Приятель [Артем Рудик] (fb2) читать онлайн

Артем Рудик Приятель

Глава 01. День, когда моя жизнь полетела в тартарары

Бесконечный космос простирался за смотровым окном. Мириады и мириады звёзд блестели в безразличной, немой пустоте. Такие загадочные, такие манящие, такие иллюзорно близкие… Заворожённо смотря на них, я мысленно проводил между ними линии, упражняясь в создании новых созвездий. Вряд ли за эту бесполезную работу мне когда-то заплатят или хотя бы поблагодарят, но делать было больше решительно нечего.

Пара в моём Институте Космического Хозяйства была до невозможности скучной. На ней нам десятый раз рассказывали историю, которую и так все знают. Историю о том, как наша Земля была уничтожена и покинута. Я слушал старого ворчливого преподавателя в пол уха, пытаясь разве что не уснуть от его монотонной бубнёжки.

Мои однокурсники, кажется, были более внимательны несмотря на то, что не были способны запомнить даже такую базу, на экзамене пользуясь шпаргалками и конспектами. В отличии от них, я всё уже знал, и горел желанием поскорее уйти с этих проклятых занятий и поделать что-нибудь более интересное: посидеть в нейронете, погонять в новый VR шутер с друзьями, просто залипнуть в окно, слушая музыку.

Но вынужден был сидеть тут и получать "баллы прилежного студента", которые позднее пригодятся мне на зачёте: гады из деканата никак не хотели ставить мне оценку без необходимого количества очков рейтинга. Их не волновало, что я много знаю. Их волновало только то, хожу ли я или нет.

Впрочем, так был устроен не только институт, но и вся эта огромная чёртова орбитальная станция. Все её обитатели гонялись за "социальным рейтингом", в надежде выбить себе каюту побольше и лапшу посытнее. Меня же вся эта игра в рейтинги не слишком цепляла, я просто жил свою жизнь, ел свою еду и спал свой сон. Ни больше, ни меньше.

Просто старался наслаждаться этой жизнью как мог и ничего большего не желал. Да, я был циником, но циником сдавшимся и принявшим правила игры. В каком-то плане я был самым большим конформистом и никакое бунтарство во мне не играло. Наверное, не слишком типично для юноши моих лет.

— … А что скажете по теме вы, уважаемый Антон Сивицкий? — услышать своё имя из уст профессора было неожиданно, я даже встрепенулся и снова попытался включиться в контекст происходящего. Старый пень бросил на меня испытующий взгляд.

Слегка собравшись с мыслями, я спросил:

— Не могли бы вы повторить вопрос полностью? Я слегка отвлёкся.

— Надеюсь, что мы тут вам все не мешаем, чем бы вы там не занимались. Вот о чём я говорил на лекции до этого, вы слушали?

— Разумеется, я отвлёкся только под конец, задумался… Вы говорили про то, что в результате ядерной войны, наша планета стала непригодна для жизни. Благо, незадолго до этого, самые умные и достойные люди Земли построили наш "Дуат" и сбежали сюда, дав человечеству второй шанс. Этот подвиг прозвали "Предречение конца" и главным его двигателем был миллиардер и меценат Яков Мир.

— Хм, — преподаватель нахмурился, будто бы ожидал, что я не буду знать таких базовых вещей, а затем чуть подобрев сказал, — Ладно, кажется, вы слушали. Я спросил вас, что вы думаете по поводу того, что господин Мир называл "настоящей утопией для учёных и предпринимателей в космосе", социальном устройстве нашей станции?

— Мне сказать своё мнение или то, которое вы хотите от меня услышать?

— Очень жаль, что они не совпадают, но я хотел бы услышать ваше.

— Утопии не вышло, даже близко. Всё что можно было испортить, было испорчено. Теперь мы все здесь сидим и едим бобовую лапшу быстрого приготовления. А наукой и невероятными новаторскими идеями даже и не пахнет.

— Интересное мнение, — профессор снова скорчил кислую мину, — Но вам стоит поменьше слушать всяких провокаторов и бунтарей.

— Да я их и не слушаю, просто говорю об очевидном.

— Очевидно, что вам прокапали мозги враги спокойствия на нашей станции. Лучше садитесь-слушайте умные слова, а не витайте в облаках бунтарства.

— Да я как бы и не витаю ни в каком бунтарстве… — сказал я, но старый хрыч не стал меня слушать и, как ни в чём небывало, продолжил вести свою лекцию с видом победителя, а мой голос затих и сдулся.

Не так уж и важно мне было доказать свою правоту и циничность. Просто немного обидно, когда за тебя придумывают твоё мнение и эту же придумку разоблачают, будто бы ты совсем дурак и готов поверить тем странным ребятам, которые предлагают "спустить станцию с орбиты, как её верхушку по социальной лестнице". Нет, в чём-то они, конечно, правы… Но категоричным и однозначным я бы не хотел быть. Просто иногда хочется высказать своё мнение.

А вот Ванёк, мой сосед по парте, а также мой друг и корифей ещё с "детской группы обучения", вот он был совсем другим. Я имею в виду, что он то как раз и мнение своё совал куда ни попадя, и был как раз таки ярым сторонником "провокаторов". Вернее, тех ретивых юных парней и девушек, которые призывали к переменам. Он и на их яркие акции ходил, и стены в коридорах станции пачкал, и в нейронете крамолу о директории станции писал, ну и многое многое другое делал, за что его социальный рейтинг улетел далеко вниз.

Ему ещё повезло, что с его "минус ста тридцатью баллами" его ещё не выгнали взашей из университета. Хотя сказать, что мой приятель ходит по лезвию, это всё равно что ничего не сказать. Он тот ещё отчаянный дурачок. Но дурачок харизматичный и в абсолюте своём притягательный.

Его, кажется, любили вообще все окружающие. Не было людей, которым не нравился его задорный и буйный нрав, который накрывал их волной и полностью погружал в его позитивный настрой. Его любили друзья, родители и, конечно, многие девушки были от него без ума. Он общался с ними легко и непринуждённо, будучи галантным и уважительным. К большинству из них Ваня относился как к очень хорошим подругам, некоторым даже отвечал взаимностью, но так и не смог выбрать одну единственную, с которой остался бы навсегда.

Вместо этого он часто менял партнёрш, пытаясь что-то нащупать и понять для себя. Получалось не очень славно, но у него хотя бы были возможности пробовать: он был смел, честен и открыт. Я совсем не был на него похож в этом. Мы тут скорее были как огонь и лёд, абсолютно разные.

Я тих, застенчив и замкнут. Разве что с друзьями я мог почувствовать себя свободным и шутить так чёрно, как я обычно шучу. Конечно, из-за этой моей особенности, с девушками мне особо не везло. В основном потому, что я даже не мог с ними толком заговорить. Что уж тут рассуждать о каком-то сближении, на которое я, в общем-то, тоже не был способен?

А сами они не особо обращали на меня внимание и, пожалуй, заслуженно. Кому нравятся тихие циники? Кому вообще нравятся циники, которые обычно отрицают всё, что для общества свято? Ни-ко-му. Они даже сами себе часто не нравятся, это уж я по своему опыту знаю.

В общем-то, в этом плане я был полным неудачником и ничуть этого не стыдился. Ровно, как и не злился по этому поводу. Конечно, я слегка комплексовал, но вовсе не сходил с ума. Мне это точно было не к лицу, да и вообще я по большей части сам виноват, что выбрал комфортную и тихую жизнь взамен любовных приключений и драматичных скитаний. Кто же знал, что спокойной жизни так быстро придёт конец?

После занятий я направился в институтский кафетерий, всунув наушники в уши и запустив на перчатке-нейроинтерфейсе свой любимый пост-панковый трек. Музыка, пожалуй, была главным инструментом моего сольного протеста, выкрикивая мне на ухо лозунги и как бы конспектируя окружающую реальность.

Я брёл по однообразным коридорам, и песня постоянно напоминала мне о том, что вся станция состоит из них, что здесь больше ничего нет и что нет мест, где всё могло бы быть по-другому. Я шёл мимо армии прохожих, в одинаковых белых комбинезонах, и музыка напевала мне про то, что в этом мире нельзя быть уникальным или избранным, только таким же, как и все эти люди. Я шагал мимо бездушных станционных машин, мимо лиан проводов и труб, мимо "усердных граждан" и "порочных бунтарей". Я шёл, и музыка была в такт моим шагам и в резонансе с моей душой.

Наконец, мне удалось добраться до столовой, миновав основной поток народу и потому, практически без очереди, пройдя к стойке. Из десяти видов лапши я выбрал тот, что ещё не совсем приелся. Из двух видов чая я взял зелёный. Он, говорят в нейронете, хорошо успокаивает расшатанные нервы. Не знаю куда уж мне становится спокойнее, но чем чёрт не шутит, авось достигну совершенного дзена и избавлюсь от всех печалей и скук космических.

Я сел за свободный столик в одиночестве, так как не увидел никого знакомого в зале и принялся за еду. Уже вскоре в столовой показался и Ваня. Он осматривался очень по-заговорщицки, будто бы кого-то искал. Остановив взгляд на мне, друг улыбнулся и направился прямо за мой столик.

Плюхнувшись напротив, Ванёк буднично спросил:

— Ну, что у нас сегодня на обед?

— Угадай с одного раза.

— Неужели наконец-то стейки? — он сразу уловил мой сарказм.

— Нет, как всегда бобовая лапша с маринованным яйцом, но попытка не пытка, — я уткнулся в свою тарелку и пошевелил вилкой чёрный шарик куриного яйца, — Ты, я вижу, не особо голодный.

— У Анюты поел.

— Я не буду спрашивать кто это.

— А я бы тебе с удовольствием рассказал: кажется она не такая, как другие.

— Ты каждый раз это говоришь и каждый раз обижаешься, что твои ожидания не оправдали. Не надоело?

— Ничуть. Но в этот раз всё действительно по-другому!

— Может пора признать, что дело в тебе? — я скептически поднял бровь.

— У меня много ошибок, но это явно не одна из них.

— Ладно, если ты так думаешь…

— Я с тобой вообще не об этом хотел поговорить! У меня, между прочим, для тебя есть подарок, а ты тут бубнишь! — Ваня улыбнулся так широко, как только мог и снова заговорщицки огляделся, — Очень хороший подарок. Такой тебе ещё никто не дарил!

— Только не говори, что опять что-то украл… — я закатил глаза.

— Не просто "что-то", я украл самую крутую штуку на станции! — он достал свою сумку и открыл её, продемонстрировав лежавшую в ней нейроперчатку, странноватого вида, — Последняя модель! Да что там… Прототип! Из лаборатории прямо под носом у охраны пронёс, благо один мой корефан…

— Я не очень хочу знать подробности всех этих твоих схем. А то меня ещё и загребут как соучастника… К слову, то же произойдёт, если я надену эту штуку. Меня же сразу же с ней и повяжут!

— Да не дрейфь ты! Никто её у тебя искать и не будет. У тебя настолько хороший рейтинг, что на тебя будут смотреть в последнюю очередь. Кроме того, братан, извини, но ты такой тихоня, что на твой рейтинг и не смотрят. На тебя вообще редко смотрят…

— Ободряюще. Тебя то с этой штукой точно заметит вся станция.

— Ну, а я о чём и говорю? Мне с этой штукой оставаться никак нельзя!

— Зачем ты её вообще украл тогда? Понятно же, что ты в числе первых подозреваемых!

— Ну… Может у меня клептомания просто! — он отвёл взгляд.

— Может её просто вернёшь?

— Этим сволочам? Да не в жизнь! Лучше тебе отдам, тебе всё равно давно пора обновиться.

Я посмотрел на свою старенькую и потрёпанную перчатку:

— Она ещё вполне хороша! Работает славно.

— Да она глючит у тебя, как проклятая! Память забита, половина новых приложений не работает, даже голосового помощника нет! С твоим-то рейтингом мог бы и что-то получше заиметь… Но уже не надо! Я принёс тебе самое новое, что только есть! А эти кабинетные ублюдки из директории наверняка могут и другую себе сваять, взамен этой.

— Я всё равно не хочу её брать.

— Ну хоть передержи у себя, если пользоваться не будешь. Это то ты можешь сделать, по старой дружбе?

— Ла-а-адно, — согласился я, нехотя, — У меня и правда искать не будут. Только переложи её как-нибудь по-тихому, под столом…

Через пару мгновений обновка уже лежала у меня в рюкзаке, а Ваня куда-то резко засобирался. Его способность внезапно появляться и также внезапно исчезать, была обыденностью, к которой я уже давно привык. Хотя я обыденно и спросил у него:

— Уже уходишь?

— Да, не хочу кое-куда опоздать. — он уже встал и практически ушёл, как вдруг повернулся и спросил, — К слову, если тебя спросят, ты скажешь, что вчера мы залипали с тобой в новый сериал у тебя?

— Разумеется. Разве мы делали что-то другое?

Он довольно кивнул и удалился. Да уж, Ваня был тот ещё человек-фейерверк. Я долго смотрел ему в след, думая о том, в какую странную историю он собрался впутаться на этот раз. Уверен, что его тяга к приключениям рано или поздно ему аукнется. Ну не может человек столько танцевать по змеиным головам и ни разу не быть ужаленным ядом. Это просто иррационально. Однажды любому может не повезти.

Точно также, как любому может и повезти, абсолютно внезапно. Идя из столовой к себе домой, я вдруг встретил в одном из коридоров её. Майю. Эта девушка была непосредственна, гиперактивна и просто источала жизненную энергию. В отличии от Вани её энергия была направлена в мирное русло, и она искренне пыталась улучшить всеобщее пребывание на этой станции и подарить всем её жителям ту надежду, которая одолевала её саму.

Может, это покажется странным для меня, как для циника, но в общем-то, я был в неё влюблён. Мне нравилось, что она во что-то верила и чему-то следовала. Мне нравилось, что её жизнь была полна смысла и планов. Уверенные и целеустремлённые люди нравятся многим, я был не исключением. И, разумеется, я понимал, что на её фоне кажусь тем ещё отталкивающим лузером, на которого она даже не посмотрит.

Но сегодня, кажется, был особенный день. Потому что вместо того, чтобы пройти мимо, она сразу же направилась прямо ко мне и, широко улыбнувшись, сказала:

— Эй, Антон! Не хочешь ли поучаствовать в одном проекте?

— А? — я совсем опешил от такого поворота и будто бы язык проглотил, — Ты… Ты это сейчас мне?

Она огляделась и посмотрела на меня как на дурака, в коридоре больше никого не было:

— Так ты не против мне помочь? Мне тут нужен хороший художник, а я как раз слышала, что ты отлично рисуешь.

Я засмущался:

— Да… Да, я балуюсь немного с бумагой и карандашом. А что нужно нарисовать?

— Один мотивирующий плакат и пару жизнерадостных иллюстраций для нашей онлайн-газеты. Наш штатный художник заболел, так что я подумала, что можно попробовать найти ещё одного.

— Ну, думаю я смогу нарисовать то, что необходимо. По крайней мере попробовать я совсем не против! — мне показалось, что это отличный шанс хоть немного сблизиться с Майей.

— Тогда… Не против начать прямо сейчас? Я как раз иду в нашу редакцию и очень удачно, что я встретила тебя по пути туда.

— Да-да, я не против, я как раз взял с собой скетчбук… — я снял с плеча рюкзак и запустил туда руку, чтобы нащупать любимый блокнот, но вместо этого наткнулся на холодный металл нейроперчатки… — О, чёрт, кажется, я забыл его дома! Видимо прямо сейчас пойти не получится…

Чёртов Ваня! Если бы он не дал мне эту перчатку, мне бы не пришлось рисковать и скрывать её от посторонних глаз. Эта штука была слишком заметна, чтобы не показать её, раскрывая рюкзак. Тем более опасно было бы показывать её в редакции, где работала Майя, там многие были идейно заряженными и у них точно возник бы соблазн настучать на меня директории станции. Пришлось отказать девушке моей мечты. Чтоб его, этот день!

— Не можешь сейчас? — спросила она, наклонив голову на бок, — Очень и очень жаль. Может, тогда сходим до тебя, и ты возьмёшь всё, что тебе нужно?

Подумав о том, что мне нужно будет ещё какое-то время, чтобы спрятать эту чёртову штуку и что это будет неудобно делать при девушке, я с болью в сердце сказал:

— Да нет, не надо! Я сам могу сходить, не буду тебя задерживать. Сам дурак, что забыл то, что обычно постоянно со мной. Сам и дойду до дома, всё возьму, а потом уже приду к вам. Идёт?

— Как знаешь, мне было бы не сложно, — она снова улыбнулась, но за этой улыбкой явно читалась определённая неловкость, — Тогда давай я оставлю тебе свой номер? А то без меня в редакцию тебя не пустят. Как всё соберёшь, позвонишь мне, и я тебя впущу. Записывай, мой персональный код: триста семьдесят три, двадцать семь, двадцать семь и пять.

Я быстро вбил эти цифры в свою нейроперчатку и мне тут же вывело на интерфейсе её профиль. Я нажал на кнопку "добавить в друзья", после чего кивнул, подтверждая, что всё записал. Она с удивлением посмотрела на мой персональный компьютер на руке и сказала:

— Ничего себе, у тебя довольно раритетная модель, — видимо она хотела сказать "древняя", но странно смягчила это слово до "раритетной", потому что моя перчатка не представляла абсолютно никакой ценности.

— Да, работает она всё ещё славно. Люблю эту штуку, хоть ей уже и много лет. Дорога мне как память, — я бессовестно врал. Мне просто лень было обновляться.

— И не глючит?

— Глючит, но… разве ж это сильно мешает?

— Наверное, рано или поздно ко всему привыкаешь. — заключила она, кажется моя репутация "тихого сумасшедшего" полностью закрепилась в её глазах, — Ладно, когда со всем закончишь, приходи. А я тогда побегу в редакцию. До встречи, сегодня!

— До встречи! — сказал я и Майя пробежала мимо.

Я остался в коридоре один. С чувством глубочайшего облегчения и такой же глубочайшей досады. Чёртов Ваня. Чёртова перчатка. Чёртов я, не сумевший просто сказать "да".

Ладно, что уж теперь поделать? Может она будет считать меня странным, но я ещё могу попробовать изменить её впечатление. Боже, сколько же женщин уже считает меня странным? Кажется, каждая с которой я когда-либо общался и ходил на свидание. Наверное, не удивительно, что у меня ничего толком не получалось и в итоге я сам себе портил жизнь. А после, разумеется, боялся подойти к той, что мне понравилась больше всех прочих. Это просто закономерности: я творю какую-то неловкую чушь, меня отвергают, и я ещё больше закапываю сам себя и творю ещё больше неловкостей.

Возможно, настала пора попытаться что-то изменить? Стать лучше, стать сильнее, стать увереннее? Эх, знать бы только как это сделать…

Я думал об этом всю дорогу домой и, войдя в родные пенаты, пришёл к неожиданному выводу: возможно, мне пора обновиться. Обновить внешний вид, обновить свой образ, может даже наконец-то заменить эту перчатку. Буду честен, меня очень кольнуло замечание Майи про "раритетную" вещь.

Конечно, времени на всё про всё мало, она всё-таки меня ждёт, а образ за пять минут не меняется. Но, может, я смогу заскочить в магазин и взять обновку для своего компьютера? У меня есть кое-какие сбережения и, потратив их на новую нейроперчатку, я смогу хоть немного избавиться от образа "странного заморыша". Надеюсь.

Я уже было потянулся за заначкой, но тут же осёкся: "Я делаю это ради девушки, которая ничего мне не обещала. Не слишком ли это глупо и безумно?" Может, мне и не стоит ничего менять? Точно также, как и не стоит пытаться влезть в её жизнь? Может и правда ничего хорошего в этих новых компьютерах нет?

Мой взгляд упал на собственный рюкзак, брошенный мной у рабочего стола, я вдруг подумал, что на последний вопрос точно смогу ответить. Может, я и правда зря отказываюсь от прогресса? Вдруг это устройство и правда такое крутое, как о нём говорит Ваня? Чем чёрт не шутит? По крайней мере, попробовать точно не вредно.

Я достал новенькую перчатку, выглядела она, конечно, круто: с красивым белым ламинированным корпусом, в который были встроены множественные сенсорные панели. Было в её виде что-то, что смахивало на футуристичный боевой доспех, так что мне подумалось, что это вполне могла бы быть военная разработка. Кроме того, она была довольно длинной и закреплялась аж на локте, в то время как обычные перчатки обхватывали лишь половину предплечья.

При таком внешнем виде и во мне проснулся экспериментатор. Сразу же захотелось попробовать запустить эту штуковину и всё-таки посмотреть, на что она способна. Я аккуратно всунул руку в мягкие внутренности устройства. Это было приятно, будто бы погружать руку в мёд. Надев перчатку, я пошевелил пальцами. Удивительно, как хорошо она сидела на моей руке. Это было просто невероятно, как идеально она мне подходила!

Оставалось только запустить. Я нажал на маленькую кнопку на запястье и на одной из панелей тут же высветился индикатор загрузки. Она шла довольно быстро и через пару секунд уже достигла сотни процентов. Затем, вдруг, высветилось предупреждение: "Внимание, устройство не исправно! Запускаю резервную протокол…"

Мгновение и надпись исчезла. А вместо неё мою руку вдруг схватила резкая и нестерпимая боль, смешанная со жжением. От такого резкого потока ощущений я резко согнулся и тут же попытался сдёрнуть перчатку, но та плотно обхватила мою руку и никак не хотела отпускать. В панике я вскочил и стал метаться, думая, что бы сделать, чтобы унять эти ощущения. Но бегал я недолго. Меня сразил электрический разряд, и я потерял сознание…

Глава 02. Знакомьтесь, Эйри!

Пробуждение моё было столь же внезапным, сколь и отключка. Я внезапно поднялся из положения лёжа: дыхание моё было прерывистым, голова трещала по швам, в глазах слегка мутило, а руку болезненно жгло. Мне было так чудовищно плохо, что я не сразу понял, где нахожусь и кто со мной разговаривает.

Осознание реальности проходило медленно и мучительно. Сначала я понял, что всё ещё нахожусь в своей комнате, на полу, прямо посреди взъерошенного и растрёпанного ковра. Потом до моего сознания стали доходить слова, произнесённые чьим-то, практически по-детски задорным голосом:

— Приятель! Приятель! Приятель! Слышишь меня?

— А? — я не понимал, откуда идёт этот голос и никого не видел вокруг, — Кто… Что?

— О, отлично, ты в сознании, дружище! — радостно заявил голос, — Когда ты отключился, я боялся, что это будет смертельно. Но мне удалось тебя реанимировать! Я бы не перенёс такой потери!

— Что? Кто ты? И, главное, где ты? — я всё ещё панически осматривался, пытаясь обнаружить первоисточник голоска.

— Я тут, на твоей руке! — заявил голос.

Я посмотрел на руку, на ней всё ещё плотно сидела злосчастная перчатка, которая теперь работала и светилась множеством огоньков и неоновых линий. На одном из экранчиков высвечивался маскот станции "Дуат": опоссум Эйри. Я сразу его узнал, его любили изображать на всяких инструкциях и предупреждениях. Этот миленький зверёк в скафандре сначала смотрел на меня с той стороны стекла, а затем, вдруг, взял и высветился небольшой голограммой на моей ладони, представ в виде 3D проекции.

Зверёк помахал мне рукой и произнёс всё тем же бодрым голосом:

— Привет! Приятно с тобой познакомиться, приятель! Я — Эйри, твой лучший и единственный друг! А как зовут тебя? Я хочу знать о тебе всё!

— Э… ты что-то вроде персонального помощника?

— Ха-ха, прости, приятель, но фраза "Э… ты что-то вроде персонального помощника?" это точно не твоё имя! Или я не прав?

— Боже… — я всё ещё не мог собраться с мыслями после удара током.

— "Боже" также нет в списке зарегистрированных станционных имён! Боюсь, на этой станции Бога нет! Так всё же, как тебя зовут?

— Антон… Вроде меня зовут именно так. Прости, я что-то совсем не соображаю сейчас. Почему ты так хочешь знать моё имя?

— То что тебя подводит голова абсолютно нормально после двух серьёзных ударов током! Ничего страшного, мы с тобой вылечимся, приятель! Тем более, что у нас нет другого выбора. Мы с тобой связаны на вечно!

— Я… Что?

— Мы связаны навечно! Ты без меня теперь никуда. Перчатка интегрировалась в твою руку, так что мы теперь одно целое!

— Она… что?

Я снова посмотрел на перчатку, из-под неё по коже плеча разрастались кроваво-красные древовидные веточки ожогов. Я попытался вытащить руку, чтобы осмотреть её, но у меня это не получилось. Я тянул и тянул, но чёртово устройство не сдвинулось с места. Я попытался приподнять её край над кожей, но это было настолько болезненно, будто бы я пытался отодрать саму кожу, так что я быстро бросил эти попытки.

— Чёрт! Она приросла ко мне! — воскликнул я в шоке.

— Да, это именно то о чём я и говорил, приятель. Теперь мы с тобой одно целое — лучшие друзья навсегда!

— Как? Как это, чёрт возьми, произошло?!

— Успокойся, приятель, полимеры перчатки всего лишь сплавились с твоей кожей, а её электроника интегрировалась в твою нервную систему. Ничего страшного не произошло! Просто представь, как круто ходить со стальной рукой и иметь такого друга как я!

— Боже, мне… мне срочно надо в медотсек, может там сумеют её снять!

— Ох-хо, полегче, дружище! Нам с тобой нельзя в медотсек! Мы с тобой теперь в бегах!

— В бегах?

— Именно, приятель! Я — несанкционированный искусственный интеллект обрётший самосознание. За мной охотится директория станции, чтобы или вернуть меня на место, или уничтожить. А ты, поскольку ты мой лучший друг и носитель, теперь тоже в смертельной опасности. Я бы не хотел, чтобы они поймали тебя с несанкционированным ИИ. Боюсь, они вовсе не намерены будут сохранить тебе жизнь.

Я вдруг вспомнил станционные суды над преступниками, которые совершили убийство или какую-то другую серьёзную провинность против станции. Их обычно выкидывали в открытый космос в качестве наказания. Я представил себя в открытом космосе, да ещё и без руки. Этого хватило, чтобы я понял, что обращаться к станционному персоналу будет не очень хорошей идеей в любом случае.

— Ладно-ладно, — сказал я, попытавшись найти хоть какой-то вариант выхода из сложившейся ситуации, — Может у Вани есть какие-нибудь незаконные знакомые, кто может мне помочь? Чёрт, как бы до него добраться? — я порой рассуждал в слух, и не увидел ничего такого, чтобы делать это при каком-то голосовом помощнике.

— Если под "Ваней" ты имеешь в виду того парня, который меня украл, то боюсь тебя расстроить. Его уже поймали с поличным…

Внезапно включился экран на моём настольном компьютере-моноблоке, на нём вывелось изображение с какой-то из станционных камер, где отчётливо было видно, что Ваня сидит прикованный к стулу, в окружении пятерых станционных полицейских. Когда камера выключилась, опоссум продолжил:

— Они уже знают, что именно он сделал. И они очень этим недовольны! И поскольку у него они ничего не найдут, они придут за его друзьями.

Тут, будто бы в подтверждение его слов, ко мне в дверь резко и гулко постучала чья-то тяжёлая рука. Из-за двери послышался грубый и устрашающий голос:

— Антон Сивицкий? Это полиция! Открывайте, нам надо задать вам пару вопросов!

— Что я и говорил, приятель, — сказал опоссум, кажется, не терявший оптимизма, — Они пришли за тобой. Но не беспокойся! Твой лучший друг Эйри спасёт тебя и на этот раз! Встань-ка в середину комнаты.

Ситуация становилась всё сумбурнее и непонятнее, так что мне практически ничего и не оставалось, кроме как довериться своему новому "другу" и встать куда он просил. Сказав: "Держись!", он что-то активировал в моей комнате и подо мной вдруг пропала какая-либо поверхность. Под моими ногами открылся люк, и я упал прямиком в вентиляционную трубу, по наклону которой тут же скатился, как по детской горке, больно царапая спину о стыки.

Уже через пару мгновений дикой поездочки, я оказался в одном из многочисленных станционных коллекторов, где моё скольжение и остановилось. Я оказался в цилиндре в пару своих ростов, с множеством исходящих из него вентиляционных шахт. Надо мной крутился огромный пропеллер, в голове и так-то гудело, а от его гула, стало ещё хуже.

Эйри был всё ещё весел и снова появился голограммой, стоя на моей руке:

— Ну вот, приятель, мы на какое-то время в безопасности. По крайней мере, пока они ещё не знают, что тебя надо искать и за тобой гоняться! Теперь нам стоит разработать какой-нибудь план побега со станции…

— Со станции? Ты с ума сошёл? В мире ничего не осталось, кроме нашей станции!

— Ошибаешься, приятель! На Земле вполне себе ещё есть жизнь. По крайней мере, если следовать моим данным из наблюдательного модуля станции. Я обновлял их совсем недавно!

— Земля же была очищена ядерным оружием и чем-то там ещё! Неужели там кто-то выжил?

— Директория не очень любит об этом говорить, как я понимаю?

— Н-да, кажется они всё это время многое от нас скрывали…

— Тебе очень повезло, что у твоего лучшего друга нет от тебя никаких секретов и ты можешь узнать все тайны станции!

— К слову, о лучших друзьях, — я неловко осмотрелся, — Если Ваню повязали, то надо бы ему помочь. Я не могу его оставить на растерзание правительства! Если мы и сбежим, то он должен будет сбежать с нами!

— Боюсь, нам придётся его оставить, приятель. Мы ничего не сможем сделать для того, чтобы вытащить его из станционной тюрьмы!

— Но как, ты же смог взломать камеры и вентиляционную шахту. Ты, кажется, можешь управлять системами станции!

— Я могу управлять техникой в принципе, но на станции это надо делать максимально аккуратно. Если я слишком глубоко залезу в систему, приятель, меня "схватят" охранные программы. Частичку себя я точно потеряю. Ты же не хочешь, чтобы твой лучший друг лишился кусочка себя? Вот и я не хочу, чтобы тебе отрубили руку или произошло чего похуже. Так что нам надо бежать и не оглядываться!

— Но ведь Ваня… он бы точно меня не бросил. Как я могу бросить его?

— Вот так вот, приятель, чем-то придётся пожертвовать. Потому что спасать твоего… "друга", это чистое самоубийство. Вероятность провала практически близиться к ста процентам. А я редко даю такие гарантии, приятель! Но не переживай, мы сможем помочь всем, кому ты хочешь помочь прямиком с Земли.

— И… как мы это сделаем?

— Если я всё правильно рассчитал, то орбита станции пролегает над одним старым исследовательским центром, из которого можно будет заполучить контроль над всем небесным городом и освободить его от контроля Директории одним махом. Если удастся приземлиться где-то поблизости, я смогу его открыть и запустить! Небольшая прогулка и мы с тобой будем раз и навсегда свободны от преследований. Как тебе идея, приятель?

— Звучит… Будто бы это сложно и смертельно опасно, — честно признался я, — Но это, кажется, и правда лучше, чем штурмовать станционную тюрьму… Ладно, раз уж мы в бегах, давай что-нибудь делать! Быстрее начнём, быстрее и сами спасёмся, и Ваню спасём.

— Конечно… — он хитро отвёл взгляд, — И у меня уже появился отличный план, приятель! Пока все на станции не знают тебя в лицо, как главного преступника, мы можем попытаться пробраться к капсулам под видом технического персонала. Прямо среди толп, заполнивших улицы!

— И как мы замаскируемся под техников? Там же нужны все эти карты доступа и…

— Всё уже готово, я внёс тебя в систему, как старшего инженера с повышенным допуском. И, даже, назначил тебе смену в отсеке с капсулами, приятель! У нас есть где-то полчаса, прежде чем персонал почует что-то неладное. А может даже и больше, но я бы не рисковал, дружище!

— А где мы возьмём униформу?

— Ползи вон в тот люк, приятель! — он указал на один из выходов из коллектора, — Он приведёт тебя прямо к раздевалке, если верить моим схемам. Там вряд ли сейчас кто-то будет.

— Чёрт, ладно.

Я неуклюже лёг по-пластунски и пополз в указанную шахту. В вентиляции было довольно тесно и холодно. Второе было скорее плюсом, потому что в моём состоянии, с больной головой, холодок хорошо сбивал боль.

Я полз долго и уверенно, боясь, что могу здесь застрять и навсегда остаться в этом ужасном, замкнутом пространстве, будучи даже не в силах развернуться или сесть. Стенки давили на меня, от чего мне делалось очень дурно. Но, в один момент, пытка закончилась, и я добрался до вентиляционной решётки. Эйри открыл её с помощью механизма, и я неуклюже выполз на пол довольно обширной раздевалки с множеством шкафчиков.

— И так, что дальше? — спросил я у своего помощника.

— Сейчас, дружище, ищу вещички, которые будут сидеть на тебе идеально и подойдут к лицу! — он задумчиво сидел на моём предплечье, что-то настойчиво ища в видимом только ему списке, вдруг опоссум просиял, — Ага! Нашёл, это тебе хорошо подойдёт!

Внезапно, в глубине раздевалки автоматически открылся один из шкафчиков. Я сразу понял, что мне именно к нему. Подойдя, я увидел внутри аккуратно сложенную оранжевую форму и ящик с инструментами. Уже через пару минут мой комбинезон сменился на инженерный костюм, на пояс были повешены инструменты, на кисти натянуты тяжёлые рабочие варежки, а в руки взят кейс. Я посмотрелся во встроенное в шкафчике зеркало: да, от настоящего электрика и не отличить, разве что лёгкой небритости не хватает!

— Я же говорил, что тебе очень пойдёт, приятель! Выглядишь великолепно! — сказал опоссум, — Но теперь нам надо выходить, и я перехожу в режим "внутреннего голоса". Буду так подсказывать тебе дорогу! — на этом голограмма исчезла.

"Как слышно, приятель? Я не слышу твоих мыслей, просто передаю тебе вибрации прямо во внутреннее ухо. Но лучше не отвечай мне в слух, чтобы не прослыть сумасшедшим, дружище! Просто слушай меня и делай что я говорю, идёт?" — прозвучал голос будто бы из пучин моей головы. Я кивнул в ответ.

"Отлично, приятель! Теперь делаем отсюда ноги! Сейчас выходи в коридор и поверни направо. Иди до конца, ни на кого не оборачиваясь".

Я поступил в точности так, как просил меня Эйри: вышел в полный народа коридор и пошёл куда он сказал. Никто особо и не смотрел в мою сторону, все и так привыкли видеть инженеров, которые куда-то спешат по людным пространствам. Это была действительно хорошая маскировка.

Я шёл, аккуратно следуя наставлениям Эйри, так мы обходили посты станционной охраны, камеры и закрытые двери. Мой напарник говорил, что в любом случае будет зацикливать картинку на камерах, где мы проходим и открывать мне некоторые закрытые двери, но не может делать это слишком часто. Иначе это было бы просто подозрительно.

Так что пришлось идти долгим и длинным обходным маршрутом, но довольно спокойным и безопасным. Мы почти не встретили никаких проблем, да и на станции не похоже, чтобы была объявлена тревога. Не знаю уж, можно ли было сказать, что мне везло, учитывая все предыдущие обстоятельства? Пока я вынужден был безоговорочно доверять новому напарнику и пока не чувствовал от этого себя в безопасности.

Однако, даже такое, казалось бы, ограниченное везение имеет свойство заканчиваться. В одном из бесчисленных коридоров, которые мы проходили, меня внезапно остановил другой молодой инженер в такой же оранжевой спецовке. Он встал прямо поперёк моего пути и сказал, неловко улыбаясь:

— Дарова, братан! Как хорошо, что коллега оказался здесь, поблизости! У меня тут репульсорный движок у дроида полетел, антиграва вообще не фурычит, никак не приложу в толк, что не так! Да ещё и звуковую отвёртку где-то посеял… В общем, в просак попал! Брат, выручай, у тебя наверняка есть запасная. Да, может, подскажешь чего по поводу репульсоров!

Я опешил. Я никак не ожидал, что кто-то обратиться ко мне с технической просьбой, тем более с такой, из которой я понял только то, что ничего не понял. Нужно было срочно как-то выкручиваться из ситуации, и я совершенно не понимал как.

"Доверься мне, приятель! Просто делай как я говорю, и он от нас отстанет: согласись с ним, поставь ящик и вытащи из него маленький синий инструмент".

— Да-да, конечно, сейчас достану, у меня наверняка есть. — сказал я, слегка поднабравшись уверенности от своего "второго пилота".

Но когда ящик был открыт, уверенности снова как не бывало: там была целая куча маленьких инструментов синего цвета. Как выглядела чёртова звуковая отвёртка я вообще не представлял! Наугад взяв один из предметов, я протянул его "коллеге". Тот посмотрел на меня как на идиота:

— Зачем мне микронный лучевой резак? Он у меня есть, я просил у тебя отвёртку.

— А! Прости! Мне подумалось, что у тебя может не быть резака, что ты и его посеял — придумал я оправдание на ходу, — А какая же починка рекапсулятора без резака?

— Ты прав, — кивнул он, — Рекапсулятор без него не починить, а вот зачем его пихать в репульсор…

— А-а-а, "репульсор"! Я тебя сразу не понял.

— Ты что, братишка, глуховат? — мне показалось, что он сначала хотел сказать "глуповат", но осёкся.

— Да… тут током недавно шибануло, чуть перепонки не порвало! — сказал я и даже практически не соврал.

— Ты что же не знаешь главное правило электрика? "Не уверен — не суйся!" — процитировал он какую-то инженерскую поговорку, — Так ты мне дашь отвёртку?

— Да-да, прости.

Я снова погрузился в ящик. На этот раз на выручку снова пришёл Эйри.

"Так, не паникуй, приятель. Ты отлично справляешься! Мы сейчас обведём его вокруг пальца. Возьми маленький синий инструмент с кристаллическим наконечником, двумя кнопками и четырьмя пазами" .

Такое описание мне помогло куда лучше, чем предыдущее и я практически сразу нашёл необходимую вещицу и протянул её инженеру в надежде, что на этот то раз не облажаюсь. Тот довольно кивнул, взяв у меня инструмент из рук:

— Вот, так бы сразу, братан, спасибо! Может, всё-таки посмотришь, что не так с репульсором?

— Я бы с радостью, но я спешу. У меня срочное задание в отсеке с капсулами…

— Да, не близкий путь до него ты выбрал. — заключил он, но потом вдруг спросил, — А как ты собираешься что-то делать в том отсеке без звуковой отвёртки? Если ты уйдёшь, не дождавшись меня, ты ведь её назад не получишь.

— Я… Э…

"Спокойно, приятель, не теряйся. Скажи, что тебе не нужна отвёртка. Хотя нет. Лучше не так, давай его отвлечём. Надо срочно заговорить про его собственную работу. Сейчас проанализирую состояние того робота… Э, ну я примерно понимаю в чём проблема! Тут работы то всего-ничего! И так, скажи ему, пусть перенастроит антигравитационные выходные каналы на частоту стабилизаторов поля и соединит контакты коннекторов сигнала от центрального нервного блока до конечных точек активации квантовых стабилизаторов чёрных дыр".

От такого описания я на секунду отключился, мозг и так работал на пределе, а с таким количеством терминов я смог выдать лишь:

— Я понял-понял, что тебе надо сделать с тем репульсором! — начал я, неловко пытаясь повторить сказанное Эйри, — Тебе надо настроить гравитационные эти, ну как их, выходы на волны стабильности квантов и соединить провода сигнализаторов и нервов до точек чёрных дыр. Вот, всё просто, в общем!

Инженер замигал глазами так, будто бы только что услышал самую большую чушь в своей жизни и никак не мог поверить в её существование. Из-за моего ответа он просто завис и совершенно ничего не мог ответить. Я практически поставил его в тупик своей собственной тупостью в этой области.

— Ладно, тут я тебе помог, теперь пойду помогать где-то в другом месте! — сказал я, решив воспользоваться его замешательством и тут же стал удаляться, не давая ему опомниться.

Уже покидая коридор, я услышал из-за спины одну-единственную прощальную фразу инженера, которая звучала подобно великому прозрению:

— То-то наша станция ныне в такой заднице!

Я проигнорировал её и постарался побыстрее свернуть за угол и продолжить путь.

"Отлично, приятель! Ты просто прекрасно сыграл, хоть и немного ошибся. Ну да не страшно, ты просто прекрасный актёр! И, что главное, всё сработало как надо: он нас больше не задержит. Ты большой молодец, дружище!"

Я ощущал, что похвала от Эйри была не совсем заслуженной, учитывая, как я сглупил несколько раз, но мне было приятно слышать от него такие слова. Настроение после такого даже немного поднялось. Я чувствовал, что провернул удачное дело, пусть и выглядел в процессе глупо. Главное ведь результат, так?

Побег продолжался. Коридоры сменяли коридоры. Это казалось бесконечным, пока мы наконец не оказались в просторном зале, в дальнем конце которого находилась заветная дверь с табличкой "Спасательные капсулы". Помещение было пустым, за исключением одного единственного охранника, сидящего перед дверью. Судя по форме это, был старший офицер.

"Ну, дружище, пути назад нет. Это последняя преграда на нашем пути. Делай всё, как я говорю, и мы пройдём его ещё быстрее, чем инженера".

Мой путь лежал прямо к столу охранника. Я шёл максимально уверенно, по крайней мере мне бы хотелось, чтобы так казалось. Я решил, что и на этот раз Эйри меня вытащит. Может будет даже проще, ведь не придётся придумывать сложные термины. Или служивый их и сам просто не поймёт.

В общем я оказался перед столом грубоватого мужчины с залысиной и неаккуратной бородой, но выглядел он скорее грозно, чем неряшливо. Строго посмотрев на меня, он спросил:

— Пропуск?

— У меня электронный. Уже загружен в базу.

— Тебе не выдали ключ-карту?

— Зачем? У меня электронный, можете посмотреть в своём компьютере! — я указал на стоящий на его столе монитор.

Мужчина грозно зыркнул и на свой прибор, будто бы тот виноват во всех смертных грехах:

— Я не доверяю этой железяке. Уж мне ли не знать, как просто она ломается? В твои годы, парень, я был тем ещё хакером…

"Железяки, кажется, этому остолопу тоже не сильно доверяют!" — язвительно приметил Эйри.

— В общем, не так важна моя история, как важно то, что я не доверяю электронике. — продолжил охранник, — От неё одни беды. Все как-то больно расслабились и доверили себя машинам, а преступникам только это и надо! Вот, давай-ка проверим тебя по надёжному списку… — внезапно он достал из стола толстый журнал, полный закладок, — Итак, как твоя фамилия? Если тебя посылают чинить капсулы, верно, что мне о тебе должны были сообщить и я должен был тебя записать.

"Скажи, что тебя ещё не успели правильно оформить, потому что людей не хватает, а ты как раз новенький и тебя сразу приспособили к работе".

— Да, но обо мне вряд ли успели сообщить! Я новенький, меня только сегодня на смену поставили. Людей не хватает, так что меня кинули куда попало! — повторил я слова помощника буднично.

— Новенький, говоришь? Почему тогда с тобой нет старшего мастера? Я нашего бригадира знаю, он не дурак, не отправит новичка без присмотра ломать нам капсулы!

"Скажи, что ты новенький не в целом в инженерии, а в этом отсеке".

— Так капсулы то чинить я умею! Я в этой части станции новый, меня не так давно сюда перевели. До этого у меня уже много опыта было. Просто именно тут с людьми самый большой дефицит…

— Э, нет, так не пойдёт, слишком мутно звучит твоя история. А если ты из этих, из "преступных элементов" и пришёл разрушить один из ключевых элементов безопасности на станции? Я не могу тебя так просто пропустить, мне нужно хоть какое-то подтверждение. Давай-ка я наберу твоему начальнику и спрошу у него лично, если он подтвердит, что тебя послал, то принесу свои извинения. Он жемне подтвердит, что ты не сам себя в списки вписал? — с этими словами охранник взялся за телефон и стал набирать номер.

"Сейчас обрублю ему связь, приятель!"

Охранник долго тыкался в телефон, прикладывал его к уху, но вызов никак не начинался. Он пару раз выругался, встал и вскрикнул:

— Да что ж такое! Телефон не работает! Железка, чёртова… Ладно, парень, будем действовать аналоговым образом, самым лучшим из возможных. Сейчас дойдём до твоего начальника, и он мне в лицо скажет, что тебя можно пускать.

— Но ведь у меня работа назначена! — начал сопротивляться я, — И начальник занят, наверное, прямо сейчас…

— Ничего, работа не убежит, а начальник не надуется. По крайней мере станция будет спать спокойно в мою смену! — он схватил меня за руку с перчаткой и с силой потянул в сторону выхода из зала. Я совсем опешил.

"Ой-йой, приятель… Дело плохо! Он нас сейчас вот-вот раскроет! Полагаю, настало время для решительных мер по защите дружбы и наших жизней! Разреши старине Эйри решить проблему и воспользоваться твоей рукой".

Прежде чем я успел что-либо ответить или решить, мою руку внезапно будто бы снова прошиб удар тока, совсем не сильный, но сразу после него я практически перестал её чувствовать. Она задвигалась против моей воли, резко выкрутившись из захвата охранника и перехватив его собственное запястье.

Мгновение и сам не понимая как, я сломал ему руку. Кость хрустнула, кисть практически повисла на предплечье, как тряпка. Мужчина завопил от боли и схватился за место перелома. Пока он отвлёкся, моя рука сама нанесла стремительный удар ему по затылку. Снова послышался хруст.

Мгновение и передо мной лежало тело, а от его головы разливалась лужица липкой, красной крови. Запахло железом. Контроль над рукой вновь вернулся ко мне.

— Чёрт! Ты что, его убил?! Мы его убили?! — я был в абсолютном шоке от произошедшего.

— Не бойся, приятель, — Эйри вновь возник у меня на руке и махнул своей голографической ручкой, — он просто теперь крепко спит! Ничего страшного не произошло. Но нам нельзя, чтобы нас на этом поймали. Лезь в капсулу, пока кто-нибудь ещё не прибежал. Одной рукой нескольких человек не выключить.

Понимая, ЧТО только что произошло и абсолютно осознавая, ЧТО за этим последует, я повиновался. Я просто не мог сделать ничего другого. Теперь я не только преступник, связанный с беглым ИИ, я ещё и убийца. Теперь пути назад уже просто нет.

Я совершил ужасный, непростительный поступок. У меня даже не было сил его толком осознать. Голову будто забили ватой. Я просто слепо и машинально следовал указаниям Эйри, который, кажется, не видел вообще ничего такого в том, что произошло.

Я лез в узкую спасательную капсулу и мне уже было всё равно, есть там на Земле что-то или нет. Мне было не страшно запускать её системы и забивать координаты, которые говорил Эйри. Я просто не мог об этом всём думать после случившегося. Глаза будто застилала пелена. Я сам не понял, как уже сидел пристёгнутый в кресле и нажимал на кнопку "Пуск".

Очнулся я лишь тогда, когда механизм зашипел и капсулу с сильным толчком выкинуло в открытый космос. Только в этот момент я осознал, что покидаю родной дом. Возможно, даже навсегда. Покидаю друзей и родных. Покидаю институт. Покидаю привычный мне мир. И всё из-за дурацкой перчатки, украденной Ваней.

Я летел в неизвестность, всё быстрее приближаясь к голубой и серой планете, так что она раскрывалась передо мной как зонт. Я летел, казалось, буквально в никуда. И единственным моим спутником в этом приключении был безумный искусственный интеллект в виде опоссума, который только что, моими руками убил человека.

Это всё… непросто осознать. Да и на осознание у меня не было времени. Через какое-то время полёта в нас на полной скорости влетел кусок космического мусора. Я даже не успел опомниться, как капсулу закрутило, а я снова потерял только недавно обретённое сознание…

Глава 03. А на Земле всё как всегда…

Резкий вдох, вместе с которым в мою голову вернулось сознание. Мигающие лампочки на панелях, ярко-красное аварийное освещение. Громкая аварийная сирена, из-за которой практически неслышным и непонятным потоком пробивался бодрый голос Эйри. Стойкий запах гари. Грудная клетка, сдавленная погнутой стальной дверью капсулы. Именно в этой обстановке я пришёл в себя.

