Моя Академия 5 [Валерий Листратов] (fb2) читать онлайн

Моя Академия 5

Глава 1 Мы встречаем знакомое

— Кому помочь? — уточняю и ещё немного давлю на Игоря. — Кому помочь⁈ — повторяю.

Самое интересное, что именно менталом я его почти не трогаю. По сути, только слежу за правдивостью информации и добавляю мощь своим командам.

Парень ненадолго застывает, задумывается и уходит в себя. Моё ощущение человека начинает бить тревогу. Наследие Кольцова словно проваливается сквозь разум парня.

Еще пару секунд у парня дёргается веко, и он резко теряет сознание. Его будто выключает.

Тут же нажимаю на кнопку студенческого амулета. Достать его — дело нескольких секунд. Пытаюсь отсканировать случившееся своими новыми способностями, и сразу понимаю, что ничего не могу сделать. Моё ощущение ментала молчит. Снова и снова проваливаюсь сквозь сознание Игоря. Решаю не тратить на это время. Успеваю подбежать и проверить пульс парня, как в дверь влетает Пилюлькин.

Ну да, его кабинет тут чуть ли не за стеной, если идти напрямую через лазарет, а не в обход.

— Ларион? — машет рукой Пилюлькин.

— Со мной всё в порядке, — отвечаю. — Тут у Игоря проблемы.

— Что с ним случилось? — спрашивает целитель, подбегая ближе.

Все в столовой замолкают и смотрят в нашу сторону со своих мест.

— Да, вроде просто сидели, разговаривали, — перечисляю. — И он внезапно потерял сознание и упал со стула.

Пилюлькин оттягивает веко и проверяет фонариком реакцию зрачка. Закидывает пару конструктов. Проверяет пульс. Закидывает ещё пару конструктов.

— Ага, парень-то в коме, — озвучивает вслух. — Всё, собираемся. Полетели, — целитель машет мне рукой.

Игорь приподнимается над полом и вытягивается в воздухе, словно ложится на невидимую кровать. Пилюлькин идёт вдоль столов, а студент без признаков жизни летит за ним.

Выходим из столовой. И сразу за поворотом попадаем в целительскую. Пилюлькин без особой спешки кладёт Игоря в центр диагноста. Нажимает кнопку запуска.

— А теперь в двух словах, что произошло? — обращается ко мне.

— Игорь спокойно сидел, говорил со мной, — повторяю всё, что сказал в столовой. — Потерял сознание, упал. Как вы говорите, впал в кому, — пожимаю плечами. — В паре слов.

— Нет уж, давай чуть подробнее, — хмурится целитель. — Просто так, непонятно из-за чего, студенты сознание не теряют.

— Он мне рассказывал про паутинника, — добавляю. — Говорил, что ему нельзя волноваться. Это была первая часть разговора. Потом мы перешли на ловушки и магические мины. Но тут есть другой момент: ловушки и плашки вместе со взрывом лежат на совести этого парня. — Киваю в сторону диагноста.

— Откуда такая уверенность? — Пилюлькин поднимает на меня взгляд.

— Не совсем уверенность, просто предположение, — добавляю. — С плашками и магическими минами всё логично. Мне показалось, что одна такая штуковина появилась на нашем столе как раз после того, как Игорь к нему подошел.

— А если раньше, и парень не виноват? — задает вопрос целитель.

— Тем более, — говорю. — Если бы плашка появилась раньше, то давно бы уже жахнула — мы же все до одного пользовались магией. Про ловушки в коридорах просто догадался. И спросил об этом Игоря, — киваю на парня.

— Понятно. — отвечает Пилюлькин, потом продолжает в воздух, но точно не мне. Говорит чуть приподняв голову. — Генрих Олегович, тут срочно необходимо ваше присутствие. И, скорее всего, присутствие вашего… кхм… гостя. Да, серьёзно. Да, срочно. В целительской.

Ответы директора не слышу. Пилюлькин громко вздыхает.

— Я правильно понимаю, ты подошел к Игорю, предъявил ему всё, что озвучил мне, и тот отключился? — задает вопрос целитель.

— Да, так и было, — подтверждаю.

Про давление на сознание парня не упоминаю. Наоборот, скрываю всё за пеленой на источнике. Как можно тщательнее. Некоторое беспокойство у меня, конечно, есть. Но, с другой стороны, наследие Кольцова говорит, что я принципиально не мог навредить сокурснику. Здесь произошло что-то другое. Мне не хватает опыта, чтобы понять. Мои навыки ни к чему не привязаны.

В распахнутую дверь входит директор. Следом за ним бритый следователь — Игорь Клишенко.

— Что произошло? — гремит голос Генриха Олеговича.

— Нашёл студента, который расставлял ловушки и магические мины, — вкратце пересказываю ситуацию. — Я предъявил ему, а он впал в кому.

— Что, прямо в столовой? — Брови директора приподнимаются. — Интересно.

Клишенко окидывает меня взглядом с ног до головы и кивает. Узнает. Директор смотрит то на Игоря, то на меня.

— Делайте, — дает команду Генрих Олегович.

Следак тут же поворачивается к полумёртвому подростку и кладёт руку на его лоб.

Пилюлькин не говорит ни полслова. Только ждёт.

— Ну, что я вам могу сказать… — буквально через пару минут довольно объявляет бритый следак. — Из хорошего: вы на самом деле нашли как минимум одного причастного человека.

— Как минимум одного? — уточняет директор. — Их что, может быть больше?

— Да, нужно просто проверить всех студентов и преподавателей, с кем общался парень, — поясняет Клишенко. — И там будет понятно, как он работал: один или в команде. Уверен, одному пацану-первокурснику не под силу сделать подобные магические вещи. Он определенно чем-то пользовался.

— Накопители и амулеты, — произношу очевидный факт.

— Да. Наверное, — соглашается следак. — И амулеты эти очень хорошие, качественные. Магические мины наверняка готовые. На этом хорошие новости для вас почти заканчиваются. Ах, да, ещё одно — парень будет жить и если помрет потом, то здоровеньким.

Выдыхаю. Юмор у следака специфический, но, главное, что Игорь будет жить. Не то чтобы я сильно беспокоился за его здоровье. Всё-таки, если верить его последним словам, парень реально пытался отправить на смерть большую часть нашего потока. При этом совсем недавно я спас ему жизнь. Видимо, так проявляется моя фантомная ответственность. Сознание быстро даёт понять, что мы часто привязываемся к тем, кому добровольно помогаем. А вовсе не наоборот. Это знание удивляет, но откладываю его на потом. Открытий в данную минуту и без того хватает.

— Теперь плохие новости, — криво улыбается Клишенко. — Парень вряд ли вспомнит последние пару месяцев.

Директор внимательно слушает следака и все больше хмурится.

— Нет никакой разницы, какие навыки он приобретал в это время, — продолжает бритый. — Тот, кто ставил ему защиту, о целостности разума паренька беспокоился в последнюю очередь. Банально: все воспоминания за этот конкретный период сейчас разбиты на множество мельчайших единиц. И эти единицы перемешаны с воспоминаниями всей его жизни. Собрать этот коктейль воедино мне точно не под силу. Да и был бы здесь менталист классом повыше — хотя я такого не знаю — он бы тоже не помог.

— Почему? — спрашивает директор.

— Когда проходит защитная реакция, целостность воспоминания нарушается, — объясняет Клишенко. — Разум считает, что фрагменты воспоминаний, не подкрепленные ассоциациями, не нужны, поэтому довольно быстро затирает их. Это обычное дело. А тут, последние два месяца в память шли через ментальный блок. Блок разрушился — все воспоминания разбежались по разуму без какого-либо подкрепления. Разум принимает их за морок и стирает. Все очень естественно, быстро и без следов. Пока мы докопались, как гаденыш это делает — семь потов сошло. Не ваш, — кивает на Игоря. — А наш, которого мы теперь всем отделом ищем. Если бы мы знали, что конкретно нужно искать или хотя бы кого — был бы смысл попробовать. А так… без вариантов.

Следак рассказывает с удовольствием, смакуя каждое предложение. Пока слушаю его объяснения, решаю дополнить картину.

— Игорь ещё в первые дни учебы в Академии был уверён, что у нас отсев — две трети студентов. И остальные погибают… — рассказываю. — Он постоянно твердил об этом вслух. Не знаю, вдруг вам это поможет.

— Нет, вряд ли, снова слишком абстрактно, — говорит следователь. — Вот если бы узнать что-нибудь близкое, тёплое, эмоциональное, тогда да. А всё что вы перечисляете мне сейчас — точно нет, — в голосе слышится категоричность. — Очень сомневаюсь, что тот, кто оставил ему блок, оставил хоть какие-нибудь зацепки. Блок, кстати, поставлен хорошо, качественно. Видно руку профессионала.

У меня в голове вспыхиваю сразу два вопроса. Точнее, три. Начинаю с самого дурацкого, но по-прежнему назойливого.

— Вы сказали, что парень будет жить? — повторяюсь. — Это точно?

— Парень безусловно будет жить, — терпеливо проговаривает бритый следак. — И вполне себе здорово. Но, как я и говорил, последние два месяца для него исчезнут. Адьёс! С плохими новостями я тоже закончил. Теперь перейдем к нейтральным. Первое: я вам больше не должен. — Немного зло улыбается Клишенко и смотрит на директора. — Вашего вредителя мы точно нашли. Точнее он нашел, а мы помогли опознать. — Кивает на меня. — Вероятность, что все вышеупомянутые истории связаны с этим пареньком, высокая. Скорее всего, он. Поэтому долгов за мной перед Академией больше нет.

Директор без особого удовольствия соглашается.

— Вторая нейтральная новость: это расследование я продолжу, но в своих целях, — говорит Клишенко. — Оно опять уходит под мою юрисдикцию. Просто потому что такой блок, как у парня в сознании, я уже видел. Их обходить мы пока так и не научились. Как бороться с последствиями — тоже не знаем.

— Откуда же вы в курсе? — подаёт голос Пилюлькин, не отрываясь от диагноста.

— В последнее время много работаю с опасными людьми, — расплывчато отвечает следак.

— То есть, — говорит директор, — у нас всё равно не было никаких шансов узнать, кто заказчик?

— Как вы уже поняли, при любых даже малых намёках, что агент раскрыт, с памятью агента происходит «Пуфф!», как я уже говорил. В своем роде — это гениально. Но, фактически, не вы ему, — кивает на парня в коме, — предъявить уже ничего не можете, ни мы. — Поясняет бритый следователь. — Раньше я наблюдал подобное только у взрослых. Теперь вот к нам залетела первая ласточка из подростков.

Следак делает несколько шагов по кабинету и обращается ко мне:

— Вы ему сказали, что он виноват, правильно? — уточняет.

— Да, — подтверждаю историю про ловушки и магические мины. — Там больше не было других вариантов. Обвинения не голословные. Логически сходилось.

Следователь делает стойку и сверлит меня взглядом.

— Я просто догадался, — продолжаю рассказывать. — В ловушках мы попадали в те места, которых физически ещё не существует или уже не существуют. Но эти места могут стать настоящими, — косноязычно объясняю следаку.

— Вы мне об этом не говорили, — обращается к директору Клишенко.

Пилюлькин возится с Игорем возле диагноста. Постоянно формирует новые фигуры вокруг парня и передвигает их. Стараюсь не отвлекаться от разговора. Тем более, следак пообещал, что парень выживет.

— Ларион всё правильно сказал, — подтверждает мои слова директор. — Топология в местах прорыва становится довольно гибкой. И здания, и любые места могут…

Генрих Олегович не успевает договорить, Клишенко поднимает руку.

— Да, я в курсе, в курсе, — повторяет он, скривив губы. — Я именно сейчас занимаюсь тем же самым. Проблема в том. — Следователь кидает на меня острый взгляд, — что вы, Ларион, опять фигурируете в деле с искусственно созданными прорывами. Напоминаю, уже втором.

— Но здесь не было прорывов, — замечаю. — Да и…

Следак снова не даёт договорить:

— Прорывов не было, согласен, но технология похожая.

В целительской ненадолго повисает тишина, слышно только звук шагов. Клишенко меряет шагами кабинет.

— Вы сможете создать прорыв пространства? — обращается к директору.

— Нет, — задумывается Генрих Олегович.

— И вы не сможете, — переводит взгляд на Пилюлькина. — И я не смогу. Что удивительно — даже не понимаю, как это делается. А вы хотя бы примерно можете понять принцип прорывов?

Директор и целитель молчат. Диагност продолжает работать. Тело Игоря перемещается в звезде и периодически разворачивается.

— Но при этом некий студент, — Клишенко кивает в сторону Игоря, — буквально на коленке создаёт ситуацию, при которой возможно перемещение людей в подобные места. Ведь вы же, я так понимаю, не один раз проваливались в так называемые ловушки?

— Не один раз, — подтверждаю. — И группой в том числе.

— И все выжили… — с некоторым сожалением и ноткой восхищения говорит следак. — Чувствуете, в этом есть нечто странное? Точнее здесь всё странно, — подводит линию Клишенко. — По крайней мере для меня. Вы, возможно сталкиваетесь с ловушками и прорывами ежедневно, откуда ж мне знать.

— Мы действительно сталкиваемся с подобным ежедневно, — подтверждает директор, обрывая язвительное замечание следака. — Это специфика мест свежих прорывов. Возможно, вы не знали. Тогда я вам расскажу. Здесь, в Академии, ткань пространства не очень стабильная. Преподаватели занимаются стабилизацией в том числе для того, чтобы тут можно было жить. Но сил на перемещение в другой, скажем так, слой замка, тут почти не нужно прикладывать. Выходишь, идешь в туман, и часто — попадаешь. Может быть, именно поэтому студенту хватало сил активировать ловушки и мины?

Обстановка в помещении постепенно накаляется. Следователь в этот раз приехал один и ведет себя нагловато. Возможно, получил повышение после удачного завершения задания. Директор лишнего слова говорить не хочет, но и себя в обиду не дает.

— Может быть, — соглашается Клишенко. — Но я бы все равно поставил на накопители. В любом случае, нас интересует сама схема ловушки. И нам придется осмотреть жилье господина… Как его зовут? — обращается к целителю.

— Мякишев Игорь. — говорит Пилюлькин. — Он у меня тут в последнее время прописался. Только выписал, и нате, пожалуйста. А что конкретно с ним произошло, не подскажете? — обращается к следаку. — Я не могу привести его в сознание. Все перепробовал. Контакт нулевой.

— Можете просто его оставить и не трогать, — безразлично машет рукой бритый следователь. — Ничего страшного с ним уже не случится. Пару дней проваляется в состоянии овоща, потом проснется. Возможно, запаникует, так как потеряет память. Мы таких пострадавших даже не подкармливаем. С ними вообще ничего не происходит. Одного нашли — он неделю на полу своей квартиры пролежал. А потом очнулся в больнице и, как ни в чём не бывало, пошёл домой.

— Неделю? — переспрашивает целитель.

— Мы же тоже работаем по прорыву. Вся ваша информация пришлась очень кстати, — говорит следователь, обращаясь ко мне. — Вот только концов найти мы так и не можем. Пойдёмте, проводите меня до комнаты Мякишева.

Пилюлькин нехотя переносит парня на кушетку, но с нами не идет.

— Я ещё кое-что проверю, — говорит директору и поворачивается обратно к студенту.

Вместе со следаком и директором идём в сторону жилых комнат. Все каморки перваков расположены рядом. Поднимаемся по лестнице. Все встреченные студенты прижимаются к стенам, пропуская нас вперед. По пути встречаю Аглаю — видимо, девчонка встала чуть позже остальных.

— Ларик, что случилось? — голос Аглаи тут же раздаётся в нашей сети.

— Всё нормально, — беззвучно отвечаю. — Аглая, это не по мою душу. Я тут в качестве проводника. Если не запретят, то расскажу. А если запретят — тоже расскажу, просто не всё.

Девушка натянуто улыбается и кивает мне вслед.

Доходим до общежития парней. Ещё пару шагов — и останавливаемся перед дверью Игоря.

— Ларик, что случилось? — слышу в сети голос Олеси и Макса одновременно.

— Аглая говорит, что видела тебя со следователем и директором, — поддерживает общее беспокойство Марина.

— Всё нормально. Расскажу чуть позже, — отвечаю ребятам и больше не выхожу на связь.

Мало ли — вдруг следователь или директор почувствую наше сетевое общение. Не хотелось бы.

Недолго поколдовав над замком, директор открывает дверь в комнату Игоря.

Комната точно такая же, как была у меня до момента, пока я не воспользовался расширением. Очень маленькая и узкая. Фактически — шкаф во всю стену напротив двери, небольшая тумба и откидной столик, чтобы можно было заниматься. На этом всё.

— Прошу, — говорит директор, показывая рукой.

Клишенко проходит вперёд. Мы с директором остаёмся в коридоре: вдвоём или втроём в комнате делать нечего — очень мало места.

Следователь осматривается, заглядывает под кровать и резко открывает дверцу шкафа.

На средней полке сидит очень знакомое мне существо. Как раз в этот момент обсасывает коричневую плашку магической мины. Причём эта мина, похоже, прямо сейчас взрывается во рту обезьянки. Её волосы электризуются, а сама она смешно подпрыгивает и пялится на следака.

— Какого чёрта⁈ Это ещё что такое⁈

Глава 2 Следователь работает на Академию. И немного на себя

Обезьянка замечает меня. Обманчиво медленно вытягивает изо рта плашку, взвизгивает и тут же ныряет спиной вперёд в стену шкафа. Пальцы рванувшего за ней следака натыкаются лишь на холодную стену Академии.

— Я бы на вашем месте не стал бы всякое непонятное хватать руками, — замечает Генрих Олегович. — Вот правда, а если бы мартышка откусила бы вам пальцы?

Следак отдёргивает руку и поворачивается к нам.

— Но вы же здесь, — недоумевает он. — Разве мне нужно волноваться?

— Мы-то здесь, но за вашей спиной почти ничего не видно, — объясняет директор. — Я ведь даже магию не стал применять, опасаясь вас задеть. А стояли бы вы сантиметров на двадцать ближе к нам, мы бы без проблем поймали эту живность. Зачем только вы к ней полезли?

Этот вопрос меня тоже интересует. Бритый следак никак не похож на специалиста по отлову магических существ, да и на охотника не тянет. Если судить по внешнему виду и общению, довольно успешный офисный работник, наверняка умный и опытный. При этом, сталкиваясь с необъяснимым, делает сущую ерунду, еще и не в первый раз. Что тогда в городе, что сейчас.

— А что это у вас в Академии за тварь такая, что сквозь стены ходит? — интересуется Клишенко.

Следак несколько раз закрывает и открывает дверцу шкафа, будто это поможет поймать бесёнка.

— Это не твари, а существа прорыва, — поясняет директор. — Чаще всего хищники. Как я уже говорил, ловить их нужно по-другому. А конкретно эту мы бы и ловить не стали, а просто уничтожили бы.

— И как часто по вашей Академии носятся такие странные существа? — уточняет Клишенко, осматривая шкаф со всех сторон.

— Нечасто. Непонятно, как эта мартышка столько продержалась, — ворчит директор. — Уже не первый день ловим.

Как мне кажется, Генрих Олегович не особо-то и хотел поймать тварюшку. Иначе бы воспользовался магией, несмотря ни на что. По словам моих одногруппников, директор на занятии замораживал время в отдельно взятой аудитории. Тут у него было на порядок больше возможностей и площадь воздействия значительно меньше. Нет, он определенно просто этого не хотел.

— Мартышка ушла сквозь стену, господин следователь. Давайте всё-таки взглянем на вещи нашего студента, — предлагает Генрих.

Я уже из коридора видел кое-что знакомое — плашка в лапах у мартышки.

Следак снова аккуратно открывает дверцу шкафа, но за ней, как и следовало полагать, никого нет. В шкафу только большой кожаный рюкзак с распотрошённым замком и лямками. Скорее всего, мартышка брала плашки именно оттуда. Кстати, ту плашку, которую она обсасывала, животинка прихватила с собой.

— Очень интересно, — размышляю вполголоса. — Похоже, она ищет магию, но не просто магию…

— Именно, Ларион, не всякую магию! — согласно кивает директор. — А конкретно структурированную магию, которую можно залить в накопитель. Обычной магии у нас за воротами Академии навалом. С одним большим «но» — пока её студенты через себя не пропустят, магия, в общем-то, никакой существенной пользы для этого существа не имеет.

Клишенко достаёт из шкафа рюкзак, рассматривает его со всех сторон и перекладывает на кровать.

— Вы так уверенно взаимодействуете с потенциальными проблемами, — ворчливо замечает Генрих.

Ему очевидно претит желание следака все потрогать и изучить здесь и сейчас. Никаких ему опасений и страхов.

— Непуганый следак пошел, — еле слышно говорит директор. Так, что слышу его только я.

— Не переживайте, Генрих Олегович, вряд ли здесь активированы ловушки или защитные амулеты, — проговаривает следователь. — А если стояла приспособа от воров, то уже разрядилась в мартышку. Игорь Мякишев сегодня никак не планировал, что мы заглянем к нему в гости, правильно? — рассуждает следак.

— Да, это вряд ли, — подтверждаю.

Возможно, следак по большей части руководствуется логикой и здравым смыслом. Просто не тратит время на лишние выяснения и перепроверки. Чего, в общем-то, от менталиста и ждешь.

— Ну вот, значит, ничего страшного для непрошенных гостей в комнате первокурсника не предусмотрено, — хмыкает Клишенко. — А защиты на рюкзаке нет, сами видите. Была или нет, нас уже мало волнует. Это проблемы мартышки.

Согласно киваю. Генрих Олегович только вздыхает — спорить со следователем себе дороже. Хочет рисковать — пусть, его дело.

— Посмотрим, посмотрим, — бормочет следак, вытряхивая содержимое рюкзака.

На кровать одна за другой вываливаются коричневые плашки. Штук десять или пятнадцать. И, видимо, они действительно деактивированы, поскольку ничего похожего на взрыв не следует, и очевидная готовность директора к проблемам не пригождается. Несколько плашек оформлены под амулеты — более длинные и покрыты затейливой вязью. И не факт, что они сделаны именно для проломов пространства.

Вместе с плашками на кровать падает ещё одна непонятная прямоугольная конструкция примерно двадцать на тридцать сантиметров. Она больше напоминает рамку от экрана с пометками и небольшими встроенными амулетами.

— Что это? — удивляется следак. Вертит рамку в руках, но, очевидно, что такую штуку видит впервые.

— Что-то вроде трафарета, — мгновенно понимаю назначение штуковины. Мозг, пока Клишенко вертит рамку, неожиданно соотносит отметки с не единожды увиденным. И тут же выдает ответ на старый вопрос.

— В смысле? Какого ещё трафарета? — переспрашивает Клишенко.

— Ловушки в замке были сделаны практически с идеальной точностью, — объясняю. — Думаю, именно с помощью этой рамки оформлены опасные участки коридоров. Видите пометки? — кручу трафарет в руках. — Примерно на этом расстоянии, если сопоставить с коридором, ставились выпирающие из стены камни и рисовались трещины и черточки. Наверняка и расстояние какое-нибудь стандартное. От большого пальца до мизинца или от одной руки до другой. В общем, тот факт, что Игорь причастен к ловушкам в Академии, можно считать доказанным.

— Жаль, — произносит директор. — Очень жаль… Я ведь привык доверять своим студентам. И встретить подобное… У меня нет слов. Раньше о таком даже думать было странно, а сейчас. Тьфу!

— Думаю, в пределах Академии подобное и сейчас невозможно, — пожимаю плечами. — Тут что-то другое. Слишком уж навязчивые мысли были у парня. Да, наверняка Игорь отчасти считал так, как считал, но его тревожность явно усилили и сделали основой характера — это очевидно. Так что не корите себя.

Генрих Олегович поджимает губы, но в ответ ничего не говорит.

— Вы будете предъявлять ему обвинения? — спрашиваю следователя.

— Нет, — качает головой мужик. — Это бессмысленно. Да и, кроме того, на территории Академии власть не моя, — кивает на директора. — Это вопрос к вашему старшему.

— Ларион, мы бы выкупили у вас жизнь этого человека, если ситуация встала таким боком, — поясняет директор. — Вы Игорю ее спасли, и тут я не могу аппелировать к контракту Академии, — кивает на обнаруженные амулеты.

— Я не в том смысле, господин директор, — говорю. — Мне бы просто понять будет ли он наказан?

— Наказан? — задумывается директор.

— А как ты его накажешь? — спрашивает следователь. — Он практически не ведал, что творил…

Следак раскладывает плашки на кровати и еще раз окидывает их взглядом. Директор же явно в раздумьях. Вряд ли он всерьез размышлял о вине первокурсника. К тому же не просто виновен, а по полной программе причастен ко всем последним проблемам Академии. Доказательства пусть и не прямые, но очевидные.

— Но ведь творил же, — возражаю следаку. — Значит, тот, кто его подбил на это дело, давил на какие-то эмоционально важные точки парня.

— Это да. Без внутреннего согласия паренька, заставить его провернуть подобное — очень сложно, — соглашается менталист. И продолжает. — Но…

— Но возможно? — с напором спрашивает директор.

Он тоже постоянно кидает взгляд то на плашки, то на трафарет.

— Теоретически, возможно, — соглашается менталист. — Просто намного сложнее. Я бы сказал, что сейчас две трети, а то и три четверти за то, что ваш Игорь понимал, что делает. Но даже если бы все произошло в какой-нибудь столице или любом другом городе, я все равно бы его даже под суд пустить не смог…

— Вам будет достаточно моего слова, что студента накажут? — спрашивает директор.

— Мне, в общем-то, без разницы, что вы с ним будете делать, — безразлично дергает плечом следователь. — Его дальнейшая судьба меня никак не касается. Главное, что он не успел никого столкнуть или зацепить.

— Не успел и не сможет. За это могу поручиться лично. Думаю, парень просто ошибся и ему нужно дать шанс, — заверяет директор. — А вы, Ларион, разве не согласны? — спрашивает меня.

Удивляюсь предложению Генриха Олеговича. Понимаю, что его задача — сохранить студентов в полном составе, как бы то ни было, но не таким же образом.

— Я? Нет, я не согласен, — решаю высказаться. — И вроде моё утреннее восприятие ситуации говорит, что нужно понять, простить и забыть, но логика подсказывает обратное. Логика подсказывает, что это очень плохое и необдуманное решение.

— Считаете, ни один студент не имеет права на ошибку? — директор пристально смотрит мне прямо в глаза.

— Не совсем так, — поясняю. — Если студент один раз поддался чему бы то ни было и подставил своих друзей, то где гарантия, что так не случится во второй раз? Имеет ли смысл относиться к такому человеку без большого подозрения? Да в этих ловушках народ только чудом не помер, — напоминаю. — Майя выжила благодаря своим способностям и помощи целителя. Кормак, опять же. Я бы на вашем месте изолировал Игоря подальше от студентов.

— Но вы не на моём месте, — резко отвечает директор. — И это не наш вариант. Любой одарённый должен научиться работать со своей силой. Пойти на изоляцию студента Академии мы не можем. Есть закон Империи.

— Сочувствую, вам, но не от всего сердца, — усмехается следак. Ситуация его искренне забавляет. — Понимаете…

Генрих Олегович поднимает взгляд, яростный и колючий.

— Это не ваша головная боль, — он спокойно прерывает ехидство следака. — И клятву со студента возьмём, и ограничим, если потребуется. Но отказать ему в обучении мы не можем.

— Клятва⁈ — смеётся следак. — Ему бы для начала очнуться и вспомнить как его зовут!

Теперь понятно, что пытался сказать следак, и почему Клишенко так относится к словам директора.

— Если он хотя бы писать не разучился — это уже неплохой результат, — продолжает забавляться следак. — Не знаю, возможно, это характерно только для неодарённых людей, но они же не просто забывают последние два месяца — они вдобавок теряют навыки, вплоть до «как держать ложку». Да, потом их быстро восстанавливают, но не все. Тот, кто провернул с парнишкой свое дельце, точно не был ему другом.

— Думаю, с этим мы разберемся сами, — Генрих Олегович одной фразой обрывает следователя.

— Ладно, это не моё дело, — тут же соглашается следак. — Ваша епархия — сами с этим и разбирайтесь. Где я смогу посмотреть всех остальных студентов? Меня интересуют ориентировочно только первый и второй курсы.

— Пока что студентов в Академии не так много. Самая большая проходимость в столовой, — приходит на ум директору.

Следак сгребает все плашки обратно в рюкзак и только одну кладет себе в карман. Непонятно, зачем она ему, но раз директор молчит, тоже не акцентирую на этом внимание.

— Тогда решено, — объявляет Клишенко. — Мы с вами прекрасно посидим в столовой. Мне не обязательно близкое присутствие студентов. Если расстояние между нами не будет превышать трех метров, я спокойно отслежу блок. Да и, если честно, расстояние тут вообще роли не играет. Особенно, если знаешь, что искать. А благодаря Мякишеву спокойно разберемся с оставшимися.

— Рад, что не придется беспокоить студентов, — полностью пережив ситуацию, кивает Генрих Олегович. — Только сейчас ещё будут прибывать старшекурсники.

— Старшекурсники мне вряд ли нужны… — в голосе бритого следака сквозит сомнение. — Проверить не помешает, но почти уверен, что они мне не интересны в разрезе расследования. Если у них в головах есть что-либо подобное, то работает оно иначе. И быстро я подобные аномалии не найду. У обученных одаренных, в плане внушения, большую роль играет именно личное желание. И чем оно больше, тем лучше. Вряд ли адекватные одаренные запихнут в свою голову ограничитель ради неизвестно чего. Там нужна совсем другая работа — это я вам как менталист говорю.

— Те, кто совсем недавно осознали себя одаренными, могут, — размышляет директор. — Их слишком легко подловить, они уязвимы. Заставить или провернуть всё без их ведома — проще, чем иметь дело с опытными, — соглашается. — Ребята, которые более или менее пользуются своей силой навряд ли согласятся даже смотреть в сторону блоков. Они прекрасно знают их в деле. И последствия… куда без них?

— Я вообще удивлён, что встретил такой блок у вас на территории, — размышляет следователь. — Напрашивается единственное объяснение — Мякишеву вложили в голову блок еще до того, как он прибыл к вам.

— А ведь это может быть очень неплохой зацепкой, — замечаю. — Можно же узнать, где побывал Игорь, перед тем как прибыть в Академию?

— Да, парень, молодец, — кивает бритый следак. — Ну-ка, что ещё ты по этому поводу думаешь?

— Если следовать этой логике, то блок Игорю поставили там, откуда он приехал, — размышляю. — В пути времени мало, да и набор амулетов говорит о том, что его как минимум собирали. Нет, в пути точно не могли.

— Если плотно взяться, то вполне, — машет рукой Клишенко. — Но ты прав — вряд ли. Сопровождающий заметил бы изменения. Да и здесь, похоже, была какая-никакая, но подготовка.

— Думаю, что весь путь парня можно полностью проследить, — высказываю догадку. — Так мы хотя бы поймем, чего они добивались. Если получится узнать или вычислить место, где Игорю поставили блок — уже шаг вперед.

— Продолжай, — говорит следователь с легкой улыбкой.

Директор тоже внимательно слушает мой немудреный план. По коридор за все это время мимо нас никто ни разу не прошел. Видимо, студентов предупредили, чтобы в мужское крыло никто пока не поднимался. Но это дело десятое, сейчас важнее понять, что делать дальше.

— Дальше нужно выяснить, вдруг в этом районе проживали другие одарённые, которые разъехались по другим школам и Академиям, — продолжаю. — Их нужно проверить в первую очередь и узнать, что происходит в их школах. Отсюда можно будет понять цель. И тут либо работа конкретно с нашей Академией, либо ситуация более глобальна.

— Молодец, парень. В принципе, я примерно так и думал, — соглашается следователь. — Мякишев мне, конечно, знатно подкинул работенки, но вскрыли мы сегодня немало. Ну, что, для начала в столовую?

— Если вам для начала нужны все перваки, то, лучше посетить урок физрука, — предлагаю. — Там сегодня все будут.

Следователь и директор переглядываются.

— А это неплохая идея, Ларион, — говорит Генрих Олегович. — Первый курс как пить дать будут на полигоне или куда вас сегодня загонит физрук? Все остальные курсы распределены по личным программам. С ними как раз-таки разберемся в столовой во время ужина или обеда. Решим позже. И прошу поставить меня в известность по результатам этой части расследования. Она напрямую касается безопасности студентов.

— Конечно, — пожимает плечами следак. — Черкну пару строк. Сориентируйте меня по времени, — просит Клишенко. — Мне нужно будет минут десять, чтобы настроиться.

— У нас сдвоенный урок сразу после завтрака, — отвечаю. — Опаздывать или пропускать у нас крайне не приветствуется. Посещаемость полная, если ты не в коме, конечно. Но для физрука и это не уважительная причина, — вспоминаю, как нам досталось на прошлом занятии.

— Потом мы с вами переместимся в столовую и посмотрим на старших студентов, — продолжает директор. — А вечером начнут прибывать студенты из других академий, но здесь всё проще. Они все будут выходить в одном месте — на стоянке дирижаблей. Иначе сюда не попасть. Пешком здесь не ходят.

— Ну, вот и решили, — удовлетворенно кивает следак.

Глава 3 Мы внимательно слушаем

— Сколько дней у вас будет идти заселение студентов? — интересуется Клишенко.

— Примерно три дня, — отвечает Генрих Олегович. — Но не обязательно всё это время ждать именно здесь, — он понимает затруднения следователя. — У нас сюда ходит только один дирижабль. Все студенты будут прибывать в течение трёх дней через один и тот же порт. И, соответственно, опоздавших мы оставляем на контроле.

— Неважно. Нам всем стоит немного выдохнуть и выпить по кружке чая или чего у них там есть покрепче, — говорит следак.

— У нас открыли кафетерий, — как ни в чем не бывало говорит директор.

Следователь забирает рюкзак Игоря с собой и тоже выходит из комнаты. В руках остаётся только рамка. Всовывает её мне.

— Пойдём, пока покажешь, как это должно работать, — требовательным тоном зовет за собой.

— Да я-то откуда знаю? — задаю вопрос. — Могу только предполагать, судя по расположению вот этих рисок.

— Вот и покажешь, — говорит следователь,

Обмениваемся взглядами с директором. Тот пожимает плечами. Ладно, меня это абсолютно не затруднит.

Выходим из каморки, директор закрывает дверь.

— Генрих Олегович, без вашего разрешения сюда никто больше не войдет? — уточняет следователь.

— По идее, не должны, — задумчиво произносит директор. — Но вы же своими глазами видели, — намекает на обезьянку.

— Это недоразумение не в счет, — отвечает Клишенко. — А в комнате, помимо амулетов. — Взвешивает на руке рюкзак. — Могли остаться еще кое-какие намеки. Сейчас не буду задерживаться, но позже мне бы хотелось осмотреть комнату более тщательно.

— Не вижу никаких препятствий, — соглашается Генрих Олегович.

Уверен, он сильно недоволен сложившейся ситуацией, иначе бы не сохранял такую лояльность к следователю.

Студенты покидают столовую и торопятся на занятия. Моя группа дожидается меня в столовой.

— Ларик, ты скоро? — спрашивает Олеся внутри сети.

— Да, сейчас, — отвечаю. — Уже почти закончил. Скоро буду. Возьми мне кружку чая, если можно.

— А завтрак? — уточняет девчонка.

— А свой двойной завтрак я уже съел час назад, — смеюсь. — Я сегодня рано встал.

— Без проблем, возьму, — отвечает Олеся.

Нужный нам коридор расположен аккурат по пути в столовую. Примерно вспоминаю место, где стояла ловушка. Делаю несколько шагов в сторону столовой и разворачиваюсь. Вытягиваю руку с трафаретом. Не особо удивляюсь, что все риски идеально совпадают с недавними царапинами и камнями. Память на мелочи меня точно не подводит. Сейчас, конечно, всё затерто и исправлено, но найти свежие следы, думаю, будет несложно.

— Для чистоты следственного эксперимента давайте сделаем так, — предлагаю. — Господин следователь, я буду показывать вам рукой на места, которые идеально соответствуют рискам. Вы поставите пометки, а потом мы посмотрим — были там изменения в последнее время или нет.

— Хорошая идея, — одобряет мою задумку бритый следак. — Поехали.

Следователь вооружается небольшим мелком и обводит места, куда я показываю.

— Правее, ещё правее, — ориентирую его. — Чуть ниже. Да, вот здесь…

— В общих чертах, я считаю эксперимент уже удавшимся, — подводит итог нескольких таких подходов Клишенко. — Я как раз вижу здесь сколы и части недавнего ремонта. В каком-то смысле вы подтвердили свою точку зрения. Только в одиночку простроить всё по трафарету не получится, так ведь?

— Нельзя, если нет амулета, — вмешивается в наш разговор директор. — Амулет вполне заменяет ещё одного человека.

— Амулетом может отказаться любая плашка из рюкзака Игоря, — предполагаю. — Точнее, ответная часть для рамки. А некоторые более мелкие пометки наверняка можно делать на расстоянии.

— Прямо сейчас это не больше, чем домыслы, — недовольно говорит следователь.

— Ага, именно, что домыслы, — подтверждаю. — Я же вам сразу сказал, что это просто моё предположение.

Не собираюсь спорить со следаком и с пеной у рта доказывать свою точку зрения. Не хочу. Если Клишенко лишний раз проверит всех наших соучеников — мне только проще. Возвращаю трафарет.

— Ларик, ты скоро? — спрашивает Олеся по внутренней сети. — У нас скоро занятия.

— Вынужден вас оставить, господин следователь, — торопливо прощаюсь. — Больше не могу вас сопровождать — у меня скоро уроки.

— Да-да, иди, Орлов, — отпускает меня директор.

Следователь заметно недоволен. Видимо, он рассчитывал привлечь меня для проверки остальных мест. На его недовольство мне в общем и целом наплевать. Участвовать в его расследовании больше, чем мне хочется, точно не буду.

Столовая совсем рядом. Прохожу в открытую дверь и вижу своих одногруппников.

— Я тебе чай взяла, как и просил, — говорит Олеся, протягивая мне кружку.

— Спасибо большое, — благодарю девчонку. Все заинтересованно смотрят на меня. — Заметили, теперь просторнее стало? — обвожу взглядом обновленную столовку.

— Ты явно что-то знаешь! — обвиняюще показывает на меня пальцем Аглая.

— Ага, давай, делись, — подаётся вперёд Макс.

— Знаю, но не совсем всё, — отвечаю. — С сегодняшнего вечера начнут приезжать старшие курсы и, возможно, новые преподаватели.

— А сейчас здесь кто учится? — удивляется Марина. — Тут столько народу понабивалось. Все в основном старше нас.

— Видимо, это еще далеко не все, — пожимаю плечами. — Завхоз сказал, что сейчас в Академии находятся только те, у кого была индивидуальная программа, либо кому больше некуда ехать.

Аглая мрачнеет. Кажется, я сейчас нехотя задел девчонку за больное.

— Большая часть приедет только сейчас, — договариваю. — А начиная с вечернего дирижабля — пойдут остальные. И так три дня.

— Ничего себе, — говорит Макс. — Такими темпами мы полигон вообще больше не забронируем.

— Я так не думаю, — не соглашаюсь. — Всё-таки, полигон нужен для начального этапа обучения и отработки. Может быть, еще перед экзаменами. А внутри сессии — кто ж его знает? Не думаю, что он будет занят круглыми сутками.

— Надеюсь, ты прав, — выдыхает Макс. — А то и с развлечениями здесь туго, и учиться не очень комфортно, и уйти некуда, — грустно констатирует.

— Всё так, но есть и хорошие новости. Через несколько дней заканчивается месяц, после которого нас обещали выпускать в город, — напоминаю.

— Вот попомните моё слово, — тут же влезает Аглая. — Просто так нам манна небесная не светит. Еще старшекурсники эти непонятные. Уверена, что без проблем точно не обойдётся.

— Скорее всего, ты права. Даже спорить не буду, — соглашаюсь. — Пока вроде никто не лютует и ни к чему нас не готовит.

— В прошлый раз, — машет рукой Аглая, — разве не так было? Готовили нас хоть к чему-то? Мы просто пришли на урок. Идите, говорят, в туман. Самостоятельно. Как можете, так и выживайте. А занятие у физрука? Хоть раз вы предугадали, что он придумает?

— Да ладно, главное, что выжили, — подмигиваю ребятам и встаю из-за стола.

— Угу. Сегодня ещё непонятно. Выживем ли? — ворчит Макс.

— Да куда денемся, — машу рукой. — Если поторопимся, точно выживем.

Собираемся и быстрым шагом идём на занятие физрука. Успеваем прийти практически одновременно со звонком. Физрук ничего не говорит, но слегка дёргает бровью. Никаких шуточек в своём стиле отпускать не собирается.

— Так, молодёжь, — говорит мужик. — Сегодня у вас замечательный день. Сегодня вы снова получите кучу нужных и очень специфических навыков. За мной…

— Что, у нас опять туман? — раздается вопрос.

Физрук идёт непривычно спокойно и даже отвечает:

— Нет, сегодня делаем то, что я уже сказал. Все проходим полигон. Пойдёте группами, так что полигона хватит на всех. Его настроили под наше занятие, так что можете спокойно работать с тем, что увидите.

— А что там будет? — задаёт вопрос девчонка из команды Кормака.

— Хотите знать заранее? — ухмыляется препод. — Нет, так неинтересно. С чем придется работать, вы узнаете непосредственно внутри полигона. Сразу скажу, перестаньте дрожать, — обращается к напряженной девчонке. — Никаких сложностей или серьезных проблем там нет, — машет рукой. — У нас сегодня очень простая практика. Я бы сказал, элементарная.

Физрук искоса поглядывает на мой револьвер и сумку, которую я на всякий случай прихватил с собой.

— Если некоторые так хотят носить тяжелые вещи, пусть носят — их право, — препод заостряет на нашей группе внимание, но быстро переключается на остальных.

Мы доходим до полигона и выстраиваемся перед физруком. Он ходит вдоль шеренги, рассказывая, чем мы сейчас будем заниматься. В отличие от всех предыдущих занятий на полигоне, народ молчит и внимает. Исходя из предыдущего опыта, каждый старается не пропустить ни слова. Тоже внимательно слушаю. Сейчас препод ничего весомого не говорит.

— Итак, господа, вы преступно небрежно относитесь к своей магии, — мужик продолжает речь. — Чтобы вам с этим помочь, мы изменили настройки полигона, — физрук неторопливо прохаживается вдоль строя. — Пойдёте группами, но есть один момент. Каждая ваша группа представляет собой сбалансированный набор стихий.

Препод говорит на удивление спокойно, без надрыва. Просто ставит нас в известность. Олеся рядом беспокойно переминается с ноги на ногу. Сжимаю её руку и ловлю благодарный взгляд. Начало занятия и правда слишком безоблачное — не верится, что всё будет так просто.

— Все ваши группы подобраны более или менее гармонично, — продолжает вещать препод. — Две группы со стандартным набором стихий идут в правую сторону — первые два входа ваши.

Все смотрят на два проёма. Что дальше — одному физруку известно.

— Следующие две группы, — объявляет препод. — Те, где есть в составе целители. Шаг вперед!

Группа Синегорского и Майи одним слаженным движением отделяется от общего строя.

— Вы идёте следом, — объясняет физрук. — Специально под вас подобран уровень прохождения. Ну, и группа стрелка, — препод обращается к нам. — Как обычно, у вас всё отличается. Вы же у нас особенные, — снова намекает на пропущенные занятия. — Поэтому прохождение у вас будет самостоятельное. Сделайте один шаг назад.

Тоже отделяемся от общей шеренги. Олеся чуть крепче сжимает мою руку. С остальными просто переглядываемся. Улавливаю общий настрой группы — девчонки немного волнуются. Макс и Марк полностью собраны. Аглая недовольно посматривает на препода и периодически закатывает глаза.

— Неполная группа, — физрук обращается к команде Игоря. Его с ними нет. Пока неизвестно, сколько парень будет приходить в себя. — Два шага вперед.

Таким образом мы все разделяемся по входам. Пока ничего непонятно, но очень интересно.

— Вы тоже проходите полигон отдельно, — мужик обращается к группе Игоря. — Пойдёте по своей полосе. Имейте в виду, послаблений не будет. Потерять сокомандника вы можете как в самом начале выхода, так и в самый разгар событий. Это учтено. В общем и целом, вы распределитесь и заполните почти весь полигон.

В воздухе по-прежнему висит полнейшая тишина. Запоминаю каждое сказанное физруком слово. Иногда смысл предложений доходит только во время самого прохождения — с этим мы сталкивались не один раз.

— Так, теперь переходим к задачам, — объявляет физрук. — Задача, как вы понимаете, у всех одна — пройти полигон. Внутри встретятся задачи на логику. Если хотите я могу сразу сказать вам ответы.

Некоторые из ребят согласно кивают. Вся наша группа стоит без движений. Учитывая прошлый опыт, понятно, что физрук говорит не напрямую.

— Некоторые из вас хотя знать ответы, — ухмыляется препод. — Что ж. Тогда рассказываю всем: ничего интересного в сегодняшних задачах не будет. Кроме наказания, конечно, — усмехается физрук.

— А без наказания можно? — спрашивает Кормак.

— Без наказания можно, — отвечает мужик. — Но не сегодня, и за пределами полигона. Вы же помните, я никого не принуждаю посещать занятия, выбор исключительно за вами, — снова летит камень в наш огород. — К сожалению, опыт показывает, что без наказаний вы развиваетесь слишком медленно, поэтому они будут.

Некоторые девчонки вздыхают. Парни, наоборот, храбрятся. У Марка и вовсе загораются глаза. Парень сегодня настроен как никогда решительно. Да и у меня кроме интереса и легкого предвкушения больше никаких ощущений от предстоящего занятия.

— Более того, могу сказать, что каждое следующее наказание будет сильнее предыдущего, — добавляет физрук. — Уровень будет повышаться постепенно, но заигрываться не советую. Скажем так, после десятого наказания вам придётся отлёживаться. Поэтому старайтесь проходить без активации этого контура. Все слышат?

Тишина стоит такая, что, наверное, можно без труда услышать муху, которая ползёт. Особенно ответственная девушка из команды Майи записывает каждое слово преподавателя.

— Итак, ещё раз повторяю: вы все относитесь к своей магической силе спустя рукава, — говорит препод. — Из банального: вы до сих пор не научились контролировать количество магии при применении вашего убогого арсенала и прогнозировать, сколько глифов или росчерков способны выдать. Собственно говоря, наше сдвоенное занятие призвано вас этому научить. Времени мало, постарайтесь использовать его как можно активнее.

Физрук прохаживается в другую сторону.

— Итак, каждая дверь имеет замок, — продолжает он. — Каждый замок открывается определённым набором магического кода — там всё абсолютно прозрачно. Думаю, вы сразу поймёте, поэтому останавливаться на элементарном не буду. Что важно — важно точное попадание количества магии. Это первое.

Препод выдерживает паузу. Приподняв одну бровь, смотрит на девчонку с блокнотом. Та, не прерываясь, строчит. Ничего ей не говорит.

— Второе, — продолжает физрук. — Важна именно последовательность с упором на время. Время вам будут подсказывать, не переживайте. Первые двери открываются совсем просто, дальше по нарастающей, — скучающе тянет препод. — В общем, ничего кардинально нового для вас никто не выдумал. Ничего сложного здесь тоже нет.

То, что говорит мужик нужно умножать на два. Если говорит, что задача элементарная, значит, придется немного попотеть. Если задача, на его взгляд, сложная, то готовимся к наказаниям. Прикидываю весь описанный физруком путь в голове.

— Третье, — объявляет препод. — За неправильно применённые навыки последует, угадайте что? Правильно, наказание, — сам отвечает на очевидный вопрос. — Заранее говорить, какое, не буду, чтобы вам было веселее. Четвертое: как я уже сказал, важно отслеживать количество магии. Чем быстрее вы научитесь вкладывать ровно столько, сколько нужно для активации глифа, тем быстрее завершится ваше занятие. Не забывайте соизмерять силу глифов, в зависимости от задач.

