Между мирами: Хроники забытого мага [Митя Воронин] (fb2) читать онлайн

Митя Воронин Между мирами: Хроники забытого мага

Глава 1

Без десяти одиннадцать. Пергамент пахнет подвалом, в котором пролежал лет шестьсот. Профессор Величко так и сказал? не меньше.

— Александр Дмитриевич, вы опять здесь? — Марина, библиотекарь, заглядывает в читальный зал. — Я уже закрываю.

— Еще пять минут, пожалуйста, — прошу я, не отрывая взгляда от манускрипта.

Она вздыхает, но уходит. Привыкла. Особенно в последние два месяца, когда я пропадаю здесь до поздней ночи.

Манускрипт попал в университет неделю назад. Старик-антиквар принес его лично, завернутым в выцветшую ткань. Сказал только, что нашел при сносе старого квартала в подвале дома. Профессор Величко хмыкнул скептически, таких «находок» в университет приносят десятками, и обычно это подделки или малоценные тексты.

Но этот манускрипт другой. Текст написан странной смесью латыни, старославянского и каких-то символов, которые не встречаются ни в одном знакомом мне алфавите. Восемь лет я изучал средневековые рукописи, защитил диссертацию по палеографии, читаю древнегреческий как газету. Но эти символы…

Расплываются перед глазами. Нет это просто усталость.

Потираю переносицу, чувствуя, как пульсирует боль за веками. В кармане остатки кофе из автомата, уже холодного. За неделю я расшифровал где-то треть текста. Манускрипт содержит описание каких-то ритуалов, и коллеги посмеялись, когда я показал им предварительный перевод. Величко сказал, что это очередная средневековая фантазия алхимика-шарлатана.

Но есть логика. Структура. Система.

Автор манускрипта не был шарлатаном, он знал, о чем пишет. Описания слишком подробные, слишком точные. Формулы повторяются с математической точностью. Это не бред сумасшедшего, это учебник. Учебник по чему-то невозможному.

Переворачиваю страницу, и древний пергамент шуршит под пальцами. Диаграмма круг с вписанными символами. Под ней текст на латыни, который я уже перевел вчера: «Врата между мирами открываются для того, кто знает истинные имена стихий».

Магия. Типично для Средневековья.

Люди тогда верили, что можно превратить свинец в золото или вызвать дождь заклинанием. Я историк, а не фантаст. Меня интересует не магия сама по себе, а то, как средневековые ученые пытались систематизировать свои представления о мире. И эта система впечатляет. Чёткая, продуманная, почти научная в своей последовательности.

Копирую диаграмму в блокнот. Символы выводятся легко, словно пальцы сами ведут линии, будто я не копирую эти знаки, а вспоминаю что-то давно забытое. Странное ощущение, но я списываю его на усталость.

— Александр Дмитриевич! — голос Марины звучит уже строже. — Мне правда нужно закрывать.

— Уже иду, — отвечаю я, собирая вещи.

Аккуратно укладываю манускрипт в специальный футляр. Завтра продолжу. Нужно расшифровать оставшиеся две трети, может, там найдется что-то ценное для следующей статьи. Что-то, что заставит Величко признать, что я был прав.

Октябрьская ночь встречает ветром, который пробирает насквозь. Холодно. Университетский городок почти пуст, студенты разошлись по общежитиям, преподаватели давно по домам. Горят только фонари и окна охранной будки.

До метро двадцать минут, но я иду пешком, ночной город другой, тише. Телефон вибрирует в кармане. Сообщение от Лены: «Заберу последние вещи в субботу. Не хочу тебя видеть, просто оставь ключи у соседки».

Не отвечаю. Смысла нет.

В квартире пусто, и эта пустота давит сильнее, чем я ожидал. Лена забрала почти всё, остались только книги, компьютер, минимум мебели. На столе рамка для фото, перевёрнутая лицом вниз. В холодильнике почти ничего, кроме просроченного йогурта.

Ложусь на диван с блокнотом, не включая свет. Диаграмма из манускрипта. Символы. Латинский текст. «Врата между мирами…»

Что автор имел в виду? Параллельные реальности? Средневековая философия допускала существование множественных миров, Николай Кузанский писал об этом еще в пятнадцатом веке. Концепция множественности вселенных была известна задолго до современной физики.

Переворачиваю страницу. Странные символы, те самые, которые не похожи ни на что известное. Они расположены по кругу, каждый напротив определенной стихии: огонь, вода, воздух, земля. И пятый символ в центре.

Веду пальцем по нарисованному кругу, повторяя последовательность. Огонь. Вода. Воздух. Земля. И центральный символ тот, который в манускрипте назван «Связующим».

Глаза слипаются, веки становятся свинцовыми. Откидываюсь на подушку. Нужно просто… Проваливаюсь в сон.

Символы горят, и больно смотреть на них, как будто они прожигают сетчатку. Они вращаются, создавая какой-то узор, пульсирующий в такт моему сердцебиению. Голос откуда-то из глубины низкий, резонирующий, заполняющий всё пространство. Произносит слова на языке, которого я не знаю, но почему-то понимаю каждое слово, каждый оттенок значения. «Связующий пришел. Врата откроются».

Тело не слушается, руки немеют, ноги отяжелели. Веки не открываются, несмотря на все усилия. Символы вращаются быстрее, и быстрее, и ещё быстрее. Свет становится нестерпимым, пронзает насквозь. Что-то тянет вниз, в бездну под светящимся кругом, и я не могу сопротивляться этой силе.

«Связующий пришел. Врата откроются. Время настало». Я кричу, но звука нет, только немой ужас. Всё исчезает.

Просыпаюсь резко, и сердце колотится в груди, как бешеное. Рубашка мокрая от пота, прилипла к телу. Пульс бьется в висках, как молот по наковальне. Блокнот на полу, уронил во сне. Часы показывают три утра.

— Чёрт, — шепчу я, пытаясь отдышаться, руки дрожат.

Поднимаю блокнот дрожащими руками. Замираю, и дыхание перехватывает.

Страница с диаграммой. Символы светятся слабо, едва заметно в темноте. Настоящим зеленоватым светом, который не может быть просто галлюцинацией или игрой воображения.

Провожу пальцем по бумаге, сердце готово выпрыгнуть из груди. Свет не стирается. Я писал обычной ручкой, не флуоресцентными чернилами. Блокнот дрожит в моих руках, пока сердце колотится где-то в горле. Символы пульсируют в такт сердцебиению, словно живые. В центре круга, там, где нарисован «связующий» символ, бумага начинает темнеть.

Нет, не темнеть. Прогорать.

Маленькая черная точка появляется в центре символа. Растёт. От страницы идёт жар, обжигающий пальцы, но я не могу оторвать взгляд, как заворожённый. Точка становится дырой. Дыра растет, поглощая символы вокруг себя, расширяясь с каждой секундой.

Сквозь дыру я вижу не пол квартиры. Там другое место. Темнота, абсолютная и бездонная. Звезды, которых не должно быть в моей гостиной. И чьи-то глаза, огромные и немигающие, смотрящие прямо на меня из этой темноты.

Глава 2

Мокрая земля под спиной, холодная и неприятная. Пахнет гнилью и прелыми листьями, резкий запах въедается в ноздри. Открываю глаза. Не белый потолок квартиры, а небо серое, затянутое облаками, какое-то неправильное, чужое.

Лежу на земле, покрытой толстым слоем мха. Вокруг деревья огромные, темные, с корявыми стволами, похожими на скрюченные пальцы великана. Ветви переплетены так плотно, что почти не пропускают свет, создавая вечный полумрак.

Поднимаюсь, и в глазах сразу темнеет, голова кружится. Лес. Я посреди какого-то леса.

— Что за… — голос срывается, и я слышу панику в собственном голосе.

Оглядываюсь, сердце колотится в груди всё быстрее и быстрее. Никого. Ни людей, ни дорог, ни даже тропинки. Только деревья, мох, папоротники по пояс. Воздух густой, влажный, пахнет гнилью и чем-то резким, почти металлическим — запахом, которого не должно быть в обычном лесу.

Сон. Это только сон, кошмар после безумного вечера. Щипаю руку изо всех сил. Больно. Очень больно, и боль не исчезает.

Пульс частит, руки дрожат так сильно, что я едва могу их контролировать. Пытаюсь вспомнить, что было последним. Квартира. Блокнот. Символы, которые светились невозможным светом. Дыра в бумаге, расширяющаяся и поглощающая. Глаза, смотрящие на меня сквозь неё из бездны. А потом… ничего. Провал, пустота, забвение.

— Спокойно, — говорю я вслух, и мой голос хоть как-то успокаивает, даёт опору в этом безумии.

Галлюцинация, должно быть. Или я упал, ударился головой о что-то тяжёлое. Побочный эффект от недосыпа и переработки. Проверяю карманы дрожащими пальцами: телефон, ключи. Телефон включается экран разбит паутиной трещин, которых вчера не было. Нет сети. Ноль делений. Часы показывают 3:47. Та же ночь? Батарея на двадцати процентах.

Включаю фонарик, и луч света дрожит в такт моему дыханию. Осматриваюсь, и лес становится ещё мрачнее в свете телефона. Тени дрожат, движутся. Или мне кажется? Поворачиваюсь резко, никого. Только деревья и тишина.

— Нужно найти людей, — бормочу я, стараясь сосредоточиться. — Дорогу. Деревню. Что угодно цивилизованное.

Иду наугад, потому что все направления одинаковые. Деревья растут хаотично, приходится обходить массивные стволы, пробираться сквозь заросли, которые цепляются за одежду, словно пытаются удержать. Ботинки промокают за первые пять минут, хлюпают при каждом шаге.

Деревья странные, неправильные. Кора слишком темная, почти черная, с прожилками какого-то неестественного красного цвета. Листья широкие, мясистые, с красноватыми прожилками, пульсирующими в свете фонарика. Таких я не видел даже в справочниках по ботанике, а я видел немало за годы работы в университете.

Иду и иду, теряя счёт времени. Тишина давит на уши, почти физическая. Ни птиц, ни насекомых, ни шороха мелких животных. Ничего. Только мои шаги и дыхание, становящееся всё тяжелее от страха. Неправильно. В лесу должны быть звуки — всегда есть звуки живой природы. Рык разрывает тишину, как нож. Низкий, утробный, первобытный. Откуда-то сбоку. Или с обеих сторон сразу?

Замираю на месте, и пульс бьёт в висках так сильно, что я слышу свою кровь, бурлящую в венах. Тишина длится несколько секунд, которые кажутся вечностью. Потом рык снова, и он определённо ближе, чем раньше. Оборачиваюсь медленно, и сердце замирает, а потом начинает колотиться ещё быстрее.

Между деревьями, метрах в десяти, стоит… что-то. Размером с крупного волка, но это точно не волк, и не собака, и не что-то из земной фауны. Шерсть слишком длинная, волочится по земле грязными клоками. Глаза светятся красным не отражают свет фонарика, а именно светятся изнутри, как угли. Морда вытянутая, похожая на что-то среднее между волком и рептилией, зубы торчат из пасти, даже когда она закрыта.

Существо смотрит на меня, и я вижу в этом взгляде голод, чистый и неприкрытый.

— Хороший… песик? — выдавливаю я дрожащим голосом, понимая всю идиотичность этих слов.

Существо рычит глубоко, гортанно. Делает шаг вперед, приседая на задние лапы, готовясь к прыжку. Я бегу, не думая.

Не думаю, просто несусь сквозь лес, как безумный. Ветки хлещут по лицу, оставляя жгучие царапины. Корни пытаются подставить подножку на каждом шагу. За спиной топот — тяжёлый, быстрый, неумолимо приближающийся.

Оглядываюсь через плечо оно в пяти метрах, не больше. Красные глаза горят ярче в темноте. Пасть раскрыта, показывая ряды острых зубов, слюна капает на землю.

Спотыкаюсь о торчащий корень. Падаю, больно ударяясь плечом о твёрдую землю. Воздух выбит из легких, не могу вдохнуть. Существо замедляется, явно довольное, и рычание становится почти мурлыканьем, как будто оно уже представляет вкус добычи. Подходит ближе, когти скребут по земле с омерзительным звуком. Закрываю глаза, инстинктивно поднимая руки перед лицом.

Звук разрывает воздух высокий, звенящий, как колокольчик. Существо взвизгивает пронзительно, резко отскакивает на несколько метров. Открываю глаза и вижу, что между мной и зверем появляется свет, материализуясь из воздуха.

Маленький светящийся шар парит в воздухе неподвижно. Пульсирует ровно. С каждым пульсом издает тот самый звенящий звук, который, очевидно, режет слух зверю. Существо рычит, но не приближается, лапы нервно скребут землю в нерешительности. Ещё один звук резкий, пронзительный, на грани слышимости и зверь разворачивается, убегая в чащу с протяжным воем, который медленно затихает вдали.

Лежу на земле, тяжело дыша, не в силах пошевелиться. Смотрю на светящийся шар, который медленно опускается ниже, приближаясь ко мне. Внутри него что-то движется. Кто-то.

Фигурка размером с ладонь. Человекообразная, с крошечным телом, с крыльями, которые трепещут так быстро, что видны только как размытый ореол. Светится изнутри зеленоватым светом, мягким и тёплым. Крылья полупрозрачные, переливаются всеми цветами радуги, как мыльный пузырь.

Существо смотрит на меня огромными черными глазами, занимающими половину крошечного лица. Тянется рукой, не больше спички. Щёлкает пальцами, и звук резонирует в моей голове странным образом, превращаясь в… слова? Нет. Ощущения. Образы. Картинка вспыхивает в сознании: я иду за ним. Оно ведёт меня куда-то безопасное.

— Ты… настоящая? — спрашиваю я, понимая абсурдность вопроса, но не в силах сдержаться.

Существо снова щёлкает пальцами, более настойчиво, и в голове вспыхивает нетерпение, раздражение. Оно хочет, чтобы я шёл, и хочет этого немедленно, потому что здесь опасно.

Поднимаюсь на дрожащих ногах, колени едва держат. Существо летит вперёд быстро, оставляя слабый светящийся след, который медленно гаснет. Я иду за ним, спотыкаясь, потому что другого выбора нет, потому что это единственная надежда в этом безумном месте.

Идём минут десять, может, больше я перестал следить за временем. Лес светлеет постепенно. Деревья становятся реже, стволы тоньше, появляются просветы между ветвями. Слышу звуки: шум листвы на ветру, треск веток, далёкие птичьи крики. Нормальные звуки живого леса.

Существо останавливается на краю поляны резко. Показывает вперёд маленькой ручкой, настойчиво. Выхожу из леса медленно и замираю, словно в меня ударила молния.

Долина расстилается передо мной. Широкая, покрытая зелёной травой и редкими рощами. На горизонте, километрах в пяти или около того, город. Но не просто город нечто совершенно невероятное, невозможное.

Башни поднимаются в небо, тонкие и высокие, как иглы, устремленные в серые облака. Сделаны из чего-то, что отражает и преломляет свет стекло? Хрусталь? Какой-то неведомый материал. Между башнями натянуты мосты, похожие на паутину, тонкие и изящные. По ним движутся крошечные фигурки, люди или что-то ещё. Вокруг города высокие стены, массивные, а над ними развеваются флаги, слишком далёкие, чтобы разглядеть детали.

Стою на краю поляны, не в силах пошевелиться, не в силах отвести взгляд. Смотрю на город, и единственная мысль пульсирует в голове, что это не мой мир.

Невозможно. Такого не существует на Земле. Но я вижу его. Башни, стены, флаги, движение жизни. Светящееся существо рядом щёлкает пальцами последний раз, прощаясь. Исчезает, растворяясь в воздухе, словно его никогда и не было, оставляя только слабое мерцание.

Я один на краю поляны. Позади темный лес с его тварями и опасностями, впереди долина и город, которого не должно существовать.

— Допустим, это реально, — говорю я вслух, и мой голос звучит странно в тишине, слишком громко и слишком тихо одновременно. — Что теперь делать?

Ответа нет. Только ветер шелестит в траве.

Начинаю спускаться к долине медленно. Иду осторожно, озираюсь на каждом шагу, готовый бежать. Трава доходит до колен, мягкая и влажная от росы. Цветы растут повсюду: синие, жёлтые, красные, фиолетовые. Незнакомые формы, незнакомые запахи. Небо по-прежнему серое, но облака расходятся медленно. Сквозь них пробиваются лучи солнца. Или того, что здесь заменяет солнце.

Иду час, может больше время потеряло всякое значение. Город приближается с каждым шагом, и я начинаю различать детали: резьбу на стенах, блеск башен, отражающих свет, движение на улицах, похожее на муравейник. Слышу звуки, доносящиеся издалека: гул множества голосов, стук копыт, лязг металла.

Подхожу к воротам наконец, и они открыты настежь. Через них движется поток людей: крестьяне с телегами, гружёными сеном и овощами, торговцы с товарами, путники с дорожными сумками. Останавливаюсь в стороне, в тени стены, наблюдая.

Люди. Обычные люди. Две ноги, две руки, голова на плечах. Одежда странная: длинные плащи, кожаные куртки с заклёпками, пояса с непонятными украшениями, какие-то амулеты. Но люди, определённо люди.

Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Иду к воротам, стараясь выглядеть уверенно.

У входа стоят стражники. Двое в металлических доспехах, потёртых и поцарапанных, с копьями. Смотрят на проходящих мимо, но никого не останавливают.

Прохожу мимо, стараясь не привлекать внимания, опустив глаза. Один поворачивает голову, смотрит на меня. Взгляд задерживается на одежде: джинсы, рубашка, ботинки. Слишком отличается от местной, слишком чужеродно. Хмурится, сдвигая брови. Делает шаг вперёд, перегораживая путь копьем. Замираю, руки снова дрожат предательски.

Стражник смотрит мне в глаза внимательно, изучающе. Говорит что-то на непонятном языке: резкие, рубленые звуки, похожие на германские языки, но совсем другие. Не понимаю ни единого слова, но тон предельно ясен: откуда ты и что тебе нужно здесь?

Глава 3

Стражник ждёт ответа, и я чувствую, как холодный пот выступает на лбу, стекает по спине. Открываю рот. Молчу. Не знаю их языка, не могу объяснить ничего.

Второй стражник подходит ближе, копье наперевес, движения настороженные. Они переговариваются короткими фразами, резкими. Один указывает на мою одежду джинсы и рубашку, явно чужеродные. Другой качает головой, что-то возражает, показывая на ворота.

Поднимаю руки ладонями вперед медленно, стараясь показать, что не представляю угрозы, что я безоружен.

— Хочу войти, — выдавливаю я, понимая абсурдность ситуации, но не зная, что ещё делать. — Просто войти в город.

Стражники переглядываются, обмениваются ещё парой фраз. Один хмыкает, явно раздраженный, небрежно машет рукой в сторону ворот проходи, мол. Видимо, решили, что я странный путник из каких-то дальних, экзотических краев. Или просто не хотят возиться с ещё одним бродягой, у которых и без того забот полно.

Прохожу быстро, почти бегом, пока не передумали. Внутри шумно, невероятно шумно после тишины леса. Людно. Жизнь кипит, бурлит. Торговцы зазывают покупателей громкими голосами, перекрикивая друг друга. Где-то неподалёку стучит кузнец ритмичные удары молота о металл, звонкие и четкие.

Детский смех разносится откуда-то справа. Скрип телег. Улица широкая, вымощена серым камнем, отполированным тысячами и тысячами ног. По краям ряды домов здания двух- и трехэтажные, прижатые друг к другу, с узкими окнами и покатыми крышами. Стены из светлого камня, местами украшены резьбой, которая завораживает взгляд своей сложностью.

Иду медленно, не переставая оглядываться, впитывая каждую деталь. Люди проходят мимо, поглощенные своими делами, не обращая на меня внимания. Женщина несёт тяжёлую корзину с овощами, нагружена так, что удивительно, как она идёт. Мужчина тащит огромный мешок на плече, пошатываясь. Дети носятся между взрослыми, играя в какую-то догонялку, смеются заливисто.

Вывески над магазинами без знакомых букв, без привычного алфавита. Вместо них символы, которые мне ничего не говорят, красивые, но непонятные. Железный молот над кузницей понятно. Деревянная кружка таверна, очевидно. Сапог обувная мастерская, логично.

Останавливаюсь у фонтана в центре небольшой площади. Вода бьёт из центра ровной, идеально ровной струёй, поднимаясь в воздух метра на два. Слишком правильной траекторией, слишком ровной. Подхожу ближе, осматриваю основание внимательно. Никакого видимого механизма или насоса. Вода просто поднимается в воздух сама, повинуясь какой-то невидимой силе, магической. Магия. Они используют её здесь как мы электричество, как обыденность.

Дальше по улице торговец раскладывает товары на деревянном прилавке, потертом от использования. Протягивает руку над прилавком ладонью вниз, губами шепчет что-то быстро, почти неразборчиво. Все вещи начинают подниматься одновременно, медленно вращаться в воздухе, словно в невесомости. Покупатели подходят спокойно, рассматривают парящие предметы, словно это самая обычная витрина, какую видят каждый день.

Останавливаюсь в стороне, прислонившись к стене дома. Наблюдаю, не веря своим глазам, хотя уже видел невозможное сегодня.

Торговец широко улыбается, демонстрируя товар очередному покупателю, расхваливает что-то. Через минуту лицо его резко бледнеет, улыбка тает, как воск. Он убирает руку резко, и вещи падают на прилавок с глухим стуком, несколько предметов скатываются на землю. Торговец хватается за край стола дрожащими руками, тяжело дышит, словно только что пробежал марафон.

Вижу его руки, когда он опирается на прилавок, пытаясь не упасть. Вздрагиваю невольно. На запястьях тёмные, почти чёрные пятна, похожие на ожоги. Не обычные синяки, не грязь. Кожа выглядит так, словно обуглилась, потрескалась, покрылась сетью темных вен, расползающихся по рукам.

Торговец поднимает голову и замечает мой взгляд, мой ужас. Быстро натягивает рукава, скрывая руки, бросает недовольный, почти враждебный взгляд в мою сторону. Отхожу быстро, ускоряя шаг, опустив глаза.

Иду дальше по улице, но теперь смотрю внимательнее, замечая детали. Начинаю видеть закономерность, которую раньше не замечал: многие, кто использует магию открыто, выглядят больными, измотанными.

У мужчины, поднимающего тяжелые ящики заклинанием, на шее темные прожилки, похожие на корни мёртвого дерева, ползущие к лицу. У пожилой женщины, зажигающей огонь простым щелчком пальцев, руки трясутся так сильно, что она едва держит факел, чуть не роняет его.

Магия требует цену. Высокую цену. Цену жизни. Выхожу на центральную площадь и замираю, запрокинув голову, остановившись посреди потока людей.

В центре возвышается башня: огромная, невероятно высокая, тонкая, изящная. Устремлена в серое небо, словно игла, пронзающая облака, достигающая самих небес. Вся из прозрачного материала, может хрусталь или какое-то магическое стекло. Солнечный свет проходит сквозь неё, преломляется под невероятными углами, рассыпается сотнями радуг, которые танцуют на мостовой, играют на стенах окружающих зданий.

Башня светится изнутри мягким синим сиянием, которое медленно, ритмично пульсирует. Создаётся впечатление, что сооружение живое, дышащее, что у него есть сердце.

Вокруг башни много людей, настоящая толпа. Торговцы с лавками, покупатели, рассматривающие товары, уличные артисты. Кто-то играет на инструментах, похожих на лютни, мелодия странная, но красивая. Кто-то жонглирует горящими шарами, которые не обжигают руки. Я стою с открытым ртом, как деревенский простак, впервые попавший в столицу.

Поднимаю голову ещё выше и вижу их: каменные платформы, парящие в воздухе метрах в двадцати над площадью, медленно движущиеся. На них люди, повозки, какие-то грузы. Платформы медленно движутся по невидимым путям, безопасно, словно по рельсам в воздухе. Воздушный транспорт на магии. Общественный транспорт.

Стою посреди площади, и город кажется невероятным, фантастическим, вырванным из сказки. Но я чувствую холод камня под ногами, запах свежеиспеченного хлеба из соседней лавки, слышу голоса людей, их смех, споры. Реально. Всё это реально, осязаемо.

Желудок сводит резкой болью, напоминая о себе, о том, что я не ел со вчерашнего вечера. Или позавчера? Я уже не помню точно, время смешалось.

Иду к лавке, где продают еду, притягиваемый запахом, как магнитом. Запах свежего хлеба кружит голову, вызывает слюноотделение. На прилавке булки разных размеров, пироги с чем-то, хлебцы. Рядом корзины с фруктами: красными, жёлтыми, каких-то немыслимых форм, похожими на груши, но не груши. Незнакомые, но выглядят аппетитно.

Торговец смотрит на меня оценивающе, полный, бородатый, в запачканном мукой фартуке. Говорит что-то вопросительно, поднимая густую бровь. Показываю на булку, самую большую, потом на себя, пытаясь изобразить жестами, что хочу купить.

Торговец кивает понимающе, явно сталкивался с иностранцами. Протягивает руку и трет большим пальцем по остальным универсальный жест торговли. Плати. Нет денег. Ни местных монет, ни каких-либо других, что могли бы подойти. Показываю пустые карманы, выворачиваю их наизнанку, развожу руками в извиняющемся жесте.

Торговец хмурится сразу, сдвигая густые брови, и лицо становится недружелюбным. Качает головой решительно. Машет рукой грубо уходи, не мешай работать.

— Может, обменять что-то? — бормочу я, зная, что он не поймёт, но надеясь на чудо.

Достаю телефон из кармана. Протягиваю ему, надеясь, что диковинная вещь заинтересует, что он захочет её. Торговец берёт осторожно, вертит в мясистых руках с любопытством, разглядывает со всех сторон.

Нажимает кнопку сбоку экран не включается. Батарея села окончательно. Отдаёт обратно с презрительной гримасой, фыркает. Машет уходи, не морочь голову. Забираю телефон, теперь уже бесполезный, отхожу с опущенной головой.

Следующий торговец. Овощи, разложенные аккуратными горками морковь, что-то похожее на капусту. Показываю на них, на пустые карманы, на себя. Качает головой, даже не слушая дальнейших объяснений.

Третий торговец. Четвертый. Пятый. Результат один и тот же никто не хочет иметь дела с бродягой без денег, никто не верит обещаниям.

Солнце садится за горизонт медленно, окрашивая небо в красноватые тона, потом в фиолетовые. Я бродил по городу несколько часов, и усталость навалилась свинцовой тяжестью. Голоден так, что голова кружится. Измотан до предела. Холодно легкая рубашка не спасает от вечернего ветра, который становится всё сильнее.

Еда. Ночлег. У меня ничего нет, совершенно ничего. Возвращаюсь на центральную площадь медленно, потому что не знаю, куда ещё идти, куда деться. Торговцы сворачивают лавки, складывая товар в ящики и повозки, готовясь к ночи. Площадь постепенно пустеет, люди расходятся по домам.

Сижу у фонтана, обхватив себя руками, пытаясь согреться. Смотрю на воду, которая продолжает бить вверх магической струей, неутомимо. В отражении вижу своё лицо: небритое, усталое, грязное, со следами засохшей крови от царапин. Выгляжу как бродяга, как нищий. Я и есть бродяга теперь.

Желудок сводит очередной острый спазм, и я сжимаюсь, пытаясь унять боль, но это не помогает. Хуже не было никогда в жизни. Даже в студенчестве, когда денег не было совсем, когда питался лапшой быстрого приготовления, я мог хотя бы сварить эту проклятую лапшу на последние копейки.

Здесь у меня ничего нет. Совсем ничего. Поднимаю голову с трудом, и взгляд останавливается на прилавке рядом. Рядом с фонтаном остался один торговец женщина средних лет складывает товары в деревянные ящики методично. На прилавке ещё лежит несколько булок, забытых или специально отложенных на завтра.

Женщина отворачивается, идет к повозке, что-то там ищет, роется в ящиках. Смотрю на булки. На женщину. Снова на булки. Медленно встаю на негнущихся ногах. Делаю шаг к прилавку, сердце колотится в груди так громко, что кажется, весь город слышит. Тянусь к булке дрожащей рукой, руки предательски трясутся. Останавливаюсь в нескольких сантиметрах от тёплой корки.

Воровство. Если поймают то тюрьма, или хуже. Желудок сводит так сильно, что я едва не сгибаюсь пополам от боли, острой и нестерпимой. Не ел больше суток, может, двое. Не выживу без еды это уже не просто голод, а реальная опасность для жизни.

Женщина роется в повозке, спиной ко мне, увлечённая поиском. Не видит меня, не замечает. Протягиваю руку к булке, пальцы почти касаются. Ещё немного…

— Стой! — кричит кто-то сзади громко, и голос ударяет, как плеть, как удар грома.

Резко оборачиваюсь, и душа уходит в пятки, сердце замирает. Стражник. Тот самый, что видел меня у ворот, узнаю лицо. Стоит метрах в десяти, копьё направлено прямо в мою сторону, угрожающе. Указывает на меня свободной рукой.

Торговка выскакивает из-за повозки на шум. Видит меня у прилавка, мою протянутую руку над булками, понимает ситуацию мгновенно. Понимает. Начинает кричать пронзительно, размахивая руками, призывая на помощь, голос становится всё пронзительнее и истеричнее.

Стражник идёт ко мне быстрыми шагами. Лицо суровое, непреклонное, без тени сочувствия. Отступаю на автомате, поднимая руки в примиряющем, умоляющем жесте.

— Не хотел, — бормочу я, зная, что слова бесполезны, но не в силах остановиться. — Просто очень голоден. Очень.

Стражник не останавливается, не замедляется. Хватает меня за руку грубо, и хватка железная, болезненная, пальцы впиваются в запястье так, что больно. Говорит что-то резко, рублеными фразами, в которых слышится гнев. Даже без перевода понятно: ты арестован, вор.

Торговка продолжает кричать, показывает на меня трясущимся пальцем, на прилавок, призывая свидетелей своего «ограбления». Другие торговцы оборачиваются, останавливаются, смотрят, некоторые кивают с явным осуждением на лицах.

Стражник дёргает меня за руку больно, и я спотыкаюсь, едва удерживая равновесие. Он тащит меня через площадь силой, не обращая внимания на мои попытки объяснить, оправдаться.

— Отпустите, пожалуйста, — начинаю я, и голос срывается жалко. — Я не украл… даже не взял ничего…

Слова бесполезны, пустой звук. Он не понимает, да и не хочет понимать. Стражник ведёт меня прочь с площади решительно. Идём по улице, которая становится всё уже и темнее. Прохожие смотрят, некоторые останавливаются, шепчутся. Никто не вмешивается, конечно. Один пожилой мужчина качает головой с явным, демонстративным осуждением.

Пытаюсь вырваться слабо, упираюсь ногами, но хватка слишком сильна, железная. Я не боец, чёрт возьми. Я историк, который проводил дни за пыльными книгами в библиотеке, а не на тренировках по единоборствам.

Поворачиваем на узкую улицу, почти переулок. Меньше людей, дома стоят плотнее друг к другу, нависают, окна закрыты ставнями. Становится темнее с каждым шагом.

Впереди здание из темного камня, которое выглядит угрожающе даже издалека. Приземистое, массивное, без единого украшения. Маленькие окна с толстыми железными решетками. Над тяжёлой дверью символ, высеченный глубоко в камне — весы, но неровные, перекошенные. Тюрьма. Это определённо тюрьма.

— Нет, послушайте, это недоразумение… — пытаюсь я ещё раз отчаянно, и голос срывается на жалкий хрип. — Я просто… я не хотел…

Стражник не слушает, даже не оборачивается. Открывает тяжелую дверь одной рукой, металл скрипит. Второй рукой толкает меня внутрь грубо.

Влетаю в темноту, теряя равновесие на скользком камне. Спотыкаюсь, падаю на холодный, влажный каменный пол. Дверь захлопывается за спиной с глухим ударом, окончательным. Снаружи ключ поворачивается в замке. Окончательный, безжалостный, страшный звук.

Лежу на холодном полу несколько секунд, пытаясь отдышаться, собраться с мыслями. Смотрю в темноту, которая постепенно становится менее плотной, когда глаза привыкают. Коридор длинный, узкий. Факелы на стенах дают слабый, мерцающий свет, создающий танцующие тени, пугающие. По бокам камеры с железными решетками, похожими на клетки для диких животных.

Шаги раздаются в глубине. Кто-то идёт по коридору. Шаги медленные, размеренные, безразличные. Ещё один стражник появляется из тени, старше предыдущего, с седой бородой и усталым, измотанным лицом. Смотрит на меня сверху вниз без интереса. Говорит что-то, и голос звучит усталым, безразличным, словно он делает это каждый день.

Поднимаюсь на ноги медленно, ощущая, как болит ушибленное плечо, как ноют колени. Стражник показывает жестом коротким иди за мной, не задерживай.

Идём по коридору мимо камер, и я краем глаза вижу заключённых. В них сидят люди, некоторые спят на жестких деревянных скамьях, укрывшись тряпьем, некоторые смотрят пустыми, мертвыми глазами в никуда. Один заключённый хрипло смеётся, раскачиваясь взад-вперёд, разговаривая с невидимым собеседником.

Стражник останавливается у одной из камер в середине коридора. Достаёт связку ключей, тяжёлую, перебирая их с громким металлическим звоном. Открывает решётку наконец, и дверца скрипит так громко и протяжно, что я вздрагиваю непроизвольно. Показывает внутрь коротким кивком головы. Заходи, не стой.

Делаю шаг в камеру, и она оказывается крошечной метра три на три, не больше, клетка. Голые каменные стены, влажные и холодные, покрытые плесенью. Скамья у дальней стены деревянная, грубая, без матраса. Ведро в углу, и назначение его не требует объяснений, запах исходит соответствующий. Окна нет совсем. Только небольшое отверстие в потолке, через которое видны первые звёзды на темнеющем небе.

Решётка захлопывается за спиной с грохотом, и лязг металла эхом разносится по всему коридору, отдаваясь болью в груди. Стражник уходит, не оборачиваясь, не говоря ни слова. Шаги затихают медленно в глубине коридора. Один. Я совершенно, абсолютно один.

Сажусь на скамью, которая оказывается жесткой и холодной, как лёд, неудобной. Пахнет плесенью и мочой, и чем-то ещё: гнилью, болезнью, резкий запах въедается в ноздри. Из коридора доносятся звуки: чей-то надрывный кашель, бормотание на непонятном языке, скрип половиц под ногами стражника.

Закрываю лицо руками, пытаясь осознать происходящее, но мысли путаются. Как я сюда попал? Вчера вечером был в своей тёплой квартире, работал с интересным манускриптом, жил обычной, спокойной жизнью. Сейчас сижу в тюрьме в другом мире, где магия реальна и убивает людей, а я не понимаю ни единого слова из того, что говорят окружающие.

Желудок все еще болит от голода тупо, напоминая о себе ноющей болью. Во рту пересохло так, что язык прилипает к нёбу. Холодно, зуб на зуб не попадает. Обхватываю себя руками, пытаясь согреться, но это почти не помогает, холод идет от камня.

Шорох в соседней камере, тихий. Кто-то там есть, кто-то шевелится. Встаю медленно, подхожу к решётке на дрожащих ногах. Смотрю в полумрак соседней камеры, вглядываюсь.

Там сидит силуэт: крупный мужчина на скамье. Поворачивает голову медленно, и в свете факелов из коридора я вижу широкое лицо с густой темной бородой. Усмехается, и в этой усмешке есть что-то почти дружелюбное.

Глава 4

Крупный мужчина в соседней камере усмехается, и в этой усмешке есть что-то почти дружелюбное, неожиданное в этом мрачном месте. Поворачивается полностью ко мне, разворачиваясь всем телом. Широкие плечи, мощные руки с выступающими венами, длинные волосы, собранные в небрежный хвост. Потертая кожаная куртка с металлическими заклепками, вся в грязи и тёмных пятнах.

— Новенький, — произносит он, и я едва не падаю от неожиданности, хватаюсь за решётку.

На русском. Чистом, абсолютно чистом, без малейшего акцента. Хватаюсь за решётку обеими руками, чтобы не упасть.

— Ты… ты говоришь по-русски? — выдавливаю я, не веря своим ушам, думая, что это галлюцинация. — Как это возможно?

Мужчина смеётся громко, от души, откидывая голову, и звук разносится по коридору гулко, отражаясь от каменных стен.

— А ты думал, один такой особенный? — встаёт легко, подходит к решётке широкими, уверенными шагами. — Торин меня зовут. Раньше Анатолий звали, но это было в другой жизни, которой больше нет и не будет.

Стою, смотрю на него широко раскрытыми глазами, и сердце колотится в груди от облегчения, от радости. Не верю. Ещё один человек из нашего мира здесь, в этой чёртовой тюрьме, в нескольких метрах от меня.

— Александр, — выдавливаю я, голос дрожит. — Как… сколько ты уже здесь?

— В тюрьме, ты имеешь в виду? — Торин пожимает могучими плечами. — Третий день пошёл. В этом мире вообще? — задумывается, почесывая бороду. — Лет пять, наверное. Может, шесть. Перестал считать после третьего года, если честно. Какая, в принципе, разница?

Пять лет. Он здесь целых пять лет.

— Как ты попал сюда, в тюрьму? — спрашиваю я.

— Да просто, — говорит Торин легко, словно рассказывает забавный анекдот за кружкой пива. — Был наёмником, понимаешь. Охранял караваны по диким дорогам, где бандиты и твари всякие. Неделю назад зашел в таверну после работы, выпил лишнего. Подрался с местными парнями, они первые начали приставать, но это никого не волнует, конечно. Сломал одному нос, второму ребро треснуло, третьего вообще в стену запустил. — усмехается без тени раскаяния. — Вот меня и закрыли. Говорят, через пару дней выпустят, если штраф заплачу.

Говорит так легко, как будто рассказывает про поход в магазин за хлебом, а не про драку и арест.

— А ты откуда будешь? — спрашивает он, наклоняя голову, изучая меня внимательно. — По акценту — Москва, да?

— Да, точно, — киваю я. — Я историк, работал с древними текстами в университете.

— Историк! — Торин хлопает себя по бедру. — Попал в другой мир, прямиком к местным историкам. — качает головой с широкой ухмылкой. — Ирония судьбы, правда? Погоди-ка, — хмурится, сдвигая брови. — Ты же не знаешь их язык, судя по всему. Как вообще умудрился в тюрьму попасть?

— Пытался украсть еду, — признаюсь я, опуская взгляд стыдливо. — Поймали на месте. Вернее, почти на месте, не успел даже взять.

— Классика жанра! — Торин хлопает себя по колену, смеясь. — Я в первый день тоже чуть не попал в такую же переделку. Голодный был, как волк, готов жрать кору с деревьев. Но мне повезло, встретил старика, тоже из России. Ну, из СССР еще, если быть точным. Лет семьдесят ему было, попал сюда еще в молодости, в шестидесятых. Приютил меня, языку научил терпеливо, объяснил, как здесь всё работает.

— Значит, здесь много таких, как мы? — спрашиваю я с надеждой. — Путников?

— Не много, но встречаются, — Торин качает головой, прислоняясь спиной к решётке. — За пять лет я встретил человек десять-пятнадцать. Может, пятнадцать. Кто-то давно здесь обосновался, кто-то недавно попал. Один парень вообще с ума сошёл, он думал, что это бесконечный сон, из которого не может проснуться, бился головой о стены. Его в лечебницу отправили, и я не знаю, что с ним стало дальше. Вряд ли что-то хорошее.

Сажусь на пол напротив его камеры, прислоняясь спиной к холодной стене. Между нами решётки двух камер, но голоса слышно хорошо, чётко, и это почти как нормальный разговор между людьми.

— А вернуться? — спрашиваю я, и в голосе звучит отчаяние, которое не могу скрыть, не хочу скрывать. — Есть хоть какой-то способ вернуться домой?

Торин молчит несколько долгих, тяжёлых секунд, и в этом молчании я уже слышу ответ, который не хочу слышать.

— Никак, брат, — отвечает он наконец, тихо, и голос звучит почти сочувственно. — Старик искал всю свою жизнь, все эти десятилетия. Не нашёл ни единого способа, ни намека. Остальные путники, с кем я общался, тоже не знают. Разломы случайны, их нельзя предсказать никак. Вызвать тоже нельзя, по крайней мере, никто не знает как, нет таких знаний. — смотрит на меня серьёзно, без улыбки. — Ты теперь местный, Александр. Чем раньше примешь этот факт, тем легче тебе будет жить дальше.

Никак вернуться. Застрял здесь навсегда, до конца жизни.

— Слушай, не парься так сильно, — Торин стучит по решётке, привлекая моё внимание. — Здесь тоже можно жить, и даже неплохо, если разобраться. Нормально даже, честно говорю. У меня есть постоянная работа, стабильный заработок, собственное жильё маленькое. Девушки местные симпатичные, если что интересует. Еда вкусная, разнообразная, пиво крепкое. Привыкаешь быстрее, чем думаешь поначалу.

— Расскажи мне об этом мире, — прошу я, хватаясь за эту возможность узнать хоть что-то полезное. — Как он устроен? Эта магия, которую я видел…

— Ладно, слушай, — начинает Торин, устраиваясь поудобнее, скрестив ноги. — Мир называется Аэтериум, так его тут все зовут. Один большой континент, огромный, разделённый на множество королевств, которые то воюют между собой, то дружат, то заключают союзы. Мы сейчас в Кристальном городе, как его называют. Столица центрального королевства, самого богатого. Правит здесь Магический Совет.

— То есть маги напрямую у власти? — уточняю я.

— Ага, именно так, — кивает Торин. — Группа самых сильных магов, человек десять в Совете, может чуть больше. Главный среди них Верховный Магистр, как его величают. Старый дед, лет сто ему, а может и все двести, кто знает. Говорят, магия продлевает жизнь, если правильно её использовать, не разбазаривать попусту.

— А король был когда-то? — спрашиваю я, вспоминая историю.

— Был, лет двадцать назад, — Торин кивает. — Потом Совет взял власть в свои руки. Переворот, короче говоря. Мирный формально, но переворот. Король отрёкся сам под давлением, его семью отправили в изгнание на границу, и всё, власть перешла к магам.

Киваю, стараясь запомнить каждое слово, каждую деталь.

— Магия, — продолжаю я. — Кто может её использовать? Все?

— Нет, далеко не все, это точно, — Торин качает головой отрицательно. — Один из сотни, может быть, рождается с даром магии. Если есть дар — учишься в специальной Академии лет десять, не меньше. Потом работаешь на Совет на разных должностях, или в армию идешь боевым магом, или становишься частным магом, оказываешь услуги. Платят магам хорошо, очень хорошо, уважение в обществе огромное.

— А без дара что делать? — интересуюсь я.

— Обычный человек, всё просто, — пожимает плечами Торин. — Как я. Как ты, наверное, тоже без дара. Ремесленники, торговцы, солдаты обычные, крестьяне. Всё примерно как в нашем средневековье было, только с магией вместо технологий и науки. Но законы работают, армия есть, власть функционирует.

— Я на улице видел магов, — вспоминаю я, и образы всплывают в памяти. — Они использовали заклинания открыто, а потом… выглядели больными, измученными. Чёрные пятна на коже, руки дрожали. Это нормально для них?

Торин хмурится, и лицо его становится серьёзным, даже мрачным.

— Заметил, значит. Молодец, внимательный, — говорит он. — Да, это большая проблема здесь, самая большая. Магия не бесплатная — каждый раз платишь за использование. Своим телом, своей жизненной силой. Чем больше магии используешь, тем хуже последствия для организма.

— Но как они вообще работают постоянно? — не понимаю я. — Если каждое заклинание медленно убивает их?

— Не сразу убивает, — объясняет Торин терпеливо. — Медленно, постепенно, годами. Они говорят, что это плата за силу, цена могущества, такова судьба мага. Но старых магов видел? — качает головой. — Еле ходят на своих ногах, опираются на посохи. Кожа почернела полностью, как после тяжелых ожогов. Руки трясутся так, что ложку держать не могут нормально. Самые сильныемаги, использующие много магии, долго не живут. До сорока лет, максимум до пятидесяти — и всё, конец.

Вспоминаю торговца на рынке сегодня. Его руки с черными пятнами, трясущиеся. Молодой был, лет тридцать, не больше, а уже такой.

— Это ужасно, — говорю я тихо, содрогаясь. — Это просто ужасно.

— Да, согласен, но другого способа они не знают, — Торин пожимает плечами философски. — Старик мне рассказывал, что раньше, очень давно, магия работала по-другому. Без побочных эффектов, без платы телом. Но знания потеряны несколько веков назад, может быть, тысячелетие. Теперь используют искаженную версию, опасную.

Молчу, переваривая информацию. В манускрипте, с которым я работал, тоже говорилось о чистой магии, гармоничной, без последствий для использующего.

— А другие королевства? — спрашиваю после паузы. — Как они устроены?

— По-разному устроены, — Торин чертит пальцем что-то на грязном полу камеры. — На севере живут варвары, суровые. У них вожди правят, племена постоянные, войны за территории и честь. На юге торговые города-государства, богатые. Там купцы главные, деньги решают абсолютно всё. На востоке религиозное государство, теократия называется. Жрецы у власти, храмы на каждом углу, строгие законы. А здесь, в центре континента, Совет самый сильный, самый влиятельный. Больше всего магов концентрируется здесь, лучшая армия.

— Войны между королевствами бывают? — интересуюсь я.

— Редко, если честно, — качает головой Торин. — Все боятся магов из Совета, их мощи. Один хороший боевой маг легко уничтожит отряд в сто обученных человек, не вспотев особо. Королевства предпочитают дружить, торговать. Или хотя бы не ссориться открыто, не провоцировать конфликты.

Прислоняюсь спиной к холодной стене, закрываю глаза на секунду. Информации слишком много, голова гудит, но я стараюсь запомнить всё.

— Как ты выживал первое время? — спрашиваю я, открывая глаза. — Совсем без знания языка, без денег?

— Старик, говорю же тебе, — Торин усмехается. — Взял меня учеником в свою кузницу, хотя мог и не брать. Я помогал ему с тяжёлой работой, жил у него в доме. Через полгода напряженной учебы уже более-менее говорил на местном языке. Потом старик умер от проблем с сердцем, старость. Я пошел в наемники, потому что другого не умел. Платят наемникам хорошо, если умеешь драться и выживать. А я умею, боксом занимался с детства серьёзно, в армии два года служил, рукопашный бой изучал.

— А как ты вообще попал сюда изначально? — спрашиваю я. — Из нашего мира сюда.

Торин замолкает внезапно. Смотрит куда-то в темноту коридора, и лицо становится мрачным, закрытым.

— Домой ехал с работы, — шепчет он тихо. — Питер. Метро. Вышел на своей станции, как обычно, пошел к эскалатору. И вдруг… провал под ногами. Темнота полная, ощущение бесконечного падения в пустоту. Очнулся в лесу, один, без понятия, где я. Так же, как ты сегодня, наверное. — усмехается без капли веселья. — Думал сначала, что сплю, что это кошмар. Или похитили инопланетяне, как в фантастике. Потом увидел солнце здешнее.

— Солнце? — переспрашиваю я, не понимая. — Что с ним не так?

— Оно здесь другое, совсем, — объясняет Торин, и голос становится серьёзным. — Больше нашего земного. Краснее, цвет другой. И у планеты этой два спутника, две луны на небе. Когда увидел их обе на ночном небе — понял окончательно, без сомнений. Точно не Земля. Другой мир. Другая планета вообще.

Две луны. Мы действительно на совершенно другой планете.

— Параллельная вселенная, — бормочу я, пытаясь осознать масштаб. — Или другое измерение пространства.

— Похоже на то, — кивает Торин. — Старик думал, что параллельная вселенная, где история пошла совершенно по-другому пути. Где магия возможна физически, а наука не развилась так, как у нас на Земле.

Закрываю глаза, пытаясь осознать всё это. Другая планета. Другая вселенная со своими законами. Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой? Увидеть Москву, университет, знакомые лица?

— Эй, не вешай нос раньше времени, — Торин стучит по решётке, привлекая моё внимание. — Здесь не так уж плохо, если трезво посмотреть. Я уже даже не хочу обратно, если честно, серьезно говорю. Там что было у меня? Работа дерьмовая на заводе, зарплата маленькая, еле на жизнь хватало, жена ушла к другому мужику. Здесь хоть кем-то стал значимым. Торином Молотом меня называют с уважением. Наёмником известным. Есть настоящая свобода, приключения каждый день, уважение людей.

— Но семья… друзья… всё, что было, — начинаю я.

— Были когда-то, — обрывает Торин жёстко. — Теперь нет, и не будет. Смирился с этим давно. И ты смирись быстрее, пока не поздно. Иначе с ума сойдешь медленно, как тот парень, что в лечебнице сгнил.

Сидим в тишине несколько минут тяжёлой. Слышу, как в других камерах кто-то кашляет надрывно. Кто-то бормочет что-то бессвязное во сне на непонятном языке.

— Голодный сильно? — спрашивает Торин неожиданно, нарушая тишину.

— Очень, — признаюсь я, и желудок сводит болезненно в подтверждение моих слов.

— Сейчас помогу, — встаёт Торин, идёт к скамье широкими шагами. Достаёт что-то из-под неё осторожно. Возвращается. Протягивает руку через прутья решётки.

Кусок хлеба и полоска вяленого мяса, завернутые в грязноватую тряпицу.

— Угощайся, не стесняйся. Мне охранник принес за небольшую мзду — пару медных монет всего. Но я взял с запасом на всякий случай.

Беру еду дрожащими от благодарности руками. Откусываю хлеб: жесткий, грубый, вероятно, несколько дней уже лежал. Для меня в эту минуту это лучшая еда в жизни, божественная. Мясо солёное, жёсткое, но я жую жадно, и желудок постепенно успокаивается.

— Спасибо тебе, — произношу я с набитым ртом, едва разборчиво. — Спасибо огромное.

— Путники друг другу помогают, — Торин усмехается. — Это такое неписаное правило среди нас. Завтра утром будет завтрак казённый. Баланда жидкая, но съедобная, не отравишься. Потом, если повезёт с судьёй, тебя выпустят.

— А если не повезёт?

— Посидишь подольше, — пожимает плечами Торин. — За мелкое воровство обычно дня три-четыре дают. Если торговка не будет жаловаться сильно и требовать наказания. Если будет настаивать, то могут неделю накинуть, или штраф большой.

Доедаю хлеб медленно, смакуя каждый кусочек. Живот ещё болит, но уже не так сильно, терпимо.

— Ладно, давай спать, — говорит Торин, потягиваясь. — Завтра ещё поговорим, расскажу подробнее. Про город, про работу, как жить здесь нормально. Пока спи, набирайся сил. Не бойся звуков ночных, здесь по ночам шумно всегда, но это нормально, привыкнешь.

Уходит к своей скамье неторопливо, ложится, подкладывая мощные руки под голову.

Ложусь на свою скамью. Жесткая, холодная, как лёд, без матраса. Мёрзну в лёгкой рубашке. Но усталость такая невероятная, что я начинаю проваливаться в сон почти сразу.

Шёпот вырывает меня из полусна резко. Тихий, едва различимый в тишине. Из камеры напротив моей. Открываю глаза с трудом, всматриваюсь в темноту.

Там кто-то есть определенно. Силуэт сидит у стены неподвижно. Человек на полу шепчет что-то монотонно, ритмично. Слова совершенно непонятные, но ритм есть четкий, гипнотизирующий.

Свет появляется внезапно. Слабый зеленоватый. Появляется над ладонями человека из ниоткуда. Растёт медленно, пульсирует мерно, становится постепенно ярче.

Встаю тихо, подхожу к решётке на негнущихся ногах. Смотрю внимательнее, не отрывая взгляда, сердце колотится в груди.

Мужчина молодой, лет двадцать пять, не больше. Худой, истощенный, с длинными темными волосами, спутанными и грязными. Держит руки перед собой, ладони смотрят друг на друга. Между ладонями парит маленький шар света, который медленно, завораживающе вращается.

Маг. Он использует настоящую магию прямо здесь, в тюрьме, несмотря на запреты.

Шар растет постепенно, становится всё ярче и ярче. Мужчина дышит чаще, и я отчётливо слышу, как он хрипит, задыхается. Лицо напрягается, искажается от напряжения, вены вздуваются на висках пульсирующие. Свет достигает размера яблока, заливая камеру.

По рукам мужчины расползаются чёрные линии, словно живые змеи. Начинаются от самых ладоней, ползут вверх быстро, к локтям. Тонкие, как нити паука, но отчётливо видные. Пульсируют в такт свету шара.

Мужчина шипит сквозь стиснутые зубы, и звук похож на змеиное шипение. Лицо искажается от нестерпимой боли. Но он не останавливается, упрямо продолжает шептать заклинание. Свет становится ещё ярче, почти нестерпимым.

Чёрные линии доползают до плеч быстро. Расползаются дальше по груди, шее, как корни мертвого дерева. Кожа на руках темнеет на глазах, становится почти чёрной, мертвенной.

— Эй, прекрати немедленно, — говорю я, хватаясь за холодные прутья решётки. — Ты навредишь себе серьёзно. Прекрати это!

Не слышит меня совершенно. Или не хочет слышать, игнорирует. Продолжает упрямо шептать, и губы движутся всё быстрее и быстрее. Свет пульсирует быстрее, в бешеном темпе, в такт его учащенному сердцебиению.

Шар взрывается внезапно. Беззвучно, но я физически чувствую волну энергии, которая ударяет в грудь, выбивает дыхание. Гаснет мгновенно, рассыпаясь на тысячи крошечных искр. Мужчина падает на бок с глухим, тяжелым стуком. Тяжело, хрипло дышит, словно задыхается.

Вижу его руки в слабом свете факелов из коридора, и желудок болезненно сжимается от ужаса. Полностью черные, как обугленные. От самых пальцев до плеч. Кожа покрыта густой сетью темных вен, которые медленно пульсируют.

Мужчина стонет тихо, жалобно, сворачивается клубком. Дрожит всем изможденным телом.

— Торин, — зову я тихо, не отрывая взгляда от ужасного зрелища. — Ты видишь это?

— Вижу, к сожалению, — отзывается голос из соседней камеры, мрачный и усталый. — Это Кейл зовут его. Маг. Сидит здесь за то, что использовал магию публично без лицензии от Совета. Идиот чертов. Тренируется даже здесь, в тюрьме, хотя прекрасно знает, что убивает себя с каждым разом. Скоро конец ему придет.

— Руки… они совсем чёрные стали… — бормочу я.

— Да, такое бывает на самых последних стадиях разложения, — объясняет Торин терпеливо, устало. — Чем больше магии используешь, тем хуже необратимые последствия для тела. У Кейла стадия уже критически запущенная, видно же. Еще месяц такой практики и он вообще не сможет магию использовать. Руки полностью перестанут работать, откажут, потом внутренние органы начнут отказывать один за другим. Потом неизбежная смерть. Такой жестокий закон этого мира. Хочешь настоящую силу, то плати своим телом, своей жизнью.

Смотрю на Кейла, который лежит на грязном полу и дрожит мелкой дрожью. Чёрные руки, похожие на обугленные ветки, прижаты к груди. Стоны тихие, жалобные, почти нечеловеческие.

— Это неправильно, — говорю я тихо, и голос звучит хрипло. — Магия не должна так работать, не должна. Не должна убивать тех, кто её использует.

— Но она именно так работает, — отвечает Торин просто, философски. — По крайней мере, здесь, в этом мире. Поэтому маги такие редкие и ценные. И поэтому их так уважают, боятся. Они сознательно жертвуют собой ради силы, ради могущества. Это их осознанный выбор.

Отхожу от решётки медленно, возвращаюсь к своей скамье. Ложусь, но сна нет и в помине. Смотрю в темноту потолка. Думаю. Чёрные руки. Боль. Невыносимая цена магии.

Почему? В манускрипте, с которым я работал в университете, не было абсолютно ничего про такие побочные эффекты. Там магия описывалась совершенно иначе, как гармония со стихиями. Как баланс с природой. Союз с силами мира.

Что-то изменилось в этом мире. Что-то пошло катастрофически не так.

Закрываю глаза, пытаясь заснуть, отключиться. В голове упорно крутятся символы из блокнота. Круг магический. Стихии. «Связующий». Что всё это значит? Почему именно манускрипт привёл меня сюда, в этот конкретный мир?

Проваливаюсь наконец в беспокойный, тревожный сон. Снятся символы, ярко светящиеся в кромешной темноте. Голос звучит, низкий и резонирующий, наполняющий все пространство: «Связующий пришёл. Врата откроются. Время настало».

Просыпаюсь резко от громкого звука шагов. Много шагов. Тяжёлых, металлических. Голоса суровые. Лязг металла о металл. Открываю глаза, щурясь, и серый свет падает сквозь отверстие в потолке. Утро пришло. Шаги останавливаются прямо у моей камеры. Поднимаю голову с трудом, щурясь от яркости.

У решётки стоит стражник. Не один, как вчера. С ним ещё трое воинов, и одеты они совсем не как обычная городская стража. Доспехи гораздо богаче, тщательно начищеннее. На груди каждого эмблемы: стилизованная башня, выполненная в серебре, которое блестит.

За ними стоит человек в тёмном плаще с глубоким капюшоном, полностью скрывающим лицо. Фигура небольшая, изящная, движения плавные.

Стражник открывает решетку ключом, и скрип металла режет слух. Говорит что-то коротко, властно, показывая на меня рукой в кожаной перчатке.

Человек в капюшоне кивает медленно. Делает один шаг в камеру, и я инстинктивно прижимаюсь спиной к сырой стене. Останавливается прямо надо мной.

Молчит несколько долгих секунд. Потом медленно, почти церемониально протягивает руку. Касается моего лба тонкими, холодными пальцами.

Жар обжигающий. Или леденящий холод. Не могу понять, что именно, ощущения смешиваются. Что-то чужое входит в голову, проникает глубоко под кожу. Чужое сознание касается моего разума напрямую, и это ощущение невыносимо интимное, пугающее до ужаса.

Слышу голос чёткий. Не ушами физически. Прямо в голове, резонирующий внутри черепа, наполняющий всё сознание.

«Ты не должен быть здесь, Связующий».

Глава 5

Человек в капюшоне убирает руку от моего лба, и жар исчезает так же внезапно, как появился. Тяжело дышу, всё ещё прислонившись к холодной, влажной стене. «Связующий». Так же, как в древнем манускрипте. Как в том кошмарном сне с символами.

Человек поворачивается к стражникам плавно. Говорит что-то коротко, властно, не терпящим возражений тоном. Голос женский, удивительно молодой, но в нём звучит непререкаемая власть, привычка командовать.

Стражники кивают почти синхронно, почти кланяются низко. Один подходит быстро, хватает меня за руку грубо, поднимает на ноги. Шатаюсь на негнущихся, ослабевших ногах.

— Эй! — кричит Торин из соседней камеры громко, и я слышу, как он резко подходит к решётке, хватается за прутья. — Что вы делаете? Куда его тащите?

Стражники не отвечают ему, даже не поворачивают головы в его сторону. Выводят меня из камеры быстро, поддерживая под руки с обеих сторон. Оглядываюсь через плечо — Торин стоит у решетки, вцепившись в прутья, лицо встревоженное, брови сдвинуты, глаза напряженные.

— Всё будет нормально! — кричу я, не очень веря собственным словам, но пытаясь успокоить. — Наверное!

Торин качает головой медленно с явным сомнением на лице.

Идём по длинному коридору, и наши шаги эхом разносятся по всей тюрьме гулко. Человек в капюшоне впереди, движется плавно, почти бесшумно, почти скользит по камню. Стражники держат меня под руки крепко, хватка железная. Не сопротивляюсь. Куда бежать в чужом городе? И зачем?

Выходим из тюрьмы наконец, и яркий утренний свет бьёт в глаза нещадно. На улице утро в самом разгаре. Солнце поднимается над крышами домов, окрашивая их в теплые золотистые тона. Воздух свежий, холодный, бодрящий, пахнет дымом из печей и чем-то, может быть ещё хлебом. Вдыхаю полной грудью, жадно, наслаждаясь свободой после душной, вонючей камеры.

У тюрьмы стоит повозка, обычная. Деревянная, простая, потертая, с двумя лошадьми гнедой масти. Нелетающая магическая платформа, а самая обычная телега. Лошади фыркают, переминаются нервно с ноги на ногу.

Человек в капюшоне садится на переднее сиденье, движения грациозные, плавные. Показывает рукой коротко: садись рядом, не медли.

Стражники подталкивают меня, не слишком грубо, но настойчиво и решительно. Забираюсь в повозку неловко, сажусь на деревянную скамью напротив загадочной фигуры. Человек стучит по борту дважды и мы трогаемся сразу.

Едем по улицам города, который постепенно просыпается вокруг нас. Торговцы открывают лавки, выставляя товары на прилавки. Люди выходят из домов, направляясь по своим многочисленным делам. Дети бегут куда-то с хлебом в руках, смеются звонко, беззаботно. Обычная жизнь продолжается своим чередом.

Смотрю на человека в капюшоне украдкой, искоса. Сидит молча, совершенно неподвижно, как статуя. Лица не видно совсем, только тонкий подбородок выступает из тени, явно женский. Руки сложены аккуратно на коленях.

— Кто ты? — спрашиваю я, не выдерживая давящего молчания. — Что тебе от меня нужно?

Не отвечает. Даже не шевелится, словно не слышала.

Едем минут десять, может, больше, время тянется медленно. Останавливаемся у небольшого дома на окраине города, где улицы становятся заметно тише, значительно уже. Двухэтажный, из серого камня, узкие окна со ставнями. Ничем особо не примечательный, один из многих десятков похожих.

Человек выходит из повозки легко, почти невесомо. Показывает следовать коротким жестом. Вылезаю, ноги всё ещё слабые, ватные после ночи в холодной камере.

Заходим внутрь дома. Маленькая прихожая, чистая, пахнет приятно: травами и чем-то ещё, воском свечным, может быть. Лестница ведёт наверх, дверь слева закрыта.

Человек открывает дверь уверенно, входит первым. Я иду следом осторожно, сердце колотится в груди от неопределенности, от страха неизвестности.

Комната небольшая, но уютная, обжитая. Стол из тёмного дерева, массивный, два стула с высокими спинками, книжные полки вдоль стен, плотно заставленные толстыми томами в кожаных переплетах. Окно во двор, через которое щедро льется утренний свет. На столе бумаги аккуратной стопкой, перья гусиные, чернильница, всё тщательно разложено с педантичной точностью.

Человек закрывает дверь за нами на задвижку. Поворачивается ко мне медленно. Медленно снимает капюшон.

Молодое лицо открывается, лет двадцать пять, не больше. Тонкие, правильные, почти аристократические черты. Длинные серебристые волосы, распущенные по плечам, переливаются в утреннем свете. Глаза голубые, холодные, как зимний лёд. Красивое лицо, несомненно красивое, но суровое, с жёсткими, непримиримыми линиями вокруг тонкого рта.

Женщина, как я и предполагал.

Смотрит на меня несколько долгих секунд, изучающе, оценивающе. Говорит что-то на своём языке. Голос чёткий, звенящий, но я не понимаю ни единого слова из сказанного. Качаю головой отрицательно, разводя руками в беспомощном жесте.

— Не говорю на вашем языке, — объясняю я, зная бесполезность слов.

Женщина хмурится сразу, сдвигая тонкие брови. Поднимает руку, и я инстинктивно делаю шаг назад, прижимаясь спиной к двери. Она шевелит длинными пальцами в воздухе, рисуя какие-то невидимые символы, губы движутся беззвучно. Лёгкое покалывание возникает в голове внезапно, словно что-то щелкнуло на место внутри черепа.

— Теперь понимаешь меня? — спрашивает она, и слова звучат кристально чётко, абсолютно понятно, хотя губы движутся не совсем синхронно с речью, что создает странный эффект.

Понимаю. Слова чёткие, ясные, как родные.

— Что… что ты сделала со мной? — спрашиваю я осторожно, инстинктивно касаясь висков.

— Элементарное заклинание перевода, — отвечает она просто, как о чём-то обыденном, показывая на стул приглашающим жестом. — Временное. Хватит на несколько часов, не больше четырех. Садись, не стой.

Сажусь медленно, осторожно, не спуская с нее настороженного взгляда. Женщина садится напротив, прямо, складывает руки аккуратно на столе.

— Элиана Лунная, — представляется она сухо, официально. — Я маг по призванию и образованию. Выкупила тебя из тюрьмы сегодня утром. Знаешь, сколько это стоило мне?

— Нет, — признаюсь я честно, пожимая плечами.

— Двадцать серебряных монет, — говорит она, и в голосе звучит холодная констатация неприятного факта. — Это почти месячный доход обычного ремесленника. Ты в серьезном долгу передо мной.

Смотрю на неё внимательно, изучая. Холодная, очень сдержанная. Высокомерная, определенно. Но есть что-то в этих голубых глазах, возможно боль, старая, глубоко скрытая под маской безразличия.

— Почему ты это сделала? — спрашиваю я прямо, в лоб. — Зачем выкупать совершенно незнакомого человека из тюрьмы?

— Ты не обычный человек, совсем не обычный, — отвечает Элиана, скрещивая руки на груди в защитном жесте. — Я чувствую твою ауру. Она… странная. Неправильная. Ненормальная для этого мира.

— Аура? — переспрашиваю я, не совсем понимая. — Что это?

— Магическое поле, энергетический отпечаток, — объясняет она, словно говорит с не слишком сообразительным ребенком. — Все живые существа его имеют обязательно. У обычных людей слабое, едва различимое. У магов сильное, яркое, хорошо читаемое. У тебя… — делает паузу, подбирая точные слова. — Непонятное. Необычное. Чистое до невозможности.

Резко встает, решительно, подходит ко мне быстрыми шагами. Протягивает руку к моей голове, но не касается кожи. Держит ладонь в нескольких сантиметрах от лба, и я чувствую исходящее тепло, легкое, приятное, почти успокаивающее.

— Вижу ясно, — бормочет Элиана, прищурившись, концентрируясь. — Аура абсолютно чистая. Очень чистая. Без малейших следов искажения. Без тени порчи. Это невозможно физически. Такого не должно быть в принципе.

— Почему невозможно? — спрашиваю я, пытаясь понять суть. — Объясни.

Убирает руку, отходит на прежнее место.

— Любое использование магии оставляет стойкие следы на ауре человека, — объясняет она, возвращаясь на своё место за столом. — Искажение энергии. Чернение структуры. Порчу тела. Даже те, кто никогда лично не использовал магию, имеют слабые следы воздействия. От артефактов вокруг, от контакта с другими магами, просто от жизни в этом пропитанном магией мире. Но у тебя… ничего нет. Абсолютно ничего. Как будто ты только что родился вчера.

Молчу, не зная, что можно сказать на это.

— Кто ты такой? — спрашивает она резко, наклоняясь вперед, сверля взглядом. — Откуда пришёл сюда?

— Не поверишь мне, — начинаю я осторожно, неуверенно.

— Попробуй рассказать, — говорит она, и в голосе звучит вызов, но и любопытство. — Удиви меня.

Решаю сказать правду. Полную правду. Какой смысл врать сейчас? Выбора всё равно нет, деваться некуда.

— Из другого мира я, — говорю я медленно, осторожно, наблюдая за её реакцией внимательно. — Меня зовут Александр Северов. Я историк по образованию и призванию. Жил в городе Москве на планете, которая называется Земля. Два дня назад, может, три я уже запутался, я работал с древним манускриптом. Там были странные символы, подробное описание ритуалов, какие-то сложные заклинания. Я заснул над работой, а когда проснулся… оказался здесь. В тёмном лесу. Совершенно один. Не знаю, как это произошло, не понимаю механизма.

Элиана смотрит на меня долго, пристально, внимательно. Лицо непроницаемое, невозможно прочитать, но я вижу, как она тщательно обдумывает каждое слово, взвешивает.

— Другой мир, значит, — повторяет она наконец задумчиво. — Ты считаешь себя путником?

Вздрагиваю от неожиданности услышать знакомый термин.

— Ты знаешь это слово? — спрашиваю я удивленно. — Откуда?

— Конечно знаю, — отвечает она, пожимая плечами, словно это очевидно. — Легенды о путниках между мирами существуют многие столетия, тщательно записаны в древних книгах нашей библиотеки. Говорят, иногда открываются Разломы: временные порталы между параллельными мирами. Люди проходят через них случайно, попадают сюда из других реальностей. Или отсюда уходят в неведомые места. Но это крайняя редкость, почти миф, легенда. Я никогда лично не встречала настоящего путника до сегодняшнего утра. До тебя.

— Я встретил одного в тюрьме, — говорю я. — Торина зовут. Он тоже из моего мира, из России.

— Торин Молот? — Элиана усмехается впервые, и на суровом лице появляется что-то похожее на тень улыбки. — Известный наёмник? Слышала о нём много. Говорят, он странный, необычный. Использует боевые техники, которых никто здесь не знает и не понимает. Бьётся голыми руками гораздо эффективнее, чем другие воины с оружием. Если он действительно путник, то это многое объясняет в его поведении.

Садится обратно, задумчиво смотрит в окно на пустой двор.

— Допустим, я верю тебе полностью, — говорит она медленно, обдумывая каждое слово. — Ты из другого мира, из другой реальности. Случайно попал через непредсказуемый Разлом. Но это всё равно не объясняет главное. Почему твоя аура абсолютно чистая? Даже попаданцы обязательно приобретают искажение со временем жизни здесь. Это физически неизбежно. Магия этого мира буквально пропитывает всё вокруг: воздух, воду, землю, камни.

— Я здесь всего два дня, — возражаю я. — Максимум три.

— Этого более чем достаточно для первых изменений, — качает головой Элиана категорично. — Просто дышать воздухом здесь уже постоянный контакт с магией. Она в воздухе растворена, в воде течёт, в земле залегает. Через два полных дня обязательно должны появиться первые заметные следы искажения ауры. У тебя их нет вообще. Совершенно ничего нет.

Не знаю, что можно ответить на это утверждение. Элиана встаёт решительно, начинает ходить по комнате взад-вперед нервно, руки сцеплены за спиной.

— Есть древние легенды, — говорит она медленно, словно вспоминая что-то очень давнее, почти забытое, — о далёких временах, когда магия была совершенно другой. Чистой, гармоничной. Без искажения структуры, без смертельной порчи тела. Тогда маги не платили своим телом и жизнью за каждую крупицу силы. Они использовали истинную магию, первозданную. Абсолютную гармонию со стихиями. Совершенный баланс с природой.

— Истинную магию, — повторяю я, и сердце учащается от осознания. — В манускрипте, с которым я работал в университете, было подробное описание именно такой магии. Без побочных эффектов. Без смертельной цены за использование.

Элиана останавливается резко, поворачивается ко мне.

— Манускрипт? — переспрашивает она резко, напряженно. — Какой именно манускрипт? Расскажи подробнее. Всё, что помнишь.

— Древний текст, случайно найденный в моём мире, — объясняю я, стараясь вспомнить детали. — Его нашли в подвале старого разрушенного дома при сносе. Принесли в университет для экспертизы. Я работал над тщательной расшифровкой несколько недель. Текст написан на сложной смеси латыни, старославянского и совершенно неизвестных символов. Подробное описание ритуалов, сложные диаграммы, математические формулы. Я думал тогда, это просто фантастическая выдумка средневекового алхимика. Теперь понимаю, что манускрипт описывает реальную магию этого мира. Истинную магию, какой она была в древности.

— И там есть полное описание системы? — спрашивает Элиана, наклоняясь вперёд, и глаза буквально горят азартом. — Заклинания? Детальные ритуалы?

— Не полное, к сожалению, — качаю головой с сожалением. — Я успел расшифровать только треть текста, не больше. Остальное не успел закончить. Манускрипт остался в моём мире, в университетской библиотеке.

Элиана смотрит на меня так пристально, словно видит впервые по-настоящему, насквозь.

— Ты знаешь что-то важное об истинной магии, — говорит она тихо, и в голосе звучит благоговение. — Знания, безвозвратно потерянные многие столетия назад. Знания, за которые многие люди готовы отдать абсолютно всё, что имеют.

— Немного знаю, — поправляю я осторожно. — Совсем немного фрагментов. И не уверен, что правильно всё понял и истолковал.

Элиана садится медленно, аккуратно, не сводя с меня пристального взгляда. Молчит долго, явно обдумывая что-то важное.

— Мой древний род, — начинает она наконец, и голос становится заметно тише, интимнее, — род Лунных, был верным хранителем древних знаний многие поколения. Мы собирали по крупицам тексты, записи, легенды о временах до Великого Искажения. Мой отец посвятил этому поиску всю свою жизнь целиком. Он искренне верил, что истинная магия существовала реально. Что её можно вернуть в мир. Что весь мир можно исцелить от порчи.

— Что случилось с ним? — спрашиваю я осторожно, видя нескрываемую боль в её холодных глазах.

— Казнили публично, — отвечает она, и голос становится ледяным, но я отчётливо слышу скрытую, глубокую боль под этим холодом. — Пять лет назад ровно. Магический Совет официально обвинил его в использовании запрещенной, опасной магии. Сказали, что он безответственно пытался пробудить древние разрушительные силы. Что это смертельно опасно для всех живущих. Судили за плотно закрытыми дверями и казнили публично на площади. Наш древний род опозорили навечно. Имя Лунных стало проклятием.

Молчу, не зная, какие слова могут помочь.

— С тех пор я живу здесь тихо, — продолжает Элиана монотонно. — Совершенно одна. Зарабатываю на жизнь мелкими заклинаниями. Лечение простых болезней, перевод иностранных текстов, амулеты для защиты от сглаза. Не афиширую свое проклятое имя никогда. Совет до сих пор следит за мной внимательно. Если я сделаю хоть что-то подозрительное, повторю ошибку отца, то меня казнят без долгого суда.

— Мне искренне жаль, — говорю я, и слова звучат правдиво.

— Мне не нужна твоя дешевая жалость, — обрывает она резко, холодно. — Мне нужна твоя конкретная помощь.

— Какая именно помощь? — спрашиваю я прямо.

— Ты успешно расшифровал целую треть сложного манускрипта, — говорит Элиана, наклоняясь вперёд. — Значит, ты действительно умеешь профессионально работать с древними текстами. Понимаешь сложную структуру, символы, мёртвые языки. У меня есть ценные записи отца, оставшиеся после казни. Фрагменты древних текстов, разрозненные. Я пыталась их понять долгие годы упорно, но не могу. Слишком сложно для меня. Слишком запутанно. Но ты… ты профессиональный историк. Специалист по расшифровке древних языков.

Понимаю быстро, к чему она ведёт разговор.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе расшифровать записи твоего отца? — уточняю я.

— Да, именно так, — кивает она. — В обмен я помогу тебе. Научу местному языку, чтобы ты не зависел от временных заклинаний. Подробно объясню, как устроен этот сложный мир. Дам надежную крышу над головой, регулярную еду, нормальную одежду. И, может быть, найду реальный способ отправить тебя домой.

— Ты можешь это сделать? — спрашиваю я, и надежда вспыхивает ярко в груди, почти болезненно. — Открыть Разлом обратно?

— Не знаю точно, — отвечает она предельно честно. — Но в сохранившихся записях отца были подробные упоминания о Разломах. Как они возникают естественно, что их вызывает, какие условия нужны. Может быть, там есть практический способ открыть портал намеренно, управляемо. Может быть, нет ничего полезного. Но это единственный твой реальный шанс узнать правду.

Обдумываю предложение тщательно. Крыша над головой. Регулярная еда. Помощь в изучении чужого мира. Возможность, пусть призрачная, вернуться домой. В обмен на помощь с расшифровкой древних текстов то, что я умею делать лучше всего на свете.

Единственное разумное предложение, которое у меня есть сейчас.

— Согласен, — говорю я твердо, протягивая руку для рукопожатия.

Элиана смотрит на протянутую руку несколько секунд, словно оценивая, потом пожимает ее. Хватка крепкая, сухая, удивительно сильная, уверенная.

— Хорошо, отлично, — говорит она, отпуская руку. — Начнем работу сегодня же. Сейчас покажу тебе дом подробно. Дам нормальную одежду, а то в этой ты выглядишь как последний нищий с грязных окраин. Накормлю как следует. А завтра начнем серьезную работу. У меня есть комната на втором этаже, где хранятся все записи отца. Много текстов. Очень много разрозненных фрагментов. Надеюсь, что ты справишься с задачей.

— Постараюсь изо всех сил, — обещаю я.

Элиана встаёт решительно, идёт к полке быстрым шагом. Достает толстую книгу в потертом кожаном переплете.

— Полный словарь, — говорит она, кладя тяжелую книгу на стол передо мной. — Местный язык. Начинай учить немедленно. Заклинание перевода работает всего несколько часов, не больше четырех. Постоянно поддерживать его я физически не могу. Слишком затратно для моего тела, слишком опасно.

Открываю книгу осторожно. Текст на двух языках, на местном и ещё каком-то, с символами, которые выглядят смутно знакомо, но не совсем понятны.

— Это на торговом наречии написано, — объясняет Элиана терпеливо. — Международный язык, который используют купцы по всему огромному континенту для торговли. Ты знаешь его?

— Буквы выглядят отдаленно знакомо, — признаюсь я честно. — Похожи на греческие немного. Но конкретных слов не знаю вообще.

— Тогда будет значительно сложнее, — вздыхает Элиана с лёгким раздражением. — Но ты справишься обязательно. Ты привык к изучению древних языков, мертвых наречий. Это принципиально не сильно отличается от того, что ты делал раньше.

Она права, конечно. Я знаю латынь свободно, древнегреческий прилично, старославянский неплохо. Выучу и этот проклятый язык, несмотря ни на что. Элиана идёт к двери уверенно, открывает её широко.

— Пойдём со мной, — говорит она коротко. — Покажу тебе дом. Дам нормальную одежду, а то смотреть на тебя сейчас крайне неприятно. И накормлю как следует. Ты выглядишь как живой скелет, обтянутый серой кожей.

Встаю послушно, иду за ней, взяв тяжелый словарь. Поднимаемся на второй этаж по узкой деревянной лестнице, которая скрипит под ногами. Коридор с тремя дверями, простой и очень аккуратный.

— Моя личная комната, — показывает Элиана на первую дверь строго. — Не входи туда без стука никогда. Это комната для гостей, редких. Теперь твоя на время. А это был кабинет отца. Там хранятся все записи, вся его работа. Завтра покажу подробнее, когда начнём.

Открывает вторую дверь, и я вхожу в маленькую, но уютную комнату. Кровать у стены, выглядит мягкой, стол у окна, стул деревянный, простой шкаф. Окно выходит на тихую улицу. Скромно, но удивительно чисто, пахнет свежим бельём и травами.

— Здесь будешь жить, — говорит Элиана, быстро оглядывая комнату проверяющим взглядом. — Вода в кувшине на столе. Ночной горшок под кроватью. Еду принесу позже, через час. Отдохни пока, приди в себя.

— Спасибо большое, — говорю я, и слово звучит недостаточно для того, что она сделала, но другого не нахожу.

— Не благодари раньше времени, — говорит она холодно, отстраненно. — Ты ещё отработаешь каждую медную монету, что я на тебя потратила. Каждую.

Уходит, закрывая дверь за собой плотно. Остаюсь один в тишине комнаты. Сажусь на кровать осторожно, и она оказывается мягкой, невероятно мягкой после жёсткой деревянной скамьи в холодной тюрьме.

Смотрю в окно, вижу улицу внизу, дома напротив, людей, неторопливо идущих по своим делам. Обычную, спокойную жизнь, которая теперь стала моей новой реальностью.

В другом мире, на другой планете. Живу в доме незнакомой, холодной женщины, которая почему-то верит, что я могу помочь ей в чём-то важном. Должен расшифровывать древние тексты, надеясь найти хоть какой-то способ вернуться домой. Единственная призрачная надежда записи мёртвого человека, казненного за попытку вернуть в мир истинную магию.

Но есть и другая мысль, которая упорно не даёт покоя. Элиана говорила о чистой ауре, о том, что я не несу следов искажения, что это физически невозможно. Об истинной магии, которая существовала давным-давно, в незапамятные времена.

Манускрипт привёл меня сюда не просто так в этом я теперь абсолютно уверен. Голос в том странном сне назвал меня Связующим. Элиана тоже произнесла это слово, когда коснулась моего разума телепатически. Я здесь не случайно. Чувствую это каждой клеткой своего тела, каждым нервом.

Провожу рукой по гладкому столу, ощущая текстуру дерева. Пыли нет совершенно. Элиана тщательно следит за домом, несмотря на то, что живёт здесь совершенно одна. Аккуратная, педантичная до мелочей. Холодная снаружи, но справедливая, кажется. Так кажется, по крайней мере. Дверь открывается без предупреждающего стука, и Элиана входит с охапкой одежды в руках.

— Примерь, — говорит она, бросая вещи на кровать рядом со мной. — Это было отца когда-то. Вы примерно одного роста, судя по всему. Может, чуть великовато будет, но определённо лучше, чем твои жалкие лохмотья.

Беру одежду, разглядываю внимательно. Простая рубашка из грубого, но приятного на ощупь полотна, штаны из темной прочной ткани, жилет с несколькими карманами, теплый плащ.

— Спасибо ещё раз, — говорю я снова, понимая, как часто повторяю это слово сегодня, но не в силах остановиться.

— Переоденься быстро и спускайся вниз, — командует Элиана, уже направляясь к двери. — Покормлю тебя. Выглядишь как живой мертвец. Мне совершенно не нужен помощник, который упадёт в обморок от голода над важными древними текстами.

Снова уходит, не дожидаясь ответа или возражений. Переодеваюсь быстро, снимая грязную, пропитанную потом рубашку и порванные джинсы. Местная одежда сидит неплохо, действительно чуть велика в плечах, но вполне удобная. Мягкая. Приятно тёплая.

Спускаюсь по лестнице осторожно, держась за деревянные перила. Элиана уже накрывает на стол в той же комнате, где мы разговаривали. Хлеб свежий, ароматный, сыр нескольких сортов, вяленое мясо, какие-то овощи, кувшин с чистой водой.

— Садись, — говорит она, не поворачивая головы. — Ешь медленно и осторожно, иначе стошнит.

Сажусь за стол послушно, и запах еды буквально кружит голову, вызывает головокружение. Ем, стараясь не торопиться изо всех сил, но голод такой сильный и всепоглощающий, что руки предательски трясутся. Хлеб свежий, невероятно мягкий. Сыр солёный, но очень вкусный. Мясо жёсткое, но я жую методично, наслаждаясь каждым маленьким куском.

Элиана садится напротив молча, наблюдает за мной внимательно. Сама не ест совсем, только смотрит, сложив руки аккуратно на столе.

— Когда последний раз нормально ел? — спрашивает она после минуты тяжёлого молчания.

— Позавчера вечером, кажется, — отвечаю я между жадными кусками. — Может, даже раньше. Время полностью потеряло смысл и значение.

— Ешь медленнее, как я сказала, — повторяет она строго, с нажимом. — Твой желудок отвык от нормальной еды. Если будешь торопиться сейчас, всё выйдет обратно, и вся еда пропадет зря. Мне совершенно не нужны грязные лужи на чистом полу.

Замедляюсь послушно, стараясь контролировать себя. Пью воду из деревянной кружки — холодная, кристально чистая, с едва уловимым привкусом трав.

— Элиана, — начинаю я осторожно, откладывая кусок хлеба. — Почему ты так сильно рискуешь? Совет внимательно следит за тобой. Если они узнают, что ты помогаешь мне, что изучаешь древние тексты, пытаешься вернуть истинную магию…

— Казнят меня, — заканчивает она за меня спокойно, и голос звучит ледяным. — Знаю прекрасно. Прекрасно понимаю риски. Но мне всё равно теперь. — наклоняется вперед, и в холодных глазах вспыхивает яркий огонь. — Хочу доказать всему миру, что отец был абсолютно прав. Что истинная магия существовала реально. Что его казнили не за ужасное преступление, а за то, что он смел говорить неудобную правду. За то, что он был слишком близко к разгадке тайны.

В голосе звучит боль, глубокая и всё ещё не зажившая. Гнев, направленный на тех, кто жестоко отнял у нее любимого отца. Решимость железная, которая не знает компромиссов и отступлений.

— Я помогу тебе, — обещаю я, глядя ей прямо в глаза. — Сделаю всё, что в моих силах и возможностях.

— Посмотрим на деле, — говорит Элиана, откидываясь на спинку стула. — Слова дешевы и ничего не стоят. Дела важны, результаты. Доедай быстрее и отдыхай. Завтра начнём работу рано утром. Я категорически не люблю бездельников и лентяев.

Встаёт из-за стола и уходит на второй этаж, не оборачиваясь. Я остаюсь один за столом, медленно доедая хлеб. Встаю наконец, подхожу к окну. Солнце уже высоко в небе, близится полдень.

Два дня назад я был в своей привычной квартире. Работал с интересным манускриптом, жил обычной, размеренной жизнью. Строил академическую карьеру, переживал из-за расставания с Катей, мечтал о профессорской должности. Теперь всё это кажется таким невероятно далёким, нереальным, как будто было в совершенно другой жизни, в другой реальности.

Здесь я абсолютный никто. Чужак из другого мира. Путник без денег, без малейшего знания языка, без понимания устройства мира. Полностью зависимый от чужой помощи и милости.

Но есть и возможность, призрачная. Записи отца Элианы. Древние тексты. Может быть, там найдутся ответы на мучающие вопросы. Может быть, я смогу понять наконец, почему манускрипт привел меня именно сюда. Что означает это загадочное слово: Связующий.

Поднимаюсь в свою комнату медленно, беря с собой тяжёлый словарь. Ложусь на мягкую кровать, открываю книгу. Начинаю методично изучать символы, слова, пытаясь найти закономерности, запомнить хоть что-то.

Засыпаю почти сразу, не успев прочитать и десяти слов. Усталость невероятная накопилась за эти безумные дни, и тело настойчиво требует отдыха. Сон глубокий, спокойный, без сновидений. Впервые за очень долгое время действительно спокойный и восстанавливающий. Просыпаюсь резко от громкого стука в дверь.

— Александр, быстро! — голос Элианы звучит напряженно, и в нём отчётливо слышится нотка страха.

Вскакиваю с кровати мгновенно, сердце колотится. Бегу к двери, распахиваю её. Элиана стоит на пороге, и лицо её мертвенно бледное, глаза широко распахнуты от ужаса.

— Что случилось? — спрашиваю я, и голос срывается от внезапного страха.

— Сюда идет стража, — говорит она быстро, хватая меня за руку холодными пальцами.

Глава 6

— Сюда идет стража? — переспрашиваю я, чувствуя, как напряжение сжимает грудь.

— Не знаю точно, почему они идут, — Элиана подходит к окну и смотрит на улицу. — Возможно, кто-то видел, как я забирала тебя из тюрьмы, а может, соседи донесли. Сейчас это неважно. Если они найдут тебя здесь, начнут задавать вопросы и проверят твою ауру. Тогда сразу поймут, что ты не обычный человек.

— И что будет потом? — спрашиваю я, хотя ответ и так понятен.

— Тебя заберут в Совет для допроса, а меня арестуют за твое укрывательство, — отвечает она.

Смотрю на Элиану и вижу в ее лице спокойствие, но глаза выдают тревогу.

— Что мне делать? — спрашиваю я тихо.

— Прятаться, — Элиана хватает меня за руку и тянет к лестнице. — Быстро, за мной!

Мы спускаемся вниз, проходим через кухню, и Элиана открывает узкую дверь в подвал. Темные каменные ступени уходят вниз во мрак.

— Сиди там тихо и не издавайни единого звука, — говорит она быстро. — Если услышишь крики или что-то пойдет не так, беги через черный ход, он выходит прямо в переулок.

— А как же ты? — начинаю я протестовать.

— Я справлюсь сама, — обрывает она меня. — Я все-таки дворянка, пусть и опозоренная, они не посмеют обращаться со мной слишком грубо. Иди уже!

Спускаюсь в подвал, и Элиана захлопывает дверь за мной. Слышу, как она отодвигает что-то тяжелое, наверное, стол или шкаф, чтобы замаскировать дверь.

Стою в полной темноте, и сердце колотится так громко, что кажется, его слышно даже через стены. Доносятся звуки сверху: громкий стук в дверь, несколько голосов. Элиана открывает дверь и говорит что-то спокойным высокомерным тоном.

Тяжелые шаги, несколько человек входят в дом, и я чувствую, как холодный пот выступает на лбу.

Прислоняюсь ухом к двери подвала и слышу обрывки разговора. Элиана говорит на местном языке, заклинание перевода уже не работает, но интонации предельно понятны. Она возмущена и требовательна как они смеют врываться в ее дом без предупреждения?

Стражники отвечают официальным тоном, что проверка, приказ с самого верха, необходимая процедура. Тяжелые шаги разносятся по дому. Они методично ищут что-то или кого-то, поднимаются наверх. Слышу, как открываются и захлопываются двери в: мою комнату, кабинет отца Элианы, ее комнату.

Время тянется мучительно медленно. Проходит вечность, хотя, возможно, прошла всего одна минута. Наконец шаги спускаются обратно вниз. Голоса у двери. Элиана говорит что-то резкое и раздраженное. Стражники отвечают, кажется, что извиняются.

Входная дверь закрывается. Наступает тишина, но я жду, считая до ста, потом еще раз до ста. Дверь подвала открывается, и свет падает в темноту, ослепляя меня.

— Выходи, они ушли, — говорит Элиана устало.

Поднимаюсь по ступеням, щурясь от света. Элиана стоит у стола, лицо бледное, но держится она спокойно.

— Что они хотели? — спрашиваю я, когда глаза привыкают к свету.

— Проверяли, не скрываю ли я кого-то подозрительного, — отвечает она с усталой усмешкой. — Сказали, что из тюрьмы сбежал опасный преступник. Полная чушь, конечно. Это обычная придирка, просто они хотели посмотреть, чем я занимаюсь.

— Они поверили тебе? — спрашиваю я с беспокойством.

— Пришлось показать им весь дом и позволить обыскать все комнаты, — пожимает плечами Элиана. — Они ничего не нашли, конечно, ты был спрятан в подвале.

Опускаюсь на стул, ноги предательски дрожат от выброса адреналина.

— Спасибо тебе, — говорю я искренне. — Ты рисковала из-за меня.

— Я рискую каждый божий день, просто живя в этом городе, — Элиана наливает холодную воду в кружку и протягивает мне. — Пей, поможет успокоиться.

Пью большими глотками. Вода холодная и приятная, действительно помогает прийти в себя.

— Слушай меня внимательно, — говорит Элиана серьезным тоном. — Нам нужно быть гораздо осторожнее, чем я думала. Совет явно следит за мной и моим домом. Если они снова придут с проверкой и найдут тебя, у меня просто не будет никаких объяснений. Поэтому ты не должен выходить из дома вообще, по крайней мере до тех пор, пока не выучишь язык и не научишься вести себя как местный житель.

— Понял, — киваю я серьезно. — Буду осторожен.

— Хорошо. Тогда поднимайся наверх и я покажу тебе кабинет отца. Начнем настоящую работу.

Поднимаемся на второй этаж, и Элиана открывает третью дверь справа. Вхожу в комнату и замираю от удивления. Кабинет огромный, а стены от пола до потолка завалены книжными полками. Книги повсюду: на полках, на массивном деревянном столе, на полу аккуратными стопками. Старые фолианты в кожаных переплетах соседствуют со свитками пергамента, которые лежат целыми горами. На столе разложены бумаги с записями и схемами.

— Это личный архив моего отца, — говорит Элиана, обводя рукой комнату. — Он собирал все это всю свою жизнь. Тексты, древние записи, легенды, мифы, все, что хоть как-то связано с древними временами и истинной магией.

