Песнь для Демиурга [Ольга Морох] (fb2) читать онлайн

Ольга Морох Песнь для Демиурга

Глава 1. Испытание

В садах Шин’Нар почти всегда было тихо. Можно услышать, как паук плетёт паутину, перебирая лапками, а лепестки вишни оглушающе громко срываются вниз и ложатся на землю.

— Нае, эй, Нае! — Сола устала слушать тишину и дёрнула приятеля за рукав, — что ты хочешь услышать?

— Тш-ш, Сола, — Нае прижал палец к губам, — мне кажется, я слышал копателей!

— П-ф-ф, какие копатели? — Сола рассмеялась. Светящиеся мягким синим светом полосы дара на шее и щеках разгорелись ярче, отзываясь на высокий, чистый смех. Нае нравилось как Сола смеётся. Словно маленький, переливчатый ручей с удивительно мягким звучанием. — Откуда здесь они? Наши Поющие их давно отогнали!

Нае невольно залюбовался ею в сумрачном, багровом закате. Что за стать! Как красиво плетут узор нити дара на шее, груди и руках под туникой. А какой красивый цвет у её кожи! Густой аместитовый, словно сама ночь её благословила. Невольно он положил руку рядом с ее ладонью. Разве можно сравнить глубокий цвет сумеречной песни и свой, тёмно-сиреневый выцветающей ночи.

Тётка скажет: «О чем ты думаешь, Найрис!». Найрис! Только она его называет именем, что ему дали при рождении! Вот уж воистину наказание! О чём только думали родители! Имя Нае, которое придумала Сола, нравилось ему больше.

О чём ещё можно думать рядом с ней? О тонких длинных пальцах и гладких плечах, что приоткрываются каждый раз, когда она тянется за вишнями. О чутких полупрозрачных ушах, похожих на два широких листа вишни. И немного о песни, что защищает сады Шин’Нар от кошмаров, которую им обоим доверили поддерживать этим вечером, пока Поющие отправились поужинать.

— Ты всегда слышишь то, чего нет, — фыркнула Сола, хотя рука сама потянулась к поясу, где висел костяной свисток, предназначенный для защиты от ночных кошмаров.

— А ты никогда не слышишь то, что есть, — парировал Нае.

— Лучше обнови песнь в резонаторе, мне кажется, она стихла — Сола раскусила его манёвр и отодвинулась. И снова между ними удушающе далёкие две ладони. — Ты знаешь, что скоро будут выбирать того, кто поедет в Консонату?

Вместо ответа Нае прижал ладони ко рту, сложил подобие воронки и выдохнул пару звенящих звуков. Нити дара на его коже вспыхнули яркими синими молниями, отвечая на зов. Звуки почти зримыми волнами скрылись в листве, тревожа ветви. Издалека ему в ответ прилетел мелодичный ответ. Какое ему дело до какой-то далёкой Консонаты? Он туда точно не поедет, потому что есть гораздо более талантливые энуары. Он хотел остаться здесь, в садах.

— Видишь? Резонаторы в порядке, — с напускной беспечностью сказал он, опуская взгляд на плечи подруги.

— Куда ты смотришь? — Возмутилась Сола, лиловые глаза её вспыхнули гневом. Она торопливо натянула тунику на плечи.

— Я? — Нае невольно отвернулся, — никуда. Прости.

Песнь резонатора пела и пела, не умолкая. Нае поднял голову и прислушался.

— Они поют тревогу, — сбиваясь с дыхания проговорила Сола. Нити дара на коже потускнели — ей стало страшно. Задача юных энуаров — послушать и немедленно сообщить Поющим, если что-то или кто-то проникнет в сад. Всего пару часов, пока стражи обедают. — Что ты наделал?

— Я не при чём! Пойди, предупреди Валка, — прошептал Нае, — об опасности.

— А ты? — Сола уже спрыгнула на землю с крыши невысокого амбара.

— Я послушаю ещё… вдруг ничего серьёзного.

— Нае, пошли со мной, — Сода спустилась по разбитой лестнице вниз, на землю, сложила красивые ладони в умоляющем жесте, — мне страшно.

— Беги скорей.

Начал петь второй резонатор, а из глубины сада донеслись звуки ломающихся деревьев. Нае испугался и обрадовался одновременно. Испугался за сад и обрадовался, что это не "Немые струны". Эти, хоть и опаснее, но не стали бы вымещать злобу на деревьях.

— Я тебе помогу, беги быстрее ветра, — Нае приложил ладонь к губам, а Сола уже бежала вдоль забора по тропе. Он выдохнул бесшумную, но сильную ноту, как брат учил, и ветер с ощутимой силой силой подхватил бегущую энуару и добавил ей скорости. Если это копатели, ему ничего не сделают. Он высоко. Эти твари не умеют прыгать, они роют землю, грызут корни и всё, что ходит по земле. Наверное, они прорыли дыру под забором. Надо задержать их до прихода стражей, иначе они зароются глубже и оставят здесь свои отвратные личинки.

Песнь резонаторов обрывалась одна за одной. Нае поднялся во весь рост и прислушался. Копатели бы не смогли погасить их звуки. До него донеслись едва слышные клёкот и трепетание крыльев. Кошмары! В сад, минуя защиту, проникли кошмары! Последний резонатор смолк — и в ту же секунду воздух раскололся всепроникающим воплем. Ошибка! Ошибкой было оставаться! Нае подавил желание бежать сразу. Потом с него спросят, что он видел и что же он скажет? Что бежал, только заслышав кошмаров? А как на него посмотрит Сола, когда узнает, что он трусливо торопился следом? Жаль, он не обладает даром боевых песен Поющих. Этому надо долго учиться. Гораздо быстрее выучить песни роста или созидания и работать в саду, чем подвергать жизнь опасности, сражаясь с кошмарами. Нае восхищался боевыми магами энуаров, но хотел стать созидателем, а не разрушителем.

Мысли его прервали тени в небе. Пронзительный крик, словно тысячи людских копий проткнул тело. Звук проник в каждый из резонансных каналов на теле, в каждую нить, укоренился там и раскалил всё тело. Ударил сродни тяжёлой душной волне жара, опрокинув на спину. Это кошмары. Их много и они пришли за добычей. Теперь Нае в этом убедился, но поздно бежать, следовало принять бой, да какое там! Ни одной ноты он не смог выдохнуть, ни одного звука. Пусть Сола успеет. Лёжа без сил на крыше, он невольно впитывал ударную волну за волной не в силах защититься. Звуковые волны взрывались внутри тысячью игл, лишали зрения и слуха, рисуя перед глазами безумный хоровод цветов, а внутри — бурю из огненного смерча. Брат всегда смеялся над ним, что он не умеет защитить себя от проникающих звуков и, видимо, не зря. Тяжёлые лапы ударили о черепицу совсем рядом с головой, это он почувствовал всем телом — дрожь от приближения врага. Запах гниения пополам с запахом крови забил обоняние. Весь мир рассыпался на осколки звука и боли от надвигающейся катастрофы. Пронзительный крик ударил совсем рядом, почти в самое ухо, пролез под кожу, забил все нити дара тугим гудящим огнём, Нае захлебнулся от разрывающей боли, в которую превращался каждый вопль кошмара, оглох и ослеп. Кажется даже почувствовал кровь в горле. Говорили, эти твари любят лакомиться живыми энуарами, но сначала парализуют их, чтобы не дёргались. Оставалось надеяться, что Поющие успеют вовремя.

Кто-то дёрнул его за ногу, и тело соскользнуло с крыши, поднялось в воздух, увлекаемое жадной тварью. Кровь прилила к голове и Нае почувствовал отголоски боевой песни. Когти разжались, кошмар выпустил добычу. От удара о землю Нае совсем потерял себя и почти с радостью принял собственное беспамятство.

*****

— Найрис… — пробуждение было ничуть не приятней. Всё тело болело, в ушах стояли крики кошмаров. Худшее случится, если сейчас он откроет глаза, и снова увидит бугристую, тёмную кожу или жадную смердящую пасть. Хоть бы Поющие их отогнали.

— Я… — Нае открыл глаза. Он дома. И тётушка рядом. Значит, всё закончилось благополучно? — здесь.

— Хвала спящему Демиургу! — с облегчением воскликнула тётушка воздевая руки к высокому потолку, — мне сказали, ты сильно пострадал там. У Сиалы самая животворящая песнь, она быстро поправила тебе здоровье. Что за беспечность, оставлять детей в дозоре! Я непременно скажу об этом старейшинам!

— Мы сами предложили, — во рту какая-то каша из звуков. И язык сухой и неповоротливый. — Валк оставил нас ненадолго… Он отошел поужинать. Он успел?

На это тётушка склонилась к самому лицу. Принюхалась. Ее нити дара на щеках пылали ярче её гнева.

— Он успел, — недовольно подтвердила тётушка, — если бы он не успел, я бы лично выпотрошила его похлеще кошмара.

— Валк очень силён, — вздохнул Нае, борясь с подступившей тошнотой. Это от криков кошмаров. Они бьют больнее кулаков. В этом и опасность.

— Сегодня тебе ещё позволено отлежаться, а завтра тебя ждут на совете Старейшин, — отрезала тётушка.

— К-как? Зачем? — Нае даже забыл о своём недомогании, о разбитом теле и о кошмарах.

— А ты как думал? Зачем ты остался там, в саду, когда должен был бежать, Найрис? Тебя могли убить! Твари Пустоши всегда охотятся за нами! Ты же знал! О чём ты думал!

— Я думал… — Нае лихорадочно вспоминал, что же его остановило от бегства, — я хотел убедиться…

— Валк говорит, ты выдержал атаку кошмаров, и даже не одну, — тётушка погладила по руке, голос её звучал успокаивающе, отчего наоборот стало тревожно, — что из тебя выйдет хороший Поющий, если тебя возьму в Консонату.

— Нет!

— Старейшины выбрали тебя претендентом.

— Зачем? — он приподнялся на локтях, — Мне здесь хорошо! Я не хочу!

— Это не ты решаешь, — под напускной строгостью таилась тревога, — время пришло, и Старейшины решат, кто отправится от нас.

— Тётя! — Нае бессильно упал на подушку, набитую душистой травой, — пожалуйста! Я не хочу! Ты сама говорила, что там люди! Они нас ненавидят!

— Я не говорила такого, — невозмутимо возразила тётушка, — они нас не любят. Но не ненавидят. Это разница.

— Но…

— Т-ш-ш, — тётушка покачала головой, — разве ты не хочешь порадовать Спящего Демиурга песней? Там тебя этому научат…

— Но… — даже аргументов не нашлось. Уехать из общины, возможно, навсегда, никогда не увидеть ни Солу, ни тётушку, ни брата никого никого из знакомых лиц. Попасть в тот большой, незнакомый, пугающий, враждебные мир о котором все говорят, что он порождение кошмарного сна Спящего Демиурга. И лишь Поющие маги Консонаты могут успокоить творца, заставить реальность перекроить правила игры и разогнать покров облаков, чтобы выглянули неяркие светила. Доля почётная, но тяжёлая. Отец с матерью сгинули, не сумев одолеть кошмаров. А в них было больше силы. — Могу я отказаться?

— Нет, милый, не можешь, — в голосе тётушки послышались тёплые, обволакивающие ноты, — это важно для всех. Подумай, сколько пользы ты принесёшь нашей земле.

— Я не хочу! — выдохнул Нае и тотчас пожалел, потому что светлые сиреневые глаза тётушки увлажнились и затуманились.

— Я понимаю, — она ласково погладила по руке. — Это тяжёлая ноша. И, боюсь, последнее происшествие — будет самое лёгкое, что может с тобой произойти. Не каждый выдерживает такое. Ты — сможешь.

— Мы же говорили об этом! — предпринял Нае ещё одну попытку, — что я останусь акустиком здесь, в садах.

— Милый, — тётушка поправила одеяло, — тебе ли не знать, как тяжело Хору удерживать мир в равновесии. Люди стараются как могут, от нас тоже нужен вклад. И мы помогаем. Кому как не нам, Найрис? Мы стоим у истоков его создания.

Нае бессильно отвернулся. Значит, всё решено. Спорить бесполезно.

*****

На совет Старейшин тётушка попросила надеть церемониальную тунику в цветах рода Нер’Рит: алый и белый. Нет ничего глупее отправляться на собственную казнь, как на праздник, думалось Нае, когда тётушка тщательно расправляла складки одеяния у мутного желтоватого зеркала. Нае видел себя — угловатый подросток в красно-белом балахоне с широченными рукавами до пят. Большие полупрозрачные уши топорщились в обе стороны, как два листа делии, горящие синим от волнения нити дара поднялись от шеи к щекам, разбегаясь по темной сиреневой коже как ручейки от реки. Огромные глаза цвета выцветших сумерек смотрели со страхом. Таким его увидят Старейшины. Позорище. Нае постарался вздохнуть поглубже, чтобы успокоиться. Хоть бы нити не горели так ярко.

— Ничего, — увещевала тётушка, раскладывая тяжёлые складки в полном соответствии со своим чувством прекрасного. — Не ты первый, Найрис. Твой брат тоже учился там.

— Он уехал навсегда, тётя, — возразил Нае, — мы его никогда больше не увидим.

— Зато он приносит пользу нашему миру, мы гордимся им, как будем и тобой…

— Мной можете не гордиться, — дерзко фыркнул Нае. Какая разница? Если всё уже решено, какая разница, кому сейчас наговорить дерзостей. Неизвестно, что будет потом.

— Придержи язык, — строго проговорила тётушка и закрепила на лбу обруч со знаком семьи — спираль с абрисом крыла по краю. В семье Нер’Рит традиционно рождались Поющие маги. Никто и не ждал иного. Нае надеялся сломать традицию, но ему, похоже, не дадут. — И не смей дерзить Старейшинам, слышишь? Иначе твои родители не смогут гордиться тобой.

— Они и так не смогут! — горячо возразил Нае, — Тётя! Их больше нет! Некому гордиться, понимаешь!

— Найрис! — тётушка схватилась за середину груди, там, где у энуаров сердце, — что за дерзости я слышу!

— Всё равно, — Нае махнул рукой в рукаве до пола. Что за глупость эти церемониальные тряпки? Даже носа не почесать, да и ходить трудно.

Тётушка покачала головой и начертала знак в воздухе. Нае обречённо взглянул на неё. Опять она затворила ему голос, лишая возможности возражать.

— Пошли, — она нащупала руку в складках одеяния и повела племянника в зал совета.

Они шли по плохо освещённым коридорам и Нае думал, что случится, если он сейчас убежит. Перед кошмарами не побежал, а перед ними даст дёру. Задерёт эти тяжёлые юбки и припустит прочь по саду с выстриженным газоном. Что потом? Потом всё равно придётся вернуться. За пределами города — пустошь, а там живут твари пострашнее кошмаров. Они жрут сами себя и всё что движется. Что может защитить энуара в этом опасном мире? Только песнь, которой Нае не знает и не умеет пользоваться. Тётушка неожиданно резко дёрнула за локоть.

— Молчи! И слушай! — сказала она, останавливаясь у входа в залу. К ним уже поспешили другие энуары, чтобы помочь разобраться с церемониальными обычаями. Тётушка одним движением ладони освободила ему голос. — Меня там не будет.

— Юный Найрис Нер’Рит, — протянул высокий энуар в тёмно-синем балахоне до пят, — тебя уже ждут.

И на этот раз не тётушка взяла его за локоть и повела вперёд. Нае оглянулся в последний раз на её озабоченное лицо, и двери затворились, отрезая прошлую жизнь от новой.

*****

Зал совета не выглядел впечатляюще. Совсем небольшой, с дугами каркаса, на которых лежали остроносые своды. Нае поставили в центр, в круг, очерченный небольшими чашами-светильниками, где по границе этого круга сидели на небольших скамеечках Старейшины энуаров. Их нити дара потускнели, а кожа выцвела до бледного, угасающего цвета. Их одеяния били по глазам белизной без разделения на дома и семьи. Словно бледные тени.

— Этот юноша наш основной кандидат? — просипел один, которого Нае сравнил с подбитой вороной, столь согбенной была его спина, а резонирующие кристальные кости торчали на спине, как обломки крыльев.

— Поющий сказал, у него хороший потенциал, — согласился второй. Его спину украшали четыре нароста.

— Слабый, — каркнул третий, — слабая воля, слабый дар…

Нае сначала возмутился, что Старейшины обсуждают его, словно его тут нет, но потом даже обрадовался. Если они признают его негодным, можно остаться дома и провести вечер с Солой.

— Найрис Нер’Рит, — четвётый просмаковал его имя, рассасывая во рту, как тягучую карамель. Нае не посмел оглянуться, но почувствовал тяжёлый ком поднялся к горлу. — Потомок славного рода…

— Есть ли ещё кандидаты? — проскрипел первый, обращаясь ко всем.

— Сола Тал’Лар, немного таланта… Элион Нар'Рим хорошо слышит, но не поёт…

Старейшина назвал ещё несколько имён, но Нае уже не слушал. Сола! Неужели её тоже могу выбрать?

— Новое поколение…

— Печально…

То есть, если не он, то они могут отправить в эту кошмарную Консонату Солу? Нельзя этого допустить!

— Я готов! — выпалил он вопреки собственному желанию. Раз он основной кандидат, может, они не станут мучить её?

Первый сделал точно такое движение, каким тётушка заставила его замолчать, и снова голос куда-то пропал.

— Дерзкий…

— Но слабый, — второй поднялся и подошёл близко-близко. Приподнял крючковатым пальцем голову за подбородок. Нае почувствовал его запах — мята, имбирь и ещё что-то, что приписывают при боли в суставах. Вблизи он выглядел ещё более отвратительным. Поры на коже пробились прямо к нитям дара и слегка сочились голубоватой сукровицей, распространяя лёгкий запах гниения. — Нити недостаточно широки и мало узлов. Его песнь будет слабой.

— Но дерзкий…

— Говорят, он выдержал атаку кошмаров, — услышал Нае голос четвёртого. Только бы не вымутило. При взгляде на круглые, широкие, влажные поры к горлу подкатывал комок из желудка. — И не одну… Это серьёзное преимущество перед остальными…

— У них в семье все крепче, чем кажутся, — пренебрежительно ответил второй, продолжая разглядывать Нае, как экспонат в музее. Ткнул пальцем в грудь, там где сердце, и Нае почувствовал, как кровь понеслась по нитям быстрее. Они загорелись, как жёлобы с расплавленным металлом. Сердце застучало часто-часто. Закружилась голова. «Теперь точно вымутит», — подумалось.

— Но дар слабоват, — подвёл итог второй и наконец отошёл. — В сравнении с отцом и братом…

— Сядь пока, — каркнул первый из Старейшин и ткнул пальцем в скамью у стены. Нае сам не свой отошёл и сделал, как велено. Голос ему не вернули. Неужели это ещё не всё? Оказалось — нет. Потом вызвали Солу, и она точно так же стояла перед этими старцами, а они обсуждали её, словно её тут не было.

— Не выдержит, — услышал Нае. И точно так же ей велели сесть на скамью рядом. Сола повернулась к нему с вопросом в глазах. Нае лишь пожал плечами, показывая, что не может говорить.

Потом вызвали ещё одного юношу, высокого энуара с соседней улицы. Он трясся в круге так, что вызвал раздражение Старейшин и его попросили увести, даже не предложив присесть. И ещё трое были вызваны и осмотрены, как товар на рынке, и каждый раз звучал один ответ: “Не подходит”.

Наконец, Старейшины замерли, замерли и энуары на скамьях. Нае молился Спящему, чтобы выбрали не его и не Солу. И подумал, что если вызовут её, он упросит Старейшин пойти вместо неё. Какими глазами она посмотрит? Что увидит?

— Найрис Нер’Рит… — проскрипел голос первого, оборвав все мысли. Нае сам не свой поднялся и пошёл обратно в круг, позабыв посмотреть на Солу.

— Достаточно крепок… — подтвердил второй. — Хотя с виду не скажешь…

— Есть задатки… — согласился третий. — И наследие семьи…

— Всё, что нужно в него вложат в Консонате… — добавил четвёртый. — И выбьют дерзость при необходимости…

— Тебе выпала честь представить нашу общину среди людей, — продолжил первый. — Не посрами семью…

— Станешь Поющим…

— Дерзким Поющим, — тяжело усмехнулся второй. — Посмотрим на тебя после…

— Если вернёшься…

Высокий энуар в темно синем одеянии вывел остальных кандидатов. Нае лишь поймал взгляд Солы, полный восхищения и тоски. Этого он хотел? Наверное, всё-таки нет.

— Ты можешь высказаться в последний раз перед отъездом. Мы выслушаем тебя. Говори… — голос вернулся. Что сказать? Тётушка вроде что-то говорила, что надо выразить благодарность, что бы они не решили.

— Я… — всё в этом мире должно работать на его благо. Он хотел стать акустиком. Остаться в садах, выращивать деревья и плоды. А эти старцы кидают его в самую гущу необъявленной войны с хаосом. Поэтому Нае желал оставаться безмолвным. Посмотрел на согбенные фигуры с торчащими из спин резонирующими кристальными костями. Похожи на горгулий, порождения кошмара, с которыми все борются. — Мне нечего сказать.

— Дерзкий нрав, — выдохнул первый и махнул рукой, отпуская юношу.

Глава 2. Прибытие

Попрощаться толком не дали. После зала Старейшин Нае проводили в комнату рядом, предложили переодеться в походное, бережно отложив церемониальное платье и обруч, и почти сразу пригласили в закрытый экипаж с прикрепленными резонаторами по четырём углам, запряжённый двумя кобылами, похожими на трупы, поднятые случайным некромантом из могилы. Нае не обратил внимания, сочтя их худобу следствием плохого ухода. Известно, что люди не брезгуют некромантией. Сделать из неживого живое требует особого таланта. У энуаров его нет.

Ни тётушки, ни Солы он больше не увидел. Зато увидел в экипаже человека. Худого, под стать кобылам, на лице его легла печать вечного брюзжания, отчего уголки губ опустились к низу, а на лбу кожа собралась складками. Тот представился как «маэстро Вирон» На вопрос, нельзя ли взять свои вещи, сказал ему, что всё необходимое ему выдадут на месте и ему ничего больше не надо кроме того, что на нём надето.

Маэстро Вирон внимательно оглядел Нае от кончиков светлых жёстких волос до носков мягких башмаков. Задержался взглядом на полыхающих от волнения нитях дара на шее, щеках и запястьях. По видимому, остался удовлетворён увиденным и отвернулся, качнув небольшим, едва видным в руке жезлом с резонирующим кристаллом. Воздух наполнился мелодией, Нае даже почувствовал всем телом её плотную колючую структуру. Похожа на плети. И даже пожалел тех кобыл снаружи. Коляска тронулась.

Вот так, новая жизнь началась как-то сразу. Нае с тоской проводил взглядом высокие башни родного города. Впереди была Пустошь и пока ещё неизвестная, но страшная по рассказам Консоната. Пока они неспешно катились по дороге, маэстро Вирон рассказывал о правилах. Большая часть свалившихся на голову эдиктов ускользали от внимания. Хотелось знать, можно ли будет вернуться. Увидеть друзей и близких.

— Ты меня с-слушаешь? — раздражённо спросил маэстро Вирон. До чего противно он тянет эту свою букву «с» — от неё чесотка по всему телу.

— Да, — Нае вздохнул и заставил себя вернуться в гнетущую реальность.

— Повтори…

Что он говорил? Он же что-то говорил? О чём?

— Простите, маэстро, я… задумался, — лучше сразу повиниться, чем выдумывать оправдания.

— Я с-стану твоим наставником. Каждый твой шаг будет с-сделан только с-с моего с-согласия и разрешения, — повторил маэстро Вирон.

Нае не ответил. Почему он должен слушать человека? Люди не так чувствительны к магии звука, это всем известно. Консонату возвели энуары, но потом подарили ее людям, не в силах присматривать за ней. Так говорят. И теперь просто отдают своих сынов и дочерей в услужение? Несправедливость. Что люди такого сделали, что стали повелевать Хором? А энуары? Почему они так легко отказались от возможности влиять на мир?

— Я с-строг к подмастерьям, запомни, — продолжал маэстро Вирон, — оттого, что любая ошибка отразится на нашем мире. Это тебе надо уяс-снить с-сразу. Внимательно с-слушай

И снова Нае промолчал, подперев рукой щёку он с тоской взглянул в окно. Пустошь. Тётушка говорит, Пустошь полна чудовищ. Люди и энуары селятся вместе, отгораживаются высоким забором, ставят в дозоры Поющих, чтобы защитить себя. Путешествия опасны и могут стоить жизни. Странно, что они оправились в путь малым числом. Но их защищают резонирующие кристаллы, наполненные боевой песней, прикрепленные снаружи. Наверное поэтому кроме Вирона с ними никого нет.

— Мне с-сказали, твой дар не так с-силён, как нам нужно. В последние годы что у людей, что у энуаров рождается мало детей, способных поддержать песнь Хора. Тебе придётся много трудиться, чтобы с-стать Поющим…

— Я смогу им не стать? — Нае повернулся к наставнику. Что если он не станет слушать этого неприятного человека? — Что будет, если не стану?

— С-сможешь, — маэстро Вирон обозначил улыбку краешками губ. — В Консонате нет места праздности. Тот, кто не трудится на благо покидает её.

— То есть едет домой?

— То есть отправляется в Пустошь, — отрезал маэстро, — если ты сможешь добраться домой, то вернёшься. Что вряд ли…

Он пленник. Пленник проклятой Консонаты и этого человека больше похожего на ящера. Как тётушка могла с ним так поступить? А Старейшины? Хотя им-то как раз безразлично. Нае вздохнул еще раз и отвернулся от окна.

*****

Путешествие сквозь Пустошь ускользнуло от юноши. Нае проспал большую часть дороги. Возможно, маэстро Вирон наиграл сонную мелодию, чтобы ученик не донимал его тоскливыми вздохами. Но ни каменистая дорога, ни крики гарпий и кошмаров не выдернули Нае из сна. Он лишь смутно помнил, что они были. Неясно, какие испытания выпали на долю Ящера, как мысленно окрестил Нае своего наставника, но по прибытии под его глазами заметно углубилисьь тени. А коляска катилась, как ни в чём ни бывало.

— Спящий милосерден к тебе, — усмехнулся маэстро Вирон у стены из тумана, — нас не сильно потрепали.

Нае лишь пытался высмотреть опасность. Но нет, кроме тумана он ничего не видел. Говорят, где-то там, в Пустоши живут существа, полипа́ты, на спинах которых разместились целые города. На них обычно селятся люди. Их Нае никогда не видел, но желал бы посмотреть.

Маэстро вышел, взмахнул рукой, в которой уместился небольшой скипетр с резонирующим кристаллом, и стена из тумана расступилась. Перед ними открылся вид на долину, опоясанную глубочайшим ущельем и мост, висящий над пропастью.

Нае даже вышел наружу, так его увлекла его структура странного сооружения. Мост без опор, лишь на одном звуке? Такое возможно вообще? За мостом возвышалась тёмной тенью Консоната Эхо, место, где обучались Поющие маги, акустики, артефакторы и все, кто хоть как-то связывал свою жизнь с магией.

— Вернись назад, — грубо сказал маэстро Вирон.

Пришлось снова залезть в этот трясучий экипаж, к тесноте, жёстким сиденьям и холоду.

Коляска тронулась. Ещё одна странность. Экипаж без возницы, а лошади кажутся неживыми, даже механическими. Тронулись. Мост, на удивление, оказался крепким, хотя Нае знал, что это всего лишь магия звука. Мысль о том, что они могут сорваться все пропасть если песнь прервётся не давала ему покоя.

— Барьер не пересечь без должных навыков, — предупредил все вопросы маэстро Вирон.

Значит, всё верно. Пленник. Словно энуары платят людям бесконечную дань своими детьми. Интересно, почему? Тётушка не говорила об этом. И почему именно он? Так много вопросов, но ответить на них некому.

Впрочем, теперь можно понять, почему Старейшины торговались там, как на базаре. От этой мысли Нае стало нехорошо. Получается, его продали? Отдали? За что? За какие проступки?

— Выходи, — маэстро Вирон вышел первым и отдал свой жезл другому человеку в тёмно-серой униформе. — Я познакомлю гранд мастера с тобой.

Нае вышел. Пальцы похолодели и увлажнились. Нити дара выдавали его волнение с лихвой, но Ящер не обратил внимания и даже не взглянул на него. Консоната пела едва уловимо, наполняя воздух вокруг нотами успокоения. Нае даже поддался им. Может, всё не так плохо? Над головой — просветы в облаках и сквозь них пробивается два брата Яра, светила. Старший и Младший. Неясно, по какому признаку их разделили, на вид одинаковые. Но оба тусклые и холодные.

Ящер грубо дёрнул задержавшегося энуара за локоть.

— У меня много дел! Поспеши!

— Простите… — и Нае поторопился. Кто знает, что ему уготовано? Ящер провёл ученика сквозь гигантскую арку ворот и дальше, через полутёмный двор в небольшую галерею, а оттуда в комнату, заставленную высочайшими книжными полками. Через высокие стрельчатые окна пробивался скупой свет.

— Маэстро Вирон? — услышал Нае неприятный женский голос. Отчего у людей так мало мелодии в голосах? Они словно расстроенные инструменты.

— Я привёз новенького, — бросил Ящер и встал рядом с высокой женщиной в тёмно синем платье до пят. — Энуар из Лиамских садов. Его зовут Найрис Нер’Рит.

Нае остановился на полпути. Эти слова прозвучали холодной печатью, что назад дороги нет. Уж очень они походили сейчас оба на посланцев Пустоши в своих тёмных нарядах.

— Подойди, — поманила женщина. Прямая, как жердь от забора. Пришлось подчиниться, и теперь она разглядывала его, как и он сам впитывал каждую деталь. У неё жёсткие холодные глаза и светлые волосы, зачёсанные назад, тонкие длинные пальцы, узкие ладони, затянутые тёмно синим переливающимся шёлком.

— Нити узки, — заметила женщина, обращаясь к Вирону. — И мало узлов. Это всё, что они могли нам дать? Неужели во всём Неаррате закончились талантливые поющие? Даже среди энуаров Лиама? Я думала, там есть из чего выбрать.

— Мне сказали, он выдержал атаку кошмаров, — возразил Ящер, закладывая руки за спину. Они тоже разговаривали, словно Нае здесь нет. Почти, как Старейшины. Нае отвернул голову и принялся рассматривать залу. Разговор долетал до его слуха режущими фразами. А вдруг они решат, что он не достаточно хорош и выгонят его в Пустошь на смерть? — И не одну… Это обнадёживает. И посулили родовой талант.

— Это хорошо, но недостаточно! — возразила женщина.

— Расширить нити не проблема, — тихо проговорил Ящер, — есть травы и специальные практики. Количество резонирующих узлов мы, конечно, так не увеличим, но можем компенсировать количеством нитей. Слеза рассвета недурно усиливает рост ривуса у энуаров. То, что он достаточно крепок многое решает. Энуары слабы при прямых атаках. Но сильны в плетении звука.

— Эй, — услышал Нае и оторвался от созерцания толстых корешков стоящих на полках книг, — подойди-ка ближе.

Нае медленно подошёл. Женщина взяла его запястья, неприятно помяла кожу там, где нити дара переплелись у основания ладони. На лице её отразилось недовольство и даже разочарование.

— Плохо, узлы совсем слабые, — бросила она и снова к Ящеру, — сделай из него достойный материал, Кадденс, чтобы можно было работать. Пока это ещё только необработанная заготовка. Нам нужен чистый слиток, чтобы выковать клинок.

— Сделаем.

Нае поймал взгляд плотоядный Ящера. Внутри все сжалось от предчувствия.

******

После маэстро Виррон как ни в чём не бывало провел Нае по замку. Объяснил, что Консоната Эхо это живой организм, и может помочь при случае. Песнь Хора наполняет эти стены жизнью и даже сознанием, поэтому Нае может вежливо обратиться к Эхо и получить любую помощь в пределах разумного. Показал комнаты для учеников, и его, Нае, «покои» которые ему предстоит делить с человеком по имени Келвин Дерри. Последний здесь уже полгода и всё знает, можно обратиться к нему. Сам маэстро Вирон живёт на втором уровне, приходить к нему только по надобности и если вызовут, но не бегать при каждом неудобстве. В остальное время не тревожить. Задача Нае в первый год слушать, запоминать и делать, что говорят. За это время, обещал Ящер, над Нае «поработают», чтобы на второй год обучения сделать из него достойного Поющего. Если повезёт, то раньше. Подмывало спросить, что значит «поработают», но Ящер выглядел таким злым и уставшим, что Нае не решился.

После экскурсии по замку Ящер привёл Нае в длинную галерею снаружи, указал на метлу у стены и велел вымести мусор, а затем по окончании работы дать знать наставнику. Где-то далеко трудился ещё один такой же горемыка, поэтому Нае проглотил своё недовольство. Вероятно, здесь принято ухаживать за Эхо силами учеников и подмастерьев. В этом он не увидел противоречия. Дома они точно так же ухаживали за деревьями в садах и иногда мели улицы. Ящер ушёл, а Нае взял метлу и принялся за работу, медленно приближаясь ко второму метельщику. А тот остановился и смотрел на Нае, пока тот не подошёл.

Человек. Нае улыбнулся несмело, чего он ждал? Это же людское место. Парень с виду лет семнадцати от роду, темноволосый и кареглазый, на полголовы выше. За спиной крепкая коса из густых волос, переплетённая цветными лентами. Одет в серые штаны узкого кроя и длинную рубаху до колен с короткими и широкими рукавами, из-под которой виднелась нижняя — светлая, подогнанная по телу. На узком веревочном поясе висел чехол для перьев и небольшой кошель. На ногах — плетёные башмаки на толстой деревянной подошве.

Человек со своей стороны с любопытством разглядывал энуара.

— Привет, — Нае впился пальцами в черенок метлы. — Я новенький здесь.

— Я вижу, — человек хитро сощурился, — иначе бы знал, что Ящер не терпит, когда его приказы не выполняются…

Нае порадовался, что его видение маэстро Виррона совпало с чужим, но напрягся, от сказанного. Взмахнул орудием труда, чтобы никто не принял передышку за праздность.

— Меня зовут Келвин, — смягчившись сказал человек и протянул ладонь, — можешь звать меня Кел.

— Нае, — пожатие показалось слишком крепким. Келвин. Не тот ли будущий сосед? Стоило приглядеться получше.

— Я тоже хожу у него в подмастерьях, — сообщил Келвин, и продолжил своё занятие. И Нае снова взялся за метлу. — Полгода уже.

— Тебя чему-то учат? — осторожно поинтересовался Нае.

— Только метлой махать и мыть котлы, — усмехнулся Келвин, тщательно выметая мусор из соединений балюстрады. — Хотя обещали магии научить. Ты делай сразу хорошо, а то будешь тут до ночи переделывать… Я уже так попадался в первые разы.

Нае кивнул. Снова навалилась тоска. Хотя, грустить повода как будто не было. С небосвода благосклонно смотрели оба Яра, даже порадовали глаз проблески лазури в облаках. Ветерок ласково облизывал щёки и трепал волосы.

— Ты же энуар, да? — снова начал Келвин, старательно выметая всё оставался на месте, рядом, с откровенным желанием поговорить. — Я их не видел ни разу.

Нае кивнул, подтверждая, что да, так и есть.

— Говорят, из энуаров лучшие стихийники получаются…

— Поющие, — поправил Нае.

— Всё равно, — Келвин вздохнул, вытер пот со лба. — Когда к нам пришли, я не хотел идти сначала, а потом решился. А ты? Вас, вроде не так много тут. Говорят, длинноу… энуары не должны управлять Хором. Он на них плохо влияет и всё такое…

— Я не знаю, — признался Нае. Про Хор он знал только со слов тётушки, хотя о нём беспрестанно говорили все, как о гаранте благополучия мира. Говорили, что его надо защитить от тварей пустоши и от «Немых струн», в борьбе с которыми в конечном итоге и погибли родители. Вернее, мать, а отец пропал без вести. Поговаривали, что когда он вернулся после той битвы, разум его помутился и Вайме Нер’Рит исчез, бросив всё, что ему дорого. Нае с братом поначалу было тяжело выслушивать соболезнования и советы, но после боль утраты поблекла, брат решил для себя пойти по стопам отца, а Нае хотел остаться в садах. И ничего не вышло. Про «Немых струн» не принято говорить, даже упоминать их не стоило. Для людей и энуаров они — отступники от устоявшегося миропорядка. Не один раз они предпринимали попытки уничтожить Хор, но, к счастью их удавалось отбить. Всё это прошло мимо Неё, как красивые легенды ложились на полотно памяти, переплетаясь с настоящим. Но теперь всё иначе. Прошлое осталось там, за туманом, а будущее придётся ткать на новом полотне. И кто знает, быть может эти легенды станут основными в узоре.

— А ты правда, хорошо слышишь? — снова подступился Келвин, нарушив течение мыслей. — Такими ушами! С ладонь! Даже больше… Не мешают? А на ветру? Не хлопают?

— Нет, не хлопают. Лучше, чем люди, — согласился Нае. — Но не только поэтому.

— Да? А ещё почему? — Келвин замер рядом в обнимку с метлой.

— Ещё есть нити дара. — На невольно провел рукой по шее, там, где начали разгораться от волнения синие полосы, — они позволяют слышать и петь лучше.

— Ничего себе! Это как вены? У вас кровь синяя?

— Да. Почти как вены, — На невольно отступил от напора нового приятеля, не заметив долгой паузы в работе, — но не совсем. Это другая кровь… Не как у людей. Я не знаю, как объяснить.

Небо посмурнело и оба Яра скрылись за облаками. Стало заметно холоднее. Нае поёжился и снова взялся за метлу. Скоро закат и будет совсем плохо видно.

Келвин, расценив жест по своему, отступил и начал мести молча. По неясному согласию они оба вымели сначала половину галереи, что досталась Келвину, а потом и Нае, попутно рассказывая о себе.

— Ну. Мне нравится. Красиво, — сказал Келвин, продолжая разговор о нитях дара. — они так светятся на коже. Синее на сиреневом. Хоть картину пиши.

— Они светятся только когда дар пробуждается, — возразил Нае, хотя слова ему понравились. Он не думал, что это выглядит со стороны так, всю жизнь воспринимая нити как само собой разумеющееся. Он подумал, что Келвин, пожалуй, ничего, хоть и человек. Лучше чем все люди, что встретились ему на пути, хотя их было всего двое, маэстро Вирон и грандмастер. — В остальном их почти не видно…

— Все равно здорово! — Келвин смахнул последнюю. — У нас такого нет.

Нае хотел ответить, что у людей много других достоинств, как услышал, ощутил всем телом угрозу. Где-то кричал, приближаясь, кошмар. И не один. Память достала воспоминания о недавнем поражении. Эхо тревожно пел, но ещё несмело и тихо. Нае тревожно оглянулся. Туман. Он же не пустит кошмаров, да? Хотя эти твари и летают почти возле самых братьев, над облаками.

— Чего? — Келвин тоже почуял беспокойство.

— Я слышу тварей Пустоши, — пролепетал Нае. Сердце застучало с удвоенной силой.

Глава 3. Первые уроки

Чуть позже Нае стоял перед наставником в его кабинете, пережидая боль в плечах, а рядом сопел от обиды его новый приятель. Оба получили по паре ударов длинной гибкой жердью по спине, как только показались в комнате наставника. Теперь инструмент воспитания снова стоял в углу, ожидая начала следующей экзекуции.

— Кто дал вам право поднимать тревогу? — допытывал у них уже в который раз маэстро Вирон противным голосом. — Конс-соната хорошо защищена от любой атаки! К чему вы оба начали кричать?

— Но я услышал, — робко повторил, в который раз, Нае. Чем ему еще оправдаться? Он не желал повторения прошлых ошибок для себя. А Келвин поддался панике, потому что поверил новому товарищу. Что-то он теперь скажет, после унизительной выволочки на глазах у немногочисленных учеников и преподавателей, а потом ещё и синяков от воспитательной работы? Отвернётся? Наверняка.

— Что ты там ус-слышал? — Ящер в длинном плотном халате, готовый уже отправиться отдыхать, но вынужденный урезонивать своих подмастерьев, яростно их отчитывал. — Ко мне! Надо с-сначала идти ко мне! Я говорил! По вс-сем вопрос-сам ко мне! Вы вс-сех напугали! Выс-ставили с-себя на пос-смешище!

— Простите, — Нае вдруг почувствовал сильную усталость. Голос наставника скрёб по коже свистящими «с», высасывал последние силы, и хотелось отмыться и лечь спать. Как же он вымотался за этот день, но просто уйти отдыхать, как сделал бы дома, не мог.

— Я ещё поговорю с-с вами завтра! Идите с-спать! С-с рассветом я жду вас-с у с-себя! Я найду вам занятие по интерес-сам!

Нае вяло кивнул и вышел, а следом, толкнув плечом, поспешил и Келвин.

— Ну, ты даёшь! Я думал, и правда летуны! — выдохнул он.

— Я знаю, что слышал, — упрямо повторил Нае. Голова кружилась, и пришлось опереться о стену.

— Ты как? — Келвин склонился к нему, — нормально?

Нае и рад был бы ответить, но и сам не мог понять. Хотелось есть. От волнений и шума, вызванного переполохом, который они же сами и устроили, внутри всё дрожало. Нити дара пульсировали внутренним огнём в такт сердца — гасли и загорались.

— Эти твои нити горят прямо как пожар!

Нае кивнул.

— Эй, новенький! — раздался справа задорный девичий голос, — ничего себе панику ты тут устроил!

Нае взглянул на девицу справа. А за ее спиной еще двое. Все — люди. Как же вышло, что создав Хор и возведя вокруг живой замок Консонаты, энуары безмолвно покинули его, уступив людям?

— Меня зовут Райен, — девушка, на вид уже приблизившаяся к зрелости, подошла и протянула руку для знакомства. — Это Эрион и Террен.

— Нае, — стало отчего-то неловко. — Найрис Нер’Рит.

— Это я знаю, — усмехнулась девушка. Они все были одеты точно так же, как Келвин, с одной лишь разницей, что на рукаве у девицы красовалась нашивка из двух перьев, а у остальных только одно. — Про тебя здесь уже все знают.

— Правда? — Нае выпрямился и прижался спиной к холодной стене. Люди окружили его, не давая возможности ускользнуть. Они все звучали для возбуждённого слуха, как расстроенные инструменты. От несогласованных вибраций сделалось нехорошо.

— Конечно! Ты единственный живой энуар в Консонате! Почти реликвия!

— Единственный? — мысли путались, обгоняли одна другую, и Нае упустил второе важное для себя слово "живой". — Были ещё?

— Были, — согласился Эрион со смешком, — да вышли…

— Эрик, — девушка с осуждением взглянула на товарища, и теперь её тело зазвучало тревожно, — энуары нужны консонате. Хорошо, что ты здесь.

— Нужны? — Нае совсем потерял нить разговора за нахлынувшими чувствами, — а для чего?

— Хор надо настраивать…

— Никто, кроме них не умеет…

Так вот значит, для чего он здесь, чтобы настроить резонансные кристаллы Хора. Но он тоже не умеет! И даже ни разу не видел их! И не хотел! Зачем тащить сюда энуара, который ничего не умеет?

— Госпожа Валли́ ждала вас к ужину, — вдруг сказал названный Терреном. В сравнении с остальными он был невысок и черноволос. — И до сих пор ждёт.

— Пошли, поедим, — Келвин положил на плечо руку, и от прикосновения дрожь внутри усилилась.

— Полегче, Кел, — усмехнулся Эрион, — а то мы потеряем единственного кандидата в смертники…

— Дурак! — Райен усмехнулась, но без злобы, и даже как будто с пониманием. Они что-то знают, это точно. У Нае даже не осталось сил и желания выпытывать, что это значит. Он позволил Келвину увести себя прочь. А ребята за спиной ещё долго и тихо переговаривались.

*****

Вечером, в своей новой комнате с узким окошком под самым потолком, Нае сидел на кровати и переваривал события за день.

Келвин после ужина повёл нового соседа показать, где уборная и купальни, рассказал, что режим лучше не нарушать, а то Ящер будет сердиться. Что каждое утро он занимается с учениками всякими дыхательными практиками, а после обеда заваливает их работой по хозяйству. Что здесь живут ещё с десяток юношей и девушек, учатся звуковой магии, и все они люди. У некоторых странные таланты, но ни один не имеет полной совместимости с Хором, как энуары.

Хор? Нет, никто не видел его, наставники не пускают. Да, Эхо хорошо защищён. Сам Хор поёт вокруг него защитное поле в небе, а от атак с земли его защищает туман и пропасть. Нет, про «Немых струн» тут вроде не говорят, но никто не забывает, на что они способны.

Всё это Келвин вываливал походя, попутно починяя свой башмак при свете неяркой лампы.