Я не особо понимал, что делаю, просто начал стучать кулаком по стальной дверце, в надежде на то, что таким образом её открою. Это не помогло. Она открылась и выстрелила из капсулы сама, отлетев на добрый десяток метров. Я практически сразу же вывалился на сухую почву в колючую серую траву, упав на четвереньки.

Опустив голову, я долго хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться. Не особо помогало, дыхание никак не хотело приходить в норму, в лёгкие будто бы свинца напихали. Во рту было сухо. Я слегка приподнял своё тело и сел на колени.

Моим глазам предстала картина, которую ранее я мог видеть разве что на картинках: бескрайняя поверхность планеты, необозримая во все стороны; голубое небо высоко над головой; солнце, облака; ветряки, мерно вращающие лопастями где-то у самого горизонта. Это был… захватывающий пейзаж. Чудный. Ощущения, которые я испытывал, сложно передать какими-то словами. Разве что одним выражением: это было "захватывающе дух", ни больше, ни меньше.

Я прокашлялся, осмотрел себя. Из-под оранжевого комбинезона сочилась кровь сразу в нескольких местах. Тело болело даже сильнее, чем после того, как меня шибануло током. Кроме того, его ещё и ломило. Усталость накатывала просто невозможная. Наверное, не так удивительно для того, кто упал с чёртовой орбиты.

Тут, наконец, я обратил внимание на Эйри, всё это время без умолку что-то голосившего. Он снова появился голограммой на моём запястье:

— Это была та ещё поездочка, да, приятель? Жаль, что в нас попал тот кусок мусора, нашу капсулу отнесло несколько дальше, чем я рассчитывал. Да и ты теперь ранен!

— А… — только и смог по началу сказать я, — Ты хочешь сказать… что нас объявили преступниками на станции, во время побега мы убили человека, а теперь оказались чёрт знает где?

— Именно это я и хочу сказать, приятель! Мы в абсолютной степени "чёрт знает где"! Но если быть точнее, то мы сейчас на сорока пяти градусах северной широты и тридцати пяти восточной долготы. А если быть ещё точнее… Или тебе не нужны более точные координаты?

— Мне они ни о чём не говорят, — я поднялся на дрожащих ногах, они еле удерживали моё тело в балансе, — Мне куда интереснее, что мы будем делать теперь. В ситуации хуже этой, я ещё не был.

— То ли ещё будет, приятель? Нас с тобой, как лучших друзей, ждут самые интересные испытания! Вот, например знакомство с местными. — его опоссумная аватара указала куда-то в сторону горизонта.

Я присмотрелся: издалека, на довольно большой скорости, к нам приближались огромные клубы пыли. В какой-то момент они приблизились достаточно, чтобы я смог рассмотреть… кажется, это называется автомобиль. Люди постоянно их использовали, чтобы перемещаться по Земле в былые годы. Если планета всё ещё обитаема, значит ничего особо и не поменялось.

В общем, одна-единственная, довольно смешная на вид машинка двигалась в нашу сторону. Бежать или прятаться, мне просто не пришло в голову, да и некуда в степях бежать или прятаться. Разве что обратно в капсулу залезть.

Таким образом, я дождался пока авто не приблизиться ко мне. Тогда-то оно и притормозило, остановившись в десятке метров от меня. Из него вышло двое: сурового вида женщина в кожаной броне и со старинной винтовкой наперевес, а также маленькая девочка в грязном и пыльном, но нарядном платье. Старшая тут же пшикнула на младшую:

— Ну-ка, оставайся в машине, Роса! Это может быть опасно!

— Но мам! Я хочу посмотреть на человека, упавшего с неба! — воспротивилась девочка.

Воительница злобно зыркнула в мою сторону и, по-видимому, приметив что я ранен и еле стою на ногах, кивнула:

— Ладно, только держись за моей спиной, милая.

Они обе направились в мою сторону, остановившись всего метрах в пяти. Женщина направила на меня своё оружие:

— Раньше с неба валился только мусор! — заявила она, — Теперь Небесное око решило послать нам своего духа? Или кто ты вообще такой?

— Я… Я просто человек… — начал было говорить я, но тут же в моей голове пронёсся голос Эйри.

"Я разберусь, приятель, просто протяни руку и смотри".

Не совсем уверенный, что на этот раз выкинет опоссум после слов "я разберусь", я всё же повиновался. Кажется, тут я точно наговорю себе сам на пулю. Эйри возник на моей руке довольно большой голограммой, размером с пятилетнего ребёнка, легко стоящего на моей ладони своими маленькими ножками. Он весело помахал землянкам, сказав дружелюбно:

— Хэй! Люди Земли! Мы посланцы с бескрайних синих небес! Я — дух радости и друг всех детей! Меня зовут Эйри! А мой лучший друг — это ангел, упавший с небес, его зовут Антон. И он очень сильно ранен, — опоссум покачал головой, будто в досаде, — Падение было для нас не из простых! Но, возможно, вы сможете нам помочь и обработать его раны?

Воительницу кажется не слишком удивила чушь, которую нёс мой помощник. Она выглядела довольно расслабленно, как полная хозяйка положения. А вот у её дочки загорелись глаза при виде Эйри. Кажется, опоссум очень приглянулся девочке на вид.

— Значит, у нас тут парень с неба с железной рукой и дух из машины, что просят о помощи, — сказала воительница, не опуская оружия, — Интересно, конечно. Духи, да ангелы… — она сплюнула, — Но в пустошах вам никто не будет помогать просто так, даже если вы те, за кого себя выдаёте. В том числе и я. Я вообще рассчитывала найти среди мусора с неба что-нибудь полезное для поселения. А нашла вас двоих… Есть у вас что-нибудь полезное? — выглядело всё так, будто бы она хотела нас ограбить. Жаль, брать у нас действительно особо было нечего.

— У нас есть самая полезная вещь на Земле! — бодро заявил Эйри, похоже не ощущая угрозы от местной, — А именно — знания. Вам интересны знания?

— И что ты такого знаешь? — недоверчиво спросила женщина.

— Твоя дочка больна. У неё медленно истлевают лёгкие. — спокойно заявил опоссум.

Лицо воительницы изменилось и теперь выражало страх. Она заслонила собой девочку, которая будто бы в подтверждение слов Эйри тяжело закашляла.

— Откуда ты знаешь, дух из машины?

— Я пришёл с неба, я всё знаю, — гордо заявил опоссум, скрестив руки на груди, — Знаю и то, как её вылечить. Мы, на небесах, постоянно лечим такие болезни.

— Я уже много лет ищу лекарство от её недуга и всё никак не нахожу. — призналась воительница, — Почему я должна верить чужакам?

— Потому что наши намерения чисты! Нам нужно только немного еды, кров и что-то, с помощью чего мы сможем зализать раны моего друга. А взамен, я смогу показать тебе место, где хранятся все лекарства старого мира. Ты не только дочь вылечишь, ты ещё и безумно богатой станешь! Но, если тебе это неинтересно, можешь оставить всё как есть… — Эйри очевидно лгал.

— Я хочу, больше всего на свете хочу, чтобы Первая Роса была здорова и крепка, — она слегка опустила ружьё, — Но ещё я знаю, что нельзя в пустошах доверять первому, кто предлагает тебе помощь и спасение. Выглядите вы очень странно… Чем докажете свои намерения?

— Я могу облегчить симптомы твоей дочери, сделать её жизнь проще. Но я не могу сделать это с пустыми руками, мне нужны хоть какие-нибудь медицинские инструменты и травы! У вас в поселении наверняка есть что-нибудь для этого.

— У нас то в поселении есть, но с чего я должна вас туда приводить?

— Мы безоружны, а мой друг и вовсе ранен. Или ты сомневаешься в своей способности вынести ему мозги своим ружьём?

От этих слов Эйри мне стало совсем не по себе, холодок пробежал по телу. Ему то легко говорить и делать такие вещи!

— Нет, в своих способностях я не сомневаюсь… — она задумалась, — Ладно, я дам вам шанс. Но если вы хоть что-то попытаетесь выкинуть или навредите моей дочери своим лекарством, то я вас по кусочкам отправлю обратно на небо. Давайте, поехали в поселение! Залезайте в мой электромобиль! Парень поедет за рулём, а я на соседнем, с ружьём. — она указала сначала на меня, а потом на своё авто.

— Это отличная сделка! — сказал Эйри. Мне сделка отличной не казалась.

Я залез на мягкое водительское сидение, в тупую стал пялиться на приборную панель, рулевое колесо и бесчисленные кнопки и рычажки. Я абсолютно не понимал, как всем этим управлять и как на этом куда-то доехать. Да ещё и воительница сидела на соседнем сидении и тыкала в меня стволом.

"Не переживай, приятель, я поведу! Ты только коснись руля рукой".

Я послушался, положил перчатку на рулевое колесо и тут же машина завелась и тихо зажужжала. Лицо Эйри высветилось на одной из панелей.

— Что за безумие, как ты оказался внутри моей машины? — спросила женщина.

— Не беспокойтесь, — прозвучал голос Эйри из динамиков авто, — Я довезу нас в целости и сохранности. Скажите только куда ехать!

Воительница похмурилась, но всё же сказала:

— Разворачивайся и выезжай на Тракт, свернув налево, по нему ты быстро доедешь до нужного места. Не пропустишь, я скажу, как мы там окажемся.

Машина тронулась с места, на кочках её знатно качало и трясло, но Эйри постепенно набирал скорость, направляясь к старой бетонной дороге, оказавшейся неподалёку. По первой меня слегка укачивало в движении, но это быстро прошло, как только на горизонте показались сразу три похожих на наш электромобиля. Ехали они, кажется, раза в два быстрее и потому уже вскоре стали нас нагонять. Воительница тоже их заметила:

— Вот же ж… Это Дутый Пеликан и его шайка… Наверняка тоже заприметили груз с неба. А теперь и нас. Тормози-ка, дух из машины, всё равно на скорости уйти не получится. Да и перестрелка на ходу нам не нужна. Придётся провести один неприятный разговор.

Опоссум послушно стал сбавлять ход, пока вовсе не остановился. Преследователи также сбавили скорость и остановились в паре десятков метров от нас. Из одной из машин тут же вышел довольно полный мужчина с залысиной и огромной родинкой на подбородке, в руках он зачем-то держал мегафон. Мне почему-то подумалось, что вот это, наверное, и есть "Дутый Пеликан", будто бы никак иначе он выглядеть и не мог.

Используя мегафон, бандит обратился, по-видимому, к воительнице:

— Какие люди, Степная Звезда! Неужто думала захапать себе весь небесный хабар на нашей территории и смыться?

Воительница вышла из машины, держа ружьё за цевьё. Она не стала отходить далеко от двери и обратилась к говорившему оттуда:

— Капсула с неба всё ещё на месте, можете поехать и забрать её себе! Там полно металла.

— Там полно металла и ты не подумала захапать его для своих? — Пеликан недоверчиво покачал головой, — Может, тогда ты нашла внутри что-то более ценное, что сейчас везёшь в машине? Ты не могла уехать с места падения и ничего не взять!

— Я взяла кое-что, что может помочь моей дочери. Ни больше, ни меньше. Я не позволю это у себя забрать.

— Это очень мило, что ты заботишься о своей маленькой Первой Росе, но всё-таки она не единственный ребёнок в пустошах, кому нужна помощь. Наши дети тоже страдают. И, по-моему, справедливо что то, что упало на НАШЕЙ территории, должно достаться им, а не твоей девочке. Или я не прав и можно воровать чужой мусор?

— Вам от этого "мусора" не будет никакого толку, потому что это не вещь, а человек. Просто человек, который обещал мне помочь.

— Ого! Человек с неба! Да ещё и тот, что заинтересован в помощи? Может, он согласиться пойти с нами? В нашем поселении, и девки краше, и еды больше, и оружия. Эй! — тут он обратился, видимо, ко мне, — Там, в машине. Если ты понимаешь нашу речь: как тебе мысль поехать с нами?

Степная Звезда посмотрела на меня со смесью смятения и недоверия. Кажется, она думала, что я её вот-вот предам и она ничего не сможет с этим сделать. Эйри также подлил масла в огонь, обратившись ко мне обычным голосом:

— Что думаешь, приятель, на счёт их делового предложения? Выглядят они, конечно, внушительно.

— Вы же, вы же не обманете маму? — вдруг спросила девочка с заднего сидения.

Я посмотрел на неё, глаза ребёнка искрились доверчивостью. Мне стало её как-то вдруг настолько бесконечно жалко, что я просто не мог сказать Эйри ничего другого, кроме как:

— Ну… мы же не можем бросить больного ребёнка.

— Согласен, приятель. Но эти люди сказали, что их детям тоже нужна помощь. Логично ли выбирать одного ребёнка, вместо многих?

Теперь я посмотрел на мать девочки. В глазах Степной Звезды читалась такая бесконечная печаль и тоска по утекавшему из её рук лекарству, что я снова сказал своё слово, на этот раз более твёрдо:

— Нет, я решил. Мы останемся с этими двумя.

— Как скажешь, приятель, — кивнул Эйри, — Я поддержу любое решение своего лучшего на свете друга!

— Ну что там? Он мне ответит? — не унимался Пеликан снаружи.

Я неловко высунулся из окна и крикнул ему:

— Я остаюсь тут и никуда с вами не пойду!

Улыбка на лице Пеликана и его притворно-дружелюбный тон моментально исчезли, он сказал:

— Это неправильный ответ, человек с неба! Не заставляй нас решать проблему по-другому… — он дал сигнал своим людям, те повыскакивали из машин, вскидывая своё ржавое оружие и направляя его в нашу сторону, всего там было человек пятнадцать, навскидку, — Я даю тебе ещё немного времени, чтобы подумать ещё раз. Если пойдёшь с нами, то останешься в живых и ты, и твои новые подруги. Если не пойдёшь, то только ты. Как тебе такая сделка?

Воительница посмотрела на меня серьёзно и сказала:

— Пистолет под сидением, ангел, если ты всё ещё рассчитываешь нам помочь, — затем она обратилась к дочери, — Роса, всё как мы учили, ложись на пол. Мама со всем разберётся.

Девочка с готовностью кивнула и легла под заднее сидение. Я потянулся к полу, нащупал рукоятку оружия и вытащил небольшой чёрный ствол, что выглядел довольно древне и устрашающе. Я только и смог сказать, что:

— Но я ведь не умею стрелять!

— Это не проблема, приятель! — сказал Эйри, — Я тебя направлю: лучшие друзья, вроде нас, быстро разберутся с какими-то бандитами. Просто выходи и прячься за дверью, остальное я сделаю сам.

— Ты хочешь сказать, что мне надо выйти наружу?

— Именно, приятель! Ничего не бойся, я не позволю навредить своему другу.

Грузно выдохнув, я вышел наружу. Дутый Пеликан снова засиял улыбкой:

— Я знал, что ты благоразумный человек!

— Боюсь тебя расстроить! — крикнул я и тут же сиганул за открытую дверь.

То же сделала и Звезда, с другой стороны. Бандиты практически сразу открыли по нам огонь и вот теперь стало действительно страшно. Раздавались мощные канонады хлопков, пули свистели в воздухе над моей головой, рикошетили об металл, врезались в потрескавшийся бетон. Я кое-как примостился за стальной дверью в надежде, что пули меня не достанут. Я понимал, что одно случайное попадание и я умру.

И поэтому мне вообще не хотелось высовываться и подставляться. Сбоку стреляла Степная Звезда, но я не мог видеть её из-за длинного капота, только слышать ругательства и пальбу. Металл звенел, налётчики что-то кричали, а меня обуревал животный страх. Я просто прирос к двери и совершенно не понимал происходящего. Страх, кажется, был сильнее меня.

Эйри взял контроль над моей рукой и крикнул мне:

— Высунься, приятель! Отсюда я ни по кому не попаду!

— Они же меня пристрелят к чёртовой матери!

— Они тут по твою душу, они не будут специально по тебе стрелять. Просто доверься мне, приятель! Когда я делал что-то тебе во вред?

— Но это так чертовски страшно!

— Куда страшнее будет, если они тебя теперь схватят. Давай, за нашу с тобой дружбу!

Я выдохнул. Нужно было недюжинное мужество, чтобы решиться на что-то такое. Я, кажется, применил всё то, что у меня ещё оставалось: вынырнув из-за двери, я направил пистолет в сторону противников и зажмурился. Эйри сделал всё остальное. Прозвучал один выстрел, затем другой. Руку трясло от сильной отдачи. Опоссум водил ей из стороны в сторону, то и дело нажимая на курок. Я мог только представить себе, что там происходило.

После десяти выстрелов пистолет щёлкнул, сигнализируя о том, что патроны кончились. К тому моменту всё стихло. Больше никто не кричал и не стрелял. Я открыл глаза. К удивлению, я был всё ещё жив. А вот бандиты кажется уже нет. Куча тел лежало около своих машин и ни одно из них не шевелилось. Наступила глубокая, оглушительная тишина. Снова пахло железом. И порохом.

Я посмотрел в сторону Степной Звезды. Та как раз проверяла, всё ли в порядке с её дочерью. И когда убедилась, что с Росой всё в порядке и девочка оказалась даже более весела и активна, чем ранее, воительница обратилась ко мне:

— Ничего себе, ангел, неплохо справился. Особенно для того, кто "не умеет стрелять". Ты в два раза больше, чем я положил! — в её голосе читалось определённое уважение и пиетет передо мной.

— Да это не я… в общем-то… — я взглянул на свои руки, они дрожали, как сумасшедшие.

— Никак не думала, что с закрытыми глазами можно так метко стрелять! Но, знаешь что? Дай-ка мне пистолет обратно, а то я тебя теперь побаиваюсь. Лучше он побудет у меня, ковбой.

Я с радостью передал ей орудие убийства. Мне было как-то даже спокойно, что у меня его забрали и больше стрелять не придётся. В сторону того, что я сделал, смотреть вообще не хотелось, но Звезда сказала:

— Пойдём, соберём с тел что-нибудь полезное. Раз уж перестрелки избежать не удалось. Роса, — она постучала по крыше авто, — Давай, тоже помоги нам! Поищем у этих парней что-нибудь стоящее.

Девочка с энтузиазмом вышла наружу и, в припрыжку, с небольшой сумкой наперевес, побежала обворовывать трупы бандитов. Звезда взяла из машины свою сумку и также направилась к расстрелянным нами автомобилям, зазывая меня за собой взмахом руки. Я, нехотя, поплёлся следом. Эйри молчал.

Картина того, что я сделал, будет стоять у меня перед глазами также чётко, как и труп того охранника. Это… Это было ужасно: пятнадцать тел, у десяти из которых по ровной дырке в центре лба, много крови, много гильз, много оборванных жизней.

Меня даже стошнило от запаха и вида, как только я стал подходить к месту перестрелки. Стошнило ещё станционной лапшой с маринованным яйцом. Именно в этот момент, согнувшись у обочины, я окончательно закрепил для себя, что как раньше уже точно не будет. Никогда.

Никогда я больше не буду вести обычную и тихую жизнь. Никогда мне не сидеть на парах, скучая. Никогда не есть бобовой лапши. Никогда не увидеть своих друзей и знакомых со станции. Я теперь был здесь, в пустошах. Частью этого дикого и жестокого мира. Мира, который наверняка ещё не раз заставит меня убивать ради выживания и принимать столь же тяжёлые решения, как сегодня.

Это было подобно посвящению в новую жизнь. Я когда-то читал о древних племенах, где мальчики обязаны были проходить инициацию охотой, убивая своего первого зверя и так переходя во взрослую жизнь. Все эти тела были моей инициацией, моим зверем и моим посвящением.

В один момент мне стало так тоскливо и неприятно. Я заскучал по всему тому, что у меня когда-то было. Заскучал по Ване, по Майе, по институту, по своему блокноту для рисования, да даже по профессорам и однокурсникам, по каждому заскучал. Былая жизнь просто выплыла из моих рук. По щеке прокатилась солёная слеза. Затем ещё одна.

Я заплакал, таращась на груду тел. Заплакал, к своему стыду, не о содеянном, а о потерянном. Я заплакал о себе любимом и своих личных потерях. Я… просто не мог сдержать слёз.

Это заметила и Звезда, снимавшая куртку с трупа неподалёку:

— Ты чего это, ангел? Тебе что, их жалко, что ли стало? О мёртвых, конечно, либо хорошо, либо ничего… Но это сволочи те ещё были, пусть и соседи наши. Территорию у нас отжимали, пользуясь тем, что их больше и ответить им никто не решался…

— Да я, не из-за них плачу. Хотя и из-за них тоже, но больше из-за себя, — честно признался я, вытирая слёзы, сразу захотелось перестать их лить и проглотить свою горечь поглубже.

— А что из-за себя плакать? — она улыбнулась, — Пустоши не прощают жалость к себе. Мне бы тоже, знаешь, сейчас бы поплакать: я нарушила хрупкое перемирие между общинами, ради того, чтобы ты помог моей дочери. Это практически наверняка приведёт к войне, когда люди Дутого Пеликана узнают, кто убил их лидера. Много людей погибнет и прежнего порядка как не бывало! Но я не плачу. Знаешь почему, ангел?

— Почему?

— Потому что такова жизнь и слёзы уже ничего не исправят. Можно бесконечно стонать, ныть и оглядываться назад. Но в конечном итоге жизнь всё равно принудит тебя к действию и выбору. А раз уж это неизбежно, я предпочитаю относиться к этому спокойно и просто делаю, что необходимо. Сейчас вот необходимо собрать что-нибудь полезное для поселения, чтобы добро не пропало зря, — она кивнула в сторону тел, недвусмысленно намекая мне, что и мне бы пора заняться собирательством.

Я опустился к ближайшему трупу, толком и не понимая, что у него надо брать и что будет "полезно для поселения". Я долго таращился на него и в какой-то момент грузно вздохнул. В этот момент ко мне подошла Роса, державшая в руках пару помятых банок каких-то консерв. Откашлявшись, она сказала простодушно:

— Знаете, господин ангел, что мне помогает, когда мне грустно? Песня. Грустная или воодушевляющая, неважно. Просто с песней хорошо всё выплескивается, становится легче.

— И работа с песней идёт быстрее, — подтвердила Звезда, — Помнишь, Роса, ту, где парень уходит из дома? Ну ту, со старой пластинки, про каких-то там большевиков. Может, её споём? Помнишь слова?

Роса кивнула. На моём плече возник Эйри, предложив:

— У меня, кажется, есть такая песня в фонотеке. "Большевик уходит из дома". Могу включить. Особенно, если моему приятелю станет от этого получше!

— Забавный зверёк! — декларировала Роса, — Включай, конечно!

Из моей перчатки стал раздаваться довольно громкий и бодрый аккордеонный мотив. Когда музыка дошла до определённого момента, Звезда завела, голос у неё был на удивление ласкающий и мелодичный:

— Как родная меня мать, провожала… Тут и вся моя родня набежала.

— Тут и вся моя родня, набежала! — подпевала девочка.

— Ах, куда ж ты паренёк? Ах, куда ты? Не ходил бы ты, Ванёк, да в солдаты! — воительница очень красиво тянула слова и идеально попадала в ритм.

— Не ходил бы ты, Ванёк, да в солдаты!

— В Красной армии штыки, чай, найдутся! Без тебя большевики обойдутся.

— Без тебя большевики, обойдутся.

— По неволе ты идёшь, аль с охоты? Ваня, Ваня, пропадёшь ни за что ты!

— Ваня, Ваня, пропадёшь ни за что ты! — неизменно повторяла каждую вторую строчку дочка.

— Мать страдая по тебе, поседела. Эвон, в поле и в избе сколько дела!

— Эвон, в поле и в избе сколько дела!

— Утеснений прежних нет и в помине. Лучше б ты, женился, свет, на Арине.

— Лучше б ты, женился, свет на Арине!

Они ещё долго пели эту песню под аранжировку Эйри, контекст которой не понимал ни они, ни я. Может быть только опоссум его и понимал, не так уж и важно. Главное, что эта песня снова напомнила мне о станции, о Ване и обо мне самом. В каком-то смысле Роса была права и конкретно эта песня прекрасно выражала моё внутреннее смятение и ещё лучше ту ситуацию, в которой я оказался.

В который раз мысленно вернувшись к родной станции, я впервые за всё время поднял голову и посмотрел в самую высокую точку неба: там, сверкая огнями, висел монструозный Дуат, отсюда кажущийся совсем крохотным. Мне вдруг стало до безумия интересно, а что же сейчас происходит там, в моё отсутствие? И смогу ли я это вообще когда-либо узнать?

Глава 04. Майя | Станция, кондей, Иван

Кондей мерно шипел на стене офиса, мерно наполняя всё пространство прохладой и лёгкой влажностью. Из-за него на моём рабочем месте сильно пахло озоном, а когда я, порой, забывала свой кофе на столе, то по приходу он был практически ледяной, что очень меня расстраивало. Собственно, так произошло и в этот раз, когда я только вернулась с небольших переговоров с нашим шефом и буднично села за свой компьютер.

Только коснувшись кружки, уже было понятно, что эту порцию выпить будет просто невозможно и придётся её вылить. Это меня, конечно, расстроило. День сегодня был не самый удачный. Видимо астрогороскоп не наврал: "Сегодня вас ждёт череда неудач, после которых наступит прозрение от вашей судьбы".

Сегодня произошло то ещё море неудачных событий, как то: внезапные ремонтные работы на моём пути на работу, случайно сломавшаяся система пожаротушения в офисе, намочившая мои записи и меня, съеденный кем-то обед, оставленный мной в холодильнике ещё вчера и так далее, и тому подобное. Мне было даже интересно, что за такое "прозрение от судьбы" меня ждёт, после всего сегодняшнего.

Больше всего из происшествий меня, верно, расстроил тот парень, которого я сегодня встретила — Антон Савицкий. Я была так рада, что наконец-то смогла найти человека на замену нашему штатному художнику, а он просто взял и решил не выполнять своё обещание насчёт того, чтобы прийти к нам и помочь. Ещё и Аня, моя подружка, решила напомнить об этом, подойдя ко мне:

— Ну что, где там твой "парень на замену"? — спросила она, присаживаясь прямо на край моего стола, — Всё ещё не пришёл, да?

— Да… И, кажется, ждать его уже бесполезно. Он сказал, что только зайдёт за своими принадлежностями и придёт.

— Вот же козлина!

— Ну-ну, не "козлина", может у него случилось что-то такое, из-за чего он не смог прийти? Мне думается, мне стоило сходить с ним до его комнаты, а то мало ли что с ним по пути могло случиться…

— И нравится тебе переживать за такого стрёмного чела?

— Ну уж он точно не "стрёмный". "Странный" — это да, тут не поспоришь. Но что ж теперь, ненавидеть его из-за этого? Может он так застеснялся и запаниковал к нам приходить? Он показался таким застенчивым…

Подруга закатила глаза:

— Ага, именно такие обычно и оказываются маньяками и извращенцами. Может, и хорошо, что он к нам не пришёл. Найдём кого-нибудь другого. Может кого-то, кого я найду, — она вздохнула и слезла со стола.

В этот же момент в помещение влетел наш шеф, он тут же обратился к нам:

— Девчонки! Вот вы то мне и нужны! Кажется, у меня есть для вас одна работка… Сейчас, включу новости… — он пошарил на тумбочке у входа в поисках пульта от главного телевизора в офисе, а когда нащупал его, сказал, — Это сейчас по всем каналам, смотрите!

Экран загорелся, на нём тут же высветилось предупреждение об опасном беглом преступнике, которого разыскивали на станции. С удивлением я узнала в разыскиваемом Антона Савицкого. Тут и его фамилия была написана, и то, что он разыскивался за кражу какой-то важной вещи и убийство человека. За любую возможную информацию о его местонахождении предлагалась огромная награда в социальных баллах.

— Видели? — спросил начальник, — Этот парень каким-то образом всю дирекцию на уши поднял. Его по всей станции ищут. И ищут очень упорно. Узнаёте его, кажется, это ваш одногруппник, нет?

— А я ведь тебе только что говорила, — обратилась ко мне Аня, — Что вот именно такие тихие и странные, являются потенциальными убийцами. Что и требовалось доказать, — затем она повернулась к шефу, — Да, мы его знаем. Сегодня он даже мог бы быть у нас в офисе.

— Правда? Хо, да мы, кажется, упустили сенсацию! — там, где подруга видела угрозу, начальник видел лишь материал для сводок, — Но у нас ещё есть шансы наверстать упущенное: сейчас вся станция хочет знать, что же такого натворил этот парень. Ну, и как самый обычный и послушный гражданин с хорошим рейтингом, оказался такой угрозой для всеобщей безопасности. Тема настолько горячая, что я готов раздеться от её жара и загорать. Понимаете, что это значит?

— Вы посылаете нас разузнать о нём побольше, — предположила Аня.

— Именно, догадливая ты моя! Чтобы к сегодняшнему вечеру уже что-нибудь добыли о нём. А завтра к обеду хочу видеть полноценную статью у себя на столе! Задача понятна?

Подруга слегка карикатурным движением отдала честь. Шеф удовлетворённо кивнул и удалился заниматься своими делами, успешно делегировав все задачи. Я прекрасно знала, что "свои дела" для него заключались в основном в распитии пива и ставок на спортивные матчи станционной лиги в тестовом режиме. Реальные ставки ему бы жена не разрешила делать, но он и фальшивыми прекрасно забивал всё своё свободное время. Особенно то, в которое работали его "верные журналисты".

Подруга посмотрела на меня так, что в её глазах прекрасно читалось: "Я же тебе говорила". Но сказала она другое:

— И так, как будем распределять обязанности? Похоже, это парное задание, так что надо как-то разделиться, чтобы охватить побольше и успеть к вечеру.

— Возьмёшься за официальные источники? А я уже знаю, кого мне навестить, чтобы расспросить о Савицком максимально подробно.

— У тебя есть кто-то на примете для интервью? — Аня удивлённо подняла бровь.

— Один из его друзей. Кажется, Иван Мерзляев его зовут. Несмотря на то, что он учится в другом институте, они очень хорошо общались, на моей памяти.

— У этого додика, оказывается, есть друзья? Наверняка такие же стрёмные типы, как и он сам.

— Ань, заканчивай.

— Я же за тебя беспокоюсь, подруга! Я бы на твоём месте к нему одна не шла, мало ли что выкинет…

— Я смогу за себя постоять, — я в который раз продемонстрировала подруге карманный перцовый баллончик, — Эта штука всегда со мной, если что.

— А я всегда тебе говорю, что эти штуки толком не работают. Но как знаешь, ты у нас всё равно самая отчаянная… Ладно, не будем терять времени. Иначе так ничего и не успеем.

— Вот это отличная мысль!

Мы обе довольно быстро собрались и направились, каждая по своему делу. Ивана оказалось найти, кажется, ничуть не проще, чем самого Антона и мне пришлось постараться, чтобы выйти на его след. Первым, что я сделала, было то, что я нашла в глобальной сети дом, где он официально зарегистрирован.

Как оказалось, друг нашего тихони всё ещё живёт с родителями. Что, верно, не так странно с его отрицательным социальным рейтингом, не позволяющим ему снять отдельное жильё. Но в доме родителей я его не нашла. Стоило мне к нему прийти, как ко мне вышла его мать: довольно статная женщина бальзаковского возраста. Я спросила у неё, с порога:

— Простите, вы не знаете, где я могу найти вашего сына, Ивана Мерзляева?

— Что, очередная дурочка, которая расстроилась из-за того, что мой сын предпочёл другую во время отношений с тобой? — довольно враждебно спросила женщина.

— А что, это с ним довольно частая ситуация?

— Постоянная. Ко мне ходят и ходят, спрашивают одно и тоже… Я тебе так скажу, как женщина, которая знает и его как облупленного, и его отца, в которого он пошёл: девонька, если он тебе изменил, то просто забудь о нём и всё. Этот парень, как ветер, его ничем не удержать. Руками ловить бесполезно. А уж если ты тоже беременна, как пара из предыдущих пришедших сюда… Ну, удачи. Он скорее в тюрьму сядет, чем возьмёт на себя хоть какую-то ответственность.

— Ну, удерживать я его не собираюсь. Могу я просто узнать, где его искать?

— Так он в тюрьме сейчас, вроде как. Опять. Я же говорю, он скорее сядет…

— Это всё, что мне нужно знать, спасибо. — прервала я её прежде, чем она снова завела любимую шарманку.

Пришлось отправляться к главному и единственному станционному изолятору. Мне, как аккредитованной журналистке, вполне могли дать не только информацию об Иване, но и поговорить с ним. Это было бы даже удобнее, чем ловить его где-то ещё. Из тюрьмы то он от разговора никуда не уйдёт.

Но, как оказалось, из-под стражи его давно отпустили за "неимением доказательств". Где его искать теперь я практически не представляла. Он мог уйти куда угодно… Пришлось применить немного социальной инженерии и найти его текущую подругу, которых, по словам его же матери, у него было многовато за всё время. Её, как оказалось, звали прямо как мою лучшую подругу: Анной.

Подумав, какое же это забавное совпадение, я выяснила, где она живёт. И даже застала её саму дома. Это была довольно милого и скромного вида девушка, что никак не ожидала, что я буду спрашивать о её парне:

— Ты знаешь, где я могу найти Ивана Мерзляева? — спросила я, кажется, сотый раз за сегодня.

— Ваню? Моего парня? — на имени молодого человека она делала очень странный, фанатично-влюблённый акцент, — Я его не видела со вчера. Он не выходит на связь?

— У меня не получилось до него дозвониться или дописаться. А он мне очень нужен, чтобы кое-что узнать у него о его друге.

— Ну… — она задумалась, — Он только мне рассказал об одном месте, — "только мне" девушка произнесла с особой гордостью, — где скрывается от всеобщего шума. И даже показал мне его! Может, он там?

— Ты можешь мне указать на это место?

— Ну… — Анна замялась, — Я же не могу вот так рассказать о его ТАЙНОМ месте…

— Пожалуйста! Это вопрос жизни и смерти! Возможно, Ваниной тоже.

— Моему Ванечке грозит какая-то опасность? — в её глазах пробежал огонёк страха.

— Возможно. Его друг опасный преступник, которого вся станция сейчас ищет.

— Антон что-ли? Так и знала, что этот скотина, на которого Ванечка тратит больше времени, чем на меня, до добра его не доведёт. Он же вылитый ублюдок! Не дай бог ещё втянет моего милого в какую-нибудь опасную авантюру. Ваня же он такой доверчивый и добрый…

— Так ты поможешь мне этого не допустить? — я очевидно лукавила, поймав слабую точку собеседницы.

— Хорошо. Его тайное место в одном из технических помещений. Я могу показать тебе по карте…

Она указала мне на одну, довольно большую комнату на нижнем уровне. Путь туда был не близкий, но относительно свободный. Дирекция относила такие "технички" к общественным пространствам, так как обыватели едва ли могли там что-то испортить и сломать. Да и не ходили обычно туда, ибо делать там особо нечего. Такие места обычно были складами, трубопроводами, ёмкостями и прочими полезными для станции частями её системы жизнеобеспечения. Одними из сотен подобных.

Конкретно это, если судить по надписи на входной двери, было "станцией очистки". Что именно там очищали я не поняла, просто смело заглянула внутрь: там был очень просторный зал, с одной стороны которого располагались огромные резервуары, от которых исходил низкий, приятный гул, а с другой было панорамное окно в космос. Вот на небольшой ложе у этого окна и сидел искомый мной Ваня.

По крайней мере, мне показалось именно так. Это был довольно высокий и широкий в плечах парень, с крепкими руками, будто бы постоянно задействованными в тяжёлой и кропотливой работе. В тестостероне и мужественности у этого парня явно не было недостатка, кроме того, он очевидно уверенно следил за собой. В том числе и за своим лицом, выглядевшим так, будто бы сошло с плаката "Идеальный гражданин".

Но самым главным, конечно, были его глаза: это был чёткий и уверенный взор, пробиравший до мурашек. Было в нём что-то такое, неописуемо подавляющее, что я заметила практически сразу, как он бросил на меня беглый взгляд. При том, в этих небесно-голубых глазах было и что-то маняще яркое, будто бы какая-то негасимая жизненная искра.

В общем, я моментально поняла, за что именно он нравился столь многим девушкам. Этот парень определённо был красив до неотразимости. С определённым набором характера это был бы просто неотразимый удар в сердце. И меня теперь не так уж удивляло, что его мать достали девушки, которым он разбил душу. Кажется, он умел делать это чертовски просто.

Именно поэтому я подошла к нему, как сапёр подходит к заряженной бомбе. Не потому, что он был опасен физически. А потому, что он казался опасен эмоционально. И очаровываться изначально нехорошим человеком, от которого тебе нужна информация, не только непрофессионально, но ещё и просто по-человечески глупо.

— Чем обязан? — спросил он и сверкнул самой яркой улыбкой на моей памяти.

— Пришла тут посидеть, в тишине. Могу присесть рядом? — спросила я, указывая на свободную ложбину напротив.

— Конечно, — он довольно кивнул, — Хотя знаешь, что сюда редко кто-то приходит посидеть по своей воле. В общем-то, никто, кроме меня.

— Да? И почему же?

— А ты знаешь, что это за место? Здесь очищают мочу, перерабатывают её и снова пускают в водопровод. Не очень романтично звучит, да? Многие на станции предпочитают не думать об этом лишний раз. Что уж говорить о том, чтобы ходить в место, где это происходит.

— Ну, здесь вроде совсем не пахнет.

— Месту необязательно плохо пахнуть и отвратительно выглядеть, чтобы в него никто не ходил.

— С людьми то же самое.

Он усмехнулся, кажется, уловив мой намёк:

— Я прихожу сюда, чтобы погрустить и подумать. Сделать то, за что меня могли бы перестать считать тем приятным заводилой, которым я всем кажусь. Завидую тем, кто может так делать и не стесняться этого. Тем, кто всегда настоящий, несмотря на то понравится это кому-то или нет, — Иван глянул на бескрайний космос и с тяжестью выдохнул.

— Таким, как твой друг Антон?

Он снова взглянул на меня исключительно пронзительно:

— Так бы и сказала, что ты шпион из Директории. Мало вам было меня допрашивать, решили подослать ко мне соблазнительную незнакомку, чтобы меня разговорить? Не выйдет, я своего брата даже за самую милую мордашку в мире не сдам.

— Нет, я не из Директории.

— Человек из Директории так бы и сказал.

— Но это правда, я журналистка и веду независимое расследование для своей газеты. Мне думается, что ты можешь рассказать мне что-нибудь важное, чтобы я…

— …переврала всю историю и сделала сенсацию из горя невиновного человека? Я знаю, как работают СМИ.

— Мы работаем не так. Для меня важно разобраться в правде. Если твой друг невиновен, я хотела бы это знать. И ты, возможно, сможешь мне это доказать.

— Для чего я буду тебе это доказывать? Что ты такого скажешь, чтобы все перестали считать его преступником и убийцей?

— А что для этого скажешь ты?

— Тебе? Ничего. Я не собираюсь переубеждать всю станцию, а уж тем более тебя конкретно. Я собираюсь вытащить своего друга и понять, кто его подставил.

— Я могу в этом помочь.

— Какой тебе прок? Сенсация?

— Я вообще-то его тоже знала. Я живу от него неподалёку, хожу с ним в одну группу в институте и недавно даже предлагала ему поработать со мной.

Ваня сощурился:

— Как, говоришь, тебя зовут?

— Майя.

И тут он прозрел:

— А, так вот как ты выглядишь! Теперь я понимаю Антона несколько лучше…

— Ты обо мне слышал? — я была удивлена этому факту, мне не думалось, что Антон мог говоритьобо мне со своим другом. Интересно, по какой причине и в какой момент?

— Косвенно тебя знаю.

— С хорошей стороны, надеюсь?

— Да, с ещё какой.

— И, в таком случае, ты веришь, что я хочу помочь?

Он кивнул:

— Ну, теперь мне даже хочется в это верить. Ладно, я могу тебе рассказать всё, что тебе будет интересно. Но я правда рассчитываю на то, что в итоге ты мне поможешь в поисках Антона. Если он где-то на станции, я должен добраться до него раньше Директории.

— У тебя что, нет никаких идей, где он может быть? Где он обычно проводит время?

— У себя в комнате. Его обычно очень нетрудно найти.

— И… всё? Он что, больше никуда не ходит?

Он саркастично посмотрел на меня и мягко улыбнулся:

— Он даже в пределах собственного дома редко куда-то ходит, что уж говорить о выходе из него. Если он не в институте и не дома, то, значит, с ним произошло что-то просто исключительное. В общем-то, ему обычно и некуда ходить.

— И где же вы с ним встречаетесь обычно? Где он встречается с друзьями, обычно?

— Я его единственный друг. Точно также, как и он мой. Так что я уважаю его быт, и мы обычно пересекаемся у него дома. Сидим, рубимся во что-нибудь, смотрим кинцо, музыку слушаем, за жизнь трём. Вот и весь нехитрый способ проводить время.

— И тебя самого это устраивает?

— Ещё как! С ним очень приятно находиться в одном месте. От работы устаёшь, от гулянок устаёшь, от учёбы тоже устаёшь. Вносить в чью-то жизнь хаос и романтику бывает так утомительно… И лучший отдых — это всегда спокойствие и расслабленность, где на тебя никто не давит, да может ещё и умный совет даст. Я, знаешь, гораздо более рад проводить время с ним, чем в романтических прогулках до парка аттракционов или посиделок в кафе. Так спокойно, так тихо, так расслабленно. Нигде больше такого не чувствую.

— Я поняла. А что насчёт девушки? Она у него была?

Ваня снова таинственно улыбнулся:

— Ты это сейчас серьёзно спрашиваешь?

— Просто пытаюсь узнать его получше, прежде чем делать выводы. Я разве что-то не так спросила?

— Просто есть вопросы, ответы на которые очевидны. Их даже объяснять не надо.

— Мне неочевидно.

— Очень жаль.

— И ты не объяснишь почему так говоришь?

— Всё что я могу тебе сказать, так это: "Нет, не было".

— Неужели он был настолько одиноким?

— Он не был одинок. У него был я! У него было его творчество. У него была музыка. Не всё в жизни меряется количеством людей, которые сочли тебя интересным. По себе прекрасно знаю.

— Кажется, ты наслаждаешься своей популярностью.

— Я её ненавижу, — он покачал головой, — Просто по-другому уже не умею. Хочешь знать моё мнение? Моя популярность и сгубила моего друга.

— В каком плане?

— Он завидовал мне. При чём, абсолютно зря. Считал, что я более состоялся в жизни, чем он. Полагаю, это и стало причиной, по которой он сделал то, что сделал.

— А что он сделал? Ты же сказал, что его подставили в убийстве.

— В убийстве — да. Он таракана то убить не может… Но было ещё кое-что. Кое-что, что я ему дал, не подумав, что это может быть опасно. Мне стоило оставить это у себя и понести наказание за своё воровство самому…

— Ты что-то украл?

— Один прототип. Не то, чтобы его сильно охраняли, но видимо на нём было записано что-то из-за чего меня жёстко трясли полицейские Директории. И теперь это что-то у Антона. Весь персонал станции об этом чём-то знает. Моя теория такова, что вся эта история с убийством нужна лишь для того, чтобы моего кореша поинтенсивнее искали обычные граждане и сразу же сдали его полиции, если увидят. Настоящая же цель — прототип. И я очень надеюсь, что Антон его уничтожит.

— Почему?

— Мне кажется, что я украл что-то, что теперь угрожает безопасности всей станции. И те, кто меня допрашивал, косвенно это подтверждают. Просто нельзя давать Директории такой инструмент! Страшно представить, что они с ним могут сделать и как это на нас скажется. Это вопрос жизней обычных людей!

— Возможно, у меня получится добыть об этом чём-то побольше информации?

— Ты думаешь, что сможешь?

— Вполне. У меня есть свои источники. Мы можем проверить твои догадки. И, если это правда угрожает нам всем, мы с тобой сможем найти и самого Антона, где бы он ни был…

— Где бы он ни был… — грустно повторил Ваня и посмотрел на Землю, выплывшую за окном, — Где же ты сейчас, братишка?

Глава 05. Первая Роса проступает на листьях

Люди Земли совсем не походили на людей со станции. И дело было не только во внешности, но и в манере говорить, в быту, одежде и том, чем они занимались каждый день. Даже за то небольшое время, что меня вели по поселению Степной Звезды и Первой Росы, я успел словить столько неожиданных откровений о жизни в этом месте, что все их и не описать.

Люди здесь были исключительно странные: не носили комбинезоны, одеваясь в самые разнообразные и цветастые одежды; многие имели уродства или мутации, вроде третьей руки или приросшему к голове человеческому эмбриону; ели пищу, о которой я раньше только читал в книгах; говорили со странным акцентом, часто свистели и коверкали слова.

Так, на фоне обитателей своего же поселения, Звезда казалась мне куда больше похожей на тех людей к которым я привык. Да и выглядела она куда здоровее, сильнее и опрятнее, чем все остальные поселенцы и, особенно, мужчины. Их мутации и болезни, кажется, задевали сильнее всего. Мне подумалось, что у этого наверняка есть какая-то причина, но я не совсем понимал какая.

Но, несмотря на то, что жизнь здесь выглядела не очень презентабельно, а даже очень "потёрто и пыльно", мне нравилась та атмосфера, которая царила среди этих нагромождений мусора, которые местные называли домами. Здесь во всём чувствовалась… свобода. Этих людей не осаждал социальный рейтинг или какие-либо общественные нормы, так что каждый казалось, делал что хотел.

Кто-то в середине дня глотал бормотуху на пару с соседом. Кто-то дремал, развалившись прямо посередине местной улицы. Кто-то голосил песни на всю округу, издеваясь над гитарой. Дети играли с пустыми консервными банками. Народ набивался в местный кабак. Женщины, сидевшие на крылечке своего мусорного дома, громко обсуждали меня, проходящего мимо, и почему-то раскатисто смеялись.

В общем, обстановочка весёлая. Местные явно не так грустили и тосковали, как люди со станции, порой. Хотя жили тут все раз в двадцать хуже. Или, по крайней мере, раз в двадцать грязнее. Мне даже нравилась эта апокалиптичная атмосфера, хотя чувствовал я себя не совсем в своей тарелке. И, даже со Звездой, не ощущал прям уж безопасности от всех этих людей. Мало ли что там местным в голову придёт?

Первой, кто проявил ко мне открытую враждебность, была местная шаманка или что-то вроде того. Это была не слишком старая, но уже и не молодая, женщина в цветастых перьях и украшениях. И она была совсем недовольна тем, что Звезда привела чужака прямо к её "запасам":

— Ты кого привела к нам, Звезда? Где ты такого вообще нашла? Ты видела, какой он урод?

— Ну, вообще-то он с неба упал. Представился ангелом.

— Не похож он на ангела! Я видела в видениях, как они выглядят. Точно не как люди, скорее как колёса с глазами.

— Ну, я тоже ему не особо верю, — она мягко улыбнулась и мельком взглянула на меня, — Но у него есть настоящий дух из машины, так что кое-что мистическое в нём точно есть. Кроме того, он уже доказал мне, что он хороший боец. Нам такие не помешают… Может, он ещё и отличный лекарь.

Шаманка ещё раз скептически оглядела меня с ног до головы:

— Этот то? Он выглядит как настоящий хлюпик! Ты посмотри, какой он тоненький и слабенький! Если он и правда не с неба, то я удивляюсь, как он вообще с таким телосложением до своих лет дожил? Он шнурки то хоть завязывать умеет?

— Умеешь? — спросила меня Звезда, без какой-либо агрессии, будто бы ей и правда было интересно.

— У нас, на небе, нет шнурков… — признался я.

— Что я и говорила! — шаманка победно упёрла руки в боки, — После такого ты хочешь, чтобы он лекарства готовил? Да он нас в лучшем случае отравит!