Подхожу к столу и беру один из пергаментов. Текст написан на незнакомом мне местном языке, но на странице есть четкие диаграммы, круги, символы, соединительные линии. И тут я вижу знакомый символ из манускрипта, тот самый, который я рисовал в своем блокноте: «Связующий».

— Элиана, — говорю я тихо, не веря своим глазам. — Этот символ… я видел его раньше, в своем мире.

Она быстро подходит и смотрит через мое плечо на пергамент.

— Где именно ты его видел? — спрашивает она напряженно.

— В манускрипте, который я изучал в университетской библиотеке, — объясняю я. — Там была большая диаграмма с этим символом в самом центре, а вокруг него также располагались символы стихий: огня, воды, воздуха и земли.

Элиана хватает пергамент дрожащими руками и внимательно рассматривает его.

— Это из записей моего отца, — говорит она взволнованно. — Он называл этот символ «Печать Связующего» и говорил, что это ключ к пониманию истинной магии.

Беру другой пергамент со стола и внимательно изучаю символы. И снова вижу знакомое: символ огня в виде стилизованного пламени, символ воды в виде волны. Они абсолютно идентичны тем, что были в манускрипте.

— Они полностью одинаковые, — говорю я с удивлением. — Символы в манускрипте из моего мира и символы здесь, в твоем мире. Это точно не может быть просто совпадением.

— Нет, это определенно не совпадение, — Элиана медленно садится на стул у стола, словно ноги не держат ее. — Манускрипт, который ты нашел в своем мире, изначально был из этого мира. Каким-то образом он попал к вам через Врата или Разлом между мирами. Возможно, кто-то специально перенес его.

— Но зачем кому-то это делать? — недоумеваю я.

— Не знаю точно, но могу предположить, — задумчиво говорит она. — Возможно, чтобы сохранить эти знания в безопасности, чтобы они не исчезли навсегда после уничтожения Советом всех древних текстов.

Сажусь рядом с ней и начинаю раскладывать пергаменты на столе, пытаясь найти другие знакомые мне символы или закономерности.

— Элиана, расскажи мне подробнее о своем отце, — прошу я. — Что именно он нашел? Что он знал об истинной магии?

Она молчит несколько долгих секунд, глядя на пергаменты перед собой, словно собираясь с мыслями.

— Моего отца звали Даврис Лунный, — начинает она тихо. — Он был магом, причем очень сильным магом. Работал в Академии и преподавал историю магии студентам. Но его всегда больше интересовало далекое прошлое, времена до того, что сейчас называют Искажением.

— До Искажения? — переспрашиваю я. — Что это такое?

— Так называют период в истории, когда магия внезапно изменилась и стала другой, — объясняет Элиана. — Никто не знает точно, когда именно это произошло. Тысячу лет назад? Две тысячи? Все древние записи были утеряны или уничтожены. Но сохранились легенды, передающиеся из уст в уста. Говорят, что раньше магия была совершенно другой чистой, безопасной. Маги жили невероятно долго, практически не болели, и их магическая сила росла с годами вместо того, чтобы убивать их.

— А потом что-то случилось? — спрашиваю я, завороженно слушая.

— Да. Произошла какая-то глобальная катастрофа. Искажение. Магия внезапно изменилась и стала опасной, разрушительной для тех, кто ею пользуется. Маги начали стареть и умирать молодыми. Их тела и души не выдерживали нагрузку от магической силы. С тех пор все так и осталось. Именно поэтому сейчас маги редко доживают до пятидесяти лет.

— И никто не знает, что именно вызвало Искажение?

— Нет, никто. Существует множество теорий и домыслов. Одни говорят, что это было естественное изменение самой структуры реальности. Другие утверждают, что это результат какого-то ритуала или заклинания, которое вышло из-под контроля. Третьи верят в легенды о Связующем, о великом маге, который поддерживал баланс магии своим присутствием. Когда он исчез, магия стала нестабильной и опасной.

— И твой отец верил в это? В легенду о Связующем?

Элиана медленно кивает.

— Да, он верил. Более того, он был уверен, что нашел неопровержимые доказательства. Он годами искал и собирал древние тексты, изучал забытые легенды, раскапывал руины старых храмов. И наконец нашел то, что искал.

— Что именно?

— Доказательство того, что Связующий существовал на самом деле, — говорит она тихо. — Не просто легенда, не миф, а реальный живой человек. И что именно его присутствие в мире удерживало магию в стабильном состоянии и делало ее безопасной для всех.

— И что случилось с этим Связующим?

— Он исчез много лет лет назад. Просто пропал бесследно. Отец считал, что кто-то специально убил Связующего или изгнал его из этого мира. И что именно это вызвало Искажение магии.

Сижу в молчании, пытаясь переварить эту информацию.

— И твой отец думал, что может вернуть Связующего? Или найти нового?

— Не совсем, — качает головой Элиана. — Он верил, что знания о том, как работала истинная магия при Связующем, можно восстановить из древних текстов. Что можно научиться использовать магию так же, как это делали в древности, безопасно и гармонично.

Она берет один из пергаментов со стола и показывает мне.

— Видишь эту диаграмму? Отец говорил, что это ключ. Связующий находился в центре, в точке баланса между четырьмя стихиями. Он не контролировал стихии насильно, а поддерживал гармонию между ними. И эту гармонию можно воссоздать, если понять принципы.

Смотрю на диаграмму и вижу знакомый круг с четырьмя символами стихий и центральным символом Связующего.

— И тебе кажется, что я могу как-то помочь в этом? — спрашиваю я осторожно.

— Ты единственный человек из другого мира, который попал сюда именно через манускрипт со знаниями о Связующем, — говорит она убежденно. — Ты видел те же символы в своем мире. Ты нашел тот древний текст, который каким-то образом попал в твой мир. Это не может быть случайностью. Ты связан со всем этим.

Опускаюсь обратно на стул, голова кружится от потока новой информации.

— Хорошо, — говорю я наконец. — Допустим, я действительно связан с этим. Что мне конкретно нужно делать?

— Сначала нужно понять и изучить все, что знал мой отец, — говорит Элиана. — Расшифровать его записи и найти ключ к истинной магии. А потом… посмотрим, что из этого получится.

Она берет со стола один из пергаментов и кладет его прямо передо мной.

— Начнем вот с этого текста, — объясняет она, проводя пальцем по строкам. — Здесь описание какого-то древнего ритуала. Отец писал, что это основа истинной магии, самый фундамент. Но текст сильно поврежден временем и неполный, в нем много пропусков. Ты можешь попытаться восстановить недостающие части?

Внимательно смотрю на текст. Символы мне незнакомы, но я вижу определенную структуру. Есть четкие закономерности, повторяющиеся элементы. Это очень похоже на то, что я видел в манускрипте.

— Могу попытаться, — говорю я с интересом. — Дай мне чистую бумагу и перо для записей.

Элиана достает из ящика стола чистый лист пергамента и перо с чернильницей. Начинаю методично копировать символы, тщательно изучать их, искать связи и паттерны между ними.

Мы работаем в полной тишине. Рисую символ за символом, сравниваю их между собой, пытаюсь найти закономерности. Элиана сидит рядом и смотрит через мое плечо, иногда подсказывая значения незнакомых мне слов на местном языке.

Проходит час, может быть, даже два. Полностью теряю счет времени, погрузившись в работу. Медленно, но верно символы начинают складываться в понятный узор, и я вижу скрытую структуру.

— Смотри сюда, — говорю я взволнованно. — Здесь четыре основных символа, расположенных определенным образом. Огонь, вода, воздух и земля. Они расположены по кругу в строгом порядке. А в самом центре круга находится пятый символ Связующий. Он как центральная ось, которая держит всю конструкцию вместе.

— Да, именно так, — кивает Элиана с восторгом. — Отец писал об этом в своих записях. Связующий это баланс и гармония между всеми стихиями. Без него четыре стихии пребывают в хаосе и разрушении.

— А вот здесь, посмотри, — показываю пальцем на другой фрагмент текста. — Здесь описание самого процесса работы с магией. Маг не принуждает стихию силой и не заставляет ее подчиняться. Он просит о помощи и договаривается с ней. Он находит гармонию и баланс.

— Гармонию, — повторяет Элиана задумчиво. — Не грубое принуждение и не силовое давление. Именно гармонию и взаимопонимание.

Смотрим друг на друга, и в ее глазах я ясно вижу понимание и искреннюю надежду.

— Современная магия в нашем мире работает исключительно через принуждение и насилие, — говорит она с горечью. — Маг грубо берет силу, не спрашивая разрешения, и заставляет стихию подчиниться его воле против ее желания. Именно поэтому она бунтует и мстит. Именно поэтому она медленно разрушает тело мага изнутри.

— А истинная древняя магия добровольное сотрудничество, — добавляю я с пониманием. — Равноправное партнерство между магом и стихией. Они работают вместе, помогая друг другу.

— Да, — Элиана улыбается, и это первая настоящая улыбка, которую я вижу на ее обычно суровом лице. — Да, именно так все и работает.

Продолжаем увлеченно работать. Расшифровываем новые фрагменты текста, сравниваем символы из разных источников, ищем закономерности и связи.

За окном медленно темнеет, наступают сумерки. Элиана зажигает несколько свечей на столе. Их мягкий теплый свет освещает комнату и пергаменты.

— Ты не устал? — спрашивает она с заботой.

— Нет, совсем нет, — отвечаю я честно. — Я просто в восторге от всего этого. Это невероятно интересно и важно. Мы действительно находим что-то значимое.

— Да, ты прав, — она смотрит на меня с теплотой. — Ты очень хорошо работаешь с древними текстами. Отец был бы доволен тобой и твоими успехами.

Впервые слышу настоящее тепло в ее обычно холодном голосе.

— Элиана, мне очень жаль, что с твоим отцом случилось такое, — говорю я искренне. — По всему видно, что он был действительно умным и мудрым человеком.

— Он был великим человеком, — она отворачивается к окну. — Совет смертельно боялся его знаний и влияния. Именно поэтому они его убили.

— Расскажи мне, пожалуйста, что именно случилось тогда, — прошу я тихо.

Элиана долго молчит, глядя в окно. Потом медленно садится на стул.

— Пять лет назад отец публично заявил перед всеми, что нашел неопровержимые доказательства существования истинной магии, — начинает она. — Он хотел представить их Магическому Совету официально. Я отчаянно пыталась отговорить его от этого безумного шага, говорила, что это смертельно опасно. Но он не стал меня слушать. Он наивно верил, что если покажет убедительные доказательства, Совет обязательно поддержит его и согласится на реформы.

Она смотрит на пламя свечи, и огонь отражается в ее печальных глазах.

— Он выступил перед полным составом Совета в главном зале, — продолжает Элиана. — Показал все свои записи, диаграммы, древние тексты. Подробно рассказал о Связующем и о том, что истинная безопасная магия действительно возможна. Члены Совета молча слушали его речь. А потом Верховный Магистр Тенераус медленно встал со своего места и холодно заявил, что отец практикует запрещенную магию и пытается разрушить основы существующего порядка.

— Запрещенную магию? — переспрашиваю я с недоумением. — Но почему?

— Потому что любые попытки изменить существующую систему магии автоматически считаются запрещенными и преступными, — объясняет Элиана с горечью. — Совет жестко контролирует абсолютно всю магию в нашем мире. Они категорически не хотят никаких перемен и реформ. Они смертельно боятся потерять свою власть и контроль над магами.

Элиана сжимает кулаки до побелевших костяшек пальцев.

— Отца арестовали прямо в зале Совета, не дав ему договорить, — говорит она сквозь зубы. — Судили его на следующий же день на закрытом заседании. Приговорили к немедленной казни за государственную измену. Через неделю его не стало. А наш древний род официально объявили опозоренным навечно. Меня немедленно изгнали из Академии, где я училась. Отобрали все наши земли и титулы. Оставили только этот дом из милости.

— И ты одна с тех пор? — спрашиваю я тихо.

— Да, совершенно одна. Уже пять долгих лет.

Протягиваю руку и осторожно кладу ее на плечо Элианы. Она не отстраняется, не отталкивает меня.

— Мне действительно очень жаль, — говорю я искренне.

— Я знаю, и я верю тебе, — она смотрит прямо на меня. — Именно поэтому я хочу любой ценой закончить дело, которое начал мой отец. Доказать всем, что он был абсолютно прав. Что истинная магия действительно существует и доступна. И ты поможешь мне в этом, верно?

— Верно, — киваю я решительно. — Обещаю тебе.

Сидим в тишине несколько минут. Свечи медленно догорают. За окном уже полная ночь.

— Пойдем спать, — говорит Элиана устало. — Завтра продолжим работу с новыми силами.

Выходим из кабинета, и я иду в свою комнату. Ложусь на кровать полностью одетый. Устал, но сон почему-то не приходит. В голове роем крутятся мысли: символы, диаграммы, слова Элианы о прошлом.

Связующий. Истинная магия. Гармония со стихиями. Я здесь явно не случайно, это становится все очевиднее. Манускрипт каким-то образом привел меня сюда, к Элиане и ее отцовским записям. Но что мне делать дальше? Какой следующий шаг? Засыпаю с этой тревожной мыслью в голове. Просыпаюсь от пронзительного женского крика, полного ужаса.

Мгновенно вскакиваю с кровати, сердце колотится как бешеное. Крик повторяется снова, еще громче. Женский голос. Элиана. Выбегаю из своей комнаты и бегу к ее двери. Распахиваю дверь, не стучась.

Элиана стоит у окна и смотрит вниз на улицу. Лицо смертельно бледное от ужаса, глаза широко распахнуты.

— Что случилось?! — кричу я, подбегая к ней.

Она молча показывает дрожащей рукой вниз. Подхожу к окну и смотрю. Внизу, прямо на мощеной улице перед домом, лежит мужское тело в темной одежде. Вокруг тела медленно растекается большая лужа крови. И на груди у мертвеца четко вырезан знакомый символ. Тот самый символ из древнего манускрипта. Символ Связующего.

Глава 7

Стража приходит на самом рассвете, когда город еще спит. Просыпаюсь от настойчивого стука в входную дверь и грубых мужских голосов внизу. Элиана быстро спускается по лестнице, и я выхожу из своей комнаты, осторожно смотрю через деревянные перила вниз.

Двое стражников в темной форме стоят у порога, их силуэты четко вырисовываются в предрассветном свете. Один из них жестом указывает на улицу и говорит что-то быстро и резко. Элиана качает головой и отвечает спокойным, ровным голосом, в котором я улавливаю нотки аристократической надменности.

Стражники переглядываются, еще что-то спрашивают, а потом разворачиваются и уходят. Элиана медленно закрывает дверь и запирает ее на массивный засов. Поднимается наверх по лестнице, и я вижу, что лицо у нее напряженное, губы сжаты в тонкую линию.

— Что именно они хотели? — спрашиваю я тихо, боясь, что они могут услышать нас снаружи.

— Расспрашивали про труп, который нашли рано утром на соседней улице, — отвечает она коротко, проходя мимо меня к своей комнате. — Хотели узнать, слышала ли я что-нибудь подозрительное ночью.

— И что ты им ответила?

— Сказала, что спала крепко и ничего не слышала до самого рассвета.

Пауза.

— Что еще я могла сказать?

Спускаемся в небольшую гостиную на первом этаже. Элиана опускается на стул у стола, и я сажусь напротив нее, чувствуя, как нарастает тревога.

— Кто был этот человек? — спрашиваю я, не в силах выкинуть из головы мысли об убийстве.

— Не знаю, стража не сообщила мне его имя, — она трет виски пальцами, словно пытаясь прогнать головную боль.

Молчит. Смотрит в окно.

— Но это уже второе убийство за неделю, — добавляет она тихо. — В городе паника.

— Второе?

— Да. Первое было три дня назад. Нашли тело у восточных ворот.

Элиана встает и начинает нервно ходить по комнате.

— Они следят. Я чувствую это. Кто-то наблюдает за домом.

— Кто?

— Не знаю. Может, агенты Совета. Может, кто-то еще.

Она останавливается, резко оборачивается ко мне.

— Нужно уходить. Прятаться. Это опасно, Александр.

— Элиана…

— Нет, ты не понимаешь! — голос срывается. — Отца тоже сначала просто допрашивали. А потом… а потом казнили.

Чувствую, как холод разливается по животу при мысли о возможной опасности. Подхожу к ней, кладу руку на плечо.

— Мы справимся. Вместе.

Она смотрит на меня долго. Дышит тяжело. Потом медленно кивает.

— Хорошо, — говорит она тише. — Хорошо. Но нам нужна защита.

— Какая защита?

— Магия. Твоя магия.

— Если кто-то действительно охотится на нас, тебе срочно нужна собственная сила.

Она права, и я это прекрасно понимаю. Медленно киваю, соглашаясь с логикой ее слов.

— Хорошо, я готов. Что мне нужно делать?

— Собирайся быстрее, — говорит Элиана практично. — Мы идем на дальнюю окраину города. Там есть заброшенная тренировочная площадка, где раньше практиковались ученики Академии. Тихое и безлюдное место, где нас никто не побеспокоит.

Выходим из дома примерно через час. Утренние улицы еще почти пустые, город только начинает просыпаться и оживать. Элиана ведет меня запутанными окольными путями через узкие переулки, явно стараясь избежать главных улиц и площадей. Идем быстрым шагом минут двадцать, может, чуть больше.

Наконец выходим за массивную городскую стену через маленькую боковую калитку. Здесь начинается заросший пустырь с развалинами каких-то старых полуразрушенных зданий. Трава по колено колышется на ветру.

Элиана останавливается посреди просторной площадки и внимательно осматривается во все стороны, проверяя, не следит ли за нами кто-нибудь.

— Здесь отлично подойдет для первых уроков, — говорит она удовлетворенно. — Достаточно далеко от любопытных глаз и чужих ушей.

Тоже оглядываюсь вокруг. Пустырь окружен полукругом древних развалин, поросших плющом и диким виноградом. За ними виднеется густой темный лес. Действительно тихо и уединенно, только утренний ветер тихо шумит в высокой траве.

— Что теперь? — спрашиваю я, чувствуя волнение и предвкушение.

— Теперь мы начинем учиться чувствовать магию вокруг себя, — Элиана становится прямо передо мной и смотрит мне в глаза. — Закрой глаза и расслабься.

Послушно закрываю глаза, стараясь успокоить учащенное дыхание.

— Дыши глубоко и медленно, — инструктирует она спокойным голосом. — Сосредоточься только на своем дыхании, забудь обо всем остальном.

Дышу, стараясь следовать ее указаниям. Вдох, полная грудь воздуха. Выдох, медленный и контролируемый. Снова вдох. Снова выдох.

— А теперь попробуй почувствовать воздух вокруг себя, — продолжает Элиана мягким голосом. Просто чувствуй на уровне инстинктов. Он касается твоей кожи, движется вокруг тебя. Он живой, у него есть своя энергия.

Пытаюсь сделать то, что она говорит. Чувствую утренний ветер на своем лице, на руках. Прохладный, свежий, приятный.

— Отлично, это хорошее начало, — одобряет Элиана. — Теперь попробуй пойти глубже, под поверхность обычных ощущений. Под видимым слоем воздуха существует нечто большее. Энергия, сила, жизнь. Ты должен научиться чувствовать ее.

Сосредотачиваюсь сильнее, дышу еще медленнее и глубже. Пытаюсь уловить то, о чем она говорит. И вдруг я действительно ощущаю нечто новое. Легкое покалывание на коже, как от слабого статического электричества, но гораздо мягче и приятнее. Оно повсюду вокруг меня: в воздухе, в земле под моими ногами, в траве, которая растет вокруг.

— Я чувствую, — шепчу я, боясь спугнуть ощущение. — Что-то покалывает, как будто я стою в поле слабого электричества.

— Это и есть магия, живая энергия нашего мира, — говорит Элиана, и в ее голосе звучит удовлетворение. — Магическая энергия пронизывает абсолютно все вокруг. Она существует в каждом атоме, в каждой молекуле. Маги учатся годами чувствовать ее, захватывать, направлять и использовать.

Покалывание постепенно усиливается по мере того, как я концентрируюсь на нем. Оно становится ярче, отчетливее, почти осязаемым.

— Теперь открой глаза медленно, — говорит Элиана тихо.

Открываю глаза и замираю от изумления. Мир вокруг меня выглядит совершенно по-другому. Ярче, четче, словно кто-то снял пелену с моих глаз. И я вижу нечто невероятное, тонкие светящиеся нити в воздухе. Они медленно текут, плавно переплетаются друг с другом, образуют сложные живые узоры.

— Ты действительно видишь магические потоки? — спрашивает Элиана с плохо скрываемым удивлением в голосе.

— Да, вижу, — киваю я, не отрывая взгляда от завораживающего зрелища. — Светящиеся линии повсюду. Они постоянно движутся, перетекают одна в другую.

— Это просто невероятно и необъяснимо, — качает головой Элиана. — Обычно требуются долгие недели интенсивных тренировок, чтобы научиться видеть магические потоки. А ты сделал это буквально за несколько минут.

Смотрю на свои руки и вижу, что вокруг них тоже вьются тонкие светящиеся нити. Они исходят от кончиков моих пальцев и соединяются с большими потоками энергии в воздухе.

— Что мне делать дальше? — спрашиваю я, не отрывая взгляда от этого завораживающего зрелища.

— Попробуй взять немного этой энергии, почувствовать ее в себе, — инструктирует Элиана. — Протяни руку вперед. Представь мысленно, что ты хватаешь один из потоков. Тяни его к себе медленно.

Протягиваю правую руку, всматриваюсь в поток, который проходит совсем рядом. Мысленно представляю, что хватаю его своими пальцами.

Поток резко дергается, словно живое существо. Чувствую сильное сопротивление, как будто пытаюсь схватить голыми руками быстро текущую воду.

— Сильнее, не сдавайся, — подбадривает Элиана напряженным голосом. — Заставь его подчиниться твоей воле. Твоя воля должна быть сильнее его сопротивления.

Стискиваю зубы от напряжения, тяну поток к себе изо всех сил. Он отчаянно сопротивляется, вырывается. Тяну еще сильнее, чувствуя, как напрягаются все мышцы.

И вдруг меня накрывает острое ощущение неправильности происходящего. Это не так, совсем не так нужно делать. Не надо тянуть силой. Не надо заставлять и принуждать.

Резко отпускаю невидимую хватку, полностью расслабляю напряженную руку. Просто держу ладонь открытой, не пытаясь ничего схватить.

— Что ты делаешь? — спрашивает Элиана с недоумением. — Почему ты вдруг остановился?

— Помолчи немного, пожалуйста, — прошу я тихим шепотом.

Внимательно смотрю на поток энергии перед собой, но не пытаюсь его схватить или удержать. Просто смотрю и мысленно обращаюсь к нему: «Пожалуйста, подойди ко мне. Мне нужна твоя помощь.»

Поток замирает. Перестает вырываться и сопротивляться, а затем медленно, очень медленно начинает двигаться в мою сторону. Он подходит к моей открытой ладони и осторожно касается кожи. Легкое, приятное покалывание. Теплое и нежное, как солнечный свет.

Я улыбаюсь от радости.

— Пришел, — шепчу я. — Он пришел сам.

Поток энергии начинает обвиваться вокруг моей руки, как живая лоза. Я чувствую, как сила медленно перетекает в меня. Она наполняет все мое тело, разливается теплом по венам.

— Как ты это сделал? — спрашивает Элиана потрясенно. — Как ты заставил его прийти?

— Я не заставлял его, — объясняю я, не открывая глаз. — Я просто попросил. Вежливо попросил прийти.

— Попросил? — она повторяет с недоверием. — Но это… это невозможно. Энергия не живая. Она не может понимать слова.

— Может, — возражаю я мягко. — Она живая. У нее есть свое сознание. Просто нужно относиться к ней с уважением.

Открываю глаза и смотрю на Элиану. Она стоит неподвижно, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Это противоречит всему, чему меня учили, — шепчет она. — Все маги говорят, что магию надо захватывать силой. Подчинять. Контролировать железной волей.

— Может быть, именно поэтому она их разрушает, — говорю я задумчиво. — Может быть, она сопротивляется насилию. Мстит за принуждение.

Элиана молчит долгие секунды, обдумывая мои слова.

— Покажи мне еще раз, — просит она наконец. — Медленно. Я хочу понять, как именно ты это делаешь.

Я киваю и протягиваю руку к другому потоку энергии. Снова мысленно обращаюсь к нему, прося прийти и помочь мне. Поток медленно подплывает. Касается моей ладони. Обвивается вокруг запястья.

— Видишь? — говорю я тихо. — Никакого насилия. Никакого принуждения. Только просьба и уважение.

Элиана медленно протягивает свою руку к ближайшему потоку. Я вижу, как она пытается сделать то же самое. Но поток вздрагивает и отшатывается от ее прикосновения.

— Не получается, — говорит она с разочарованием. — Он убегает от меня.

— Попробуй не думать о контроле, — советую я. — Не пытайся схватить. Просто попроси. Искренне попроси.

Она закрывает глаза. Дышит глубоко. Протягивает руку снова. На этот раз поток медленно приближается. Колеблется. Потом осторожно касается ее пальцев. Элиана резко открывает глаза. На ее лице изумление.

— Я… я чувствую его, — шепчет она. — Он теплый. И не злой. Совсем не злой.

— Потому что ты не заставляешь его, — объясняю я. — Ты просишь. И он слышит тебя.

Мы стоим так несколько минут, держа руки протянутыми, чувствуя, как энергия медленно перетекает в нас. Это невероятное ощущение связи с чем-то большим, древним, живым.

— Теперь попробуй создать свет, — говорит Элиана тихо. — Попроси энергию проявиться. Стать видимой.

Я сосредотачиваюсь на энергии в своей руке. Мысленно прошу ее засветиться. Показать себя. И она откликается.

Над моей ладонью вспыхивает маленький шарик мягкого белого света. Он медленно вращается, пульсирует, отбрасывает нежные тени на траву.

— Получилось, — шепчу я с восторгом.

Элиана тоже пытается. Над ее ладонью появляется крохотная искорка. Слабая, дрожащая, но настоящая. Потом искорка гаснет. Элиана морщится от боли.

— Больно, — говорит она сквозь зубы. — Внутри горит.

На ее руке я вижу тонкую черную линию. Искажение. Оно все еще внутри нее, разрушает ее тело изнутри.

— Отдохни, — говорю я. — Не надо через боль.

— Нет, — она упрямо качает головой. — Еще раз. Я должна научиться.

Она протягивает руку снова. Пытается вызвать свет. Но энергия вырывается, сопротивляется. Искорка появляется и сразу гаснет. На руке появляется еще одна черная линия.

— Элиана, хватит, — говорю я твердо. — Ты только вредишь себе.

Она опускает руку. Дышит тяжело. Смотрит на черные линии на своей коже.

— Искажение, — шепчет она. — Оно не отпускает меня.

— Мы найдем способ исцелить тебя, — обещаю я. — Обязательно найдем.

Она молча кивает. Но в ее глазах я вижу сомнение. Мы продолжаем тренироваться еще час. Я учусь управлять светом, делать его ярче или тусклее. Пытаюсь вызвать другие стихии: огонь, воду, землю.

Огонь приходит легко. Маленькое пламя танцует над моей ладонью. Теплое, живое, игривое. С водой труднее. Она приходит медленно, неохотно. Я чувствую ее характер: спокойная, текучая, осторожная. Земля вообще не откликается. Она слишком глубоко, слишком далеко. Нужно больше времени.

— Для первого дня это невероятный прогресс, — говорит Элиана с уважением. — Ты справляешься лучше, чем любой ученик Академии.

— Потому что я прошу, а не приказываю, — отвечаю я просто.

Внезапно Элиана резко поворачивается, всматриваясь в развалины.

— Кто-то там, — шепчет она напряженно. — За той стеной.

Быстро поворачиваюсь в указанную сторону и вижу трех человек в темных плащах, выходящих из-за полуразрушенных стен. Двое высоких мужчин и одна стройная женщина. На их плащах четко видны вышитые эмблемы на груди стилизованная башня, символ Магического Совета. Боевые маги Совета, охотники за нарушителями.

— Немедленно остановитесь! — громко кричит один из них, его голос усилен магией. — Использование магии без официальной лицензии строго запрещено законом!

Элиана решительно хватает меня за руку и тянет за собой.

— Бежим в лес, как можно быстрее! — кричит она.

Срываемся с места и бежим изо всех сил. Высокая трава больно хлещет по ногам, но я не обращаю на это внимания. Слышу сзади громкие крики преследователей и топот их ног.

— Стойте на месте! Именем Магического Совета приказываю!

На полной скорости врываемся в густой лес. Низкие ветки больно бьют меня по лицу и рукам. Спотыкаюсь о толстый корень, торчащий из земли, но Элиана крепко держит мою руку и тянет меня вперед, не давая упасть.

Раздается пронзительный свист где-то сзади. Что-то холодное пролетает совсем рядом с моей головой, почти касаясь волос. С глухим ударом врезается в толстый ствол дерева впереди. Ледяная стрела, застывшая в древесине.

— Они стреляют в нас! — кричу я в ужасе.

— Не останавливайся ни на секунду!

Еще один пронзительный свист рассекает воздух. Элиана резко толкает меня в сторону своим телом. Ледяная стрела пролетает совсем рядом, вонзается глубоко в ствол старого дуба.

Бежим все глубже в густой лес, между деревьями. Стволы становятся толще и ближе друг к другу. Становится заметно темнее под плотным пологом листвы. Совершенно теряю ориентацию в пространстве, не понимаю, куда именно мы бежим.

Элиана внезапно останавливается за особенно толстым стволом древнего дерева. Прижимаемся к нему спинами, тяжело и прерывисто дышим, пытаясь отдышаться.

— Они отстали от нас? — шепчу я, боясь, что нас услышат.

Элиана осторожно выглядывает из-за широкого дерева, внимательно смотрит назад на пройденный путь.

— Пока отстали, но ненадолго, — шепчет она в ответ. — Но они активно ищут нас по всему лесу. Видишь темные фигуры между деревьями?

Осторожно выглядываю и действительно вижу сквозь густые заросли проблески темных плащей. Маги методично прочесывают лес, прокладывая себе путь.

— Что нам делать дальше?

— Ждать и надеяться, что они пройдут мимо, — отвечает она тихо. — Надеяться, что они не найдут наше укрытие.

Сидим неподвижно, прижавшись к дереву. Мое сердце бешено колотится в груди, и мне кажется, что его стук слышен на весь лес. Отчетливо слышу голоса магов, они опасно близко.

— Здесь определенно кто-то был совсем недавно, — говорит один из них громко. — Я четко чувствую свежие следы магии в воздухе.

— Следы действительно очень свежие, буквально несколько минут, — добавляет другой голос. — Они где-то здесь, недалеко от нас.

Шаги медленно приближаются к нашему укрытию. Вжимаюсь в шершавую кору дерева изо всех сил. Элиана напряжена как струна, готовая в любой момент сорваться с места и бежать дальше.

Один из магов проходит буквально в десяти метрах от нашего дерева. Останавливается, медленно поворачивает голову, внимательно осматривается по сторонам.

Не дышу, боюсь пошевелиться. Маг делает один осторожный шаг в нашу сторону, всматриваясь в густые заросли. И в этот момент раздается громкий крик откуда-то сбоку. Другой маг настойчиво зовет своего товарища.

— Сюда, быстрее! Я что-то нашел!

Маг рядом с нами резко поворачивается и быстро уходит на зов. Элиана бесшумно выдыхает воздух, который задержала в легких.

— Нам очень повезло в этот раз.

Продолжаем ждать, не двигаясь с места, еще долгие несколько минут. Голоса магов постепенно удаляются, становятся тише. Они уходят в другую часть леса, подальше от нас.

— Идем очень тихо, — шепчет Элиана едва слышно. — Двигаемся в обход, подальше от них.

Осторожно крадемся через густой лес, стараясь не наступать на сухие ветки. Двигаемся медленно, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы прислушаться. Обходим стороной все места, откуда доносятся голоса патруля.

Выходим из леса только через долгих полчаса. Не там, где входили, а с совершенно другой стороны, намного дальше от города.

— Нам нужно вернуться домой совсем другим путем, — говорит Элиана, оглядываясь. — Пойдем через поля. Там точно не будет магов патруля.

Идем длинными окружными дорогами, избегая основных путей. Солнце поднимается все выше над горизонтом, становится жарко и душно.

Добираемся до дома только через час долгой ходьбы. Входим через черный ход с задней стороны здания. Элиана тщательно запирает все двери на засовы, плотно задергивает тяжелые шторы на окнах.

— Садись и отдыхай, — говорит она устало. — Я принесу холодной воды.

Опускаюсь на деревянный стул у стола, чувствуя, как все тело дрожит от пережитого стресса. Руки трясутся, адреналин постепенно уходит из крови, оставляя только изматывающую усталость.

Элиана возвращается с большим глиняным кувшином холодной воды и двумя кружками. Наливает мне полную кружку, и я пью жадно, почти не переводя дыхания.

— Это было слишком близко к катастрофе, — говорю я, ставя пустую кружку на стол.

— Слишком близко, согласна, — кивает она. — Нам очень повезло, что они не нашли нас в лесу.

— Они точно знали, что мы тренируемся там?

— Нет, не знали заранее, — качает головой Элиана. — Это был просто обычный патруль, рутинный обход территории. Но они почувствовали всплески твоей магии издалека и пришли проверить. Поэтому и появились так быстро.

— Значит, мы больше не можем тренироваться на открытом воздухе?

— Нет, это слишком опасно теперь, — соглашается она. — Придется искать другое безопасное место. Или тренироваться прямо здесь, в доме, но очень тихо и осторожно, чтобы никто не почувствовал.

Молча киваю, понимая логику. Пью еще немного прохладной воды.

— Элиана, а что, если они придут сюда снова? — спрашиваю я обеспокоенно. — Проверят дом еще раз и найдут меня?

— Тогда мы просто скажем им, что ничего не знаем о магии на пустыре, — отвечает она спокойно. — Что мы были дома весь день и никуда не выходили. Они не смогут доказать обратное, у них нет прямых улик.

— Очень надеюсь, что ты права.

Сидим в тишине темной гостиной. Смотрю на свои руки, все еще чистые, без единой черной отметины. Но я только что использовал магию, создал свет, огонь и воду. Я почувствовал энергию целого мира. И это было абсолютно невероятное ощущение. Элиана внезапно встает и подходит к окну. Осторожно отодвигает край тяжелой шторы, выглядывает на улицу. Замирает.

— Что случилось? — спрашиваю я тихо.

Она молчит, продолжает смотреть. Потом отпускает штору и быстро отходит от окна.

— Там кто-то стоит, — шепчет она напряженно. — Напротив дома. В тени старого дуба.

Я тоже подхожу к окну, осторожно выглядываю. Сумерки уже опустились на город, но в свете фонаря на углу я вижу темную фигуру. Человек в плаще стоит неподвижно под деревом, смотрит в сторону нашего дома.

— Может, просто прохожий? — предполагаю я.

— Нет, — качает головой Элиана. — Я видела его еще утром. Когда мы выходили на тренировку. Он стоял в том же месте.

Пауза.

— А позавчера вечером там стоял другой. Тоже просто смотрел на дом.

Отхожу от окна. Холод пробегает по спине.

— Ты думаешь, за нами следят?

— Не думаю. Я в этом уверена.

Элиана возвращается к столу, опускается на стул. Руки у нее дрожат.

— Последние три дня я постоянно замечаю их. Разных людей. Они не прячутся особо. Просто стоят, наблюдают. Сменяют друг друга.

— Почему ты мне раньше не сказала?

— Боялась, что ты испугаешься. Что захочешь уйти.

— А мне нужна твоя помощь, Александр. Ты — единственная надежда.

Я сажусь напротив нее, беру ее руку. Она холодная, как лед.

— Я никуда не уйду, — говорю я твердо. — Обещаю.

Она смотрит на меня долго. В ее глазах смесь благодарности и страха.

— Это люди Совета, — говорит она тихо. — Тенераус приказал следить за мной после смерти отца. Я знаю. Всегда знала.

— Но теперь они следят активнее?

— Да. Намного активнее. С тех пор, как ты появился в городе.

— Они что-то подозревают. Или знают.

Снова подхожу к окну, выглядываю. Фигура все еще там, неподвижная тень под деревом.

— Что нам делать? — спрашиваю я.

— Быть очень осторожными, — отвечает Элиана. — Никаких магических тренировок на улице. Никаких подозрительных движений. Мы должны вести себя как обычные люди.

— А как же обучение магии?

— Будем тренироваться здесь, в доме. В подвале. Тихо и осторожно.

Пауза.

— И как можно скорее найти ответы в записях отца. Чем быстрее мы поймем, как работают Врата, тем быстрее сможем уйти из города.

— Уйти?

— Да. В Забытые земли, к древнему храму.

Она встает, подходит ко мне.

— Рано или поздно Тенераус решит арестовать меня. Это вопрос времени. И тогда у нас не будет выбора.

Смотрю на нее. Вижу решимость в ее глазах. И страх. Глубокий, первобытный страх.

— Сколько у нас времени? — спрашиваю я.

— Не знаю. Несколько дней. Может, неделя.

— Может, меньше.

Мы стоим у окна, смотрим на темную фигуру напротив. Наблюдатель не двигается. Просто стоит и смотрит.

— Пойдем спать, — говорит Элиана устало. — Завтра будет долгий день. Нам нужно изучить все записи отца. Найти информацию о Вратах и о храме.

Я киваю и иду к своей комнате. На пороге оборачиваюсь.

— Элиана, а если они ворвутся ночью?

— Я не сплю, — отвечает она просто. — Уже три ночи почти не сплю. Слушаю каждый звук.

— Это опасно. Ты устанешь, не сможешь думать ясно.

— Знаю.

— Но у меня нет выбора.

Захожу в свою комнату, закрываю дверь. Ложусь на кровать, не раздеваясь. Слушаю ночные звуки дома. Где-то скрипят доски. Ветер свистит в щелях окна.

И где-то снаружи, на улице, стоит человек в плаще и наблюдает. Засыпаю поздно, и сон тревожный, полный темных образов.

Прошло несколько дней после нашей первой тренировки. Дни напряженного ожидания и тренировок в подвале. Я учусь контролировать огонь и воду, прошу стихии приходить ко мне. Иногда получается, а иногда нет.

Элиана пытается тоже. Но каждый раз Искажение внутри нее сопротивляется. Черные линии на ее руках становятся все темнее. А потом случается это.

Рано утром весь наш район просыпается от крика. Я выбегаю на улицу вместе с другими. Люди собираются плотным кругом возле дома напротив. Там лежит тело.

Пробираюсь ближе сквозь толпу. Вижу мужчину средних лет, лежащего неподвижно на мостовой. Его рубаха разорвана. А на обнаженной груди глубоко вырезан символ острым ножом. Символ, который я видел в манускрипте. Древний знак Связующего. Кто-то знает. Кто-то знает обо мне и оставляет послания. Элиана появляется рядом со мной, хватает за руку.

— Уходим, — шепчет она срочно. — Сейчас же.

Мы быстро возвращаемся домой. Элиана запирает дверь,прислоняется к ней спиной.

— Это послание, — говорит она, дрожа. — Для нас. Кто-то знает о тебе.

— Как они могли узнать? Мы никому не говорили.

— Не знаю. Но они знают. И это…

Она не договаривает. Не нужно. Мы оба понимаем, что это значит. Стража приходит через час. Трое стражников стучат в дверь Элианы, задают вопросы. Она отвечает спокойно, что нет, ничего не слышала ночью, спала крепко.

Они уходят. Но я вижу в их глазах подозрение. Дочь казненного еретика, чужестранец в ее доме, и труп с древним символом на пороге. Слишком много совпадений.

Проходит еще два дня напряженного ожидания. Мы почти не выходим из дома. Тренируемся в подвале. Читаем записи отца Элианы, пытаясь найти ответы. А потом они приходят за ней.

Стража приходит на самом рассвете. Громкий стук в дверь. Я прячусь в подвале, как мы договорились заранее. Слышу голоса наверху. Официальный холодный тон. Элиана отвечает им спокойно, но я слышу напряжение в ее голосе.

— Элиана Лунная, вы официально арестованы по прямому приказу Магического Совета.

Потом шаги. Дверь захлопывается. Жду час. Потом еще один. Наконец рискую подняться наверх, но дом пуст.

Глава 8

*** Глава от лица Элианы Лунной***

Меня ведут по городским улицам как преступницу, руки туго связаны за спиной грубой веревкой. Двое стражников крепко держат меня под локти, почти волоча, а третий идет впереди, расчищая путь через толпу любопытных.

Прохожие останавливаются на месте и смотрят на это зрелище. Кто-то сочувственно качает головой, кто-то многозначительно шепчется с соседом, показывая на меня пальцем. Я вижу их лица смесь любопытства, осуждения и жалости в разных пропорциях.

Дочь предателя, казненного за ересь. Опять влипла в неприятности, как и следовало ожидать.

Я держу голову высоко поднятой, несмотря ни на что. Не смотрю по сторонам на эти жалкие лица. Не показываю никакого страха или стыда. Я Элиана Лунная, представительница древнего рода. Мои предки правили этими землями тогда, когда деды этих стражников еще лежали в пеленках. Пусть смотрят внимательно. Пусть запомнят это зрелище.

Мы медленно подходим к знаменитой Хрустальной башне, резиденции Магического Совета. Она величественно возвышается над центральной площадью, сверкает и переливается на полуденном солнце всеми цветами радуги. Невероятно красивая снаружи и холодная внутри, как тюрьма из чистого льда.

Стражники ведут меня внутрь через массивные ворота. Мы входим в огромный центральный зал с потолком, теряющимся где-то высоко наверху. Стены из прозрачного хрусталя светятся изнутри магическим светом. Пол выложен безупречным белым мрамором, отполированным до зеркального блеска. В самом центре зала широкая винтовая лестница ведет на верхние этажи.

Мы начинаем подниматься по ступеням, и мои шаги гулким эхом разносятся по пустому залу. Стражники молчат, не произнося ни слова. Только монотонный звук наших шагов и мое участившееся дыхание нарушают тишину.

Три этажа вверх, и мы выходим в длинный коридор с высокими арочными окнами. Из окон открывается потрясающий вид на весь город, на крыши домов, извилистые улицы, массивные городские стены, а за ними бескрайние поля и темные леса на горизонте.

Старший стражник останавливается перед двойными дверями из темного дерева, украшенными сложной резьбой. Он коротко стучит костяшками пальцев.

— Войдите, — раздается голос изнутри. Старый, усталый, но полный непререкаемой власти.

Тяжелые двери медленно открываются. Меня буквально втаскивают в просторную комнату. Кабинет Верховного Магистра. Я была здесь всего один раз в жизни, пять долгих лет назад, когда здесь судили моего отца за ересь.

Помещение огромное и роскошное. Массивные книжные полки тянутся вдоль всех стен от пола до потолка. Стол из темного полированного дерева стоит точно посреди комнаты. За столом неподвижно сидит он.

Тенераус. Верховный Магистр Магического Совета. Абсолютный правитель Кристального города и всех окрестных земель.

Старый мужчина с длинными седыми волосами и ухоженной бородой почти до пояса. Лицо изборождено глубокими морщинами, следами долгой жизни. Но глаза остаются острыми и пронзительными, как у молодого хищника. Серые, холодные глаза внимательно смотрят на меня, и я физически чувствую, как он методично изучает каждую деталь моего вида.

— Элиана Лунная, — произносит он ровным голосом. — Давно не виделись, не так ли?

— Верховный Магистр, — отвечаю я максимально холодно и отстраненно.

— Садись за стол.

Он указывает длинным пальцем на единственный стул перед столом.

— Стражники, выйдите и подождите за дверью. Я вызову вас, когда понадоблюсь.

Стражники послушно развязывают мои руки, и я чувствую, как кровь болезненно приливает к затекшим кистям. Они молча выходят из кабинета, и дверь закрывается с глухим щелчком. Я остаюсь наедине с ним, один на один.

Медленно опускаюсь на стул, пытаясь не показать дрожь в руках. Растираю болезненные запястья, на которых остались красные следы от грубой веревки.

Тенераус молча смотрит на меня долгие секунды, тщательно изучает. Я смотрю в ответ, не отводя взгляда и не моргая, показывая, что не боюсь его.

— Ты очень похожа на своего отца, — говорит он наконец задумчиво. — Те же упрямые, непокорные глаза. Тот же гордо поднятый подбородок. Даврис точно так же смотрел на меня во время суда. До самого конца, до последней минуты.

Я сжимаю кулаки под столом так сильно, что ногти впиваются в ладони. Не отвечаю ему, не даю ему удовольствия видеть мою реакцию.

— Знаешь ли ты, почему я вызвал тебя сюда сегодня? — спрашивает Тенераус спокойно.

— Нет, не знаю.

Пауза.

— Не лги мне, девочка.

В его голосе появляются стальные нотки.

— Ты умная и образованная. Ты прекрасно знаешь причину.

Я продолжаю молчать, не желая играть в его игры. Тенераус медленно встает из-за стола и направляется к высокому окну. Стоит, глядя на раскинувшийся внизу город, заложив руки за спину.

— Неделю назад в нашем городе появился странный незнакомец.

Пауза. Он смотрит на меня через плечо.

— Одет в необычную одежду, явно не местную. Совершенно не говорит на нашем языке. Не понимает простейших слов.

— Мой дальний родственник, — говорю я как можно более уверенно. — Из восточных провинций империи.

— Родственник, как удобно.

Сарказм в голосе.

— И почему же этот твой родственник совершенно не говорит по-нашему?

— Там, в восточных провинциях, другой диалект. Он сейчас учится нормальному языку.

— И почему он пытался украсть еду на рынке, как нищий бродяга?

— Потерял деньги в дороге. Был очень голоден. Ошибка от отчаяния.

Тенераус медленно поворачивается ко мне. Холодная усмешка на морщинистом лице.

— Ложь. Сплошная ложь от начала до конца.

— Все, что ты сейчас сказала — очевидная ложь. И ты прекрасно знаешь, что я это понимаю.

Я встречаю его пронзительный взгляд и не отвожу глаз. Не моргаю, показывая твердость.

— Это чистая правда, Верховный Магистр. Клянусь.

— Нет, это не правда.

Он медленно качает седой головой.

— Правда заключается в том, что ты что-то очень важное скрываешь от Совета.

Пауза. Шаг ко мне.

— Точно так же, как твой отец когда-то скрывал.

Еще шаг.

— И посмотри внимательно, чем все это в итоге закончилось для него.

Ледяной холод пробегает по моему позвоночнику. Прямая, неприкрытая угроза моей жизни.

— Мой отец был абсолютно невиновен, — говорю я твердо, хотя голос предательски дрожит. — Он всего лишь искал древние знания. Это не преступление.

— Он искал то, что должно навсегда остаться похороненным в прошлом.

Тенераус возвращается к окну.

— Древнюю, неконтролируемую магию. Запрещенную магию.

— Это всего лишь древние легенды.

— Легенды всегда основаны на реальных событиях.

— Катастрофа была абсолютно реальной. Исторический факт.

Он поворачивается, смотрит прямо на меня.

— Древние маги пытались получить слишком много силы одновременно. Потеряли контроль. Чуть не разрушили абсолютно все живое.

— И вы считаете, что нынешняя система лучше? — не выдерживаю я. — Когда маги массово умирают, не дожив до сорока лет? Когда их тела буквально гниют заживо от собственной магии?

— Это приемлемая цена за стабильность и порядок.

Он говорит это абсолютно спокойно, будто речь о погоде.

— Намного лучше прожить короткую, но контролируемую жизнь, чем получить полностью мертвый мир.

Пауза. Он подходит ближе, смотрит мне в глаза.

— Твой отец категорически не хотел понимать эту простую истину. Он мечтал вернуть древнюю магию любой ценой.

— Открыть Врата между мирами, — добавляю я тихо.

— Призвать мифического Связующего.

Он произносит это слово с презрением.

— Чистое безумие. Или истинное прозрение, которое могло уничтожить все. Именно поэтому я был вынужден остановить его тогда.

Я внимательно смотрю на него, изучаю. Старый усталый человек, проживший долгую жизнь. Но в его холодных серых глазах по-прежнему сталь и непреклонность.

Он совершенно не жалеет о том, что сделал. Не испытывает ни капли раскаяния.

— Почему вы так панически боитесь? — спрашиваю я тихо. — Почему так смертельно боитесь любых перемен?

— Я не боюсь перемен. Я просто очень осторожен и предусмотрителен. Разница огромна.

Он отходит к окну снова.

— Я правлю этим городом пятьдесят долгих лет. Видел собственными глазами, что происходит, когда маги становятся слишком амбициозными.

— Видел разрушительные войны. Видел бессмысленные смерти.

Он поворачивается ко мне.

— Нынешняя система несовершенна, я не спорю. Но она работает. Мир стабилен. Люди могут жить. Магия контролируема Советом.

— А древняя магия?

— Чистый неконтролируемый хаос.

Он подходит ближе, смотрит прямо в глаза.

— Абсолютно неконтролируемая сила в руках людей. Если твой отец был прав, если действительно возможно вернуть древнюю магию…Представь себе последствия. Каждый маг мгновенно станет в десять раз сильнее. Амбиции вырастут пропорционально. Немедленно начнутся кровавые войны за власть. За территории. За ресурсы. Весь континент погрузится в огонь.

— Или маги просто перестанут массово умирать молодыми, — возражаю я. — Перестанут платить собственным телом за каждое заклинание. Научатся использовать силу без боли.

Тенераус качает головой.

— Наивная мечта.

Он возвращается за стол, садится.

— Слишком опасная мечта.

Долгая пауза. Он смотрит на меня. Я смотрю на него.

— У тебя есть выбор, Элиана.

Голос становится тише, но жестче.

— Очень простой выбор.

— Либо немедленно прекратить все поиски. Либо умереть мучительной смертью. Точно так же, как умер твой отец.

Молчание висит между нами тяжелым грузом.

— Подумай хорошенько, — говорит Тенераус наконец. — Пока не стало слишком поздно для размышлений.

Он машет рукой.

— Можешь идти. Стражники проводят тебя.

Я медленно встаю со стула. Смотрю на него последний раз.

— Я сделала свой выбор давно, Верховный Магистр.

Разворачиваюсь и иду к двери. Не оборачиваюсь. Стражники молча провожают меня до выхода из башни. Отпускают на ступенях. Я стою на площади, вдыхаю свежий воздух полной грудью. Свободна. Пока свободна.

Иду домой длинными окольными путями. Постоянно оглядываюсь через плечо. Тени следуют за мной. Я это чувствую. Добираюсь до дома к вечеру. Открываю дверь. Захожу внутри.

— Александр?

Тишина.

— Александр!

Никакого ответа.

Быстро обыскиваю весь дом. Гостиная пустая. Кухня пустая. Спальни пустые. Он ушел. Спрятался где-то, как мы договаривались на случай ареста.

Сажусь за стол на кухне, опускаю уставшую голову на руки. Так невероятно устала. Физически и морально. Но я не отступлю назад. Просто не могу. Отец отдал свою жизнь за эту великую идею. Я не предам его светлую память ни за что.

Внезапный стук в дверь заставляет меня резко вздрогнуть. Я быстро встаю, направляюсь к входной двери. Осторожно смотрю в глазок. Никого нет. Улица совершенно пустая в сумерках. Снова стук, но теперь не в входную дверь, а в заднее окно, выходящее в узкий переулок.

Я быстро иду туда и осторожно выглядываю наружу. За окном стоит Александр, грязный и взъерошенный, но живой и невредимый. Я поспешно открываю окно.

— Где ты пропадал все это время? — шепчу я встревоженно.

— Прятался от стражников в подвале соседнего заброшенного дома, — отвечает он тихо. — Терпеливо ждал, пока ты вернешься домой целой. Можно мне войти?

Я помогаю ему неловко залезть через окно. Он падает на пол, тяжело дыша и отряхивая пыль.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я обеспокоенно.

— Да, все хорошо. А у тебя как? Что именно было в Совете?

Я опускаюсь на пол рядом с ним, прислонившись спиной к холодной стене.

— Тенераус знает о нас, — говорю я устало. — Не все детали, конечно, но вполне достаточно для ареста. Он знает о тебе и твоей чистой ауре. Внимательно следит за каждым нашим шагом.

— Что конкретно он сказал?

— Дал мне жесткий выбор. Либо немедленно прекратить все поиски, либо умереть мучительной смертью. Точно так же, как умер мой отец.

— И что ты выбрала в итоге?

Я смотрю на него в полутьме. Серьезные серые глаза внимательно смотрят на меня, ждут ответа.

— Продолжать наше дело, — говорю я решительно. — Что бы ни случилось дальше.

Александр молча кивает с пониманием.

— Хорошо, я полностью с тобой.

Мы продолжаем сидеть на холодном полу в темнеющей комнате. За окном быстро темнеет. Город постепенно засыпает, готовясь к ночи. Я прекрасно понимаю, что завтра будет намного хуже и опаснее. Тенераус не остановится и не отступит. Он будет продолжать внимательно следить за нами. Терпеливо ждать нашей неизбежной ошибки. И когда мы неизбежно ошибемся, он нанесет свой удар быстро и беспощадно.

Но у меня просто нет никакого выбора. Дело всей жизни отца стало смыслом моего существования. Александр единственный ключ к великой истине. Мы обязательно продолжим наши поиски. Несмотря ни на что.

— Элиана, — говорит Александр задумчиво. — Пока ты была в Совете под арестом, я кое-что очень важное нашел в кабинете твоего отца. Старую карту, спрятанную под стопкой книг. Там четко отмечено какое-то место в Забытых землях на севере. Твой отец писал на полях карты своей рукой: «Здесь находится ответ на все вопросы».

Я быстро поворачиваюсь к нему.

— Немедленно покажи мне эту карту.

Мы поднимаемся на второй этаж в кабинет отца. Александр достает сложенную карту из-под тяжелой стопки древних книг. Аккуратно разворачивает ее на письменном столе.

Старая карта всего континента, сильно пожелтевшая от времени. Я вижу знакомые места: Кристальный город, окружающие леса, далекие горы. И на севере, глубоко в Забытых землях, четкий красный крестик.

Рядом с крестиком надпись мелким почерком отца: «Древний Храм Связующего. Здесь спрятан ключ к открытию Врат между мирами». Я внимательно изучаю карту, потом поднимаю взгляд на Александра.

— Он действительно нашел что-то очень важное, — шепчу я. — Незадолго до своей смерти. Нашел местоположение древнего храма. Место, где хранятся утраченные знания о древней магии.

— Мы должны обязательно туда попасть?

— Да, обязательно. Но Забытые земли на севере невероятно опасны. Там водятся дикие хищные животные. Бродят банды разбойников. Повсюду древние руины, полные магических монстров. Это самое опасное место на всем континенте.

— Но там находится ответ на все наши вопросы.

— Да, именно там.

Мы долго смотрим на пожелтевшую карту в молчании. Путь на далекий север займет долгие недели тяжелого пути. Через густые леса, высокие горы, безводные пустыни. Невероятно опасный путь. Но другого выбора у нас просто нет.

Я аккуратно сворачиваю древнюю карту. Прячу ее обратно под книги в безопасном месте.

— Завтра же начнем активную подготовку к путешествию, — говорю я. — Нужно собрать достаточно припасов на долгую дорогу. Найти или купить оружие для защиты. Собрать деньги на неизбежные расходы. Уйдем из города примерно через неделю.

— Договорились.

Мы выходим из кабинета, и я провожаю Александра до его комнаты.

— Ложись спать и отдыхай, — говорю я устало. — Завтра у нас очень много работы по подготовке.

Он кивает с пониманием и закрывает дверь своей комнаты. Я медленно иду в свою спальню, ложусь на кровать полностью одетая. Закрываю глаза, пытаясь уснуть. Но сон категорически не идет. Я постоянно думаю о Тенераусе и его последних словах. О тяжелом выборе, который он предложил мне сделать.

Он не злой человек по своей природе, я это понимаю. Он искренне и глубоко верит, что защищает мир от новой катастрофы. Что древняя магия смертельная опасность для всех живых.

Но он глубоко ошибается в своих убеждениях. Истинная магия не угроза существованию мира. Это единственное спасение от медленной гибели. И я обязательно докажу это всему миру. Или умру, отчаянно пытаясь это сделать. Наконец проваливаюсь в беспокойный сон, полный тревожных кошмаров.

Глава 9

Утром я спускаюсь на кухню и нахожу Элиану уже там. Она сидит за столом с кружкой чего-то дымящегося в руках. Лицо усталое, измученное, под глазами темные круги.

— Ты совсем не спала ночью? — спрашиваю я с беспокойством.

— Почти не спала, — отвечает она устало. — Слишком много тревожных мыслей в голове.

Я сажусь напротив нее за стол. Она наливает мне горячий напиток из глиняного кувшина. Пахнет травами и чем-то горьким. Пробую на вкус действительно горький, но хорошо бодрит.

— То убийство несколько дней назад, — говорю я задумчиво. — С символом Связующего на груди.

— Да, — кивает Элиана мрачно. — Городская стража утверждает, что не знает, кто совершает эти убийства. Или знает, но по каким-то причинам молчит.

— Может, это сам Тенераус стоит за убийством? — предполагаю я.

— Не думаю, что это его рук дело. Это совсем не его стиль действий. Он предпочитает убивать официально и публично, через показательные суды и казни на площади. А это убийство тайное, в темноте. Кто-то явно хочет нас напугать или предупредить о чем-то.

Я медленно пью горький напиток и обдумываю ситуацию.

— Элиана, ты раньше говорила про какой-то древний храм в Забытых землях. Мы действительно собираемся туда идти?

— Да, обязательно пойдем, но не прямо сейчас. Сначала нам нужно собрать больше информации и лучше подготовиться. Забытые земли не обычная прогулка за город.

— Тогда что мы будем делать до похода?

Элиана смотрит прямо на меня, и в ее глазах я вижу твердую решимость.

— Есть одно место прямо в городе, вернее, под городом, — говорит она таинственно. — Древняя заброшенная библиотека в руинах старого хранилища. Говорят, там до сих пор остались древние тексты и записи из времен до Великого Искажения.

— И мы туда спустимся?

Пауза. Она смотрит в окно.

— Я должна тебе кое-что признаться, — говорит она тихо. — Я знала об этой библиотеке давно. Отец показал мне путь туда, когда я была ребенком.

— Почему же ты молчала об этом раньше?

— Отец запретил мне ходить туда одной. Слишком опасно. Он говорил, что библиотека откроется только для Связующего. Там стоит магическая защита, которую может снять только тот, у кого чистая аура. — Она поворачивается ко мне. — Я не была уверена, что ты действительно Связующий. Но теперь, после того как увидела твою магию…

— Ты думаешь, я смогу пройти?

— Отец говорил, что Связующий узнает библиотеку. И она узнает его.

Я киваю медленно, обдумывая ее слова.

— За нами следят, Александр. Постоянно следят.

— Но нам нужна информация.

— Знаю.

Она встает, подходит к окну. Смотрит на улицу долго.

— Я боюсь, — признается она наконец. — Боюсь, что нас поймают. Что это ловушка.

— Тогда не пойдем, — говорю я. — Найдем другой способ.

Она качает головой.

— Нет. Нужно идти. Там может быть ответ.

Поворачивается ко мне.

— Пойдем ночью, когда все спят. Вход в библиотеку через старые катакомбы. Это опасно, но определенно того стоит. Если там действительно сохранились тексты об истинной магии, они нам жизненно необходимы.

— А что насчет Совета? Они не охраняют это место?

— Официально вход в катакомбы давно закрыт и запечатан магией. Но я знаю другой тайный путь. Мой отец показывал мне его, когда я была еще ребенком. Он ходил туда много раз тайком.

Я молча киваю в знак согласия. Риск действительно большой, но выбора у нас просто нет.

— Хорошо, я согласен. Когда именно пойдем?

Она смотрит на меня долго. Колеблется.

— Сегодня ночью. Сразу после полуночи.

— Улицы к тому времени будут совершенно пусты. Приготовься заранее и возьми теплую одежду, там внизу холодно и сыро. И не забудь фонарь.

День тянется мучительно медленно. Я сижу в своей комнате и продолжаю изучать толстый словарь, старательно учу новые слова на местном языке. Прогресс идет медленно, но он определенно есть. Я начинаю постепенно различать звуки и запоминать базовые полезные фразы.

Элиана весь день нервничает. Я слышу, как она ходит по дому, проверяет окна, смотрит на улицу. Несколько раз подходит к моей двери, собирается что-то сказать, но потом уходит. К вечеру она приходит ко мне и приносит теплый плащ, толстые перчатки и масляный фонарь.

— Надевай все это, — говорит она коротко. — Скоро выходим в путь.

— Ты уверена? — спрашиваю я. — Может, подождем еще?

Она качает головой.

— Нет. Если подожду, то совсем струшу. Пойдем сейчас.

Я послушно одеваюсь. Плащ оказывается тяжелым, но действительно теплым. Фонарь холодный и приятно тяжелый в руке. Мы тихо выходим из дома через черный ход. На улице стоит кромешная тьма. Обе луны скрыты за толстым слоем облаков. Только редкие уличные фонари слабо освещают извилистую дорогу. Элиана останавливается на пороге. Смотрит по сторонам долго, внимательно.

— Кажется, никого, — шепчет она. — Идем быстро.

Мы уверенно идем длинными окольными путями через темные переулки и задворки домов. Идем молча минут двадцать, пока не выходим к старой полуразрушенной части города. Здесь древние здания выглядят заброшенными, некоторые почти полностью разрушены временем.

— Сюда, за мной, — тихо шепчет Элиана.

Мы осторожно заходим в развалины старого дома. Крыши над головой давно нет. Каменные стены густо покрыты зеленым мхом. Пол местами провалился, и в темноте зияет дыра. Вниз ведет узкая лестница.

— Это вход в катакомбы, — объясняет Элиана шепотом. — Старая канализационная система города. Ее построили больше тысячи лет назад. Сейчас большая часть системы полностью заброшена.

Мы начинаем осторожно спускаться по лестнице. Каменные ступени скользкие и покрыты противной плесенью. Я крепко держусь за холодную стену. Мой фонарь слабо освещает узкий проход впереди.

Внизу нас встречает длинный туннель. Потолок низкий и давящий, стены из грубого камня. В воздухе стоит запах сырости и чего-то кислого, неприятного.

— Не отставай от меня ни на шаг, — предупреждает Элиана строго. — Здесь очень легко заблудиться навсегда.

Мы идем по извилистому туннелю. Он постоянно изгибается и разветвляется на развилках. Элиана идет уверенно и не колеблется на поворотах. Она явно отлично знает этот запутанный путь.

Проходим примерно минут десять в темноте. Туннель постепенно расширяется, потолок становится выше. На стенах появляется древняя резьба, выветренная временем, но я отчетливо вижу знакомые символы. Те самые, что были в манускрипте.

— Мы почти пришли, — шепчет Элиана.

Впереди показывается высокая арка. За ней открывается большой зал с массивными колоннами. Мы осторожно входим внутрь. Я поднимаю свой фонарь повыше. Мягкий свет медленно разливается по просторному залу. И я замираю на месте от изумления. Книги. Повсюду книги, куда ни глянь.

Высокие полки выстроились вдоль всех стен от самого пола до высокого потолка. Они плотно заставлены книгами, древними свитками и манускриптами. Тысячи, нет, наверное, десятки тысяч томов.

— Древняя библиотека, — тихо говорит Элиана. — Забытое хранилище знаний старого мира.

Я медленно иду вперед, словно в трансе. Подхожу к ближайшей полке и осторожно беру одну книгу. Кожаный переплет потертый от времени. Открываю первую страницу. Текст написан на незнакомом мне языке, но символы определенно знакомые. Я видел точно такие же в записях отца Элианы.

— Это просто невероятно, — шепчу я потрясенно. — Здесь целая огромная библиотека. Знания многих веков.

— Мой отец проводил здесь целые дни напролет, — говорит Элиана с грустью. — Изучал древние тексты, пытался понять забытую систему древней магии. Но большинство книг он так и не смог прочитать до конца. Язык был безвозвратно утерян.

— Но я могу попытаться расшифровать. У меня есть опыт работы с древними языками. Если найду ключ и закономерности…

— Попробуй обязательно.

Элиана ставит свой фонарь на каменный пол.

— У нас есть максимум пара часов. До рассвета нужно обязательно вернуться домой.

Я начинаю методично изучать книги. Беру одну за другой с полок, открываю, внимательно смотрю на текст и символы. Большинство книг остаются непонятными для меня, слишком древние. Но некоторые книги, отдельные… они определенно похожи на язык того манускрипта. Я нахожу толстую книгу с множеством диаграмм внутри. Осторожно открываю ее.

Большой круг. Знакомые символы четырех стихий. И в самом центре круга символ Связующего.

— Элиана, быстро иди сюда, — зову я взволнованно.

Она подходит ближе и смотрит через мое плечо на страницы.

— Опять этот таинственный символ.

— Да, он самый. И вот здесь рядом текст. Описание чего-то… ритуала? Нет, скорее процесса. Описание того, как работает истинная магия на самом деле.

Я читаю медленно и осторожно, стараясь понять каждое отдельное слово.

— Здесь ясно написано, что маг не берет силу грубо. Он становится каналом, проводником между стихией и материальным миром. Он вежливо просит стихию помочь ему. Стихия добровольно соглашается. Они работают вместе в гармонии.

— Точно так же, как ты делал на той площадке, — вспоминает Элиана. — Когда тренировался.

— Да, именно так. Я просил огонь прийти. Не заставлял силой, а просто просил по-хорошему.

Я переворачиваю следующую страницу. Еще множество сложных диаграмм. Подробные описания всех четырех стихий и их уникальных характеров.

— Огонь по природе своенравный и невероятно быстрый, — читаю вслух. — Любит абсолютную свободу. Совершенно не терпит принуждения и насилия. Но искренне уважает смелость.

— Вода текучая и мягкая, — продолжает Элиана, читая вместе со мной. — Легко приспосабливается к обстоятельствам. Любит покой и умиротворение. Но может стать яростной и разрушительной, как морской шторм.

Мы увлеченно читаем дальше. Воздух описывается как легкий и переменчивый. Земля твердая и упрямая. Каждая стихия обладает своим уникальным характером и своими особыми предпочтениями.

— Это очень похоже на работу с живыми людьми, — говорю я с пониманием. — Нужно хорошо понимать их. Искренне уважать. Договариваться по-честному.

— Да, совершенно верно. Современные маги категорически этого не понимают. Они видят стихии как простые неживые инструменты. Грубо заставляют и жестоко принуждают. Именно поэтому стихии яростно бунтуют и методично разрушают тела магов.

Я беру с полки другую тяжелую книгу и продолжаю читать дальше. Нахожу подробное описание тренировок для магов. Медитации, особые упражнения для установления связи со стихиями.

Элиана тоже берет несколько книг. Мы работаем молча, погруженные в изучение. Время летит незаметно. Внезапно откуда-то сверху доносится далекий крик. Потом еще один. Шум толпы. Мы оба замираем, прислушиваясь.

— Что это? — шепчу я.

— Не знаю.

Элиана смотрит на потолок, будто пытаясь видеть сквозь камень.

— Что-то случилось наверху. В городе.

Крики становятся громче. Много голосов. Паника.

— Нам нужно вернуться, — говорит она решительно. — Срочно.

— Но книги…

— Возьмем только самые важные.

Мы быстро отбираем несколько томов, только те, что с описанием истинной магии и Врат между мирами. Я засовываю их в сумку под плащ. Спешно покидаем библиотеку. Практически бежим по туннелям обратно. Элиана ведет нас уверенно, не сбиваясь даже в спешке.

Выбираемся наружу через те же развалины. На улице уже рассвет, но что-то не так. Слишком много людей для такого раннего часа. Они бегут куда-то, кричат друг другу.

— Что случилось? — спрашиваю я у пробегающего мимо мужчины.

— Еще одно убийство! — кричит он на бегу. — Второе за неделю! На рыночной площади!

Элиана бледнеет.

— Пока мы были внизу…

— Кто-то снова убил.

Мы стоим посреди улицы, не зная, что делать. Бежать посмотреть? Или срочно домой?

— Домой, — решает Элиана. — Быстро.

Мы почти бежим по улицам. Люди нас не замечают, все спешат к рыночной площади, к месту убийства. Выходим на нашу улицу. И сразу видим, что возле дома Элианы стоят стражники. Много стражников. И маг в темном плаще с эмблемой Совета. Элиана резко останавливается, хватает меня за руку.

— Они у дома, — шепчет она испуганно. — Что делать?

— Не знаю.

— Если мы не вернемся, это будет подозрительно.

— Если вернемся, они найдут книги.

Пауза. Мы смотрим друг на друга.

— Я спрячу книги, — говорю я быстро. — У соседей. Ты иди домой, скажи, что была на рынке, узнала об убийстве.

— А ты?

— Скажу, что спал. Проснулся от шума.

Она колеблется, потом кивает.

— Хорошо. Действуй быстро.

Я сворачиваю в боковой переулок, нахожу заброшенный сарай. Прячу книги под старыми досками. Запоминаю место. Потом возвращаюсь к дому Элианы. Вхожу через черный ход, будто только что проснулся.

В гостиной уже находится маг из Совета. Молодой, примерно лет тридцати. На темном плаще яркая эмблема. Он внимательно осматривает комнаты. Стражники методично обыскивают весь дом. Элиана стоит у стены, бледная, но спокойная.

— Что случилось? — спрашиваю я, изображая сонную растерянность.

Маг резко поворачивается ко мне и смотрит пристально.

— Ты тот самый незнакомец. Тот, кого выкупила из тюрьмы леди Элиана.

— Да.

— Мы ищем любые доказательства связи с серией убийств. Загадочный символ на телах всех жертв.

— Ты знаешь хоть что-то об этом?

— Нет, совершенно ничего, — отвечаю я твердо. — Я ничего не знаю о символе.

Маг смотрит на меня долгим изучающим взглядом. Потом медленно протягивает руку и касается пальцами моего лба. Резкий жар. Он читает мою ауру магией.

— Чисто, — бормочет маг себе под нос, но в голосе слышится недоверие. — Слишком чисто для обычного человека. Подозрительно чисто.

Он не убирает руку, продолжает всматриваться в меня. Я чувствую, как его магия проникает глубже, пытается найти хоть что-то.

— Странно, — говорит он медленно. — Очень странно. Твоя аура… она не похожа ни на что, что я видел раньше.

Маг наконец убирает руку, но взгляд остается подозрительным. Поворачивается к стражникам.

— Обыщите весь дом абсолютно полностью. Каждый угол. Каждую щель. Проверьте стены на тайники. Если найдете хоть что-то подозрительное или запрещенное, то немедленно арестуйте обоих.

Элиана делает шаг вперед, но маг обрывает ее жестом.

— Молчать. Вы оба подозреваемые. До окончания обыска не говорить ничего.

Стражники расходятся по всем комнатам дома. Я слышу, как они грубо переворачивают мебель, распахивают шкафы, настойчиво стучат по стенам в поисках тайников. Маг ходит за ними, внимательно наблюдая.

Элиана стоит рядом со мной. Лицо внешне спокойное, но я ясно вижу сильное напряжение в плечах. Проходит полчаса. Маг спускается в подвал. Мы слышим его шаги внизу. Он что-то ищет. Долго ищет. Элиана незаметно сжимает мою руку. Я понимаю, что он близко к тому месту, где раньше лежали записи ее отца.

— Леди Элиана, — раздается его голос снизу. — Спуститесь сюда. Немедленно.

Элиана бледнеет, но послушно спускается по лестнице. Я иду следом. В подвале маг стоит возле дальней стены, где явно видны следы недавно сдвинутых досок.

— Здесь был тайник, — говорит он. — Недавно открытый. Что здесь лежало?

— Старые вещи отца, — отвечает Элиана, стараясь говорить ровно. — Я перебирала их несколько дней назад. Большую часть выбросила.

— Что именно выбросила?

— Старую одежду. Сломанные вещи. Ничего ценного.

Маг смотрит на нее долго, недоверчиво. Потом вдруг делает шаг к ней, протягивает руку к ее лицу. Элиана невольно отшатывается, но он хватает ее за подбородок, заставляет смотреть ему в глаза.

— Не смей! — выкрикиваю я, делая шаг вперед.

Два стражника мгновенно хватают меня за руки, удерживают. Маг игнорирует меня, продолжает смотреть Элиане в глаза. Его рука светится слабым зеленым светом. Он читает ее эмоции, ищет ложь.

— Ты что-то скрываешь, — говорит он тихо. — Я чувствую это. Страх. Ложь. Что ты прячешь?

— Ничего, — шепчет Элиана. — Я ничего не прячу.

В этот момент сверху раздается грохот. Что-то упало. Маг отпускает Элиану, раздраженно оборачивается к лестнице.

— Что там происходит? — кричит он вверх.

— Простите, мастер! — отзывается стражник. — Уронил шкаф случайно!

Маг недовольно качает головой, снова смотрит на Элиану. Но момент упущен. Он уже не может продолжить допрос с магией для этого требуется полная концентрация.

— Поднимайтесь наверх, — приказывает он. — Обыск будет продолжен.

Мы поднимаемся в гостиную. Стражники тщательно обыскивают дом еще целый час. Маг лично проверяет каждую комнату, каждый шкаф, каждую половицу. Несколько раз возвращается к тайнику в подвале, изучает его. Я вижу, как он колеблется, что он почти уверен, что мы что-то прячем, но доказательств нет.

Наконец стражники спускаются вниз и разочарованно качают головами. Ничего подозрительного не нашли. Маг стоит посреди гостиной, сжав губы. Его лицо выражает крайнее недовольство.

— Странно, — говорит он медленно. — Очень странно. Я был уверен…

Он поворачивается к нам.

— Формально у нас нет оснований для ареста. Но я знаю, что вы что-то скрываете. — Его взгляд становится жестким. — Мы будем следить за вами. Постоянно. За каждым вашим шагом. И когда-нибудь вы совершите ошибку, а вы обязательно ее совершите.

Он направляется к входной двери, затем останавливается и оборачивается к нам.

— Если вы действительно причастны к убийствам, абсолютно никто не сможет вас спасти от казни.

Они наконец уходят. Тяжелая дверь закрывается за ними. Элиана устало прислоняется спиной к холодной стене и облегченно выдыхает.

— Нам невероятно повезло, — шепчет она. — Что книг не было в доме.

И теперь за нами будут следить постоянно.

— Знаю об этом. Именно поэтому нам нужно действовать значительно быстрее. Изучить книги досконально. Найти все ответы. И уйти из города, пока не стало слишком поздно.

— Что будем делать?

— Ничего. Сегодня ничего. Будем вести себя как обычно. Пусть думают, что мы напуганы и сидим тихо.

— Где книги?

— В старом сарае. В переулке за домом. Я покажу тебе.

Мы ждем несколько часов, пока все успокоится. Потом я тихо выскальзываю из дома, забираю книги из тайника. Приношу их обратно через черный ход. Элиана прячет их в новом месте под половицей в моей комнате.

— Теперь начнем изучение, — говорит она. — У нас мало времени.

Мы садимся за стол в подвале при свете фонаря. Открываем древние книги и начинаем внимательно читать.

Проходит час упорной работы. Потом второй. Я полностью погружаюсь в сложный текст. Древние символы постепенно складываются в понятные слова. Слова образуют связные предложения. Постепенно я начинаю понимать всю систему целиком. И вдруг нахожу его. Подробное описание Врат между мирами.

— Элиана, — зову я взволнованно. — Срочно посмотри сюда.

Она быстро подходит ко мне. Я показываю ей нужную страницу: «Врата между мирами открываются только в особых местах силы. Там, где ткань реальности наиболее тонка. Связующий может открыть Врата, произнеся их истинное имя. Но Врата всегда требуют свою цену. Равновесие должно быть обязательно сохранено».

— Цена, — медленно повторяет Элиана. — Какую именно цену требуют Врата?

Я читаю следующий абзац дальше: «Чтобы открыть Врата между мирами, Связующий должен принести настоящую жертву. Не кровь невинных. Не чужую жизнь. Но часть самого себя. Ценное воспоминание. Важную связь с кем-то. Что-то действительно ценное для души».

Мы долго смотрим друг на друга в молчании.

— Если я открою Врата, чтобы вернуться домой в свой мир, — говорю я медленно и осторожно, — я неизбежно потеряю что-то очень важное для себя. Часть самого себя навсегда.

— Да, именно так. Такова неизбежная цена за переход. Врата никогда не открываются просто так, бесплатно.

Я задумчиво смотрю на древний текст перед собой. На загадочные символы. Думаю о своем доме. О далекой Москве. О своей квартире, работе, привычной жизни там. Действительно ли я хочу вернуться туда любой ценой? И какую именно цену я готов заплатить за возвращение?

На следующий день после обыска, вечером, когда я уже почти засыпаю, раздается резкий стук в окно. Я вскакиваю с кровати. Подхожу к окну и осторожно смотрю наружу. Темнота. Никого не видно. Но стук повторяется. Настойчивый. Требовательный.

Я открываю окно. В комнату стремительно влетает крупная птица. Черная, примерно размером с ворона. На лапе крепко привязана записка. Птица садится прямо на подоконник и смотрит на меня немигающими красными глазами. Это точно не обычная птица. Магическая. Я слышу быстрые шаги по коридору. Элиана врывается в комнату, в руках у нее зажженная свеча.

— Что случилось? Я услышала…

Она замирает, увидев птицу.

— Что это?

— Прилетела только что. С запиской.

Элиана осторожно подходит ближе. Птица не двигается, продолжает смотреть на нас красными глазами. Элиана медленно протягивает руку и развязывает записку с лапы. Как только записка освобождена, птица взмахивает крыльями и вылетает в окно, исчезая в ночной темноте. Элиана разворачивает записку. Читает. Ее лицо бледнеет.

— Что там написано? — спрашиваю я, хотя уже предчувствую что-то недоброе.

Она молча протягивает мне записку. Я читаю текст при свете свечи. Символы на древнем языке, но теперь я уже понимаю их без труда: «Связующий. Приди к старой разрушенной мельнице за городом. Завтра ночью. Ровно в полночь. Обязательно один. Если не придешь, серия убийств продолжится. И следующей жертвой станет Элиана Лунная».

Глава 10

Угрожающая записка лежит на столе перед нами. Черные чернила на пожелтевшей бумаге. Слова буквально горят в глазах: «Если не придешь на встречу, убийства обязательно продолжатся. И следующей жертвой станет Элиана Лунная».

— Это же очевидная ловушка, — говорит Элиана напряженно. — Ловушка, которую видно за версту.

— Я прекрасно знаю, что это ловушка, — отвечаю я. — Но что мне делать? Если я не приду на эту встречу, тебя просто убьют.

— Они блефуют и пытаются запугать нас, — возражает она.

— А если нет? Если они действительно выполнят угрозу?

Элиана берет записку со стола и внимательно изучает ее, переворачивая в руках.

— Почерк очень старый и каллиграфический, — говорит она задумчиво. — Такой почерк обычно используют маги из Совета или те, кто когда-то учился у них.

— Может сам Тенераус написал? — предполагаю я.

— Может быть он, а может, кто-то из его приближенных людей, — отвечает она. — В любом случае они явно хотят выманить тебя из безопасного города. Арестовать на пустынной мельнице. Или сразу убить без свидетелей.

Я тяжело сажусь на стул. Голова раскалывается от боли. Слишком много событий произошло за один день: библиотека под землей, обыск дома стражей, а теперь еще и эта угрожающая записка.

— Мы уезжаем из города, — говорю я решительно. — Прямо сейчас, пока они не пришли снова с обыском или арестом.

— Куда именно мы поедем? — спрашивает Элиана.

— В Забытые земли, к Хранителю древних знаний — Морвену. В книгах написано, что он последний, кто помнит истинную магию.

— А как мы найдем этого Морвена? — спрашиваю я. — Твой отец встречался с ним много лет назад. Он может быть мертв. Или уйти из хижины.

— Это риск, — соглашается Элиана. — Но у нас нет других вариантов. В библиотеке была карта с меткой его хижины. Если он жив — мы найдём его.

Я молчу, взвешивая варианты.

— Хорошо, — говорю я наконец. — Идём к Морвену. Лучше попытаться, чем остаться здесь и ждать ареста.

Элиана молчит несколько секунд, обдумывая предложение.

— Путь туда займет минимум три дня пешком, — говорит она наконец. — Может быть, даже больше. Дороги крайне опасные — дикие твари в лесах, разбойничьи банды. И холодно становится — зима уже близко.

— Но оставаться здесь в городе еще хуже и опаснее, — настаиваю я. — Если Магический Совет окончательно решил, что я виноват в этих убийствах, они точно не остановятся. Арестуют меня и казнят публично, точно так же, как казнили твоего отца пять лет назад.

Она медленно кивает, соглашаясь.

— Хорошо, ты прав, — говорит она. — Быстро соберем самые необходимые вещи и уедем до рассвета, пока городская стража еще спит.

Мы поднимаемся наверх. Я достаю старый дорожный рюкзак и начинаю складывать в него вещи — теплую одежду, плотный плащ от дождя, кожаные перчатки. Элиана приносит запас еды — сушеное мясо, черствый хлеб, твердый сыр, несколько фляг с чистой водой.

Аккуратно складываем в рюкзак самые важные книги из древней библиотеки — те, где описаны ритуалы истинной магии, и подробную карту Забытых земель.

— Может, возьмем лошадей? — спрашиваю я, подумав о долгом пути.

— Нет, слишком заметно, — качает головой Элиана. — Пойдем пешком. Лошади сразу привлекут внимание городской стражи. И в густых лесах они практически бесполезны — тропы там слишком узкие для животных.

Мы собираемся примерно час. Когда заканчиваем сборы, на дворе уже глубокая ночь. Обе луны полностью скрыты за плотными тучами. По городу идет мелкий холодный дождь.

— Хорошо, дождь нам на руку, — говорит Элиана с облегчением. — Он надежно скроет наши следы от погони.

Мы осторожно выходим через черный ход в темный переулок. Идем быстро, но максимально тихо, стараясь не шуметь. Пробираемся через узкие переулки между домами и огороды. Старательно обходим все главные освещенные улицы города.

Выбираемся завысокие городские ворота незамеченными. Стражники дремлют в своей теплой будке и не замечают наших темных фигур в ночи.

Северная дорога раскисла от дождя и покрыта грязью. Мы идем не по самой дороге, а вдоль нее, держимся в стороне между темными деревьями, чтобы нас не было видно.

Идем быстрым шагом до самого рассвета. Когда небо на востоке начинает светлеть, Элиана резко сворачивает в густой лес.

— Отдохнем здесь несколько часов, — говорит она устало. — Наберемся сил, а потом продолжим путь.

Мы находим естественное углубление в земле под корнями старого раскидистого дуба. Толстые корни образуют что-то похожее на крышу над головой. Здесь сухо и защищено от ветра. Я разворачиваю дорожное одеяло на земле. Элиана достает из мешка еду.

Едим молча, каждый погружен в свои мысли. Я невероятно устал после бессонной ночи. Ноги гудят от непривычной долгой ходьбы — я совсем не привык к таким длинным переходам пешком.

— Сколько дней пути до Забытых земель? — спрашиваю я, жуя хлеб.

— Примерно день до официальной границы Забытых земель, — отвечает Элиана. — Потом еще как минимум день идти через опасный лес. Если, конечно, нам повезет.

— А если не повезет с погодой или встретим проблемы?

— Тогда гораздо дольше, — пожимает плечами она. — Или вообще не доберемся живыми.

Я откусываю кусок черствого хлеба. Он жесткий и невкусный, но вполне съедобный и дает силы.

— Расскажи мне подробнее про этого загадочного Морвена, — прошу я. — Ты вообще что-нибудь знаешь о нем?

Элиана медленно кивает.

— Мой отец встречался с ним лично один раз, это было очень давно, — начинает она. — Морвен живет в самой глубине Забытых земель, в простой деревянной хижине у подножия древних гор. Он последний выживший член ордена Хранителей тех, кто когда-то охранял древние магические знания от уничтожения. После Великого Искажения их орден полностью распался. Большинство членов ордена были убиты. Морвен чудом выжил и ушел в добровольное изгнание.

— Почему он ушел в изгнание? — интересуюсь я.

— Потому что Магический Совет официально объявил истинную древнюю магию смертельной ересью, — объясняет Элиана. — Всех Хранителей жестоко преследовали по всей стране и казнили без суда. Морвен вовремя скрылся от погони. Мой отец нашел его местоположение через старые зашифрованные записи и встретился с ним. Морвен рассказал ему очень многое: о древней системе магии, о Связующих, о том, что весь наш мир медленно умирает.

— Умирает? — переспрашиваю я с тревогой. — В каком смысле умирает?

Элиана пристально смотрит на меня серьезными глазами.

— Да, именно умирает, — кивает она весомо. — Отец рассказывал, что Морвен показывал ему конкретные знаки приближающейся катастрофы. Искажения в самой ткани реальности нашего мира. Искаженная магия, которую все используют сейчас, медленно, но неумолимо разрушает основы мира. Рано или поздно все просто рухнет и исчезнет.

Холод пробегает по моей спине от этих слов.

— И что вообще можно сделать, чтобы это предотвратить? — спрашиваю я.

— Единственный способ — вернуть истинную древнюю магию в мир и восстановить утраченный баланс, — отвечает Элиана. — Но для этого обязательно нужен Связующий, он единственный, кто может свободно говорить со стихиями напрямую и договариваться с ними на равных. Только Связующий способен исправить катастрофическую ситуацию.

Она внимательно смотрит прямо на меня.

— Ты, Александр, — говорит она весомо. — Ты и есть этот Связующий. Единственный за последние триста долгих лет.

— Но я совершенно не знаю, как все это делать правильно, — признаюсь я честно. — Я даже толком не научился еще говорить на вашем языке нормально.

— Морвен обязательно научит тебя всему необходимому, — успокаивает меня Элиана. — Если он согласится взять тебя в ученики. Отец говорил, что Морвен все эти годы терпеливо ждет. Ждет появления нового настоящего Связующего. Возможно, это именно ты.

Мы замолкаем на несколько минут. Слушаем тихие звуки леса вокруг. Где-то высоко поют птицы. Дождь наконец перестал. С мокрых листьев медленно капает вода.

— Ложись спать, — говорит Элиана мягко. — Я постою на страже первой. Потом поменяемся местами.

Я послушно ложусь на разложенное одеяло и закрываю усталые глаза. Сон приходит почти мгновенно.

Просыпаюсь от легкого прикосновения к плечу. Элиана осторожно качает меня.

— Уже полдень, — говорит она тихо. — Пора продолжать путь дальше.

Я с трудом встаю на ноги. Все тело ломит от усталости и непривычной нагрузки. Мышцы болят. Но деваться некуда нужно идти.

Мы продолжаем путь дальше по лесу, держась вдоль еле заметной старой тропы. Деревья здесь заметно выше и старше, чем у города. Лес становится гуще и темнее. Солнечного света почти не проникает сквозь плотную листву.

К вечеру мы выходим на небольшую открытую поляну. В самом центре поляны возвышаются древние руины, полуразрушенные каменные стены, густо поросшие зеленым мхом, остатки когда-то высокой башни.

— Это старый заброшенный форпост, — объясняет Элиана. — Его построили примерно триста лет назад, еще до Великого Искажения. Потом люди просто забросили это место.

Мы решаем остановиться здесь на ночлег. Разводим небольшой костер внутри развалин для тепла. Толстые каменные стены надежно защищают нас от холодного ветра.

Элиана умело готовит простую еду на костре. Кипятит воду в котелке, варит кашу из зерна, которое взяли с собой. Еда простая и незатейливая, но горячая и согревает изнутри.

— Завтра мы должны дойти до официальной границы Забытых земель, — говорит она серьезно. — Дальше будет очень опасно. Там водятся дикие твари, магические аномалии, остатки древней неконтролируемой магии. Идти нужно строго за мной. Не отставай ни на шаг и ни в коем случае не сходи с тропы в сторону.

— Что будет, если я случайно сойду с тропы? — спрашиваю я с опаской.

— Заблудишься безвозвратно, — отвечает она мрачно. — Или случится что-то еще хуже. В Забытых землях само пространство искажено древней магией. Тропы постоянно меняются и перемещаются. То, что только что было справа от тебя, через минуту может неожиданно оказаться слева. Там очень легко потеряться навсегда.

Я серьезно киваю, запоминая важное предупреждение.

Ночь выдается холодной. Я сплю у теплого костра, свернувшись калачиком. Элиана сидит на страже, внимательно вглядываясь в темноту. Утром мы меняемся она спит, укутавшись в одеяло, а я сижу у постепенно гаснущего огня, периодически подкидываю сухие дрова и внимательно слушаю тревожные звуки ночного леса.

К полудню следующего дня мы снова продолжаем путь. Идем заметно быстрее, чем вчера. Элиана явно торопится и хочет дойти до границы Забытых земель до наступления темноты.

К вечеру окружающий нас лес начинает резко меняться. Деревья заметно чернеют и становятся мрачнее. Листья приобретают темный, почти черный оттенок. Земля под ногами становится странно мягкой и упругой. Воздух тяжелый и давит на грудь.

— Вот она, граница, — шепчет Элиана напряженно. — Дальше начинаются настоящие Забытые земли.

Мы идем максимально осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Вокруг царит гнетущая тишина. Слишком тихо для леса. Совсем нет птиц, не слышно зверей. Только холодный ветер тихо шуршит в темной листве над головой.

Узкая тропа постоянно извивается и петляет между искривленными деревьями. Я иду строго за Элианой, стараясь не смотреть по сторонам на мрачный лес. Внезапно слышу тихий шорох слева от тропы. Я инстинктивно оборачиваюсь на звук. Между темными стволами деревьев что-то движется. Большая расплывчатая тень, совершенно бесформенная.

— Не смотри туда! — резко шипит Элиана. — Быстро иди строго за мной и ни в коем случае не останавливайся!

Я ускоряю шаг, почти бегу. Тень упорно следует за нами параллельно тропе. Я отчетливо слышу чье-то дыхание рядом — хриплое, глубокое, нечеловеческое.

Элиана быстро шепчет непонятные слова заклинания. На ее протянутой руке ярко вспыхивает огонь. Шар пламени с силой вылетает из ладони и летит прямо в движущуюся тень.

Раздается оглушительный рев боли. Тень резко отскакивает назад и мгновенно исчезает в непроглядной темноте леса.

— Бежим отсюда быстрее! — командует Элиана.

Мы бежим по извилистой тропе что есть сил. Темные деревья мелькают по сторонам сплошным потоком. За нашими спинами явственно слышны тяжелые шаги. Очень много шагов, преследующих нас.

Впереди внезапно показывается яркий свет. Небольшая поляна среди мрачного леса. Мы выбегаем на нее на полной скорости. В самом центре поляны стоит маленькая деревянная хижина с покатой соломенной крышей. В окнах уютно светится теплый свет. Из трубы на крыше идет белый дым.

— Туда, быстрее! — кричит Элиана, указывая на хижину.

Мы бежим к спасительной хижине. Я оглядываюсь через плечо назад. Из темного леса медленно выходят многочисленные тени. Много темных фигур. Они методично окружают поляну со всех сторон плотным кольцом.

Но на саму освещенную поляну они почему-то не выходят. Останавливаются точно у самой границы света и замирают неподвижно. Не двигаются дальше ни на шаг.

— Здесь магическая защита, — с облегчением выдыхает Элиана. — Мощный защитный круг вокруг хижины. Они физически не могут войти внутрь круга.

Мы останавливаемся перед закрытой дверью хижины. Я громко стучу в дверь кулаком, стараясь перекрыть стук собственного сердца.

Дверь медленно открывается.

