Больше чем любовь [Ирина Александровна Аллегрова] (fb2) читать онлайн

Ирина Александровна Аллегрова Больше чем любовь

Глава I Самый неудачный день

Как должен начинаться самый неудачный в жизни день?

Да так и должен — с неприятностей.

Этот день начался с плохой погоды.

Лениво лил за окном серенький дождик, и никаких признаков весеннего солнца.

Потом Лена обнаружила, что у Светки нет чистых колготок, а Вовка так и не сделал вчера арифметику, проторчал весь вечер у телевизора.

Опять дребезжала и пела в ванной труба. Только теперь с нее еще и капало.

Вилен, не открывая глаз, нащупал телефон, позвонил в издательство. И, видно, ему не предложили срочно заключить договор, потому что муж, положив трубку, повернулся на другой бок и снова уснул.

Свекровь совой сидела на кухне и внимательно читала свежие газеты. Наверное, коммунистов в газетах снова ругали, поэтому у нее было дурное расположение духа и она принялась учить Лену мыть посуду.

Как всегда, не работал лифт, как всегда, долго не было троллейбуса, а потом, когда Лена втиснулась в переполненную машину, рядом, как всегда, оказался мужик с густым запахом перегара.

Халат снова перепутали, принесли чей-то чужой, огромный, порванный под мышками. Пришлось пройти по всем кабинетам, пока не нашла свой, аккуратный, перешитый по фигуре, с красивой монограммой на груди — "Е.М.", Елена Малахова.

На этот ранний час было уже четыре вызова. Что это как раз радовало, хотя исходить придется весь район вдоль и поперек. Лучше бы уж Лене отложить визит к главврачу, но она пошла. И, разумеется:

— Сейчас не могу. Сейчас, сама знаешь, какое время напряженное.

Напряженное время в поликлинике было всегда. Да Лена и не стала бы просить отпуск, если бы не подвернулась дешевая путевка на Клязьму. Тридцатипроцентная. Очень уж жаль ее было упускать.

— Ты что, так уж устала? — допытывался

Ибрагим Магомедович, которого персонал поликлиники прозвал Ибрагим-Медычем.

— Да нет, просто в пансионате место держат...

— Ничего, ничего, будут в твоей жизни еще санатории и профилактории, дома отдыха и пансионаты, лечебницы и туристические базы...

Медыча повело, а это значит, пора уходить восвояси.

Первые три вызова оказались несложными — у всех детишек ОРЗ. Оно и понятно — весна. Время зыбкое, обманчивое, коварное...

А вот с четвертым пришлось повозиться. У девочки была какая-то непонятная сыпь по всему телу. Да густая, раздраженная. Девочка чесалась, плакала, отталкивала руку. Причина сыпи Лене стала ясна довольно скоро — клопы. Удивительно, что в этом грязном неухоженном доме еще лягушки не завелись.

Мать девочки уже с утра была поддатой, игривой и шальной. Пока Лена осматривала покусанное тельце, мамаша веселилась на кухне, во все горло распевая: Я не Алка Пугачева И не Олька Воронец! Я люблю... стоя И держаться за конец!

Пришлось Лене самой отнести девочку в ванную, вымыть ее хорошенько, продезинфицировать на скорую руку, остричь наголо, потому что в голове у малышки так же весело, как мамаша, проживали вши. Потом вызвать санэпидстанцию. А пока те ехали, замочить белье и проветрить комнату.

— Хочу колбасы, — сказала девочка. Лена не рискнула заглянуть на кухню, где что-то непристойное горланил теперь мужской голос.

Достала из саквояжа свой бутерброд и отдала его девочке.

— Хочу чай, — сказала маленькая пациентка.

У Лены в термосе был и чай. Но девочка почему-то пить его не захотела.

— Это не чай, — скривилась она. — Это вода.

— Это чай, — немного обиделась Лена. — Настоящий, индийский, я сама заваривала.

— Чай в бутылках, — сказала девочка.

— В каких бутылках? — растерялась Лена. Неужто чай уже в бутылках продают?

Девочка выдернула из стеклянной батареи зеленоватый сосуд и показала Лене.

"Пиво Жигулевское" — было написано на "чае".

Меня милый целовал на гаревой дорожке. А я так разволновалась — Нассала в босоножки! — заливисто пела мамаша.

...На обед домой Лена не успевала. Пришлось купить белый батон и, пока добиралась до следующего адреса, незаметно отщипывать от него.

Послеобеденных вызовов было еще больше, и повсюду на Лену обижались, что она опаздывает, что врачей вообще не дождешься, за что только деньги получают.

Впрочем, стоило Лене вымыть руки и поздороваться с больным малышом, как обиды прекращались, — самый капризный ребенок начинал улыбаться, когда видел Елену Владимировну Малахову.

— Ленка! Бардина! Обалдеть!

Шикарная женщина в короткой норковой шубке, раскинув руки для объятий, широко улыбалась Лене.

— Милка... - выдохнула Лена. — Милка! Это ты?

— Вопрос сложный! — засмеялась женщина и обняла Лену. — Но я отвечу просто — да, это я!

— Милка, красавица! — радовалась Лена. — Да дай я тебя хоть поцелую!

— Ну поцелуй, поцелуй! — разрешила женщина. — Только помаду не размажь!

Лена чмокнула Милку в щеку, отступила на шаг, всплеснула руками:

— Королева! Ой, прямо звезда!

— Да, мы такие, — с чувством собственного достоинства ответила Милка.

— Это сколько же лет прошло?!

— Много лет! Много лет, подруга, не будем уточнять.

— Десять лет! — все-таки уточнила Лена. — Да, ведь так?

— Возможно, возможно, я, честно говоря, про школу и думать забыла.

— А я вспоминаю иногда!

Они стояли прямо напротив памятника Маяковскому. Прохожие невольно оборачивались, глядя на хохочущих и обнимающихся женщин.

— И что ты, где теперь? Ты просто шикарно выглядишь! Стала актрисой?

— Ты про себя расскажи! Надо же! В Москве встретиться!

— Да что я? Работаю. Вот с вызова иду.

Сейчас, думаю, нырну в метро, доем свою булку, почитаю "Столицу", если местечко бу

дет... А тут ты! Ты на метро-то ездишь?

— Приходится иногда! — рассмеялась Милка. — Замужем?

— Да. Конечно. Я теперь не Бардина — Малахова.

— И дети есть?

— Двое. Ой, Милка, да что мы тут стоим? Пошли ко мне! Или ты ждешь кого-нибудь?

— Жду, но... А где живешь-то?

— На Ленинградском. Тут недалеко! Поехали?

— И кто муж?

— Да сама увидишь все! Я тебя познакомлю. Зовут Вилен.

— Ленка! — умиленно сложила ладони на груди красавица.

— Милка! — так же умиленно покачала головой Лена.

— Так двое у тебя?

— Мальчик и девочка. Учатся уже, телек обожают! А у тебя?..

— В каком классе?

— Первый и второй. Смешные! Ну что, поехали?

— Давай еще минут пять подождем. Ты не торопишься?

— Нет — нет, куда торопиться?! Милка! Надо же! Нет, мы с тобой сегодня погудим, вспомним детство!

— Ты про восьмой, что ли? Вот это я вспоминаю! — опять рассмеялась Милка. — Ты ж тогда первый раз выпила?