— А правда, что люди живут на шагающих городах? — Нае лёг, но любопытство не отпускало его.

— Ты про полипа́т? — уточнил Келвин.

— Не знаю, — честно признался Нае, — я никогда не выезжал из Лиама.

— Я тоже, в смысле, из дома, — Келвин прикусил ниткузубами, — на полипатах живут совсем отбитые. Эти здоровенные твари идут куда им вздумается. Иногда в поисках еды забредают за границу, куда не доходит свет братьев Яров. Им то всё равно, их шкура толще каменной стены, её ничем не пробьёшь, а людям — нет. Говорят, их можно направить в сторону взрывами. Они туго реагируют, но отворачивают, куда надо. Но по мне лучше на них не селиться.

— А кошмары на вас нападали?

— Нет, не было ни разу, — Келвин закончил с башмаком и отложил его в сторону. — У нас говорят, что всех этих тварей Пустоши породила нестройная песнь энуаров, вот они за ними и охотятся.

— Как это? — Нае даже стало обидно.

— Я видел кошмара, пока сюда ехал. В Пустоши. Здоровая такая тварь, огромная пасть и шесть лапищ с когтями. Ящер его отогнал. По мне, так они жрут всё что видят. Не только энуаров. Но нет дыма без огня…

— Что это значит? — Нае очень хотелось спать, но Келвин так охотно рассказывал то, что раньше было недоступно, что он старался удержаться на плаву бодрствования.

— Ты знаешь, что случилось с предыдущим энуаром тут? — Келвин очень серьёзно посмотрел на соседа.

— Нет, — Нае привстал на кровати.

— Я сам не видел, но говорят, твари прорвались через барьер, и первый, кого они схватили был энуар. Его разорвали прямо в воздухе прежде, чем их смогли отогнать.

— Разорвали? — от кровавых подробностей зачесалось в затылке.

— Говорят, они за ним охотились из-за Хора. Чтобы нельзя было его настроить.

— То есть Эхо не так уж защищён? — кисло спросил Нае.

— Да это слухи! Никто не знает, что случилось, — беспечно махнул рукой Келвин.

— А зачем им Хор?

— Откуда мне знать? — Келвин пожал плечами, — Они же твари! Может, он мешает им охотиться?

— А разве Хор не надо настраивать постоянно?

— Не. Присматривать постоянно, да. А настраивается он и сам. Если чувствует энуара рядом… Так Ящер сказал.

Келвин замолчал, завозился со своей постелью, а Нае положил голову на подушку, пахнущую пылью и сеном. Значит, всё не так просто здесь. И Эхо не так безопасен, как все пытаются его убедить. И то, что он услышал сегодня — не плод воображения.

*****

На следующее утро Нае получил себе одежду, чтобы не выделяться среди других учеников Консонаты: длинную нижнюю рубаху до колена с узкими рукавами, верхнюю, серую широкого кроя и штаны едва доходящие до щиколоток. Башмаки, что ему выдали оказались велики и ему было позволено остаться в своих туфлях. Подпоясываясь, Нае отметил себе, что слишком мал для такой одежды. В обе рубахи можно было завернуться дважды. Келвин беззлобно посмеялся над ним и повёл его в обеденный зал, где все подходили к кухарке у огромного котла за порцией каши.

Нае отметил для себя, что ученики здесь разные по возрасту, но все они люди, а энуар — он один, и каждый провожал его взглядом, как какую-то диковину.

— Ешь быстрей, Ящер не любит ждать.

Нае улыбнулся в ответ на тёплое приветствие от Райен и саркастичную ухмылку Эриона. Террен только кивнул, что увидел, приветствует, желает доброго утра. Остальных нескольких никто не представил, а подойти Нае не решился. Но то, что он вызвал у всех странный, подчас граничащий с изумлением интерес — бесспорно.

После завтрака Келвин потащил приятеля в зал для занятий. Эхо заботливо подсвечивал загорающимися светильниками погружённые во мрак коридоры и лестницы. Нае даже споткнулся пару раз, когда пытался обернуться и посмотреть гаснут ли они, когда светить уже некому. Оказалось, да. Это было так необычно и волнующе. Жить внутри каменного, но живого организма, который ничуть этому не возражает, даже наоборот, всячески приветствует.

В зале для занятий были большие окна, но начинались они гораздо выше головы. Пол, устланный плотно пригнанными досками и стены, увешанные старыми пособиями, ловцами кошмаров и пожелтевшими от времени листками. Маэстро Вирон был уже на месте и прохаживался от стены к стене. Уже знакомый гибкий прут плясал в его руках в ожидании спин, на которые можно опуститься.

— Зал с-сегодня в нашем распоряжении, — проговорил он, завидев запыхавшихся учеников. — Проведём рас-сширенное вводное занятие.

Нае не знал ещё, что это, но Келвин загрустил, и он сделал вывод, что это не очень хорошо. Перво-наперво Ящер спросил, умеет ли энуар дышать. Само-собой, ответил Нае, конечно умеет, как же без этого. Все дышат. И после Ящер велел снять верхние рубахи и погнал обоих по кругу в огромном зале, а потом, не давая передышки заставил выдохнуть ноту ветра так, чтобы заставить ловца кошмаров качнуться на противоположной стене залы. Конечно же после бега получилось слабо, ветер едва коснулся понуро висящих перьев. И тогда Ящер велел бежать ещё круг и повторить ноту. На второй раз совсем ничего не вышло, и маэстро повторил свой вопрос:

— Умеешь ли ты дышать?

Нае понял, что здесь закралась ловушка.

— Нет, маэстро Вирон, — выдохнул он. Ящер кивнул удовлетворённо и погнал учеников на третий, четвёртый, пятый круг, прохаживаясь посередине и слушая тяжёлое дыхание.

— Быстрее… — каркнул он и взмахнул своей лозой, едва не угодив по икрам. Нае попробовал бежать быстрее, но всё тело заломило, нити дара стали казаться деревянными, негибкими ветвями, пронзившими всё тело. Говорят, в Пустоши растёт кровавая лоза, она прорастает в живое тело, когда поймает неосторожного путника, наверное, ощущается так же. Как читал в хрониках, представлял, но не видел. Сейчас то, чем он так гордился и считал даром свыше, превратилось в обузу и проклятье. И он начал отставать. Келвин уже пробежал полкруга, а Нае едва передвигал ноги.

— Так, так, — маэстро Вирон подошёл ближе. Нае в ожидании удара спрятал голову в плечи, но Ящер отложил лозу, крепко взял за плечи и начал тыкать пальцами в пылающие под кожей узлы нитей, на груди, на руках, — никакой подготовки, вас не учили дышать? Найрис Нер’Рит! Ты сейчас не похож даже на кусок породы, откуда можно извлечь полезный металл, просто грязь вперемешку с дерьмом!

Нае слишком тяжело давалось дыхание, чтобы возразить на обидные слова. Ящер тыкал пальцами в узлы, давил до ломоты во всём теле. Нае сначала терпел, но потом не выдержал и вскрикнул.

— Молчи! — пригрозил Ящер. — Иначе лишишься голоса!

Келвин остановился поодаль, с любопытством и сочувствием наблюдая за товарищем.

— С-слабые, — с досадой прошипел Ящер и отвесил обидный подзатыльник, — работай! Ещё три круга, а потом с-садитесь в центр…

И снова изнуряющий бег. Дома они с Солой никогда не бегали ради самого факта, скорее для удовольствия и Нае всегда смеялся над девой, что она отстаёт. Хорошо, что выбрали его, а не её. Она избавлена от замечаний Ящера и от этих дурацких никому не нужных занятий.

Наконец, оба свалились в середине зала, тяжело выдыхая свое поражение. Маэстро Виррон прохаживался перед ними, поигрывая неизменной лозой в пальцах.

— Дыхание, — начал он, — с-самое важное для любого мага, обладающего даром извлечения песни. Ес-сли он не умеет дышать — он проигрывает, ибо вс-се заклинания завязаны на дыхании. От вас-с может потребоватьс-ся извлечь нес-сколько нот подряд. Худшее с-случится ес-сли вы к этому не готовы. Ложитесь…

Келвин тотчас послушно лёг на спину. Нае поспешил последовать его примеру. Прохладные, присыпанные пылью доски пола прижались к влажной коже спины. Какой это Ящер всё-таки неприятный. Его тело резонирует на частоте болезни, а голос похож на шипение. А маэстро Вирон меж тем продолжил.

— Вдо-о-ох… — он растянул слово, и замер, — делайте только так, как я говорю!

Келвин надул грудь и раскрыл глаза, глядя в высокий потолок. Нае тоже задержал дыхание, хотя оно рвалось наружу подобно шторму в непогоду. И всё равно оба получили болезненный удар по ногам.

— Выдох… медленно… Вдох…

Дышать по подсказке оказалось тяжелее, чем бежать эти дурацкие круги. Казалось, Ящер специально издевается над ними. Едва ему казалось, что кто-то из учеников не выполняет его указаний, как лоза приходила в движение, оставляя на коже след: на человеческой — багровый, а на коже энуара медленно затухающий синий, горящий огнем дара точно так же как и нити. Нае уже начал замерзать, лёжа на полу. Наконец, наставник сжалился и позволил подняться, чтобы кинуть их в новое испытание. В руке его заплясал огонёк, вызванный простейшим резонансным заклинанием, и каждому из учеников предлагалось его задуть не используя дар. Задача усложнялась тем, что задуть его предлагалось одним выдохом.

Поначалу показавшееся простым упражнение вдруг превратилось в настоящую пытку. Огонёк упрямо не желал затухать. Дыхания не хватало, а за каждую неудачную попытку оба получали по спине заждавшейся лозой. Но маэстро не позволял отступить, он давал передышку и снова поднимал проклятый огонёк на ладони.

Нае совсем выдохся. Голова кружилась, тело не слушалось и превратилось в мешок с бесполезным мясом. Келвин ощущал себя так же.

— Плохо, — маэстро Вирон сжал кулак, пряча огонёк внутри, — даже дети с-справляются с-с этой игрой.

Что ответить? Нае даже не знал, что он должен сейчас сделать: извиниться, упасть на пол, как того требовало всё тело, или возразить, как желал разум.

— Завтра продолжим, — меж тем сказал Ящер, — придётс-ся потрудитс-ся, ибо с-сейчас вы даже на подмас-стерьев не похожи. Неотёс-саная деревенщина, воняющая навозом.

Нае взглянул на Келвина. Тот, похоже, привык к оскорблениям и просто стоял молча, опустив взгляд в пол.

— С-сегодня твоя галерея — вос-сточная. Она должна быть чис-стой до заката. Ветер принёс-с землю и лис-стья… — помолчал, — не с-слышу!

— Да, маэстро Вирон, — Келвин опустил голову ещё ниже.

— Иди. А ты… — Ящер ткнул в Нае пальцем, — пойдёшь с-со мной…

*****

Нае даже не знал, что лучше мести наружные галереи, когда их беспрестанно засыпает пылью Пустоши или идти с Ящером. Наверное, всё-так первое. Ящер повёл его к себе, но не в комнату, а открыл плотно пригнанную дверь рядом.

— С-сюда…

Нае зашёл, задержав дыхание. Это вроде лаборатории? Посредине у стены — стол со всевозможными реактивами, вдоль стен — полки и ящики с компонентами. Кажется, на одной из полок лежали высушенные лапы кошмара.

— Нам надо ус-силить твой дар, — буднично продолжил Ящер, проходя к столу, — Демиург не дал тебе много… мы это ис-справим.

— Как? — спросил Нае. В горле внезапно пересохло, и захлопнувшаяся дверь за спиной превратилась в створку склепа.

— С-садись пока, — Ящер ткнул на табурет у стола. Подчиниться? Или бежать? Только куда? Если он убежит, они приедут Лиам и выберут кого-то ещё? Например Солу. И Нае сам не свой сел, куда было велено.

Ящер покопался у себя в ящиках. Запахло остро и кисло. Нае почувствовал, как снова запылали нити дара, прожигая кожу ярчайшим огнем. Стало до удушья нечем дышать.

Маэстро Вирон же, как ни в чём ни бывало, отложил на стол то что достал, повернулся к ученику, поднял его на ноги за плечи, как куклу, отвёл в закуток за небольшой занавеской и там положил на деревянное ложе с жёсткими, как камень, ребрами. И начал снова щупать там, где нити сплетаются в узлы: запястья, основание шеи, середину груди, колени, лодыжки. Он давил, щёлкал пальцами и прислушивался, а в Нае в это время бушевал настоящий шторм из чувств. Неясно, что это была за нота, но она поднимала в голове целую бурю. Перед глазами плясали цветные круги, казалось, что тело сначала окуналось в огненный смерч, а затем в ледяную воду. Потом маэстро нажал там, где сердце и показалось, что копье проткнуло тело до самой спины. Нае кричал, кажется, но ему снова затворили голос, и из горла не раздалось ни звука.

Наконец, Ящер отстал и реальность вернулась обыденным: запахом пыли и реагентов, жёстким костями ложа под спиной. Нае тяжело дышал, отпуская пережитое. Что такое с ним сделали?

— Начнём с вытяжки «слезы рассвета» — услышал Нае, — посмотрим, как ты на неё отреагируешь…

Значит, это только начало? Нае с ужасом проводил взглядом наставника.

Глава 4. Воздушный мост

Вечером вернулся уставший Келвин. Кажется, он был зол от того, что ему пришлось одному выскребать восточную галерею. Но Нае был так разбит после всего, что с ним сотворили, что не обратил внимания. И когда позвали к ужину — тоже. В голове роились странные образы: разрушающаяся Консоната и нависший над всеми грозовой фронт. Молнии били беспрестанно, разрушая Эхо, а он кричал, издавая низкие, разрушающие вибрации, как живой, от этого было физически больно. Твари Пустоши ждали у барьера, порыкивая от нетерпения, в ожидании когда падёт последний рубеж.

— Он так уже давно…

— Эй, что с тобой? — пробились голоса сквозь сон. Нае открыл глаза. Эта Райен. Она такая славная, несмотря на то, что человек. За ней угадывались лица Келвина и Террена. Неужели они все пришли, чтобы проведать его?

— Я тебе говорю, странно всё это!

— Нае… — Райен потрясла энуара, — просыпайся, пропустишь ужин… Он как будто горячий…

— Немудрено, ведь он ещё живой! — рассмеялся невидимый Эрион.

— Да, нет! Он совсем огненный!

— Надо сказать Лорели…

Кто такая Лорели, Нае не знал, но был бы благодарен, если бы его не трясли так и вообще оставили в покое. Хватит того, что Ящер издевался над ним до самого вечера: заставлял пить какую-то горькую настойку, а потом касался узлов на груди и запястьях и они горели, как раздувающееся пламя, а с ними и по нитям разливался такой жар, что хотелось выть от боли. Потом они успокаивались, и всё начиналось сначала. И даже сказать ничего нельзя, потому что голос был затворён наглухо. Потом в какой-то момент Ящер велел уходить к себе и пообещал всё повторить спустя пару дней. Надо бежать. Здесь все желают энуару смерти: от кошмаров до наставников.

— И что же здесь? — услышал Нае новый голос. Наверняка он принадлежит матери Солы. Там, дома, она врачевала всех, кто приходил к ней. Не только травами, но и звуком. А раз она здесь, то и Сола где-то рядом. Наверняка стоит за дверью, опасаясь прервать песнь матери. Вот бы повидаться. Рассказать, как здесь тоскливо и серо. Совсем нет цветов, одни стены. Даже если живые. Никто не поёт.

— Ну, ка, юный Найрис… Поднимайся… — кто-то поднял его за руки, заставил сесть. Пощупали нити дара на шее, заглянули в глаза, оттянув веки. — Каденс Вирон. Он же твой наставник? Отвечай…

— Да, — ему голос вернули. Надо же. Можно рассказать, что там было, только нечего рассказывать. Они не поймут. Они же люди.

— Понятно… — и ему позволили снова лечь и не двигаться. — Пусть полежит… Отдохнёт.

— А что с ним? — кажется, это Келвин.

— Для энуаров это естественный процесс… Пробуждения…

— Чего пробуждения? — недоверчиво уточнила Райен. Кажется, они уходят. Наконец-то.

— У них… — дверь закрылась, дальше стало неразборчиво, и Нае не услышал, что там у них. А было интересно. Но ещё больше хотелось спать. Нае не заставил себя уговаривать и провалился в сон.

*****

Следующие дни не радовали разнообразием. Каждый день начинался одинаково: бег по галереям до дрожи в коленях, дыхательные упражнения, от которых кружилась голова, и очередной «тест» от Ящера — то задуть пламя одним выдохом, то удержать ноту, пока не потемнеет в глазах. Потом, в зависимости от дня недели Нае шёл мести коридоры или мыть котлы на кухню. Или же снова в лабораторию к Ящеру. Он пытался показывать протест и прятаться, но маэстро его всё равно находил, лупил по плечам лозой, а после гнал к себе, как заплутавшую овцу. Прятаться в Эхо было негде, а выходить из замка строго настрого запрещалось. Ворота не открывались ни днём, ни ночью.

Казалось, нет участи для энуара хуже, чем жизнь и обучение в Консонате. На жалобы доброй врачевательнице Лорели, та отвечала, что таков ритуал пробуждения дара для каждого энуара и надо просто потерпеть. Ребята, и даже Келвин смотрели на Нае с сочувствием. Келвин злился первое время, но потом начал приносить ужин в комнату, когда Нае не мог встать с кровати.

Радовало одно — после четвертого или пятого раза переносить эти процедуры стало заметно легче. Уже не хотелось спать, и нити тлели, как угли в остывающем костре, напоминая о себе лёгким покалыванием. Но Нае всё равно решил для себя, что при первой возможности — убежит. А для этого требовалось выучить хоть одну боевую песнь. Но наставник не спешил доверять ученикам столь ценные знания. Он продолжал их пичкать наставлениями о важности дыхания, а энуара еще и горькими вытяжками.

Момента никак не представлялось, и от этого становилось ещё тоскливее. Время шло, оба брата повернулись к осени: удлинились тени, приятный вечерний сумрак напитался студёной прохладой, а Нае не приблизился к своей цели ни на шаг. Единственное, теперь он мог выдохнуть пару нот после изнуряющего забега, и слух обострился так, что он слышал, как капли воды стучат по крыше — каждая нота отдельно, как удары крошечных барабанов. Теперь он ощущал вибрации всем телом, каждой нитью, и слышал любого, как будто тела — это песни, но очень сложные и стройные. От этого чувства чесалось где-то в затылке, и хотелось перестать слышать. Возможно, таким его сделали эти горькие настойки и навязчивые упражнения маэстро Вирона. А если так, то, возможно, Ящер всё-таки знал, что делал. Но Нае не был готов признать, что обязан ему хоть чем-то.

В последний раз в лабораторию пришла грандмастер Дардот. Пока Нае лежал на жёстком ложе, пережидая потоки огня, льющиеся по нитям, она тихо беседовала с Ящером.

— Он довольно податлив, хотя в нем меньше с-стали, чем тебе бы хотелось, — проскрипел маэстро Вирон, по звуку судя, переставляя колбы с места на место, — но, думаю, при должном терпении всё получитс-ся.

— Нам бы ускорить процесс, — тихо шептала грандмастер, полагая, что подопытный недостаточно чуток.

— Нельзя, я и так необдуманно пос-спешил, — возразил Ящер, — и едва его не угробил. Будем идти по плану…

— У нас очень мало времени, — прошептала грандмастер. Это «очень» вспорхнуло в воздухе, закружилось и осело чувством тревоги на коже.

— Некоторые вещи нельзя изменить, — заметил Вирон, — и одна из них — с-степень токс-сичности вытяжки. Она рас-сширяет каналы и нити, но она может и убить, если быть неосторожным…

На это грандмастер не ответила. Прошла к ложу, помяла энуару кисти рук, болезненно сдавливая пальцами точки узлов, заглянула в глаза. Нае рад был бы сказать ей что-то, например, что они с наставником похожи на тварей Пустоши, но Ящер каждый раз на время истязаний лишал его голоса.

— Хорошо, — согласилась она, наконец, — мы будем ждать…

— Пока вс-сё под контролем, Виола, вс-сё под контролем.

После этого разговора Нае задумался, о чём могла идти речь. Ящера не тревожил факт, что энуар мог стать свидетелем разговора. Значило ли это, что тема не так важна? Или он считает учеников настолько тупыми, что уверен в их глухоте и непонятливости?

Этими мыслями он поделился с Келвином, когда они вдвоём дежурили на кухне, отмывая огромные котлы от прикипевшей похлёбки.

— Я слышал, Хор поёт всё тише, — ответил на это приятель, — чтобы его настроить нужна песнь, исполненная на языке создателя, то есть энуаров. Наверное, они хотят чтобы ты быстрее выучил песни и стал полноценным стихийником.

— Почему же они не могут настроить его сами? — удивился Нае, — раз они присматривают за ним. Они же выгнали энуаров отсюда!

— Да нет же! — Келвин даже перестал скрести чугунный бок, — всё было не так!

— А как? — Нае наполовину вылез из котла, чистить который внутри оказалось гораздо удобнее.

— Вам не говорили что ли?

— Нет…

— Твари Пустоши, они вас ненавидят! Я не знаю, что их влечёт, — Келвин с видом знатока склонился над чаном, — может, вы как-то пахнете или ещё что. И когда здесь было полно энуаров, Хор был в постоянной опасности. Поэтому они ушли. И оставили всё людям… Так в хрониках написано. У вас нет такого что ли?

Нае задумался. Старейшины тщательно охраняли доступ к хроникам у себя там, дома. Но люди, они тоже всё записали. Правды не скрыть.

— На вас не напали, пока вы сюда ехали? — продолжил Келвин.

— Не знаю, — признался Нае, — я проспал всю дорогу.

— Наверное, поэтому, — авторитетно согласился приятель.

— Наверное, — Нае задумался. А ведь и верно, тётушка говорила, что твари Пустоши не прочь полакомиться энуаром или убить его худшим из способов, вокруг города постоянно дежурили Поющие, а вот люди могли спокойно путешествовать на полипа́тах без опасения нарваться на стаю кошмаров. Почему? Запах мыслей? Резонирующие нити и узлы? Они чувствуют? У кошмаров нет глаз, но есть уши и чуткое обоняние.

— Нае, — голос приятеля вырвал из раздумий,

— Чего?

— Скоро начнутся осенние игры, — Келвин, смущаясь отложил щётку. — Если Ящер выберет тебя, ты не мог бы отказаться?

— В смысле? Какие игры? Зачем? — понимание пришло не сразу, когда он почувствовал смущение и угрюмую решимость, исходящую от Кела. — Конечно! А зачем?

— Я хочу выступить там. Сам. Он же в меня не верит. Я кто? Деревенщина… А ты…

— В меня он тоже не верит, — отмахнулся Нае, — говорит, что во мне больше дерьма, чем стали.

— Я хочу выступить, — повторил Келвин, — если я выиграю, он по другому посмотрит на нас! И мать увидит, что всё не просто так.

— Конечно! — игры… — И гости будут?

— Вроде как да, — Келвин пожал плечами, — мать с брательником собрались приехать.

Значит и тётушка тоже может! И Сола! И можно попробовать ускользнуть! Даже хорошо, если выберут Кела. Можно будет исчезнуть так, что никто не заметит! И никаких больше вытяжек. И Нае начал тереть свой котёл с удвоенной энергией.

*****

Ящер объявил об играх через пару дней во время очередного забега, проложив маршрут меж двумя башнями.

— Мы учили с-с вами как уплотнить воздух, чтобы с-создать опору под с-стопу. Теперь у вас с ес-сть возможность попрактиковаться. Отсюда и вон туда, — маэстро указал другой борт на другом краю пропасти. Вообще можно было и по галереям туда попасть, но этот путь был короче и опаснее тем, что не удержав достаточную прочность воздушного моста можно полететь вниз. Нае посмотрел через ограждение на дорожки и стриженные кусты под ними. Высоко. — Если у кого-то получится, тот отправится на ос-сенние ученические игры.

— А если нет? — внутри ликуя спросил Нае.

— Выс-секу, — коротко бросил Ящер и отошёл в сторону, давая понять, что гонка началась.

Нае переглянулся с Келвином. Тот с мрачной решимостью кивнул, что согласен на состязание.

— Начнём оттуда, — Ящер ткнул скостлявым пальцем в сторону восточной галереи, — вернётес-сь туда же. Я буду ждать вас-с здес-сь.

Нае переживал, что не сумеет удержаться. Это требует большой концентрации, но с другой стороны, поможет ему, если он решится на побег. Боевой песни он так и не выучил, защитить себя против тварей Пустоши нечем. В этом был огромный минус.

Пока он размышлял, они оба подошли к началу гонки.

— Готов? — услышал Нае.

— А если мы не сможем удержать мост и упадём? — задал энуар вопрос, который наверняка мучил и человека.

— Тогда всё закончится, — весело подмигнул Келвин.

Никто не дал сигнала к началу, они побежали сами. Нае знал, что Келвин сильнее и выносливее, он быстрее бегает и глубже дышит. Но маэстро Вирон дал знать, что гонка не совсем обычная, значит и даром можно пользоваться. Чтобы хотя бы не отстать. Келвин с самых первых шагов вырвался вперёд. Он должен победить. Он этого хочет. И Нае отложил в сторону азарт, и просто позволил своему телу расходовать быстро сокращающийся ресурс. Да, дыхание стало чище, сильнее, но всё равно недостаточно, чтобы догнать Келвина, движимого желанием победы. И вот впереди тот самый участок, где необходимо скрасть длину воздушным мостом. Келвин выдохнул так, что стены вокруг загудели, и прыгнул прямо в пропасть. Нога его чуть просела в воздухе, но удержалась, затем второй шаг, третий. Он, и верно умеет больше, чем кажется. Нае подбежал к ограждению, когда приятель был уже на середине пути.

— Я выс-секу проигравшего, — холодно заметил Ящер, ни к кому не обращаясь, но слова эти были предназначены ему, Нае. Против желания энуар набрал воздуха в грудь и выдохнул нужную ноту, как учили. Воздух перед ним уплотнился и заискрился. Нае зажмурился и прыгнул. Ноги вопреки ожиданию уткнулись в пружинящее, мягкое сопротивляющееся бесцветное облако. Мост под ногами дрожал, как натянутая струна, грозя оборваться и опрокинуть вниз. Получилось! И он побежал догонять Келвина, который уже почти перепрыгнул через ограждение второй башни. Всё получилось!

На грани слуха, тонкими иглами проникли в сознание крики кошмаров. Они кололи тело булавками, проникая к самому сердцу. Опять. Нае обернулся. Так и есть, целая стая в небе на горизонте. Они, словно охотятся за ним. Выжидают, летают вдоль барьера, слушают, ждут момента. Так ли хороша мысль о побеге? Нае сбился с дыхания и тотчас поплатился за это брешью в своём воздушном мосту. Нога не нашла опоры и ушла вниз, а следом и остальное тело. Неловко взмахнув руками энуар полетел навстречу земле. С башни что-то крикнул Вирон, и падение замедлилось, а возле земли и вовсе остановилось. Нае со страхом проводил взглядом проплывающий мимо виска вазон. И со шлепком упал на дорожку из брусчатки.

— Найрис Нер’Рит! — раздалось визгливое с башни, — ко мне! Быс-стро!

*****

Потом, в столовой ребята собрались, чтобы обсудить будущие игры. Келвин участвовал в обсуждении с жаром, а вот Нае без интереса отмечал для себя нужное: игры через пару месяцев, но лучше готовиться заранее, участвовать будут все, победитель получит возможность взглянуть на Хор и даже послушать его песнь. Зря Кел переживал, что Ящер его не выберет. После сегодняшнего оглушительного поражения очевидно, кто теперь в любимчиках. Нае получил не меньше пары десятков ударов за неумение концентрироваться и проваленное испытание. Келвин, конечно, сочувствовал, но звучал всё равно торжествующе. Нае не стал рассказывать наставнику про кошмаров. Над ним посмеялись в прошлый раз, возможно этот факт добавил бы ещё с десяток ударов к уже заработанным. Спина и то, что ниже, болели так, что сидеть было больно даже сейчас, спустя время. Ящер ненавидит энуаров. Это ясно, как день. Он орал так, что уши закладывало, а внутри всё рвалось, словно та стая всё-таки добралась до энуара. А потом Ящер схватил свою лозу и от души отхлестал ученика, куда достал. Сейчас не хотелось ничего: ни игр, ни побегов. Только спать. Пить. Исчезнуть.

— Команд в этом году не будет. Каждый за себя, — прервал его размышления Эрион отвечая кому-то.

— Гонка будет точно, — согласилась Райен, — мишени, и лозы.

— Что за лозы? — уточнил юноша, которого Нае ещё не знал по имени. Видел пару раз в столовой. Они все косились на энуара с изрядной долей любопытства и отчуждения. Немногие решились подойти, чтобы познакомиться, и Райен оказалась среди них. Она интересная, у неё огненные волосы и глаза цвета лазури. Она всегда звучит уверенно. В сравнении с человеческой девушкой Сола казалась гибкой, поющей лозой, тогда как Райен стеной на пути у ветра. Там где первая согнётся, вторая не даст себя уронить. В этом секрет? Энуары всегда подстраивались под обстоятельства, а люди подстраивали обстоятельства под себя. Придумал же Ящер эти свои отвратные практики для усиления дара. Теперь Нае ждут дополнительные занятия по концентрации. Он так сказал. Времени совсем не останется. Даже на сон.

Сколько Нае успел понять, каждый учился по своему направлению. Управляться со звуком учили всех, но кто-то потом станет лекарем, кто-то кинетиком, кто-то акустиком, а кто-то Поющим, стихийником, как их называл Келвин. Но это не совсем верно. Поющие могли использовать боевые песни и призывали при помощи них стихии себе на службу, но по большей части они помогали в строительстве, и настройке Хора. Насколько Нае мог понять, за это направление отвечал маэстро Вирон, и взялся за дело со всей отдачей и жертвованием. Его, Нае, жертвованием.

— Ядовитые лозы, их надо будет отодвинуть, чтобы пройти. Целый лабиринт…

— А если нет? Если не пройти?

— Тогда Лорели обмажет тебя лечебной глиной, — рассмеялся Эрион. — Будешь похож на запечённого цыплёнка.

— Энуар тоже будет участвовать? — и ещё один незнакомый парень склонился вперёд, оперевшись руками о стол.

Нае поднял голову. Кажется, его звали Финнит, родового имени Нае не помнил. Все посмотрели на него с вопросом, кто-то с осуждением, а кто-то с иронией, как Эрион.

— А у меня выбор есть? — угрюмо спросил Нае и снова подпёр щёку рукой. Пускай говорят, что хотят. Скорее бы исчезнуть отсюда.

— Я к тому, что это будет не честно, — продолжил парень. Высокий и статный, с волосами до плеч. Он, наверняка здесь не первый год. — Энуары лучше управляются со звуком. Это все знают! К тому же, они привлекают летунов.

— Ага, ты бы видел, как красиво он управился сегодня, — хохотнул Келвин, зазвучав мелко и подобострастно. Нае перевёл взгляд на него, открывая для себя новое. Он хочет угодить этому человеку. Это невооружённым ухом слышно. Ищет способы понравится за чужой счёт. Всё равно.

— Он уже освоил левитацию? — удивился юноша.

— Да, полёты вниз… — когда Келвин уже угомонится? А длинноволосый парень сделал вид, что понял.

— Полёты, значит… — и больше вопросов не задавал. — Я бы попросил, чтобы он не участвовал.

— Да, ладно, хорошо же всё закончилось, — отмахнулась Райен, — Вирон был рядом?

— Да, — Нае смахнул со стола прилетевший неведомо откуда лист, — он меня поймал. У самой земли.

— Ничего, мы все падали! — Райен ободряюще улыбнулась. Нае бросил взгляд на Келвина, а тот уже отвернулся и что-то рассказывал новому знакомому, отчаянно жестикулируя.

Глава 5. Открытия

После поражения Нае с воздушным мостом Ящер взялся за обоих всерьёз. Занятия теперь проходили не только до обеда, но и после, до самого ужина. Келвин был, как будто даже рад. Он взялся за науку извлечения звука с удвоенной силой, видимо, надеясь победить в играх. А Нае, наоборот, надеялся на них и вовсе не попасть.

Занятия по концентрации выматывали больше всего. Ящер выводил их к галерее, где каждый мог пройти мимо и отпустить колкое замечание, заставлял их скручивать клубок из воздуха на полу и стоять на нём, держать дыханием бесшумную ноту сколько возможно. Упасть — значило получить очередную порцию побоев. Нае привык не обращать внимания на проходящих мимо, даже на всякие штуки перестал реагировать, но вот тревожная песнь Консонаты и крики кошмаров на лезвии слуха, это его тревожило. Но уже не так, чтобы сбивать с мысли и дыхания.

Два раза в неделю, по прежнему Ящер уводил энуара к себе, в лабораторию, чтобы там напоить вытяжкой из «рассветной слезы», а затем низкими вибрациями заключённого в жезле кристалла усилить эффект. Нае чувствовал себя скверно: Келвин больше не звучал в унисон, он нашёл себе нового товарища, длинноволосого человека по имени Финнит, на занятиях всё получалось хуже, чем хотел наставник, от вытяжки внутри начал звучать нестройный хор чужих сознаний. Всё тело резонировало в унисон с Консонатой, но если Эхо желал знать о каждом, то Нае мутило от чужих вибраций. Ему было откровенно плохо, он не понимал цели своих испытаний, и был готов сдаться. Разве Хор не сможет настроить любой Поющий? Пусть брат приедет и сделает всё, что нужно. Об этом он решился сказать наставнику после очередного испытания вытяжками.

Нити дара медленно утихали, оставляя в теле пустоту и усталость. Ящер с тихим звоном убирал все свои склянки обратно в шкаф. Нае сел на жёстком ложе. Голова немного кружилась. Нитей на руках стало кратно больше. Сколько он здесь уже? Полгода? За это время он многому научился и многое узнал. Но в чём конечная цель?

— Иди к с-себе, — отрезал Вирон.

— Почему вы не призовёте поющего, если нужно настроить Хор? — глухо спросил Нае, не поднимая головы. — Я не смогу…

— Что? — Ящер подумал, что ослышался и подошёл ближе.

— Вы всё время говорите, что во мне нет стали, — продолжил Нае, осторожно поднимая взгляд, — Я не стану тем клинком, который вам нужен. Это же очевидно! Зачем тратить на меня время?

Яшер подошёл совсем близко. Он звучал тяжело, низкими частотами, сбиваясь на ритм болезни. Интересно, чем он болен? Он взял двумя пальцами голову ученика за подбородок и поднял, чтобы смотреть в глаза.

— Что ты знаешь о Конс-сонате, юный энуар? — тихо спросил Вирон. И не было в его голосе ни превосходства, ни желчи. Только безгранично далёкое эхо произошедшего.

— Внутри неё есть Хор, несколько резонирующих кристаллов, и они отгоняют тьму, — в тон ответил Нае.

— Это очень примитивное предс-ставление, — Вирон взял себя в руки и отошёл. Он не рассердился, не схватил свою лозу, с которой не расставался никогда. — С-странно, что вам не объяс-сняют вашу роль, хотя должны. Конс-соната, юный энуар, это ос-снова всего. Ты должен знать. Только благодаря ей и Хору наш мир ещё с-существует. Он поёт на всех частотах, благодаря ему у нас-с восходят братья, дует ветер и всё ещё текут реки. Без него вес-сь мир захватили бы кошмары и он погрузился бы во тьму.

— Но… — эту историю Нае слышал, но не мог понять, почему нельзя позвать опытного Поющего, если Хор требует настройки. — Почему я?

— С-считаешь, что это игра, где выбирают ведущего? Хочешь отказаться и вернуться домой? — усмехнулся Вирон. Он тяжело опустился на табурет за спиной.

— Да, хочу, — согласился Нае. Смело. Что он скажет? Разозлится? Ударит? Прогонит?

— И что же ты будешь делать там? Зная, что здес-сь есть дела поважнее полива?

— Позовите другого! — с жаром возразил Нае. — Того, в ком больше стали! Наверняка есть такие!

Ящер отвернулся с досадой.

— Нет, — сказал он, — нет ни одного энуара, способного с-стать тем с-самым. Весь наш мир, Найрис Нер’Рит, — это всепоглощающий кошмар Демиурга. Он грезит, а Хор поёт ему песнь, чтобы кошмар обратился в обычный сон. В этом его предназначение. Энуары положили ему начало. Им его и продолжать.

— А моё? — глухо спросил Нае, — Для чего тогда здесь я?

— Есть неглас-сное с-соглашение, Найрис-с Нер’Рит, — продолжил Ящер, — в Конс-сонате всегда должен быть энуар. И энуар этот не должен знать вкус-са чужой боли и смерти, впитать в себя дух Консонаты и с-стать е час-стью. Ибо они были его с-создателями и первыми хранителями. Они наполнили Хор первыми пес-снями, и то были песни с-созидания, а не разрушения. Песнь можно повторить лишь находясь рядом долгое время. Кто, по-твоему, желает ждать здес-сь долго?

— Но… — как сказать? Почему не выберут другого, подумал и тотчас остановил себя сам, представив на своём месте Солу. Нет, нельзя, нельзя мучить её так, как это делает Ящер. Пусть она живет там, в созвучии и тишине.

— Ты или кто-то другой неважно, — наставник поднялся, давая понять, что сказал слишком много и сейчас будет завершение разговора, — считай, тебе просто повезло.

— Я бы так не сказал, — огрызнулся Нае тихо, но Ящер услышал, сверкнул яростным взглядом.

— Ты здес-сь, Найрис-с Нер’Рит, это давно решено. И пока ты здес-сь, ты подчиняешьс-ся Хору и делаешь, что должен. Ис-справить это можно только с-смертью, — и Ящер приблизился, утратив всё своё благодушие и снова обратившись в злобного истязателя, — ты этого хочешь?

Нае промолчал и опустил взгляд. Качнул головой. Нет. Ящер понял, что у него на уме? Услышал его желание о побеге?

— С-ступай к с-себе, завтра я жду вас-с как обычно, на рас-свете у вос-сточной башни.

*****

Разговор затянулся до глубокой ночи, учитывая, что теперь все манипуляции с вытяжками проходили после заката. Вся Консоната уже спит, дремлет и Эхо, чутко реагируя на движение по своим коридорам-венам. Нае угрюмо брёл назад, по пути отмечая вспыхивающие, как светочи в ночи, светильники. Ящер не сказал ничего, что не было бы ему и так известно. Мир — это сон Демиурга. Про это говорят с детства. Ему постоянно снятся кошмары, и Консоната успокаивает творца, чтобы отогнать их. Почему Демиург не видит добрых снов? Что заставляет его насаждать страх и смерть в своих грёзах? Он напуган? Обижен?

Есть Эхо, сады Лиама и загадочные полипаты. Места, где жизнь не подчинена смерти и разрушению. Неужели некому наполнить Хор песней кроме энуаров? Ради этого люди захватывают в общинах детей, привозят их к себе и силой заставляют усиливать дар. А что потом? Что с ними происходит потом? И что случилось с предыдущим?

Нае посмотрел на свои запястья, расчерченные частыми росчерками нитей. Их стало кратно больше, это сложно отрицать, и гореть они стали ярче. Этого хочет Ящер и Грандмастер? Чтобы дар энуара стал больше его возможностей? Но для чего?

Нае шёл за загорающимися светильниками, как за путеводной звездой, погрузившись в свои мысли и не заметил, как Эхо привёл его к закрытой гигантскими дверьми зале. Вокруг совершенно незнакомое место. Здесь он ещё не был.

— Что это? — Нае огляделся. Тёмные, неосвещённые стены и за спиной сырой холодный коридор. Впереди высокие, в два роста двери с резьбой по краю. Некому было ответить. Эхо не умеет говорить, лишь показывать. — Зачем ты меня сюда привёл?

В ответ створка приоткрылась, дохнув холодом и сыростью. Эхо приглашал энуара войти. Нае, посчитав свою смелость на сегодня неисчерпанной, потянул тяжелую створку на себя.

Ему открылась зала, полная стеллажей. Светильники неярко вспыхнули по кругу, оставляя немного сумрака, чтобы воображению было из чего лепить страхи. Свитки лежали на полках неразобранными грудами, на полу в проходах — везде. Словно их сюда носили и носили, и некому было их разобрать, чтобы отложить важное.

— Это хранилище! — восхищённо прошептал Нае. Дома старейшины не позволяли заходить в эту кладезь знаний. Но здесь! Оно в разы больше! И Эхо сам предложил ему! Наверняка, здесь есть ответы на все вопросы! Только вот… Уже поздно, а завтра ещё один сложный день. Ящеру всё равно, по какой причине ты лишил себя сна. С другой стороны… Возможно, завтра уже не найти этого места.

Нае прошёл вперёд и взял первый попавшийся свиток, развернул его.

«Как смолкнет песнь,

И свету даст угаснуть.

Жизнь остановится во тьме.

Но в этой тьме — не смерть, а сон,

Где песни песней зазвучит неслышный звон,

И в час, когда исчезнет страх,

Жизнь укрепится.

Во снах…»

Свиток был оборван, даже, кажется, сожжён. Нае отложил и взял следующий.

Эхо-лира без струн в заголовке. Это знак «Немых струн». Отец сражался с ними. Тогда и мама погибла. Им с братом рассказывали ту историю: про нападение на Лиам, героическое сражение и потери со всех сторон.

Откуда он тут? Свиток казался пустым, но здесь нужно пропеть на особой частоте, чтобы буквы проявились. Брат показывал в детстве такой фокус. Но Нае, пожалуй, так не сможет. Этот свиток энуар отложил отдельно, вытер руку о штаны. Взял ещё один.

*****

— Вставай! Где ты был всю ночь? Неужели, Ящер тебя не выпустил? — утром Келвин потряс за плечо. Нае с трудом вспомнил, что всю ночь просидел, перебирая свитки и лишь под утро опомнился и побежал к себе. Поспать удалось от силы час. Вспомнил, что прихватил кое-какие свитки с собой, чтобы задать пару неудобных вопросов наставнику. Пусть злится. Отчего то казалось важным понять, для чего здесь он, Нае, найти причину остаться или причину бежать скорее. И узнать заодно, почему так много свитков со знаком «струн» хранится на видном месте. Почему их не сожгли, не выбросили.

Келвин растолкал товарища, оделся сам и выскочил к завтраку. Нае одевался медленно, едва успел поесть.

Сегодня Ящер вывел обоих галерее, велел снять башмаки и рубахи. Новое упражнение состояло в стоянии на одной ноге и удержании равновесия. Стоять следовало на клубке из воздушных струй, которые ни в коем случае нельзя отпускать, держать во что бы то ни стало. Ящер посулил каждому по десятку ударов, если они не выполнят то, что велено. Нае подумал, отчего он не видел на улице остальных, и сам для себя решил, что они, скорее всего в эту погоду занимаются внутри, в зале для упражнений. Просто Ящер в стремлении досадить больше, выгонял своих под выстуживающий ветер.

Холодный бриз с гор быстро остудил спину и плечи. Но с галереи открывался чудный вид на долину. Братья сегодня разогнали тучи, или Хор пел с особым усердием, поэтому хмарь и морось отступили. Свет двух светил согревал и радовал глаз. Где-то у основание гигантской глыбы Консонаты брала начало небольшая река и текла по долине там, внизу, теряясь тумане. По склонам обнявших с востокаии севера гор сползали потоки желтеющих к осени чаще, а лёгкая дымка тумана скрала горизонт. В другое время Нае порадовался бы хорошей погоде, но сейчас он вынужден был оставаться сосредоточенным.

Маэстро Вирон, как будто остался удовлетворён результатами упражнения. Оба его ученика простояли достаточно долго, поджав одну ногу, ни капли не покачнувшись. Но тут он резко, хотя и не сильно ткнул Келвина в грудь своей палкой, и тот, не удержав равновесия завалился на спину. Нае мысленно приготовился к такому же испытанию, но Ящер резко взмахнул палкой под его ногами, сбивая сплетённый строй. Нае отступил, свивая точно такую же опору под другую ногу, и, не совсем понимая последствий, толкнул напиравшего на него учителя воздушным ударом.

Ящер сначала опешил, а потом сделал одно едва видное движение рукой, и Нае ударило сильно и резко плитой из воздуха. От этого он сбился с дыхания, и даже отлетел пару метров. Сотни голосов одновременно закричали ему в уши, яд чужого слова проник сквозь кожу, и нити, отзываясь, вспыхнули кислотным огнём. Он упал, пережидая звон в ушах и жжение внутри. Доски под спиной неприятно топорщились неровностями.