На пороге стоит высокий старик с худощавым телом. Длинные седые волосы до плеч, густая борода спускается до самой груди. Глаза удивительно яркого голубого цвета, пронзительные и мудрые. На нем серая длинная туника, подпоясанная веревкой. Он долго и внимательно смотрит именно на меня, изучая. Потом неожиданно улыбается теплой улыбкой.

— Наконец-то пришел Связующий, — говорит он глубоким спокойным голосом. — Я так долго ждал этого момента.

Я стою на пороге, не зная, что ответить на это.

— Меня зовут Морвен, — продолжает старик приветливо. — Я последний живой Хранитель древних знаний. Заходите внутрь, не стойте на холоде. Я очень долго ждал вашего прихода.

Мы благодарно заходим внутрь теплой хижины. Внутри маленькое, но невероятно уютное помещение. В центре горит очаг с ярким огнем. На всех стенах высокие полки, заставленные старыми книгами и свитками. На деревянном столе стоят глиняные чашки и кувшин.

— Присаживайтесь за стол, — говорит Морвен гостеприимно. — Вы очень устали после долгого пути. Путь был действительно нелегким.

Мы благодарно садимся за стол. Морвен наливает в чашки горячий дымящийся напиток. Пахнет целебными травами и сладким медом.

— Пейте, это согреет вас изнутри и вернет силы.

Я пью большими глотками. Приятное тепло разливается по всему усталому телу. Усталость постепенно отступает. Морвен медленно садится напротив меня за стол и пристально смотрит на меня долгим изучающим взглядом.

— Ты Александр, — произносит он.

— Да, я Александр, — подтверждаю я удивленно. — Откуда вы знаете мое имя?

— Я видел тебя много раз в своих пророческих снах, — объясняет Морвен спокойно. — Духи стихий рассказывали мне о твоем скором приходе. Они прекрасно знают о тебе и о том, кто ты есть на самом деле. Связующий. Тот, кто наконец вернулся в этот умирающий мир.

— Вернулся? — переспрашиваю я непонимающе. — Что вы имеете в виду?

— Ты пришел из другого мира через магические Врата между мирами, — объясняет Морвен терпеливо. — Ты не первый Связующий, кто приходит к нам. Связующие всегда приходят из разных миров именно тогда, когда этот мир отчаянно нуждается в их помощи. Последний Связующий жил ровно триста лет назад. Он сумел остановить первое разрушительное Искажение реальности. Но он трагически умер слишком рано, не успев научить других людей истинной магии. Драгоценные знания были безвозвратно потеряны. Мир постепенно забыл истинную магию и начал медленно умирать.

Я слушаю, затаив дыхание. Сердце громко колотится в груди. Все, что он говорит, полностью подтверждает мои догадки и предположения.

— Значит, этот мир действительно умирает? — спрашиваю я тихо.

Морвен серьезно кивает.

— Да, умирает медленно, но неизбежно, — подтверждает он. — Большинство простых людей просто не замечают этого процесса. Но те немногие, кто смотрит на мир внимательно и осознанно, ясно видят тревожные знаки приближающейся катастрофы. Искажения в самой ткани реальности нашего мира. Стихии постоянно бунтуют против насилия и медленно разрушают тела магов изнутри. Опасные твари появляются в лесах все чаще. Магические аномалии растут и расширяются. Все это лишь симптомы одной большой болезни. Мир смертельно болен. И причина этой болезни — искаженная магия, которую все используют.

— Вы имеете в виду магию, которую все маги используют сейчас повсеместно? — уточняю я.

— Да, именно ее, — кивает Морвен. — Она полностью основана на грубом принуждении и насилии. Маги силой заставляют стихии подчиняться их воле против желания. Буквально насилуют свободную волю стихий. Это создает катастрофический дисбаланс в мире и нарушает естественную гармонию. Ткань реальности медленно рвется под этим давлением. Рано или поздно все просто рухнет и исчезнет.

Элиана молча слушает разговор. Лицо серьезное и напряженное.

— Мой отец говорил абсолютно то же самое, — говорит она тихо. — Он всю жизнь искал способ исправить ситуацию и спасти мир. Но не успел завершить свое дело.

— Даврис был действительно хорошим и умным человеком, — говорит Морвен с теплотой. — Очень мудрым. Он сумел понять правду о мире раньше других. Пытался донести истину до Магического Совета и власть имущих. Но они категорически не хотели слушать его предупреждения. Они смертельно боятся перемен. Боятся потерять свою абсолютную власть над людьми. Истинная магия требует смирения перед стихиями и искреннего уважения к ним. Современные маги совершенно не хотят этого понимать. Им гораздо проще грубо заставлять силой.

— И что теперь мне делать? — спрашиваю я растерянно. — Что я должен сделать, чтобы помочь этому миру?

Морвен пристально смотрит прямо на меня.

— Ты должен восстановить утраченный баланс в мире, — говорит он весомо. — Вернуть в мир истинную древнюю магию и научить людей правильно работать со стихиями. Это твоя священная миссия. Твоя судьба, от которой ты не можешь отказаться.

— Но я совершенно не знаю, как все это делать правильно, — признаюсь я честно. — Я вообще ничего не знаю о вашем мире и его законах. Я попал сюда совершенно случайно.

— Нет, это не случайность, — решительно качает головой Морвен. — Врата между мирами никогда не открываются просто так, случайно. Наш мир сам позвал тебя к себе через Врата. Потому что отчаянно нуждается именно в тебе. В настоящем Связующем.

Он встает из-за стола и подходит к книжной полке. Бережно берет очень старую книгу в потертом переплете и кладет на стол передо мной.

— Здесь хранятся записи предыдущего Связующего по имени Тренис, — объясняет он. — Он тщательно записал абсолютно все, что знал о магии. Подробные методики обучения, древние ритуалы, философию истинной магии. Я сохранил эту бесценную книгу все эти долгие годы. Терпеливо ждал момента, когда придет новый Связующий. Чтобы передать ему эти драгоценные знания.

Я осторожно открываю древнюю книгу. Символы на пожелтевших страницах уже знакомы мне те же самые, что я видел в подземной библиотеке. Но здесь информации значительно больше и она подробнее. Сложные диаграммы, детальные описания упражнений для развития магии.

— Вы научите меня всему этому? — спрашиваю я с надеждой.

— Да, обязательно научу, — кивает Морвен. — Я научу тебя абсолютно всему, что знаю сам. Но времени у нас катастрофически мало. Магический Совет активно ищет тебя по всей стране. Тенераус жаждет твоей смерти любой ценой. Он прекрасно понимает, что ты прямая смертельная угроза его абсолютной власти. Если истинная магия вернется в мир, вся его система немедленно рухнет. Он никогда не допустит этого.

— Тогда мы будем тренироваться прямо здесь, в вашей хижине, — предлагаю я. — Где Тенераус точно не найдет нас.

— Нет, здесь совершенно небезопасно для тренировок, — качает головой Морвен. — Дикие твари ясно чувствуют твою нарастающую силу Связующего. Они обязательно придут сюда в большом количестве. Магическая защита не выдержит натиска целой стаи. Нам срочно нужно другое, более безопасное место.

— Какое именно место? — спрашиваю я.

— Древний храм Связующих высоко в горах, — отвечает Морвен. — Он построен в особом месте силы, где концентрация магии максимальна. Там ткань реальности намного крепче и стабильнее, чем везде. Там мы будем в полной безопасности от любых угроз. И там ты сможешь тренироваться правильно и максимально эффективно.

— Где находится этот храм? — интересуюсь я.

Морвен достает из-под стола старую пожелтевшую карту и разворачивает ее на столе перед нами. Я вижу высокие горные пики, нарисованные на карте. И в самом центре гор особый символ в виде круга с расходящимися линиями.

— Вот здесь находится храм, — показывает он пальцем. — Три полных дня пути от моей хижины через самое сердце Забытых земель. Путь невероятно опасный и трудный. Но другого безопасного пути к храму просто не существует.

Элиана внимательно изучает карту, прослеживая маршрут пальцем.

— Мы обязательно пойдем туда, — говорит она решительно. — У нас просто нет другого выбора.

— Отдохните сегодня как следует, — предлагает Морвен. — Восстановите силы после долгого пути. Завтра на рассвете начнем путь к храму. Я пойду с вами и покажу безопасную дорогу через опасности.

Он дает нам теплые одеяла. Я благодарно ложусь на пол у жаркого очага. Элиана устраивается рядом со мной. Морвен медленно садится в старое кресло и закрывает глаза, погружаясь в медитацию.

Я смотрю на танцующее пламя в очаге и думаю о будущем. Священная миссия. Судьба целого мира. Мир, который медленно умирает. Я единственный человек, кто может реально помочь ему. Засыпаю под мерный треск горящих дров в очаге.

Просыпаюсь от яркого солнечного света, бьющего в окно. Уже утро. Морвен давно не спит и готовит простую кашу и свежеиспеченный хлеб на огне.

— Ешьте хорошенько, — говорит он приветливо. — Набирайтесь сил перед долгим путем. Сегодня будет очень долгий и трудный день.

Мы едим горячую еду с аппетитом. Морвен собирает свои немногочисленные вещи в дорогу: длинный посох, небольшой мешок с припасами, теплый дорожный плащ.

— Вы готовы к путешествию? — спрашивает он, когда мы заканчиваем есть.

— Да, полностью готовы, — отвечаю я решительно.

Мы осторожно выходим из теплой хижины наружу. Поляна совершенно пустая в утреннем свете. Темные тени исчезли с рассветом. Только глубокие следы на мягкой земле остались следы острых когтей.

Мы идем по едва заметной тропе через мрачный лес. Морвен уверенно идет впереди всех. Быстрый и уверенный шаг, несмотря на возраст. Он даже не смотрит на карту прекрасно знает этот опасный путь наизусть.

Окружающий лес постепенно меняется по мере продвижения. Деревья становятся еще выше и темнее. Воздух становится тяжелее и давит на грудь. Я ясно чувствую невидимое давление, как будто что-то тяжелое давит прямо на грудную клетку.

— Магическая аномалия впереди, — коротко объясняет Морвен. — Место, где ткань реальности особенно слаба и нестабильна. Идите максимально быстро и ни в коем случае не останавливайтесь ни на секунду.

Мы ускоряем шаг почти до бега. Я иду, глядя только на широкую спину Морвена впереди. Не смотрю по сторонам на окружающий мрачный лес.

Внезапно начинаю слышать тихие голоса вокруг. Множество шепчущих голосов. Они зовут меня по имени: «Александр… Александр… Остановись…»

— Не слушай эти голоса ни в коем случае! — резко командует Морвен. — Это не реальные голоса. Аномалия играет с твоим разумом и пытается сбить с пути.

Я затыкаю уши ладонями и иду дальше, стараясь не слушать призывные голоса.

Мы наконец выходим из опасной зоны аномалии. Воздух сразу становится легче и чище. Дышать становится значительно проще.

— Отлично, вы справились, — одобряет Морвен. — Самое худшее уже позади.

Мы продолжаем идти дальше по извилистой тропе. День тянется мучительно медленно. К вечеру наконец выходим к широкой темной реке. Вода течет быстро, образуя водовороты.

— Здесь переправа через реку, — объясняет Морвен. — Утром переправимся на другой берег. Сейчас слишком опасно. Мы разбиваем временный лагерь прямо у берега реки. Морвен умело разводит костер, Элиана готовит еду. Едим молча. Солнце садится за горы. Ночь выдается холодной. Я дежурю первым у костра. Элиана спит, укутавшись в одеяло. Морвен сидит неподвижно в медитации. К полуночи с реки начинает подниматься густой белый туман.

Я слышу тихие шаги где-то за пеленой тумана. Они медленно приближаются к нашему лагерю.

Я осторожно трогаю Морвена за плечо. Он мгновенно открывает ясные глаза.

— Кто-то идет сюда, — шепчу я встревоженно.

Морвен спокойно встает на ноги и берет в руки свой посох. Пристально смотрит в белую пелену тумана.

Из густого тумана медленно выходит высокая темная фигура. Человек в длинном плаще с глубоким капюшоном. Капюшон полностью скрывает лицо в тени.

Фигура останавливается прямо у нашего костра. Медленно поднимает руку и сдвигает капюшон назад.

Я вижу лицо в свете костра. Бледное и худое, почти изможденное. Глубокие шрамы на обеих щеках. Глаза странного красного цвета, светящиеся в темноте.

— Это маг из Совета! — шипит Элиана. Она резко проснулась от шума и вскочила на ноги. Рука инстинктивно лежит на рукояти кинжала за поясом.

— Нет, это не маг Совета, — спокойно возражает Морвен, внимательно глядя на незнакомца.

Темная фигура улыбается странной кривой улыбкой.

— Совершенно верно, мудрый Хранитель, — говорит незнакомец низким голосом. — Я определенно не из Магического Совета. Я тот самый, кто охотится за Связующим по всей стране. Тот, кто методично убивает всех тех, кто потенциально может ему помочь. Тот, кого вы называете загадочным убийцей с символом.

Холод пробегает по моей спине от этих слов.

— Как ты нас нашёл? — спрашивает Морвен подозрительно. — Мы не оставляли следов. Маскировали ауры. Фигура усмехается. — Я слежу за вами с самого города, — отвечает она. — Вы идёте к храму. Я знал это с самого начала. Тенераус тоже знал. Он послал охотников раньше вас.

— Я пришел предупредить вас о грозящей опасности, — отвечает темная фигура. — Древний храм Связующих действительно ждет вас в горах. Я прослеживал путь Морвена много дней. Знал, что вы придёте к нему. И знал, что он поведет вас к храму. Тенераус тоже это просчитал. Его охотники уже в храме, он послал их три дня назад, как только понял, что Александр сбежал из города.

Фигура делает шаг назад, погружаясь обратно в туман.

— Кто ты на самом деле?! — кричу я отчаянно. — Почему ты помогаешь нам?!

Фигура останавливается в тумане и медленно оборачивается ко мне.

— Я тот, кто еще помнит старые времена, — говорит она весомо. — Помнит, каким был этот мир до Великого Искажения. И я искренне хочу, чтобы мир снова стал таким. Даже если для этого придется убить нескольких невинных людей. Даже если нужно запугать тебя угрозами. Ты обязательно должен быть готов ко всему. К настоящему бою. К неизбежным жертвам. Иначе ты обязательно провалишь свою миссию. Как проваливали все Связующие до тебя.

Темная фигура полностью исчезает в густом тумане. Шаги медленно затихают вдали. Мы стоим молча у костра, напряженно слушая звуки ночи.

— Он говорит правду, — наконец нарушает тишину Морвен серьезно. — Тенераус действительно знает о нас. Он уже послал своих лучших охотников. Они наверняка уже в храме и терпеливо ждут нашего прихода.

Глава 11

Утром туман рассеялся, фигура в плаще исчезла, словно ее никогда и не было. Мы стоим на берегу реки и смотрим на быстрое течение.

— Он говорил правду? — спрашиваю я у Морвена. — Про засаду в храме? Старик кивает, не отрывая взгляда от воды. — Да, я чувствую это. Тенераус отправил своих людей к храму, они ждут нас там. Но мы не пойдем туда прямо сейчас.

— Тогда что же мы будем делать? — спрашивает Элиана. — Вернемся в мою хижину, — Морвен поворачивается к нам. — Александр должен пройти обучение. Когда он станет сильнее, тогда и отправимся к храму.

— Но если в храме засада, может, нам вообще не стоит туда идти? — спрашиваю я. — Найти другое место для обучения?

— Нет другого места, — качает головой Морвен. — Храм построен в точке силы. Только там ты сможешь пройти полное обучение и получить доступ к древним знаниям. Без храма ты останешься наполовину обученным. Этого будет недостаточно, чтобы спасти мир.

— Значит, нам всё равно придётся идти туда, — говорит Элиана мрачно.

— Да, — соглашается Морвен. — Но мы пойдём готовыми. Не беззащитными жертвами, а магами, способными сражаться. Элиана качает головой.

— Сколько времени займет обучение? — Несколько недель, может быть месяц, — отвечает Морвен.

— У нас нет месяца, — возражает Элиана. — Тенераус не станет просто сидеть и ждать.

— Я знаю, но у нас нет выбора, — в голосе старика звучит твердость. — Если Александр отправится к храму неподготовленным, его убьют.

Мы переправляемся через реку на рассвете. Потом идём обратно весь день. К вечеру выходим на знакомую поляну с хижиной Морвена. Тени по-прежнему кружат у границы леса, но не нападают.

Утром я просыпаюсь от запаха трав Морвен уже варит что-то в котелке. После завтрака он ведет нас к дальнему краю поляны, где большие плоские камни расставлены по кругу.

— Садитесь здесь, — показывает он рукой. — Это место будет нашей тренировочной площадкой.

Я сажусь на один из камней, Элиана садится напротив меня, а Морвен становится в центре круга.

— Элиана уже научила тебя технике, Александр. Она показала, как направить энергию. Но техника только инструмент. Меч сам по себе не сделает из тебя воина.

Он садится на центральный камень.

— Я научу тебя тому, чему Тренис учил древних магов. Философии магии. Пониманию самих стихий. Истории того, как мир пришел к своему нынешнему состоянию.

— А разве это поможет мне стать сильнее? — спрашиваю я с сомнением.

— Видел когда-нибудь мастера, который не понимает свой инструмент? — Морвен поднимает бровь. — Кузнец должен знать природу металла, не только то, как бить молотом. Ты должен понять стихии, чтобы работать с ними. — Закройте глаза, — говорит Морвен мягко. — И начинайте дышать медленно.

Мы закрываем глаза и погружаемся в медитацию.

— Элиана уже показывала тебе базовую медитацию, — продолжает Морвен. — Но то, что мы будем делать сейчас глубже. Гораздо глубже. Почувствуйте не просто энергию в себе. Почувствуйте энергию всего, что вас окружает.

Я дышу медленно и пытаюсь расширить свое восприятие. Сначала ничего особенного не происходит, только знакомое покалывание где-то в груди.

— Земля под вами не просто камень, — голос Морвена звучит издалека. — Это стихия Земли, живая и древняя. Она помнит все, что было здесь за тысячи лет. Попробуйте услышать ее.

Проходит целый час, прежде чем я чувствую что-то новое тяжелое, спокойное присутствие, словно дыхание гиганта.

— Я… кажется, я чувствую ее, — шепчу я.

— Хорошо, — отвечает Морвен.

— Очень хорошо для первого дня. Это только начало. После обеда Морвен начинает рассказ. — Ты хочешь знать, почему мир умирает? — спрашивает он, глядя на меня.

— Да, — отвечаю я. — Ты говорил о Первом Искажении, о катастрофе. Но я не понимаю, как это произошло.

— Видел когда-нибудь трещину на стене? — Морвен чертит пальцем в воздухе невидимую линию.

— Конечно.

— Маленькая трещина. Едва заметная. Но что будет, если продолжать давить на эту стену в том же месте?

— Трещина станет больше, — отвечаю я.

— Именно. А потом еще больше. А потом вся стена рухнет. Вот что делает неправильная магия с нашим миром. Каждый раз, когда маг заставляет стихию служить против ее воли, то появляется маленькая трещина. Одна трещина ничего не значит. Но тысячи трещин, миллионы трещин…

— Стена рушится, — заканчиваю я.

— Да. Первое Искажение началось именно так. Маги стали слишком сильными, слишком амбициозными. Они насиловали стихии снова и снова, создавая чудеса. Летающие города, бесконечная энергия, магия везде и во всем.

— А потом? — спрашиваю я.

— А потом пришел День Разрыва, — голос Морвена становится тише. — Стена рухнула. Реальность разорвалась. Стихии взбунтовались одновременно. За один день погибло больше людей, чем живет сейчас во всем мире. Магическая цивилизация исчезла за часы.

Я представляю себе эту картину и содрогаюсь.

— И только Тренис смог остановить это?

— Тренис был Связующим, как и ты, — Морвен смотрит на меня серьезно. — Он пришел из другого мира и принес знание истинной магии. Магии уважения, а не принуждения. Он заново учил выживших магов, медленно, терпеливо. Учил их слушать стихии, а не приказывать им.

— И мир начал заживать?

— Да. Но Тренис умер, не успев обучить всех. Его ученики пытались передать знание дальше, но часть мудрости была потеряна. Новые поколения постепенно вернулись к старым методам. И теперь мы снова стоим на краю пропасти.

Второй день начинается так же. Медитация, дыхание, поиск связи с миром. Но после обеда Морвен переходит к практике.

— Попробуй вызвать огонь, — говорит он. — Не заставляй его прийти. Попроси. Я закрываю глаза, концентрируясь на потоке энергии внутри себя. Направляю его в руку, как делал раньше.

Но вместо того, чтобы просто призвать огонь, я пытаюсь…поговорить с ним. «Огонь» — мысленно обращаюсь я. — «Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, приди.» Ничего не происходит. Я пробую снова и снова. Час проходит, потом другой. Элиана сидит рядом, тоже пытаясь медитировать, но вижу, как она морщится от боли.

К вечеру мне удается вызвать крошечное пламя, которое гаснет через секунду.

— Получилось! — говорю я с радостью.

— Да, получилось, — соглашается Морвен спокойно. — Но это только начало. Продолжай.

Проходит неделя.

Каждый день одно и то же медитация утром, философия после обеда, практика вечером. Прогресс медленный, мучительно медленный. Иногда мне удается держать пламя несколько секунд. Иногда не получается вообще ничего. Иногда огонь вспыхивает ярко, но тут же гаснет, словно испугавшись.

— Я не справлюсь, — говорю я однажды вечером, сидя у костра. — Уже неделя прошла, а я едва могу зажечь свечку.

— Тренис учился год, — отвечает Морвен спокойно. — Целый год, прежде чем смог удержать огонь хотя бы минуту. Ты торопишься.

— У нас нет года! — огрызаюсь я.

— Поэтому ты и должен работать усерднее, а не жаловаться.

Элиана молчит. Она выглядит еще хуже: черные линии теперь доходят до плеч, и она постоянно хмурится от боли.

— У тебя получается? — спрашиваю я ее.

— Нет, — говорит она коротко. — Совсем ничего. Я пытаюсь слушать стихии, но все, что я слышу их гнев на меня.

Морвен качает головой.

— Они не гневаются. Они просто не доверяют тебе пока. Ты причиняла им боль много раз. Нужно время, чтобы они снова начали тебе верить.

На восьмой день происходит маленькая победа. Я сижу на своем камне, медитирую, и вдруг чувствую что-то новое, огонь словно отвечает мне. Открываю глаза, и над ладонью горит ровное устойчивое пламя. Тридцать секунд. Сорок. Минута.

— Получается! — кричу я от радости.

— Да. Теперь ты начинаешь понимать. Огонь доверяет тебе. Это большой шаг вперед. На девятый день все идет хуже. Огонь не слушается. Он вспыхивает и гаснет, вспыхивает и гаснет.

— Почему не получается? — спрашиваю я с разочарованием.

— Ты слишком стараешься, — отвечает Морвен. — Ты хочешь повторить успех, вместо того чтобы просто быть в моменте. Огонь чувствует твое нетерпение.

К вечеру у меня раскалывается голова, и я срываюсь:

— Это бесполезно! Я не справлюсь. Может, я вообще не Связующий.

— Тренис тоже срывался, — говорит Морвен спокойно. — На третьей неделе обучения он сжег свою одежду от злости и сидел голый до вечера, пока я не принес ему новую.

Я не могу удержаться от смеха.

Десятый, одиннадцатый, двенадцатый день. Прогресс идёт волнами. Один день всё получается хорошо, пламя держится две минуты, контроль стабильный. На следующий день полный провал: огонь едва вспыхивает и гаснет.

— Это нормально, — успокаивает Морвен. — Обучение истинной магии не бывает гладким. Стихии испытывают тебя. Проверяют твое терпение.

На тринадцатый день я почти сдаюсь. Весь день не могу вызвать огонь вообще. Ни разу.

— Может, это знак? — говорю я отчаянно. — Может, я не должен быть Связующим?

— Тренис тоже проходил через это, — отвечает Морвен спокойно. — На втором месяце обучения он две недели не мог вызвать ничего. Думал, что потерял дар навсегда. Но это был просто тест. Стихии проверяли его решимость.

На четырнадцатый день огонь возвращается. Сильнее, чем раньше

Проходит еще одна неделя. Я начинаю чувствовать настоящий прогресс. Теперь могу держать пламя в руке почти две минуты. Но этого недостаточно.

— Теперь попробуй две стихии одновременно, — говорит Морвен однажды утром. Я смотрю на него с недоверием.

— Две? Я едва справляюсь с одной!

— Именно поэтому тебе нужно учиться, — он улыбается. — Связующий должен работать со всеми стихиями сразу. Это твоя истинная сила.

Я пытаюсь. Вызываю огонь в правой руке: получается. Потом пытаюсь одновременно создать легкий ветерок в левой. Огонь гаснет мгновенно. Пробую снова. То же самое. И снова. И снова. К обеду я измотан, но продолжаю пробовать.

— Не думай о них как о двух разных вещах. Огонь и воздух части одного целого. Они хотят работать вместе, ты только должен позволить им.

Я медитирую, не пытаясь ничего сделать, просто чувствую поток энергии. И вдруг, без усилий, без намеренного призыва, в правой руке появляется огонь. А в левой легкое движение воздуха. Только на секунду. Но это было.

— Получилось! — кричу я от восторга.

— Видел, — Морвен улыбается.

— Теперь повтори это.

Но повторить не получается. Весь остаток дня я пытаюсь воспроизвести тот момент, но магия словно играет со мной.

Затем медленно, мучительно медленно начинает получаться. После того первого случайного успеха проходит еще два дня полных неудач. Потом удается снова на две секунды. Потом снова провал. Потом три секунды. Элиана продолжает мучиться. Искажение растет черные линии теперь видны даже на ее шее.

Мы начинаем медитировать вместе каждый вечер. Садимся спина к спине, и ее присутствие помогает. Концентрация приходит легче, магия течет плавнее.

— Когда я рядом с тобой, все становится… проще, — говорит она однажды с изумлением.

На двадцатый день я могу удерживать две стихии почти минуту. Стабильно, без провалов. Огонь горит в правой руке, воздух кружит в левой, и они не мешают друг другу.

— Отлично, — говорит Морвен. — Теперь ты готов к следующему шагу. Завтра попробуешь работать с тремя стихиями одновременно. Это будет намного сложнее. Тебе нужно закрепить навык с двумя, а потом мы перейдём к трём.

На двадцать третий день утром я просыпаюсь и вижу, что Морвен уже сидит у очага. Но его лицо напряженное.

— Что случилось? — спрашиваю я, сразу чувствуя тревогу.

— Они идут, — говорит он тихо. — Я чувствую их ауры. Охотники Совета. Будут здесь завтра вечером. Элиана вскакивает с постели.

— Так скоро? Но почему именно сейчас?

— Они искали нас, — отвечает Морвен. — Забытые земли огромны. Моя хижина скрыта множеством защит. Им потребовалось три недели, чтобы найти нас. Но теперь они знают, где мы. И идут сюда.

— Что будем делать? — спрашиваю я. — Бежать?

— Нет, — Морвен встает. — Бежать бесполезно. Охотники найдут нас везде. Мы встретим их здесь. Но мы должны быть готовы.

Весь день мы готовимся. Морвен показывает мне базовые защитные техники как создать барьер.

— Это простейший защитный барьер, — объясняет Морвен. — Он не остановит серьезную атаку, но может дать тебе несколько секунд.

Я тренируюсь без остановки. К вечеру барьер получается стабильным. Не очень сильным, но что-то есть. Элиана чертит защитные руны на земле вокруг хижины, шепчет заклинания. Работа медленная, кропотливая.

— Это не остановит охотников, но может замедлить их на несколько минут, — говорит Морвен к вечеру.

— Они точно придут завтра? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает Морвен уверенно. — Завтра вечером. Охотники любят нападать на закате.

— А если мы предложим им переговоры?

— Охотники не участвуют в переговорах, — Морвен качает головой. — Они выполняют приказы Совета.

— Тогда мы будем сражаться?

— Нет, — Морвен смотрит на меня серьезно. — Ты не будешь сражаться. Ты недостаточно силен еще. Если начнется бой, то ты побежишь, ты должен бежать.

— Я не оставлю тебя!

— Ты должен, — говорит Морвен твердо.

— Ты Связующий. Ты важнее любого из нас. Если ты погибнешь, погибнет мир. Ты понимаешь это?

Я не отвечаю.

— Обещай мне, — Морвен берет меня за плечи. — Обещай, что если начнется бой, ты побежишь.

Я смотрю в его старые мудрые глаза и медленно киваю.

— Обещаю.

Лежу на своей постели, но я не могу уснуть, смотрю в темноту, думая о завтрашнем дне. Элиана тоже не спит.

— Александр? — шепчет она в темноте.

— Да?

— Я рада, что встретила тебя, — говорит она наконец тихо. — Даже если все закончится плохо. Я рада, что ты был рядом.

— Я тоже рад, — отвечаю я честно.

Утро наступает слишком быстро. День тянется невыносимо медленно. Солнце ползет по небу, и с каждым его движением мое напряжение растет. К обеду я больше не могу сосредоточиться на тренировке. Просто сижу на камне и смотрю на границу леса.

— Ты скучаешь по дому? — спрашивает Морвен, садясь рядом.

— Да, — отвечаю я честно. — Но… это странно. Я скучаю, но в то же время я здесь чувствую себя… нужным. Как будто я наконец нашел свое место.

— Это потому, что ты и правда нашел его, — Морвен кладет руку мне на плечо. — Ты Связующий. Это твоя судьба.

Солнце медленно опускается к горизонту. Тени становятся длиннее.

— Скоро, — шепчет Морвен.

И тогда я слышу шум за границей поляны. Шаги. Четкие, размеренные. Много шагов. Из леса медленно выходят фигуры в темных плащах с глубокими капюшонами. Они движутся синхронно, словно одно существо. Один, два, три… я считаю. Пять фигур.

Они останавливаются у самой границы магической защиты Морвена. Стоят неподвижно, молча. Впереди идущая фигура делает шаг вперед. Защитный барьер Морвена вспыхивает ярким голубым светом. Но фигура просто идет сквозь него. Барьер расступается перед ней, словно его вообще не существует.

— Это невозможно, — шепчет Морвен с ужасом. Фигура останавливается в десяти шагах от нас. Медленно сдвигает капюшон назад. Я вижу молодое женское лицо. Красивое, но глаза… ее глаза серые и совершенно пустые. В них нет ничего ни эмоций, ни жизни.

— Морвен Последний, — говорит женщина. Ее голос звонкий и холодный. — Мы пришли для переговоров.

— Какие переговоры? — Морвен сжимает посох.

— Твоя защита устарела, — женщина говорит без эмоций. — Совет знает все твои методы. Мы пришли не сражаться. Пришли забрать то, что принадлежит Совету по праву.

— Ничто здесь не принадлежит Совету, — Морвен шагает вперед, закрывая меня собой. Женщина поворачивает голову и смотрит прямо на меня.

— Александр Северов, — говорит она. — Гражданин иного мира, незаконно проникший в нашу реальность. Обвиняется в убийстве трех людей. Обвиняется в применении запрещенной магии. Обвиняется в сотрудничестве с изгнанником и предателем Морвеном Последним. Совет требует твоей явки на суд. Немедленно.

— Это ложь! — Элиана выходит вперед. — Он никого не убивал!

Женщина медленно поворачивает голову к Элиане.

— Элиана, дочь Давриса Лунного, — произносит она. — Подозревается в содействии преступнику. Также подлежит задержанию и доставке в Совет.

— Александр находится под моей защитой, — Морвен шагает вперед. — И Элиана тоже. Вы не получите их.

— Совет предвидел твое сопротивление, — говорит женщина спокойно. — Поэтому Совет дает вам время до рассвета для размышления. Сдайте обоих добровольно, и вам будет позволено продолжить свое жалкое существование здесь, в изгнании. Если откажетесь, то все умрете. Выбор за вами.

— Подождите! — кричу я внезапно. — Вы же понимаете, что мир умирает? Что Искажение разрастается? Я могу помочь! Я Связующий! Женщина останавливается. Медленно поворачивается обратно. Смотрит на меня своими пустыми глазами.

— Совет не верит в Связующих, — говорит она просто. — Совет верит в порядок. Совет верит в закон. Ты нарушил закон. Ты должен понести наказание. Это единственная правда.

Она поворачивается окончательно и уходит обратно в лес. Остальные фигуры следуют за ней. Они исчезают в темноте между деревьями. Мы стоим в молчании. Слышу только свое сердце, бьющееся где-то в горле.

— До рассвета, — шепчет Элиана. — Что мы будем делать?

Морвен молчит долго. Смотрит на лес, туда, где исчезли охотники.

— Я не знаю, — говорит он тихо. — Но мы что-нибудь придумаем. Должны придумать.

Элиана берет меня за руку. Ее ладонь холодная и дрожащая.

— Я боюсь, — шепчет она.

— Я тоже, — признаю я.

Мы стоим вместе на поляне, глядя на темнеющий лес, где за границей защиты ждут охотники. Ждут рассвета. Солнце садится за горизонт, и начинается самая длинная ночь в моей жизни.

Глава 12

Ночь проходит в напряженном молчании. Мы сидим у костра, каждый думает о своём. О рассвете. Об охотниках. О выборе.

Морвен медитирует неподвижно, его лицо застыло словно каменная маска. Только лёгкое дыхание и редкое подрагивание век выдают, что он жив. Интересно, какие мысли проносятся сейчас в его древней голове? Какие видения приходят к нему из глубин прошлого?

Элиана чинит свой плащ, но руки дрожат, и она несколько раз колет себя иглой. Каждый раз она тихо вскрикивает и сжимает палец, останавливая кровь. Её лицо бледное, глаза покрасневшие. Чёрные линии на запястьях выглядят темнее в колеблющемся свете костра, словно живые тени, ползущие по коже.

Я смотрю на огонь и пытаюсь понять, что делать. Языки пламени танцуют в темноте, отбрасывая причудливые тени на деревья вокруг. Вэтих тенях мне мерещатся силуэты охотников, готовых наброситься на нас в любой момент. Отдать себя охотникам? Это предательство всего, ради чего мы пришли сюда. Сражаться? Мы слишком слабы против пятерых обученных охотников. Бежать? Они найдут нас.

Лес вокруг живёт своей ночной жизнью. Где-то вдали кричит сова. Ветки потрескивают от ночного холода. Каждый звук заставляет меня вздрагивать и напрягаться, хватаясь за рукоять ножа.

Рассвет приближается мучительно медленно. Небо на востоке начинает светлеть, сначала легкая, едва заметная, серая полоска у горизонта, а потом появляется розоватый оттенок, который постепенно разливается по небосводу, вытесняя темноту. Вдруг из леса снова выходит женщина-охотник. Одна. Без остальных.

Она движется бесшумно, словно призрак. Утренний туман клубится у её ног. Лицо частично скрыто капюшоном, но я вижу острые черты, твердый подбородок и холодные серые глаза. На поясе короткий меч и несколько ножей. Всё в ней говорит о смертельной опасности, об абсолютной уверенности в своей силе.

Морвен вскакивает на ноги, готовый к бою. Его посох вспыхивает мягким синим светом. Я тоже поднимаюсь, чувствуя, как бешено колотится сердце. Но женщина поднимает руки, показывая, что безоружна. Движение медленное, осторожное, как у человека, приближающегося к опасному зверю.

— Я пришла не сражаться, — говорит она. Голос низкий, хриплый. — Пришла… поговорить.

Она делает паузу, словно эти слова даются ей с трудом. Потом смотрит на Элиану. В этом взгляде что-то есть не просто холодность охотника. Что-то другое. Понимание? Боль?

— Идём со мной, — говорит она. — Одна. Элиана колеблется, потом кивает. Они отходят к краю поляны, где утренний туман особенно густой.

Я хочу последовать, но Морвен останавливает меня, сжимая мое плечо железной хваткой.

— Жди, — шепчет он. — Доверься Элиане.

Проходит несколько долгих минут. Каждая секунда тянется как вечность. Я вижу, как они разговаривают. Сначала охотница говорит короткими резкими фразами, её руки сжаты в кулаки. Элиана слушает, застыв неподвижно.

Потом охотница поворачивается спиной к нам. Медленно снимает перчатку с правой руки. Показывает что-то Элиане. Я слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но вижу, как Элиана вздрагивает.

Охотница что-то ещё говорит, ее голос становится тише, почти неслышным. Элиана отрицательно, решительно качает головой. Охотница говорит ещё что-то, и Элиана замирает. Потом медленно кивает. Потом вдруг прикрывает рот рукой, как будто сдерживая крик или рыдание.

Охотница протягивает руку и на мгновение касается плеча Элианы. Странный жест. Совсем не похоже на безжалостного охотника.

Наконец они возвращаются. Лицо Элианы бледное, потрясенное. Глаза покраснели, словно она плакала, хотя слёз нет. Женщина поворачивается ко мне.

— Я изменила решение, — говорит она. — Даю вам три дня вместо нескольких часов. Докажите, что есть другой путь. Найдите настоящего убийцу. Или мы вернёмся, и тогда ничто не спасёт вас.

Она резко разворачивается и уходит обратно в темный лес. Остальные охотники молча следуют за ней. Мы стоим на поляне в полном молчании и слушаем, как постепенно затихают их шаги в лесу.

— Что она тебе показала? — спрашиваю я у Элианы.

— Она сказала… она сказала, что потеряла младшую сестру три года назад. Искажение разорвало её изнутри за две недели. Девочке было двенадцать лет.

Я чувствую, как сжимается горло.

— И она всё ещё служит Совету? — спрашиваю я с недоумением.

— Она сказала, что Совет лжёт им о многом, — продолжает Элиана. — Что охотники видят жертвы Искажения каждый день, но им говорят, что это неизбежно. Что другого пути нет. Но она… она не уверена больше. Она дала нам время, потому что хочет, чтобы ты был прав, Александр. Хочет верить, что есть другой путь.

— Три дня, — говорю я тихо. — Этого слишком мало.

— Мы будем искать всеми доступными способами, — говорит Морвен твёрдо. — А пока продолжим обучение. Ты должен стать сильнее.

Утром мы возобновляем тренировки. Морвен значительно строже обычного.

— Вчера ты хорошо справился с двумя стихиями, — говорит он. — Сегодня попробуем три. Ты постоянно теряешь концентрацию, когда добавляется новая стихия. Полностью сосредоточься.

Я делаю глубокий вдох и пробую. Вызываю огонь в правой руке он послушно появляется. Вода в левой тоже получается.

— Хорошо. Теперь самое сложное попробуй третью стихию. Призови воздух.

Я пытаюсь. Чувствую, как концентрация начинает расползаться. Огонь дрожит, вода колеблется.

«Воздух,» — мысленно зову я. — «Пожалуйста, приди.»

Огонь гаснет мгновенно. Вода падает на землю.

— Снова, — говорит Морвен спокойно.

— И снова. И снова. Я пробую второй раз. Третий. Десятый.

К обеду я измотан и разочарован. Ни разу не получилось удержать три стихии дольше секунды.

— Это невозможно, — говорю я с отчаянием. — Я не могу.

— Тренис учился полгода, прежде чем смог удержать три стихии хотя бы минуту, — отвечает Морвен. — Ты занимаешься три недели. Будь терпелив.

Вечером того же дня Морвен учит меня особой глубокой медитации.

— Ты готов к следующему шагу, — говорит он серьезно. — Твой канал достаточно открыт. Теперь ты можешь попытаться увидеть прошлое.

— Прошлое? — переспрашиваю я с удивлением.

— Да. Связующие видят гораздо больше, чем обычные маги. Они чувствуют память мира и видят события прошлого. Но не всё сразу, сначала только фрагменты. Кусочки, которые нужно научиться складывать вместе.

— Как это сделать? — спрашиваю я.

— При помощи очень глубокой медитации. Ты должен полностью отпустить себя и довериться потоку энергии. Позволь ему унести тебя назад во времени.

Я киваю и сажусь на свой камень. Закрываю глаза и начинаю медленно дышать. Холодный утренний воздух наполняет лёгкие, и я чувствую, как напряжение постепенно уходит из плеч, из спины, из сжатых челюстей.

— Дыши очень медленно, — говорит Морвен спокойным голосом. Он звучит так далеко, словно доносится из-под воды. — Почувствуй свой поток.

Знакомый, теплый и яркий поток появляется внутри меня. Он пульсирует в такт дыханию, разливается по всему телу мягким золотистым светом.

— Следуй за потоком без сопротивления. Пусть он сам ведет тебя. Не бойся ничего, — шепчет Морвен.

Я следую за потоком, отпуская контроль. Это странное ощущение, но при этом одновременно пугающее и освобождающее. Словно стоишь на краю обрыва и делаешь шаг в пустоту, веря, что не упадёшь.

Поток течет куда-то вниз, и я иду за ним все глубже. Вокруг меня сгущается темнота не пугающая, а почти уютная, как теплое одеяло. Я теряю ощущение своего тела. Не чувствую больше камня под собой, ветра на лице, звуков леса.

А потом внезапно вспыхивает яркий, ослепительный свет. Я открываю глаза, но это не мои глаза. Это чужое зрение, чужое сознание, чужая память. Передо мной фрагмент. Просто момент, вырванный из потока времени.

Вспышка ослепительно-белого света. Протяжный крик, полный боли и ужаса. Кто-то падает, руки бессильно вытянуты вперёд. Я вижу молодое лицо, искаженное страхом. Вижу магию, срывающуюся с пальцев неконтролируемыми вспышками.

Не понимаю, что происходит. Кто это? Почему кричат? Что произошло за мгновение до этого? Темнота поглощает видение.

Другой фрагмент. Резкий переход, как разрыв плёнки.

Высокая белая башня. Она парит в воздухе, окруженная облаками. Невероятно красиво, изящные шпили, сверкающие окна, балконы, с которых свисают цветущие лианы. Магия течёт по стенам видимыми потоками, создавая радужные узоры.

Но что-то не так. Башня дрожит? Или это я дрожу? Трещины появляются на белом камне, тонкие, как паутина. Цветы осыпаются с балконов. В воздухе повисает тревога, густая и липкая.

Снова темнота, на этот раз более резкая, почти болезненная. Третий фрагмент.

Площадь, залитая солнцем. Красивый фонтан в центре, вода поднимается вверх и застывает в воздухе причудливыми фигурами. Это не просто вода, а танцующая магия. Дети играют вокруг фонтана, их смех звенит в тёплом воздухе. Они вызывают огоньки, водяные шарики, воздушные вихри. Магия без боли, без страха, без усилий, лишь радостная игра.

Но почему я чувствую тревогу? Почему комок подступает к горлу? Что-то должно случиться? Или уже случилось? Я знаю, что эти дети, что все они обречены, но не знаю почему. Хочу крикнуть им, предупредить, но у меня нет голоса в этом видении.

Я падаю обратно в своё тело, задыхаясь. Резкий возврат почти болезненный, словно нырнул в ледяную воду. Сердце колотится бешено. Руки дрожат. На лице холодный пот.

— Что… что это было? — задыхаюсь я.

— Видения, — произносит Морвен. — Фрагменты прошлого. Но они не всегда показывают события в правильном порядке. Ты видел красивый город это было ДО катастрофы. Но ты также видел крик, падение это было ПОСЛЕ. Или ВО ВРЕМЯ. Видения перемешаны. Ты должен научиться складывать их в правильном порядке.

— Но как? — спрашиваю я.

— Опыт. Практика. Каждое новое видение добавит кусочек к картине.

Я молчу, переваривая увиденное.

— Отдохни, — говорит Морвен. — Завтра попробуешь снова. Видений будет больше. Постепенно ты начнёшь понимать картину целиком.

На следующий день после тренировки с тремя стихиями, которые снова не получаются, я медитирую опять. На этот раз видение другое, более отчетливое.

Тёмная подземная зала. Факелы на стенах горят странным зеленоватым светом, отбрасывая пляшущие тени. Воздух тяжёлый, влажный, пахнет плесенью и чем-то острым, химическим. Группа магов стоит вокруг большого круга со сложными символами, выгравированными прямо в каменном полу. Символы светятся тусклым красным светом, пульсируя, словно живые.

Я вижу их лица или, точнее, чувствую. В видении они размыты, но эмоции передаются ясно. Жадность. Нетерпение. Страх, скрытый под маской уверенности. Один из магов высокий, худой, в тёмном плаще с капюшоном, заметно нервничает. Он постоянно поправляет рукава, переминается с ноги на ногу.

Один говорит напряженным, почти срывающимся голосом:

— Это происходит слишком медленно. Нам нужно больше силы. Стихии не дают нам достаточно. Мы просим, умоляем, и получаем крохи! Годы уходят на то, чему другие цивилизации учились за месяцы!

Другой маг отвечает, у него голос более молодой, самоуверенный, без тени сомнения:

— Есть другой способ. Мы можем заставить их. Не просить, а именно заставить. Взять силу, которая по праву принадлежит нам.

Первый маг тот, что нервничал, говорит неуверенно:

— Но древние тексты предупреждают… Там ясно сказано, что принуждение стихий ведёт к катастрофе. Что баланс нарушится…

— Древние тексты написаны трусами! — рявкает второй, и эхо разносится по залу. — Людьми, которые боялись своей силы! Мы не такие. Мы сильнее. Мы возьмём то, что нам нужно, и построим величайшую цивилизацию, какую когда-либо видел мир!

В круге на полу что-то начинает происходить. Красное свечение усиливается. Появляется гул: низкий, вибрирующий, заставляющий дрожать камень под ногами. Фрагмент обрывается резко, словно кто-то захлопнул книгу.

Я возвращаюсь в себя, дрожа. Холодный пот стекает по спине. Руки сжимают края камня, на котором я сижу, так сильно, что болят суставы.

— Я видел их, — говорю я Морвену. — Тех, кто начал всё это. Они хотели больше силы.

— Да, — кивает Морвен мрачно. — Это началось в тайных залах. Небольшая группа магов решила, что просьбы это слабость. Что настоящая сила приходит через принуждение.

— И что случилось дальше?

— Ты увидишь. Со временем. Но не сразу. Видения придут постепенно, и ты будешь складывать кусочки головоломки.

Проходит ещё день. Третий день из трёх, что дала нам охотница. Элиана тренируется отдельно, в дальнем конце поляны. Я вижу, как она снова и снова пытается вызвать огонь. Первые попытки болезненны, она морщится, прикусывает губу до крови, сжимает руку в кулак. Чёрные линии на запястьях пульсируют, как живые змеи.

Но постепенно что-то меняется. Боль становится меньше. Не исчезает полностью, но притупляется. Иногда получается маленькое дрожащее пламя, нестабильное, но всё же пламя. Элиана не отступает. Снова и снова. Падает, встаёт, пробует заново. Чёрные линии на её руках стали чуть светлее. Или мне кажется? Трудно сказать точно, возможно, что это просто игра света.

К вечеру, когда солнце уже садится за деревья, окрашивая всё вокруг в золотисто-багровые цвета, происходит что-то новое. Элиана сидит на камне, глубоко дышит. Грудь вздымается ровно, спокойно. Она больше не напрягается, не сжимает челюсти. А наоборот, она расслабляется. Протягивает руку медленно, почти ласково, словно к старому другу.

«Огонь,» — слышу я её шёпот, тихий, как дыхание ветра. — «Пожалуйста. Не как враг. Как друг.»

Над её ладонью вспыхивает пламя. Чистое. Ровное. Без дрожи, без искажений, без той уродливой черноты, что обычно примешивалась к её магии.

И она… она улыбается. Не морщится от боли. Не сжимается от усилия. А просто искренне, светло улыбается, как ребенок, впервые увидевший снег.

Пламя держится пять секунд. Десять. Двадцать. Танцует над ее ладонью, реагирует на движение пальцев. Она медленно поворачивает руку, и огонь послушно следует за движением, не гаснет, не дрожит.

Потом всё же гаснет, Элиана выдыхается, концентрация слабеет. Но она смотрит на свою руку с надеждой, которой не было раньше. Её глаза блестят то ли от слез, то ли от отражения заката.

— Получилось, — шепчет она, почти не веря своим словам. — Не полностью. Не навсегда. Но получилось. Я услышала огонь. И он ответил без боли. Я подхожу к ней.

— Это прогресс, — говорю я. — Большой прогресс.

— Да, — она кивает. — Но мне нужно ещё время. Много времени. Чтобы полностью очистить канал.

Мы сидим втроём у костра. Ночь опускается на поляну.

— Завтра они вернутся, — говорю я тихо. — Три дня прошло. А мы так и не нашли настоящего убийцу.

— Мы не нашли убийцу, — соглашается Морвен. — Но мы узнали больше. Это прогресс.

— Но этого недостаточно, — говорю я с отчаянием. — Они придут и заберут меня. Или убьют всех нас. Элиана молчит, глядя в огонь.

— У нас три варианта, — говорит она наконец. — Остаться здесь и встретить охотников. Бежать дальше в лес. Или идти к храму, где может быть засада.

— Если останемся, — говорит Морвен, — нас окружат. Не только охотники, но и наёмники. Все, кто хочет награду Совета.

— Если побежим, — продолжает Элиана, — нас всё равно найдут. Рано или поздно. У нас закончится еда, силы. Зима близко.

— Храм, — говорит Морвен. — Это единственный шанс. Там древняя защита, которую не пробить. Да, там может быть засада. Но лучше сражаться там, где есть защита, чем здесь, где её нет.

Я смотрю на них обоих.

— Если в храме засада, — говорю я медленно, — мы можем умереть все трое. Это ты понимаешь?

— Понимаю, — кивает Морвен. — Но если не пойдем, то точно умрем. А в храме есть шанс.

Элиана берёт меня за руку.

— Я с тобой, — говорит она просто. — Куда бы ты ни пошёл.

Я смотрю на огонь. Думаю о видениях. О древнем городе, который рухнул. О магах, которые выбрали силу вместо мудрости.

— Хорошо, — говорю я. — Идём к храму. Но не сейчас. Не в панике. Подготовимся. У нас есть ночь.

— Ты прав, — кивает Морвен. — Подготовимся правильно. Соберём всё, что нужно. Выйдем на рассвете. Если нас встретят, мы встретим их лицом к лицу, но не в панике. С готовностью.

Мы проводим ночь, собирая вещи. Никто не спит, все понимают, что это может быть наша последняя ночь в относительной безопасности.

Морвен готовит артефакты защиты, аккуратно упаковывает их в кожаный мешок. Его движения размеренные, точные, но я замечаю, как напрягается его спина, как часто он поглядывает на лес. Он тоже боится, просто не показывает.

Элиана упаковывает еду и воду, проверяет каждый узел, каждую застежку. Её руки работают быстро, привычно, наследие странствий и выживания в дикой местности. Время от времени она останавливается и смотрит на свои запястья, на чёрные линии, что стали чуть светлее.

Я тренируюсь с двумя стихиями, снова и снова, пока руки не начинают дрожать от усталости. Огонь в правой руке, вода в левой. Удерживаю одновременно. Минуту. Две. Пять. Концентрация почти идеальная, страх помогает сосредоточиться. Когда знаешь, что завтра может быть последним днём, тренируешься с особым усердием.

Ночь тянется бесконечно долго. Каждый шорох заставляет вздрагивать. Каждый треск ветки звучит как приближающиеся шаги охотников. Но рассвет всё же приходит.

К утру мы готовы. Морвен гасит остатки костра, тщательно затаптывает угли. Элиана в последний раз проверяет наши рюкзаки. Я стою и смотрю на хижину, где прошли недели тренировок. Странно покидать это место, оно стало почти домом.

Солнце встаёт над горизонтом, окрашивая небо в красные и оранжевые цвета. Красный рассвет, как говорят моряки, что это плохая примета. Интересно, действует ли эта примета в магическом мире?

— Пора, — говорит Морвен.

Мы выходим из хижины и смотрим на дальние горы, где находится древний храм. Вершины скрыты в облаках, путь туда займет минимум два дня быстрого марша. Два дня, в течение которых нас могут настигнуть охотники в любой момент.

— Туда, — говорит Морвен, указывая посохом. — К храму. К нашей судьбе.

Вдруг Морвен замирает. Его тело застывает, словно превратилось в статую. Посох выпадает из руки и со стуком ударяется о землю. Глаза становятся пустыми, остекленевшими, как будто он смотрит куда-то очень далеко, сквозь пространство и время.

— Что случилось? — спрашиваю я встревоженно, хватая его за плечо. Оно холодное под моей рукой, словно прикасаюсь к мрамору.

— Я чувствую… — шепчет Морвен, и его голос звучит странно, эхом, словно доносится из глубокого колодца. — Смерть. Новую смерть. Она произошла вчера ночью.

— Откуда ты знаешь?

— Магическая связь, — говорит Морвен, медленно возвращаясь к себе. Глаза снова становятся живыми, но в них теперь страх. — Древняя сеть, которую создали маги столетия назад. Когда умирает кто-то могущественный, сеть резонирует. Это как… как колокол, в который ударили. Волна расходится по всему миру, и те, кто связан с сетью, слышат этот звон.

— Почему ты не чувствовал предыдущие убийства? — спрашивает Элиана подозрительно, сжимая рукоять своего кинжала.

— Потому что они были слабее, — отвечает Морвен, поднимая посох. Рука дрожит. — Предыдущие жертвы, их смерть создала слабый резонанс. Я чувствовал его, но не мог понять, что именно. Думал, это просто фоновый шум сети, эхо старых битв, отголоски далеких трагедий. Но это… это был кто-то очень могущественный. Член Совета, возможно. Или один из древних магов-отшельников. Резонанс настолько силён, что я чувствую его за сотни вёрст. Он буквально разрывает сеть, посылает импульсы боли по всем связанным узлам.

— Кто умер? — интересуюсь я.

— Не знаю точно. Сеть не передает имён, только силу резонанса. Но это был кто-то важный. Очень важный. И я чувствую… — он замолкает, прислушиваясь к чему-то, что слышит только он. — Символ. Тот же символ, что и раньше. Магическая подпись убийцы.

Холод пробегает по моей спине, поднимается вверх по позвоночнику, обволакивает затылок ледяными пальцами.

— Четвёртое убийство.

— Да, — кивает Морвен мрачно. Лицо его стало серым, старым. — Четвёртое убийство. И это меняет всё. Времени больше нет совсем. Охотники уже идут. Сейчас. Я чувствую их приближение. Они двигаются быстро, очень быстро. Магией ускорения, возможно.

Я смотрю на темный лес вокруг нас. Утренний туман всё ещё стелется между стволами, но мне кажется, что тени движутся между деревьями. Не просто колышутся от ветра, а именно движутся, целенаправленно, быстро, приближаясь к нам со всех сторон.

— Тогда идём быстро, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. — Прямо сейчас.

Мы срываемся с места и бежим к тропе, ведущей в горы. К храму. К нашей последней надежде. Рюкзаки тяжелы, но страх придаёт сил. Ноги несут меня быстрее, чем я когда-либо бегал в своей прежней жизни.

За нашими спинами я отчетливо слышу шаги. Шаги, которые приближаются с каждой секундой. Они уже совсем близко.

Глава 13

*** Глава от лица Элианы Лунной***

Прошло три долгих месяца с того момента, как мы бежали от охотников Совета. Морвен использовал древнюю защиту, при помощи которой установил магический барьер, который скрыл наши следы. Три месяца жили на территории Храма вдали от цивилизации, после чего вернулись обратно в хижину Морвена. Три месяца непрерывных тренировок и обучения.

Я смотрю на Александра, который стоит на знакомой поляне для тренировок, но вокруг него теперь уже свободно танцуют все четыре стихии разом: огонь, вода, воздух и земля. Они движутся в идеальной гармонии друг с другом. Он контролирует их легко и непринужденно, словно это обычное дыхание.

Александр сильно изменился за это время. Стал намного сильнее физически и увереннее в себе. Это уже совсем не тот растерянный чужак, которого я когда-то выкупила из тюрьмы. Сейчас передо мной стоит настоящий Связующий. Морвен стоит рядом со мной и внимательно наблюдает за тренировкой.

— Он полностью готов, — говорит старик задумчиво.

— Готов к чему именно? — спрашиваю я с любопытством.

— К следующему важному шагу, к настоящим действиям, — отвечает Морвен серьезно. — Мы не можем прятаться здесь вечно. Пришло время действовать открыто.

Я внимательно смотрю на Морвена. За эти три месяца он тоже сильно изменился, стал заметно старше и выглядит очень уставшим. Он потратил слишком много собственной энергии на обучение Александра.

— Что именно ты задумал? — спрашиваю я прямо.

— Вы вернетесь обратно в город, — отвечает Морвен спокойно. — В Кристальный город. Александр должен стать студентом Магической Академии.

Я смеюсь, не в силах удержаться от смеха.

— Ты шутишь сейчас? Совет никогда не примет его в Академию. Он официально объявлен врагом народа и опасным преступником. За его голову назначена награда в тысячу золотых монет.

— Я прекрасно знаю об этом, — кивает Морвен невозмутимо. — Но у меня есть особый способ решить эту проблему. У меня сохранился древний магический артефакт. Он скроет истинную природу магии Александра от любых проверок. Когда маги Совета проверят его ауру, они увидят только обычного слабого студента. Никаких признаков Связующего не проявится.

— Это действительно сработает? — спрашиваю я с сомнением.

— Да, сработает без проблем, — уверяет Морвен. — Артефакт создан лично самим Тренисом много веков назад. Он проверен временем и работает безотказно.

Я задумываюсь над его планом. Он действительно очень рискованный, но другого выхода из ситуации просто не существует. Прятаться вечно невозможно, ведь рано или поздно нас все равно найдут и убьют.

— Хорошо, допустим, мы каким-то чудом проникнем в Академию незамеченными, — говорю я. — Что будет дальше?

— Александр изучит изнутри, как именно преподают магию в современном мире, — объясняет Морвен терпеливо. — Он найдет среди студентов и преподавателей союзников, тех немногих людей, кто сомневается в правильности существующей системы. Таких будет совсем немного, но они точно есть. Постепенно, очень медленно и осторожно, он начнет распространять истинные знания и учить правильной безопасной магии. Тихо и незаметно для Совета. Когда наберется достаточное количество сторонников и союзников, тогда мы выступим открыто против Совета.

— Это может занять целые годы, — возражаю я.

— Возможно, так и будет, — соглашается Морвен. — Но спешить категорически нельзя. Если выступить слишком рано, Совет просто раздавит нас всех без малейших усилий. Нам нужна прочная база поддержки, настоящие сторонники, которые верят в наше дело, и достаточная сила для противостояния.

Александр заканчивает очередное упражнение, и стихии медленно рассеиваются в воздухе. Он подходит к нам спокойным шагом.

— О чем вы тут говорите? — спрашивает он.

Его голос звучит спокойно и уверенно. Три месяца назад он едва мог связать пару слов на нашем языке. Теперь почти не осталось заметного акцента.

— Мы обсуждаем твое будущее, — отвечает Морвен прямо.

— Ты чувствуешь себя готовым вернуться в город магов?

Александр смотрит на меня вопросительно, и я вижу в его глазах настоящую решимость.

— Это будет очень опасно, — говорю я честно. — Тебя активно ищут по всему миру. Если кто-то узнает, кто ты на самом деле, тебя убьют на месте без суда и следствия.

— Но у нас просто нет другого выбора, — отвечает Александр твердо. — Прятаться здесь вечно совершенно бесполезно. Нужно начинать действовать активно. Я полностью готов к этому.

Морвен улыбается довольно.

— Отлично. Завтра же начнем последнюю подготовку перед отъездом. Я научу вас обоих, как надежно скрывать свои настоящие способности и как находить потенциальных союзников среди людей.

Мы возвращаемся в теплую хижину. Морвен начинает готовить простой ужин на очаге. Я сижу у огня и задумчиво смотрю на танцующее пламя. Мои руки. Черные линии Искажения почти полностью исчезли с моей кожи.

За три месяца интенсивных тренировок я научилась истинной магии, не полностью, конечно, но достаточно хорошо, чтобы остановить разрушительный процесс Искажения. Постоянная боль ушла навсегда, и я снова чувствую себя по-настоящему живой.

Александр садится рядом со мной очень близко, так что наши плечи соприкасаются.

— Ты волнуешься о чем-то? — спрашивает он тихо.

— Да, волнуюсь, — признаюсь я честно. — Город очень опасное место. Особенно для тебя лично.

— Я справлюсь с любыми трудностями, — отвечает он уверенно. — Ты научила меня очень многому за это время. О городе, о людях, о политике и интригах.

Это правда. Каждый вечер, когда дневные тренировки заканчивались, я подробно рассказывала ему о нашем мире. О сложной структуре Совета магов, о влиятельных семьях, о том, как на самом деле работает власть в нашем обществе. Он всегда слушал очень внимательно, запоминал каждую деталь и задавал невероятно умные вопросы.

— Ты учишься поразительно быстро, — говорю я с искренним восхищением.

— У меня просто очень хороший учитель, — отвечает он с мягкой улыбкой.

Он улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ. За эти три месяца мы стали намного ближе друг к другу. Я чувствую его присутствие не только через магическую связь, но и на гораздо более глубоком уровне, его мысли, его эмоции, его настроение. Словно мы связаны невидимой нитью.

— Элиана, — говорит он тихо и задумчиво. — Когда все это наконец закончится… если вообще когда-нибудь закончится… ты вернешься к своей прежней жизни? К обычному дому?

Я задумываюсь над его вопросом. Думаю о доме, о шумном городе, о жизни, которая была у меня раньше: до смерти отца, до появления Александра, до всех этих невероятных событий.

— Я не знаю точного ответа, — отвечаю я честно. — Моя старая жизнь кажется мне сейчас такой далекой и нереальной. Словно это была совсем другая Элиана, другой человек, которого я почти не помню.

— Я понимаю тебя очень хорошо, — кивает он. — Я чувствую точно так же. Моя прежняя жизнь в далекой Москве кажется мне каким-то длинным сном. А это здесь настоящая реальность.

Мы сидим в молчании и слушаем тихий треск горящих дров в очаге.

— Александр, — говорю я серьезно. — Что бы ни случилось с нами в городе, какие бы опасности нас ни ждали, я всегда буду рядом с тобой. Обещаю тебе это.

— Я знаю, — отвечает он, глядя мне в глаза. — И я тоже буду рядом с тобой всегда, что бы ни произошло.

Он бережно берет мою руку в свою, и я не отнимаю ее. Тепло его ладони очень приятное и успокаивающее. Морвен приносит нам горячую еду и смотрит на нас с мягкой улыбкой.

— Молодость, — бормочет он себе под нос. — Какое же это прекрасное время в жизни.

Мы едим и подробно обсуждаем наш план действий. К глубокой полуночи я совершенно вымотана и иду спать в свой угол. Утром Морвен начинает последние важные уроки перед нашим отъездом. Он учит нас надежно скрывать свою настоящую магическую силу и правильно маскироваться.

— В городе живет множество сильных магов, — объясняет он терпеливо. — Они постоянно чувствуют друг друга на расстоянии. Ты должен научиться надежно прятать свою истинную силу от них. Сделать так, чтобы ты казался совсем слабым, обычным студентом без особых способностей.

Александр пробует сделать это. Он закрывает свой внутренний канал энергии, и поток становится намного тоньше, почти невидимым для других магов.

— Очень хорошо, — одобряет Морвен. — Теперь надень магический артефакт, который я тебе дам.

Он достает небольшой серебряный медальон с выгравированными на нем древними символами.

— Носи его постоянно и никогда не снимай, — строго говорит Морвен. — Он создаст устойчивую магическую иллюзию вокруг тебя. Любой маг, который проверит твою ауру, увидит только обычного слабого студента. Абсолютно никаких признаков Связующего не проявится при проверке.

Александр надевает медальон на шею. Я внимательно смотрю на его магическую ауру, и вижу, как она резко меняется, она тускнеет и становится совершенно обычной, ничем не примечательной.

— Артефакт действительно работает прекрасно, — говорю я с удивлением. — Я почти совсем не чувствую его настоящую силу сейчас.

— Отлично, просто отлично, — довольный Морвен потирает руки. — Теперь нужно подготовить правдоподобную легенду. Историю, которую вы будете рассказывать в Академии о себе.

Мы садимся за стол, и Морвен подробно объясняет придуманную им легенду.

— Александр сын небогатого торговца из далекой провинции. Семья не богатая, но и не бедная, средний достаток. Магический дар проявился у него довольно поздно, только в восемнадцать лет. Отец решил отправить его учиться в столичную Академию. Простая и правдоподобная история, которую очень сложно проверить в далекой провинции.

— А что насчет официальных документов? — спрашиваю я практично.

— Академии обязательно нужны документы для зачисления. — У меня сохранились полезные контакты, — отвечает Морвен с загадочной улыбкой. — Старые верные друзья из прошлого. Они обязательно помогут нам. Сделают все необходимые поддельные бумаги высокого качества.

Мы тренируемся целую неделю без перерыва. Репетируем нашу легенду снова и снова. Александр учится правильно отвечать на каверзные вопросы и не выдавать себя случайно.

Я обучаю его хорошим манерам высшего общества. Как правильно вести себя среди магов, как говорить, как одеваться, как не привлекать к себе лишнего внимания окружающих. Он оказывается очень способным учеником и схватывает все невероятно быстро. Наконец Морвен объявляет:

— Вы полностью готовы к отъезду. Завтра утром выходим в путь. Дорога до города займет примерно неделю, может быть чуть больше.

Утром мы собираем свои только самое необходимое для долгого пути. Морвен остается в своей хижине.

— Я уже слишком стар для таких долгих путешествий, — говорит он с грустной улыбкой. — К тому же мое присутствие в городе сразу привлечет нежелательное внимание Совета. Они прекрасно знают меня. Поэтому вы поедете без меня.

— А если нам срочно понадобится твоя помощь? — спрашиваю я обеспокоенно.

— Тогда используй вот это, — он протягивает мне маленький прозрачный кристалл. — Это магический передатчик связи. Если тебе срочно нужна помощь, просто сожми его крепко в руке и произнеси нужные слова. Я обязательно услышу тебя, где бы ты ни находилась.

Я бережно прячу драгоценный кристалл в складках одежды. Мы прощаемся со стариком и крепко обнимаем его.

— Будьте предельно осторожны во всем, — произносит он. — Совет магов очень опасная организация. Особенно Тенераус. Он невероятно умен и хитер. Не доверяйте никому в городе без крайней необходимости.

— Мы постараемся быть осторожными, — обещает Александр.

Мы уходим из хижины и идем по узкой тропе прочь из Забытых земель. Лес вокруг темный и тихий, но он больше не кажется мне таким страшным, как раньше. За три долгих месяца я привыкла к этим местам.

К вечеру мы выходим из леса. Перед нами раскинулись обычные поля и широкая дорога. Это обычный цивилизованный мир без тварей и теней.

— Как давно я не видела все это, — говорю я с легкой ностальгией. — Нормальные обычные места без постоянной опасности. Александр улыбается мне. — Соскучилась по цивилизации?

— Немного соскучилась, — признаюсь я. — Но хижина Морвена тоже стала для меня настоящим домом.

Странное чувство. Мы идем вдоль широкой дороги несколько дней подряд. Встречаем обычных путников, торговцев, крестьян. Они смотрят на нас с любопытством, но никто не останавливает и не расспрашивает.

На третий день пути мы видим всадника вдалеке. Он едет очень быстро прямо по дороге к нам. Я инстинктивно напрягаюсь и кладу руку на рукоять кинжала, спрятанного под плащом. Всадник быстро приближается и останавливается прямо перед нами. Спешивается с лошади. Я вижу знакомое лицо и не верю своим глазам.

— Торин! — кричу я радостно.

Большой мужчина широко улыбается мне.

— Леди Элиана! Вы живы и здоровы!

Мы крепко обнимаемся. Он такой сильный, что чуть не ломает мне ребра своими объятиями.

— Что ты делаешь здесь, так далеко от города? — спрашиваю я с удивлением.

— Ищу новую работу и лучшую долю, — отвечает Торин с грустной улыбкой. — После того как вы бесследно исчезли из города, там начались разные слухи и сплетни. Все говорили, что вы мертвы или в бегах от правосудия. Совет послал стражу к вашему дому, они обыскали все и забрали имущество. Меня просто выгнали на улицу без объяснений. Работы больше нет, денег тоже нет. Я решил уехать из города и искать счастья в других местах.

Я качаю головой виновато.

— Прости меня, пожалуйста. Я совсем не хотела создавать тебе такие проблемы.

— Да ладно вам, леди, — беззаботно машет рукой Торин. — Та работа была невероятно скучной. Стоять целыми днями у ворот и зевать от скуки. Лучше уж настоящие приключения и опасности.

Он внимательно смотрит на Александра и не сразу узнает его.

— А это кто такой? Тот самый парень, который пришел к нам через магические Врата?

— Да, это Александр, — отвечаю я.

— Он сильно изменился за это время. — Вижу это прекрасно, — кивает Торин одобрительно. — Теперь он выглядит как настоящий сильный маг, а не как испуганный чужак.

Александр дружелюбно протягивает ему руку.

— Очень рад видеть тебя снова, Торин. Торин крепко пожимает протянутую руку.

— И я очень рад, что вы оба живы. Я уже думал, что вы погибли где-то в Забытых землях.

— Торин, — говорю я серьезно. — Мы возвращаемся обратно в город. У нас есть опасный, но очень важный план. Хочешь присоединиться к нам и помочь?

Торин думает всего одну секунду, потом широко улыбается.

— А почему бы и нет? Все равно мне совершенно нечем заняться. Приключения определенно лучше, чем медленная голодная смерть где-то в канаве.

— Это может быть не просто голодная смерть, — предупреждаю я честно. — Это может быть смерть от меча стражи, или от огня мага, или публичная казнь на площади.

— Звучит ещё интереснее, — смеется Торин громко. — Я полностью в деле, леди.

Мы идем теперь втроем. Торин ведет свою лошадь рядом и рассказывает нам свежие новости из города.

— После вашего таинственного исчезновения Совет официально объявил вас обоих опасными преступниками, — говорит он. — Все говорят, что вы виновны в серии жестоких убийств. Теперь уже пять жертв нашли. Все с одним и тем же символом Связующего на телах. Весь город живет в настоящем страхе. Введен строгий комендантский час, патрули стражи ходят повсюду.

— Уже пятая жертва? — спрашиваю я с ужасом. — Кто это был? — Старый профессор из Академии магов, — отвечает Торин мрачно. — Он преподавал древнюю историю магии. Его нашли мертвым прямо в его рабочем кабинете. Символ был выжжен на лбу.

Я смотрю на Александра и вижу, как он бледнеет от этих слов.

— Кто-то целенаправленно убивает тех людей, кто мог бы помочь нам в нашем деле, — говорит он напряженно.

— Или хотя бы могли помочь нам узнать правду, — добавляю я мрачно. — Настоящий убийца пытается активно помешать нам. Убирает с дороги потенциальных союзников.

— Но кто же этот таинственный убийца? — спрашивает Торин озадаченно.

— Мы пока не знаем точно, — признаюсь я честно. — Но обязательно узнаем, когда вернемся в город.

Мы идем еще три долгих дня по дороге. К вечеру четвертого дня наконец видим вдали высокие белые стены. Кристальный город магов во всем своем великолепии. Я чувствую странную смесь волнения и страха в груди. Три долгих месяца я не была в этом городе, три месяца скрывалась в лесах. Теперь возвращаюсь обратно навстречу опасностям, навстречу врагам, но и навстречу своей цели.

— Вы полностью готовы? — спрашиваю я.

— Да, готовы, — отвечает Александр твердо.

— Тогда вперед, навстречу судьбе.

Мы подходим к массивным городским воротам. Стража немедленно останавливает нас для проверки.

— Кто вы такие и какова цель вашего визита? — требует стражник официальным тоном.

— Меня зовут Александр из Зеленого Долга, — отвечает Александр спокойно и уверенно. — Я студент, еду учиться в Магическую Академию. Со мной моя спутница Элиана и мой охранник Торин.

Стражник долго и внимательно смотрит на нас, изучает наши лица.

— Элиана, — медленно повторяет он. — Я слышал о некой Элиане Лунной, дочери казненного предателя. Говорят, она в бегах от правосудия. Вы случайно не она?

Я держу свое лицо совершенно спокойным и невозмутимым.

— Нет, я не она, — отвечаю я твердо. — Я Элиана из Белых Холмов, дочь простого торговца. Я никогда не слышала ни о какой Лунной.

Стражник кивает. Он не до конца верит мне, это видно по его глазам, но все же пропускает нас внутрь. Мы входим в шумный город. Улицы заполнены людьми, но напряжение чувствуется в воздухе. Патрули стражи повсюду, маги постоянно проверяют прохожих, ищут опасных преступников.

— Очень опасно здесь, — тихо шепчет Торин нервно. — Может быть, не стоило вообще возвращаться сюда?

— Уже слишком поздно, — отвечаю я. — Мы уже здесь, пути назад нет.

Мы идем к старому району города, где я жила раньше со своим отцом. Но не к своему дому, а к дому старого верного друга моего отца: маэстро Каэла. Он не маг, но всегда сочувствовал смелым идеям отца. Возможно, он поможет нам сейчас.

Стучим в старую деревянную дверь. Долго никто не открывает. Потом дверь приоткрывается совсем чуть-чуть, и старик осторожно выглядывает наружу.

— Кто вы такие? спрашивает он.

— Каэл, это я, Элиана, — говорю я тихо. — Дочь твоего старого друга Давриса.

Старик вглядывается в мое лицо и внезапно узнает меня. Быстро распахивает дверь настежь.

— Элиана! Девочка моя! Ты жива! Быстро заходи внутрь, пока никто не увидел тебя на улице.

Мы быстро заходим в дом, и он тут же запирает дверь на все замки. Смотрит на нас с беспокойством.

— Ты очень сильно рискуешь, придя сюда, — говорит он серьезно. — Тебя активно ищут по всему городу. Сам Совет, лично Тенераус. Цена за твою голову пятьсот золотых монет. А за твоего спутника назначена целая тысяча.

— Я прекрасно знаю об этом, — отвечаю я спокойно. — Но нам очень нужна твоя помощь. Временное безопасное убежище и поддельные документы для Александра, чтобы попасть в Академию.

Каэл внимательно смотрит на Александра, изучает его.

— Это он и есть? Настоящий Связующий? Тот, о котором все говорят?

— Да, это он.

— Тогда я обязательно помогу вам, — решительно кивает Каэл. — Даврис был моим лучшим другом много лет. Я в долгу перед его дочерью и перед его великим делом.

Он ведет нас в подвал дома. Там оборудованы чистые комнаты, безопасные и уютные.

— Живите здесь столько, сколько потребуется, — говорит он. — Никто не узнает о вас. Я живу один в этом доме жена умерла давно, дети давно уехали в другие города.

— Большое спасибо тебе, — говорю я с искренней благодарностью. — Нужные документы будут полностью готовы уже завтра к вечеру, — обещает Каэл. — У меня сохранились полезные контакты в городе. Они подделают все необходимые бумаги: рекомендательные письма, справки. Все, что требует Академия для зачисления.

Мы устраиваемся в подвале с удобствами. Каэл приносит нам горячую вкусную еду, первую за долгие дни пути. Едим молча, все очень устали от долгой дороги. Но довольны результатом. Первый важный шаг успешно сделан. Мы в городе, мы живы, есть четкий план действий.

Вечером я сижу у маленького окна подвала и смотрю на улицу. Мимо проходит очередной патруль маги стражи, они ищут нас. Александр подходит сзади и садится рядом со мной на подоконник.

— Ты волнуешься о чем-то? — спрашивает он мягко.

— Да, волнуюсь, — признаюсь я честно. — Город сильно изменился за эти месяцы. Стал намного опаснее и темнее, чем был раньше.

— Мы обязательно изменим его обратно к лучшему, — говорит он с уверенностью. — Вернем свет и надежду людям.

Я смотрю на него и хочу верить его словам. Очень хочу верить.

— Ты обещаешь мне это?

— Обещаю тебе, — отвечает он твердо.

Он бережно берет мою руку в свою, и мы сидим так очень долго в тишине. Утром Каэл приносит нам готовые поддельные документы. Александр внимательно изучает их и кивает одобрительно.

— Отличная работа, — говорит он. — Выглядят совершенно как настоящие документы.

— Они и есть настоящие, — усмехается Каэл с хитрой улыбкой. — Просто информация в них полностью поддельная.

Александр переодевается в новую одежду. Я помогаю ему. Одежда обычного студента Академии.

— Ты очень красивый в этом, — говорю я искренне.

— Спасибо большое, — улыбается он.

Мы проводим остаток дня в подвале, обсуждая детали легенды. Каэл рассказывает о том, как устроена Академия сейчас, о распорядке дня, о преподавателях. Многое изменилось с тех пор, как я училась там.

— Совет усилил контроль, — говорит старик мрачно. — Теперь за студентами следят постоянно. Проверяют лояльность. Тех, кто задает слишком много вопросов, часто отчисляют под разными предлогами.

— Значит, нужно быть крайне осторожным, — кивает Александр.

Вечером мы поднимаемся наверх поужинать. Каэл готовит простую, но вкусную еду. За столом я замечаю, как он несколько раз беспокойно поглядывает на окно.

— Что-то не так? — спрашиваю я тихо.

— Не знаю, — отвечает он неуверенно. — Наверное, старческие страхи. Просто город стал другим. Слишком много стражников на улицах. Слишком много людей,которые смотрят подозрительно.

Ночью я долго не могу уснуть. Думаю о завтрашнем дне, о том, что нас ждет в Академии. Через тонкую стену слышу, как ворочается Александр, видимо, тоже не спится.

День второй. Утром Каэл уходит по своим делам, чтобы подготовить окончательный вариант документов и договориться о некоторых деталях. Мы с Александром и Ториным остаемся в подвале.

— Нужно изучить город, — говорю я. — Понять, как изменилось расположение патрулей, где безопасно, а где нет.

Торин кивает:

— Я пойду первым. Разведаю обстановку.

Он уходит, а мы с Александром остаемся вдвоем. Александр достает свой старый блокнот и снова просматривает заметки о магии.

— Ты думаешь, артефакт Морвена точно сработает? — спрашивает он.

— Морвен не стал бы рисковать нашими жизнями, — отвечаю я уверенно. — Если он сказал, что артефакт надежный, значит так и есть.

Через несколько часов возвращается Торин. Его лицо встревоженное.

— Что случилось?

— Патрули везде, — отвечает он коротко. — На каждой улице. Проверяют документы у всех подозрительных. И еще… — он замолкает.

— Что еще? — спрашиваю я.

— У меня было ощущение, что за мной следят. Несколько раз оборачивался, но никого.

Александр и я переглядываемся. Это тревожный знак. Вечером возвращается Каэл. Он приносит окончательный вариант документов и новости.

— Академия объявила о дополнительных проверках для новых студентов, — говорит он обеспокоенно. — Будут проверять не только магическую ауру, но и задавать много вопросов. Нужно хорошо подготовиться.

Мы проводим весь вечер, репетируя легенду. Александр заучивает каждую деталь своей выдуманной биографии: название деревни, имена родителей, какие товары продавал его отец-торговец, когда проявился магический дар.

— Запомни главное, — говорю я серьезно. — Если не знаешь ответа на вопрос, не придумывай на ходу. Лучше сказать, что забыл или не помнишь деталей. Ложь на ходу всегда заметна.

— Понял, — кивает он.

День третий. Утром мы с Александром выходим на улицу. Решаем пройтись по городу, посмотреть на Академию издалека, изучить окрестности.

Город действительно сильно изменился. Раньше он был шумным, живым, полным красок. Теперь люди передвигаются быстро, разговаривают тихо, избегают взглядов. Атмосфера страха чувствуется везде.

— Как будто город болен, — говорю я тихо.

Мы проходим мимо городской площади. На ней стоит новая статуя: высокая фигура в капюшоне, лицо скрыто, но я узнаю символику. Это Тенераус.

— Ему поставили памятник, — шепчет Александр с отвращением.

— Он сделал себя символом власти, — отвечаю я. — Люди должны видеть его везде, помнить, кто здесь правит.

Мы подходим ближе к Академии. Величественное здание из белого мрамора, высокие башни, массивные ворота. У ворот стоит усиленная охрана — вдвое больше стражников, чем было раньше.

— Завтра мне предстоит пройти через эти ворота, — говорит Александр тихо.

Я беру его за руку:

— Ты справишься. Я верю в тебя.

Мы возвращаемся обратно через рынок. Покупаю свежий хлеб и овощи для ужина. Внезапно замираю на месте.

— Что случилось? — спрашивает Александр.

— Тот мужчина, — киваю я незаметно. — В сером плаще. Он третий раз попадается нам на глаза.

Александр смотрит осторожно. Действительно, мужчина стоит у лавки, но ничего не покупает. Просто смотрит в нашу сторону.

— Может, совпадение? — говорит он, но я вижу, что сам не верит в это.

— Возможно, — отвечаю я, но моя рука инстинктивно тянется к кинжалу под плащом.

Мы возвращаемся к дому Каэла обходными путями. Несколько раз останавливаемся, делаем вид, что рассматриваем витрины. Мужчина в сером плаще исчезает из виду, но неприятное ощущение остается. Вечером за ужином я рассказываю об этом Торину и Каэлу.

— Торин тоже чувствовал слежку, — говорю я. — Это не может быть случайностью.

Каэл хмурится:

— Возможно, нас вычислили. Или просто подозревают. В городе сейчас много информаторов Совета.

— Что делать? — спрашивает Александр.

— Продолжать по плану, — отвечаю я. — Если мы начнем менять планы сейчас, это будет выглядеть еще подозрительнее. Завтра ты идешь в Академию.

Каэл кивает:

— Согласен. Но будьте предельно осторожны. Все вы.

Глава 14

Ночью я снова плохо сплю. Ворочаюсь, вспоминаю наставления Морвена: «Контролируй свои эмоции. Не показывай страха. Страх всегда заметен магам.» Лежу в темноте и слушаю тишину дома. Где-то далеко проходит патруль, слышны шаги, приглушенные голоса. Потом снова тишина.

День четвертый. Утро экзамена. Просыпаюсь рано, когда еще темно. Умываюсь холодной водой из кувшина. Одеваюсь в одежду студента, проверяю медальон Морвена на шее. Он теплый на ощупь, чувствую, как работает защитная магия.

Спускаюсь наверх. Каэл уже не спит, готовит завтрак. Он молчаливо указывает на стол. Сажусь, но есть не могу. Комок в горле.

— Волнуешься? — спрашивает старик.

— Да, — признаюсь я честно.

— Это нормально. Если бы не волновался, было бы странно. — Он наливает мне горячего чая. — Но помни: волнение должно оставаться внутри. Снаружи только спокойствие.

Киваю. Пью чай маленькими глотками. Спускается Элиана. Она выглядит так, будто тоже не спала всю ночь. Садится рядом со мной, молча берет мою руку.

— Все будет хорошо, — говорит она тихо.

— Я знаю.

— Если что-то пойдет не так… — начинает она.

— Ничего не пойдет не так, — перебиваю я. — Морвен все предусмотрел. Артефакт надежен. Документы подлинные. Легенда продумана до мелочей.

— Но если все-таки…

— Тогда бегите. Не пытайтесь меня спасти. Просто бегите и прячьтесь.

Она качает головой:

— Знаешь, что я не смогу этого сделать.

— Обещай мне, — говорю я серьезно, глядя ей в глаза.

Она отводит взгляд:

— Не заставляй меня обещать то, что я не смогу выполнить.

Спускается Торин. Он выглядит мрачным и сосредоточенным.

— Я пойду с тобой, — говорит он. — До ворот Академии.

— Нет, — качаю головой. — Это привлечет внимание. Обычные студенты приходят одни. Или с родителями, но у меня нет родителей согласно легенде.

— Но…

— Торин, — говорю я твердо. — Я пойду один. Вы оба останетесь здесь, с Каэлом. Будете ждать.

Он сжимает кулаки, но кивает. Каэл протягивает мне документы:

— Здесь все, что нужно. Рекомендательное письмо, справка о рождении, медицинское заключение о магическом даре.

Прячу документы во внутренний карман. Время идти. Встаю из-за стола. Элиана обнимает меня крепко.

— Помни, — шепчет она мне на ухо. — Что бы ни случилось, я буду ждать тебя. Всегда.

— Я знаю, — отвечаю я.

Мы отпускаем друг друга. Торин кладет руку мне на плечо:

— Будь осторожен, друг.

— Буду.

Каэл провожает меня до двери:

— Морвен верит в тебя, — говорит он тихо. — Мы все тоже верим.

— Я постараюсь оправдать эту веру.

Выхожу на улицу. Рассвет только начинается. Улицы почти пустые. Холодный утренний ветер обжигает лицо. Иду медленно, стараюсь не торопиться. Обычный юноша, который идет поступать в Академию. Немного волнуется, но не слишком. Сын торговца из провинции, который всю жизнь мечтал учиться в столице. Улицы постепенно оживают. Появляются первые прохожие. Лавочники открывают магазины. Где-то кричит ребенок. Где-то лает собака.

Обычное утро в городе. Жизнь продолжается. Но я знаю, что под этой обычной поверхностью кипит что-то темное и опасное. Совет затягивает петлю. Тенераус усиливает контроль. Людей, подобных мне, ищут и убивают. И я иду прямо туда, где опасность самая большая.

Академия показывается впереди. Белые башни сияют в лучах восходящего солнца. Красивое здание. Величественное. Но я знаю, какая ложь скрывается внутри.

Подхожу ближе. У ворот уже собралась небольшая очередь из других кандидатов. Молодые люди разного возраста, все с волнением смотрят на здание. Встаю в конец очереди. Никто не обращает на меня внимания. Обычный провинциал. Бедноватая, но чистая одежда. Немного растерянное выражение лица.

Очередь медленно движется к воротам. Впереди меня молодой парень нервно комкает документы в руках. Пальцы дрожат. Сзади девушка шепчет молитву. Все волнуются. Я тоже, но по другой причине. Очередь продвигается вперед. Еще пять человек до меня. Четыре. Три.

У ворот стоит стража в форме Совета. Рядом с ними маг-контролер. Он проверяет каждого кандидата: сначала документы, потом магическую ауру. Двое передо мной. Один. Мой черед.

Маг-контролер пожилой человек с усталым лицом и седой бородой. Глаза проницательные, видели многое. На руках черные линии Искажения доползли почти до локтей.

— Документы, — требует он сухим голосом.

Протягиваю папку. Он берет ее, открывает. Читает медленно, тщательно изучая каждую строчку.

— Александр из Зеленого Долга, — читает он вслух. — Восемнадцать лет. Магический дар проявился недавно. Рекомендательное письмо от маэстро Бринна.

Пауза. Он смотрит на меня долгим взглядом.

— Бринн… — повторяет он задумчиво. — Не припоминаю такого имени в нашем реестре преподавателей.

Сердце колотится сильнее. Держу лицо спокойным.

— Он работает в маленькой деревенской школе, сэр, — отвечаю я. — Обучает детей базовым основам магии. Небольшая провинция, далеко от столицы.

— Провинций много, — кивает маг. — Всех не упомнишь.

Он откладывает документы и протягивает руку:

— Подойди ближе. Проверка ауры обязательная процедура.

Делаю шаг вперед. Он касается моего лба холодными пальцами. Чувствую, как его магия проникает в мою ауру. Сканирует. Ищет ложь, ищет обман, ищет опасность.

Артефакт Морвена работает. Чувствую, как он искажает восприятие мага. Показывает ему обычного слабого студента. Провинциального юношу с едва проявившимся даром.

Маг хмурится. Проверяет снова, глубже. Его магия давит сильнее, пытается пробиться через защиту артефакта. Я стою неподвижно. Дышу ровно. Не думаю о магии Связующего. Не думаю о Морвене. Не думаю о том, кто я на самом деле.

Я Александр, сын торговца. Я мечтаю учиться. Я боюсь большого города. Я надеюсь, что меня примут. Маг убирает руку. Смотрит мне в глаза еще несколько секунд.

— Слабый дар, — говорит он наконец. — Но достаточный для базового обучения. Проходи.

Стражник возвращает мне документы:

— Регистрация в главном зале. Второй этаж.

— Благодарю вас, — говорю я с облегчением.

Прохожу через ворота. Ступаю на территорию Академии. Оглядываюсь назад на мгновение. Город остается позади. А впереди высокое здание из белого мрамора. Широкие ступени. Массивные двери. Поднимаюсь по ступеням. Захожу внутрь.

Внутри Академии коридоры широкие, облицованы белым мрамором. Высокие потолки украшены росписью сцен из истории магии. Или того, что они считают историей. На стенах висят портреты великих магов прошлого. Следую указателям ко второму этажу. Поднимаюсь по мраморной лестнице.

Главный зал огромен. Высокие окна пропускают солнечный свет. Здесь уже собрались другие кандидаты человек тридцать, может быть больше. Все примерно моего возраста. Все нервничают, переговариваются шепотом.

У длинного стола сидит женщина средних лет в мантии преподавателя. Перед ней стопки бумаг, перья, чернильницы.

— Подходи, — говорит она, увидев меня. — Документы.

Подхожу. Протягиваю папку. Она открывает ее, быстро просматривает.

— Александр из Зеленого Долга, — повторяет она, записывая что-то в толстую книгу. — Вот твой студенческий знак.

Протягивает мне небольшую металлическую пластинку с выгравированным номером.

— Номер комнаты триста семнадцать. Третий этаж, восточное крыло. Ключ от комнаты получишь у дежурного в общежитии.

— Спасибо.

— Экзамен начнется через час в большом зале на третьем этаже, — продолжает она. — Не опаздывай.

Беру знак и отхожу в сторону. Рассматриваю пластинку. Номер выгравирован четко № 317. Прячу ее во внутренний карман.

Осматриваюсь. Другие кандидаты собираются группами, разговаривают. Кто-то стоит особняком, нервно перебирает документы.

Замечаю молодого человека у окна. Темные волосы, серые глаза, уверенная поза. Он смотрит на город внизу, не обращая внимания на толпу вокруг. Рядом с ним девушка с рыжими волосами что-то оживленно рассказывает, жестикулируя. Он слушает, кивает, но взгляд отсутствующий.

— Нервничаешь? — раздается голос рядом.

Оборачиваюсь. Передо мной стоит парень лет двадцати. Светлые волосы, голубые глаза, дружелюбная улыбка.

— Немного, — признаюсь я.

— Все нервничают, — смеется он. — Я Кайран. Кайран Эшборн. Из Серебряного Утеса.

— Александр. Из Зеленого Долга.

— Провинция? — уточняет он.

— Да.

— У меня тоже. Хотя родители постоянно бывают в столице по делам. — Он оглядывается на толпу. — Интересно, какой будет экзамен. Говорят, в этом году требования ужесточили.

— Почему?

— Совет хочет только лучших, — пожимает плечами Кайран. — После недавних… событий. Слышал о беглом Связующем?

Моя кровь холодеет. Но лицо сохраняю спокойным.

— Что-то слышал. Слухи доходят даже до провинции.

— Говорят, он опасен. Может уничтожить целый город одним заклинанием. — Кайран понижает голос. — Совет объявил награду в тысячу золотых за его голову.

— Тысячу? — изображаю удивление. — Это серьезная сумма.

— Он того стоит. Связующие самые опасные маги. Могут контролировать все стихии сразу. — Кайран качает головой. — Хорошо, что Совет взял ситуацию под контроль. Тенераус лично руководит поисками.

Время идет. Кандидаты постепенно собираются у входа в большой зал. Наконец двери открываются.

— Все кандидаты, проходите внутрь! — объявляет преподаватель.

Экзаменационный зал. Заходим внутрь. Зал огромен. Высокие окна, потолок расписан сценами магических битв прошлого. В центре стоят трое магов-экзаменаторов.