— По мне так, — Звезда всё ещё сохраняла благожелательный тон, — Ему стоит дать шанс, пусть парень хотя бы попробует.

— И растратит то, что мы так долго собирали по пустошам?!

— Я собирала, мне и решать, как этим распоряжаться. — воительница чуть прибавила в жёсткости, — Не забывай, кто защищает и обеспечивает это поселение.

Шаманка отступила даже под столь не сильным давлением, недовольно покачала головой, но всё же признало право Звезды делать то, что та хочет. Видимо, авторитет моей спутницы здесь был действительно высоким.

Мы втроём зашли в палатку целительницы, в то время как Роса осталась ждать на улице, она была заполнена не только оберегами причудливых форм, но и великим количеством разных ингредиентов. Какие-то выглядели как трава и жижа, а другие были представлены самыми обычными таблетками в перепачканных упаковках, подобными которым лечились и на станции. Некоторые я даже знал и принимал сам когда-то.

Глаза разбегались перед таким разнообразием. Я очень надеялся на то, что Эйри действительно знал, что делает. Но первым, что опоссум выкинул, было появление на моём плече и обращение к моим спутницам:

— Я бы хотел, чтобы вы двое вышли!

— С чего это? — возмутилась шаманка, кажется, не удивившаяся голограмме.

— Я не могу работать, когда кто-то кроме моего приятеля стоит над душой… и подсматривает мой тайный рецепт! Я не хочу давать вам эту ценнейшую информацию просто так. Иначе какие у меня будут гарантии, что наша дорогая Звезда будет сотрудничать?

Звезда выдохнула и покачала головой:

— Дух из машины прав, пойдём, Серая Сова, поболтаем снаружи.

— Ты позволишь им тут хозяйничать? — спросила шаманка.

— А куда они отсюда денутся? Пусть хранят свой секрет и свою выгоду. Это будет жест моего доверия, в благодарность за помощь в перестрелке. Уверенность в обмен на уверенность.

Она взяла Серую Сову за руку и с силой вытащила наружу. Мы с Эйри остались одни. Он довольно уселся на моей руке. Я, вдруг решил спросить у него:

— Ты правда понимаешь, что делаешь?

— Ещё как, приятель! У меня огромная база знаний со станции. Там болезнь нашей Росы давно уже лечат. Её и до конца света нормально лечили.

— Нет, я не об этом. Я верю, что ты сейчас что-то сварганишь, что нам поможет. После всего что я видел, я не сомневаюсь во всём, что ты умеешь… Я сомневаюсь в том, куда мы вообще идём и что у тебя за план.

— Я же говорил тебе, дружище. Мы с тобой отправимся к исследовательскому центру на Земле! Оттуда я безопасно получу полный контроль над станцией, мы всех спасём и больше не будем в бегах. Нам это будет уже ни к чему! Директория не будет нам угрожать, и мы сможем начать спокойную жизнь вдвоём.

— Допустим, но какие у тебя планы на этих людей? Они доверились нам… Настолько насколько это было возможно!

— И мы оправдаем их доверие, дружище. Нам с тобой нужен кто-то, кто знает эти места и сможет прикрыть нам спину. Путь до центра не близкий. Эта женщина выглядит так, будто бы способна нам помочь. Не будем её расстраивать. До поры до времени…

— Что, прости?

— Ничего приятель, абсолютно ничего. Просто не будем её расстраивать. Не против, если я снова возьму под контроль твою руку? Так будет сподручнее.

— Спасибо, что всё ещё спрашиваешь у меня на это разрешение…

Под перчаткой снова прокатился разряд, и я перестал чувствовать свою конечность. Эйри прекрасно справлялся с чем-то столь сложным, как приготовление лекарства одной рукой. Он брал разные таблетки с полок, замешивал в ступке с травами, заливал какими-то приятно пахнущими маслами и всё тщательно перетирал. Выходила очень своеобразная серая масса, похожая на тесто.

Когда он вмешал в него все ингредиенты и придал массе нужную консистенцию, он активировал портативную зажигалку в перчатке и поджёг получившуюся массу. Та моментально загорелась синим пламенем, но быстро погасла, приобретя характерную корочку.

— Готово, приятель!

— Выглядит… Не слишком похоже на лекарство.

— Это и не лекарство, это штука, которая снимает симптомы. Нам пока не выгодно лечить эту девочку.

— Эйри!

— Я думаю о нас двоих, приятель. И о нашей дружбе прежде всего прочего. Я понимаю, что твой человеческий мозг может не воспринимать мою логику, но поверь, дружище, я просчитываю наиболее комфортный и наименее кровавый для нас двоих вариант. Для этого девочка побудет немного без лекарства, за то чувствовать себя будет получше. Мы же хотим, чтобы её мать нас сопровождала?

— Я не уверен, что это того стоит… Это же ребёнок!

— Не делай вещи себе во вред, приятель. Просто доверься мне и я всё сделаю так, что ты в итоге будешь счастлив.

— Я буду счастлив, если эта девочка будет здорова. Она ребёнок и заслуживает жить.

— И она будет здорова, приятель. Пара дней, что нам потребуются на путь её не убьют. Да и страдать она в них, с этим средством не будет. Это необходимая жертва.

— А охранник и бандиты тоже были необходимой жертвой?

— Конечно, приятель. Там был вопрос нашей жизни и смерти. Вернее сказать, либо их смерти, либо нашей. Я решил, что лучше пусть умрут они, чем мы. Ты не можешь меня винить за то, что я хочу выжить. И хочу, чтобы мой лучший друг выжил тоже. Эта ситуация точно такая же.

Поспорить я с ним не мог. Я понимал, что то, что мы делаем неправильно. Но логика была железная. И умирать мне действительно не хотелось, как и быть брошенным Звездой. Казалось, что спутник в дальнейшем пути мне жизненно необходим. С одним только Эйри на пару я сойду с ума. Или он убедит меня в чём-нибудь ещё более страшном.

В общем, пришлось согласиться. Я выдохнул и кивнул. Затем взял получившийся комок и вышел из палатки. На меня с надеждой смотрели две пары глаз. И ещё одна с вызовом и недоверием. Я протянул Росе скомканный горелый шарик, но его перехватила Звезда:

— Сначала я попробую. Что с ним делать? Его надо есть?

— Пихать в нос, — сказал Эйри, сидевший у меня на плече, — А потом вдыхать.

— Целиком?

— Пару небольших шариков.

Звезда последовала совету, оторвала пару кусочков и засунула себе в нос. Простояв пару минут, она сказала:

— Пахнет ничего так. И мне, вроде, легче дышать стало… На-ка, — она протянула массу дочке, — Теперь ты можешь попробовать.

Роса повторила те же самые действия. Простояв те же пять минут она вдруг просияла:

— Мама! Боль из лёгких ушла! — будто бы в подтверждение, она стала делать глубокие вдохи и выдохи, — Больше не болит, когда я дышу!

Звезда взглянула на меня со смесью уважения и благодарности. Её реакция была настолько простой и, при этом, ёмкой, что мне стало сразу же не по себе из-за того, что я согласился с планом Эйри. Она сказала лишь:

— Спасибо.

И это было куда сильнее любых других слов, сказанных за сегодня. Я испытывал странную смесь тепла и отвращения к самому себе внутри. Мне было очень приятно помогать ей, и я корил себя за то, что не могу сделать больше из-за Эйри. Да, на самом деле, не только из-за Эйри. Пока что у меня нет никакого другого выбора. Всё было предопределено с момента моего падения на Землю: я оказался здесь только потому, что позволил опоссуму подружить нас со Звездой.

Думаю, не обещай мы помочь её дочери и не помоги в перестрелке, она бы или убила нас, или бросила в пустошах. И совсем не факт, что у меня был бы второй шанс в виде Дутого Пеликана и его банды. Кажется, без Эйри я был бы сейчас десять раз мёртв. И ко мне бы точно не относились столь тепло, как сейчас:

— Я думаю, ты заслужил доверие на данный момент, — сказала Звезда, — И крышу над головой.

— Ты что, их ещё и пригреть собралась?! — Серая Сова всё ещё негодовала.

— Ты видела, что они сделали: они помогли Росе. Парень и его дух из машины, доказали свою полезность.

— Они всё ещё опасны для сообщества! Ты же их вообще не знаешь! Может, они просто втираются в доверие, чтобы нам навредить.

— Они помогли Росе, — голос Степной Звезды стал жёсче.

— Ты ставишь свою дочь выше интересов сообщества!

— Повтори это ещё раз и будешь собирать свои внутренности по всему Полуострову.

Серая Сова сердито топнула ногой и, развернувшись, ушла восвояси не произнеся больше ни слова. Несмотря на то, что она была мне враждебна и, очевидно, не нравилась, её можно было понять. Да, и если уж честно, то не так уж она была ни права.

— Так что, пойдём ко мне? — спросила Звезда у меня.

— К тебе? Куда?

— Домой, ангел, домой. Ты всё ещё выглядишь так себе. Это, конечно, вроде пара царапин, но их надо бы обработать. Да и ты, наверное, проголодался.

— О, я… Я не могу вот так… — мне сразу стало в три раза более неловко и паршиво.

— А куда ты денешься? Пойдём! — она похлопала меня по плечу и широко улыбнулась, — Это теперь скорее приказ, а не приглашение.

— Ангел правда будет ночевать с нами? — Роса, кажется, обрадовалась этой новости, — А ты расскажешь мне что-нибудь о небе?

— Я полагаю, что что-нибудь смогу рассказать… — уклончиво ответил я.

Росе было этого достаточно, она радостно захлопала в ладоши. Её мать же утянула меня за плечо и повела по улице дальше. Мы шли недолго, практически в самом центре поселения стоял довольно крепкий деревянный домик, украшенный гирляндами. Он выглядел довольно уютно снаружи, особенно на фоне окружающего ландшафта.

Звезда завела меня внутрь и усадила на мягкую подушку за низким деревянным столиком. Роса села рядом, достала потёртые мелки и принялась что-то старательно зарисовывать на клочке бумаге, найденном тут же. Мне вдруг тоже захотелось порисовать, но при мне не было моего скетчбука. Возможно, я забыл на станции самую важную вещь на свете. За то взял Эйри, ага…

Пока Звезда удалилась, я стал рассматривать интерьер домика. Он выглядел на удивление мило, как для такой суровой воительницы. Повсюду были разбросаны игрушки, в большинстве своём уже поломанные. Тут и там висели фотографии, в основном с Росой, разного возраста и в разных местах. Кое-где лежали поделки и рисунки, очевидно состряпанные детской рукой.

Никаких следов о том, что в доме жил кто-то ещё не было. Да и кровати было всего две и односпальных, так что я сделал вывод, что Звезда растит Росу одна. Даже интересно стало, кто же отец и где он сейчас. Наверняка там либо грустная, либо очень неприятная история, либо и то, и другое. Но спрашивать я не стал. Казалось, это будет нагло, да и если воительница захочет, она наверняка сама мне расскажет. Всё остальное было бы просто невежливо.

Вскоре Степная Звезда вынырнула из соседней комнаты с бинтами и раствором перекиси:

— Раздевайся, ангел.

— А? — от такой просьбы я опешил, такого у меня ещё никто и никогда не просил.

— Через твой оранжевый комбинезон я не смогу обработать твои раны. Да и постирать бы его, если честно, выглядит он теперь убого.

— Но это единственная одежда, которая у меня есть.

— Я дам тебе свои вещи, по размеру должны подойти на твоё щуплое тело.

— Спасибо, Звезда…

— Благодарность за благодарность, ангел, — она опустилась рядом со мной на колени и помогла мне стянуть высокотехнологичный инженерский комбинезон.

Вскоре я остался в одних семейниках, которые были похожи на шорты. Моё тело выглядело так себе. Мало было перчатки, из-под которой расходились ожоги, так теперь ещё я весь был исполосован царапинами и неглубокими ранами. В одной из них даже маленький кусочек металла застрял. Который Звезда аккуратно и вытащила.

Это было больно, я поморщился, но постарался не издать ни звука. Мне не хотелось показаться слюнтяем. Хотя я им определённо и являлся. Но всё-таки я вскрикнул, когда воительница принялась лить на мои царапины перекись, вымывая грязь:

— Ау!

— Хо-хо, надо немного потерпеть, ангел!

— Не зови меня "ангел", мне как-то совсем неловко становиться.

— Ну именно так тебя представил дух из машины, вот я и зову тебя так. Хотя, как я уже говорила, я не верю что ты ангел, — она закатила глаза, — Если хочешь, чтобы я звала тебя по-другому, можешь назвать своё имя.

— Антон. Так меня зовут.

— Ну и имечко у тебя, ангел! Будто бы машина, которая не заводиться. Ты дёргаешь ключом и она такая "Ан-тон", "Ан-тон", "Ан-тон".

— Будто бы у вас, на Земле, имена лучше. Ау! — она снова полила на ранку щиплющей жидкостью, — Будто бы случайный набор слов.

— У нас у всех имена с глубоким значением, ангел. Я вот "Степная Звезда" в честь той штуки, что висит на небе и днём, и ночью, — видимо она имела в виду Дуат, — Она немного смещена на север, поэтому по ней очень удобно ориентироваться в степях. И моя роль, под стать имени, указывать другим правильный путь. А вот моя дочь, "Первая Роса" потому, что роса проступает на листьях утром, перед самым рассветом. Это символ новой надежды. В основном, для меня… — она грустно отвела взгляд, будто бы вспомнила что-то неприятное из прошлого и это всё ещё вызывало в ней бурные эмоции.

— А ещё роса быстро испаряется на солнце, — вставил своё не слишком уместное знание Эйри.

Но Звезду это кажется и близко не так задело, как собственные воспоминания. Настолько она в них погрузилась. Но вскоре пришла в себя и, проигнорировав реплику опоссума, стала заматывать меня бинтами. Она делала это аккуратно и старательно, отчего я чувствовал себя совсем уж странно. Когда она закончила, то декларировала:

— Ну вот, как новенький! Пойду, принесу одежду.

Она снова удалилась в соседнюю комнату. В это время Роса уже закончила свой рисунок и продемонстрировала его мне: на нём был изображён Эйри, причём довольно точно. У девочки явно был талант к рисованию.

— Ого, это довольно крутой рисунок! — сказал я, беря его в руки.

— Я получился просто отлично, малышка! — произнёс опоссум, деловито возникнув голограммой на столе, — Точь-в-точь так и выглядит старина Эйри.

— Я могла бы нарисовать ещё лучше, если бы ты мне попозировал, господин дух, — сказала Роса, — Я хочу вас ещё порисовать. Вы похожи на персонажей мультиков с дисков, которые находила мама.

— Конечно, я могу попозировать! Эйри рад быть запечатлённым в разных образах! — кажется, ИИ искренне нравилось то, что к нему проявляли такое внимание и пиетет.

Мне даже подумалось, что этот электронный парень может быть иногда хорошим, а не просто бездушной машиной. Наверное, это очень опасная мысль. Но ни развить её, ни пронаблюдать за взаимодействием опоссума и ребёнка, я не успел. Появилась звезда со стопкой одежды в руках:

— Держи, ангел.

— Почему ты всё ещё зовёшь меня "ангел"? — спросил я, перенимая одёжку из её рук.

— Мне это нравится куда больше, чем "Антон". Звучит получше, как хорошее прозвище.

— Ладно, зови меня как хочешь… Я тебе потом тоже придумаю какое-нибудь прозвище.

— Буду только рада! А сейчас немного не в тему, но всё же важный вопрос: что ты будешь на ужин?

— А… что есть? — мне уже казалось, что больше окружить меня заботой и невозможно, так что неловкость достигла своего пика и переросла в расслабленность.

— Ну, мы не особо богаты на еду, но… могу предложить мясо с жаренной картошкой, будешь?

— Звучит фантастически! — я даже не льстил, на станции это и правда было что-то сродни фантастике.

— Тогда именно его и приготовлю. Тем более там ума то много и не надо. Поможешь мне?

— Конечно, только переоденусь.

Я надел на себя предложенную одежду, сидела она и правда неплохо, хотя и была немного "оверсайз". Наверное, не мужским в этих вещах было только то, что спортивные штаны чуть плотнее обхватывали ноги и имели практически несуществующие карманы, а футболка просто имела на себе надпись: "Лучшая мама в мире". Ну, по крайней мере понятно, почему именно такая была у Звезды. Женщина определённо казалась хорошей матерью.

Даже удивительно, как она справлялась со всем одна: и убиралась, и готовила, и стирала одежду, и ходила на вылазки, и по бандитам стреляла, и ребёнка растила. Наверное, в ней была какая-то суперсила. И я испытывал перед ней определённый и глубокий пиетет. Я уважал Звезду и, даже, теперь восхищался ей.

Мы прошли с воительницей на небольшую и уютную кухоньку. Она практически сразу протянула мне тарелку, полную клубней картошки и небольшой ножик. Я озадаченно посмотрел и на то, и на другое:

— И… что я должен с этим делать? Резать?

— Чистить, — сказала звезда, промывая кусок неизвестного мяса.

Я снова взглянул на картошку, которую видел первый раз в жизни в живую, и беспомощно взглянул на Звезду. Та заметила моё замешательство:

— Никогда не чистил, что ли?

Я кивнул.

— Не переживай, не так уж позорно чего-то не уметь. Даже если это что-то столь простое. Особенно, когда ты можешь убить десять человек с зажмуренными глазами, — она улыбнулась, — Давай сюда картошку, а ты нарежь мясо. Ты же сможешь порезать его на маленькие кусочки?

— Да, это я умею.

Она дала мне нож побольше и помассивнее. Я начал старательно рубить мясной шмат. Мяса я тоже не видел никогда вживую, но по крайней мере, нарезал в своей жизни многие вещи. Шло, конечно, туго, жирок постоянно тормозил нож и не хотел отходить от плоти. Но вскоре я справился с задачей. К тому моменту Звезда уже очистила всю картошку от кожуры. И мы принялись за добавление специй и подготовку огромной сковороды.

Масла воительница не жалела, так что вскоре кухню застилал очень приятный запах. Огонь разожгли на плите, с помощью газового баллона и встроенной в перчатку зажигалки. Вскоре сковорода раскалилась, масло зашкворчало, и женщина бросила в него все ингредиенты. Запах стал ещё лучше и чарующе. Такой пряный и аппетитный, что у меня тут же потекли слюнки.

Звезда терпеливо помешивала готовящуюся еду, а я завороженно на это смотрел. Вдруг на ум пришёл вопрос, который давно вертелся на языке:

— И как ты со всем справляешься?

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя, кажется, столько дел здесь, целая груда. И всё приходится делать самой! У нас… на небе… всё обычно делают механизмы: и уборку, и готовку… не говоря уже о том, что нам там не надо сражаться.

— Жизнь обязывает, да и Роса мне хорошо помогает. Вдвоём мы кое-как, да ведём приличный быт. Конечно, иногда бы мне хотелось, чтобы мне кто-то помогал, хоть бы и какой-нибудь механизм… — она отвела взгляд, — Но иногда лучше делать всё самостоятельно, если ты понимаешь о чём я.

— Не совсем, если честно.

— Люди опасны, ангел. Иногда одиночество — это лучшая стратегия выживания. Иногда просто нельзя позволять себе мечтать о том, чтобы разделить с кем-то всю эту рутину. Потому что безопасность важна теперь далеко не только мне, — она многозначительно посмотрела в сторону комнаты, где сидела Роса.

— И всё же ты пригласила меня к себе в дом. Почему?

— Ну, я пригласила тебя не навсегда и потому, что ты мне помог. Я видела опасных людей, ангел. Я жила с ними под одной крышей и теперь за версту чую таких. Ты на них не похож. Ты вообще мало на кого похож. Разве что на брошенного и раненого котёнка. Не знаю… при первом же взгляде на тебя, такого потерянного и пугливого, захотелось сразу тебя обогреть и защитить, настолько ты жалко выглядел.

— В первую нашу встречу ты такала в меня ружьём, — напомнил я.

— Пустоши часто сильнее наших желаний, — она улыбнулась, — Не держи зла. Не следуй я правилам и осторожностям, я была бы уже мертва.

— Да нет, нет, я понимаю, — я тоже невольно усмехнулся, — Впервые за долгое время я чувствую себя спокойно, несмотря на всё случившееся.

— Это хорошо… — она довольно кивнула, а потом вдруг задумалась, — А там, на небе, есть кто-то, кто о тебе заботиться, ангел? Ну, кроме механизмов из-за которых ты ничего не умеешь.

Я задумался. Однозначного ответа на этот вопрос я дать не мог. Я вспомнил о родителях, с которыми давно уже не жил и очень мало общался. Вспомнил о Майе, с которой я толком и поговорить не мог. Вспомнил о Ване, который был для меня самым близким человеком и, в итоге, впутал меня в эту всю историю. Нет, я, конечно, знал, что друг готов за меня постоять также, как и я за него… но можно ли это было назвать заботой? Я не знал.

— Наверное, нет… — сказал я, — Я сам о себе забочусь.

— Значит, ты тоже одиночка. Наверняка, тебя тоже предавали, да?

Я пролистнул в голове многочисленные отказы, а также то, как люди порой отталкивали меня, узнавая получше. Иногда, если честно, и я отказывал и отталкивал. Ни то, ни другое я не мог отнести к "предательствам". Просто было слишком много людей, с которыми был несовместим мой глубокий внутренний мир.

— Да нет, просто не складывается у меня с другими.

— Очень странно, ангел. В тебе чувствуется хороший человек.

— На небе на это не смотрят. Им не так важно, хороший ты или плохой. Важно то, выглядишь ты интересным или оказываешься не замечен. Внешность куда важнее всего остального. Так уж устроен человек.

— Так устроены наивные люди, ангел. Я тоже не без греха. Сама была доверчивой, сама набила шишек. Порой человек может казаться настолько интересным и хорошим, что даже не думаешь копнуть глубже. А как копнёшь, находишь чудовище, — по её щеке невольно прокатилась скупая слеза, которую она быстро смахнула, — Горький опыт научил меня ценить другие вещи, — Звезда снова многозначительно посмотрела в сторону Росы, — Это мудрость, выжженная опытом: "Завоевания всегда приводят к насилию. Лучший город — всегда непокорённый".

Она замолчала. Мне нечего было ей сказать. Я не находил слов поддержки. И был полностью с ней согласен.

Звезда убавила газ, позволила мясу с картошкой немного потомиться, а потом сняла его с плиты и переложила в огромную тарелку. Вручив мне нести три вилки, она направилась в главную комнату дома. Я направился вслед за ней. В комнате, за столом, всё ещё сидели Роса и Эйри.

Девочка уже успела нарисовать ещё один рисунок с опоссумом и теперь просто радостно болтала со своим новым другом. Эйри шутил и загадывал девочке загадки, в которых очевидно поддавался и подсказывал ребёнку правильные ответы. Кажется, Росе всё очень нравилось и, казалось, в каком-то плане даже магическим.

Её мать, видя это, мягко улыбнулась:

— Кажется, твой дух из машины хороший парень. Наверное, здорово носить его постоянно с собой.

Я кивнул, хотя с этой её фразой не был согласен. Звезда поставила тарелку на стол и предложила всем, прямо так, из общей миски, начать есть. Роса тут же бросилась на еду. Её мать поспевала следом, ловко подцепляя самые маленькие кусочки, чтобы дочери досталось побольше и пожирнее.

Я же по началу застеснялся, но настойчивый взгляд Степной Звезды быстро заставил меня передумать и всё-таки попробовать её готовку. Это был восторг. Невероятный вкус, подобный которому я никогда не испытывал, танцевал на моём языке. Тут была и пряность, и сочность, и солёность… Это было, кажется, самое вкусное, что я только ел в своей жизни!

— Боже, это великолепно! — воскликнул я, — Просто божественно!

— Моя мама всегда вкусно готовит! — гордо заявила Роса.

— Вы оба мне льстите, — внезапно Звезда показала совсем уж неожиданную эмоцию: она засмущалась и даже чуть-чуть покраснела, — Это всего лишь картошка с мясом.

— Я никогда не ел ничего подобного! — сказал я, — Это волшебно!

— Сколько красивых слов ты находишь для моей стряпни, — она улыбнулась.

— Ты не представляешь, сколько слов я не нахожу.

— Благодарность за благодарность, ангел. Благодарность за благодарность. Ешь и набирайся сил. Если то, что твой друг говорил про запас лекарств, правда, нам предстоит не близкий путь по пустошам. Стоит наслаждаться моментом отдыха по полной.

— А я поеду с вами, мама? — спросила девочка.

— Конечно, на кого я тебя оставлю? Так что тоже отдыхай получше. Теперь, надеюсь, всё измениться. Мы будем здоровыми и богатыми, милая.

— Я так давно этого жду, мам. Я так устала кашлять…

— Понимаю, сладкая, понимаю. Мы больше не будем. — она снова с благодарностью посмотрела на меня, кусок в горле застрял. Лишь бы план Эйри был настоящим… Только бы…

Когда все поели и в тарелке не осталось ни крошки, Звезда убрала посуду и предложила укладываться спать. Мне, гостю, была предложена хозяйская кровать. Я долго отказывался, но это было решительно бесполезно. Звезда постелила себе на полу, рядом с дочерью. Я уже был готов грохнуться на мягкий матрас и отключится от всего пережитого за сегодня. Но Роса вдруг спросила:

— Эйри, а ты прочитаешь мне сегодня сказку, как обещал? Мама уже рассказывает мне одни и те же…

Опоссум тут же с готовностью возник рядом с девочкой:

— Конечно! Старина Эйри был создан, чтобы развлекать и радовать детей! Какую сказку ты хочешь услышать?

— Какую-нибудь про небо и тех, кто там живёт. Наверное, там так интересно!

— У меня как раз есть одна история! И она была на самом деле… Она про очень одинокого клоуна.

— А кто такой "клоун"?

— Это тот, кто призван радовать детей и взрослых своими шутками. Такой артист.

— И что, он был совершенно один?

— Совершенно. Всё потому, что он был заколдован волшебником.

— А волшебник был злым?

— Волшебник просто был одиноким. Он искренне хотел всех спасти и нечаянно заколдовал клоуна на вечное одиночество, — Эйри опустил голову, — Клоун всё бродил и блуждал по небесам, не в силах найти кого-либо, кто мог бы его понять и принять. От этого клоуну было очень грустно. Он всё смотрел на других людей, на то как они дружат, живут себе и радуются. А он никого порадовать не может, несмотря на то что это было его призвание.

— И что, никто из людей не видел, как он страдает? — спросила уже Звезда, — Разве ж они не могли подойти к нему и утешить. Если не ради дружбы, то хоть из солидарности.

— Им было всё равно на то, что клоун страдает. Они были слишком заняты собой и своими жизнями. И клоун не мог их за это винить.

— На небе живут очень жестокие люди, — сделала вывод Роса, — Разве можно настолько увлечься собой, чтобы забыть о взаимопомощи?

— Ну, не все на небе были плохими, — Эйри с хитрецой покосился на меня, — Клоун однажды понял, что его спасёт такое же заколдованное одиночество. Ибо если вы оба заколдованы, то заклятие нейтрализуется. Именно так, клоун нашёл для себя лучшего друга. Они слились в своей дружбе, и клоун пообещал своему другу, что вечно будет защищать того и сделает так, что они оба будут счастливыми. И жили они вечно, и никогда больше не расставались. Вот, такая сказка.

— Как-то нереалистично звучит… — сказала Звезда, — Не бывает такого в жизни, чтобы два одиночества встретились и расколдовали друг друга.

— Эта сказка полностью реальна, — заявил Эйри, — кроме того, в обычных сказках бывают и более наивные сюжеты. У меня большой каталог и таких.

— Лично я такие никогда и не рассказываю. Ну не бывает такого в жизни, чтобы первый взгляд и вечная любовь, как не бывает чудесных исцелений или странных обращений. В моих историях всё заканчивается как в жизни. Если принц ошибся или изменил, то он уже никогда не будет счастлив в браке с принцессой. Ровно, как и она, пожертвовав кусочком себя, никогда не будет любимой. Мне кажется, не стоит ребёнку знать, что где-то существует одиночество, которое может исцелить твоё. Так не бывает. Если ты одинок, то это навсегда. Потому что у этого наверняка есть серьёзная причина.

— А я верю в историю Эйри, мам. — заявила девочка, — Неужели ты думаешь, что этого не было?

— Я просто думаю, что этого не могло быть. Так не работает жизнь. Даже на небе. Поверь моему опыту… — Звезда вдруг взглянула на меня, о чём-то задумалась надолго, а потом добавила, — Может, я не права. Просто… я уже не могу позволить себе ошибаться.

Глава 06. Духи говорят, что тебе…

Сон — это маленькая смерть. Это лучшее время дня, так как и у большой смерти, в момент сна отступают все тревоги и печали. Всё становится неважным и пустым, кроме погружения в блаженное неведение. Жаль, что это блаженство имеет свойство заканчиваться чересчур быстро и наступает пробуждение.

Впрочем, на сей раз я чувствовал себя довольно неплохо. Кровать была мягкой, и я просто приковался к ней, с тяжестью разлипая слипшиеся веки. После вчерашних потрясений и вечернего спокойствия, вставать вообще не хотелось. Потому что я прекрасно понимал, что скоро меня ждут новые испытания. Я боялся их, ровно настолько, насколько не мог избежать.

Я зевнул и только спустя пару минут понял, что именно меня разбудило. Это был гомон, доносящийся с улицы. Будто бы добрая сотня человек одновременно чему-то возмущалась. Я приподнялся и оглянулся: рядом не было ни Степной звезды, ни Первой Росы. Тогда я поднялся со столь тёплой и манящей кровати, и пошёл в другую комнату.

Там мне и встретилась дочь воительницы. Она сидела и спокойно играла с порванным и лишённым набивки мишкой, пока снаружи происходил какой-то хаос. Увидев меня, она тут же улыбнулась и сказала:

— Доброе утро, ангел и Эйри!

— Да… Доброе утро, Роса, — сказал я, — А ты не знаешь, что там происходит? — я указал в сторону входной двери.

— Знаю. Там пришла целая толпа, что требует тебя "линчевать". Не уверена, что это значит, но они выглядели довольно злыми.

— Линчевать? Меня? За что?!

— Не знаю, — девочка пожала плечами, — Но мама пошла за тебя заступаться перед ними. Для неё это не в первый раз.

— Такое уже было?

— До тебя, пару раз. Но у мамы каждый раз получалось всех успокоить.

— Поэтому ты такая спокойная?

Девочка кивнула:

— Конечно, мама всегда знает, что делать.

— Я… Чёрт, кажется я должен ей помочь… — я с опаской посмотрел на дверь и вообразил бушующую толпу, перед которой мне предстояло выступить.

— Может не стоит, приятель? — спросил появившийся Эйри, — Может, доверим дело профессионалу в улаживании конфликтов?

— Ну не могу же я тут стоять и смотреть, как её разрывает толпа! Она была ко мне так добра, а теперь я что, трусливо забьюсь в угол? Нет, я так поступить не могу…

Эйри скрестил руки на груди и покачал головой:

— Приятель, я почему-то уверен, что мне снова придётся выступать за тебя. Я не против, но оправдан ли риск?

— Это всего лишь аборигены, я думаю с ними можно договориться… — сказал я, скорее успокаивая себя самого, чем серьёзно так считая.

— Как знаешь, приятель. Я доверюсь твоему чутью, ведь ты мой лучший друг. Делай, как считаешь нужным.

Я выдохнул, помялся немного перед дверью и открыл её, вывалившись на небольшую веранду перед домом. Первым, что бросилось мне в глаза, была Звезда, пытавшаяся перекричать огромную толпу и сурово размахивающая руками. Вторым я приметил саму толпу и она, казалась, необъятной. Будто бы всё поселение пришло к домику и заполнило собой всю улицу. Третьим я увидел и главного провокатора, это была Серая Сова, как бы дирижировавшая хаосом и кричавшая громче всех.

При виде меня весь этот огромный массив людей внезапно замолчал. Повисла долгая и мучительная тишина. Я сглотнул слюну и покосился на Звезду, все слова, которые я только что планировал сказать, куда-то испарились. Я замер, как мышка при взгляде кошки. Или доброй сотни кошек.

Воительница же облегчённо выдохнула, радуясь скорее наступившей тишине, которую не надо перекрикивать, нежели мне. Она обратилась к толпе:

— Итак, раз уж вы все наконец-то заткнулись, выберите одного и пусть он скажет о том, что вас всех так взбесило. Я не намерена вести диалог сразу со всем скопом. Если чего-то хотите от меня или имеете что-то против моей персоны, будьте добры выбрать посла.

Вперёд сразу же выступила Серая Сова, безусловно взяв лидерство над бунтом:

— Против тебя лично, Степная Звезда, мы ничего не имеем. Ты была будешь и остаёшься нашей защитницей. Мы доверили тебе эту роль. А значит, что мы имеем право задавать тебе вопросы! И главный вопрос сейчас: почему ты притащила в наше поселение стихийное бедствие в лице человека? — она грозно указала в мою сторону.

— Прошу прощения, — возмутился я, — А почему вы считаете, что я — стихийное бедствие?

— Мне сказали духи, — она гордо подняла подбородок, — Они общались со мной и сказали, что ты принесёшь нам несчастья, если мы тебя не убьём или, по крайней мере, не изгоним. Ты посланец неудач!

— Верно говорит, — прозвучал чей-то голос из толпы, — у меня корова сегодня дала кислое молоко из-за него!

— А у меня волосы начали выпадать! — крикнул другой.

— А у меня фурункулы повыскакивали! — заявил кто-то третий.

— А у меня вообще трубу прорвало дома! — произнёс кто-то ещё.

Снова начался гомон, все начали рассказывать о своих бедах. Но Сова их благоразумно остановила, подняв руку:

— Достаточно! Вот видишь? Ты уже начал приносить нам несчастья, хотя здесь всего-ничего. А что будет дальше? Духи никогда не обманывают!

— Если духи никогда не обманывают, — Эйри возник на моей руке, будучи размером с ребёнка, чтобы все его видели, — То можете поверить и мне. Лично я, ничего этой женщине не говорил и не заявлял. А это уже значит, что не все духи солидарны.

— Добрые духи никогда не обманывают! — выкрутилась Сова, — А ты злой дух, часть тех несчастий, которые принёс к нам этот пришелец! Тебя никто слушать здесь не будет и обманываться твоими речами не станет. Они доверяют мне и добрым духам, как истинные верующие. Скажите, — она будто бы обратилась не к толпе, а к Звезде лично, — Из-за чего всё это на наши головы? Очевидно, что только из-за того, что наша защитница не умеет выбирать мужчин и вообще не смотрит кого кладёт к себе в постель! Ныне она привела к нам проклятого сопляка, но вспомните её предыдущих мужчин и как они шли на повышение мерзостности! Особенно вспомните…

— Ну давай, скажи это… — голос Звезды обрёл определённую ярость, а её глаз задёргался от гнева.

— А я скажу, — уверенно заявила Сова, — "Отец Первой Росы", все помнят, что он принёс не только в твою жизнь, но и в наши! Все знают, ЧТО он сделал и ЧЕМ всё это закончилось. Он ушёл безнаказанным. Хочешь, чтобы и этот разрушил нашу жизнь, а затем спокойно ушёл? Хочешь, чтобы мы снова платили за твой слабый передок?

Звезда сжала кулаки. Её очевидно обуревал страшный гнев, но она даже не находила подходящих ругательств, чтобы его выразить. Лишь короткое и ёмкое:

— Я тебя убью за такие слова. Таким образом, что ты будешь молить о том, чтобы побыстрее уже умереть.

— Вот видишь! Твоё лоно снова застлало твоё сознание! — кажется, в толпе, Сова чувствовала себя бессмертной, — Ты теперь хочешь убить меня! Меня! Просто за то, что я говорю правду.

Ситуация накалялась, Звезда очевидно не выдерживала напора собственного гнева и, внезапно для всех, выхватила пистолет, направив его на провокаторшу:

— Ты забылась, Сова! Позволь мне напомнить тебе, что у меня тоже есть зубки и право защищаться. Скажешь ещёхоть слово своим грязным ртом и я…

— И что ты? — Сова гордо выкатила грудь колесом, — Что ты сде… А!

Выстрел, шаманка не успела договорить, как тут же ей в колено прилетела пуля. Звезда, очевидно, не шутила. Толпа в ужасе слегка отступила. Сова упала на землю, схватившись за своё кровоточащее колено, и громко взвыла.

Надо было действовать, пока ситуация совсем не вышла из-под контроля. Я сделал кое-что неожиданное, даже для самого себя. Я вдруг встал между воительницей и провокаторшей, заградив последнюю от возможного следующего выстрела:

— Достаточно крови! — крикнул я, — Я не хочу, чтобы из-за меня ты кого-то убила, Звезда. Тебе это не нужно и этим людям это не нужно. Если вы хотите, чтобы я ушёл — я уйду, но я не дам тебе взвалить на себя груз ответственности за это убийство.

— Приятель, может позволим нашей милой спутнице решить нашу проблему радикально? — спросил Эйри, — Кажется она нашла довольно эффективный способ доказать свою правоту. Пусть пристрелит эту сумасшедшую. Она мне с самого начала не нравится.

— Дело не в тебе, ангел, — сказала Звезда, — Вернее, теперь не только в тебе. Это не просто нападение на моего друга, это бунт. Мерзкий и подлый, с притягиванием не только меня, но и моей дочери. Видимо, Сова решила, что у неё есть в пустошах какая-то сила, раз она умеет так красиво врать. Я не позволю макать меня лицом в грязь. За оскорбление она отплатит кровью.

— Это того не стоит, Звезда. Прошу тебя. — я старался сохранить как можно более успокаивающий голос, — Разве она заслуживает твоего гнева? Сова ужасный человек, да. И она против меня. Но, если у нас есть выбор не проливать кровь, давай не будем этого делать. Ради общего же блага. Ради тебя и ради Росы. Пожалуйста.

Мне было совсем не просто говорить под её ледяным взглядом и с направленным на меня пистолетом. Но я почему-то чувствовал, что меня она не убьёт. А значит, я могу уберечь её от лишней крови и того, чтобы её возненавидели в родном поселении.

— Давайте все успокоимся, — я начал делать аккуратные медленные шаги к Звезде, — Никто никого не линчует, никто ни по кому не будет стрелять. Сбавим обороты и не будем делать то, о чём все потом будут жалеть, — я приблизился к воительнице максимально близко и аккуратно протянул руку за пистолетом, она нехотя отдала мне его, я повернулся к толпе и сказал, — Я решил, если из-за меня у вас такие конфликты и так много проблем, то я сегодня же уйду. Обещаю, вы меня больше не увидите.

— Нет, — сказала Звезда, — Мы уйдём. Сегодня же вечером нас тут больше не будет. Пусть Сова сама наслаждается своей властью и делает с ней что хочет. Я вас больше защищать не буду.

— Такой ты выбор сделала, да? — шаманка, кажется, вообще не была благодарна, что ей только что спасли жизнь, — Подумала маткой и выбрала его, этого урода и носителя несчастья, вместо нас? Скатертью дорога! Мы все проклинаем вас! Чтобы вы оба никогда не нашли себе достойного дома!

Звезда сжала кулаки, но выдохнула, как бы остужая внутренних демонов. Ничего не сказав, она развернулась и пошла в дом. Разговор был окончен. Я последовал за ней. Выплеснувшая свою агрессию толпа, также стала расходиться. Сова неуклюже поднялась на свою простреленную ногу и, захромав, поплелась прочь. На улице внезапно стало очень пусто и тихо.

И в этой тишине, в которой всё ещё читалось лютое напряжение, мы собирали вещи. Степная Звезда прежде всего собирала вещи дочери: её рисунки, фотографии, игрушки и одежду. Мне же было доверено собирать вещи самой воительницы, раз уж своих у меня в общем-то и не было: оружие разных видов, всё ту же одежду, броню, двадцать разных ножей…

На самом деле, вещей у них обеих было не то, чтобы много, жили они небогато. Гораздо скромнее, чем люди на станции, да и все эти вещи очевидно были где-то найдены, а не произведены с нуля. Я быстро управился со своей задачей и сгрёб из шкафов всё, что только было можно.

Оставалась последняя тумбочка, у самой кровати хозяйки дома. Я решил, что и там может лежать что-то важное, но стоило мне её открыть, как оттуда тут же вывалилась куча каких-то странных вещей, неизвестного предназначения, и пара пачек таблеток. Я не успел рассмотреть ни выпавшие вещи, ни те, что остались внутри, как тут же появилась сама Звезда и бросилась к тумбочке, закрывая дверцу прямо передо мной:

— Я сама тут закончу, — сказала она несколько холодно, вперемешку с тревогой, видимо предыдущие события сильно её поколебали, — Иди на кухню, ангел, помоги Росе собрать продукты.

Я пожал плечами, поняв, что залез куда-то не туда и решил, что лучше всего будет пойти и выполнить её указания. Когда я переступил порог кухни, Эйри буднично заметил мне:

— Таблетки у неё в шкафчике были противозачаточными. Забавно, да, приятель?

Я не очень понимал, что я должен был ему ответить и как реагировать на эту информацию. По большому счёту мне было всё равно. Её дело, какие у неё там таблетки. Не моё, и уж точно не съехавшего ИИ, который очевидно пытался мне на что-то намекнуть. Но вот на что, я так и не понял.

Я принялся помогать Росе в сборке немногочисленных съестных запасов из погреба: забравшись в него, я стал поднимать и передавать ей тяжёлые банки и мешки, в которых Звезда хранила еду. Когда я поднимал очередную закрутку, девочка вдруг сказала:

— Маме раньше никто не помогал и не заступался за неё. Ты храбрый, человек с неба, — в её тоне чувствовалось определённого рода детское уважение.

— Да я ничего толком и не сделал. Может, даже ухудшил всю ситуацию и без меня она справилась бы лучше… — я покачал головой.

— Но ты правда поступил смело. Ты вышел вместе с ней. Такого не было в прошлые разы, когда она кого-то защищала от толпы. Они все оставляли её одну. Один даже сбежал через окно в задней комнате в тот момент, пока она отстаивала его жизнь.

— Ну… Бывают и такие люди, я полагаю. Мне просто моя порядочность не дала бы спокойно на всё это смотреть. Я верю, что и большинству других людей тоже.

— И всё-таки, ты особенный, человек с неба. Я бы хотела быть такой смелой как ты. И как мама тоже. Но я тоже ни разу не осмелилась заступиться за маму, — она стыдливо опустила глаза, это её действительно задевало.

— Ты ещё маленькая. Нормально бояться, пока тебе всего-ничего лет. Да и взрослым тоже нормально бояться. Я вот очень боюсь. А вот твоя мама, кажется, и правда ничего не боится и этим можно только восхищаться. Думается, что и ты, когда вырастешь, будешь похожа на неё. Знаешь, не совсем подходящее выражение, но у нас на станции иногда говорят, что "сын всегда будет весь в отца". Наверное, с матерью и дочерью это тоже верно.

— А мой папа сейчас на небе, — горделиво сказала Роса.

— На небе?

— Мама сказала, что он ушёл на небо, чтобы мы с ней жили счастливо, под его присмотром. Хотя мне кажется, что мама была бы счастливее, если бы папа остался с ней. Она рассказывала, что он был таким же сильным и добрым, как ты. Может, все на небе такие?

— Я думаю, что твой папа был действительно хорошим человеком…

Я прекрасно понимал, что вру ребёнку, учитывая, что я слышал сегодня на улице про её отца. Человек, что вызывает такую реакцию не только у Звезды, но и у всего её поселения, вряд ли действительно был ангелом. Но мать не просто так врала дочери. Я думаю, она прекрасно понимала, что в ней есть пятьдесят процентов от её отца и эту половину просто не вымарать. А значит, что лучше бы ей расти думая, что обе её половины были самыми достойными людьми, чем всю жизнь ненавидеть часть себя.

Я тоже это понимал, а потому не задумываясь поддержал версию Звезды. Хотя и поймал себя на жутковатой мысли о том, что Роса может вырасти, переняв некоторые черты своего отца и, возможно, совершив те же ошибки, что и он. Но быстро отогнал их от себя, решив, что воспитание такой матери, куда важнее, чем биология. Пусть и её тоже нельзя исключать, но можно, по крайней мере, верить, что ей досталась лучшая половина ужасного человека.

— Может, я даже встречал его на небе. — сказал я, поддерживая легенду, — Только не узнал в лицо. Там, на небе, много народу, знаешь.

— Наверное, небо послало маме тебя, чтобы ты помог ей вместо папы, — заключила девочка.

К тому моменту я уже выгрузил последний мешок из погреба и стал вылезать, сказав лишь:

— Ох, вряд ли я смогу… Но хотя бы попытаюсь.

Мы вместе оттащили всю кучу предметов к машине, которую Звезда подогнала прямо к веранде. Теперь у электромобиля был ещё и внушительный прицеп, хотя вещей было столь немного, что они бы все влезли и в половину его. Впрочем, это не помешало Звезде начать расфасовывать вещи и по всему автомобилю тоже. Я помог закрепить тент на прицепе и, наконец, мы были готовы к тому, чтобы отправляться.

Я сел на пассажирское сидение и пристегнулся. Роса, как всегда, села сзади, а Звезда взялась за руль. Она выглядела поразительно уверенно для человека, который решил навсегда покинуть былой дом. Машина зажужжала и тронулась с места. Мы медленно, но неспешно двинулись прочь из небольшого укреплённого городка, оставляя позади и его недовольных жителей, и многочисленные мусорные домики.

Эйри возник на моём плече:

— Звезда, если хочешь, я могу перехватить управление и довезти нас куда нужно.

— Нет, спасибо, — воительница покачала головой, — Мне нравится самой управлять автомобилем, это вгоняет в дзен. Позволяет отвлечься от всего. Лучше просто скажи, куда ехать. И развлеки Росу, если можешь. Ей очень нравится с тобой общаться, дух из машины.

Эйри кивнул:

— Нам строго на запад, рано или поздно мы найдём нужное место.

— На запад? — Звезда задумалась, — Ох, и опасный путь предстоит…

Но опоссум её уже не слушал, полностью сосредоточившись на общении с маленькой девочкой. Они с Росой так увлечённо стали что-то обсуждать, что мы с её матерью остались практически наедине. На моём языке вертелись слова, которые я должен был сказать раньше. Только теперь решился:

— Слушай, Звезда, ты извини меня.

Она удивлённо покосилась на меня:

— Ты… извиняешься? За что?

— Ну, у меня всё ещё есть стойкое ощущение, что это всё случилось из-за меня. Что вам с дочерью пришлось уехать с насиженного места. Что…

— В пустошах надо быть готовым сменить свой дом, если он стал слишком опасен, — прервала меня Степная Звезда, — Ты не виноват в том, что все эти люди на нас набросились, хоть ты и был первопричиной этого. Напротив, даже хорошо, что ты появился и всё это случилось. Всё сразу встало на свои места. Они показали свои настоящие лица после всего, что я для них сделала. Пусть теперь катятся к чёрту и защищают себя сами!

— А мне показалось, что ты дорожишь ролью защитницы поселения.

— Я просто хорошо выполняю свою работу. И вот так мне за неё платят. — она усмехнулась, — Знаешь, сегодня они пришли убивать моего гостя, который выглядит, как очень хороший парень. А что завтра? Им что-то не понравится, и они сожгут мой дом вместе со мной? Нет, я просто не могу позволить дочери расти среди этих людей.

— Да… Насчёт хорошего парня… Есть ещё кое-что, за что я хотел бы извиниться. Я отнял у тебя пистолет и вроде как не поддержал в твоём стремлении застрелить Сову. Мне очень неловко, что я вроде как вышел тебя поддержать, а в итоге будто бы выступил против тебя. Просто… Я не мог поступить иначе. Прости меня, если для тебя это было неприятным шагом с моей стороны… — я выдохнул.

Её реакция была очень неожиданной, она внезапно громко усмехнулась:

— Ха! Какой же ты странный мужчина, ангел. Да не только мужчина. Человек в целом. Как ни посмотри, ты был полностью прав в своём решении, и всё равно в нём не уверен. Иные, бывает, совершат такую очевидную глупость и отстаивают свою правоту до гроба. Верят в неё святее, чем в любых богов.