— И первый раз вылила и первый раз закурила! — сквозь смех выговорила Лена.

— Да уж, хороша ты была!

— Так и ты тоже — неплоха!

— И я в первый раз!

— А у меня, знаешь, день сегодня начался тяжело так, муторно. Сплошная непруха и облом! И вдруг — ты!

— И не говори — дождь с утра! Я так расстроилась!

— Ну, весна! Теперь вон, гляди, — звезды видны!

— А ты все на звезды смотришь?! Такая же! Ох, Ленка!

— Да что ты, некогда почти на звезды-то смотреть. Вот с тобой только и задрала голову! Ну а ты-то как? Все хорошо?

— Да, повезло.

— Тебе и должно было повезти. Ты у нас...

Лена не успела договорить, потому что рядом с ними остановился вдруг огромный автобус с зеркальными окнами, загудел низко и СОЧНО.

Вышли из автобуса крепкие веселые ребята, хозяйски огляделись по сторонам и сказали:

— Кто на субботник?

— Ленка, это за мной! — развела руками Милка.

— Уже? Ой, так и не поговорили!

К автобусу уже тянулись красивые женщины, приветливо здоровались с парнями, ерешучивались, занимали места.

— Мил, ты с нами? — спросил один из ребят, высокий красавец.

— Сейчас иду! — Милка помахала рукой.

— Давай!

— А телефон у тебя есть? — заторопилась Лена. — Диктуй, я запишу. — Она раскрыла

саквояж и вынула блокнот с ручкой.

— А может, поедешь с нами? — вдруг предложила Милка.

— Куда?

— Да вот в компанию. Хорошие ребята, мои знакомые. А?

— Неловко как-то, я ж никого там не знаю.

— Меня знаешь! Ненадолго! Посидим, выпьем, поговорим! Ну?

— И не приглашали меня...

— Устроим. Вить! — позвала она красавца.

— Подойди сюда. Знакомься, это Лена. Моя подруга.

Витя галантно пожал Лене руку, цепко окинул ее взглядом:

— Милости прошу к нашему шалашу!

— Неудобно, правда, — уже не очень уверенно сопротивлялась Лена, но Милка подхватила ее под руку и повела к автобусу.

Здесь было шумно и весело. Пахло дорогими духами, американскими сигаретами и хорошим коньяком.

Женщины весело поприветствовали Милку и Лену, усадили их в мягкие глубокие кресла, угостили коньяком.

Лена оглядывалась по сторонам И чувствовала себя серой мышкой среди ухоженных, пушистых, сытых кошек.

Снова и снова мелькало слово "субботник", наполненное каким-то неясным для Лены подтекстом.

Она помнила эти частые праздники труда, когда всем институтом, а потом поликлиникой, выходили они на весенние улицы, мели тротуары, жгли мусор, вскапывали газоны...? Не похоже было, чтоб эти нарядные женщины собирались на ночь глядя махать метлами или

вскапывать землю.

— А что за субботник? — тихо спросила она Милку.

— Увидишь! — смеялась Милка.

— Убирать что-нибудь?

— Нет, но тоже — работа!

— Работа и отдых! — подхватили сидящие рядом женщины. — Для кого как!

Автобус тронулся, покатил по Тверской, мягко покачиваясь, зазвучала музыка, тихонько загудели кондиционеры, то и дело кто-нибудь распахивал холодильник и доставал оттуда пепси или сок.

Лена жевала жареные орешки и, блаженно откинувшись на спинку кресла, смотрела в окно. Вечерняя Москва уже замирала.

— Мне до одиннадцати надо быть дома, — сказала она Милке. — Успею?

— Успеешь! Все успеешь! — снова рассмеялась та,

— О, да ты уже хороша! — сказала Лена. — Что смешного-то?

— А все смешно! Ты и представить себе не можешь, как все смешно!

Глава 2 Кукла и Миледи

Милка была далеко не самой красивой девочкой в классе, но из-за нее передрались между собой почти все мальчишки.

Не то чтобы она их стравливала специально, но явно испытывала гордость, когда на лице очередного кавалера появлялись фингалы и ссадины. Она с восторгом рассказывала о своей прабабке, роковой красавице, из-за которой трое молодых людей покончили счеты с жизнью, и как-то заявила, что отдастся любому, кто сделал бы это. Желающих, конечно, не нашлось, а Милка получила прозвище Миледи Клячкина. Самое обидное, что так ее назвал Савельев, в которого была тайно влюблена.

Впрочем, в тот же вечер Савельева избили, и он попал в больницу с сотрясением мозга. Милка купила апельсины и пришла его навестить. Но Савельев не захотел ее видеть. Два дня она простояла под окнами его палаты, а на третий (вернее, это была уже ночь) влезла к нему в окно.

Он лежал, уставясь в потолок, и был такой же бледный, как бинты, которыми его перевязали.

Милка присела рядом, зашептала ему в ухо:

— Сань, я тут не при чем! Эти придурки просто обалдели, козлы какие-то, козлотуры...

Савельев медленно прикрыл глаза, словно не желая ее видеть. Казалось, прошла вечность, прежде чем она услышала:

— Хотят тебя, а бьют меня.

— Я же говорю: придурки... — Милка горячо дышала ему в ухо. — Как будто нет другого способа обратить на себя внимание! — она осторожно дотронулась до его руки.

— Ой, Саня, ты ледяной весь, как...

-...покойник, — продолжил он с потрясающей своей ухмылкой, которая сводила ее

с ума. И тут же сморщился от боли.

— Ну, нет, — горячо шепнула Милка, и рука ее скользнула к нему под одеяло, — я этого не допущу!

На всю жизнь запомнилось ей это ощущение — мускулистый юношеский торс, подрагивание теплого бедра и тоненькая жилка, пульсирующая в ложбинке паха...

Насмешливый голос накрыл ее, как гром:

— По-моему, это ты обалдела.

Милка вздрогнула. И прошептала:

-...Да. Я, кажется, на все готова.

— Так прямо уж "на все"? — прищурил глаза Савельев.

— На все, на все... - одними губами сказала Милка.

— Тогда оставь меня, пожалуйста, в покое, — выговорил он раздельно.

— Нет! Нет! — Милка понимала, что отступать нельзя, невозможно.

— Почему?

— Ты этого не хочешь.

— Ты думаешь? — хрипловато спросил Савельев.

— Я ч у в с т в у ю — пробормотала Милка голосом, срывающимся от еле сдерживаемого торжества.

И осторожно сжала руку...

Но в следующий миг что-то холодное ударило в лицо, она, вскрикнув, отшатнулась. Это Савельев плеснул на нее водой.

— Ты мне не нравишься, — шепнул он, оскалив зубы. — Отвали.

Милка вытерла лицо... Сейчас она готова была убить Савельева, ударить по его больной голове, вцепиться в израненное лицо ногтями...

Но тут заметила, как что-то сверкнуло в темном углу палаты. Чьи-то глаза смотрели на нее, не отрываясь. Приглядевшись, она увидела мужчину, лет сорока.

— А вам я нравлюсь, дяденька? — спросила она, кусая губы, чтобы не разрыдаться.

Мужчина промолчал, и Милка подошла к нему поближе, наклонялась, чтобы он лучше разглядел ее.

