Сакура-ян (книга 6-1) [Андрей Геннадьевич Кощиенко] (fb2) читать онлайн

Косплей Сергея Юркина. Сакура-ян. (Часть первая)

Лепесток первый

Место действия: Япония. Здание, принадлежащее Управлению разведки Японии. В одном из его кабинетов.

Пожилой мужчина с сединою на висках, в военной форме, сшитой из тёмно-зелёного материала, подчёркивающей стройность телосложения владельца, внимательно смотрит на замершего по центру кабинета, посетителя.

Посетитель — тоже японец, тоже уже в возрасте, тоже в военной форме, но в отличии от хозяина кабинета не имеет бросающейся в глаза строевой выправки. Если его переодеть в «цивильное», скорее всего он станет похожим на добродушного ниппонца, любящего обильно и вкусно поесть под пиво и разговоры в компании друзей.

— Майор Судзуки Като? — спрашивает седовласый, хотя знает, кто перед ним.

— Хай! — отзывается посетитель, подтверждая, что это он.

— У меня для вас новость. Как самый опытный сотрудник Управления, вы назначены главой по выполнению ответственной секретной миссии.

— Хай!

— Предупреждаю, — дело необычное. Для выполнения вам придётся напрячь все свои профессиональные способности по максимуму.

— Хай!

— Подойдите, майор.

Посетитель делает несколько шагов к столу, за которым сидит его начальник.

— Вы знаете, кто это? — спрашивает полковник, взяв со стола фотокарточку и протягивая её Судзуки.

— Могу ошибаться, но девушка похожа на кореянку Пак ЮнМи, господин полковник. — взяв и покрутив карточку в руках, отвечает тот, глядя на изображение.

— Отлично, майор. Значит, вам известно о происшествии в «Токио Доум» и последующих событиях?

— Исключительно в объёме информации, полученной из СМИ. Специально я не интересовался происходящим.

— У вас будет на это время. Внимание, майор, ставлю вам задачу!

— Хай!

— Основной целью спецоперации является решение загадки Пак ЮнМи. Вам необходимо определить, — кем она на самом деле является, или не является. Задача ясна?

— Так точно! Определить наличие божественной сущности в Пак ЮнМи.

— Хорошо, пусть будет так. Вторая цель, — выяснение происхождения чёрной нэко. Думаю, что это за существо вы поймёте по ходу решения главной задачи. Третье, — осуществление вербовки Пак ЮнМи. Девушка не имеет доступа к стратегической информации, но обладает несомненными творческими талантами. Если она решит связать свою судьбу с Японией, то это будет иметь положительный эффект для нации.

— Хай!

— Вся информация по Пак ЮнМи, имеющаяся в Управлении, находится в досье, доступ к которому вы получите, как только выйдите из этого кабинета.

— Хай!

— Обратите внимание на файл с описанием психологического портрета Пак ЮнМи. Наши психологи в этот раз постарались и выполнили работу гораздо быстрее, чем от них ожидалось.

(с содержанием файла можно ознакомиться в Приложении, в конце главы. прим. автора.)

— Хай!

— Собирайте команду и приступайте к работе, майор.

— Хай!

— Операции присвоено название — «Реинкарнация». Куратором вашей деятельности назначен я.

— Хай!

— Вопросы, предложения, пожелания?

— Нет!

— Выполняйте.

— Слушаюсь!

Время действия: двадцать четвёртое июня

Место действия: Токио, больница Кудандзака.

— Ничего? — разочарованно спрашивает у меня доктор, мужчина средних лет в белом халате, шапочке и с очками на носу, которые добавляют ему в глазах пациентов «плюс пятьсот к харизме».

— Абсолютно! — уже сердясь, подтверждаю ему отсутствие воспоминаний.

Совсем недавно я прошёл через сдачу крови, УЗИ брюшной полости, УЗИ щитовидной железы и почек. Кроме этого каталку с моим телом завезли на МРТ, где долго-долго снимали содержимое черепа, а затем — на рентген. Также сделали снимок грудной клетки. Наверное, с желанием подарить его мне на память, ибо на кой он ещё нужен свободно дышащему человеку? Ещё сняли кардиограмму и с помощью какого-то могучего прибора, возможно, разновидность УЗИ, смотрели на цветном экране, как моё сердце качает кровь. Финалом исследования стал молоточек, которым доктор для начала простукал мои колени (искал развалившиеся подшипники?), а потом водил им у меня перед носом, приказав следить за ним глазами. И, вот, после столь большого числа мужественно перенесённых исследований, мне не хотят сказать, — что со мною случилось? Вместо этого доктор задаёт какие-то невнятные вопросы, желая добиться от меня воспоминаний о случившемся на концерте! Словно это последняя недостающая деталь мозаики, без которой невозможно сложить диагноз!

Да вообще в шоке! Помню — стоял на сцене, говорил. Потом — темнота. Очнулся, оказывается, — я в больнице! В которой никто не может объяснить — почему⁈ Даже сегодняшнее число не могут сказать! Молча улыбаются в ответ на вопросы и всё! Просто бесит…

— ЮнМи-сан, может быть вы помните события, скажем так, немного отдалённые от сегодняшнего дня, — просит доктор. — Например, произошедшие до вашего отлёта из Кореи?

— Чтобы сориентироваться, мне нужно знать, какое сегодня число, господин иши.

(иши — врач. яп. прим. автора)

— То есть, — вы не помните? — сделав вид, будто не понял намёка, уточняет собеседник.

Уже с подозрением смотрю на упрямого медика. Кажется, он что-то скрывает. Причём, глобальное. Может, — меня по ошибке заморозили? А криокапсулу с телом выкинули на помойку после банкротства фирмы? Спустя триста лет стагнирующее человечество, взявшись осваивать свалки, обнаружило «девайс», «ледяшку» растопили и теперь пытаются понять — что делать с находкой? А вдруг ЮнМи вообще — единственная женщина, оставшаяся в мире? Как те два гаврика в фильме «Новые амазонки»? Блии-ин, вот это будет «попадос»… Хотя стоп! Эти, которые возили меня на каталке по анализам? Они же аджумы были! Пфф… Чё только в голову не приходит!

— Помню, — отвечаю я собеседнику и начинаю перечислять. — В Республике Корея прошли президентские выборы. Текущий президент страны, госпожа ГынХе была переизбрана на второй срок. Её партия, с небольшим перевесом, после прошедших парламентских выборов сумела сохранить большинство в парламенте…

— Хорошо, — кивает в ответ иши. — А что-нибудь более личное, касающееся вашей жизни, вы помните? Какие-нибудь занятия, дела, которыми вы занимались?

Несколько секунд молча разглядываю любопытного, соображая, как лучше ответить. Думаю, рассказывать о моих занятиях с «Кара» совершенно ни к чему. На кой ему знать, какие были у всех глаза в момент, когда я показывал группе «движение бёдрами», а точнее — задницей, которое должно привлечь внимание зрителей к этому нугу -коллективу и превратить его в легендарный? А после демонстрации — генерить из себя максимум уверенности и харизмы, дабы подавить сомнения всех, видевших этот «спорный» элемент хореографии. Смысл сообщать о том, сколько было потрачено сил и времени? Кто в этом не «варился» — не поймёт, хоть изложение ему в трёх томах напиши!

— До отъезда я занималась подготовкой к выступлению в «Токио Доум», господин иши, — отвечаю я. — Много кропотливой каждодневной работы, которую нужно выполнить, если вашей целью является получение максимального результата.

В принципе, не так уж сильно «кривлю душой», излагая «облегчённую» версию событий. Основным камнем преткновения для меня стал собственный голос, а точнее — отсутствие умения управлять им. Подчинить его так и не удалось, но багаж теоретических знаний, полученный в музыкальной школе, а также практика занятий в хоре, позволили-таки получить приемлемый результат. Конечно, до Мирей Матье, моему вокалу, — как пешком до Плутона, но считаю, сейчас он минимум на голову превосходит голосовые данные всех местных поп-див, включая АйЮ. По крайней мере Икута-сан, которому была отправлена демозапись с результатом, никаких претензий не высказал. Его всё устроило с первого раза. И организаторов концерта тоже. Жаль лишь, что ничего не получилось с хором девочек, который, по моему замыслу, должен был быть вместе со мною на сцене. Времени для репетиций просто уже не было. Поэтому, без особых хлопот, он был замещён его электронной интерпретацией. «Korg», «KingKorg»!

— ЮнМи-сан, вы помните, в подробностях, чем именно вы занимались, готовясь к выступлению в «Токио Доум»?

— Да, доктор- сан.

— Можете что-нибудь рассказать, в качестве примера?

— Могу, но, не хочу.

— Почему?

На мгновение задумываюсь и говорю так, как есть на самом деле.

— Когда вспоминаю, то в голове возникает ощущение, словно она много думала и устала. Неприятно.

Несколько секунд с доктором смотрим друг другу в глаза.

— Видимо, — наконец говорит он, — вам ещё слишком рано вести долгие беседы. Хорошо, тогда закончим ваше обследование в один из следующих дней. А пока — отдыхайте, набирайтесь сил. Не разрешаю вам вставать и ходить по палате. Также категорически запрещаю пользоваться любыми электронными гаджетами типа сотовых телефонов, планшетов и всего остального, имеющего экран, с которого нужно читать. Вы не должны напрягать глаза и мозг. Полный покой!

— А музыку можно слушать?

— Нет! Никаких раздражителей!

— Что же тогда мне делать? Я же умру от скуки!

— Хочу, чтобы вы как раз не умерли. Ни от скуки, ни от активности. Вам придётся потерпеть, если вашей целью действительно является — получение «максимального результата». Вы понимаете меня, ЮнМи-сан?

— Да, — загрустив, отвечаю ему и вспоминаю ещё про одну «штуку».

— Прошу прощения, господин доктор! — восклицаю я, вспомнив о важном. — В «Токио Доум», в гримёрке была переноска с моей коянъи! С моей нэко! Вы не знаете, где она сейчас?

— Ваша старшая сестра забрала переноску.

— А Мульча? – получив странный ответ, конкретизирую свой вопрос. — Что с ней?

— Она… где-то тут… — оглянувшись, как-то неопределённо сообщает доктор.

— В смысле? — не понимаю я. — Здесь? В больнице?

— В общем, да, — соглашается иши и бодро вскакивает на ноги.

— Госпожа ЮнМи, — кланяется он. — Прошу вас неукоснительно соблюдать мои рекомендации. Это основа, на которой будет выстроено здание вашего выздоровления! А сейчас, мне необходимо ещё раз проанализировать результаты ваших исследований. Но сегодня мы с вами ещё увидимся!

Озадаченно провожаю взглядом доктора, быстро проследовавшего к выходной двери.

Как позвонить домой, если нельзя пользоваться телефоном? Эй! Какого чёрта тут происходит?

(примерно час спустя, больница Кудандзака. ЮнМи смотрит на только что закрывшуюся дверь в палату)

Она отказалась дать зеркало! Не дала мне зеркало!!

Только что, вежливо улыбаясь, медсестра сообщила, что, следуя указаниям доктора, она не может помочь мне увидеть собственное отражение. Если желаю, то она причешет мои волосы, но результата её усилий я увидеть не смогу. Нельзя!

Молча смотрю на дверь в палату, которую, выйдя, закрыла за собою медсестра. Буквально также, как это сделал недавно иши. Таращусь, не понимая, как это объяснить.

«На меня упала ОСВЕТИТЕЛЬНАЯ МАЧТА!!» — внезапно молнией влетает в голову мысль-озарение.

Память тут же услужливо подкидывает картинку неспешно клонящейся, огромной металлической конструкции, сопровождаемой (по канонам кинематографии) роем белых электрических искр.

«Не… — спустя пару секунд решаю я, мысленно проследив за сфантазированным падением фермы от начала до самого окончания. — Если бы такая дура на меня шмякнулась, то от меня осталось бы одно мокрое место. Значит… На меня упал — ОСВЕТИТЕЛЬННЫЙ ПРОЖЕКТОР!!»

Гайки у него открутились, крепёжные, он мне прямо в голову и прилетел! А она у меня слабая, стоит лишь чутка по ней получить, как сразу всё сознание куда-то и улетает! Вот это более правдоподобно, в сравнении с мачтой, так как после такого можно выжить. И понятно, почему мне не хотят давать зеркало. Фонарь мне всю МОРДУ РАСФИГАЧИЛ!!'

Торопливо ощупываю лицо обеими руками.

«Да вроде нет ничего… — спустя примерено минуту, решаю я. — Ни шрамов, ни засохших корок крови под пальцы не попалось. Везде ровная кожа… Прыща даже не нашлось. Нос — торчит, зубы — на месте… В чём тогда прикол — лишать возможности посмотреть на себя?»

Некоторое время пытаюсь придумать причину, по которой доктор запретил это делать. Наиболее жизнеспособной из всех пришедших в голову кажется та, по которой, он просто — идиот. На втором месте предположение, что иши верит в приметы. А сейчас в небе как раз ретроградный Меркурий выпинывает из пятого Дома Козерога, который «на рогах» и в этот момент — зеркало пациентам давать низя-я…

«Так! — решаю я. — Хватит заниматься ерундой, генеря идиотические версии! Нужно взять, и увидеть своё лицо. Как это сделать?»

Обвожу взглядом помещение, желая найти какую-нибудь отражающую поверхность.

А ведь это не та палата, из которой меня увезли на исследование! Помню, там было много медицинской аппаратуры, которой здесь нет. И окно — другое, большое… пол же, так вообще… Блестящий, из какого-то дерева… Словно VIP-чертог из дорамы о чеболях… С какого перепугу вдруг такая роскошь? И сколько стоят сутки пребывания в этом богатстве? Кстати, о «птичках»… Можно попробовать грубо прикинуть время моего нахождения в лечебном учреждении используя ЧжуВона в качестве маркера для отсчёта. Для того, чтобы он приехал в Японию, вначале оппа должен был узнать о том, что я загремел в больничку. Далее, ему было необходимо получить у командования разрешение на поездку… Кстати, разве корейским военнослужащим можно проводить увольнение в другой стране? Вопрос… После он покупал билеты, летел самолётом… Ну, думаю, дня три у него на это всё должно было уйти. Значит, я валялся в отключке — минимум трое суток. А скорее всего, пять. Не удивительно, отчего меня так «плющит»… Но где же тут зеркало?'

Необходимый предмет, после осмотра окружающего пространства, так и не обнаруживается. Единственное, подававшееся на глаза и имеющее хоть какую-то отражающую поверхность — оконное стекло, кусочек которого виден за опущенными жалюзи. Получается, нужно шлёпать к нему в надежде разглядеть себя. Возможно ли пройти столь «долгий» путь? Ну, в принципе, датчики с меня сняты и мои перемещения тревогу у персонала больницы вызвать не должны. Можно попробовать проверить, насколько теория совпадёт с практикой. Только — нужно ли это делать? А чем ещё заняться? Гаджеты — запрещены, а потолок уже изучен… Да и вообще… Врачи рекомендуют — расхаживаться!

Решив, что — «хуже не будет», потихоньку опускаю ноги и сажусь на край кровати.

Ничё так… Голова не кружится.

Осторожно встаю и делаю маленький шажок. Тело — деревянное, колени — подкашиваются, пот — прошибает. Всё так же, как было в первый раз после длительного лежания. Чёрт, опять придётся восстанавливаться! Больно часто, в последнее время, я оказываюсь в коме. Сие подозрительно. Чай, не в дораме нахожусь…

Потихоньку, шаркая по полу ногами в носках, доползаю до окна и хватаюсь за угол узкого пластикового подоконника. Переведя дыхание, тяну за верёвку управления жалюзи. Механизм утаскивает вверх тоненькие пластины, открывая с высоты вид на незнакомую улицу с широкой дорогой заполненной автомобилями. Смотрю вниз, на землю и вижу достаточно большую группу людей, кучкующуюся за невысоким металлическим забором. Наверное, за больничным. У многих с собой фотоаппараты с длинными, чёрными объективами. Ещё наличествуют прислонённые к ограде венки с яркими цветами и колышущимися ветром лентами.

«Как на кладбище», — приходит в голову мысль.

Внезапно разглядываемые мною люди хватаются за камеры и задирая их вверх, принимаются фотографировать.

«Чёрт! -недовольно думаю я. — Меня, кажется, снимают… а я, — без макияжа! Представляю, что получится… Видуха у меня сейчас точно из тех, с которой только в гроб кладут, а не на страницы журналов помещают!»

Внезапно рядом возникает движение воздуха, и на подоконник кто-то вспрыгивает.

— Мульча! — повернув голову в бок, радостно кричу я и, схватив её на руки, изумляюсь оказавшемуся в ней весу. — Ух ты! Ты чё такая жирная?

* * *

Под окнами многоэтажного корпуса больницы Кудандзака, репортёры, вместе с зеваками и фанатами, с довольными улыбками жмут на кнопки своих фотоаппаратов и смартфонов, делая снимки синеглазой темноволосой девочки, крепко прижимающей к себе чёрную кошку.

Время действия: двадцать пятое июня. Примерно десять часов утра.

Место действия: Токио, кафе, недалеко от больницы Кудандзака. За один из столиков только что сели ЧжуВон и СунОк.

— Рассказывай, что сказал тебе доктор! — требует ЧжуВон. — Он разрешил посещения ЮнМи?

— Нет, — отрицательно крутит головой СунОк. — Сказал, пока с ней не поговорят представители миграционной службы, никаких свиданий не будет.

— «Миграционной службы»? — прищуривается ЧжуВон.

— Да. Мне показалось это очень странным. Причём тут здоровье моей тонсен и посещение чиновников? Я спросила об этом уважаемого доктора…

В этот момент разговор прерывает официантка, подошедшая к столику, чтобы принять заказ.

— И что он тебе ответил? — спрашивает ЧжуВон, после того, как официантка ушла.

— Сказал, — такова процедура. ЮнМи — иностранная гражданка, пострадавшая на территории Японии. Сейчас решается вопрос о выплате страхового возмещения, и работники миграционной службы хотят быть первыми. Думаю, японцы хотят задурить ей голову и выплатить минимум, который только возможен!

— Может быть и так… — задумчиво произносит ЧжуВон.

— Я решила разрушить коварные замыслы нихондзин! — наклоняясь вперёд, с заговорческим видом сообщает СунОк.

Парень настораживается.

— Что ты сделала? — спрашивает он.

— Притворилась, словно поверила, попрощалась с доктором и ушла, — с восторгом в голосе рассказывает девушка. — А сама, воспользовалась лифтом для персонала и поднялась на этаж, куда перевезли ЮнМи. Представляете, возле её палаты — охрана!

— «Охрана»?

— Да! Два японца в чёрных костюмах и чёрных очках! Их фигуры выглядели очень спортивными!

— И что было дальше?

— Они меня не пустили.

— Ты попёрлась в палату, видя стоящих возле неё секьюрити⁈

— Откуда я знала… Думала, мужчины просто так стоят. Ждут кого-нибудь…

ЧжуВон закрывает глаза. Наверное, чтобы не видеть собеседницу.

— Просто раньше не сталкивалась с подобным… — виновато признаётся СунОк.

— А дорамы ты смотрела? — открыв глаза, напускается на неё парень. — Неужели никогда в них не видела, как дежурят возле больничных палат, в которых находятся богатые люди?

СунОк отрицательно трясёт головой.

— В тиви -сериалах всегда, кто хочет, тот и приходит к больному. Охранников показывают обычно один раз, в первый день, а после — дверь никто не охраняет.

— Боже мой… — произносит ЧжуВон и спрашивает. — Что было дальше?

— Меня выгнали из больницы… — уныло признаётся СунОк. — И сказали, больше не пустят…

— Нельзя запрещать родственникам посещать больного человека! — секунду спустя решительно произносит она, выпрямляя спину. — Я подам в суд на администрацию, если они захотят провернуть такое!

— Просто потрясающе, — с сарказмом произносит ЧжуВон. — Невероятная смесь авантюризма и простодушия. Невозможно не поверить в то, что вы с ЮнМи — сёстры!

— Правда? — с лёгким кокетством улыбается ЧжуВону СунОк. — Многие в это не верят.

В этот момент молодым людям приносят заказанный кофе.

— Ситуация становится сложнее… как и предполагалось, — со значением в голосе произносит ЧжуВон, снова дождавшись, когда официантка уйдёт и можно будет продолжать разговор без свидетелей.

— Почему?

— Тебе известно о том, что японское миграционное управление при министерстве юстиции, тесно сотрудничает с разведывательными службами страны?

— Нет. А причём тут моя тонсен?

— Произошедшее в «Токио Доум» выглядит непонятно. С одной стороны, -словно мистика, а с другой, — реальность, в которой за время, прошедшее с концерта, ни один из японских школьников не покончил с собой. Не удивительно, что соответствующие люди этим заинтересовались…

СунОк замирает, осмысливая услышанное.

— Японцы хотят похитить ЮнМи⁈ — округлив глаза и вытянувшись, восклицает она.

— Тихо ты! — шипит на неё в ответ ЧжуВон и успокаивает, — Наверняка решение ещё не принято. Сейчас идёт фаза сбора информации. Далее будет её анализ и по его результатам, японцы примут решение, как действовать.

— Наша страна не допустит этого! — с абсолютной уверенностью в голосе восклицает СунОк.

— Чего «не допустит»?

— Похищения своих граждан!

— И что же она сделает? — с интересом прищуривается Чжу.

— Заявит ноту протеста!

— А если японцы никак на неё не отреагируют?

— Тогда Хангук отправит специальную группу для освобождения моей тонсен!… Морскую пехоту!… Вторую бригаду!… «Голубые драконы»!

ЧжуВон вздыхает, с некоторым оттенком печали.

— А если ЮнМи сама не захочет возвращаться?

— Почему она не «захочет»? — повернув голову вбок и искоса смотря на собеседника, с подозрением спрашивает СунОк.

— Потомки самураев могут пообещать в обмен много всего, способного заинтересовать творческого человека. Например, — контракты с крупными музыкальными лейблами, сольные концерты на самых больших площадках страны, рекламу мировых брендов…

— «В обмен» на что? — не понимает СунОк.

— На согласие принять их гражданство. Если возникнет договорённость, то Ниппон получит мировую знаменитость в области музыки и литературы. А если твоя тонсен будет каждый год исполнять в «Токио Доум» песню «Прекрасное далёко» и в стране исчезнут подростковые самоубийства, то японцы будут просто счастливы.

Откинувшись на спинку стула, ЧжуВон с интересом смотрит на нахмурившуюся СунОк.

— Вы правда думаете… — наконец спрашивает она, смотря парню в глаза. — Что ЮнМи сделала это? Я имею в виду… не случившиеся самоубийства?

— Ты сама, — как считаешь?

СунОк отводит взгляд в сторону и смотрит на край стола.

— Моя тонсен не была какой-то особенной, — помолчав, произносит она. — Только в последнее время, после того, как попала в аварию. Но врачи говорят, — всплески таланта возможны после повреждений мозга. Подобные случаи очень редки, но они случаются. В истории медицины зафиксированные случаи. И глаза… Тоже могут менять свой цвет. Очень нечасто, но в этом нет волшебства…

— А отсутствие самоубийств? Сначала в Хангук, потом в Ниппон? И везде, после выступления твоей тонсен на концерте соответствующей тематики. Один раз — случайность, два раза — совпадение, три — уже закономерность.

— ЧжуВон-оппа, вы считаете, моя сестра, действительно — реинкарнация богини Каннон?

СунОк перестаёт разглядывать столешницу и, подняв голову, снова смотрит парню в глаза.

— В моём представлении, Мён СонХва и Каннон должны выглядеть иначе, — на мгновение задумавшись, признаётся тот в имеющихся сомнениях. — Однако, отрицать очевидное — значит быть глупым. Вне всякого сомнения, рядом с ЮнМи происходят необычные вещи. Было бы очень интересно узнать, почему такое случается. Но, боюсь, этим будут заниматься японцы. Не мы.

— Моя тонсен никогда не откажется от своей Родины!

— У меня на этот счёт есть серьёзные сомнения. Последнее время твоей сестре сильно доставалась от соотечественников, и она уверена, что незаслуженно.

— Но к ней действительно, относились очень пренебрежительно!

— Поэтому, не вижу причин, по которым ЮнМи захочет вернуться на родину, отказавшись от щедрых предложений.

— Надо её предупредить! — восклицает СунОк. — Объяснить, чего на самом деле хотят японцы! Чтобы она не дала себя обмануть!

ЧжуВон скептически смотрит на собеседницу.

— Твоя сестра под охраной, — напоминает он.

— Нужно разработать план! Проникнуть в палату и украсть ЮнМи!

— Каким образом⁈ — искренне изумляется ЧжуВон.

— Спуститься с крыши на верёвке, вырезать стекло в окне и вытащить через получившиеся отверстие мою незаконно удерживаемую тонсен! — задумавшись буквально на мгновение, СунОк выдаёт вариант, неоднократно виденный ею в кино.

— ЧжуВон-оппа, вы сделаете это? — требовательно спрашивает она.

— Почему — я? — изумляется «назначенный героем».

— Вы же — «Голубой дракон»! И вы наверняка не просто так сюда приехали? У вас же — секретная миссия, да?

ЧжуВон надувает щёки и со звуком — пфф, выдыхает.

— Можете рассчитывать на меня! — пока он собирается с мыслями, энергично предлагает ему собеседница. — Я могу незаметно пронести верёвки на крышу. Или — отвлечь внимание!

Близко перегнувшись через стол к «напарнику», девушка пытается повторить подсмотренное ею в ТиВи -сериале движение головой и бровями, которое, как общеизвестно, означает — «ну, ты меня понимаешь?»

— Не нужно ничего делать, — твёрдо произносит ЧжуВон, смотря в глаза загоревшейся идеей собеседнице. — Ты знаешь, что будет означать незаконная операция действующего военнослужащего вооружённых сил Кореи в столице иностранного государства?

— Что?

— Международный конфликт! Казус белли. И нас с тобой за это посадят.

— Если поймают.

— Если не поймают, то потребуют выдать. Или наказать. Между Кореей и Японией подписаны соответствующие договора. И мы — союзники. Ты просто не представляешь, какими могут быть последствия!

Перестав нависать над столом, СунОк откатывает назад на своё место, плюхаясь на него с недовольным видом.

— Значит, вы ничего не предпримете? — разочарованно спрашивает она.

— Я здесь не за этим. У меня есть чёткая инструкция от командования — ничего не предпринимать.

— «Инструкция?» Всё-таки вы приехали не просто так, ЧжуВон-оппа?

Задав вопрос, СунОк внимательно смотрит в ожидании ответа на человека, который, кажется готов реабилитироваться в её глазах после недавнего разочарования.

— Цель моего приезда, — помочь твоей сестре выйти из комы, — говорит ЧжуВон и с нажимом в голосе добавляет. — И она достигнута. Все вопросы с будущем местонахождением ЮнМи будут решаться исключительно дипломатическим путём.

— Как? — не удержавшись, чтобы не спросить, восклицает СунОк.

ЧжуВон вздыхает.

— Помнишь, с твоей сестрой проводили собеседование, в рамках дела о контрабанде её и твоего самчона? — спрашивает он.

СунОк недовольно хмурится.

— Да, — говорит она.

— В тот момент с неё была взята подписка о невыезде, которая действует до сих пор.

СунОк ахает.

— Как же тогда ей разрешили выехать из страны? — спустя секунду задаёт она резонный вопрос. — И заграничный паспорт она получила без всяких проблем…

Девушка вопросительно смотрит на парня.

— Откуда мне знать? — слегка пожимает плечами ЧжуВон. — Единственное имеющееся у меня предположение, кажущееся наиболее вероятным — где-то произошёл сбой. Твоя сестра несколько раз меняла свой социальный статус за короткое время. Возможно, при обновлении информации в базах данных, произошла ошибка, в результате которой все ограничения на перемещения оказались отменены…

— Значит, мою тонсен в случае её возвращения домой ждёт наказание? — переварив информацию, делает вывод СунОк. — Так?

— Похоже, да.

— Какое?

— Ну… за подобное нарушение, обычно назначают денежный штраф и содержание под стражей…

Над столом повисает неудобное молчание. СунОк крутит в руках чашку с кофе, из которой она так и не сделала глотка, смотря на уже немного осевшую шапку молочной пены. ЧжуВон просто ждёт дальнейшего продолжения разговора.

— Кажется, теперь понятно, почему маме никак не сделают заграничный паспорт…

СунОк поднимает глаза на собеседника.

— Хотят использовать её как заложника. Так?

ЧжуВон, третий раз за беседу, пожимает плечами.

— Откуда мне знать? — говорит он. — Ты совершаешь ошибку, спрашивая у меня то, о чём имеют информацию только люди, занимающиеся разрешением возникшей ситуации. Я не в их команде, СунОк- нуна, а здесь, сижу рядом с тобою в кафе. И так же как ты хочу, чтобы у твоей сестры было всё хорошо.

— Почему вам этого хочется, ЧжуВон-оппа?

— Чисто из меркантильных соображений. Ты ведь не забыла, про мою договорённость с ЮнМи о совместной работе? Мною уже достаточно вложено в проект, и я не хочу, чтобы мои усилия и деньги пропали впустую. Вспомни сумму, потраченную на организацию сбора подписей за помилование. Ещё я пожертвовал принадлежащею мне недвижимость под офис для агентства. В конце концов, я даже продал свою любимую машину, чтобы сделать ремонт в здании. Поэтому, подозрения в том, что я не на стороне твоей тонсен, скажем так… легкомысленны.

— Простите меня, ЧжуВон-оппа, за мои скоропалительные слова! — сидя кланяется СунОк. — Впредь, мне нужно внимательнее следить за тем, что я говорю. Обещаю, больше такого не повториться.

— Хорошо, СунОк- нуна. Думаю, свои слова, ты произнесла из-за волнения о близком человеке.

— Да, — соглашается СунОк. — Меня так расстраивает происходящее! Кажется, вот-вот всё станет хорошо, как вдруг — трах! Снова что-нибудь случается, и просто голова начинает кружиться от непонимания, как нужно поступать!

— Не расстраивайся. Ты же знаешь, если бог закрывает двери, то он открывает окно. Не нужно спешить принимать решения. Часто следует немного подождать, чтобы увидеть лучший путь для действия.

СунОк надолго задумывается.

— Тогда для ЮнМи будет правильнее, если она останется в Японии. — говорит она. — Я не стану убеждать её вернуться.

— Почему? — удивляется ЧжуВон.

— Не хочу, чтобы она снова оказалась в тюрьме. Пусть подождёт здесь, пока не откроется «лучший путь для действия».

— Патриотизм заканчивается, когда дело касается твоих близких? — насмешливо спрашивает ЧжуВон.

СунОк молча, долго смотрит парню в глаза.

— Мне бы хотелось, чтобы моя тонсен любила Хангук так же сильно, как и я, — наконец произносит она. — Она старалась и много сделала для своей родины. Но почему-то, ничего, кроме ненависти за это не получила. Она потратила много сил и теперь постоянно попадает в больницы. ЮнМи больше не выдержит, если снова окажется в тюрьме. Ей нужно время для восстановления здоровья. Ничего страшного не произойдёт, если она на некоторое время задержится в Японии. Даже если это будет долго.

ЧжуВон внимательно смотрит на СунОк.

— «Долго» не получится, — сообщает он. — Я ведь уже говорил, что между нашими странами заключены различные соглашения, одно из которых — о взаимовыдаче преступников. После соответствующего запроса японцы вынуждены будут выдворить ЮнМи. Единственно, СунОк, в чём нужно убедить сейчас твою тонсен, чтобы она не подала прошение о предоставлении ей политического убежища.

— Почему?

— Тогда ей придётся жить исключительно в Японии. Если она окажется в другой стране, то будет арестована и выдана в Хангук. Ниппон, думаю, устроит, чтобы ЮнМи жила у них безвыездно, но уверен, — твоей тонсен это совершенно не понравится. Она ведь уже планирует свои мировые гастроли, а её посадят, пусть в большую, но тюрьму. Лучшее, что ты можешь сделать для своей сестры сейчас, — объяснить ей этот момент.

— Но если она вернётся в Корею, её ведь снова арестуют?

— Мне пообещали, что задержание будет номинальным, исключительно для выяснения обстоятельств нарушения. После чего её оштрафуют и отпустят. В любом случае, арест — это не навсегда. Навсегда — это политическое убежище.

СунОк, задумывается над словами ЧжуВона.

— А кто вам это обещал? — спрашивает она.

— Люди из NIS, — отвечает тот. — Собственно, без их поддержки, я бы не смог здесь оказаться. Никто бы не дал мне разрешение в увольнение слетать в Японию.

— А зачем разведке вставать на нашу сторону? — с подозрением спрашивает СунОк.

— Точно не скажу. Возможно потому, что её поднадзорная оказалась в другой стране и нужно как-то не потерять лицо. Возможно, до кого-то дошло, что лишиться мировой знаменитости будет плохо для Халлю. Возможно, кто-то решил, что ЮнМи — магический артефакт, который нужно иметь стране. Может быть, кому-нибудь, что-нибудь ещё пришло в голову, но первых трёх причин вполне достаточно для проведения уважительных двухсторонних переговоров с твоей сестрой. И думаю, в сложившейся ситуации, ЮнМи может получить хорошие преференции от правительства Хангук, если правильно выстроит свою линию переговоров. Главное, не принимать импульсивных решений потакая эмоциям.

— И как это сделать? — спрашивает СунОк. — Как правильно выстроить эту — линию переговоров?

— Пусть своим первым условием ЮнМи потребует назначить меня посредником между договаривающимися сторонами. Тогда она не будет выходить из себя при виде сотрудников NIS, а они, в свою очередь, не окажутся шокированы её творческой натурой. Я подробно изучал в Сорбонне психологию и тактику проведения корпоративных переговоров, а также знаком с характером твоей сестры и принципами работы спецслужб. Поэтому, моя кандидатура посредника устроит всех.

— А что вы хотите получить за свою работу, ЧжуВон- оппа?

— Как планировал, — агентство, которым буду владеть вместе с твоею сестрой. Без решения проблемы с NIS это не получится.

СунОк задумывается. ЧжуВон терпеливо ждёт.

— Мне кажется, это хорошее решение, — наконец говорит СунОк. — Господин, вы всегда были на стороне моей сестры. Надеюсь, вы не оставите её и дальше без своего покровительства. Прошу вас, позаботьтесь о ней. Я на вашей стороне, господин.

— Я позабочусь о твоей сестре, СунОк- нуна, — с серьёзным выражением на лице обещает ЧжуВон.

В этот момент, портя торжественность момента, в окно кафе, возле которого находится стол с молодыми людьми, раздаётся стук. СунОк и ЧжуВон синхронно поворачивают головы, чтобы узнать, его причину. Воспользовавшись этим, несколько папарацци начинают фотографировать их с улицы, сквозь стекло.

— Нас обнаружили, — отвернувшись от репортёров, спокойно констатирует ЧжуВон. — Поговорить спокойно больше не получится. Нужно уходить.

«Вау, — „нас обнаружили!“ — повторяет про себя СунОк, вскакивая вслед за ЧжуВоном из-за столика. — Как же круто изменилась моя жизнь! За мной охотятся репортёры, желая получить интервью! Почему мудан предсказала, что у меня, — „обычная судьба“?»

(вечер дня. Чат, который не спит.)

[*.*] — Агдан пришла в себя!

[*.*] — Кому это интересно?

[*.*] — Ну хотя бы японцам. Все новостные сайты и чаты тиражируют её фото с коянъи на руках!

[*.*] — Все знают, что ниппонцев интересуют странные вещи. Они вообще, — все там странные.

[*.*] — Ну ещё это интересует французов и англичан, которые перепечатывают в своих СМИ японские фотографии.

[*.*] — Нам-то почему должно быть дело до этого?

[*.*] — Пак ЮнМи — кореянка. Весь мир интересуется кто она такая, значит, узнаёт о Хангук и о нас.

[*.*] — И о чём же он «узнаёт»? Что мы выгнали из страны реинкарнацию ГуаньИнь, и теперь в нашей стране волна самоубийств среди подростков, а в Японии — тишь и благодать? Уж лучше бы мир никогда не узнал, какие в Хангук живут тупые люди!

[*.*] — Каннон.

[*.*] — Чего — «Каннон»?

[*.*] — Агдан — реинкарнация богини Каннон.

[*.*] — ГуаньИнь и Каннон — это одно и тоже. Просто японцы украли нашу богиню и назвали по-другому, по-своему — Каннон.

[*.*] — Что за чушь?

[*.*] — Почему это, — «чушь»? Японцы всегда у нас всё воруют. Все знают, что у них ничего своего нет! Идею, кстати, о проведении концерта против суицида, они тоже у нас спёрли!

[*.*] — У ГуаньИнь нет постоянной помощницы, а у Каннон — есть! Нэко. И у Агдан — нэко. Значит она — реинкарнация японской богини! Понятно?

[*.*] — Вы что, реально верите в подобное?

[*.*] — Ты атеистка? Объясни тогда, почему у нас каждый день хоронят школьников, а в Ниппон — вообще их не хоронят?

[*.*] — Ну, совсем и не каждый день. Это преувеличение.

[*.*] — Не очень большое, правда?

[*.*] — Ладно вам спорить. Лучше скажите, что дальше будет? Кто, что думает?

[*.*] — Ты сейчас о чём?

[*.*] — Вот интересно, когда Агдан вернётся, у нас снова не будет самоубийств?

[*.*] — Она не вернётся.

[*.*] — Почему?

[*.*] — Японцы её просто не отдадут. Они же не такие дурные, как наши, чтобы выпускать из рук такое чудо.

[*.*] — «Чудо»?

[*.*] — Нет, лауреат «Грэмми» и премии «Хьюго» — это такая ерунда, которая встречается в любой стране на каждой улице. А то, что она ещё волшебничать умеет, так это вообще — каждый второй такое может! Просто не понятно, что в ней такого, особенного! К х-кх-кх…

[*.*] — Вообще-то да. Странно, почему Агдан не пригасили участвовать в нашем концерте. Интересно, каким образом так получилось?

[*.*] — Действительно, а кто это сделал, ай-ай-ай… Кто её хэйтил изо всех сил? Случаем, не юэйны?

[*.*] — Причём тут фанаты АйЮ?

[*.*] — При том! Может быть Агдан как раз не пригласили на концерт из-за того, что они могли устроить там ещё один «Чёрный океан»? Организаторы побоялись скандала.

[*.*] — Глупости. Там не было столько фэндома, чтобы повторить.

[*.*] — Зато была несравненная «первая любовь нации». Ну, кто тут заявлял, что причиной в прошлом году была АйЮ, а не Агдан? Что теперь скажете? Не молчите, пишите, не скромничайте!

[*.*] — Говорят, АйЮ попросила организаторов, чтобы на концерт не пригласили Пак ЮнМи, услышав, какой у неё теперь голос. «Доброе сердце» не захотела, чтобы все поняли, что она, — на втором месте!

[*.*] — Опять — «АйЮ виновата»!! Да вы уже достали её хейтить! Это она лично устроила «Короне» «Чёрный океан»⁈ Вспомните, сколько там было разных фандомов⁈

[*.*] — Откуда у Агдан вдруг взялся — «голос»? У неё его же отродясь не было?

[*.*] — Не знаю откуда, но «Прекрасное далёко» который день на первом месте во всех музыкальных чартах Японии. Абсолютный — All-kill!!!

[*.*] — Это не имеет никакого отношения к вокальным данным исполнительницы. Просто хай.

[*.*] — Не скажи. Я слушала запись, Пак ЮнМи действительно очень сильно выросла как вокалистка. Пожалуй, сейчас она на одном уровне с АйЮ.

[*.*] — АйЮ никогда петь не умела.

[*.*] — А я думаю, — Агдан просто обиделась и специально уехала в Ниппон, чтобы досадить Хангук!

[*.*] — И на что же она «обиделась»?

[*.*] — На всё.

[*.*] — Это «Корона» виновата. Все знают, — они над ней издевались!

[*.*] — Как они над ней издевались?

[*.*] — ИнЧжон заставляла её носить себе кофе….

[*.*] — Пресвятые ананасы! Да скажи мне, что ищут человека носить кофе ИнЧжон-онни, я в припрыжку побегу это делать!

[*.*] — Ты не понимаешь, — это другое.

[*.*] — Какое — «другое»?

[*.*] — Одно дело когда фанаты, а когда в коллективе, тут всё иначе.

[*.*] — Это «FAN Entertainment» виноваты! Они подали на неё в суд и выиграли! Агдан теперь должна заплатить им десять миллиардов вон!

[*.*] — Почему они виноваты, если просто хотели получить возмещение убытков, возникших по вине Агдан?

[*.*] — Кто это определил, будто по её вине?

[*.*] — Суд.

[*.*] — Вот до сих пор не понимаю, зачем было сажать в тюрьму несовершеннолетнюю девочку?

[*.*] — А я не понимаю, зачем её было призывать в армию? Агдан ведь из-за этого в Анян попала? Вот кто это сделал, тот и виноват!

[*.*] — Она не из-за этого в ней оказалась. Её дядя — контрабандист! И он торговал с Севером! Он — предатель! А она — племянница предателя!

[*.*] — Правильно! И сестра её, СунОк, — тоже бандитка! Помните историю о том, как они вместе с Агдан жульничали, спекулировали акциями используя инсайдерскую информацию? Семья Пак — настоящее преступное сообщество! Если японцам нравятся такие люди, то пусть они держат их у себя, сколько хотят. Нам таких не надо!

[*.*] — А я вот подумала, если Агдан и в самом деле «инфернальная сущность», то почему все решили, что она — светлая? Может, как раз всё наоборот, а мы этого не видим? Может, она просто сделала вид, будто творила добро, а на самом деле прокляла Хангук и уехала в Японию? А мы тут голову ломаем, пытаясь разобраться…

[*.*] — Ух, ты! Вот это поворот! Агдан — ведьма!

[*.*] — Да, интересная мысль. Только как тогда объяснить прошлый год, в котором никто не прыгал с крыш?

[*.*] — Зато в этом, — прыгают в два раза чаще. Если сложить вместе прошлогодние результаты с результатами этого года, то получится обычная статистика.

[*.*] — Тогда — в чём проклятие?

[*.*] — Спроси того, кто это придумал. Это не я написала.

[*.*] — ЧжуВон — красавчик. Приехал спасти свою девушку. Скажите, где найти такого преданного парня?

[*.*] — Чеболя?

[*.*] — ЧжуВон — предатель. Связался с настоящей оторвой. Не зря семья выгнала его из дома!

[*.*] — Он заколдован. Нормальный не стал бы связываться с Агдан!

[*.*] — ЧжуВон — прислужник ведьмы?

[*.*] — У кого-нибудь есть рецепт, как расколдовать парня? Я бы попыталась с ним, кх-кх-кх…

[*.*] — Он больше не чеболь.

[*.*] — Уверена, если снять с него проклятие, то семья сразу примет его в свои объятья!

[*.*] — А ты стратег…

[*.*] — Ну, диктуйте рецепт! Записываю…

[*.*] — Нашего принца нужно спасать от Агдан! Голосуем, кто за это?

[*.*] — Я — за!

[*.*] — Так кто виноват-то, я так и не поняла.

[*.*] — Агдан виновата! Если бы она вела себя соответствующим образом, а не корчила из себя крутую, которой всё можно, то ничего из случившегося не было бы!

[*.*] — Правильно!

[*.*] — Я тоже так считаю.

Время действия: двадцать шестое июня.

Место действия: больница Кудандзака. Палата ЮнМи.

— Если вам предложат работать на постоянной основе в Японии, каким будет ваше решение? — задаёт следующий вопрос Судзуки Като, служащий японской миграционной службы.

Сегодня у меня гости: господин Судзуки, выглядящий лет на пятьдесят японец в чёрном деловом костюме, и его помощница, молодая девушка, постоянно втыкающая в свой планшет. Она тоже в костюме, но с юбкой и светло-серого цвета. Периодически незнакомка бросает на меня почему-то всегда удивлённые взгляды. Начальник Като не посчитал нужным сообщить, как её зовут и поэтому, она для меня — ноунейм. Похоже, идея гендерного равноправия ещё не достигла берегов Японии… Впрочем, никто из моих гостейэтим не огорчён, судя по их энергичной работе. Судзуки-сан шпарит по пунктам своего опросника, девушка тыкает в планшет пальчиком после каждого моего ответа и выглядит при этом весьма мило.

— Отрицательным , — отвечаю на заданный вопрос.

— Почему?

— Поскольку позиционирую себя как работодателя, а не как наёмного работника.

Девушка прикасается пальчиком к экрану планшета.

— Если вам предложат открыть собственное дело на территории Японии, вы согласитесь?

— Это будет зависеть от многих факторов, — говорю мужчине, при этом наблюдая за его симпатичной помощницей. — Налоги, затраты, ожидаемая прибыль, срок окупаемости… И ещё многое другое, не дающее возможности прямо сейчас ответить на ваш вопрос, господин.

— Но если вас всё удовлетворит, то вы не откажетесь от предложения?

— Почему бы и нет? Ниппон — многомиллионная страна с высоким уровнем жизни и высоким уровнем дохода у населения. При правильной организации бизнеса, уверена, здесь можно будет получить высокую отдачу от вложенных средств.

Тонкий пальчик два раза нажимает на экран.

— Думали ли вы когда-нибудь о получении гражданства Ниппон?

Неожиданный вопрос. Японцы, как и корейцы, — мононация. И своим гражданством не разбрасываются. Честно говоря, размышлял, но это было ещё на той Земле. Здесь я не «углублялся» в этот вопрос.

— Нет, не думала.

— Почему?

— Слышала, — это весьма длительная и непростая процедура.

— Совершенно верно, если говорить о стандартном процессе подачи заявления. Однако для людей, которые признаны обладателями особых талантов или оказали Ниппон«особые услуги», законом определяется иной порядок. Претенденты подобного рода могут получить гражданство с разрешения специального совета, минуя многие этапы процедуры.

Выгрузив информацию, Судзуки-сан замолкает и внимательно смотрит на меня, ожидая реакции. Девушка тоже поднимает голову и тоже смотрит. В первый момент просто не врубаюсь, почему разговор вдруг свернул на тему смены места жительства. Но буквально сразу вспоминаю о своих международных наградах и понимаю причину.

— Судзуки-сан, — говорю я, — прошу прощения, кажется, вы предлагаете мне стать подданной вашей страны?

— Вы правильно поняли, ЮнМи-сан.

— Почему вы думаете, что меня это заинтересует?

— Вы сами когда-то говорили о своём желании сменить страну проживания и гражданство. Ниппон будет рада, если вы выберете её в качестве новой родины.

Хм… да, было такое. Выходит — нихондзин за мною следили? Ну, может и не следили, а, скажем — наблюдали. Но с чего вдруг работник миграционного сервиса делает такое предложение? А кто их должен делать? Возможно, это входит в его профессиональные обязанности — подманивать ценные людские ресурсы, способные принести пользу нации. Японцы известны своим умением видеть перспективу. А я — очень перспективен.

— И какой мой талант подставляет наибольшую ценность, господин Судзуки-сан? — спрашиваю я, внутренне улыбаясь, будучи уверенным в знании ответа.

— Нам известно, что вы, госпожа ЮнМи, обладаете уникальными талантами в музыке и стихосложении, но предоставление гражданства будет благодарностью Ниппон, за оказанную вами «особую услугу» её народу.

Озадаченно хлопаю глазами, пытаясь сообразить — когда мне удалось так отличиться? Прокручиваю в голове все события своей новой жизни, связанные с нынешней Японией и не нахожу никакой зацепки, которую можно было бы использовать в качестве объяснения.

— Прошу прощения, господин Судзуки, — осторожно произношу я, безрезультатно проинспектировав свои хранилища памяти. — Но признаюсь, — просто не понимаю, о чём вы говорите.

— Благодаря вашему участию в концерте против подростковых суицидов, за всё время, прошедшее с его окончания, в Японии не случилось ни одного самоубийства среди молодых людей в возрасте до двадцати трёх лет!

Изумлённо смотрю на довольного работника миграционной службы, одновременно ощущая лёгкий холодок страха в спине.

— В «Токио Доум», на концерте, были и другие участники, — справившись с эмоциями, напоминаю о имевшемся факте. — Почему успех мероприятия приписали только мне?

— Для этого есть веская причина, — отвечает тот, и повернувшись к помощнице, протягивает руку.

— Дай! — требует он.

Оказывается, у девушки, под планшетом было тонкое зеркало в размер девайса, которое я не заметил. Она ловко, пользуясь одной рукой, его подхватывает и передаёт начальнику.

— Прошу вас, взгляните, — предлагает Судзуки, разворачивая ко мне блеснувшее бликом стекло.

Вытянув шею, осторожно заглядываю в него и замираю, буквально офигев от увиденного.

У меня опять — СИНИЕ ГЛАЗА!!

— Так же, как случилось с вами после концерта в Сеуле, — словно услышав мои мысли, говорит японец. — И в Корее тоже не было самоубийств школьников. Почти целый год.

Бросаю на него быстрый взгляд и снова возвращаюсь к своему отражению.

Вот это я попал!

— «Кошка-защитница»! — испугано вскрикивает ноунейм -девушка, заставляя повернуть к ней голову.

Вижу свою кошатину, которая сделав несколько шагов, усаживается у двери, оборачивает вокруг себя хвост и, с выражением явного неодобрения на морде, выставляется на моих посетителей.

— Я ничего плохого не делаю, — торопливо сообщает ей девушка.

— Да, — поддакивает ей Судзуки, тоже обращаясь к Мульче. — Мы просто хотели узнать, что помнит о происшествии уважаемая ЮнМи-сан…

Внезапно на меня обрушиваются воспоминания о случившемся на сцене в «Токио Доум». Боль, миллионовольтной молнией пронзает моё тело, заставляя скрючиваться креветкой. Кричу изо всех сил и отрубаюсь, провалившись во мрак.

Первый лепесток унесён ветром…

ПРИЛОЖЕНИЕ

Для служебного пользования

Информационно — исследовательское бюро Найтё

Силы самообороны Японии

Аналитический отдел

Объект исследования: Пак ЮнМи

Происхождение данных для анализа: открытые источники информации

Исследование: первичная оценка психотипа

Цель проведения исследования: возможность вербовки

Результат исследования: тип личности определён как смешанный (истероид эпилептоид) с преобладанием истероидного типа.

Расшифровка.

ИСТЕРОИДНЫЙ ТИП ЛИЧНОСТИ

Истероид

Человек, имеющий зацикленность на популярности и славе. Готов усиленно работать ради этого.

Причины формирования истероидного типа личности

Обнаруживаются в начале жизни.

— Истероид в детстве — почти всегда любимчик семьи, он привык находиться в центре общего внимания. Им восхищаются родители, родственники, друзья родителей, соседи. Все внимание окружающих приковано только к нему, его хвалят, подчеркивают все достижения. В какой-то момент он понимает, что не может жить без этого внимания и тогда начинает делать все возможное, чтобы получить желанную похвалу.

— В детском возрасте истероид рассуждает так: я сейчас помою полы, сделаю уборку или приготовлю поесть — мама обрадуется и меня похвалит. За этим стоит не искреннее желание помочь родителям, а необходимость получения награды в виде признания заслуг. В психологии такая выгода называется вторичной. Иными словами, это не явная выгода в виде денег, сладкого угощения или игрушки, это приятная награда для самолюбия человека, которая позволяет почувствовать себя значимым в собственных глазах.

Главные черты

Базовая эмоция — сенсорное удовольствие. Нервная система подвижная, но слабая. На пике позитива эмоционально «зажигают» аудиторию. На пике негатива эмоций устраивают потрясающий скандал. В основе этого психотипа лежит привлечение к себе внимания.

Особенности

— обладают привлекательной внешностью;

— демонстрируют свободное поведение, смелость в общении;

— динамичность в познании нового;

— опрятность.

Работоспособность, деловые качества и ответственность

— Истероиду все равно, с кем и что делать, его главная цель — получать похвалы и восторженные взгляды. Ради этой цели и с мыслью о ней он будет стараться изо всех сил. Если истероида за что-то хвалят, внешне он воспринимает это как должное.

— Любят брать на себя ответственность;

— В основе ведения бизнеса истероидом лежат прибыль и деньги;

— Не выносит монотонности. Обязательно будет браться за несколько дел одновременно.

Увлечения и профессия

— Люди с таким типом личности могут добиться высоких результатов в роли актеров, артистов разных жанров, художников, моделей, блогеров — словом, в публичной и творческой среде, где способность к открытому проявлению эмоций играет человеку на руку. Именно тут истероиды могут демонстрировать то, что они чувствуют, и получать обратную связь от зрителей. Им нравится этот энергообмен, он заряжает их и позволяет двигаться дальше.

— Многие истероиды комфортно чувствуют себя в роли учителя, реализуя свою потребность выступать перед слушателями.

Недостатки

— К недостаткам истероидов можно отнести страсть к соперничеству. Истероид трудно переносит, когда кто-то оказывается лучше него. Они — настоящие завистники, и чужой успех переживают как собственное поражение. Причиной тому является не обделенность похвалами или любовью, просто истероиды воспринимают мир как нечто вращающееся только вокруг них. Сама мысль, что кто-то другой может получить больше внимания, кажется им оскорбительной. Хорошо, если это подталкивает их к самосовершенствованию и стимулирует стремление быть лучше. В каком-то смысле такой соревновательный дух даже полезен, если человек имеет адекватный склад личности и может признать свои ошибки и постарается исправить их. Если же цели истероида неадекватны, то он будет только завидовать или, что еще хуже, постарается отомстить победителю.

— Замкнуты на себе и своих эмоциях и проблемах. В глобальном смысле чувства окружающих для них не так важны.

— В работе эти люди не терпят монотонности и рутины, отсутствия ярких эмоций, новых впечатлений.

— Если истероиду рукоплещут, восторгаются им, хвалят его, то он будет стараться изо всех сил, будет вдохновенно сочинять новые номера, чтобы заслужить признание. Если же внимания со стороны зрителей нет, то и мотивации что-то делать у него не будет. Истероид сникнет, заскучает, впадет в депрессию и будет жить лишь воспоминаниями о прежних лучших временах или отправится на другую работу в поисках новых «неиспорченных» зрителей.

Страх

Для истероида главный страх — остаться незамеченным. Он желает быть хорошим в глазах других людей и непременно хочет находиться у всех на виду. Чтобы избежать неудачи, истероиды готовы пойти на многое, например, могут начать лгать.

Им важно, чтобы о них позитивно не только думали, но и говорили.

Правила поведения с людьми, обладающими истероидным типом личности

Самое главное — обозначить границы, которые не следует пересекать

Люди с истероидным типом личности зачастую просто не понимают, что их поведение выходит за рамки нормальности: они могут быть дерзкими, агрессивными, невежливыми. И тут необходимо сразу дать понять, что такое положение вещей вас не устраивает. Говорить нужно спокойно и уверенно, без крика или хамства. Важно продемонстрировать свое уважение к человеку, но в то же время указать на пределы допустимого поведения.

Не ведитесь на провокации

Истероиды могут создавать конфликтные ситуации, порой даже не вполне осознанно. Из них они черпают энергию. Не нужно потакать истероиду в этом — просто игнорируйте негативный посыл, оставаясь спокойными.

Не стоит поучать человека с таким психотипом, это вызовет в нем лишь негативные эмоции

Не пытайтесь его наставлять и учить, как нужно себя вести.

Искренне интересуйтесь человеком

Будьте внимательны к его успехам и достижениям. Это очень польстит ему и станет основой нормальных взаимоотношений.

Делайте комплименты

Но не пытайтесь имитировать восхищение — тот, кто имеет истероидный тип личности, чувствует фальшь мгновенно, это одна из особенностей психотипа. Говорите честно, от души.

Избегайте резко негативных слов в его адрес

Это не значит, что истероидов нужно только хвалить, однако критика воспринимается ими гораздо острее других людей. Поэтому ложку дегтя всегда желательно разбавлять хотя бы капелькой меда.

ЭПИЛЕПТОИДНЫЙ ТИП ЛИЧНОСТИ

Эпилептоид

Авторитарный, педантичный, не склонный к эмпатии человек. Эпилептоидный тип личности может быть расположен к проявлениям аффекта в виде взрыва эмоций или, наоборот, пассивного, отстранённого поведения при различных жизненных обстоятельствах. Нервная система вязкая, энергетически ослабленная, склонная к залипанию на сверхценных идеях.

Причины формирования эпилептоидного типа личности

— Учёные склоняются к тому, что подобный тип характера базируется на наследственной предрасположенности — особенностях формирования психических процессов, в силу которых человек становится инертен и «неповоротлив». Однако насколько остро будут выделяться описанные черты в характере человека, несомненно, зависит от окружения, прежде всего — от семьи;

— Доказано, что возникновение подобного характера может возникнуть в результате механической травмы мозга.

— В детстве эпилептоидных девочек по внешнему виду и поведению часто путают с мальчиками. Они и ведут себя часто как ребята-сорванцы.

Главные черты

— импульсивность;

— конфликтность:

— приверженность к порядку;

Педантичен, аккуратен, пунктуален и требует того же от других.

— Соблюдение иерархии в отношениях;

Эпилептоид строго придерживается отношений с начальством, беспрекословно выполняя все поручения. Но при этом стремится принадлежать к тем, кто выше. Добиваясь руководящих постов, он требует аналогичного подчинения.

— Потребность стать состоятельным;

Люди этого типа стараются обеспечить себе благосостояние, а также стремятся из всего извлекать выгоду и пользу. Для них материальные блага — показатель того, что они всё делают правильно.

— Зацикленность на себе;

В своём восприятии мира и понимании порядка эпилептоиды не эмпатичны и могут пренебрегать чувствами окружающих. Кстати, их угодливость является отчасти компенсацией отсутствия эмпатии.

— Инертность мышления;

« Вязкость» мышления, которая присуща эпилептоидам, создаёт определённые трудности переключения и скорости мозговых процессов. У смешанного психотипа, когда в базе истероидные черты, скорость обработки информации повышается.

Работоспособность, деловые качества и ответственность

— В школе и других публичных местах ребёнок-эпилептоид знает, как нужно себя вести. Он — прилежный ученик, аккуратный, сдержанный, правильный.

— Эпилептоид — надежный и исполнительный сотрудник.

— Человек с эпилептоидным характером способен нести ответственность за себя, свои поступки и то дело, которое считает важным и нужным;

— Имеет хорошие организаторские способности.

Увлечения и профессия

— Основные деловые качества эпилептоида — исполнительность, признание силы и управление ею, склонность к чистоте и порядку, систематичность мышления, желание управлять ситуацией. Эти черты лучше всего подходят для работы врачом, охранником, контролером, полицейским, прокурором, администратором и т.п. В жизни эпилептоид чаще всего выбирает эти профессии потому, что чувствует в них свое призвание.

— Память у эпилептоида сильная, но механистическая. Внимание обращено либо на вещи и предметы, либо на соблюдение правил (а не на живого человека с его особенностями), опять же механистическое. Поэтому профессии, где необходимы сочувствие к людям, им не подходят.

Недостатки

— Главная проблема эпилептоида — неумение своевременно решать возникающие проблемы и конфликты, а также взрывной характер. Он (или она) не может сдерживать себя в приступе гнева, потому что накопилось слишком много негатива. Эпилептоидам не хватает сдержанности.

— Можно часто слышать об обостренном чувстве справедливости эпилептоидов, так считают и они сами. В любых действиях они оперируют выученными правилами, нормами и стандартами и могут путать их с понятием справедливости.

— Злопамятство, мстительность, себялюбие и обидчивость . Легко возбудимый, обидчивый тип, не упускающий возможности напомнить оскорбителю своё отношение к пережитым обстоятельствам.

— Скрупулёзность, склонность к многократному выполнению одного и того же действия.

— Скупость. Чрезмерная бережливость.

— Основной принцип поведения эпилептоида: напади на это, чтобы это не успело напасть на тебя!

Страх

Потерять контроль над ситуацией для эпилептоида страшнее всего. Этот страх проявляется в стремлении контролировать окружающие вещи и людей. У такого человека все должно оставаться на своих местах, этот порядок он и будет соблюдать. Исполнительность — это результат желания сохранять порядок и следствие страха его нарушить. Даже если хаос станет всеобщим правилом эпилептоид будет его блюсти, потому что так нужно.

Правила поведения с людьми, обладающими эпилептоидным типом личности

Очень просто. Не нужно его пугать. Он перестает нервничать и становится вполне сносным партнером по общению и взаимодействию, если:

а) контролирует ситуацию;

б) мозг эпилептоида плохо обрабатывает большое количество информации, поэтому большое количество стимулов из внешнего мира его дезадаптируют . Он всё стремится упорядочить.

Базовая потребность эпилептоида — обеспечить себе внутреннее спокойствие за счёт контроля и всё делать самому — так как никто лучше не сделает.

В отношениях — малоэмпатичен, но очень ценит такие ресурсы как еда и секс. Еда для эптилоида — крайне важный ритуал в жизни.

Начальник отдела 426-С капитан Танако Мори

Главный психолог отдела 426-С Каору Рюки

Лепесток второй

Время действия: двадцать девятое июня.

Место действия: больница Кудандзака. Палата ЮнМи.

Сижу на кровати, опираясь спиною о подушку. Рассматриваю себя в небольшом зеркале. Пытаюсь определить — «насколько всё плохо». Ну, в принципе, ничего «нехорошего» в отражении не вижу. Лицо похудевшее, а не болезненно осунувшееся. На мой взгляд, это придаёт ему некий «шарм», может даже и «французский», несмотря на корейское происхождение. Скулы очерчены, губы кажутся немного припухшими. Это, конечно, мимишно по местным понятиям красоты, но интересно, с чего они вдруг так? Из-за избытка жидкости в организме? Почки не справляются со своими обязанностями? Придёт врач, нужно будет спросить…

Волосы густые, блестящие. С одного взгляда ясно, что никто их бытовым средством для удаления жира не очищал. Кожа вообще отлично выглядит. Бледная, но не «мертвячего» оттенка как грим, который накладывают на артистов, играющих роли вампиров, а какой-то… Я бы сказал — фарфоровый. Такой, полупрозрачненький и словно светящийся изнутри. Просто шикардос! Ну и ещё, главный плюс — глаза. Большие, яркие и синие-синие! Кажется, даже более насыщенного цвета, чем были в первый раз.

В общем, считаю, ЮнМи выглядит великолепно. Прямо хоть сейчас — иди, залезай на подиум или «шлёпайся фоткой» на глянцевые страницы лучшего журнала мод. Радоваться нужно, но вместо этого — раздосадован и огорчён. Потому что опять обманули. Совершенно очевидно, что ГуаньИнь использует меня в каких-то своих целях. Ну, тогда в Корее, после концерта, происходящее было не совсем понятно. Мало ли, глаза цвет поменяли? Бывает. Ещё врачи, научную базу под это дело подвели. Обосновали, не прибегая к сверхъестественному. Но сейчас, это же откровенная подстава! Фейерверк в ночи, для тех, кто не спит. Например, для японских спецслужб! Ставлю себя на их место и просто не нахожу оснований для отказа от пристального изучения «феномена». А вдруг, в ходе его, у ЮнМи в голове «дверца» обнаружится? Ведущая на новые рынки сбыта? Продать иномирянам пару миллиардов высокотехнологичных калош отличного японского качества… Да за такую возможность меня не то что, на сагиттальные проекции нарежут… На атомы разберут!

И ведь бодхисатва, напутствуя, сказала, что-то вроде: «живи и радуйся, карму свою правь. Ничего мне от тебя не нужно, кроме этой работы». А сама — обманула! Использовала, как говорится, «в тёмную», без объяснения причин. И главное — ей совершенно плевать, что со мною дальше будет! Вдруг на допросе меня загипнотизируют? Или «сыворотку правды» вколят? Такого ведь наговорю — на всю жизнь под замком окажусь, в какой-нибудь секретной лаборатории. Причём ведь совершенно непонятно — за что? Что я такого сделал?

Отставив зеркало в сторону, на сколько хватило длины руки, разглядываю себя издали.

«Может, она обиделась? — приходит в голову мысль о ГуаньИнь. — Она же предлагала тогда „любовь“, от которой я отказался. Вот она теперь за это и мстит, причём чисто по-женски. Ничего не говоря и не объясняя. Догадайся сам, а я посмотрю, сколько у тебя уйдёт на это времени…»

Поднимаю зеркало выше.

И отсюда изумительно хорош…

А ведь я, можно сказать, в сказку поверил. Свезло, мол, столкнуться с богиней милосердия! Не всякому подобное в жизни выпадет. Но, чуда не случилось. И она кинула. ОбЫдно, понимаешь… Ничё ведь не сделал! Только решил жить, как считаю нужным. И сразу — на тебе! Бамс, в лобешник!

На кровать вспрыгивает Мульча. Отвернувшись от зеркала, смотрю на деловую кошатину, которая, прижавшись животом к матрасу, заинтересованно пялится на меня снизу-вверх.

— Одна ты меня не предавала, — говорю ей.

Кошатина, словно понимая, мявкает в ответ.

— Ну ещё мама ЮнМи, — и, секунду подумав, добавляю, решив быть честным: — Возможно… И «Red Alert»… Частично…

В этот момент дверь в палату открывается и входит мой лечащий врач в сопровождении помощницы. Отложив зеркало в сторону, приподнимаюсь повыше на подушке и приветствую посетителей.

— Госпожа ЮнМи, у вас удивительно хорошие показатели состояния организма для человека, проведшего столько дней в беспамятстве, — бодро сообщает доктор, расположившись на стуле рядом с кроватью. — Всё не просто в пределах нормы, а можно сказать — вы абсолютно здоровы!

«Значит, смогу дольше прожить под пытками в застенках японкой охранки… — приходит в голову неожиданная мысль. — В текущей ситуации вряд ли данную новость можно считать „хорошей“. Но с почками, выходит, всё в порядке. Это плюс…»

— Приятно слышать, господин иши, — с вежливой улыбкой отвечаю я и интересуюсь: — И сколько именно дней у меня отсутствовало сознание?

Врач задумывается.

— Какое сегодня число? — интересуюсь у него, решив, что очжи слаб в математике и не может быстро сосчитать.

(очжи — «дядечка» по-японски, прим.автора)

— Двадцать девятое июня.

— Какое⁈ — изумившись, привстаю на подушке. — Концерт ведь был шестого июня!

— Двадцать три дня с момента вашего поступления в больницу, — произносит иши.

Офигеть… Почти месяц провалялся в отключке!

— А что со мною было?

— Предварительный диагноз — гематидроз или — «кровавый пот». Состояние в организме, когда пот смешивается с кровью и выходит сквозь поры кожи в виде красной жидкости. Это редкая, но известная патология. Наблюдается при сильном психологическом напряжении, страхе.

— А окончательный диагноз?

— Ярко выраженный гематидроз. ЮнМи-сан, скажите, чего вы так испугались?

Несколько секунд смотрю во внимательные глаза доктора и, ничего не придумав, откидываюсь на спину.

— Не помню.

Иши кивает.

— В отсутствии воспоминаний нет ничего странного, — сообщает он. — Вероятно, это защитная реакция психики. Мозг блокирует повторное переживание сильных эмоций, способных его разрушить. Поэтому я и настаивал на полном эмоциональном и умственном покое. Однако последние исследования показывают, что ваш организм восстановился и думаю, настало время, когда его можно постепенно нагружать. При этом, скорее всего, некоторые моменты в вашей памяти останутся какое-то время ещё заблокированными. Чтобы ускорить преодоление этой дисфункции, рекомендую пройти предметное обследование и, если понадобиться, курс лечения у врача-психотерапевта…

К «мозголомам»? Не! Нафиг, нафиг, нафиг! Амнезией больше, амнезией меньше, — особого значения для меня уже нет. Главное — избежать пристального внимания спецслужб! Обойдусь без врача! Дуриком побегаю…

— ЮнМи-сан, как вы себя чувствуете?

— Вы же сказали, что показатели моего здоровья в норме?

— Показания — это одно, то, как вы себя ощущаете, — другое.

— У меня ничего не болит, голова мыслит ясно, настроение ровное. Считаю, со мной всё нормально. Только слабость.

— Ничего страшного. Начнёте больше двигаться, есть более энергетически насыщенную пищу, и упадок сил быстро пройдёт. Считаю, что уже могу вам разрешить видеться с посетителями.

— С уважаемыми представителями миграционной службы? — не удержавшись, задаю ехидный вопрос.

— С ними вам придётся переговорить в первую очередь. Таков порядок.

— В таком случае перед разговором хочу увидеть видеозапись с концерта в «Токио Доум». Момент моего выступления.

— Сожалею, но у меня есть опасения, что данный просмотр может вызвать ярко выраженную негативную реакцию. Как врач, — категорически не рекомендую подвергать нервную систему сильной нагрузке. Она достаточно получила испытаний за последнее время.

— Но ведь вы сказали, что мне можно увеличивать нагрузку? Как тогда тренироваться, если нельзя напрягаться?

— Постепенно. Не торопясь. У всего есть предел прочности.

Молча смотрю на эскулапа, который вот стопроцентно, просто хребтом чую, работает на контрразведку. К кому, как не к нему, имеющему на руках результаты всех исследований Пак ЮнМи, идти работникам «плаща и кинжала»? Как же меня всё задрало! Почему вместо наслаждения жизнью, приходится пыжиться изо всех сил, пытаясь выдумать какую-нибудь хрень, более-менее похожую на правду? Разве этим должен заниматься человек с моими возможностями? Проклятый я, что ли?

«Может, самовыпилиться? Процесс понятен, результат — известен. И пусть они потом извращаются сами с собою, как хотят! Хоть ментально.»

На пару мгновений задумываюсь, оценивая ценность пришедшей в головы идеи.

Увы, «мы» там уже были, и ничего интересного не увидели. Холодно, уныло, стрёмно и безысходно. Здесь же — целый мир, в котором ещё не плюнуто в жерло каждому вулкану и не оценены тысячи яств в компании прекрасных мучача! Кроме этого, много чего ещё хотелось бы увидеть. Например, перекошенные от завистливой ненависти рожи, смотрящие на меня, майнинг-миллионера. Проклинающие себя за собственную тупость… Не узрета печалька в глазах АйЮ, узнавшей, что я скупил весь квартал вокруг её хибары на чердаке, и добираться ей, до своего «мини-футбольного поля» теперь только через дыру в заборе или прыгать с вертолёта. Вообще, кругом полно всяких интересных дел, от которых совершенно непонятно зачем отказываться! Чёрт его знает, кем реинкарнируюсь в следующей жизни? Сейчас не исполнишь задуманное, а потом четыре тысячи лет проведёшь, катая навозный шарик. Да и эта́… Блин… Я же взял на себя ответственность за Ким ХаРу. С одной стороны, зря вписался, а с другой, она ж сдохнет без меня! И маме ЮнМи обещал позаботиться о ней. Да и по мелочи кой-чего накопилось… Короче, самовыпил не рассматривается. Ибо в долгах погряз, аки в шелках…

— В таком случае, — заявляю я врачу, — пожалуйста, передайте уважаемым сотрудникам секретной службы, что Агдан больше никогда не исполнит «Прекрасное далёко».

— Почему?

«Почему»⁈ По кочану! Жить хочу, вот почему! Ещё одного такого раза просто не перенесу. И пусть ГуаньИнь сама своими ручками всё делает. Нечего чужими жар загребать!

— Моё решение, — невежливо отвечаю я. — И хочу, чтобы «уважаемые люди» узнали о нём до своего приезда. Вполне возможно, интерес к общению со мной у них пропадёт, и время не будет потрачено зря на пустую поездку…

Некоторое время играем с ишу в «гляделки». Наконец японец кивает.

— Хорошо, ЮнМи-сан, я передам ваши слова, — обещает он.

— Спасибо, господин доктор, — благодарю я и спрашиваю: — Могу я поспать?

— Конечно. Сейчас для вашей нервной системы это самое полезное занятие.

Встав со стула, на котором сидел, врач прижимает руки к бокам и делает исполненный вежливости поклон. Ответно низко наклоняю голову, благодарю за лечение. Слежу за посетителями, пока те не закрывают за собою входную дверь. Пробегаюсь взглядом по палате, ещё раз отмечая её «крутизну».

Всё-таки интересно, — кто оплачивает такое бохатсво? Впрочем, кем бы он не был, это точно — не СунОк! У неё, на такое — денег нет. Чёрт! Опять придётся кому-то долги отдавать. Впрочем, сей вопрос сейчас не главный. В данный момент нужно решить: каким образом избавиться от пристального внимания иностранных спецслужб и приступить, наконец, к зарабатыванию денег.

Задумываюсь, но идей про то, как отвадить от себя этих «инфернальных тварей» на содержании государства, не появляется. Начать кричать: «Я кореянка! Японцы, остановитесь! Вы не имеете права!» Требовать встречи с послом и выдворения на «Родину»? Но в Хангук тоже есть агентство аналогичного профиля, которое, скорифанясь уже со своими врачами, с удовольствием «скрутят с меня все гайки», дабы узнать: чего именно там внутри? Менять шило на мыло — дело такое… Неизвестно, что в итоге окажется лучше…

К американцам ломануться за помощью? Они меня уже раз проигнорировали… И у них, в свою очередь, имеются эскулапы и АНБ, в которой, несомненно, найдутся желающие заработать ещё одну лычку себе на погоны… Эх, нет у меня могучих покровителей! Пугнуть некем… Кстати, о птичках… а ведь это идея! Насчёт крыши… Неявная угроза… Однозначно ведь никто не знает, как оно на самом деле. Если поставить эту мысль во главу угла и «начать её думать», то всё упрощается. Нужно просто запугать аборигенов «по самые не балуй». К примеру, дать понять, что я — амбассадор, связавшись с которым, они пожалеют пятьсот миллионов раз. А под это дело, внушить мысль о недопустимости использования к моей персоне методов силового воздействия и добавления в еду странного. Того, после которого пробивает на честность. И ещё — гипнотизёров ко мне не подпускать!

Как рекомендовал дон Румата Эсторский: «Если пристанут, покажите браслеты и держитесь нагло!». В моей ситуации, пожалуй, самая разумная тактика поведения. Но, чтобы она сработала, нужно чётко решить, чего «показывать»? Ну, допустим, у меня есть глаза… А кого тогда косплеить? Тут нужно детально продумать образ, дабы выглядеть уверенно…

«Посланница богини»? Попросят доказательств. Чудеса, воскрешение мёртвых, хождение по воде и перегонка её же в вино, без использования высокотемпературных источников энергии… Поскольку ничего из перечисленного делать не умею, данный вариант — отбрасываем. Кстати, песня, в тему есть: « С причала рыбачил апостол Андрей, Спаситель ходил по воде…»

Ладно, проехали. Тогда — «пророк»? «Время войн, катастроф, я читал по картам снов и на грязных площадях, я взывал к толпе…». Не, тоже не пойдёт. Что я способен «напророчить», чтобы сбылось в ближайшее время? Разве только сообщить — «мы все умрём»! Ну, для многих это случится не прямо вот, а главное, об этом любой дурак знает!

Хм… Может — «ученик»? Начального уровня, которого буквально вчера приняли, к примеру, в орден, и поэтому он ни в чём ещё толком не шарит. Юный «по дд аван», так сказать… Но за которым уже стоит организация, решившая его «прокачать». А ещё, обязательно, — наставник. Да, точно! Мастер великих сил и умений, который легко и быстро навешает люлей обидчикам своего воспитанника…

Вот это уже, — «мажется»! Буду вести себя уверенно, словно чувствуя силу за своею спиной. А случай в «Токио Доум» спишу на собственный низкий профессионализм, что-нибудь вроде — «Энтузиазм автоматически не делает вас профессионалом»…

Отлично, я умён и непредсказуем в логической атаке! Нет мне равных в этом мире, но есть вопрос фундаментального плана, на который, предвижу, не смогу найти ответа. А именно, как заключать с кем-то соглашения, если даже ГуаньИнь обманывает? Раз сама бодхисаттва не держит слова, то тогда, какие могут быть претензии к простым людям? А ко мне? Почему Сергей Юркин должен быть честен, искренен и состоять исключительно из положительных качеств? Как говорил «папаша Мюллер»: «…Верить в наше время нельзя никому, порой даже самому себе». Но с концовкой фразы — не соглашусь. Кроме как себе, верить сейчас вообще некому. Ну его в баню, этот божественный звездёж про карму! С чего он тоже — не брехня? Лохоловка, чтобы дурачки эффективней работали. Буду жить, как раньше жил. Без всяких оглядок на божества. Ну поработаю тысячу лет муравьём, если правдой окажется… Не пропаду. Чё-нить придумаю…

* * *

— Не могу ответить на ваш вопрос, Судзуки -сан, — отвечаю я. — У меня провал в памяти, господин доктор может подтвердить. Поэтому просто не помню того момента, который вас интересует. Возможно, можно было бы как-то простимулировать память, посмотрев видео с концерта, но лечащий врач запретил, опасаясь, что мой мозг может пойти вразнос и сойти с ума. В итоге, из вариантов: либо рискнуть и ознакомиться с записью, либо подождать, пока воспоминания восстановятся естественным путём. Очень жаль, но других идей у меня нет…

Замолчав, перевожу взгляд с бесстрастного лица господина Судзуки на его симпатичную помощницу. Милашка, что ещё скажешь. И в планшет так умненько смотрит. Ми-мишка!

Насчёт японцев, в смысле того, что они будут ждать и обдумывать моё послание, переданное через доктора, оказался не прав. Спецагенты припёрлись моментально, я даже задремать не успел. Может, кофе в фойе больницы пили, пока иши мне зубы заговаривал, расхваливая себя, как чётко вылечил не пойми от чего.

— Но, ЮнМи-сан, вы сказали, что никогда больше не будете исполнять «Прекрасное далёко», — возражает японец. — Вы же не просто так это придумали? То есть, хочу сказать, у вас были какие-то основания для принятия такого решения. При этом видео концерта вы не видели и говорите, что ничего не помните. Как тогда совместить все эти противоречивые события?

Время напустить туману…

— Это вывод личных размышлений, господин. Понимаете, мне говорили, что пытаться решать за людей их проблемы — ничем хорошим не заканчивается. Что-то вроде стараний обезопасить ребёнка от падения с лестницы. Находиться всё время рядом невозможно. И, если мы хотим, чтобы малыш самостоятельно мог подниматься по ступенькам, он должен уметь с них и падать. Победа и поражения — неразделимые вещи. Неудачи должны побуждать к самосовершенствованию, ибо без этого невозможно научиться поднимать ногу выше, чтобы вновь не зацепиться о порог, о который споткнулись… К сожалению, я была уверена, что знаю больше остальных. Жизнь показала, что это не так. Что ж, бывает… Время сделать правильные выводы и жить дальше…

Улыбаюсь, стараюсь выглядеть при этом «мудро». Судзуки, видимо прокрутив в голове услышанную «сентенцию», выцепляет из неё наиболее интересное для него слово.

— И кто вам такое «говорил», ЮнМи-сан? — заинтересованно спрашивает он.

Ну, вообще-то это моя личная компиляция «мудрых мыслей» и «мотивационных фраз» слышанных ещё в прошлой жизни, но сообщать об этом не следует. Дабы не испортить атмосферу разговора…

— Абсолютно уверена, что они прекрасно разбираются во множестве вопросов, — многозначительным тоном отвечаю я.

Спецагент буравит меня взглядом. Теперь вежливо улыбаюсь в ответ.

— А вы не можете уточнить, кто именно? — настаивает он.

— Не помню. У меня провалы в памяти.

— В медицине имеются восстанавливающие методики. Например, гипноз.

Молча смотрю в глаза предложенцу«ледяным» взглядом. Зависаю надолго. Пока не решаю, что достаточно тишины и пора делать первое и последнее предупреждение.