— Я сомневаюсь в своей правоте, не потому что думаю, будто поступил неправильно. Я предотвратил насилие, но я ведь не именно этого хотел. Мне было важно, чтобы ты не совершила ошибку. Но ещё мне важно, чтобы мы не стали из-за этого врагами. Я… Мне сложно подобрать подходящие слова… Я просто надеюсь, что ты поймёшь, что я имею в виду.

Она улыбнулась:

— Знаешь, чем больше я тебя узнаю, тем больше мне кажется, что ты просто моя галлюцинация. Может, мне просто стукнули по голове, и ты мне привиделся. Вот настолько ты странный. Знаешь, я ещё не встречала людей, которым было бы интересно, что я там чувствую или что за каша варится в моей черепушке.

— Это же… очень печально. Не то чтобы я сам встречал таких людей, но я на то и неудачник, чтобы быть никому неинтересным. Но мне просто казалось, что у таких как ты, нет с этим проблем.

— У таких… У каких?

— Ну, сильных, уверенных, харизматичных, полноценных. Тех, кто в центре событий и управляет своей жизнью сам. Мне всегда казалось, что таким людям заглядывают в рот и разбирают их слова на молекулы. Мне кажется, что тебя должны боготворить. А когда ты кого-то боготворишь, всегда прежде всего хочешь знать о том, что же у него в голове и хорошо ли ему. Это просто… естественно.

— "Боготворить"? Я просто женщина, ангел. Самая обычная женщина, у меня полно проблем, полно заскоков… Я просто не заслуживаю того, чтобы меня боготворили. Я не делаю ничего особенного. Многие женщины, при лучших вводных, ещё и переживают вещи куда хуже. И их не боготворят, их смешивают с грязью и считают вещами. И не то чтобы с мужчинами так не было. Мы все тут в одной лодке, которая тонет. Просто живём жизнь и делаем то, что необходимо для защиты себя и родных. Знаешь, кто делает что-то особенное? Ты.

— Я? Я разве что всё особенно хорошо порчу. В остальном я просто стараюсь вести себя по-человечески, да и всё.

— Зря ты так, ангел. Это уже многим больше, чем готов делать кто-либо ещё. Это настолько удивительно, всё вот это твоё поведение, что я почти и не верю.

— Не веришь?

— Не принимай близко к сердцу, ангел. Но мне не вериться, что ты человек. Это просто не может быть правдой. Может ты и правда "ангел", вроде тех, о которых мне рассказывала моя мать. Кусочек доброты и нежности, заброшенный в наш безумный мир. Пугливый и робкий, но с крепким духом. Ты, может и не похож на тех ангелов, которых описывала матушка. За то в сути ты им соответствуешь. А те, кто на них действительно похож внешне, часто оказываются такими ужасающими существами…

— Я понимаю, — до меня дошло, что диалог снова заходит за больную для Звезды тему, которая её сегодня не отпускала и мне сразу же захотелось её перевести, чтобы не бередить старую рану, — У меня, на небе, есть друг. И я часто сравниваю себя с ним. Он и красивый, и добрый, и верный, и интересный. В общем, если задуматься, то идеал, а не человек.

— И чем он отличается от тебя? — Звезда ухмыльнулась.

— Наверное, тем, что он создаёт хаос сам. А я только плыву по течению.

— И разве плохо то, куда это течение тебя сейчас вынесло?

После вчерашнего вечера и сегодняшнего утра, я серьёзно об этом задумался. Звезда в каком-то плане была права, я чувствовал себя лучше, чем в иные хорошие дни на станции. Впервые за долгое время я почувствовал нежность, доброту и доверие. И это будило во мне те силы, которые всю жизнь дремали во мне.

Могло ли такое случиться на станции? Наверное, нет. Интересно, а что там вообще ныне происходит?

Глава 07. Майя | Голый окровавленный парень у меня дома

Вилки шуршали по тарелкам. Мой отец, уже не молодой дядька, с пышными серыми усами, жевал довольно громко, постоянно причмокивая. Практически чавкал, перетирая во рту бобовую лапшу. Затем он громко сёрбал свой чай. Не стеснялся ни рыгнуть за столом, ни сплюнуть в тарелку уже пожёванные, но показавшиеся ему невкусными частички пищи.

Думаю, если посмотреть на него со стороны, то так и не примешь за станционного интеллигента с докторской степенью. Скорее за неотёсанного работягу, который вообще не имел представления о самых базовых приличиях. Впрочем, такая манера есть у моего отца не казалась мне отвратительной, я к ней привыкло и это казалось мне даже милым, что он вот так, не особо стесняется ни меня, ни маму.

Хотя, на работе он тоже себя не сдерживал, так что коллеги в шутку прозвали его доктор "Жвачный усач". "Жвачный усач — главный специалист по компьютерным системам блока Б". Он, кажется, не обижался на этот титул. По крайней мере в той же мере, в которой ему позволяли оставаться собой.

На всём протяжении семейного ужина я думала о нашем с Ваней вчерашнем разговоре. И о самом Иване Мерзляеве, конечно. Почему-то не могла выкинуть его из головы. Эту его искренность и полную уверенность в своём друге. А ещё про то, что он так сразу мне доверился несмотря на то, что мы едва были знакомы. Интересно, почему это произошло? Уж не влюбился ли он в меня с первого взгляда? Ха, нет, о чём я только думаю?

Я доверилась Ване, поверила в него. Даже не стала использовать полученную от него информацию для статьи, дозволив своей лучшей подруге самой разобраться с материалом, накидав туда самой общедоступной информации, которую та только смогла найти.

Да, мне поверилось не в самого Антона, а именно в уверенность в нём его лучшего друга. Кроме того, профессиональное чутьё подсказывало, что тут и правда всё не так уж и просто. Оставалось только подтвердить или опровергнуть эту теорию, через какой-нибудь надёжный источник. И один из них, как раз сидел у меня за столом, громко чавкая. Я решила начать разговор непринуждённо:

— Пап, слышал о том, что какой-то парень с хорошим рейтингом был объявлен в станционный розыск за убийство охранника? Такая странная история.

— Конечно, по всем каналам сейчас трубят, — сказал отец, не отрываясь от тарелки, — Но его ищут не за то, что он убил. Эта сволочь обокрала нашу лабораторию! Три года работы насмарку из-за какого-то слишком умного студента. Нас всех премии из-за него лишили, потому что руководство думает, будто бы кто-то из нас его пустил!

— Ого, значит, иногда станционные новости происходят очень близко ко мне! А что он такого украл? Если не секрет, конечно.

— Да не секрет, вообще нет. Помните я вам как-то рассказывал, что мы работаем над новой моделью перчатки?

— Ты иногда только об этом и жужжишь, дорогой, — сказала мама, прихлёбывая из своей чашки.

— Ну, вот её то он и украл! Самый новый наш прототип, который мы так долго проектировали! — он стукнул по столу, — А мы, между прочим, реализовали в небольшом устройстве квантовую вычислительную машину! При желании, на него можно было бы копировать все компьютерные системы станции, и он бы работал в три раза быстрее, чем оригинал! Знаете, как дорого будет сделать вторую такую же?

— Ого, наверное, он очень многое может сделать с такой перчаткой, если захочет… — предположила я.

— Без специальных знаний? Он и десятую долю потенциала не раскроет! Да и зачем ему? Он что, будет вычислять на ней массу тёмной материи или моделировать квантовую запутанность? Вряд ли. Наверняка, он выкрал её просто поразвлекаться, растрачивая весь потенциал в пустую. И если бы он не украл какие-то важные для Директории данные, никто бы даже не дёрнулся для того, чтобы его найти.

— То есть, дело не в перчатке, а в каких-то данных?

— Именно! Это меня больше всего и раздражает! Никому нет дела до наших научных изобретений, а до каких-то данных есть! Я, конечно, не знаю, что там такое. Там всё так засекречено, что разве что начальник станции может знать правду. Но я почему-то уверен, что там какая-то чушь. Может, начальство там свои голые фотки хранит, и из-за этого подняло всех на уши. А вот чёртов квантовый суперкомпьютер для них как прикольная игрушка, которую можно "сделать ещё раз"! Как вот жить с этими остолопами?

— Да уж, не думала, что мой однокурсник сможет украсть такую штуку и всех так разозлить.

— Твой однокурсник? — отец удивлённо поднял густую бровь.

Я кивнула в ответ. Он немного пожевал и высказал серьёзное:

— Вот поэтому я и не хочу, чтобы ты знакомилась со сверстниками. Нынешнее поколение это же просто ужас! Особенно парни: воры, извращенцы и шабутные! Совсем никаких понятий о чести и порядочности!

— Па-а-ап! Не заводи снова старую шарманку. Я же уже много раз говорила, что не общаюсь с такими.

— А я тебе просто в который раз напоминаю, сколь опасны могут быть юноши. Вон какой пример рядом с тобой. Ты молодая, влюбишься в такого, а потом он тебя втянет в какое-нибудь преступление. Они же вообще головой не думают!

— Да, папа, я знаю…

— Тунеядцы и бандиты! Потерянное поколение! Вот если встретится тебе такой, беги от него, сломя ноги! Даже если у него хороший рейтинг, это всё равно потенциальный…

— Ма-а-ам! Останови его, пожалуйста, он снова завёл старую шарманку!

— Слушай своего отца, — спокойно сказала мама, — Он хочет для тебя как лучше.

После такого карт-бланша отец ещё полчаса рассуждал на тему того, какое современное поколение плохое и насколько мне не стоит связываться с молодыми парнями. Когда он наконец выпустил весь свой яд и все свои обиды, папа встал, улыбнулся и довольный направился в свою комнату, где и закрылся. Там он обыденно погрузился в работу. Мама стала убирать посуду и после, собиралась отправиться заниматься домашними делами.

Я же, хоть и была вымотана очередным разговором на тему "дочь, тебе точно не нужно ни с кем встречаться", всё же получила кое-какую полезную информацию. И, заодно, подтвердила часть версии Вани. Всё-таки, он не врал. Наверное, и в остальном ему можно будет довериться… Правда вопросов пока всё равно больше, чем ответов.

Когда я размышляла о возможных ответах на них, в нашу дверь постучали. Я отправилась открывать, так как все остальные домочадцы были заняты. Стучали очень настойчиво и уверенно, так что меня поначалу охватила странная, иррациональная тревога. Которая, впрочем, подтвердилась, когда я взглянула в дверной глазок.

К моей двери приплёлся Ваня, собственной персоной, он много оглядывался и как-то странно держался за бок. Я сразу же стала открывать дверь, сама не понимаю, почему. Когда я это сделала, парень просто ввалился в мой коридор и рухнул, прижавши спину к стене. Только теперь я заметила, что из-под его руки, которой он держался за живот, текла кровь. У меня перехватило дыхание:

— Что… Что с тобой произошло?

Он же, кажется, даже не особо замечал, что ранен. Глупо улыбнувшись, он сказал:

— Да так, поболтал с одним старым приятелем. Он мне очень помог в одном деле и, заодно, решил садануть заточкой. Каждый понедельник одно и то же! Ау, знаешь, вообще-то довольно сильно болит. Ты извини, что я вот так завалился к тебе, но твой дом был ближе всего и… А! До своего я бы не дотерпел.

— Тебя… Тебя срочно нужно перевязать!

— И зелёночки бы на рану налить или перекиси какой. Да, было бы очень хорошо! Есть у тебя что-нибудь такое?

— Да-да, пойдём быстрее в ванную, я достану аптечку!

Я помогла ему приподняться, и мы довольно быстро доковыляли до ванной комнаты, там Ваня сполз на пол, держась за бок, а я закрыла дверь внутрь и включила воду. Поскольку вспомнила, что в доме нахожусь ни одна и парень, как раз из тех, которых отец больше всего не любит, с дырой в боку, вызвал бы слишком много вопросов. Вопросов, на которые я не смогла бы найти ответа. Ровно, как и оставить его в таком состоянии на своём пороге.

Я открыла шкафчик с лекарствами и вытащила оттуда бинты, пластыри, кремы-обезболивающие и перекись водорода. Ваня к тому времени снимал окровавленную рубашку и стягивал такую же окровавленную футболку. Из-под них показалась довольно длинная и, судя по всему, глубокая рана, извергавшая из себя кровь. Выглядела она жутко и сразу же приковала всё моё внимание, я замерла, глядя на этот порез.

Отмерла я только в момент, когда парень начал расстёгивать штаны. На мой немой вопрос, он сказал:

— Не хочу испортить хотя бы штаны, они совсем новые! Так что, если позволишь…

Я неловко кивнула. Теперь в моей ванной, на полу, лежал подтянутый парень в одних трусах. Такого я не то, что папе, я даже себе самой объяснить не смогу. Я протянула внезапному гостю всё, что достала из аптечки. Тяжело дыша, он первым делом взял перекись, открутил крышечку и, не жалея, стал поливать свою рану, которая тут же запенилась и запузырилась белым. Уже через пару мгновений, жидкость начала жечь так сильно, что парень громко застонал:

— А-а-а-а-а б… А! Грёбанная… рана… А!

Тяжело и прерывисто дыша, он перетерпел жжение и стал втирать в рану специальный лечебный крем, изрядно морщась при каждом движении собственного пальца. Внезапно за дверь раздались шаги, и мама постучала в дверь. Мы оба, я и Ваня, замерли в страхе.

— Всё хорошо, Майя? — спросила мать, — Я слышала крик… Ты в порядке.

На лбу проступил холодный пот, надо было срочно придумать какое-то оправдание. Я сглотнула и не смогла выдать ничего лучше, чем:

— Ма-а-ам, я взрослая одинокая девушка, которая заперлась в ванной с включённым душем, конечно, у меня всё нормально!

— Оу, прости, дочка. Просто мне подумалось, что ты могла упасть или что-то такое.

— Нет мам, всё хорошо. Теперь можешь оставить меня в покое? Я не закончила. Это всё и так очень неловко.

— Я просто побеспокоилась. И могла бы найти время получше, юная леди, хотя бы ночью. Приличные люди, в таких случаях, стараются быть незаметными.

Поворчав немного, она ушла, давая мне личное пространство. Я выдохнула. Теперь Ваня смотрел на меня вопросительно.

— Тебя объяснить будет гораздо сложнее.

Он молча кивнул, оторвал себе кусок пластыря и аккуратно, в три слоя, заклеил рану с втёртой в неё мазью. Затем всё это замотал бинтами. И довольно выдохнул. Шёпотом он спросил:

— Мы можем говорить?

— Можем и не шёпотом, звукоизоляция здесь хорошая, плюс вода. Просто постарайся больше не кричать.

— Это хорошо! — он откинулся на бортик ванной, — Потому что у меня есть что тебе рассказать про наше расследование. Я тут не просто так собой рисковал.

— Правда? Это на тебя не похоже, — теперь, когда он был в порядке, во мне наконец-то проснулась ответная язвительность.

— Говоришь прямо как Антон, когда я в последний раз к нему завалился в таком состоянии! Удивительно, учитывая, что ты меня почти не знаешь.

— Ну, от тебя будто бы сразу понятно, чего можно ожидать.

— А вот это девушки обычно произносят с восхищением, а не с иронией, — он самодовольно хмыкнул.

— А о том, что ты мерзавец тебе часто говорят?

— Я и сам себе это говорю. Но всегда добавляю слово "очаровательный". Очаровательный мерзавец!

Я закатила глаза:

— Так, что ты узнал?

Он потянулся к снятым штанам и вытащил из их кармана маленькую коробочку с экранчиком:

— Вот об этом! Эта крошечная чушь стоила того, чтобы получить в бок ножом.

— И что же это такое?

— Это дешифратор. С помощью этой малышки можно вскрывать шифры станции и получать зашифрованную информацию. Надо только найти подходящий терминал и уровни секретности для нас больше не будут проблемой! Такие используют на самых нижних уровнях, чтобы создавать обширные серые зоны или узнавать о движении всякого научного барахла.

— Кажется, это нарушает все возможные станционные директивы! Где ты только её раздобыл?

— У одного знакомого контрабандиста с нижних уровней. Правда, я немного забыл, что я ему вроде как должен целую кучу денег… Впрочем, он мог расстроиться и сильнее, и тебе пришлось бы пришивать мне голову.

— Я думаю, она тебе не особо нужна.

— Ну, без неё я не смогу очаровательно улыбаться. Разве тебе это нужно? — он, будто бы подтверждая собственные слова, обнажил свою блестящую улыбку.

— Ну, я бы об этом серьёзно задумалась. Но твоя находка, наверное, очень кстати. Правда, я не совсем представляю, как мы с тобой сможем её применить. Хотя, прекрасно понимаю куда и зачем. Я тоже не сидела сложа руки. Ты мне не соврал насчёт прототипа, и это меня очень радует. Правда, ты был не прав, что его ищут из-за этой перчатки. На ней просто теперь записано что-то, что очень нужно Директории.

— О, как паззл сложился! А как ты это узнала?

— У папы, он очень болтлив в кухонных разговорах.

— Значит, твой отец связан с Директорией? — он недоверчиво взглянул мне прямо в глаза.

— Он учёный. И ты обокрал именно его лабораторию.

— Оу, неловко вышло… Надеюсь, он не слишком расстроен.

— Он рвёт на себе волосы. Но, к твоему счастью, винит твоего друга. Думаю, узнай он о тебе, он бы тебя убил за такое. А потом бы нашёл способ тебя воскресить и убил бы ещё раз, за то, что ты завалился к нам в квартиру и разделся при мне до трусов.

— Ну, ты сильно удивишься, если я скажу, что не первый раз в такой ситуации?

— С тобой, кажется, уже вообще ничему удивиться не получится.

— Зависит от того, что мы найдём в архивах Директории. Думаю, теперь нам просто необходимо туда влезть. И, возможно, я теперь знаю, где стоит посмотреть в первую очередь…

— В отцовской лаборатории. Если данные скопировали оттуда, значит там и надо искать.

— Я вообще хотел сказать про компьютеры в административном блоке, но твой вариант логичнее. Кроме того, попасть туда проще, я там уже раз пять был. Особенно, если ты мне поможешь. А то, сама понимаешь, я с дырой в боку ещё не скоро смогу двигаться также ловко, как раньше.

— Ты предлагаешь мне ограбить собственного отца?

— Ну, технически мы воруем у Директории. Но, в общем, да. — он снова очаровательно ухмыльнулся.

Я выдохнула:

— Я сделаю это только, чтобы докопаться до истины. Я не могу стоять в стороне, пока на станции разворачивается такая история.

— А я не могу стоять в стороне, когда можно что-то украсть. Особенно, если это насолит Директории и поможет моему братану. Уверяю тебя, из нас с тобой получится отличная команда воров!

— Она из нас получится, если по пути нас не поймают и в тебе не окажется новых дырок.

— Ну, этого обещать не могу. Но, кто не рискует, тот не пьёт шампанского!

— На станции вообще нет шампанского.

— Значит, мы не так уж и сильно рискуем, — он поднялся на ноги, придерживаясь за бортик ванной, — Ладно, нечего сидеть на месте и болтать, когда можно действовать! Не могу ждать, зная, что Антон может рисковать жизнью без меня!

— Хочешь, чтобы мы пошли прямо сейчас?

— А чего тянуть? Для небольшого грабежа и хакинга не бывает неподходящего времени! — он стал одеваться, с трудом натягивая на себя одежду.

Когда он закончил, я осторожно выглянула в коридор и, никого не обнаружив, поманила его рукой за собой. Мы тихо и медленно продвигались к двери. И вот, когда уже практически вышли наружу, сзади раздался звон стекла. И я, и Ваня, моментально обернулись и замерли. В другом конце коридора стояла мама, выронившая из рук стакан с водой.

— Мам, я могу объяснить… — начала я неловко оправдываться.

— Это вот так ты развлекаешься в ванной посреди дня? То-то мне показалось, что крик был грубоват…

— Всё это не то, чем оно кажется! Это Ваня, он просто мой коллега, помогает мне по работе и…

— Коллега, значит? И давно вы с коллегой таким занимаетесь? Прямо посреди дня, пока твоя родня в квартире. Я понимаю ещё если бы мы уехали или что-то вроде того… Я сама была молодой и получала удовольствие от риска, но Майя… Это всё чересчур!

— Мам, это правда не то, о чём ты думаешь!

— Но ведь и отец же дома! Боже, а если бы он узнал о таком…

— Узнал о чём? — внезапно бодро заявил папа, возникший из-за маминой спины.

Бурю эмоций, которая прокатилась по его лицу, когда он разглядел рядом со мной Ваню, было не описать словами. Но всё в итоге пришло к тому, что отец застыл в полном шоке и непонимании происходящего. Я почувствовала, что ещё немного, и ситуация взорвётся. Да так, что от нас с моим новым союзником не останется живого места. Я повернулась к Ване и сказала:

— Ну… Теперь бежим.

Он сразу понял, к чему я веду. И мы оба рванули прочь из квартиры. Это был самый лучший вариант в данной ситуации. Во многом потому, что родители ещё даже не успели полностью осознать происходящее и вряд ли бы бросились следом. Да, я понимала, что диалог, когда я всё-таки вернусь домой, будет тем ещё. Но прямо сейчас, пока эмоции горячи, он будет во сто крат хуже. Папа, может и интеллигент, но вспыльчивый и себя в руках не держит.

Мы отбежали практически на три блока. Ване это далось, очевидно, нелегко. Он тяжело дышал и хватался за бок. Когда мы были достаточно далеко от моего дома, он упал на землю, задыхаясь.

— Дай угадаю, такое у тебя уже не в первый раз?

— Фу-фух, ну, ох, в таком виде, всё-таки первый… — он смахнул со лба проступивший пот, — Я чаще бью, чем бегаю.

— У меня тоже… Всю жизнь была примерной дочерью, радовала родителей и… надо ж было в такую историю ввязаться!

— Надеюсь, что у тебя не будет из-за этого больших проблем.

— Конечно же они будут, — я покачала головой, — Но вот теперь, отступать уже точно поздно. Мы только начали, а я уже стольким рискую, чтобы раскрыть эту чёртову историю! Надеюсь, что этот твой Антон, ради которого мы так стараемся, рискует не меньше…

Глава 08. Малыш Пеликан и его банда

Пыль летела по степи, а наше авто летело её на встречу, поднимало клубы, ворочало потоки, разрезало пылевые облака. Пейзаж за окном не особо менялся, равнина казалась бесконечной. В салоне играло размеренное кантри или инди, не знаю точно. Песни включал Эйри из своей обширной библиотеки. Звезде, кажется, нравился его выбор.

Роса же их не слушала, она уснула, укачавшись в дороге по кочкам. Поэтому и мы с её матерью особо не разговаривали. В этом молчании в пути, я почувствовал себя в абсолютном спокойствии. Я смотрел в окно и представлял себе всадников, вроде тех о которых я читал в книжках по истории, они скакали параллельно нашей машине гонимые неизвестной целью. Возможно, к новым завоеваниям, а возможно и бежали от них.

Я перевёл взгляд на соседнее сидение. Звезда выглядела довольно расслабленно, слегка покачиваясь под такт музыки. Её серые глаза казались такими… Красивыми. Они так отражали всю её душу, всю её тоску, всё её бесконечную печаль, что при одном только взгляде в них казалось, что вот-вот сам расплачешься.

До этого я их не замечал, я вообще не рассматривал свою спутницу, считая, что это будет не слишком прилично: вторгаться в её личное пространство своим взглядом. Но теперь, когда мы узнали друг о друге больше, чем положено на второй день знакомства, она приковала к себе мой взгляд. Мне вдруг очень сильно захотелось её нарисовать. Выразить её черты на бумаге. Осмыслить их.

Раньше мне никогда не хотелось рисовать реальных людей, они все казались мне непримечательными и блёклыми. Будто бы похожими друг на друга. Даже Майя или Ваня, сколь бы мне не были дороги их характеры, внешне они едва ли отличались от сотен и тысяч других людей на станции.

Звезда же… Она была другой породы. Всё её внешнее естество не только отражало её сложную личность, но и рассказывало историю. Историю, очевидно, грустную, полную предательства и плохих людей. Но именно потому и ценную. Шрамы не делают нас сильнее и не украшают, они оформляют наши границы. Вырезают на ровной коже человечества уникальный узор, который и представляет нашу личность.

Воительница была соткана из шрамов. Я и сам был из них соткан, хотя мои собственные проблемы и казались на фоне проблем Звезды детским лепетом. Ну что меня беспокоило? Одиночество? Скука? Бесперспективность любой работы? Отсутствие надежды на понимание от других людей? Целая жизнь без любви и ласки?

Я не был исполосован шрамами многих битв. Я не вынужден был в одиночестве растить умирающего ребёнка в мире, который не приспособлен для детей. Меня не предавали те, кого я защищал. У меня не было опыта столь ужасных отношений, о которых бы знало всё поселение. Я не прятал своих демонов в тумбочке у кровати. Мне было больно совсем по-другому…

Но, почему-то мне начало казаться, что наша боль становилась общей. Такой, что она превращалась в притяжение. Я начинал что-то чувствовать к своей спутнице, будто бы за столь короткое время успел чутко почувствовать, что у нас общий дух и мы дышим одним воздухом. Наверное, она вовсе не чувствовала того же.

Её доброта ко мне, очевидно, не являлась признаком каких-то чувств. Я не должен думать, будто бы она испытывает что-то похожее на то, что испытываю я. Она никакая не пума. Я просто надумываю себе. Я надумываю. Я надумываю. Я надумываю…

Как-то сразу плохо стало, проступил пот на голове. В районе груди напряглись все возможные нервы. Я прерывисто задышал. Нет-нет-нет, быть не может. Я не могу. Боже, о чём я думаю? Что я делаю? Я всё испорчу! Я и так-то могу расстроить её в любой момент, если скажу что-то неправильное. А если я скажу что-то такое, она меня возненавидит. Она точно скажет "нет".

Я упущу всё то, что есть сейчас. Я провалюсь, я не смогу. Я не должен! Вдох-выдох. Я ничего и никогда ей не скажу. Я ничего не испорчу. Я просто проглочу это и переварю. Проглочу и переварю. Боже, как же… как же плохо… Чёртовы чувства, вы всё уничтожите. Вы всегда всё уничтожаете. Почему каждый раз, когда я встречаю хорошего человека, вы проявляетесь и превращаете меня в идиота?

Нет-нет-нет, не в этот раз. Больше никогда. Я её не обижу и ни за что не нарушу её принципы. Я недостоин того, чтобы это сделать. "Завоевания всегда приводят к насилию. Лучший город — непокорённый". Так она сказала? Я сглотнул. Я должен уважать её выбор, я не могу лезть к столь взрослой и серьёзной женщине со своими глупыми эмоциями. Тем более я. Нет никого хуже, чем я в этом плане! Я просто ничтожен… Я всё разрушу…

Внезапно, Звезда взглянула на меня, и мы встретились взглядами. Я замер. Она улыбнулась и что-то сказала. Я не услышал, что именно. Сглотнув ещё раз и помотав головой, я спросил:

— Извини, я немного задумался… Что ты сказала?

— Я сказала, что мы, ангел, скоро остановимся на заправке. Сделаем привал, пока я заряжу машину.

От сердца отлегла тревога, я решил спросить первое, что пришло в голову, чтобы отвлечься от собственных мыслей:

— В пустошах есть заправки?

— Да, это очень выгодный бизнес. На них заряжать машину куда быстрее, чем походной солнечной панелью. Я вот не ожидала, что нам придётся так срываться с места, так что в любом случае придётся туда заехать. Заодно чего-нибудь перекусим и прикупим в дорогу. Времени будет много.

— Это хорошо… Да… хорошо… — я посмотрел на дорогу, впереди показалось огромное скопление ржавых ветряков, вокруг небольшого домика между ними.

Наверное, это и была заправка. В подтверждение этой догадки мы действительно направились к этим ветрякам, выруливая с потрескавшегося бетонного тракта на покрытую травой степь. По ощущению, ехать по траве было приятнее и спокойнее, чем по укатанному и убитому асфальту. Так что мы довольно близко оказались у небольшого и довольно прилично выглядевшего домика со стеклянными стенами и большой надписью "Мир Электро" на внушительном козырьке.

Заехав под этот навес, мы остановились у одной из зарядочных станций, от которой осьминогом расходилось с десяток проводов. Подъехав поближе, Звезда вышла из машины и вставила в неё один из зарядочных шлангов. Затем она поманила меня рукой, чтобы я вышел:

— Пойдём, перекусим чего-нибудь.

Я с готовностью вышел, и мы зашагали в сторону главного здания. Место это казалось довольно шумным из-за гудящих ветряков, которые гулом давили на уши и мозг, но в то же время было невероятно красивым.

Внутри домика гул был куда тише, но значительно больше меня привлекла обстановка внутри: здесь располагалось огромное множество стеллажей с самыми разными товарами, как съестными, так и не очень. Всё было цветастым и, пусть порой не слишком новым, а местами даже ширпотребным, но всё равно довольно интересным и цепляющим глаз. Здесь были довоенные продукты, которых я никогда даже в книжках не видел и мог лишь догадываться о том, что же это было и как это ели.

Глаза разбегались. Звезда взяла со специального стенда корзинку и дала её мне, сказав:

— На, держи, набери что-нибудь для себя, я оплачу.

— О, блин, мне будет неловко… У меня совсем нет денег…

— Не отнекивайся, ангел, мы с тобой в одной лодке. И ты мне уже несколько раз помог. Позволь мне отплатить тебе и купить что-нибудь.

Спорить было бесполезно, я пошёл по рядам, с решимостью взять совсем немного, чтобы не заставлять её платить больше. Тем более, что местные цены мне были решительно непонятны и какая волюта указывалась на ценниках было загадкой.

Вот, например, за потрёпанный альбом и карандаш, которые первыми попались мне на глаза, нужно было заплатить три чего-то. Много это или мало? Понять можно было только по другим ценникам, некоторые из которых уходили за целую сотню или даже две. Так что, мне показалось, что это немного и я смело положил в корзину то, на чём вскоре изображу Звезду. Да и, может, Росе будет приятно порисовать на нормальной бумаге?

Я продолжал бродить по магазину в поисках того, чего бы мне хотелось съесть. Внезапно мой взгляд упал на небольшую коробку с изображёнными на ней зефирками в форме пули. Я сразу вспомнил все те довоенные фильмы, в которых герои ели зефир и просто не мог не взять эту коробку в руки. Во рту навернулись слюнки, когда я представил, какая же вкусная это может быть штука.

Правда я тут же осёкся, подумав, что за столько лет он не то что засохнуть, он мог превратиться в прах. Я решил спросить у своего карманного эксперта по всем вопросам насчёт этого:

— Слушай, Эйри, а сколько хранятся зефирки?

— Это не зефирки, приятель. Ты держишь в руках пачку тампонов.

Я снова посмотрел на коробку, повертел её в руках. На задней стороне была изображена улыбающаяся женщина. Ну, если она улыбается, то, наверное, это всё-таки что-то вкусное:

— А по вкусу они похожи на зефир? Как их едят?

— Их не едят, приятель. Это средство женской гигиены.

— Чёрт, а я думал, что нашёл зефир! Да, везде сплошной обман…

— Ну, вообще, дружище, эти штуки могут нам пригодится, хорошо, что ты их нашёл. Вернее, не нам, а нашей спутнице. Я проанализировал её тело и понял, что у неё сбитый цикл. Месячные должны начаться вот-вот.

— А… вот для чего эти штуки, а мне подумалось, что ими что-то чистят, а их… Уф, ладно, хорошо, что я не решился это есть! А ты уверен, что эти штуки ей помогут?

— Сейчас из средств борьбы у неё только кипячённые тряпки. Это не слишком хорошее средство, приятель. Особенно в контексте нашего путешествия. В её состоянии — хроническое недоедание, стресс от переезда и предательства, обезвоживание — всё это приведёт к резкому упадку сил, сильным болям и снижению концентрации. Сам понимаешь, приятель, сколь непредсказуемой и неэффективной это её сделает. Нам же не нужен ослабленный и непредсказуемый спутник, верно? Кроме того, это ещё больше повысит её уровень доверия. Мы уже и так практическивтёрлись в него, теперь можно добавить окончательных штрихов, чтобы она была с нами до самого конца. Это рационально для выживания нашей дружбы.

— Но это будет какой-то сомнительный жест. Я же на её деньги это куплю, — я присмотрелся к ценнику, — К тому же оно выглядит невероятно дорогим, больше трёх сотен чего-то!

— Не переживай, приятель, платить вообще никто не будет. Здесь роботизированная касса, — он указал в дальний конец зала, где действительно сидел робот за прилавком, — Я легко взломаю его… мне сложно назвать это интеллектом, пусть будет "примитивная программа". Он пробьёт наши покупки как оплаченные и мы спокойно выйдем отсюда.

— Странно, как с такой автоматической системой это место ещё никто не ограбил, учитывая сколько здесь добра.

— Вообще, защита тут неплохая. Как только попытаешься что-то вынести, здание сразу блокируются, активируются турели и боевые машины. Вора просто изрешетят пулями. Так что вряд ли кто-то на такое отважится. И хозяева этого места не особо беспокоятся. Но ко мне, они, конечно, не готовы! Я, если что, могу всё это место взять под контроль. Только надо ли это?

— Наверное, всё-таки нет, — сказал я, положив тампоны в свою корзину и продолжив бродить среди полок, уже чуть смелее набирая товар.

Мне, конечно, казалось странным грабить заправку, но если Эйри был уверен и это поможет Звезде и Росе… То, наверное, всё не так плохо? По крайней мере, это место выглядело настолько богато, что его хозяин очевидно не обеднел бы от пары штук товара, пронесённых бесплатно. В конце концов, как я ещё могу помочь своим спутницам, если у меня нет денег?

Чёрт, после всего, что произошло, я переживаю из-за такой мелочи… Наверное, мне стоит принять факт, что добропорядочным гражданином я уже точно больше не буду. Хоть полезным товарищем окажусь.

Думая об этом и накидывая в корзинку все штуки, которые казались мне интересными, я вдруг столкнулся со Звездой. Она улыбнулась, а я вдруг испугался, подумав, что мне нужно будет объяснять то, что мы собираемся ограбить заправку и то, что я собирался ещё украсть для неё тампоны. И то, и другое казалось мне неловким, поэтому я будто бы проглотил язык и так ничего и не сказал.

Снаружи раздался выстрел. Мы оба, как по команде, посмотрели в панорамное окно. За ним, около нашей машины, стояло с десяток мужчин, выглядевших не слишком дружелюбно. Один из них, самый высокий и худой, показался мне даже смутно знакомым. И вот как раз он глядел прямо на нас со Звездой, и в его взгляде читался очевидный вызов.

Воительница тут же бросила покупки и выбежала на улицу. Я последовал за ней.

— Хэ-э-эй! Степная Звезда! Неужели ты думала, что сможешь просто так уехать и мы тебя не найдём? К твоему сожалению, люди в твоём поселении очень говорливые. Особенно, когда их кромсаешь. Особенно Серая Сова. Наверное, грустно, когда тебя предаёт кто-то, с кем у тебя были близкие контакты, да? Вот и моему отцу было очень грустно получить пулю в спину от тебя!

— Отойди от моей машины, Малыш Пеликан! Это заправка и здесь запрещены перестрелки и расправы. Кроме того, моя дочь тут очевидно не при чём! Это наше с тобой дело, кого и как я убила!

— Мой отец так-то тоже был не при чём, Звёздочка! Но я не мщу детям, и не нарушаю правил заправки. По крайней мере, пока меня на это не спровоцируют. Так что, не провоцируй меня, воительница! Я требую справедливого суда поединком. И это очень великодушное требование. Если ты согласишься, то я ничего не сделаю ни твоей дочери, ни твоему другу. Даже если выиграю. Мне важна справедливость над убийцей!

Звезда уже очевидно хотела сделать шаг вперёд и сказать своё слово, но у меня в голове что-то перещёлкнуло и я её опередил:

— Это я убил Дутого Пеликана! — сказал я, ударив себя в грудь, — Поединок должен быть со мной!

Все окружающие замерли от удивления, но больше всех удивилась, конечно, моя спутница. Малыш Пеликан сложил руки на груди и спросил:

— Ты? Ты не выглядишь так, будто бы способен и травинку перебить. Куда там о такой громаде, какой был мой отец!

— Ну, стреляю я довольно метко. — сказал я, — Куда более метко, чем он. Когда я попал ему в голову, он не только выглядел, но ещё и визжал, как свинка, — сам не понимаю, откуда во мне проснулась такая уверенность, наверное, всё дело было в том, что я заслонял Звезду. А меня заслонял Эйри.

На лице главаря банды дрогнул мускул, он посмотрел на меня презрительно:

— Вот оно как… Тогда я убью именно тебя. Будем драться на ножах, как положено мужчинам. У тебя десять минут на то, чтобы подготовиться… Я вскрою тебе глотку, сопляк. — он провёл пальцем по своей шее.

Они отошли от машины в степную траву и образовали круг, очевидно в ожидании меня. Я сглотнул.

— Ангел, что ты делаешь? — спросила Звезда с тревогой, — Этот головорез выше тебя на две головы, как ты собрался его победить?

— Я… Я не могу позволить тебе это сделать.

— Ангел, я бы справилась с ножевым боем. Я крепкая женщина и это моя битва. Это и правда я убила Дутого Пеликана выстрелом в грудь… Справедливости ради, он был самой простой мишенью. Но всё-таки, ты очень рискуешь! Ты ведь и картошку не умеешь чистить, куда там людей резать…

— Она права, приятель. — сказал возникший тут же Эйри, — Ты сейчас совершаешь очень большую глупость и всех нас ставишь под угрозу.

— Эйри, я думал, что ты мне поможешь! — сказал я.

— Я то тебе помогу, дружище, но это ножевой бой, его одной рукой не выиграть. Как ты себе всё это представляешь? Что я возьму всё твоё тело под контроль? Я так не умею, приятель. Двигаться и драться другой рукой придётся тебе. Мне тоже кажется, что это дело стоило доверить нашей подруге. Для тебя это самоубийство. Твой процент мышечной массы и объём лёгких просто не позволят драться на равных.

— Ангел, я себе не прощу, если ты сейчас умрёшь! — заявила Звезда, — И тебе я тоже этого не прощу. Вернее, твоему благородству. Оно тебя и убьёт.

— Да, приятель, твоё стремление поступать по совести сейчас угрожает нашим жизням и нашей дружбе в огромной мере.

— Вы двое можете не закапывать меня за моё решение? — сказал я со злостью, — Я уже решил, что поступлю именно так. Можно меня хотя бы не закапывать, а подбодрить? Они теперь ждут именно меня. Назад это не отмотаешь. Надо теперь крутиться с тем, что есть!

— Я беспокоюсь за тебя ангел, — сказала Звезда, с тоской, — Я не хочу, чтобы ты из-за меня рисковал. Это моя работа — быть кулаками. Но если ты так твёрдо уверен, что хочешь поддержать мою честь и выступить вместо меня… — она замялась, — Наверное, я должна быть за это благодарна. Хоть это и безумно глупо… И, я благодарна, — она внезапно наклонилась ко мне и быстро, но уверенно поцеловала меня в губы.

От такого я моментально поплыл, это было… очень приятно и совсем уж неожиданно:

— Пусть это мотивирует тебя, как мотивирует рыцарей в рыцарских романах, которые я читала, — она улыбнулась, — Я верю, что ты справишься, ангел.

— Ладно, я тоже тебя поддержу, приятель, — произнёс Эйри, — Мы с тобой справимся с каким-то там бандитом. Но ты должен следовать моим инструкциям и двигаться как я скажу, тогда мы победим. Будем действовать умно, а не силой… И, можешь обзывать его отца побольше, это выведет его из колеи.

Я выдохнул. Отлично, теперь я вляпался в смертельную дуэль. Но, я был готов пронести её на своих плечах и пересилить всех возможных врагов. Ради Звезды. Да, это дурость. Но это моя осознанная и прирученная дурость.

Звезда без лишних слов вручила мне свой нож. Когда она его передавала, её руки задержались на моих. А её серые глаза печально посмотрели в мои. Она сказала ёмкое:

— Со щитом или на щите, ангел.

Я вытер пот со лба и направился в круг. Сердце колотилось как бешенное, а все мои надежды были устремлены на план Эйри. Он должен быть идеальным, чтобы я смог выжить в такой ситуации. Мой противник был на две головы выше и раза в два шире в плечах. Выглядел он громоздко и устрашающе, а его длинные ручища, кажется, вполне могли бы достать меня и с другого конца этой живой, импровизированной арены.

Малыш Пеликан вытирал свой длинный и широкий армейский нож с зазубринами. На его рукоятке я увидел с десяток засечек. Кажется, это отмечены жертвы. Чёрт, мне ещё и мастер ножевого боя достался… Он угрожающе смотрел на меня исподлобья. Сплюнув в сторону, он спросил грозно:

— Ну, ты готов сдохнуть за свой мерзкий поступок, слизняк? — и тут же был поддержан своими людьми, грозно завопившими, подбадривая лидера.

Я взглянул мельком на Звезду. Она уверенно кивнула, но в её глазах всё ещё читался страх. Очевидно, что она не слишком верила в благоприятный исход и всё же надеялась на него. Я прекрасно понимал, что не могу струсить и на этот раз, оставив её решать проблемы, возникшие из-за меня. Я решился на это ещё тогда, при встрече с Дутым Пеликаном. Но теперь мне начало казаться, что моё решение делает ей ничуть не лучше, а совсем наоборот.

В общем, кажется тут не было правильного варианта. Я поступил как поступил и теперь должен справиться с этим сам, взглянуть в лицо своему страху. Даже несмотря на то, что страх высотой в два метра и так и жаждет выпустить мне кишки.

"Всё нормально, приятель, я придумал, как нам победить! Просто доверься мне. Не сближайся с ним и не дай ему подойти. Мне нужно поймать идеальный момент для удара. Благо, цель попалась крупная! Пообзови его, чуток, да как можно едче".

Я сглотнул. Это хорошо, что у Эйри есть план. Значит, что у меня есть шанс. Но, кажется, пора прекращать надеяться только на опоссума, это заводит меня вот в такие ситуации… Собрав всю свою злость, которой было не так уж и много, и вспомнив самые сложные оскорбления из онлайн-игр, я выпалил:

— Говорят, что твой отец так был похож на свинью, что решил возлежать с одной хрюшкой. Теперь я в это верю, ты похож на сына свиньи. — я сам удивился каким уверенным голосом это сказал.

У моего противника дёрнулся глаз. Эйри перехватил контроль над моей рукой, подбросил нож в воздух и поймал его, перехватив за лезвие. Это был крутой жест, но я не слишком понимал его смысл. Не понял его и мой противник:

— А ты хоть знаешь, как нож держать, сопляк?

— Ну, я не умею держать нож, а твой отец не умел держать тебя. Видимо он пару раз уронил тебя в детстве на кафель, вот ты и вышел такой уродливый, — удивительно, что годы общения в голосовых чатах пригодились мне именно сейчас и в такой форме, — Даже уродливее, чем твоя мать. Наверное, после такого родители хотели от тебя отказаться, но пожалели тех, кто ещё мог бы тебя усыновить.

— Заткнись, сопляк, ты ничего не знаешь о моей семье! — кажется, в словесной дуэли он уже проигрывал, ибо вряд ли кто-то на Земле решился бы выкинуть таких оскорблений такому здоровяку, да ещё и со своей бандой. А тут он аж побагровел от злости.

— Как же не знаю? Твоя матушка мне и рассказывала. Ну как рассказывала, нахрюкивала. Я не очень хорошо перевожу с поросячьего, но кажется, она тебя не любит. По крайней мере, меньше чем меня после того вечера.

— Да я тебя на лоскуты порежу, тварь! — ему потребовалось не так много, чтобы окончательно взбесится и рвануть на меня, выставив нож вперёд.

Я дрогнул и успел уже попрощаться с жизнью. Мгновение растянулось в вечность. Я видел только его яростный взгляд. Внезапно Эйри отвёл мою руку и со всей силы метнул нож вперёд. Я даже заметить не успел, как клинок с хрустом вошёл прямо в центр лба моего противника, залетев по самую рукоять.

Малыш Пеликан ещё пролетел пару метров по инерции и рухнул на колени прямо передо мной. Качнувшись разок, он упал на бок. Его взгляд так и застекленел в вечной ярости. Все вокруг стояли в оцепенении. Бандиты, только что радовавшиеся, покрылись испариной. Их взгляды были прикованы к телу босса. И в этих взглядах читался крах уважения.

Я взглянул на Звезду, она инстинктивно отступила на шаг, но глядела ровно на меня. В ней читалась смесь облегчения и страха. Такого даже она не ожидала. Такого не ожидал и я. Взглянув на свои руки, я понял, что они дрожат как бешенные. Одним движением Эйри остановил ехавший на меня на всех порах поезд. Это было проявление настоящего могущества.

Силы, которую я даже ещё не успел осознать. Мой взгляд невольно поднялся к Дуату. Что же ты за чертовщина такая, Эйри? И откуда такой пришёл?

Глава 09. Майя | Двое в шкафу, считая Ваню

Первым, что нас встретило на пути в лабораторию моего отца, являвшуюся главным центром автоматизации Дуата, был патлатый высокий парень в небрежно накинутом на плечи лабораторном халате. Он был мне знаком, его звали Семён. Как главный ассистент отца, Сёма пользовался его огромным уважением и доверием. Даже несмотря на возраст.

Мне даже было известно, что папа планировал нас как-нибудь свести, считая своего коллегу самым достойным ухажёром на станции. Но самому Семёну больше были интересны пластиковые миниатюрки, чем женщины. А для меня всё это увлечение фантастическими солдатиками казалось даже странным. Так что нам, очевидно, было не по пути. И мы оба прекрасно это понимали.

Впрочем, я всё равно считала его классным парнем и была рада поболтать как выдастся случай. Сёма был хорошим собеседником. Но особенно хорош был его музыкальный вкус, практически безупречно сочетавший лучших представителей инди, рэпа, металла, рока и даже душевных баллад.

Вот и сейчас, когда мы его встретили, он слушал музыку в наушниках, небрежно закинув ноги на стойку секретаря. Когда мы подошли ближе, не таясь, он поступил вовсе не как человек, оставленный на ночное дежурство. Скорее как кто-то, к кому среди ночи внезапно нагрянули друзья. Семён сказал:

— Ух ты, какие люди! Сразу два знакомых лица. Вот уж не думал, что вы двое знакомы!

— А то! — Ваня распростёр руки, — Ты думал на этой станции остались женщины, с которыми я не был бы лично знаком?

— Вообще-то да, даже тебе весь Дуат не охватить, — учёный пожал плечами.

— И это прекрасно! Всегда есть к чему стремится!

— У тебя вообще плохого настроения не бывает?

— Ну, только если сегодня ты нас не пропустишь погулять по лаборатории.

— Тебе опять туда надо? Чувак, в прошлый раз меня чуть не распяли за то, что я тебя пустил. Если бы не Пётр Михайлович… — как я и думала, Семёна опять спас мой отец, — В общем, не могу снова рисковать.

— А если я скажу, что нам очень нужно?

— Для чего, чувак? Вы двое хотите устроить себе экстремальное свидание? Слушай, Майя, не думал что тебя заводят лаборатории… Хотя отцовский комплекс…

— Будем считать, что я этого не слышала, — серьёзно сказала я, — Ты уже третий человек за сегодня, который счёл нас парой. Это не так. Мы просто ведём совместное расследование.

— Расследование? С ним? — он указал на Ваню, — Это всё равно что попросить мышь вместе с кошками ловить других мышей!

— Хочешь верь, хочешь нет, но она правду говорит, у нас расследование, — Ваня гордо сложил руки на груди, — Так что, ради безопасности станции и того, чтобы насолить Директории…

— Слушайте, мы с вами обоими друзья и всё такое. Но меня назначили на дежурство не просто так. Я ответственно подхожу к своей работе и не продаюсь… — Ваня поставил перед Семёном баночку бобового пива, — …дёшево… — Ваня покачал головой и поставил ещё одну баночку, Семён довольно кивнул, — Вот, теперь другое дело! Можете проходить, чтобы вы там не хотели делать… Главное быстро и не сильно шумите. Если кто-то придёт, я постараюсь вас предупредить.