— Ну, говорите, не стесняйтесь! За правильный ответ — приз!

— Нравишься, — послышалось из тьмы.

Ну вот и месть. Это куда лучше, чем ударить или исцарапать. Милка оглянулась на Савельева и, улыбаясь, стала раздеваться.

В лунном свете тело ее мерцало, как перламутровое.

Раздетая, она прошла мимо Савельева и легла в постель к незнакомцу...

Потом в ее жизни было бесчисленное множество мужчин, но никому она не отдавалась с такой страстью, с таким диким наслаждением, как этому невидимому телу, в узкой поскрипывавшей койке, рядом с избитым по ее приказу одноклассником, который — она точно знала — любил ее русоволосую подружку Лену Бардину...

Милка считала ее одним из самых загадочных существ на свете: ладно, умна, улыбчива, допустим даже, обаятельна, но... этого же мало, чтобы все оглядывались вслед!

Казалось, ее окутывала какая-то тайна: если бы вдруг выяснилось, что Бардина — дворянка княжеских кровей, никто не удивился бы. От Милки же потребовали бы доказательств и доказательств подлинности доказательств — и, даже убедившись, все равно бы долго сомневались.

В этом была какая-то вопиющая несправедливость...

Милка звала подругу Куклой — из-за фарфорово-молочной кожи, необыкновенно синих глаз и еще потому, что в детстве обожал: ломать куклы, чтобы выяснить, что там у них внутри. Ей почему-то было приятно знать, что внутренность красавиц-кукол забита всякой

ерундой.

Лена, конечно, не догадывалась об этих мыслях. До какой-то поры она вообще не думала, что люди могут плохо поступать или даже думать.

Ее спокойный взгляд был как-то необыкновенно ясен, но мальчики, встречаясь с ним, краснели, да и учителя порой теряли нить рассуждений... Училась она так, словно участвовала в легкой, не требующей напряжения разминке перед Большой игрой, в которую вот-вот должна была вступить...

Но время шло, уже случились какие-то кардинальные события — замужество, работа, рождение детей, а Лена все никак не могла избавиться от ощущения, что настоящая жизнь еще не началась. Впрочем, она об этом особенно и не задумывалась: уютный дом, ухоженные дети, работа, которую она любила, — вполне достаточно, чтобы благодарить

судьбу.

И муж! Как же она про Вильку-то забыла? — Лена улыбнулась, укоризненно качая головой (что, кстати, не укрылось от внимания Милки, сидящей в тесном окружении двух молодых атлетов).

— О чем задумалась, Ленок? — спросила та, придерживая чью-то руку, скользнувшую к бедру.

— О муже.

Все рассмеялись, будто она сказала что-то очень остроумное.,

— Так мы, оказывается, замужем?! — воскликнул один из Милкиных атлетов. — Как интересно!

— Что в этом интересного? — удивилась Лена, чем вызвала новый взрыв смеха.

— Какая у тебя классная подруга!

— Да... она у нас всегда в центре внимания, — сказала Милка, улыбаясь.

Но Лена лишь вздохнула, отвернувшись к окну автобуса, за которым стремительно летели зеленые перелески с пятнышками аккуратных, словно бы игрушечных коттеджей...

Вилен Малахов был, как сам он говаривал, "широко известным в узких кругах" психологом. В последнее время он сидел с утра до вечера над своей книгой, которая "должна была перевернуть всю психологическую науку". И называлась книга "Некоторые аспекты психологической несовместимости нерасчленяемых групп".

Чудесный парень, любимец, а точнее, дружок всех институтских девочек, Вилен ухаживал за Леной трогательно, преданно и долго, — их дружба незаметно перетекла в роман. Но по-настоящему она почувствовала себя женщиной лишь после рождения первого

ребенка.

Малахов же к тому времени, наоборот, остепенился, вошел в роль идеального отца перестал будить ее ночами для любви.

Ей вспомнилась фраза из какой-то книг про несчастных супругов: "Мы хотим с тобой одно и то же, но в разное время". Впрочем, они-то с Вилькой счастливы.

Вот если бы не Валерия Ивановна...

Тут Лена привычно осадила себя и в который раз мысленно попросила прощения у бабы Леры. Та, кстати, сердится, когда ее так называют: "Какая я вам баба?!" Действительно, вся жизнь Валерии Ивановны прошла в президиумах, кабинетах, отчего черты ее лица приобрели некую чеканность, так не идущую к халатикам, домашним тапочкам новоиспеченной пенсионерки... Сын называл ее иногда мадам Облсовпроф и говорил, что в свое время она держала в своих маленьких, сверкающих драгоценностями ручках если уж не всю столицу, то, по крайней мере, родной Центральный округ.

Свекровь была единственной тучкой на ясном горизонте их семейной жизни. Но тучкой грозовой...

-...Мил, там станция далеко? — спросила она тихо.

— Не знаю.

— Как не знаешь? Ты там не была?

— Ты что же думаешь, на электричке я оттуда возвращалась? — смеясь, спросила Милка. — Привезут!

— Ну, что ты, неудобно, только приехала и...

-...Сразу же назад? — насмешливо продолжил кто-то.

— Ну, не совсем уж сразу, но... — Лена беспомощно взглянула на подругу, но та лишь

отмахнулась:

— Не глупи!

Глава 3 Субботник

И Милка защебетала с подружками, не вникая в подробности, рассказывала что-то неважное, пустячное. Не забывала и посплетничать. Вдруг поворачивалась к Лене и вспоминала о старинных школьных друзьях, а потом снова к женщинам — о Пугачевой с Киркоровым...

Коньячок давал о себе знать. Язык Милки иногда выходил из-под контроля и неуклюже заплетался.

А Лена ее совсем и не слушала. Так, старалась поддакивать и ловить смысл слов, но чтобы вникать по существу... Она ткнулась лбом в прохладное стекло.

Глупо улыбающаяся луна освещала пролетавшие мимо километровые столбы.

"Куда я еду? Зачем? — мысленно проклинала себя Лена. — Кто все эти люди, какое я к ним имею отношение? И какого черта я поддалась на Милкины уговоры? Будто бесенок вселился... А дома дети не кормлены..."

Впрочем, тут она явно перебирала — дети кормлены. Свекровь уж заставит Вилена сварить им хоть сосиски.

Она бросила взгляд на часики. Ужас... Позднотища-то какая... Первым поползновением было — попросить водителя остановить автобус, чтобы она могла сойти. Но какой в этом толк, когда степь да степь кругом? Да и в кармане мелочевка, никто не согласится до города подбросить...

Оставался один выход. Взять себя в руки и не нервничать. Судя по всему, никто Лену обижать не собирался, компания подобралась достойная. И Милка вроде не стерва, зачем ей однокашницу в авантюры втравливать? Субботник так субботник... Почему бы не помочь людям, если заплатят хорошо? Опять же, детям что-нибудь купить можно будет.

Женщины, вообще-то, странноватый народец. Подозрительны, когда на это нет никакой причины и, наоборот, чересчур доверчивы, когда вот она, подозрительная непонятность! Под самым боком!