Суетливая девчонка из группы Кармака тянет руку. Физрук разрешает задать вопрос.

— А что будет с теми, кто сегодня не пройдет полигон? — спрашивает она.

— Я смотрю, настрой у вас боевой. Прямо-таки на победу, — грустно смеется препод. — Справились или не справились, поймете при выходе. Те, кто совсем не справятся, получат минус один балл на моём экзамене и, собственно, будут выброшены из лабиринта через полтора часа. Теперь всё понятно?

Руку больше никто не тянет. Да и препод разжевал всё максимально подробно.

— Если всё понятно, тогда хорошо, — кивает физрук. — Возможно, на полигоне вы встретите то, что не соответствует вашим стихиям. Да, такое может быть! Но здесь всё зависит от вашей догадливости. На этом всё. Поехали!

Студенты мнутся.

— Чего стоим? — спрашивает препод. — Чем быстрее вы зайдёте, тем быстрее выйдете. Все записи оставляем перед входом на полигон, — пристально смотрит на девчонку с блокнотом.

— Ладно, ребят, идём, — бросаю в общую сеть. Согруппники кивают.

Мы первыми заходим в нашу дверь. Два шага — и за нами закрываются ворота полигона.

Глава 4 Мы сдаем практику

Перед нами знакомый интерьер. Тот же самый небольшой коридор и похожие друг на друга двери. Над нами опять нет потолка.

— Кажется, они используют один и тот же амулет для дверей, — замечает Марина.

— Конечно, один и тот же полигон, одинаковые амулеты, — подтверждаю. — Думаю, тут похожая конструкция. Скорее всего, создают из одного материала, и основная цель — остановить нас, а не развлечь.

Смотрим на знакомую дверь из красного дерева с мишенью в центре. Вокруг «яблочка» три круга: красный, красный и синий. Кажется, тут всё вполне понятно.

— Огонь, огонь и вода, — в подтверждение моим мыслям кивает Аглая, показывая на странную табличку.

— Да, согласен, — отвечаю. — Есть какие-нибудь дополнения?

Ребята молчат.

— Давайте не будем терять время, — торопит нас менталистка. — Особенно там, где всё очевидно.

С девушкой никто не спорит.

Сначала мой удар росчерком по мишени, следом два Олесиных. Дверь сворачивается в воздухе и пропадает.

— Мы правильно догадались, — констатирую. — Со стихиями определиться несложно. Как он там сказал? Первое задание самое простое?

Аглая удовлетворенно проходит дальше. Переходим в следующую комнату. Нас встречают те же три круга. Один из них меняется на желтый. Красный, синий, желтый.

— Земля? — спрашиваю на всякий случай.

Макс кивает. Время на обсуждения не тратим. Сразу выпускаем росчерки. Вторая дверь исчезает. В общем, физрук не обманул: ничего по-настоящему тяжёлого за первые несколько минут мы не встречаем.

Довольно быстро минуем все стандартные проходы. Первые сложности тоже проходим довольно быстро.

Заходим в очередную комнату. Перед нами снова дверь. Мишень. Круг разделен неравномерно. И если с моей частью все понятно — обычная красная, как и раньше, то по части земли не все очевидно. Понимаем это задание, как одновременный удар красным — огненным росчерком и земляным.

И это — наш первый промах.

Дверь не открывается, а нас всех прошибает легким разрядом молнии. Только самой молнии нигде не видно. Абсолютно никаких внешних проявлений.

— Я так понимаю, это первое наказание? — догадываюсь.

— Похоже на то, — соглашается Макс, растирая плечи. — Кто-нибудь понял, что произошло?

— Кажется, я немного поняла, — отзывается Олеся. — Это не молния, а медицинская техника возбуждения нервной системы. Вообще-то полезная, но очень неприятная. С помощью этой техники раскачивают реакции магов, и не только.

Неожиданно. Не ожидал, что девчонка в курсе.

— Единственный минус техники — она слишком неприятная, — поясняет сокурсница. — Говорят, что при прохождении полного курса, увеличивается скорость реакции процентов на пятнадцать, правда, работает только на молодежи. Да и, по идее, этих же результатов можно достичь тренировками.

— Кажется, наши кураторы решили совместить неприятное с полезным, — хмыкаю. — Как это на них похоже.

Не сказать, что я хоть немного удивлён.

— Так, давайте подумаем, какие ещё есть варианты? — предлагаю. — Если два полукруга — не одновременный удар, — размышляю вслух. — Может быть, нужно вложить меньше или больше усилий в каждый из ударов?

— Может быть, но следом, видишь, идёт вода, — Макс показывает на незаметное с первого взгляда голубое обрамление. — Предлагаю попробовать приложить минимальное усилие для формирования глифов. Так, чтобы он не смог ничего поразить, но при этом активировался.

— Макс, это половина от вложенной магии? — уточняю.

— Нет, меньше… — прикидывает парень.

— Значит, так делать нельзя — тут нарисована примерно половина, — говорю. — Ее и вкладывай.

— А мне что делать? — спрашивает Олеся. — Голубая линия занимает меньше всего места.

— Просто держи еле заметный водный глиф. Любой, — отвечаю девчонке. — И, кажется, мы начинаем интенсивно обучаться, — нервно улыбаюсь. — Думаю, должно сработать.

Держу огненный росчерк примерно в половину силы. Макс настраивается чуть дольше. С непривычки почувствовать баланс не так-то просто. Где-то с пятого раза, периодически стреляя в пол, парень кивает, что готов.

Бахаем по мишени, и в этот раз дверь действительно проваливается.

— Ну вот, похоже, мы угадали, — говорю.

Собственно, на разгадку подобных ребусов у нас уходит большая часть сдвоенного урока. Да, в целом ничего сложного, но ребусы каждый раз новые, и каждый раз цветовая кодировка отличается друг от друга. Весьма часто в нас прилетают разряды псевдомолний.

— Да сколько можно? — возмущается Аглая после очередной ошибки. Каждый из нас выхватывает по молнии. — Мы же все угадали правильно, кроме последовательности.

— Думаю, в этом и суть, — объясняю. — Неважно, какая именно ошибка. Важно, что она может стать фатальной для группы. Поэтому наказания одинаковые.

На десятом и одиннадцатом ударе девчонки некоторое время отсиживаются на полу возле двери. Марк и Макс остаются на ногах, как и я, но удовольствие ниже среднего. Когда все части тела начинают жить своей жизнью, тренировка перестает приносить удовольствие.

Провал за провалом настигает нас примерно через дюжину дверей. К чистым ударам стихий добавляется смесь стихий. Да, физрук об этом говорил, и мы даже запомнили, но что толку? Применить едва понятную схему не получается ни с первого раза, ни со второго.

— Ну и что мы делаем не так? — спрашивает Аглая по внутренней сети. — Чего он от нас хочет? Невозможного?

Одновременно со словами девчонки включается временной таймер.

— Что-то около того, — подтверждаю. — Пробуем ещё раз, но в другой последовательности!

И мы пробуем. Ошибаемся. Снова пробуем.

В общем, за полтора часа мы полностью выбиваемся из сил. Вываливаемся из дверей полигона выжатые как лимоны. Никто из нас так сразу не осознает, что мы оказываемся на улице.

— Поди ж ты, справились! — сверху слышится голос физрука.

Последнюю дверь мы проходим из последних сил, чуть ли не падая.

Точнее, падая, но уже после выхода.

К нам выходит физрук и присаживается рядом с нами.

— Полежать тоже можно, — ухмыляется препод, но без злобы. — Молодцы. Свою быструю раскачку вы получили. Полежите немного, вам полезно, — мужик идёт к другим выходам.

Приходим в себя не сразу. Голова трещит, всё тело ломит. Берём себя в руки и садимся на землю. Девчонкам сложнее, но никто из них не жалуется.

— Кто-нибудь знает время? Урок ещё идёт? — уточняю.

— У меня есть, — отвечает Аглая слабым голосом. — Пока идёт, через пять минут закончится.

Оглядываемся. Полигон прошли далеко не все. Если быть точнее, всего одна группа, помимо нас.

— Кто еще прошел? — спрашивает Марина и последняя из нас садится на землю возле полигона. Рыжие волосы растрепаны, глаза мутные. Если не придет в себя, нужно отвести её в целительскую. Макс подсаживается ближе и приобнимает девчонку за плечи.

— Кроме нас вижу только группу Кормака и маркиза, — отвечаю и слабо машу рукой в их сторону — они тоже замечают нашу группу.

Все остальные, похоже, до сих пор находятся внутри. Ну и пусть.

Физрук снова подходит к нам.

— Если вы пришли в себя, можете идти. Урок для вас закончен, — подытоживает препод. — Практику перед экзаменом, можно сказать, сдали. Тест на сообразительность прошли. Идите.

С трудом поднимаемся и помогаем девчонкам. Олеся облокачивается на мою руку. Аглая храбрится больше всех, но всё равно держится за Марка.

Неторопливо плетемся в сторону Академии.

Несмотря на весьма странную подготовку, чувствую, что заметно изменился. Внутри в разы больше спокойствия, но завихрения хмари отслеживаю быстрее. Реагирую без промедлений. Четко и сосредоточенно.

Странно. Но, кажется, именно на этот эффект они и рассчитывали.

По пути в Академию практически не разговариваем друг с другом. Дикая усталость берет своё. Вроде утро только началось, но уже хочется поскорее упасть и лежать как можно дольше.

Марину по пути оставляем в целительском кабинете — всё-таки девчонке здорово досталось. Пилюлькину достаточно одного слова: «физрук», и он тут же забирает рыжую на полную диагностику.

— Зачем нам это? — первым спрашивает Макс, когда мы в подавленном состоянии заходим в столовую и падаем за стол.

Вопрос на самом деле непростой и вполне себе оправданный. Всё-таки мероприятие с постоянными наказаниями и отсутствующей мотивацией подрывает настроение. Да и мудрость наставников ставит под большой вопрос.

Пока мы шли от полигона до Академии, не отвлекаясь на разговоры, успеваю подумать на эту тему. За основную отправную точку беру то, что наставники знают, почему они делают именно так, а не иначе. Все эти мишени, псевдомолнии и тренировки на износ — не просто так. А вот ребята, похоже, эту отправную точку принять нивкакую не могут, поскольку со словами Макса согласны абсолютно все.

— Согласен, было тяжело, — отвечаю.

— Тяжело? — удивляется Макс. — Да это не тяжело, а настоящее издевательство. Полтора часа нас били молниями, от которых невозможно защититься или убежать, — ругается вполголоса. — Теперь еще непонятно, что там с Мариной. Доводить учеников на обычных тренировках до таких состояний просто глупо.

Одногруппники еле заметно кивают.

— Ребят, есть другой момент, — стараюсь показать ситуацию с другой стороны. — На мой взгляд, наши преподаватели уж в чём-чём, а в нанесении ущерба ради собственной забавы, точно не замечены. Предлагаю исходить из этого. Мы просто не понимаем чего-то важного.

— Чего мы не понимаем? — спрашивает Аглая. — Ларион, вот ты можешь хотя бы примерно представить, зачем мы сейчас всё это изучали?

— Честно? — отвечаю. — Легко.

— Тогда поделись, нам всем интересно, — говорит Аглая.

Олеся смотрит грустными глазами, но, очевидно, принимает сторону всей группы.

— Хорошо, смотрите, — соглашаюсь и перехожу к объяснениям. — Что мы научились делать за полтора часа на полигоне? Например, дозировать магию, — создаю на правой руке микроглиф огня.

Прибавляю магии, и огонёк на моей руке разгорается от маленького до очень яркого, почти белого. Пламя глифа пляшет на руке, но не срывается.

— Ещё вчера я этого не умел, — поясняю. — А сейчас могу динамично менять мощность своего глифа. Теперь представьте, что наши символы, которые мы сейчас изучаем, — не слова, а только буквы.

— Орлов, ты говоришь загадками, — тяжело вздыхает Макс. — Давай на простом языке для уставших и слабо соображающих.

— Условно говоря, — перехожу к деталям, — глифы — это слова и буквы. Их очень много, самих понятий тоже прилично. И представьте, что всё это одна формула хитро выкрученного многословного заклинания, где мы знаем только первое слово. Остальные слова мы не проходили. Но физрук говорил, что каждый из нас может работать с другими стихиями, просто с потерями.

— Сейчас мы работаем только со своей, — замечает Макс.

— Потому что так легче, — соглашаюсь. — Обучают тому, что у нас может получиться. Это логично. Есть у меня подозрение, что нас будут учить большим фразам или составлению этих фраз. Сразу из нескольких последовательных глифов.

— И в чем же суть сегодняшнего издевательства? — нервно уточняет Аглая.

— Разный объём магии для составления глифа можно сравнить с силой нажатия на перо для письма, — подбираю более понятные для ребят ассоциации. — Разные нажатия приводят к разному результату. Можно посадить кляксу, а можно написать текст.

— А в результате наша одногруппница у Пилюлькина, а мы все готовы свалиться в любой момент, — разводит руками Аглая.

— Не совсем, — не соглашаюсь. — Мы сегодня работали главным образом на результат. Представь, если ты бахнешь глиф росчерка, напитанный до невозможности, и сожжёшь, скажем, полдерева или полдома? Просто потому что не умеешь дозировать магию. Теперь ты можешь слегка запитать свой глиф, чтобы он не рассыпался. От такого даже ожога не будет. А всему этому мы научились всего за полтора часа.

У меня есть ещё одно соображение, но с ребятами пока не делюсь. Уверен, что вопрос наполнения глифов непосредственно связан с контролем своей магии. У меня же как раз обратная ситуация — мне нужно открывать свою магию. А вот ребятам сложнее. Каждый новый глиф и каждое новое заклинание им даются как новые ноты. При этом никто из них никогда не занимался музыкой. Получить чистый звук с первого раза практически невозможно. Регулировать громкость — да, но не чистоту звука. Так и здесь. Но эту ассоциацию, пожалуй, ребятам говорить не буду.

— Как-будто бы в этом есть смысл, — недовольно говорит Аглая.

Олеся тоже со мной согласна. Как только начинаю объяснять суть занятия, чувствую, что девушка сразу принимает мою сторону. Судя по лицам группы, получается достаточно убедительно. Споров не возникает. Максимум — небольшое обсуждение.

Находим с парнями силы, чтобы дойти до раздачи и принести еду нам и девчонкам.

— После обеда алхимия у Пилюлькина, — вполголоса напоминает Марк. — После такого занятия мы точно будем создавать что-то новое.

— Я тоже так думаю, — отвечаю и быстро расправляюсь с едой.

Из кафетерия выходят директор и следователь. Они сначала проходят мимо нас, потом мимо группы Кормака. Ребята тоже успевают дойти до столовой. Остальных пока не видно.

Думаю директор ведет следака в сторону полигонов. Другие группы как раз должны уже заканчивать работу.

Вероятно, физрук вообще не горел желанием видеть посторонних у себя на уроке. Да и отношение к следователям в Академии не самое дружелюбное.

— Кажется, остальные тоже закончили, — делюсь наблюдением с ребятами.

— Почему ты так решил? — спрашивает Аглая.

— Следователь пошёл, — показываю на выходящего за директором Клишенко. — Он ищет напарника Игоря.

— В смысле напарника? — удивляется Макс.

— А! Я вам ещё не рассказал. Слово с меня так и не взяли, так что слушайте, — провожаю взглядом директора. — В общем, ловушки в коридорах, из-за которых мы чуть не сдохли, ставил Игорь.

— В смысле⁈ — Брови Аглаи ползут вверх.

— В прямом, — говорю. — А взрыв, из-за которого мы провалились вместе с Игорем в очередную ловушку, судя по всему, случайный. И предназначался не нам. Парень реально неловкий и очень некстати обронил плашку. По итогу наш постоянный пессимист очень хотел уменьшить процент прошедших первый курс.

— А сам при этом остаться не при делах. Скотина какая, — злится Аглая. — А где он сейчас?

— О, это самое интересное, — грустно смеюсь. — В последнем выходе он попал под действие неприятного яда паутинника, и сейчас парень потерял память за последние пару месяцев. — Даю немного другую интерпретацию событий.

— Он хотя бы вспомнит, как и почему попал в Академию? — уточняет Макс.

— Не думаю, — честно отвечаю. — Следователь сказал, что если Игорь вспомнит своё имя — это будет неплохое достижение.

— Однако, жизнь его накажет лучше, чем я бы могла придумать, — тут же веселеет Аглая. — То есть теперь больше никаких ловушек на территории Академии?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Скорее всего нет. Сейчас следователь вместе с директором хотят все выяснить. Но я не верю в предполагаемого соучастника. Слишком большие риски. Директор следит, чтобы следак смотрел только поверхностные вещи и не причинил вреда студентам.

— А что, директор у нас менталист? — удивляется Макс.

— Нет, директор у нас любит артефакты, — поясняю. — Но уверен, что подобную дисциплину он тоже изучал. По крайней мере некоторые воздействия следователей он пресекать умеет. И основы тоже знает.

— И что в итоге с остальными ловушками? — интересуется Олеся.

— С большой вероятностью в Академии подобных ловушек мы больше не встретим, — высказываю догадку. — Но быть внимательнее все же стоит.

В столовую заходит Марина. Девчонка выглядит намного лучше. Макс сразу подрывается со своего места и провожает рыжую до стола.

— Сейчас принесу еды, сиди, не вставай, — говорит он и уходит к раздаче.

— Да я уже в норме, не переживайте, — Марина вяло улыбается, но выглядит и правда намного бодрее.

— Тогда предлагаю всем выпить по кружке морса и двигать на занятие к Пилюлькину, — говорю ребятам, и все согласно кивают.

Глава 5 Прихожу невовремя

— С дороги, пацан!

Едва успеваю отпрыгнуть от группы бойцов в чёрной броне. Они тащат за собой магический кокон. Что внутри — не разобрать. Вваливаются в целительскую.

Вот ведь дёрнуло меня зайти почти ночью к Пилюлькину за пополнением разгрузки эликсиров. Мог бы и до завтра подождать или на крайняк сходить к завхозу. Ладно, раз уже пришёл — значит, пришёл. Подожду.

Встаю немного в стороне, чтобы не привлекать внимание. Дверь в целительский кабинет распахнута, все четверо бойцов вместе с коконом стоят на пороге. Слушаю неприятную беседу на повышенных тонах.

— Слышишь, Пилюлькин, я же тебе нормальным языком говорю, — обращается к целителю один из бойцов. — Не довезём мы его до города. Вот вообще никак. Город отказался присылать вертушку из-за сильного заражения. И ты ему должен!

— И ты его сюда притащил? — спрашивает целитель. — Рома, ты идиот⁈

— Не в этом дело. Он же в стазисе, — поясняет боец. — Да и не заражён в полном смысле этого слова.

— Ой, дебил… — негодует Пилюлькин. — Ты не видишь, у меня же здесь полная Академия детей!

— Да не заразно, говорю! — ругается Рома. — Мы уже встречали эту хрень. До момента, когда наступит заразная стадия и выбросит споры, её можно уничтожить раз триста.

— А сюда зачем⁈ — наседает целитель.

— Так мы же успели вовермя бойца упаковать. Слушай, он наш талисман. Ему до гражданки пару месяцев осталось, и — приказом капрала потом в запас молодёжь учить.

— Чего тогда он у вас так подставился? — в голосе Пилюлькина звучит подозрение.

— Да малого нашего откинул… — вижу, как один из мужиков в броне смущённо мнется. — Мы эту хрень только здесь встречали. Но теперь примерно знаем, как с ней обращаться.

— И ваши хвалёные доспехи не спасли, — констатирует целитель.

— Не спасли, — сухо подтверждает Рома.

— Тогда каким макаром я его спасать должен⁈ — ругается Пилюлькин.

— Не знаю! Идти всё равно больше некуда! — уже без спеси отвечает боец.

Сквозь силовой кокон проглядывает такая же фигура в броне. Стенки кокона как мутное стекло. Видны только контуры и еле уловимые очертания.

— Ребят, вы разве не понимаете? При всём желании я даже вашу броню снять с него не смогу, — говорит Пилюлькин. — Нет у меня допусков.

— Не переживай. С бронёй он сам уже решил, — отвечает боец, кивая на кокон. — Броню открыл как попал — понял, что времени ее снимать не будет. Говорю же. Это ж наш Батя. Малого откинул, весь удар принял на себя, сразу же броню открыл и… — не договаривает. — Мы успели стазис бахнуть. Даже поддержку не ставили. Он её наверняка сам себе вколол. Так что он там жив, но тут другая непонятная хрень.

— Что за хрень-то? — интересуется целитель.

Слышу, как моет руки, после чего подходит к магическому кокону и пытается заглянуть внутрь.

— Да какая-то прыгающая хреновина, похожая на клубок из корней, — пожимает плечами Рома. — Попадает на человека и почти мгновенно прорастает. Уровень заражения выдаёт сразу за двадцать процентов, поэтому нас из города и турнули. У них еще нет способа с этим бороться. Даже если мы снимем стазис, уровень заражения всё равно не поменяется. Как был двадцать процентов, так и останется.

— Ну так ко мне зачем притащили? — всё ещё не понимает Пилюлькин. — Как я вам его спасу?

— Ну не знаю, ты же целитель, — выдыхает боец в черном.

— Что есть, то есть, — подтверждает Пилюлькин, продолжая осматривать кокон со всех сторон.

— Я тебе отвечаю, мы точно успели до того, как он пророс, — убеждает Рома. — Время все знают. Вдруг ещё не поздно? Ближе ничего нет, сам знаешь. Вертушку не дали, а без неё точно не довезем. К тому же у нас накопители кончаются.

Присматриваюсь к бойцам. На самом деле ребята сильно потрепанные. Заметны следы недавних боёв и слегка продранная броня. Не понимаю, что должно было произойти, чтобы такую технологичную броню порвать? О ней сам Германыч рассказывал с предыханием. Видимо, ребята попали в жёсткую передрягу.

— Накопителями, допоустим, Академия вам поможет, — предлагает Пилюлькин.

— Нет, такими не поможет, — качает головой боец. — У нас под оружие закончились. Стазис у Бати наш, войсковой.

— Что ж вас так странно снабжают… — недоумевает целитель.

— Да хоть это есть! — взрывается мужик в броне. — Другим и того не достается.

— Момент… — задумывается Пилюлькин. — Ну, положим, пару накопителей Германыч найдет. Но да. У нас тут такими особо не разживетесь. Так, допустим, это вам даст ещё часа полтора.

— Да. Мы пустые под ноль, — устало подтверждает Рома.

— Дальше. Студентов я вам не дам. Это очевидно, — не очень уверенно произносит целитель. — Черт его знает, что там за…

Тут Пилюлькин замечает меня.

— А ты чего здесь? — обходит кокон и обращается ко мне. Понимает, что какую-то часть разговора я мог слышать.

— За эликсирами пришёл, — говорю как есть.

Пилюлькин на секунду замирает, словно что-то вспомнив. Поднимает руку.

— Так, Орлов, никуда не уходи. — Глаза целителя бегают по кабинету. Пилюлькин быстрым шагом доходит до своего стола. — Что это за тварь? — обращается к четверым бойцам. — Дайте мне хоть какие-нибудь подробности!

— Неразумная, похожая на комок корней, — рассказывает Рома.

— Нет, меня не это интересует, — останавливает его целитель. — Это тварь прорыва или местная, мутирующая?

— Нет, это точно тварь прорыва, — машет рукой другой крупный боец. — Их матка раскидывает. Так питается. Корни прорастают, существо становится управляемым, приходит к основе, и та спокойно ест живое.

— А животные, Николай? — задает вопрос Пилюлькин и пока даже не смотрит в мою сторону, но и не гонит отсюда. Когда он меня окликает, подхожу чуть ближе к кабинету.

— А что животные? — пожимает плечами боец. — Они уже изменились, разума нет. Спокойно стоят, ждут, пока их сожрут.

— Какая затейливая биология, — чешет голову Пилюлькин. — Что могу вам сказать? Если эта тварь прорыва, у вашего Бати есть шанс.

— Отлично, док, это уже больше, чем давали в госпитале! — оживляется Рома. — Действуй, док, Там-то сказали, что шансов вообще нет.

— Сразу говорю, шанс минимальный, вам банально повезло, — предупреждает Пилюлькин и поднимает взгляд на меня. — Так, по поводу тебя, Орлов. Ты сможешь своим разрядом прицельно попасть в конкретную точку? Куда я скажу?

— Конечно, — отвечаю. — Опыта уже достаточно.

— Хо-ро-шо, — по слогам произносит целитель. — Тогда за дело.

Бойцы снимают шлемы и с непониманием смотрят на меня.

— Чего пялимся? — спрашивает Пилюлькин. — Он и есть ваш шанс.

— Он же первокурсник, — говорит Рома. Судя по поведению, он у них теперь за старшего.

— Первак, это да… — погружённый в мысли, проговаривает целитель. — Держите пока, как есть, а я остальное приготовлю. Первак-то он первак…

Пилюлькин бегло осматривает стол в кабинете, после этого переходит к железным стеллажам. Гремит дверцами. Бойцы продолжают смотреть на меня свысока.

— Только у него талант есть, — как бы между делом произносит целитель.

На этот раз ловлю совсем другие взгляды. Заинтересованные.

— Правда, этот талант можно применить только для тварей прорыва, — объясняет Пилюлькин. — Поэтому вас и спросил. Мы пока не знаем, насколько он применим для других прорывов. Пробовали только здесь.

Уж я-то знаю, что для других прорывов тоже применим. Но ребятам рассказывать не собираюсь.

— И ещё одно, — добавляет Пилюлькин. — После его магии не остаётся ничего. На упрощение вашей работы можете не рассчитывать.

— Док, ты чё-то мудрёное задвинул, — говорит старший. — Ты мне одно скажи: Батю нашего спасём?

— Я же сказал, — жёстко проговаривает целитель, — есть шанс. Повезёт — попытаемся спасти. Не повезёт — извини, другого шанса не дам.

Николай делает шаг ко мне.

— И мальчика, пожалуйста, не трогаем, — рычит Пилюлькин на всех сразу. — Парень мой студент, вы только наблюдатели. — Я доходчиво объяснил?

— Да, док. — Бойцы тут же делают шаг назад.

Видимо, они готовы хоть на голове стоять, если док скажет, что это необходимо для спасения товарища.

— Вот, молодцы. Стоим молча. Не звездим, просто ждём. — Целитель набирает сразу несколько эликсиров со стойки. Берёт пару амулетов, один из них сразу хлопает на себя. Второй держит в руке. — Иди сюда, — говорит мне.

Подхожу и получаю пластину. Она прилипает в районе груди.

— На всякий случай, — поясняет мне свои действия Пилюлькин. — Хрен его знает, что они притараканили. А заражение нам с тобой точно не нужно.

— Так, — целитель обращается к Николаю. — Клубок этой непонятной ерунды сам от себя отрывает корни? Может быть, семена разбрасывает или что-то в таком роде? Или это цельная система?

— Цельная, — поясняет боец. — Но может кидать отростки. Они тоже живучие.

Теперь понятно, почему они привезли своего товарища именно сюда. Кажется, это не в первый раз и не во второй, когда целитель занимается не совсем своим прямым делом по отношению к Академии. Понять его тоже можно — здесь у всех свои интересы. Да и бойцы в замке частые гости. Это я помню ещё и по первым дням.

— Слушай небольшой инструктаж, — Пилюлькин обращается ко мне. — Мы с тобой заходим в рисунок ритуала. Ритуал нас отсечёт от этих долбодятлов. Дальше мы с тобой вдвоём. Пока понятно?

— Да, — коротко отвечаю.

— В момент ритуала активизируется амулет, — целитель показывает на мою нагрудную пластину. — И у нас будет минут пять внутреннего времени, — выделяет слова док, — в течение которых нужно успеть всё провернуть.

— Что значит внутреннего времени? — уточняю.

— Мы с тобой сильно ускоримся по отношению к ним, — кивает на бойцов. — Но это очень, очень ненадолго и временно. Короче, энергозатратная тема. Дальше, — продолжает Пилюлькин. — Мы с тобой получаем небольшую защиту от артефакта. Навроде скафандров, только от всякой мелкой гадости. Заразиться не бойся. Действовать будет недолго, но нам должно хватить. Еще мы ускорим разум по отношению к ним. Пять минут спокойной работы нам гарантированы.

Целитель даёт мне склянку с голубой жидкостью. Поворачивается к бойцам.

— Заносите его в рисунок. Ставите в центр. Сами отходите к стене и не двигаетесь. Понятно? — Бойцы кивают. — Чего стоим тогда⁈ Начали! — командует Пилюлькин.

Бойцы быстро переносят кокон, рысью отбегают к стене и замирают, выполняя все дословно.

Пилюлькин машет мне рукой, берет со стола управляющий шар и сам заходит в фигуру своего многофункционального диагноста.

— Выпиваем одновременно, — инструктирует он. — Это как раз для ускорения разума. Часто пользоваться нельзя, но раз в неделю спокойно, — машет рукой. — Ускорение будет примерно один к двум. Если тело не будет успевать, сильно не пугайся. Идея понятна?

— Пока да, — киваю. — Что конкретно требуется от меня?

— Попробуй росчерком достать ту тварь, про которую они говорят, — объясняет док. — Если я правильно понимаю логику, должна сдохнуть вся. Но диагност нам в случае чего подсветит, если вдруг произойдет разделение или останутся споры. Эти-то долбодятлы всё равно не знают ни хрена.

Пилюлькин говорит вполголоса, так что бойцы нас не слышат. Они строго следуют команде «стоять и молчать».

— Понял, сделаем, — подтверждаю.

— Удивляюсь тебе, парень, — напряженно улыбается целитель. — Ни полслова про оплату.

— А должен? — переспрашиваю.

— Насколько я тебя помню, да, — хмыкает Пилюлькин.

— Обычно перед нами не стоит вопрос жизни и смерти, — тоже улыбаюсь. — Но не поспоришь, идея хорошая.

— Как только запустишь росчерк, отходи и не мешайся, — серьезно продолжает док. — Если буду задавать вопросы, постарайся помочь. Если не буду, лучше вовсе не шевелись, хорошо?

— Понял, не мешать работе профессионала, — проговариваю вслед за ним.

— Мо-ло-дец, — по слогам произносит целитель. — Ну что, понеслась? — спрашивает он и берет в руки такую же склянку с голубой жидкостью. — За твоё здоровье и здоровье Бати. — Пилюлькин приподнимает колбу и выпивает одновременно со мной.

Время замирает. Бойцы замедляются в несколько раз.

— Ну что, — слышу обычный спокойный голос целителя. — Делай раз, делай два, готов?

Формирую росчерк.

— Делай три, — считает Пилюлькин и снимает стазис.

В замедлении замечаю, как постепенно пропадает защитная техника с магического кокона. Нити расплетаются, показывая нам бойца в порванной броне.

Тело бойца приподнимается над броней на уровень пояса и замирает в таком положении.

Дядьке на самом деле не повезло. Мне требуется секунда, чтобы оценить, что можно с этим сделать. Посреди груди Бати мерзко и медленно шевелятся чёрно-красные, медленно набухающие корни. Видимо, без замедления корни ведут себя более активно.

Целитель не успевает перевести на меня взгляд, как росчерк срывается и попадает в скопище клубка корней. В общем-то, моего желания здесь и не нужно. Тварь абсолютно точно из прорыва. Клубок ярко вспыхивает потусторонним огнём и осыпается серым пеплом.

— Сюда! — слышу голос целителя.

На полу расползаются желтые подсвеченные пятна. Куски внутри пятен шевелятся. Значит, клубок всё-таки оставляет отростки. В них летят ещё два росчерка.

Грудная клетка мужика полностью разворочена. Сломаны рёбра. Крови пока нет, но видно, как приподнимаются тускло-сиреневые мешки лёгких. Видно часть внутренних органов. К моему удивлению мужик, похоже, ещё жив. Видимо, шевелящаяся масса брала на себя некоторые функции организма, и прямо сейчас они резко отключились. В ускорении организм не успевает понять, что с ним что-то не так. Скорее всего, идут остаточные сигналы, что всё нормально. Да и целитель на месте не стоит.

В грудь мужика влетает зубодробительная система глифов. Целитель без остановки размахивает руками. Словно из воздуха и магии появляются псевдорёбра, потом накидываются мышцы. Будто Пилюлькин собирает человека на 3D-принтере. Только в качестве самого принтера — он сам.

— Ноги! — не отрываясь от процесса, кричит док.

Вижу ещё один подсвеченный желтым участок. Он только-только загорается. Тут же бахаю туда росчерк.

— Если не пробьёшь кожу, режь, — командует Пилюлькин.

Вижу летящий в воздухе скальпель, хватаю. Моё тело двигается крайне медленно. Ускориться могу только за счёт магии, что и делаю. Почти равняюсь скоростью движений с целителем. Тот, видимо, под замедлением работает часто. Двигается как в обычной жизни.

Втыкаю скальпель в ногу Бати и делаю надрез. Оттуда высовываются тонкие шевелящиеся отростки. Немедленно отправляю туда росчерк. Кишащая мерзость мгновенно загорается и осыпается пеплом. Близлежащие ткани тоже обугливаются, но целителю пока не до них. Нога всё-таки не приоритет.

Пилюлькин без остановок зачищает то, что потрепал инфернальный огонь. Создаёт дублирующие органы и части тела, новые мышцы и кожный покров… Смотреть за его работой невероятно интересно. Да и самому целителю, похоже, крайне нравятся нелегкие вызовы.

Продолжаю сохранять готовность. Внимательно наблюдаю за состоянием мужика. Смотрю, что и где может появиться. Вроде большую часть корней мы уничтожили. Пилюлькин делает ещё пару пассов и переходит к ноге. Точно так же зачищает обугленные ткани, искусственно наращивает магический материал и переворачивает мужика на живот.

Со спины тоже приходится запустить магическое вмешательство. Мужик зависает в воздухе. Целитель буквально зашивает дыры в его спине, поскольку у дядьки сквозные ранения тоже есть.

Ещё несколько взмахов руками, Пилюлькин замирает.

Вокруг бойца загорается диагностика. Мужик сплошняком облеплен десятками диагностических модулей. Ждём ещё несколько секунд. Целитель прогоняет модули с помощью своего магического шара.

— Всё, — слышу почти спокойный голос.

Глава 6 Слышу крик

Вокруг мужика загорается новый кокон стазиса. Только на этот раз другого цвета.

— Орлов, обработай его скафандр, — просит Пилюлькин. — Про его броню тоже не забудь. Если увидишь жёлтое, стреляй.

Присматриваюсь и замечаю буквально два-три подсвеченных жёлтым участка. Бахаю туда по росчерку. Мгновенные вспышки подтверждают — куски корней были ещё и в скафандре. Может пытались снова заразить тело — разбираться не хочу.

— Теперь точно всё, — более уверенно повторяет Пилюлькин, осматривая поле нашей битвы. — Орлов, ты молодец. Если что, приготовься — ускорение сейчас спадёт.

Четыре минуты проходят как одно мгновение. С другой стороны, ощущения подсказывают, что операция как-будто шла несколько часов: слишком много уложилось информации за такой короткий промежуток.

— Три, два, раз, — проговаривает Пилюлькин.

Чувствую, что моё тело сжимает и тут же отпускает. Вокруг словно всё опять идёт как обычно. Снова спадает пелена

— Так, бойцы, — говорит целитель.

Мужики дисциплинированно стоят, как им было сказано. Не двигаются ни на шаг.

— Забирайте вашего товарища, — обращается к ним. — Пока жив и, скорее всего, будет даже здоров. До госпиталя довезёте спокойно, под мою ответственность — он не заразный. Уровень заражения не превышает четырёх процентов. Диагност уже всё показал. В госпиталь возьмут. Он, конечно, тяжёлый, но я его переключил на гражданский стазис. За броней вернётесь к Германычу. У него же разживётесь гражданскими накопителями.

— Гражданские у нас есть, — говорит самый молодой.

Рома на него резко зыркает.

— Если есть, тогда хорошо, — отвечает Пилюлькин. — Ваш дирижабль будет… — смотрит на часы, — а, так он уже пришёл, разгружается. Если поторопитесь, как раз на него успеете. Вопросы?

— Вопросов нет, — говорит Рома. — Мы тебе обязаны, даже если Батю не довезём.

— Довезёте, — заверяет целитель. — Он, конечно, тяжёлый, но уже точно доедет, — машет рукой Пилюлькин.

Видно, что он донельзя уставший. Выложился, наверное, на все сто процентов, а то и больше, если учитывать помощь эликсиров.

Мужики-бойцы согласно кивают и, не говоря лишних слов, подхватывают стазис и бегом выбегают из госпиталя.

— Ладно, Орлов, иди сюда, — подзывает Пилюлькин. — Тебе же стандартный набор эликсиров нужен? Ты же за ним пришёл?

— Ага, — киваю.

— Держи. Я как в себя приду, переговорим с тобой, ладно? — говорит целитель. — Сейчас сил нет никаких, ни моральных, ни физических.

— Понимаю, — пожимаю плечами. — И часто у вас такое? — спрашиваю Пилюлькина.

— Нечасто, но случается, — отвечает он. — Академия, можно сказать, в союзнических отношениях с батальоном. Они нас прикрывают, а мы им помогаем, чем можем. Но вот так, чтобы привезли сразу из боя… Такого — нет, не было, — говорит Пилюлькин и ставит стеклянный шар на стол. — Меня больше беспокоит не сама ситуация. Она, конечно, тоже неправильная, но ее хотя бы можно понять. Бойцы были уверены, что вас, студентов, никакой опасности не подвергнут, да и прибыли почти ночью. В общем по краю, но понимаю…

— Да? — удивляюсь. — А что тогда вас беспокоит?

— Они же только недавно из боя, сам видел, — уточняет целитель. — С учётом того, что они прибыли, скорее всего, на вездеходе… а средняя скорость у него около тридцати километров в час. Следишь за мыслью?

— Да, — киваю.

— Так вот, — продолжает Пилюлькин. — Сюда они добирались не больше часа. Это понятно по плотности стазиса, да и сами обмолвились. Они ехали через лес, никак не по прямой. Понимаешь?

— Хотите сказать, где-то рядом идёт бой? — догадываюсь.

— Я не просто хочу это сказать. Я уже это сказал, — устало качает головой целитель. — И если судить по клубку внутри тела их Бати, твари на них нападают нешуточные. Нам они точно не понравятся.

Пилюлькин наспех готовит несколько восстановительных эликсиров. Один дает мне.

— Меня беспокоят две вещи, — продолжает он. — Первая — недалеко от Академии появились опасные существа. Сутки перехода, всего лишь, а то и меньше. И ведь они могут создать нам серьезные проблемы. Это крайне тревожный звоночек для нашего замка. По идее, ближайший очаг должен быть километрах в семидесяти от нас. Два, а то и три дневных перехода. А здесь — твари прорыва практически уселись у нас на пороге. Очень неприятно.

Целитель не показывает никаких эмоций. Сухо излагает факты.

— Но вы не очень беспокоитесь? — замечаю с удивлением.

— Не очень. Пока Олегович правит балом — вообще не беспокоюсь, — усмехается Пилюлькин. — А с учетом твоего таланта, что-нибудь сообразим. Так что проблема временная. Я больше беспокоюсь о старших курсах. Они постоянно готовысделать то, о чем мы даже не догадываемся. В лес опять же пойдут, на заработки. А рядом — вот это.

— А что второе? — задаю вопрос.

— Что, второе? — удивляется Пилюлькин, но потом вспоминает. — А! Второе. Я должен повиниться.

— В чём же? — не до конца понимаю.

Док устало опускается в кресло. Рукой показывает на кушетку.

— Ладно, раз уж начали, — вздыхает целитель. — О твоем таланте в Академии знали только мы. А я сейчас совершил непростительный просчет, пошёл на поводу профессионального интереса. Стало интересно, сможем ли мы вылечить такую штуку, пока она не стала единым целым с бойцом? Смогли. Честь нам и хвала.

— А что в этом плохого? — задаю вопрос.

— Плохого? — переспрашивает Пилюлькин. — Только то, что теперь твою особенность — уничтожать тварей прорыва, сохранить в тайне вряд ли получится. Даже если бойцы сами ничего не скажут, в госпитале два и два сложат. И тут вариантов немного: либо десант нагрянет в Академию прямо из целительского госпиталя, либо, если бойцы проболтаются, их начальство попытается заставить тебя работать на них. Естественно, задаром.

— Не думаю, что подобные корни слишком уж часто встречаются даже в зонах прорыва, — высказываю догадку. — Да и я — не армейский пока.

— Их это не особо волнует, — Пилюлькин поднимает на меня усталый взгляд. — Тут важен сам факт, что ты можешь уничтожать тварей прорыва.

— Это всё, конечно, здорово, но вы же сами нам рассказывали, что имперский маг может зачистить прорыв в одно лицо, — напоминаю. — Ну и чем я тогда лучше? Точно так же — никаких ингредиентов для продажи. Заработать не получится.

— Не бери в голову пока что, в любом случае такая работа только по согласованию со мной, это я тебе ситуацию обрисовываю. — Пилюлькин слегка веселеет. — Ты прав. Твой талант хоть и уникален, но пользоваться им они не захотят. А если отправят к нам двух-трёх бойцов с такими же повреждениями, мы справимся.

— Только работать бесплатно я не обязан, — размышляю. — Вы правильно успели заметить про мою заинтересованность.

— Ой, я тебя умоляю, — машет рукой Пилюлькин. — В крайнем случае, Олегович всё твоё обучение сделает бесплатным или еще чего придумает. Ты не переживай, такие вещи наш директор не забывает.

— Да ничего, я понимаю, — киваю целителю. — В любом случае мы сделали хорошее дело.

Пилюлькин недолго молчит, раздумывая о своем. Руки целителя постоянно заняты до бумагами, то склянками. Он переставляет бутыльки с места на место, но сконцентрироваться явно не может.

— Я им, конечно, сказал тебя не беспокоить, — говорит Пилюлькин. — Но угадай с двух раз — сообщат они в отряд об успехе, или нет? Бойцы не знают, как справляться с этой дрянью. Без тебя их Батя был бы обречен. И таких долбоящеров там целый батальон. И для нас это может обернуться…

— Бессонной ночью, — договариваю.

— Если бы одной, — грустно усмехается Пилюлькин. — Язык за зубами держать они точно не будут. Так что готовься. Через час-два здесь будут новые товарищи с таким же диагнозом. И я надеюсь, что у них хватит ума не привлекать студента к зачистке очагов.

Понимаю, что речь идет исключительно обо мне. Всё, что говорит целитель вполне логично и похоже на правду. Бойцы, считай, нашли таблетку от все болезней. Не воспользоваться — глупо.

— У них есть возможность на нас надавить, — вторит моим размышлениям целитель. — Вариантов отказаться у нас нет. Мы обязаны им помогать.

Пилюлькин имеет в виду договор с Академией.

— Я не обязан, — пожимаю плечами.

— Да, ты не обязан. Это правда, — соглашается целитель. — Но ведь будешь?

— Обещаю подумать на свежую голову. — Чувствую, как накатывает усталость. — Главное, не в ущерб сну или другим занятиям.

— Стазис может держать бойцов в замороженном состоянии достаточно долго, — прикидывает Пилюлькин. — Сможешь работать с пострадавшими, когда будет возможность. Можем провести эту идею через директора.

Предложение неплохое. По крайней мере, лучше, чем выходы с внезапными нападениями. Тут примерно знаешь, чего и откуда ждать. В тандеме с целителем получается неплохая тренировка и практика. При это времени занимает всего ничего. Плюсов достаточно. Пока обдумываю, как раз будет время поторговаться. Правда, если так посмотреть, мы прямо сейчас делим шкуру неубитого медведя. К тому же без самого медведя.

— То, что вы делали сегодня, было невероятно красиво, — перевожу тему, чтобы хоть немного разбавить разговор.

— Согласен, — довольно говорит целитель. — Иногда ради таких моментов стоит продолжать практику. Ладно, Орлов, иди. Я с тобой полностью согласен. Эта работа должна быть оплачена. Уверен, что директор сумеет предложить то, что тебя полностью устроит.

Усталость то накатывает, то отступает. Достаточно бодро встаю с кушетки.

— Это до тебя ещё откат от ускорителя не доехал, — замечает Пилюлькин. — Я же говорил: принимать не чаще, чем раз в неделю. Скоро поймешь, почему.

— А вы? — уточняю.

— А я взрослый, — грустно улыбается Пилюлькин. — Мне никакой откат уже не навредит. Ладно, иди, если совсем будет невмоготу, решим.

Усталость продолжает накатывать волнами.

Вот вроде в один момент я чувствую себя совершенно замечательно и в некоторой степени бодро. Даже строю планы на расширение своей каморки… А вот я медленно поднимаюсь по лестнице в свою комнату. Странно. Какие-то неприятные ощущения. Напрямую провалом памяти это не назовешь. Всё ещё могу отследить и вспомнить, что делал до этого. Просто приходится анализировать медленно и концентрироваться на конкретном деле. Мозг неожиданно перестает воспринимать контекст и воспринимает исключительно задачу. Очень некомфортно.

Слышу, как по коридору разносится дикий крик боли. Он резко прерывается, а меня захлестывает кратковременной волной адреналина.

Точно понимаю, что кричит человек, и ему в данный момент очень больно. Человек не сдается. Смущает одно — абсолютно непонятно откуда раздается резкий звук.

Оглядываюсь. Обычный коридор. Никто больше не кричит, всё вполне обычно, но и мой мозг придумать такого точно не мог. Разум я свой неплохо контролирую.

Из-за поворота выходит группа новых студентов. Сразу понимаю — старшекурсники, о которых говорил Германыч. Лица незнакомые, выглядят на пару лет старше меня. На удивление никто из них заполошно не оглядывается и ничего не ищет. Будто странный крик слышу только я.

Студенты, скорее всего, прибыли в Академию только этой ночью. Они мило общаются между собой и, очевидно, что знакомы друг другу уже не первый год. Крик они тоже не слышат, иначе непонятно, почему вообще не дергаются.

Списать ситуацию на галлюцинацию не могу. Наследие Кольцова говорит об этом вполне определенно. Кажется, мое новое состояние дает возможность коснуться чего-то неоднозначного.

Голос разума подсказывает, что с ускорителями тоже стоит повременить. Лучше раскачивать усиление тела. Благо, оно тоже довольно сильно ускоряет мышление.

По ощущениям проходит не больше десяти секунд, и вот я снова обнаруживаю себя стоящим перед дверью своей каморки. Неизвестно, с каких пор я тут стою. Может быть все эти десять секунд, а, может, несколько минут или дольше.

Выпивать ускоритель даже раз в неделю — чревато. Но спасибо Пилюлькину, что дал возможность попробовать и оценить. В моменте ускоритель бесспорно дает выигрыш в скорости мышления и скорости реакций. Да, мы поняли, что иногда это может спасти жизнь. Только, зная об откатах этой штуки, лучше сто раз подумать перед тем, как повторить. Передвигаюсь прогнозируемо, но с неприятными провалами.

Захожу в каморку и почти сразу падаю на кровать. Разобраться с криком в таком состоянии нет ни единой возможности. Восстановитель тоже решает взять своё. По-хорошему, все последствия должны пройти после сна. С этими мыслями вырубаюсь.

Получается, что сложности в случае повторного обращения армейцев для меня довольно приличные. После употребления ускорителя нужно закладывать как минимум полдня на восстановление.

Хотя пост-эффекты в общем-то ничего. Лучше, чем ожидалось — просыпаюсь в очень хорошем настроении. И опять-таки, несмотря на поздний отход ко сну, почти полностью отдохнувшим. Вдобавок еще и рано.

Секунду-другую не понимаю, что меня разбудило, поскольку чувствую себя замечательно. Потом накатывает вчерашнее воспоминание.

До сих пор не понимаю, что произошло. Крик слышал явственно. При всех вводных, непорядка в разуме не заметил.