— Так, так, Найрис Нер’Рит, — прозвучало над головой, — по-прежнему, ничему не учится…

Нае попробовал встать и не смог. Перед глазами плясали цветные пятна под стать шуму в ушах. Где-то далеко звучала мелодичная песнь Хора. Ее нельзя услышать обычным ухом, надо знать, на какой частоте слушать. Благодаря ей цветут все деревья в долине, потому что Пустошь звучит тяжело и басовито. В ней рождаются чудовища с неуёмной жаждой крови. Если прислушаться, можно услышать и их. Они звучат низко, до боли в висках. Вот как сейчас. Нае не в силах выносить хоровод перед глазами, опустил веки.

— Кадденс… — это кажется, Лорели, — нельзя же так!

Маэстро Вирон похож по звучанию на тварей Пустоши. Болезнь делает его таким. Грязнозвучащим, низким, тяжёлым. Неудивительно, если он прячет под мантией пару лишних рук или отвёрстую пасть в брюхе. Совсем как они…

— Он на меня напал, — прозвучал голос наставника.

— Не верю! — а вот Лорели звучит чисто, без помех.

— С-спроси у него с-сама…

Хоть бы Ящер ушёл уже. От его присутствия тактяжело и больно.

— Найрис? — это Лорели. Нае открыл глаза. Над головой поднялись высокие своды лекарского крыла. — Как себя чувствуешь?

Что ответить? Всё болит, внутри жжёт, словно ему залили кипятка в нити. Он попытался ответить, но голос его подвёл.

— Райен, присмотри-ка, — и Лорели отошла. — Я сейчас.

Ну, конечно, Райен учится на лекаря, как он забыл. И над ним склонилась рыжая голова.

— Нае, Нае, — посетовала девушка, поправляя валик под головой, — я, если, честно, Вирона не очень люблю, — тихо призналась она. — Он ведёт у нас «алхимические составы» и «резонансную механику». Мерзкий тип.

Нае был согласен, мерзкий.

— Он тебя ударил? — склоняясь к самому уху, прошептала Райен.

— Да, — наконец-то голос вернулся, хотя в горле все сцепило жаждой.

— Он сказал, что ты неосторожно напал на него.

— Я случайно… Я не хотел, — Нае уже пришёл в себя. Отчего здесь всё звучит иначе?

— Найрис? — подошла и Лорели, такая светлая, поющая. — Юный, смелый энуар.

Она тронула стоящий рядом кристалл на подставке и он завибрировал мелодично. От этого по всему телу сделалось щекотно. Нае даже хихикнул невпопад.

— Лучше? — лукаво улыбнулась Лорели.

— Да, — Нае даже почувствовал себя счастливым, почти как дома.

— Зачем ты его дразнишь? — посетовала Лорели, присаживаясь на край кровати. Райен озабоченно взглянула на свою наставницу.

— Я? — от такого поворота даже волосы на затылке зашевелились. — Я просто… Я не хотел!

— У Каденса Вирона тяжёлый нрав и судьба непростая, — Лорели улыбнулась ободряюще, — но он много знает, и многому может научить. Тебе стоит прислушаться к тому, что он говорит.

— А почему в Консонате должен быть энуар? Что это за правило? — Нае решился спросить, хотя не был уверен, что Лорели ответит. Светлое лицо её чуть потемнело от раздумий, а песнь тела зазвучала глуше.

— Это правило пришло к нам из прошлого, — наконец сказала Лорели, и Райен тоже замерла, впитывая новое для себя. — Известно, что чудовища Пустошей находят энуара, где бы он ни был. И если могут добраться — они это сделают. Человека не тронут, а энуара — да. Знаешь, наверное…

— Но почему? За что?

— Мы не знаем, — Лорели вздохнула, — наши исследователи пришли к выводу, что для тварей ваши частоты чем-то привлекательны. Поэтому энуарам пришлось покинуть Консонату. Чтобы спасти Хор.

— Но… — Нае хотелось задать столько вопросов, — сейчас! Есть же защита!

— Ни одна защита не выдержит, если атаки будут подобны лавине, сотням лавин, — Лорели погладила Нае по колену под одеялом, — а они будут, появись тут больше одного энуара, поверь. Такое уже было…

— Но зачем тогда… здесь я?

— Хор угасает быстрее, если не слышит рядом частот создателя, — целительница улыбнулась, — нам и вам пришлось научиться с этим жить. Ты здесь, чтобы поддержать баланс.

Нае замолчал, переваривая услышанное. Если больше одного энуара нельзя, то и тётка не приедет. Все будут встречать родных на этих играх, кроме него, Нае.

— А Каденс… Он всё делает для Консонаты, — Лорели сложила руки на коленях, — и будет, пока может.

— Он болен? — Нае взглянул в светлые глаза, — я слышу, что он болен.

На это Лорели не ответила, а Райен округлила глаза, потому что слышала об этом впервые.

— Пока может, он сделает всё, что нужно, — повторила Лорели, — Тебе стоит поучиться, юный Найрис, ты можешь стать Поющим. Разве не этого хочет каждый мальчик?

Не ответила. Значит, всё правда. И главный вопрос, что не давал покоя.

— А «Немые струны»? Что вы о них знаете?

Глава 6. Эхо "Немых струн"

Кто бы подумал, что невинный вопрос наделает столько переполоха? После того, как прозвучало роковое «Немые струны», Лорели замолчала, застыла, поднялась и быстро ушла прочь. А Эхо заволновался так, что даже уши заложило. Райен и Нае с удивлением проводили её взглядами.

— Что-то не так? — Нае с тревогой повернулся к девушке. — Я обидел её?

Вдруг у людей здесь особый уклад?

— Вроде нет, не знаю…

А потом пришёл разгневанный Вирон, молча сдёрнул Нае с кровати за руку и потащил прочь из лазарета несмотря на вялые и тихие протесты Райен. Лорели стояла у входа, как судья, прямая и тихая. По коридорам и лестницам Нае был утянут наверх, в кабинет Грандмастера, не взирая на возражения и просьбы позволить хотя бы одеться и найти свои башмаки. Там Ящер поставил энуара посередине комнаты, как какую-то диковину как тогда, в первый день, и отошёл к окну, отстраняясь от разговора.

— Найрис Нер’Рит, — Грандмастер Дардот сидела за массивным поделием, именуемым столом, более похожим на крепость. Нае стало даже неловко. После упражнений и лазарета он потерял башмаки, и рубаху оставил там, в галерее. Стоять перед Грандмастером наполовину одетым казалось стыдным и жалким. И теперь он чувствовал себя беззащитным, как котёнок перед кошмарами.

— Что ты знаешь о «Немых струнах»? — холодно спросила Грандмастер, — отвечай!

— Ничего, — Нае взглянул на наставника, отстранённо смотрящего в окно.

— Откуда ты про них узнал?

— У нас в Лиаме все про них знают, — Нае решил, что если сказать, как есть, то вреда не будет, — они напали на нас и сломали резонаторы. Пустили к нам тварей. Мои родители там были… И мама ну, не выжила…

— А отец? — вопросы резали хуже лезвий.

— Он вроде… с ума сошёл… Так говорили… Исчез в общем. Вы брата спросите, он лучше помнит, — Нае неловко переступил босыми ногами. У Грандмастера в кабинете полы были устланы коврами с мягким ворсом. Наступать босыми ногами даже приятно. А вот плечам и спине — холодно.

— Оульм Нер’Рит с-служит гармонизатором у с-странников. Его полипата с-скитается в пустоши. Его нельзя допрос-сить при всём желании, — бросил Ящер от окна.

— Что натолкнуло тебя задать вопрос, Найрис Нер’Рит? — продолжила Грандмастер. — «Немые струны» — это те, о ком следует забыть навсегда и не вспоминать даже когда ветер занесёт их могилы.

— Я знаю, — Нае опустил взгляд. Рассказать про свитки? А вдруг влетит ещё больше?

— Так что?

Ответить — значит навлечь на себя ещё больший гнев, ведь наверняка тот Архив не для учеников. Решимость докопаться до правды потускнела перед лицом предстоящего наказания. Грандмастер встала, обошла свой массивный стол и подошла близко-близко. Одним пальцем подняла голову допрашиваемого за подбородок, второй рукой коснулась узла на груди.

— Отчего ты молчишь? — почти ласково спросила она. В голове зазвучали частые, вибрирующие удары, сердце застучало в унисон с ними, нити дара вспыхнули, а узлы застучали, как сердца, тяжёлым оглушающим набатом. И в голове созрело понимание, что нельзя не сказать.

— Я нашёл… — пролепетал Нае против воли, — в Хранилище… свитки. Там знаки «Немых струн».

— Как ты туда попал? — так же ласково спросила Грандмастер.

— Эхо… привёл меня. — Отчего так тяжело дышать?

— Свиток открыл тебе написанное?

— Нет, грандмастер…

— Знаешь ли ты кого-то из них лично? — а голос всё так же мягок и сладок, как мёд. В нём можно захлебнуться. Медленно, просто покоряясь ему.

— Нет, грандмастер…

— Тебе не давали поручений дома или внутри Консонаты?

— Нет, грандмастер… — даже голова закружилась, и палец под подбородком, как точка отсчёта, единственно реальный.

— Ес-сли Эхо его признал, то мог показать архивы, — раздался голос Вирона, как волнорез в течении. — Это могла быть с-случайность.

— Случайность? — резко, как камень брошенный в воду, прозвучали слова. — Это никогда не будет случайностью.

— В этом энуаре с-слишком мало решимос-сти и воли. Ес-сли бы он отдал с-свой голос-с «с-струнам», мы бы об этом уже знали…

Грандмастер отошла, и сразу стало легче. Нае глубоко вдохнул, не веря что всё закончилось.

— Иди к с-себе, я поговорю с тобой позже, — бросил Вирон, одним кивком отпуская ученика.

*****

Вот так. Всего один вопрос. И столько событий. Нае вернулся к себе, подумывая, что свитки, что он прихватил из архива надо бы вернуть, пока их не нашли. А то будет ещё хуже. Кажется, Грандмастер заподозрила его в связях с «Немыми струнами». Всего за один вопрос! Как же они их здесь боятся!

Впрочем… Тётушка рассказывала, что когда напали на Лиам, на землю пришёл адище. С её слов земля горела, даже воздух, и тот стал непригоден для дыхания. А ещё на город налетели твари пустоши. Разные. С шестью конечностями и крыльями, с двумя головами и пастями прямо в груди. Все порождения кошмара Демиурга, что только можно себе представить. Но чаще, говорила она, даже и представить нельзя. «Немые струны» сеют только разрушение и смерть, поэтому имя их навеки проклято. Но почему же в архиве Хранилища есть свитки, скреплённые их печатью. Почему не выкинули, не сожгли?

За раздумями Нае вернулся к себе. Келвин, хвала ему, принёс рубаху и башмаки товарища и сложил на кровать. Нае поспешил одеться. Уверенность в себе сразу вернулась.

— О, Нае, — Келвин, пахнущий сытостью и печёным тестом, зашёл в комнату. — Обед… Пойди, тебе там оставили место.

— Благодарю, — пойти и отнести сейчас или вечером? Лучше вечером, пока никто не видит. Или сейчас, чтобы они не жгли душу.

— Мощно тебя Ящер приложил, — продолжил Келвин, — я подумал, он тебя угрохал. Он тоже так подумал, кстати.

— Вроде нет…

— Финнит советует обратиться к Грандмастеру. Может, тебе дадут другого наставника.

— Да, — не говорить же, что у Грандмастера он уже был. И то, что Финнит что-то советует, вдруг сделалось невыносимым.

— Мы с ребятами договорились вечером потренироваться перед играми, ты с нами?

— Сегодня? — возможность посетить архив второй раз таяла, как лёд при свете Братьев.

— Да, у тебя не будет дополнительных занятий? — Келвин с любопытством взглянул на свитки в изголовье, завёрнутые в запасную рубаху.

— Нет, не знаю, — отнести можно и завтра, а познакомиться и сблизиться с людьми лучшей возможности может и не представиться. — Я постараюсь.

— После заката, во внутреннем дворе, — уточнил Келвин, присел на свою кровать и продолжил возиться с кристализатором. Он, кажется, хочет стать артефактором. У него талант к пониманию вещей. Нае даже позавидовал. Он бы тоже хотел оставаться у себя дома, возиться в саду. Артефакторы никогда не столкнуться с «Немыми струнами», они занимаются незаметной с первого взгляда работой — создают и заряжают артефакты и резонансные кристаллы. Люди в этом преуспели. Живая песнь им не поддалась, и они заменили её механической и мёртвой.

— Да, — а что если…

Что если спросить кого-то ещё. Про «Струны», про Консонату и Хор. Келвин? Что он может знать? И можно ли ему доверять? От мысли, что его сосед по комнате может передать содержание любого разговора Грандмастеру или кому-то ещё сделалось нехорошо. А он может. Он хочет понравиться Ящеру, потому что видит в нём ступень к своему продвижению. Нае сгрёб свитки с твёрдым намерением отнести их назад.

— Я сейчас…

Зачем он их вообще взял? Вчера он хотел ответов. Сегодня понял, что ответы ничего ему кроме страха и унижения не дадут. Консоната — странное место. Она перешла от энуаров к людям, и Эхо смирился, хотя по-прежнему желал видеть энуара в своих стенах. И куда делся предыдущий?

Нае спешил, надеясь, что Эхо отведёт его к Хранилищу и в этот раз. Но подлый кусок камня, закрыв распахнутые настежь двери, столкнул его в одном из коридоров с Ящером.

— Найрис-с Нер’Рит, — протянул тот, — невозможно в Консонате и шагу с-ступить, чтобы не с-столкнуться с-с тобой. Благодарю, Эхо.

— Простите, — стало даже немного обидно, Эхо в сговоре с Ящером? — вы сами привезли меня сюда. И говорите, что по другому не могло быть…

Откуда в нём столько дерзости? Не от усталости ли? Или от бессонной ночи?

— Но ты с-считаешь, что могло быть иначе? — усмехнулся Ящер, обратил внимание на завёрнутые свитки подмышкой. — Тяга к знаниям?

— Я несу их обратно, — Нае даже задержал дыхание. — Они мне уже не нужны.

— Не надо с-скрываться, у тебя с-скверно получается, — Ящер одним движением подлез под покров и выдернул один из свитков. — Это то, о чём я думаю? Манифест? Ты не с-смог его прочес-сть? Пойдём.

И поманил за собой. Опять! Идти или не идти? Он уже достаточно наговорил сегодня, чтобы получить с десяток ударов. Углубить эту яму?

— Не с-стесняйся, Найрис Нер’Рит, — услышал Нае, многократно усиленное эхом. — Покажу тебе кое-что.

*****

Что может быть хуже, чем самому вырыть яму своего наказания? Надо было идти ночью, тогда бы он не встретил в коридоре Ящера. Но тогда и с ребятами не пойти. Сколько выборов и все неправильные!

Нае поплёлся следом за наставником. Но, вопреки ожиданию, тот не повёл его ни к себе, ни в лабораторию. Они пошли прочь по полутёмным галереям, к воздушному куполу зимнего сада, и дальше, к отдалённой башне, где под ногами разверзлась пропасть, а впереди возвышалось ещё одно строение без единого моста к нему. А под ногами оглушающе глубокая расщелина, где на самом дне гремела река.

Нае даже подумал, что Ящер привёл его сюда, чтобы скинуть вниз, и остановился на всякий случай подальше от края. Отчего-то верилось, что наставнику достанет вредности. Но Ящер дошёл до края и обернулся. Ветер трепал его редкие волосы на затылке и мантию, приоткрывая худое тело, утянутое в футляр тёмного форменного одеяния.

— Мы пойдём туда, — крикнул он, стараясь чтобы его было слышно за воем ветра. И показал на башню вдалеке. Нае испугался, потому что точно знал, что так долго он не сможет держать воздушный мост, и если упадёт, то это скорее всего будет навсегда. Это такое наказание за дерзость?

— Маэстро… — Нае хотел сказать наставнику, что не видит в себе достаточно силы, но Ящер уже шёл вперёд, не оглядываясь. Мост перед ним и после него мерцал разноцветными звёздами. Воздух стремился вернуться к привычному невесомому состоянию и искрил, сталкиваясь с изданной резонатором нотой. Упругая волна ветра подхватила Нае и толкнула за край, в пропасть. От неожиданности, юноша почти уронил свитки. Ящер шёл, не оборачиваясь, уверенный, что ученик следует за ним. Он, определённо знал, что Нае решится преодолеть пропасть вслед.

Одинокая башня оказалась вблизи не так велика, Вирон сразу зашёл в высокие железные двери, прячась от ветра.

— Ч-что здесь? — От страха и холода стучали зубы. Створки захлопнулись и темнота обняла обоих, залила глаза и мысли. — Я не с-слышу Эхо.

— Тебе с-страшно? Только теперь? — раздался голос Вирона. Вспыхнул яркий, неожиданный во мраке огонёк в сетке пристенного факела. Ящер вынул его из гнезда и поманил ученика за собой вниз по винтовой лестнице. Что там? Темница? Ещё одна лаборатория? Нае начал спускаться следом, хоть и противился мыслями. Руки дрожали, едва удерживая невесомую ношу. Постепенно он весь начал трястись в страхе от неизвестности. Свитки, что он прижимал к груди потяжелели и каменной плитой оттянули руки.

— Маэстро Вирон… — получилось жалобное мяуканье, а не вопрос, — что это за место?

— Это? Ус-сыпальница, — Ящер поднял факел выше, освещая стены с памятными кристаллами, из которых были сложены внутренние стены. На каждом начертано имя энуарскими литерами. Тётя говорила, что после смерти энуар обращается в квинтэссенцию песни — кристалл. Он может быть чистым, как слеза, а может замутиться несбывшимися надеждами. — Тебе не говорили, что ни один энуар тогда не покинул Консонату живым?

— Маэстро Вирон! — Нае слышал в ушах стук своего сердца, — они же ушли! Мне говорили, они просто ушли!

— Ушли, — Ящер повел факелом вдоль стены, выхватывая мерцающие от огня буквы, и пуская блики на грани, — все до одного, Найрис-с Нер’Рит, они ушли, но защитили то, что с-считали важным.

— Они мертвы, — зачем-то уточнил Нае. Очевидно же, что мертвы! Их имена и песни навсегда впаяны в стену. Никто не услышит ни смеха, не речи, только последнее слово.

— Большую их часть убили «Немые с-струны», вам не рассказывали? О той битве, — низкий гул сотряс башню, когда прозвучало название проклятого клана. Нае едва не схватился за уши, с такой силой последняя песня мёртвых сдавила голову. — Пос-смотри, сколько их… — и Ящер провёл рукой по кристаллам, треснувшим, тёмным, соседствующим с другими, чистыми, прозрачными.

— Я не знал, нам не говорили, — признался Нае, перехватывая свитки другой рукой. Зачем он только их вообще взял? Зачем начал задавать вопросы?

— Ты можешь с-стать одним из защитников Конс-сонаты, Найрис-с Нер’Рит, или её губителем. С-судьба пока не определена. Твои выборы могут с-сделать тебя тем или другим.

— Я просто… — Нае огляделся. Небольшими искорками на тёплое пламя факела отзывались имена. Они были повсюду: сверху, снизу, со всех сторон. Казалось, стены что-то поют, но камней так много! Их хор сливался в мешанину из звуков. Нае прислушался вопреки желанию, и голоса захватили его: не стало ни башни, ни Ящера, на смену им пришли когда-то светлые коридоры Консонаты. Эхо пел вместе с обитателями, возводил новые стены и галереи. На тех самых местах, которые с проклятиями выметал метлой Келвин, стояли кадки с кустами роз, и весь Эхо был засажен цветами. Можно было пройти по коридорам, услышать смех и певучую речь энуаров, запах выпечки и тонкий аромат цветов.

Нае очнулся только когда колени подкосились и повело вниз, и Вирон встряхнул его, крепко взяв за плечи.

— Не уходи с-с ними, — наставник заглянул в глаза, — это опас-сно… можно не вернуться.

— Там было так хорошо… — Нае не выдержал слабости и прислонился к стене, — почти как дома.

Понятно, отчего Консоната стала таким хмурым местом. Не все песни доступны людям. Поэтому коридоры и залы теперь темны, а цветы исчезли из галерей, обратившись в скудную оранжерею с чахлыми ростками под куполом.

— Поэтому это мес-сто с-стоит отдельно от ос-стальных. Чтобы ис-сключить с-соблазн…

Маэстро Вирон огляделся.

— Пойдём… — Наставник отправился по спиральной лестнице ещё ниже. Куда? Зачем?

Нае с трудом оторвался от стены.

— Можно, мы уйдём отсюда? — вяло спросил он.

— Не хочешь увидеть? — Вирон поднял факел повыше, — Что с-случаетс-ся с неосторожными энуарами?

— Я вижу, — жалобно протянул Нае. Когда всё уже закончится? — Они умирают…

— Демиург никого не убивает, — прошептал Ящер, приближаясь, — он погружает всех в сон… И лишь «Немые струны» разбивают жизни навсегда…

— Пожалуйста, не надо, — Нае чувствовал тоску и боль. Это не просто место упокоения, это приговор.

— Чего не надо? — Ящер приблизился на расстояние шага. — Боишься узнать, что кто-то из них не мёртв? Пока их помнят, они с-с нами. А Хор никого не забывает.

— Если это так, они бы вернулись, — возразил Нае бессильно, — разве нет? Смерти бы не было.

— Демиург с-спит, Найрис-с Нер’Рит, он грезит… Его воля даёт нам жизнь… И она же её отбирает…

— То есть… Он хочет, чтобы мы… Уходили? — Нае поднял взгляд на наставника и уловил замешательство во взгляде. — Он создал кошмаров и других тварей, чтобы они убивали нас? Он нам за что-то мстит?

— Ты с-слаб, Найрис-с Нер’Рит, но задаёшь нужные вопрос-сы…

— Это значит, да?

— Это значит, что ты заинтерес-совал меня, — Ящер приблизился ещё и склонился к самому лицу. До обоняния донёсся запах ненавистных составов, а до слуха тяжёлая вибрация его тела. Он болен, и тщательно это скрывает. — Возможно, я недооценил одного с-слабого энуара-с-садовника…

— Я просто… — Нае делалось всё хуже. Это место и кристаллы в нём выпивали из него силы. — Я хотел понять, почему я здесь? Разве я похож на того, кто вам нужен… Я же вижу — я вам не нравлюсь…

Вирон рассмеялся, и его уханье поднялось по кристальным стенам наверх.

— С-считай, что это с-судьба. Пойдём назад, — сказал он отсмеявшись, — ты с-столь же наивен, с-сколь любопытен. И то, и то поправимо…

— Я смогу увидеть Хор? — Нае вдруг осмелел, — услышать его близко? Раз это судьба?

— С-сможешь, — согласился Вирон, поднимаясь, — если победишь в играх. Или позже, ес-сли не победишь, но будешь готов. Отс-ступать от правил опас-сно. Для тебя ос-собенно.

Это ловушка. Он хочет победы для себя. Кого будут чувствовать вместе с победителем? Его наставника. А Нае хотел ответов, сколь бы они не были тяжёлыми и неприятными. Хор мог бы их дать? Демиург хочет смерти каждому? Он создал мир, создал столько прекрасного и ужасного и захотел всё уничтожить? Зачем? Что им движет? И что движет «Немыми струнами?». Обычная жажда смерти не в счёт. Она низводит людей и энуаров до уровня тварей Пустоши. Это болезнь? Ею болен Вирон? Он тщательно скрывается, это очевидно. Столько вопросов, а ответов он так и не нашёл. Нае почувствовал, что уже готов опустить руки. Победа в играх? Это точно не про него. Маэстро Вирон каждый раз говорит, что в нём нет таланта даже с вытяжками. Да нити или, как люди их называют, ривус, растёт, но от этого не легче. Многое по-прежнему недоступно. Значит, он никогда не увидит Хор?

— Уверен, тебе не хватает мотивации для победы, Найрис Нер’Рит, — раздался голос Вирона, — ты хочешь не отс-ставать от ос-стальных, но попробуй с-стать для них примером.

— Это невозможно… — выдохнул Нае.

— Попробуй. Подумай вот о чём: ес-сли ты не с-станешь первым, то зажжёшь с-свой камень… Здес-сь, — Вирон обвёл рукой усыпальницу. — В нашем мире это неизбежно…

Глава 7. Тропа в ночи

Пережитое потрясло Нае настолько, что он не мог больше думать ни о чём кроме усыпальницы энуаров в отдельно стоящей башне, в которую можно попасть только создав крепкий воздушный мост. Значит, все легенды — ложь? Всё, что им говорили до этого, тоже ложь? Оульм знал! И не сказал! Всегда он так!

Нае вернулся в свою комнату, пребывая в смятении. Под ехидным взглядом наставника он вернул свитки в архив, и после был отпущен восвояси. И всё то время, пока он шёл к себе, поток мысли в голове бушевал, накатывая тяжёлыми волнами прозрений, и тотчас уступая сомнениям. Теперь его занимал вопрос, что же произошло на самом деле. Почему в легендах и песнях, что энуары поют своим детям, не говорится о битве за Консонату? Энуары от природы не злобивы, и Поющие исполняют свою роль лишь по необходимости, а не велению души. Поэтому? Отчего столь значительное событие ускользнуло из Хроник? Кто-то должен знать. Вирон? Но Нае отмёл это предположение сразу. Задавать вопросы Ящеру, который ни во что тебя не ставит, от этого сомнительная польза. Надо спросить кого-то, кто никак не заинтересован и обладает достаточными знаниями. Лорели? И, самое крамольное — Грандмастер Дардот?

— Нае! — Келвин уже собранный и готовый к ночной вылазке встретил его у дверей. — Я иду на встречу, помнишь, я говорил? Ты если не пойдёшь, присмотри за моим резонатором. Я его на столе оставил. Интересно, сколько он продержит песнь…

— Я пойду! — рассеянно возразил Нае, — я тоже хочу!

— С тобой всё в порядке? — Келвин присмотрелся к горящим ярче светильника нитям дара. — С тобой сейчас и в ночи можно ходить.

— Да, — Нае не знал, как приглушить нити. Составы, которыми его пичкал Ящер сделали их ярче, сильнее, и сделать обратное казалось невозможным. Их теперь не спрятать даже под одеждой!

— Давай, мы внизу собираемся, — Келвин недоверчиво кивнул и отправился прочь.

Внизу. Нае прихватил из комнаты накидку, чтобы не замёрзнуть на холодном ночном ветру и поспешил следом. Интересно, наставники знают об этих встречах? И не влетит ли всем за ночные вылазки?

Консоната дремала, как большой добрый зверь под сводом ночного неба. Нае с восхищением взглянул вверх. Тёмно-лиловое небо расчертило сияющими изломами отблесков почти зеркально повторяя рисунок нитей дара на коже. Тётка говорила, что Демиург перенёс небесную грамоту на тела энуаров, чтобы те пели в созвучии с ним и для него. После всего, что Нае узнал сегодня, казалось, и это тоже пустые выдумки. Но чего не оспорить, так это схожих начертаний светящихся нитей и полос излома на небосводе. И кое-где даже угадывались скопления узлов. Может, Демиург и правда — сам энуар? Для чего он создал мир в своём сне, чтобы не быть одиноким? Но ведь он создал и тварей Пустоши, — встряхнулся Нае, — а те только и ждут, когда представится случай наброситься на любого из энуаров. Значит ли это, Демиург возненавидел своих детей. Несмотря на дар, несмотря на песнь.

— Нае! — из всего десятка юношей и девушек, собравшихся сегодня у подножия массивной стены при скупом свете светильников, радость выказала только Райен. Рыжий всполох рыжего хвоста мелькнул перед глазами. — Здорово, что ты пришёл! Я думала, Вирон тебя накажет!

— Никто его не накажет, Рай, — надменно отозвалась тёмная статная тень знакомым голосом. Финнит. — Он же здесь на правах избранного.

— Вовсе нет! — Осмелился возразить Нае. Нити дара, как назло, вспыхнули ярче, выдавая волнение.

— Энуар, — равнодушно продолжил Финнит, и его поддержали сдержанными возгласами, — человеку никогда с ним не сравниться. И нечего ему делать в братстве.

— Может, это дефектный энуар? — хихикнули справа, и Нае неприятно удивился. Келвин. Не ожидал от него. — И ему можно?

— Так! — Райан встала между Финнитом и Нае и подняла руки, — мы здесь не за этим!

— Верно, — Террен тоже вышел на свет и едва заметно кивнул, что видит, и тоже рад. — Обсудить испытания.

— И всё же, — Финнит не отступал, он вышел под свет. Сегодня они все оделись в тёмное, чтобы их не было видно в сумерках, — я бы провёл голосование. Принимать ли нам его? Кто согласен?

— Вообще-то, Финик, мы берём всех, — отозвалась Райен со скепсисом, — потому что делаем одно дело.

— Но в играх победит один, — возразил тот.

— И это значит, что мы за него порадуемся, — Эрион подошёл к Нае, успевшему уже пожалеть, что пришёл, и хлопнул его по спине. — Может, я обтяпаю его в два счёта!

— Или я? — тяжело усмехнулся Террен.

— Или я! — добавил кто-то.

— Что сделаешь? Выставишь меня? — Эрион так и не убрал руки с плеча почти навалился на хрупкие плечи энуара.

— Не дури, — надменно фыркнул Финнит. — Я не об этом.

— Вот и ты не дури, — Эрион расслабился и похлопал Нае по плечу снова. — Идём, покажем тебе нашу площадку. Мы тут иногда тренируемся…

*****

То, что называли площадкой, на первый взгляд походило на тропу диких коз вдоль стены. Тропа забиралась на пригорок и утопала с сумерках где-то там, где вздыхали с рокотом горы и шумела река.

— А обязательно делать это ночью? — с опаской уточнил Нае. — Ничего же не видно.

— Ночью здесь тихо и хорошо слышно, — ответил Террен. — Днём постоянно где-то шумят. К тому же Дардот против. Считает, что из-за стен лучше не выходить.

Изломы на небе пульсировали в такт дыхания Демиурга, размеренно и глубоко: то гасли, оставляя весь мир во власти тьмы, то загорались с яркостью отголосков дневных светил.

— На пути будут чаши с огнём, — успокоил Эрион, — если кажется, что заплутал, беги назад.

— А если я сорвусь? — опасность оказаться на дне ущелья второй раз за день со всей ясностью посмотрела в глаза.

— На пути нет оврагов и ущелий, — с пренебрежением отозвался Финнит, словно растолковывал малопонятливому энуару в сотый раз, — это малая тропа. Здесь отрабатываем ускорение.

— Вас уже учили? — спросил ещё один человек, с усыпанным веснушками лицом.

— Учили… — механически ответил Нае. Кажется.

— Первый год! — Райан усмехнулась, — Они ещё совсем ничего не знают…

— Но кое-что знаем! — Возразил Келвин.

— Про тебя и так всё ясно, — рассмеялся Эрион, — ты у нас любитель эхо-крисов.

— Эй, Эрик, глянь-ка, не запрятал ли этот пройдоха заряженный артик в складках плаща! — со смехом вторили с другой стороны.

— Не боись, я выиграю у тебя честно, — с достоинством ответил Келвин, а Нае с удивлением слушал каждого. Они все звучали одинаково. Да, по разному, но каждый стремился подстроиться под другого, чтобы не выбиваться из общей песни. Даже Финнит. Когда они успели так сдружиться?

— Пока играем просто так, — Райен махнула рукой, обозначая линию старта, — потому что у нас новенькие… Не толкаться, без ветропрыжков, не жулить.

— Тот, кого поймаем, повесим над ущельем — с напускной грозность проговорил Финнит.

— За то самое место! — Добавил Эрион.

— Все и так знают, — махнул рукой Финнит.

— Я для новеньких…

*****

Только сейчас Нае понял, что Ящер хоть и изматывал бесконечными тренировками, но щадил обоих. Поделились на две команды. Новенькие попали в первую с Эрионом, Терреном и ещё одной девой по имени Сера, с виду рослой и крепкой. Она, наверняка здесь не первый год. Каждому выдали по заряженному светом кристаллу на верёвочке. Всем кроме энуара. Эрион рассмеялся и пояснил, что его в темноте и так видно не хуже маяка в ночи. Нае улыбнулся шутке и опустил взгляд на мерцающие нити дара. Пылают в такт сердца. Прямо как изломы на небе. Почему он раньше не задумывался об этом?

Едва прозвучал сигнал к началу, как все умчались вперёд, помогая себе заклинаниями ускорения. А Нае растерялся у начала и сразу заметно отстал. Пробираться по проложенной тропе пришлось одному, ориентируясь только на каменные чаши, в которые кто-то заранее поставил по заряженному светом кристаллу размером с кулак. Даже Келвин умчался вперёд. Но Нае опасался незнакомой тропы, и ещё больше неизвестности. Где-то со вздохами дремали горы, изливалась из каменных чаш у подножия Консонаты река. Изломы над головой вспыхивали и гасли, а вокруг кусты остролиста шуршали опавшими листьями так, словно в них кто-то прятался. Стаи мерцающих в такт неба мышей охотились над деревьями за насекомым, расцвечивая плотный мрак огнями. Красиво.

Нае слушал. Он улавливал тихую песнь Хора, далёкие звуки с гор и едва уловимый клёкот кошмаров. Почему он их слышит и больше никто? Может, пора перестать обращать на них внимание? Тропа резко нырнула вправо и вниз. Дева, судя по крохотному светящемуся огоньку далеко впереди, вырвалась, невероятным образом совершая прыжки от чаши до чаши. Вот это мастерство! Даже Валк не столь умело обращался с песнью скорости.

Энуар плёлся последним. Не потому что не мог быстрее. Просто за собственным дыханием он терял нить окружающих его звуков, к тому же здесь не был ни разу, и потому желал впитать всё. Вот в небе мелькнула тень. Перекрыла на доли мгновенья излом своим телом и пропала. Кто модет летать ночью, пока Демиург не видит? Мыши? Они не летают так высоко

Где-то за спиной весело перешучивались ребята, впереди тяжело дышали соревнующиеся. Каждый звук отзывался в нитях слабой вибрацией. Можно сказать, что энуар слышал всем телом. И совсем недалеко он почувствовал ещё одного. Заплутал? Отстал так же, как и энуар? Может, это Келвин, он ведь тоже впервые здесь. Возможно, сбился с тропы, здесь далеко от любой из чаш, хотя они постоянно в пределах видимости. Как раз тропа на повороте, тёмном и пугающем.

— Кел?

Нет, эти вибрации глуше, ниже. Так звучит взрослое тело. Их нашли? Это наставники? Или кто-то из мастеров? «Ничего страшного», — успокоил себя Нае, — «Эхо рядом»

— Кто тут?

Все уже давно убежали вперёд, а те, кто за спиной могут не услышать, если что-то случится. А вокруг только пористая, влажная мгла.

— Они нашли себе новое тело, — прошептала мгла низким мужским голосом. Нае попятился. Со своим даром сейчас он, пожалуй, ярче всех мишеней. Что делать? И кто проник к стенам Консонаты незамеченным? Как далеко простирается защита Эхо?

— П-простите? — энуар успокаивал себя, что здесь безопасно, что Эхо отгонит любого, кто вздумает причинить вред кому-либо из своих обитателей. Но туман рассеяло! А пропасть осталась.

— Но это не поможет. Вам уже ничто не поможет, — продолжил голос, и раздались мягкие шаги подминающие прелые листья. — Ты же понимаешь, что уже мёртв?

— В с-смысле? — Нае пятился, а голос не отставал.

— Хор выпивает энуаров… Тебе разве не сказали? — ирония незнакомца заряжала нити огнём. — Для этого ты здесь… Чтобы напитать его. Он будет пить тебя медленно, капля за каплей.

Нае промолчал, продолжая отступать. По коже пробежал разряд, затем ещё один. Нити дара разгорались с новой силой, отзываясь на обидные слова, подтверждающие тайные страхи.

— Вы кто?

— Они лепят из тебя удобный ресурс… Тебя устраивает такая роль? — голос, как шорох листы, такой же тихий и угасающий. — Быть пищей…

Что сказать? Нет, не устраивает. Нае в этой Консонате вообще ничего не устраивает, но как сбежать отсюда?

— Хочешь, я помогу тебе? — голос совсем рядом. Это человек. Нае даже показалось, что он слышит запах затвердевшего на одежде пота и травяного чая.

— А вы сможете? — спросил он дрожащим голосом. А вдруг их увидят? А что если этот человек враг? Или враг — маэстро Вирон, который издевается над энуаром? Нае понял, что запутался.

— Приходи завтра сюда же… мы поговорим. Ты же хочешь поговорить?

— Нае! — это Райен. — Нае! Ты решил вообще никуда не спешить? — она подбежала, довольная, счастливая. — Воистину, на играх ты придёшь последним!

*****

Вернулись за полночь. Ребята с азартом наперебой рассказывали друг другу, как улучшить технику воздушного прыжка. Нае слушал вполуха. В голове его теперь прорастало семя сомнений, зароненное таинственным незнакомцем. Тот сразу пропал вместе с запахами, едва Райен приблизилась. Скорее всего умчался с попутным ветром. Брат говорил про это. Но Нае никогда не видел, как это, растворить себя в воздушных струях и мгновенно перенестись на другой конец света. Высшее мастерство.

А что если маэстро Вирон — лжёт? И Грандмастер тоже? Вирон говорил совершенно другое! Он говорил о спасении, а не о гибели. Кому верить? Как унять или подтвердить свои сомнения?

Нае понял, что заплутал. Он не понимал, где правда, где ложь. Голова переполнилась мыслями, как убегающее варево заполняет котёл и выливается на раскаленную плиту. Даже в висках застучало.

— Ты чего? — Келвин по возвращении проверил свой драгоценный резонатор, а потом обратился к соседу по комнате. — Выглядишь потерянным. Не расстраивайся! Ну, не придёшь первым. Какая разница?

Если бы Келвин знал, что не это тревожит Нае! Но сказать нельзя. Иначе придётся признаться, что энуар встретил неизвестного под стенами Консонаты, а Нае не очень хотелось в этом признаваться, и хотелось узнать, что раскроет незнакомец. И ещё больше, что ответит Вирон. Он уже привык наверное, что энуар задаёт неудобные вопросы.

— Если хочешь, отработаем прыжки с тобой, — между тем продолжал Келвин, и Нае понял, что пропустил огромную долю сказанного.

— Нет, я просто… — Нельзя говорить! — Как твой резонатор?

— Он пока слабенький, — Келвин коснулся заряженного звуком кристалла, — мать всегда говорила, что у меня талант к обращению с вещами. Я могу читать их прошлое. Я говорил? Вижу, как наяву. Ну и когда пришли вербовщики, я подумал, почему нет? Это же тоже дар?

— Да, — согласился Нае, успокаиваясь от близости соседа. Келвин звучал уверенно и обнадёживающе. Он верил в то, что говорил, и не лгал. — А где ты родился? — Нае снял плащ и верхнюю рубаху, готовясь ложиться в постель.

— Диваград. У Носских холмов. Ты не знаешь, наверное… Там ещё кладбище полипат. Эти гиганты приходят за холмы умирать.

— Нет, — энуар покачал головой, — не слышал. Не на полипате?

— Нет! — Келвин рассмеялся, — ты что! Я считаю, что все, кто на них селится — чокнутые! Они же движутся постоянно. На них только путешествовать, да и то недолго.

— Да, — Нае натужно рассмеялся, — точно. Не страшно было? Ехать сюда?

— Страшновато, — Келвин уже переоделся в ночную рубаху и залез под одеяло. Резонатор едва слышно гудел, пульсируя остаточным светом. — Но если всё получится, я стану артефактором. Буду людям помогать… А то от этих кошмаров и других тварей никакого спасения нет.

— Верно, — Нае тоже забрался под одеяло, — мы отпугивали их сетью из поющих кристаллов.

— Энуары вообще чудеса творят, — с восхищение пробормотал Келвин, проваливаясь в сон, — дед рассказывал…

— Да… — Нае положил голову на подушку, но веки не смыкались, — а мне не рассказывали ничего.

Почему людям известно больше? Почему энуары добровольно лишили себя памяти? Нае повернулся на другой бок. Прислушался. Хор по прежнему тихо и ненавязчиво пел живительную песнь Демиургу, чтобы его сон не обратился в новый кошмар. Интересно, что было раньше? Тётушка говорила, кошмар не всегда захватывал сон Демиурга, когда-то он был полным и ярким без песен. Не было кровожадных летучик шестипалых кошмаров, не было черве-копателей, выкорчевывающих всё, что попадётся им на пути, не было когтистых зубаток, и прочих тварей, обитающих в разрастающейся Пустоши.

Где-то кричала ночная птица. Эхо интересовался, не нужно ли чего? Открыть окно, направить горячий источник ближе к кровати? «Нет, — ответил Нае про себя, — ничего не надо».

Зачем Эхо привёл его к архиву? Что хотел показать? Нет ли в этом подвоха? И что хочет сообщить незнакомец, и чем сможет помочь? И правда ли что Хор выпивает энуара? Что произошло с предыдущим? Где он? Зажёг в усыпальнице свой камень?

«Нет, не правда», — ответил Эхо. Хор даёт ему жизнь и наделяет сознанием. Значит ли это, что не Эхо говорит с энуаром, а Хор, несколько десятков наполненных песней кристаллов размером с дом.

«Спи, юный Найрис Нер’Рит», — сказала бы Лорели. Ее голос звучит удивительно мелодично, не мудрено, что она возглавляет лекарское отделение. Одно её присутствие уже как награда. А не спится. Нае снова перевернулся. Утром Ящер снова придумает какое-нибудь испытание. Интересно, он звучал больным тогда, в Усыпальнице. Чем он болен? И почему скрывается?

Глава 8. Внезапные откровения

Следующим утром Вирон оценил помятые, невыспавшиеся лица учеников и повёл их внутрь с открытой галереи, поигрывая неизменным прутом в руках. Нае вяло порадовался, что не придётся заниматься под холодным осенним ветром. Вопросы, что мучали его ночью под гнётом невыспавшегося сознания выдавило куда-то в сторону, уступив место проблемам насущным. На завтрак — холодная каша. В Консонате — стало холодно, а в коридорах и вовсе гуляли сквозняки. В голове — тяжёлое крошево из воспоминаний о прошедшей ночи, скрепленное собственными домыслами.

— Я вижу, что вы вчера утомили с-себя до бессонницы, — едко заметил Ящер следуя всё дальше, а Келвин, не скрываясь, зевнул в ответ. — С-сегодня поговорим об ответственности Поющего…

Значит, что-то всё-таки расскажут? И можно задать вопросы? Нае осторожно прислушался к шагающему вперёд учителю. У него хриплое дыхание и тяжёлая поступь. А ещё то, чего Нае не слышал раньше — кровь в его венах жгла и кипела, вызывая боль в области рук и живота. Что это?

— Как с-себя чувствуешь, Найрис-с Нер’Рит? — лукаво спросил Вирон, поворачиваясь к ученикам. Как Нае раньше не замечал? У Вирона жёлтая пергаментная кожа, и рыхлые белки глаз. Отталкивающе. Что видит Вирон, глядя в глаза энуара? Лиловую радужку, закрывающую весь глаз и лепесток зрачка, горящий ровно так же, как и нити дара на теле. Ему противно? Или может быть страшно? Особенно в ночи. Вот энуару сейчас немного противно.

— Хорошо, — после паузы согласился Нае, — благодарю.

— Что ты так внимательно разглядываешь?

— Я… — что скажет Вирон? Он же наставник, значит должен отвечать на вопросы! — хотел спросить. Нам будут давать историю Консонаты?

— Хочешь узнать больше? — усмехнулся Ящер, а Келвин снова зевнул.

— Да, хочу, — сон пропал. Сейчас нити дара подогревал азарт.

— Что ж, тогда, лекция необходима, — неожиданно легко согласился Ящер, — она требует не меньшей концентрации, а пища для ума никогда не бывает лишней.

*****

Ящер привёл учеников к кабинету рядом со столовой. Небольшая комната с четырьмя столами по кругу и полками по периметру, заваленными свитками и учебными пособиями по медицине. Лорели, в утягивающем форменном одеянии складывала на полки свитки.

— Любезная Лорели, позвольте мы позаимс-ствуем твою аудиторию, — Нае едва поверил ушам. Ящер никогда не говорил так ни с кем! Сама любезность! — Решил последовать твоему с-совету.

— Конечно, Каденс, — Лорели с любопытством взглянула на двух помятых учеников, — можно мне остаться? Послушать?

— Разумеется, — Ящер отложил свой прут на ближайший стол и жестом велел садиться за остальные. Нае порадовался, что Лорели сделает этот урок приятнее одним только присутствием. Келвин сел справа, а Нае между ним и Лорели. Ящер тяжело опустился на своё место. Теперь все могли видеть друг друга. Вирон помолчал, постукивая пальцами правой руки по дереву. Молчание затянулось, и Лорели мягко откашлялась.

— Каденс?

— С-сегодня мы поговорим об ответс- ственнос-сти, — очнулся Ящер. — Что вы знаете о Конс-сонате?