— По неизвестной причине, — с угрозой в голосе сообщаю я, — нейронные связи в моём мозгу соединились в уникальную комбинацию, генерирующий высокооплачиваемый контент в различных областях искусства. Однако обследовавший меня в Корее доктор, предупредил, что подобное состояние мозгового вещества зачастую неустойчиво. Имеется множество зафиксированных случаев, когда люди, демонстрировавшие гениальность, теряли её за очень короткий промежуток времени. И причиной этому могли быть совершенно пустяковые причины вроде простуды или душевной травмы от расставания.

— Пока моя голова находится в «чудном» состоянии, моим главным намерением является заработать на этом как можно больше. Со всей серьёзностью заявляю вам, Судзуки-сан, и прошу передать услышанное вашим руководителям, что любая попытка вмешательства в мою мыслительную деятельность (для изучения, для улучшения, любопытства или ещё чего-нибудь легкомысленного) рассматривается Агдан исключительно как покушение на её обеспеченное будущее, с соответствующей ответной реакцией.

Делаю паузу, дабы слова лучше отложились в голове собеседника.

— … Если всё же случится так, что мои слова не будут услышаны, то предупреждаю, — последствия негативного развития ситуации окажутся просто невероятными. Причём для всех, кто хоть как-то в неё вовлечён, без всякого исключения. Какую конкретно форму примет выражение недовольства тех, кто мною заинтересован, точно сказать не могу, но лучше этого не выяснять, поверьте мне.

«Покажите кольца и держитесь нагло!» Стараясь не переборщить смотрю на спецагента «особым взглядом». Типа, — «ну ты меня понимаешь»?

Тот, обдумав прозвучавшую угрозу, кивает.

— Как вы хотите, чтобы к вам обращались? — задаёт он вопрос.

Мгновенно отвечаю: Агдан. Мне так больше нравится.

Откуда-то сбоку, в моём поле зрения появляется Мульча. Бесшумной тигриной походкой она якобы проходит мимо, но внезапно останавливается, словно вдруг заметила гостей. Повернув и наклонив голову параллельно полу, начинает изучать их внимательным взглядом. Помощница Судзуки-сан выпрямляет спину и напрягается, видно, что кошка её пугает. А её начальник воспринимает появление животины как сигнал к окончанию аудиенции.

— Агдан- сан, могу я задать ещё несколько вопросов? — спрашивает он.

— Только коротко, пожалуйста, — отвечаю я. — У меня силы заканчиваются.

Время действия: первое июля утро.

Место действия: премьер-министр Японии, находясь за столом в своём кабинете быстро читает отчёт, предоставленный разведкой страны, комментируя про себя его отдельные моменты.

… Заявила, — больше никогда не будет исполнять «Прекрасное далёко»… Умница, девочка… Отказалась творить чудеса… Прямо замечательно! Уже задумался, кто кому первый кланяться будет… Ты мне или я тебе? Проявила интерес к лицу своего пола… О, даже так? Впрочем, ничего удивительного. Весьма распространено в закрытых коллективах вроде к-поп групп, в которых энергия молодости фокусируется на тех, кто просто рядом. Подвести к ней «подружку» и устроить скандал? А зачем? Девочка, похоже, умная. Богиней себя не объявляет, на место премьер-министра не претендует. К чему усложнять жизнь ей и себе? Особенно — а вдруг она и вправду, Каннон? Впрочем, скорее всего — нет. Тысячерукая не может быть настолько слабой, чтобы провести столько времени в больнице. Кто-нибудь из пантеона, но рангом ниже? Возможно, но как точно узнать… Непонятно. Поэтому, лучше всего выказать максимум уважения, добавить режим благоприятствования, ну и помощь оказать, если попросит. Тем более, что самоубийств среди детей нет уже который день. Но без всяких — «оставить в Японии»! Пусть корейцы забирают её к себе и там выясняют, кто она такая. Более чем уверен, что многим здесь придёт в голову идея заманить девчонку в свою партию с целью повышения популярности. Далее, неизбежно, они примутся переманивать её друг у друга. Возня постепенно начнёт терять границы приличия и стопроцентно закончится совсем безобразно. Лучше с хангук-сарам получить какие-нибудь уступки за то, что мы согласимся вернуть им Пак ЮнМи. Гораздо более надёжный плюс в предстоящих выборах, чем девочка-волшебница, которая то ли умеет колдовать, то ли только ещё учится… Слишком ненадёжно. Слишком дестабилизирующее…

… талантливый композитор, лауреат престижных международных премий… Ну и что? Даже если сменит гражданство, она — навсегда кореянка. И в Хангук об этом будут постоянно вспоминать, при получении каждой новой премии. Я вообще в ужасе от современных песен. Вот раньше были — и поэты, и певцы. А сейчас — шум один. Поэтому данные обстоятельства совершенно не показатель за то, чтобы бороться за неё. Разумнее будет ценник подороже выставить корейцам. Пусть платят за свою знаменитость.

…. Итак, какой итог? Поблагодарить, наградить и вернуть на родину, но не за просто так. Если бы Агдан умела возвращать молодость, это было бы совсем другое дело. А так… Поэтому делаем вид, что собираемся оставить её в Японии, а на самом деле просто «задираем ценник» «Стране утренней свежести». Вплоть до конфронтации. И уступим. Дадим себя уговорить на наших условиях. Это будет забавно… Агдан, правда, может посчитать, что с ней поступили невежливо. Возможно, после этого ничего и не случится, но… везде лучше подстраховаться. Переложить вину за депортацию на её соотечественников. Судя по докладам, Пак ЮнМи их не любит, они — отвечают взаимностью. Будет им чем заняться, после воссоединения, ха-ха… А если возникнет необходимость «подёргать Хангук за цепь», можно будет пригласить девочку в Японию. Наградить, похвалить. Она же с нами останется в хороших отношениях, мы же друзья? Так можно делать периодически, бесить хангук-сарам до пены из рта…

…Значит решено, ставлю задачу. Главное — режим секретности, для пресечения возможных слухов. Иначе в «Стране утреней свежести» откажутся играть в весёлую игру!

Время действия: третье июля утро.

Место действия: больница Кудандзака

— ЮнМи! — радостно восклицает от двери СунОк. — Как же я соскучилась!

Распахнув руки, с ликующей улыбкой, она бросается обниматься с младшей сестрой. Та же, судя по растерянному выражению лица, совсем не готовилась к столь яркому проявлению родственных чувств. СунОк плюхается на кровать и притягивает ЮнМи к себе, обнимая.

— Быстро слушай меня, — торопливо шепчет она ей в ухо. — За нами могут следить, поэтому делай вид, что ничего не происходит! Тебе ни в коем случае нельзя соглашаться на японское гражданство! Что бы не обещали! Поняла?

ЮнМи дёргается, издавая задушенный звук.

— Ой, как ты хорошо выглядишь! — восклицает СунОк, ослабив хватку и немного отодвинувшись. — Волосы такие блестящие и кожа словно светится!

— Онни, чё происходит? — переведя дыхание, ошарашенно шепчет ЮнМи.

— Мама? О, не волнуйся! С ней всё в порядке! — несёт отсебятину СунОк, изображая разговор двух сестёр. — Мы только вчера разговаривали по телефону. Она сказала, что ты должна меня слушаться и просила обнять тебя за неё!

Старшая сестра снова бросается в «обнимашки».

— ЧжуВон-оппа выслали из Японии! — трагично шепчет она. — За тобой следят спецслужбы! Японцы хотят забрать тебя себе! Ты должна сопротивляться! Мы этого не допустим!

— А ещё мама сказала, что очень рада твоему выздоровлению! — перестав давить младшую «на сок», снова размыкает СунОк объятия. — Она каждый день ходит в храм и молится за тебя!

— Погоди, — просит ЮнМи, выставляя вперёд руки как защиту. — ЧжуВона — выслали? Почему?

СунОк быстро оглядывается на дверь.

— Наверное побоялись, что он будет оказывать на тебя негативное влияние, — Отвернувшись и наклонившись к собеседнице, тихо говорит она. — Оппа хотел быть посредником в переговорах между тобой и Японией, но его отправили в Хангук.

— Оу… — озадаченно выдыхает ЮнМи и задумывается.

— А почему? — пару секунд спустя спрашивает она.

— Ты не знаешь? — удивляется СунОк.

— Откуда? Мне до сих пор запрещено пользоваться гаджетами. Даже через плеер музыку не дают слушать! Полный информационный вакуум!

СунОк впадает в небольшой ступор.

— Они тебя так пытали? — отмерев, испуганно спрашивает она, заглядывая сестре в глаза.

— Они мне так мозги лечат, — небрежно отмахивается та. — Ну, говори, что случилось?

— После концерта в «Токио Доум» не было ни одного самоубийства среди школьников! — распахнув глаза, возбуждённо сообщает СунОк.

— Это я знаю.

— Японцы думают… — ещё ближе наклонившись к сестре, восторженно шепчет онни. — Что ты — « Мяу — Каннон»!

Отодвинувшись, СунОк с огромным интересом смотрит какое впечатление произвела произнесённая ею новость.

— Кто-оо я?

— Полностью по-японски это произносится как «Манеки-Неко Каннон», — с готовностью поясняет онни. — А если коротко, то « Мяу — Каннон». Это воплощение богини с талисманом Манеки-нэко.

Пф… — продолжительно выдыхает сквозь чуть приоткрытые губы ЮнМи, пребывая в состоянии обалдевания от полученной информации — пфффф…

— Я ожидала, что ниппонцы окажутся умнее моих соотечественников… — наконец разочарованно признаётся она.

— Ты это про что? — хмурится СунОк.

— В Хангук меня хоть реинкарнацией королевы считали, а в Ниппон сразу богиней назначили. Как-то… легкомысленно, не находишь?

— А на самом деле ты… — произносит СунОк, пристально смотря в глаза ЮнМи.

— Изнурённая человеческой глупостью девочка, которой не дают зарабатывать деньги, — заканчивает за неё фразу сестра и задаёт вопрос: — Кстати, на что ты здесь существуешь?

— Да отстань ты! — СунОк пихает ногой трущуюся о неё кошку.

— Мульча, иди ко мне, — предлагает ЮнМи. — Она тебя не любит.

— С чего это — «не любит»? — обижается онни, смотря как сестра подхватывает на руки запрыгнувшую на кровать её любимицу. — Сколько я за ней ухаживала? Просто мы говорим о важных вещах, а она — мешает.

— Деньги — это очень важно, — кивает ЮнМи и интересуется: — Так откуда ты их берёшь?

— Их дала «Всемирная организация колоколов мира», — с совершенно серьёзным видом отвечает СунОк. — Ещё они обещали оплатить расходы за твоё лечение…

Судя по выражению лица ЮнМи, это уже второй раз за пару минут, когда она «крепко удивлена» новостями.

— Что опять? — недовольно спрашивает СунОк. — Чего ты замерла?

— Какие ещё — «колокола мира»? — возмущённо спрашивает ЮнМи. — О чём речь?

— «Всемирная ассоциация колоколов мира», сокращённо — WPBA, — хмуро делится знаниями онни, — японская организация, стремящаяся повысить осведомленность о движении «за мир во всём мире» путем отливки и установки японских храмовых колоколов по всей Земле. Ассоциация была основана господином Тиедзи Накагавой. Мысль создать фонд возникла, когда он, будучи мэром города Увадзимы, руководил заменой храмового колокола в храме Тайхэй после Второй мировой войны. Тогда этот колокол получил название — « Колокол Банзая для абсолютного мира» и послужил моделью для «Колокола мира Организации Объединенных Наций». Это был первый колокол, подаренный WPBA…

… Колокола изготовляются с использованием переплавленных монет, собранных детьми из разных стран мира. На сегодняшний день они установлены в шестнадцати странах. В США, Японии и Австралии имеется более одного такого колокола…

— Это очень уважаемая и всемирно известная ассоциация! — закончив транслировать вызубренную презентацию, решительно заявляет СунОк.

— Причём тут я и они? — подобрав отвисшую челюсть, не понимает ЮнМи.

— При том, что ты — богиня Каннон, которая за мир во всём мире!

— Кххх… И что, деньги возвращать не придётся?

— Это благотворительность!

— Совсем — совсем?

— Если ты примешь участие в рекламной кампании WPBA, они будут очень признательны.

— Понятно…

На некоторое время наступает тишина. ЮнМи задумчиво рассматривает выходящее на улицу окно, СунОк ждёт, когда та чего-нибудь ещё скажет.

— Вообще, есть много разных компаний и организаций, желающих увидеть тебя в своей рекламе, — устав ждать, небрежным тоном, так, будто просто к слову пришлось, сообщает онни.

Взгляд ЮнМи перемещается с окна на сестру.

— Сколько? — коротко спрашивает она.

— Триста восемьдесят девять.

Брови ЮнМи взлетают вверх.

— Всё нормально, — увидев реакцию, успокаивает СунОк. — ЁнЭ ведёт учёт заявок. Никто не потеряется.

— «ЁнЭ»? Она ведь осталась в Корее?

— Ну да. Просто в тот момент ей на поездку не было денег. А сейчас они есть. Поэтому, я её вызвала сюда…

— Она мне очень помогает! — эмоционально начинает оправдываться СунОк, по-своему интерпретировав выражение в глазах сестры. — Одна бы я не справилась! Учёт денег вести, с рекламодателями переговоры проводить…

— И сколько на счету денег?

— WPBA пожертвовали пять миллионов йен. Часть из них была потрачена.

— Пять миллионов йен — это примерно тридцать три с половиной тысячи долларов… — подсчитав, задумчиво произносит ЮнМи. — Не такие уж и большие деньги для мировой рекламной кампании…

— Но они были очень нужны в тот момент. И я маме немного денег отправила…

— «Дважды даёт дающий вовремя», — кивает ЮнМи и обещает: — Ладно, позвоню я им в их колокола. А остальные желающие? Надеюсь, вы с них вперёд не брали?

— Нет, только зарегистрировали протоколы «о намерениях». Гонорары будут оговариваться с тобой, как с исполнителем работ.

— Ты смотри! — восхищается ЮнМи, крутя головой. — Как умно поступили! Словно профессиональные импресарио.

СунОк довольно улыбается.

— Значит, у меня есть работа? — спрашивает, тоже улыбаясь, ЮнМи.

— Полно, — кивнув, подтверждает онни.

— Так когда же меня отсюда выпустят⁈

Онни открывает рот, но не успевает ничего сказать. В дверь палаты раздаётся стук, входит медсестра.

— Прошу прощения, СунОк-сан, но время вашего посещения истекло, — сообщает она, вежливо кланяясь.

(несколько позже, больничная палата. ЮнМи на кровати «переваривает» принесённые сестрой новости)

Мне, как и остальным «не японцам», известно, что жители «Страны восходящего солнца» — весьма и весьма своеобразные. Возможно, это результат длительной самоизоляции или последствия воздействия радиации и близость к Годзилле. Возможно. Но никто точно не знает — «почему», а ниппонцы не объясняют. Они улыбаются и живут, продолжая «отмачивать корки», веселя мир и порою ставя его в тупик, вот прямо как меня сейчас.

Я был прав, когда предположил, что меня объявят кем-то мистическим. Но не богиней же⁈ Мало ли по каким причинам их школьники решили пожить ещё? Нельзя же всех подряд объявлять бодхисатвой? Конечно я — не каждый первый, и даже — не каждый сто миллионный, но должны же быть хоть какие-то границы разума⁈ Японцы — конкретно ненормальные! И что мне с этим теперь делать?

Некоторое время размышляю над вариантами, но ничего созидательно-полезного в голову не приходит. Единственная практичная мысль: кажется, сейчас возникла ситуация, в которой лично я смогу неплохо заработать. Вон, сколько рекламодателей привалило! В жизни таких очередей на себя не видел. «Заехать» во все местные тиви -шоу, параллельно нахапать контрактов по продвижению товаров и сидеть на этом «плотненько», работая от зари до зари. Месяца этак через три-четыре, шумиха спадёт, через полгода вообще сойдёт на нет, я за это время «примелькаюсь», раскручусь, раскачаю свои певческие таланы и плавненько начну музыкальную карьеру на втором по размерам музыкальном рынке мира. При этом у меня будут деньги и возможность работать. Красота! Ну и зачем мне отказываться от японского гражданства?

Обдумываю слова СунОк про намерение японцев прибрать меня к рукам. И прихожу к выводу, что она — «чего-то совсем не таво». Перед тем, как её «запустили» ко мне, состоялась ещё одна беседа с господином Судзуки. И после неё список возможных предложений со стороны Ниппон мне в целом представим. А вот содержание «противовесного» пакета предложений от Хангук отсутствует. Они меня там ненавидят долго и старательно. Неужели вдруг « перекуются» за прошедший месяц? Очень сомнительно надеяться на столь стремительную метаморфозу. Более чем уверен, что окромя проблем, пренебрежения и нищеты на родине ЮнМи мне не получить. Поэтому, если японцы «хотят меня украсть», то хиномару им в руки!

(хиномару — яп. «солнечный круг», название флага Японии)

Конечно, вначале обязательно нужно точно договориться, сколько и каких именно «баранов» дадут за «невесту», но после достижения консенсуса — да пусть воруют себе на здоровье! «Невеста» не против!

Ещё раз мысленно пробегаюсь по возникшему в голове варианту «дальнейшего развития событий» и не нахожу в нём каких-нибудь откровенно несбыточных ожиданий. Понятно, самым трудным будет первое время, когда все кинутся смотреть — «есть ли у неё хвост?» и требовать чудес. Но это неизбежное зло, которое нужно просто перетерпеть, чтобы после стало хорошо. Типа похода к зубному. Ну, если до сегодняшнего дня столько всякой разной фигни пережил, то и теперь выдержу. Так что…насчёт получения японского гражданства… Пожалуй, данное событие станет для меня шагом вперёд. Пусть корейцы и дальше слушают как АйЮ пищит. Они к ней уже привыкли… Зачем людей напрягать, выдёргивать их из зоны комфорта? Хай сидят там, где сидели, раз так подходят друг к дружке. А мы уж как-нибудь здесь, в Японии, «помучаемся». Сто сорок миллионов человек, это не сорок. Это математика…

Время действия: пятое июля

Место действия: больница Кудандзака

Мя-со! Мя-со! В обед я буду есть мясо!

Утром, после осмотра, врач сообщил, что мой желудочно-кишечный тракт вполне себе функционален и может быть нагружен «жёсткой пищей»! А именно — «белком животного происхождения»! У меня аж рот слюной наполнился, услышав такое. До этого сидел, ничего не хотел, кишки в животе побулькивали, передавая друг другу зелёную кашицу, насыщенную всеми необходимыми для жизни веществами и всё было спокойно. А тут словно в голове щёлкнуло! И сразу — вкус во рту, и запах горячего жира в ноздри, и цвет поджаривающихся ломтиков… ЧжуВон, гад, тогда у меня кусок уволок! «Безвкусное»… Да шоб ты понимал!

Кроме перехода на «человеческую еду» вкушать её буду тоже, уже по-нормальному. «Место для приёма пищи больными» — кафешка там или столовка на этаже, не знаю, не видел, посмотрю. Короче, для «ходячих» и способных сидеть за столом, не падая на пол. Я теперь тоже такой! А жизнь-то налаживается! Единственное — мысли о том, как буду рвать зубами мясо, «забивают» собою размышления — чей именно платиновый диск выпустить первым после своего «возвращения»? Начать ли сразу с тех, продажи которых превысили двадцать миллионов экземпляров? Или не наглеть и выступить скромно, выбрать что-нибудь эдакое тиражом до пяти лямов? Чтобы — «без палева»? Дабы не спрашивали — «как это она с первого раза так прыгнула»? Иначе снова врать придётся… Но, если начинать с малого, придётся опять сидеть, терпеть малоденежье. Которое уже достало! Аж ладони чешутся, так хочется жить нормально! Скорей бы уж этот обед! Мочи нет… «Держаться нету больше сил»! Кстати… кто такие — « Hootie the Blowfish»? В голове вдруг всплыло, но совершенно не помню, о чём они?

(обед)

— Мульча, отвали… — шепчу я уголком рта, не желая привлекать внимания к ситуации.

Но наглая кошатина, делая вид, словно не слышит, бодро чапает рядом со мною на обед, видимо намереваясь славно перекусить под шумок. Я же, занятый мыслями о еде, как-то совсем упустил из вида факт того, что выхожу в общественное пространство. Поэтому, когда медсестра пригласила следовать за ней, просто встал и пошёл. А за дверью — люди! Мало того, что я от них слегка отвык, так они специально пришли посмотреть на меня! Стоят вдоль стен, выглядывают из дверей палат. И больные, и медперсонал. Улыбаются, кланяются. А у меня ещё не тот уровень энергии в организме и гибкости, чтобы отвечать по всем правилам. Из-за этого только наклоняю в ответ голову и тоже улыбаюсь. По-отечески. Надеюсь, если японцы на такое неуважение обидятся, то несмертельно. Ещё Мульча подсуропливает. Пристроилась сбоку и топает с независимым видом, задравши хвост. Представляю, как мы втроём смотримся со стороны. Медсестра, я и кошка!

Завернув за угол, замечаю впереди, в отдалении, большую видеокамеру на подставке и оператора с помощником.

«Несанкционированная съёмка! — испугано понимаю я, увидев, что объектив направлен в мою сторону. — А ЮнМи без мейкапа! Вот это я попал! Что это за больница такая, в которой позволяют снимать пациентов без их разрешения? Плюс кошки шляются по коридорам словно в зверинце! Безобразие! И как реагировать⁈ Ну уж точно: не скандалить и требовать соблюдения своих прав. Сил на это сейчас просто нет. Поэтому — „улыбаемся и машем“. Представим, что я — английская королева, а вокруг — мои подданные. Если на видео получусь убого, стану потом давить на жалость. Рассказывать, как еле выкарабкался с того света… Оу! Оказывается, вход в столовую находится рядом с видеокамерой. Понятно теперь, почему она установлена именно там! Когда буду проходить рядом, все мои изъяны снимут крупным планом. Ладно. Не убегать же назад по коридору? Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем! Я — королева Англии!»

Медсестра, дойдя до дверного проёма, останавливает и встаёт рядом с ним.

— Прошу вас, Агдан-сан, — произносит она, кланяясь и одновременно делая рукою жест, приглашая войти внутрь.

Не став даже кивать в ответ, двигаюсь в указанном направлении. Минуя снимающих, поворачиваю голову к объективу и лишь чуть-чуть улыбаюсь, не став трясти поднятой ладонью, изображая из себя не пойми кого. ЮнМи — девочка. Милая, скромная и… голодная! Ол-ля-ля! Пахнет мясом!

Не став больше отвлекаться, устремляюсь внутрь. Удача! У раздачи — никого! Значит, я первый!

(несколько позже)

Оператор издали, сквозь дверной проём, ведёт съёмку. В объективе его камеры — стол, за которым хрупкая, синеглазая девочка, красиво и аккуратно кушает. Напротив неё, по другую сторону стола, расположившись на стуле, сидит чёрная кошка. Задрав голову, она внимательными зелёными глазами наблюдает за процессом исчезновения пищи, сопровождаемый изящными движениями рук её хозяйки. Неожиданно прервавшись, ЮнМи останавливается и что-то говорит нэко, нравоучительно грозя тоненьким указательным пальчиком. В ответ усатая животина виновато опускает мордочку, по-видимому, признавая свою неправоту.

— Яре-ярэ, — зачарованно шепчет себе под нос японец-оператор, плотно прижимаясь глазом к видоискателю.

(яре-ярэ — о, боже. яп. прим. автора)

(вторая половина того же дня, ближе к вечеру)

— Вообще, никто не должен неожиданно выскакивать на меня с камерой! — возмущённо высказываю я СунОк и ЁнЭ своё недовольство сегодняшним происшествием. — Разрешение на съёмку, во-первых, это деньги. А во-вторых, это подготовка. На что я буду похожа без косметики, без причёски, а главное — застигнутая врасплох⁈

— Ты ведь раньше не любила делать мейкап… — оправдываясь, мямлит СунОк.

— Для каких-то «внутренних» ситуаций — да. Но на съёмках без него не обойтись. Особенно, если они проводятся посторонними, которые потом неизвестно как смонтируют видеоряд. Кто это вообще был? Кто снимал?

— Пока неизвестно, — признаётся онни.

— Плохо, — констатирую я и обращаюсь к своему личному менеджеру: — ЁнЭ, раз ты здесь, давай, начинай работать. У моей сестры опыта совсем нет, а бесплатные съёмки — это упущенные деньги, которые нам всем нужны. Организовывай процесс так, чтобы ко мне никто не мог попасть кроме, как только через тебя. И чтобы я знала, кто, когда и где. Понятно?

— Да, босс, — кланяется та.

Молча смотрю на неё, озадачившись всплывшей в мозгу мыслью: «Ещё же нужно решить вопрос с организацией агентства! А ЧжуВона выслали из Японии. Вот блин…»

— ЮнМи… — видя, что я молчу, неуверенно произносит СунОк. — Только не волнуйся. Знаешь, доктор разрешил тебе сказать…

— Что опять случилось?

— В общем, такое дело… — говорит онни, смотря в пол и поколебавшись поворачивается к ЁнЭ.

— Расскажи ты, — просит она.

— ЮнМи- саджан, - официальным голосом произносит та, видимо решив действовать профессионально. — Есть проблема с «FAN Entertainment». А точнее, проблема судебного разбирательства между вами и этим агентством. Решением суда была назначена сумма в размере десяти миллионов долларов, которые вы должны выплатить агентству «FAN Entertainment» в качестве компенсации понесённых убытков…

— Я знаю об этом, — отвечаю я, ощущая в животе чувство тревоги при напоминании о незакрытом гештальте, — Адвокат прислал сообщение в первый день прилёта в Японию.

— … Дело в том, что решение вступило в силу, босс…

— Как оно могло это сделать? Секретариат оформляет решение суда в течение двух недель. Потом его отправляют по почте с уведомлением о вручении. С этого момента начинается отсчёт времени на обжалование. Я ничего не получала и не подписывала!

— Вы дали доверенность адвокату, разрешив ему представлять вас на судебных разбирательствах…

— И…? — спрашиваю я, уже начиная догадываться.

— Он получил документы и расписался за вас…

— Когда он их получил?

— На второй день после вынесения решения.

— Потрясающе! — с сарказмом восклицаю я. — Просто невероятно! «Получить документы раньше, чем через две недели, — даже можно не надеяться», а тут — «два дня»! Потрясающая оперативность! Это меня лишь облагодетельствовали или корейский суд работает теперь так для всех?

— Не могу ответить на ваш вопрос…

— А что, адвокат не мог сообщить об этом, к примеру, моей сестре?

— Согласно заключённому договору указания по ведению дела можете отдавать только вы. В случае привлечения других лиц это нужно оговаривать приложениями или доверенностью. Поскольку вы находились без сознания, то оформить доверенность было невозможно. Поэтому так и случилось…

— Какие у меня теперь варианты? — обдумав услышанное, интересуюсь я.

— Если решение суда вступило в силу, можно только требовать пересмотра дела.

Опять судиться? Блин! Как же они задрали!

— А если я не могла дать указание своему адвокату по причине болезни?

— Не знаю, босс. У меня нет юридического образования. Вам нужно проконсультироваться у профессионалов.

И где-то найти деньги на оплату их услуг!

— Я остаюсь здесь, — поворачиваясь к СунОк говорю я. — Буду просить ВНЖ.

— Ты не можешь так поступить! — подскакивает та.

— Почему?

— Потому что ты кореянка, а не японка!

— И поэтому я должна жить со счастьем в душе, но телом в канаве?

— Почему — «в канаве»?

— Потому что КЕМА запретила мне работать! Забыла, что ли? Что мне делать в Хангук? Устроиться в клининговую компанию: на рамён зарабатывать? А десять лямов FAN отдавать как?

— КЕМА может отменить своё решение…

— Ага! Только для этого мне придётся прилюдно постоять на коленях, в слезах и соплях вымаливая прощение! Да пошли они нафиг!

— Не придумывай! Не станут от тебя такого требовать!

— А если «станут»? Тогда как быть? Ты меня заменишь?

СунОк молчит, задумавшись.

— Никто не собирается договариваться. Если бы хотели, то подставу с судом бы не устраивали.

— Какую «подставу»?

— Обыкновенную. Пятое июня, дата вынесения решения, плюс две недели на оформление документов в секретариате — это уже девятнадцатое. Плюс положенные по закону две недели на уведомление участников процесса. Плюс две недели, с момента вручения, на подачу апелляции. Я даже сейчас могла бы это сделать, иди дела обычным порядком. Ускоренное прохождение документов фактически украло у меня возможность оспорить решение.

— Ну… никто не знал, что ты попадёшь в больницу….

— Онни, ты на чьей стороне?

— На твоей!

— Тогда ты не должна подвергать сомнению мои слова.

— Да, но…

— Никаких «но»!

Я поворачиваюсь к ЁнЭ и извиняюсь.

— Прошу прощения за публичное перетряхивание несвежего белья. Как видите, госпожа менеджер, обстоятельства стремительно меняются, и будущее становится весьма неопределённым. Если вы решите, что происходящее для вас — слишком, то я всё понимаю и не стану обижаться, если вы захотите уйти.

— Разрешите мне подумать над вашим предложением, босс, — отвечает она. — До завтра.

— Хорошо, — киваю и поворачиваю голову к СунОк, поскольку выражение её лица намекает на то, что у неё есть ещё информация, которой она собирается поделиться.

Оказывается, я хороший физиономист.

— ЧжуВон- оппа предупредил ещё об одной проблеме, — увидев мой пристальный взгляд, сообщает онни.

— Я просто трепещу от нетерпения о ней услышать, — с сарказмом сообщаю я.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ниже пола не упаду. Говори!

— Он сказал, что расследование дела дяди не закрыто. И твой запрет на выезд всё ещё действует…

— И…? — с интересом спрашиваю я, подталкивая замолчавшую сестру продолжить.

— Если ты прилетишь в Хангук, тебя арестуют прямо на границе!

— Офигеть. И ты ещё агитируешь меня за возвращение⁈

— Ну… ты же кореянка…

— Спасибо, но уже нет. Я больше в тюрьму не сяду!

Второй лепесток унесён ветром…

Лепесток третий

Время действия: пятое июля, вечер

Место действия: Япония. СунОк и ЁнЭ разговаривают, выйдя из больницы.

­­

— Просто не представляю, как сказать об этом маме. — сокрушается СунОк, качая головой.

— Онни, думаю тебе не придётся этого делать. — предполагает идущая рядом с ней ЁнЭ.

— Почему?

— Путь, по которому хочет пойти твоя тонсен, имеет много препятствий. Главное из них — это то, что человек, желающий получить ВНЖ или гражданство Ниппон, не должен иметь судимости в своей биографии.

— Откуда ты это знаешь? — наклонив голову к плечу, недоверчиво спрашивает СунОк.

— Перед поездкой я интересовалась, какие могут быть трудности при путешествии в Японию. На одном из сайтов мне на глаза попался перечень требований для тех, кто хочет приехать в Страну восходящего солнца на ПМЖ. В нём было об этом сказано.

— Да-аа? — явно повеселев, тянет СунОк. — А что ещё было, в этом списке?

— Ещё одно требование — родители соискателя гражданства должны написать письмо Императору Японии, лично поблагодарить его за дарованную их ребёнку честь стать гражданином Страны Восходящего солнца. Госпожа ДжеМин напишет такое?

— Никогда! — убеждённо восклицает СунОк.

— Тогда, мне кажется, онни, тебе не стоит беспокоить маму.

СунОк задумывается. Её лицо становится серьёзным, а на лбу появляется небольшая вертикальная морщинка. Спустя несколько секунд девушка расслабляется. Появившиеся было складки разглаживаются, а сама она слегка улыбается.

— Последнее время жизнь — сплошной стресс. — жалуется сестра ЮнМи. — Как селебрити выживают, просто удивительно.

ЁнЭ приподнимает брови.

— Они — особые люди. — отвечает она.

— Это все знают. — вздыхает СунОк, — Но я — стандартная. И меня просто трясёт внутри от всё новых и новых проблем! Нужно снять напряжение!

ЁнЭ косится на собеседницу.

— Мы только вчера это делали. — осторожно напоминает она.

— Шоппинг слабо успокаивает нервы. Нужно выпить и потанцевать!

— Караоке?

— ЁнЭ, разве мы школьницы⁈ Наш минимум — ночной клуб!

— Тебе ведь прошлый раз не понравилось?

— А! — разочарованно взмахивает рукой СунОк. — Клуб в отеле — это совсем не весело! Одни пожилые дяденьки в командировке, мечтающие о быстрой интрижке с молодыми красотками. Нужно найти место, где проводят время люди нашего с тобою возраста.

— Последнее время мы всё время куда–то ходим.

— Сейчас моя тонсен выйдет из больницы и об этом придётся забыть. Если хотим немножко поразвлечься и хоть что-нибудь увидеть в Токио, то нужно делать это прямо сейчас!

Взяв пару секунд на размышление, ЁнЭ согласно кивает и спрашивает: — А куда ты хочешь пойти, онни?

Теперь приходит черёд задуматься СунОк.

— Я желаю увидеть японский хост–клуб! — заявляет она.

— «Хост — клуб»? — удивляется ЁнЭ. — Это те, в которых парни ухаживают за девушками?

— Да! Я ни разу в таком не была и хочу проверить, — правда ли японские парни настолько хороши?

— Но ведь это не дёшево?

— В клубах средней ценовой категории первое посещение от 1000 йен за полтора часа, — я узнавала. — успокаивает СунОк. — Мы ничего такого делать не будем, просто посмотрим и поболтаем.

— Какая–то маленькая сумма… — сомневается ЁнЭ.

— Второе посещение будет стоить уже от десяти тысяч, а первое — очень недорого. «Пробный заезд».

— Вроде «первой дозы»?

— Наверное. — хихикает СунОк. — Только не думаю, что японские красавчики настолько неотразимы, что мы будем относить им все свои деньги до самой старости!

— Ну не знаю, онни…

— И как ты собираешься провести этот вечер? Снова сидеть в номере? Я сыта этим уже по горло! Мы в Токио, в столице другого государства! И никуда не ходим! Разве это нормально? О чём ты будешь вспоминать в старости?

— Можно попасть в неприятности. — предупреждает ЁнЭ.

— В квартале Кабукитё в Синдзюку — безопасно. — успокаивает СунОк.

— Разве это не одно из самых злачных мест? — округлив глаза удивляется ЁнЭ.

— Откуда ты знаешь?

— Слышала.

СунОк несколько секунд внимательно смотрит на спутницу и начинает смеяться. ЁнЭ, некоторое время делает вид, что ничего не происходит, но в конце концов улыбается и присоединяется к ней.

— Значит идём? — отхихикав, спрашивает СунОк.

— Идём! — решительно кивнув, соглашается ЁнЭ.

— Сможешь найти достойное нас место? — интересуется СунОк у сообщницы.

— В смысле, — выбрать клуб?

— Ага. С нестрашными красавчиками!

Девушки снова заливаются смехом.

Время действия: пятое июля, вечер, начало одиннадцатого

Место действия: Япония. Квартал Кабукитё в Синдзюку

— Кажется, здесь… — неуверенно произносит ЁнЭ, задрав голову и смотря на огромный рекламный щит с фотографиями работников ночного заведения.

— Похоже на то. — соглашается СунОк, тоже смотря вверх.

— Это кто? — секунду спустя спрашивает она, имея в виду лица на рекламе. — Местные артисты?

Ответить ЁнЭ не успевает. Один из двух парней, дежуривших у входа, замечает потенциальных посетительниц и быстро подходит к ним. Вежливо приветствует и с поклоном предлагает войти внутрь. Несколько мгновений поколебавшись, девушки соглашаются. Волнуясь, они поднимаются на пятый этаж здания на лифте. Следуя за провожатым, проходят по ярко освещённому коридору и оказываются в эффектно декорированном помещении клуба. Играет негромкая музыка. С потолка свисают хрустальные люстры, на начищенном до блеска паркетном полу стоят столы с мраморными столешницами. Рядом с ними — бархатные диваны в цвет столешницам. Всё убранство клуба создано для того, чтобы гости почувствовали себя в волшебной сказке. Обстановка производит на СунОк яркое впечатление, вызывая у неё восхищённое внутреннее «Вау!».

Проводник передаёт новых посетительниц менеджеру клуба — высокому молодому человеку, одетому в чёрный смокинг и белую рубашку. Поняв, что перед ними иностранки первый раз посещающие их заведение, он вначале убеждается, что они могут говорить на японском и после этого провожает их к свободному столику. Объясняет правила, особо заостряя внимание на то, что пытаться лапать хостов и предлагать им секс — запрещено. Однако, если девушки будут ходить сюда постоянно, то при желании они смогут договориться с одним из мальчиков о свидании в нерабочее время. Сказав всё, что хотел, менеджер предлагает не выбирать парней по фото в каталоге, а пообщаться со всеми вживую, и, придя в следующий раз, заказать того, кто больше понравится. Поскольку это совпадает с намерениями ЁнЭ и СунОк — «посмотреть и пообщаться», то девушки соглашаются. Тут же к столику подсаживается очень ухоженная первая пара хостов.

По их лицам нетрудно понять, что перед тем, как выйти на смену, они посетили салон красоты, где им сделали стильную укладку, маникюр, подправили брови и нанесли лёгкую косметику. Оба в приталенных пиджаках с кое–где поблёскивающими на них стразами, расстёгнутыми почти до пупа рубашками, на руках — кольца и браслеты. А также обязательные атрибуты хоста — цепь на шее и брошь на лацкане пиджака.

Подсев, парни называют себя и вручают девушкам визитки, на которых нет никакой информации кроме их имён.

«Какие у тебя красивые глаза!» — произносит один из японцев, наполняя алкоголем бокал СунОк.

«Как прошёл твой день, дорогая?» — вторит ему другой, так же заботясь о ЁнЭ.

Себе парни наливают только воду.

«Сильно ты устала сегодня?», «Ненормированный день?», «Твой начальник заставляет работать сверхурочно?», — расспрашивают ребята, — «Какие красивые у тебя глаза! Хочется смотреть, не отрываясь!» «Если бы я был твоим парнем, я бы заботился о тебе, носил бы тебя на руках», — продолжают они, не скупясь на комплименты.

При этом хосты следят, чтобы бокалы на столе всегда были наполнены и, стоит хотя бы одной капле упасть на стол, тут же ловко вытирают её салфетками. Никто из них не просит купить ему коктейль или бутылку шампанского, видимо оставляя это на следующее свидание, когда клиентка «западёт» и придёт к нему второй раз.

Через десять минут разговора, попрощавшись, парни встают и уступают место двум другим, которые тоже начинают лёгкую беседу. Спустя примерно пять минут после «смены», СунОк, конкретно перегруженная количеством доставшихся ей комплиментов и уже несколько раз опустошившая свой фужер, неожиданно (в том числе и для себя), разглашает информацию, находящуюся под грифом — «только для служебного пользования».

— Ты сестра « Мяу–Каннон»? — пытливо смотря ей прямо в глаза, недоверчиво переспрашивает молодой красавчик.

— Она, — моя сестра! — недовольно фыркает в ответ СунОк. — А не я, — её…

(где–то в это время, в Токио)

В доме, относящегося к классу «премиум», в одной из его квартир, в просторной кухне современного дизайна, молодой японец в одиночестве занимается приготовлением ужина. Процесс достиг своего окончания, — момента перекладывания еды в большую плоскую тарелку из белого фаянса. Пройдя и этот этап, в котором имелись некоторые дизайнерские ухищрения по расположению частей кушанья на блюде, отоконоко подхватывает со столешницы низкий стеклянный стакан из прозрачного стекла (с заранее налитой в него на два пальца янтарного цвета жидкостью) и, взяв тарелку, направляется в сторону диванчика, перед которым стоит невысокий стеклянный столик. Поставив на его край принесённое с собой, он по-хозяйски плюхается на диван и берёт лежащий на нём пульт дистанционного управления. Клацнув кнопкой включения телевизора, парень небрежно бросает пульт обратно. Подавшись вперёд и притянув тарелку ближе, он собирается есть.

( « отоконоко» — парень. яп. прим. автора)

«… высоко оценил работу всех, принявших участие в работе по борьбе с подростковыми суицидами…» — сообщает с включившегося с небольшой задержкой экрана, молодая красивая ведущая. — «Его Величество император Акихиро особенно отметил концерт в „Токио Доум“, который, по его мнению, оказался самым действенным инструментом в текущем моменте времени.„ Все участники концерта будут представлены к наградам“, — сказал Его Величество…»

Японец палочками бросает в рот первую порцию еды и начинает жевать.

«В продолжение начатой темы. — говорит ведущая, переходя к другой новости. — „Сегодня стало известно, что здоровье исполнительницы Пак ЮнМи, сильно пострадавшей на концерте в 'Токио Доум“, находится вне опасности. Мы с удовольствием показываем видеокадры, на которых видно, что девушка вышла из состояния комы, в которой она пребывала достаточно длительное время и уже самостоятельно передвигается…»

Изображение на экране телевизора меняется, демонстрируя запись, сделанную недавно в больнице. Подняв голову, отоконоко смотрит.

«Пак ЮнМи, обладает достаточно неожиданным сценическим именем — 'Агдан», что в переводе с корейского означает — «хулиганка»… — продолжает рассказывать голос телеведущей за кадром.

Нихондзин иронично хмыкает.

«… Тем не менее, он хорошо подходит к яркой творческой натуре девушки. В свои неполные двадцать лет, Агдан-сан является лауреатом международных премий Грэмми и Хьюго, чего понятное дело, не сделать, если не отстаивать своё творческое виденье мира…»

В этот момент изображение на экране, показывающее постепенно приближающуюся издали девушку, укрупняется, а после совсем останавливается, демонстрируя крупным планом улыбающиеся лицо ЮнМи.

« Агдан-сан имеет давние творческие контакты с звукозаписывающей компанией „Sony music“, по приглашению которой, она и участвовала в историческом концерте. Надеемся, что сотрудничество продолжится, и пребывание в Японии этой удивительной девушки, позволит появиться на свет новым замечательным песням и мелодиям, которыми будет наслаждаться весь мир…»

Замерев и держа на весу зажатые в руке палочки, японец впивается взглядом в экран, с которого смотрит на него ЮнМи.

«Считается, что Агдан является потомком корейской королевской династии Чосон. Доказательством родства является уникальный для Хангук цвет её глаз. В прошлом известна лишь одна кореянка, имевшая голубые глаза, — это королева Мён СонХва, жена последнего Императора Кореи. В истории не сохранилось точных данных о её судьбе и судьбе её детей, но, по утверждениям некоторых исследователей, они вполне могли остаться в живых, представившись обычными людьми…»

Отмерев, японец бросает столовый прибор в тарелку и, схватив сотовый телефон, нажимает на иконку абонента, закреплённую в быстром наборе.

— Юичи, — задаёт он вопрос ответившему абоненту. — Ты слышал о кореянке Агдан?

— Да, господин Такаси.

— Ты знаешь, что она работала с «Sony music»?

— Нет, господин.

— Плохо, Юичи. Очень плохо.

— Простите меня, господин. Скажите, что нужно сделать, и я сделаю.

— Завтра, когда я приду на работу, на моём столе должна лежать подробная информация об Агдан–сан.

— Будет сделано, господин.

— Обязательно узнай, с кем она работает в корпорации «Sony».

— Хай!

— Я сам займусь её продюсированием.

— Хай!

— Приступай, Юичи!

— Хай!

Время действия: шестое июля, раннее утро

Место действия: Япония, Токио, квартал Кабукитё . В одной из комнат ' Love Hotel'.

На постели, полускрытые простынями, в обнимку спят двое: парень и девушка — очень похожая на СунОк. По коридору гостиницы, мимо дверей номера, смеясь, проходит группа не совсем трезвых постояльцев. Громкие звуки будят СунОк (а это она!). Вздохнув, она потягивается и начинает просыпаться. Спустя несколько секунд её глаза открываются и видят прямо перед своим носом лицо какого-то спящего парня. Ещё несколько мгновений мозг девушки, из которого ещё до конца не испарились алкоголь и сон, не «въезжает» в ситуацию, но вот он наконец «включается» и начинает соображать. Первое, что после этого происходит, — глаза СунОк становятся круглыми — прекруглыми и большими — пребольшими. Второе — широко открывает рот. И третье — мыслительный процесс в её голове полностью останавливается, так как в такие ситуации извилины раньше не попадали и поэтому, шаблонов дальнейшего поведения просто не имеют.

Замерев, девушка судорожно вспоминает вчерашний день. Хост–клуб, разговаривали, пили, танцевали… пили… караоке… было весело… потом целовались… ещё пили… потом… пфф…

Вспомнив самые недавние (по времени) подробности вчерашнего дня, СунОк ярко краснеет и ей приходит в голову гениальный вопрос — «Что он обо мне подумает, когда проснётся?». А за этим вопросом ещё несколько — «Что скажет мама?», «Куда делась ЁнЭ?», «Что скажут все, кто меня знают?» и, финальный — «ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ⁇».

«Надо быстро сваливать!» — выйдя из ступора предлагает серое вещество в голове. — «Все главные героини дорам так делают, оказавшись в подобной ситуации! Главное — избавиться от парня! Иначе он влюбиться и станет преследовать! Если улизнуть, то никто ничего и не узнает. ЁнЭ скажу — „город смотрела!“, или ещё что-нибудь придумаю. Нужно просто тихо исчезнуть.»

Приняв решение, СунОк, задерживая дыхание, начинает тихо отодвигаться в сторону от незнакомца. Осторожно выбравшись из-под обнимающий её руки, она ловко, боком соскальзывает с большой двухместной кровати и, ползая на четвереньках, начинает собирать с пола свою разбросанную одежду. Парень, почувствовав изменение в его окружении, шевелится и издаёт какие-то звуки. СунОк замирает, стоя на коленях. Немного выждав, она приподнимается и вытянув шею, с опаской смотрит на своего недавнего соседа. Убедившись, что тот продолжат спать, «бегунья» поднимается на ноги и начинает быстро одеваться, стараясь как можно меньше шуметь. В постели переворачиваются набок. Торопливо схватив сумочку и оставшиеся вещи, которые можно нацепить на себя «потом», СунОк на цыпочках направляется к двери. Взяв в руки свои босоножки, она поворачивает на замке «закрутку», открывая путь наружу. Не остановившись, на «оглянуться» и «прощальный взгляд», выскакивает в коридор, с размахом захлопывая за собою дверь.

Ещё не знающий, о том, что он безжалостно покинут, «красавчик» просыпается, разбуженный громким звуком. Глубоко вздохнув, он открывает глаза и, подняв голову, оглядывается по сторонам, пытаясь сообразить, где находится. Вспомнив вчерашний вечер и сориентировавшись, роняет голову назад и, с ещё одним вздохом перекатывается на спину, вытягиваясь посередине матраса. Некоторое время лежит, продолжая «оживать» и наконец решает встать, пойти «освежиться». Вытянув из-под подушки руку, он с удивлением обнаруживает, что в ней что-то зажато. С недоумением подносит непонятное практически к носу, чтобы рассмотреть, двумя руками растягивает… И обнаруживает ярко-красные женские трусики!

(гораздо позже)

У двери гостиничного номера, ЁнЭ роется в сумке в поисках электронного ключа. В момент, когда она нашаривает его, из–за угла, со стороны лифта, появляется СунОк. Увидев друг дружку, девушки замирают от неожиданности. ЁнЭ, — в полусогнутом положении, с рукою глубоко в сумке. СунОк — немного выгнувшись спиною назад, словно неожиданно налетев на препятствие.

— Ауф… — первой издаёт звук СунОк и видимо, сообразив, что нападение — лучшая защита, спрашивает первой: Онни, где ты была? Куда ты пропала⁈

— А, это… — не сумев собраться с мыслями, растерянно отвечает ЁнЭ. — Я тоже тебя искала… Не нашла и пошла город посмотреть…

— Ночью?

— Ну да. Ночью в Токио очень красиво. Освещение… Реклама… А ты где была?

— Тоже город ходила смотреть. — вначале помолчав, с серьёзным видом сообщает СунОк.

Несколько секунд девушки молча смотрят друг на друга. Первой не выдерживает СунОк. Насмешливо фыркнув, она прикрывает рот ладонью.

— «Тоже пошла город посмотреть», — повторяет она и начинает смеяться.

Ещё немного похлопав ресницами, ЁнЭ, скромно улыбается.

(позже. Номер отеля, ванная комната)

СунОк торопливо роется в своей большой фирменной сумке.

«Куда они делись⁈» — досадливо думает она и по–новой принимается перетряхивать содержимое баула.

«Нету!» — некоторое время спустя вынуждена она признать факт. — «Чёрт! Неужели я их забыла? Вроде клала в сумку…»

Девушка на несколько секунд задумывается, пытаясь вспомнить последовательность своих действий перед побегом из номера. Однако сделать это в полной мере не получается. Мешают провалы в памяти, вызванные алкоголем и стрессом.

«Точно, — оставила!» — приходит к неутешительному для себя выводу СунОк. — «А я их только купила… Какая жалость…»

Девушка огорчённо хмурится, думая о пропаже. Но печаль длится недолго. «Игла» её мыслей легко перепрыгивает на другую «дорожку пластинки».

«Вот отоконоко удивится, когда их найдёт»!

СунОк глупо хихикает, представив озадаченное лицо парня.

«Наверное решит, что ему их специально на память оставили! Так даже лучше получилось. Вау! Я реально крутая девчонка из супер–кинофильма! Жаль, никому нельзя рассказать! Никому–никому–никому! СунОк, даже не думай это сделать! Вот стану аджумой, — тогда начну хвастаться. А до этого времени — молчок! Страшно представить, как мама ругаться будет…»

Повеселев, девушка начинает по–новому укладывать вещи в сумке, с улыбкой вспоминая своё приключение.

Время действия: седьмое июля, утро

Место действия: Япония, больница, в которой находится ЮнМи

Сегодня, — день писем. Вначале, утром, меня обследовал психолог. После этого, когда в работе моей нервной системы вновь ничего криминального не было найдено, врач дал задание — разобрать корреспонденцию, поступившую на моё имя в больницу. Это как бы тест. Читаю послания, задействую эмоции и, если после этого меня не начнут трусить конвульсии, то буду допущен к просмотру видео с концерта в «Токио Доум». А уж если и это переживу, то обещано мне пару дней интернет-сёрфинга, после которого — объявят вылечившимся и выставят за двери в большой мир.

«Как, будто по ступенькам, всё выше и вперёд…»

Пока в палате ждал, когда принесут почту, внезапно вспомнилась музыкальная тема — «Письма», композитора Алексея Рыбникова из кинофильма «Большое космическое путешествие». И всё крутится, и крутится в голове, словно «заело». Но это меня не беспокоит. Раз внутри меня играет музыка, то значит, — всё в порядке. Со мною, с головою, с памятью. Пусть слышу её только я, но это, — несущественные мелочи. Хуже ведь от этого она же не становится, не так ли?

(«Письма» — https://www.youtube.com/watch?v=37vlUHwAsgk)

Посланий оказалось много. Сплетённая из белой лозы высокая корзина с ручками, целиком заполнена разноцветными узкими бумажными конвертами. И ещё принесли две пустые корзинки поменьше, разного цвета. Я так понял, что одна из них — для «ценной корреспонденции», другая — «на выброс». Пока, после прочтения, кидаю всё «в мусорку». Содержание текста посланий примерно одинаковое. Короткие пожелания скорейшего выздоровления, а на наружной(лицевой) стороне конверта, — иероглифы, обозначающие счастье, удачу, здоровье, любовь. Вот интересно (я уже как-то думал над этим вопросом), — может ли обилие добра, направленного в мою сторону, как-нибудь преобразоваться из эфемерного во что-нибудь «реальное»? Которое можно ну, если не в кошелёк положить, то хотя бы пощупать? В Хангук как-то не прокатило с таким превращением. Остаётся только надеяться, что в Японии случиться всё иначе. Корея — проклятая для гениев страна…

Бросаю очередное письмо в начавшуюся уже заполняться маленькую корзинку.

Не понимаю смысла задания психолога — «читать всё подряд». Приятно, конечно, видеть множество хороших пожеланий в свой адрес, но особых эмоций они не вызывают. И так знаю, что я хорош и уникален, и большая полная корзина — доказательство тому…

Отправляю ещё одно письмо в «мусорку» и беру следующее, выглядящее несколько иначе, чем предыдущие. Оу, да это из корейского посольства пишут! С какого перепугу они вдруг обо мне вспомнили? То не вспоминали, не вспоминали, а потом вдруг раз! И вспомнили…

Вскрываю конверт, достаю из него единственный листок бумаги, читаю. Сухо, лаконично, с некоторыми бюрократическими оборотами, предлагают посетить в Токио посольство Хангук, — «для проведения беседы». Ни пожелания скорейшего выздоровления, ни долгих лет жизни… Ну вооще, «соотечественники» жгут. Щас я, прямо так и рвану к вам, теряя тапки! Чтобы вы потом меня из посольства не выпустили? Запаковали в чемодан и вывезли в Корею под видом «секретной дипломатической почты»? Ага, ждите! Дураков нет!

— Вооще ни во что не ставят. — бормочу себе под нос, разрываю листок вместе с конвертом несколько раз и отправляю обрывки в «мусорку». — Я тут, можно сказать, без пяти минут богиня, Великая Мяу-Каннон, а они мне время приёма назначают. Обозрели…

Выкинув обрывки послания явно совсем «не вдупляющих в ситуацию» соплеменников ЮнМи, засовываю руку глубоко в ворох бумаги в большой корзине.

— Следующий номер, номер — приз! — громко объявляю я и, вытащив подвернувшийся под пальцы конверт, не сдерживаюсь от радостного восклицания, увидев на его лицевой стороне чётко оттиснутые слова — «Sony Music Entertainment».

«Может, у меня всё-таки появились экстрасенсорные возможности? — думаю о том, как ловко нашёл нужное, когда захотел. — Зря, что ли, без сознания столько валялся?»

Время действия: девятое июля, утро

Место действия: Япония, больница.

ЮнМи, сидя на кровати, смотрит на экране ноутбука видео. Недалеко от неё расположились на стульях два врача и три медсестры. Медики пришли во всеоружии. Под руками у них подготовленный запас различных успокоительных препаратов и шприцов, которые они намерены применить, если ситуация вдруг пойдёт по «нехорошему сценарию». Иши внимательно наблюдают за своей пациенткой, готовые при первых же признаках опасности прийти ей на помощь, но пока всё «тихо». Наконец, видеозапись заканчивается. ЮнМи несколько мгновений остаётся неподвижна. Затем поворачивает голову и, наклонив её к плечу, внимательно смотрит на Мульчу. Чёрная кошка, сидящая на полу, тоже наклоняет голову вбок, словно передразнивая хозяйку. Попаданец и «Манеки-неко» долго смотрят друг другу в глаза.

(' Манеки-неко ' — кошка–талисман. яп. Примечание автора)

«Талисман» сдаётся первым, насмешливо и громко фыркнув в пол. Встав, она поворачивается спиною к кровати и вальяжно–неспешно, с видом персоны, в конец измученной глупостью окружающих, направляется в сторону выхода из палаты. ЮнМи, вместе со всеми, молча смотрит ей вслед. Проводив взглядом «животину» до её пропадания за дверью, девушка поворачивает голову к присутствующим.

— Господин доктор, — спокойно обращается она к своему лечащему врачу. — Я посмотрела видео и осталась жива. Могу я теперь пользоваться электронными гаджетами?

Медик, несколько секунд позатуднявшись с ответом (видимо осмысляя увиденное), кивает.

— После проведения обследования. — отвечает он. — Если оно покажет, что с вами всё в порядке, Агдан–сан, то, конечно.

— Давайте сделаем его как можно быстрее. — предлагает ЮнМи.

Время действия: десятое июля, утро

Место действия: Япония, больница.

Лежу на кровати, задрав ноги на её спинку. Сделал небольшую разминку и как–то немного утомился. Тяжесть в нижних конечностях появилась. Поэтому поднял их вверх, жду, когда кровь отольёт. Пока это происходит, — шарюсь по сети, используя планшет, поставленный на пузо. Врачу пообещал «не увлекаться», делать перерыве в «интернет–сёрфинге». Вот, выполняю обязательство, — прерываюсь на физические упражнения, после которых мне слегка «плохеет». Но в этом ничего страшного. Жизнь налаживается, скоро буду как «огурчик».

За время моего отсутствия ничего глобального, вроде прилёта инопланетян, в мире не случилось. Но по–мелочи произошло всякого. Самое главное, — это конечно происшествие в «Токио Доум». Килотонны выложенного в сеть видео, снятых с разных расстояний и ракурсов. Однако, даже если это обобщить, то, — «очень интересно, но ничего не понятно». Вот стою я, такой радостный, закончив выступление. Кстати, считаю — очень неплохо вышло. Потом вдруг «бац!» — валяюсь на сцене. Прибегает Мульча, начинает нарезать вокруг круги. Я встаю — по морде течёт кровь, потом снова падаю. Кошка начинает носиться ещё интенсивнее, кидаться куда–то в пустоту. Встаю второй раз, — вообще вся морда в крови, аж страшно. Почему, отчего — хоть убей, не помню! Вспоминаю лишь ощущение дикого страха и адской боли во всём теле. В общем, — непонятно. Но понятно людям, не поленившимся оставить комментарии под разными видео. По их мнению, я подключился к какой–то энергии, которой принялся управлять, не имея для этого сил, ни опыта. Пишут, что вообще удивительно, как я остался жив. По правилам, — меня должно было либо разорвать, либо высушить до состояния мумии. Не знаю, что это за «правила» и откуда они известны, но те, которые о них упомянули, сообщили, что меня спасло по–видимому снижение уровня притязаний. Замена формулировки с — «больше никогда», на — «в этом году». Если бы как баран упёрся, то живым бы со сцены не ушёл…

В общем — крандец. То, что я «попал в яблочко», выдумывая легенду о себе, как ученике высших сил, — удивительно. Но на фоне факта использования каких–то явно неизвестных науке сил, данная удача смотрится совершеннейшей ерундой. Значение имеет то, что, судя по числу публикаций обо мне и их содержанию, кажется японцы уверовали в мою исключительность. И прямо вот сейчас сказать, — плохо это или хорошо для меня, я не могу.

На кровать вспрыгивает Мульча. Закидываю назад голову и оказываюсь нос к носу с предательницей.

— Шпионишь? — спрашиваю я у кошатины, явно работающей на бодхисатву.

В ответ животина делает на морде выражение — «что с убогим разговаривать?», отворачивается, идёт и ложиться где–то на краю постели.

— Вы только посмотрите, какие мы гордые. — говорю я, возвращаясь к планшету. — А как когтями драть, так то нормально…

От кошки не доносится ни звука. Ну и ладно. Не очень–то и хотелось, как говорится. То, что четырёхлапая работает на ГуаньИнь стало очевидно после просмотра первой же съёмки с концерта. «А я так ждал, надеялся и верил…» Думал, меня любят за просто так. А на самом деле, вон оно чё… Под присмотром я. Обидно. Ну и ладно! Как понимаю, это не последнее моё огорчение в жизни, будут и ещё. Поэтому плакать и стенать не стану, — переживём!

А вот в Корее воют. Негодующе. «ЮнМи не патриотка», «променяла Хангук на Ниппон», «предательница» и, — «давайте её отменим?». Тут тоже угадал, решив больше не возвращаться на родину ЮнМи. Нечего там делать среди толпы зомби, жаждущей моей крови. У них, видите ли, «обвал с суицидами». И кто им в этом виноват? Впрочем, их глупые претензии мною давно уже оценены и признаны идиотическими. Зачем тратить ещё время?

' KARA « два дня назад представила новую песню — 'Nobody»(https://www.youtube.com/watch?v=6OrpcMo-w20)

«Nobody» KARA

Вообще я оставил им две композиции, но видимо из–за несложной хореографии «Никто», директор ИнХон выбрал его первым для показа. Может, к срокам каким–нибудь желает успеть? Чтобы группа попала на «Песню года» или ещё чего. На мой взгляд, кавер–версия получилась не хуже, чем оригинал « Wonder girl»(https://www.youtube.com/watch?v=Yq8uM9-uJ_M).

' Nobody ' Wonder girl

А точнее — даже лучше, поскольку «Удивительные девушки» поют явно с заложенными носами, а «KARA», во время записи, были без синусита. Да и визуально мои подопечные выглядят выигрышнее. Удивительно, но воплей о сотрудничестве творческого коллектива с Агдан пока не слышно. В Хангук всё спокойно и, судя по отзывам, корейцам «Nobody» нравится. Ладно, посмотрим, как будет дальше. Лично моё мнение, — ситуация у «DC Media» сродни скольжению по тонкому льду. В любой момент оно может оказаться с вытаращенными глазами по шею в ледяной воде. Ненормальным нет покоя. Корейцам только повод дай, — будут хейтить до полного обессиливания…

В дверь палаты раздаётся вежливый стук.

Из коридора заглядывает медсестра.

— Агдан–сан. — с вежливым поклоном говорит она. — Время процедур.

— Да, конечно. — отвечаю я и благодарю. — Домо аригато.

Время действия: двенадцатое июля, утро

Место действия: Япония, больница.

— Господин Такаси Акиро, исполнительный директор отдела Artist Development, компании «Sony music Entertainment». — представляется незнакомый нихондзин, с поклоном протягивая мне визитку.

«Директор отдела Развития артистов» — перевожу я, автоматически кланяясь и принимая кусочек белого картона. — «Не слишком ли он молод для такой должности?»

Внимательно разглядываю нового знакомого. Ну так… Что–то такое у него… То ли в лице, то ли в осанке, или повороте шеи… Породистое, я бы так сказал.'

— Благодарю вас, Такаси–сан. — говорю я. — К сожалению, не могу дать вам свою визитку. У меня её сейчас просто нет.

— Не беспокойтесь, ЮнМи–сан, я знаю, что завтра вы покидаете больницу и возможно не в полной мере готовы к общению. Прошу извинить за бесцеремонность своего появления, но для него были веские причины.

Ну да, завтра меня, наконец, выпинывают из лечебного заведения. СунОк и ЁнЭ собирались подготовить меня к этому знаменательному события, и вот, пришли, привели с собою незнакомого дядечку.

— Я получила письмо из «Sony music Entertainment». — говорю я. — И благодарна за добрые пожелания здоровья и долгих лет, но в нём не было предупреждения о вашем визите, господин Такаси. Поэтому, мне интересно, каковы «причины», о которых вы сказали.

— Это полностью моя инициатива. — признаётся японец. — Узнав о том, что в прошлом вы взаимодействовали с компанией «Sony music», я собрал и изучил всю доступную информацию о вашем творчестве. После чего понял, что никакого оправдания для меня не будет, если гениальная и всемирно известная Пак ЮнМи решит сотрудничать с какой–нибудь другой музыкальной корпорацией, а не с «Sony music Entertainment».

«Хм, а он неплохо начал… –решаю я, смотря в восхищённые глаза собеседника. — Гениальная… Меня так не называли. Практически…»

Ещё раз окидываю оценивающим взглядом Такаси Акиро.

Он явно располагает к себе!

— Я действительно работала с вашей знаменитой музыкальной японской корпорацией, но до серьёзного взаимодействия тогда дело не дошло. «Sony» настаивала на заключении контракта. Однако в тот момент я не рискнула взять на себя столь большую ответственность, поскольку не была уверена в своих силах. С тех пор прошло достаточно много времени и можно было бы вернуться к переговорам о сотрудничестве, но сейчас я склоняюсь к идее открыть собственное агентство. Хочу заниматься исключительно тем, к чему лежит душа.

— Я понимаю. — кивает японец. — Творческие люди вашего уровня таланта очень не любят любые ограничения их самовыражения.

— Именно так. — киваю в ответ.

— Недопонимание отсутствует, однако уверен, что сотрудничество между лидером мирового музыкального рынка, — корпорацией «Sony music Entertainment» и мировой знаменитостью, — госпожой Пак ЮнМи может оказаться выгодным не только им самим, но и всем любителям высококлассной музыки на всей Земле…

Хорошо сказал!

… ЮнМи–сан, являясь представителем «Sony music Entertainment», делаю вам от её имени официальное предложение, — провести переговоры о взаимовыгодном сотрудничестве. С целью демонстрации серьёзности намерений, сообщаю, что на время обсуждения, корпорация берёт на себя все расходы, связанные с их обеспечением. Принцессе ЮнМи будет предоставлено проживание в vip -номере пятизвёздочного отеля, а также посещение ресторанов высшей категории и трансфер, на автомобиле класса люкс.

«Принцесса ЮнМи»⁈ Really? Такой подход к делу мне нравится!

— Со мною спутницы, господин Такаси. — говорю я, переведя взгляд с представителя одной из договаривающихся сторон на СунОк и ЁнЭ, стоящих с видом, словно их огрели пыльным мешком.

Японец улыбается и тоже поворачивает голову к моим помощницам.

— Думаю, всё решится самым благоприятным для всех способом. — обещает он и снова смотрит на меня.

— ЮнМи–сан, как понимаю, вы согласны провести переговоры с «Sony music»?

— На озвученных вами условиях, — да.

— Великолепно! Уверен, они пройдут к обоюдной пользе. В каком отеле вы хотите поселиться?

Пфф…

— К сожалению, я практически не знаю Токио. Поэтому, мне трудно назвать что–то конкретное. Если вас не затруднит, Такаси–сан, подберите что–нибудь на свой вкус. Мои пожелания — тихо и зелено.

— Ваше пожелания будут исполнены, госпожа. И последнее. Как вы хотите, чтобы я к вам обращался?

— По моему сценическому имени. Агдан.

— Весь мир — театр, а люди в нём — актёры. — поясняю причину своего желания несколько удивлённому собеседнику.

— Хорошо, понял. — улыбается он мне.

— У меня тоже есть вопрос. — говорю я. — Прошу прощения, но ваша фамилия, — Такаси. Кажется, я её где–то слышала. Это возможно?

— Если вы изучали историю Ниппон, то да. Есть несколько старых аристократических фамилий, существующих с самого начала возникновения страны. Это: Итидзё, Коноэ, Дайго, Сайодин, Куга и Такаси. Я принадлежу к очень древнему роду.

— Оу, — уважительно говорю я, смотря на нового знакомого уже другими глазами. — Это впечатляет.

— Но порой может оказаться несколько обременительным. — признаётся Такаси.

Решив все вопросы, которые хотел, он прощается и, раскланявшись, исчезает. Смотрю на закрывшуюся за ним дверь.

Аристократ, потомок древнего рода и, наверное, богат как Крез. Шоб я так жил… К тому же, красавчик. « Акиро» — переводится как «красивый, красавчик». Наверное, — все девки его.

Третий лепесток унесён ветром…

Лепесток четвертый

Время действия: двенадцатое июля, утро

Место действия: Япония, больница.

— Ты что, собираешься работать с этим красавчиком? — повернув голову от двери, только что закрывшейся следом за Такаси, с негодованием спрашивает СунОк у ЮнМи.

— В чём проблема? — удивляется та.

— Не слушала, что я тебе говорила? — направляясь к постели больной, продолжает возмущаться онни. — Японцы хотят устроить так, чтобы ты попросила у них убежище!

— Зачем им это нужно?

— Собираются оставить тебя себе, вот зачем!

— Не вижу в этом ничего плохого. Нормальные люди.

— «Нормальные⁈» С чего они вдруг такими стали⁈

ЁнЭ недоумённо смотрит на разошедшуюся СунОк. Видимо вспоминая совместный поход в японский хост–клуб, в котором сплошняком были «нормальные» парни.

— Ну хотя бы с того, что оценивают людей по их результатам, а не по тому, сколько они работали! — начиная сердиться, отвечает ЮнМи.

— Да как ты не понимаешь⁈ — подойдя вплотную и нависая над своей тонсен, восклицает СунОк. — Если ты получишь статус беженки, то никуда больше не сможешь уехать из Японии! Хангук вышлет запрос и тебя арестуют в любой стране, куда ты только не прилетишь!

ЮнМи хмурится и несколько секунд молчит, обдумывая услышанное. СунОк с сердитым видом смотрит на неё сверху.

— «Собака на сене», — наконец произносит ЮнМи, имея в виду «Страну утренней свежести».

— Чего? — не поняв, спрашивает СунОк.

— Себе не надо, но и другим не дадим, — объясняет ей сестра и говорит: — Мне предлагают получить гражданство Ниппон, как обладающей уникальными талантами и оказавшей «особые услуги стране». В законе имеется упрощённая процедура для таких случаев.

СунОк на несколько секунд буквально замирает.

— Так ты взаправду решила «сакурой» стать⁈ — вновь возмущённо кричит она.

— Каким местом слушала ты, когда я недавно говорила о своих планах⁈

— Просто решила, что у тебя ещё с головой не всё в порядке!

— Когда она у меня была — «в порядке» ⁈

— Значит, признаёшься, что ты — «Мяу Каннон»? — мгновение подумав, спрашивает СунОк и вкрадчиво, но с угрозой в голосе добавляет: — Или, может, ты ещё какую–нибудь услугу Японии оказала?

ЮнМи несколько секунд раздумывает, качает головой, приподнимает брови, вздыхает и делает на лице выражение, показывающее, что отвечать на вопрос не хочет.

— Пойду только как — «обладательница уникальных талантов», — наконец сообщает она.

— А вот и не получится! — злорадствует СунОк. — Ты под подпиской о невыезде из–за нашего самчона! NIS сделают запрос в Интерпол, и твои любимые японцы тебя выдадут!

— Ненормальная семейка, чокнутая страна, — комментирует угрозу ЮнМи и с утомлённым видом откидывается глубже на подушку.

— Отвали! — командует она, делая взмах рукою в сторону от кровати. — Я лучше в Ниппон официанткой останусь, чем вернусь в Хангук!

Постояв над сестрой и видимо поняв, что «была излишне эмоциональна», СунОк решает сменить тактику.

— Юна! – плюхнувшись на кровать рядом с подпрыгнувшей от её приземления собеседницей, восклицает она. — Поверь, когда японцы что-то обещают, на самом деле они тебя обманывают. ЧжуВон–оппа мне об этом сам сказал!

— Оппа мне много чего говорил, чего так до сих пор и не появилось!

— Ты сейчас про своё агентство?

— И про него тоже.

— А как же «Ангар 44», если ты не вернёшься? Что с ним будет? И «Kara»? Ты бросишь девочек?

— Куда — «вернёшься» ⁈ В тюрьму⁈ — рявкает ЮнМи. — Сдохнуть там⁈

После её бурной реакции в палате устанавливается тишина.

— Прошу прощения, шеф, – подаёт голос ЁнЭ, — но ваша онни просто хочет предупредить. В японском законе о получении гражданства действительно много моментов, способных создать препятствия. Например, в нём чётко указано, что если у человека есть уголовное прошлое, то он не может ожидать положительного решения на своё прошение.

— И родители должны будут написать письмо японскому императору, поблагодарить его за то, что он разрешил тебе стать японкой, — перехватывает разговор СунОк. — Думаешь, мама напишет такое?

— Для упрощённой процедуры количество требований должно быть меньше, — помолчав, заявляет ЮнМи. — Не зря же она называется — «упрощённая»?

ЁнЭ и СунОк переглядываются.

— Я узнаю, — обещает ЮнМи и переключается на другую тему: — Вы мне принесли одежду на примерку? В чём завтра выходить из больницы?

— Принесли, — отвечает СунОк. — Просто не стали брать сумки с собой, пока не избавились от этого подозрительного японца.

— И чем же он — «подозрителен»?

— Во–первых, слишком красивый, во–вторых, аристократ и, точно, — неприлично богат.

— Красота не порок, а состоятельные мужчины тебе никогда не нравились. Ты всегда западала на нищих.

— Дура, я тебе говорю, что это не твой уровень!

— Думаешь, для принцессы нужен кто–нибудь покруче? Из императорской семьи?

— Ах так⁈ Раз мы сёстры, то я тогда тоже — принцесса!! И буду жить с тобой в одном номере!

— Чтобы мозги мне окончательно вынести? — пугается ЮнМи.

— Как раз наоборот! Защитить их от кое–какого красавчика! Чтобы он не овладел ими вместе с тобой на шёлковых простынях под сладкие стоны!

СунОк замечает обращённый на неё взгляд ЁнЭ и, по его выражению поняв, что сказанула что–то не то, затыкается, захлопнув рот. У ЮнМи же, наоборот, он открывается.

— Что за фантазии? — пару секунд спустя удивляется она, подобрав челюсть. — Эротических дорам обсмотрелась?

Босс бросает взгляд на своего персонального менеджера, который стоит с непроницаемым лицом.

— Хочешь сказать, он тебе не понравился? — не став смущаться, снова переходит в наступление старшая сестра.

— Он не сто долларов, чтобы с первого раза нравиться.

— Зато я видела, как он на тебя смотрел!

— И как он «смотрел»⁉

— Как на свою собственность!

ЮнМи делает движение вверх бровями как бы говоря: «мало кому чего показалось?»

— Не хочу обсуждать эту тему, — сообщает она и требует: — Неси одежду!

— Я живу вместе с тобой! — продолжает выбивать согласие настырная онни.

— Если ты меня окончательно сейчас достанешь, я тебя к маме отправлю!

— Живу с тобой, — не испугавшись, продолжает гнуть свою линию СунОк, не двигаясь с места.

— Хорошо, — вздохнув, сдаётся младшая. — На коврике в ванной в моём номере. Договорились. Давай теперь займёмся делом!

— Несу, — бросив в ответ победный взгляд, отвечает онни и, качнув головою в сторону двери, приказывает: — ЁнЭ, за мной!

(немного позже, там же)

— Прошу прощения, — говорит Такаси Акиро, — за комментарии, но на мой взгляд, рассматриваемый вами наряд, не соответствует вашему уровню…

Перевожу взгляд с советчика на СунОк, которая, по её словам, «нашла самое лучшее», потом возвращаю его на нихондзина.

— Это было самое лучшее! — ожидаемо обижается онни.

Японец вернулся совершенно неожиданно, в момент примерки. Абсолютно уверенный в себе и слегка аристократически снисходительный. Сказал, что хочет вручить мне подарок — талисман «Манеки нэко». Чёрный, с зелёными глазами. Безделушка, но симпатичная на вид. Видно, что куплена не в попыхах по случаю, а выбрана со смыслом.

— Поверьте, в Эдо есть места, в которых можно приобрести достойную одежду для вашей сестры…

«Понтуется, аристо» — решаю я, услышав старое название японской столицы. — «Якобы, благородная плесень…»

— … например, торговый комплекс « Omotesando Hills», — принадлежащий моей семье. Уверяю, что только магазины подобного уровня заслуживают посещения госпожи Агдан… — продолжает втирать СунОк потомок древнего рода.

Судя по выражению лица ЁнЭ и онни, девушки знают, что это за «Хилл». Да и я, вроде о нём тоже слышал…

Напрягаю память и буквально тут же вытаскиваю из неё информацию, времён своего первого посещения Японии. ' Omotesandо hiruzu' – так по–японски звучит название торгового комплекса, считающегося одним из самых фешенебельных мест в Токио, где можно приобрести очень дорогие изделия мировых люксовых брендов. Помню, мои «старушки» из «Короны» тогда щебетали о своих наполеоновских планах посетить эту ярмарку тщеславия, одновременно сетуя на отсутствие денежных средств в размере стоимости трёх чугунных мостов, для «головокружительного» шоппинга… Интересно, как там СонЁн поживает? Впрочем, видеть её не желаю! Предательница…

— Совершенно невозможно, Агдан–сан, появляться вам перед нихондзинами в обычной одежде…

Это он «втирает» уже конкретно мне, бросив заговаривать зубы СунОк. Ну да, смысл на онни время тратить? Принцесса здесь ЮнМи, а она так, — корейская простушка из провинции…

Немного наклонив голову к плечу, внимательно оглядываю говоруна.

( в качестве «прототипа» Акиро–сан использован японский поп–идол

Ямашита Томохиса) посмотреть — https://vk.com/video289444342_171779742)

Внешность у него замечательная. Фигура, что называется, — не подкачала. Ни как у Геракла или у Ильи Муромца, мощная, а как у азиатского воина… Чувствуется, что сила и гибкость в ней есть. А если смотреть в глаза и на лицо, то… ощущается… ощущается, некий… вайб, как часто говорят в Корее. Я, собственно, по японцам не фанатею, да и по японкам тоже, кроме Yoko. Но все же, японские девочки мне нравятся больше японских мальчиков…

Между тем Акиро, почувствовав, что его внимательно изучают, слегка улыбнулся, одновременно изогнулся, в известную ему выгодную позу, и прибавил +500 к внешнему виду.

— Позволю рискнуть, — сделав паузу произносит он, — предложить себя в спутники Агдан–сан, чтобы указать лучшие магазины в « Omotesando Hills». Это поможет сберечь время и силы, которых у госпожи сейчас не так много.

«А он — неплох, — прихожу я к окончательному мнению, продолжая изучать внешность набивающегося в сопровождающие. — И с мозгами у него, кажется, тоже нормально».

— Акиро–сан, благодарю вас за столь заманчивое предложение, — отвечаю я, — однако будет неприлично, если вы станете меня сопровождать. Я вижу вас второй раз в жизни.

— Понимаю, госпожа Агдан, — кивает японец, — и ещё раз примите извинения за мою дерзость, которая обусловлена исключительно заботой о вашем благополучии. Предложу вариант, в котором вы будете находиться в моём обществе вместе с вашим личным секретарём.

— Я могу сопровождать свою младшую сестру! — выступает с предложением СунОк.

— Сожалею, СунОк–сан, но ваше присутствие может вызвать непонимание, — отвергает его Такаси . В этом случае, мужчина будет следовать рядом с двумя родственницами, делающих покупки. Люди неизбежно зададутся вопросом — «почему он это делает»? Присутствие секретаря делает ситуацию нейтральной.

— Прошу простить меня за непонимание, — подумав пару секунд, кланяется онни.

«Будто я тебя не знаю, — думаю я, наблюдая за ней, — вижу, что не согласна, но уступаешь.»

— Господин Такаси, — обращаюсь я к потомку древнего рода. — Как понимаю, вас беспокоит, что японцы увидят меня в одежде неподобающего уровня. Но если я соглашусь посетить любезно указанные вами магазины , меня ведь там тоже увидят в неподходящей одежде?

— Не беспокойтесь, госпожа, — с совершенно серьёзным видом успокаивает меня Такаси. — Во время вашего посещения торговый центр будет работать только для вашего обслуживания.

Реально⁈« Omotesando Hills» будет закрыт для всех и открыт только для меня?

Внимательно смотрю в непроницаемое лицо «самурая», краем глаза замечая отвисшие челюсти у СунОк и ЁнЭ.

Интересно, почему тогда Акаси не хочет, чтобы со мной таскалась СунОк? Всё равно ведь, в магазине никого не будет? Ну как — «не будет?». Продавцы точно будут. И охрана. Сболтнут обязательно. А может, запланировано ещё такое мероприятие как — разговор? Стопроцентно утомлённой покупками девушке предложат для восстановления сил минимум — чашечку кофе. Куда тогда девать СунОк? ЁнЭ можно разместить вдалеке, на стульчике у двери, она наёмный работник, с ней так можно. А с сестрой подобного сделать не получится. Её придётся сажать за стол вместе со мной и, соответственно, — полноценной беседы тогда не выйдет. Извини, онни, но «Боливар двоих не вывезет»…

— Очень интересно посмотреть изнутри на знаменитый универмаг, закрытый в разгар торгового дня, — не став изображать из себя восторженную школьницу, честно признаюсь в своём интересе. — Не стану отказываться от зрелища, которое можно увидеть только раз в жизни.