— Вам налить рюмашечку? — к Лене вежливо обратился атлет, тот самый Виктор. В одной руке он держал бутылку коньяка, а другой ухватился за кресло, чтобы не свалиться. Асфальт изобиловал трещинами и колдобинами всевозможных размеров, и автобус прилично трясло, несмотря на все импортные амортизаторы.

— Нет, спасибо, — замотала головой Лена.

— Я больше не пью. Большое спасибо...

— А-а-а, укачивает? — догадался Виктор. — Тогда понятно. Прошу прощения. Пардоньте, мадемуазель.

— Ты чего кобенишься? — искренне удивилась Милка. — Халява, сэр!

— Нет, мне, правда, не хочется, извините...

Да, Лена именно оправдывалась, извинялась, что ли, за свое поведение. И в самом деле, кто в наше время отказывается от дармового коньяка?

Автобус хоть и был шикарно-иностранный, а чуть не развалился на запчасти, когда свернул с магистрали на грунтовую дорогу. Пассажирам пришлось держать бокалы с коньяком в вытянутых руках и подпрыгивать в такт подпрыгиванию машины. Но трясучка неожиданно кончилась. Оказалось, что выехали на идеально ровную дорогу. Даже странно как-то, в такой глуши и такой асфальт... Словно помановению палочки волшебника, автобус перенесся куда-нибудь в Германию, на автобан.

Не хватало только освещения. Луна скрылась за деревьями, и все вокруг окутала беспросветная мгла.

— О, уже скоро! — Милка все-таки пролила спиртное на рукав своей норковой шубки и теперь пыталась слизать коричневые капельки с благородного меха. — Ух и нажремся! Вот увидишь, жалеть не придется!

Оптимистичному прогнозу Милки Лена особо не обрадовалась. Ей не терпелось узнать, когда же автобус отправится в обратный путь. Хорошо бы поскорей, пока Вилен не заволновался, пока не переполошилась свекровь. Вот если бы позвонить домой, предупредить родных.

— А там телефон есть? — спросила она у подруги.

— Там, — Милка многозначительно вознесла указательный палец к небесам, будто имела в виду загробную жизнь. — Там все есть... И телефон, и телефакс с телетайпом. Не вру, сама убедишься.

И вот в прямоугольнике лобового стекла где-то вдали, показалась крошечная светлая точка. По мере приближения точка разрасталась в размерах, оказавшись в конце концов двухэтажным особняком, опоясанным внушительного вида оградой. Такие строения Лена видела только на страницах заграничных журналов да по телеку, в "Санта-Барбаре" и "Дикой Розе".

На лужайке, около сверкающего лазурью громадного бассейна, выстроился духовой оркестр. Всамделишный оркестр, с трубами, валторнами, кларнетами и другими приспособлениями для дудения. Музыканты, облаченные в искрившиеся блестками мундиры, наяривали какой-то бравурный марш. Лене показалось, что звучало некое попурри из "Прощания славянки", "По долинам и по взгорьям...", "Дан приказ ему на запад..." и "Пусть всегда будет солнце!". Судя по всему, оркестр был в высшей степени профессиональным, подобрались настоящие виртуозы, а не какие-нибудь замшелые лабухи или абитуриенты музыкальных училищ.

Лена даже приоткрыла рот от удивления.

Очень уж странное для подмосковной дачной местности зрелище открылось ее взору.

"Что за штука такая? — внутренне улыбаясь, подумала Малахова. — Маскарад? Неужели здесь назначен сбор ветеранов по случаю грядущего Дня победы?"

Автобус мягко тормознул и остановился, как бы нехотя, со змеиным шипением открылась дверь.

— Гляди, как нас встречают! — горделиво произнесла Милка.

— А зачем? — задав этот вопрос, Лена сразу поняла, что на него никто не ответит. Пассажирки с гомоном и хихиканьем потянулись к выходу, толкаясь и весело отпихивая друг друга. Милка была в первых рядах, будто забыла про свою подругу, лишив ее покровительства и поддержки.

— А вам нужно отдельное приглашение, мадам? — Виктор дыхнул на Лену легким перегаром. — Прошу, сегодня я буду вашим кавалером, — и он галантно подставил ей локоть.

Приглашение "кавалера" Лена приняла, оправила белый халатик, вылезавший из-под пальтишка, прихватила медицинский саквояж и через несколько мгновений оказалась на улице. И еще больше почувствовала, что все происходящее вокруг — какая-то грандиозная фантасмагория.

Оркестр вдруг начал притоптывать на месте, а затем, чеканя шаг и не переставая играть, прошествовал по лужайке, обогнул бассейн и скрылся за особняком. Через минуту он вновь появился, уже с другой стороны двухэтажного дома, остановился у крыльца с высокими белыми колоннами, выстроился в шеренгу. Музыка стихла. Воцарилась атмосфера непонятной торжественности, предвкушения чего-то таинственного и волнующего. Так обычно бывает в цирке, когда объявлен "смертельный" номер, и зрители в предвкушении замирают.

Женщины почему-то не спешили заходить в дом, зябко ежась, они толпились на асфальтовой дорожке, вдоль которой вереницей тянулись разноцветные фонари.

Мне бы позвонить... - жалобно заговорила Лена. Она уже отчаялась что-либо понять. Впрочем, любопытство захлестывало ее со все большей и большей силой. И в самом деле, субботник начинался необычно...

Бу сделано, — пообещал Виктор, — только после официальной части.

"Официальной части... - повторила себя Малахова. — Точно, митинг какой-то... Но милиции почему-то нет... Но обязательно должна присутствовать милиция. Только не подписываться под какими-нибудь воззваниями и петициями. Толы не подписываться... Не хочу никакой политики!"

Парадная дверь особняка открылась, и сразу же возбужденный шепоток оборвался на полуслове. Все замерли. Замерла и Лена.

По мраморным ступеням спускался низкорослый мужчина с усиками и бородкой клинышком, как две капли похожий на вождя мирового пролетариата. И костюмчик-тройка, и кепарик, натянутый на лысину.

На коротком поводке он держал черную пантеру. Хищник вел себя спокойно, не рычал и не вырывался, но Лене все равно стало как-то страшновато, она судорожно вцепилась в локоть Виктора.

— Товарищи! — наигранно картавя, обратился незнакомец к женщинам. При этом он вскинул руку и чуть отставил ногу, приняв позу, характерную для памятников, установленных на главных площадях всех без исключения городов бывшего Союза. — Субботник, о котором так долго говорили большевики, свершился! Ура, товарищи!

Ура! — заорал Виктор.

Ур-р-рааа!!! — подхватили клич женщины и дружно захлопали в ладоши.

"Что здесь происходит? — недоумевала Лена. — Что это за идиотик? Бред какой-то... Чему все так радуются?" Но нарушать всеобщее веселье было неудобно, она тоже пару раз, хоть и без особого восторга, крикнула "ура".

— Правильной дорогой идете, товарищи! — продолжал двойник Владимира Ильича. — Сегодня мы все вместе будем перетаскивать бревна! И советую вам не отлынивать! Имейте Революционную совесть, товарищи! Мы на зависть всем буржуям мировой пожар раздуем! Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!

Женщины дружно захохотали и буквально разразились рукоплесканиями.

Ну, артист! — смеялся Виктор. — Во дает!

А кто это такой? — спросила Лена.