Чёткого понимания, почему я проснулся так рано, всё еще нет. Хотя, может быть, пост-эффекты от ускорителя. Потягиваюсь и сажусь на кровать.

Что-то с этим криком нечисто. Мало того, что слышал его только я, так ещё и сама ситуация добавляет тревожности. Есть четкое ощущение, что крик либо обращен ко мне, либо напрямую меня касается. А ведь относительно близких людей в замке у меня не так, чтобы сильно много.

Дядька погиб. Ариадна сейчас в Академии менталистов. С Олесей мы виделись вчера только на ужине, по поводу неё не переживаю. Да и крик был… не то, чтобы женский.

Разве что отец.

Мысль приходит неожиданно, и уходить не собирается. Остаётся на задворках. Тревожность из-за того, что я перебрал все возможные варианты, никуда не уходит. Скорее, становится более плотной. Фактически, мужской крик, если человек мне близок, может быть только один.

Ну ладно, два.

Первый вариант — это отец. В таком случае вопросов столько, что по порядку не разберешься. Как он попал в Академию и что с ним произошло? На сердце неспокойно.

Второй вариант менее реалистичный, но исключать его нельзя. Что если я слышал собственный крик просто из будущего? Так, если в качестве некоторого допущения. Здесь уже ничто не удивит.

Слышу навязчивое жужжание информера.

Кажется, теперь понятно, из-за чего я проснулся. Сердце пропускает удар.

Быстро достаю устройство из-под сложенной одежды. Копаюсь недолго.

А ведь обычно мне никто не пишет.

Удивительно, но получается совсем противоположная история. И вот так неожиданность — только сейчас ее вспоминал.

Захожу в личную зону и непроизвольно улыбаюсь. На моё письмо отвечает Ариадна.

Первая светлая мысль — девушка в порядке. Читаю много простых и общих слов о том месте, куда её привезли. Не удивлен. Навряд ли менталисты будут давать чёткие ориентировки своей альма-матер. Дальше идут общие слова про жесткую дисциплину, контроль еды и беспрестанное наблюдение за каждым движением. Из чего напрашивается вывод: девчонку чётко контролируют в сам момент написания письма. А раз цензура ничего не изменила, то пакет с умениями Кольцова у нее работает значительно качественнее, чем у меня.

И ведь при всем при этом Ариадна всё-таки находит время и возможность написать мне. Что тоже в определенном смысле послание. На душе становится тепло.

Особенно меня радует постскриптум: «Спасибо тебе, Ларик, за слова про новый и старый дом. Они пришлись очень вовремя и кстати».

Глава 7 Меня зовут

В столовую иду совершенно воодушевлённый. Рад, что получилось проснуться пораньше. При этом тревога никуда не исчезает. Сделать с навязчивым ощущением ничего не могу, поэтому усилием воли отодвигаю его на задний план.

Сразу после пробуждения пишу пару строк адвокату. Увидит — обязательно выйдет на связь. Не увидит — вызову его сам чуть попозже.

С Ариадной тоже складывается удачно. Теплое чувство от её письма скрашивает утро. Всё-таки об этом нужно немного подумать. Получается, что девушка сообщила мне сразу несколько интересных вещей.

Первое — у неё всё в порядке. И это, на самом деле, очень и очень много. Девчонка хотела магию, девчонка получила магию, хоть и очень странным способом.

Второе — Ариадна своим письмом сообщила мне, что её не взяли в разработку, иначе бы в замок наведались дознаватели, а не просто бритый следак. В противном случае, девушке вряд ли бы дали возможность спокойно со мной общаться. Следовательно, те, кто взяли её в оборот в Академии менталистов, не знают о том, что у Ариадны есть возможность прятать свои воспоминания.

Мои знания про эту возможность всплывают сразу же после прочтения письма. Думаю, пару оборотов в тексте про старый дом и про новый, закольцовывают наш диалог. Теперь я понимаю, как именно прятать воспоминания. Похоже, Ариадна тоже понимает, как это работает. Более того, уверен, что до момента встречи со штатным менталистом она успела спрятать всё, что нужно.

А ведь девушку наверняка смотрели со всем пристрастием. Как же — она инициировалась во взрослом возрасте, бывшая неодарённая, к тому же участвовала в нехорошей истории по своей воле. Нет, её точно должны были досконально проверить. По всей видимости, ничего не нашли.

Уверен, что здесь немалую роль сыграли остаточные воспоминания Ариадны, которые наверняка есть. Иначе бы она мне просто не написала бы письмо — слишком мало мы знакомы. Да и Лже-Кольцов наверняка подстраховался с пакетом информации, когда заявил, что девчонка ничего не вспомнит.

Ещё раз пробегаюсь взглядом по тексту письма. Всё-таки прилично можно вытянуть из простого человеческого ответа.

Отсюда вытекает логичный вопрос — если в Академии менталистов все так строго, то как Ариадна пояснила контакт со мной? Помнится, у неё есть жених. Неужели, девушка так ловко использует новое знание и формирует иерархию своих связей? Например, чтобы спрятать за мной своего жениха.

Просто, если хорошенько подумать, то без навешанных ограничений, девушка могла ответить мне в тот же день. Но эти ограничения точно есть. Прокофьев не даст соврать. Более того, достаточно жёсткие. Как говорил капитан дирижабля, детей насильно заставляют забыть о своих родителях и других родственных связях. Здесь же мне приходит письмо.

Что если Ариадне разрешили разовое общение в качестве поощрения? Об этом можно узнать написав ещё одно или два письма. Либо встретиться лично.

Узнать, конечно, можно, но насколько мне это надо? Неоднозначный вопрос. Лезть в разборки менталистов, когда я сам на карандаше сразу у двоих из них — так себе идея. Да, они мне немного должны, но особой роли это не играет. Да и вряд ли их это остановит.

Сам не замечаю, как под неумолкающий поток мыслей набираю в столовой завтрак и сажусь за стол.

Сегодня на удивление сразу три вида блюд. Нежные и воздушные сырники с молочным кремом сдаются первыми. Они буквально тают во рту. Следом перехожу к неожиданно вкусно сваренной каше. На вкус молочная, но отдаёт орехами и жжёной карамелью. Больше напоминает десерт, чем основное блюдо. Всё это буйство вкусов запиваю какао. Чуть дольше смакую плотный густой напиток, будто только что взбитый в пену. Тоже воздушный и безумно ароматный.

К концу завтрака чувствую себя ещё лучше прежнего. После приезда новых студентов и преподавателей меню в столовой изменилось до неузнаваемости. Может, и повар тоже новый? А что, не лишено логики.

— Разрешишь? — Ко мне за столик подсаживается Пилюлькин.

— Конечно, здравствуйте, Константин Иванович, — киваю. — Так понимаю, за ночь стало что-то известно?

— Правильно понимаешь, — отвечает целитель.

— И раз вы ко мне пришли, значит, армейцы всё-таки договорились с директором? — предполагаю.

— Допустим, — подтверждает Пилюлькин.

— И похоже, первые ласточки уже в госпитале, — продолжаю идею.

— С тобой даже неинтересно говорить, — замечает целитель. — Всё так и есть. В общем, раз ты такой умный, перейдем сразу к делу. Мне нужно узнать твою позицию. Сам понимаешь, работать с бойцами нам не только выгодно, но и немало интересно в научном плане. Как именно мы будем это делать — вопрос открытый.

Пилюлькин давит на науку. Знает, чем меня зацепить. Исключительные знания в Академии на дороге не валяются. Умения тоже сами собой не развиваются. Даже в этот, один-единственный раз успеваю кое-что запомнить. Да, применить пока не смогу, но разве в этом дело? Принципы и алгоритмы подобной работы важнее, а примененные очевидным Мастером своего дела… Это не посчитать деньгами. Пусть даже по верхам — но найти подобное в другом месте крайне сложно — я же не целитель. Никто мне ничего разжевывать не будет. А тут — благодаря развернувшемуся наследию Кольцова, запоминаю почти все, хоть пока и не понимаю.

— Честно скажу, — отвечаю, — меня интересует объём работы. Чего конкретно хотят армейцы?

— Армейцы-то? — переспрашивает целитель. — Ну, смотри, зачистка трёх очагов, по плану, должна закончиться к концу этого года. Осталось месяцев семь или восемь. Соответственно, армейцев и всех крупных руководителей выше батальона не особо интересует сотрудничество с тобой. Слишком много они теряют при привлечении тебя к зачистке. Здесь ты их просчитал. А вот самих бойцов…

— Бойцов вы просчитали вчера, — соглашаюсь.

— Так и есть. Но это было несложно. В результате мы сотрудничаем, но не совсем официально. В каком-то смысле даже подпольно, — тихо поясняет целитель. — При этом бойцам помочь хотелось бы.

— Только армия нашу помощь оплачивать не будет, — прихожу к очевидному выводу.

— Ага. Только тут есть нюанс, — ухмыляется Пилюлькин. — Как я уже говорил, Олегович договорился с командованием самого батальона. Не скажу, что ему потребовалось много усилий. Там ребята всё прекрасно видят собственными глазами и понимают. Осталось только договориться с тобой.

Раз целитель обратился напрямую ко мне и без директорского давления, решаю сказать всё, как есть.

— Понимаете, Константин Иванович, — обращаюсь к Пилюлькину. — С одной стороны, я крайне сочувствую бойцам и помогать им согласен. Вот только, как оказалось, ускоритель мне лучше не употреблять. Вчерашний вечер прошел крайне странно и, я бы сказал, неприятно и опасно. Если у вас получится создать алгоритм, по которому я смогу успевать реагировать в вашей работе на тварей прорыва без употребления этого препарата, то можете на меня рассчитывать. Мне действительно не сложно. За риском вы ведь прекрасно проследите? Я прав?

— Безусловно, — кивает Пилюлькин. — Подвергать студентов бесполезному риску не в интересах Академии.

— А полезному? — смеюсь.

— А полезному мы вас подвергаем всё время, — поясняет целитель. — Иначе вы ничему не научитесь. Взрослые люди не учатся, просиживая время и штаны на уроках. Их нужно ставить в условия, где они будут ходить по грани, но я тебе этого не говорил.

— Я и так это знаю, — соглашаюсь с Пилюлькиным.

— Ладно. Придумаем что-нибудь, — заверяет он. — Олегович наверняка вызовет тебя в скором времени, так что не удивляйся.

— Не буду, — заканчиваю завтрак.

Впрочем, целитель за разговором тоже успевает перекусить.

— Знаешь, Орлов, я подумаю, — продолжает он. — Не вижу большой проблемы в том, чтобы вписать тебя в алгоритм работы с тяжёлыми повреждениями от тварей прорыва. У нас вместо ускорителя есть средства попроще, с откатом поменьше. Правда, действуют они хуже — и по времени, и по потенциалу. Но для наших целей сгодятся. У меня в этот раз их в целительской не было. Закажу и позже сориентирую тебя что, да как.

Согласно киваю, но Пилюлькин не уходит. Небольшими глотками допивает чай.

— Я ещё заметил — у тебя вроде как получилось ускориться телом вслед за разумом, правильно? — интересуется он, и по моим реакциям видит, что прав. — Интересно. У первокурсников после раскачки нервных реакций такая вещь плохо получается. Тело ещё долго идёт за разумом. И эликсир тут не особо помогает, только практика. А ты почти успевал за мной. Молодец.

Усмехаюсь про себя. Всё-таки ускорение тела ускоряет разум, как я и думал. Похоже, у меня прекрасно накладывается одно на другое.

— Ладно. В общем, Орлов, алгоритм предоставлю, впишу тебя, куда надо. — Целитель поднимается из-за стола. — А ты сиди, сиди, — говорит мне. — Пойду, дел скопилось невпроворот. Да и, кажется, к тебе уже пришли, — показывает на мою группу в дверях.

Олеся первой подходит к раздаче и в замешательстве оглядывается на меня. Машу ей рукой.

— Все, студент. Бывай, — прощается Пилюлькин и выходит из столовой.

— Чего наш целитель от тебя хотел? — с интересом спрашивает Олеся и присаживается напротив.

В принципе, её стихия близка к целительству, поэтому Олесе важно знать подробности.

— Да, у нас тут небольшой проект образовался, — говорю как можно беспечнее, чтобы не обидеть девушку.

Взять её с собой не получится. Давать обещания или раскрывать суть не тороплюсь.

— А там случайно нет свободного места? — с надеждой спрашивает Олеся.

— К сожалению, — пожимаю плечами. — Целителю просто требуется мой специфический талант. Всё вертится вокруг него.

— Ну да, — кивает девчонка. — Помню, он тебя хотел исследовать. Видимо, начал.

— Да-да, — подхватываю мысль. — Так и есть.

Одногруппники подходят к столу и задают тот же самый вопрос. Особенно моими делами с Пилюлькиным интересуется Аглая — тоже понятно почему. Менталистка ищет любые способы, чтобы выйти за рамки своего таланта. Девушке не нравятся ее ограниченные возможности.

Рассказываю ей то же самое, что и Олесе, только покороче. Остальным ребятам слушать про целительство не очень интересно, поэтому тема быстро сходит на нет.

— Сегодня опять физрук, — вздыхает Аглая.

— Хорошо хоть через день, — замечает Макс.

— Да, — вяло поддерживает девчонка, — только я всё равно устала. Не может он провести нормальный урок, без дурацких сюрпризов.

— Ребят, согласитесь, что на каждом занятии физрук собирает вместе то, что мы успели изучить до этого, — замечаю. — Единственное, чего мы пока не делали — не создавали зелья и артефакты в полевых условиях. Подозреваю, скоро нас и это ждет.

— Есть такое, — соглашается Марк. — Полезно.

Слышу, пищит информер. На удивление мой. Возможно, пришел тот ответ, которого я жду. Открываю личную зону. Так и есть — письмо от юриста.

— Что-то случилось? — спрашивает Олеся, вглядываясь в моё лицо.

— Пока не знаю, — честно отвечаю ей.

Перечитываю ответ юриста.

«К сожалению, мне нечем тебя порадовать. Я не смог дозвониться — видимо, Академия всё-таки обрубила информационный поток. Надеюсь, письмо дойдёт. Судя по тому, что ты мне написал, письма у вас разрешены. Так вот, группа твоего отца на связь пока не выходила. Его рейд пока что укладывается в граничные временные рамки. Но твоё беспокойство понятно. Не буду врать, оговоренное время почти на исходе. Если вдруг что-то узнаю раньше, сообщу».

За сухими строчками письма чувствуется определённое беспокойство мужика. Вроде бы он не имеет отношения к моей семье, но заметно, с каким трудом он приносит плохие новости. Беспокойство, конечно, не сильно искреннее — всё же я не единственный его клиент. В то же время чувствуется, что юрист пишет не в качестве отписки, а на самом деле проверяет информацию и выясняет, что происходит.

Видимо, именно эти эмоции Олеся считывает на моем лице. Письмо, сочетаясь со вчерашним пронзительным криком, создает неприглядную картину и не сулит ничего хорошего. К своим не’галлюцинациям' отношусь весьма серьезно. Вроде отступившая тревога снова стучится в мозг.

Студенты заканчивают завтрак, и мы организованно идём на первое занятие. К физруку никто не опаздывает, да и мы приходим чуть пораньше, только вот опять упираемся в запертую дверь.

— Так себе начало, — говорит Макс.

— Мне тоже не нравится, — соглашаюсь.

— Ну что, я смотрю, все в сборе, — раздаётся голос сзади. — Так, кроме Игоря все здесь, — физрук успевает нас посчитать. — Отлично, тогда идём.

— Куда? — спрашивает Кормак.

— Туда, куда я сказал, — отмахитвается препод. — Странный вопрос.

Больше никто вопросов не задаёт. Хорошо, хоть на этот физрук не реагирует как обычно. Следуем за преподом молча. Радуюсь, что минуем выход из Академии и, вроде как, идём в большой зал для приёмов. Я там был всего один раз. Запомнил как большое светлое пятно. Вроде бы девчонки говорили, что мы будем обучаться танцам. Шутили или нет — сейчас посмотрим.

Физрук толкает створки дверей, запуская наш поток. Зал на самом деле огромный, и сейчас его сильно доработали. Действительно напоминает танцевальный. Все стены полностью зеркальные. По разным сторонам зала появляются шесть дверей. Высокие потолки и яркий свет добавляют некой торжественной и праздничности. Удивительно, но здесь я себя чувствую вполне комфортно.

— Итак, — голос физрука слышно в каждом уголке. Акустика здесь отличная.

Студенты неосознанно строятся посреди зала в две шеренги.

— В общем, что я хотел сказать, — продолжает препод. — Если к вам в Академии или за её стенами кто-то подходит с просьбой или интересным предложением, подумайте трижды.

Интересный заход. Все переглядываемся между собой.

— Один ваш товарищ не подумал и добровольно поработал с менталистом, — рассказывает физрук. — Сразу скажу, без его согласия подобную работу провести было нельзя. Он прекрасно знал, на что шел. Что получил в конечном итоге? После неудачного завершения эксперимента, парень хоть и пришел в себя, но с трудом. Многие простейшие действия теперь вызывают у него серьёзные проблемы. Под простейшими я имею в виду — с какого конца держать ложку, как сидеть на стуле, и тому подобное.

По залу шепотом разносится имя Игоря. Акустика высвечивает голоса ребят.

— Да, вы правы. Методом исключения несложно понять, что я говорю об Игоре, — физрук кивает ребятам из неполной группы. — Мои хитровыдуманные, прежде чем подписываться на чужие эксперименты, сначала выясните, чем они вам грозят. Игорёк наш остался вменяемым, но память ему подстерли. Не факт, что он вспомнит, как расстегивать ширинку.

Студенты прикрывают рот рукой и смеются.

— А ничего смешного здесь нет, — препод прерывает всеобщее веселье. — Представьте на секундочку, что вы разучились и писать, и ковыряться в носу. Что, уже не так весело?

Все как один поднимают скорбные лица.

— Я не призываю жалеть вашего товарища, — продолжает физрук. — Он сделал осознанный выбор. Это его неудачный эксперимент. Ответственность и вина — тоже на нём. Подробности рассказывать не буду, но поверьте на слово: всё, что с ним происходит, Игорь заслужил.

Про ловушки в Академии и причастность парня физрук не говорит, и правильно делает. Когда парень придет в себя, ему придется контактировать со своей группой. Если его не исключат.

— Теперь представьте ещё кое-что, — говорит препод. — После подобных экспериментов вы теряете все наработанные навыки. Всё, чего вы успели с таким трудом достичь. Все ваши воспоминания — не более, чем мутное пятно. Как вам такое?

От подобной перспективы некоторые ребята в шеренге дергают плечами.

— Вот именно, — грустно улыбается физрук. — Если вдруг к вам обращаются с любыми непонятными предложениями, смело шлите всех в пешее путешествие. И говорите мне. Никакие деньги и никакие будущие возможности не окупают риски. Это понятно?

Народ, напуганный перспективами, кивает. Вообще, речь физрука будто подготовлена заранее. Нельзя не отметить прекрасный воспитательный эффект.

— Кто мне не верит, может дойти до лазарета и попроведовать Игоря, — предлагает препод. — Не удивляйтесь, если он вас даже не узнает.

Предложение отрезвляет как минимум самых хитрых, самых умных, да и вообще самых-самых.

— Итак, господа и дамы, следующий вопрос. Вы все хотите в город? — физрук специально раскручивает нас на эмоции перед тем, как объявить испытание.

Студенты переглядываются и неуверенно кивают.

— Только в город мы вас не пустим, пока вы не сделаете Второй шаг! — тут же продолжает физрук.

Опа! Кажется, началось! Переглядываемся с Максом.

— Невозможно подготовиться к каждому новому шагу или выбору заранее, — препод снова говорит загадками. Стараюсь запоминать последовательность слов. — Вот и сегодня утром вам придется проходить мини-экзамен. Надеюсь, вы поели?

Никто не отвечает. Все молча слушаем.

— Вот и ладненько, — удовлетворенно кивает физрук. — Всё, что вам нужно для прохождения Второго шага, у вас есть. Те, кто не сможет пройти эту часть нашего испытания, не были допущены до испытания. Раз вы все здесь — значит, точно сможете это сделать. Сложность только опциональная. Риск большой, но для вас — приемлемый. Вы справитесь. Ничего сложного тут нет…

Аглая тяжело вздыхает и закатывает глаза с видом «ну, началось».

— Не заставляйте меня разочаровываться, — обращается к нам препод и пробегается взглядом абсолютно по каждому. — И ещё. Небольшой, но важный момент. Помните, что результатом сдачи вашего экзамена будет разрешение на выход в город. Задумайтесь, почему вас не выпускали раньше.

А вот и подсказка. Физрук проходит вдоль шеренги и показывает рукой на двери.

— Шесть дверей, — объявляет физрук.

— И пять групп, — замечает Кормак.

— Накину вашей группе балл за наблюдательность. Если вернетесь, — язвит препод. — Не обольщайтесь. В этот раз вы пойдете по одному. Команда Игоря распределяется как душе угодно. В вашем случае одна дверь останется незадействованной. Но это абсолютно ни о чём не говорит и ни на что не влияет. Всё, хватит бездельничать. Вперёд! Поехали!

Все шесть дверей одновременно открываются. За всеми, которые вижу, полностью зеркальные коридоры.

Неожиданно. Ну, пусть так.

— Ребят, если столкнетесь с непонятным, сообщайте в общую сеть — будем соображать общими усилиями, — молча транслирую в сеть команды. — Физрук зря болтать не будет, значит, мы все сможем преодолеть. Запредельных опасностей быть не должно.

Ребята еле уловимо кивают. Мы, не говоря ни слова, подходим каждый к своей двери. Не думаю, что между ними огромная разница. Хотя, кто его знает.

В этот раз физрук обходится без своих шуточек.

Заходим по очереди. Я провожаю Олесю и жду, пока дверь за ней захлопнется. Все остальные уже зашли. Подхожу к последней оставшейся открытой двери и тоже делаю шаг. Дверь закрывается сама.

Оборачиваюсь и совершенно не удивляюсь тому, что двери как таковой уже нет. Вокруг только множество отражений. Впереди и сразу за мной отражения сливаются в тёмный клубящийся туман, куда, собственно, я и направляюсь.

В этот же момент раздаётся уже знакомый дикий крик.

Глава 8 Мы не боимся отражений

… И тут же обрывается.

Звук слышу абсолютно точно, без каких-либо разночтений. Вот только слышу его не ушами! Крик раздаётся четко у меня в голове.

Оглядываюсь.

Зеркальный коридор оставляет странное впечатление. Он больше похож вход в неизвестность. Задумываюсь. Далеко впереди отражение теряет человеческий облик, и я перестаю походить сам на себя. Чем дольше смотрю вперёд, тем более страшным становится то, что глядит на меня оттуда.

Страшно? Удивляюсь.

Разум мигом сбрасывает настройки — а ведь страх наведённый, искусственный. Это не мой страх.

На самом деле ничего в этих отражениях нет. Делаю шаг вперёд. Туда, где туман магии скрывает подробности ритуального рисунка. То, что это именно рисунок, вижу по тонким нитям магии. Они струятся под моими ногами и вокруг меня за зеркалами. Более того, ловлю знакомое ощущение. Именно так я чувствовал себя, когда нас впервые выбросило на Тропу. Понятно, почему преподаватели сильно не удивляются моей интерпретации отражений. Они сами так думают. Смотрю по сторонам — и тысячи меня делают то же самое внутри зеркал.

— Ребят, — говорю в сеть, — мы сейчас находимся в индивидуальном формате тропы. Думаю, что ограничения те же самые.

— Ларион!.. Орлов! — ребята отзываются чуть ли не одновременно.

— Так, так, давайте не все сразу, — прошу группу.

— Что значит «не все сразу»? — переспрашивает хор голосов.

— Так, стоп, секунду, — догадываюсь, что происходит. — Вы слышите только меня?

— Да. Орлов, а ты что, слышишь остальных? — уточняет Аглая.

— Так, понятно. Ребят, на секунду замолкаем, — говорю. — В общем, я слышу вас всех, но при этом каждый из вас слышит только меня, — объясняю. — Каким-то образом я выступаю неким связующим звеном.

— Почему ты? — снова слышу хор голосов.

— Почему? Понятия не имею, — отвечаю. — Откуда же мне знать? Факт остаётся фактом. Общаться будем только через меня. Ладно, сейчас просто слушайте. Есть соображения. Второй шаг — как вторая часть того же ритуала. Мы его уже проходили на Первом шаге. Только сейчас мы по одному. Все монстры, если они встретятся, будут подобраны под нашу силу. Силу определяет не чей-то разум, а, скорее всего, часть ритуала. Если точнее, мы сами её определяем.

Пока говорю, в туман стараюсь не смотреть. Он неприятно резонирует с подсознательными страхами. И ведь понимаю, что все ощущения наведенные, но все равно ощущаю их.

— Полностью уверен, что мы со всем справимся, — продолжаю. — Если вдруг встречаете странное или невозможное, говорите. Будем обмениваться мыслями.

— Ларик, у тебя тоже повсюду зеркала? — спрашивает Олеся, в её голосе сквозит тревога. — У всех зеркала и зеркальный лабиринт?

— Да, — отвечаю. — Ребятки, ещё одно — чувство ужаса и острый страх, которые вы сейчас ощущаете — они искусственные.

— Да уж, догадались, — возникает Аглая.

— Аглая, ты догадалась, молодец. Всем остальным нужно знать, — поясняю. — Ещё раз повторяю для всех: если кто-то догадался, что делать, сбрасывайте в общую сеть. Буду транслировать на всех. Нам так будет проще, и мы спокойнее пройдём лабиринт, не переживая друг за друга.

Ребята все вместе соглашаются.

— Не забываем ставить щит на всякий случай, — напоминаю. — Лучше на минимум.

— У меня пропали зеркала, — сообщает Олеся.

— Что ты для этого делала? — задаю вопрос. — Олеся, что ты делала для того, чтобы пропали зеркала? — стараюсь спросить именно у неё.

— Просто шла вперёд, — говорит девчонка, а я транслирую слова в общую сеть.

Делаю ещё несколько шагов вперёд — и действительно, зеркала сначала вздрагивают, а потом исчезают под толщей тумана.

Мы все продолжаем идти. Общение только через меня хоть и непривычное, но поддерживает группу. У всех ребят, кроме меня, испытания примерно одинаковые.

Сначала всем встречается несложный монстр. Или, как в случае Аглаи, группа монстров. Девчонка без проблем со всеми расправляется. Потом все попадают в комнату. Стены ходят ходуном, как только ребята проявляют магическую суть. Сложнее всего — понять, от чего зависят хаотичные движения. Только за счёт того, что мы научились усиливать или ослаблять глифы, мы это и выясняем. Контроль магии сильно выручает.

— Настоящая комната страха, — отзывается Олеся и слышно, как она пугается.

Девчонку, как и остальных, пугают фантомы. Ребята рассказывают про жутких существ.

— Так, внимание, я упал, но эти жутики меня не тронули, — сообщает Макс.

Хм. Значит, агрессия фантомов не направлена на ребят. Просто игра воображения.

— Используй росчерк, — говорю Максу и сразу всем.

— Уже! — сообщает он, и слышу, как он снова валится на пол.

После применения магии, комната превращается в карусель. Опять же, со слов Макса. У меня ничего подобного не происходит.

— Ребят, на некоторое время остаюсь на тропе, чтобы вас координировать. Иначе сложно концентрироваться, — сообщаю.

Все ждут друг друга, и двигаются дальше только после того, как мы находим вариант прохождения. В комнате с фантомами важно понять суть агрессии — есть она или нет. Приходит понимание, что у фантомов нет задачи атаковать. Они безучастно пугающе проходят мимо, трогать их не нужно. Магия здесь вовсе не нужна. Мне без ясной картинки представлять сложнее, но отзывы ребят помогают понять общую суть.

Меньше, чем за час ребята привыкают видеть, направленный на них вектор атаки. Когда происходит настоящее нападение — все успевают его отразить… И это тоже учитывается ритуалом. Атакующие и безучастные фантомы чередуются. Чередуются и алгоритмы, которые даже близко не получается просчитать.

— Ларик, ты как, справился? — уточняет Олеся.

— У меня пока что не было такой комнаты, — отвечаю.

Всё еще стою, застыв на тропе, чтобы успевать координировать всю группу. Время стараюсь рассчитать. Мои подсказки сейчас важнее. Если не собирать подсказки в одну большую, ребята будут проходить испытание дольше. Всю сложную часть пути, пока народ обучается, я помогаю.

Сам вектор атаки я и так ощущаю прекрасно. Для меня всё происходящее — скорее, будет повторением пройденного, нежели новая информация. Одногруппники постепенно понимают, когда нужно спрятать магию, а когда отразить атаку.

— Ребят, я понял, почему нас всех не пускают в город, — смеюсь. — И почему конкретно меня пустили.

— В каком смысле? — раздается озадаченный хор голосов.

— У меня обратная ситуация: мне сложно раскачивать магию внутри себя, — объясняю. — А у вас наоборот. Все же боялись одного — вдруг вас напугают, а вы долбанете росчерком. В городе всякое может случиться. А мы после тропы и полигона привыкли только к нападениям. Поэтому цивильных от нас и прячут.

— Ага, значит, теперь нам доступен город, — победоносно произносит Аглая.

— Осталось только завершить испытания, — отвечаю.

— Я вот, например, последние двадцать минут ошибок вообще не совершаю, — делится Марина. — Точно чувствую атаку и реагирую только на неё. Ой!!!

— Марина! Марина! — зову девушку, но безрезультатно.

— Что случилось? — спрашивает Олеся.

— Ребята, есть подозрение, что как только вы перестаёте совершать ошибки, для вас Второй шаг заканчивается, — высказываю догадку. — Марину я уже не слышу. Не думаю, что с ней произошло что-то страшное. Видимо, для нее испытания закончились в хорошем смысле слова. Так что сфокусируйтесь.

— А ты? — переспрашивают сразу несколько одногруппников.

— У меня, очевидно, Второй Шаг будет другим, — отвечаю. — С контролем у меня проблем нет. Что придумают на этот раз — без понятия. Меня не ждите.

— Приняли, — говорят ребята.

По очереди каждый из них вылетает за рамки ритуала. Ещё полчаса — и я остаюсь один.

Что ж, теперь пора подумать о себе.

Давление ритуала на разум становится практически нестерпимым. Очень хорошо, что я не пошел дальше и остался у самого входа. Есть у меня подозрение, что пройдя чуть дальше, я бы получил стимулирующие нападение монстров, как и на предыдущем варианте Тропы. В том месте, где сейчас стою, на мой взгляд, у ритуала не хватает сил, чтобы открыть проход для настоящих тварей. Все-таки Академия уже достаточно стабилизирована. В то же время фантомов, которых используют на полигоне, тут пока что нет. Похоже, не их территория.

Чем больше двигаюсь, тем меньше становится давление страха. Так сказать, пряник.

Границы ритуала быстро теряют туманные очертания, и я попадаю в ту же самую комнату. Такую же описывали ребята: стены и коридоры точно похожи. Это и логично. Думаю, что для всех таких мест используется одинаковая матрица, как происходило на полигоне с дверями. Разве что фантомы разбрасываются в произвольном порядке, исходя из определенного алгоритма.

Иду вдоль стен и пропускаю мимо себя жуткие тени страшненьких существ. С интересом смотрю на то, что придумывают создатели ритуала.

Существа выпрыгивают на меня из стен, но проходят мимо. Либо, вроде как, идут мне навстречу, но резко сворачивают значительно раньше. Все точь-в-точь как и у ребят. Направленной атаки так и не чувствую.

Встречаю уже знакомых существ. Паутинники, засадники, кротокрысы и другие… Периодически задумываюсь, не связан ли ритуал напрямую с моим подсознанием? Что если он черпает идеи изображений прямо из моей головы? Вне зависимости от того, как выглядят тварюшки, они похожи на существующих.

Дальше попадаются измененные особи. Скорее всего, примерно таких встречали маги Академии в других прорывах. И это интересно, ведь нужно учитывать, что прорывы у нас идут с другого плана. И либо внутри того плана идет взрывная эволюция, что не очень похоже на правду, либо существа оттуда изначально имеют очень условную форму. Она, кажется, зависит от того, какое место в пирамиде охоты занимает существо. Попадая в наш мир, монстры стараются принять привычную для себя форму.

И вот тут возникает ограничение тех мест, где случались эти прорывы. Ограничения выходят на первый план. Получается, что перед нам десятки, а то и сотни совершенно разных существ, пусть и очень похожих по функционалу.

Хмыкаю. Вот так походя получил для себя объяснение странному набору непригодных для обычного существования тварюшек. Интересно.

Иду мимо фантомов. Первое же нападение чувствую сразу — отбиваю его щитом. Атакующий монстр не исчезает, переворачивается на лапы и снова идет в атаку. Существо напоминает предельно откормленного паутинника. На спине толстый непробиваемый панцирь. Выглядит внушительно. Паутинник втягивает голову и снова бежит на меня.

Единственного росчерка хватает, чтобы от него избавиться. По идее, такой заряд не причинил бы вреда ни одной твари, если она не из прорыва. Здесь же фантом умирает.

Позволяю себе улыбнуться.

Да, фантомы здесь ненастоящие. Приближены к существующим, но только внешне.

Если так рассудить, то создателям ритуала тоже не нужно, чтобы мы здесь легли. Им нужно дать нам знания, умение контролировать магию и реакции. А это, судя по моей группе, на практике сделать намного проще, чем долго и нудно объяснять на лекциях.

Хм. А если пропустить атаку — прервется ли ритуал? И до какого момента будут накапливаться раны? Что будет с теми, кто не пройдет Второй шаг? О негативных исходах нам обычно ничего не говорят как и сейчас. Физрук просто выдал наставления и сказал, что мы все должны справиться. По поводу сложности — тоже не обманул. После того, как выношу фантома паутинника слабым росчерком, но оставляю щит, стены слегка покачивает. Ощущение, что нахожусь в каюте при качке. Хочется выйти на воздух. Пока такой возможности нет — тренируем вестибулярку. Сбрасываю глиф и максимально втягиваю в себя магию.

Но, вообще, придумали грамотно. Сначала нас научили рефлекторно отвечать на атаки, теперь учат эти атаки сдерживать. Различать настоящие нападения.

Следующие нападение настигает сверху. На меня падает здоровенная помесь бульдога с осьминогом. Снова тщательно вскормленная. Местные фантомы напоминают раздутые и порядком перекаченные воздушные шарики.

Отбиваю очередную атаку и тут же сворачиваю магию, раз не чувствую ответных атакующих векторов. Фантомный монстр лопается и пропадает, не оставляя следов. Похоже, я изначально не совершаю ошибок.

Мой путь через все остальные комнаты напоминает дорогу моих соратников. Стены больше не сжимаются, пол не трясется, ничего подобного не происходит. Ради интереса выпускаю толику магии в пролетающий мимо фантом. Изначально понимаю, что он не будет меня атаковать. Просто хочупроверить реакцию помещения.

В сторону монстра срывается слабый росчерк, и стены комнаты слегка вибрируют. Понял, не дурак. Предупреждение внятное.

Что и следовало доказать. Мне досталась та же самая часть ритуала, что и ребятам. Просто выполнена немного по-другому. После короткой паузы, атаки идут одна за другой. Их много, и они быстрые. Такого не было ни у кого из моей группы. Даже стая монстров в комнате Аглаи не сравнится с теми, кто непрерывно нападает на меня из каждого угла. Возможно, таким образом меня пытаются научить мгновенному формированию защитных и атакующих глифов. Правда, я всё это умел и раньше.

Ещё как вариант — наказание за ошибку. Выстрелил в безобидного фантома и получил реакцию. Для лучшего запоминания. Система словно настроена как черный ящик. Когда ты знаешь, что должно получиться на выходе и тестируешь раздражителями ответ этой самой системы. Только сейчас в качестве черного ящика — я.

Схема вырабатывается сама по себе. В момент ощущения атаки формирую на траектории вектора щит. На меня несется фантом отдаленно напоминающий огромного волка. Тут же выбиваю его атакующим глифом росчерка. На все про все уходит секунда, после этого цикл повторяется. И так раз за разом.

На меня с заметной регулярностью выбегают одинаковые монстры, перемежаясь нейтральными существами. Всё, что происходит между наплывами пытается меня отвлечь или сбить. Но я все равно не допускаю ошибок.

Минут через двадцать интенсивных атак, коридор сдается. Можно перевести дух и оценить все происходящее. Прихожу к выводу, что всё-таки сам ритуал берет основу от сознания конкретного студента. Аглая менталистка — ей достались стаи мелких существ, ровно столько, чтобы она успела их контролировать и отбиваться. Олесю и Марину атаковали единичные особи. Парням тоже не особо досталось. И как только ребята поняли, где на них летят прямые атаки, а где фантомы проходят мимо, испытание для них завершилось.

Ни у кого из нашей группы, кроме меня, не наблюдалось подобных интенсивных атак. Да и разнообразие фантомных монстров было намного меньше. К тому же, никто

из первокурсников подобного натиска не выдержал бы. Это у меня магия восстанавливается мгновенно, а остальным ребятам требуется время на восстановление. Поэтому им предоставлялись передышки. Мы вполне спокойно обсуждали план действий и складывали детали в общую картинку.

Оказываюсь перед красной уже хорошо знакомой дверью. Ровно такая же есть на полигоне. Скорее всего, за ней выход.

Вот только крик… Все тот же человеческий вопль. Он звучит почти неслышно, но не переставая. Постоянно чувствую его на фоне. Он сидит у меня в разуме все время, пока иду по коридорам и комнатам. Более того, начинаю все более точно чувствовать направление на него. Как и на Академию, и на свой якорь. Да и свет где-то совсем рядом и в то же время непредставимо далеко, стучит в резонанс с моим сердцем.

Замедляю шаг и останавливаюсь.

Если осознанно прислушиваться, крик усиливается.

Стены комнаты исчезают под туманом хмари. Остается только дверь и туман вокруг.

Я могу выбирать. Выйти в дверь и закончить ритуал, либо сделать шаг в неизвестность, в туман, туда, где кричит человек.

Только выбирать надо прямо сейчас.

Глава 9 Иду на зов крови

Делаю шаг в стену тумана. Выбора как такового нет.

Прекрасно помню, как шёл тогда с Кольцовым и Ариадной вглубь, к пульсирующему свету. Сейчас туда получается попасть легко — Академия словно проваливается, остается близко, но все же — где-то там.

В голову приходит навязчивая мысль, что моя идея с туманом крайне плохо продумана. Тут же её отбрасываю — в междумирье я уже ходил. Особенно опасным путь не показался. Относительные сложности — безусловно, но не более того. Пугает совсем не это. Волнует то, как беспечно я пошел на поводу у эмоций, просто услышав отдаленно знакомый крик. Ладно. Успокаивает одно: междумирье мне знакомо и принцип перемещения по маякам я осознаю. При острой необходимости выйду.

Пройти по обычному пространству к голосу, который постоянно слышу в голове, очевидно, невозможно. По крайней мере подобных техник не знаю, и есть ли они вообще. А вот пройти к своей крови — очень даже может быть. Направление чувствую.

Академия у меня за спиной — ощущаю её так явно, будто вижу глазами. Мне сейчас туда не нужно. Сначала надо подойти ближе к тому месту, где ритмично, в такт моему сердцу, бьётся свет.

Шаг в тот мир делать не стоит — не факт, что выживу.

Иду и словно пересекаю каждым шагом тысячи и тысячи километров, хотя на самом деле не сдвигаюсь с места. Одновременно приближаюсь к пульсирующему свету и отдаляюсь от Академии. Мне хватает нескольких минут и шагов, чтобы осознать себя в странном, нереальном пространстве.

Ощущения внутри тумана знакомые. Так было, когда я провожал Кольцова.

Притягиваю к себе неумолкающий крик, и делаю шаги в его сторону.

Магия спокойно проходит через меня. Всё получается так, будто я проделывал это тысячи раз. Абсолютно естественно. Просто нужно ощущать, как работает пространство — и оно подчиняется.

Разум позволяет сконцентрироваться на якоре родной крови.

Теперь я уверен, что кричит точно отец. Кровь отличается, но при этом близка и знакома. Это не мой образ из будущего, но часть меня. Немного поражаюсь своей бесшабашности и отгоняю неуверенность, не позволяя ей проникнуть в мой разум.

Здесь мне очень пригождается наследие Кольцова. Отбрасываю ненужные мысли. Остаётся только пространство, чёткая формулировка цели и приближение к ней. Не позволяю себе думать иначе.

Приближаюсь к голосу. Ещё несколько шагов — и меня выбрасывает.

Подо мной ледяной пол. Туман делает шаг назад, а я оказываюсь в тёмном, плохо освещённом каменном коридоре. Пахнет затхлостью. Чёрные стены пропитаны холодом. Меня передёргивает.

Что же, я где-то рядом. А вот что дальше? Оглядываюсь. Все равно, по-другому я поступить не мог. Крик, который привёл меня сюда беспрерывно раздаётся в ушах. Прислушиваюсь. Что снаружи, что в коридорах абсолютная тишина. Всё происходит у меня в голове, но источник определенно где-то рядом.

Аккуратно крадусь по коридорам. Как бы то ни было, в Академии меня научили красться и быстро бегать. Сражаться тоже научили. Вот только этот замок не похож на Академию даже близко.

Снова ощущаю Академию рядом, но в то же время очень далеко. Примерно на таком же расстоянии, как и свою кровь, свой якорь, который сделал мне лже-Кольцов.

Кажется, я снова нахожусь в своем мире. Довольно далеко от Академии или колбы с моим якорем, но где-то на этой же плоскости.

Пробираюсь дальше по коридору. Здесь я не вижу завитков тумана, сквозь которые только что проходил. Обычные, чуть влажные стены. Правда очень холодные. Не физически холодные, а ощущения рядом с ними навевают пустоту в душе.

Слышу цокот по каменному коридору. Быстро оглядываюсь и нахожу небольшую нишу. Тут же залезаю в неё.

Максимально прячу свою магию, усиливаю мышцы рук и ног. В распорке, почти как акробат, поднимаюсь на высоту в полтора человеческих роста. Мимо проходит небольшой отряд из трёх существ.

Не сильно удивляюсь, увидев скелетов, так как уже сталкивался с ними вместе с Игорем. Ощущения страха похожее, только менее острое.

Когда скелет застывает, чтобы осмотреть нишу незрячими глазами, понимаю, насколько дурацким оказался мой поступок. Я же ничего не могу сделать. Даже если прямо сейчас увижу отца, чем я ему помогу?

— Вперёд, идиотские твари, — раздаётся голос, без всякого сомнения принадлежащий человеку. — Что ты там углядел? Мышей всех уже давно уничтожили.

Мимо меня идёт человек, и он тоже кидает быстрый взгляд на нишу. Перепроверяет. Благо, вишу очень высоко. Человек, не останавливаясь проходит дальше. Рассмотреть его не успеваю.

— Вот ведь тупые. Переступай, — командует голос и замолкает где-то вдали коридора.

Медленно спускаюсь вниз. Кажется, я сильно переоценил свои возможности, и теперь вообще непонятно, как отсюда выбираться. С удвоенной аккуратностью иду вслед за погонщиком и его скелетами.

Несколько раз по пути ловлю ощущение надвигающейся угрозы. Делаю то же самое — опять прячусь в ниши и поднимаюсь как можно выше.

Пару раз попадаются скелеты без погонщика, и всего один раз проплывает человеческая фигура. На самом деле, абсолютно обычный человек, только очень бледный. Он передвигается так тихо, что его не слышно ни вдали, ни вблизи. Как умудряюсь избежать встречи с ним — так и не понимаю.

Снова спускаюсь на каменный пол. Постоянно задерживаюсь и замедляюсь. Стараюсь направить магию в голову, чтобы обострить слух и усилить реакции. Несколько раз поднимаюсь по лестницам, несколько раз опускаюсь.

Вообще не представляю, где сейчас нахожусь, но с каждым переходом приближаюсь к тому крику, который прочно застрял у меня в голове.

Пока везёт. Я всё ближе к нужной точке. Коридоры незнакомого замка запутанные, и пройти по всем переходам и лестницам получается с трудом. В какой-то момент, конечно же, нарываюсь.

Хорошо, что навстречу выходят всего пару скелетов — без погонщиков и без некроманта.

Удар щитом по обоим. Прессую скелетов внутри небольшой ниши, перекрывая выход щитом, и это прекрасно помогает — не даёт им до меня добраться.

Костяные марионетки беспорядочно шевелятся и пытаются зацепить меня хоть частями тела. При этом они не бросают ни оружие, ни щиты. Немного странно вести бой против существ, у которых нет ни чувства самосохранения, ни понимания боли. Похоже на то, как вести бой с големом. Только в данном случае голем сильно опасен и пытается достать меня, чего бы ему это не стоило.

Росчерк. И только один из скелетов загорается и мгновенно выгорает. Второй всё также шевелится. Всё-таки есть разница в реакциях. Понять бы ещё, почему они так по-разному воспринимают мою магию. Разбиваю щитом череп скелета, и пока он пытается собраться, всё-таки умудряюсь поджечь его целиком.

Кости прогорают на удивление быстро. Мне крупно везет, потому что в коридор за все время никто так и не заглядывает. Как только гаснет пламя, заталкиваю остатки существ подальше от прохода. Запах, конечно, тот ещё, но есть у меня лёгкое подозрение, что дела до него никому не будет. Тем более, что по этим коридорам живые люди, вроде как, не ходят. А все остальные банально не почувствуют, ведь в самом замке местами пахнет ещё хуже.

Дальше снова коридоры и снова запутанные комнаты. Приходится проходить сквозь прикрытые двери, и несколько раз красться за спинами живых существ. Те чуть что, чуют — почти оборачиваются, но у меня получается пройти незамеченным. Чувствую, как приближаюсь к сердцу чёрного замка. Пока по дороге везёт, кроме той одной стычки со скелетами.

В коридорах больше никого не встречаю, а потом и вовсе нахожу одеяние — мантию местных людей с капюшоном. Она мне немного великовата, но зато прекрасно скрывает всю мою одежду и оружие. Прорезаю метательным ножом небольшой шов рядом с револьвером, чтобы его можно было быстрее вытащить, если вдруг что.

Теперь иду по коридорам почти не скрываясь. Есть у меня подозрение: все, кто проходит мимо, не чувствуют от меня ни магию, ни жизнь. Может, они слишком сконцентрированы на себе, не знаю. Меня ни разу не останавливают. Единственной проблемой остаётся именно то, что я буквально путаюсь в этих бесконечных проходах и лабиринтах.

Периодически принюхиваюсь — вдруг услышу подсказку. Нет, никаких запахов кухни или библиотеки. Пытаюсь уловить хоть что-нибудь. Вокруг меня исключительно холодное, пустое и неприятное строение.

Понимаю, что двигаюсь в правильном направлении — в центр замка. Навстречу выходит все больше людей. Почти все в возрасте, мужчины с длинными бородами и в накинутых капюшонах. Женщины с нахмуренными и не совсем приятными лицами. Молодых тут нет вообще. Почему-то никто из прохожих меня не останавливает. Всем абсолютно безразлично, в какую сторону и как идёт одинокий путник. Наверное, я всё-таки нахожусь в достаточно глубоком месте внутри территории некромантов, поскольку никакой опаски у этих существ здесь нет.

Кажется, что лестницам и коридорам нет конца. После десятого прохода перестаю считать. Оказываюсь перед большими дверями. Аккуратно их приоткрываю и попадаю в огромный зал — намного больше, чем любой из залов Академии, которые я видел. С ним разве что сравнится танцевальный, где мы строились перед последним занятием физрука.

Зал настолько громадный, что стен как таковых почти не видно. Они где-то там, вдалеке. На полу огромный зелёный светящийся рисунок, в центре которого на плоском камне распят человек. Он частично освещён, но видно не особо хорошо.

Крик в моей голове доносится именно оттуда.