Двое пожилые с седыми бородами и строгими лицами. Третий молодой, лет тридцати. Темные волосы, умные проницательные глаза. Он смотрит на нас с любопытством, изучая каждого кандидата.

— Всем внимание! — говорит один из пожилых магов громким голосом.

— Вступительный экзамен начинается. Вы будете вызваны по одному. Ваша задача проста: продемонстрировать базовый контроль над магией, вызвать любую стихию, удержать ее несколько секунд, выполнить простейшее заклинание на формирование. Те, кто справится, будут приняты в Академию.

Он начинает вызывать кандидатов по списку. Каждый выходит в центр под взглядами остальных.

Первым идет высокий худой парень. Неуверенно протягивает руку. Огонь слабо вспыхивает над ладонью, маленький дрожащий шарик пламени. Держит три секунды, потом гаснет.

— Слабовато, но достаточно, — говорит экзаменатор. — Приняты.

Следующей выходит девушка. Вызывает воду из чаши. Капля поднимается, висит минуту, падает обратно.

— Неплохой контроль. Приняты.

Очередь движется. Некоторые успешно проходят, другие терпят неудачу. Один парень вообще не смог вызвать стихию — его отправляют домой. Наконец моя очередь.

— Александр из Зеленого Долга. Выходите.

Выхожу в центр. Все смотрят на меня. Экзаменаторы изучают внимательно. Молодой маг особенно пристально, словно пытается прочитать что-то в лице.

— Продемонстрируйте контроль над огнем, — говорит пожилой экзаменатор.

Протягиваю руку. Концентрируюсь, но не использую истинную магию. Только имитацию того, что ожидают увидеть. Намеренно заставляю огонь появиться силой, принуждаю его, как делают современные маги.

Огонь вспыхивает над ладонью: небольшой неровный шар, дрожит, выглядит неустойчивым.

— Держите как можно дольше.

Держу минуту. Тридцать секунд, сорок, шестьдесят. Потом намеренно отпускаю. Тяжело дышу, изображаю усталость.

— Средний результат. Достаточно для зачисления. Теперь создайте из огня геометрическую форму. Любую.

Снова вызываю огонь. Начинаю формировать, нарочито неумело. Создаю простой круг, дрожащий, нестабильный.

— Достаточно. Вы приняты в Академию магов.

Внезапно молодой маг поднимает руку:

— Подождите. Я хочу проверить еще кое-что.

Он подходит ближе, смотрит в глаза внимательно.

— Ваша техника формирования огня необычная, — говорит он медленно. — Вы создаете пламя не так, как обычно учат в провинциальных школах. Откуда вы узнали этот метод?

Сердце бешено колотится. Он что-то заметил.

— Я… я сам научился, — стараюсь сохранить спокойствие. — По старым книгам, которые нашел в библиотеке отца.

— Интересно, — говорит молодой маг с любопытством. — Можно посмотреть на эти книги?

— К сожалению, они сгорели, — быстро отвечаю. — Был пожар в доме год назад. Остались только воспоминания о прочитанном.

Молодой маг смотрит долго и пристально, явно что-то подозревая. Потом медленно кивает.

— Хорошо. Добро пожаловать в Магическую Академию, Александр из Зеленого Долга. — Он улыбается. — Меня зовут профессор Элайас. Я преподаю историю магии и древние традиции. Если возникнут вопросы, приходите ко мне в кабинет.

— Благодарю, профессор, — отвечаю с поклоном.

Возвращаюсь к принятым студентам. Дышу глубоко. Пронесло, но профессор Элайас определенно что-то подозревает. Это опасно. Экзамен продолжается. Еще десять человек проходят испытание. Семеро успешно, трое терпят неудачу. Когда испытания заканчиваются, старший экзаменатор объявляет: — Все принятые следуйте за мной. Покажу общежития, где будете жить. Занятия начинаются завтра утром.

Идем за ним длинными коридорами на другую сторону здания. Там располагаются студенческие общежития: большие комнаты на четверых. Нахожу комнату номер триста семнадцать. Захожу внутрь. Там уже трое соседей.

Один парень сидит на кровати у окна, читает толстую книгу. Высокий, светлые волосы, дорогая одежда. На плаще вышитый герб знатного рода. Второй парень стоит у окна спиной, молча смотрит на улицу. Темные волосы, худощавое телосложение, какая-то отстраненность. Третий человек — девушка. Сидит за столом, сосредоточенно пишет. Каштановые волосы заплетены в косу, одежда простая.

— О, новенький? — спрашивает парень с книгой высокомерным тоном.

— Да, меня только что приняли, — отвечаю. — Меня зовут Александр.

— Кайран, — представляется он небрежно. — Из древнего дома Вэйлмонт. Ты слышал о нас?

— Нет, к сожалению.

Кайран хмурится недовольно.

— Типичный провинциал. — Он бормочет себе под нос. — Дом Вэйлмонт один из трех самых великих домов магов в королевстве. Мой отец в высшем Совете. Он маг высшего ранга.

— Поздравляю, — говорю нейтральным тоном.

Девушка за столом тихо смеется.

— Не обращай внимания на Кайрана, — говорит она дружелюбно. — Он любит хвастаться происхождением. Меня зовут Мира. Я из простой семьи, как и ты, наверное.

— Да, верно. Мой отец торговец.

— Приятно познакомиться, — искренне улыбается Мира.

Парень у окна медленно оборачивается, смотрит на меня. Глаза темные и холодные, в них настороженность.

— Даркен, — говорит он коротко и снова отворачивается к окну.

Кладу вещи на свободную кровать. Их немного: смена одежды и несколько книг от Морвена.

— Откуда ты родом? — спрашивает Мира с любопытством.

— Из Зеленого Долга. Маленькая провинция далеко на севере.

— Это очень далеко, — кивает она. — Как там, красиво?

— Да. Густые леса, высокие горы, чистые реки. Тихо и спокойно.

— Звучит лучше, чем этот шумный город, — говорит Мира с грустью. — Я сама из маленькой рыбацкой деревни на побережье. Скучаю по дому.

Кайран фыркает презрительно.

— Провинциалы. Академия просто переполнена вами в последнее время. Скоро мы утонем в вашей простоте.

— Что, завидуешь нам? — улыбается Мира с насмешкой. — Завидуешь, что мы не росли в золотых клетках, отгороженные от реального мира?

— Не говори глупостей, — огрызается Кайран. — Моя семья верно служит обществу много веков. Мы несем тяжелую ответственность и бремя власти.

— Конечно, конечно, — соглашается Мира, но в голосе насмешка.

Даркен ничего не говорит. Просто продолжает молча стоять у окна, наблюдая за улицей.

Вечером идем в большую столовую. Огромный зал заполнен десятками длинных столов. Сотни студентов: старшекурсники и новички, шумно едят и разговаривают.

Садимся за один стол вчетвером: я, Мира, Кайран и молчаливый Даркен. Еда на столах: густая похлебка, свежий хлеб, жареное мясо.

— Завтра первое занятие, — говорит Мира. — Основы контроля магии. Профессор Талвин. Говорят, он очень строгий.

— Мой отец когда-то учился у него, — говорит Кайран важно. — Талвин действительно хороший учитель. Но он старомодный в взглядах и строго придерживается древних традиций.

— Каких древних традиций? — спрашиваю я с любопытством.

— Магия через принуждение стихий, — объясняет Кайран. — Это основа основ. Маг должен властвовать над стихиями, заставлять их подчиняться. Слабые маги пытаются просить стихии, договариваться с ними. Но это бесполезно. Только сила воли имеет значение.

Молчу, переваривая услышанное. Именно этого я ожидал от современной системы. Искаженная и опасная магия. Но слышать это вслух тяжело.

— А разве существует другой способ использования магии? — спрашивает Мира наивно.

— Конечно нет, — отвечает Кайран уверенно. — Это единственный правильный способ. Древние маги пытались использовать другие методы, просили стихии, договаривались. Но это слабость. Настоящий маг должен властвовать над стихиями, а не просить их.

Мира послушно кивает. Она верит каждому слову, потому что не знает правды. Даркен продолжает молчать. Но я замечаю, как он смотрит на меня, внимательно изучая. Почему он так пристально наблюдает именно за мной?

Кайран продолжает разговор:

— Кстати, слышали о зимнем турнире? Совет объявил, что в этом году он будет особенно важным. Лучшие студенты всех курсов будут соревноваться. Победитель получит право на частное обучение у самого Тенерауса.

— Тенераус? — переспрашиваю я.

— Глава Совета, — объясняет Мира тихо. — Самый могущественный маг в королевстве.

Тенераус. Человек, который охотится за мной.

— Это большая честь, — продолжает Кайран. — Многие мечтают об этом. Хотя попасть в финал турнира очень сложно. Нужно быть действительно сильным.

После ужина возвращаемся в комнату, готовимся ко сну. Долго не могу заснуть, ворочаюсь на кровати. Думаю о прошедшем дне, об экзамене, о странном профессоре Элайасе. Он определенно заметил что-то необычное в моей технике. Это может быть опасно.

Лежу в темноте. Слышу тихое дыхание соседей. Кайран уже спит, храпит негромко. Мира тоже спит. А Даркен не знаю, возможно, бодрствует, но молчит.

Закрываю глаза. Концентрируюсь на связи с Элианой. Чувствую тонкую нить магии, которая соединяет нас. Она где-то далеко, за пределами города, но я ощущаю ее присутствие.

Посылаю мысль через связь: «Я в безопасности. Экзамен прошел. Я в Академии.»

Чувствую ее ответ не словами, а эмоциями. Облегчение. Беспокойство. Надежда. «Мы тоже в безопасности, — чувствую ее мысли. — Торин охраняет убежище. Здесь тихо. Никто не знает о нас.»

«Береги себя, — посылаю я. — Я буду осторожен.»

«И ты тоже. Помни наставления Морвена. Доверяй артефакту.»

Связь слабеет. Она слишком далеко для долгого разговора. Но этого достаточно. Знать, что она в безопасности. Открываю глаза. Смотрю в темноту потолка. Думаю о Морвене. О его словах перед отъездом:

«Ты готов, — сказал он тогда. — Ты прошел обучение. Ты знаешь истинную магию. Но помни, что в Академии ты должен скрывать это. Притворяться слабым. Учиться их методам, но не использовать их по-настоящему. Наблюдать. Искать союзников среди тех, кто сомневается в системе.»

Думаю о Тенераусе. О турнире. О том, что победитель получит право на обучение у главы Совета. Опасно. Очень опасно приближаться к Тенераусу. Но если нужно узнать правду о Совете, о его планах… Нет. Слишком рано думать об этом. Сейчас важно просто выжить. Не быть разоблаченным. Научиться жить в Академии как обычный студент.

Внезапно слышу тихий шорох. Кто-то осторожно движется по комнате. Резко открываю глаза. Вижу темный силуэт у моей кровати.

Глава 15

Даркен стоит у моей кровати в темноте. Его лицо почти не видно в ночной тьме, только блестят его холодные и внимательные глаза.

— Я хочу знать настоящую правду, — повторяет он настойчивым шепотом. — Кто ты такой на самом деле? Зачем ты пришел сюда?

Мое сердце бешено колотится в груди. Что мне сказать ему? Признаться во всем? Или солгать? Любой выбор сейчас невероятно опасен.

— Даркен, — говорю я медленно, тщательно подбирая слова. — Если ты действительно видел этот символ, ты должен понимать, насколько это опасно. Причем опасно и для тебя тоже. Чем меньше ты знаешь, тем безопаснее будет для всех.

— Я совсем не боюсь опасности, — отвечает он твердо. — И я не хочу причинить тебе никакого вреда. Я просто хочу понять правду. Вся система прогнила насквозь, я отчетливо вижу это каждый день. Искажение медленно убивает магов, но все упорно молчат об этом. Совет намеренно скрывает настоящую правду от людей. Если ты можешь изменить эту систему к лучшему, я готов помочь тебе.

Я внимательно смотрю на него в темноте, пытаясь понять его истинные намерения. Он действительно искренен? Или это хитрая ловушка?

— Утром поговорим об этом, — говорю я после паузы. — Когда все остальные проснутся. Здесь, в темноте, слишком опасно говорить о таких вещах.

Даркен молча кивает и возвращается к своей кровати. Ложится и затихает. Я лежу без сна до самого рассвета, ворочаясь и думая. Даркен может стать ценным союзником в этом опасном деле. Или наоборот — опасным предателем. Мне нужно быть предельно осторожным с ним.

Утром я просыпаюсь самым первым. Тихо одеваюсь, стараясь не разбудить остальных, и выхожу из комнаты в пустой коридор. Коридоры общежития совершенно пусты, слишком раннее время.

Подхожу к большому окну и смотрю на просыпающийся город. Солнце только начинает подниматься над горизонтом, окрашивая небо в нежные розовые тона. Слышу тихие шаги позади. Оборачиваюсь и вижу Даркена, который идет ко мне по коридору.

— Поговорим сейчас? — спрашивает он без предисловий.

— Не здесь, в коридоре слишком опасно, — отвечаю я, оглядываясь. — Пойдем лучше на крышу здания. Там точно никого не будет.

Мы поднимаемся по узкой темной лестнице и выходим на широкую крышу Академии. Холодный утренний ветер дует в лицо, но здесь мы совершенно одни.

— Говори сейчас, — требует Даркен. — Что именно ты знаешь о существующей системе магии?

Я решаю рискнуть и рассказать ему частичную правду.

— Я точно знаю, что магию в Академии преподают совершенно неправильным методом, — говорю я осторожно. — Принуждение стихий силой постепенно разрушает тело мага изнутри. Искажение совсем не знак силы и мастерства, как всем говорят. Это опасная болезнь, которая приводит к медленной мучительной смерти.

— Я тоже давно это понимаю, — кивает Даркен мрачно. — Мой родной отец был сильным магом. Он умер от Искажения, когда ему было всего сорок лет. Его руки и вся грудь были покрыты черными линиями. Он задыхался каждый день и страшно страдал. Врачи ничего не могли сделать для него. Они говорили всем, что это совершенно нормально и естественно, что такова обычная плата за магическую силу.

Он смотрит на раскинувшийся внизу город.

— Но я никогда не верил в эту ложь. Я читал множество старых книг и находил там упоминания о совершенно другой магии, древней и абсолютно безопасной. Но все эти тексты давным-давно уничтожены. Совет сжег их все до единого и объявил еретическими.

— Почему ты вообще здесь, в Академии? — спрашиваю я с любопытством. — Если ты знаешь правду, зачем тебе учиться по этой порочной системе?

— Я хочу изменить всю систему изнутри, — отвечает Даркен решительно. — Найти единомышленников и союзников. Доказать всем, что старая древняя магия намного лучше и безопаснее. Но один я ничего не смогу сделать против Совета. Мне нужны другие сильные и умные союзники.

Он смотрит мне прямо в глаза.

— И ты именно такой человек. Я видел, как ты работал с магией на вступительном экзамене. Огонь совершенно не сопротивлялся тебе, слушался беспрекословно. Как будто ты не заставлял его силой, а просто попросил по-доброму о помощи. Это и есть древняя техника истинной магии.

Я долго молчу, обдумывая ситуацию. Даркен знает слишком много о запретных вещах. Но он искренне хочет того же, что и я: изменить порочную систему к лучшему.

— Если я расскажу тебе всю правду сейчас, — говорю я очень медленно и серьезно, — ты должен дать мне священную клятву. Никому и никогда не рассказывать об услышанном. Даже если меня арестуют и казнят публично, ты должен будешь молчать до конца.

— Клянусь всеми стихиями, — говорит Даркен торжественно. — Клянусь собственной жизнью. Твой секрет навсегда умрет вместе со мной.

Я смотрю ему прямо в глаза и вижу там настоящую решимость и искренность.

— Я не из этого мира вообще, — говорю я тихо. — Я пришел сюда через магические Врата из другого измерения. Я настоящий Связующий, последний из своего рода. Меня учил Морвен Последний в Забытых землях.

Я знаю истинную древнюю магию во всей ее полноте. Я пришел в ваш мир, чтобы восстановить утраченный баланс между людьми и стихиями. Чтобы спасти ваш мир от полного разрушения.

Даркен внимательно слушает меня, не перебивая ни разу. Когда я заканчиваю свой рассказ, он медленно кивает.

— Я верю тебе, — говорит он твердо. — И я обязательно помогу тебе в этом деле. Чем только смогу. Но нам нужно действовать предельно осторожно. У Совета глаза и уши повсюду. Тенераус особенно опасен и жесток. Если он каким-то образом узнает, что ты здесь, он убьет тебя немедленно, без суда и следствия.

— Я прекрасно это понимаю, — отвечаю я. — Именно поэтому нам нужно действовать очень тихо и осторожно. Постепенно находить сторонников среди студентов и преподавателей. Учить их правильной безопасной магии. Медленно, но верно.

— Мира, — говорит Даркен задумчиво. — Она может стать нашей союзницей. Она добрая и умная девушка. Она отчетливо видит всю несправедливость существующей системы. Но она просто не знает о существовании альтернативы.

— А что насчет Кайрана? — спрашиваю я.

— Нет, с ним не получится, — решительно качает головой Даркен. — Он слишком слепо верит во все традиции. Его влиятельная семья служит в Совете уже много поколений подряд. Его отец лично служит Тенераусу. Кайран никогда не предаст свою семью.

— Понятно, учту это.

Мы спускаемся вниз с крыши и возвращаемся в нашу комнату. Кайран и Мира уже проснулись и одеваются.

— Где вы были так рано? — спрашивает Мира с любопытством.

— Просто гуляли по территории, — отвечает Даркен небрежно. — Смотрели на рассвет над городом.

— Как романтично, — усмехается Кайран с насмешкой. — Провинциалы всегда любят всякую природу и сентиментальность. Мы, городские жители, предпочитаем блага цивилизации всем этим красотам.

Я не отвечаю на его выпад. Быстро одеваюсь и иду вниз на завтрак. После завтрака начинается наше первое настоящее занятие. Практическая магия под руководством профессора Валенса. Я уже слышал о нем от других студентов, что он очень строгий, требовательный, ярый сторонник жесточайшего контроля над стихиями.

Класс довольно большой, вмещает человек тридцать. Все новички первого курса. Профессор Валенс уже стоит в центре класса и ждет нас. Он высокий и очень худой, полностью лысый. На его изможденном лице видны многочисленные шрамы. Искажение добралось уже до самой шеи, черные зловещие линии медленно ползут вверх к лицу.

— Сегодня мы начнем настоящую практику магии, — говорит он резким командным голосом. — Немедленно забудьте все, что вы знали раньше. Магия прежде всего железная дисциплина, абсолютный контроль и несгибаемая сила воли.

Любая стихия ваш естественный враг. Она не хочет слушаться вас добровольно. Ваша главная задача как магов полностью сломать ее сопротивление. Подчинить себе и заставить служить беспрекословно.

Он резко поднимает руку вверх, и огонь мощно вспыхивает над ладонью: огромный яростный шар пламени. Я отчетливо вижу, как огонь отчаянно борется и пытается вырваться на свободу. Валенс стискивает зубы от напряжения и сжимает кулак еще крепче. Огонь нехотя подчиняется его железной воле.

— Видите это наглядно? — говорит Валенс напряженно. — Я полностью доминирую над огнем. Он принадлежит только мне и никому больше. Он слушается меня беспрекословно, потому что я намного сильнее его.

Он наконец отпускает огонь, и тот мгновенно гаснет с облегчением. Валенс тяжело дышит, на его лице написана острая боль: Искажение нестерпимо жжет его изнутри.

— Сейчас вы все попробуете сделать то же самое, — говорит он, отдышавшись. — По очереди, один за другим. Вызовите огонь и держите его максимально долго. Заставьте его принять любую геометрическую форму: круга, квадрата, треугольника, какую угодно.

Первым выходит толстый нервный парень. Он неуверенно протягивает дрожащую руку вперед, и маленький огонек слабо вспыхивает над ладонью. Пламя дрожит и мечется.

— Держи его крепче! — резко кричит Валенс. — Не отпускай ни в коем случае! Заставь его слушаться только тебя!

Парень стискивает зубы от напряжения изо всех сил. Огонь становится чуть ярче, но остается крайне нестабильным и хаотично мечется.

— Придай ему форму круга! — командует Валенс властно.

Парень отчаянно пытается выполнить приказ. Огонь яростно сопротивляется его воле. Парень внезапно кричит от острой боли, и на его руке мгновенно появляются черные пятна. Они быстро расползаются по всем пальцам.

— Хватит, достаточно! — говорит Валенс безразлично. — У тебя недостаточно силы воли для контроля. Тренируйся больше и упорнее.

Парень возвращается на место, его рука сильно дрожит. Черные пятна Искажения остались на коже. Следующей выходит высокая блондинка. Она вызывает огонь и держит его заметно лучше предыдущего. Ей удается сформировать неровный и кривой круг, но все же это круг.

— Намного лучше, — кивает Валенс одобрительно. — Но недостаточно чисто и ровно. Продолжай упорно работать над точностью контроля.

Девушка возвращается на место. На ее руках уже видны тонкие черные линии Искажения. Очередь медленно продвигается вперед. Студенты один за другим выходят и пытаются. Все без исключения страдают от боли. Все получают Искажение на своей коже. Подходит очередь Миры. Я вижу, как она сильно нервничает и переживает. Ее руки заметно дрожат от волнения.

— Смелее, не бойся, — говорит Валенс. — Покажи свою настоящую силу.

Мира протягивает руку вперед, и огонь вспыхивает над ладонью. Она из последних сил держит его и пытается сформировать правильный круг. Огонь отчаянно сопротивляется ее воле. Мира тихо стонет от нарастающей боли, ее лицо становится смертельно бледным.

— Держи крепче, не сдавайся! — кричит Валенс громко.

Мира сжимает кулак изо всех своих сил. Огонь наконец нехотя подчиняется ее воле. Формируется ровный красивый круг из пламени.

— Просто отлично! — говорит Валенс довольно.

Но Мира уже не слышит его слов. Она внезапно падает на пол, полностью теряя сознание. Огонь мгновенно гаснет. Я стремительно бегу к ней и подхватываю ее падающее тело. Она без сознания и не дышит. На ее руках множество черных пятен: от самых кончиков пальцев до запястий.

— Немедленно отнесите ее в медицинский кабинет, — говорит Валенс совершенно безразличным тоном. — Обычное перенапряжение магии, ничего серьезного. Она просто отдохнет там и скоро вернется на занятия.

Я осторожно поднимаю Миру на руки. Даркен быстро подходит и помогает мне. Мы вместе несем ее к выходу из класса и идем в медицинский пункт Академии. Там дежурит пожилая строгая медсестра. Она быстро осматривает Миру профессиональным взглядом.

— Сильное истощение магической энергии, — говорит она равнодушно. — Ничего особенно серьезного. Нужен просто отдых, много воды и хороший сон. Завтра утром она будет совершенно в порядке.

— А что насчет Искажения на ее руках? — спрашиваю я обеспокоенно. — Там очень много черных пятен.

— Это совершенно нормально для начинающих, — отвечает медсестра как нечто само собой разумеющееся. — Первые практические занятия всегда очень тяжелые для новичков. Искажение либо пройдет со временем, либо останется навсегда. Все зависит от природной силы конкретного студента.

Она равнодушно уходит из палаты. Мы остаемся наедине с бледной Мирой, которая лежит на узкой кровати и тяжело дышит.

— Это совершенно неправильно, — шепчу я Даркену тихо. — Так категорически нельзя учить магии. Это методично калечит молодых людей.

— Я прекрасно знаю это, — кивает Даркен мрачно. — Но вся система работает именно так уже много веков подряд. Никто даже не пытается сомневаться в ней.

Мира медленно открывает глаза и смотрит на нас.

— Что случилось со мной? — спрашивает она очень слабым голосом.

— Ты упала в обморок от перенапряжения, — говорю я мягко. — Ты слишком сильно перенапряглась на занятии.

— Я помню теперь. Огонь не хотел слушаться меня совсем. Я изо всех сил заставляла его подчиниться. Было так больно, невыносимо больно.

Она смотрит на свои руки и видит множество черных пятен. Ее глаза расширились от ужаса.

— Это Искажение, — шепчет она в панике. — Оно появилось так быстро, буквально после одного занятия.

— Медсестра сказала, что оно обязательно пройдет, — говорю я, но сам не верю в эти слова.

Мира отрицательно качает головой.

— Нет, это неправда. Я много читала об Искажении. Оно никогда не проходит само по себе, только растет и растет. Медленно, но абсолютно неумолимо. Я умру точно так же, как умирают все маги. От Искажения.

Она начинает тихо плакать, и слезы текут по ее бледным щекам. Я смотрю на Даркена вопросительно, и он слегка кивает мне, одобряя.

— Мира, — говорю я очень тихо. — Существует совершенно другой способ использования магии. Безопасный способ, который не вызывает Искажения вообще. Она поднимает на меня заплаканные глаза.

— Какой способ? Где его можно найти?

— Это древний, давно забытый метод, — объясняю я. — Я знаю его и могу показать тебе прямо сейчас. Но это должно остаться строгим секретом. Никому нельзя говорить об этом. Совет официально запретил эту технику много лет назад и называет ее опасной ересью.

Мира быстро вытирает слезы рукавом.

— Покажи мне, пожалуйста, — говорит она умоляюще. — Я не хочу умирать молодой.

Я сажусь рядом с ней на кровать и осторожно беру ее руку в свою.

— Закрой глаза и начни дышать очень медленно, — говорю я спокойно. — Почувствуй поток энергии внутри себя. Он течет постоянно по всему твоему телу.

Мира послушно закрывает глаза и начинает медленно дышать.

— Я чувствую его, — шепчет она удивленно. — Приятное тепло течет внутри меня.

— Отлично, очень хорошо, — говорю я. — Теперь самое важное — не пытайся заставить огонь силой. Попроси его по-доброму о помощи. Мягко и уважительно. Огонь любит смелых людей, но абсолютно не терпит насилия над собой. Просто попроси его помочь тебе.

Мира протягивает свободную руку вперед и что-то тихо шепчет. Слова непонятные для меня, но явно искренние. Маленький, тихий, но совершенно спокойный огонь послушно появляется над ее ладонью. Он совсем не борется и не сопротивляется. Мира открывает глаза и смотрит на пламя с изумлением.

— Он слушается меня, — шепчет она потрясенно. — Совсем без боли, без мучительной борьбы.

— Да, именно так, — киваю я с улыбкой. — Потому что ты не заставляешь его силой, а искренне просишь о помощи. Это и есть истинная древняя магия в своей первозданной форме.

Огонь мягко гаснет. Мира снова смотрит на свои изувеченные руки. Черные пятна Искажения… они становятся светлее. Совсем немного, почти незаметно для глаза. Но я точно вижу эту разницу.

— Они светлеют на глазах, — шепчет Мира потрясенно.

— Как это вообще возможно? — Истинная магия не калечит человека, а лечит его, — объясняю я терпеливо. — Если ты продолжишь практиковать правильный метод, Искажение постепенно полностью пройдет.

Мира смотрит на меня, и слезы снова появляются на ее глазах. Но теперь это совсем другие слезы, слезы огромной радости и облегчения.

— Спасибо тебе огромное, — говорит она со слезами. — Ты буквально спас мне жизнь сейчас.

— Не благодари меня, — отвечаю я. — Благодари старых магов прошлого, тех немногих, кто сумел сохранить эти драгоценные знания для будущих поколений.

Даркен наклоняется ближе к Мире.

— Теперь ты понимаешь настоящую правду, — говорит он ей серьезно. — Вся система построена на чудовищной лжи. Искажение совсем не обязательно для магии. Существует совершенно другой безопасный путь.

— Я хочу учиться этому методу, — говорит Мира решительно. — Покажите мне все, чему вы можете научить. Научите меня правильной магии.

— Мы обязательно научим тебя, — обещаю я. — Но только в строжайшей тайне от всех остальных. Совет ни в коем случае не должен узнать о наших занятиях. Если они узнают, нас всех троих немедленно убьют.

— Я все прекрасно понимаю, — кивает Мира серьезно. — Обещаю быть максимально осторожной во всем.

Мы возвращаемся обратно в класс. Занятие все еще продолжается. Моей очереди демонстрировать способности еще не было.

— Александр из Зеленого Долга, — наконец вызывает меня Валенс. — Выходите в центр класса.

Я уверенно выхожу в центр. Все студенты внимательно смотрят на меня.

— Продемонстрируйте контроль над огнем, — говорит Валенс официально. — Вызовите его, удержите как можно дольше и сформируйте правильный круг. Делайте так, как вчера учил профессор Талвин.

Я протягиваю руку вперед и делаю убедительный вид, что заставляю огонь явиться силой. Стискиваю зубы и напрягаю все лицо. Но на самом деле я просто прошу огонь: «Огонь, помоги мне, пожалуйста. Покажи себя.»

Огонь приходит мгновенно. Большой яркий шар, абсолютно стабильный.

— Очень хорошо, — говорит Валенс. — Теперь придайте ему форму круга.

Я мысленно прошу огонь принять форму правильного круга. Он слушается меня мгновенно и беспрекословно. Круг получается идеально ровным. Валенс недовольно хмурится, глядя на меня.

— Слишком легко для вас, — говорит он подозрительно. — Вы совершенно не напрягаетесь. Где должное усилие воли?

— Не знаю точно, профессор, — отвечаю я как можно болееневинно. — Я просто делаю так, как чувствую правильным.

— Это совершенно неправильно, — решительно качает головой Валенс. — Настоящая магия всегда требует огромного усилия, боли и мучительной борьбы со стихией. Если вам слишком легко, значит вы недостаточно сильно контролируете огонь. Огонь только притворяется послушным, но на самом деле готовится внезапно вырваться и ударить вас.

— Но он не вырывается совсем, — возражаю я спокойно.

— Пока еще не вырвался, — упрямо настаивает Валенс. — Но позже обязательно вырвется на свободу и ударит вас. Серьезно обожжет. Именно поэтому необходим жесткий железный контроль и полное доминирование. Попробуйте снова, но на этот раз с видимым усилием воли.

Я делаю вид, что пробую с большим усилием. Стискиваю зубы еще сильнее и напрягаю лицо до предела. Но огонь остается точно таким же стабильным и совершенно послушным. Валенс подходит еще ближе ко мне. Он внимательно изучает мою магическую ауру, потом протягивает руку и осторожно касается моего лба.

Я ясно чувствую его магическую проверку. Артефакт Морвена работает безупречно и надежно скрывает истинную природу моей магии от посторонних глаз. Валенс наконец отступает назад, явно озадаченный увиденным.

— Очень странно, — бормочет он себе под нос. — Аура совершенно чистая и обычная. Контроль по всем показателям средний. Но результат работы значительно выше среднего уровня. Совершенно не понимаю этого. Кайран внезапно встает со своего места.

— А может быть, он просто жульничает каким-то образом? — говорит он с подозрением. — Использует какой-то запрещенный артефакт? Или тайную технику?

Валенс строго смотрит на меня.

— Покажите мне немедленно обе руки, — приказывает он властно.

Я послушно показываю руки, закатывая рукава до самых локтей. Руки совершенно чистые, без малейшего следа Искажения. Никаких подозрительных артефактов не видно. Только серебряный медальон на шее, но он надежно спрятан под одеждой.

— Совершенно чисто, — говорит Валенс после тщательного осмотра. — Никакого жульничества не обнаружено. Просто очень необычная техника работы с магией. Или исключительный природный талант. Или что-то совершенно другое. Я пока не знаю точно. Но пока разрешаю вам продолжать делать так, как вы делаете сейчас.

Я возвращаюсь на свое место. Кайран сверлит меня злым взглядом, явно злится и завидует моему успеху.

— Везучий провинциал, — шипит он мне с ненавистью. — Но скоро ты обязательно споткнешься и упадешь. Это неизбежно.

Я игнорирую его слова и не отвечаю. Занятие наконец заканчивается, и мы выходим из класса. Мира чувствует себя уже намного лучше и идет рядом со мной.

— Спасибо тебе еще раз за все, — говорит она искренне. — Ты полностью изменил мою жизнь сегодня. Я думала, что совершенно обречена на медленную смерть. А теперь у меня появилась настоящая надежда на будущее.

— Просто тренируйся правильным методом каждый день, — говорю я. — Медитация, искренняя просьба к стихиям, гармония с ними. Искажение постепенно полностью уйдет с твоего тела.

— Обязательно буду тренироваться.

Вечером я сижу в огромной библиотеке Академии. Читаю толстую книгу по древней истории магии. Ищу хоть какие-то упоминания о Связующих. Но ничего не нахожу. Все упоминания о них тщательно стерты или полностью заменены ложью.

— Александр, — раздается знакомый голос прямо за моей спиной. Я оборачиваюсь и вижу профессора Элайаса, который стоит позади меня и дружелюбно улыбается.

— Вы так и не пришли ко мне в кабинет, — говорит он с легким упреком. — Вы же обещали прийти сразу после занятий. Но не пришли. Забыли о нашей договоренности?

— Простите меня, пожалуйста, профессор, — говорю я извиняющимся тоном.

— Я помогал своей однокурснице. Она внезапно упала в обморок прямо на занятии профессора Валенса.

— Да, я слышал об этом инциденте, — кивает Элайас. — Мира, если не ошибаюсь. Обычное перенапряжение магической энергии. К сожалению, это довольно частое явление среди новичков. Особенно среди тех студентов, кто пытается добиться результата слишком быстро.

Он садится рядом со мной за стол.

— Профессор Валенс специально говорил со мной о вас сегодня, — продолжает Элайас задумчиво. — Он сказал, что вы показали весьма необычные результаты на занятии. Высочайший контроль над огнем совершенно без видимых усилий с вашей стороны. Это исключительная редкость даже среди опытных магов.

— Мне просто очень повезло, наверное, — отвечаю я уклончиво. — Я совсем не думаю, что это простое везение, — качает головой Элайас серьезно. — Вы используете совершенно другую технику работы с магией. Не ту технику, которой учат здесь в Академии. Я заметил это еще на вступительном экзамене. И вижу это снова сейчас. Откуда вы знаете эту необычную технику?

Я молчу, совершенно не зная, что ответить ему на это. Элайас наклоняется ближе ко мне и говорит очень тихо:

— Я совсем не ваш враг, Александр. Я ищу настоящую правду. Я много лет изучаю древнюю историю магии и нахожу обрывки забытых знаний о той магии, которая существовала до появления Искажения. О той безопасной магии, которая совсем не калечила магов. Если вы действительно знаете эту древнюю магию, пожалуйста, поделитесь со мной. Помогите мне в моих поисках. Помогите всем людям этого мира.

Я внимательно смотрю ему прямо в глаза и вижу там абсолютную искренность и искреннее желание помочь людям.

— Профессор Элайас, — говорю я очень медленно и осторожно. — Если я расскажу вам настоящую правду прямо сейчас, вы мне поверите? Или немедленно донесете обо мне в Совет магов?

— Я никогда не донесу на вас, — твердо обещает Элайас. — Клянусь вам в этом. Совет магов лжет народу уже много лет. Я точно знаю это. Я тайно изучаю их секретные документы. Они полностью переписали историю нашего мира и скрыли настоящую правду от всех людей. Я хочу найти эту правду и восстановить ее. Вернуть людям то, что у них украли.

Я колеблюсь. Доверять ему или нет? Это может быть ловушка. Но его глаза… они говорят об искренности.

— Мне нужно подумать, профессор, — говорю я наконец. — Это очень серьезное решение. Можно я приду к вам через пару дней? В ваш кабинет?

Элайас кивает с пониманием:

— Конечно. Мой кабинет номер триста два на третьем этаже. Приходите, когда будете готовы. Я буду ждать.

Он уходит из библиотеки. Я остаюсь один и долго думаю о будущем.

Утром просыпаюсь с тяжелой головой. Всю ночь думал об Элайасе, о его словах. Можно ли ему доверять?

Иду на занятия в привычном режиме. Утром у нас теория магических артефактов с профессором Кирой, пожилой женщиной с седыми волосами и добрым лицом. Она рассказывает о защитных амулетах, о том, как они работают.

Я слушаю внимательно, но постоянно ловлю себя на мысли об Элайасе. Стоит ли рисковать? Морвен говорил искать союзников. Но Морвен не говорил, как отличить друга от врага.

После обеда очередное занятие с Валенсом. Практическая магия. Сегодня мы работаем с водой.

Валенс демонстрирует свою технику, он жестко принуждает воду подчиняться. Она сопротивляется, бурлит, пытается вырваться. Он сжимает ее силой воли.

Когда подходит моя очередь, я делаю все так же, как вчера с огнем. Прошу воду, а не приказываю. Она слушается легко и спокойно. Принимает форму сферы, куба, любую форму, какую попрошу.

Валенс хмурится, но ничего не говорит. Только качает головой и записывает что-то в свой журнал. Кайран снова смотрит на меня со злостью. После занятия подходит ближе:

— Как ты это делаешь? — спрашивает он резко. — Какой секрет ты используешь?

— Никакого секрета, — отвечаю я спокойно. — Просто концентрация и практика.

— Врешь, — шипит он. — У тебя есть какой-то трюк. Я узнаю, какой. И тогда…

Он не договаривает, но угроза ясна. Вечером снова иду в библиотеку. Думаю об Элайасе. О том, что он сказал. О том, что Совет переписал историю.

Это правда. Я видел это своими глазами в видении Морвена. Видел катастрофу триста лет назад. Видел, как погибла древняя цивилизация из-за искаженной магии. Может быть, Элайас действительно ищет правду? Может быть, он союзник?

Сижу у окна библиотеки до поздней ночи. Смотрю на звезды. Думаю об Элиане. Чувствую тонкую нить связи, которая соединяет нас. Посылаю мысль: «Я в порядке. Ищу союзников. Есть один профессор… не знаю, доверять ли ему.»

Чувствую ее ответ: беспокойство, но и поддержку: «Слушай свое сердце. Морвен говорил, что будут и те, кто поможет.» Возвращаюсь в комнату. Ложусь спать. Завтра приму решение.

На следующее утро просыпаюсь с ясной головой. Решение принято. Я пойду к Элайасу. Расскажу ему правду. Если это ошибка… что ж, тогда я хотя бы попытался.

Утром обычные занятия. История магии с самим Элайасом. Он рассказывает о великих магах прошлого, о войнах, о триумфах. Но я замечаю, что он не упоминает Связующих. Вообще. Как будто их никогда не существовало. После занятия подхожу к нему.

— Профессор, — говорю я тихо. — Я готов. Приду к вам вечером. После ужина.

Элайас смотрит на меня долго. Потом медленно кивает:

— Я буду ждать. Кабинет 302. Третий этаж, западное крыло.

После ужина иду по пустым коридорам Академии. Третий этаж. Западное крыло. Здесь тихо и почти темно большинство преподавателей уже разошлись по домам. Нахожу Кабинет Элайаса. Стучу. Сердце колотится.

— Входи, — раздается голос изнутри.

Захожу. Кабинет небольшой, но уютный. Стены завалены книгами от пола до потолка. Старые фолианты, свитки, карты. На столе горят свечи, освещая раскрытые древние тексты. Элайас сидит за столом. Поднимает голову и улыбается:

— Садись, Александр. Я рад, что ты пришел.

Сажусь на стул напротив. Смотрю на него, пытаясь понять — друг он или враг.

— У меня есть много вопросов к тебе, — говорит Элайас мягко. — Но сначала позволь мне показать кое-что.

Он разворачивает один из свитков. Я вижу древние символы, схемы, рисунки.

— Это текст, который мне удалось тайно скопировать из запретного архива Совета, — объясняет он тихо. — Здесь описана магия, которой пользовались до Катастрофы. Магия, основанная не на принуждении, а на… гармонии. На просьбе. На партнерстве со стихиями.

Я смотрю на текст. Это правда. Это истинная магия.

— Ты знаешь эту магию, — продолжает Элайас. — Я видел, как ты работаешь. Ты не заставляешь стихии. Ты просишь их. И они слушаются добровольно.

Молчу. Не знаю, что сказать. Элайас наклоняется ближе:

— Александр, я посвятил свою жизнь поиску этой правды. Я знаю, что Совет лжет. Я знаю, что Искажение болезнь, а не знак силы. Я знаю, что древняя цивилизация погибла не от внешней угрозы, а от собственной магии. От искаженной, извращенной магии принуждения.

Он смотрит мне в глаза:

— Я хочу помочь тебе. Но взамен прошу: научи меня. Научи истинной магии. Покажи, как работать со стихиями правильно. Покажи, как остановить Искажение.

Долгая пауза. Я смотрю на него. Вижу искренность в его глазах. Вижу отчаяние. Вижу надежду. Принимаю решение.

— Хорошо, — говорю я тихо. — Я расскажу тебе правду. Но ты должен поклясться — никому не говорить. Даже если меня арестуют. Даже если меня казнят. Ты должен молчать.

— Клянусь, — отвечает Элайас твердо. — Клянусь своей жизнью и честью.

И я рассказываю. Рассказываю о Морвене. О том, как старый маг учил меня в Забытых землях. О истинной магии: о гармонии, о просьбе, о партнерстве со стихиями.

Рассказываю, как Искажение можно остановить. Как вылечить пораженные участки. Как вернуть баланс между магом и стихиями. Элайас слушает, не перебивая. Его глаза горят. Когда я заканчиваю, он медленно кивает:

— Я всю жизнь искал эту правду. — Его голос дрожит от эмоций. — И вот она передо мной. Спасибо тебе, Александр. Спасибо за то, что доверился мне.

— Что теперь? — спрашиваю я.

— Теперь мы действуем, — отвечает Элайас с решимостью. — Я помогу тебе распространить эти знания. У меня есть единомышленники — студенты и профессора, которые тоже ищут правду. Мы создадим тайное общество. Будем учить истинной магии в секрете от Совета. Медленно, осторожно, но неуклонно.

Он встает и протягивает мне руку:

— Добро пожаловать в движение сопротивления, Александр. Вместе мы изменим этот мир.

Я пожимаю его руку. Чувствую надежду. Впервые за долгое время. Настоящую надежду.

Мы говорим еще час. Обсуждаем планы, стратегию. Элайас рассказывает о других профессорах, которые сомневаются в системе. О студентах, которые задают неудобные вопросы.

— Мира, — говорит он. — Твоя однокурсница. Она уже на пути к правде. Ты помог ей с Искажением. Она будет хорошей союзницей.

— Даркен тоже с нами, — добавляю я. — Я рассказал ему правду. Он клялся хранить секрет.

— Хорошо. Чем больше нас, тем сильнее мы становимся.

Наконец я встаю:

— Мне пора. Уже поздно.

— Иди, — кивает Элайас. — Будь осторожен. Совет везде имеет глаза и уши. Не доверяй никому, кроме тех, о ком я тебе скажу.

Выхожу из кабинета. Коридор пуст и темен. Иду к лестнице. Чувствую прилив энергии. Все получилось. Я нашел союзника. Настоящего союзника.

Я не замечаю темной фигуры в конце коридора. Не замечаю, как она движется в тени. Кайран стоит за колонной и наблюдает. Он видел, как я входил в кабинет профессора Элайаса. Видел, как я вышел только через час.

*Слежка Кайрана*

Час разговора. О чем они говорили так долго? Кайран подходит ближе к двери кабинета. Она не полностью закрыта, осталась небоьшая щель. Он осторожно заглядывает внутрь.

Элайас сидит за столом. Перед ним раскрыты древние свитки. Он что-то пишет, бормочет себе под нос. Кайран слышит обрывки слов: «…истинная магия… гармония… обучать в тайне…» Кровь холодеет. Ересь. Запретные знания. Профессор Элайас еретик. А этот провинциал Александр его сообщник.

Кайран тихо отходит от двери. Идет по коридору быстрым шагом. На его лице холодная решимость. Он знает, что должен сделать. Его отец служит Совету. Его семья всегда была верна традициям. Ересь должна быть искоренена. Любая ересь.

Кайран спускается по лестнице, выходит из здания Академии. Идет через площадь к высокой башне, башне Совета магов. У входа стоит стража.

— Мне нужно срочно сообщить важную информацию, — говорит Кайран. — Это касается ереси в Академии.

Стражник смотрит на него внимательно, потом кивает:

— Проходи. Дежурный маг примет тебя.

Кайран входит в башню. Поднимается по винтовой лестнице. В дежурной комнате сидит маг средних лет в черной мантии Совета.

— Говори, — приказывает он сухо.

— Профессор Элайас распространяет еретические знания, — докладывает Кайран четко. — Я слышал, как он говорил о запретной магии. О гармонии со стихиями. Это противоречит учению Совета.

Маг смотрит на него долго, потом записывает что-то в журнал:

— Твое имя?

— Кайран. Сын Вэйлмонта, члена высшего Совета.

Маг кивает с уважением:

— Хорошо. Мы проверим эту информацию. Если она подтвердится, Совет примет меры. Ты можешь идти.

Кайран выходит из башни. Идет обратно к Академии. На душе спокойно. Он сделал правильное дело. Защитил традиции. Защитил порядок. Ересь будет искоренена.

*Возвращение Александра*

Я возвращаюсь в комнату довольный. Все прошло хорошо. Элайас настоящий союзник. Теперь у нас есть план. В комнате темно. Кайран, Мира и Даркен уже спят. Или притворяются спящими.

Тихо раздеваюсь, ложусь на кровать. Смотрю в темный потолок. Чувствую удовлетворение. Первый шаг сделан. Мы начали движение. Тайное общество, которое будет учить истинной магии. Медленно, но верно мы изменим этот мир. Закрываю глаза. Засыпаю с улыбкой на лице.

Сны приятные. Снится Элиана. Снится Морвен. Снится будущее, где магия снова стала безопасной. Я не знаю, что в эту самую минуту в башне Совета маги уже читают донос Кайрана. Не знаю, что завтра утром к кабинету Элайаса придут стражники. Не знаю, что это была последняя спокойная ночь перед бурей.

Глава 16

Я просыпаюсь от громких криков на площади. Рядом Даркен уже стоит у окна, его силуэт напряжен — плечи развернуты, руки сжаты в кулаки.

— Что происходит? — спрашиваю я, вскакивая с кровати. Холодный пол обжигает босые ступни, но я едва замечаю это.

— Кого-то арестовали, — мрачно отвечает он, не отрывая взгляда от площади. — Видишь эшафот? Готовят казнь.

Я подхожу к окну, и утреннее солнце бьет прямо в глаза, заставляя щуриться. Вглядываюсь в толпу на главной площади Академии. Стражники повсюду — их черные доспехи отсвечивают металлом, копья образуют ощетинившийся лес. На эшафоте, грубо сколоченном из темного дерева, стоит связанная фигура, чьи одежды развеваются на ветру.

Присматриваюсь ближе — и холод сковывает тело, начиная с кончиков пальцев и разливаясь по груди. Дыхание перехватывает. Во рту пересыхает.

Это профессор Элайас.

— Нет, — шепчу я, и голос звучит чужим, сорванным. — Не может быть…

— Кайран донес на него, — говорит Даркен глухо, каждое слово словно выдавлено через силу. — После того разговора в библиотеке. Совет действует быстро.

Элайас стоит связанный и избитый — на его лице темнеют синяки, губа рассечена, левый глаз заплыл. Но держится прямо, подбородок поднят. Даже перед лицом смерти он не сломлен, и в этой гордой осанке есть что-то невыносимо трагичное. Мои руки дрожат, когда я опираюсь о подоконник, и дерево твердое, шершавое под ладонями — единственная реальность в этом кошмаре.

Рядом с эшафотом поднимается на возвышение Тенераус в черных одеждах с алыми вышивками пламени. Каждое его движение размеренное, театральное. Он поднимает руку, требуя тишины, и его голос, усиленный магией, разносится по площади как удар колокола, отражаясь от каменных стен:

— Граждане Академии! Сегодня свершится справедливость! Перед вами стоит профессор Элайас, обвиненный в распространении запрещенных знаний! В подрыве устоев! В попытке вернуть опасную, древнюю магию, которая едва не уничтожила наш мир столетия назад!

Толпа начинает гудеть — одни голоса сливаются в рев одобрения, другие звучат неуверенно, возмущенно. Кто-то кричит в поддержку казни, кто-то пытается протестовать, но их голоса тонут в общем гуле. Площадь превратилась в кипящий котел человеческих эмоций, и это зрелище тошнотворно — как люди так легко готовы смотреть на смерть.

Внезапно из передних рядов выходит высокая фигура в сером плаще, расшитом серебряными рунами. Капюшон падает, открывая лицо пожилой женщины с седыми волосами, собранными в строгий узел, и резкими, волевыми чертами. Шрам пересекает ее левую бровь — след давней битвы.

— Магистр Селена, — шепчет Даркен, и в его голосе впервые за это утро звучит надежда. — Член Совета. Союзница Элайаса.

Селена поднимает руку, и из нее вырывается мощный поток воды — не агрессивный, а защитный, образующий прозрачную, переливающуюся стену между Тенераусом и осужденным. Капли воды искрятся в солнечном свете, создавая на мгновение иллюзию радуги. Но эта красота обманчива — за ней скрывается отчаянная попытка остановить неизбежное.

— Я требую остановить казнь! — властно звучит ее голос, наполненный магией, разносясь над притихшей площадью. — Где доказательства? Где свидетели? Где соблюдение процедуры? Это не правосудие — это расправа!

Тенераус медленно поворачивается к ней, и даже на расстоянии видно, как холодны его глаза — два осколка льда в бесстрастном лице. Губы кривятся в усмешке, в которой нет ни капли веселья.

— У нас есть свидетель, — произносит он, растягивая слова, словно наслаждаясь моментом. — Заслуживающий доверия. Студент, чья преданность Совету не вызывает сомнений.

Он делает жест — и из толпы выходит Кайран.

Мой сосед по комнате. Тот самый парень, с которым я делил комнату, обсуждал занятия, делился едой. Сейчас он нервно оглядывается, руки дергаются, но голос звучит достаточно громко, старательно твердо — голос человека, убедившего себя, что поступает правильно:

— Я видел все собственными глазами. Вчера вечером в библиотеке профессор Элайас разговаривал с новым студентом — Александром из Зеленого Долга. Они обсуждали древнюю магию, запрещенную Советом! Профессор объяснял ему принципы, которые могут привести к Искажению! К безумию! Он рисковал жизнями всех нас!

Холод пронизывает до костей, до самых внутренностей. Кожа покрывается мурашками, пальцы немеют. Значит, он запомнил каждое слово. Каждую фразу. И побежал доносить. Предательство оставляет во рту привкус желчи.

Тенераус поворачивается и смотрит прямо на окна Академии. Его взгляд проникает сквозь стены, сквозь расстояние — словно он видит меня, стоящего у окна, замершего от ужаса. В этом взгляде торжество охотника, загнавшего добычу в угол.

— Александр из Зеленого Долга! — гремит его голос, отзываясь эхом от каменных фасадов. — Явись немедленно! Иначе профессор умрет прямо сейчас! Его кровь будет на твоих руках! У тебя есть одна минута!

Даркен хватает меня за руку с такой силой, что кости скрипят, а кожа краснеет под его пальцами. Больно. Но эта боль якорит меня в реальности.

— Не смей! — шипит он, развернув меня лицом к себе. Его глаза горят яростью и страхом. — Это ловушка! Выйдешь — и вас казнят обоих! Тенераус только этого и ждет!

— Но он умрет из-за меня… — голос срывается, комок стоит в горле. Вина давит на плечи непосильным грузом. — Я не могу… просто стоять и смотреть…

— Он умрет в любом случае, — жестко обрывает Даркен, впиваясь взглядом в мое лицо. — Посмотри на Элайаса! Посмотри внимательно!

Я смотрю на эшафот сквозь пелену слез, которые жгут глаза. Профессор медленно поднимает голову — это усилие дается ему с трудом, мышцы напряжены, но он делает это. Смотрит в сторону Академии, туда, где стоим мы.

Наши взгляды встречаются через расстояние.

И он едва заметно качает головой. Движение почти незаметное, но настойчивое.

Жестом связанной руки — насколько позволяют веревки — показывает: беги. Не приходи. Спасайся.

Это его последнее послание. Последний урок. Последний дар — моя жизнь в обмен на его.

Слезы текут по щекам горячими дорожками. Кулаки сжимаются так сильно, что ногти впиваются в ладони. Но я киваю. Еле заметно. Чтобы он видел: я понял. Я сделаю, как он хочет.

Селена отчаянно пытается создать новый водный барьер — её руки описывают сложные пассы, губы шепчут заклинание, пот блестит на лбу от усилия. Но Тенераус уже поднимает руку. Из его ладони вырывается яркое пламя — не обычный огонь, а магическое, раскаленное добела пламя, которое искажает воздух вокруг себя, заставляя его плавиться и дрожать. Смертоносное. Жадное.

— Тенераус, это убийство! — кричит Селена, и в её голосе отчаяние прорывается сквозь властность. — Это против всех законов! Против самих основ Совета! Ты превращаешь правосудие в фарс!

— Совет одобрил казнь, — холодно отвечает Тенераус, и в его голосе слышится торжество. — Голосование было законным. Вы были в меньшинстве, магистр. Примите поражение с достоинством.

Пламя рвется вперед — языки огня извиваются змеями, вытягиваются, набирают скорость.

Селена пытается остановить его водой, выбрасывая вперед обе руки — водный барьер становится толще, плотнее, но огонь слишком силен. Он пробивает защиту с шипением, превращая воду в пар, который окутывает эшафот белой пеленой. И затем обрушивается на Элайаса.

Раздается короткий крик — полный боли, но не страха. Не мольбы. Просто крик человека, принимающего свою судьбу.

Потом — тишина. Страшная, гнетущая тишина, в которой слышен только треск догорающего пламени.

Я резко отворачиваюсь, не в силах смотреть, но картина уже выжжена в памяти. Пламя. Дым. Силуэт, поглощенный огнем. Меня начинает трясти — крупная дрожь проходит по всему телу. Зубы стучат. Колени подгибаются, и я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть. Желудок сжимается, во рту привкус меди — кусаю губу до крови, не замечая этого.

— Быстрее! — Даркен тащит меня от окна, почти волоком. — Они сейчас придут! Минуты, понимаешь?! У нас нет времени на горе!

Его голос как пощечина, возвращающая к реальности. Автоматически хватаю плащ, наспех набрасываю на плечи, засовываю ноги в сапоги, даже не зашнуровывая их. Руки не слушаются, пальцы не гнутся.

Мы выбегаем из комнаты. Коридор полон паники — студенты выглядывают из дверей, шепчутся, некоторые плачут. Сзади уже слышны тяжелые шаги — стражники поднимаются по лестнице, их доспехи лязгают с каждым шагом. Грубые голоса отдают команды.

— Сюда! — Даркен сворачивает в узкий боковой коридор, настолько тесный, что приходится идти боком.

Бежим через лабиринт проходов. Он знает Академию идеально — ведет через секретные повороты, за гобеленами скрывающие двери, потайные лестницы, спиральные проходы. Легкие горят от бега, в боку колет, но останавливаться нельзя. За спиной слышны крики стражников: «Обыските все комнаты! Никого не упускать!»

— Куда мы идем? — задыхаюсь, хватая воздух ртом.

— В безопасное место, — отвечает Даркен, даже не оборачиваясь. — Элайас показал мне давно. На такой случай. Он всегда знал, что может случиться.

Спускаемся все ниже, в подвалы. Воздух становится холоднее с каждой ступенькой. Темно — лишь редкие факелы едва освещают путь, отбрасывая прыгающие тени на влажные стены. Сыро, каждый вдох наполнен запахом плесени и старого камня, затхлости столетий. Где-то капает вода — монотонный звук, отсчитывающий секунды нашего бегства.

Даркен останавливается у обычной с виду стены, покрытой трещинами и мхом. Проводит рукой по камням, нащупывает что-то, нажимает. Стена с тихим скрежетом движется, открывая узкий проход — настолько узкий, что взрослому человеку пришлось бы протискиваться.

— Входи.

Протискиваюсь в темный коридор. Холодный камень царапает плечи сквозь ткань плаща. Идем долго, спотыкаясь о неровности пола, вытянув руки вперед, чтобы не врезаться в стены. Темнота абсолютная, давящая. Единственный звук — наше тяжелое дыхание и шарканье ног по камню. Наконец впереди показывается слабый свет — сначала как тусклое пятно, потом все ярче.

Выходим в просторную подземную комнату со сводчатым потолком, поддерживаемым массивными колоннами. По стенам горят факелы в кованых держателях, их пламя ровное, устойчивое — не обычный огонь. В центре — большой деревянный стол, изрезанный, потертый от времени, с картой на поверхности, прижатой камнями по углам. Вокруг стоят пустые стулья разного вида — собранные откуда придется. На полках вдоль стен книги, свитки, какие-то артефакты. Место жилое, обжитое.

— Что это? — спрашиваю, оглядываясь.

— Убежище, — отвечает Даркен, тяжело дыша, опираясь о стол. Пот блестит на его лбу, грудь вздымается. — Элайас создал его давно. Немногие знают. Здесь он встречался с теми, кто думал иначе. С теми, кто сомневался.

Опускается на стул с тяжелым вздохом. Я делаю то же самое, и только сейчас понимаю, как устал — все тело гудит, мышцы налиты свинцом.

Сидим в тишине, прерываемой только треском факелов и нашим дыханием. Я все еще слышу тот последний крик. Вижу пламя, пробивающее защиту. Вижу силуэт Элайаса, стоящего прямо до конца. Снова и снова, как проклятую пластинку, которую невозможно остановить. Руки дрожат. Закрываю глаза, но картина не исчезает — выжжена на внутренней стороне век.

— Это моя вина, — шепчу я, и голос ломается. — Если бы не тот разговор… если бы я не задавал вопросов… он был бы жив. Жив!

— Нет, — жестко обрывает Даркен, ударяя кулаком по столу. Звук гулкий, резкий. — Вина Кайрана. Который предал доверие. И Тенерауса. Который убивает за правду. И системы, которая поощряет доносы и казнит за знания. Это не на тебе. Не смей брать эту вину.

Он встает резко, стул скрипит и откатывается назад. Начинает ходить по комнате, руки сжаты в кулаки, каждое движение резкое, сдерживаемая ярость в каждом шаге.

— Элайас знал риск. Понимал, что может случиться. И все равно выбрал этот путь. Не из глупости. Не из гордости. Потому что верил — можно изменить мир. Потому что не мог молчать, видя, как система калечит и убивает.

Останавливается у окна — узкой щели в стене, через которую едва проникает свет. Смотрит в эту щель долго, молча. Потом поворачивается:

— И что теперь? — спрашиваю я тихо.

— Теперь прячемся здесь несколько часов. Пока стражники обыскивают Академию. Они придут в ярость, будут рвать все на части. Вечером я приведу других.

— Каких других?

— Тех, кто думал так же, как Элайас. Кто сомневается в Совете. Они узнали о его смерти. И захотят знать правду. Захотят понять, за что он умер. И стоило ли это того.

Сидим долгие часы в этой подземной тишине. Время тянется мучительно — каждая минута как час, каждый час как вечность. Даркен периодически выходит через потайной ход проверить обстановку, возвращается с новостями. Лицо у него каменное, но глаза выдают напряжение.

— Обыскивают всю Академию, — докладывает он после очередного похода. — Комната за комнатой. Допрашивают студентов. Некоторые плачут, некоторые кричат, что ничего не знают. Но до подвалов пока не дошли. Слишком много помещений наверху.

Когда за узкой щелью окна начинает темнеть, когда свет становится серым, а потом угасает совсем, Даркен говорит:

— Пойду за первым. Жди здесь. Не выходи ни при каких обстоятельствах.

Уходит в темный коридор, и я остаюсь один.

Время тянется мучительно. Сижу, вглядываясь в темноту прохода, прислушиваюсь к каждому звуку. Сердце бьется тяжело, неровно. Мысли путаются, возвращаются к утру, к эшафоту, к последнему взгляду Элайаса. Что, если Даркена схватили? Что, если он привел за собой стражу? Что, если это конец?

Наконец раздаются шаги — осторожные, крадущиеся. Вскакиваю, готовясь призвать огонь. Входит Даркен. За ним — знакомая фигура.

Лира.

Девушка с темными волосами, заплетенными в косу, смотрит с удивлением. Её глаза красные, опухшие — плакала. Губы поджаты. Руки дрожат.

— Александр? Ты здесь? — голос тихий, надломленный.

— Тенераус искал меня после… после казни, — объясняю, пытаясь сохранить голос ровным.

Лира бледнеет еще больше, если это возможно. Лицо становится белым как мел.

— Я видела, — шепчет она, и голос срывается. — Видела, как Элайаса… как пламя… — не договаривает, закрывает лицо руками. Плечи вздрагивают.

— Садись, — предлагает Даркен мягче, чем обычно. Подводит её к стулу. — Сейчас придут еще. Нужно подождать.

Лира опускается на стул, обхватив себя руками, словно пытаясь согреться в этом холодном подземелье.

Ждем. Один за другим Даркен приводит студентов. Каждого отдельно, с разницей в полчаса — осторожно, методично, чтобы никто не заметил закономерности.

Приходит Рован — высокий парень лет двадцати с короткими темными волосами и сильными руками ремесленника. На лице старые ожоги — следы неудачных попыток призвать огонь. Челюсть сжата, глаза полны едва сдерживаемой ярости.

Приходит Мира — соседка Лиры, с каштановыми волосами, собранными в хвост. Хрупкая на вид, но спина прямая. На руках шрамы — множество мелких ожогов, белеющих на смуглой коже.

Приходят другие. Всего собирается около десяти человек. Молодые, от восемнадцати до двадцати пяти. Настороженные, потрясенные казнью, но в глазах у каждого горит что-то — не просто страх, но и решимость. Жажда понять.

Комната наполняется шепотом, приглушенными голосами. Кто-то плачет тихо, кто-то сжимает кулаки. Все избегают смотреть друг другу в глаза — как будто присутствие здесь уже делает их соучастниками чего-то запретного.

— Зачем ты привел нас? — спрашивает Рован, первым нарушая молчание. Голос хриплый — Зачем этот риск?

— Потому что все вы сомневались в Совете, — отвечает Даркен, оглядывая собравшихся. — Задавали вопросы. Чувствовали, что что-то не так. И Элайас хотел, чтобы вы узнали правду. Перед смертью он просил… если что-то случится… показать вам.

— Какую правду? — недоверчиво спрашивает рыжеволосый парень, поджарый, с нервным тиком в углу глаза.

— Правду о магии, — вмешиваюсь я, вставая. Все взгляды обращаются ко мне. — О том, что вас учат неправильно. Что стихии не нужно принуждать. Что все ваши шрамы, вся боль, весь страх перед Искажением — результат ложной системы.

Молчание. Недоверие в глазах, смешанное с надеждой — опасной, отчаянной надеждой.

Встаю и протягиваю руку. Закрываю глаза на мгновение, чувствую тепло внутри, в центре груди. Тихо зову огонь — не приказываю, не принуждаю, а прошу. Как просят друга о помощи. Мысленно обещаю уважение, предлагаю партнерство.

Над ладонью вспыхивает пламя. Яркое, устойчивое. Танцующее, но не причиняющее боли — кожа едва чувствует тепло, комфортное, приятное.

— Как… — шепчет Лира, вытирая слезы. — У меня всегда… всегда жгло…

— Прошу его прийти, — объясняю, позволяя пламени танцевать над пальцами. — Не заставляю. Огонь приходит добровольно. Потому что я предлагаю уважение. Сотрудничество. Не рабство.

Показываю — пламя послушно описывает круги, вытягивается вверх, опускается, разделяется на две части и снова сливается. Дружелюбное. Игривое, почти. Как живое существо, которое доверяет мне.

— А теперь смотрите.

Мысленно приказываю огню остаться, используя технику Совета — жесткое принуждение, навязывание воли. Пламя сразу становится агрессивным — вспыхивает ярче, жарче, жжет ладонь, пытается вырваться, кусается. Кожа краснеет, появляется боль — знакомая, привычная всем студентам боль.

Отпускаю. Огонь гаснет с злым шипением.

— Видите? — спрашиваю, показывая покрасневшую ладонь. — Принуждение причиняет боль. Не только вам — но и стихии. Просьба дает гармонию. Обоим.

Мира медленно смотрит на свои руки, покрытые старыми ожогами — белые шрамы покрывают пальцы, ладони, поднимаются по запястьям. Прикасается к ним дрожащими пальцами.

— Значит, все эти годы… — голос ломается. — Все эти шрамы… вся эта боль… были ненужными? Мы могли… могли избежать этого?

— Да, — говорю жестко, встречая её взгляд. — Древняя магия была безопасной. Основанной на согласии. Совет уничтожил эти знания. Намеренно. Систематически.

— Зачем? — недоумевает Рован, сжимая кулаки. — Зачем обрекать нас на страдания?

— Чтобы контролировать магов, — отвечаю. — Если маг страдает от своей силы и боится Искажения — он послушен. Он зависим от Совета, от их «правильных» методов, от их «защиты». А кто знает правду… кто может использовать магию без боли и страха…

Не договариваю. Все понимают.

Казнят. Как Элайаса. Быстро. Публично. В назидание другим.

— Он пытался изменить систему, — тихо говорит Даркен, глядя на факельное пламя. — Показать правду. Научить студентов. Погиб за это. Но дело не должно умереть вместе с ним.

— Что предлагаешь? — спрашивает Лира, вытирая последние слезы. В её голосе появляется сталь.

— Продолжить, — отвечает Даркен. — Учить студентов истинной магии. Тайно. Здесь. Показывать им то, что Совет скрывает. Готовить почву для перемен.

— Опасно, — медленно говорит Рован, но в глазах нет сомнения — только расчет. — Если Тенераус узнает…

— Убьет всех, — заканчивает Мира тихо, но твердо. — Без суда. Без вопросов. Как Элайаса. Может, даже хуже. Публично. Медленно.

Тишина тяжелая, давящая. Каждый взвешивает риск. Собственную жизнь против возможности изменений. Страх против надежды.

— Я готов рискнуть, — говорит Рован первым, и голос звучит твердо. — Моя семья пострадала от Искажения. Отец потерял рассудок после того, как пытался призвать воду для засохших полей. Теперь он не узнает собственных детей. Если есть безопасный способ… если можно было избежать этого… — стискивает зубы. — Я должен знать. Должен попробовать.

— И я, — добавляет Лира, поднимая подбородок. — Смотреть, как система убивает хороших людей, и ничего не делать — это тоже смерть. Только медленная. Смерть совести.

Один за другим студенты соглашаются. Не все сразу. Некоторые молчат долго, борясь с собой. Но в конце концов все кивают. Кто-то решительно, кто-то неуверенно, но кивают.

— Хорошо, — говорю я, чувствуя, как напряжение в груди сменяется чем-то другим. Не облегчением — но целью. Направлением. — Начнем. Первый урок — как призывать огонь без боли.

Провожу несколько часов, обучая базовым принципам. Показываю, как чувствовать стихию — не как инструмент, а как живое присутствие. Как обращаться с уважением — находить правильные слова, мысли, эмоции. Как просить вместо принуждения — предлагая партнерство, а не рабство.

У Лиры получается лучше всех — через час она призывает устойчивое пламя, которое танцует над её ладонью, не оставляя следов. Слезы текут по её лицу, но теперь это слезы облегчения, почти радости.

— Невероятно, — шепчет она, не отрывая взгляда от огня. — Впервые магия не болит. Впервые я не боюсь.

Другие тоже прогрессируют. Медленно, спотыкаясь, делая ошибки. Рован слишком напрягается поначалу, по привычке пытаясь контролировать. Мира боится доверять стихии, ожидая удара. Но постепенно, шаг за шагом, они начинают чувствовать разницу. Начинают понимать.

Занимаемся до поздней ночи, пока усталость не становится физически ощутимой — веки тяжелеют, руки дрожат от напряжения, голоса хрипнут.

— Возвращайтесь по очереди, — инструктирует Даркен, снова становясь жестким, организованным. — С разницей в минуты. Разными путями. Никто не должен заметить, что собирались вместе. Ведите себя естественно. Завтра притворяйтесь шокированными казнью, но не больше, чем другие.

Студенты начинают расходиться. Один за другим, через тайные проходы, которые показывает Даркен. Каждый уходит в темноту, и каждый уносит с собой искру — знание, которое может изменить всё.

Наконец остаемся только мы с Даркеном. Тишина в убежище звенит в ушах после часов разговоров.

— Хорошо поработал, — говорит он, и впервые за весь день в его голосе слышится что-то похожее на одобрение. — Быстро поняли основы. У некоторых талант.

— Только начало, — отвечаю устало, опускаясь на стул. Каждая мышца ноет. — Впереди долгий путь. Месяцы. Может, годы.

Собираемся уходить, гасим факелы, когда внезапно раздаются шаги в дальнем коридоре — не там, откуда приходили студенты. Другой вход.

Даркен мгновенно напрягается, выставляя руку защитно. Огонь вспыхивает над его ладонью — готовый к атаке.

Из темноты появляется фигура в сером плаще, двигающаяся медленно, без агрессии. Руки открыты, показывая, что нет оружия.

Селена.

— Не бойтесь, — говорит она, снимая капюшон. Лицо усталое, постаревшее за один день. Шрам на брови кажется глубже. — Не враг. Никогда не была.

— Магистр Селена, — Даркен медленно опускает руку, но настороженность не исчезает. — Как нашли это место?

— Элайас показал давно, — отвечает она, входя в круг света. — Много лет назад. На случай, если с ним что-то случится. Он всегда был готов к худшему. Он знал, что система его убьет. Рано или поздно.

Входит в комнату и садится за стол с тяжелым вздохом. Устало проводит рукой по лицу, и в этом жесте столько горя, что комок подступает к горлу.

— Пыталась его спасти, — говорит тихо, глядя в пустоту. — Остановить казнь. Призвала весь авторитет. Все связи. Но Тенераус слишком силен. Слишком много сторонников в Совете. Они проголосовали за казнь. Я была в меньшинстве.

— Мы видели, — тихо говорю я. — С окна. Вы сделали все возможное. Больше, чем кто-либо.

— Недостаточно, — горько усмехается, и в этой улыбке нет радости — только боль. — Элайас был моим другом. Тридцать лет дружбы. Тридцать лет борьбы за перемены. Теперь он мертв. А я осталась. Один свидетель того, каким может быть Совет.

Поднимает взгляд — острый, проницательный, несмотря на усталость.

— Но его дело не должно умереть. Ты Связующий? Элайас рассказывал о тебе. Говорил, что ты владеешь древней магией. Что ты можешь показать правду.

Колеблюсь, потом киваю. Нет смысла скрывать.

— Да. Владею древней магией. Знаю, как призывать стихии без боли.

— Тогда у нас шанс, — говорит Селена, и в её голосе появляется решимость. — Предлагаю союз. Ты обучаешь студентов здесь, тайно. Я прикрываю в Совете — отвожу подозрения, выигрываю время, создаю отвлекающие маневры. Вместе мы можем подготовить почву для настоящих перемен.

— Опасно для вас, — замечаю. — Тенераус не простит, если узнает.

— Опасно для всех нас, — отвечает она просто. — Но выбора нет. Система прогнила до основания. Если не изменим сейчас — потом будет поздно. Совет становится все жестче. Скоро они начнут казнить не только за знания, но за вопросы. За сомнения. За несогласие.

Смотрю на Даркена. Тот смотрит на меня. Молчаливое общение — весь риск, вся ответственность в одном взгляде. Потом он кивает.

— Хорошо, — говорю я. — Принимаем предложение.

— Отлично, — Селена достает из-под плаща свиток, завязанный черной лентой, и разворачивает на столе. Пергамент старый, пожелтевший. — Здесь список студентов и профессоров, которые сомневаются в Совете. Двадцать три имени. Потенциальные союзники. Люди, которых можно убедить. Которые готовы слушать.

Всматриваюсь в список. Узнаю некоторые имена — видел на занятиях, в коридорах. Обычные люди. Которые могут стать чем-то большим.

— Связывайтесь осторожно, — продолжает Селена, водя пальцем по именам. — По одному. Никогда группами. Никаких массовых встреч, пока не наберете критическую массу. Обучайте. Показывайте правду. Когда наберем достаточно сторонников — выступим открыто. С доказательствами. С демонстрацией.

— Сколько времени? — спрашивает Даркен.

— Месяцы. Может, год. Зависит от того, насколько быстро люди учатся. Насколько готовы рисковать.

— А Тенераус? — спрашиваю я, и имя жжет язык. — Он ищет меня. Публично объявил. Не отступится.

— Скажу, что ты сбежал из города, — обещает Селена. — Что ушел в Забытые земли, испугавшись казни. Это выиграет время. Тенераус пошлет охотников туда — потратит ресурсы, силы. Пока они ищут тебя в пустыне, ты будешь учить здесь, под их носом.

Сворачивает свиток аккуратно, завязывает ленту и протягивает Даркену.

— Храните надежно. Показывайте только проверенным людям. Один донос — и все мы мертвы.

Даркен прячет свиток под плащ, кивает молча.

Селена встает, натягивает капюшон, направляется к выходу. У порога останавливается и оборачивается, и в неверном свете факелов её лицо кажется мертвенно-бледным.

— Будьте осторожны, — говорит тихо, но каждое слово весомо. — Тенераус беспощаден. Если узнает об обществе — убьет всех. Медленно. Публично. Как Элайаса. Или хуже. Он изобретателен в жестокости.

— Будем осторожны, — заверяет Даркен.

Селена кивает и исчезает в темноте коридора, еёшаги затихают постепенно, пока не воцаряется полная тишина.

Сидим, не двигаясь, обрабатывая все, что произошло за этот невозможно долгий день.

— Это наш шанс, — говорит Даркен наконец, разрывая тишину. — Изменить систему. Продолжить дело Элайаса.

— Да, — соглашаюсь. — Но цена может быть высокой. Очень высокой.

— Любая цена лучше, чем смотреть, как система убивает всех хороших людей, — отвечает он жестко. — Элайас мертв. Но его смерть не должна быть напрасной.

Возвращаемся через тайные проходы. Поздняя ночь — Академия спит, коридоры пусты и темны. Где-то стучат сапоги патруля, но Даркен ведет обходными путями, избегая их.

Комната темна и тиха. Кайран спит на кровати, раскинувшись, лицо расслаблено. Мира тоже дремлет в углу, свернувшись клубком.

Тихо ложусь на постель, стараясь не скрипнуть пружинами. Смотрю в темный потолок. Не сплю. Не могу. Мысли роятся, переплетаются.

Элайас мертв. Добрый, мудрый человек, который хотел изменить мир. Который верил в лучшее. Теперь его нет. Сгорел на площади на глазах сотен людей. Из-за Кайрана. Из-за доноса. Из-за страха и слепой веры в систему.

Смотрю на спящего соседа. Он не выглядит виноватым во сне. Просто спит спокойно, ровно дыша, уверенный, что поступил правильно. Что служил Совету. Что защищал порядок. Не понимает, что убил человека. Или понимает, но оправдывает.

Ненависть клокочет в груди — горячая, ядовитая. Хочется разбудить его. Закричать в лицо. Спросить, как он может спать спокойно. Но это глупо. Бессмысленно. Он не поймет. Никогда.

Но что-то изменится. Обязательно изменится.

Продолжу дело Элайаса. Научу студентов истинной магии. Покажу правду, которую скрывает Совет. Соберу людей, которые готовы сомневаться. Которые готовы видеть.

И однажды система падет. Может, не скоро. Может, через годы. Но падет.

Обещаю это себе. И памяти Элайаса. Клятва, которую нельзя нарушить.

Закрываю глаза, но сон не приходит. Перед глазами стоит эшафот. Пламя. Последний взгляд профессора.

Где-то в Совете Тенераус строит планы по моему уничтожению, уверенный в своей безнаказанности.

Где-то в городе Элиана, моя жена из другого мира, готовится к мести за унижения, не зная, что я жив.

Где-то в тайных убежищах десять студентов лежат без сна, ощущая в руках новую силу — магию без боли.

Колесо истории начинает поворачиваться. Медленно. Неумолимо.

Битва за будущее мира только начинается.

И я в самом её центре.

Глава 17

Прошло три дня после казни Элайаса. Три дня, в течение которых я продолжал посещать занятия, делая вид, что все нормально. Три дня, в течение которых Кайран избегал моего взгляда. Холод в груди не проходит — будто кусок льда застрял между ребер, напоминая о том, что я не смог спасти учителя.

Студенты шепчутся. Все знают, что Кайран донес на профессора. Некоторые считают его героем. Другие — предателем. Академия раскололась. В коридорах стоит напряжение, словно перед грозой — разговоры затихают, когда я прохожу мимо, взгляды скользят и отворачиваются.

Я сижу на занятии по теории магии и пытаюсь сосредоточиться на словах профессора Талвина. Пальцы сжимают край парты так сильно, что костяшки белеют. Но мысли возвращаются к Элайасу. К его последнему взгляду. К жесту: беги. Меловая пыль в воздухе царапает горло, свет магических кристаллов над доской кажется слишком ярким, режет глаза.

— …и поэтому Академия проводит традиционный турнир между студентами, — говорит Талвин, и я резко возвращаюсь к реальности. Поднимаю взгляд. Профессор стоит у доски и улыбается.

— Турнир проводится каждый семестр, — продолжает он. — Это возможность для студентов проверить свои силы в безопасной обстановке. Все желающие могут записаться. Правила просты: магический бой один на один до сдачи или нокаута противника. Запрещены смертельные заклинания.

Студенты оживляются. Кто-то сразу поднимает руку, желая записаться.

— Турнир состоится послезавтра на главной арене, — добавляет Талвин. — В этот раз будут присутствовать члены Совета. Это хорошая возможность показать себя. Совет. Тенераус.

Я не хочу участвовать. Последнее, что мне нужно — привлекать внимание. Занятие заканчивается. Студенты расходятся, обсуждая турнир. Я собираю вещи, когда слышу шаги за спиной. Оборачиваюсь. Кайран стоит передо мной. Его лицо напряжено, но в глазах не злость. Что-то другое. Смятение? Сомнение?

— Я вызываю тебя на дуэль на турнире, — говорит он, но голос звучит не так уверенно, как обычно. Несколько студентов останавливаются, прислушиваясь.

— Зачем тебе это, Кайран? — спрашиваю я устало. Он делает паузу, подбирая слова. — Потому что мне нужно понять, — говорит он наконец. — Элайас говорил, что древняя магия сильнее. Что она не калечит. Ты показал это Мире — ее Искажение исчезло. Но я не могу поверить без доказательств. Мой отец учил меня никогда не доверять слепо. Проверять все лично. Смотрю на него внимательно. Впервые вижу в нем не противника, а человека, ищущего ответы.

— И что докажет тебе дуэль? — спрашиваю я.

— Покажешь ли ты настоящую силу, — отвечает Кайран. — Или это обман. Если ты победишь меня, используя только древнюю магию, без Искажения… тогда я поверю. Поверю, что отец умер зря. Что система, которой он служил, убила его. Вижу в его глазах не злость, а отчаяние. Кайран не хочет верить, что вся его жизнь построена на лжи. Но сомнения уже проникли в сознание.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я принимаю твой вызов. И покажу тебе правду.

Кайран кивает и уходит. Даркен подходит ко мне, как только мы выходим из класса.

— Это ловушка Тенерауса, — предупреждает он. — Он хочет, чтобы ты публично продемонстрировал древнюю магию. Тогда он получит доказательства твоей связи с Элайасом.

— Я знаю, — киваю я. — Но у меня нет выбора. Если я откажусь, проиграю Кайрана навсегда. А он может стать союзником. Я видел сомнение в его глазах.

— Надеюсь, ты прав, — вздыхает Даркен.

Вечером, когда наступает темнота, я иду в тайную комнату. Селена ждет меня там.

— Тенераус планирует арестовать тебя сразу после турнира, — предупреждает она без предисловий. — Он соберет Совет Академии и потребует твоего ареста. У него есть свидетель — кто-то, кто видел тебя с Морвеном.

Холод пронизывает тело.

— Кто? — Охотница по имени Рейна, — отвечает Селена. — Она была в Забытых землях. Тенераус арестовал ее и теперь использует как свидетеля. Если она откажется, он убьет ее семью. Она не может отказать.

Рейна. Тенераус заставил ее свидетельствовать против меня.

— Тогда что мне делать? — спрашиваю я.

— Выиграть время, — говорит Селена. — Победи на турнире так, чтобы люди увидели силу истинной магии. Посей сомнения в умах студентов и профессоров. Если достаточное количество людей поддержит тебя, Тенераусу будет сложнее просто убить тебя публично. Ему придется действовать осторожнее.

— А если этого недостаточно?

— Тогда придется бежать, — признает Селена. — Но сначала попробуем другой путь.

Следующий день я провожу в подготовке. Медитирую. Соединяюсь со стихиями. Огонь отвечает первым — смелый и горячий. Вода приходит следом — спокойная и текучая. Воздух шепчет о свободе. Я готов.

Наступает день турнира. После обеда вся Академия собирается на главной арене. Это большое круглое пространство под открытым небом, окруженное трибунами. Студенты заполняют места, шумно обсуждая предстоящие бои. Профессора сидят на отдельной ложе. Вижу среди них Велиана и Талвина. Магистр Селена тоже присутствует.

И Тенераус. Высокая мрачная фигура в черном плаще, сидящая отдельно от всех. Даже на расстоянии чувствую его холодный взгляд.

Турнир начинается. Первые пары студентов выходят на арену и сражаются. Бои короткие — новички еще плохо контролируют магию. Огонь вспыхивает и гаснет. Вода формируется в слабые щиты. Наконец объявляют нашу пару.

— Кайран из дома Фениксов против Александра из Зеленого Долга!

Выхожу на арену под шум толпы. Студенты кричат, подбадривая фаворитов. Большинство поддерживает Кайрана — он популярен и известен. Песок под ногами рыхлый, немного проваливается с каждым шагом. Солнце в зените слепит глаза. Сердце стучит ровно, но громко — каждый удар отдается в висках. Кайран уже стоит на противоположной стороне. Выглядит уверенным и собранным. На лице холодная решимость.

Судья объявляет начало боя. Кайран атакует первым. Вытягивает руку вперед, и из нее вырывается огненный шар размером с голову. Летит прямо ко мне с шипением. Я не двигаюсь. Тихо прошу воду создать защиту. Перед моим лицом мгновенно формируется тонкий водяной щит. Огненный шар ударяется в него и гаснет с шипением пара. Толпа ахает.

Кайран хмурится и атакует снова. На этот раз серией быстрых огненных стрел. Пять, десять, пятнадцать стрел летят ко мне одна за другой. Я прошу воздух защитить меня. Вокруг моего тела закручивается невидимый вихрь. Огненные стрелы отклоняются в стороны, не долетая до цели.

— Невозможно! — кричит кто-то из толпы. — Он использует две стихии одновременно!

Кайран стиснул зубы. Вижу, как черные линии Искажения на его руках темнеют — он использует слишком много силы слишком быстро.

— Остановись, — говорю я достаточно громко, чтобы он слышал. — Ты причиняешь себе боль.

— Заткнись! — рычит Кайран.

Он собирает всю свою силу и создает огромный огненный столп. Пламя взметается в небо, как факел. Потом устремляется ко мне сокрушительной волной. Жар обжигает лицо даже на расстоянии. Волосы на руках топорщатся от статики и температуры. Толпа замирает. Я спокойно стою на месте. В последний момент прошу землю подняться. Перед моим телом вырастает каменная стена толщиной в полметра. Огненная волна ударяется в нее и разбивается на тысячи искр. Когда пламя гаснет, стена остается стоять. Я невредим.

— Три стихии! — кричит студент на трибуне. — Он владеет тремя стихиями!

Шум на трибунах нарастает. Студенты обсуждают увиденное. Профессора переглядываются. Кайран падает на колени. Его руки трясутся, лицо искажено от боли. Искажение бьет по телу с удвоенной силой — расплата за такую мощную магию. Пот течет по вискам, челюсть сжата так крепко, что скрипят зубы. Иду к нему через арену. Опускаюсь рядом.

— Дыши глубоко, — говорю тихо. — Сейчас я помогу.

— Не трогай меня! — шипит Кайран сквозь боль.

Игнорирую слова. Касаюсь его груди ладонью и мысленно прошу огонь внутри успокоиться. Теплая энергия течет из моей руки в его тело. Кайран дергается от удивления, но не отталкивает. Черные линии Искажения на руках медленно бледнеют. Боль отступает. Через минуту Кайран дышит нормально. Смотрит на свои руки в шоке.

— Как… это возможно? — шепчет он потрясенно.

— Это возможно, потому что стихии не враги, — объясняю я тихо. — Их не нужно заставлять. Нужно просить. И тогда они помогают, а не калечат.

Кайран медленно поднимается на ноги. Смотрит на меня долгим взглядом.

— Мой отец… он умер от Искажения, когда мне было десять лет. Я видел, как он страдал. Как черные линии ползли по телу. Как он задыхался от боли. Мать говорила, что это цена силы. Что настоящий маг должен терпеть. Он делает паузу, и в глазах блестят слезы. — Но это была ложь, да? Он мог жить. Мог не страдать. Если бы знал правду.

— Да, — киваю я. — Совет скрыл от него эту правду. И от тысяч других магов.

Кайран молчит. Потом медленно кивает и уходит с арены. Судья объявляет результат:

— Победитель — Александр из Зеленого Долга!

Толпа взрывается аплодисментами. Но я смотрю на ложу профессоров. Тенераус смотрит прямо на меня. Его лицо скрыто тенью капюшона, но чувствую пронзительный холодный взгляд. Потом он медленно встает и покидает трибуну. Холод пробегает по позвоночнику. Это только начало.

Возвращаюсь в свою комнату вечером. Кайран уже там, сидит на кровати и смотрит в окно. Закатное солнце окрашивает его лицо красным светом, отбрасывая резкие тени. Оборачивается, когда я вхожу.

— Всю жизнь я гордился отцом, — говорит он тихо. — Хотел быть таким же. Служить Совету. Продолжить семейную традицию. Делает паузу. — Но теперь понимаю. Отец был обманут. Система, которой он служил, убила его. Медленно. Мучительно. И говорила, что это нормально. Он сжимает кулаки. — Что-то внутри меня ломается. Старая вера в Совет. Вера в то, что система правильна. Смотрит на меня.

— Но что я могу сделать? Я один. Моя семья служит Совету поколениями. Если я предам их традиции…

— Это не предательство, — говорю я. — Предательство — молчать, когда знаешь правду. Предательство — служить системе, которая убивает людей. Кайран медленно кивает.

— Завтра я поговорю с тобой еще, — говорит он. — Попрошу научить меня истинной магии. И если нужно — помогу против Совета.

— Даже если это значит предать память отца?

— Лучший способ почтить память отца — убедиться, что другие маги не умрут так же, как он, — отвечает Кайран твердо.

Следующим утром профессор Велиан приходит в нашу комнату рано. Лицо напряжено.

— Александр, тебя срочно вызывают на экстренное заседание Совета Академии, — говорит он. — Прямо сейчас. Тенераус подал официальное требование о твоем аресте и представил новые доказательства. Сердце колотится быстрее.

— Какие доказательства? — Не знаю точно, — качает головой Велиан. — Но говорят, очень серьезные.

Быстро одеваюсь и иду за Велианом. Поднимаемся на верхний этаж здания Академии, в зал заседаний Совета. Большая комната с длинным столом, за которым сидят семь профессоров и магистров. Селена среди них, но выглядит обеспокоенной. В конце стола стоит Тенераус. В руке держит предмет, завернутый в темную ткань.

— Александр из Зеленого Долга, — начинает он формально. — Вчера на турнире ты публично продемонстрировал владение древними запрещенными техниками магии. Ты контролировал три стихии одновременно, что невозможно по современной системе. Это прямое доказательство твоей связи с еретическими учениями.

— Я просто показал свои способности, — возражаю спокойно. — Никакие законы Академии не запрещают использовать стихии одновременно.

— Законы не запрещают, это верно, — соглашается Тенераус холодно. — Но твои методы идентичны методам, которыми владел только один человек в последние триста лет — Морвен Последний.

Он разворачивает ткань и кладет на стол предмет. Один из медальонов Морвена. Артефакт, скрывающий истинную ауру.

— Этот артефакт был найден в твоей комнате, — объясняет Тенераус. — Он создан самим Морвеном. Его магическая подпись уникальна.

Холод пронизывает меня. Каким-то образом они нашли медальон. Селена встает.

— Даже если этот артефакт принадлежал Морвену, это не доказывает вину Александра, — возражает она. — Он мог найти его случайно.

— Возможно, — кивает Тенераус. — Но есть еще одно доказательство. Свидетель.

Он жестом указывает на дверь. Дверь открывается, и в зал входит знакомая фигура. Рейна. Она смотрит на меня холодными глазами. На лице нет эмоций.

— Я видела его три месяца назад в хижине Морвена в Забытых землях, — говорит она монотонно. — Он обучался у еретика древним техникам магии. Я была послана Советом найти и арестовать Морвена, но когда я прибыла, Морвена не было в хижине. Только его ученик. Он сбежал, прежде чем я смогла его задержать.

Нет. Это ложь, — отвечаю я.

Наши взгляды встречаются на долю секунды. Вижу в ее глазах извинение. Боль. Она делает это не по своей воле. Тенераус довольно улыбается.

— Доказательств достаточно, — объявляет он. — Александр из Зеленого Долга — ученик еретика Морвена. Я требую его немедленного ареста.

Селена встает, собираясь возражать, но внезапно дверь зала распахивается. В комнату врывается посланник, бледный и задыхающийся.

— Магистр Тенераус! Срочное донесение! В городе появились неизвестные боевые маги! Они атакуют патрули стражи! Их ведет женщина с метками Связующего!

Тенераус резко поворачивается ко мне. В глазах холодная ярость. — Элиана Лунная, — шипит он. — Твоя сообщница пришла за тобой.

Делает жест, и стражники входят в зал.

— Арестовать его!

Но Селена поднимает руку: — По законам Академии, студент не может быть арестован без решения полного Совета! А мы еще не проголосовали!

— Тогда голосуем прямо сейчас! — рычит Тенераус. — Все кто за арест — поднимите руки!

Четыре руки поднимаются. Селена и двое других профессоров держат руки опущенными.

— Четыре против трех, — объявляет Тенераус. — Большинство за арест. Решение принято.

Стражники делают шаг ко мне. Но внезапно дверь снова открывается. Входит профессор Велиан и еще трое членов Совета, которые отсутствовали на заседании.

— Мы тоже имеем право голоса, — говорит Велиан. — И я голосую против ареста. Этот студент продемонстрировал магию, которая не калечит. Мы должны изучить его методы, а не казнить его.

Двое других профессоров тоже голосуют против. Счет становится 4–6 в пользу Александра. Тенераус смотрит на них с убийственной яростью. Но ничего не может сделать — решение Совета принято.

— Это не конец, — говорит он холодно. — Рано или поздно правда восторжествует.

Выходит из зала. Селена подходит ко мне.

— Ты свободен. Пока, — говорит она тихо. — Но Тенераус не оставит это так. Он найдет способ уничтожить тебя.

— Я знаю.

После заседания подхожу к Селене в пустом коридоре.

— Селена — говорю я. — Почему она свидетельствовала против меня?

Селена вздыхает.

— Тенераус взял в заложники ее семью. Ее сестра содержится в тюрьме. Если Рейна не свидетельствует, сестру казнят. Понимаю. Рейна не хотела предавать. Но у нее не было выбора.

— Могу ли я ей помочь? — Не сейчас, — качает головой Селена. — Слишком опасно.

Вечером Даркен ждет меня в коридоре.

— Элиана здесь, в городе, — говорит он тихо. — Она атаковала патрули, чтобы отвлечь внимание от суда. Я передал ей сообщение о заседании.

— Мне нужно встретиться с ней.

— Это опасно. За тобой следят.