— Благодарю, Агдан–сан, за ваше согласие, — кланяется в ответ японец. — Скажите, когда завтра прислать за вами машину.

— Но завтра меня уже выписывают! — удивляюсь я.

— О, не беспокойтесь. Я договорюсь с руководством больницы, чтобы вы провели в ней ещё один день и подготовились.

Ха! Как этот парень легко решает проблемы! Только кто за это заплатит? Если не я, то возражений нет.

— Я дал указание подготовить для вас каталоги товаров в« Omotesando Hills», по которым вы заранее сможете определиться с тем, что вас интересует. Они у меня с собой.

А он предусмотрителен…

(некоторое время позже)

— Ты сдурела, если решила потратить в бутиках все деньги, — «громким шёпотом» кричит на меня СунОк.

Вчера она на меня орала не сдерживаясь, а сегодня — старается придерживаться правил приличия. Интересно, с чего такая перемена? Может — ей ЁнЭ напомнила, что вести себя подобным образом нельзя? Или вдруг сама догадалась? Второе, — весьма сомнительно…

— Господин Такаси прав, — не став гадать о случившемся с онни, говорю я. — Если я «принцесса», то должна выглядеть в глазах миллионов аристократкой и леди, а не бедной девочкой с окраины. По одежде встречают, сама знаешь.

— А на что мы будем жить, если ты всё потратишь? — как–то жалобно спрашивает СунОк не став дальше возбухать про дорогие покупки.

— Ну, всё я не потрачу. Сама же говорила, что после оплаты больницы останется девятнадцать тысяч долларов. (Пипец тут медицина дорогая без страховки!). Тысяч десять, тринадцать, максимум. А потом — возьму аванс с рекламщиков. К ним тоже, кстати, нужно не в рванье приходить. Ещё подумают — нуждаюсь, денег меньше предложат…

— Ужас какой–то, а не жизнь, — помолчав, резюмирует СунОк. — Деньги исчезают в таких количествах, что просто страшно.

— Но они и появляются в таких же количествах, — указываю я на неоспоримый факт. — Заработанное нужно тратить. На тот свет с собой ничего не заберёшь.

Онни согласно, но печально вздыхает. Знаю, что из всех операций с финансами, больше всего ей нравятся сложение и накопление.

— Будь осторожна, — просит она. — Богачи, они все странные.

— Нормально всё будет, — успокаиваю я её. — Не беспокойся.

СунОк подходит ко мне и обнимает, потом целует в щёку.

— ЮнМи, файтин! — отстранившись, восклицает она, сжав кулак и выпрямляя согнутую в локте руку.

— Супер файтин!! — отвечаю я, не стремясь вырваться из её рук.

(несколько позже)

Если недавно у меня был «день писем», то сегодняшний, кажется, станет «днём посетителей». Не успели мы втроём углубиться в электронные каталоги, притараненные заботливым потомком самураев, как медсестра сообщила, что меня желает видеть Судзуки Като. Пришлось бросить составление списка того, чего можно купить за вменяемые деньги, выставить СунОк и ЁнЭ за дверь и приступить к приёму посетителя. Незаметный работник миграционной службы припёрся как обычно, в компании милашки–помощницы. После начальной части беседы, состоящей из обязательных вежливостей, секретный агент перешёл к её смысловому содержанию, начало которого мне не понравилось буквально с первых предложений. Судзуки объявил, что предоставление мне гражданства прямо здесь и сейчас, не сходя с места, — невозможно.

— Прошу прощения, господин, — разочаровано интересуюсь я, — можно ли узнать причину отказа? Чтобы понимать.

— Дело в том, что дарование гражданства — это прерогатива Императора Японии. А прошение, вместе с документами, подтверждающими необходимость его удовлетворения, ему на подпись подаёт премьер–министр. Вопрос состоит в обосновании причины. Господин премьер–министр не счёл нужным взять на себя ответственность — официально признать вас «Мяу–Каннон». У него имеются достаточные полномочия для такого поступка, но ему тоже нужно объяснить своё решение. Лучше всего, Агдан–сан, если вы сами сделаете заявление о том, кем являетесь и, после предъявления вами доказательств, вопрос гражданства будет тут же решён положительно…

«Что ж такое? — с возмущением думаю я, смотря на ожидающего ответа японца. — Никто не хочет брать на себя ответственность! Ни здесь, ни тут, ни там! Один Серёга Юркин „творит добро по всей Земле“! Какие нафиг, заявления, да ещё в комплекте с доказательствами?»

— Я Пак ЮнМи, Като–сан. Не лишённая талантов девушка, ищущая свой путь в этом мире. И ничего большего.

Эх, зря сказал «в этом мире»! Кажется, «шпион» после них насторожился…

«Шпион» вежливо наклоняет голову, показывая, что всё понял, и вопросов не имеет.

— В таком случае, — говорит он, — прошение будет подано вами на основании обладания «особыми талантами»?

— Да, господин Судзуки. От лауреата музыкальной премии Billboard, обладательницы литературной премии Хьюго, уникального композитора, певицы, танцовщицы и прочее, прочее, прочее…

Краем глаза вижу, как бесстрастное лицо помощницы Като, которое она держит, видимо подражая поведению начальника, меняется. На нём появляется неподдельный интерес.

«Ей нравятся знаменитости», — решаю я.

— Я понял, — кивает японец. — Но здесь возникают затруднения. Агдан–сан, вы — несовершеннолетняя, и поэтому не можете подавать прошение о получении гражданства…

Блии-ин, а я уже забыл об этой фигне!

— Моё совершеннолетие наступит ещё только через год, Като–сан, — уныло признаюсь я в том, что обстоятельства мне снова не благоволят.

— В разных странах законы могут отличаться, Агдан–сан. В Ниппон, люди становятся дееспособными на год раньше, чем в Хангук. В возрасте двадцати лет…

Японец делает паузу и со значением смотрит, видимо ожидая, пока мой мозг поймёт его намёк.

Чёрт, мне же в октябре будет двадцать! Совсем скоро! Звёзды всё же светят мне!

Сообщаю об этом факте, который, скорее всего и так известен присутствующим и интересуюсь: А мой случай будет рассматриваться по каким правилам: Хангук или Ниппон?

— Каждая страна, на своей территории, в первую очередь руководствуется своими законами.

— Получается, я стану совершеннолетней в этом октябре?

Собеседник согласно кивает.

— Да. И сможете начать процедуру получения ВНЖ. Но до этого момента ничего сделать будет нельзя…

— Если только вы не захотите изменить причину и получить исключение… — сделав паузу, многозначительно добавляет Судзуки, при этом пристально смотря мне в глаза.

Он снова намекает на то, чтобы я объявил себя бодхисатвой и начал творить чудеса. Ага, щас! Калоши только надену!

— Я подожду, — спокойно говорю я. — Осталось недолго.

— Как хотите. Но имейте в виду, что до момента получения ВНЖ вы не можете работать на территории Ниппон без соответствующего разрешения…

Вот это поворот!!

… Для иностранцев, находящихся на территории страны… — с официальной интонацией в голосе, возможно, цитируя по памяти, вещает работник миграционной службы, — … осуществление всякого рода экономической деятельности разрешается только при наличии трудовой визы…

Пфф…

… В случае обнаружения нарушения, иностранец, занимающийся незаконной трудовой деятельностью на территории Японии, подвергается депортации и признаётся лицом, нарушившим законы страны…

«Где ж я буду харчеваться?» Без пропитания мне никак нельзя… Кажется, поход за шмотьём в« Omotesando Hills» накрылся «медным тазом»…

— Агдан–сан, вы въехали как туристка, — продолжают объяснять мне тонкости японского законодательства, но уже простым языком. — Для работы, вам необходимо иметь так называемую «рабочую» визу. Но вы её не получите, потому что не соответствуете необходимым критериям возраста.

«Колокольщикам» придётся вернуть деньги, — возникает унылая мысль. — А вообще–то, вопрос нужно ставить так — кому лучше задолжать? Им, или больнице? Больнице, лучше не надо. Вдруг, снова придётся воспользоваться её услугами?'

— Господин Судзуки, — стараясь не показать своего огорчения от происходящей белиберды, обращаюсь я к японцу. — Вы, как специалист, не объясните мне одно непонятное место в условиях получения японского гражданства?

— Да, конечно, я отвечу вам, если смогу.

— Благодарю, Като–сан. Мне сказали, что существует правило, согласно которому, человек, имеющий уголовное прошлое, не может получить статус резидента?

— Госпожа Агдан, в законе определены два случая, попадающие под ваш вопрос. Им устанавливается, что лица, имеющие непогашенную судимость в стране своего проживания, не могут подавать прошение на получение ВНЖ. А также иностранцы, совершившие преступление на территории Японии и депортированные, навсегда лишаются права стать её гражданином.

«Вон оно как оказывается… — думаю я, вспоминая про то, о чём мне рассказывали ЁнЭ и СунОк. — Наверное, сами не поняли, но взялись другим лапшу на уши вешать. Впрочем, юридические документы порою так написаны, что читаешь и ничего не понимаешь. Вроде — слова человеческие в тексте, а смысл — инопланетянский…»

Благодарю собеседника за разъяснение. Тот в ответ кивает и, сочтя нужным, добавляет ещё комментарий.

— Наиболее частая причина, — говорит он, — по которой люди навсегда теряют возможность получить гражданство Ниппон, — это депортация за незаконную трудовую деятельность…

«Встав на паузу», японец смотрит взглядом, от которого (наверное, по его мнению), у меня должно что–то отложиться в голове. Зря он так таращится, ибо всё ясно, как божий день. Светлое будущее, в котором я купаюсь в деньгах, вновь отодвинулось куда–то за горизонт. И тут меня достала «мёртвая рука» Хангук! Ну это нужно быть ненормальными, чтобы установить возраст совершеннолетия в двадцать один год! В Советском союзе, в таком возрасте — полками командовали!

— Домо аригато, господин Судзуки, — кланяюсь я, ещё раз благодаря за консультацию. — Предупреждён, значит вооружён, так говорят в Америке.

Мой собеседник одобрительно мотает головой.

— Вы свободно владеете несколькими иностранными языками, Агдан–сан, — говорит он. — Вам пришлось потратить очень много времени, чтобы добиться такого высокого результата. Соответственно, для других занятий времени у вас оставалось мало. Думаю, только поэтому вы не знаете законы страны, в которой хотите жить…

— Обязательно постараюсь их изучить, — поняв намёк, обещаю я. — Восстановлюсь после болезни и приступлю.

— Не сомневаюсь в ваших словах. Но, пока вы это не сделали, вам предоставляется поддержка. Госпожа Сато Харуко…

Японец делает короткое движение рукой, указывая на свою помощницу.

… будет оказывать вам всемерную помощь, во время вашего пребывания в Ниппон. Обращайтесь к ней по любому вопросу, если возникнет необходимость. Харуко–сан постоянно находится со мною на связи и, если её компетенции почему–то окажется недостаточно, она обратится ко мне и уже я, приму участие в решении проблемы…

Перевожу взгляд на подсовываемую мне помощницу. Ну как, «помощницу»? Приставленную шпионку. Пока смотрю, вспоминаю, что Сато — одна из самых распространённых в Японии фамилий. И Харуко, тоже, одно из популярных женских имён, в переводе означающее — «дитя весны». В итоге имеем японский вариант американского безликого персонажа — «агент Смит». Хотя, «вариант» совсем не безликий, а очень даже ничего. Нужно ли безропотно соглашаться на присутствие рядом с собою соглядатая? Уже имея опыт общения с корейскими «специалистами» плаща и кинжала, — да ну его нафиг! Но, в данный момент, ситуация у меня не из тех, в которой можно вставать в позу, чего–то там изображая. В игры со мною не играют, потихоньку подводя соответствующего «человечка», а поступают честно, говоря — «вот наш сотрудник, сотрудничаем». Показательный жест уважения. Понятно ведь, что без вниманияменя не оставят, так какой мне смысл «пальцы гнуть»? А вот выгод от прямого общения со спецлужбами, может быть немало. Хотя бы козырнуть при случае знакомством — уже интересно. Или пожаловаться напрямую для ускорения решения возникшей проблемы. Всё это, конечно, при условии, что японцы более вменяемы, чем их корейские коллеги. Но тут, пока не попробуешь, не узнаешь…

Может ли этот «глазастый агент» свиснуть чего–нибудь ценного? Секрет у меня только один, внутри. Украсть его из сейфа не получится, поскольку там его не храню. Всё остальное, ну так… Скажем — «слабосекретно». Не думаю, что Харуко поставят задачу — тырить всё, что не приколочено гвоздями к полу. Наблюдение — будет главной её обязанностью. Поиск доказательств потустороннего и внеземного…

Ладно, пусть будет. Берём!

— Рада познакомиться с вами, Харуко–сан, — говорю я, вежливо наклоняя голову.

Девушка почтительно отвечает, тоже кланяясь. Обмениваемся с ней фразами, которые не обязательны, но одобряемы при знакомстве в Японии. Ещё раз благодарю её начальника за проявленную заботу. Договариваемся с ним о том, что начнём взаимодействие после того как я выйду из больницы.

«Ёлки–моталки!» — думаю я, смотря на закрывшуюся за посетителями дверь. — «Это просто какой–то крандец на взлёте…»

(несколько позже)

— Как мы деньги вернём⁈ — выпучив от возмущения глаза, восклицает СунОк.

— Тебя продадим, — говорю я. — А ты убежишь! И будем так делать, пока не расплатимся.

— Прекрати свои шуточки! — негодующе требует онни. – Вот что теперь мы будем делать⁈

Отмечаю, что сеструха произносит «мы», а не «ты». Всё–таки, есть в Корее нечто хорошее. Крепкие родственные отношения, например.

— Думать будем, — говорю я и напоминаю: — Мы же сейчас этим и занимаемся, да?

В данный момент действительно проходит «мозговой штурм», топливом для которого является информация о моей неспособности зарабатывать в Японии ещё минимум полгода.

— О чём можно думать, когда нет никакого выхода⁈ — продолжает негодовать СунОк. — И в Хангук возвращаться нельзя, и здесь работы нет!

— Ну, в Хангук можно оказаться в любой момент, — успокаиваю я. — До посольства дойти да в ворота побарабанить. Кормить будут…

— В посольстве? — не понимает онни.

— В тюрьме, — отвечаю я и объясняю: — Вкуснейшими бобами. Это я к тому говорю, что ничего фатального не произошло. Никто не умер. А раз так, то жизнь продолжается. Как говорят — «Если бог закрывает дверь, то он открывает окно».

— Чтобы было куда выпрыгнуть? — саркастически комментирует СунОк.

— Ты же сама постоянно это говоришь? — удивляюсь я её словам.

— У меня столько адресов компаний, которые хотят, чтобы ты их рекламировала! — меняет тему разговора онни. — Половина блокнота исписана! А получается — всё зря!

— Жаль, конечно, — соглашаюсь я с её чувствами. — Но что теперь делать? Так случилось. Нужно не выяснять, почему именно сгорел дом, а решать, что делать дальше?

— Ну если знаешь, что делать, тогда решай, — предлагает слегка успокоившаяся, но всё ещё злая, онни. — Я не знаю.

— Ничего в голову не приходит, — признаюсь я. — Измотана физически и эмоционально. Мозги не работают.

СунОк несколько секунд пристально смотрит на меня.

— Чего тут размышлять? — выносит она вердикт. — Звони своему красавчику, проси помощи.

— Какому ещё «красавчику»? — не врубаюсь я сходу.

— Японскому! Акиро–сан!

— Не собираюсь я ему звонить.

— Тогда снова поедешь кхонъпап есть!

— Никуда не поеду. Сама справлюсь. Без смазливых.

— Ты чё, и вправду на него запала?

— С чего вдруг такое заявление?

— Если бы он был тебе безразличен, уже бы номер набирала!

Напрягаюсь в попытке перестроить собственное мышление и думать в парадигмах женской логики. Помучавшись, сдаюсь, поскольку до сих пор очень слабо шарю в такой штуке.

— Глупости! — делаю я небрежный взмах рукой в сторону СунОк. — Просто не хочу быть должником.

— Ха! — насмешливо восклицает та. — А питаться одной лапшою хочешь? Сказала — бери трубку и звони, идиотка!

Наклонив голову оценивающе смотрю на раздухарившегося«боевого хомячка», вспоминая драку, в которой она мне фингал поставила. Сейчас я в гораздо худшей форме…

— Смерти хочешь? — ласково интересуюсь у онни, удачно вспомнив популярную дорамную фразу.

— Босс, — подаёт голос, старательно молчащая до этого момента ЁнЭ. — Ваша старшая сестра просто напоминает, что господин Такаси занимает высокую должность, имеет обширные связи и он — японец. Высока вероятность, что он знает, как справится с возникшей проблемой. Госпожа СунОк хотела сказать об этом.

— Да! — подтверждает «госпожа», возможно тоже вспомнив нашу драку. — Именно это и хотела сказать!

— Для этого не нужно было произносить столько слов. Проще надо быть, онни, проще. Тогда и люди к тебе потянутся…

— Ты! — восклицает в ответ та, мгновенно возвращаясь «на режим». — Коза упёртая! Никогда не слушаешь, когда тебе говорят! Нисколечко уважения ни к кому нет!

«А у тебя — никакого инстинкта самосохранения нет, — думаю я, смотря как орущая родственница ЮнМи показывает на пальцах сколько именно у меня не хватает. — Даже Мяу–Каннон не боится! Отмороженная…»

— Всё, помолчи, пожалуйста! — требую я от неё. — Твоя точка зрения ясна. Сейчас я хочу услышать мнение ЁнЭ.

— Что ты предлагаешь? — спрашиваю у личного менеджера.

— Вам нужна информация, — коротко сообщает она. — На следующий день назначена встреча с господином Такаси. Предлагаю обсудить возникшую ситуацию с ним.

Напрягаю извилины, заставляя себя мыслить. Что–то совсем мозг отказывает…

— Смысл какой тащиться завтра в « Omotesando Hills»? — не понимаю я. — Денег–то, нет?

— У вас будет встреча с господином Такаси, – терпеливо повторяет ЁнЭ.

— Ага. Он значит, закроет универмаг для моего шопинга, а я ему такая — у меня финансы на нуле, я так, поболтать зашла! Нормально будет?

Смотрю поочерёдно на «подвисших» ЁнЭ и СунОк.

— Я об этом не подумала, — признаётся менеджер и предлагает решение: — Вы можете попросить перенести встречу в другое место.

Не успеваю ничего сказать, как вмешивается онни.

— На неё тоже в чём–то идти нужно, — подаёт она голос.

— А в том, что куплено — разве не пойдёт? — удивляюсь я.

— Он же сказал — низкий уровень, — хмуро отвечает сеструха.

— Но я же всё равно пришла бы в « Omotesando Hills» не в брендах?

— Ты бы пришла за покупками, а теперь собираешься на встречу! — восклицает онни, раздражённая тем, как можно не понимать очевидных вещей. — И должна соответствовать уровню проводимого мероприятия и участников!

Вновь напрягаюсь, пытаясь думать, как кореянка, но опять не выходит. Вместо озарения и просветления сознания, в висках начинает зверски ломить.

— Всё, уже совсем не соображаю, — честно признаюсь перед всеми и требую: — Говорите, что делать, и я пошла лежать.

— Нужно действовать, как решили, — недовольно произносит онни. — Устроишь сначала шоппинг, а потом — поговоришь с Такаси.

— И потрачу последние деньги? — уточняю я, желая понять, всё ли правильно понял.

— Да! — восклицает сеструха.

— А после…?

— «А после» — он либо решает твои проблемы, и деньги потрачены не зря! Или ты возвращаешься в Хангук, но там тоже нужно выглядеть соответственно…

«Ну, в принципе, логично, — соглашаюсь с ней, израсходовав остатки умственной энергии на размышление. — Шмотки пригодятся в обоих случаях. Но ЁнЭ нужно платить зарплату и на что–то жить…»

— Как–то сложно, — выражаю сомнения по поводу предложенного плана. — Может, есть более экономный вариант? Без растраты остатков финансовых средств?

— Идиотка, ты что, хочешь, чтобы он сорвался⁈ — мгновенно взрывается онни.

— В смысле?

— Чем больше мужчина тратит на женщину, тем больше он её ценит! Закрыть универмаг — представляешь, какие убытки? Думаешь, Такаси решит просто о них забыть⁈ Он уже в тебя вложился! И станет думать в десять раз сильнее над решением твоих проблем, чтобы ничего не потерять!

— Мне кажется, лучше избавиться от идиотки, которая тебя подставила, чем продолжать иметь с ней дела и дальше, — делюсь я своим виденьем ситуации.

— Ты ничего не понимаешь! — машет на меня рукою онни. – Слушай и делай что тебе говорят!

«Ну, в принципе, закупаться буду ведь на свои, — думаю я, чувствуя усиливающуюся головную боль. — Устроить санитарный день в гипермаркете красавчик сам вызвался, никто его не просил. Чёрт, как башка болит! Нужно вызвать медсестру, попросить лекарство…»

— Всё, поняла, — принимаем этот вариант за базовый, — говорю я, решив ещё раз обдумать не нравящуюся идею завтрашнего похода после того, как полегчает.

Время действия: тринадцатое июля, начало десятого утра

Место действия: Токио, возле« Omotesando Hills». На заднем сидении большой, блестящей чёрной машины премиум–класса, находятся ЮнМи и ЁнЭ.

— Босс , посмотрите, пожалуйста, на меня, — просит ЁнЭ .

Поворачиваю к ней голову. Менеджер хочет убедиться, что маска на моём лице сидит правильно. Машина подъезжает к пункту назначения и нужно начинать использовать средства маскировки, чтобы меня не «спалили» папарацци: очки с тёмными стёклами, бейсболка с большим козырьком и тканевая маска, максимально закрывающая лицо. Всё как в дорамах про жизнь эстрадных звёзд. Инкогнито.

— Всё хорошо, — придирчиво оценив эффективность применённой защиты, сообщает ЁнЭ .

Мычу сквозь тряпку, показывая, что понял, и отворачиваюсь, чувствуя себя в некотором роде заложником ситуации. Вчера я собирался ещё раз (после того как наладится с головой), поразмыслить над вопросом — «так ли нужен этот шоппинг?». Но медсестра, у которой я попросил каких–нибудь лекарств, вместо них притащила доктора, устроившего мне внимательный осмотр. Закончив, ишу отдал указание, и в результате вместо одной таблетки которой, как я думал, всё и обойдётся, мне вкололи подряд аж сразу три препарата, после которых захорошело настолько, что глаза получилось продрать лишь на следующее утро, когда разбудили на осмотр.

К тому же, напрягать мозг не только времени не было, но, как ещё оказалось, и смысла. ЁнЭ сообщила, что вчера с ней связался «представитель принимающей стороны», с целью согласования плана мероприятия. Она, с дозволения СунОк, подтвердила «достигнутые ранее договорённости». Куда тут было отказываться? Пить Боржоми было уже поздно. Нужно было одеваться, маскироваться и ехать.

Из больничного корпуса выбрались на улицу, спустившись сначала на служебном лифте, далее, по странно пустому коридору, в котором на встречу не попалось ни одного человека. Сопровождали нас на этом пути два спортивных японца в чёрных костюмах и «представитель семьи господина Такаси», как он назвал себя при знакомстве. Ещё в момент путешествия в замкнутом пространстве лифта в присутствии трёх незнакомых мужиков в мою голову внезапно пришла умная мысль.

«А вдруг это похищение? — подумал я. — Как щас завезут куда–нибудь, — будут потом деньги вымогать, да пальцы почтовыми конвертами рассылать!»

Причём, когда осенило, ситуация была такая же, как с Боржоми: «думать раньше» было уже поздно. Заниматься этим следовало в тот момент, когда доктор рекомендовал никуда не мотаться, а лежать тихо на кроватке и беречь голову. Но подобное времяпровождение уже так достало, что идея выйти из больничных стен завладела мною полностью. А в лифте делать что–нибудь было уже бессмысленно. Оставалось лишь надеяться на то, что у ЁнЭ — всё «под контролем», и она не просто так иногда заглядывает в свой планшет, а сверяется с «контрольными точками». И Сато Харуко чётко отслеживает мой трансфер. Спасёт, если вдруг. А если сама не сможет, позвонит кое–кому в миграционную службу, а там — «воины в матросках» «во имя луны», как дадут всем!

«Похоже, волнения оказались напрасны, — констатирую я, увидев, как машина останавливается у стеклянных раздвижных дверей, похожих на вход в торговый центр. — Живым довезли. Теперь надо сидеть и ждать, пока мне откроют дверь и выпустят. Не забывать, что в данный момент я косплею принцессу. Хрупкую и трогательную…»

(Несколько позже. Внутри« Omotesando Hills»)

Изнутри, у главного входа в торговый центр, лежит длинная ковровая дорожка, используемая в случаях приёма vip -персон. По обе её стороны, с чётко выверенными интервалами, выстроены молодые работницы в одинаковой фирменной одежде, в одинаковых позах. Они терпеливо ждут, смотря на вход. Наконец, половинки дверей раздвигаются и, друг за другом, внутрь входят две девушки, лица которых скрыты за масками и тёмными очками. Встречающие синхронно кланяются, после чего медленно распрямляются, озаряя пространство впереди себя радостными улыбками. К девушке в костюме из светло–голубой джинсы, вошедшей первой, подходит представительный мужчина в светлом костюме и, поклонившись, представляется директором « Omotesando Hills». Сообщает, что будет счастлив, если он и руководимый им коллектив сможет хоть в чём–нибудь оказаться полезным госпоже. Секунду помедлив, «госпожа» вежливо наклоняет голову и, после приглашающего жеста директора, отправляется сопровождаемая им по парадной дорожке. При этом она не смотрит по сторонам, словно происходящее ей привычно до скуки.

(несколько позже. Две девушки из команды торжественного караула встречи ЮнМи последними стоят в очереди у лифта, ожидая, когда им удастся подняться на свой этаж.)

— Ты узнала, кто это? — наклонившись к уху, наверное, своей подруги, спрашивает одна из них.

Та в ответ выдыхает, делая пфф! и отрицательно мотает головой.

— Я тоже, — огорчённо признаётся спросившая. — Но « Omotesando Hills» закрывают только для посещения близких родственников семьи Такаси.

— А кто у них такая молодая? — задаёт вопрос её собеседница.

— Не знаю.

— Был ещё случай, когда магазин закрывали, — бесцеремонно сообщает молодой мужчина в форме охранника, незамеченным подойдя сзади к разговаривающим. — Мне об этом рассказал один родзин, работавший здесь раньше. Отец Акиро–сан, когда–то давно, приказал сделать так для родни своей невесты.

Отвернувшись от охранника, которому точно удалось произвести впечатление своей осведомлённостью, девушки смотрят друг на друга широко распахнутыми глазами.

— Она, — невеста Акиро–сан? — поборов онемение, шёпотом спрашивает одна из них.

— Вот это новость… — ошарашено отвечает ей подруга. — Но кто она такая⁇

— Узнаем! Если она где–нибудь снимет маску, — узнаем!

Время действия: этот же день, двумя часами позже

Место действия: задание« Omotesando Hills».

За закрытыми для посетителей дверьми, практически у самого входа, сидит ЁнЭ. Для создания алиби, в котором «личный менеджер сопровождает своего босса на переговорах» её не кормят, и перед ней на столе стоит лишь стакан воды. Её работодательница в это время расположилась за прекрасно сервированным столиком, находящимся на лучшем месте в зале, в компании симпатичного молодого богача и потомка древнего рода, с которым она непринуждённо общается. ЮнМи в новеньком, буквально только вот приобретённом деловом костюме всемирно известного бренда, в её ушах тускло поблёскивают матовым золотом новые серёжки, а недавно сделанная стрижка ей очень идёт. Кажется, комплект обновок позволяет девушке чувствовать себя гораздо уверенней.

— Как ваше впечатление от « Omotesando Hills», Агдан–сан?

— В нём чувствуется стиль, Акиро–сан.

— Я тоже так считаю. А как вам понравился шоппинг?

— Было неожиданно здорово, — ярко улыбнувшись, признаётся ЮнМи, — Оказывается, я уже забыла, насколько это может быть увлекательно. И вообще, очень круто, когда ты — единственная покупательница.

— Очень рад, что вы довольны, Агдан–сан, — тоже улыбается японец, поняв, что его собеседница показала свои истинные чувства. — Надеюсь, обед тоже вызовет у вас такие же сильные положительные эмоции, как и покупки. Я составил меню, руководствуясь вашими вкусами. Много мяса и овощей, как вы любите.

— Домо аригато, Акиро–сан, это очень неожиданно и… несколько настораживающе. Скажите, в чём причина вашего внимания к моей персоне?

— Вы очень красивая, — улыбается в ответ мужчина, — находиться рядом с такой девушкой — уже награда для любого мужчины…

Но вот сейчас вызвать положительную реакцию девушки у собеседника не получается. ЮнМи, никак не прореагировав на комплимент, внимательно всматривается в глаза Акиро.

— … И вы не только красивы, но и очень талантливы. Это признано уже во всём мире. Кроме этого, вы ещё и умны. Я смотрел шоу с вашим участием, на котором обсуждались проблемы образования. Вы просто интеллектуально уничтожили всех своих оппонентов! Наблюдать, как вы это делали, было невероятно интересно!

Здесь, не сдержавшись, ЮнМи довольно улыбается.

— … За всю свою жизнь мне ни разу не повстречалась девушка, даже отдалённо похожая на вас, — смотря честными–пречестными глазами признаётся Акиро, – Думаю, вероятность нашей встречи равна шансу один на миллион.

— Сто миллиардов.

…?…

— Один шанс из ста миллиардов, — снова став строгой, бесстрастно объясняет ЮнМи. — И то, если вам очень повезёт. Вы везунчик, Акиро–сан.

— Приятно об этом узнать, — улыбается «отмерший» льстец, после того, как его тормознули посреди пения дифирамбов.

— Значит, у вас ко мне только личный интерес? — явно показывая выражением лица недовольство, спрашивает ЮнМи.

— Конечно, он есть. Было бы неправдой сказать, что это не так. Однако я не только ценитель женской красоты, но ещё и работник известной музыкальной корпорации. Который абсолютно уверен, что если он приведёт в неё такую талантливую и гениальную личность как Агдан–сан, то это станет для него карьерным триумфом, а также событием, которое будет вписано в историю «Sony music» золотыми буквами!

— Простите за вопрос Акиро–сан, который, скорее всего будет за гранью приличия, но мне очень хочется узнать, почему человек такого уровня как вы работает наёмным работником?

— Не беспокойтесь, ваш вопрос не причиняет неудобства. Дело в том, что за свою долгую историю семья Такаси стала владелицей множества как финансовых, так и материальных активов, требующих грамотного управления и контроля. А мой уважаемый отец считает обязательным иметь практический опыт прежде чем занять высокую руководящую должность. «Ясудотомо» — фамильная корпорация, принадлежащая моей семье, владеет частью «Sony music». У меня была возможность выбирать место для демонстрации своих способностей. Я остановился на «Sony music» из–за своего увлечения музыкой.

— Таким образом, вы сейчас занимаетесь оттачиванием своего мастерства для будущих побед? — спрашивает ЮнМи, не став уточнять какая музыка нравится собеседнику и желая удерживать разговор в деловых рамках.

— Именно так, — кивнув, подтверждает Акиро.

— Хорошо, я поняла, — сообщает ему ЮнМи и предлагает: — Давайте сразу перейдём ко второй части вашего объяснения. Про «золотые буквы».

— Пропустив первую?

— Этот аспект жизни меня не интересует. В данный момент я сосредоточена на завоевании мирового музыкального господства. Допускаю, что после того, когда этого достигну, мои интересы могут измениться, но не сейчас.

— Понимаю, — уважительно наклоняет голову Акиро. — Вы становитесь ещё совершеннее в моих глазах. Не многие люди могут сказать, что имеют в своей жизни чёткую цель.

— Нет предела совершенству, — ещё раз поощряет его улыбкой ЮнМи.

— Именно так, — улыбается ей в ответ собеседник и предлагает: — Тогда вы готовы обсудить аспекты возможного сотрудничества, госпожа?

— Да, но хочу, чтобы перед этим вы вначале выслушали меня, — просит ЮнМи. — Есть ряд проблем, узнав о которых, вы, возможно, решите внести изменения в свои планы.

— Внимательно вас слушаю, Агдан–сан, — став серьёзным, отвечает «сотрудник международной корпорации».

В течение нескольких минут, он внимает рассказу возможной «перспективной сотрудницы», которая, резонно решив, что раз человек приложил усилия для того, чтобы узнать пустяк вроде её вкусовых предпочтений, то про тюрьму он точно знает, начинает рассказывать историю с «японского периода», знакомя со своим «тёмным корейским прошлым» лишь при необходимости. Поэтому её монолог получается довольно коротким. Акиро, выслушав его, ненадолго задумывается.

— Что я думаю о нарушении вами «подписки о невыезде», — наконец произносит он смотрящей на него с ожиданием ЮнМи. — Первое, это может быть просто ложью. В подтверждении этому — факт свободного пересечения границы. Если бы существовало ограничение на ваше перемещение, то соответствующие органы надзора должны были его выполнить, а этого не произошло.

— Второе, если допущена ошибка и ограничение действительно существует. Насколько знаю, данное нарушение не из тех, которое сразу наказывается помещением под стражу. Обычно, для первого раза, всё заканчивается штрафом. Конечно, между японскими и корейскими законами есть различия, но уверен, что в оценке именно этого деяния они не могут быть абсолютно непохожими. Для начала вам нужно обратиться к соответствующим службам Хангук и удостоверится в существования вашей проблемы. Далее действовать в соответствии с полученной информацией.

— А если существует, что тогда?

— Тогда вы вступите в официальную переписку с вашей судебной системой. Гораздо комфортнее заниматься этим, находясь на свободе и имея различного рода поддержку. От юридической до моральной, от ваших поклонников. Уверен, по истечению какого–то времени, взаимопонимание по данному вопросу будет достигнуто, а ваши потери окажутся совсем не такими огромными, как вам сейчас кажется…

Японец делает паузу для усвоения его слов и продолжает.

— По поводу рабочей визы и вашего возраста… Насколько мне известно, в октябре у вас будет день рождения. В Ниппон люди считаются дееспособными по достижении двадцати лет. В данный момент на календаре — середина июля. У вас есть три с половиной месяца на подготовку…

Он делает паузу, ожидая вопроса.

— К чему? — вынуждена спросить ЮнМи.

— К решению вопроса с агентством «FAN Entertainment», — невозмутимо сообщает её собеседник. — Скажите, Агдан–сан, у вас есть намерения в их отношении? Что вы собирались делать?

ЮнМи пожимает плечами.

— Хотела найти команду вменяемых юристов и придумать способ их удалённого контроля, чтобы участвовать в процессе без своего личного присутствия в Корее. Пока не решу этот вопрос, я не хочу рисковать, заключая контракты на сотрудничество.

— Чего именно вы опасаетесь?

–­– Зная уровень ненависти ко мне нынешней хозяйки агентства и её жадность, — чего угодно. Например, какого–нибудь судебного решения о том, что все заработанные деньги я должна перечислять ей.

— Суд не может вынести решение о стопроцентном изъятии получаемого дохода.

— Хорошо, обязуют отдавать девяносто процентов. Как меня это утешит? Самое неприятное в такой ситуации — это неопределённость. Невозможно жить, строя планы, работать, чтобы потом вдруг — бац! На счёте — практически ноль. А у тебя — обязательства, выступления, к примеру. Костюмы, проживание, питание и не только для тебя одной. И как быть?

Японец одобрительно качает головой.

— Вы, — умная девушка. — делает он комплимент. — Правильно просчитываете возможные варианты

— Говорят, жизнь — лучший учитель, господин Такаси.

— Да, — кивает в ответ молодой мужчина. — Нельзя упускать возможность чему–нибудь научиться.

Не поняв, не была ли последняя фраза намёком на её отсидку, ЮнМи с подозрением смотрит на собеседника.

— Есть вариант, прибегнув к которому вы сможете избежать судебных разбирательств, — сообщает тот.

— Какой?

— Вы проведёте концерт в «Токио Доум».

— Я⁈

— Да. Смотрите. Вместимость стадиона в случае, когда на нём проводится шоу, — примерно пятьдесят тысяч зрителей. При минимальной цене билета для таких мероприятий в 10 000 йен, это даст сумму в пятьсот миллионов йен. Но, думаю, в текущий момент довольствоваться минимумом будет совершенно неправильно. Уровень популярности Агдан–сан в Ниппон сейчас настолько высок, что даже заявив цену в 50 000 йен, уверен, — все билеты будут распроданы за пару дней. Если концертов будет два, как обычно делается, в субботу и воскресенье, то выручка, соответственно, удвоится…

— Хм… — озадаченно хмыкает ЮнМи, весьма удивлённая поступившим предложением. — Пятьдесят тысяч йен, это около трёхсот тридцати долларов… — Не дорого ли за один билет?

— Всё зависит от именитости исполнителя. Насколько я знаю, в Ниппон, сейчас нет никого известней Агдан–сан, реинкарнации Мяу–Каннон…

Такаси проникновенно смотрит в голубые глаза ЮнМи.

— Возможно, стоимость билета может оказаться ещё выше… — низким голосом, с доверительной интонацией сообщает он.

— Триста тридцать долларов, умножить на сто тысяч билетов… — мечтательно считает вслух ЮнМи.

Заметно, что простейшие математические вычисления оказывают на неё возбуждающее действие.

— … это получается… Тридцать три миллиона долларов!

Явно впечатлённая полученной суммой, девушка как–то по-особенному смотрит на Акиро глазами, в которых отчётливо заметен «лёгкий бриллиантовый дым».

— Часть из них придётся потратить на аренду площадки, подготовку, уплату налогов и проценты «Sony music», — предупреждает тот. — Думаю, на это уйдёт примерно сорок процентов от общей суммы.

ЮнМи быстро пересчитывает, чуть морщится, но соглашается, кивает. Размер остатка её устраивает.

— И когда можно будет провести концерт? — наклоняясь вперёд, тем самым показывая свою явную заинтересованность, спрашивает она.

— Обычно, площадки для выступлений бронируются за несколько месяцев вперёд, — спокойно отвечает Такаси, всё это время, очень внимательно наблюдавший за эмоциями на лице собеседницы. — С большими сценами ситуация попроще, поскольку не так много исполнителей, способных продать сразу много билетов. Думаю, можно говорить об интервале в три–четыре месяца от сегодняшнего дня. Нужно не забывать о необходимости подготовить концертную программу. Как раз время, оставшееся до вашего дня рождения.

— Это большой объём подготовительной работы, — говорит ЮнМи. — Также потребуется начальное финансирование. У меня нет команды и денег, плюс опыта проведения таких масштабных мероприятий.

— Я, как представитель «Sony music», возьму ответственность на себя, — спокойно произносит Акиро. — Всю организацию проведения концерта.

ЮнМи удивлённо смотрит на японца.

— Вам придётся побеспокоиться только о его музыкальном наполнении. — говорит тот, — Вы сможете написать новые песни для выступления?

ЮнМи, в ответ, думая о чём–то своём, медленно кивает, оценивающим взглядом рассматривая собеседника.

— Да, — отрешённо отвечает она и тут же восклицает: — «FAN Entertainment» попытается сорвать выступление! Каким–нибудь дурацким судебным иском! Что делать с этой проблемой?

Девушка требовательно смотрит на японца, желая от него немедленного решения неприятного вопроса.

— Заключить с вашим бывшим агентством юридическое соглашение, — спокойно отвечает тот. — В котором будет определено, что оно не вмешивается в вашу работу, а вы, взамен, после проведения концерта, выплачиваете ему десять миллионов долларов.

— Я⁈ — аж привстав в кресле, искренне изумляется ЮнМи. — Десять миллионов долларов — ЫнДжу⁈

Акиро ничего не говорит, ожидая продолжения.

— Скорее в аду выпадет снег, чем я заплачу ей хоть одну вону!! Никогда этому не бывать!

ЮнМи, пылая праведным гневом, плюхается обратно на своё место.

— Я предполагал, что моя идея вам не понравится, — чуть улыбнувшись, признаётся Акиро. — Но надеюсь, что после того, как вы возьмёте свои эмоции под контроль и оцените, вы её примете.

— Снова кормить ЫнДжу⁈ С чего мне вдруг захочется это делать?

— Давайте я попробую объяснить, а вы просто послушаете. Согласны?

ЮнМи делает недовольное выражение на лице, несколько секунд молчит, потом, всё же решив уступить просьбе, кивает.

— Отлично, — произносит Акиро, с удовольствием проследив фейерверк эмоций, и начинает растолковывать: — Очевидно, что в случае отсутствия финансового урегулирования с компанией «FAN Entertainment» концерт в «Токио Доум» не состоится. Никто не захочет брать на себя риск финансовых потерь, зная, что работа может быть остановлена в любой момент. И вместо подготовки к шоу, которое могла бы увидеть вся Япония и мир, вы займётесь поиском денег для найма команды адвокатов, а после станете удалённо контролировать их работу. Думаю, времени на это уйдёт минимум полгода. Если же начнутся апелляции в вышестоящие суды, а они, уверен, будут, то длительность разбирательства может увеличиться до года, а то и больше. При этом вы будете не зарабатывать, а только тратить. Причём, вряд ли вам удастся добиться полной отмены первого судебного решения. Скорее всего, в случае победы, ваше требования будет удовлетворены частично, что означает изменение десяти миллионов на какую–нибудь меньшую сумму. Но, если учесть затраты на содержание команды юристов в течении года и этот же год, потерянный для заработка, предположу, что выигрыш, если и будет, то окажется не таким уж большим и вряд ли вас обрадует. А если вы проиграете, результатом станут одни убытки…

ЮнМи, задумавшись, молча смотрит на японца, режущего правду–матку.

— Это ведь не последний концерт в жизни, — переходит тот уже к убеждению, предлагая взглянуть на вопрос с его точки зрения. — Несомненно, с течением времени ваша популярность снизится, так происходит со всеми исполнителями. Суммы, получаемые за выступления, станут не такими большими, как та, о которой мы сейчас говорили. Но это будут только ваши деньги, на которые никто не сможет наложить взыскание. Не вижу для вас каких–то сложностей проводить в будущем несколько подобных концертов в год. К тому же, представьте какое сильное разочарование будет у госпожи ЫнДжу, когда вы с ней расплатитесь. Наверняка она собиралась как можно дольше досаждать, создавая всяческие неприятности на вашем пути и радоваться, зная, что вы о ней думаете и злитесь. А вы одним ударом лишаете её такой возможности. Оставляете её в прошлом, сами двигаясь вперёд…

Акиро замолкает, желая, чтобы сказанное им усвоилось в голове у собеседницы. Над столом повисает тишина. Агдан сурово молчит, смотря сквозь «уговорщика». Он же сидит, откровенно любуясь девушкой.

— Давайте, я ещё раз перечислю всё, что сказал, только кратко, — предлагает он и, сочтя молчание согласием, приступает: — Итак, слушайте. Госпожа Агдан–сан станет первой в истории корейской исполнительницей, которая проведёт сольный концерт в «Токио Доум». Тем самым показав всем наглядно, кто есть кто, на самом деле и чего стоят слова руководства её прошлого агентства. Она заработает много денег, расплатится по судебному решению, освободит себя от скучных судебных разбирательств и сэкономит минимум год собственной жизни. После финансового урегулирования дел, у неё останется крупная сумма, размером в несколько миллионов долларов. Госпожа ЫнДжу будет вне себя, лишившись возможности продолжать строить ей козни. Недоброжелатели Агдан–сан окажутся посрамлены. И наконец, она станет популярной мега–звездой в Японии и в мире, заключит много дорогих рекламных контрактов. Ей не будет равных.

Остановившись, Акиро ждёт реакции на свои слова. ЮнМи молчит, пребывая в тягостных раздумьях.

— Нельзя сразу взять и согласиться, — тяжело вздохнув, наконец произносит она и спрашивает: — А чем будете заняты вы, Акиро–сан?

— Многими вещами, — улыбается тот. — Во–первых, выстрою вокруг вас стену, чтобы никто из других компаний вас не украл. Во–вторых, постараюсь показать, как можно больше сказочной Японии. А главное, буду демонстрировать на реальных примерах, что значит, когда за вами стоят финансы и возможности мировой корпорации. Простите меня, Агдан–сан, но до этого вы работали в бедных компаниях и у вас просто не было возможности понять, что значит быть «звездой».

— Все с чего–то начинают… — недовольно отвечает ЮнМи. — Особенно те, кто родился без золотой ложки во рту.

— Согласен, но считаю, что в вашем случае борьбы было более чем достаточно, пора с ней заканчивать и переходить к уровню жизни, соответствующему вашему таланту.

Собеседница задумывается, смотря в стол. Похоже, с тем, что уже «пора», она согласна, но согласиться заплатить ЫнДжу, её жаба просто не в состоянии.

— Я подумаю над вашим предложением, Акиро–сан, — подняв голову и смотря в глаза собеседнику, обещает ЮнМи. — Признаюсь, оно неожиданно, но выглядит весьма конструктивно. Видно, что его придумал умный человек…

— Мне нравятся умные люди, — сделав короткую паузу, признаётся она.

— Очень рад, что вы включили меня в их число, — улыбается Акиро и, увидев, что к столику направляются официанты, несущие на подносах еду, предлагает: — Давайте продолжим деловой разговор позже, скажем, за десертом. А сейчас — поговорим о чём-нибудь лёгком и наcладимся результатом моих усилий и шеф–повара « Omotesando Hills». Я придумал меню.

ЮнМи, тоже заметив официантов, согласно кивает.

Четвёртый лепесток унесён ветром…

Лепесток пятый

Время действия: четырнадцатое июля, около десяти утра

Место действия: Hotel Chinzanso Tokyo, номер люкс

— Вау! — восхищённо восклицает СунОк, оглядываясь по сторонам. — Вот это да!

Только что закрылась входная дверь в номер, отрезая собой предупредительный персонал отеля, пыхающих вспышками фотоаппаратов представителей СМИ (как их пустили внутрь здания?) и мою охрану. Остались только мы, вчетвером: я, Мульча, СунОк и ЁнЭ.

Фух! — выдыхаю я, искренне радуясь наступившей тишине.

— Вот, а ты говорила, негде будет! — доносится откуда–то из комнат радостный голос онни. — Смотри, сколько здесь места!

Пока вдыхал–выдыхал, радуясь наступившему покою, сеструха ЮнМи уже усвистала осматривать помещение и нашла что–то интересное.

— ЮнМи, иди сюда скорее! — нетерпеливо зовёт она меня.

Вздохнув, ставлю переноску с кошкой на подвернувшийся стол и двигаюсь в направлении голоса онни. Сделав несколько шагов по коридорчику, заглядываю в дверь. Обнаруживаю спальню, а в ней — СунОк.

— Вот, — гордо произносит она, указывая рукой. — Две кровати! Я же говорила, что номер люкс должен быть большим. И в нём всегда найдётся место ещё для одного человека. Чур, я сплю у окна!

— С чего это вдруг? — не соглашаюсь я, заходя внутрь. — Ты же собиралась меня охранять? Значит, должна находиться ближе ко входу, чтобы тебя украли первой. А я спасусь, пока ты будешь визжать и отбиваться…

СунОк смотрит на меня «предупреждающим взглядом буйвола» и даже слегка выпячивает челюсть.

— Чего ты вредничаешь? — выдержав паузу, спрашивает она. — Тебе жалко, что твоя сестра, которая отдала столько сил твоему воспитанию, выберет себе место?

— Значит, плохо воспитала. Не смогла привить чувство благодарности к своей онни. Пришла пора собирать плоды сделанных ошибок, СунОк.

Та опять смотрит на меня «по-особенному», возможно, надеясь разом исправить все свои педагогические «косяки», прямо здесь и сейчас. Не то чтобы у меня есть намерение вывести её из себя, но — а чё она? Бросила всех и одна побежала всё осматривать. Между прочим, это мой первый в жизни «элитный номер» в VIP-отеле. И я должен первым всё увидеть!

— Ладно, — помолчав, соглашается онни. — Ложись у окна. Пусть кто–нибудь спустится на верёвке с крыши и украдёт тебя. Тогда спасусь я, пока ты будешь визжать и отбиваться!

— Всё честно между сёстрами, — отвечаю ей. — Всё поровну.

— Впрочем, — присмотревшись, меняю я своё решение, — это не окно, а какой–то экран. Ложись туда. От него наверняка будет вонять нагретым пластиком и электричеством.

— Ты меня совсем не любишь! — возмущается онни.

— СунОк, ты очень стойкая. Мне и половины не вынести того, чего можешь ты.

«Сеструха», несколько секунд посомневавшись — «не подколка ли мои слова?», гордо разворачивает плечи.

— Поэтому запах изоляции для тебя — совершеннейший пустяк, — выношу окончательный вердикт, и пока собеседница вновь возмущённо выпучивает глаза, собираясь ответить, предлагаю: — Пошли, посмотрим, где здесь можно умыться?

— У тебя же мейк–ап! — пугается СунОк.

— У меня — лицо чешется! — отрезаю я и выхожу в коридор.

(несколько позже)

— Боо… — надув щёки, поражённо выдыхает СунОк. — Какая роскошь…

«Ну да, — оглядевшись, соглашаюсь я. — Купальня удалась. Свет, блеск, дизайн модерн… С удобствами в Анян не сравнить…»

— Полотенца вон, — показывает рукою онни, хотя их видно и так, без подсказок.

— А ты будешь сегодня принимать ванну? — спрашивает она, подойдя к кювете, и заглядывает в неё, вытянув шею.

— Обязательно! И первой!

Не став спорить, СунОк берёт с полки и протягивает мне полотенце.

— Смотри, какое мягкое, — говорит она. — Может, всё же оставишь макияж?

— Кажется, он мне не подходит, — объясняю своё желание избавиться от косметики. — Раз кожа чешется, значит — аллергия. Если ничего не делать и терпеть, то на лице появятся красные пятна. Куда я с ними завтра пойду? Нужно купить средства, на которые у меня нет реакции. В Корее такие же были?

— Ладно, умывайся, — вздыхает онни.

(чуть позже)

«Мейк–ап, фиг–ап — думаю я, осторожно промакивая лицо небольшим пушистым полотенчиком и одновременно вглядываясь в зеркало, — блин, час назад, реально чуть не затоптали…»

Акиро–сан оказался предусмотрительным организатором, выделив для моей охраны аж десять крепких японцев. Не скажу, что они оказались теми, которые и вправду «спасли», но их присутствие вселяло уверенность на дальнейшую жизнь. Как оказалось, к моменту моего «исхода из больницы», внутри неё, на её первом этаже здания и на улице, рядом с главным входом собралась большущая толпа желающих увидеть сей исторический миг. Там были ниппонцы всяких возрастов. И школьники со школьницами и молодые мужчины и женщины, и пожилые, и совсем старые. Отдельные группы каких–то, видимо, духовно просветлённых личностей, завёрнутых в однотонные тряпки, стучали в барабаны и звенели маленькими железными тарелочками на пальцах. Разумеется, не обошлось без журналистов со всякой видео и фото–техникой, слепящей вспышками и лучами света. В общем, моё появление стало вроде «Явления Христа народу», причём «пипл» очень желал лицезреть «Спасителя» как можно ближе к себе. При виде столь неподдельного энтузиазма у меня тут же возникло невероятно сильное желание — развернуться и, бросив всё, убежать обратно в здание. Но «принцессы так не поступают». Пришлось сжать булки и идти по расстеленной дорожке (откуда⁈) к машине, улыбаясь, прижимая к себе Мульчу и излучая счастье. «Думать раньше» опять «было уже поздно». Делать это следовало в момент, когда ЁнЭ сообщила о большом скоплении зевак. Я предложил вариант — «служебный лифт» и «чёрный ход». Но «потомок древнего рода» ответил, что это — «не мой уровень» и он обо всём позаботился, а я сдуру согласился. В итоге вышло как планировалось: я живой, здоровый, в номере люкс. Нервы — вот только «покоцаны». Но они внутри, и их не видно…

— Вытерлась? — спрашивает СунОк, успевшая до этого момента внимательно изучить всё, что есть в шкафчиках, и теперь неодобрительно наблюдая за моими действиями.

— Да, — отвечаю я, кладя полотенце на край раковины.

— Ну и что у тебя теперь с лицом?

— Нормально всё, — отвечаю я, посмотрев в зеркало. — Божья импровизация…

Онни насмешливо фыркает.

— Полотенце кидай туда, — указывает она рукою вниз, на стоящий на полу небольшой ящик из тонких веток каких–то растений. — Новое повесят!

«Уже во всём разобралась, — констатирую я, следуя полученному совету. — Как–то она изменилась. Раньше скромная была. А теперь, порою ведёт себя, словно с золотой ложкой во рту родилась. И с сексом у неё, кажется, непонятки. Может, не хватает?»

Закончив с умыванием, отправляемся с онни в дальнейшее путешествие по люксу, в котором к нам присоединяется ЁнЭ, для которой сняли одноместный номер этажом ниже.

— Ух, ты, смотрите, сколько много деревьев! — восхищённо восклицает СунОк, оказавшись у окна и выглянув в него.

Подхожу к ней, становлюсь рядом, смотрю. С высоты этажа открывается вид на буйство зелёных зарослей, из которых торчит, полускрытая в них, пагода.

Мужик сказал, мужик сделал… — констатирую я, вспоминая просьбу к Такаси о «тихом, зелёном уголке».

ЁнЭ словно подслушивает мои мысли.

— Босс, — наклонившись к моему уху, тихо произносит она. — Иметь в Токио на своей территории парк — очень и очень дорого. Такое могут позволить себе исключительно отели класса Luxury…

«Лакшери» — мысленно перекатываю на языке слово, от которого словно от вкусняшки начинается усиленное слюноотделение. — «Лакшери»…

В этот момент от входа доносится негодующий вой Мульчи, оставленной в одиночестве, запертой внутри переноски.

— Выпусти её, — прошу я своего персонального менеджера.

Та убегает, а я снова поворачиваюсь к окну. Какое небо голубое…

— Расскажи, о чём вы говорили с Акиро–сан, — просит СунОк и напоминает: — Ты обещала!

Ну да, было такое. Вчера, вернувшись «никаким» после шоппинга и переговоров, я сразу завалился спать, пообещав поделиться информацией «завтра». Ну, а утро, едва начавшись, было слишком насыщенно событиями, чтобы найти среди них время для болтовни.

— Может, пойдём, поедим? — предлагаю я онни. — За столом и поговорим.

В этот момент, задравши хвост, ко мне подбегает Мульча, а следом за ней,зажав в руке телефон, — ЁнЭ.

— Босс! — запыхавшись, восклицает менеджер. — Звонят из корейского посольства в Токио! Хотят с вами поговорить!

Протягиваю руку к её телефону и требую: Дай!

— Ёбосеё! — произношу «алло» по–корейски, приложив сотовый к уху. — Я — Агдан. Что вы хотели?

Некоторое время слушаю. Дождавшись окончания монолога с той стороны, говорю: «Не звоните мне больше. Никогда».Убрав от головы смартфон, тыкаю в его экран пальцем, отключаясь, и возвращаю девайс ЁнЭ.

— Ты нагрубила дипломатам⁈ — изумляется СунОк.

— Они первыми это сделали, — отвечаю я и нагибаюсь за кошкой.

— Когда⁈

— Когда сказали, в какой момент я должна у них быть.

— И что?

— Послушай, эти деятели годами сидят в своём здании, живя каждый день по одному и тому же распорядку. И я, мировая знаменитость, у которой тысячи встреч и миллионы накладок ежечасно. Есть разница? Вместо того, чтобы спросить: «когда вам будет удобно?» эти посольские назначают часы приёма, чтобы им было удобно сходить на обед!

— «На обед»? Прямо так и сказали? — не верит СунОк.

— Очевидно же, это подразумевалось, раз назначили время.

— Ты совсем свихнулась.

— С чего вдруг?

— Так нельзя разговаривать с дипломатами! Это же — посольство! А если потребуется от них помощь? Что тогда станешь делать?

— Много они помогли, пока я в отключке валялась? Жила же без них раньше? И дальше проживу…

— Есть хочу, — сообщаю я, закрывая тему странных «соотечественников», и возвращаюсь к моменту, на котором меня прервали. — Пойдёмте, поедим?

— А нас пустят? — задаёт следующий вопрос онни.

— В ресторан? А почему нет?

— И Мульчу?

— Вот это надо узнать, — признаюсь в том, что не знаю этого момента.

— Я могу остаться с ней в номере, — предлагает ЁнЭ. — Сегодня у меня был плотный завтрак, и я не голодна.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Тогда мы сходим вдвоём.

Наверняка в ресторан нельзя со своими питомцами. Лично мне было бы неприятно, если кто–нибудь вдруг, рядом, начал кормить свою животину, пусть даже очень милую с виду. Ну, а если мне некомфортно, то и у других людей может быть такое же отношение.

— СунОк, пойдём!

— А если за дверью твои поклонники? — с опаской спрашивает та.

— Они уже должны были разойтись. В дорогом отеле не должны слоняться по коридорам толпы абы кого. Вдруг я ошибаюсь, и здесь устроено всё как–то иначе, но до вечера у меня есть телохранители. Если что, — убежим!

(несколько позже. В ресторане отеля ' Chinzanso Tokyo')

— Акиро–сан предлагает мне заключить контракт сроком на шесть месяцев. С одной из дочерних компаний «Sony music»…Мы с онни устроились на удобных стульях за столиком комфортной высоты, находящимся рядом с большим окном, за которым, зеленеет и ветвится, (если не приглядываться), «настоящий лес». И на улице, и у нас — всё прекрасно и очень хорошо. СунОк, правда, изумлённо зашипела: «куда ты столько набираешь?», но я ей сказал: «последний раз играет джаз, последний раз, пою для вас» и объяснил, что моим мышцам нужен белок, если собираюсь восстанавливать танцевальные навыки. Да, обжорство — грех, но сегодня, в честь праздника «выздоровления», один раз можно. Завтра — начну питаться правильно, а сегодня — веселье для живота. Кстати, себе на заметку, ещё нужен врач–диетолог или какой–нибудь аналогичный специалист, который бы следил за балансом моего рациона…

— Почему — «дочерних»? — наморщив лоб, спрашивает СунОк, которая, следуя моему примеру, тоже не стала скромничать и уставила всё пространство перед собою плошками со всяческой едой.

— Общепринятая организационная структура музыкального лейбла, — пожимаю в ответ плечами. — Во главе её — родительская компания, которой подчинена куча больших и маленьких дочерних фирм, работающих в разных направлениях.

— И что? — интересуется онни. — Что решила?

— Думаю. — Ты же хотела работать самостоятельно?

— И сейчас хочу.

— Зачем тогда тебе контракт?

— Акиро–сан намеревается продемонстрировать всю мощь и силу мировой корпорации для находящихся под её крылом. Чтобы он смог это сделать, мне необходимо находиться с ней в юридических отношениях. Только в этом случае, Акиро–сан, являясь руководителем отдела развития исполнителей, сможет тратить на меня деньги «Sony».

СунОк задумывается.

— В случае моего согласия, — сделав глоток свежевыжатого апельсинового сока и поставив стакан обратно на стол, добавляю я: — Решается проблема с отсутствием рабочей визы. Урегулирование вопроса с трудовым законодательством корпорация берёт на себя.

— А в качестве кого он предлагает подписать тебе контракт?

— В качестве трейни. — «Трейни»? — разочаровано удивляется онни.

— Мне нужно время на восстановление. Если сейчас я заявлю себя как действующий исполнитель или композитор, то тогда появляется договор, в котором чётко прописаны даты и адреса площадок для выступлений или число, к которому необходимо представить новые композиции. Предложенный вариант позволяет избежать дедлайнов, при этом не лишая возможности зарабатывать. При этом можно будет участвовать в различных шоу, сниматься в рекламе и выступать как певица. В общем, полгода — это что–то вроде времени на апробацию.

— Ну, выглядит разумно… — неуверенно произносит СунОк.

Молча в ответ киваю, соглашаясь с её выводом.

— Но тебе не нравится? — понимает онни.

— Мой опыт работы в корейской индустрии развлечений показывает, что «шикарное начало» легко заканчивается ещё более «шикарным крашем».

СунОк недовольно хмурится, услышав нелестный отзыв о Хангук.

— А в договоре есть какие–нибудь условия? — спрашивает она.

— Вроде того, что через шесть месяцев ты обязательно начнёшь работать в «Sony»?

— Текста договора пока нет вообще. Вчера был разговор о ключевых моментах сотрудничества, которые должны быть зафиксированы на бумаге. Подробности не обсуждали.

— Вот! — назидательно поднимает СунОк правую руку с отставленным указательным пальцем. — «Не обсуждали», значит, они там обязательно будут! Увидишь!

— Посмотрим… — пожимаю в ответ плечами.

— Точно тебя хотят обмануть, — повеселев, сообщает онни и, решив продолжить поиск, где ещё это могут со мною сделать, требует: — Рассказывай, о чём вы ещё вчера говорили!

— Господин Такаси предлагает провести двухдневный концерт в «Токио Доум», — вздохнув, делюсь до сих пор не озвученной новостью.

— Тебе⁈

— Ну, а кому ещё? И заработанными деньгами рассчитаться с «FAN Entertainment»…

Пфф! — изумлённо выдыхает сеструха и «отключается», переваривая сразу две огромные новости. — Это просто несправедливо, — отдавать такие деньги ЫнДжу!! – очнувшись спустя несколько секунд, возмущённо заявляет она. — Забыла, как над тобою издевались, а в конце вообще обворовали в её агентстве? А теперь ты ещё платить станешь?

— Сама не хочу. Но и судиться годами — тоже нет никакого желания. Один бог знает, сколько на это уйдёт времени, денег и сил, и чего, в итоге, высужу…

— Сама–то подумала, что все подумают, когда узнают об отказе требовать пересмотра дела? Разве не о том, что твоё заявление о краже песен было ложным?

— Почему? — удивляюсь я столь внезапному логическому выверту. — Меня на самом деле обокрали, просто не удалось доказать данный факт. Напишу ещё несколько хитов, заработаю кучу денег, и всем сразу станет понятно, кто тут на самом деле лжец. Без всякого суда.

— И сколько тебе потребуется времени, чтобы заработать «кучу денег»? — скептически интересуется онни.

Повторяю ей вчерашние финансовые выкладки Такаси. Заканчиваю словами о том, что «это не последний концерт в жизни». Вижу, что размер суммы производит на сестру ЮнМи сильное впечатление.

— Ты сможешь выступать в «Токио Доум» несколько раз в год? — с загоревшимися глазами спрашивает она.

— «Большое яйцо» — не единственный стадион в Японии. И тем более, в мире. Организовать мировое турне, имея за спиною «Sony music», думаю, будет не так уж сложно.

СунОк смотрит на меня каким–то странным взглядом. Никогда ещё не наблюдал столь необычного выражения в её глазах.

— Соглашайся! — спустя пару секунд тишины решительно требует она, в избытке чувств хлопнув ладонью по столу так, что на нём, подпрыгнув, звякнула посуда.

— Подумаю, — уклончиво обещаю в ответ.

— Не хочешь⁈ Считаешь, кто–нибудь предложит лучшие условия⁇

— В том–то и дело, что нет. Но странно, когда дают сразу всё и по–максимуму. Где–то наверняка есть подвох, только я его не вижу.

— А японец, он тебе ничего такого, не говорил? — на мгновение задумавшись, спрашивает СунОк.

— Типа — вечером постель, утром контракт? Нет, не говорил. Несколько раз выразил восхищение моей красотой и всё.

— Нет никакого «подвоха», — уверенно заявляет сестра. — Акиро в тебя втюрился и пытается произвести впечатление! Показывает, какой он богатый и влиятельный. Соглашайся, пока он не очнулся!

С чего она вдруг это решила? Ничего «странного» от японца я не заметил. Впрочем, девушки быстрее ориентируются в подобных вещах, чем мужчины. Но действительно, вчера, в разговоре, вопрос о деньгах был не главным. Всё, в общем–то, вертелось вокруг рассказов про то, как у ЮнМи всё будет хорошо и классно. Возможно и в самом деле, имелся факт «подката», который я просто не понял. И чего теперь делать?

— Сейчас тебе предлагают самые лучшие условия, — пока я думаю, онни продолжает развивать тему и требует в третий раз: — Соглашайся!

— А потом? Ты останешься, я уеду, а ты — убежишь?

— Без «сейчас» — «потом» не случится. Вот наступит оно, тогда и станем думать. Всё ещё сто раз измениться может.

— Это ты сейчас о чём?

— ЮнМи, ты должна добиться успеха! — безапелляционным тоном провозглашает СунОк. — Мне очень нравится жить в vip-отеле! И еда в дорогом ресторане тоже очень нравится! Мы же будем есть здесь каждый день? Да?

— Ха! — восклицаю, удивившись столь откровенной демонстрации меркантильности. — Значит, мне нужно взвалить себе на спину все невзгоды, чтобы тебе хорошо жилось?

— Я ещё молода, и моя жизнь не была длинной, — ничуть не смутившись, сообщает онни. — Но даже за такое небольшое время я успела достаточно настрадаться. И сегодняшний лучик удачи — это награда моему терпению и усердию! К тому же, ты, — совершенно не мучаешься от трудностей. Мне кажется, тебе даже нравится устраивать всякие безумные краши. Тебе после них только лучшеет. Я бы уже давно сдохла, случись со мной что–нибудь подобное. А ты опять сидишь и не слушаешь, что тебе старшие говорят! Быстро соглашайся, — я тебе сказала! Пусть твоя сестра хоть немного поживёт в богатстве!

— Ты же хотела сама всего добиться? — напоминаю я, находясь в некотором обалдении от внезапных откровений.

— Счастье долго не продлится, — явно не сомневаясь в своих словах, успокаивает меня СунОк. — Только в дорамах оно вечно, а в жизни — лишь краткий миг. Не успеешь, и всё!

— Понятно. Ты взяла отпуск у своей прежней жизненной позиции. Наверное, это здорово, но с Акиро–сан разбираться придётся мне, а не тебе.

— Зачем с ним — «разбираться»? Будь с ним как принцесса, этого достаточно. Пусть он за тобой ухаживает на соответствующем уровне. Что в этом плохого? Ты ведь его ни в чём не обманываешь, ничего не обещаешь. Просто богатый поклонник. Мудан сказала: таких у тебя будет много…

— Что за мудан, и когда она это сказала? — настораживаюсь я.

— А… это… — делая паузы между словами, отвечает онни, — однажды, мы с мамой пошли на базар, за продуктами. Рядом с его территорией поставили дополнительные палатки, в которых продавали разные сладости, сувениры и всякие поделки из дерева. И был шатёр, где можно было узнать судьбу. Мама взяла и погадала на тебя…

Почему мне кажется, что она врёт?

— И каким было предсказание?

— Тебе об этом говорить нельзя, иначе не сбудется! Видишь, я уже проговорилась! Поэтому быстро звони господину Такаси и принимай его предложение!

— Ага, кинулась. Гадалки, ухаживания, мечты онни… Ничего себе, состав фундамента для постройки здания своего светлого будущего!

— Отказываешься⁈ — не веря, смотрит на меня СунОк.

— Неужели можно это сделать? Разве моя жизнь, после такого быстро не закончится?

— Чего тогда выделываешься?

— Не хочу быть той единственной скотиной, которая всех везёт.

— Давай, — предлагаю ей я, — все убытки в договоре запишем на тебя? Мне — прибыли, тебе — ответственность…

— Я тебя сейчас прибью! — эмоционально обещает мне «пополамщица». — Прямо на этом месте, если не прекратишь кривляться

— Ладно, — уступаю я, вспомнив о том, что мы находимся в ресторане, и решив не обострять. — Переговорю, попрошу черновой вариант договора. Посмотрим, что в нём будет написано «мелким шрифтом»…

— Вернёшься в номер и сразу позвонишь, — требует СунОк, — А я подумаю над правильной стратегией твоего общения с японцем.

— Окей, — озадаченно отвечаю я.

Фига себе, как в «Ангар 44» проходят производственные совещания!

(вечер, в номере отеля)

Лежу в ванной, нежусь в горячей воде. Какой кайф! Всё–таки женщины взаправду устроены иначе, чем мужчины. И раньше несколько раз отмечал, как горячая вода вызывает у меня большее удовольствие, в сравнении, когда был парнем. Интересно, с чем это связано? Может, нервы, а точнее, их клетки, природа создала как–то иначе? Других вариантов в голову не приходит…Пока «отмокаю», онни штудирует контракт, чтобы, когда выйду из ванны, сказать мне «да» или «нет». В смысле — подписывать или вносить в текст правки? Лично для себя, после изучения условий, уже решил — нормально всё. Более чем устраивает. Но, всё равно, отдал читать СунОк, предупредив, мол, «если что» — виноватой будет только она. Не, ну а чего? Не одному же мне покрываться холодным потом, принимая решение? Пусть все, кто любят славу и деньги, почувствуют, как это — «брать всю ответственность на себя». Чего оно, в реальности стоит…Господин Такаси смог произвести впечатление в этот день ещё раз. Первый, удивив точностью исполнения моих хотелок в отеле. Второй, буквально через час, после того, как я пожелал ознакомиться с проектом договора, прислав его с посыльным. Если он хотел, как говорит онни, вызвать «вау–эффект», то он его добился. У меня натурально челюсть отвисла, когда вместо файла, «прилетевшего» на электронную почту, в дверях номера появился курьер в форменном костюме, с кожаной папкой, в углу которой золотым тиснением значилось — «Sony music corporation». «Вот она — богатая жизнь, — подумал я, держа приятные на ощупь листы высококачественной бумаги, с текстом, отпечатанным явно дорогими чернилами. — Это вам не как в Корее — три года обещанного ждать!» И смысловое содержание документа тоже было — под стать своей шикарной доставке. Согласно ему, всемирная корпорация Сони — даёт, даёт, даёт, даёт, а госпожа ЮнМи у неё — берёт, берёт, берёт, берёт, обязуясь взамен только побыть шесть месяцев трени. А–фи–геть… В жизни не видел соглашения без всяких санкций, с одними лишь преференциями для нанимаемого работника. Кажется, ниппонцы и в самом деле решили меня заполучить, раз предлагают столь суперлайтовые условия. Что могу сказать по этому поводу? В Японии живут умные люди. Не просто же так у них, когда–то империя была? Даже Хангук в своё время учили, как водопровод делать…В общем, решено! Расписание на следующий день — меняется! Сегодня, в плане было: выйти из больницы, переезд в отель, адаптация на новом месте, отдых. Завтра, с утра, — ознакомление с токийской производственной базой «Sony music». Затем — обед и трансфер в головную штаб–квартиру корпорации, где будет осуществляться обсуждение сотрудничества. Будем экономить время! Как проснусь, сразу отправляюсь в офис к Такаси, ставлю свою визу на оригинале, он его закидывает в Корею, мама подписывает, возвращает и у меня есть занятие на полгода! Чёрт, наверное, поздно уже звонить японцу. Неудобно.

— Ты там живая⁈ — кричит, стуча в дверь, СунОк.

— А что⁈ — ору в ответ и думаю — «сдохнуть спокойно не дадут»…

— Я изучила договор, никаких «подводных камней» не нашла!

— Сколько раз прочитала?

— Пять!

— Замечательно, — комментирую я и сползаю в воду пониже. Не, не стану ничего менять на завтра. Акиро уже планы составил, людей организовал, а я ему всё это ломать буду. Решит ещё, что у меня — «от радости в зобу дыханье спёрло» и соображалку отшибло напрочь. «Принцессы так не поступают». Пусть прыгает перед ЮнМи, показывает, на что способен. Посмотрим, будет «подкатывать», как говорит СунОк, или нет. От этих японцев — чего угодно можно ожидать!

Время действия: пятнадцатое июля, утро

Место действия: ресторанный зал отеля

— ЮнМи, кто она такая? — шёпотом спрашивает СунОк, пригнувшись к столу и смотря на меня испуганными глазами с расширенными зрачками.— Томодачи, — отвечаю я.

(томодачи — переводится с японского как «друг», но подразумевается под этим словом «знакомый», который знаком внешне , причём не тот, которому можно что-либо доверить, или доверять вообще .)

У Дмитрия Маликова в одной из его песен, есть слова: «Ножкой стройной, ты постучишься в мой сон». Сегодня утром, Сато Харуко постучалась правда не ножкой, а рукою и не в сон, а в дверь, и не в мою, а отеля, в момент, когда мы с СунОк собирались выйти и пойти на «европейский завтрак». «Шпиёнка» радостно, с поклоном, поприветствовала нас двоих, и, улыбаясь жизнерадостной японской улыбкой, сообщила, что будет меня ждать столько, сколько нужно, внизу, у выхода из здания. Не знаю, как, но онни мгновенно почувствовала, что с этой девушкой что–то «не то». В тот момент на её вопрос я пообещал — «потом расскажу». И вот сейчас, усевшись за столик и дождавшись, пока официантка нальёт нам кофе и уйдёт, сеструха приступила к «выяснению».

— Какой ещё — «друг»? — недоверчиво спрашивает она, кажется, правильно переведя слово «томодачи».Хоть онни и говорила, когда интересовался её уровнем познаний в японском — «средний», но оказалось, что она себя просто недооценивала. На самом деле, планка оказалась гораздо выше среднего. Поэтому она и понимает, что ей говорят японцы, и сама с ними почти свободно общается. Вот и у «сеструхи» талант обнаружился, а то она всё плакалась, мол, «бесталанная я»…

— Это, кого надо — «друг», — со значением произношу я, берясь за чашку с кофе. — Сотрудница японских спецслужб.

— Да ты что⁈ — СунОк ещё больше расширяет свои глаза от изумления. — А почему она здесь?

— Будет вести за мной наблюдение.

— Зачем?

— Опасаются. Наверное, думают: раз могу отговорить школьников от самоубийств, то и на действие с «обратным знаком» способна.

— С каким ещё — «обратным знаком»? — ожидаемо «не врубается» онни.

Делаю глоток кофе и думаю: «а чего я чай не заказал»?

— Бояться, что приглашу всех прыгать с моста в Сумида–гава, — объясняю я, с многозначительным прищуром смотря поверх белой фарфоровой чашки.

(Сумида–гава — «большая река», перевод с японского, река в Токио)

— А ты можешь⁇

Со вздохом ставлю чашку на блюдце. И почему–то, признаюсь.

— Дело в том, что сама не знаю, на что способна. Вокруг случаются необычные вещи, но отчего они происходят — не понимаю…

— Ты слишком глупая, чтобы быть ведьмой или богиней, — успокаивает СунОк.

— Спасибо, онни. Ты сказала именно то, что было нужно.

— Пожалуйста. Так для чего нужна Сато Харуко?

Пожимаю плечами.

— Наверное, чтобы остановить меня. Если вдруг что–то пойдёт не так…

— Как она это сделает?

— Ну, например, голову отрубит…

— Чем⁈

— Мечом. У неё раскладная катана сбоку, на бедре пристёгнута…

Онемев, онни сидит, вытаращившись, что есть сил. Пытается понять: шучу, или нет?

— Она в брюках! — восклицает она. — Ты уже достала своими глупостями! Смерти хочешь⁈

— Да нет, как раз жить собираюсь.

— Раз так, то следи за своим языком! Опять за старое взялась⁈

— Ты смотрела вчера новости, сплетни или соцсети? — спрашиваю я, желая сменить тему.

— Если ты так думаешь… — произносит онни не среагировав на мою попытку увести разговор в сторону, — значит, готова к такой ситуации… Может наконец всё же расскажешь, — в чём дело?

— Зачем?

— Затем, что мне надоело быть дурой! Не знает она! Как же! Всё ты знаешь! Давай, говори! Или я сейчас встаю и уезжаю к маме! И всё! Больше ты меня никогда не увидишь!

Разглядываю раскрасневшуюся онни, думая, как поступить. Выдумать опять чё–нить? Опять придётся запоминать, если эта тема, когда–нибудь вдруг вновь «всплывёт». Надоело себе «чердак» забивать всяким хламом! С другой стороны, прекрасная возможность навсегда избавиться от корейских «родственников». Буду жить один, как «кум короля», никто мои деньги больше не потратит… А с другой стороны…

Прислушиваюсь к себе, ощущая внутри нежелание потерять СунОк.В общем, понятно — настоящая ЮнМи против. А я ей обещал заботиться и дружить. Мужик сказал, мужик сделал. Как Акиро–сан…

— Ты порой впадаешь в состояние аффекта, — говорю я онни. – И в этот момент можешь выболтать, что угодно.

— Ничего подобного! Если я пообещала, то выполняю! Моё слово — как железная скала!

— Ну, смотри, — в последний раз предупреждаю я. — Во многих знаниях — многие печали.

— Знаю, — раздражённо отмахивается СунОк. — Рассказывай давай!

— Помнишь, когда-то давно ты спрашивала: не видела ли я там, кого–нибудь?

Собеседница молча кивает, не отводя от меня взгляда.— Так вот. Действительно, у меня была встреча… С ГуаньИнь. СунОк потрясённо втягивает в себя воздух.

— Я её видела прямо, как тебя сейчас. И разговаривала так же. Сразу скажу, — никаким уменьям она меня не учила. Волшебству там, и всякому прочему, сказочному. Речь шла обо мне. Оказывается, с моими прошлыми жизнями всё плохо. Карма находится на уровне пола. И моя текущая жизнь — оставшийся единственный способ не дать ей уйти на перерождение. Бодхисаттва подарила мне шанс.

Снова беру стакан с соком. Пью, жду реакции онни.

— С ума сойти… — наконец произносит она, выйдя из ступора. — Я давно подозревала, что ты что–то скрываешь, но, чтобы такое… а что ты должна сделать? Тебе сказали?

— Нет. Иначе — в чём смысл? Тогда никаких страданий, борьбы, саморазвития. Интрига пропадает напрочь.

— Ну да, — соглашается онни и тут же задаёт следующий вопрос: — Твоя красота и талант — подарок ГуаньИнь?

— С чего ей делать мне подарки? — вру ей в ответ, решив не травмировать онни признанием. — Я совершенно обычная, таких у неё миллиарды. Думаю, это просто эффект присутствия. Может, один лишь факт нахождения рядом с бессмертной сущностью уже влияет на тело и разум смертного.

СунОк, подумав, кивает и тут же задаёт следующий вопрос: А почему она помогла тебе, если ты — «обычная»?

— Возможно, мои дела были гораздо хуже, в сравнении с другими. Или оттого, что трепыхалась…Рассказываю, как вывалился в темноту и как меня в ней нашла богиня.

— С ума сойти! — восклицает слушательница, смотря на меня горящими глазами. — Какие приключения!

— Это также может оказаться лишь галлюцинациями мозга, умирающего от недостатка кислорода, — остужаю я её восторг. — Не забывай, в тот момент моё сердце не билось одиннадцать минут.

— Ничего подобного! — горячо заявляет СунОк. — После галлюцинаций глаза цвет не меняют, и куча талантов не появляется!

Молча пожимаю плечами. Ну, наверное, да.

— И как ты собираешься исправлять свою карму?

— Без понятия. Старалась всем помогать, песни дарила, работала как лошадь. Ну, ты помнишь. Однако не могу сказать, что получила положительный эффект. Ощущение, что стало только хуже.

— А я тогда думала, что у тебя с головою не в порядке, — признаётся онни и тут же возмущается: Вот гады! Они просто пользовались твоим положением!

— Ну, они о нём не знали, — стараясь быть объективным, напоминаю я.

— Всё равно! Нельзя от человека только брать! Нужно и возвращать!