Медленно иду по залу. Абсолютно пустое сумрачное помещение. Здесь в разы темнее, чем в коридорах. Зрение привыкает, и замечаю, что на другом конце зеленоватого рисунка стоит мужик. Повернут спиной, и видеть меня не может. Перед мужиком стол, заваленный артефактами и чем-то наподобие колб с эликсирами или другими жидкостями. Внутри этих колб чего только нет: куски цветастых шкур, органы людей и существ, какие-то коренья. Мужик сосредоточенно толчет что-то в ступке.

Стены зала по-прежнему теряются в темноте, но ничем примечательным не являются. В них нет живой магии или необычных проявлений. Никаких рун или рисунков. передо мной самые обычные серо-чёрные стены из камня.

Фактически, весь зал — это огромный ритуальный рисунок и множество шкафов с различными вещами по краям этого рисунка. Шкафы точно выше меня — метра под два. Внутри чего только нет. Жаль, что освещение настолько ужасное, что путем рассмотреть никак не удается.

Свечи по краям рисунка отбрасывают мертвый тусклый свет. Ещё есть несколько факелов на стенах и три лампы на столах, рядом с которыми стоит лысый мужик в балахоне. Раз он стоит спиной, значит, всё еще меня не видит.

Но тут я ошибаюсь.

— Ну, заходи, заходи уже, чего на пороге топтаться! — голос лысого мужика разносится по всему залу.

Оглядываюсь.

— Да, я тебе говорю, здесь больше никого нет, не оглядывайся. Думаешь, так просто было для тебя все лестницы расчистить? Тебе же на этих лестницах раз десять чуть шею не свернули. Ну, невозможно же тебя не заметить…

Дверь за моей спиной, в которую только что вхожу, с шумом перекрывает существо в доспехах, которое мало походит на человека. Странный гибрид прямоходящего и животного. На шкуре существа множество шершавых наростов, точно не человек. Чем-то напоминает фэнтезийного орка, только тёмно-серого цвета.

Существо меня замечает, и мгновенно движется на меня.

Не раздумывая, вытаскиваю нож и всаживаю в горло вооружённому существу по самую рукоять.

Странный орк хрипит и падает на пол.

— Ну вот, хорошую вещь испортил, — оборачивается ко мне мужик на другом конце зала. — Или не испортил…

Существо слабо шевелится, затем поднимается и с улыбкой вытаскивает нож из своего горла.

Глава 10 Участвую в ритуале

Дёргаюсь на выход.

Двери захлопываются сами по себе — всё-таки здесь ждали именно меня.

— Как-то ты не особо похож на сына этого графа, парнишка, — лысый мужик кивает на тело в центре. — Какой-то не такой. Покрепче, вроде бы, чем должен быть. Или мантия так скрадывает фигуру? Ну и так неплохо. У меня к тебе всего два вопроса. Первый довольно простой: как ты вообще здесь появился?

Взгляд мужика в балахоне пронизывает меня насквозь. Становится не по себе. Лоб у него широкий, морщинистый, глаза маленькие, внимательные.

— Мы ждали тебя возле границы, — продолжает мужик. — А ты проявился прямо у нас в замке. Патрули, конечно, были ослаблены, но, однако ж, от границы досюда добраться не так-то и просто. Скорость у тебя больно хорошая. Всего-то неделя прошла с начала ритуала. Признавайся. Тебе кто-то помогал?

Лысый никак не реагирует на моё молчание.

— Ну, и конечно, патрульных нужно наказать, — замечает он. — Никто о тебе информацию не передавал.

Монстр держит в руке нож и неприятно хрипит. Странный орк снова идет ко мне, расставив руки. Тут же ударяю щитом в серое чудовище.

Поскольку щит двигаю не силой, а только магией, хлестко отбрасываю серую фигуру в стену. Монстр кулем падает на пол.

— Нет, ну всё-таки поломал, — вздыхает лысый.

До мага тем же щитом мне не дотянуться, а глифом вряд ли получится нанести большой ущерб. Выхватываю револьвер из кобуры.

— Не, не, не, — останавливает меня дядька, — мы так работать не будем. Это всё лишняя суета… Застынь.

Моё тело застывает. Револьвер так и остается в руке.

— Кто тебя этому научил? — задает вопрос лысый. — Удивительно хороший глиф, на будущее пригодится.

Серое чудовище возле стены больше не издает ни звука. Мужик ни разу не смотрит в его сторону, сосредоточив все своё внимание на мне.

— Так. Положи револьвер, — говорит маг.

Никем другим этот дядька быть не может. Моя рука слушается и на автомате возвращает револьвер в кобуру.

— Надо же, как у тебя легко получается — не абы куда положил, а именно в кобуру. Видимо, часто пользуешься. Молодец! — удивляется мужик. — Ладно, шутки в сторону. Теперь займи свое место.

Ноги сами делают несколько размеренных шагов. Контролировать свои же передвижения не получается. Вообще не понимаю, что происходит, так как полностью теряю управление своим телом.

— Встань сюда, — мужик показывает рукой недалеко от себя. — Всё правильно. Молодец. Вот так и стой. Не шевелись.

Против своей воли занимаю место во главе одного из углов многогранного рисунка. Пошевелиться даже при большом желании не могу — не получается. Сознание все ещё подчиняется мне, или по крайней мере пока так кажется.

Углов на центральном рисунке больше десяти. Может быть, двенадцать-тринадцать. Кажется количество нечётное. Оглядеться не получается. Стараюсь выцепить все, что находится в поле зрения. Фигура на полу крайне изломанная и неправильная. Мозг отказывается воспринимать её целиком. Но по частям, может, и запомню.

— Вот ведь хорошую вещь испортил, — мужик, не глядя, кивает в сторону серого орка. — Вот что теперь делать прикажешь? Столько сил вложено. А какой хороший слуга был — понятливый, сильный. А графёнышу всё лишь бы поломать…

— Зачем я вам нужен? — на удивление получается сказать хоть что-нибудь.

Видимо, пока нет прямого приказа от лысого, тело вполне продолжает мне подчиняться. Только не полноценно. Дело в том, что при всем желании я не могу сдвинуться с места, поскольку маг сказал не шевелиться. Тело не реагирует на мои попытки сделать шаг или поднять руку.

— Без обид, парень. Лично ты мне вообще не нужен, — поясняет мужик. — Тем более разведка донесла, что маг из тебя как из говна пуля. Мы всем отделом смеялись, когда нам рассказали, как твоя мачеха лепит из малыша могучего мага, и с какой целью. Но ты не переживай — не ты первый, не ты последний, — смеётся лысый. — Оракулы сказали, что потомок вот этого товарища, — указывает на камень, где лежит человек. — Сможет собрать империю, а мы уже столько сил потратили на то, чтобы её развалить. Этот камушек в механизме нам уж точно не нужен. Силы потрачены, деньги вложены. Зачем нам, чтобы ты или твой потомок собирали империю? Нам не надо. Мы же ждали других его детей, но у графини всё под контролем. Пока что. Не переживай, их мы тоже достанем, но чуть позже. Получается, ты будешь первым.

— В каком смысле «собрать империю»? — задаю вопрос и делаю тщетную попытку пошевелиться.

— Не знаю, нам точнее не сообщают, — мужик дергает плечом и пробегается по мне взглядом. — Здесь всё работает как с любым предсказанием: может быть, ты только поможешь собрать пазл. Кто знает? Или императором станешь… Либо поддержишь кого-нибудь ненужного, когда подрастешь. Нам неизвестно. Мы в последнее время стараемся работать с тем, что есть. Очень маленький сектор возможностей — не больше десяти лет.

— И вы мне так просто об этом рассказываете? — удивляюсь.

— Ну да, а с кем мне по-твоему еще поговорить? — спрашивает мужик. — С мёртвыми? С некроголемами скучно. Со студентами? Так они тупые как пробки.

Некромант не скрывает своей сути. Оно и понятно — бояться нечего, я ему прямо сейчас вообще не угроза.

— А я умный, что-ли… — стараюсь посмотреть мужику в глаза и у меня получается.

Ощущения не из лучших. В меня впиваются два чернющих глаза.

— Нет, не умный, — хмыкает некромант. — Ты просто ничего не запомнишь. Не переживай, мы тебя скоро отпустим. Получишь команду, не будешь нам мешать, а только поможешь. Это, конечно, будешь не совсем ты, но какая разница? В сущности, мелочь.

— И много у вас таких? — спрашиваю, постепенно начиная понимать, что им от меня нужно.

— Прилично, парень, прилично, — не скрывает лысый. — У нас отдел прорицания последние пару лет работает сверхурочно. Что-то происходит, но понять мы не можем. Тьма будущее закрывает^[1]. И то, что мы с ней на короткой ноге, нам вообще не может помочь. Отца мы тебе не вернём, уж извиняй. Он должен дозреть в ритуале. У тебя же ещё двое братьев — надо всех обработать.

— А много тех, про кого есть предсказания? — интересуюсь.

Пользуюсь разговорчивостью некроманта. Он и сам обмолвился, что здесь разговаривать не с кем. Сковывающая магия не ослабляется. Постоянно пытаюсь вырваться. Вдруг, маг отвлечется на секунду? Вероятность мизерная. Но всё, что он рассказывает, стараюсь тщательно запечатать в памяти.

— Нет, с таким предсказанием в этом временном интервале только один, — отвечает лысый. — Мы поэтому смогли вычленить именно ваш род бестолковых нищебродов. Какой честный — он, видите ли, за службу радеет. Отлично, вот и порадел. Думаю, результат ему уже не нравится. Хотя кто его знает… Вы, люди, разные. А так — много конечно. Не только же ради тебя такую фигуру создавать. Это же искусство, парень. Жаль, что ты не оценишь — молод еще.

— А зачем? — подталкиваю словоохотливого мужика. — Зачем все это?

— Ну, как, зачем? Зачем цапли живут, если есть рыбы? — усмехается некромант. — Бестолковый вопрос. Потому что! Вот тебе такой же ответ. А, в общем, два социальных строя — наш, идеального порядка, и ваш — хаотичной власти, в одном мире жить не могут. Конфликты неизбежны. И сейчас отличное время, чтобы сделать их мелкими, пограничными. Создать из вашей империи десятка три мелких государств, некоторые забрать под наш протекторат, и грызитесь там себе. Но ты не поймешь…

— Почему? Из-за власти? — уточняю.

— Смешной мальчик, все всегда из-за власти. В семье, в компании, в государстве. Маленькой, большой — не важно. Это движение. В нашем случае — контролируемое, четкое, ровное. Идеальный порядок. В вашем — хаос на хаосе. Тьфу. Даже голова начинает болеть, когда думаю в эту сторону.

— А за прорывами кто стоит? — решаю уточнить, раз кроме разговора мне больше ничего не доступно.

— За какими прорывами? — удивляется некромант.

— Прорывов по империи в последнее время много, — поясняю.

— Нет, это природное, — качает головой мужик. — Мы-то тут причем? Это вашей империи не везет так — и хорошо. Через больший хаос быстрее кристаллизуется порядок!

— Ваш?

— Не без того….

— А как как вы смогли заставить меня сюда прийти, если не секрет? — Нужно пользоваться разговорчивостью мага.

— Тебя только это удивляет? — сухо смеется он. — Магия крови.

Всё-таки как я и думал. Странно, я же несколько раз ловил себя на том, что все идет не так. Понимал, что действую неверно, но шел на зов крови.

— Да, парень, магия крови нам мало доступна, но некоторые ритуалы, как ты видишь, — показывает жестом на отца, — некоторые ритуалы вписываются в нашу работу. Так что да, «зов крови» мозги отшибает напрочь. Ритуал делает так, что ты сам себе рационально объясняешь, почему ты должен идти. С доказательствами, все, как положено. В любое другое время ты бы вряд ли подошёл к нашему государству настолько близко.

— Без сомнений, — соглашаюсь.

— Так, собственно… Постой парень, никуда не уходи, — смеётся некромант и отворачивается к столу.

— А вы один занимаетесь моей семьей? — пытаюсь вернуть мужика к разговору.

— Нет, пацан, — обрубает он. — Сейчас не отвлекай меня, иначе что-нибудь может пойти не так, а результат тебе ой как не понравится.

Лысый резко теряет интерес к разговору. Стою по-прежнему без движения и пытаюсь прикинуть ситуацию. Тело ни в какую не двигается. Единственное, что смогу — вытянуть щит метра на три, но некромант сейчас намного дальше от меня, чем эти три метра. Ещё могу зарядить росчерком, но эта штука хорошо работает только против существ прорывов.

Насколько получается, осматриваюсь. Головой-то вертеть тоже не могу.

Так полагаю, что всё, происходящее со мной после прорыва в поезде, этим ребятам абсолютно неизвестно. Они не знают, что случилось и о моих успехах явно не в курсе. Револьверу, в то же время, не удивились: видимо, наслышаны про моего дядьку. Правда, похоже не знают, что работе с револьвером он меня не учил. Их источник не внутри семьи, это точно. Мачеха никак не их агент и к ним отношения не имеет. Слуги, получается, тоже.

Прорицание, видимо, сделано совсем недавно, потому что отец, по словам юриста, был в дозоре несколько лет назад. Если бы прорицание получили еще тогда, то захватить отца было бы проще, да и детей у него на тот момент было меньше. Значит, всё случилось в промежутке этих пяти лет. Но ведь я тогда был на попечении дядьки, а мои племяши сейчас на попечении мачехи. Если она будет за ними нормально следить, никуда они не сбегут.

Хорошо, уже легче. Теперь второй вопрос. Почему скелеты плохо горят, но некоторые из них взрываются огнём? То есть шансы убить их с первого раза пятьдесят на пятьдесят. Думаю, и в сторону некроманта должно сработать так же. Усмехаюсь про себя. Ну да, то ли встречу динозавра, то ли не встречу. В данном случае шансов у меня других нет — придется щупать конкретно этого динозавра и надеяться, что сработает.

Стоять и не шевелиться сложнее, чем кажется. От скуки глаз перескакивает с вещи на вещь, со шкафа на шкаф. Тело не двигается, но зрение не блокируется — уже неплохо. Чудится движение справа.

Пытаюсь скосить глаза в сторону. В поле зрения попадает только часть двери. Вижу, как сквозь неё пролезает очень знакомая лапа. Да ладно! Потом появляются тело и голова знакомого монстрика.

Мартышка никак не может вытащить из двери вторую лапу. Морда ныряет обратно за дверь, и в этот раз бесёнок появляется весь. Он вытаскивает изо рта знакомую магическую мину. Не может быть! Снова удивляюсь.

Бесёнок словно понимает, что здесь происходит, и аккуратно прячется за шкафом. Забавно. Ладно, вернемся к нашим динозаврам. Все твари прорывов горели от любого моего росчерка. Не имеет значения, какой силы он был. Попробовать в любом случае нужно.

Глиф росчерка получится сформировать не только рядом с собой. Пробовал уже. Надо хорошенько рассчитать и дотянутся так, чтобы точно попал.

С трудом переключаю внимание и концентрируюсь на самом маленьком глифе, какой только могу представить. Меньше нельзя, чтобы он не разрушился… тянусь чуть ли не всем застывшим телом.

Рисую глиф со стороны горелки, чтобы можно было подумать, что это просто плеск из посудины, если вдруг не сработает.

Из позитивного — вижу, что некромант не держит над собой никаких щитов. Не вижу проявлений магии, разве только возле рук. Над ним ничего не летает и не висит. Есть активные амулеты, но что за амулеты — непонятно. Точно не защитные. И это прекрасно. Хотя, по идее, чего ему бояться?

Наконец формирую глиф и бахаю росчерком мужику в шею.

— Что это? — некромант трет место, куда ударяет росчерк.

Характерно, что оборачивается он не ко мне, а в сторону горелки.

— Что происходит⁈ — растерянно спрашивает сам себя. — Кто здесь⁈

Его тело трясётся — секунда, две, три. Кажется, мне везёт. Помню, как мы с Пилюлькиным работали с крысами. Те особи, которые ещё не мутировали, но уже имели порядка двадцати-тридцати процентов заражения, вели себя очень похоже. С поправкой на то, что ничего не говорили — только пищали.

Мужик крутится, не понимая, что происходит, и поочередно активирует разные амулеты. Кое-что получается: отчетливо вижу, как некроманта волнами накрывает магия. Видимо, перед ним лежали амулеты от различных воздействий, например, против отравления. Отсюда мне не особо видно.

Молча слежу за тем, что происходит. С места двинуться по-прежнему не могу. Мужик дёргается в одну сторону, потом в другую, снова вертится внутри рисунка. Кажется, он забывает о том, что происходило на его столе. Некромант замирает и испускает дикий вопль.

Он раскидывает руки в стороны. Вены по всему телу вздуваются. Крик переходит в хрип, и вены поочередно лопаются: сначала на руках, потом на лице. Разорванное тело испускает клубы дыма. Тело трясётся ещё несколько секунд, полностью выгорая изнутри. Огня не вижу, но серый дым сочится из-под хламиды мужика, отовсюду, где порвались вены.

Некромант превращается в умирающий паровоз. Дым или пар вырываются с сильным напряжением. Ещё секунд десять — и полностью выгоревшее тело мужика падает на пол. То же самое происходило с крысами в кабинете Пилюлькина.

Тут же пробую пошевелиться. Получается. Кажется, некромант всё-таки помер, иначе как объяснить спавшее оцепенение? Да и тело мужика не похоже на пышущее здоровьем.

Делаю шаг назад и выхожу из ритуального рисунка.

Теперь надо найти обратный путь в Академию. Как — хороший вопрос. Главное, чтобы сейчас сюда никто не заглянул на огонек. Прислушиваюсь — вроде тихо.

Снова кидаю взгляд на ритуальный рисунок. Магия внутри него перестаёт циркулировать и застывает, словно тщательно прислушиваясь к происходящему. Пробую затронуть её ногой — вроде ничего не происходит.

Кидаю внутрь ритуала первую попавшуюся стеклянную колбу. Опять же никакого движения. Магия в ритуале становится спокойным недвижимым болотом. Для начала вместо меня лучше бы запустить туда кого-нибудь другого. И желательно более живого, чем местные обитатели. Но где же его возьмешь? Существо за шкафом живым может считаться очень условно, раз умеет проходить через стены. Да и выловить мартышку — та еще задача.

Кроме меня пробовать некому. Лысый некромант лежит возле стола и напоминает груду прожженных вещей. Орк возле стены так и лежит серой кучей.

Камень с распластанным человеком никак не меняется — всё происходящее никак на нем не отражается.

Делать нечего. С опаской залезаю в ритуал и направляюсь к отцу.

Глава 11 Забираю ценное

Ритуал не отзывается, ничего не происходит. Магия полностью инертна.

Отец перестаёт кричать в моём разуме, но в сознание он так и не приходит. Это к лучшему. Сбиваю с его рук кандалы — благо, запоры на них простейшие. Следом освобождаю ноги. Переваливаю отца через плечо и выношу из ритуального рисунка. Кладу на освещённый пол. Всё тело графа покрыто фигурными разрезами — и капля за каплей кровоточит.

Разрезы похожи на странные письмена. Язык незнакомый.

Обращаюсь к памяти. Структуру стазиса, которую кидал Пилюлькин, прекрасно помню. Вот только никогда не делал ничего подобного. Несколько раз просчитываю и создаю глифы.

Возможно, мне помогает эмоциональный подъём после смерти некроманта, и у меня получается создать и удержать несколько непростых глифов. Кокон стазиса тут же улетает к отцу, оплетает его руки и ноги, полностью закрывая тело. Понимаю, что пока защитный кокон соединён со мной, он будет существовать. Ему нужна постоянная подпитка магией. Как только отойду на достаточно большое расстояние, он тут же рассыплется. Это понимание прорисовывается сразу же, как только создаю кокон. Очень интересно, откуда бы?

И на этот вопрос у меня приходит ответ — это одно из воспоминаний Кольцова.

Кокон стазиса создаю больше не по памяти, а по принятому опыту менталиста. Значит, вот таким образом можно попробовать вытащить техники, которыми владел сам Кольцов. Не одну технику, и даже не две: я могу получить все, что у него были. Просто напоминать себе вычитывать и проговаривать их про себя. В нужный момент они всплывают из памяти.

Однозначно нужно заглянуть в библиотеку, когда вернусь.

Встаю и осматриваю шкафы.

— Ну, выходи, я не буду в тебя стрелять, — обещаю.

Из-за шкафа выглядывает мордочка обезьяны.

— Выходи, выходи, — повторяю. — Не бойся

— И-ии? — существо хрипло пищит и ковыляет в мою сторону на трёх лапах. В четвертой держит украденную из сумки Игоря пространственную мину.

— Да, это нам тоже понадобится, — киваю. — Тащи сюда. Договоримся.

— Ииии, — тварюшка согласно пищит, и быстро подбегает ко мне.

— Ладно. — Беру магическую мину в руки.

Бесенок тут же отпрыгивает на метр, но не убегает.

— Теперь бы понять, как эта штука работает.

Рассматриваю мину и нахожу входы и выходы магии. Видимо, магия сохраняется внутри и так просто вывести её из плашки не получится. Мартышка очевидно знает и чувствует магическое наполнение, но высосать как накопитель, не может. Вот и держит плашку во рту.

А может быть, обезьянка даже знает, что это такое. Хотя вряд ли — для этого ей бы пришлось присутствовать в кабинете во время активации, и тогда бы её нашёл директор. Скорее всего, бесенок просто чувствует магию и пытается её добыть привычным способом.

— Ладно, — говорю мартышке, — давай посмотрим, что из всего этого нам взять с собой.

— Ииии! — пищит тварюшка и показывает на структуру ритуала, горящую ядовито-зеленым цветом.

— Ты хочешь выпить это? — удивляюсь.

Существо согласно кивает головой. Вот ведь — понимает каждое слово.

— Да, ради бога, — машу рукой. — Если это тебе не навредит. В принципе, твоё дело. Сам активировать тут точно ничего не хочу.

Бесёнок радостно прыгает на задних лапах, будто выпрашивает корм. Неожиданно переворачивается на живот и раскрывает пасть. С ума сойти! Пасть раскрывается чуть ли не до самых плеч обезьянки. Она, как заправский экскаватор медленно ползёт по ядовито-зеленому краю ритуала.

Другим зрением замечаю, что мартышка как мощный пылесос собирает магию в себя. Ничего подобного я не ожидал. Ладно, рисунок по частям запомнил, а что там будет происходить дальше внутри замка — мне глубоко наплевать.

За бесёнком образуется чистая каменная поверхность зала, будто бы здесь и не было никогда никакого светящегося ядовито-зелёным цветом рисунка. Всё до последней капли втягивается в монстрика.

Следить за уничтожением ритуала больше нет смысла, мне это ничем не поможет. Поворачиваюсь к столу. Посмотрим, что нам может пригодиться. Понятно, что брать эликсиры и цветные колбы всем скопом бессмысленно. Унести не получится, как и объяснить, где я их взял. С другой стороны, у некромантов может водиться много интересного — что-нибудь наподобие живой или мертвой воды.

Задумываюсь и на всякий случай откладываю пару плотно закрытых пузырьков с максимальной магической насыщенностью. Отдам Пилюлькину, вдруг опознает. Где нашел — все равно не самый частый вопрос.

На столах разложены записи, сделанные от руки — в двух толстых тетрадях. Почерк идентичный, следовательно, сделаны одной и той же рукой. Поверх тетрадей лежат пометки с другим почерком — а вот они определенно принадлежат мертвому некроманту. Значит, тетради не его. Откладываю их в сторону, как и пару зачитанных книг. Видно, что они постоянно используются. Все найденные накопители тоже сгребаю на край стола — мне везет, их целых четыре штуки. Хорошо, что здесь я опередил бесенка. Тем более, что три из них пустые, и только один заряжен.

Амулеты даже не трогаю. Мало ли, вдруг сработает опознание или защита. Проблемы мне сегодня больше не нужны.

Оглядываюсь в поисках хоть какой-нибудь сумки и нахожу грубовато сшитый кожаный рюкзак. Кажется, это рюкзак того серого орка, который сломанной кучей валяется возле стены. Сгребаю туда всё, что отложил.

Надо поспешить. Наверняка о смерти некроманта уже знают. Не факт, конечно, но лучше поторопиться. Тем более, что у меня есть реальный шанс выбраться отсюда.

Бесёнок беспрерывно зачищает магию. Разинутая пасть напоминает широченную улыбку-оскал. Зрелище такое себе. Ладно, пусть занимается.

Вижу небольшую цепь с кандалами на конце. Метра полтора. Подбираю её и взвешиваю на руке — довольно увесистая. Переношу к двери и на всякий случай обматываю ручки. Не знаю, как именно закрывается или открывается эта дверь, но дополнительные препятствия сейчас не помешают. Кто знает, как быстро в замке хватятся лысого мага, и какие амулеты на столе успели сработать.

Быстро обшариваю шкафы. Ничего магического в них не нахожу. В основном книги и расходники, в которых абсолютно ничего не понимаю. На всякий случай забираю серебряный слиток. Вдруг окажется серебром прорыва. Всё-таки здесь рабочий кабинет.

Запихиваю всё найденное в кожаный рюкзак. Он теперь набит плотняком — и книгами, и записями. В общем, тем, что мне показалось особенно интересным. Вроде бы взять здесь больше нечего.

Снова смотрю на бесёнка — тот почти заканчивает своё дело: ритуал уже зачищен примерно на две трети. Сама тварюшка подсвечивается таким же зеленоватым цветом. Что это ей дает — непонятно.

Наскоро осматриваю еще один ряд шкафов. Нахожу мало чего — в основном пустые накопители. Не удивлюсь, если монстрик успел их опустошить, пока мы болтали с некромантом. Но, возможно, что здесь, кроме книг, больше ничего и не было.

В последнем шкафу нахожу еще один небольшой слиток. Убираю в сумку. По весу получается примерно килограмма три вещей. Бегать с ними будет удобно, мешать не должны.

Снимаю хламиду и надеваю на себя рюкзак. Удобно. Если ещё и лямки подтянуть, будет вообще замечательно.

На вскидку ничего больше отсюда взять не могу. Искать потайные сейфы или заначки некроманта даже не собираюсь. Время дороже.

Возвращаюсь обратно к магической мине. Всё-таки она настроена не совсем на разрушение. Подаю в неё магию: ничего другого придумать не получается.

Плашка оживает и несколько секунд с жадностью пьёт энергию. Уходит меньше, чем ожидаю — затраченная магия не превышает стандартные объёмы первокурсника — похоже, очень оптимизированная штука.

Слышится негромкий щелчок. Так понимаю, плашка встаёт на боевой взвод.

— Эй, бесёнок! — окликаю мартышку.

Монстрик заглатывает последние облачка магии и смачно изрыгает из пасти зелёный огонь.

Запах у ядовито-зеленой магии так себе.

Тварюшка только разводит руками.

— Если не хочешь оставаться в этом замке, предлагаю подойти поближе, — и, чтобы мартышка поняла, добавляю. — Я не буду в тебя стрелять. Иди сюда.

Обезьянка подскакивает, делает несколько подскоков и останавливается в метре от меня.

— Сейчас эта штука бахнет, — объясняю. Мартышка смотрит почти человеческим разумным взглядом. — И, если я правильно понимаю, как она работает, у нас будет возможность куда-нибудь перебраться.

Бесёнок кивает.

— Давай попробуем. — Поднимаю отца в коконе на руки и подаю усиление в тело. Мина не реагирует. — Раз, два…

В дверь начинают долбиться почти синхронно с моим счётом. Слышу, как створки раскачиваются под серьезным натиском. В дверь не просто долбятся, а именно пытаются её выбить.

Мгновенно вспоминаю своё расположение в прошлый раз по отношению к мине. Помню, как она взорвалась, и куда я успел поставить щит. Всё это всплывает в голове чёткими и точными картинками.

Что ж, поехали.

— Раз, два, три! — снова считаю вслух и активирую глиф росчерка рядом с миной.

Мина ожидаемо взрывается. Выставляю щит так же, как в прошлый раз, когда передо мной стояла Олеся. Магическая плашка превращается в огромную шаровую молнию. Меня ожидаемо отбрасывает назад. Только стены там не оказывается.

Чисто на удачу, но всё по тем же законам лечу непонятно куда и непонятно зачем.

Слева чувствую, как тварюшка хватает меня за ногу. Нас всех дергает в разные стороны. В этот раз я полностью готов к происходящему. Крепко удерживаю тело отца в магическом коконе.

Цепляюсь сознанием за Академию и одновременно за тот свет, что безостановочно пульсирует в такт моему сердцу. Как мне представляется, я должен сейчас оказаться в междумирье. Только если правильно просчитал, что именно делают эти мины. Если бы не заранее использованное усиление от магии, то ничего бы не получилось, вдобавок мог потерять магический кокон. Пилюлькин очень уж вовремя натолкнул меня на идею — ускорять разум усилением. Время немного замедляется, и полет становится относительно направленным.

Расчёт сработал.

Очевидно, что до ближайшей стены в зале я долетел бы гораздо быстрее.

Падаю посреди гущи тумана. Рядом пищит бесёнок.

Приподнимаюсь и смотрю по сторонам. Отец по-прежнему остается в коконе. Это замечательно — кокон не исчез, отец в стазисе, соответственно, ему мало что может навредить.

Бросаю взгляд на мартышку.

— Иии? — просяще пищит монстрик.

Крик эхом разносится в туманном полумраке.

— Чего тебе? — спрашиваю.

Существо истошно пищит и резко замолкает

— Ик! — оглушительно икает басом. — Изо рта бесенка вырывается ярко-зелёное облачко.

Обезьянка разводит руками и снова оглушительно пищит. Ничего не понимаю. Животное обхватывает себя лапками: маленькое тельце трясется как от озноба. Бесенок переформируется и сворачивается в зеленое яйцо. Вот это номер!

— Значит, хочешь, чтобы тебя постерегли? — проговариваю вслух. Мои слова тоже разносит эхо.

Вот только сторожем у твари прорыва я и не работал. Хмыкаю.

— Ладно, я тебе немного должен.

Встаю лагерем прямо на тропе. Есть, конечно, уже хочется, но надеюсь, что существо в таком состоянии ненадолго. В крайнем случае заберу с собой. Под усилением, в принципе, не страшно.

Довольно чётко чувствую, где находится Академия, и где находится тот мир, в котором бьется свет.

Из-за тумана практически ничего не видно. Ни стен, ни пола. Хмарь ведет себя странно — именно поэтому на автомате ловлю росчерком влетающее щупальце. Оно толстенное как дерево. И где-то я такое однажды уже видел. Щит не перемещаю. Он так и остаётся с другой стороны прикрывать монстрика. До меня долетают только частички пепла.

— Забавно, — говорю. Заодно проверяю эхо.

Провожу щитом то в одну сторону, то в другую. Замечаю кое-что интересное — плотный туман однозначно боится моего щита. Он задерживается на границе с ним. Несколько раз повторяю маневр. Нет, не показалось.

Хм. Делаю из глифа скребок пошире. Очерчиваю вокруг себя небольшой круг. Фокус удается. Теперь вместе с отцом и коконом нахожусь в свободной от тумана области, диаметром метров шесть. Сижусловно посередине очерченной комнаты. Туман расходится за пределы линии, и теперь видно, что подо мной серая безжизненная земля.

Главное, что вокруг теперь есть немного относительно безопасного пространства.

На всякий случай заключаю зеленое яйцо в два щита — кто знает, что оттуда может вылупиться.

Сажусь спиной к щиту рядом с телом отца. Облокачиваюсь на кокон.

Отключаю ускорение — всё же мне надо немного отдохнуть.

Глава 12 Оказываюсь на перекрестке

Неожиданно получается подремать вполглаза прямо посреди тропы. Сразу после первых четырех атак. Они летят одна за одной. Сначала толстенное щупальце, потом мелкие падальщики. Через туман что только не прорывается. Как только чувствую затишье, пользуюсь перерывом. Как ни странно, меня больше никто не беспокоит.

Организм восстанавливается. В полудреме успеваю контролировать пространство вокруг и пораскинуть мозгами. Монстр с толстенным щупальцем, толщиной с дерево, вряд ли травоядный. Значит раньше он охотился за стеной тумана на серых пустошах. И, скорее всего, осьминог — засадной. Более мелких существ рядом с ним тоже не наблюдал — видимо, сразу сжирает их. Мда.

Как только этот монстр исчез, то первыми на место исчезновения пришли крылатые падальщики. Несмотря на то, что щупальце рассыпалось пеплом после моего попадания. А ведь еще это значит, что недоделанный осьминог — определенно из тварей прорыва. Только они реагируют полным исчезновением на мои росчерки, хотя — выборка все же не очень большая.

Надо бы приходить в себя и скорее подниматься, потому что наверняка скоро здесь окажется кто-нибудь ещё. И эта условно безопасная зона, ранее охраняемая огромным страшным существом, уже перестала быть такой уж безопасной.

Слышу лёгкое царапанье сзади. Разворачиваюсь — яйцо идёт трещинами. Ну вот и славненько, животинка очень вовремя решила завершить свою эволюцию. Из яйца на землю вываливается почти такая же обезьянка, как и до этого.

Присматриваюсь внимательнее. А нет, не такая.

Мартышка встаёт на задние лапы и оказывается чуть больше и чуть выше своей предыдущей копии. Животное разлепляет глаза, осматривается, бросает взгляд на меня. Слабо пищит.

— Это что, вроде спасибо? — смеюсь.

Тварюшка мелко кивает. Удивляюсь — ни хрена себе, она такими темпами скоро и говорить начнет. Мартышка отряхивается и крутится вокруг своей оси. Оказывается, существо почти не изменилось, за исключением роста и маленьких кожаных крылышек на спине. Летать с их помощью вряд ли выйдет, но посмотрим.

Монстрик отряхивается, выпрямляется, а потом поворачивает голову на сто восемьдесят градусов и смотрит себе за спину.

Вижу, как маленькие кожаные крылышки тяжело распрямляются.

— Иии! — радостно пищит тварюшка, подпрыгивая на месте.

— Что, нужная штука? — спрашиваю и слежу за реакцией.

Обезьянка кивает и резко отпрыгивает в сторону, будто пугаясь моего присутствия. Тяжело впечатывается в щит.

— Ты бы поаккуратнее, — предупреждаю. — Об эти щиты можно убиться насмерть.

Убираю один из щитов, который всё это время прикрывал меня. Существо моргает, а потом еще раз моргает, но уже будто веками поперек. Неприятно. Открывает глаза с двумя веками. Снова сильно удивляюсь — у мартышки в зрачках мелькает зеленоватый блеск. Обезьянка шумно набирает воздух.

Зеленоватый отблеск всплывает и в огромной улыбке. Тварюшка вытягивает обе лапы в мою сторону. Между ними проскакивает маленькая зелёная искорка.

— Ииии! — Показывает мне животина, как может растягивать зеленую магию. Хвастается.

Всё-таки бесёнок разумный. Видимо, в зависимости от ранга у них и разум развивается чуть быстрее.

— Ну что, пошли, скоро здесь будет не так тихо и комфортно, — говорю существу.

Взваливаю магический кокон с отцом на плечо и трогаюсь вперед по серой пустоши. Куда идти, у меня даже вопросов не возникает — понятное дело, что в Академию. Ощущение якоря отчетливое.

По пути появляется идея выйти на мой якорь напрямую к следакам. Сам себя останавливаю. А что если получится? Вот я окажусь внутри хранилища, привлеку внимание к отцу, и что? И как потом оттуда выбираться? Второй раз найти подобную магическую плашку для перемещения вряд ли получится.

Хотелось бы узнать, кто делает подобные артефакты. Да, выплеск энергии огромный, как и опасность для жизни. Но помимо всего прочего это же, получается, гарантированное для меня попадание на тропы междумирья. Все три якоря чувствую отлично. Направление на них — тоже. Значит, какая-никакая навигация может присутствовать. Жаль, конечно, что Игорь потерял память, а все доказательства следак забрал себе. Ничего, думаю, с этой историей мы еще встретимся.

Применяю усиление тела и продолжаю путь в Академию. Так и чувствую всего три точки навигации: свет, моя кровь и Академия. Ребята из моей группы с кольцами, я так понимаю, сливаются в один большой сигнал со стороны замка.

Добираюсь до ближайшего ощущения, где могу начать движение в сторону Академии. Почему-то здесь не получается, как на тропе с лже-Кольцовым или в коридорах Академии — с каждым шагом просто приближаться к своему якорю.

В этом месте всё происходит немного по-другому. Кстати, как и в прошлый раз, когда меня выкинуло вместе с Игорем с помощью точно такой же мины. Тоже пришлось сначала двигаться до точки, и только потом двигаться оттуда в сторону якоря.

Здесь происходит что-то похожее. Возможно, это как раз связано со способом выбрасывания меня в междумирье. Как проверить? Подходящих вариантов нет, как и других магических мин.

Теперь понимаю, как чувствуют себя Проводники, про которых мне рассказывали в своё время. Себя к Проводникам не отношу и вряд ли им являюсь, так как провести могу по ограниченному списку адресов. Причём в пятидесяти процентах случаев, скорее всего, с концами — если пойти в сторону «света».

И всё-таки есть своя прелесть в таком способе перемещения. И сам факт того, что я могу это делать, уже сильно радует.

Прохожу еще немного и в какой-то момент останавливаюсь на точке, где чувствую своеобразный перекрёсток. Прямо как в сказках: направо пойдёшь — коня потеряешь, налево пойдешь — голову сложишь. Только здесь иная интерпретация: налево пойдёшь — к «свету» придёшь, и, скорее всего, сдохнешь, а направо пойдёшь — в Академию попадешь. Есть еще путь прямо, но с ним ничего непонятно. Собственно, даже ногу поставить сложно, не хочу и все тут. Значит и не буду ставить лишние эксперименты. Точно не сейчас, и уж точно не с таким грузом и не с такой ответственностью.

Последние минут десять пути никого не встречаем. Есть подозрение, что живность или существа сами убираются с дороги. Возможно, для них вне тумана наш путь виден прекрасно — усеянный пеплом умерших хищников. Моих реакций хватает на любую атаку. Росчерки формирую заранее, как только чувствую малейшую опасность. Обострённого слуха от усиления хватает опять же на любую угрозу. А вот зрение, конечно, подводит — сквозь туман почти ничего не видно, всё затянуто густой дымкой. Когда кидаю росчерк, хмарь дергается и отступает на пару метров — расстояние вполне хватает для следующих маневров. Успеваю выдохнуть и расслабиться.

Уверен, что как только сброшу ускорение, ещё трижды пожалею. Пока что магия переполняет меня как воздушный шарик, а тело держится. Расход на усиление меркнет от колебаний после смерти некоторых монстров. И все равно — никакой системы. Одни твари рассыпаются пеплом, и я ничего не чувствую — точно так же было в замке некроманта. Другие монстры рассыпаются, а меня подбрасывает от накатившей волны магии. Заранее предугадать реакцию не получается.

За счет этой непредсказуемой лотереи складывается обманчивое ощущение, что так может продолжаться долго. Понятно, что ощущение ложное, но оно пока спасает. Оборачиваюсь к существу.

— Слышь, бесёнок!

Тот не ожидает, что я остановлюсь, и втыкается мне прямо в ногу. Поднимает на меня недоуменные, но смышленые глаза. После перерождения существо явно меняет свой класс или уровень. Не знаю, как у них там принято. Надо бы при случае изучить, с кем имею дело. Хотя с их стороны, вряд ли кто изучал повадки. Скорее изучали со стороны зачистки — чего опасаться, и у кого есть ресурсы.

— Слушай, я могу проводить тебя до границы твоего мира, — предлагаю. — Здесь, по моим ощущениям, осталось несколько шагов. Пойдём?

— Не-не-не! — пугается бесёнок и мотает головой в разные стороны.

Замечаю, что, чем больше проходит времени, тем большим набором звуков владеет существо.

— Что, не хочешь к себе в мир? — уточняю.

— Не-не-не! — повторяет бесенок и на этот раз машет и руками и головой.

— А куда тебя? — удивляюсь.

— Т-ее–е-е…– живность тыкает в меня.

— Со мной? — еще сильнее удивляюсь. — Так в Академии тебя быстро найдут. Повезет, если Пилюлькин — замкнет в магической клетке и будешь сидеть подопытным.

— Не-е-е-е! — тянет существо, улыбаясь во весь зубастый рот.

Выглядит страшненько. Острые зубы и улыбка от плеча до плеча. Я бы сказал, инфернально.

— Магию жрёшь? — предполагаю единственное, что может держать тварюшку у нас.

Бесёнок вслушивается в мои слова и склоняет голову на бок.

— Ма–а–а жре-е-е. — кивает существо в стиле незабвенного героя из телевизора.

— Ты же понимаешь, что сейчас в замок приехали старшие курсы, и они тебя быстро отловят? — предупреждаю.

И правда считаю, что старшекурсникам не составит труда выловить бесенка. Особенно, если директор для большей мотивации назначит вознаграждение. Думаю, в таком случае охота точно будет недолгой.

— Ааа? — спрашивает существо, в зрачках мелькает зеленоватый блеск.

— Отловят и убьют, — поясняю.

— Не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не! — Бесёнок крутится на месте и задорно хихикает.

Жду, пока он успокоится. Прикидываю, что за мысли сидят сейчас в голове у этой маленькой тварюшки.

— Тогда я не могу привести тебя в Академию, зная о том, что ты угрожаешь людям, — объясняю и вижу, что существо понимает каждое слово.

— Не-не-не-не-не! — открещивается бесенок и опять мотает головой, машет руками и бегает из стороны в сторону. — Ма–а–а жре-е-е.!!!

Ничего себе, как быстро у него расширяется словарный запас. Поначалу казалось, что бесенок просто копирует услышанные звуки, но сейчас вижу, что он использует слова вполне осознанно.

— Хочешь сказать, людям не угрожаешь? — переспрашиваю и наблюдаю за реакцией.

— Не-не-не-не-не-не-не-не-не, — убеждает меня существо, хитро заглядывая в глаза.

— Но ведь ты же питаешься страхом? — задаю вопрос.

Мы продолжаем медленно идти, но тут существо резко останавливается и пожимает плечами.

— Ма-а-а… — кивает с такой силой, будто не боится, что у него отвалится голова.

— Понятно, — киваю.

По сути, у меня всего два варианта: убить бесенка здесь и сейчас, либо плюнуть и забить на его существование. Да, существо увязалось за мной, но по большей степени помогает, ничем не мешает и не вредит. Последнее время даже не шугается. Убедить его вернуться в прежний мир, не смогу. Очевидно, что у животины свое мнение на этот счет. Если насильно поведу, сам там сдохну, да и не факт, что без желания бесенка он вообще туда попадет.

Убивать тварюшку совсем не хочется. Ведь, положа руку на сердце, это животное меня спасло. Пусть случайно, пусть неожиданно для него самого, но это вообще не имеет никакого значения. Без его помощи я бы просто-напросто сгинул в логове у некросов.

— Ну смотри, — снова обращаюсь к бесенку и ловлю заинтересованный взгляд. — Ещё раз спрашиваю: как ты собираешься прятаться в замке? Тебя же выловят на раз. Возможно, уже расставили ловушки.

Существо отступает на шаг.

— Даже не знаю… — говорю. — Дело твоё, конечно. — Бесёнок снова широко улыбается. — Но если услышу хоть полслова, что ты навредил людям, то сам подключусь к поимке. Понятно?

Бесенок отступает ещё дальше.

— Я сейчас серьёзно, — повторяю. — Шансов, что именно я тебя найду, немного больше, чем у всех остальных, согласись?

— Аа! — истошно пищит существо.

— Ладно! — соглашаюсь и поворачиваю в сторону Академии.

С каждым шагом возвращается ощущение, что покрываешь сразу десятки километров. Теперь абсолютно точно знаю то место, куда мне надо попасть. К тому же очень хорошо его представляю.

Мне определенно нужна красная дверь, через которую не так давно выходил. Отчетливо представляю в голове момент выхода. Воспроизвожу ощущение и пытаюсь вызвать образ. Вдруг поможет?

Шаг, ещё шаг. Росчерк — очередная здоровенная тварь рассыпалась пеплом. Не успеваю толком рассмотреть, кто на меня кинулся — реагирую без промедлений. Да и смысл рассматривать монстров, которые тут же опадают пылью. На удивление бесенок никого из них не боится. Либо чувствует себя под моей защитой, либо уверен в собственных силах. Да и твари прорывов на него не бросаются. Может, считывают как своего.

Ещё шаг. Удар щитом. Росчерк. Держу хороший темп. Механически отбиваюсь от стайки крылаток. После них какое-то время никто не появляется. Без какого-либо энтузиазма продолжаю идти по тропе.

Условная передышка длится недолго. Из тумана лезут щупальца, ветки, лианы, лапы. Без разбора отстреливаю всё, что считаю лишним. Не очень хочется, чтобы эта гадость до меня дотянулась. Не очень хочу разбираться, что это — легче превратить в пепел и, не сбавляя шаг, идти дальше. Тварей целиком почти не вижу — только их конечности. Может быть, и к лучшему.

Шаг, ещё шаг, ещё шаг…

Неожиданно для себя вываливаюсь вместе с магическим коконом в коридор Академии. Ну, вот, как и предполагал. Быстро добираюсь до красной двери — точь-в-точь такой же образ держу в голове. Выдыхаю, открываю дверь и заканчиваю экзамен.

Физрук, отвернувшись от двери смотрит в окно. Ждет. Похоже, что остальные уже давно завершили экзамен. Похоже, моя идея со временем не сработала. Жаль.

— Ну вот, наконец наша потеряшка вернулась! — Оборачивается ко мне физрук.

В зале уже никого нет. Интересно, как давно все остальные закончили прохождение? Препод в любом случае ждет последнего студента.

— Так, стоп, что это у тебя? — интересуется физрук.

Разворачиваюсь. Полностью уверен, что за мной стоит бесенок. В какой-то момент полностью про него забываю. На тропе монстры особого интереса к нему не проявляли, да и он — не моя ответственность.

Физрук говорит не про существо. Успеваю увидеть, как обезьянка, скользнув в тень, погружается в стену Академии.

— Повторяю вопрос: что у тебя на плече? — серьезно спрашивает препод.

— А, это мой отец, — уточняю, опуская кокон на пол.

— В смысле — твой отец? — Впервые вижу, как препод удивляется до предела.

— Как есть, — отвечаю. — Во время экзамена меня вынесло в замок некромантов. А там он.

— Стоп. Такого не должно быть, — озадаченно бурчит физрук. — Нет, в принципе, не должно. Заклинание крайне сложное, и что туда напихали основатели, мы, конечно, не знаем, но таких случаев за всю историю не было.

Пожимаю плечами. Здесь я ему точно ничего не поясню, сам пока не знаю, как именно работают перемещения. Говорить про то, как всю дорогу руководствуюсь исключительно ощущениями тоже не горю желанием.

— Возможно, некроманты вмешались в ваш ритуал, — высказываю предположение. — Там, куда я попал, на полу была нарисована неправильная звезда. По словам местного некроманта, относится к одному из разделов магии крови.

Физруку на минуту задумывается. Расспрашивать меня про замок некромантов и про все происходящее не торопится. Видимо, варит в голове свои соображения.

— Что с отцом? — единственное, что уточняет препод.

— Насчет этого мне срочно нужно поговорить с Пилюлькиным, — обрываю возможность поинтересоваться.

— Так, хорошо. За мной, студент, — распоряжается физрук.

Что характерно, он не делает попыток помочь мне с ношей и не пытается перенести его на движущийся щит. Молча отворачивается и направляется в сторону выхода. Пожимаю плечами и выхожу вслед за преподом. В принципе, такой расклад меня тоже устраивает. Быстро добираемся до целительской.

— Константин Иванович! — Заходим к Пилюлькину.

Целитель видит кокон и удивляется не меньше физрука.

— Это кто? — интересуется Пилюлькин.

— Мой отец, — повторяю. — Константин Иванович, я придумал, какую плату могу взять с Академии. Вылечите его.

Глава 13 Заключаю сделку

Целитель с удивлением смотрит на тело в коконе.