— Внутри неё находится Хор, — тот час ответил Келвин.

— Хор… Что же такое Конс-соната? — со скукой уточнил Ящер.

— Эм-м… — тут Келвин растерялся, — это вроде учебного заведения? Дом?

— Верно, — согласился Вирон, — Конс-соната выпускает многих с-специалис-стов. Аретефакторов, акустиков-садовников, криптографов, кинетиков, лекарей, с-стихийных манипуляторов. Завис-сит от таланта. Обучаютс-ся здес-сь в основном люди…

— Почему? — дерзко спросил Нае, посчитав, что при Лорели Ящер не станет его наказывать за неподобающие вопросы, — почему в Консонате должен быть энуар? Но обучаются в основном люди?

— Найрис, — мягко ответила Лорели, — тебе уже объясняли и не раз…

— Объяс-сню ещё. Для непонятливых. Хор привык к вибрациям с-создателей, — согласно кивнул Ящер, — они необходимы для его с-стабилизации. Наша задача хранить Хор, задача энуаров — его нас-строить. Такой мы заключили договор когда-то.

— Что произошло с предыдущим энуаром? — этот вопрос мучил сильнее всего. Что они ответят?

— Он погиб, — без предисловий ответил Вирон и взглянул в глаза. Впервые за день. — Мы старалис-сь его с-спас-сти, но не с-смогли. Не вс-сё в нашей влас-сти. Это ты желал ус-слыш-шать?

— А как он погиб? — звучало, как подтверждение слов незнакомца. Консоната опасна, для энуаров — особенно.

— Найрис, ты задаёшь слишком много вопросов, — Лорели мягко попыталась перевести тему, — зачем тебе это?

— Он не с-смог противос-стоять песням «С-струн», — Вирон переложил невидимую соринку на столе с места на место. Эхо едва слышно запротестовал, услышав запретное имя, — Это с-сложно, они искус-сны в боевых песнях, поэтому я хочу, чтобы ты был готов, когда придёт время.

— К чему? — Теперь это походило на поединок между Вироном и энуаром, тогда как остальные оставались лишь зрителями. — К чему готов?

— «С-струны» очень с-сильны, — Виронвздохнул, — они умело пользуются всеми знаниями, что могут дос-стать. Час-сть они украли у нас-с. Они хотят зас-ставить Хор замолчать. В том числе, убрав энуара из Конс-сонаты. Без с-создателя Хор стихает и кошмары захватывают всё, до чего дотягиваютс-ся. Конс-соната с-становитс-ся уязвима.

— Зачем он хотят, чтобы Хор замолчал? — Нае даже не взглянул на Келвина, руками делающего знаки, чтобы энуар не спрашивал лишнего. — Разве мир не погибнет?

— Найрис, ты так любопытен, — рассмеялась Лорели неловко, — потому что хотят, чтобы Спящий проснулся.

— Они с-считают, что ес-сли он прос-снётся, кошмары ис-счезнут, — быстро добавил Вирон. — И они делают вс-сё для этого… Это их божество. Хаос во имя порядка…

— Но разве… — Келвин, казалось, проснулся, — разве не исчезнет весь мир? Если он проснётся, что станет с нами? С Лиамом? С Пустошью?

— Такая опасность есть, — согласился Вирон, — и даже не малая. Если Хор замолчит, и Спящий пробудитс-ся мир может рас-створиться в хаосе полнос-стью. Могут исчезнуть все вместе с кошмарами. И люди, и энуары. Мы не можем этого допус-стить. Каждому из нас-с ес-сть что терять. Поэтому, мы вс-сё ещё здес-сь.

— А если… — Нае вдруг представил себе, что нет Пустоши, нет кошмаров, не нужна защита, и можно путешествовать без опаски, только сады и небо, — а если они правы? Они могут быть правы? Какова вероятность, что они правы?

— Очень малая, — мягко возразила Лорели. — Если не станет ничего? Что тогда? Это затея, где не будет победителей, Найрис. Только проигравшие.

Об этом Нае не думал. Ему казалось, что достаточно уничтожить чудовищ, и тогда все смогут вздохнуть спокойно, но получается, без кошмаров не будет ничего? Нае растерянно взглянул на Вирона, на Лорели, на Келвина. Что тогда? Исчезнет Сола, тётушка, Оульм. Все они растворятся, как отец, или погибнут, как мама. Навсегда. И даже некому будет их оплакать. Сады рассыпятся пеплом, и песнь каждой жизни угаснет.

— Никто не знает, что с-случится, — подытожил Вирон, — но мы точно знаем, что если Хор замолчит и Демиург проснётся, то это означит конец прежнему миру, и что будет в новом — неизвестно. Возможно пус-стота.

— А-а, — Нае не мог отступить, — как погиб энуар?

— Его рас-стерзали кошмары, — Вирон для верности прижал ладони к столу, — он думал, что готов к схватке, но это оказалось не так. Он пошёл на поводу у с-своих желаний. Поэтому, я прошу тебя быть максимально ос-сторожным. Безопасно только внутри с-стен. Не с-снаружи.

Он говорит так, словно знает о вечерней вылазке. Нае сжался, представив, как Вирон следит за ним.

— Эхо присмотрит за вами, — успокоила Лорели, — но и он не сможет помочь, если вы отойдёте слишком далеко.

— Расскажите о битве за Консонату, — попросил Нае. — Как умерли те энуары в Усыпальнице?

— О которой? — ехидно уточнил Вирон, — нам регулярно приходится отбивать атаки. Эхо справляетс-ся, по большей час-сти. Таких атак было нес-сколько

— Это «Струны»? — спросил Келвин.

— В том числе. Известно, что вс-се с-создания Пус-стоши с-странным образом реагируют на прис-сутс-ствие энуаров.

— Они хотят нас убить? — Перебил Нае нетерпеливо. Отчего Вирон говорит так медленно? Отчего растягивает слова и объясняет путано?

— Да, — Ящер кивнул, — на людей они такой реакции не проявляют. И этим пользуются те, о ком мы говорим.

— Это из-за нитей, — вставил Келвин, — да?

— Ес-сть теория, что их привлекает вибрация, издаваемый нитями, — согласился Вирон, — из-за этого находитьс-ся здесь энуарам опасно для Хора. Это увеличивает нагрузку на Эхо.

— Как они погибли? — упрямо спросил Нае с твёрдым намерением дождаться ответа.

— Юный Найрис-с, — Вирон обратился к нему, — так любопытен, но готов ли к ответам? На Конс-сонату налетели кошмары. Волна за волной. И продолжали атаки, пока защитники не отс-ступили. Многие остались там, за чертой. Мы с-собрали их камни пос-сле и отнес-сли в ус-сыпальницу. Пос-сле энуарами было принято решение покинуть Конс-сонату и обес-спечить прис-сутс-ствие лишь одного. Вс-сегда только одного…

— Но почему я? — задал Нае мучивший его вопрос, — вы могли взять любого!

— Во-первых, община с-сама прос-сит нас-с дать знания её детям. Природного таланта не вс-сегда дос-статочно, Найрис-с Нер’Рит, во-вторых, взрос-сление рядом с-с Хором даёт возможнос-сть кристаллам впитать больше — это доказанный факт. С-с ним с-соглас-силис-сь и ваши с-старейшины. Мы не выбираем, Нарис-с Нер’Рит, мы просто берём то, что нам предлагают. С-считай, тебя выбрала с-сама с-судьба.

— Но… Получается, энуары бросили Хор? — Нае поднял взгляд на наставника.

— Это не так, — мягко возразила Лорели, — они вынуждены были отступить. Но если понадобится, я уверена, они придут на помощь.

Нае замолчал, переваривая услышанное. Звучало просто, логично и… Уныло. Необходимость, продиктованная потребностями Хора. Если Хор замолчит, не станет ничего. Эти мысли выпивали решимость. Может, и правда, Хор пьёт энуара по капле? Нае потёр глаза, потому что веки внезапно потяжелели. Где-то звучали чужие тела, густо и басовитой гудел Эхо, не соглашаясь терпеть в своих стенах разговоры о «Струнах». Низко и шершаво вибрировало тело Вирона рядом, до часотки в ладонях. Его присутствие всё сложнее выносить, оно вызывало почти физическое неудобство.

— Возьмёте в Архиве с-свиток по истории Конс-сонаты. Каждый. Прочтёте все о первой и второй войне Беззвучия. Через неделю проверю ваши знания, — отрезал Вирон, возвращая к гнетущей реальности. — А заодно и выводы.

— Но нам надо готовиться к Играм! — возразил Келвин.

— Значит, вос-сползуетесь с-свободным временем. Его у вас-с с-слишком много…

— Да, маэстро, — отозвались ученики без особого энтузиазма.

Но оставался последний вопрос.

— А зачем нужны все эти, — Нае протянул ладони, где на внутренней стороне горели ярко нити дара. — Составы? Они обязательны?

Вирон поднялся.

— Природа не наградила тебя талантом Найрис-с Нер’Рит, хоть и создала идеальным инс-струментом, — сказал он с ехидцей, — но с-старейшины пос-считали дос-стойным с-среди равных. Нам приходитс-ся работать с-с тем, что ес-сть и ис-справлять недоработанное природой. Иначе ты просто не с-справишься, когда придёт время.

— С чем? Не справлюсь? — Нае тоже встал, позабыв про Лорели и Келвина. Для него существовал в этом моменте только Вирон, только у наставника были ответы на все его вопросы. На это Ящер выматывающе медленно подошёл. Склонился. Так близко, что Нае увидел запёкшуюся бурую слюну в уголке рта.

— Чтобы обновить пес-снь для Демиурга. Когда придёт время.

*****

— Сегодня был лёгкий день, — бодро сказал Келвин, когда они вдвоём возвращались назад. Нае согласился бы, если б не ощущение недосказанности, что не покидало его весь разговор. Словно между Лорели и Вироном шёл диалог, которого остальные не слышали. Они общались жестами, полувзглядами, мыслями, один Демиург ведает, чем, и Вирон выдавал ровно столько, сколь можно было по согласию между ними.

— Если не считать этой истории. Надеюсь, там немного. Хорошо, что вечер свободный, займусь резонатором. Посмотришь? — не унимался Келвин.

Что из всего этого правда? И идти ли к незнакомцу на встречу вечером? Не станет ли ошибкой не сказать обо всём Вирону? А что если… Если это «Струны»? Если они хотят убить энуара? Если это так, Вирону придётся снова ехать в Лиам. И кого же там выберут? Солу? От этой мысли узлы на кистях заломило от предчувствия. Что делать?

— Погоди, — Нае остановился перед дверью в комнату. Келвин, уже расписавший, чем он сейчас займётся, замер.

— Чего?

— Мне надо вернуться…

— С ума сошёл, Нае? — рассмеялся приятель, — или тебе не хватает твоих этих вытяжек?

— Я кое-что не спросил, — пробормотал энуар и попятился, — прости, я потом посмотрю твой резонатор!

Келвин крикнул что-то ещё, но Нае уже не слышал. Он бежал назад по коридорам, помогая себе песнью скорости. Углы больно стучали по плечам, но Нае даже не обратил внимания. И едва не свалил Вирона у аудитории.

— Похвально, — проскрипел Ящер, сжимая пальцы на своём пруте, но пока закладывая его за спину, — куда с-спешишь, Найрис-с Нер’Рит.

— К вам, — выдохнул Нае. Звучало безумно, пару месяцев назад Нае даже не подумал бы, что может желать встречи с наставником.

— Ко мне? — удивился Вирон, — что с-случилось?

— Случилось, — подтвердил Нае, может он и сам поймёт, что разговор тайный? И Вирон понял. Кивнул. Поманил за собой.

*****

У себя в комнате Вирон выслушал Нае, покачивая головой на особо значимых моментах. Нае даже испугался. А что если всем влетит за вечерние занятия? Надо было сказать, что он спускался к стенам один. Тогда на совесть давило бы не так сильно.

— Только не наказывайте никого, пожалуйста, — почти умоляюще попросил Нае. — Они не сделали ничего плохого!

— И ты не видел, как этот человек выглядел? — не обращая внимания уточнил Вирон, — не было ли у него повязки, вот так, — и Вирон закрыл рукой левый глаз.

— Было темно, — признался Нае, — я понял только, что он человек.

— Как ты это понял?

— Песнь его тела… Она человеческая… У энуаров тон выше, — смущаясь ответил Нае.

— Чувствуешь, — послышалось даже довольство в голосе наставника, и показалось, что Ящер хоть чуть, но гордится учеником, — это хорошо. Хорошо, что сказал. Это очень важно, — Вирон поднялся, прошел к бюро со своими составами, — очень.

— Я испугался, что это они, — Нае вдруг понял, что не хочет больше бежать из Консонаты, хочет остаться. Что его место здесь. И это действительно важно. — Ну, вы поняли.

— Ты хотел пойти с-сегодня? — уточнил Вирон, чуть поворачивая голову назад. Нае остро ощутил его интерес, до зуда в груди, — признайс-ся, хотел?

— Если бы вы объяснили раньше, — надулся энуар, оскорбляясь от подозрений. — Про «Струны» и Хор. Теперь стало понятнее.

— Вс-сякому знанию с-своё время, Найрис-с Нер’Рит, — назидательно прошипел Ящер.

— Почему нам не говорят дома? — И всё же не все вопросы прояснились сегодня, — почему прячут правду?

— Правду? — Маэстро Вирон выдержал паузу, — у каждого она с-своя. Вас с-сказали, что пос-считали нужным.

— Но это неправильно!

— Видишь, у тебя тоже с-своя правда, — усмехнулся Ящер. — Мне нужно, чтобы ты пошёл на эту встречу с-сегодня…

— Зачем? — Нае подобрал руки под себя. Он думал, что всё закончится, едва он раскроет свой секрет, но, похоже, это только начало.

— Необходимо выяс-снить, чего хочет незнакомец… И по возможности узнать, кто таков…

— Но… — как сказать, что страшно раствориться в небытии и превратиться в резонирующий кристалл с единственной последней песней? Разве он сам не говорил, что выходить опасно?

— Тебя не тронут, — отрезал Вирон, предупреждая вопросы, — пока не тронут, — добавил тише и неувереннее. Острая и быстрая, как вспышка, боль прострелила всё тело, зародившись в груди, и зацепившись за каждый сустав, но Нае знал, что это эхо чужих чувств. Нити дара реагировали широко на каждое дыхание рядом. Раньше такого не было, зато сейчас он в полной мере чувствовал каждого, кто находился рядом. Иногда любопытно, но чаще совершенно лишнее.

— Уйди, — прошипел Ящер, и потянулся за своим прутом. — С-сейчас-с же.

И Нае поспешил покинуть чужую комнату.

Глава 9. Ночные визиты

До самого вечера Нае провёл время в ожидании. Он ждал, что придёт Вирон, скажет, что делать, или Лорели, или ещё кто-то. Но нет, никто не заглянул, не рассказал, чего ждать и не подсказал, о чём говорить с незнакомцем. После вспышки у Ящера совсем непонятно, будет ли ему интересен этот разговор. Может, не ходить? Это же очевидно опасно.

Келвин так и не понял, что тревожит его соседа и подумал, что дело в недавних неудачах.

— Вы каждый вечер встречаетесь? — спросил Нае, лишь бы не молчать.

— Нет! — Кел с увлечением склонился над резонатором и ещё парой вешиц, принесённых откуда-то. — Меня туда затащил Финнит. Они собираются пару раз в неделю.

— Мне кажется, Финнит не очень меня жалует, — усмехнулся Нае устраиваясь на кровати.

— У него брат погиб в последнюю волну, — пояснил Келвин походя, — когда сюда снова «Струны» заявились. Энуара прикрывали, а его нет. Вот он и злится. Не обращай внимания.

— Но энуар всё равно погиб, — возразил Нае. — Что толку?

— Это всё кошмары. Я не видал кошмаров, Нае. — Келвин вдруг отложил инструмент, стальную длинную палочку, — и, честно говоря, не особо хочу на них смотреть. Говорят, они страшилища… Ты видал?

— Да, — Нае поёжился от воспоминаний. Нити дара потеплели и засветились ярче, когда тело вспомнило, каково это. — На нас в Лиаме напали. Кто-то погасил резонаторы и защита стихла. И они прорвались.

— Уродины? — любопытство пополам с отвращением скривили Келвину лицо.

— У них шесть лап, и все с когтями, — тихо подтвердил Нае, — и морда без глаз. Они ориентируются на слух. Еще есть копатели. Похожи на червей, но огромные и все тело покрыто шипами. Они режут землю, как нож яблоко. И ещё сирены. Они так орут, что кровь идёт из глаз. Их не видел, про них Валк рассказывал.

— А кто такой Валк? — Келвин даже отложил инструмент.

— Поющий, один из. Там, в Лиаме. Он очень силён. Я видел, как он рассекает кошмара одним словом… — Нае вздохнул. Вот бы уметь так же. Но сколько предстоит пройти, прежде чем подобное станет возможным.

— У нас такого не было, — Келвин с завистью подал плечами. — Мы строили крепость со стенами. И наши артефакторы заряжали их, чтобы никто не мог проникнуть.

Нае помолчал, подобрал колени к груди.

— Кел…

— Что? — приятель поднял голову. Плотная, переплетённая коса сползла на плечо.

— Как думаешь, возможен у Спящего сон без кошмаров?

— Конечно, — бодро отозвался Келвин, — здесь, в долине! Даже лес есть и речка! Даже небо видно!

— А если весь мир станет таким? — Нае поймал удивлённый взгляд.

— Тогда Хор должен затмить собой всё, — рассмеялся Кел. — Чтобы перебить кошмар Спящего. На сколько хватает, нам ли печалиться?

— Почему ему снятся кошмары? — вздохнул Нае. — Они, наверняка, мучают и его.

— Поэтому Хор поёт ему, чтобы успокоить, — без запинки отозвался будущий артефактор.

Нае хотел спросить ещё, думает ли Келвин о том, что Хор может замолчать, но не стал. Такие вопросы походили на ересь, и если Кел решит, рассказать о них Грандмастеру, снова придётся отвечать на вопросы, и теперь Нае не был уверен, что сможет сказать, что никого из «Струн» не встречал лично. Что делают с мятежными энуарами? Запирают в подвале? Убивают? Ни один из представленных вариантов Нае не нравился.

*****

Вечером, когда оба Брата скрылись за горизонтом, а небо разгорелось изломами, Нае собрался на вечернюю вылазку. Было страшно. Келвин спросил, куда, и пришлось соврать, что к Вирону. На это приятель кивнул, с сочувствием похлопал по плечу и занялся изучением свитков о Первой войне Беззвучия.

Очень хотелось услышать хоть что-то от Вирона, но тот и носа не показал до самой ночи. И Нае подумал, что он не должен подвергать свою жизнь опасности. Не должен подчиняться, тем более, что незнакомец, возможно не хочет добра энуару. Если Вирон желает сделать из ученика приманку, пусть сначала объяснит свой план!

С этими мыслями Нае спустился к главному входу. Эхо чуть приоткрыл створки огромных ворот с вопросом, желает ли Нае покинуть внутренний двор. А Нае и сам не знал, чего он желал. Ответов. Но не ценой собственной жизни.

— Ты здес-сь, — услышал он за спиной удовлетворённое шипение. Как он просмотрел Ящера! Он же теперь так оглушительно заметен с этой своей частотой и стреляющей болью в суставах!

— Что мне говорить? — без предисловий спросил энуар. Несмотря на плотный плащ, нити дара выдавали с головой, пылая в сумерках ярче светильников.

— С-слушай, — Ящер, в своём обычном тёмном балахоне, даже не прихватив ничего для встречи с незнакомцем, обошёл ученика по кругу, — ничего не говори. С-слушай и запоминай. Ни на что не с-соглашайся. Тяни время. И иди назад. Я тебя подс-страхую. Они не с-станут бить с-сразу. С-сначла, они пос-стараютс-ся купить тебя.

— Хорошо, — Нае вдохнул глубоко и попросил Эхо открыть дверь. Купить… Какое жестокое слово.

Ночь сразу поцеловала его влажным ветром и взбила волосы. Чтобы прогнать тревогу Нае начал думать обо всяких пустяках. Теперь волосы почти как у Валка, такие же длинные. Если добавить серебряную нить очелья Поющего будет так же впечатляюще. Сола бы восхитилась. Да и не узнала бы. За то время, что Нае провёл в Консонате под наставничеством Вирона, он стал выше и крепче. А нитей дара теперь вдвое больше и они в разы шире, чем были. Словно другой энуар. Вдруг Сола его не примет? Что она скажет, когда увидит своего друга детства? А вдруг и она изменилась? Нашла себе нового приятеля, и сейчас они с ним сидят на крыше амбара и едят мочёные вишни?

С этими мыслями Нае спустился по тропе вдоль стены в надежде, что незнакомец найдёт его сам.

— Ты пришёл, — и всё равно незнакомец застал Нае врасплох, снова скрывшись в тенях, от слуха и взгляда.

— Да, — сам не свой ответил Нае. Вирон тут? Он видит? Это как будто кто-то другой. Он звучит глуше и ниже. Не человек.

— Значит, ты не хочешь закончить свою жизнь на жертвенном алтаре Хора, — удовлетворённо прошептал незнакомец.

— Нет, — Ящер сказал, соглашаться? Или что он говорил? Слушать. Запоминать. Сердце в груди било гулко и часто, разгоняя лимфу быстрее вдоха. Нити дара выдавали энуара с головой.

— Тогда слушай, — незнакомец приблизился, и Нае мог поклясться, что услышал, как воздух со свистом вошёл в пазухи носа. — заберём тебя отсюда, но не сейчас. Сначала покажи, что готов.

— К чему? — с трудом лепились связные слова. Сама темнота играла незнакомцу на руку, лепила из случайных теней кошмаров с длинными, похожими на ножи когтями. — Готов?

— К спасению, — до чего он огромный! Нае почувствовал всем телом, как гудит кровь в мощных венах, а высоко над головой воздух проходит в лёгкие. Люди не могут быть такими! Они никогда такими и не были! Это не человек! Уши заложило и показалось, что сознание вот-вот покинет переполненную чувствами голову. — Так ли ты хочешь избавиться от оков, как говоришь. Не лжешь ли…

— К-как? — незнакомец обволакивал своим телом, обвивал, как ползущий к добыче змей. Ещё немного и выхода не будет! Нае потёр влажной ладонью шею, что внезапно сдалась, отказываясь пропускать воздух в лёгкие. — Как доказать?

— Принеси мне ключи… Для начала… — Волны низкозвучащего басовитого гудения тела незнакомца закладывали уши не хуже криков кошмаров. Это полумар. Изуродованный кошмарами человек. Тетка говорила, некоторых людей, которые отрицают роль Хора и не пользуются резонаторами заражает болезнь Искажения. Нае тогда посмеялся и представил что-то забавное. Но сейчас смеяться не хотелось. Хотелось бежать.

— Ч-что? — «тяни время», — говорил Вирон. Для чего?

— Ключи, — просто повторил незнакомец, — от ворот, от входной двери.

— Здесь нет ключей, — Нае чувствовал, как застывают нити от страха, превращаясь в хрупкие кристальные ветви внутри тела. — Эхо сам открывает двери… Вы разве не знаете?

— Тогда пусти меня, дай мне свой голос, — прошептал незнакомец на ухо, обдав лицо запахом дыхания: кровь и гниение. В груди заломило, словно кто-то потянул за каждую нить дара в теле, стараясь вырвать… душу?

Нае не выдержал. Покачнулся. Огромная ладонь придержала за локоть. Какая у него бурая пористая кожа, словно у мертвеца. Нае поднял костенеющий взгляд. Он огромен, пожалуй, легко может коснуться макушкой самых высоких дверей в Консонате.

— Внутрь, — уточнило чудовище. — Голос…

— Эхо не даст пройти… Тебе, — пролепетал Нае.

— Маленький смелый энуар, — продолжил незнакомец, подавляя жертву всем телом, — ты знаешь, что обречён… Но всё равно цепляешься за своих палачей. Играешь по их правилам. Наивный глупец…

Нае не понял, что произошло после. Кажется, прозвучала боевая песнь, короткая, сокрушающая нота. Смяло всё, что могло быть смято, в том числе и энуар с незнакомцем. Вспыхнули тысячи искр в глазах, а в ушах завыли сотни кошмаров. Перед лицом завертелось неясное, и через мгновенье он уже увидел небо, мятущееся в разные стороны. Снова вспышка, а затем наступила темнота.

*****

И в следующий миг зазвучали голоса:

— Каденс…

— Это был он! Я не мог ошибитьс-ся! Наконец-то они проявили с-себя! А ты говорила, они отс-ступили… Нет! Я был прав. Виола должна знать!

— Зачем так рисковать?

— Рис-ска не было! Кто знал, что мальчишка даст слабину так быс-стро…

— Мальчик мог пострадать…

— Я вс-сё контролировал. Он не пос-страдал…

Нае всплывал и тонул, а голоса приближались и удалялись. Всё закончилось?

— Это прос-сто обморок, не преувеличивай!

— Найрис? — это Лорели. Раз это она, значит он уже внутри, скорее всего в лекарском крыле. От этой мысли трусливое облегчение расслабило натянутую внутри струну. — Слышишь?

— Простите, — Нае неловко повернул голову. Вирон рядом, он снова недоволен. — Я старался.

— Ничего, ничего непопаравимого, — с заметным облегчением проговорил Вирон. — Я боялс-ся, что он тебя задел.

— Кто? Он? — Нае позволил себя ощупать, заглянуть в глаза и проверить реакцию на толстую иглу, которой она потыкала в ладони и ступни.

— Это С-сумрак, так он с-себя называет, он проходит с-сквозь защиту играючи. С-слава Демиургу, он не может проникнутьс-сквозь с-стены, — пояснил Ящер. — Для этого ему не хватает мас-стрес-ства.

— Он полумар? — вяло уточнил Нае.

— Да, — кивнул Вирон, досадуя на кого-то, — в заключительной фазе. Но ему как-то удалос-сь с-сохранить рас-судок. Я бы изучил его… Ес-сли бы смог поймать.

— Каденс! — в голосе Лорели смешались сетование, ужас и восхищение.

— Никогда их не видел, — прошептал Нае, позволяя сознанию сползти в полудрёму.

— Не засыпай! — Лорели потрясла за плечо, — если это слово забвения, ты можешь не проснуться! Оставайся с нами!

— Как будто нет, — Вирон, мелькающий где-то на границе сознания, наконец остановился, — обыкновенный обморок. Наш энуар с-слишком чувс-ствителен.

— И в этом нет ничего плохого, — тотчас возразила Лорели. — Ты уверен, что ему не затворили память?

— Абс-солютно.

— Хорошо, — Лорели улыбнулась, отошла. Нае прислушался к себе. Вроде цел. Гудит голова и всё тело слышит возбуждение Вирона и спокойствие Лорели. А за дверью стоят Райен, Кел, Террен и Эрион. — Ты сам сделал его таким.

— Эти лишь один из этапов, но он затянулс-ся. С-сколько с-с ним ещё работы, — посетовал Ящер. — Вс-сё идёт с-слишком медленно.

Нае понял, что снова стал для Вирона предметом исследований, не больше. Ровно как тот полумар. От воспоминаний пустота зародилась где-то внутри и тотчас заполнилась страхом.

— Чего он хотел? — голос Вирона рядом заставил вздрогнуть. Кажется, наставник обратил внимание на него.

— Попасть внутрь, — слабо ответил Нае. Вспомнилось: «всё равно цепляешься за них, своих палачей. Играешь по их правилам. Наивный» — что произошло?

— С-сумрак рас-скус-сил нас-с, — недовольно скащал Ящер, скользя словами сильнее обычного. Нае невольно почесал ладони. — И ударил тебя. Но, к с-счас-стью, не попал.

— Разве? — вяло уточнил энуар. По ощущениям — попал, да ещё как.

— Тебя защитил Эхо. Рядом с ним вряд ли кто-то с-сможет причинить тебе вред.

— Вы сказали, меня не тронут… — Нае с трудом удерживался, чтобы не закрыть глаза.

— Возможно, он ус-слышал в тебе с-сомнения. И захотел избавитьс-ся с-сразу. Я думал, в тебе больше с-самообладания и твёрдос-сти.

— Простите, — стало досадно. Он опять не оправдал надежд, на него возложенных.

— Это поправимо. Придёшь в лабораторию пос-сле. Пора поработать над тобой посерьёзнее, — с этими словами Вирон вышел, шаркая ногами. Зато осторожно оглядываясь зашли ребята. Лорели улыбнулась и махнула рукой, что можно не бояться и зайти.

— Нае! — Райен уже оказалась рядом, — сказали, на Консонату напали! И ты был там!

— Нет, — Нае подтянулся и сел. Что за глупости. — Там был всего один полумар.

— Ничего себе! — Воскликнул Келвин, — полумар! Я слышал, они такие уроды!

— Я не видел, темно было, — Нае вздрогнул, вспоминая вибрации тела незнакомца. Он ощущался огромным, текучим и опасным.

— Нам запретили выходить за стены, — заявил Эрион, — теперь не побегаем.

— Но главное, ты жив! — возразила Райен, — говорят, он хотел тебя убить!

— Не знаю, — признался Нае, — хотел бы, убил. — И осторожно взглянул на Лорели, но она сделала вид, что занята, а потом и вовсе вышла во внутреннюю дверь.

— Ящер обещал, что меня не тронут, — продолжил энуар. — Я думал, он рядом.

— А что, Ящер тебя туда отправил? — ахнула Райен.

— Он сказал, что надо, — подтвердил Нае, — я не хотел идти.

— Говорят, опять укрепляют стены, — вставил Келвин, — дополнительными резонаторами.

— «Струны» никогда не оставят Хор в покое, — подтвердил Террен. — Особенно тебе, Нае, надо быть осторожным. Энуаров они особенно не жалуют.

— Зачем ты вообще пошёл? — удивился Эрион, — Решил убить себя по быстрому?

— Я же говорю, Ящер велел, — сделалось тепло и радостно, что ребята пришли, чтобы проведать его, и искренне беспокоются, хотя, как будто и не должны. На долю мгновенья появилось ощущение, словно он снова дома.

— Он тебя совсем не щадит, — посетовала Райен. Хотелось согласиться, но, подумалось, что он бы пошёл и сам. Только тайно. Хорошо ли было? И что бы сказал Ящер, если бы энуар привёл в Эхо полумара? Стал бы предателем. Нае застыл от этой мысли. Что бы сказал он сам? А тётушка? А брат? А Сола? А ребята?

— Главное, что всё позади! — Райен расценила его молчание по-своему.

— Мы завтра опять собираемся, правда в зале для занятий. Пришлось спрашивать разрешения у Дардот, — затараторил Келвин, но Нае слушал его в полуха, зацепившись за слово «предатель», и ощущая себя им в полной мере. Разве не его желание было покинуть Консонату? Бежать, бросив всё здесь?

— Нае? — Райен коснулась его руки. — Что с тобой?

— Я здесь, здесь…

*****

После обеда Нае, скрепя сердце, отправился к наставнику. Вирон, как ни в чём ни бывало, кивнул, увидев ученика в дверях и жестом показал на табурет у стола, а не на страшное жёсткое ложе. Нае в тайне надеялся, что все эти мучения с составами закончились. Потому как в последние дни Вирон от него отстал. Но, кажется, это была передышка.

— С-с рас-сширением ривус-са мы закончили, — начал Вирон, раскладывая на столе какой-то страшный инструмент. Палку, несколькими вставленными кристаллами и какую-то штуку из полированного рога кошмара, — ос-сталось научить тебя с-слышать лучше.

— Твой инс-струмент, — Вирон положил ладонь на полированный, изогнутый в форме петли рог, — эхо-лира. Она ус-силит любую пес-снь.

Нае перевёл взгляд на стол. Про эхо-лиры он только слышал. Говорят у Валка была такая, пока её не разбило при очередном нападении. Брат рассказывал, что хотел приобрести себе, но их делают из костей кошмаров, долго потом вываривают и полируют. Это опасный, долгий и трудоёмкий процесс, говорил брат, поэтому эхо-лира стоит дорого, и не каждому доступна. Но вот она лежит, поблёскивая натёртым боком, гладкая, манящая и непонятная. На ней нет струн, лишь обозначение гнёзд для них. Может, эти струны тоже надо добыть?

— Это призрачная эхо-лира, — пояснил Вирон, — с-струны проявятс-ся, как только твоя пес-снь будет завершена. С-считаю обучение на с-струнной для энуара бес-смысленно. Вы можете больше, чем люди, ни к чему тебе эти убогие кос-стыли.

Нае даже задержал дыхание. Низвергнув ученика под ноги утром на глазах у Лорели, Ящер поднимал его на новую высоту, но приватно. Эхо-лира! Высшее мастерство для Поющего. Конечно, надо уметь с ней управляться, особенно с призрачной, которая работает лишь на звуке, не требуя для себя физического воплощения. Но и эффект от неё гораздо сильнее. Так говорят. Это уже серьёзно. Очень серьёзно.

Глава 10. Кошмары наяву

Келвин не получил эхо-лиры. Но продолжил занятия по физической подготовке вместе с энуаром. Только теперь после обеда Нае шёл в огромный зал для занятий с Вироном, а Келвин уходил заниматься в другую аудиторию к маэстро Келлану Бассу, изучать свойства вещей и влияние акустики на их структуру. Нае хотел бы изучить и эту дисциплину, но не посмел возразить Ящеру. Тем более, что обучение вышло на совершенно новую ступень.

Вирон не щадил энуара. Если в начале пути казалось, что он издевается над учениками, то теперь было очевидно, что он сдерживал себя, как мог. Все, что не получалось, было повторено сотни, тысячи раз, независимо от желания, состояния и времени суток. Вирон выжимал энуара досуха, затем давал передышку и повторял, иногда подкрепляя ударами гибкой лозы. Глядя на Нае, Келвин ужасался и не скрывал, что рад учиться у маэстро Басса.

Совместные тренировки с ребятами для подготовки к играм приходилось пропускать, потому что Нае был занят в это время с Вироном или приползал к себе только лишь для того, чтобы отключиться хотя бы не в коридоре, а в своей кровати. Келвин звал его пару раз, но не получив ответа, уходил один. Нае сожалел, но не мог заставить себя подняться. Нити дара после бесконечных упражнений жгли не хуже огненных струн и ещё долго не утихали. Сон превратился в бесконечное полу бодрствование.

Про полумара никто не упоминал, хотя теперь всем запретили выходить за ворота. История потускнела в сравнении с настоящим. Иногда Нае казалось, что всё вокруг теряет плотность, размывается и превращается в сон. Получив пару раз по плечам за дрёму во время упражнения, он понял, что так и было, просто он засыпал прямо на занятиях.

Эхо-лира не давалась не смотря на усилия Вирона заставить ученика правильно сложить язык и губы и войти в резонанс с инструментом. Никак не удавалось вызвать появление струн для усиления песни. Вирон злился и беспощадно лупил по рукам, когда изгибы инструмента ложились не так, как он считал верным. Пришла зима, отняв последние краски у природы. Жизнь превратилась в бессмысленное, бесцветное существование.

Игры приближались, и вот уже появились флаги и украшения в столовой и аудиториях. Лорели объявила начало зимней недели знаний, выдала каждому по перу, знаменующему ещё один год в Консонате. Нае получил первое, но факт этот его никак не порадовал. Он вспомнил, что хотел бежать отсюда при первой возможности. Попытался вспомнить, что же его остановило.

— Нае, пойдёшь с нами репетировать выступление? — Райен в подружками пробежала мимо, мимоходом зацепив энуара рукой. И получила вялое несогласие. Нае шёл на занятия. И ноги едва его несли. Он думал, что все эти составы и методики — худшее, что могло с ним случиться. Но это оказалось лишь первым этапом пути в ад.

Вирон уже ждал его в зале для занятий, прохаживался по скупо украшенной зале, заложив свой прут за спину. Нае вяло взглянул на эхо-лиру на столе — источник своих мучений.

Ящер смерил ученика взглядом и жестом велел взять в руки инструмент. Нае подошёл к столу, провёл пальцем по полированному боку. Сейчас все собрались во внутреннем дворе для репетиции приветственного слова.

— Что с-случилос-сь? — Проскрипел Вирон. Сегодня его тело гудело с особой интонацией. Боль пополам с усталостью.

— У вас Искажение? — не поворачиваясь, спросил Нае. — Маэстро Вирон?

— Я не с-сомневалс-ся, что ты ус-слышишь рано или поздно, — отозвался Ящер, и Нае почувствовал, что тот прошёлся в другой конец залы.

— Это лечится?

— Нет, Найрис-с Нер’Рит, оно не лечитс-ся. Можно ос-становить транс-сформацию. Но не полнос-стью, — Вирон медлил.

— Вы тоже станете… полумаром? — Нае, наконец, нашёл в себе силы оглянуться.

— Возможно, — Ящер согласился. — Не с-скоро, я надеюс-сь. Бери эхо-лиру.

Нае смешался. Он никак не мог понять, как же он относился к маэстро Каденсу Вирону. Ненавидел? Восхищался? Возможно и то и то в равной мере. Не любил, нет. Ни как наставника, ни как друга. Но то, что Вирон предан Консонате — это без сомнений.

Нае взял в руки инструмент, почувствовал его тяжесть и созвучие внутри. Она, как живая, никак не желала раскрывать своих секретов, словно ждала чего-то. У энуара преимущество перед людьми, он может плести звук всем телом благодаря нитям. Не обязательно слышать, достаточно почувствовать колебания, а эхо-лира их усилит в разы. Поэтому из энуаров лучшие Поющие, а люди так и остаются артефакторами и акустиками. Но он так устал сегодня, и эхо-лира чувствует это. Поэтому Нае отложил инструмент и встал, опёршись руками о стол.

— Что не так? Бери инс-струмент.

— Простите, маэстро Вирон, — Нае покачал головой. — Я не могу.

— Что за чушь? — скривился Ящер, перехватывая прут, — сотни энуаров до тебя могли, а ты не можешь?

Ответить нечего. Можно говорить о чём угодно, но всему есть предел. Нае показалось, он до своего дошёл. Дополз. И дальше не может сделать ни шага.

— Что ты с-скажешь С-сумраку, мальчик? — съязвил Вирон, откладывая прут. Из рукава он вдруг достал жезл с резонирующим кристаллом, которым орудовал во время приезда. Высший уровень мастерства. Нае отступил, уловив надвигающуюся угрозу.

— Что ус-стал? — и первый удар воздушной волной пришёлся в ноги. Хлёсткий, сильный, сбивающий на пол. — Что хочешь домой? — и второй удар попал по рёбрам, опрокидывая на спину.

Воздух вокруг заревел, оглушая. Невесть откуда сыпались удары один за другим: по рёбрам, по ногам, по голове, Нае обдавало жаром, студило холодом, заставляя отступать, пока он не упёрся в угол и не сжался там, закрывая руками голову, просто пережидая, когда удары прекратятся. Вокруг воздух искрил, срывал украшения, рвал их в клочья. Тяжёлые волны накатывали, вдавливая в стену, норовя расплющить, раздавить, уничтожить. В какой-то момент боль прострелила от бока и до макушки, когда кости не выдержали, во рту отчётливо разлился холод и вкус лимфы.

— Ты мёртв, — огласил Вирон, спускаясь из-под потолка, и складывая свой инструмент обратно. — Но с-считай, что я тебя вос-скрешаю и даю второй шанс-с. Бери инструмент.

*****

Вот так подготовка к празднику прошла мимо Нае. Он занимался с Вироном до самой ночи, хотя и не видел в этом толк. Эхо-лира оставалась безмолвной, наставник становился ещё более безжалостным. И теперь Нае чувствовал себя восставшим из мёртвых, но потерявшим то главное, что отделяет живое от неживого — искру жизни.

— Ты не с-стараешьс-ся! — ярился Ящер, замахиваясь неизменной лозой и опуская её на плечи. Нае молча сносил побои и пробовал снова. Нет. Тишина.

Наконец, Вирон выдохся и отступил. Нае надеялся, что уже ночь, и Ящер устал и отпустит, наконец, нерадивого ученика.

— Тебе не хватает мотивации, юный Найрис-с Нер’Рит, — отдышавшись проговорил Вирон. — С-собс-ственная жизнь тебе, похоже, безразлична. Но чего ты боишьс-ся?

Нае невольно представил Лиам, Солу и тётушку, как их сминает беспощадная волна из чудовищ, и тотчас одёрнул сам себя, потому что Ящер удовлетворённо улыбнулся.

— Иди к с-себе, — смилостивился он. — Завтра продолжим.

Уголок рта невольно дёрнулся, злые, острые, как льдины слова не вышли наружу. Ящер увидел лишнее и теперь будет использовать против новое оружие. Нае не спешил уходить, и потому Вирон удивлённо взглянул на него.

— Что не так?

— Вы не тронете их, — тихо проговорил энуар. И не было в его голосе ни мольбы, ни слабости. — Поклянитесь.

— Мне незачем кляс-стьс-ся, Найрис-с Нер’Рит, — брезгливо бросил Вирон, — не я уничтожу вс-сё, что ты любишь. Кошмары с-сделают это. Ес-сли ты дашь с-слабину. Когда до тебя дойдёт, наконец?

И ушёл, забрал инструмент, оставил Нае в разорённом зале, с ноющими после удара рёбрами и смятением в сердце. Требовалось отдохнуть. Поесть. Прийти в себя. Сосредоточиться. Но Нае не знал, как. Не мог ни о чём больше думать. Он потёр грудь там, где между ключиц разгорелся самый большой узел. Взглянул на стол, где до недавнего времени лежала непокорённая эхо-лира. Развернулся и пошёл к себе по пустым коридорам.

Эхо тревожился. Его беспокоило движение снаружи, странные тени и гости у стен, а ещё он беспокоился, что сердце энуара полно угрюмой злобы. От этого Хор наполнялся тревогой. И снова перед Нае начали загораться светильники, приглашая следовать по другому маршруту. И Нае поддался. Опять Эхо привёл его к забытому Архиву.

— Мне нельзя туда, — устало возразил энуар. Нити дара его почти потухли после перенесённых испытаний. Всё, что сейчас требовалось — это отдых. Но Эхо снова отщёлкнул замок и приоткрыл массивную створку.

— Проклятье, — Нае решительно зашёл внутрь.

*****

— Нае! — это Сола, она потрясающая, Нае всегда ею любовался, а теперь она подросла ещё, обрела женственную грацию, — здорово, что ты вернулся!

Вернулся? Разве Вирон его отпустил? Или он сбежал, наконец? Отчего-то он этого не помнил, как не помнил и пути сквозь пустошь. Словно память осталась там, в Консонате. Сола потянула его домой. Вот полукруглые окна с цветными стёклами, и разбитые цветники у дома. Плимерии. Их запах всегда нравился тётушке.

— Тётя Аура! Нае вернулся! — громко крикнула Сола, а Нае с удовольствием ощущал её кожу и запах. Она восхитительна и сама похожа на цветок. — Посмотри!

— Нае! — и тётушка тоже выскочила встречать племянника, прижалась к плечу. Какая она маленькая! А казалась такой большой и серьёзной! — Как ты вырос! Каким сильным стал! А нити дара! Ты посмотри, как они разрослись! — тётя причитала, а вокруг собирались соседи. Кто-то восхищался изменениям, кто-то самим фактом возвращения, но были и те, кто с тревогой поглядывал в небо.

— Как ты добрался?

В самом деле, как? Все вопросы заслонили безграничное счастье, что можно больше не слушать Ящера, не думать о «Струнах», а остаться дома, ухаживать за садом, и находиться рядом с теми, кого искренне любишь. Это так просто. Всего один шаг.

— Проходи, Найрис!

— Как тебе наш город, Нае! — хохотала Сола. Как она прекрасна, как оттеняет белое платье её аметистовую кожу и хрупкие плечи.

— Он прекрасен, — выдохнул Нае, позволяя увести себя в дом. — Всегда таким был.

Улыбки, веселье, слёзы счастья — вот чего ему не хватало в Консонате. Вот от чего могут вырасти крылья.

— Взгляни на сад, Нае! — Сола тянула его дальше и дальше, — я посадила яблони!

— Они тоже прекрасны, — не думая выдыхал Нае, впитывая с лихвой все то, чего он был лишён долгое время.

— Взгляни сначала, дурачок, — рассмеялась Сола, увлекая его в сад. — Посмотри! Такой привычный путь по тропе вдоль амбара и к выходу к цветущим, поющим деревьям, что каждый год приносили плоды.

Но в саду почерневшая земля сожгла деревья и кусты. Запах сгоревших листьев ударил в нос. Сола застыла, словно только сейчас увидела смерть свого детища. И только сейчас поняла, сколько потеряла.

— Нае? — крик полный удивления, боли, недоумения резал не хуже ножа

Кошмары закричали в небе, устремляясь к беззащитным энуарам на земле.

— Домой! — крикнул Нае. Защита пробита, резонаторы молчат. Где же Валк? Где остальные? Он должен защищать сад! Защищать Лиам! — Назад!