Он в конкурсе двойников первое место занял, — пояснил Виктор. — Мировой мужик. А вообще в зоопарке работал когда-то.

Где-то неподалеку прогремели выстрелы, небо превратилось в разноцветную клумбу. Красные, зеленые, желтые бусинки яркими букетами разлетались по темной, испещренной звездами глади. Это был самый настоящий салют, из тех, что устраиваются по большим праздникам.

— Каким образом? Откуда? — Лена верила своим глазам.

— Друзья-солдатики развлекаются! Специально для нас! — Виктор перекрикивал пушечную канонаду. — Здесь военная часть рядом.

А Лена заворожено смотрела на пестрое небо. Как это было прекрасно, удивительно романтично! Все-таки хорошо, что ее Mилка уговорила. Вот только ребят с собой не взяла, а можно было по пути заехать...

Снова заиграл оркестр, на этот раз что-то лиричное, задушевное. "Ленин" с чувство выполненного долга отошел в сторонку, подтягивая за собой сонную пантеру. Теперь он уже не старался смахивать на вождя мирового пролетариата, а что-то бормотал себе под нос промокая платком потную лысину. Его миссия была выполнена.

— Девушки! Официальная часть окончена! — весело сказал Виктор. — Прошу всех занять рабочие места у фрезерных станков! За работу, товарищи!

— Мне бы позвонить... - семенила за своим "кавалером" Лена, но тот будто и не слышал ее. Он взбежал по мраморным ступеням и распахнул массивную дверь.

— Прошу!

Женщины, а с ними и Лена, оказались в просторном холле. Пол был обильно устлан шкурами медведей самых разных пород — от обыкновенного бурого до редкого гризли. Огромная хрустальная люстра, с горящими свечами вместо привычных лампочек, свешивалась на позолоченной цепи с потолка, искусно расписанного фресками. Стены сплошь завешаны живописными полотнами, большими и маленькими, в красивых, изысканных рамах. Лене показалось, что одна из картин — бушующее море и крохотный кораблик, барахтающийся в волнах, — принадлежала кисти Айвазовского.

Пока она стояла, разинув рот и тупо осматриваясь по сторонам, другие гостьи оживленно рассупонивались — скидывали с себя меха и сдавали их в гардероб. В этом им помогали седовласые старички-слуги в старинных ливреях, беленьких чулочках и деревянных башмаках. "Слуги" в своем странном одеянии смотрелись довольно комично, будто только что вышли из костюмерной какой-нибудь киностудии.

"Так здесь, наверное, фильм снимается! озарило Лену. — А мы будем исполнять роль массовки. И как же я сразу не догадалась? Да, так оно и есть!" — она увидела дядечку с видеокамерой на плече. Дядечка бегал кругами по холлу и запечатлевал все, что попадалось ему на пути.

— Раздевайся, Малахова! — к Лене подскочила Милка. — Чо париться-то?

— Ты почему мне не сказала, что здесь кино снимают?

— Чо? — лицо Людмилы исказила гримаса непонимания. — Какое кино? Быстрей скидывай пальто, наши уже наверх поднимаются! — и Милка со всех ног рванулась к лифту.

Да, да, именно к лифту со стеклянной дверью, хоть в особняке и было всего-то два этажа. Но, видимо, хозяева не очень любили передвигаться на своих двоих.

Последовав совету, Лена сдала верхнюю одежду и саквояжик в гардероб. Номерок ей не дали, процитировав Остапа Бендера:- Вы не в церкви. Вас не обманут.

Только сейчас Лена обнаружила, что ее внешний вид совсем не соответствует торжественному моменту. Белый халат с вышитыми на груди инициалами и болтающийся на шее фонендоскоп заставил глаза гардеробщик вылезти из орбит.

— Это что-то новенькое, — только и сумел вымолвить он. — Надо же... Ну и дела...

Скажите, где здесь телефон? — в который уж раз за последние несколько минут поинтересовалась Лена.

Там, по коридору первая дверь, — указал гардеробщик, а когда женщина удалилась, повертел пальцем у виска — всякое приходилось видеть, но чтоб такое...

В конце коридора была дверь. Лена постучала и, не услышав ответа, вошла в комнату.

Белые стены и черная мебель, компьютер на широком письменном столе. Судя по всему, здесь кабинет. Хозяин отсутствует, но воспользоваться телефоном, кажется, можно.

Лена сняла трубку и хотела уже было набрать домашний номер, но... Передумала. Что она скажет Вильке? Что по случайности попала неизвестно куда? И неизвестно когда вернется? Но это же глупо… Он никогда в жизни не поверит, а если и поверит, то начнет бурчать, волноваться, паниковать, жаловаться своей мамаше... Нет уж, лучше сначала выяснить, что здесь происходит и когда автобус возвращается в город. Вернуться домой под утро — это не самый удачный вариант.

Она мельком глянула в окно. Виктор расплачивался с оркестрантами и двойником вождя мирового пролетариата, одаривая их лучезарной улыбкой и крупными купюрами. Те благодарно кланялись в ответ и деланно смущались.

Лена встретила Виктора в холле, когда нажимала кнопку вызова лифта.

— Потерялись? — спросил он, удивленно рассматривая женщину. — Интересная у вас униформа... Необычная, прямо скажем...

— Я с работы... - смущенно оправдывала Лена. — Мне снять халат, да?

— Нет-нет, не нужно, — запротестовал Виктор. — В этом что-то есть. Мне нравится.

А это что такое?

Фонендоскоп...

Настоящий? — Виктор на всякий случай дотронулся до железного кругляша. — А зачем если не секрет? Что вы с ним делаете?

Как "что"? — возмутилась Лена. — То же что и все...

— Оч-чень интересно... — Виктор многозначительно покачал головой и прошептал одними губами: — Надо будет попробовать...

Лифт поднял их на второй этаж. И сразу же дивный, необычайно вкусный аромат ударил в нос. Впрочем, это не удивительно. В роскошной, отделанной красным деревом зале накрыт стол персон эдак на тридцать.

"Ешь ананасы, рябчиков жуй... - вспомнила Лена выступление пародиста и сглотнула слюну. — Вот, на что он, оказывается, намекал... И где это все готовилось?"

Яства, присутствовавшие на столе, не просто поражали: ананасы и рябчики поистине не выглядели роскошью на фоне всего остального...

За столом тоже все было продумано: каждую приглашенную женщину приходилось по одному мужчине. Дамы в вечерних туалетах, мужчины в дорогих костюмах сидели попарно.

Вечеринка началась. В дальнем углу залы горел камин. Гости накладывали в свои тарелки деликатесы и вели неторопливые, светские беседы. Приглушенно звучала музыка. Лакеи в изысканных фраках разносили подносы, уставленные бокалами с шампанским.

На Лену сразу же обратили внимание. Вернее, не столько на нее саму, сколько на белый халат. Послышался недоуменный, ироничный шепоток. Незнакомцы прожигали ее откровенными, оценивающими взглядами.