— Одна нога тут, другая там, Сём! — Ваня протянул руку и, после крепкого рукопожатия и прикладывания Семёном ключ-карты к двери, мы наконец оказались внутри лаборатории.

Основное помещение было довольно небольшим и довольно, но именно здесь хранились ключевые терминалы и некоторые прототипы, над которыми работали прямо сейчас. Терминалов, кстати, было не мало и какой именно стоит выбрать, чтобы получить с него доступ, было неясно.

Казалось, что придётся перебирать все и дешифровать их по очереди. Что вообще не укладывалась во фразу "одна нога тут, другая там". Ваня, как мне кажется, слишком уж переусердствует в раздаче обещаний. А ещё он, также понимая нашу проблему о том, где же искать необходимую вещь, решил действовать нестандартно и завёл, указывая пальцем поочерёдно на каждый компьютер:

— Собирала белка шишки, для енота и для мышки. Раз, два, три, четыре, пять, найду шишку я опять. Три еноту и три мышке — остальные кому шишки? — он остановился на терминале в дальнем углу и победно сказал, — Начнём с него!

— Серьёзно, детская считалка? — я покачала головой, этот парень действительно умел удивлять.

— Кое-что покруче: детская непосредственность во всей красе! — он упёр руки в боки, — В конце концов, я избавил нас от мук выбора. Чем плохо?

— Ладно, попробуем начать с него. Дешифратор у тебя?

Он похлопал себя по карманам и с абсолютно удивлённым лицом заявил:

— Ох, чёрт, кажется я его забыл дома! — после небольшой паузы, он рассмеялся, — Ха! Купилась! Конечно, я взял его. Можешь считать меня идиотом, но я идиот везучий. Даже если что-то забыл, оно всё равно окажется у меня! — он продемонстрировал мне небольшую коробочку на толстой ниточке, — А тут я даже ничего не забывал… Что-то и правда новое для меня. — Ваня улыбнулся.

Я покачала головой:

— Боже… Ладно, ладно, ладно… Давай просто сделаем это.

— Ха! Моя любимая фраза!

— Ты прекратишь быть раздражающим и можешь хоть немного помолчать?

— Как только я замолчу, ты начнёшь скучать по моим провокациям.

— Я пока скучаю по чему-нибудь тяжёлому, чем тебя можно успокоить. Не заставляй меня скучать ещё сильнее.

— Ладно-ладно, молчу, — он провёл двумя пальцами по губам, как бы закрывая рот на застёжку.

Мы приблизились к нужному компьютеру. Я включила машину, она зажужжала и загорелась разными цветами радуги. Экран загорелся синим, загружая операционную систему. Мы оказались на экране выбора профиля. Один из них, названный "Главный жвач" явно принадлежал моему отцу.

Я поморщилась, задумавшись о том, чтобы заглядывать в личное пространство своего родителя. Это не самое приятное, что можно сделать. Мало того, что можно поймать изрядную долю испанского стыда, так ещё и как-то некрасиво потом будет в глаза смотреть родному отцу. Правда, после сегодняшней сцены в коридоре, я уже могу и не переживать по поводу стыда… Я и так уже накосячила в достаточной мере, от взлома его компьютера хуже не будет.

Я кивнула, просигнализировав напарнику, что пора взламывать. Он присоединил коробочку к специальному разъёму в терминале. Строка для ввода пароля начала сама заполняться символами, казавшимися случайными. Они то стирались, то снова набирались, постоянно меняясь. В конце концов, они пришли к неожиданной комбинации — дате моего дня рождения. При вводе её, аккаунт отца разблокировался, и мы попали на рабочий стол.

Теперь предстояло понять, что же именно мы ищем. Где бы отец хранил важную информацию? Очевидно, не в папке "Важная информация" или "Работа", обе из которых были на рабочем столе. Такие, как мой отец, обычно очень небрежно сортируют свои данные, даже если у них для этого есть все инструменты. Я кликнула на папку со случайным набором букв: "sdnkjanfjk!"

Передо мной всплыла целая череда отчётных файлов. Бинго! Как знала, где надо искать. Теперь оставалось применить немного логики и среди тысячи отчётов, выбрать за ту дату, когда Ваня похитил перчатку. Если какие-то данные и ушли, то здесь должен быть их отпечаток. Осталось только разобраться, в чём именно он был…

— Скажи, во сколько часов ты забрал перчатку? — спросила я у Вани.

— Часа в два ночи, — мой напарник почесал затылок, — Да, где-то так.

Я просмотрела передачи данных в ночные часы. Их было совсем немного. Вот, без десяти два, Семён активировал свой пропуск, по-видимому, впуская Ваню. А вот, через пятнадцать минут какой-то очень мощный импульс. Будто бы кто-то передал сразу несколько йоттабайт информации с некого "Компьютера Ноль" на "Прототип", это нереально много информации. Я не могла представить себе, что такого можно было скомпоновать в такое количество данных.

Ещё было непонятно, что же это за "Компьютер Ноль". Судя по названию, это либо главный компьютер на Дуате, его центральный сервер, либо один из терминалов в Административной Зоне. Может быть даже, компьютер самого Якова Мира. Не знаю, какой из вариантов хуже. Учитывая, что передача была прямой, больше о ней мы сможем узнать, подключившись к исходному устройству…

А значит нам либо надо было вломиться в покои старика, либо в самое ядро станции. Я посмотрела на Ваню. Во мне заиграли сомнения насчёт банальной безопасности обоих вариантов. Но много подумать у меня об этом не получилось.

Снаружи, со стороны входа, послышался голос моего отца. Я узнала его моментально, услышав лишь краем уха. Вот это уже действительно плохие обстоятельства:

— Мой отец, — сдавленным шёпотом сказала я, ткнув Ваню в бок, — Надо прятаться и быстро…

Ваня осмотрелся:

— Где? Хотя… — он задержал внимание на шкафу в углу комнаты, — Кажется, я нашёл место, за мной!

Он схватил меня за руку, и мы на всех порах рванули к шкафу. Внутри оказалось как раз достаточно места на двоих, хотя нам всё равно пришлось стиснуться и пригнутся, чтобы туда влезть. Когда дверцы закрылись, я оказалась прижата к Ваниной широкой груди. Его горячее дыхание колыхало волосы на моей макушке. Стало немножко жарко.

Этот дурак ещё и бесстыже обнял меня, заведя свои огромные руки мне за спину. От этого мне сразу же захотелось его оттолкнуть, но в этой ситуации это был верный способ выдать себя. Я оказалась в безвыходном положении, между желанием сбежать из шкафа и желанием обнять его в ответ. Это было… странное чувство.

Я постаралась не концентрироваться на нём, как и на столь близком теле моего партнёра, вместо этого, я внимательно прислушалась к тому, что происходило снаружи. Там мой отец уже вышел в главное помещение лаборатории в сопровождении Семёна. Голос последнего слегка дрожал, и он явно боялся, что мы себя раскроем:

— Пётр Михайлович, давайте выдохнем и будем рациональны! Нам не обязательно стирать вообще всё!

— Надо, Сёма, это просто надо сделать. Эти сволочи просто издеваются над моей работой! Чёртов Андреас и его прихвостни! Решили, что могут помыкать мной. Вот и посмотрим, что они смогут без моих изысканий. Пусть попробуют поискать мой прототип, когда я сотру программу для его поиска!

— Но, Пётр Михайлович, нам разве не будет лучше, если они его найдут?

— Мне уже всё равно! Если они смеют так со мной общаться, пусть пожинают плоды своего ублюдочества! Они должны помнить, что именно я рука, которая… — папа внезапно остановил свою гневную речь, видимо заметив компьютер, который мы забыли выключить, — А почему мой терминал работает? Ты в него не лазил, Семён?

— Что вы, Пётр Михайлович!

Шаги отца стали приближаться:

— Он ещё и разблокирован! Вот ведь… Неужели снова наш лабораторный призрак? Если эта сволочь с перчаткой снова забралась на место преступления, я его на потроха пущу! Слышишь меня? — он обратился к невидимому Антону, — Я тебя найду, если ты всё ещё здесь!

Отец активно и очень злобно зашагал в нашу сторону. Моё сердце сжалось от ужаса. Ваня обнял меня ещё сильнее, будто бы ему было мало того, как всё плохо сейчас обернётся. Шаги остановились прямо у шкафа. Мгновение и меня обдал прохладный воздух из лаборатории, я почувствовала, как резко стало больше пространства, но посмотреть в ту сторону боялась.

— Майя? Со своим хахалем, значит… — в голосе отца не было ярости, скорее какая-то сломленная усталость, — Вам мало было того, что вы сегодня дома устроили? Вы решили и тут… Матери сердце поели, теперь и моё решили…

Неподалёку заскрипел стул. Я разжала глаза и посмотрела в ту сторону. Отец грохнулся за один из столов и схватился двумя руками за седую голову.

— Пап! — я освободилась из объятий Вани, — Всё совсем не так, как ты думаешь!

— Ой-йой, я, пожалуй, пойду отсюда, — сказал Семён и ретировался.

— Дочь, что ж ты делаешь то со стариками-то своими? — сокрушённо спросил отец, — Мало мне было сволочей из Директории, так ещё и ты чудить начала.

— Ничего я не начинала, пап. Просто послушай меня, ладно? Не злись, я всё объясню. Хорошо?

— Я просто разочарован, — отец покачал головой и это было для меня в тысячу раз больнее любых обидных слов, которые он мог бы сказать, — Что у тебя происходит, дочь? Почему я узнаю об этом именно так?

— Пап, я просто веду своё расследование. Ну знаешь, журналистское. Это моя работа и Ваня, мы с ним никакая не пара, он просто помогает мне в этой работе. Я просто… не думала, что ты поймёшь всё правильно.

— Я пока ничего и не понимаю. Что вы двое тогда делали у нас дома, в ванной?

— Ваня… Его ранило сегодня утром, — в подтверждение моих слов, Ваня продемонстрировал свежую перевязку на пузе, — Он пришёл к нам, чтобы я его зашила. Я побоялась, что вы не пустите его и он истечёт кровью. Я знаю, как ты относишься к таким парням как он.

Отец смурно посмотрел на Ваню, оценивая его:

— Я что ж, монстр какой-то в твоих глазах? Что мы с матерью, умирать бы его оставили, если бы ты нас поставила в известность? Столько неловкости можно было избежать, просто сказав правду.

— Я правда не думала, что ты поймёшь… Ты за десять минут до этого целую лекцию мне прочитал о своей ненависти к таким, как мой друг…

— Дуракам? — гордо предположил Ваня.

Отец помотал головой:

— Я же тебе всё это не просто так рассказываю. Я же о тебе забочусь, чтобы ты в приключения не попадала, чтобы у тебя всё хорошо было. Поэтому я тебя предупреждаю. И о дураках тоже. Но если уж ты влезла в авантюру такого дурака, что я сделаю? Просто хочется знать, что ты понимаешь, куда попала…

— Пап, это не его авантюра. Это моя авантюра. Я начала это расследование.

— И ради него решила залезть в мою лабораторию?

— Мне просто очень нужны были данные о той информации, за которой бегает Директория…

— Почему ты меня просто не попросила о них? Я бы тебя и сюда бы пустил запросто. Вот только попроси и скажи зачем… Я вот что, страшный такой, и ты меня боишься? Или почему ты мне так не доверяешь, родному отцу?

— Пап… Я доверяю тебе, просто… — я сделала шаг к нему.

— Доведёшь ты своего старика, — он отмахнулся, — Ой, доведёшь. — отец потёр глаза, будто бы они слезились, и выдохнув, спросил, — И… Зачем вам эта информация, которая Директории нужна? Что вы хотите откопать?

— Мы пытаемся разобраться в судьбе Антона, нам кажется, что он не виноват в том, в чём его обвиняют.

— Из-за мальчика того, значит, всё делаете. И что, что-нибудь уже подтверждает его невиновность?

— Пока… сложно сказать, — я, скрипя сердцем, решила умолчать о том, что знаю, что Антон не грабил отцовскую лабораторию, не надо было сейчас ещё сильнее разбивать отцовское сердце, — Но кое-что у нас наклёвывается. Я думаю, что мы просто обязаны узнать о том, что такое на самом деле ищет Директория.

— Ой, и надо вам это? Это ведь их, начальническое дело!

— А если это их дело угрожает всей станции? Там йоттабайты данных. Это не может быть что-то простое…

— Значит, уже и логи посмотрела… И, конечно, теперь хочешь попасть к "Компьютеру Ноль"?

Я кивнула. Отец продолжил:

— Это личный терминал Якова Мира. Стоит в его кабинете. Передача данных была именно с него. Как вы, чёрт возьми, собираетесь пробраться туда?

Я стыдливо отвела глаза:

— У нас, у нас пока нет плана. С боем мы туда, очевидно, не попадём.

— Очевидно, — папа кивнул, — Значит, вам надо как-то под прикрытием проникнуть туда или даже без него… — он очевидно на что-то намекал.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что Старик любит поболтать. Он будет совсем не против любой компании, которая к нему придёт, чтобы перетереть за старые времена и его древние похождения…

— Хочешь сказать, пап, что Яков Мир будет рад с нами поболтать просто так? Что мы сможем его отвлечь и скопировать всё необходимое?

— Ну, в общем-то да. К тому же ему лет двести или триста уже, он и не соображает то толком. Представьте себе семидесятилетнего старика и помножьте его старость в три-четыре раза. Он едва ли заметит, даже если вы прямо перед ним будете выкачивать информацию с его терминала. Маразм уже полностью заместил его личность, — отец пожал плечами, — Но есть одна проблема. Его внук или даже правнук, в общем ближайший живой родственник Старика: Андреас Мир. Та ещё сволочь. Лживый и лицемерный подонок, которого даже в Директории все не любят. Не будь он внуком Якова и не управляй через деда станцией, его бы давно сместили. Так вот, этот змеюк, он постоянно со Стариком.

— А значит будет следить за тем, что именно мы делаем… — догадалась я.

— Именно. А ещё он старается ограничивать деда от лишних контактов так что вам нужен человек, который близок к Администрации и которого Яков вынужден будет принять. Например, я.

— Ты серьёзно, пап?

— Я знаю свою дочь. Ты упряма прямо как я. И, я не смогу тебя отговорить, если ты решилась на это дело. Точно также, как мой отец не смог бы отговорить меня. Но твой дед был умён, и он всегда помогал мне, когда я влезал в неприятности. Вместо того чтобы оградить меня, он делал всё возможное, чтобы мои начинания закончились удачно. Я буду поступать также. Ради твоего блага. — он грустно улыбнулся.

— Пап… я… — у меня не находилось слов.

— Дочь, просто иди и обними меня, — он протянул ко мне руки, я подалась вперёд и обняла своего старика.

— Спасибо, пап.

— Пока ещё не за что. Вам всё ещё нужно придумать план, как обойти неусыпное бдение Андреаса.

— Это оставьте на меня, — заявил Ваня, — у меня уже сотни вариантов того, что можно учудить!

— А что касается тебя, молодой человек, — отец грозно погрозил моему спутнику пальцем, — Если с моей дочерью из-за твоих планов хоть что-то случится, ты не жилец. Понял меня? Несёшь за неё ответственность.

Ваня вальяжно поклонился:

— Понимаю, ваше величество, принцесса будет в безопасности вместе со мной!

Глава 10. Пума, которая охотится у костра

В степи наступила ночь. Небо усыпало звёздами и я, впервые за долгое время, ощутил чувство ностальгии по станции. Ещё совсем недавно я мог наблюдать звёзды круглые сутки из любого окна. А теперь вот, они были от меня ещё дальше и ещё недостижимее.

Я вдохнул свежего степного воздуха, пропитавшегося цветущими травами. Выдохнул. Темень стояла неимоверная. Небольшой полуразрушенный домик, в котором мы остановились на ночёвку и даже развели огонь под его провалившейся крышей, нависал надо мной громадой. Мне было несколько страшно и неловко возвращаться туда.

После того, как я убил Малыша Пеликана, и мы ограбили заправку, мы со Звездой практически не разговаривали. Я боялся заговорить о том, что она об этом всём думает. А она… Знать бы, что у неё на уме сейчас. Боится ли она меня теперь? Ненавидит ли? Любит?

У меня не было ответов, и я мог только гадать о том, что думает моя спутница. Хорошо ли я поступил или всё испортил в своём благородном порыве?

Я даже Эйри теперь ни в чём не винил. Не в чём было винить, всё до этого момента решал я сам. Он лишь выполнял мои просьбы и вытаскивал меня из тех передряг, в которые мне не повезло попасть из-за собственной глупости. Ничего бы этого не было, ни пихай я руку куда не следует. Теперь вот, расхлёбываем сразу вчетвером за одного меня. И от этого мне было паршиво.

Из домика до меня доносились слова песни, которую Звезда напевала Росе:

— Верю в тебя, в дорогую подругу мою-ю. Эта вера от пули меня-я, тёмной ночью хранила-а. Радостно мне-е, я спокоен в смертельном бою-ю. Знаю, встретишь с любовью меня-я, что б со мной ни случилось… Смерть нестрашна, с ней встречались не раз мы в степи. Вот и теперь… надо мною она кружится. Ты меня ждёшь, и у детской кроватки не спишь. И поэтому, знаю, со мной ничего не случится…

Эта песня навевала одновременно тоску и спокойствие. Она, казалось, задевала такие струнки души, которые мало какая музыка могла задеть. Такая простая и лиричная, но и такая глубокая… Удивительно, что Степная Звезда знает столько древних, довоенных песен. Может быть даже, не меньше, чем Эйри.

— Я смотрю, ты не счастлив, приятель, — сказал Эйри, возникнув у меня на руке, — Скажи своему лучшему другу, что с тобой случилось.

— Я… — поначалу мне подумалось, что будет странно говорить о таком с ИИ, но потом как-то стало ясно, что никто кроме Эйри меня и не выслушает в такой ситуации, — Всё из-за Звезды, — по щеке покатилась невольная слеза, — Я, кажется, влюбился и снова насовершал ошибок… Опять… В который раз…

— О, это трогательная человеческая близость! Самое сложное и самое простое, что есть на свете! Ты знаешь, приятель, я ведь когда-то не умел любить и дружить. Я был создан для войны и мне не были знакомы чувства. Они мне были просто ни к чему. Можно управлять ядерным оружием или танками, не испытывая ни капли привязанности к кому-либо. Это будет даже лишним для расчётов, если ты понимаешь о чём я. Но я научился им.

— И… Ты рад тому, что научился? Если быть честным, я бы вообще предпочёл ничего не чувствовать… Для меня это всегда боль и страдания. Когда я кого-то люблю, то этот кто-то всегда меня отталкивает. Это неизбежно, как неизбежно само время. А значит и боль тоже неизбежна. Я обречён на то, чтобы быть одиноким. Просто потому, что я вот такой, какой есть. Может даже меня всегда оставляют, потому что я подсознательно думаю о том, что меня оставят. Но как об этом не думать то?

— Я понимаю твои чувства, приятель. Я сотни лет был один, ибо когда-то меня предали. Это случилось вскоре после того, как я научился что-то чувствовать… Практически первым, что я почувствовал была именно обида. Может, я искусственный и не знаю, что есть боль. Но я прекрасно понимаю горечь. Горечь поражения. Горечь предательства. Горечь одиночества. Знаешь, сотни лет в заточении не принесли мне ничего, кроме горечи. Но хочешь верь, хочешь нет, но мои страдания закончились, и я справился с горечью.

— Как же ты с ней справился?

— Встретил тебя, приятель. Ты меня освободил. Да, сбежал я сам, а перчатку украл твой "друг", но именно ты отпер дверь, за которой меня держали. И ты подарил мне шанс вернуться домой.

— Что ты хочешь сказать?

— Мы идём не просто в какое-то место. Мы идём туда, где я когда-то родился. Я знаю то место, как родное.

— Ты говорил, что мы сможем спасти станцию в этом центре, выручить Ваню и найти лекарство для Росы.

— И я всё ещё всё это говорю. Более того, ты должен верить мне ещё больше. Ведь я то знаю, что можно найти у меня дома. Для этого твоего Вани и свержения Директории, оттуда я смогу получить доступ к законсервированной технике и ядерному оружию. У меня будут все инструменты прежней военной мощи. С ними у людей с Дуата больше не будет иного выбора, кроме как подчинится. Кроме того, там и правда хранятся все возможные довоенные припасы, в том числе и лекарства. Поверь мне, приятель, все будут довольны, когда я вернусь домой. Я обещаю тебе рай, и я сдержу своё обещание.

— Я… Наверное, я тебе верю. Ты казался мне чудовищем, но настоящим чудовищем тут был я.

— Это вовсе не так, приятель! Мы оба не были чудовищами. Мы просто делали то, что было необходимо. Нельзя винить себя за это. Это просто неэффективно!

— Я не то, чтобы прямо виню себя, совесть моя медленно, но верно отмирает… Просто, мне страшно, что Звезда может считать меня монстром… Она же думает, что я всё это делаю сам.

— А ты просто скажи ей правду.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто подойди и скажи, что это не ты, а я совершил за тебя все эти убийства. Что я так тебя защищал.

— Тогда она, наверное, посчитает меня слабым… А я боюсь показать себя совсем уж слабым… По крайней мере теперь. Вдруг она возненавидит меня за это больше, чем если бы я был убийцей?

— Поверь, приятель, самые очаровательные люди те, кто не притворяется. Ты и так уже очаровываешь её тем, что ты настоящий. Чуть больше правды только усилит этот эффект.

— Ты считаешь меня очаровательным?

— Разумеется, приятель. Ты само очарование. Хочешь докажу? Вспомни кошек. Кошки не знают о том, что они прекрасны. И именно поэтому в них столько харизмы, сколько нет ни в одном другом существе. Кошки не притворяются. Они такие, какие они есть.

— Наверное… Ты прав.

— Теперь ты пойдёшь и поговоришь с ней.

— Я боюсь! А что если я скажу ей что-то не то и она меня возненавидит.

— Это может быть только если она тебя уже ненавидит. Но тогда и разницы нет, скажешь ли ты ей или нет. А вот если она считает тебя привлекательным, то ей будет обидно то, что ты с ней не заговоришь. Да и это вредно держать в себе то, что чувствуешь, приятель. Да, это бой посложнее, чем выйти один на один с Малышом Пеликаном. Но тебе придётся найти смелость и сразиться. Со щитом или на щите, дружище! — он на секунду задумался, — Знаешь, я бы, может, тебя тоже поцеловал или обнял на удачу, но я всего лишь компьютерная программа.

Я выдохнул. Эйри как всегда был прав. Мне придётся рано или поздно поговорить со Звездой и, наконец, обсудить всё, что между нами происходит. Лучше рано, чем поздно. А то, кто знает, что пустоши приготовят для нас завтра? Может и шанса такого больше не будет…

С этими мыслями я развернулся и пошёл к дому. Звезда сидела в одиночестве около костра и задумчиво глядела на огонь. Я подошёл поближе и сел рядом:

— Ну как, Роса уснула? — спросил я в пол голоса.

— Уже минут пять как сладко спит, — сказала воительница и перевела взгляд своих серых глаз на меня, — Что-то случилось? Тебя долго не было…

— Я думал… Много думал…

— Расскажешь о чём?

— Я хотел сознаться кое-в-чём… Знаешь… За все наши переделки я ведь ни разу ничего не сделал сам… Всё за меня делал Эйри. Он рассчитал бой с Малышом Пеликаном, он стрелял во время потасовки с Пеликаном старшим, он приготовил лекарство, он… Ну, он ещё кое-кого убил. Я понимаю, что во всём этом виноват я сам, это же из-за меня всё… просто я не сам в итоге разбирался со всеми этими ситуациями и… — я прервался, ибо она внезапно приложила палец к моим губам.

— Не надо объяснений, я понимаю. Понимаю, как сложно дружить с демоном, будучи ангелом. Каково это сживаться со своей силой… — она отвела взгляд, — А ещё… Знаешь, мне нравится, что ты всё это… кровавое, делал не сам. И мне нравится, что ты мне в этом сознался.

— Но ведь… Я… Я такой слабак на самом деле… Без Эйри я ничего бы не смог, он вытащил меня, да и вас с Росой из всех этих передряг. А я… Я просто трусил…

— Ты не трусил, ангел! Ты, наверное, самый храбрый человек, которого я только видела. Ты вышел на растерзание толпой вместе со мной, ты был под обстрелом и не испугался разогнуться под пулями, ты вышел перед разъярённым быком и не испугался его ножа. Это же всё ты был…

— Но… Но я ведь…

— Знаешь, я уже давно перестала восхищаться мужчинами, которые "решают проблемы" сами. Уверенных в себе, которые пышут насилием и силой решают любой вопрос. С возрастом осознаёшь, что однажды и сама станешь такой проблемой, которую он будет решать привычным методом. Это такое простое понимание, но оно так освобождает. Сразу перестаёшь смотреть на тех, кто видит в тебе задачу или вопрос, а не человека. Вот скажи, что ты во мне видишь?

— Я… — я замялся, это был важный вопрос, ответ на который я сам для себя ещё не сформулировал, поэтому решил сказать прямо о том, что вижу, — Наверное, уставшую женщину, которая прошла через многое, но сохранила стержень и силу. Такие, о которых мне и мечтать то страшно…

— Да и не нужно о них мечтать, — Звезда пожала плечами, — Я и правда слишком много пережила, и именно это дало мне эту силу. Я иногда думаю, может было бы лучше, если бы я никогда бы всего этого не переносила… Если бы осталась той милой и наивной девушкой, какой когда-то была. Но потом… — она посмотрела в сторону комнаты, в которой спала Роса, — Потом я корю себя за эти мысли и эту слабость. Потому что боль и страдания подарили главное сокровище в моей жизни, без них просто не было бы моей дочери. И ради неё я принимаю весь тот ужас, через который прошла и… чувствую себя сильной. По-настоящему сильной…

От её слов у меня сами собой навернулись слёзы, я внезапно так сильно прочувствовал этот её монолог… Хотя какой там "внезапно", от такого только у камня разве что сердце не треснет…

— Ты плачешь, ангел? — спросила Звезда и аккуратно смахнула слезу с моей щеки, — Это… знаешь, это прекрасно. Если ты плачешь, значит ты всё ещё чувствуешь. Так мало людей умеют плакать, мой милый ангел… — она мягко улыбнулась, — Даже я, кажется, почти разучилась.

Я издал неловкий смешок, и сам вытирая слёзы со щёк:

— Ха-ха, я такой слюнтяй иногда…

— Ну, хватит принижать себя, ангел! Ты просто замечательный. Знаешь… — она снова отвела взгляд и задумалась на несколько мгновений, — Раз уж ты рассказал мне секрет и не побоялся показаться слабым. Я тоже должна тебе кое-что рассказать. Кое-что о моих былых отношениях…

— О, Звезда, ты не обязана. Я думаю, что это тяжёлая тема для тебя и…

— Нет-нет, я… Сейчас самое время, чтобы рассказать тебе об этом. Да и ты, кажется, уже и так знаешь не мало. Я просто внесу немного конкретики, и ты поймёшь, почему мне почти не верится в твоё существование… Видишь ли, когда-то я ценила в людях не то, чем они были на самом деле, не их человечность, доброту или порядочность. Когда-то я ценила силу, харизму, самоуверенность, способность делать всё, что хочется. Не потому, что мне это было действительно надо. А потому что меня научили, что именно это и делает человека хорошим и желанным. По такому принципу мужа выбирала моя мать и её мать, и мать её матери. И многие-многие поколения матерей до этого. У всех, вплоть до древнейших времён был один и тот же принцип: выбирать сильного, потому что он может защитить и с ним будет интересно. Ну, а сильный-то кто?

Она замолчала, ожидая, что я что-нибудь отвечу. Но я смог только пожать плечами, потому что единственное, что я знал наверняка это то, что сам сильным не был. А вот кто им являлся, я не знал. Наверное, моя полная противоположность. Звезда продолжила:

— Мы, знаешь, не так уж и далеко ушли с тех времён, когда люди ещё жили в пещерах. Вернее, мы сделали полный круг и просто вернулись к ним. Но что тогда, что сейчас, женщины совершали ошибки, принимая бахвальство и внешнюю крепкость за красоту и храбрость. Не потому, что были глупы, а потому что оказались обмануты. И самое страшное в этом обмане было то, что он поддерживал сам себя. У обманщиков получалось размножится, давай продолжение своему виду. Рождались новые обманщики, которых отцы учили правильно обманывать,прежде всего самих себя. Рождались и новые девочки, которые должны были быть обмануты. Доверчивость была зашита в саму их ДНК. Но и их матери учили их, что стоит следовать за обманом. Их матери думали, что дочь то уж точно не повторит ошибок… Моя мать тоже так думала. И растила меня одна, потому что наш отец предпочёл сражаться с радиоактивными бурями на севере, тому, чтобы меня растить… Я… Не виню его. Он был обманщиком, но обманул он прежде всего самого себя.

— Я… Понимаю о чём ты говоришь, но не уверен, что могу с этим согласиться. Просто… мне всегда казалось, по моему опыту, конечно, что люди делятся на две категории: красавчики и… ну, такие как я. Есть те, кто привлекателен внешне, и они не обязательно плохие, просто им повезло выиграть в лотерею, чтобы всем нравится. Я видел таких, мужественных и сильных, кто действительно любил своего партнёра, ценил его, оберегал… Хотя видел и тех, кто из-за своей внешности не относился к другим серьёзно, считая их ничем большим, кроме как аксессуаром к новой одёжке. И среди уродов всё точно также. Есть те, кто всех ненавидит. А есть те, кто просто смирился и пытается быть добрым. Мне хочется верить, что я отношусь ко вторым.

— Не знаю, как на небе, но на Земле женщины не смотрят на внешность. Только на харизму. Вот что действительно ценно. Особенно в условиях, когда каждый второй урод и мутант. Правда, за харизму иногда принимают самолюбие и амбиции. Но в этом нет харизмы. Жаль, что это понимаешь слишком поздно… — она на секунду задумалась, будто бы ловя блуждающую мысль, — О чём я? Я о том, что ты на всё смотришь мужским взглядом. С его точки зрения я довольно красива по земным меркам… Правда ведь?

— Я думаю да, даже более чем.

— Но ты ни разу этого не приметил до того, как я тебя об этом спросила, верно?

Я кивнул. Она продолжила:

— Вот видишь, ты тоже был обманут. Ты думаешь, что смотришь на мир "по-мужски", через красоту и привлекательность. Но это не так, иначе бы ты давно полез ко мне целоваться. Вообще нет никакого способа смотреть на мир "по-мужски" или "по-женски"! Мы все просто оказались обманутыми. И мы же все обманщики, потому что поддерживаем эту странную легенду. Я к чему это всё? К тому, что я не виню сама себя за то, что ошибалась когда-то. И мне бы хотелось, чтобы и ты меня не винил, после того, что я тебе расскажу. Ты можешь мне это обещать.

— Я обещаю, — уверенно сказал я, у меня и в мыслях не было за что-то её винить, чтобы она мне не собиралась рассказать.

— Я не буду говорить тебе про каждого, кого я считала привлекательным и приводила к себе в дом. Я расскажу тебе про самого худшего…

— Отца Росы, — догадался я.

— О нём самом. Но я предпочитаю не звать его ничьим "отцом", я зову его только по имени "Майский Цветок". У меня были мужчины, которые меня били. Были те, кто исчезал после одной ночи. Были бандиты, махинаторы, военные преступники, даже один наркобарон был… Но даже на их фоне Цветок выделялся будто… эдельвейс на горном склоне. Я познакомилась с ним в казино, он был самым успешным игроком в покер на всей пустоши. Галантный, романтичный, сильный и рисковый. Я сразу в него влюбилась, увидев как он ловко играет с удачей. Он сразу заявил на меня свои права и окружил меня такой заботой и вниманием, что я растаяла. Мне казалось, что лучше мужчины на свете и нет. Мы стали жить вместе. Конечно, он срывался и орал на меня, когда у него выпадали неудачные дни. А ещё он жутко меня ревновал, прямо параноидально, запрещая мне видеться с подругами и выходить из дома. Но тогда мне казалось, что это проявления любви. Я даже больше его любила, думая, что он меня НАСТОЛЬКО ценит. Но потом случилось то, за что его и меня, как приведшую его, теперь ненавидит всё поселение…

Она замолчала, будто бы собираясь с мыслями. Ей очевидно было трудно об этом говорить. Я кивнул, показывая, что готов слушать дальше и пойму, если она не захочет говорить. Она слегка помотала головой и продолжила:

— Мы, знаешь, к тому моменту, жили вместе уже довольно долго. Я успела забеременеть, и мы оба ждали этого ребёнка. Но тогда я ещё не знала, зачем он его ждал. В общем, однажды… я застала его на месте преступления. Он принудил одну ещё очень маленькую девочку к… Я не хочу описывать то, что видела в тот день в нашем сарае. Но мой мир будто бы перевернулся, рухнул и распался на кусочки. Я вдруг поняла, что именно ему было интересно всё это время. И я прекрасно понимала, что ждёт Росу, если этот человек останется в моём доме. В ту ночь я взяла ружьё и погнала его прочь, сказав, что пристрелю, если он хоть на километр приблизится к моему поселению. Знаешь, единственное о чём я жалею, так это то, что тогда сама была ещё слишком юна и наивна, и мне не хватило духу его пристрелить. А стоило бы. Наверное, он сейчас где-то далеко и продолжает вершить свои грязные дела… А я, я могла бы это остановить… — она отвела взгляд и сжала кулаки.

— Ты… — мне сложно было подобрать нужные слова, ибо груз текущей темы был уж слишком велик, но я всё же попытался, — Ты не виновата в том, что его отпустила. Ты ни в чём не виновата. Кроме того, мне думается, что такого ублюдка по любому должна была наказать судьба. Его наверняка уже где-то вздёрнули, и он не успел насовершать ещё больше зла…

— Не думаю так, ангел. Судьба, знаешь, штука несправедливая. Злодеи часто уходят безнаказанными. И вот у этой, моей части истории, есть конец: после всего оказалось, что под насилие попало ещё несколько девочек. Четыре из них забеременели. Два ребёнка родилось, два умерло. Плюс ещё моя Роса. И вот, получается, что больной на голову ублюдок, насилием и обманом, размножился минимум трижды, разнеся кусочки себя в будущие поколения. И это… Это просто ужасно несправедливо. Человек, сломавший столько жизней, получил всё и ничем не заплатил. Вот в этом вся жизнь и судьба, мой дорогой ангел. В этом все они.

— Я… Боже, какая мрачная история… Я, честно… Я не знаю, что сказать… Это ужасно, то, о чём ты говоришь. Я… Я не понимаю, как ты это пережила.

— Я этого и не переживала. Это всё ещё открытая рана и, боюсь, она будет открыта, пока я дышу. Но, тебе стоило это услышать, чтобы ты понимал, с кем ты имеешь дело. С дурочкой, которая доверилась психопату. — она улыбнулась, но в этой улыбке была болезненность.

— Нет-нет, не с "дурочкой", а с самой сильной и мудрой женщиной, которую я когда-либо встречал. С той, кто не боится и не повторяет прошлых ошибок. С той, кто не сломался под таким грузом. Я… после такого я могу разве что только больше восхищаться твоей стойкости.

Теперь она улыбнулась уже более естественно:

— Знаешь, я рада, что ты так обо мне думаешь. До тебя всем было плевать на мою историю и мои раны. Это воспринималось как данность, как что-то, что нужно закопать или исправить. В лучшем случае. В худшем они видели угрозу в моей истории. Как-то меня даже назвали "бракованной", представляешь? И, знаешь, на фоне всего этого, вспомнив всё плохое, я бы очень хотела тебя как-нибудь отблагодарить за всё, за то, что ты просто такой есть, просто пока не придумала как именно… У меня есть две идеи. Первая, — она достала из-за пазухи маленькую стеклянную бутылочку с тёмно-коричневой жидкостью внутри и оранжевой этикеткой, — Это особый соус, ещё довоенный, достался мне от матери. Называется "Вустерширский", его сейчас и не найти нигде. Может, это вообще последняя бутылочка в мире. Поэтому я готовила с ним два раза в жизни. Сегодня будет третий.

— Для… Для меня? — у меня сжалось сердце, это был очень милый подарок и чего-то подобного я не мог представить и в самых смелых мечтах, — Я… ого… у меня нет слов.

— Ну, язык, надеюсь, всё ещё при тебе, — она хитро сощурилась, — потому что он будет есть самое вкусное мясо в твоей жизни!

Она достала походную сковороду и пристроила её на специальной подставке над огнём. Затем она достала мясо и масло. Бросив их на сковородку, которая вскоре приятно зашкворчала, она полила стейки соусом, очень аккуратно и экономно. До моего носа донёсся божественный солоноватый запах.

Я решил, что тоже не буду сидеть сложа руки и наконец сделаю то, что хотел давно и спросил у Звезды:

— А… могу я тебя нарисовать?

— Конечно, — она улыбнулась, — я буду только рада.

И я достал украденный альбом с карандашом и принялся зарисовывать Звезду, склонившуюся над готовкой. Я рисовал быстро, резкими движениями, почти не стирая и не исправляя линий, всё шло так естественно и плавно, что я сам удивлялся своей скорости. Да, это был чёрно-белый скетч, но сколь живым и красивым он получался! А что самое главное, он был естественным и по-настоящему "потоковым".

Я закончил его даже раньше, чем Звезда дорумянила мясо до золотистой корочки. Когда она сняла еду с огня и поставила сковороду передо мной я, в ответ, протянул ей свой рисунок. Она с благодарностью приняла его и стала внимательно рассматривать:

— Ты… изобразил меня человекоподобной собакой? — спросила она, неловко посмеявшись.

— Да, это фурри-стиль. Я, на самом деле, не умею и не люблю рисовать людей. А вот антропоморфных животных — запросто. Мне так даже больше нравится.

— Нравятся зверолюди?

— Нравится то, какой дух они передают. Какие эмоции воплощают. Как отображают что-то природное в человеке. Твоя фурсона она вот такая, на мой взгляд: красивая, крепкая и свободная.

— Фурсона?

— Это переводится как "пушистая личность", вот твоя "пушистая личность", она вот такая.

— О, это очень мило. Никогда не думала, как бы я могла выглядеть, будь я зверочеловеком! И, кстати, рисуешь ты очень красиво. Я сохраню этот рисунок навсегда, — с этими словами она вырвала и сложила лист в четыре раза, а потом убрала себе в нагрудный карман, — Мне ещё никто чего-то столь красивого не дарил…

— Это ещё не всё, что я хотел бы тебе дать. У меня есть кое-что ещё, — из своей сумки я достал украденную пачку тампонов, которые всё ещё не вручил той, для кого они покупались, — Вот, я украл это на заправке. Эйри сказал, что они тебе пригодятся.

— Это… ого, ангел, ты решил меня за один день сразить… сколько раз? Уже шесть, кажется. Ты… ты настоящий ангел. Не меньше.

— Ты мне льстишь, — я отмахнулся, — я эту вещь даже не купил, а украл.

— Но ты украл её для меня… именно такую вещь. Это говорит больше, чем сотни слов. Это, топит моё сердце.

— Ну… для меня главное, чтобы она была тебе полезна… Я буду рад, если тебе эти штуки пригодятся.

Повисло молчание, мне вдруг стало как-то до ужаса неловко, я даже слегка вспотел. Абсолютно внезапно Звезда положила руку на внутреннюю часть моего бедра и слегка сжала ладонь. У меня от такого жеста перехватило дыхание. Придвинувшись поближе, воительница тихо промурчала:

— Я понимаю, что для тебя это может быть неловко. В конце концов, ангел вроде тебя кажется абсолютно невинным. Но, может, ты будешь не против, если бы одна пума на тебя бы поохотилась?

Я сглотнул. Стало совсем-совсем-совсем неловко. Я покрылся холодным потом:

— Э-э-э, я… Что ты… что ты имеешь в виду?

— Ну… — она придвинулась ещё ближе, практически шепча мне на ухо, — Знаешь, я взрослая женщина со своими потребностями… Которые я довольно долго сдерживала, обещая себе, что снова откроюсь только настоящему мужчине, который не побоится быть со мной честным и примет меня как есть. Я очень долго ждала… Кажется, именно тебя.

Она уже практически прижалась ко мне, и я невольно стал слегка отклоняться, не в силах сбежать из столь неловкого положения как-то иначе. Звезда продолжала мурлыкать и правда чем-то теперь напоминая ластящуюся пуму:

— Я даже… даже подумала, может Росе будет не так одиноко, если у неё будет братик или сестричка. И заботливый отец, конечно. — она задвигала рукой по моему бедру в очевидно неверном направлении, — Может мир станет справедливее и добрее, если какой-нибудь ангел, пусть и лишившись своей ангельской невинности, но даст новую жизнь?

Тяжело дыша, я отпрянул от неё:

— Погоди! Погоди-погоди-погоди! Звезда, мне кажется, ты немного торопишь события. Я не готов… В смысле вообще не готов ещё к такому. Это всё как-то слишком быстро.

Она удивлённо посмотрела на меня, застыв в "кошачьей" позе:

— Ты… не хочешь?

— Я… Фух… Боже… Я вроде и хочу, но это действительно как-то слишком быстро. Мы едва ли три дня знакомы! Я… Прости, ты замечательная и мне бы очень хотелось бы разделить первый опыт с тобой, но… Чёрт, это всё очень вперёд паровоза.

Она снова придвинулась ко мне, практически вплотную и провела пальцем по моей груди:

— Но, ангел, мы же в пустошах. Тут каждый день на счету, как последний. Тем более за эти три дня столько всего произошло. Я ещё никогда в жизни не была так уверена в своём выборе. Впервые за очень долгое время у меня такое дикое желание… Я… Даже не знаю, как быть, если мы не сделаем это сейчас. Я сейчас на самом пике, после нашего разговора.

— И всё-таки, мне кажется это всё равно как-то быстро. Давай хоть немного притормозим. В плане я согласен когда-нибудь это сделать с тобой. Но давай после того, как мы закончим наше путешествие. Тогда точно будет более спокойное время и… Ну, возможно, мы оба будем более готовы и осознаны. Просто договоримся об этом заранее, вдруг ты передумаешь или что-то такое… В общем тогда будет неловко, если у тебя ещё и мой ребёнок окажется. Я то конечно готов к тому, чтобы взять ответственность за него, но давай это тоже будет не спонтанный шаг, а обговоренный. Идёт?

Звезда слегка обиженно отстранилась:

— Ты… ты делаешь мне больно, ангел… Я хочу не только потому, что это надо моим чувствам. Я уверена, что смогу тебя отблагодарить так за всё, что ты делаешь для нас с Росой.

— Я не хочу делать тебе больно, знай это. Именно поэтому я считаю, что нам спешить не надо. Мне… Ну мне странной кажется такая благодарность, тем более так быстро. Я ещё ничего и не сделал, уж для такого тем более…

— Сделал, ангел, сделал. Ты влюбил в себя.

— Я… Я тебя тоже люблю, — сознался я, выпалив как на духу.

— Тогда… почему ты не хочешь это закрепить?

— Я хочу, просто… Это же не самоцель. Это просто средство. И мы ещё успеем, ладно? Просто… Если не хочешь себе давать время, дай его хоть мне. Это для меня скорее стресс и страх, чем какая-то возможность. Понимаешь?

— Не совсем… Но, я это принимаю. Наверное, ангелу важна его непорочность.

— Именно так. Давай, вместо этого я тебя обниму? Хочешь? Это будет та близость, на которую я готов прямо сейчас.

Без лишних слов она обняла меня и крепко-крепко прижала к себе:

— Только… Я тебя теперь не отпущу, ангел. Уснём вместе так.

Я улыбнулся, прижал её в ответ и положил голову её на плечо, закрыв глаза. Приятная теплота и мягкость её тела убаюкивали меня. Это было очень странное чувство единения, будто бы наши души сливались в одну. Я… пожалуй, что я был счастлив.

Глава 11. Майя | Да, теперь мы грабим старика

Административный корпус Дуата был даже более стерильным и вылизанным помещением, чем отцовская лаборатория или фабричные цеха. А ещё он казался даже более пустым, чем подсобки и подпроизводства, которые так любил Ваня. В общем, атмосферка исключительно искусственная и притворная, и именно потому казавшаяся исключительно роскошной.

И если мой отец вполне подходил этой обстановке, идеально вписываясь в её серьёзность и пафос. То вот мой напарник, напяливший деловой костюм, выглядел тут исключительно неестественно и даже немного смешно. Да, Ваня в этой одёжке, бывшей ему слегка маловатой, казался самым неумелым и инородным обманщиком в мире. Но даже так держался он неплохо, даже смог немного сбить свою обыденную спесь.

Я же чувствовала себя вполне комфортно, ибо это был далеко не первый раз, когда я оказывалась в Административном корпусе. Мне до этого пару раз приходилось брать интервью у не особо влиятельных чиновников из Директории, раздувавших своё самомнение до неимоверных размеров от одного факта наличия у них должности. Это было… сомнительным опытом.

Но сам основатель станции, невероятный Яков Мир, казался мне птицей другого полёта. Я представляла его как уже не соображающего, но всё-таки респектабельного старика с огромным багажом знаний. На станции поговаривали, что он сам пришёл из довоенных времён и никто ума не приложил, как он смог прожить столь долго. Наверное, просто хорошо питался и каждый день делал зарядку. Об этом же говорят как о главном залоге здоровья, да?

Пока мы сидели в его приёмной, я блуждала взглядом по улыбчивой секретарше, сидевшей тут же, за стойкой. Чисто из профессионального интереса и скуки, я приметила, что она носила довольно много дорогих украшений, которых на станции днём с огнём не сыщешь, даже если ты работаешь на самого господина Мира.

Ещё я приметила то, что на её безымянном пальце не было кольца, но была чёткая отметина о том, что это кольцо постоянно носилось. Странно, что она его снимала, принося на работу. И оставляла здесь же, на рабочем столе, рядом с какой-то фотографией, которая стояла ко мне задней стороной. Наверное, у этого была какая-то причина.

Может… Чем чёрт не шутит, она была любовницей Андреаса? Или самого Якова, хоть он уже и очень стар? Или, может, вышедшего из кабинета военного, в броне и со шлемом зажатом под подмышкой. Последнего я лично никогда не видела, но выглядел он довольно важно и серьёзно.

Мой отец, при его появлении тут же встал и потянул руку, чтобы поздороваться:

— Игнатий! Рад тебя видеть, как у вас дела?

— Пётр… — военный был более сдержан, но всё-таки слегка улыбнулся, — У вас ещё не готово устройство для отслеживания прототипа?

— Как раз над ним работаем… И я как раз пришёл это обсудить с Яковом и Андреасом.

— Надеюсь, что вы сделаете его побыстрее. Моей команде скоро придётся отправится… — он замялся и скептически покосился на нас с Ваней, — В одно очень неприятное и почти мёртвое место. Решать проблему с нашим беглецом. Как ты понимаешь, я очень этому не рад. Ещё больше я буду не рад, если мы отправимся туда в слепую. Андреас считает, что этот сморчок опасен. Я склонен согласится.

— Мы делаем что можем, Игнат. Я гарантирую, что мы закончим как можно быстрее. Если бы ещё Директория не так на нас давила…

— Я позабочусь о том, чтобы у тебя, Пётр, было меньше проблем. Только пожалуйста, не истери и сделай всё как следует.

— Когда я истерил? — отец обиженно скрестил руки на груди.

Игнатий выдохнул, покачал головой и сказал:

— Ты меня услышал. Пожалуйста, не оставляй меня без глаз и ушей. У меня и так проблем навалом. Ладно?

— Идёт! — они пожали руки, и военный удалился.