— Согласна. Поэтому, хочу сейчас повременить с хорошими делами. Нужно разобраться, что не так делаю, и уже после — «творить добро по всей Земле». Заработаю вначале денег, решу бытовые проблемы и стану искать себе учителя.

— В монастырь уйдёшь? — расширив глаза, изумляется онни.

— К чему такие крайности? Зачем я тогда деньги зарабатывала? Может, действительно, проведу там какое–то время. А после буду жить дальше, в соответствии с полученной мудростью, но уже за его стенами. Так что, вот так. Давай, сейчас не станем больше говорить на эту тему. Стопроцентно у тебя куча вопросов, но отвечать на них времени нет. Нужно заканчивать завтракать и ехать в «Sony». Ты, не торопясь, подумай над тем, что я рассказала. Может, возникнет какая–нибудь здравая идея. Хороший совет — всегда на пользу, особенно в моей ситуации.

Мгновение подумав, онни кивает.

— Ты вчера смотрела новости? — спрашиваю я, в надежде узнать, что происходит в Японии. — А то я сразу спать завалилась. Про меня что–нибудь говорят?

— Откуда–то все уже знают, как ты отказалась разговаривать с нашим посольством.

— Посольские, — уверенно говорю я. — Обиделись…

— Думаешь?

— Ну, а кто ещё мог устроить подобную «утечку информации»? Никто ведь больше не знал. И как комментируют эту новость?

Не торопясь отвечать, СунОк накалывает кусочек еды на вилку и отправляет его в рот.

— Плохо, — прожевав и проглотив, хмуро сообщает она. — Предлагают тебе насовсем остаться в Японии…И я понимаю, что вместо ниппонских мне рассказывают хангукские новости.

— Отличная идея, — комментирую я, — Мне нравится.

— Как нам взять с собою Харуко? — резко меняю тему разговора. — Вчетвером, на заднем сидении машины, да ещё с кошачьей переноской… Думаю, комфорта будет мало.— Зачем брать её с собою? — удивляется СунОк. — Пусть сама ездит!

— Договорённости, — коротко объясняю я причину и добавляю: — Придётся кого–нибудь оставить вместе с Мульча…

— Только не меня! — сразу категорически заявляет онни. — Я — исполнительный директор!

Несколько секунд смотрю на неё, прокручивая в голове различные варианты решения проблемы.— Езжайте вы все на такси! — выбираю из них тот, который больше всех понравился. — Следом. А я поеду как нормальная звезда — одна!

Время действия: пятнадцатое июля, ближе к полудню

Место действия: одно из подразделений ' Sony music'

— Агдан–сан, хотите проверить свои вокальные данные? — спрашивает Акиро.

— Прошу прощения, господин, — тут же возражает СунОк, — но ЮнМи давно не упражнялась в вокале. Это может плохо сказаться на её голосе.

Никак не комментируя заявление своей онни, молча смотрю на японца.

— Я подумал, госпоже будет интересно узнать свой уровень, — не сводя с меня глаз, объясняет он своё предложение.

Проверка? Работодатель хочет знать — умею ли я петь? Ну, в принципе да, имеет право, прежде чем подмахнуть контракт. Здание он показал. Танцзал в нём — супер, зона отдыха — супер, бытовые удобства, аппаратура — всё новьё. Плюс ко всему этому, — студия звукозаписи. Небольшая, но — «самая современная», как сказал Акиро. Возможно так оно и есть. «Потомок самураев» ещё ни разу не соврал.

— Да, мне самой интересно, узнать свой уровень, — не отводя взгляда от внимательных японских глаз, сообщаю я.

СунОк чуть слышно выдыхает.

— Не волнуйтесь, всё пройдёт безопасно, — разорвав со мною зрительный контакт поворачивает к ней голову Акиро. — Я позаботился о том, чтобы сегодня на прослушивании присутствовал врач–фониатор. Голос Агдан–сан — величайшая драгоценность, и я не стану бессмысленно им рисковать.

«Про „драгоценность“, это правильно, нравится», — решаю я и во всеуслышание заявляю: — Мне нужно будет вначале распеться. Где можно это сделать, чтобы не мучать ничей слух?

(позже, там же)

— Великолепное сопрано! — восклицает пожилой японец и начинает аплодировать. — Браво!

Вежливо кланяюсь в ответ. Акиро–сан позаботился не только о докторе, который меня осмотрел и дал добро на проведение испытания, но и в добавок к нему привёл двух местных специалистов, разбирающихся в голосах. Сейчас они оба аплодируют, и к ним присоединяются остальные присутствующие. Кинув взгляд на СунОк, вижу, как с неё спало напряжение. Если в самом начале прослушивания было видно, как она сильно волнуется, то теперь, когда подтвердилось, что ЮнМи умеет петь, а значит, с позором её не прогонят, онни«выдохнула». Улыбается, хлопает в ладоши. Ну, в принципе я тоже — расслабился. За время валяния в больнице, голос у меня никуда не пропал и даже, кажется, стал лучше. Чувствую — сильный и почти никаких срывов, как раньше. «Настоялся», что ли? «Належался»…

— Может, — попробуем ниже? — предлагаю я, после того как смолкли овации.

— «Ниже»? — очень заинтересованно уточняет один из местных специалистов.

До этого мы определили, что я могу в «меццо–сопрано», сейчас — в «сопрано», и вот предлагается попытка пойти на рекорд — «контральто». Самый низкий и считающийся редким женский голос. Не знаю, как получится…

— Сейчас, — говорю я, и делаю несколько глубоких вдохов подряд, и начинаю «пробовать ниже».

Через некоторое время, когда перестаю терзать своими завываниями уши слушателей, наступает тишина, в которой взгляды присутствующих перемещаются с меня на двух озадаченных специалистов.

— Но ведь это не совсем из женского диапазона? — повернувшись к напарнику, удивлённо спрашивает один из них.

— Хай! — подтверждающе ему в ответ тот.

Оба японца поворачивают головы ко мне. Все остальные, повторяют за ними.

— Что–то не так? — осторожно интересуюсь я, находясь под прицелом множества глаз.

— Госпожа, вы поёте мужским голосом, — просвещают меня, в чём дело.

— Почему?

— Я услышал чётко выраженный мужской тембр, ассоциирующийся с исполнителем–тенором. Звук ниже и насыщенней. Женский вокал звучит более нежно и прозрачно.

— Это наказуемо? — спрашиваю я, пытаясь оценить, является ли для меня данная новость, — плохой?

— Конечно нет, но очень необычно. Агдан–сан, может быть, попробуете спеть как–нибудь ещё? Как вам нравится. Напрягаться не нужно, просто пойте, а мы послушаем.

— Хорошо… — озадаченно соглашаюсь я, вспомнив в этот момент, что у солиста «Modern Talking», певческий голос — тенор.

(гораздо позже)

— Теперь, — это ваше, — сообщает мне Акиро, делая плавное круговое движение рукою. — Место, где вы будете создавать всемирно известную музыку. Все люди в этом здании будут работать, подчиняясь одной цели — стараться как можно точнее выполнить ваши требования, Агдан–сан!

В состоянии полного изумления, внимаю вливаемому в мои уши. Не я, конечно, и сам «красавчег», а точнее — уникум, оказывается способный петь женским и мужским голосами, но это же практически, — собственное агентство! И только я один определяю в нём творческий процесс! Как скажу, так и будет! По крайней мере так обещают. И о финансах думать не нужно! «Деньги есть», — сказал «потомок самураев», и очень хочется ему верить.

По лицам СунОк и Харуко (ЁнЭ оставили с Мульча в отеле), а также остальных присутствующих, видно, что они тоже весьма впечатлены размером свалившегося на меня богатства. Осознавая всю степень крутизны происходящего, низко кланяюсь, и чётко выговаривая слова (дабы не накосячить в такой момент), благодарю японца за щедрость. Обещаю, что он не пожалеет о своём решении. Вижу, как Акиро внимательно следит за мною, за тем как я «проявляю уважение и благодарность». Заканчиваю свою небольшую речь фразой — «как только подпишем контракт». СунОк кланяется вместе со мною, но не так низко. Господин Такаси произносит ответные вежливые слова и предлагает мне переместиться в его машину с целью отправиться в головной офис для визирования документов.

Одной, с ним, в машине? Ха!

Порывшись в памяти, выбираю из нескольких вариантов «японского спасибо», лучше всего подходящее моменту, и произношу его, сопровождая низким поклоном, а после, выпрямившись, сообщаю, — что без своего «исполнительного директора» документы я не подписываю. Акиро переводит взгляд с меня на гордо поднявшую голову СунОк, потом снова смотрит на меня и поняв, что ему завуалировано указали на нарушение этикета, принимает решение добираться до точки назначения в разных авто.

«Подкатчик»…

(позже, в машине ЮнМи)

— ЮнМи, ты молодчина! — притянув меня к себе, восторженно шепчет мне в ухо СунОк. — Никогда такого не было, чтобы кто–то пел, а у меня — мурашки по телу от этого! Ты — чудо!

«Или монстр, — думаю я, не пытаясь отстраниться. — Захапать часть мужского диапазона — ну ладно, бывает. Но, не напрягаясь, петь с разными тембрами — это точно мутантом нужно быть!»

Старички–профессионалы, послушав меня и оценив «размер катастрофы», образно говоря, — «сняли шляпы» и далее только молчали, открывая рот лишь в случае, когда к ним обращались. Видя реакцию людей, которые «в теме», «вангую» себе проблемы и не маленькие. Всю ведь жизнь придётся доказывать, что не под фонограмму пою! И как тогда меня будут слушатели узнавать по голосу, если он всё время будет разный?

— Правильно сделала, что не поехала вместе с японцем в одной машине! — продолжает горячо шептать мне в ухо СунОк. — Ещё подумает, что ты за контракт на всё согласна!

«Принцессы так не поступают». — думаю я.

Пятый лепесток унесён ветром…

Лепесток шестой

Время действия: шестнадцатое июля

Место действия: подразделение корпорации ' Sony music'

И всё–таки, как говорил один известный кино–герой: «меня терзают смутные сомнения…». Ну не хочу я делиться деньгами с ЫнДжу! Никак! Нисколечко! И «жаба» моя, полностью с этим согласна. Одобрительно подквакивает…

Поднимаю голову от бумаг и в затруднении смотрю на Акиро, который отвечает взглядом, полным заботы. Красавчик, чего тут скажешь? Вчера, во второй половине дня, подписали договор о моём сотрудничестве с «Sony», а сегодня, ещё до полудня, в номер доставили экземпляр, завизированный моим «юридическим опекуном». Японец организовал курьер–юриста, который смотался в Корею, встретился с мамой, получил её визу, оттиск личной печати и вернулся в Страну восходящего солнца. Конечно, мне пришлось предварительно сделать звонок домой, переговорить, объяснить ситуацию. И, в общем–то, как понимаю, не так уж было и критично по «временным зазорам» осуществить подобное, но, всё равно, скорость, с которой у японца «крутятся» дела, вызывает удивление. К подобному я не привык. А сейчас официально став «трени» агентства «Gizo Studio», следующим этапом у меня должен быть «запуск процесса» общения с тварью ЫнДжу. Нужно подписать согласие на контакт японских юристов с «FAN Entertainment» с целью заключения соглашения по выплате суммы, назначенной судом. Хотя умом понимаю, что ход этот правильный, но «сделать шаг» желания абсолютно никакого!

Выражение взгляда Акиро–сан меняется, превращаясь из заботливого в вопросительный.

«Может, всё же — банкротство? — слышу внутри себя голос бессмертного земноводного. — ЮнМи — несовершеннолетняя, её мама– душеприказчик, у которого ничего нет. Вот пусть ЫнДжу с неё деньги и выбивает!»

Потомок самураев вопросительно приподнимает брови.

«Вдруг он догадается, о чём я думаю⁈ — неожиданно прилетает в голову испуганная мысль. — Как я буду тогда выглядеть в его глазах? Жадной и неблагодарной дочерью? Принцессы так не поступают!»

— Агдан–сан, прошу простить мою дерзость, — в этот момент вкрадчиво произносит ниппонец, — но мне подумалось, раз мы с вами так часто и много общаемся, может быть, это повод уменьшить официоз между нами?

Будучи целиком поглощённым обдумыванием денежного вопроса, хмуро смотрю в ответ, не понимая, чего он хочет.

— Мне бы было приятно, если бы вы обращались ко мне просто по имени…

Зачем? — удивляюсь я, с трудом переключаясь на новую тему, и тут же приходит в голову мысль — «Подкатывает?»

Окидываю оценивающим взглядом «предлагателя». Ничего не думая, просто смотрю, «впитывая картинку» и прислушиваясь к своим чувствам.

«А он неплох! — спустя несколько секунд формируется где–то районе затылка итоговая оценка. — Но разве принцессы сразу соглашаются? В фильмах они всегда отвечают уклончиво — дипломатично…»

— Ваш профессионализм и организаторские способности произвели на меня большое впечатление, Акиро–сан. Но я ещё не уверена, что могу вам доверять настолько, насколько вы просите…

Чёрт, откуда у меня в голове такое «выскочило»⁈ Может, из пьесы «Стакан воды»?

Стараясь не подать вида, спокойно смотрю на довольного японца, которого, кажется, очень даже устроил отказ.

— Мои глубочайшие извинения, Агдан–сан. — улыбается он. — Действительно, с момента нашей встречи прошло совсем немного времени, и мне не следовало спешить. Но, хотя мы знакомы недавно, я уже научился вас понимать. Кажется, сейчас вы сосредоточены на обдумывании непростого решения. Я прав?

— Ну… В общем, да, — неохотно признаюсь я, недовольный фактом того, что меня легко «прочитали».

— Предлагаю отвлечься, сделав перерыв. Обычно после отдыха быстро находится самый лучший вариант.

Молча смотрю на «советника» в ожидании продолжения.

— Не желаете выпить чашечку кофе? Прошу прощения, — чая? Вы предпочитает этот напиток.

Раздумываю, пытаясь понять, хочется ли сидеть сейчас где–нибудь в кафе или нет?

— Может, тогда, — решите заняться другими делами? Можно приступить к выбору квартиры.

— Какой… «квартиры»? — хмурясь, не понимаю я.

— Отель «Chinzanso Tokyo» находится достаточно далеко от здания агентства «Gizo Studio», в котором вы будете заниматься творчеством. Уверен, вам будет утомительно каждый день тратить много времени на дорогу. На мой взгляд, лучшим решением является съём жилья где–то поблизости. Я дал указание сделать заявку, и сейчас у меня на руках есть два предложения от агентства недвижимости. Предлагаемые объекты, я, признаюсь, не видел, но мы можем осмотреть их вместе. А после посетим знаменитый на весь мир туристический район Сибуя, там совсем недалеко.

— Если захотите увидеть кусочек Японии… — после паузы, смотря мне в глаза, тихим голосом добавляет «потомок самураев» дополнительный «штришок» к сказанному.

Ловлю себя на том, что моя отвисшая челюсть упёрлась «в ограничители», доставляя дискомфорт организму. Концентрируюсь мозгом на возвращении её в положение — «рот закрой».

Человек решает мои проблемы ещё до того, как я их осознаю⁈ Когда такое было⁇

— Хочу, — коротко отвечаю я, не отводя взгляд.

— Благодарю, Агдан–сан, — вежливо наклоняет голову собеседник. — Единственная просьба: — Пусть вас сопровождает ваш личный менеджер. Я с глубоким уважением отношусь к СунОк–сан, но совместная поездка станет нарушением этикета…

— Возьму ещё свою новую помощницу, — успокаиваю я его, решив: — вот и «шпионка» пригодилась…

— Хорошо, — соглашается японец и интересуется: — Вам что-нибудь будет нужно?

— Только переодеться.

— Тогда заедем в отель, и я подожду вас.

(позже в номере отеля «Chinzanso Tokyo»)

— Какие ещё — «квартиры»? — спрашивает СунОк, непонимающе хмуря лоб.

Объясняю, параллельно открывая шкаф с одеждой и приступая к изучению его содержимого.

— Не хочу я никуда переезжать, — выслушав, недовольно заявляет онни. – Мне здесь нравится. Завтраки… я не все ещё их попробовала. И сервис…

Замерев с вешалкой в руках, выставляюсь на это «чудо», которое, увидев мой взгляд, перестаёт говорить.

— Чего? — спустя пару секунд агрессивно спрашивает сеструха, и тут её осеняет: — Японец решил сэкономить⁈ Выселить нас из отеля в какие–то трущобы? Да?

— Увянь. Это для моего удобства, чтобы я не уставала от длинной дороги до агентства.

— Офигеть… — ошеломлённо сообщает о своих чувствах СунОк и, переведя взгляд внутрь шкафа, интересуется: — Что ты делаешь?

— Ищу, в чём поехать.

— Мы едем смотреть новое жильё?

— Ты остаёшься.

— ПаЧеМу?!!

* * *

«…Где вы будете заниматься творчеством»… Вот это мне понравилось больше всего в разговоре с Акиро. Не «работой», а «творчеством»! Хихоньки да хахоньки про «потомка древнего рода», но ведь человек правильно мыслит! Чёткое различие между корейским «плебсом», который уверен, что занятие музыкой равно рытью канавы (всё измеряется количеством трудолюбиво затраченного времени!) и жителем метрополии, который понимает значение слова — «искусство». Шах и мат, аборигены страны «Утренней свежести»! Вы проиграли!

Время действия: тот же день, вторая половина дня

Место действия: стильное японское кафе на втором этаже магазина «Цутая», заполненное в основном молодыми посетителями

У огромного панорамного окна, за крошечным одноногим столиком, рассчитанным «на двоих», стоя расположились ЮнМи и Акиро. С этого места открывается отличный вид сверху на перекрёсток «Семи дорог» в Сибуя.

Японец уже рассказал о том, что перекрёсток известен как самый большой в мире, поскольку зелёный сигнал светофора на нём загорается одновременно во всех направлениях, и дорогу разом пересекает несколько сотен людей, и о связанных с этим местом легендах. Сейчас он угощает свою спутницу горячим «амазаке», традиционным японским напитком, который готовят из ферментированного риса. Негромко объясняет, что в дополнении к сладкому и сливочному вкусу питьё имеет в себе массу полезностей для здоровья, как ни одно в мире. ЮнМи же, не отрывая глаз от происходящего за окном, слушает, слегка наклонив голову к правому плечу.

Недалеко от «парочки» тусуются два телохранителя и ЁнЭ с Харуко, создавая толпу и вызывая заинтересованные взгляды персонала кафе и посетителей.

Чашечка «амазаке»

Выложив всё, что знал о чудодейственном напитке, Акиро замолкает. ЮнМи же по-прежнему заинтересованно изучает нечто, находящееся за стеклом на улице.

— Что привлекло ваше внимание, Агдан–сан? — спрашивает молодой мужчина, слегка недовольный отсутствием реакции на свой, как он считает, великолепный рассказ.

— Кажется, у меня приступ дежавю… —задумчиво сообщает в ответ та и поворачивает к нему голову. — Помню, как будто когда–то видела своё выступление на том экране…

ЮнМи делает движение головой, указывая наружу. Акиро смотрит в указанном направлении, на закреплённый на стене высотного здания большой экран, где в данный момент демонстрируется реклама. Несколько секунд наблюдает за мельканием разноцветных изображений, потом переводит взгляд на ЮнМи.

— И когда это было? — спрашивает он.

— Зимой, — отвечает ЮнМи.

— Что за выступление?

— Песня.

— Какая?

ЮнМи несколько мгновений размышляет, словно вспоминая, внезапно снимает с себя тёмные очки, выпрямляет спину и, сделав вдох, поёт на японском:

Ла–ла–ла… кружатся вокруг друг друга два человека на Земле

Любовь — таинственное событие.

Ла–ла–ла… покачиваясь, покачиваясь, летят…

Ветер приносит нежные декабрьские воспоминания,

Когда наши сердца бились в унисон…

( видео https://www.youtube.com/watch?v=KV0DG7zxtZE

В роли Агдан — японская актриса и поп–идол Oginome Yoko ( Огиноме Ёко). Запись сделана в 1984 году.)

Сильный и красивый голос легко перекрывает собою доносящийся с улицы шум и звуки внутри кафе. Персонал и посетители бросают свои дела и акцентируют внимание на неожиданной исполнительнице.

— Вы слышали сингл с такими словами, Акиро–сан? — закончив петь, совершенно спокойно спрашивает ЮнМи, абсолютно не беспокоясь, что оказалась в фокусе всеобщего внимания.

— Кажется… нет, — секунду подумав, озадаченно признаётся тот.

— Значит, услышите, — довольно улыбнувшись, обещает ему собеседница.

— «Мяу — Каннон»! — в этот момент в тишине кафе раздаётся чей–то молодой восторженный голос. — Здесь «Мяу — Каннон»!

— Упсс… — конфузливо произносит ЮнМи, но, не став цеплять очки обратно на нос, поворачивается к зрителям.

Несколько секунд безэмоционально разглядывает их, перебегая взглядом с лица на лицо, и внезапно лучезарно улыбается. Публика с энтузиазмом отвечает ей беспорядочными вспышками фотографирующих телефонов и одобрительными криками.

(несколько позже)

Вниз по лестнице, смеясь звонким смехом, летит, едва касаясь ступенек, «хулиганка». За ней, сосредоточившись на том, чтобы не «навернуться», более тяжело «сыплется» Акиро–сан. Несколькими этажами выше ЁнЭ и «шпиёнка» безнадёжно застряли в пробке с посетителями кафе, устроенной телохранителями возле дверей запасного выхода.

— В машину! — выскочив из двери на улицу, решительно командует японец и хватает руку ЮнМи выше локтя, собираясь помочь бежать.

— Зачем⁈ — округлив глаза удивляется та, упираясь ногами в асфальт.

— Безопасно, — остановившись, озадаченно объясняет Акиро.

— Кого тут бояться?

— Наверху фанаты.

— Пока они спустятся, мы уже успеем смешаться с толпой на перекрёстке. Никто не увидит.

— А ваши сопровождающие и охрана? — не понимает «потомок самураев», слегка начиная подозревать, что сейчас ему продемонстрируют одну из черт характера «голубоглазки», которую он ещё не видел.

— Позвоните старшему из бодигардов, скажите, что их работа на сегодня закончена, — предлагает ЮнМи решение проблемы, и уже сама, решительно подхватив спутника под локоть, тянет его за собой в сторону туристической достопримечательности.

— Пойдёмте! — требует она. — Вы рассказывали, если на Сибуя человека осветят сразу семь зелёных светофоров, то после этого в жизни открываются все дороги! Мне это нужно! И ещё, — давайте посмотрим вблизи на тот большой экран!

— Это небезопасно… — вяло сопротивляясь, предостерегает японец. — Нужна охрана…

— Она только привлекает к себе, а значит, и ко мне, излишнее внимание. Весь вайб Японии пропадает!

«У неё романтическое настроение? — начав шустрее передвигать ногами, задаёт себе вопрос Акиро и вспоминает слова из песни ЮнМи: — „Два человека…“ Ну точно! Я и она… Стоп! Тогда, с момента, когда прозвучало слово „дежавю“, всё последующее было для того, чтобы избавиться от посторонних глаз? Ничего себе, да она стратег!»

Японец окидывает спутницу взглядом, смотря на неё уже «другими глазами».

— Я больше не буду сегодня снимать очки, — успокаивая, обещает ЮнМи.

«Заметила, как я на неё посмотрел! Неужели она и вправду — настоящая?»

Время действия: тот же день, поздний вечер

Место действия: номер сестёр в отеле «Chinzanso Tokyo»

— Где была? — уперев руки в боки, грозно вопрошает СунОк.

— Квартиры смотрела, — отвечает ЮнМи, морщась стягивая обувь с уставших ног.

— Во всём Токио, что ли?

— Почему, — «во всём»?

— Ты знаешь, сколько времени⁈

— Чё ты орёшь?

— Тебе чего было сказано, идиотка⁈ Веди себя как принцесса! А ты, что творишь⁈

— Что я «творю»?

— Только из больницы вышла и уже по мужикам бегаешь⁈

— По каким ещё «мужикам»?

— Будто не знаешь! Вся Япония уже обсуждает внезапное «явление „Мяу–Каннон“ в Сибуя» и как она сбежала с красавчиком, бросив менеджера и охрану!

— Делать им нечего, в этой Японии… — хмуро комментирует услышанное ЮнМи, с наслаждением влезая в мягкие тапочки. — Скучно живут…

— Чем вы с ним занимались?

— Ну… ходили, город смотрели…

— «Город смотрели»⁈ Ах ты идиотка!!

— Чего разоралась?

— Ты дура или тебе просто плохо⁈ Никак не поймёшь, что Акиро не твой уровень?

— Помешалась уже на своих «уровнях»…

— Вообще, сначала ты мне должна мужа найти, потом только с мужиками спать начинать!

— Ненормальная, — ледяным голосом бросает ЮнМи, проходя мимо сестры.

Повернувшись к ней спиной, она уходит, показывая, что не намерена продолжать разговор.

Пфф! — надув до упора щёки, выдыхает онни, глядя ей в след.

— Я прямо сердцем чувствовала, что японец окажется извращенцем! — произносит она вслух, разговаривая уже сама с собою. — Нормальный попасться ей не мог! Это было просто исключено! Что же такое⁈ Почему мир против моей семьи?

— Ну, я ему устрою! — секунду помолчав, решительно обещает она. — Этому педофилу–маньяку… И ей тоже! Научу заботиться о близких! Эгоистка высокомерная! Когда только успела такой стать?

Поставив себе задачу, СунОк решительным шагом направляется в комнату, намереваясь перед началом разработки плана мести закончить с форумом, в котором она «сидела» до прихода сестры.

«Вы только посмотрите на платье у сестры ЮнМи! —, плюхнувшись на диван и взяв в руки планшет, читает она. — Агдан решила сэкономить денег на дизайнере одежды для своей онни? Это просто ужас!»

«И что в нём ужасного? — не понимает СунОк, рассматривая фотографию, на которой она вместе с сестрой у входа в больницу. — Красивое платье. И стоит дорого…»

[*.*] — «Наша реинкарнация» всегда любила деньги. Она и с агентством посралась из–за них.

«Наша реинкарнация»? — удивлённо сморгнув, СунОк глазами пробегает ещё раз неожиданную для неё фразу. — Значит, теперь уже — « наша»? А до этого, она чья была⁈'

[*.*] — Если подумать, то это странно. Разве в потустороннем мире деньги так же важны?

«Чёрт! Совсем забыла, что моя тонсен — „особенная девушка“! И как я смогу на неё повлиять?»

СунОк задумывается над посетившей её мыслью.

«Но на её джокбари смогу… — несколько секунд спустя, решает она. — Он же с ГуаньИнь не встречался? Значит, осилю!»

(джокбари — корейское оскорбление в адрес жителей Японии, в переводе означающее — «раздвоенное копыто». В этимологии слова обыгрывается факт, что японцы носили гэта — традиционные деревянные сандалии, которые отделяют большой палец ноги от остальных.)

Повеселев, онни вновь «втыкается» в чат.

[*.*] — Агдан сбежала с Такаси Акиро! Есть видео!

[*.*] — Куда она — «сбежала» и кто такой, этот «Такаси Акиро»?

[*.*] — Такаси — японский чоболь. Она сбежала с ним со встречи с фанатами, пока охрана сдерживала её поклонников!

[*.*] — Когда она успела начать такие высокоуровневые отношения?

[*.*] — Такаси Акиро — СЕО в ' Sony music'! Там и «начала», когда о сотрудничестве договаривалась!

[*.*] — Ну, если так, то девчуля знает, что делать!

[*.*] — Никакой морали. Только познакомилась и тут же с ним сбежала! Беее–ее…

[*.*] — Чего время тянуть, кх–кх–кх… Может, она ещё и замуж за него выйдет⁈

«Замуж? — отставив чтение, озадачивается СунОк. — ЮнМи — замуж за японца? Не… такого быть не может! У тонсен мужем должен быть кореец!»

[*.*] — Этот Такаси видимо очень богат, если Агдан положила на него глаз!

«Богат… — повторяет слово СунОк. — ЧжуВон лишился всех своих финансов и поссорился с семьёй… А денежный муж — это хорошо. И Акиро–сан — не мучающийся от безделья сыночек состоятельных родителей. Работает…»

Онни, напрягаясь, мысленно чешет в затылке, оценивая плюсы и минусы возможного мезальянса для сестры.

«Нет! — спустя примерно минуту решает она. — Нувориши — это люди из другого мира, родившиеся с серебряной ложкой во рту. Мы никогда так не жили, поэтому не стоит и начинать. Как ни старайся, стать такими как они — не получится. ЮнМи денег и без этого заработает, без вхождения в „высшее общество“… К тому же она кореянка. Японцы нипочём её не примут и всегда будут над ней смеяться. Надо объяснить это тонсен. Чтобы у неё в голове не возникли „розовые мечты“… А Такаси нужно нейтрализовать! Только как?…»

[*.*] — Если Агдан подцепила СЕО ' Sony music', то она теперь сказочно разбогатеет, благодаря такой удаче. Думаю, он будет работать не покладая сил, чтобы добыть для неё как можно больше контрактов!

[*.*] — Божечка, ну почему я так не живу?

«У меня же есть блокнот с заявками на рекламу и сотрудничество с японскими компаниями! — внезапно осеняет СунОк. — Зря что ли столько времени потратила, заполняя его? Я — исполнительный директор, могу заключать контракты сама, без Такаси. Пусть ЮнМи видит, что я не бесполезная! И японец притихнет, когда поймёт, что могут и без него обойтись! Какая же я умница! Всё потому, что трудолюбивая. Всегда стараюсь, не лентяйничаю, как тонсен. Вот, у меня есть вариант. Бездельничала бы — сидела бы сейчас, плакала. Правильно меня мама воспитала! Так, где мой блокнот? Только вот я не имею права работать в Японии… Как быть?»

[*.*] — Эй, родившиеся жертвами! Джокбари выложили инфу о том, что Агдан посетила торговый комплекс« Omotesando Hills»!

[*.*] — И какой смысл в информации о том, что она купила себе пару новых трусов?

[*.*] — Рейтинг« Omotesando Hills» — в тройке самых фешенебельных магазинов японской столицы и… «та–дам»! Принадлежит это пафосное место шоппинга — семье Такаси Акиро!

[*.*] — Офигеть…

[*.*] — Кажется, я действительно начинанию чувствовать себя жертвой…

Ага! Поняли теперь, настоящий уровень моей тонсен⁈ Точно, — « родившиеся жертвами»! Лучше не скажешь. Нужно запомнить…

[*.*] — Второе «та–дам!». Для удобства Агдан,« Omotesando Hills» был закрыт для других покупателей! Она стала его единственной посетительницей!

[*.*] — Не верю!!

[*.*] — Но это ещё не всё!« Omotesando Hills» бывает недоступен, только когда его посещает семья владельца….

[*.*] — Агдан — их родственница?

[*.*] — Я же говорила, что она похожа на японку!

[*.*] — Не может этого быть! Только не это!

[*.*] — За свою историю,« Omotesando Hills» закрывался всего один раз по другой причине! Это случилось, когда отец Такаси Акиро привёл в него свою НЕВЕСТУ!! «ТА–ДАМ»!!!!!!!

«Пресвятые ананасы!! — восклицает про себя СунОк, от изумления приподняв затылок над подушкой. — Правда, что ли⁈»

[*.*] — Агдан ВЫХОДИТ ЗАМУЖ⁈ За японского чоболя⁇

[*.*] — НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

Замерев, СунОк лихорадочно прокручивает в голове невероятную новость, пытаясь оценить насколько она может быть правдой.

[*.*] — Это кринж. Чтобы японец уровня Такаси Акиро взял себе в жёны корейскую уголовницу? Никогда такому не случиться!

Ах ты гадина! Тебе–то какое дело на ком он женится? Сиди и квакай в своём болоте, неудачница! Тебя не спрашивали!

[*.*] — Так не просто — «уголовницу». Агдан — лауреатка международных премий, полиглот, талантливый композитор, выпускница «Кирин». А ещё она — «Мяу Каннон», у неё голубые глазки и хорошая фигурка. Да и на личико она удалась. Так что, всякое может быть…. Особенно если вспомнить, какие вокруг неё чудеса происходят.

[*.*] — А как же — Ким ЧжуВон? Агдан же была с ним помолвлена?

[*.*] — Ну и что? Акиро явно поинтереснее выглядит. Он уже СЕО и работает в музыкальной корпорации, а ЧжуВон всё ещё в армии. У японца точно денег больше, чем у нашего принца.

[*.*] — Как–то это на предательство похоже… Поманили и всё. Всё бросила и побежала!

[*.*] — Агдан всегда предательница. Вспомните, как она уехала в Японию выступать на концерте? И какой результат? У нас тут волна самоубийств школьников, а в Ниппон — о таком просто забыли!

[*.*] — С ума сойти… Агдан выходит замуж за миллиардера… А я каждый день езжу в офис… Она же только вот, буквально вчера, в тюрьме сидела⁈ Откуда такая грёбанная несправедливость?!! Я работаю словно проклятая, возвращаюсь чуть ли не ночью без рук, без ног, но в офисе ещё ни разу не видела хоть одного молодого неженатого богача! Как же так?!!

[*.*] — Это просто какой–то… позор!

СунОк тихонечко нажимает на кнопочку выключения планшета и, как–то осторожненько, втянув голову в плечи, закрывает экран чехлом.

«Как их взбесило, — опасливо думает она, о пишущих в чате. — Теперь мою тонсен станут ненавидеть ещё больше, даже если она не выйдет за Акиро. А почему — „не выйдет“? Может, как раз так и случится! От неё и вправду можно — чего угодно ожидать!»

Она задумывается, вспоминая пророчество мудан: «Ведьма сказала, что у ЮнМи всё сложится хорошо. Младшая добьётся всего, чего хочет, и у неё будет куча высокоуровневых поклонников. Вот они уже начинают толпиться. Здесь точно замешаны высшие силы, на которые не повлиять. Поэтому беспокоиться о наказании за незаконную предпринимательскую деятельность мне не нужно. Если вдруг чего, — Акиро возьмёт ответственность на себя. Он же не захочет, чтобы моя тонсен была огорчена?»

Решительно повеселев, авантюристка откладывает гаджет в сторону и, встав с дивана, направляется за блокнотом.

«В любом случае японца нужно придерживать, — рассуждает она. — Быть ему мужем ЮнМи или не быть, не мне решать. Но вот, что значат для корейцев родственные связи, он увидит! Пусть не считает, будто он один–единственный на свете! Никому не позволю издеваться над моей сестрой!»

Время действия: семнадцатое июля, утро

Место действия: ресторан отеля «Chinzanso Tokyo». Сёстры завтракают.

— Твои Хангук–анти просто в бешенстве, — сделав глоток кофе многозначительно произносит СунОк.

Как–то по–особому прищурившись на меня поверх чашки, она несколько секунд выдерживает паузу, потом со стуком ставит чашку на блюдце.

Молча продолжаю жевать фруктовый салат, не выказывая интереса.

— Не хочешь узнать — почему? — спрашивает онни, которой, как вижу, — свербит.

Пожимаю в ответ плечами и отвечаю: Зачем? Ненормальным нет покоя. Оно мне надо, — узнавать, с чего именно у них подгорело в этот раз?

— Хейтеры делают перепосты о твоём скором замужестве с Такаси Акиро…

Прекращаю жевать.

— Ну, чего замерла? — довольно толкает меня коленом СунОк, которой явно хочется драйва.

— Думаю, — отмерев, отвечаю я, — есть ли более ненормальные на этой планете, чем соотечественники ЮнМи–ян, или они абсолютные рекордсмены по идиотизму?

СунОк насмешливо фыркает.

— А я говорила тебе, — веди себя как следует! Но ты же самая умная, ничего слушать не желаешь! Теперь читай о себе всякие домыслы!

— Обычная сплетня. Смысл делать из мухи слона?

— «Обычная» говоришь? А ты знаешь, что до тебя « Omotesando Hills» закрывали для посетителей один–единственный раз? И это случилось, когда отец Такаси Акиро привёл в него на шоппинг свою невесту?

'Вот сейчас было сильно, — опешив, думаю я и интересуюсь: — Откуда сведения?

— Со всех сторон! — взмахивает руками онни. — И в японских чатах пишут, и в наших! За тобой сейчас наблюдают миллионы. А ты этого не понимаешь!

Ситуация, однако…

— Что вчера было? — придвинувшись в мою сторону, азартным шёпотом спрашивает онни. — Рассказывай!

— Нафига?

— Думать будем!

Усилием воли подавляю желание мученически закатить глаза.

— Гуляли, — коротко отвечаю я.

— И всё? — разочарованно, но с изрядной толикой недоверия, уточняет онни.

— Street food пробовали. Такояки. Такие шарики из теста, внутри которых кусочки жареного осьминога. Мне понравилось.

Такояки

— На улице? — недовольно морщит нос сеструха. — Он что, не мог тебя хотя бы в кафе пригласить?

— Я сама захотела. Было интересно.

— Ты уронила себя в его глазах! Принцессы в ятай не едят!

«Ятай» — японский уличный лоток продажи еды

Несколько секунд смотрю на представительницу иного менталитета. Может, всё–таки зря я решил «устроиться» в Ниппон? В корейских «чердаках» живёт одна разновидность тараканов, в японских — другая, в моей — третья. Подозреваю, к моим «постояльцам» лучше всего подойдут европейские или американские насекомые. Но тут вдруг как–то всё заскользило в нужном направлении…

— Поздно пить минеральную воду, когда почки отвалились, — иронизируя, сообщаю я. — Буду этой… Принцессой из дорамы. Которая дикая, но симпатичная… Руки я об себя не вытирала. И об него тоже. Так что всё нормально. Не беспокойся.

— «Нормально»? Зачем вообще ты всё это устроила?

Задумываюсь, ибо придётся объяснить вначале себе. А однозначная трактовка поступка отсутствует. Нет, конечно есть, варианты, но «такие», как говорится…

— Это был неконтролируемый выброс энергии, — отвечаю я, решив придерживаться версии — «сама не знаю, как оно случилось». — Наверное, почти выздоровела. Силы появились.

Взгляд СунОк преисполнен недоверия.

— И поэтому ты сбежала, прихватив с собою красавчика? — уточняет она.

Дался ей этот Акиро…

— Это был кошелёк, — шучу я.

Выражение глаз онни меняется на нехорошее.

— Ты… — с придыханием произносит она, — как можешь так поступать? Позоришь свою страну!

— В смысле?

— У тебя денег нет, купить себе еду на улице?

Смекаю, юмор не поняли. Хотя непонятно — с чего? За девушек всегда парни платят. Вроде… Мож тут местные, уникальные нюансы, которые были мною грубо попраны?

— Правильно было устроить драку у прилавка и, победив, получить приз — самой оплатить порцию такояки? – начиная раздражаться, интересуюсь я. — Так?

— Нет, но мелкие покупки ты должна оплачивать сама.

— А крупные?

— За них рассчитывается оппа.

— Почему?

— Тогда он поймёт, что ты — независимая!

Несколько секунд кручу в голове только что приобретённые знания, пытаясь их хоть каким–нибудь боком впихнуть в свои представления о жизни. Но, ничего не получается. Сеструха у ЮнМи — точно шиза…

— Хорошо, я подумаю над твоими словами, онни, — даю дипломатичное обещание, решив не провоцировать собеседницу на ещё большее неадекватное поведение.

— Ну, а Акиро–сан тебе что–нибудь говорил? — та, удовлетворившись капитуляцией, тут же возвращается к интересной ей теме.

— О свадьбе? Не, не говорил.

— А о чём вы разговаривали?

Задумываюсь, вспоминая вчерашний день.

— Да вроде бы ни о чём… — признаюсь, не сумев найти в памяти чего–нибудь, достойного упоминания.

— Как — «ни о чём» ⁈ — неверяще восклицает онни. — Чем же вы тогда занимались?

— Я — ходила, глазела. Акиро? Ну, рассказывал про то, на что я смотрю…

— И что ты видела?

— После перекрёстка, дальше по улице, есть парк, компании национального телевиденья NHK. Правда внутрь здания не заходили, было уже поздно для экскурсий, просто вокруг обошли.

— В парке установлены для детей фигуры мультипликационных персонажей. Ничего интересного. Дальше попали в ещё один парк — «Ёёги», в 1964 году в нём проходили Олимпийские игры, и когда–то давно тренировались солдаты императорской армии…

Один из входов в парк «Ёёги»

… После дошли до улицы Сэнта-Гай. Акиро презентовал её как сердце Сибуи…

Сэнта-Гай

— Акиро–сан, у тебя что — экскурсоводом был?

— Я не настаивала, он сам в него записался. Всё пытался в какой–то крутой ресторан меня увлечь. «Shunsai». Но я не захотела.

— Почему?

— Ресторанов что ли не видела? Наверняка пафосное место. Сидеть там с умным видом, думать, о чём говорить? На улице интереснее.

— Чем?

— Фигню всякую прикольную продают. Вроде такояки…

— Значит, вы точно «город не смотрели»?

— Ты что — оглохла? Я смотрела. А, да вспомнила! Я ещё песню написала!

— На улице?

— В голове.

— Ненормальная, ты зачем с собою парня уволокла? Чтобы песни писать⁈

Оценивающе смотрю на сестру ЮнМи. Прикидывая, куда бы ей врезать.

— Где хочу, там и творю, — гордо заявляю я, решив побыть ещё немного пацифистом. — Первый сингл для концерта есть. А проболтай языком весь вечер, так бы ничего и не было бы.

СунОк с недовольным видом откидывается на спинку стула.

— И вообще, хватит жрать, — говорю ей я. — Много есть вредно. Давай заканчивай, работать пора.

— Сейчас, только кофе допью, — не возражает онни, хватаясь за чашку.

Место действия: кабинет в здании агентства ' Gizo Studio'

Время действия: тот же день, спустя почти три часа

Без всякого удовольствия смотрю на то, как юрист аккуратно укладывает в свою папку листы договора с моей подписью. Всё–таки Акиро, как говорится, «дожал» меня, вынудив завизировать предложение экономического урегулирования с «FAN Entertainment». Честно говоря, хотелось «подумать» ещё, хотя бы пару дней, тем более, что СунОк не все завтраки в отеле перепробовала. Но этот тип симпатичной японской наружности показал, что не зря — большой начальник. Убеждать — могёт…

«Подписываете соглашение и сразу приступаем к работе, — деловито сказал он мне. — Первое, что придётся вам сделать — согласовать с менеджером и промоутером план–график съёмок в рекламе и шоу. Необходимо определиться с суммами гонораров»…

Ход, конечно, не такой уж прямо хитрый, но тем не менее — действенный. Сразу захотелось узнать размеры «гонораров». Но я всё–же сумел слегка посопротивляться, задав вопрос о менеджере и промоутере — кто такие и откуда? Ну и узнал, что теперь у меня есть личные: продюсер, хореограф, визажист, стилист, музыкальный директор, промоутер, пиар–менеджер, ещё один личный менеджер помимо ЁнЭ, и концертный менеджер. И все они — руководители, у которых есть ещё подчинённые. В общем, та самая команда поддержки звезды, как мечталось.

Пока я, ощущая некоторую слабость в ногах и холодок в животе, пытался прикинуть необходимое количество денег в месяц, нужное для содержания этой «орды», японец нанёс добивающий удар. Сказал: «все расходы, как я обещал, берёт на себя 'Sony music». Короче говоря, выбора у меня просто не было. «Думать раньше» было совсем поздно, ибо всё уже было решено. И юристы ещё тут сидят — смотрят… В общем, я подписал. «Да, я подписал»! Но отдавать деньги ЫнДжу, всё равно, жалко. А вдруг она сумеет побороть свою жадность и откажется от соглашения? Было бы прикольно…

— Не беспокойтесь, — успокаивающе произносит Акиро, сидящий рядом со мною за столом. — Вспоминая о том, что вы рассказали о вашей последней работодательнице, более чем уверен, что она примет наши условия.

Чёрт! Он что, слышит о чём я думаю?

Отодвинувшись в сторону, с подозрением кошусь на соседа.

— Поздравляю, Агдан–сан! – улыбаясь в ответ, наклоняет он голову. — С началом вашей звёздной карьеры!

— Благодарю, господин Акиро, — несколько ошарашенно отвечаю я и тоже улыбаюсь.

А ведь и вправду, — выходит, прямо сейчас «всё» и началось! С определения сумм гонораров…

— Приступим к работе? — с энтузиазмом предлагаю я.

Место действия: отель «Chinzanso Tokyo»

Время действия: тот же день, вечер

Удобно расположившись на мягком диванчике, лежу, задрав ноги на его спинку. Пока кровь отливает вниз, принося им невероятную пользу, параллельно извлекаю профит от увеличившегося количества кровяных телец в мозгу. Загрузил на планшет сайт налоговой службы Японии, изучаю правила законодательства, согласно которым производится отъём у населения заработанных им средств. Смотрю на цифры налоговой и соотнося их с теми, которые мне показали сегодня в агентстве, пытаюсь оценить, насколько меня «обдерут».

Оказывается, у президента «Gizo Studio», в котором я теперь трейни, уже есть весьма подробный план на мою ближайшую по времени деятельность. Мне он был явлен, дабы было совсем понятно, чем и когда я занимаюсь. Список содержал все «денежные» занятия, которыми мне, когда–то хотелось заниматься: сольные выступления, участие в тиви–шоу, реклама и даже кинопробы. При этом напротив каждого мероприятия проставлена конкретная сумма, предназначенная для выдачи артисту «на руки». «Чистоган», иными словами, с уже вычтенными налогами. Мне такая японская аккуратность очень понравилась. Не нужно ломать голову, и сразу всё понятно.

Пробежав глазами по цифрам и быстро сложив их в уме, высчитал, что за оставшееся время до конца месяца я заработаю сто тридцать семь тысяч, если пересчитать йены на доллары. Меня интересует вопрос — много это или мало? И для кого? Например, для ЮнМи? А для «Мяу–Канон»? А как будет для Сергея Юркина или агентства «Gizo Studio»?

Сдвигаю пальцем текст в планшете, читаю: «…в доход бюджета изымается около 40% прибыли юридического лица.»

Пожалуй, владелец агентства в день выплаты налогов сильно грустит… Впрочем, как и физические лица, которые: «…уплачивают государственный подоходный налог по прогрессивной шкале, имеющей пять ставок: 10, 20, 30, 40 и 50%. Кроме этого действует подоходный префектурный налог по трём ставкам: 5; 10 и 15%, а также существуют местные подоходные налоги. Сверх этого, каждый, независимо от величины дохода, уплачивает налог на жителя в 3 200 иен вгод.»

Какие–то просто… бесчеловечные цифры! Не нужно иметь семи пядей во лбу, дабы догадаться, что мне «впаяют» пятьдесят и пятнадцать процентов. Кто больше зарабатывает, тот больше и отчисляет. Социальная справедливость, с её обратной стороны! Вопросов нет, «малокровкам» такой делёж, понятно, по кайфу. Но мне–то, на кой столь «толстая стружка»? Планов кормить Японию отродясь не имел… Сам — не этнический ниппонец. В Хангук и то меньше дерут! С «юридических» — двадцать два процента, а с «частника», тоже по «прогрессивной шкале», максимум — тридцать пять процентов. Пипец, какая дорогая эта Страна восходящего солнца… Конечно, если со стороны смотреть, — всё круто, но налоги платить лучше в каком–нибудь другом месте… В Буркина–Фасо, например. Кстати, в Хангук, помнится, иностранные посольства легко продавали гражданство корейским родителям, которые хотели, чтобы их дитятки учили английский язык в «школе для иностранцев». Однако насколько комфортно быть гражданином страны третьего мира? Наверное, радости мало, раз аборигены так стремятся уехать в метрополию. Да, но у них нет денег, а у меня, они считай есть. А это две большие разницы, как говорят в Одессе. «Представительница Бурунди — Агдан»! Не, не звучит. Чего–то не хватает… Пожалуй, солидности… Встречают ведь по «одёжке». Разумнее сесть и разобраться как работать с офшорными зонами, чем быть посланцем Нигера…

В этот момент, отвлекая от мыслей о трудностях земного пути, входит СунОк. Наблюдая, как она движется по направлению к креслу, думаю: «Какого чёрта она до сих пор тут? Почему я её не выгнал домой, в Корею?»

Онни, тем временем изящно вильнув пятой точкой, приземляется на выбранную посадочную площадку. Ну, наверное, она так считает, что «изящно»…

— Не так уж много… — снисходительно произносит между тем та, весьма небрежно кидая на столик перед диваном план работ, который мне дали сегодня в агентстве. — Впрочем, как и ожидалось…

Продолжая молча смотреть на неё, догадываюсь, что в данный момент она косплеит участницу переговоров руководства транснациональной компании. Ну, весьма похоже на то, как это показывают в дорамах. Слегка неестественная поза, многозначительный голос и выражение на лице, прямо-таки вопящее о том, что говорим мы одно, но на самом деле имеем в виду другое, но все из тех, кто «посвящён», понимают смысл.

— Ты о чём? — напрямую спрашиваю я, грубо нарушая каноны телесериала.

— О твоих рекламодателях, — говорит она, небрежно ткнув пальцем в направлении листа.

— Что с ними не так?

— Ни одной крупной компании, — многозначительно констатирует СунОк. — Например, вот эта, первая. «К2 Sports»! Что это вообще такое?

— Реклама спортивной обуви и одежды. Я уже сегодня отработала их заявку.

— Я про то, кто о ней, когда–нибудь, слышал? Название, словно у нуги — группы! И что случилось с «К1»? Они обанкротились?

— Зачем тебе об этом знать? Они заплатят мне почти двадцать тысяч долларов за то, что я влезла в их кроссовки и меня минут пятнадцать снимал фотограф!

— Тебе разве безразлично, на кого ты работаешь?

— Это не реклама наркотиков, терроризма и алкоголя. Всё остальное для меня не табу.

— И лесбиянок будешь рекламировать? — округляет глаза онни.

— Ты достала! — уже сержусь я. — Чё те надо?

— Твой уровень — реклама международных корпораций, а не каких–то малоизвестных фирм! А вот их–то как раз и нет в списке!

Задумываюсь, над указанным фактом. Хм, а действительно…

— В концернах мозгов больше, чем в ноунеймах, — объясняю я, транслируя только что придуманное объяснение причины. — Не хотят связываться со всякими необъяснимыми штучками. Завтра выяснится, что всё было постановкой, и пропали их денюжки. Осторожничают. Может, в маленьких конторах мозги тоже есть, но нет известности. Поэтому они готовы рискнуть и заплатить за хайп, ради привлечения внимания.

— Что было — «постановкой»? — сузив глаза, спрашивает онни.

— Да что угодно. Надёжнее иметь дело с человеком, у которого есть долги, недвижимость и с ним не происходят непонятные вещи. Такой, вроде меня, я бы тоже не стала сразу верить на слово, а вначале присмотрелась бы.

— Значит и Акиро–сан тебе не доверяет? Он ведь не предложил контракт от своей семьи? У них наверняка полно всего, что можно рекламировать!

— Выходит так, — подумав, соглашаюсь я, поскольку Акиро и в самом деле себя не «обозначил».

— А я тебе говорила! — тут же воодушевляется СунОк. — Nihongo всегда считали нас hacheungmin! А ты ходишь, уши развесив, и веришь во всё, что тебе говорят!

(«hacheungmin» — «человек второго сорта», кор. прим. автора)

— На родине меня вообще за человека не считают. «Нacheungmin» в Ниппон, в сравнении с «никто» в Хангук — просто головокружительный взлёт!

СунОк, сжав губы, неодобрительно смотрит на меня.

— Хватит ненависти, пора переходить к насилию, — ухмыляюсь я. — Просто скажи, что тебе нужно.

— У меня есть список компаний, которые тоже готовы платить тебе деньги за рекламу. Хочу, чтобы ты с ними работала.

— Зачем? — удивляюсь я и тут же вспоминаю: — А, «колокольщики»… «Всемирная ассоциация колоколов мира», WPBA. Да, на добро следует отвечать добром. Давай их координаты и завтра добавим в список.

— У меня есть ещё много заявок!

— Отдай их моему промоутеру, пусть он с ними разбирается.

— Выходит я зря весь блокнот исписала, пока ты в отключке валялась, да?

Молча смотрю на сеструху ЮнМи.

— Если хочешь знать, это помогло тебе выжить! Знаешь, скольким людям я рассказала, что ты обязательно очнёшься! Я верила, они верили! Целый ментальный канат получился, которым мы тебя держали, чтобы ты не улетела! Почему ты такая неблагодарная?

Хотел ей ответить — «вся в тебя», но не стал. Молвил иное: Ладно, пиши всех, кого считаешь нужным. Посмотрим…

Время действия: восемнадцатое июля

Место действия: здание, принадлежащее корпорации ' Sony music '

Такаси Акиро, будучи сыном лидера большого клана, владеющего множеством богатств и порождаемых ими возможностями, получил отличное образование. И одним из среди многочисленных навыков, приобретённых им в процессе учёбы, стала абсолютная уверенность в том, что только постоянное планирование позволяет человеку держать свои дела под полным контролем. Вот и сейчас, пока лифт возносит его к верхним этажам, на одном из которых находится его кабинет, он привычно обдумывает последние события, оценивая, насколько они влияют на его планы.

На мгновение отвлёкшись на своё отражение в идеально чистом зеркале, Акиро думает о том, что считает себя человеком поколения нэкст, тем, который используя личную уникальную способность вплетать новое в умения и навыки, приобретённые родом за долгие годы существования, способен вознести семью ещё ближе к вершине абсолютного лидерства, и в конце–концов стать его главой. Что сам он обожает власть и все её атрибуты. Любит империю своей семьи, её огромные деньги власть и влияние.

«Интересно, — вновь возвращается он к мыслям о ЮнМи, решив, что его отражение выгладит великолепно. — Сможет ли она увидеть, как он признаёт только исключительно дизайнерскую мебель, выполненную по индивидуальному заказу? Или ей придётся об этом сказать? А картины на стенах? Поймёт ли она, что они не хуже, чем в музеях? Ощутит, насколько он гордится началом своей частной коллекции? Должна, если она настоящая принцесса. Единственно, вдруг её разочарует, что в моём собрании всего несколько экземпляров? Может, не следует торопится с показом?»

Акиро на несколько секунд замирает, пытаясь представить выражение лица ЮнМи, когда она будет рассматривать его сокровища.

«Конечно, можно было приобрести больше, используя деньги семьи, — думает он. — Но тогда, в будущем, я не смогу искренне наслаждаться тем, что приобрёл это на лично заработанное, в самом начале своего пути… В то время, когда упорно трудился, ежечасно вникая во всё, что происходит с моим бизнесом».

Молодой мужчина смотрит в зеркало, думая о том, что, наличие братьев, и, соответственно, ещё одних претендентов на трон «империи», не сделает его дорогу лёгкой. Чтобы дойти до её конца, ему потребуется всё, что только может помочь — талант, терпение, трудолюбие и везение.

Вполне возможно, внезапное появление голубоглазой кореянки — эта та самая удача, награда судьбы за его, пусть временный, но всё же — аскетизм и верность выбранной цели. Девушки, подобной ей, в Японии просто нет. Таинственная и талантливая мировая знаменитость, к которой приковано внимание всей страны. Самый достойный приз, который будет принадлежать исключительно ему. Уникальный экземпляр в коллекции его жизни. Нужно только, чтобы она оказалась настоящей «принцессой», а уж он сумеет забрать её себе.

— Женщина принадлежит тому мужчине, который лишил её самостоятельности, — негромко произносит он и улыбается, считая, что для ЮнМи — это именно тот вариант, который «сработает».

Главное — не торопиться. И убрать от избранницы всех посторонних, чтобы не мешались. В первую очередь, это касается её придурковатой анэки…

(анэки — старшая сестра, яп. примечание автора)

(новости Южной Кореи)

'… Президент Республики Корея, госпожа Пак ГынХе, объявила о создании нового Министерства, задачей которого станет контроль психического здоровья нации и предотвращение суицидов.

Сеул, Республика Корея — В историческом заявлении, сделанном во дворце Чхунгвадо после своего переизбрания, президент страны объявила о создании нового государственного учреждения, получившее название — «Министерства психического здоровья». Это решение принято в ответ на высокий уровень суицидов, который остаётся одной из самых острых социальных проблем в стране.

Президент подчеркнула важность здоровья для общего благополучия нации, отметив, что «каждый гражданин заслуживает доступа к качественной поддержке психического здоровья, и наша задача — обеспечить это». Новое министерство будет отвечать за целый ряд инициатив, направленных на повышение осведомлённости о психическом здоровье, а также за разработку комплексных программ профилактики самоубийств, включая образовательные кампании, поддержку семей и отдельных лиц, и координацию действий между организациями и органами управления, работа которых связана с предотвращением суицидов.

Кроме того, Министерство будет сотрудничать с образовательными учреждениями, чтобы внедрять программы, направленные на улучшение психического здоровья молодёжи.

По оценкам экспертов, создание нового министерства может привести к значительному снижению уровня самоубийств среди различных социальных групп и общему улучшению качества жизни граждан. Президент отметила, что «успешная борьба с суицидами требует комплексного подхода, и наличие специализированного министерства позволит более эффективно справляться с этой задачей». Президент также выразила надежду, что создание нового учреждения «станет важным шагом на пути к здоровому и гармоничному обществу, где каждый сможет получить необходимую помощь и поддержку».

«Республика Корея вступает в новый этап своей истории, став примером для других стран в области заботы о психическом здоровье нации…» — сказала президент Пак ГынХе .

Министром нового важного национального института назначен господин Ли ДжеНум, заместитель лидера партии «ОПБ», получившей большинство в парламенте страны после последних выборов…'

Время действия: девятнадцатое июля

Место действия: в одном из кабинетов штаб–квартиры оппозиционной партии Кореи.

— Назначить министром «Министерства психического здоровья» члена нашей партии — это самая настоящая политическая провокация! — решительно заявляет полный кореец средних лет и сокрушённо вертит головой, показывая насколько он огорчён.

— Госпожа Пак ГынХе, несомненно, имеет большой опыт политической борьбы, — чуть улыбается ему в ответ пожилой сухопарый мужчина. — Я не рассчитывал, что она просто забудет о своём поражении. Но портфель министра от неё — никак не ожидал.

Улыбка мужчины становится ещё больше.

— И что нам теперь с этим делать? — спрашивает толстяк. — Статистика последнего десятилетия ясно показывает, что проблема суицидов завязана на проблему демографии, которая, в свою очередь, в принципе нерешаема не только у нас, но и по всему миру. Через пять лет, перед новыми президентскими выборами, с какими результатами мы к ним придём? Что предъявим избирателям? Ещё больше опустевшую страну? Прекрасный повод вновь проиграть.

— Нужно полностью пересмотреть стратегию в сторону комплексного подхода, — предлагает третий, самый молодой участник совещания. — Мне кажется, ни одна из инициатив не сработала, потому что на проблему смотрели слишком узко. Нельзя просто брать таблицу с данными и, руководствуясь лишь ими, запускать социальные программы. Это не работает.

— Возможно, — не спорит пухляш. — Однако проблема не только в том, что никто не знает, как. Сложность ещё в том, что демография очень инертный процесс. От начала внедрения инноваций до получения статистически годного результата должно пройти, по крайней мере, десятилетие. Но если вам повезёт, и вы вдруг угадаете верный путь, то все положительные результаты достанутся нашим соперникам. Через пять лет мы проигрываем выборы, так как нет положительных результатов. А через десять лет, когда они появятся, все заслуги присвоит себе правящая партия.

— И мы снова проигрываем выборы, — резюмирует седовласый.

— Какой тогда выход? — растерянно спрашивает молодой.

— Никакого, — отвечает толстяк. — Кроме чуда.

— Вроде?

— Вроде сидящего сейчас в Японии.

«Чудо»

— Вы имеете в виду эту девочку… Агдан?

— Ну да. Не понимаю, как ГынХе позволила ей уехать. Это ведь настоящий джокер, если она захочет пойти на третий срок.

— По конституции президент избирается только дважды.

— А президент, имеющий в своей команде реинкарнацию ГуаньИнь? Сколько раз будет позволено ему выдвинуть свою кандидатуру?

Молодой кореец задумывается.

— Если так, то думаю, он вполне может править пожизненно, — помолчав, сообщает он.

Седой кореец одобрительно кивает. Видимо, мысли у них сошлись.

— А если с Агдан ничего не получится?

— Ну, тогда виноватой окажется она, а наш результат будет не сильно отличаться от того, если бы мы её не привлекали.

— Почему только она — «виновата»?

— Два раза она ведь уже делала подобное, значит — сможет ещё раз. А не выйдет — просто не захотела. Мы, со своей стороны, сделали всё что могли, — вырвали из лап японцев и вернули на родину. Дальше исключительно она.

— А когда мы её — «вырвали из лап японцев»? И как?

— Над этим придётся подумать. Но я более чем уверен, что это окажется гораздо проще и дешевле решения демографической головоломки Хангук.

— Мы точно сможем её контролировать?

— Предлагаю подумать об этом в следующий раз. В любом случае мы можем обвинить её в отсутствии содействия нации.

Шестой лепесток унесён ветром…

Лепесток седьмой

Время действия: девятнадцатое июля, вечер

Место действия: Токио. Роскошный кабинет современного дизайна на верхнем этаже величественного небоскрёба.

— Как я понимаю, ты решил жениться, — пожилой японец с жёстким выражением лицапристально смотрит на Акиро. — Иначе я не вижу смысла в твоей просьбе.

— Годы не нанесли ущерба вашему несравненному уму, уважаемый отец, — склонив голову, с почтением в голосе отвечает тот, — он по–прежнему остр и легко видит сокрытую истину.

— Домо, но не кажется ли тебе, что просить у Императора высшую степень — наглость, которую, пожалуй, даже я не могу себе позволить.

— Это самый лучший из возможных вариантов.

— И чем же он тебе так нравится?

— Указ императора Мэйдзи гласит, что в высших степенях орден «Драгоценной короны» является придворным, которым награждаются исключительно члены императорских или королевских семей, а также представители высшей аристократии. Если моя избранница получит регалию первой степени, то это разом снимет все вопросы о её родовитости. И наша семья не потеряет в статусе, если я приведу в неё не безродную кореянку, а аристократку, чьё происхождение подтверждено самим Императором.

— Об этом я и подумал, когда ты попросил у меня о всей силедзайбацу, — бесстрастно произносит пожилой японец и напоминает: — Ордена первой степени вручаются дочерям императора в пятнадцать лет. Императрицы или кронпринцессы получают их после помолвки, а жёны принцев — при бракосочетании. Вслед за вашей свадьбой её награда официально сделает тебя принцем, поскольку твоя семья принадлежит к древней аристократии, а ты — женишься на принцессе.

— Разве это плохо? — осторожно интересуется сын.

Японец окидывает его оценивающим взглядом.

— У меня не было планов на то, что ты поднимешься так высоко, — честно признаётся отец. — Победить в одном сражении не всегда означает выиграть войну. Сможешь ли ты быть и далее безупречным стратегом?

— Обещаю, отец! — горячо восклицает Акиро.

Его собеседник покачивает головой, демонстрируя сомнение в прозвучавших словах.

— Многое придётся изменить, — произносит он.

— Застывшее означает умершее, — отвечает сын.

— Я вижу ты готовился к разговору, раз припас цитаты. А что скажешь о реакции двора на нашу попытку приблизиться к трону?

— Отец, вы же знаете, что они сами постоянно занимаются поиском вариантов, как самим это сделать. Обращу ваше внимание на факт, что никто ещё до сих пор не попытался заявить права на Агдан. А интриги всегда были интеллектуальным развлечением для аристократов. Жизнь постоянно выкидывает новые комбинации, которые нужно лишь заметить и просчитать, к чему они могут привести. Но если вы на это неспособны, то какие у вас тогда претензии?

Глава дзайбацу пристально смотрит сыну в глаза, похоже, меняя о нём своё представление.

— … Поэтому, кроме всплеска зависти и негодования в собственной недальновидности, я не вижу никаких серьёзных последствий для корпорации. Возможно, в следующий раз, при случае, нас попытаются подвинуть в сторону более «жёстко», но на этом всё.

— Я слышал, что кто–то прячет Агдан от внешнего мира… — чуть усмехается пожилой японец. — Не разрешает ей давать интервью…

— Сплетни неудачников, ничего более, отец. Девушке нужно было время для осознания себя в новой реальности. Просто немного оградил её от сонма любопытных. Сейчас как раз пришло время разрешить ей появляться на публике.

— Ты говорил о своём желании с матерью? С бабушками?

— Нет, отец. Ваш сын не осмелится нарушить правила, приведя в семью жену, несоответствующего уровня. Поэтому вначале нужно решить проблему, о которой я вам рассказал, и если это получится, лишь тогда я рискну побеспокоить своими желаниями своих драгоценных родственников.

— Пока же им и знать не нужно, — иронично хмыкает пожилой японец, сделав вывод.

— Именно так, отец.

— А со своей избранницей ты уже разговаривал на тему замужества? Она согласна?

— Тоже ещё нет, отец. Она не знает о моих планах. Решил не спешить, давая призрачные обещания. Для девушек это может обернуться сильной травмой.

Отец несколько раз одобрительно кивает.

— То, что ты держишь всё в себе, означает ли это, что твой брак будет без чувств? — чуть помедлив, интересуется он.

— Я следую вашим наставлениям, полученным в юности. Создаю фундамент семьи, на котором вырастет сакура любви.

Пожилой японец ещё раз одобрительно кивает.

— Если Император наградит Агдан орденом, многие увидят в ней большие перспективы. Не боишься конкурентов?

— Ей будет не до кого. Она будет занята концертом в «Токио Доум», который я ей организовал. Когда она творит, она живёт в другом мире.

— Как же ты тогда собираешься обратить на себя её внимание?

— Все организационные вопросы ЮнМи будет решать только со мною, что означает максимум общения. Окружу её комфортом и избавлю от финансовых проблем. Сейчас она ментально всё ещё девочка из бедного квартала, борющаяся за выживание. Но после того, когда она исполнит свою мечту, внезапно обнаружится, что сражаться ей больше не нужно. Достаточно просто попросить у меня и получить желаемое. «Женщина принадлежит мужчине, который лишил её самостоятельности», — так говорят.

— «Девочка из бедного квартала» твоей маме не понравится, — предупреждает глава дзайбацу.

— Обладательница международных американских премий «Грэмми» и «Хьюго», с грациозным телом танцовщицы, полиглот, владелица голубых глаз, подтверждающих её родство с королевской династией, красивая, с прекрасным голосом. Вы не представляете, отец, какой у неё вокал! Специалисты, которые слушали её, ушли в растерянности! Все мамины требования перекрыты несколько раз. Я нашёл для неё идеальную невестку!

— Она кореянка.

— Все знают, что дети от родителей разных наций более сильны здоровьем и зачастую гораздо красивее обычных людей. Отец, хотите внучек с голубыми глазами?

Потенциальный дед замирает, пытаясь представить, как могло бы выглядеть подобное чудо.

— Цвет которых будет неопровержимым доказательством королевского происхождения их матери, — подкидывает ещё один камушек хитрый сын.

— Жена–кореянка станет поводом для братьев оспаривать уровень твоего влияния в правлении корпорации, — выкладывает последний аргумент отец.

— Я согласен на дискриминацию, — быстро отвечает Акиро.

— Что ж, — сдаётся пожилой японец, — разрешаю тебе поговорить о своём желании с матерью.

— Благодарю вас, отец. Значит, вы поддерживаете мой план?

— Первую степень получить не удастся, — несколько секунд обдумав ответ, категорически заявляет ему собеседник.

— Нас устроит любая из первых трёх. Просите максимум, дадут поменьше.

— Не нужно советовать старшим банальные вещи!

— Простите, уважаемый отец, — кланяется Акиро. — Я волнуюсь и тороплюсь говорить.

— Сначала думай.

— Да, отец.

— Император и твоя мать непременно захотят увидеть девушку, прежде чем принять решение.

— Я всё организую.

— Я тоже желаю её увидеть.

— Хай!

— И её нэко!

— Хай!

……. — Отец?

— Д зайбацу даст тебе всю свою силу, Акиро, чтобы т воя ЮнМи получила орден.

Время действия: двадцать второе июля

Место действия: агентство ' Gizo Studio'

Сижу, слушаю доклад руководителя группы юристов, которые за последние два дня успели смотаться в Корею и вернуться с завизированными документами. Стараясь не подавать вида, злюсь про себя на Акиро: чёрт бы его побрал с его молниеносной организацией работ! Вроде обо всём договорились, но сегодня так жалко отдавать деньги, что аж кушать не хочется. Месячные, что ли, на организм нападут скоро…

— … Сразу, не назвав себя, я сообщил в телефонном разговоре, что госпожа Пак ЮнМи готова выплатить по решению суда десять миллиардов вон, а моя миссия заключается в согласовании сроков и способа передачи денег. После этого владелица агентства мгновенно согласилась ознакомиться с условиями соглашения…

Кто бы сомневался! Вот не повезло: руководитель оказался хорошим психологом. Возьмись он мямлить про «доверенное лицо Пак ЮнМи», трубку бы бросили, на порог не пустили! Услышав же про деньги, ЫнДжу, вероятно, сама ломанулась дверь открывать. Десять миллиардов вон… Как же я обмишурился! Ведь мне на людей теперь будет стыдно смотреть, от осознания своей тупизны!

Покосившись на Акиро, вижу, что тот тоже смотрит на меня. Обозначаю на лице наилегчайшую улыбку и чуть–чуть наклоняю голову, одновременно мысленно обзывая японца «чёртов торопыга». Куда гнал?

— … Все требования, указанные в договоре, были приняты противоположной стороной без каких-либо изменений… — продолжает между тем вещать излишне говорливый японец, возможно решивший использовать выпавший ему шанс — сделать наиполнейший отчёт о переговорах. — Сумма штрафа осталась прежней — два миллиарда вон в случае нарушения условий или одностороннего досрочного расторжения договорённости, плюс стопроцентная компенсация всех расходов госпожи Пак ЮнМи, возникших в результате одного или обоих вышеперечисленных случаев…

«Противной стороной»… Лучшая характеристика моего бывшего агентства!

— … Кроме того, без возражений было принято положение, согласно которому любые комментарии представителей, а также руководителей агентства «FAN Entertainment» в средствах массовой информации о любой деятельности госпожи Пак ЮнМи, являются недопустимыми до истечения срока действия договора и являются его нарушением….

Несмотря на душераздирающее сожаление о даденом согласии, продолжаю держать poker face и слушаю юриста, местами мысленно переводя его «юридический» на «человеческий» язык. ЮнМи ж, блин, принцесса! Она же истерик не закатывает! Тупая только…

— Агдан–сан, — уважительно обращается ко мне Акиро, после завершения доклада юриста. — Договор с владельцем агентства «FAN Entertainment» о его непротивлении вашей деятельности, заключен со всеми необходимыми юридическими аспектами…

«Потомок древнего рода» делает паузу. Я молчу. Опустив глаза, изучаю стол, ибо «взвинчен, раздосадован и… подите прочь!».

— … Думаю, пора переходить к следующему этапу общения с вашим бывшим работодателем, — продолжает «потомок», — согласованию размера денежного возмещения. С этой целью мы направим ему официальный запрос о предоставлении отчёта о количестве накопленных вами роялти, необходимого для обоснования нашего предложения. А именно — вычесть их из суммы, которую вы должны заплатить агентству по решению суда. Это позволит уменьшить потери «FAN Entertainment» на комиссию при конвертации валют…

Сразу не врубившись в это словесное нагромождение, поднимаю голову и удивлённо смотрю на японца. «Считываю» коварную ухмылку в уголке его губ.

— Агентство ведь не платило вам процентные отчисления за авторские права? Так? — спрашивает он, видя, что я «туплю».

— Так! — сообразив о чём идёт речь, энергично киваю в ответ, одновременно представляя физиономию ЫнДжу, когда она узнает о моём желании сунуть нос в её документы.

Жаль, что не смогу увидеть этот момент своими глазами! Просто офигеть — насколько жаль!

— По законодательству вы имеете полное право получать возмещение за свой труд согласно заключённому договору, — уверенно сообщает Акиро и, непонятно зачем, обращается к юристу: — Я не ошибаюсь?

— Абсолютно верно, Акиро–сан, — кивнув, отвечает ему тот, однако добавляет «юридическую ремарочку»: — Но только лишь в случае, если по этому вопросу не было каких–нибудь отдельных указаний суда.

— Вот мы и узнаем. Если были, то нам обязательно пришлют их копию вместе с отказом. Пусть госпожа ЫнДжу немножко поработает на Агдан–сан.

— Вы согласны? — обращается он уже ко мне.

«Ещё как!» — думаю я, улыбаясь и кивая в ответ, уточняя, задаю вопрос: — Если госпожа ЫнДжу вступит в переписку, это документально подтвердит наличие проблемы с выплатой моих роялти, и данный факт можно будет использовать. Правильно?

— Совершенно верно, — с одобрением в голосе подтверждает Акиро. — Конечно, он не станет доводом, играющим решающее значение, но в судебном разбирательстве всё может пригодиться. Например, для формирования морального облика ответчика в глазах судьи…

— … Или для того, чтобы повысить настроение Агдан–сан, — мгновением спустя, с улыбкой добавляет он, продолжая разглядывать меня. — Вижу, юридические проблемы вас утомляют.

— Они не в зоне моих интересов, — объясняю я своё эмоциональное состояние. — Но отнимают очень много времени, которое можно было бы потратить на более интересные вещи.

— На музыку?

— Да, на неё.

— Попробую с этим помочь… — говорит Акиро и, открыв лежащую перед ним папку с бумагами, произносит: — Где–то у меня был подходящий сюрприз в зоне ваших интересов…

«Сюрприз… — услышав волнительное слово заинтересовываюсь я, — надеюсь он с знаком плюс? А то „минусовые“ тут на каждом шагу бродят, в стаи уже сбиваются…»

Все присутствующие смотрят на то, как Акиро (явно перебарщивая с актёрской игрой), с озабоченным лицом перекладывает листки с одной стороны папки на другую.

— Нашёл! — наконец восклицает он, схватив и тряся в воздухе бумажкой, разукрашенной, как мне видно со своего места, множеством разноцветных печатей.

— Показалось, потерял… — смотря мне в глаза сообщает японец, не спеша сообщать, чем именно он размахивает.

— Замечательно, — улыбаюсь я, — уже начала за вас переживать, Акиро–сан…

— За меня? Приятно слышать, Агдан–сан. Но переживать нужно было не за меня. Поскольку это…

Он протягивает руку и, развернув документ, кладёт его передо мною.

— … договор на бронирование стадиона «Токио Доум» для проведения концерта певицы Агдан–сан. Длительность аренды — пять дней, залог, в размере тридцати процентов от её стоимости, внесён, первое выступление запланировано на двадцать седьмое октября этого года…

Зависаю над документом, приоткрыв от изумления рот. Охренеть… Не может быть! Настолько просто? Раз! И то, о чём так долго говорилось и планировалось, взяло и буднично случилось?

Прихлопнув челюсть, пробегаюсь глазами по договору. Я не «Копенгаген» в составлении подобных соглашений, но, на первый взгляд, всё выглядит весьма солидно. Подписи, печати, краткое и понятное, без рассусоливаний, содержание.

Подняв голову, смотрю задумчивым взглядом сквозь японца, решая из чего будет состоять концертная программа? Есть ли резон включить в неё западные хиты? Или для японцев — только на японском? Обойдусь одним репертуаром Оджиноме? Или…

На мгновение отвлёкшись от приятного творческого процесса, оглядываюсь по сторонам, по лицам присутствующих понимаю, что теперь их внимание сконцентрировано на мне. Чёрт! Я же не сказал спасибо Акиро–сан! Этому супер–организатору! Как же это сделать? Даже не знаю, какие слова будет правильно использовать для выражения своего восхищения и признательности. «Любые» — здесь не годятся…

— Совершенно не представляю, Акиро–сан, какие сказать слова в знак благодарности, — честно признаюсь я. — И придумать, чем мне отдариться в ответ на то, что вы осуществили мою мечту.

— Свою мечту вы будете осуществлять сами, Агдан–сан. Я всего лишь упростил ваш путь к ней. И отдариваться вам совершенно не нужно. Потому, что первый концерт состоится двадцать седьмого октября.

— «Двадцать седьмого октября»? — переспрашиваю, удивившись. — А что случится в этот день?

Господин Акиро лыбится, не торопясь отвечать. А я чёт, кручу в башке даты и сообразить не могу. Мозги полностью на мысли о песнях переключились.

— Вам исполнится двадцать лет, — быстро произносит ЁнЭ, видимо решив, что я туплю уже слишком долго.

Ба–а! Точно! ЮнМи станет совершеннолетней! Мы же об этом говорили, когда тему ВНЖ обсуждали, а у меня как–то из головы вылетело! Вот Акиро попал с датой! Или… он же… Что, реально?

Наклонив голову к плечу, внимательно всматриваюсь в довольные глаза японца.

— … Мой подарок к вашему совершеннолетию, ЮнМи–сан… — подтверждая возникшую у меня догадку, сообщает он.

Опс… ВОТ ЭТО ДА!! Присутствующие принимаются хлопать в ладоши, давая время собраться с мыслями.

Ну, Серёга, не молчи! Скажи уже чего–нибудь. Только не — «Гитлер, капут»! И по–женски!

— Это просто невероятно! — выдохнув, признаюсь выжидающе смотрящему на меня дарителю. — Как же неожиданно и приятно! Я даже не знала, что существует что-то такое замечательное! Сюрпризсюрпризов! Спасибо вам огромное, Акиро–сан!

К своему облегчению отыскав слова, которые, как мне показалось, похожи на те, что говорят женщины, низко склоняю голову. Краем глаза замечаю, как вновь принявшиеся рукоплескать ниппонцы скалятся, при этом поглядывая на Акиро как–то многозначительно, что ли? Или точнее, — «со значением».

Тот в ответ на моё спасибо отвечает одной из традиционных японских фраз для подобных случаев. С пожеланиями всего сразу и всего много.

— Мне можно забрать свой подарок? — выслушав, как положено, спрашиваю я, глядя на договор.

— Конечно, — кивает Акиро и интересуется: — Но что вы хотите с ним сделать?

— Пойду придумывать песни для своего выступления! А его положу на синтезатор. Будет гораздо быстрее!

Присутствующие уважительно смеются, снова поглядывая на довольно улыбающегося Акиро.

— Хочется на это посмотреть, — говорит он.

— Мōshiwake arimasen, — извиняясь, влезает в разговор ЁнЭ, обращаясь ко мне, — на сегодня у вас запланированы съёмки в рекламе, занятия хореографией и вокалом.

Без всякого удовольствия смотрю на своего персонального менеджера. Чуть повернув голову, замечаю, что на лице Акиро тоже мелькнуло раздосадованное выражение.

— Все мероприятия, назначенные на сегодняшний день мною отменены, — вдруг заявляет он, словно внезапно вспомнив об этом факте. — Госпожа Агдан проведёт остаток дня, занимаясь выбором нарядов и украшений, в которых сможет предстать перед Императором страны Восходящего солнца!

Японцы дружно, как один, откидываются на спинки стульев и разом произносят почтительное — о–ооо. Я же вновь сижу с отвисшей челюстью, вновь не понимая происходящего.

— Послезавтра у госпожи Агдан состоится встреча с тенкё Дзибун, на которой ей будет вручено послание Императора! — поднявшись со своего места, сообщает новость «потомок древнего рода». — По имеющейся у меня информации, это приглашение посетить императорский дворец для получения государственной награды. ЮнМи–сан необходимо подготовиться к этому грандиозному событию!