А крики раздавались уже отовсюду. Вокруг начался хаос и смятение. Благословенный Спящим дом, в который он вернулся в одночасье превратился в эпизод нового кошмара. Отовсюду раздавались крики и небеса из лазоревых обратились в чёрные от тел и крыльев кошмаров. Воздух тонко вибрировал, обдавая почти физическими волнами, проникая в каждую клетку тела через нити дара, заставляя дрожать и оставаться на месте. Как в вязком сиропе.

— Нае! — Сола не успела забежать в укрытие, и её тело проткнул острый, длинный коготь. Черные крылья заслонили деву ненадолго. Нае бессильно смотрел на светящуюся лимфу, стекающую по белому платью. Ярко голубое на белом. У него нет песни, способной убить кошмара. Он её не выучил.

— Нае!.. — любимое лицо искажается мукой, и от этого становится больно настолько, что грудь разрывает от потери. Нити дара из благословения превратились в орудие пытки, прожигая насквозь.

*****

От криков Нае проснулся. Глаза были влажны, а сердце стучало, как после гонки. Он только что всё потерял. Не по настоящему, но от этого не менее ощутимо. Во сне. Это был всего лишь сон. Благословен Спящий. Всего лишь сон. Но кто знает, если воля Спящего достаточно сильна, чтобы воплотить кошмары в жизнь, почему его детям не сделать того же.

Нае сел, вытер влагу на веках. Он уснул в забытом Архиве. Даже не открыл ни одного свитка, просто лёг и погас, как свеча.

Абсолютная темнота вокруг не пугала, даже наоборот, успокаивала. Нити дара, снова пульсировали в такт сердца, освещая едва уловимым светом пространство вокруг. «Это усталость», — подумал Нае, — «Ничего этого нет, не было и не будет. Лиам останется под защитой Хора, как и весь мир».

От одной мысли, что Лиам может пасть под натиском Пустоши, делалось дурно. От несуществующей пока вины Нае бесшумно заплакал. Никто не увидит, к счастью. Кроме Эхо. Справа зажёгся светильник, а рядом ещё один. Эхо тихо сочувствовал, но давал место уединения и покоя, чтобы прийти в равновесие. И за это Нае был ему благодарен. Кто знает, может этот замок, и впрямь, принял его за своего, и оттого показывает ему сокровенные знания и позволяет уединиться когда сил нет совсем.

Нае скулил, сжимаясь на полу, сожалея о потерях, что возможно, никогда не случится, но могут, если Хор ослабнет. О себе, о безвозвратно ушедшем времени, когда он не знал о «Струнах», не знал Вирона и не видел Усыпальницы. Боль вываливалась наружу плотным комком бесшумных рыданий. И всё, что он видел во сне может случиться из-за него. Если, Хор станет петь тише. Почему он? Разве это возможно выдержать?

А после пришла пустота.

Не осталось ни злобы, ни боли, ни страха. Нае сидел в круге света, испускаемого парящими светильниками и собственным телом, и просто смотрел на груды сваленных, сплавленных, обожённых свитков рядом. Где-то среди них манифест «Немых Струн», о котором все знают, но никто не пытается его уничтожить. И в этом тоже загадка. Если «Немые струны» — это те, о ком нельзя говорить, почему их манифест лежит в забытой библиотеке?

Названный Сумраком хотел проникнуть внутрь. Он, наверняка от них. Но Хор надёжно защищён стенами. Эхо никого не пропустит, если не знает его голоса и вибраций. И внезапная мысль пробила насквозь: Нае сошёл бы за своего, если бы согласился тогда. И если бы он отдал свой голос, то незнакомец смог проникнуть в Консонату, добраться к самому сердцу и нанести удар.

Всего одно желание несчастного энуара отделяло Консонату от катастрофы. Как причудливо складываютсянити судьбы, подобно нитям дара стекаются в единый узел. Связываются воедино противоположные характеры и странные судьбы. Мысли потекли ровно и вяло. Катастрофы не случилось. Нае справился со своими слабостями. А Ящер?

Например, Ящер.

Лорели говорила, у Вирона непростая судьба. Интересно, где он заразился Искажением? Кажется, её можно подхватить, если предать самого себя, и исказить душу. Что такого сделал Ящер?. Болезнь меняла, уродовала тело, но Вирон держится, хотя и страдает от внезапных приступов боли. А вот Сумрак не избежал искажения. Нае содрогнулся, когда представил раздутое, огромное тело ночного визитёра.

Может ли болезнь поразить энуара? Или ей подвластны лишь люди?

Внутри Нае пожелал Вирону помучиться подольше от своей болезни, вспомнив издевательства во время занятий, но тут же устыдился собственных рассуждений.

Мысли вернулись к провалу днём. Проклятая эхо-лира, которая никак не желает признавать в энуаре соратника. И Вирон не облегчает задачу. Нае потёр лоб ладонью.

«Тебе не хватает мотивации, юный Найрис-с Нер’Рит», — прошипела темнота голосом наставника.

«Нае!», — звала его Сола из сна. Весь мир рушился, когда хрупкие опоры покачнулись. Не кто-то будет хранить его мир. Он сам. Вот о чём говорит Вирон. И будь он трижды проклят, но прав.

Глава 11. Песнь эхо-лиры

Следующим утром Нае проспал. Келвин долго толкал его в надежде разбудить, но власть нового кошмара оказалась такой всеохватывающей, что энуар не смог вернуться из глубин собственного сна. И лишь к обеду он вскочил, как ошпаренный, поспешил одеться, и, путаясь в ногах и кляня себя, побежал искать Вирона.

Эхо любезно показал дорогу. И, как нарочно, повёл мимо празднично украшенных залов. В коридорах и комнатах висели вручную сделанные цветы и украшения к празднику. Нае невольно придержал шаг. Дома, в Лиаме, они праздновали весной день пробуждения, и день первый зимы, провожая сады на покой. Сам воздух заряжался праздником и его ожиданием. Повсюду чувствовался ОН, Дух торжества. Прямо как здесь и сейчас. Но всё это пролетело мимо, потому что есть Вирон и дурацкая эхо-лира.

Нае задержался у большого холла где девушки репетировали приветственную песнь. В воздухе от волшебства извлечения нот искрились звёзды и ароматно пахло выпечкой из кухни.

Райен помахала рукой из первого ряда. Нае расценил это как просьбу остаться. Сейчас это казалось таким близким и нужным, как островок в океане. Поэтому он, позабыв про Вирона свернул к девушкам.

— Нае! — рыжая Райен, как обычно, искрящаяся радостью, сразу подбежала, а остальные девы взглянули на нового гостя с любопытством. — Хорошо, что ты здесь! Тебе тоже дали выходной? Помоги повесить фонари!

— Я? — Нае взглянул на череду больших, но лёгких фонариков сотворённых из цветных лоскутов ткани и тонкого деревянного каркаса. Один Демиург ведает, как эта конструкция держится. Во время празднования кто-то зажжет внутри огонёк.

— Надо под самый свод! — палец упёрся в основание дуг удерживающих своды. — Мы пробовали с девчонками, слишком высоко. Сможешь? Вас же учили?

— Не знаю, — искренне признался Нае. Воздушные мосты удавались ему уже лучше, но здесь нужно возвести их много, и все на разной высоте. — Но попробую.

— Попробуй! — рассмеялась Райен, — мы ответственные за украшения, но у нас не получилось. Высоко. И страшно. Ты боишься высоты?

Нае взял фонарь в руки и прокачал головой. Нет, высоты не боится. Боится не справиться. Что сложного, подняться к сводам. Этот урок они уже проходили с Вироном и не раз. Ящер крепко вбивал эту науку в учеников прутом и закреплял ядом колких замечаний. Ящер… Надо бы пойти на урок, иначе его разорвёт от желчи. Но Райен так задорно смеялась. Хотелось поверить, что Консоната может стать не только мрачным узилищем, но и внезапно, похожим на дом местом. Почему нет? Поэтому Нае, не ожидая от себя такой прыти, одним прыжком поднял себя к самым сводам, укрепил опору под ногами и легко вставил клин крепления в щель как раз для таких случаев между каменными блоками. Убедился, что держится крепко. Спустился за новым. Райен и Сера смеялись над своими неуклюжим попыткам подняться. А Нае лишь улыбался. Если бы их учителем был Вирон, вряд ли они с такой лёгкостью говорили о том, что не усвоили урока. Но, к счастью для них, наставницей дев была Лорели, а её методы были значительно мягче.

Нае повесил все фонари, потом помог расставить стулья, попутно познакомился с остальными девушками в Консонате. Все они наполняли энуара искрящимся счастьем одним только присутствием. После вчерашнего падения в тёмную яму отчаяния, новое сегодня казалось следующей ступенью в жизни, и даже Вирон обратился из мучителя в несчастного больного старика. И когда наступил перерыв на чай, заявился Ящер. Бедняга Келвин плёлся за ним, как побитый пёс.

— Найрис-с Неррит! — от шипения сразу зачесалось между пальцами. — Что за вольнос-сть?

— Простите! — Нае вскочил. Он совсем позабыл про занятия!

— За мной, быс-стро, — от этих слов дохнуло могильным холодом. Нае улыбнулся ободряюще растерянной Райен и остальным и поспешил за удаляющимся учителем.

*****

В отместку за пропущенный урок Ящер отпустил Келвина с язвительными словами благодарности за исполнительность и взялся за энуара. Он выгнал Нае в галерею на улицу, обозначил маршрут, где точно необходимо построить несколько воздушных мостов, и велел по окончанию каждого круга забирать у него из рук по перу. И продемонстрировал с десяток в руке. Сказал, что из-за самовольного отдыха испытания удвоились, и Нае, как последний болван, сам виноват в собственных бедах. Спорить бесполезно, энуар знал, что могло быть и хуже. Поэтому безмолвно принял наказание.

Холодный ветер рвал одежду, сыпал в лицо колкие снежинки и норовил опрокинуть с моста.

Каждый раз пробегая мимо Ящера и выхватывая очередное перо, Нае слышал в спину карканье: «шевелись быстрее!» К концу испытания энуар совершенно выдохся и едва переставляя ноги приполз к наставнику за последним пером. Нити дара снова пылали ярче весенних костров и даже ярче братьев Яров в летний день.

— Бездарнос-сть! Бес-сполезный кусок мяса, — процедил Ящер, — за мной…

И снова они пришли в огромный зал для занятий. Сорванные украшения так и остались лежать на полу. Нае старался унять разбушевавшееся сердце и дрожащее от нагрузок тело, но так и не смог. Он едва успевал за быстро шагающим учителем.

— С-с чего ты решил, что можешь решать, когда тебе можно отдыхать? — с ядом в голосе процедил Вирон, становясь у стола с ненавистной эхо-лирой. — Ты недос-статочно работал, чтобы зас-служить право на отдых!

— А если я не научусь ей управлять? — Нае кивнул на безмолвный инструмент на столе, — если я не так хорош, как вам хочется?

На это Вирон резко взмахнул рукой с лозой и правое плечо обжёг удар. Нае стерпел. Отступать поздно. Они так много наговорил и ещё больше сделал.

— Если всё-таки я не тот кто вам нужен? Что тогда?

И снова удар, но Нае удалось уклониться. Вирон в ярости поджал губы и снова замахнулся.

— Тогда мы вылепим из тебя того, кто нам нужен, даже если ты с-считаешь, что тебя это не кас-саетс-ся, — прошипел Ящер. — Бери инс-струмент.

Как же Нае ненавидел эхо-лиру в этот момент! Он всегда восхищался Поющими, но не знал, на какие жертвы им пришлось пойти, чтобы достичь мастерства. И не был уверен, что сможет сам. Старейшины не знали, на что они обрекают своего избранника. А эта эхо-лира… Неясно, чего она ждала, но никак не желала помогать. Видимо просто родиться энуаром недостаточно, чтобы она признала владельца.

Нае вложил инструмент на сгиб локтя.

— Попробуй предс-ставить, что с-случитс-ся, если Хор замолчит. Что с-станет с-с твоими близкими? Их сожрут в с-собс-ственных пос-стелях, — Вирон заложил руки за спину и отошёл, — пока не с-собьёшь то перо, не выйдешь отсюда, — и он указал на крохотное пёрышко под самым потолком. Едва видное на фоне стен.

Нае вспомнил свой сон, внутри все застыло и похолодели пальцы. Перед ним разверзлась пропасть, отрезая пути назад. Эхо-лира молчала. Вирон сверлил хмурым взглядом. Сколько в нём презрения и разочарования. Нае болезненно выдохнул. Ему никогда не одолеть эту науку! Всё бесполезно, а если Ящер, не шутит, то он, Нае, всех погубит и никогда больше не выйдет из этого зала.

Запах выпечки из коридора долетел до обоняния. И страшный сон перебили другие воспоминания. Наперебой налетали тёплые мысли о Райен, о Сере, что смешно выворачивает губу, когда произносит заклинание, о тихой и почти незаметной Элире- Шёлковице, с которой они познакомились сегодня утром, и о задорной курносой Дейми. Мысли переметнулись на смешной резонатор Кевина, который, как капризный ребёнок желал к себе внимания и заботы. Тихий, как вдох, звон появившейся струны отвлёк энуара, и едва он потерял мысль, струна снова исчезла.

— Ну? — недовольно протянул Вирон, — я жду… Ес-сли ты думаешь, что можешь прос-сто с-стоять, то ошибаешьс-ся. Я найду тебе занятие по плечу… Выс-скребешь здес-сь своды…

— Да, сейчас… — Это оно? Эхо-лира желала услышать песнь о жизни и радости, а не о страдании и смерти. Вспомнить, задержать воспоминание о рыжих кудряшках, о булочках с чаем, украшения на праздник, искрящемся счастье внутри. Струны с тихим звоном проявились одна за другой. Нае взмахнул рукой, ударил пальцами по невесомым признакам струн. Тонкий мелодичный звук, усиленный в разы эхо-лирой упругой волной ударил по противоположной стене, обвалив остатки украшений и крошку от каменной кладки на пол.

Ящер сделал вид, что не удивлён и удовлетворённо кивнул.

— Видишь? Когда ты понимаешь, что потеряешь, ты можешь многое. А теперь поработаем над точнос-стью попадания.

*****

Нае был счастлив. Несмотря на выволочку от Ящера за пропущенный урок, несмотря на то, что эхо-лира, поманив мощью, снова заснула. И несмотря на то, что из-за последующих неудач Вирон разозлился и в сердцах снова схватился за лозу. Нае теперь слышал, чем жила заточённая в больном Искажением теле душа Каденса Вирона. Собственные невзгоды и неудача в прошлом заперли его в Консонате, тогда как он желал свободы и полёта, и эти провалы заставляли его изливать желчь на учениках. Но сегодня энуар был готов простить ему скверный характер и дурной подход к обучению. Ощущения всемогущества, когда эхо-лира отзывается на твои мысли и готова помочь ни с чем не сравнить. Словно после многих лет в грязи ты взмываешь в воздух, возносишься надо всем, приходит ясность, что все проблемы мелки в сравнении с замыслом Демиурга.

— Чему ты радуешьс-ся? — ярился Вирон, — Ты не с-смог удержать больше одной пес-сни! Разве это дос-стойно?

Нае пожал плечами демонстрируя безразличие. Удивительно, как мало его теперь задевал гнев наставника. Словно, испытав на себе весь спектр реакций Вирона, на сердце и тело наросла броня. Думал ли наивный Нае, приехав Консонату больше полугода назад, что сможет играть на звуковой эхо-лире? Нет. А что станет дерзить и возражать наставнику? Тоже нет.

— Пос-смотрим, что ты скажешь на играх, — прошипел Ящер. — Завтра.

— Но я не готовился, — Нае покачал головой, — я думал, не буду участвовать. Я же не оправдал ваших ожиданий.

— Мои ожидания ос-станутс-ся моими. Учас-ствуют вс-се, — Вирон бережно взял эхо-лиру. — Мы пос-смотрим, многому ли вы научилис-сь.

Нае проводил взглядом инструмент. Теперь ему хотелось попробовать ещё раз. Почувствовать мощь звука, его природу и силу, когда он разгоняется от созидания к разрушению.

— Если я проиграю, вас это расстроит?

— Ты обязательно проиграешь, Найрис-с Нер’Рит, — проскрипел Вирон, собираясь уходить, — ты с-слишком увлечён познанием. Для победы нужна чёткая цель. У тебя её нет.

После таких слов стало немного обидно. Наставник не желает ученику победы? Это что-то новое. Хотя… Может, он сделал ставку на Келвина? У того, как говорит он сам, «весьма недурно выходит». Он тоже изучает эхо-лиру, но струнную и отдельно. Найти к ней подход проще, и она не требует особого настроя, но и силы в ней кратно меньше.

— Я думаю, «С-струны» пос-сетят нас-с на играх, — Вирон повернулся ко энуару у самой двери, — ты готов к этому, Найрис-с Нер’Рит? Я готов…

Нае застыл где стоял. «Струны»? Будет новое нападение? Они знают? И просто так говорят об этом?

Но Вирон не ждал ответа и медленно вышел, оставив Нае размышлять над своими словами.

*****

Подготовка к празднику была в самом разгаре. Обычно тихие, молчаливые коридоры наполнились жизнью, смехом и топотом. Эхо тоже поддался всеобщему настроению и подсвечивал своим обитателям дорогу. А, поскольку движения стало в разы больше, то и света в полутёмных коридорах прибавилось. Нае не смог сдержать улыбки, как не смог удержаться и помочь дыханием скорости торопящемуся по коридору Террену с полными свитков руками.

— Эй! — возмутился тот и обернулся, — тьфу ты, Нае! Я думал снова Эрик!

— Давай, помогу! — Энуар поспешил перехватить часть свитков, чтобы не упали на пол.

— Было бы здорово! — Террен перехватил оставшиеся удобнее, — Ты с занятий?

— Сегодня закончили раньше, — согласился Нае.

— Как ты его терпишь? Он же больной! — тихо, чтобы никто не слышал, спросил Террен, — я видел, какой за ним тянется след…

— Что это значит? — Нае, поддавшись настроению, склонился тоже и понизил голос до шёпота.

— Я же мёртвых вижу. Я не говорил? — Террен улыбнулся невесело, — За ним такая очередь, что мама помоги!

— Как это? — Нае, конечно же слышал, что каждый из людей здесь обладает талантом, но не стремился узнать, каким. Собственные несчастья здорово отвлекали внимание.

— Обыкновенно, — Террен пожал плечами, — Эхо полон призраков. Ты не знал? А Поющие все имеют по кладбищу за плечами. Маэстро Сами́т так говорит.

— Честно говоря, не думал об этом — Нае придержал дверь в обеденную залу, пропуская приятеля. И сразу окунулся в предпразничную суету. В обеденном зале на одном из столов разложили ткани, чтобы нанести приветственные слова, на другом девы собирали цветы из старых пергаментов, за третьим шёл жаркий спор. И Келвин там что-то доказывал. Стоял невообразимый гвалт, терзающий слух и заставляющий всё внутри дрожать от мешанины звуков. Но такая встряска Нае даже нравилась.

— А у Вирона все пять кладбищ. Тут столько смертей было, что неудивительно, — Террен свалил свитки на расчищенный стол. — Я принёс!

— Нае! — Райен налетела со спины, легко коснулась плеча, — рада тебя видеть в здравии! Я подумала, Ящер тебя прибьёт.

— Нет, всё в порядке, — сегодня все слова звучали особенно тепло.

— Это надо девочкам, — Райен указала на соседний стол. Нае отнёс свою половину к столу с бумажными цветами. И поймал взглядом Террена, уже ввязавшегося в спор с Финнитом на другом конце залы.

— Ты завтра участвуешь? — Райен внезапно возникла рядом. Как она успела подойти так бесшумно.

— Да, Ящер сказал, участвуют все, — энуар чуть улыбнулся. А дева завороженно засмотрелась на нити дара на запястьях.

— Ты знаешь что-то про Вирона? — Нае убрал руки за спину.

— Он чем-то обязан Дардот, это всё, что я знаю, — Райен очнулась от наваждения, — знаю, что энуаров учит только он. И ездит за ними тоже только он. Я думаю, он единственный может пересечь Пустошь в одиночку. Поэтому.

— Давно он здесь?

Райен задумалась, постукивая пальцем по губам.

— Лорели говорила, пару десятков лет. Хочешь найти его слабость? — Райен рассмеялась, — отступись! У него их нет! Это просто Ящер в каменной броне.

— Нае! — и от стола девы помахали энуару руками.

— Ей! — И Эрион тоже поднял ладонь, чтобы обратить на себя внимание. Впервые Нае почувствовал себя крохотной, но важной частью чего-то большого.

— Помоги! — слева навалился ещё незнакомый парень со светлыми волосами. Одной рукой он придерживал пластину с красками, а другой пытался расправить полотно. И Нае поспешил помочь.

— А почему ты спрашиваешь? — Райен снова оказалась рядом и тоже придержала край полотна, чтобы не соскальзывал. Нае подумал, все ли знают, что Ящер болен Искажением. Вдруг это секрет?

— Террен говорил про кладбища за плечами, — энуар решил, что эту тайну он пока не раскроет, — мне стало любопытно.

— Лорели называет тебя «любознательным энуаром», — рассмеялась дева, поправляя рыжий локон, прилипший к щеке. — Она говорит, что твоего любопытства хватило бы на целую Консонату.

— Если бы они ответили сразу… — Нае улыбнулся в ответ, — нам отчего-то не рассказывают ни про Консонату, ни про «Струн».

— О, про этих все вообще пытаются забыть, — Райен склонилась близко близко. Нае даже почувствовал запах её кожи, белой, в крохотных рыжих крапинах. Запах тепла и уюта. — Я слышала, что что-то готовится…

— Ящер сказал мне что ждёт «Струны» на играх, — снова пришлось соглашаться.

— Да, я тоже слышала об этом, — Райен кивнула, — Но Лорели говорит, они вряд ли будут атаковать лоб. Скорее надо ждать скрытой атаки.

— Это как например? — Нае даже позабыл, зачем он здесь. Отвлёкся, отпустил полотно, вызвав возмущённый возглас в свою сторону.

— Они же пытались уговорить тебя? — Райен понимающе улыбнулась. — Возможно сделают это снова.

Глава 12. Похищение

— Хочешь сказать, всё затевается из-за меня? — рассмеялся Нае, — да брось, я даже эхо-лиру удержать не могу. Кому нужен бездарный энуар?

— Можешь смеяться, — дева отчего-то не поддержала веселья, — но с одним фактом ты точно спорить не станешь, для Хора сейчас ты — необходимость. У нас был очень долгий перерыв когда здесь были только люди. Лорели рассказывала. Хор ослаб. И защита Эхо тоже. Дардот пыталась сделать хоть что-то, но у неё ничего не вышло. И они это знают. Все это знают.

— Как это работает? — веселье сошло на нет, а кое-кто начал прислушиваться к разговору. — Все говорят об этом! Но никто не знает, как это работает! А Ящер меня вообще ненавидит!

Гул голосов вокруг стих, и всё внимание обратилось к энуару. Нае оглянулся. Каждый смотрел с любопытством. Даже Келвин, даже Финнит у дальнего стола. Чего они хотят? И что желают услышать?

— Я эхо-лиру не смог удержать, — признался Нае громко, чувствуя, как рушится под ним хрупкий пьедестал, на который его возвели и поставили, как безмолвную куклу, — я не понимаю, чего вы все от меня ждёте!

— Но это пока, — Райен улыбнулась ободряюще, и остальные неловко вернулись к своим занятиям. — Всё впереди…

— Но игры уже завтра, Райен, — Нае вдруг разозлился на себя, на своё несовершенное тело и на Ящера за то, что не смог объяснить как следует, как работает инструмент. — Все может случиться уже завтра!

— Нае… — не хотелось слушать, что она скажет. Все эти слова ободрения и утешения ничего не стоят! Нае отшатнулся от неё и поспешил уйти. — Постой!

Чему-то всё-таки Вирон научил своих учеников. Нае прошептал песнь скорости и его быстро унесло прочь от гомонящей компании. Куда? Прочь. Подальше от чужих ожиданий. «Мои ожидания ос-станутс-ся моими». Вирон хотя бы честен. Честно признался, что видит перед собой всего лишь объект для своих опытов. «Как отреагирует энуар вот на эту вытяжку? А на эту? Станет сильнее или умрёт?» От таких мыслей стало ещё гаже. Показалось, внутри Эхо невозможно найти покой. Его можно обрести лишь снаружи. Неясное томление в груди гнало Нае наружу. Сейчас, немедленно. Нельзя в ворота, но можно выйти на галерею. Там можно успокоиться и остыть.

Нае выскочил на улицу, в галерею под холодный ветер и начинающийся снег. Долина погрузилась во тьму, потому что Братья уснули, а изломы скрылись за облаками, просвечивая едва видными полосами света. Холодно. Нае обнял себя руками, но возвращаться отчего-то казалось преждевременным. Надо остыть. И подумать. Шаги по занесённой колкими снежинками галерее отзывались во всём теле хрустом ломающихся стен. Слишком громко. Всё здесь слишком громко. Завыл ветер где-то в стенах, а после и зверь, поселившийся в лесах на склонах повторил вслед свой зов.

— Сюда… — шепнул ветер и швырнул снежинки прочь, в другую сторону. Нае оглянулся. Он один? Да, один. Не ветер же с ним разговаривает.

— Поспеши… — и снова порыв, норовящий уронить на пол. Холодно.

— Эх-хо? — Всё-таки глупо было выскакивать на улицу без одежды. Зачем он это сделал? Что за помутнение? Но нет ответа, только ветер и ночь. Нае вдруг понял, что не знает как вернуться. Впереди и за спиной — бесконечная галерея, огороженная каменной балюстрадой. Кажется, восточная. Здесь два входа, должны быть. Но их нет! Ничего нет кроме бесконечной галереи и холодной ночи.

— К нам… — где-то вдалеке, где долина стекает к реке показались огни, целая вереница огней. Они плыли один за другим в странном танце, поднимались и опускались к вершинам деревьев. И постепенно приближались. Нае подошёл ближе к ограждению, не веря глазам. Там кто-то есть? Кто-то помимо обитателей Консонаты? Всегда были? Кто они?

— К нам… — послышался хрустальный девичий смех, превратившийся в одночасье в рёв ветра. Энуара швырнуло спиной на стену. Что происходит? Почему реальность стала такой растяжимой? Податливой, пугающей и нереальной?

— Найрис? — чей-то голос позвал его, но как-то неуверенно. Чей-то очень знакомый голос из прошлого, и он обещал забвение и покой. Никаких изнуряющих упражнений и выматывающих практик. Только тишина…

— Иди ко мне… — Нае был почти готов. Почти… Произнести ноту для воздушного моста, и можно попасть на ту сторону, где неизвестный плакальщик больше никогда не будет один. — Скорее… Я помогу тебе…

Ветер взвыл, протестуя против одиночества, но в ответ ему вознеслась боевая песнь, искрящая во все стороны смертью. Это Нае скорее почувствовал, чем увидел, потому что перед глазами плясали огни. Вверх и вниз. Воздух взорвался тысячью игл, каждый вдох превратился в испытание.

— К нам… — ветер ревел, отплёвывался копьями льдин, выстуживал нити дара, превращая их в реки льда. Нае захлёбывался дыханием, а рядом кто-то сражался с ветром, отбивая ледяные руки от энуара.

— К нам…

Хотелось молить о пощаде. Всё вокруг слиплось в единую мешанину из звука и холода. Воздух взрывался звуками, парализовал холодом, кажется звучал резонирующий кристалл или эхо-лира.

К такому испытанию он не был готов.

— Вот ты где… Уходим! — чьи-то ледяные руки подняли замёрзшее тело на ноги. Нае едва мог видеть, но почувствовал, что этого человека в Консонате он не встречал. Откуда он здесь? Эхо пропустил его? Почувствовал, как его, как мешок положили на плечо и понесли куда-то. «Что скажет Вирон», — последнее, что пришло в голову.

*****

— Ох, хитрец…

— Никогда бы не подумал…

— Готовьтесь…

К чему готовиться, и кто из них хитрец, — думалось в полубреду. Нити дара горели после пережитого, щедро делясь леденящим огнём с остальным телом. Вокруг ощущалось постоянное движение и мешанина из звучаний чужих, незнакомых людей и нелюдей. От какофонии в голове и теле в желудке рос тяжёлый ком, готовый вырваться от любого движения. Что произошло? Воспоминания медленно возвращались, расставляя фигуры на новой доске.

Неясным зовом его повлекло наружу. А потом случилось непонятное. Он видел огни и слышал зов. Ветер превратился в ледяного гиганта и сражался с кем-то, кого Нае не видел. А Эхо не смог ему противостоять. Это посмертие? Говорят, энуар обращается в кристалл после смерти. Руки и ноги горят, но всё еще принадлежат ему, значит, нет. Это не смерть.

Нае открыл глаза. Это не лекарское крыло Консонаты и не Консоната вообще. Даже свет изломов не проникает сюда. Лишь слабое свечение нитей дара даёт хоть какую надежду, что это реально. А сам он застыл в огромном кристалле похожим на сгусток ледяного воздуха. Похожим на лёд, но не таким плотным, позволяющим дышать, но лишающим воли и вытягивающим последние силы. Кто-то надёжно затворил ему голос, и лишил возможности двигаться. Всё, что осталось — ждать, пока неизвестный придёт и объяснит, что происходит. Но время медленно тянулось, а ничего не случилось. Нае лишь уловил всем телом, что над ним много людей, есть и энуары, все они возбуждены и что-то горячо обсуждают. «Это „Струны“». От осознания очередного поражения сделалось горько. Зачем он поддался дурацкому желанию выйти из-под защиты стен? И как они прошли к Консонате, минуя защиту Эхо? И будет ли Вирон искать его или решит, что такой нерадивый ученик не стоит внимания и поедет в Лиам чтобы взять ещё одного?

От таких мыслей выстуживалось не только тело, но и душа. Нае всё больше погружался в уныние. Кому нужен бездарный энуар? Ответ очевиден. Никому.

Наконец, спустя вечность где-то наверху открылся люк, пустивший в холодную тюрьму энуара немного света. Нае услышал песнь левитации. К нему спустились трое: человек, полумар и энуар. Сердце забилось часто, когда в свете неяркого светильника Нае уловил знакомые черты. Глаза подтверждали очевидное, но сердце отказывалось верить. перед ним рядом с полумаром и человеком стоял отец, Вейме Нер’Рит. Что казалось ещё более невозможным, если это действительно «Струны». Они уничтожили то, что ему дорого, неужели слухи не врут и отец сошел с ума?

— Неплохой образчик, — хмыкнул человек, разглядывая застывшего в коконе энуара, — это твой малец, Вейм?

— Найрис, — выдохнул Вейме, соглашаясь. Нае разглядывал его и не мог вспомнить, за что он должен любить и уважать этого энуара. Да, он герой, сражающийся со «Струнами», но примкнувший к ним. Или они его заставили? Они его заставили не иначе. Как можно желать смерти целому миру? Он объяснит? Скажет, что ждал момента, чтобы сбежать, и они убегут вместе, как только Нае дадут возможность говорить и двигаться. — Что они сделали с тобой…

— Обычное дело, — прогудел полумар, — им не хватает сил, но они цепляются за каждую возможность. Даже за алхимию.

— Мой мальчик, — отец подошёл ближе, не смея пересекать границу кокона. «Освободи меня!» — крикнул бы Нае, если бы у него был голос. — Ему точно не повредит?

— Мы не знаем, насколько глубоко они проникли в его голову, — заметил человек, — и чему Вирон успел его научить. Так пока безопаснее для всех.

— Верни ему голос, поговорим, — обратился он к полумару. Тот подтянул тяжёлое змеиное тело и выдохнул шипящую ноту, которая обожгла всё тело. Голос вернулся, но двигаться по-прежнему казалось невозможным. Нае тяжело откашлял произошедшее. Сухая пыль в рту забила и нос и горло.

— Здравствуй, сын, — Вейме единственный стоял в лучах пары светильников, чтобы его было видно, остальные скрывались в тени и казались сумрачными силуэтами. Единственное, что могло их выдать — вибрации тел.

— Пап, — Нае не знал, что сказать. Что рад? Учитывая обстоятельства, нет, не особо. Что удивлён? Ещё как! Все считали его погибшим, исчезнувшим, но никак не примкнувшим к общему врагу. Почему он променял свою семью на… этих?

— Ты, наверное, хочешь задать вопросы…

— Сначала пусть ответит, — прервал его человек, — на наши. Ты один энуар возле Хора?

Что сказать? Если сказать «да», его убьют, если сказать «нет» его убьют. Поэтому Нае промолчал.

— Ты жив, малец, только из-за него, — человек кивнул на отца, — Мы провернули самую рисковую операцию только чтобы сохранить твою крохотную жизнь. Поэтому не делай из себя героя. Ты не герой. Ты пленник.

— Ты один? — на этот раз спросил сам Вейме. — Скажи, это важно.

Кому это важно? «Струнам» они должны знать, смогут они захватить Хор или нет. Но что важно на самом деле? Например, чтобы Сола оставалась в садах Лиама, в безопасности, чтобы тётушка продолжала гордиться братом и племянниками, чтобы Райен выучилась на лекаря, а Келвин смог довести до ума свой резонатор. Это важно?

— Нет, — ответил Нае, — я не один.

— Он лжёт, — выдохнул полумар, — он единственный энуар в Консонате. Я проверял.

— Лгать нехорошо, — покачал головой человек. И кокон стиснул тело сильнее, забрался в горло, лишая воздуха, сжал в ледяных объятиях почти выдавливая жизнь из тела. Нае сдавленно вскрикнул, а Вейме беспомощно пожал плечами.

— Чем больше лжи, тем сильнее будет давить, — предупредил человек. — Это будет негероическая смерть, поверь. Итак, попробуем ещё раз. Ты единственный энуар возле Хора?

— Да, — нити дара застыли, превратившись в реки льда, от чего всё тело разрывало тянущей болью. Скорее бы прекратилось. Даже Вирон не делал с ним такого. Хватка чуть ослабла.

— Вирон всё ещё жив? — вопросы казались безобидными, а вот последствия от молчания не очень. — Старая ящерица.

— Да…

— Он же твой наставник? Ненавидишь его? Есть желание прикончить его?

Какая им разница, как он относится к наставнику. Можно относиться по разному, но одно бесспорно, Вирон, действительно предан Консонате. Защитил бы он ученика, если бы оказался там? Нае поискал внутри ответ на этот вопрос. Нет, ненависти не было. Неприятие, досада — да, но не ненависть.

— Нет.

— Тебе дали доступ к Хору? — нетерпеливо прошептал полумар.

— Нет.

— Наполнил эхо-лиру?

От упоминания инструмента перехватило дыхание.

— Нет…

— Значит, Поющим ещё не стал. Странно, Вирон обычно начинает натаскивать своих щенков очень рано…

— Очевидно, что мы успели вовремя, — вмешался Вайме, — они только начали…

— Очевидно… Есть хочешь? — неожиданно спросил человек, лукаво ухмыляясь. Нае даже немного опешил от вопроса. Нет, пожалуй, чувство голода отступило на второй план, сейчас его донимала жажда и выламывающая нити боль от холода во всём теле.

— Нет… Пить…

— Освободи, — махнул человек рукой, и полумар одним вдохом прекратил пытку. Сразу отступил холод, и тело стало свободным. Нае рухнул на пол, не в силах совладать с собой. Все мышци застыли от холода, а нити стали похожи на колючие канаты внутри тела.

— Совсем ещё дитя, — вынес вердикт человек, — покормите его, потом поговорим ещё.

И он, произнеся песнь левитации взлетел к люку под потолком, чтобы покинуть темницу. Полумар же склонился над пленником. А отец так и остался стоять.

— Я скучал, — невпопад произнёс он, пока полумар огромными ручищами разминал кисти и ступни Нае. — Ты не поверишь, наверное, но я скучал.

Нае не нашёлся что ответить. Тело онемело после ледяного плена, и настойчивые растирания причиняли не меньшую боль, чем холод. Но пока все вернулось к привычному. Полумар действовал настойчиво, но осторожно. После того, как в кисти и ступни вернулась жизнь, он оставил пленника в покое и с тихим шорохом отполз в сторону.

— Я всё объясню, если хочешь, — продолжил отец.

— Учти, я снова затворю ему голос, — предупредил полумар, возвращаясь с кувшином, — чтобы не наделал глупостей. А то Око разъярится.

— Да-да, — рассеянно согласился Вайме. Полумар поставил кувшин рядом с пленником и гибкой змеёй вознёсся наверх, к люку.

Вайме присел рядом прямо на пол. Его нити дара мягко пульсировали в такт биения сердца. И звучал он очень размеренно. Он спокоен. Разве можно быть спокойным, встретив сына после долгой разлуки, тем более в таких обстоятельствах? Нае с трудом подтянулся и тоже сел, опершись спиной о стену.

— Я знаю, как это выглядит, но я всё могу объяснить.

Нае рад был бы ответить, но горло снова онемело, запирая звуки. Поэтому он промолчал, глядя отцу в глаза. Как он мог предать память мамы? Перейти на сторону врага?

— Тебе оставили жизнь, видишь? — Продолжил Вайме, — Я просил за тебя…

И снова молчание. Как хорошо, что не надо придумывать слова в ответ. Интересно, он мог бы освободить голос? Тогда бы Нае спросил, насильно ли его удерживают «Струны» или он остаётся с ними по доброй воле. И если первое он ещё мог понять и принять, то второе не укладывалось в голове.

— Я пришёл к ним сам, — отвечая на невысказанный вопрос, сказал Вайме, — я знаю, что тебе сложно понять, но ты попробуй. Ты всегда был смышлёным. Иногда мне казалось, что Оульм никогда тебя не превзойдёт.

Помолчали. Наверху что-то происходило, ходили люди, о чём-то жарко спорили, но всё ускользало от слуха из-за барьеров, что поставили вокруг этой темницы. Без близкой песни Хора казалось, что важная часть жизни куда-то ушла, и теперь душа осталась одинокой на холодном ветру перед леденящей реальностью. Хор остался один, защита ослабеет, и «Струны» добьются своего.

— Всё, что тебе говорили, это лишь часть правды, Найрис. Всегда только часть, — Вайме остановил задумчивый взгляд на сыне, — не думай, что я забыл маму. Она всегда здесь, — он прижал ладонь к груди, где пылал один из узлов, самый близкий к сердцу, даже сквозь одежду видно. — Ради неё и ради вас я делаю то, что делаю.

Но почему? Спросил бы Нае, если бы мог. Столько энуаров погибли, чтобы сохранить Хор, и вот некоторые из них стремятся его уничтожить, и весь мир вместе с ним.

— Мы знаем, Найрис, что Демиург должен проснуться, — тяжело вздохнув, сказал Вайме, — хочешь знать, почему? Я скажу…

Нае попробовал сжать кулак. Наконец, подвижность вернулась.

— Он болен, — и снова тяжёлый, вымученный вздох, — и пока он спит, он угасает… и весь мир вместе с ним.

«Это не правда! Тебя обманули!» — хотелось воскликнуть. Разве приходящая весна — признак угасания? А яркость обоих Яров на небосклоне?

— И если он не проснётся, наш мир уйдёт вместе с ним… Поэтому мы хотим, чтобы Хор замолчал, перестал его убаюкивать.

Нае молча взглянул отцу в глаза, горящие ярче изломов на небе.

— Он должен проснуться!

Глава 13. Изломы судеб

Грандмастер пришла утром в столовую и объявила, что начало игр решено перенести на следующий день.

— Что теперь будет? — растерянно спросил Келвин. Он единственный мог себе представить причину, потому что соседняя койка в эту ночь пустовала. Сначала Кел решил, что Нае, по обыкновению задержался у Вирона на ночь, но никогда энуар не оставался у наставника до завтрака. А теперь ещё это тревожное сообщение. Перенести игры! А энуара всё нет!

— Ничего, всё, что приготовили, прочитаете завтра. Сегодня у всех выходной, — Грандмастер холодно улыбнулась и покинула столовую. А лёгкий флёр тревоги остался. Он ощущался в тишине и шёпоте, пронесшимся меж ребят пугливой птицей.

— Эй, Кел, а где наш энуар сегодня? — спросил Эрион в наступившей тишине, — я слышу твои мелкие мыслишки! Почему его нет?

— Я не знаю! — У Келвина даже шея зачесалась от количества любопытных взглядов. — Он вроде вчера с Райен разговаривал. Почитай её! А из моей головы вылези!

— В ней и делать особо нечего, — огрызнулся Эрион. — Пустая, как котёл после обеда.

— Да, выглядел слегка… расстроенным, — согласился Террен.

— Он просто сорвался вчера и убежал, я не смогла его догнать, — Райен взглянула на соседей. — Я не знаю, что его расстроило! Может эти игры дурацкие! Он излишне переживает.

— Из-за него игры отменили? — Фыркнул Финнит, — Важная пташка! Можно и без него провести!

— Может, его Вирон запер? Они вроде с эхо-лирой занимались, — предположил Келвин. В самом деле, куда подевался Нае? Он, как будто смирился с участью стать антисимволом на предстоящих играх, но чтобы исчезнуть вот так… — Хотя Эхо его тоже не слышит.

— Ты чувствуешь? — Райен повернулась к нему.

— Я слышу что там говорит Эхо, но он не может сказать, что было вчера, у него нет памяти, как у обычных вещей.

— Может, Ящер его убил? — предположила Сера, девушка, сидящая справа от девы.

— Глупости! Вирон такого никогда не сделает! — Возмутилась Райен.

— Ну, это перебор, да, — согласился Эрион. — Ящер, конечно тот ещё хищник, но даже для него это слишком.

— Надо спросить у него! — горячо воскликнула Сера. — Или Грандмастера!

— Да, бросьте, — Финнит махнул рукой, — наверняка где-то отсыпается. Я пойду ещё раз взгляну на арену перед завтрашним, кто со мной?

К нему потянулись желающие. Келвин долго и мучительно думал, куда пойти, разрываясь между желанием угодить и долгом перед соседом по комнате, наконец отмахнулся от нового приятеля.

— Я пойду с Рай.

Райен улыбнулась довольно. Сера, Эрион и Терренс, как обычно, тоже составили ей компанию.

— Я не понимаю, что такого могло случиться? — Райен пожала плечами, пока они шли по коридору к кабинету Грандмастера, и Эхо зажигал по пути светильники в нишах. — Эхо-лира никому не даётся с первого раза. Зачем так расстраиваться?

— Я тоже, кстати, её не освоил, — поддакнул Келвин. — Маэстро Басс говорит, у меня нет слуха, но хорошая совместимость со структурой вещей.

— Твой слух улетел вместе с мозгами? — усмехнулся Эрион.

— Прочти в моей голове, что я про тебя думаю, Эрик! А то при девах неприлично, — Келвин ткнул пальцем себе в висок.

— Идиот, — фыркнул Эрион.

— От идиота слышу!

Райен прижала палец к губам. Потому что возле кабинета Грандмастера спорить и балагурить казалось опасным и несвоевременным. Райен осторожно приложила ухо к стене в надежде приоткрыть завесу этой тайны, не встречаясь с Грандмастером. А следом и остальные. Слова звучали глухо и невнятно, но при произнесенной акустической песне можно было услышать чище. Лишь бы не поймали.

— Я не вс-сес-силен, Виола, — Ящер говорил спокойно, но по голосу слышалось едва сдерживаемое волнение, — сколько раз тебе повторить?

— Разве ты не доказывал обратное?

— Как я мог это предус-смотреть? — на этот раз Вирон вышел из равновесия, — он непредс-сказуем! И в нём дос-статочно дерзос-сти, чтобы залезть в с-сокрытый Архив с подачи Эхо! И задать вопрос-сы! Жаль он не задал их у с-себя дома…

— Я думала, ты всех сразу приучаешь слушаться, — в голосе Грандмастера проскользнула ирония, — неужели твои методы перестали работать? Или, может, они стали причиной происшествия…

— Мои методы — это мои методы, — воцарилась долгая пауза, — я не с-считаю, что не прав…

— Это не шутки, Каденс.

— Я и не шучу.

И снова тишина, прерываемая лишь незначительными звуками шагов.

— Ты понимаешь, что это делает нас уязвимыми? Я рассчитывала на него.

— Не с-стоит рассчитывать на вздорного мальчишку! Ты знаешь, что он планировал бежать? Мы уязвимы не более, чем вс-сегда, — в голосе Вирона проскользнула скука. — Один энуар это не катас-строфа.

— Но это второй на моей памяти. Это уже катастрофа?

— Ещё нет, но близко… Он вернётс-ся, я уверен. У него вздорный нрав. Может, он решил нас-с напугать?

— Ты говорил, что ждёшь нападения… Может быть это оно?

— Нет, вряд ли. Эхо не подпус-стил бы никого. — Вирон замолчал.