— Ещё раз, это кто? — не понимает Пилюлькин. — Как твой отец мог попасть к нам в Академию?

— Я принёс, — отвечаю. Понимаю, что звучит немного абсурдно, но как есть.

— То, что ты принёс, я вижу, — целитель ещё раз окидывает всю картину взглядом и растерянно смотрит на физрука. Тот без особого интереса пожимает плечами. — Как твой отец вообще мог оказаться на полигоне?

— Костя, подожди, сейчас Генрих спустится, — останавливает расспросы физрук. — Тут не всё так просто.

— Что значит не всё так просто? — начинает закипать целитель. — Притащили в мой кабинет непонятного человека в магическиом коконе. Студент утверждает, что внутри его отец. А мы, между прочим, не госпиталь! И всё это после обычного занятия на полигоне?

— Как оказалось, не совсем обычного. Там ритуал сработал не штатно, — объясняет физрук. — Парень оказался чёрт-те где и чёрт-те насколько. Поэтому тут без Генриха не обойтись. Времени прошло прилично. Панику поднимать не стали, разобрались своими силами.

— Прошу прощения, — вмешиваюсь в разговор. — А как много времени прошло? — уточняю у физрука. В голове никак не бьются временные промежутки. Сколько сейчас времени — тоже непонятно. Вроде вечер, но по моим ощущениям прошло намного больше. Плюс эксперимент на Тропе.

— Ты задержался внутри полигона, считай, на шесть часов плюс-минус, — рассказывает препод. — Причём четыре с половиной часа из этих шести мы вообще не знали, где ты находишься. Вроде как не в стенах Академии и даже не на полигоне. Единственное, что знали — ты жив. Такое уже случалось, так что это более-менее нормально.

— Опять та же самая история? — удивляюсь.

— Опять, — коротко подтверждает физрук и садится на стул возле стены.

Пилюлькин не отходит от кокона, ходит вокруг, осматривает. Вскрывать его не торопится.

— Согласен, дождемся Генриха Олеговича, — подытоживает он.

Если учитывать слова физрука, получается, что в зачёт идёт только то время, которое я провёл у некромантов, а если более глобально — то только в этом мире. Тогда бьется. А вот мое нахождение в междумирье, пока я там бродил, искал вход в замок, а потом выход из него — в зачет не шло. Значит, моё ощущение времени никак не связано с временными завязками нашего мира. Либо просто-напросто сработало моё желание как можно быстрее оказаться в стенах Академии.

Следовательно, пока ритуал шел в нашем мире, дорога до замка и обратно, судя по всему, не учитывалась. Там я, очевидно, находился несколько часов. Время в замке у некромантов учитывалось. Видимо, место тоже учитывается как наш мир. А вот дорога из замка в сторону Академии — отдельный разговор. Её не считаем. Забавно, ведь я успел даже вздремнуть на тропе. Физрук говорит, что всего прошло около шести часов.

Ничего себе. Если тщательно разобраться в происходящем, то какие же открываются перспективы!

Задумываюсь. Главное теперь научиться создать щит вокруг себя и найти более или менее прогнозируемый выход в междумирье. Положа руку на сердце, могу сказать, что попадаю туда почти всё время случайно. Только последний раз был условно прогнозируемый и намеренный, но ещё раз так рисковать не хотелось бы. Да, конечно, взрыв магической мины благодаря моей драконьей одежде, усилениям и ускорению я переживаю хорошо. А если в следующий раз не получится? Вдруг все сработает по-другому? Тут нужно искать принцип. И ведь кто-то точно его знает, раз делает такие мины.

Жаль, что не получится хорошенько расспросить Игоря — он наверняка до потери памяти знал много интересного, да и раскололся бы быстро. Найти рычаги давления на парня проще простого. В лучшем случае поработать с ним получится очень нескоро. Будем искать другие варианты.

Мысли проносятся в голове за несколько секунд. Все ведёт к одному: нужно искать более безопасный вход в междумирье. Без сомнений он есть. Впрочем, искать его придётся вручную и собственный. Вряд ли Проводники, которые работают на Его Величество или просто находятся в Империи, будут со мной делиться подобной информацией. Да и не факт, что из такой информации получится извлечь пользу. Элементарно мне может не хватить знаний или навыков.

Очень жаль, что в свое время не смог запомнить, что именно сделал лже-Кольцов. Тогда мы попали на тропы междумирья без особых усилий. Просто сделав шаг. Так сказать, в чистом поле свернули за угол. Причём уверен, что эта шутка, как ни странно, близка к реальности — именно так все и произошло. Шагал я сам. Но как именно — пока непонятно.

— Так, и что у нас случилось? — раздается знакомый голос.

В целительскую заходит директор. Замечает меня, и я чувствую, как он тут же сворачивает отголоски своей мощи. Буквально секунду ещё чувствуется плотность и напряжение пространства, а потом раз — и будто выключили

Директор окидывает взглядом всех присутствующих и останавливается на магическом коконе.

— Так, а почему у нас посторонний на территории Академии? — спрашивает Генрих.

— А это не совсем посторонний, — усмехается быстро успокоившийся целитель.

Пилюлькин за последние несколько минут успевает размешать в колбах несколько цветных жидкостей. Несколько из них сразу выливает, остальные смешивает в одной пробирке и затыкает крышкой.

— Ага, — вторит ему физрук. — Это отец Орлова, если он говорит правду, — кивает на меня.

— Вот как. — Брови директора приподнимаются. Он внимательно смотрит на меня. — Расскажешь?

— Конечно расскажу, — соглашаюсь. — Куда же я денусь? Даже покажу.

Снимаю с плеч кожаный рюкзак. Открываю горловину.

— Их я взял в замке некроманта, — рассказываю и выкладываю на стол четыре накопителя. — И это тоже. — Следом ставлю две колбы с жидкостью, насыщенной магией. — Я, правда, не уверен, что это был именно его замок. Скорее всего, что-то вроде нашей Академии. Судя по разговору с самим некросом, там находились студенты. Только в коридорах мне встречались только люди в возрасте.

— Ничего не понимаю, — качает головой директор и смотрит на вещи из рюкзака.

— Сейчас расскажу, Генрих Олегович, только сначала вытащу всё, что забрал, — говорю и продолжаю показывать свой небольшой улов. — Здесь тетради и записи.

— Так, — целитель отставляет все пробирки в сторону и делает шаг ко мне.

— Всё же настаиваю, что это только мои трофеи, — успеваю добавить. — И я хочу их по возможности изучить. Не в том смысле, что сразу побегу применять всё, что здесь написано, просто хочу знать, что именно записано в тетрадях и заметках.

Все трое преподавателей переглядываются.

— В общем, резонно, — задумчиво произносит директор. — Но ты же не просто так достаёшь все эти вещицы. Мог бы про них ничего не говорить. Обыскивать тебя тут не стали бы.

— Не просто, мне понадобится ваша помощь, — смотрю на директора и Пилюлькина. Слышу, как фыркает физрук, но не обращаю внимания.

— Ладно, это не горит, — обрывает меня Генрих Олегович. — А теперь вкратце: как все произошло?

— В общем, если по порядку: мы проходили Второй шаг всей группой, — рассказываю. — Задание нам дал господин физрук, на этот раз не групповое — каждый шел по отдельности. Выбирали двери. Мы проходили по очереди, вся моя группа вышла. Я остался последним. Второй шаг для меня оказался более странным, чем для остальных, потому что…

Договорить не успеваю. Директор поднимает раскрытую ладонь.

— Погоди, — останавливает меня. — Откуда ты знаешь, что было у твоей группы?

— Кхм, — запинаюсь и кидаю взгляд на физрука. Тот слушает с непроницаемым лицом, но в воздухе чувствуется напряжение. Что ж, заднюю давать бессмысленно. — Генрих Олегович, у нас же кольца, — напоминаю.

— Кольца у вас там не должны работать, — строго говорит директор. — Во-первых, ограничения экзамена. Во-вторых, каждый из вас находился на своей территории. Можно сказать, в своём мире. Нет, точно не могли работать. Повсюду ограничители.

— В нашем случае работали, — признаюсь. — Но только через меня. Я выступил своеобразным общим источником связи. Мы быстро сориентировались.

Физрук скрещивает руки на груди и хмурится. Мда. Непонятно, чем нам теперь аукнется. Ладно, с этим разберемся позже.

— Так, — тянет директор, — продолжай.

— В общем, у меня отличались препятствия во время экзамена, — продолжаю рассказывать. — Думаю, тут все логично: просто у меня, как вы знаете, нет проблем с контролем и правильной дозировкой магии. У меня только одна проблема — со снятием пелены с моего источника. Второй шаг, как мне кажется, выдал другие условия, адаптированные, видимо, специально под меня.

— Ну да, ты не единственный за время нашей Академии с такой проблемой, — кивает Генрих Олегович. — И ты прав, всё рассчитано и предусмотрено. Дальше.

— В течении испытания меня вынесло в замок некромантов, — продолжаю передавать очередность событий. — Скорее всего, это специальный обучающий центр. Никакой конкретики не скажу, так как попал только на нижние полупустые этажи.

Генрих многозначительно смотрит на физрука.

— Нет-нет, применен абсолютно стандартный ритуал, — тут же поясняет физрук. — У всего потока экзамен прошел абсолютно нормально, без отклонений и форс-мажоров.

— Ладно, что дальше? — спрашивает директор.

— Если будет нужно, я частями запомнил ритуальный рисунок на полу замка, где лежал отец, — сообщаю. — Рисунок, скорее всего, должен каким-то образом коррелировать с надписями на его теле, — киваю на кокон.

— Его тело покрыто надписями? — удивляется целитель.

— Ну да, — подтверждаю. — Сейчас этого не видно, но всё тело изрезано буквами. Буквы и слова резонировали с рисунком. Сам рисунок на полу светился зелёным.

— Слишком много переменных, — говорит целитель, выписывая себе на бумагу. — Даже если мы будем знать, какой именно проводили ритуал, вид магии повторить не сможем. Магия у каждого актора своя. Различия могут быть невесомые, но они обязательно будут, такова природа.

Целитель набирает побольше воздуха и погружается в свои мысли. Остальные выжидающе смотрят на меня.

— В общем, меня вынесло в зал с рисунком и парализовало.

Вкратце пересказываю всё, что со мной происходило внутри зала, разве что ни полсловом не вспоминаю пророчества. Уверен, это точно лишнее.

— … Ну и, соответственно, старый некромант очень долго разговаривал, сказал, что таким образом вытягивал кровных родственников графа, — завершаю рассказ про замок. — Из кровных родственников у меня только отец. Так что вынесло меня. На этом всё. Он лежал там на камне без сознания и без сил. Я предпочёл его не будить. Закрутил в магический кокон и забрал с собой. Не оставлять же в непонятном замке. Кто знает — что с ним могли за это время сделать.

— А в Академию ты как попал? — спрашивает директор.

— Примерно так же, — пожимаю плечами. — Взорвал мину.

— Что ты сделал? — в голос удивляются все трое.

— Взорвал магическую мину, — поясняю. — У меня нашлась одна из тех плашек как из рюкзака Игоря, я наполнил её магией. Мина встала на боевой взвод. После этого я постарался воссоздать те же самые условия, которые были у нас на уроке. Перед исчезновением из кабинета.

— И как, получилось? — интересуется директор.

— Те же самые не получилось, — отвечаю. — Поэтому не попал в тот мир, куда нас выбросило в первый раз. Очутился в тумане, и через него нашёл дорогу до Академии.

Физрук кидает на меня скептический взгляд.

— Меня вынесло на тропу, где мы проходили Первый шаг, либо в очень похожее место, — поясняю. — Просто с другими испытаниями и одного, — про мартышку-беса тоже умалчиваю. — По тропе добрался до Академии.

— Фантастика, просто слов нет. Сам такое ты придумать, конечно, не мог, — качает головой директор. — Так, добро на лечение постороннего человека в Академии вы получили. Костя, делай всё, что понадобится. Несколько оговорок: мужчина не должен прийти в себя в стенах Академии и знать, где находится. Транспортировка в город за счёт студента. Всё понятно?

Пилюлькин кивает.

— Транспортировка? — переспрашиваю.

— Конечно, а как ты хотел? — подтверждает директор. — Никто ему не позволит прийти в себя у нас в Академии или даже в нашем городе. Наймём Прокофьева, там перегрузим в пассажирский дирижабль. В пассажирском дирижабле нужно будет оплатить одноместную каюту. А там по пути придет в себя. Понадобится легенда, сделаем легенду. Нет — еще проще. Если твой отец был на выходе, у них там всякое случается. Сами себе объяснят, что произошло.

— Приемлемо, — соглашаюсь. — Ещё бы хорошо сделать так, чтобы отец не вспомнил, что его взяли в плен некроманты. И ещё одно — было бы здорово сделать так, чтобы во второй раз подобный кровный ритуал нельзя было запустить. Слишком мне повезло в этот раз, а могло и не повезти. У меня ещё два брата: их тоже может затянуть каким-нибудь образом.

Генрих смотрит на меня с лёгким удивлением. Некоторое время подбирает слова.

— Я всё понимаю. Тебя извиняет только то, что ты всего месяц обучаешься в нашей школе, — хмыкает Генрих. — Пока что нет таких способов, чтобы сделать всё то, о чём ты говоришь. Нельзя с помощью ритуала магии крови притягивать к себе людей. Понимаешь?

— Но, как видите, у некросов получилось, — стараюсь держать себя в руках. — Если получилось один раз, где гарантия, что не получится второй или третий? Судя по словам некроманта, идея была не в том, чтобы меня вытянуло с экзамена — это, скорее, случайность, и я не думаю, что такая штука повторится. Идея была в том, чтобы у меня пульсировала навязчивая идея пойти куда-то вдаль, непонятно зачем. Тело самостоятельно предпринимало способы, чтобы это сделать. Я бы не хотел, чтобы, опираясь на кровную связь, кто-то смог повторить подобное.

— Это похоже на правду, — кивает Пилюлькин. — Магия крови может так работать. Не переживай, мы закроем эту возможность. Сделать это не так сложно.

— Не сложно? — удивляется Генрих Олегович.

Пилюлькин бросает быстрый взгляд на директора.

— Справимся, господин директор, — убеждает его целитель.

С интересом смотрю на Пилюлькина. Получается, он у нас специалист в том числе и по магии крови. Как много должно было случиться совпадений, чтобы я об этом узнал. С другой стороны — всё логично: целитель же.

— Смотри, парень, давай сделаем так, — предлагает целитель. — Я просмотрю все тетради и записи. Если там есть крайне опасные ритуалы или заклинания, в том числе для тебя и для твоей психики, то я их отмечу и предупрежу. У некромантов такое сплошь и рядом. Обещаю, не буду выдирать или вымарывать. Как трофей — ты прав, это твой трофей, взятый в бою. Мы с преподавателями ни в коем случае не претендуем на него, но хотим, чтобы принесенные знания остались в том числе и у нас в Академии.

— Вообще не вопрос, — пожимаю плечами. — Договорились. А по поводу моего отца — лучше бы я и сам не придумал. Не хочется, чтобы он знал, что я участвовал в авантюре по его спасению.

— У меня есть идея, — предлагает Пилюлькин. — Есть у меня один препарат, как раз со снотворным эффектом. Всё равно мы дадим ему склянку, которая отшибает память на пару недель. Он не окончательно забудет все, что происходило, но помнить будет смутно. Менталистов у нас в Академии, к сожалению, своих нет. Да и граф вряд ли бы впустил к себе в голову не пойми кого. Поэтому предлагаю такой вариант.

— А по здоровью что? — уточняю.

— Останется только головная боль, — поясняет целитель. — По большому счёту, ничего страшного, мы здесь его нормально подлечим, не переживай.

— Тогда я думаю, дело сделано, — соглашаюсь.

— Хорошо, значит, решили, — физрук поднимается со своего места. — Кстати, студент, поздравляю тебя с прохождением Второго Шага. Со следующих выходных, то есть уже завтра-послезавтра, вам всем будет доступен город.

Наконец выдыхаю. Оказывается, всё это время меня сковывало довольно сильное напряжение.

— Ладно. Ступай, студент, — отпускает меня директор. — Сейчас как раз время ужина. Думаю, твоя группа тебя ждёт-не дождётся.

— Спасибо, — благодарю всех преподавателей. — Стазис нужно снимать? — уточняю у Пилюлькина.

— А, знаешь, давай, — соглашается целитель. — Снимай сам, посмотрю.

Снимаю стазис, а целитель тут же накладывает свой.

Ещё раз всех благодарю, прощаюсь и ухожу в столовую, где меня должны ждать ребята.

Глава 14 И мертвого разбудят

— Ты задержался, — спокойно замечает Олеся, как только подхожу к нашему столу.

Интересное ощущение — группа, кажется, уже обсудила меня. Все решили, что волноваться незачем — справлюсь. Этот внутренний экзамен ребята проходят очень легко. Не в последнюю очередь, благодаря общей поддержке. Я, кстати, уверен, что наши обсуждения в процессе на пересмотр результатов не повлияют — мы же все достигли итоговой цели. А то, что справились наверняка быстрее, чем остальные — так это не оговаривалось.

Остальные ребята приветственно кивают и возвращаются к бурному обсуждению экзамена. Кажется, полноценно собраться всей группой они смогли только к вечеру.

— Есть такое, — соглашаюсь. — Сейчас вернусь, только ужин возьму, а то голодный до ужаса.

Есть и правда хочется сильнее обычного. Учитывая, сколько на самом деле прошло времени — не удивительно.

Подхожу к раздаче и забираю тарелку с ужином. Мало того, что он выглядит значительно интереснее, чем раньше, так ещё достаётся мне совершенно бесплатно.

— По распоряжению директора, — поясняет всё та же добродушная дамочка на раздаче. — Если вдруг окажется мало, не стесняйся, подходи! Обязательно добавки положим.

Смотрю на жаркое с мясом и овощами и понимаю, что добавка вполне может пригодиться.

— И компота бери побольше, он силы восстанавливает, — советует дамочка и протягивает мне сразу два стакана.

Улыбаюсь такой неожиданной заботе. В столовой ничего подобного не ожидал. Да и факт того, что директор уже распорядился безусловно радует. Забираю поднос и направляюсь к столу.

— А вот и я! — Сажусь напротив Олеси.

Вся группа оживляется и разом переключает внимание на меня.

— Как у тебя с Шагом? — спрашивает Макс.

— То есть вариант, что я не смогу его пройти, даже не обсуждался? — усмехаюсь.

— Конечно нет, — серьезно говорит Аглая. — Мы удивляемся, что ты так долго копался, с учётом того, что мы все свои тропы прошли примерно в одно время.

— Так получилось, — пожимаю плечами. — У меня не совсем стандартная ситуация. Настройки тропы другие.

— И что у тебя было? — спрашивает Макс.

— Ой! — машу рукой. — Просто более активное блуждание по коридорам с лёгким привкусом стелса и всего лишь пары боёв. Ничего серьёзного или опасного. Даже рассказывать нечего.

Не вру ни единым словом. Просто преподношу историю немного под другим углом, и ребят это вполне устраивает. Рассказывать о замке некроманта, спасении отца и мутации бесенка не тороплюсь. Да и директор вряд ли оценит мою словоохотливость. Тем более, что присутствие постороннего человека на территории Академии довольно деликатная тема.

— Просто получилось неприлично долгое путешествие, — смеюсь. — Видимо, из-за моего нестандартного таланта. Мы все учимся тому, чего нам не хватает, если я правильно понимаю настройки полигона.

— В этот раз у меня получилось тормознуть сознание сразу трех монстров, — хвастается Аглая.

— А я поставил две ловушки одновременно, — поддерживает Макс. — Никогда не получалось настолько быстро.

— Здорово, — улыбаюсь. — Главное, что мы все закончили Второй Шаг. Вам же физрук сказал, что это значит? — уточняю и ловлю непонимающие взгляды.

— Ага, сказал, — фыркает Макс. — Потом догнал и еще сказал. Да он нас разве что пинками с полигона не выгнал, чтобы мы остальных не задерживали.

— В смысле? — не понимаю.

— Из дверей, помимо нас, выходили другие студенты, — поясняет Аглая. — Любая из них могла открыться в любой момент. Все шли с разрывом минут двадцать на вскидку. Когда я вернулась, из соседней двери, куда изначально входила Марина, по итогу вышел Кормак.

— Марина же закончила раньше всех, правильно помню? — спрашиваю.

Рыжая довольно кивает.

— Так и было, я первая вышла, — подтверждает девчонка. — Физрук ещё удивился, говорит, не ожидал.

— Когда я выходил последним, он меня не торопил. Сказал, что с завтрашнего дня нам открыт доступ в город, — передаю слова препода. — На ближайших выходных можем поехать.

— Думаю, он специально тебя дольше всех гонял по полигону, чтобы ты его занятия больше не пропускал, — предполагает Аглая. — По поводу выходных сомнительно — не мы одни ломанемся гулять. Ты говорил, что знаешь капитана нашего дирижабля?

А вот тут одногруппница подкидывает прекрасную идею. Все тридцать человек перваков точно не поместятся на корабле. Не думаю, что хоть один из них захочет пожертвовать своим местом и остаться на выходных в Академии.

— Надо прямо сегодня прогуляться до Прокофьева, — предлагаю. — Иначе нам и правда просто не хватит мест. Академия в выходные — это, конечно, хорошо…

— Как и незапланированные выходы в лес или еще черт знает куда, ага, — Макс тут же напоминает про прошлый выходной. — Я бы вместо охоты на монстров с удовольствием выпил бы пенного и заглянул в синематеку.

— Первакам не наливают, забыл? — говорю Максу, но тот только хитро улыбается.

— Надо сначала места забронировать, потом губу раскатывать, — смеется Аглая. — У нас есть деньги и теперь есть разрешение.

— Согласен, — подтверждаю. — Погодите. А кому-нибудь из групп сказали про город?

Ребята смотрят по сторонам, но никакой бурной реакции за столами перваков не наблюдается. Все спокойно ужинают и, судя по напряженным лицам, обсуждают полигон.

— Вроде нет. Впервые от тебя слышу, — замечает Макс. — Хотя мы, конечно, догадывались. Да и физрук, вроде как, обещал…

— Ой, мало ли, что он мог пообещать. Вообще не понимаю, когда он говорит серьезно, — Аглая закатывает глаза.

— Тогда у нас, считайте, всё схвачено. — Доедаю последнюю ложку мяса и поглядываю в сторону раздачи. — До завтрака мы точно успеем пересечься с Прокофьевым. Ему сейчас утренние рейсы поставили.

— Я смотрю, ты неплохо осведомлен. — Макс хлопает меня по плечу. — И на сколько ты в курсе его расписания?

— Преподы говорили, что сейчас у дирижабля, в связи с загрузкой, три рейса в день, — рассказываю. — Всего три-четыре дня на то, чтобы привезти новых студентов и преподов.

— Только два дня уже прошло, — замечает Аглая.

— Значит, в лучшем случае, дирижабль будет летать завтра и послезавтра, а потом опять, как обычно, два рейса в день, — подсчитываю. — Один в город, один обратно.

— Раз нам теперь можно в город, то можно и расписание поменять, — улыбается Макс.

— В город летают не только перваки, — замечаю. — Сейчас из-за наплыва старших курсов могут быть серьезные проблемы с местами. Особенно в выходные. А из-за нас Прокофьев вряд ли захочет работать сверхурочно и на износ. Завтра, максимум послезавтра — последний день, когда мы сможем с ним договориться.

Энтузиазм ребят чуть угасает.

— Кстати, кто у нас просыпается раньше всех? — задаю вопрос.

Все сразу смотрят на меня.

— Да ладно вам, было всего пару раз, — отмахиваюсь. — И шансов на то, что я проснусь завтра рано, крайне мало.

— Почему? — удивляется Аглая. — Вроде не так уж страшно было, сам сказал.

— Это да, — киваю. — Но так получилось, что на тропе я перенапрягся. Сначала не придал значения, но, видимо, на адреналине не чувствовал. После ужина сразу упаду спать, и подозреваю, что надолго.

— Значит, не так уж просто там было, как ты рассказываешь, — с беспокойством замечает Олеся.

— Да, какая уже разница. Полигон прошли, доступ в город получили, всё нормально, — перевожу тему, и девчонка это замечает. — Мы все справились, значит, все молодцы. А в городе предлагаю держаться вместе. Можем попробовать зайти в «Сарай», но я не уверен, что нас пустят.

— Тебя же пускали, — напоминает Макс.

— Это другое, — отвечаю. — Пустили только под давлением следователей. Но попробовать можно. Там такая… свободная атмосфера. Арена, опять же, на заднем дворе. Можем застать какой-нибудь поединок.

— Не пустят и не пустят, — вмешивается Аглая. — Возьмем извозчика и поедем в другое место. Что нам, город маленький, что ли?

Все согласно кивают.

— Мальчики, ещё кое-что, — хитро говорит Аглая. — Поскольку мы не разделяемся, давайте первую часть нашего выхода посвятим нам, девушкам. Нам надо забежать в магазин — не все можно заказать доставкой.

— Аглая, ну, зачем, — одергивает её Марина.

— А что такого? У нас все равно планов пока нет, — как ни в чем не бывало пожимает плечами девчонка.

— Вообще не вопрос, — отвечаю и переглядываюсь с парнями. Те без проблем соглашаются.

— Ну вот и славненько. А дальше, если останется время… — продолжает Аглая, и тут у меня закрадывается предположение, что с магазином все не так уж просто… Но все уже начинают накидывать идеи.

В планы ребят пока не вмешиваюсь, понимаю, что для начала нужно договориться с дирижаблем, потом все остальное. Да и не всегда всё получается, как изначально задумано. С другой стороны, пусть группа лучше обсуждает будущий выход в город, чем моё путешествие.

— Я тоже хотела заглянуть в одно место, — говорит Олеся, подключаясь к общему обсуждению.

Успеваю сходить за добавкой и продолжаю слушать грандиозные планы. Девчонки планируют столько, что за неделю не успеть. Пусть. На месте разберемся.

В какой-то момент замечаю, что почти не чувствую вкуса. Ощущаю только смертельную усталость. Предчувствую скорый отказ мышц. Не удивительно — долгое усиление тела вполне себе чревато. А я под усилением не первый час. Да, использовал его не на полную, как ранее, на тропе, но магия в любом случае стимулирует мышцы и нервы больше обычного.

— Думаю, на первый день нам наверняка хватит, — замечает немногословный Марк.

— Благо, город никуда не убегает, — стараюсь пошутить, но чувствую, как сознание подает знаки.

Некоторое время ещё продержусь, но понимаю, что скоро могу отрубиться. Аккуратно касаюсь Олесиной руки под столом.

— Я, пожалуй, пойду, — тихо говорю ей. — Надо бы хорошенько отдохнуть.

— Я с тобой, тоже хотела лечь пораньше, — подхватывает девчонка. — А то я переволновалась на экзамене. А потом насеще по законодательству зачем-то гонять начали. Два с половиной часа, наверное. По основным моментам, но все же. Теперь понятно — почему. А те кто отвечали неправильно, а это примерно все, нарывались на плотную самостоятельную работу с кратким сборником основных законов империи. Кратким, ага… там всего-то двадцать шесть томов и искать вручную. Зато так мы их все запомнили. Тебе скорее повезло, что физрук тебя столько гонял по тропе.

Благодарно киваю — на самом деле повезло. Борьба с таким сборником очевидно сложнее, чем риск на тропе.

— Здорово! — отвечаю. Спутник мне сейчас будет как никогда к месту. А с Олесей привычно и спокойно.

Прощаемся с ребятами. Все остальные остаются в столовой формировать план будущей поездки. Марк только вздыхает и качает головой, но так же, как и я, соглашается со всеми предложенными пунктами. Тем более, что первый пункт про магазин Аглая уже озвучила, а Олеся и Марина согласились. Подозреваю, всё, что мы можем придумать сегодня, после этого, уже не имеет значения.

Олеся держит меня под руку и мы неторопливо идём до комнаты. В принципе, мне везёт — откат не настигает меня посредине коридора или пока мы поднимаемся по лестнице. Уже неплохо. Дотащить до кровати здорового парня — та еще задачка для хрупкой девушки. Да и не хочется лишний раз её напрягать. Но чем ближе подхожу к своей комнате, тем сложнее контролирую себя. Разум подсказывает, что остаётся всего несколько минут до сна. И он уже полностью готов воспользоваться этими минутами.

— Ты же нам рассказал далеко не всё, что видел на экзамене? — спрашивает девушка.

— Олеся, правда, — поднимаю на нее взгляд. — Мне очень сложно сосредоточиться. Думать тоже невыносимо. Давай как-нибудь потом.

— Что ты, я всё понимаю, — девчонка чуть крепче сжимает мою руку. — Уверена, что там всё было намного сложнее, чем у нас. Не переживай, расскажешь как захочется. Я без задней мысли спросила. Ты сейчас главное отдыхай… и я рада, что с тобой всё в порядке. Пока тебя не было, сильно заволновалась…

Олесю слышу только урывками. Сознание перестает воспринимать предложение. Картинка тоже становится нечеткой. Провожаю девушку до двери как в тумане. Всё, что происходит дальше готов списать на сон.

— Береги себя, пожалуйста, — слышу голос Олеси и чувствую нежный поцелуй.

Не знаю как оказываюсь возле своей двери, но последние шаги даются мне очень тяжело. Захожу в комнату и, не раздеваясь, падаю на кровать.

И вот тут приходит откат.

В этот раз он переживается ощутимее, чем в предыдущий. Будто тело решило поговорить со мной языком физиологии. Мол, что, чувак, ты не понимаешь намёков? Вот тебе последствия в полный рост.

Мышцы сводит судорогами. Несмотря на то, что мозг реально устал думать и чувствовать, отключиться и провалиться в сон не могу. Чувствую практически каждую клеточку своего тела. Да, не больно, но безумно неприятно. Тело буквально кричит: вот тебе результат, если будешь бездумно усиливать себя не пропорционально физическому развитию, надрываясь каждый раз.

Именно эти мысли кучу времени лениво ворочаются у меня в голове. И ведь я с ними полностью согласен, но поступить иначе всё равно не мог. Двинуться с места и принять обезболивающий эликсир — тоже не могу. Физически не получается даже поднять руку. Дикая беспомощность. Это тоже во всех смыслах неприятно.

Все чувства теряют остроту. Восприятие покрывается налётом тумана и безразличия.

И самое обидное, что красная колба восстановительного эликсира лежит на полке совсем рядом, буквально в метре от меня. С трудом разлепляю глаза и умудряюсь на неё посмотреть, а вот взять не могу.

— Ииии? — Прямо в лицо мне заглядывает мордочка бесёнка. Мелкая тварюшка нежданно-негаданно объявляется у меня в комнате.

Интересно, как? Дверь-то полностью закрыта. Да и директор совсем недавно вроде постарался с защитой.

Ах, да, у меня же не доделана половина комнаты со стороны ванной, и там никакой защиты по большому счёту нет. Правда завхоз вроде говорил, что односторонняя защита стоит абсолютно везде — с той стороны пройти не могут.

Собираю все силы и показываю бесенку глазами на красную колбу. Тварюшка кивает, по-хозяйски перелезает через меня и по кровати добирается до полки. Показывает мне на соседнюю колбочку с прозрачным эликсиром. Двигаю зрачками в разные стороны — надеюсь, обезьянка поймёт моё «нет». Понимает и показывает когтем ещё на одну пробирку.

— Иии? — опять переспрашивает.

Снова двигаю зрачками. В глазах мелькают яркие пятна и круги, но меня снова не выключает. Сейчас мне это на руку.

Тем временем бесенок переводит коготь на красную пробирку. Она-то мне и нужна.

С трудом моргаю. Существо забирает колбу. Добирается до меня, открывает крышку и выливает всё содержимое мне в рот.

Всё-таки эти существа разумны, пусть разум у них работает по каким-то другим законам. Главное, что логика приближена к человеческой.

Жадно глотаю эликсир. Чувствую, как он взрывается в желудке и разливается теплом по всему организму. Делаю глубокий вздох и резко сажусь на кровати. Тварюшка отпрыгивает в сторону.

Стараюсь набрать в легкие больше воздуха.

— Фух! — Закашливаюсь, но постепенно прихожу в себя.

Бесёнок внимательно смотрит на меня, наклонив голову на бок.

— Спасибо, ты очень вовремя, — говорю и роюсь в своих вещах. Отдаю существу один из накопителей, который забрал из замка — сам я, пожалуй, остерегусь им пользоваться.

— Иии? — удивляется существо.

— Ты вообще откуда? — спрашиваю.

Бесёнок показывает на стену, в которой застряла половина ванны.

— Ты ко всем можешь так попасть? — задаю вопрос.

Бесёнок качает головой в разные стороны. Получается, только ко мне.

Всё-таки есть какая-то дыра в ограничениях, наложенных завхозом на мою комнату. И, похоже, существо в эту дыру прекрасно вписывается.

— Кто-то ещё может проникнуть с той стороны? — интересуюсь.

Обезьянка опять-таки качает головой в разные стороны.

— Ну хоть это утешает. Ладно.

Быстро выпиваю друг за другом ещё два эликсира. Всё-таки полезная стандартная аптечка Пилюлькина.

Всё, теперь у меня есть от пятнадцати минут до часа. Потом снова накатит неуёмное желание пожрать. А после — нормально засну.

Смотрю на кусок ванной в стене. Раз у меня теперь есть силы, можно попробовать закончить расширение комнаты. Благо, половина работы уже сделана.

Глава 15 Договариваюсь с капитаном

А ведь получилось!

Просыпаюсь и с удовольствием потягиваюсь.

Смотрю на огромную ванную комнату с окном и мраморным полом. Посередине огромная ванна. Всё ровно так, как я себе представлял. Перед сном мне хватает часа, чтобы успеть закончить длинную вязь глифов для расширения комнаты. Времени уходит немного, но это и не удивительно. Преподы постоянно провоцируют и создают условия, в которых мы учимся, даже если не хотим. На себе замечаю, как всё лучше получаются первоначальные умения: быстрое начертание, удержание и точное формирование. После занятия с физруком на полигоне четко контролирую подачу магии. Выдаю ровно столько, сколько требуется. Не больше и не меньше.

Всё это Академия умудряется вложить в голову совершенно незаметно, преподавая разные дисциплины. И всего за месяц с небольшим.

Эффективность обучения даже не оспаривается. Преподаватели знают своё дело. При этом студенты не замечают, как их арсенал постепенно растет с каждым днем. Контрольные точки держат нас на одном уровне, но все понимают, что у каждого свои способности.

Интересно работает — когда знания не навязывают, ими хочется пользоваться. Именно поэтому ночью выстраиваю вязь глифов вместо того, чтобы лежать и думать о вечном. И ладно я — у меня свой интерес, но ведь вся группа работает точно так же.

Разве что такой ванной у них нет. Усмехаюсь.

Вчера, сразу после работы с глифами, рассмотреть своё творение не успеваю — голод скручивает желудок. Неприятное последствие восстановителя. Благо, время позднее и в столовой мне никто не встречается. Да и новый круглосуточный режим работы безусловно играет на руку.

Успеваю закинуть в себя примерно полтора ужина и вернуться в каморку. Хотя, какую теперь каморку — настоящую комнату. И вот тогда меня окончательно накрывает сон.

Сейчас чувствую себя совершенно отдохнувшим и довольным жизнью. Так и не скажешь, что вчера в очередной раз избежал смертельной ловушки, но тенденция меня совсем не радует.

Пока сплю, бесёнок выскальзывает из комнаты. Каким путем — непонятно. Наверняка сейчас носится по Академии и пытается найти возможность сожрать магию. Ну, пусть его. Его диета — не моя проблема. Что уж тут говорить, если сам директор серьезно не отнесся к наличию этой формы жизни на территории Академии. Только посмеялся. Вполне может быть, что тварюшка в замке преподносит всем определенный урок — например, не бросать, где не попадя собственность Академии. Или убирать рабочее место. Будем решать проблемы по мере поступления.

Ещё раз внимательно осматриваю ванну — естественно, вода не работает, сливать некуда. Надо бы расспросить завхоза, как все тут правильно подключить. Не я первый. Должны быть либо амулеты, либо зачарования на подобные вещи. Так что моцион сегодня все так же проходит в общей душевой.

Всё-таки одногруппники знают меня очень неплохо. Сегодня опять просыпаюсь раньше всех остальных. В коридорах никого нет. Привожу себя в порядок и как обычно собираю все вещи. Со стороны может показаться, что готовлюсь к дальнему путешествию — но никогда не знаешь, что тебя ждет в Академии.

Долго не раскачиваюсь, сразу иду в сторону посадочного поля для дирижабля. Прокофьев может улететь с минуты на минуту, так что нужно его ловить.

Люди капитана только-только начинают погрузку больших заколоченных ящиков из Академии. Что внутри — непонятно, но обращаются с грузом предельно аккуратно.

В общем, успеваю прийти к дирижаблю вполне ко времени.

— Аккуратнее! — Прокофьев покрикивает на парней. — Считай, что это хрустальная ваза твоей дорогой бабушки. Не дёргай так! Ты слышишь? Ящик не дёргай. А то как и в прошлый раз все останетесь без премии.

— Да ладно тебе, кэп, чего сразу орать-то? — огрызается матрос. — Всё нормально будет. Не разболтаем ничего.

— Поговори мне ещё тут, — беззлобно ругается в ответ Прокофьев.

Некоторое время просто стою рядом и слежу за переругиваниями — лезть в пекло не собираюсь. Жду, пока капитан сам заметит меня.

— О, студент, привет! — радостно приветствует Прокофьев. — Как у тебя дела? Как учеба?

Капитан выглядит измотанным. Круглосуточные перелеты дают о себе знать. С отдыхом эти несколько дней у капитана, очевидно, не ладится. Матросы тоже дерганные. Огрызаются, но делают.

— Здравствуйте, — отвечаю. — Всё в порядке, впитываем знания как губки. Я к вам по делу, — объясняю.

— Да это понятно — в такую рань вставать без дела как минимум странно, — ухмыляется Прокофьев. — Что у тебя случилось, студент? Никак до города надо добраться?

— Да, надо, — подтверждаю. — Только не сейчас, я заранее хотел договориться.

— Понятно, — кивает кэп. — Когда? Ты что так швыряешь? — резко отвлекается на матроса. — Тапки свои дома так бросать будешь, а здесь будь добр, аккуратнее!

— На выходных, — поясняю, как только взгляд капитана снова падает на меня.

— А начальство твоё в курсе? — капитан щурит один глаз. — Ты же первокурсник.

— Да, Академия разрешает, — говорю. — У нас как раз вчера закончился экзамен, и с сегодняшнего дня мы полностью свободны в плане выходов.

— Аки птицы — лети куда душе приспичит? — смеется Прокофьев. — Ладно, это меняет дело, — соглашается он. — Не то чтобы я сильно переживал по допуску, так и так помог бы тебе. Но раз начальство не имеет ничего против — добро пожаловать на борт. Когда собираешься? Один или с друзьями?

— С друзьями, — киваю. — Нас шесть человек. По возможности, либо в последний рабочий день недели вечером, либо в первый выходной день утром. Когда вам удобнее…

Капитан внимательно следит за матросами и записывает на листок принесенные коробки.

— Ты как ставишь? — снова обращается к матросу. — А следующий куда? Себе на голову? Сдвигай к стене. Корабль у нас не пентхаус!

Не понимаю, как они не путаются в заказанном — на мой взгляд, все ящики одинаковые. Однако одни вносят на корабль, другие выносят. Понятно, что за счет увеличения количества студентов, поставки тоже подскочили в разы. Наверняка и не только продуктов. Германыч вряд ли упустит шанс заработать копеечку и поработать с новыми студентами. Снаряжение, расходники, да мало ли чего еще надо? А доставляет только этот дирижабль.

— Ну смотри, что у нас по времени. Получается, летим через три дня, — прикидывает Прокофьев. — Ходить тогда уже будем всего по два рейса в день: утренний и вечерний. Вечерний рейс около четырёх дня. Пару часов в дороге и вы в городе. Переночуете там же — и у вас целый день.

— То есть мы прилетаем засветло? — уточняю.

— Ну да, — подтверждает кэп. — Как раз успеете найти гостиницу. Благо, город хоть и небольшой, но они там есть. Или тебе какой-нибудь гостевой дом посоветовать? — предлагает капитан. — Там тише, спокойнее, дешевле. Или, может, дом на компанию? У нас и такое есть. Вам уже сдадут — вы же по закону совершеннолетние. Когда мои прилетают, всегда их там от греха подальше селю. Сам, конечно, когда с мужиками собираемся, лучше в гостинице, но мы там почти не спим. Так, пару часов от силы. Но это наши дела.

— Нам бы что-нибудь такое, чтобы запомнилось, — отвечаю. — Всё-таки мы первый раз все вместе в городе остаемся.

— Тогда точно в гостиницу, — подтверждает Прокофьев. — У любого извозчика спросишь. Хороших там всего две, их каждая собака знает. Поедешь в любую, не ошибёшься.

— Хорошо, спасибо большое, — благодарю мужика. — Зарезервируйте для нас места, пожалуйста. Боюсь, в выходные наплыв будет ого-го.

— Это только первое время, — машет рукой капитан. — Потом обленитесь, никто вас сладким пряником в город не заманит. Тогда шесть мест, правильно? Да твою ж дивизию! — Прокофьев реагирует на громкий звук на корабле. — Если хоть одно стеклышко треснуло, ты у меня будешь бегать с тряпкой в зубах и стены до блеска натирать! Надо же какие криворукие…

Матрос виновато опускает голову и направляется за следующей коробкой, по пути выслушивая недовольство напарников. Да уж, нервная работенка у капитана.

— Я вообще за погрузку отвечать не должен, но разве их одних оставишь? — ворчит капитан. — Шесть мест говоришь? — возвращается к моему вопросу. — Не вижу проблем. Тем более вы пока первые, кто озаботился.

— Мы просто узнали первее всех, так получилось, — рассказываю. — Уверен, у вам сегодня ещё придут.

— Придут — разместим, — добродушно улыбается Прокофьев. — Успеют ли? Другой вопрос. В общем, первые шесть мест резервирую, — заверяет он. — Придумал когда?

— Как вы и подсказали, на последний рабочий день, — отвечаю. — Четыре часа дня — это удобно. Мы уже заканчиваем с занятиями, да и девчонки обрадуются, что быстрее по магазинам пройдутся.

— Ох, парень молодой ты ещё, зелёный, — смеётся капитан. — Ладно, записал. Своих предупреди, чтоб не опаздывали — ждать никого не будем. Вылетаем ровно по времени.

— Понял. Оплачивать сразу? — интересуюсь.

— А, не бери в голову, потом оплатишь, не так уж это дорого, — отмахивается капитан. — За перелёт беру всего по золотому с каждого. Цену не задираю. Полетите на дирижабле, считай, первым классом, даже с обедом.

— Ну если только с обедом, — смеюсь. — По золотому — не проблема.

На корабле снова раздается громкий звук — на этот раз бьющегося стекла.

— Ну всё, молитесь, — предупреждает капитан матросов. — На пять минут нельзя оставить. Все собрались, будем учиться как правильно ставить коробки! Ладно, студент, — оборачивается ко мне. — До встречи! А то сначала он у меня коробку уронит, потом голову.

Прощаюсь с капитаном и возвращаюсь в Академию. Забронировать места мы успели — а это самое главное. Больше нигде опоздать не должен. До завтрака ещё успеваю зайти к Пилюлькину, если он не спит.

— Константин Иванович, можно? — спрашиваю и заглядываю в целительскую.

Пилюлькин не спит и явно занят — внимательно разглядывает вещи у себя на столе.

— Орлов, заходи, заходи, — отзывается целитель. — Задачку ты мне задал замечательную.

Похоже, он сегодня так и не ложился. Слегка покрасневшие белки глаз и немного всклокоченный вид говорят сами за себя.

— Задачку ты, конечно, задал замечательную. — повторяет целитель. — Давненько я так свой мозг не напрягал.

Замечаю, что на столе лежат две открытые тетради из замка некроманта. Более того, Пилюлькин разгибает несколько листов и вытаскивает на стол, чтобы сравнивать несколько рисунков одновременно.

— В общем, пока я тебя ничем не порадую, — заявляет целитель. — Отца твоего лечить не начал. Пока только обновляю стазис, готовлюсь. Судя по записям, всё это переделанный ритуал кровного родства. Тут лучше не торопиться и хорошенько разобраться, как что работает. Можно случайно нарушить связи. Признаюсь, открыл для себя очень интересный подход, просто замечательный, — в голосе Пилюлькина слышится неподдельный восторг.

— Что если над ритуалом работал всего один маг? — предполагаю.

— Да без разницы, — говорит целитель. — Главное, чтобы никто особо не узнал, что эти записи теперь хранятся у нас. Если они узнают, что тетради в Академии, не сложно догадаться, что кто-то из наших наведывался к ним в замок и наследил.

Привлекать лишнее внимание к Академии и создавать проблемы всему педагогическому составу не хотелось бы.

— Да, я понимаю, — киваю. — Никому ничего не рассказывал и не собираюсь.

— И не собирайся, — одобряет целитель. — Потому что так не принято. Пусть империя воюет с некромантами уже не первый год, но лично академии стараются этого не делать. Но, если посмотреть с другого угла — они насильно удерживали твоего отца, да еще запустили серьезный ритуал, чтобы вытянуть тебя на след крови. Можно рассмотреть этот жест не иначе, как объявление войны в адрес всей нашей Академии. Ты уже наш, следовательно, мы за тебя отвечаем.

— Признаться, не задумывался об этом в таком ключе, — отвечаю. Слова целителя меня неслабо удивляют.

— Пока не забивай голову, политика между академиями тебя не касается, — советует Пилюлькин. — В общем, Орлов, честно тебе скажу, ничего про ритуал или про отца прямо сейчас сказать не смогу. Всю ночь сижу разбираюсь, а конца и края не видно. Но ничего-ничего, мне кажется, я ухватился за нужную ниточку. Распутаем. После уроков, если хочешь, заходи, там уже больше понятно будет.

— У моего отца по здоровью никаких изменений? — уточняю.

— Он в стазисе, чего ему будет, — пожимает плечами целитель. — Я его разместил в дальнем углу лазарета, отгородил ширмой, чтобы ни у кого нездорового интереса не возникло. Он там хоть год пролежит. Шучу-шучу, — замечает мою реакцию Пилюлькин и улыбается.

Сначала возникает мысль попросится пройти к отцу в лазарет, но с другой стороны — чего нового я там увижу? Через стазис ничего толком не разглядишь. Да и целитель прямым текстом говорит, что пока никаких изменений.

— Ладно, — вздыхаю. — Удачи вам с ритуалом.

— Удача тут ой как пригодится, Орлов, — Пилюлькин поджимает губы. — Если к завхозу пойдешь, захвати несколько пустых стерильных пробирок для меня. Сам понимаешь, тут не оторваться.

А и заодно захвачу. Это неплохой повод спуститься к складам. На завтрак сильно опоздать не должен, да и еды теперь на всех хватает с запасом.

— Афанасий Германович! — Негромко стучусь.

Дверь самостоятельно открывается.

— Заходи, заходи! — доносится из-за металлических стеллажей. — Подожди минуту, сейчас подойду.

Смотрю по сторонам. На складе как попало стоят неразобранные ящики. Как я и догадывался — большое количество студентов провоцирует большое число запасов. Нужно всего и много. Судя по всему, разгрузка только закончилась. Матросов уже не видно, да и двери склада уже закрыты. Видимо, Германыч как раз пытается разобрать все доставленное. Вижу, как один из ящиков срывается с места и самостоятельно плывет по воздуху, пока не исчезает где-то там, за стеллажами.

— Сейчас, ещё секунду, — доносится голос. — Вот так! Хорошо! Как родной встал! А сюда мы поставим еще несколько.

Германыч выходит весь в пыли, протирая масляные руки влажным полотенцем.