— Я знаю. Но мне нужно поговорить с ней. У нас мало времени. Тенераус не оставит это так.

Мы идем через темные коридоры к тайному выходу из Академии. А в зале заседаний Тенераус стоит один и смотрит в окно на город.

Глава 18

*** Глава от лица Верховного Магистра Тенерауса***

Пергамент шершавый под пальцами — качественная бумага, не то чтобы дешевая подделка. Я медленно перелистываю отчет на столе Дело Александра из Зеленого Долга. Простое имя, ничем не примечательное. Но за ним скрывается нечто гораздо большее.

Вступительный экзамен — необычный контроль над огнем, почти без усилий, без видимого напряжения, которое должно сопровождать работу с такой непокорной стихией. Первое занятие у профессора Валенса — демонстрация высокого уровня владения стихией без видимого Искажения, хотя любой другой студент на его месте уже испытывал бы первые признаки магического истощения. Помощь однокурснице Мире — использование неизвестной техники для снятия боли от Искажения, методика, которой не учат в Академии, которой не должно существовать в принципе. Турнир — контроль трех стихий одновременно, подвиг, на который способны единицы даже среди магистров Совета.

Я останавливаюсь на последней странице, где мелким почерком записаны выводы наблюдателя. Пальцы слегка дрожат — от усталости, говорю я себе, хотя прекрасно знаю, что это ложь. Каждый отдельный случай можно объяснить случайностью или талантом. Одаренные студенты появляются время от времени, это нормально. Но все вместе — это не случайность. Это паттерн. Четкая, безошибочная картина человека, владеющего древними техниками. Техниками, которые должны были исчезнуть триста лет назад вместе с Катастрофой. Техниками Связующих.

Связующие. Те, кто чуть не уничтожил мир. Я откладываю бумаги и смотрю в окно на темнеющий город. Тридцать лет я возглавляю Совет. Тридцать долгих лет, каждый день которых был борьбой, непрерывной битвой за сохранение порядка и стабильности. Тридцать лет я защищаю людей от хаоса древней магии, от той самой опасности, которую представляют Связующие. Опасности, о которой большинство людей даже не подозревает, наслаждаясь своей спокойной, размеренной жизнью.

Мой отец был одним из тех, кто создавал новую систему магии триста лет назад, после Катастрофы. Он знал правду — всю правду, без прикрас и политических уловок. Древняя магия кажется гармоничной и безопасной, говорил он, но это иллюзия, опасная ловушка для тех, кто не понимает истинной природы вещей. Она требует абсолютного баланса. Совершенного, недостижимого баланса. Один неверный шаг, одна малейшая ошибка в расчетах — и вся реальность может рухнуть, развалиться, как карточный домик под порывом ветра.

Именно это и произошло три века назад. Древние маги потеряли контроль над балансом. Они думали, что всё понимают, что овладели силами природы. Гордыня ослепила их. Стихии вышли из-под Контроля. Целые города были стерты с лица земли за считанные часы. Миллионы людей погибли в огне, воде, под обломками разрушенных зданий. Миллионы.

Новая система магии несовершенна, это правда, и я не обманываю себя на этот счет. Искажение убивает магов медленно, методично, год за годом отравляя их тела. Я видел достаточно магов на смертном одре, видел, как они задыхаются, как их тела корчатся в судорогах. Но эта система стабильна и предсказуема. Она не угрожает существованию всего мира. Она убивает только тех, кто сознательно выбрал путь мага, зная о рисках. Это справедливый обмен — личная жертва во имя безопасности всех остальных.

Я не злодей. Я повторяю это про себя, как заклинание, как молитву, которую читал каждый вечер последние тридцать лет. Я защитник. И если для этого нужно идти на жесткие меры, принимать непопулярные решения, жертвовать немногими ради спасения многих — значит, так тому и быть. История судит не по намерениям, а по результатам.

Стук в дверь отвлекает меня от мыслей. Резкий, настойчивый. Не обычное вежливое постукивание, а что-то срочное, требующее немедленного внимания.

— Войдите, — говорю я, не оборачиваясь от окна.

В кабинет входит мой помощник, молодой маг по имени Деррик. Ему двадцать три года, он работает со мной всего полгода, но уже зарекомендовал себя как надежный и исполнительный сотрудник. Сейчас его обычно аккуратная форма слегка помята, волосы растрепаны, словно он бежал по коридорам Совета, не обращая внимания на протокол и приличия. На лбу блестит пот.

— Магистр, прибыл срочный отчет от информатора в Академии, — говорит он, протягивая мне запечатанный конверт. Рука дрожит. Едва заметно, но я замечаю. В его голосе слышится что-то еще — не просто волнение, а нечто похожее на страх.

Я поворачиваюсь к нему, забираю конверт. Тяжелый, хорошая бумага. Печать Совета, но не официальная — секретная, которой пользуются только информаторы. Вскрываю конверт, разрывая воск одним резким движением, и начинаю читать. С каждой строкой мир вокруг словно отдаляется, звуки приглушаются, остается только текст перед глазами и глухой стук сердца в ушах.

Отчет от Кайрана, сына покойного магистра Феникса. Он докладывает о тайном обществе студентов, которые собираются в подвале Академии и изучают запрещенные техники магии. Запрещенные. Древние. Опасные.

Сердце пропускает удар, затем начинает биться быстрее, тяжелее, отдаваясь в висках. Тайное общество. Внутри Академии, под самым носом ректора и профессоров. Под нашим носом. Как я мог это пропустить?

Читаю дальше, заставляя себя сосредоточиться на каждом слове, хотя буквы словно расплываются перед глазами. Лидер общества — Даркен, студент второго курса. Имя незнакомое, но это не важно. Его поддерживает Александр из Зеленого Долга, который обучает других студентов древним методам работы со стихиями. Конечно. Всё сходится. Всё встает на свои места. Профессор Велиан знает об обществе и покрывает их. Велиан… старый идеалист, который всегда считал новую систему магии несправедливой. Я должен был предвидеть это.

В списке членов около пятнадцати имен. Студенты и несколько младших профессоров. Пятнадцать. Пятнадцать человек, каждый из которых потенциально владеет знаниями, способными разрушить мир. Это хуже, чем я думал. Гораздо хуже. Это не одинокий талантливый студент, которого можно изолировать и перевоспитать. Это организация. Структура. Сеть распространения запрещенных знаний. Именно так начиналась Катастрофа триста лет назад — с небольшой группы магов, решивших, что они знают лучше, что старые правила их не касаются.

Деррик всё еще стоит у двери, ожидая указаний, но я почти забыл о его присутствии. Мысли несутся, одна за другой, выстраивая цепочки причин и следствий, просчитывая варианты, оценивая угрозы.

— Деррик, — говорю я, не отрывая взгляд от отчета. Голос звучит глухо, словно доносится издалека. — Собери всех доступных магистров Совета. Экстренное заседание через час. Не через два часа, не завтра утром. Через час. Всех, кто находится в городе. Это абсолютный приоритет.

— Слушаюсь, магистр, — отвечает он, и в его голосе слышится облегчение оттого, что можно уйти из кабинета, где воздух стал таким тяжелым, что трудно дышать. Он быстро выходит, почти бежит, его шаги отдаются эхом в коридоре, постепенно затихая.

Я снова сажусь за стол, чувствуя, как тяжесть опускается на плечи. Кресло скрипит под моим весом — старое, надежное, помнящее еще моего отца. Перечитываю отчет несколько раз, вчитываясь в каждое слово, ища между строк то, что не было сказано прямо. Паттерны начинают складываться в единую картину, как мозаика, где каждый фрагмент внезапно находит свое место.

Александр — ученик Морвена. Конечно. Морвен, владеет древней магией в совершенстве. Проник в Академию под фальшивым именем — «Александр из Зеленого Долга», вымышленная деревня, которой никто не проверял, потому что мальчик был талантлив, а талантливых студентов всегда не хватает. Создал тайное общество и обучает студентов запрещенным техникам, медленно, методично распространяя древние знания, как заразу, как болезнь, которая проникает в здоровое тело и разрушает его изнутри.

Они работают вместе. Морвен и Александр. Учитель и ученик. План очевиден — разрушить систему изнутри. Не штурмом, не прямым нападением, которое можно отразить силой. Нет. Они действуют умнее. Создать армию магов, владеющих древними техниками. Внедрить их в саму структуру общества. Распространить идеи, посеять сомнения в справедливости нынешней системы. А затем, когда почва будет подготовлена, когда достаточно людей усомнится в необходимости Совета, поднять восстание. Открытое, массовое, которое невозможно будет подавить без гражданской войны.

Именно то, что пытался сделать Даврис двадцать лет назад. История повторяется. Но на этот раз я готов. На этот раз я знаю, что искать, как действовать, где бить. Не позволю им застать меня врасплох. Не позволю повторить ошибки прошлого.

Через час в зале заседаний собирается Совет. Семь магистров, включая Селену. Высокие своды зала отбрасывают тени на стены, свечи в канделябрах мерцают, создавая причудливую игру света и тьмы. Стол из темного дерева, отполированный до блеска поколениями магистров, отражает пламя, словно застывшее озеро. Все магистры выглядят озабоченными и взволнованными — это видно по напряженным лицам, по нервным движениям рук, по тому, как они избегают смотреть друг другу в глаза, словно боясь увидеть в них отражение собственных страхов.

Селена сидит напротив меня, ее спина прямая, плечи расправлены. На ней простое темное платье, без украшений, без знаков отличия. Она всегда предпочитала скромность показной роскоши. Ее лицо бледное, под глазами темные круги — бессонная ночь, как и у меня. Но глаза горят, в них читается готовность к борьбе. Она уже знает, зачем мы здесь собрались. Она всегда знает.

— Благодарю за то, что пришли так быстро, — начинаю я, поднимаясь. — У нас критическая ситуация. Внутри Академии действует тайная организация, распространяющая древние запрещенные знания. Это не учебный кружок и не студенческое общество по интересам. Это структурированная группа, целенаправленно подрывающая основы нашей системы магии.

Кладу отчет Кайрана на стол. Бумага скользит по полированной поверхности. Магистры по очереди читают его, передавая из рук в руки, их лица темнеют с каждой прочитанной строкой. Магистр Ородин, пожилой маг с седой бородой, которую он привык теребить в моменты раздумий, хмурится всё сильнее, морщины на его лбу углубляются. Магистр Лоренс, самый молодой из нас, бледнеет, его пальцы сжимают край бумаги так, что костяшки белеют. Даже Карвен, обычно невозмутимый, сжимает губы в тонкую линию.

— Это катастрофа, — говорит магистр Ородин, медленно опуская отчет на стол. Его голос дрожит — от возраста или от волнения, трудно сказать. — Если эти студенты начнут использовать древнюю магию без понимания последствий, без должной подготовки и контроля, мы рискуем повторить Катастрофу. Возможно, даже в худшем варианте. Тогда хотя бы были маги, которые понимали, что делают. А сейчас… это слепые, ведущие слепых.

— Именно так, — киваю я. — Поэтому нужно действовать немедленно и решительно. Каждый день промедления дает им время укрепиться, обучить новых сторонников, распространить свои идеи дальше.

Селена встает со своего места резким движением. Стул с шумом откатывается назад, ударяясь о каменный пол. Она кладет руки на стол, наклоняясь вперед, ее взгляд встречается с моим — прямой, жесткий, полный непримиримости. Между нами словно проскакивает искра, электрическая, заряженная годами разногласий и сдерживаемых споров.

— Тенераус, мы не можем арестовать пятнадцать студентов без доказательств, — возражает она, и каждое слово звучит четко. — Это только отчет от одного информатора. Одного. Мальчика, который, при всём уважении к памяти его отца, может ошибаться. Или преувеличивать. Или действовать из личных мотивов. Нужно провести расследование, выяснить факты, собрать подтверждения. Мы не можем основывать столь серьезные обвинения на одном источнике.

— У нас нет времени на долгое расследование, — отрезаю я, и слышу, как голос становится жестче. — Каждый день они обучают новых студентов. Каждый день древние техники распространяются дальше. Болезнь растет, захватывает всё новые умы. Мы не можем позволить ей распространиться за пределы Академии.

— Болезнь? — повторяет Селена, и в ее голосе звучит нечто между недоверием и горечью. Она выпрямляется, скрещивает руки на груди. — Ты называешь студентов, ищущих правду, ищущих альтернативу системе, которая медленно убивает их, болезнью? Ты слышишь себя, Тенераус? Ты слышишь, во что превратился?

— Я называю так опасное невежество, — говорю я твердо, выдерживая ее взгляд, не отводя глаз. Напряжение между нами почти осязаемое, плотное, как туман. — Эти студенты не понимают, чем рискуют. Они не видели того, что видел я. Не читали записей, не изучали свидетельства. Древняя магия требует абсолютного баланса. Совершенного понимания всех взаимосвязей, всех тонкостей. Малейшая ошибка, один неверный расчет, одно мгновение невнимательности — и последствия будут катастрофическими. Необратимыми.

Я делаю паузу, собирая мысли, затем продолжаю, чувствуя, как внутри поднимается волна воспоминаний, болезненных и ярких:

— Мой отец оставил записи о Катастрофе. Детальные, подробные записи, каждая страница которых пропитана болью и ужасом. Я читал их. Много раз. Целые города превратились в пепел за считанные минуты. Не часы, не дни — минуты. Я не могу позволить этому повториться. Не могу. Даже если для этого придется… — Я замолкаю, не договаривая.

Воцаряется тяжелое молчание. Никто не двигается, не говорит. Магистры переглядываются между собой, избегая смотреть на меня или на Селену.

— Что ты предлагаешь? — спрашивает магистр Лоренс, самый молодой из нас. Ему тридцать пять, он вступил в Совет всего три года назад. Его голос неуверенный, в нем слышится желание найти правильный ответ, понять, на чьей стороне истина. Он смотрит то на меня, то на Селену, словно надеясь, что кто-то из нас предложит решение, которое устроит всех.

— Провести облаву, — отвечаю я. — Арестовать всех членов тайного общества одновременно, не давая им времени предупредить друг друга или скрыться. Допросить их и выяснить, кто еще вовлечен, какова полная структура организации, кто финансирует, кто поддерживает извне. Затем публичный суд, открытый, чтобы все видели справедливость процесса. И казнь лидеров, чтобы показать другим последствия ереси, чтобы продемонстрировать, что Совет не позволит подрывать основы безопасности.

Последние слова звучат жестко, я сам слышу это. Но иначе нельзя. Мягкость сейчас будет воспринята как слабость.

— Казнь студентов? — Селена смотрит на меня с ужасом, который она даже не пытается скрыть. Ее лицо бледнеет еще сильнее, губы дрожат. — Ты не можешь этого сделать, Тенераус. Ты не можешь. Они дети, заблудшие, сбитые с пути ложными обещаниями и красивыми словами, но не преступники! Им по восемнадцать, по двадцать лет! У них вся жизнь впереди! Их можно перевоспитать, направить, показать правильный путь!

— Они угроза для всего мира, — говорю я. — И я сделаю все необходимое, чтобы защитить людей. Абсолютно всё. Даже если это означает жесткие меры. Даже если это означает, что меня будут проклинать. История судит по результатам, Селена, не по намерениям. И я готов принять это бремя.

Селена встает так резко, что ее стул падает назад с грохотом, который отзывается от каменных стен, многократно усиливаясь. Ее лицо побелело от гнева, от отчаяния, от осознания того, что она проиграла эту битву еще до ее начала. Руки сжаты в кулаки, костяшки белеют. Я вижу, как дрожат ее плечи, как она пытается сдержать слова, которые рвутся наружу.

— Тогда я не могу поддержать это решение, — произносит она. — Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Голосую против. И пусть история запомнит, кто из нас был прав.

— Твой голос записан, — киваю я. Не удовлетворение от победы, нет. Что-то другое, похожее на потерю. — Остальные?

Повисает пауза. Магистры смотрят на меня, на Селену, друг на друга. Никто не хочет быть первым, кто поднимет руку. Никто не хочет нести эту ответственность. Но кто-то должен.

Магистр Ородин медленно поднимает руку.

— За, — говорит он хрипло. — Не потому, что хочу. Но потому, что должен. Прости меня, Селена.

Лоренс следующий. Он не смотрит ни на кого, взгляд устремлен в стол. Рука поднимается медленно, неуверенно.

— За, — шепчет он.

Карвен — за. Быстро, без колебаний, без эмоций на лице. Марис, колеблется дольше всех, но в конце концов тоже поднимает руку.

Из семи магистров только Селена против.

— Решение принято, — объявляю я, и слова звучат окончательно, как приговор. — Облава состоится завтра на рассвете. Не позже. Магистр Карвен, подготовь отряды. Тридцать стражников, пять магистров.

— Слушаюсь, магистр, — отвечает Карвен и покидает зал быстрым, деловым шагом. Дверь закрывается за ним с глухим стуком.

Селена смотрит на меня долгим, печальным взглядом. В ее глазах столько всего — разочарование, боль, что-то похожее на жалость. Не к студентам, нет. Ко мне. Она подходит ближе, останавливается в шаге от меня.

— Когда-нибудь, Тенераус, ты поймешь, что защищая систему, ты разрушаешь людей, — говорит она тихо, почти шепотом. — Ты настолько боишься повторения Катастрофы, что создаешь новую. Другую. Более медленную, но не менее разрушительную. Ты убиваешь надежду, Тенераус. Убиваешь веру в то, что мир может быть лучше. И тогда, когда ты осознаешь это, когда увидишь цену своих решений, будет слишком поздно что-то изменить. Слишком поздно.

Она уходит, не дожидаясь ответа, ее шаги размеренные, твердые. Дверь закрывается за ней мягко, почти бесшумно. Но тишина после ее ухода оглушительная.

Остаюсь один в зале заседаний. Один среди теней и мерцающих свечей. Остальные магистры разошлись молча, избегая смотреть на меня. Свечи мерцают, отбрасывая длинные, искаженные тени на стены, на высокие своды, на портреты прошлых магистров. Я подхожу к окну, смотрю на ночной город. Где-то там, в этой россыпи огней, прячется Александр. Планирует. Готовится. Учит других тому, чему не должны учить. Вопрос звучит в голове, настойчивый, не дающий покоя: а что, если Селена права? Отгоняю мысль. Нет. Не могу позволить себе сомневаться. Не сейчас. Не когда так много поставлено на карту.

Остаток ночи провожу, изучая карты и схемы Академии, разложенные на столе. Планирую облаву до мельчайших деталей, продумывая каждый шаг, каждую возможную реакцию. Отряды стражи окружат все выходы — главный вход, служебные двери, даже подземные туннели, о которых мало кто знает. Магистры блокируют магические пути побега, создадут барьеры, через которые не сможет пройти ни один заклинатель, каким бы талантливым он ни был. Никто не ускользнет. Не должен ускользнуть.

Но беспокойство не проходит, а только усиливается с каждым часом. Что-то я упускаю. Какую-то важную деталь, которая прямо перед глазами, но я не вижу ее. Слишком много переменных. Слишком много неизвестных. Кайран — надежный источник? Или его используют? Даркен — действительно лидер, или есть кто-то еще, кто остается в тени? Велиан — просто сочувствующий, или активный участник?

Делаю пометки на полях карты, исправляю, зачеркиваю, переписываю заново. Свеча догорает, я зажигаю новую. Часы на стене отсчитывают время — одиннадцать вечера, полночь, час ночи, два. За окном город постепенно погружается в сон. Огни гаснут один за другим. Улицы пустеют.

Я встаю, разминаю затекшую спину, подхожу к окну. «Защищая систему, ты разрушаешь людей». Слова Селены звучат в голове, не дают покоя. Может быть, она права. Может быть, я превратился в то, против чего когда-то боролся. Но выбора нет. Не у меня. Не сейчас.

На рассвете собираются отряды во внутреннем дворе башни Совета. Тридцать стражников в черных доспехах, с мечами на поясах и арбалетами за спинами. Пять магистров в церемониальных мантиях — символ власти и авторитета. Карвен во главе, его лицо непроницаемо, как каменная маска. Все вооружены и готовы. Воздух наполнен напряжением. Стражники переговариваются вполголоса, проверяют оружие, поправляют ремни. Магистры стоят отдельно, молчаливые, сосредоточенные на своих мыслях.

Я спускаюсь к ним. Каждый шаг отдается в висках глухой болью — бессонная ночь дает о себе знать. Даю последние инструкции, стараясь, чтобы голос звучал твердо, уверенно:

— Арестуйте их всех. Каждого, кто указан в списке. Никаких исключений, никаких поблажек. Применяйте силу, если окажут сопротивление, но постарайтесь взять их живыми для допроса. Нам нужна информация — структура организации, связи, планы. Особенно Даркена и Александра. Их приоритет номер один. Понятно?

— Понятно, магистр, — отвечает Карвен, и остальные кивают в знак согласия.

Отряды выдвигаются к Академии строем, размеренным шагом. Стук сапог по брусчатке отдается эхом от стен зданий. Я остаюсь в башне и наблюдаю из окна своего кабинета на верхнем этаже, откуда виден весь город. Вижу, как колонна движется по главной улице, как люди расступаются, глядя им вслед с любопытством и тревогой. Что-то происходит. Что-то важное и серьезное.

Солнце медленно поднимается над горизонтом. Красивое утро. Слишком красивое для того, что должно произойти. Город просыпается постепенно, неохотно. Люди выходят на улицы, открывают лавки, начинают свой обычный день, не подозревая о том, что сейчас решается судьба мира.

Проходит час. Стражники должны уже прибыть в Академию. Два часа. Должны провести облаву. Нет сообщений от отрядов. Ни одного. Ни успеха, ни проблем. Только тишина, которая становится всё более зловещей. Беспокойство растет, превращаясь в панику, которую я с трудом сдерживаю. Что-то не так. Что-то пошло не по плану. Наконец в дверь врывается Деррик, бледный как полотно и задыхающийся, словно пробежал всю дорогу от Академии до башни Совета без остановки. Мантия сбилась набок, волосы прилипли ко лбу от пота. Глаза широко раскрыты, в них читается ужас, граничащий с паникой.

— Магистр! — кричит он, даже не удосужившись постучать, не соблюдая никаких формальностей. — Отряды прибыли в Академию, но…, но там никого нет! Никого!

Я вскакиваю, опрокидывая стул, который с грохотом падает назад. Хватаю Деррика за плечи, сжимаю так сильно, что он морщится от боли, но мне сейчас не до этого. Мне нужны ответы. Немедленно.

— Что значит никого нет?

— Подвал пуст! — выпаливает он. — Все члены тайного общества исчезли! Даже их личные вещи, книги, записи — всё забрали! Ни одного следа! Как будто они никогда там и не собирались!

Руки разжимаются сами собой. Я отступаю, натыкаюсь спиной на край стола.

— Все? — переспрашиваю я, хотя уже знаю ответ. — Сразу? Пятнадцать человек просто взяли и исчезли?

— Да! Все! Стражники обыскали весь подвал, все прилегающие помещения — пусто! Профессор Велиан клянется, что ничего не знал! Ректор в шоке!

Опускаюсь обратно в кресло, чувствую, как подкашиваются ноги. Пальцы впиваются в подлокотники. Они знали. Конечно знали. Кайран предупредил их? Но зачем тогда писать доклад, подставляя себя? Или это и был план с самого начала — заманить Совет в ловушку, заставить меня выглядеть параноиком, охотящимся за призраками?

— Закрыть все городские ворота, — приказываю я. — Немедленно. Прямо сейчас. Развернуть патрули по всем дорогам, тропам, даже заброшенным путям. Найти их. Всех до единого. Никто не должен уйти из города. Никто.

Деррик кивает, разворачивается и бежит выполнять приказ. Его шаги отдаются эхом в коридоре, постепенно затихая. Дверь захлопывается, и я снова остаюсь один.

Уже поздно. Слишком поздно. Они сбежали. Ускользнули прямо из-под моего носа, словно дым, который невозможно удержать в руках. Я недооценил их. Недооценил Александра, Морвена, всю их организацию. Думал, что имею дело с горсткой идеалистов-студентов, а столкнулся с чем-то гораздо более серьезным.

Подхожу к окну. Смотрю на город, залитый ярким утренним солнцем. Красивый день. Люди внизу спешат по своим делам, смеются, разговаривают. Они не знают. Не понимают, что мир на грани катастрофы. Где-то там, в этой толпе или за пределами города, прячутся Александр и его сообщники. Планируют следующий шаг. Собирают новых сторонников. Распространяют свою ересь дальше и дальше, как заразу. А я стою здесь, бессильный остановить их.

Но у меня есть преимущество, напоминаю я себе, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Я знаю этот город. Каждую улицу, каждыйпереулок. Контролирую стражу — тысячи вооруженных людей, готовых выполнить мой приказ. Командую магистрами — самыми сильными магами страны. У меня все ресурсы государства, вся его мощь.

Найду их. Обязательно найду. Арестую. Допрошу. И казню. Публично, чтобы все видели, чтобы никто больше не осмелился повторить их путь. И тогда древняя магия будет похоронена навсегда. Навсегда. Я не позволю ей вернуться.

Дверь открывается снова. Деррик входит, на этот раз медленнее, более осторожно. В руках у него еще один запечатанный конверт.

— Магистр, — говорит он тихо, словно боится, что я сорвусь на него. — Получено срочное сообщение из северных провинций. Там… там началось массовое движение. Маги отказываются использовать принудительные техники. Открыто. Десятки, может, сотни людей.

Забираю конверт. Читаю отчет, и с каждой строкой приходит понимание. Это не просто группа из пятнадцати студентов. Это целая сеть, раскинувшаяся по всей стране. Север, восток, даже южные провинции — везде находятся люди, которые верят в древнюю магию. Которые готовы бороться за нее. Организация, о масштабах которой я даже не подозревал.

Морвен не прятался все эти двадцать лет. Он строил. Терпеливо, методично строил армию. И теперь она начинает действовать. Бумага выскальзывает из пальцев, падает на пол. Я смотрю на Деррика, и он отступает на шаг, увидев что-то в моем взгляде.

— Собрать полный Совет, — говорю я, и голос звучит мертво, без эмоций. — Всех семерых. Без исключений. Объявить чрезвычайное положение во всех провинциях. Активировать резервные отряды стражи.

Делаю паузу, затем произношу слова, которые никогда не думал произнести:

— Мы в состоянии войны.

Глава 19

*** Глава от лица Элианы Лунной***

Две недели прошло с тех пор, как мы сбежали из города после первого ареста. Прячемся в заброшенной хижине в лесу, в пяти километрах от городских стен. Тесно. Холодно. Но безопасно.

Проблема — заканчиваются медицинские травы. Мире нужна редкая настойка для лечения Искажения. Эту траву продаёт только один торговец в городе, на Восточном рынке. Кто-то должен пойти. И только я знаю, как выглядит эта трава, как её правильно выбрать. Морвен показал мне. Помню его руки, когда он разминал листья между пальцами, показывая правильный цвет, текстуру. «Запомни, Элиана. От этого зависят жизни». Тогда его слова казались просто очередным уроком. Теперь они стали пророчеством.

— Слишком опасно, — говорит Александр. Он стоит у окна, спиной ко мне, но я вижу напряжение в линии его плеч. — Найдём другой способ.

— Нет времени, — возражаю я, и собственный голос звучит устало даже для моих ушей. — У Миры начинается кризис. Без настойки она не проживёт и недели.

Александр медленно оборачивается. Смотрит на Миру долгим взглядом, в котором читается что-то большее, чем просто забота о соратнице. Она лежит на нарах, бледная, дрожащая. Чёрные линии Искажения ползут по её рукам всё дальше, словно живые змеи под кожей. Даже во сне её лицо искажается от боли. Я вижу, как Александр сжимает кулаки, и костяшки пальцев белеют.

— Хорошо, — говорит он наконец, и каждое слово даётся ему с трудом. — Но замаскируйся. И будь осторожна.

Достаю из сумки парик — тёмные короткие волосы вместо моих длинных светлых. Ткань грубая, царапает кожу головы, но это неважно. Переодеваюсь в простое платье торговки, стараясь не думать о том, кому оно принадлежало раньше. Натираю лицо золой, чувствуя, как мелкие частицы забиваются в поры. Неприятно, но необходимо чтобы скрыть чистую кожу аристократки, которая выдала бы меня с первого взгляда. Александр смотрит на меня критически, обходя вокруг, изучая каждую деталь. Его взгляд задерживается на моём лице чуть дольше необходимого.

— Почти неузнаваемая, — говорит он, и в его голосе звучит что-то похожее на сожаление. — Но магия иллюзий недолговечна. Не задерживайся.

Киваю, не доверяя собственному голосу. Даркен проводит меня до опушки леса. Мы идём молча, и тишина между нами тяжёлая, наполненная невысказанными опасениями.

— Если не вернёшься через три часа, мы придём за тобой, — говорит он на прощание, и я слышу в его словах не угрозу, а обещание.

— Вернусь, — отвечаю я с уверенностью, которой не чувствую.

Обещаю это скорее себе, чем ему.

Рынок шумит и пахнет специями, смешанными с запахом пота, навоза и сырой земли. Я иду между рядами, осматриваясь по сторонам, стараясь двигаться с лёгкой сутулостью простолюдинки. Торговцы зазывают покупателей, предлагают товары громкими, хриплыми голосами. Свежий хлеб, овощи, ткани, оружие. Обычный день в столице. Жизнь продолжается, будто не было арестов, казней, погонь в ночи.

Но для меня ничего не обычно. Каждый звук кажется слишком громким, каждый взгляд — подозрительным. Я в сердце вражеской территории. Дочь казненного предателя, разыскиваемая Советом. Каждый стражник на улицах ищет меня. На столбах висят плакаты с моим изображением — достаточно размытым, чтобы дать надежду, но достаточно точным, чтобы вселить страх.

Останавливаюсь у прилавка с травами. Руки дрожат, когда перебираю связки. Пытаюсь вспомнить уроки Морвена — правильный оттенок листьев, специфический запах корней. Нахожу нужную настойку в запылённой бутылке на дальнем краю прилавка. Торгуюсь с продавцом, стараясь придать голосу нужную хрипотцу. Он смотрит на меня оценивающе, но не узнаёт. Прячу покупку в сумку, чувствуя, как бешено колотится сердце под грубой тканью платья.

Готова уже уходить, когда замечаю человека в сером плаще. Он стоит у дальнего прилавка и смотрит в мою сторону слишком внимательно. Когда наши взгляды встречаются, он быстро отворачивается. Но я успеваю заметить — движение было натренированным, профессиональным.

Слежка.

Сердце бьется быстрее, но я заставляю себя дышать ровно. Стараюсь не показывать, что заметила. Продолжаю спокойно ходить между рядами, будто ничего не произошло, рассматриваю товары с притворным интересом. Но краем глаза наблюдаю. Человек в сером следует за мной на расстоянии, держась в тени между прилавками. Потом замечаю еще одного — женщина в коричневом платье, она слишком часто смотрит в мою сторону. Потом третьего — мужчина с рыжей бородой, который не отходит от своей позиции, но постоянно поворачивает голову вслед за мной.

Трое. Может быть, больше. Координированная слежка. Профессионалы.

Ладони потеют. Нужно уходить. Быстро и незаметно. Поворачиваю за угол в узкий переулок между лавками. Иду быстрее, но не бегу — пока не бегу. Слышу шаги позади, и они звучат всё ближе. Они не скрываются больше. Маскарад окончен.

Ускоряюсь почти до бега. Сердце бьётся так сильно, что боль отдаётся в висках. Переулок выводит на другую улицу. Оглядываюсь — преследователи все еще за мной, теперь бегут открыто, расталкивая прохожих.

Проклятье. Проклятье. Проклятье.

Бегу изо всех сил. Лёгкие горят, в боку колет острая боль. Люди на улице расступаются, кричат от возмущения. Кто-то пытается схватить меня за руку, но я вырываюсь. Сворачиваю в боковой проход, перепрыгиваю через ящики, почти падаю, но удерживаю равновесие. Выбегаю на площадь, надеясь затеряться в толпе. И останавливаюсь резко. Так резко, что заносит вперёд, и я едва не падаю.

Передо мной стоят пятеро стражников в полном вооружении. Мечи обнажены и поблёскивают в солнечном свете, щиты наготове. Между ними — маг в черном плаще с символом Совета, вышитым серебряными нитями. Его лицо спокойно. Слишком спокойно для человека, который только что участвовал в погоне. Оборачиваюсь. Сзади уже подбежали мои преследователи. Тоже достали оружие. Металл лезвий холодно блестит. Окружена. Полностью окружена.

Маг изучает меня долго. Слишком долго. Его взгляд скользит по лицу, фигуре, одежде. Я чувствую, как от этого взгляда становится холодно, словно он видит насквозь все мои слои обмана.

Он поднимает руку медленно, почти лениво. Магия касается моего лица — ощущение липкое, неприятное. Иллюзия мерцает, начинает рассеиваться по краям. Я чувствую, как фальшивые черты стекают с лица.

— Снять парик, — приказывает он стражникам голосом, не терпящим возражений.

Они знали. С самого начала знали. Или догадались. Не важно уже. Стражник подходит и грубо срывает парик с моей головы. Светлые волосы рассыпаются по плечам, спутанные и влажные от пота. Чувствую на себе десятки взглядов прохожих — любопытных, осуждающих, злорадных.

— Элиана Лунная, — говорит маг с удовлетворением, и в его голосе слышится торжество охотника. — Давно ищем тебя. Очень давно.

Вопрос сверлит мозг: как они узнали? Информатор в нашей группе? Магия обнаружения? Кто-то опознал меня, несмотря на маскировку? Не важно сейчас. Важно выжить. Только выжить. Я оцениваю ситуацию быстро, просчитывая варианты с холодной ясностью отчаяния. Восемь противников, включая мага. Я одна. Шансы плохие. Очень плохие. Почти никакие.

Но я не сдамся без боя. Отец не сдался. И я не сдамся.

Протягиваю руку вперед и призываю огонь, вкладывая в заклинание всю свою ярость, весь страх. Пламя вспыхивает над ладонью — яростное, горячее, почти неконтролируемое. Швыряю огненный шар в ближайших стражников, целясь в промежуток между щитами.

Они поднимают синхронно поднимают щиты, как на тренировке. Огонь ударяется в металл и рассеивается искрами. Жар отражается волной, но не причиняет вреда. Маг начинает читать заклинание контратаки, и воздух вокруг него темнеет.

Бросаюсь вправо, уклоняясь от его магии. Тёмный луч проходит в сантиметрах от головы, и я чувствую его холод. Создаю ледяную стену между собой и стражниками, вливая в заклинание последние силы. Лёд вырастает из булыжника мостовой с треском. Выигрываю несколько секунд. Драгоценных, бесценных секунд.

Бегу к ближайшей улице, но двое преследователей в серых плащах преграждают путь. Один размахивается мечом широко, неопытно. Пригибаюсь, чувствуя, как лезвие проносится над головой, срезая несколько волос. Бью его ногой в живот со всей силы, вкладывая в удар весь вес тела. Он падает с хрипом, скрючившись от боли.

Второй хватает меня за руку железной хваткой. Вырываюсь, чувствуя, как пальцы впиваются в запястье, оставляя синяки. Но его хватка крепкая, опытная. Маг уже рядом, протягивает руку, и я чувствую, как магия обволакивает тело тяжёлым коконом, сковывая каждый мускул. Не могу двигаться. Руки и ноги перестают слушаться, будто наполненные свинцом. Заклинание паралича — знакомое, ненавистное ощущение беспомощности.

— Наденьте на нее наручники, — приказывает маг стражникам, и в его голосе слышится скука. Рутинная работа для него.

Холодный металл сжимается на запястьях с характерным щелчком. Специальные наручники, блокирующие магию — я чувствую, как связь с внутренним огнём обрывается резко, словно перерезанная нить. Пытаюсь призвать пламя, но ничего не происходит. Только пустота и холод там, где раньше бушевала сила. Магия не отвечает.

— Отведите ее в башню Совета, — говорит маг, уже отворачиваясь, теряя интерес. — Магистр Тенераус хочет лично допросить эту преступницу.

Стражники хватают меня за руки — жёстко, не церемонясь — и ведут по улицам. Каждый шаг даётся с трудом, ноги путаются. Люди останавливаются и смотрят, образуя живой коридор вдоль нашего пути. Шепчутся между собой, и их слова долетают обрывками. Некоторые показывают пальцами.

— Это же дочь того предателя, — говорит кто-то громко, с нескрываемым злорадством.

— Наконец-то поймали эту бунтовщицу, — добавляет другой голос, женский, пронзительный. — Давно пора было!

Стыд и гнев жгут изнутри острее любого физического огня. Лицо пылает, и хочется провалиться сквозь землю. Но я держу голову высоко, заставляя себя смотреть прямо. Не покажу слабости. Не дам им этого удовольствия. Отец не сломался. И я не сломаюсь.

Башня Совета возвышается над городом — темная и зловещая, отбрасывая длинную тень на мощёные улицы. Стражники ведут меня внутрь через тяжёлые дубовые двери, по винтовой лестнице вниз, всё глубже в подземелье. С каждой ступенью становится холоднее и темнее.

Знакомые камеры. Слишком знакомые. Холодный серый камень, покрытый слизью и плесенью. Влажность оседает на коже липкой плёнкой. Запах плесени забивает нос, смешиваясь с застарелым запахом мочи и страха. Меня уже держали здесь неделю назад, до побега. Те же самые камни, тот же холод, те же решётки.

тражники открывают дверь камеры с лязгом ржавых петель и толкают меня внутрь. Не успеваю среагировать, не успеваю выставить руки. Падаю на холодный пол всем телом. Боль взрывается в коленях и ладонях. Дверь захлопывается с металлическим лязгом за спиной, звук отдаётся эхом по коридору. Тяжелый замок щелкает с пугающей окончательностью.

Одна. В темноте. Снова. Опять. Круг замкнулся.

Сижу в камере, прислонившись спиной к сырой стене. Считаю камни, пытаясь отвлечься. Сто двадцать три. Нет, сбилась. Начинаю снова, водя взглядом по швам кладки. Сто двадцать семь? Считаю ещё раз, и пальцы сами собой стучат по полу в такт. Отвлекает от страха, который сидит комом в горле и не даёт дышать полной грудью.

Вспоминаю отца. Он сидел в этой же камере двадцать лет назад. Возможно, в этой самой. Перед казнью. Интересно, о чём он думал тогда? О матери? Обо мне, крохотной девочке, которая едва начала ходить? О своих идеях, которые привели его сюда? Сожалел ли он?

Думаю об Александре. Он умный. Слишком умный, чтобы пойти за мной в очевидную ловушку. Поймёт, что это подстава. Логика подсказывает ему держаться подальше, сохранить остальных, продолжить дело. Разум всегда был его сильной стороной. Но часть меня — слабая, эгоистичная, отчаянная часть — хочет, чтобы пришёл. Несмотря на опасность. Несмотря на безумие этой идеи. Хочет услышать его голос, увидеть его лицо, почувствовать, что она не одна в этой тьме.

Это слабость. Знаю. Понимаю. Но ничего не могу с этим поделать.

Воспоминание всплывает само, яркое и болезненное: лес, костёр, мы вдвоём под звёздным небом. Он учит меня контролю над магией воды, терпеливо объясняя в сотый раз. Его руки направляют мои движения — тепло его ладоней на моих запястьях. Тепло его тела рядом, когда мы сидим плечом к плечу. Смех в его глазах, когда у меня наконец получается. Тот редкий смех, который освещает всё его лицо.

Качаю головой резко, прогоняя видения. Не время для этого. Не время для сентиментальности и слабости.

Дверь открывается без предупреждения. Тенераус входит, и его присутствие заполняет маленькую камеру. Факел в коридоре бросает на стены прыгающие тени.

Он смотрит на меня молча несколько долгих секунд, изучая, оценивая. Потом садится на скамью напротив, движения размеренные, неторопливые. У него есть всё время в мире. А у меня его нет.

— Элиана Лунная, — начинает он спокойно, голос мягкий и почти дружелюбный. — Мы снова встречаемся. При не самых приятных обстоятельствах, надо признать.

Не отвечаю. Смотрю на него с ненавистью, не пытаясь скрыть её. Пусть видит. Пусть знает.

— Твой отец был упрямым человеком, — продолжает Тенераус, и в его тоне звучит нечто похожее на уважение. — Отказывался признавать свою вину даже на эшафоте, даже когда петля уже была на шее. Ты очень похожа на него. Та же гордость, то же упрямство. Те же глаза, полные огня и ненависти.

— Мой отец был героем, — говорю я тихо, но твердо, вкладывая в слова всю убеждённость. — Он пытался спасти людей от медленной смерти, которую вы им готовите. А ты убил его за это. За правду.

— Я казнил опасного фанатика, — возражает Тенераус без тени сомнения. — Который готов был разрушить всю систему, обречь на хаос тысячи жизней ради своих иллюзий о древней магии. Ради призраков прошлого.

— Это не иллюзии! — повышаю голос, не сдерживаясь больше. Слова вырываются потоком. — Древняя магия реальна и безопасна! Я видела ее своими глазами! Чувствовала её силу! Александр показал мне, научил, доказал!

— Ах да, Александр, — усмехается Тенераус, и улыбка на его лице неприятная, знающая. — Твой сообщник. Ученик Морвена. Носитель запретного знания. Где он сейчас прячется? В какой норе затаился, как крыса?

— Не скажу тебе ни за что, — отвечаю сквозь зубы.

— Я не прошу тебя говорить, — качает головой Тенераус, и улыбка становится шире. — Я и так знаю, что он придет за тобой. Потому что он влюблен в тебя. Это видно по его глазам, когда он смотрит на твой портрет на плакатах розыска. Я видел это.

Я вздрагиваю от неожиданности. Сердце пропускает удар. Александр влюблен в меня? Откуда Тенераус знает? Он блефует? Или…

— Видишь, ты даже не знала об этом, — замечает Тенераус с довольным видом. — Как трогательно. Но я заметил сразу, когда увидел вас вместе у восточных ворот. То, как он смотрел на тебя — будто ты единственный свет во тьме. То, как ты смотрела на него — с доверием, которое граничит с любовью. Любовь делает людей слабыми и предсказуемыми. Спасибо вам за эту слабость.

Встает и идет к двери медленно, наслаждаясь моментом.

— Я буду ждать его здесь, — говорит он, уже в дверях. — А ты будешь приманкой. Очень эффективной приманкой. Он придёт, и я возьму вас обоих.

Дверь закрывается. Я остаюсь одна в темноте, и сердце колотится от странной смеси страха и надежды. Надежды, которой не должно быть, но которая всё равно живёт, вопреки разуму.

Проходит еще несколько часов. Может быть, целая ночь — в темноте невозможно определить время. Может быть, всего час, но кажется вечностью.

Внезапно слышу далекие звуки боя наверху. Крики, звон металла, взрывы магии — приглушённые толщей камня, но узнаваемые. Что-то происходит. Что-то большое.

Вскакиваю на ноги и подбегаю к двери камеры на дрожащих ногах. Прижимаюсь ухом к холодной решетке, пытаясь услышать больше, различить детали в какофонии звуков. Шаги бегут по коридору — тяжёлые сапоги стражников. Стражники кричат приказы, голоса напряжённые, почти паникующие. Еще один взрыв, ближе этого раза, и я чувствую вибрацию в стенах.

Кто-то атакует башню. Но кто? Александр? Нет, это было бы слишком глупо. Безумием граничащим с самоубийством. Он не может атаковать башню Совета в одиночку. Это самая укрепленная крепость в городе. Это невозможно.

Дверь камеры внезапно взрывается с оглушительным грохотом. Меня отбрасывает назад силой взрыва, я отлетаю к дальней стене. Инстинктивно прикрываю лицо руками в наручниках. Осколки дерева и камня летят во все стороны. Дым заполняет помещение едким облаком, въедается в глаза, забивает лёгкие.

Когда дым рассеивается хотя бы частично, вижу знакомую фигуру в дверном проеме. Торин. Его меч окровавлен, на лезвии ещё дымятся капли. Лицо в синяках, над бровью кровоточащий порез, но он жив и на ногах. Живой.

— Элиана, ты в порядке? — спрашивает он срывающимся от напряжения голосом, входя в камеру и протягивая руку.

— Торин! Как ты… — голос срывается от облегчения.

— Александр послал нас, — объясняет он быстро, помогая мне подняться. — Весь тайный клуб здесь. Мы атакуем башню с разных сторон, отвлекая стражу. У нас мало времени.

Он срывает с меня наручники одним точным ударом меча. Металл лопается, осколки больно впиваются в кожу запястий, но это неважно. Магия возвращается мгновенно — чувствую, как она наполняет тело волной тепла и силы. Связь восстанавливается, и огонь откликается на зов.

— Где Александр? — спрашиваю я, растирая онемевшие запястья.

— Идет за тобой по другому коридору. Мы должны встретиться наверху и уйти вместе. Быстро, пока не подтянули подкрепление.

Выбегаем из камеры в коридор. Повсюду лежат тела стражников, в лужах крови. Некоторые стонут, другие неподвижны. Торин не шутил — они действительно атаковали башню целой группой, и атака была жестокой. Поднимаемся по лестнице, перепрыгивая через ступени. Ноги дрожат от слабости, но адреналин гонит вперёд. Слышу звуки боя впереди — звон мечей о мечи, взрывы магии, крики раненых и умирающих.

Выбегаем на верхний этаж и вижу Александра. Он сражается с тремя стражниками одновременно, контролируя огонь и воду в обеих руках. Движения быстрые и точные, как в танце. Он сильнее, чем я думала. Намного сильнее. Один из стражников замахивается мечом на Александра со спины, пользуясь его сосредоточенностью на двух других противниках. Не успеет увернуться. Не видит угрозы. Бросаю ледяное копье не целясь, на чистом инстинкте. Оно пробивает стражника насквозь, входя между рёбер. Он падает с хрипом, из раны хлещет кровь. Александр оборачивается резко и видит меня. Облегчение на его лице такое яркое, что на мгновение он кажется почти уязвимым.

— Элиана! Ты в порядке?

— Да, — отвечаю, подбегая ближе. — Идем отсюда! Сейчас!

Но в этот момент в коридор входит Тенераус. Его магия пылает вокруг него темным огнем, искажая воздух. Лицо искажено яростью — той холодной, контролируемой яростью, которая опаснее любого крика.

— Вы не уйдете отсюда живыми, — говорит он холодно, и температура в коридоре падает.

Александр встает между мной и Тенераусом, выставляя руки вперёд в защитной позиции.

— Уходи, Элиана, — говорит он, не оборачиваясь, голос твёрдый. — Я задержу его.

— Нет! — хватаю его за плечо. — Я не оставлю тебя!

— Это приказ! — кричит он, и в голосе звучит отчаяние. — Спасай других! Веди их в безопасное место! Я догоню вас!

Торин хватает меня за руку и тащит к выходу силой. Я сопротивляюсь, пытаюсь вырваться, бью его по руке, но его хватка железная.

— Пусти меня! Я не оставлю его!

— Александр знает, что делает, — говорит Торин твердо, утягивая меня прочь. — Доверься ему. Он просил вывести тебя любой ценой.

Мы выбегаем из башни на улицу. Ночь обволакивает прохладой. Город спит в обманчивом спокойствии. Но тревогу уже подняли — слышны звуки рогов с башен стражи, зовущих подкрепление со всех концов столицы. Бежим по темным улицам прочь от башни. Торин ведет меня через запутанный лабиринт переулков, которые я никогда не видела. Он знает город не хуже меня, а может, и лучше. Наконец останавливаемся в тихом закоулке, переводя дыхание. Лёгкие горят, в боку острая боль, ноги дрожат от усталости.

— Где остальные? — спрашиваю я, когда могу говорить.

— В хижине в лесу, ждут нас, — отвечает Торин, тяжело дыша. — Даркен, Мира, Лира, все члены тайного общества. Готовятся к эвакуации.

— А как же Александр? — голос дрожит на его имени.

— Он придет, — говорит Торин уверенно, но я слышу в его голосе сомнение. — Обещал. Александр всегда держит слово. Но в его голосе слышится сомнение, которое он пытается скрыть.

Ждем в темноте, прижавшись к холодной стене. Минуты тянутся мучительно долго, каждая кажется часом. Каждый звук заставляет вздрагивать и хвататься за нож. Каждая тень кажется врагом, готовым наброситься.

Наконец слышим быстрые шаги. Напрягаемся, готовые к бою, руки тянутся к оружию. Но из темноты выходит знакомая фигура, и сердце подскакивает. Александр. Живой.

На его одежде кровь — чужая, не его. Лицо бледное от усталости, волосы растрепаны, но он цел. Целый и невредимый. Бросаюсь к нему и обнимаю крепко, не думая, не сдерживаясь. Утыкаюсь лицом в его плечо, чувствуя запах дыма и крови. Он обнимает меня в ответ, прижимая к себе так сильно, что трудно дышать, но это не важно.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, отстраняясь и лихорадочно осматривая его, ища раны. — Тенераус не ранил тебя?

— Нет, я успел уйти до того, как он прорвал мою защиту, — отвечает Александр, и в его голосе звучит усталость. — Но нам нужно уходить из города немедленно. Весь Совет сейчас ищет нас. Улицы будут перекрыты через несколько минут.

Добираемся до хижины в лесу без проблем, двигаясь по окольным тропам. Остальные уже ждут нас там, собранные и напряженные, с узлами вещей наготове.

Даркен встречает нас у входа. Лицо мрачное, глаза тревожные.

— У меня плохие новости, — говорит он без предисловий. — Кайран только что прислал сообщение через магический канал. Совет готовит облаву на Академию. На рассвете. Они знают о подвале, знают про всех членов общества.

Кровь стынет в жилах. Меня прошибает холодом.

— Как они узнали? — спрашивает Александр, и я слышу в его голосе не панику, а холодный расчёт.

— Не знаю, — качает головой Даркен. — Но у нас мало времени. Может, час, может, меньше.

Александр принимает решение мгновенно, без колебаний.

— Нужно предупредить всех, — говорит он твёрдо. — Эвакуироваться немедленно. Собрать всех членов общества и покинуть город до рассвета. Пока темнота скрывает нас.

— Куда пойдем? — спрашиваю я.

— На север. К Забытым землям, — отвечает он, и в его взгляде читается решимость. — Там нас не найдут. Там мы сможем начать заново.

Следующий час проходит в лихорадочной спешке, в суматохе приказов и сборов. Посыльные бегут в город, рискуя жизнями, предупреждают каждого члена тайного общества. Собираем вещи, припасы, всё необходимое для долгого пути. Еды, воды, оружия, одеял.

К полуночи все пятнадцать членов собраны в лесу в назначенном месте. Студенты, несколько младших профессоров, один целитель. Все бледные, испуганные, но решительные. В их глазах горит та же решимость, что и в моих.

Александр обращается к ним, стоя на пне:

— Мы покидаем город сегодня ночью, — говорит он, и голос разносится в тишине леса. — Путь будет долгим и опасным. Нам предстоят лишения, которые трудно вообразить. Но у нас нет выбора. Совет хочет уничтожить нас, стереть с лица земли всё, во что мы верим. Мы должны выжить, чтобы правда о древней магии не погибла вместе с нами. Чтобы жертвы не были напрасны.

Киваю в знак согласия. Остальные тоже кивают, сжимая оружие, поправляя узлы.

Мы уходим в темноту леса, оставляя позади спящий город. Оставляя позади Академию, дома, прошлую жизнь, всё, что было дорого. Каждый шаг даётся тяжело. Направляемся на север. К неизвестности. К надежде, которая может оказаться миражом.

Рассвет застает нас далеко от городских стен, когда первые лучи пробиваются сквозь кроны деревьев. Оглядываюсь назад в последний раз, прищуриваясь от яркого света. Где-то там, в башне Совета, Тенераус обнаруживает пустой подвал. Понимает, что мы сбежали. Понимает, что проиграл этот раунд.

Война началась. Настоящая война.

Глава 20

Фургон резко останавливается. Стражники Тенерауса окружают нас со всех сторон. Вижу в их глазах торжество. Они поймали нас. Но внезапно на дороге перед нами вспыхивает огненный барьер. Стена пламени поднимается на три метра в высоту, отрезая стражников от наших фургонов.

Стражники Тенерауса останавливаются. Огонь слишком сильный. Слишком контролируемый.

— Кто ты? — требует Тенераус, выходя вперёд.

Из огня выходит фигура в черном плаще. Медленно, уверенно. Пламя расступается перед ней, словно живое. Фигура молчит. Медленно опускает капюшон. Лицо. Знакомое. Невозможное. Элиана замирает рядом со мной. Слышу, как она перестает дышать.

— Нет, — шепчет она. — Это невозможно. Ты… ты мёртв.

— Иллюзия, — говорю я. — Кто-то создал иллюзию, чтобы нас отвлечь.

Но Элиана качает головой. Слёзы текут по её щекам.

— Это он. Я знаю. Шрам на левой щеке. Он получил его, когда мне было пять лет. Упал с лошади. Никто не знает об этом шраме, кроме нашей семьи.

Всматриваюсь внимательнее. Действительно, тонкий шрам, почти незаметный. Вижу седые волосы, глубокие морщины, но черты лица те же, что на старых портретах в доме Каэла.

Человек делает шаг вперёд. Улыбается. Та же улыбка, что на старых портретах.

— Элиана, — говорит он. Голос хриплый, но узнаваемый. — Моя дочь. Ты так выросла.

— Папа? — голос Элианы ломается. — Как? Я видела твою казнь. Все видели.

— То был обман, дочь моя. Магистр Селена помогла мне сбежать в последний момент. Мастер иллюзий из нашего круга создал точную копию. Пока все смотрели на эшафот, настоящий я скрылся через подземные ходы.

Тенераус смотрит на Селену с яростью.

— Ты? Ты предала Совет двадцать лет назад?

— Я спасла невинного человека, — отвечает Селена спокойно. — То же, что делаю сейчас.

Даврис Лунный стоит на дороге перед нами. Человек, казненный двадцать лет назад. Невозможно, но он здесь, живой, в плоти и крови. Элиана спрыгивает с фургона. Бежит к отцу. Они обнимаются. Она плачет. Всхлипывает.

— Прости меня, — говорит Даврис, гладя её по волосам. — Прости, что не дал знать. Слишком опасно было. Тенераус следил за тобой все эти годы. Ждал, что я дам о себе знать.

— Я думала… я думала, ты умер. Ненавидела Совет. Хотела отомстить.

— Знаю, дочь. Знаю. Я видел всё. Следил издалека. Гордился тобой. Ты стала сильной. Смелой. Именно такой, какой я хотел тебя видеть.

Смотрю на эту сцену. Ком в горле. Моя семья в другом мире. Никогда не увижу их снова.

Даврис замечает меня. Отпускает Элиану. Подходит.

— Александр, — говорит он. — Ученик Морвена. Связующий. Тот, кто пришёл из другого мира.

— Откуда вы знаете? — спрашиваю я.

— Морвен рассказал мне. Перед тем, как ушёл в Забытые земли, мы встречались тайно. Он готовил тебя к великой миссии.

Непонятно полностью, но задать вопросы нет времени. Селена подходит к нам. На ее лице смесь вины и облегчения.

— Прости меня, Элиана, — говорит она тихо. — Я не могла рассказать тебе правду раньше. Слишком опасно. Если бы Тенераус узнал, что Даврис жив, он бы охотился за ним не переставая.

— Но теперь все изменилось, — добавляет Даврис, глядя на меня. — Появился ты, Александр. Тот, кто может закончить то, что я начал двадцать лет назад.

Я протягиваю ему руку. Пожимаю ее крепко.

— Морвен много рассказывал мне о тебе, — говорю я. — Называл тебя своим лучшим учеником. Сказал, что ты был близок к разгадке тайны баланса.

— Я действительно был близок, — кивает Даврис. — Но Тенераус помешал. Казнил меня или, по крайней мере, попытался прежде чем я успел завершить свою работу. Но теперь у нас есть второй шанс. У тебя есть знания Морвена. У меня двадцать лет исследований. Вместе мы можем изменить этот мир.

Оглядываюсь на наш караван. Студенты и профессора вышли из фургонов и смотрят на происходящее с изумлением. Даркен, Мира, Лира, Рован — все здесь.

— Сколько у вас людей на севере? — спрашиваю я Давриса.

— Около двухсот, — отвечает он. — Маги, воины, простые люди, которые верят в правое дело. Не армия, но достаточно для начала сопротивления.

— А у Тенерауса?

— Несколько тысяч стражников и около сотни магов Совета, — говорит Селена мрачно. — Мы в серьезном меньшинстве. Но качество важнее количества. Наши маги владеют истинной магией. Они сильнее.

— Нужно уходить отсюда немедленно, — говорит Торин, подходя к нам. — Тенераус соберет свои силы и вернется. Возможно, уже в пути.

— Согласен, — киваю я. — Двигаемся к северной крепости. Там подготовимся к обороне.

Мы садимся обратно в фургоны. Даврис присоединяется к нам с отрядом своих воинов, человек тридцать хорошо вооруженных бойцов.

Караван движется по ночной дороге. Я сижу рядом с Элианой, которая держит меня за руку и не отпускает. Ее отец сидит напротив и внимательно изучает меня.

— Морвен выбрал хорошего преемника, — говорит он наконец. — Я вижу в тебе силу и мудрость. Но скажи мне честно — ты готов к войне? К настоящей кровавой войне, которая унесет множество жизней?

Вопрос тяжелый. Я думаю несколько секунд, прежде чем ответить.

— Я не хочу войны, — говорю я честно. — Я пришел сюда, чтобы помочь людям, научить их истинной магии, спасти от Искажения. Но Тенераус не оставляет выбора. Он будет убивать всех, кто встанет на его пути. Поэтому да, я готов сражаться. До конца.

Даврис одобрительно кивает.

— Хороший ответ. Мудрость начинается с понимания, что иногда мир требует войны для защиты.

Мы едем всю ночь без остановок. К рассвету впереди показывается крепость: массивное каменное строение на холме, окруженное высокими стенами.

— Крепость Серого Орла, — объясняет Даврис. — Построена еще до Катастрофы древними магами. Пережила триста лет войн и осад. Самое безопасное место в северных землях.

Ворота крепости открываются, впуская нас внутрь. Во дворе нас встречают люди: воины, маги, обычные граждане. Все выглядят уставшими, но полными решимости.

Даврис представляет меня собранию.

— Это Александр, Связующий, ученик Морвена, — объявляет он громко. — Он пришел, чтобы возглавить наше движение. Чтобы вернуть истинную магию в этот мир.

Люди аплодируют и приветствуют меня. Чувствую тяжесть ответственности на плечах. Эти люди верят в меня. Надеются, что я спасу их. Нас размещают в комнатах внутри крепости. Я получаю просторную комнату на верхнем этаже с видом на окружающие земли. Элиана настаивает остаться со мной.

— Я не хочу быть одна, — говорит она тихо. — После всего, что произошло. Пожалуйста.

— Конечно, — отвечаю я. — Оставайся.

Мы сидим на кровати рядом друг с другом. За окном поднимается солнце, освещая горы вдали.

— Я все еще не могу поверить, что мой отец жив, — говорит Элиана. — Двадцать лет я думала, что он мертв. Ненавидела Тенерауса за его убийство. А теперь выясняется, что все было ложью.

— Селена поступила правильно, — говорю я. — Спасла твоего отца. Дала ему время подготовиться к сопротивлению.

— Знаю, — кивает Элиана. — Но мне больно, что они не доверили мне правду раньше.

Беру ее руку в свою.

— Они защищали тебя. И его. Чем меньше людей знали, тем безопаснее было для всех.

Элиана прижимается ко мне, кладя голову на плечо.

— Что будет дальше? — спрашивает она устало. — Война? Битвы? Смерть?

— Надеюсь, нет, — отвечаю я. — Надеюсь, мы найдем мирный путь. Убедим Тенерауса, что он ошибается. Покажем ему правду.

— Тенераус не слушает, — качает головой Элиана. — Он фанатик. Верит, что древняя магия приведет к катастрофе. Никакие доказательства не изменят его мнение.

— Тогда мы покажем доказательства не ему, а людям, — говорю я. — Обучим тысячи магов истинной магии. Когда они увидят, что Искажение исчезает, что магия безопасна, они встанут на нашу сторону. Даже армия Тенерауса не устоит против воли народа.

Элиана улыбается слабо.

— Ты такой оптимист. Это одна из причин, почему я люблю тебя.

Поворачиваюсь к ней. Наши лица близко. Вижу отражение утреннего солнца в ее голубых глазах.

— Я тоже люблю тебя, — говорю я тихо.

Она наклоняется ко мне, и наши губы встречаются в поцелуе. Мягком, теплом, долгом. Весь мир исчезает. Есть только мы двое. Элиана улыбается. Первая настоящая счастливая улыбка за много дней.

— Обещай мне кое-что, — говорит она серьезно. — Что бы ни случилось в этой войне, мы останемся вместе. Не будем рисковать собой без необходимости. Будем беречь друг друга.

— Обещаю, — киваю я. — Мы пройдем через это вместе.

Стук в дверь прерывает момент. Даврис входит без приглашения.

— Извините за вторжение, — говорит он. — Но нужно обсудить стратегию. Разведчики донесли, что армия Тенерауса выдвинулась на север. Они будут здесь через три дня.

Встаю с кровати.

— Три дня, — повторяю я. — Мало времени для подготовки.

— Поэтому нужно начинать прямо сейчас, — говорит Даврис. — Собрал военный совет в большом зале. Ждут тебя.

Иду за ним вниз по лестнице в большой зал крепости. Здесь собрались все лидеры нашего движения: Селена, Торин, Даркен, Лира, командиры отрядов, опытные маги.

Подхожу к столу с картой, разложенной на поверхности. Карта окрестностей крепости с отметками позиций.

— Крепость имеет хорошую защиту, — начинает Торин. — Высокие стены, узкие подходы, только один главный вход. Но против армии в несколько тысяч человек мы не устоим долго.

— Нужно использовать магию, — говорит Селена. — Создать барьеры, ловушки, иллюзии. Заставить их думать, что нас больше, чем есть на самом деле.

— Согласен, — киваю я. — Но нам нужно не просто защищаться. Нужно перейти в наступление. Ударить по Тенераусу там, где он не ожидает.

Все поворачиваются ко мне с интересом.

— Что ты предлагаешь? — спрашивает Даврис.

Показываю на карту, на отметку Башни Совета в столице.

— Пока Тенераус здесь на севере с армией, столица остается без защиты. Мы можем отправить небольшой отряд туда. Захватить Башню Совета. Получить доступ к их архивам, документам, доказательствам их преступлений.

— Это самоубийственная миссия, — возражает один из командиров. — В столице остается гарнизон. Тысяча стражников минимум.

— Но не магов Совета, — отвечаю я. — Все сильные маги с Тенераусом. В столице остались только младшие маги и студенты. Мы можем справиться.

Селена задумчиво смотрит на карту.

— План рискованный, но может сработать, — говорит она медленно. — Если мы захватим архивы и обнародуем документы о преступлениях Совета, народ встанет на нашу сторону. Тенераус потеряет легитимность.

— Именно, — киваю я. — Война выигрывается не только силой, но и правдой.

— Кто возглавит этот отряд? — спрашивает Даркен.

— Я, — отвечаю я без колебаний. — Торин пойдет со мной. Даркен, Мира, Лира все, кто владеет истинной магией. Небольшая группа, быстрая и эффективная.

Элиана резко встает.

— Я тоже иду с тобой, — заявляет она твердо.

— Элиана…

— Не спорь со мной, — перебивает она. — Я не позволю тебе идти туда одному. Мы вместе. Помнишь обещание?

Смотрю на нее. Вижу решимость в глазах. Знаю, что спорить бесполезно.

— Хорошо, — киваю я. — Но будь осторожна.

Даврис кладет руку мне на плечо.

— Береги мою дочь, — говорит он тихо. — Она все, что у меня есть.

— Обещаю, — отвечаю я серьезно.

Остаток дня проводим в подготовке. Собираем припасы, оружие, магические артефакты. Планируем маршрут. Решаем выдвигаться ночью, двигаться скрытно.

Вечером собирается наш отряд из десяти человек: Я, Элиана, Торин, Даркен, Мира, Лира, Рован и еще трое опытных бойцов.

Даврис и Селена остаются в крепости, готовить защиту против армии Тенерауса.

— Удачи вам, — говорит Даврис на прощание. — Возвращайтесь живыми.

Мы выезжаем из крепости на лошадях. Ночь темная, луна скрыта облаками. Идеально для скрытного передвижения. Едем быстро, останавливаясь только чтобы напоить лошадей. К рассвету проезжаем половину пути.

На второй день пути замечаем вдали колонну войск, движущуюся на север. Армия Тенерауса. Прячемся в лесу, ждем, пока они пройдут. Вижу их через деревья, сотни стражников, маги в черных плащах, осадные орудия. Внушительная сила.

— Надеюсь, крепость выдержит, — шепчет Торин рядом со мной.

— Выдержит, — отвечаю я уверенно. — Даврис и Селена знают, что делают.

Когда армия проходит мимо, продолжаем путь. К вечеру второго дня видим вдали огни столицы. Останавливаемся в лесу на окраине города. Разбиваем лагерь и обсуждаем план.

— Башня Совета охраняется, — говорю я, рисуя схему на земле палкой. — Главный вход: два стражника. Боковые входы: по одному. Но есть еще секретный вход через канализацию, о котором мало кто знает. Морвен упоминал его в своих записях.

— Как мы найдем этот вход? — спрашивает Мира.

— Он находится под старым мостом у реки, — объясняю я. — Решетка с магическим замком. Я смогу открыть его.

— А что с охранной системой внутри башни? — интересуется Даркен.

— Магические барьеры, сигнализация, ловушки, — перечисляю я. — Но они настроены на обнаружение враждебной магии. Если мы будем использовать истинную магию, гармоничную со стихиями, система может не среагировать.

— Может? — повторяет Лира скептически. — Не слишком ли рискованно полагаться на может?

— Есть идеи получше? — спрашиваю я.

Тишина. Идей нет.

— Тогда действуем по моему плану, — говорю я. — Ждем полуночи. Город заснет. Проникаем через канализацию. Быстро добираемся до архивов, берем нужные документы и уходим. Никаких лишних жертв, никакого шума.

Ждем наступления темноты. Часы тянутся мучительно долго. Ем сухой паек, пью воду, проверяю оружие и артефакты. Элиана сидит рядом, молчаливая и напряженная. Беру ее за руку.

— Все будет хорошо, — говорю я тихо.

— Надеюсь, — отвечает она. — Просто у меня плохое предчувствие. Что-то не так. Чувствую это.

— Интуиция?

— Да. Отец научил меня всегда слушать внутренний голос. Он редко ошибается.

Хмурюсь. Интуиция Элианы сильна. Она не раз спасала нас.

— Что именно ты чувствуешь?

— Не знаю точно, — качает головой Элиана. — Просто опасность. Как будто мы идем в ловушку.

— Может, стоит отменить план?

— Нет, — решительно говорит Элиана. — Мы зашли слишком далеко. Нужно действовать. Просто будь предельно осторожен.

— Буду, — обещаю я.

Наконец наступает полночь. Крадемся к городу. Улицы пусты, дома темные. Патрули редкие.

Добираемся до моста без проблем. Спускаемся к реке. Нахожу решетку, скрытую под камнями. Касаюсь ладонью холодного металла и чувствую магический замок.

Призываю воду. Прошу ее помочь мне открыть замок. Стихия откликается охотно, проникает в механизм, размягчает защитные чары. Замок щелкает. Решетка поддается. Открываем ее и спускаемся в темный тоннель канализации.

Вонь ужасная. Мира морщится.

— Как романтично, — бормочет она саркастически.

Идем по тоннелю в темноте, освещая путь небольшими огненными шарами. Крысы разбегаются под ногами. Вода капает с потолка. Через двадцать минут находим лестницу вверх. Поднимаемся и выходим в подвал Башни Совета.

Темно и тихо. Слышу наверху далекие шаги стражников. Но здесь, в подвале, никого. Жестом показываю отряду следовать за мной. Поднимаемся по узкой лестнице на первый этаж. Коридор впереди пуст.

Идем быстро и бесшумно. Добираемся до архивной комнаты. Дверь заперта, но замок обычный, не магический. Торин взламывает его за несколько секунд.

Входим в архив. Бесконечные полки с документами, книгами, свитками. Годы и годы записей Совета.

— Ищите все о Катастрофе, — шепчу я. — Документы о казнях инакомыслящих. Финансовые записи о коррупции. Любые доказательства преступлений.

Разделяемся и начинаем искать. Находим папки, набитые документами. Даркен обнаруживает целый сундук запечатанных свитков с грифом «Секретно».

— Это оно, — говорит он, открывая один свиток. — Настоящая история Катастрофы. То, что они скрывали триста лет.

Быстро собираем все ценные документы в сумки. Работаем молча и эффективно. Внезапно слышу шаги в коридоре. Много шагов. Замираю.

— Кто-то идет, — шепчу я.

Дверь архива распахивается с грохотом. В комнату врываются десяток стражников с обнаженными мечами. А за ними входит Тенераус.

Как он здесь? Должен быть на севере с армией!

— Думали, что я не просчитаю ваши действия? — говоритТенераус холодно. — Думали, что я настолько глуп, чтобы оставить столицу без защиты?

Он делает шаг вперед, и я вижу за ним еще больше стражников. Десятки. Может быть, сотня.

— Это ловушка, — шепчет Элиана. — Он знал, что мы придем.

— Конечно знал, — усмехается Тенераус. — Я оставил армию на севере специально. Чтобы выманить тебя, Александр. Чтобы заставить совершить глупость.

Оглядываюсь. Мы окружены. Выходов нет. Шансы катастрофически плохие. Но сдаваться не собираюсь.

— Если хочешь нас арестовать, придется сражаться, — говорю я твердо.

— Именно на это я и рассчитываю, — отвечает Тенераус. — Хочу покончить с тобой раз и навсегда.

Он поднимает руку, и стражники бросаются вперед. Призываю огонь и воду одновременно. Создаю стену из пара между нами и врагами. Торин выхватывает меч и бросается в атаку. Элиана швыряет ледяные копья в стражников.

Начинается хаос. Бой в замкнутом пространстве, жестокий и быстрый. Торин рубит врагов мечом. Даркен использует воздух, чтобы сбивать их с ног. Мира лечит раненых союзников.

Я сражаюсь с магией, контролируя три стихии одновременно. Огонь сжигает щиты врагов. Вода гасит их атаки. Воздух создает барьеры. Но их слишком много. Мы устаем. Раны накапливаются.

Вижу, как стражник замахивается мечом на Элиану со спины. Она не видит его.

— Элиана! — кричу я.

Бросаюсь вперед, прикрывая ее собой. Меч ударяет меня в плечо. Боль взрывается огнем. Падаю на колени.

— Александр! — кричит Элиана и убивает стражника ледяным копьем.

Она падает рядом со мной, прижимает руку к ране, пытаясь остановить кровь.

— Держись, пожалуйста, держись, — шепчет она отчаянно.

Но кровь течет слишком быстро. Зрение плывет. Силы уходят. Тенераус подходит к нам, отталкивая своих стражников.

— Конец, Александр, — говорит он холодно. — Твоя миссия провалилась. Древняя магия умрет вместе с тобой.

Поднимает руку для финального удара. И внезапно стена архива взрывается с оглушительным грохотом.

Глава 21

Стена башни взрывается. В пролом входят люди. Много людей. В чёрных плащах без опознавательных знаков. Лица скрыты под масками. Двигаются быстро. Профессионально. Стражники падают, не успев среагировать.

Тенераус создаёт защитный барьер. Но один из нападающих взмахивает рукой — барьер рассеивается. Сильная магия.

— Кто вы? — требует Тенераус.

Женщина снимает маску. Шрам через левый глаз. Холодные серые глаза.

— Орден Теней, — говорит она. — Мы пришли забрать Связующего.

— Никакого «Ордена Теней» не существует, — говорит Тенераус. — Легенды для детей.

— Легенды иногда оказываются правдой, — усмехается женщина.

Она смотрит на меня. Я все еще на коленях, держусь за раненое плечо. Кровь течет между пальцев, теплая и липкая. Пульсирующая боль отдается в каждое сердцебиение.

— Александр, ученик Морвена. Твой учитель послал нам сообщение три месяца назад. Перед уходом в Забытые земли. Попросил защитить тебя, если что-то случится с ним. Мы выполняем просьбу.

— Где Морвен сейчас? — спрашиваю я.

— Ждёт тебя, — говорит она. — В Забытых землях. Пойдём. Времени мало.

Торин хватает меня под руку и поднимает на ноги.

— Пошли, быстро!

Элиана подхватывает меня с другой стороны. Мы бежим к пролому в стене. Даркен, Мира, Лира и остальные следуют за нами. Выбегаем на улицу. Ночной город спит, но тревога уже поднята. Слышны звуки рогов, крики стражников.

Бежим по темным переулкам. Плечо горит огнем, но адреналин заглушает боль. Элиана ведет нас через лабиринт улиц — она знает столицу лучше всех. Холодный воздух режет легкие, ноги подкашиваются.

Добегаем до конюшни у городских ворот. Даркен отвлекает охрану магией, Торин крадет лошадей. Вскакиваем в седла и мчимся прочь из города. Едем всю ночь без остановки. Только когда солнце встает над горизонтом, наконец останавливаемся в густом лесу. Соскальзываю с лошади и падаю на траву. Плечо все еще кровоточит. Рана глубокая. Элиана опускается рядом со мной на колени.

— Дай посмотрю, — говорит она, разрывая ткань рубашки.

Осматривает рану и хмурится.

— Глубокий порез, но кость не задета. Нужно остановить кровь и обработать.

Мира подходит с медицинской сумкой. Достает бинты, травы, мази.

— Я помогу, — говорит она. — Училась у целителя в Академии.

Вдвоем они обрабатывают рану. Боль острая, но терпимая. Потом Элиана прикладывает руку к моему плечу и использует магию воды, чтобы охладить воспаление.

— Спасибо, — говорю я тихо.

— Ты спас мне жизнь, — отвечает Элиана. — Прикрыл собой от удара. Меньшее, что я могу сделать — перевязать рану.

Торин подходит к нам с картой в руках.

— Нужно решать, куда идти дальше, — говорит он. — Тенераус пошлет погоню. Много погони.

Смотрю на карту. Мы на северо-востоке от столицы. До крепости Серого Орла несколько дней пути. До Забытых земель еще дальше.

— Крепость осаждена, — говорю я. — Даврис и Селена держат оборону, но им тяжело. Нужно вернуться и помочь им.

— С твоей раной ты не поможешь никому, — возражает Элиана. — Нужно время на восстановление.

— У нас нет времени, — качаю я головой. — Каждый день промедления дает Тенераусу преимущество.

Даркен садится у костра, который развел Рован.

— У нас есть документы из архива, — говорит он. — Доказательства преступлений Совета. Можем обнародовать их, поднять народ на восстание.

— Как? — спрашивает Лира. — Мы беглецы. У нас нет доступа к городам, к людям.

— Есть беженцы, — говорю я. — Люди, бегущие от войны. Те, кто страдает от Искажения. Мы найдем их, поможем им, расскажем правду. Они передадут слово дальше.

Элиана кивает одобрительно.

— План разумный. Но нужно быть осторожными. Тенераус наверняка расставил ловушки повсюду.

Отдыхаем несколько часов. Я сплю беспокойно, вижу обрывки кошмаров. Башня Совета, кровь, меч, направленный на меня. Просыпаюсь в холодном поту.

Элиана сидит рядом, не спит. Смотрит на меня обеспокоенно.

— Плохой сон? — спрашивает она тихо.

— Да, — киваю я. — Снова вижу тот бой. Думаю, что могло пойти не так. Как мы едва не погибли.

— Но не погибли, — говорит она, беря меня за руку. — Благодаря Ордену Теней. Кем они были, как думаешь?

— Не знаю точно, — отвечаю я. — Морвен упоминал древние организации. Тех, кто поклялись защищать Связующих. Думал, это легенды. Но, видимо, нет.

— Он спас нам жизни, — говорит Элиана. — Надеюсь, мы еще встретим его.

К полудню продолжаем путь. Едем медленнее теперь — нужно беречь лошадей и мою рану. На следующий день встречаем первых беженцев. Семья из пяти человек — отец, мать, трое детей. Они идут пешком по дороге, тащат скудные пожитки на тележке. Останавливаем лошадей рядом с ними.

— Куда вы направляетесь? — спрашиваю я.

— На север, — отвечает отец устало. — Подальше от войны. Слышали, там безопаснее.

Вижу на его руках черные линии Искажения, доползшие до самых локтей. Он тяжело дышит, лицо бледное.

— Вы маг? — спрашиваю я.

— Был, — кивает он. — Работал в Академии младшим преподавателем. Но Искажение становится хуже каждый день. Больше не могу использовать магию. Боль слишком сильная.

Спешиваюсь и подхожу к нему.

— Я могу помочь, — говорю я. — Знаю технику, которая облегчит боль и остановит распространение Искажения.

Мужчина смотрит на меня с надеждой и сомнением одновременно.

— Правда? Такое возможно?

— Да, — киваю я. — Позвольте мне попробовать.

Кладу руку на его грудь и мысленно прошу стихии внутри него успокоиться. Искажение — это сопротивляющиеся стихии, вынужденные служить против воли. Если их попросить мягко, они отпустят хватку.

Теплая энергия течет из моей руки в тело мужчины. Черные линии на его руках медленно бледнеют. Боль уходит с его лица, он выдыхает с облегчением.

— Невероятно, — шепчет он потрясенно. — Боль действительно ушла. Первый раз за месяцы чувствую себя нормально.

Его жена подбегает и обнимает меня.

— Спасибо, спасибо вам! — плачет она от счастья. — Вы спасли моего мужа!

— Продолжайте путь на север, — говорю я. — Найдите крепость Серого Орла. Скажите стражникам, что вас послал Александр. Вам дадут убежище.

Семья благодарит нас снова и снова. Мы едем дальше.

За следующие дни встречаем еще больше беженцев. Помогаю каждому, кто страдает от Искажения. Слухи начинают распространяться — целитель на дороге, владеющий древней магией, способный остановить болезнь.

К концу недели за нами следует целая группа людей. Два десятка беженцев, которые не хотят расставаться с нами. Они верят, что я могу защитить их.

Торин хмурится, глядя на растущую толпу.

— Мы становимся слишком заметными, — говорит он. — Патруль Совета легко нас обнаружит.

— Пусть обнаружит, — отвечаю я. — Мы не прячемся больше. Мы показываем людям, что есть другой путь.

Вечером разбиваем лагерь в большой поляне. Костры горят по всей поляне. Люди сидят кругами, едят, разговаривают, делятся историями.

Я сижу у костра с Элианой, Торином и другими членами нашей изначальной группы.

— Это превращается в настоящее движение, — говорит Даркен, глядя на толпу вокруг. — Люди верят в тебя, Александр. Видят в тебе лидера.

— Я не хотел быть лидером, — говорю я честно. — Просто хотел помогать людям.

— Но именно это и делает тебя настоящим лидером, — улыбается Мира. — Ты не ищешь власти. Ты служишь другим.

Элиана встает.

— Пройдемся? — предлагает она. — Нужно поговорить с тобой наедине.

Встаю и иду за ней. Уходим от лагеря в темный лес. Луна светит сквозь деревья, освещая тропинку.

Идем молча несколько минут. Потом Элиана останавливается у старого дуба и поворачивается ко мне.

— Спасибо, — говорит она тихо. — За все. За то, что спас меня из тюрьмы. За то, что рисковал жизнью снова и снова. За то, что не оставил, когда все было плохо.

— Я не мог оставить тебя, — отвечаю я. — Ты слишком много значишь для меня.

Она делает шаг ближе. Лунный свет падает на ее лицо, серебристые волосы. Расстояние между нами тает. Чувствую ее дыхание.

— Что я значу для тебя? — спрашивает она, глядя мне в глаза.

Пульс учащается. Слова застревают в горле. Но нужно сказать правду. Нужно сказать то, что держал внутри слишком долго.

— Ты значишь все, — говорю я. — С того момента, как мы встретились, ты изменила мою жизнь. Дала мне цель, смысл. Показала, что я могу быть больше, чем просто ученым из другого мира. Я люблю тебя, Элиана. Люблю с первого дня, просто не осмеливался сказать.

Она улыбается — счастливая, искренняя улыбка.

— Я тоже люблю тебя, — шепчет она. — С того самого дня в подземелье Академии, когда ты показал мне истинную магию. Ты открыл мне глаза на правду. Дал надежду.

Наклоняюсь к ней. Наши губы встречаются в поцелуе. Долгом, глубоком, полном любви и обещаний. Обнимаю ее за талию, притягивая ближе. Она обвивает руками мою шею.

Время останавливается. Мир исчезает. Есть только мы двое под звездным небом.

Когда мы наконец отстраняемся, оба дышим тяжело. Элиана прижимается лбом к моему лбу.

— Обещай мне, — шепчет она, — что когда эта война закончится, мы будем вместе. Построим жизнь. Может быть, семью.

— Обещаю, — говорю я без колебаний. — Мы пройдем через это вместе. И когда все закончится, найдем свой дом. Может быть, в Забытых землях. Или в новой крепости. Где угодно, лишь бы вместе.

Целую ее снова. Легко, нежно.

Слышим сзади хруст ветки. Резко оборачиваемся. Торин стоит на тропинке, широко ухмыляясь.

— Ну наконец-то, — говорит он насмешливо. — Думал, вы никогда не признаетесь друг другу в чувствах. Всей группе было очевидно, что вы влюблены, кроме вас самих.

Элиана смеется и краснеет.

— Ты подглядывал за нами?

— Нет, пришел предупредить, — отвечает Торин, становясь серьезным. — Разведчики донесли. Патруль Совета приближается к нашему лагерю. Около пятидесяти стражников. Будут здесь через час.

Проклятье. Мы слишком медленно двигались. Тенераус нас настиг.

— Собирай всех, — говорю я. — Нужно эвакуироваться немедленно.

Бежим обратно в лагерь. Люди спят у костров. Будим их быстро.

— Всем подниматься! — кричит Даркен. — Патруль Совета близко! Нужно уходить прямо сейчас!

Поднимается суматоха. Люди в панике собирают вещи, хватают детей. Беженцы не обучены действовать организованно.

— Спокойно! — кричу я громко, усиливая голос магией. — Паника убьет нас быстрее, чем враги! Действуйте по порядку!

Голос разносится по всему лагерю. Люди замирают и смотрят на меня.

— Женщины и дети уходят первыми, — приказываю я. — Двигайтесь на север по тропинке. Мира, Лира, ведите их. Мужчины, способные держать оружие, остаются со мной и Торином. Мы прикроем отступление.

Люди начинают действовать организованно. Женщины и дети уходят в лес под защитой Миры и Лиры. Около двадцати мужчин остаются с нами — бывшие солдаты, охотники, простые крестьяне с вилами и топорами.

— Что будем делать? — спрашивает один из них. — Мы не воины.

— Не нужно быть воинами, — отвечаю я. — Просто нужно задержать их на несколько минут. Дать остальным время убежать.

Элиана встает рядом со мной.

— Я остаюсь с тобой, — говорит она твердо.

— Элиана…

— Не спорь, — перебивает она. — Обещали быть вместе, помнишь?

Не могу возразить.

Расставляем людей по позициям. Создаю магические ловушки на подходах к лагерю. Ледяные стены, скрытые ямы, огненные барьеры.

Ждем в напряженной тишине. Слышу далекие шаги. Звон доспехов. Голоса.

Патруль выходит на поляну. Пятьдесят стражников в полном вооружении. Впереди маг в черном плаще — не Тенераус, кто-то другой.

— Александр из Зеленого Долга, — кричит маг. — Сдавайся добровольно! Совет обещает пощаду тем, кто сложит оружие!

— Ложь! — кричу я в ответ. — Совет не знает пощады! Только казни и тюрьмы!

— Тогда мы возьмем тебя силой!

Маг поднимает руку, и стражники бросаются вперед.

Активирую ловушки. Ледяные стены вырастают из земли, блокируя часть врагов. Огненные барьеры заставляют их отступить. Ямы проваливаются под ногами.

Но их слишком много. Они обходят ловушки, прорываются сквозь защиту.

Начинается бой. Торин сражается мечом, рубя врагов направо и налево. Даркен использует воздух, сбивая стражников с ног. Рован бросает огненные шары.

Я контролирую три стихии одновременно, создавая хаос в рядах врагов. Но устаю быстро. Рана на плече снова открылась, кровь течет.

Элиана сражается рядом со мной, швыряя ледяные копья с точностью мастера. Но вижу — она тоже устает.

— Отступаем! — кричу я. — Дали достаточно времени!

Медленно отходим к краю поляны. Стражники преследуют нас, но мы держим оборону.

Добегаем до леса и ныряем в темноту деревьев. Бежим по тропинке за остальными.

Слышу за спиной крики погони. Они не отстают.

Вдруг впереди слышу другие звуки. Не крики врагов. Крики наших людей. Женщин и детей. Отчаянные, полные паники.

Сердце сжимается от страха. Выбегаю на поляну и вижу кошмар.

Наших людей окружил другой патруль — еще пятьдесят стражников. Они пришли с севера, отрезали путь отступления.

Ловушка. Нас загнали в западню.

Мира, Лира и остальные стоят в центре круга врагов, защищая женщин и детей. Но шансов у них нет.

Маг из первого патруля догоняет нас и тоже выходит на поляну. Улыбается холодно.

— Конец игры, — говорит он. — Вы окружены полностью. Сдавайтесь, или мы убьем всех беженцев на ваших глазах.

Смотрю на перепуганных людей. Матери прижимают детей к себе. Старики молятся. Они доверились мне. Поверили, что я защищу их.

И я подвел их.

Элиана сжимает мою руку.

— Что будем делать? — шепчет она отчаянно.

Не знаю. Не вижу выхода. Сто стражников против нашей маленькой группы. Магические ловушки исчерпаны. Силы на исходе. Руки дрожат от усталости и кровопотери.

Это конец.

Элиана сжимает мою руку крепче.

— Прости, — шепчу я ей. — Я подвел вас всех.

Но она качает головой.

— Ты дал нам надежду. Это больше, чем кто-либо делал за двадцать лет.

Маг делает шаг вперед, готовясь дать приказ атаковать.

И вдруг один из стражников в заднем ряду падает. Бесшумно. Потом второй. Третий.

Маг оборачивается в замешательстве.

— Что происходит?

Из темноты леса появляются фигуры. Десятки фигур в серых плащах с капюшонами. Они движутся бесшумно, как тени. Атакуют стражников с невероятной скоростью и точностью.

Стражники пытаются защищаться, но их противники слишком быстры, слишком умелы. Через минуту половина патруля лежит на земле.

Маг пытается использовать магию, но одна из фигур появляется прямо перед ним и касается его лба. Он падает без сознания.

Битва заканчивается так же быстро, как началась.

Фигуры окружают нас, но не нападают. Одна из них делает шаг вперед и сдвигает капюшон.

Женщина средних лет. Шрам через левый глаз. Те же холодные серые глаза, что видел в башне Совета.

— Идём, — говорит она. — Здесь небезопасно.

Сидим у костра. Беженцы расположились лагерем в безопасном месте — старая крепость в горах, заброшенная сто лет назад. Орден Теней использует её как укрытие.

Женщина — Тара — сидит напротив. Рассказывает.

— Орден основан триста лет назад. После Катастрофы. Те, кто выжил и сохранил знания древней магии. Мы ждём. Учим тех, кто готов учиться. Но не вмешиваемся открыто.

— Почему? — спрашивает Элиана. — Вы могли помочь моему отцу двадцать лет назад.

— Твой отец не хотел нашей помощи, — говорит Тара. — Отказался. Сказал, что должен сделать это сам. Мы уважали его решение.

— А теперь?

— Теперь ситуация критическая. Искажение распространяется быстрее. Разлом в Забытых землях растёт. Если не остановить это сейчас, мир погибнет. Не через сто лет. Через пять.

Молчание. Все переваривают информацию.

— Что вы предлагаете? — спрашиваю я.

— Идти в Забытые земли. К Морвену. Он знает, как исцелить Разлом. Это требует знаний Связующего. Морвен готовил тебя к этому. Теперь ты должен помочь ему закончить то, что он начал.

Глава 22

Орден Теней ведёт нас через Забытые земли. Три дня пути. Мёртвая земля расстилается вокруг бесконечным серым ковром — ни травинки, ни кустарника, только потрескавшаяся почва и острые камни, торчащие из неё, словно сломанные зубы какого-то гигантского чудовища. Воздух тяжёлый, пропитанный запахом пепла и чего-то ещё — сладковатого, гнилостного, что заставляет горло сжиматься от тошноты. Каждый вдох даётся с трудом, будто лёгкие наполняются не кислородом, а чем-то густым и мёртвым.

Седло натирает бёдра через несколько часов езды. Спина ноет от постоянного напряжения. Лошадь подо мной движется осторожно, ступая между камней, и я чувствую каждый её шаг всем телом — тупые толчки отдаются в позвоночнике, расползаются болью по рёбрам.

Еду рядом с Тарой.

— Мы присматриваем за ним. Приносим припасы. Но он предпочитает изоляцию. Говорит, что ему нужна тишина для исследований.

— Исследований чего?

— Разлома. Способов его закрытия. Древних ритуалов.

Элиана едет с другой стороны от меня. Молчит. Думает о чём-то своём. Я вижу, как её пальцы сжимают поводья так крепко, что костяшки белеют. Хочу протянуть руку, коснуться её плеча, но между нами несколько шагов расстояния — слишком далеко, чтобы дотянуться, и это почему-то режет больнее, чем холодный ветер.

— Орден действует не из-за пророчества, — продолжает Тара, и в её голосе звучит что-то похожее на облегчение. — А из практических соображений. Разлом растёт. Искажение убивает магов. Если не остановим — мир погибнет.

— Вы ждали появления Связующего? — спрашиваю я.

— Мы ждали появления того, кто владеет истинной магией достаточно хорошо, чтобы провести ритуал закрытия, — говорит Тара. — Связующий — не «избранный». Просто человек с нужными знаниями и силой. Ты оказался таким человеком.

— Значит, любой мог бы?

— Теоретически — да, — кивает Тара. — Но на практике требуются годы обучения. И особый дар. У тебя есть оба.

Думаю об этом. Нет пророчества. Нет судьбы. Просто обстоятельства и выбор. Просто человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время с нужными способностями. Всё остальное — домыслы, попытки придать смысл случайности. И почему-то от этого понимания внутри что-то отпускает, какой-то невидимый груз соскальзывает с плеч. Я не избранный. Не герой древнего пророчества, обречённый на подвиг или смерть. Просто человек, который может помочь. Может попытаться. И это даёт больше свободы, чем любое предначертание.

Легче как-то.

На третий день видим хижину. Маленькая, из серого камня, почти сливающаяся с окружающим пейзажем. Дым идёт из трубы — тонкая струйка, почти прозрачная на фоне серого неба, но живая, тёплая. Первый признак жизни за три дня пути. В груди что-то сжимается при виде этого дыма, какая-то детская, почти забытая надежда на тепло и безопасность.

Дверь открывается прежде, чем мы успеваем спешиться. Выходит старик, опираясь на посох. Медленно, осторожно, будто каждый шаг даётся с трудом.

Морвен.

Он постарел. Волосы совсем белые, длинные, собранные в хвост на затылке. Лицо в морщинах — глубоких, прорезавших кожу, как трещины в старом дереве. Спина чуть сгорблена под тяжестью прожитых лет. Одежда простая, грубая, совсем не похожая на роскошные одеяния академических магистров — серая рубаха, тёмные штаны, кожаный жилет с потёртыми краями. Но глаза те же — острые, внимательные, пронзительно-синие, глядящие не на тебя, а сквозь тебя, видящие то, что скрыто от других.