Райен отшатнулась от стены, когда ей почудились шаги, и сделала знак остальным, что пора уходить. Все пятеро осторожно отошли.

— Нае пропал! — подытожила она.

— Это очевидно, — Эрион скрестил руки на груди, — осталось понять, куда.

— Неудивительно, Вирон просто зверь! — согласилась Сера. — Я бы тоже сбежала!

— Он не мог сбежать, — Райен покачала головой, — ворота закрыты, а вокруг Консонаты — пропасть. Надо обладать мощным даром, чтобы построить воздушный мост такой длины.

— Можно вернуться к версии, где Ящер убивает энуара и закапывает его в подвале, — угрюмо пошутил Келвин, — не так уж он плох, как наставник. К слову.

— Кошмары точно не могли проникнуть сюда? — Уточнила Сера.

— Точно, — успокоил её Эрион.

— Но его призрака я не вижу, — сообщил Террен, — значит, он жив.

— Это радует, — натянуто улыбнулась Райен.

*****

От того, что Хор звучал здесь приглушённо, а крики кошмаров были слышны гораздо громче, было физически больно. Нити дрожали от страха при каждом донёсшемся вопле. Здесь они летают совсем низко. Возможно, где-то рядом гнездо. Наверное, пленника отдадут кошмарам. Вспомнились рассказы дома, что эти твари всегда голодные и едят энуаров живьём.

В темнице было всё ещё холодно, отчего нити дара по прежнему ощущались тонкими, негибкими ветвями. Неверное движение — и можно сломать. Казалось, даже собственное тело его подвело. Сон не шёл, хотя Нае старался выторговать у кипящего мозга немного отдыха. Он уговаривал себя, но непрошенные мысли всё равно лезли в голову.

Отец жив. Мало того, он здраво рассуждает и вполне неплохо управляется с боевыми песнями. Но для «Струн», а не против них. Тётка говорила, он сильный Поющий. Это значит, он не сумасшедший? Тётушка бы предпочла, чтобы он оставался мёртвым. Наверное. Ещё одна ложь, которую придётся проглотить. И ещё — он заражён крамолой. «Демиург должен проснуться». Он говорил что-то ещё, но Нае не смог слушать. От возбуждения и свалившегося, но нежданного откровения он перестал понимать, что происходит. Он хотел бы задать вопросы, но голос ему не повиновался. А ещё от мысли, что теперь они смогут забрать его голос силой, и обмануть Эхо, становилось душно. Но как этому воспротивиться, Нае не знал. Отец посидел ещё, но потом так же, как остальные, взлетел к дыре под потолком, и спасительное окошко заслонилось каменной плитой.

Теперь точно пленник. Ещё и без голоса. Нае с трудом ощупал свою камеру, и нашёл, что она совсем небольшая, меньше, чем комната в Консонате. Но совершенно пуста за исключением кувшина с водой. Что теперь? Только ждать. Может, Вирон догадается, что произошло? И всё же начнет искать? Или ему безразлично? И что теперь будет с Хором? А что теперь будет с Нае?

*****

— Здесь, — Келвин постучал по створке двери, ведущей на восточную галерею.

— Это точно? — скептически переспросил Эрион.

— Я не переспрашиваю тебя, когда ты плетёшь дурацкие шутки из чужих мыслей, — огрызнулся Келвин, — слышу здесь энуарский след.

— Он может быть давний? — Уточнила Райен осторожно.

— Нет, они внутри занимались, — Покачал головой Келвин, — это точно от вчера.

— Тогда идём! — Райен уверенно двинулась вперёд, но Келвин преградил ей дорогу.

— Замёрзнешь! Одеться надо…

— Да ладно, не так уж и холодно! — Протянул Эрион.

— А если придётся долго идти? — неизвестно, что подействовало сильнее, угроза замёрзнуть или отказ Эхо открывать дверь, но все кивнули и рассыпались по своим комнатам, чтобы одеться.

Келвин вернулся раньше всех. Эхо теперь не возражал и приоткрыл створку. Восточная галерея искрилась льдинками при свете обоих Яров. Ровный слой крохотных снежинок в виде кристаллов льда оставался нетронутым. Словно пергамент для записей.

— Ну, что? — на галерею вывалились и остальные.

— Снег шёл, — бросил Келвин, боясь разрушить хрупкую красоту лежащего перед ним полотна. — Всю ночь.

— Значит, все произошло вечером, — уверенно сказала Райен и смело прошла вперёд. Следы её кощунственно пятнали девственную чистоту. Келвин вздохнул, внутри сетуя на поверженное совершенство.

— Красота, — Выдохнул Эрион, останавливаясь у балюстрады. С галереиоткрывался вид на заснеженные склоны и долину. Оба Яра на небе раскрашивали монохромную картину тёплыми красками. Непокорённая река на дне ущелья всё ещё несла свои воды прочь.

— Что скажешь, Кел? — обратился он к приятелю, — есть следы?

— Есть, — ответил вместо Келвина Террен. В отличие от остальных он присел возле двери, разглядывая стену. Ткнул пальцем в царапины на камне.

— Это следы от «шипастых», тут кто-то здорово помахался вчера.

— С кем? — Райен уже была рядом. Подошли и остальные.

— Эхо… — Террен пожал плечами, — он мог пытаться защитить Нае.

— Так почему не защитил? — Удивилась дева.

— Его могли обмануть, — Террен встал и взглянул на Келвина, — показать одну опасность, и сотворить другую.

— А Нае? Его здесь нет! — возразила Райен.

— А Нае похитить, — Террен обратил взгляд к спокойным и молчаливым склонам. Келвин снова отошел к балюстраде и присмотрелся к верхушкам деревьев, словно пытался увидеть что-то важное для себя.

— Знаете, что это значит? — спросила Райен дрогнувшим голосом.

— Просвети… — Эрион поднялся.

— Что скоро придут они…

— С чего ты взяла? — три пары глаз уставились на деву с нескрываемым любопытством.

— Вот отсюда, — Келвин ткнул пальцем в неясное тёмное облако на горизонте.

— Что там? — Эрион подошёл ближе, — нет, нет, нет! Не шути так!

— А я и не шучу. Это кошмары. Они собираются в стаи… В огромные стаи!

— То есть, Нае был прав? — Райен поспешила подойти, чтобы убедиться лично. — Кошмары готовятся напасть!

— У них же нет мозгов! Их надо направить… — Со скепсисом отозвался Эрион

— Именно! — Согласился Келвин, — и для этого надо ослабить Хор.

*****

Спустя вечность полусна, похожего на забытьё, люк в потолке снова приоткрылся. Вниз скользнула тень. И перед пленником поставили сложенный в две глиняных миски обед. Зажёгся светильник, и Нае увидел бородатое лицо человека, перечёркнутое уродливыми шрамами и повязку на глазу. Кажется, Вирон спрашивал про него.

Энуар с трудом подобрал ноги и прижал колени к груди руками, потому что не смог иначе.

— Итак, — начал человек, — твой отец говорит, ты достаточно разумный энуар, чтобы не делать глупостей. Я верну тебе голос, и мы поговорим, да?

На это Нае ничего не сказал и даже не пошевелился.

— Потому что если ты будешь дёргаться, я заключу тебя в ледяной кокон, и мы подождём, пока твои нити не рассыпятся на осколки от холода. Слышишь меня?

На это Нае кивнул. Снова в ледяном плену? Лучше так.

— Что ж, — человек сел напротив прямо на пол, скрестив ноги, — можешь звать меня Оком. Твой наставник вырезал мне один глаз в приватной беседе, так что… — человек махнул рукой, указывая на свой недуг, словно это ничего не значило. — Но тебе нечего опасаться. Ведь это был не ты.

Нае попробовал откашляться. Голос вернулся, значит, от него ждут ответов.

— Если ты решишь, что легко можешь сбежать отсюда, то подумай о сотнях кошмаров вокруг. Они только и ждут, пока ты выйдешь составить им компанию, — продолжил Око, как ни в чём ни бывало. — Это понятно, надеюсь. Без глупого героизма. Его никто не оценит.

Нае просто слушал.

— Что ещё? Тут у нас обед, — Око кивнул на блюдо, — Если ты не хочешь, то блюдо заберут. Здесь есть кого покормить помимо тебя.

— Хочу, — хрипло и тихо возразил Нае. Не станет ли это для «Струн» сигналом к тому, что пленник слаб и готов на всё? Впрочем, о чём он думает? Ему нечего им противопоставить. Они властны делать всё, что им вздумается.

— Ну, вот и славно, первый контакт налажен, — усмехнулся человек. — Скажу сразу, мы не хотели оставлять тебя в живых. Это в планы не входило, если честно. Но твой отец настоял. Сказал, что ты можешь стать полезным в нашем деле. Скажи мне теперь ты — можешь стать нам полезным?

Нае боялся этого вопроса. Чего они хотят? Чтобы он перешёл на их сторону? Чтобы помог попасть в Консонату? Обманул Эхо и всех, кто стал ему дорог? Позволил «Струнам» уничтожить всё, что Вирон и Грандмастер хранили всё это время? И тем самым положить начало конца для всего мира. Этого они хотят?

— Не знаю, — глухо ответил пленник, пожав плечами.

— Но ты же понимаешь, что там, — Око ткнул пальцем вверх, — мои зверушки ждут когда я их покормлю. И от тебя зависит, чем… Или кем… Вейм, конечно, будет против, но он меня поймёт, я думаю.

— В-вы п-приручили к-кошмаров? — зубы начали стучать, и слова задёргались в страхе от перспективы.

— Они живут стаями, и идут за вожаком. Достаточно сломать одного, — согласился Око. — И вся стая сделает, что прикажешь.

Нае не нашел, что ответить. Это угроза, даже ничем не прикрытая.

— Думаю, мысль понятна, — продолжил меж тем Око. — Но я думаю, ты склонишься в сторону разума и начнёшь нам помогать. И сохранишь свою жизнь. Что скажешь?

Что толку от сохранённой жизни, если замолчит целый мир. Нае чувствовал, что сейчас его поставят перед выбором ещё более чудовищным, чем Ящер. Мысль о скорой смерти уже не казалась далёкой.

Око подождал ответа, не дождался и прищёлкнул языком от досады.

— Ты, наверное, немного расстроен? Замёрз? Давай, подумай, ещё немного. Может, отец сможет тебя убедить? Ты пойми, умирать необязательно. Можно принести пользу всем.

На это Нае спрятал лицо в коленях, опасаясь, что выдаст себя дрожью и напуганным взглядом.

— Да, пожалуй, доверим это Вайме, может, я плохо объясняю, — подытожил Око, поднялся, — и поешь, лишним не будет.

*****

— Маэстро Вирон! — Келвин стукнул в створку личной комнаты наставника, — можно поговорить? Это срочно!

Райен дёрнула товарища за рукав.

— Он наверное, у Грандмастера!

— Тогда лучше к ней? — неуверенно спросил Келвин, с неудовольствием припоминая жёсткий предмет экзекуции в руках наставника. Не то, чтобы он боялся, но принимать на себя гнев Ящера, если тревога окажется ложно, не хотел.

— Пошли к ней, — уверенно согласилась Райен. Эрион пожал плечами, а Террен молча кивнул. Сера давно убежала, чтобы сказать Лорели о находках и подозрениях.

— Эхо, найди Вирона! — скомандовал Эрион. И Эхо зажёг светильник в коридорчике, готовый отвести всех, куда они желают.

— И что теперь? — чуть дрогнувшим голосом спросила Райен, пока они шли за загорающимися маяками. — Если это правда? Мы же не справимся…

— Да, брось, — отмахнулся Эрион, — всегда справлялись.

— Но здесь было побольше Поющих, — не отступала Райен, — и все они были полноценными плетельщиками звука. А не подмастерьями. Посмотри на нас! Мы всего лишь ученики!

— Уверен, Вирон с Дардот что-нибудь придумают, — возразил Террен. — У нас есть Эхо.

— Но его тоже можно обмануть. Видишь, Нае похитили!

— Райен, не паникуй, — Эрион уверенно положил руку на плечо девушке. — Уверен, на этот случай есть план.

Эхо привёл всех назад, к кабинету Грандмастера. И Райен, вздохнув, уверенно постучала.

— Войдите, — услышали все. Дева ободряюще улыбнулась друзьям и распахнула дверь.

Глава 14. Трудный выбор

— Что за пос-сольс-ство? — Вирон, рассевшийся на стуле перед громадным столом Грандмастера, повернулся к ребятам. — Что с-случилос-сь? Кто-то ещё изволил ис-счезнуть?

— Нет, — Райен смело вышла вперёд, — мы знаем, что Нае пропал. И нашли следы в восточной галерее.

— Так, так, — Ящер с поддельным интересом подался вперёд. Грандмастер сложила пальцы домиком перед лицом.

— Его похитили оттуда, — вдохнув поглубже сообщила Райен.

— Эхо обманули, — добавил Террен, посчитав, что бросать подругу одну перед лицом грозных наставников не по дружески. — Поэтому он не защитил Нае.

— И ещё мы видели кошмаров, — вставил Келвин. — В долине. Целую стаю.

Грандмастер перевела взгляд на Вирона, а тот нахмурился.

— Кошмары в долине? — уточнил он, — это невозможно. Эхо надёжно защищает Конс-сонату. Я уже кажетс-ся говорил об этом нашему общему другу.

— Мы все видели, — Эрион тоже вступил в разговор. — Прямо как вас.

— Так, так, так, — Ящер задумался, постукивая пальцами по столу. — Возможно, я был не прав, Виола, прошу прощения.

— И вы пришли сообщить всё это? — уточнила Грандмастер, — похвально.

— Вы же вернёте Нае? Найдёте? — осмелилась спросить Райен. — Вдруг ему можно помочь?

— Я не вижу его, — поспешил добавить Террен, — он ещё жив!

— Энуары не оставляют с-следов, когда умирают, мальчик, запомни, — проскрипел Вирон, — только кристалл памяти. Ес-сли, конечно его не убьют «Струны»… Тогда крис-сталл замутитс-ся и не сможет вос-спроизвес-сти пес-снь. Тогда мы даже не узнаем, чей он.

От этих слов всем стало холодно и неуютно. Словно приговор.

— Но вы найдёте? — упавшим голосом уточнила Райен.

— С-сейчас-с ес-сть дела поважнее, — Вирон поднялся и заложив руки за спину, подошёл к ученикам. — Покажите, что видели и я подумаю.

*****

Нае с трудом заставил себя проглотить немного принесённой каши. Мысль, что скоро его самого отдадут кошмарам на обед, толкала проглоченное обратно. А то, что отдадут, не возникало сомнений, потому что добровольно он «Струн» в Консонату не поведёт. Они, конечно, могут заставить, и Нае надеялся, что сможет выдержать всё, что ему уготовано. «Не героическая смерть» — вот, что уготовано. Но с этим он почти смирился, как и с тем, что Вирон или Грандмастер, скорее всего, не будут его искать. Хор важнее одного глупого энуара. Конечно глупого! Зачем он вылетел на улицу тогда?

Люк снова отворился, и на этот раз спустился отец. Теперь можно было рассмотреть его лучше. Вейме Нер’Рит сильно изменился во время странствий. Нае помнил его большим и сильным. Нити дара всегда горели ярко, уверенно. Сейчас кожа его чуть потускнела, а в росте он лишь немного превосходил подросшего сына. Нити дара пылали у обоих одинаково, разве у Нае, усиленные вытяжками, они были больше и шире. Сейчас он не казался Нае всемогущим героем, скорее уставшим, потерявшим силу идолом.

— Ты поел? — без предисловий начал Вейме. — Я так давно тебя не видел, и кажется, что мы чужие…

Так и есть, хотелось сказать Нае, но он опасался навлечь на себя ненужный гнев.

— Да, — сказал он вместо этого.

— Здесь холодно. Тебе, наверное, неуютно. Но Око настаивает, что должно быть так. От холода лимфа густеет и творить песни не так просто. Это для твоей безопасности.

Да, сказал бы Нае, не только неуютно, но и больно. Но промолчал.

— Я хотел поговорить, — Вейме присел точно так же, как и Око перед ним. — Тебе уже объяснили, что если ты не станешь помогать, то тебе не оставят шанса?

На это пленник только кивнул.

— Я хотел тебе пояснить кое-что. Ты, наверное, считаешь меня предателем? — и Вейме с ожиданием взглянул в лицо. Нае не отвёл взгляда.

— Да, — сказал он.

— Я расскажу, — согласился Вейме, — выслушай. И реши сам, — и добавил со скрытой гордостью, — ты сильно вырос.

Вейме подождал ответа и не дождался.

— К сути… — он опустил взгляд на свои руки. — Я пришел к «Струнам» не от горя, Найрис. Потому что считаю их дело правым. Только послушай меня, хорошо? И реши после. Хор надо было ослабить. Я настоял на том, что операция должна пройти бескровно. В прошлый раз получилось кроваво, и с ненужной оглаской. Поэтому мы не стали убивать энуара там, а когда я увидел, что это ты… Я сам провёл воздушный мост до Эхо. Он узнал меня и не ударил, хотя внутрь не пустил.

— Вы г-готовились заранее? — снова зубы начали стучать.

— Мы готовились, да. Мы знали, что Вирон привезёт замену. Мы не смогли найти вас в Пустоши. Старый ящер искусен в скрытности. Пришлось долго планировать, изучать обстановку. Сумрак даже смог подойти к тебе, но Эхо его отпугнул. Теперь всё иначе. Мы готовим атаку, — согласился Вейме, — она будет сокрушительной и последней. И тебе там быть не надо.

— А г-где мне надо быть? — Нае прижал колени к груди. Казалось, разогнуться уже невозможно, так застыли и сцепились холодом нити дара.

— Это непростой вопрос, — усмехнулся Вейме. — Я уже говорил, что Демиург болен. Он угасает. И вместе с ним угасает и наш мир, Найрис. Это медленная агония. И пока он спит, нет пути к спасению.

— Откуда вам знать? — Нити дара снова вскипели от возбуждения. — Разве вы говорили с ним?

— Посмотри, Нае, — Вейме провёл рукой вокруг, — Яры с каждым годом всё слабее, Пустошь растёт. И только возле Консонаты ещё растут леса! То, что она делает, не спасение! Это ложь на лжи! Это агония! Посмотри! Чтобы жить мы должны ставить резонаторы!

— Но если он проснётся, что станет с нами? С тётей? Со всеми? — вскипел Нае, позабыв, кто перед ним, и кто здесь он сам.

— Это сложный вопрос, — усмехнулся Вейме, — но перемены необходимы! Ты и сам это поймёшь. Лишь бы не было слишком поздно, когда уже никого не спасти. Перемены будут болезненными, но очищающими.

— То есть, вы не знаете! — Нае в запале пододвинулся ближе. — Вы тоже лжёте! Не только себе, но и другим!

— Никто не знает! Как и вы не можете предсказать, что будет дальше, — возразил Вейме, — сколько ещё протянет Хор? Энуаров всё меньше! Дар их слабеет! Но мир умрёт, Найрис, как только погаснут Яры!

Новая правда никак не желала укладываться в голове. Со всех сторон давил холод и чужие вибрации, хоть и приглушённые, но тяжёлые. Здесь много полумаров, искажённых. «Струны» стали прибежищем для всех, кого не приняли в других местах.

— И Искажение можно будет вылечить, — добавил Вейме, прочитав мысли. — Обернуть вспять. Это воля Демиурга уничтожает нас, Найрис! Его воля, понимаешь? Он хочет жить! Он знает, что пока спит — угасает. И своей волей уничтожает то, что мешает ему проснуться.

— Хор? — Нае понял, что запутался.

— Нас, Найрис! — Вейме с жаром подался вперёд, — энуаров! Энуары создали Хор, чтобы убаюкать творца, едва кошмар начал овладевать им! Из-за нас кошмар разросся до всепоглощающего ужаса! Из-за нашей трусости! Из-за нас творится это безумие!

— Я не понимаю, — жалобно проблеял Нае. — Почему мы?.. Мы спасли мир, разве нет? Позволили людям и энуарам жить в мире и гармонии.

— Нет! Мы создали петлю! Песнь для Демиурга — это ловушка для него! Поэтому кошмары рвут нас при первой возможности. Он, — Вейме ткнул пальцем наверх, — из-за этого хочет уничтожить нас всех до одного. Ведь когда Хор замолчит — он пробудится… Он знает это…

— Я, — Нае рад бы убежать, закрыть уши, и не слышать. Чего он хочет? Это сложно! — не знаю…

— Это сложно принять, сын, но я принял. Попробуй и ты.

Вейме замолчал, просто разглядывая сына. А Нае думал. В голове его с жаром и искрами столкнулись две правды и каждая пыталась завладеть сознанием. Одна та, что жила с ним с детства, отец в неё тоже верил когда-то. Привычная, уютная, объясняющая если не всё, но многое. С ней рождались и уходили множество поколений. Но вторая, жёсткая, порой жестокая, ломала всё, что было с таким трудом построено, выворачивала полотно жизни наизнанку, красило белое — чёрным и наоборот. Получается, «Струны» спасают мир? И кто тогда на правильной стороне?

— Я долго шёл к принятию. Слишком долго, — продолжил Вейме, — если бы я понял это раньше, Селли была бы жива.

— Хватит! — Нае зажал уши руками, — пожалуйста, хватит!

— Это тяжело, — согласился Вейме и голос его звучал приглушённо, но все равно проникал через нити дара к слуху, — я дам тебе время. Немного времени. Через день мы начнём. Но ты сможешь помочь нам обойтись малой кровью.

— Чего вы хотите? — бессильно выдохнул пленник. — От меня?

— Мы вернём тебя назад. Око принял мой план, теперь дело за тобой. Открой нам доступ к Хору. И никто не пострадает. Всех, кто захочет спастись, выведем перед тем как уничтожить Хор.

— Эхо не даст вам пройти, даже если я попрошу, — сказал Нае, и сам себе не верил. Если он признает энуара, то откроет ворота. А если Нае попросит, то и заветную дверь к Хору. Но попросит ли он? Даст ли врагам возможность уничтожить то, что все пытаются защитить?

— Значит, мы уничтожим Эхо, — спокойно сказал Вейме, — и всех, кто в нём укроется. В этом будет ваш выбор. Погибнуть или остаться.

Райен? Кел, Эрик, Террен? Даже Вирон стали Нае ближе чем отец, и все, что он сейчас говорил пахло смертью и ложью. Здесь нет правильного выбора: погибнуть и угаснуть от пробуждения.

— А ты можешь выбрать свою судьбу… Сейчас, — Вейме с ожиданием взглянул на сына.

— Вы вернёте меня? — растерянно уточнил Нае. Дыхание от волнения поднялось. Он сможет вернуться и увидеть Райен! Он так глупо поступил там, в прошлой жизни. — Назад.

— Думаю, да. Если ты готов нам помочь, мы заберём тебя перед тем, как уничтожить Хор… Если же нет, и ты решишь встать на сторону защитников, — Вейме закрыл глаза, и затем снова из открыл, и они горели ярче Яров на небосклоне, — я сам лично найду и убью тебя.

*****

Вейме ещё что-то говорил, но Нае не мог его слушать. Все сказанные слова превращались в шум, как живое становится тленом. Одна лишь фраза: «Я сам лично убью тебя», звучала в голове, перебивая всё остальное.

— Найрис! — Вейме коснулся колена пленника, — ты слушаешь?

— Да, — лавина из чувств и открытий грозила затопить сознание до полного онемения.

— Если ты готов, то пойдём…

— Куда? — кажется, он совсем перестал понимать, что происходит. Где он, кто, и для чего сейчас этот энуар, сидящий перед ним, пытается куда-то его позвать.

— Ты не слушал? Я верну тебя в Консонату… Вставай.

Они готовят нападение. И не скрывают этого. Нае, как во сне, встал. Отец прошептал песнь невесомости и взлетел к люку подхватив его под локоть. Нае ослеп и оглох, так громко вокруг зазвучали люди, полумары и даже кошмары за стеной. Так близко. Выстуживающе близко. Нае едва устоял на ногах, но отец придержал его за плечи.

— Он совсем плох, — из суетной толпы к обоим подошёл Око. — Ты уверен, что он справится? Мы можем решить всё гораздо быстрее. — И провёл рукой под подбородком.

— Он справится, — уверено ответил Вейме из-за спины. Нае оглядел разношёрстную толпу вокруг себя, и высокий куполообразный потолок, какие любят возводить в своих строениях энуары. Где они? В городе Поющих? Кто приютил у себя отступников?

— Смотри, Вейм, под твоё слово…

— Он справится.

— Мы в долине Эхо, — предупредил вопросы Око, — эту берлогу мы давно присмотрели. И как только Эхо дал слабину, зашли по весне. Недавно прирастили загон для зверушек. Хочешь посмотреть?

— Нет, — Нае дёрнулся назад, но его с силой потянули наружу, а со спины подталкивал отец. Споротивляться бесполезно, он слаб, как младенец в сравнении с ними, и всё же Нае упирался ногами, как мог.

— Пойдём, пойдём! Это будет полезно, — Око крепко взял его за локоть, и с силой вытолкнул за дверь, где с клокочущими звуками кошмары повисли на высоких насестах из толстых брёвен. Мощные, как ветви, мускулистые лапы, окольцованные толстыми цепями, цеплялись, за брёвна. Едва Нае показался в дверях, как все твари повернули безглазые головы, раскрыли пасти и пронзительно закричали. Волной звука пленника отбросило назад, на руки отцу. Раздался громкий свист.

— Надо полегче… — почувствовал Нае веселье хозяина, — так и угробить недолго…

Уши заложило, в глазах заплясали лиловые круги, а внутри от звучания и резонанса в нитях поднялось жжение и муть. Нае понял, что не владеет собой, ноги подкосились, и он осел вниз. Только чужие руки не дали упасть.

— Ну как? Нравятся? — Око присел, чтобы взглянуть в лицо пленнику, — познакомить с ними поближе? Или так запомнил? Всё расскажешь, в деталях!

— Хватит, Око, — твёрдо сказал Вейме, — ему достаточно…

— Ему всё равно придётся их услышать, — возразил Око. — Не сейчас, так через день. Понимаешь? — рукой приподнял поникшую голову, — независимо от того, на что ты решишься. От твоего выбора зависит лишь твоя жизнь, малец, остальные своё получат. Так и передай, раз уж ты станешь нашим вестником… Поведай об ужасе, что всех ждёт. В этом твоя задача. И открыть нам двери, когда придёт время. Но если нет… То не обессудь.

В голове постепенно утихал шум и взгляд прояснился. Нае взглянул на одноглазого. Уродливый шрам полосил щёку, лоб и шею. Знатная была рана, когда была свежей. Неужели это Вирон? Когда они схлестнулись? Как?

— Да, я знаю, что ты всё передашь в точности. И не боюсь. Пусть услышат. Всё решено. У вас сутки. Или вы откроете двери. Или погибнете все. Скажешь им. Такого удара они ещё не знали. Так и передай старому ящеру и той стерве, что там всем заправляет.

Нае оглянулся через плечо отца, всё ещё поддерживающего его за плечи. Столько людей! Среди них несколько полумаров с раздутыми Искажением телами. И все с резонирующими жезлами, прямо как у Вирона. Если каждый из них хотя бы вполовину силён, как он… Тогда у Консонаты, и верно, нет шансов.

— Понял? — нетерпеливо уточнил Око, даже встряхнул за плечо.

— Да, — находиться здесь казалось невыносимым. Всё тело ломило от резонирующих крикам нитей.

— Ну, хвала Демиургу, я думал, оглох.

— Пойдём, — Вейме повлёк путающегося в ногах сына прочь.

— Передай в точности! — крикнул Око вслед.

*****

— Я знаю, что много прошу, — отец словно оправдывался. Они вышли на склон. Нае оглянулся. Кто-то тщательно скрыл огромный дом с куполом за песней невидимости. Неудивительно, что его не смог увидеть Эхо. Ни звука не донеслось из кипящей жизнью залы, хотя там, внутри было точно больше полста человек, не считая кошмаров.

— Но попробуй понять. Я бы хотел, чтобы ты понял…

В ногах ещё было слабо, Нае с трудом заставлял себя двигаться. Холодно… Ему предложили плащ, пахнущий чьим-то дыханием. Но холод шёл не снаружи, а изнутри, потому нити дара сковало стужей похлеще, чем тогда, на галерее.

— Всем приходится чем-то жертвовать, сын, — продолжал Вейме, увлекая сына по склону. Посыпанные колкими снежинками листья обыденно хрустели под стопой. У обрыва отступник встал и повернулся к следующему за ним по пятам пленнику. — Око и Вирон были лучшими друзьями… Ты знал? Но их разделила песнь Консонаты. Око узнал, что нужно, чтобы спасти наш мир, но Вирон его не понял. Результат ты видел…

— Ты хоть немного любил нас? — спросил Нае, почти не слушая.

— Любил… — усмехнулся Вейме, — и люблю.

— А маму?

— И маму любил, — взгляд отступника затуманился, — и люблю. Можешь не верить.

— Тогда… — Нае опустил голову, не в силах выразить словами бушующую внутри бурю, — почему ты нас оставил? Почему позволил ей умереть?

— Я не смог ей помочь…, а потом… — Вейме взглянул на далёкий силуэт Консонаты, темнеющий в сумерках, — потом я прозрел. Я не мог вас забрать. Ни к чему вам детство в бегах… Ты же видишь. Многие нас не понимают.

Нае посмотрел вдаль, туда, где Эхо зажёг сигнальные огни. Яркий луч пробил сумрачный покров, и по небосводу поползло сияние, волной разлилось по облакам, вдаль, туда, где Пустошь клокотала чужими голосами.

— Они зовут на помощь, — буднично сказал Вейме, — глупо…

— Почему? — Нае воспрял духом.

— Это не поможет, Найрис, Хор уже не спасти, всё решено. Это будут лишние жертвы. Подумай о моих словах. Поищи в Архиве свитки. И ты увидишь, что я прав. Сделай верный выбор.

— А что, если он тебе не понравится? — глухо спросил Нае, цепляясь взглядом за спасительный луч вдалеке.

— Тогда мне жаль, — коротко ответил Вейме. Нае даже вдохнуть не успел, как перед ним тонкой лентой расстелился мост, а отец подхватив его под спину выдохнул ноту скорости. Это был полёт сквозь пространство был быстрее вдоха. Лишь два раза Нае успел вдохнуть, и вот он уже вступил на доски восточной галереи. Отец стоял прямо в воздухе за балюстрадой и смотрел на сына с лёгкой грустью.

— Хорошо подумай, сын…

Тонкая нота чиркнула по слуху и его уже не стало. Нае взглянул на расходящиеся по облакам волны света. Консоната звала на помощь. Энуары придут. И помогут. Таков договор. Нае поприветствовал Эхо, и створка приоткрылась, приглашая внутрь, к теплу и друзьям.

Глава 15. Возвращение

Нае шел по коридору сам не свой, не зная, что говорить Вирону, Грандмастеру и ребятам. Как можно стереть в их глазах надежду? Может, Око хотел как раз этого? Пошатнуть моральный дух защитников, подточить саму основу их мужества. И это тоже можно счесть за удар по Консонате. Самый первый и самый лёгкий, но от этого не менее ощутимый, потому что бьёт в уязвимое место. Стоит ли говорить? Или оставить сомнения себе.

Если подмога успеет вовремя может, всё не так плохо? Но всего сутки. Это так мало. Кто успеет за это время прийти на помощь? Любой Поющий, если оседлает ветер. Даже брат, если увидит знак в небе. Это так много. Целые сутки.

Эхо поприветствовал пропавшего ученика и заботливо зажёг на пути светильники. Вскоре Нае почувствовал всем телом, а затем и услышал топот множества ног.

— Нае! — и Райен первая повисла на шее, стиснув так, что дыхание перехватило. Нае спрятал лицо в рыжих локонах, вдохнул запах. Она никогда не прибирает волосы в пучок или косу, и всегда похожа на пожар, и по сути, и по виду. Огненная дева Райен. Нае улыбнулся мыслям.

— Нае, дружище! — и по спине прилетела пара чувствительных ударов ладонью. Келвин! И Эрион тоже здесь! И Террен! И та девушка, Сера!

— Я хотел успеть к играм, — деревянно пошутил энуар. Внутри дёргалась и тонко пела струна, на которой держалось последнее самообладание. Вернулся ли он прежним? Не сотворили ли чего с его голосом? Не станет ли он причиной преждевременного поражения и главное — смертей всех этих людей.

— Игры отменили, Нае, — Райен со слезами в глазах отстранилась, — говорят, готовится нападение! Грандмастер послала сигнал всем, кто сможет помочь. Об этом не говорят открыто, но все и так знают.

— Да, я знаю, — механически согласился Нае, пряча взгляд. — Знаю.

— Где ты был? И как вернулся?

— Мы тебя везде искали!

— Эхо говорил, тебя не было в Консонате! — посыпались вопросы. Нае молчал, потому что не знал, что ответить. И лишь Эрион отодвинул рыжую деву рукой и заглянул в глаза.

— Нае? Где ты был?

— Мне надо поговорить с Грандмастером, — промямлил Нае, отводя глаза. Как им сказать? Что им сказать? Разве он может решать за всех? От Эриона не скрыться, он легко читает мысли, и если захочет, но и не говорит многого. Эрион долго смотрел на него, а потом отступил, уступая дорогу. На его лице угадывалась растерянность и немного страха. Он всё понял.

— Найрис-с Неррит! — раздалось шипящее и язвительное. Маэстро Вирон тоже шёл навстречу, заложив за спину неизменный прут. — Изволь объяс-снитьс-ся! Куда ты пропал, наделав столько переполоха? Кажетс-ся, это тебе нравитс-ся не так ли?

— Я всё объясню, — покорно согласился Нае. — Позвольте… Нам надо поговорить…

— Конечно, нам надо поговорить, — согласился Вирон, — идите к себе, — обратился к остальным.

— Потом зайди в столовую! — шепнула Райен прежде, чем уйти и ещё раз обняла, — мы будем ждать!

Ящер проводил взглядом последнего задержавшегося. Подождал пока все скрылись за поворотом.

— Пойдем, — сказал он, и поплёлся, шаркая ногами, в другую сторону, к себе.

*****

Ящер привёл ученика в лабораторию и плотно закрыл дверь. Нае сел на табурет у стола. Всплыли в памяти недавние страхи, когда наставник так же закрывал дверь и впереди была пара неприятных часов на жёстком ложе. Но не теперь.

— Я знаю, где ты был, — тихо сказал Вирон от двери. Опустил руки. — Можешь, не с-скрыватс-ся. От тебя разит ими за много шагов…

— Я виноват, — Най сжал руки на коленях. — Я поддался искушению. И меня подловили. Простите.

— Что ж, — Вирон шаркающей походкой прошёл к столу, испачканному множеством пролитых реактивов, — мне с-стоит поблагодарить Демиурга, что ты жив? Или наоборот?

— Нет, не его, — Нае сглотнул ком в горле. — Отца…

— Вейме Нер’Рит? — удивился Вирон, обошёл стол и опустился в старое, разбитое кресло. — Я думал он давно мёртв. Ты, вроде, говорил, что он мёртв.

— Нет, — Нае окинул взглядом лабораторию. Полки с реактивами, колбы, травы, коготь кошмара, как напоминание об общем враге. — Мне сказали, что он сошёл с ума и исчез в Пустоши. Но оказалось, он нашёл себе новую правду, за которую готов умереть… И убивать.

— Вот как? — Вирон, казалось, не удивился. Зато удивлялся Нае. Каждую минуту. Мог ли он помыслить, что Ящер станет говорить с ним, как с равным. Хоть когда-нибудь? Для этого надо было всего лишь взглянуть смерти в лицо? Но и сам Нае чувствовал, что вернулся другим. — Он примкнул к «С-струнам»? Неожиданно… Ты, наверное, рас-строен?

— Да, — И снова непрошенный ком запирает дыхание. — Мне сказали, что благодаря ему я всё ещё жив. Он объяснял мне… Но я не могу. Не могу, как он!.. Не смог.

Ящер надолго замолчал. Правая рука его отбивала неровный ритм по изъеденной реактивами столешнице.

— От тебя чего-то хотели? — тихо и напряжённо спросил Вирон, обращая взгляд к ученику.

— Да, — Нае кивнул. «Я сам лично найду и убью тебя». — Чтобы я открыл двери, когда придёт время и всем рассказал, что случится. Чтобы мы сдались.

— Но ты отказалс-ся… — с тихим удовлетворением сказал Ящер. — иначе не говорил бы с-сейчас об этом.

— Они придут через сутки, маэстро Вирон, — голос вдруг сорвался на умоляющие ноты, — их много! Они умеют управлять кошмарами! Они сказали, это будет сильнейший удар. Нам не выстоять… Он сказали, что убьют всех, если мы будем сопротивляться! И разрушат Эхо. Я… Я не знаю, что делать!

— Не бес-спокойс-ся, эту угрозу они повторяют из года в год.

— Но, маэстро Вирон! — Нае не сдержался, и всхлипнул, — нас же мало!

— У нас с ес-сть Эхо, — с интонацией смертника возразил наставник. — Мы с-сделаем, что с-сможем. Нам лишь дождатьс-ся помощи…

— А она придёт? — Нае вдруг заразился спокойствием этого странного человека.

— Обязательно, — кивнул Вирон, — таков договор.

Помолчали. Нае вдруг подумал о Райен. Что она сегодня ждёт его в столовой. Потом мысли переметнулись на время, проведённое в плену.

— Маэстро…

— С-слушаю, Найрис-с Нер’Рит.

— Я видел одноглазого. Он зовёт себя Око. Кажется, он у них за главного.

На это Вирон кивнул.

— Его звали Акс-сис-с рода Тормут. Кажетс-ся родные отреклис-сь от него. Он взял с-себе новое имя, — пояснил он. — Он весьма с-силён в плетении звука. Мы училис-сь вмес-сте.

— Отец сказал, вы были друзьями.

Вирон сначала сверкнул гневным взглядом, разъярился, но потом потух и согласно кивнул.

— Были. Мы были с-соратниками. Но с-скверна проникла в его голову и пус-стила там корни. Он пожелал погас-сить Хор. Я ос-становил его.

Нае подумал.

— Поэтому вас заразило Искажением? Я слышал, Искажение прежде тела поражает сначала душу. Но почему она не поразила его? — спросил он и тотчас пожалел. На лице Вирона отразился гнев, затем брезгливость, и наконец, смирение.

— Ты умный юноша, — усмехнулся он, — и вс-сегда с-смотришь в корень вопрос-са. Ты с-спрашивал, почему С-старешины выбрали именно тебя. Возможно, поэтому?

— Но я не могу управиться со своим даром. А здесь… Это главное, — Нае понял, что смирился со своим положением и выбором. Остаться здесь, среди людей, защитить Консонату в меру своих возможностей. Пусть даже с угрозой смерти. Единственное, к чему он не был готов — смотреть, как уходят друзья и близкие, но об этом он пока не думал, отодвинул подальше.

— Ты ничего не понял! Беру с-свои с-слова назад! — Взъярился Вирон, — главное здесь — знать, что тебе дорого! Твои убеждения с-станут твоей силой! и защитой, когда понадобитс-ся! Вот, что главное!

— Простите, — сделалось легко. Настолько, что захотелось смеяться. — Простите!

— Расскажешь на С-совете Грандмас-стеру вс-сё, что знаешь, — недовольно отозвался наставник, проглотив неуместный смешок. — И завтра у тебя занятие с эхо-лирой. Ус-скоренный курс-с. С-спать не придётс-ся.

*****

Потом Вирон велел идти к Грандмастеру. Там постепенно собрался весь преподавательский состав. И Лорели, и маэстро Басс, полноватый старикан с шикарными усами, и маэстро Меллос, преподающая у старших курсов гармонизацию, и худой, как палка, господин Рангар, дающий желающим алхимию, и маэстро Гелар, заведующая оранжереей, к которой Нае так и не решился подойти из-за грозного вида, и маэстро Линнар, менталист, маэстро Сами́т, практикующий некромантию и маэстро Силия, занимающаяся артефактами. Со всеми ними энуар не сталкивался в основном потому что всё его время занимал Вирон. Говорили, что на следующих курсах круг изучаемых дисциплин расширится и тогда он точно со всеми познакомится. Но учитывая обстоятельства, был шанс никого не узнать поближе.

Глядя на них, Нае вспомнил суровые лица бойцов «Струн» в общем зале, и шестилапых кошмаров на брёвнах. Разве это армия? Из всех, пожалуй, только Вирон сойдёт за бойца. Остальные похожи на садовников и пекарей. Разве можно победить с таким составом? Неужели они так верят в Эхо?

На совете бывший пленник поведал обо всем, что с ним произошло, включая историю и механику похищения, упуская, что энуар, утянувший его из Эхо, приходился ему отцом. Грандмастер внимательно выслушала, как и все остальные.

— Нет ли в нём скрытых мыслей, Каденс? — обратилась она к Вирону.

— Нет, я проверил, он чис-ст, как младенец, — отозвался тот с сарказмом. — Можете не опас-сатс-ся.

— Мы не можем допустить оплошностей, и если есть подозрения, что сей энуар может предать нас, лучше поместить его в изолятор, — строго отчеканила Грандмастер. Нае замер в ужасе. Опять в заключение? Ради чего он вернулся? Чтобы просидеть в другой камере до самой смерти?

Грандмастер вышла из-за своей крепости и снова, как тогда, подошла близко и улыбнулась медоточиво. Положила руку на грудь, там, где пылал узел, иа второй приподняла за подбородок голову. Нае услышал, как закружилась комната, звуки отдалились.

— Что тебе велено сделать? — спросила Грандмастер, и все вокруг напряжённо слушали.

— Открыть ворота, и пустить их, — прошептал Нае, чувствуя, что теряет контроль над собственной памятью.

— Ты хочешь сделать это? — продолжила Дардот, — Отвечай!

— Нет, грандмастер… Не знаю…

— Почему? — до чего душно возле неё!

— Они обещали оставить всех в живых, если мы не будем сопротивляться, — быстро пролепетал Нае.

— И ты им веришь? — усмехнулась Грандмастер. Голова закружилась сильнее, и казалось, пол поплыл из-под ног.

— Ос-ставь, Виола, — раздался голос Вирона, как маяк в ночи, — нам с-сейчас-с важен каждый.

— Надо убедиться, что он не нанесёт нам удар в спину! — возразила Дардот. И снова обратилась к допрашиваемому. Заглянула в мутнеющие глаза. — Он утаил от нас важное…

— Что же? — с интересом спросил маэстро Басс.

— Там был твой отец… — холодно уточнила Дардот.

— Да, грандмастер, — казалось, что вот сейчас его вымутит прямо на эти роскошные ковры.

— Я знаю, — вставил Вирон, — он мне с-сказал об этом. Я надеялс-ся обсудить пос-сле.

— Это не очень хорошо, — маэстро Линнар суетливо натянул очки на нос, — Вейме Нер’Рит весьма искусен в плетении звука! Насколько я знаю, он специализируется на боевых песнях! В отличии от нас.

— Вас-с не должны пугать имена! — возразил Вирон. Грандмастер отпустила Нае, и, потеряв опору, энуар осел на пол. Кислота обожгла горло.

— Найрис! — Лорели подбежала и присела рядом.

— Пусть идёт к себе, — бросила Грандмастер, — не преуменьшай опасность, Каденс!

— А ты не преувеличивай!

Лорели помогла встать и вывела Нае в коридор. Спор остался за дверью.

— Сможешь дойти? — она участливо заглянула в лицо.

— Попробую, — Нае улыбнулся ей. Но уловил настороженный взгляд. Они все теперь считают его предателем? — Благодарю.

— Не спеши. Эхо, проводи его в комнату…

*****

Эхо зажигал светильники на пути, но Нае хотел зайти в другое место прежде, чем лечь в постель. Мутило.

Райен обещала дождаться в столовой. И Нае решил, если её там не будет, то точно пойдет спать.

— Нае! — Райен сдержала обещание, дождавшись энуара, несмотря на позднюю ночь. Украшения к празднику сиротливо висели на стенах, как зловещие предвестники будущего сражения. «Будь первым!», гласила большая растяжка из ткани.

— Я думала, что уже не придёшь! Ребята спать пошли, — и она снова заключила его в объятия. От этого щемило где-то внутри и нити дара начали гореть с новой силой. — Расскажешь? Где ты был?

Кувшин с водой на столе оказался, как нельзя кстати, и Нае поспешил оттянуть ответ, заполнить паузу и напиться, обдумывая ответ.

— Всё хорошо, — сказал он, опасаясь разливать наружу все мысли, что кипели в перегруженной голове. Отец, Грандмастер, Вирон, кошмары, все кружили в непрекращающемся хороводе. Требовался отдых, чтобы всё упорядочить, и тем более не стоило вываливать все на хрупкие плечи Райен. Она этого не заслужила.

— Ты был у Грандмастера? Она о тебе спрашивала.