— Чего понадобилось, студент? — спрашивает завхоз. — Рад тебя видеть. Вон какой, живенький, здоровенький.

— Взаимно, — отвечаю. — Знаете, у меня к вам небольшая просьба, — начинаю. — Во-первых, пока не забыл, Пилюлькин попросил несколько стерильных пробирок — ему для дела. Он оторваться не может.

— А он у нас всегда шибко занятой, — хмыкает завхоз. — Но не переживай, я сам к нему собирался. Захвачу. У нас сегодня пришли. Только руки этим грузчикам поотрывать надо — часть побили в труху. Остолопы. Ладно, а для себя чего хотел?

— Я немного расширил свою комнату, — рассказываю.

— Быстро ты управился! Молодец! — одобрительно кивает Германыч. — Меньше месяца прошло, как вам дали глиф, а ты уже. Хороший результат. Ко мне из перваков пока никто с этим вопросом не заглядывал.

— Да, я бы тоже не заглянул, — улыбаюсь. — Но первая комната у меня — ванная.

— Смешно, — соглашается завхоз. — То есть тебе просто не хватает места, где можно помыться? Общие душевые — не то пальто? Нет бы создать себе место, чтобы заниматься отработкой лабораторных или спокойно готовиться к занятиям, а он ванную сразу!

— Есть такое дело, — подтверждаю. — Если честно, я об этом даже не подумал.

— Ну, всякое бывает, — машет рукой Германыч. — Все равно неплохо. И что ты теперь от меня хочешь?

— Моя ванная комната не подключается к общей сети Академии, — озвучиваю проблему.

Завхоз приподнимает брови и присаживается на стул.

— А у нас нет никакой общей сети, — поясняет Германыч. — Но я тебя понял. Тебе нужны артефакты — один на воду, другой для слива. Не вопрос, у меня есть примерно такие же, как у вас в душевой. Инструкция вроде простая, сможешь сам установить?

— Понятия не имею, — признаюсь.

— Ладно, коробки не убегут, а у меня весь день впереди. — Завхоз с ненавистью глядит на полтора десятка неразобранных ящиков. Видимо, ему основательно надоело ими заниматься. — Пойдем к тебе, гляну.

Да, если все раскладывать и расставлять, времени понадобится много.

— Идём, идём, чего встал? Выходи, — торопит Германыч, закрывая дверь склада.

Глава 16 Появляются нити

— Ты понял, как это делать? — спрашивает Германыч и выдаёт мне несколько артефактов для воды.

— И что, в каждом душе так подключено? — уточняю.

— Нет, там общая дренажная система, и в конце установлены эти плашки, — объясняет завхоз. — С установкой в ванне я тебе показал, с туалетом, думаю, сам справишься. Но, вообще, студент, придумать такое. — Обводит руками огромную ванную комнату. — Это же нужно недюжинное воображение, — смеётся Германыч. — Не думал, что хоть кто-то из наших студентов на такое способен. А я, поверь, многое повидал.

— Да, я тоже от себя не ожидал, — оглядываю новую комнату. — Ещё хотел спросить. Поможете понять, как сделать разделительную стенку?

Сейчас комната выглядит весьма странно: в одной половине кровать и шкаф, посередине ванна, в углу туалет — и никаких перегородок между ними. Жить, конечно, можно и так. Особенно, если с артефактами все будет исправно работать. Но смотрится всё в целом так себе. Хочется элементарного разделения пространства.

— Придумать её несложно, сам спокойно справишься, — машет рукой завхоз. — Только в этот раз не торопись. Когда будешь делать вторую комнату, заранее прострой у себя в голове, как всё должно выглядеть в конечном итоге. Просто если поставишь стенку прямо сейчас, то с большой вероятностью она лопнет, как только тут добавятся одна или две комнаты. Ты же не собрался ограничиться только ванной?

— После нашего разговора захотел ещё лабораторию сделать, — воодушевленно отвечаю. — Торопиться не буду. Когда пойму, что в ней должно присутствовать, тогда и приступлю. А вот кабинет — тоже отличная идея.

— Вот и хорошо, — потирает руки завхоз. — Вроде разобрались.

— Кстати, — останавливаю Германыча в дверях и вытаскиваю из шкафчика серебряный слиток из замка некромантов. — Афанасий Германович, вы не посмотрите? У меня тут два слитка серебра.

— С той стороны? — завхоз бросает на слиток крайне заинтересованный взгляд и берет его в руки.

— А я не знаю, — признаюсь. — Не уверен.

— Ну, что ж, сейчас глянем, — отвечает завхоз, запуская ручную диагностику.

Германыч уже не раз доказывал, что он может спокойно воспринимать дорогие вещи в чужих руках.

Через пару секунд слиток возвращается ко мне.

— Очень хорошее алхимическое серебро, — подытоживает завхоз. — Для алхимии и эликсиров идеальное. Можно сделать из него посуду, особенно хорошо подойдет для ложек. Очень чистый сплав. Но если вдруг ты рассчитывал, что это серебро прорыва, то это не оно.

— Хорошо, — пожимаю плечами. — Я не то чтобы рассчитывал, думал — а вдруг.

— Нет, — качает головой Германыч. — Это просто хорошее серебро. Оставь его себе, потом пригодится. И про кабинет не забывай, делай помаленьку. А ванная у тебя что надо, — обводит рукой. — Вот за это спасибо, давно так не развлекался. Комплекты возьми. Как устанавливать ты уже знаешь. Как запитать — тоже. Всё, бывай, студент. Надо же, — бормочет себе под нос, — ванна на львиных ногах! Чего только люди не придумают.

Возвращаю серебряный слиток в шкаф. Комплекты для ванной тоже пока кладу на полку. Надо бы успеть позавтракать.

Все ребята уже в столовой. Олеся, увидев меня, машет рукой. Остальные девчонки сидят рядом с ней, уткнувшись в информер.

Беру завтрак и сажусь на сторону к парням. Девчонки при этом даже взгляды не поднимают.

— Что случилось? — спрашиваю у ребят.

— Ты не проверишь, — отвечает Макс. — Они так с утра сидят.

Марк в подтверждение кивает.

— Я бы выбрала красное, — комментирует Аглая. — Вот это.

— У меня оно с волосами сольётся, — не соглашается Марина, поправляя рыжие кудри.

— Куда они собрались? — уточняю у Макса. Все девчонки выглядят нарядными и озадаченными.

— А я возьму себе черное, — говорит Олеся, листая информер. — Вот это. Его потом хоть куда можно надеть.

— А с твоими тёмными волосами оно, значит, не сольется? — усмехается Аглая. — В общем, берем оба, если что, поменяетесь.

— Это они репетируют выезд в город, — сообщает Макс, наблюдая за девчонками. — Всё утро обсуждают вещи — платья, туфли, накидки. Даже комплекты ювелирки.

— Это вам нужно умыться и рубашку поприличнее выбрать, — поворачивается к нам Аглая. — Мы же в приличное место пойдем, должны выглядеть на все сто. Вдруг там старшекурсники симпатичные будут. — Замечаю как на этих словах Марка передергивает.

Не спешу расстраивать Аглаю про приличное место. Если останемся в «Сарае», как и планируется — там никакого дресс-кода для студентов. Скорее, девчонки будут выглядеть в вечерних платьях не совсем к месту. Но если так хотят — не буду портить им удовольствие.

— И что, вы сразу в платьях полетите? — удивляюсь.

— Нет, Ларик, — подключается Олеся. — Мы сейчас выберем платья в магазине, их там приведут в порядок, отпарят, подберут украшения. Заедем, заберем в городе, так намного удобнее.

— Как платья выбирать — вы первые, а как до дирижабля идти, так никто проснуться не удосужился, — вздыхает Макс. — Я вроде пораньше встал, дошел до взлетного поля, но корабль уже улетел. Вечером надо дойти, а то без мест никуда мы не улетим.

— Не переживайте, я успел переговорить с капитаном, — сообщаю. — Для нас уже зарезервированы места.

Девчонки облегченно выдыхают и тут же отвлекаются от информера.

— Так, когда вылет? — со всей серьезностью спрашивает Марина.

— Последний рабочий день недели, в четыре часа дня мы отправляемся в город. Пару часов, и мы на месте, — передаю слова Прокофьева. — Как прилетим, нужно снять гостиницу для ночевки.

— Я этим займусь, — отзывается Аглая.

— Капитан сказал, что там всего две приличные гостиницы, — припоминаю.

— Я же сказала — займусь, — повторяет девчонка. — Зарезервировать можно и отсюда. Доступа у нас хватает.

— Хорошо. Главное, возле «Сарая» гостиницу не бери, — предостерегаю. — Там есть очень популярное студенческое место, скорее всего, с высоким рейтингом, но оно предназначено не совсем для ночевок.

— А для чего? — тут же уточняет Марина.

— Для более взрослых ребят, — еле сдерживаю смех.

Девчонка на секунду зависает, но до неё быстро доходит. Марина ловит на себе неоднозначный взгляд Макса и краснеет.

— Да, да, вот и я про то же, — подтверждаю. — Поэтому надо аккуратнее.

— Орлов! — строго говорит Аглая. — Вот что ты начинаешь? Найду я нормальную гостиницу. — И хитро добавляет. — Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь про место возле «Сарая».

— Давайте не будем, — прерывает Олеся. — У нас еще туфли и сумочки.

Как только девчата получают информацию о том, когда вылетает дирижабль, их интерес сразу же перемещается в информер.

— Можно ещё вот сюда зайти, — показывает на карте Аглая.

— Да уж, интересно, — говорю и смотрю на скучающих парней.

— Не очень, — вполголоса замечает Макс. — Кажется, мы ошиблись, когда согласились «пробежаться» по магазинчикам. Кажется, нас ждет целый день покупок.

Парень говорит достаточно тихо, но Марина его всё равно слышит.

— Макс, ну как ты не понимаешь — нам нужны эти вещи! У меня вообще никогда ничего подобного не было, — с обидой в голосе заявляет она. — Это будет мой первый выход.

— Да ладно, ладно, понимаю, — тут же сдаётся парень.

Заканчиваем с завтраком и ждем, пока девчонки решат все свои дела.

— Слушай, Макс, хотел тебя спросить… — обращаюсь у одногруппнику и улавливаю отчетливые изменения в воздухе. Словно рубильник переключает расслабленное спокойствие Академии на резкую суету.

В столовую врываются четверо старшекурсников и подбегают к своим группам. Все бросают недоеденные завтраки, подскакивают и выбегают на улицу. Гомон, крики, обсуждения.

— Орлов! Эй⁈ Орлооов⁈ — Макс теребит меня за плечо.

— Да, я тут, — отвлекаюсь от озарения.

— О чём ты хотел меня спросить? — допытывается парень.

— Да так, про магию, не особо важно… Лучше потом.

Прихожу в себя после странного «видения». Суета — всего лишь интерпретация моего разума. В реальности, никаких ворвавшихся студентов. Только несколько человек, который торопились. И всё равно разум интерпретирует их движения как панику.

Все четыре группы старшекурсников никуда не бегут, просто торопятся — может, на занятие? Выходят одновременно — бывает, тоже, на первый взгляд, ничего необычного. Пришли в одно время — ушли тоже.

На секунду задерживаюсь в диссонансе. Снова ловлю паническое состояние незнакомых ребят — причин для этого не вижу. Ярких проявлений тоже. Смотрю на свою группу — девчонки снова открыли информер, парни доедают завтрак. Все ведут себя так, будто ничего не случилось.

— Так. Что-то происходит, — предупреждаю вслух.

— В каком смысле? — спрашивает Марк.

Он замечает мое состояние раньше всех и отслеживает его на раз. Смотрит, куда направлен мой взгляд, но за столами уже никого нет.

— Как-будто не голодные, — замечает Марк.

— И невоспитанные, — как бы между прочим добавляет Аглая, намекая на оставленные подносы и беспорядочно расставленные стулья.

Ребята тоже видят, что старшие курсы не доедают завтраки и не убирают за собой. Аглая снова погружается в разговор с девчонками, а вот Марк заметно напрягается.

— Что ты понял? — спрашивает он меня.

— В Академии проблемы, — тихо говорю.

— Девчонкам? — уточняет одними губами и кидает взгляд на Макса.

— Пока не будем… Если бы произошло что-то слишком серьёзное, нам бы уже сообщили, — продолжаю вполголоса. — Здесь что-то глубже.

— Понял. Проверим? — предлагает Марк.

В столовую заходит наш куратор.

— Видимо, проверять не придется — кажется, нам сейчас расскажут всё, что позволено знать, — киваю в сторону Алекса. Вид у него странноватый.

— Вы чего, ребят? — спрашивает Макс, не успевая за нашим разговором.

— Кажется, у нас проблемы. И ладно бы только у меня одного… — задумчиво говорю. — Не хотелось бы, конечно, но как есть.

Алекс встречается со мной взглядом и тут же подходит к нашему столику. Похоже, я не ошибся. Парень улыбается, всем видом показывая напускную безмятежность. Зачем-то играет на публику. Получается у него, если уж честно, так себе. Марк с Максом это тоже прекрасно видят.

— Ларион, здорово, что я тебя встретил, — Алекс говорит настолько неестественным голосом, что даже девчонки отвлекаются от информера.

Не трачу лишнее время на вопросы — очевидно, нам всё скоро расскажут и, если нужно, покажут.

— Да, да, я уже понял, — киваю куратору. — Мы идём. — Допиваю чашку кофе и встаю из-за стола.

— Ты один, — уточняет Алекс.

Тут в голове оживает общая сеть.

— Потом сообщишь нам, к чему готовиться, — слышу спокойный голос Марка.

— Конечно, — беззвучно подтверждаю в сети.

— Всё нормально? — спрашивает Олеся. — Что мы пропустили?

Смотрю на девчонку. Она откладывает информер.

— Ребят, все нормально, — еще раз сообщаю в сети. — Все живы, все здоровы. Если что — сообщу.

Встаю из-за стола. Иду за Алексом.

— Что произошло? — спрашиваю.

— Ничего страшного, — неестественно улыбается куратор. — Сейчас мы дойдём до Пилюлькина, и он тебе обо всём расскажет.

Вопросов больше не задаю — какой смысл? И так видно, что Алекс знает больше, и это знание ему не очень нравятся. Скоро и мне расскажут. Идти недалеко — всего дважды завернуть за угол. Идём коротким путем — не в целительскую, а сразу в лазарет.

Может, что-то случилось с отцом? Если так, то почему Пилюлькин с утра не сказал? Странно.

— Проходи. — Алекс открывает дверь в лазарет.

Куратор остается в дверях и тщательно осматривает коридор. Видимо, не хочет, чтобы кто-то сейчас шел за нами.

Только перешагиваю порог лазарета, как на меня падает какофония звуков. Крики, команды, указания. Видимо, в коридоре стояла блокирующая звуки техника.

Алекс заходит за мной, закрывает дверь и говорит:

— Как видишь…

Вокруг сплошная суета. Старшие студенты под руководством Пилюлькина помогают военным разместить десятки магических коконов. Все находятся в стазисе. Кроватей катастрофически не хватает. Заняты все поверхности лазарета, даже столы. Бойцов продолжают приносить и приносить, сваливая в проходе.

В лёгком недоумении оглядываюсь на Алекса.

— Я не в курсе, — открещивается куратор. — Пилюлькин просто сказал звать тебя, я позвал.

— Так, Орлов! — кричит Пилюлькин издалека. — Иди сюда, срочно ко мне! Алекс, спасибо! Вливайся в работу.

Куратор коротко кивает и бежит к девчонке-распределителю. Помощь тут явно пригодится.

Мельком осматриваю целителя. От утреннего сонного состояния не остаётся ни следа. Видимо, он щедро подбадривает себя эликсирами, так как выспаться за последние сорок минут точно бы не успел.

— Да, Константин Иванович. — Подхожу ближе.

— У нас проблемы, — сообщает он.

— Я заметил, — отвечаю. Головой показываю на пространство лазарета. На единственный свободной стол укладывают очередной кокон.

— А это, — говорит Пилюлькин, — Это да. Только это не вся проблема — это её начальные последствия. Но там забота не наша с тобой. Наша — здесь.

— Это то, о чём я думаю? — уточняю.

— Не знаю, о чём ты там думаешь, — говорит Пилюлькин. — Но если ты про те нити, с которыми мы боролись, когда бойцы принесли своего Батю, то да — большинство из этих товарищей заражены именно ими.

Смотрю на непрерывно прибывающих бойцов.

Прекрасно помню по фильму из синематеки, что две боевые пятёрки с участием магов — это довольно ультимативная мощь. Батальон зачистки вообще включает всего четыреста человек боевого состава — как раз не так давно специально смотрел в информере.

Прикидываю число лежащих тут бойцов. Получается, что в лазарете прямо сейчас находится около пяти или семи процентов численного состава. Прилично.

— Тут только бойцы? — спрашиваю.

— Молодец, что задал этот вопрос, — хвалит Пилюлькин, расчищая поверхности для новых коконов. — Нет, не только. Здесь в том числе маги и бойцы пятёрок. Если спрашиваешь про боевой состав, то да, здесь только боевой состав.

— Почти семь процентов? — удивляюсь.

— Нет, около двенадцати. Привезли пятьдесят человек в таком виде. Здесь только половина, — говорит целитель. — Ещё не всех принесли.

Не нахожу слов, чтобы ответить.

— Разве мы сможем их здесь разместить? — уточняю и тоже помогаю убирать вещи со всех поверхностей, сдвигать тумбы и кровати.

— Нет, не сможем, — качает головой Пилюлькин. — У нас здесь будет только предварительная обработка. Готовься работать на износ.

Мы сдвигаем несколько кроватей, чтобы разместить как можно больше бойцов. Целитель скидывает в коробки ненужные вещи и освобождает шкафы и тумбы, чтобы сделать из них подобие столов.

— Какие у нас основные цели? — интересуюсь.

— Основные цели… — на ходу прикидывает Пилюлькин. — Большая часть из них заражена именно тем видом тварей. Я подсвечиваю — ты уничтожаешь. Потом подлечиваю самых тяжёлых, чтобы снова разместить в стазис и отправить в центральный госпиталь. Дальше — не наша забота.

— Понял, — киваю. — Думаю, сделаем всё, что в наших силах.

— Куда ж мы денемся, — подтверждает целитель. — Между госпиталем и Академией будут постоянно курсировать винтокрылы. Наша с тобой задача — обработать большую часть заражённых. В госпитале их поставят на ноги. И, очевидно, быстрее, чем у нас. Мы-то здесь, конечно, качественнее отработаем, — качает головой целитель, — но мы всё-таки не рассчитаны на такой поток бойцов. — Так! Что тебе нужно для работы?

— Ничего, — отвечаю. — Собраться и ускориться, чтобы успевать за вами. Вроде все.

— Это я уже продумал. Значит так. — Пилюлькин выдаёт мне шесть эликсиров и замирает в раздумьях. — Ладно. Выпиваешь всё по очереди, начиная с восстанавливающего.

— Сразу же с восстанавливающего? — удивляюсь, но не перебиваю. — Что потом?

— А потом суп с бойцом, — поддерживает боевой дух целитель. — Нас ждет четыре часа жёсткой работы. Как только действие восстановителя кончится, тебя отрубит. Поспишь где-нибудь здесь. С занятий я тебя отпросил. Потом проснешься, поешь… или как получится. — Пилюлькин оглядывается. — Так, студенты! Вероника! Мне нужна помощь!

Глава 17 Блуждаю по Академии

Старшекурсники на секунду отвлекаются.

— Я звал только Веронику, — уточняет целитель. — Иди сюда скорее.

К нам подбегает девочка-распределитель в белом халате. Видно, что волнуется, но держится. Нервно поправляет светлые волосы и крутит пуговичку на халате. Вижу её, кстати, впервые.

— Мы начинаем работу, — сообщает Пилюлькин. — Организуй студентов так, чтобы мгновенно по моему знаку бросали стазис и выносили бойцов из диагноста. Потом все то же самое со следующим коконом. Задача понятна? Вероника, это важно! — целитель ещё раз концентрирует внимание девушки на своих словах.

— Да-да, я слышу. Организую, — подтверждает девчонка.

— Активная работа у нас будет не больше четырёх часов, — предупреждает Пилюлькин. — Очень важно, чтобы вы чётко и точно следовали друг за другом. Меня отвлекать только в экстренном случае. Таком, где уже ну никак не справиться. Я могу на тебя положиться?

— Конечно, Константин Иванович, сейчас всё будет, — обещает Вероника и объявляет все вводные другим старшекурсникам.

Голос у нее звонкий, уверенный. Со студентами она ведет себя без стеснения. Видно, что держит всех в кулаке, и все слушают её беспрекословно.

— Отлично. Если мы переживём всё это безумие, рекомендации у вас будут замечательные, ручаюсь, — обещает Пилюлькин.

— Спасибо, Константин Иванович! — Девчонка аж пышет энтузиазмом. — Мы и без этого бы справились.

— Конечно. Но так — ещё лучше. Начинаем. — целитель оборачивается ко мне. — Пойдём к диагносту. И сними пока что револьвер. Вряд ли он тебе пригодится.

Думаю, здесь целитель прав. Вряд ли в Академии я прямо сейчас начну от кого-нибудь отбиваться. Как только захожу в диагностический зал, освобождаю себя от лишнего груза.

— Так, вроде всё, — вздыхает целитель, заканчивая подготовку. — Ты готов, Орлов?

Прислушиваюсь к себе. Не очень хочется всем этим заниматься, но, похоже, выбор невелик. Обращаюсь к наследию Кольцова с тем, чтобы в ближайшее время запомнить всё, что делает Пилюлькин. В идеале — каждое действие. И ведь получается автоматически, словно сто раз так уже делал. Мысль слегка пугает, но отодвигаю ее на попозже. Сейчас не до этого.

В моих глазах словно растекается пустота, поглощая стены комнаты, пол и шкафы. При этом я будто расширяю угол обзора. На секунду всё вокруг замирает. Вижу каждую пылинку в воздухе. Такая кристальная ясность длится недолго. Видимо, именно так запускается этот режим моего внимания.

— Да, готов, — отвечаю.

Про такое состояние у менталистов очень много памяти. Практически любой из них может искусственно ввести себя в этот режим. Они добиваются подобных изменений долгими тренировками. Но и польза у такого состояния огромная — в процессе активно двигаться сложно, но наблюдательность и все, что связано с магией или разумом, в этом режиме получают сильнейшее усиление и выходят на новую ступень. Запоминаешь почти всё, что происходит. Правда, время в этом режиме очень сильно зависит от человека. Не всем дается.

Так. Мне нужно четко поставить перед собой задачу.

В первую очередь — максимально запоминать все целительские глифы. По возможности — еще и диагностику. Основное внимание отдавать все же глифам, поскольку нигде в другом месте мне их не встретить.

Мысли проносятся за мгновения. Но целитель все равно прекрасно замечает паузу.

— Точно готов? — на всякий случай переспрашивает Пилюлькин, замечая моё состояние. Он терпеливо ждет, пока я определюсь. Не подгоняет.

— Точно — киваю.

— Чего тогда стоишь? Пей, — говорит мне.

Одну за другой опрокидываю в себя колбы с эликсирами.

Пилюлькин останавливает меня с интервалами примерно десять секунд — ждет, пока каждый эликсир подействует. К обычным настоям эти эликсиры точно не имеют никакого отношения, поскольку каждый из них взрывается у меня в желудке и мгновенно разносится по всему телу. Отчетливо это чувствую. Примерно так жев своё время я ощущал себя в больничке после уколов медсестры.

Первые четыре колбы не оказывают особо заметного и понятного действия, а вот после пятой происходит очень интересная штука. На секунду цвета передо мной меняются, картинка становятся еще чётче, как в момент включения режима внимательности. Моргаю. Всё почти возвращается к норме.

Шестой эликсир взрывается внутри меня яркой гранатой. Время замедляется. Всё вокруг двигается в полтора раза медленнее. Вливаю магию в усиление — мозг набирает ускорение.

— Не переусердствуй, — говорит Пилюлькин чуть быстрее, чем обычно.

Целитель опрокидывает узнаваемые, но другие эликсиры вместе со мной.

— Заносите первого! — громко обращается к студентам.

Непривычно громкий голос Пилюлькина неприятно ударяет по ушам. Непроизвольно морщусь.

— Да, да, я понял, — замечает мою реакцию целитель. — Постараюсь говорить тише. Побочный эффект.

Движения целителя становятся рваными. Видимо, так кажется из-за ускорения. Думаю, начинают действовать и его эликсиры, только он чуть быстрее меня.

На стол перед нами студенты укладывают первый кокон стазиса.

— Ну, понеслась! — командует Пилюлькин.

Раз. Боец в стазисе приподнимается над полом. Следующая секунда — снимается сам стазис. Вижу, как внутри живого бойца шевелятся нити твари прорыва.

Два. В бойца влетает глиф — скорее всего, обезболивающий. Чтобы боец не чувствовал, что с ним происходит. Боевая броня осыпается на пол, передо мной подсвечиваются три разных зоны.

Внутри тела разными цветами подсвечиваются несколько нитей — видимо, принадлежат разным организмам-паразитам. Во все три точки летит по росчерку. Тело бойца обнимает чёрно-красное пламя, выжигая все сплетения.

Целитель работает сразу с трёх точек внимания. Это потрясающе. Пилюлькин будто занимается этим каждый день, хотя весь алгоритм придуман всего день назад.

— Споры! — быстро проговаривает целитель.

Вижу ещё пару точек. Они неярко зажигаются на броне. Вбиваю туда два росчерка подряд — и это помогает.

Три. Пара целительских глифов — и на организме бойца появляются магические заменители. Несколько крупных ран срастаются.

— Диагностика, — проговаривает целитель.

Наблюдаю с острым вниманием — узнать, что лишнего осталось в теле, всегда полезно. С первого раза сам подобную штуку не повторю, но для начала запоминаю последовательность. Думаю, к пятидесятому бойцу эту хитрую вязь запомню навечно.

Следующую систему глифов уже прекрасно знаю. Её по отмашке Пилюлькина, накладываю студенты. Боец запечатывается в новый кокон стазиса.

— Усложняем алгоритм — нужно будет ещё убирать броню, — громко объявляет целитель в сторону ритуального круга диагностов.

— Я по-ня-ла! — медленно доносятся до меня голос Вероники.

Улыбаюсь.

— Смешно тебе, студент? А теперь представь, как они нас слышат⁈ — замечает Пилюлькин.

От этой мысли улыбаюсь ещё шире.

Старшекурсники убирают броню. Боец тоже исчезает.

— Следующий! — машет рукой целитель.

Нам приносят очередного воина зачистки…

Бойцы сменяются один за другим. Выдерживать такой ритм поначалу сложно, но автоматизм действий и отработанное взаимодействие студентов сказываются. Втягиваюсь.

Да и сложно не втянуться, когда от меня, по сути, требуется не так уж много. При этом без моего присутствия вся эта история абсолютно не имела бы смысла. Спасти ребят от паразитов прорыва было бы невозможно. Да и сейчас многие из бойцов выглядят сильно потрёпанными. Не факт, что в госпитале их быстро поставят на ноги, если вообще поставят. Кое-где Пилюлькин заменяет магическими заменителями чуть ли не половину ливера.

Не даю себе возможности оценивать. Пока просто запоминаю. Переживать буду потом. Сейчас передо мной просто работа, не люди. Манекены. Тем более никто из них не двигается и не кричит от боли.

Так становится чуть проще воспринимать бойцов, проходящих через наши руки. Перестаю бояться им навредить или случайно уничтожить больше, чем нужно. Что, кстати, один раз и происходит. Видимо, на парня слишком поздно наложили стазис. Уровень заражения приближается к тем фатальным тридцати процентам, про которые говорил Пилюлькин во время наших экспериментов.

После удара по нитям, тело бойца полностью вспыхивает. Целитель мгновенно накладывает защиту в виде сферы. Внутри неё огонь словно пожирает сам себя. Какое там отсутствие кислорода? Магическому огню вообще без разницы. Пламя на эти условности не обращает внимания, и боец сгорает до пепла прямо внутри этой сферы.

Если бы он попал к нам в руки первым или вторым, то меня бы эта ситуация сильно задела. Возможно, выбила бы из колеи. Работа могла полностью остановиться. Я бы просто не смог продолжать. Но, учитывая, что мы работаем как на конвейере, сложившаяся ситуация даже не нарушает ритм.

— Следующий! — кричит Пилюлькин, и я снова морщусь от боли в ушах.

Студенты с помощью магии убирают пепел в ту же секунду. Я бы и сам мог это сделать — просто воспользоваться щитом как совком, но такой необходимости нет. Продолжаем.

Раз. Падает стазис. Два. Отстёгивается и падает вниз броня. Три. Диагностика, подсветка. Шевелящиеся червяки нитей уже не вызывают омерзения — просто работа.

Тут же наношу удар. Нити загораются как тонкие фитили и прогорают.

Через час или полтора начинаю распознавать большую часть систем глифов, которыми пользуется целитель. Повторить их пока навряд ли смогу, но запоминаю до самых мельчайших выписанных чёрточек. Предназначение их не понимаю — надеюсь, разберусь позже.

Сейчас есть только чёткое понимание, когда и в каких случаях Пилюлькин использует ту или иную вязь. Понимание, конечно, можно восстановить, поняв, что было с человеком, но, скорее всего, нужно много тренироваться. И диагностика даёт Пилюлькину, очевидно, намного больше информации, чем внешний осмотр. А мне доступен только он.

Бойца запечатывают в кокон. Убирают. Тут же перед нами появляется следующий. Так происходит снова и снова.

Продолжаю создавать нужные Пилюлькину росчерки, добиваю споры в подсвеченных местах. Вижу, как целитель готовит очередного бойца к госпиталю. Студенты накладывают стазис, а во мне что-то отключается.

Практически сразу, как только поставлена последняя точка в нашей работе, в глазах темнеет. Падаю на пол рядом с броней последнего бойца, не в силах пошевелиться. Сознание ухает в черную дыру еще до того, как я касаюсь пола.

Последнее, что успеваю услышать — слова Пилюлькина:

— Всё, сгорел. В госпиталь его.

Просыпаюсь тяжело. Сколько прошло времени непонятно. Снов не помню — с трудом помогаю сознанию выгрести из чёрной дыры. Тело, на удивление, чувствует себя неплохо. Прислушиваюсь к себе, прежде чем открыть глаза. Да, на самом деле отдохнувший. Только внутри разума вязкая муть и тяжесть.

Открываю глаза. Надо мной узнаваемый потолок лазарета. Значит, меня не вернули в комнату, а оставили под присмотром. Даже не раздели.

Прикладываю усилия, чтобы повернуть голову. А, нет — сложнее всего решиться сделать действие, а вот организм вполне себе функционирует.

Приподнимаюсь на кровати. Такое ощущение, что вчерашняя работа мне приснилась.

Здесь, помимо меня и огороженного ширмами отсека, на кроватях всего четыре кокона стазиса. На этом всё. Лазарет пуст. Оглядываюсь, чтобы убедиться — больше никого нет. Ладно. Поднимаюсь с кровати.

Чувствую себя свежим и отдохнувшим. Иду в туалетную комнату, принимаю душ.

Окон нигде нет, поэтому всё ещё не понимаю, сколько сейчас времени — поздняя ночь или, наоборот, раннее утро. Возвращаясь в палату и замечаю, что все мои вещи аккуратно сложены возле кровати. На железной спинке висит кобура с револьвером. Всё рядом.

Переодеваюсь, забираю оружие и застываю в нерешительности. С одной стороны, надо бы пойти поесть. Не сказать, что голод сильно докучает, но при мысли о еде желудок сжимается. Значит, всё-таки надо.

Но важнее узнать, чем закончилась вчерашняя история. И вчерашняя ли. Это тоже хороший вопрос.

Заглядываю в целительскую. Там тоже тишина, и от вчерашней паники и суеты не остаётся и следа. Пилюлькина внутри тоже нет. Странно, думал, он уже на месте.

Ладно. Всегда есть вариант воспользоваться общей сетью или информером. Но информер рядом найти не могу. А перед тем, как спрашивать в сети, надо бы узнать точное время — вдруг сейчас три часа ночи? Только переполошу ребят.

Выхожу в коридоры Академии. Определиться со временем не получается — навстречу никто не выходит. За окном синий-синий туман, будто сейчас середина ночи или около четырёх утра. Туман полупрозрачный, но разглядеть через него, что происходит в саду Академии, не получается.

Прохожу дальше. Гулкие раскаты шагов и ощущение полнейшего одиночества.

Надо дойти до столовой — помню, как-то раз меня там кормили поздно вечером. Подхожу к двери, и тут меня тоже настигает лёгкое разочарование. Закрыто. Неудачное выбрал время для вылазки. Да и ощущение общей бутафории — будто иду по ненастоящей Академии.

Вдалеке скрипят ставни, туман за окнами так и не рассеивается. Языков хмари по стенам не вижу, но отчетливо чувствую, что за мной следят. Возможно, просто наваждение или откат после плотной работы и эликсиров. Останавливаюсь посреди коридора и прислушиваюсь — слышу ровный стук. Стук собственного сердца.

Дохожу до своей комнаты. В вещах нахожу информер. Как и думал, сейчас ночь — четыре часа. Нажимаю кнопку активации, но машинка не запускается. Пробую несколько раз, но безрезультатно. Возможно, Германыч оказался прав, и незатейливый информер отслужил своё.

Да уж, в такое время по Академии я ещё не шарился.

Пусто и безлюдно. Теперь понятно, как у Игоря получилось незаметно расставить ловушки. В это время как раз никого нет. Кстати, Игорь… а где он? В целительской или в лазарете его не видел. С другой стороны, его вполне могли отправить в центральный госпиталь, как и бойцов, которых мы обработали. Там в любом случае вариантов помощи намного больше. Постоянный уход, медсестры, опять же… Мельком цепляюсь за тёплое воспоминание об Ариадне. Девушка заботилась обо мне как надо. Может, Игорю тоже повезло не меньше. Не думаю, что он, как только придет в себя, захочет как можно быстрее восстановиться. Слишком большой к нему интерес со стороны следаков. Как-никак несколько покушений. И неважно, что парень ничего об этом не помнит — разбираться всё равно будут. Ситуация хоть и не является прямой ответственностью следователей, поскольку всё произошло на территории Академии, но интерес никуда не испарится.

Так. Желудок снова напоминает о себе. С едой у меня, прямо скажем, негусто. Задумываюсь, какие у меня есть варианты. Ломиться к товарищам — не тот повод, столовая откроется через только несколько часов. Кажется, пришло время офицерских пайков, которые я умудрился давным-давно заказать у завхоза. Удачно, что до этого они мне так и не пригодились.

Достаю упакованную коробку и вместе с ней возвращаюсь в лазарет. Вдруг, Пилюлькин решит заглянуть, а меня нет в палате? Мало ли.

Неторопливо иду по коридору — ощущение картонности не покидает. Кажется, толкни стены — и они рухнут, обнажив другую реальность. Делаю крюк и спускаюсь на склад. Легонько дергаю дверь. В общем, не удивлен — тоже закрыто.

В лазарете сажусь на кровать и понимаю, что ни разу не пробовал офицерский паёк — даже интересно, что там. Улыбаюсь своим мыслям — сейчас поем и станет легче. С легкостью разрываю упаковку. Достаю банку без этикетки — похожа на консерву. Вскрываю крышку — внутри липкий пластилин. Без вкуса и без запаха.

Стоп. Вообще не верю. Здесь что-то явно не так. Кручу неоткрытую банку в руках — ни состава, ни срока годности. Больше напоминает обычный муляж. Вряд ли бы Германыч мне такое бы продал.

Несоответствий накапливается много.

Одежда! Вспоминаю. Чек. Никого в лазарете! Чек. Пилюлькин обычно безвылазно сидит в своем кабинете, так же как и Германыч. Ну, тоже — чек. Хотя тут туда-сюда. Они же не прибиты. Так, пусть. Вообще — ни одной живой души в коридорах, возможно? Да, но это не норма. Ладно, пусть тоже — чек! Информер? Туда же в копилку. Чек! Теперь вот это — офицерские пайки без надписей? Не верю. Даже больше, чем отсутствию вкуса.

Следовательно, я в чем-то вроде ловушки разума. Или не ловушка? Интересно.

Как только в голове появляются соображения, у меня меняется настроение. В тот же момент меняется и ощущение от происходящего.

Для сна — слишком детализировано и ясно. При этом — передо мной точно не реальность. Всплывает воспоминание — у менталистов есть подобная техника, но используется она исключительно для защиты или для казни. В зависимости от того, кто является оператором. Вот только реципиент, в данном случае я, при этом не должен осознавать ситуацию.

Так. Память Кольцова доступна. Объяснение есть. Работаем.

Глава 18 Возвращаюсь к работе

Вполне быстро осознаю и доказываю для себя нереальность окружающего. Причем осознание приходит, скорее, с удовольствием, чем со страхом.

Отлично. Считаю почти доказанным, что я после «пробуждения» нахожусь внутри собственного разума. Это раз. Всё происходящее — не работа внешнего оператора. Это два. Достаточно.

Стены палаты неярко светятся, а я начинаю ощущать замок Академии в крайне позитивном ключе.

Более-менее логику понял. Если мне будет нужен выход, нужно просто… а, вот и он — без особого удивления вижу в двух шагах от себя светящуюся арку перехода. Так, будто подсвечиваются черточки-вязи глифов. Выглядит знакомо, но зацепиться не получается. Кажется, мне просто не хватает данных… А если всмотреться в частое мельтешение света? Нет, нельзя. Он тут же тускнеет.

Кажется, для работы внутри сознания мне нужно набирать базу отдельных глифов. Тогда, может, пазл сложиться. Арка светится сильнее.

Ой, да ладно, это же мой разум. Он может отвечать мне текстом, а не только отправлять знаки символами.

Свет арки тут же бледнеет.

Хм. А ведь я знаю существо, которое не могло передать устным текстом свой опыт. И ведь какое совпадение — этот пакет информации тоже находится в моем разуме. Плюс техника менталиста. Хм. А это вполне объясняет происходящее. Даже странноватый диалог без слов ложится в эту теорию.

Так. А если мне самому попробовать проговорить вслух?

— Как мне вернуться сюда, когда определюсь с вопросами и наберу больше информации про глифы? — задаю вопрос и жду.

Логично же. Ну? Уверен, что все это — ответ на мой единственный вопрос, обращенный к лже-Кольцову. Просто за неимением внятного багажа знаний, не могу перевести его на понятный мне язык. Но ответ очевидно есть…

Арка светится ярче, ярче и ярче. И в какой-то момент ломается на мелкие светящиеся части. Кусочки арки перемешиваются в воздухе и перестраиваются в сложный замысловатый символ. Общепринятой пиктограммой или глифом его никак не назовешь. Так понимаю, передо мной тот самый символ, который вернет меня обратно в это место. Разломанная арка превращается в доску воспоминаний с фотографиями и образами. Всё это практически полностью погружает моё сознание в воспоминания тех пары часов, которые я провёл в обществе лже-Кольцова.

Здесь собраны все моменты, на которые обратил внимание я сам: скрипучий диван, рядом Ариадна поправляет плед на практически обездвиженном Кольцове. Окно гостиницы, через которое я выходил в ночь. Всё это помню прекрасно, будто прошло не больше нескольких дней.

Передо мной застывшие картинки нескольких часов. Дом, где я познакомился с лже-Кольцовым собирается в одном образе-чувстве. И ведь на самом деле — воспроизвести воспоминания для меня не составит большого труда. И забыть не получится.

Очень интересно.

Задаю ещё один вопрос, раз уж тем или иным образом всё-таки получаю ответы. Да еще и довольно однозначные.

— Воспоминания о междумирье могут привести меня туда? — спрашиваю вслух.

Символ снова распадается на множество мелких светящихся чёрточек, которые создают арку. Та быстро-быстро мигает.

Ага. Близко к сути, но я не совсем уверен в своих выводах. Что-то явно упускаю из вида. Арка реагирует на мои размышления и тут же загорается ровным белым светом. Понял. Не дурак.

Очевидно, что техника Кольцова использует мой собственный разум. Следовательно, своим разумом она не обладает. А вот пониманием, которое прячу от самого себя, но осознаю — это да.

Значит, ответ у меня есть. Увидеть его не могу, но держу в подсознании. До него нужно добраться. Шагаю в арку перехода.

Можно сказать, что прямое знакомство с наследием существа у меня только что состоялось. Стало понятно еще кое-что. С памятью Кольцова и блоком информации лже-Кольцова, нужно взаимодействовать по-разному.

Память менталиста — человеческая, и она просто легла на мою. Слилась в одну. Вспоминаю информацию и умения Кольцова как собственные. А вот наследие существа — самый настоящий лабиринт. Причем он находится в моём собственном разуме. Более легкого варианта принятия подсознание, кажется, не нашло. Ну и ладно, какой есть. Главное, что выход из лабиринта есть — точно знаю и чувствую. Значит, все обязательно получится, просто чуть позже.

Арка вспыхивает, и слепящий свет разливается по всему сознанию. Открываю глаза.

В этот раз нахожусь в знакомом лазарете. Резко вдыхаю воздух и сажусь на койке. Пахнет препаратами и медицинскими эликсирами — резкий сладковатый запах. Сейчас понятно, что не сплю. Нахожусь не в своем разуме, а в реальном мире. Всё ощущается острее и понятнее. Кстати, интересно, почему я вообще попал в подсознание? Но этот ответ, наверное, подождет.

Койки в лазарете так же, как и в прошлый раз, стоят полупустые. На некоторых лежат бойцы без коконов. Приходят в себя, еле ворочаются на кровати. Видимо, некоторых из обработанных ребят оставляют тут под наблюдением Пилюлькина.

Слышу, как народ шевелится, спит, сопит. В общем, в лазарете полно жизни. Ощущения безлюдного замка нет и в помине.

Просыпаюсь раздетый — всё-таки на меня потратили некоторое время, чтобы я смог выспаться комфортно. Белоснежная наволочка пахнет бинтами и медикаментами. При этом никаких травм на себе не ощущаю.

Одежда аккуратно сложена рядом с кроватью — это я уже видел. Спускаю босые ноги на пол, нащупываю простенькие больничные тапки.

Встаю. В кресле неподалеку дремлет один из старшекурсников. Видимо, его оставили на всякий случай — проследить за больными. Парня сморило после сильного напряжения. Он спит, сидя на кресле с полуоткрытыми глазами, немного покачиваясь.

Меня сейчас это не беспокоит. Информер, кстати, находится не в моей комнате. Он лежит рядом со мной на стуле. Беру в руки — работает. Время четыре часа утра следующего дня. Получается, меня вырвало из жизни часов на двенадцать плюс-минус.

По словам Пилюлькина, мы должны были обработать около пятидесяти человек. Силы меня оставили примерно на сороковом. Отодвигаю ширму и смотрю на остальные кровати вокруг. В стазисе лежит чуть больше бойцов, чем в моём сне. Раз, два… семь коконов. Ага, значит, посчитал примерно правильно. На каждого бойца мы тратили не больше пяти минут. Обычно около трех. Пять минут — это сложные случаи. Сложных было не так много — раз, два и обчелся.

Когда не хватало простых систем глифов, Пилюлькин жестом призывал эликсиры и специальные целительские амулеты, создавал сложные схемы — и это занимало время.

Значит, от двух до пяти минут на каждого. Если прикинуть примерное время, работа в тандеме с целителем заняла от двух до трёх часов. Может быть, два с половиной. И всё это в жутком напряжении.

Вообще-то, неплохой результат. Особо не напрягаясь, могу вспомнить, как провел каждую секунду в этом состоянии. Правда, секунда в ускорении получается растянутой — сколько прошло времени вовне, даже не знаю.

И всё-таки вырубило меня часов на двенадцать, не меньше. Прислушиваюсь к своему организму. Тело чувствует себя отлично. Будто, пока я спал, мне выдали новое, ни разу не пользованное. В разуме больше нет никакого ощущения мути. Наоборот — кристальная ясность и чёткость.

Что ж, попробуем провернуть тот же самый алгоритм. Иду в ближайшую душевую для пациентов. Быстро принимаю душ, моюсь. Спать ложиться точно не собираюсь. Усталости и потребности нет. Получается, что проснулся раньше всех, но это совсем не страшно.

Переодеваюсь. Случайно задеваю информер — тот падает на пол. Парень в кресле просыпается и подскакивает на ноги.

— А? Что? — приходит в себя. — Больной, вы куда собрались? — тихо спрашивает меня.

— Я не больной, — так же шёпотом отвечаю парню, — есть хочу, пойду в столовую.

— А! Точно! Ты же ассистировал Константину Ивановичу, — вспоминает тот.

— Да, да, — киваю ему. — Именно так. Скоро вернусь.

— Хорошо, — отвечает парень и опускается обратно в кресло.

Забираю с собой всё, что было с собой, включая револьвер. Здесь уж точно нельзя быть ни в чём уверенным.

Тихо, чтобы не разбудить раненых, выхожу в коридор. Готовлюсь к привычной пустоте и одиночеству. Ничего подобного — мимо то и дело пробегают сонные старшекурсники. На меня посматривают с удивлением, но с вопросами не лезут.

Дохожу до столовой и дергаю дверь. В этот раз всё получается — на ночь никто её не закрывает. На раздаче стоит знакомая дамочка — поправляет тарелки и вытирает стойку.

Подхожу ближе и беру завтрак.

— Не спится? — сонно улыбается женщина.

— Вроде того, — киваю и осматриваю полки в поисках кофе.

Дамочка сразу же читает мои мысли.

— Кофе теперь только там, — кивает на кафетерий. — Только они открываются, когда студенты приходят на завтрак. Ночью работать, сам понимаешь, невыгодно.

Забираю тарелку с едой и пару стаканов морса. Усаживаюсь за стол. В столовой помимо меня всего несколько студентов — видимо, готовятся к сложным экзаменам. Несколько пустых стаканов говорят сами за себя — они тут провели всю ночь.

Ранний завтрак больше похож на вчерашний ужин, но из-под стазиса и практически свежий, как будто его только что приготовили. На длинную раздачу выходят студентки — вижу их первый раз. Дамочка в фартуке их инструктирует и показывает рукой на тарелки, потом в сторону кухни. Видимо, провинившиеся, либо, наоборот, помогающие. Тут не угадать.

Быстро закидываю в себя горячую еду. В принципе, можно без добавки. Всё равно часа через четыре позавтракаю ещё раз вместе со всеми. Да и от вчерашней еды удовольствия намного меньше. Пока блюдо свежее, в нем присутствуют ощутимые всплески магии. Как бы то ни было, воспринимается по-другому.

А сейчас — да, безусловно вкусно, но не так, как в момент, когда еду только приготовили. Блюда из стазиса всё-таки немного другие, хотя питательную ценность, очевидно, имеют.

Задерживаться в столовой не собираюсь, отношу поднос и собираюсь выйти в коридор.

— Эй, студент! — подзывает меня дамочка в фартуке. — Я передала, что у нас тут целая очередь за кофе. Сейчас откроются.

— Вот за это спасибо! — благодарю женщину.

— Да, ладно, спасибо, — машет она рукой. — Ты, главное, хорошо учись.

Прохожу в огороженный кафетерий вместе с ночными студентами. Заказываю чашку кофе. Она обходится в приличные деньги — целую серебряную монету. Это, в общем-то, довольно много. Ещё столько просят за то, чтобы посидеть внутри, с учётом того, что в самой столовой находится два с половиной человека.

Ночные студенты тоже берут кофе, но одну чашку на двоих. Внутри находиться не собираются. Я, к слову, тоже возвращаюсь в столовую. А вот за чашку кофе отдаю деньги без сожаления. Всё-таки его здесь готовят на песке и со вкусной пышной пенкой. Да ещё запах такой, что не надышаться. Специи добавляют вкусные — тут не поспоришь.

В пару глотков приканчиваю чашку, еще раз благодарю дамочку в фартуке и выхожу в коридор.

Всё, теперь я полностью готов к встрече с Константином Ивановичем.

Заглядываю в целительскую.