А Лене это вдруг понравилось! Было приятно, что сильный пол интересуется ею, что она заставила мужчин на какой-то момент отвлечься от своих дам. В ней проснулось что-то хищное, ранее сидевшее где-то в глубине души, а теперь вдруг вырвавшееся наружу. Она почувствовала себя Золушкой, с помощью волшебства доброй феи оказавшейся на королевском балу. Несомненно, этому способствовала и некая необычность, непонятность происходящего. Лена оказалась как бы в другом измерении, на другой планете. Она даже и не подозревала, что можно вести вот такой образ жизни, питаться невиданными кушаньями и подниматься в спальню на лифте. И никто не удивлялся, что на Лене всего лишь простенький медицинский халат, хотя и ушитый по фигуре.

Кто эти люди? Члены тайного общества или просто "богатенькие буратины"? По правде говоря, первый вариант Лену устроил бы больше. Второй был банальным и неромантичным.

"Вот приеду домой, расскажу обо всем Bильке, — думала Малахова. — А может, и вкусненького чего-нибудь детишкам захвачу".

Непонятно только, почему этот ужин называется "субботником"... И Лена, чуть иронизируя, предположила, что, наверное, чердак захламлен и его после трапезы нужно будет подмести и вычистить. Но Виктор только посмеялся над этим предположением, доверительно сказав, что "субботник" — это всегда лишь шутливое название ужина при свечах.

Лена пыталась угадать хозяина особняка, устроившего столь шикарный прием, но все "кавалеры" были какие-то одинаковые, неразличимые. Квадратные фигуры, широкие плечи, невыразительные лица...

— Прошу, присоединяйтесь, — Виктор проводил Лену на свободное место. — Позвольте, я поухаживаю за вами, — и он плюхнул тарелку розовую клешню.

— Ой, что это? — испуганно поежилась Лена.

— Это омары в собственном соку, — Виктор. — Никогда не пробовали?

— Нет, — честно призналась Малахова.

— Бывает... - скептически заметил Виктор.

— В таком случае, загадайте желание. И оно обязательно сбудется.

И Лена загадала. Она загадала то, что загадывала всегда, чтобы все дети на земле больше не болели, а больные выздоровели. И еще хотелось, чтобы ее поскорей отвезли домой. Маленькая стрелка часиков перевалила за десять. И угрызения совести становились все сильней. Вилька сейчас один, и дети одни... Скучают...

— Скажите, — она обратилась к Виктору. — А автобус когда в город поедет?

— Как обычно, завтра утром.

— Как утром? — Лена чуть не подпрыгнула от услышанного.

— Вы сильно торопитесь?

— Даже представить себе не можете...

Что-нибудь придумаем, — пообещал Виктор. — Вы кушайте, кушайте. Не волнуйтесь.

Лена согласно кивнула. Действительно, ничего страшного, если она еще пару часиков пробудет в этом райском местечке. Но вот только... Милка говорила, что платить будут... А за что платить? Они же ничего не делают!

А Милка, сидевшая чуть поодаль, подмигнула Лене и состроила смешливую рожицу. Она выглядела уже порядком захмелевшей, Лена подмигнула ей в ответ.

Виктор оказался приятным собеседником. Он без особого труда ориентировался и в изобразительном искусстве, и в науке, и в спорте, и даже в вопросах здравоохранения. Последнее явилось для Лены приятной неожиданностью, и она доверительно поделилась с Виктором проблемами своей поликлиники, пожаловалась на министерство, что оно который уже год обещает прислать новое оборудование, но так и не присылает. Виктор кивал головой, понимающе вздыхал и предлагал Лене пропустить по рюмочке, залить профессиональное горе. Но Лена вежливо отказывалась. Она и так уже сегодня перебрала свою норму, А норма ее была — наперсточек.

Вскоре подали сладкое — огромный торт кремом и шоколадными зайцами, игравшими на гитарах. К торту прилагался крепкий кофе

Лена почему-то стеснялась спросить у Виктора, по какому, собственно говоря, случаю этот праздник и кто здесь хозяин. А Виктор, видимо, находился в полной уверенности, что Лена обо всем знает.

Немного погодя, музыка зазвучала погромче, и парочки потянулись танцевать, блат свободного места в зале было более чем достаточно, хоть в кегли играй. Постепенно и даже как-то незаметно эти парочки исчезали дверью. Исчезла и Милка со своим спутником.

"Наверное, там попросторнее", — усмехнувшись, решила Лена.

Виктор галантно пригласил Лену на танец. Девушка долго отнекивалась, но в конце концов уступила. Они закружились в плавном, неторопливом вальсе. Лена старалась держаться от партнера на почтительном расстоянии, но Виктор, казалось, этого не замечал. И вот уже его рука скользнула по ее спине, опускаясь все ниже и ниже...

— Этого не нужно! — резко заявила Лена

Виктор резко и недоуменно отшатнулся: Ты чего? — ошарашенно спросил он.

— Сам знаешь, чего, — Лена и не заметив, как они перешли на "ты". — За руками следи.

Они снова закружились в танце. На этот Виктор сразу прижал Лену к себе, да с такой силой, что она, хоть и пыталась, но никак не могла вырваться. И кричать было неловко, неудобно как-то. Кругом-то ведь солидные люди, чего скандалить? Просто Виктор выпил лишнего, его только утихомирить нужно.

— Пусти, мне неприятно... - выдохнула Лена. — Я есть хочу, пойдем к столу...

— Неприятно тебе? — Виктор как-то странно, нехорошо улыбался. — А так? — и он бесцеремонно схватил Лену за грудь.

— Сдурел, да? — все еще шептала она, чтобы не привлекать к себе всеобщего внимания. — Совсем напился, как поросенок? Проспись лучше, полегчает.

— Вон ты как заговорила... - скрежетал зубами Виктор. — Обзываешься, дурочка... Чего ты испугалась? Я же тебе ничего плохого не сделаю, — он сунул руку под халатик. — Ух, ты... Какие мы стройные... Какие мы грациозные...

Виктор вдруг стал совершенно другим человеком, от его галантности не осталось и следа. Он теперь напоминал собой возбужденного зверя, брызжущего слюной и готового на все, лишь бы удовлетворить свое желание. Эта перемена в Викторе случилась столь неожиданно, что Лена испугалась, ее тело будто парализовало. Жадный похотливый самец самозабвенно гладил ее бедра, а она не в силах была пошевелиться, лишь сжалась в комок, затряслась от брезгливости и возмущения.

— Если ты сию же минуту... — Лена сделала попытку высвободиться. Безрезультатно. Если ты немедленно... Я закричу...

— В чем дело? — Виктор яростно отшвырнул девушку. — Что, деньги вперед хочешь? Спекулянтка... На! На! — и он, вынув кармана две стодолларовые бумажки, протянул их Лене.

И только сейчас она обнаружила, что минутная стычка прошла незамеченной. Оставшиеся в зале парочки усердно целовались и без всякого смущения ласкали друг друга. На локальный конфликт Виктора и Елены было ровным счетом наплевать, никому и голову не приходило вступаться за женщину.

"Это притон... - наконец мелькнуло в голове Лены. — Здесь устраиваются безумные oргии... Я в западне... Спасибо Милке, удружила..."

А Виктор все еще стоял, пошатываясь держа в вытянутой руке деньги.

— На, возьми, — говорил он. — Ну же, чего смотришь? Не фальшивые, не бойся. Лажи не держим.

Лена не двигалась. Она судорожно соображала, что же ей делать дальше. Бежать? Но куда? Она даже ориентировочно не знала, где находится.