«Ох и нифига себе! — поднимаясь на ноги вслед за вскочившими японцами, думаю я. — Без понятия, кто или что такое » тенкё Дзибун', но скорее всего это фельдъегерская служба. Если послания Императора развозят, — кем им быть ещё? Не доставщиками же из OZONa? Единственный вопрос — почему мне нужно встречать их, будучи при полном параде? Это очень почётно? Крышесносная традиция? Впрочем, к чему гадать? Узнаю позже у Акиро или своей «шпиёнки», если вдруг для японца это окажется «потерей лица», объяснять подобные вещи… Так, следующий вопрос… Главный. А на какие шиши будет осуществляться «шоппинг»? На моём уровне известности, даже для не особо пафосных случаев, каждая шмотка стоит как пара–тройка чугунных мостов, а для встречи с Императором цена, наверное, вообще будет как у небоскрёба в Абу–ДаБи! Где взять денег на такую радость⁈ Всех имеющихся в моём распоряжении средств не хватит эдак раз пять на эти понты…

Мой задумчивый взгляд перемещается на Акиро.

Японский доставщик

«Даже не подумаю заикаться о дополнительной подработке! — секунду спустя принимаю я решение: — Вот ещё! ЮнМи не нищебродка! А как тогда? Где денег взять? М–мм… Оу! У меня же есть деловая сестра, которая недавно наезжала на меня со списком своих альтернативных рекламодателей! Вот там и возьмём. Заодно онни поддержу морально. Не зря же она ноги топтала?»

Найдя приемлемое решение внезапно возникшей проблемы, довольно улыбаюсь Акиро. Тот, видимо восприняв как–то по-своему проявление моих эмоций радостно скалится в ответ.

«А вот фигушки! — с удовольствием думаю я. — Ничего я у тебя просить не буду! Устрою шоппинг за свой счёт!»

Время действия: двадцать второе июля, вечер

Место действия: номер сестёр в отеле «Chinzanso Tokyo»

Лежу, на диване, уже привычно закинув ноги на его спинку. Размышляю, а точнее, придумываю своё выступление в Токио Доум. В агентстве, после проведённого Акирой совещания, сосредоточиться на этом вопросе не получилось. Сразу всё закрутилось, тыгдым–тыгдым, стилисты–имиджмейкеры уже с готовыми концептами, наброски на листах бумаги, Мои «головы» в фоторедакторах, приложенные к разным нарядам, и Акиро — главный разбирающийся во всём. Но меня спрашивали, что я думаю о каждом варианте. Не как в агентстве — одела и пошла! Первым заданным вопросом стал — в каком стиле я хочу наряд: корейском, японском или европейском? Корейский отбросил сразу, даже не задумываясь. Хотел сказать — «давайте японский!», но после пары секунд размышления, решил, что настолько уж демонстративно облизывать Страну восходящего солнца не желательно. Всё следует делать с достоинством. Нестись к японцам расставив руки с криком — «Я ваша навеки!» будет некрасиво. Увидевшие такое, ничего кроме чувства «испанского стыда» не испытают. Поэтому, выбор пал на «Европу». Тут же две трети принесённых стилистами каталогов и эскизов, переместились на один из углов стола, оставив только требуемые.

«Шоб я так жил!» — в который раз восхищённо подумал я тот момент, увидев уровень предоставляемого Акирой сервиса.

Поскольку он возражать не стал, мне тут же предложили восемь композиций, составленных лично для моей фигуры, причёски, оттенка кожи и цвета глаз. Дальше возникли вопросы: длинное–короткое, стиль деловой–свободный? Тут я вспомнил о своей медали «За ранение». Не, я ничего общего с Кореей впредь иметь не хочу, но это боевая награда, полученная за мои деяния в прошлом. Причём — реально настоящая, раз её отобрать не смогли, как все остальные. Чё стыдиться или скромничать? Заслужил — носи! Тем более, коль не какое–то гавно на палке, вроде «25 лет институту»!

Поэтому я спросил о протоколе награждения, поскольку читал, что на такие мероприятия следует приходить с имеющимися наградами. Поинтересовался, как здесь будет обстоять дело, поскольку у меня есть медаль «За ранение»…

После моего вопроса все присутствующие разом замолкли и с минуту молча меня разглядывали. Может, пытались представить меня окровавленного или как я с гранатой бросаюсь под танк? Не знаю. Но Акиро, заговорив, приказал стилистам учесть этот момент. Ибо, подобные знаки отличия являются маркерами истинного служения своему отечеству, и скрывать их нельзя. «ЮнМи–сан будет при всех своих регалиях», — в конце заявил он и мне понравилось, что «потомок» не стал выпячивать свою Японию вперёд моей Кореи, хотя та мне уже и не сдалась, никаким боком.

Приняв уточнение, стали выяснять — «можно ли брюки?». В итоге их «выкинули», ибо для Императора будет по–японски «не кошерно» в таком виде, а вот для тенкё Дзибун — вполне можно быть в «лёгком, неофициальном стиле».

В итоге, идя путём последовательного исключения и отсеивая плевелы, получили два варианта, ради реализации которых меня вместе со стилистами отправили «закупаться», дав в нагрузку охрану, «шпиёнку», ЁнЭ и личного менеджера от агентства. К слову сказать, у стилистов всё оказалось приготовленным заранее. Приезжаешь в магазин, а там, хопа — всё уже сложено, отложено и только ждёт, чтобы ты зашёл и примерил. Хотя такая организация работ выше всяких похвал, но всё равно, многократные: «снять, надеть», утомили. Причём, в конечном итоге всё закончилось ожидаемо: потребовали, чтобы я сделал выбор из нескольких вариантов. Никто не захотел взять на себя ответственность, а я, посмотрев на них, тоже отказался это сделать. Поскольку устал, слегка отупел и вообще, всё время пытался думать о концерте. Из возникшего тупика помогла выйти Харуко, просто позвонив со своего телефона Акиро и доложив о возникшей проблеме. Тот выслушал и, практически не раздумывая, отдал приказ везти всё барахло в агентство, куда он сейчас подъедет и всё решит.

Блин… Потащились обратно. Хорошо, тряпьё не пришлось самому носить и упаковывать. И автомобиль — класса экстра–люкс. Кондишен нормальный плюс фильтр с дороги всю выхлопную вонь чётко отсекает. Наверняка девайс тоже, категории «топ». Иначе бы сдох я в этом неспешном токийском трафике. Пока ползли дорогами, собирая «пробки», даже вздремнуть успел.

А в агентстве меня ждал ад повторной примерки. Вроде и тренированный в этом плане, но чёт утомился в конце. Слава богу Акиро быстро принимает решения. Это и это и всё… Ну я там себе ещё кой–чего взял сверху. ЮнМи понравилось…

Намерялся до тошноты. Потом дорога в отель, ванна, ужин в номер, и вот только теперь появилось время выпустить воображение на волю. Не, в машине, когда уже возвращался из агентства, конечно, пофантазировал о концерте. Правда, перегревшиеся мозги продолжали «прокручивать» всякие наряды, в которых можно предстать перед императором Японии. Мелькание шмоток, конкретно возбудило нервную систему… Акиро прав. Нужно перебираться из отеля ближе к месту работы. Замучаешься ездить…

… Итак, «Большой концерт», по продолжительности, — это от часа до полутора. Как пожелается. Лучше делать выступление длиннее, тогда можно обоснованно повысить цены на билеты. Главное, чтобы артист смог бодрецом «проскакать» всё это время по сцене и, открывая рот, попадать в фонограмму. При этом не забывая, что на следующий день ему придётся повторить выступление в точности и с не меньшим энтузиазмом. Смогу ли я? Думаю, вполне. За несколько месяцев моя физическая форма будет близка к идеальной и легко вынесет не то что два, а три (а может, даже и более!) шоу–представления. Ни капли, не сомневаясь в своих силах, я прямо сказал Акиро, что всё будет «окей», и предложил добавить ещё один концертный день, «бонусный», благо их там по договору целых пять. На что «потомок самураев», не дрогнув лицом, ответил, что разработанный им контракт с администрацией стадиона предусматривает такую возможность. За дополнительную плату, конечно. Но, воспользуются ли ей, зависит только от количества проданных билетов на два основных концерта. Короче «если будет экономическая целесообразность»…

… Этот Акиро — просто какой–то организатор экстра–класса. Едва заикнёшься о чём–нибудь — а у него уже всё предусмотрено, а если нет, то решается с такой скоростью, что буквально в туалет сходить не успеешь, как будет сделано. Наверное, у АйЮ тоже такой же менеджер, высшего уровня. Если так, тогда понятно, каким образом она достигла столь высоких вершин со своими нижесредненькими способностями. Эх, мне бы сразу бы, такого профессионала!

… И с репертуаром для выступления Акиро–сан всё порешал словно самурай с катаной. Чик, чик и готово! Я было всерьёз загрузился идеей приступить к записи полутора десятков новых песен, чтобы зрители от восхищения открыли рты и сказали «вау–у!». Но японец сказал: поступить подобным образом станет ошибкой и показателем непрофессионализма. Ибо, если артист даёт концерт, то тот должен состоять минимум наполовину из песен, которые он уже исполнял, и они хорошо известны публике. Новые песни — две, три штуки, не более. Пока я на него возмущённо таращился, вспомнив, что когда–то уже слышал подобное, Акиро напомнил, что если я вдруг беспокоюсь о возможных обвинениях в нарушении исполнительских прав от агентства «FAN Entertainment», то делать этого не нужно. В договоре, который привезли из Кореи, специально оговорено, что никто не будет требовать возмещения убытков.

«Просто логично, — сказал мне Акиро, объясняя, почему владелица „FAN“ подмахнула и это тоже, — деньги, полученные вами за исполнение песен, поступят ей на счёт. Будет сложно найти судью, который сможет увидеть в этом — нанесение ущерба».

… Ну, в принципе, рациональное зерно в подобном умозаключении присутствует. Для нормальных людей. Но лично у меня есть очень сильные сомнения в разумности ЫнДжу. Однако уже ничего не поделаешь, и остаётся лишь ждать — «бахнет» или нет? Зато не нужно ломать голову над «наполнением» концертной программы. Считай, все песни для неё уже есть. Единственно, смущающее — это излишняя «иностранщина». Все песни не на японском, а СанХён предупреждал, что публика не очень радуется, когда не понимает о чём поют. Как быть? Вариант первый — записать несколько новых композиций специально для ниппонской аудитории. Не вижу каких–то непреодолимых трудностей при реализации данного решения. Вариант второй — перевести что–нибудь из имеющегося, на японский. Может даже выйти изумительно. Помнится, народ балдел, когда Сергей Минаев легко и просто доносил им, о чём же в действительности поёт «Modern Talking»? Кажется, «локализатор» был популярен в СССР не меньше звёздного дуэта. Хм, а по–моему, это очень перспективное, я бы даже сказал — «жирное», решение! Что можно перевести?

Задумываюсь, перебирая в памяти композиции. Но вместо удачного завершения поиска приходит мысль — «Есть ли смысл? Споёшь два раза, а потом положишь на полочку подальше, пока железобетонно не сможешь отстоять права на исполнение собственных композиций. Или будешь процент отстёгивать, за своё же. Чёртова ЫнДжу! Как бы отомстить этой твари?»

— «FAN Entertainment» выложило на своём сайте сообщение об успешном финансовом урегулировании с тобой, — словно услышав мои мысли, сообщает СунОк, входя в комнату с планшетом в руках.

— И что написали? — воспрянув духом, очень заинтересованно спрашиваю я.

Вдруг противник допустил фатальную ошибку, и я его прямо сейчас нахлобучу двухмиллионным штрафом? Месть!!

— На, — как–то равнодушно отвечает онни, протягивая свой планшет. — Прочти.

Беру, читаю. Нет, не свезло. Чуда не случилось. Никаких комментариев о моей деятельности. Сухая информация о достижении финансового урегулирования с исполнительницей Агдан, которая, исполняя решение суда, выплатит агентству сумму размером в десять миллиардов вон до конца года.

— В чатах только и пишут, что ты флопнулась и пытаются понять, — откуда у тебя столько денег?

Крепко сжав зубы от ненависти, молча смотрю на экран планшета.

— Воображают будто Акиро–сан заплатит за тебя, потому что ты выходишь за него замуж.

Как же они все задрали!! Как бы им всем вкрутить «ответку» ⁈

В этот момент главная страница сайта «FAN Entertainment» наполовину скрывается под окном вылезшей рекламы. Ощущая, как непроизвольно округляются глаза, смотрю в небольшом прямоугольнике видеоплеера на лихо отплясывающих под очень знакомую мелодию, «старушек–сонбе», которых, как думал, давно забыл. Под движущимся видео появляется бегущая строка, первое же предложение которой рассеивает остатки всякого сомнения о происходящем.

«Приветствуйте новый хит „Lovey-Dovey“ группы „Корона“! — предлагает она, — Топовая южнокорейская группа возвращается с мощным заявлением — их новый сингл „Lovey-Dovey“ готов покорить ваши сердца! Песня написана под влиянием модной клубной музыки в Европе и США, с сильным ритмом и неповторимой мелодией!»

Это когда ж вдруг подобная музыка стала популярной в Америке и Европе? Нифига там сейчас такого нет!

… «Этот сингл — предвестник великолепного альбома группы, который выйдет совсем скоро! Вы не захотите пропустить все волнующие сюрпризы, которые готовит „Корона“! Следите за новостями! Слушайте „Lovey-Dovey“, ждите новый альбом группы, который уже не за горами, и погружайтесь в мир её прекрасной музыки! Готовьтесь к музыкальному взрыву „Lovey-Dovey“ через три дня!»

«Ох и ничего себе! — искренне изумляюсь я. — У них уже скоро целый диск выходит! Случаем, не с моими ли песнями? Наверняка с ними! Если действовать по уму, то выгоднее брать пару песен из 'моих скрижалей» и, пристегнув к ним какой–нибудь лабуды, выпускать два–три мини–альбома в год. Однако совсем не удивлюсь, если кому–нибудь придёт в голову идея замострячить«CROWN. THE GREAT GOLDEN DISK»! Это ж Корея! Спарта — отдыхает. Интересно, звучание они, по обыкновению, «улучшат»?

Внимательно присматриваюсь и прислушиваюсь к перешедшему на циклическое воспроизведение тридцатисекундному тизеру. Делаю это несколько раз, пока не складывается окончательного впечатления.

Кажется, в этот раз, никто ничего не «крутил шаловливыми ручками». Название композиции — из «оригинала», музыка — не слышу отличия от моей версии, слова, начало первого куплета, те же самые. Даже использовали сюжет клипа с участием зомби, который я пришлёпил в комментарии к стихам, потому что писал тогда подряд всё, что вспомнилось. Хореографию, конечно, они свою придумали, но, если её не учитывать, то, как говорится, голимый плагиат.

Задумчиво слежу за периодически появляющейся в видео–картинке СонЁн, на которую напялили блестящие кожаные штанцы, немало прибавившие онни в попе и убавившие в длине ног. И оператор ещё снимал с верхнего ракурса. Где у людей глаза, спрашивается?

Занимаясь фиксацией фейлов, сделанных коллегами по цеху, чувствую, как где–то в районе затылка шевелится мысль, но о чём именно — непонятно. «Плагиат»…

— Ну, чего замерла? — не очень вежливо интересуется онни.

— «Корона» через три дня представит новый клип, — отвечаю я и протягиваю планшет, предлагая взглянуть.

— Музыка в начале звучит свежо, — посмотрев, констатирует онни. — И клип должен быть интересным. Зомби-тему редко используют.

— Думаю, в съёмки вложено немало денег и времени… — медленно отвечаю я, так как наконец поймал за хвост прятавшуюся мысль и теперь не торопясь тяну её на себя. — Большая массовка с индивидуальным макияжем, разучивание танца, запись фонограммы, плюс съёмочная группа…

— Конечно, — легкомысленно поведя плечиком, соглашается СунОк. — Клипы — это очень дорого.

— И за три, нет за два дня, ничего переснять не получится… Так?

— Ну да, — озадаченно похлопав глазами, подтверждает онни. — Такую большую работу быстро не исправить. И, наверняка, агентство уже разослало сингл на радиостанции, а клип — на всякие музыкальные телепередачи…

— Плюс за рекламу заплатило… — оскаливаясь улыбкой акулы–людоеда, добавляю я.

— Конечно, — подтверждает СунОк, и насторожившись, интересуется: — Ты чего?

— Онни, — сладким голосом отвечаю я, решив, что сотворённое запросто сойдёт мне с рук, — у меня острый приступ творческой активности. Нужно срочно попасть в музыкальную студию. Хочу, как бывало, провести ноченьку в обществе синтезатора и аудиоредактора. Составишь компанию?

— С ума сошла⁈ — широко распахивая глаза, пугается сеструха. — Сидеть ночью в пустой студии? А если вдруг преступник нападёт?

— Там должна быть охрана, и мы возьмём с собой Сато Харуко. У неё всегда при себе катана и бейджик с указанием настоящего места работы, приводящий в ужас всех бандитов.

— Прикалываешься, что ли? — с подозрением смотрит СунОк.

— Ты едешь?

— Никуда я не поеду! Ночь уже, темно на улице! И я не хочу спать сидя! Всё тело потом болит. Ты будешь работать, а я что буду делать? Утром без завтрака останемся!

— Короче, завтрак в отеле — дороже сестры?

— Ничего не дороже! Почему это нельзя сделать днём? Почему обязательно сейчас?

— Ладно, всё понятно, — говорю я и командую: — Тащи сюда мой телефон, буду звонить Харуко.

— Возьми ещё ЁнЭ.

— Пусть спит. Ей завтра работать.

— Мне тоже! С чего ты её жалеешь, а меня нет?

— Ты бессмертная. Неси мобильник! И тетрадку свою с записями захвати.

— Зачем?

— Сейчас узнаешь!

(поздний вечер, студия звукозаписи агентства ' Gizo Studio')

На небольшом диванчике у стены сидит Харуко. На ней бодрый молодёжный прикид из короткой тёмной юбки, такого же цвета топа и лёгкой чёрной denim–куртки, которую она сняла и аккуратно положила рядом с собой. Подобранные по цвету кроссовки, наводят на мысль о том, что если вдруг девушка захочет «раствориться» во мраке токийской ночи, то это у неё легко получится.

«Где она могла этому научиться? — с невольной толикой зависти думает Харуко, очень внимательно, можно даже сказать, не отрывая глаз, наблюдая за тем, как работает ЮнМи. — Даже такой непосвящённой как я, с одного взгляда становится понятно, насколько она высокого профессионального уровня. Просто не представлю, как можно придумывать мелодию и тут же записывать её с помощью нот. Музыканты — невероятные люди! Мне жизни не хватит, чтобы достичь чего–то подобного!»

— Харуко–сан, — отвернувшись от монитора произносит ЮнМи. — Мне нужна ваша помощь.

— Конечно, Агдан–сан, — тут же откликается японка. — Что нужно сделать?

— Аудио–трек готов, теперь мне нужно записать свой вокал. Но из кабинки с микрофоном нельзя включить воспроизведение, там просто такая возможность отсутствует. Я попрошу вас включить музыку, когда я кивну за стеклом. Просто нажмёте кнопку, я покажу, какую.

— Да, конечно, — соглашается девушка, поднимаясь на ноги.

ЮнМи окидывает её фигуру внимательным, можно даже сказать — оценивающим взглядом.

— Вы сегодня словно сама леди ночь, — констатирует она.

— Стараюсь попусту не привлекать внимания, — поняв, что речь идёт о цвете её одежды, отвечает «шпиёнка».

— У меня такое чувство, что мне ничего не угрожает пока вы рядом.

— Уверяю вас, вы в полной безопасности, — отвечает Харуко, отчего–то слегка смутившись.

— Рада, что мои чувства меня не обманули, — широко улыбается ЮнМи и предлагает: — Давайте, поработаем.

— Я готова, — отвечает её собеседница.

— Что ещё за кавер, который ты выложила на мой ак? — слышу я возмущённый голос у себя над ухом, после того как меня грубо толкнули в рёбра, чтобы разбудить.

— Сколько просмотров? — не открывая глаз спрашиваю я у СунОк, обнаружившую неожиданную прибавку.

— Восемь с половиной тысяч.

— Мало.

— За четыре часа?

Блин, всего четыре часа! Как же я сегодня не выспалась! А всё это жадная жаба ЫнДжу! Она, только она виновата в том, что весь сегодняшний день я буду зевать.

— Не удаляй, — всё так же, не открывая глаз, прошу я онни. — Пусть смотрят, это важно.

— Чё ты там выложила?

— Кавер. Хочу порадовать своих сонбе и их замечательную руководительницу. Слушай, сколько время?

— Всё уже. Пора вставать.

— Вот жешь…!

Время действия: двадцать третье июля, десять часов дня

Место действия: Сеул, агентство Фан

— Что она сделала? — повернув голову к КюРи, удивлённо спрашивает БоРам.

— Выложила нашу «Lovey-Dovey»! — восклицает та.

— Как она могла её выложить? — не понимает не совсем ещё проснувшаяся БоРам.

— Как кавер! Только целиком!

— Как она могла это сделать? — тупит с другого угла стола ещё одна любительница поспать, — ИнЧжон. — Откуда она текст взяла и музыку? Мы же ещё с ней не выступали?

— Выходит, не такая уж она и наша, эта песня, — делает логичное умозаключение длинноножка ХёМин. — Я как спиною чувствовала.

— Почему? — поворачивает теперь уже к ней голову БоРам.

— Больно она хороша. Словно, как для нас написана.

— У «Lovey-Dovey» два композитора в авторах и три поэта.

— Ну вот теперь они и расскажут, как ЮнМи удалось написать текст слово в слово и музыку, ноту в ноту, — говорит ДжиХён.

— Была «утечка»?– жалобно предлагает вариант, начавшая просыпаться ИнЧжон.

— Ага, была. Только, скорее, у ЮнМи.

— И что теперь будет? — спрашивает БоРам, поворачивая голову и поочерёдно смотря то на одну, то на другую участницу группы.

— Страшный скандал, — обещает СонЁн. — Может, директор откажется от камбэка.

— Мы не «камбэчимся»? — изумляется БоРам. — Но агентство ведь уже объявило о начале промоушена, назначены даты и места выступлений, оплатили рекламу. И я сколько потела, разучивая хорео. Теперь всё это — просто отменят?

— Иначе придётся всем объяснять, если ЮнМи заявит о воровстве, откуда у неё наша песня за два дня до релиза.

— «Заявит о воровстве»⁇

— Она, в общем–то, уже это сделала, опубликовав кавер.

— Вот это мы попали…

— И не говори.

(Позже, где–то часам в одиннадцать, агентство «FAN Entertainment»)

— Не, ну надо же, какая же всё–таки дрянь! — с чувством произносит ЫнДжу, имея в виду ЮнМи. — Где её только СанХён, нашёл, такую?

— Это уже неважно, онни, — с тревогой в голове отвечает ей БонСу, директриса агентства. — Важно, что мы будем делать дальше!

— А что мы будем делать? — спрашивает у неё, ЫнДжу грузно разворачиваясь к ней всем корпусом.

— Отменим промоушен? — предлагает директор.

— И как мы объясним свой поступок фанатам и нашим контрагентам? Особенно последним, с которыми у нас договора на проведение мероприятий?

— Заболел кто–нибудь…

— Это не повод отказаться от показа видео–клипа.

— Тогда забеременел кто–нибудь…

— Вчера не было, а сегодня — девять месяцев, так что ли? Танцевать не может?

— Тогда не знаю.

— Вот ведь тварь! Сумела всё–таки по–своему выкрутить!

— Онни, скажи, что мне делать? Уже начинают звонить журналисты. Пока меня для них «нет», но долго скрываться у меня не получится.

ЫнДжу тяжело задумывается на несколько минут.

— Получу десять миллионов от ЮнМи, раздам долги и продам агентство, — сообщает она. — Или закрою.

— Онни! — потрясённо выдыхает БонСу.

— Надоело, — отвечают ей. — Девки старые, работать не хотят. В музыке я не разбираюсь, рынок маленький. Рассчитаюсь со всеми и займусь чем–нибудь другим. После всего там ещё должна остаться крупная сумма.

— А что мне делать сейчас? — растерянно спрашивает директор.

— Сделай заявление, что в связи с внезапной болезнью одной из участниц группы «Корона» промоушен «Lovey-Dovey» переносится на более поздний срок. О дате релиза дополнительно сообщим. Сама же в чат, фанатам, анонимно запусти информацию о том, что кто–то из их биасов забеременела. Только не пиши, кто конкретно. СонЁн замужем. Все на неё подумают.

— А репутация группы разве не пострадает после такого?

— Куда ещё ей страдать? Итак, не группа, а сборище престарелых аджум… А девкам скажи, чтобы держали язык за зубами, как в контракте у них написано. Если хотят, чтобы я с ними нормально рассталась!

— Поняла, — кивает БонСу.

— Вот и хорошо. Эх, словно гора с плеч упала, когда поняла, что ЮнМи заплатит за меня. Пойду посмотрю, куда можно будет поехать после этой нервотрёпки снаследством моего муженька. А ты займись составлением плана ликвидации агентства. Подбей активы, пассивы, долги. Наметь тех, с кем можно уже прямо сейчас закрывать контракты. Узнай: нет ли желающих купить этот бизнес целиком?

— Онни, может не стоит спешить, — предлагает директриса. — Вдруг, концерт у Агдан не состоится? Что тогда?

ЫнДжу несколько секунд тяжело смотрит на собеседницу.

— Тогда я поеду, — после длинной паузы говорит она, — найду и проломлю её глупую башку! Передай этой гадине, что лучше ей так не делать!

Грузно поднявшись на ноги, ещё владелица агентства, уходит, не обернувшись и не проронив больше ни слова.

(немного времени спустя, в зале для занятий хореографией)

— БоРам, это ты у нас беременная? — удивлённо спрашивает КюРи у согруппницы, позднее всех появившейся в комнате для переодевания.

— Почему я беременная⁈ — возмущённо восклицает та.

— СонЁн замужем, — растерянно разводит руками КюРи. — Она не может. А больше — некому…

— Что значит — «она не может»? Она как раз для этого замуж выходила! А вы что, обет безбрачия приняли? Девами решили остаться?

— Я всех спросила, — делая непонимающий вид, объясняет ей КюРи. — Все ответили — нет. Осталась одна ты…

— Что происходит? — поняв, что стала жертвой розыгрыша интересуется БоРам. — Я что–то пропустила?

— Промоушен «Lovey-Dovey» отменили, — вздохнув, сообщает ей ИнЧжон. — Официальная причина — ввиду болезни одной из участниц. А в фан–чате появилась информация, что одна из нас «залетела».

— Ничего себе! — изумляется БоРам. — Вот это да! И кто это?

— Да никто! Просто причина, чтобы не устраивать скандал с разбирательствами о плагиате.

— Других вариантов не было, кроме как на нас беременность повесить?

— Сами в шоке.

В этот момент в раздевалку заглядывает менеджер группы.

— Все здесь, — оглядев группу довольно произносит он. — И опять болтаете впустую. Так, давайте, закрываем рты и идём к директору БонСу. Она ждёт, чтобы сделать сообщение. За мной!

Переглянувшись, девушки направляются вслед за начальником.

……

— Агдан–сан, у директора твоего агентства состоялся разговор с директором БонСу, — говорит Акиро и внимательно смотрит на меня.

— И… что? — спрашиваю я, стараясь выглядеть как можно беззаботнее.

— Госпожа БонСу от имени госпожи ЫнДжу пожелала тебе всяческого успеха на твоём первом концерте в «Токио Доум» и просила передать, что очень надеется на твоё неукоснительное соблюдение условий заключённого соглашения.

— Да… благодарю вас, за информацию, Акиро–сан… — озадаченно отвечаю я. — Весьма милый поступок со стороны ЫнДжу–сан…

Какой угодно ожидал реакции, вплоть до ядерного бомбометания, но только не добрых пожеланий! Впрочем, в послании ещё есть «тонкий намёк на толстые обстоятельства», так что, не всё так однозначно…

— Возможно, — кивает Акиро, — но по моим представлениям, сформировавшимся по вашим рассказам, эта женщина — жестокий деспот, принёсший лично вам много страданий. Теперь она совершает «милые поступки». Что случилось?

— Люди меняются, господин.

— Почему–то делают они это после появления кавера на песню «Lovey-Dovey», группы, в которой вы были участницей. Песня, кстати, нигде так и не прозвучала, в отличии от кавера. Вы не посвятите меня в подробности произошедшего, Агдан–сан?

— Акиро–сан, вы очень умный мужчина и поэтому давно всё поняли, — вздохнув, отвечаю я, сообразив, что сейчас «получу по лбу» за самодеятельность. — Это моя песня, украденная, на которой хотели заработать. Я пресекла попытку.

Как бы мне его задобрить, чтобы он не смотрел на меня с таким осуждающим видом?

— Агдан–сан, вы меня страшно разочаровали. Вы понимаете, что поставили под угрозу срыва концерт, о котором так мечтали?

— Акиро, — смотря ему в глаза, говорю я. — Это был вопрос самоуважения и справедливости. Давай, не будем обсуждать эту тему. Лучше помоги мне записать диск со всеми песнями, которые у меня украли. И ещё, мне нужен рояль и другое платье для Императора. Я придумала, какое…

— Агдан–сан…

— ЮнМи, — перебиваю я, не дав закончить фразу. — Когда рядом нет посторонних. Просто ЮнМи. Не возражаешь, Акиро?

— Домо аригато годзаимасу, ЮнМи — тян, — гордо развернув грудь, благодарит японец. — Ты не пожалеешь о своём доверии!

«Буду очень на это надеяться», — думаю я.

Седьмой лепесток унесён ветром…

Лепесток восьмой

Время действия: двадцать четвёртое июля, вечер

Место действия: отель «Chinzanso Tokyo»

В ожидании вечернего выпуска новостей валяюсь на диване, задрав на его спинку ноги. Жду, когда по телеку, в праймтайм, будут показывать, как мне вручают послание от Императора. Событие, как мне сказали, не очень частое для этой страны. Не многие могут похвастать, что удостоились такой чести. А мне вот выпало. И вся Япония это увидит, и лично сам хочу взглянуть на себя со стороны. Как именно меня покажет камера? Может, «образ подправить» где–то нужно? Хотя все окружающее дружно, в один голос заявили — «идеально», но мало ли? Совершенству, как известно, нет предела. Как говорится, лучше самому один раз увидеть, чем сто раз услышать.

День, с самого утра, проходил под напряжением от предстоявшей встречи с тенёк дзюбин. Подъём, зарядка, водные процедуры, завтрак. В машине, по дороге на студию, ЕнЭ проверяет, степень знания моего ответа Императору в ответ на его послание. Всё запомнено на отлично, «шероховатости» отсутствуют. По прибытию — попадаю в руки стилистов и визажистам. Полтора часа уходят на причёску и макияж. За полчаса до одиннадцати объявляется «готовность номер один» и я влезаю в платье. Начинается обратный отсечёт. Ждём.

Ровно в одиннадцать (точность — вежливость королей?) с улицы раздаются крики орущих японцев, и я понимаю, что посланник прибыл! По сценарию, он не входит в жилище, и я к нему не выбегаю как пёсель по свистку, весь такой восторженный с виду. Меня должен оповестить о прибытии делегации слуга. Мой. Ну типа я — феодал, жильё — местный замок, а в нём я — правитель окрестных земель. Всё солидно, с соблюдением чётко определённого уровня уважения для всех участников мероприятия. Для богачей, имеющих собственный дом, церемония — просто супер. Но для меня, не имеющего в Токио даже дохленького «шалашика», всё было «весьма в натяг». «Стены замка» сыграло здание моего нового агентства, роль «тенистого сада пред ним», досталось расчищенной от машин парковке (хорошо, что была!), а слуг изображали нанятые Акирой «специально обученные для этого люди». Короче, всё было бедненько, просто до слёз. Ну ничего. Не все из имеющих гектары недвижимости в Японии могут похвастаться той чести, которой я был удостоен. А к следующему разу уже разбогатею и подготовлюсь гораздо лучше. Стыдно не будет.

В общем, дождался я, когда «за мною придут» и пошёл встречать «посмевших вторгнутся на мои земли». Главным из «вторженцев» оказался прикольно выглядящий японец в комбинации из одежды тканей чёрной, жёлтой и белых цветов.

На голове у него красовалась плетёная из рисовых стеблей шляпа, а в правой руке — длинный посох с нехилого размера железным навершием. Этакий «странствующий монах» из видео–фильмов про Шаолинь. Сопровождали его четверо спутников.

Тоже, в одежде интересного дизайна «а–ля под старину» и различающейся по цвету, видимо в зависимости от отыгрываемой роли персонажем. Двое держали «культовые вещи», у двух других в руках были коробки. В одной, как оказалось после, было само письмо от главы страны, в другой — приглашение посетить светский раут.

Кроме «ряженых» на автостоянке было полно народу. Вдоль неё, по периметру, находилась просто куча представителей различных новостных агентств с видеокамерами всевозможнейших размеров и калибров. Вперемежку с ними так же ошивалась толпа сбежавшихся со всей округи зевак. Тоже, все с телефонами, на которые они снимали всё подряд.

Подойдя на оговоренное в сценарии расстояние, я остановился и, изображая из себя феодала средневековья, вступил в диалог с «почтальонами». Мол, кто такие да чего делаете на моей земле? Они ответили, так мол и так, люди не самостоятельные, посланы волей Императора. Не казни. На это я им говорю следующие, полагающиеся протоколом разговора, они отвечают. В общем, пообщались. Никто не облажался, забыв слова, ни я ни они. Дошли до завершения диалога, добрались до сути. Мне, открыв крышку, с поклоном преподнесли первую коробку. После, таким же Макаром, подали вторую. Из каждой я вынул по письму — свёрнутую в трубочку рисовую бумагу, перевитую ярко–красной лентой.

Демонстрируя, что послание Императора — очень важно для меня, тут же развернул и прочитал, окружённый почтительной тишиной окружающих. Из первого послания узнал, что меня приглашают во дворец получить награду, из второго — меня ожидают на светском рауте.

Сразу подумалось, что второе приглашение — это смотрины. Главный по стране хочет своими глазами увидеть, кого именно он решил осчастливить. Вполне возможно, что от того, насколько ЮнМи понравится, будет зависеть уровень награды. Образно говоря, — или георгиевский крест дадут или медаль — «за участие».

Прочитав оба листа белой бумаги исписанных чёрными иероглифами, я, продолжая косплеить землевладельца, обратился к присутствующей публике, словно они мои «слуги». Мог бы, развернувшись, просто уйти, но решил сделать объявление. Типа для того, чтобы «дворня» ещё больше боялась и уважала своего господина.

Громко, чтобы было слышно всем, объявил, что Император призывает меня для награждения за мои славные дела, и я «уезжаю в столицу», во дворец.

К сожалению, окружающие оказались не из числа «специально обученных людей» и немного смазали финал, принявшись хлопать в ладоши, чего делать было не нужно. Но, с фельдъегерями мы закончили всё правильно. Оставались ещё несколько ритуальных фраз, которыми мы обменялись, ни на йоту, не уклонившись от протокола.

Досмотрев до конца сцену — «торжественное отбытие письмоносцев», я вежливо, на три стороны низко поклонился наблюдавшими за мной жителями страны Восходящего солнца и отправился обратно в агентство, сопровождаемый поклонами его сотрудников, попадавшихся навстречу. Попав внутрь здания, долго раскланивался со всеми, очень желая расспросить Акиро кое о чём.

В конце–концов, дождавшись подходящего момента, когда стало «можно» говорить, поинтересовался: «Что за дела, братан? Что за внезапный сейшен? Разве ты не знаешь, что я вообще никаких дел до этого с аристократами не имел и просто не представляю, что буду делать на этой 'вечеринке»? Не так, конечно, прямо, по–пацански спросил. А как положено японской девушке — витиевато и слегка высокопарно. На что получил ответ из разряда — «фигня, прорвёмся». В приглашении сказано, что можно привести с собой одного сопровождающего и «потомок древнего рода» им как раз и станет, поскольку знает, чего там и как. И вообще, мой визит будет иметь ещё одну цель кроме собственного показа — встреча с дочерью Императора. В данный момент она беременна и по результатам обследования у неё — девочка. А она хочет — мальчика.

В этот момент я искренне прифигел.

«Когда я успела стать девочкой–волшебницей?» — разозлившись от того, что меня тащат творить чудеса, довольно–таки грубо спросил я. — «Как я сменю пол зародышу?»

Но меня успокоили, сказав, что ничего подобного делать не придётся. Всего лишь благословение, чтобы в следующий раз родился сын. А то у женщины уже есть трое дочерей, двое из которых близняшки. Сейчас к ним в компанию готовится ещё одна девочка, а мама притомилась рожать, да и здоровьем, как–бы не тянет. Ей бы хотелось, чтобы четвёртый раз стал последним и от неё отстали.

«Я не даю благословений» — отрезал я.

«Но монахинь ты ведь благословляла?» — получил встречный вопрос–возражение. — «Можно сделать ещё одно исключение для императорской семьи».

«Этот японский перец слишком много знает обо мне!» — подумал я тогда, поскольку подобный поворот событий совершенно не понравился.

«А если не получится?» — продолжая пребывать в состоянии лёгкого обалдевания, спросил я.

«Это будет ещё не скоро», — успокоил Акиро, — «К тому же, если прибегнуть к статистике, то шанс родить наследника в следующий раз, — очень высок.»

В этот момент я вспомнил семью Николая Второго и испытал сильное чувство сомнения в том, что математика точно сработает.

А если у этой японки с её мужем какие–нибудь гены — не так «сцепились»? Бывают случаи, когда женщина рождает только девочек, или только мальчиков. Тоже, кстати, постоянный процент при выборке из больших массивов данных.

Но, в итоге, я дал себя уговорить на посещение мероприятия для высокопоставленных лиц, подумав, что вполне вероятно Акиро преследует свои интересы. Должен же он получать какие–нибудь бонусы за возню со мной? И аристократы всегда играли в игру — «стань ближе к трону». Что в прошлом, что сейчас. Ладно, не переломлюсь, схожу. Может, сам связями какими–нибудь обрасту, но это, впрочем, вряд ли.

В общем, я согласился, но только при условии, что Акиро точно идёт со мной и до дня икс объяснит подробно, что следует делать, а главное, — чего категорически не рекомендуется на таких мероприятиях.

— Сейчас новости начнутся, — предупреждает СунОк, которая сидит рядом и держа пульт, смотрит в телевизор.

Контролирующий переключатель каналов — высшая доминанта среди собравшихся, даже если среди них находится лауреат международных премий… Аллилуйя!

Завтра, прямо с утра, рванём с онни договариваться о «левом заработке». Мне ж теперь ещё один наряд нужен! Ходить в одном и том же — моветон. Акиро будет разочарован, если увидит…

— Началось! — предупреждают меня.

Убрав ноги со спинки мебели, сажусь нормально и смотрю новости Ниппон, начавшиеся с обзора внутренних политических раскладов, далее перешедших к международным.

Кстати, о политике… Хочу ЮнМи платье, такое же которое было у Йоко Оджиноме в моём мире. Белое, с большой юбкой и здоровенным «наворотом» из ткани на левом плече.

А сейчас думаю, что появиться в таком на награждении будет неудобно. Куда к нему медаль «За ранение», цеплять? И с новой наградой, кстати, тоже возникнут такие же траблы. В новом платье лучше заявиться на вечеринку «золотой публики», оно там будет к месту. А к императору разумнее идти в официальном прикиде, чтобы не уходить после завершения церемонии награждения, неся в горсти награду, поскольку приколоть к одежде не получилось…

— Вот, смотри, смотри! — пихает меня в бок сеструха. — Тебя показывают!

Выныриваю из мыслей, возвращаясь к просмотру телепередачи. Придирчиво оцениваю, насколько хорошо выгляжу со стороны. Как лицо, что за выражение на нём, не сутулюсь ли, улыбаюсь как — красиво или нет? Делаю это часто, редко? В общем, — воспринимаю себя, глазами зрителя. Пока этим занимаюсь, ведущая пересказывает происходящее на экране. Непонятно, для кого она это делает. Для слепых телезрителей? Сюжет достаточно большой по временной протяжённости, что хорошо, ибо у меня получается увидеть себя с нескольких ракурсов и с разного расстояния. В итоге — остаюсь доволен. ЮнМи: стройная, длинноногая, красиво улыбается, на камеру толстой не выглядит (худеть значит не нужно!), голос приятный, хоть и сильный, пропорции тела правильные. Ещё глаза голубые и короткая стрижка из светлых волос. В Азии такое редкость. Нормально, короче говоря. Базис для «движения вверх», — надёжный.

«… до сих пор в Ниппон, с момента проведения концерта в 'Токио Доум» не случилось ни одного самоубийства среди школьников…« — сообщает телеведущая, 'доехав» до конца сюжета.

Типа, обосновывает, мол, есть за что награждать? Понятно теперь, почему Акиро подвалил с предложением «возложить руки» на живот беременной. А я уже как–то подзабыл о происшествии на концерте… Кстати, а на самом деле, — как её «благословлять»? Обязательно ли нужны прикосновения? На всякий случай лучше обойтись без них. Вдруг «потыкаешь» куда не надо, а там чё нить, возьми да отвалится или родится… Зачем мне эти ужасы? Если не нужны, — значит, следует придумать что–нибудь неконтактное… Издали ручкой помахать, улыбнуться, да свалить побыстрее и подальше? Хороший вариант. Но поговорить всё же придётся…

«Тяжело нам, посланцам богини», — думаю я, смотря на СунОк. — «Рабочий день ненормированный, никто не любит…»

Словно услышав мои мысли мне на колени вспрыгивает Мульча и тут же ложится, — гладьте её.

«Почти никто». — вношу я коррективы в своё последнее умозаключение и начинаю водить рукою по « кошатине», отвлёкшись от разглядывания онни.

… «стало известно о решении руководства компании „К2 Sports“ досрочно прекратить начатую ими рекламную компанию с участием Агдан…»

Вскидываю голову, поворачивая её в сторону телевизора, который СунОк переключила на другой канал. Про меня говорят!

… «… причиной стало исчерпание товарных запасов на складах компании. По словам её руководителя, после начала рекламы с участием Агдан, вся имеющаяся в наличии продукция производителя была раскуплена покупателями в течении четырёх дней. В данный момент компания занимается накоплением ассортимента, стремясь вновь выйти на рынок как можно быстрее…»

«Ох и не фига себе! Вот это я дал!» — думаю я, смотря на своё фото, появившееся на экране телевизора вместе со слоганом рекламной акции — «Agdan — Shoes».

Причем фотографию, на мой взгляд, использовали не самую лучшую. Повернув голову к СунОк, смотрю на нее с выражением — «не, ну ты видала?». Та отвечает напряженным взглядом. О чем-то думает.

— Нужно брать за тебя дороже! — решительным голосом выносит она неожиданный вердикт. — Двадцать тысяч — это мало!

«СунОк говорит о тех деньгах, которые мне заплатили K2 Sports за рекламу», — понимаю я.

Действительно, маловато за такой оглушительный успех. Хватит только на покупку одежды для одного шикарного выхода, и то — новая сумочка будет уже под вопросом. А про ювелирку можно даже не заикаться — не хватит. Черт, как же подорожала моя жизнь!

— Бери больше, — пожимаю в ответ плечами. — Я не против.

(чат, который никогда не спит)

[*.*] — По японскому телевидению в прайм-тайм показали сюжет о нашей хулиганке!

[*.*] — Да, и что там? Опять она, наверное, фокусы с кошкой показывала?

[*.*] — Представь себе, нет. Показывали, как она получила приглашение от Императора посетить дворец, где он ей вручит награду!

[*.*] — Я знала, что ниппонцы безумны, но не ожидала, что до такой степени!

[*.*] — Что за зависть, что не нравится? У наших соседей до сих пор ни один школьник не расстался с жизнью по собственному желанию, в отличии от нас. Это стоит награды.

[*.*] — Ой, да вот не нужно придумывать. Через год всё вернется и самоубийств будет в два раза больше. Мы это уже проходили.

[*.*] — Не нужно было выгонять Агдан из страны, ничего бы и не было!

[*.*] — Кто вам сказал такую глупость? Сами придумали?

[*.*] — Японцы не дураки. Просто так они ничего не делают.

[*.*] — Джокбари оставляют Агдан себе и дадут ей всё, чего она захочет.

[*.*] — Например?

[*.*] — Например, сольник в «Токио Доум». А вы заметили молодого красавчика, который был с ней вначале, когда показывали, как она получает императорское приглашение? И вернулась она с посланием к нему, он её ждал. Японский чоболь, старой аристократической семьи. Не удивлюсь, если узнаю, что родовит настолько, что может посещать императорский дворец хоть каждый день. Сейчас он предложит Агдан выйти за него замуж и всё, плакала наша «реинкарнация»!

[*.*] — Ой, только не надо здесь этих душераздирающих трагедий! Зачем японцу из высших слоев общества жена-кореянка, да ещё бывшая уголовница?

[*.*] — Думаю, если она получила приглашение в императорский дворец таким образом, то японцы хотят показать, что признают её высокородность. Причем наследственную. Тюрьма в этом случае значения не имеет. Против такой крови она ничего сделать не может.

[*.*] — Ну какая там «наследственность»? Посмотри только на её сестру! Какая «кровь»⁈

[*.*] — У Агдан другой отец.

[*.*] — Интересно, кто?

[*.*] — А это ты у её матери узнай и нам расскажи, кх-кх-кх…

[*.*] — Вот же повезло этой неудачнице…

[*.*] — И не говори!

[*.*] — Агдан «не неудачница». Компания K2 Sports за четыре дня продала все свои складские запасы, копившиеся у неё годами, лишь потому, что пригласила её для своей рекламы.

[*.*] — Ой, уж прямо и годами! Сейчас никто столько товара не хранит, потому что склад — это дорого. Через год всё отправляют на переработку.

[*.*] — Ну да, ну да. Агдан не может иметь заслуг. Вся её жизнь — сплошная череда приятных случайностей, так?

[*.*] — Разве не так?

[*.*] — Блаженны верующие. Верь, если тебе нравится.

[*.*] — А вы слышали, что СонЁн из «Короны» — залетела?

[*.*] — Ничего удивительного в случившемся не вижу. Чего иного следовало ожидать от замужней женщины? Сразу было понятно, что это глупость — оставлять её после свадьбы в составе группы. Ничем другим подобное закончится не могло.

[*.*] — СонЁн — главная вокалистка. Без неё группа распалась бы.

[*.*] — А сейчас она как бы сохранилась, да?

[*.*] — Это Агдан виновата. Это из-за неё в «Короне» всё пошло криво!

[*.*] — О господи, если слышишь меня! Вразуми идиотов вокруг, ибо нет им числа и имя им — Легион.

Время действия: двадцать пятое июля, утро

Место действия: комната для переговоров в одной из японских киностудий

В задумчивости смотрю на японцев по другую сторону стола, размышляя над вопросом: что им предложить? Как оказалось, онни решила «продать» меня киностудии как сценариста. Выбор среди десятков и сотен фирм различных направленностей, в которые меня было можно «сплавить», она сделала сугубо прагматично. «Ты же не можешь всё время танцевать? — объясняя, сказала она. — Тебе приходится иногда сидеть, ждать, пока ноги отдохнут. В это время ты можешь набирать текст на клавиатуре, руки ведь у тебя в этот момент свободные и не устали!»

Когда я услышал из уст СунОк корейский вариант русской прибаутки: «Бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай!» — чуть на стул не присел от удивления. Ничего себе забота о сестре!

«У них условия хорошие, — добавила онни о компании, видя, что её тонсен как-то не особо рада свалившемуся на неё „счастью“. — Сразу готовы выплатить восемьдесят процентов от суммы контракта».

Ну, это, конечно, было большим плюсом. Деньги нужны прямо здесь и сейчас, а не через полгода, поэтому я согласился с выбором СунОк. Вот, сейчас сижу, думаю. Контора занимается выпуском аниме-продукции, и её руководители желают большой хит, но за маленькие производственные деньги. Все такого хотят. И я в том числе! А ещё складывается впечатление, что заказчик сам не знает, чего хочет. Видимо, ждёт, когда ему дадут выбор из нескольких вариантов, а он уж в них покопается и на что-нибудь понравившееся решится. Ладно, давайте попробуем пойти по такому пути, тем более что времени рассиживаться у меня нет. Сегодня — день переезда из отеля в квартиру, которую снял для меня Акиро. И под это дело я решил урвать пару часов времени, метнувшись на поиски «левого заработка».

— У меня есть история о мальчике, воспитанном волками, — предлагаю я. — Действие происходит в Индии, на фоне древних храмов, поглощённых джунглями. В подвалах величественных зданий лежат груды золота, которые охраняют гигантские королевские кобры. Также присутствуют огромный тигр, медведь, чёрная кошка, волки и удав.

Я знаю о том, что книга Киплинга о Маугли, в моём мире была весьма популярна в Японии!

— Или, вам может понравится «Ведьмина служба доставки», — рассказ о маленькой–ведьме ученице и её бизнесе. Действие происходит в Ниппон. Сюжет — о поиске себя и своего места в этом огромном мире. Имеются полёты на метле, чёрная кошка и дирижабль.

Смотрю, как у Харуко от удивления круглеют глаза, впрочем, как у всех в моей свите. Приятно быть таким неповторимым.

— Впрочем, — говорю я, ещё раз мысленно прикинув, сколько потребуется времени для работы над «полноразмерными» проектами, — думаю, вас больше заинтересует сюжет о девочках-воительницах с разных планет, главной среди которых будет Сейлор Мун — голубоглазая принцесса Луны. Это милая серия о девушках, одетых в японскую школьную форму в морском стиле. Сюжетное действие разворачивается вокруг реинкарнированных защитников древнего королевства, когда-то охватывавшего всю Солнечную систему, сражающихся с монстрами. Сериал, который можно растянуть до пары сотен серий. Аудитория — девочки от четырёх до четырнадцати лет. Популярность — вначале Япония, далее — по всему миру. Есть заглавная песня для первого сезона и подробный внешний образ главной героини. В сериале имеются принцессы, таинственный незнакомец, монстры и чёрная кошка.

— Я могу выдавать сценарии серий последовательно, один за другим. При соответствующей организации процесса каждую новую часть можно будет сразу запускать в работу, что, естественно, положительно скажется на скорости возврата денежных средств. Имеется в виду, что не нужно будет ждать вначале полгода или год, пока появятся первые доходы от проекта. Согласна участвовать в рекламе сериала и хочу получать процент от продаж. Если вас это заинтересует, то тогда, перед тем как приступить к обсуждению подробностей, желаю ознакомиться с уровнем ваших художников и технических средств. Хочу быть уверена, что вы сможете справиться с любым из предложенных мною проектов с необходимым качеством.

— Агдан-сан, вы говорите так, словно у вас это всё есть, — немного растерянно произносит глава компании, которой пытаются втюхать хоть какой-нибудь сериал «всех времён и народов». — Я имею в виду предлагаемые вами истории, которые словно уже написаны, вычитаны и напечатаны. Остаётся их только взять и начать снимать аниме.

— Но это так и есть, — удивляюсь в ответ я и прикладываю указательный палец к правому виску. — Они все здесь, в моей голове. Одно время у меня было очень много свободного времени (не буду говорить — «Когда я сидела в тюрьме»), но умственная нагрузка в этот момент отсутствовала полностью. В тот период я занимала себя придумыванием сюжетов для будущих книг и запоминала их. Образовался небольшой склад, кое-что из хранящегося в нём я вам и предлагаю. Истории закончены, их нужно только перенести на бумагу или компьютер.

— Оу, — произносит японец и, явно смутившись, признаётся: — Очень неожиданно. Мне никогда ещё не доводилось встречаться с автором, работающим подобным образом.

— В жизни можно встретить самых разных людей, — улыбаюсь в ответ на его заявление. — Было несколько попыток украсть мою интеллектуальную собственность. После этих случаев я решила, что хранить всё в своей голове — лучший вариант безопасности.

Японец понимающе кивает.

— Господин, — напоминаю ему я, решив ускорить переговорный процесс, — время, отведённое на нашу встречу, истекает, и меня ждут в другом месте. Есть ли у вас уже сейчас какое-нибудь решение по сделанным мною предложениям?

Словно в подтверждение моих слов ЁнЭ показывает мне зажатый в руке телефон и, извинившись перед всеми, просит ответить на звонок, так как это очень срочно.

Тоже извинившись, беру смартфон у моего персонального менеджера и подношу его к голове.

— ЮнМи, ты ещё ничего не успела подписать? — не став здороваться, ледяным голосом осведомляется Акиро прямо мне в ухо.

— Нет, — растерявшись от столь энергичного начала разговора, отвечаю я и интересуюсь: — А что?

— Немедленно извинись перед приглашающей стороной, садись в машину и поезжай в агентство, — дают мне короткую, но конкретно-чёткую инструкцию. — Не-ме-дле-нно! Иначе ты останешься без концерта в «Токио Доум»! Ты меня слышишь?

— А что случилось? — не понимаю я причины такой спешки.

— Поговорим после твоего возвращения. Я всё объясню. Ты возвращаешься?

— Да. Как можно быстрее.

— Жду! — ответил Акиро и отключился.

«Какого чёрта там могло случиться?» — нахмурив брови, думаю я, смотря на телефон в своей руке. — 'Кто-то перекупил контракт на аренду стадиона?

(несколько позже, наедине с Акиро)

— Зачем тебе это понадобилось? — резко спрашивает Акиро.

— Мне нужны деньги, — объясняю я поездку, организованную СунОк.

— Для чего?

— Купить новую одежду, — говорю я злому, вижу, что злому, японцу, который вытаращивается на меня после объяснения.

— В планах появились два значимых посещения, — снисхожу я до подробностей, пока собеседник находится в подзависшем состоянии, — нужно как минимум два новых лука, косметика и украшения. А в магазинах это всё стоит как несколько золотых мостов… Хотела решить проблему, взять дополнительную работу.

— Я понял, — после ещё пары секунд молчания уже более спокойно произносит Акиро. — Твоё корейское агентство на тебе экономило как могло. Но тебе больше не нужно зарабатывать деньги на одежду. Всё, что ты возьмёшь из любого бутика, за это его владелец ещё заплатит тебе, потому что это станет рекламой его бизнеса.

— Правда? — растеряно хлопаю я глазами.

— Ты не знала об этом?

— Нет, — мотаю я головой.

— Я узнаю, чем занимаются целых два твоих личных менеджера, — с угрозой в голосе обещает Акиро и, сменив интонацию на доверительную, добавляет: — ЮнМи, я понимаю, когда резко что-нибудь происходит, то сложно сразу перестроиться. Но впитай мои слова. Тебе больше не нужно бороться с обстоятельствами, разыскивая дополнительную работу. Тебе достаточно просто сказать мне о том, чего ты хочешь. И я всё сделаю.

Испытывая очень сильное сомнение в прозвучавших словах, недоверчиво смотрю на стоящего рядом индивидуума, уверяющего, будто он — старик Хоттабыч.

— Послушай меня, — видимо, поняв по моим глазам, что кредит доверия он не получил, ещё более доверительно произносит Акиро. — Ты находишься в другой стране, отличающейся от твоей по менталитету, обычаям, истории. Более чем уверен, что за какой-то срок ты разберёшься в устройстве японского общества и сможешь стать его частью. Но до этого момента ты можешь совершить ошибку, после которой этого не случится. Ты едва её не сделала. Хорошо, у меня много знакомых…

Не спеша что-нибудь говорить, вопросительно смотрю на собеседника.

— Мне позвонили из отдела незаконной трудовой миграции, — сообщает тот, — и предупредили, что ничего не смогут сделать, если ты подпишешь контракт. Незаконная трудовая деятельность. Вместо концерта тебя бы выдворили из страны. Представляешь, в какое неловкое положение ты бы всех поставила? Меня, Императора, своих поклонников?

— Но я же официально работаю в японском агентстве? — недоумеваю я, удивлённо хлопая глазами.

— А твоя ане? Где она работает? И личный менеджер?

— Но разве нельзя проводить просто переговоры? — недовольно бурчу я, поняв источник проблем.

— Которые могли завершиться подписанием контракта с частным лицом, — глядя мне в глаза, говорит Акиро и «припечатывает», — иначе как ты собиралась получить деньги на покупку одежды?

Отвожу взгляд в сторону.

Ну, в принципе, да. Так и было задумано.

— Я не знала о том, что вещи из магазинов — это реклама, — вяло оправдываюсь я, не желая просто молчать. До извинений я ещё «не дозрел».

— Иммиграционная служба в Японии — очень жёсткая организация. Если она подозревает человека в нарушении закона, она вывернет всю его подноготную, пока не определит правду. СунОк-сан и ЁнЭ-сан раньше уже попадали в поле её зрения. Это у них уже не первая попытка заняться незаконным предпринимательством. Кроме этого, они вовлекают в свою преступную деятельность других людей, а именно — Агдан-сан. Это уже рецидив, а рецидивисты получают более строгое наказание…

— И что же делать? — спрашиваю я у замолчавшего собеседника.

— Агдан, прости, я знаю, ты любишь свою ане, но в иммиграционной службе сказали, что она на тебя нехорошо влияет. Предложили поставить случившееся на паузу, но для этого СунОк-сан и ЁнЭ-сан должны тоже взять перерыв и покинуть Ниппон хотя бы на три месяца, а лучше на полгода. Тогда у службы не будет к ним никаких вопросов.

Акиро делает паузу, желая, чтобы собеседница осмыслила услышанные слова.

«Вот это съездил, продал интеллектуальную собственность!» — озадаченно думаю я. — «Как всё закрутилось. В принципе, СунОк мне тут только мешается. ЁнЭ? У меня есть второй личный менеджер. ЁнЭ может пока побыть в Корее, найду для неё там занятие. Действительно, — вдруг онни что-нибудь выкинет? В газетах хай поднимут — „У Агдан такая-растакая сестра“! И вся моя репутация накроется медным тазом»…

— Понимаю, тебе сложно принять решение за старшую сестру, — говорит Акиро, видимо решив, что я колеблюсь. — Но тебе всё равно придётся, когда-нибудь начать. Ты добилась уже гораздо большего, чем она, и пойдёшь ещё дальше. Ты должна сама управлять своей жизнью.

— А кто будет помогать следить за моей нэко?

— В Ниппон с этим у тебя не будет проблем, — поняв, что вопрос решён так, как он хотел, улыбается Акиро. — И с деньгами тоже.

Он лезет во внутренний карман пиджака, достаёт портмоне и вынимает из него золотую банковскую карточку.

— Пожалуйста, возьми, — просит он, протягивая её мне. — Это премиум-карта «Chiba Bank», принадлежащая моей семье, с кредитной линией в один миллион долларов.

Смотрю на блестящую штучку, не торопясь делать какие-либо движения.

— Можешь распоряжаться средствами на ней, как хочешь, — убеждает искуситель. — Тратить или экономить. Но вопрос с деньгами уходит из твоей жизни. Они у тебя есть. Ты о них больше не думаешь, думаешь только о концерте и о своих проектах.

Хм, идея постоянно не вспоминать о деньгах весьма хороша. К чему это делать, если у тебя на кармане лям лежит?

— Беспроцентный период по карте — один год. Открыта на моё имя.

Офигеть, вот это условия! Целый год. Но отдавать потраченное всё равно ведь придётся?

— Закроешь кредитную линию после концерта, если тебя беспокоит этот вопрос, — говорит Акиро, словно угадав мои мысли.

— Не раздумывай, — он делает ещё один жест карточкой в мою сторону. — Это твоя свобода, которая превратится в твой успех. Держи!

Подняв руку, подставляю ладонь, и в неё опускается кусок золотого пластика.

Вау, лям баксов! Ну сколько я потрачу за оставшиеся три месяца? Ну не больше ста тысяч. Отдам! Зато всегда деньги есть.

— Домо аригато, Акиро, — благодарю я, используя неформальный стиль, допустимый только в общении с близкими друзьями. — О мне никто ещё так не заботился, кроме родных.

— Значит, пришло время, — многозначительно отвечает тот и добавляет: — Мне было очень приятно это сделать.

(несколько позже)

«Отлично всё получилось», — думает Акиро, направляясь к своей машине и по дороге прокручивая в голове только что состоявшийся разговор с ЮнМи. — «Избавился от её старшей сестры и менеджера. Теперь в её окружении остаюсь только я, и все вопросы она будет решать исключительно с моей помощью. Идея договориться с Харуко, чтобы та сообщала о всём происходящем с Агдан, оказалась стопроцентно правильной. Правда, пришлось соврать ЮнМи про иммиграционную службу, но взамен она получила золотую банковскую карточку. Думаю, это достаточная компенсация ей от меня за введение в заблуждение».

«А она — милая», — думает он о ЮнМи, спускаясь в лифте. — «Так забавно смущается, когда виновата. Давно я не видел искренних эмоций у девушек. Просто приятно на неё смотреть».

Улыбнувшись, молодой мужчина делает шаг, выходя в распахнувшиеся двери кабины.

(примерно в это время)

— Почему он не хочет договориться с иммиграционной службой? — с негодованием восклицает СунОк. — Ведь я же твоя сестра!

У нас с онни идёт ругань. Она искренне возмущена тем, что Акиро не собирается её «отмазывать», и ей придётся покинуть Страну восходящего солнца. Уезжать она не желает. Ещё бы! Тут столько интересного!

— Всему есть предел, — терпеливо отвечаю я, объясняя решение Акиро. — Он человек с большими возможностями, но и у них есть границы. Иммиграционная служба — серьёзная организация, с которой может справиться только Император. Поэтому… увы.

Развожу руки в жесте «ну так получилось».

— Не понимаю, как они могли так быстро узнать, — чуть подумав, недоумевает онни. — Это твоя «шпионка» их предупредила! Она о тебе всё сообщает, точно говорю!

— У неё работа такая. Тоже нужно мозги в голове иметь, чтобы рядом с сотрудницей спецслужбы открыто «замуты мутить»!

— Я тебе помогала! — огрызается СунОк. — Тебе нужны были деньги, не мне!

— Прости, — говорю я, согласившись с обоснованностью претензии. — Спасибо, что ты позаботилась обо мне. Но как-то всё неудачно вышло. Что-то мы с тобой не учли.

— Харуко мы твою не учли, — сварливо отвечает онни. — Что она предательница! И Акиро твой тоже! Не захотел помочь твоей сестре! Как ты его вообще после этого терпишь?

— Давай лучше поговорим о том, чем вы с ЁнЭ займётесь, вернувшись домой.

— Чтобы чем-нибудь заниматься, — деньги нужны!

— Деньги есть, — в желании успокоить ляпаю я, не подумав о последствиях.

— Откуда? — удивляется СунОк. — Только не было, и вдруг есть?

Недовольно цыкаю зубом, жалея о «проколе». Соврать, придумав про какое-то внезапное поступление денежных средств? Скорее всего не получится. Она часто «сечёт», когда я вру. Что поделать, долгое время жили рядом, научилась. Плюс имеет хорошее представление о моей текущей финансовой ситуации, она её из ЁнЭ «вытаскивает».

— Акиро открыл мне линию финансирования, — отвечаю я, решив, что «правду говорить легко и приятно».

— Что за «линия»? — не понимает сестра. Впрочем, я тоже не очень чётко представляю, что это такое. Смысл понимаю, а почему именно «линия» — не объясню.

— Вот, — говорю я, показывая пластиковый прямоугольник, покрытый золотом. — Премиум-карта «Chiba Bank», который принадлежит семье Акиро. Миллион долларов, оплата процентов раз в год. Могу пользоваться.

Глаза у СунОк становятся очень круглыми и очень выпученными.

— Так ты меня на эту карту обменяла⁈ — спустя несколько секунд восклицает она. — Вот почему ты не стала просить Акиро за меня!

«Поговорили», — раздражённо думаю я.

— Хватит говорить ерунду! — рявкаю в ответ. — Это психологический приём! Чтобы не думать о деньгах, а только о подготовке к концерту!

— Так я и поверила! — фыркает СунОк. — Он тебя просто купил. Вот увидишь, он тебя подставит. Недолго ждать.

— Никто меня не покупал! — уже разозлившись, говорю я. — Верну Акиро все деньги после концерта!

— Ты ещё глупее, чем кажешься, если в это веришь, — дёрнув плечом, насмешливо фыркает СунОк.

— Моё дело — во что мне верить. Это моя жизнь, и я управляю ей сама!

— Ну и управляй. Только потом не прибегай обратно вся в слезах.

— Когда такое было?

Не удостоив меня ответом, онни встаёт и, гордо закинув голову назад, выходит из комнаты. Зло смотрю ей вслед, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Вот жешь характер! Умеет довести!

(вечер того же дня, Корея)

— Как ей удалось получить приглашение от императора? — восклицает ГынХе, обращаясь к своей давней подруге Чо СунСиль. — И молодого наследника дзайбацу? Ощущение, словно они вдвоём просто ждали, пока она приедет в Японию.

— Онни, я тебе говорила, что Агдан — шут по картам, — отвечает та. — Для таких личностей нет преград. Они постоянно живут под Солнцем удачи.

— Одно только приглашение указывает на то, что Хризантемовый трон согласен с её притязаниями на королевскую кровь! А награда станет полным признанием. Я уже сейчас выгляжу неимоверно глупо, а после стану выглядеть полной идиоткой! Кто её выпустил из страны, эту Агдан?

(Хризантемовый трон — западное название трона императора Японии, происходит от императорской печати Японии, на которой изображена 16-лепестковая жёлтая хризантема, символ богини Аматэрасу. Цветок располагается также в спинке императорского трона. прим. автора)

— ГынХе, думаю, не стоит возвращаться к этому вопросу. В данный момент искать и наказывать виноватых будет бессмысленной тратой времени и сил. Сейчас нужно подумать о будущем.

— Так давай, думай! Ты гадалка, у тебя есть карты. Что они говорят?

— Прости, онни, но по всем раскладам Агдан выйдет с прибылью из любого неприятного события.

— Что ты говоришь⁈

— Это карты так говорят.

— Просто какой-то ужас! — нервно восклицает ГынХе, вскакивая на ноги и делая несколько шагов в сторону от стула.

— Я хотела тебя об этом предупредить.

— Не нужно меня предупреждать! Мне нужно решение! Что можно сделать?

Президент страны разворачивается к собеседнице и требовательно смотрит на неё.

— Можно попытаться испортить репутацию Агдан, — чуть вздохнув, предлагает та.

— «Репутацию»? А она у неё есть? После тюрьмы?

— Онни, королевских особ можно заточить в тюрьму, но это никак не влияет на их статус. Их кровь как была голубой, такой она и остаётся.

— Как можно лишить королевского статуса?

— У Агдан его нет. Для неё нужно просто постараться не допустить причисления к царственным особам.

— И как это сделать, если это — «просто»?

— Признать поведение неадекватным. Совершение действий, наносящих ущерб репутации монархии, скандальное или аморальное поведение.

— У Агдан много случаев неадекватного поведения. Но всех их можно списать на её «гениальность».

— Кроме воровства. Правительница не станет красть у несчастной больной аджумы.

— Но суд признал её невиновной.

— Что мешает ещё раз рассмотреть старое дело? В связи с «открывшимися обстоятельствами». Например, судья, который вёл процесс, был хорошо знаком с дядей Пак ЮнМи.

— Вот оно в чём дело. — понимающе качает головой президент. — Судебный подлог. Коррупция.

— Совсем не обязательно, что они там есть. Просто открыть расследование,чтобы японский император выглядел странно, приглашая к себе во дворец потенциальную воровку. Думаю, он повременит, ожидая решения суда, которое может быть очень нескоро.

— Выглядит откровенно слабо, — подумав, даёт ГынХе оценку прозвучавшему предложению.

— Любые другие варианты потребуют гораздо больше времени просто на подготовку, не говоря уже о реализации. Дело же можно открыть заново хоть завтра. И завтра же об этом напишут в наших, а потом — японских СМИ.

— Чем оно закончится?

— Например, просто закрытием, так как новые данные не подтвердились. Или признанием Пак ЮнМи виновной. Как хочешь. Поступишь так, как будет выгоднее.

Пак ГынХе делает по кабинету несколько небольших кругов, размышляя.

— Хорошо, — наконец произносит она. — Я распоряжусь проверить дело Пак ЮнМи в связи с вновь открывшимися обстоятельствами — дружбой судьи и её дядей. И позабочусь о том, чтобы об этом узнали СМИ. А ты — придумай ещё какой-нибудь вариант, если этот не сработает.

Время действия: двадцать шестое июля, раннее утро

Место действия: новая квартира

Сквозь сон слышу осторожный стук в дверь и голос из-за неё: — ЮнМи-сан, пора вставать!

Это пришла меня будить домработница. Вчера Акиро запланировал «переезд» из отеля на съёмную квартирку; потом был лёгкий скандал в киноагентстве, затем ругань с Акиро, ругань с СунОк и выдворение её домой вместе с ЁнЭ. В аэропорт я не поехал, решив, что в нём меня могут затоптать. Онни на прощание обнять себя не разрешила. В общем, я распрощался с этой парочкой прямо в агентстве, помахав им рукой и напутствовав обещанием, что когда они вернутся на родину, то я найду им обеим важное и интересное занятие. Но до сегодняшнего дня никакой мысли по поводу работы для них в голову так и не пришло. Ладно, буду надеяться, что утро вечера мудренее, а раз сейчас начало дня, то должно скоро осенить.

Со всеми этими эмоциональными «психами» я совсем забыл, что в «Chinzanso Tokyo» больше не живу, и был весьма удивлен и озадачен, когда меня неожиданно выгрузили из машины в закрытом дворе огромного многоэтажного дома современной архитектуры и препроводили в квартиру на самом верхнем этаже. Переступив её порог, я понял смысл сказанных Акиро слов о том, что меня ждёт «сюрприз». Огромное, по моим меркам, больше двухсот метров площади жилище, укомплектованное домработницей, поваром, охраной и прислугой из нескольких человек. В таких условиях я никогда не жил. Матрас на кровати — офигительный, ванная — офигительная, кухня — тоже такая же. Всё блестящее и новенькое, начиная от постельного белья и пижамы в спальне, заканчивая холодильниками на кухне. Как объяснил Акиро, когда я, закончив осмотр выделенной территории, позвонил ему с целью узнать «чего да как?» и поблагодарить, что квартира является собственностью корпорации его семьи. И у него, по случаю, неожиданно появилась возможность дать мне в ней пожить. Очень удачное стечение обстоятельств. Подозрительно это всё. Похоже, у Акиро есть план перевести общение с ЮнМи в горизонтальную плоскость. А вот фигушки! Не получит он комиссарского тела!

— Да-да, я слышу, — отвечаю на второй стук в дверь. — Я уже проснулась, сейчас встаю!

Ещё капельку понежусь под мягким одеялком на чистом белье. Так классно! Впереди целый день, в котором я буду заниматься лишь тем, что нравится. Не отвлекаясь на чьи-то проблемы. Правильно ли я поступил, не став бороться за то, чтобы оставить онни рядом с собой? Если честно, она меня конкретно напрягала своими нравоучениями и закидонами. Только и ждёшь — чего ещё выкинет? И что с того, что я теперь один в чужой стране? В Анян я тоже один обретался, где всё чужое, ничего, выжил. Хотя, впрочем, почему — «один»? У меня же есть Мульча!

Открыв глаза, сажусь в постели и обнаруживаю возлегающую в своих ногах кошку.

— Мульча! — кричу я, заставляя её недовольно дёрнуть ушами. — Нас ждёт новый день! Мыться, бриться, завтракать и на работу! Подъём, эх-хуу!

Ну, «бриться», к счастью, не нужно, — думаю я, спустив ноги с постели. — Правда, вместо этого есть «укладка волос», тоже занятие, без которого обошёлся бы с удовольствием.

(несколько позже, в столовой, ЮнМи завтракает в компании с Мульча)

— Госпожа, прошу прощения за то, что прерываю ваш завтрак, но вам послание от господина Акиро, — сообщает домработница, входя на кухню с коробкой в руках.

Перестав жевать, озадаченно обдумываю эту новость. Не слишком ли усердствует этот «потомок древнего рода»? Я ведь только проснулся!

— Вот, господин просил вам передать, — говорит женщина и ставит коробочку на край стола.

Что в ней? Бриллиантовое колье?

Поблагодарив за доставку, хватаю присланное в руки и начинаю распечатывать. Под красивой обёрточной бумагой обнаруживается маленькая белая хризантема в прозрачной упаковке и тоже малюсенькая, на один разворот, открытка. Открываю, читаю написанное бодрым почерком.

«Хорошего дня, Принцесса!», — гласит надпись. — «Быстрее приезжай в агентство! Там ждёт тебя сюрприз!»

Хм, — недовольно думаю я. — Не слишком ли много «сюрпризов» в таком коротком временном интервале? И как это понимать? Он решил завалить ЮнМи подарками? Пф, она не продаётся!

Отодвинув послание с цветком в сторону, возвращаюсь к завтраку.

А что это может быть? — несколько секунд спустя приходит в голову мысль. — Что за «сюрприз»?

Начинаю перебирать в голове всякие «вау!», способные меня впечатлить. Довольно приятное занятие под вкусный завтрак, который, кстати, «европейский», сделали специально под мои пожелания.

А что, если это… — вдруг осеняет меня.

(примерно час спустя)

… Рояль! Большой чёрный рояль, блестяще–гордо стоящий посредине комнаты. Ага, я угадал! Угадал!

— Здесь самая лучшая акустика из всех помещений, которые есть в здании. — объясняют мне из–за спины причину, по которой инструмент «припарковался» именно тут.

Но это не имеет для меня значения. Рояль, на котором можно играть, — вот что важно! Как же я, оказывается, соскучился по клавишам!

Не став ничего отвечать тем, кто сзади, быстро прохожу вперёд, читаю на крышке надпись — Yamaha.

«Изделие местного производителя», — думаю я, усаживаясь, — «Сейчас оценим, какого качества в Японии делают музыкальные инструменты!»

Время действия: двадцать шестое июля

Место действия: в одном из кабинетов штаб–квартиры оппозиционной партии Кореи.

— Не получается выйти на контакт с Пак ЮнМи. Её практически нет в публичном пространстве.

— Почему? Она больна?

— Скорее всего, нет. Если судить по последним видеозаписям, с ней всё в порядке.

— Тогда в чём причина?

— Похоже, её взял под контроль один из японских кланов. Только с какой целью — в данный момент достоверно неизвестно.

— Есть возможность выйти на контакт с главой клана?

— Вероятно, да. Но для разговора нам нужна чёткая позиция. Чего мы хотим и сколько готовы заплатить за достижение поставленной цели.

— Это не сложно. Цель — возвращение Пак ЮнМи на родину. А цена… пусть сами её назовут. Посмотрим, чего они хотят.

— Какими будут наши действия, если японцы откажутся от переговоров?

— Используем другой план, над которым можно подумать уже сейчас. Например, привлечь людей, способных оказать влияние на девушку: родных, близких, просто личностей, которые могут быть для неё авторитетом. Если ЮнМи заявит о своём желании вернуться на родину, то в этом случае можно подключать государственные структуры и требовать возвращение похищенного гражданина страны.

— Хороший тактический план. Выглядит даже лучше варианта с японцами.

— Лучше всегда начинать с переговоров. Вдруг мы сразу найдём с ними точки соприкосновения, и они вернут нам Агдан уже завтра?

— Это было бы великолепно, сачжанним.

— Действуйте. Узнайте, что хотят эти джокбари за девушку.

— Будет сделано.

Восьмой лепесток унесён ветром…

Лепесток девятый

Время действия: двадцать шестое июля, первая половина дня

Место действия: агентство ' Gizo Studio'

Сижу за столом, изучаю свеженапечатанный на принтере, мною же составленный список песен Агдан–сан, которые могут быть исполнены со сцены «Tokyo Dome». Первой в перечне значится певица Jeanette, с её «Porque Te Vas»(https://www.youtube.com/watch?v=x4626qUgWFQ). Песню можно спеть на испанском или французском языке (https://youtu.be/v3LDRt5FMJs). Как она прозвучит на японском — примерно представляю (https://youtu.be/hDqnAcjjteI), но, придётся переводить. Вопрос — есть ли смысл это делать или нет? Далее, опускаясь вниз, идут следующие композиции:

2. «I Can’t Stand the Rain» (Stella Getz, https://youtu.be/y-XVpJIn81Q ), в наличии только англоязычный вариант;

3. EXO https://www.youtube.com/watch?v=UXqjk28drr8, текст корейский, нужно переводить на японский (https://youtu.be/GjmlD7URNus);

4. «SORRY, SORRY» — (Super Junior, http://youtu.be/4akvWuhHAso), необходимо переводить или исполнять на корейском;

5. «Bye Bye Bye» — (NSYNC, (https://youtu.be/o7_TlbmE29Q), английский;

6. «Faith» — (George Michael, https://youtu.be/TKWD4d1rnJ4), английский;

7. «SUGAR FREE» — (T-ARA, https://www.youtube.com/watch?v=q_eo5j5sib8), корейский;

8. «Maybe I, maybe You» — (Scorpions, https://youtu.be/tk_rTViW59c), английский;

9. «Lullaby» — (Nickelback, https://youtu.be/x_wfoY56JGc), английский;

10. «Ты знаешь, так хочется жить» — (Группа Рождество, https://youtu.be/YL8Q8So3MUk, корейский.

11 «Колян танцует лучше всех» — (Дискотека Авария, (https://youtu.be/q9r9ruggexQ), корейский;

12. «Рисуйте, рисуйте» — (Алла Пугачёва, https://youtu.be/izyU76gRer8), корейский;

13. «Sayonara» — (Gina T, https://youtu.be/162XEi7T4wE), английский;

14. «Legends Never Die» (League of Legends), https://www.youtube.com/watch?v=r6zIGXun57U), английский;

15. «Иголка» — (Башня Rowan, https://youtu.be/p0jjPfR12ko), корейский;

16. «Ouragan» — (Stephanie De Monaco, https://youtu.be/h6oreyo0048), французский;

17. «Группа крови» — (Кино, https://youtu.be/oOQCREp4oPI, корейский;

18. «Миллион алых роз» — (Алла Пугачёва), права на композицию у МуРан, корейский;

19. «Take On Me» — (А-ha, https://youtu.be/djV11Xbc914), английский;

20. «My Bad is too Big» — (Blue System, https://youtu.be/PLRMu1wTo0Y), английский;

21. «Армия» — (Ирина Аллегрова, https://youtu.be/wngEIilG6r4), корейский;

22. «Emmanuelle», (https://youtu.be/5K5zhqltmwQ), французский;

23. «Lemon» — (https://youtu.be/P4U_mMpIBCM), японский;

24. «Мама» — (Михаил Шуфутинский, https://youtu.be/9g5rAmpJ6sY Ю), корейский;

25. «Gangsta’s Paradise» — (Coolio, https://youtu.be/EaMG-datrYs, английский;

26. «Прекрасное далёко» — не исполняется, японский.