— А, студент! — Кажется, Пилюлькин даже не ложился. Глаза красные, движения рваные. — Заходи, заходи, — машет рукой.

— Я видел, у нас ещё осталось семь тел, — говорю ему.

— Да, сейчас сделаем, — отвечает целитель. Усталость он не скрывает. Не представляю, как после такой работы можно держаться на ногах. Наверное, сказывается опыт.

— А с остальными что? — задаю вопрос.

— Остальных уже увезли, — говорит Пилюлькин. — Их встретят в центральном госпитале. Палаты подготовили. Мест вроде хватает. Надеюсь, ребята выкарабкаются.

— А там сейчас кто лежит? — спрашиваю.

— Не сильно пострадавшие, — отвечает целитель. — Да, ещё потом несколько бойцов подвезли. Там, в очаге, не только с этой грибницей схлестнулись.

— Получается, они тут совсем рядом? — уточняю.

Пилюлькин разгребает завал бумаг на столе. Перед ним потрепанные книги, исписанные листы и тетради.

— Да, рядом, — подтверждает целитель. — Если выйдешь на улицу, услышишь — от некоторых техник до сих пор доносятся хлопки.

— Вот так спокойно об этом говорите… — замечаю. — Там же столько людей.

— А чего беспокоиться? — пожимает плечами Пилюлькин. — Если наши ребята очаг не удержат, — кивает на дверь лазарета, — то пришлют имперского мага. Очаг всё равно разворачивается не по щелчку пальцев, ему время нужно. Да и наш директор не пальцем делан. На некоторое время сможет задержать распространение чего угодно. Так что я не переживаю.

— А почему сразу не вызвать имперского мага? — удивляюсь. — Столько жизней и рисков.

— Так после прибытия имперского мага у нас здесь не лес будет, а серая пустошь, — грустно смеется Пилюлькин. — Им же разницы никакой — жгут напропалую. Времени разбираться нет.

— Всё настолько плохо? — интересуюсь.

Пилюлькин вздыхает и собирает часть бумаг в отдельную папку. Откладывает.

— Не плохо, — задумчиво объясняет он. — Если выбирать между полным поглощением Академии и прибытием имперского мага, после которого от этого очага вообще ничего не останется, то я, пожалуй, выберу имперского мага. Ну, будет пустошь на месте очага, чего уж теперь? Да и плевать, на самом деле. Остальной-то лес останется. Разрастется, пусть и не так быстро. Он ведь тоже сопротивляется — никто не хочет быть поглощённым. Так что чего беспокоиться? Можно спокойно делать свою работу. Кстати, о работе. Ты как? Отдохнул?

— Да, — подтверждаю. — Голова не кружится, в столовой поел.

— Это ты правильно, — хвалит целитель. — После изнуряющей работы обязательно нужно восстанавливать организм. Всегда говорю, что нет ничего лучше вкусной и сытной еды. Давай тогда попробуем семерых товарищей обработать без ускорения.

— Это как? — удивляюсь. — Разве так можно?

— Хоть как можно, — хмыкает Пилюлькин. — Я буду снимать стазис, но не до конца. Удержу последнее состояние организма на некоторое время, пока ты будешь готовиться. На потоке мне этим заниматься не хотелось — тут нужна серьезная концентрация. Сейчас же осталось всего семь человек. Справлюсь.

— Конечно, Константин Иванович, если вы считаете, что мы можем, значит, мы можем, — соглашаюсь. — Давайте делать.

— Иди к диагносту, — распоряжается Пилюлькин. — Я пока приволоку нашего первого пациента.

— Может, помощь нужна? — уточняю.

— Иди, — смеётся Пилюлькин, — помощь… Думаешь, я его на руках понесу? — протирает красные от недосыпа глаза. — Иди, иди. Быстрее начнём, быстрее закончим. И я на этот… на перерыв уйду.

Иду в диагностическую. Туда же залетает и первый кокон с бойцом. Следом за магическим коконом заходит Пилюлькин.

— Давай, медленно, — машет рукой. — Я буду аккуратно снимать, ты сразу готовься. Долго не смотри и не мудри — сразу бей росчерком в любую видимую нить. А дальше, что останется, я тебе подсвечу. Идею понял?

— Конечно, — говорю и тут же готовлю два росчерка.

— Ну, тогда поехали, — объявляет целитель. — Раз, два…

Пилюлькин с трудом создаёт несколько пасов, но держит их довольно уверенно.

— Готов? — с напряжением в голосе спрашивает меня.

— Да, росчерки сделал, — отзываюсь.

— Поехали! — произносит Пилюлькин и резким движением сдергивает стазис.

Вижу, как внутри бойца отдельный участок кишит нитями. Он хорошо виден, поэтому не задумываясь отправляю туда первый росчерк. Тело вздрагивает, и ещё один заряд летит в другую часть, где мелькает похожее движение. Пилюлькин быстро создаёт уже знакомую систему глифов…

Вот почему он, видимо, не хотел работать без ускорения — лежащий без движения парень всего на секунду приходит в себя и успевает открыть глаза. Его лицо искажает боль. В тело летит целительская техника, и отключает бойца.

— Справились, — наконец говорит Пилюлькин.

В этот момент от тела отваливается броня. Подсвечивается сразу несколько точек. Туда, один за другим, бросаю росчерки.

— Понимаешь, почему без ускорения тяжело всё это делать? — спрашивает целитель.

— Понимаю. Так давайте запустим ускорение? — предлагаю.

— Тебе нельзя. Так часто эти эликсиры пить вредно для растущего организма, — заботится обо мне Пилюлькин. — Да и мне, пожалуй, за последние два дня, — вздыхает, — слишком много залил в себя, нужно сделать паузу. Ладно, на сегодня заканчиваем.

Пока целитель говорит, его руки плетут всё новые символы. Видно, что целитель использует движения, чтобы упростить создание техник.

— Ладно, Орлов, ты молодец, — говорит Пилюлькин. — Я тебе этого ещё не говорил, но сейчас самое время. Можешь идти. Второго мы, пожалуй, сейчас не потянем. Теперь только вечером. Заходи сюда после уроков, ладно?

— Конечно, Константин Иванович, — отвечаю.

— И зайди к завхозу, там для тебя передачку оставили, — передает Пилюлькин.

— Да? — удивляюсь. — Сейчас зайду.

Глава 19 Смотрю на камни

— Не спите? — стучусь к завхозу.

— Заходи, студент! — издалека кричит Германыч.

Захожу на склад, и его действительно нет за стойкой. Голос доносится из-за стеллажей и плотно составленных коробок.

— Подожди, Орлов, — просит завхоз. — Тебе Пилюлькин сказал ко мне зайти?

— Да, так и есть, — подтверждаю.

— Хорошо, ещё минутку, сейчас буду. — Германыч гремит металлом и тяжело дышит — видимо, что-то переставляет или достает.

— Чего не спите? — спрашиваю. — Рано же ещё?

— Да какой рано? Ещё полчаса, и Прокофьев прилетит, — поясняет завхоз. — Уже не рано. Ты сам-то чего проснулся ни свет ни заря? Из-за восстановителей, поди? — интересуется Германыч, появляясь из-за стоек. — Так нельзя, парень! В твоем возрасте надо высыпаться! Это первое дело! Привет, Орлов!

— И вам так же! — улыбаюсь.

Из-за стоек на тележке выкатывается большая коробка. Завхоз по-хозяйски оглядывает склад. Видимо, раздумывает, куда её разместить.

— Подсобишь? — кивает на самый верх дальнего стеллажа. — Место, вот, освобождаю. Студентов привезли, объём поставок увеличили, а то, что склад не резиновый, всем плевать.

— А как же расширение? — задаю вопрос и помогаю закинуть нелегкую коробку наверх. Вы же за пару ночей сделаете тут три таких склада.

— Я и за одну ночь сделаю, — выдыхает Германыч. — Только все равно, склад не будет больше того, что возможен теоретически. Мы же не из воздуха эти помещения приращиваем. А я свой предел уже весь выбрал. Может, по мелочи еще стены двину, и все. Это у вас на этаже, захотел — ванную себе сделал, захотел — кабинет. Там пока еще есть куда. А у нас тут всё строго.

— А директор? — предполагаю. — Разве он не может поспособствовать?

— Директор… скажешь тоже, — ухмыляется завхоз. — Может. Но, вообще, места достаточно. Тут нормально организовать приход-уход, и отлично будет. Но не надо оно тебе. Наслышан, кстати, про твои подвиги, — Германыч говорит без малейшей улыбки. Очень серьезно.

— Да какие там… — отмахиваюсь.

— Перестань скромничать, сейчас вояки только об этом и говорят. Про спасенные жизни и про тебя. Ты путёвку в жизнь оформил почти четырём десяткам бойцов, — усмехается он. — Это много. Кто остальным бойцам об этом рассказал, не знаю. Хотя официально с пострадавшими только Костя работал. Но неофициально они точно знают, что без тебя бы ничего не получилось.

— Странно, — отвечаю. — Всех вроде с ранами и полуживых в стазисе отсюда увозили.

— Всех, да не всех, — улыбается Германыч. — Некоторых уже из госпиталя выписали. Думаю, они вернулись сразу к своим, и там между собой переговорить успели. Вы же много человек оформили. Винтокрылы вчера туда-сюда летали чуть ли не раз в час. А их гонять — дорогое удовольствие. С твоим появлением они чего-то прямо зачастили, — пожимает плечами.

Ответить мне особо нечего.

— Ладно, что придумают эти сорок человек, я не знаю, — говорит завхоз. — А вот тот парень, что был с группой зачистки позавчера…

— Батя? — удивляюсь.

— Да, кажется, он, — кивает Германыч. — Его сослуживцы сбросились. В общем, держи. — Он достаёт из-под стойки небольшой тканевый мешочек и высыпает на стойку разноцветные камни. — Это относительно недорогие вещицы. С тем камнем, который ты мне показывал, даже близко не лежат. Но чего-то они стоят. На мой взгляд, порядка пары сотен золотых. Не уверен, что больше, но примерно так.

С нескрываемым удивлением разглядываю разноцветную россыпь.

— Что это такое? — уточняю.

— Да никто особо не знает, — пожимает плечами завхоз. — Не думай, это не драгоценные камни, как может показаться. Их обрабатывать абсолютно бессмысленно — при любом воздействии разрушаются. Но коллекционеры их покупают, и камни действительно стоят каких-то денег. В среднем, каждый монет по двадцать. Тоже приличная сумма. Просто ничего более компактного у солдат, похоже, не нашлось. Перевод делать — заморочек много, а камнями — быстро и по делу. Скажу так, отплатили щедро. Видать, сильно ты их выручил.

— А камни откуда? — интересуюсь. — Откуда бойцы их берут? Ни про какие пещеры я вроде не слышал…

— А? Неет! Какие пещеры, куда там, — улыбается моим размышлениям Германыч. — Камни иногда попадаются в тварях прорыва. Я же говорю, их обычно коллекционеры покупают. Использовать пока не научились.

— И где можно достать такие? — киваю на горстку разноцветных камней.

— Так они попадаются во всех прорывах, — поясняет завхоз. — Там и достают. Чёрт его знает, что это такое. Магию в себе камни не хранят. Более того, даже не принимают. На эликсиры никак нигде не влияют. В качестве ингредиентов тоже бесполезны. Защиты от них никакой. Обработать эти камни, как и говорил, ничем нельзя — они разрушаются от любой шлифовки и контакта с препаратами. В общем, не драгоценные, но, как ни странно, спросом пользуются.

— Значит, их можно продать коллекционерам? — задаю вопрос.

— Нужно, если сам чего интересного не придумаешь, мало ли. Ванну посреди комнаты замастрячил же, — смеётся завхоз. — Стоимость камней прорыва немного ниже, чем драгоценных, как раз за счёт редкости. Скажу тебе вот что: эти десять камней, которые они тебе передали, отряд заработал примерно месяца за три, не меньше.

— Ого, — удивляюсь. — Получается, действительно редкие. Бойцы же зачищают…

— Вот я про то же, — подтверждает Германыч. — Они всё время работают на передке. Иногда им попадаются твари вот с этими штуками. Бойцы их разрезают, достают, когда есть время, и если не в ущерб боевой задаче. Так что владей. Они, правда, ни на что не влияют. Не усиливают никоим образом. Проверяли их разными способами — дохлый номер. Поэтому сразу тебе говорю, чтобы ты голову зря не ломал. Это просто благодарность от ребят.

— Хорошо, спасибо, — собираю обратно в мешочек мутноватые камни практически идеальной правильной формы. Их действительно так и хочется отшлифовать.

Все камни разноцветные. Причём семь из них подобраны будто специально: идентично повторяют все цвета радуги. Еще два похожи по цвету — жёлтый и красноватый. На последний камень смотрю дольше всех. Мутный, фиолетовый, с переливами. Мне казалось, изначально его здесь не было. Может, меняет цвет? Хм. Ладно, разберемся позже. Все камни разные по размеру и по виду. Напоминают маленькие птичьи яйца.

— Может быть, внутри что-нибудь есть? — предполагаю.

— Нет, они абсолютно инертны, — мотает головой завхоз. — Просто безделушки. В общем, хочешь — продай. Не хочешь — можешь, конечно, поломать голову. Никто не запрещает. Но, знаешь, за несколько десятков лет никто так и не придумал им применения. Средняя цена около двадцати золотых, я тебе уже сказал, за меньше не отдавай, — протягивает мешочек мне. — Понимаешь, если бы у бойцов была возможность подготовиться, они бы тебе презентовали что-нибудь покруче. Но охота в очагах случается нечасто.

— Да я вообще не рассчитывал на благодарность, — признаюсь. — Просто делал, что нужно.

— А вот это ты правильно, — улыбается Германыч. — Ты мне этим и нравишься. А у ребят зачистки сейчас другие задачи. Им нужно поскорее зачистить активных тварей прорыва, чтобы нам более-менее безопасно здесь существовать. А заготовкой всяческих ингредиентов у них занимается другой отряд. Что по пятам ходит. Если бы они заранее знали, то договорились бы. А как такое заранее узнаешь?

— Спасибо, — забираю мешок и забрасываю его в сумку. — Интересная штука. Думаю, всё-таки поломаю голову.

— Дело твоё, — пожимает плечами завхоз. — Тогда всё, больше ничего для тебя нет. Дел много, — кивает на коробки. — Так что береги себя.

Прощаюсь и выхожу со склада.

До общего подъёма остаётся ещё полчаса. Всё-таки мы довольно долго работали с утренним бойцом. Такими темпами оставшихся семерых мы отработаем только дня через три, как раз перед выходными. С другой стороны, а куда им спешить? Стазис — дело такое. Главное, чтобы из-за работы не сорвалась поездка в город, а то выбирать между развлечениями и человеческой жизнью особо не придется. Да и Прокофьева подводить не хочется — место уже забронировано.

Ноги сами несут меня на улицу. Хочу послушать, что происходит в местах зачистки и понять, насколько они далеко. Выхожу из ворот замка.

Вдали слышится непрекращающийся гул, прерываемый взрывами. В общем, происходит что-то по-настоящему глобальное. Да и зарево на пока еще тёмном небе подтверждает, что бьются там всерьёз. И вроде бы даже относительно близко. Если примерно прикидывать расстояние до горизонта — километров двадцать от замка. Можно сказать, в одном пешем переходе.

Разворачиваюсь и успеваю заметить довольно новую для себя картину. На посадочное поле садится дирижабль Прокофьева. Рядом с воротами Академии вижу пару вездеходов, которые никуда не двигаются. Видимо, на них пока не хватило военных, чтобы отогнать машины обратно. Жалко, что не смог посмотреть вблизи на винтокрыл. Говорят, очень забавная механическая машина. Сам видел в репортаже, когда листал информер, да и в госпитале прилетал. Но все издалека. Ладно, будет еще возможность, я уверен.

Как только дирижабль завершает посадку, оттуда выбегают трое военных. Они, я так понимаю, идут за одним относительно вылеченным солдатом. Тем, которого мы обработали совсем недавно. Бойцы пробегают мимо меня, и с большим уважением здороваются. Это, в общем-то, странно. Раньше военные всю молодёжь в Академии, особенно первокурсников, почти не замечали. Видимо, бойцы действительно обмениваются опытом между собой.

Подышав свежим воздухом, возвращаюсь обратно в Академию. Коридоры Академии постепенно просыпаются. Вижу, как студенты шныряют до душевых и обратно в комнаты. Значит, можно уже пойти в столовую и подождать там ребят. Благо, в ближайшие минут пятнадцать-двадцать уже начнут спускаться. К тому же не откажусь от еще одной вкуснейшей чашечки кофе. В кафетерии делают очень неплохо. Да, это определенно похоже на план.

Направляюсь в столовую. По пути решаю угостить всю группу. Бойцы очень кстати щедро отблагодарили за своего Батю. Поэтому заказываю сразу шесть чашек и прошу принести их за наш столик. Утро ещё не сильно разгулялось, и народу в столовой почти нет. Девушка из кафетерия, немного помедлив, соглашается выполнить мою просьбу. Есть пока не хочется, так что завтрак не беру. Сажусь лицом к двери, чтобы увидеть, когда придет кто-нибудь из наших.

Первой появляется Олеся, и сразу же улыбается. И это взаимно.

— Привет, Ларион! — радостно машет девушка.

— И тебе привет. Как дела? — задаю вопрос и посматриваю в сторону кафетерия. Напитки еще готовятся.

— А ты не в курсе? — удивляется Олеся.

— Не понял, — смотрю на нее в ожидании объяснений.

— Ну, в принципе, Вероника говорила, что ты сильно сосредоточен на работе и вряд ли замечаешь, что происходит вокруг. Я сначала не поверила, что так может быть, теперь вижу. Ты правда не помнишь, что я вчера была рядом? — спрашивает девчонка.

— В смысле? — еще больше не понимаю, что происходит.

— Я вчера вам ассистировала. Меня позвали в целительскую, — с гордостью говорит Олеся. — Правда, поработать особенно не получилось, подошла только к самому концу. Но Вероника сказала, что для первой практики очень даже хорошо. Считай, первый шаг в целительстве. Не понимаю, почему не позвали Майю или Синегорского. Да и какая разница. Значит, целитель видит во мне потенциал.

— Интересно, как это я тебя не заметил? — задаю риторический вопрос.

— Перенапряжение, — пожимает плечами девчонка. — Ничего страшного. Ты когда упал, я как раз была рядом, — легонько касается моей руки. — Как ты, кстати, себя чувствуешь после этого?

— Да вроде нормально, — отвечаю. — Больше новостей нет? Может, я еще чего не увидел?

— Вроде больше ничего, — отвечает Олеся. — Пойдём возьмём по завтраку? — Единственное, преподаватели переживают, что бои идут слишком близко к нашей Академии…

Доходим до раздачи и выбираем завтрак. Мысленно радуюсь, что сейчас получится поесть свежеприготовленную еду без стазиса. Наваристая каша с кусочками фруктов и горячий чай — то, что нужно.

— А чего переживают? — интересуюсь у девчонки. — Я спрашивал Пилюлькина, он говорит, что все пучком.

— Это да. Критичного ничего не случится, особенно для целителя, — кивает Олеся. — Ему-то что? Старшекурсники вот переживают, что на время закрытия очага Академию могут тоже прикрыть. Меры безопасности и все такое. А всех студентов временно перевезут в город.

— Да уж, неприятно, — подтверждаю. — Только недавно более или менее разместились. Ещё и капитана снова гонять. Ему больше всех достанется.

— Ну вот и я про то же, — говорит Олеся, заполняя поднос. — Дирижаблем не всех смогут перевезти. Нам, собственно, особенно некуда ехать. Отсюда сложно выбраться, но военные оставили два вездехода, сказали, если вдруг что — подгонят ещё, так что вывезут. А вот в каком виде потом встретит нас Академия после зачистки очага — большой вопрос. Об этом и переживают.

— Будем надеяться, что ничего такого не случится, — киваюдевушке.

Постепенно в столовую подтягиваются остальные ребята из нашей группы. Мы уже успеваем прикончить половину завтрака. Последней за стол садится Аглая. Как раз, к её приходу, на столе появляется шесть чашек кофе.

— Ну и что это за рекламная акция? — удивляется девчонка и недоверчиво смотрит на кружку.

Остальные ребята делают по глотку.

— Не переживай, нас не пытаются ни на что агитировать, это я заказал, — усмехаюсь.

— Ого, какой вкусный кофе! Вот это спасибо, — Макс спокойно принимает подарок и наслаждается напитком.

— Будем считать так, — с лёгким недоверием, соглашается Аглая и тоже благодарит.

Остальные ребята тоже некоторое время обсуждают напиток, но все остаются довольны.

— Олеся говорила, что тебя вчера на весь день Пилюлькин забрал, — вспоминает Макс.

— Было такое, — соглашаюсь. — Сегодня после пар тоже к нему пойду.

— И как? — интересуется Марк.

— Не знаю, — отвечаю. — Сложно. На самом деле очень выматывает. Работаешь как автомат. Полнейшая концентрация. Очень быстро втягиваешься, но потом жесткие откаты.

— Нам сказали, что ты упал без сил, — говорит Аглая и косится на Олесю. — Сегодня как?

— Намного лучше, — честно говорю. — Проснулся, правда, раньше всех. Видимо, такой пост-эффект от эликсиров Пилюлькина.

— Говорят, имперского мага позвали, — заявляет Аглая. — Видимо, что-то готовится.

— Кто говорит? — уточняю.

— Я проходила мимо физрука, — рассказывает девчонка. — Он обсуждал это с завхозом. А еще сегодняшние пары, как вы помните, должен был вести Генрих Олегович. Их поменяли. Больше того — директора со вчерашнего вечера никто не видел.

— А куда он мог уехать? — удивляется Макс.

— Пилюлькин обмолвился, что наш Генрих может остановить любой очаг. Я думаю, что ушёл в усиление к остальным магам, — предполагаю.

— Наверное, это хорошо, — говорит Марина. — Раз позвали имперского мага, то можно особо не беспокоиться.

— Я тоже так думаю, — соглашается Аглая, но видит мою реакцию. — Таак… ты снова что-то знаешь?

— Пилюлькин сказал, что после имперского мага тут останутся только пустоши, — передаю слова целителя.

— Я уж рассчитывала, что, наоборот, заработаем, — грустно говорит Марина. — Но если имперский маг закроет очаг, то где мы будем брать тварей прорыва? Они же не просто так здесь появляются — очаг их поддерживает.

— Так здесь же ещё останется целых три очага, — говорю ребятам.

— Как три? — удивляется Макс.

— Я карту видел, — сообщаю. — У нас вокруг Академии целых три очага, а никак не один. Первый ближе всех. Его, видимо, сейчас отрабатывают. Два расположены чуть подальше. Около пятидесяти километров плюс-минус.

— Тогда, конечно, лучше, чтобы имперский маг всё-таки пришёл, — заявляет Аглая. — Пятьдесят километров для этих тварей вообще ни о чём. А так — прорыв закроют и на этом всё. Магия наверняка позволит вырастить новый лес. Да и заработок будет.

— Про какой заработок говорите? — удивляюсь.

— Как про какой? Про части тел и про ингредиенты, — поясняет девчонка. — Мы вполне сможем через некоторое время выходить раз в неделю в леса. Ты что, не слышал? Всем студентам разрешают, если группы полностью сформированы — даже, скорее, сами предлагают.

— Это вчера рассказывали, тебя же не было, — подхватывает Макс. — Стандартная практика: если принесешь из леса что-нибудь хитрое и интересное, могут засчитать как пройденный экзамен. Правда, это к нам это не совсем относится — только со второго курса.

— Мы можем только по твоему приглашению, — кивает на меня Марина.

— Мне пока об этом ничего не говорили, — пожимаю плечами. — Да, и самой Академии сейчас не до этого.

— Но ты всё равно на всякий случай имей в виду, что мы готовы, — напоминает Аглая.

Глава 20 Встречаю серого человека

После занятий, как и договаривались, захожу к Пилюлькину. Решаю не тратить время на обед — всё равно потом пропишет мне что-нибудь восстановительное. Опять захочется жрать как не в себя.

Занятия неожиданно проходят вполне неплохо. Заметно, что преподы беспрерывно беспокоятся и нервничают. При этом довольно уверенно читают лекции и совершенно спокойно проводят расчётные и практические лабораторные.

Да, сегодня у нас отменили уроки директора и его любимое амулетостроение. Зато с самого утра начинается блок по ритуалистике под руководством физрука с обязательной отработкой десятка стандартных узлов. Это что-то новенькое и интересное.

Оставшееся время напрочь забивают лабы по тому же предмету.

— Вы должны понимать, какая ответственность лежит на вас при создании ритуалов, — объясняет физрук. — Каждый узел должен быть на своем месте. В противном случае, вы нарушаете концепцию ритуала. Отработка материала после занятий тоже крайне обязательна — иначе из вашей головы тут же все выветрится, а на следующем занятии будете сидеть и смотреть на меня как бараны на новые ворота.

К репликам физрука все давно привыкли. Как и к тому, что его советы лучше выполнять. На ритуалистику несколько часов нужно обязателньо выделить, причем каждому из нашей группы.

Новых преподавателей нам пока не представляют. Видимо, мы еще не познакомились с основами, и предметов нам достаточно. По крайней мере, на сегодняшний день. Спокойная, не сказать, что сложная программа.

После пар решаю не брать приступом столовую вместе с большинством моих однокурсников. Иду в кабинет к Пилюлькину.

В столовую, скорее всего, пойду после. Вдруг мы сможем обработать не одного, а сразу несколько бойцов. Всё-таки на кону выход в город, который целителю не так уж важен, в отличие от меня.

— Можно? — заглядываю в дверь и, похоже, прерываю довольно эмоциональный разговор Пилюлькина в диагностической.

На стуле напротив целителя сидит серый невзрачный и очень спокойный человек. Я бы сказал излишне холодный. У Пилюлькина немного растрёпанный вид. Кажется, он только что доказывал свою точку зрения. И, судя по реакции серого человека, к общему знаменателю они не пришли. Успеваю уловить момент, как Пилюлькин от избытка эмоций трясет эликсиры в руках, но уже ничего не говорит. Узнаю восстановительные комплексы.

— Можно? — повторяю, продолжая стоять в дверях.

— Уже пришел? Заходи, — машет рукой целитель.

Пилюлькин поворачивается к серому человеку и уже спокойнее говорит:

— Ладно, бесы с вами, оставайтесь. Садитесь вон туда, — указывает на кресло возле стены. — Чтобы не мешать.

Холодный серый дядька молча кивает и отходит в уголок. Садится, складывая руки на колени. Кидаю непонимающий взгляд на целителя.

— Да, да, Ларион. Придётся работать при свидетеле, — кивает на мужика.

Чувствую лёгкое касание моего разума. Хорошо, хоть наследство Кольцова — позволяет постоянно ощущать лёгкую отстранённость. Да и пелена тоже даёт о себе знать. Прочитать меня и тогда не могли, сейчас уж тем более. За границу разума у меня не выходят даже поверхностных мысли.

А дядька, очевидно, менталист… Оценивающе смотрю в его сторону.

— Армейский? — уточняю, ничуть не смущаясь присутствия дядьки.

Целитель на секунду замирает.

— Да, а как ты… — удивляется он.

— Очень просто. Мы же больше ни с кем здесь не контактируем, — объясняю. — Так что вариантов немного: либо академический и императорский, либо армейский. Тем более, он появился в Академии сразу после напряженного вчерашнего дня.

— В аналитику к нам не хотите? — сразу же поступает предложение из угла.

— Нет, нет, что вы, — тут же открещиваюсь от такой чести. — Куда мне в аналитику? Я ещё пожить не успел.

— Хороший оклад, спокойное место службы, уважение… — перечисляет серый человек.

— Ага, — усмехаюсь — … и полное отсутствие личной жизни в придачу. Нет уж, спасибо. Обойдусь.

— Почему вы так решили? — удивляется менталист.

— Я наблюдаю за девушками у нас в группе, — говорю. — Любой намёк на ментальные способности — это сразу огромный минус для любого парня. Никто под такие «открытые» отношения не подпишется. А преодолеть свою способность или талант очень сложно. Жить с таким же — еще сложнее. А при работе на вас подозревать менталистику будут постоянно. По-моему все очевидно.

С того места, где стою, практически не вижу эмоции серого дядьки, но, по ощущениям, на его лице не дергается ни один мускул. А вот напряжение в воздухе нарастает — кажется, я затронул больную тему для всех менталистов.

— Так не выбирайте девушек-магов, — советует он. — Вокруг значительно больше обычных прекрасных, а, главное, и на всё готовых барышень вне магического мира.

— Извините, — слегка наклоняю голову. — Это для меня пока что очень сложное соображение. Сами понимаете, мал ещё и зелен.

— Ну да, ну да, — спокойно отвечает серый невзрачный дядька.

Если вспомнить менталистов и то, как они относятся к эмоциям… Ариадна — скорее всего, единственная, у кого есть шанс сохранить эти самые эмоции. В большинстве, все менталисты, которых встречал, холодные.

— Извините, я вас прервал, — извиняется серый человек. — Продолжайте, не обращайте на меня внимания.

Пилюлькин дёргает плечом. Звучно опускает колбы на стол, переставляет остальные вещи. Порядок при этом не соблюдает — на столе всё разбросано. Видимо, невзрачный дядька порядком потрепал ему нервы.

— Ты пока готовься, а я бойца из лазарета приволоку, — сообщает целитель и кидает колючий взгляд в сторону угла.

Так же, как в прошлый раз уходит в лазарет за магическим коконом.

— Вы всё же подумайте, молодой человек, — продолжает серый человек, за всё это время так и не представившись. — На нас работают не только менталисты. Вдруг вы об этом не слышали.

Не совсем понимаю, откуда у него просыпается такой интерес, но мне это нравится все меньше.

— Я маг другого профиля, — коротко говорю. — К тому же слабый.

— Но защита у вас больно хорошая, — замечает дядька.

— Это физическая особенность, — снова открещиваюсь от будущих предложений. — Из-за неё мне все твердят, что у меня есть все шансы не окончить Академию.

— В нашем случае это скорее подспорье, — хмыкает менталист, поправляясь на стуле. — Так что вы подумайте, хорошенько подумайте.

Очень вовремя в кабинет возвращается Пилюлькин. Следом за ним влетает кокон стазиса с бойцом.

— Орлов, ты готов? — уточняет целитель.

— Да, если всё будет так же, как в прошлый раз, — уточняю.

Пилюлькин кивает.

Все вместе проходим в диагностическую. Серый дядька снова усаживается поближе к стене и подальше от нас. Целитель запускает звезду диагноста и одновременно подвешивает несколько вязей глифов. Прекрасно помню, что сейчас рядом находится менталист, и эту картинку он сможет пересматривать ровно столько раз, сколько будет нужно для формирования отчёта. Значит, ни в коем случае нельзя отвлекаться на видимые структуры. Чёрт его знает, может ли этот дядька видеть глифы или нет.

А, нет… вот теперь точно сможет — серый дядька цепляет на себя очки с толстыми дужками. Видимо, что-то из артефактов. Придется исходить из того, что менталист сейчас увидит абсолютно всё, что у нас происходит. Скорее всего, он наблюдает картинку в полный рост.

— Так, Ларион, приступаем, — предупреждает Пилюлькин. — Напоминаю алгоритм: я задерживаю состояние бойца, ты готовишь росчерк. Бьёшь сразу во всё, что шевелится. Потом туда, где я подсвечу. Всё остальное не твоя забота. Я успею.

— Как скажете, Константин Иванович, — соглашаюсь. Да и к чему тянуть — последовательность для меня знакомая. Чем быстрее справлюсь — тем быстрее пойду отдыхать. Присутствие менталиста тоже порядком напрягает, но стараюсь просто отстраниться от самой мысли, что рядом у нас находится свидетель. Помешать работе это никак не должно.

— Тогда поехали, — выдыхает Пилюлькин.

Он делает тяжёлый пас рукой, и с бойца слетает кокон стазиса. Мгновенно вбиваю росчерк в самый большой клубок нитей, потом сжигаю тот, что поменьше. Нити грибницы тут же загораются чёрно-красным огнём. Пилюлькин тут же ставит защиту и подсвечивает другие места для обработки. Одновременно целитель формирует глифы поддержки и обезбола, но я их не замечаю — настолько сосредоточен.

Сбрасывается броня. Закидываю глифы в новые подсвеченные точки. Когда вижу свечение под кожей, не медлю — хватаю висящий в воздухе скальпель и вскрываю светящееся бедро бойца. Вообще не забочусь о том, что перережу какую-нибудь из артерий, поскольку нога у мужика кишит нитями. А вот без прямого доступа к ним, сделать ничего не могу.

Вбиваю очередной разряд. Ещё один росчерк летит в расширяющуюся массу. И всё это за секунду, может быть, за две. Выжигаю все нити, что жили в этом парне.

Нам везёт, и боец не сгорает в пепел. Хотя уровень заражения мог приблизиться к критическому. В любом случае, парня спасает одно: вовремя поставленный стазис.

Пилюлькин накладывает целительские глифы и снова заворачивает мужика в кокон.

— Ещё одного осилишь? — спрашивает меня.

— Как скажете. Я не устал, — говорю не совсем искренне. Всё-таки в какой-то момент сказывается отсутствие обеда.

Вспоминаю, что целитель предупреждал, что перед работой лучше перекусить. Ну, да ладно — впереди у нас не сорок человек, а всего один. Справлюсь. Потом приму восстановитель и буду как новенький.

На серого дядьку не обращаю внимания — пока не до этого. Уверен, он сейчас сидит в артефактных очках и все внимательнейшим образом записывает на подкорку.

— Значит, делаем, — кивает Пилюлькин.

В двери вплывает ещё один кокон с бойцом. Видимо, Пилюлькин заранее приносит его поближе.

— Оттянешь? — спрашивает меня и кивает на броню.

— Конечно, — подтверждаю и хватаюсь за высокотехнологичную чёрную скорлупу бойца.

С трудом стягиваю её за рамки диагностического контура. Броня весит килограммов тридцать, если не больше. Помню о том, что в кабинете находится очень специфический человек, поэтому включить усиление себе не позволяю. Слишком уж не понравился мне его неприкрытый интерес.

Второго бойца обрабатываем тоже довольно быстро. Силы возвращаются примерно на половине работы. Чувствую, что совершенно не устаю, будто открывается второе дыхание. В первый раз вроде бы ничего подобного не было. А если и случилось где-нибудь в начале, то несколько десятков бойцов это второе дыхание мигом перекрыли. Говорить вслух об этом не буду.

Как только боец оказывается завёрнут в кокон стазиса, целитель выдаёт мне красную пробирку с восстановительным эликсиром. Мои ожидания оправдываются.

— Всё, быстренько пей и в столовую, — говорит Пилюлькин. — Сегодня больше, наверное, не будем — перенапряжёшься. У тебя еще занятия.

— Как скажете, — спорить не собираюсь.

Выпиваю восстановитель. Прощаюсь с серым незнакомым дядькой и направляюсь в столовую. Чем меньше контактирую с безопасниками, а он точно из службы безопасности армии, тем лучше для меня.

Обедаю в одиночестве — мои сокурсники уже успели взять штурмом обеденную залу, а сейчас, скорее всего, штурмуют библиотеку. Мне пока нужно привести мысли в порядок. Долго не сомневаюсь — беру две порции обеда.

— Тяжелые занятия? — замечает дамочка в фартуке и сама подает мне два морса.

— Типа того, — соглашаюсь.

Ставлю поднос и заказываю чашку кофе в уже полюбившемся заведении. Девушка за стойкой в этот раз меня узнает — видимо, мало кто до этого просил сварить сразу шесть порций.

— Вы присаживайтесь, я принесу, — предлагает она. — Студентов все равно нет.

Кафетерий из-за стоимости размещения не пользуется особой популярностью. Занят всего один столик — за ним сидят два незнакомых мне препода. Женщина с пышной прической и усатый мужик. Они пьют уже по второй чашке кофе и, очевидно, полностью погружены в беседу. Да, для уединения кафетерий — лучшее место. Замечаю, что на стойке появилось новое меню — очень напоминает городское. Подобные блюда я уже видел в ресторане с аквариумом. Видимо, теперь здесь можно заказать особенный ужин, не за бесплатно, конечно же.

Сажусь за столик в общей столовой и привожу мысли в порядок. Не совсем понятно, зачем в Академию пожаловала служба безопасности. По большому счёту, мы вроде как работаем в плюс армейским. Пилюлькин выглядел раздраженным — он точно не ожидал увидеть сегодня серого дядьку. Да еще тот факт, что он захотел побыть свидетелем нашей работы — тоже странно.

С другой стороны, любые нестандартные проявления всегда интересуют безопасность. А мы находимся близко к расположению очага, да и к самим бойцам батальона.

— Ваш кофе, — девушка ставит на стол чашку ароматного напитка.

— Благодарю, — киваю и выпиваю чуть ли не залпом.

Все тарелки с обедом тоже быстро пустеют. Рассиживаться не собираюсь. Ни к какому вразумительному для себя выводу не прихожу, поэтому возвращаюсь в целительскую.

Как я и предполагал, серый уже свалил. Пилюлькин сидит за столом и угрюмо перебирает бумаги.

— Константин Иванович? — обращаюсь к целителю.

— Заходи, — со вздохом отвечает он.

— Кто это был? — спрашиваю.

— Армейское СБ, — говорит Пилюлькин. — Да ты и сам уже догадался.

— Да, только непонятно, зачем мы ему сдались, — подвожу к нужным размышлениям.

— Мы немного превысили свои полномочия, — говорит целитель. — Вот если бы мы дали сдохнуть всем бойцам, которых к нам привезли, это было бы точно по уставу. Тогда никакого превышения, — с горечью в голосе объясняет Пилюлькин. — А так…

— Ну и чего они хотели? — интересуюсь. — Мы же спасли их людей. По большому счёту, они должны радоваться и быть благодарны.

— Если бы мы спасли их по уставу, то безопасники, наверное, даже порадовались бы. И то не факт, — заверяет целитель. — Но мы спасли, превышая собственные полномочия, — как будто передразнивая серого дядьку говорит Пилюлькин и поднимает на меня уставший взгляд. — Понимаешь, Ларион, я вообще не имел права тебя привлекать. Использовать тебя не имею права, как по уставу нашей Академии, так и по воинскому. Поэтому они, конечно, хотели поставить меня в позу виноватого, но только у них ни черта не получилось. Потом хотели проделать это с тобой, но по закону ты им никак не подконтролен.

Удивляюсь, но слушаю дальше.

— Утерся наш дорогой гость — у Академии и батальона зачистки есть официальный договор, ты представляешь? — задает вопрос целитель и чуть привстает с кресла.

— Представляю. А что им не понравилось? — уточняю.

— Им не понравилось, что ты делаешь то, что не могут сделать военные медики. Это первое. А второе — то, что ты с точки зрения армейского «Молчи, молчи» молодой щегол, — перечисляет Пилюлькин. — Ты, кстати, молодец. Они ведь действительно такие предложения по поводу аналитического отдела не каждому делают. Да и потом, ты его прекрасно уел, — усмехается целитель. — За это тебе отдельное спасибо. Ему даже возразить было нечего, потому что ты никак в его вертикали подчинения не вписываешься. Академия тебя попросту не отдаст.

— Всё равно не понимаю, в чем дело, — признаюсь. — Им же самим это выгодно. Сорок человек вернутся в строй, будут продолжать зачистку. Больше людей — быстрее результат.

— Ой, — машет рукой Пилюлькин, — кого это нынче интересует? Чем выше люди, тем меньше они задумываются о других. Списать бойцов всегда проще, чем выделять средства на их восстановление в госпитале. Думаю, даже горючку для вездеходов выписать сложнее от очага до нашей Академии, чем списать бойцов… Да еще и несколько перелётов винтокрыла тоже вылетают в копеечку. В общем, мое мнение такое — СБ просто зацепились за перерасходы.

— Ничего не понимаю, — признаюсь. — Нелогично же.

— Это армия, парень, — снова вздыхает Пилюлькин. — Нормально. Круглое несём, квадратное катим. Не бери в голову, главное, что он утёрся. По всем фронтам. Подлости от них можно не ожидать. Если бы он что-то накопал, предъявил бы сегодня и сразу, далеко не отходя. А так проверил, всё нормально. Никакой криминал не увидел, убрался. Теперь будет писать отчёт.

— Ммм, да, — задумываюсь.

— Поверь моему опыту, — грустно ухмыляется целитель. — Одна беда — нервов моих за утро съел больно много. Но это мы поправим. Ты сам с чем пришёл?

— Да, собственно, хотел узнать, что за мужик, и, возможно, поработать с оставшимися, — озвучиваю. — Силы восстановил, уверен, что потяну.

Глава 21 Попадаю в симпотарий

— Знаешь, — вздыхает Пилюлькин, — слишком уж мне этот армейский проверяющий нервы выкрутил. Сегодня, наверное, не будем. Есть у меня к тебе другое предложение, раз ты так жаден до знаний.

— Говорите, — внимательно слушаю целителя.

— Там, в процедурной, это первая дверь после целительской. Сразу напротив столовой, — объясняет Пилюлькин. — Ты в ней еще не был, да и мало кто из первогодков туда заглядывал. Там сейчас Вероника рассказывает кое-что интересное.

— Так я ж не целитель, — удивляюсь.

— Она и не для целителей, а для общего развития. На лекциях подобного не услышишь, вся информация вне общего обучения, — говорит Пилюлькин. — А я, пожалуй, воспользуюсь несколькими часами спокойствия до ужина.

На столе целителя почти полный порядок. Видимо, он наконец разобрался со всей текучкой и взял себя в руки после встречи с менталистом.

— В лазарете еще несколько коконов, — напоминаю. — Мы же до выходных управимся?

— По поводу бойцов не переживай, — улыбается Пилюлькин. — Завтра тебе можно будет принять лёгкий вариант усилителя. Отмерю, чтобы четко на полчаса хватило. Мы всех оставшихся за это время спокойно отработаем: без надрыва и лишней спешки.

Вспоминаю, как мы за прошлые четыре часа обработали почти сорок с небольшим бойцов. Если работать в два раза спокойнее, то будущая работа звучит не более, чем легкая прогулка.

— Я просто переживал, что они ещё бойцов пришлют в таком же состоянии, — добавляет Пилюлькин. — Но, как видишь, повезло. То ли армейские нашли способы противодействия очагу, то ли просто теперь не привозят. В общем, пока нас никто не беспокоит. Ты бы поторопился, а то пропустишь что-нибудь важное.

Замираю на месте, обдумывая полученную информацию. Если бойцов больше не подвезут — всё успеваю. Поездку в город отменять не придется, а то все-таки с усилениями были риски. Своей группе ни о чем не говорю — не хочу, чтобы девчонки лишний раз расстраивались. Они там настроили грандиозные планы с активным выходом — пусть помечтают. Вероятность, что все получится так, как они загадали все равно достаточно невысокая, но как план — почему бы и нет?

— Узнать что-то новое, да ещё и вне программы, это же просто праздник какой-то, — говорю целителю.

— Всё, студент, скройся с глаз моих, — выдыхает он.

Дверь в целительскую открывается сама. Намёк понимаю, собираюсь и тут же выхожу из кабинета.

Как там сказал Пилюлькин? Следующая дверь после целительской и напротив столовой. Замечательно. Быстро нахожу нужную дверь. Раньше не обращал на не никакого внимания, сворачивал чуть раньше. Но это и понятно — в столовую бегаю намного чаще, чем в библиотеку. Здесь ещё целый коридор.

Аккуратно заглядываю в дверь. В кабинете сидят четыре человека: два наших призванных целителя — Синегорский и Майя, рядом с ними Аглая и Олеся. Ничего себе, девчонки ни словом не обмолвились о внештатной лекции. Если только сами узнали по факту.

У доски стоит Вероника. На самой доске легко опознаю глиф, который есть во всех вязях по диагностике, которые использует Пилюлькин. Понятно, что ритуал сам показывает больше, но, видимо, этот глиф является инициирующим или, может быть, управляющим.

— Тебе чего, Орлов? — сразу же узнаёт меня девушка.

— Да вот, Константин Иванович сказал, что можно зайти послушать, — уверенно захожу.

Все ребята дружно оборачиваются. Маркиз искренне радуется моему приходу — видимо, в чисто женском коллективе ему не очень уютно. Олеся тоже улыбается. Майя и вовсе не сдерживается — машет мне рукой. Улыбка на лице Олеси меркнет. А вот Аглая, как только видит меня, слегка поджимает губы.

— Раз Константин Иванович сказал, значит, проходи, — разрешает Вероника, показывая на свободное место на лавках.

Девушка держится уверенно и ведет себя как настоящий преподаватель. Никаких лишних выяснений или эмоций.

Захожу в этот небольшой междусобойчик.

Вообще, удивлён, что из тридцати человек только пятерым студентам Вероника расскажет расширенную программу. И все это с благословения Пилюлькина. Всё-таки целительство — важная штука для всех групп.

Девушка возле доски поправляет глиф и возвращается к объяснению материала. Идти к Пилюлькину и спрашивать, точно ли он одобрил мое присутствие, не собирается. После того, как они вчера со студентами на подхвате видели меня в работе вместе с целителем, вопросы отпадают сами собой. Абсолютно понятно, что я как минимум помогаю Пилюлькину в его работе.

— Так, на чём мы остановились? — уточняет девушка. — Ах да — это основной глиф диагностики, — показывает на доску. — На него вяжется остальная часть, — продолжает рассказывать Вероника. Причём она именно рассказывает, а не начитывает материал. — Орлов, ты так и будешь слушать стоя? — уточняет у меня.

— Садись скорее, — Олеся отодвигается, чтобы я смог спокойно сесть на край рядом с ней.

Аглая закатывает глаза и отодвигается ближе к Майе. Приземляюсь рядом с Олесей.

Майя тоже дергается и кидает на меня выжидающий взгляд… и тут непонятно — то ли она хотела, чтоб я сел рядом с ней, то ли просто довольна, что на этом, можно сказать, факультативе я присутствую в их команде. Маркиз изначально крайне доволен моим приходом — в женской группе он чувствовал себя не в своей тарелке, а сейчас, вдвоём со мной, ему намного проще.

— Тссс, — говорит Олеся и показывает мне на Веронику.

— Молчу, молчу, — улыбаюсь и сажусь рядом.

За пару часов разбираем основной глиф целительской вязи. И, не откладывая в долгий ящик, сразу его рисуем своей магией. Он идет немного сложнее основных, которые мы уже выучили, но мы все равно справляемся без особых проблем. В спокойном состоянии, если не торопиться, глиф можно безошибочно нарисовать с первого раза. Это же не боевые, которые нужно отрабатывать до автоматизма. Диагностику, конечно, тоже нужно, но позже. И постепенно.

Пара часов занятия пролетает как один миг. Вероника рассказывает интересно. Тем более, материал для меня крайне нужный и, в принципе, местами знакомый.

— Всё, студенты, — говорит старшекурсница. — На сегодня вам хватит, а то голова опухнет. Идите.

— А завтра? — задаёт вопрос Аглая.

— Завтра придёте в это же время и продолжим, — улыбается Вероника.

Нас отпускают на перерыв. Ко мне сразу же подходит Синегорский.

— Круто, что ты пришел, — здоровается со мной за руку. — А то попал в симпотарий. Да и Вероника обороты сбавила. Только зашли, она на нас так рыкнула.

— Не обращай внимания, — говорю маркизу. — Она же только учится. Пилюлькин ей рассказывает, как правильно взаимодействовать со студентами. Зарабатывает авторитет. Вон, группу ей небольшую выделил — и ей польза, и нам.

— Ларион, у тебя так здорово получается! — подбегает ко мне Майя. — Ты учился целительству? У кого?

— Да вроде не учился, — пожимаю плечами. — Просто глиф состоит из уже знакомых вязей. Одну мы изучали на самом первом занятии, вторую на последних. Остается выучить только третью — соединительную.