— Александр, — говорит он, и в голосе теплота, которой я так боялся не услышать. — Наконец-то. Я ждал тебя.

Бросаюсь к нему, не в силах сдержаться. Слезаю с лошади на ходу, едва не спотыкаясь, пересекаю последние несколько шагов почти бегом. Обнимаю. Старик крепче, чем кажется — под грубой тканью рубахи чувствую жилистые мускулы, твёрдость человека, который не сломлен ни годами, ни изгнанием. Он пахнет дымом, травами и чем-то ещё — запахом старых книг, пергамента, магии.

— Учитель, — говорю я, и голос предательски дрожит. — Я думал… Рейна сказала, что вы умерли.

— Рейна ошиблась, — усмехается он, и в этой усмешке столько грусти, что сердце сжимается. — Совету не следовало знать, что я всё ещё жив. Слишком опасно. Для меня. Для тех, кто мне дорог.

— Почему вы не дали знать мне?

— Потому что ты должен был пройти свой путь сам, — говорит Морвен серьёзно, и теперь его рука ложится мне на плечо, тяжёлая, успокаивающая. — Научиться полагаться на себя. На свои силы. А не на старого учителя. Если бы ты знал, что я жив, ты бы искал меня. Тратил силы и время на поиски вместо того, чтобы учиться. А время… времени у нас не было.

Смотрю на него. Понимаю. Он прав. Конечно, прав. Если бы знал, что он жив, не научился бы тому, чему научился. Не стал бы тем, кем стал. Но понимание не делает боль меньше — она всё ещё там, глубоко внутри, острая и горькая.

— Спасибо, — говорю я.

— Не благодари меня ещё, — качает он головой. — Впереди самое трудное. Разлом. Нужно закрыть его. И для этого потребуется жертва.

Он жестом приглашает всех войти. Хижина внутри намного больше, чем снаружи — старая магия расширяет пространство. Все наши люди входят, и места хватает всем.

Морвен садится в кресло у камина. Я сажусь напротив, Элиана рядом со мной. Остальные располагаются вокруг.

— Я знаю, что произошло в столице, — начинает Морвен. — Знаю о побеге, о тюрьме, о документах, которые вы украли. Знаю о крепости на севере и армии Тенерауса. Орден докладывает мне обо всем.

— Ты знал, что это случится? — спрашиваю я. — Ты планировал все это?

— Не все, — качает головой Морвен. — Я не провидец. Но я понимал общее направление. Конфронтация с Советом была неизбежна. Тенераус не может позволить истинной магии вернуться. Для него это угроза всему, во что он верит.

Он встает и подходит к книжному шкафу. Достает старую карту и раскладывает на столе.

— Смотрите сюда, — говорит он, указывая на отмеченное крестом место в центре карты. — Это Разлом. Место, где триста лет назад произошла Катастрофа. Где древние маги потеряли контроль над балансом стихий.

Всматриваюсь в карту. Разлом находится в самом сердце континента, между четырьмя королевствами.

— Что там сейчас? — спрашивает Торин.

— Мертвая земля, — отвечает Морвен мрачно. — Ничего не растет. Животные избегают это место. Магия там искажена настолько сильно, что реальность буквально рвется по швам. Если посмотреть внимательно, можно увидеть трещины в воздухе — разрывы между мирами.

— И что нам нужно там делать? — спрашиваю я, хотя уже догадываюсь.

— Провести ритуал восстановления, — говорит Морвен серьезно. — Исцелить Разлом. Вернуть баланс стихий. Это единственный способ спасти мир от полного разрушения.

Тишина повисает в комнате. Все переваривают услышанное.

— Насколько это опасно? — спрашивает Элиана тихо.

— Очень, — отвечает Морвен честно. — Ритуал требует огромной магической силы. Связующий должен открыть себя всем четырем стихиям одновременно, стать проводником между ними и реальностью. Малейшая ошибка и стихии разорвут его на части.

— А если не проводить ритуал? — спрашивает Даркен.

— Разлом продолжит расти, — объясняет Морвен. — Медленно, но неуклонно. Через десять, может быть двадцать лет, он поглотит весь континент. Реальность рухнет. Все миры смешаются в хаосе. Миллиарды людей погибнут.

Смотрю на карту и думаю о весе ответственности. Не только этот мир под угрозой. Мой родной мир тоже связан с этим через портал. Если реальность рухнет здесь, волна пойдет дальше.

— Когда нужно провести ритуал? — спрашиваю я.

— Как можно скорее, — отвечает Морвен. — Но сначала тебя нужно подготовить. Обучить финальной технике. Это займет несколько дней.

— А что насчет Тенерауса? — спрашивает Торин. — Он не позволит нам просто прийти к Разлому и провести ритуал.

— Тенераус не знает о Разломе, — говорит Морвен. — Совет скрывает эту информацию даже от своих магистров. Только верховный магистр и несколько старейшин знают правду. Они боятся паники.

— Но он узнает, когда мы направимся туда, — возражает Элиана.

— Да, узнает, — соглашается Морвен. — И попытается остановить нас. Поэтому нужна отвлекающая операция. Даврис и Селена держат оборону крепости на севере, привлекая основные силы Тенерауса. Пока армия Совета там, мы проскользнем к Разлому.

План рискованный, но разумный. Я киваю.

— Когда начнем обучение?

— Прямо сейчас, — говорит Морвен. — У нас мало времени.

Следующие три дня провожу в интенсивных тренировках с Морвеном. Он учит меня открывать себя всем четырем стихиям одновременно, становиться пустым сосудом, через который они могут течь свободно.

Это труднейшая техника, которую я когда-либо изучал. Нужно отпустить весь контроль, довериться стихиям полностью. Каждая попытка оставляет меня измученным и дрожащим. После первой тренировки падаю на колени, изрыгая желчь на серые камни, пока руки не перестают трястись. Голова раскалывается от боли — будто кто-то вбивает гвозди в череп изнутри. Кровь из носа стекает на губы, солёная и горячая.

Морвен стоит рядом, не трогает меня, не помогает подняться. Знает, что я должен справиться сам.

— Ты сопротивляешься, — говорит он спокойно. — Пытаешься контролировать поток. Не надо. Позволь стихиям войти. Позволь им пройти сквозь тебя.

На второй день получается лучше. Чувствую, как огонь входит в меня через правую руку — жжёт, обжигает вены изнутри, но я не отталкиваю его. Вода через левую — холодная, успокаивающая, гасящая пламя. Воздух через лёгкие — лёгкий, игривый, кружащийся в груди. Земля через ступни — тяжёлая, основательная, якорь, удерживающий меня на месте. Они танцуют внутри меня, вокруг меня, создавая сложный узор, который я едва различаю.

Но постепенно начинает получаться. Чувствую огонь, воду, воздух и землю одновременно. Они танцуют вокруг меня, сквозь меня, создавая гармонию. И в какой-то момент — на третий день, когда солнце уже клонится к закату — всё встаёт на свои места. Стихии перестают быть отдельными силами. Они становятся единым целым, текущим сквозь меня, как река сквозь русло. Я не контролирую их. Я просто позволяю им быть.

Открываю глаза. Морвен стоит передо мной, и на его лице что-то похожее на гордость.

— Ты готов, — объявляет он на третий вечер. — Завтра мы отправляемся к Разлому.

Вечером сижу с Элианой на ступеньках крыльца. Ночь безлунная, но звезды светят ярко — россыпью бриллиантов на чёрном бархате неба, холодные и далёкие. Лес вокруг погружен в темноту, но я не боюсь. Здесь безопасно. Здесь, в этом маленьком островке света среди мёртвых земель, мы защищены.

Элиана прижимается ко мне, и я чувствую каждую линию её тела — плечо под моей рукой, бедро у моего бедра, тепло, исходящее от неё сквозь тонкую ткань платья. Я чувствую тепло ее тела, запах волос — цветочный, с лёгкой примесью дыма от очага. Обнимаю ее за плечи, притягиваю ближе, и она податливо устраивается у меня под боком, будто всегда там была, будто это её законное место.

— Не хочу отпускать тебя, — говорит она тихо, и голос дрожит едва заметно. — Боюсь, что…

— Я вернусь, — перебиваю я, не давая ей договорить. Не хочу слышать конец этой фразы. — Обещаю.

Она поворачивается ко мне, и движение это медленное, осторожное, будто боится спугнуть момент. Смотрит прямо в глаза. В темноте вижу блеск слез — серебристый, мерцающий в звёздном свете. Одна слеза срывается, скользит по щеке, и я поднимаю руку, стираю её большим пальцем. Кожа под пальцами тёплая, влажная.

— Морвен говорил про опасность, — продолжает она, и теперь в голосе не просто страх — там отчаяние, которое она пытается скрыть и не может. — Про то, что стихии могут разорвать тебя. Как я могу не бояться?

Целую ее. Медленно, нежно. Губы её мягкие, солёные от слёз, отчаянно отвечающие на поцелуй. Хочу запомнить этот момент — вкус её губ, тепло её дыхания, то, как её пальцы впиваются мне в плечи, будто пытаясь удержать. На случай, если…

Нет. Не буду думать об этом.

— Послушай меня, — говорю я, отстраняясь. — Я прошел через многое с тех пор, как попал в этот мир. Научился контролировать магию, которая должна была убить меня. Сбежал из тюрьмы. Противостоял Совету. И все это время ты была рядом. Ты моя сила. Пока ты со мной, я справлюсь с чем угодно.

Она обнимает меня крепко.

— Я буду рядом, — шепчет она. — В кратере. Буду защищать тебя. Не позволю никому помешать ритуалу.

— Я знаю. Поэтому и не боюсь.

Мы сидим так долго. Минуты текут медленно. Где-то в лесу кричит ночная птица. Ветер шелестит листвой. Внутри хижины слышны приглушенные голоса — наши люди готовятся к завтрашнему походу.

— Что будет после? — спрашивает Элиана. — Когда ритуал закончится, когда все это останется позади. Что будем делать?

Думаю несколько секунд.

— Построим жизнь, — говорю я. — Настоящую жизнь. Может быть, вернемся в крепость твоего отца. Или найдем тихое место где-нибудь. Дом у моря. Или в горах. Без войн, без магистров, без опасности.

— Звучит как мечта, — улыбается она.

— Станет реальностью, — обещаю я. — Дам тебе эту жизнь. Все, что ты захочешь.

Она кладет голову мне на плечо.

— Мне нужен только ты, — шепчет она. — Остальное неважно.

Сердце сжимается. Эта женщина отдала мне все — веру, любовь, саму себя. Как я могу подвести ее? Как могу не вернуться?

— Я вернусь, — повторяю я. — Клянусь тебе.

Она ничего не отвечает. Просто сидит рядом, держит мою руку.

Через некоторое время дверь хижины открывается. Морвен выходит на крыльцо. Садится рядом с нами на ступеньки.

— Не спите? — спрашивает он.

— Не получается, — признаюсь я.

Морвен кивает.

— Понимаю. Накануне таких событий сон редко приходит легко.

Он смотрит на звезды. Молчит какое-то время. Потом говорит:

— Знаешь, Александр, я готовился к этому моменту всю свою жизнь. Изучал древние тексты, искал знания, ждал Связующего. И вот он пришел. Ты пришел. Но чем ближе момент истины, тем больше я боюсь.

— Вы боитесь? — удивляюсь я. — Но вы всегда такой спокойный, уверенный.

— Это маска, — усмехается Морвен. — Учитель должен быть опорой для ученика. Но внутри я такой же человек, как и все. С сомнениями, страхами. Боюсь, что расчеты неверны. Боюсь, что подвергаю тебя ненужному риску.

Кладу руку ему на плечо.

— Я справлюсь, — говорю я спокойно. — Вы сами говорили — я готов.

— Говорил, — кивает Морвен. — И верю в это. Должен верить.

Элиана наклоняется вперед, смотрит на Морвена.

— Мы все боимся, — говорит она. — Я боюсь потерять Александра. Вы боитесь потерять ученика. Он сам боится провалить ритуал. Но мы идем вперед, несмотря на страх. Потому что альтернатива хуже.

Морвен смотрит на нее и медленно улыбается.

— Мудрая девушка, — говорит он. — Александр выбрал хорошую спутницу.

— Она выбрала меня, — поправляю я. — Мне просто повезло.

Элиана сжимает мою руку.

Мы сидим втроем на крыльце еще какое-то время. Говорим о пустяках — о звездах, о погоде, о беженцах, которые остаются здесь под защитой Ордена. Избегаем темы завтрашнего похода.

Наконец Морвен встает.

— Поздно, — говорит он. — Нам нужен отдых. Завтра долгий путь.

Он уходит обратно в хижину. Мы с Элианой остаемся еще немного. Потом тоже идем внутрь.

Ложимся на матрас в углу комнаты. Элиана устраивается у меня на груди. Слушаю ее дыхание. Оно постепенно замедляется — она засыпает.

А я лежу с открытыми глазами. Думаю о завтрашнем дне. О Разломе. О ритуале. О том, что ждет нас там.

Стихии шепчут внутри меня. Огонь согревает кровь. Вода течет спокойно. Воздух наполняет легкие. Земля дает твердость. Они готовы. Я тоже должен быть готов.

Закрываю глаза. Засыпаю наконец, держа Элиану в объятиях, чувствуя, как её дыхание замедляется, становится ровным и глубоким.

Просыпаюсь от звука приглушенных голосов. Рассвет еще не пришел — за окнами всё та же густая темнота, только чуть посветлевшая на востоке, окрашенная в грязно-серый цвет. Но люди уже двигаются, приглушённые шаги, скрип кожаных ремней, тихий звон металла. Осторожно высвобождаюсь из объятий Элианы, стараясь не разбудить. Она сонно бормочет что-то, тянется за мной во сне, и лицо её на мгновение искажается — словно даже в забытьи она чувствует потерю тепла, близости. Но не просыпается. Поправляю одеяло, укрываю её плечи, и она снова успокаивается.

Выхожу на крыльцо. Орден Теней готовит лошадей. Тара проверяет седла, раздает приказы своим воинам. Торин точит меч. Даркен и Мира укладывают припасы. Лира помогает беженцам.

Морвен стоит у края поляны. Смотрит на восток, туда, где скоро взойдет солнце. Подхожу к нему.

— Доброе утро, — говорю я.

Он оборачивается.

— Выспался?

— Достаточно.

Морвен кивает и снова смотрит на восток.

— Через несколько дней все изменится, — говорит он тихо. — Или мы исцелим Разлом, или мир начнет рушиться еще быстрее.

— Мы исцелим его, — говорю я уверенно.

— Да, — соглашается Морвен. — Должны.

Солнце начинает подниматься. Небо окрашивается в красный и золотой. Новый день. Возможно, один из последних.

Элиана выходит из хижины. Подходит ко мне, обнимает сзади.

— Пора? — спрашивает она.

— Скоро.

Беженцы собираются на поляне. Они знают, что мы уходим. Некоторые плачут. Другие молятся. Старуха, которую мы спасли в лесу, подходит ко мне.

— Спасибо, — говорит она, беря мою руку. — Спасибо за то, что не бросили нас. Спасибо за надежду.

— Я вернусь, — обещаю я. — Мы все вернемся.

Она кивает. Отходит.

Морвен поднимает руку.

— Время выступать!

Наша группа собирается у лошадей. Десять воинов Ордена Теней во главе с Тарой. Торин, Даркен, Мира, Лира. Элиана. Морвен. Я. Студенты тайного общества, освобожденные заключенные.

Шестьдесят человек против целого мира, который разрывается по швам. Садимся на лошадей. Морвен впереди. Я рядом с ним. Остальные следом.

Выезжаем с поляны на рассвете. Беженцы машут нам вслед. Кто-то кричит благословения. Кто-то просто плачет. Лес постепенно редеет. Деревья становятся ниже, более кривыми. Мох исчезает. Земля под копытами твердеет.

Через несколько часов выезжаем из Забытых земель. Впереди холмистая равнина. Трава серая, безжизненная. Небо затянуто облаками.

— Начинается зона искажения, — говорит Морвен. — Чем дальше к Разлому, тем сильнее будет влияние. Держитесь ближе друг к другу.

Едем молча. Только стук копыт нарушает тишину. Ветер холодный, режет лицо. Птицы не поют. Даже насекомых нет. К полудню трава исчезает совсем. Остается только серая земля. Растрескавшаяся, мертвая. Вижу первые признаки: камни, парящие в воздухе, медленно вращающиеся. Гравитация здесь слабее.

— Не смотрите на них долго, — предупреждает Тара. — Можно потерять равновесие.

Следую ее совету. Держу взгляд на горизонте.

Едем дальше. День клонится к вечеру. Солнце садится за облаками, окрашивая небо в грязно-красный цвет. Впереди видны силуэты холмов.

— Остановимся здесь на ночь, — решает Морвен. — Завтра продолжим путь. До Разлома еще два дня.

Разбиваем лагерь в ложбине между холмами. Костер не разводим, слишком опасно привлекать внимание. Едим холодную пищу, пьем воду из фляг.

Сижу рядом с Элианой. Она молчит. Я тоже. Слов не нужно. Просто держимся за руки. Морвен смотрит на звезды. Тара проверяет дозоры. Торин затачивает меч. Даркен медитирует. Мира лечит небольшой порез на руке Лиры.

Обычные вещи перед необычным днем. Засыпаю под звездами, укрывшись плащом. Сон беспокойный, полный странных образов. Вижу черную рану в небе. Слышу крики. Чувствую, как стихии рвутся из моего тела.

Просыпаюсь в холодном поту. Рассвет еще не пришел, но спать больше не могу. Сижу и смотрю на восток. Там, за горизонтом, ждет Разлом. Ждет меня.

Глава 23

*** Глава от лица Элианы Лунной***

Забытые земли встречают нас мертвой тишиной. Ни птиц, ни животных — только ветер, свистящий между голых скал. Пыль садится на губы, проникает в горло, оставляя привкус золы.

Мы идем уже третий день. Ноги налились свинцом. Александр впереди, держит старую карту Морвена так крепко, что костяшки пальцев побелели. Я рядом, чувствую, как пот стекает по спине под тяжелой одеждой. Торин за спиной — слышу, как он прочищает горло от въевшейся пыли. Позади — студенты тайного общества, освобожденные заключенные, воины Ордена Теней. Всего около шестидесяти человек.

Мало. Очень мало для того, что нас ждет.

— Сколько еще? — спрашиваю я тихо.

— Несколько часов, — отвечает Александр, не отрывая глаз от карты. — К закату должны дойти.

Смотрю на него. Лицо напряженное, но спокойное. Челюсть стиснута. Он готовится. Мысленно проходит ритуал снова и снова. Вижу, как его губы беззвучно шевелятся, проговаривая заклинания.

— Ты справишься, — говорю я, сжимая его руку. Его пальцы холодные, несмотря на жару.

Он смотрит на меня и слабо улыбается.

— С тобой рядом — справлюсь.

Морвен идет чуть позади нас, опираясь на посох. Каждый его шаг — усилие. Посох стучит о камни с монотонной настойчивостью. Старик выглядит уставшим, но решительным. Плечи сгорбились, но держатся прямо — чистая сила воли. Последние недели он не щадил себя — обучал студентов, готовил артефакты для ритуала, переводил древние тексты. Видела, как он работал по ночам при свете свечей.

— Морвен, — зову я. — Вы в порядке?

— Устал, — признается он. — Но доживу до конца. Должен увидеть это своими глазами.

К вечеру земля под ногами меняется. Становится серой, мертвой. Камни покрыты странным налетом — скользким, будто покрытым пленкой масла. Когда касаюсь одного из них, пальцы немеют. Воздух тяжелый, давит на грудь, каждый вдох дается с трудом. Во рту появляется металлический привкус.

— Близко, — говорит Морвен. — Чувствуете? Искажение усиливается.

Да, я чувствую. Моя магия воды дергается беспокойно, словно животное, чующее опасность. Будто внутри меня дергают за невидимые нити.

Поднимаемся на гребень холма и видим его.

Разлом.

Огромный кратер, словно рана в земле. Несколько сотен метров в диаметре. Воздух над ним дрожит и искажается. Куски камней парят в воздухе, вращаясь медленно, нарушая все законы природы. Некоторые висят неподвижно, застывшие в момент взрыва.

В центре кратера — каменная платформа с древними символами. А в самом сердце зияет нечто ужасное — буквально дыра в реальности. Черная, мерцающая, неправильная. Края ее размыты, пульсируют. Смотреть на нее больно глазам и душе.

— Боги, — шепчет Торин рядом со мной. — Это же…

— Место Катастрофы, — заканчивает Морвен. — Здесь триста лет назад маги пытались стереть грань между стихиями. И вот результат.

Из черной раны сочится энергия. Неправильная, искаженная. Она стекает по воздуху, как густой дым. Она отравляет землю, воздух, саму реальность вокруг.

— Видите призраков? — спрашивает Даркен, указывая вниз.

Смотрю внимательнее и вижу — призрачные фигуры движутся в кратере. Эхо древних магов, погибших здесь. Навечно пойманные в момент смерти. Они повторяют одни и те же движения. Поднимают руки. Чертят символы. Кричат беззвучно.

— Они страдают, — говорит Александр тихо. — Все эти годы они страдают. Ритуал должен освободить их тоже.

Начинаем спускаться. Разбиваем лагерь на безопасном расстоянии от края кратера. Морвен и Александр готовят ритуальные артефакты. Я помогаю им, расставляя кристаллы по периметру.

Но в глубине души знаю — это затишье перед бурей. Тенераус не просто так отпустил нас. Он следил. И скоро придет.

Ночью сижу у костра, не могу спать. Закрываю глаза — вижу черную дыру, зовущую, тянущую. Александр рядом, его рука в моей. Пальцы теплые, крепкие.

— Боишься? — спрашивает он тихо.

— Да, — признаюсь я. — Боюсь, что мы не успеем. Боюсь, что Тенераус помешает. Боюсь потерять тебя. Боюсь, что Разлом заберет тебя, как забрал тех магов.

Он целует меня. Нежно, долго. Его губы соленые от пота. Обнимает крепко. Я прижимаюсь к нему. Пытаюсь запомнить это ощущение.

— Я тоже боюсь, — шепчет он. — Но у нас нет выбора. Если мы не сделаем это, мир погибнет. Все миры погибнут.

— Я знаю, — говорю я. — Просто… обещай мне, что будешь осторожен.

— Обещаю, — кивает он. — Обещай и ты.

— Обещаю.

Мы сидим так до рассвета. Впереди решающий день.

Утро приходит холодное и серое. Туман стелется по земле. Морвен будит нас рано.

— Пора, — говорит он. — Ритуал нужно начать нарассвете, когда стихии наиболее сбалансированы.

Александр встает, собирается. Проверяет свои вещи третий, четвертый раз. Я вижу решимость в его глазах.

— Тара, — зову я командира Ордена. — Выстави дозоры. Если Совет придет, нужно предупреждение.

— Уже сделано, — кивает она. — Лучники на возвышенностях, разведчики на дальних подступах.

— Хорошо.

Студенты тайного общества готовят оружие. Освобожденные заключенные — суровые мужчины и женщины, прошедшие через пытки и годы заключения — проверяют доспехи.

Торин подходит ко мне.

— Элиана, — говорит он серьезно. — Если что-то случится… защити брата. Он слишком важен. Без него ритуал не завершится.

— Защищу, — обещаю я. — Ценой жизни, если потребуется.

Он кивает, удовлетворенный.

Начинаем спуск в кратер. Александр впереди, Морвен рядом с ним. Я следом. Остальные остаются наверху — для защиты подступов. Гравитация в кратере странная. Каждый шаг словно в воде — медленный, тягучий. Воздух плотный, давит на плечи.

Призрачные фигуры отступают от нас, но не исчезают. Смотрят пустыми глазами. Некоторые тянут руки, словно молят о помощи. Беззвучно шевелят губами.

— Скоро, — шепчет Александр им. — Скоро вы будете свободны.

Достигаем платформы в центре. Морвен начинает расставлять артефакты по символам. Кристаллы на четыре стороны света. Чаши с водой из священных источников. Перья птиц, пепел костров, горсти земли с разных континентов.

— Элиана, — зовет Морвен. — Встань здесь. Ты будешь поддерживать защитный барьер вокруг Александра во время ритуала.

Занимаю позицию. Александр встает в центр круга символов. Закрывает глаза, дышит глубоко, готовясь. Морвен начинает читать заклинание на древнем языке. Символы под ногами вспыхивают тусклым светом. Сначала один, потом другой, по кругу, все быстрее. И вдруг Тара кричит сверху:

— Армия! Армия Совета приближается!

Оборачиваюсь и вижу — на гребне холма появляются фигуры. Сотни фигур. Стражники в доспехах, маги в черных плащах, посохи уже светятся заклинаниями. Впереди идет Тенераус. Его плащ развевается на ветру. В руке посох, пылающий огнем.

— Александр! — кричит он голосом, усиленным магией. — Я приказываю тебе остановиться! Немедленно!

Александр открывает глаза. Смотрит наверх, но не двигается.

— Не могу, — кричит он в ответ. — Не остановлюсь. Слишком много поставлено на кон.

— Тогда ты умрешь, — говорит Тенераус холодно. — Все, кто с тобой, умрут.

Поднимает посох. Маги Совета готовят заклинания. Наверху Торин поднимает меч.

— Стойте на своих позициях! — кричит он нашим людям. — Не дадим им прорваться!

Стражники Совета начинают спуск. Сотни против шестидесяти. Катастрофические шансы. Но наши не отступают. Студенты, заключенные, воины Ордена — все готовы сражаться. Я смотрю на Александра. Он смотрит на меня.

— Начинай ритуал, — говорю я твердо. — Мы задержим их.

— Элиана…

— Начинай! — кричу я. — Нет времени!

Морвен кладет руку на плечо Александра.

— Она права, — говорит старик. — Сосредоточься на ритуале. Мы справимся с остальным.

Александр колеблется секунду, потом кивает. Закрывает глаза снова. Его руки поднимаются, начертывая символы в воздухе. Морвен продолжает заклинание. Его голос становится громче, увереннее. Я создаю первый слой защиты — ледяной барьер вокруг платформы. Прозрачный, но крепкий.

И начинается ад.

Первая волна стражников достигает края кратера. Торин встречает их с ревом. Его меч сверкает в утреннем свете. Рубит. Снова и снова. Рядом с ним Даркен использует магию воздуха, создавая мощные порывы ветра, сбивающие врагов с ног.

Мира остается позади, лечит раненых. Лира координирует защиту левого фланга. Маги Совета начинают атаку. Огненные шары летят вниз в кратер. Я усиливаю барьер, но удары сотрясают его. Каждый удар отдается болью в груди. Трещины появляются на ледяной поверхности, бегут паутиной.

— Держись! — кричит Морвен. — Ритуал только начался!

Стискиваю зубы и вливаю больше магии в барьер. Лед становится толще. Вижу краем глаза — Александр светится. Стихии начинают отзываться на его зов. Огонь появляется первым, обвивается вокруг его рук. Вода следом, течет спиралями.

Хорошо. Ритуал работает.

Битва наверху становится жестче. Наши отступают под натиском превосходящих сил. Прошло уже несколько часов. Держатся, но силы тают. Слишком много врагов.

Сражаюсь рядом с Александром. Он замечает, как я поглядываю на дорогу с севера. Жду. Мое тело напряжено, как струна.

— Элиана! — кричит Александр между схватками. — Что ты высматриваешь?

Я не отвечает. Только сжимаю губы и продолжаю сражаться. И вдруг слышу рог. Протяжный звук эхом отражается от скал. Выдыхаю с облегчением.

— Он пришёл, — произношу. — Отец пришёл.

С северной дороги появляется отряд. Знамёна серого орла — герб дома Лунных. Даврис во главе. Скачет на боевом коне. За ним около пятидесяти воинов.

— Ты звала его?! — удивлённо спрашивает Александр.

— Отправила гонца три дня назад, — признаюсь. — Когда мы ещё в крепости были. Знала, что понадобится помощь. Отец выступил сразу, как получил весть.

— Хитрая, — усмехается Александр.

— Предусмотрительная, — поправляет его, улыбаясь.

Даврис врезается в тыл армии Совета, кричит: — За дочь! — За Александра! За правду!

Хаос. Стражники разворачиваются, пытаясь отразить атаку с двух сторон. Шансы выравниваются. Ненамного, но выравниваются. Тенераус видит это. Его лицо искажается от ярости.

— Достаточно! — кричит он.

Поднимает обе руки. Огромный столп пламени вырывается из его ладоней, бьет в небо.

— Я сам разберусь с ним!

Начинает спуск в кратер. Один. Прямо к нам. Морвен выходит вперед, загораживая путь к Александру.

— Тенераус, — говорит он громко. — Остановись. Ты совершаешь ошибку.

— Ошибку совершаешь ты, — отвечает Тенераус, продолжая спускаться. — Предал все, во что мы верили. Предал память о моем отце.

— Твой отец был хорошим человеком, — говорит Морвен. — Но он ошибался. Страх заставил его принять неправильное решение. Не повторяй его ошибку.

— Не смей говорить о моем отце! — кричит Тенераус.

Создает огненный меч в руке. Огромный, пылающий. Морвен поднимает посох. Символы на нем вспыхивают.

— Ты не пройдешь, — говорит старик твердо. — Александр завершит ритуал. Мир будет спасен.

— Нет, — говорит Тенераус холодно. — Не будет.

Он нападает. Два старых друга, ставшие врагами. Их магия сталкивается в воздухе. Огонь против земли. Разрушение против защиты. Но Тенераус сильнее. Морвен стар, устал. Долго не продержится. За моей спиной Александр кричит. Не от боли, а от напряжения. Стихии сходятся в нем. Воздух начинает его поднимать над землей. Земля дрожит.

— Еще немного, — шепчет он сквозь стиснутые зубы. — Еще немного…

Морвен падает на колено. Кровь течет из раны на боку — слишком много крови, пропитывает одежду. Вижу, как он бледнеет. Тенераус стоит над ним, занося меч для финального удара.

— Прости меня, старый друг, — говорит он. — Но я не могу позволить тебе разрушить мир.

— Я не разрушаю его, — говорит Морвен, глядя ему в глаза. — Я пытаюсь его спасти. Однажды ты поймешь это. Надеюсь, не слишком поздно.

Тенераус колеблется. Только на секунду. Но этого достаточно. Я бросаюсь вперед, создаю ледяное копье на бегу и швыряю в него. Копье попадает в плечо Тенерауса. Он кричит, отступает. Помогаю Морвену подняться.

— Возвращайся к ритуалу, — говорит он, тяжело дыша. — Поддерживай барьер. Я справлюсь.

— Но…

— Иди!

Неохотно возвращаюсь к платформе. Усиливаю барьер. Черная энергия из Разлома начинает атаковать его волнами.

Тенераус вытаскивает копье из плеча. Кровь течет, но он игнорирует боль. Смотрит на меня с холодной яростью.

— Дочь предателя, — шипит он. — Ты выбрала неправильную сторону.

— Нет, — отвечаю я твердо. — Это ты выбрал неправильную сторону. Ты так боишься перемен, что готов обречь мир на уничтожение.

— Я защищаю стабильность! — кричит он. — Я защищаю порядок!

— Ты защищаешь ложь! — кричу я в ответ. — Триста лет лжи! А мы несем правду!

Он атакует меня огненным мечом. Я создаю ледяной меч и парирую. Мы сражаемся на краю платформы. Он сильнее. Намного сильнее. Его удары почти сбивают меня с ног. Руки немеют от каждого столкновения. Но я не сдаюсь. Не могу. Слишком многое поставлено на кон.

Наверху бушует битва. Слышу крики, звон металла, взрывы магии. Наши сражаются отчаянно, но их теснят. Тенераус сбивает мой меч мощным ударом. Я падаю. Он занес над моей головой пылающий клинок.

— Конец, — говорит он.

И в этот момент земля содрогается. Александр кричит — громко, отчаянно. Стихии взрываются из его тела. Огонь, вода, воздух и земля сливаются в ослепительный столп света.

Все замирают. Даже битва останавливается. Воины обеих сторон смотрят на кратер в потрясении. Разлом пульсирует. Черная рана начинает затягиваться. Медленно, мучительно медленно. Тенераус стоит, глядя на частично исцелённый Разлом. Его лицо — маска потрясения. Меч падает из ослабевших пальцев, гаснет. Руки дрожат.

— Это… это действительно работает, — шепчет он. — Триста лет нас учили, что это невозможно. Но ты сделал это.

Смотрит долго на Александра. Потом на Морвена, истекающего кровью на моих руках.

— Прекратить бой, — говорит он внезапно. — Всем. Немедленно!

Магистры замирают. Стражники опускают оружие.

— Верховный магистр? — недоумённо спрашивает один из магистров.

— Я сказал — прекратить! — рычит Тенераус. — Этот человек, — указывает на Морвена, — умирает. Мой старый друг. Величайший маг нашего времени. Умирает, потому что мы слепы. Потому что я был слеп.

Опускается на колени рядом с Морвеном.

— Прости меня, старый друг, — говорит он. — Я ошибался. Всю жизнь ошибался.

Морвен слабо улыбается.

— Наконец-то… прозрел, — хрипит он. — Триста лет… ждал этого.

— Не умирай, — говорит Тенераус. — Пожалуйста. Мне нужно… нужно понять. Нужно увидеть правду.

— Увидишь, — обещает Морвен. — Но не сейчас. Сейчас… я должен уйти. Ритуал требует… жертвы. Я знал это… с самого начала.

— Нет! — кричит Александр. — Не ты! Возьми мою жизнь!

— Твоя жизнь… нужна миру, — говорит Морвен. — А моя… прожита. Я готов.

Закрывает глаза. Дыхание становится всё слабее. Мира склоняется над ним.

— Рана смертельная, — шепчет она. — Несколько часов. Может, до утра.

— Тогда до утра, — говорит Морвен, открывая глаза снова. — У меня есть… до утра. Чтобы всё объяснить. Чтобы передать… что должен.

Оборачивается к Тенераусу.

— Останься, — просит он. — Выслушай меня… последний раз. А утром… завершим ритуал. Правильно. Полностью.

Тенераус кивает.

Мы разбиваем лагерь у Разлома. Раненых лечат — их стоны эхом отражаются от стен кратера. Мертвых готовят к погребению — заворачивают в плащи, выкладывают в ряд. Слишком много. Морвен лежит у костра. Жизнь уходит из него с каждым вдохом. Но он ещё здесь. Ещё может говорить. Ещё может научить.

Последние часы. Последние уроки.

Солнце садится над Разломом. Он меньше, чем был. Но всё ещё открыт. Утром мы завершим начатое. Какой бы ни была цена.

Глава 24

Ночь. Самая длинная ночь в моей жизни.

Сижу у Морвена, и каждое мгновение растягивается в вечность. Он лежит на походной кровати, укрытый плащами, но даже несколько слоёв ткани не могут скрыть, как неестественно неподвижно его тело. Рана в боку не кровоточит — Мира прижгла её магией, и я до сих пор помню запах горелой плоти, который заставил меня отвернуться.

— Сколько у него? — тихо спрашиваю Миру, и голос звучит чужим, хриплым от непролитых слёз.

Она смотрит на меня печально, и в её глазах читается приговор ещё до того, как она произносит слова.

— До рассвета. Может чуть больше. Яд медленный, но смертельный. Противоядия нет.

Сжимаю руку Морвена. Холодная. Слишком холодная. Словно уже не живая плоть, а мрамор. Пальцы не отвечают на моё прикосновение, и это пугает больше всех слов Миры. Я растираю его ладонь между своими, пытаясь вернуть тепло, зная, что это бессмысленно. Кожа под моими пальцами кажется тонкой, почти прозрачной.

— Учитель, — шепчу, и слово застревает в горле. — Держись. Найдём способ. Должен быть способ.

Морвен открывает глаза, и мне требуется несколько мгновений, чтобы найти в них знакомый взгляд. Они затуманены болью, но в глубине всё ещё теплится та же доброта, что встречала меня много лет назад, когда я впервые переступил порог его дома. Он улыбается слабо, и уголки губ дрожат от усилия.

— Нет способа, мальчик, — говорит он хрипло, и каждое слово даётся с трудом, будто выдавливается сквозь боль. — И не нужен. Всё… как должно быть.

— Не говори так! — Слёзы жгут глаза, размывают его лицо. Я сжимаю его руку сильнее, будто могу удержать его здесь физической силой. — Ты не можешь умереть! Я ещё столько не знаю! Столько не успел спросить!

— Успел, — возражает он, и в голосе пробивается нотка настойчивости. — Всё важное… я уже передал тебе. Ты готов. Ты всегда был готов. Просто не верил в себя.

Элиана сидит рядом, так близко, что я чувствую тепло её тела. Держит мою свободную руку. Молчаливая поддержка, которая значит больше любых слов. Её пальцы сжимают мои, и я ощущаю, как она дрожит — едва заметно, но всё же дрожит. Мы оба понимаем, что теряем не просто учителя. Теряем того, кто верил в нас, когда мы сами в себя не верили.

У костра собираются другие. Пламя отбрасывает длинные тени на лица, делая их похожими на маски скорби. Торин стоит неподвижно, словно выточенная из камня статуя, но я вижу, как блестят его глаза в отблесках огня. Даркен отвернулся, но его плечи вздрагивают. Мира держит руки перед собой, пальцы сплетены, костяшки побелели от напряжения. Лира плачет открыто, не пытаясь скрыть слёз. Даврис стоит поодаль, почтительно молчит, но даже её суровое лицо смягчилось от горя. Селена опустилась на землю, обхватив себя руками, качается взад-вперёд, и тихие всхлипы прерывают ночную тишину.

И Тенераус. Он сидит напротив Морвена, и контраст между двумя магами разителен. Когда-то они были равны — двое сильнейших волшебников своего поколения. Теперь один умирает, а второй несёт на себе тяжесть осознания, что мог предотвратить это. Тенераус смотрит на умирающего друга, и я впервые вижу на его лице не высокомерие главы Совета, не холодную уверенность, а просто боль. Голую, неприкрытую боль человека, который слишком поздно понял правду.

— Морвен, — говорит он. — Прости меня. За всё. За годы вражды. За сегодняшнюю битву. За… за то, что не поверил раньше.

Слова повисают в воздухе. Я вспоминаю истории, которые рассказывал Морвен — о молодости, когда они с Тенераусом были не врагами, а друзьями. Вместе учились, вместе исследовали древние тексты, спорили до рассвета о природе магии. Потом их пути разошлись. Морвен выбрал правду, Тенераус — систему. Десятилетия они смотрели друг на друга через пропасть идеологической войны, и в глазах каждого читалось: "Ты предал наши идеалы". Теперь же эта пропасть рухнула, но цена оказалась слишком высокой.

— Прощаю, — просто говорит Морвен, и в этом слове столько истощённого облегчения, что у меня перехватывает дыхание. — Всегда прощал. Ты не враг мне, Тенераус. Никогда не был. Просто… заблудился. Долго заблудился. Но нашёл дорогу. В конце концов.

Он кашляет, и каждый спазм сотрясает его тело. Я поддерживаю его.

— Не поздно, — возражает Морвен. — Пока жив — не поздно. А ты жив. Будешь жить дальше. Продолжать работу.

— Какую работу? — горько усмехается Тенераус. — Половина Совета считает меня предателем. Валтор соберёт консерваторов. Будет гражданская война.

— Пусть, — спокойно говорит Морвен. — Война неизбежна. Правда всегда воюет с ложью. Важно не избежать войны. Важно победить в ней.

Кашляет. Кровь на губах. Мира вытирает её.

— Покажи мне, — просит Тенераус. — Ту правду, которую ты защищал. Хочу увидеть. Должен увидеть.

Морвен смотрит на него долго. Оценивает. Потом кивает.

— Александр, — зовёт он меня. — Помоги. Я слишком слаб. Покажи ему… видение. То, что показывал я тебе.

Подхожу ближе, ноги словно налиты свинцом. Беру руку Тенерауса — его ладонь горячая, сухая, пальцы напряжены. Он вздрагивает от прикосновения, и я чувствую, как по его телу пробегает волна непроизвольного сопротивления, но он не отстраняется. Мышцы его руки напряглись, будто готовясь к удару.

— Готов? — спрашиваю, и мой голос звучит глуше, чем я ожидал.

— Нет, — честно отвечает он, и челюсть его сжимается. — Но покажи всё равно.

Закрываю глаза. Призываю видение, и магия откликается неохотно — я истощён после вчерашнего ритуала, каждое усилие отдаётся болью в висках. Но я продолжаю. Триста лет назад. Великий ритуал. Древние маги.

Показываю всё. Как они пытались поработить стихии, заковать свободную силу в цепи принуждения. Как стихии взбунтовались, и их ярость была яростью самой природы, оскорблённой, униженной. Как родился Разлом — не просто трещина в ткани реальности, а кричащая рана, крик боли планеты.

Показываю Совет Хранителей. Отца Тенерауса среди них — молодого, амбициозного, уверенного в своей правоте. Как они скрыли правду, оправдав это "благом общества". Создали систему принуждения, назвав её "контролем". Назвали древнюю магию ересью, а тех, кто помнил правду — опасными мятежниками.

Триста лет лжи. Триста лет страданий. Тысячи загубленных жизней. Целые семьи, стёртые с лица земли за то, что осмелились говорить правду.

Рука Тенерауса дёргается в моей. Потом он кричит — протяжно, нечеловечески, как кричат раненые звери. Падает на колени, увлекая меня за собой. Его тело трясётся в конвульсиях, голова мотается из стороны в сторону. Я удерживаю контакт, чувствую, как его разум пытается отторгнуть видение, построить защиту, спрятаться от невыносимой правды. Но я не отпускаю. Морвен попросил показать — я показываю до конца.

Когда видение заканчивается и связь обрывается, он рыдает. Как ребёнок, потерявший всё, во что верил. Без стыда. Без сдерживания. Слёзы текут по его лицу, оставляя влажные дорожки в пыли, осевшей за день битвы. Его руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони до крови. Он раскачивается на коленях, и из горла вырываются звуки, больше похожие на стоны раненого зверя, чем на человеческий плач.

— Мой отец, — всхлипывает он, когда наконец обретает способность говорить. Слова даются с трудом, прерываются рыданиями. — Мой отец знал. Знал правду и скрыл её. Создал систему, основанную на лжи. А я… я всю жизнь защищал эту ложь. Убивал людей за правду. Называл их еретиками.

Он поднимает голову, и я вижу в его глазах что-то сломанное. Это больше не взгляд могущественного мага, главы Совета, человека, привыкшего повелевать. Это взгляд того, чья вера обрушилась, чья жизнь оказалась построена на фундаменте из костей невинных.

— Ты не знал, — говорит Морвен мягко, и в его голосе нет ни капли злорадства или осуждения. — Тебя учили лжи с детства. Ты верил. Искренне верил, что делаешь правильно.

— Это не оправдание! — кричит Тенераус, и голос срывается на крик. — Я убивал! Пытал! Разрушал жизни! Сколько их было? Сколько невинных людей умерло по моему приказу? Сколько детей осиротело? Сколько…

Он замолкает, задыхаясь. Лицо искажено гримасой страдания, которую невозможно вынести. Я отворачиваюсь — это слишком личное, слишком обнажённое. Наблюдать за разрушением человека изнутри нестерпимо тяжело.

— Нет, — соглашается Морвен. — Не оправдание. Но объяснение. Теперь ты знаешь правду. Вопрос — что сделаешь с этим знанием?

Тенераус долго молчит. Вытирает слёзы. Дышит глубоко, успокаиваясь.

— Исправлю, — говорит он наконец. — Чего бы это ни стоило. Разрушу старую систему. Построю новую. На правде. На гармонии.

— Хорошо, — улыбается Морвен. — Тогда слушай внимательно. У меня мало времени. Должен передать… всё, что знаю.

Следующие часы Морвен говорит, и я пытаюсь запомнить каждое слово, каждую интонацию, будто могу сохранить его голос в своей памяти навечно. Медленно. С паузами на кашель и боль. Иногда он замолкает на несколько минут, дыхание становится поверхностным, и я замираю в ужасе, думая, что это конец. Но потом он открывает глаза и продолжает. Говорит, словно торопится выговориться, передать всё, что накопил за восемьдесят лет жизни, пока язык ещё слушается.

Рассказывает о семи Разломах, разбросанных по миру, как семь кровоточащих ран на теле планеты. Показывает карты — старые, пожелтевшие, с пометками на полях, сделанными дрожащей рукой много лет назад. Объясняет загадки, которые я не понимал. Связи между Разломами. Почему они не могут быть закрыты по отдельности. Как каждый влияет на остальные.

Рассказывает о древней магии, и я слышу в его голосе не просто знание, а любовь. О гармонии стихий, которая не терпит принуждения. О роли Связующих — не повелителей, а посредников, переводчиков между человеческим и стихийным. Между конечным и бесконечным.

Передаёт артефакты, и каждая вещь — это частица его жизни. Дневник с записями — страницы исписаны мелким, аккуратным почерком, края затёрты от частого перелистывания. Кристаллы силы, в которых ещё пульсирует остаток его магии, тёплые на ощупь. Посох, который служил ему восемьдесят лет — дерево гладкое от прикосновений, потемневшее от времени, но крепкое, живое.

— Тебе, Александр, — говорит он, и голос звучит твёрже, чем весь вечер. Он вкладывает посох в мои руки, и я чувствую его вес — не физический, а символический. Это не просто палка из дерева. Это наследие. Ответственность. Обещание. — Продолжишь работу. Найдёшь остальные Разломы. Исцелишь их.

Беру посох. Он тёплый. Живой. Чувствую в нём эхо магии Морвена.

— Обещаю, — шепчу. — Найду. Исцелю. Всё сделаю правильно.

— Знаю, — кивает он. — Всегда знал.

Оборачивается к Тенераусу.

— А ты, старый друг, — говорит он. — Защити Александра. Дай ему время. Власть. Ресурсы. Чтобы мог работать.

— Обещаю, — говорит Тенераус твёрдо. — Жизнью своей обещаю.

— Хорошо, — выдыхает Морвен.

Небо на востоке начинает светлеть. Близится рассвет. Морвен смотрит на него.

— Время, — говорит он. — Пора завершить ритуал.

— Ты не можешь, — говорит Мира. — Слишком слаб. Умрёшь.

— Я и так умираю, — усмехается Морвен. — Яд убьёт меня через час. Может, два. Лучше умру с пользой.

— Морвен… — начинаю я.

— Слушай меня, мальчик, — перебивает он. — Разлом закрыт лишь на треть. Этого недостаточно. Он нестабилен. Через несколько дней начнёт расширяться снова. Нужно закрыть полностью. Сейчас. Пока энергия вчерашнего ритуала ещё здесь.

— Но как? — спрашиваю я. — Вчера я направлял силу десятков бойцов. Вытянул из себя всё. И этого хватило лишь на треть.

— Потому что использовал только живую силу, — объясняет Морвен. — Но есть ещё один источник. Жертва. Добровольная жертва. Когда человек отдаёт свою жизненную энергию сознательно, полностью, без остатка — это колоссальная сила.

— Ты хочешь войти в Разлом, — говорю я, понимая.

— Да, — кивает он. — Мой дух станет якорем. Запечатает рану изнутри. Навечно.

— Но ты умрёшь! — кричу я.

— Я и так умираю, — повторяет он терпеливо. — Выбор не между жизнью и смертью. Выбор между бессмысленной смертью от яда и осмысленной жертвой ради мира.

Смотрит на меня.

— Позволь мне это, — просит он. — Позволь умереть героем. Спасителем. Не жалкой жертвой отравленного клинка.

Слёзы текут по моему лицу. Не могу остановить их.

— Не хочу терять тебя, — шепчу.

— Не потеряешь, — говорит он мягко. — Я всегда буду с тобой. В твоём сердце. В твоей магии. В ветре и дожде. В огне и земле. Стихии хранят память. Когда призовёшь их, призовёшь и меня.

Обнимаю его. Крепко. Отчаянно.

— Спасибо, — шепчу. — За всё. За знания. За веру. За любовь.

— Спасибо тебе, — отвечает он. — За то, что дал мне надежду. За то, что показал — правда может победить.

Целует меня в лоб. По-отцовски.

— Идём, — говорит он. — Пора.

Рассвет. Разлом пульсирует впереди, и каждая пульсация отдаётся тупой болью в висках, словно само пространство стонет. Меньше, чем был вчера — мы сделали невозможное. Но всё ещё зияет чёрной раной, края которой дрожат и мерцают, как мираж в пустыне. Воздух вокруг него искажён, и смотреть на Разлом больно глазам, будто пытаешься сфокусироваться на чём-то, что не должно существовать.

Морвен стоит на краю. Опирается на моё плечо, и я чувствую, как мало в нём осталось сил. Его вес, который раньше казался внушительным, теперь почти невесомый, будто он уже наполовину призрак. Сам не может идти — слишком слаб. Каждый шаг требует усилий от нас обоих, и дыхание его становится всё более прерывистым. Чёрные вены уже добрались до подбородка, расползаются по щекам паутиной смерти. Но глаза ещё живые, ещё горят решимостью.

Позади собрались все. Наши люди, измученные битвой, со следами усталости и горя на лицах. Воины Даврис, молчаливые и настороженные, держат оружие наготове, хотя сражаться больше не с кем. И двадцать магистров Совета, которых убедил Тенераус — они стоят в стороне, группой, и на их лицах читается смесь вины, недоверия и робкой надежды на искупление.

— Вы поможете? — спрашивает Морвен магистров.

Старший из них, седобородый Каэрон, кивает.

— Поможем, — говорит он. — Тенераус показал нам видение. Мы видели правду. Хотим искупить вину. Хотя бы частично.

— Хорошо, — кивает Морвен. — Тогда слушайте. Я войду в Разлом. Отдам свою жизнь. Стану якорем для ритуала. А вы, — смотрит на меня, — направь их силу. Объедини. Влей в меня. Когда моя жертва соединится с их силой, Разлом закроется. Полностью. Навсегда.

— Понял, — говорю я хрипло.

Элиана подходит. Создаёт нити воды, связывающие меня с двадцатью магистрами.

— Готово, — шепчет она.

Морвен смотрит на солнце, поднимающееся над горизонтом. Первые лучи окрашивают небо в багровый и золотой, и на мгновение его лицо освещается этим светом. Он выглядит моложе, и я вижу в его чертах отголоски того человека, каким он был полвека назад — полного сил, жизни, надежды. Потом тень снова накрывает его, и иллюзия рассеивается.

— Красиво, — говорит он, и голос звучит удивлённо, будто он впервые видит рассвет. — Всегда любил рассветы. Начало нового дня. Новых возможностей.

Он поворачивается ко мне, и мне требуется всё самообладание, чтобы не отвести взгляд. Его глаза смотрят прямо в мою душу, и я знаю — он запоминает меня. Каждую черту. Каждый изъян. Хочет унести этот образ с собой туда, куда идёт.

— Прощай, мальчик, — говорит он, и рука его поднимается, дрожащая, касается моей щеки. Ладонь холодная, но прикосновение нежное. — Живи хорошо. Люби сильно. Не совершай моих ошибок.

Слова застревают у меня в горле. Я пытаюсь что-то сказать, найти достойный ответ на эти последние слова, но из горла вырывается только хриплое:

— Прощай, учитель.

Этого недостаточно. Я должен сказать больше. Должен сказать, как много он для меня значит. Как изменил мою жизнь. Как дал мне цель. Но слова не идут, и слёзы размывают его лицо, и я только крепче сжимаю его руку, пытаясь передать прикосновением то, что не могу выразить словами.

Он отпускает моё плечо, и это движение требует от него видимого усилия. Пальцы разжимаются медленно, будто не хотят отпускать. Делает шаг к Разлому, и этот шаг такой неуверенный, что я готов броситься вперёд, поймать его, если он упадёт.

— Морвен! — кричит Тенераус. — Прости меня! Прости за всё!

Морвен оборачивается. Улыбается.

— Уже простил, старый друг, — говорит он. — Давным-давно простил. Живи достойно. Это лучшее, что можешь сделать для меня.

Последний взгляд. Последняя улыбка, которая кривится от боли, но всё ещё остаётся улыбкой. Потом он разворачивается — медленно, каждое движение отмеренное, будто священный ритуал — и входит в Разлом.

Его тело вспыхивает светом. Ослепительным, невыносимо ярким, чистым, как свет первого дня творения. Я зажмуриваюсь, но даже сквозь закрытые веки вижу этот свет, и он пронзает до костей. Жар волнами накатывает от Разлома, обжигает лицо, руки. Воздух наполняется запахом озона и чего-то ещё — древнего, первородного, того, что было до людей и переживёт нас всех.

— Сейчас! — кричу я магистрам, и голос срывается на крик. — Вливайте силу!

Они поднимают посохи, и движение синхронное, отрепетированное. Магия течёт из них в меня. Двадцать потоков одновременно, и каждый несёт свой вкус, свою текстуру. Огонь обжигает вены изнутри. Вода заполняет лёгкие ледяной тяжестью. Земля давит на плечи нестерпимым весом. Воздух режет горло острыми лезвиями.

Боль разрывает тело. Мышцы сводит судорогой, сердце колотится так, что грозит выпрыгнуть из груди. Кровь стучит в висках. Я чувствую, как магия расширяет меня изнутри, растягивает границы того, что может вместить человеческая плоть. Ещё немного — и я просто разорвусь на части, распылюсь в воздухе. Но я держу. Связываю потоки. Направляю в Разлом. В Морвена.

Его свет становится ярче, и яркость эта уже физически болезненна. Кожа на лице натягивается от жара. Ресницы опаляет. Я кусаю губу до крови, чувствую металлический привкус, но не отпускаю контроль. Не могу отпустить. Это последнее, что я могу сделать для него.

Он кричит. Не от боли — я знаю это, чувствую это через нашу связь. От усилия. От абсолютной отдачи. От того невероятного акта воли, когда отдаёшь всё, что есть, каждую частицу души, каждую искру жизни.

— Прощайте, мои друзья! — слышу его голос, и он звучит молодо, сильно, торжествующе. — Я иду к звёздам! Не плачьте обо мне! Я счастлив!

Свет взрывается. Заливает всё — землю, небо, наши лица, превращая мир в единую белую вспышку. На мгновение я ничего не вижу, не слышу, не чувствую ничего, кроме этого света. Он внутри меня, вокруг меня, он и есть я. Границы растворяются.

Потом медленно, слишком медленно, мир возвращается. Краски проявляются — сначала серые тени, потом слабые очертания, потом цвет. Я моргаю, и глаза жгут от слёз или от яркости, не понять.

Чувствую, как присутствие Морвена растворяется. Не исчезает резко, не обрывается — просто тает, как туман под утренним солнцем. Сливается с тканью реальности. Становится частью мира, который он спас. Частью ветра, земли, воды, огня. Частью всего.

Разлом начинает закрываться. Края стягиваются, как затягивается рана на живой коже. Чёрная рана уменьшается, съёживается, края её дрожат и мерцают. Я слышу звук — не ушами, а всем телом — протяжный, мелодичный, как последний вздох умирающего исполина. Это поёт сама реальность, залечивая свою рану.

И вдруг вижу его. Морвена. Прозрачного, почти невидимого, сотканного из света и воздуха. Призрачного. Он стоит в центре Разлома, руки подняты к небу, и я вижу, как его пальцы сжимают края раны, стягивают их вместе. Лицо его спокойно. Умиротворённо. На губах играет улыбка — не та натянутая гримаса сквозь боль, что была всю ночь, а настоящая, светлая улыбка человека, который знает, что выполнил свой долг.

Наши глаза встречаются. Он смотрит на меня, и в этом взгляде я читаю всё. Прощание. Благословение. Веру. Любовь.

Потом исчезает. Просто тает в воздухе, становится частью ветра.

Разлом закрывается полностью. Последний край стягивается, и реальность смыкается с тихим щелчком, который отдаётся эхом в моей голове. Ткань реальности восстановлена. Целостность мира возвращена.

Падаю на колени, и боль от удара не чувствуется через общее онемение. Магия отпускает, и вместе с ней уходят силы. Руки дрожат. Дыхание рваное, поверхностное. Пот заливает глаза солёной пеленой. Магистры тоже падают — кто на колени, кто плашмя на землю. Один из них рвёт, ещё двое теряют сознание. Это было слишком. Для всех нас.

Тишина. Абсолютная тишина. Даже птицы не поют. Даже ветер затих. Мир замер, оплакивая героя.

Потом кто-то начинает плакать. Тихо, сдавленно. Потом другой, громче. Потом все вместе — рыдания, всхлипы, стоны смешиваются в единый хор скорби.

Мы плачем. За человека, который был лучше всех нас. Который отдал всё, что имел. Всё, кем был. Который выбрал смерть не от страха перед жизнью, а от любви к ней. К этому миру. К нам всем, недостойным его жертвы.

Элиана обнимает меня, и я чувствую, как её слёзы мокрыми пятнами впитываются в мою рубаху. Прижимается так сильно, что мне трудно дышать, но я не отстраняюсь. Мне нужна эта близость. Этот якорь к реальности.

— Он ушёл, — шепчет она в моё плечо, и голос её дрожит. — Морвен ушёл.

— Я знаю, — говорю я, и слова царапают горло. — Но спас нас. Спас мир. Его жертва не напрасна.

Говорю это, пытаясь убедить себя. Пытаясь найти смысл в потере. Пытаясь оправдать то, что не поддаётся оправданию — смерть хорошего человека.

Смотрю на место, где был Разлом. Теперь там чистое пространство. Воздух прозрачный, незамутнённый. Земля начинает восстанавливаться — сквозь выжженную почву пробиваются первые зелёные ростки. Трава. Мох. Жизнь возвращается туда, где триста лет была только смерть.

Триста лет эта рана отравляла мир. Теперь она исцелена.

Ценой жизни величайшего мага нашего времени.

Встаю, и ноги подкашиваются, но я удерживаю равновесие. Помогаю подняться Элиане. Потом Торину. Потом остальным. Мы поднимаемся, пошатываясь, поддерживая друг друга.

— Пора, — говорю я, и голос звучит чужим, механическим. — Нужно хоронить павших. Нужно возвращаться. Много работы впереди.

Слова пустые. Ритуальные. Но они нужны. Нужна хоть какая-то структура, чтобы удержаться от полного распада.

Тенераус подходит. Кладёт руку мне на плечо.

— Я помогу, — говорит он. — Со всем. С реформами. С Советом. С поиском других Разломов. Обещаю. Жизнью обещаю.

Киваю. Верю ему. Впервые верю.

Мы начинаем собираться. Впереди долгий путь домой.

И ещё более долгий путь к переменам.

Но мы справимся. Вместе.

Так было бы правильно, Морвен.

Глава 25

Разлом закрыт. Навсегда.

Стою на краю кратера и смотрю на место, где была чёрная рана. Теперь там ничего. Просто земля. Мёртвая пока, серая, но уже не искажённая. Ноги подкашиваются от усталости, в груди жжёт от перенапряжения, магические потоки всё ещё пульсируют под кожей, словно пытаются найти выход, но Разлома больше нет — некуда стекать этой энергии, некуда направить эту боль.

Чувствую разницу. Воздух легче. Магия чище. Словно с мира сняли тяжёлый груз. Дышу глубже, и каждый вдох приносит не только облегчение, но и осознание масштаба того, что мы сделали. Реальность больше не рвётся в этом месте. Ткань мира восстановлена. Но почему же тогда так холодно, так пусто в душе, словно вместе с Разломом там закрылось что-то важное, навсегда?

Но цена…

Оборачиваюсь медленно, словно движения даются через силу. Наши люди собирают тела павших, и в этой тишине, нарушаемой только приглушёнными голосами и шагами, слышится что-то древнее, ритуальное, словно человечество проделывало это тысячи раз на протяжении веков. Сорок человек погибли в битве. Двадцать наших. Двадцать воинов Даврис. Каждое тело — это целая жизнь, оборвавшаяся здесь, на краю мира. Каждое лицо, накрытое плащом — это чей-то сын, чей-то друг, чей-то любимый.

И Морвен. Величайший маг нашего времени. Мой учитель. Мой друг. Почти отец. Горло сжимается так сильно, что больно глотать, и я закрываю глаза, но это не помогает — я всё равно вижу его последний взгляд, последнюю улыбку перед тем, как свет поглотил его целиком.

Его тела нет. Растворилось в свете. Стало частью магии. Частью мира, который он спас. И это правильно, наверное — он всегда был больше человеком, чем просто человек, всегда был частью чего-то большего. Но от этого не легче. От этого только больнее, потому что даже могилы не будет настоящей, некуда прийти, чтобы сказать те слова, которые не успел.

Элиана подходит сзади, её шаги тихие, но я чувствую её приближение всем телом — магия откликается на магию, тепло на тепло. Обнимает меня, и её руки — единственное, что удерживает меня от падения, от того, чтобы рухнуть на колени и не подниматься. Её дыхание касается моего затылка, тёплое, живое, настоящее.

— Больно? — спрашивает она тихо, и в её голосе слышится понимание, которое не требует объяснений, потому что она знает эту боль, она теряла своих людей, своих близких.

— Очень, — признаюсь я, и слово выходит сдавленно, словно пробиваясь через комок в горле. — Знаю, что он спас мир. Знаю, что его жертва не напрасна. Но всё равно больно. Как будто часть меня ушла вместе с ним, растворилась в том свете, и я никогда не смогу вернуть её обратно.

— Должно быть больно, — говорит она, и её пальцы сжимают мои крепче, передавая силу, уверенность, то, чего мне так не хватает сейчас. — Если бы не было, значит, любил недостаточно. А ты любил. Я видела. Каждый день видела, как ты смотришь на него, как ловишь каждое слово, как пытаешься быть достойным его веры в тебя.

Прижимаюсь к ней, разворачиваюсь в её объятиях, зарываюсь лицом в её плечо. Черпаю силу в её присутствии, в её тепле, в том простом факте, что она здесь, живая, дышащая, рядом. Что не всех я потерял сегодня.

Торин командует похоронной процессией, его голос звучит глухо, без обычной силы, и я понимаю, что он тоже едва держится, что боль командира, потерявшего людей, может быть не меньше моей. Бойцы несут тела на вершину холма, медленно, осторожно, словно боятся причинить боль уже мёртвым. Там будут могилы. Вид на Разлом. На место их последней битвы. Ветер усиливается, несёт запах земли и пепла, и в этом ветре слышится что-то прощальное, словно сам мир склоняет голову перед павшими.

Даврис сам несёт тела своих воинов, спина согнута под тяжестью, но он не позволяет никому подойти. Отказывается перепоручить другим. Долг командира — проводить в последний путь тех, кого привёл в бой. Его лицо — застывшая маска горя, но руки нежные, когда он укладывает очередное тело на холме. Я вижу, как дрожат его пальцы, как сжимаются челюсти, когда он узнаёт лица под плащами.

Мира ходит среди раненых, её белые одежды давно перестали быть белыми — красные пятна, бурые разводы, грязь и пот. Лечит, утешает, её голос монотонный, успокаивающий, словно колыбельная для тех, кто балансирует между жизнью и смертью. Её магия воды творит чудеса, я вижу, как под её руками затягиваются раны, как возвращается цвет в мертвенно-бледные лица. Многие, кто должен был умереть, выживут благодаря ей. Но усталость на её лице такая, что кажется, она сама вот-вот упадёт, и только сила воли держит её на ногах.

Лира помогает ей, несмотря на собственный ожог, который должен причинять невыносимую боль. Бледная, губы сжаты в тонкую линию, движется с трудом, каждый шаг даётся через боль, но упрямая. Даркен не отходит от неё, его рука постоянно на её спине, поддерживающая, направляющая, и я вижу в его глазах страх — страх, что она может упасть, может не выдержать, и он не сможет её поймать.

Тенераус сидит в стороне. Один. Смотрит на место, где Морвен вошёл в Разлом, и в его неподвижности есть что-то страшное, словно он застыл в этом моменте и больше никогда не сможет сдвинуться. Его лицо — маска скорби, высеченная из камня, но я вижу, как дрожат его руки, сжатые в кулаки на коленях.

Подхожу к нему медленно, не уверенный, стоит ли нарушать его одиночество. Сажусь рядом на холодный камень, и несколько минут мы просто сидим молча, два человека, потерявших одного и того же учителя, друга, маяка в темноте.

— Ты его видел? — спрашиваю я наконец, и голос звучит охрипло, словно я не говорил целую вечность. — В конце? Его дух?

— Видел, — кивает Тенераус, и это слово выходит так тяжело, словно он поднимает невидимую тяжесть. — Он улыбался. В последний момент перед исчезновением. Улыбался, словно обрёл то, что искал всю жизнь. Словно наконец-то нашёл ответ на вопрос, который задавал себе все эти годы.

— Наверное, обрёл, — говорю я, и сам удивляюсь, что могу говорить спокойно, без срыва в голосе. — Он всегда хотел изменить мир. Теперь изменил. Радикально. Навсегда.

Тенераус молчит долго, так долго, что я начинаю думать, что разговор окончен. Но потом он говорит, и в его голосе такая боль, что я физически чувствую её, как удар в грудь.

— Я убил его, — слова падают как камни в воду, тяжёлые, окончательные. — Моя слепота. Моя гордыня. Привели к тому, что Валтор ранил его. Если бы я поверил раньше, если бы не отвернулся тогда, в Академии, если бы хоть раз выслушал, вместо того чтобы осуждать… Он был бы жив. Здоров. Силён. Мог бы закрыть Разлом без жертвы.

— Морвен простил тебя, — говорю я, и кладу руку ему на плечо, чувствую, как он напрягается под прикосновением. — Слышал сам. Последние слова к тебе были о прощении. О том, что всё в порядке, что ты сделал правильный выбор в конце.

— Знаю, — кивает он, и я вижу, как по его щеке скатывается одинокая слеза, которую он не пытается скрыть. — Но я не простил себя. И не прощу. Никогда. Буду жить с этим грузом до конца дней. Буду помнить его лицо, его улыбку, его веру в меня, которую я предал. Буду помнить каждый день, что мог спасти его, но не сделал.

— Тогда используй этот груз, — говорю я, и сжимаю его плечо крепче, заставляя посмотреть на меня. — Пусть он движет тебя. Заставляет быть лучше. Делать правильные вещи. Не даёт остановиться, когда будет трудно. Морвен не хотел бы, чтобы ты разрушил себя этой виной. Он хотел бы, чтобы ты изменил систему, которая его убила.

Он смотрит на меня.

— Так и сделаю, — обещает он. — Жизнь положу, но исправлю систему. Разрушу ложь. Построю правду.

Встаёт. Выпрямляется.

— Через час начнём хоронить павших, — говорит он. — Скажи людям. Пусть готовятся.

Уходит командовать своими магистрами.

Похороны начинаются на закате, и небо окрашивается в цвета крови и золота, словно мир сам оплакивает павших.

Копаем могилы на вершине холма, земля твёрдая, каменистая, каждый удар лопаты отдаётся болью в натруженных мышцах. Глубокие могилы в твёрдой земле, потому что мёртвые заслужили покой, настоящий покой, где никто не потревожит их сон. Сорок могил для сорока героев, и когда смотришь на этот ряд свежевыкопанных ям, сердце сжимается от осознания масштаба потери.

И одну особую. В центре. Для Морвена. Хотя тела нет. Эта могила пустая, но самая важная из всех, потому что в ней мы хороним не тело, а память, надежду, саму идею того, кем он был.

Каждого павшего опускаем с почестями, медленно, осторожно, словно укладываем спать ребёнка. Говорим слова прощания, и в каждом голосе дрожь, слёзы, едва сдерживаемое горе. Семей здесь нет — они далеко, в городах и деревнях, ждут, надеются, ещё не знают, что ихсыновья, дочери, мужья, жёны не вернутся. Но мы стали семьёй в этих битвах, в этих днях на краю смерти, когда каждый зависел от каждого.

Даврис хоронит своих воинов, говорит о каждом тихо, просто, вспоминает подвиги, но не те, что записаны в рапортах, а настоящие — как этот человек помог товарищу, как тот рассмешил отряд в трудную минуту, как другой делился последним куском хлеба. Обещает, что их семьи получат компенсацию, что дети будут в чести, что память о них сохранится в веках. И я верю ему, потому что вижу слёзы на его лице, чувствую искренность в каждом слове.

Торин хоронит наших бойцов, и его голос срывается больше, чем он хотел бы показать. Студентов тайного общества, воинов Ордена, освобождённых заключённых. Все равны теперь. Все герои. Не важно, кем они были вчера — аристократами или преступниками, магами или простыми солдатами. Здесь, на этом холме, все они одинаковы — павшие в битве за мир, и это уравнивает их лучше любых титулов.

Когда доходит очередь до могилы Морвена, наступает тишина такая глубокая, что слышно, как ветер шелестит в траве, как кто-то сдерживает всхлип.

Нет тела. Только посох, который он держал всю жизнь, гладкое дерево, истёртое в местах, где его пальцы касались древесины тысячи раз. Кладу его в могилу медленно, словно боюсь, что он сломается, хотя понимаю, что посох крепче стали. Символ. Память. Последняя материальная связь с человеком, которого больше нет.

На камне, который ставим в изголовье, вырезаю слова магией огня, и каждая буква выжигается не только в камне, но и в моём сердце. Пламя течёт из пальцев, послушное, точное, и я концентрируюсь на каждой линии, каждой кривой, потому что это должно быть идеально, потому что Морвен заслуживает совершенства:

«Морвен Последний. Хранитель древних знаний. Учитель. Друг. Герой. Отдал жизнь за мир, в который верил. Его жертва спасла реальность.»

Когда последняя буква готова, я убираю руку, и огонь гаснет, оставляя чёрные буквы на сером камне. Навсегда. Как должно быть.

Тенераус говорит слова прощания. Голос дрожит.

— Морвен был лучшим из нас, — говорит он. — Видел дальше. Понимал глубже. Любил сильнее. Я убил его своей слепотой. Но обещаю — его смерть не будет напрасной. Пока я жив, буду рассказывать его историю. Буду учить молодых магов тому, чему он учил меня. Буду строить мир, о котором он мечтал.

Просит меня сказать слова, и я хочу отказаться, потому что не знаю, смогу ли говорить без срыва, но знаю, что должен, что это последнее, что могу сделать для него.

Встаю перед могилой, ноги подкашиваются, и я упираюсь ими в землю, заставляя тело держаться прямо. Смотрю на камень, на вырезанные мной буквы, и они расплываются в слезах. Представляю Морвена — не таким, каким видел его в последний раз, истощённым и израненным, а таким, каким запомнил с первой встречи. Добрые глаза, мягкую улыбку, которая говорила, что он понимает больше, чем говорит. Терпеливый голос, который никогда не повышался, даже когда я ошибался в сотый раз.

— Морвен был моим учителем, — начинаю я, и голос срывается на первом же слове, ломается, как тонкая ветка под тяжестью снега, но продолжаю, потому что должен, потому что обязан. — Больше, чем учителем. Был другом. Наставником. Отцом, которого никогда не имел в этом мире. Он принял меня, когда все остальные видели угрозу. Поверил в меня, когда я сам не верил. Научил любить то, что я боялся.

Делаю паузу, смотрю на собравшихся, вижу слёзы на их лицах, и это даёт силы продолжать. Собираюсь с духом, делаю глубокий вдох.

— Он научил меня не только магии. Научил видеть красоту в каждом элементе, в каждом мгновении. Понимать гармонию не как абстрактную идею, а как живую силу, что связывает всё сущее. Любить стихии не как инструменты, а как партнёров, как друзей. Уважать их волю, их характер, их сущность. Он показал, что истинная сила не в контроле, а в сотрудничестве. Не в принуждении, а в гармонии. Не в том, чтобы подчинить мир своей воле, а в том, чтобы стать частью его воли.

Смотрю на собравшихся, вижу, как кивают головы, как кто-то утирает слёзы.

— Он отдал всё. Жизнь. Силу. Себя. Свою магию, накопленную за почти век жизни. Своё тело, своё будущее, всё, что мог бы прожить. Чтобы мы жили. Чтобы мир выжил. Единственный способ отплатить этот долг — продолжить его дело. Изменить систему, которая заставляла страдать невинных. Вылечить тех, кто страдает от Искажения, кто теряет себя в магической коррупции. Найти другие Разломы, где реальность кровоточит. Исцелить их, закрыть эти раны. Построить мир, где магия свободна, где стихии уважают, где люди живут в гармонии с природой, а не в войне против неё.

Опускаюсь на колени перед могилой, больше не в силах стоять, и земля холодная под коленями, сырая от недавнего дождя.

— Обещаю, учитель, — шепчу, и теперь не важно, слышат ли меня остальные, потому что говорю только ему, только духу, который, может быть, всё ещё здесь, слушает. — Обещаю продолжить. Не подведу тебя. Никогда. Буду достоин твоей веры. Буду помнить каждый урок, каждое слово, каждую улыбку. Буду учить других так же терпеливо, как ты учил меня. Буду строить мир, о котором ты мечтал.

Ветер шелестит в траве. Кажется, слышу его голос. Тихий. Добрый.

«Знаю, мальчик. Всегда знал, что справишься.»

Засыпаем могилу. Последняя горсть земли. Последнее прощание.

Солнце садится. Окрашивает небо в красные и золотые тона.

Стоим молча. Склонив головы. Отдаём дань уважения героям.

Когда церемония заканчивается, когда последняя горсть земли брошена на могилы, подходит Селена. Её лицо бледное, опухшее от слёз, но в глазах решимость. Протягивает мне небольшую книгу, и я вижу, как дрожат её пальцы.

— Морвен попросил передать, — говорит она тихо, каждое слово даётся с усилием. — Если что-то случится. Его личный дневник. Последние записи. Сказал, что ты должен прочитать это сразу, не откладывая.

Беру книгу дрожащими руками, и она тяжелее, чем кажется, словно весит не граммы бумаги и кожи, а годы жизни, мысли, надежды человека, которого больше нет. Кожаный переплёт, потёртый от времени и прикосновений, тёмный, почти чёрный, с выцветшими узорами по краям. Чувствую тепло, которое всё ещё исходит от неё, словно она хранит частичку его магии, его сущности.

Открываю последнюю страницу медленно, боясь того, что найду там. Вижу знакомый почерк — аккуратный, размеренный, с изящными завитками на заглавных буквах. Почерк человека, который никогда не торопился, который находил время сделать всё красиво, даже простую запись в дневнике. И начинаю читать, и с каждым словом комок в горле становится больше, слёзы текут, но я не вытираю их, читаю сквозь них:

«Александр. Если читаешь это, значит, я ушёл. Не горюй долго. У тебя впереди важная работа.

Я уже рассказывал тебе о семи Разломах. Ты исцелил первый. Но остальные шесть ждут. Они в других землях. Может быть, в других мирах.

Я не успею помочь тебе с ними. Но ты справишься. Ты Связующий. Ты рождён для этого.

Найди других Связующих. Они существуют. В каждом мире, где есть Разлом, есть и тот, кто может его исцелить.

Места некоторых Разломов я разгадал. Это загадки, мальчик. Разгадай их:

'Где пламя танцует в стране вечного льда' — второй.

'Где вода течёт вверх, против воли небес' — третий.

'Где земля парит в пустоте без опоры' — четвёртый.

Остальные ты найдёшь сам.

Объедините силы. Спасите реальность.

И помни. Когда любишь стихии, они отвечают. Вот и весь секрет магии, мальчик. Всё остальное — детали.

Не забывай любить. Ни на минуту.

Твой учитель и друг,

Морвен.»

Закрываю книгу, и она кажется теперь священным артефактом, последним подарком, последним уроком. Слёзы текут по моему лицу свободно, без стыда, без попыток скрыть, но сквозь них пробивается улыбка, кривая, дрожащая, но настоящая.

Даже уйдя, Морвен продолжает учить меня. Продолжает направлять, поддерживать, верить. И в этом есть что-то невероятно утешительное, что-то, что говорит мне, что он не ушёл совсем, что часть его всегда будет со мной, в этих словах, в этих уроках, в этой любви к магии, которую он вложил в меня.

— Спасибо, — шепчу небу. — Спасибо за всё, учитель.

Ночью разбиваем лагерь у подножия холма, и в темноте костры кажутся звёздами, упавшими на землю. Магистры Совета и наши люди сидят у одних костров, и это само по себе чудо — ещё вчера они готовы были убивать друг друга, а теперь сидят плечом к плечу. Делятся историями о павших товарищах, о битвах, о страхах, которые испытывали. Смеются над глупыми шутками, которые звучат слишком громко в этой тишине. Плачут открыто, без стыда, и никто не осуждает. Начинают исцеляться, медленно, по крупицам возвращая себе человечность, которую отняла война.

Тенераус подходит к нашему костру, его силуэт высокий и тёмный на фоне пламени. Садится напротив меня, и свет играет на его лице, выхватывая из темноты то морщины усталости, то блеск глаз, то тень улыбки.

— Завтра вернёмся в столицу, — говорит он. — Нужно собрать полный Совет. Объявить о реформах.

— Думаешь, они примут? — спрашиваю я.

— Некоторые примут, — пожимает он плечами. — Другие будут сопротивляться. Но мы справимся. У нас есть доказательство. Ты исцелил Разлом. Никто не может отрицать это.

— Не я один, — поправляю я. — Мы все. Вместе.

Тенераус кивает. На его лице слабая улыбка.

— Да. Вместе. Впервые за триста лет мы работали вместе. И это сработало. Возможно, это и есть ответ на все вопросы.

Он встаёт, собирается уйти, потом оборачивается.

— Александр. Я был неправ насчёт тебя. Думал, ты опасность. Ересь. Угроза. Но ты спаситель. Герой. И я буду делать всё, чтобы весь мир узнал об этом.

Уходит, не дожидаясь ответа.

Элиана прижимается ко мне теснее, её тело тёплое и мягкое, и я чувствую, как она дышит, как бьётся её сердце, как магия пульсирует под её кожей в ритме, который отзывается в моей собственной магии.

— Странный день, — говорит она тихо, почти шёпотом, словно боится нарушить хрупкое спокойствие ночи.

— Самый странный в моей жизни, — соглашаюсь, и голос звучит хрипло от усталости и эмоций. — И самый страшный. И самый важный. Всё одновременно.

— Думаешь, что будет дальше? — её пальцы находят мои, переплетаются, и это простое прикосновение даёт больше утешения, чем любые слова.

— Много работы, — вздыхаю я, и от одной мысли о том, что предстоит, становится тяжело. — Нужно перестроить систему обучения в Академии. Переучить тысячи магов, которых десятилетиями учили неправильно. Исцелить сотни, может быть, тысячи тех, кто страдает от Искажения, кто теряет себя в коррупции. Убедить Совет принять реформы. Найти ресурсы, людей, время. И это только начало, только первые шаги.

— А потом? — она поднимает голову, смотрит на меня, и в свете костра её глаза кажутся бездонными.

— Потом искать другие Разломы. Морвен оставил загадки, ключи к местам, где реальность кровоточит. Нужно разгадать их. Найти места, которые могут быть в любой точке мира, в любом измерении. Исцелить раны в ткани реальности, пока они не стали неисцелимыми. Найти других Связующих, научить их, объединить усилия. Спасти не один мир, а все миры.

Элиана молчит несколько секунд, и я слышу, как потрескивает костёр, как где-то в темноте кто-то тихо разговаривает, как ветер шелестит в траве.

— Я пойду с тобой, — говорит она наконец, и в её голосе такая уверенность, такая непоколебимая решимость, что я чувствую, как что-то сжимается в груди. — Куда бы ты ни пошёл. Через любые миры, через любые опасности. Мы вместе. Всегда вместе. Ты не пойдёшь туда один, слышишь? Я не позволю.

Целую её, и поцелуй получается долгим, глубоким, нежным и отчаянным одновременно. Долго, словно пытаюсь запечатлеть это мгновение, сохранить его навсегда. Нежно, потому что она для меня всё — якорь в бурю, свет в темноте, причина продолжать, когда хочется сдаться.

— Вместе, — соглашаюсь я, когда мы отрываемся друг от друга, и моё дыхание смешивается с её дыханием в холодном ночном воздухе. — Всегда вместе. Обещаю.

Мы сидим у костра до глубокой ночи, и время теряет значение в этом пространстве между днём битвы и днём возвращения. Планируем следующие шаги — реформы в Академии, поиск целителей для страдающих Искажением, организацию экспедиций к другим Разломам. Мечтаем о будущем, где магия свободна, где никто не страдает от коррупции, где люди и стихии существуют в гармонии. Говорим о том, как это будет — другие миры, другие культуры магии, другие Связующие, которых нужно найти и объединить.

Когда звёзды становятся яркими, бесчисленными точками света в чёрном небе, Элиана засыпает, положив голову мне на колени, и её дыхание становится ровным, спокойным. Я глажу её волосы медленно, ритмично, наслаждаясь шелковистой текстурой, теплом её тела. Смотрю в огонь, и языки пламени танцуют, создавая узоры, которые кажутся полными значения, если смотреть достаточно долго.

Думаю о Морвене, и воспоминания приходят волнами. О его жертве, которая спасла мир, но оставила пустоту в моём. О его мудрости, которую я только начинаю понимать по-настоящему. О том, как он верил в меня, когда никто другой не верил, даже я сам. О его улыбке, его терпении, его способности видеть потенциал там, где другие видели только опасность.

Думаю о будущем, и оно кажется одновременно пугающим и волнующим. О работе, которая ждёт — огромной, почти невозможной, но необходимой. О тысячах жизней, которые мы можем спасти, если всё получится. О мирах, которые увижу, о магии, которую изучу, о людях, которых встречу.

Думаю о других Разломах, и загадки Морвена крутятся в голове, словно пытаясь сложиться в картину. Где пламя танцует в стране вечного льда — это могут быть вулканы за Полярным кругом, или магические аномалии в ледяных пустынях Севера? Где вода течёт вверх — водопады, которые текут против гравитации, или места, где сама физика нарушена? Как найти эти места в мире, полном чудес и аномалий?

Вопросов много, больше, чем звёзд на небе. Ответов мало, и многие из них придётся искать годами.

Но я не боюсь. Впервые за долгое время, впервые с тех пор, как попал в этот мир, не боюсь будущего, не боюсь неизвестности, которая ждёт за горизонтом.

Потому что не один. Рядом Элиана. Рядом друзья. Даже бывшие враги стали союзниками.

Вместе мы справимся с чем угодно.

Огонь потрескивает. Ветер шепчет между камней. Где-то вдали кричит ночная птица.

Мир живёт. Дышит. Продолжается.

И это прекрасно.

К вечеру третьего дня, когда солнце клонится к горизонту, окрашивая всё вокруг в золотые тона, начинаем собираться в обратный путь.

Тенераус организует телепортацию для раненых, его голос звучит устало, но твёрдо. Магистры создают порталы прямо в медицинское крыло столицы, и я вижу, как воздух разрывается, как через эти разрывы видны белые стены госпиталя, готовые кровати, целителей, ожидающих пациентов. Один за другим раненые исчезают в порталах, несомые на носилках или поддерживаемые товарищами, и каждый их уход — это маленькая победа, потому что они выжили, они вернутся домой.

Остальные пойдут пешком — три дня пути через холмы и долины, может, четыре, если будем двигаться медленно из-за тех, кто ранен, но может идти сам. Но никто не жалуется. После того, что мы пережили, три дня ходьбы кажутся отдыхом.

Перед отъездом последний раз поднимаюсь к могилам, ноги тяжёлые, словно сопротивляются этому подъёму. Стою перед камнем Морвена, и ветер дует сильнее здесь, на вершине, развевая мои волосы, одежду. Смотрю на вырезанные слова, и они кажутся недостаточными, слишком простыми для того, чтобы описать человека, который изменил всё.

— Мы уходим, учитель, — говорю я тихо, и голос уносится ветром, но я знаю, что он слышит, где бы ни был его дух. — Но вернёмся. Когда всё закончится, когда мир изменится так, как ты хотел, когда реформы пройдут и система исцелится, вернёмся. Расскажем о победе. Принесём весть о том, что твоя жертва не была напрасной, что мир, за который ты отдал жизнь, становится реальностью.

Оставляю белый цветок на камне — маленький, хрупкий, но живой. Символ надежды. Символ продолжения.

Спускаюсь к лагерю медленно, оглядываясь на могилы, на место, где был Разлом, на землю, которая уже начинает меняться — замечаю первые зелёные ростки, пробивающиеся сквозь серую почву. Все готовы — рюкзаки собраны, оружие убрано, раненые на носилках или поддерживаемые товарищами.

Элиана рядом, как всегда, её присутствие — постоянная, успокаивающая сила. Берёт мою руку, и её пальцы переплетаются с моими так естественно, словно всегда так было.

— Готов? — спрашивает она, и в её голосе слышится понимание того, что готов я или нет, идти всё равно придётся.

— Нет, — честно отвечаю, и это облегчение — признать это, не притворяться сильным. — Но нужно идти. Много работы впереди. Слишком много, чтобы откладывать.

Смотрю на могилы на холме последний раз, и они кажутся маленькими с этого расстояния, но значение их огромно. На место, где был Разлом, и теперь там только земля, мёртвая, но исцеляющаяся. На землю, которая начинает возвращаться к жизни по одному ростку, по одному цветку.

Один Разлом закрыт. Остаётся шесть, разбросанных по мирам, ждущих исцеления.

Одна битва выиграна. Впереди война — долгая, изнурительная, но необходимая.

Но мы справимся. Вместе, как учил Морвен. Объединёнными силами, в гармонии, в любви к стихиям и к миру.

— Идём, — говорю я, и слово звучит как обещание, как клятва, как начало чего-то нового. — Домой. К новой жизни. К миру, который мы построим.

Мы двигаемся на юг медленно, неспешно, и колонна растягивается на сотни метров. К Кристальному городу, который ждёт новостей о победе. К будущему, которое пугает и манит одновременно.

Ветер дует в спину, тёплый, настойчивый. Словно подталкивает нас вперёд, не даёт остановиться, не даёт оглянуться. Подбадривает шёпотом в траве, свистом в камнях, прикосновением к коже. И в этом ветре я чувствую присутствие — не физическое, не видимое, но реальное. Морвен с нами, в этом ветре, который всегда был его любимой стихией. В ветре, в магии, которая течёт через всё живое. В наших сердцах, в наших воспоминаниях, в наших действиях.

И пока мы помним его, пока следуем его учению, пока любим стихии так, как он учил любить, он не умер по-настоящему.

Продолжается в нас, в каждом заклинании, в каждом решении, в каждом акте милосердия или мудрости.

Живёт в том мире, который мы построим на фундаменте его жертвы.

Глава 26

Просыпаюсь от боли.

Тупая, глубокая. Разливается по телу от пальцев до макушки. Каждая мышца горит. Каждая кость ноет. Голова раскалывается. Пытаюсь открыть глаза. Веки словно свинцовые. Наконец удается приподнять их. Вижу белый потолок. Незнакомый. Яркий свет режет глаза.

— Александр? — слышу голос. Знакомый. Любимый. — Александр, ты слышишь меня?

Поворачиваю голову. Даже это движение дается с трудом. Элиана сидит на стуле у моей постели. Лицо бледное, под глазами темные круги. Волосы растрепаны. Но улыбается.

— Элиана, — хрипло выдавливаю я. Горло сухое, язык как наждак.

Она подносит к моим губам чашку с водой. Пью жадно. Холодная вода обжигает горло, но это приятная боль.

— Где я? — спрашиваю я, когда могу говорить снова.

— Медицинское крыло Башни Совета, — отвечает она, убирая чашку. — В Кристальном городе. Мы вернулись три дня назад.

— Три дня? — Смотрю на нее в шоке. — Я спал три дня?

— Ритуал забрал много сил, — говорит она мягко. — Ты направлял энергию десятков магов через себя. Твое тело не выдержало такой нагрузки. Отключилось сразу после того, как Разлом закрылся.

Воспоминания накатывают волной. Битва. Морвен, входящий в Разлом. Свет. Объединенная магия. Закрытие раны.

— Он ушел, — шепчу я. — Морвен ушел.

Элиана берет мою руку. Сжимает крепко.

— Да, — говорит она тихо. — Но спас нас всех. Спас мир. Его жертва не напрасна.

Глаза щиплет от слез. Не пытаюсь их сдержать. Плачу. Тихо. Горько. Оплакиваю человека, который был мне учителем, наставником, почти отцом. Элиана гладит мою руку. Молчит. Дает мне время.

Когда слезы высыхают, чувствую себя опустошенным. Но немного легче. Горе никуда не делось. Но я могу дышать. Это уже что-то.

— Что произошло после? — спрашиваю я. — После того, как я отключился?

Элиана откидывается на спинку стула. Вздыхает.

— Многое, — говорит она. — Тенераус сдержал слово. Как только мы вернулись в столицу, он собрал экстренное заседание полного Совета. Объявил о реформах.

— И что они сказали?

— Сначала был шок. Потом ярость. Потом долгие дебаты.

— И?

— Голосование было 13 против 12. Мы выиграли одним голосом.

— Это… очень мало.

— Да, — кивает она. — И они требуют результатов. Быстрых результатов. Иначе отменят реформы и обвинят нас в саботаже. У нас есть три месяца, чтобы доказать, что древняя магия работает.

Облегчение смешивается с тревогой. Один голос. Три месяца. Слишком мало времени.

— Что конкретно приняли? — спрашиваю я.

— Экспериментальную программу, — перечисляет Элиана. — Академия магов запускает пилотный курс древних техник. Селена стала его куратором. Твой будущий тесть, мой отец, возглавляет преподавание.

Улыбаюсь слабо. Даврис справится. Он хороший учитель.

— Всех студентов, страдающих от Искажения, начнут лечить новыми методами, — продолжает она. — Ты покажешь целителям, как это делать?

— Конечно, — киваю я. — Как только встану с этой кровати.

— Не торопись, — говорит она строго. — Мира сказала, тебе нужен покой. Минимум две недели.

— Две недели? — Пытаюсь сесть, но тело не слушается. Падаю обратно на подушки. — Не могу лежать две недели. У нас всего три месяца.

— Можешь и будешь, — говорит Элиана твёрдо. — Иначе я позову Миру, и она свяжет тебя магией воды к кровати.

Смотрю на ее решительное лицо. Знаю этот взгляд. Спорить бесполезно.

— Хорошо, — сдаюсь я. — Две недели постельного режима.

Она улыбается. Довольная.

— Умница, — гладит меня по щеке. — А пока отдыхай. Я буду рядом.

— Ты все три дня была здесь? — спрашиваю я, замечая ее усталость.

— Да, — кивает она просто.

— Элиана…

— Не спорь, — перебивает она. — Куда я еще пойду? Ты самое важное в моей жизни. Не оставлю тебя одного.

Сердце сжимается от любви к этой женщине. Протягиваю руку. Она берет ее. Переплетаем пальцы.

— Люблю тебя, — шепчу я.

— И я люблю тебя, — шепчет она в ответ.

Сидим так долго. Просто держимся за руки. Молчим. Слова не нужны. Потом приходит Мира. Проверяет мое состояние. Светит магией в глаза, что очень неприятно. Щупает пульс. Кивает довольно.

— Восстанавливаешься хорошо, — говорит она. — Но твои магические каналы перегружены. Два дня будешь лежать. Потом можешь сидеть, если голова не кружится. Недели через две начнешь ходить. А магию не используй месяц.

— Месяц? — ужасаюсь я.

— Если попытаешься раньше, получишь Искажение, — объясняет Мира терпеливо. — Хочешь этого?

— Нет, — признаю я.

— Тогда слушай меня, — улыбается она. — Я целительница. Знаю, что говорю.

Уходит, оставляя меня с Элианой снова.

День проходит медленно. Элиана читает мне вслух. Рассказывает новости. Кто из наших выжил. Кто погиб. Как хоронили павших. Торин в порядке. Весь в шрамах, но жив. Даркен тоже. Лира восстанавливается. Ожог заживает, но останется шрам. Даркен не отходит от нее.

Тара и воины Ордена Теней вернулись в Забытые земли. Обещали помогать, если понадобится. Студенты тайного общества стали героями. Их истории рассказывают по всему городу. Молодые маги, которые рискнули жизнью ради правды.

Из пятидесяти воинов Даврис вернулся с тридцатью. Двадцать остались навсегда на том холме у Разлома. Их семьи получат компенсацию. Их имена запишут в книгу героев.

Слушаю и чувствую груз ответственности. Эти люди погибли, сражаясь за мою правду. За мою миссию. Их смерти на моей совести.

— Не вини себя, — говорит Элиана, словно читая мои мысли. — Они выбрали сражаться. Знали риск. Умерли за то, во что верили.

— Знаю, — киваю я. — Но легче не становится.

— И не должно, — говорит она мягко. — Вина сжирает изнутри. Лучше помнить их и жить дальше. Чтить их жертву.

Умная моя Элиана. Всегда находит правильные слова. Вечером приходит Тенераус. Выглядит старше, чем три дня назад. Седина в волосах стала гуще. Морщины глубже. Но спина прямая. Взгляд твердый.

— Александр, — говорит он, подходя к кровати. — Рад видеть тебя в сознании.

— Тенераус, — киваю я. — Элиана рассказала о реформах. Спасибо.

— Не благодари меня, — качает он головой. — Я просто исправляю свои ошибки. Я ошибался триста лет. Но ещё можно исправить. Пока жив, можно исправить.

Садится на стул, который освобождает Элиана.

— Хочу обсудить с тобой несколько вещей, — говорит он серьезно. — Во-первых, Совет предлагает тебе должность. Главного советника по древней магии. Будешь обучать новых преподавателей. Разрабатывать программы. Лечить страдающих от Искажения.

— Это много ответственности, — говорю я медленно.

— Да, — соглашается он. — Но ты справишься. Ты уже доказал это.

Думаю. Это хорошая возможность. Смогу изменить систему изнутри. Помочь многим людям.

— Согласен, — говорю я наконец. — При одном условии.

— Каком?

— Элиана работает со мной, — говорю я твердо. — Она будет преподавать боевую магию. Показывать, как использовать стихии в бою без принуждения.

Тенераус смотрит на Элиану. Она кивает.

— Согласна, — говорит она.

— Тогда договорились, — кивает Тенераус. — Во-вторых. Морвен. Мы хотим устроить официальную церемонию в его честь. Объявить его героем. Его имя войдет в историю как величайший маг нашего времени.

Горло сжимается. Киваю, не доверяя голосу.

— Церемония через десять дней, — продолжает Тенераус. — Сможешь присутствовать?

— Буду, — говорю я хрипло. — Даже если придется ползти.

— Не придется ползти, — усмехается он. — Мира сказала, что к тому времени уже будешь ходить.

Встает, собирается уйти.

— Тенераус, — зову я. — Ещё кое-что. Дневник Морвена. Там написано о Разломах. Нужно их найти. Исцелить.

Он оборачивается. Смотрит на меня долго.

— Знаю, — говорит он наконец. — Уже создал комиссию. Собираем информацию об аномалиях по всему миру. Странные явления. Места, где магия ведет себя неправильно. Это займет время, но мы найдем их.

— Хорошо, — киваю я. — Когда восстановлюсь, присоединюсь к поиску.

— Отдыхай, — говорит он. — Всё успеем.

Уходит, оставляя нас снова вдвоем.

Следующие дни проходят в медленном восстановлении. Элиана почти не отходит от меня. Кормит. Помогает умыться. Читает вслух. Просто сидит рядом, когда я сплю.

На третий день могу сидеть в постели без головокружения. На пятый встаю с поддержкой. Ноги дрожат. Всё плывёт перед глазами. Но стою.

— Осторожно, — говорит Элиана, подхватывая меня, когда чуть не падаю. — Не торопись.

Делаем круг по палате. Медленно. Осторожно. Каждый шаг победа.

— Завтра пойдем дальше, — говорит Элиана. — Прогуляемся по коридорам.

— Хочу на свежий воздух, — говорю я. — Хочу увидеть небо.

— Скоро, — обещает она. — Ещё пара дней.

Посетители приходят и уходят. Даврис приносит вино и рассказывает о новом факультете. Селена обсуждает программы обучения. Торин делится планами улучшения обороны города.

Даркен заходит с Лирой. Девушка бледная, движется осторожно, но улыбается. Даркен держит ее за руку так крепко, словно боится отпустить.

— Спасибо, — говорит Лира тихо. — За то, что спас нас. Спас мир.

— Спасибо тебе, — отвечаю я. — За храбрость. За то, что сражалась.

Они уходят вместе. Вижу, как Даркен заботливо поддерживает ее под локоть. Улыбаюсь. Хорошая пара.

На седьмой день выхожу на балкон медицинского крыла. Ещё опираюсь на Элиану, но хожу сам. Кристальный город раскинулся внизу. Белые башни блестят на солнце. Улицы полны людьми. Жизнь продолжается. Элиана стоит рядом, ее рука в моей.

— Красиво, — говорю я тихо.

— Да, — соглашается она. — Мы спасли все это. Спасли этих людей. Их дома. Их жизни.

— Морвен спас, — поправляю я.

— Мы все спасли, — настаивает она. — Вместе. Так было бы правильнее сказать.

Молчим, глядя на город.

— Думаешь о доме? — спрашивает она вдруг. — О своем мире?

Смотрю на нее удивленно. Откуда она знает?

— Вижу это в твоих глазах иногда, — объясняет она мягко. — Ты смотришь вдаль и думаешь о чем-то далеком. О людях, которых оставил там.

Вздыхаю. Не могу лгать ей.

— Да, — признаюсь. — Думаю. Интересно, что с ними. Прошло больше года с моего ухода. Беспокоятся ли обо мне? Ищут ли?

— Хочешь вернуться? — спрашивает она тихо.

Поворачиваюсь к ней. Смотрю в ее глаза. Вижу страх. Боль. Но готовность отпустить, если нужно.

— Нет, — говорю я твердо. — Не хочу. Там у меня была жизнь. Хорошая жизнь. Но здесь у меня есть цель. Миссия. Ты. Не хочу уходить.

Облегчение в ее глазах.

— Но должен, — добавляю я тихо. — Когда-нибудь. Морвен писал Разломах. Возможно, один в моем мире. Нужно будет найти его. Исцелить.

— Тогда я пойду с тобой, — говорит она решительно. — Куда бы ты ни пошел.

Целую ее. Долго. Нежно.

— Знаю, — шепчу я. — И люблю тебя за это.

Церемония в честь Морвена проходит на главной площади Кристального города. Приходят тысячи. Маги и простые люди. Студенты и старики. Все, кто слышал о его подвиге.

Стою в первом ряду. Ещё слабый, но на ногах. Элиана рядом, поддерживает под руку. Тенераус произносит речь. Длинную. Красивую. Говорит о Морвене как о величайшем маге. Как о герое. Как о человеке, который отдал жизнь за правду.

Селена рассказывает о годах, проведенных с Морвеном в Ордене Теней. О его мудрости. О его терпении. О его вере в будущее. Потом просят выступить меня. Поднимаюсь на трибуну. Смотрю на море лиц.

— Морвен был моим учителем, — начинаю я. Голос звучит неуверенно, но я продолжаю. — Но больше, чем учителем. Был другом. Наставником. Почти отцом. Он научил меня не только магии. Научил видеть мир по-другому. Понимать стихии. Уважать их.

Делаю паузу. Собираюсь с силами.

— Он мог бы жить долго. Мог бы видеть плоды своих трудов. Но выбрал пожертвовать собой. Потому что это был единственный способ спасти мир. Он отдал всё, что имел. Всё, кем был.

Смотрю на толпу.

— Мы все в долгу перед ним. И единственный способ оплатить этот долг: продолжить его дело. Изменить мир. Сделать его лучше. Создать общество, где магия свободна. Где стихии уважают. Где люди не страдают от Искажения.

Спускаюсь с трибуны под аплодисменты. Элиана обнимает меня. Прижимается.

— Он гордился бы тобой, — шепчет она.

— Надеюсь, — шепчу я в ответ.

После церемонии едем на кладбище. К могиле Морвена на холме. Там уже стоит памятник. Высокий. Из белого мрамора. На нем выгравирована фигура старика с посохом. Внизу надпись:

«Морвен Последний. Хранитель древних знаний. Герой. Друг. Учитель. Отдал жизнь за мир.»

Стою перед могилой долго. Элиана рядом. Молчим. Отдаем дань уважения.

— Прости меня, учитель, — шепчу я наконец. — Не смог защитить тебя. Не смог найти другой способ.

Ветер шелестит в траве. Кажется, слышу голос Морвена. Тихий. Добрый. «Ты сделал все, что мог, мальчик. Все правильно. Не вини себя.»

Может, это просто ветер. А может, его дух все еще здесь. Наблюдает. Защищает.

— Обещаю, — говорю я громче. — Обещаю продолжить твое дело. Найду остальные Разломы. Исцелю их. Изменю этот мир. Сделаю его таким, каким ты мечтал видеть.

Оставляю на могиле букет белых цветов. Элиана кладет свой букет рядом.

Уходим, когда солнце начинает садиться.

Но есть кое-что, о чём я никому не сказал. То, что обнаружил на третий день после похорон. Вернулся к месту Разлома один. Нужно было проверить, что всё стабильно. Что рана действительно закрыта навсегда.

Место выглядело иначе. Земля начинала зеленеть. Первые ростки травы пробивались сквозь мертвую почву. Жизнь возвращалась.

Но я почувствовал странную магию. Не искаженную. Просто… другую. Древнюю и чужую. Не из этого мира. Осмотрелся внимательнее.

Следы на камнях. Выжженные символы. Ничего похожего я не видел раньше. Не в книгах Морвена. Не в видениях древней Катастрофы.

Это было что-то совершенно иное. Прикоснулся к символу. Остаточная энергия обожгла пальцы. Холодом. Темнотой. Но не злом. Просто чужой силой. И заметил медальон между камней. Серебряный. Покрытый теми же символами. В центре чёрный камень.

Поднял его. Холодный. Неприятный. Камень пульсировал слабо. Когда прикоснулся к нему, он вспыхнул красным. Голос прошептал в моей голове. Женский. Холодный. Голодный. «Ты открыл первую дверь, Связующий. Теперь я чувствую тебя. Твой свет ярок в темноте между мирами. Скоро найду. И тогда…»

Голос оборвался. Медальон треснул в моей руке, превратился в пыль. Чёрная пыль посыпалась сквозь пальцы, исчезла в траве. Стоял один в темноте. Сердце колотилось. Холод разливался по телу. Впервые за долгое время по-настоящему боялся.

Мы исцелили один Разлом. Спасли мир от одной угрозы.

Но похоже, этим привлекли внимание чего-то ещё. Чего-то гораздо более опасного. И это что-то уже идёт к нам. Не сказал об этом никому. Ни Элиане. Ни Тенераусу. Не хотел пугать сразу после победы. Люди заслужили хотя бы несколько дней покоя. Но знаю, что придётся рассказать. Скоро. Потому что новая угроза реальна. И мы совершенно не готовы.

Той ночью лежу без сна. Элиана спит рядом. Переехала ко мне в покои, которые выделил Совет. Большие. Удобные. Но пустые без нее. Смотрю в потолок. Думаю о будущем. О работе, которая ждет. О Разломах, которые нужно найти. Думаю о медальоне. О странном голосе. О предупреждении.

Что это значит? Кто эта женщина? Что она хочет? Вопросы без ответов крутятся в голове. Элиана шевелится во сне. Прижимается ближе. Я обнимаю ее. Чувствую тепло ее тела. Стук сердца. Что бы ни ждало впереди, мы справимся. Вместе.

Утром четвертого дня после пробуждения просыпаюсь от стука в дверь. Резкого. Настойчивого. Элиана открывает глаза.

— Кто это так рано? — бормочет она сонно.

— Не знаю, — говорю я, вставая. — Сейчас посмотрю.

Накидываю халат. Открываю дверь. На пороге стоит Тара. Лицо бледное. Дышит тяжело, словно бежала.

— Александр, — говорит она отрывисто. — Нужно срочно. В Башню Совета. Немедленно.

— Что случилось? — Тревога сжимает сердце.

— Врата, — говорит она. — Врата между мирами. Те, через которые ты пришел.

— Что с ними?

— Они открылись сами, — в её голосе дрожь. — Без активации. Без команды. Сегодня на рассвете. Магия… когда мы закрыли Разлом, энергетический баланс изменился. Врата дестабилизировались. Открылись на несколько секунд.

— И?

— Кто-то прошел через них, — говорит Тара. — Кто-то из твоего мира. Женщина. Она была в библиотеке старого университета в момент открытия. Её засосало против воли. Теперь она здесь. Врата снова закрылись.

Смотрю на нее, не веря ушам.

— Кто она?

— Не знаем, — качает она головой. — Но она спрашивает о тебе. Называет тебя по имени. Александр Северов. Говорит, что искала тебя больше года. И требует встречи.

Кто-то из моего мира прошел через врата. Кто-то, кто знает меня. Кто искал меня. Попал в ловушку.

Но кто?

— Как она выглядит? — спрашиваю я хрипло.

Тара достает маленькое зеркало. Прикасается к нему. Магия активируется. Появляется изображение.

Женщина стоит в большом зале Башни Совета. Молодая. Красивая. Темные волосы до плеч. Карие глаза. Решительное лицо. Она выглядит напуганной, но держится. Одежда моего мира: джинсы, куртка.

Я узнаю ее мгновенно.

— Катя, — шепчу я. — Это Катя.

Моя бывшая девушка из родного мира. Та, с которой расстался за два года до переноса сюда. Та, которую не видел три года. Она здесь. В этом мире. Застряла здесь. Ищет меня.

Оборачиваюсь на Элиану. Она стоит у кровати, закутанная в простыню. Смотрит на изображение в зеркале. Вижу, как меняется её лицо. Непонимание. Потом осознание. Потом боль.

— Кто она? — спрашивает Элиана тихо, но в голосе дрожь.

Хочу ответить, но вдруг вспоминаю. Медальон. Голос. «Скоро найду.»

Врата открылись сами. В тот же момент, когда мы закрыли Разлом. Совпадение? Или связь? Чувствую холод в груди. Что если появление Кейт не случайность? Что если это связано с той угрозой?

Но смотрю на изображение Кати в зеркале. Она выглядит испуганной. Растерянной. Обычной женщиной, попавшей в беду. Не похоже на угрозу. Или я ошибаюсь?

— Александр, — повторяет Элиана настойчивее. — Кто эта женщина?

Решаю. Скажу о Кате сейчас. О медальоне потом. Одной проблемы за раз. Открываю рот. Но слова застревают в горле. Потому что не знаю, что сказать. Как объяснить. Как не причинить ещё больше боли.

Элиана смотрит на меня. В глазах вопросы. Страх. Ревность.

— Александр, — повторяет она тише, но требовательнее. — Кто эта женщина?

Глава 27

*** Глава от лица Элианы Лунной***

Смотрю на девушку в зеркале, и внутри холодеет.

Она красивая. Очень красивая. Темные волосы блестят, карие глаза уверенные, фигура стройная. Стоит в зале Башни Совета и выглядит так, словно имеет право быть здесь. Словно принадлежит этому миру, хотя пришла из другого.

— Кто она? — спрашиваю я снова, потому что Александр молчит слишком долго.

Он оборачивается ко мне. Лицо бледное. Глаза широко раскрыты. Видно, что шокирован.

— Катя, — говорит он хрипло. — Её зовут Катя Иванова. Мы… мы встречались. В моем мире. До того, как я попал сюда.

Встречались. Прошедшее время. Но почему тогда я вижу такую растерянность на его лице?

— Она твоя бывшая? — уточняю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Да, — кивает он. — Расстались за два года до моего переноса. Не виделись три года. Не понимаю, что она делает здесь. Как нашла врата?

Тара все еще стоит в дверях. Смотрит на нас обоих.

— Она говорит, что искала тебя больше года, — повторяет она. — Говорит, что это срочно. Что ты в опасности.

— Опасности? — Александр хмурится. — Какой опасности?

— Не сказала, — качает головой Тара. — Хочет говорить только с тобой. Лично.

Он смотрит на меня. В глазах вопрос. Просьба о разрешении. Или о понимании.

Делаю глубокий вдох. Да, это неприятно. Да, ревность грызет изнутри. Но это его прошлое. Часть его жизни, которую я не знаю. И если эта женщина говорит об опасности, нужно выслушать.

— Иди, — говорю я, стараясь улыбнуться. — Узнай, что случилось. Я подожду здесь.

— Элиана… — начинает он.

— Иди, — повторяю я твёрже. — Это важно. Поговорим потом.

Он колеблется секунду, потом кивает. Быстро одевается и уходит вместе с Тарой.

Я остаюсь одна в комнате. Сажусь на кровать. Смотрю на зеркало, которое Тара оставила. Изображение погасло, но я все еще вижу эту девушку перед глазами.

Красивая. Уверенная. Из его мира. А я просто дочь опального лорда. Из этого мира. Мира, который для него чужой.

Останавливаю эти мысли. Нет. Не буду так думать. Александр выбрал меня. Сказал, что любит. Что не хочет возвращаться. Должна верить ему.

Но страх не уходит. Проходит два часа, прежде чем Александр возвращается. Я успеваю одеться, позавтракать, даже немного почитать. Но ни одно слово не задерживается в голове.

Когда дверь открывается, вскакиваю.

— Ну? — спрашиваю я. — Что она хотела?

Александр выглядит усталым. Садится на стул, проводит рукой по лицу.

— Это сложно, — говорит он. — Очень сложно.

— Объясни мне, — прошу я, садясь напротив. — Без тайн. Пожалуйста.

Он кивает. Дышит глубоко.

— Катя работает исследователем, — начинает он. — Изучает аномалии. После моего исчезновения она заинтересовалась случаем. Начала копать. Нашла записи о других исчезновениях в той же библиотеке. Обнаружила паттерн.

— Паттерн? — переспрашиваю я.

— Каждые несколько лет кто-то исчезает в той библиотеке, — объясняет он. — Без следа. Просто пропадает. Катя поняла, что там должен быть портал. Врата между мирами. Год искала их. Нашла. Пыталась активировать. Но врата открылись сами, когда мы закрыли Разлом. Её засосало против воли.

— Зачем? — спрашиваю я тихо. — Если вы расстались три года назад, зачем она искала тебя?

Александр смотрит мне в глаза.

— Я до конца не понимаю, — признается он. — Она говорит о научном любопытстве. О чувстве вины. Но я вижу что-то ещё в её глазах. Что-то, чего она не говорит.

— Она всё ещё любит тебя, — говорю я.

Он не отрицает. Вздыхает.

— Возможно. Но это не важно. Я не люблю её. Не люблю уже три года. Люблю только тебя.

— Она не верит, что всё кончено, — продолжаю я. — Вижу это. Она думает, что может вернуть тебя.

— Не может, — говорит он твёрдо. — Никто не может.

— И что ты решил? — Сердце бьется так громко, что кажется, он должен слышать.

Александр встает. Подходит ко мне. Опускается на колени, берет мои руки в свои.

— Я уже решил, — говорит он твердо. — Месяц назад. Когда сказал тебе, что не хочу уходить. Мое место здесь. С тобой. Моя миссия здесь. Разломы ждут. Мир нуждается во мне. Ты нуждаешься во мне. И я нуждаюсь в тебе.

Слезы текут сами. Не от грусти. От облегчения. От любви.

— Дурак, — шепчу я, обнимая его. — Напугал меня.

— Прости, — шепчет он в мои волосы. — Не хотел. Просто не ожидал ее появления. Это шок.

— Знаю, — говорю я. — Что теперь? Она останется здесь?

— На время, — кивает он. — Хочет изучать этот мир. Записать все. Понять, как работает магия. Тенераус разрешил ей остаться при условии, что она не будет вмешиваться в дела Совета.

— И ты согласен с этим?

— Да, — говорит он. — Катя хороший человек. Умный. Может быть полезна. И она обещала не создавать проблем.

Отстраняюсь. Смотрю ему в глаза.

— Я доверяю тебе, — говорю я медленно. — Но если она попытается что-то… если попытается вернуть тебя…

— Не попытается, — перебивает он. — Она поняла. Между нами все кончено. Давно кончено. Ты моя любовь. Моя жизнь. Моё будущее.

Целуем друг друга. Долго. Страстно. Как будто подтверждаем слова действием. Чувствую себя спокойнее. Увереннее. Он мой. Я его. И никакая девушка из прошлого это не изменит.

Три месяца пролетают в вихре событий.

Первый месяц: подготовка. Селена, как новый ректор Академии, созывает совещания каждый день. Иногда по два. Разрабатываем новую программу обучения вместе с отцом и Александром.

Консерваторы саботируют каждое решение. Валтор лично приходит на заседания. Оспаривает каждый пункт. Требует доказательств безопасности. Ссылается на древние законы.

— Вы рискуете жизнями студентов, — говорит он на одном из заседаний, его голос холодный как лёд. — Древняя магия непредсказуема. Один несчастный случай — и программузакроют навсегда.

— Тогда не допустим несчастных случаев, — отвечает Александр спокойно.

— Самонадеянность, — усмехается Валтор. — Типичная для молодых реформаторов.

Но мы продолжаем работать. К концу первого месяца программа готова. Пилотный курс для добровольцев. Двадцать студентов согласились попробовать древние методы. Большинство те, кто уже страдал от Искажения. Им терять нечего. Второй месяц: обучение преподавателей.

Александр проводит занятия каждый день. Утром теория. Днём практика. Вечером обсуждение результатов.

Я наблюдаю, как некоторые преподаватели схватывают концепции мгновенно. Видят красоту в гармонии со стихиями. Профессор Коулз, например, расцветает. Его лекции становятся поэзией.

Другим требуются недели, чтобы понять основы. Они всю жизнь принуждали магию. Отпустить контроль для них как прыгнуть с обрыва. Троих пришлось отправить на пенсию. Они отказались учиться. Один даже назвал Александра еретиком в лицо.

— Вы разрушаете триста лет традиций! — кричал старик, тыча пальцем в Александра. — Мой учитель, и его учитель, и учителя до них учили правильно! А вы приходите и говорите, что все неправильно!

— Да, — ответил Александр просто. — Триста лет учили неправильно. Пора исправлять ошибку.

Я помогаю с боевой магией. Разрабатываю упражнения. Тестирую на себе. Учу других. Показываю, как магия воды может быть щитом и мечом одновременно. Как она течёт, адаптируется, находит путь.

К концу второго месяца у нас команда из пятнадцати преподавателей, готовых вести классы по древней магии.

Третий месяц: полноценный запуск.

Пилотный курс расширяется. Теперь пятьдесят студентов учатся по новой системе. Остальные триста по старой. Совет требует сравнения результатов. И результаты превосходят ожидания.

Студенты древнего курса не испытывают боли при использовании магии. Их сила растет быстрее. Контроль точнее. Через три месяца первокурсники показывают уровень третьекурсников старой системы.

На демонстрационном экзамене студентка по имени Лиана создала ледяную скульптуру в форме дракона. Три метра высотой. Каждая чешуйка детализирована. Крылья прозрачные, сквозь них проходит свет.

Она держала форму пять минут. Без усилия. Без боли. Просто дышала и поддерживала гармонию с водой.

Студенты старого курса еле создавали простые формы. И то через боль.

Магистры Совета впечатлены. Даже Валтор не может отрицать факты. На последнем заседании он молчит, когда Тенераус представляет статистику.

Но я вижу в его глазах, что он не сдался. Просто ждёт. Готовит что-то.

Мой отец, Даврис, возглавляет факультет древней магии. Учит продвинутым техникам. Его классы переполнены. Студенты записываются за месяц вперёд.

Честь нашего рода восстановлена. Имя Лунных снова произносят с уважением. Мать пишет письма, полные гордости. Торин стал главой новой гвардии. Элитного подразделения, защищающего реформаторов.

Угрозы не прекращаются. Анонимные письма с проклятиями. Оскорбительные надписи на стенах факультета. Дважды поджигали двери. Один раз кто-то подложил отравленную еду в столовую для преподавателей. К счастью, Мира обнаружила яд до того, как кто-то пострадал.

Торин расследует каждый инцидент. Ловит виновных. Но за каждым арестованным появляются десятки других консерваторов, готовых саботировать реформы.

Мира творит чудеса в медицинском крыле.

Первым был студент по имени Рейн. Пятнадцать лет. Искажение съедало его три года. Кожа покрывалась черными пятнами. Кашлял кровью. Врачи говорили, что ему остался месяц, может два.

Мира работала с ним две недели. Каждый день по четыре часа. Медленно вымывала Искажение из его системы. Учила его тело принимать магию правильно. И он выздоровел. Полностью.

Чёрные пятна исчезли. Кашель прошел. Рейн вернулся к занятиям. Через месяц показал лучшие результаты на курсе. Теперь у Миры очередь из пациентов. Сотни людей приезжают со всего континента. Она учит других целителей своему методу. Открывает клиники в других городах.

Даркен и Лира помолвлены. Свадьба через три месяца. Я уже выбираю платье подружки невесты. Лира хочет церемонию на открытом воздухе, с магией всех стихий.

Даже Кайран изменился. Тот самый Кайран, который издевался надо мной на первом курсе. Теперь он один из лучших учеников Александра. Изучает древнюю магию с рвением фанатика. Мы не друзья. Вряд ли когда-нибудь станем. Но больше не враги. Он извинился за прошлое. Коротко. Неловко. Но искренне.

Профессор Истар преподаёт теорию магии. Старик полностью восстановился после своего ареста. Его лекции блестящи. Студенты слушают, затаив дыхание.

А Катя…

Встречаю Катю впервые лицом к лицу через неделю после её появления.

Иду по коридору Башни после занятий. Устала. Хочу только добраться до комнаты и упасть на кровать. Поворачиваю за угол и останавливаюсь.

Катя идёт навстречу. В руках блокнот и какие-то странные приборы из её мира. Металлические коробочки с мигающими огоньками. Останавливаемся друг напротив друга.

Впервые вижу её вблизи. Она действительно красивая. Но не так, как красивы женщины этого мира. В ней что-то резкое. Прямое. Черты лица четкие. Взгляд оценивающий.

— Ты должна быть Элиана, — говорит она. Улыбается. Но улыбка не достигает глаз. — Александр много рассказывал о тебе.

— А он мне о тебе ничего хорошего не рассказывал, — отвечаю я холодно.

Улыбка исчезает. Мы смотрим друг на друга. Оцениваем. Как два хищника на одной территории.

— Я не твой враг, — говорит она наконец.

— Ещё не враг, — поправляю я. — Пока не враг.

Прохожу мимо, намеренно задевая её плечом.

Несколько шагов и оборачиваюсь. Она тоже обернулась. Смотрит мне вслед.

— Он выбрал меня, — говорю я. — Запомни это.

— Выбрал, — соглашается она. — Но выбор можно изменить.

Холод разливается по спине. Но держу лицо спокойным.

— Попробуй, — говорю я тихо. — Узнаешь, что такое настоящая магия воды.

Ухожу, не дожидаясь ответа. С тех пор между нами холодная война.

Катя живет в отдельном крыле Башни Совета. Записывает всё. Наблюдает на занятиях. Изучает магию с точки зрения науки своего мира. Измеряет своими приборами. Чертит графики.

Тенераус разрешил. Говорит, ее знания могут быть полезны. Может, она найдет способ объяснить магию языком её мира. Построить мосты между науками. Но я вижу, как она смотрит на Александра.

Задерживается после его занятий. Задаёт вопросы. Слишком много вопросов. Стоит слишком близко. Смеется слишком громко над его шутками. Александр вежлив. Профессионален. Отвечает на вопросы. Объясняет. Но держит дистанцию. Или я так думаю.

Однажды вечером захожу в класс за забытой книгой. Вижу их. Катя показывает что-то на своем приборе. Александр наклоняется, чтобы рассмотреть. Их головы близко. Слишком близко.

Она говорит что-то. Он смеется. Она прикасается к его руке.

Мир замирает.

Потом Александр замечает меня. Отстраняется. Быстро. Виновато.

— Элиана, — говорит он. — Я не слышал, как ты вошла.

— Вижу, — отвечаю я холодно.

Катя поворачивается. Смотрит на меня. На её лице торжество. Она добилась реакции.

— Мы обсуждали энергетические паттерны магии, — говорит она невинно. — Показывала Александру данные моих измерений.

— Конечно, — киваю я. — Данные.

Беру книгу. Разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Элиана, подожди, — зовёт Александр.

Останавливаюсь в дверях. Не оборачиваюсь.

— Катя как раз уходила, — говорит он.

Слышу ее шаги. Она проходит мимо меня. Шепчет так, чтобы только я слышала:

— Он помнит меня. Нашу жизнь. Ты для него всего лишь часть приключения. Я его прошлое. И, может быть, будущее.

Уходит, прежде чем я успеваю ответить. Александр подходит. Пытается обнять. Отстраняюсь.

— Элиана, пожалуйста, — говорит он. — Ничего не происходит. Она просто…

— Просто хочет тебя вернуть, — заканчиваю я. — Я вижу это. Ты видишь?

— Вижу, — признаётся он. — Но это не важно. Я не хочу её.

— Тогда скажи ей, — говорю я. — Прямо. Чётко. Чтобы она перестала.

— Скажу, — обещает он. — Завтра. При свидетелях, если хочешь.

Смотрю ему в глаза. Ищу ложь. Не нахожу. Только усталость и искренность.

— Хорошо, — говорю я тише. — Завтра.

Он обнимает меня. На этот раз не отстраняюсь. Прижимаюсь. Чувствую, как напряжение уходит.

— Люблю только тебя, — шепчет он в мои волосы. — Только тебя. Навсегда.

— Знаю, — шепчу я. — Просто… она пугает меня. Из твоего мира. Понимает вещи, которые мне недоступны.

— Ты понимаешь меня, — говорит он. — Это важнее всего.

Следующий день: конфронтация.

Александр созывает встречу в своём кабинете. Приглашает Катю. Меня. Тенерауса как свидетеля. Катя приходит с улыбкой. Но улыбка исчезает, когда видит нас всех.

— Что происходит? — спрашивает она.

— Садись, — говорит Александр. Голос официальный. Холодный. — Нам нужно поговорить.

Она садится. Скрещивает руки. Защищается.

— Катя, — начинает Александр. — Я ценю, что ты здесь. Ценю твои исследования. Но должен сказать прямо: между нами ничего нет. И не будет. Никогда.

Она бледнеет.

— Александр…

— Я люблю Элиану, — продолжает он твёрдо. — Она моя жизнь. Мое будущее. Ты лишь прошлое. Хорошее прошлое, но прошлое. Пора принять это.

— Ты не можешь так просто…

— Могу, — перебивает он. — И делаю. Если хочешь остаться здесь, чтобы изучать магию, то оставайся. Но прекрати попытки вернуть то, чего больше нет.

Тишина. Долгая. Тяжёлая. Катя смотрит на него. Потом на меня. Потом снова на него.

— Она изменила тебя, — говорит она тихо. — Ты был другим. Мягче. Добрее.

— Нет, — качает головой Александр. — Она не изменила меня. Она помогла мне стать собой. Настоящим собой.

Катя встаёт. Медленно.

— Понимаю, — говорит она. — Ясно и чётко. Я все поняла.

Идет к двери. Останавливается. Оборачивается.

— Будь счастлив, Александр, — говорит она. И в первый раз вижу искренность в её глазах. Боль, но искренность. — Она хорошая для тебя. Я вижу это. Жаль, что поняла слишком поздно.

Уходит. Дверь закрывается тихо. Выдыхаю. Не заметила, что задерживала дыхание. Александр обнимает меня. Крепко.

— Всё, — шепчет он. — Конец этой драме.

— Надеюсь, — шепчу я в ответ.

После этого Кейт держит дистанцию. Остаётся вежливой. Профессиональной. Но больше не пытается. Вижу ее иногда. На занятиях. В библиотеке. Она записывает. Измеряет. Работает.

Однажды наши глаза встречаются. Она кивает. Признает поражение. Я киваю в ответ. Принимаю капитуляцию. Холодная война окончена.

Но не все так радужно. Проблемы есть. Серьезные.

Группа консерваторов открыто противостоит реформам. Возглавляет их магистр Валтор. Старик с холодными глазами и каменным сердцем. Он был одним из ближайших советников Тенерауса. Чувствует себя преданным.

На каждом заседании Совета Валтор выступает против изменений. Приводит аргументы. Цитирует старые законы. Пугает возможными последствиями.

— Древняя магия непредсказуема, — говорит он на очередном заседании. — Мы не знаем всех рисков. Что, если студенты не справятся? Что, если потеряют контроль?

— Они не теряют контроль, — отвечает Александр спокойно. — Наоборот. Контролируют магию лучше, чем при старой системе.

— Пока, — возражает Валтор. — Прошло всего три месяца. Подождем год. Два. Увидим последствия.

Он не просто спорит. Он саботирует. Вижу это. Александр видит. Тенераус тоже. Библиотечные книги о древней магии исчезают. Не все. Только ключевые. Те, которые нужны для продвинутых техник.

Расписание занятий меняется без предупреждения. Студенты приходят в пустые аудитории. Преподаватели не знают, куда идти. Финансирование факультета задерживается. Нужные материалы не поставляются. Мелкие пакости. Но их много. Они накапливаются.

— Валтор стоит за этим, — говорю я Александру однажды вечером.

— Знаю, — соглашается он устало. — Но доказать сложно. Он осторожен. Действует через других.

— Тенераус может его снять, — предлагаю я.

— Без веских причин нельзя, — качает головой Александр. — Валтор уважаемый магистр. Тридцать лет в Совете. Половина магистров за него. Если снять без доказательств, начнется раскол.

— Значит, нужны доказательства, — говорю я.

— Да, — кивает он. — Но как их получить?

Ответ приходит через неделю. Страшный. Кровавый.

Мы с Александром идём через главную площадь Академии. День солнечный. Студенты занимаются на открытом воздухе. Практикуют заклинания. Смеются.

Нормальный день. И тут слышим крик. Громкий, истошный, полный ужаса. Бежим. Выбегаем на площадь. Видим толпу. Студенты, преподаватели. Все смотрят на центр площади в ужасе.

Пробиваемся сквозь толпу. И я замираю. Посреди площади стоит Рейн. Тот самый мальчик, которого Мира вылечила от Искажения два месяца назад.

Он окружен черным пламенем. Кричит. Магия пожирает его.

— Амулет! — кричит он в отчаянии. — Старый магистр дал амулет! Сказал, поможет с контролем силы! Но он… он горит! Жжёт! Не могу снять!

Хватается за шею. Там серебряная цепочка. На ней амулет, пылающий чёрным огнём.

— Не снимается! — кричит Рейн. — Впился в кожу!

Александр уже бежит к нему. Я следую за ним.

— Это наведенное Искажение, — говорит он мне на бегу. — Кто-то специально.

Оглядываюсь на толпу. Ищу виновного. И вижу его. Валтор. Стоит с краю. Когда Рейн кричит про амулет от старого магистра, Валтор дергается. Бледнеет. Оборачивается, чтобы уйти. Торин уже движется. Его люди окружают магистра.

— Стоять, — говорит Торин холодно. — Никуда, Валтор.

— Это не я! — кричит старик. — Я ничего не…

— Рейн, — говорит Александр мальчику, одновременно создавая защитный барьер. — Кто именно дал амулет? Опиши его!

— Старый… седая борода… холодные глаза… — хрипит Рейн сквозь боль. — Магистр в чёрных одеждах…

— Валтор, — говорю я.

Александр поворачивается к старику. Закрывает глаза. Чувствует магию.

— Это его подпись, — говорит он, открывая глаза. — Я чувствую. Магия каждого мага уникальна. Это его.

Валтор пытается телепортироваться. Но Даркен быстрее. Воздушные оковы связывают старика.

— Доказательств нет! — кричит Валтор. — Это клевета!

— Амулет доказательство, — говорит Торин. — Рейн, не двигайся.

Подхожу к мальчику. Создаю ледяные щипцы магией воды. Осторожно хватаю амулет. Вырываю его с шеи. Рейн кричит. Кожа обожжена там, где был амулет. Но чёрное пламя гаснет. Мира подбегает, начинает лечить. Я держу амулет в ледяных щипцах. Он пульсирует злой магией.

— Этого достаточно? — спрашиваю Александра.

Он берёт амулет. Изучает. Кивает.

— Больше чем достаточно, — говорит он. — Магическая подпись Валтора по всему амулету. Неоспоримое доказательство.

Валтор бледнеет. Понимает, что пойман.

— Вы не понимаете, — говорит он тихо. — Я защищал традиции. Порядок. Всё, что мы строили триста лет.

— Ты пытался убить ребёнка, — говорит Александр холодно. — Чтобы доказать свою точку зрения. Чтобы очернить реформы. Это не защита традиций. Это убийство.

Торин конвоирует Валтора. Старик не сопротивляется. Идёт молча. Сломленный. Толпа расступается. Студенты смотрят на него. С отвращением. Страхом. Разочарованием.

Великий магистр. Тридцать лет служил Совету. И закончил предателем и убийцей.

Рейн выживет. Мира успела. Ожоги заживут. Но шрамы останутся. На теле и в душе. Вечером сидим с Александром в нашей комнате. Молчим. Обрабатываем произошедшее.

— Он готов был убить ребёнка, — говорю я наконец. — Ради чего? Ради идеи?

— Ради страха, — отвечает Александр. — Валтор боялся перемен. Боялся, что его жизнь была неправильной. Что всё, чему он учил, ложь. Страх делает людей чудовищами.

— А другие консерваторы? — спрашиваю я. — Они тоже готовы на такое?

— Не знаю, — признается он. — Надеюсь, что нет. Но нужно быть осторожными. Прижимаюсь к нему. Ищу утешения.

— Мы справимся, — говорю я. — Вместе.

— Вместе, — соглашается он.

И я верю. Мы справимся. Потому что наше дело правое. Потому что мы сильны. И потому что любим друг друга.

Глава 28

Вольные города встречают меня запахом соли и рыбы. Корабль причаливает к деревянному пирсу рано утром. Порт Морского Змея кишит жизнью. Грузчики таскают ящики, матросы кричат команды, торговцы зазывают покупателей. Чайки кружат над головой, их крики режут уши. Элиана стоит рядом со мной у борта. Смотрит на город с любопытством.

— Никогда не была здесь, — говорит она тихо. — Красиво. По-своему. Да, красиво. Но не той красотой, что в Кристальном городе. Там все белое, чистое, упорядоченное. Здесь все хаотично. Дома разных цветов лепятся друг к другу. Узкие улочки петляют между ними. Люди одеты ярко, кричат громко, жестикулируют широко. Вольные города живут по своим законам. Здесь нет единого правителя.

Каждый город управляется советом торговцев. Власть измеряется золотом, а не магией. Именно поэтому Тенераус послал меня сюда. Нужно показать, что древняя магия полезна не только для магов. Что она может помочь простым людям. Торговцам. Ремесленникам. Рыбакам.

Торин спускается с нами по трапу. За ним двое воинов его гвардии. Небольшое сопровождение. Тенераус не хотел, чтобы миссия выглядела как военная операция.

— Осторожнее, — говорит Торин, оглядывая толпу. — Вольные города славятся ворами. Держите кошельки при себе.

— У меня нет кошелька, — улыбаюсь я. — Совет оплатил все заранее.

— Тогда держи голову при себе, — хмурится он. — Здесь режут за меньшее, чем магия.

Приятный город. Нас встречает представитель Торгового совета. Толстяк в дорогом камзоле. Лысый. Потный. Улыбается так широко, что видны все зубы.

— Господин Северов! — восклицает он, протягивая руку. — Какая честь! Меня зовут Густав. Я буду вашим проводником в нашем прекрасном городе. Пожимаю его руку. Липкую от пота.

— Приятно познакомиться, Густав.

— Совет распорядился предоставить вам лучшие апартаменты в городе! — продолжает он, не переставая улыбаться. — И все, что вам нужно для вашей… как это… презентации? Да, презентации древней магии!

— Спасибо, — киваю я. — Когда можем начать?

— О, не так быстро! — смеется он. — Сначала отдохните с дороги!

Морское путешествие утомительно. Ужин сегодня вечером с членами Совета. Завтра начнете работу. Не хочу тратить время. Но понимаю, что нужно соблюдать протокол. Эти люди живут по своим правилам.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Ужин сегодня вечером.

Густав ведет нас через город. Улицы узкие, мощенные камнем. Пахнет специями, потом и чем-то сладким. Музыка доносится из таверн. Смех. Крики. Жизнь бурлит здесь каждую секунду. Замечаю, что многие смотрят на нас. Некоторые с любопытством. Другие с подозрением. Один человек плюет на землю, когда мы проходим мимо.

— Не все рады нашему присутствию, — шепчет Элиана.

— Вижу, — киваю я.

Густав приводит нас к большому дому у набережной. Три этажа. Балконы с видом на море. Внутри роскошь. Ковры. Гобелены. Мебель из дорогого дерева.

— Ваши апартаменты на втором этаже, — говорит Густав, указывая на лестницу. — Если что-то понадобится, просто позовите слуг. Они к вашим услугам.

Оставляет нас и уходит. Наконец-то. Поднимаемся в комнаты. Большие. Светлые. Кровать огромная, покрыта шелковыми простынями. Окна выходят на море. Элиана подходит к окну. Смотрит на волны.

— Красиво, — говорит она тихо. — Но чувствуешь?

— Что? — спрашиваю я, подходя к ней.

— Напряжение, — отвечает она. — В воздухе. Как перед грозой. Что-то не так здесь.

— Да, я тоже чувствую. — Город живет своей жизнью, но под поверхностью что-то темное. Скрытое. Опасное. — Будем осторожны, — говорю я, обнимая ее. — Вместе справимся.

Ужин проходит в большом зале на первом этаже. Длинный стол. Десять членов Торгового совета. Все толстые. Все в дорогой одежде. Все улыбаются, но глаза холодные. Они задают вопросы. О древней магии. О реформах. О том, как это повлияет на их торговлю. Отвечаю честно. Говорю, что древняя магия может помочь в строительстве. В мореплавании. В ремесле. Могу обучить их магов, если такие есть.

— О, маги у нас есть, — говорит один из советников. Худой мужчина с острым носом. — Но они работают на себя. Не на город. Не всегда готовы делиться знаниями.

— Может быть, древняя магия изменит это, — говорю я. — Когда магия не причиняет боль, люди охотнее ею делятся.

Они переглядываются. Не уверен, что поверили. После ужина возвращаемся в комнаты. Устал. Долгий день. Хочу только упасть в кровать. Но Торин останавливает меня в коридоре.

— Александр, — говорит он тихо. — Будь начеку. Мои люди слышали разговоры на рынке. Говорят о культе. Людях, которые поклоняются искаженной магии. Считают ее истинной силой.

— Культ? — хмурюсь я. — Как давно он существует?

— Не знаю, — качает он головой. — Но говорят, они активизировались после новостей о реформах. Видят в них угрозу. Думаю, нужно быть осторожным.

— Спасибо за предупреждение, — киваю я. — Буду осторожен.

Рассказываю Элиане, когда мы одни. Она хмурится.

— Культ искаженной магии? — говорит она медленно. — Это опасно. Искаженная магия разрушает разум. Если они используют ее добровольно…

— Они безумцы, — заканчиваю я. — Да. Нужно узнать больше.

Ложимся спать, но сон не приходит долго. Лежу в темноте, слушаю шум волн за окном и думаю о культе. О людях, которые выбирают боль и безумие ради силы. Что ими движет? Страх? Жажда власти? Отчаяние?

Утро приходит слишком рано. Просыпаюсь от стука в дверь.

— Господин Северов! — кричит Густав. — Пора! Демонстрация начинается через час!

Быстро собираемся. Густав ведет нас на центральную площадь города. Там уже собралась толпа. Сотни людей. Торговцы, ремесленники, матросы, даже дети. Все пришли посмотреть на чужака-мага. Поднимаюсь на деревянный помост. Смотрю на море лиц. Некоторые любопытные. Другие скептические. Третьи откровенно враждебные.

Начинаю говорить. Объясняю, что такое древняя магия. Как она отличается от принудительной. Почему не причиняет боль. Потом показываю. Призываю огонь. Маленький, контролируемый. Формирую из него фигуру птицы. Она летает над толпой, машет крыльями из пламени, потом растворяется в воздухе. Люди ахают. Аплодируют.

Призываю воду. Создаю фонтан, который танцует в воздухе под невидимую мелодию. Капли искрятся на солнце. Больше аплодисментов. Использую землю. Заставляю камни левитировать, собираться в арку, потом опускаться обратно. Толпа довольна. Вижу улыбки. Слышу одобрительные крики. Но замечаю и другое.

В глубине толпы стоят люди в черных плащах. Капюшоны надвинуты на лица. Они не аплодируют. Не улыбаются. Просто стоят и смотрят. На меня. Неподвижно. Зловеще. Чувствую холодок по спине.

После демонстрации подходят желающие задать вопросы. Много вопросов. Некоторые умные. Другие глупые. Отвечаю на все терпеливо. Один человек спрашивает, может ли древняя магия помочь в лечении болезней.

Говорю, что да. Объясняю, как Мира исцеляет Искажение. Как можно применить те же принципы к обычным болезням. Человек благодарит и уходит с надеждой в глазах. Другой спрашивает, может ли древняя магия защитить корабли от штормов. Говорю, что возможно.

Маг воздуха и воды, работающие вместе, могут управлять погодой в небольшой области. Глаза человека загораются жадностью. Думает о прибыли. Когда толпа расходится, подходит девушка. Молодая. Лет двадцати. Короткие темные волосы. Зеленые глаза. Одета в простую одежду, но двигается как кошка. Грациозно. Опасно.

— Ты Александр Северов? — спрашивает она тихо. — Да, — киваю я. — Чем могу помочь?

— Хочу научиться, — говорит она прямо. — Древней магии. У меня есть дар. Использую его. Но после каждого раза болит. Здесь, — показывает на грудь. — И здесь, — на голову. — Можешь научить меня не чувствовать боль?

Смотрю на нее внимательнее. Вижу следы усталости. Темные круги под глазами. Дрожь в руках. Да, она использует магию. И да, страдает от Искажения.

— Могу, — говорю я. — Но это займет время. Нужно переучиться. Забыть старые методы. Освоить новые.

— Сколько времени? — спрашивает она.

— Зависит от тебя, — отвечаю я честно. — Некоторым нужны недели. Другим месяцы.

Она кусает губу. Думает.

— Хорошо, — говорит она наконец. — Я готова. Когда начнем?

— Сегодня вечером, — говорю я. — Приходи к дому на набережной. Знаешь какой?

— Знаю, — кивает она. — Весь город знает, где остановился чужак-маг.

Усмехаюсь. Конечно знают.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Рэйвен, — отвечает она. — Меня зовут Рэйвен.

Уходит так же быстро, как появилась. Растворяется в толпе. Элиана подходит ко мне.

— Кто это была? — спрашивает она.

— Новая ученица, — говорю я. — Хочет научиться древней магии.

— Понравилась тебе? — В ее голосе нотка ревности.

Смеюсь. Обнимаю ее.

— Не в том смысле, — говорю я. — Она нуждается в помощи. Страдает от Искажения. Хочу помочь. Э

лиана расслабляется. Кивает.

— Прости, — говорит она тихо. — Просто после Кати… нервничаю.

— Понимаю, — говорю я, целуя ее в лоб. — Но ты единственная, кого я люблю. Никогда не забывай это.

Остаток дня проводим, гуляя по городу. Смотрим на корабли в порту. Пробуем местную еду в таверне. Рыбу, приготовленную с пряными травами. Вкусно, хотя непривычно. Торин не отходит от нас ни на шаг. Все время оглядывается. Проверяет углы. Руку держит на мече.

— Расслабься, — говорю я ему. — Мы в безопасности.

— Здесь никто не в безопасности, — отвечает он мрачно. — Это Вольные города. Здесь за золото убьют кого угодно.

Вечером Рэйвен приходит в назначенное время. Сидим в гостиной на втором этаже. Элиана тоже с нами.

— Начнем с основ, — говорю я. — Покажи, как ты используешь магию сейчас.

Рэйвен кивает. Протягивает руку. Концентрируется. Огонь появляется над ее ладонью. Маленький шар пламени. Но вижу, как это дается ей. Напряжение в лице. Дрожь в руках. Пот на лбу. Через минуту она гасит пламя. Тяжело дышит.

— Больно? — спрашиваю я.

— Да, — кивает она. — В груди. Как будто что-то внутри рвется.

— Это Искажение, — объясняю я. — Ты силой вытягиваешь магию из мира. Принуждаешь ее служить. Это вызывает сопротивление. Боль. Ущерб.

— Как сделать по-другому? — спрашивает она. — Нужно просить, а не требовать, — говорю я. — Магия живая. В некотором смысле. Она хочет быть использованной. Но на своих условиях. Нужно научиться чувствовать эти условия. Следовать им.

— Не понимаю, — хмурится она.

— Покажу, — говорю я.

Протягиваю руку. Призываю огонь. Не силой. Приглашением. Чувствую, как пламя откликается. Приходит легко. Естественно. Танцует над моей ладонью. Рэйвен смотрит завороженно.

— Как ты это делаешь? — шепчет она.

— Чувствую магию, — говорю я. — Ее настроение. Ее желание. Потом двигаюсь в том же направлении. Не против течения, а вместе с ним.

— Можно попробовать? — спрашивает она.

— Конечно, — киваю я. — Но будь терпелива. Это требует времени.

Она пробует. Снова и снова. Первые попытки неудачные. Огонь не появляется. Или появляется, но слабый. Дрожащий. Но постепенно начинает понимать. Вижу это в ее глазах. Момент озарения. Четвертая попытка. Огонь появляется плавно. Устойчиво. Без боли. Рэйвен задыхается от удивления.

— Я… я сделала это! — восклицает она. — Не больно! Совсем не больно!

— Молодец, — улыбаюсь я. — Это только начало. Но важное начало.

Мы тренируемся еще час. Элиана помогает, дает советы. Рэйвен учится быстро. У нее талант. Когда она уходит, благодарит нас. Глаза полны надежды.

— Спасибо, — говорит она тихо. — Первый раз за годы чувствую, что магия не враг. Что можно жить без боли.

— Продолжай практиковаться, — говорю я. — Завтра вечером снова встретимся.

Она кивает и уходит. Элиана смотрит на меня с теплотой. -

Ты хорошо учишь, — говорит она. — Видела, как она расцвела. Когда поняла, что магия не должна причинять боль.

— Вот зачем я здесь, — отвечаю я. — Вот зачем Тенераус послал меня. Показать людям, что есть другой путь.

На следующий день Рэйвен приходит снова. И снова. Каждый вечер. Учится быстро. За неделю осваивает базовые техники древней магии. Но на седьмой день приходит испуганная. Бледная. Дрожит.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Культ, — шепчет она. — Они узнали, что я учусь у тебя. Считают это предательством. Мой брат… он пришел вчера. Угрожал. Сказал, что если не перестану, меня накажут.

— Почему никто не останавливает их? — спрашиваю я.

— Торговый совет боится, — говорит она горько. — Боится потерять власть. Боится конфликта. Пока культ не трогает торговлю, Совет их игнорирует.

— Но ты о них знаешь, — говорю я. — Много знаешь. Почему? Она колеблется. Потом вздыхает. — Потому что мой брат в культе, — говорит она тихо. — Присоединился год назад. Думал, что искаженная магия сделает его сильным. Теперь я его не узнаю. Он… он не тот человек, которым был.

Элиана подходит ближе. Кладет руку на плечо Рэйвен.

— Прости, — говорит она мягко. — Это тяжело. Рэйвен кивает. Вытирает слезы.

— Есть способ ему помочь? — спрашивает она, глядя на меня. — Если он перестанет использовать искаженную магию и начнет использовать древнюю… можно его исцелить?

— Возможно, — говорю я честно. — Зависит от того, насколько глубоко зашло Искажение. Если его разум еще цел, можно попробовать. Но если он уже потерян…

— Понимаю, — шепчет она. — Все равно хочу попробовать. Он мой брат. Должна хотя бы попытаться.

— Поможем, — говорю я твердо. — Но сначала нужно узнать больше о культе. Где они собираются? Что планируют? Рэйвен смотрит на меня долгим взглядом.

— Тайное собрание, — говорит она наконец. — Завтра ночью. В старом складе у восточной пристани. Мой брат упоминал об этом. Говорил, что придет кто-то важный. Высокий жрец или как-то так.

— Высокий жрец? — переспрашиваю я.

— Да, — кивает она. — Лидер культа. Никто не знает его имя. Носит маску. Говорят, он самый сильный из всех. Использует искаженную магию без последствий.

— Без последствий невозможно, — говорю я. — Искаженная магия всегда имеет последствия. Всегда.

— Может, он просто скрывает их, — предполагает Элиана.

— Возможно, — соглашаюсь я. Смотрю на Рэйвен. — Можешь провести нас туда? — спрашиваю я. — Завтра ночью? Она колеблется. Боится. Вижу это в ее глазах.

— Опасно, — говорит она. — Если нас поймают…

— Понимаю, — киваю я. — Но нужно остановить их. Прежде чем они навредят еще кому-то. Прежде чем твой брат потеряется окончательно. Она молчит долго. Думает. Борется с собой.

— Хорошо, — говорит она наконец. — Проведу вас. Но только вас двоих. Больше людей привлекут внимание.

— Согласен, — киваю я.

Она встает, собирается уйти.

— Рэйвен, — зову я. — Спасибо. За информацию. За храбрость.

Она оборачивается. Слабо улыбается.

— Не благодари раньше времени, — говорит она. — Еще не знаем, чем это закончится.

Уходит. Тихо. Как тень. Элиана смотрит на меня.

— Идем туда завтра? — спрашивает она. — Всерьез?

— Да, — киваю я. — Должен увидеть этот культ. Понять, с чем имеем дело. Может быть, это связано с консерваторами в Академии. Может быть, часть большего заговора.

— Опасно, — говорит она.

— Знаю, — соглашаюсь. — Но когда это нас останавливало?

Она усмехается. Подходит ко мне. Целует.

— Никогда, — шепчет она. — Никогда не останавливало.

Следующий день проходит в напряженном ожидании. Провожу еще одну демонстрацию древней магии. Отвечаю на вопросы. Обучаю нескольких желающих базовым техникам. Но мысли постоянно возвращаются к предстоящей ночи. К культу. К тайному собранию. Что мы найдем там? Что за люди поклоняются искаженной магии? Что движет ими? Вечером Торин пытается отговорить нас.

— Безумие, — говорит он прямо. — Идти туда вдвоем. Без охраны. В логово культистов.

— Если возьмем охрану, нас заметят, — объясняю я. — Нужно быть незаметными.

— Тогда я пойду с вами, — настаивает он.

— Нет, — качаю я головой. — Ты слишком большой. Слишком заметный. Извини, брат. Но это так.

Он рычит, но отступает. Знает, что я прав.

— Если не вернетесь через два часа, иду за вами, — говорит он угрожающе. — Со всем отрядом.

— Договорились, — киваю я.

Рэйвен приходит, когда стемнеет. Одета во все черное. Лицо частично скрыто платком.

— Готовы? — спрашивает она.

— Готовы, — киваю я.

Следуем за ней через темные улицы города. Она движется уверенно. Знает каждый поворот. Каждый переулок. Это ее территория. Доходим до восточной пристани. Старые склады высятся в темноте. Заброшенные. Полуразрушенные. Рэйвен останавливается у одного из них. Указывает на дверь.

— Там, — шепчет она. — Собрание внутри. Слышите?

Прислушиваюсь. Да, слышу. Голоса. Много голосов. Поют. Или скандируют. На языке, которого не понимаю.

— Как войдем? — спрашиваю я.

— Есть боковой вход, — говорит она. — Охраняется слабо. Культисты уверены, что никто не посмеет прийти сюда.

Ведет нас вокруг здания. К маленькой двери. У нее стоит один охранник. Дремлет, опершись на стену. Рэйвен достает маленький мешочек. Высыпает порошок на руку. Дует на охранника. Он вдыхает. Глаза закатываются. Падает без звука.

— Сонный порошок, — шепчет она. — Спить будет час. Может быть, два.

Впечатляет. Открываем дверь. Входим внутрь. Темно. Пахнет плесенью и чем-то гнилым. Идем по коридору. Голоса становятся громче. Видим свет впереди. Останавливаемся у края большого зала. Прячемся за ящиками.

Смотрим. Зал полон людьми. Сотня, может быть. Все в черных плащах. Стоят кругом вокруг алтаря. На алтаре лежит человек. Связанный. Кричит. Пытается вырваться. Перед алтарем стоит фигура в маске. Высокая. Одета в черную робу с красными символами. Маска серебряная. Изображает искаженное лицо. Высокий жрец.

Он поднимает руки. Скандирование усиливается. Потом касается связанного человека. Черная энергия изливается из его рук. Человек на алтаре кричит. Тело выгибается. Кожа чернеет. Трескается. Смотрю в ужасе. Это ритуал. Они добровольно подвергают себя Искажению.

Считают это благословением. Безумие. Полное безумие. Ритуал продолжается. Человек на алтаре перестает кричать. Больше не двигается. Тело его изменилось. Искажено. Не человеческое. Высокий жрец произносит что-то. Культисты падают на колени. Кланяются. Потом жрец поворачивается. Прямо в нашу сторону. Сердце останавливается.

Он не может нас видеть. Слишком темно. Слишком далеко. Но он смотрит. Прямо на нас. Поднимает руку. Указывает.

— Там! — кричит он. Голос усилен магией. Гремит по залу. — Шпионы! Убейте их!

Культисты разворачиваются. Смотрят в нашу сторону. Начинают бежать.

— Бежим! — кричу я, хватая Элиану за руку.

Бежим обратно по коридору. Рэйвен впереди. Культисты за нами. Слышу их крики. Топот ног. Выбегаем через боковую дверь. На улицу. Но культисты быстрые. Окружают нас. Черные плащи со всех сторон. Десятки. Может быть, больше.

— Назад к назад! — кричу я.

Мы сбиваемся вместе. Спины друг к другу. Готовимся сражаться. Культисты замыкают круг. Не атакуют. Просто стоят. Ждут. Высокий жрец выходит из склада. Идет медленно. Уверенно. Останавливается перед нами.

— Александр Северов, — говорит он. Голос мужской. Холодный. Знакомый. Странно знакомый. — Какой сюрприз. Сам пришел к нам.

— Кто ты? — кричу я. — Покажи лицо!

Он смеется. Поднимает руки к маске. Снимает ее. Лицо под маской я знаю. Очень хорошо знаю. Брейч смотрит на меня и улыбается. Знакомое лицо. Торговец артефактами. Тот самый, что поставлял редкости для исследований в Академии. Тот, кто всегда был вежлив, полезен, незаметен.

— Привет, Александр, — говорит он мягко. — Пора нам поговорить. О твоей судьбе. И о том, как ты поможешь нам уничтожить твою драгоценную древнюю магию навсегда.

Но прежде чем Брейч успевает сказать еще что-то, слышу знакомый рев.

— АЛЕКСАНДР!

Торин. Он пришел. Со всем отрядом. Гвардейцы врываются на склад со всех сторон. Культисты разворачиваются навстречу угрозе. Начинается хаос. Брейч оценивающе смотрит на ситуацию. На своих людей, на гвардейцев, потом на меня.

— Интересно, — говорит он спокойно. — Твой телохранитель пунктуален. Уважаю это. Поднимает руки. Черная энергия начинает собираться вокруг него. Не атакующая. Защитная.

— Сегодня не тот день для нашего разговора, — продолжает он. — Слишком много свидетелей. Слишком много шума. Я предпочитаю более… контролируемую обстановку.

Культисты отступают к нему. Формируют круг защиты.

— Но мы обязательно поговорим, Александр Северов, — говорит Брейч, и в его голосе звучит уверенность.

— Очень скоро. Слышал, в Кристальном городе готовится большая церемония. Награждение героев. Ты ведь будешь там? Не отвечаю. Просто смотрю на него. Брейч усмехается.

— Конечно, будешь. Главный герой не может пропустить свое торжество. Увидимся там. В толпе. Среди зрителей. И тогда закончим наш разговор.

Черная энергия взрывается вокруг него и его людей. Ослепительная вспышка. Я закрываю глаза. Когда открываю склад пуст. Брейч и культисты исчезли. Телепорт. Массовый телепорт. Торин пробивается ко мне. Лицо красное от ярости и облегчения.

— Живы? — спрашивает он, хватая меня за плечи.

— Живы, — киваю я. — Спасибо, что пришел вовремя.

— Говорил же, — рычит он. — Два часа. Прошло два часа и пятнадцать минут. Решил не ждать больше.

Оглядываюсь. Элиана стоит, тяжело дышит. Рэйвен прижалась к стене, бледная как мертвец.

— Кто это был? — спрашивает Торин.

— Брейч, — отвечаю я. — Торговец артефактами. Оказывается, он лидер культа искаженной магии.

— Брейч? — Торин хмурится. — Тот самый, что поставляет артефакты для Академии?

— Да, он самый, — киваю я мрачно. — Все это время он был врагом. Работал изнутри. И теперь он знает о церемонии. Придет туда.

— Тогда мы его схватим, — рычит Торин.

— Может быть, — говорю я, но сомнение гложет. — Может быть.

Битва окончена. Но война только начинается. Потому что Брейч не просто культист. Он умен. Осторожен. Терпелив. И он что-то планирует. Что-то большое. Нужно предупредить Тенерауса. Немедленно.

Глава 29

*** Глава от лица Верховного Магистра Тенерауса***

Сижу в своем кабинете и смотрю на письмо. Анонимное. Принес слуга час назад. Сказал, что кто-то оставил у ворот дворца. Никто не видел отправителя. Письмо короткое. Написано аккуратным почерком. Но слова в нем жгут глаза:

«Верховный магистр. Вы предали нас. Предали систему, которую защищали триста лет. Предали память своего отца. За это есть только одна цена. Александр Северов умрет на церемонии награждения. Его кровь смоет позор реформ. Старый порядок вернется. Хотите вы того или нет.»

Читаю снова. И снова. Руки дрожат от ярости. Угроза. Прямая угроза жизни Александра. На церемонии, которая должна состояться через три дня. Церемонии, на которой мы собирались чествовать героев битвы у Разлома. Кто написал это? Валтор? Кто-то из его сторонников? Или кто-то еще?

Встаю. Начинаю ходить по кабинету. Думаю. Анализирую. Церемония пройдет в большом зале дворца. Будут все магистры Совета. Студенты Академии. Почетные гости. Сотни людей. Идеальное место для убийства. В толпе. В хаосе. Но как они планируют это сделать? Кинжал? Яд? Магия? Магия вероятнее всего. Быстро. Эффективно. Можно замаскировать под несчастный случай. Стук в дверь отвлекает от мыслей.

— Войдите, — зову я. Входит Селена. Ректор Академии. Бывший член Ордена Теней. Одна из немногих, кому я доверяю полностью.

— Тенераус, — говорит она, закрывая дверь за собой. — У меня новости. Плохие.

— И у меня, — киваю я, протягивая ей письмо. — Читай.

Она берет письмо. Читает. Лицо бледнеет.

— Боги, — шепчет она. — Они действительно планируют это?

— Похоже на то, — говорю я мрачно.

— Что у тебя? Она садится. Собирается с мыслями.

— Один из моих информаторов в Академии услышал разговор, — говорит она медленно. — Трое магистров встречались тайно. В заброшенном крыле старого здания. Говорили о церемонии. О том, что скоро все изменится. Что Александр Северов станет мучеником, чья смерть докажет опасность древней магии. Сжимаю кулаки так сильно, что костяшки белеют.

— Кто эти магистры? — спрашиваю я резко. — Имена.

— Магистр Ноклан, — перечисляет она. — Конечно. Магистр Корвин. Магистр Лейла. Ноклан не удивляет. Он является правой рукой Валтора, который возглавлял оппозицию с самого начала. Но Корвин и Лейла? Корвин всегда был осторожным. Лейла вообще молчала на заседаниях.

— Уверена в информации? — спрашиваю я.

— Полностью, — кивает она. — Мой информатор надежный. Студент, который скрывает свои симпатии к реформам. Консерваторы думают, что он один из них. Он слушает. Докладывает мне.

— Хорошо, — киваю я. — Что еще он слышал?

— Детали плана, — продолжает Селена.

— Они хотят устроить магический взрыв во время церемонии. Обвинить Александра в потере контроля над древней магией. Сказать, что он не справился с силами, которые призывал. Что это доказывает опасность его методов.

— Но Александр не будет использовать магию на церемонии, — говорю я.

— Они это знают, — отвечает Селена. — Поэтому подделают. Создадут иллюзию, что магия исходит от него. В хаосе никто не разберет, что произошло на самом деле. Люди увидят взрыв. Увидят мертвого Александра. Поверят, что древняя магия убила его. Гениально. Зло. Но гениально.

— Когда планируют действовать? — спрашиваю я.

— В разгар церемонии, — говорит Селена. — Когда Александр выйдет на сцену, чтобы получить награду. Максимальная аудитория. Максимальный эффект.

Встаю. Подхожу к окну. Смотрю на город внизу. Белые башни Кристального города блестят в вечернем свете. Красиво. Спокойно. Но под этой красотой кипит заговор.

— Мы должны остановить их, — говорю я, поворачиваясь к Селене. — Должны поймать с поличным. Если просто арестуем сейчас, не будет доказательств. Скажут, что это репрессии.

— Согласна, — кивает она. — Но как? Если подождем до церемонии, Александр окажется в опасности.

— Не окажется, — говорю я твердо. — Потому что мы будем готовы. Потому что мы превратим их план против них самих.

Селена смотрит на меня внимательно.

— Что ты задумал? — спрашивает она.

— Ловушку, — говорю я просто. — Дадим им действовать. Но будем контролировать ситуацию. Когда попытаются создать взрыв, остановим. Поймаем заговорщиков с поличным. Перед всем Советом. Перед всеми гостями. Докажем, ктонастоящие предатели.

— Рискованно, — говорит она медленно. — Что, если что-то пойдет не так?

— Ничего не пойдет не так, — говорю я с уверенностью, которой не чувствую. — Потому что мы будем осторожны. Потому что у нас есть три дня на подготовку.

Селена молчит несколько секунд. Думает. Потом кивает.

— Хорошо, — говорит она. — Что мне делать? — Найди своего информатора, — говорю я. — Пусть продолжает слушать. Нужны все детали плана. Кто будет создавать взрыв? Кто даст сигнал? Кто еще вовлечен?

— Сделаю, — кивает она.

— И предупреди Элиану, она вернулась несколько дней назад с Торином — добавляю я. — Александр еще остался в Вольных городах. Вернется через два дня. Она должна знать. Должна быть готова.

— Тенераус, — говорит она тихо. — Ты изменился. Месяц назад бы просто арестовал их всех. Не стал бы возиться с доказательствами.

Усмехаюсь горько.

— Месяц назад я был другим человеком, — говорю я. — Слепым. Жестоким. Уверенным в своей правоте. Теперь вижу, как много ошибок совершил. Как много жизней разрушил. Пытаюсь исправить это. Хотя бы немного.

— Ты хороший человек, — говорит она мягко. — Всегда был. Просто заблудился на время.

— Может быть, — киваю я. — Может быть.

Она уходит. Я остаюсь один в кабинете. Думаю о прошлом. О годах, проведенных в служении системе, которая была ложью. О людях, которых пытал, думая, что защищаю правду. О Морвене, которого считал врагом, а он был героем. Триста лет моя семья поддерживала эту ложь.

Мой прапрадед был одним из основателей Совета. Видел Катастрофу. Знал правду. Но выбрал скрыть ее. Проще было обвинить древнюю магию, чем признать собственную вину. Каждое поколение после него продолжало эту ложь. Мой дед. Мой отец. Я сам. Защищали систему, которая калечила людей. Убивали тех, кто говорил правду.

И только Александр Северов, чужак из другого мира, смог открыть мне глаза. Показать, что я ошибался. Что весь мой мир построен на лжи. Больно это осознавать. Каждый день больно. Просыпаюсь и вспоминаю все, что сделал. Всех, кого убил. Все жизни, которые разрушил. Искупление невозможно. Знаю это. Слишком много крови на моих руках.

Но могу попытаться. Могу защитить Александра. Могу остановить заговорщиков. Могу дать реформам шанс. Это малое, что могу сделать. Но сделаю.

На следующий день собираю тайную встречу. В моем кабинете. Присутствуют только те, кому доверяю полностью. Селена. Даврис Лунный. Торин. Элиана. Мира.

Рассказываю им о заговоре. Показываю письмо. Делюсь информацией, которую собрала Селена. Все слушают молча. Лица мрачнеют.

— Эти ублюдки, — рычит Торин, когда заканчиваю. — Дайте мне час с ними. Они все расскажут.

— Нет, — качаю я головой. — Пытки не дадут доказательств, которые можно показать публично. Нужно поймать их в момент действия.

— Тенераус прав, — говорит Даврис. — Если арестуем сейчас, половина Совета встанет на их защиту. Скажут, что это репрессии. Что мы подавляем инакомыслие. Нужны неоспоримые доказательства.

— И они будут, — говорю я. — На церемонии. Перед сотнями свидетелей.

Элиана смотрит на меня. В глазах страх за Александра.

— Ты уверен, что сможешь его защитить? — спрашивает она тихо.

— Уверен, что ничего не пойдет не так? Хочу сказать, что да. Хочу успокоить ее. Но не могу лгать. — Нет, — признаюсь я честно. — Не уверен. Это опасный план. Многое может пойти не так. Но это единственный способ разоблачить заговорщиков и сохранить реформы.

Она молчит. Борется с собой.

— Хорошо, — говорит она наконец. — Что мне делать?

— Быть рядом с Александром на церемонии, — говорю я. — Он доверяет тебе. Слушается тебя. Если что-то пойдет не так, ты сможешь защитить его лучше, чем кто-либо другой. Она кивает.

— Торин, — поворачиваюсь я к воину. — Твоя гвардия будет обеспечивать безопасность церемонии. Но нужны специальные меры. Разместите людей по всему залу. В штатском. Незаметно. Когда заговорщики попытаются действовать, остановите их. Быстро. Решительно.

— Будет сделано, — кивает Торин.

— Мира, — обращаюсь к целительнице. — Готовь медицинский пост рядом с залом. На случай, если кто-то пострадает. Надеюсь, не понадобится. Но лучше быть готовым.

— Понимаю, — кивает она.

— Даврис, — смотрю на него. — Ты будешь на сцене рядом с Александром. Как преподаватель древней магии. Если заговорщики попытаются создать иллюзию, что магия исходит от него, ты должен разоблачить обман. Показать, что источник магии другой.

— Смогу, — говорит он уверенно. — Чувствую потоки магии лучше большинства. Если кто-то попытается обмануть, я замечу.

— Хорошо, — киваю я.

— Селена, твой информатор продолжает следить за Нокланом и его людьми?

— Да, — кивает она. — Сегодня утром докладывал. Они встречались снова. Окончательно утвердили план. Магистр Корвин будет создавать взрыв. Он специалист по огненной магии. Магистр Лейла создаст иллюзию, что источник магии Александр. Она эксперт по иллюзиям. Ноклан даст сигнал.

— Значит, нужно следить за всеми тремя, — говорю я. — Торин, твои люди должны быть готовы схватить их одновременно. Как только начнут действовать.

— Понял, — кивает он.

Смотрю на всех собравшихся. Надежные люди. Верные реформам. Готовые рисковать ради правды.

— Спасибо, — говорю я искренне. — Спасибо за доверие. За готовность помочь. Знаю, что прошу о многом. Знаю, что это опасно. Но это важно. Для Александра. Для реформ. Для будущего магии.

— Мы понимаем, — говорит Даврис. — И готовы. Все вместе остановим их.

Встреча заканчивается. Все расходятся на свои задания. Я остаюсь в кабинете. Смотрю на карту города на стене. Думаю о церемонии. О заговорщиках. О том, что может пойти не так. Вечером прихожу в старую часовню дворца. Место, где редко кто бывает. Здесь похоронены члены моей семьи. Прапрадеды. Деды. Отец.

Стою перед могилой отца. Читаю надпись на надгробии. «Терон Огненное Сердце. Верховный магистр Совета. Защитник порядка. Хранитель традиций.» Хранитель лжи. Так правильнее было бы написать.

— Прости меня, отец, — шепчу я. — Я разрушаю все, что ты построил. Все, чему ты посвятил жизнь. Но это неправильно. Ты знал это. Где-то глубоко внутри знал. Но не хватило храбрости признать. Молчание. Только ветер шелестит в деревьях снаружи.

— Я не такой, как ты, — продолжаю я. — Не буду продолжать ложь. Пусть даже это означает предать твою память. Пусть даже это означает разрушить наследие нашей семьи. Правда важнее. Стою долго. Прощаюсь. С отцом. С прошлым. С человеком, которым был раньше.

Когда ухожу, чувствую себя легче. Словно груз спал с плеч. На следующий день Александр возвращается из Вольных городов. Миссия прошла успешно, демонстрации древней магии вызвали большой интерес, несколько местных магов начали обучение новым методам.

Но Торин докладывает, что была и темная сторона поездки. Столкновение с культом. Опасное проникновение на тайное собрание. Узнаю детали позже, когда Александр будет готов говорить. Вижу его в коридоре дворца. Идет с Элианой. Разговаривают тихо. Оба выглядят напряженными. Усталыми. В глазах Александра что-то новое, настороженность, которой не было раньше.

— Александр, — зову я. — Можем поговорить?

Он оборачивается. Кивает. Мы идем в мой кабинет. Элиана следует за нами. Рассказываю о заговоре. О плане убийства. О ловушке, которую мы готовим. Александр слушает молча. Лицо становится все мрачнее.

— Они хотят убить меня на церемонии? — переспрашивает он, когда заканчиваю. — Публично? Перед сотнями людей?

— Да, — киваю я. — И обвинить древнюю магию. Сказать, что ты потерял контроль.

Он смеется. Горько.

— Конечно, — говорит он. — Логично. Убей символ реформ, и реформы умрут с ним.

— Мы не позволим этому случиться, — говорю я твердо. — У нас есть план. Будем готовы. Остановим их до того, как причинят вред.

— Надеюсь, — говорит он устало. — Надеюсь, Тенераус.

Элиана сжимает его руку. Поддерживает.

— Есть еще кое-что, — говорит Александр. — В Вольных городах столкнулись с культом. Они поклоняются искаженной магии. Считают ее истинной силой. И их лидер… Делает паузу. Лицо напрягается.

— Их лидер Брейч, — заканчивает он тихо. — Торговец артефактами. Тот, кто поставлял нам материалы для исследований. Тот, кому мы доверяли. Делает паузу. Лицо напрягается.

— Все это время он работал против нас. Притворялся союзником. Поставлял артефакты, помогал с исследованиями. А сам возглавлял культ искаженной магии. Вербовал людей. Планировал уничтожить реформы. Мир замирает. Смотрю на него в шоке.

— Брейч? — шепчу я. — Это… он казался таким безобидным. Просто торговец.

— Самые опасные враги всегда кажутся безобидными, — говорит Александр горько. — Он обманул нас всех. Даже меня. Я покупал у него книги. Думал, что он помогает делу.

— Как вы его нашли? — спрашиваю я хрипло.

— Мы проникли на тайное собрание культа в Вольных городах, — рассказывает Александр. — Рэйвен, местная воровка, помогла. Привела нас на склад, где они проводили ритуал. Брейч был там. В маске. Когда снял ее… я не мог поверить.

— Что случилось потом? — Он окружил нас культистами, — вмешивается Элиана. — Хотел поговорить. Но Торин пришел с отрядом вовремя. Началась битва. Брейч телепортировался со своими людьми. Но перед этим сказал, что встретимся на церемонии.

— На церемонии, — повторяю я медленно. — Значит, он знает о ней. Придет сюда.

— Да, — кивает Александр. — И я не знаю, что он планирует. Но точно ничего хорошего. Думаю быстро. Брейч — торговец. Имеет доступ ко дворцу. К магистрам. К самому Совету. Никто не заподозрит его. Опасен. Очень опасен.

— Нужно арестовать его, — говорю я. — Если найдем. Он может скрываться.

— Согласен, — кивает Александр. — Но осторожно. Если он действительно лидер культа, у него есть сторонники. В городе. Может быть, даже в Академии.

— Думаешь, он связан с заговорщиками из Совета? — спрашиваю я. — С Нокланом?

— Не знаю, — качает головой Александр. — Может быть, работают вместе. Может быть, раздельно. Но цели у них одни. Уничтожить реформы. Вернуть старый порядок.

Проклятие. Если Брейч и Ноклан объединились, все становится сложнее. Опаснее.

— Торин, — зову я, открывая дверь кабинета. — Срочно!

Торин появляется через минуту. Рассказываю ему о Брейче.

— Найди его, — приказываю я.

— Тихо. Незаметно. Проследи, где он, что делает, с кем встречается. Но не арестовывай пока. Может привести к другим членам культа.

— Понял, — кивает Торин и уходит.

Смотрю на Александра и Элиану.

— Церемония завтра, — говорю я. — Один день. Нужно продержаться один день. Потом поймаем всех. Брейча. Ноклана. Всю эту крысиную стаю.

— Надеюсь, — говорит Александр тихо. — Очень надеюсь.

Ночь проходит без сна. Лежу в постели и думаю. О заговоре. О Брейче. О том, что может пойти не так. Утром встаю рано. Одеваюсь в церемониальную робу. Черную с золотыми символами. Роба верховного магистра. Смотрю на себя в зеркало. Седой. Морщинистый. Старый. Когда я стал таким старым?

Месяц назад был уверенным. Сильным. Знал свою правоту. Теперь полон сомнений. Страхов. Но это правильно. Сомнения делают нас осторожными. Страх делает нас мудрыми. Иду в большой зал дворца. Церемония начнется через час. Люди уже собираются. Магистры в официальных робах. Студенты в парадных форменных одеждах. Почетные гости в дорогих костюмах. Торин подходит ко мне перед началом церемонии.

— Брейча нигде нет, — шепчет он. — Мои люди обыскали весь город. Его лавка закрыта. Дом пуст. Исчез.

— Или прячется, — говорю я. — Будь начеку. Может появиться в любой момент.

— Мои люди готовы, — кивает он. — Расставлены по всему залу. Ждут сигнала.

— Хорошо, — киваю я.

Иду на сцену. Занимаю место в центре. Рядом Селена. Даврис. Другие верные магистры. Зал наполняется. Сотни людей. Шум разговоров. Смех. Никто не подозревает, что сегодня произойдет. Вижу Ноклана. Сидит в первом ряду. Лицо каменное. Глаза холодные. Рядом с ним Корвин и Лейла. Все трое напряжены. Готовы. Оглядываю зал. Ищу Брейча. Но его нигде не видно. Может, он действительно не придет?

Александр входит в зал вместе с Элианой. Люди встают. Аплодируют. Он герой. Тот, кто спас мир от Разлома. Тот, кто изменил магию навсегда. Они идут к сцене. Поднимаются. Занимают свои места.

Церемония начинается. Говорю речь. Длинную. О героях битвы у Разлома. О реформах. О новом будущем магии. Слова правильные. Красивые. Но внутри напряжение растет с каждой секундой. Когда закончу речь, должен вызвать Александра для награждения. Именно в этот момент заговорщики планируют действовать. Подхожу к концу речи. Сердце бьется быстрее. Ладони потные.

— И теперь, — говорю я громко, — прошу выйти Александра Северова, чтобы получить высшую награду Совета. Орден Защитника Реальности.

Александр встает. Идет к центру сцены. Элиана следует за ним. Даврис занимает позицию позади них. Торин и его люди напрягаются. Готовы действовать. Смотрю в зал. Ноклан наклоняется к Корвину. Шепчет что-то. Корвин кивает. Поднимает руку. Начинает создавать магию. Это оно. Начинается.

— Сейчас! — кричу я Торину. Гвардейцы бросаются к Корвину. Но он быстрый. Успевает выпустить огненный шар. Не в Александра. В потолок. Взрыв. Оглушительный. Потолок трескается. Куски камня падают вниз. Люди кричат. Паника. Лейла создает иллюзию. Вижу, как призрачный поток магии тянется от Александра к месту взрыва. Выглядит так, словно он виноват. Но Даврис реагирует мгновенно. Его магия развеивает иллюзию. Показывает настоящий источник. Корвин.

— Это он! — кричит Даврис, указывая на Корвина. — Магистр Корвин создал взрыв! Гвардейцы хватают Корвина. Он сопротивляется, но их слишком много. Валяют на пол. Связывают. Другие гвардейцы хватают Ноклана и Лейлу. Они тоже пытаются сопротивляться, но бесполезно.

— Это ловушка! — кричит Ноклан. — Тенераус подставил нас!

— Нет, — говорю я холодно, спускаясь со сцены. — Ты подставил себя сам. Все видели. Магистр Корвин создал взрыв. Магистр Лейла создала иллюзию. Ты дал сигнал. Это покушение на жизнь Александра Северова. Заговор против реформ. Измена Совету. Смотрю на толпу.

— Свидетели есть? — кричу я. — Кто видел, что произошло? Десятки рук поднимаются. Сотни голосов подтверждают.

— Корвин создал взрыв! — Лейла создала иллюзию! — Ноклан дал сигнал! Ноклан бледнеет. Понимает, что проиграл.

— Заберите их, — приказываю я гвардейцам. — В темницу. Под стражу. Совет решит их судьбу позже.

Заговорщиков уводят. Они кричат. Протестуют. Обвиняют меня в предательстве. Но никто не слушает. Доказательства неоспоримы. Оборачиваюсь к Александру. Он стоит невредимым. Элиана рядом. Оба в шоке, но живы.

— Все закончилось, — говорю я. — Заговор разоблачен. Но тут замечаю движение в задних рядах. Кто-то встает. Медленно. Спокойно. Идет к выходу. Человек в простом сером плаще. Капюшон надвинут на лицо. Но я узнаю походку. Узнаю фигуру.

— Брейч! — кричу я. — Там! Остановите его! Гвардейцы бросаются к задним рядам. Фигура в сером оборачивается. Откидывает капюшон. Брейч смотрит на меня. Улыбается. Спокойно. Почти дружелюбно.

— Браво, Тенераус, — говорит он громко, чтобы весь зал слышал. — Отличная ловушка. Ноклан и его люди попались как глупые мыши.

Он медленно аплодирует.

— Но вы же понимаете, что это ничего не меняет? Они были пешками. Отвлечением. Настоящая игра только начинается.

Гвардейцы приближаются. Он поднимает руку. Черная энергия взрывается вокруг него. Стена огня вырастает между ним и гвардейцами.

— Не пытайтесь меня поймать, — говорит Брейч. — Я пришел сюда не для драки. Просто хотел посмотреть. Проверить, действительно ли вы изменились. Или это просто спектакль. Он смотрит прямо на Александра. — Теперь я знаю. Вы действительно верите в свою древнюю магию. Жаль. Надеялся, что вы очнетесь. Поймете, что искаженная магия истинная сила. Но вы слепые.

Щелкает пальцами. Дым взрывается вокруг него. Густой. Черный. Когда рассеивается, Брейч исчез. Телепорт. Торин подбегает ко мне.

— Потеряли его, — говорит он зло. — Опять телепорт. Смотрю на место, где стоял Брейч. На полу лежит что-то. Поднимаю. Это монета.

Обычная торговая монета. Но на ней выцарапано послание: «Спасли Северова сегодня. Похвально. Но завтра может не повезти. Игра продолжается. До встречи.» Сжимаю монету в кулаке. Заговор Ноклана раскрыт. Но Брейч на свободе. Культ активен. Угроза не исчезла. Оборачиваюсь к Александру.

— Прости, — говорю я. — Не смог поймать Брейча.

— Не твоя вина, — качает он головой. — Ты спас мне жизнь сегодня. Это важнее.

Киваю. Но внутри тревога грызет. Потому что знаю. Это не конец. Это только начало. Брейч слишком умен. Слишком терпелив. Слишком опасен. И он вернется. Обязательно вернется.

Глава 30

Три дня прошло с церемонии. Три дня относительного покоя. Стою перед классом в Академии и объясняю принципы древней магии новой группе студентов. Двадцать человек смотрят на меня с надеждой и любопытством. Это стало частью моей жизни.

Утром преподавание. Днем работа с Советом над реформами. Вечером время с Элианой. Нормальность. Впервые за долгое время чувствую что-то похожее на нормальную жизнь. Валтор, Ноклан и их сообщники в тюрьме. Ждут суда.

Брейч исчез, но Торин организовал поиски по всему континенту. Культ затаился после провала на церемонии. Может быть, наконец-то можем выдохнуть.

Но покой не длится долго. Дверь класса распахивается. Вбегает гвардеец. Лицо бледное. Дышит тяжело.

— Магистр Северов! Срочно! Верховный магистр требует вас немедленно!

Извиняюсь перед студентами. Бегу в кабинет Тенерауса. Он стоит у окна. Рядом Селена. Оба выглядят потрясенными.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Второй Разлом, — говорит Тенераус хрипло. — В восточных горах. Активировался час назад.

— Насколько плохо?

— Очень плохо, — отвечает Селена. — Посыльный только что прибыл. Говорит, Разлом расширяется каждую минуту. Уже поглотил три деревни. Если не остановить, через неделю достигнет города Каменный Перевал. Через месяц столицы восточных земель.

Подхожу к окну. Смотрю на восток. Там, за горизонтом, мир рушится. Снова.

— Сколько времени на дорогу? — спрашиваю я.

— Три дня на лошадях, — отвечает Тенераус. — Два дня телепортом, но это опасно на такое расстояние.

— Тогда телепорт, — говорю я твердо. — Времени нет. Каждый час счет.

— Согласен, — кивает Тенераус.

— Я проведу ритуал телепортации сам. Возьму всю ответственность на себя. — Когда можем выехать? — спрашиваю я.

— Через час, — отвечает он. — Нужно собрать людей. Подготовить артефакты. Начертить символы.

— Тогда через час, — киваю я. — Кого берем?

— Тех же, кто был у первого Разлома, — говорит Селена. — Торин. Даврис. Мира. Элиана. Дополнительно возьмем и Катю с её оборудованием. Десять человек максимум. Телепорт на большее расстояние опасен.

Бегу в свои покои. Элиана уже там. Собирает вещи. Она услышала новости.

— Опять в бой, — говорит она, не оборачиваясь.

— Опять, — киваю я. — Прости.

— Не извиняйся, — она оборачивается. Улыбается грустно. — Такова наша судьба. Спасать мир снова и снова.

Обнимаю ее.

— Вместе справимся, — шепчу я.

— Всегда вместе, — шепчет она в ответ.

Собираемся быстро. Берем теплую одежду. В горах холодно. Оружие. Артефакты защиты. Все необходимое. Спускаемся во двор дворца. Там уже все собрались. Тенераус чертит символы на земле. Большой круг с руническими знаками. Ритуал телепортации.

Торин проверяет свой меч. Даврис изучает карту. Мира готовит медицинские принадлежности. Даркен и Лира держатся за руки. Селена разговаривает с Катей о приборах. Все готовы. Все решительны.

— Готовы? — спрашивает Тенераус, когда подходим.

— Готовы, — киваю я.

— Тогда входите в круг, — говорит он. — Все вместе. Не разрывайте контакт. Держитесь за руки. Если разъединитесь во время телепортации, можете потеряться между мирами.

Входим в круг. Я, Элиана, Торин, Даврис, Мира, Даркен, Лира, Селена. Даже Катя с её оборудованием. Берем друг друга за руки. Замыкаем круг. Тенераус начинает читать заклинание. Древний язык.

Слова власти. Символы на земле вспыхивают. Воздух гудит от магии. Чувствую странное ощущение. Словно земля уходит из-под ног. Словно падаю. Но не вниз. В сторону. В другое измерение. Мир вокруг размывается. Становится нечетким. Цвета смешиваются. Сжимаю руку Элианы крепче. Не отпущу. Никогда не отпущу.

Телепортация длится вечность. Или секунду. Время теряет смысл. Потом удар. Твердая земля под ногами. Холодный воздух в лицо. Запах сосен. Открываю глаза. Мы в горах. Восточные горы. Высоко. Снег вокруг. Деревья покрыты инеем.

— Сработало, — выдыхает Тенераус. — Телепорт сработал.

Оглядываюсь. Все здесь. Все целы. Никто не потерялся.

— Где Разлом? — спрашиваю я.

Катя достает прибор. Что-то похожее на компас. Но вместо стрелки светящийся экран. Она изучает его.

— Там, — указывает она на восток. — Три километра. Большая аномалия. Очень большая.

Идем в указанном направлении. Снег хрустит под ногами. Холодно. Дышать трудно на такой высоте. Через час видим его. Разлом. Огромный. Намного больше первого. Черная рана зияет в склоне горы, словно кто-то разрезал саму реальность гигантским ножом. Пульсирует. Из нее сочится темная энергия, стекает вниз по камням, отравляя все, к чему прикасается. Земля вокруг мертвая. Серая. Деревья почернели и скрутились в неестественных позах.

— Боги, — шепчет Даврис. — Это в три раза больше первого.

— Как он мог открыться сам? — спрашивает Элиана. — Первый Разлом был триста лет. Этот появился за несколько недель?

Катя изучает свои приборы. Хмурится.

— Показания странные, — говорит она медленно. — Это не естественный Разлом. Кто-то открыл его намеренно. Недавно. Очень недавно.

Смотрю на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Энергетический след, — объясняет она, показывая экран прибора. — Видишь эти всплески? Это не природная аномалия. Это результат магического ритуала. Кто-то использовал огромную силу, чтобы разорвать ткань реальности здесь.

— Заговорщики, — говорит Тенераус мрачно. — Это был их запасной план. Если покушение провалится, они открыли бы Разлом. Создали бы кризис. Обвинили бы реформы в нестабильности мира.

— Но как они смогли? — спрашиваю я. — Открыть Разлом требует невероятной силы. — Артефакт, — говорит Селена. — Он высвобождать огромное количество искаженной энергии. Если использовать правильно, можно разорвать реальность.

— Они знали, что проиграют, — продолжает Тенераус. — Поэтому подготовили это. Отправили кого-то сюда заранее. С артефактом. С инструкциями. Создать Разлом. Вынудить нас прийти. Создать хаос.

Ярость кипит во мне. Эти люди готовы разрушить мир, лишь бы не допустить изменений. Готовы убить тысячи невинных.

— Неважно, как он появился, — говорю я резко. — Важно закрыть его. Сейчас. Пока не поглотил еще больше земли.

— Согласен, — кивает Даврис. — Но это труднее, чем первый. Он молодой. Активный. Энергия бурлит внутри. Потребуется огромная сила, чтобы стабилизировать.

— Тогда используем всех нас, — говорю я. — Как в прошлый раз. Объединим силы. Я буду проводником. Вы вольете магию в меня. Вместе справимся. Смотрю на каждого. Тенераус. Даврис. Селена. Элиана. Все кивают. Готовы.

— Морвен не здесь, чтобы стать якорем, — говорит Мира тихо. — Кто удержит Разлом изнутри? Молчу. Это проблема. Первый Разлом закрылся только потому, что Морвен пожертвовал собой. Стал частью ткани реальности. Кто сделает это теперь?

— Никто, — говорит Катя неожиданно. — Не нужен якорь.

Оборачиваюсь к ней.

— Что?

— Этот Разлом молодой, — объясняет она быстро. — Только открылся. Еще не успел укорениться в реальности. Если использовать достаточно силы, можно просто запечатать его снаружи. Как заклеить рану до того, как она загноится.

— Уверена? — спрашиваю я.

— Настолько, насколько могу быть, — отвечает она. — Мои приборы показывают, что структура Разлома нестабильна. Он держится только на искаженной энергии артефакта. Если вытянуть эту энергию, нейтрализовать ее, Разлом схлопнется сам.

Смотрю на Давриса.

— Это возможно? Он думает. Хмурится. Потом медленно кивает. — Возможно, — говорит он. — Теоретически. Никогда не делали такого. Но древние тексты упоминают подобные методы. Называли это «исцеление ран реальности». Не просто закрыть, а именно исцелить. Вернуть ткань мира в естественное состояние.

— Тогда попробуем, — говорю я твердо. — Лучше попытаться, чем позволить Разлому расти.

Спускаемся ближе к Разлому. Не слишком близко. Энергия здесь ядовита. Чувствую, как она давит на разум. Шепчет. Искушает. Обещает силу в обмен на душу. Игнорирую шепот. Сосредотачиваюсь.

— Образуем круг, — приказываю я. — Вокруг Разлома. На безопасном расстоянии. Держитесь за руки. Создадим единый поток магии. Все занимают позиции. Круг из десяти магов. Мощных. Опытных. Верных.

Я встаю ближе всех к Разлому. Элиана рядом. Не позволила мне стоять одному.

— Начинаем, — говорю я громко. — Вливайте магию в меня. Медленно. Контролируйте поток. Если почувствую, что не справляюсь, ослабьте.

Закрываю глаза. Открываюсь. Магия течет ко мне. От Тенерауса огонь. Яростный. Горячий. От Даврис земля. Стабильная. Надежная. От Селены воздух. Легкий. Свободный. От Элианы вода. Холодная. Чистая. От других разные стихии. Все сливаются во мне. Я становлюсь каналом.

Проводником огромной силы. Направляю эту силу в Разлом. Не атакую. Не пытаюсь заставить. Просто касаюсь. Мягко. Как целитель касается раны. Чувствую искаженную энергию внутри. Злую. Больную. Она сопротивляется. Пытается оттолкнуть мою магию. Но я настойчив.

Продолжаю касаться. Обволакивать. Успокаивать. Постепенно искаженная энергия начинает рассеиваться. Вытекать. Нейтрализоваться под воздействием чистой магии.

— Работает! — кричит Катя. — Разлом уменьшается!

Не открываю глаз. Продолжаю работу. Вливаю больше силы. Больше чистоты. Больше гармонии. Разлом сопротивляется. Черная рана пульсирует. Пытается расшириться снова. Но мы сильнее. Десять магов, работающих как один. Объединенная воля. Объединенная цель. Минуты тянутся как часы. Пот течет по моему лицу. Мышцы дрожат от напряжения. Но не останавливаюсь.

— Почти! — кричит Даврис. — Еще немного! Последний рывок.

Выжимаю из себя все. Всю силу. Всю волю. Все до последней капли. И Разлом схлопывается. Как лопнувший пузырь. Просто исчезает. Черная рана затягивается. Ткань реальности восстанавливается. Воздух перестает дрожать. Падаю на колени. Измотан. Опустошен. Но живой. Элиана подхватывает меня. Не дает упасть лицом в снег.

— Ты справился, — шепчет она. — Мы справились. Оглядываюсь. Другие тоже на коленях. Истощены. Но улыбаются. Место, где был Разлом, теперь просто склон горы. Обычный. Серая земля начинает возвращать цвет. Медленно. Очень медленно. Но процесс начался. Исцеление началось.

— Второй Разлом закрыт, — говорит Тенераус устало. — Без жертв. Без смертей. Просто чистой силой и единством.

— Морвен гордился бы, — добавляет Селена тихо. Да. Гордился бы.

Сидим долго. Отдыхаем. Восстанавливаем силы. Катя изучает место бывшего Разлома с приборами.

— Чисто, — докладывает она наконец. — Никаких следов искажения. Реальность стабильна. Вы действительно исцелили его.

— Значит, этот метод работает, — говорю я. — Можем использовать его для остальных Разломов. Не нужны жертвы. Только сила и единство.

— Если другие Разломы тоже молодые, — предупреждает Даврис. — Старый, укоренившийся Разлом потребует другого подхода.

— Разберемся, когда дойдем до них, — говорю я. — А пока радуемся победе.

Возвращаемся через телепорт. Тенераус проводит ритуал снова. На этот раз легче. Мы привыкли. Появляемся во дворе дворца вечером. Уставшие. Грязные. Но счастливые. Новость о закрытии второго Разлома распространяется быстро. К утру весь город знает. Празднует. Я лежу в постели с Элианой. Наконец-то отдыхаю. Наконец-то могу расслабиться.

— Два Разлома закрыты, — шепчет она. — Но есть еще другие.

— Да, — киваю я. — Долгий путь впереди. Но справимся. Вместе.

— Вместе, — повторяет она.

Засыпаю с мыслью, что худшее позади. Заговорщики побеждены. Два Разлома закрыты. Реформы идут успешно. Может быть, наконец-то получим передышку.

Утро приходит спокойно. Просыпаюсь от солнечного света, пробивающегося через окно. Элиана все еще спит рядом. Дышит ровно. Спокойно. Встаю тихо, чтобы не разбудить ее. Одеваюсь. Иду в свой кабинет. Хочу просмотреть документы Морвена снова. Может быть, найду больше информации о других Разломах. О том, где они могут быть. Открываю старый дневник учителя.

Перелистываю страницы. Читаю записи о Разломах. О Связующих. О древней магии. И вдруг замечаю запись, которую пропустил раньше. На последних страницах. Написано мелким почерком. Как будто Морвен торопился. Или прятал эту информацию: «Если читаешь это, Александр, значит я ушел. И значит ты ищешь способ найти другие Разломы. Или может быть способ вернуться домой.

Есть место. Древний храм в Забытых землях. Там, где обитает Орден Теней. В самом сердце руин. Там находится артефакт. Портальный камень. Его создали древние маги до Катастрофы. Он может показывать пути между мирами. Показывать, где Разломы. Где врата. Где можно пройти. Я не говорил тебе об этом раньше, потому что боялся. Боялся, что ты используешь его, чтобы уйти. Вернуться в свой мир.

А этот мир нуждается в тебе. Нуждается в Связующем. Но если читаешь это, я уже мертв. И выбор за тобой. Найти портальный камень. Узнать правду о вратах. Решить, остаться здесь или искать путь домой. Прости меня за секреты. Прости за то, что не доверял тебе полностью. Просто хотел, чтобы ты остался. Чтобы спас этот мир. Храм находится в северной части Забытых земель. Три дня пути от крепости Ордена. Будь осторожен. Место опасное. Много ловушек. Много темной магии. Но если справишься, найдешь ответы. Твой учитель, Морвен.»

Дневник выпадает из моих рук. Смотрю в пустоту. Не верю прочитанному. Портальный камень. Артефакт, который может показать врата между мирами. Путь домой. Все это время ответ был здесь. В дневнике Морвена. А я не знал. Не искал на последних страницах. Сердце бьется быстро. Мысли путаются. Могу найти путь домой. Могу вернуться в свой мир. К своей старой жизни. К университету. К друзьям. К семье.

Но это значит оставить Элиану. Оставить этот мир. Оставить миссию. Несколько Разломов еще открыты. Нуждаются в Связующем. Что выбрать? Дверь кабинета открывается. Входит Элиана. Все еще сонная. Волосы растрепаны. Но улыбается.

— Почему встал так рано? — спрашивает она. — Думал, будем спать до обеда после вчерашнего.

Смотрю на нее. На эту женщину, которую люблю больше жизни. Которая сражалась рядом со мной. Которая верила в меня, когда никто не верил. Как могу оставить ее? Но как могу не попытаться найти путь домой? Не узнать, что случилось с моей семьей? С моими родителями? Они, наверное, думают, что я мертв. Оплакивают меня. Страдают.

— Нашел кое-что, — говорю я хрипло. — В дневнике Морвена.

Подхожу к ней. Показываю запись. Она читает. Молча. Лицо становится бледным. Понимание приходит к ней.

— Портальный камень, — шепчет она. — Он может показать путь в твой мир.

— Да, — киваю я. Она смотрит на меня долгим взглядом.

— Ты хочешь найти его, — говорит она.

— Не знаю, — признаюсь я честно. — Часть меня хочет. Хочет узнать, можно ли вернуться. Хочет увидеть семью снова. Но другая часть… другая часть не хочет покидать тебя. Покидать этот мир.

Элиана молчит несколько секунд. Борется с эмоциями. Потом берет мои руки в свои.

— Мы должны найти его, — говорит она твердо. — Портальный камень, — повторяет она. — Должны найти. Не для того, чтобы ты ушел. А чтобы ты знал. Знал, что есть выбор. Что можешь вернуться, если захочешь. Потому что выбор без альтернативы это не выбор. Это просто судьба. Смотрю на нее в изумлении.

— Ты хочешь, чтобы я искал путь домой?

— Хочу, чтобы ты был свободен, — говорит она мягко. — Хочу, чтобы ты остался здесь, потому что выбрал это. Не потому, что не было другого пути. И если портальный камень покажет, что можешь вернуться… тогда решение будет за тобой. Останешься со мной. Или уйдешь в свой мир.

Слезы наворачиваются на глаза. Обнимаю ее. Крепко. Отчаянно.

— Люблю тебя, — шепчу я. — Так сильно люблю. И что бы ни показал этот камень, что бы ни случилось, знай это. Ты самое важное в моей жизни.

— И ты в моей, — шепчет она в ответ.

Стоим так долго. Держим друг друга. Не зная, что принесет будущее. Стук в дверь прерывает момент.

— Войдите, — зову я, не отпуская Элиану. Входит Тенераус. Видит нас. Хмурится.

— Прерываю? — спрашивает он.

— Нет, — качаю я головой, отстраняясь от Элианы. — Что случилось?

— Собрание Совета через час, — говорит он. — Нужно обсудить следующие шаги. Реформы. Академию. И поиск остальных Разломов. Твое присутствие требуется.

— Буду, — киваю я. Тенераус собирается уйти, но останавливается.

— Александр, — говорит он. — Хотел сказать… спасибо. За вчерашний день. За то, что не сдался. За то, что показал нам, что единство сильнее разобщенности.

— Не я один, — говорю я. — Мы все вместе.

— Да, — кивает он. — Вместе. Наконец-то мы поняли это. Уходит, закрывая дверь. Смотрю на Элиану.

— Что будем делать с портальным камнем? — спрашиваю я.

— Найдем его, — говорит она решительно. — После собрания Совета. Поедем в Забытые земли. В древний храм. Узнаем правду. А потом… потом решим, что делать дальше. Киваю. Она права. Нужно знать правду. Нужно знать свои возможности. Только тогда смогу сделать настоящий выбор.

— Тогда едем, — говорю я. — Вместе. Как всегда.

— Как всегда, — улыбается она.

Но улыбка не достигает глаз. Вижу страх в них. Страх, что портальный камень покажет путь домой. И я выберу уйти. Не уйду. Никогда не оставлю ее. Но она должна увидеть это сама. Должна быть уверена, что я остаюсь по собственной воле. Впереди новое путешествие. Новые открытия. И может быть, самое важное решение в моей жизни.

Глава 31

Три дня пути через Забытые земли. Холодно. Сыро. Туман стелется по земле, скрывает камни под ногами. Спотыкаюсь. Элиана подхватывает меня за руку.

— Осторожнее, — говорит она тихо. — Здесь опасно даже без врагов.

Киваю. Она права. Забытые земли получили свое название не зря. Место, где реальность тоньше. Где прошлое и настоящее смешиваются. Видел уже три призрака за эти дни. Или мне показалось. Не уверен. Тара ведет нас. Командир Ордена Теней знает эти земли лучше кого-либо. Торин идет рядом с ней. Меч наготове. Даврис замыкает группу. Небольшой отряд. Всего пятеро. Больше не нужно.

— Близко, — говорит Тара, останавливаясь на гребне холма. — Видите?

Смотрю туда, куда она указывает. Вижу руины. Древние. Огромные. Храм, который был великолепен когда-то давно. Сейчас только обломки. Разрушенные колонны. Обвалившиеся стены. Все покрыто мхом и плющом. Но чувствую. Даже отсюда чувствую. Магия. Старая. Мощная. Пульсирует в руинах как сердце.

— Портальный камень там, — говорю я.

— Да, — кивает Тара. — В центре храма. В святилище. Морвен показывал мне однажды. Предупреждал не трогать. Говорил, что опасно.

— Опасно как? — спрашивает Торин.

— Ловушки, — отвечает она. — Магические. Физические. Древние маги защищали это место. Не хотели, чтобы кто попало нашел портал.

— Тогда будем осторожны, — говорю я.

Спускаемся к руинам. Туман становится гуще. Видимость падает до нескольких метров. Звуки приглушены. Слышу только собственное дыхание и шаги по камням.

Входим в храм через разрушенные ворота. Огромные двери когда-то стояли здесь. Сейчас только петли ржавые торчат из камня. Внутри темно. Холодно. Пахнет плесенью и чем-то еще. Древним. Забытым. Даврис создает огонек на ладони. Тусклый свет освещает коридор. Стены покрыты символами. Рунами. Изображениями богов, которым больше никто не молится.

— Красиво, — шепчет Элиана. — По-своему. Да, красиво. Но зловеще тоже.

Идем глубже в храм. Коридор ведет в большой зал. Потолок обвалился частично. Сквозь дыру видно серое небо. В центре зала алтарь. Каменный. Треснувший. На нем лежит что-то. Приближаемся осторожно. Это череп. Человеческий. Но странный. Слишком большой. Слишком вытянутый. Символы вырезаны на костях.

— Не трогайте, — предупреждает Тара. — Это ловушка.

— Откуда знаешь? — спрашивает Торин.

— Потому что Морвен предупреждал, — отвечает она. — Любой, кто дотронется до черепа, активирует защиту храма. Стражи проснутся.

— Стражи? — переспрашиваю я. — Какие стражи?

— Не знаю точно, — качает она головой. — Морвен не объяснял. Сказал только, что они опасны. Очень опасны.

Обходим алтарь. Идем дальше. За залом еще один коридор. Узкий. Стены сходятся. Почти задеваю плечами. Вдруг слышу щелчок под ногой. Замираю.

— Не двигайся, — шепчет Даврис позади меня.

Смотрю вниз. Наступил на каменную плиту. Она просела. Ловушка.

— Что делать? — спрашиваю я тихо.

— Если уберешь ногу, плита поднимется, — говорит Даврис. — Активирует механизм. Скорее всего стрелы. Или хуже.

— Могу заморозить механизм? — предлагает Элиана.

— Попробуй, — киваю я.

Она протягивает руки. Лед растекается по полу. Проникает в щели. Замораживает шестеренки и пружины внутри.

— Готово, — говорит она. — Механизм заморожен. Но не надолго. Минута. Может, две. Быстро убираю ногу. Ничего не происходит. Выдыхаю с облегчением.

— Быстрее, — говорит Даврис. — Лед не будет держать вечно. Бежим по коридору. Выскакиваем в следующий зал. Слышу сзади треск. Лед ломается. Ловушка активируется. Стрелы вылетают из стен. Свистят в воздухе. Но мы уже далеко.

— Слишком близко, — выдыхает Торин.

— Да, — соглашаюсь я. — Нужно быть осторожнее. Этот зал меньше. Круглый. В центре колодец. Заглядываю в него. Темнота. Не видно дна.

— Не падайте туда, — говорит Тара. — Морвен сказал, что это портал в никуда. Упадешь и будешь падать вечно. Между мирами. Между реальностями. Приятное место.

Обходим колодец. Идем к двери на другой стороне. Она закрыта. Заперта. Символы на поверхности.

— Загадка, — говорит Даврис, изучая символы. — Нужно решить, чтобы открыть.

— Какая загадка? — спрашиваю я.

Он читает вслух символы. — «Я есть начало конца. Я есть конец начала. Я всегда с тобой, но ты не видишь меня. Что я?»

Думаем все. Молчим. Пытаемся понять.

— Время? — предполагает Элиана. Нет. Символы не реагируют.

— Смерть? — пробует Торин. Тоже нет.

Думаю. Начало конца. Конец начала. Что это может значить? И вдруг понимаю.

— Буква, — говорю я. — Это буква. В слове «начало» последняя буква «о». В слове «конец» первая буква «к». Но если думать о цикле… начало конца это буква, которая завершает слово "начало" и начинает слово «конец». Это буква между ними.

Тишина. Пустота. Ничто. Символы вспыхивают. Дверь открывается со скрежетом.

— Умно, — говорит Даврис, глядя на меня с уважением.

Входим в следующую комнату. Последнюю. Святилище. Огромное помещение. Купол над головой. Стены расписаны фресками. Изображают звезды. Планеты. Миры, связанные тонкими линиями. Врата между реальностями. В центре комнаты платформа. Каменная.

На ней лежит артефакт. Портальный камень. Размером с человеческую голову. Черный. Но внутри мерцают огоньки. Как звезды. Как галактики. Бесконечные. Прекрасные. Пугающие. Подхожу медленно. Почти боюсь дышать.

— Это он, — шепчу я. — Портальный камень. Может показать врата между мирами.

— Как активировать? — спрашивает Элиана тихо.

Смотрю на камень. На символы вокруг платформы. Читаю их.

— Нужно вложить магию, — говорю я. — Много магии. Камень покажет видение. Все врата, которые существуют. Все пути между мирами.

— И путь в твой мир? — спрашивает она еще тише.

— Да, — киваю я. — И путь в мой мир.

Тишина. Долгая. Тяжелая. Тара, Торин и Даврис отступают. Дают нам пространство. Понимают, что это личный момент. Элиана смотрит на меня. В глазах страх. Боль. Но решимость тоже.

— Активируй его, — говорит она. — Узнай правду. Узнай, можешь ли вернуться домой. — Элиана… — Нет, — перебивает она. — Не спорь. Ты должен знать. Должен иметь выбор. Настоящий выбор. Не просто оставаться, потому что не можешь уйти. Остаться, потому что хочешь. Беру ее руки в свои.

— Что, если камень покажет, что путь существует? — спрашиваю я. — Что я могу вернуться? Что скажешь тогда?

Она молчит. Слезы блестят в глазах.

— Скажу, что люблю тебя, — шепчет она наконец. — Что буду любить, даже если ты уйдешь. Что буду помнить каждый момент, проведенный вместе. И что не буду винить тебя за выбор. Потому что твоя семья в другом мире тоже любит тебя. Тоже скучает. И у них тоже есть право на тебя.

Слезы текут по моему лицу. Не пытаюсь остановить их.

— Не заслуживаю тебя, — говорю я хрипло. — Ты слишком хороша для меня.

— Заслуживаешь, — улыбается она сквозь слезы. — И я выбрала тебя. Выбрала, зная, что могу потерять. Потому что любовь это риск. Всегда риск.

Целую ее. Долго. Отчаянно. Словно в последний раз. Потом отстраняюсь. Поворачиваюсь к портальному камню. Протягиваю руки.

— Готов узнать правду, — говорю я громко. — Покажи мне врата. Покажи все пути между мирами.

Магия течет из меня в камень. Огонь, вода, воздух, земля. Все стихии сливаются. Вливаются в черный артефакт. Камень начинает светиться. Ярче. Еще ярче. Свет заполняет комнату. И вижу. Видение разворачивается перед глазами. Не снаружи. Внутри. В разуме. Вижу мир.

Этот мир. Но как будто с высоты. Как карта. Вижу линии. Тонкие. Светящиеся. Связывают места. Врата. Порталы между реальностями. Одни врата ведут в другие части этого мира. Другие в иные миры совсем. Сотни миров. Тысячи. Все связаны. Все переплетены.

И вижу один портал. Знакомый. Узнаю его мгновенно. Библиотека. Университет. Мой мир. Место, откуда я пришел. Портал все еще существует. Все еще открыт. Могу вернуться. Просто должен найти его. Активировать. Пройти. И буду дома. Увижу родителей. Друзей. Свою старую жизнь.

Но тут вижу еще что-то. Изображение меняется. Показывает не только врата. Показывает Разломы. Семь точек на карте. Семь ран в реальности. Две уже закрыты. Светятся зеленым. Пять остаются. Пульсируют красным. И вижу их расположение. Два в этом мире. Три в других мирах.

Если уйду домой, кто закроет эти Разломы? Кто спасет эти миры? Есть другие Связующие. Морвен писал обэтом. В каждом мире, где есть Разлом, есть тот, кто может его исцелить. Но найдут ли они свой путь? Узнают ли свое предназначение? Или миры погибнут, пока они учатся?

Выбор передо мной. Ясный. Простой. Жестокий. Родители или миры. Дом или миссия. Прошлое или будущее. Смотрю на Элиану. Она стоит рядом. Смотрит на меня. Ждет. Видение гаснет. Стою неподвижно. Руки дрожат. Могу вернуться домой. Прямо сейчас. Найти врата, активировать, пройти. И буду в библиотеке университета. В своем мире.

Увижу родителей. Мама. Папа. Они думают, что я мертв, наверное. Год прошел. Может, больше. Не знаю точно, как время течет между мирами. Они оплакивают меня. Мама плачет. Папа пытается быть сильным. Могу вернуться. Сказать, что живой. Обнять их. Закончить диссертацию. Жить своей старой жизнью.

Но что будет с этим миром? С пятью Разломами? С людьми, которые верят в меня? Что будет с Элианой? Смотрю на нее. Она стоит в нескольких метрах. Не приближается. Дает мне пространство. Но в глазах страх. Боль. Ожидание. Она готова отпустить меня. Если я выберу уйти.

Не будет винить. Не будет держать. Но она будет страдать. Я знаю это. Вижу в ее глазах. И я? Смогу ли жить в своем мире, зная, что оставил ее? Оставил миры, которые нуждаются в спасении? Оставил миссию? Вспоминаю слова Морвена из дневника: «Этот мир нуждается в тебе. Нуждается в Связующем.»

Вспоминаю Миру. Девочку из трущоб, которая теперь учится магии. Благодаря мне. Вспоминаю сотни учеников в Академии. Тысячи людей, которым помогли реформы. Вспоминаю битву у Разлома. Как мы закрыли его вместе. Как спасли мир. Это моя миссия.

Не потому что должен. Потому что выбираю. Родители поймут. Или не поймут. Но я сделал выбор год назад, когда согласился стать Связующим. Когда начал менять этот мир. Не могу бросить его теперь. Не могу оставить работу незавершенной. И не хочу жить без Элианы. Это тоже правда. Она стала моим домом. Больше, чем любое место. Решение принято. Не быстро. Но ясно. Подхожу к Элиане. Беру ее руки.

— Видел? — спрашивает она тихо, голос дрожит. — Путь домой существует?

— Да, — говорю я. — Существует. Могу вернуться, если захочу.

Она глотает. Готовится к худшему.

— И что решил? Смотрю ей в глаза.

— Остаюсь. Здесь. С тобой. Навсегда.

Она замирает. Слезы текут по щекам.

— Уверен? — шепчет она.

— Твоя семья… — Моя семья живет, — говорю я. — В безопасности. А здесь… здесь миры умирают. Люди страдают. И я могу помочь.

Пауза. Смотрю на нее.

— Но главная причина не в этом, — продолжаю я тихо. — Главная причина в том, что не хочу жить без тебя. Не могу представить свою жизнь без тебя. Ты мой дом. Больше, чем любое место на земле. Она всхлипывает. Обнимает меня. Крепко. Отчаянно.

— Люблю тебя, — шепчет она сквозь слезы. — Так сильно люблю.

— И я тебя, — шепчу я в ответ.

Стоим так долго. Держим друг друга. Знаем, что выбор сделан. Правильный выбор. Наконец отстраняюсь. Смотрю на портальный камень.

— Хочу отправить сообщение, — говорю я. — Должен дать им знать, что жив. Что все хорошо. Что выбрал это сознательно.

— Как? — спрашивает она, вытирая слезы. — Камень может больше, чем показывать врата, — говорю я, снова касаясь артефакта. — Может передавать послания. Короткие. Слабые. Но достаточные.

Концентрируюсь. Вливаю магию в камень. Не для видения. Для связи. Думаю о профессоре Филатове. О библиотеке. О том человеке, который поймет. Который не назовет меня сумасшедшим.

Формулирую слова. Простые. Ясные. «Профессор. Александр Северов. Жив. Нашел то, что искал. Древние миры реальны. Магия реальна. Моя миссия здесь. Не ищите меня. Позаботьтесь о моей квартире. Скажите родителям, что я в безопасности и счастлив. Что люблю их. Что однажды, может быть, объясню все. Но не сейчас. Благодарю за все. А.С.»

Отпускаю магию. Сообщение отправлено. Пройдет ли? Получит ли профессор? Не знаю. Но попытался. Это все, что могу сделать. Смотрю на портальный камень. На врата между мирами, которые он показывает. Могу оставить его здесь. Кто-то другой может найти. Может использовать. Для добра или зла. Нет. Слишком опасно. Поднимаю камень. Тяжелый. Холодный.

Держу его над головой. Вливаю магию. Не для активации. Для разрушения. Огонь, вода, воздух, земля. Все стихии сливаются. Атакуют структуру артефакта изнутри. Камень трещит. Свет внутри гаснет. Трещины расползаются по поверхности. С последним усилием ломаю его.

Камень разлетается на куски. Осколки падают на пол. Портальный камень уничтожен. Никто больше не сможет использовать его. Врата между мирами останутся скрытыми. В безопасности. Поворачиваюсь к остальным. Тара, Торин и Даврис ждут у выхода.

— Готово? — спрашивает Тара.

— Да, — киваю я. — Готово. Идем домой.

Выходим из храма. Солнце садится. Небо окрашено в красные и золотые тона. Туман рассеивается. Забытые земли выглядят менее зловеще в этом свете. Просто старое место. Полное истории. Элиана берет меня за руку. Сжимает крепко.

— Спасибо, — шепчет она.

— За что? — спрашиваю я. — За то, что остался. За то, что выбрал нас. Выбрал меня.

Останавливаюсь. Поворачиваюсь к ней. Беру ее лицо в ладони.

— Не благодари меня, — говорю я мягко. — Это был не жертва. Это был выбор. Мой выбор. И я счастлив, что сделал его.

Целую ее. Нежно. Спокойно. Обещание на будущее. Когда отстраняемся, она улыбается. Настоящая улыбка. Без слез. Без страха.

— Пойдем, — говорит она. — Пора домой.

Идем вместе. Через Забытые земли. По холмам и долинам. Тара ведет путь. Торин и Даврис охраняют тылы. По дороге думаю о будущем. О том, что ждет впереди. Два Разлома в этом мире. Три в других мирах. Видение показало их расположение. Юг. Восток. И три мира, о которых даже не слышал.

Огромная задача. Может занять годы. Десятилетия. Но у меня есть знания Морвена. Опыт закрытия двух Разломов. Союзники. Друзья. Элиана. И есть другие Связующие. В других мирах. Может быть, смогу найти их. Объединиться. Помогать друг другу. Не каждый мир нуждается в спасении прямо сейчас.

Некоторые Разломы спящие. Неактивные. Но они там. И когда-нибудь проснутся. Моя миссия не только закрывать Разломы. Но предотвращать новые. Обучать магов правильному использованию силы. Распространять знания Морвена. Создавать сеть защиты между мирами. Грандиозная задача. Возможно, невыполнимая для одного человека. Но я не один. И буду искать помощников. Учеников. Преемников.

— О чем задумался? — спрашивает Элиана, когда останавливаемся на привал в первый вечер.

— О будущем, — отвечаю я честно. — О том, сколько работы впереди.

— Звучит пугающе, — говорит она, садясь рядом.

— Немного, — соглашаюсь я. — Но также захватывающе. Смысл жизни, понимаешь? Не просто существовать. А делать что-то важное. Спасать миры.

— Герой, — усмехается она.

— Нет, — качаю я головой. — Не герой. Просто человек, который оказался в нужном месте. С нужными способностями. И решил действовать.

— Это и есть определение героя, — говорит она мягко.

Улыбаюсь. Может, она права. Но не чувствую себя героем. Чувствую себя человеком с работой. Важной работой. На следующий день продолжаем путь. К вечеру достигаем края Забытых земель. Впереди видны огни. Кристальный город. Дом. Странное слово для мира, в который попал случайно. Для места, которое не планировал называть домом. Но это дом. Теперь. По-настоящему.

Входим в город на закате. Люди на улицах машут нам. Приветствуют. Узнают. Связующий и его спутники. Герои, которые спасли мир. Неудобно. Непривычно. Но не неприятно. Идем прямо во дворец. Тенераус ждет в малом зале. Вместе с Селеной.

— Ну? — спрашивает он, когда подходим. — Нашли портальный камень?

— Да, — киваю я. — Нашли. Использовали. Уничтожили.

— Уничтожили? — поднимает он бровь. — Почему?

— Слишком опасен, — объясняю я. — Может показать все врата между мирами. В неправильных руках это оружие.

Тенераус обдумывает это. Потом кивает.

— Разумно, — соглашается он. — И что насчет твоего мира? Нашел путь домой?

— Да, — говорю я спокойно. — Нашел. Могу вернуться. Но решил остаться.

Селена улыбается. Облегчение на ее лице.

— Рады, что остаешься, — говорит она тепло. — Очень рады.

— У нас много работы, — продолжаю я. — Видение показало остальные Разломы. Два Разлома в нашем мире и три в других мирах.

— Других мирах? — переспрашивает Тенераус.

— Как мы туда попадем?

— Есть способы, — говорю я.

— Врата между мирами. Морвен писал о них. Нужно только найти. Но сначала закроем Разломы в этом мире. Потом будем думать о других. — Хорошо, — кивает он.

Встреча заканчивается. Элиана и я идем в наши покои. Принимаю ванну. Долгую. Горячую. Смываю грязь Забытых земель. Усталость путешествия. Элиана присоединяется. Мы сидим в тишине. Наслаждаемся простым моментом покоя.

— Не жалеешь? — спрашивает она тихо. — О выборе?

— Нет, — отвечаю я честно. — Ни секунды не жалею. — Родители… — Поймут. Или не поймут. Но я отправил сообщение. Объяснил, как мог. Это все, что могу сделать.

Она берет мою руку под водой. Сжимает.

— Ты хороший человек, Александр Северов, — говорит она. — Лучший, которого знаю.

— Ты предвзята, — усмехаюсь я. — Может быть, — соглашается она. — Но все равно правда.

Той ночью ложимся в постель. Элиана засыпает быстро. Устала после путешествия. Я лежу, смотрю в потолок. Думаю. Скоро снова в путь. К третьему Разлому. И четвертому. И пятому.

Годы работы впереди. Опасности. Испытания. Но также приключения. Открытия. Смысл. Не такую жизнь планировал. Когда был студентом в университете. Когда исследовал древние тексты в библиотеке. Но эта жизнь лучше. Реальнее. Важнее.

Утром просыпаюсь от солнечного света. Элиана все еще спит. Встаю тихо. Подхожу к окну. Кристальный город просыпается внизу. Люди выходят на улицы. Торговцы открывают лавки. Дети бегут в школу.

Маги идут в Академию. Жизнь. Простая. Обычная. Прекрасная. Это за что сражаюсь. Не за славу. Не за силу. За эту обычную жизнь. За право людей жить. Любить. Мечтать. Дверь скрипит. Оборачиваюсь. Элиана встает. Подходит ко мне. Обнимает сзади.

— Доброе утро, — шепчет она сонно.

— Доброе утро, — отвечаю я.

Стоим так. Смотрим на город. На этот мир, который стал домом.

— Что будем делать сегодня? — спрашивает она.

— Жить, — говорю я просто. — Просто жить. У нас есть время. Давай используем его.

— Хорошая идея, — соглашается она.

Поворачиваюсь к ней. Целую. Медленно. Нежно.

— Люблю тебя, — шепчу я.

— И я люблю тебя, — шепчет она в ответ.

Буду преподавать в Академии. Гулять по городу с Элианой. Обедать с друзьями. Читать книги из библиотеки Морвена. Обычная жизнь. Между миссиями. Между битвами. Драгоценная. Короткая. Важная. Потому что скоро снова в путь. К третьему Разлому. И всем остальным.

Другие миры ждут. Другие Связующие нуждаются в союзнике. Работы много. Возможно, работа на всю жизнь. Но я готов. Это моя миссия. Мой выбор. Мой путь. И я иду по нему с открытым сердцем и ясной целью. Путь домой завершен. Нашел то, что искал. Не портал обратно. Не возвращение в прошлое.

Нашел себя. Свое место. Свое предназначение. Дом не место, где родился. Дом там, где нужен. Где любим. Где жизнь имеет смысл. И мой дом здесь. В этом мире. С этими людьми. Навсегда.

Шесть месяцев спустя. Полгода прошло с того дня, как уничтожил портальный камень. Выбрал остаться. Выбрал этот мир. Не жалею. Ни разу не пожалел. Стою у окна своего кабинета в Академии и смотрю на внутренний двор внизу. Триста студентов. Когда начинали, было двадцать.

Триста человек, которые учатся древней магии. Которые изменят этот мир. Сделают его лучше. Элиана входит. Улыбается.

— Мира прислала письмо, — говорит она. — Из Восточной Академии. Все идет хорошо. Пятьдесят студентов уже.

— Она молодец, — говорю я, читая письмо. — Всего за три месяца организовала целую школу.

— Ты научил ее, — говорит Элиана мягко.

— Она сама научилась, — качаю я головой. — Я только показал направление.

Смотрю на двор снова. Вижу Миру на тренировочной площадке в воспоминаниях. Неуверенную девочку, которая не верила в себя. Интересно, что она думает теперь. Довольна ли своим выбором. Счастлива ли. Хочу верить, что да.

А Брейч… Брейч все еще где-то там. Торин получает сообщения о культе из разных городов. Они не сдались. Просто затаились. Ждут. Но мы тоже ждем. И готовимся. Пять Разломов еще открыты. Два в этом мире. Три в других. Работы много. Возможно, на всю жизнь. Но я готов.

— Думаешь о них? — спрашивает Элиана, подходя ближе.

— О Разломах? — Да, - киваю я.

— Следующий через на юге. Потом еще один на востоке. А потом… другие миры.

— Страшно? — спрашивает она тихо.

— Немного, — признаюсь я. — Но также захватывающе. Знаешь, в своем старом мире я изучал историю. Мертвые тексты. Забытые цивилизации. А здесь… здесь я создаю историю. Меняю миры. Спасаю жизни.

— Герой, — усмехается она.

— Нет, — качаю я головой.

— Просто человек с работой. Важной работой.

Она берет мою руку. Сжимает.

— А я горжусь тобой, — говорит она мягко. — Каждый день горжусь.

Целую ее. Нежно. Благодарно. За эти шесть месяцев многое изменилось. Закрыли третий Разлом в южных землях. Академия выросла втрое. Реформы распространились на весь континент. Совет работает слаженно.

Орден Теней стал союзником, а не врагом. Медленный прогресс. Но прогресс. И каждый день просыпаюсь рядом с Элианой. Каждый день вижу ее улыбку. Каждый день благодарю судьбу за выбор, который сделал. Родители… думаю о них часто.

Интересно, получил ли профессор Филатов мое сообщение. Передал ли его им. Поняли ли они. Надеюсь, что да. Надеюсь, что они живут своей жизнью. Что они не тратят годы на поиски меня. Но даже если не поняли, даже если все еще страдают, я знаю, что сделал правильный выбор. Этот мир нуждался в Связующем. В проводнике магии. В учителе новой эры. И я стал им. Не по судьбе. По выбору.

— О чем думаешь? — спрашивает Элиана, прерывая мои размышления.

— О будущем, — отвечаю я. — О том, что впереди.

— Много работы, — говорит она.

— Да, — киваю я. — Но мы справимся. Вместе. Как всегда.

— Как всегда, — повторяет она, улыбаясь.

Смотрю в окно снова. На Академию. На город. На этот мир, который стал домом. Шесть месяцев назад стоял в древнем храме с портальным камнем в руках. Мог вернуться в свой мир. Мог увидеть родителей. Мог жить прежней жизнью. Но выбрал остаться. И это лучшее решение, которое когда-либо принимал. Потому что жизнь это не о том, где родился.

Это о том, где нужен. Где любим. Где можешь изменить мир к лучшему. И мое место здесь. С Элианой. С учениками. С миссией, которая больше меня самого. Работы впереди много. Годы. Возможно, десятилетия. Но я готов.

Глава 32

*** Глава от лица Миры***

Полгода.

Полгода с того дня, как я впервые прикоснулась к настоящей магии. Когда Александр показал мне, что магия не привилегия избранных, а дар, который можно развить. Когда я поняла, что мир может измениться. И он изменился.

Стою у окна своей комнаты в башне для учеников и смотрю на Академию внизу. Рассвет окрашивает камни в розовый и золотой цвет. Внутренний двор полон студентов одни торопятся на ранние занятия, другие практикуют заклинания на тренировочной площадке. Вижу искры огня, струи воды, порывы ветра.

Полгода назад здесь было пусто. Старое здание, которое использовали как склад. Сейчас это самая большая магическая школа на континенте. Триста учеников. Из всех уголков мира. Богатые и бедные, знатные и простолюдины. Не имеет значения, кто ты. Важно только желание учиться.

Я одна из первых. Одна из тех, кто начал, когда здесь было всего двадцать человек. Александр сам вел уроки тогда. Каждый день. Показывал, объяснял, исправлял ошибки. Сейчас я уже не ученица. Я помощник преподавателя. Веду базовые классы для новичков. Показываю им то, чему научилась сама.

Звучит невероятно. Девчонка из трущоб, которая воровала, чтобы выжить, теперь учит магии в Академии. Мама не поверила, когда я рассказала ей. Плакала потом целый час. Счастливые слезы. Стук в дверь.

— Мира, ты готова? — голос Лейлы, моей соседки по комнате. — Занятия через двадцать минут.

— Уже иду, — отвечаю я.

Быстро заплетаю волосы в косу, надеваю форму Академии темно-синюю робу с серебряными символами на рукавах. Символы означают уровень мастерства. У меня три серебряных полоски. Не самый высокий, но приличный для полугода обучения.

Выхожу из комнаты. Лейла ждет в коридоре. Она тоже одна из первых учеников, но специализируется на целительстве, в отличие от меня я выбрала боевую магию.

— Слышала новости? — спрашивает она, пока мы спускаемся по винтовой лестнице. — Сегодня прибывает делегация из Вольных городов. Хотят открыть филиал Академии у себя.

— Серьезно? — удивляюсь я. — Уже третий за месяц.

— Четвертый, — поправляет она. — На прошлой неделе приезжали послы из Северных королевств. Ты просто пропустила.

Да, я была в поездке. Александр отправил меня с группой целителей в деревни на юге. Там эпидемия прошла, обычная лихорадка, но без магического лечения многие умерли бы. Мы спасли около сотни человек за три дня.

Это тоже изменилось. Раньше магию использовали для войны, для власти. Сейчас для помощи. Для исцеления. Для восстановления. Выходим во внутренний двор. Утро прохладное, но приятное. Солнце поднимается над восточной стеной.

— Мира! Лейла! — окликает нас кто-то.

Оборачиваюсь. Джек бежит к нам. Еще один из первых учеников. Высокий парень с рыжими волосами и веснушками. Специализируется на стихийной магии.

— Вы слышали? — спрашивает он, запыхавшись. — Александр и Элиана сегодня проводят открытую тренировку для преподавателей. На главной площадке. В полдень.

— Пойдем посмотрим? — предлагает Лейла.

— Конечно, — киваю я. — Но сначала занятия. Мой класс начинается через десять минут.

Мы расходимся в разные стороны. Я иду к западному крылу, где расположены учебные комнаты для младших курсов. По дороге встречаю Давриса. Он сейчас главный преподаватель теоретической магии. Седые волосы убраны в хвост, в руках стопка книг.

— Доброе утро, Мира, — кивает он мне.

— Доброе утро, мастер Даврис, — отвечаю я.

— Как прошла поездка на юг? — спрашивает он.

— Хорошо. Спасли всех, кого могли. Только один человек умер, но он был слишком стар и болен.

— Отличная работа, — одобрительно говорит он. — Александр будет доволен.

Он проходит мимо, а я захожу в класс. Двадцать пар глаз смотрят на меня. Новички. Прибыли на прошлой неделе. Еще ничего не умеют, только базовые вещи.

— Доброе утро, — говорю я, становясь перед доской. — Сегодня мы продолжим изучать контроль над внутренней энергией. Без этого вы не сможете использовать магию безопасно.

Начинаю урок. Показываю упражнения, которые сама делала полгода назад. Объясняю, как чувствовать поток магии внутри себя. Как направлять его. Как не терять контроль.

Некоторые ученики схватывают быстро. Другие мучаются. Терпеливо исправляю ошибки. Помню, как трудно было мне самой в начале.

Час пролетает быстро. Когда занятие заканчивается, ученики расходятся, а я остаюсь, чтобы убрать класс. Кто-то стучит в дверь. Оборачиваюсь.

Александр стоит в дверном проеме. Одет просто: темные брюки, белая рубашка, коричневый жилет. Выглядит усталым, но довольным.

— Хороший урок, — говорит он. — Я наблюдал последние десять минут.

Краснею.

— Спасибо, — бормочу я. — Я просто… делаю то, чему вы меня научили.

— Ты делаешь это хорошо, — улыбается он. — Лучше, чем я ожидал. Через год, думаю, ты сможешь вести и старшие классы.

Мое сердце подпрыгивает от радости.

— Правда?

— Правда, — кивает он. — Но не расслабляйся. Еще много чему нужно научиться.

— Не расслаблюсь, — обещаю я.

Он уходит, а я стою и глупо улыбаюсь. Через год. Старшие классы. Не могу поверить. Остаток утра проходит в занятиях и подготовке к следующему уроку. Но когда часы на башне бьют полдень, я бросаю все и бегу на главную тренировочную площадку.

Там уже собралась толпа. Студенты, преподаватели, даже некоторые горожане пришли посмотреть. Пробираюсь вперед. Лейла и Джек уже там, машут мне.

— Быстрее, — шепчет Лейла. — Сейчас начнется.

На площадке стоят Александр и Элиана. Рядом с ними группа из десяти человек. Новые преподаватели, которых они обучают.

— Сегодня мы покажем вам продвинутые техники комбинированной магии, — говорит Александр громко, чтобы все слышали. — Элиана использует магию льда. Я огня. По отдельности это две стихии. Вместе нечто большее.

Элиана улыбается. Она выглядит счастливой. Я редко вижу их врозь теперь. Всегда вместе. Всегда рядом. Они отходят друг от друга на несколько шагов. Александр поднимает руку огонь вспыхивает на его ладони. Элиана поднимает свою лед кристаллизуется в воздухе.

Потом они соединяют магию. И происходит нечто удивительное.

Огонь и лед не гасят друг друга. Они сливаются. Создают пар, который закручивается в спираль, поднимается в небо, формирует облака, из которых идет дождь. Теплый дождь, который испаряется, не долетая до земли.

Красиво. Невозможно. Завораживающе. Толпа ахает. Аплодирует. Александр и Элиана опускают руки. Магия рассеивается.

— Вот что возможно, когда вы работаете вместе, — говорит Александр новым преподавателям. — Магия не только сила. Это гармония. Баланс. Понимание.

Они продолжают тренировку, показывая разные техники, объясняя принципы. Я стою и слушаю, жадно впитываю каждое слово.

Когда тренировка заканчивается, толпа медленно расходится. Я остаюсь. Хочу поговорить с Александром, спросить о некоторых техниках, которые он показывал. Но вижу, что к нему подходит кто-то другой. Мужчина в дорогом плаще. Его сопровождают двое охранников.

— Магистр Северов, — говорит мужчина с поклоном. — Я Лорд Вестон из Южных земель. Хотел бы обсудить возможность открытия филиала вашей Академии в наших краях.

Александр улыбается устало.

— Конечно, лорд Вестон. Пройдемте в мой кабинет.

Они уходят. Элиана остается на площадке, разговаривает с несколькими преподавателями. Я подхожу к ней, когда она освобождается.

— Это было потрясающе, — говорю я. — Комбинированная магия. Я даже не думала, что такое возможно.

— Спасибо, Мира, — улыбается она. — На самом деле, это не так сложно, как кажется. Просто нужно доверять партнеру. Чувствовать его магию.

— Когда-нибудь научите меня? — спрашиваю я робко.

— Конечно, — кивает она. — Но сначала тебе нужно найти напарника. Комбинированная магия требует двоих.

Мы еще немного разговариваем, потом она уходит на занятие со старшими студентами.

Я иду обедать в столовую. Там шумно и весело. Сотни студентов сидят за длинными столами, едят, разговаривают, смеются. Полгода назад здесь сидело двадцать человек. Мы все знали друг друга по именам. Сейчас это невозможно слишком много народу.

Но это хорошо. Это значит, что дело Александра растет. Что все больше людей узнают правду о магии. Что мир меняется.

После обеда у меня еще один урок, потом свободное время. Иду в библиотеку. Хочу почитать о боевых техниках, которые планирую показать студентам на следующей неделе.

Библиотека огромная. Три этажа книг. Многие из них древние, из личной коллекции покойного Морвена. Александр пожертвовал их Академии.

Нахожу нужную книгу, сижу в укромном углу и читаю. Время летит незаметно. Когда поднимаю голову, вижу, что уже почти вечер. Солнце садится за окном. Возвращаю книгу на место и выхожу из библиотеки. Иду через внутренний двор к своей башне.

По дороге вижу Торина. Он командует церемонией на главной площади. Около тридцати человек стоят в ряд, все выпускники. Те, кто закончил обучение и получают право самостоятельно практиковать магию.

Торин в парадной форме Академии: черная роба с золотыми символами. Выглядит внушительно.

— Вы закончили обучение, — говорит он громко. — Теперь вы маги. Настоящие маги. Но помните, что сила без мудрости опасна. Используйте ваши знания для добра. Помогайте тем, кто нуждается. Защищайте тех, кто слаб. Никогда не забывайте, почему вы здесь.

Выпускники кивают. Торжественно. Серьезно. Потом церемония заканчивается, и новые маги расходятся. Некоторые останутся в Академии как преподаватели. Другие вернутся в свои земли, чтобы открыть школы там. Третьи поступят на службу к лордам и королям.

Но все они несут знание. Все они часть изменения. Поднимаюсь в свою комнату. Лейла уже там, лежит на кровати с книгой.

— Как день? — спрашивает она, не поднимая глаз от страниц.

— Хороший, — отвечаю я. — Александр сказал, что через год я смогу вести старшие классы.

— Серьезно? — она откладывает книгу и смотрит на меня. — Это здорово, Мира! Поздравляю.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

Я еще немного читаю, потом ложусь спать. Но не могу уснуть. Думаю о дне. О том, как изменилась моя жизнь. О том, как изменился мир.

Полгода назад я не верила, что такое возможно. Что девчонка из трущоб может стать магом. Что мир может стать лучше. Но Александр доказал, что это возможно. И не только мне. Всем.

Триста студентов в этой Академии. Еще сотни в филиалах по всему континенту. Тысячи людей, которых исцелили магией. Десятки деревень, где восстановили земли, очистили воду, вырастили урожай.

Мир меняется. Медленно, но верно. И я часть этого. Маленькая часть, но все же часть. Это дает мне покой. Дает смысл. Засыпаю с улыбкой на лице.

Следующие несколько дней проходят в обычном ритме. Уроки, тренировки, чтение. Вечером мы с Лейлой и Джеком сидим в общей комнате и обсуждаем планы на будущее.

— Я хочу открыть школу в моей деревне, — говорит Джек. — Там нет магов. Люди до сих пор верят в предрассудки. Надо это изменить.

— Я останусь здесь, — говорит Лейла. — Хочу работать в больнице при Академии. Лечить людей.

— А ты, Мира? — спрашивает Джек.

Думаю.

— Не знаю, — признаюсь я. — Может, тоже останусь здесь. Или поеду в другие земли, помогать открывать новые школы. Еще не решила.

— У тебя есть время, — говорит Лейла. — Не надо решать сейчас.

Она права. Время есть.

На следующее утро меня вызывают в кабинет Александра. Иду туда с волнением. Что случилось? Сделала что-то не так? Стучу в дверь.

— Входи, — слышу его голос.

Захожу. Александр сидит за столом, заваленным бумагами. Элиана стоит у окна. Оба улыбаются.

— Садись, Мира, — говорит Александр, показывая на стул.

Сажусь. Руки дрожат.

— Мы хотим предложить тебе кое-что, — продолжает он. — Через месяц открывается новая Академия в Восточных землях. Нужен кто-то, кто поедет туда и поможет организовать учебный процесс. Кто-то, кто знает, как все устроено здесь. Кто может обучить первых преподавателей.

Он смотрит на меня.

— Мы подумали о тебе. Что скажешь?

Я молчу. Не могу говорить. Слова застряли в горле.

— Это большая ответственность, — добавляет Элиана мягко. — И ты будешь далеко от дома. Но это также возможность. Шанс изменить жизни многих людей.

Нахожу голос.

— Я… я не знаю, что сказать, — бормочу я. — Это… это слишком много. Я не уверена, что справлюсь.

— Мы уверены, — говорит Александр твердо. — Ты одна из лучших наших студентов. Ты умна, ответственна, предана делу. Ты справишься.

Смотрю на них. В их глазах вижу веру в меня. Уверенность. И понимаю, что не могу отказать.

— Хорошо, — говорю я тихо. — Я поеду.

Элиана улыбается.

— Отлично. У тебя будет месяц на подготовку. Мы дадим тебе все материалы, которые нужны. И группу помощников. Ты не будешь одна.

Выхожу из кабинета в каком-то тумане. Не могу поверить, что это происходит со мной.

Месяц. Через месяц я поеду в Восточные земли. Буду открывать новую Академию. Я. Девчонка из трущоб. Это безумие. Чудесное безумие.

Рассказываю Лейле и Джеку за ужином. Они поздравляют меня, хотя Лейла немного грустная, теперь мы будем жить далеко друг от друга.

— Но мы будем писать, — обещает она. — Каждую неделю. И ты приедешь навестить нас, когда сможешь.

— Обязательно, — обещаю я.

Следующий месяц пролетает как один день. Александр и Элиана занимаются моей подготовкой лично. Учат меня всему, что нужно знать об управлении школой, о работе с преподавателями, о решении конфликтов.

Это тяжело. Много информации. Много ответственности. Но я справляюсь. Потому что это важно. Это нужно. И вот наступает день отъезда. Стою во внутреннем дворе с небольшой группой, пять человек, которые поедут со мной. Две повозки с книгами и припасами. Охрана.

Александр и Элиана пришли проводить нас. Вместе с ними Торин, Даврис, Лейла, Джек и многие другие.

— Удачи, Мира, — говорит Александр, обнимая меня. — Мы гордимся тобой.

— Спасибо, — шепчу я. — За все. За то, что поверили в меня.

— Ты сама поверила в себя, — говорит он. — Мы просто показали тебе путь.

Элиана тоже обнимает меня.

— Будь осторожна, — шепчет она. — И пиши. Мы хотим знать, как у тебя дела.

— Буду писать, — обещаю я.

Прощаюсь с остальными. Лейла плачет. Джек пытается шутить, но голос дрожит.

Потом сажусь в повозку. Возница щелкает кнутом. Лошади трогаются. Смотрю назад, пока Академия не исчезает за поворотом дороги. Новая жизнь начинается. Новое приключение. Я к нему готова.

Прошло три месяца с тех пор, как я уехала из Кристального города.

Восточная Академия открылась месяц назад. Пятьдесят студентов в первом наборе. Десять преподавателей. Небольшое, но красивое здание на окраине города.

Все идет хорошо. Студенты учатся быстро. Преподаватели работают с энтузиазмом. Местные власти поддерживают нас.

Я пишу Александру и Элиане каждую неделю. Рассказываю о успехах, о проблемах, спрашиваю совета. Они отвечают быстро, помогают, поддерживают. Чувствую себя на месте. Это то, для чего я создана.

Сегодня вечер. Сижу в своем кабинете и проверяю задания студентов. За окном темнеет. Зажигаю лампу. Смотрю на стопку работ и улыбаюсь. Прогресс у студентов хороший. Особенно у одной девочки Сары. Она из бедной семьи, как и я когда-то. Но у неё талант. Огромный талант.

Напоминает мне меня саму полгода назад. Откладываю последнюю работу. Поздно уже. Пора спать. Гашу лампу. Выхожу из кабинета. Коридоры пусты и тихи. Только где-то далеко слышны голоса — ночная стража.

Поднимаюсь в свою комнату на втором этаже. Маленькая, но уютная. Кровать, стол, шкаф, окно с видом на город. Ложусь в постель. Думаю о завтрашнем дне. Утром у меня занятие со средней группой. Днем встреча с городским советом по поводу расширения Академии. Вечером письмо Александру и Элиане. Обычный день. Хороший день.

Засыпаю с мыслью, что жизнь наконец обрела смысл. Что я делаю что-то важное. Что-то настоящее. Мир меняется. И я часть этих изменений. Это все, о чем я могла мечтать.

Глава 33

Поздний вечер. Кабинет освещен одной лампой, её мягкий свет ложится на страницы учебных программ, разложенных по столу в аккуратные стопки. За окном темнота полная, густая, какой она бывает только в безлунные ночи, но звезды горят так ярко, что кажется, можно протянуть руку и коснуться их холодного света. Я откидываюсь на спинку кресла, чувствуя, как затекли плечи после долгого сидения в одной позе. Пальцы немного онемели от непрерывного письма — весь вечер переписывал конспекты лекций, корректировал расписания.

Сижу за столом с новыми учебными программами, и груз ответственности давит на плечи почти физически. Триста студентов в Академии сейчас. Триста жизней, триста судеб, за которые я отчасти отвечаю. К следующему году будет больше — заявки поступают каждый день, и нужна система, которая выдержит этот рост, не сломается под напором новых учеников, не потеряет качество обучения.

День был долгий, изматывающий. Три занятия подряд — демонстрировал первокурсникам основы связывания элементов, потом работал с группой продвинутых студентов над теорией пространственных искажений, затем вел семинар по истории магических конфликтов. После этого встреча с городским советом — два часа споров о расширении Академии, о новых зданиях, о том, как не нарушить архитектурный облик района. Потом прием делегации из Северных королевств — церемонная беседа, во время которой пришлось балансировать между дипломатичностью и твердостью. Все хотят открыть Академии у себя, все хотят получить доступ к знаниям, методикам, учебным планам. Магия больше не тайна избранных, и это правильно, но иногда кажется, что изменения происходят слишком быстро.

Иногда не верится, что все это реально. Несколько месяцев назад я был потерянным ученым из другого мира, заброшенным в реальность, где сам воздух был иным, где законы природы подчинялись незнакомым правилам. Метался между страхом и отчаянием, не понимал, кто я здесь, зачем я здесь. Сейчас дома. По-настоящему. Это место стало моим так глубоко, так естественно, что иногда с трудом вспоминаю детали прежней жизни — они словно выцвели, потеряли яркость, стали призрачными тенями на фоне насыщенного настоящего.

Элиана сейчас в своих покоях, скорее всего читает — она всегда берет с собой книгу перед сном, любит эти тихие часы между днем и ночью. Мы вместе несколько месяцев. Три, если считать официально, с того момента, когда я набрался смелости произнести слова, которые давно жили внутри. Но на самом деле мы были вместе гораздо дольше — с тех самых дней, когда она верила в меня больше, чем я сам в себя верил, когда шла рядом, не задавая лишних вопросов, просто оставаясь рядом.

Потираю переносицу, чувствуя давление усталости за глазами. Смотрю на карту на стене. Большая карта этого континента, нарисованная талантливым картографом — каждая горная цепь прорисована с любовью к деталям, каждая река течет естественно, а леса отмечены тонкими штрихами, создающими иллюзию настоящей зелени. На ней отмечены все филиалы Академии — красные точки, каждая из которых представляет собой маленький центр знаний, место, где люди учатся управлять магией безопасно. Их уже восемь, и я помню, как ставил каждую из этих точек, как радовался очередному успеху.

Но это только один континент. В дневниках Морвена были упоминания о других континентах — через океан, за высокими горами, покрытыми вечными снегами, в пустынях на юге, где песок поет на ветру и древние города погребены под барханами. Морвен писал о них скупо, осторожно, словно боялся сказать слишком много, но даже те краткие заметки рождали в воображении целые миры.

Рано или поздно придется туда отправиться. Проверить, есть ли там Разломы, угрожающие стабильности реальности. Проверить, нужна ли помощь людям, живущим на тех далеких землях.

Два Разлома закрыты — я до сих пор вижу их перед глазами, помню напряжение последних минут, когда реальность дрожала на грани коллапса, помню ощущение абсолютной концентрации, когда весь мир сжимался до одной точки, до одной задачи. Остаются еще пять — два в нашем мире, три в других мирах, координаты которых мне еще предстоит установить.

Тенераус хороший союзник, надежный, как скала. После всего, через что мы прошли, он стал больше чем союзником — стал другом, хотя мы редко говорим об этом вслух. Торин командует безопасностью Академии — бывший солдат знает свое дело, его патрули работают четко, как часовой механизм. Даврис возглавляет теоретическую кафедру — его острый ум и способность видеть закономерности там, где другие видят хаос, бесценны. Селена управляет внешними связями, и её дипломатические таланты помогли нам избежать десятков конфликтов, которые могли бы перерасти в настоящие проблемы.

Команда сильная. Вместе мы можем многое. Это понимание греет даже в самые трудные моменты.

Стук в дверь отрывает меня от мыслей. Резкий, отчетливый звук, нарушающий тишину кабинета.

— Войдите, — говорю я, не поднимая глаз от бумаг, автоматически складывая листы с планами в более аккуратную стопку.

Дверь открывается с тихим скрипом, заходит молодой парень в форме посыльного — темно-синяя туника с серебряным гербом Академии на груди, кожаные сапоги, запыленные дорогой. Лицо усталое, под глазами тени, и я понимаю, что он провел в седле не один день.

— Магистр Северов, — кланяется он, и в движении читается не только уважение, но и некоторая торжественность. — Прибыло письмо для вас. Из дальних земель.

Холодок пробегает по спине. Письма из дальних земель редко приносят хорошие новости.

— Из каких? — спрашиваю я, откладывая перо и выпрямляясь в кресле, мгновенно сбрасывая усталость.

— Из-за океана, сэр, — отвечает он, и голос его звучит с почти благоговейным трепетом. — С Западного материка. Долго шло — почти два месяца в пути. Капитан корабля говорил, что попали в три шторма, едва добрались до берега.

Беру письмо из его протянутой руки. Тяжелый пергамент, дорогой, плотный — такой делают только в нескольких мастерских мира. Красная печать, оттиснутая на воске — сложный символ, который я не узнаю, но явно принадлежащий кому-то влиятельному. Ломаю её, чувствуя, как сухой воск крошится под пальцами, и разворачиваю письмо. Чернила темные, почерк твердый, уверенный — писал человек, привыкший к власти и ответственности.

Посыльный кланяется снова и выходит бесшумно, закрывая дверь за собой так аккуратно, что не слышно даже щелчка замка.

Читаю медленно, впитывая каждое слово.

«Магистру Александру Северову.

Пишет архимаг Валериан, глава Магической Гильдии Западных земель.

Три месяца назад наши сенсоры зафиксировали аномалию, которую сначала приняли за обычный магический всплеск. Магический фон на северном побережье начал колебаться — сначала незначительно, потом все сильнее и сильнее. Сначала думали, что сбой приборов, меняли кристаллы, перепроверяли настройки, вызывали мастеров для осмотра оборудования.

Но теперь последствия видны невооруженным глазом, и никакие приборы не нужны, чтобы понять: что-то идет не так. Животные избегают зоны радиусом в десять миль — олени, птицы, даже мелкие грызуны уходят, будто чувствуют опасность, которую мы только начинаем осознавать. Растения чернеют и гибнут — сначала трава, потом кустарники, теперь даже деревья сохнут, теряют листву, покрываются странными темными пятнами. Двое магов, вошедших в центр аномалии неделю назад, вернулись с ожогами на коже — не от огня, а от чего-то иного, что обожгло их магически — и провалами в памяти. Один из них до сих пор не может вспомнить, что видел внутри, второй кричит по ночам и просыпается в холодном поту.

Наши архивы упоминают подобные явления в древних текстах — я заставил наших библиотекарей перерыть все хранилища. Там говорится о «разрывах ткани мира», о местах, где реальность становится тонкой, как паутина. Слышал, вы сталкивались с чем-то похожим. Слухи о Разломах дошли даже до нас, хотя океан разделяет наши земли.

Прошу помощи. Наши методы не работают — мы пытались стабилизировать поле магическими кругами, пробовали запечатывать руническими барьерами, даже призывали старейшин элементалей, но ничего не помогает. Аномалия растет, и я боюсь, что скоро она выйдет за пределы, которые мы сможем контролировать.

С уважением и надеждой, архимаг Валериан»

Откладываю письмо медленно, чувствуя, как напряжение растекается от затылка к плечам. Сижу молча несколько долгих минут, переваривая информацию, разбирая её по частям, анализируя каждую деталь. Пальцы барабанят по столешнице — старая привычка, помогающая думать.

Западный материк. Никогда там не был. Даже на карте его толком не видел — слишком далеко, за океаном, в тех областях, которые картографы обозначают приблизительно, ставя метки «terra incognita» и заполняя пустоты рисунками морских чудовищ.

Но если там те же проблемы, что были здесь… Разломы? Искаженная магия, разрывающая ткань реальности? Тогда им действительно нужна помощь, причем срочно. Два месяца письмо шло — значит, там все может быть еще хуже, чем описано в этих строках.

Не могу игнорировать это. Просто не могу — что-то внутри не позволяет отвернуться от чужой беды, особенно когда я знаю, как помочь. Не могу оставить людей умирать или сходить с ума от воздействия Разлома, зная, что могу помочь, что у меня есть опыт, знания, сила.

Но когда ехать? Академия требует постоянного внимания — если я уеду надолго, кто будет решать ежедневные проблемы, улаживать конфликты, принимать важные решения? Третий Разлом здесь, на нашем континенте, может активироваться в любой момент — расчеты Давриса показывают нестабильность в северо-восточном регионе. И Элиана…

Элиана.

Что она скажет? Ком в горле внезапно появляется, и я сглатываю, прогоняя его. Захочет ли снова отправиться в опасное путешествие — через океан, в неизведанные земли, к новому Разлому? Или попросит остаться здесь, в безопасности, в тепле наших покоев, в стабильности Академии?

Не знаю. Должен спросить её. Должен быть честным, рассказать все как есть, не скрывая опасности, но и не преувеличивая её. Дать ей возможность выбрать самой.

Смотрю на письмо еще раз, перечитывая ключевые фразы. Два месяца в пути. Значит, проблемы там начались минимум пять месяцев назад — три месяца назад они зафиксировали аномалию, плюс два месяца письмо шло. Может, еще раньше, если считать инкубационный период, когда Разлом только формировался, но еще не проявлялся физически.

Ждать нельзя. Нужно действовать, и действовать быстро, пока ситуация не вышла окончательно из-под контроля.

Но сначала поговорить с Элианой. Обсудить. Принять решение вместе — так, как мы решаем все важные вопросы последние месяцы.

Складываю письмо аккуратно по линиям сгиба. Откладываю на край стола, где оно лежит как немой укор, напоминая о долге, который я не могу проигнорировать.

Дверь скрипит за спиной — тот же звук, что раньше, только мягче, осторожнее.

Элиана стоит в дверном проеме, опершись плечом о косяк. Одета в простое домашнее платье темно-зеленого цвета — мой любимый оттенок на ней, волосы распущены, падают на плечи золотистой волной. Выглядит уставшей — под глазами легкие тени, линия плеч чуть опущена, но все равно красивой, настолько, что дыхание перехватывает.

— Ты все еще работаешь? — спрашивает она мягко, и в голосе звучит не упрек, а легкая заботливая ирония. — Уже поздно. Звезды уже который час горят.

— Знаю, — говорю я, и усталость вдруг накатывает волной, как будто её слова дали разрешение наконец её почувствовать. — Просто… думал.

Она заходит в кабинет, движения плавные, естественные. Закрывает дверь за собой так же бесшумно, как до этого закрыл её посыльный, и я ловлю себя на мысли, что все в Академии научились двигаться тихо, не нарушая хрупкую тишину ночи.

— О чем думал? — спрашивает она, подходя ко мне иостанавливаясь рядом со столом. Легкий аромат лаванды — её любимое масло для ванны — доносится до меня, успокаивающий и родной.

Показываю на письмо на столе. Рука тяжелая, как будто указываю на что-то опасное.

— Прибыло письмо. Из-за океана. Западный материк. Там проблемы с магией. Просят помощи.

Она берет письмо без колебаний, разворачивает. Читает, и я наблюдаю, как меняется её лицо — сначала интерес, потом внимание, затем озабоченность. Брови сдвигаются, губы поджимаются в тонкую линию. Лицо становится серьезным, и я вижу в нем отражение собственных мыслей.

— Звучит знакомо, — говорит она тихо, откладывая письмо обратно на стол с осторожностью, будто оно может взорваться. — Как Разломы здесь. Те же симптомы — колебания фона, гибель растений, воздействие на людей.

— Да, — киваю я, чувствуя, как челюсть напрягается. — Похоже на то же самое. Практически идентично. Нужно ехать. Помочь им. Они не справятся сами — судя по описанию, они даже не понимают, с чем имеют дело.

Она молчит, и это молчание тянется, наполняясь невысказанными мыслями. Смотрит на письмо, потом на карту на стене, потом на меня. В глазах читаются сложные эмоции — понимание, беспокойство, решимость, страх.

— Когда? — наконец спрашивает она, и голос звучит ровно, но я слышу напряжение под этим спокойствием.

— Не знаю, — признаюсь я честно, потому что ложь между нами невозможна. — Нужно подготовиться. Организовать поездку — найти корабль, собрать припасы, решить вопросы с Академией. Месяц, может, два. Не раньше.

— И ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? — спрашивает она, поднимая глаза и встречаясь со мной взглядом напрямую.

В этом взгляде нет страха, но есть вопрос — искренний, прямой. Она хочет знать правду, не красивые слова, а именно правду.

— Хочу, — говорю я честно, чувствуя, как сердце бьется сильнее. — Очень хочу. Не представляю, как справлюсь без тебя — ты моя опора, мой компас, моя сила. Но не буду настаивать. Не имею права. Если хочешь остаться здесь, я пойму и не обижусь. Академия нуждается в тебе. Студенты нуждаются в тебе. Многие считают тебя лучшим преподавателем, и они правы.

Она улыбается внезапно. Мягко. Тепло. Так, как улыбалась той ночью, когда я впервые сказал ей о своих чувствах.

— Куда ты, туда и я, — говорит она просто, и эта простота дороже любых клятв. — Мы команда. Всегда были. Всегда будем. Неважно, через океан или через Разлом — вместе.

Отпускает напряжение, которого я не осознавал — мышцы плеч расслабляются, дыхание становится глубже. Не осознавал, как боялся, что она откажется, что предпочтет безопасность приключению, стабильность риску. Оказывается, боялся очень сильно.

— Спасибо, — шепчу я, и голос звучит хрипло от внезапно нахлынувших эмоций.

— Не за что, — говорит она, подходя ближе и касаясь моего плеча. Пальцы теплые, и я накрываю их своей ладонью. — Это же очевидно. Я не отпущу тебя одного в опасное путешествие. Не после всего, что мы прошли. Не после того, как едва не потеряла тебя на втором Разломе.

Встаю резко, кресло царапает пол. Обнимаю её крепче, чем собирался, чувствуя, как она прижимается ко мне всем телом. Её дыхание теплое на моей шее, сердце бьется быстро — я чувствую его через тонкую ткань платья. Стою так, впитывая её близость, её тепло, её силу.

— Я люблю тебя, — шепчу я в её волосы, и эти слова все еще звучат как чудо, как что-то невероятное, что мне позволено произносить.

— И я люблю тебя, — шепчет она в ответ, и я чувствую движение её губ у себя на шее. — Сильнее, чем думала, что способна любить. Ты изменил все — мою жизнь, мое понимание мира, меня саму.

Стоим так долго, теряя счет минутам. Просто обнимаемся, дышим в унисон. Тишина полная, покой абсолютный, тепло разливается по телу, прогоняя остатки усталости и тревоги.

Потом она отстраняется медленно, неохотно.

— Пойдем на балкон, — предлагает она, и голос звучит мечтательно. — Жаль сидеть в кабинете в такую ночь. Звезды слишком красивые, чтобы смотреть на них через стекло.

— Хорошая идея, — соглашаюсь я.

Выходим через боковую дверь, ту самую, что ведет на небольшой балкон, пристроенный к кабинету специально для таких моментов. Ночь встречает прохладным дыханием ветра. Красивая — звезды действительно яркие, россыпь бриллиантов на черном бархате, Млечный Путь пересекает небо серебристой рекой. Ветер теплый, несет запах цветущих деревьев из сада внизу, шелестит листвой.

Элиана смотрит на небо молча, опершись руками о каменные перила. Потом поворачивается ко мне, и лунный свет — серп луны появился из-за облака — делает её лицо почти неземным.

— Думаешь, мы справимся? — спрашивает она тихо. — С новыми проблемами? С Разломом за океаном? С неизвестностью?

— Справимся, — отвечаю уверенно, и эта уверенность не наигранная — она идет из глубины, из места, где живет вера в нас. — Как всегда. Как справились с первым Разломом, когда не знали ничего. Как справились со вторым, когда потеряли Морвена, но продолжили. Справимся и с третьим, и со всеми остальными.

Она поворачивается ко мне полностью, оставляя небо за спиной. Смотрит в глаза долго, изучающе, будто ищет что-то важное.

— Ты изменился, — говорит она мягко, и в голосе звучит удивление и гордость. — Тогда, когда ты только прибыл сюда, был потерянным. Испуганным. Метался, как загнанный зверь, не понимал, что делать, кому верить. Сейчас… сейчас ты уверен. Силен. Ты стал тем, кем должен был стать. Лидером. Магистром. Тем, за кем идут люди.

— Это благодаря тебе, — говорю я, чувствуя комок в горле. — И Морвену. Он верил в меня, даже когда не было причин. И всем, кто верил в меня, поддерживал, не отворачивался, когда я ошибался. Без вас я бы не стал тем, кто я есть. Остался бы потерянным.

— Нет, — качает она головой, и волосы скользят по плечам. — Мы просто помогли тебе увидеть то, что всегда было внутри. Силу. Решимость. Доброту. Готовность помочь, даже когда это опасно. Это было в тебе с самого начала — просто ты сам не видел.

Целую её, не в силах удержаться. Медленно. Нежно. Будто это первый поцелуй и последний одновременно. Она отвечает, губы мягкие и теплые, руки обнимают меня за шею, пальцы зарываются в волосы на затылке. Мир исчезает — остаемся только мы двое, это касание, это тепло, это абсолютное, полное единение.

Когда отстраняемся, оба дышим чаще. Она улыбается, и эта улыбка освещает лицо изнутри.

— О чем думала? — спрашиваю, когда дыхание выравнивается.

— О будущем, — говорит она тихо, и взгляд уходит куда-то далеко, за горизонт. — О том, что будет через несколько лет. Когда все Разломы будут закрыты. Когда мир станет безопаснее. Когда у нас будет время просто жить, а не бороться за выживание.

— И что ты видишь? — спрашиваю, прижимая её ближе к себе, чувствуя тепло её тела через ткань.

— Вижу нас. Вместе. — Она улыбается, и в улыбке читается мечта. — Может быть, детей. Может быть, дом где-то на побережье, где можно слышать шум прибоя. Покой. Тишину. Счастье. — Она поворачивает голову, встречается со мной взглядом. — Этого достаточно пока. Мне не нужно знать все детали — достаточно знать, что ты будешь рядом.

Снова смотрим на звезды, молча. Стоим рядом, плечом к плечу, и я чувствую, как её рука обнимает меня за талию. Ветер усиливается, но не холодный — просто свежий, бодрящий.

— Родители приходят на ум иногда, — говорю я тихо, и слова вырываются сами, без контроля. — Интересно, смотрят ли они на эти же звезды. Думают ли обо мне. Пытаются ли найти способ вернуть меня обратно, или уже смирились, что я исчез навсегда.

— Морвен писал, что некоторые звезды видны из всех миров, — вспоминаю я вслух. — Константы реальности. Точки, которые не меняются, как бы ни менялось все остальное. Якоря, удерживающие миры на месте.

— Тогда, наверное, да, — говорит она задумчиво. — Может, твои родители сейчас смотрят на небо и думают о тебе. Где бы ты ни был. Может, они чувствуют, что ты жив, что у тебя все хорошо. Связь родителей и детей сильнее, чем мы думаем — сильнее расстояний, сильнее даже границ между мирами.

— Надеюсь, что они знают, что я в безопасности, — говорю я, и голос звучит глухо. — Что я счастлив. Что нашел свое место, свой путь, свой дом. Что их сын не потерялся окончательно, а нашел себя в другом мире.

— Думаю, они знают, — говорит Элиана мягко, и рука сжимает мою ладонь. — Родители всегда чувствуют, как их дети. Даже через миры, даже через пустоту между реальностями. Это связь, которую не разорвать ничем.

Хочется верить, что она права. Хочется верить, что где-то в моем родном мире мои родители смотрят на звезды и чувствуют, что я жив, что я нашел счастье.

Ветер усиливается, становится прохладнее — предвестник дождя. Где-то вдалеке гремит гром, еще тихий, но приближающийся.

— Пойдем внутрь, — предлагает Элиана, и я слышу легкую дрожь в голосе. — Замерзла немного.

— Пойдем, — соглашаюсь я немедленно, не желая, чтобы она мерзла.

Возвращаемся в кабинет, где все еще горит лампа и пахнет чернилами и пергаментом. Закрываю дверь балкона, задвигаю засов.

— Ты еще будешь работать? — спрашивает она, и в вопросе звучит легкая надежда, что я скажу «нет».

Смотрю на стол, заваленный бумагами — отчеты, планы, письма, конспекты. Все это может подождать до утра.

— Нет, — говорю я решительно. — Хватит на сегодня. Завтра начну с утра, с ясной головой. Пойдем спать.

— Хорошая идея, — улыбается она, и улыбка эта теплая, довольная.

Гашу лампу, комната погружается в темноту, только звездный свет пробивается через окна. Выходим из кабинета, я закрываю дверь на ключ. Идем по темным коридорам к нашим покоям, наши шаги звучат приглушенно на каменном полу. Где-то горят редкие факелы, бросающие танцующие тени на стены.

Охранники на постах кивают нам уважительно, руки на эфесах мечей — дежурство продолжается всю ночь. Ночь тихая, спокойная. Только где-то вдали слышны мерные шаги патрулей, да изредка доносится тихий разговор — дежурные студенты, не спящие в такой поздний час.

Заходим в спальню — наше личное пространство, наше убежище. Большая комната с широкой кроватью под балдахином, шкафами из темного дерева, камином из серого камня. Огонь в камине почти погас — остались только угли, светящиеся красным в темноте, дающие скудное тепло.

Элиана раздевается без стеснения, привычно, и я смотрю, не в силах оторвать взгляд — всегда смотрю, как завороженный. Переодевается в ночную рубашку из тонкого белого льна, и ткань струится по её телу, подчеркивая изгибы. Я делаю то же самое, сбрасывая одежду дня, чувствуя, как тело благодарно избавляется от тесных тканей.

Ложимся в постель, и мягкость матраса кажется раем после долгого дня. Она прижимается ко мне сразу, естественно, без слов. Кладет голову на мою грудь, рука обнимает меня за талию, нога перекидывается через мои. Я обнимаю её, чувствуя, как бьется её сердце, как ровно дышит.

— Александр, — шепчет она в темноте, и голос звучит совсем близко.

— Да? — отзываюсь я, гладя её волосы.

— Что бы ни случилось дальше, — говорит она тихо, и слова взвешенные, продуманные, — какие бы опасности нас ни ждали, какие бы Разломы ни пришлось закрывать, какие бы океаны ни пришлось пересекать, я хочу, чтобы ты знал… я не жалею ни о чем. О том, что встретила тебя в той деревне. О том, что пошла за тобой, когда могла остаться в безопасности. О том, что полюбила тебя, хотя знала, что любовь делает уязвимым.

Обнимаю её крепче, так крепко, что она тихо вздыхает.

— Я тоже не жалею, — шепчу я в темноту. — Ни о чем. Даже о том, что попал в этот мир. Потому что иначе не встретил бы тебя. Ты — лучшее, что случилось со мной в этой жизни. Лучшее, что могло случиться.

— Даже лучше, чем магия? — усмехается она, и я слышу улыбку в голосе.

— Намного лучше, — говорю я серьезно, без тени шутки. — Магия — это сила. Инструмент. Средство достижения цели. Ты — это смысл. Причина, зачем я использую эту силу. Причина, зачем я встаю каждое утро. Ты делаешь жизнь настоящей, а не просто существованием.

Она целует меня в ответ, и этот поцелуй иной — не страстный, а нежный, глубокий, полный невысказанных слов. Долго. Бесконечно долго. Я чувствую соленый вкус — понимаю, что она плачет, и вытираю слезы большими пальцами, целую мокрые щеки.

Потом отстраняется, утыкается лицом мне в грудь. Укладывает голову обратно на мою грудь, и дыхание становится глубже, ровнее.

— Спокойной ночи, Александр, — шепчет она сонно.

— Спокойной ночи, Элиана, — шепчу я в ответ, целуя её в макушку.

Лежу в темноте, слушаю ровное дыхание Элианы, которое постепенно становится медленнее — она засыпает. Думаю о письме, которое осталось лежать на столе в кабинете. О Западном материке, о новых проблемах, о Разломе за океаном.

Но не боюсь. Тревога есть — было бы странно не тревожиться перед лицом неизвестности. Но страха нет. У меня есть команда — надежная, проверенная, сильная. Есть опыт — два Разлома за плечами, десятки битв, сотни решений. Есть знания — дневники Морвена, собственные исследования, теории Давриса.

И главное — есть понимание, зачем я здесь. Зачем дышу, зачем живу, зачем борюсь.

Год назад искал смысл, метался, не понимал своего места. Теперь он найден, выкристаллизовался, стал ясным как день.

Я здесь, чтобы защищать. Чтобы помогать. Чтобы делать мир безопаснее для тех, кто придет после нас.

И чтобы любить Элиану, пока жив.

Засыпаю, обнимая её, чувствуя тепло её тела рядом.

Утро приходит быстро, слишком быстро.

Солнечный свет бьет в окно золотыми копьями, пробивается сквозь неплотно задвинутые шторы. Открываю глаза, щурясь от яркости. Несколько секунд лежу неподвижно, привыкая к свету, к реальности нового дня.

Элиана уже не спит. Сидит на краю кровати, одевается — надевает привычное платье для преподавания, темно-синее, практичное. Волосы заплетает в косу, пальцы движутся быстро, ловко.

— Доброе утро, — говорю я сонно, голос хриплый после сна.

— Доброе утро, — улыбается она, оборачиваясь. — Извини, не хотела тебя разбудить. Пыталась двигаться тихо.

— Все в порядке, — зеваю я, потягиваясь. Кости хрустят приятно. — Какое время?

— Седьмой час, — отвечает она, заканчивая косу и закрепляя её лентой. — У меня занятие в восемь. Нужно торопиться — хочу успеть подготовить демонстрацию.

Встаю, сбрасывая одеяло. Быстро умываюсь холодной водой из кувшина — бодрит мгновенно, прогоняет остатки сна. Одеваюсь в чистую рубашку и брюки, накидываю магистрскую мантию.

Мы завтракаем вместе в нашей комнате — слуги принесли еду на подносе, как обычно. Простая еда, но сытная — свежий хлеб с хрустящей корочкой, пахнущий духовкой, мягкий сыр из местной сыроварни, яйца всмятку, горячий чай с травами. Едим быстро, но не торопясь — эти утренние минуты наедине стали ритуалом.

— Сегодня буду говорить с Тенераусом, — говорю я между кусками, намазывая масло на хлеб. — О письме. Нужно его мнение — он мудрее, видел больше, чем я. И он знает о Разломах не понаслышке.

— Хорошая идея, — кивает она, отпивая чай. — И с Торином тоже поговори. Если мы уедем надолго, кто-то должен командовать охраной. Нужен человек, которому можно доверить безопасность Академии.

— Да, — соглашаюсь я, записывая мысленно. — И с Даврисом. Кто-то должен управлять Академией, пока нас нет. Принимать решения, решать проблемы, следить за учебным процессом.

— Много работы, — вздыхает она, допивая чай и ставя чашку.

— Всегда много работы, — усмехаюсь я, но без горечи. — Но это хорошая работа. Важная.

Доедаем завтрак в тишине. Элиана встает, поправляет платье, проверяет косу.

— Увидимся вечером? — спрашивает она.

— Обязательно, — говорю я, подходя и целуя её на прощание. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — шепчет она, касаясь моей щеки. — Хорошего дня.

Элиана уходит на занятие, дверь закрывается за ней мягко. Я стою секунду, потом иду в свой кабинет, где меня ждет новый день.

Сажусь за стол, и всё на своих местах. Достаю письмо с Западного материка из стопки бумаг. Перечитываю еще раз, на свежую голову, внимательнее, впитывая каждое слово, каждую деталь.

Потом достаю чистый пергамент — плотный, хорошего качества, подходящий для официальной переписки. Макаю перо в чернила, стряхиваю лишнее. Начинаю писать, выводя буквы аккуратно, разборчиво.

«Архимаг Валериан.

Получил ваше письмо. Понимаю вашу проблему — сталкивался с подобным дважды. Знаю, как это работает, знаю, как с этим бороться. Готов помочь.

Однако мне нужно время на подготовку. Месяц, может, полтора. Должен организовать дела здесь, в Академии — обеспечить её работу в мое отсутствие, назначить временных руководителей, завершить текущие проекты. Собрать команду — не поеду один, возьму с собой лучших специалистов. Подготовить припасы и найти надежный корабль для перехода через океан.

Также нужна дополнительная информация. Что именно происходит в зоне аномалии? Где именно она находится — точные координаты? Когда началось — есть ли записи, фиксирующие самые ранние проявления? Есть ли паттерн — усиливается ли аномалия в определенное время суток, зависит ли от лунных фаз или других астрономических событий?

Пришлите все детали, которые есть — карты местности, отчеты наблюдателей, записи сенсоров, показания пострадавших магов. Чем больше информации, тем лучше я смогу подготовиться, тем выше шанс успеха.

Приеду, как только смогу. Обещаю. Не оставлю вас одних с этой бедой.

С уважением и решимостью,

Александр Северов, магистр Кристальной Академии»

Складываю письмо, жду, пока чернила высохнут. Беру воск, плавлю над свечой, запечатываю складку. Прижимаю свою печать — символ Академии, переплетенные линии, символизирующие связь элементов.

Вызываю посыльного — тот же молодой парень, что вчера принес письмо. Видимо, он специально ждал ответа.

— Отправь это на Западный материк, — говорю я, протягивая письмо. — Архимагу Валериану. Срочно, самым быстрым кораблем, который найдешь. Заплачу двойную ставку капитану, если доставит быстрее обычного.

— Будет исполнено, магистр, — кланяется посыльный серьезно, принимая письмо с почтением. — Знаю капитана, который плавает южным маршрутом — он быстрый, надежный. Полтора месяца, не больше.

— Отлично, — говорю я, доставая кошелек и протягивая несколько золотых монет. — Это для капитана. И это тебе — за оперативность.

Посыльный кланяется благодарно и уходит быстро.

Сижу за столом, один в тишине кабинета. Смотрю на карту на стене — старую, потертую, но точную.

Западный материк. Далеко за горизонтом, за бескрайним океаном. Опасно. Неизвестно. Место, где я никогда не был, где законы могут отличаться, где люди говорят на других языках, верят в других богов.

Но это моя работа. Моя миссия, которую я выбрал, когда решил остаться в этом мире.

Защищать. Помогать. Делать мир безопаснее.

Впереди путешествие долгое, опасное. Океан, который может поглотить корабль одним штормом. Неизвестная земля, где каждый шаг может быть ловушкой. Разлом, который может оказаться сильнее всего, с чем я сталкивался.

Опасность велика. Неизвестность пугает.

Но это моя работа. Мой выбор. Мой путь.

И я готов. Готов идти вперед, туда, где нужна помощь.

Потому что именно для этого я здесь.

Глава 34

Шесть месяцев спустя. Кристальный город встречает рассвет. Солнце поднимается над восточными горами. Академия выросла до четырехсот студентов, новое крыло, расширенная библиотека. Двадцать преподавателей. Двенадцать филиалов открыты по континенту. Мир меняется. Медленно, но верно. Консерваторы сопротивляются. Культ затаился. Но их время прошло.

Реформы распространяются. В Северных королевствах король Харальд открыл филиал Академии, первый шаг от изоляции. В Южных пустошах маги помогают восстанавливать колодцы, возвращать жизнь землям. Но это работа других. Сегодня Александр сосредоточен на новом проекте.

Кристальная Академия Большой зал для собраний. Сотни людей: студенты, преподаватели, союзники. Александр стоит на возвышении. Рядом Элиана, Торин, Даврис, Селена, Тенераус.

— Благодарю всех, — говорит он. — Сегодня важный день. Мы создаем новую организацию: Совет Связующих.

Шепот проходит по залу.

— Проблемы с магией есть не только здесь, — продолжает Александр. — Разломы обнаружены на других континентах. Нам прислали запросы о помощи. Мы отправили экспедицию на Западный материк, Даврис возглавил группу магов. Они успешно стабилизировали Разлом там. Александр делает паузу.

— Совет Связующих будет координировать такие миссии. Не армия. Не правительство. Группа людей, готовых помогать там, где нужна помощь.

— Я приглашаю всех, кто готов присоединиться.

Молчание. Потом молодой маг в первом ряду встает.

— Я присоединюсь. Еще один встает. Еще. Постепенно встают десятки. Александр смотрит на Элиану. Она кивает, улыбается. Зал аплодирует.

Два месяца спустя. Утро свадьбы. Александр готовится в покоях. Церемониальный костюм: темно-синяя роба с серебряными узорами. Торин и Даврис помогают, подшучивают, снимают напряжение.

— Пора, — говорит Даврис. — Гости собрались.

Александр глубоко дышит. Кивает.

Большой зал украшен цветами. Сотни гостей на скамьях. Александр идет к алтарю. Торин и Даврис встают рядом. Музыка начинается. Двери открываются. Элиана входит.

Белое платье, простое и элегантное. Венок из белых цветов в волосах. Рядом с ней отец, старый воин с седыми волосами и шрамом на щеке. Они медленно идут по проходу.

Все встают. Александр не может оторвать взгляд. Она прекрасна. Отец передает руку дочери Александру.

— Береги её, — тихо говорит он. — Или я приду за тобой.

— Буду беречь, — обещает Александр. — Каждый день.

Александр и Элиана стоят лицом друг к другу. Держатся за руки. Тенераус выходит вперед. Ведет церемонию.

— Александр Северов, — говорит он торжественно. — Принимаешь ли ты Элиану своей женой? Обещаешь ли любить её, беречь, быть рядом в радости и горе?

— Да, — твердо отвечает Александр. — Обещаю.

— Элиана, — говорит Тенераус, поворачиваясь к ней. — Принимаешь ли ты Александра своим мужем? Обещаешь ли любить его, беречь, быть рядом в радости и горе?

— Да, — так же твердо отвечает она. — Обещаю.

— Тогда властью, данной мне городом, я объявляю вас мужем и женой, — провозглашает Тенераус. — Можете поцеловать невесту. Александр наклоняется. Целует Элиану. Долго. Нежно. Зал взрывается аплодисментами.

Банкет. Музыка, танцы, смех. Торин встает, стучит кубком по столу.

— Хочу сказать тост, — объявляет он. — Когда впервые встретил Александра, думал, что он сумасшедший. Парень из другого мира, который говорит о Разломах и древней магии.

Смех в толпе.

— Но он доказал, что я ошибался, — продолжает Торин. — Он изменил мир. Создал Академию. Закрыл Разломы. Научил нас, что магия может быть силой добра. — А еще он украл лучшую стражницу в городе, — добавляет он, глядя на Элиану. — Моя потеря. Но его выигрыш.

Снова смех.

— Так что поднимем кубки. За Александра и Элиану. За их любовь. За их будущее.

— За Александра и Элиану! — кричат все.

Тенераус встает последним. Стар и немощен, но голос сильный.

— Я правил этим городом тридцать лет, — говорит он. — Видел много людей. Но редко встречал человека, подобного Александру. Человека, который пришел из другого мира и изменил наш мир к лучшему. Не для славы. Не для власти. Просто потому что это правильно.

— Александр, Элиана, — говорит он, глядя на них. — Желаю вам долгой жизни. Счастливой жизни. Полной любви и радости.

Он поднимает кубок дрожащей рукой.

— За Связующего и его невесту!

Все поднимают кубки, кричат вместе. Банкет продолжается до поздней ночи. Танцы, песни, смех. Когда луна высоко в небе, Александр и Элиана тихо ускользают. Идут в свои покои. Большая кровать, балкон с видом на горы, камин. Дом. Настоящий дом. Раздеваются, ложатся в постель. Обнимаются.

— Миссис Северова, — шепчет Александр. — Мне нравится, как звучит, — шепчет Элиана.

Целуются. Долго. Нежно.

— Счастлива? — спрашивает Александр.

— Больше, чем могу выразить словами, — отвечает Элиана. Засыпают в объятиях друг друга.

Четыре месяца спустя.

Утес на восточной границе. Александр и Элиана стоят на краю, смотрят на закат. Александр обнимает Элиану сзади. Руки на её животе. Небольшой животик. Узнали месяц назад. Элиана беременна. Забеременела вскоре после свадьбы. Они еще никому не говорили.

— О чем думаешь? — тихо спрашивает Элиана.

— О том, как все началось, — отвечает Александр. — О манускрипте. О портале. О тебе.

— Думаешь, это случайность? — Не верю в случайности. Это судьба.

— Четыре Разлома остаются, — замечает она. — Много работы.

— Но теперь есть причина делать все правильно, — говорит он, гладя её живот.

— Хочу, чтобы наш ребенок рос в безопасном мире. — Мы создадим такой мир, — говорит Элиана.

Молчат. Солнце опускается за горизонт.

— Думала о имени, — говорит Элиана.

— Если мальчик… — Морвен, — говорит Александр. — В честь человека, который начал все это.

— Морвен Северов, — произносит она. — Хорошо звучит.

— Помнишь, в первый день ты говорил, что не понимаешь, зачем здесь? — спрашивает Элиана.

— Да, — кивает Александр. — Помню. — А теперь знаешь? — Теперь знаю.

— Он смотрит на звезды. — Моя цель — соединять. Людей. Миры. Знания. Быть мостом между реальностями.

— Связующий, — шепчет Элиана.

— Да. Связующий. — Он поворачивается к ней.

— И ты часть этой цели. Ты и наш ребенок. Наша семья.

Целуются. Под звездами. Александр смотрит на небо. Родители в другом мире приходят на ум. Видят ли они эти звезды? Думают ли о нем?

— Готов идти домой? — спрашивает Элиана. — Да. Пойдем домой.

Берутся за руки. Идут к городу. Огни Академии видны издалека. Дом. Не место, где родился. А место, где нужен. Где любим. Александр думает о будущем. О ребенке, который родится через полгода. О Разломах, которые нужно закрыть. О мирах, которые нужно спасти. Долгий путь впереди.

Но он не один. Рядом Элиана. Рядом друзья. Рядом Совет Связующих. Вместе они справятся.

Потому что каждый конец — это новое начало.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34