Понятное дело, перечень составлен без указания «первоисточника», это я так, для себя, в «уме галочку поставил». Никому, кроме меня, знать об этом не следует. И что мы можем сказать, глядя на этот список? Лишь то, что полностью готовых песен на японском, для ниппонской аудитории фактически нет! В наличии имеются исключительно «полуделки», в которых наличествует музыка, но отсутствует японский текст. Единственный, готовый на сто процентов «Lemon», лишь как бы «оттеняет» данный факт. И что с этим делать? Вариант первый — садиться, засучив рукава, и переводить! Второй вариант — Yoko Oginome наше всё! А если говорить точнее, то не она сама, а её репертуар. Сколько нужно песен? Берём полуторачасовой концерт (билеты будут дороже!). Делим девяносто минут на среднюю продолжительность композиции, которую примем равной пяти минутам. Получаем восемнадцать песен. Многовато… Выкидываем одну песню на «поболтушки» со зрителями, вроде «Привет, Токио!», «Как дела?», «Где же ваши ручки?» и тому подобное, остаётся семнадцать. Включаю в список на исполнение «Lemon», — шестнадцать. Далее разбиваю программу на несколько частей — английскую, корейскую, японскую. Получается по пять композиций в каждой, плюс ещё одна, «запасная». Жителям Ниппон оказываю отдельное сильное уважение, исполняю для них только новые песни из репертуара Yoko, ну и «Lemon». Английская часть, — «I Can’t Stand the Rain», «Maybe I, maybe You», «Take On Me», «My bad is too big» и «Legends Never Die». Последняя была посвящена «Голубым драконам», а вот теперь фигушки им! Исполню оригинальный вариант, без всяких переделок. Перед выступлением скажу, что лишаю корейскую морскую пехоту чести быть обладательницей моих песен. Японцам это, уверен, понравится, а корейцам — не очень. Ничего, перетопчутся. Это станет моей «ответочкой» за — « своих не бросаем»!.

Теперь корейский блок. «Мама», «SUGAR FREE» и… И? Даже не знаю… «Батарейку любви» перепеть? Чёт, честно говоря, не хочется. Хм… Оставлю–ка я, пожалуй, корейскую часть «на потом», а вначале займусь более интересным — японскими песнями!

Первый — «Lemon», а далее из творчества Oginome: «Dancing Hero», «The Beat», «Sayonara no Natsu — Kokuriko-zaka kara», что в переводе означает — «Прощальное лето». И лирическая, более серьёзная часть — песня певицы Юкари Ито«Разговор с мизинцем» и «Голубые огни Йокогамы», исполнительницы Саэдзё Хидеки. Хм, получается шесть песен… Для баланса можно уменьшить корейскую часть на одну позицию или «занять запасную» песню…

Итого, мне нужно будет записать пять новых композиций на японском языке. Справлюсь ли я за три месяца? Вполне. Над аранжировками корпеть не нужно, вариант, сработавший на «отлично», мне известен, а искать нечто лучшее смысла нет никакого. Стихи тоже уже написаны. Остаётся лишь исполнить так, чтобы у слушателей «душа сначала развернулась, а потом свернулась». Ну, это сделает мой голос. В общем, ничего страшного, процесс подготовки к концерту «пошёл», работа «мажется».

И последнее, возвращаемся к корейской части выступления… Чё с ней делать? По правде говоря, совершенно нет никакого желания исполнять произведения на корейском. «Маму», не зная языка многие в зале наверняка не поймут, в чём смысл тогда с ней выходить? «SUGAR FREE» — в ней ритм есть, но и хореография неслабая. А подтанцовке разучить новые движения — это куча времени понадобится и неизвестно какой результат в итоге будет за три месяца. Лучше взять что–нибудь такое, не «тили–тили, трали–вали», а «Из далека–аа дол–го, течёт река–аа Вол–га, течёт река–аа Вол–га, — конца и края нет…». Чтобы стоять на одном месте и голосить, без всякого кордебалета за спиной. Может ну его — корейский? Заодно своё «фи» продемонстрирую Стране утренней свежести. Так сказать — «и без вас проживём». А что, вполне себе идея! Пять композиций на английском плюс шесть на японском — уже одиннадцать. Добавляю «Эммануэль», при исполнении которой можно в одиночестве просто бродить сцене, без подпрыгивания. А если взять с собою танцоров, то они могут делать на заднем плане несложные па без обязательной синхронности. Танцующих можно разбить на пары, изображать парижан. Вообще нормально будет. Ещё есть «Ураган», тоже на французском. Вот уже тринадцать композиций набежало. Четырнадцатая — «Porque te vas» на испанском, пятнадцатая — «Джули такси», пусть поклонники АйЮ выясняют, кто лучше спел: я или она? Будет чем бездельникам заняться…. Итого, пятнадцать. И… и… и… Что–нибудь для демонстрации своей невероятной крутизны? Абсолютной всеядности. Например, соло на электрогитаре? Или на синтезаторе? Рояль на сцену тащить, думаю идея — так себе. Не тот формат выступления. Или что–нибудь на немецком, которого вообще никто не ждёт! Все просто офигеют от неожиданности. К примеру, «Чингисхан»? Весьма «богатая» мысль! За бортом осталось творчество «ABBA», «Modern talking» и «Bonny M». Много чего осталось… Ну и пусть! Это мне на будущее, так сказать — «на масленицу». Ведь не последний концерт, как говорит Акиро? Не последний. Значит, останавливаемся на этом варианте, а там — видно будет.

Теперь нужно перенести мои задумки концертного репертуара в компьютерный файл, распечатать и дать на ознакомление «старшим товарищам». Пусть подумают и чего–нибудь предложат. Желательно, умное…

….

Так, это сделано, а далее у меня по плану — подготовка к телеинтервью и разговор с Акиро. «Потомок древнего рода» решил, что Агдан достаточно «окрепла» и её можно выпускать к людям. «Темник» для представителей СМИ с их возможными вопросами и моими умными ответами мне уже выдали, я его «проштудировал» и обнаружил в нём отсутствие весьма важной части. А именно — объяснение случившегося на концерте в «Токио Доум». До сегодняшнего дня мы с японцем на эту тему не говорили. Он не спрашивал, а я не лез. Но в конце концов, момент, когда следует расставить «точки нади́» должен был наступить. Вот он и настал. Так, Серёга, готовься врать! Уж не знаю, когда и как я смогу поправить свою карму, если постоянно приходится занижать её ложью? Ладно, не в первой, как говорится. Даже интересно — насколько «зайдёт» Акиро придуманная мною «отмазка»?

Время действия: двадцать шестое июля

Место действия: агентство ' Gizo Studio'. В помещении, со стеклянными стенами, чтобы снаружи всем было видно, чем занимаются находящиеся внутри, за «переговорным столом», друг напротив друга, сидят ЮнМи и Акиро. Беседуют.

— Я много размышляла о случившемся в тот вечер… — создавая интригу, отвечаю я.

Как и предполагалось, Акиро поинтересовался, какое отношение я имею к тому, что в Японии который день нет самоубийств школьников? Не моих ли рук это дело?

— … Совершенно не помню, чтобы я делала что–то специально. Имею в виду чтение заклинаний под видом рэпа, волшебные руны на сценическом костюме и рассыпание в зал невидимого волшебного порошка. Думаю, скорее всего причина в том, что я стала «проводником». Если почитать рассказы в сети или просто пообщаться с людьми, то можно найти или услышать немало историй о людях, которые в трудные моменты своей жизни, обращались к высшим силам и тут же получали ответ. Например, в виде свалившегося на голову наследства, вернувшегося здоровья или внезапного дождя, полившего посевы на их поле. Как не исследовали, как ни следили за этими везунчиками, — никаких отличий от остальных людей найдено не было. Кроме единственного факта — внезапного и быстрого получения желаемого. Мне кажется, что подобные личности в какие–то моменты становились «проводниками» и «закидывали» свои запросы в какие–нибудь специальные области мироздания, где те сразу сбывались. Скорее всего у меня была такая способность — «транслировать» в «высшие сферы» в определённых условиях. В обоих случаях на концертах в Хангук и в Ниппон, рядом со мною находилось множество людей, желающих одного и того же вместе со мною. Эти два момента, соединились, усилились и куда–то отправились, где всё и сбылось.

— Это единственное моё объяснение случившегося на концерте в «Токио Доум», — говорю я и по глазам собеседника вижу, что он чувствует, что правду ему так и не сказали.

— Почему — «способность была», Агдан–сан? — помолчав, спрашивает Акиро.

— В тот вечер мне было очень плохо. Думаю, причиной этому стал слишком большой поток энергии, и тело просто не выдержало нагрузки. Кровь свободно вытекала наружу сквозь кожу, но врачам удалось меня спасти. Уверена, что скорее всего моя способность быть «проводником» перегорела, поскольку я очень сильно пострадала и должна была умереть. Но совсем не хочу проверять так ли это на самом деле и поэтому отказываюсь впредь исполнять «Прекрасное далёко». Боюсь повторения ситуации, в которой я умру. А у меня ещё полно планов на жизнь.

— «Прекрасное далёко» уже которую неделю занимает первое место во всех музыкальных чартах Ниппон, — делится со мною собеседник информацией, которую я и так знаю.

— Очень приятно это слышать, — кивнув, отвечаю я, однако подтверждаю своё решение: — Но нет, Акиро–сан. Больше я её исполнять не буду. Второй раз я просто не переживу.

Японец кивает, показывая, что моя позиция им понята и принята и переходит к следующему вопросу.

— Как тогда вы объясните изменение цвета ваших глаз, Агдан–сан? Это выглядит словно награда.

— Прохождением через своё тело эмпатической энергии. Наверное, глаза к ней наиболее чувствительны. У меня уже так было один раз, в Корее, но потом цвет радужки вернулся к прежнему. Вполне возможно, что он снова скоро изменится и станет такой как был раньше.

— «Эмпатической энергии»?

— Я не знаю, как она называется, поэтому сама придумала для неё название.

— Но все слышали, Агдан–сан, как вы сначала произнесли «больше никогда», но потом изменили своё желание «в этом году». Разве это не волшебство?

— Представьте, Акиро–сан, что вам нужно освободить кого–то, скажем, из–под упавшего шкафа. Вы хватаете шкаф за край и собираетесь поднять его вертикально, чтобы он сам стоял. Начинаете тянуть и внезапно ощущаете, что у вас не хватает сил сделать полный рывок вверх. Мебель оказывается слишком тяжёлой, но и бросить её нельзя. Как вы поступите в таком случае? Скорее всего просто будете держать какое–то время, пока снизу не отползут в сторону. То есть, снизите уровень своих притязаний. Я так и поступила, сменив «никогда» на «год». Только не спрашивайте, каким образом у меня возникло понимание того, что сдохну, если этого не сделаю. Думаю, всё произошло интуитивно, как у любого другого человека, ощутившего, что у него не хватает сил.

— А ваша нэко? — подумав, спрашивает собеседник. — Она вела себя очень странно в тот момент.

— Просто почувствовала, что её хозяйке плохо. У нас с ней сильна эмоциональная связь и она меня очень любит. Поэтому, ничего удивительного в том, что она вела себя странно в момент эмоциональных переживаний…

Акиро задумывается, видимо оценивая полученную информацию

— В общем, я здесь ни при чём, — подытоживаю я и решаю закончить разговор, в котором я ступаю по «офигенно тонкому льду». — Причина — в могучей эмпатии жителей Ниппон, способных столь сильно хотеть исполнения своих благородных желаний!

«А чё — я? — думаю, оценивая реакцию собеседника на мой последний 'задвиг». — Я не я и лошадь не моя! Сами виноваты. «Прикрутили» бы у себя «мощность», и ничего бы и не случилось. А то вишь — чуть ЮнМи не угробили своими «хотелками»!

«Главное — завиноватить, — продолжаю я разговаривать сам с собою, заметив, как Акиро удивлённо моргнул. — И если получится, далее можно стричь, ездить верхом и получать всяческие плюшки. Пока чувство вины не рассосётся».

— Хорошо, — ещё некоторое время помолчав, кивает Акиро. — Ваш искренний рассказ, Агдан–сан, о происшествии в «Токио Доум» проливает свет на многие непонятные моменты. Думаю, он произведёт и на других слушателей такое же благоприятное впечатление, как и на меня.

Обиделся что ли? Ну, блин… а что нужно было рассказать. Правду? После этого он обиделся бы ещё больше, решив, что ему вдохновенно врут. Пф… Это всё ГуаньИнь! Не напортачь она с телом — и врать бы не пришлось.

— Прошу вас, Агдан–сан, повторить свой рассказ в присутствии директора агентства и Харуко–сан, — сухо произносит «потомок древнего рода». — Это нужно для создания стройной истории, которую вы будете в дальнейшем представлять журналистам и любым другим заинтересованным лицам.

«Точно, — обиделся», — решаю я.

(несколько позже, Акиро–сан движется по коридору агентства, за ним с невесёлым выражением на лице топает ЮнМи)

«Очевидно же, она мне наврала, — думает японец после завершения „ещё одного раза“ обдумывания услышанного. — Теперь вопрос — как поступить в ответ? Быстро простить или затянуть процесс возвращения к дружеским отношениям? Пожалуй, девочке нужно дать почувствовать вину за подобное отношение. Но она только начала привыкать ко мне, поэтому надолго „морозить“ её не нужно. День, два и достаточно. Чувство вины — всегда полезно в отношениях…»

«Интересно, что же там было на самом деле? — перескакивает он мыслями на рассказ ЮнМи о случившемся в „Токио Доум“. — И хочу ли я об этом знать? А если точнее — нужно ли мне об этом знать?»

Японец задумывается.

«Когда я добьюсь от неё абсолютного доверия, она мне всё расскажет, — решает он. — А если у меня не получится, то это будет указанием судьбы на то, что знать этого — не нужно. Пока же следует позаботиться о создании истории, которую она будет представлять журналистам. Вариант, предложенный ЮнМи, вполне можно использовать для него как основу. Разумная версия произошедшего, учитывая степень невероятности случившегося. И очень хорошая идея — сообщить, что все „волшебные“ особенности исчезли. Чтобы ни у кого не возникало соблазнов на всякие „исследования“ и просьбы — повторить. Ещё одна очень хорошая идея — признание участия жителей Ниппон. Их светлое желание совершать добрые дела».

«Девушка с настоящими тайнами, — думает он об Агдан. — Никогда у меня такой не было. Я прямо заинтригован. А сейчас нужно оставить её одну и уехать. Пусть начнёт переживать».

(несколько позже, после завершения разговора с директором агентства)

«А чё я собственно печалюсь? — задаю себе вопрос по поводу Акиро. — Ну не мог я ему рассказать всё как есть! Не мог и точка! Всё стало бы только хуже, реши я открыть рот. Поэтому выкинем обиженного „потомка древнего рода“ из головы и займёмся чем–нибудь позитивным!»

Взгляд останавливается на «шпиёнке», и я задумываюсь…

Мой рассказ для директора и остальных присутствующих, которых он решил пригласить, прошёл вяло с моей стороны, поскольку постоянно отвлекался на мысли о том, насколько обиделся Акиро–сан и не грозит ли это отменой концерта? Но, несмотря на мою рассеянность, всё же кажется, что после представленных объяснений о случившемся в «Токио Доум», японцы слегка расслабились. Возможно от того, что для них иметь рядом с собою «кудесника» с отключённой способностью безопаснее, чем «волшебницу», не помнящую чего она творит по «бессознанке». Надеюсь, сотрудница спецслужб перестанет видеть во мне один сплошной вопросительный знак и непредсказуемую угрозу. При виде Мульчи она шугается до сих пор.

— Харуко–сан, — обращаюсь я к девушке. — Мне нужна ваша помощь.

— Да, конечно, Агдан–сан, — с готовностью откликается та. — Что вам нужно?

— Мне необходимо отправиться на поиски вдохновения. Думаю, найти его получится только за стенами агентства.

— Но сегодня нет запланированных выходов в город.

— Но вы же сами слышали, как директор агентства порекомендовал мне подумать о песне, которую можно было бы исполнить где–нибудь на шоу? Я «подумала» и решила последовать его совету. Господин директор — человек с большим опытом, и ерунды предлагать не станет. Песня будет на японском, а значит, мне нужно «японское вдохновение», которое я могу получить исключительно «погружением в среду». Вы понимаете, о чём я?

— У вас есть личный менеджер, — напоминает мне японка, прекрасно всё поняв, но не желая брать на себя ответственность организации прогулки.

— Она гораздо старше меня, и у нас с ней ещё не выработалась такая эмоциональная связь, которая уже есть с вами. К тому же, трое — будет много разговоров, а я бы хотела «послушать» ритм города и эмоции людей. Ну и последнее. Я уверена, что вы сможете меня защитить, если понадобится, а госпожу менеджера придётся саму защищать.

— Соглашайтесь, Харуко–сан! Результатом нашей совместной прогулки может стать прекрасная песня на японском языке, которую в Ниппон будут исполнять ещё долгие и долгие годы. Разве вы не хотите принять участие в её создании? Хотите, я посвящу её вам?

— Вы умеете убеждать, Агдан–сан, — вздыхает моя собеседница. — Хорошо, сейчас я всё организую.

— Спасибо, Харуко–сан, — благодарю я и успокаиваю. — Мы погуляем недолго, где–нибудь в округе.

(много позже, на улицах Токио)

Планировали побродить где–нибудь поблизости, но не вышло. По словам Харуко, рядом нет ничего стоящего для того, чтобы почувствовать «ритм города» и «погрузиться в среду». Поэтому она предложила вариант — мотануться в район Синдзюку, в котором, по её словам, между небоскрёбами, набитыми деловыми людьми, располагаются многочисленные развлекательные центры. Так сказать, два в одном флаконе. Тем более, что на машине здесь совсем недалеко. Возражать не стал, Синдзюку так Синдзюку, там я ещё ни разу не был.

Первое впечатление, когда вылез из машины — народищу! Говорят: Сеул набит битком, но тут кажется людей ещё больше!

Улица Kabukicho района Shinjuku, Токио

«Стоит ли жить среди такой массы людей? — подумалось мне о получении гражданства, при виде столь огромного числа японцев, собравшихся на совершенно небольшом участке пространства. — Не дай бог, какая мало–мальски серьёзная эпидемия, тут же все друг друга перезаражают буквально за какие–нибудь смешные пару часов! Пикнуть не успеешь, как подцепишь!»

В общем, район мне не понравился. Жарко, душно, влажно. Везде очереди. Чтобы прямо с улицы зайти в кафешку и сесть за свободный столик, — фигушки тебе! Сначала подожди, пока он освободится, а потом уже занимай. В Корее тоже очереди, но я как–то со своими тюрьмами, агентствами и больничками, в которых мне практически не приходилось ждать обслуживания, разбаловался. Пока другие едят и пьют, а ты на них смотришь, мечтая, чтобы они встали и свалили, — времяпровождение так себе, специфическое.

Развлечения в «увеселительных кварталах», самые наипростейшие — еда, выпивка, секс. Ничего сверхъестественного. Всё, как везде.

Походив достаточно долго с толпой ниппонцев, потому что, если «рвануть вперёд», придётся толкаться, а такое тут не одобряется, решил, что достаточно уже погрузился в среду. И теперь нужно выбраться хоть на какой–нибудь простор, где можно послушать «ритм города». Вместе с Харуко и двумя телохранителями, которых она прихватила с собой на прогулку, еле–еле доковыляли до перекрёстка, на котором можно было свернуть в сторону небоскрёбов, в которых, по моим ожиданиям как раз ритм и «бился». Но там ничего интересного тоже не оказалось. Посмотрел, как люди в деловых костюмах входят выходят в стеклянное здание кубической формы и всё. Никакого драйва. Поняв, что «кина не будет», отдал команду чапать в сторону машины, чтобы вернуться в агентство. Но тут попадается на глаза нечто странное.

— А что это с ними? — удивлённо спрашиваю я у Харуко, увидев двух подростков, лежащих на асфальте. — Им плохо? Может, нужно помочь?

Моя сопровождающая поворачивается в сторону, в которую я смотрю и прищуривается.

— Всё в порядке, — спустя пару секунд ответила она. — Это «Тойоко кидс» (дети Токио).

— А кто это? — заинтересовался я, озадаченно смотря на два тела без признаков жизни.

— Беспризорники. Они здесь живут.

— Прямо на улице?

— Почему? У них тут община. Снимают вскладчину номера рядом в отелях или комнаты.

— Слушай, они вообще не шевелятся. Они вообще — живы?

— Скорее всего наглотались наркотиков и спят. Или пьяные.

— Пойдём, посмотрим! — предлагаю я. — Вдруг у них передоз, и они умирают?

— ЮнМи–сан, прошу вас не приближаться к ним! Это может быть опасно.

— Почему?

— «Тойоко кидс» — это субкультура. Они постоянно следят друг за другом и, если вы подойдёте к лежащим, то это может вызвать агрессию у других членов сообщества.

— У беспризорников — «субкультура»? — не поверил я.

— Да. Чтобы жить возле кинотеатра «Toho Cinemas» приезжают дети со всей страны. Это особый район.

— А за счёт чего они живут?

— В основном — криминал, многие с тринадцати лет зарабатывают на жизнь в секс–индустрии и на продаже наркотиков. Некоторые существуют благодаря помощи волонтёрских организаций.

— Все об этом знают, и никто ничего не делает⁈ — изумился я, вспомнив про Дзержинского и борьбу молодой и нищей Советской власти с детской беспризорностью.

— Почему — не делают? Полиция внимательно следит за этим кварталом, контактирует с членами субкультуры. Волонтёры помогают одеждой и продовольствием.

Хм? Почему меня это так заинтересовало? Просто читал, что в Японии трепетно относятся к детям, а здесь целый анклав беспризорников посреди города, промышляющий криминалом и никого это особо не волнует. Полиция с ними дружит, волонтёры — кормят. А что из таких детей вырастет в будущем — всем по–барабану.

— Почему их нельзя определить в какие–нибудь детские дома? — спрашиваю я.

— Они оттуда сбегают и возвращаются обратно. Девочки, занимаясь проституцией, зарабатывают от одного до двух миллионов йен в месяц (от 6 до 13 тысяч долларов в месяц), и никто не заставляет их учиться. Мальчики, работая сутенёрами и продавая наркотики, зарабатывают столько же и даже больше. С деньгами у них всё в порядке.

Короче, «тойоко кидс» — это местные цыгане, — делаю я вывод. — Нигде не работают, но всё у них есть. Дома, машины и прочее. И все в курсе — откуда оно берётся, но никого это не «парит». Очень странно, почему такая богатая страна как Ниппон не хочет тратить деньги на решение детского вопроса? Может, их слишком много на островах, и вся нация разом вздыхает от облегчения, когда хоть чуть–чуть, но становится меньше? Ясен пень, уличные детишки долго не протянут. Непонятно. Ощущение, что это неправильно. Мне точно нужно гражданство в этой стране?

Время действия: двадцать седьмое июля, утро

Место действия: квартира ЮнМи

Завтрак уже подходит к завершению. А пожелания доброго утра от Акиры всё нет. Похоже, «потомок древнего рода» действительно обиделся и решил продемонстрировать своё «фи». Ну и чего теперь с этим делать? Правду рассказать? Чур меня, чур, упаси боже от таких глупых мыслей! Но если не идти этим путём, тогда «извиняться» не за что, ибо истинно как было, так и рассказал! Получается тупик. Остаётся делать вид, что нахожусь в «непонятках», и всё идёт как должно. Придётся делать так, но к чему это приведёт? Акиро — парень хваткий, а впереди концерт… ща японец как обидится, и накроется проект медным тазом…

Задумчиво делаю глоток зелёного чая с молоком, прикидывая способ выхода из неприятной ситуации. Как вообще девушки разруливают подобные проблемы? Не, конечно, представляю, но этот вариант совершенно не для меня, как и тот, в котором я выкладываю всё как есть. И что же делать? «Забить» и не вспоминать? А если японец окажется злопамятным? Начнёт копить в себе негативную энергию и в конце–концов переродится в какого–нибудь эмо –вурдалака. Нафиг это надо…

Расслабляюсь, отключая активную мозговую деятельность, тем самым предлагая подсознанию взять поиск решения на себя. Подсознание мудрое… В нём всё, начиная с ящериц и птеродактилей…

Спустя три глотка чая в голове «всплывает» мысль: может, попросить Акиро пригласить куда–нибудь ЮнМи? В оперу, на концерт или в ресторан… Ну типа, вроде как извинение с её стороны…

Чем дольше обдумываю возникшую идею, тем больше она мне нравится. Всё можно организовать целомудренно и скромно. «Рестик», единственно, выкидываю, а то все знают, чем обычно завершаются для девушек поздние ужины… Опера или концерт симфонического оркестра — вот то, что нужно! Интересно, а в Японии балет есть? Должен быть, и, наверное, он очень мимимишный…

Ладно, посмотрю, как будет завтра и, если послания от Акиро не появится, разрешу ему пригласить ЮнМи на мероприятие уровня, достойного этого обидчивого самурая. Может, он сегодня просто забыл или не успел?

Время действия: двадцать девятое июля

Место действия: агентство ' Gizo Studio'

— Я посланник, принёсший плохую весть, — с серьёзным видом заявляет Акиро.

Какие могут быть плохие новости, если я сегодня вновь получил маленький букетик цветов для ЮнМи вместе с открыточной — «Хорошего дня, Принцесса!». Разве могут быть плохие новости в «хороший день»? Совершенно такое невозможно! Кстати, что женщины делают с накопившимися цветами от поклонников? Выкидывают? Скорее всего да. Куда их ещё девать? Но как–то «не комильфо». Человек старался, а тут раз! И на помойку…

— Вчера вечером по новостным каналам Кореи прошла информация о том, что прокуратура Сеула решила ещё раз рассмотреть ваше прошлое дело, Агдан–сан.

О! Ко мне вновь обращаются «Агдан–сан». Впрочем, при разговоре присутствует Харуко, а называть по именам, с Акиро была договорённость только будучи наедине… Что там опять корейцы суетятся, чего им от меня понадобилось?

— Вы можете уточнить, о каком именно уголовном деле идёт речь, Акиро–сан? — спокойно спрашиваю я и уточняю: — У меня их было несколько.

По лицу шпионки что–то промелькнуло…

— Дело о краже, — отвечает Акиро.

— Оу, понятно. А вы случайно не знаете, почему они решили это сделать?

— Как сообщили в СМИ: «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами».

— И… прокуратура хочет, чтобы я всё бросила и понеслась к ним, давать показания? Угадала?

— Пока известно только о желании надзорного органа снова опросить всех свидетелей процесса. Если этого окажется недостаточно, то для дачи показаний могут вызвать и вас.

— И я не попадаю на награждение в Императорский дворец, — понимающе киваю я. — Замечательно!

— Что в этом «замечательного»? — не поняв моего сарказма, удивляется Акиро.

— Абсолютно ничего. Как мне поступить в подобной ситуации? Просить политического убежища в Ниппон я не хочу. В будущем это может создать для меня проблемы со свободой передвижения по миру.

Акиро на несколько секунд задумывается.

— Процесс выдворения из страны — достаточно длительное мероприятие, — неспешно произносит он. — И, если в Хангук все необходимые для этого документы могут быть оформлены очень быстро, то в Ниппон так не получится. Здесь никто не станет спешить, непонятно для чего. Поэтому вы скорее всего гарантированно попадёте на приём к Императору и получите награду. Только вот какого уровня она будет? История с судом может сильно сказаться на вашей репутации.

«Вот сволочи! — думаю я о корейцах, смотря как Акиро недовольно хмурится. — Ну уехал уже, не лезу с советами, делайте что хотите. Нет, неймётся! И за границей достать решили! Твари…»

— Суд состоялся, я признана невиновной, дело закрыто, — говорю я. — Никого не убили, никто не понёс вреда здоровью, а речь шла о смешной сумме, уместившейся в один кошелёк. Вижу исключительно одно в попытке вдохнуть новую жизнь в эту умершую историю — желание создать мне трудности.

— Для чего?

— Думаю, скорее всего причиной стал внезапный всплеск умственных способностей в правящих кругах Хангук. Кто–то вдруг понял, что если меня здесь наградят за участие в концерте, то Корея, в которой я не получила ничего, кроме ненависти, станет выглядеть весьма странно. Поэтому они и зашевелились. Решили, если в Ниппон мне откажут, то и их имидж не пострадает.

— Вы ничего не получили в Хангук? — искренне удивляется Акиро.

— Если не считать бесплатного питания в тюрьме, то абсолютно ничего, — отрицательно мотаю я головой. — Но и на него я частично зарабатывала сама, с помощью швейной машинки, и кроме того, кормили меня тогда за другое преступление.

В глазах Харуко вижу отблеск уважения к своей персоне. Наверное, представила, как это было. Акиро же, задумавшись, хмыкает раз, потом другой.

— Сегодня, во второй половине дня, у Агдан–сан запланировано несколько интервью для СМИ, — словно размышляя вслух, говорит он. — Темой должно было стать приглашение в Императорский дворец и награждение. Теперь, в связи с новостями из Кореи, журналисты будут вынуждены просить дать комментарии по этому неприятному вопросу. В такой ситуации следует либо отменять намеченные встречи, что будет выглядеть плохо, словно Агдан–сан и в самом деле есть что скрывать. Либо рассказать всё честно и правдиво, как было на самом деле. И оставить решение на усмотрение людей. На то, как они воспримут ситуацию.

— Правду говорить легко и приятно, — сообщаю я присутствующим.

Судя по выражениям их лиц, со мной они согласны, но как бы, чуточку, не совсем.

— Несомненно, — с лёгким сарказмом в голосе отвечает Акиро и предлагает: — Согласен, но к такому тоже нужно подготовиться. Даже очень хорошо, что вы не получили дома награду, Агдан–сан. На самом деле это не хорошо, но в данный момент, имеющийся факт можно использовать как объяснение тому, почему вас преследуют на родине. Может у вас ещё найдутся аргументы в свою защиту?

— Итак всё понятно, — недовольно поморщившись, отвечаю я. — Банальная зависть. Как говорится, в своём отечестве пророков нет. Никому не нравится услышать, что он идиот, а когда ещё и жизнь подтверждает это, то такое вообще невозможно вынести. Вот они и бесятся…

Акиро удивлённо приподнимает брови.

— Оказывается, я о вас ещё многого не знаю, Агдан–сан, — говорит он.

Если ты узнаешь «всё», ты ахнешь, — думаю я, но только улыбаюсь в ответ, стараясь сделать это как можно жизнерадостней.

— Думаю, вам нужно говорить журналистам всё, как есть, — глубокомысленно произносит «потомок древнего рода», даже не подозревая, на каком офигительно тонком льду он находится, давая подобные советы.

— Вы действительно так считаете, Акиро–сан?

— Иначе придётся аннулировать ваше согласие на все запланированные встречи, — кивает он. — Отказ от участия в открытом разговоре очень плохо скажется на вашей репутации, и, как следствие, на продаже билетов на концертное выступление в «Токио Доум».

«Билеты! — восклицает жаба внутри меня. — Враги посягнули на мои деньги! Смерть им!»

— Совершенно с вами согласна, господин, — вежливо наклонив голову, отвечаю я и задумываюсь о том, чем именно можно будет поделиться с журналистами? И в какой форме.

— Но сначала вы расскажете мне, — подрезает крылья моему полёту фантазии японец. — И я решу, что можно будет приоткрыть из вашего прошлого, а о чём людям будет лучше не знать.

А почему — «я решу»? — удивляюсь я. — Мог бы для приличия сказать — «мы решим».

— Хорошо, — тем не менее соглашаюсь с советчиком, вспомнив о концерте. — Но когда? Времени осталось совсем немного.

— Пусть ваш менеджер закажет нам кофе, — предлагает Акиро. — Пока его доставят, вы успеете изложить мне свою историю. Пока будем пить кофе, я определю объём раскрываемой информации.Согласны?

— Хороший план, — киваю я.

Надёжный, как швейцарские часы! Вот только вспоминая шоу с моим участием — когда в них всё шло по плану?

Время действия: двадцать девятое июля, вторая половина дня

Место действия: телевизионная студия, идёт запись музыкального шоу «Музыкальная ярмарка»

ЮнМи уже успела рассказать, что является «проводником эмпатических энергий», а не какой–то богиней–туристкой, отдыхающей на Земле. Своим категорическим отказом признаться в способности управлять магическими силами, она сильно огорчила ведущую.

…

(ведущая программы) — То есть, вы точно не Мяу–Каннон?

(ЮнМи, энергично крутя головой в стороны) — Абсолютно!

(ведущая программы) — С чем тогда связано ваше нежелание никогда больше не исполнять песню «Прекрасное далёко»?

(ЮнМи) — Мне было тогда очень больно, я едва не умерла. Врачи рассказали, что у меня по всему телу кровь просто вытекала сквозь кожу. Когда я думала о случившемся, то у меня возникла мысль, что именно «Прекрасное далёко» стала той причиной, из–за которой на мне сфокусировалась вся эмоциональная энергия зала. Но не хочу проверять, права я или нет. Боюсь, второй раз просто не выживу. А у меня ещё полно незаконченных дел.

(ведущая программы) — Наверное вы сейчас говорите о приглашении Императора посетить дворец. У вас ведь это будет уже вторая награда за участие в подобном концерте?

(ЮнМи) — Я участвовала всего в одном подобном благотворительном мероприятии, и это произошло в Ниппон. Больше меня нигде не было.

(ведущая программы) — А у себя на родине, в прошлом году? Есть видео с вашими выступлениями.

(ЮнМи) — Это была похожая на меня девочка. Меня там не было. Я — не участвовала.

(ведущая программы) — Но как же так? Вас видело много людей.

(ЮнМи) — Она — не я, и это может подтвердить корейское правительство. Объясню, что я имею в виду. Год назад, получив неожиданный результат от мероприятия, в Хангук все очень обрадовались. Помню, словно сейчас, как дикторы корейского телевиденья хором говорили: «страна сделала рывок вперёд» и «нация решила застарелую проблему». А правительство заявило, что все участники концерта, о котором вы говорите, будут представлены к наградам, что в последствии и произошло. У меня награды нет. Значит, из этого следует простой логический вывод — я не участвовала. Доказательство этому — правительственное решение.

(ведущая программы, удивлённо) — То есть вы ничего не получили?

(ЮнМи, покачав головой) — Ничего. Думаю, всё досталось той, похожей на меня девочке, которую многие видели на сцене.

(ведущая программы, покачав головой) — Невероятная история!

(ЮнМи) — Совершенно с вами согласна. Поэтому я очень благодарна японскому народу, в лице Императора, который заметил и оценил мои старания приносить пользу людям своим творчеством. Домо аригато, Ниппон.

(ЮнМи сидя кланяется. Ведущая кланяется ей в ответ)

(ведущая программы) — Агдан–сан, скажите честно, на родине вас не любят?

(ЮнМи) — Очевидно, это так.

(ведущая программы) — Можете сказать, почему?

(ЮнМи) — Проблемы возраста. Если я вижу, когда что–нибудь можно сделать лучше, то сразу об этом говорю. Взрослым такое поведение очень не нравится. Они считают, что девочкам моего возраста следует сидеть и молчать.

(ведущая программы, кивнув) — Понятно. А вы и в Ниппон планируете давать советы?

(ЮнМи) — Нет, ну что вы! Тут я иностранка, которая очень плохо представляет устройство здешней жизни. Было бы очень глупо и самоуверенно, начни совершать я такие поступки. Здесь я только могу смотреть и слушать, ну иногда просить объяснить происходящее. А в Хангук я считала всех соотечественников близкими родственниками и хотела, чтобы им было лучше. Как в обычной семье, когда каждый её член старается на благо других. Так меня воспитали родители. Но, как оказалось, у взрослых в Хангук, свой путь, ведущий в ад, и сходить с него они не намерены. Советчики им на нём не нужны.

(ведущая программы) — Почему в ад?

(ЮнМи) — Потому что коэффициент рождаемости в республике Корея самый маленький в мире, всего — 0, 78. И скорее всего он станет скоро ещё меньше. Страна стремительно вымирает. Скоро в неё начнут завозить эмигрантов, а спустя несколько десятков лет хангук сарам останутся лишь в туристическом бизнесе. Будут наряжаться в национальные одежды и, изображая из себя историческую достопримечательность, собирать с иностранцев деньги. Истинные корейцы сохранятся исключительно в Пукхан, и это очень печально.

(ведущая программы) — Действительно, грустно слышать такое. Но сокращение рождаемости сейчас является общемировой тенденцией.

(ЮнМи) — Да, но я не понимаю, почему именно моя страна должна возглавлять список исчезающих народов!

(ведущая программы) — Существует информация о том, что ваш дядя был связан с Пукхан? Вы можете это как–то прокомментировать?

(ЮнМи) — На севере корейского полуострова существует территория, жители которой живут в условиях постоянных санкций. Они не имеют доступа к современным лекарствам, технологиям, информации. Все они — этнические корейцы. Хотя моего самчона обвиняют в контрабанде, но на самом деле он организовал гуманитарную миссию, облегчая людям жизнь. Доставлял им то, в чём они нуждаются. Когда Хангук исчезнет, для нации будет важен каждый кореец, оставшийся в Пукхан.

(ведущая программы) — А он исчезнет?

(ЮнМи) — Скорее всего, да.

(ведущая программы) — И ничего сделать нельзя?

(ЮнМи) — Я пыталась, но меня начали преследовать и в конце–концов вынудили покинуть страну. Даже сейчас, когда я уже живу и работаю в Ниппон, в Хангук продолжают придумывать всякие способы, чтобы осложнить мою жизнь.

(ведущая программы) — Если можете, расскажите нашим телезрителям, в чём это заключается?

(ЮнМи) — Расскажу о последнем случае. В Хангук у меня есть богатая и влиятельная недоброжелательница. Однажды она организовала для меня ложное обвинение в совершении преступления. Она мне сама об этом сказала, желая унизить. Но суд, рассмотрев представленные доказательства, признал меня невиновной. Дело давно закрыто. Каково же было моё удивление, когда я узнала о том, что прокуратура города Сеула решила его пересмотреть «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами»!

(ведущая программы) — Может быть она вышла на след вашей недоброжелательницы?

(ЮнМи) — Вряд ли. Для того, чтобы полиция занялась поисками мошенницы, мне нужно подать заявление. Но я этого не делала. Поэтому и думаю, что сеульская прокуратура затеяла этот пересмотр исключительно с целью нанесения вреда моему имиджу в Ниппон. В надежде, что его Императорское величество передумает меня награждать. Тогда в Хангук все будут не так глупо выглядеть, как сейчас.

(ведущая программы) — Если это так на самом деле, то очень жаль, что корейская юридическая система способна на подобные трюки, далёкие от соблюдения законности.

(ЮнМи) — Я бы назвала их — «цирковые трюки».

(ведущая программы) — Давайте отставим сложные жизненные вопросы в сторону и поговорим о творчестве. Ведь известно, что хорошая музыка улучшает настроение и продляет жизнь. Агдан–сан, я знаю, что вы приготовили для нашей телепередачи нечто особенное. Расскажите, что именно?

(ЮнМи, улыбаясь) — Я подготовила новую песню на неизвестном языке.

(ведущая программы, улыбаясь) — «Неизвестном языке»? Откуда вы его знаете?

(ЮнМи) — Это секрет.

(ведущая программы) — Но как же тогда наши зрители поймут, о чём вы поёте?

(ЮнМи) — А давайте попробуем и посмотрим, получится у них это или нет?

(ведущая программы) — Уверена, никто не слышал ничего подобного! Давайте попробуем!

(ЮнМи, с готовностью вставая с кресла) — Давайте.

(https://rutube.ru/video/ab016acd875e7e26103c9474d42a1b0f/?r=plwd)

(Вечер этого же дня, телефонный разговор)

— Добрый вечер. Это посольство Корейской республики?

— Добрый вечер. Да, это посольство Корейской республики. Я, Пак ЧинСоль, дежурный секретарь. Слушаю вас.

— Могу ли я поговорить с господином послом?

— Представьтесь пожалуйста и сообщите цель и содержание вашего разговора.

— Я Агдан, гражданка Корейской республики. У меня к господину послу есть просьба, которую он должен передать руководству Хангук.

— К сожалению, господина посла сейчас нет на рабочем месте. Но вы можете оставить ваше сообщение, и оно будет ему обязательно передано.

— Хорошо. Тогда записывайте.

— Запись включена, можете говорить.

— Уважаемый господин посол. Обращается к вам Агдан, кореянка, мировая знаменитость, вынужденная покинуть родину из–за деструктивных действий соотечественников и руководства страны, совершённых в отношении меня. Вчерашняя новость о решении Сеульской прокуратуры взяться за пересмотр дела, в котором я была ранее полностью оправдана, вынуждает констатировать, что истерия в отношении моей личности не только не утихла, а лишь набирает обороты. Это ставит под угрозу мою профессиональную деятельность и, как прямое следствие этого, — заработок. Поэтому я была вынуждена предпринять меры для прекращения развязанной вакханалии…

— Ставлю вас в известность, господин посол, что сегодня в нескольких японских развлекательных шоу прозвучал правдивый рассказ о моей жизни в Хангук. Уверена, что он нанесёт урон имиджу руководства страны и нации. Для предотвращения повторения подобной ситуации в будущем, прошу вас донести до всех заинтересованных лиц, что если они не успокоятся и решат далее продолжать моё преследование, то в следующий раз мой ответ станет несравненно более жёстким, чем сегодняшний лайтовый рассказ. У меня в запасе много удивительных историй о порядках, царящих в музыкальной индустрии Хангук, о том, чем занимаются в армии и о реалиях жизни в «аду Чосон». Рассказывать я их стану долгие годы на разных континентах, на разных языках и в разных странах, которые буду посещать со своими шоу и концертами. Уверена, это нанесёт немалый вред Халлю и усилиям правительства по продвижению Хангук на мировой арене…

— … Условие, чтобы я держала рот закрытым, у меня одно — отстаньте от меня! Возвращаться на родину я не собираюсь, и сменю гражданство так быстро, как только сумею. Просто забудьте о моём существовании, а я нигде не стану вспоминать о вашем. Давайте расстанемся по–хорошему.

— Господин посол, если вы не знаете, кому именно направить моё сообщение, отправьте его прямо президенту вашей страны. Почему–то я уверена, что она знает, кому его адресовать. С уважением, Агдан.

— Господин Пак ЧинСоль, моё сообщение закончено.

— Понял вас, Агдан–сии. Оно записано и будет передано господину послу при первой же возможности.

— До свидания, счастливо оставаться, господин Пак ЧинСоль.

— До свидания, счастливого пути, Агдан–сии.

Время действия: тридцатое июля, вторая половина дня

Место действия: Сеул, комната отдыха в кабинете президента страны

— Вау, онни, она угрожает тебе! — удивлённо восклицает СунСиль, закончив читать послание от ЮнМи, которое она получила на ознакомление от ГынХе.

— И к тому же об этом знает всё больше и больше людей, — недовольно комментирует президент страны. — Это уже известно в нашем японском посольстве и в министерстве иностранных дел, откуда мне передали угрозы этой, в конец обнаглевшей идиотки! И всякий их прочитавший, рассказывает о них всем, кому только может! Остаётся лишь ждать, когда текст целиком появится в СМИ!

— Посольство это послание разве не дипломатической почтой пересылало?

— Не знаю. Но всё равно, они ведь там прочитали. И в МИДе — тоже прочитали!

— Онни, сотрудники должны соблюдать протокол работы с секретными документами!

— Да все всё должны, но никто не спешит выполнять! Вон, в министерстве юстиции целых три дня потратили только на «выяснение обстоятельств», прежде чем отправить дело на пересмотр!

— Что они так долго выясняли?

— Пострадавшую искали! Пожилую аджуму, которую обокрали! Без истца, видите ли, они не могут ничего сделать!

— И где её нашли?

— В какой–то больнице.

Недовольно поведя плечами, госпожа президент встаёт с кресла и, сделав несколько шагов, подходит к окну.

— Онни, мне кажется, уголовные дела, когда потерпевший умер, возобновляются по требованию родственников. Быстро, как ты хотела, такое сделать не получится. Поэтому, прокуратуре пришлось потратить больше времени.

— Никто и не подумал, что аджума может быть при смерти, — отвечает ГынХе.

— Даже так? — удивлённо приподнимает брови СунСиль. — И что теперь?

— Теперь нужно всё отменять! — рявкает её подруга. — Вместо того, чтобы оценить состояние заявительницы и сообщить руководству, они открыли дело! Обрадовались, что нашли! А теперь не знают, как быть дальше. Ну не идиоты ли⁈

— Почему они вдруг — «не знают»? Ведь есть процедура?

— Аджума не хочет участвовать в суде, — сделав паузу, отвечает ГынХе. – Она собралась умирать и не хочет портить себе карму перед смертью.

— А что с ней?

— Какое–то заболевание. Неизлечимое.

— Понятно, — кивает СунСиль. — Тогда юристам придётся искать родственников этой тётушки. Или, может, тебе стоит отказаться от своего плана? Скажем, «после тщательной проверки вновь открывшихся данных»?

Президент некоторое время молча думает, смотря в окно и скрестив на груди руки.

— Утечка точно случится, — наконец нарушает она установившуюся тишину, имея в виду угрозы ЮнМи. — Если стану «прыгать», отдавая противоположные указания в короткий срок, совсем потеряю лицо. Лучше, если «всё хорошенько проверят», скажем, в течение месяца, и после этого дело закроют. А Пак ЮнМи поставьте в известность и предупредите, чтобы молчала.

— Она написала, что плохая репутация негативно влияет на её доход. Смотрю, девочка наглеет с каждым днём. Согласится ли она столько ждать?

— За горой опять гора! Что за бестолковая хулиганка! Ей в голову не приходит мысль о том, что она может оказаться в тюрьме, например, за дискредитацию армии?

— После того, как она сменит гражданство, отдать её под суд не получится. Особенно, если она больше никогда не переступит границу Хангук.

— Она хитра, словно кумихо! Везде сухой из воды выходит!

Кумихо (девятихвостая лиса)

— Онни, она — шут. С такой картой лучше не связываться. Я уже говорила.

— Карты, карты…

— Карты не лгут. Как я нагадала, так и вышло.

— Хорошо, я подумаю, как лучше поступить, — помолчав, обещает ГынХе.

Девятый лепесток унесён ветром…

Лепесток десятый

Время действия: тридцать первое июля, утро

Место действия: съёмная квартира семьи Пак

Приткнувшись на маленькой кухоньке к углу столика, СунОк с хмурым видом читает появляющиеся и двигающиеся вверх строчки на экране её ноутбука. Достаточно одного взгляда на выражение лица девушки, как становится понятным, что «уровень» её настроения находится где–то в районе дна. После возвращения из Японии в сердце онни поселилась «осенняя хандра», рождённая сильным сожалением о прекрасных покинутых местах. Причём, за последние несколько дней, проведённых дома, эта хандра не уменьшилась ни на йоту, а даже, кажется, лишь только усилилась.

«Боже мой, как же здесь воняет! — с отвращением думает СунОк, водя взглядом по экрану. — Почему я раньше этого не замечала? А ЮнМи сразу кривиться начала, едва через порог перешагнула… У неё что обоняние лучше? Как у истинной принцессы… А я, выходит, потомственная крестьянка, привыкшая нюхать навоз, раз заметила это только сейчас…»

Выцепив взглядом мелькнувшее среди строк имя сестры, онни притормаживает, снизив скорость скроллинга и внимательнее всматривается в слова.

[*.*] — Наша Агдан приняла участие в японских шоу. Посоветуйте, имеет смысл смотреть или нет?

[*.*] — В зависимости от того, какой смысл ты ищешь, кх–кх–кх…

«А в » Chinzanso Tokyo' сейчас завтрак… — думает СунОк, с тоской вспоминая «светлые денёчки». — Я бы сейчас могла сидеть за столиком, ела бы «объединённый завтрак»… Сочетание японских и европейских блюд со шведским столом — самое лучшее, что у них там было'…

«Объединённый завтрак»

[*.*] — Хочу увидеть что–нибудь новенькое.

[*.*] — Если так, то тогда обязательно посмотри. В этот раз Агдан лихо размазала Хангук на глазах у всех ниппонцев.

[*.*] — «Размазала»?

«Господи, опять она что–то натворила… — устало думает СунОк о своей шебутной тонсен. — Ну почему ей не сидится спокойно? Будь я на её месте — да я бы каждый день благодарственные молитвы читала, за одну лишь возможность ходить на такие завтраки! И жить в таком отеле… С такой ванной…»

[*.*] — Ага. В этот раз она порадовала объяснением, почему в Хангук все жадные. Оказалось, это от того, что мы вымираем.

[*.*] — «Жадные»⁇

[*.*] — Бедную девочку никто даже не поблагодарил за то, что она год назад надрывалась, кривляясь на концерте, представляете? Поэтому она облизала японцев с ног до головы, повеселив их рассказом о том, какие здесь неадекваты. Сделала это лишь за то, что они пообещали ей какую–то награду…

[*.*] — В смысле — «не поблагодарил»?

[*.*] — Агдан поплакалась, что её участие на концерте в Хангук никак не отметили. Даже заявила, что в тот день вместо неё на сцене была «какая–та неизвестная, просто похожая на неё девочка». А её там вовсе не было, поскольку всех выступавших правительство наградило, а её нет. Значит, она не участница!

« Тонсен устроила очередной скандал, — понимает СунОк. — На этот раз международный. Вот как с ней можно не свихнуться?»

[*.*] — Агдан не наградили вместе со всеми? Да?

[*.*] — Получается так.

[*.*] — Ёжечки божечки… Понятно теперь, почему она такая злая! А в нашем Голубом доме вообще не соображают, что творят?

[*.*] — Что они, по твоему, «не соображают»?

[*.*] — Агдан — ведьма! Разве можно её злить? Она обиделась и наслала проклятие! Теперь у нас самоубийц в два раза больше, чем обычно! А если она каждый год станет присылать на нас порчу? Мы все вымереть тут должны, что ли?

СунОк досадливо морщится.

— Идиоты, — сердито шипит она.

[*.*] — Это просто статистическая флуктуация! В следующем году с суицидами будет как прежде.

[*.*] — Ага. Верь себе, раз так хочется. Из тех, кто уже посмотрел её «Песню на неизвестном языке», кто–нибудь что-нибудь понял? А я — да! Это заклинание на древнем языке. Сейчас японцы начнут его везде повторять, и нам конец!

[*.*] — Это был межпланетный язык. ЮнМи — инопланетянка, упавшая к нам со звезды.

[*.*] — «Мозговой полип»?

Боже, откуда вы только такие берётесь…

[*.*] — Не переживайте вы так! Никто нигде не умрёт. Слышали, прокуратура взялась за пересмотр дела о краже? Тогда Агдан вытащила кошелёк у престарелой аджумы. Сейчас наше правительство потребует у ниппонцев выдать воровку, потому что она преступница, и посадит её в тюрьму. А в тюрьме — мощные антимагические стены, стопроцентно гасящие любые заклинания, кх–кх–кх…

[*.*] — СРОЧНО ВСЕМ!! АГДАН НЕ ВИНОВАТА!!! СМОТРИТЕ ПО ССЫЛКЕ — ПРИЗНАНИЕ МОШЕННИЦЫ! АГДАН НИ В ЧЁМ НИ ВИНОВАТА!!

Ткнув мышкой в прикреплённый к последнему сообщению адрес, СунОк переходит на видео–файл с заголовком «АГДАН НЕ ВИНОВАТА!!» и запускает его. Смотрит с самого начала до конца, затем хватает свой телефон и начинает звонить маме.

Время действия: этот же день, ближе к обеду

Место действия: агентство ' Gizo Studio'

Будучи внезапно выдернутым с «хореографической практики», сижу, смотрю на планшете менеджера присланное Акирой видео, «которое мне срочно нужно увидеть». На экране рыдает старая аджума, в которой, пусть не с первого раза, но таки узнал свою «обвинительницу». Время, прошедшее с момента нашей последней встречи, было к ней безжалостно. Вид у тётки стал — «в гроб краше кладут».

— Я обманула, — в соплях и слезах гундосит аджума, — Пак ЮнМи ничего не воровала у меня. Она честная и очень хорошая девочка!

— Зачем же вы говорили неправду? — спрашивает у неё молодой мужчина с микрофоном в руке, видимо журналист.

— Я очень больна, и мне нужны были деньги, чтобы покупать лекарства. Поэтому я согласилась, когда меня попросили солгать. Простите меня… Мне так стыдно…

— Разве у вас не было другого способа получить медицинскую помощь? В стране существуют программы социальной помощи.

— Я хотела жить!! — кричит в ответ аджума, выпрямившись и даже, кажется, сверкнув глазами. — Жить! Вы не поймёте этого, пока сами не почувствуете приближение смерти! Мне нужны были действенные лекарства! Они дорого стоят, и из–за этого в программе социальной помощи их нет… Я продала всё, что у меня было, но денег всё равно не хватало. Вот почему я была вынуждена согласиться, когда мне предложили продать свою душу… Я хотела жить! Жить, вы понимаете⁈

— Кто вам предложил «продать душу»?

— Женщина.

— Вы знаете, кто она? Можете назвать её имя?

— Нет, я не знаю. Она говорила со мной через мужчину. Но это была женщина.

— А мужчину? Его вы видели?

— Да, я видела его. Но никогда не скажу кто он.

— Почему?

— Он давал мне деньги. Я обещала ему, что буду молчать. Я сдержу слово.

— Вы не хотите называть своих соучастников. Почему вы тогда решили рассказать о Пак ЮнМи?

— Я умираю. Лекарства уже не помогают… Каждый день чувствую, как сил становится всё меньше и меньше… Я решила, пока ещё жива, закончить свои земные дела как полагается. Попросить прощения у всех, кого обидела…

Аджума прерывается, с трудом переводя дыхание.

— Госпожа, вы хотели сделать заявление, — напоминает журналист.

Женщина кивает ему и, сделав короткую паузу, набирает полную грудь воздуха.

— Я, Гё ХоЧжу, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, заявляю, что все мои обвинения в отношении Пак ЮнМи являются ложью! Сделанными из желания личного обогащения…

— ЮнМи, — обращается ко мне аджума, смотря прямо в объектив камеры. — Пожалуйста, прости меня… Я очень хотела жить. Понимаешь — жить! Я очень боюсь смерти… Я не смогла быть смелой и согласилась, когда у меня появился шанс…. Я не должна была так поступать… Прости меня. Пожа–луй–стааааа…

Прикоснувшись пальцем к экрану останавливаю видео, не став досматривать сохранённую в нём человеческую трагедию. Поворачиваю голову в сторону. Смотрю на своего менеджера, перевожу взгляд на Харуко. Наверное, нужно как–то отреагировать, что–нибудь сказать…

— Пойду заниматься дальше, — сообщаю я. — Меня в зале ждут.

Поднимаюсь на ноги и иду к двери. Слышу, как за моей спиной тихонечко выдыхает Харуко–сан.

А что я должен был сделать? Пипец — как он есть, во всей своей красе. Его для начала осознать нужно, прежде чем что–то говорить…

(немного позже)

Вернулся на тренировку хорео, извинился за то, что пришлось срочно отлучиться. Вот, продолжаю отрабатывать синхронизацию с подтанцовкой, но делаю это «на автомате», практически полностью переключившись мыслями на пришедшую новость. Чёрт, ведь меня обязательно спросят про ответ этой аджуме! По идее… По идее. Будет совершенно правильным заявить во всеуслышание, что прощаю. Это органично вписывается в мой образ… От девочки должна исходить доброта и понимание…

Но я, блин, не желаю «быть святее Папы Римского»! Тётка старалась засадить меня в тюрьму, которая бы поставила крест на моём будущем. Считай, убила бы его! С какого перепугу мне прощать эту лгунью? Потому что ей сейчас плохо? И всё? А когда мне было «не очень», меня кто–нибудь простил? Вот не припомню такого!

Некоторое время просто тупо, без единой мысли в голове, выполняю движения за хореографом.

… Я ведь добрый, — вновь включается в мозгу продолжение начатого разговора с самим собою.

… Добрый, но не глупый. Можно амнистировать человека за одну или две ошибки. «Торопился, не подумал о последствиях», «был молод и глуп» — со всяким в жизни может приключиться подобное. Но когда тебя целенаправленно стараются уничтожить или постоянно поступают исключительно в своих шкурных интересах, — дураком нужно быть, чтобы закрывать на это глаза. Раз увернёшься, два, а на третий — локомотив, идущий по параллельной колее собьёт в канаву так, что и не встанешь!

… Но ведь все захотят, чтобы простил… Потому что они считают, что так правильно…

Вновь некоторое время просто танцую, но теперь меня потихоньку охватывает злость.

… Почему я должен врать? Так карму не исправишь! Кстати, а это, случаем, не происки ли ГуаньИнь? Типа испытание, после успешного прохождения которого можно получить пинок в зад для перехода на новый уровень? Душевный рост без мук выбора не происходит…

Обдумываю возможность такого варианта и прихожу к окончательному решению.

«Не собираюсь кривить душой! Говорить про аджуму — 'так ей и надо!», не стану, а буду просто отвечать — «Не хочу!».

(агентство ' Gizo Studio', в конце дня)

— Выглядит словно змея укусила себя за хвост, — с довольным видом говорит Акиро.

Это он про корейскую прокуратуру. Намекает на то, что не устрой они эту глупую возню с пересмотром дела, так эта аджума и умерла бы себе тихонько, ничего не сказав. А так — в какой–то новостной компании начальство, видимо возжелав роста рейтингов и продаж, взяло и отправило журналиста на поиск скандала. Тот его и нашёл, вместе с Гё ХоЧжу. Правда, для прокурорских вытащенная на свет информация оказалась с большим знаком «минус». Они такого результата явно не ожидали. Интересно, как служители фемиды теперь выкрутятся из ситуации?

— После того как все увидели подтверждение ваших слов, уверен, Император будет очень доволен, — обещает Акиро, продолжая пребывать в прекрасном расположении духа. — Это настолько неожиданная и эмоциональная история, что на неё обратит внимание вся Япония!

«Ну вот, видишь, как всё удачно получилось, а ты ещё шипел на меня, — думаю я, вежливо улыбаясь в ответ. — Правда, спич на шоу про „богатую недоброжелательницу“ был моей совершенной отсебятиной, в сценарии он отсутствовал. Но тут очень удачно всё сложилось. Вчера Агдан пожаловалась на то, что её просто беспричинно „гнобят“, а буквально на следующий день этому „подъехали доказательства“. Да ещё какие! Раскаяние умирающей преступницы, плюс неразгаданное имя „заказчицы“. Действительно, очень эмоционально получилось. Людям такое нравится.»

— Акиро, — говорю я, решив испортить японцу настроение, поскольку моё не очень. — Я не стану прощать эту аджуму.

С удовлетворением наблюдаю как с собеседника слетает улыбка и на лице появляется озабоченное выражение.

— Уверен, твоё решение создаст проблемы, — предупреждает в ответ тот. — Может, обдумаешь ситуацию ещё раз?

С интересом смотрю на «потомка древнего рода», поскольку понравилось проявленное им уважение. Не стал давить, требуя поступить как он считает нужным, а дипломатично предложил взять время «на подумать».

— И как долго я могу размышлять? — интересуюсь я, вспомнив как АйЮ тоже не торопилась с ответом, ожидая пока мнение общества чётко оформится.

— Сложные вопросы требуют больше времени на обдумывание, чем простые, — говорит банальность Акиро и добавляет: — Посмотри, что люди станут говорить, и прими решение.

(Короче, поступай как АйЮ!)

— ЮнМи–сан, — произносит мой собеседник и делает паузу.

Я слегка приподнимаю брови, поскольку добавление к моему имени «–сан» означает переход на официальный стиль общения.

— … мои родители пригласили вас и меня на семейный ужин…

Первое, что приходит в голову после услышанного — «мне нужен ещё один наряд! Скорее всего потребуется нечто в японском стиле». Следующими мыслями становятся — «Родители? Семейный ужин? Эт, чё? Случаем — не смотрины ли? Не, нам такое не надо!»

— Акиро–сан, я недостаточно знаю традиции Ниппон, поэтому прошу простить мой вопрос, если он неправильный. Разве на подобном ужине не должны присутствовать исключительно члены семьи?

— Не обязательно, — улыбается японец. — Родители могут разрешить детям привести с собою гостя. Отец и мать расспрашивали о тебе, и я рассказал, что ты хочешь лучше узнать культуру Ниппон. Они сказали, что будут польщены, если познакомят тебя с семейными традициями Страны восходящего солнца.

Понимаю, что покупка нового платья становится неизбежной. Отказаться — значит огорчить самых близких родственников Акиро, а это для него обида.

— Передайте мою огромную благодарность вашим родителям за приглашение, господин Акиро, — вздохнув про себя, а снаружи с улыбкой и поклоном, говорю я. — Только меня беспокоит: — не разочарую ли я вашу семью своими манерами? Обещаю строго придерживаться правил этикета, но всем известно, что Япония — страна традиций, которых я знаю ещё очень мало. Совсем не хочется выглядеть глупо и подвести вас, Акиро–сан.

— Не беспокойся, — переходит с официального стиля общения на простой мой собеседник. — В моей семье все прекрасно знают, что ты не японка, и не станут требовать от тебя идеального поведения. Все будут рады увидеть мировую знаменитость у себя дома.

— «Все»? — с подозрением переспрашиваю я.

— На ужине будут ещё мои братья, некоторые придут со своими жёнами…

Мама дорогая! Вот это я попал…

— … У многих из них дома тоже есть нэко, поэтому будет замечательно, если ты возьмёшь с собой свою кошку, о которой так много слухов.

«Цирк на выезде, — думаю про себя, уже отчётливо понимая причину прозвучавшего приглашения. — Потом родственники Акиро будут хвастаться, что их развлекала сама мяу–Канон со своей нэко. Да уж… Ну ладно, ради концерта в „Токио Доум“ можно и потерпеть. „Париж стоит обедни“, как сказал однажды один французский король».

— Хорошо, — киваю я и обещаю: — Обязательно возьму с собою Мульчу.

Ниппонец довольно благодарит за принятое приглашение, выказывая уважение к моей персоне.

— Акиро, ты обещал показать мне кабуки, — напоминаю я.

— Обязательно. Как только появится достойная постановка с участием популярных звёзд театра, так сразу у нас будут самые лучшие места!

— Очень жду.

На самом деле, никуда я не рвусь, зная, что японский национальный театр — зрелище весьма специфическое и неподготовленному зрителю оно точно «не зайдёт»… Но, как говорится, «назвался груздём — полезай в кузовок». Разрешил ЮнМи куда–нибудь пригласить, теперь придётся терпеть. Лично сам сходил бы на выступление каких–нибудь местных эстрадных артистов, посмотрел бы, чем может «поразить» джи–поп культура. Но Акиро сказал — « кабуки», значит «кабуки»! Подозреваю, что в выборе места «потомок» отталкивался от своего «уровня». Вполне возможно, посещать стадион такому как он «не уместно». Видимо, на концерт японских звёзд мне придётся пойти в компании с Харуко. Не такой уж и плохой вариант…

Распрощавшись с Акиро, направляюсь внутрь здания агентства. Он может уже ехать домой отдыхать, а у меня сегодня ещё работа в студии звукозаписи. Время перед концертом начинает уплотняться, а работы — прибавляться…

(поздний вечер, Корея)

ЮЧжин, сидя перед монитором компьютера, читает сообщения в чате. На лице у девушки выражение лёгкой тревоги.

[*.*] — Если это правда, то почему Агдан тогда не назвала имя заказчицы? Она же сказала, что знает его?

«Потому, что у неё нет доказательств, — мысленно отвечает ЮЧжин задавшему вопрос. — И она понимает, что для суда все заявления Агдан будут пустыми словами. А вот последствия судебного разбирательства станут для неё катастрофой. Я ей такой иск за клевету вкачу — до смерти не расплатится! Впрочем, у меня тоже будут неприятности. Совсем не хочется, чтобы при моём появлении все начинали сплетничать о том, как я соревновалась с нищенкой. И от безысходности обратилась за помощью к уголовникам. Моя репутация сильно пострадает. Было здорово объяснить, кто есть кто, глядя прямо в глаза этой выскочке, но это был излишний риск, за который может последовать расплата…»

Девушка задумывается, смотря расфокусированным взглядом сквозь монитор.

«Лучше будет, если Агдан будет помалкивать и дальше, — решает она спустя примерно минуту. — Девчуля, конечно, отбитая на голову, но, по–видимому, соображает, раз не стала раскидываться откровениями. Буду надеяться, что та толика разума, имеющаяся у неё в голове, в ней так и останется. И она не станет раскрывать свой рот. Но мне нужно позаботиться о том, что если Агдан его вдруг откроет, то я была бы к этому готова…»

[*.*] — Агдан прокляла эту старую аджуму болезнью за то, что та её оболгала!

ЮЧжин насмешливо хмыкает.

[*.*] — Аджума была не здорова ещё до встречи с ней.

[*.*] — Значит, она прокляла её после! Аджума ведь умирает, и врачи не могут ей помочь!

«Вот ещё, на что нужно обратить внимание, — решает ЮЧжин. — Слишком много непонятного происходит вокруг Агдан. Конечно, каждому случаю можно найти разумное объяснение, но мало ли? Вдруг девчонка и в самом деле обрела какие–нибудь магические способности? Лучше мне с ней не встречаться. Для безопасности…»

[*.*] — Интересно, кто–нибудь уже догадался, кто такая эта — «высокопоставленная недоброжелательница»?

«Среди вас таких точно нет! — насмешливо хмыкает про себя ЮЧжин. — В полиции работают одни идиоты, а больше никому до этого просто нет дела! Я умна и поэтому непобедима!»

Девушка с довольным видом выключает компьютер и неожиданно для себя вновь задумывается над вопросом — «может ли кто–нибудь догадаться о её роли в судьбе Пак ЮнМи?»

(в то же время, загородный дом семьи ЧжуВона)

«Так, так, так. Значит, девочка и в самом деле, не виновата, — приходит к выводу МуРан, ознакомившись с выложенными в сети фактами. — ЧжуВон был прав, когда защищал её. Интересно, ЮнМи ему рассказала больше, чем другим, или он почувствовал, что она говорит правду? Если второе, то значит между ними есть 'связь»…

Хальмони задумывается над возможными последствиями «второго варианта».

«Интересно, что теперь будет делать ГынХе? — перепрыгивают мысли пожилой женщины с обдумывания будущего своего внука на текущую повестку дня. — Получается, ЮнМи зря подвергли „отмене“, её действительно оговорили. Глава нации не пожелала лично разобраться, в результате мировая корейская знаменитость сбежала в Японию и не намерена возвращаться. Думаю, примерно так завтра будут писать в оппозиционных газетах. Впрочем, вряд ли это как–то повлияет на лидера нации. На третий срок она уже никак не пойдёт, конституция не позволяет, а лично её вины в случившемся нет. Скажет, действовала, „исходя из поступающей информации“. Президент не обязана разбираться в каждом судебном деле лично. Сейчас прикажет — „провести расследование“, по результатам которого министерство юстиции кого–нибудь уволит или накажет, этим всё и закончится…»

«А кто эта женщина, которая так ненавидит ЮнМи? — задаётся вопросом хальмони, вновь возвращаясь к „своим баранам“. — По какой причине она могла желать ей столько зла? Ведь организовать такую, скажем, непростую „подставу“, для этого нужны немалые средства, организаторские способности, а главное — весьма сильное желание…»

«Серый кардинал» семьи задумывается, начиная перебирать возможные варианты. В начале отсеиваются гипотетические конкуренты из музыкальной индустрии, которым ЮнМи перешла дорогу. В тот момент она знаменитой не была и повлиять на чью–то карьеру или доход, в принципе, не могла. Спор о наследстве, по причине его отсутствия, тоже отбрасывается. Чья–то зависть из–за удачной карьеры? Возможно. Но при внимательном рассмотрении становится очевидным, что ЮнМи дебютировала, скажем так, в уже довольно средней, по популярности группе, в которую попала не в результате жёсткого конкурсного отбора, а по назначению директора агентства. Кто, в окружении ЮнМи, мог почувствовать себя настолько ущемлённым этим фактом, что пошёл на уголовное преступление, просто не представляется.

«Остаётся только одно, — личное, — обдумав все пришедшие в голову варианты и не зацепившись ни за один из них, решает хальмони. — Непереносимое оскорбление, которое невозможно оставить безнаказанным. Известно, что недоброжелатель ЮнМи, — женщина. А что не может вынести женщина? Удачливую соперницу! Хм, и кто же этот мужчина, ставший яблоком раздора?»

Старая женщина быстро извлекает из памяти очень короткий список известных ей лиц мужского пола, с которыми контактировала ЮнМи, и неожиданно понимает, что роль главного героя–любовника в нём достаётся её внуку!

« ЧжуВон? — озадаченно думает хальмони. — У этого парня много поклонниц, и даже не знаю, как среди них найти ту, единственную?»

Но не сдаваясь, аджума вновь напрягает полушария своего головного мозга.

«Это кто–то близкий, — решает она, — Которой либо было много обещано, либо она много ожидала и была уверена, что получит. Внук, насколько я знаю, никогда никого не обнадёживал, как я его ни заставляла. Значит, нужно найти ту, которая рассчитывала стать его женой…»

« ЮЧжин! — словно вспышка молнии в ночи, пронизывает её догадка. — Она давно преследовала ЧжуВона, желая выйти за него замуж! И конкурировала за его внимание с ЮнМи, как теперь понимаю, неудачно. Достаточно вспомнить её попытку подарить ему нож. Бедняжка тогда явно проиграла войну за креативность, оказавшись скучной и неинтересной на фоне девчонки с окраины, превратившейся в звезду эстрады. Я уже тогда подумала о том, что случится, если внук увлечётся блеском и славой сцены. Но ничего не стала предпринимать, и вот результат — ЮЧжин решила отомстить! Мотив у неё есть, расчёт на то, что, если соперница исчезнет, и ЧжуВон к ней вернётся, понятен. Её решимости бороться за своё счастье — хоть отбавляй! А зная её самомнение, признать свой проигрыш девочке из низкоуровневой семьи она просто не сможет. Иначе потеряет самоуважение. Точно, подкинутый кошелёк — это её рук дело!»

«И как я должна теперь поступить? — озадаченно спрашивает сама у себя МуРан, вычислившая преступницу. — Рассказать об этом ЧжуВону? Хм… Если у него „химия“ с ЮнМи, он тогда может кинуться её защищать и натворить дел, последствия которых рухнут на голову не только ему, но и всей нашей семье. ДонВук будет совсем не рад, если ему придётся вести переговоры с отцом ЮЧжин. У него и так отношения с сыном сейчас сложные, зачем их делать ещё труднее? Поставить в известность ХёБин о выкрутасах её подружки? Думаю, она не удержится и потребует от неё объяснений, а ЮЧжин поймёт, что правда вылезла наружу. Какие шаги она предпримет после этого — сказать сложно. Если не забывать, что она способна организовать подставное дело с участием криминала, то реакция может оказаться совершенно непредсказуемой и чреватой самыми неприятными последствиями. Например, ЮЧжин спрыгнет с моста в реку Хан. Откуда мне знать, что на самом деле происходит в голове у этой девушки? Оставит письмо, в котором обвинит в своей смерти ЧжуВона или ХёБин, и как быть дальше? Опять проблемы ДонВуку. Да ещё какие! Возможна целая война кланов. Или ей придёт в голову идея — убрать свидетелей. Яды ещё никто не отменял, а с ХёБин они вдвоём частенько пьют кофе. Внучку я терять совершенно не желаю!»

«Вот обманщица–то какая! — думает МуРан о ЮЧжин, удивлённая тем, как смогла проморгать „волка в овечьей шкуре“, проникшего в её семью. — Что теперь с ней делать? Ликвидировать, предав огласке её действия? Но для этого нужно иметь на руках неопровержимые доказательства, иначе это будет просто сплетня, которая исчезнет, не успев начаться. В данный момент совершенно непонятно, где искать этот компромат. А если начать его искать, то существует вероятность, что ЮЧжин об этом станет известно, и всё может внезапно усложниться. Пожалуй, самым правильным для меня будет помолчать и подождать. Вдруг всё разрешится само–собой? Например, ЮнМи назовёт имя ЮЧжин. Вероятность небольшая, но тем не менее, существует: у подружки ЧжуВона не всё в порядке с головой. У всех „звёзд“ с умственными способностями не всё нормально. А судя по поступкам ЮнМи, у неё дела с мозгами обстоят даже хуже, чем у остальных. И не нужно будет мне ничего предпринимать!»

«Но держать рядом с собой ненормальную тоже не следует, — думает МуРан о ЮЧжин. — ДонВук запретил пускать её в дом после случая, когда она подставила его своей болтовнёй. Вначале этот запрет соблюдался, но благодаря ХёБин постепенно стал слабеть. Внучка снова общается со своей старой подружкой, заезжает к ней домой, она к ней. Нужно это каким–то образом пресечь, не вызвав при этом у ЮЧжин подозрений…»

«Попробую использовать авторитет отца, — решает хальмони. — Напомню ХёБин о его запрете. Скажу, что он будет сердиться, если увидит, что его указания игнорируют. Конечно, они могут видеться где–нибудь в кафе или магазине, но по крайней мере, в моём доме ЮЧжин не будет… В конце–концов можно объяснить требование уменьшить контакты с подругой, как способ возвращения ЧжуВона в семью. Отец должен видеть, что его дети послушны. А если он опять разозлится, увидев, что слова его ничего не значат, то ни о каком примирении речи быть не может. ХёБин это поймёт.»

«Фух! — выдыхает хальмони. — Сколько думать пришлось сегодня! Прямо мозговой штурм устроила на старости лет. А я ещё ничего. За пять минут злодейку вычислила! Никогда бы не подумала, глядя на эту скромницу, насколько она жёсткая внутри. На роль невестки совершенно не годится. Ни в коем случае нельзя приближать её к дому. Иначе легко можешь отправиться на тот свет раньше времени!»

«Интересно, кто–нибудь ещё догадается, кроме меня, что это ЮЧжин?» — самодовольно думает МуРан.

Время действия: второе августа

Место действия: съёмная квартира в которой живёт ЮнМи

«Принцесса хочет спать! — думаю я, рассматривая собственное отражение в зеркале. — Пожалуй, сейчас тот самый момент, когда можно выпить кофе, дабы воспрянуть. Но где–то читал… впрочем, об этом „кто только не писал!“, что кофе может портить цвет лица. А мне такое —нафик надо! Моему личику ещё работать и работать!»

Сегодня у меня запланированы съёмки в рекламе, причём, за немаленькие деньги. История с «Agdan Shoes», видимо, произвела весьма благоприятное впечатление на местных маркетологов, и мой рекламный прайс хорошо так скакнул вверх, создавая замечательную приятность при произнесении вслух сумм контрактов. А на бумаге, в напечатанном виде они радуют глаз. Кругом сплошное удовольствие. Сегодня будет отличный день, потому что я заработаю ещё кучу денежек! Об этом же сказал Акиро, прислав ЮнМи утром цветы и открытку с надписью — «Хорошего дня, принцесса!».

В общем, до вечера у меня будет всё прекрасно. Правда, скорее всего завтра я опять не высплюсь, потому что вновь застряну в звукозаписывающей студии, как это случилось вчера. Но что поделать? Искусство требует жертв. Зато сегодня я могу представить на суд Акиро, директору «Gizo Studio» и всему остальному стаффу агентства, работающему на меня, песню Юкари Ито«Разговор с мизинцем».Над ней–то я и корпел вчера допоздна в студии. Судя по выражению лиц Харуко и звукооператора после прослушивания финальной версии, время было потрачено не впустую. Сегодня нужно будет подтвердить это ещё раз, но уже перед «решающими людьми», и один сингл из «концертной обоймы» можно считать готовым. Ай да я, ай да молодец! Если так быстро дело пойдёт и дальше, то на запись всех запланированных композиций уйдёт вполовину меньше времени, чем запланировано. А это значит: в «случае чего» будет возможность спокойно внести изменения или что–нибудь переделать. Точно ведь такое потребуется. Вот вчера мне, например, пришла в голову мысль, что зря решил не использовать корейские песни. Выказать Стране утренней свежести своё фи — это, конечно, здорово. Но у меня там есть фанаты. «Red Alert», которые не один раз уже доказали свою преданность. Мешать их в одну кучу с антифанами совершенно не следует, они подобного отношения не заслужили. В общем, был неправ, вспылил и погорячился. Теперь исправлюсь и найду для них одну хорошую композицию на их языке. И ещё. Нужно забронировать сорок четыре места в зрительном зале. Думаю, пока о концерте не объявлено, сделать это будет не сложно.

«Так что лучше чай, — решаю я, вновь смотря на своё сонное отражение. — Зелёный, он тоже бодрит, а своим внешним видом мне ещё долго пользоваться, поберегу. В крайнем случае, можно пойти в зал хорео и сделать десятиминутную разминку, точно проснусь».

В комнату входит Харуко, отлучавшаяся к кофейному автомату для «дозаправки». Она тоже не выспавшаяся, поскольку всё время рядом со мной, а потом ещё едет к себе домой ночевать.

«Может, предложить ей никуда не мотаться по ночам, а оставаться ночевать у меня? — приходит в голову неожиданная мысль. — Места много, если не найдётся ещё одной кровати, то японки без проблем спят на полу. Мне кажется, вариант, когда можно поспать, всегда лучше, чем тратить время на дорогу. Только сначала нужно спросить разрешения у Акиро, квартира то его. И завтраки придётся готовить не на одну персону, а на две…»

«Так и сделаю! — решаю я, смотря на симпатичное личико японки. — Тем более, что я слегка ей задолжал. Просил устроить экскурсию по Токио, взамен пообещав написать „прекрасную песню на японском языке“. А по возвращению меня торкнуло на „финскую польку“, которая здесь прошла под названием „песня на неизвестном языке“. Харуко–сан и бровью не повела на мою выходку, но я почувствовал, что девушка „не поняла“. Хотя „прекрасная песня на японском языке“ вчера всё же появилась, но обещана она была в другое время. Так что… Скорее всего Акиро не откажет мне в просьбе, и тогда останется лишь грамотно преподнести своё предложение Харуко, чтобы её не обидеть. Япония — страна традиций и этикета…»

— Что пишут? — спрашиваю я у девушки, сделав головой движение в сторону планшета, который она держит в руках.

«Шпиёнку» я попросил просматривать сетевые средства массовой информации, а также фанатские чаты на предмет того, что в них пишут об Агдан, сублимировать полученные сведенья и давать мне их краткую «выжимку», чтобы я имел представление о новостном фоне вокруг меня. Всё равно ей нечего делать пока я занимаюсь, а у меня нет времени лазить по всяким интернет–ресурсам.

— Вчерашнее заявление обаа–сан, в котором она призналась в том, что ложно обвинила вас, вызвало большой эмоциональный отклик у людей в Ниппон и Хангук…

«Обаа–сан? – удивляюсь я, услышав, как назвали чёртову аджуму, пытавшуюся отправить меня за решётку. — Бабушка? Фига себе — „бабушка“! Да она ведьма, самая натуральная!»

Вспомнив о том, что скоро придётся говорить, что нет у меня для неё прощения, слегка смурнею.

… но если в Ниппон большинство нетизенов выражают удовлетворение восторжествовавшей справедливостью, то в Хангук, скорее превалирует некоторое недоумение. Сетевые пользователи сомневаются в произошедшем, видя в нём пиар–акцию для накручивания вашего рейтинга.

— Даже так? — удивляюсь я.

Я давно знаю, что корейские фанаты — упоротые, но отрицать всё подряд, даже увиденное собственными глазами? Это уже перебор.

— А какие комментарии к моему заявлению о том, что я не была на концерте в Хангук?

— Прошу прошения, Агдан–сан, но многие из обсуждающих эту тему хангук сарам, высказывают сомнение в ваших умственных способностях и в доказательство выкладывают видео с корейского концерта.

Как говорится, вопросов больше не имею! Ладно, чёрт с вами! Лепите свои видюшки дальше, а мы пойдём штурмовать музыкальный Олимп.

— Спасибо, Харуко–сан, — благодарю я девушку за проделанную работу. — На сегодня мне достаточно новостей с родины. Не хочу больше портить настроение.

— Агдан–сан, вы расстроились?

— Не то, чтобы сильно, но упёртость соотечественников меня всегда поражала. В отрицательном значении этого слова.

— В Ниппон люди более непредвзяты.

— Да, я это уже заметила. Прекрасный повод задержаться здесь надолго.

Харуко улыбается в ответ, я тоже улыбаюсь. Симпатичная девушка. Я бы с ней где–нибудь поболтался бы. По городу, в кафе бы посидел… Жаль, что моя популярность встаёт преградой на пути подобных планов. Никакого спокойного времяпровождения не получится, стоит лишь окружающим опознать во мне «Мяу–Канон». Издержки славы…

— А отзывы о «песне на неизвестном языке» уже есть?

— Много и все они — положительные. Ниходжинам нравится.

— А хангук сарам?

— Судя по отзывам, не очень. Многие жалуются, что не понимают смысла. В чатах пишут, что на самом деле это не песня, а проклятие на древнем языке, которое погубит Хангук…

— Теперь точно хватит новостей с Родины! — взмахнув рукой, восклицаю я и добавляю: — У меня есть ещё десять минут до начала работы. Сейчас я завариваю себе зелёный чай, пью его и приступаю к своему новому, солнечному дню! Он будет просто замечательным!

— Конечно, Агдан–сан, — с улыбкой кланяется мне Харуко. — Как вы скажете, так и будет. Хотите, я заварю вам чай?

(Позже, агентство ' Gizo Studio')

«Просто невероятно! — восхищается Акиро–сан, вслушиваясь в песню „разговор с мизинцем“. — Голос, слова, их смысл, а главное — исполнение словно у истинной японки. С такой песней и перед императором выступить не стыдно!»

«А ведь это отличная идея! — возникает мысль в голове хитро выделанного японца. — У ЮнМи ведь есть реальный шанс спеть для императора и всех приглашённых! Всё просто идеально подходит друг к другу! Единственно, нужно решить каким образом организовать звуковое сопровождение и уведомить организаторов о том, что будет музыкальный номер. Никаких дорогостоящих затрат и громоздких подготовительных работ. Уверен, их императорским величествам понравится голос ЮнМи, а значит, вероятность получения награды выше рангом, возрастёт. И ЮнМи могут начать приглашать во дворец ещё. Вместе со мной… Какая замечательная партия для меня, эта девушка!»

(несколько позже)

— А я думала, это просто какая–то вечеринка… — вяло признаюсь я в своём промахе.

Акиро смотрит на меня с выражением, которым смотрят на человека, которого немножко жалко. Типа, ты вообще–то нормальный, но вот сейчас конкретно тупанул…

Оказывается, каждый год ранней весной и в конце лета Император и Императрица Японии устраивают в Императорских садах Акасака приёмы. На мероприятия приглашаются видные представители общества: министры, чиновники, судьи, ведущие представители законодательных, исполнительных и судебных органов, губернаторы, мэры, главы дипломатических представительств, а также лица, которые оказали выдающиеся заслуги в различных областях промышленности, культуры, искусства и общественной жизни Японии.

И вот приглашение на такой приём мне и было доставлено императорской почтой вместе с извещением о награде. А я — не понял. Не, ну я чего — знаток что ли? Жизни императорского дворца…

— Хорошо, что всё разъяснилось до начала приёма, — серьёзно произносит Акиро, и я не слышу в его голосе ехидства.

После презентации подготовленной вчера песни Юкари Ито, все слушатели вначале выразили восхищение, а затем — «полный одобрямс» предложению включить её в концертную программу. По завершению организационного мероприятия, Акиро перехватил меня у менеджера, собравшегося было продолжить выполнять сегодняшнее расписание, и под локоток отвёл в «аквариум», где предложил не много ни мало — спеть для самого императора.

На мой вопрос: «в каком месте я смогу подловить его императорское величество для совершения данного действа?» Акиро удивился и открыл мне «тайну приглашения». Чувствую себя неловко.

— ЮнМи, — энергично произносит японец, которому, похоже, «припекло». — У тебя чудесный, волшебный голос. Уверен, их императорские величества будут им околдованы…

— … И ты сможешь получать ещё приглашения для выступлений в императорском дворце перед главою государства… — нагнувшись ко мне, многозначительным тоном произносит мой собеседник.

Ну, раз мой голос «волшебный», то почему бы и нет? Конечно, мне интересно, но, пожалуй, сейчас не тот момент, чтобы спрашивать: сколько за это будут платить? Есть подозрение, что в качестве оплаты предложат «престиж» и возможность завести «ценные знакомства». Я много слышал про то, как «связи» помогают людям, но лично в своей жизни, у меня их не было и поэтому весь этот «престиж» — голая теория.

— Мне нужно только твоё согласие, — продолжает наседать на меня Акиро. — Скажи, что выступишь, и я займусь организацией выступления.

— Наверное, одной песней не обойтись, — подумав, говорю я. — Как–то будет даже странно, — раз спела и ушла.

— Для такого случая подготовишь ещё две–три композиции, — легко предлагает в ответ «продюсер».

Опять не высыпаться? Ага, замечательно…

— Какие–нибудь специфические моменты будут? Требования к гриму, костюму? Мне ведь и в «зале» придётся быть, и на сцене. Макияж для того и другого желателен разный.

Акиро задумывается.

— С ним можно сильно не стараться, — помолчав, говорит он. — Сильно накрашенные девушки не вызывают одобрения у старшего поколения. А вот костюм… Лучше всего будет, если ты наденешь кимоно…

Задумчиво смотрю на «потомка древнего рода», прикидывая для себя последствия такого шага. Хребтом чую: моё публичное появление в кимоно станет определённым «сигналом» как для Японии, так и для Кореи. Готов ли я в данный момент «семафорить»? Ну, не знаю… Решение покинуть Хангук остаётся без изменений, но вот так вот, с ходу, с «кондачка», взять и начать «махать шашкой» прямо сейчас я не готов. Ибо представляю те килотонны хейта, которые обрушатся на маму и онни за то, что воспитали «предательницу родины». А напялить на себя кимоно, один из символов давнего врага Кореи, — это, однозначно, станет в глазах хангук сарам несомненным фактом предательства.

— Кимоно — сложная одежда, — говорю я Акиро, указывая на общеизвестный факт. — Его нужно уметь правильно носить, в нём нужно уметь ходить. Японок этому обучают с детства, а я за оставшееся время вряд ли смогу освоить это умение на требуемом уровне. Буду выглядеть в нём неуверенно или скорее смешно. А значит, отношение окружающих ко мне станет несерьёзным. Вижу в этом проблему.

Акиро некоторое время размышляет над моими словами.

— Понимаешь, — пытается объяснить он своё виденье момента, — когда красивую японскую песню поёт красивая девушка, но не в кимоно, то исчезает большая часть очарования. Возникает несоответствие. Ты ведь профессионально занимаешься танцами. У тебя отличная координация движений и развитая гибкость. Ты должна быстро научиться.

Теперь я беру время на раздумье. В принципе, традиционные наряды японок шьются из высококачественных тканей насыщенных цветов и украшаются богатой вышивкой. Подобное сочетание приводит к появлению замечательно красивых одеяний. В одном из таких ЮнМи бы очень хорошо смотрелась… а зачем я тогда для неё платье заказывал? Впрочем, лишним заказанное не будет…

— А с кимоно обязательно носить деревянные сандалии? — спрашиваю я.

— Это традиционная обувь, но она совсем не обязательно должна быть деревянной. Сейчас её делают из современных материалов, более лёгких и гибких, в которых ноги устают значительно меньше.

— На тренировки потребуется время, а значит — нарушение составленного плана подготовки к концерту в «Токио Доум».

— Планы для того и создаются, чтобы их можно было корректировать. Если приём у Императора пройдёт удачно, то это приведёт к большому росту твоей популярности в Ниппон. А это, в свою очередь, напрямую скажется на продажах билетов.

Оу, а ведь в подобном аспекте я на ситуацию не смотрел! Если ещё получится и цены на билеты повысить, то упираться смысла вообще нет. А маму и СунОк так и так придётся вывозить из Кореи. Почему бы не начать этот процесс прямо сейчас?

— Я попробую, — обещаю я Акиро. — И буду стараться.

— Тогда я займусь подготовкой твоего выступления во дворце.

Хм, парень настолько уверен в моих талантах, что даже не допускает мысли о провале? Однако…

(вечер, агентство ' Gizo Studio'. Пустой зал, в котором ЮнМи в присутствии японки–инструктора и Харуко первый раз в жизни пробует себя в ношении кимоно)

«Нафиг я согласился? — ругаю я сам себя, при этом стараясь держать спину прямо. — Вот что жадность с человеком делает! Японское кимоно — это просто какой–то натуральный кокон, корейский ханбок не в пример свободнее. Здесь же закрутили в ткань, сделав несколько оборотов и ещё пояс оби поверх натянули. Носи, дорогая и чувствуй себя свободно! Как в этом одеянии сходить в туалет — загадка. Разгадка которой станет темой одного из следующих занятий, ибо понадобится не только рассказывать, но и показывать! А пока инструктор дала мне 'базовые» понятия, кратко познакомив с историей возникновения национального женского костюма и перечислив, каких он бывает видов. Оказывается, в Японии женщине просто брать и надевать на себя то, чего её душе захотелось, нельзя, ибо существуют: «очень официальная одежда», «официальная одежда», «выходная одежда» и «повседневная одежда». И в каждый конкретный момент вначале нужно подумать, куда ты идёшь, а потом уже, исходя из этого сделать выбор. «Очень официальная одежда» — это та, в которой посещают очень важные события, требующие особого соблюдения церемониала: свадьбы, похороны, День совершеннолетия, сватовство, ну и так далее. «Выходная» и «повседневная» — с ними и без объяснения всё понятно. Конкретно мне нужна «официальная одежда» или «кимоно для визитов», которые представлены несколькими моделями, но для девушек из них подходят только два: «хомонги» и «фурисоде», а остальные могут надевать исключительно замужние или взрослые женщины.

Японка в «фурисоде»

Причём «фурисоде» — кимоно с длинными рукавами и сшитое из яркой ткани уместно для ношения в компании сверстников или людей, не сильно отличающихся по возрасту. А поскольку я приглашён на мероприятие, где публика будет гораздо старше меня, то остаётся лишь один вариант — «хомонги».

Японка в «хомонги»

Оно не такое яркое как «фурисоде», но знаменито своей изящной вышивкой, узор которой может покрывать всё «хомонги» целиком. Кимоно призвано показывать статус своей владелицы, и всегда шьётся из дорогущего шёлка. Рукава — короткие, пояс — выше талии. Короче, опять придётся тратить немаленькие деньги. Одна надежда на будущие поступления от концерта. Как бы в ноль не уйти с такими тратами…

Сейчас я тренируюсь «не в своём 'хомонги» ибо всякое «правильное» кимоно шьётся индивидуально. Только такой подход позволяет получить ровное размещение ткани по фигуре владелицы. Без всяких «пузырей» или «перекосов». Впереди меня опять ждёт посещение портного и скучные примерки.

А ещё у меня на ногах — гэта, которые я отродясь не носил. Впечатление — страшно неудобные штуки! Но, как мне сказали, что именно благодаря этим деревянным сандалиям, японки приобретают ту самую неповторимую походку, ставшую их визитной карточкой. Конечно, будучи плотно завёрнутым в ткань до самых щиколоток с постоянным риском навернуться на негнущихся опорках, можно только мелко семенить, косолапя. Ну и вилять задом, удерживая равновесие. Вот вам и походка! Извращенцы эти японцы. Надо ж было придумать своим бабам такую одежду! Сами бы попробовали в ней походить.

— У вас хорошо получается, Агдан–сан, — подбадривает меня инструктор после третьего прохода вдоль зеркальной стены. — Старайтесь не задерживать дыхание и держите ровнее спину.

Из зала я потребовал всех удалить, кроме необходимых для занятия персон. А нечего смотреть как принцесса позорится… Ещё тайком снимут да выложат в сеть её мучения. Разрушат легенду, что у Агдан всё получается с первого раза и идеально. Вот не надо мне такого!

— Очень хорошо, — снова мотивируют меня. — Теперь вы правильно дышите. Думаю, ежедневные упражнения в оставшееся время, позволят вам чувствовать себя уверенно в кимоно на мероприятии любого уровня, Агдан–сан.

«Главное — научиться в нём в туалет ходить», — думаю я про себя, а вслух благодарю учительницу за её веру в ученицу.

Десятый лепесток унесён ветром…

Лепесток одиннадцатый

Время действия: третье августа

Место действия: в небольшом кафе, находящемся недалеко от арендуемого ими жилья, сидят за столиком мама и онни ЮнМи

— Столько посторонних людей, — неодобрительно произносит мама, бросив влево и вправо от себя несколько осторожных взглядов. — Нас могут подслушать. Может, поговорим, когда вернёмся в квартиру?

— У нас там… пахнет. И сильно.

— Чем — «пахнет»? Я ничего не чувствую.

— А я — «чувствую»! Ты просто принюхалась, а я ещё нет!

Мама тревожно сжимается на стуле, но не напоминает СунОк, что они вместе жили в квартире с того момента, как в неё заехали. Она молчит, размышляя о причинах длительного плохого настроения своей дочери.

— Ты хотела мне что–то рассказать, — напоминает СунОк, сбавив тон, и кажется сожалея о потере контроля над своими эмоциями.

— Юночка сегодня звонила! — мгновенно воспрянув, радостно сообщает мама.

СунОк, выдохнув, оседает на своём месте.

— Столько всего интересного рассказала! — счастливо сообщает мама, не замечая реакции дочери. — Сказала, что перевела деньги и хотела посоветоваться с тобой, но не смогла дозвониться, потому что ты не отвечала.

СунОк вспоминает о нескольких входящих с неизвестного номера, которые она сбросила и заблокировала, не подумав, что это может звонить тонсен.

— Деньги? «Деньги — это хорошо», — говорит она и спрашивает: — И сколько она прислала?

Мама снова бросает несколько опасливых взглядов в сторону соседних столиков.

— Дома скажу, — наклонившись к дочери шёпотом произносит она. — Много. На всех хватит. И нам, и семье самчона, и на зарплату ЁнЭ.

СунОк одобрительно кивает и интересуется: Что тонсен ещё рассказала? О чём она хотела посоветоваться?

— Сказала, что у неё всё хорошо. У неё много высокооплачиваемой работы, и она думает, скоро станет ещё больше. Директор агентства, в котором Юна теперь работает, её уважает, слушает, что она говорит. Совсем не так, как это было в «FAN Entertainment». ЮнМи очень довольна…

Известие об успехах младшей сестрёнки не вызывают у СунОк восторга и, вообще, никаких положительных эмоций. Она просто несколько раз кивает в ответ на мамины слова, возможно говоря себе в этот момент: «Ну да, ну да. Там светит солнце, а я снова здесь, где вечный сумрак. Мне снова не везёт.»

Мама, видимо уловив неправильность происходящего, останавливает рассказ и непонимающе смотрит на дочку.

— Не, ну нормально всё, — увидев её взгляд говорит та. — Хорошо, что у ЮнМи дела в полном порядке. Я рада. А о чём она хотела посоветоваться?

Мама с заговорческим выражением лица снова наклоняется к СунОк.

— Она хочет, чтобы мы переехали жить к ней… — шепчет она ей на ухо. — В Японию…

Японию! Тадам!! Память СунОк с грохотом распахивает настежь свои двери, разом вываливая в сознание хозяйки все впечатления от заграничной поездки: великолепие отеля « Chinzanso Tokyo» и его ресторана с «объединёнными завтраками», поездки на дорогих автомобилях и шоппинг в дорогих бутиках, яркие огни ночного мегаполиса и деньги, которые можно потратить, следуя исключительно своим желаниям. Ах, прекрасная Япония! Свобода!

— С чего она этого вдруг захотела? — недоверчиво интересуется СунОк, опасаясь, что мама что–то напутала и всё, сказанное сейчас, может оказаться разочаровывающей ошибкой.

— Юна беспокоится, что меня и тебя скоро будут пытаться «отменить», — всё так же на ухо, сообщает мама. — Здесь, в Хангук.

— Почему нас должны — «отменить»? — недоумевая, отодвигается в сторону СунОк, но тут же догадывается, отчего подобное может произойти. — Она опять что–то натворила, да⁇

— Нет, ничего она не «натворила», — терпеливо произносит мама. — ЮнМи объяснила, что для роста популярности ей придётся «более плотно интегрироваться в японское общество». Она собирается появляться на мероприятиях в кимоно. Юночка беспокоится, что в Хангук это не одобрят, но раз она далеко, то люди будут выливать своё раздражение на нас с тобой.

«Ха! — усмехнувшись, думает СунОк. — Всё–таки тонсен решила продаться джокбари! Хочет остаться жить в своей Японии, предательница!»

«Япония… — тут в её голове появляются новые мысли, затирая собой предыдущие. — Как хочется обратно туда…»

«Неужели я собираюсь продать Родину за 'объединённые завтраки? — ещё мгновение спустя с негодованием думает онни. — Стыдно и позорно даже просто подумать о таком!»

— Я не поеду!– решительно заявляет СунОк. — Не собираюсь бросать свою страну ради японских денег!

Мать удивлённо смотрит на дочь.

— Думала, ты захочешь, — говорит она. — Ты вернулась такая довольная, и я решила, что тебе понравилась поездка.

СунОк в этот момент некстати вспоминает своё приключение в номере японского отеля и слегка краснеет.

— Нет, ну почему? — сконфузившись, начинает оправдываться она. — Конечно, понравилась. Красивая страна, красивые здания, магазины… Только одно дело приехать туристом, но всё будет совсем иначе, если жить там постоянно. Ниппонцы похоже хитрые люди. Мне кажется, они никогда не говорят то, о чём думают на самом деле. И ещё, всё время подмечают, что я — хангук сарам!

— Как ты успела за такое короткое время хорошо узнать японцев? — удивляется мама.

— Что в этом сложного? — хорохорится в ответ дочь, снова начиная краснеть. — Человека сразу видно, каков он. Посмотрел — и всё понятно!

Мама осуждающе качает головой, услышав столь легкомысленное суждение.

— Совсем необязательно переезжать в Японию навсегда, — говорит она. — ЮнМи предлагает пожить некоторое время вместе с ней, подождать, пока она станет «абсолютной звёздной величиной». Тогда в Хангук никто про неё ничего плохого говорить не будет. Просто переждать сложные времена.

— С чего это про неё перестанут плохо говорить? — удивляется СунОк. — Вон, АйЮ имеет титул «Младшая сестра нации»! А про неё такое пишут, просто глаза вытекают после прочтения! Да хоть кем стань ЮнМи, хейтеры у неё никогда не переведутся!

Мама скорбно поджимает губы.

« Тонсен не дура, — думает в этот момент СунОк. — Она прекрасно знает, что завистливые и злые люди будут всегда. Зачем же она маме говорит совсем противоположное?»

«А–а, — секунду спустя, догадывается она. — Хочет заманить нас к японцам! Думает, через некоторое время нам понравится, и мы останемся в Японии навсегда! Тоже мне, кумихо нашлась! Думаешь, хитрее всех?»

— Ты сама говорила, помнишь, что у тебя последний шанс быть рядом с сестрою? — напоминает мама. — А теперь ты отказываешься. Если ваши дороги и вправду разойдутся — что станешь делать?

«И вправду, — призадумывается СунОк. — Чем мне здесь заниматься? Быть исполнительным директором было здорово. И музыкальная отрасль — динамично развивающаяся. Нескучно. А если меня начнут здесь хейтить за мою тонсен, то куда я смогу устроиться на работу? У меня даже образования нет. За счастье будет, если мусорные контейнеры на улице мыть возьмут. И то, постоянно припоминать станут, что моя сестра — „сакура“»!

'Мне нужно получить профессию! — осеняет её очевидная мысль. — Вернуться в университет и доучиться? Пфф… Кажется, и вправду, туризм — это не моё. Английский по–прежнему на низком уровне. А вот японский — очень хорошо, сама удивляюсь. Мне бы ещё пожить в Ниппон, попрактиковаться с носителями языка, и запросто смогу стать хорошим переводчиком…

… «А не поехать ли мне учиться в Японию? — приходит в голову СунОк реально здравая мысль. — Даже необязательно на лингвиста или языковеда. Можно выбрать что–нибудь несложное в плане обучения, но близкое к шоу–бизнесу. Сразу начну практиковаться у тонсен. Закончу обучение уже с опытом работы. А, главное, у меня появится официальное основание на пребывание в Ниппон! Реальная возможность вернуться туда уже через месяц, а не через полгода, как говорил этот высокомерный Акиро! И не нужно будет признаваться маме в том, что меня почти выслали на родину из–за нарушения законов. Отличная идея!»

— Я хочу учиться! — заявляет дочь матери и вываливает на неё все доводы и резоны, которые только что придумала.

— А ты поедешь со мной и будешь мне помогать, — добравшись до конца изложения своей идеи, заявляет она. — Знаешь, как на чужбине одиноко? И готовить они там совершенно не умеют!

Мама в ответ ошарашенно молчит, смотря округлившимися от удивления глазами.

— Значит так, — деловито заявляет СунОк. — Мне нужно срочно, чтобы успеть до начала учебного года, выбрать учебное заведение и отправить в него документы. Получить подтверждение о зачислении, и на основании этого факта въехать на территорию Ниппон. Всё нужно сделать максимум завтра–послезавтра, а лучше — сегодня!

— Но я никогда не была в Японии! — придя в себя, восклицает мама.

— Ничего страшного. Там здорово. Тебе понравится.

— А деньги? Где мы их возьмём?

— У ЮнМи, — легко отвечает СунОк. — Это будет ей стоить десяти минут работы перед фотообъективом. Наденет, снимет какие–нибудь кроссовки и всё — двадцать тысяч долларов в кармане.

— СунОк, — строго произносит мама. — Мне кажется, ты неуважительно говоришь о своей сестре!

— Тебе кажется, — подтверждает дочь и задаёт вопрос, уходя с возникшей темы: — Мама, а что ты ей ответила, когда она сказала, что собирается носить кимоно? Ты ей разрешила?

— Почему мне следовало запретить?

— Она кореянка. А японцы — наши враги!

— Если они враги, почему ты хочешь учиться в Японии?

— Потому что сестра полностью уничтожила всякую возможность для меня получить образование в Хангук!

— ЮнМи — актриса, и нет ничего удивительного, если она станет появляться в разных нарядах!

— Мама, не выкручивайся! Ты всё отлично понимаешь.

— Ничего я не «выкручиваюсь»! Откуда мне знать, как будет лучше? У неё большой концерт запланирован, может, кимоно менеджер ей посоветовал для увеличения продаж билетов.

— Какой ещё — «менеджер»?

— Который ей помогает. Не может же ЮнМи сама всё делать?

— Я поняла. ЮнМи можно всё, а мне ничего!

— Ничего подобного! — возмущается мама. — Я воспитывала вас одинаково.

— Если так, то тогда ты едешь со мною в Японию! Мне нужна помощь, а ЮнМи тоже нужно воспитывать, не только меня! Согласна?

Мама в ответ озадаченно моргает, видимо, не в силах представить, как она будет это делать.

…. (Япония)…

… Тогда она должна быть здесь. Больше ей быть негде…

Достаю из большой сумки с вещами небольшую деревянную шкатулку, запертую на простой внешний замочек, открываю и… Бинго! Прямо сверху лежит забытая мною печатка, которую я когда–то собирался носить постоянно.

За продетую сквозь неё золотую цепочку вытягиваю кольцо наружу и, держа в руке, оставляю висеть прямо перед своим носом. Внимательно рассматриваю.

Закончив созерцать, бережно опускаю печатку на то место, где она лежала и закрываю крышку. Аккуратно убираю шкатулку в сумку.

Время ещё не пришло…

Время действия: третье августа, вечер

Место действия: дом семьи Акиро

Сижу за низким столиком, называемом в Японии чабудаем. Ужинаю вместе с семьёй Акиро. Лично сам бы предпочёл нормальный «европейский» стол, за которым можно сидеть, не думая: «а что там у меня с ногами»? Но сам же просил «традиций», поэтому располагаемся вдоль стола так, как принято в этой стране — на татами и специальных ковриках — забутонах. Вообще–то идею о «традициях» подал своим родителям Акиро, и ЮнМи совсем тут «ни при чём», но в виду обстоятельств приходится терпеть. Хорошо у меня женский скелет, и есть привычка сидеть в «восточных позах». Иначе бы нижние конечности моментом бы «взвыли».

Вместе со мной, Акиро и его родителями, трапезничают ещё двенадцать человек: братья и сёстры моего «потомка древнего рода», приехавшие вместе со своими «половинками», но, слава богу, без детей. Вечер только для взрослых членов семьи, пришедших посмотреть на гостью в их доме. После представления друг другу и знакомства возникло ощущение, что Акиро–сан, пожалуй, самый «лёгкий» из всех своих братьев. Те же, напротив, как–то потяжелее, посолиднее выглядят. Все женщины надели на себя кимоно. Один я припёрся в дорогущем шёлковом брючном костюме.

У Акиро было видение, что ЮнМи появится в его родительском доме, тоже, как и все, замотанная в традиционную японскую одежду. Но я ему заявил, что ещё не овладел в достаточной мере искусством ношения кимоно, и если он не хочет, чтобы его спутница создала неловкость, брякнувшись где–нибудь в неподходящем месте, то ей нужно нечто иное, привычное в ношении. Японец в ответ слегка нахмурил лоб, поразмышлял, но согласился, что конфуз не нужен. Поэтому дал добро на европейское платье, вполне допустимое для международной знаменитости. В результате, сегодня ЮнМи одета в лёгкое, дышащее одеяние из немнущегося, слегка тянущегося шёлка, позволяющего комфортно сидеть по–японски, но при этом не опасаясь, что на брюках разойдётся шов или всё помнётся словно тряпка, которую отродясь не гладили. Манжеты блузки я подтянул к локтям, оставив открытыми запястья, на которых красовались тонкие браслеты, естественно, «совсем не за три копейки». На шее у меня — взятое в прокат ожерелье из слоновой кости с жемчугом. По выражению лиц братьев Акиро я понял, что ЮнМи выглядит «интересно». Однако их женщины, своими взглядами, дружно дали понять о своём категорическом неодобрении. Но что поделать, я ведь не сто баксов, чтобы всем нравиться…

После завершения знакомства всех сразу пригласили к столу, пообещав попозже, перед десертами, показать мне дом. А сначала нужно поесть. Вот, сидим, едим. Справа от меня пристроилась Мульча, уже успевшая «наделать шороху». В доме есть ещё три кошки и хозяйка решила её с ними познакомить. Но ничего хорошего из этого не получилось. Увидев незваную гостью, местные животные буквально застыли в разных позах, вперившись в неё глазами. А после того, как моя «кошатина» внезапно изогнула спину и, зашипев, сделала в их сторону «боковой тыгдык», отмерли и рванули со всех ног во все стороны, вопя дурными кошачьими голосами.

Своей выходкой Мульча напугала не только кошек, но и всех, видевших это японцев. Пришлось извиняться за поведение этой безобразницы, сетовать на её непростой нрав. Теперь она сидит рядом со мной, с довольным видом крутит головой, смотрит, кто что делает. Её я не прикармливаю, посчитав, что будет некультурно давать ей со стола. Подождёт.

Основное общение со мной взяла на себя хозяйка дома — мило улыбающаяся пожилая японка. Её муж, напротив, кажется, стремится выглядеть настоящим самураем. Немногословный, плотненький, с суровым выражением на лице, тщательно обдумывает каждую фразу прежде, чем её сказать.

Мама Акиро начала беседу с того, что взялась меня «развлекать», рассказав историю фамильной посуды, которая стоит сегодня на столе. Догадавшись, что мне оказали честь, позволив есть из «раритетов прадедов», внимательно выслушал, вежливо поблагодарил в конце за возможность увидеть действительно «исторические вещи».

Далее мне поведали какие кушанья в «раритетах» считаются традиционно–японскими и из чего именно их готовят. Вновь внимательно выслушал, снова вежливо поблагодарил и попробовал каждое. Все присутствующие с большим интересом наблюдали за тем, как именно я это делаю, словно намереваясь выставлять мне баллы за грациозность. Пока оценивал вкусовые качества блюд, реально почувствовал себя настоящей принцессой под взглядами придворных. Что можно сказать о еде? Специфично и не так остро, как корейские разносолы.

— А какие кушанья своей Родины вы можете порекомендовать? — поинтересовалась молодая жена одного из братьев Акиро, когда я закончил с дегустацией.

Печально ответил, что к своему большому сожалению не смогу этого сделать.

— Когда я училась в старшей школе, со мной произошёл несчастный случай на дороге, — добавил я подробностей, решив, что короткий ответ прозвучал суховато. — Меня привезли в бессознательном состоянии в больницу, где я умерла. Моё сердце не билось почти одиннадцать минут, но врачи всё же смогли его вновь запустить. Но за то время, пока меня оживляли, большая часть моей памяти где–то потерялась.

— С тех пор у меня есть проблемы, — улыбнувшись, пожаловался я. — Оказывается, при амнезии можно быстро вспомнить школьные знания, но восстановить с такой же скоростью социальные навыки невозможно. На это требуется годы. Проще начать усваивать новые культурные нормы в другой стране, где знают, что ты иностранка, чем вспоминать забытое на родине, где тебя считают «своей», и не делают никаких поблажек.

После моих откровений, тишина за столом царила минуты две. Присутствующие молча «осмысляли» историю жизни ЮнМи, потом прозвучал закономерный вопрос.

— Не делают поблажек, потому что не помнят, что я почти всё забыла, — ответил я на него. — Соотечественники считают, что если ты выглядишь как кореянка, то думать и поступать должна тоже как кореянка. А если этого не делаешь, то значит, ты какая–то дефектная. И все стараются тебе это не только объяснить, но и хотят, чтобы ты исправилась и перестала отличаться от других.

Выслушав жалобу на отсутствие идеального жизнеустройства в Корее, японский народ ещё помолчал, подумал и задал следующий вопрос: Наверное, вы сильно переживаете, что не можете вспомнить свою жизнь, ЮнМи–сан?

— Абсолютно нет, — улыбнулся я в ответ. — Если чего–нибудь не помню, то за это не переживаю. Этого просто не было в моей жизни. Причины для беспокойства просто отсутствуют.

И тут, вдруг тадам!! Возможно, для повышения моего настроения или укрепления духа, хозяйка дома предложила мне кимхчи! Сопроводив словами: «в Японии знают, что это любимое кушанье хангук сарам». Блин! Пришлось чуть–чуть съесть. Люди старались, проявили уважение, не станешь же кричать: «нет, я такое не ем! Унесите, фу!»

— В кимхчи добавляют обычно много острых приправ, — объяснил я, почему взял столь мало. — Они раздражают слизистую горла, и это может отрицательно сказаться на голосе. Мне нужно постоянно помнить о своём голосе. Не пить и не есть холодного, не простужаться, стараться употреблять больше воды для увлажнения связок и не увлекаться кофем и алкоголем, так как они хорошо «сушат». Ещё следует ограничить употребление молочных продуктов, поскольку они являются источниками слизи в организме. Мой постоянный выбор — тёплые чаи с мёдом и полезная белковая пища. Голос — самый ценный инструмент. Его не купишь.

— Самоограничение — это путь воина, идущего к победе, — с умным видом заявил я после того, как мне, понимающе покивав, высказали сочувствие, что не могу лопать всё, чего захочу.

Отец семейства «сурово подумав», одобрительно кивнул в ответ на прозвучавший «пассаж».

— И какой будет ваша победа, ЮнМи–сан? — спросила сестра Акиро.

— Мировое музыкальное господство, — уверенно ответил я. — Забраться на самую вершину и находиться на ней, пока не умру.

После такого нескромного заявления за столом все заметно оживились.

— Это очень большая цель, достижение которой потребует полной отдачи сил, — резонно заметила мама Акиро. — Но для женщины в жизни есть ещё много вещей, которыми она должна заниматься. Например, дети. Как вы относитесь к детям, ЮнМи–сан?

— С опаской, — признаюсь я.

— Почему? — кажется неподдельно удивляется моя собеседница.

— Они непредсказуемы. После одного случая у меня сложилось именно такое впечатление.

— И что это за случай? Расскажите!

Не став ломаться, выкладываю историю о своём неудачном волонтёрстве в детском доме. Выкинув из неё часть про запачканную пелёнку, ибо она явно не к столу, повествую о том, как развлекал малыша, пытаясь привлечь его внимание игрушками.

— Представляете? — разыгрывая недоумение, восклицаю я, добравшись до завершения «юморески». — Я ему столько разных машинок предлагала, а он стал играть обыкновенным пакетом! После этого я и решила, что ничего в детях не понимаю и лучше мне держаться от них подальше!

Обвожу взглядом сдержано улыбающихся взрослых. Кажется, у меня получилось создать у них впечатление о ЮнМи как о молодой и ещё легкомысленной девушке.

— С чужими детьми всегда так, — успокаивают меня, — не знаешь, чего от них ожидать. Вот свои — совсем другое дело. Что вы думаете о замужестве, ЮнМи — сан?

Вот он, похоже главный вопрос сегодняшнего вечера!

— Я уже замужем, — стараясь не улыбаться, сообщаю я и, вытянув вперёд правую руку, демонстрирую безымянный палец, окольцованный печаткой.

Моё заявление вызывает многоголосое японское «о–оо!» над столом и заинтересованные взгляды. Сначала на мою руку, а после — на непроницаемую физиономию Акиро.

— Надеюсь, это не будет невежливо, если я утолю любопытство и спрошу — за кем?

— О, это отчасти удивительная и таинственная история, — отвечаю я матери Акиро и, не торопясь, скармливаю в уши внимательных слушателей ещё одну историю уже про то, как Агдан–сан снимала свой первый клип.

— Найти перстень на только что тщательно выметенной и ярко освещённой площадке — это было совершенно невероятно, — говорю я, делясь своими эмоциями. — Причём, никто из группы так и не сознался в том, что потерял кольцо. Ему было просто неоткуда там взяться! Какое–то волшебство, словно невидимый дух пролетел и оставил его. А когда песня, на которую снимался клип, оказалась в американском Billboard Hot 100, стало совершенно понятно, что эта печатка — обручальное кольцо!

— Я обручена со сценой, — на полном серьёзе заявлю всем, снова растопыривая пальцы, чтобы всем было лучше видно «таинственное украшение». — Поэтому замуж мне выходить нельзя…

Кручу кистью руки, пытаясь уловить эмоции родственников Акиро. Судя по тону раздающихся голосов, никто из их владельцев не огорчён.

— ЮнМи–сан, вы рассказываете такие впечатляющие истории, — произносит мама Акиро, в голосе которой тоже не слышно печали. — Удивительно, вы такая молодая, а в вашей жизни произошло столько событий!

— К сожалению, не все они были приятными.

— Там, где есть страдания, там есть и радость, — подбадривают меня в ответ японской поговоркой.

Имеется в виду, что неудачи и трудности часто приводят к росту зрелости и пониманию ценности счастья. Каждое несчастье может обернуться чем-то положительным. Согласен, если пуститься в философию, то можно найти этому множество подтверждений. Но как же неприятно переживать эти трудности!

Слышу, как хозяин дома предлагает прервать разговоры и поесть, дабы не уйти голодным. Берусь за палочки, бросив перед этим быстрый взгляд на Акиро. Лицо «потомка древнего рода» излучает спокойствие и невозмутимость. Непонятно, огорчился он тому, что у него не выйдет уволочь ЮнМи под венец или нет? Скорее всего понял, что рассказанная история про печатку и её публичная демонстрация произошла отнюдь не случайно. В машине кольца на мне не было, надел я его уже в доме, когда отлучился помыть руки. Акиро не дурак. Один плюс один сложить может. Интересно, станет он мне что–нибудь высказывать по этому поводу или нет? Ну, посмотрим. А пока — поедим!

(позже, в доме Акиро. Ужин закончился, ЮнМи–сан отправлена на машине в сопровождении охраны к себе в квартиру. Члены семьи тоже разъехались по домам. Остался один Акиро–сан, решивший задержаться ради разговора с родителями.)

— Мне понравилась ЮнМи–сан, — говорит мама Акиро, отвечая сыну и начав с приятного для него. — Она очень миленькая и умная, говорит на нашем языке совершенно легко.

Акиро в знак признательности за похвалу наклоняет голову.

— Она свободно владеет ещё несколькими иностранными языками, — говорит он. — ЮнМи полиглот.

— Замечательно, — кивает мама. — Но я не заметила в ней того, чего бы мнехотелось. Чувств к моему сыну.

Мама вопросительно смотрит на своего отпрыска, ожидая возражений. Но тот лишь согласно кивает в ответ.

— От твоего зоркого глаза ничего не укроется, мама. Да, их, действительно, пока нет. Но я уже говорил, что привезу её для того, чтобы показать родителям. Никаких других целей я не преследовал. Я рад, что ЮнМи–сан вам понравилась.

— Не совсем, — говорит отец. — На мой взгляд хорошей жены из неё не выйдет. Она выглядит слишком целеустремлённой, и мне не нравится вся эта мистика вокруг неё.

— Она ещё молода, отец. Думаю, ЮнМи просто ещё не доросла до понимания ценности семейной жизни. Сейчас она развлекается яркими игрушками, которые дарит ей жизнь. Что же касаемо мистики… Согласно статистике, почти все таинственные случаи после их тщательного расследования находили совершенно будничное объяснение.

— И как тогда её Мульча прогнала наших нэко? — иронично спрашивает отец.

— Животные очень тонко чувствуют иерархию. Наши кошки почувствовали своё более низкое положение.

— Нэко ЮнМи–сан словно слышит мысли своей хозяйки. Прямо какое–то волшебство, — говорит мама.

— Животные порой бывают очень умными.

— Да, но эта Мульча выглядит странно. Вспомнить только, как она бегала вокруг ЮнМи–сан на сцене…

— Мама, прошу, давай не будем об этом. Меня сейчас больше интересует твоё мнение о нашей гостье. С непонятным можно разобраться позже.

Мама в ответ выпячивает плотно сжатые губы и на несколько секунд замирает, формируя оценку.

— За несколько часов сложно понять, что человек собою представляет, — говорит она. — По моим первым впечатлениям, эта девушка — сильная натура, не нуждающаяся в опоре. Умная. Талантливая и эгоистичная. У таких людей непросто вызвать ответные чувства.

— Не замечал в ней эгоизма, — признаётся Акиро.

— Он есть, и ты его заметишь. Значит, отсутствие чувств тебя не беспокоит?

— Это не проблема. Дорога в сто тысяч шагов начинается с одного шага, а он уже сделан. Главное, что ты не против неё.

Мать с интересом смотрит на сына.

— Сейчас у меня достаточно невесток, соответствующих лучшим стандартам. Не вижу ничего страшного, если появится ещё одна, не похожая ни на какую из них. Может, это даже принесёт пользу для всех. Главное, чтобы ты сам сумел с ней справиться. Семья — это путь длинною в жизнь, а я не заметила у ЮнМи–сан желания идти по нему.

— Это только мои проблемы, мама, — заверяет сын. — Мне важно было услышать, что ты готова её принять.

— В данный момент я не возражаю, но и не одобряю твой выбор.

— Спасибо, мама.

Акиро в знак благодарности наклоняет голову.

— Значит, ЮнМи–сан? — спрашивает его отец. — А как же другие «кандидатки»?

— В Ниппон больше нет девушки со столь большим талантом и с такими глазами, являющимися неоспоримым доказательством высокородного происхождения. Она эксклюзивная.

— Другими словами, — тебе нужна только принцесса.

— Не только. У неё много всего другого, если она вдруг ею не окажется.

— И тебя это устраивает?

— Вполне, отец.

— Ладно, посмотрим, как дальше всё пойдёт.

— Благодарю, отец.

(Акиро направляется к своей машине)

« ЮнМи пыталась меня обхитрить, — думает Акиро–сан, направляясь к своей машине. — Придумала историю с кольцом и рассказала ужасы о своём здоровье. Хорошо, что я заранее позаботился получить доступ к её медицинским документам. По заключению специалистов немногие жители Ниппон могут похвастаться таким же здоровьем, как у ЮнМи. И это соотносится с действительностью. Будь она слабой — уже бы давным-давно умерла, а не собиралась бы воевать за 'музыкальное мировое господство»… Рассказ же про то, как она «обручена со сценой» — просто фантазия. Для писательницы, обладательницы международной литературной премии, сочинить подобное — пустяк…

…Но она явно не демонстрирует желания обзавестись «второй половинкой». Любая сразу понимает с какой целью мужчина приглашает познакомиться со своими родителями. Да, ЮнМи не отказалась встретиться с ними, но в итоге наговорила кучу ерунды, которая, по-видимому, должна представить её в невыгодном свете. Интересно зачем? Неужели я ей не нравлюсь? Ха! Это просто невозможно! Ни одна нормальная девушка не откажется от мужчины такого уровня как я. А ненормальной она не выглядит… Нет, порою выглядит, но не так, как настоящие сумасшедшие… Тогда в чём причина? Хм, может, она решила проверить серьёзность моих намерений? Показала себя с неважной стороны и смотрит, какой будет моя реакция… Стану ли я бороться за неё, пойдя наперекор мнению родителей? М–мм, если это так, то весьма умный шаг. Как там: «и в горе и радости, в богатстве и бедности»? Решила начать с трудностей. Она просто меня не знает. Если я начал, то обязательно дойду до конца! Никуда ты не денешься, голубоглазка!'

Несколько секунд Акиро–сан пребывает в прекрасном настроении, будучи полностью довольным собою, но через несколько шагов его работающий мозг подбрасывает на рассмотрение ещё один вариант для объяснения поведения ЮнМи.

«А может быть она ни в кого ещё по–настоящему не влюблялась? — приходит в голову Акиро весьма здравая мысль. — И просто опасается оказаться на неизвестной ей территории? Может же быть такое? Может! Но какие есть основания думать так? Ну, по медицинским документам она — девственница. Данный факт весьма похвален для девушки, но никак не может быть доказательством отсутствия романтических увлечений, допустим, в школе. Здесь только ЮнМи может подтвердить прав я или нет в своих умозаключениях. Но спрашивать об этом бессмысленно. Любая женщина соврёт о своём прошлом, когда о нём начнёт допытываться мужчина. Что же тогда делать?»

Японец в задумчивости подходит к автомобилю.

«Нужно действовать активнее! — решает он, открывая дверь. — В любом случае, проверяет ли она меня или не знает, как правильно поступать, увеличение заботы и внимания будет верным шагом. Полагаться на более сильного быстро входит в привычку. ЮнМи ещё ко мне не привыкла, плюс подготовка к концерту, которая отбирает у неё столько времени…»

«Для приручения требуется терпение, — подводит итог обдуманному Акиро, запуская двигатель, — но награда будет весьма ценной. К тому же, ведь когда–то я собирался красиво ухаживать за достойной меня девушкой. Вот и наступил этот случай…»

«Подожду три месяца, — ставит себе временную отметку „потомок древнего рода“. — А после того, как она получит свой „Токио Доум“, сделаю ей предложение. Сейчас же буду делать себе и ей — красиво.»

Он сильно нажимает на педаль акселератора, решительно устремляясь вперёд к своему светлому, чётко распланированному будущему.

Время действия: четвёртое августа, утро

Место действия: съёмная квартира ЮнМи, маленькая столовая

«Чёрт! — взволнованно думаю я. — Акиро прислал сегодня вместо одной, как обычно, открытки ещё какую–то коробочку! И не хризантемку в чашечке, а здоровенный букет жёлтых роз! Что случилось? Вроде вчера ЮнМи сделала всё, чтобы не произвести положительного впечатления на его семью, при этом изо всех сил стараясь не „перегнуть палку“, дабы японец не потерял лицо. И про проблемы со здоровьем поведала, и Мульче дала указание на всех шипеть, и гонять от себя тех, кто руки тянуть станет, и вообще, не стеснялась хвастаться. И тут вдруг такой наплыв даров прямо с утра! Может, это „прощальный подарок“? Розы то жёлтые — „вестники разлуки“… Мама сыну сказала: гони её нафиг и всё! Чёрт, что тогда будет с концертом? Опять я пролетел⁈»

Торопливо вскрываю запечатанный конверт, вынимаю открытку, читаю.

'Доброе утро, принцесса! — гласят уже знакомые по стилю начертания иероглифы в первой строчке послания. — Вечера моя семья была просто восхищена великолепием твоего голоса, твоею красотой и разумностью твоей нэко. Все сказали, что не помнят настолько замечательно проведённого вечера и с радостью увидятся с тобою снова. В знак благодарности прими от меня небольшой подарок на память о прекрасно проведённом времени. Уверен, он отлично подойдёт по стилю к твоей печатке.

И да — сегодня будет ещё один прекрасный день, потому что мы встретимся!

Акиро'

«Чёрт, чёрт, чёрт! — ругаюсь я про себя, стремясь побыстрее расколупать прозрачную упаковку коробочки и выяснить какого рода в ней 'подарок?» — Явно что–то пошло не так! ЮнМи не должна была вызвать никакого восторга у семьи! Наоборот! Всё должно было быть совсем иначе! Чёрт! Не нужно было поддаваться на уговоры и петь «Разговор с мизинцем». Нужно было про тюрьму рассказать вместо этого! Придётся в следующий раз поделиться историей… Следующий раз? Вот гадство! Минимум ещё одна поездка туда, где будут на меня пялиться как на «рожальщицу Акиро–продолжений»! Пф!

Наконец упаковка поддаётся усилиям и слезает с коробочки. Быстро открываю и… Ва–уу! Обнаруживаю стильный браслет, собранный из изогнутых чёрных пластин, каждая из которых окаймлена линией ярко–жёлтого золота. Судя по весу украшения, металл, из которого он сделан, явно не алюминий, а что–то пипец дорогое. Какой–нибудь «висмут в теллуре» или «платина в родии»…

«Стильная штучка! — решаю я, покрутив руку с надетым на неё браслетом. — Акиро разбирается в дорогих вещах. И с размером угадал. Разбогатею, куплю себе такой же! А зачем покупать? Это же подарок? Это уже моё! И к печатке, действительно, — подходит…»

Отключив мозг, просто кручу рукой, с удовольствием наблюдая за тем, как по пластинам перемещаются блики света. Но тут, портя замечательность момента, в голове внезапно кристаллизуется мысль: «Серёга, ну чё ты как девочка, повёлся на блестяшку? Ты думаешь, Акиро её просто так подарил? Он тебя за неё трахнет, едва ты только клювом щёлкнешь. Словно не знаешь, с какой целью девочкам подарки дарят…»

«Ты ж смотри, какая сволочь, этот япошка… — думаю я, продолжая играться браслетом. — Такие подарки дарит… Ничего святого у человека нету… Ну и как быть, разгадав коварный замысел? Положить дарёное назад в коробку и гордо вернуть со словами: 'Я не такая⁈» Пфф…. Идея так себе. Почему? Да потому, что это «подарок»! Их возвращают только если хотят продемонстрировать окончательное прекращение отношений. Разрыв! А Акиро ещё «ничего не сделал, только вошёл». А его сразу — за дверь!

Короче, вернёшь — обидишь, а впереди концерт. Может, не нужно сразу подозревать человека в нехорошем? А вдруг он на самом деле влюбился в ЮнМи? Могло его так угораздить?'

«Вполне! — решаю я, глянув в одно из зеркал, которых полно по всей квартире. — Сам бы приударил, попадись мне такая „ЮнМи“, пока был „нормальным“. Здесь всё понятно и ненаказуемо, но дальше как быть? Продолжать благосклонно принимать’дары» — это прямой путь к варианту, которого я стараюсь избежать. «Порадовать» категорическим отказом? Что тогда с концертом, если Акиро обидится и свалит? Хм, дилемма…'

«А если просто поговорить? — приходит в голову вполне здравая, на мой взгляд, мысль. — Объяснить, мол, ЮнМи замужество просто не интересует, как и всяческие „кувыркания“ в постели. Пусть не тратит попусту сил, а направит их в более перспективном для себя, направлении…»

«Вот это будет правильно! — решаю я, критическим взглядом мысленно окинув сконструированную в голове идею. — Договориться. Почему возникают всяческие разногласия? Да потому, что люди даже не пытаются вначале сесть и обсудить чего они хотят друг от друга. Сразу кидаются делать, считая себя настолько офигительными, что одно лишь их присутствие превращает окружающих в счастливчиков. А затем начинается: а я думал, я был уверен, но я же хотел, как лучше! Для кого — „лучше“?»

… И тогда браслет можно будет оставить себе… Кстати, правильным шагом станет надеть его, собираясь на встречу. Продемонстрировать Акиро, что ЮнМи довольна подарком. Впрочем, зачем ждать? Можно сделать это прямо сейчас. Японец ведь сегодня будет в агентстве? Будет. Вот и увидит!

После быстрого решения сложных вопросов настроение сразу идёт вверх, усиливая удовольствие от игры с подарком.

У «потомка древнего рода» определённо хороший вкус… Нужно ему об этом сказать. Порадовать… Чёрт! Сегодня же в «Gizo Studio» подготовка к пресс–конференции, на которой директор агентства официально объявит о старте моего концерта в «Токио Доум». И ещё мне нужно будет предъявить руководству придуманный вариант ответа «раскаявшейся аджуме», после чего оно будет решать, насколько он «вписывается» в мой имидж. Представители СМИ на брифинге обязательно эту тему поднимут. Кто бы знал, как мне неохота прощать эту тётку! Но и массовых продаж билетов, тоже очень хочется… а вдруг аджума за эти несколько дней возьмёт, да потихонечку умрёт? Впрочем, вряд ли мне это чем–то поможет. Даже если такое случится, то всё равно журналюги стопроцентно попросят поделиться информацией о деталях ложного обвинения. Подобные истории попадают в инфополе не часто и поэтому общественности будет очень интересно, как именно всё произошло на самом деле? А получив ответ на вопрос: «простили вы её или нет, Агдан–сан?», можно будет придумать оценку моего «морально — этического облика» и тиснуть пару статеек…

Может попросить Акиро пригласить исключительно проплаченных интервьюеров? Так себе вариант. Не сейчас, так позже, работники какого–нибудь новостного агентства где–нибудь меня обязательно поймают и, прижав микрофонами к стенке, предложат добровольно прокомментировать… Не, ну их нафиг эти попытки мутить воду и ловить в ней рыбу! Сказал, как считаю правильным и всё! Я — суперзвезда! Пусть привыкают к моей сложной натуре… Нервов, правда, попортят…

«Обязательно сегодня браслет с собою возьму! — решаю я, вновь фокусируя внимание на подарке. — Для стабилизации эмоционального состояния…»

«И нужно узнать, что означает жёлтый цвет роз, — приходит в голову ещё одна мысль. — Япония — страна символов и неявных знаков, где не только каждое движение и слово, а даже молчание могут иметь множество значений. Стопудово японец вложил в букет какой–то смысл. Осталось узнать — какой… Впрочем, могу спросить прямо и у него. ЮнМи можно. Она — иностранка».

Время действия: четвёртое августа, вечер

Место действия: зал ресторана класса «Премиум», специализирующийся на приготовлении блюд из дорогих пород рыб и морепродуктов. За столиком, покрытым белоснежной скатертью и удачно расположившимся в уютном закутке на значительном расстоянии от других посетителей, сидят Акиро–сан и ЮнМи. В отдалении, стараясь не попадаться на глаза, иногда маячат Харуко и два телохранителя.

Сижу, спинным мозгом прислушиваясь к тянущим ощущениям в ногах, уставших после продолжительной хорео –тренировки, а головным мозгом внимаю рассказу Акиро о том, что у меня на тарелке. Заказ за меня он сделал сам, аргументировав, что несколько раз посещал это место и поэтому лучше знает тонкости местной кухни. Я не стал «рвать на груди 'матроску» и с криком «дай, я сама!» требовать меню и право самостоятельного выбора. Чел пригласил «поговорить о финансах» — пусть рулит. Единственно, сразу его предупредил: никакой сырой рыбы! Знаем уже, жовывали!

— ЮнМи, а ты знаешь, что «голубой тунец», являющийся сегодня одним из самых дорогих деликатесов в мире, до 1970-х годов считался в Ниппон мусорной рыбой? — спрашивает Акиро.

— Нет. Первый раз слышу о таком…

— Да, представь себе, — с довольным видом кивает Акиро, — его ловили лишь для развлечения или спортивного интереса и часто перемалывали в корм для домашних животных. У нас тунца называли «неко-матаги», что означает «рыба, которой побрезговала бы даже кошка».

«Нужно купить Мульче, — думаю я, — посмотрим, побрезгует она ею или нет?»

— В мире есть множество интересных вещей, о которых люди могут если и узнать, то чисто случайно, — с умным видом говорю я, поддерживая разговор. — К примеру, я вот не знаю, что означают жёлтые розы…

— Искреннюю дружбу и уважение, — не моргнув глазом, мгновенно отвечают мне. — Их можно дарить друзьям и знакомым в знак признания и приятных отношений. Ещё в моей стране жёлтые розы ассоциируются со счастьем, позитивом и солнечным настроением. Их яркий цвет может поднимать дух и вызывать улыбку.

— О! — неподдельно удивляюсь я. — Так много значений и все замечательные!

Ещё раз благодарю японца за утренний букет. Говорю, что было очень приятно получить сразу столько цветов.

— Это было знаком уважения и благодарности от моей семьи.

— Акиро, — говорю я, решив, что настал подходящий момент для разговора о личностных взаимоотношениях. — Мне неудобно об этом говорить, но я хотела обсудить некоторое моменты вчерашнего ужина…

— Подожди, дай я попробую угадать, — перебив, с энергией в глазах предлагает Акиро. — Думаю, получив приглашение познакомиться с моими родителями, ты, как и всякая девушка, решила, что за этим скрыто нечто большее, чем просто визит вежливости. Однако у тебя нет желания выходить замуж, но ты не знала, как об этом лучше сказать, чтобы не задеть моих чувств. Ожидая, что родительское слово будет иметь для меня большое значение, ты решила показать им себя не с самой лучшей стороны, рассказав о не самых впечатляющих моментах своей жизни, тем самым рассчитывая избежать предложения руки и сердца. Всё правильно?

Молчу в ответ, неприятно удивлённый фактом того, как меня быстро и легко «раскусили».

— Это все поняли, — не дождавшись ответа сообщает мой собеседник. — Может быть и не все, кто был, но я и родители точно.

— Вы пошли в своих родителей, Акиро–сан, — недовольно говорю я. — Вы очень умный.

Японец смеётся, демонстрируя отличные зубы.

— ЮнМи, прошу, не обижайся, — отсмеявшись, просит он. — Но, пожалуйста, поверь, у меня и в мыслях не было вести разговор о браке. Я сам сейчас не готов заводить семью.

— Неужели? — с недоверием произношу я. — К чему тогда был этот дорогой подарок с утра?

— Мои извинения за доставленный дискомфорт. К сожалению, я не сразу понял, что поставил тебя в смущающую ситуацию. Пожалуйста, прости меня, ЮнМи.

Хм… Как же мне тебя не простить, когда ты главный организатор моего концерта?

— Всё в порядке, — говорю я замолчавшему японцу. — Извинений не нужно. Очевидно, что произошло обоюдное непонимание, созданное большей частью, мною. Я тоже прошу прошения, Акиро–сан, за своё поведение, которым поставила вас в неловкое положение в глазах вашей семьи.

— Тоже отвечу, что «всё в порядке», ЮнМи, — улыбается в ответ Акиро и, слегка наклонившись к столу, произносит заговорческим тоном: — Родители меня уже отругали за невнимательность. Отлично, что мы во всём с тобой разобрались.

— Тогда, я верну браслет? — предлагаю я.

— Он тебе не понравился? — удивляется Акиро.

— Очень понравился.

— Тогда — почему?

— Он слишком дорогой. Я не могу принимать от тебя такие дорогие подарки…

Замерев, Акиро, с растерянным видом шарит взглядом по столу, потом поднимает глаза на меня.

— Но где я возьму дешёвые, достойные тебя вещи? — с изумлением спрашивает он.

— Ты и дальше собираешься делать сюрпризы? — тоже сильно удивляюсь я.

— Конечно, — без тени сомнения в голосе заявляет мне аристо. – Ты ведь девушка!

— Акиро, прежде всего, мы — друзья, и лишь после этого я — девушка. Друзья не заваливают друг друга ежедневными подношениями и букетами. Так поступают при других отношениях.

Японец на несколько секунд уходит в себя, задумавшись над моими словами.

— С этим есть небольшая проблема, — отмерев, говорит он, — заключается она в том, что у меня есть всего две эмоциональные модели общения с девушками. Первая — когда я начальник, а она моя подчинённая, вторая — романтическая. Дружбы с противоположным полом в моей жизни никогда не случалось. Именно дружбы, когда двое только партнёры, без любовного романа. Думаю, подобные отношения — большая редкость среди взрослых людей. Поэтому мне так интересно общаться с тобой. Получать новый опыт, новые эмоции…

Пфф… Разве это не взято из дорамы, в котором работящая и целеустремлённая нищенка внезапно вступает в контакт с эмоционально перегоревшим чоболем, который находит в общении с ней «звуки новых труб»?

— Но я не могу мгновенно отказаться от своей привычки дарить девушкам подарки, — проникновенно добавляет Акиро. — Ты, как друг, можешь ведь относиться снисходительно к моей слабости? Пока я буду вырабатывать новую модель поведения…

Мне вот прямо кажется, что этот тип придуривается…

— Немного простой помощи от тебя, — добавляет японец, видя, что я молчу.

— Подарки будут дорогие?

— ЮнМи–сан, твой друг — обеспеченный человек! И я действительно не представляю, где найти что-нибудь недорогое, но подобающее твоему уровню.

— Хорошо, — соглашаюсь я, решив, что если ЮнМи будет и дальше «отмораживаться», то аристо быстро наскучит впустую тратить деньги и поток «даров» иссякнет… — Только пусть «сюрпризы» не случаются каждый день. Мне будет неудобно.

— Конечно,– с готовностью кивает Акиро. — Я же постепенно начну приобретать новые методы коммуникации. Со временем, число подарков станет уменьшаться…

Разве это не ирония?

— Теперь когда мы окончательно во всём разобрались, давай это отметим, а потом поедим, — предлагают мне. — Что–то мы сильно увлеклись разговорами.

Японец взмахом руки подзывает официанта, который подойдя к столику с непроницаемым лицом наполняет нам два бокала.

— За нашу дружбу! — произносит Акиро тост, приподнимая свой бокал.

Чокаюсь с ним, делаю небольшой глоток, пробуя вино на вкус. На мой взгляд, кисловато. Интересно, насколько ЮнМи сейчас похожа на школьницу, которую привели в ресторан и с серьёзным видом втирают ей дичь, «проезжая» по ушам? Наверное, сильно…

Задумчиво смотрю на «друга», по-видимому, считающего себя гениальным манипулятором, а окружающих — идиотами. Прикидываю, есть ли способ, которым можно притормозить энтузиазм японского пацака, устроившего натуральный балаган? Уж больно физиономия у него довольная… Сделать бы чего–нибудь коварное, по–женски, чтобы если вдруг ответка прилетит, то не сильно… Например, Акиро старается сделать ЮнМи похожей на японку, а она откажется рядиться в кимоно… Тем более, что в нём я реально чувствую себя некомфортно, а стремительное переодевание всё–таки выглядит жалким обезьянничеством. Скажем, лет через пять жизни в Японии, пожалуй, можно и начинать носить местную одежду, а сейчас — точно нет. Акиро ошибается. Ну и пусть страдает от гибели своих иллюзий! Агдан не школьница старшей школы, впервые попавшая в ресторан! И принимать все советы подряд не должна! У неё своя голова на плечах…

…

Хм, рыбка действительно вкусная, только порция маленькая… Нужно не забыть Мульче купить… Да, а что насчёт разговора о финансах? То, ради чего я припёрся сюда позориться, до сих пор не случилось. Одна болтовня. Нужно напомнить!

Одиннадцатый лепесток унесён ветром…

Лепесток двенадцатый

Время действия: четвёртое августа, поздний вечер

Место действия: квартира, в которой живёт ЮнМи, Япония

Валяюсь на диване, привычно задрав ноги на его спинку. Занимаюсь невероятно интересным делом: смотрю, сколько я заработал. Разговор «о деньгах», запланированный Акиро, состоялся и оказался очень коротким. Оказывается, в благословенной богами Японии существует замечательная организация Japanese Society for Rights of Authors, Composers, and Publishers, сокращённо — JASRAC, занимающаяся защитой прав авторов, композиторов и издателей. Поскольку Япония — высокотехнологичная страна, то в ней налажен чёткий учёт за тем, где и как используются музыкальные произведения и какие выплаты должен получить её владелец. А контроль осуществляет как раз JASRAC, в виду того, что «одним из аспектов деятельности компании является сбор лицензионных отчислений, мониторинг использования музыкальных произведений и распределение полученных средств между правообладателями». Именно так написано в «шапке» договора от JASRAC, который передал мне Акиро и который я сейчас изучаю.

В общем, дело в следующем. «Прекрасное далёко», стремительно ставшую популярной в Японии, принялись усиленно «ротировать» различные стриминговые платформы, радиостанции, телевидение и более мелкие распространители музыки, вроде ресторанов, баров и клубов. Все они, действуя в рамках правового поля, начали отчислять деньги за использование композиции, а JASRAC, получив денежный поток, открыл счёт, на котором начал аккумулировать средства. Они копились, копились, но за ними никто не приходил, пока японцы, видя такое дело, не решили сами проявить инициативу. «Дёрнули» Икута–сан, задав ему вопрос: типа, «бабло кто–нибудь будет забирать или вам не нужно»? Тот, не имея никаких юридических прав распоряжаться песней и результатами её использования, обратился к Акиро, сообщив, мол, так и так, нужно что–то делать. Акиро в свою очередь связался с JASRAC, результатом чего стал вариант договора, отданный мне «для ознакомления». Кстати, в нём сказано, что деньги за « Прекрасное далёко» собирались без предварительного согласия её автора и правообладателя, то бишь меня. Вроде того, мол, мы такие замечательные, просто взяли и поработали для вас, иначе бы «всё упало и пропало». И ходили бы вы с пустым кошельком, если бы не мы. Понятное дело, лукавят. Никто не работает за просто так, и они — в том числе. Всё в этом мире делается «за долю малую». Ну ладно, бог с ней, с этой «долей». Главное, что остальная, большая часть не пропала. А то с этими пертурбациями: больница с бессознанкой, новое агентство, внезапные перспективы, просто из головы вылетело, что песня в ротации и за неё денюжки капают. Конечно, за одну «прокрутку» сумма выглядит смехотворно малой, но у меня ведь много, этих «круток»! Очень. Для попадания в топ чартов международных стриминговых платформ, вещающих на Японию, нужны миллионы прослушиваний за короткий период времени. Сейчас это число больше восьми миллионов за неделю. А у меня — десять с лишним миллионов, и уже не одну неделю! Всё–таки, «размер имеет значение». Япония — огромная страна по сравнению с Кореей, и сто сорок миллионов населения, понятное дело, дают более заметный «финансовый отклик».

Конкретно JASRAC предлагает следующий вариант. Я заключаю с ними договор, становлюсь членом организации и получаю 0,003 доллара отчислений за один стриминг как исполнитель, не являющийся мировой звездой, и для которого не предусматриваются дополнительные умножающие коэффициенты. Но, поскольку я одновременно ещё и композитор, и автор « оригинального произведения», то положенные за это отчисления суммируются с «базовой ставкой». И размер выплат повышается до 0,008, что «в среднем выше вознаграждений артистов мирового уровня». В договоре на это дополнительно указано в примечании со «звёздочкой».

Интересно, сколько же тогда получают исполнители мирового уровня? Фраза «в среднем выше» позволяет предположить, что существуют музыкальные индивидуумы, имеющие поболее, чем мои сегодняшние 0,008 доллара. А из этого, в свою очередь, следует логический вывод о том, что у меня есть потенциал к росту. JASRAC явно занизили ставку, рассчитав Агдан по тарифу «не мировая звезда». Если убедить их перестать заниматься ерундой, и делать всё как следует, то отчисления станут, допустим, 0,01 доллара. «Мелочь, а приятно»! Хотя это совсем не мелочь, если умножать её на миллионы…

Согласно отчёту, за восемь полных недель, прошедших с концерта в «Токио Доум», мне причитается 640 тысяч долларов от стриминговых платформ и за «иные продажи». Наверное, последние принесли те самые рестораны, бары, радиостанции и прочее… Неплохо так!

Конечно, расценки «аховые», — президент СанХён платил больше. Интересно, как у него это получалось? Может, причина в изменившихся тарифах? Помнится, перед тем, как загреметь в тюрьму, читал, что Billboard решил провести какую–то реформу в денежном вопросе. Нужно выяснять. Забирать деньги, становиться участником JASRAC, получать все положенные за это бонусы и разбираться с суммами отчислений, раз «JASRAC предоставляетюридическую поддержку и своевременное и подробное извещение о размерах средств, полученных в результате действий правообладателя». Проще будет выбить из них доплату за « недоотчисление», чем отказаться и требовать всю сумму в полном объёме. Конечно, сначала нужно будет показать договор юристу. Акиро поднапрягу…

А вообще, японцы — молодцы! Мне нравятся. Не подумали «замылить ничейные деньги», а нашли их хозяина и отдали. Да ещё предложили преференции, если я захочу работать с их организацией и дальше. Выставляю им за это уверенно «пять балов»! Это не то, что в Хангук, когда гринбаксы за «Bye Bye Bye» непонятно куда делись. То ли американцы их свистнули, то ли корейцы… Но кто–то точно нагрел свои ручки, прихватив чужое! А тут у меня уже есть деньги, которыми можно рассчитаться, хотя бы частично, с долгами и ещё немного останется…

'Чёрт, мне же ещё налоги с этих денег нужно заплатить! — словно молнией вспыхивает в голове мысль, мгновенно испаряя хорошее настроение и создавая внутри ощущение неуверенности и тревоги. — Хм, ну–ка прикинем, сколько я потеряю в результате этой экспроприации? Примем, для ровного счёта, что JASRAC переводит мне шестьсот сорок тысяч долларов, а один доллар равен 150 иенам. Тогда, умножив 640 на 150, получим 96 миллионов иен. Согласно изученным мною правилам японского налогообложения, ставка подоходного налога прогрессивной шкалы при сумме выше 18 миллионов иен составляет 50%. Плюс пятнадцать процентов на местный налог, итого — 65%… Чёрт! Останется всего 224 000 долларов!

Замерев, «перевариваю» полученный результат. Не, я конечно знал, сколько у меня будут изымать, но одно дело — «знать», а другое — взять и отдать больше половины того, что уже считаешь своим! Японцы, конечно, молодцы. Только почему–то они перестали нравиться мне так же сильно, как раньше. Не, нужно срочно каким–то образом решать вопрос! Я же не папа–трансформатор из анекдота, который получает триста восемьдесят, двести двадцать из них выдаёт жене, а на остальное гудит целый месяц? С потерями от концерта в «Токио Доум» я смирился. Это разовая уступка, форс–мажор, способ отвязаться от жабы ЫнДжу, но согласиться и дальше терять каждый раз больше половины заработанного будет просто архиглупо! Может, мне правильнее будет ещё немного побыть «кореянкой»? Заплатить налоги в Хангук, где с меня максимум сдерут всего тридцать пять процентов, и спать себе спокойно? Да эти хангук сарам выглядят буквально бессребрениками в сравнении с ниппонцами! Кстати, ещё один аргумент в пользу решения особо не размахивать кимоно, беся соотечественников ЮнМи. Впрочем, пока не сменю гражданство, корейская налоговая будет безотказно принимать от меня переводы, в какой бы одежде я их не отправлял. Так что, можно особо не шухериться.

А мне ещё подумалось: странно, что Акиро просто взял и вручил мне предложение о сотрудничестве с JASRAC. Почему его никак не обеспокоил тот факт, что я теперь могу зарабатывать деньги минуя «Gizo Studio»? А вон оно чё… Это не деньги, а просто слёзы какие–то! Или «потомок» вновь фигнёй мается — тест какой–нибудь на мне проводит? Проверяет, как быстро я соображу и побегу к нему, ища защиты и спасения. Наверняка, японские корпорации уже давным-давно придумали способы, с помощью которых ловко уворачиваются от жадных рук их правительства. Не, ну не дураки же они, чтобы платить столь огромные суммы? Есть же разница — шестьсот сорок или двести двадцать четыре⁈ Да с такими налогами никто не сможет выжить!

В этот момент раздаётся звонок моего нового телефона. Интересно, кто?

Беру смартфон, смотрю на высветившиеся на экране цифры, по ним определяю, что звонит онни.

«Откуда она узнала мой новый номер?» — думаю я, поднося девайс к уху, и тут же вспоминаю, что сам ей недавно звонил.

— Ёбосеё, — говорю я, услышав, что связь установилась.

(телефонный разговор)

— Аньён, ЮнМи! — слышно, как кричит в трубку СунОк.

Чувствуется, что она бодра, весела и переполнена энергией.

— Аньён, онни, — вяло отзывается ЮнМи.

— Тонсен, деньги мы с мамой твои получили! Спасибо! У нас всё хорошо! Мама согласна вместе со мною поехать в Японию! Я в университет поступила!

— Какой ещё университет? — удивляется ЮнМи.

— Токийский университет медиапроизводства! На программу по созданию контента и продюсированию! Обучение — четыре года. Буду учиться и сразу практиковаться, работая вместе с тобою! Правда, здорово? Мне нужно на учёбу сто семьдесят шесть тысяч долларов.

С ЮнМи враз слетает «вялость».

— СкоКа⁈ — приподнявшись на диване, энергично восклицает она.

— Сто семьдесят шесть! Восемь тысяч — за обучение в год, и на жизнь — примерно три тысячи долларов в месяц! Я уже всё посчитала! Даже в доллары всё перевела, ты их любишь!

— Да офигеть! — что есть силы орёт в трубку ЮнМи, от возмущения вскочив на ноги. — Я вам всем, что — банкомат, что ли? Где я столько возьму⁈

На корейской стороне наступает тишина. Примерно секунд на тридцать.

— У тебя что, денег нет? — со спокойной, пожалуй, даже ближе к «ледяной» интонации, спрашивает СунОк.

— Да! — продолжает орать ЮнМи. — Нет!!

— У тебя нет для родной сестры денег?

— Нету! Ни воны!! Понятно⁈

— «Понятно»! Моя сестра — жадная сволочь, свихнувшаяся на своей исключительности. Не звони нам больше, ясно? И денег своих любимых не шли. Обойдёмся!

Слышится короткий гудок, указывающий на то, что разговаривавший абонент разорвал соединение, и в трубке наступает тишина. ЮнМи, тяжело дыша, держит телефон возле уха.

— Чёрт! — спустя несколько секунд по-русски восклицает она, и аккуратно бросает девайс на диван. — Это ж надо так уметь довести! Двух минут не поговорили, а уже просто трясёт!

В комнату неторопливо входит Мульча. Остановившись на пороге, она поднимает голову и вопросительно смотрит на хозяйку. Та, замерев, тоже смотрит на кошку. На несколько секунд возникает пауза

— Что? — агрессивно спрашивает у кошки ЮнМи. — Считаешь, я не права? Да она даже херовое настроение может испортить! Только деньги появились — и их уже нет! На мне что, проклятье — всю жизнь на всех работать?

Мульча в ответ мяукает, показывая розовый язычок и острые белые зубы.

— Ну иди и целуйся со своей онни! — предлагает ей ЮнМи. — А я тут останусь! Хоть центик для себя заработаю!

(несколько позже)

«Да идите все лесом!» — думаю я, с планшетом в руках плюхаясь на полюбившийся мне диван.

По-хорошему, лучше лечь спать, но после общения с СунОк чувствую себя невероятно бодрым, ощущая, что не засну, даже если зароюсь в постели с головой под подушкой. Нужно сначала немного успокоиться, перед попыткой попасть в царство Морфея. Полежу, посмотрю, чего пишут в сети. Хотя Харуко и делает для меня короткие «новостные информационные выжимки», но нужно контролировать, что именно она «отжимает». Вдруг Агдан в Корее уже приговорили к расстрелу, а она мне об этом не сообщает — огорчать не хочет… Гляну для начала, что происходит в Хангук. А именно, сеульская прокуратура закрыла повторное рассмотрение дела или нет? Восприняли мои угрозы всерьёз или «забили»?

«Листанув» по инфо–ресурсам, достаточно быстро нахожу сайты, содержащие интересующие меня сведения. Но все они оказываются «просроченными», давностью в несколько дней. Ничего «свежего», с заголовком вроде «прокуратура заявила о прекращении расследования» на них нет.

«Похоже, корейцы положили на меня болт, — решаю я, пролистав пять топ–сайтов, предложенных поиском для просмотра. — Понятно. И как быть? Ну… Наверное, просто подожду, посмотрю, как пойдёт дальше. Вдруг прокурорские до сих пор в шоке от заявления Гё ХоЧжу? Замерли, не рискуя что–нибудь предпринимать из опасения выйти на самих себя? Вот смеху–то будет, если, в самом деле, они соучастники! Камеры ведь не работали! Кто их испортил? У полицейских для этого есть знания и технические возможности. Гады… Я ещё кинутый в меня банан в Инчхоне вам припомню! Замучаетесь извиняться!»

Впрочем, к чему мне их раскаянья? Ведь решил, что Хангук отныне — «с глаз долой из сердца вон!» Ну и не нужно тратить на него энергию. Забыл и всё. Налоги только заплачу по более выгодному проценту, и тогда точно — всё!

Набираю в строке поиска «группа 'Кара» и нажимаю «ввод».

«Группа 'Кара» представила музыкальное видео своей новой песни «Мистер»! – гласит первая же новость, вылетевшая в топ.

Оу, смотри–ка, как люди бешено работают! За такое короткое время уже второй клип сделали. Похоже, и в самом деле, девочки жаждут славы, а их директор — денег. Ну, и что же у них получилось? Надеюсь, никаких «улучшений»?

Перехожу на страницу, откуда можно загрузить файл для просмотра, запускаю.

https://yandex.ru/video/preview/15845533271909681009

Созерцаю без всякой оценки, просто, чтобы получить впечатления и эмоции. Затем, зациклив, переключаю видео на повтор, на этот раз внимательно приглядываюсь к замеченным деталям и вслушиваюсь в музыку. Делаю так несколько раз, пока не решаю, что увидел достаточно. Ну, что можно сказать? Работа проделана большая и качественная. Все мои пожелания к сценическим костюмам, начиная с перчаток и заканчивая особенностями некоторых элементов, учтены и выполнены. Показанные движения скопированы без всяких «внезапных озарений» хореографа. Музыку «до ума не доводили», к записанному при моём участии синглу никто не прикасался. Девочки танцуют энергично, стараются. На лицах виден азарт. Молодцы! Итоговая оценка — четыре с плюсом. Интересно, насколько она совпадает с мнением зрителей?

Прокручиваю станицу сайта чуть вниз, перемещаясь к комментариям под видео.

— неожиданно понравилось.

— очень провокационные движения. Для кого сделан этот клип? Для парней?

— танец для ягодиц!

— классные перчатки. Ни у кого таких раньше не видела.

— милые животики.

— нугу решили стать знаменитостями?

— боже мой! Этот клип точно запретят к показу. Одни задницы на экране.

— юные образы и лёгкая, приятная песня. «Кара», файтин!

— всё-таки, если много и тяжело трудиться, то можно добиться отличного результата. Агдан не права.

Ха! А я вдруг каким боком здесь «всплыл»? Помнят меня, заррразы…

— выступление довольно тусклое и невыразительное. Похоже, они не вложили душу в свой номер и это заметно. Участницам нужно больше стараться.

— второй клип неизвестной до этого группы, снятый за короткое время. Видимо они хотят набрать аудиторию для голосования по «Дэсан» в конце года.

(«Дэсан» — песня года, одна из главных ежегодных наград для эстрадных артистов в Южной Корее, прим. автора)

— ДжиЁн — вижуал группы.

Кан ДжиЁн

Да? А я почему–то считал, что у нас ХаРа — лицо группы… Будет разумно позвонить директору ИнХону, поздравить его и девчонок с успехом. Только нужно при этом не «спалиться». Если корейские фанаты узнают о наших контактах, «Кару» сожрут моментом, мяукнуть не успеют. Этот ИнХон — отчаянный парень, не побоявшийся связаться со мною. Наглядный пример того, на что можно решиться от безнадёги…

— невооружённым взглядом видны ошибки в хореографии. У них явно была недостаточная практика. Лучше смотрите выступления «Короны».

Хех, «Корона»! Мне ли не знать про их дропы и овершоты! Ещё АйЮ вспомните…

— классные жопы!

На этом жизнерадостном комментарии решаю прекратить чтение.

Что ж? Несмотря на некоторую разнонаправленность зрительских мнений, будем считать, что они имеют общий положительный вектор. Мне же понравилось? Значит — нормально. А теперь посмотрим, что там у АйЮ…

«Первая любовь нации, по своему обыкновению, цветёт и пахнет, — делаю вывод, закончив просмотр выступления 'живой легенды Кореи» (так подписано видео!) на главном Олимпийском стадионе Сеула. — У неё всё отлично: костюм, подтанцовка, оформление сцены и аншлаг. Голос, правда, словно фоновая музыка в кафе: слышно, но не запоминается. Но для хангук сарам это не так уж важно. В Корее главное — вижуал! А с ним у АйЮ всё в порядке.

«В 'Токио Доум» нужно исполнить мега–хит! — внезапно пронзает весь мой организм мысль, словно вспышка молнии в безлунную ночь. — Такой, чтобы его распевали по всему миру! Мощный вокал, услышав который, любой бы сказал — это голос Агдан, это не АйЮ! Йоко, она, конечно, умничка, но величина местечковая, не мировая. А мне здесь нужен англоязычный сингл, чтобы — ух! По всей планете! Идея — супер! Почему мне в голову раньше это не пришло? Да, новые и уже известные хиты для наполнения концерта — это правильно. Но ведь токийский стадион — это же стартовая площадка мирового масштаба, с которой можно стартануть прямиком в «сердце музыкальной галактики»! Я конкретно тупанул, если сообразил это только сейчас! Нужно срочно исправляться! Итак, чей музыкальный шедевр я исполню? Си Си Кетч? Сандра? Ффф… Их голоса никогда не классифицировали как — «иерихонская труба». Тина Тёрнер явно громче будет… Только вот не будет ли Агдан странно выглядеть, если примется голосить возрастные песни пожилой тётки? Конечно, про то, что она «пожилая», здесь никто не знает, но это не важно. Важно будет адское несоответствие возраста певицы и исполняемого ею материала, причём настолько явное, что его заметят многие. Стопроцентно у слушателей возникнут «непонятки», а за ними — неудобные вопросы… Уитни Хьюстон? Хмм… В этом случае поинтересуются — «девочка, когда же ты успела пережить столь сильные чувства, которые выразила в своей песне»? ЧжуВона, в качестве отмазки, приплести не получится. Никто в лажу про то, что этот кент способен на «вечную любовь», просто не поверит…

Задумываюсь, перебирая в голове известные мне вокалы, и в конце–концов прихожу квыводу, что мощные голоса принадлежат исполнителям уже в возрасте, и всякая попытка им подражать неминуемо завершится скандальным фиаско. К внешнему виду и возрасту Агдан требуется нечто легкомысленное и задорное. Вроде — «тили–тили, трале–вали, это нам не задавали!». Что вновь возвращает меня к условной Сандре и Си Си Кетч. Круг замкнулся… Конечно, «шептало всей Кореи» и в подмётки не годится королевам диско наших 80–х, но… Стопудово юэны примутся упорно ныть про то, будто вокал их примадонны совсем не хуже, а даже лучше моего. Исполни же я «I Will Always Love You’Уитни Хьюстон, им бы просто пришлось заткнуться. Но… Мирей Матье? Тоже тётка с серьёзным репертуаром. По крайней мере, её 'весёленькие» песни мне неизвестны. Если только — «Прости мне этот детский каприз…», но скорей всего это тоже не для девочки возраста ЮнМи. Ей нужно нечто лёгкое, с запоминающимся ритмом, прилипчивой мелодией и не отягощённое особым смыслом. Которое можно танцевать на дискотеках и не вызывающее желания «выключить» при прослушивании по радио.

Хм, «ну и задачки вы ставите, барин»… Я словно обладатель того самого шкафа, в котором полным–полно нарядов, а «надеть нечего»! И как быть? Оу! У меня ведь есть замечательное подсознание! Подсознание, ты слышишь, чего я хочу? Пожалуйста, отыщи в моей памяти самый лучший вариант. Ты же умное и всё знаешь. А я пока посплю, чтобы не мешать тебе работать…

Довольный как слон результатом похода в сеть «за новостями», выключаю планшет и, закрыв на нём чехол, откладываю в сторону.

— Всё! — говорю я поднявшей голову Мульче, которая дрыхла у меня под боком. — Пошли спать! Завтра будет новый день.

«И подарки, — приходит в голову мысль. — Интересно, что придумает Акиро в этот раз»?

Время действия: пятое августа, утро

Место действия: квартира, в которой живёт ЮнМи, Япония

«В общем, неплохо, — решаю я, закончив „очистку“ тарелки. — В животе тяжести нет и по ощущениям, вроде бы наелся».

Сегодняшний завтрак у меня не абы какой, а сделан «по методике». Врач–диетолог, наличие которого было запланировано в штате сотрудников моей команды, наконец приступил к работе. Поэтому утро началось со «сбалансированного меню», приготовленного согласно рекомендациям специалиста медицины. Состоял он из сэндвича с куриной грудкой и листьями зелёного салата, сливочного сыра с томатами и фруктово–ягодного салата с заправкой из несладкого йогурта. Энергии, извлечённой из данного количества пищи, по расчётам должно хватить моему организму до обеда. Сам я, благодаря ежедневным занятиям танцами и постоянной мыслительной деятельности, отсутствием аппетита совершенно не страдаю. И сегодняшний «правильный» завтрак выглядит, на мой взгляд, «маловастенько!». Ну посмотрим, правильными окажутся вычисления диетолога или нет.

Отодвинув тарелку, перевожу взгляд на сегодняшний «сюрприз» от Акиро — «переносная шкатулка для драгоценностей». Именно так он описал подарок в послании, добавив в конце обычное — «Хорошего дня, принцесса!». По моему мнению, презент слишком велик размером, чтобы называть его шкатулкой. Больше к нему подходит определение — «ларец или сундучок». Впрочем, мне не принципиально, как его правильно идентифицировать. Главное, сразу видно, что вещь очень качественная. Сделана из, не знаю каких, но явно небросовых пород дерева, с рисунками в японском стиле и фурнитурой под старину. Если открыть дверцы и выдвинуть все ящички, получается куча места для хранения украшений. Конечно, когда они у вас есть. У меня, к примеру, их столько нет, чтобы заполнить данный «сейф» хотя бы чуть–чуть.

«Офигительный сундук»

Но, может, размер ящичка — это скрытый намёк на то, что в ближайшее время мне потребуется много пространства для хранения «блестящих золотых штуковин с бриллиантами»? На намерение «дарителя» завалить ЮнМи ювелиркой? Или это японское проявление заботы, чтобы девушка не замучилась в поисках места для хранения? Подобного мне не надо, ибо сам способен набить свои «закрома».

«Ага, „набьёшь“ их, с такими налогами и родственниками! — приходит в голову мысль, просаживая настроение. — На трусы бы целые хватило да колготки рваные не зашивать, а выкидывать…» Вчера я не стал звонить домой, хотя собирался. Пусть вопрос отстоится, ничего день другой не решает. Успокоюсь за это время. Налоги — это неизбежное зло, от которого никуда не деться, но которое можно свести до минимума, причём, понятно, как. Семья — это тоже, в некотором роде «зло», только, в отличии от налогов, не абсолютное, а имеющее положительные стороны. А раз семья тоже — «зло», то и в этом случае следует установить чёткие правила, дабы свести до минимума негативные моменты. Добиться не допущения повторения вчерашней ситуации, когда сидишь, оплакиваешь кучу бабла, которую придётся отдать за просто так, а тебе звонят и говорят, что забирают оставшееся. Тут у любого крышу сорвёт…

Вообще, какой, нафиг, онни — университет? Да ещё — «продюсирование»? Что она в нём понимает? О господи, послал же ты ЮнМи сеструху! Неужели ничего получше не нашлось?

Но шо выросло, то выросло. Взад уже не воротишь… Наверное, позвоню завтра маме. Выясню, что там за супер–идея посетила её старшую дочь? Может удастся обойтись «меньшей кровью». Запихнуть СунОк в какое–нибудь другое учебное заведение, подешевле…

Бросаю взгляд на часы. Так! Пора собираться, иначе я опоздаю в агентство.

(позже. По дороге в агентство ' Gizo Studio'. Рядом с ЮнМи, на заднем сидении большого легкового автомобиля представительского класса, сидит Харуко, озвучивая ЮнМи дайджест новостей за истекшие сутки)

— В сети появилась статья с вашими фотографиями, на которых запечатлены вы и Акиро–сан во время ужина, — сообщает Харуко–сан, — сама статья называется « Кто украл Агдан?»

«Вот тебе и дорогой ресторан, — разочарованно думаю я, краешком мозга оценивая услышанное, а оставшейся его частью продолжая размышлять о 'мега хите» и «как меньше заплатить налогов?» Везде всё «сольют». Без разницы — в Корее это происходит или Японии. Впрочем, ресторан не «клубный». Находится на закрытой территории, и вход в него только по членским карточкам. Да, «многозвёздочный», но заказать столик в нём может любой человек с деньгами. К тому же, неизвестно ещё где сделаны фотографии. Может, где–нибудь возле входа — «щёлкнули»…

— Снимки сделаны, когда вы находились за столиком, — словно подслушав мои мысли, сообщает Харуко.

'Замечательно, — констатирую я, невольно вспомнив историю с папарацци, который сделал снимки меня и ЧжуВона за решёткой в полицейском участке. Блин! Как же давно это было!

— Есть какая–нибудь реакция, комментарии? — спрашиваю я, вспомнив о том, что в Японии у Агдан есть поклонники, которые, теоретически, должны генерить постоянный денежный поток в её карман.

Наверняка им не понравится поведение своего идола, крутящего шуры–муры с представителем противоположного пола. И они не захотят покупать билеты… Чёрт, Акиро, вот нужен был тебе этот ресторан⁈ Неужели нельзя было переговорить в другом месте?

— Подавляющее большинство комментариев — положительные…

«Это как? — удивляюсь я и, повернув голову, смотрю на Харуко. — В Японии живут инопланетяне?»

— Люди считают, что Агдан–сан, убережёт Ниппон от бед. Поэтому будет лучше, если она останется здесь навсегда…

«Значит, любой, пытающийся её охмурить, делает благо всему народу Страны восходящего солнца… — делаю я вывод из услышанного. — Выходит, Акиро — молодец, занят правильным делом. Какая извращённая логика!»

— В чём смысл названия « Кто украл Агдан?», — спрашиваю я.

— Очевидно, автор пытался создать информационный скандал, обвинив вас в пренебрежении к своим почитателям. В том, что вы ставите личное впереди остального, но, в результате, получил на свою статью неожиданную реакцию.

— В чём, по его мнению, заключается моё «пренебрежение»?

— Недостаточная публичная деятельность, на его взгляд. Он считает, что вы должны чаще общаться с журналистами и принимать участие в большем числе телевизионных программ.

Отвернувшись от Харуко, смотрю в боковое стекло.

Я бы и сам не против чаще появляться на ТиВи и везде, где за это платят деньги. Но проблема со временем. График подготовки к концерту составлен жёсткий, и руководство агентства категорически против его нарушения. А Акиро–сан возражает против моих «творческих камланьев» по ночам, аргументируя несогласие тем, что Агдан должна быть красивой. Он уверен, что недостаток сна привлекательности ей не добавляет, а только убавляет. Поэтому у меня — режим. Режим всего. Питания, отдыха, занятий… Охренеть, чего мне тут устроили!

Но японцы — реально молодцы. Надо же, как меня любят! Ценят, что я для них сделал. Не то, что хангук сарам, которые до сих пор убеждают друг друга, будто ничего не было. Ни концерта с моим участием, ни золотой ракеты, ни золотого граммофона… Само всё случилось. Неблагодарные…

Время действия: седьмое августа, начало вечера

Место действия: императорский приём

Небо — голубое, трава зелёная, число — седьмое, считающееся «счастливым» в Японии. Завтра будет восьмое, тоже счастливое по японским поверьям число, и в агентстве «Gizo Studio» состоится пресс–конференция с моим участием, на которой будет объявлено о грандиозном концерте, который пройдёт на самом большом столичном стадионе — «Токио Доум». А сейчас я и Акиро–сан тусуемся в садах Акасака, ожидая начала приёма. Я не спрашивал своего спутника в лоб, но у меня есть подозрение, что последовательность, сначала приём, затем конференция, не случайна, а «сконструирована» с целью усиления «вау–эффекта» в медийном пространстве.Мол, раз Агдан приглашают петь на такие высокоуровневые приёмы, то вам просто обязательно надо купить билет, дабы увидеть её на сцене. Качество гарантируется — проверено императорской семьёй! Главное сейчас — не облажаться, но внутри меня присутствует уверенность, что всё будет хорошо. Поэтому я с удовольствием улыбаюсь всем незнакомым японцам, взаимно раскланиваюсь, в общем, пребываю в хорошем настроении.

В данный момент происходит «накопление» приглашённых. По словам Акиро, на приёме будет присутствовать одна тысяча, сто девяносто семь гостей. Когда я услышал эту цифру, то видение одинокой японской беседки со столиком для традиционного чаепития и максимум, двумя десятками людей внутри, испарилось, заменившись на картину первомайской демонстрации, виденной мною в исторических фильмах. Интересно, как будет происходить общение императора с таким огромным числом гостей? Если исходить из расчёта — один человек, одна минута на приветствие, то на это потребуется примерно двадцать часов. Явно, это далеко за гранью реальности. Император старенький, столько не простоит. Думаю, случится массовое одностороннее общение с использованием технических средств — мегафона или микрофона с динамиками. Честно говоря, я ожидал более приватной обстановки. Но, что есть, то есть. Япония — страна большая, возможно, в ней иначе нельзя. Народу, который чего–нибудь делает, добиваясь результатов, много. Приходится их всех приглашать. Например, в этот раз будет присутствовать большое количество спортсменов, завоевавших медали на Азиатских спортивных играх. В толпе они заметны по хорошо сложенным фигурам. Я тоже выделяюсь на общем фоне. Все женщины пришли, как одна в кимоно(за исключением нескольких спортсменок). А на мне — «платье от Yoko», длинные серёжки–висюльки со стразами (бриллианты в свете софитов блестят хуже, а мне ещё выступать!), на правом запястье — широкий браслет, тоже со стразами, на левом безымянном пальце — чёрная печатка, внизу, под пышной юбкой, — тонкие белые колготки (с голыми ногами на такие мероприятия — неприлично!), на ногах — белые полусапожки на высоком каблуке, и ещё мне перекрасили волосы в чёрный цвет, чтобы визуально я не сливался в «одно сплошное белое пятно». И больше походил на японку. Они все — темноволосые.

От идеи кимоно я с радостью отказался в тот же момент, когда увидел своё отражение в зеркале, в ново пошитом платье. Ну какое, прости господи, национальное японское платье, когда есть такая красота? Акиро, увидев ЮнМи в «эстрадном исполнении», аж замер. Я перед ним ещё немного покривлялся, изобразив несколько поз, которые часто используются при фотосессиях, поулыбался и вопрос «в чём идти?» не принял острой фазы, требующей для решения «лобового таранного удара». Конечно, потомок древнего рода попытался побороться за свою идею, продемонстрировать силу и волю характера, но я ему сказал: « Акиро, я не японка. И буду выглядеть глупо, если буду стараться походить на неё изо всех сил. Уверена, на приёме будет много мужчин, чьи спутницы наденут кимоно. А такая, как Агдан, будет только одна. Зачем мне сливаться с остальными? Ты и вправду этого хочешь?»

Японец помялся, помолчал, подумал и сказал, бросив взгляд на моё голое плечо: «Так действительно лучше».

«Если „лучше“, тогда помоги мне подобрать украшения к платью, — предложил я. — С твоим вкусом это тебе труда не составит».

В общем как–то так. В тот момент мне неожиданно пришла в голову мысль использовать в достижении желаемого не одну лишь дискурсивную логику, а оказать воздействие, используя вместе с ней «женские штучки». И Акиро легко уступил моим хотелкам! Даже возникло ощущение, что он ждал от ЮнМи подобного поведения и был доволен, получив его. Интересно, он и дальше будет таким «восприимчивым»? И насколько далеко мне можно будет зайти в своих «экспериментах»?

Бросаю взгляд на своего спутника, одетого в чёрный фрак и накрахмаленную белую манишку. Несмотря на непроницаемое выражение лица, выглядит он весьма довольным. То ли жизнью вообще, то ли тем, что все обращают на меня внимание, а после переводят взгляд на него. Красуется плесень, не иначе. Среди приглашённых, ярче ЮнМи никого не найти. Я сам от своего вида в ауте, если честно!

Акиро наклоняет голову, приветствуя какую–то супружескую пару. Я тоже раскланиваюсь с ним за компанию, хотя вижу этих японцев первый раз в жизни. Хорошо никто не рвётся вступать в разговоры. Возможно, Акиро попадаются недостаточно знакомые для этого люди, а может, просто не принято болтать в ожидании начала. Вот закончится приём, тогда можно будет спокойно поговорить за фуршетом. Столы я уже приметил — стоят накрытые и ждут.

— Госпожа Пак ЮнМи? — внезапно раздаётся рядом голос, отвлекая меня от разглядывания гостей.

Поворачиваю голову и обнаруживаю рядом с собою… нет, не японца. Корейца, достаточно уже солидного возраста. Тоже во фраке и, судя по приколотому к отвороту бейджику, которые есть у всех приглашённых, тоже — визитёр. Молча разглядываю незнакомца, не торопясь отвечать на вопрос и пытаясь сообразить знакомы ли мы?

— Прошу прощения, за мою бесцеремонность, — делает лёгкий поклон в сторону Акиро кореец. — Причиной является необходимость поговорить с вашей спутницей, господин Акиро.

— Кто вы такой? — спрашивает в ответ японец, и мне нравится нотка агрессии в его голосе.

— Разрешите представиться. Я господин Пак ЧонВон, Чрезвычайный и Полномочный посол Хангук в Ниппон.

С этими словами кореец вынимает из нагрудного кармана (одну!), по–видимому, заранее приготовленную визитную карточку и вручает её Акиро. Мне ничего не дают, демонстрируя, что в разговоре мужчин номер у ЮнМи не то, что — «последний», а просто вообще отсутствует! Сразу же, как только я это понимаю, моё представление об Пак ЧонВон, как о дипломате, падает на уровень «дно и ещё ниже». Ты специально притащился на сборище ради разговора с человеком, но начал его с демонстрации своего превосходства? Правда? И какой же результат вы хотите тогда получить от переговоров, господин посол? Могу представить, что в твою башку вколочено представление о том, как именно девушки добиваются успеха в шоу–бизнесе, поэтому ты и общаешься с моим сопровождающим. Но это конкретный зашквар. Дипломат, вы зажрались, если считаете для себя возможным заявляться без подготовки. Не зная, что собой представляет ваша переговорная сторона.

— Госпожа ЮнМи, мы с вами заочно знакомы, — между тем говорит посол, предварительно получив разрешение от Акиро на общение со мною. — Вы оставляли для меня сообщение. К сожалению, в тот момент меня не было на рабочем месте. Мне очень хотелось пообщаться с вами лично, обсудить ваши предложения, но не смог найти ваш контакт. Поэтому, узнав о том, что вы приглашены на это мероприятие, решил встретиться с вами здесь, увидев в этом единственную возможность.

Краем глаза считываю удивление Акиро. Хотя выражение его лица ничуть не изменилось, но я чувствую, что это именно так. О моём звонке в корейское посольство японцу ничего не известно. И да, разве так просто взять и получить приглашение на императорскую тусовку? Впрочем, Пак ЧонВон — глава дипмиссии. А сады Акасака остались в истории как место встречи аристократии, где можно было обсудить не только последние цены на рис и кто чья фаворитка, но и политические новости. Возможно, послам иностранных государств выдают годовой абонемент на посещение…

— Вы что–то хотите мне сообщить, господин ЧонВон? — улыбнувшись, спрашиваю я.

— Прежде всего, как посол страны, гражданином которой вы являетесь, хочу уверить вас в том, что правительство Хангук стоит на страже безопасности своих граждан и готово решать в правовом поле все их претензии к его работе. Однако для этого необходимо вначале выяснить точную причину возникших проблем. Это можно сделать в спокойной обстановке, в любом корейском консульстве.

Двухсекундная пауза. В которой, по–видимому, мозги ЮнМи– тян должны сообразить, что ей предлагают переговоры. Ага, щас! Галоши только надену!

— Весьма рада, господин посол, что правительство Хангук готово защищать права и интересы своих граждан, находящихся за границей, — отвечаю я. — Однако у меня нет каких–то, как вы сказали «претензий» к правительству. Все мои пожелания были высказаны в полученном вами сообщении. С того момента к ним ничего не прибавилось и не убавилось. Вы его читали?

— Да, я ознакомился с ним, ЮнМи– сии, — подтверждает посол. — И сделал так, как вы просили — передал его своему руководству. Соглашусь с вами в том, что содержание предельно ясно и понятно, однако есть два момента, о которых вам необходимо знать. Во–первых, я уполномочен вручить вам повестку от прокуратуры города Сеула, из которой следует, что она желает видеть вас на судебных слушаньях…

— На слушаньях по какому делу, господин посол? — невежливо перебиваю я собеседника.

— К сожалению, не могу вам об этом сказать. Уведомление находится в запечатанном конверте, и мне известно лишь то, что это приглашение для участия в юридическом разбирательстве. Документ находится в посольстве, и вы сможете ознакомится с ним после того, как вы его получите в любое удобное для вас время.

О как заговорили — «в любое удобное для вас время»! А раньше было — только по записи и ещё морду воротили. Интересно, чё он так заманивает меня в посольство? Прямо подозрительно!

— И второе, — произносит ЧонВон, видя, что я молчу. — ЮнМи–сии, напомню вам, что в текущий момент вы являетесь подростком, находящимся на территории иностранного государства без сопровождающего. Это является нарушением международной договорённости между Ниппон и Хангук о правилах перемещения несовершеннолетних лиц. С юридической точки зрения, ваш отказ от возвращения на родину может быть расценен как воспрепятствование соблюдения законности и квалифицирован юридической системой Кореи как похищение женского лица, не достигшего возраста совершеннолетия.

Вывалив эту ахинею, кореец переводит взгляд с меня на Акиро и смотрит на него «многозначительным взглядом». Наверное, он так думает, что его вытаращенные глаза изображают именно это. А уточнение про «женское лицо» явный намёк на то, что «кому–то» могут попытаться вменить «похищение в сексуальное рабство». Но «потомок древнего рода» хорош, даже бровью не повёл! Молодец, мне нравится его выдержка.

— Господин посол, — говорю я, переключая внимание на себя. — Помните моё недавнее обвинение в незаконном пересечении границы Хангук? Якобы, Пак ЮнМи не имела права улететь в Ниппон, поскольку ей это кем–то запрещено. С того момента прошло уже достаточно много времени, а я до сих пор не знаю, виновата я или нет. Можете дать информацию по этому вопросу?

— Мне ничего не известно, — отрицательно вертит головой собеседник.

— Значит, у меня есть реальный шанс быть арестованной прямо на пропускном пункте в аэропорту Инчхон. Никто ничего не знает, однако все дружно бросаются обвинениями в мой адрес. Прошу прощения, господин Пак ЧонВон, но в сложившейся обстановке считаю невозможным своё посещение Хангук. В данный момент я занята реализацией грандиозного проекта, который, уверена, произведёт неизгладимое впечатление не только на Японию, но и на весь мир. У меня просто нет времени для потакания сеульской прокуратуре в её глупостях. Чтобы не показаться невежливой в нашем разговоре, из уважения к вам и вашей должности, господин посол, рекомендую просто забыть о моём существовании. Так, как я просила это сделать в своём сообщении. Через несколько месяцев я сменю гражданство, и все ваши усилия, потраченные на меня, окажутся бессмысленными…

— А теперь прошу меня извинить, но невежливо занимать столько времени моего спутника, заставляя его слушать скучные разговоры.

— Аньёнхи кесэйо, господин посол, — прощаюсь я, вежливо наклоняя голову, — Мне было удивительно встретиться с вами, но уверена, наша встреча окажется единственной.

Пауза… Глава посольства Страны утренней свежести смотрит на меня, затем переводит взгляд на бесстрастного Акиро и долго не отводит глаз… Затем кореец, проявляя дипломатическую выдержку, вежливо расшаркивается в ответ, не нарушая принятых норм.

— Должен вас предупредить, госпожа Пак ЮнМи, что ваше решение может иметь для вас негативные последствия, — напоследок предупреждает он.

— Пойдёмте, Акиро–сан, — не став отвечать, говорю я и демонстративно подхватываю японца под руку. — Вы хотели показать мне своего императора.

Акиро издаёт чуть слышный звук, но не меняясь в лице, кивает послу и уводит меня в сторону.

— ЮнМи–сан, что это было? — спрашивает он, видимо решив, что мы удалились на достаточное расстояние, и можно говорить, не будучи услышанным.

— Один из моих безумных соотечественников.

— Я о твоей фразе про императора.

— Оу, прошу прощения, если позволила лишнего. Хотела напоследок поддеть господина посла. Как думаешь, он услышал?

— Судя по выражению его лица, да, — насмешливо хмыкает Акиро.

— Замечательно, — констатирую я и, наклонив свою голову к его голове, добавляю: — А его Императорское величество действительно мог бы немного и поторопиться. Пока не закончится официальная часть, наливать же не начнут?

— Акиро, я хочу шампанского, — поясняю собеседнику, свои слова.

(несколько позже)

Стою в первом ряду приглашённых, рассматриваю императорскую семью. Наконец–то начался этот долгожданный приём! Стартовал он с объявления по громкой связи, в котором попросили занять места. Присутствующие под руководством организаторов построились в несколько рядов и стали ждать уже в них. Наконец, заиграл гимн и на вершине пригорка, идя друг за дружкой, появилась первая пара страны и их родственники, встреченные глубоким поклоном подданных. Я тоже склонился перед «символом нации, олицетворяющим дух и традиции Японии», сильно пожилым мужчиной с седой головой. Чёрный фрак на нём издали, выглядит несколько странно. Императорская чета проходит несколько дальше по флангу и встаёт отдельно от своих дочерей. Кстати, японские принцессы вышли на публику не в кимоно, а в европейских нарядах разных цветов, укомплектованными шляпками соответствующего оттенка. Что неожиданно, если вспомнить, сколько Акиротрындел о «традиционной национальной одежде». Значит, возможен и не «классический вариант»? Или это вольность допустима только для принцесс? Приглашённые японки практически все последовали традиции.

После того, как высочайшее семейство заняло свои места, гости низко кланяются ещё раз, и я повторяю за ними. Правители, в знак вежливости, в ответ наклоняют седины и шляпки. Всё! Политесы соблюдены, и император обращается к своим подданным. Делает он это сам, не читая по бумажке. По–видимому, несмотря на возраст, человек не в маразме, раз способен ясно излагать мысли. Слушая, как император благодарит спортсменов за завоёванные ими награды, учёных за открытия, а деятелей искусства за вклад в культуру страны, разглядываю двух его дочерей, пришедших в сопровождении мужей. Одна из них — принцесса Айко, с которой я должен буду пообщаться, чтобы в следующий раз у неё родился мальчик. Непонятно, в каком она костюме — в бледно-розовом или в бледно–голубом? Фотографию её я видел, но расстояние слишком большое для стопроцентного опознания. Впрочем, не важно, первая она или вторая. Какую Акиро приведёт, той и пообещаю. Текст обещания у меня заготовлен заранее, причём, не став полагаться на свою феноменальную память, записал его на бумагу и заучил. В общем, подошёл к вопросу максимально серьёзно, сделал всё, что мог. Осталось лишь не провалить «косплей цыганки»…

В этот момент приходится кланяться ещё раз, поскольку «главный по стране» закончил говорить речь. Выпрямившись, обнаруживаю, что император Акихиро, под ручку с супругой начинает спускаться с холма, причём направляясь в мою сторону, а всё его разноцветное семейство выстраивается ему в кильватер!

— Не волнуйся, — чуть слышно шепчет Акиро, успокаивающе прикасаясь к моим пальцам своими. — Всё в порядке…

Какой, нафиг, «в порядке» ⁈ Стою, как семафор в белом платье, на первой линии! Конечно, всё внимание на меня! Серёга, не волноваться! Представь, что ты на сцене!

Император и в самом деле, нацелился на меня. Подойдя ближе, он останавливается и вопросительно смотрит мне в глаза. Вспомнив правила этикета, кланяюсь, называю себя и благодарю за обращённое на меня внимание Его Императорское величество.

— Конбанва, Агдан–сан, — произносит Акихиро, когда я разгибаюсь. — Приятно увидеть в своих садах столь большую мировую знаменитость, делающую мир лучше и прекраснее своим талантом. Как вам мои сады?

— Они великолепны, Ваше Императорское Величество.

— А как вам понравилась моя страна?

— Она тоже великолепна. К сожалению, я мало ещё где была.

— Да, — сочувственно кивает мой собеседник. — Подготовка к концерту требует много времени. Понимаю.

«Дядечка в курсе⁇» — изумляюсь я про себя, краем глаза замечая, как окружающие внимательно наблюдают за происходящим разговором.

— Знаю, вы пишете хокку, Агдан–сан. К старости я стал любителем поэзии. Мне понравились ваши стихи. Не прочтёте что–нибудь из ваших новых творений?

ОН ЧИТАЛ МОИ СТИХИ⁈ Хорошо, что Акиро предложил мне подготовиться к подобному варианту, и я смог разыскать в памяти строки, подходящие к выражению — «Хризантемовый трон».

— С удовольствием, Ваше Императорское Величество, — с лёгким поклоном отвечаю я и, встав в позу, громко декламирую стихи поэта Иссё:

Видели всё на свете

Мои глаза — и вернулись

К вам, белые хризантемы.

Никто не аплодирует. Все молчат, ждут императорского вердикта.

— Великолепно, — помолчав, выставляет оценку Акихиро. — Ваши таланты весьма многогранны, Агдан–сан. Мне и моим дочерям нравится многое из вашего творчества. Ещё у вас красивый, молодой голос. Вы споёте сегодня для моих гостей?

— Да, Ваше Императорское Величество. Это большая честь для меня.

— «Прекрасно далёко»?

— Прошу меня простить, но я больше не исполняю эту песню. Специально для этого вечера мною написана новая песня на японском языке. Надеюсь, она вам понравится не меньше, Ваше Императорское Величество.

Акихиро молчит, пристально глядя мне в глаза. Все ждут его слов.

— Не нужно бояться своих сил, Агдан–сан, — наконец произносит он. — Страх не порождает ничего, кроме неуверенности. С нетерпением жду, когда смогу услышать ваш голос вживую.

— Благодарю вас, Ваше Императорское Величество. Я постараюсь показать лучшее, на что способна.

Перепутав, вместо поклона, делаю книксен.

— Жду, — окинув меня заинтересованным взглядом произносит глава государства и поворачивается к стоящему рядом Акиро–сан.

Истолковав это как приглашение к действию, называю своего спутника. Акиро — мужчина, ЮнМи — женщина, чей ранг, если следовать канонам патриархального общества, ниже. Но я — приглашённая, а он — мой сопровождающий. Получается, я главнее, поэтому мне надлежит его представить старшему. Так меня проинструктировали.

Император, оценивающе взглянув на Акиро, повторяет вслух его фамилию и имя.

— Очень уважаемая семья, — сообщает он всем.

— Мои предки на протяжении столетий верой и правдой служат императорской династии, Ваше Величество! — напыщенно произносит Акиро.

Император, соглашаясь, кивает головой. Мол да, это действительно так.

— Вижу, вы продолжаете путь их славных деяний… — говорит он и переводит взгляд на меня. — На благо страны… Аригато, Акиро-сан.

— Благодаря Вам! — воодушевлённо отвечает тот и уважительно кланяется.

— Надеюсь увидеться с вами ещё раз, молодые люди, — произносит Акихиро, показывая, что общение закончено.

Благодарю, снова кланяюсь и слышу, как император, наклонившись к своей жене, негромко сообщает ей свежую новость: теперь мы знаем, кто «украл Агдан».

«Дедок точно в курсе происходящего! — ошарашенно думаю я, пребывая в согнутом состоянии, — Он что, реально мониторит происходящее в сети? Да, не, не может такого быть в его возрасте!»

Выпрямившись, получаю милостивый монарший кивок, и император, с женою под локоток, отправляется дальше вдоль строя гостей поприветствовать и поощрить тех, кого сочтёт нужным. Принцессы двигаются вслед, поочерёдно одаривая меня и Акиро ласковыми улыбками.

«Пф! — с облегчением выдыхаю я, провожая глазами последнюю из них, толстенькую, в жёлтом наряде. — Ну наконец–то! Кажется, проскочил и не накосячил! Конечно, император всего лишь человек, но я никогда так высоко ещё не летал!…»

Поворачиваюсь в сторону и вижу смотрящего на меня Акиро. Не удержавшись, подмигиваю ему. Неожиданно, тот подмигивает в ответ.

— А вот теперь можно выпить шампанского, — шепчет он, наклонившись ко мне.

(гораздо позже)

Акиро–сан, стоя чуть в стороне, с удовольствием наблюдает за раскрасневшейся ЮнМи, с улыбками лихо раздающей автографы всем желающим. Вокруг неё собралась немаленькая толпа.

«Она чудо как хороша! — думает он о девушке, которая окрылена успехом своего, только что закончившегося выступления. — И действительно, невероятный талант. Их Императорским величествам, да и всем, кто слышал, как она поёт, очень понравилась новая песня, впрочем, как и её хокку. ЮнМи обязательно будут приглашать ещё во дворец. Не иначе на меня снизошло озарение, когда я решил сделать её своей девушкой. Император одобрил мой выбор. Я — гений. Отец тоже будет доволен. А сейчас нужно идти, вытаскивать исполнительницу из рук поклонников. Принцесса Айко, наверное, уже ждёт…»

(ещё позже. Сумерки. Плохо освещённая небольшая беседка в японском стиле, находящаяся несколько в стороне от главных дорожек. Внутри неё, беседуют принцесса Айко и ЮнМи–сан. Принцесса увлечена разговором, жестикулирует, её спутница слушает с несколько растерянным видом. Снаружи, в ожидании, группкой стоят несколько женщин, сопровождающих «её высочество» и одинокий Акиро–сан)

— В предпоследний раз я обращалась за помощью к нескольким онмёдзи, — доверительно сообщает принцесса, приближаясь к завершению разговора. — Просила, чтобы они попросили духов помочь родить мне сына. Но всё равно, родилась дочка. И сейчас тоже ничего не получилось, врачи сказали — снова будет девочка…

Опустив голову, ЮнМи опасливо смотрит на живот собеседницы.

— … Очень знающие объяснили, что они были слабые ведьмы, а Вы — сильная. И если кто–то и может что–нибудь сделать, то только ты! ЮнМи–сан, пожалуйста, помоги мне выполнить свой долг перед страной! Мне нужно родить наследника! Я готова пройти самый сложный ритуал! Даже если будет больно, я потерплю, всё нормально! Я щедро отблагодарю, не сомневайся! Только пожалуйста, скажи, что нужно сделать!

ЮнМи молчит, продолжая стоять со склонённой головою. Тяжёлая тёмная капля неожиданно срывается откуда–то с её лица и падает вниз.

— ЮнМи–сан? — осторожно произносит Айко, почувствовав, что молчание как–то нехорошо затянулось. — Ты мне поможешь?

Ещё несколько капель срываются вниз, на белую юбку, расплываясь по ней ярко–красными пятнами. Нет ответа. Вновь непонятная неподвижность и тишина.

Внезапно, заставив принцессу испуганно вскрикнуть от неожиданности, ЮнМи резко вскидывает голову.

— Не нужно ничего делать, Айко, — странным голосом произносит она, блеснув в свете неярких светильников фиолетовым оттенком глаз. — У тебя будет мальчик!

С последним произнесённым словом из носа ЮнМи начинает сильно струиться кровь, заливая лицо и одежду. Испуганно закричав, принцесса отскакивает в сторону и, налетев спиною на ограждение, падает. ЮнМи, проследив за нею, несколько секунд стоит не двигаясь, потом закатывает глазки и, подогнув колени, шлёпается спиною на пол. После пары мгновений замешательства сопровождающие, поняв, что что–то пошло не по плану, вместо которого происходит какой–то треш, с криками «Ваше высочество, ваше высочество!» и «Что случилось?» кидаются на помощь.

Двенадцатый лепесток унесён ветром

Лепесток тринадцатый

Время действия: восьмое августа, утро

Место действия: Токио, недалеко от больницы Кудандзака.…

Глубоко провалившись в кресло, мягко покачиваюсь на заднем сидении автомобиля. Чувство, что мне всё больше и больше нравятся vip–автомобили. Комфорт, удобство и элитарность — всё, что нужно человеку для получения кайфа от жизни. Как разбогатею, обязательно заведу себе нечто подобное на четырёх колёсах: большое, комфортное и дорогое–дорогое! Но это впереди. А сейчас меня, примерно полчаса назад, выписали из больницы. С диагнозом — «нервное расстройство» и вердиктом — «может работать без ограничений». Произнесли на прощание японский вариант фразы — «аста ла виста, бэйби» и выпинули в большой и недоброжелательный мир зарабатывать на авто и прочие хотелки. Никакой жалости, никаких передышек для «восстановления». Возможно потому, что хорошо уже меня знают? Удивительно, но опять — больница Кудандзака и тот же лечащий врач… Я уж не стал ему говорить, когда увидел: «и снова я, и снова здравствуйте!». Не поймёт… Впрочем, хорошо, что выписали. Отлёживать бока сегодня никак нельзя. Сегодня, во второй половине дня, давно запланированная пресс–конференция, на которой директор агентства «Gizo Studio» официально объявит о сольном концерте Агдан–сан на стадионе «Токио Доум». Поэтому присутствие «именинницы» на конференции обязательно. Вот, еду, собираюсь участвовать.

Пока еду, Харуко–сан, как только сели в машину, рассказала о последних новостях. Оказалось, подробностей о завершении вчерашнего вечера она не знает. Её, как прочих бодигардов, на мероприятие не пустили, объяснив решение тем, что охрану на себя берёт «императорская гвардия самураев». Наверное, примерно, как–то так должна называться спецслужба (точно не знаю), занимающаяся охраной дворца и прочих подобных территорий. Единственное, что могла сказать «шпиёнка»: якобы она слышала, будто Акиро–сан нёс меня на руках. Причём куда именно «нёс», ей доподлинно неизвестно. То ли до лавочки, то ли до машины скорой помощи, а может — и до самого приёмного покоя больницы Кудандзака!

Нужно будет уточнить у «потомка» при встрече, чего там было на самом деле? А то у меня, как обычно, после всякой «фигни» провалы в памяти. «Здесь помню, здесь… не помню!». Помню, как в беседке с принцессой Айко разговаривал. А потом глаза открываю — бац! Больничная палата! Ничего не понятно, кроме одного — вновь со мною произошло «нечто», о котором предстоит ещё только узнать. Надеюсь, оно было не полным «зашкваром», поскольку Акиро в Кудандзака не появился. По идее, японец должен был сидеть у порога моей палаты, демонстрируя преданность, заботу и переживания. Ну я бы так сделал, окажись интересующая меня девушка в больнице. Но его нет, и это странно. Поэтому мне хочется быть уверенным, что ЮнМи вчера не натворила ничего такого, что, например, оскорбило род Акиро до седьмого колена, императора со всей его семьёй и всей Японией вдобавок. Однако Харуко не может успокоить меня, поделившись информацией, ибо сама ею не располагает.

Была мысль взять телефон, набрать номер Акиро и разузнать всё из первых рук. Но, немного подумав, я решил «не гнать коней к яру», а попробовать провести самостоятельно «разведку», заранее подготовиться к предстоящему разговору.

С этой целью взял у Харуко планшет, решив почитать о чём пишут японские средства массовой информации. Минут десять полистав официальные сайты, узнал, что «страна спит спокойно», поскольку «сильна как никогда, в союзе власти и народа». И ничего невероятного за эту ночь в Ниппон не случилось. Однако «дрыхли» явно не все, ибо кто–то уже выложил отчёт о мероприятии в «садах Акасака». С кратким описанием «как всё было», с фотографиями о том, как император общался с приглашёнными, с кем он разговаривал и сколько.

Нашёл на одном из фото себя и Акиро. На котором — « его Императорское Величество долго и благожелательно общался с мировой музыкальной знаменитостью Агдан–сан». Мои воспоминания об этом моменте дают ощущение, что совсем мало мы с ним говорили. Но, может, с другими, Акихиро разговаривал ещё меньше? Типа — «привет–привет, пока–пока»? Народу–то много было, за тысячу человек. Не «наболтаешься», язык устанет. Однако, если по уделённому времени мою персону можно оценить как фифти –фифти(по–всякому), то по внешнему виду ЮнМи стопроцентно всех уделала. Десять из десяти! Высокая, стройная, улыбающаяся, в офигительном платье, похожего нет ни у кого из приглашённых, на фоне низеньких и стареньких японцев она выглядела точно, как звезда. Даже как мега–звезда из другого мира! Особенно, если сравнить со следующей фотографией, на которой просто какой–то дом престарелых инвалидов на выезде, а не императорский приём в садах Акасака.

Конечно, говорить подобным образом — неподобающе, поскольку более чем вероятно, что все эти люди — заслуженные и уважаемые члены общества, сами такими будем, если доживём… Но… Молодость есть молодость! «Седины» у неё никогда не выиграют, хоть ты тресни!

Проведя пальцем по экрану планшета, перемещаюсь к ещё одной фотографии со своим изображением. На ней я стою на небольшой сцене с микрофоном в руке. На пальце чётко видна чёрная печатка. Пою. Что именно — сказать не могу, поскольку в небольшом, устроенном мною концерте были исполнены песни: «Lemon», «Декабрьские воспоминания» (исполнено впервые!), «Ураган» на французском языке и «под занавес» — «Разговор с мизинцем». Акиро сказал: всё было просто «супер». Но я и сам видел, что уважаемой публике «зашло», причём всё.

«А чего я собственно „парюсь“, пытаясь выбрать самый „голосистый хит“? — неожиданно приходит в голову мысль. — У меня же у самого теперь вокал не хуже, чем у Зыкиной! Что мне стоит взять какую–нибудь „попсовую вещичку“ и вдохнуть в неё „новую жизнь“, используя свой голос на полную, а?»

«Не, опасно, — покрутив так и сяк идею в голове, решаю я. — Сейчас у меня имеется проверенный вариант, о котором точно известно, что он „стрельнул“. Если его переделать, а это придётся делать, если хочу расширить диапазон, то совсем не факт, что результаты моих усилий понравятся слушателям. А у меня сейчас ситуация, в которой нельзя ошибаться…»

Ещё некоторое время сижу, продолжая размышлять над последней идеей, явно подкинутой подсознанием, не прекращающим работу над моим запросом.

«… Но в чём прикол превращаться в унылого плагиатора, который просто исполняет уже известное? Неужели я не способен на большее?… Считаю, талантами судьба меня не обделила. Единственно, для их проявления „драйв“ нужен, азарт. А это не всегда есть под рукою…»

Тут мой взгляд до этого рассеянный и обращённый «вовнутрь», фокусируется на «наружке», на симпатичной японской спутнице, сидящей на специальном откидном сиденьице лицом ко мне.

Узнать, как целуется Харуко–сан? Вот тебе и драйв…

«Так, Серёга, стоп! — решительно говорю сам себе. — Стоп! Сейчас ты едешь на встречу с журналистами, на которой тебя запросто могут отдубасить, „может, даже ногами“. Пусть „виртуально–ментально“, но мало тоже не покажется. Как начнут спрашивать: простил ли я эту чёртову аджуму… Взвоешь, пытаясь выбрать лучший ответ. Ещё про Акиро не забывай. Чего это он „зашухерился“? Какие планы вынашивает? Об этом нужно думать, а не украдкой губки разглядывать да фантазировать! Завязывай с этой фигнёй! Харуко–сан девушка милая, прямо вся, сверху донизу, но с какого перепугу она вдруг захочет целоваться с другой девчонкой? Она ж нормальная, не то, что ты…»

С сожалением смотрю на «японку–убивашку», чувствуя, как было возникший позитивный эмоциональный всплеск начинает угасать, превращаясь в грусть и сожаление.

— Агдан–сан, с вами всё хорошо? — подняв голову от смартфона, который она держит в руках, спрашивает Харуко.

Словно почувствовала, что я о ней подумал!

— Лучше не бывает, — улыбаясь во все тридцать два зуба, отвечаю я, нехорошо думая в этот момент о неизвестном везунчике, который будет целовать её вместоменя.

— Мне показалось, вы загрустили.

Какая она внимательная! Может, у нас с ней образовалась эмпатическая связь?

— Всё хорошо, — ещё раз подтверждаю своё стабильное состояние и объясняю: — Всего лишь немного задумалась о том, сколько ещё нужно сделать.

« Чёт меня вдруг на 'приключения» потянуло? — думаю я, пытаясь понять причину своих игривых мыслей. — Может, скоро месячные нагрянут? Гормоны, то да сё. На их уровень может много чего влиять. Например, смена рациона. А у меня он сейчас — «правильный». Вот чёрт! Ещё этого не хватало! Или в больнице не те лекарства дали. Вместо успокоительных всучили с противоположным эффектом. Врачи это могут. Достаточно вспомнить, как они в ванночки, на электрофорезе, неизвестно чего налили. До сих пор цвет глаз периодически — «глючит»…

— Не переживайте, Агдан–сан, — нежным голосом успокаивают меня. — У вас всё отлично получается. Вы пишете изумительно красивую музыку, у вас чудесный голос, и вы очень красивы. Вас все любят. Вот, смотрите, какие рисунки присылают вам поклонники! Хотите, я перешлю вам на них ссылку?

Харуко приподнимает зажатый в руке телефон, выказывая готовность к действию.

— Не нужно никаких ссылок, — недовольно отвечаю я. — Пока перешлёшь, пока их найдёшь, пока откроешь — полчаса пройдёт. Лучше просто сядь рядом и покажи. У тебя же они уже загружены?

Прижав ладонь к сидению, указываю на пространство слева от себя.

— Да, конечно, — с готовностью отзывается японка и, лёгким движением поднявшись со своего явно неудобного для такой хорошей попки места, пересаживается ко мне.

Чтобы показать, что там у неё на экране, она садится вплотную ко мне и придвигается ещё, поднося свой телефон поближе. От ощущения прижавшегося бедра Харуко, где–то в моих внутренностях вспыхивает «ух!» и в животе становится предвкушающе–холодно.

Не, точно мне в больнице не то, что–то дали! Раньше ведь нормально всё было! Откуда вдруг взялась такая «атомная реакция» ⁈

Внимая быстрому стуку собственного сердца и впечатлениям от контакта с прильнувшим сбоку телом, смотрю на то, что показывают, при этом прикладывая нешуточные усилия для концентрации. Наконец «фокусируюсь» и вижу рисунок в стиле «аниме», на котором изображена парочка, за столом, где–то, по-видимому, в ресторане. Делаю ещё усилие, присматриваясь внимательнее, в попытке понять, с чего Харуко решила вдруг устроить «вернисаж». Через секунду до меня доходит, что парень похож на Акиро, а девушка — на меня. То есть, на Агдан.

«Офигеть!» — удивлённо хмыкнув, думаю я. — «Здорово нарисовано!»

— И вот ещё, — произносит «шпиёнка», видимо услышав изданный мною звук.

Она сдвигает пальчиком изображение на экране, показывая следующую картинку, на которой Акиро–похожий парень тягает куда–то ЮнМи–похожую девчонку, держа её на руках.

— Подожди, — прошу я, очень удивлённый сюжетом. — Откуда художник мог узнать, что прошлым вечером Акиро–сан носил меня на руках, причём, это не точно?

— Думаю, рисовавший об этом не знает, — чутка хихикает в ответ Харуко. — Уверена, это его фантазия, в которой он сделал вас своими героями, и изобразил, как вы должны жить, по его мнению.

«Тоже мне, нашёлся „фантазёр“! — недовольно думаю я, однако признавая, что нарисовано классно. — И обнимашки — это здорово».

— Домо аригатоу, Харуко, — благодарю я, используя «дружеский вариант» японского спасибо. — Очень приятно получать от тебя столько искренней поддержки. Знаешь, творчество это такая штука, когда в тебе сотня вариантов слов песни или музыки, но из которых нужно выбрать только один…

— «Сотня вариантов⁈» — восхищённо ахает девушка.

— Ну, с десяток точно, — урезаю я «осётра», — но какой из них лучший — абсолютно неизвестно! И вот постоянно думаешь, сравниваешь, стараешься угадать, какой из них больше понравится слушателям. Снаружи, наверное, это не заметно, я стараюсь чтобы было не видно, но внутри меня всё время крутится, вертится…

— Это сильно утомляет, — доверительно признаюсь я слушательнице. — Постоянно находиться в напряжении. Как правило, у меня получается справиться самостоятельно. Но иногда возникают моменты, в которых случается «мёртвый залип». Тогда я обращаюсь за помощью извне. К своей маме или старшей сестре. Прошу, чтобы кто–нибудь из них обнял меня, поцеловал в щёчку, и сказал: «ЮнМи, ты справишься. Ты — сильная. Я люблю тебя». Сейчас я тоже — «залипла». Но рядом со мною никого нет из моих родных. Никто не может помочь…

— Харуко–сан, — говорю я смотрящей на меня во все глаза японке. — Не сочтёте ли вы за неприличность, если я попрошу вас исполнить этот небольшой обряд моей семьи? Признаюсь, вы мне нравитесь, и мне кажется, положительные эмоции от ваших объятий помогут мне преодолеть очередной творческий барьер.

— Обнять и поцеловать? — мгновенно, даже не замешкавшись перед вопросом, уточняет Харуко.

— Если полностью соблюдать порядок действий, то да…

— Для меня будет большой честью, Агдан–сан, исполнить вашу просьбу! — заявляет моя телохранительница и вновь, не тратя время на сомнения и размышления, обхватывает меня руками, обнимая.

— ЮнМи, ты справишься… — близко–близко придвинув своё лицо к моему, произносит она, смотря в мои глаза проникновенным взглядом. — Ты сильная!

— Я люблю тебя! — и чуть отодвинувшись для удобства, целует меня.

Ещё несколько мгновений в обнимку со стремительным стуком сердца, ощущения от прикосновения губ к щеке, и объятия разжимаются.

— Спасибо Харуко–сан, – переведя дыхание, благодарю я и пафосно обещаю: — Этот миг останется со мною на всю жизнь!

— Я смогла помочь? — требовательно спрашивает девушка, чуть наклоняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. — У меня получилось?

Не торопясь с ответом, прислушиваюсь к себе.

Ну чё ты разнылся, Серёга? Не споёшь что ли? С твоими–то возможностями? Даже мега–хит — это всего лишь песня. Фигня! Прорвёмся!

— Получилось! — сообщаю я, подтверждающе мотнув головой. — Возникла идея новой песни. Обычно, когда у меня голове появляется что–нибудь новое, — это означает, что предыдущий «затык» успешно преодолён.

— А о чём эта песня? — любопытствует Харуко, ласково глядя на меня.

— Я подумала о том, что ты моя спасительница, защитница, телохранитель, bodyguard… Все эти слова сложились в кучу, из которой выросло прекрасное дерево стихов… Харуко, скажи, у тебя никогда не возникало желания принять участие в съёмке клипа?

— Нет, а что нужно делать?

— Смотри, сюжет видится мне следующий: поздний вечер или уже ночь. Темно. Освещённая прожекторами толпа репортёров и поклонников, к которой неспешно подъезжает микро–фургон, в котором обычно передвигаются звёзды мирового уровня. Такой длинный, блестящий, чёрного цвета и очень дорогой. Он останавливается, представители СМИ и фанаты впадают в неистовство. Дверь микроавтобуса медленно открывается, и появляешься ты. В облегающей форме из тёмной ткани, наподобие той, которую носят женщины из спецслужб. С такими накладными карманами, металлическими молниями, широким кожаным поясом с большой пряжкой. На голове у тебя бейсболка с длинным козырьком и очки с тёмными стёклами в форме капель. Ты выходишь, вся такая фигуристая с непроницаемым лицом, осматриваешься, проверяя безопасность. Следом за тобой появляюсь я. В костюме эстрадной знаменитости. Что–нибудь яркое. Я изображаю мужчину, а ты мой телохранитель, bodyguard.

— «Мужчину»?

— Да, это будет главной фишкой, которая придаст клипу скандальности и, значит, увеличит число просмотров. С моим андрогинным типом внешности сделать из меня певца гримёрам будет несложно. Далее в клипе я пою, хожу, контактирую с поклонниками, представителями прессы, а ты меня защищаешь. При этом принимаешь всякие эффектные позы, ограждая меня от прикосновений. Например, стоишь по–армейски, расставив ноги и сложив руки за спиною, а сзади прожектор светит и дым клубится. В конце клипа происходит катастрофа, какие-нибудь там, железные ворота падают, через них врываются озверелые фанаты и рвутся ко мне, собираясь растерзать на сувениры. Но ты героически меня спасаешь, и мы убегаем, держась за руки, постепенно скрываясь в тумане. И музыка такая, офигительная, всё время играет. Как тебе идея?

Харуко несколько секунд просто молчит, глядя на меня округлившимися глазами.

— А я подумала, вы хотите снять клип на историческую тему, — наконец признаётся она.

Для «Разговор с мизинцем»? В котором всех артистов оденут в красивые, расшитые золотом и серебром, костюмы? А съёмки пройдут в настоящих дворцовых покоях или известных местах? Хм…

Тоже «зависаю» на короткое время, пытаясь представить Харуко в кимоно с длинными рукавами.

В принципе, скорее «да», чем «нет», — прихожу я к положительному решению относительно внешних данных «шпиёнки». — Только вот… клипы подобного формата — такая скука…

— «Разговор с мизинцем» — уже старая песня, — заявляю я.

— Как — «старая»? Вы же её только вчера первый раз исполнили⁈ — не понимает та.

— Только что у меня появилась новая песня, поэтому «Разговор» автоматически стала «старая». А в псевдо–исторических сюжетах мало движения. Они излишне статичны.

— Зато в них очень красивые наряды!

Так я и думал! «Красиво» — наше всё.

— В этом ты права, — соглашаясь, киваю я. — Однако мне больше нравится «экшен». И в жизни, и на экране. А ты можешь сделать небольшую видео–подборку из клипов, которые тебе нравятся? Я ведь не японка, и многого здесь не знаю. Мне будет интересно посмотреть.

— Да, конечно, Агдан–сан! — с готовностью произносит собеседница.

— Договорились, — говорю я, закрепляя соглашение прикосновением ладони к пальцам Харуко. — Только не делай её большой. Времени смотреть всё не хватит.

— Завтра всё сделаю!

Киваю в ответ и отодвигаюсь в сторону, демонстрируя желание закончить разговор. Правильно поняв смысл моего движения, Харуко–сан вежливо наклонив голову в ответ, встаёт и пересаживается на своё, ранее покинутое место. Я её не останавливаю. Не такие мы с ней «подружки», чтобы бросать вызов японским традициям. Которые, конечно, выглядят порою весьма свободными, но в данном конкретном случае всё стопудово закончится скандалом, который обязательно выйдет мне боком. Акиро–сан точно будет в шоке от подобного «фортеля». Он меня к родителям таскает, лясим–трясим, семья, традиции, а тут тебе — оба на! Девчонка — хулиган ка… Это будет для него фиаско…

Кстати, а сегодня что, подарка не будет? Лишь потому, что ЮнМи проснулась в больнице? Мог бы прокрасться в палату и подкинуть презент на тумбочку… Фу, быть таким не романтичным! Где вообще этот Акиро лазиет? Мог бы смс –ку прислать, узнать о здоровье… Может, у него что–нибудь случилось? Может, всё же, написать ему сообщение?

Пока размышляю — «нужно ли?» и сколько придётся при этом учесть японских заморочек, мой задумчивый взгляд, прочертив траекторию по салону автомобиля, опять останавливается на Харуко–сан. Память тут же услужливо вытаскивает из своего хранилища совсем свежее воспоминание о прикосновениях. Успокоившийся было ритм сердца тут же подскакивает.

«Как мне сегодня удалось удачно 'пошалить»! — с удовольствием думаю я. — И в щёчку поцеловали и, что любят, сказали. Все тридцать три удовольствия для подростка «за так». Безвозмездно, то есть даром. Следующим правильным шагом мастера будет предложение Харуко–сан перебраться ко мне в квартиру. Скажу, будто её присутствие благодатно действует на мою музу. Наверняка, сработает. Предлог очень благовидный — поддержка эмоционального состояния неустойчивой психики творческой личности. Почти самопожертвование. Девушкам подобные сюжеты очень нравятся. Конечно, при условии, когда они разворачиваются где–нибудь во дворце и при участии миллионеров. Вариант «бедняк и лачуга» резко снижает интерес к таким историям… А если Харуко просечёт мои намёки и ответит взаимностью? Мало ли? Девочка–то постарше ЮнМи возрастом! Как тогда мне быть?

В который раз за поездку погружаюсь в размышления, прикидывая, чем может закончиться интрижка. Соглашаюсь, что лично для меня существует некоторый шанс «соскочить». Могут всё списать на «экстравагантность звезды», если я буду и дальше «сидеть в Billboard». А вот для Харуко–сан прогноз хуже. С работы её точно выпрут. И чего она после этого будет делать? Замуж за меня выходить? Это тоже станет — адским «фиаско». Только уже для меня…

«Лучше выкинуть из башки глупости с поцелуйчиками, — с сожалением вздохнув, решаю я. — И вместо этого заняться делом, сосредоточиться на работе. Харуко–сан, конечно, очень волнительная, когда прижимается, и ножки у неё — супер! Но, блин! Какие вообще у нас могут быть „отношения“, когда у меня такое же тело, как у неё? Только впустую жизнь девчонке испорчу, да и всё! Чёртова ГуаньИнь! Чё она со мной сделала?»

Харуко–сан в этот момент отворачивается от бокового окна, в которое смотрела и, увидев мой, направленный на неё взгляд, едва улыбается уголками рта.

И, как удар молота, осознаю, что ХОЧУ! Хочу целовать её губы, шею, пальчики! Шептать на ушко, прижиматься к ней, гладить её гладкие коленки. Хочу! Всё хочу! Прямо сейчас!

Сумев выдавить в ответ вежливую улыбку, отворачиваю взгляд в сторону. Сижу, понимая, что при фиксации на Харуко–сан со мною происходит какая–то хрень. Если причина не в препаратах, вколотых в больнице и до вечера меня не «отпустит», то от «шпиёнки» придётся срочно избавляться! Будет просто невозможно терпеть её рядом с собой!

В этот момент машина останавливается.

«Слава богу, приехали! — думаю я, увидев через стекло автомобиля знакомое здание „Gizo Studio“ — Охренеть, вот это „поездочка“… Чуть не опозорился по полной программе…»

Телохранитель, ожидавший на автостоянке моего прибытия, открывает заднюю дверь машины. Сдвинувшись на «пятой точке» по сидению в направлении выхода, замечаю внимательный взгляд водителя, наблюдающего за мною через зеркало заднего вида.

«Следят, — констатирую я, вылезая наружу и стараясь сделать это грациозно и изящно. — Все следят… Ну и как „шалить“ в таких условиях?»

(примерно где–то в то же время. Токио. Медучреждение класса VIP . В одном из кабинетов Принцесса Айко проходит узи–исследование «развития плода». Женщина–врач средних лет, водит сканером по её животу, внимательно наблюдая за изображением на экране монитора).

— Всё хорошо, ваше высочество, — успокаивающе произносит врач, не отрывая взгляда от картинок, изменяющихся по непонятным для неспециалиста правилам. — Нет никаких признаков даже для малейшего беспокойства… Плод развивается в соответствии с установленными нормами… Кровоток свободный, никаких затруднений… Всё просто идеально…

Внезапно рука, до этого уверенно двигавшая сканер по телу беременной замирает, но спустя мгновение вновь продолжает движение как ни в чём не бывало. Однако с этого момента, царившая до него в кабинете эмоциональная атмосфера неуловимо меняется. Взгляд врача становится строже, а сама она заметно напрягается, вытягиваясь на своём кресле. Сделав несколько проходов датчиком в разных направлениях по какому–то одному, явно заинтересовавшему её месту, узи–специалист останавливается и берёт в руки планшет, в котором открыта электронная карточка пациентки. Некоторое время женщина читает, после чего её брови удивлённо приподнимаются.

— Что–то не так? — настороженно спрашивает принцесса, правильно «считав» изменение эмоционального фона.

— Всё в порядке, ваше высочество, — успокаивает её врач, одновременно берясь за ручку сканера… — Не беспокойтесь. Кажется, у аппарата какие–то проблемы с разрешением… Сейчас я уточню… Прошу меня извинить…

Она тщательно намазывает головку датчика гелем и приступает к повторному сканированию заинтересовавшей её точки. Принцесса Айко бдительно наблюдает за её действиями.

— Прошу прощения, ваше высочество, — наконец произносит врач, откладывая датчик в сторону, — но боюсь, моей квалификации недостаточно, чтобы взять на себя ответственность за окончательный диагноз. Мне нужна консультация с вышестоящим руководителем.

— Что случилось? — вскрикивает Айко, испуганно расширяя глаза.

— О, пожалуйста не волнуйтесь, ваше высочество! Для вас сейчас это вредно. Совершенно ничего страшного, даже, наоборот. Всё гораздо лучше!

— Что — «лучше»?

Врачиха на мгновение замирает, понимая, что пациентка всё равно добьётся выдачи всей информации. Если не сейчас, то позже, в присутствии консультанта, которому придётся вслух объяснять ей в чём, на её взгляд, проблема. А если её высочество всё это время будет нервничать, находясь в неизвестности, то это будет для неё плохо. И подарка от принцессы, для принёсшей радостную весть, ей может и не быть…

— Ваше высочество, — уверенным голосом произносит женщина, решив пойти в ва–банк. — Результаты проведённых мною исследований состояния плода однозначно указывают на то, что при определении его пола была допущена ошибка. В вашей электронной карточке он указан как женский, но на самом деле он — мужской!!! Это мальчик! Разрешите поздравить вас с наследником престола, ваше высочество!

С этими словами женщина поднимается с кресла, встав, прижимает руки к бокам и низко кланяется, стараясь придать поклону как можно более церемониальный вид.

(примерно полчаса спустя. Телефонный звонок.)

— Папа, у меня будет сын!… Нет, прямо сейчас! Когда мне придет время рожать (смех)… Представляешь, вчера попросила у Агдан сына, а сегодня врачи сказали, что у меня не девочка, а мальчик! Как тебе такое⁈ Я так счастлива! (смех)… Да, вчера. Когда ей плохо стало. Она колдовала и потратила очень много сил. От этого.… Что именно она делала, было не видно, но это точно она была! У неё глаза изменили цвет, а потом из носа кровь пошла, сильно.… Именно, другого цвета! Фиолетового… Я вначале испугалась, а сейчас понимаю, что я молодец, потому что не струсила… Врачи говорят, что на ранних сроках неточности в определении часто случаются.… Но я в это не верю! До этого ничего ни разу «не случалось», а стоило появиться Агдан, — как у них сразу всё «случилось»! Это настоящее колдовство, поверь!… Нет, всё проверили несколько раз. Четыре специалиста подтвердили… Отец, нужно придумать, как отблагодарить Агдан. Нужно нечто очень достойное. Может, сделать её своею фрейлиной?… Папа, ведьмы очень обидчивы. Ты же мечтал о наследнике престола?… Хорошо, я не стану спешить и узнаю у господина Акиро. Его тоже нужно наградить. Он привёл ко мне Агдан. Без его участия ничего не было бы… Точно, — никакой ошибки! Ой, я так счастлива! (смех).

(примерно где–то в это время. Ещё один телефонный разговор.)

— Добрый день, уважаемый отец. Внимательно слушаю вас.

— Конничива, Акиро. Твой телефон не отвечал на звонки. Чем ты был занят?

— Руководство «Sony music» проводило совещание. Моё присутствие было обязательным.

— Какие–то проблемы?

— Нет, отец, всё хорошо. Начальство довольно, как я работаю.

— Это хорошо. Почему-то я сразу подумал о совещании и не стал узнавать у твоего секретаря, где ты. Рад, что результаты твоего труда получили высокую оценку.

— Благодарю вас, отец, за то, что правильно воспитали меня.

— Акиро, я вот почему звоню… Хочу узнать о здоровье ЮнМи–сан. Как у неё дела?

— Спасибо за то, что вы спросили, отец. Девушка сейчас в больнице. Врачи её осмотрели, но не нашли ничего серьёзного. Сказали, что причина недомогания кроется в переутомлении.

— И ты с ними согласен?

— Скорее всего, так и есть. День для неё был напряжённым. Ничего странного в том, что к его завершению у неё закончились силы. Она ведь совсем недавно долго пробыла в больнице.… Подождите! Я ведь вам не говорил о её недомогании? Откуда у вас информация об этом? Что–то случилось? ЮнМи стало хуже?

— Да, ты ничего не сказал. И это выглядит попыткой скрыть от родителей информацию о том, что у твоей девушки всё–таки слабое здоровье. Это очень нехорошо, Акиро.

— Отец, в тот момент было уже поздно. Я не стал звонить, чтобы вас не беспокоить. Подумал, вы уже спите.

— Что помешало утром набрать мой телефонный номер?

— Утром было рано. Не хотел вас будить.

— Вижу, мы воспитали очень заботливого сына. Скажи мне, действительно ли у ЮнМи–сан был разговор с принцессой Айко? И, если да, то чем он закончился?

— Да, отец. Они разговаривали, но именно в этот момент ЮнМи стало плохо. Она упала, потеряв сознание, а из носа у неё пошла кровь.

— А что её высочество? Что было с ней?

— Она тоже не удержалась на ногах. Но не упала, а скорее просто села на задницу. Когда я её видел, она выглядела так, словно с ней всё в порядке. Поэтому я стал оказывать помощь ЮнМи, а принцессой занялись её сопровождающие.

— Айко сегодня утром посетила больницу.

— Почему? С ней что–то случилось?

— Почему ты говоришь только о ней? Разве там не было ещё ребёнка?

— Принцесса неудачно упала⁈

— Это тебе наказание за то, что не сообщил о своих планах. Ты зачем пообещал её высочеству помощь ЮнМи–сан? Или твоя девушка всё–таки колдунья? Отвечай!

— Отец, ну…это была не моя идея. Принцесса Айко сама ко мне подошла. Она захотела получить благословение. Я просто не решился отказать. Подумал, что ничего страшного не случится, если ЮнМи пообещает, что следующий ребёнок у неё будет мальчик. По всем расчётам так и должно случиться…

— Ты ещё и математик?

— Отец, скажите, как здоровье её высочества?

— Боишься? Правильно делаешь. Почему ты не подумал о том, что тебя и твою ЮнМи обвинят во всём, если с беременностью у принцессы что–нибудь пойдёт не так?

— Речь шла о будущем. К сегодняшнему дню это не имеет никакого отношения!

— Не прикидывайся глупцом. Просто признайся, что решил рискнуть, посчитав риск приемлемым.

— Я так и сказал, отец. Речь шла о следующем ребёнке. К тому же, ЮнМи никакая не колдунья. Она никак не могла навредить.

— Ты безалаберный! Упорствуешь, не желая признаться в своей глупости, в результате которой подставил под удар всю свою семью!

— Простите отец. Я допустил ошибку. Я виноват.

— Я тебя не прощаю! Твой поступок немыслимый! Просто сейчас не могу придумать адекватное ему наказание!

— Мне очень жаль, отец, что своим поведением я так глубоко огорчил вас…

— Акиро, я совершенно не ожидал от тебя такого легкомыслия. Или здесь виновата женщина? Ты хотел возвысить ЮнМи–сан и поэтому стал настолько опрометчивым?

— Именно так, отец.

— Хорошо. Это никак не оправдывает тебя, но, по крайней мере, объясняет причину. Глупость, совершённая из–за женщины, лучше, чем просто глупость. Ты ещё не прощён, и я буду думать над твоим наказанием. А сейчас внимательно слушай меня. Сегодня утром, её высочество, принцесса Айко, посетила больницу. Как было заявлено — для проведения планового медицинского осмотра. Соответствует ли это истине неизвестно. Важно другое. После проведения обследования, было установлено, что будущий ребёнок развивается совершенно нормально, без всяких патологий. А главное, он мужского пола, а не женского, как считалось раньше!

— Как такое может быть⁈

— А вот так! Принцесса совершенно уверена в том, что именно колдовство Агдан–сан превратило её девочку в мальчика потому, что в тот момент у неё были фиолетовые глаза. Она рассказала об этом всем, из своего ближнего круга. Понятно, что новость не смогла остаться только в нём, и теперь распространяется во все стороны. Скоро она достигнет СМИ, и тогда вся страна узнает о том, что моя возможная невестка — могучая колдунья!

— Это какое–то сумасшествие!

— Думать нужно было перед тем, как делать! Ты разве не знал, что стряслось в Корее после концерта с её участием? А что ситуация с самоубийствами школьников в нашей стране такая же, как в Хангук, тебя тоже никак не насторожила? Никаких мыслей не возникло?

— Отец, уверяю, ЮнМи никакая не колдунья! Всё, что вы перечислили, — это просто случайности.

— Вижу, ты не можешь пользоваться разумом. Похоже, тебя она крепко околдовала.

— Отец, поверьте…

— Впрочем, я сам попал под её очарование. Любопытно мне стало, вместо того, чтобы подумать, к чему это может привести. В моей жизни не было подобного опыта, но я должен был догадаться, чем это закончится! Теперь благодаря рассказам её высочества, все узнают о моей недалёкости. Решат, что я сильно сдал…

— Зачем Айко рассказывает о том, что прибегала к услугам колдуньи? Разве она не понимает, что это «потеря лица» для императорской семьи?

— Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе причину поступков беременной женщины? Ты вообще — в уме? Они в обычной жизни действуют как ненормальные, а когда в «ожидании», вообще — неадекватные. Уверен, император запретит ей болтать, но информация уже ушла, поздно.

— И что теперь будет?

— Что угодно. Будь я на месте Акихиро, то я, пожалуй, наградил бы Агдан–сан, чтобы не обидеть ведьму, а потом куда–нибудь удалил бы её от себя подальше. Поскольку совершенно не представляю, чего от неё ждать в следующий раз.

— Она не «ведьма».

— Кто даст гарантию? Приглашать к себе в дом того, кто может наслать на тебя проклятие — это идиотом нужно быть. Наш император не идиот.

— Но её же пригласили?

— Думаю, причина здесь в том, что никто и впрямь не верил, что подобное возможно. Всем, как и мне, было просто интересно. Но сейчас…

— А не могло быть так, что врачи ошиблись в первый раз, когда делали обследование? Я вспомнил, где–то слышал о таком.

— Наверное, так и объяснят. Но принцесса Айко успела первой рассказать свою версию. Кому больше поверят: ей или врачам? Людям очень нравятся тайны…

— И как же теперь быть, отец? Что теперь мне делать?

— Прежде всего перестать придумывать «своё» и шагу не делать, не посоветовавшись вначале со старшими. Братья твои будут злы на тебя, когда поймут, что ты рискнул их благополучием ради кореянки. Я постараюсь смягчить их гнев, однако, как это хорошо у меня получится, обещать не могу. Ещё ты должен поклясться слушать меня!

— Клянусь, отец!

— Ничего сейчас не делай. Жди, какое решение примет император. Вполне возможно, он наградит тебя. Действуй, когда станет понятно, как будет лучше всего. Будь вежлив и обходителен с ЮнМи–сан. Не вздумай даже помыслить обидеть её! Хоть ты показал свою недалёкость, но ты мой сын и я хочу добра для тебя.

— Спасибо, отец. Я тебя тоже, люблю…

— Тогда слушай, а не перебивай. Действовать начнём после того, как всё станет абсолютно ясно. Ты это понял?

— Да, отец. Полностью понимаю.

— Хвала небесам хотя бы за это. И начни придумывать способ, с помощью которого ты сможешь отдалиться от ЮнМи. Но так, чтобы её не обидеть. Ты её уже немного знаешь, тебе будет проще всего это сделать. Ясно?

— Да, отец.

— Ну всё. Мне нужно работать.

— До свидания отец. Спасибо, что заботитесь обо мне.

……

«Отец узнал о том, что я договариваюсь за его спиной, — растерянно думает Акиро–сан, убирая телефон во внутренний карман пиджака. — Я хотел представить встречу с её высочеством как случайность, но план рухнул. Айко всё разболтала. Это было действительно ошибкой, полагаться на разумность поступков беременной женщины»…

Японец задумывается, прокручивая в голове варианты в попытке понять, мог ли исход его затеи оказаться положительным?

'Нет, — спустя некоторое время решает он. — С таким неучтённым фактором шансы были невелики. Я считал, что принцесса будет стремиться сохранить всё в тайне, но просчитался. Причём, глупо… Шиматта, что за ерунда с этим колдовством⁈ Невозможно изменить ребёнку пол прямо у матери в животе! Это бред! Совершенно очевидно, что произошло совпадение. В первый раз врачи ошиблись, и только сейчас у них получилось поставить правильный диагноз. Но истину они всё равно бы выяснили. Раньше, позже, но в любом случае это бы произошло. И никто не обратил бы на это внимания, если бы не болтовня Айко! Не следовало соглашаться на её просьбу, но и отказать тоже было бы плохим шагом. Теперь мне необходимо придумать объяснение всему, которое устроит всех. В том числе и моего отца, в разговоре с которым я постарался выказать максимум сыновей почтительности. Итак!

Японец на некоторое время задумывается, а закончив размышлять, начинает мысленно составлять список вопросов–ответов, давая трактовку событиям по каждому пункту.

Первое — причина плохого самочувствия ЮнМи–сан.

Ответ — она упала в обморок в результате перенапряжения. Ей пришлось целый вечер общаться с людьми из высшего света. В её жизни подобного раньше не случалось, поэтому девушка сильно волновалась. Ничего удивительного, что от этого у неё повысилось давление и, как результат, из носа пошла кровь. ЮнМи была доставлена в больницу для оказания медицинской помощи.

Второе — о чём рассказывает принцесса Айко?

Ответ — принцесса Айко очень ответственно подходит к роли материнства. Всей Японии известно о её сильном желании выполнить свой долг перед страною — родить наследника престола. К сожалению, её мечта долгое время не осуществлялась, что заставляло принцессу находиться в нервном напряжении. Не буду утверждать, что это точно, но, по моему мнению, рассказ принцессы — это привидевшаяся ей фантазия о том, как она становится матерью наследника. Видение возникло из–за особенности протекания жизненных процессов в организме беременной женщины. Никто из свидетелей происшествия и сопровождающих её высочество не может подтвердить её слова.

'В этом месте есть неопределённость, — думает Акиро. — Я не знаю точных слов Айко. Что именно она сказала и как? Но, в любом случае, этот вариант ответа можно рассматривать как заготовку, которую можно будет видоизменить, едва я получу полную информацию.

Третье — чем вы объясните схожесть происшествий с ЮнМи–сан, случившихся с ней на концерте в «Токио Доум» и на приёме в садах Акасака?

Ответ — простым совпадением. В обоих случаях ЮнМи–сан волновалась и, по–видимому, у девушки слабое здоровье.

Так, что ещё? Что я забыл? Какой ещё вопрос могут задать?… Кажется, на все основные я ответил. Теперь нужно сделать так, чтобы Айко закрыла рот и перестала болтать. Обратиться с просьбой утихомирить свою дочь к самому императору? У меня не тот уровень, чтобы требовать личного приёма у потомка божественной Аматерасу. К тому же неизвестно, сумеет ли Акихиро заставить замолчать свою дочь или нет. Надеюсь, во дворце её уже привели или приводят в чувство, но информации у меня об этом нет, поэтому нужно рассматривать худший вариант и действовать самому…

… На поддержку корпорации для получения аудиенции сейчас надеяться не следует. Отец огорчён, считая моё поведение глупым. Когда придёт время, он изменит своё мнение, но до этого нужно дожить. Остаётся единственный вариант — добраться до самой Айки. И… напугать, сказав, что ЮнМи–сан недовольна её поведением, из–за которого возникают сплетни, которые усложняют ей жизнь. ЮнМи просит ничего никому про неё больше не рассказывать, иначе случатся неприятности. Какие именно не говорить, принцесса их придумает сама… Этот путь выглядит доступнее и быстрее, чем попытка попасть на приём к Акихиро…

«Кроме этого, есть ещё проблема, — приходит в голову японцу внезапная мысль. — С людьми, которые захотят получить „божественное благословление ЮнМи. Убедить абсолютно всех, что 'ничего не было“, что это просто гормональный бред мозга беременной женщины, не получится. Обязательно найдутся те, кто поверит принцессе. Наверняка, их будет особенно много среди тех, кто сейчас находится в „положении“. И все они будут пытаться встретиться с ЮнМи или со мной, прося организовать встречу. Что делать с этим? Как предотвратить? Сделать официальное заявление о том, что волшебство у ЮнМи закончилось? Истрачено всё целиком на продолжение императорского рода Японии? Вряд ли найдутся те, кто станет возмущаться фактом подобного транжирства. Ведь известно, что если правящий род прервётся, то тогда оборвётся связь с богиней Аматерасу и Ниппон погибнет. А магия у ЮнМи–сан восстановится, скажем, лет через сто…»

'…Но, в таком случае, придётся признать наличие у ЮнМи неординарных способностей и понадобится тот, кто сможет подтвердить её полное истощение сил. Чувствую, пройти по этому пути, — не получится….

Заявить о том, что она «проводник», но её способность «перегорела»? Вновь потребуются доказательства, а жаждущие чудес на свою голову начнут преследовать ЮнМи, предлагая огромные деньги за «трансляцию» в «высшие сферы». Несомненно, ничем хорошим подобное закончиться не может. Как правило, люди с деньгами занимают высокое положение в обществе и отказы воспринимают как личное оскорбление. Обзавестись кучей врагов, ничего не получив взамен, очень глупый поступок. Поэтому этот вариант тоже не подходит…'

'… Таким образом, основной проблемой является защита ЮнМи от желающих поправить свою жизнь с помощью колдовства. На низовом уровне этого будет добиться достаточно просто — увеличением охраны. Но она не защитит от просьб, допустим, министров или членов правительства. И как выйти из этой ситуации, я не знаю… Нужен очень высокий покровитель… Кто им может стать?Император?

(агентство «Gizo Studio»)

Стою, смотрю на своё отражение в узком высоком зеркале. Стекло — прозрачное, из окна за спиной льётся мощный поток дневного света, делая моё отражение ещё более воздушным, прозрачным и одухотворённым. Хотя, куда уж, дальше?

«Длинная юбка со сборкой на поясе из тончайшей цветной ткани создаёт эффект плавного движения, обвивая фигуру и подчёркивая её силуэт. Яркие цвета хорошо комбинируются, привлекая внимание и создавая ощущение лёгкости и бодрости. Белая блузка с большим воротником добавляет образу игривости и шарма и усиливает свежесть наряда. Форма воротника акцентирует внимание на лице, делая его более выразительным. Туфли на каблуке кремового цвета завершают ансамбль, привнося нотки утончённости. Они визуально удлиняют стройные ноги. Этот наряд идеально подходит для весенних и летних прогулок, где каждая деталь подчёркивает индивидуальность и стиль…»

Это всё «выложила» мой «стилист по костюмам», после того, как я выразил сомнение в том, что на пресс–конференцию мне нужен именно такой вид. На подобные мероприятия, на мой взгляд, нужно приходить в чём–то более «официальном», особенно если будешь находиться в «президиуме». А не в наряде юной героини из летней дорамы, в котором она неспешно прогуливается по асфальтовой дорожке вдоль моря, между кафешками, в ожидании принца!

В ответ на свои «умствования» я и получил подробное объяснение, что, куда и почему. Ещё и фото из журнала мод показали, в качестве доказательства своей правоты.

Не, я конечно мировая звезда, но не дурак. Заподозрив, что нахожусь рядом с человеком, который, кажется, больше меня «петрит» в данном вопросе, я заткнулся, не стал настаивать, а стал смотреть, что будет дальше. Вот, изучаю «полученный результат». Согласен, — моя японская корди лучше меня разбирается в женской моде. И в следующий раз нужно не тратить время на спор, а просто делать, что она говорит. Кстати, такая юбка сейчас весьма «по погоде». В Токио на улице пекло, и, хотя в Японии кругом кондиционеры, но всё равно, есть места, которые приходится перебегать по «открытой местности». От здания до машины, в которой, к слову, кондеи не всегда справляются с жарой на все сто.

Замечаю в отражении зеркала, появление за моей спиною Харуко. «Шпиёнка» смирно стоит, ожидая, когда я освобожусь. Смотрю на неё, следя за своею реакцией. Однако никакого «треша», который накрыл меня в недавней поездке, не испытываю. Времени немного прошло, но, по–видимому, причина моей краткосрочной неадекватности, действительно, кроется в препаратах, полученных в больнице. Печень, почки работают, кровь фильтруют, удаляя из неё токсины, и у меня всё нормально. Конечно, это не стопроцентно, нужно понаблюдать за собой дольше и, если эксцесс не повторится, можно будет пригласить Харуко в гости…

— Харуко–сан! — восклицаю я, развернувшись к девушке. — Что скажешь, как я выгляжу?

Расставив руки в стороны, быстро кручусь, показывая себя со всех сторон. Юбка лихо закручивается вокруг ног.

— Ну? — спрашиваю я, остановившись.

— Вы очень красивы, Агдан–сан, — с грустинкой сообщает мне девушка. — А ваш наряд усиливает вашу красоту её ещё больше.

Завидует, что ли?

— Агдан–сан, прошу прощение за беспокойство, но господин Акиро прислал вам сообщение. Он очень извиняется за то, что не сможет присутствовать на вашей пресс–конференции. Дела корпорации вынуждают его пропустить важное мероприятие, которое он очень хотел посетить…

Харуко–сан, следуя японским канонам, вежливо кланяется.

Что за — «корпорация»? Его семьи или «Sony music»? Очевидно, происходит нечто важное, раз «потомок самураев» решил, что его дела важнее, чем мои. Надо будет попробовать у него узнать… Ладно, проведу конференцию без него. В первый раз, что ли?

Тринадцатый лепесток унесён ветром…

Конец первой книги «Сакура–ян»

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Косплей Сергея Юркина. Сакура-ян. (Часть первая)

Оглавление

Лепесток первый

Лепесток второй

Лепесток третий

Лепесток четвертый

Лепесток пятый

Лепесток шестой

Лепесток седьмой

Лепесток восьмой

Лепесток девятый

Лепесток десятый

Лепесток одиннадцатый

Лепесток двенадцатый

Лепесток тринадцатый

Nota bene