— Ого, точно же, — восхищается девчонка. — А я не додумалась. Начинала с третьей вязи и не могла понять, почему не получается. Надо нам с тобой как-нибудь позаниматься. Ты быстро схватываешь.

Олеся стоит рядом и бросает ревнивые взгляды на Майю. Чувствую, как девчонка незаметно оттягивает меня в сторону.

— Пойдём лучше погуляем, перерыв все-таки, — внешне почти беззаботно говорит Олеся. — Глифов и на занятии хватает.

— Конечно, — соглашаюсь с девчонкой.

— Тогда потом поболтаем, — машет рукой Майя, но не реагирует на Олесины выпады.

Выходим на улицу, и, мне кажется, взрывы становятся заметно ближе. Или просто чуть громче — пока непонятно. Но это пока не самое важное.

Территорию вокруг Академии основательно почистили, и гулять очень комфортно. Перестаю постоянно ожидать опасности.

— Я всё думаю о поездке в город, — как только мы отходим от ребят подальше, девчонка сразу меняет настрой. — Здорово, что мы летим все вместе. Я же в итоге никого не послушала и заказала черное платье, — хвастается она. — Мне кажется, у Аглаи очень специфический вкус. Советы её, конечно, те ещё… Но это только между нами, ладно?

— Само собой, — соглашаюсь. — Я ещё не думал, в чем пойду.

— Как так? — удивляется девчонка. — Значит не зря я перерыла весь магазин. Там есть мужская одежда: брюки, костюмы, рубашки. Хочешь, прямо сейчас закажем? К нашему прилету как раз подготовят. Максу и Марку, вроде как, Марина помогает. Они уже все заказали.

— И когда успели? — удивляюсь. — Ребята мне ни слова не сказали.

— Так их тряпки особо не интересуют, — пожимает плечами Олеся. — Им просто сказали, сколько империалов перевести. Маринка вроде замеры еще делала, но это без меня. Ты, кстати, свои размеры знаешь?

— Нет, — признаюсь. — Хотя, подожди. Я же заказывал по информеру одежду в госпиталь. Думаю, там все сохранилось.

— Давай прямо сейчас закажем тебе костюм? — уже более настойчиво предлагает девчонка. — А то мы пойдем в нарядных платьях…

Вспоминаю, как отреагировали ребята в «Сарае» на драконью кожу. Мой костюм, в котором собирался ехать, слишком напоминает наряд охотника. Олеся права — это не дело. Тратить деньги на парадный костюм не очень хочется, но, с другой стороны, одежды на выход у меня как таковой нет. Потом может сгодиться. А тут еще и девчонка сама рвется в бой, чтобы помочь с выбором.

Олеся уже достает свой информер и открывает страницы магазина.

— Смотри, можно взять черную рубашку, можно тёмно-синюю, — показывает она. — Брюки к каждой тоже подобрала. Все эти галстуки и бабочки — прошлый век. я считаю, без них лучше.

— Как скажешь, — полностью отдаю бразды правления. — Только закажи еще что-нибудь повседневное. И себе на всякий случай, ладно?

Уверен, что в праздничном мы разве что в городе ко двору придемся. В «Сарае» точно нет. Туда, исходя из виденного, лучше вообще идти в боевых мантиях учеников — тех, что для испытаний и охоты. И револьвер захватить… И кольца.

Останавливаю себя.

— Ты посмотри, хорошо? — все же прошу девушку.

— Мы потом можем пробежаться по другим магазинам, — предлагает девчонка. — Не переживай, это очень быстро. Примеришь везде, выберешь, что понравится.

— Олесь, давай только без этого, — прошу. — Хочется еще по самому городу погулять, а не только по примерочным.

— Ладно, тогда выбирай из двух вариантов, — поворачивает ко мне информер. — А, нет, из трех. Есть еще бордовая рубашка и черные брюки. Запонки у них, конечно дорогие, как и женские украшения, но если захочешь — выбери.

— А ты себе что-нибудь выбрала из украшений? — уточняю, вздыхая про себя.

— В этом магазине только платье. Остальное очень дорого, — грустно сообщает Олеся. — Мы с девчонками накидали план, куда можно недалеко сходить и подобрать что-нибудь подешевле.

Да уж, если ориентироваться на планы девчонок, поход по магазинам у нас съест добрые полдня, которые останутся после перелета. По поводу украшений есть у меня одна идея, но Олесе пока не говорю. Если что, будет сюрприз. Беру из рук девушки информер, чтобы рассмотреть варианты костюмов. Сам же читаю условия изготовления украшений из материалов клиента. Костюм выбрал с первого взгляда — черные брюки и черная рубаха, подойдет к любому поводу.

«Только в нашем магазине появилась услуга изготовления украшений на заказ. Никакого ожидания! Выбираете сплав и ждете пять минут».

Под звездочкой примечание: «драгоценные или редкие камни магазин не предоставляет».

— Выбрал, — озвучиваю Олесе своё решение. — Спасибо, что так заморочилась.

Оставляю в корзине только нужный вариант.

Олеся, не прерываясь, рассказывает планы на поездку в город. Помимо покупок в магазинах, ресторана и гостиницы, у них накопилось еще пунктов десять. Осуществить все разом будет крайне сложно. Просто не хватит времени.

— А ты придумал, что хочешь успеть сделать в городе? — спрашивает девчонка, как только заканчивает оформлять заказ на информере. Сразу перевожу ей нужную сумму для предоплаты.

— Когда заказываешь сразу два наряда с одной личной зоны — они дают хорошую скидку, — радуется девушка. — Мне теперь на туфли хватит! А я хотела в старых идти. Вот здорово. Марина с Максом так и сделали. Она себе сумку купила. Представляешь?

Ага. Сумка. Тоже делаю мысленную пометку. Теперь знаю как минимум два варианта, как порадовать Олесю.

— Рад, что все так сложилось, — улыбаюсь, и девчонка с благодарностью целует меня в щеку. Дальше идем под руку, и я всю дорогу слушаю, какие ресторанчики помимо «Сарая» девушки присмотрели на всякий случай.

— Аглая уже заказала нам гостиницу, — сообщает Олеся. — Там три комнаты, в каждой по два человека. Есть ещё второй этаж, но там, вроде как, всего пять мест. Нам обещали рассмотреть возможность поставить дополнительную кровать.

— Думаю, на месте договоримся, — обещаю девчонке.

Ноги сами приводят нас к стоянке дирижаблей. Видим, как садится винтокрыл. Кажется, сейчас осуществится моё желание — посмотреть на эту штуковину поближе.

— Ты не сильно торопишься в Академию, — уточняю. — Пойдём посмотрим?

Видно, что машины девушке не особо интересны, но ради меня она соглашается. Просто посмотреть — почему бы и нет? Всё равно гуляем неподалеку.

До посадочной площадки добираемся быстро. Встаем ближе, чтобы как следует рассмотреть каждую деталь. Люк винтокрыла открывается, и оттуда выходит наш директор. Не сказать, что он переживает, но уставший вид говорит за себя. Этой ночью спать ему явно не пришлось.

— Добрый день, Генрих Олегович, — здороваемся.

— Добрый, добрый, господа студенты, — довольно бодро отвечает и сразу уходит в Академию. Разговаривать с нами он не настроен, поэтому ни с какими вопросами не лезу. Да и вряд ли директор будет что-нибудь рассказывать на улице, еще и при Олесе.

— Ты видел? — спрашивает меня девушка.

— Что именно? — уточняю и подхожу еще ближе к винтокрылу.

Железный дутый корпус отражает солнечные лучи. Лестница, по которой только что спускался директор, заезжает обратно внутрь.

— На директоре лица нет, — с беспокойством в голосе замечает девушка.

— Понятное дело, он же только после боя, — отвечаю ей. — Если бы случилось что-то из ряда вон, нам бы сразу сообщили.

Винтокрыл полностью поглощает моё внимание.

— А почему так много пропеллеров? — спрашивает Олеся.

— Вон те два нужны для вертикального взлета, — показываю ей. — А еще, чтобы висеть в воздухе. Видела, как в кино?

— Ага, — восторженно кивает девчонка. — А остальные тогда зачем?

— Это дополнительные винты, дают горизонтальную тягу, — смотрю на задумчивый взгляд девушки. — Чтобы летать как дирижабль. Только винтокрыл в несколько раз быстрее.

— Ааа, поняла, — кивает Олеся. — Очень интересно. А мы на ужин не опоздаем? Я после лекции Вероники так проголодалась. Тебе, кстати, понравилось?

— Очень познавательно, — отвечаю и с трудом отрываю взгляд от аппарата.

Если бы сейчас со мной стояли Макс с Марком, думаю, они бы разделили мои эмоции. Интересно было бы полетать на такой штуковине.

Возвращаемся в Академию и сразу идем в столовую. На ужине встречаем остальных ребят.

— Аглая сказала, что тебя включили в группу к целителям, — сразу же нападает на меня с расспросами Макс. — Что проходили?

— Учились рисовать новый глиф, — отвечаю. Вижу, как Аглая недовольно ест свой ужин.

— Непонятно только, зачем тебе эти знания, — говорит она. — Это же специфическая вязь. Если долго не пользоваться — смысла ноль.

— Мне эти занятия затем же, зачем и тебе, — не собираюсь церемониться.

— Менталистика очень близка к целительству, если ты не знал, — огрызается девчонка.

Что я ей такого сделал — непонятно, но Аглая явно не в духе. Раздувать ссору не собираюсь, поэтому перевожу тему.

— А вы чем занимались, пока нас не было? — спрашиваю Макса.

Аглая встает со своего места, забирает поднос и демонстративно уходит.

— Не обращай внимание, — тут же кладет мне руку на плечо Олеся. — Я сидела рядом и видела, что у неё ни разу не получился нужный глиф. Она как и Майя начинала с третьей вязи, поэтому все сыпалось. Только у Майи все получилось за счет предрасположенности, а у нее нет. Как остынет, я ей подскажу. Не бери на свой счет.

— А мы заказали костюмы Максу и Марку, — сообщает Марина. — Можем все вместе выбрать тебе, как раз успеют подшить.

— Я уже заказал, спасибо, — улыбаюсь ребятам.

Заканчиваем с ужином и расходимся по комнатам.

Следующие два дня пролетают как один миг.

Глава 22 Видим открытое небо

Занятия ставят плотно, но силы под вечер еще остаются. За одно утро заканчиваем с Пилюлькиным работу с бойцами. Всех благополучно увозят в центральный госпиталь. На этот раз восстанавливаюсь всего за несколько часов и даже не пропускаю занятия.

Иногда всей групой занимаемся ритуалистикой или сидим в библиотеке. Один раз вечером собираемся с Олесей и Аглаей и тренируем новый целительский глиф. Аглая заметно успокаивается, как только узнает, в чем её ошибка. Слежу, чтобы девчонки накладывали вязь постепенно. У всех получается почти сразу.

— Надо было Майю позвать, она тоже хотела потренироваться, — вспоминаю.

Олесю передергивает. Значит, в тот раз мне не показалось.

— Не надо, — серьезно говорит она. — Пусть занимается со своей группой. Мы же не обязаны никого учить.

— Я, кстати, тоже считаю, что нам лучше заниматься втроем, раз Пилюлькин нас отобрал, — поддерживает Аглая. — Мы её сейчас научим, а нам потом на экзамене боком вылезет.

Спорить с девчонками не собираюсь. Обе настроены против общения с Майей. Лично я не вижу ничего страшного в том, чтобы помочь сокурснице. Ладно, если снова подойдет, позанимаюсь с ней наедине, чтобы никого не напрягать.

В последний день недели ребята не могут сосредоточится. Марина и Олеся постоянно поглядывают на часы. Аглая витает в своих мыслях, но периодически проверяет информер.

— Пишут, что изготовление моей сумки могут перенести! — жалуется она.

— Не переживай, выберем тебе другую, — успокаивает Олеся.

— Да и в ресторане, скорее всего, будет полумрак, — говорю по своему опыту, безусловно имея в виду не «Сарай». — Никто её толком не увидит.

Аглая недовольно вздыхает, но тоже торопится полететь в город, несмотря на свои женские неприятности.

Нам с парнями сложно понять переживания, но тоже на всякий случай делаем скорбный вид.

Как только заканчивается полседнее занятие, мы все испаряемся. Разбегаемся по своим комнатам и договариваемся, что встречаемся на первом этаже. Девчонки берут все необходимое. Захватываю несколько камней и всё, что может пригодиться.

Дольше всех ждем Марину и Олесю, но не критично.

— Простите, я туфли искала, — оправдывается Марина, и мы с пониманием киваем.

Со всех ног мчимся к дирижаблю.

Прокофьев стоит на своем привычном месте и контролирует загрузку дирижабля. Заметив нас, улыбается и машет рукой.

— А, студент! Рановато вы с друзьями, — перекрикивая звуки погрузки говорит он.

— Так четыре часа уже… — замечаю.

— Загрузку закончим и сразу полетим, — подмигивает капитан. — Забирайтесь, раз пришли. Вы первые.

— Будет кто-то ещё? — спрашивает Аглая.

— Конечно, будет, — отвечает Прокофьев. — Весь корабль забит под завязку. — смеётся кэп и показывает рукой в сторону пассажирской части, мол — не отвлекайте. — Довольно расспросов. Заходите!

Грузимся в дирижабль. Минуем пару ступенек и попадаем в основательно изменившуюся пассажирскую часть корабля.

Вместо обеденного стола и мягкого дивана, а также комфортных столиков для удобного времяпрепровождения, стоят несколько десятков кресел. Будто мы попали в пассажирский поезд. Лететь всего пару часов — так что не критично.

— Занимайте места, — киваю ребятам на кресла.

Размещаем сумки и садимся в самом хвосте корабля. Из больших иллюминаторов открывается хороший вид.

— Пойду спрошу, через сколько отправляемся, — говорю ребятам.

— Хорошая идея, — отзывается Макс.

— Я с тобой, — подходит ко мне Олеся.

Оставляем ребят и направляемся в сторону грузового отсека. Доходим быстро — переход в грузовой отсек здесь через дверь в торце кают-компании.

Заходим, и я еле уворачиваюсь от матроса. Он тащит очередную огромную коробку. Меня, естественно, не замечает. Кидает злобный взгляд, но ничего не говорит. Ставит ящик и бежит обратно на улицу.

Выглядываю наружу, но выходить не тороплюсь.

— Пойдём лучше через пассажирский выход, — предлагаю. — Здесь мы только мешаем.

За те пару минут, пока нас не было, в пассажирском отделе появляется ещё несколько человек. Народ постепенно прибывает. Как и говорил Прокофьев, полетим с полной загрузкой. А время капитан нарочно назвал нам пораньше — чтобы успели занять удобные места. Так бы прокопались и полетели, как придется.

— И снова привет, студент! — встречает нас Прокофьев на полпути.

Загрузка уже закончилась, и он идёт в сторону пассажирского входа.

— Господин капитан, если можно, хотел уточнить два момента: через сколько вылетаем и можно ли подняться наверх? — интересуюсь.

— Вылетаем минут через двадцать. Наверх, говоришь? — кэп кидает оценивающий взгляд на Олесю. — Девчонку свою наверх хочешь отвести? Добро, хорошо.

— А…? — хочу спросить про остальных сокомандников, но не успеваю.

— Нет, нет, — тут же прерывает меня капитан. — Как ты помнишь, это моё место. Тебе — ладно, открою. Девчонку сводить тоже дело правильное. Только не нужно делать из смотровой площадки проходной двор.

— Понял, — говорю.

— Вот и славненько. Без обид, студент, — кэп хлопает меня по плечу и направляется к пассажирской каюте.

— А что за место? — с горящими глазами спрашивает Олеся. — Это на корабле?

— Пойдём. Там интересно, — обещаю.

Снова минуем грузовой отсек и протискиваемся через проходы для матросов.

— Эй, вы чего тут? — останавливает нас смутно знакомый матрос.

— Господин капитан разрешил, — отчитываюсь. — Мы наверх.

— А, — сразу же верит мне парень. Да и мало кто знает про верхний панорамный этаж. Он обычно закрыт, разве что капитан может управлять им дистанционно.

Больше нас никто не останавливает, что, в общем-то, странно. С другой стороны, здесь все практически свои. Людей случайных на корабле нет — либо матросы, обслуживающие дирижабль, либо студенты. Наэтом рейсе не видел ни одного военного.

Все студенты — это же бомба замедленного действия. Каждый из них может вычудить что-нибудь на высоте, и корабль разметает по щелчку пальцев. Тут либо доверять, либо просто не брать на борт. Прокофьев выбирает первое.

Тяну за собой Олесю на крутую железную лестницу.

— Она не развалится под нами? — спрашивает девушка.

— Мы здесь с капитаном уже ходили, — отвечаю ей. — Как видишь, живы-здоровы. Не бойся, идём.

Олеся с трудом поднимается по крутым ступеням и крепко держит меня за руку. Эта лестница и впрямь не рассчитана для пассажиров. Всё-таки мы сейчас летим на бывшем боевом корабле, просто переделанном под каботажные перевозки.

— Аккуратно, аккуратно, — медленно веду девушку.

Первым вылезаю наверх и подаю Олесе руку.

— Ах! — восклицает она, когда поднимается из люка и видит всю картину.

Ахнуть здесь действительно есть от чего. Мы только начинаем взлетать, и замок Академии вместе с окружающим его лесом видны очень хорошо. Олеся смотрит не отрываясь, а я обращаю внимание в сторону боёв. Они точно стали ближе.

Прикидываю расстояние и, пожалуй, мне не кажется.

Если считать расстояние до замка, получается, что огненная стена, где раздаются взрывы, приблизилась километра на три, а то и на четыре.

Когда мы летели сюда дирижаблем из города, очаг виднелся только на краю горизонта — около двадцати пяти километров при такой же видимости. Сейчас же он откровенно приблизился. При очень большом желании можно даже различить отдельные всполохи в завесе света с той стороны.

Олесе на это, в общем-то, наплевать, поскольку она смотрит на замок. Мы облетаем его по косой дуге — и это действительно невероятное зрелище. Очень вовремя успеваем набрать высоту — ещё бы пять минут, и пришлось бы пробивать облака. Теперь впереди только голубое небо и плотный ковёр из облаков.

Лететь до города ещё прилично — на горизонте его не видно. Корабль разворачивается и неторопливо направляется по своему курсу.

— Да, Ларик. Никогда не видела ничего подобного, — говорит Олеся с придыханием. — Но без тебя сюда не попасть. Спасибо, что показал.

— Да что уж там, — улыбаюсь, приобнимая девушку.

Некоторое время стоим в полной тишине и наслаждаемся обществом друг друга.

— Пойдём к нашим, а то они нас уже потеряли, — нехотя говорю Олесе. — Мы и так ушли слишком надолго.

— Может, не пойдем? Тут так здорово, — вздыхает девушка и еще раз обводит взглядом горизонт.

— Пойдем, пойдем. — улыбаюсь. Не перестаю тревожно посматривать на сполохи битвы у очага.

Не очень красиво бросить товарищей одних, не предупредив заранее. Спускаемся и выходим через служебные проходы сначала в грузовой отсек, а потом в пассажирскую часть. Тут же видим, как Макс что-то доказывает матросу на борту.

— Они точно были здесь, купили билеты! Возможно, вы их оставили внизу? — повышает голос Макс.

— Нет, не оставили. Всё в порядке, — неизменно вежливо отвечает матрос и старается сбить волнение. — Не переживайте, найдутся ваши потеряшки. Мы примем меры. Прошу, займите своё место.

— Я никуда не уйду, пока…

— Молодой человек, — терпеливо уговаривает Макса матрос. — Вернитесь, пожалуйста, на свое место. Ничего с вашими друзьями не случилось.

Мы как раз заходим в кают-компанию. Все кресла заняты. Узнаю много лиц более старших студентов — некоторых из них видел в столовой, остальных просто в коридорах. С нашего потока вижу всего одну группу в полном составе — группу Кормака и маркиза. Рядом с ними сидит Майя. Ребята громко обсуждают предстоящую поездку.

— Здесь мы, здесь! — подаю голос и машу рукой Максу.

Вся группа оборачивается в нашу сторону.

— Ну вот, видите — ваши друзья нашлись, — отвечает матрос и уходит.

Садимся на свои места.

— Почему вы ничего не сказали внутри сети? — спрашиваю. — Как только потеряли нас, нужно было связаться.

— Так это же не боевой выход, — отмахивается Марина, показывая пустую руку. У остальных ребят колец тоже не наблюдаю.

— Вы сейчас серьёзно? — качаю головой. — Верните кольца на место, вы чего? И лучше не снимайте. Кто его знает, что может случиться по пути… Кольца есть-пить не просят, заодно и зарядятся.

— Ладно, ладно. Чего ты завёлся? — идёт на попятную Макс. — Просто беспокоились о вас. Всё нормально? — Он шарит по карману и находит кольцо. — Вот, видишь — надеваем.

Остальные тоже возвращают кольца на место. Даже Олеся, чуть покраснев, аккуратно надевает подарочное кольцо.

— Ну вы даете? — удивляюсь. — Мы же с вами столько раз попадали во всякие неприятности на пустом месте. И если бы мы не были минимально готовы, то навряд ли бы выбрались. Вы что совсем не понимаете опасность?

— Так мы же просто летим в город и всё, — возражает Макс. — А ты панику навел.

— А кольцо с платьем не гармонирует, — обиженно заявляет Марина. — Оно серебряное, а у меня платье и украшения под золото. Серебро не подходит под цвет моего платья.

— Слушайте, не могу ничего сказать, — пожимаю плечами. — Всё-таки директор дал нам амулеты для защиты. Относиться к ним как к обычным украшениям не стоит, — говорю внутри сети, подальше от любопытных ушей.

Вообще, подозреваю, что ребята сняли амулеты вовсе не потому что забыли о свойствах. Они просто хотели провести время наедине друг с другом. А сеть — это постоянный риск, что тебя могут побеспокоить в самый неподходящий момент.

Замечаю, что старшекурсники берут с собой перекус. Некоторые из них уже вовсю едят бутерброды и пирожки. Никто не ждет, что нас будут кормить на корабле. Странно, Прокофьев не предупредил. Как мне помнится, наоборот, обещал обед. Первый класс и всё такое…

— Интересно, а как у нас будет с едой? — спрашиваю в сети. — Вроде обещали.

— Может, разные виды билетов? — предполагает Олеся.

Буквально через полчаса после взлёта к нам подходит один из матросов и приглашает пройти с ним. Ожидаю, что сейчас все двадцать с лишним человек пойдут с нами, но нет. Приглашают только нашу группу.

Матрос ведет нас в каюту. Она напоминает небольшую столовую всего в одну комнату.

— Садитесь, садитесь, — капитан показывает на диванчики. Он сам уже расположился за столом. — Вы просто первыми купили билеты. Поэтому вам такое внимание, — усмехается он. — У меня, как видите, здесь ограниченное число мест, — показывает на маленький столик. — Так что, считайте, что вам просто повезло.

На столике уже стоят комплекты обедов. Не сказать, что они выглядят роскошно, но чтобы перекусить — вполне себе достойно.

— Садитесь, а то остынет всё. Угощайтесь, — говорит капитан.

Нам действительно везет, что мы заказали места первыми. Да и не последнюю роль играет расположение капитана ко мне. За несколько перелетов мы с ним успели обсудить довольно личные темы.

Обед приходится как нельзя кстати — ведь перекусом ни один из нас не озаботился.

— Как учеба? — по-отцовски спрашивает Прокофьев и пододвигает к нам напитки.

— Сейчас делаем упор на целительство, — гордо заявляет Аглая. — Некоторые из нас. Если на втором курсе нам разрешат выходы, я бы с удовольствием работала в очагах. Хочу помогать бойцам, как только происходит заражение.

— Вот это ты замахнулась, — бровь капитана ползут вверх. Одногруппники тоже кидают на девчонку удивленные взгляды — все мы впервые слышим о планах Аглаи. — Девочка, ты слишком романтизируешь работу целителей в полях. Думаешь от хорошей жизни туда никто не идет? Дело, конечно, твоё…

— Я бы просто ходил на выходы, мочил монстров и зарабатывал империалы, — вклинивается Макс. — Без лишних заморочек.

— Старшекурсники обычно так и делают, — подтверждает Прокофьев. — Сейчас им кислород немного перекрыли — слишком опасный очаг рядом с Академией.

— И не один, — добавляю.

— Много вы знаете, студенты, — хмыкает капитан. — Ешьте, поправляйтесь. Первые выходы в город у студентов чем только не заканчиваются. Надеюсь, вам повезет больше.

Доедаем обед, благодарим капитана и возвращаемся в кают-компанию.

— Не знал, что вы тоже летите, — говорит Кормак, как только мы занимаем места. — Думал, мы первыми места забронировали.

— Так получилось, — пожимаю плечами. — Какие планы в городе?

— Девчонки по магазинам, мы в синематеку, — улыбается Кормак. — Нам в тряпках ковыряться не резон.

После этих слов вижу, как Марк хмурится, но на колкость не отвечает. Тем более, никто из ребят не может знать, что мы сначала пойдем за костюмами. Если только девчонки не успели разболтать.

— Завтра самый длинный сеанс, потому что выходной, — добавляет Синегорский. — Пойдете с нами?

— Я бы сходила, — отзывается Майя. — Мне нечего покупать в магазинах.

Парни удивляются, но не говорят ни слова.

— Если успеем сделать все, что запланировали, тогда мы с вами, — обещаю. — Во сколько начало?

— Перед обедом, — отвечает маркиз.

Моя группа согласно кивает. Раз уж мы по случайности оказались все вместе — ради приличия можно пересечься. Больше обсудить ничего не успеваем — дирижабль заходит на посадку. Студенты прилипают к иллюминаторам, ожидая невероятного вида на город с высоты. Только Олеся сидит спокойно — она уже видела намного больше остальных.

— Зря мы сели в самом хвосте, — замечает Марина. — Будем последними выходить из корабля.

— Зато вид шикарный, — замечает Макс и кивает в сторону самого большого иллюминатора рядом с нами.

— Сейчас мы ни на что повлиять не можем, — говорю ребятам. — На обратном пути приедем пораньше и сядем поближе к выходу. Думаю, сейчас тоже ничего страшного не случится.

Но, как только мы выходим из дирижабля, все понимают, насколько Марина оказывается права. Успеваю увидеть, как группа маркиза заскакивает в последний оставшийся экипаж с извозчиком. Всех остальных водителей разбирают еще раньше. Прилетевшие студенты нанимают всё, что движется. Поблизости не видно ни одного экипажа.

— Кажется, у нас проблемы, — недовольно говорит Аглая.

— И что теперь делать? — расстраивается Олеся и беспокойно озирается по сторонам.

Глава 23 Возникает предчувствие

Марина тоже озадаченно вздыхает и пытается выцепить взглядом хоть одну карету — бесполезно.

— Девушки, зря расстраиваетесь, — говорю. — Я уже был в городе, более или менее ориентируюсь на улицах. Да и погода вроде неплохая, несмотря на вечер. Предлагаю немного пройтись до центральных улиц и там взять извозчиков.

— Немного пройтись — это по-твоему сколько? — недовольно спрашивает Аглая.

— Минут десять, — отвечаю ей. — Пешком всего раза в три дольше получится. Да и вариантов не так уж много, — обвожу рукой пустую стоянку возле поля дирижаблей.

Почти сразу у порта начинается лес-город. Раскидистые, но относительно невысокие деревья, похожие на гигантские пихты, растут чуть ли не через площадь. Там же и первый укрепленный замок местных жителей. В прошлый раз я не обращал внимание — весь путь впопыхах, от госпиталя к порту, а вот сейчас первый же жилой дом сразу бросается в глаза.

Ему, конечно, далеко до изящества тех строений, что ближе к центру. Чистая утилитарность. Но все же глаз притягивает по-настоящему брутальной красотой.

Плотные серые стены в три этажа. Маленькие окна-бойницы. Неудобный подход к дому: даже отсюда видна спиральная дорога вокруг стены ко входу совсем с другой стороны строения. И почти невесомая, можно сказать, воздушная надстройка сверху с огромными окнами и высокими этажами. Что примечательно — камни немного другого цвета.

Сам порт дирижаблей, получается, находится на краю старого города. Это потом город начал расширяться в другую сторону, но порт, видимо, создавали задолго до расширения.

На пару секунд замираю. В голове проносятся объяснения эклектики. В прошлый раз не обратил внимания — стена и стена. А то, что перед нами один из первых домов-крепостей, понимаю только сейчас.

— А если пройдёмся немного дальше, то там будет набережная. Можно будет перекусить в хорошем ресторанчике, — ориентируюсь на месте.

— Пишут, что на набережной практически любой ресторан хороший, — сообщает Аглая. — Только для начала нам нужно в гостиницу, потом срочно забрать платья — пока магазин не закрылся. И только после этого идти в ресторан.

Девчонки согласно кивают. Да и логика в их словах определенно есть — кто знает, на сколько затянется наш ужин. Магазины и правда могут закрыться.

Идём пешком в сторону центра. В любом случае, извозчиков пока нет. Сложность еще в том, что одного экипажа нам будем мало, нужно поймать сразу две кареты. В одну мы вшестером просто не поместимся. В принципе, это небольшая проблема — до гостиницы можно добраться и по отдельности, но все же лучше с проводником — Аглая постоянно сверяется с информером.

— Смотрите, — показывает Марина, как только мы выходим на одну из центральных улиц.

Повезло. На углу стоят нужные нам два экипажа. Не тратим лишнего времени и добираемся до нужной гостиницы.

Приезжаем в довольно уставший квартал и заезжаем во дворы. На отличную гостиницу место не особо тянет. Облезлые стены и не очень уютный дворик.

— Мы точно приехали, куда нужно? — уточняю у девушки.

— Вроде да, — с лёгким сомнением отвечает Аглая. — На картинках в информере гостиница выглядит повеселее.

Ребята из второго экипажа выходят с озадаченными лицами. Ожидание и реальность явно не совпадают.

Заходим в гостиницу.

Похоже, что раньше тут было приличное и дорогое место. Сейчас же гостиница переживает не лучшие времена. Кое-где осыпавшаяся позолота, на некоторых дверях разные ручки. Вешалки тоже закреплены через одну. При этом на входе нас встречает доброжелательная улыбчивая администратор.

— Здравствуйте! Будьте как дома! — искренне приветствует нас девушка.

— И вам того же, — без особого настроения подходит к стойке Аглая. — Мы бронировали на шестерых, несколько комнат на втором или третьем этаже по выбору, — говорит девушка.

— Да, я вас помню, — отвечает администратор. — Вы — Аглая? Можете выбрать, где вам удобнее. Единственное, что комнат стало меньше, так как вы не смогли сразу определиться. Можете выбрать любые две, либо остается верхний этаж.

— А там что? — не скрывает своего недовольства Аглая.

— Думаю, там вам будет удобнее, — сообщает администратор. — Вас шесть человек, а наверху те же самые две комнаты, но разделенные коридором.

— Получается, что в первом, что во втором случае вы нам предлагаете только две комнаты? — уточняю.

— Да, так и есть. Только на втором этаже это будут стандартные номера-люксы — по три кровати в каждом. На третьем же этаже, — немного подумав, сообщает девушка, — стоимость чуть ниже, и они немного просторнее.

Ребята удивленно переглядываются.

— Что-то у меня не бьется, — высказывается Макс.

— Стоимость ниже, потому что номера находятся в мансарде? — догадываюсь. Снаружи здание трехэтажное и небольшое.

— Да, вы правильно понимаете, — подтверждает администратор. — Но тут только на ваш выбор.

Странно, что вариант с третьим этажом нам озвучивают в последнюю очередь. Интересно, нет ли там подводных камней? Но не попробуешь — не узнаешь. Еще раз окидываю взглядом скромное убранство гостиницы. Искать новую — смысла нет. Да и учитывая наплыв выходного дня — те же студенты летят не только наши рейсом — шансов забронировать несколько номеров рядом немного.

— Так, я голосую за мансарду, — высказываюсь первым.

Парни пожимают плечами — им, в принципе, все равно, где жить. Лишь бы крыша над головой. Девчонки мнутся в нерешительности.

— А вдруг там крыша протекает? — тут же озвучивает общие опасения Аглая.

— Погода вроде стоит хорошая, — киваю на маленькое окошко. — Да и скошенные окна смотрятся неплохо. Через них, скорее всего, можно смотреть на звезды.

— Да-да, всё так и есть, — подтверждает администратор. — Мы тщательно следим за качеством наших номеров. Никаких нареканий.

— Это мы уже заметили, — хмурится Аглая. Ей тут не особо нравится, но признать факт, что она выбрала не ту гостиницу гордость не позволяет. — Супер, тогда третий этаж.

— Встречаемся через десять минут на первом этаже, — предлагаю. — Кто спустится первым, попросите на стойке экипаж до нужного магазина, — прошу девчонок.

Поднимаемся на мансарду, чтобы оставить вещи. В комнате три односпальных кровати, огромные скошенные панорамные окна и просторная ванная. Облупившаяся краска на стенах и старые ковры немного портят общее впечатление, но нам тут только переночевать.

Мы с парнями спускаемся первыми. Экипаж приходится вызывать Марку — у него единственного есть адрес нужного места, так как Макс заказывал костюм через Марину.

Девчонок приходится ждать долго. Они никак не спускаются. Карета уже подъезжает, и парни заметно нервничают. Успеваю выйти на улицу и попросить извозчиков подождать, оплатив некоторое время ожидания.

— Может, кто-нибудь сходит за ними? — предлагает Макс.

— Олеся, вы скоро? — вызываю девушку по внутренней сети, и вижу, как они все вместе спускаются по лестнице.

— А вот и мы! — радостно объявляет рыжая. Видно, что волосы у нее чуть влажные.

Видимо, наши дамы успели, в отличие от нас, принять душ после дороги и привести себя в порядок.

Парни сдержанно улыбаются.

— Отлично выглядишь, — делаю комплимент Олесе.

— Мы торопились как могли, но ванна в комнате всего одна, а нас трое, — смущенно говорит она.

Забираемся в повозки и отчаливаем в магазин. Девчонки считают минуты до того, как заберут заказанное. Ехать не так уж долго. Пересечь центр в экипаже — не большая проблема.

Когда мы только прилетели, показалось, что народу очень много. Это так, но ближе к новым районам. А здесь, в старом городе, где каждый дом — это укрепление, широкие улицы в основном пустуют.

Проезжая часть тоже не забита. Добираемся от одного конца старого города до другого быстрее, чем ожидалось.

— Здорово! — периодически вздыхает Марина, глядя в окошко на вечерние улицы. Фонари ярким светом освещают улицу, ехать комфортно.

За считанные минуты подъезжаем к мастерской, где девчонки заказывали себе платья. Никто не успевает заскучать. Извозчик ничего не спрашивает и не советует. Все-таки в первый раз мне повезло — вдобавок к поездке получил экскурсию по городу. Здесь же водитель молча принимает оплату и оставляет нас в нужной точке.

Из второго экипажа выходит вторая часть нашей группы.

Мастерская открыта, на входе нас встречают позитивные ребята.

Замечаю, что в городе не так уж много беспокойных людей. Все на улицах или в помещениях расслаблены, спокойны и в основном улыбаются. Даже молчаливый извозчик выглядел довольным жизнью.

— Добрый день! — приветствует нас девушка на входе.

Одета аккуратно и строго. Выражение лица доброжелательное.

Аглая первой подходит к администратору.

— Мы заказывали платья и костюмы, — сообщает она. — Хотели бы примерить и забрать.

— Это прекрасно, — отвечает администратор. — Прошу вас, проходите. Давайте найдем ваш заказ. А вы пока можете присесть и подождать, — смотрит на меня и показывает рукой на небольшие диваны.

Видимо, администратор прекрасно понимает, как мужчины относятся к подобным походам. Мы с парнями с удовольствием устраиваемся на небольших, но удобных кожаных диванах.

Девушки не торопятся садиться с нами.

— Извините, а чего нам нужно ждать? — требовательно уточняет Аглая.

— Как же⁈ Я правильно понимаю, что у вас заказы с примеркой? — уточняет администратор.

— Конечно с примеркой, — пока еще сдержанно подтверждает Аглая.

— Подождите, пока вас пригласят, — объясняет девушка в строгом костюме и уходит в сторону примерочных.

Девчонки подходят к диванам, но присаживаться не торопятся. Видно, как каждая из них волнуется. Марина непрерывно заправляет пряди волос за ухо, Олеся переминается с ноги на ногу. Аглая каждые несколько секунд кидает взгляд в ту сторону, куда ушла администратор.

Не особо слежу за тем, что происходит, стараюсь отвлечь скучающих ребят.

— Как думаете, мы тут надолго? — спрашивает Макс.

— Я бы даже не загадывал, — говорю ему. — Дольше закрытия они нас тут держать точно не будут.

— Рестораны работают до утра, так что поужинать успеем, — вздыхает Макс.

Поворачиваю голову и вижу, что Марина уже торопится в примерочную, а беспокойная Аглая стоит возле стойки. Рядом с ней суетится ещё один работник мастерской — юный парень с длинными волосами, собранными в хвост.

Марина уходит в соседний зал.

Парень с хвостиком вывешивает на передвижную вешалку упакованные в плотные слои бумаги комплекты одежды и принимает оплату от Аглаи. Девчонка проверяет упаковку. Возможно, успевает примерить своё платье. Мы с ребятами просто считаем минуты до выхода отсюда.

Наконец Аглая возвращается к диванам.

— Так, я всё, — объявляет она. — Марина ещё не вернулась?

— Нет, — качает головой Макс.

С удивлением смотрю на семь упакованных свёртков на вешалках. Кажется, это всё теперь принадлежит Аглае. Девчонка перехватывает мой взгляд.

— А что такого? У меня с одеждой раньше было не очень. Теперь под любое событие, — улыбается Аглая. — Деньги есть, могу себе позволить.

Здесь она права. На выходах мы заработали неплохо. Судя по количеству одежды — очень даже неплохо.

— Что-то Марина задерживается, — замечает Олеся.

Пока непонятно, надолго или нет. Администратор приносит чай и забирает с собой Марка и Макса.

Ребята получают возле стойки костюмы. Видимо, заказывали без примерки. Могу их понять — тратить лишнее время на суету точно не хочется.

— Что-то случилось? — подскакивает Олеся, как только Марина выходит из примерочных.

В глазах девушки читается обида, а сама Марина явно чувствует себя не в своей тарелке.

— Не понимаю, — единственное, что говорит девушка и садится рядом.

— А где твое новое платье? Не подошло? — удивляется Олеся.

— Мне его не отдадут, — тихо произносит Марина и делает глоток чая, чтобы успокоиться.

— Почему? — тут уже удивляюсь я.

— Потому что у вас поставлена галочка «с примеркой», — в свою очередь, уточняет администратор. — Все костюмы подгоняются под конкретного клиента. На это нам нужен день. У вас всё написано в заказе. Вот тут мелким шрифтом. — Показывает нам информере.

Марина не смотрит в экран и грустно кивает.

— Получается, что мы все остаемся без выходных платьев? — уточняет Олеся.

— Почему же все? — К нам подходит Аглая. — Я заказала без примерки, мне всё сделали идеально. — Ой, девочки, если хотите, можете что-нибудь позаимствовать из моего гардероба.

Марина с Олесей переглядываются, но сразу понимают, в чем подвох.

— Боюсь, все твои платья в груди нам будут немного великоваты, — аккуратно замечает Олеся.

— Это да, — довольно подтверждает Аглая. — Но что есть, то есть.

Смотрю, как Марина с Олесей с тоской в глазах оседают на диванах.

— Простите, не понимаю, в чём проблема, — обращаюсь к администратору. — А у вас можно выбрать что-нибудь прямо сейчас без примерки?

— Да, конечно, — подтверждает администратор. — По стандартным размерам отпускаем сразу же.

— Как? Без подгонки? — возмущается Марина.

— Зато здесь и сейчас, — говорю ей.

— Будьте добры, каталог, — немного подумав, соглашается девушка.

Пока девчонки листают каталог в поиске новых нарядов, к нам возвращается Марк. Его костюм также упакован в бумажный пакет и висит на передвижной вешалке. Макс справляется еще быстрее.

— Ну, что, все уже в курсе про костюмы? — спрашивает он и ловит сердитый взгляд девчонок. — Понял-понял, молчу!

Парень с хвостиком возле стойки зовет меня к примерочным. Захожу в небольшое, не сильно освещенное помещение.

— Ой, прошу вас, молодой человек, — встречает меня жизнерадостная бойкая, полноватая женщина. — Снимайте верх.

Тут же практически по воздуху прилетает костюм. Быстро переодеваюсь. Сразу понятно, почему всё так долго — большая часть швов на костюме не зашита. Вроде бы стандартные вещи, но их подгоняют на каждом клиенте индивидуально.

— Будьте добры, — говорит женщина. — Руки в стороны.

Как только расставляю руки, на меня, как живая, налетает одежда. Поскольку мне говорили не беспокоиться, понимаю, что все под контролем.

— Так, стойте, пока не двигайтесь, буквально две секунды, — просит женщина и проделывает манипуляции с костюмом.

Вокруг загорается яркий свет. Точно так же, по воздуху, прилетают туфли. Они вполне себе готовы. Вроде все по размеру и удобно.

— Всё, замрите, молодой человек, ещё немного, — просит женщина, быстро гуляя пальцами по ткани.

Вокруг появляются зеркала, чтобы я смог увидеть своё отражение. Женщина несколькими движениями накидывает куски ткани друг на друга и соединяет их на мне. Кое-где делает пометки.

— Вот замечательно. Теперь будьте добры, руки вперёд и потянитесь, — женщина показывает, как нужно сделать, сгибая руки в локтях и натягивая ткань строгого костюма.

Делаю всё в точности, как меня просят.

— Да, хорошо, — бормочет работница. — А теперь будьте добры присесть, повернуться, наклониться, подняться, поднять колено. Прекрасно. Теперь второе. Всё, замечательно.

Женщина делает последние замеры.

— Спасибо, ваш костюм будет готов завтра, — улыбается она.

— Так быстро? — спрашиваю с лёгкой иронией.

— Да, у нас много мастеров, которые работают над личными заказами, — с гордостью отвечает мастерица, не замечая мой тон. — Именно поэтому мы строим костюмы крайне быстро.

Свет теряет яркость, а все зеркала вокруг разом пропадают. Переодеваюсь в своё.

— Приходите завтра после обеда, — сообщает женщина и прощается со мной.

Возвращаюсь к диванам, девчонки сидят рядом с новой вешалкой, на которой висят свертки с новыми платьями.

— В общем, мы переодеваться, — сообщает Марина.

— И я! — откликается Аглая. — Мне тоже надо выбрать самое красивое платье.

— Думаю, с этим у тебя проблем не возникнет, — Олеся кивает на забитую одеждой вешалку.

Марк тоже переодевается в новый костюм. Девчонки выходят из примерочных и без конца крутятся возле зеркала в коридоре.

— Ребят, мы же идем в «Сарай», — напоминаю наш план. — Там, наверное, вечернее платье не очень к месту будет, как и костюм, — пытаюсь достучаться до ребят ещё раз.

— Ничего не знаю. Платье надо выгуливать, — говорит Аглая и проходит модельной походкой по всему коридору.

Раз Марина и Олеся тоже переоделись — видимо, они согласны. Марк старается соответствовать спутниц — к нему вопросов нет. Ладно.

— А ты почему себе ничего не заказал? — удивляется Аглая.

— По-моему, в «Сарае» стандартная форма Академии будет более к месту, — высказываю мнение, но к нему снова никто не прислушивается.

Я и сам понимаю, что достучаться до ребят не получится. Бесполезное дело. Скидываем всю повседневную одежду в мою сумку и сразу выдвигаемся в сторону «Сарая».

Оба извозчика улыбаются, пока мы садимся в экипажи, но, опять же, ничего не говорят.

Добираемся до кабака, и я понимаю, что мы с Максом в своих накидках Академии совсем не смотримся рядом с нашими элегантными спутницами. Даже Марк в своём хорошем костюме не дотягивает до внешнего вида девчонок.

Платья меняют до неузнаваемости всех троих — меняется даже походка.

«Сарай», как и в прошлый раз — невзрачное двухэтажное здание. Ничего не напоминает о прошедшем пожаре. Кабак прекрасно отстроили. Только теперь нет веранды наверху.

Девушки осматривают тех, кто ходит возле заведения и наконец понимают, о чем я говорил. Рядом с заведением нет никого в праздничных платьях или костюмах, но их это не сильно смущает.

На входе нас встречает студент-старшекурсник, прямо перед нами он останавливает неподходящих по его мнению посетителей.

— Ты проходи, — показывает на Аглаю. — А вы идите домой, подождите ещё годик.

— Вообще-то я с подружками, — нисколько не смутившись, сообщает Аглая.

Студент ещё раз оценивающе окидывает взглядом остальных девчонок.

— Ну, Боги с вами. Бери подружек, проходите, — разрешает он после недолгой заминки. — А с вами, ребята, встретимся через год, давайте.

Все, кроме Аглаи, немного обескуражены таким выбором. С интересом смотрю, что будет дальше.

— Мы всего на полчасика! — виновато произносит Марина. — Только посмотрим, как там внутри, и сразу обратно!

— Точно, на полчасика! — подхватывают Олеся. — А то так обидно. Сначала с платьями, теперь вот…

Нам с ребятами ничего не остается — только пожимаем плечами. Полчаса — не так уж долго. Девчонки ждут, пока мы кивнем и радостно исчезают за дверями.

Парню на входе всё равно, о чём мы беседуем. Его задача простая — не пускать молодых.

— И куда мы теперь? — спрашивает Марк, недовольно поправляя костюм. — Ты здесь единственный из нас был. Где тут можно перекусить?

— Слушай, поблизости вроде ничего такого, — прикидываю.

Замечаю возле входа знакомое лицо. Это один из тех парней, что работали в прошлой итерации Сарая.

Парень тоже сразу меня узнаёт.

— О, привет! — здоровается он. — Я тебя помню! Ты ещё пенное тогда не брал.

— Да, — киваю в подтверждение.

— И как тебе наша кухня? — Парень не торопится заходить внутрь.

— Отличная, мне очень понравилась, — честно отвечаю. — В прошлый раз успел съесть целый ужин. На второй даже не покушался. Вот, снова пришел, теперь с друзьями.

— Это ты правильно сделал, — смеётся парень. — Ладно, вы на ужин? — он с сомнением смотрит на хорошо одетого Марка.

— Да, не обращай внимания, он у нас просто щёголь, — пожимаю плечами.

— Ладно, пойдёмте. Я вас проведу, — зовет бывший работник.

— … Но! — возникает старшекурсник у входа.

— Да, расслабься. У нас распоряжение — помогать ему, — кивает на меня. — И оно до сих пор в силе. Лишние деньги со столицы, они же не лишние, правда?

— Ну, вообще-то… — теряется охранник.

— Тогда добро пожаловать! — улыбается знакомый парень и перемигивается с охранником.

Есть у меня ощущение, что сегодня «Сарай» снова сгорит.

Примечания

1

Да-да. Зеленый маленький сморщенный философ с инверсией — все как помнится.:)

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Мы встречаем знакомое

Глава 2 Следователь работает на Академию. И немного на себя

Глава 3 Мы внимательно слушаем

Глава 4 Мы сдаем практику

Глава 5 Прихожу невовремя

Глава 6 Слышу крик

Глава 7 Меня зовут

Глава 8 Мы не боимся отражений

Глава 9 Иду на зов крови

Глава 10 Участвую в ритуале

Глава 11 Забираю ценное

Глава 12 Оказываюсь на перекрестке

Глава 13 Заключаю сделку

Глава 14 И мертвого разбудят

Глава 15 Договариваюсь с капитаном

Глава 16 Появляются нити

Глава 17 Блуждаю по Академии

Глава 18 Возвращаюсь к работе

Глава 19 Смотрю на камни

Глава 20 Встречаю серого человека

Глава 21 Попадаю в симпотарий

Глава 22 Видим открытое небо

Глава 23 Возникает предчувствие

*** Примечания ***