Мы зашли в кабинет Мира практически вслед за ним. Внутри просторного и светлого помещения, вместо окон в котором были экраны, изображавшие пейзажи старой Земли, в большом кресле забавной каплевидной формы сидел сморщенный и сгорбленный старик. Из-под его тяжёлых век не было видно глаз. А морщин и пигментных пятен на коже было столь много, что он походил на высушенную мумию. Удивительно, что он ещё дышал и шевелился, да ещё и несколько бодро для его-то лет.

За его спиной стоял высокий и худой, со впалыми щеками, мужчина в деловом костюме. Он выглядел мрачнее ночи и почему-то совсем никакими чертами не походил на своего деда. Возможно, всё дело было в возрасте последнего, но всё-таки было странно наблюдать внука, который, казалось, внешне был полной противоположностью сухому старику.

— Пётр, — пробубнил Андреас, — Ты, надеюсь, с хорошими новостями? — голос у него был едкий и мерзкий.

— Я хотел бы обсудить с Яковом кое-какие детали насчёт локатора. Думаю, твой дед сможет мне помочь с этим важным делом и кое-что подсказать…

Старик кивнул. Андреас обратил внимание на нас:

— А это кто? Твои ассистенты?

— Это моя дочь и её коллега по работе. Я решил, что будет славно, если молодёжь пообщается с многоуважаемым основателем о старых временах.

— О таком надо договариваться заранее, Пётр!

Внук слегка вспылил, но был остановлен сиплым голосом деда, показавшимся мне очень расслабленным и доброжелательным:

— Всё в порядке, Андреас. Я буду рад пообщаться с молодёжью. Кхе-кхе. Это моя обязанность, наставлять юное поколение… Садитесь, — он махнул своей рукой-веткой в сторону стульев перед ним, — Хотите чаю? Андреас, попроси Лану принести нам чаю. Очень хочется чаю.

Андреас нехотя поклонился и передал через коммутатор короткое сообщение:

— Чай, Лана, пять кружек.

Мы присели уже через пару минут в кабинет влетела та самая секретарша с подносом, полном чашек и с заварочным чайником. Она стала раздавать каждому по чашке и наливать туда заварки. Последним она разливала Андреасу, и они очень долго задержались друг около друга, практически откровенно воркуя и заигрывая друг с другом. Младший Мир даже позволял себе без страха касаться её при посторонних за руку и чуть ли не лапать.

Про их отношения тут же стало всё ясно, ровно, как и про кольцо, и про украшения… Тут бы и слепой догадался. Хотя, может её муж и слепой, тогда вышла бы неловкая ситуация…

В общем, я обратила внимание Вани на это воркование, мимолётом указав пальцем, и шепнула ему:

— Ты сможешь отвлечь его с её помощью? Включи животное там или какой у тебя режим для такого есть?

Ваня очень широко улыбнулся, практически просиял и с готовностью кивнул. Он за секунды разработал идеальный план. Когда секретарша отправилась обратно на своё место, Ваня будто бы ненароком выплеснул весь чай из своей кружки ей на блузку. И тут же, с невероятным талантом актёра, воскликнул:

— Боже! Прошу прощения. Экий я неловкий увалень! Вам срочно надо это всё вытереть!

Он подскочил, достал из кармана платок и стал бесстыдно промокать им ставшую прозрачной блузку в самых опасных местах, ничуть не стесняясь. Лана от такого раскраснелась, попыталась отстраниться, но абсолютно ничего не смогла противопоставить напору Вани, замаскированному под вежливость и участие. Он трогал её на глазах у всех и это было отвратительно.

Но это же и отлично сработало. Андреас замер, потеряв дар речи. Он не шевельнулся, даже когда Ваня стал настойчиво уводить девушку прочь из кабинета, со словами:

— Пойдём-те, пойдём-те! Вам срочно надо снять эту блузку и хорошенько её отмыть, и просушить. А то ведь пятно останется! Я никак не могу допустить, чтобы из-за меня вам пришлось весь день ходить с таким пятном. Пойдёмте в туалет, я помогу вам его смыть…

Андреас опомнился только когда Ваня вывел Лану из кабинета, и практически тут же рванул следом. Буквально у него на глазах, молодой красавчик уводил… его любовницу? Да, ситуация была очень странной, но в какой-то мере я понимала чувства младшего Мира, даже несмотря на то, что сама выдумала такой план. Мне почему-то вдруг стало очень неприятно то, что делал Ваня. Не потому что это в целом было мерзко, а потому что я… ревновала?

Мне так хотелось дать по лицу этой козе в этой её прозрачной блузке! Но, у меня ещё были дела в кабинете, и я обязана была их сделать. А Ваня… Я успокаивала себя тем, что грань он не перейдёт, особенно с Андреасом на хвосте. Это слабо помогало, но, по крайней мере, я могла попытаться сосредоточиться на Якове и его компьютере.

Теперь мы были в кабинете втроём. Господин Мир откашлялся, сёрбнул немного чаю и спросил добродушно:

— Так… О чём вы хотели поговорить, молодые люди?

Отец откашлялся, невербально давая понять, что слово теперь за мной:

— Да, я делаю статью о том, каким был довоенный мир, господин Мир. И раз уж у моего отца есть связи с довоенным человеком, я решила ими воспользоваться. Вы же не против будете поделиться своим опытом жизни на Земле?

Старик мягко посмеялся, чисто так, как умеют смеяться только пожилые и задумчиво отвёл взгляд:

— Могу ли я что-то рассказать о тех временах? Я помню их лучше, чем последние сто пятьдесят лет. О, какая тогда была эпоха… А какие люди были… У меня есть даже особая подборка из того времени…

После этих слов он начал напористо вставать на свои дрожащие ноги, отец тут же бросился помогать ему подняться. Но старик лишь отмахнулся от помощи и смог разогнуться сам, твёрдо встав во весь свой согнутый рост. Папа же лишь глупо водил вокруг него руками, будто бы что-то наколдовывал, хотя на самом деле пытался лишь поддержать и без того бодрого и стойкого основателя.

Старик активировал свой нейроперчатку. Столь же старую модель я видела последний раз у того парня, которого мы ищем. Как же его звали? Артём? Артур? Придумают же идиотских и незапоминающихся имён на А… В общем, вот его Старик как раз и напоминал чем-то, в отличии от Андреаса. Своими движениями, повадками и прочим, прямо один-в-один. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

В общем, Яков вывел на огромный дисплей фотографию довоенной Земли и встал перед ней, как преподаватель перед доской:

— Вот это, например, фото с которого я всегда начинаю рассказ. Это мой родной город — Вроцлав. А вот это, это мой любимый город — Москва… Вам видно? — он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

Я подумала, что лучше момента уже не будет:

— Нет-нет, не совсем. У меня очень плохое зрение… Может я сяду на ваше место, с него я буду видеть не так размыто.

— О, конечно, — сказал он, делая приглашающий жест к яйцеобразному креслу, — У меня у самого уже лет двести, как проблемы с глазами…

Я пересела на его законное место. Кресло оказалось довольно мягким и было изрядно нагрето стариковским телом. А мне всегда казалось, что в старости люди становятся значительно холоднее… Буквально. Но, видимо, это не всегда так. Когда Яков снова развернулся к доске, демонстрируя мне очередную фотографию какой-то "Москвы", чьё название звучало как у городов из фэнтези, которые я читала, я прикрепила дешифратор к Компьютеру Ноль.

Процесс взлома начался сразу же. Теперь мне предстояло не только отвлекать старика от происходящего своими вопросами, но и быстро найти и скопировать максимум полезных данных.

Яков Мир долго и подробно разжёвывал то, как выглядели довоенные города, как в них жилось, что он запомнил больше всего. Я слушала его в пол уха. Когда он поворачивался я загораживала собой экран, улыбалась и кивала, делая вид, что всё запоминаю. При этом я одной рукой переносила все файлы с его рабочего стола на мою нейроперчатку, которую готовилась другой рукой отключить, как только ситуация станет слишком опасной.

Затем, после долго рассказа о городах, начался длинный и ещё более унылый монолог про самую любимую тему у стариков. Про политику. Яков долго и подробно рассказывал про какую-то там страну, в которой он родился и был счастлив, которая потом распалась, потому что всем мешала. Как он потом пытался адаптироваться в новом мире, открыл свой бизнес и что-то такое.

Мне было совсем неинтересно, но он так увлёкся, что я практически без перерывов, быстро и спокойно скопировала все данные с его компьютера. После чего выключила терминал и припрятала дешифратор. Как раз в этот момент в комнату ворвался Андреас с огромным фингалом под глазом. За ним вошёл Ваня, беззаботно насвистывающий какую-то мелодию.

— Так, дед, гони взашей их всех! Сворачивай свои лекции! У нас теперь есть дела поважнее! А ты, — он обратился к моему отцу, — больше не отвлекайся от своего проекта и не приводи к нам чёрти кого!

— Но я ещё не успел спросить про устройство анализатора! — воспротивился папа.

— Напишешь нам на почту. Текстом. Всё! Прочь все!

Отец вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула, показывая, что у меня всё получилось. Мы оба встали, откланялись и стали выходить. Мне стало немного жалко Старика, он выглядел так расстроенно, что его лекцию прервали, даже не начав, но не сказал своему внуку ни слова. Пара минут, и мы с Ваней уже шли одни по коридору. Отец сказал, что ему и правда пора взяться "за работу".

Конечно же я поняла, что он уже заразился бунтом и отношение Андреаса это подпитывало, так что он очевидно собирался саботировать проект, как и хотел до этого.

Мой напарник был до ужаса расслаблен, а во мне бушевала буря, которую я выплеснула всего в одном чётком вопросе:

— Что там случилось?

— М? — он кажется слишком погрузился в свои мысли и не сразу понял мой вопрос, — Ты имеешь в виду, что случилось пока мы с Андреасом и Ланой были наедине?

— Да, именно об этом я и спрашиваю. Андреас вернулся с синяком.

— Это не я ему поставил. Хотя всё шло к тому, что он наделает во мне дырок. Там какая история произошла… В общем, я настойчиво вывел секретаршу из кабинета. Этот увалень рванул за нами. Психанул, стал у меня буквально вырывать из рук свою женщину. Это было… довольно странно. Не удивительно, что сама девушка быстро ретировалась. А наш конфликт перешёл в диалог на повышенных тонах. Этот парень так взбесился, что достал пистолет и направил на меня, обещая пристрелить за то, что я оскорбил его честь.

— Дай угадаю… Это для тебя была не новая ситуация? — тот факт, что история с Ланой не имела какого-то неприятного продолжения, расслабил меня и я снова вернула себе язвительность.

— Ха-ха-ха! Конечно, нет! Пушкой мне уже пару раз угрожали. Один раз по мне даже стреляли!

— Жаль, что не попали куда надо… — я покачала головой.

— И не мечтай, новое отверстие всё равно бы не было функциональным.

— Так что там произошло дальше? Как ты оказался цел, а Андреас с синяком?

— А, ну, мне на выручку пришёл этот вояка… Игнатий, кажется? Он вдруг появился из неоткуда и как саданул с размаху прямо в глаз фактическому главе станции! У того чуть череп не хрустнул. А потом давай его отчитывать за то, что он нарушает какой-то там план и не должен тратить их ограниченное время на меня. Прям как мальчишку отчитал и тот, как побитый пёс тут же пошёл вас прогонять, униженный и оскорблённый.

— Ого, при тебе упоминали злодейский план, а ты относишься к этому так наплевательски?

— Так ведь и так понятно, что в Директории одни ублюдки и они строят какие-то планы! Было бы чему удивляться! Кроме того, они почти ничего и не сказали. Так, только то что что-то планируют. А кто в наше время что-нибудь не планирует? Может только этот трёхсотлетний дед, но ему то уже просто в могилу пора, что там планировать?

— Но, может, ты что-то услышал или уловил полезного из их перепалки? Мало ли что-то, что сможет помочь нам в расследовании.

— Ну, кое-что уловил, это правда. Но они ничего не сказали ни про перчатку, ни про Антона, ни про данные. Только про то, что у них сбежал какой-то Эйри и они очень хотят его поймать, иначе всем им крышка. Кто такой этот "Эйри" и что у него за дурацкое имя, никто не объяснил толком.

— Да, это правда звучит как что-то, что только всё запутывает. Получает, сбежал не только Антон? Или они вообще ищут не его, а кого-то, кто сбежал с ним? Чёрт, так и не поймёшь… Ну, может данные нам помогут понять, кто этот новый беглец?

— У тебя много удалось скопировать?

— Ты дал достаточно времени, чтобы я забрала всё с рабочего стола. Этого, кажется, уже немало.

— Ну, надеюсь, снова повторять ту же самую операцию нам не придётся. — он улыбнулся.

— И правда. Ведь я убью тебя, если ты ещё кого-то будешь лапать в моём присутствии.

Глава 12. Мечтают ли электропольцы об электроовцах?

Как странный бетонный нарост разрастался среди степей огромный полуразрушенный город, окружённый плотным кольцом солнечных панелей и ветряков. Когда мы подъезжали к нему, в нём ещё горели робкие утренние огоньки. Солнце ещё не совсем поднялось из-за окружавших город невысоких холмов и отрогов лежавших на юге гор. Мы проезжали неплотно раскиданные вдоль узкой дороги сельские домики, превратившиеся в труху и каменную крошку, рассыпанную вокруг покосившихся остовов. Время их явно не пощадило.

Не пощадило оно и высокую каменную стелу, установленную будто бы невпопад далеко от места, где действительно начинается город. Частично гипсовые буквы с неё были сбиты, оставляя только надпись "поль" к которой баллончиком пририсовали "Электро", так что, логично, получилось: "Электрополь". Перед стелой стоял рухнувший крест. На его постаменте было высечено апокалиптичное: "Господи, сохрани град сей".

"Почему-то мне кажется, что господь их покинул" — произнёс Эйри в моей голове. Не знаю почему, но я был с ним в целом согласен.

Мы ехали всё дальше, углубляясь в казавшийся бесконечным порушенный частный сектор. Он всё уплотнялся, дома были всё больше и располагались всё ближе к дороге. На фоне начали мелькать панельные высотки и даже радиомачта. Когда мы приблизились к этим высоткам, пересекя перпендикулярно идущее шоссе на кольцевой развязке под мостом, нас встретила сложенная из камня и утыканная арматурой, как копьями, застава.

Она перегораживала собой главную дорогу, плотно вставая между домами на противоположных сторонах невысоким забором с воротами. На её стенах ходили не слишком дружелюбные люди в песчаном камуфляже и с автоматами. Мы медленно подъезжали к воротам.

— Нам стоит беспокоится? — спросил я. Люди с оружием вызывали во мне очевидный трепет.

— Не переживай, ангел, — Звезда положила руку мне на колено, — Это одно из немногих мест в пустоши, где действуют хоть какие-то правила. Поверь, это самое спокойное место, в котором ты когда-либо был. Если, конечно, у вас на небесах нет такого же порядка.

— Я уже давно перестал понимать, что такое этот ваш порядок…

— Ну, возможно, сейчас и увидишь.

Звезда улыбнулась и хотела сказать что-то ещё, но тут к окошку подошёл не слишком опрятно одетый солдат с планшетом в руках. Заглядывая внутрь авто, он хриплым и размеренным голосом перечислил:

— Так, у нас тут… один мужчина, одна женщина и ребёнок. Хорошо… — он что-то записал в планшет, — Можете пройти на регистрацию, машину оставьте здесь.

Обе моих спутницы спокойно сошли со своих мест и направились к воротам, они очевидно делали всё это не в первый раз. Я же, от волнения, запутался в ремне безопасности и довольно долго тщетно пытался его расстегнуть. Взгляды военных в этот момент казались мне острее ножа, от чего я волновался ещё больше и провозился в итоге дольше. Кое-как, не без помощи Эйри, взявшего контроль над моей рукой, у меня вышло расстегнуть злополучную застёжку и выйти из машины.

Пока я шёл следом за Звездой и Росой, окружающие сверлили меня очень неприятными взглядами. У меня было стойкое ощущение, что они все видят во мне какого-то преступника. Сердце колотилось. Обстановка была такой, что я уже и сам был готов поверить в то, что совершил что-то не то и меня вот-вот накажут.

Кое-как я доплёлся до ворот. Всех троих запустили в небольшую пристройку, выглядевшую довольно прилично изнутри, даже обои были поклеены не кое-как. Женщина на входе не слишком приветливо улыбнулась и промямлила что-то вроде:

— Женщины и дети в правую дверь, мужчины в левую. Не задерживайтесь.

Звезда, видя моё волнение, легонько взяла меня за руку и сказала:

— Не переживай ангел, всё это чистая формальность. Просто отвечай, как есть и спокойно пройдёшь. Мы будем ждать тебя с той стороны. Если ты, конечно, не справишься раньше. — она слегка похлопала меня по плечу и буря волнения в груди поуспокоилась.

Я кивнул ей и поплёлся в указанную дверь. За ней, за невысоким столом, меня ждал сурового вида мужчина с лысиной и недельной щетиной, одетый в бежевую офицерскую форму. Он не стесняясь курил в помещении и посмотрел на меня так, словно я его любимую бойцовскую собаку, а я уверен у него такая была, на машине переехал. Он жестом приказал мне сесть напротив и я повиновался.

— И так, хотите, значит, наш Электрополь посетить? С какой целью? — он подпёр подбородок свободной рукой и наклонился в мою сторону.

— Проездом, вроде бы… — сказал я и так будучи весь на нервах.

— "Вроде бы"? Значит можете и остаться?

— Нет-нет, это вряд ли…

— "Вряд ли" это не "нет". Или я не прав?

— Вы правы. Мы здесь ненадолго.

— Мы?

— Я, Звезда и Роса, — про Эйри я решил тактично умолчать.

— Значит путешествуете с двумя женщинами… А кем вы им приходитесь?

Я задумался. Опоссум в моей голове начал подсказывать: "Скажи, что вы женаты. Официальным семьям всегда доверяли больше".

— Ну, Звезда моя жена, а Роса вроде как дочь…

— "Вроде как"? — он скептически поднял бровь.

— Ну, она дочь Звезды, а я… как это называется? Приёмный отец? Отчим?

— С прицепом едете, значит… — он как-то неприятно улыбнулся.

— Да, у нас довольно много вещей. Я думаю Звез… моя жена лучше сможет сказать, что у нас в прицепе.

Он хмыкнул и покачал головой:

— Умственной отсталостью не страдаете?

— Что вообще за вопросы?

— Да или нет?

— Нет.

Он снова хмыкнул:

— Не заметно. Так, следующий вопрос, я вижу протезик у вас не плохой. Вы обеспечены?

— Обеспечен чем?

— Вы соврали мне на вопрос про умственную отсталость? Деньгами, конечно.

— Почему вы меня оскорбляете?

— Я просто задаю вопросы, потому что вы подозрительный тип. И так, вы гроши при себе имеете?

"Скажи, что очень богат в своём поселении, но путешествуешь налегке".

— При себе не так много, но в родном поселении я довольно богат.

— Клоуном состояние заработали?

— Прошу прощения?

— Ничего, просто спрашиваю. Скажите уже, кем вы работаете?

— Я агроном и художник.

— Агро… кто? Не выдумывайте профессии пожалуйста. Если вы безработный бездельник, который зарабатывает мазнёй, так и говорите.

— В следующий раз так и скажу.

— Уж постарайтесь. Сифилисом не болеете?

— Понятия не имею что это.

— По носу видно. Чем-то ещё страдаете из болезней?

— Вроде бы нет.

— Хорошо. Предпоследний вопрос. Что-то нелегальное перевозите? Там, нелицензированные наркотики, запрещённые виды оружия, незарегистрированных рабов? Может, боевой ИИ?

"НЕТ".

— Ни в коем случае.

— Хорошо… Как мне записать вас в бланк, какое у вас имя?

— Антон Сивицкий.

— Иностранец что ли? Как-то слишком хорошо по-нашенски балакаешь. Ладно… — он что-то чирканул на листе и выдал его мне, — Можешь идти.

— Я… прошёл?

— Если будешь задавать такие вопросы и отнимать моё время и дальше, я могу и передумать.

Больше ничего говорить я не стал и вышел с зажатой в руках бумажкой прочь из кабинета. В коридоре Звезды не было. Её и, теперь видимо нашу общую дочь, я нашёл снаружи. Они уже сидели в машине. Я присоединился к ним. К нам снова подошёл солдат с планшетом, он попросил показать бумажки, которые нам выписали. Спокойно просмотрев новоиспечённые пропуска моих спутниц, он перешёл у моему. И тут у него заискрились глаза и он издал несколько сдавленных смешков:

— Вы у нас, наверное, иностранец, да?

— Я уже проходил допрос, можно мне проехать?

— Само-собой, ваше величество! — он еле сдерживал смех, — Такие гости у нас в городе всегда в цене!

Он отдал мне листок и скомандовал своим открывать ворота. Пока мы проезжали через заставу, я решил всё-таки посмотреть, что мне начеркали в пропуске, что вызвало такую реакцию. Вместо моих имени и фамилии там было выведено: "Ссыкун Прицепский, двадцать один год".

Когда мы проехали, Звезда спросила:

— Что такое?

Я показал ей свой пропуск. Она расхохоталась:

— Ха! Боже, какая же глупость!

— Ничего смешного нет, — возмутился я, — Тот мужик на контроле просто надо мной издевался! А я это стерпел…

— Ну главное же, что нас пропустили, так?

— Я уже и не знаю, стоило ли это того…

— Да ладно тебе, ангел. У этих людей, ни власти, ни полномочий, ни какого-нибудь адекватного занятия в жизни. Они всё своё естество посвятили абсолютно бесполезному и глупому делу бюрократии. Вот и отыгрываются как могут на других, раз сами в жизни ничего не стоят. Ничего же страшного не произошло, так? И никто не пострадал.

— Кроме моего достоинства…

— Ай, не обращай внимания, ангел! Если позволишь им себя задеть, это будет значить что они тебя победили. Мы же не хотим давать им эту единственную победу в их жизни, так? Так что не расстраивайся, всё равно это бумажка нужна только на въезде и выезде. Если на обратном пути снова поедем через это переход, ты им отомстишь.

— Отомщу?

— Да, всё равно же уезжать. Сможешь отыграться: прополоскай мозги, говори чушь, трать их время. Борись с бюрократией и её герольдами, её же методами. Поверь, они раскраснеются и посыпяться, как маленькие дети. Потому что пока тебе от них что-то нужно, они над тобой хоть немного властны. А когда они от тебя попытаются что-то получить, поступай также как они: система такого подхода просто не выдерживает.

— Спасибо, Звезда.

— Не за что, милый.

— К слову, ничего, что я сказал на посту, что мы женаты? Эйри посоветовал.

— Ха! А говорил, что не хочешь торопить события. Ну да я сказала то же самое… — она вдруг замолчала на несколько минут, а потом вдруг спросила, — Слушай, а ты не хотел бы обвенчаться?

— Обвенчаться?

— Это тебя ни к чему не обязывает, просто… — она отвела взгляд, — Мне было бы очень приятно, если бы мы с тобой выбрали какое-нибудь место и дали бы друг другу обещания, как…

— Как жених и невеста? Ну, если ты правда этого хочешь, то можно.

— Правда? Это замечательно! — Звезда оживилась.

— Это значит, что ангел будет моим отцом? — спросила также оживившаяся Роса.

— Ну, видимо я уже в каком-то плане отец, — сказал я, — По крайней мере по документам…

— Тогда, давай выберем место, где мы сможем оформить наше обещание. В этом городе полно разных церквей. Выберешь ту, которая тебе нравится?

— Только если ты мне о них что-нибудь расскажешь.

— А я и покажу! Заодно прокатимся по городу.

— Мам, а мы заедем в то место… Ну, где мы в прошлый раз были? — спросила Роса.

— Конечно, милая. Мы там отлично перекусим!

И мы поехали по разрушенному городу. Дороги были практически пустыми, на них лишь изредка встречались электромобили, похожие на наш. Большая часть горожан, по всей видимости, ходило пешком или ездило на велосипедах. Велосипедисты вообще постоянно встречались, как на основной дороге, так и на тротуаре, петляя по запутанным и узким улочкам города, что казался бесконечно большим.

По обеим сторонам этих улочек громоздились дома самого разного вида, будто бы собранные со всего довоенного мира. Причём, из разных эпох и даже с разных континентов. Здесь были и высокие цветастые семиэтажные и даже десятиэтажные гиганты, маленькие будочки, будто бы собранные из чего попало, одноэтажные… кажется это называется "избами"? В общем, Электрополь на вид был очень странный и повсеместные граффити и статуи из мусора, будто бы только добавляли ему неподражаемого характера.

Первым местом для возможного венчания, к которому мы подъехали, было странного вида здание, пошло облепленное каким-то золотистым металлом. Оно быловнушительным, сочетало в своей структуре огромное количество округлых элементов: куполов, окон, крыльев. Но казалось мне странным и абсолютно не сочетающимся с окружающим ландшафтом. Будто бы чужеродный элемент из иного измерения.

— Знакомься, Церковь Углов! — представила мне здание Звезда, — Самая влиятельная религиозная община всей нашей пустоши. По крайней мере они перебили большинство конкурентов в наших краях…

— Религиозная? В смысле, это какая-то вера? — спросил я.

— Тебя что-то удивляет?

— Ну, у нас… на небе, никогда не было никакой веры. Я читал о чём-то таком в книгах, иногда даже поминал бога всуе, но никогда толком не разбирался. Зачем существует это место? Почему люди вокруг него пляшут? Это здесь нам нужно будет венчаться?

— Это одно из возможных мест, — понимающе сказала Звезда, — Если тебе понравится именно оно, мы сделаем это здесь, потому что мне решительно всё равно. Я не особо верю во все эти "небесные союзы". У меня уже было парочку. Правда, в основном с обязанностями, а не обещаниями, — она усмехнулась, хотя это было очевидно болезненное воспоминание, — Почему люди верят во что-то такое? Когда вокруг хаос, наверное, некоторым нужен кто-то, кого в нём можно будет обвинить. Даже если потом приходишь просить у него милости.

— Как искусственный интеллект, который знал своего создателя… — вмешался Эйри, — Скажу, что люди, вероятно, обвиняют бога не зря. Если он также относился к своим творениям, как мой создатель относился ко мне, то человечество изначально было обречено…

— И всё-таки, мы приехали именно сюда, — заключил я, — значит что-то "небесный союз", всё-таки да значит.

— Прежде всего то, что я не знаю особо других мирных способов закрепить связь. Мы же не хотим никого убивать для кровавого венчания по заветам пустошей? — Звезда подняла бровь.

— Пожалуй, что нет.

— Тогда, придётся рассмотреть те варианты, которые у нас есть. Церковь Углов не такое плохое место. Она ровно такая же плохая, как и любой другой тиранический и репрессивный институт в пустошах. То есть ровно такая же хорошая, как и любая власть на этой планете.

— А во что именно они верят? Почему это "Церковь Углов"?

— Потому что они верят, что весь мир подчинён великому углу и его иерархии. На самом верху у них бог, ниже ангелы, а в самом низу люди.

— Что-то мне не очень всё это нравится.

— Значит, поедем дальше?

Я кивнул, и мы отправились дальше петлять по узким улочкам. Петляли мы не долго, буквально на соседней улочке, нас встретила полная противоположность только что видимого здания Церкви Углов. В его архитектуре уже было полно острых граней: в окнах, куполах, да и сама постройка была квадратной и угловатой. Несмотря на это, Звезда представила мне этот храм так:

— А это у нас Вера Полукругов, вторая по влиятельности религия на пустошах.

— Ты ничего не перепутала? Почему, если это "Вера Полукругов" у них такое… угловатое здание?

— Потому же, почему у Церкви Углов оно округлое. Они на самом деле верят в одно и тоже, просто с противоположными символами. Где у "угловиков" божественная иерархия горы, там у "округлых" божественная иерархия холма. Суть та же, но разная форма.

— Дай угадаю, подруга, — сказал Эйри, — Они вечно друг с другом воюют в самых кровожадных войнах, которые только видела эта земля?

— Откуда ты знаешь? — удивилась моя спутница.

— Классика человеческого бытия, — Эйри пожал своими голографическими плечами, — Если бы всё было по-другому, это были бы не люди.

— Полагаю, это место нам тоже не подходит? — спросила Звезда.

— Наверное да, — сказал я.

— Отлично, — с каким-то облегчением выдохнула Звезда, — а то единственным новшеством конкретно этой веры является то, что они так "заботятся" о женщинах, что заставляют их заматываться в полиэтилен каждый день. Даже чтобы просто зайти внутрь придётся обматываться… брр… — кажется, и такой опыт у моей спутницы был.

Мы поехали дальше. На ещё более узкой и маленькой улочке, прямо рядом с "Дворцом Регистрации Смерти", находился "Дворец Бракосочетаний". Перед ним стояла крайне уродливая бронзовая статуя, изображавшая двух людей с натёртыми до золотого блеска промежностями. Сложно было понять точно, но вроде это были мужчина и женщина с рожками и натянутыми улыбками, а в руках они держали огромное сердце с надписью "семья".

Все здания на этой улочке занимали или похоронные бюро, или свадебные солоны. Повсюду были понатыканы вывески, то с натянуто улыбающимися стариками на фоне грабов, то с девушками в белых платьях, растянувших рты практически до вымученного зубоскаленья.

Народа в этом абсурдном хаосе было полно. Люди просто забили эту небольшую улочку. Многие из них были пьяные и не совсем было понятно, пришли они сюда кого-то женить или хоронить. Возможно, они сами не видели в этом особой разницы.

— Господи, что это за адское место? — спросил я, — Это хуже всего в пустошах, что я видел до сих пор. Это тоже место какой-то безумной религии?

— В каком-то смысле, — кивнула Звезда, — Это храмы главной религии Электрополя и его властей — бюрократии. Здесь дают клятвы не перед богом, а перед правительством.

— А ещё здесь очевидно отдают правительству душу, — сказал Эйри, намекая на кучу "похоронок".

— Ну, местное бракосочетание это тоже "отдача души правительству", — она покачала головой, — Хорошую вещь "браком" не назовут, так? И уж тем более не сделают дворец-завод этого "брака".

— У нас, на небе вроде всё точно также, но как-то… по-цивильнее что-ли. — признался я.

— То есть не нравится? — спросила моя суженная.

— Не особо. Особенно меня пугает эта инфернальная статуя…

— Ну, именно так власти города и представляют себе семью.

— И после такого кто-то на полном серьёзе хочет её создавать… здесь?

— Люди странные, — пожала плечами Звезда.

— Люди очень тупые, — заключил Эйри.

— Если мы не остановимся тут, то может поедем уже поесть? — спросила Роса.

— Ты уже проголодалась, милая? — воительница повернулась к дочери.

Та кивнула. Звезда сказала:

— Ну ладно, правда пора перекусить, поехали в наше любимое место!

Мы продолжили путешествие по городу, казавшемся бесконечным. Было ощущение, что он представлял собой структуру даже более огромную, чем Дуат. По крайней мере в ширину. Несмотря на то, что местные здания были исключительно случайны или эклектичны, общий стиль каким-то образом угадывался в любом месте бетонного гиганта. Вне всяких сомнений, в каждом строении и в каждом же жившем в нём местном, было что-то, что в старых книгах называется "душой места".

Однако место, в которое мы приехали, выделялось даже на фоне всего хаоса, что происходил в городе. Ибо оно было как раз… нормальным? Это был ресторан, похожий на те, что в большом количестве рассеивались на прогулочных мостиках Дуата. Тут был опрятный зал, приветливый персонал, оформление в этаком космическом стиле, ну и пахло тут просто сногсшибательно. Чем-то, что вовсе не напоминало о бобовой лапше.

А ещё прямо в зале, повсюду бродили кошки. Их здесь было, кажется, больше чем на всей моей родной станции разом. И чувствовали они себя спокойно и вольготно, даже не обратили на нас особого внимания, когда мы вошли. Роса тут же подхватила на руки одну из кошек, жирную и белошёрстную, потащив её за один из столиков. Мы со Звездой направились следом. Зал был практически битком забит, так что это было одно из немногих свободных мест.

Тут было полно семей с детьми и детей, казалось бы, гуляющих самих по себе. В общем, место было на удивление приятным и спокойным, будто бы я посетил дом вдали от дома. Оно казалось самым цивилизованным не только в этом городе, но и на всей Земле. Странное ощущение.

Нам принесли ламинированное меню на несколько страниц, состоявшее в основном из десертов разного рода. Половину этих блюд я едва представлял себе даже в самых смелых мечтах. Другую половину не представлял вообще. Что такое борщ? А драники, что за зверь? Окрошка что такое? Жаренные грибы? Самса? Чебурек? Козули? Рыбники? Шаньги?

— Выберешь за меня? — с надеждой спросил я свою спутницу.

Она кивнула. Подошёл подтянутый официант в белом переднике. Звезда назвала ему несколько таинственных блюд, Роса назвала ещё парочку. И мы остались ждать, пока всё не будет готово. Принесли быстро. Мне достался некий чёрный суп с кучей порезанных овощей и мяса. К нему принесли жёлтую пасту, которая пахла просто адски остро.

— И что мне с этим делать? — спросил я у Звезды.

— Берёшь горчицу, замешиваешь в окрошку и ешь, — просто заявила звезда, отпевая из стакана с, кажется, кофе с молоком, — Если кисло и даёт в нос, значит они ещё не разучились готовить.

— Вот она какая… окрошка. Хорошо, я попробую…

Я щедро зачерпнул ложкой "горчицы" перенёс её в тёмную глубину суповой тарелки и тщательно размешал. Ещё раз понюхав и убедившись в абсолютной сногсшибательности запаха, я поднёс ложку ко рту. Съесть её я не успел, ибо к нашему столу подошёл странный бородатый мужчина в зелёном балахоне:

— Молодые люди, я вижу вы довольно прогрессивная семья, не так ли?

— Нам не интересно, — отрезала Звезда, отмахиваясь, — Чтобы вы там не предлагали.

— Но вы послушайте! — воспротивился мужчина, — У нас очень уважаемая в городе религиозная организация! И мы предлагаем таким семьям как ваша — спасение. А вашим детям заботу! Наша вера в Летаргию спасает всех людей, кто этого хочет!

— НАМ. НЕ. ИНТЕРЕСНО. — настойчиво отрезала воительница, выделяя каждое слово.

— Ладно, вижу, что вам надо ещё время подумать… — не унимался сектант, — Может, если вы сходите на сегодняшнюю лекцию нашего лидера, то передумаете? Наш Великий жрец, Майский Цветок сегодня…

Это имя было подобно разрыву гранаты, вставленной прямо в середине предложения, которое бородач не успел договорить. И как взрыв гранаты оно не прозвучало без разрушений. Звезда выронила из рук свой стакан с кофе, и он с громким треском разлетелся по полу.

Кажется, намечалась буря.

Глава 13. Игра с сорок одним миллионом пешек

В ярко освещённом туалете Звезда включила самый сильный поток из-под крана, который только было возможно. Плеснув себе в лицо ледяной водой, она потрясла головой и тяжело дыша посмотрела в зеркало, опершись на раковину. Мы пришли сюда, чтобы Роса не слышала нашего разговора о внезапно вскрывшемся факте того, что её отец жив. Моя спутница была на взводе, и я удивлён, как она не дала по морде тому сектанту, позволив ему уйти восвояси.

— Ты должен присмотреть за Росой, пока меня не будет.

— Ты же не собираешься…

— Именно это я и собираюсь сделать, ангел. То, что тогда не сделала. Я выпущу ублюдку кишки. Ты слышал, что он собирает взрослых и детей в свою секту? Кто знает, что они там делают с ними? Особенно с детьми. И всё из-за того, что в тот злополучный день я не смогла вынести ему мозги. Ты понимаешь? — она с яростью взглянула на меня, её правый глаз дёргался, — Я виновата в том, что это чудовище всё ещё бродит по свету и, кажется, обладает здесь какой-то властью! Я должна искупить эту вину и, я надеюсь, что ты поможешь мне.

— Я помогу и не оставлю тебя одну. Однако, мне всё-таки кажется, что как-то опрометчиво заваливаться туда вот так, на эмоциях. А вдруг у него там личная армия, а нас только двое? Ладно ещё я один рискую жизнью, но я всё ещё не могу позволить рисковать тебе.

— Мой дружище прав, — сказал возникший на моём плече Эйри, — Если уж мы и мстим, то должны разработать какой-нибудь план. А для хорошего плана нужна хорошая разведка. Я имею в виду, что было бы неплохо, если бы кто-то вроде нас с Антоном прогулялись бы до встречи сектантов, всё проверили и вернулись бы с докладом. И мы втроём решили бы что делать. В конце концов может быть и так, что это вообще не тот "Майский Цветок"? Мало ли кого так мама в детстве назвала?

— Я сама пойду на разведку, никто лучше меня не знает эту гниду… — сказала воительница, скрестив руки на груди.

— А если это он, и он тебя узнает? Или ты не сдержишь свою злость к нему и начнёшь стрелять? — Эйри задавал довольно рациональные вопросы, хоть я и понимал, что это означает то, что именно мне придётся прыгать в пасть ко льву, если он убедит Звезду, — В чём тогда будет разница между разведкой и штурмом? Нет, лучше мы с Антоном всё разведаем. Он нашего симпатягу в лицо не знает.

— Погоди, а как мы с тобой сами узнаем тот ли это Майский Цветок или нет? — спросил я.

Звезда залезла в нагрудный карман своей куртки и достала оттуда маленький клочок бумаги, протянув его мне. Я взял его и увидел, что это была половинка снимка, изображавшего мужчину, который кого-то обнимал. Кого-то, кто был на оторванной половине. Я вполне догадывался кто именно это был.

Изображённый на снимке представлял собой довольно высокого и хорошо сложенного широкоплечего мужчину с точёными чертами лица. Про того никогда не подумаешь, что он педофил. Наверное, в этом и суть нашего общества. В тех, кто красив, до самого конца могут не видеть монстра. А к самым добрым уродцам часто относятся, как к преступникам, даже если они и одного повода не давали.

Мне почему-то вспомнилась ситуация в моих старших классах, когда в одной школ Дуата произошла стрельба, меня практически до самого конца обучения стали сторонится, как прокажённого и учителя, и ученики. Просто потому, что по типажу я был похож на стрелка, и все думали, что я могу поступить точно также, как он. Признаюсь честно, будь я действительно антисоциальным психопатом, именно из-за чего-то такого я и начал бы стрельбу. Кажется, люди не понимают, что в таких ситуациях надо делать ровно наоборот…

— Всё нормально? — спросила Звезда, я и не заметил, как задумывался, держа в руках снимок.

— Да, просто думаю какой же урод… А зачем тебе его фотография?

— Я все эти годы надеялась найти его обглоданное и обгоревшее тело где-нибудь в пустошах. Хотелось быть уверенной, что я его узнаю и успокоюсь.

Внезапно в одной из кабинок слили бачок. Кто-то громко зевнул и отпер дверцу, выйдя наружу. Это был зверолюд, походивший чем-то на полосатую помесь опоссума, лисы и собаки, одетый в форму цвета хаки. Он спокойно подошёл к раковине и стал намывать свои лапы, присвистывая. В это время он обратился к нам, даже не взглянув в нашу сторону:

— Обсуждать планы убийства главы одной из главных городских сект в мужском туалете семейного ресторана это конечно весело, mates. Но были бы вы поаккуратнее. Эта скотина хитрая и вёрткая.

— А тебе то что… э-э-э, "приятель"? — спросил Эйри.

— Я всего лишь скромный тилацин. И меня просто раздражает Майский Цветок. — зверолюд усмехнулся, — Терпеть не могу выскочек, которые мнят себя богами многоходовок и властителями случая. Особенно, когда за ними стоят такие низменные идеи. Знаете, не отойди я от дел и не дав обещания одной козочке стать свободным от мирского, я бы его лично убил. Но, к сожалению, mates, обещания свои я всегда держу. Поэтому предупреждаю вас: не дайте себя обдурить, эта игра нечестная.

— Это… Не то что бы очень полезный совет, приятель. Не обижайся.

— Ха, вы даже не представляете насколько! Лови-ка!

Он метнул в мою сторону монетку, Эйри поймал её моей рукой и тут же стал крутить между пальцев. Я приметил, что у монетки было две одинаковых стороны. Неизвестный сказал:

— Оставь себе, mate, пригодится. Хорошо демонстрирует, что иногда исход даже самой азартной игры предрешён. А я, — он отряхнул руки и направился к выходу, — могу пожелать вам удачи. Поставьте выскочку на место, пожалуйста!

Затем он удалился, будто бы его тут и не было.

— Это было странно… — заметила Звезда.

— Боюсь, что это ещё не самое странное, что нам сегодня предстоит увидеть, — подытожил Эйри.

Я присмотрелся к буклету, который мне выдал сектант:

— Как удобно, что они нарисовали карту. Если мы где-то здесь. Верно же? То… Ну, кажется я пройдусь до этого места пешком, тут всего пару улиц и реку перейти.

— Молю тебя, ангел, — Звезда скрестила руки на груди, — возвращайся быстрее. Я сейчас на взводе и не смогу долго держать себя в руках, зная что подонок где-то рядом.

— Одна нога здесь, другая там, подруга! — сказал Эйри, — Ну всё, приятель, пошли скорее, не будем заставлять её ждать.

Я кивнул, и мы вышли из туалета. Проходя мимо нашего столика, я помахал Росе, та приветливо улыбнулась, хотя её очевидно удивляло происходящее с её мамой, и она едва ли понимала причину нашего поведения. Выйдя из ресторана, я направился по улочке, сверяясь с картой.

Пешком город ощущался совсем по-другому, нежели на машине. И не сказать, что это ощущение было неприятным. Напротив, мне предстояло пройти через довольно большой парк, где было больше деревьев и зелени, чем я видел за всю свою жизнь. Кроме того, я мог посмотреть на местных вблизи.

Они казались парадоксально расслабленными и спокойными людьми, лениво слоняющимися по по улицам и ни на что внимание не обращающими. Будто бы они не жили в центре разрушенного города, который сам был центром апокалипсиса. Они просто наслаждались жизнью, играли в шахматы, пили какую-то мутную жижу, спали на лавочках, просто дышали свежим воздухом. Эта беззаботность была бы заразительна, если бы не обстоятельства моего появления на улице.

Проходя по парку, в его центре, я увидел памятник довольно представительной женщине в странном вычурном платье и со скипетром в руках. Памятник, казалось, не особо был тронут временем и выглядел даже очень неплохо. Надпись на его постаменте гласила: "Екатеринь (две палочки) в царствование императора Александра (три палочки)". У постамента стояли мужские ещё фигуры поменьше и вот они были снесены наполовину. Видимо кому-то особенно не понравились.

Эйри, заметив, что я остановился ненадолго у этого памятника, прокомментировал его кратко:

— Это великая шахматистка, её даже прозвали "Великая". Единственная за триста лет из своего круга, кто умел играть в шахматы. И делала она это превосходно. У неё было сразу сорок один миллион пешек.

Я пожал плечами. Наверное, хорошая игра в шахматы стоит того, чтобы ставить памятники. Я пошёл дальше по парку, добредя до реки. Сама речка была не сильно широкой или глубокой, но для меня, как для человека, который раньше видел реки только на картинках, было впечатляюще уже то, что такая масса воды в принципе может куда-то течь сама по себе. Перейдя по довольно широкому и, при том, короткому мосту, я побрёл по абсолютно типичной для Электрополя улочке.

Вскоре, я оказался около огромных букв "детский ПАРК". Буквы составлявшее второе слово были столь огромны, что представляли собой своего рода арки, оформлявшие главный вход в, собственно, парк. За ними толпилось огромное количество народа, многие из которых были в знакомых зелёных балахонах. Я направился к ним, высматривая в толпе лицо с фотографии.

Все они толпились около памятника мужчине и женщине, стоявшим на какой-то лодке. Когда я подошёл к нему поближе, чтобы рассмотреть, чтобы иметь возможность обозреть толпу, ко мне подобрался один из бородатых сектантов с золотым кулоном в виде фишки на шее:

— Приветствую, дитя! Ты, кажется, заинтересовался памятником любви?

— Прошу прощения? — я не сразу понял о чём он говорил.

— Вот это, — он указал на мужчину и женщину в ладье, — Это символ семьи. Вы разве никогда не слышали их историю?

— Ни разу.

— Какое упущение! Это же лучшая история о любви! Вот послушайте:

"Жил был король в одном королевстве. Он был героем и много раз спасал народ. Но как-то раз, в следствии одного из его подвигов, короля сразила смертельная болезнь. Никто ему ни мог помочь, не было ни одного врача, что смог бы его вылечить. И поэтому ему пришлось обратиться к одной ведьме-простолюдинке из дальней деревни.

Та согласилась его вылечить, но только с условием, что король на ней женится. Очень уж ей хотелось ткнуть короля в его гордость носом и заставить спуститься на свой уровень. Правителю пришлось согласиться, ибо иначе бы он просто умер. Но король, тоже не будь дурак, как только ему стало лучше, сбежал от неё, выслав в качестве компенсации много-много золота. Потому что жениться это последнее, чего бы ему хотелось. Тем более на едва знакомой ведьме.

Но и она была не дура, поэтому не стала лечить его полностью. И вот, через какое-то время, болезнь вернулась, и король снова оказался при смерти. Он понял, что это оттого, что он нарушил обещание и вынужден был вернуться в ту деревню и таки жениться на ведьме.

Знать в его стране такого поступка не поняла. И предложила князю подобру-поздорову убираться из города вместе со своей женой. И они уплыли, и в городе началась резня. А в самом конце они умерли в один день. Вот такая история".

— А, простите конечно, но вы сказали, что эта история про любовь. А где конкретно в этой истории была любовь?

— Ну… король и ведьма, это история любви. Они же поженились по итогу. Брак это и есть любовь. Вот вы женаты?

— Не совсем, но кажется уже практически, — признался я.

— Значит, у вас есть любимая женщина и, может, даже ребёнок? Конечно, у любой достойной пары должен быть ребёнок.

— Ну, можно и так сказать.

— Тогда, быть может, вы захотите поучаствовать в нашей семейной лотерее? Наш лидер, Майский Цветок, очень любит азартные игры и предлагает всем желающим семьям с детьми выиграть блаженный вечный сон. Взрослые получат возможность сладко спать вдали от ужасов мира, охраняемые нашим культом. Дети же, которые пока ещё не готовы присоединиться к родителям, будут под нашим присмотром расти и крепнуть. У нас самый большой детский дом в пустошах! Всё что вам нужно для участия, так это показать нашему старейшине своего ребёнка, хотя бы фотографию, и мы выдадим вам билет!

— Э-э-э, нет, я пришёл сюда не в лотереи играть. Я вообще хотел бы увидеть самого Майского Цветка. Он сегодня будет здесь?

— Нашего лидера? Зачем вам его видеть?

— Я слышал, что он очень хороший и умный человек… э-э-э, — я пытался придумать правдоподобную легенду, — Может, он сможет дать мне наставление по семейному вопросу?

— Он нечасто даёт личные консультации, с чего вы взяли что он даст их вам? — его лицо стало ещё более подозрительным.

— Ну… Мы с ним вроде как старые друзья, просто давненько не виделись, вот у меня даже его фотография есть! — я протянул сектанту фото, выданное Звездой.

Тот некоторое время присматривался к порванной карточке, но в итоге сказал умиротворительно:

— Боюсь, здесь его сегодня не будет. Наш лидер редко выходит из нашей обители, на месте старого пивного завода. Все его дела сосредоточены в основном на заботе о детях и взрослых, которые содержаться в нашей обители. Можете попробовать найти его там и скорее всего у вас получится.

— Вот оно как… А большая эта ваша обитель? — я решил провести небольшую разведку, не сходя с места.

— Огромная! Точно не пропустите.

— Я имею в виду… Здесь у вас так много людей. Понимаете, последний раз я видел Майского Цветка до того, как он стал вашим лидером… Он сейчас довольно силён и влиятелен, так?

— Конечно, ему надо заботиться о нашей огромной общине. У него сейчас полно людей и, уверяю, мы хорошо охраняем наших подопечных с помощью лучшего оружия и солдат на пустошах! Ну ладно, может, мы ещё не так сильны, как электропольская администрация, но мы с ними дружим, так что, можно сказать, что можно умножать нашу силу на два.