— Да, только оттуда, — Нае с облегчением, что можно уйти от тяжёлых тем, присел за стол, и дева пристроилась рядом на скамье. Было в этом что-то домашнее, уютное, согревающее. Просто сидеть и разговаривать, даже когда в нескольких шагах прогуливается сама смерть.

— Я так понимаю, они готовятся к бою, — грустно, но твёрдо сказала она. — Лорели говорит, нас укроют рядом с Хором в случае нападения. Но мы против.

— Что? — Представить, что обещанный удар уничтожает не только Хор, но и всех, кто стал дорог — невозможно. — Зачем?

— Но мы хотим просить остаться. Мы же можем помочь? Многие уже изучили боевые песни. Я и Сера можем помогать Лорели. Думаю, любая помощь будет ценна, правда же?

Как можно помочь, когда криком закладывает уши и залепляет глаза? И как представить, что вдруг кого-то не станет в его жизни? Потерять Лорели, Келвина, Райен, даже Ящера выше всяких сил. Отец знает об этом. Но ему всё равно. Нае зажмурился от воспоминаний о недавно пережитом.

— Что с тобой? — встревожилась Райен, — Тебе нехорошо?

— Мутит, — признался энуар, — Грандмастер сама меня спрашивала. У неё странные методы.

Тёплая светлая рука легла поверх ладони. «Просто жест участия», — подумал Нае. — «Ничего больше». Но сам перевернул ладонь, чтобы почувствовать чужие прикосновения сильнее. Пальцы сплелись. Тёмно-сиреневый с горящими нитями дара и очень светлый розоватый. Словно день и ночь. Нае невольно залюбовался тонкими гибкими пальцами с аккуратно подстриженными, но обкусанными по краю ногтями.

Молчание затянулось, но не тяготило. Нае казалось, что во всей его жизни не было момента более умиротворяющего, чем этот. Можно было просидеть всю ночь, чувствуя тепло чужой ладони и напитываться этим чувством. Несмотря на испытания в плену, на Вирона, Грандмастера и другие неудачи, за это пожатие он был готов провести в ледяном коконе еще день, даже встретиться с кошмарами, если потребуется. Райен сейчас звучала тихо и приятно, как бутон раскрывающейся розы. Нае показалось даже, что чувствует аромат.

Райен вытянула руку, и поправила локон возле уха.

— Прости, я хотела сказать, что мы тебя искали. Все ребята. Хорошо, что ты вернулся.

— Да, — ощущение счастья осталось на кончиках пальцев, впиталось в нити дара и потекло по ним, наполняя всё существо силой до сих пор недоступной. Нае невольно коснулся ими щеки, — я тоже рад.

— Тогда… — Райен улыбнулась неловко, — я пойду спать… Наверное…

— Да, — Нае поспешил ответить, — я тоже. Устал… Если честно…

— Неудивительно! Такое испытание! — Райен встала и попятилась, — я бы с ума сошла!

— Но если хочешь, давай поговорим, — торопливо добавил энуар.

— Нет, нет, надо отдохнуть! Завтра трудный день, — дева отступила ещё.

— Райен, — Энуар поднялся, а дева испуганно застыла на месте, — спасибо тебе, — и в два шага уже оказался рядом, обнял её сам. Провёл ладонями по тёплой, трепещущей под прикосновениями спине. Вдохнул запах пота и мыла, исходящий от волос. Разве можно отказаться от этого? Ради призрака надежды.

Дева терпеливо подождала пока он отступит и рыжим всполохом убежала прочь.

Глава 16. Первый удар

Хрупкое, как тонкий лёд, молчание с самого восхода окутало Консонату. За окнами хмурилось небо, засыпая долину мелкой снежной крупой.

Спали тревожно и поднялись с рассветом.

За завтраком Райен в этот раз почему-то отсела подальше вместе с подругами. Нае же увлёкся рассказом Келвина о резонирующих артефактах и не обратил внимания. Настроение у всех сродни последней песне — задорно-безразличное. Эрион, по-прежнему, шутил, но как-то невесело.

После завтрака Нае отправился к Вирону.

— Не терпитьс-ся начать? — усмехнулся наставник, встретив ученика у двери учебного зала.

— Да, — сегодня, Нае был уверен, у него всё получится. Он знал, чем наполнить эхо-лиру, осталось научиться управляться с ней.

— Похвально, — Ящер зашёл в зал, махнул рукой на мёртвую эхо-лиру на столе. — Бери инс-струмент, — Вирон отошёл, попутно доставая из рукава свой резонирующий жезл. Нае в этот раз было чем наполнить эхо-лиру. Он вспомнил встречу в столовой ночью. Прикосновение и тёплые плечи Райен. Он коснулся резонатора, и лира тихонько отозвалась. Когда Нае положил инструмент на сгиб локтя, эхо-лира полноценно оперилась и замерцала струнами. Вирон удивлённо поднял брови.

— Я готов, — Нае улыбнулся.

— Что ж… — Вирон отошёл ещё немного, а потом взмахнул жезлом, прошептал песнь левитации и взлетел под потолок, — пос-смотрим…

Это был нелёгкий урок. Оказывается, мало наполнить эхо-лиру, надо удержать её, и при этом успевать реагировать на бесконечные атаки, которыми Вирон забросал ученика. Две или три попали в цель, оставив неприятный режущий след на плече и голени. Ящер теперь использовал свой прут для концентрации удара, и от того попадания стали точными, как ножи. Нае, наконец, понял смысл этого орудия, почему наставник с ним не расставался. Жалкие попытки ответных волн были рассеяны на полпути или возвращены сторицей. Формировать концентрированную ударную волну, чтобы она могла нанести хоть какой-то вред, тоже оказалось тяжёлой задачей. Но Нае ухватил главное переняв от учителя его технику.

— Неплохо, — резюмировал Вирон, спускаясь на пол. Нае дал задачу своей лире спустить и себя. Левитация во время боя давала много преимуществ, но и создавала немало проблем. Площадь поражения увеличивалась многократно, хотя появлялась способность к манёвру. Без усиляющей дар эхо-лиры такое вряд ли возможно. Она наполняла нити могуществом и усиляла любую песнь в сотни раз.

— Неплохо, — повторил Вирон, складывая жезл в рукав.

— Маэстро Вирон, — Нае отложил лиру, — мы же не выстоим!

— Отчего же? — Ящер заложил руки за спину и воззрился на ученика.

— Нас мало! — Нае не знал как передать ужас, сковавший его в лагере «Струн», — и половина — всеголишь подмастерья!

— У нас есть Эхо, — легко заметил Вирон, — и помощь уже в пути.

— Вы так в них верите?

— С-странно, почему ты не веришь, — усмехнулся Вирон, — твой брат, уезжая дал клятву, как и вс-се остальные. Дашь и ты, если решишь покинуть Конс-сонату пос-сле обучения.

Нае подумал.

— Маэстро Вирон…

— С-спрашивай, Найрис-с Нер’Рит, — нетерпеливо перебил Ящер, — вопрос-сы напис-саны на твоём лице!

— Отец сказал, что Демиург болен. Что Хор убаюкивает его, и он угасает. А с ним и весь мир. Скажите… — энуар взглянул на учителя, — это правда?

— С-сложно ответить, — Вирон не разозлился, не выгнал ученика прочь. Грядущая катастрофа всех примирила. — Мыс-сль, что Демиург болен, заронил некий Странник, бродячий Поющий без полипаты и дома. Он с-скиталс-ся по Пус-стоши, наблюдал и с-сделал выводы. И он разнес-с эту заразу по всем землям, на которых побывал. Ес-сли ты хочешь с-прос-сить, верю ли я в это, то нет, не верю. Иначе я был бы не здес-сь, а там, — Вирон кивнул головой в сторону. — Я с-считаю, что это опас-сная ерес-сь. Она рождает чудовищ.

— Но, — возразил Нае, — он сказал, что кошмары охотятся на нас, на энуаров, из-за этого! Из-за Хора! Что усыпляет Демиурга, а он желает пробудиться. И потому уничтожает то, что этому препятствует.

Вирон взглянул на ученика, словно увидел в нём что-то новое для себя.

— Ты поверил? — уточнил он.

— Звучит очень логично! — оправдываясь, воскликнул Нае. Отвернулся и заметался вдоль стола. — А вдруг это правда? Вдруг Демиург и в самом деле желает проснуться? Кто тогда мы? Тюремщики? Получается так!

— Это вс-сего лишь теория. И ты готов положить на алтарь домыс-слов всё, что тебе дорого? — уточнил Вирон. — Поверить, что Хор должен замолчать?

— Нет! — нити дара снова расплескали отблески вокруг. Эхо-лира ловила их на полированные ребристые бока. — Я не готов! Я не могу! Но я не понимаю! — он взглянул на наставника, — где правда?

— Правда? — Усмехнулся Вирон, — правда там, где ты готов её принять. Твой отец принял мысль, что может потерять всё. Ему не претит с-стереть всё, чего он готов лишитьс-ся.

— Но он может и обрести! Если прав! Он сказал, что Искажение можно будет вылечить! Представляете? Вы сможете избавиться от боли!

— Если от мира хоть что-то ос-станетс-ся! — огрызнулся Ящер. — Об этом он не с-сказал? Не уточнил, каковы шанс-сы? Он готов решить за других? Тех, кого даже не знает?

Нае отступился, остановился, невольно разглядывая изгибы эхо-лиры.

— Я не знаю, где истина, — вздохнул он, — но я точно знаю, что́ не готов потерять. И где моё место.

— Мы вс-се это знаем, — хрипло проговорил Вирон, и направился к выходу. — Иначе нас-с бы тут не было.

*****

Нае с удивлением слушал чужие, незнакомые вибрации, когда вышел из зала занятий. Консоната наполнилась голосами. Они пришли! Пришли на помощь! И он побежал вперёд, туда, где гудели чужие тела и мысли, чтобы увидеть смельчаков, осмелившихся бросить «Струнам» вызов.

Столовая гудела басом и тенором. Большая часть из прибывших — люди, но были и несколько энуаров. С замиранием сердца Нае увидел знакомый силуэт длинной светлой косой от темени.

— Оульм! — Нае с радостью запрыгнул на плечи брату, обнял его, как в детстве, — ты пришёл!

— Я не мог не прийти, — брат повернулся, и крепко стиснул младшего в объятиях, — это общее дело! Братишка! Вот кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя! Ты говорил, что хотел остаться в Лиаме! Цветочки — бабочки и всё такое! Зная тебя, я был уверен, что ты добьёшься своего!

— Меня выбрали Старейшины, — нехотя признал Нае, — и не спросили.

— Ты возмужал, братец! У кого ты здесь? — вокруг шумели, кричали, смеялись, и теперь перспектива столкновения не выглядела пугающей. С такой армией, пожалуй, можно и побороться!

— У Вирона…

— О, — Оульм сжал губы, подбирая слова, — он по прежнему ходит со своей подружкой!

— С кем? — Не понял Нае.

— С лозой, всё время с ней таскался, — нетерпеливо добавил брат.

— Да, по прежнему с ней, — рассмеялся Нае. Отчего так легко стало? Мысль, что противостоять «Струнам» будут не ученики, а опытные Поющие, согрела лучше камина в холодную ночь.

— Ты погоди пока здесь, — брат похлопал по плечу, — мы сейчас с Грандмастеру, и потом я вернусь. Или я найду тебя! Не ложись спать!

— Конечно!

Они пришли! Пришли… Нае был почти счастлив. Когда все разошлись, за столами остались несколько человек и Райен среди них. Она сосредоточенно изучала свитки по травничеству. Один за другим. Нае поспешил подойти.

— Привет, — он подсел рядом.

— Привет, Нае, — Райен отвлеклась ненадолго и снова погрузилась в чтение. Как хорошо, что защита Консонаты ляжет на сильные плечи Поющих. Можно даже поверить, что атака снова будет отбита. И Райен сможет изучить своё ремесло до конца. А Сола остаться дома… Нае поймал себя на мысли, что не так часто вспоминает её, заменяя привычный образ рыжими кудряшками. Он прислушался к деве, сидящей рядом. Она сосредоточена, потому что уверена, что будет завтра помогать в лазарете. Нет и тени тех чувств, что бушевали в ней вчера. Может, показалось? И Нае отодвинулся.

— Ты что-то хотел? — Райен подняла голову.

— Нет, я просто… Хорошо, что они все прилетели, да?

— Это их долг, как будет и наш потом, — заметила Райен, и Нае уловил интонации Лорели.

Он посидел немного. Чего он хотел? Почувствовать близость, и как вчера, чтобы согреть себя этим воспоминанием завтра и наполнить эхо-лиру, если понадобится. Но, похоже, этому не бывать.

— Я пойду, — откашлялся он. Подождёт брата у себя. Райен только кивнула.

*****

Что это было? Что было вчера, а что сегодня? Может, ему показалось, что Райен…

— О, Нае, — Келвин оказался в комнате. Он возился с большой резонансной панелью, — я хочу зарядить это.

— Ты, кстати, знал, что такое резонансные крисы? — и посмотрел в глаза. Его прямо распирало от знаний, которыми он хотел поделиться.

— Нет, — Нае присел на свою кровать.

— Это застывшая лимфа энуаров! — выпалил Келвин и хлопнул себя по колену, — представляешь! Кто-то из вас добровольно жертвует лимфу, чтобы создать парочку таких штучек! — Келвин постучал по переливающимся всеми цветами полупрозрачным кристаллам резонатора. — Только сегодня узнал.

— Серьёзно? — недоверчиво уточнил Нае.

— Вполне, — Кел поправил кристалл в гнезде, — тут куча народу прилетела и среди них Иллис Иан’Нир, очень крутой гармонизатор! Он как раз занимается их производством. Он объяснил. Я чуть со стула не упал!

— Я, пожалуй, тоже чуть не упал, — рассмеялся Нае, — лимфа… С ума сойти!

— Да, их нельзя сделать много! Поэтому они такие… Редкие. Представляешь? Невероятно!

— Знаешь, — Нае скинул башмаки и забрался на кровать с ногами, — оказывается, нам столького не говорили! И я не понимаю, почему!

— Нам тоже особо не рассказывали ничего, — отмахнулся Келвин, — наверное, это не нужно. У каждого своё предназначение. Кому-то башмаки чинить, а кому-то защищать Консонату. Как думаешь?

— Наверное, ты прав, — но мысли соскользнули на тёплые руки вчера ночью. На тонкие белые пальцы, в собственной руке. Словно нити Излома на небесах. В душе снова потеплело и нити разгорелись. Райен, огненная дева.

— А теперь представь себе, что такое кристалл Хора, — но Келвин не желал останавливаться и продолжал рассуждать. — Если он, как все говорят, величиной с дом! И он не один! Сколько там энуарской лимфы!

— Много, — выдохнул Нае. — Наверное, не один энуар приложил там руку.

— Сотни, — авторитетно подтвердил Келвин.

И подумал, что в Лиаме Старейшины управляли кристаллами, и они же, видимо, их заряжали и делали, жертвуя свою лимфу. «Струны» умеют разбивать посмертные и резонансные кристаллы так, что те больше не хранят песнь и принимают окончательную смерть. Так дети Вейме Нер’Рита никогда больше не услышали голоса матери, даже после смерти. С Хором они сделают то же самое. Убьют его. Нае поёжился, обнял себя руками. Хорошо, что Поющие здесь. Плохо, что третья война Беззвучия начнётся уже завтра.

*****

Оульм зашёл почти к полуночи, когда Нае от скуки прочёл свитки об обеих войнах. Из нового он почти ничего не узнал. Понял лишь, что с каждым разом энуаров становится всё меньше. Вот и в этот раз, в столовой, он увидел пятерых, включая брата, если не прибыли новые. Выходит, защищать Консонату скоро придётся только людям. А если энуара не будет среди обитателей, то Хор угаснет.

— Здорово, братишка! — Оульм безошибочно нашёл комнату брата. Впрочем, если попросить Эхо, он приведёт куда угодно. Чему удивляться? — Я жил чуть подальше. Туда, — он показал пальцем, — по коридору.

— Привет, — Келвин отложил свой резонатор и с восхищением уставился на вновь вошедшего: на тёмную кожу в ярких, как Яры, нитях, на длинные почти белые волосы, заплетённые в толстую косу до самого пояса, на многие слои одеяния, подпоясанного широким ремнём, где в хитросплетённой петле висела эхо-лира без струн.

Нае безумно гордился братом дома, и восхищался им теперь. Особенно, когда замечал тонкие полосы шрамов на руках и лице, перечёркивающих нити дара, но так и не погасивших их. Оульм много странствовал, и может рассказать кучу историй! А ещё он столь же силён, как отец. Наверняка!

Отец… Нае потух немного, когда представил, как он расскажет брату о своём приключении. Что скажет Оульм?

— Как ты тут устроился? — братец присел рядом на кровать. — Были у Дардот, — пояснил он потрясённый приятелям, — расставили дозоры. Думаю, отобьёмся.

— Я видел, сколько их, Уль, — Нае вдруг потерял львиную долю своей радости. — Не меньше пяти десятков. И они управляют кошмарами! Это не мало.

— Да? — казалось, брата эта новость не смутила, — может, у них одно желание на всех? Мы победим, братишка, — он обнял за плечи Нае и потрепал волосы. — Потому что мы — правы. Эхо на нашей стороне.

— Да, — Нае мялся, не зная, как сказать главную новость.

— Уль…

— Что?

Нае оглянулся на застывшего в ожидании чего-то потрясающего Келвина, и потянул брата в коридор.

— Прости, Кел, надо поговорить наедине…

*****

Оульм принял новость спокойно. Только стал, пожалуй, ещё молчаливее. Они нашли себе укромный уголок столовой, чтобы поговорить.

— Он обещал убить тебя? — уточнил брат.

— Да, если мы не сдадимся, — кивнул Нае, — сказал, что сделает это лично. Я не боюсь, Уль.

— Ему придётся потрудиться, — усмехнулся Оульм. — И сам отвел тебя к кошмарам?

— Он стоял рядом, да…

— Ублюдок, — выругался Оульм, но потом положил руку на плечо. — Воистину, он сошёл с ума, Най. Я избавлю его от бремени. Не волнуйся. Мы не сдадимся просто так.

— Убьёшь его? — дрогнувшим голосом уточнил Нае.

— Я не дам ему подойти к тебе, а там как пойдёт, — уклончиво согласился Оульм. — Лучше было ему сдохнуть ещё тогда…

— Не говори так. Мне сказали, что благодаря ему меня не убили, — поспешил Нае добавить. Всё-таки отец не так плох.

— Хоть где-то не облажался, — согласился брат, прижал рукой к себе. — Я бы не простил его, если бы ты погиб, — прошептал он в макушку.

Удар сотряс Консонату и уши заложило от крика Эхо.

— Началось! — Оульм вскочил и ткнул в брата пальцем. — Не высовывайся! Слышишь? Сиди тут!

*****

Лорели собрала всех учеников в столовой. Объявила о чрезвычайном положении. Что надо укрыться внутри Эхо, не подходить к окнам и по первому зову сделать всё, что потребуется для помощи защитникам. Нае молчал, слушая больше звуки снаружи. Кошмары кричали не переставая. Эхо молчал.

Вокруг заволновались ученики, наперебой высказывая свои мысли насчёт помощи.

— Лекарское дело!

— Артефактология!

— Акустика.

Они ничего не знают. И не представляют, какой ад сейчас творится снаружи. И если защитники отступят, этот ад пролезет внутрь, распахнёт окна, проникнет в каждое сердце.

А Нае представлял, как можно противостоять волне кошмаров. Звук их крика раздирает изнутри не хуже когтей. Надо уметь хорошо держать песнь и сконцентрироваться на ней, чтобы не отступить. Недаром Ящер учил этому на занятиях. Чем больше Нае думал, тем сильнее убеждался, что всё, что до этого приносило ему неудобство: вытяжки, выматывающие тренировки, даже угрюмая злоба наставника, всё готовило его к этому моменту. Нельзя противостоять кошмарам, когда не готов выложиться полностью. Этого требовал Вирон, и того сейчас потребует Эхо.

— Нае, — по правую руку подсела Райен и незаметно под столом взяла его за руку. У неё холодные влажные пальцы, вздрагивающие при каждом новом звуке извне.

— Тебе страшно? — Нае повернул к ней голову. Конечно, страшно. Кожа на лице побелела, отчего все веснушки проявились россыпью тёмных точек. — Они справятся, не бойся.

В ответ Райен только крепче сжала ладонь под столом. До ломоты в пальцах. Но Нае ничего не сказал. Второй рукой накрыл её ладонь под столом. В ответ Райен прижалась к боку и положила голову на плечо.

Глава 17. Тяжёлая ночь

Даже, находясь в глубине Эхо, вдалеке от закипающего в бою воздуха, можно было ощущать толчки и мелкую дрожь от ударов, словно тайные вехи течения битвы. Крики кошмаров долетали до слуха безобидными вибрациями.

Райен до боли стискивала пальцы под столом, но Нае был увлечён разгадыванием знаков и не обращал внимания. Никто в этот вечер не ложился, все ждали вестей, тихо переговариваясь между собой. Подошёл и присел рядом Келвин. Терренс подвинулся ближе и, Эрион тоже. Все напряжённо прислушивались. Лорели исчезла после того, как раздала инструкции.

Вот Консонату сотряс удар такой силы, что всё ещё висящий на гвоздиках кусок ткани с лозунгом "Будь первым" повис, как бессильно упавшая птица, опираясь одним крылом на стену. Райен вздрогнула и сжала пальцы сильнее.

— Ай, — прошептал Нае ей на ухо, — ты сломаешь мне руку.

— Прости, прости, — она сразу отодвинулась и сложила руки у себя на коленях.

Нае уверенно взял ее ладонь в свои и легонько сжал.

— Нет, так правильно.

Келвин без интереса, с апатией наблюдал за сценой.

— Как думаешь, они побеждают? — спросил он без эмоций.

— Думаю, да, — кивнул Нае. Иначе и быть не может. На их стороне Эхо и Хор.

И снова удар такой силы, что начала осыпаться пыль из щелей меж досок потолка. Разговоры смолкли, все напряжённо прислушались.

— Мне страшно, — едва слышно прошептала Райен, глядя перед собой. В ответ Нае придвинулся как можно ближе и закрыл глаза, представляя себе тот вечер, когда она впервые взяла его за руку. По телу разлилось тепло, а вокруг зазвучала песнь счастья. Райен услышит. И дева немного расслабилась. Зубы перестали стучать, а пальцы сжиматься в судороге.

— Благодарю, — вяло улыбнулась она. — Как ты это делаешь?

— Просто слушай, — прошептал Нае ей на ухо. — И не думай о плохом.

Удар — Эхо пронзительно закричал. Люди услышали лишь малую долю, но по слуху энуара крик ударил в полной мере. Нае вскрикнул и прижал уши руками.

— Что? — и вот Райен снова напряглась, как струна и снова зубы застучали от ужаса, — что с тобой?

— Эхо, — Нае с трудом оторвал руки от головы. Тяжело им приходится там. Похоже, атака действительно сильная. — Они бьют по Эхо.

— Охрани нас Спящий, — в столовой уплотнилась тишина, словно удары и тряска снаружи взбивали её в непробиваемую пену.

Райен вдруг поднялась, встала и Сера.

— Что? Что случилось? — Нае не отпустил руки.

— Лорели нас зовёт, прости, — Райен вытянула потную руку из пальцев, — мы нужны там.

— Мы тоже можем помочь! — встрепенулся Келвин.

— Да! — Поднялся и Эрион.

— Можем, — согласился Террен. Райен ничего не сказала, молча выбралась меж лавок прочь и выскочила из столовой, а за ней Сера и ещё двое старших учеников.

— Мы можем помочь, — как заклинание повторил Келвин, — да, Нае?

— Боюсь, там, — Нае ткнул пальцем наверх, — от нас немного толка.

Опять удар, сотрясающий стены до самого основания. Кого-то даже подбросило на скамьях. С потолка тонкой нитью посыпался песок и пыль, копившиеся там годами, оседая на напуганных лицах тонкой вуалью.

— Интересно, что там происходит, да? — Келвин попытался улыбнуться. Еще пара человек встали, чтобы выйти на зов снаружи. Самообладание начало покидать оставшихся.

— Нас не позовут? — Террен с тревогой проводил взглядом ещё одного. Нае выпрямил плечи, напряжённо прислушиваясь к происходящему всем телом. Там, снаружи сейчас бушевал шторм вызванный Эхо, и в нём, как в густом бульоне перемалывало кошмаров. Волну за волной. Волны эти как вода во время прилива весной, всё прибывали и прибывали. Из темноты, оставаясь недосягаемыми «Струны» били боевыми песнями по защитникам.

«Ты здесь, Найрис?» — отец!

Нае отшатнулся и скатился со скамьи под удивлёнными взглядами товарищей.

— Ты чего? — Келвин поспешил протянуть руку.

«Готовься»

— Ничего, — Нае, сам не свой оглянулся, не понимая, что он делает в столовой? Он должен быть там, где клокочет и закипает от боевых песен воздух. Снаружи, где звенит важное слово. Разве ему место под защитой стен?

— Куда ты? — Келвин поймал его за руку.

Нае с трудом вернулся к настоящему. В столовой душно, пахнет потом и страхом. Здесь все, кто ему дорог. В самом деле, куда?

— Мне… — он сглотнул сухой глоткой, — я… Мне надо…

— Держи его крепче, — Эрион. Он всё слышит. — Кто-то снаружи мутит песнь призыва.

— Сядь, один раз ты уже сбежал, — Келвин поднялся сам и силой усадил энуара на скамью. Он однозначно сильнее. Подошёл с другой стороны и Террен, взял за плечо, с твёрдым намерением никуда не пустить товарища. — Хорошим не закончилось.

— Велено ждать, — подвёл итог Террен, — сидим, ждём.

*****

Нае показалось, что прошло две вечности, одна за одной прежде, чем вошла Лорели и попросила всех, кто может, помочь в лазарете. Эрион, Террен, Келвин и Нае тотчас сорвались. Лишь бы не здесь, не ждать в неизвестности и духоте.

Но по пути их окликнули.

— Най! — Нае с тревогой обернулся. Оульм, жив, и даже не ранен, поманил его к себе. Лорели ничего не сказала, только посмотрела с грустью и повела своих помощников дальше, а Нае помчался к брату.

— Умеешь пользоваться? — Оульм показал на эхо-лиру в руках.

— Да, — дыхание сбилось. Неужели сейчас? В бой? Вот так сразу?

— Пойдём, прикроешь меня, — и брат повлёк его на улицу. Нае торопился следом.

— Отец здесь! — выдохнул Нае.

— Знаю… — Оульм вручил свою эхо-лиру брату перед тем, как выйти на улицу. — Помни, пока играет песнь, холод тебя не возьмёт! Держи песнь, во что бы то ни стало! Остановишься — погибнешь! Мне надо прорваться к воротам. Кошмары не дают. Их слишком много.

— Я не… Я не справлюсь! — Нае испуганно замотал головой.

— Вирону нужна помощь, Най, — Оульм взял его за плечи и присел, чтобы посмотреть в глаза. — Ты просто делай, как учили. Ты справишься!

— Но…

— Просто отвлеки их… Часть. Ненадолго. И сразу назад.

— А ты! — Нае чуть не плакал. — Как ты без эхо-лиры?

— Мне не в первой, я только недавно её приобрёл, — Оульм подмигнул, открыл дверь и потащил брата по галерее вперёд. Нае едва узнал долину. Вокруг ревел, ускоряясь шторм, перемалывая всё, что попадало в круговорот. Эхо ревел не хуже кошмаров. Из изломов небес в око шторма били молнии, попадая по шпилям Консонаты. А твари Пустоши с криками заваливали телами рубежи. И над всем этим, далеко за границей боя парили Поющие «Немых струн» в ожидании. Чего? Чего они ждут?

— Отвлеки их и сразу назад, сюда! — крикнул Оульм, перекрывая голосом рёв. — Не лезь под удар. Давай!

И он побежал по галерее, чтобы прыгнуть в пропасть за баллюстрадой. Нае сжал гриф эхо-лиры. Вспомнил дрожащие пальцы Райен, что сжимал сегодня в тщетной надежде согреть. Эхо-лира тонко отозвалась и струны одна за одной проявились. Нае легко тронул их пальцами и воспарил над полом. Песнь повлекла его наружу, под ревущий шторм. Он поднялся выше и послал удар в крошево из тел и крыльев у главных ворот, чтобы привлечь внимание к себе. Страшно? Ещё как, если вспомнить все встречи с этими тварями, случившиеся в его жизни. Но нельзя сказать, что устал или не хочешь. Здесь нет выбора.

Там, у ворот, внизу — настоящий ад. Шторм дал слабину и в брешь тотчас полезли бурые, тёмные шестиногие кошмары. Нае устремился вниз, не переставая наигрывать песнь, вспомнил, как это делал Вирон, хлёстко, резко, взмахнул рукой, посылая волну. И часть кошмаров завалились на бок. Твари ревели, лезли друг на друга, рвали крылья и тела сородичей. Наконец, после второго удара, обратили внимание на обидчика. Вопль ударил по телу, но Нае снова коснулся струн, и волна поглотила разрушительную силу, оставив лишь звук, что не причинил вреда. И снова удар, бьющий по тварям. И они, наконец, устремились за энуаром. Где-то рядом пела смертельная песнь Вирона и Оульма. Грандмастер раскидывала врагов по широкой дуге своей, и кажется даже Лорели здесь, оставив лазарет на попечение своих учениц.

Нае дёрнулся назад, полетел, ускоряясь, резко развернулся у границы шторма. У кошмаров тяжёлые, неповоротливые тела, их всех снесло в бурлящие потоки секущего ледяного ветра, разрезав колкими льдинами.

Окрылённый удачей, Нае снова устремился к воротам. И почти сразу поплатился за самонадеянность. За спиной и впереди появились враги. Оульм сказал, уходить назад, к галерее. Почему он не послушал.

Вверх!

Нае снова ударил по струнам, и услышал пронзительный вопль от неудавшегося броска хищника. С высоты стало видно, как мало осталось защитников у Хора. Неужели, они все пали? Но с Пустоши прибывают ещё. У рубежа их по одиночке ждали «Струны», перемалывая каждого, кто не успел на помощь. Шторм ревел, но этого было мало. Горизонт потемнел от растущей стаи кошмаров, что даже ещё не вступила в бой.

«Это будет сокрушительный удар», — вспомнил Нае слова отца. И едва успел увидеть растянутую пасть готового к атаке кошмара. Эхо-лира спасла и в этот раз, многократно усилив не только песнь, но и реакцию.

Нае камем полетел вниз, ударился плечом о пролетающую тварь, сбив её с высоты. Еще один аккорд и песнь повлекла его в сторону, от жадных когтей и зубов. Он утянул за собой почти целую стаю от ворот. Но сейчас требовалось не сорваться, не прервать песнь левитации и скорости. И Нае устремился вперёд, облетая препятствия. В галерее несколько кошмаров отстали, ударившись о стены. Но пять всё ещё надеялись его догнать. Нае снова повлёк их к ревущему шторму, но во второй раз твари не купились на уловку и сменили направление движения заранее, окружая непокорную добычу.

— Най! — Оульм рассек одного кошмара, а Вирон широким замахом ещё двоих. — Назад!

Нае с облегчением вернулся к галерее, пока брат и наставник добили его преследователей. А затем он с облегчением увидел их, возжелавших недолгой передышки.

Вирон хромал и держался за бок когда ковылял по залитому кровью и лимфой полу, а Ольм потерял половину косы вместе со скрепляющими лентами и теперь светлые волосы трепало ветром в разные стороны.

— Вам надо в лазарет! — Выдохнул Нае. — Маэстро Вирон!

— Хорошая работа, — кивнул Вирон вместо ответа. — Нас-с ос-сталос-сь меньше чем хотелос-сь бы. А их больше, чем мы с-сможем одолеть…

— Я говорил, — пролепетал Нае, безвольно отдавая брату эхо-лиру.

— В с-строй, Найрис-с Нер’Рит! Не время для с-сомнений! Бери инс-струмент! — Ящер развернулся и исчез.

— Найди себе свой инструмент, братишка, — подмигнул Оульм.

*****

За время, пока Нае, торопясь не успеть, взял из кабинета Вирона эхо-лиру, всё поменялось. Шторм поредел. Кошмары устремились на стены, к окнам. Защитники сбивали их, но меньше тварей от этого не становилось. Словно все порождения Пустоши прилетели сюда в эту ночь. Изломы разверзлись в очередной раз и небесный свод осветила ярчайшая вспышка. Трескучий, оглушающий разряд ударил в шпиль Консонаты прямо с небес, обрушив самый высокий купол. Эхо завыл от боли и защитники дрогнули.

— Назад! — Незнакомый Поющий подлетел и и повлёк Нае под укрытие стен.

— Что это?

— Они призывают гнев Спящего!

— Но… — Нае видел только, как Оульм и Вирон с ещё несколькими Поющими сдерживают кошмаров у стен. — Зачем?

— Сиди тут, малец, — Поющий тут же исчез синей молнией отлетел к остальным.

Нае беспомощно огляделся. Здесь все, кого он знал, все преподаватели и старшие. Даже Грандмастер, даже Финнит, Поющие со всех концов Пустоши. Неужели им не сладить?

И снова разверзлись небеса и хлёсткий удар оглушил защитников.

— Сдавайся, Каденс! Сопротивление бесполезно. — услышал Нае зычный голос и узнал его, — и я оставлю всем вам жизнь.

Кошмары тотчас отступили за очерченную Эхо границу.

— Это только начало, — рассмеялся Око, подлетая к рубежу верхом на кошмаре. Тварь трясла головой, но покоряясь снова опускала ее. — Вам не выстоять в этот раз. Даже не надейся.

Вирон и остальные спустились на стены, пока враг давал передышку.

— Нет, — услышал Нае короткое.

— Неужели тебе никого не жаль? — крикнул Око. За его спиной, как грозовая туча поднялись в небо сотни кошмаров. — У тебя теперь тут женщины и дети… Твоя армия растаяла с рассветом.

— Они знают, что делать, — проскрипел Вирон мельком цепляясь взглядом за спрятавшегося за колонной галереи энуара. — И защитят то, что им дорого…

«Найрис», — о, нет, опять!

— Это у тебя хорошо получается, промывать детям мозги, — рассмеялся Око. — Где там наш маленький энуар? Я велел ему передать тебе послание! Он передал?

— Он передал, — кивнул Вирон, — но у тебя с-скверный почерк.

— Так пусть выйдет, распишу получше! — хохотал Око. Кошмар под ним то опускался к стенам, то поднимался снова в облака. — Я слышу его маленькое трусливое сердечко!

Око сделал неуловимое движение рукой и по колонне, где прятался энуар, прилетел хлёсткий секущий удар. Посыпалась крошка из камня, а Нае прижался к колоне всем телом, стараясь слиться с ней.

— С-сначала с-со мной, — Вирон снова поднялся в воздух, — с-с ним в пос-следнюю очередь. Он плохо читает…

— Не даёшь ты ходу молодым талантам! — посетовал Око и указал на Консонату рукой. Волна кошмаров надвинулась, погасив робкий рассветный свет.

*****

На Консонату опустился ад. Эхо совсем ослаб за ночь от бесконечных атак одна за одной и хлёстких ударов с неба. Пользуясь этим, «Струны» прорвали защитный купол и кошмары устремились во внутренний двор, сметая всё на своём пути. Защитники отступили, и продолжали отступать, пока Поющие «Струн» били по ним разрядами, не считаясь в потерями.

Нае не знал, что делать. Подняться в воздух? Но он кишит кошмарами и трескучими секущими песнями. Вот и маэстро Басс упал под натиском, и Грандмастер отступила.

— Найрис, — отец возник из ниоткуда. Нае прижался к колонне и взял эхо-лиру, как учили. Вызвал внутри воспоминание о Райен. Струны тихо отозвались.

— И всё-таки он многому тебя научил. Но ты сделал свой выбор, — горько сказал Вейме, — я надеялся, что он будет правильным. Мне жаль.

— Отступись! — Оульм оказался рядом, ударил боевой песнью под ноги отцу и встал рядом с братом.

— И ты здесь, — с грустью проговорил Вейме, — как горько.

— А ты не глотай! — Оульм атаковал быстро и без раздумий. И крикнул брату, — Иди внутрь!

Пока Оульм отвлёк отца, Нае успел добраться по галерее до двери. Оглянулся, не в силах уйти и не увидеть, кто из двух дорогих ему людей одержит победу. За галереей бой стихал. Защитники уходили за надёжные стены здания, уступая числу и напору.

Вейме жёстко и сильно наседал на сына, заставлял его отступать и защищаться.

— Най, назад!

«Оставайся на месте!»

Внутри всё рвалось. Оульм проигрывал, и Нае не мог ему помочь. Или мог? Он размахнулся и ударил отца песнью, слишком слабой, чтобы навредить. Вайме отмахнулся от незначительной помехи, последним ударом распустил тело Ольма Нер’Рита надвое и повернулся ко второму сыну.

— Нет, — Нае не мог поверить глазам. Лимфа, натёкшая на доски из рассечённого тела сжималась, а плоть поверженного энуара таяла, как лёд под светом Братьев.

— Уль…

«Не двигайся».

— Уль… — слёзы скрыли надвигающегося на него врага.

— Я предупредил, — мягко сказал Вейме, поднимая эхо-лиру для нового удара, — но ты смело сражался, Найрис. Я горжусь тобой.

Нае поднял взгляд на отца. Ударить? Сможет ли? Или принять смерть, как есть, во всем её уродстве и простоте?

— Я всегда любил тебя, правда… — пальцы почти коснулись струн. Спасение рядом, только сделать несколько шагов. Эхо услышит и впустит. Но отчего нельзя совладать с телом? Что заставляет просто стоять и смотреть?

— С-с-с, — Вейме Нер'Рит нелепо взмахнул руками и полетел вперёд, сбитый ударом в спину. Со спины его налетело непонятное существо, ударилось в грудь, выбивая дыхание, и силой инерции энуара протащило по полу в открытый вход. Эхо распахнул дверь, запустил его и тот час, прямо на глазах створка оделась в броню из камня, запирая ход навсегда.

— Маэстро Вирон! — Нае откашлялся, потирая отбитую о стену коридора макушку. Ящер только смог приподняться, чтобы убедиться, что дверь надёжно закрыта. Затем он закрыл глаза, обмяк и замер.

— Маэстро Вирон! — Нае прислушался к дыханию, опасаясь услышать тишину. Лёгкие хрипы в груди дали надежду. Он жив. Но ранен.

— Эхо, нужна помощь! Приведи!

Нае вытер пот со лба. Рассвет. Итог оглушающе печален. Оульма больше нет. Консоната в осаде.

Глава 18. Осада

Нае не дождался помощи, потащил Вирона сам, позабыв про эхо-лиру и песнь левитации, обо всём, чему научился. Горе сцепило всё внутри в тугой путанный узел, который теперь не распутать утешающими речами, лишь разрубить. Но где взять такой клинок? Из чего его выковать?

Вирон оказался тяжелее, чем он рассчитывал, и пришлось оставить попытки сдвинуть тело. Нае пригляделся к кровоточащей ране. Рассеченная плоть пульсировала и каждая мышца сокращалась отдельно. Словно вот-вот края раны разойдутся и наружу вылезет чудовище. Это Искажение так меняет тело? Выглядит отвратно. А лицо и вовсе стало похожим на маску.

— С-с-с, — наставник очнулся, открыл безумные глаза, дёрнул головой в попытке подняться.

— Я здесь! — Нае подсел с боку так, чтобы его было видно, — сейчас я отнесу вас в лазарет. — Зачастил он, спасаясь от пустоты внутри, — там Райен и Лорели. Они вам помогут! Они всем помогают.

— Вс-се с-спас-слис-сь? Ви-иола…

Нае подхватил эхо-лиру, попытался поднять из-под пласта чёрной, как дёготь, безысходности воспоминания об утреннем счастье. Нет, тишина. Лира сейчас бесполезна. С досадой Нае положил инструмент на ноги наставнику и опять схватился за плечи одеяния, с твёрдым намерением дотащить раненого обычным способом.

— Я не знаю, маэстро Вирон, я мало что видел, — и он поволок тело. Эхо голосов впереди обрадовало до колик в ногах. Эрион и Террен! Они помогут. Всем помогут. Нае вытер пот, заливающий глаза. Или это были слёзы? Не разобрать.

— Нае! — Эрион подбежал, принялся помогать, а Террен кивнул, что рад увидеть живым.

*****

В лазарете никогда не было так людно. Все кровати заняты тяжело ранеными. Кто-то с глубокой раной, а у кого-то отсутствовала кисть или рука. Кошмары никого не щадили и рвали тела, как пергамент. Нае с болью отметил, все они были людьми. Ни одного энуара. Все Поющие остались там, за чертой и пополнят ряды памятных камней в Усыпальнице. Вместе с Оульмом. От воспоминаний о роковой схватке сердце пропустило удар и защемило в груди.

— Нае! — Райен подошла близко и обняла его, — ты здесь! Я боялась, что больше не увижу тебя.

— Я здесь, — механически согласился энуар. Вокруг гудел воздух от низких вибраций боли. Находиться тут долго — значит только мучить себя. Нае сжал руку Райен на плече. Огляделся. Грандмастера не было, но здесь он увидел почти всех преподавателей и незнакомых людей, обратившихся за помощью.

— Я сейчас, Райен, скоро…

Оторвался от единственного человека, дарящего ему покой в этом мире, и медленно побрёл меж рядами кроватей. Нет, Грандмастера нет. Неужели она не выжила?

— Где Дардот, Райен? — обернулся он к деве.

— Не знаю, её не было, — Райен оглянулась, — здесь почти все…

— Кроме энуаров, — горько заметил Нае.

— По ним били в первую очередь, Нае, — Райен несмело коснулась плеча. — Прости…

— Тебе незачем извиняться…

— Давай, я посмотрю, что с рукой, — Райен потянула его прочь. Когда на плече появилась рана? Он не заметил. Покорно позволил усадить себя на табурет у манипуляционного стола

— Эхо говорит, снаружи настоящий ад, — подошёл Келвин. — Он затворил все окна и двери, и сказал, что защитит всех внутри. Они не пройдут.

— Но и мы не выйдем, — возразил Нае. — Это осада.

— Да, — Келвин кивнул, скрестил руки на груди, поёжился, — осада… — Взглянул на рану, что Райен осторожно перевязала. — Ты был там?

— Был, — сколько времени прошло, как Оульм вручил ему эхо-лиру? Ещё одна вечность. И за это время Найрис Нер’Рит успел повзрослеть и состариться. — Отец убил Уля… — добавил он, чувствуя, что если не поделится горем, то оно затопит его до самой макушки. — Просто рассёк его надвое… И даже не пожалел об этом.

— О, Нае… — только и смогла сказать Райен, присела, прижалась к боку, спрятала лицо на груди. — Мне так жаль!

Нае кивнул. Жаль. Но этим никак не воскресить дорогих тебе людей. Осталось последнее средство — не дать «Струнам» уничтожить Хор.

*****

После перевязки Райен усадила энуара в укромный уголок за ширму, давая время побыть одному. Келвин, Эрион, Террен и не только они, приняли на себя новые для себя роли заботливых сиделок.

Нае даже успел провалиться в тревожный полусон.

«Я говорил тебе», — снова отец. Чего он хочет. Если бы можно было закрыться от него совершенно!

«Ещё можно спасти остальных. Сдавайтесь. Мы выведем вас в долину», — оставить Хор? Чтобы они уничтожили всё…

«Око нанесёт удар на закате. Прошу, подумайте», — о чём? Он сам хотел убить Нае, но Вирон ему не позволил. О чём он сейчас говорит?

«Никто не выживет». — Никто? Даже Райен? — «Открой нам двери»

Нае слышал и Эхо. Ещё недавно большое, доброе и заботливое создание страдало от нанесённых ран не меньше людей. Ему пришлось закрыть Хор несколькими слоями камня, и для этого лишить несколько помещений стен. Например, стенах зала для занятий зияли теперь огромные дыры. Всего этого Нае ещё не видел, но уже знал, что над Консонатой собирается страшной силы буря, но теперь не Эхо провоцировал её, а гнев Спящего. И Эхо было страшно. Немного.

От непрекращающихся низких вибраций разболелась голова. Нае поднялся. Куда бежать? От отца, от боли и потери? Можно ли найти место, где всё иначе? Сам не свой он побрёл прочь. Мимо раненых и суетящихся помощников. Не заметил встревоженного взгляда Райен и многозначительных перемолвок между Келвином и Эрионом. Просто ушёл, спасая себя от чужой боли.

Эхо страдал не меньше. Нае слышал разрушенные стены, раздираемые кошмарами прямо сейчас галереи и кровли. Словно стая падальщиков накинулись они на обессиленную добычу и рвала, чтобы уничтожить волю к сопротивлению.