— Что, мало? Так скажи, сколько, — Bиктор терял терпение. — Я заплачу. Сколько? Триста? Четыреста? Мне не жалко, ты девка ладная- Ты за кого меня принимаешь? — Лена начала потихонечку пятиться к лифту. — За кого? За проститутку?

Ну, если тебе не нравится это слово... - примирительно сказал Виктор. Он надвигался на Лену с видом африканского тигра в период свадебных игр. — Хорошо, договорились. Ты не проститутка. Ты честная женщина, мать двоих детей.

Да, я мать двоих детей! — спиной Лена ощутила препятствие. Отступать было некуда, она уткнулась в стеклянные двери лифта. — У меня мальчик и девочка... И муж есть! И я его люблю! Не трогайте меня, пожалуйста...

Виктор находился в некотором замешательстве. Слова Лены произвели на него впечатление. Единственное, чего он не мог понять: эта девица на самом деле такая уж недотрога или же просто искусно придуряется, вводит его в азарт? Профессиональные путанки обычно любят устроить небольшое представление... В таком случае, шоу явно затянулось. Еще и денег не берет. Фантастика...

— Не трогайте меня... - жалобно повторила Лена.

— Ладно, хватит, — раздраженно сказал Виктор. — Поиграли и будя. Бери деньги и пошли.

— Я здесь случайно оказалась! — затараторила Лена. — Я Милку встретила на улице, а тут как раз автобус подкатил.

— Ну?

Милка мне и говорит: "Поехали на субботник". А я взяла да и поехала. Я не знала" что такое ваш "субботник"! Честно, не знала!

Ну? — Виктор тупо хлопал глазами.

— Я совсем не та, за кого вы меня принимаете... - слезы застилали глаза. — Я же врач прямо с работы... Я детишек лечу... Мне домой нужно...

— Ага... Значит, как жрать на халяву, так это ты не врач, а как... Ну, ты хитрюга! А симпатичная какая... - он вновь подошел к Лене вплотную, сунул доллары в кармашек ее хала та, затем провел ладонью по ее щеке. — Вырядилась... Халатик нацепила... Он тебе к лицу, крошка... У нас больных нет, никого лечить не нужно... Вдруг перезахотелось? Это бывает… Нам с тобой будет хорошо... Ты не думай, я не эгоист, ты тоже получишь удовольствие... Хватит упираться, пойдем в спальню... Здесь рядом.

Словесная баталия неизбежно приближалась к концовке. Уговоры не помогали. Виктор был уже не в том состоянии, чтобы прислушиваться к доводам Елены. Он был категорически убежден, что она не кто иная, как "ночная бабочка"... Если не предпринять срочных решительных мер, это может кончиться плачевно. Они находятся в разных весовых категориях, физически Виктор гораздо сильнее… И никто не вступится, ежу понятно...

— Помоги-и-ите! — заорала Лена что есть сил. — На помо-о-ощь! Кто нибу-у-удь!

На этот крик никто из присутствовавших не прореагировал. Парочки продолжали заниматься своим делом. И теперь уже совсем откровенно. Им было не до Лены. К тому же, они привыкли, что каждая особа женского пола выражает экстаз по-своему. Одна стонет, другая царапается, третья кричит...

— Ой, как мне это нравится... — Виктор навалился на Лену всем телом. — Сильнее можешь?

— А-а-а-а!!! — в этот момент Лена могла бы заглушить железнодорожный локомотив. — Я не хочу! Не надо! Пошел вон! Ненавижу тебя! Не-на-ви-жу!

— Вот так... — Виктор вновь дал волю своим рукам. — Хорошо, крошка... Оч-чень хорошо...

И тут Лена изловчилась и ударила Виктора коленом между ног, как девчонки в детстве учили... Ударила сильно, без всякого чувства жалости.

— Уф! — коротко выдохнул мужчина.

Лена ударила еще раз. Для верности. Так сказать, контрольный выстрел.

— С-сука... — Виктор как-то неуклюже осел, свесился набок, но Лену из своих объятий все еще не выпускал. Наоборот, вцепился клещами в рукава белого халатика. А Лена схватила болтавшийся на шее фонендоскоп и с размаху бухнула им по голове ненавистного мужлана: кругленькая железячка мелодично зазвенела.

— Ты... - хрипел Виктор. — Да я тебя... - он впился пальцами в ее шею. Лена пыталась. Укусить его за руку, но это у нее не получалось.

Тяжело пыхтя, они продолжали бороться — разъяренный мужчина боксерского телосложения и хрупкая женщина, охваченная паническим ужасом.

"Что ж, — подумала Лена, — сколько не сопротивляйся, а слон всегда задавит канарейку". Виктор уже начинал приходить в себя, пальцы его сжимались на тонкой шее все сильней и сильней...

Лене не хватало воздуха. Голова ее закружилась, в глазах зарябило, барабанные перепонки разрывал пронзительный свист...

И ей вспомнилось известное со студенческих времен: когда-то очень давно один ученый решил проверить на себе, что испытывает человек при удушении. И перед тем как потерять сознание, он услышал свист... Значит, конец уже совсем близко...

Вдруг стеклянные двери лифта распахнулись, и сцепившиеся в клубок Лена с Виктором ввалились в кабину. Девушка больно стукнулась затылком обо что-то твердое. А дальше... Темнота..

— Очнитесь... Очнитесь, прошу вас...

"Кто это говорит? — рассеянно подумала Елена. — Кому принадлежит этот теплый голос? Архангелу с крылышками за спиной?.."

— Принесите нашатырь... И воды! Воды!

Лена приоткрыла тяжелые, словно налившиеся свинцом веки. Она жива... Цела и невредима... Ее спасли...

Она лежала на мягком диване с бархатной обивкой. Под головой — подушечка.

Кто-то поднес к ее рту стакан с холодной водой. Несколько глотков... Полегчало...

— Вы кто? — послышался тот же голос.

— Я... Лена... Малахова... Елена Владимировна...

Только сейчас взгляд Лены сфокусировался, она смогла рассмотреть своего спасителя. Не молодой, но и не старик. Во всяком случае, не больше сорока, это уж точно... Глубокие проницательные глаза, волевой подбородок, широкий лоб, веселые складочки в уголках рта, русые волосы коротко стрижены...

Или же она все еще без сознания, и все это только видение, болезненная галлюцинация?

Лена дотронулась до его руки. Нет, настоящий, осязаемый... И теплый...

— Меня зовут Вадим Андреевич.

Какой удивительный, ни на что не похожий баритон... Бархатный, успокаивающий... И сразу не страшно... Обладатель этого голоса не представляет опасности, от него не исходит угроза, он не желает ей зла... Наоборот, хочет помочь...

Лена вяло кивнула и в следующий же момент испуганно вскрикнула. Виктор... Он стоял чуть поодаль, виновато опустив голову. Точь-в-точь нашкодивший щенок.

— Простите меня... - тихо вымолвил он. — Я думал, что... Прошу вас, простите...

— Убирайся, мерзавец, — сухо, тоном, не терпящим возражений, сказал Вадим Андреевич. — Позже поговорим. Через два часа собери всех, чтоб в струнку вытянулись. Понял?

— Так точно... - и Виктор попятился к двери.

— Пошел, пошел, не мозоль глаза. От тебя тошнит, — Вадим Андреевич склонился над Еленой. — Вы, и в самом деле, не держите него зла... Он принял вас за...

— Я знаю... - и Лена почему-то улыбнулась. — Можете не говорить...

— Вы так напугали меня... Плохо, да?

— Нет-нет... — Лена с трудом, но принял сидячее положение. — Уже нормально... тому же, я врач. Сама себя могу вылечить, если заболею...

— Мне Людмила все рассказала... Глупо все получилось...

— А где она?

— Спит, — Вадим Андреевич иронично хмыкнул. — Притомилась... Теперь отдыхает..

— Позвольте, я провожу вас в апартаменты. Вам необходимо отдохнуть.

"Апартаменты... Слово-то какое..." — отметила про себя Лена.

— А который час? — будто спохватившись обеспокоенно спросила она.

— Одиннадцатый.

— Мамочки! Меня же дома ждут! — Лена вскочила с дивана. — Отвезите меня домой немедленно! Вилен с ума сойдет!

— А кто такой Вилен?

— Мой муж!

Черный "Мерседес" бесшумно выкатил за ограду. Лена расположилась на переднем сиденье, рядом с Вадимом Андреевичем. Oна первый раз в жизни ехала в таком роскошно автомобиле. Непривычно как-то... Не трясет на ухабах и совсем не укачивает.

Опытный водитель, Вадим Андреевич гнал на полную катушку — даже по этой узкой, извилистой дорожке: Лена просила его поторопиться.

Навстречу им пронесся тот самый автобус. Только сейчас он был наполнен не "ночными бабочками", а цыганами в разноцветных национальных костюмах. Судя по всему, цыгане не расслаблялись ни на минуту, держали себя в форме. Они пели, плясали и играли на гитарах, отчего автобус шатало из стороны в стороны.

— Этого еще не хватало, — поморщился Вадим Андреевич. — Этих-то зачем?.. Они же воруют, что под руку попадется...

— А что это было? — спросила Лена.

— В смысле? — мужчина вскинул брови. Он не отрывал угрюмого взгляда от дороги.

— Ну... Все... — Лена не могла подобрать нужное слово. — Все это светопреставление... Субботник... Оркестр духовой, цыгане, лакеи в ливреях... Зачем это все?

— "Субботник", — улыбнулся Вадим Андреевич. — Придумали тоже... Как бы вам объяснить?.. Просто если триста шестьдесят четыре дня в году вкалываешь, как лошадь, то один-то единственный свободный денек можно себе позволить хорошенько отдохнуть. У вас странное представление о хорошем отдыхе. Лучше бы книжку почитали.

— Какое уж есть, — пожал плечами мужчина. — Обычно все проходит гораздо спокойнее, без эксцессов.

— Так значит, этот двухэтажный дворец с лифтом принадлежит вам?

— Мне.

— И все эти люди работают на вас?

— Да.

— Чем же вы занимаетесь, если не секрет?

— Секрет.

— Интересно... Так вы и есть, как принято теперь говорить, "новый русский"?

— Похоже на то, — засмеялся Вадим Андреевич.

— Вот вы, оказывается, какие...

— Не нравится?

— Не понимаю я... Беситесь с жиру, устраиваете оргии... Вам деньги некуда девать? Taк в детский дом бы лучше отдали, чем развратничать...

— А вы, значит, врач? — он переменил тему.

— Да, и горжусь своей профессией, выпалила Лена.

— И много получаете? — эта фраза прозвучала не без ехидства.

— На жизнь хватает...

— Странное у вас представление о хорошей жизни.

— Почему хорошей? Разве я говорила, что у меня жизнь хорошая? Работа, домашнее хозяйство, уборка, стирка, очереди в магазинах. — Лена загибала пальцы. — Вы от этого далеки... А впрочем, нормальная жизнь... Бывает и хуже... У меня замечательные дети, Вовочка и Света, любящий и любимый муж... Что еще для счастья нужно?

— Я когда-то был дворником, — сказал Вадим Андреевич. — Жил в коммунальной квартире, комната семь квадратных метров... Безотцовщина, мать на трех работах вкалывала. Когда матери не стало, — интернат. А потом и дворником пришлось побывать — комнату вот эту семиметровую зарабатывал... Давно это было...

— И как же у вас так потом все сложилось? Сейчас-то деньги лопатой гребете...

— Не знаю... Наверное, просто повезло...

— И вы не боитесь вот так, в одиночестве, по ночам разъезжать? — удивилась Малахова.

— А вдруг пристрелят? Теперь это модно...

— От судьбы не уйдешь... - вздохнул Вадим Андреевич. — Захотят убить — обязательно убьют, и никакая охрана не поможет. Хотя охрана у меня есть. Взгляните в зеркальце, видите фары?

— Ух, прям как в детективе! — воскликнула Лена. — И они всегда с вами? Куда бы вы ни пошли, куда бы ни поехали?

— Да. Только я хочу, чтобы они держались в тени, оставались незамеченными. Нервирует, знаете ли... Кстати, а что вы скажете мужу?

— Правду... Я не могу ему врать... Скажу все, как было на самом деле... Он поймет и простит... Милка во всем виновата... Надо же было встретиться... Столько лет не виделись. Мы же в школе учились, в одном классе, и с тех пор...

— Оставьте мне ваш телефон, — перебил ее Вадим Андреевич.

— Зачем?

— Так, на всякий случай.

— Вот еще... Ухаживать за мной решили?

— Почему бы и нет?

— Фигушки вам, мне ухаживаний вашего подчиненного вполне достаточно... По горло сыта... Не успей вы вовремя, так неизвестно чем бы все закончилось... Спасибо, что отпустили, а не присоединились...

— И все-таки...

— Нет, нет и нет! Эта тема закрыта! Устала я... Разбудите меня, как приедем, хорошо? — Лена закрыла глаза. Ей совершенно не хотелось спать, просто разговор свернул в не очень подходящее русло. Телефончик, видите ли, оставь... Лучше уж помолчать...

Странно, но Лена совсем не опасалась Вадима Андреевича, а ведь он при желании мог увезти ее хоть на край света. Но она почему-то твердо знала, что он этого не сделает, доставит ее домой в целости и сохранности. Он не такой, как Виктор. Он совсем другой… Порядочный, что ли... Если, конечно, слово подходит человеку, который по выходным дням любит устраивать разнузданный оргии.

"Мерседес", скрипнув тормозами, остановился у подъезда. Получается, что они домчались за каких-то двадцать минут.

— До свидания, — сказал Вадим Андреевич и как-то печально посмотрел на Лену.

— Прощайте. Спасибо, что подбросили, Лена вылезла из автомобиля и быстренько осмотрелась по сторонам, не видит ли ее кто соседей? Было бы крайне нежелательно... Потом пойдут сплетни, домыслы... Нет, улица пустынна, и необходимо как можно быстрее воспользоваться благоприятным моментом. Она сунула голову в окошко и послала Вадиму Андреевичу воздушный поцелуй. — Надеюсь, что больше никогда не увидимся.

"Мерседес" укатил.

А Лена стояла посреди двора, пытаясь хоть как-то прийти в себя...

Продолжение следует...

Оглавление

Глава I Самый неудачный день

Глава 2 Кукла и Миледи

Глава 3 Субботник