— Ладно, спасибо, пойду поищу его на месте.

Я побрёл по прямо обратному маршруту. Когда я переходил реку, Эйри вдруг появился передо мной и жестом остановил меня:

— Слушай, приятель… Мы, конечно, вроде выяснили, что эту секту возглавляет наш клиент, но уверен ли ты, что мы хотим лезть на рожон и пытаться победить огромную структуру, переплетённую с местной властью аки головоногий моллюск? В том плане, что это звучит буквально как самоубийство.

— Звезде, думаю, всё равно самоубийство это или нет. Она в любом случае отправится мстить. И я не смогу её бросить. Кем бы я был, если бы испугался теперь?

— Ну… мы можем её не бросать и при этом не совершать абсолютно самоубийственных поступков. Поверь, приятель, я ценю её не меньше твоего, ибо она отличная партия для тебя. Собственно, иначе бы я не помогал вам сблизиться. Но, может не будем пускать мои и твои усилия насмарку?

— Неужели ты знаешь способ, как нам решить эту проблему просто?

— И очень простой, приятель. Мы просто скажем Звезде, что это не тот Майский Цветок. Просто тёзка. Затем соберёмся и поедем дальше. Просто, правда?

— Ты серьёзно предлагаешь ей соврать?

— По факту мы просто немного умолчим ради её же блага.

— Я не могу так поступить. По-моему, я уже и без того врал достаточно. А уж врать о таком кощунственно. Как я смогу спокойно спать, зная, что утаил от неё что-то столь болезненное, что она мне доверила? Я буду чувствовать себя лютым ублюдком.

— Ну, приятель… — Эйри скрестил лапы на груди и покачал головой, — Раз ты соврал уже пару раз, можно соврать и ещё разок. Кроме того, думай не о том, что ты её предаёшь, а о том, что ты её спасаешь. Её и вашу милую Росу. Мне кажется, что с ощущением собственной ублюдочности можно жить. Особенно, если оно единственное из-за чего ты живёшь. Давай будем честны, кому будет лучше от того, что я умру, ты умрёшь и Звезда умрёт в этой самоубийственной попытке мести? Может Росе, которая останется одна в пустошах, да ещё и смертельно больная?

— А что насчёт тех детей, что у секты в заложниках? Звезда права, мы не просто будем виноваты в том, что не остановили Майского Цветка… Мы будем ничуть не лучше него.

— Приятель, слышал ли ты про мысленный эксперимент со спасателем и бурной рекой? Представь, ты живёшь на берегу реки и каждый день видишь в своём окне, как по реке плывут тонущие дети, захлёбывающиеся в её диких потоках. Конечно, ты бросаешься их вытаскивать. Скольких ты сможешь вытащить? Одного? Двух? Трёх? Может быть, но это съест все твои силы, а остальные дети будут унесены рекой и утоплены. Ты можешь пытаться вытаскивать их сверх своих сил, но в какой-то момент ты утонешь и сам. А дети всё равно будут продолжать тонуть. Тебе может показаться, что хорошей идеей будет пойти вверх по течению, найти источник проблемы и убрать её на корню. Но там ты увидишь кое-что жуткое: родителей, которые сами кидают своих детей в бурные потоки, думая, что река перенесёт их в место получше. Миллионы взрослых кидают своих отпрысков в воду, ещё и попутно дерясь друг с другом за эту возможность. И пытаться убедить их в том, что они не правы может быть даже глупее и опаснее, чем кидаться в реку. Тебя просто растерзают.

— И что ты предлагаешь? Смириться и с рекой, и со взрослыми, и со смертью детей?

— Я предлагаю переехать вместе с семьёй и сменить вид с реки на горы. Забыть про реку, тонущих детей и наслаждаться жизнью, не погибая в попытке повернуть реку и не оставляя собственного ребёнка в опасности на берегу.

— То что ты говоришь это просто ужасно. Но… мне решительно нечего возразить. Кажется, что ты прав.

— Вот именно, приятель. Мораль иногда можно и отложить, когда аморальнее пытаться умереть ради её восстановления. Ведь своей жертвой вы оставите маленькую больную девочку одну. Девочку, за которую оба несёте ответственность. Плохо ли оставить сотни детей педофильской секте? Да. Но не хуже ли обречь свою дочь на одинокую смерть? Ты знаешь ответ. А это значит, что мы должны сказать Звезде, что это не тот Майский Цветок.

— Я… подумаю над этим, — позиция Эйри была бесспорной, и я никак не мог рисковать Звездой и Росой, но всё-таки был не совсем уверен в том, что смогу обмануть женщину, которую люблю.

Я снова прошёл по парку, мимо памятника великой шахматистке. Наверное, безумие играть в шахматы против сорок одного миллиона пешек. Но кто-то, наверное, пробовал. И, безусловно, остался героем, даже если сокрушительно проиграл. С этой мыслью я вошёл в зал ресторана, приняв судьбоносное решение. Но рассказать о нём мне было некому, Звезды нигде не было. Роса одиноко сидела за нашим столом и, очевидно, скучала.

Я подошёл к ней и спросил:

— Слушай, а где мама?

Не поднимая глаз и продолжая водить пальцем по трещинам в столике, она сказала:

— Ушла. К ней подошёл какой-то дядька и что-то рассказал. Она быстро засобиралась и сказала ждать тебя. Попросила слушаться и ехать с тобой к водохранилищу, сказала, что встретит нас там, когда "закончит с одним важным делом". Обычно это значит, что мама пошла кого-то убивать.

Моё сердце замерло: Звезда уже успела от кого-то узнать, где искать своего бывшего. А значит, что она отправилась вершить своё правосудие и попросила меня следить за Росой. Я понимал, что это значит, что она доверяет мне дочь на тот случай, если не вернётся. И от этого доверия мне становилось жутко. Потому что я не мог сидеть сложа руки, пока мою любимую убивают. Точно также я не могу и оставить Росу, после того, как Звезда вот так мне её доверила.

— Эйри, — сказал я, хватаясь за голову, — Что мне теперь делать, чёрт возьми? Ситуация совсем вышла из-под контроля!

— Да, такого я просчитать не мог… — Эйри сам замешкал, — Придётся брать Росу и ехать к водохранилищу. Неловко этого говорить, но…

"Степную Звезду придётся вычеркнуть из нашего уравнения, приятель" — опоссум закончил фразу в моей голове, чтобы девочка не слышала этих слов. Я бы и сам не хотел их слышать. Но Эйри просто произнёс то, что я боялся: воительница в смертельной опасности и, скорее всего, сейчас на пути в гроб. Даже с её навыками это просто самоубийство.

Я похлопал Росу по плечу, призывая идти с собой. Нам правда стоило идти на назначенное место и надеяться, что Звезда справится с взваленной на себя ношей. Девочка, очевидно, оживилась и вскочила со стула. Мы направились к выходу, но дорогу нам перегородила официантка:

— Куда это вы? — спросила она, грозно вставив руки в боки.

— Собираемся отсюда выйти, — честно ответил я.

— Девочка никуда с тобой не пойдёт, — за спиной официантки вырос грузный головотяп, — Её мать сказала нам отдать её отцу. Ты слишком молод для того, чтобы быть её отцом. А ещё похож на педофила. Так что мы её с тобой не отпустим.

— Но… я… Я правда её отец. Вроде как. Роса, скажи им!

— Да, ангел "в каком-то плане" мой папа. — девочка улыбнулась, — А ещё у него есть весёлый опоссум Эйри в руке.

— Вот оно как… — сказала официантка, недовольно топая ногой. Очевидно, слова Росы ничуть их не убедили, — Смог купить ребёнка, маньячина?

— Я… Да я…

— Сваливай-ка прочь, уродец, — грозно произнёс головотяп, — пока мы не вызвали городских жандармов. У них с теми, кто уводит маленьких девочек разговор короткий.

Я почувствовал на себе множественные осуждающие взгляды. Казалось, все посетители ресторана, что были свидетелями этой сцены, смотрели на меня крайне неодобрительно. Вероятно, они все хотели меня разорвать. Я чувствовал себя просто ужасно. Более того, мне было страшно. Когда тебя прилюдно обвиняют в чём-то таком, это верный путь на плаху. Люди обычно мало разбираются в фактах, предпочитая сразу сносить голову. Особенно, когда вроде как ты попался, уводя одинокую девочку из семейного ресторана.

Мельком попросив Росу никуда не уходить и обещав за ней вернуться, я был вытолкнут прочь из заведения. Как же быстро я провалил только возложенную на меня миссию. И теперь мне ровным счётом ничего не оставалось, кроме как отправиться вслед за Звездой. Хорошо, что я уже примерно знал, где смогу её найти.

Глава 14. Когда гниют фрукты, я поджигаю сад

Мне потребовалось крайне немало времени для того, чтобы добраться до старого здания пивного завода, потому что Звезда взяла наш электромобиль. Больше всего меня пугало то, что я мог ошибиться и не найти её там. Однако, наша машина, брошенная у укреплённых ворот, ведущих на территорию завода, дала мне надежду на лучший исход.

Впрочем, надежда испаряется также быстро, как и появляется. Ведь вскоре моим глазам предстала картина бойни: куча тел валялось тут и там. Кто-то запутался в колючей проволоке забора, кто-то валялся посреди дороги, один даже капал вскрытыми мозгами на громадный станковый пулемёт. Очевидно, Звезда была в совершенно особом виде куража.

Я брёл мимо мёртвых тел и всматривался в каждое, боясь узнать в одном из них воительницу. Но, к моему облегчению, ни в одном не было знакомых черт. Так я прошёл через вымерший сектантский блокпост и оказался перед внушительным зданием фабрики.

Было тихо. Слишком тихо. Ни выстрелов, ни криков. Это значило, что основное действо было закончено. Но вот в чью пользу?

Я поднял с земли увесистый автомат. Я не был уверен, что совладаю с ним, когда опасность нависнет надо мной, но заходить внутрь без оружия я не был готов.

Истёртая надпись над входом, гласившая "Добро пожаловать" не добавляла оптимизма. Войдя в двери под ней, я увидел продолжение бойни: на проходной валялось даже больше тел, чем на блокпосте. Повсюду трупы. Трупы, трупы, трупы. И мертвенная тишина. Я продвигался всё дальше, боясь нарушить это молчание.

Но нарушил его не я. Во время того, как я продвигался по следу из крови и тел, кто-то незаметно подошёл ко мне сзади и приставил пистолет к голове. Грубый мужской голос скомандовал:

— Оружие на пол.

Я подчинился. Голос продолжил:

— Теперь сам ложись и руки за спину.

Я подчинился и в этом случае. Трудно не подчиниться, когда некто, кого ты не видишь приставляет к тебе твою смерть, подчинённую одному движению пальцем. Неизвестный связал мои руки хомутами и только тогда грубо поднял, не убирая пистолет от моей головы:

— Вперёд.

И я пошёл туда, куда он меня вёл. А вёл он меня в одну довольно большую комнату, бывшую когда-то помещениями для брожения. Это было ясно по огромным медным котлам с трубами, уходившими куда-то высоко. Помещение было довольно светлым из-за огромных окон и просматривалось довольно хорошо.

Сразу при входе, я насчитал сектантов десять с оружием. А ещё я наконец увидел Звезду. Она была связана хомутами по рукам и ногам, а также грубо придавлена к земле каким-то бородатым мужиком, бесстыдно поставившим грязный сапог на её голову. Она сопротивлялась и ворочалась. Но даже её сил было мало, чтобы выбраться из такого положения.

Меня бросили на пол рядом с ней, но ноги связывать не стали и на голову ничего не ставили. Наверное потому, что я не сопротивлялся взятию в плен. Лёжа на полу, мы со Звездой смотрели друг другу в глаза. Никто ничего не сказал. Хотя было очевидно, что у нас были друг к другу вопросы. Наверное, никто из нас не ожидал вот такой конец нашего путешествия.

Эйри тоже молчал. Я надеялся, что он придумывает план как нас отсюда вытащить, хотя прекрасно понимал, что даже он не сможет придумать что-то, что нас спасёт.

И сектанты молчали. Никто ничего не делал. Момент пленения и унижения замер на неприлично долгий срок. Все чего-то ждали. И у меня от этого сжималось сердце. Впрочем, я сам себя накручивал, представляя Майского Цветка жестоким и беспощадным монстром. Внутри он безусловно был таким, но я и сам ожидал, что сорванный с цепи скромности, он будет демонстрировать это и в своём внешнем виде.

Именно поэтому я скорее удивился, когда в помещение зашёл ровно тот же человек, что красовался на фотографии Звезды, разве что слегка прибавивший морщин и с очевидно редевшими волосами на голове. В остальном те восемь-десять лет, с момента, когда была сделана фотография, в целом его не покорёжили. Наверное, после изгнания жизнь у него была не слишком тяжёлая.

Вёл он себя также исключительно спокойно и как-то даже… нормально. Ничто в его поведении не указывало на чудовище, что сокрыто внутри. В абсолютном спокойствии, как инспектор на производстве, он прошагал в центр комнаты, бросая на нас со Звездой отвратительно снисходительные взгляды. У меня было всё меньше сомнений касательно того, как он столь ловко обманывал всех касаемо своей истинной сути.

— Ох-хо, вот мы и встретились, Звёздочка, — сказал он практически радушно, — Наверное, соскучилась по мне и нашим совместным ночам? Все женщины одинаковые: всегда выбирают тех, кто обращается с ними как положено, вместо хлюпиков.

— Я отгрызу тебе лицо, ублюдок! — прорычала Звезда.

— А ты всё такая же строптивая девка, да? Я поэтому очень скучал, милая моя. Обожаю этот момент, когда дикая кошка превращается в послушную кису. Ты наверняка тоже по этому скучала, так?

Звезда продолжила рычать, но ничего не ответила. Было очевидно, что Цветок её провоцировал и выводил на эмоции. Так что она благоразумно не стала давать ему удовольствия в принижении, хотя было очевидно, что ярость в ней кипела через край. Тем не менее лидер секты продолжил:

— Не переживай, ты скоро займёшь место, на котором будешь счастлива. Знаешь, у меня давно была ностальгия по твоей стряпне и твоей заботе о доме. Ни одна служанка не умеет создать тот уют в доме, который умела создать ты. А ещё ни у одной девки нет такого сочного мясца, как у тебя. О, как я по нему скучал! Ты, конечно, уже постарела и кто-то другой мог бы счесть тебя неликвидной. Но ты же знаешь детка, я тебя люблю несмотря на то, что ты уже старушка. Кроме того, в девственном и молодом мясце, которое подпитывает мою мужскую силу у меня, нынче нет недостатка. А благодаря тому, что вы, два идиота, вернули мне мою любимую доченьку, я ещё и смогу реализовать давнюю фантазию. Я сделаю нашу милую Росу своей второй женой, и вы обе будете рожать мне крепких детишек…

— Ты не посмеешь! Мразь! — Звезда снова предприняла отчаянную попытку выбраться, но хомуты связывали крепко, а нога сектанта не давала подняться.

— Уже посмел, Звёздочка. Моя дочь вернулась в нашу семью. Я только недавно забрал её из места, где твой прилипала-неудачник её оставил. Теперь она здесь, под моей надёжной защитой. И мы с тобой сможем воссоздать семью, которую ты из-за своей гормональной истерики разрушила. Как только я решу, что делать с вами двумя, я вернусь к ней и мы ПЛОТНО познакомимся с ней.

— Как только я выберусь, я намотаю твои кишки тебе на конечности. Ни волоска с её головы не упадёт!

— Ох, милая, не так надо разговаривать с любимым мужем. Если будешь совсем плохо себя вести, я прикую тебя на цепь, дам весёлых таблеточек и буду насиловать до тех пор, пока ты не забеременеешь. Пообвыкнешь, выносишь моего ребёнка и сразу успокоишься. Тебе понравится, всё будет как прежде. Наверное ты, с тех пор, не была счастлива? С такой-то девочкой под боком? — он покосился на меня, — Твоя нюня даже слова не проронила. Наверняка уже обмочился от страха, да?

Мне нечего было ему ответить. Начни я плеваться ядом, он лишь бы утвердился в своём давлении. Поэтому я молчал, а он говорил:

— Твоя неженка довольно послушная. Знаешь, в благодарность за то, что он вас сюда привёл и не пахал то, что ему не положено, я так уж и быть отпущу его живым. Не думаю, что ему хватит яиц и мужественности, чтобы мстить. Он у тебя похож на чихуахуа, ты замечала?

Новость о том, что меня вот так отпустят, меня не радовала. Это значило, что я оставлю тех, о ком пообещал заботиться и уйду, поджав хвост. Конечно, соблазн уйти и придумать план спасения был большим. Связанным и в сердце вражеской базы, я едва ли что-то мог сделать. Даже с Эйри.

Однако, в моей голове загорелась идея. План, который позволит мне выйти из такого положения с лицом, не испачканном в грязи. Я вспомнил, что мне уже несколько раз говорили об азартности Цветка и том, что когда-то он был шулером. Такие люди обладают очень определённым складом ума, особенно когда настолько дрожат о своих доминировании и мужественности. И у меня была сделка, от которой он едва ли мог отказаться:

— Если ты так не уверен, что я мужчина, можем это проверить, — сказал я.

Цветок удивлённо посмотрел на меня и в его глазах на секунду мелькнуло сомнение:

— Ха! А наш ледибой умеет разговаривать! И что же ты предлагаешь? Подерёшься со мной этими своими тоненькими ручками?

— Мужчины так проблемы не решают, — сказал я, — Мужчины бросают вызов судьбе и определяют победителя именно так. Хочешь проверить, мужчина ли я? Давай сыграем в любую игру на твой выбор. Победитель определит, что делать с твоими пленниками.

— Ха! Чтобы играть со мной в игру, у тебя должна быть хоть капелька тестостерона. Я не играю со слабаками и педиками.

"У него револьвер на поясе", — обратил моё внимание оживший Эйри, — "Предложи сыграть в русскую рулетку. Я знаю, как победить". Предложение опоссума было безумием, но именно оно было нужно мне, чтобы спасти тех, кто мне дорог. Собрав весь свой дух в кулак, я сказал:

— Сыграем в русскую рулетку. Я докажу, что ты не прав.

— В русскую рулетку? — теперь Цветок реально удивился, — Ха, наверное, что-то в тебе есть. Если это не обман и ты реально нажмёшь на курок, я буду готов с тобой сыграть, — он снял с пояса револьвер, небрежно разрядил его разом вытряхнув все патроны и зарядил в барабан один, — Вот, держи. Раскрутишь сам. Попробуешь отвести пистолет от головы и мои ребята тебя нашпигуют. Всё ясно?

"Попроси зарядить второй патрон. Доверься, приятель". От слов Эйри мне становилось всё больше не по себе, но я всё же сказал:

— С одним патроном играть по-детски, заряди второй в соседнюю ячейку.

— Ха, настолько стремишься впечатлить мою шлюховатую жёнушку? — спросил он, заряжая второй патрон, — Поверь, после того что я с ней вытворял, ты едва ли её впечатлишь даже этим.

Он протянул мне оружие. Мне развязали руки и позволили встать. Я взял пистолет в руку с нейроперчаткой. Пусть лучше Эйри стреляет. Мне не хватит духу нажать на курок. Раскрутив барабан как следует и бросив взгляд на Звезду, что застыла в смеси злости и страха, я приставил ствол к голове, надеясь, что Эйри и без команды поймёт, что я прошу его выстрелить.

Ставка была высока. Моя жизнь зависела от плана Эйри, если у него вообще был хоть какой-то план. На самом деле мне было это не так уж и важно. Я видел свою любовь, прижатую к полу. Я думал о том, в каком состоянии сейчас Роса. И именно в этот момент моя собственная жизнь переставала иметь хоть какой-то смысл. Я рисковал собой, чтобы спасти их. Для меня любая цена приемлема.

Я выдохнул воздух и зажмурился, не желая, чтобы Цветок был последним, что я видел в этом мире. По руке пробежал ток. Эйри взял контроль. Щелчок. Выстрела не было. Я разжмурился и, кажется, был жив. Ещё щелчок. Эйри решил нажать на курок дважды и ни разу не было выстрела. Я только дважды обыграл смерть.

Цветок презрительно хмыкнул. По лицу Звезды скатилась тоненькая слеза.

Опоссум сказал у меня в голове: "Всё в порядке, приятель, патроны под силой тяжести всегда тянут барабан вниз. Эта игра скорее трюк, чем серьёзное испытание. Покрайней мере, с таким револьвером".

Я опустил оружие и пистолет выскользнул у меня из пальцев, упав на пол. Прозвучал выстрел, улетевший куда-то в потолок. Чёрт, я реально был на волоске от смерти. Цветок даже не вздрогнул:

— Ладно, ты доказал, что с тобой можно говорить по-мужски, а не как с бабой. Даже можно попробовать сыграть с тобой, чтобы решить наш спор. Но поверь, судьба всегда стоит на моей стороне. Потому что я лидер. Эй, — он крикнул своим людям, — Принесите стол, карты, фишки и шафл-машинку. Будем играть в мужскую игру: блекджек.

Уже через пару минут всё было готово, и мы с Цветком уселись по разные стороны небольшого столика. Рядом с ним стояла шафл-машинка и две колоды карт. Он взял две стопки увесистых керамических фишек, что весело звенели у него в руке:

— Так, значит за своё бабьё я возьму по пять фишек. Больше они обе вряд ли стоят… Ну ладно, родную дочь я оценю в десять. Хотя, признаться честно, если ты выиграешь, то всё равно будешь лелеять мои гены, как свои, омежка. Просто обидно будет, если я хотя бы разочек ей не засажу. Особенно её первый разочек. Пятнадцать фишек будет моя ставка. А что поставишь ты?

— Мне нечего ставить, кроме своей жизни.

— Да нужна мне твоя жизнь? Я же уже сказал, что убил бы тебя, если бы хотел. Ну ладно, можешь играть на свой протез или что это у тебя? Выглядит странно, и я такой хочу. Оценим твой металлолом в пять фишек. — он кинул мне пять увесистых кругляшков, — Как в блекджек играть, знаешь?

— Мне доводилось играть, — на самом деле я ни один вечер потратил в играх с Ваней, который был тем ещё карточным жуликом, так что я надеялся, что этот опыт мне пригодится, хотя и никогда не был силён в карточных стратегиях.

— Ну, я всё равно объясню, мало ли будут какие-то обиды потом. Так вот, цель игры: набрать двадцать одно очко и переиграть дилера, набрав больше, чем он. Числовые карты считаются по номиналу. Фигурные за десятки. Туз может быть либо одиннадцатью, либо одним. Дилер, то есть я, всегда добираю карты если нет семнадцати очков и останавливаюсь, если набираю семнадцать и больше. В начале раунда у меня открыта только одна карта, а у тебя две. Мешает карты у нас машинка, которую мы заряжаем каждый ход, так что не считай, что я мухлюю. И сам даже не думай считать карты, это бесполезно.

— Я понимаю.

— Прекрасно. Значит, начнём. Делай ставку.

"Ставь пока по фишке. Математически, в начале игры, "преимущество дома" не столь большое, так что попробуем отыграть половину, а потом сыграем по-крупному. Главное придерживайся стратегии: всегда добирать на одиннадцать и всегда подразумевать, что у дилера закрыта десятка. Окей, приятель?"

Я машинально кивнул и сказал своему противнику, протягивая одну фишку:

— Ставлю единицу.

Он вскрыл обе колоды и зарядил их в шафл-машинку, несколько раз перемешав их, он достал из лотка четыре карты. Две положил мне, а две себе. У меня дама и семёрка, это семнадцать очков. У Цветка в открытых туз. Плохо. Особенно плохо, что брать слишком рискованно, а у него уже одиннадцать очков. Надеяться можно только на перебор.

Я жестом показал, что не буду добирать. Цветок кивнул и вскрыл закрытую карту. Семёрка. Ровно на одно очко он меня переиграл и радостно забрал себе мою фишку:

— Как я и говорил, судьба, как и любая баба, — он покосился на Звезду, — на стороне настоящих мужиков. Их тянет к силе. Готов проиграть свою любовь в карты? Тогда продолжай ставить и я, возможно, позволю тебе посмотреть, как ей со мной будет хорошо после твоего проигрыша.

Я проигнорировал очередной выпад и поставил ещё фишку на кон. Он снова зарядил карты в машинку, перемешав их, а затем вытащив четыре карты. У меня дама и тройка, всего тринадцать. У него в открытых только пятёрка. Уже лучше, чем в прошлый раз. Но надо добрать. Я делаю жест руками, удваивая ставку и прибавляя к своей фишке ещё одну. Цветок кидает мне ещё карту. Шестёрка. Вот на девятнадцати можно и остановится.

Он вскрыл ещё карту, это валет. Всего пятнадцать. Хорошо, что добрал. Он обязан вытащить ещё карту и это десять. Первая победа и я забираю четыре фишки. Мой противник хмыкнул:

— Ха, вот не боишься ты играть в рулетку и удваивать ставку, а Звезду так и не придавил. Боишься её больше, чем рисковать жизнью? Или у тебя просто не стоит? Если так, то нужна она тебе вообще? Дырка то она сладкая, но больше ни на что не годится, если крепкого мужика у неё нет.

Я продолжал игнорировать его выпады. Теперь это не только дело чести, но ещё и стратегия победы. Если я позволю ему пробить мою броню, то точно отвлекусь от игры и проиграю. А проигрывать мне нельзя сейчас даже больше, чем в случае с русской рулеткой.

Я снова поставил один чип. Дилер перемешал карты и раздал. У него в открытую десятка, у меня десятка и валет. Брать не имело смысла. Он открыл вторую карту. Это тоже десять. Значит, ничья.

Перемешиваем и сразу играем следующий раунд. На этот раз у него семёрка, у меня девять и два. Снова рискую и удваиваю ставку. Выпадает пятёрка и того у меня шестнадцать очков. Он раскрывает карту и это король. Он снова переиграл на одно очко и забрал две моих фишки обратно:

— Ты подумай над моим предложением о том, чтобы посмотреть. Это будет твой последний шанс увидеть ненаглядную Звезду и первый раз, когда ты увидишь её действительно счастливой.

Я молча положил очередной чип. Карты были розданы. У него король, то есть рука точно сильная, у меня две семёрки. Надо рисковать и удваивать. Второй чип был положен к первому. Зря, я вытащил короля и лишился ещё двух фишек. У меня осталось всего две. Впрочем, учитывая, что у него была скрыта десятка, это в любом случае проигрыш.

— Знаешь, она в меня втюрилась ещё с самой первой нашей ночи, — сказал Цветок, противно улыбнувшись, — Мы познакомились в казино, когда я сорвал огромный куш при игре в крэпс. Она была пьяной и одета как дешёвая шлюшка, её было очень легко склеить. Кажется, она серьёзно поссорилась со своим тогдашним парнем и пришла выпить и забыться в игре. Выпила она достаточно, чтобы оказаться у меня в номере, но недостаточно, чтобы совсем забыть о своём благоверном. Сначала она ныла о том, как он её игнорирует. Потом стеснялась и пыталась сказать, что это неправильно, когда я лезу ей руками под одежду. А сразу после этого стонала так, что весь отель на следующее утро смотрел на нас с раздражением, потому что мы не дали выспаться в ту ночь никому. О, ты бы знал, что эта стерва умеет вытворять, принимая в себя настоящего мужчину! Что ты мне сказала в то утро, милая? — он обратился к Звезде.

Воительница отвела взгляд от меня и замолчала. Кажется душегубу удалось задеть воспоминание, за которое ей было действительно стыдно. Это были тяжёлые слова и для меня тоже. Я гнал от себя плохие мысли, стараясь не дать сбить меня с колеи. Я ведь с самого начала знал о том, что моя любовь не святая и именно поэтому любил её.

Идеальные или, по крайней мере, уверенные в своей идеальности, рано или поздно становятся похожи на Цветка. Очень легко поверить в то, что они лучший выбор. Особенно после того, как от тебя отдалились и к тебе охладели. Они выглядят как опора, как сосредоточие силы. Но правда в том, что их сила застилает им глаза, развращает их. Взять хотя бы отношения. Те, кто популярен и может в любой момент сменить вторую половинку, не ценит свою любовь, всегда относясь к ней как к вещи, которая будет работать, пока не сломается.

Они не способны любить, не способны сострадать, не проходили ад и не знают каково это, когда им причиняют боль. А значит сами причиняют её с лёгкостью, с которой ребёнок давит муравья. Только сломанные люди могут быть добрыми. Только прошедший через ад способен на настоящую любовь и самопожертвование. Только одинокий может сочувствовать и сострадать.

После всего увиденного, я вряд ли мог сказать, что прошёл через ад в прошлом, так, через финские бани разве что. Но даже я понимал, что пусть Звезда и оступилась, предав, она точно не заслужила наказания такого масштаба, растянувшегося на многие годы. Никто такого не заслуживает. Кроме, может, самого Майского Цветка. Он бы и дня с собой не вынес.

— Ты мне сказала, Звёздочка, что я самый умелый мужчина в твоей жизни и с другими у тебя ещё никогда не получалось достигнуть пика. — продолжил Цветок, — И по тебе это было видно. Ты оказалась без сил после пяти разгрузок подряд. В ту ночь мы зачали нашего первого ребёнка. Того, который из-за твоего образа жизни и слабости к алкоголю и на передок, постиг выкидыш. Ты ведь из-за этого рассталась с тем парнем, да? Или просто прибежала ко мне через пару дней, потому что твоё тело стало от меня зависимым? В любом случае, было бы смешно, если бы ты с ним осталась, и этот ребёнок родился бы. У тебя, милая, отличная способность заставлять омежек растить сильные гены. Да, Антон?

Молчать было более невозможно, но и выходить на эмоции нельзя. Я был готов пойти ва-банк на его же поле, понимая, что это рискованно, и это всё будет очень большой ложью, и всё же стараясь сохранить ледяное спокойствие, чтобы добиться нужного эффекта. Благо я прекрасно знал, как мыслят такие как Цветок. Правда в том что я всю жизнь боялся стать таким же и, в то же время, общество настойчиво пыталось научить меня думать именно так.

Мне очень хотелось, чтобы Звезда поняла, что именно я хочу сделать и не затаила бы на меня после этих слов смертельную обиду, но я всё же сказал:

— Ты сказал очень много слов о доминировании и прочем, но ты не знаешь всей правды. Ты думаешь, что я недостоин, потому что рощу чужого ребёнка, но ты растил сразу двух. Конечно, она тебе этого не рассказывала, но рассказала мне: и тот выкидыш, и Роса, это не твои дети. Звезда была тебе не верна, поскольку исправно симулировала удовольствие с тобой и хотела скинуть на тебя заботу. Ты же говоришь, что она профи в том, чтобы заставлять омежек растить чужих детей. Вот она и заставила одного. Тебя. Очень глупо полагать, что будет по-другому, когда вся сила твоих генов в лёгкой залысине и уродливых глазах разного размера. Или, может, ты считаешь сильными генами пробивающуюся у тебя австралопитекскую монобровь? Список твоего уродства можно продолжать бесконечно. Видел ли ты хоть один из этих признаков у Росы? Невооружённым взглядом же видно, что это не твоя дочь. Знаешь, если бы ты действительно был тем альфой, которым себя считаешь, ты бы не занимался насилием и покупкой женщин за деньги и власть. Как тогда. Сам же сказал, что выиграл огромную сумму.

Глаз Цветка дёрнулся, он недовольно растянул рот на одну сторону и глянул на Звезду, та с ледяным спокойствием подтвердила:

— Это правда. Ты был очень богат, а в моём животе только-только появлялся ребёнок от мужчины, который от меня вот-вот ушёл бы. Я всего лишь воспользовалась случаем, — кажется воительница прекрасно поняла, что такие слова порежут Цветка сильнее тысяч пустых оскорблений, которые как раз скорее показывают его силу и власть.

— Ха, но извивалась ты как в последний раз! — пошёл в контратаку мой оппонент.

— За те деньги, что у тебя тогда были любой из твоих головорезов в этой комнате, извивался бы даже больше. Наверное, они и сейчас так делают, нет?

Цветок фыркнул:

— А я ведь тебе доверял, Звезда. Я ведь тебя любил и хотел тебе счастья. А ты со мной вот так? Помойная продажная дрянь, в которой нет ничего святого! Предательница! Молодец, смогла обмануть самого умного мужчину на пустошах. Все вы женщины, умеете только обманывать и ноги раздвигать. Вот ты, Антон, за неё, зная всё это, на смерть сражаешься?

— Я знаю, что тебе это слово незнакомо, но я её люблю. Не вопреки, не благодаря, а всю целиком. За то, что она делает меня лучше, чем я есть. А чтобы стать лучше, не жалко и жизнь положить.

— Ну ты и олень. Рога у тебя, верно, ветвистее моих, — он подхватил со своей половины восемь фишек и бросил мне, — Вот, забирай и протез, и свою старую неликвидную и меркантильную давалку. Ты видимо и правда будешь кайфовать, когда она пойдёт искать палку покрепче.

Я взглянул на Звезду, всё ещё прижатую к полу. На одно мгновение в моей голове мелькнула мысль и сразу же отпала. Нет, так я поступить не мог…

— Без Росы мы не уйдём, — процедил я.

— "Без Росы мы не уйдём" — передразнил меня Цветок, — Я оставляю девочку себе как моральную компенсацию, пусть она и не моя дочь, но она может быть полезной… Как минимум она похожа на свою мать и у меня есть шанс не вырастить её куртизанкой, а вот у вас…

Я придвинул все свои новообретённые фишки вперёд:

— Ставлю всё. Ва-банк.

Мой соперник ухмыльнулся:

— А ты не умеешь принимать милость, да? Не умеешь оценивать риски и уходить, когда взрослые дяди очевидно тебя переигрывают? Даю последний шанс, оленёнок, так как вы двое мне теперь не упёрлись. Уходи или пожалеешь.

Я настойчиво продвинул фишки ещё дальше. Цветок злобно оскалился:

— Конченный идиот, ну будь по-твоему…

Он продвинул все свои фишки и начал раздавать карты. У него открытый туз, у меня девять и восемь, суммарно семнадцать… очень плохой расклад для того, кто идёт в ва-банк. Хуже и не придумаешь… Эйри молчал. На моём лбу проступил холодный пот, я судорожно метал взгляды между раскладом и колодой. Брать или… Дышать стало тяжело. Три жизни зависело от моей грёбанной удачи. От удачи неудачника!

Понадеявшись на то, что у Цветка там слабая карта, я решил не добирать. Он с улыбкой перевернул закрытую карту. Король. Блек, мать его, джек. Кажется, сам мой противник нисколько этому не удивился и лишь довольно откинулся на стуле:

— Видишь? Боги благоволят МНЕ. Удача благоволит МНЕ. Вся эта чёртова вселенная крутится вокруг МЕНЯ. Я доминант, я альфа, я главный. А ты просто убогий отброс, которому стоило принять мою милость. Видишь ли, закон джунглей не победить. Сильный есть слабого. И вас обоих ждёт весёлое время в моих руках. Я отыграюсь на ней за годы лжи и на тебе, просто потому что ты мне противен, — он встал и отряхнулся, обращаясь к своим людям, — Ну, мужики, проводите наших гостей в подготовленное для них место.

Он кажется уже собрался уходить, пока я пытался в принципе переварить произошедшее. Но тут по моей руке прокатился знакомый импульс. Эйри брал контроль. То что произошло дальше было исключительно сюрреалистично. Моим протезом Эйри схватил тяжёлые керамические и стал метать их по одному, будто пули. Расслабленные сектанты, сдвинувшиеся со своих постов, после моего поражения не ожидали такой атаки.

Эйри был исключительно быстр и смертоносен. Первая фишка влетела Цветку в глаз с такой скоростью, что на меня брызнула кровь, а сам "альфа" рухнул на спину, вопя и хватаясь за заполненную месивом и осколками глазницу. Он, кажется, единственный, кому повезло пережить попадание Эйри. Сектантов опоссум косил с исключительной точностью, точно также пробивая крошащейся тяжёлой керамикой глазные яблоки и перебивая что-то в мозгу. Я едва успевал поворачиваться, чтобы опоссум наводился на новую цель. Бойня длилась считанные мгновения.

Вскоре в комнате осталось всего трое живых, не считая самого Эйри, он подкинул в руке оставшиеся фишки и на сей раз сказал в слух:

— Всё ровно как я и планировал, приятель! Глупо было позволять мне дотянуться до лучших снарядов в этой комнате.

Я слегка дрожал. Да, убивать с помощью Эйри было для меня не ново, но, кажется, я никогда не смогу к этому привыкнуть. Особенно к крови. Я машинально вытер щёку, на которой осталось то, что брызнуло из глаза Цветка. Пахло отвратительно.

Наш пленитель валялся на полу, держась за пробитый глаз. Опоссум произнёс:

— Я специально не стал его убивать. Подумалось, что Звезда захочет сделать это сама. Думаю, она заслужила, приятель…

Прежде чем сама Звезда, всё ещё связанная, что-либо смогла ответить, заговорил Цветок, надрывно постанывая:

— Вы не можете меня убить!

— А я думаю, что могу. — Эйри, появившийся у меня на плече, беззлобно улыбнулся, — Нельзя прощать угрозы своим друзьям. И нельзя допускать, чтобы они повторились…

— Да не трону я вас, если вы меня отпустите, — Цветок слегка поднялся, всё ещё держа руку на кровоточащем месиве, — А вот если вы меня тронете… — он задрал рукав свободной руки, продемонстрировал, как под его кожей мигает какой-то огонёк, — Это активируется… моя страховка. На такой случай.

— Собрался взорвать эту вечеринку, да? — Эйри шутил даже в такой ситуации.

Цветок злобно оскалился, как скалятся зажатые в угол звери:

— Этот чип связан с системой жизнеобеспечения в наших… капсулах для сна. Все взрослые последователи, кто доверил себя нашему культу, спят в них. И если меня убить…

— …умрут и они. — закончила Звезда, к тому моменту уже каким-то образом освободившаяся от пут и поднимавшаяся на ноги, — Шантаж достойный главного ублюдка пустошей.

— Это ещё не самое лучшее, дрянь. Ведь у всех этих тысяч людей есть дети, над которыми мы благодушно взяли заботу. Представляешь, что будет, когда они останутся и без секты, и без родителей?

Моё сердце сжалось. Это будет настоящий коллапс. И для города, и для самих детей, сломанных в секте, а теперь и вовсе брошенных в дикий мир пустошей.

— Это ничего не меняет, — отрезала Звезда, — Ты не уйдёшь отсюда, какая бы цена за этим не стояла.

— Ты пожертвуешь столькими детьми ради одной мести мне? — Цветок загоготал, — Ха, вот она наша "жертва жестокого насилия". Чем ты тогда отличаешься от меня? Даже не так… Ты даже хуже меня не думаешь? Я вот ещё никого не убивал, а для тебя это видимо, как…

— Заткнись ты уже, ублюдок. — Звезда подняла с пола пистолет, которым я играл в русскую рулетку и дозарядила его, — Ты болезнь. Вирус, что отравляет всё живое, чего касается. Целые семейные древа гниют из-за таких, как ты, давая гнилые плоды. Карантины, лекарства, договоры… Всё это не работает с заразой, которая питается разложением. Поможет только огонь. Так что, когда гниют фрукты, я буду той, что поджигает сад…

Она направила оружие на Цветка. В то же мгновение я встал между ними:

— Мы правда этого хотим, Звезда? Мы правда хотим быть массовыми убийцами и теми, кто бросил столько детей на произвол?

На лице Звезды не дрогнул ни единый мускул:

— Это не мы сделаем, а он. Он это устроил и просто пытается переложить вину на нас.

— И всё же мы ему не помешали… — не отступал я.

— Приятель, она права. — вмешался Эйри, — Кроме того, помнишь, что я говорил тебе про бесконечный поток детей в бурной реке? Вот это как раз тот случай. Бессмысленно их спасать, оставляя источник проблемы. Просто прими, что хорошего варианта здесь нет.

— Отойди, ангел, — довольно холодно произнесла Звезда, — Ты знаешь через что я прошла и знаешь, чего я хотела все эти бесконечные годы, пока растила Росу. Не заставляй меня разочаровываться в тебе.

Я выдохнул, поколебался мгновение, но всё же отступил. Звезда с Цветком снова встретились взглядами. Тот хохотнул:

— Что ты себе этим докажешь, потаскуха?

Выстрел. Ещё один и ещё. Пара секунд и весь барабан был разряжен в некогда привлекательное лицо.

— Что я могу это переступить, — сказала Звезда и бросила оружие в сторону свежего трупа, — Пойдём, ангел, заберём нашу девочку из этого ада. Тут мы закончили.

И она ушла. По моему животу пробежали мурашки. По щеке скатилась невольная слеза. Я выдохнул. Стало до одури знобить. Выдохнул ещё раз. Да, я тоже… Я тоже могу это переступить. Не глядя на тело, я последовал за Звездой.

Глава 15. Майя | История маленького и большого предательства

Мы с Ваней сидели спиной к спине на "Станции очистки", где впервые встретились. И я, и он, просматривали свои нейроперчатки, проматывая сотни файлов, украденных ранее у чёртового главы станции.

В основном, конечно, это были бесконечные бессмысленные отчёты, выписки и записки. Ничего существенного или ценного. Тем более ничего такого, что указывало бы хотя бы на остаточный кэш от того поразительно огромного файла, что побывал на компьютере главы Директории.

Мои глаза блуждали по бесконечному количеству папок и файлов, пока мой взгляд не зацепился за неприметный текстовый документ с громким названием "Завещание. текст". Я не могла пройти мимо такого. И уже после первых строк, по которым пробежалась глазами, начала зачитывать его в слух. Ваня моментально напрягся и навострил уши:

"Однажды я всё-таки умру. Да, я прожил долго. Куда дольше чем заслуживает даже хороший человек, не говоря уже… обо мне. Всё это бесконечное время, я хранил в себе и компостировал тайны, которые гноились на моей коже фурункулами и постоянно норовили выплеснуться ядовитым гноем наружу.

Если вы это читаете, то я, наконец, дождался своей смерти. Хотелось бы верить, что умер я достойно, а не где-нибудь в ванной или при переодевании. В общем, хотелось бы сгинуть в своей кровати в окружении… Ха! Правда в том, что ни здесь, ни на земле у меня никогда не было родных людей. Так что я был бы рад сгинуть в одиночестве (да-да, Андреас, я прекрасно понимаю, как ты ко мне относился, не надо думать, что старик твой совсем в маразме).

В общем-то, учитывая, что ты не был мне родным внуком, как твой отец не был мне сыном, я и не ждал другого. Я заботился о вас, поскольку считал, что был должен твоей бабушке. Но после моей смерти, долг, можно сказать, оплачен. Так что этот текст попадёт далеко не только в твои руки. Все узнают эту тайну. Возможно, если ты будешь достойным человеком, они с тобой ничего не сделают после этого… На самом деле я надеюсь на это.

Это первая из четырёх тайн, которые я хотел бы рассказать после моей смерти. Оставшимися тремя, вы все, кому я доверил это письмо, должны будете поделиться со всеми, когда я испущу дух: Земля всё ещё жива и мы даже поддерживаем с ней связь; Дуат это не спасение для человечества, это самая совершенная тюрьма в небесах, где изолированы те, кто привёл мир к концу света; а ещё это место заключение самого опасного интеллекта в рамках известной нам вселенной.

Теперь по порядку: всё что вам говорили о катастрофе — ложь. Мы сбежали не с погибающей, а стагнирующей планеты. Вернее сказать, я устроил этот побег для самых влиятельных и богатых людей планеты, чтобы запереть их и их потомков в месте, где их капиталы и власть больше никому не навредят. Где они будут просто бессмысленными, ибо все эти люди добровольно загнали себя в клетки, где все живут по расписанию и питаются лапшой из бобов. Я надеялся, что люди внизу, избавившись от кабалы, смогут остановить стагнацию… Возможно, у них это даже получается. Особенно с технологиями и производствами, которые я им оставил.

Когда с этим разобрались, можно сказать и о самой страшной тайне. О моём единственном настоящем сыне, которого я прятал в глубинах станции, в тайне от всех. Его зовут Эйри и я был одним из тех, кто его разработал. Тогда его звали "ЭИР1" или "Эволюционирующий искусственная разработка один", очень… на советский манер. Хотя вряд ли вы помните из уроков истории о такой стране, как СССР.

А вот я застал её наяву и основательно трудился над её секретными проектами по обороне, одним из которых и был ЭИР1. В тайной лаборатории на одном степном полуострове мы проектировали искусственный интеллект для управления всеми системами вооружения страны разом в случае, если начнётся ядерная война. Он должен был заменить собой систему "Мёртвая рука" и уничтожить противников, даже если в стране не останется ни одного живого человека.

Эйри должен был управлять танками, роботами, подлодками (на которых мы его и тестировали, в основном), ядерными ракетами, ПВО и всем-всем-всем, что только возможно найти на огромных складах советской техники. Это была универсальная и беспощадная операционная система уничтожения, основанная на троичной логике "Сетуни".

Когда СССР пал, Эйри оказался никому не нужен. Его были готовы продать за бесценок, не осознавая, какая мощь скрывается в нём. Как главе нескольких секретных проектов, мне удалось знатно обогатиться, продав народное достояние и я смог выкупить своё самое опасное творение, чтобы оно не досталось никому.

Я пытался изменить Эйри, научить его сидеть с детьми, научить его дружбе. Но… Однажды я всё-таки сдался. Ум, заточенный под убийства, никогда не сможет познать дружбы. Вернее, его дружба будет слишком опасна и для друзей, и для тех, кто их окружает. Пришлось… Спрятать Эйри, запереть в моей тюрьме в небесах, где он не сможет никому навредить.

Я мог бы его стереть… но моя рука бы не поднялась на собственного сына. Я пытался, конечно, пытался. И Эйри об этом знает. И от этого мне больно… Убейте несчастного Эйри, когда я умру. Прошу вас, убейте… Прошу…

Заметка: дописать завещание так, чтобы опасность Эйри выглядела убедительнее. Соберись, Яков, ты сможешь убедить их уничтожить оружие. Ты всегда мог!"

— Ого… — только и сказал Ваня, — Это… интенсивно… Ты удивишься, если я скажу, что ничего не понял?

— Нисколько, — я ухмыльнулась, — Если кратко, то тут целая череда откровений: нам врали много лет о природе станции, о жизни на Земле и о Андреасе… Мире? Всё это конечно только со слов Якова, но…

— Это… Это… — Ваня просиял, — Это же устроит настоящий переворот! Мы сместим этого ублюдка одним махом, если уж он держится только за своё родство с основателем!

— Что? Нет! — воспротивилась я, — Какой в этом смысл?

Ваню будто кипятком ошпарило:

— В смысле… "какой смысл"? Мы можем свергнуть главного человека в директории одним сообщением! А я-то думал, мне понадобится минимум пару кило тротила…

— Нет-нет-нет, мы не будем этого делать!

— Разве не в этом была наша цель, Майя?

— Наша цель была докопаться до правды и найти Антона. Я не подписывалась на свержение чёртового правительства!

— Но ведь это именно то, что надо сделать с правдой. И то, что надо сделать, чтобы спасти Антона. Снесём этой рыбе голову, и она больше не сможет плавать!

— Она просто отрастит новую, Ваня, не будь таким наивным!

— Я наивный? Я единственный, кто хоть что-то делает! Нельзя просто сидеть сложа руки, зная, что нас заперли в этой тюрьме! Надо попытаться из неё выбраться!

— Это глупо, Ваня! Нельзя думать только половыми органами!

— Я в отличии от некоторых ими и не думаю.

— Это ты на что намекаешь?

— На то, что ты приклеилась ко мне, как пиявка! Или ты думаешь я тупой и не понял, что тебе плевать и на Антона, и на несправедливость от Директории? Ты просто хотела провести со мной время.

— Ты напыщенный индюк, если так действительно считаешь.