«Прошу ещё раз, подумай»

О чём здесь думать. Перед глазами стоял Оульм и тончайшее лезвие звуковой волны, рассекающее его тело наискось. От плеча до бедра. А потом он упал.

«Найрис», — вот бы отец вылез из головы и больше никогда туда не приходил. Горе, что они встретились. Лучше было бы если бы он умер еще тогда.

С досадой Нае увидел перед собой двери забытого Архива.

— Я не хочу больше, — бросил он, — ненавижу их!

Но Эхо приоткрыл дверь и даже зажёг приветливый огонёк внутри. И Нае поддался. Зашёл. Даже безошибочно нашёл тот самый манускрипт с запретной печатью. Знак «Немых струн». Сел прямо на пол под лампу.

Интуитивно выдохнул ноту невидимости. Детские игры. Играли с братом. Как он раньше не догадался? Нае когда-то думал, что это забавно. Свиток, сдувая с себя печать молчания проявил замысловатые энуарские литеры, сплетённые в четыре блока письмена. Проявились на несколько вдохов и угасли снова.

Манифест. Так его назвал Вирон.

И снова литеры пятнают бумагу.

«Когда смолкнет песнь,

Погаснет кошмара свет,

Мир станет другим,

В тьме родится ответ.»

И дальше было написано то, что он и так уже знал. Демиург умирает и тянет за собой созданный мир. Пробудить творца — благо, ибо он тогда сохранит жизнь своим детям. Тру́сы! Они все тру́сы! Нае подтянул колени к груди и задумался.

Если Вирон и Око были друзьями, значит одноглазый бывал в Консонате. Кто знает, быть может, он тоже нашёл здесь этот манифест?

— Найрис? — в приоткрытую дверь заглянула Лорели.

— Да, я здесь, — Нае вытер на всякий случай глаза.

— Тебе нельзя сейчас быть одному, — заметила целительница и прошла внутрь, заметно прихрамывая. — Особенно здесь. Это забытое место.

— Отчего?

— Здесь бродят призраки прошлого.

Лорели встала у стены глядя на энуара сверху вниз. Но в её взгляде не было превосходства или высокомерия, только усталость.

— Ты уязвим, — добавила она. Эхо заботливо выдвинул для неё камень, похожий на сидение стула, и она с тихим вздохом села.

— Не больше чем другие, — вздохнул Нае. Положил руки на колени.

— Гораздо больше, — возразила Лорели. Лицо её в свете неярких ламп углубило тени под глазами. — Твой отец зовёт тебя? Скажи…

— Да, но я не хочу его слышать.

— Нам передали требования, — целительница помолчала и говорила теперь отстранённо глядя в сторону, — от нас требуют признать поражение. Грандмастер осталась снаружи и, кажется, её больше нет. Каденс без сознания. Из тех, кто может принять решения остались я и Рангар. Остальные пропали или ранены.

— А такое уже бывало? — Нае повернулся к ней, — во время первой и второй войны?

— Тогда они были кратно слабее, Найрис, — Лорели слабо улыбнулась, — а мы намного сильнее. Мы не считались с потерями, а сейчас вынуждены радоваться любому поющему и беречь силы. Это угасание Хора.

— Почему?

— Дар энуаров тоже гаснет, разве ты не видишь? И, кажется, однажды случится так, что в ваших общинах начнут рождаться дети без него. Это ужасно звучит, знаю. Но это так.

— Но не значит ли это… — Нае с трудом заставил себя говорить. Не сочтут ли его предателем? — Значит ли это, что они правы? Лорели? Что Демиург умирает…

Целительница помолчала, размышляя.

— Каденс говорил о тебе, что ты не боишься задавать вопросы. Это ему в тебе нравится и ужасно забавляет.

— Я бы не сказал, — Нае положил голову на руки. — Кажется, его забавляет другое.

— Каденс… — Лорели прикусила губу, совсем, как тётка, когда не знала, соврать ей или сказать правду. — Каденс застал вторую войну. Еще совсем молодым. Их было много, горящих сердцем, талантливых Поющих. Но Пустошь росла… А с ней росла и мощь «Струн». Их яд отравлял не только землю, но и умы. Нас предали, Найрис. Попытались предать. Это был Аксис Тормут. Молодой, желающий славы и власти Поющий. Каденс встал у него на пути, и «Струны», к счастью, не смогли осуществить свой план.

— Он ударил лучшего друга? — Нае кивнул. — Я знаю, мне рассказывали.

— Не просто ударил, — Лорели снова прикусила губу, — от него требовали результат. Эта история темна, и осталась в прошлом. Мы все постарались её забыть. Но с тех пор он корит себя за излишнее доверие и те решения, которые он принимал. Теперь он считает, что не имеет права на слабость и не даёт этого права другим. Даже тебе. Особенно тебе. Мы все ошибаемся…

— Искажение поразило его, — согласился Нае. — Но думаю, скверный характер был у него и до болезни.

Лорели рассмеялась так, что по нитям пробежали искорки счастья.

— Верно. Он искажён. Но он остался, не ушёл в Пустошь. И отдал Консонате всё, что у него есть. Я ценю это. Мы все ценим.

— С ним всё в порядке? — отчего-то показалось, что разговор зашёл не просто так.

— Пока да… Пока да…

Это «пока» звучало неуверенно.

— Лорели, — Нае всё же решился задать вопрос, — как вы думаете, «Струны» могут быть правы?

Лорели покачала головой, размышляя.

— Всё возможно…

— Если это так, то значит… Все эти потери… Они бессмысленны! Их можно было избежать! — Нае снова вспомнил ярко-голубую лимфу на грязном полу. — Ради чего?

— В некоторые вещи, Нарис Нер’Рит, приходится просто верить. Ибо доказательств порой бывает недостаточно. — Лорели выпрямилась и сморщилась

— Вы верите? — Нае поднял на неё взгляд.

— Я верю.

— Но вот сегодня! — Нае не замечая за собой снова распалился, — нам дали время до заката! Иначе все погибнут вместе с Эхо. Что надо сделать? Как поступить? Мы верили, что справимся! Но они оказались сильнее!

Лорели задумалась.

— Если они сделают, что обещали, мы погибнем вместе с Хором, — добавил Нае.

— Предлагаешь дать им возможность уничтожить Хор?

— Он всё равно погибнет, — Нае уткнулся лбом в руки, сложенные на коленях, — разве вы не видели? Они будут бить, пока не сломают защиту. Что мы можем? Если даже Демиург на их стороне?

На это Лорели нечего было ответить. Она помолчала, размышляя.

— Пойди к ребятам, Найрис, — ласково сказала она. — Всем сейчас нужна поддержка.

*****

Нае нашёл всех своих друзей в лазарете. Поинтересовался как дела у наставника. Вирон не приходил в себя. Лорели отпустила Райен отдохнуть, и Нае вызвался проводить её до комнаты.

Они шли вдвоём по тёмным коридорам держась за руки, и Нае жадно впитывал её всю: всполохи рыжих волос, веснушки на носу, лёгкий запах пота и лекарских составов. Словно в последний раз. До заката.

— Нае, — Райен остановилась у двери в свою комнату.

— Что? — как хорошо, что она есть. Дева-пожар, дева-костёр, дева-светило.

— Я слышала, как Лорели говорила Рангару, что у нас время до заката… Это правда? — голос её дрогнул, она прижалась к стене спиной, спрятав и руки.

— Правда, — тихо согласился Нае.

На это Райен подалась вперёд, обвила шею и поцеловала его в губы. Буря чувств поднялась внутри энуара, сродни шторму, бушующему снаружи. Дева прижалась, закрыв глаза. А потом медленно отстранилась.

— Прости…

Нае стоял, как болван, кляня себя последними словами, что не может ни сказать, ни сделать хоть что-то разумное. Внутри расцветали розы и цвели плимерии, наполняя все его существо невообразимым счастьем.

— Похож на карамель, — неловко рассмеялась Райен, вытирая краешек губы пальцем. — Извини, пожалуйста, я не хотела… В смысле… Если ты не… Извини…

Но Нае не хотел её извинять. Не хотел, чтобы она извинялась. Он склонился к ней и повторил поцелуй. Райен обвила шею руками и прижалась к плечу.

— Прости, — всхлипнула ещёраз со слезами.

Нае молча прижал её к себе, вспоминая солоноватый вкус губ. Райен плакала, выливая пережитое слезами. И как раньше, он представил то щекочущее чувство, которое охватывало его каждый раз, когда Райен его касалась. Нити дара разгорелись, щедро отдавая миру заряженное счастьем сияние. Райен всхлипнула ещё раз и затихла.

Они постояли вдвоём, прислушиваясь друг к другу.

— Побудь со мной, пожалуйста, — попросила Райен робко.

*****

Потом они просто молча сидели рядом на широком подоконнике затворенного каменными шипами окна в комнате девушек. Райен дремала, положив на плечо голову и подобрав ноги, а Нае слушал, как внутри него растёт новый незнакомый мир. Словно энуар до этого стоял за высоким забором, слушал радостные крики и смех, не в силах преодолеть преграды, но сейчас Райен открыла ему двери и пригласила войти. Там, за забором оказался огромное, необъятное небо и поле, свободное от боли и увядания Пустоши. Здесь можно было жить и строить новый мир, за который не надо бороться. Он просто есть.

Жаль, что всё скоро закончится. Нае помрачнел, когда вспомнил о настоящем. Но и этого сейчас довольно. Энуар склонился, чтобы вдохнуть запах волос. Самый лучший и манящий во всём мире. Огненная дева Райен.

Кажется, в последние дни время исчислялось вечностями. Ещё одна пролетела, пока дева спала, прижавшись к плечу. И спустя эту вечность в комнату заскочила Сера, соседка Райен по комнате.

— О, Нае! — она слегка удивилась. — Ты здесь? Тебя все ищут!

— Что? — Райен потёрла глаза, поднялась, — что случилось?

— Мы уходим! Лорели сказала, мы оставляем Консонату, забираем раненых и уходим. Велела всем собраться!

Нае спустился на пол, оглянулся на подругу. Растерянный взгляд, слега опухшие глаза. Райен поймала руку, не желая её отпускать. Словно боялась потерять навсегда.

— Почему мы уходим? — выдохнула Райен, — мы все оставляем? Зачем? Почему?

— Лорели сказала, ни к чему новые потери. Раненым нужна помощь. Иначе они умрут. Велела взять самое необходимое! Нас отпускают! — Сера подхватила сумму из сундука, собираясь упаковать свои вещи, — Нае, ты не мог бы выйти?

— Конечно, — Нае сжал мягкую потеплевшую ладонь, — видишь? Всё будет хорошо.

— Но как же Хор? — Райен никак не могла поверить сказанному.

— Лорели сказала, его уже не спасти. «Струны» согнали сюда тучу кошмаров и используют гнев Демиурга против Эхо. Этому нечего противопоставить. Она хочет сохранить тех, кто остался жив. Так и сказала: «Сохраним, что можем». Ты идёшь? — нетерпеливо обратилась Сера к обоим одновременно.

— Да, да… — Райен взглянула на энуара с надеждой. — Нае?

— Я вернусь, — Нае отступил к двери. — Я обязательно вернусь.

Глава 19. Поражение

Нае нашёл Лорели в лазарете. Она отдавала последние указания для сборов: погрузить раненых, собрать резонирующие кристаллы, составы, бинты и лекарства.

— Вы решились? — выдохнул Нае, улучив момент для приватного вопроса.

— Я подумала, что ты можешь быть прав, Найрис, — Лорели склонила голову к плечу. — Ни к чему пытаться спасти то, что спасти невозможно. Факт в том, что в этот раз мы проиграли. У нас небольшой выбор: медленно угаснуть, когда замолчит Хор или умереть с ним сразу. Так они хотя бы обещали больше не трогать Эхо. Он останется жив и тихо погаснет вместе с Хором.

От фатальной убеждённости дохнуло холодом. Нае вдруг подумал, что потом, когда- нибудь кто-то задаст вопросы, и ему ответят, что Найрис Нер'Рит был там и с него начался исход защитников из Консонаты. Это предательство? Или же нет.

— Собирайся, Найрис, — строго осадила Лорели полёт его мысли, — или ты хочешь остаться? Я не буду препятствовать, если хочешь. Я никого не могу заставить. Каждый решает сам. Здесь есть несколько человек, кто против, но к счастью, они вольны поступать, как им угодно.

— Не думаю, что это разумно, — вздохнул Нае и пошёл к себе, чтобы взять то немногое, что считал своим.

— Приходи потом помочь вынести раненых! — услышал Нае вслед. Она хочет сохранить жизни. В этом вся Лорели.

В комнате Келвин уже упаковал вещи: свои бесценные резонаторы, одежду и свитки, закинул мешок на плечо и просто ждал сигнала к действию. Угрюмо он взглянул на товарища.

— Вот так, Нае. Все напрасно, да? — вздохнул он. — Мы всё равно уходим.

— Мы проиграли, — заметил Нае. — Будь на нашей стороне хоть сколько силы, она бы не решилась на это.

— Эх, да… — Кел вздохнул с тоской, — никто бы не подумал, да? Что они одержат верх. Я думал, Эхо непоколебим.

— Они смогли вызвать гнев Спящего и направить его на Эхо. Я видел, как обрушилась башня, — ответил Нае. — Это был чудовищный удар, и он был не один. Эхо сделал, что мог.

— Я слышал, как он кричал, — Келвин взглянул на товарища. — Ты думаешь, наверное, что мы ничего не чувствуем, но я слышал. Я думал, с ума сойду!

— Я так не думаю, — возразил Нае, смущаясь. Неужели все чувства написаны на лице и легко читаются? — Но Эхо действительно сильно пострадал, боюсь, он не сможет нас защитить, если "Струны" захотят попасть внутрь.

— Я все понимаю, — согласился Келвин. — Я буду скучать по Эхо.

— Я тоже. Лорели просила помочь вынести раненых…

Келвин вздохнул ещё, на этот раз с особо глубокой тоской и вышел.

Собраться. Что ему нужно? Ничего. Лишь эхо-лира, которую он отнёс теперь к себе и положил под подушку. Вирон не возражал бы, Нае был в этом уверен. Больше ничего не надо.

Постепенно все собрались у больших ворот, выходящих во внутренний двор. Раненых несли на носилках, наспех состряпанных из подручных материалов. Нае поискал взглядом Райен, и нашёл рыжий всполох рядом с Лорели. Они вдвоём помогали раненому Финниту преодолеть последние шаги к воротам.

Вышли все, кто остался, дети и раненые. Обречённость на лицах не стереть даже мыслью о скором избавлении. Некоторые роптали на принятое решение, никто не настаивал на том, чтобы остаться. Погибать в каменной клетке, в которую комнаты Эхо легко могли превратиться в случае атаки, никто не хотел. Табит Рангар, алхимик, одернул на себе форменную мантию, расправил плечи. Лорели склонилась к нему и они долго о чём то говорили.

— Эхо, открой, пожалуйста, дверь, — попросила Лорели наконец.

Каменные шипы, хаотично перекрывающие дверь начали втягиваться в стены. Нае физически ощущал тоску и страх Эхо, но даже он понимал, что это единственный способ продлить жизни ещё немного. «Только зачем?» — Размышлял Нае. Все потеряло смысл: жертвы, убеждения и даже Эхо. Его тоже не станет, когда Хор замолчит. Это будет не так болезненно. Наверное, похоже на сон. Смерть тоже похожа на сон?

Наконец, ворота отворились.

На защитников обрушился творящийся снаружи звуковой ад со всей его мощью. Нае тайком коснулся эхо-лиры, чтобы защитить себя от акустического удара и не свалиться на глазах у всех. Ни к чему добавлять поводов для беспокойства. Струны согласно зазвенели, окутывая своего Поющего защитным коконом. Люди не так чувствительны, но даже они схватились за уши. Там, снаружи ревел шторм и ему вторили сотни, тысячи кошмаров. Навстречу Лорели вышел сам Око в темном доспехе, а за ним и полумар. Отца видно не было, но так даже лучше. Нае не знал, как теперь на него смотреть. Он обещал убить младшего сына, но убил старшего. И кто же он теперь? Перестал быть тем, кто важен, и стал врагом.

— Ну, наконец-то! — сказал Око, нетерпеливо потирая руки. — Если бы сделали это сразу, все были бы живы и здоровы! Чуешь разницу?

— Вы обещали, — Лорели держалась с достоинством. Нае почувствовал, как пальцев коснулась чужая рука, и сжал ладонь подошедшей со спины Райен. — Никого не трогать и не разрушать Консонату.

— Я помню, и держу слово, медикаменты, еда, все будет там. Сохраним ваш замок, как памятник глупости, — согласился Око и махнул рукой своим людям, парящим над внутренним двором, — эй, помогите! Мы же не звери…

С высоты на землю спустились Поющие «Струн», люди и полумары с изуродованными Искажением телами. Сумрак выполз вперёд, тот, что был в темнице при свете Яров выглядел ещё более отталкивающим: длинное змеиное тело вилось по земле, спина вздыбилась горбом в острых шипах, огромные руки и серая, пористая кожа. Но он ловко использовал резонирующий жезл для песней, и, возможно, был одним из сильнейших Поющих «Струн» иначе его бы не держали рядом. Так подумалось Нае, пока полумар лично построил воздушный мост в небо, и отправлял защитников по одному в новое место обитания.

Сначала утянули раненых. Полумар брал за один край носилок, а второй Поющий из "Струн" за другой. Звучала песнь скорости, и они исчезали. Потом пришло время дев. Полумар брал по одной за руку и растворялся вместе с ней в воздухе, чтобы спустя время снова появиться.

— Я хотел сказать, — между тем продолжал издеваться Око, — что вы неплохо бились. Будь на вашей стороне чуть больше Поющих, я бы не сунулся… Честно!

— Разве? — рассеянно спросило Лорели, провожая взглядом своих учениц.

— Клянусь! — Око прижал руку к груди. — Я даже старого ящера отпустил, если ты заметила. Здоровья ему не желаю, надеюсь, он сдохнет. Но убью его не я, а гниение. Большего он не заслужил. Тут моя совесть чиста…

— Я бы не говорила о чистой совести, — холодно заметила Лорели, — вы погубите всех!

— Мы всех спасём! — чуть склонившись вперёд громко, как для слабослышащих, крикнул Око, — когда до вас дойдёт?

И вот остались лишь Лорели, Рангар и Нае. Целительница сделала знак рукой, что следующим будет энуар.

— Найрис! — неожиданно отец спустился к земле когда подошла очередь Нае и протянул руку, — думаю, мы можем попробовать ещё раз. У нас как-то не заладилось. Останься с нами.

В ответ Нае только стиснул рукой резонатор лиры крепче и подошёл к полумару.

— Нет? — разочарование сквозило в голосе. Сумрак взял Нае за руку и взглянул в лицо пытливым взглядом, как будто спрашивал, уверен ли, что не хочет остаться? Но Нае твёрдо посмотрел в эти тёмные глаза. Да, уверен.

— Оставь его, — бросил Око, — гордый парень. Весь в тебя, а? Я вот вообще не удивлён.

И потом лишь ветер завыл в ушах, полумар отпустил ладонь возле огромного дома в долине, того, где теснились «Струны» до нападения, и где предстояло провести остаток жизни проигравшим.

Полумар ничего не сказал, только пожал руку крепко и сразу отпустил, исчезнув. Нае оглянулся назад, туда, где гигантское око шторма нависло над Консонатой и живые, дышащие тучи из кошмаров кружили над Эхо, как падальщики над поверженным гигантом. «Эпоха Хора закончится сегодня», — подумалось.

*****

Око не обманул. В доме, что был знаком бывшему пленнику, была и вода, и еда, и лекарства. Даже кухня, остывшая и осиротевшая. Госпожа Валли, едва обнаружила её, сразу взбодрилась и начала обживать новую плошадь, занимаясь привычным для себя ремеслом, лишь бы не думать о произошедшем.

Ребята пока размещали раненых. Райен командовала, кого и куда уложить, чтобы не потревожить излишне. В доме обнаружилась пара больших спален, уставленных грубо сколоченными кроватями. Походило на оставленную казарму, как Эхо сейчас был похож для "Струн" на осиротевший гостиный двор. Келвин разложил на столе свои резонаторы и они успокаивающе и тихо пели, напоминая о времени, когда всё было ещё прежним. Террен занялся разбором принесённых лекарств, а Эрион о чем-то тихо беседовал с раненым. Сера торопилась перевязать раны, а остальные девы ей помогали.

Нае среди бесконечного движения не знал, куда себя деть здесь. Вирон выбыл из строя и лежал в горячке, потому энуару некому было дать поручений.

Совсем недавно он был тут нежеланным гостем. Он даже нашёл взглядом люк, что открывал ход в его бывшую темницу. Но проверять, нет ли там кого, у него не было желания. Все вокруг были заняты чем-то и лишь энуар остался не у дел. Потому Нае забрался на подоконник и начал смотреть на небо. Вдалеке, если прижаться к стеклу, можно было увидеть и Консонату.

Кошмаров над ней стало меньше. Туча поредела, и замок всё ещё стоял, хотя лишился своего самого высокого шпиля. Глаз шторма посветлел. Возможно, они и правда сдержат обещание и не разрушат Эхо до основания. Хорошо бы, если так. Эхо не заслужил предательства.

— Нае, — подошла Райен.

— Я просто смотрю, — казалось стыдным, что он единственный ничем не занят.

И дева потянулась через его ноги к стеклу, чтобы увидеть Консонату.

— Думаешь, мы поступили правильно? — тихо спросила она. — Лорели закрылась в соседней комнате. Мне кажется, она плачет. Я не знаю, что ей сказать.

— И я не знаю, — признался Нае, — отец объяснял мне, почему он перешёл на сторону «Струн», и всё выглядело логично. Они верят в то, что делают. Как и мы… Как сказал Вирон, каждый выбирает, во что верить.

— А ты? — Райен прижалась щекой к плечу, — во что веришь ты?

— Я? — Нае задумался, оглянулся на залу, недавно заполненную армией победителей, а теперь ранеными побеждённых. — Я верю в Эхо, верю в тебя, — на это Райен лишь улыбнулась печально, — верю в то, что этот мир может жить не в кошмаре.

— Но как?

— Этого я пока не знаю, — Нае вздохнул. — Знаешь, когда Вирон только привёз меня сюда, я ненавидел здесь всё. Я не понимал, чего от меня хотят. Хотел бежать. И не думал, как важно, чтобы долина процветала. Мне казалось, что мир обернулся против меня.

— Теперь всё по-другому? — улыбнулась Райен.

— Я нашёл, — Нае склонился к рыжей макушке у своего плеча, — нашёл кое-что важное. И понял, зачем всё это надо. Что мир даёт нам испытания… И силы чтобы их преодолеть. И теперь в это я верю.

— Жаль, недолго, — горько вздохнула дева. На это нечего было возразить. Действительно, недолго. Нае нашёл её руку, взял податливые пальцы в ладонь. Прижал их к кубам и вдохнул запах тёплой кожи.

Помолчали, глядя на темнеющее небо.

— Как думаешь, когда они это сделают? — Райен потёрлась лбом о плечо. — Ожидание изводит хуже…

— Не думаю, что это быстро, — ответил Нае. — Не думай об этом. Пусть будет, как будет.

*****

До самого вечера беглецы были заняты обустройством на новом месте. Лорели завела речь о возвращении домой каждого, игнорируя мысль, что все может закончиться уже сегодня. И все согласились, делая вид, что жизнь продолжается.

Нае с удовольствием присоединился к кругу знакомых ребят на кухне. Госпожа Валли ворчала, как обычно, но по-доброму, чтобы не разогнать случайно компанию. Тепло от печей согревало, а разговоры шли в основном о доме и о возвращении. Каждый строил план и перечислял, чем займётся, когда вернётся на Родину. Беседы на отвлечённые темы скрали вечер. Терренс поведал о всех, кто посетил его за день: Грандмастер, и Поющие, что остались под стенами Консонаты. Келвин — как тяжело было переносить последние минутся расставания с Эхо. Никто не чувствовал природу вещей лучше него, и по нему бегство ударило сильнее всех. Финнит рассказал о бое, а Нае дополнял, где мог. Госпожа Валли налила всем чаю и раздала сухие печенья. Каждому по одному. И Нае снова почувствовал как его наполняет неуловимое дыхание счастья, и не замедлил им поделиться со всеми, насколько позволяли нити дара. Обстановка за столом заметно потеплела, и казалось не было ни битвы, ни бегства, ни «Струн». Но вечером реальность наполнила о себе в полной мере.

Сумерки за окнами сгустились и проявились изломы на небе, погасшие и выцветшие. Ночь, как будто, приблизилась, но никак не наступала. Нае с беспокойство поглядывал на зарево за окнами. Ему казалось, что где-то рядом большой пожар, но выглянув из окна, он увидел лишь сияющий столб света над Консонатой. Там, определённо происходило что-то странное. От столба исходило невыносимо яркое сияние, освещающее долину не хуже Яров. Ребята, каждый постарался отвоевать себе место у окна, чтобы увидеть. Столб тихо гудел, а долина затихла. Замолкли птицы, и замолчали звери, предчувствуя скорую метаморфозу. Замер весь мир.

К вечеру гроза пришла изнутри: очнулся Вирон, и Лорели пришлось держать оборону ещё и с ним. Нае, случайно услышав их беседу, решился быть рядом на случай, если понадобится помощь. Вирон, лежащий на одной из немногочисленных кроватей, бессильно стрельнул взглядом в сторону ученика, не в состоянии прикрикнуть или прогнать.

— Я считаю, что поступила правильно, — холодно заметила Лорели, — учитывая обстоятельства.

— Ты не предс-ставляешь, что может теперь с-случитьс-ся!

— Этого никто не знает, согласись!

— Что с-сделано — то с-сделано, — обречённо согласился Вирон, — Виола? Где она? Я ее не видел…

— Мне жаль, Каденс… Её больше нет. — И повторила, — Мне жаль…

Вирон болезненно вздохнул и ничего не сказал, отвёл взгляд.

— Я надеялс-ся…

— Мы отошли почти сразу, она осталась снаружи, чтоб дать нам время. Мы будем её помнить…

— С-смелая женщина, — с тихой гордостью и грустью выдохнул Ящер. Нае смотрел на него, обессиленного, уставшего, обескровленного и не мог найти в себе ни ненависти, ни злобы. Он всего лишь защищал то, что считал важным. Остался до самого финала, хотя мог уйти. И спас энуара, когда мог просто спасаться сам. Наверное, он не так плох. Наверное…

Целительница занялась раной. Поставила резонатор.

— О, охрани нас Спящий! — Она потрясённо отшатнулась. Нае подошёл ближе, уверившись, что нужна помощь.

— Найрис! Смотри-ка! — И Лорели провела рукой под резонатором. Выкованный, фигурный держатель с лёгкостью пропустил сквозь себя руку, словно его и не было.

— Мир теряет плотнос-сть, — прокаркал Вирон, — потому что Демиург близок к пробуждению. Вот, что с-случается, когда Хор захватывают безумцы! Вот что… — и закашлялся.

— И что теперь будет? — снижая силу голоса до шёпота спросила Лорели.

Слова Вирона прозвучали глухо, тихо, и Нае едва его понял.

— С-сон превратиться в грёзы… — и затем прозвучал приговор, — а потом вс-сё… -

Глава 20. Рассвет

От мысли, что скоро всё потеряет плотность сердце забилось сильнее и нити дара засветились так, что казались единственно реальными. Если всё на свете превратится в призрак, это значит — ни коснуться напоследок, ни обнять. Нае глубоко вдохнул, успокаивая сердце, встретился взглядом с Лорели, в чьих глазах читалось ровно то же самое, повернулся назад и упёрся в огромные голубые — Райен.

— Нае… — Она всё слышала. Чувствовала. И ужасалась грядущему.

— Я здесь, — Нае потянулся к ней, но уже невесомые пальцы провалились сквозь плечо. Мир поблек, выцвел и потерял себя. Всё потеряло вес и реальность кроме звука.

— О, Нае! — Райен взглянула на него, а глаза наполнялись слезами. — Это несправедливо! Нечестно!

— Началос-сь, — раздалось со спины. — Это грёза… Бесплотное воплощение с-сна.

— Я здесь… — Ящер может шипеть сколько угодно. Что ещё сказать? Обнять нельзя, утешить прикосновением тоже. — Я рядом…

— Эй! — раздались голоса из спален, — что происходит?

— Смотрите-ка!

— Мы умерли?

— Демиург просыпается!

— Они это сделали!

— Вот уроды!

— И что теперь? — Райен плакала тихо, слёзы стекали по щекам. — Что теперь будет? Маэстро Лорели! Маэстро Вирон! Что нам делать?

— Может, ночь никогда не закончится, и грёза останется навечно, — Вирон бесшумно завозился на своей койке, — может, рас-створитс-ся с-с рассветом,… Один Демиург знает…

— Вот так? — Райен подняла полупрозрачные руки, из глаз ее непрерывно текли слёзы, что нельзя было даже вытереть, — навечно?

— Нет, нет, не плачь! — Нае невольно коснулся эхо-лиры на поясе. Он взял её в Консонате и, как настоящий Поющий, повесил в хитросплетённую петлю, как это делал брат в своё время. Эхо-лира могущественна, почти, как Хор. Если вспомнить, что она позволяла делать там, в бою. Надо только наполнить её. Наполнить чем-то что кажется важным, что даёт опору и наполняет жизнь плотностью. Она услышит, повторит и усилит. Нае вспомнил недавнее чаепитие. Райен смеялась там, на кухне. Келвин неловко шутил, даже Финнит больше не смотрел диким зверем.

Эхо-лира отозвалась и оперилась. Нае почувствовал под пальцами округлый резонатор, его полированные ребристые бока. Может, это и есть ответ? Песнь, что укрепит реальность, станет опорой и полотном, на котором в предстоящей жизни люди и энуары выткут новый рисунок, опираясь друг на друга. Он снял инструмент с пояса. Предки создали Хор для того чтобы соткать реальность по вкусу, отчего потомкам не сделать того же? Демиург проснулся. Отказался от созданного им мира. Пропали с небосклона Яры и изломы.

— Нае, не время для песен, — рыдала Райен. — К чему это?

— Самое время, — прошептал энуар. Коснулся струн. Нет, эхо-лира не только для разрушающих боевых песней, она — творит жизнь и строит мосты. Преобразует, уплотняет чувства, создаёт новое. Известно, что она может творить жизнь и забирать её. Тихая песнь разлилась по залу.

— Найрис? — Лорели подошла и положила руку на плечо, но нельзя прервать игру — грёза вернётся. Нае обернулся. Она стала ярче? Все вокруг стало ярче.

— Нае… — Райен подошла ближе и вытерла слёзы со щёк.

— Резонаторы! — зашипел Ящер со своего ложа, — нес-сите резонаторы! Все, что ес-сть!

*****

— Надо с-сказать, я недооценил тебя, — прохрипел Ящер тихо со своего ложа, когда резонаторы были настроены, заряжены и расставлены вокруг, уплотняя реальность в отдельно взятом доме. Как сигнальные костры, они обозначили круг отчуждения. Здесь действовали привычные законы, тогда как вся долина и весь мир превратились в призраки самого себя

— Считай, это комплимент! — рассмеялась Лорели. — Каденс никогда не делает комплиментов.

Все, кто мог собрались в большом зале, внимательно прислушиваясь к происходящему снаружи. Нити дара пылали, как костры по весне. Все сегодня вечером смотрели только на энуара и от этого было неловко.

— Не делаю! — согласился Ящер, — это бес-сполезное с-сотряс-сание воздуха.

Все ребята устроились на полу, сузив круг до минимума, чтобы резонаторы могли захватить уплотнением реальности до настоящего сна всех. Райен сидела рядом, положив голову на плечо и, кажется, дремала.

— Тогда я, пожалуй, просто порадуюсь, — пошутил Нае.

— Энуар в Консонате, отличная идея! — воскликнул Келвин, — наверное, он нужен для этого!

— Энуар Найрис Нер’Рит — идея ещё лучше, — парировал Эрион, — в каждый дом по Найрису!

— Может быть, — Вирона подсадили в постели, чтобы он мог полусидеть и всех видеть. Хотя Нае слышал, как сильно ему досаждает рана на боку, и тот предпочёл бы просто лежать не двигаясь. — Ос-сталос-сь понять, как это с-сделать…

— И что теперь? — Келвин так же безумно гордый тем, что его резонаторы пригодились и теперь служат на общее благо, отчего он тоже стал героем в этой грёзе, — надо в каждый город такую сеть? Это сколько их надо?

— Возможно, — Вирон задумался. Потом перевёл взгляд на сбившихся в кучу учеников. Взглянул на Лорели.

— Что такое, Каденс? — Лорели снова звучала размеренно и устало, словно большая задача, которую она не могла решить, внезапно получила ответ.

— Найрис-с Нер’Рит…

Нае, почти задремавший, встрепенулся.

— Что?

— Дос-ставишь меня в Эхо.

— Зачем? — сон сразу ушёл. Там Око, мечтающий о мести, отец, Сумрак и кошмары. Возвращаться туда у энуара не было ни малейшего желания.

— Ес-сли можно наполнить кусок мира резонатором, то угас-сший Хор с-сможет захватить вс-сю долину, и даже больше, — Вирон дернулся встать, скривился и замер, пережидая боль.

— Но Хор замолчал, его надо чем-то наполнить, — возразил Нае, — у нас нет столько!

— У тебя, может, и нет, ты ещё слишком молод, — Ящер перевёл взгляд на Лорели. И она ласково улыбнулась, дотянулась и положила руку на сухую, бледную кисть. — Ты ещё не знаешь любви, хотя познал, что такое с-смерть и поражение. У тебя вс-сё впереди.

— Тебе и не надо, Найрис, — Лорели улыбнулась, обратилась к энуару, — ты уже сделал больше, чем должен. Теперь наша очередь. Да, маэстро Вирон?

— Я не рас-считывал на тебя…

— Я пойду с тобой, Каденс, до конца…

— Но этого всё равно мало! — возразил Нае. — Хор огромен!

— Я, — вступил в разговор маэстро Рангар, — я тоже смогу помочь!

— И я! — Финнит поднялся, чтобы его было хорошо видно.

— И я! — и ещё один из старшекурсников встал.

— Я с-словно во главе с-стада жертвенных овец, — сморщился Вирон. — Перес-станьте! Нужны зрелые души…

На это Лорели звонко рассмеялась.

— Это не вам решать, маэстро Вирон, — осмелился возразить Финнит.

— И правда, Каденс, — Лорели похлопала Ящера по руке, — ты пока не в строю.

Вирон открыл рот, чтобы возразить, но не нашёл слов.

*****

Маэстро Вирон не желал ждать, хотя рана тяготила его настолько, что он едва мог стоять. Он настаивал, что необходимо сделать все как можно скорее, пока мир ещё помнит свои лучшие времена.

— А если я не смогу построить мост? — спросил Нае и получил вялый подзатыльник от наставника, навалившегося на плечи.

— С-сколько можно, Найрис-с Нер’Рит? — прошипел он, — Когда ты уже ус-своишь, что расстояние ничего не значит?

Нае вышел на улицу, сгибаясь от тяжести повисшего на нем наставника. Луч над Консонатой вдалеке превратился в тонкое лезвие излома. А сам замок темнел призраком на фоне задремавшего небосвода. Выцветшее небо покрылось сетью тончайших трещин, а лес недалеко пугал тенями деревьев и ночных обитателей. Нае утешал себя, что скорее всего, они не причинят вреда, пока не попадут в поле резонатора, но вероятность была, и потому нападение нельзя скидывать со счетов.

Вирон тяжело выдыхал при каждом шаге. Лорели шла следом и жезл с резонирующим кристаллом в её руках непрерывно пел исцеляющую песнь, от которой пробегали щекочущие мурашки по всему телу. Но энуар сдерживался, потому что Вирон, наверняка, сочтёт смех неуместным.

Нае взял в руки эхо-лиру. Теперь-то с ней просто обращаться, когда когда он разобрался что к чему и слился с ней. Не сравнить с трудностями в начале пути. Пусть Вирон говорит о возрасте и опыте. «Нельзя наполнить лиру, мне зная, что значит — любить», — тайком шепнула Лорели на ухо.

Эрион просто пожелал удачи, Келвин пожал руку, а Террен просто кивнул, что гордится знакомством, рад, что Нае с ними. Нае и сам не знал, для чего они сейчас полезут в логово врага. Наполнить Хор? Это невозможно. А вот умереть — очень даже да. Если кошмары ещё там.

— Давай, — Вирон сделал знак, что готов. И Нае взглянул на Финнита. Тот тоже кивнул. Энуар коснулся струн, пробивая пространство своей волей и желанием. В грёзе воздушный мост стал похож на мерцающую звёздами ленту, убегающую к горизонту.

— Не урони, Найрис-с Нер’Рит, — едко прошептал Ящер на ухо. Подлый Вирон. Он нарочно.

Мост и песнь скорости, которой немало помогли Финнит с товарищем притащила их на восточную галерею, ту самую, где ещё лежал едва заметно мерцая кристал Оульма Нер’Рита. Песнь лиры укрепила стены и пол, не позволяя провалиться вниз. Эхо молчал. Замок стал мёртвым, безразличным куском камня без Хора. Нае сжался внутри, представляя, как тяжело было Эхо уходить в одиночестве. Разве он не защищал своих обитателей до конца? А они его оставили. Потому что не могли иначе, одёрнул себя Нае. Это не предательство. Это была необходимость.

— К воротам! — скомандовал Вирон, наваливаясь на плечи. — Надо поговорить кое с-с кем.

*****

— Ба! — у ворот их встретил сам Око, Сумрак и ещё несколько Поющих. Такие же бесплотные, как и всё вокруг, — Старая ящерица выползла посмотреть на свой любимый настоящий мир? — Он усмехнулся. — Не об этом ли ты заливал на лекциях? Посмотри! — Око обвёл двор руками, — самое время восхититься!

— Добился, чего хотел? — прохрипел Вирон. Нае едва его удерживал. Лорели с беспокойством подошла с другого бока.

— Я доказал, что мир не исчезнет! Видишь? Он здесь, — Око распахнул руки.

— Бес-сплотность грёзы, конечно же не в с-счет, — усмехнулся Вирон.

— Побочный эффект, — отмахнулся Око, — зачем пожаловал?

— Ес- сть разговор…

— Говори здесь, у меня нет секретов…

— Ты же понимаешь, что произошло? Греза, это эхо… нас-стоящего с-сна, вс-сё будет ос-ставатьс-ся… бес-сплотным, пока не нас-станет… рас-свет, — Нае слышал, что Вирону не хватает сил. Он захлёбывался словами, делал долгие паузы. Энуар был бы рад ему помочь, но не представлял как. — А вечной ночь не будет…

— Возможно, — согласился Око. — продолжай.

— Да, мир не ис-счез… Пока… У нас с ес-сть время… Ис-справить.

— У тебя есть план? — Усмехнулся Око, — Ты не заставишь Демиурга грезить, он уже отвернулся от нас. Видишь? Кошмаров нет, он растворились…

— Нам надо с-снова… наполнить Хор, Акс-сис-с-с.

— Всегда терпеть не мог, как ты тянешь эту с-с-с, — разъярился Око. — Что значит, наполнить Хор?

— Ис-справь с-содеянное, дай миру шанс-с…

Нае с ужасом увидел отца, появившегося из дверей. Сейчас опять будут тяжёлые вопросы, на которые он не хотел отвечать. Вейме Нер’Рит с интересом прислушался к разговору.

— Как ты себе это представляешь? — Око оглянулся на Вейме, — Эй, Вейм, старая ящерица хочет, чтобы мы наполнили Хор.

— Ему хватит с-сил дать жизнь долине… — выдохнул Вирон, — остальное можно ис-справить резонаторами… Надо будет с-сообщить вс-сем. Пос-слать гонцов, чтобы рассказали вс-сем, пока не поздно.

— Это сработает? — тихим низким голосом уточнил полумар.

— С-сработает, — Вирон клонился всё ниже, песнь поддерживающая его не справлялась с огнём, что пожирал тело изнутри, но плечо энуара оставалось плотным благодаря Лорели. Вирон повис на нём, а затем медленно опустился на землю.

— Маэстро Вирон!

— Что для этого надо? — полумар подполз и склонился над Ящером.

— С-с-с, — тот медленно поднял побледневшее лицо.

— Нужно наполнить хор вашими чувствами, надеждами, — вступила Лорели в разговор, — найдите внутри, что вас держит на этой земле: любовь? Ненависть? Счастье жить? Наполните этим кристаллы Хора. И он щедро отдаст это миру, преумножив в тысячу раз.

— И-и-и, — Око оглянулся на своих товарищей, — что случится?

— Мир вернёт себе жизнь, — Нае сам от себя не ожидал: подхватил эхо-лиру, одновременно наполняя её, коснулся струн, и все вокруг мгновенно перестали быть похожими на призраков. Око с удивлением посмотрел на свои руки, снова бледнеющие в утихающей песни. Но ценнее всего была реакция отца: он стоял, потрясённо открыв рот, словно впервые увидел собственного сына.

— Вы пришли за этим? — уточнил полумар.

— Да, — прохрипел Вирон.

Сумрак обернулся к Око. Они долго мерялись взглядами, словно между ними происходил диалог, которого никто не слышал.

— Мы согласны, — наконец, сказал Око, — считай, что победил, старая ящерица, говори, что делать.

*****

Нае вернулся один. Он ощущал себя выжатым досуха, но наставник научил его, что и это не предел, и можно сделать ещё пару шагов, а затем ещё пару, и ещё. Сегодняшняя грёза выпила его полностью: боль утраты, восторг от мощи проснувшегося Хора и надежда на будущее. Даже одно из этих состояний дарило крылья и низвергало в пропасть отчаяния, а все три одновременно творили с телом невообразимое. Казалось, можно перевернуть весь мир, объять необъятное, вырастить крылья.

Хор снова запел. Но пел он уже не Демиургу, а всему миру. Его наполнили самыми разными чувствами люди и энуары, пожертвовав свои жизни для устройства нового мира. В их числе были Каденс Вирон, Лора Лис «Лорели», Аксис Тормут, Вейме Нер’Рит, Сумрак, полумар, потерявший имя, и ещё многие из числа тех, кто желал, чтобы мир продолжал жить.

Вирон и отец наотрез отказались принимать от Нае дары. Они сказали, что сила его души ещё растёт, и достигнет пика к зрелости. С теми же словами отказали Финниту и второму старшекурснику по имени Валлик.

Финнит с товарищем принял решение остаться в Эхо. Остальные поспешили отправиться с поручениями в Пустошь. Требовалось всем рассказать, как остаться во сне прежде, чем рассвет рассеет грёзу.

Поэтому Нае вернулся один.

Он смотрел на наливающиеся сумраком леса, порхающих над ветвями птиц, и послушал грохочущие звуки падающих вод под Эхо, когда Хор зазвучал в полную силу. И повторил про себя сказанные ему слова:

«Живи, Найрис-с Нер’Рит. Учис-сь. Люби. Мы с-сделали вс-сё, что от нас-с зависит. И даже больше. Благодаря тебе в том чис-сле. Ни о ком не жалей. Мы с-сами выбираем свою с-судьбу. Иди вперёд с-смело.»

«Оставайся таким же, Найрис. Ты славный, любознательный, смелый. Я рада, что познакомилась с тобой»

«Я горд, сын, что ты нашёл в себе силы стать лучше меня. И даже превзойти. Я уверен, ты меня поймёшь. Не сразу. Сначала Пустошь отступит, а дороги станут безопасными. И тогда ты вспомнишь мои слова. И простишь»

В новом их прибежище все уже легли спать. Лишь Райен выскочила, чтобы встретить позднего гостя.

«Всё получилось?» — прочитал Нае вопрос в её глазах. В ответ только обнял и повернулся, чтобы взглянуть на Консонату на фоне светлеющего горизонта.

— Рассвет, — выдохнула Райен, сорвавшимся голосом. — Рассвет, Нае! Вы это сделали!

— Да, рассвет, — нельзя не согласиться, и не порадоваться, что он знаменует начало новой эпохи. — Настоящий рассвет.

Дополнительные материалы

Совет Старейшин

Нае

Без описания

Оглавление

Глава 1. Испытание

Глава 2. Прибытие

Глава 3. Первые уроки

Глава 4. Воздушный мост

Глава 5. Открытия

Глава 6. Эхо "Немых струн"

Глава 7. Тропа в ночи

Глава 8. Внезапные откровения

Глава 9. Ночные визиты

Глава 10. Кошмары наяву

Глава 11. Песнь эхо-лиры

Глава 12. Похищение

Глава 13. Изломы судеб

Глава 14. Трудный выбор

Глава 15. Возвращение

Глава 16. Первый удар

Глава 17. Тяжёлая ночь

Глава 18. Осада

Глава 19. Поражение

Глава 20. Рассвет

Дополнительные материалы