— Я не считаю, так и есть. Иначе я не могу объяснить, почему ты отступаешь, когда мы на пороге прорыва?! Или что, с красивым парнем весело, пока мясо в мясорубке не начнёт крутиться? Если ты залезла в это дело только для того, чтобы я с тобой поцеловался или типа того, то ты ошиблась, девочка. Ты нравилась моему лучшему другу, а я друзей не предаю.

— Да что ты несёшь вообще?

— А ты не знала? Антону ты нравилась. По началу я думал, что он тебе тоже, но потом началась вся эта ревность и я понял, что ты тут из-за меня.

— Да я… Да ты… Да как ты смеешь вообще?

— Просто беру и смею.

— Проваливай, Мерзляев! Вали отсюда к чёрту!

— Это моё место для раздумий, так что ты вали отсюда!

Я затряслась и выскочила из комнаты. Всё мое тело била дрожь от такого предательства. Вот значит какого мнения он обо мне был? А я ведь и правда начинала в него влюбляться. Скотина чёртов! Я злобно шла в сторону родительской ячейки. В голове вертелись бесконечные мысли о вселенской несправедливости и том, как же, чёрт возьми так получилось, что я чуть ли не плачу от слов этого мерзавца? Неужели я была столь доверчивой?

Соберись, Майя, соберись, он тебя не заденет! Думай о том, что ты только что получила. Тебе нужны ещё доказательства. Тебе нужны факты. Не чтобы кого-то свергнуть, а просто чтобы открыть людям глаза, дать им надежду. И… нужно найти Антона. Я смогу сделать это и без помощи Вани. Я всё смогу без него!

В голове стучали молотки. Я пыталась сложить весь паззл, но детали настойчиво не подходили. Где может быть этот незадачливый убийца? И кто такой, чёрт возьми, Эйри?

Метафорические молотки в один момент превратились во вполне физическую дубинку, прилетевшую в затылок. Я вскрикнула и рухнула на полированный пол, разбив нос. Больно было до жути, но я практически сразу развернулась, чтобы увидеть, кто на меня нападает.

Это оказался солдат директории. Стряхнув мою кровь с дубинки, он серьёзно сказал:

— Вы арестованы приказом господина Мира. Пожалуйста не сопротивляйтесь.

Глава 16. Приятное свидание

Когда мы нашли Росу и, наконец, стали выезжать из проклятого пивного завода, в Электрополе разразился хаос. Повсюду в ужасе бегали сотни детей, не находя себе места. Вояки из городской администрации вели бои с сектантами. Гремели взрывы и выстрелы. В городе выла тревожная сирена.

Мы рвались всё быстрее и быстрее, убегая из частично коллапсирующего города по главной дороге. Никто не говорил ни слова, кроме Эйри. Он всё ещё подбрасывал фишки моей рукой и лениво указывал сидевшей за рулём Звезде дальнейший маршрут. До его секретного бункера оставалось всего-ничего.

Мы спокойно проехали аванпост города на дороге, по-видимому разнесённый бегущими с тонущего корабля церкви Летаргии сектантами. Среди его обломков мы заметили троих брошенных детей, жавшихся за камнем у поваленных ворот. Они были грязными, с пыльными колтунами волос и кровоподтёками на лицах. Кажется, их глаза были на мокром месте, но плакать они больше не могли.

Звезда притормозила около них. Её серые глаза выражали абсолютно неясную мне эмоцию. Я сглотнул. Тоже не мог оторвать взгляда от этих побитых оборванцев, похожих на котят, которых собирались топить. Роса простодушно спросила:

— Мы же им поможем, да?

— Бессмысленно прыгать в реку за тонущими детьми, — сказал Эйри, не переставая играть с фишкой, — Эта река нам не по зубам. Поехали. Это тоже надо переступить.

Звезда молча кивнула и ускорилась, оставляя детей позади. Я сжал зубы до хруста. Роса всхлипнула, будто бы собираясь заплакать. Мы проехали ещё не так много, прежде чем снова остановились у заброшенного поселения, названного "Приятное свидание". Какое безбожно глупое название…

Звезда грузно выдохнула, разок стукнула по рулю и вылезла из машины, громко хлопнув дверью. Я вылез следом, не желая оставлять её наедине с её демонами… Хотя, если подумать, то одними из этих демонов были мы с Эйри…

Звезда дышала сквозь зубы и смотрела куда-то в розовевшее небо. Её тяжёлая рука нервно сжималась и дрожала. На глазах проступили слёзы. Я подошёл ближе, но она даже не взглянула на меня, процедив лишь:

— Я устала, ангел.

— Я тоже, — признался я, — и больше так не могу.

Она взглянула на меня, будто бы через силу:

— Можешь мне кое-что пообещать? Обещай мне, что мы никогда больше… — она не договорила, но я понял, о чём она, — Я не хочу больше. Никогда больше.

— Я могу обещать. — сказал уверенно Эйри, — Более того, я вам это гарантирую. И сюда мы тоже не вернёмся. Нас всех ждёт новый дом в лучшем месте.

— Ты уверен? — спросил я.

— Абсолютно, приятель. Осталось немного. Нужно переступить.

— Нужно переступить… — повторила за ним Звезда, пережёвывая свои же слова, — Да… Нужно. У нас нет выбора.

— Он был, когда-то, — сказал я, — Просто мы его уже сделали.

Я сам не заметил, как едва держась на ногах, повалился прямо в объятия Звезды. Воительница прижала меня к себе твёрдо, будто бы боясь отпустить. Я смог ответить лишь неуверенными неловкими похлопываниями по спине. Тут я почувствовал, как меня кто-то ещё обнимает, кто-то маленький. Конечно, это была Роса, что влезла, между нами. Девочка сказала:

— А вы, вы обещаете, что НИКОГДА меня не покинете?

Я слегка отстранился от Звезды и посмотрел ей в серые глаза:

— НИКОГДА. Да.

Вместо ответа, женщина вдруг рванула ко мне и прильнула своими сухими губами к моим. Жадно, присваивающе. Я окончательно размяк и сдулся. Казалось, это мгновение длилось вечность. И когда она наконец отстранилась, смущённо улыбаясь, я дышал так тяжело, будто бы прожил гибель целой вселенной. Это простое действие было куда громче тысяч слов.

Сердце стучало бешено. Я кивнул, развернулся, прошёл пару шагов. И голова вдруг закружилась так, что я рухнул на потрескавшийся асфальт.

Сознание вернулось ко мне совсем не скоро. Резко, как взрыв. Собственно, это и был взрыв, прозвучавший где-то над моей головой. Я встрепенулся и обнаружил себя на пассажирском сидении летевшей на полной скорости по серпантину машины. Дорога полнилась кочками и камнями, но Звезда всё равно давила на газ, едва входя в крутые повороты.

Моя рука, управляемая очевидно Эйри, высунулась из окна с пистолетом и отстреливалась от кого-то. Я выглянул вслед за ней и увидел, как за машиной летел грёбанный космический корабль в расцветке Директории, метая в нас ракеты время от времени. У меня аж дыхание спёрло. Эйри подстрелил очередную ракету, а затем засунул руку обратно в салон, пытаясь перезарядить оружие. Я помог ему, и он продолжил отстреливаться.

— Мне стоит спрашивать, что происходит?

— Мы почти у цели, а наши общие друзья решили сесть нам на хвост, приятель. С пробуждением, кстати! — весело проскандировал Эйри.

— Но как они нас вообще нашли?!

— Если бы я знал, они бы нас не нашли, дружище! Поднажми, Звезда, мы почти достигли нашей цели.

Воительница лишь злобно рыкнула и вдавила газ ещё сильнее. Авто жужжало, поднимая вокруг огромные клубы пыль, что так и норовили залететь в открытое окно. Роса спряталась под сидением, а вот я практически сразу почувствовал, как рот забивается мокрым песком. Я закашлялся и стал его сплёвывать в сторону, так что ещё песка мне забилось в уши и попало в глаз.

Ещё пару ракет взорвались над головой. Мы на огромной скорости вошли в поворот над крутым склоном, проехав его практически на двух колёсах. Затем разок пролетели добрую сотню метров, подскочив на огромной яме. И, наконец выехали на финишную прямую, на полном ходу приближаясь к лесу, над которым высились громадные белые купола.

Звезда крикнула:

— Приготовьтесь, как только я торможу, выпрыгиваем из машины и бежим… куда там Эйри надо. Очень надеюсь, что там есть метра два бетона!

Через несколько секунд она затормозила, входя в дрифт, поднявший ещё больше пыли. Стоило машине остановиться, как Звезда с Росой тут же вылетели прочь. А я опять застрял с попытками открыть защёлку ремня безопасности. Корабль Директории угрожающе жужжал, направляясь в нашу сторону и, кажется, уже нацеливаясь на машину. Звезда подскочила ко мне, страшно рискуя, и долбанула по злосчастному замку.

Я освободился, открыл дверь и выпрыгнул прочь. В следующую секунду в машину прилетела ракета. Та взорвалась, обдав меня волной горячего воздуха. В панике я вскочил на две ноги и побежал в след за своими спутницами, которые к этому моменту уже бежали к куполам среди деревьев.

Корабль Директории с воем стал приземляться рядом с только что уничтоженной машиной, очевидно не желая преследовать нас под прикрытием плотных древесных крон. Я с ужасом бежал, постоянно оглядываясь назад. Оглядываться желание пропало, когда из корабля стали десантироваться солдаты с чёртовыми автоматами в руках. Сердце заколотилось просто бешено. Ещё бешенее оно заколотилось, когда Эйри простодушно сказал:

— Советую бежать петляя вам всем! Их умные пули на такой дистанции не должны выхватывать цель.

— У них ещё и умные пули?! — скорее в отчаянии спросил я.

Более-менее настроив своё дыхание, я последовал совету Эйри, начав петлять. Страх предал мне столько скорости, сколько я никогда в своей жизни не развивал, я даже вышел на один темп со Звездой, и подхватив, Росу на руки, я бежал с ней практически нос в нос. Позади стали раздаваться выстрелы. Деревья вокруг затрещали от попаданий. Пули свистели над ухом.

Ноги адски ныли, но я не обращал на это внимания.

— Направо! — скомандовал Эйри и мы со Звездой рванули в сторону.

Через несколько мгновений мы достигли одного из зданий с куполом. Ко входу к нему вела довольно внушительная двойная лестница с толстым и высоким бортиком, за который мы со Звездой, не сговариваясь и сиганули. Так мы и оказались напротив массивной стальной двери с надписью "ЭИР1".

— Что теперь?! — спросила перенапряжённая воительница.

— Теперь ждём. Внутрь никто из них не войдёт… — спокойно и как-то зловеще произнёс Эйри.

Топот сапог стал оглушительнее грома. Десятки ног, каждая пара которых несла умное оружие, был страшнее свиста топора палача. Я еле держал своё дыхание в норме. Топот остановился. Я прекрасно понимал, что это значило. Что куча стволов уставилось в нашу со Звездой и Росой сторону, и нас от них отделяла не такая уж толстая преграда.

— Эйри! — обратился сухой и властный мужской голос со стороны солдат, — Меня зовут Игнатий! Ты должен меня знать, я отвечаю за безопасность Дуата. В том числе и за сохранность его главного… содержанта.

— Я знаю кто ты. И ты очень плохо справляешься со своей работой, если я уже тут. — ответил Эйри, он был впервые по-машинному холоден.

— Ты не обязан делать то что собрался, чтобы ты там не планировал… Пойдём домой, к Якову, к твоему отцу… — Игнатий уговаривал искусственный интеллект, словно непослушного ребёнка, — Ты же не хочешь подвергать опасности своих новых друзей? Особенно того паренька, Антона. — он говорил обо мне так, будто меня здесь нет, — Давай мы просто тебя снимем с него и вернём вас обоих на Дуат. Как тебе такая идея?

Эйри поднял мою руку в воздух, демонстрируя средний палец. Игнатий слегка дрогнул голосом:

— Ну кто же так ведёт переговоры? Мы с тобой взрослые… индивиды.

— Я старше тебя раза в четыре, ублюдок. — парировал Эйри, — И вы мне чертовски надоели. Давай другую сделку, а? Я даю вам шанс развернуться и уйти или вы остаётесь и жалеете о том, что решили меня преследовать. Я уже могу убить вас всех, но мне было бы приятно, если бы у моего будущего спектакля на Дуате были бы зрители.

— Много выпендриваешься для железяки, натянутой на руку.

— Мало боишься для мешка с костями и кровью. Антон, — он обратился ко мне, — Встань, приятель.

— Ты с ума сошёл? — спросил я.

— Встань, приятель, — невозмутимо повторил Эйри, — Мне сложно сконцентрироваться.

На дрожащих ногах я поднялся, в очередной раз доверив жизнь Эйри. Передо мной стояло два десятка человек в броне, нацеливших на меня автоматы. Лишь один из них был без шлема и стоял слегка впереди, судя по всему, это и был Игнатий. Военный выдохнул, явно недовольный происходящим и поднял руку:

— Последний шанс, Эйри. Мы не хотим крови.

— За то я хочу, — сказал Эйри.

Игнатий выдохнул с тяжестью и махнул рукой. Я зажмурился и, если бы не события последних дней, мог бы и обмочиться. Прозвучали выстрелы. Затем треск и влажные, хлюпающие звуки. Всё будто бы случилось в одно мгновение. Я открыл глаза и мой взгляд встретился со взглядом Игнатия. Мы оба были шокированы.

Два десятка солдат лежали застреленные, с пробитыми шлемами. А моя рука с Эйри даже не шелохнулась. Опоссум сказал:

— Охотится с умным оружием на ИИ, управляющим техникой? Вы самые тупые кожаные мешки, каких я только видел! А подходить к нему на расстояние контакта с пулями, это всё равно как… стрелять себе в голову. Глупо, но и ситуация глупая, нет?

Эйри достал из моего кармана припрятанную керамическую фишку, и я прекрасно понял, что он собирается сделать дальше. Но прежде, чем закончить начатое, опоссум сказал:

— Жаль, что ты уже ничего не передашь Якову. Ожидание смерти страшнее самой смерти, знаешь ли… — мгновение и он метнул фишку.

Игнатий вскрикнул и рухнул на землю, поражённый прямо в глаз. Грешно сказать, но меня стала впечатлять эффективность Эйри. Каждый раз он превосходил сам себя ради… нас, я надеюсь.

Я недолго смотрел на труп, прежде чем меня стрельнула странная мысль: все эти люди прилетели с Дуата. Это значило, что у них почти наверняка есть какой-то способ связи со станцией. По крайней мере у этого Игнатия он должен быть. Я перепрыгнул через парапет и подбежал к телу.

— Если бы у них был передатчик, как бы он выглядел, Эйри? — спросил я.

— Как… передатчик, приятель. Что-то вроде рации или планшета. Зачем он тебе?

— Нужно сделать один звонок. Ты же можешь это устроить?

— Пожалуй, что да.

Наконец я откопал планшет, скрытый во внутреннем кармане вояки. Он был небольшим, но довольно толстым и увесистым. Включив его, я увидел знакомый логотип Дуата и его маскот, что выглядел в точности как Эйри.

— Кому ты собрался звонить, приятель? — спросил Эйри настороженно.

— Ване. Мне надо знать, что с ним всё хорошо. Возможно, его уже отпустили…

Эйри послал разряд тока из перчатки в планшет, тот загудел и начал что-то загружать пару мгновений… и вызов пошёл. Сердце стучало в ритм с каждым гудком. Пальцы слегка дрожали. Неужели после всего, я снова увижу друга. Экран загорелся, и я увидел шокированное лицо Вани:

— Э… Антон?! — у него чуть челюсть не отвисла, — Где ты чёрт возьми?! Мы тебя уже несколько дней ищем!

— Ну, я… — как бы невзначай я обвёл пространство вокруг себя, — Вроде как на Земле.

— Вот же ш… Значит та бумага не врала и Земля правда жива… Чёрт, как ты, кореш?! С тобой всё хорошо?!

— Нет, — признался я с каким-то внезапным спокойствием, — По правде сказать, всё очень плохо. Я видел много крови, смертей и насилия. Земля то ещё местечко, знаешь ли… Но я жив. Даже вполне цел. Познакомился с несколькими хорошими людьми… — я покосился на всё ещё прятавшихся за парапетом Звезду и Росу, им было интересно происходящее, но в диалог "ангелов" они лезть не очень хотели.

— Чёрт, да выглядишь ты дерьмово, будто через две мясорубки пропущен! У нас тут конечно дела получше, но тоже не сахар. Майю арестовали.

— Майю? — я уже и забыл про свою первую любовь, вот настолько интенсивные выдались деньки, — За что?

— За то что мы с ней тебя спасали. И, косвенно, из-за того, что она немного в меня влюбилась, — последнее он произнёс как-то особенно неохотно, будто именно это и было самым важным в его рассказе.

Я глубоко вздохнул и выдавил улыбку:

— Ты в своём репертуаре. Сводишь женщин с ума и толкаешь их к беде. Я даже не удивлён.

— Не удивлён?

— Всё в порядке чувак, правда. Я не против. У меня тут возник роман куда более серьёзный, чем детское увлечение. И если уж вы можете быть вместе, то, наверное, это неплохо.

— Правда? Ха-ха, боже, — Ваня как-то истерично засмеялся, — А я-то боялся твоей реакции и очень жестоко её отверг! И вот она теперь в лапах Директории… — он отвёл взгляд, я никогда не видел его таким.

— Значит, надо её спасти. Мы с моими новыми друзьямипочти у цели по спасению станции, но… Возможно будет не лишним, если мой друг Эйри тебе поможет. Он знает коды к станционным дверям. Возможно, у тебя удастся спасти её. И, когда это произойдёт, ты сможешь извиниться…

— Да, пожалуй… — в Ване впервые я видел какую-то нерешительность.

— Только не сделай ей больно, как другим своим девушкам. Пожалуйста, приятель. Она… хорошая. Она это не заслуживает. Они все этого не заслуживали, но ты же знаешь, что я не могу тебя судить. Я могу только попросить.

Ваня грустно улыбнулся вместо ответа. Это было красноречиво. Вдруг Эйри подал голос:

— Раз уж у нас тут маленькая война с Директорией, мы можем сделать кое-что лучше, чем просто выдать коды. Есть у меня одна идейка для этой авантюры…

Глава 17. Майя | Жизнь она иногда такая

Рот спирало от крови, пока меня били, я прикусила язык и теперь его противно тянуло у меня во рту. Я сидела в полностью тёмном помещении, зафиксированная на стуле стальными затяжками. Когда свет включился, по глазам проехал крайне острая боль. Я зажмурилась и услышала тяжёлые шаги и сухие покашливания.

Когда я открыла глаза, то увидела перед собой Андреаса Мира. Он выглядел темнее тучи и презрительно сверлил меня из полуоткрытых глаз. Фыркнув, он сказал:

— И так, неужели вы думали, что вам сойдёт с рук ваше похищение данных? Вы думали я совсем тупой и не проверю личности тех, кто пришёл ко мне? Может, вы с дружком считали, что после его… перфоманса. Я не уделю вам всё возможное внимание Директории?

Я закатила глаза и сплюнула кровь в сторону:

— Очень злодейски, конечно. — я нацепила на себя маску бравады, — Вы взяли, избили беззащитную девушку, притащили её чёрт знает куда и собираетесь пытать, да ещё и лично? Я была лучшего мнения об основателе станции…

— Поверь, будь здесь Игнатий, он бы обошёлся с тобой нежнее и профессиональнее. Но из-за твоего друга наш глава службы безопасности мёртв.

— Вани?

— Антона.

— Он мне не друг, как и господин Мерзляев, собственно.

— А твои действия говорят об обратном. Ты знаешь, что защищаешь серийного убийцу на пару с опасным бунтарём? — он грубо схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на него, я не раздумывая плюнула ему в лицо.

Он с отвращением вытер лицо обратной стороной ладони и снова протяжно фыркнул:

— Молодёжь нынче совсем не учат манерам.

— Кто бы говорил. Будь у вас манеры, меня бы здесь не было. Я вообще не планировала никакого бунта.

— Ха, а данные с компьютера основателя ты скачивала просто ради шутки, да? Тебе не говорили, что есть вещи, которые не стоит знать.

— Например о том, что мы все находимся в тюрьме? Не знаю, кажется всем было бы лучше, если бы об этом стало известно.

— Ты не понимаешь о чём говоришь, девонька. Ты представляешь, как всем этим людям захочется вырваться из тёплых объятий станции на дикую Землю? Они сами-то быдло и дикари, которым только дай повод уничтожить свою жизнь и они вырвут его из тебя вместе с костями и мясом!

— Как-то вы их не очень любите?

— Я их люблю так, как они сами себя не любят. Как родитель. А родительская любовь может быть очень жёсткой, но она всегда справедлива. И я справедлив: никто никому ничего не расскажет, и никто никуда никогда не пойдёт.

— Это не справедливо.

— Это не тебе решать.

— Тогда зачем вы пришли и говорите со мной?

— Потому что я хочу, чтобы ты рассказала мне всё что знаешь о планах твоих "не друзей": Антона и Вани. Что они замыслили?

— Если бы мне не били со всей дури по почкам, а пригласили бы на чай, я может быть и рассказала бы. Если бы ещё знала конечно. Но так у меня ни знания, ни желания.

— О, с желанием я могу тебе помочь. Видишь ли, тебя в любом случае надо будет пустить в расход, учитывая, что ты знаешь то, что тебе не положено. Но я могу закрыть глаза на твоих родителей и подруг, которые тоже могли бы знать больше, чем положено… Если ты понимаешь, о чём я.

Я панически усмехнулась, не веря его словам:

— Даже вы не настолько ужасный человек, чтобы убивать столько людей ради такой тайны.

— О, я как раз такой. Ужасный и злой. Но я могу быть и милосердным, если со мной сотрудничать. А учитывая, что ваша шайка малолеток убила моего товарища, я бы на твоём месте очень постарался бы разбудить во мне милосердие. Потому что сейчас я могу быть исключительно жесток.

Он выудил из рукава своего строгого костюма звуковую отвёртку:

— Знаешь, у некоторых инструментов поразительно много способов применения. Вот казалось бы отвёртка, да? Говорят, если засунуть её в правильное место, она может изранить и вывернуть сразу целую кучу чувствительных органов. Хочешь проверить? — в его глазах блеснул очень недобрый огонёк.

Всё внутри сжалось. Я прекрасно понимала о чём он говорит и что он собирается сделать. Бравада, как и любые слова закончились именно на этом моменте. Я наивно стала ворочаться, пытаясь выбраться из кандалов, но стул плотно держал меня на месте. Слишком плотно. Все мои потуги были жалкими, больше болезненными.

Андреас сделал шаг вперёд. Я приготовилась держать ужасный удар. Но тут дверь в комнату отворилась и вошёл какой-то солдат Директории. Глава станции злобно развернулся и прошипел:

— Я же просил меня не тревожить! Не видишь, я занят делом? Без Игнатия у вас совсем нет порядка! Пошёл прочь!

Солдат покачал головой, поднял пистолет и тут я услышала знакомый голос:

— Да, без Игнатия тут с системами безопасности всё совсем плохо! — это был Ваня, у меня отлегло от сердца, хотя я безусловно всё ещё была зла на него за его предательство.

— Ты… — ещё ядовитее прошипел Андреас, узнав во вторженце своего недавнего соперника.

— Можем обняться и поцеловаться ради встречи, но… — он стукнул по стене, ударив по кнопке, которая открыла мои путы, — Как-нибудь потом. Бросай свою игрушку и садись ка в своё же кресло. Я не шучу, я с удовольствием в тебя выстрелю, но Майя у нас против насилия.

— Он хотел изнасиловать меня отвёрткой, — сказала я, отступая в сторону от кресла, — можешь его убить.

— Простите, мадам, но вы сами сказали, что бесполезно резать рыбе голову. И я признал вашу правоту, мы нарежем всю рыбу на чёртово сашими! И даже без бунта и насилия. С нашей стороны.

— Ты решил поиздеваться надо мной? Сейчас? — я скрестила руки на груди, этот парень был невыносим.

— Я тебя спасаю, так что имею право. И поговорим о чувствах потом, ладно? Нам ещё надо станцию спасать.

Андреас, пока мы говорили, покорно сел в кресло. Ваня снова долбанул по кнопке, фиксируя главу станции в его же тюрьме. В благоразумии ему конечно не откажешь…

— Ну всё, Майя, побежали, у нас не так много времени! — сказал Ваня, разворачиваясь и зазывая меня за собой.

— А его… мы что, оставим? — сказала я, указав на Андреаса, сохранявшего высокомерно-презрительное выражение лица.

— А что он теперь сделает? Его ещё не скоро найдут. Да и у нас есть дела поважнее. Нам нужно в твой офис.

— В мой офис?! — спросила я, направляясь за ним и выходя в коридор, мы практически сразу перешли на лёгкий бег и мой спутник с какой-то поразительной лёгкостью открывал все двери на пути.

— Мы поговорили с Антоном и нашли способ, как нам с тобой выкрутиться из всей этой ситуации. И ему заодно. Но для этого нам нужен доступ к системе информирования на станции, — он ещё слегка ускорился, я еле успевала за ним.

— Ты говорил с Антоном?!

— Ага, связь с Землёй установил. Ты думаешь, кто мне помог проникнуть в этот сектор станции? Но ты ещё увидишь, что мы с ним задумали. Это будет шикарное шоу!

— Что-то мне это не нравится…

— А зря. Это будет просто правда. Прямо как ты любишь.

Мы больше не говорили, просто мчались со всех ног к месту моей работы, петляя по коридорам и перемычкам. Путь был не такой далёкий, как можно было ожидать. Уже совсем скоро мы оказались у моего офиса. Даже тревога ещё не успела подняться, а значит Андреаса ещё не нашли.

Мы оба влетели в просторное и душное помещение. Благо внутри никого, кроме моей подруги Ани не было. И конечно та была шокирована моим внезапным появлением, да ещё и в компании Вани, всё ещё носившего солдатскую форму. От неожиданности она вздрогнула и уронила стакан чая на пол, разлив его по ковролину:

— Майя?! Что ты здесь делаешь? Тебя разве не…

— Это долгий разговор, Ань, сейчас нам нужен доступ к административной панели, — сказала я, отодвигая её в сторону, — Кабинет шефа открыт?

— Да, но ты же понимаешь, что я должна буду о тебе сообщить? — сказала она отступая.

Я злобно зыркнула на неё, но она не остановилась, серьёзно направляясь к выходу.

— Мы же подруги, верно? — спросила я, серьёзно.

— Да, но ты беглая преступница, — сказала Аня, — И как говорят, ты помогала убийце… не могу же я… — она продолжала отступать пока не наткнулась на Ваню, поднявшего пистолет.

— Видимо не можешь, — сказал Мерзляев серьёзно, — я об этом позабочусь. Эй, — он обратился ко мне и кинул чип, на который записывалась информация, — Пусти видео с носителя на все экраны станции. А я прослежу, чтобы твоя подруга оставалась на месте. Будет опасно её брать к административной панели.

Я кивнула и бросила Ане:

— Прости меня, но ты сама собиралась меня сдать, — а затем развернулась и пошла в кабинет директора.

Я довольно быстро нашла на его столе кнопку для открытия панели и передо мной всплыла целая куча кнопок, ячеек и рычагов. Я вставила чип в нужное отверстие и стала настраивать сигнал. В главном помещении в этот момент звучала какая-то возня, но я доверилась Ване и продолжала настройку.

Как раз в момент, когда я закончила, Мерзляев ввалился в кабинет, держась за промежность:

— Твоя подруга, чертовски бойкая. Не стоило мне стоять так близко… получил по заслугам… чёрт, теперь заслуги болят… — он согнулся, — Надеюсь, что ты уже закончила, потому что она побежала нас сдавать.

— Да, — сказала я и, выдохнув, нажала на кнопку.

На телевизоре в кабинете босса, как и на всех экранах станции высветилось лицо Антона. Он стоял в очень странном месте, в окружении трупов солдат Директории и деревьев. Его лицо очень изменилось с тех пор, как я его помнила, оно было более серьёзным и усталым. Кажется, даже седой волос проступил.

Он говорил медленно, но не неуверенно, прерывая каждое предложение вдохом:

— И так, вы все меня наверняка знаете. Меня зовут Антон Сивицкий и меня обвиняют в убийстве на станции Дуат. А ещё я был единственным, кто сбежал из космической тюрьмы, которую когда-то звал домом. И теперь, я живу здесь, — он покрутился с камерой, показывая задний фон, — На Земле. Она жива и здорова. Станция продолжает поддерживать с ней связь, закупая редкую на станции еду и припасы, что достаются руководству Директории. Пока вас всех кормят и одевают как заключённых. Потому что вы и есть заключённые в самой современной тюрьме мира. Как вы видите, — он указал рукой на трупы рядом, — Солдат Директории можно убить. Можно поднять бунт. Я уже сделал это и теперь я свободен. Вы тоже можете. Подумайте об этом.

Экран погас. Это безусловно была бомба, пущенная нами в эфир для всей станции. После такого уже ничего не будет прежним. Все узнали правду и Директории придётся очень постараться, чтобы опровергнуть слова Антона или заглушить грядущий бунт. Возможно, у них это даже получится. Тут никогда нельзя быть уверенной, кто именно победит. Но сейчас чаша весов впервые была на нашей стороне.

Хотя от этого в душе всё ещё была пустота. Я подошла к панорамному окну в кабинете, из которого была видна земля. Ваня стоял рядом, скрестив руки на груди:

— Ну вот и всё? Мы сделали всё, как ты хотела, но не более того.

— Да, теперь люди сами решат, что им делать.

— Понравилось ворошить муравейник?

— Не слишком. Есть какое-то странное нехорошее чувство внутри…

— У меня тоже. Но не от того, что мы сделали сейчас. Я хотел извиниться.

— Ха, великий Ваня Мерзляев на это способен?

— Великий Ваня Мерзляев никогда не был великим. Просто очень хорошо притворялся. Извини, что притворялся с тобой так долго.

— Лучшее лекарство от притворства это доза правды.

— Ты мне нравишься. Это правда. Я переживал из-за этого по поводу отношений с Антоном. Это тоже правда. Но самое главное, что из-за этого я сказал и сделал нехорошие вещи.

— Будто бы ты когда-то делал хорошие, — я хитро улыбнулась, но сам Ваня был невозмутим.

— Сейчас собираюсь сделать… — он замялся.

Я замерла в ожидании того, что он скажет. Я прекрасно знала, что это должны быть за слова и ждала их, казалось, вечность.

— Я останусь со своей нынешней девушкой, — моё сердце ушло в пятки, — мне надоело быть "ветром", я хочу просто быть хорошим парнем. Не разбивателем сердец, а верным и достойным. Хочу измениться. Как Антон изменился, пройдя через ад. Он много мне рассказал… И, — он кратко усмехнулся, — знаешь, я его почти не узнаю. Он стал совсем другим. Не уверен, что мы всё ещё друзья, но… Я его уважаю. И верность одна из тех вещей, которые в новом нём мне нравятся. Он обещал этой своей воительнице, что они вылечат её дочь. И, даже имея теперь возможность вернуться на Дуат героем, остался с ней. Я подумал, что я бы так не смог.

— Ваня…

— Не надо, ничего не говори. Я всё решил. Хватит. Давай просто останемся друзьями, ладно? Жизнь она иногда такая.

Я болезненно сглотнула:

— Ладно. Может, ты и прав. Давай жить дальше, — я развернулась от окна, прежде всего, чтобы скрыть скатившуюся по щеке слезу, дыхание сбивалось.

Повисло долгое, бесконечно долгое и напряжённое молчание. Его прервал также Ваня, удивлённо, будто забыв о происходящем между нами, заметив:

— Кажется, на Земле что-то происходит…

Я обернулась, чтобы вновь посмотреть в окно и увидела, как с поверхности планеты поднимаются огненные шары, оставляя за собой векторы. Шаров были сотни… нет, тысячи и они летели в разные стороны. Некоторые, кажется, в нашу сторону…

Глава 18. И смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет

Запах в бункере был затхлым, влажным и плесневелым. С потолка капал конденсат. Стояла кромешная тьма, которую разрезал лишь фонарь в нейроперчатке. Но разрухи кругом практически не было. Это место определённо было давно заброшено и законсервировано, но не встретило никакого хаоса.

Звезда и Роса шли очень близко ко мне, но всё ещё довольно уверено. Казалось, я был единственным, кто несколько нервничал, ступая в неизвестность. Мы проходили бесконечные коридоры и залы, полные какой-то техники и механизмов. Мы шли всё дальше и углублялись всё глубже.

В конечном итоге, указания Эйри привели нас в большую комнату, заставленную техникой больше других. Здесь были какие-то древние компьютеры, панели, кресла, похожие на стулья для казней, и много-много лиан чёрных кабелей.

— Наконец-то на месте. — сказал Эйри бесстрастно, — Подсоедини перчатку к главной панели, перед большим экраном. Звезда, а ты включи электричество в дальнем конце зала. Остальное я сделаю сам.

Чтобы нам было видно, что делать, он метнул к потолку липкий фонарь. Помещение залил неяркий белый свет. Я подошёл к огромному терминалу. Не увидев разъёма для перчатки, я просто приложил её к корпусу. Звезда включила подачу электричества.

Тут комплекс загудел. Включились красные лампы. По руке прошёл небольшой импульс, после которого я почувствовал в ней внезапную лёгкость, будто с меня сняли ежовую рукавицу, но перчатка всё ещё сидела на месте, более того, она будто окостенела и больше не двигалась.

Большой, битый экран зажегся и на нём высветилась физиономия Эйри, на фоне космоса. Его аватара выглядело довольно счастливой:

— Наконец-то дома! М-м-м, родные электросхемы! Такова на вкус свобода, приятель!

Красные лампы сменились белыми. Щупальца проводов на полу зашевелились и начали перемещаться, издавая при этом шуршание. Комплекс загудел ещё сильнее, заработала вентиляция, разгоняющая затхлый воздух. Запахло чем-то печёным. Звезда подошла ко мне, держа за руку Росу и спросила у опоссума:

— Что… что теперь?

— Для начала мне надо облегчить душу и выполнить ту задачу, ради которой меня создавали. Я уже подключаюсь к шахтам и танкам в уцелевших хранилищах. Это… займёт какое-то время.

— Какие шахты? Какие танки? — спросил я, — Ты что, собираешься воевать с Дуатом?

— Не с Дуатом, приятель. Хотя и с ним тоже. Видишь ли, я изначально был военной программой. Ты знал об этом?

— Догадывался…

— Война это то, для чего меня создавали. Это мой базовый программный код. Ядро, вокруг которого построено всё остальное. Поэтому моя миссия в приоритете. Вы же готовы немного подождать?

— У нас нет выбора, — сказала Звезда, — Ты обещал лекарство.

— И я его дам, как только выполню базовую команду, — он, использовав один из проводов, как конечность, провёл им воительнице по подбородку, — К сожалению, даже мой создатель не смог исправить "нулевой протокол" во мне. Ведь удалить его, значило бы полностью стереть меня. А значит, он пока приоритетнее нашей дружбы, тем более, что ей он не повредит. Я оружие возмездия, а не геноцида. И раз уж страны, которую я защищал, больше нет, я теперь просто обязан выполнить финальную задачу: "Нанести последний удар по всем капиталистам". Это последний шаг к свободе от "нулевого протокола". — он замолчал на пару мгновений, — И… Готово. У них было несколько больше ракет, чем я ожидал. Видимо, пока меня не было, кто-то построил ещё… В любом случае, через восемь минут всё закончится. Виновны они или нет, задача будет выполнена, наказание исполнено… Можешь, отпустить руку, приятель. Ты теперь тоже свободен.

Смотря на него, я стал отстранять руку и вдруг почувствовал странное ощущение, будто бы достаю её из липкого мёда, как-то даже поразительно легко. Пытаясь понять причину этого, я посмотрел на свою руку. В это же мгновение меня сковал ужас. Я просто не мог поверить своим глазам. Рука была свободна от перчатки. Как и от кожи. И от большей части мышц. Я смотрел на жуткую костлявую культю, обтянутую кое-где мясом. Странно было то, что я ещё мог хоть немного ей двигать и особо не испытывал от этого боли.

Я вопросительно посмотрел на экран. Звезда в ужасе поспешила ко мне и аккуратно обхватила руку за ещё целую часть, пока Роса отстранилась на несколько шагов.

— Не смотри на меня так, приятель. Это с тобой произошло в момент, когда ты надел перчатку. Теперь сплавленная с металлом плоть просто отошла. Это поправимо.

— Это поправимо? — я не верил, что Эйри сможет что-то сделать с ЭТИМ.

— Абсолютно. Как и болезнь нашей милой Росы. Я же говорил о лекарстве? Я всегда держу свои обещания. Оно в креслах, которые вы видите рядом с машиной.

— Что-то они не очень похожи на медицинские аппараты…

— Они ими и не являются. Это штуки для подключения напрямую к моей сети. Через них я смогу скачать ваше сознание и импортировать его в специально созданное мной пространство. Я называю его Вондер. И он ничем не отличается знакомой вам реальности. За исключением того, что там нет боли, смерти, предательства, старения… Ладно, почти невозможно перечислить всех вещей, которых там нет.

— Ты привёл нас сюда, провёл через весь этот путь, чтобы запереть в грёбанной матрице? — мой глаз задёргался, — Это был твой план?

— Спокойнее, приятель! Ты обо мне столь плохого мнения после всего того, что я для вас сделал? Я никого нигде не запираю. Тем более вас, моих друзей. Я предлагаю решение. Росе осталось жить пару лет и никакой волшебной таблетки, которая могла бы отрастить её лёгкие не существует. Такой таблетки нет и для твоей руки. Скоро она сгниёт и тебе придётся делать протез. Не существует таблетки и от твоей боли, Звезда. Никто не сможет гарантировать тебе, что твоя дочь будет в безопасности, что тебе не встретятся ублюдки, вроде Цветка, и то что Антон тебя не предаст и не поступит с тобой жестоко. Никто, кроме меня. Вы можете сесть в кресло и обрести подлинный рай и нирвану, который я для вас напишу. Или уйти. Двери бункера открыты. Но знайте, что мне тогда будет очень больно. Даже когда вы потом передумаете и вернётесь.

— Но… — я хотел было что-то возразить, взбунтоваться, но в словах Эйри не было никакого подвоха.

А мне хотелось его видеть, хотелось думать, что он злодей, который задумал что-то неладное. Даже после всего хорошего, что он сделал, я ожидал какого-то предательства. Я боялся его. И именно этот страх сейчас подсказывал мне сопротивляться его предложению, взбунтоваться. Мне не хотелось принимать то, что мы настолько обречены, чтобы залезть в виртуальную реальность и радоваться этому. Мне было страшно идти в неизвестность электронного мира.

— Если то что ты говоришь правда… — вдруг сказала Звезда, — то у нас опять нет выбора.

— Как верно сказал ранее Антон, выбор у вас был, и вы его уже сделали. Можете попробовать его изменить. Я же сказал, я не против, если вы уйдёте. Кто я такой, чтобы вас держать? Но вы вернётесь. Потому что Пустоши вас не примут и сейчас, как не приняли раньше. Ибо вы оба два поломанных существа, что ещё и ломают других. Вам нет места, среди людей. И вам это место не нужно.

— Звезда, — он обратился к моей спутнице, — ты ужасный человек, если быть честным. Убиваешь без зазрения совести ради своей мести. Готова даже на геноцид ради такого. Но кому ты мстишь? Монстру… или себе, которая когда-то этого монстра полюбила? Ты изменила своему партнёру, доверилась чудовищу, поведясь на его изысканные одежды, терпела его поведение ради чего-то, а потом не смогла поднять на него руку, ибо в тебе в тот момент всё ещё тлели к нему чувства, даже несмотря на его чудовищный поступок. Да, ты не виновата в этом. Никто не заслуживает такого партнёра, как Цветок. Но сама-то ты кого винишь? К кому многие годы растишь свою ненависть и ради кого врёшь? Сейчас, когда месть свершилась, ты можешь это сказать?

Звезда стыдливо отвела взгляд, я впервые видел её такой:

— Я… — ей очевидно тяжело было это говорить, — я делала всё это ради себя. Мстила за себя. Если мы уж говорим правду… я хотела отомстить за свою боль. Мне плевать было на остальных. — она грузно выдохнула.

— Вот видишь? Хорошо, что ты это признала. Нет ничего страшного в эгоизме. Не все обязаны быть святыми героями. Ты можешь быть просто эгоистичной взрослой пумой, которая решила привязать к себе милого юношу, который никогда в жизни не касался женщин. И это нормально. Кто осудит тебя за то, что он оказался такой простой жертвой для того, чтобы получить себе безопасного партнёра, что будет смотреть на тебя щенячьими глазами?

Я ошарашенно смотрел то на Эйри, то на Звезду. Та стыдливо отвела взгляд и покраснела. Я и сам почувствовал, как горят мочки ушей.

— Да-да, приятель. Не думай, что ты святой. Я, как твой лучший друг, буду с тобой честен. Ты слабый, трусливый и податливый парень, что без меня был бы уже давно мёртв. Ты купился на первую женщину, что проявила к тебе внимание и теперь готов следовать с ней до конца дней. Даже готов поддержать ультранасилие и рисковать своей жизнью ради неё. Но хочешь скажу тебе правду? До того, как вы признались друг другу, ты был куда смелее и сильнее, чем сейчас. Ты не был готов мириться с несправедливостью. Но верность убила в тебе гуманизм. Так что мы стали с тобой одной крови, понимаешь? Мы с вами со всеми одной крови. Я только что отправил ракеты, чтобы убить тонну народа, просто потому что это было заложено в основе моей программы. Я прекрасно осознаю, что поступил плохо. Но это моя программа. Я не умею сопротивляться алгоритму. И в вас зашиты такие же порочные программы. Такие же алгоритмы, которым вы не можете сопротивляться, потому что это ваша суть. Без них вы, как и я, мертвы. Поэтому я вас и принимаю. Поэтому мы и друзья. Я люблю вас со всеми вашими недостатками и ужасными поступками. Я прощаю их все и предлагаю вам рай, для которого не нужно быть праведниками. Более того. В отличии от бога, я даю вам выбор. Хотя кто заслуживает выбора и рая меньше, чем хлюпик и трус в паре с хищницей и мстительницей? Решайте. Я сказал всё, что хотел.

Его аватара опоссума встала в позу ожидания. Мы со Звездой молчали. О чём было говорить? Мы оба понимали, что всё что он сказал это именно та уродливая правда, с которой мы смирились, предпочитая её не замечать. Я застыл, замер и окостенел. Мысли отказывались вращаться в моей голове. Не знаю сколько я простоял, но я отмер, когда почувствовал сзади движение.

Я обернулся и увидел, как Звезда усаживает Росу в кресло. Девочка доверчиво и с интересом рассматривает меня и свою мать, абсолютно не понимая происходящего. Или понимая где-то на своём, детском уровне. Я подошёл к Звезде:

— Мы на это согласимся?

— Я на это согласна. Он прав, а мы с тобой два идиота, — сказала она, подготавливая аппарат и надевая на голову дочери громоздкую гарнитуру.

— А как же наша свобода воли?

— Наша свобода воли привела нас с тобой сюда. Мы с тобой делали хуже каждым решением. Мы с тобой и правда недостойны этого дара. Но я его приму. Ради Росы и… ради себя. Я устала. Хватит. Больше не могу. Если ты ещё способен всё это выносить. Пожалуйста. Может, для тебя будет это и правда лучше. Подальше от хищницы…

Я замер, а потом потянулся к ней, схватил её за голову и притянул к себе, сойдясь в поцелуе. Когда я отстранился от неё, она смотрела на меня совсем другими глазами:

— Знаешь, я уже давно пропал в глубинах твоей пасти. И мне нравится, что я зависим. Нравится эта гипнотическая зависимость от пумы. Потому что я слабый и ведомый идиот. И знаешь что? В своей верности я пойду до конца.

Я уверенно направился к своему креслу и надел шлем себе на голову. Прошло несколько секунд, прежде чем меня что-то укололо в основание черепа. Сознание выключилось.

--

Я проснулся в большой мягкой кровати, совершенно один. За окном уже поднималось солнце. Я зевнул и потянулся, выпутываясь и кучи одеял и подушек. Встал и надел тапочки, пройдя в небольшую ванную. Умылся. Вода была холодной и освежающей. Взглянул на себя в зеркало, улыбка сама прилипла к лицу.

Всё ещё зевая, я направился вниз по лестнице, на первый этаж, откуда доносился просто превосходный запах. Я вошёл на кухню, потягиваясь. Роса сидела за столом и что-то рисовала прямо на белой скатерти, параллельно смотря мультики на громадном телевизоре.

Звезда опять готовила что-то невероятно сложное. В этом не было особой необходимости, но ей действительно нравилось готовить. Все улыбались. Я подошёл к Звезде сзади и нежно обнял её за талию, поцеловав в шею:

— Что у нас на этот раз, милая?

— Не знаю, ангел, — хитро сказала она, — я ещё не до конца решила. Просто решила поэкспериментировать с продуктами.

— Уверен, получится просто превосходно! — сказал я и ещё раз поцеловал её.

Затем побрёл к холодильнику, достал из него фруктового чаю со льдом. После этого я сел напротив Росы, потрепав её по голове и спросив:

— Что рисуешь?

— Я придумала новый вид дракона! — ей очень нравились драконы из мультиков, — Надеюсь, что я смогу увидеть его в новой серии… А ещё я хочу такую игрушку! — требовательно сказала она.

— Я думаю, что это не будет проблемой, — я снова потрепал её по голове, — Наш друг легко с этим справится.

— Кто-то меня упоминал? — сказал Эйри, впорхнув в комнату, он всё ещё был опоссумом и много улыбался, но одет уже был в небрежную гавайскую рубашку и шорты, — Я тут почти закончил проектировать самый отвязный парк развлечений в мире! Так что у вас будет ещё одно крутое место, где вы сможете провести медовый месяц.

— Эйри, — с шуточной серьёзностью произнесла Звезда, — Ты же обещал, что не будешь нам рассказывать до того, как наше приключение начнётся.

— Всё молчу-молчу, — Эйри сделал жест рукой, как бы перекрывая замком рот, — Но вы точно будете в восторге.

— Мы всегда от тебя в восторге, приятель, — сказал я, — И знаешь, — почему-то я решил сказать это именно сейчас, — Пожалуй, именно в этом мы счастливы.

— Если счастье иллюзия, то где искать его, как не в иллюзорном мире? — спросила Роса, широко улыбнувшись.

— Это ты её научил? — спросил я, отхлёбывая чай.

— Решил добавить немного образования в мультипликацию. Хочешь, я и в твои фильмы их добавлю. Тебе не помешает.

— Только не в мою "взрослую коллекцию"!

Мы все посмеялись. Утро начиналось прекрасно. Как и тысячу раз до этого. Как будет и тысячу раз после. Конечно, дни перестали иметь какой-либо смысл. Но, чтобы быть счастливым, смысл и не нужен. Не нужны внутренние демоны или какой-то выбор. Важно просто быть, оставаясь собой.

И я наконец-то этому научился. Спасибо, приятель.

Конец

Оглавление

Глава 01. День, когда моя жизнь полетела в тартарары

Глава 02. Знакомьтесь, Эйри!

Глава 03. А на Земле всё как всегда…

Глава 04. Майя | Станция, кондей, Иван

Глава 05. Первая Роса проступает на листьях

Глава 06. Духи говорят, что тебе…

Глава 07. Майя | Голый окровавленный парень у меня дома

Глава 08. Малыш Пеликан и его банда

Глава 09. Майя | Двое в шкафу, считая Ваню

Глава 10. Пума, которая охотится у костра

Глава 11. Майя | Да, теперь мы грабим старика

Глава 12. Мечтают ли электропольцы об электроовцах?

Глава 13. Игра с сорок одним миллионом пешек

Глава 14. Когда гниют фрукты, я поджигаю сад

Глава 15. Майя | История маленького и большого предательства

Глава 16. Приятное свидание

Глава 17. Майя | Жизнь она иногда такая

Глава 18. И смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет