Нулевой дар. Том 1 [Вадим Фарг] (fb2) читать онлайн

Нулевой дар. Том 1

Глава 1

Что есть смерть?

В моем ремесле это конечный результат хреново планированной работы, слабости или чрезмерного доверия к нанимателю. Мой последний день не стал исключением. Заказ простой: выкрасть какие-то данные с сервера в пентхаусе. Охрана — три калеки. Система — вчерашний день. Легкие деньги.

Так я думал, пока «надежный» информатор не продал меня с потрохами. Вместо трех сонных охранников меня встретил отряд корпоративного спецназа.

Я хорошо помню тот момент. Горячий воздух ночного города, свист пуль над головой и я, отступающий к краю крыши с непрекращающимся кровотечением. А потом ослепительная вспышка и жгучая боль в груди. Раскаленный сгусток плазмы — вещь неприятная. Быстрее осознания ощутился лишь мерзкий запах горелой свинины, а за ним и понимание, что исходит он от меня.

Я выбрал самое разумное решение — шаг назад, прямо в пустоту. Короткий полет в пару секунд позволил осознать, как же сильно облажался.

Последнее, о чем подумал — надеюсь, внизу нет мусорных баков. Умирать-то ладно, но вот закончить жизнь в куче вонючих отходов… как-то обидно.

А затем лишь темнота.

Я думал, что на этом все. Финита ля, как говорится. Но все пошло не по плану.

Сюрпризом стало то, что я снова что-то почувствовал.

Первое ощущение — боль. Но не та острая, чистая боль от ранения, а совершенно другая. Мерзкая, пульсирующая, разливающаяся по черепу с каждым ударом сердца.

Классическое похмелье. Словно кто-то всю ночь играл в боулинг моей головой. Во рту пересохло до такой степени, что язык казался наждачной бумагой. Мне хорошо знакомы эти симптомы.

Я попытался сглотнуть, но ничего не вышло.

— Воды… — прохрипел чужим для себя голосом. Не мой бас, прокуренный и пропитый, а какой-то высокий, чистый, почти юношеский.

Ну все, приехали. Предсмертные глюки. Мозг, должно быть, отчаянно цепляется за жизнь, показывая мне дурацкие сны. Ладно, посмотрим, что еще ты можешь, старина.

Я с трудом разлепил веки, но тут же снова их зажмурил. Тусклый полумрак, что пробивается сквозь плотные шторы, ударил по глазам. Со второй попытки получилось лучше.

Я лежу в кровати. Нет, не так. Я утопаю в кровати. Огромной, мягкой, как облако, и застеленной шелковыми простынями.

Шелк! Я за всю свою жизнь спал на чем угодно: на жестких казарменных нарах, в грязных окопах, в дешевых синтетических спальниках. Но на шелке никогда.

Комната тоже из какой-то другой жизни. Стены обиты темным деревом, на полу лежит толстый ковер, в котором можно утонуть, на стенах — картины с какими-то унылыми пейзажами. В воздухе стоит смесь прокисшего дорогого вина, пыли и приторно-сладких духов. Определенно не госпиталь. На рай не похоже. На ад — тем более. Слишком… пафосно и сопливо.

Собравшись с силами, я приподнялся. Мир тут же накренился, к горлу подкатила тошнота. Я выставил руки, чтобы упереться в матрас и не рухнуть обратно, и замер. Уставился на свои руки.

Ни единой царапины. Кожа бледная и мягкая. Пальцы — тонкие и длинные, с аккуратно подстриженными ногтями. Это руки музыканта или писаря, но никак не солдата.

Мои настоящие руки были картой моей жизни. На костяшках левой — уродливый белый шрам от ножа, подарок от одного должника. На правом запястье — звездочка ожога от плазменного разряда. Кожа грубая, мозоли от рукояти винтовки никогда не сходили. А здесь… здесь нет ничего. Чистый лист.

Паника подкралась, как вор в ночи, но я привык душить ее в зародыше. Паника убивает быстрее пули. Спокойно, Алекс. Анализируй.

Факт номер один: ты в сознании.

Факт номер два: ты в незнакомом, очень богатом месте.

Факт номер три: ты, кажется, в чужом теле. И вот это уже ни в какие ворота не лезет.

Я спустил ноги с кровати. Они оказались слабыми и ватными, еле держат вес. Все тело ощущается чужим, незнакомым. Рыхлое, изнеженное, ни намека на привычные стальные мышцы. На стуле рядом валяется одежда: тонкая белая рубашка и штаны из дорогого бархата. Наряд для какого-то павлина, а не для человека моих кровей.

На прикроватном столике серебряный графин с водой и кубок. Жажда оказалась сильнее удивления. Дрожащей рукой я налил воды и выпил все залпом. Холодная, чистая, она обожгла пересохшее горло. И это ощущение показалось слишком настоящим. Галлюцинации не бывают такими отчетливыми.

В итоге я заставил себя встать. Каждый шаг начал отдаваться молотом в висках. Я медленно побрел по комнате, цепляясь за мебель, чтобы не упасть. Мой взгляд искал хоть что-то, что могло бы объяснить происходящее. И-таки нашел. В дальнем углу, в тени, стоит высокое зеркало в потускневшей от времени раме.

Путь до него показался мне марш-броском через пустыню. Я доковылял, вцепился в резной край рамы, чтобы удержать равновесие, и заставил себя поднять голову.

Из зеркала на меня смотрит совершенно незнакомый парень.

Лет двадцать, не больше. Смазливое аристократическое личико, которое так и просит, чтобы его разок приложили о стену. Темные, чуть вьющиеся волосы спутаны. Под серыми глазами залегли синяки от похмелья. Ничего общего со мной — тридцатипятилетним наемником с перебитым носом, шрамом через щеку и взглядом, от которого люди обычно отворачивались.

Я смотрел на него, а он смотрел на меня. Я медленно поднял правую руку. Отражение повторило движение. Я коснулся своего лица. Пальцы ощутили гладкую, нежную кожу. Я попробовал усмехнуться, но губы этого парня сложились в какую-то жалкую, неуверенную гримасу.

Нет, это был не сон. И не предсмертный бред.

Тот плазменный заряд не стер меня в порошок и не отправил к предкам. Он каким-то неведомым образом зашвырнул мою душу, или что там от нее осталось, сюда. В тело этого избалованного аристократа, который, судя по всему, вчера знатно набрался.

Я еще раз посмотрел на свое новое лицо в зеркале. Слабак. Задохлик. Но… живой.

— Вот же черт, — произнес этим новым, чужим голосом. — Кажется, у меня большие проблемы.

1

— Так, ладно, — Немного придя в себя и усевшись в дорогое с виду кресло, я прохрипел. — Давай по порядку, парень. Первое: ты жив. Это, несомненно, плюс. Второе: тело хоть и дрыщавое, но вполне себе целое. Тоже в копилку плюсов. Третье: башка трещит по швам, а ты понятия не имеешь, где находишься и кто ты теперь такой. А вот это уже жирный, вонючий минус.

Перво-наперво — информация. В моей прошлой жизни от нее зависел успех операции и то, вернешься ли ты на базу на своих двоих или в пластиковом мешке. Сейчас от этого зависит вообще все.

Я начал методично, на чистом автомате, обыскивать комнату. Чужие руки двигались неуверенно, им не хватало привычной моторики, но въевшиеся за годы рефлексы брали свое.

Прикроватный столик. Пустой графин из-под воды, серебряный кубок. Рядом — маленькая шкатулка из темного дерева. Внутри пара золотых запонок и тяжелый перстень с гербом: хищная птица, вцепившаяся когтями в скалу. Герб местного семейства, надо полагать.

Я без раздумий нацепил перстень на палец. Сел как влитой. В голове тут же всплыло имя, словно забытый пароль: Кирилл Стержнев. Значит, теперь меня зовут так. Что ж, Кирилл так Кирилл.

Обыск продолжился. Пол у кровати был усеян пустыми винными бутылками. Этикетки незнакомые, но бумага дорогая, с тиснением.

Понятно, юный Кирилл любил пригубить крепленое. Судя по состоянию моей новой головы, делал он это с пугающим профессионализмом.

Дальше — массивный письменный стол, заваленный хламом. Стопки книг в толстых кожаных переплетах, разбросанные листы пергамента, гусиные перья. Посреди всего этого великолепия красуется опрокинутая чернильница, залившая полированную столешницу уродливым черным пятном.

Я поднял один из листков. Почерк оказался до смешного витиеватым, с кучей крючков и завитушек, но разобрать текст можно.

«Моя бесценная Изабелла. Если бы твои лучезарные очи могли узреть, как страждет мое сердце в этой постылой золотой клетке…»

Дальше следовал целый водопад розовых соплей о невыносимой тяжести бытия, жестокосердном отце и страстном желании сбежать куда-нибудь в поля, к ромашкам и закату. Письмо было не дописано. Видимо, автор в итоге предпочел излияниям на бумаге более тесное общение с бутылкой. Я скомкал пергамент и со злостью швырнул его в угол. Жалкий, инфантильный нытик.

И тут сознание пронзила короткая, острая вспышка чужой памяти. Не моей.

«Ты — позор нашего древнего рода, Кирилл! Пустышка! В твоих жилах течет не благородная магия предков, а помойная грязь!».

Перед глазами возникло лицо мужчины лет пятидесяти. Статного, властного, с пронзительными синими глазами. Отец. И тут же волна липкого, унизительного страха, жгучего, как раскаленное клеймо…

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Чертовы остаточные воспоминания. Значит, у этого Кирилла деспотичный папаша-тиран, который шпынял его за отсутствие… магии? Что за чушь собачья? В моем мире магия — это сказки для детей и дешевые трюки для ярмарочных фокусников. Похоже, здесь все немного иначе.

Я заставил себя продолжить обыск. Распахнул огромный шкаф, и на меня вывалился целый гардероб попугая. Шелковые рубашки, бархатные камзолы, штаны всех мыслимых и немыслимых расцветок. Ничего практичного. Ничего удобного. И, разумеется, никакого оружия. Даже завалящего столового ножа. Этот парень, Кирилл, был опасен разве что для винных погребов и, возможно, печени местных служанок.

Внезапно в дверь деликатно постучали. Три коротких, неуверенных стука.

— Молодой господин Кирилл, вы уже проснулись? — раздался снаружи приглушенный, чуть скрипучий мужской голос.

Черт. Первый контакт с местными. Главное сейчас не проколоться.

Я откашлялся, стараясь придать голосу хоть немного властности, а не жалкого похмельного хрипа.

— Да. Войди.

Дверь тихо скрипнула, и в комнату заглянул пожилой слуга в простой серой униформе. Худой, лысоватый, с усталым и абсолютно непроницаемым лицом. Он окинул быстрым взглядом царивший в комнате бардак, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Профессионал. Уважаю.

— Доброго утра, господин. Князь Родион Стержнев ожидает вас к полудню в своем кабинете. Он велел передать, что разговор будет… крайне неприятным.

Князь Родион. Отец. И снова короткая вспышка чужой памяти: пот на спине, дрожь в коленках, отчаянное желание провалиться сквозь землю или спрятаться под кроватью.

Я с усилием подавил это унизительное чувство.

Неприятный разговор? Ха. После того, как в тебя в упор стреляют из плазменного карабина, трудно найти в жизни что-то действительно неприятное.

— Хорошо. Можешь идти.

Слуга чуть поклонился, но с места не сдвинулся, продолжая стоять в дверях.

— Вам приготовить ванну, господин? И принести что-нибудь от головной боли?

Он ждал. И тут до меня дошло. Я должен назвать его по имени, но в моей новой башке абсолютно пусто. Я не знаю, как его зовут. Это провал. Надо импровизировать. А лучшая импровизация — это хорошо продуманное нападение.

Я уставился на него самым надменным взглядом, на который только было способно это смазливое лицо.

— Если мне что-то от тебя понадобится, я позову, — выдал ледяным тоном. — А теперь закрой дверь с той стороны.

Слуга на секунду замер. В его бесцветных глазах промелькнуло удивление, смешанное с… уважением? Видимо, обычно молодой господин Кирилл вел себя совершенно иначе. Наверняка начинал хныкать и жаловаться на головную боль, прося принести ему рассолу. Но мой приказной тон сработал безотказно.

Слуга молча поклонился еще раз и вышел, тихо прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь.

Кажется, пронесло. Но это был очень тревожный звоночек. Я здесь как сапер на минном поле. Любой неверный шаг, любое не то слово — и все, игра окончена.

Я снова подошел к зеркалу. Нет, оставаться здесь — самоубийство. Сидеть в этой золотой клетке, трястись от каждого шороха и ждать, пока меня выведут на чистую воду — худший из всех возможных планов. Отец, какая-то сестра, слуги, мифическая Изабелла… Все они знают настоящего Кирилла. Я же не знаю о нем почти ничего, кроме того, что он был жалким слабаком, алкоголиком и ничтожеством.

Решение пришло само собой. Единственно верное в моей ситуации.

Бежать. Прямо сейчас.

Выбраться из этого проклятого особняка, затаиться где-нибудь на самом дне этого города. Осмотреться, собрать информацию, понять, что это за мир и по каким правилам он живет.

Я выживал на десятках опаснейших заданий, в таких дырах, куда этот напыщенный князь побоялся бы даже плюнуть. Выживу и здесь.

Я быстро переоделся. Выбрал из всего этого павлиньего гардероба самое простое и неприметное: черные плотные штаны, темно-синюю рубаху и высокие кожаные сапоги. В ящике стола нашелся туго набитый кошель. Тяжелый. Как развязал его, заметил внутри золотые монеты. Отлично. Деньги — это свобода. В любом мире, в любое время.

Сунув кошель за пояс, кое-как пригладил волосы и в последний раз посмотрел в зеркало. В отражении по-прежнему чужой, незнакомый юнец. Но взгляд уже был мой. Холодный, собранный. Взгляд человека, который не собирается сдаваться. Просто не умеет.

— Что ж, Кирилл Стержнев, — усмехнулся я своему новому отражению. — Спасибо за тело. Постараюсь не угробить его в первый же день.

Подойдя к двери, я осторожно, на миллиметр, приоткрыл ее, выглядывая в длинный коридор. Пусто. Тишина. Отлично. Пора начинать новую жизнь. Или то жалкое подобие, что ее теперь заменяет.

2

Сбежать из особняка Стержневых оказалось на удивление просто. Я-то, по старой привычке, готовился к худшему: ждал магических сигнализаций, наткнуться на патруль молчаливых громил в коридоре или хотя бы услышать пронзительный визг какой-нибудь хитроумной ловушки. Но ничего этого не оказалось. Тишина.

Похоже, никому из обитателей этого пафосного дома и в голову не приходило, что Кирилл, их домашний слабак и алкоголик, способный бояться собственной тени, вдруг решит устроить побег. Его клетка, как я уже понял, была не из стали, а из страха и отцовского презрения. А на такие вещи у меня давно выработался стойкий иммунитет.

Я двигался по темным коридорам абсолютно бесшумно, словно призрак. Навыки, вбитые в мое старое тело годами службы, никуда не делись, хоть это новое, хлипкое тело и слушалось с неохотой. Стены здесь увешаны портретами предков. Целая галерея суровых бородатых мужиков и дам в пышных платьях. Все они смотрели на меня с одинаковым выражением плохо скрытого осуждения. Казалось, они вот-вот откроют рты и хором произнесут то самое слово, что уже ядом въелось в память этого тела: «Пустышка».

Я мысленно показал им всем средний палец и пошел дальше.

Дверь для прислуги нашел в дальнем, пыльном крыле дома. Она даже не была заперта. Толкнув ее, оказался на заросшем заднем дворе. В нос ударил влажный, прохладный воздух, пахнет сырой землей и чем-то кислым, как от сгнивших яблок. Я сделал несколько шагов, обогнул угол дома, чтобы выйти на улицу, и замер. Просто встал как вкопанный.

В моем мире над головой было бы ночное небо. Черное, с россыпью далеких огней-звезд. С яркой луной или рекламными голограммами, плывущими между небоскребами. Я ждал увидеть что-то подобное. Вместо этого наткнулся на крышу. Гигантскую, мать ее, крышу над всем городом.

Купол. Непроницаемый, едва заметно мерцающий потолок, который уходит к самому горизонту во все стороны. Сквозь него пробивается тусклый свет, отчего все вокруг кажется погруженным в сумерки. Возникает гнетущее чувство, будто ты заперт на дне огромной банки. У нас корпорации строили башни до небес, чтобы показать свою мощь. А эти идиоты, кем бы они ни были, решили просто отгородиться от неба. Масштаб этого безумия не укладывается в голове.

Сам город, Домозерск, как подсказала мне чужая память, оказался под стать своему небу. Дикая, невообразимая мешанина всего и вся. Сам город представляет из себя три огромные ступени, разделенные стенами и сильным склоном.

Остроконечные готические шпили, которые я утром видел из окна, теряются сейчас где-то высоко вверху, в туманной дымке верхнего города. А здесь, внизу, царит хаос. Дома прижаты друг к другу, создавая непролазный лабиринт узких улочек. Один дом сложен из грубого камня, а рядом с ним тянется к куполу узкое здание с блестящей медной крышей. Между крышами перекинуты шаткие веревочные мосты, по которым снуют какие-то тени. Вместо привычных мне неоновых вывесок в воздухе просто так, без всяких проводов, плавают тусклые светящиеся шары.

Я побрел вперед, инстинктивно стараясь держаться в тени стен. Похмельная головная боль прошла, но на смену ей пришел гулкий, оглушающий шок. Мой мозг, привыкший к миру из стали, стекла и бетона, отчаянно пытался обработать то, что видят глаза, но раз за разом дает сбой. Все здесь чужое. Неправильное. Нереальное.

И тут из-за угла, тяжело топая сапогами по брусчатке, вышла группа существ. Сначала я принял их за очень коренастых, крепко сбитых мужиков. Но потом один из них повернулся, и я смог его разглядеть. Он мне по плечо, но в два раза шире. Под носом торчит рыжая борода. Руки сжимают какие-то инструменты. Они громко переговариваются на гортанном, рычащем языке, которого я не понимаю. Дворфы. Самые настоящие, мать его, дворфы, как в дешевых сказках.

Я прислонился к каменной стене, чувствуя, как неприятно закружилась голова. Ладно, Алекс. Спокойно. Может, это просто какая-то местная народность. Генетическая мутация, мало ли…

Мои жалкие попытки найти всему этому логическое объяснение разбились вдребезги, когда мимо прошествовало следующее чудо природы. Огромный, под два с половиной метра ростом, гуманоид с серовато-зеленой кожей и клыками, торчащими из-под нижней губы. В моем мире таких качков пришлось бы колоть стероидами до посинения, а этот просто расхаживает по улице. Он одет в простую мешковатую робу и тащит на плече гигантский мешок, от которого за версту несет рыбой. Орк. Он прошел всего в паре метров, и я почувствовал его тяжелый, звериный запах.

— Да вы издеваетесь… — прошептал пересохшими губами.

Но представление, похоже, только начиналось. Для полного комплекта не хватало только эльфа, и он не заставил себя ждать. Высокое, тощее создание с неестественно длинными руками и ногами, острыми ушами, торчащими из-под уложенных светлых волос. Оно двигалось с такой грацией, будто плыло по воздуху, а на тонком лице застыло надменное выражение, будто все вокруг были навозными жуками, недостойными даже его взгляда. Мне тут же захотелось поставить ему подножку. Просто из принципа.

Дворфы, орки, эльфы. Магия. Купол над головой. Это не другой город и не другая страна. Это другой, совершенно больной на всю голову мир. Мир, где мой многолетний опыт наемника, мой профессионализм и все мои навыки стоят не больше, чем вчерашние помои.

Я шел, не разбирая дороги, и толпа несла меня по улицам, все ниже и ниже, в лабиринты Среднего города. Воздух становился гуще, запахи — резче. К ароматам свежей выпечки и каких-то пряностей примешивалась вонь сточных канав, горький дым из кузниц и едкий химический запах из лавок, над которыми висят вывески с колбами и ретортами.

Наконец я выдохся. Шок, остатки похмелья и слабость нового тела сделали свое дело. Ноги гудят и отказываются идти дальше. Мне нужно передохнуть. Подумать. А еще лучше — сначала как следует напиться, а потом уже думать. Тактика, которую, как я понял, в совершенстве освоил предыдущий владелец этого тела.

Мой взгляд зацепился за вывеску. Грубо сколоченная доска, на которой кто-то коряво нарисовал колючий шар. Под рисунком надпись: «Морской еж». Из-за рассохшейся двери доносятся пьяные голоса, грубый смех и бренчание какого-то струнного инструмента. Место выглядит дешевым, грязным и достаточно шумным, чтобы в нем можно было затеряться.

Добравшись до заведения, я толкнул тяжелую дверь и шагнул в полумрак, пропитанный густым запахом дешевого пива, пота и жареного лука. Десятки глаз на мгновение обернулись в мою сторону. Местные забулдыги оценили дорогую, хоть и простую, одежду, и тут же отвернулись. Какой-то аристократишка забрел не в свой район. Посмотрели на меня, как на кошелек на ножках. Ну и плевать.

Я прошел в самый темный угол, плюхнулся на стул за липкий, залитый чем-то стол и, когда ко мне подошел здоровенный трактирщик с лицом серийного убийцы, молча бросил на стойку одну из золотых монет из кошелька Кирилла.

— Бутылку, — мой новый голос прозвучал на удивление твердо. — Самого крепкого, что у тебя есть. И стакан.

Трактирщик хмыкнул, сгреб монету и, не говоря ни слова, ушел.

Я же откинулся на спинку скрипучего стула и закрыл глаза. Вот и все. Конечная. Я в чужом теле, в чужом мире, где по улицам бродят гребаные орки, а над головой висит магический потолок. У меня нет ничего, кроме пачки чужих денег, слабого тела и головы, полной абсолютно бесполезных здесь знаний. План «бежать и осмотреться» провалился на первом же шаге. Бежать оказалось просто некуда.

Вскоре трактирщик вернулся. Он с грохотом поставил передо мной пыльную бутылку с мутной жидкостью и граненый стакан. Я наполнил его до краев и залпом опрокинул в себя обжигающее пойло. Оно обожгло горле, но принесло какое-то странное, извращенное облегчение.

Да, кажется, я начинаю понимать, почему бедняга Кирилл так часто прикладывался к бутылке. Жить в этом дурдоме на трезвую голову попросту невозможно.

Глава 2

Ядреное пойло, которое притащил мне трактирщик, на вкус было отвратным. Оно обожгло глотку, пищевод и, кажется, попыталось прожечь дыру в столешнице, куда я неаккуратно пролил пару капель. Но свою главную задачу выполняло — глушило. Глушило гул в голове, притупляло шок и отодвигало на задний план тот простой и ужасный факт, что я, Алекс, профессиональный наемник, застрял в теле сопливого аристократа в мире, сошедшем со страниц самой дешевой фэнтези-книжки.

Я с отвращением осмотрел свои новые руки. Тонкие, бледные, без единого шрама или мозоли. Руки, которые никогда не держали ничего тяжелее бокала с вином. Теперь они с трудом удерживают грубый стакан. Смех, да и только.

Я вновь наполнил тару, прислушиваясь к местности.

В трактире стоит гул. За соседним столом два бородатых мужика, которых здесь, видимо, называли дворфами, проиграв в кости орку-вышибале, теперь пытаются доказать ему, что бросок был нечестным. Орк, здоровенный зеленокожий шкаф, слушает их молча, скрестив на могучей груди руки размером с мою новую голову. Его лицо выражает крайнюю степень скуки. Кажется, еще пара слов, и он просто выкинет этих коротышек на улицу.

В дальнем углу кто-то фальшиво бренчит на лютне, воспевая прелести какой-то портовой девки. Обычный гадюшник. Такие места мне до боли знакомы. В них всегда можно было найти две вещи: дешевую выпивку и полезную информацию. Сегодня я пришел за первым, но, похоже, второе само идет в руки.

— Угостите старого Гришу элем, ваше сиятельство? — внезапно раздался рядом сиплый голос.

Я медленно повернул голову. Рядом с моим столом, бесшумно возникнув из прокуренного полумрака, стоит мужичок. Полноватый, с одутловатым лицом и красным от выпивки носом. Сальные волосы прилипли ко лбу, а маленькие хитрые глазки бегают так быстро, словно пытаются одновременно уследить за всеми посетителями трактира. Он одет в помятый, заляпанный жилет и источает тонкий аромат немытого тела и дешевого пива. Типичный стукач.

— Я тебя знаю? — холодно спросил, разглядывая его с откровенной брезгливостью. Мне нужно понять, как здесь принято общаться с подобными типами.

— О, меня все знают! — хихикнул мужичок, без приглашения плюхнувшись на стул напротив. — Гриша «ВсеУши», к вашим услугам. Я все слышу, все вижу, все знаю. А уж такого важного господина, как вы, молодой княжич Стержнев, и подавно не мог не заметить. Решили, значит, отдохнуть от дворцовой суеты в нашем скромном заведении? Похвально, похвально. Ближе к народу, так сказать.

Вот и первая промашка. Моя одежда, пусть и простая по аристократическим меркам, все равно выделяется. Да и само лицо, очевидно, кричит о происхождении. Я здесь, как белая ворона в стае грязных голубей.

— Может, я просто хочу спокойно выпить, — процедил сквозь зубы, давая понять, что его компания мне не нужна.

— А я вам и не мешаю! — снова хихикнул Гриша, жадно поглядывая на мою бутылку. — Я вам даже компанию составлю. За ваш счет, разумеется. А взамен… взамен могу рассказать много чего интересного. Про наш славный город Домозерск, про великие дома, про то, о чем в ваших шпилях не принято говорить вслух.

Он оказался классическим трактирным информатором. Такие всегда крутятся там, где льется алкоголь и развязываются языки. Они — ходячие сборники слухов, сплетен и, если повезет, ценных сведений. Главное — уметь отделять зерна от плевел. А этот, похоже, местная знаменитость.

— Трактирщик! — крикнул я, не глядя в сторону стойки. — Кружку эля этому господину. Самого дешевого. За мой счет.

Глазки Гриши заблестели от предвкушения. Он пододвинулся ближе, понизив голос до заговорщицкого шепота, от которого разит луком и перегаром.

— Мудрое решение, княжич. Ох, мудрое. Итак, о чем желаете услышать? Может, о том, как торговая гильдия опять пытается протащить в совет своего человека? Или о том, что у эльфийского посла, говорят, роман с женой главы дома Лазурных? Пикантная история…

— Расскажи мне все, — перебил я его, наливая себе еще стакан. — С самого начала. Про этот город. Про магию. И про то, почему все так смотрят на меня, будто я прокаженный.

Гриша отхлебнул принесенный эль, смачно крякнул и вытер губы тыльной стороной ладони. Вид у него довольный, как у кота, добравшегося до сметаны.

— Ну, тут все просто, княжич. Вы же Стержнев. А Стержневы — это великий дом. Один из тех, чьи предки сотни лет назад воздвигли этот купол над нашими головами. — Он ткнул грязным пальцем в закопченный потолок. — Ваша кровь — это магия. Сила, что держит эту крышу и не дает тварям из искаженных пустошей сожрать нас на завтрак. Понимаете? В этом городе сила — это все. А у вас…

Он замялся, сделав вид, что ему неловко.

— У меня ее нет, — закончил за него, глядя прямо в глаза. Воспоминания снова обожгли память.

— Ну… да, — пискнул Гриша, съежившись под моим взглядом. — Слухи ходят всякие. Что род Стержневых слабеет. Ваша сестрица, леди Лидия, настоящая буря, говорят, одним щелчком пальцев может молнию или пламя с потолка вызвать. А вы… вы родились пустым. Дыра в родословной. Ваш батюшка, князь Родион, рвет и мечет. Он же одержим чистотой крови, помешан на силе. А тут такой… конфуз.

Информатор. Точнее не скажешь. Он вывалил на меня самую суть проблемы моего нового «я» за одну кружку дешевого пива. Бездарный сын могущественного мага. Прекрасно. Лучше и не придумаешь.

— А что там, за куполом? — спросил я, сменив тему. Мне нужно знать масштаб клетки, в которой очутился.

Гриша поежился, словно ему стало холодно, и залпом допил свой эль.

— О, там мрак, княжич. Настоящий ад. Говорят, земля отравлена, а по лесам бродят такие твари, что наш орк-вышибала покажется им милым щеночком. Клыкачи — вепри размером с быка, покрытые костяной броней. Ползучие лозы, что хватают за ноги и утаскивают под землю. И туманы, от одного вдоха которых человек сходит с ума. Купол — наше спасение. Но и проклятие. Мы сидим тут, как в клетке, а великие дома, вроде вашего, держат ключ от замка. И чем слабее их магия, тем тоньше стены нашей тюрьмы. Вот почему все так на вас косятся. Вы — живая трещина в стене. Все же именно ваш дом самый влиятельный на данный момент.

Я молча переварил информацию. Картина вырисовывается все более мрачная и безумная. Магическая аристократия, правящая городом-тюрьмой, отгородившимся от постапокалиптического мира, полного чудовищ. А я — дефектный отпрыск правящей семьи, живое доказательство ее упадка. Идеальная мишень для всех.

— Еще кружку! — крикнул трактирщику и бросил на стол монету.

Гриша просиял.

— Вы щедры, княжич, щедры! Так вот, о чем я… Ах да! Ваш батюшка в последнее время совсем мрачный ходит. Говорят, ищет способы усилить род. Какие-то древние ритуалы, артефакты.

Он продолжал говорить, а я слушал, отфильтровывая пьяную болтовню и выхватывая крупицы фактов. Великих домов несколько. Стержневы, Лазурные, Алари…

Все они грызутся за власть, как пауки в банке. Нижний город, «Кишки», — рассадник преступности. Средний, где мы сейчас, — торговля и ремесла. А наверху, в шпиле, живут они — маги. Знать. Те, кто считает себя богами этого маленького мирка. И где-то там, в одном из тех поместий, меня ждет «крайне неприятный разговор» с моим новым папашей.

Я уже почти осушил бутылку. Мир приятно поплыл, острые углы реальности сгладились. Голос Гриши превратился в монотонное жужжание на фоне общего трактирного гула. Я почти достиг той блаженной стадии опьянения, когда на все становится глубоко плевать.

И в этот самый момент дверь трактира с грохотом распахнулась.

Весь шум мгновенно стих. Даже пьяный бард заткнулся на полуслове. На пороге появились двое. Высокие, широкоплечие, в идеально подогнанных доспехах из темной стали. На груди у каждого выгравирован герб — хищная птица, вцепившаяся когтями в скалу. Герб дома Стержневых. Личная гвардия моего «отца».

Они не обратили внимания на замерших посетителей. Их профессиональные взгляды сканировали помещение, остановившись на мне.

Гриша, сидевший напротив, побледнел, икнул и попытался буквально вжаться в свой стул, став маленьким и незаметным. Кажется, он пожалел, что подсел ко мне.

Один из стражников сделал шаг вперед. Его сапоги гулко простучали по грязному дощатому полу. Он остановился у моего стола и посмотрел на меня сверху вниз. Без ненависти, без презрения. Просто как на объект, который нужно доставить из точки А в точку Б.

— Молодой господин Кирилл, — произнес он ровным, безэмоциональным голосом. — Князь Родион ждет вас. Семейный ужин. Он просил передать, что ваше дальнейшее отсутствие будет иметь самые печальные последствия.

Я криво усмехнулся, глядя в пустой стакан. Вот и все. Мой недолгий побег закончился. Меня нашли.

— А если я не хочу на ужин? — лениво протянул, наслаждаясь внезапно наступившей тишиной. — Может, у меня другие планы. Например, допить эту замечательную бутылку.

Стражник даже бровью не повел. Его лицо было словно высечено из камня.

— У вас нет других планов, господин.

Он сделал едва заметный жест рукой, и его напарник двинулся, обходя стол с другой стороны. Они собирались взять меня силой. В этом теле я не продержусь и трех секунд. Сопротивление будет бессмысленным и глупым. Но сдаться молча я тоже не могу. Это было не в моем стиле.

Я медленно поднялся со стула, нарочито сильно пошатываясь. Посмотрел на стражника, потом на испуганного Гришу, который уже почти залез под стол, потом снова на стражника.

— Что ж, — я театрально развел руками. — Похоже, вечеринка окончена. Жаль, я только начал входить во вкус.

Я бросил на стол последнюю золотую монету. Она звякнула, перекатившись по липкой поверхности.

— Это тебе, Гриша. За компанию. И запомни: никогда не пей с аристократами. У них всегда самые скучные друзья.

С этими словами я, пошатываясь, направился к выходу.

1

Путь обратно в мою золотую клетку был до унизительного прост. Два стражника в доспехах из темной стали, чьи лица скрывают глухие шлемы, шли по бокам. Они не касались меня, но их молчаливое присутствие создавало невидимые стены коридора, из которого не сбежать. Улицы среднего города, которые еще пару часов назад казались мне чужим и враждебным лабиринтом, теперь провожают сочувствующими взглядами тусклых фонарей.

Мы прошли через задний двор, мимо безжизненных кустов, и поднялись по узкой лестнице для прислуги. И вот я снова в знакомом коридоре. Стены увешаны портретами моих так называемых предков. Суровые маги и надменные аристократки глядят с полотен, и их нарисованные глаза, кажется, источают вполне реальное презрение.

«Вернулся, блудный сын, — словно шептали они. — Поиграл в простолюдина и хватит. Знай свое место, пустышка».

Меня не повели в мои апартаменты, где я мог бы запереться и переварить случившееся. Нет, эскорт доставил прямиком в парадную столовую. От одного ее вида хмель, который я так усердно заливал в себя в «Морском еже», испарился без следа. Его сменила ледяная, звенящая трезвость и неприятный холодок где-то в солнечном сплетении. Это была не моя реакция. Это было тело Кирилла, которое по старой памяти сжимается теперь в ожидании удара.

Комната оказалась абсурдно огромной и давящей на голову своим великолепием. Длинный стол из полированного черного дерева, гладкий, как замерзшее озеро, мог бы с комфортом вместить пару десятков гостей. Но сейчас на нем накрыто всего три прибора. Три одиноких островка из сверкающего серебра и тончайшего фарфора в этой бесконечной черноте презрения.

Высокие окна задраены тяжелыми бархатными шторами, не пропускавшими даже тот сумеречный свет, что висит под куполом. Единственным источником освещения служат парящие под потолком магические сферы. Их мертвенный свет делает все вокруг похожим на декорации в дорогом морге. В камине, в пасти которого можно было бы целиком зажарить быка, темно и холодно. Тишина стоит такая, что я отчетливо слышу, как колотится сердце в этой слабой, чужой груди.

Два из трех подготовленных стульев уже заняты. Мой «отец», князь Родион Стержнев, и моя «сестра», Лидия.

Отец восседает во главе стола. В своей неизменной темной мантии, он даже не удостоил меня взглядом. Его взор устремлен куда-то в пустоту, а тонкие пальцы с ухоженными ногтями лениво постукивают по ножке серебряного кубка. Он походит на судью, который уже вынес приговор и теперь просто ждет, когда в зал введут осужденного. Рядом с ним, изящная и прекрасная, сидит Лидия. В отличие от отца, она смотрит прямо на меня. В синих глазах плескается откровенная, ничем не прикрытая насмешка. Она медленно поднесла к губам бокал с вином. Ее губы изогнулись в презрительной ухмылке.

Нет, это не семейный ужин. Это трибунал.

— Садись, — голос Родиона прозвучал ровно и безэмоционально, но от этого тона по спине пробежал холодок. Старый, въевшийся в тело рефлекс. Я подавил дрожь в коленях и молча опустился на стул напротив сестры, чувствуя себя мышью под взглядом двух кошек.

Слуги внесли блюда. Какое-то запеченное мясо, источавшее пряный аромат, идеально выложенные на блюде овощи, теплый хлеб. Они расставили еду на столе и так же бесшумно ушли. Никто не притронулся к пище. Тишина начала давить. Я чувствую себя как на допросе, где опытный следователь специально молчит, чтобы заставить подозреваемого заговорить первым и наделать ошибок. Что ж, в эту игру могут играть двое.

Я молча уставился в свою пустую тарелку, разглядывая собственное размытое отражение.

Первой, как я и ожидал, не выдержала Лидия.

— Ну что, братец, — ее голос показался мне мелодичным, но каждая нота была пропитана ядом. — Понравилось валяться в грязи с простолюдинами? Говорят, в «Кишках» подают замечательную похлебку из крысиных хвостов. Ты не пробовал? Уверена, тебе бы понравилось.

Я медленно поднял на нее глаза. В прошлой жизни за такие слова мне бы не пришлось даже ничего говорить. Одного моего взгляда хватило бы, чтобы стереть эту мерзкую ухмылку с ее лица. Но сейчас на нее смотрело смазливое, слабое лицо юнца. Она не боялась. Она наслаждалась каждой секундой своего превосходства.

— Нет, — спокойно ответил, удивляясь ровности собственного голоса. — Я предпочитаю заведения, где наливают что-нибудь покрепче. Похлебка плохо помогает забыться.

Лидия удивленно приподняла бровь. Кажется, она ожидала чего угодно: лепета извинений, слез, униженного молчания. Мой спокойный, нагловатый ответ явно выбил ее из колеи.

— Забыться? — в разговор вмешался отец. Он наконец-то соизволил посмотреть на меня. — И что же ты так отчаянно пытаешься забыть, Кирилл? Свою никчемность? Свой позор? Не трудись, это невозможно. Ты — живое напоминание об этом.

Он говорил это так, словно сообщал прогноз погоды. Просто констатация факта, не подлежащего обсуждению.

— Ты сбежал из дома, — продолжил отец, отчеканивая каждое слово, словно вбивая гвозди. — Ты, отпрыск великого дома Стержневых, был найден пьяным в дешевой забегаловке, в компании отребья. Ты мараешь наше имя. Плюешь на кровь своих предков.

— Наших предков, отец, — вставила Лидия со сладкой улыбкой. — Боюсь, до нашего дорогого брата дошла лишь самая мутная ее часть. Возможно, где-то в роду затесался конюх.

Я промолчал. Спорить с ними все равно что пытаться переубедить скалу. Им не нужен диалог. Им нужно шоу. Шоу моего унижения, где они в очередной раз докажут самим себе, что я — ничтожество. А они, великие носители магии — почти боги.

— Я думал, что хуже уже быть не может, — голос Родиона стал жестче, в нем зазвенел металл. — Я думал, что рождение сына без дара — это самое дно, которого достиг наш род. Но ты каждый день умудряешься копать глубже. Пьянство, общение с чернью… Что дальше? Приведешь в этот дом какую-нибудь портовую шлюху и назовешь ее своей невестой?

— Это было бы забавно, — фыркнула Лидия. — Представляю, какие бы у них родились дети. Наверное, они бы даже говорить не умели. Только мычать и пускать слюни. Впрочем, недалеко бы ушли от своего папаши.

Они говорят обо мне так, будто меня здесь не нет вовсе. Будто я не человек, а какой-то неудачный предмет мебели, мозолящий глаза. И в этот момент что-то во мне окончательно перегорело. Или, наоборот, встало на место.

Тот парень, Кирилл, которого они знали, сломался бы уже давно. Он бы рыдал, молил о прощении, клялся исправиться. Он бы дал им то, чего они хотят, — подтверждение своей абсолютной власти над ним. Но меня звали не Кириллом. Меня звали Алексом. И я не привык прогибаться.

Я медленно протянул руку и взял со стола нож. Не боевой кинжал, а обычный столовый нож для мяса. Тяжелый, серебряный, с гербом Стержневых на рукояти. Я повертел его в пальцах, ощущая непривычный вес металла. Отец и сестра замолчали, с недоумением глядя на мои действия.

— Этот город… — начал тихо, и мой собственный голос показался мне чужим. Более низким и твердым, чем обычно. — Огромная клетка. Вы сидите наверху, в своем шпиле, и мните себя богами. Но вы такие же заключенные, как и последний нищий в «Кишках». Вы боитесь того, что за куполом. Боитесь потерять свою магию, свою власть. Вы трясетесь над своей «чистотой крови», потому что без нее вы — пустое место.

Родион посмотрел на меня так, будто я вдруг заговорил на языке кобольдов. На его лице впервые за вечер отразилось не презрение, а искреннее, глубокое изумление. Лидия перестала улыбаться, ее лицо стало напряженным и таким приятным.

— Ты… — прошипел отец, с трудом подбирая слова. — Как ты смеешь так говорить⁈

— Я всего лишь называю вещи своими именами, — я положил нож на стол, но не отвел взгляда от него. — Вы говорите о позоре. Но настоящий позор — это не отсутствие магического дара. Настоящий позор — это слабость. И вы оба слабы. Ты, отец, слаб, потому что вся твоя сила — это дар, который ты не заслужил, а просто получил по праву рождения. Удача, не более. А ты, сестра, упиваешься своим превосходством над единственным человеком в семье, который не может тебе ответить магией. Знаешь ведь, что все остальные в миг поставят тебя на место. Как жалко.

В столовой повисла мертвая тишина. Воздух вокруг Родиона, казалось, начал потрескивать от статического напряжения. Его лицо из аристократически бледного стало багровым. Он медленно поднялся из-за стола, и я физически почувствовал, как по комнате прошла волна чистой, концентрированной силы. Магической энергии. Стаканы на столе едва заметно задрожали, а свет магических сфер на миг моргнул.

— Ты — ничтожество! — прорычал он. Голос напомнил раскат грома в закрытом помещении. — Ты смеешь говорить мне о силе? Ты, в котором нет ни капли дара! Ты не мой сын! Ты просто ошибка природы! Пустой сосуд, в который по недоразумению забыли влить силу! Позор моего рода!

Пустой сосуд.

Это слово ударило меня, как разряд тока. Оно вонзилось в мозг, выжигая все, что было до этого. Все остатки воспоминаний Алекса, наемника из другого мира. Всю его прошлую жизнь, все его победы и поражения. Все это вдруг стало далеким, неважным, словно чужой, давно забытый сон.

Осталась только эта комната. Этот черный стол. И эти два лица, искаженные ненавистью и презрением.

В этот момент я перестал быть призраком в чужом теле. Я перестал быть Алексом, который по воле случая оказался в теле Кирилла.

Я посмотрел на своего отца. Потом на сестру. И впервые за все это время не почувствовал ни капли чужого, унаследованного страха. Только свою собственную, холодную, как лед, ярость.

Они были правы. Кирилл Стержнев был пустым сосудом. Жалким, слабым, сломленным юнцом, ни на что не годным. Но в своем высокомерии они совершили одну фатальную ошибку.

Они забыли, что любой сосуд можно чем-нибудь наполнить.

И я наполню его до краев. Не магией, которую они так ценят. А чем-то другим. Чем-то, чего они боятся гораздо больше. Умом, хитростью, стальной волей и знанием того, как ломать таких, как они.

Я больше не Алекс.

Я — Кирилл Стержнев.

И я заставлю их всех захлебнуться своими словами. Я заставлю их пожалеть о том дне, когда они назвали меня пустым. Это больше не было планом выживания в чужом мире. Теперь это моя единственная цель.

Глава 3

Тот «семейный ужин» закончился, не успев толком начаться. Отец, выплеснув на меня последнюю порцию ледяного презрения, резко встал и вышел. Полы его дорогой мантии взметнулись, словно крылья черной птицы. Гнев главы дома Стержневых был похож на вспышку сухого пороха — ослепительно, громко, но быстро. Лидия задержалась. Всего на пару секунд, но мне этого хватило. Она окинула меня взглядом, в котором смешались легкое удивление и привычная, въевшаяся в нее брезгливость, а затем бесшумно последовала за отцом. Я остался один в огромной, гулкой столовой, один на один с нетронутым ужином и звенящей тишиной.

К еде я так и не прикоснулся. Аппетита не было совершенно. Вернувшись в свои покои, по привычке посмотрел на столик у кровати. Там, как верный пес, меня ждала пузатая бутылка красного вина. Рука сама потянулась к ней. Старый Кирилл, тот избалованный аристократ, чье тело я теперь занимал, поступил бы именно так. Залил бы унижение сладким, дурманящим пойлом, чтобы проснуться утром с больной головой и снова ничего не помнить.

Я взял бутылку. Стекло приятно легло в ладонь. На мгновение я почти поддался. Но душа Алекса, наемника, выжившего в десятках передряг, взбунтовалась. Алкоголь — это слабость. Он туманит разум, замедляет реакцию. В моемстаром мире за такую слабость платили жизнью.

— Нет, — прошептал сам себе.

С тихим стуком я поставил бутылку обратно на стол. А потом, с холодной, расчетливой злостью, схватил ее снова, подошел к ночному горшку и одним движением вылил все содержимое внутрь. Темно-красная жидкость заполнила комнату приторным запахом прокисшего винограда. Это был символический жест. Прощание с прошлым. Прощание с Кириллом.

На следующее утро я проснулся сам, без помощи слуг, задолго до того, как первые тусклые лучи пробились сквозь купол. Тело ломило, но голова была на удивление чистой. Я нашел в необъятном гардеробе самые простые штаны и рубаху, которые больше походили на одежду конюха, чем аристократа. Выйдя на середину комнаты, я сглотнул и заставил себя принять упор лежа.

— Один, — выдохнул, с неимоверным усилием отжимаясь от мягкого ковра. Руки задрожали, как у пьяницы. Тело, привыкшее к шелковым простыням и мягким креслам, начало вопить от такого насилия. — Два…

На третьем повторении руки предательски подогнулись, и я неловко ткнулся носом в пол. Пару минут просто лежал, вдыхая запах пыли и слушая, как бешено колотится сердце в груди. Мое старое тело, тело наемника Алекса, даже не заметило бы такой нагрузки. Я мог пройти полсотни километров в полной выкладке и после этого еще вступить в бой. А это… это просто мешок с костями, обтянутый нежной кожей. Бесполезный отброс.

— Жалкое зрелище, Стержнев, — пробормотал я в ковер. — Вставай, тряпка.

Собрав всю волю в кулак, я заставил себя подняться. Потом были приседания. Следом попытки качать пресс. Я делал все, что мог вспомнить из старой жизни, все, для чего не нужно было никакого оборудования. Спустя полчаса я без сил рухнул на пол, мокрый от пота с головы до ног. Мышцы горели так, будто их полили кислотой. Но сквозь эту адскую боль я почувствовал какое-то странное удовлетворение. Боль означала, что я еще жив. Что это хлипкое тело можно изменить. Превратить из дорогой вазы в смертоносный инструмент.

Так началась моя новая жизнь. Подъем до рассвета. Тренировка до тех пор, пока мышцы не начинали сводить судороги. Вместо горячей ванны — умывание ледяной водой из кувшина. За завтраком я съедал все, что ставили на стол, не обращая внимания на удивленные взгляды прислуги. Я перестал пить. Дни напролет проводил в библиотеке отца, зарывшись в книги. Не в романы и стихи, а в трактаты по истории, механике, алхимии. Во все, что маги считали «низким» ремеслом. На мое удивление, этот мир куда развитей, чем я думал. Не уровень моего прошлого, конечно, но и лучше, чем ничего.

Здесь алхимия тесно переплетена с механизмами. Големы, устройства, оружие. Есть и древнее ремесло. В книгах пишут, что очень давно случилась катастрофа. Оттого города и отделились от внешнего мира. Большая часть развития также осталась снаружи. А еще — под землей.

Моя перемена не осталась незамеченной. Слуги шарахались от меня в коридорах и перешептывались за спиной. Отец делал вид, что меня не существует. Но хуже всех была Лидия. Моя дорогая сестрица не верила в мое преображение. Она видела в нем какой-то подвох и теперь постоянно следила за мной.

Развязка наступила примерно через неделю. В дальнем крыле особняка я обнаружил заброшенный тренировочный зал. Пыльный, с пустыми стойками для оружия и парой старых манекенов, набитых соломой. Идеальное место.

Задержавшись здесь, я начал отрабатывать удары на одном из манекенов. Оружием послужила тяжелая железная кочерга из камина. Каждый замах отдавался болью в плече, но я упрямо продолжал. В каждый удар вкладывал свою злость на этот мир, на эту семью, на собственную беспомощность. А затем…

— Какое трогательное зрелище, — голос Лидии за спиной прозвучал как щелчок хлыста. Я вздрогнул и резко обернулся. Она стоит в дверях, изящно прислонившись к косяку. На ней легкое шелковое платье, совершенно неуместное в этой пыльной комнате.

— Что, братец, решил, если будешь усердно махать железкой, то станешь мужчиной? — добавила и медленно вошла в зал. Ее туфельки не издали ни звука. — Забавно. Это так похоже на чернь из Нижнего Города. Они тоже думают, что потные мышцы могут что-то решить.

Я не стал отвечать, лишь крепче сжимая кочергу. Дыхание сбилось, по лицу ручьями течет пот. На ее фоне я, наверное, выгляжу особенно жалко.

— Ты ничего не понимаешь, Лидия, — наконец выдавил из себя, пытаясь говорить ровно. — Дело не в силе. В дисциплине. Понятие, которое тебе, с твоим врожденным даром, незнакомо.

Она рассмеялась. Ее смех был похож на звон разбитого бокала — вроде и мелодично, а слух режет.

— Дисциплина? Не смеши меня, братец. Я прекрасно вижу, что ты делаешь. Ты пытаешься заменить грубой силой то, чего тебе не дала кровь. Пытаешься построить хибару из грязи там, где у всех нас возвышаются магические шпили. Это не дисциплина. Это отчаяние.

Она подошла ближе. Ее синие глаза насмешливо сверкнули.

— Хочешь, я покажу тебе, что такое настоящая сила? Та, которую не нужно вымаливать у своего тела часами тренировок?

Я даже не успел ответить. Она лениво взмахнула рукой в мою сторону. Кочерга в ладони мгновенно раскалилась докрасна. Я взвыл от боли и рефлекторно разжал пальцы. Железный прут с шипением упал на каменный пол, оставляя черный, дымящийся след.

Я уставился на свои руки. Кожа на ладонях вздулась омерзительными волдырями.

— Вот это, братец, — промурлыкала Лидия, с явным удовольствием глядя на мои страдания, — и есть настоящая сила. Она не требует пота и мозолей. Она просто есть. У меня. А у тебя ее нет, и никогда не будет. Можешь хоть до смерти замахаться своей кочергой. Ты все равно останешься пустышкой.

После девушка развернулась и пошла к выходу. Но на пороге обернулась для последнего удара.

— Прекращай этот цирк, Кирилл. Ты выставляешь себя еще большим посмешищем, чем обычно.

Дверь за ней закрылась. Я рухнул на колени. Боль в руках адская, но она ничто по сравнению с тем ледяным унижением, что пронзило меня насквозь. Черт возьми, Лидия ведь права. Абсолютно права. В этом мире, где один жест может сделать больше, чем тысяча ударов, мои тренировки просто смешны.

Я долго сидел на полу, пока острая боль не сменилась тупой, ноющей. Лидия, сама того не ведая, преподала мне самый важный урок.

Я не могу победить семью на их поле. Противопоставлять магической мощи мышцы — верх идиотизма. Но это не означает, что я не могу победить вообще. Это значит лишь то, что мне нужно другое оружие. Оружие, которое плевать хотело на их магию и чистоту крови.

Той ночью я не спал. Превозмогая боль в обожженных ладонях, я сидел за письменным столом. Но не писал очередное жалостливое письмо какой-нибудь выдуманной даме сердца, как это делал старый Кирилл. Передо мной лежал чистый лист пергамента и угольный карандаш.

Мои новые, неуклюжие руки с трудом выводили линии. Но в голове, в памяти Алекса, хранились чертежи из другой жизни. Знания о баллистике, механике, рычагах и взрывчатых смесях.

Я чертил. План. Схему.

На пергаменте медленно проступали очертания сложного механизма. Пружины, шестерни, система натяжения тетивы, ложе эргономичной формы. Это не просто арбалет, какие используют городские стражники. Это нечто иное. Компактное, мощное, способное пробить латный доспех со ста шагов. Оружие, которое не требует ни капли магии. Только точный расчет, качественные материалы и умелые руки, чтобы все это собрать.

Я посмотрел на свой чертеж. Лидия назвала меня пустышкой. Отец считал позором. Они думали, что я пытаюсь наполнить свою пустоту грубой силой.

Как же они ошибались.

Я наполню ее другим. Сталью, деревом и шестернями. Если этот мир отказал мне в силе по праву рождения, я построю свою собственную. Винтик за винтиком.

1

Боль — превосходный мотиватор. Она отрезвляет похлеще ледяной воды. Ожоги на ладонях, которые оставила магия сестрицы, постоянно горели и ныли, не давая ни на миг забыть, кто я такой в этом новом мире. Пустышка. Бесполезный аристократ в теле, которое не слушается. В мире, где сила измеряется способностью испепелить тебя щелчком пальцев. Каждый раз, когда я пытался сжать кулак, кожа натягивалась, и вздувшиеся волдыри напоминали о моем унижении.

Но эта же боль является и топливом. Она выжигает из меня остатки чужого, аристократического страха, который все еще прячется в уголках слабого тела.

Каждое утро я просыпаюсь и первым делом смотрю на свои руки. Заживают они на удивление медленно. В шкафчике стоит несколько склянок с целебными мазями, но я к ним не прикасаюсь. Я хочу помнить. Хочу, чтобы этот огонь горел не только на коже, но и где-то глубже, в груди.

Наброски арбалета, которые я сделал в ту ночь, выглядели неплохо. На бумаге, разумеется. На бумаге любая схема выглядит идеально. Но я-то знаю, что между красивым чертежом и работающим оружием — целая пропасть. Пропасть, заполненная потом, ошибками и, что самое главное, знанием материалов. А я об этом мире не знаю ровным счетом ничего. Какое дерево здесь используют для ложа, чтобы оно не треснуло от натяжения? Из какого металла делают пружины, способные выдержать сотни выстрелов? Чем можно смазать тетиву, чтобы она служила дольше?

Ответ напрашивался сам собой. Мне снова нужен тот, чьи уши торчат из каждой грязной подворотни этого города. Мне нужен Гриша.

В этот раз я не стал дожидаться темноты. Утром, после очередной тренировки, от которой сводило все мышцы, я натянул на себя самую простую и неприметную одежду, какую только смог отыскать в гардеробе этого избалованного мальчишки, и сунул в карман остатки его карманных денег. Из особняка снова выскользнул через дверь для прислуги. Дорогу к трактиру уже запомнил.

Утром это заведение выглядит еще более убого, чем вечером. Воздух пропитался кислятиной вчерашнего пива и перегаром. На полу валяются окурки и какой-то мусор. За столами клюют носом несколько забулдыг, которые, судя по всему, так и не уходили отсюда. Гришу я нашел в самом дальнем и темном углу. Он спал, уронив голову прямо на липкую поверхность стола. Рядом сиротливо стоит пустая кружка.

Я подошел и без лишних слов бросил на стол тяжелую серебряную монету. Звонкий стук заставил Гришу подскочить так, словно его ткнули раскаленной кочергой. Он уставился на меня мутными, ничего не понимающими глазами, в которых плескается вчерашний дешевый эль. Когда он наконец меня узнал, его и без того бледное лицо стало еще бледнее.

— Княжич! — прохрипел он, испуганно озираясь по сторонам. — Что вы тут делаете? После того раза… если ваши люди опять…

— Мои люди сейчас завтракают в теплой казарме, — спокойно перебил я его. — А я пришел по делу. И мне нужна твоя помощь.

Он нервно сглотнул. Его взгляд приклеился к серебряной монете. Я видел, как в его голове жадность борется со страхом. Как и всегда в таких случаях, жадность уверенно побеждала.

— Все, что угодно, ваше сиятельство! — пробормотал он, уже протягивая свою грязную лапу к деньгам.

Я накрыл монету своей ладонью. Обожженная кожа неприятно натянулась, но я даже не поморщился.

— Сначала дело. Мне нужны книги.

Гриша удивленно заморгал, его маленькие глазки забегали.

— Книги? Княжич, да в вашей родовой библиотеке книг больше, чем крыс во всех «Кишках» вместе взятых.

— Мне нужны не те книги, — отрезал я. — Мне не нужны сказки про великих магов и поэмы о героических подвигах. Мне нужно то, что такие, как ты, называют «грязным ремеслом». Мне нужны книги по алхимии. Все, что сможешь найти. О ядах, о взрывчатых смесях, о кислотах. А еще нужны трактаты по артефакторике. Старые, пыльные книги о механизмах. О шестеренках, пружинах и рычагах. Чем подробнее и скучнее, тем лучше.

Гриша взглянул на меня так, будто я попросил его организовать похищение дочери главы городской стражи. В его глазах плескалось неподдельное изумление.

— Алхимия? Артефакторика? Но зачем? Это же… это для простолюдинов. Для дворфов, что в шахтах копаются, да для безумных гномов-изобретателей. Зачем вам это?

— Это не твое дело, — холодно ответил. — Твое дело — достать книги. Тихо и быстро. Никто не должен знать, что это для меня. Скажешь, что собираешь заказ для какого-нибудь чудака-коллекционера из среднего города. Вот деньги.

Я убрал руку, и он тут же схватил монету, словно боялся, что она испарится.

— Я… я понял, княжич.

— Это аванс. Когда принесешь товар, получишь еще столько же. Встретимся здесь же, через два дня, в это же время.

Я развернулся и пошел к выходу, не дожидаясь его ответа. И так знаю, что согласится. Для таких, как Гриша, звон серебра всегда звучит громче голоса разума и страха.

Следующие два дня я провел как на иголках. Тренировки стали еще изнурительнее. Я загонял это слабое тело до тех пор, пока мышцы не начинали гореть, а в глазах не темнело. Только так я мог не думать.

На третий день я снова посетил трактир. Гриша появился, волоча за собой тяжелый и очень грязный мешок. Он швырнул его под стол и тяжело плюхнулся на скамью напротив, отдуваясь.

— Вот, — пропыхтел он, вытирая пот со лба рукавом. — Все, что удалось наскрести на черном рынке. Еле дотащил. Некоторые из этих книжонок, говорят, старше самого Купола. С вас еще одна монета, княжич.

Я молча бросил ему один серебряный кругляш, подхватил мешок и, не проронив ни слова, направился к выходу. Мешок и впрямь оказался тяжелым. Я с трудом дотащил его до особняка и спрятал у себя в комнате под огромной кроватью с балдахином.

Той же ночью, когда весь дом погрузился в сон, я приступил к учебе. Запах от книг исходил просто отвратительный — смесь пыли, плесени и еще чего-то кислого. Кожаные переплеты потрескались, а страницы пожелтели и крошились по краям. Но для меня это настоящее сокровище.

При свете одной единственной свечи я читал до самого рассвета. Погрузился в мир серы, селитры и ртути. Узнал о свойствах грибов, что растут в самых темных подземельях, и о металлах, которые дворфы добывают в Рудограде, еще одном городе под куполом, пусть и куда более мелком. Это была настоящая наука, а не абстрактные заклинания и пассы руками. Здесь все можно потрогать, взвесить, смешать. Здесь все подчиняется законам физики и химии, которые я знаю еще из прошлой жизни.

Через пару дней я решил, что с теорией пора завязывать. Моя роскошная спальня превратилась в тайную алхимическую лабораторию. Серебряный кубок стал ступкой, в которой я толок серу, соскобленную с каминных спичек. Дорогие хрустальные флаконы из-под духов были тщательно вымыты и превратились в колбы.

Моей первой, самой простой целью стало создать дымовую шашку. В одной из книг говорилось о смеси селитры, сахара и еще пары ингредиентов, которые, к моему удивлению, нашлись в кладовых для прислуги. Я заперся в комнате и, стараясь в точности следовать рецепту, начал смешивать порошки в старой отцовской табакерке, которую я нашел в ящике стола.

Я старался быть предельно осторожным. Но одно дело — читать, и совсем другое — делать что-то своими руками. Видимо, я все-таки немного ошибся в пропорциях. Когда поджег крошечную щепотку смеси, чтобы проверить, как она горит, вместо ожидаемого густого дыма раздался громкий хлопок.

Смесь вспыхнула ослепительно-белым пламенем, опалив мне брови. Табакерку вырвало у меня из рук, она отлетела в сторону и с глухим стуком приземлилась прямо на толстый персидский ковер. Я инстинктивно зажмурился. А когда открыл глаза, то увидел, что посреди комнаты, на дорогом ворсе, красуется уродливая черная дыра размером с мой кулак. Края дыры все еще тлеет, наполняя комнату едким дымом.

— Черт! — выругался шепотом.

В дверь тут же раздался вежливый стук.

— Господин Кирилл? У вас все в порядке? Мы слышали какой-то шум.

Голос старого слуги, дворецкого. Если они сейчас войдут и увидят это… это конец. Отец меня убьет. Или, что еще хуже, запрет в какой-нибудь дальней комнате до конца моих дней, как сумасшедшего.

— Все в порядке! — крикнул я, стараясь, чтобы голос звучал ровно и не дрожал. — Просто… книга с полки упала. Очень тяжелая.

Я лихорадочно соображал, что делать. Дым! Нужно избавиться от дыма.

Метнулся к окну и распахнул его настежь. Ночной воздух ворвался в комнату, немного развеивая вонь. Затем схватил графин с водой, стоявший на столике, и вылил воду на тлеющие остатки ковра. Раздалось шипение. Дыма стало еще больше, но теперь он хотя бы не такой едкий.

— Господин, может быть, вам нужна помощь? — снова раздался голос за дверью. На этот раз он звучал настойчивее.

— Я сказал, все в порядке! — рявкнул в ответ, вкладывая в голос всю аристократическую спесь, на которую был способен. — Я ложусь спать. Не беспокоить!

За дверью наступила тишина. Я слышал, как они там перешептываются. Каждая секунда казалась вечностью. Наконец услышал и удаляющиеся шаги. Кажется, пронесло.

Я рухнул на кровать, тяжело дыша. Руки дрожат. Комната воняет гарью. А посреди нее зияет дыра в ковре — молчаливая улика моего провала. Я посмотрел на нее. Потом на свои обожженные руки. Потом на разбросанные по столу книги.

Лидия была права в одном. Это было отчаяние. Но это было мое отчаяние. И я научусь им управлять.

Кое-как я придвинул тяжелое кресло, чтобы закрыть дыру. Понимаю, что это лишь временная мера. Долго так продолжаться не может. Моя комната — не место для таких экспериментов. Мне нужна настоящая мастерская. Убежище. Место, где я смогу работать, не боясь, что очередной неудачный опыт разнесет половину отцовского особняка и похоронит меня под его обломками.

И я знаю, где такое место можно найти. Там, внизу. В лабиринте грязных, вечно темных улиц, где никому не будет дела до странных запахов и шума из заброшенного подвала. В «Кишках».

Глава 4

Спуск в «Кишки» — это как медленное утопление. Сначала ты просто спускаешься по лестнице, и воздух становится немного гуще. Запахи верхнего города, где пахнет магией и дорогими духами, уступают место суете среднего кольца — дыму из кузниц, запаху жареного мяса и специй с рынка. Но потом ты продолжаешь спускаться, и все эти запахи тонут в одной общей вони. Так пахнет сырость, гниль, отбросы и отчаяние.

Добро пожаловать в «Кишки».

Я шел по узким улочкам, где под ногами вечно хлюпала какая-то дрянь. Здесь всегда темно. Дома лепятся друг к другу так плотно, что почти не пропускают тусклый свет. Единственное освещение — коптящие факелы на стенах, да редкие магические фонари, которые светят слишком слабо.

Местные провожали меня взглядами. Кто-то с любопытством, кто-то с откровенной ненавистью. Я здесь чужой. Моя одежда, хоть я и выбрал самую простую, все равно выглядит слишком чистой. Мое лицо не изрезано шрамами, а руки не знают мозолей от тяжелой работы. Я аристократ, забредший в зверинец.

Наконец я нашел то, что искал. Штаб-квартира Гильдии наемников, которую здесь называют просто «Последний шанс». Здание зажато между развалившейся кузницей и лавкой, над которой висит вывеска с веселым черепом. Видимо, торгуют ядами. Большая дверь, обитая ржавым железом, выглядит так, будто ее не раз пытались выломать. Я с усилием толкнул ее и вошел внутрь.

В нос тут же ударила смесь запахов: кислое пиво, немытые тела, оружейное масло и застарелая кровь. Внутри полно народу и очень шумно. За грубыми деревянными столами сидят те, кого моя сестрица назвала бы отбросами общества. Люди со шрамами на лицах и пустотой в глазах. Угрюмые дворфы, которые, пьющие пиво прямо из огромных рогов. Пара орков, чьи мускулы едва помещаются под кожаными жилетами, играют в кости. Сборище убийц, воров и просто отчаявшихся людей. Мои новые коллеги.

Стоило мне войти, как шум начал стихать. Разговоры обрывались на полуслове, головы поворачивались в мою сторону. Через пару секунд в зале повисла полная тишина. Десятки глаз уставились на меня. Мое появление здесь было сродни тому, как если бы в бордель зашла монашка. И снова я — белая ворона. Чистенький мальчик из верхнего города.

— Эй, птенчик, потерялся? — раздался грубый, рокочущий голос.

Из-за стола медленно поднялся один из орков. Огромный, зеленокожий, с парой желтых клыков, торчащих из нижней челюсти. Он выше меня на две головы и шире в плечах раза в три.

— Дворец твоего папочки наверху, — продолжил он. Его дружки за столом мерзко захихикали.

Я не обратил на это внимания. Мой взгляд заскользил по залу, выискивая главную фигуру. Того, кто здесь все решает. В дальнем конце помещения, за широкой стойкой, заваленной бумагами и пустыми кружками, сидит мужчина. На вид ему лет сорок пять, лицо покрывают старые шрамы. Один глаз закрыт черной повязкой. Второй, здоровый, смотрит на меня с усталым интересом.

Я сразу двинулся прямо к нему.

Орк шагнул мне наперерез, преграждая дорогу.

— Ты что, глухой, красавчик? — прорычал он и положил мне на плечо свою ручищу.

Я остановился. Очень медленно повернул голову, посмотрел на его лапу, а потом прямо в глаза.

— Убери, — сказал тихо, но отчетливо.

Орк на мгновение растерялся. Он ждал чего угодно: крика, мольбы, глупой попытки вырваться. Но не этого ледяного спокойствия от какого-то дворянского сынка. Он усмехнулся и сжал пальцы, намереваясь, видимо, сломать мне ключицу.

— А то что? Побежишь жаловаться папочке?

Я чуть склонил голову набок.

— Подойду вон к тому дворфу, — я кивнул на бородача, который с интересом наблюдает за сценой, — и предложу ему пять серебряных монет за то, чтобы он отрубил тебе эту руку. И еще пять, если он сделает это своим топором, не выпуская из другой руки кружку с пивом. Как думаешь, согласится?

В зале снова стало тихо. Даже те, кто пытался не обращать внимания, теперь смотрели на нас.

Орк уставился на меня, его тупой мозг пытался обработать информацию. Он посмотрел на дворфа, который в ответ лишь хмыкнул в бороду и поудобнее перехватил рукоять топора. Потом обвел взглядом остальных наемников и увидел в их глазах только жадный блеск. Он понял, что я не шучу. За десять серебряных любой из этих головорезов с радостью пустит ему кровь. Деньги здесь были важнее товарищества.

Медленно, с недоумением на лице, он убрал руку.

Я, не удостоив его больше взглядом, подошел к стойке и остановился перед своей целью. Борислав, местная шишка.

— Мне нужна работа, — произнес я.

Глава гильдии откинулся на спинку своего стула, который жалобно скрипнул. Он оглядел меня с ног до головы. Его единственный глаз, кажется, видит меня насквозь.

— Опять, — вздохнул он так, словно говорил сам с собой. — Что ж вас всех сюда тянет, аристократов? В своих дворцах наскучило? Захотелось острых ощущений?

— Я пришел работать, — повторил я, не отводя взгляда.

— Работать? — он криво усмехнулся, показав желтые, но крепкие зубы. — И что же ты умеешь, княжич? Играть на лютне? Танцевать? Говорят, магией тебя природа обделила. Чем ты можешь быть полезен в таком месте?

Слухи в Домозерске распространялись быстрее любой заразы. Конечно, он знал, кто я.

— Я умный и быстро учусь, — спокойно ответил. — И не боюсь запачкать руки.

— Не боишься, говоришь? — в его глазу промелькнул хитрый огонек. — Ну, это мы сейчас проверим. Есть у меня одно дельце. Как раз для такого новичка, как ты. Один купец из среднего кольца жалуется. У него склад в «Кишках», и в подвале завелась какая-то гадость. Говорит, что они ему весь товар портят. Железные болванки грызут. Нужно спуститься и вытравить паразитов.

Он сказал это с такой насмешкой, что по залу снова прокатился смех. Работа для крысолова. Унизительнее не придумаешь.

— Что за гадость? — спросил я, делая вид, что не замечаю их веселья.

— Меха-крысы, — лениво ответил мужик. — Не слыхал? Ну, это такие твари, которые какой-то спятивший гном-изобретатель создал для уборки мусора. Наполовину живые, наполовину ржавый механизм. Размером с порядочного пса. Зубы у них из стали, когти тоже. Обожают жрать металл. Ну и мясо, если попадется под лапу. А еще говорят, если такая укусит, можно подхватить ржавую лихорадку. Неприятная болезнь. Сначала тебя просто колотит, а потом твои кости начинают ржаветь изнутри.

Он внимательно смотрит на меня, ожидая моей реакции. Уверен, что я побледнею, извинюсь и сбегу. Хочет меня унизить, выставить на посмешище перед всей гильдией.

— Сколько платит купец? — спросил я.

Мужик на миг замер. Вопрос был явно не тот, которого он ждал.

— Десять серебряных, — сказал он с широкой ухмылкой. — За все.

Смех в зале стал еще громче. Десять серебряных! Это были сущие гроши. За такую опасную и грязную работу даже самый отчаявшийся бродяга потребовал бы в пять раз больше.

— Я согласен.

Смех оборвался так резко, будто его отрезали ножом. В зале снова воцарилась тишина. Все уставились на меня, как на идиота. Даже собеседник перестал ухмыляться.

— Повтори, — сказал он, наклонившись вперед.

— Я говорю, согласен. Десять серебряных. Куда идти? И еще. Мне понадобится оружие. Простой арбалет и десяток болтов. Можете вычесть стоимость из моего гонорара.

Я посмотрел ему прямо в глаз, не моргая. Вижу, как его насмешливое выражение лица сменилось удивлением, а затем и проблеском интереса. Он наверняка видел сотни таких аристократов, как я. Но я был первым, кто не испугался и не оскорбился. Я принял его вызов.

Он молчал несколько долгих секунд, изучая меня. Затем кивнул своему помощнику, который стоял в тени у стены.

— Выдай ему арбалет со склада. Самый захудалый. И напиши адрес, — взгляд снова вернулся ко мне. — Только учти, княжич. Если ты просто заберешь арбалет и исчезнешь, я тебя найду. И тогда ты очень сильно пожалеешь о том, что вообще решил спуститься в «Кишки».

— Работа будет сделана.

Развернувшись, я пошел за помощником, который уже манил меня в сторону кладовки. Я спиной чувствовал взгляд нанимателя. Я не видел его лица, но был уверен — он больше не смеялся.

Когда за мной закрылась дверь, я услышал, как зал за моей спиной снова взорвался хохотом. Они смеялись над глупым аристократом, который за копейки отправился на верную смерть.

Пусть смеются.

Я получил то, зачем пришел — шанс и оружие. Все остальное теперь зависит только от меня. Посмотрим, кто будет смеяться последним.

1

Склад купца оказался именно таким, каким я его и представлял: огромный, пыльный сарай на самой границе среднего кольца и «Кишок». Место, где приличный мир заканчивается и начинался смрад с безнадегой. С одной стороны — еще виднеются потускневшие вывески торговых лавок, с другой уже хлюпает под ногами непролазная грязь трущоб. Идеально, чтобы хранить то, что не хочется показывать городской страже.

Владелец этого великолепия, пухлый, потный мужичонка в бархатном камзоле, который, казалось, вот-вот лопнет на его брюхе, вручил мне огромный ключ. Ключ был настолько ржавым, что я боялся, как бы он не рассыпался у меня в руках.

— Они там, в подвале, — пропищал купец, брезгливо морща мясистый нос и даже не переступая порог. — Эти… твари механические. Разберись с ними. Деньги у главы гильдии. И это… постарайся не спалить мне тут все к чертям собачьим. Товар дорогой.

С этими словами он развернулся и практически убежал, оставив меня одного. Прекрасно. Клиент, который боится даже подойти к месту работы, — мой любимый тип. Такие обычно платят без лишних вопросов, лишь бы самому не лезть в грязь.

Я запер за собой массивную дверь и повернул ключ в замке. Щелчок эхом разнесся по огромному пустому помещению. Оружие, которое мне выдал наниматель, под стать этому месту. Арбалет, если эту конструкцию из палок и веревок можно было так назвать.

Старое, поцарапанное ложе, покрытое занозами. Слабая тетива, которая жалобно скрипит при малейшем натяжении. А прицел… Прицел сбит настолько, что, целясь в орка в трех шагах, можно было с легкостью попасть в пролетающего мимо голубя. Если бы под куполом водились голуби. Десяток болтов в колчане кривые и ржавые. Глава гильдии явно не рассчитывает, что я вернусь. Что ж, тем слаще будет его удивление. И тем выше будет мой следующий гонорар.

Лезть в подвал сразу — удел дураков и героев. А я не отношу себя ни к тем, ни к другим. В моем ремесле тот, кто прет напролом, обычно заканчивает свою карьеру очень быстро и очень кроваво.

Я огляделся.

В углу, прислоненная к стене, стоит шаткая деревянная лестница, ведущая на антресоли — пыльные мостки под самой крышей. Отличная наблюдательная позиция.

Подняться по ней в этом изнеженном теле оказалось сложнее, чем думал. Ступеньки скрипели и прогибались под моим весом, а мышцы, не привыкшие к нагрузкам, уже начинали ныть. Наверху открывается прекрасный вид на весь склад и на зияющую черную дыру в полу, которая ведет в подвал. Я устроился поудобнее на какой-то старой бочке, зарядил арбалет — просто на всякий случай — и стал ждать. Терпение — главное оружие наемника.

Первая тварь появилась минут через десять. Из темноты подвала донесся противный металлический скрежет, будто кто-то водил гвоздями по железу. На свет выползло оно. Меха-крыса. Мне не соврали: размером она с хорошую собаку. Омерзительное сочетание живой, облезлой плоти и ржавых механизмов. Вместо глаз два тускло-красных огонька оптики. Вместо лап — острые когтистые манипуляторы. А стальные челюсти щелкают так, будто могут перекусить железный прут.

Вслед за первой появилась вторая, потом третья. Вскоре по полу склада уже сновало около дюжины этих созданий. Они двигались дергано, неестественно быстро, обследуя каждый угол. Некоторые из них подбегали к стопкам металлических слитков, которые хранил здесь купец, и с отвратительным визгом начинали их грызть. Искры летели во все стороны, как от точильного камня.

Любой другой наемник, наверное, уже начал бы палить по ним, тратя драгоценные кривые болты. Но я продолжил сидеть и наблюдать. Вся эта суета, весь этот хаос казались бессмысленными только на первый взгляд. В любом хаосе есть система. Я искал закономерность. Паттерн. Слабое место. И я его нашел.

Примерно каждые полчаса одна из крыс, чьи красные огоньки начинали тускнеть и моргать, бросала свое занятие и целенаправленно бежала обратно в подвал. Оттуда доносилось тихое, натужное гудение. Я прищурился, вглядываясь в темноту. Там, в глубине, что-то искрило. Слабые синеватые вспышки на мгновение выхватывали из мрака очертания какого-то большого механизма.

Генератор. Их источник энергии. Их улей. Их сердце.

Вот она, цель. Уничтожать крыс поодиночке — долго, шумно и глупо. Но если вырубить источник питания…

План созрел мгновенно. Простой, изящный и очень грязный.

Я слез с антресолей так тихо, как только мог. Каждый скрип половицы отдавался у меня в ушах. Достал из кармана небольшой кожаный мешочек, в котором хранил свои алхимические безделушки. Высыпал на ладонь немного липкой древесной смолы и смешал ее с порошком из толченого магнита. Получилась густая, клейкая паста с металлическим блеском.

Затем принялся искать провод. В углу склада, под грудой какого-то хлама, я нашел то, что нужно, — моток старой медной проволоки. Один конец щедро обмазал своей липкой пастой. Другой зачистил до блеска о край каменной стены.

Теперь самое сложное. Нужно было подобраться к подвалу незамеченным. Я двигался вдоль стен, прячась за бочками и ящиками. Крысы, занятые своими делами, не обращали на меня внимания. Их примитивные сенсоры, видимо, реагируют только на резкие движения или громкие звуки. Сердце в этой слабой груди колотится как сумасшедшее. Привыкай, мальчик. Теперь это наша обычная работа.

Я замер у самого края дыры в полу. Внизу, метрах в пяти, гудит и искрит старый генератор. Вокруг него, как пчелы у матки, копошатся еще несколько крыс, «заряжаясь» от него. Я дождался момента, когда очередная тварь побежала из подвала наверх. Когда она проскочила мимо, я свесился вниз и с силой метнул конец провода с липучкой.

Он шлепнулся прямо на медный корпус генератора и прилип. Есть. Отлично.

Теперь — вторая часть плана.

Я быстро отмотал нужную длину провода, а второй его конец крепко примотал к одному из ржавых болтов, валявшихся на полу. Затем поднял болт, прицелился и швырнул его в большую лужу воды, которая натекла с протекающей крыши прямо у стены. Дешево и сердито.

Я отбежал за груду ящиков и залег. Оставалось только ждать. Ждать, когда старая, никудышная изоляция генератора наконец пропустит ток на корпус.

Ждать пришлось недолго.

Сначала гудение стало громче, перейдя в пронзительный визг, от которого заложило уши. Искры посыпались снопом. А потом раздался оглушительный, сухой треск. Ослепительная вспышка сине-белого света на миг залила весь склад, заставив меня зажмуриться и ругнуться сквозь зубы. Я почувствовал, как по воздуху прошла волна чего-то невидимого и теплого — электромагнитный импульс. Волосы на руках встали дыбом.

А потом наступила абсолютная, звенящая тишина.

Когда я осторожно выглянул из-за своего укрытия, то увидел удивительную картину. Все механические крысы замерли. Те, что грызли металл, так и застыли с открытыми челюстями. Те, что бежали, — нелепо завалились на бок. Их красные огоньки-глаза погасли. Все до единой. Короткое замыкание и скачок напряжения сожгли их примитивные схемы. Тихо, чисто, без единого выстрела. Элегантно.

Я медленно вышел на середину склада. Осмотрел поле боя. Десятки «мертвых» механизмов валялись повсюду, как сломанные игрушки. Из подвала тянуло едким запахом горелой проводки. Я подошел к ближайшей бочке, смахнул с нее пыль и сел. Достал из кармана фляжку с водой и сделал большой глоток. Работа сделана.

Примерно через час, когда я уже начал клевать носом, дверь склада со скрипом отворилась. На пороге показался тот самый купец. Увидев меня, живого и невредимого, он сначала удивился. А потом его взгляд скользнул по залу, заваленному неподвижными телами крыс. Его пухлое лицо вытянулось, глаза округлились, как два блюдца, а нижняя челюсть отвисла.

— Что… что здесь произошло? — пролепетал он, не решаясь сделать шаг внутрь. — Ты… ты их всех…

Я лениво повернул к нему голову, даже не вставая.

— Работа выполнена, — сказал ровным голосом. — Передайте Бориславу, что я жду свой гонорар. И скажите ему, что за следующую подобную работу я возьму в два раз больше.

Глава 5

Новость о моей скромной победе над стаей механических крыс разнеслась по гильдии наемников быстро. Когда я пришел за своим гонораром, взгляды уже изменились. Раньше на меня смотрели как на забавного зверька, забредшего не в свою клетку. Теперь, как на ядовитую змею, которую кто-то по глупости принес в курятник. Смешков за спиной поубавилось, а вот косых, настороженных взглядов стало в разы больше. Прогресс.

Борислав, одноглазый глава этого сброда, отсчитал мне мои десять серебряных монет. Он небрежно бросил их на стойку.

— Купец сказал, ты даже арбалетом не воспользовался, — наконец проговорил он, постукивая костяшками пальцев по исцарапанному дереву. — Взорвал их генератор. Хитро сработано.

— Глупо было бы тратить болты на каждую жестянку по отдельности, — я пожал плечами и сгреб монеты в потрепанный кошель. — Я ценю свое время. И боеприпасы. Особенно те, что вы мне выдали в прошлый раз. Ими разве что в носу ковыряться удобно, в цель они все равно не попадут.

На лице главы местного сброда проявилась ухмылка.

— Умников здесь не любят, княжич. Умники часто заканчивают с ножом в спине. Просто потому, что раздражают тех, кто привык решать проблемы дубиной.

— Учту ценный совет, — бросил, завязывая кошель. — Есть еще работа?

Он тяжело вздохнул, потер старый шрам на щеке и, покопавшись под стойкой, вытащил помятый лист пергамента.

— Есть. Как раз для таких, как ты. В «Кишках», у самых стоков, начали пропадать люди. Сначала всякие бродяги да пьяницы, на них никто и внимания не обратил. Но на прошлой неделе там сгинул сборщик податей. А это уже, сам понимаешь, серьезно. Городская стража сунула туда свой нос, потеряла двоих бойцов и быстро решила, что в коллекторах слишком сыро для их блестящих доспехов. Сбежали, поджав хвосты.

— И вы хотите, чтобы я в одиночку спустился в эту клоаку? — я вопросительно поднял бровь. — Ваша вера в мои таланты льстит, но не настолько же.

— Нет, — хмыкнул Борислав. — Я не настолько в тебя верю. И, как ни странно, не настолько тебя ненавижу, чтобы отправлять на верную смерть. Собрал отряд. Такие же «счастливчики», как и ты. Новички, штрафники, да и просто те, кого не особо жалко. Ваша задача — разведка боем. Спуститься, посмотреть, что там за чертовщина завелась, и вернуться с подробным докладом. Если, конечно, сможете вернуться.

«Отряд тех, кого не жалко».

Звучит многообещающе. Проще говоря, нас отправляют на убой. Дешевый способ выяснить, насколько зубастый монстр сидит внизу, пожертвовав парой-тройкой бесполезных наемников. И я, аристократ до мозга костей, княжич Кирилл Стержнев, теперь в их числе. Какая восхитительная ирония судьбы.

1

Моих новых коллег по несчастью я увидел довольно скоро, у входа в один из коллекторов. Зрелище удручающее. Возглавляет нашу доблестную группу орк по имени Гробаг. Здоровенный, угрюмый детина, с интеллектом, который, судя по его лицу, едва ли превосходит интеллект его же дубины. Рядом с ним топчется молодой парень-человек, совсем еще салага, который так нервничает, что его руки заметно трясутся и постоянно теребят меч на поясе. Замыкает процессию дворф. Вероятно, он проиграл в кости все свое снаряжение и теперь вынужден отрабатывать долг на таких вот самоубийственных заданиях. Ну и я. Великолепная четверка. Команда мечты, не иначе.

— Значит так, слушай сюда, мелюзга! — прорычал Гробаг, который, очевидно, считает себя главным просто по праву самого большого размера и самой толстой дубины. — Я иду первый. Вы за мной. Делаете, что скажу, и не вякаете. Вопросы есть?

— Да, есть один, — спокойно произнес я, сделав шаг вперед. Орк медленно повернул ко мне свою уродливую башку, размером с небольшой котел. — Какой у нас план, кроме как идти вперед и громко орать, оповещая всю округу о прибытии?

Он нахмурился, его крошечные глазки явно попытались понять, издеваюсь я или говорю серьезно.

— План — найти тварь и размозжить ей башку. Ясно, красавчик?

— Предельно, — кивнул с самым серьезным видом. — Гениальный в своей простоте план. Надежный, как швейцарские часы. Которых тут, конечно, никто не видел.

Дворф рядом со мной тихо фыркнул в бороду. Гробаг, решив, что я искренне оценил его стратегический гений, удовлетворенно хрюкнул и с грохотом сдвинул тяжелую чугунную решетку, закрывающую вход. Из темного провала тут же начало нести отходами. Даже привыкнув к местности, я все равно не сдержался и поморщился. Удушливая смесь нечистот и гнили, от чего сводит желудок.

Мы зажгли факелы и, один за другим, начали спуск по скользким ступеням.

Коллекторы под Домозерском — отдельный, забытый богами мир. Мрачный, мокрый и враждебный ко всему живому. Огромные каменные трубы, по которым когда-то текли потоки воды, теперь превратились в бесконечный лабиринт темных, зловонных туннелей. Идти пришлось по щиколотку в мутной, вонючей жиже, в которой плавает что-то мягкое и непонятное. Со стен свисают длинные нити склизкой зеленой плесени, а с потолка постоянно капает ледяная вода, заставляя вздрагивать. Каждый наш шаг гулко отдается эхом, смешиваясь с шуршанием и писком каких-то невидимых тварей в стенах. Атмосфера давит на голову. Кажется, сама темнота наблюдает за нами сотнями глаз из всевозможных уголков.

Гробаг, как и обещал, пошел впереди, размахивая факелом и топая, как слон, разбрызгивая воду. Он даже не попытался действовать тихо. Видимо, искренне надеется, что любой враг, услышав его шаги, испугается и сам сбежит.

Парень-новичок плетется за ним, испуганно озираясь по сторонам и вздрагивая от каждого звука. Дворф молчит, лишь изредка сплевывая в мутную воду. Ну а я… я слежу за обстановкой. Смотрю под ноги, на стены, в темноту впереди. Пытаюсь найти то, что другие не увидят в силу своих возможностей.

И я нашел. Почти сразу заметил странности. Во-первых, здесь нет крыс. Ни одной. В таком месте их должны были быть тысячи, но тут мертвецки тихо. Это означает только одно: в местной пищевой цепочке появился хищник покрупнее, который сожрал их всех. Во-вторых, на стенах, чуть выше уровня воды, виднеются глубокие, свежие царапины.

— Стойте, — тихо, но твердо сказал я.

Гробаг недовольно остановился и обернулся.

— Чего еще, красавчик? Ножки устали?

— Посмотри туда, — я посветил факелом на стену. На ней, среди слизи и плесени, отчетливо виднеются свежий кровавый след и прилипший к нему обрывок темной ткани. Рядом, в мутной воде, покачивается сапог. Добротный сапог сборщика податей. — Мы на верном пути. И будь потише. Кто бы здесь ни жил, он уже давно знает, что мы идем.

Орк перевел взгляд с крови на меня. В его тупых глазах впервые промелькнуло что-то похожее на мысль. Он молча кивнул и продолжил путь, но уже не так шумно. Я даже удивился тому, что прислушался.

Шли мы еще минут двадцать, пока узкий тоннель не вывел нас в огромный круглый зал. Когда-то это была центральная насосная станция, теперь же просто гигантское помещение, заваленное ржавыми механизмами и сломанными трубами. А в самом центре — логово.

Огромная гора костей. Человеческих, вперемешку с костями каких-то крупных животных, вроде гигантских крыс или бродячих собак. Многие кости обглоданы дочиста и сломаны. Рядом валяется куча хлама — рваная одежда, сломанное оружие, пустые кошельки. Все, что осталось от несчастных жертв. Сладковатый запах гниющей плоти здесь столь сильный, что новичка наконец стошнило прямо в воду у его ног.

— Вот оно… — прошептал сопляк, вытирая рот дрожащей рукой.

— Похоже на работу тролля, — проворчал дворф, поднимая с земли огромную обглоданную бедренную кость. — Только они так жрут. Неаккуратно.

— Отлично! — внезапно обрадовался Гробаг, его глаза загорелись предвкушением драки. — Я люблю драться с троллями! Они большие и тупые!

В голову пришла мысль — чем же они так похожи.

И в этот самый момент из-за огромной ржавой цистерны в дальнем конце зала раздался грохот и скрежет металла. Тени исказились. Показалась наша цель.

Тролль. Огромный — ростом метра три — с серо-зеленой бугристой кожей, твердой, как камень. Длинные, тощие руки с грязными черными когтями достают почти до пола. Но самыми страшными оказались глаза. Маленькие, красные, они светятся в полумраке не тупой яростью, а злой хитростью. Этот тролль совсем не глуп. Он ждал нас. Заманивал туда, откуда выбраться будет отнюдь непросто.

— А-а-аргх! За мной! — взревел Гробаг.

Подняв свою дубину, и, не слушая ничьих криков, он бросился в атаку. Классическая ошибка идиота. Тупая сила против того, кто находится на своей территории.

Тролль даже не стал с ним биться. Он просто ухватился засвисавшую с потолка толстую цепь и одним мощным рывком обрушил на бегущего орка целую секцию проржавевшей вентиляционной трубы. Гробаг даже не успел вскрикнуть. Его просто расплющило с отвратительным хрустом костей. Дубина с глухим стуком откатилась в сторону.

Новичок в ужасе закричал. Бросив меч, он развернулся и бросился бежать обратно по тоннелю. Тролль издал низкий, гортанный рык, похожий на мерзкий смех, и, выломав из стены кусок камня, швырнул его вслед беглецу. Камень попал парню точно между лопаток. Бедолага упал лицом в грязную воду и перестал шевелиться.

Все произошло за какие-то пять секунд. Двое из нашего отряда полегли.

— Назад! В тот проход! — крикнул я дворфу, отступая в ближайший боковой тоннель, который был гораздо уже основного.

Дворф, не говоря ни слова, последовал за мной. Он оказался достаточно опытным воином. Сразу понял — это не бой, а бойня.

Мы забежали в узкий коридор. За спиной раздались тяжелые, шлепающие шаги тролля. Он не спешит. Загоняет нас в угол, словно крыс.

Мы продолжили бежать, постоянно сворачивая в ближайшие туннели. Однако шаги за спиной тише так и не стали. И вот наконец впереди показалась стена. Тупик. Сверху, метрах в двух, виднеется ржавая решетка, ведущая наверх, но до нее не достать, да и сдвинуть ее вдвоем, кажется, невозможно. Мы оказались в ловушке.

Дворф выругался на своем гортанном языке и выставил вперед короткий топор. Я прижался спиной к склизкой стене, лихорадочно шаря в своем мешочке с алхимическими припасами. Дымовая шашка? Кислотная колба? Все это бесполезно против такой туши.

Вскоре шаги затихли. Мы замерли, вслушиваясь в темноту. И тут из-за поворота показались они. Два красных, умных, голодных огонька. Тролль медленно вышел в освещенный факелом круг. Он полностью перекрыл собой весь проход. Бежать больше некуда.

Он посмотрел на нас, склонил свою уродливую голову набок и медленно облизнулся длинным языком. Кажется, ужин для него сегодня обещает быть разнообразным. Дворф и аристократ. Отличное меню для гурмана из канализации.

Единственное, что радует — моим напарником оказался не новичок. Он не боится. Во взгляде только упрямая, злая решимость.

Дворф крепче сжал рукоять своего огромного топора и чуть согнул колени, готовясь к прыжку. К последнему, безнадежному прыжку. Он собрался дорого продать свою жизнь. Я же собираюсь свою жизнь сохранить, чего бы это ни стоило.

Мой мозг, мозг профессионального наемника Алекса, заработал на пределе. Эмоции? Паника? Страх? Все это мусор, который мешает думать. Я отбросил их, как ненужный хлам, и начал лихорадочно сканировать обстановку.

Что у нас есть? Мой арбалет. Бесполезная игрушка. Болт просто отскочит от этой каменной шкуры, как горох от стены. Я уже видел, как это происходит.

Алхимия? У меня в подсумке есть пара склянок. Кислота? Пока она прожжет толстенную кожу, тролль успеет соскрести нас со стен и сделать из костей зубочистки.

Дымовая шашка? В лучшем случае он чихнет. Мы в ловушке. Классическая ошибка новичка — позволить противнику загнать себя в угол. Мой старый командир за такое заставил бы меня неделю драить сортиры. Если бы, конечно, от меня осталось что-то, способное держать щетку.

И тут я почувствовал странный запах. Он был здесь все это время, смешиваясь с общей вонью канализации, но сейчас, когда адреналин обострил все чувства, я смог его выделить. Сладковатый, приторный, с едва заметным оттенком гнили. Так пахнет болотный газ. Метан. Побочный продукт гниения всей той дряни, что веками сливали в эти тоннели. Он легче воздуха, а значит, скапливается под самым потолком. А еще он отлично горит.

Я медленно поднял глаза. Факел в руке дворфа дрожит, отбрасывая неровный свет на каменный свод. Стоило приглядеться, как заметил легкую, едва заметную дымку, которая дрожит в горячем воздухе. Мы стоим по колено в гнилой воде, а под потолком скопилась целая туча горючего газа. Отличные условия для большого фейерверка.

У нас появился шанс. Один на миллион. Глупый, самоубийственный, но шанс. А в моем деле даже такие условия — подарок судьбы.

— Эй, дворф, — прошипел я, не сводя глаз с тролля, который начал медленно, вразвалочку, двигаться в нашу сторону. — Как тебя зовут?

Он удивленно покосился на меня. Вопрос был, мягко говоря, не к месту.

— Борин, — прорычал в ответ. — А тебе какая разница? Могильный камень мне заказывать собрался?

— Слушай сюда, Борин. Мне нужно время, — я начал медленно шарить рукой в наплечной сумке. — Одна минута. Может, меньше. Ты должен его отвлечь.

— Отвлечь? — он криво усмехнулся, обнажив крепкие желтые зубы. — Ты что несешь, аристократ? Я не клоун, я воин! Я собираюсь вырвать его поганое сердце!

— Геройством сыт не будешь. Твой топор его даже не поцарапает. Просто не дай ему подойти ко мне. Заставь его топтаться на месте. Кричи на него, маши топором, расскажи ему анекдот про эльфа и орка, мне плевать! Просто купи мне шестьдесят секунд.

Борин посмотрел на меня, потом на мои руки, которые уже нащупали то, что нужно — небольшую глиняную колбу, плотно заткнутую вощеной пробкой. В его взгляде читается недоверие, но, помимо этого, еще и отчаяние. Он не дурак и прекрасно понимает, что его атака — это верная смерть.

— Ладно, красавчик, — проворчал он. — Но если твоя затея не сработает, клянусь бородой моего деда, я в следующей жизни найду тебя и лично оторву твою смазливую башку.

С диким, гортанным ревом, который эхом прокатился по тоннелю, Борин бросился вперед. Не прямо на тролля, нет. Он подскочил к нему на несколько метров и начал кружить, как злой, бородатый шершень вокруг ленивого медведя. Начал рубить воздух топором, выкрикивать ругательства на своем языке, и всячески провоцировать тварь. Делать все, чтобы не дать троллю сделать решающий шаг в мою сторону.

Противник удивленно зарычал. Он явно не ожидал такого наглого поведения от своей еды. Он неуклюже развернулся и сделал выпад, пытаясь достать дворфа своими длинными когтистыми лапами, но Борин оказался удивительно быстр и ловок для своего телосложения.

Он увернулся и в ответ со всей силы рубанул тварь по ноге. Топор со скрежетом отскочил от каменной кожи, оставив лишь белую царапину. Тролль взревел от ярости и удивления. Отлично. Он полностью сосредоточился на дворфе.

Я вытащил колбу. Внутри плескается густая, маслянистая жидкость — дешевое ламповое масло, смешанное с алхимическим катализатором горения. Я сварил эту дрянь еще в своей комнате в особняке, от скуки. Сама по себе она бесполезна. Но как запал сгодится.

Я оторвал от своей дорогой аристократической рубахи длинный кусок ткани, обмакнул один конец в колбу, а другой оставил снаружи. Получился отличный фитиль.

Борин тем временем пропустил удар. Тролль все-таки зацепил его когтями по плечу. Толстая кожаная куртка разлетелась в клочья. На теле дворфа выступила темная кровь. Он зарычал от боли, но не отступил ни на шаг.

Пора заканчивать это представление.

— Борин, назад! — что есть мочи крикнул я, вытаскивая из-за пояса огниво.

Дворф, услышав мой крик, не раздумывая отскочил, прижимаясь к стене рядом со мной. Тролль, видя, что его игрушки снова сбились в кучу, издал победный рык и двинулся на нас, чтобы покончить с этим раз и навсегда.

Я чиркнул кремнем по кресалу. Искра. Вторая. На третьей пропитанная маслом ткань фитиля вспыхнула ярким, веселым огоньком. Времени на раздумья не осталось.

Любой дурак на моем месте бросил бы эту импровизированную бомбу прямо в тролля. Но я целился не в него. Я целился выше. И дальше.

Я метнул колбу по высокой дуге, прямо над уродливой башкой монстра. Она пролетела несколько метров и с глухим стуком ударилась о потолок тоннеля позади него. В место, где, по моим расчетам, газа было больше всего.

В первую секунду не произошло ровным счетом ничего. Тролль непонимающе уставился на осколки глины, упавшие на пол. А потом…

Не было оглушительного взрыва, как от пороха. Вместо этого раздался низкий, утробный, всепоглощающий рев. Воздух под потолком вспыхнул. Ослепительная волна пламени прокатилась по тоннелю, сжигая весь скопившийся там газ. Тролль оказался прямо в эпицентре этого ада. Он даже не успел закричать. Огонь окутал его с головы до ног. Яростный рев захлебнулся в шипении горящей плоти.

Но это было только началом. Резкий нагрев и ударная волна сделали свое дело. Старая, ветхая кладка тоннеля не выдержала. С потолка посыпались камни. Сначала мелкие, как град. Следом огромные глыбы. Весь свод над головой тролля начал рушиться, погребая под собой горящую, корчащуюся тушу.

— Ложись! — заорал я.

Мы с Борином рухнули лицом в грязную воду, закрыв головы руками.

Ударная волна отразилась в спине, впечатывав нас в стену. В ушах зазвенело. Грохот обвала был оглушительным. Казалось, вся канализация сейчас рухнет и похоронит нас здесь заживо.

Но вскоре все стихло.

Я с трудом поднял голову. В ушах стоит непрерывный, высокий звон. Воздух горячий. Воняет паленым мясом. Наш единственный факел погас. Мы оказались в кромешной тьме. Проход, из которого пришел тролль, полностью завален. Из-под груды камней не доносится ни звука.

— Ты… живой? — прохрипел я, пытаясь перекричать звон в ушах.

Рядом раздался мучительный кашель.

— Живой, чтоб тебя черти драли, аристократ, — прохрипел Борин. — И, кажется, оглох на одно ухо. Что это, во имя всех наковален, было?

— Газ, — коротко ответил я, с трудом поднявшись на ноги. Тело ломит, голова гудит, как колокол. — И немного прикладной химии. Пошли отсюда, пока тут все окончательно не обвалилось.

На ощупь, спотыкаясь и падая, мы побрели к тупику, в потолке которого виднеется спасительная решетка. Теперь, когда угрозы нет, можно подумать, как отсюда выбраться. Борин, несмотря на раненое плечо, оказался чертовски сильным. Он подставил мне плечи, и я, уцепившись за ржавые прутья, из последних сил смог сдвинуть решетку в сторону. Затем уже скинул жалкий моток веревки, что прихватил с собой.

Когда мы наконец выбрались на поверхность, в одну из самых грязных подворотен «Кишок», ночной воздух показался мне самым чистым и свежим, что я когда-либо вдыхал.

Несколько минут мы просто стояли молча, тяжело дыша и приходя в себя. Грязные, мокрые, в крови и саже, мы похожи на двух призраков, восставших из могилы. Я посмотрел на Борина. Он мрачно разглядывает свою рану на плече.

— Спасибо, — обратился к нему. Просто и без всякого пафоса.

Дворф медленно повернул голову. В его глазах больше нет презрения или насмешки. Только усталость и что-то еще. Что-то похожее на мрачное, нехотя признанное уважение.

— Ты не так бесполезен, каким кажешься, аристократ, — проворчал он, и это, видимо, было высшей похвалой, на которую способен дворф. — Но в следующий раз, когда соберешься поджигать воздух у меня над головой, хотя бы предупреждай заранее.

Он коротко кивнул мне, развернулся и, прихрамывая, побрел в сторону квартала наемников. Я остался один, глядя ему вслед.

Я чуть не погиб. Но получил нечто важное взамен. Впервые в этом проклятом мире заставил кого-то посмотреть на меня не как на «пустышку» или «княжеского сынка». А как на равного.

Риск того стоил.

Глава 6

Атмосфера в пропахшем дешевым пивом зале гильдии наемников изменилась. Раньше за моей спиной постоянно слышался шепот и смешки. «Княжич», «белоручка», «папенькин сынок». Теперь же, когда я вошел, разговор за ближайшим столом оборвался на полуслове. Здоровенный орк, который вчера еще отпускал сальные шуточки в мой адрес, вдруг нашел что-то очень интересное на дне своей кружки.

Никто не смеется. На меня смотрят с настороженностью, с неприкрытым любопытством. В глазах некоторых, вроде того самого дворфа Борина, что сидит в углу и мрачно цедит эль, я увидел что-то похожее на суровое уважение.

Я перестал быть для них забавной зверушкой, решившей поиграть в наемника. Местные увидели во мне непредсказуемость. А все непредсказуемое в этом ремесле вызывает одно простое чувство — опасение. И это, пожалуй, даже лучше, чем страх.

Борислав встретил меня как обычно. Он молча сидел за своей массивной стойкой, протирая тряпкой и без того до блеска начищенную кружку.

Он дождался, пока я подойду и встану прямо перед ним, и только тогда оторвался от своего занятия, подняв единственный пронзительный глаз.

— Дворф рассказал, что ты поджег воздух, — сказал он ровным, безэмоциональным голосом, в котором не ощутилось ни удивление, ни одобрение. Просто констатация факта. — Говорит, чуть не спалил ему бороду.

— Он преувеличивает, — спокойно ответил, опираясь на стойку. От нее пахнет пролитым элем и старым деревом. — Его борода была в полной безопасности. В отличие от всего остального. Есть работа? Или мне снова идти чистить подвалы от вредителей? Признаться, я начинаю входить во вкус.

Борислав хмыкнул. Он отставил кружку и снова полез под стойку. На этот раз вытащил не помятый листок с заказом на крыс, а целый свиток из дорогого пергамента, скрепленный восковой печатью с гербом какого-то мелкого аристократического дома.

— Есть. Но эта работа не для подвалов. Она — там, — он неопределенно ткнул большим пальцем в сторону стены. — За ним.

Я на мгновение замер. За куполом. В тех самых искаженных пустошах, о которых мне с пьяным ужасом рассказывал Гриша. Место, где сама природа сошла с ума. Где деревья охотятся на людей, а по лесам бродят чудовища, порожденные магическим катаклизмом.

— Что за работа? — спросил я, стараясь сохранять хладнокровие. Хотя внутри что-то неприятно екнуло.

— Охота, — бросил Борислав, разворачивая свиток. — Один знатный господин, большой любитель экзотических трофеев, желает украсить стену своего кабинета головой Клыкача. Это, если ты не в курсе, местный мутировавший вепрь. Размером с быка, шкура твердая, как железо, а клыки могут пропороть латный доспех. Милая зверушка. Набрали отряд. Пара магов для основной ударной силы, ну и несколько из наших, для подстраховки. В качестве загонщиков, носильщиков и, если не повезет, приманки.

— Очаровательно, — протянул я с кривой усмешкой. — И вы решили, что я идеально подхожу на роль приманки? У меня для этого слишком аристократическое лицо.

— Я решил, что ты достаточно хитер, чтобы ею не стать, — отрезал он. Его единственный глаз впился в меня. — В отряде не хватает одного человека. Это твой шанс увидеть, что такое настоящий мир, а не наши городские дрязги. Согласен?

Я молча кивнул. Отказываться глупо. Это опыт. Информация. А еще возможность наконец увидеть своими глазами то, чего так боятся все обитатели этого города-тюрьмы.

— Вот и славно, — Борислав снова полез под стойку и с грохотом вывалил на нее арбалет. Этот оказался чуть лучше предыдущего. По крайней мере, у него есть прицел и не так много заноз на ложе. — Это твое. И колчан с болтами. Не потеряй. Они не казенные.

1

Сбор был назначен на рассвете, у северных врат — одного из немногих мест, где купол на короткое время могли «приоткрыть» для прохода наружу. Наша разношерстная группа уже собралась на грязной площади.

Два мага, как и говорил Борислав, стоят в центре, словно два павлина посреди курятника. Один постарше. С седеющими висками и надменным лицом. Валерий. Второй молодой и самовлюбленный. Постоянно поправляет свои уложенные волосы и брезгливо озирается по сторонам. Игнат. Оба одеты в дорогие, расшитые рунами мантии, которые здесь, среди вони отбросов и пота, смотрятся так же неуместно, как бальное платье в свинарнике. Они то и дело о чем-то тихо переговариваются, бросая на нас, простых наемников, взгляды, полные снисходительного презрения. Мы для них не боевые товарищи, а что-то вроде говорящих инструментов.

Кроме меня, из гильдии пришло еще двое. Здоровенный наемник по имени Гвоздь, со шрамом через всю щеку. И… она.

Девушка стоит чуть в стороне от всех, прислонившись к стене. Я заметил ее сразу. Не потому, что она единственная красавица в отряде. А потому, что от нее веет таким же профессионализмом, какой я привык видеть в своей прошлой жизни.

Девушка примерно моего возраста. Может, чуть старше. Одета в потертую кожаную куртку и темные штаны. Коротко стриженные темные волосы. Но главное — ее арбалет. Это не то жалкое подобие оружия, что выдали мне. Настоящий инструмент для убийства. Ложе из темного, полированного дерева, тугая тетива из сплетенных жил, сложный механизм натяжения. То, что она держит его так, словно оружие является продолжением руки, говорит о многом.

За все время она не сказала ни слова. Просто стояла и смотрела прямо перед собой. Ее сфокусированный взгляд, казалось, видел что-то, недоступное остальным.

Лана. Легенда гильдии. Мне сказали, она может попасть белке в глаз со ста шагов в сумерках. Глядя на нее сейчас, я в это верю. Она профессионал. Единственный, кроме меня, в этой компании.

— Ну что, отребье, все в сборе? — лениво протянул Игнат в какой-то момент, скривив губы. — Можем начинать это скучное представление.

Стражники у ворот начали крутить какой-то огромный, скрипящий механизм. Прямо перед нами невидимый барьер купола пошел рябью, как вода, в которую бросили камень. Затем в нем медленно начал расползаться проход, открывая вид на то, что находится снаружи.

Мы вышли. Я впервые за все время в этом теле почувствовал настоящий, нетронутый солнечный свет. Не тусклый, отфильтрованный свечением, что вечно висит над Домозерском, а яркий, ослепительный, приятный. Воздух тоже отличается. Плотный, пахнущий влажной землей, прелой листвой и чем-то еще, диким и хищным.

Выйдя за ворота, мы направились в лес. Деревья здесь сразу показались мне странными. Искривленные, темные стволы покрыты не корой, а какой-то чешуей. Ветви переплетаются над головой так плотно, что снова воцарился полумрак. Под ногами чавкает темная, жирная земля, из которой растут цветы с зубчатыми лепестками. Стоит гнетущая, неестественная тишина. Не слышно ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Только наше собственное дыхание и хруст веток под сапогами.

— Идем на север, к каменистому плато, — небрежно бросил Валерий, старший маг, даже не посмотрев в нашу сторону. — Наши разведчики докладывали, что Клыкачи любят пастись там. Вы трое идете впереди. Метрах в двадцати. И смотрите в оба. Ваша задача не пропустить тварей и вовремя нам сообщить. Не хватало еще, чтобы эта вонючая скотина застала нас врасплох.

Мы молча подчинились. Я, Лана и Гвоздь пошли вперед, образовав некое подобие дозора. Маги лениво плелись сзади, переговариваясь о какой-то ерунде вроде цен на эльфийские вина. Они ведут себя так, словно вышли на прогулку в дворцовый парк.

Лана двигается абсолютно бесшумно. Ее взгляд скользит по зарослям, подмечая каждую мелочь. Я стараюсь не отставать, вспоминая все, чему меня учили в прошлой жизни: как ставить ногу, как читать следы, как слушать тишину.

Мы нашли их примерно через час. Стадо. Около десятка тварей пасутся на небольшой поляне. Борислав не соврал. Они огромны. Массивные туши, покрытые грязной, свалявшейся щетиной, которая на спине переходила в костяные пластины. Из уродливых морд торчат два огромных, пожелтевших клыка, изогнутых, как ятаганы. Они без конца роют землю своими пятаками, с хрюканьем выкапывая какие-то корни.

Мы залегли в кустах и подали магам условный знак. Те подошли, лениво разглядывая стадо.

— Ну вот и они, — с откровенной скукой в голосе произнес Игнат. — Какие уродливые. Ладно, давайте покончим с этим побыстрее. Мне уже надоела эта грязь и вонь.

— Одного, самого крупного, — напомнил Валерий. — Заказчик просил лучшего самца.

— Да без проблем. Сейчас я его немного поджарю. Отойдите, простолюдины, не мешайте работать мастерам.

Игнат вышел на край поляны. Он картинно развел руки в стороны. Между его ладонями начал разгораться маленький, но очень яркий оранжевый шарик. Воздух вокруг затрещал от напряжения. Он что-то пробормотал себе под нос, и огненный шар, увеличившись до размеров человеческой головы, с шипением сорвался с рук. Полетел прямо в центр стада.

Я ожидал чего угодно: криков боли, паники, разбегающихся в ужасе животных. Но недооценил живучесть местных мутантов.

Огненный шар врезался в бок самого крупного клыкача. Раздался хлопок, и во все стороны полетели комья горящей шерсти и грязи. Вепрь взревел. Но это был не рев боли. Это был рев чистой ярости. Шерсть на его загривке вспыхнула и тут же погасла, оставив на лишь черное дымящееся пятно. Костяная броня на спине даже не треснула. Он встряхнул своей огромной башкой. Его маленькие, поросячьи глазки, до этого лениво смотревшие в землю, налились кровью. Он посмотрел прямо на Игната.

Остальные клыкачи, вместо того чтобы разбежаться, тоже подняли головы. Их хрюканье сменилось низким, угрожающим рыком. Они увидели врага. Почувствовали угрозу.

— Что за… — растерянно пробормотал Игнат, начиная формировать второй огненный шар.

Но было уже поздно.

Вожак стаи издал оглушительный, пронзительный визг. И вся эта тонна костей, мяса и ярости сорвалась с места. Земля задрожала под копытами десятка разъяренных чудовищ. Они понеслись не в разные стороны, а прямо на нас.

И в этот момент я предельно ясно понял две вещи.

Первая: маги — напыщенные идиоты.

Вторая: сейчас будет очень больно.

2

Стоило разъяренному стаду клыкачей вывалиться из-за деревьев, как вся спесь с наших «благородных» магов слетела, будто дешевая краска с ржавой железки.

— Они… они не боятся огня! — взвизгнул Игнат, самый молодой из магов. Он попятился назад, споткнулся о корень и чуть не сел в грязь. Его лицо, еще минуту назад полное скучающего высокомерия, стало белым как полотно. На нем застыл чистый, животный ужас. — Валерий, сделай что-нибудь! — завопил он, отчаянно глядя на своего старшего товарища.

Валерий пытался. Он что-то бормотал себе под нос. В его ладонях вспыхивали и гасли жалкие искорки. Но вся его концентрация рассыпалась в пыль. Он смотрел на несущуюся на нас лавину из рыл, щетины и злобы. Его руки тряслись, как у последнего пьяницы. Магия, как я уже успел понять, требует не только родовой силы, но и стальных нервов. А со сталью у этих ребят сегодня был явный дефицит.

Даже Гвоздь, здоровенный наемник с квадратной челюстью, растерялся. Он выставил перед собой свой огромный двуручный меч, но по его глазам видно — он не знает, что делать. Остановить одного такого бронированного вепря — задача не из легких. Остановить целое стадо — верный способ превратиться в фарш.

Земля задрожала под ногами. Грохот копыт слился в сплошной гул, от которого вибрируют все внутренности. До нас осталось меньше полусотни метров. Еще несколько секунд, и нас просто размажут по этой грязной земле.

В этот момент мой мозг, мозг наемника Алекса, щелкнул, переключаясь в боевой режим. Весь страх и растерянность, которые пыталось навязать это изнеженное аристократическое тело, испарились без следа. Остался только холодный, звенящий расчет.

Первое — стоять на месте — смерть. Быстрая и грязная.

Второе — бежать в разные стороны — тоже смерть, только поодиночке и чуть медленнее.

Нужно заставить их играть по моим правилам.

— Назад! В ущелье! Живо! — заорал я так громко, как только позволяли эти хилые легкие. Получился тот самый приказной тон, который не обсуждают, а выполняют.

Маги и Гвоздь уставились на меня, как на полоумного.

— В ущелье? — вымолил Валерий. — В тот узкий, заваленный камнями проход, который мы миновали пару минут назад? Это же ловушка! Тупик!

— Выполнять! — рявкнул я, уже отступая в нужном направлении. — Или оставайтесь здесь удобрять почву!

Правая рука метнулась к поясному подсумку. Пальцы нащупали знакомую шероховатую поверхность. Небольшой глиняный шарик, размером с кулак, лег в ладонь.

Я со всего маха швырнул его прямо под ноги несущемуся впереди вожаку стаи.

Моя первая самодельная светошумовая граната. Смесь магниевой стружки, селитры и еще пары едких порошков из старой алхимической книги. В особняке она прожгла дыру в дорогом ковре. Посмотрим, что сделает с этими тварями.

Шарик с глухим стуком ударился о землю и взорвался.

Не было ни пламени, ни ударной волны. Вместо этого мир на мгновение утонул в ослепительно-белом свете. Одновременно с этим раздался оглушительный, пронзительный визг, от которого, казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки.

Клыкачи, бежавшие впереди, взревели от боли и шока. Их примитивные глаза, не привыкшие к такому свету, ослепли. Острый слух был поражен ультразвуком, который я заботливо «запечатал» в смеси. Вожак, потеряв ориентацию, закрутился на месте и с размаху врезался в своего сородича. Все стадо, летевшее на полном скаку, сбилось в одну рычащую, паникующую кучу. Паника, которой я так боялся у своих спутников, теперь работала на меня. Она охватила животных.

— Шевелитесь, идиоты! — крикнул я, пользуясь их заминкой.

Мой приказ, подкрепленный эффектом от взрыва, наконец-то дошел до союзников. Гвоздь первым пришел в себя и, что-то злобно рыкнув, бросился бежать в сторону ущелья. Маги, спотыкаясь и толкая друг друга, поплелись за ним. Я побежал последним, на ходу доставая второй шарик.

Ослепленные и оглушенные звери начали приходить в себя. Но теперь их ярость была слепой. Они бросились вперед, просто в ту сторону, где только что были их враги. Я подождал, пока они наберут скорость, и швырнул вторую гранату. На этот раз чуть левее от них.

Снова вспышка и визг. Стадо инстинктивно шарахнулось вправо. Прямо в сторону входа в ущелье, куда уже успели заскочить остальные. Идеально. Я не сражался с ними. Я их пас, как тупых, но очень опасных баранов.

Вскоре мы оказались в узком каньоне. Стены из серого, мокрого камня вздымаются вверх на добрый десяток метров. Здесь достаточно тесно. Клыкачи, обезумевшие от страха и ярости, ломанулись следом, сшибая друг друга в узком проходе и скрежеща клыками о камни.

— Наверх! На уступы! — скомандовал я, указывая на выступы в скале.

Мы начали карабкаться по осыпающимся камням. Маги что-то панически кричали, один из них даже попытался запустить в преследователей молнией, но с перепугу промазал. Заряд ударил в стену, выбив лишь сноп искр и осыпав нас каменную крошку.

И вот тогда началось представление.

Я неспроста выбрал это ущелье. Еще когда мы проходили мимо, мой внутренний тактик инстинктивно оценил его. Узкое дно — смертельная ловушка. Высокие стены с уступами — прекрасные стрелковые позиции. Перед тем, как маги начали свою провальную атаку, я поймал взгляд Ланы. Той самой молчаливой девушки-снайпера, которая держалась в стороне до самого конца. Я просто кивнул в сторону скал. Один короткий, едва заметный жест. Я не знал, поняла ли она меня. Понадеялся, что профессионал поймет другого профессионала без лишних слов.

И она поняла.

Когда первый клыкач, рыча и пуская слюни, вломился в самую узкую часть ущелья, сверху раздался сухой, короткий щелчок. Словно сломалась сухая ветка. Тяжелый арбалетный болт с черным оперением вошел вепрю точно в глаз, пробив череп. Огромная туша дернулась и рухнула на землю, перегородив половину прохода.

Еще один выстрел.

Второй вепрь, пытавшийся перепрыгнуть через тело сородича, получил болт в шею, в уязвимое место между костяными пластинами брони. Он захрипел, захлебнулся собственной кровью и завалился рядом, создавая еще одно препятствие.

Третий выстрел. Прямо в открытую, ревущую пасть.

Лана зависла на вершине противоположного склона ущелья. Я уставился на ее темный силуэт на фоне сумеречного неба. Она не суетится. Не дергается. Спокойна, как скала, на которой стоит.

Еще один выстрел. Перезарядка — быстрый, отточенный до автоматизма рывок. Снова выстрел. Она не тратит болты, стреляя по бронированным спинам или бокам. Она хладнокровно выжидает, пока обезумевшая тварь подставит под удар уязвимое место — глаз, горло, сустав.

Это уже не охота. Это методичный расстрел.

Маги и Гвоздь замерли, забыв про страх. Они просто стояли на уступе и, задрав головы, смотрели на это ледяное, смертоносное представление. В их глазах читается изумление и… страх. Но теперь боятся они не монстров внизу. Они боятся эту молчаливую девушку наверху, которая с пугающим профессионализмом разбирается со стадом в одиночку.

Через пару минут все было кончено. Дно ущелья было завалено огромными, неподвижными тушами. Последний выживший клыкач, раненый и обезумевший, попытался развернуться в узком проходе, но был прикончен точным выстрелом в основание черепа.

Наступила тишина. Оглушительная, давящая, нарушаемая лишь нашим тяжелым дыханием и звоном в ушах. От трупов поднимается пар, смешиваясь с запахом крови и мокрого камня.

Я медленно поднял голову и посмотрел наверх. Лана опустила свой арбалет. Она тоже взглянула на меня. Расстояние слишком большое, чтобы разглядеть выражение лица, но это мне и не нужно.

Лана не задавала вопросов. Она просто увидела мой знак, оценила местность и заняла позицию. Она доверилась моему плану. А я доверился ее мастерству. И мы оба оказались в выигрыше.

Я коротко кивнул ей. И мне показалось, что в ответ ее темный силуэт едва заметно качнул головой. Большего и не требовалось.

В этот момент, через ущелье, заваленное трупами монстров, между нами проскочило знакомое и до боли приятное понимание.

Глава 7

Возвращение в Домозерск после вылазки в искаженные пустоши было сродни возвращению в тюрьму. С одной стороны я рад, что остался жив. С другой, я снова в клетке. Воздух под куполом, вечно пахнущий сыростью и угольной пылью, кажется безвкусным.

В гильдии нас встретили тишиной. Тяжелой, пропитанной любопытством и затаенным уважением. История о том, как два мага с позором бежали, а горстка наемников в одиночку завалила целое стадо клыкачей, разлетелась по «Кишкам» со скоростью чумы.

Маги, вернувшись в свой сияющий шпиль, наверняка рассказали какую-нибудь героическую байку. Что-нибудь о том, как они вдвоем сдерживали орды монстров, пока их никчемная прислуга пряталась в кустах. Но здесь, внизу, где люди привыкли верить не словам, а свежим шрамам и результатам, все знают правду.

Гвоздь, здоровенный наемник с перебитым носом, который выжил вместе с нами, теперь ходил с гордо поднятой головой. Он сидел за столом, окруженный собутыльниками, и громко рассказывал всем подряд, как «мы» разделались с тварями. В его версии событий он, конечно же, играл ключевую роль и чуть ли не голыми руками оторвал клыкачу голову. Я не стал его поправлять. Пусть болтает. Мне не нужна дешевая слава. Мне нужна репутация.

И я ее получил.

Теперь на меня смотрели иначе. Когда я проходил мимо столов, разговоры становились тише. Я перестал быть «княжичем», решившим поиграть в войнушку. Я стал тем парнем, который выжил там, где сдохли бы другие. Тем, кто вернулся из-за купола. А Лана…

Лана просто снова стала тенью у стены. Она забрала свой гонорар, молча кивнула Бориславу и растворилась в толпе. Ни слова благодарности или упрека. Просто молчаливое признание факта.

Новая работа нашла нас сама. Через пару дней дверь в гильдию распахнулась. На пороге появился купец. Типичный представитель своего класса: толстый, потный, в безвкусном камзоле. На каждом пальце по перстню, а на лице — выражение человека, который уверен, что весь мир существует исключительно для того, чтобы набивать его кошелек.

— Мне нужны лучшие! — пропыхтел он, брызгая слюной и отирая шелковым платком лысину. — Лучшие из этого сброда! У меня ценный груз. Его нужно провести через «Кишки», в самый нижний сектор. И я хочу, чтобы он доехал в целости!

Борислав, глава гильдии, не стал даже отрывать от бумаг. Он что-то неторопливо дописывал гусиным пером, затем аккуратно промокнул чернила. И только после этого лениво ткнул большим пальцем в мою сторону, а потом — в тот темный угол, где, прислонившись к стене и проверяя тетиву своего арбалета, стоит Лана.

— Вот твои лучшие, — проскрипел он, не меняя выражения лица. — Девочка-снайпер и везучий аристократ. Если они не справятся, то не справится никто. Оплата вперед.

Купец, которого, как я позже узнал, звали Федор, оглядел сначала меня, потом Лану. Его жирное лицо скривилось в брезгливой гримасе, словно он учуял запах гнилой рыбы.

— Эта девчонка? И этот… мальчик? Борислав, ты смеешься надо мной? Мне нужна серьезная охрана, а не участники детского утренника.

— Этот «мальчик» недавно вернулся оттуда, куда твоя хваленая городская стража боится даже смотреть, — ровным голосом ответил глава гильдии, наконец подняв свой единственный глаз на купца. — А эта «девчонка» может выбить тебе глаз быстрее, чем ты закончишь следующую фразу. Бери или уходи. У меня нет времени на простую болтовню.

Федор пожевал губами, недовольно засопел, но спорить не стал. Он с отвращением вытащил из-за пояса увесистый кошель, отсчитал несколько золотых монет и швырнул их на стойку так, будто бросил подачку собакам.

— Ладно. Но если с моим товаром что-то случится, я с вас троих шкуру спущу! Сбор через час у сточных ворот. Не опаздывать!

С этими словами он развернулся и, тяжело переваливаясь с боку на бок, вывалился из гильдии. Я же подошел к Лане. Она даже не посмотрела на меня, продолжая свое занятие. Ее пальцы двигались с выверенной точностью.

— Работаем? — спросил я, просто чтобы нарушить тишину.

Она не ответила. Просто коротко кивнула, не отрывая взгляда от арбалета.

1

Наш караван состоял из двух тяжелых, крытых повозок, запряженных какими-то унылыми, похожими на мулов животными с облезлой шерстью. Кроме нас с Ланой, купец нанял еще четверых бойцов из числа местных головорезов. Выглядели они соответственно: тупые, задиристые и абсолютно ненадежные. Они сразу начали отпускать сальные шуточки в сторону Ланы, но одного ее мертвого взгляда хватило, чтобы они заткнулись и отошли на безопасное расстояние.

Мы двинулись в путь. Чем глубже мы погружались в «Кишки», тем темнее и уже становились улицы. Дома нависали над головой, почти смыкаясь гнилыми крышами и перекрывая доступ к тусклому свету купола. Под колесами повозок хлюпала грязь, смешанная с нечистотами. Из темных подворотен за нами следили десятки невидимых глаз. Это чужая территория. Территория банд, воров и прочего отребья, для которого жизнь человека стоила меньше, чем медная монета.

Я шел впереди, справа от головной повозки. Лана бесшумно двигалась слева, ее глаза постоянно сканировали крыши и темные окна. Мы не сговаривались. Просто каждый занял свою позицию, инстинктивно понимая, как лучше контролировать периметр. Купец Федор сидел на облучке первой повозки, рядом с возницей, и постоянно вытирал пот со лба, нервно озираясь по сторонам, как будто ожидал, что из тени на него вот-вот выпрыгнет убийца.

И тут я их увидел. Метки.

В моем старом мире у каждой банды, у каждой уличной группировки был свой язык. Тайные знаки, которые они оставляли на стенах, чтобы передать информацию своим. Похоже, в этом мире то же самое. На грязной, облупившейся стене я заметил несколько свежих царапин, прочерченных чем-то острым. Две косые черты под грубо нацарапанным символом треснувшей монеты. Чуть дальше, за поворотом, еще одна метка — волнистая линия, перечеркнутая крестом.

Я не знаю местного воровского жаргона, но достаточно и логики. Треснувшая монета — богатая цель, «денежный мешок». Косые черты — слабая охрана. А волнистая линия, похожая на змею… «Бить здесь». Классическая разметка для засады.

Я замедлил шаг и подошел к повозке купца.

— Стоп, — сказал тихо, но твердо.

— Что еще такое? — недовольно проворчал Федор, едва не подпрыгнув от неожиданности.

— Мы идем в ловушку, — я указал подбородком на стену. — Видишь эти знаки? Это воровские метки. Они сообщают, что впереди нас ждет засада. Нужно менять маршрут. Немедленно.

Купец прищурился, посмотрел на стену, потом на меня. На его жирном лице отразилось полное непонимание, которое быстро сменилось раздражением и высокомерием.

— Что ты там бормочешь, мальчик? Какие еще метки? Это детишки балуются, царапают стены. Ты что, начитался приключенческих книжек? Возомнил себя следопытом?

— Я не читаю книжки, — ответил, глядя прямо в глаза. — Я читаю обстановку. И она говорит мне, что через пару сотен метров нас будут резать на куски. Я знаю, о чем говорю.

— Да что ты можешь знать, княжич? — фыркнул он. В его голосе прозвучало откровенное презрение. — Ты вырос в шелковых пеленках. Здесь настоящая жизнь, а не твои дворцовые интриги. Я плачу вам деньги, чтобы вы меня охраняли, а не пугали сказками про царапины на стенах. Поехали! Живо!

Он злобно ткнул извозчика в бок. Тот, не смея ослушаться хозяина, хмуро дернул вожжами, и повозки со скрипом тронулись с места. Я посмотрел на Лану. Она все слышала. В ее глазах не было ни удивления, ни страха. Она молча проверила, легко ли входит болт в паз арбалета, и чуть сместилась, занимая более удобную для стрельбы позицию.

Я выругался про себя. Спорить с этим жирным идиотом бесполезно. Он уже все для себя решил. Что ж, раз так хочет лишиться своего товара, а может и своей никчемной жизни, кто я такой, чтобы ему мешать? Моя задача теперь — просто выжить в бардаке, который он нам устроил.

Мы въехали в следующий переулок. Он был еще уже и темнее предыдущего. Идеальная западня.

И тут раздался лязг металла о камень.

Впереди, перегораживая выход, с оглушительным скрежетом упала тяжелая железная решетка. Извозчик испуганно натянул вожжи, и мулы встали как вкопанные. Я обернулся. Сзади, отрезая нам путь к отступлению, опустилась точно такая же решетка.

Ловушка захлопнулась.

На крышах домов по обе стороны от нас бесшумно, как тени, появились фигуры. Десятки фигур. В их руках тускло блестят арбалеты и кривые ножи. В проходах между домами, впереди и сзади, выросли другие бандиты, перекрывая все пути.

Купец Федор замер, его рот открылся в беззвучном крике. Лицо из красного стало мертвенно-бледным, как тесто. Он наконец осознал ситуацию.

2

Четверо наемников, которых жирный купец нанял для массовки, застыли, как кривые статуи. Их лица, еще минуту назад полные тупой самоуверенности, вытянулись и побелели. Один, орк с массивной челюстью, выронил свой топор. Тот глухо упал в грязь. Другой просто уставился на опустившуюся решетку, открыв рот. Кажется, забыл, как дышать.

Сам купец Федор, наш драгоценный работодатель, издал тонкий визг, похожий на поросячий. Он попытался вжаться в сиденье своей повозки, словно хотел просочиться сквозь доски. Его огромное тело трясется, а маленькие глазки испуганно бегают по сторонам.

А смотреть есть на что. На крышах обшарпанных домов, в темных проемах арок, в узких проулках появляются все новые и новые силуэты. Бандиты. Местная шпана, решившая, что богатый караван — легкая добыча.

Они не спешат. Наслаждаются моментом, как пауки, разглядывающие муху, запутавшуюся в паутине. Они видят наш страх, и он делает их наглее, увереннее. Один из них, стоявший на крыше, даже лениво помахал нам рукой.

В моей же голове тихо. Старая привычка из прошлой жизни. Когда вокруг все горит и взрывается, внутри должна быть абсолютная тишина. Паника — это роскошь для тех, у кого есть время на глупости. У меня его нет. Пока остальные видят перед собой тридцать вооруженных головорезов и верную смерть, я вижу лишь задачу. Сложную, грязную, почти невыполнимую. Но все-таки задачу.

— Я же говорил тебе, идиот, — прошипел я в сторону купца. — Говорил, что царапины на стенах — это метки засады. Но нет, мы же торопимся!

Он что-то промычал в ответ, не отрывая взгляда от нацеленных на нас арбалетов. Бесполезный кусок мяса.

Я бросил взгляд на Лану. Она не паникует. Ни единого лишнего движения. Она просто стала ниже, присев на одно колен, используя повозку как укрытие. Ее лицо выглядит спокойным и сосредоточенным. Арбалет лежит на плече ровно и неподвижно. Она просто ждет. Ждет команды или первого выстрела.

Но стрелять сейчас — верный способ умереть. Нас шестеро, если считать этих перепуганных болванов.

Их — не меньше тридцати. Открытый бой в такой западне — это быстрое и унизительное избиение. Значит, нужно лишить их главного преимущества. Они видят нас, как на ладони. Нужно это исправить.

— Сейчас будет шумно, — бросил я Лане.

Она даже не повернула головы. Просто коротко кивнула.

Моя рука нырнула в наплечную сумку, нащупывая знакомые, грубо слепленные глиняные шарики. Маленькое хобби. Алхимия, которую так презирают маги вроде моего папаши.

Я не стал ждать, пока их предводитель произнесет какую-нибудь пафосную речь о том, как нам всем не повезло. Пафос — для идиотов. Действовать нужно первым.

Первые два шарика полетели почти одновременно. Один — вперед, к передней решетке. Второй — назад, к той, что отрезала нам путь к отступлению. Мои новые, изнеженные руки аристократа взвыли от резкого движения, но адреналин заглушил боль.

Шарики с сухим треском ударились о брусчатку. Из них с громким шипением вырвались густые клубы грязно-белого дыма. Моя собственная разработка. Улучшенная версия той дряни, что однажды прожгла дыру в дорогом отцовском ковре. Я добавил в состав немного фосфорной пыли и толченых грибов из «Кишок». Из-за этого дым получился не только густым, но и невероятно едким. Он воняет смесью тухлых яиц и жженой шерсти, мгновенно вызывая кашель и слезы.

Через пару секунд весь наш узкий переулок утонул в непроглядной дымовой завесе. С крыш донеслись растерянные крики и ругань. Их тир превратился в лотерею «попади вслепую».

Но этого все еще мало. Дым скрывает нас, но не спасает от ловушки. Они могут просто забросать нас болтами наугад. Нужно лишить их еще и слуха. Превратить слаженную банду в толпу оглохших и ослепших паникеров.

Мои пальцы нащупали еще два устройства. Маленькие, похожие на волчки металлические коробочки, которые я выменял у одного безумного гнома-изобретателя по имени Тизельбрик. Он назвал их «гармонайзерами тишины». Я же предпочел более простое и честное название — «крикуны».

Я дернул за маленькие чеки и швырнул их в разные стороны, прямо в гущу дыма.

Почти мгновенно раздался громкий звук.

Даже не так. Это физическое насилие над ушами. Оглушительный, пронзительный, высокочастотный визг, который, казалось, сверлит мозг. Даже я, зная, чего ожидать, поморщился и прижал ладони к ушам.

На бандитов это подействовало еще хуже. Их ругань сменились воплями боли. Они начали зажимать уши, ронять арбалеты, терять равновесие на скользких от сырости крышах. Один из них свалился вниз с глухим стуком и больше не встал. Их координация, их боевой дух — все это рассыпалось в пыль.

Хаос был посеян. Пора было собирать урожай.

— За повозки! Стрелять по теням! — заорал я, перекрикивая визг«крикунов».

Мой приказ, простой и четкий, подействовал на оцепеневших охранников как удар кнута. Инстинкт самосохранения наконец взял верх над паникой. Они неуклюже похватали свое оружие и попрятались за повозками.

Началась настоящая работа. Я создал подходящие условия. Лана превратила их в наше оружие.

Из клубов дыма то и дело появлялись темные силуэты бандитов, которые вслепую пытались добраться до нас. И в тот же миг раздавался сухой щелчок ее арбалета. Один щелчок — один труп. Она не целилась. Она стреляла на звук, на движение. Ее болты находили горло, глаза и сердца с какой-то жуткой, сверхъестественной точностью.

Я тоже не стал сидеть без дела. Мой дешевый арбалет из гильдии годится только на то, чтобы пугать ворон, но на короткой дистанции он вполне может наделать дырок.

Когда один из бандитов выскочил из-за угла с ножом, я выстрел. Он завопил, схватился за колено и рухнул на землю. Я не пытался убить. Раненый враг создает больше проблем, чем мертвый. Он кричит, зовет на помощь, заставляет товарищей нервничать.

Остальные охранники, видя, что мы не сидим и ждем смерти, а активно огрызаемся, тоже пришли в себя. Они начали неумело, но яростно отстреливаться, создавая плотный заслон из болтов и стрел.

Бой в дыму продолжался всего пару минут, но они показались мне вечностью. Это была не битва, а грязная, сумбурная резня. Мы не видели врага, враг не видел нас. Все решали инстинкты, удача и скорость реакции.

И бандиты сломались. Они были не солдатами, а стаей шакалов, напавших на, как им казалось, легкую добычу. Но добыча вдруг показала клыки. Они не были готовы к такому. К дыму, который выжигал глаза. К визгу, который раскалывал череп. К невидимому снайперу, который методично выкашивал их ряды.

Первым побежал один, самый трусливый. За ним второй. А потом они просто растаяли. Забрались обратно в свои темные норы и подворотни, унося раненых и бросая мертвых.

Визг «крикунов» постепенно стих, перейдя в тихое шипение. Дым начал медленно рассеиваться, открывая картину побоища. Узкий переулок усеян телами. Десяток бандитов остались лежать в грязи навсегда. С нашей стороны — один из охранников был ранен в плечо. Царапина. Мы победили с минимальными потерями.

Я медленно выпрямился, перезаряжая арбалет. Адреналин отступил, оставляя гул в ушах и противную слабость в коленях.

Я посмотрел и на Лану. Она уже стоит во весь рост, спокойно и методично вытаскивая свои драгоценные болты из тел убитых.

И тут услышал странный звук. Кто-то всхлипывает. Им оказался купец Федор. Он так и сидит на своей повозке. По щекам текут слезы. Он смотрит на меня. Но теперь в глазах нет того мерзкого презрения с высокомерием. Только шок, смешанный с каким-то суеверным ужасом и… уважением. Он смотрит на меня так, будто я только что на его глазах достал из шляпы живого кролика. А потом этого кролика съел.

— Ты… — выдал он, заикаясь.

Я подошел к нему и посмотрел прямо в заплаканные глазки.

— В следующий раз, когда нанимаете профессионалов, может, стоит к ним прислушиваться? Это, знаете ли, помогает сэкономить нервы. И деньги на похороны.

Я не стал дожидаться ответа. Развернулся и пошел проверять раненого. Теперь можно расслабиться.

Когда мы в тот же вечер вернулись в гильдию, новость о нашей маленькой победе уже дошла до ушей местных. Один из охранников, болтливый малый, растрепал всем, как «этот хитрый аристократ» в одиночку разогнал целую банду с помощью дыма и адского визга.

В таверне было шумно, но, когда мы вошли, на пару секунд стало тихо. Десятки глаз уставились на меня. Не став тратить на это время, я направился к стойке. Но на полпути замедлился. За одном из столов сидит уже знакомый дворф Борин. Он поднял свою тяжелую кружку с пивом.

— За тебя, Хитрый Стержнев, — усмехнулся, сверкнув зубами.

Хитрый Стержнев, значит.

Мне нравится. Это лучше, чем «княжич-пустышка». Гораздо лучше. Это имя я заработал сам. Не по праву рождения, а своим умом и грязной работой.

И это только начало.

Глава 8

Пыль. Рыжая, въедливая. Она повсюду. Забивается в ноздри, заставляет чихать, и оседает толстым слоем на одежде.

Моя черная кожаная куртка давно потеряла свой цвет, превратившись в нечто грязно-бурое. Десятки повозок, груженых доверху различными товарами, ползут по разбитому тракту уже долго. Их тяжелые колеса поднимают эту проклятую пыль в воздух.

— Ненавижу эту дорогу, — прохрипел я, сплевывая на землю.

Лана, шагая рядом со мной, лишь едва заметно повела плечом. Она, как и всегда, слишком строга и собрана. Ее темные волосы стянуты в тугой хвост, а карие глаза методично сканируют каменистые холмы, что тянутся по обе стороны от нашего каравана. Ни одного лишнего движения, ни одного пустого слова. Она — человек, которому можно доверить собственную жизнь.

Контракт и впрямь был жирным. Настолько, что Борислав, наш одноглазый и вечно хмурый глава гильдии, лично возглавил охрану, желая поучаствовать и отработать свою долю.

Целый караван с магически-резистентной рудой и редкими минералами полз из Домозерска в Рудоград. Жизненно важный груз, как нам объяснили. Такие материалы нужны для всего: от укрепления купола, защищающего города от внешнего безумия, до создания самых разных артефактов, способных противостоять магии и усиливать ее. Потерять все это — значит подставить под серьезный удар весь наш город. Поэтому заказчики не жалели ни денег, ни наемников.

Нас здесь около сотни. Крепкие, проверенные бойцы, которые прошли не одну заварушку. Пара боевых магов из младших домов, которым гордость позволяет работать с такими, как мы.

И мы с Ланой, как отдельная разведывательно-снайперская ячейка, идущая немного в стороне. Настроение в отряде стоит напряженное. Все понимают: это не рейд на логово кобольдов или клыкачей. Не зачистка трущоб от очередной банды отморозков. Ставки куда выше. Любой, у кого в голове есть хоть что-то кроме каши, понимает, что такой лакомый кусок без внимания не останется.

— Что думаешь? — спросил я у Ланы, кивнув на скалистый гребень слева от нас. — Отличное место для стрельбы. Уютно, хороший обзор.

— Слишком очевидно, — отрезала она, даже не замедлив шаг. — Ветер дует прямо в лицо. Снесет болт на пару дюймов в сторону. Я бы выбрала вон ту россыпь валунов справа. Триста метров, идеальный прострел всего тракта.

Я проследил за ее взглядом. И правда, позиция была шикарной. Смертельной.

— Рад, что ты на нашей стороне, — хмыкнул я. — А то пришлось бы мне весь бой прятаться за повозками. И не факт, что помогло бы.

Она не ответила, но я заметил, как уголок ее губ едва заметно дернулся вверх.

К полудню, когда тусклое солнце зависло в зените, мы остановились на привал. Пока бойцы разминали затекшие ноги, жевали солонину и ругались с погонщиками, ко мне подошел Борислав. Одноглазый ветеран выглядит мрачнее обычного, что уже само по себе дурной знак.

— Стержнев, — пророкотал он, остановившись рядом. — Как обстановка?

— Тихо. Слишком тихо, — ответил я честно. — Ни птиц, ни зверья. Будто все живое решило сегодня устроить себе выходной. Мне это очень не нравится.

— Мне тоже, — кивнул Борислав. — Дозорные тоже ничего не видят. Но я скорее поверю чутью старого наемника, чем глазам зеленых юнцов. Держи ухо востро. И следи за магами. Эти аристократы слишком уверены в своих огненных шарах. Если начнется заварушка, они — первая цель.

— Я в курсе, — кивнул в ответ. — Лана уже присмотрела пару мест, откуда с ними могут поздороваться.

Борислав хмыкнул и похлопал меня по плечу своей тяжелой рукой.

— Вот за это я тебя и ценю, парень. За то, что голова у тебя работает не только для того, чтобы шапку носить.

Он отошел, отдавая приказы командиру отряда — здоровенному орку по имени Григор, который славился своей силой и такой же абсолютной прямолинейностью среди наемников «Кишок». Я же вернулся к Лане. Она как раз закончила проверять снаряжение.

— Борислав тоже чует неладное. Говорит, держать магов под присмотром.

— Уже, — она кивнула в сторону двух разодетых парней, которые с презрением смотрят на окружающую грязь и пыль. Они держатся особняком, всем своим видом показывая, как им противно находиться в компании обычных наемников.

Идиоты. В настоящем бою их спесь испарится после первого же болта, летящего в грудь.

Мы двинулись дальше. Напряжение нарастало с каждым шагом. Бойцы перестали перешучиваться, их руки не отпускали мечей, щитов и топоров. Я чувствовал это знакомое, леденящее покалывание в затылке — предчувствие боя. В моей прошлой жизни оно спасало меня десятки раз. Надеюсь, не подведет и сейчас.

И-таки не подвело.

Все началось внезапно и почти беззвучно. Ни боевого клича, ни свиста стрел и болтов в воздухе. Просто один из магов, тот, что был помоложе и поглупее, вдруг остановился, захрипел и схватился за горло. Из его шеи, прямо под подбородком, торчало оперение короткого черного болта. Он сделал пару шагов, глядя на свои окровавленные пальцы с выражением детского удивления, а потом рухнул на землю, как мешок с костями.

Второй маг не успел даже сотворить щит. Он только открыл рот, чтобы что-то крикнуть, как второй болт, такой же черный и смертоносный, вошел ему точно в глаз. Маг дернулся и замер, так и оставшись стоять на ногах, пока его не толкнул пробегавший мимо наемник из наших.

— Засада! В укрытие! — заорал я, прыгнув за ближайшую повозку.

И тут начался ад. С холмов и валунов, с тех самых позиций, что приметила Лана, ударил шквал арбалетных болтов. Это была не хаотичная стрельба бандитов. Каждый выстрел точен и выверен. Они не целились в массу. Выбивали самых сильных и опасных бойцов, что могут создать проблемы.

Вот упал орк с двуручным топором, прошитый тремя болтами в грудь и шею. Вот рухнул на колени дворф в тяжелой броне, получив болт в незащищенную область под мышкой и в глаз.

— Снайперы! Подавить их огнем! — ревел Григор, пытаясь организовать оборону. Он был храбрым воином, но плохим тактиком. Вместо того чтобы укрыть людей за повозками, он пытался собрать их для контратаки под шквальным огнем.

Из-за камней показались нападавшие. Темная кожаная броня без всяких опознавательных знаков. Закрытые шлемы, скрывающие лица. Двигались они слаженно, перебежками, как единый механизм. Никаких бандитов. Это профессионалы. Такие же, каким когда-то был я.

— Лана, видишь их снайпера? — крикнул я, выглядывая из-за колеса.

— Работаю, — донеслось с соседней повозки. Щелкнул ее арбалет. Где-то на скале раздался короткий вскрик, и одна из фигур исчезла за камнями.

Одним меньше. Но врагов в разы больше, чем нас.

Григор, размахивая огромным топором, все же сумел поднять в атаку нескольких отчаянных бойцов.

— Вперед, псы! Разорвем их! За нашу с вами гильдию!

— Идиот, — прошипел я себе под нос. — Ложись!

Но он меня не услышал. Сделал три шага вперед, возвышаясь над остальными, как скала.

Я увидел отблеск на дальнем гребне. Что-то вроде линзы или прицела. В первую секунду это показалось невозможным. Такие технологии здесь…

Выстрел.

Звук был глухим и страшным, как будто треснуло огромное дерево. Топор выпал из рук Григора. Огромный орк медленно повернул голову, не понимая, что произошло.

В центре его лба, прямо над переносицей, красуется аккуратное отверстие, из которого уже течет темная кровь. Он простоял так секунду, глядя на нас пустыми глазами, а потом беззвучно рухнул лицом в пыль.

Командир мертв. Маги — тоже. Наемники, лишившись руководства, начали паниковать и совершать глупейшие ошибки. Кто-то пытался стрелять в ответ, кто-то просто бежал, а кто-то забился под повозки. А враг уже сжимает кольцо, методично и хладнокровно расстреливая нас, как скот на бойне.

Я посмотрел на Лану. Она перезаряжает арбалет с ледяным спокойствием, но я вижу в ее глазах то же, что чувствую сейчас сам. Мы попали. Попали по-крупному.

— Весело, — пробормотал, доставая из-за пояса пару своих алхимических «игрушек». — Вечеринка только начинается.

1

Паника — это страшная штука, она разлетается быстрее, чем слухи в портовом кабаке. Один миг — и отряд превратился в стадо. Все началось, когда огромное тело Григора, нашего самого здорового бойца, с глухим стуком упало на землю. Один из наемников, молодой парень, которого я раньше не видел, завизжал как поросенок и бросился бежать куда глаза глядят. Но его бег был недолгим. Три коротких свиста, и он замертво рухнул, с торчащими из спины арбалетными болтами.

— Идиоты, — процедил я сквозь зубы. Так мы все здесь поляжем.

В ушах стоит гул от криков и свиста болтов, но мозг почему-то работает с бешеной скоростью. Все стало до ужаса простым и понятным. Я вижу, откуда стреляют враги. Вижу, как мечутся наши бойцы, подставляясь под удары. Нападавшие действуют слаженно, как хорошо смазанный механизм. Это не обычные грабители с большой дороги. Это солдаты. А против солдат нужны не герои, а командир.

Я рванул к ближайшему бойцу. К здоровенному мужик с густой бородой, который прижался к колесу повозки и судорожно пытался натянуть тетиву арбалета. Руки у него так и трясутся.

— Эй, ты! — я со всей силы треснул его ладонью по стальному шлему. Звук получился что надо.

Он вздрогнул и уставился на меня выпученными, ничего не соображающими глазами.

— Что ты…

— На меня смотри! Нужно опрокинуть эту повозку.

Мужик тупо моргнул. Время поджимает. Уговаривать его некогда.

— Жить хочешь⁈ — рявкнул я так, что, кажется, услышали даже враги. Направил свой арбалет сначала на повозку, а затем ему прямо в переносицу. — Вали повозку, я сказал!

Угроза подействовала лучше любых уговоров. Он торопливо закивал. К нему тут же присоединились еще двое парней, которые поняли, что лучше делать хоть что-то, чем просто ждать смерти от стрел, болтов и мечей.

Раздался оглушительный скрип дерева и скрежет металла. Тяжелая повозка медленно, с грохотом, завалилась набок. Поднялась пыль. У нас появилось первое нормальное укрытие.

— Лана! — крикнул я, не поворачивая головы. Я знал, что она где-то рядом, на своей излюбленной позиции. — Триста метров! Справа от нас! Их главный стрелок сидит там! Тот, который Григора снял!

— Вижу, — донесся ее спокойный, как всегда, голос.

Я даже не стал ждать, чтобы проверить. Если Лана сказала «вижу», значит цель уже покойник.

— Все, у кого есть арбалеты, за повозки! — мой голос, на удивление, звучит твердо и уверенно. Он перекрывает стоны раненых и панические вопли. — Цельтесь в тех, кто на открытом месте!

Несколько наемников, очнувшись от ступора, кинулись к нашему новому укрытию. Хаос понемногу начал превращаться в некое подобие порядка. Я увидел группу из пяти бойцов с мечами, которые сбились в кучу за соседней повозкой, не зная, что делать.

— Эй, вы, пятеро! — крикнул я им. — Не стойте столбом! Переверните свою повозку! Будет вторая линия обороны! Живее!

Переглянувшись, они бросились выполнять приказ. Скрип, грохот, и вот у нас уже небольшой форт. Враги явно не ожидали, что стадо овец вдруг начнет огрызаться. Их атака на мгновение затухла. Они думали, что мы разбежимся и они просто перестреляют нас по одному.

Не на тех напали, выродки.

Где-то далеко на скалах раздался короткий, будто подавившийся, вскрик. Лана сделала свою работу. Одним снайпером стало меньше. Но я уверен, есть и другие.

— Они сбоку заходят! — заорал кто-то из-за укрытия.

Я выглянул. И правда, около десятка темных фигур, пригибаясь, бежали вдоль ущелья, чтобы ударить нам во фланг. Они двигаются быстро и профессионально. не издают никаких звуков, кроме едва различимого шелеста травы.

«Ну что ж, пора доставать мои игрушки», — подумал я, ухмыльнувшись.

Порылся в своей сумке и достал несколько глиняных шаров размером с яблоко. Мое собственное изобретение, которым я очень горжусь. Обычная дымовая завеса, но с секретом — едкая дрянь, от которой глаза слезятся, а в горле першит так, что дышать невозможно.

— Арбалетчики! Огонь по флангу! Прикройте меня!

Несколько болтов со свистом унеслись в сторону врага, заставив их пригнуться. Я размахнулся и со всей силы швырнул один шар прямо в центр их группы. Он с глухим хлопком разбился о камни. Спустя секунду оттуда повалил черный дым. Он не поднялся вверх, а пополз по земле, заполняя все ущелье. Из черного облака тут же донеслись отборная ругань и надрывный кашель. Их атака с фланга провалилась. Теперь им придется либо отступить, либо лезть на нас вслепую через этот кашель и сопли. И то и другое играет нам на руку.

— А теперь слушайте меня все! — прорычал я, обращаясь к бойцам, сгрудившимся за повозками. — Они крутые вояки, спору нет, но их меньше. Они не полезут на рожон, если поймут, что мы им слишком дорого обойдемся. Не тратьте болты зря. Стреляйте наверняка. Пусть за каждый шаг к нам платят своей кровью!

Я не говорил им красивых слов о чести, долге или отваге. Я говорил на простом и понятном языке наемника — языке выгоды. И, судя по тому, как загорелись их глаза, они меня прекрасно поняли. Страх сменился решимостью.

Бой превратился в жестокую перестрелку. Враги пытались засыпать нас болтами. Мы прятались и огрызались редкими, но точными выстрелами. Они отправляли вперед пару смельчаков. Мы встречали их слаженным залпом, а Лана с высоты снимала самых наглых. Я не лез на передовую. Мое место здесь, в центре, откуда я вижу всю картину.

— Эй, дворф! Видишь того гада с большим щитом и тяжелым арбалетом? Слева, за валунами! — крикнул я. — Всади ему болт прямо в щит! Я подловлю его, когда он дернется!

Дворф молча кивнул. Раздался мощный щелчок его огромного арбалета. Вражеский стрелок пошатнулся от удара в щит и на долю секунды потерял равновесие, открыв плечо. Мой выстрел попал в цель. Болт вошел точно в сустав. Враг взвыл и выронил оружие.

Битва тянулась, казалось, целую вечность.

Вокруг пахнет кровью, едким дымом от моих смесей и чем-то еще — горячим металлом. Вокруг наших укрытий уже валяется несколько тел. Мы несем потери, но враг теряет гораздо больше. Их атака выдохлась. Теперь это уже просто вялая перестрелка. Их запал явно иссяк.

Наконец, с холмов, где они засели, донесся короткий, пронзительный свист.

Нападавшие, как по команде, прекратили огонь и начали отступать. Делали они это так же организованно, как и наступали: прикрывая друг друга, унося своих раненых и не оставляя нам ни одного трофея, кроме трупов. Через пару минут на склонах не осталось никого.

Воцарилась тишина. Такая густая и тяжелая, что я услышал звук собственного сердцебиения. Ее нарушают только стоны раненых, скрип повозок и свист ветра в ущелье.

Я медленно встал, опираясь на бок перевернутой повозки. Руки дрожат. Не от страха, а от дикого напряжения, которое только сейчас начало отпускать. Я оглядел то, что осталось от нашего каравана. Десятки парней неподвижно лежат в красной от крови пыли. Повсюду валяются сломанные арбалеты, разбитые ящики, обрывки ткани, щиты.

Борислав, глава гильдии, прихрамывая, подошел ко мне. Его левая рука наскоро перевязана какой-то грязной тряпкой, пропитанной кровью. Единственный глаз прожигает. Он обвел взглядом поле боя, потом снова уставился на меня.

— Ты… это ты ее вырвал, Стержнев, — хрипло сказал он, кивнув на побоище. — Эту победу.

Я посмотрел на мертвые тела, на раненых, на разбитый караван.

Победа. Добытая не благородной магией, а грязными трюками наемника, которого в этом мире даже не существует.

— Да, — тихо ответил, разглядывая свои руки, черные от сажи и чужой крови. — Победа. Какая же это мерзость.

Глава 9

Обратный путь в Домозерск мы проделали в гробовой тишине, если не считать скрипа колес и стонов раненых. Победой и не пахло. Мы везли с собой десятки покалеченных бойцов и завернутые в грязные плащи тела тех, кому повезло меньше. Каждый поворот колеса отдавался в голове тупым ударом, напоминая о пустоте, что зияла в наших поредевших рядах. Мы отбились, да, но такая победа не для праздничных песен в кабаках. От нее только песок на зубах скрипит, да в горле першит.

Когда наш ободранный караван, хромая, вполз в ворота Домозерска, горожане смотрели с любопытством. Но никто не улыбался. В их глазах мы были не героями, а мясниками, вернувшимися с бойни — грязные, смертельно уставшие и злые. Дети, что обычно с криками бегают за отрядами наемников, молча жались к ногам матерей.

В штабе гильдии, провонявшем сталью, потом и кислым элем, нас встретил заместитель Борислава. Он без лишних слов помог вытащить из повозки одного из тяжело раненых, закинул его руку себе на плечо и передал лекарю. После подошел уже ко мне.

— Цел, Стержнев? — коротко спросил он. В его голосе не было ни похвалы, ни пафоса, лишь сухая, усталая констатация факта.

— Целее прочих, — буркнул я, стягивая с рук перчатки, пропитанные кровью и грязью. — Мы сохранили груз. И примерно половину людей. Могли и больше сохранить, если бы Григор не решил, что он герой.

— Григор был хорошим бойцом, но всегда думал мечом, а не головой, — устало согласился собеседник. — Война таких не любит. Пошли. Заказчик уже расплатился.

В главном зале гильдии собрались все, кто был в городе. Десятки хмурых, обветренных лиц уставились на нас, когда мы с Бориславом вошли. Гул голосов мгновенно стих.

Одноглазый, недолго думая, взобрался на дубовый стол, чтобы его было видно всем.

— Мы выполнили контракт! — его голос, привыкший к командам на поле боя, без труда заполнил зал. — Груз доставлен. Но мы заплатили за него кровью. Тридцать семь наших братьев не вернулись сегодня домой. И клянусь, мы отомстим за каждого!

По залу прокатился глухой, яростный рев. Это был не одобрительный гул, а обещание мести.

— Но сегодня мы здесь не только чтобы помянуть павших, но и чтобы отдать должное живым! — продолжил Борислав. Его взгляд устремился на меня. — Когда командир пал, а маги превратились в бесполезные куски мяса, один человек не дрогнул. Он не побежал, поджав хвост. Он собрал то, что осталось от отряда, и дал такой бой, о котором еще долго будут травить байки у костров! Его холодный расчет спас всех, кто смог сегодня вернуться!

Все взгляды, как по команде, устремились в мою сторону. Я почувствовал себя неуютно. Я просто делал то, что должен был, чтобы эта толпа идиотов, включая меня, не осталась кормить клыкачей.

— Кирилл Стержнев! — провозгласил Борислав. — С этого дня ты — командир собственной группы. А это — твоя доля.

Он швырнул мне тяжелый кошель. Я поймал его на лету.

Как же приятен звон монет. По весу я прикинул, что на эти деньги можно купить небольшую коморку в нижнем городе. Или пить в лучшем кабаке месяца два, не просыхая. Мысли о выпивке показались особенно заманчивыми.

— А это, — Борислав кивнул в сторону Ланы, которая молча стоит у стены, прислонившись к ней плечом, — твой первый боец. Она сказала, что теперь ходит в рейды только с тобой. Официально.

Лана едва заметно кивнула мне. В ее глазах я не увидел ни тени восхищения. Только спокойное, деловое признание. Однако это гораздо ценнее любых денег и званий.

В нашем ремесле доверие — единственная валюта, которая имеет значение.

Через пару дней обо мне судачил уже весь средний город. В каждой таверне какой-нибудь пьянчуга, который и меча-то в руках не держал, с важным видом рассказывал, как я в одиночку раскидал сотню врагов. «Дворянчик, который уделал ветеранов», «Стержнев-пустышка, оказавшийся тактическим гением», «Хитрый Стержнев» — прозвища сыпались на меня, как из дырявого мешка.

Меня это скорее забавляло. Они придумывали себе героя, не понимая, что дело не в Кирилле, а в Алексе. Для Алекса, элитного наемника из другого мира, та стычка была просто сложной, хотя и кровавой, тактической задачкой. Для Кирилла Стержнева, местного аристократа, это было бы верной смертью.

Разумеется, эти слухи, искаженные и раздутые, поползли наверх, в шпиль, где расположены великие дома. Прямо в уши моего дражайшего семейства.

Приглашение на бал принес курьер в дорогой ливрее, который смотрел на меня с плохо скрываемым страхом. Тисненая бумага, витиеватые буквы, герб Дома Стержневых. Мой отец, князь Родион Стержнев, устраивает прием. И мое присутствие там «крайне желательно».

Я криво усмехнулся. Еще месяц назад меня бы просто заперли в комнате, чтобы не позорил семью своим существованием. А теперь — «крайне желательно». Забавно.

— Идешь? — спросила Лана, когда я показал ей карточку. Мы сидели в ее крохотной комнатке над оружейной лавкой. Воздух пах ружейным маслом и точильным камнем. Она методично чистила свой арбалет, не отрываясь от дела.

— Придется, — вздохнул я. — Иногда врагу нужно смотреть в лицо, а не только в затылок через прицел. К тому же, мне просто любопытно взглянуть на этот цирк.

1

В отцовском доме я не был уже несколько недель, и возвращение оказалось достаточно странным. Слуги, которые раньше провожали меня взглядами, полными презрительного сожаления, теперь кланяются чуть ли не до пола. Огромный бальный зал, залитый неестественным светом магических сфер, гудит, как улей. Напыщенные аристократы в шелке и бархате пьют игристое вино, фальшиво смеясь и обмениваясь сплетнями. А я стою в своем строгом черном костюме, который мне срочно сшили на заказ, и чувствую себя вороной на павлиньем дворе.

Все здесь кажется чужим и нелепым. Их манеры, их пустые разговоры о чистоте крови, их натянутые улыбки. Глядя на этих холеных мужчин и изнеженных женщин, я вижу лишь ленивые, самодовольные мишени, неспособные выжить и дня в реальном мире. Где-нибудь в «Кишках» их пустили бы на органы раньше, чем они успели бы позвать стражу.

В какой-то момент ко мне, покачивая бедрами, подошла сестра. Лидия, как всегда, безупречна. Роскошная укладка, платье стоимостью как годовой доход моей гильдии, и синие глаза, в которых плескается высокомерие.

— Братец, — протянула она с откровенной насмешкой. — Я слышала, ты теперь герой трущоб. Играешь в солдатиков с грязными наемниками. Тебе не надоело валяться в этой грязи?

— Это всяко лучше, чем играть в куклы с напудренными болванами, сестрица, — спокойно парировал я, кивнув на толпу ее дружков.

Она прищурилась. Мой тон явно выбил ее из колеи.

— Ты изменился, Кирилл, — сказала она уже без насмешки, с ноткой подозрения. — Стал… дерзким. Что с тобой случилось? Нашел какой-то грязный артефакт на помойке? Или связался с этими вонючими алхимиками?

Для нее одна только мысль, что я чего-то добился сам, неприемлема и немыслима. Пустышка не может стать кем-то. А значит, где-то есть подвох. И она ищет его, как ищейка.

— Я просто повзрослел, Лидия, — ответил спокойно, глядя ей прямо в глаза. — Попробуй как-нибудь. Говорят, помогает избавиться от глупых вопросов.

Я оставил ее стоять с приоткрытым ртом и пошел дальше, лавируя в толпе. В дальнем конце зала, в окружении свиты из самых влиятельных магов города, увидел его. Отца.

Князь Родион Стержнев. Высокий, властный, с ледяными глазами. Он также заметил меня. Наши взгляды встретились на долю секунды. Я не увидел в его глазах ничего нового. Все тот же холод, то же презрение, то же глубокое разочарование. А потом он просто отвернулся. Словно я не его сын, а назойливая муха. Пятно на безупречной репутации его великого дома.

Он демонстративно продолжил разговор с каким-то седым архимагом. Этот жест оказался красноречивее любой пощечины. Мой триумф, моя слава, заработанная кровью и риском, для него не значат абсолютно ничего. Потому что добыта она не магией. Я так и остался для него «пустым сосудом».

Я постоял еще минуту, глядя на его прямую, гордую спину. Внутри не было ни обиды, ни злости. Только ясное осознание. Я здесь чужой. И, по большому счету, мне на это плевать.

В итоге развернулся и, не прощаясь, пошел к выходу. За спиной остался этот сверкающий мир фальши, лицемерия и магии. Мой мир теперь в другом месте. Там, где ждут пыль дорог, лязг стали и молчаливый кивок напарницы, которой не нужны пустые слова, чтобы тебе доверять.

2

После той истории с разграбленным караваном и наглым купцом кличка «Хитрый Стержнев» приклеилась ко мне намертво. И теперь каждый второй в этом городе, от мелкого лавочника, у которого стащили любимую курицу, до ревнивого мужа, подозревающего жену в измене, считал своим долгом отыскать именно меня. Почти все такие «заказы» я с ходу посылал куда подальше, но иногда попадались действительно интересные случаи, щекочущие мозг.

Мы с Ланой облюбовали новую точку — тихую, пропахшую пылью и прокисшим элем таверну «Пыльный ботинок». Она находится в лабиринте улочек ремесленного квартала, подальше от шумных проспектов. Здесь не бывает знати, эль стоил дешево, а похлебка, на удивление, не вызывает желания немедленно умереть.

Я как раз расслабился, лениво помешивая ложкой в миске и размышляя, как бы поумнее распорядиться деньгами, полученными от Борислава, как дверь распахнулась.

В проеме застыло какое-то недоразумение. Маленький, иссохший пацан с копной седых волос, торчащих в разные стороны. На лбу зависли огромные круглые очки. Из многочисленных карманов торчат мотки проволоки, латунные шестеренки и стеклянные трубки. Типичный гном. И он, судя по всему, уже на грани истерики.

— Стержнев! Хитрый Стержнев! — затараторил он, вращая головой во все стороны и обильно орошая слюной ближайшие столы. Голос у него высокий и скрипучий, как несмазанная ось телеги. — Мне сказали, вы должны быть здесь!

Я медленно, с достоинством, на которое только был способен, поставил кружку. Гул в таверне стих. Все уставились на нас.

— Возможно. А тебе какое до этого дело, коротышка?

Гном стрелой метнулся к нашему столу, едва не перевернув его.

— Слава великим шестеренкам! Я вас нашел! Мне нужна ваша помощь! Катастрофа! Ну, то есть, не совсем катастрофа. Скажем так, небольшая техническая неувязка катастрофических масштабов.

— Если у тебя опять украли говорящую курицу, то это не ко мне, — лениво протянул я, вспоминая недавнее дело Гриши «ВсеУши». — Ищи патруль.

Лана, сидевшая напротив меня, даже не шелохнулась. Она просто молча наблюдает за гномом. Ее пальцы чуть крепче сжали рукоять арбалета, который она всегда держит под столом. Моя напарница не выносит сюрпризов, особенно таких крикливых. Это я уже давно понял.

— Курица⁈ При чем тут курица⁈ — взвизгнул гном, побагровев. — Мое творение! Венец моей инженерной мысли! Мой гениальный почтовый голем! Он… он слегка сошел с ума!

— Слегка? — я скептически приподнял бровь. Как раз в этот момент с улицы донесся отчетливый звук крушения чего-то большого и деревянного, сопровождаемый отборной руганью и женским криком. — И как это «слегка» выглядит?

— Ну-у… — гном заерзал и нервно поправил очки. — Произошел непредвиденный резонанс его логической матрицы, понимаете? Это вызвало каскадный сбой в цикле доставки. Он просто зациклился. Носится по кварталу, как бешеный, сносит торговые лавки и разбрасывает посылки. Я пытался его остановить, но он больше не реагирует на команды!

Я перевел взгляд на Лану. Она в ответ посмотрела на меня. В ее глазах ясно читается: «Может, просто сломаем ему нос и пойдем допивать эль?». Мысль заманчивая, но что-то меня остановило.

— И почему ты пришел именно ко мне? — поинтересовался я у гнома. — Вон, за углом, кабак для наемников. Найми пару орков с молотами. Они твою проблему решат быстро и эффективно.

— Что⁈ — гном так и подпрыгнул на месте. — Молотками⁈ Мое бесценное творение⁈ Да вы с ума сошли! Он стоит больше, чем вся эта грязная улица вместе с вашей таверной! Его нельзя ломать! Мне сказали, что вы, хитрый Стержнев, кулаками машете, а «понимаете, как работают шестеренки в голове». Мне нужно, чтобы вы его… деактивировали. Починили! Не ломая! Я хорошо заплачу!

С этими словами он вытащил из-за пазухи пухлый кожаный мешочек и с громким стуком бросил его на стол. Судя по весу и звону, сумма более чем приличная.

Мой интерес, до этого дремавший, тут же проснулся. К тому же, задача нестандартная. Не разбить или убить, а переиграть, перехитрить. Это уже задачка для мозгов, а не для мышц. А такие я люблю.

— Ладно, — театрально вздохнул я. — Показывай свое «небольшое недоразумение». Лана, пойдем, прогуляемся. Посмотрим на этот парад высоких технологий.

Увиденное в ремесленном квартале превзошло все мои ожидания. Улица выглядит так, будто по ней промчалось стадо обезумевших клыкачей. По брусчатке разбросаны овощи из перевернутых лотков, осколки глиняных горшков, мотки ткани и еще какой-то хлам. В центре всего этого бедлама и носится виновник торжества.

Почтовый голем оказался уродливым, но, несомненно, впечатляющим произведением инженерного искусства. Ростом с человека, он собран из латунных листов и железных балок. Передвигается на трех колесах с пугающей скоростью. Вместо рук у него два механических манипулятора-клешни, а голову заменяет вращающаяся медная сфера с несколькими светящимися оптическими прорезями.

Прямо на наших глазах он с диким скрежетом пронесся мимо, снес бочку с соленой рыбой, окатив прохожих рассолом, и, круто завернув за угол, скрылся из виду.

— Вот! Вот он! — запричитал гном, которого, как выяснилось, зовут Тизельбрик. — Он должен был доставить одну-единственную посылку в ювелирную лавку, а потом… все! Цикл! Он выполняет последний маршрут снова и снова!

— Могу попасть ему болтом в центральный шарнир на стыке «туловища» и колесной базы, — спокойно предложила Лана, вскидывая свой арбалет. — Десять секунд, и он остановится. Навсегда.

— Нет! — взвыл Тизельбрик, чуть ли не бросившись ей в ноги. — Только не это! Корпус поцарапаете!

— Погоди, — остановил я Лану. — Не суетись. Давай понаблюдаем.

Я затащил их обоих в узкий проулок, откуда улица хорошо просматривается. Минуту спустя голем снова вылетел из-за того же угла, проделал абсолютно тот же путь, с тем же скрежетом повернул и снова исчез.

— Он не носится без цели, — пробормотал я, прищурившись. — Двигается по одному и тому же маршруту. Абсолютно точному. Видишь? Он даже вон тот канализационный люк объезжает по одной и той же дуге, до последнего дюйма.

— И что с того? — не поняла Лана, опуская арбалет.

— А то, что это не безумие. Это программа. Работающая, но зацикленная программа, — я повернулся к гному. — Тизельбрик, как эта железяка ориентируется в пространстве? У него что, карта в голове?

— Конечно! — гордо выпятил грудь гном. — В его голове-сфере установлен высокоточный магнето-гироскопический компас, откалиброванный по силовым линиям нашего города. Он определяет свое положение с точностью до волоска!

Магнитный компас. Все гениальное просто. Настолько просто, что даже смешно.

— Лана, — я ухмыльнулся, — мне нужен самый мощный магнит, какой только сможешь найти. Беги к кузнецам в железный ряд. Скажи, что от меня, они поймут. Тизельбрик, а ты нарисуй мне на земле план этого квартала. Мне нужно знать, где находится ювелирная лавка. И найди мне самый глухой, самый узкий тупик на пути твоего монстра.

Через десять минут у меня в руках уже был тяжелый кусок намагниченного железа, размером с мой кулак, а у ног красовалась схема квартала, нацарапанная гномом на пыльной брусчатке. План родился мгновенно — простой, наглый и изящный. Судя по схеме, голем, доезжая до определенного перекрестка, всегда поворачивает налево, к ювелирной лавке. Если в этот момент хорошенько шарахнуть по его компасу мощным магнитным полем, он может «подумать», что ему нужно ехать не налево, а прямо. А прямо по курсу как раз узкий, как мышиная нора, тупик, заваленный всяким хламом и заканчивающийся глухой кирпичной стеной.

— Лана, залезешь на крышу вон того сарая, — я ткнул пальцем. — Оттуда перекресток как на ладони. Если мой фокус не сработает, и он поедет дальше, а не в тупик, всади ему болт в ведущее колесо. Просто обездвижь. Поняла?

Она молча кивнула и вскарабкалась на крышу.

Я дождался, когда голем в очередной раз пронесется мимо и вышел на перекресток, спрятав магнит за спину.

Десять метров. Пять. Три. В тот самый момент, когда механизм должен был начать поворот, я резко шагнул вперед и выставил магнит прямо перед его медной башкой.

Голема передернуло. Медная сфера на его «плечах» завертелась с утроенной скоростью, издавая отчаянный визг. Его тонко настроенный компас сошел с ума от грубого магнитного поля. Вместо того чтобы повернуть, он, качнувшись, поехал прямо. Точно в ловушку.

Раздался оглушительный грохот.

На полной скорости голем врезался в кирпичную стену. В воздух поднялись облако пыли, обломки мусора и осколки стекла. Несколько секунд голем еще дергался. Его колеса бессильно крутились, а потом, с тихим щелчком, оптические сенсоры погасли.

Я медленно опустил руку, выжидая. Из тупика повалил пар.

Первым ко мне подбежал Тизельбрик. Он заглянул в тупик, увидел своего практически невредимого, хоть и отключенного, голема, и его морщинистое лицо расплылось в самой счастливой улыбке, на какую только способен гном.

— Гениально! Просто гениально! Вы даже не поцарапали корпус. Вы его обманули! Вы сломали не механизм, вы сломали его логику! О, хитрый Стержнев, да вы настоящий гений!

Он торопливо сунул мне в руки кошель и, не помня себя от радости, бросился к своему «творению», бормоча что-то про «полную перекалибровку и системную дефрагментацию». С крыши спрыгнула Лана. Она подошла, окинула взглядом обездвиженного монстра, потом перевела взгляд на меня. В ее глазах не было восхищения. Скорее, усталое понимание.

— Могла бы и сама догадаться, — буркнула девушка, но я отчетливо увидел, как на лице промелькнула тень улыбки. — Просто с болтом было бы быстрее.

— Но не так весело, — усмехнулся я, подбрасывая на ладони увесистый кошель.

Вокруг нас уже собиралась толпа. Лавочники и ремесленники смотрели на меня с благоговейным ужасом, будто я был могущественным магом, сотворившим какое-то невероятное заклинание. Они называли это гениальностью. А я… я просто увидел то, на что другие даже не удосужились посмотреть. В этом мире, помешанном на магии, простая логика — это, пожалуй, самое редкое и сильное колдовство. И, как показывает практика, самое прибыльное.

Глава 10

После той заварушки с обезумевшим големом задирать меня перестали окончательно. Вместо этого то и дело подсаживались за стол самые разные личности. Какой-нибудь мордоворот, способный кулаком проломить стену, понижал голос до шепота и спрашивал, как ему «по-умному» выбить долг из хитрого купца, не попав под стражу. Или воровка-полукровка интересовалась, как лучше спланировать проникновение в особняк, где охрана меняется по непредсказуемому графику. Большинство я посылал заниматься своими делами, но сам факт таких обращений меня, признаться, забавлял. Мозги в этом городе ценились, если уметь их правильно подать.

В один из таких дней я развалился на грубой скамье в общем зале гильдии, где, как и всегда, воняет кислым элем, потом и дешевым табаком. Отовсюду слышится гул голосов, прерываемый грохотом кружек и редкими выкриками проигравших в кости.

Напротив сидит Лана. Молчаливая и сосредоточенная. Она медленно, с хирургической точностью, проверяет оперение на арбалетном болте. Ее движения отточены до совершенства. Ни одного лишнего жеста.

Деньги, что мы получили от того сумасшедшего гнома-изобретателя, еще не закончились, но я прекрасно понимаю, это ненадолго. В «Кишках» деньги утекают, как вода сквозь пальцы. Пора задуматься о новом заказе. Желательно прибыльном и не слишком самоубийственном.

Внезапно тяжелая дубовая дверь распахнулась. Гул в зале моментально стих. Все головы повернулись ко входу.

В проеме появился дворф. Но не из тех бедолаг, что вкалывают в шахтах за медяки или таскают тюки в портовых доках. Этот из другой породы. Ростом он едва достанет мне до груди. А вот в плечах шире многих присутствующих. Рыжая борода, заплетенная в толстые косы с вплетенными в них серебряными кольцами, достает почти до колен. Руки, спокойно лежащие на рукояти здоровенного молота на поясе, напоминают комья переплетенных канатов, покрытых старыми ожогами. Это руки мастера, руки кузнеца.

Он обвел притихший зал тяжелым, немигающим взглядом глубоко посаженных глаз, на пару секунд задержался на мне, и, игнорируя остальных, зашагал прямиком к нашему столу.

Подойдя, он не спросил разрешения сесть и не поздоровался. Просто навис над столом, создавая тень. Несмотря на его рост, смотреть на него снизу вверх не хочется.

— Тебя кличут «хитрый Стержнев», — низкий, суровый голос. Он задал не вопрос, а проговорил монотонно и уверенно.

— Иногда зовут и похлеще, — я демонстративно медленно отхлебнул эля. — Тебе чего, уважаемый? Если ищешь, с кем силой помериться, то вон тот орк за дальним столом уже полчаса мается от скуки. Уверен, он с радостью составит тебе компанию.

Дворф даже не повернул головы.

— Сила — это для тех, у кого нет ничего другого. Моей силы хватит, чтобы этот трактир на дрова пустить. Мне нужен ум. Люди говорят, твой ум острее нового резца.

Я криво усмехнулся и поставил кружку.

— Люди много чего говорят. Обычно за кружку эля. Мой ум, в отличие от их болтовни, стоит денег. И не мелких. У тебя они есть?

— У меня есть то, что не купишь ни за какие деньги, — пророкотал дворф. — Меня зовут Эрон. Моя кузница — лучшая под этим куполом.

По залу пронесся тихий, но отчетливый вздох. Даже Лана, до этого полностью поглощенная своим оружием, подняла голову и окинула дворфа оценивающим взглядом. Имя Эрона было легендой. Его клинки не знали, что такое зазубрины, а доспехи ценились на вес золота. Он ковал оружие для личной гвардии великих домов, для дворфийских танов и для самых богатых коллекционеров. Получить от него заказ было почти нереально, а цены были такими, что за один меч можно было купить целый дом в среднем городе.

— Слышал о таком, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более равнодушно. — Впечатляет. Но я пока не планировал вешать на стену новую подкову на счастье. Так в чем дело, Эрон?

Лицо дворфа, и без того мрачное, стало похоже на грозовую тучу.

— Моя родовая шахта. Та, что под ремесленным кварталом, ведет к богатой жиле железокамня. Ее захватили.

— Бандиты? — без особого интереса предположила Лана.

— Хуже. Кобольды. Целое племя. Эти мелкие ящерицы расплодились в старых пещерах и теперь полезли в мои владения, — Он ударил кулаком по столу. Кружки подпрыгнули. — Мои племянники с отрядом дворфов пытались их выбить. Но эти твари превратили шахту в ад. Они роют «лисьи норы» — узкие лазы под полом, откуда протыкают ноги копьями. Ставят сети, которые подбрасывают к потолку. Один из наемников до сих пор там висит, как копченый окорок. Растяжки с подвешеннымикамнями, склянки с кислотой… Я нанял три отряда из вашей гильдии. Вернулись те, кто смог. Без добычи, без чести, оставив внизу половину бойцов. Говорят, это не штурм, а билет в один конец.

— И они абсолютно правы, — кивнул я. — Соваться в узкие норы, которые кишат кобольдами, на их территорию, где они знают каждый камень — это работа для дураков с лишней головой. И ты пришел ко мне, чтобы я стал таким дураком? Нет, спасибо. Моя шкура мне дороже.

— Я не прошу тебя лезть на рожон! — рявкнул Эрон так, что несколько наемников за соседним столом поперхнулись элем. — Я прошу тебя подумать. Ты обвел вокруг пальца голема. Придумай что-нибудь. Выкури их оттуда. Заставь их убраться. Верни мне мою шахту!

— Хорошо, допустим. А что я получу взамен? — прямо спросил я. — Теплое дворфийское рукопожатие? Мне оно карман не согреет.

Эрон прищурился. Он словно взвешивал меня на невидимых весах.

— Мой долг. Пожизненный. Я стану твоим личным кузнецом. Захочешь кирасу, в которой можно будет в лаве купаться, — выкую. Захочешь пару клинков, что будут резать гранит, как масло, — сделаю. Для тебя и твоей спутницы. Любое оружие. Любые доспехи. Из лучшей рудоградской стали, закаленной по секретам моего рода. Все, что пожелаешь. Бесплатно. За одну эту работу.

В зале повисла мертвая тишина. Теперь все смотрели на меня. В глазах каждого наемника плескалась неприкрытая, жгучая зависть. Такое предложение было сродни выигрышу в лотерею, где главный приз — твоя будущая неуязвимость. Мое нынешнее снаряжение было сносным, не более. Но броня от Эрона, его оружие… Это повышало шансы на успех в любом деле процентов на пятьдесят. Риск был колоссальным. Но и награда достойная.

Я перевел взгляд на Лану.

— Что скажешь?

Она пожала плечами, не отрывая взгляда от дворфа.

— Кобольды — трусы. Но они хитрые, и в темноте видят лучше нас. Лезть к ним в лоб — самоубийство. Но если у тебя есть другой план… — она на мгновение встретилась со мной взглядом. — Я с тобой.

Этого было достаточно.

Я снова повернулся к заказчику.

— Мне нужны полные чертежи шахты. Все известные входы, выходы, вентиляционные колодцы, обвалы. Все. Нужно знать, где они берут еду и воду. А еще информация о самих ящерах.

На лице дворфа промелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Все будет, — твердо сказал он. — Сегодня вечером принесу.

— Вот и договорились, — я снова взял свою кружку. — А теперь иди. Мне надо подумать. И ты мне мешаешь.

Дворф, не проронив больше ни слова, развернулся и так же тяжело зашагал прочь, оставив за собой гул завистливых перешептываний.

Когда дверь за ним закрылась, я вытащил из сумки потрепанный лист пергамента и кусок угля.

— Штурмовать их нору — гиблое дело, — пробормотал я, больше для себя, чем для Ланы. — Значит, надо заставить их самих оттуда выскочить. Как тараканов, которых выкуривают дымом. Нам нужен дым. Только не обычный…

Я посмотрел на Лану, на ее лице заиграла легкая ухмылка.

— Похоже, нас ждет охота на ящериц. Главное — правильно расставить мышеловки.

Я склонился над пергаментом. В голове уже начал складываться план. Дерзкий, рискованный и, если все сработает, дьявольски красивый.

1

У входа в шахту Эрона висел пахло влажным камнем, пылью и чем-то еще — едкой, металлической вонью кобольдского логова. Сам владелец, похожий на обросший мхом валун, стоял, скрестив на груди руки толщиной с мое бедро. За его спиной мрачно топтались с десяток его сородичей. Все как на подбор — коренастые, широкие в плечах, с бородами, заплетенными в тугие косы. Они были облачены в тяжелые, ладно подогнанные стальные доспехи, на которых тускло отсвечивали отпечатки молота и личный герб. Каждый сжимал в руках оружие — двуручные топоры, массивные молоты, тяжелые щиты. Выглядят они так, будто собрались не в загаженную ящерами шахту, а на войну с соседним городом-государством.

Они пялились на меня. Беззлобно, но с откровенным, неприкрытым сомнением. Для них, существ из плоти, камня и стали, я был просто очередным хлипким человечишкой. Худым, долговязым аристократишкой, возомнившим себя наемником и предлагающим какую-то чушь вместо нормальной драки. Моя простая кожаная куртка и легкий арбалет выглядели рядом с их снаряжением просто смешно.

— Ну, и где твой великий план, Стержнев? — пробасил Эрон. — Я уже начинаю думать, что проще будет зайти и напасть.

— В лобовой атаке вы потеряете половину отряда. Их там сотни, а туннели узкие. Они нашпигуют вас дротиками из-за каждого угла и завалят проходы, пока вы будете пытаться пробиться сквозь их баррикады. Мы будем воевать не железом, а головой.

Я небрежно ткнул пальцем в переплетение линий на старом пергаменте и продолжил:

— Смотри сюда. Вся ваша шахта пронизана сетью вентиляционных ходов. Уверен, еще твои прадеды их рубили, чтобы внизу не задохнуться от рудничного газа. А вот это, — я обвел ногтем жирный узел на схеме, — главный распределительный колодец. Отсюда воздух идет по всем веткам. Можно, конечно, его перекрыть и подождать неделю, пока они там начнут дохнуть. Но это долго. А можно сделать наоборот. Использовать его как шоссе для доставки маленького, но очень неприятного сюрприза.

Я полез в свою объемистую сумку и выставил на камень четыре невзрачных, плотно запечатанных глиняных горшка. Выглядят они безобидно, словно какая-то кухарка отправила мужу обед в шахту.

Дворфы уставились на мою «артиллерию» с плохо скрываемым презрением. Один из них фыркнул.

— И что это? Горшки? Мы что, в ящериц посудой кидаться будем? Может, еще ложками их заковыряем?

— Почти угадал, — усмехнулся я, наслаждаясь их недальновидностью. — Внутри каждого горшка два алхимических реагента. Их разделяет тонкая восковая перегородка. Когда горшок разбивается, перегородка ломается, жидкости смешиваются. Результат — облако густого, тяжелого газа. Он бесцветный, почти без запаха и совершенно не ядовитый. Но у него есть одно забавное свойство. Он мгновенно усыпляет. Парочка вдохов, и даже здоровый портовый орк-грузчик будет видеть сладкие сны часов этак пять. А уж про этих мелких переростков и говорить нечего.

На суровых, обветренных лицах дворфов медленно проступало выражение крайнего недоверия, смешанного с изумлением. Война без единого удара топора. Сражение без крови и звона стали. Для них это, наверное, кажется вымыслом.

— Главный ствол вентиляции выходит на поверхность вот там, — я махнул рукой в сторону скалистого уступа высоко над нашими головами. — Метров пятьдесят, почти отвесная стена. Никто из вас в своих консервных банках туда и за день не залезет. А вот для Ланы это как по лестнице в таверну подняться.

Девушка даже бровью не повела. Она вообще редко проявляет эмоции. Просто молча оттолкнулась от стены, закинула свой верный арбалет за спину и проверила веревочные мотки с крюками на поясе.

— Ну и что дальше? — вскинул Эрон бровь.

— Я полезу с ней. Мы сбросим горшки в колодец. После этого вы ждете ровно час. Ни минутой меньше, ни минутой больше. Газ тяжелый, ему нужно время, чтобы осесть и заполнить все норы. А потом просто заходите и собирайте урожай. Никакой резни, никаких похорон. Просто зайдете и свяжете их, как мешки с картошкой.

Эрон долго молчал, хмуря густые брови и теребя кольцо в бороде. Он был воином до мозга костей, и вся эта алхимическая хитрость определенно чужда ему. Но он не глупец. Прекрасно понимает, что я прав, и штурм узких туннелей, кишащих кобольдами, — верное самоубийство.

— Ладно, — наконец выдавил он, скрипнув зубами. — Делай, что придумал, колдун. Но если твой фокус не сработает и из-за твоих горшков поляжет хоть один мой дворф, я лично откую из тебя подкову. И прибью над входом в эту шахту. На удачу.

— Идет, — криво ухмыльнулся я. — Лана, выдвигаемся.

Подъем оказался тем еще развлечением. Лана скользила по скале вверх с грацией и скоростью паука. Ее пальцы находили крошечные, незаметные выступы, ноги упирались в едва видимые трещины. Она двигалась бесшумно и легко, словно для нее не существовало силы тяжести. Я же, карабкаясь следом, пыхтел, как паровой котел, и потел в три ручья. Мое новое аристократическое тело, хоть я и гонял его последние месяцы до седьмого пота, все еще не обладало звериной выносливостью и ловкостью. Цепляясь за острые края камней и обдирая пальцы в кровь, я в очередной раз проклял новое, слабое тело. Единственный плюс в сложившейся ситуации — миловидный зад наемницы, маячащий перед глазами.

Наконец, мы вскарабкались на небольшой скальный карниз. Прямо перед нами в стене вентиляционная шахта, перекрытая толстой, проржавевшей решеткой. Изнутри тянет холодом и сыростью.

— Снимешь? — спросил я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и унять дрожь в мышцах.

Лана молча кивнула. Она сняла с пояса короткий, но крепкий стальной ломик и сноровисто принялась за дело. Пара точных, выверенных ударов, и старые, заржавевшие крепления поддались.

— Три горшка кидаем сразу, — проинструктировал я, передавая ей тяжелую глиняную посуду. — Последний через пять минут. И старайся не дышать тем, что полетит обратно. Нам еще как-то спускаться отсюда надо.

Она снова кивнула. Аккуратно, один за другим, скинула три горшка в зияющую темноту колодца. Спустя несколько секунд снизу донесся глухой, едва слышный стук разбившейся глины. Мы просидели пять минут в полном молчании, слушая лишь свист ветра. Затем Лана отправила вслед и четвертый горшок. Почти сразу из шахты потянуло еле уловимым, странным запахом, похожим на воздух после сильной грозы.

— Готово. Теперь ждем, — сказал я, усевшись на самый край выступа и свесив ноги.

Час ожидания тянулся, казалось, целую вечность. Внизу, у входа в шахту, дворфы мрачно топтались на месте, то и дело бросая недоверчивые взгляды наверх. В их позах читалось нетерпение и скепсис. Они были бойцами, а не выжидающими. Их бесило бездействие. Я же был абсолютно спокоен.

И вот, когда время наконец вышло, я указал Лане на спуск.

— Время! — крикнул я Эрону, легко спрыгнув на землю с последнего уступа. — Можете заходить. Только без шума. Вдруг там нашелся какой-нибудь уникум, на которого газ не подействовал.

Борин окинул меня последним долгим, сомневающимся взглядом, но потом решительно рявкнул своей команде:

— За мной! Щиты к бою!

Дворфы, мгновенно собрались в строй и с грохотом открыли тяжелые каменные ворота. Мы с Ланой, держа арбалеты наготове, вошли следом за ними.

Картина, открывшаяся нам, заставила остановиться даже этих суровых воинов.

Прямо у входа, нелепо скорчившись на полу, спят два кобольда-часовых. Их копья валяются рядом. Чуть дальше, в первом большом зале, целая армия. Они спят вповалку за наспех сложенной баррикадой из камней и рудничных тележек. Один застыл с куском вяленой крысы на полпути ко рту. Другой спит, обняв бочонок с какой-то мутной жидкостью. Третий просто лежит на спине, раскинув лапы и тихо похрапывая. Сцена напоминает не захваченную вражескую крепость, а последствия какой-то грандиозной попойки. Ни смертельных ловушек, ни оскаленных морд, ни свистящих дротиков. Только мирное, тихое сопение сотен мелких ящероподобных тварей.

Дворфы замерли. Их высеченные из камня лица выражают теперь такое изумление, на которое я и не рассчитывал. Один из них даже опустил свой огромный топор и недоуменно почесал затылок под шлемом. Они готовились к кровавой бане, к тяжелому бою в тесных коридорах, а попали в гигантскую общую спальню.

— Вяжите их, — скомандовал я.

Дворфы, очнувшись от ступора, с каким-то даже детским восторгом принялись за работу. Уверен, это была самая легкая и странная битва в их жизни. Они деловито и почти бесшумно связывали спящих кобольдов прочными веревками, складывая их в аккуратные кучи, словно поленья. Ни одного удара, ни одного выстрела, ни капли крови.

Эрон медленно обошел главный зал, заглядывая в боковые помещения. Везде повторяется одна и та же картина. Спящие тела.

Вскоре он вернулся и подошел ко мне. Его лицо осталось непроницаемым, но в глазах заплясали ошарашенные огоньки.

— Ни одной царапины… — пророкотал он, глядя то на меня, то на горы связанных кобольдов. — Клянусь бородой моего деда, мы бы оставили тут половину отряда. А ты… ты их просто уложил спать. Всех до единого.

Он снова посмотрел на кучу беспомощно сопящих ящериц. В его взгляде больше нет ни капли недоверия или презрения. Только чистое, незамутненное уважение. Уважение мастера к работе другого мастера.

— Я твой должник, Стержнев, — твердо произнес он. — Слово моего клана крепче рудоградской стали. Моя кузница и мои молоты отныне к твоим услугам. Всегда.

Я криво усмехнулся, опустив арбалет.

— Вот и отлично, — кивнул в ответ, поправляя на плече ремень сумки. — А то моя старая кираса в последнее время нещадно трет. Надо будет заглянуть на днях. Снять мерки для новой. И про мою спутницу не забудь. У нее тоже будет заказик.

Глава 11

Мы добрались до кузницы Эрона дня через три. Найти ее было несложно. Даже в ремесленном квартале, где воздух намертво пропитался запахами угля, нечистот и дешевой стряпни, это место выделялось.

Представьте себе приземистую коробку из почерневшего, будто обугленного камня, без единого окна или украшения. Из крыши торчит широченная труба, извергающая в сумеречное небо дым. Изнутри доносится тяжелый стук.

Лана молча встала рядом. Она не морщится от вони и не обращает внимания на толкающихся в узком переулке прохожих. Ее мир сузился до цели. Мне это нравится. Профессионализм — он либо есть, либо его нет.

Когда Эрон распахнул перед нами тяжелую железную дверь, в лицо ударил жар. Это целый храм, посвященный огню и стали.

Посреди огромного зала, теряющегося в тенях под высоким потолком, ревет горн. Пламя в нем не оранжевое или желтое, а ослепительно-белое, похожее на ядро рождающейся звезды. От него плывет и искажается воздух.

Вдоль этих стен размещены наковальни размером с надгробные плиты, огромные чаны с водой и чем-то темным, густым, а на стойках и крюках висят молоты. Некоторые обычного размера, но другие… другими можно было, наверное, проламывать городские стены.

— Вот мы и здесь, — подал я голос, когда глаза привыкли к полумраку. А затем положил на ближайший стол пергамент с заранее обговоренными значениями — мерками и прочим.

Эрон, стоявший посреди этого ада, обернулся. Он уже скинул свою верхнюю одежду, оставшись в одних широких штанах и кожаном фартуке, почерневшем от копоти. Его могучий торс, переплетенный венами, блестит от пота в свете горна. Сейчас он уже не похож на угрюмого дворфа из таверны.

— Вот и славно. Приготовления завершены. Пора браться за работу.

Он не стал больше ничего объяснять. Рыкнув пару гортанных слов своим подмастерьям, подхватил гигантские щипцы и сунул их в самое сердце белого пламени. Через мгновение вытащил оттуда слиток металла. Раскаленный добела, он казался почти прозрачным, но я знал, что под этой слепящей оболочкой скрывается иссиня-черный сплав, который уже видел раньше.

И началось представление.

Мы с Ланой отошли в самый дальний и прохладный угол, стараясь не мешать. Эрон не спал, не ел и, кажется, почти не дышал. Он был одержим. Молот в его руках то взлетал высоко вверх, замирая на мгновение в высшей точке, и обрушивался на слиток с оглушительным грохотом, высекая фонтан слепящих искр, то вдруг начинал выстукивать быструю, точную дробь, от которой металл на глазах менял свою форму, вытягиваясь и уплотняясь. Он то погружал заготовку в чан с шипящим маслом, и кузницу мгновенно заволакивало клубами едкого черного дыма, то снова совал ее в ненасытную пасть огня.

Это был какой-то первобытный, завораживающий танец. Танец силы, точности и невероятной выносливости. Я, человек из другого мира, привыкший к баллистическим таблицам и химическому составу пороха, смотрел на это с плохо скрываемым восхищением. В моем мире такое назвали бы искусством. Здесь это была просто работа. Тяжелая, честная работа. А Лана… она зависла.

Неподвижная, как каменная статуя, девушка не отрывала взгляда от рук кузнеца. Ее лицо казалось спокойным, но в карих глазах отражалось наслаждение и страсть.

Мы пробыли в кузнице почти сутки. Иногда уходили на пару часов в ближайший трактир, чтобы проглотить кусок жесткого мяса и выпить кружку воды или эля. Потом возвращались. А дворф все работал. Его подмастерья сменяли друг друга, подкачивая мехи и поднося инструменты, но сам Эрон не отходил от наковальни.

Наконец, на исходе второго дня, все было кончено. Эрон, вымотанный до предела, шатающийся от усталости и почерневший от копоти так, что белки глаз казались неестественно яркими, с последним, полным удовлетворения выдохом положил на широкий каменный стол два своих творения.

Первым был доспех. Мой доспех.

Никакого блеска, никакой полировки. Матово-черный, как сама тень. Кираса, наплечники, поножи, наручи. Каждая деталь подогнана друг к другу. Никаких дурацких узоров, никакой гравировки, ни единой заклепки, которая бы не несла функциональной нагрузки. Чистая, смертоносная польза.

Я взял в руки кирасу. Она оказалась на удивление легкой, не тяжелее моей старой кожаной куртки, набитой всяким хламом. Когда постучал по ней костяшками пальцев, металл ответил глухим, низким звуком.

— Рудоградская сталь, метеоритное железо и кое-что еще, — хрипло сказал Эрон, вытирая пот со лба рукавом, оставляя на коже грязные разводы. — Секрет фирмы. Остановит арбалетный болт в упор. Меч оставит только царапину. Двигаться будешь, как в собственной шкуре. Примерь.

Я скинул куртку и начал облачаться. Странное чувство. Доспех сел на меня как влитой. Нигде не жмет, не натирает, не сковывает.

— Впечатляет, — честно признал, осматривая себя. — Я твой должник, мастер.

— Ты уже заплатил, когда вышвырнул крысенышей из моих шахт, — отмахнулся дворф, явно довольный моей реакцией. — Долгов нет. А это… это для твоей спутницы.

Он повернулся к Лане и протянул ей второе свое творение.

Вещицей оказался арбалет. Таких я не видел даже в арсеналах элитных корпораций из моего прошлого. Его ложе вырезано из темного, почти черного дерева, гладкого и холодного на ощупь. Плечи сделаны из того же иссиня-черного металла, что и моя броня. Но самое главное скрывалось внутри. Сбоку виднеется сложная система из шестеренок и рычагов, собранная с точностью часового механизма.

— Самовзводный, — с нескрываемой гордостью пояснил дворф. — Потяни за боковой рычаг, и тетива встанет на место. Три секунды на перезарядку, если руки не из задницы растут. Сила натяжения такая, что болт прошьет дубовую дверь с пятидесяти шагов. Баланс идеальный. Я назвал его «Молния».

Лана медленно, почти благоговейно, взяла арбалет в руки. Она не произнесла ни слова. Ее пальцы прошлись по гладкому дереву, проверили крепление плеч, легко коснулись спускового крючка. Она вскинула его. Прицелилась в дальний темный угол кузницы, и на мгновение ее фигура застыла. Это было похоже на встречу двух давно потерявших друг друга частей одного целого. Она щелкнула рычагом. Раздался тихий, смазанный лязг. Тетива со свистящим шорохом встала на боевой взвод.

Девушка опустила арбалет и наконец посмотрела на Эрона. И в этот момент на ее суровом, вечно сосредоточенном лице появилось что-то новое. Не улыбка, нет. Скорее, намек на нее. Едва заметное движение уголков губ вверх.

— Хорош, — тихо сказала она.

Одно это слово, слетевшее с ее губ, стоило больше, чем все хвалебные оды аристократов верхнего города. Дворф это понял. Он удовлетворенно крякнул, и его огромные плечи расслабились.

— В руках мастера и инструмент должен быть достойным.

Он выдал нам два кожаных колчана с тяжелыми болтами, чьи граненые наконечники выкованы из того же черного металла, и, больше не сказав ни слова, просто рухнул на широкую лавку у потухающего горна. Через секунду кузницу наполнил могучий, раскатистый дворфийский храп. Отдал свой долг и теперь мог спать спокойно.

Мы вышли на улицу. Прохладный воздух после раскаленной кузни показался ледяным. Я почувствовал приятную, обнадеживающую тяжесть доспеха на плечах.

Лана шла рядом, не выпуская «Молнию» из рук. Она несла ее так, словно это был не кусок дерева и металла, а спящий ребенок.

Что ж, подведем итоги.

Репутация в определенных кругах? Есть. Теперь ко мне приходят не для того, чтобы посмеяться, а для того, чтобы нанять.

Деньги? Пока есть. На жизнь и пару новых авантюр хватит.

Напарник, которому можно доверить спину? Есть. Молчаливая, смертоносная тень, у которой теперь лучший инструмент для ее работы.

И снаряжение. Лучшее, что можно достать за деньги и услуги в этом проклятом городе. Хотелось попросить у Эрона и второй такой арбалет, но решил повременить. Во всяком случае Лана отдала мне прошлое свое оружие. А оно ни разу не подводило.

Все фигуры расставлены на доске. Мои фигуры. Осталось только решить, с кем играть следующую партию. И на этот раз ставки будут гораздо выше, чем просто мешок монет.

1

В гильдии наемников всегда пахнет примерно одинаково. Если смешать запах прокисшего эля, пота от десятков немытых тел, дешевой похлебки и дрянного табака, получится как раз это самое амбре.

Я сидел за нашим любимым столом в самом дальнем углу, откуда было хорошо видно и вход, и выход. В кружке плескалось что-то мутное и кислое, но здесь это называли элем, так что приходилось мириться.

Еще пару недель назад каждый мой шаг по этому залу сопровождался насмешливыми ухмылками и тихим шипением за спиной. «Аристократишка забрел». Теперь же здоровенные наемники, способные переломить человека пополам, молча кивали мне при встрече. Они не понимали меня, но начали уважать. Вернее, не меня, а результаты моей работы. В этом мире это было одно и то же.

Я провел рукой по нагруднику своей новой кирасы. Дворф Эрон назвал ее «Ночной сталью» и поклялся своей бородой, что она остановит и меч, и арбалетный болт. Матово-черные пластины, подогнанные друг к другу без единого зазора, сидят на мне отлично. Тяжелая, надежная вещь. Куда надежнее людей.

Напротив меня Лана. Она не пьет. Эта девушка вообще редко делает что-то, что могло бы хоть на секунду притупить ее реакцию. Сейчас все ее внимание сосредоточено на новом арбалете, который она бережно протирает промасленной тряпкой. В ее руках эта штука из дерева и стали превращается в хирургический инструмент, способный вырезать цель с двухсот шагов.

Мы не тратили время на пустые разговоры. За последние недели мы научились понимать друг друга по одному взгляду. Она доверяет моим планам, я — ее способностям.

— Стержнев, — голос Борислава, главы гильдии, низкий и скрипучий, нарушил тишину. Он сел на скамью рядом со мной, продолжив. — Есть дело. Легкие деньги. Заказчик — богатый, но нервный.

— Если дело простое, почему зовешь нас? — спросил, даже не глядя на него. — Вон, пошли того здоровяка у стойки. Ему как раз нужно на новую дубину заработать.

— Потому что заказчик — жена одного торговца специями, — пояснил Борислав. На стол со стуком упал небольшой кожаный кошель. Не то чтобы он ломился от монет, но для начала неплохо. — Ее муж, некий Джером, вчера ушел из дома и не вернулся. Она хочет, чтобы его нашли. Тихо и без шума. Ей не нужна месть или спасательная операция. Просто узнай, где он и что с ним. Жив, мертв, пьян в какой-нибудь канаве — ей все равно. Нужен простой ответ.

Лана подняла голову, оторвавшись от излюбленного арбалета.

— Где его видели в последний раз? — ее голос показался мне таким же ровным, как и всегда.

— В этом и проблема, — вздохнул Борислав. — Его видели на границе среднего города и «Кишок». Видимо, у него там был какой-то поставщик, который толкал товар по дешевке. Так что придется прогуляться.

— Хорошо, — я забрал кошель со стола и поднялся.

2

Тянуть не стали. Допили, доели и отправились на нижние улицы, в самую бездну этого города. Здесь меняется сам воздух. Становится густым, влажным, вонючим. В низинах «Кишкок» эта вонь достигает своего апогея.

Мы шли по переулкам, таким узким, что в некоторых местах приходилось передвигаться боком. Лана держалась в паре шагов позади меня. Ее взгляд был похож на луч фонаря, методично обшаривающий темные подворотни, окна и крыши. Я же шел впереди, играя роль приманки. Слухи здесь распространятся быстрее чумы, и история о «хитром Стержневе», аристократе, который решает проблемы в нижнем городе, уже стала местной легендой. Группки оборванцев, которые обычно сразу потянулись бы к ножам при виде чужака, теперь лишь провожали нас настороженными взглядами, стараясь держаться на расстоянии.

На поиски нужного человека ушло около часа. Пара монет, брошенных в кружку информатора Гриши «ВсеУши», который как раз просиживал штаны в одной из местных забегаловок, и дело пошло быстрее. Он, давясь от жадности дешевым вином, рассказал, что видел вчера этого Джерома. Тот хвастался, что провернет «сделку века». Шепнул и о том, куда собирается.

Туда мы и направились. В итоге добрались до одного из тупиков в переулках. Заваленный мусором, мокрый и темный тупик. Вонь здесь такая, что слезятся глаза. И там, в самом конце, прислонившись к скользкой стене, сидит человек в дорогой, хоть и перепачканной одежде. Джером.

Подумав было, что задание чересчур легкое, я решил проверить.

Мы подошли ближе. Я сразу понял, что цель мертва. Но что-то не дало покоя.

Я присел на корточки, чтобы осмотреть его получше. На богатом камзоле ни дырки. На теле — ни царапины. Кошель с деньгами, куда более увесистый, чем наш аванс, так и висит на поясе. Вокруг никаких следов борьбы. Даже мусор лежит так, будто его не трогали неделями. Джерома не ограбили и не убивали в драке. Он просто сидит здесь, будто решил отдохнуть. А затем раз и… все.

Но его лицо…

Я видел много мертвецов. Видел страх, удивление, боль, ненависть в их остывших глазах. Но такого — никогда. Глаза Джерома распахнуты так широко, что казалось, вот-вот вылезут из орбит. Рот открыт в беззвучном крике. Это не удивление или испуг. Это чистый, животный ужас. Как будто последнее, что он увидел в своей жизни, было настолько чудовищным, что его мозг просто отключился.

— Что это с ним? — хмыкнула Лана, также подойдя ближе и уперев руку в бок.

Мой взгляд скользнул ниже. На темной ткани одежды и на земле вокруг заметил тонкий слой какой-то пыли. Я осторожно коснулся ее кончиком пальца. Сухая, невесомая, без запаха. Никогда не видел специй такого вида.

В итоге мы вызвали городскую стражу. Пришли двое. Ленивые, неповоротливые, в мятых доспехах. Они осмотрели мертвое тело, нас и окружающую грязь с одинаковой брезгливостью.

— Ну, чего у вас? — просипел один, зажимая нос.

— А сам не видишь? — указал на тело, нахмурившись. — Торговец.

Стражник подошел и лениво ткнул труп носком сапога.

— И чего? Сердце встало. Или дури какой-то нанюхался. Тут каждый второй так подыхает. Давай грузи его в мешок, и по домам.

— Вы что, не видите? — не выдержал я. — Посмотрите на его лицо. И эта пыль везде. Это не сердечный приступ.

Второй стражник, который до этого молча разглядывал свои ногти, посмотрел на меня усталым взглядом.

— Послушай, наемник. Твоя работа — найти тело. Ты его нашел. Молодец. А остальное — не твоего ума дело. Мы напишем в отчете, что это несчастный случай. Все будут довольны. А если будешь лезть не в свое дело, то мы можем указать, что это ты его и прикончил. Теперь тебе понятно?

Спорить бесполезно. Они кое-как затолкали тело в мешок и, спотыкаясь и ругаясь, потащили его из тупика. Скоро мы с Ланой остались одни.

Тишина начала давить на уши.

— Дело сделано, — наконец сказала напарница. — Мы нашли его. Нужно забрать у Борислава остальные деньги.

Она была абсолютно права. По контракту мы должны были его просто найти. И мы нашли. Работа выполнена. Но я не могу уйти. Мой мозг, привыкший анализировать любую мелочь, просто гудит сейчас от напряжения. Ужас, не оставивший следов. Таинственная красная пыль. Отсутствие видимого мотива. Это загадка. И, черт возьми, какая же привлекательная.

— Иду, — бросил я, не поворачиваясь.

Лана кивнула и пошла к выходу из переулка. Я же достал из кармана небольшой пустой мешочек и собрал часть странной пыли. Уже после догнал напарницу.

Внутри уже заработал привычный механизм. Это что-то новое. Что-то, чего я раньше не встречал. И я не собираюсь делать вид, что ничего не заметил. В конце концов, мне платят за мозги.

Глава 12

Мы вернулись в гильдию на границе «Кишок» уже с темнотой. В главном зале оказалось почти пусто, лишь пара наемников-орков глухо переругивалась над кружками дешевого пива.

Борислав ждал нас у себя. Посыльные сообщили о завершении работы. Его кабинет — тесная каморка, где пахнет старой кожей, табаком и усталостью. Он даже не поднял головы, когда мы вошли.

— Вот и все. Дело закрыто, — выдал, массируя висок мозолистыми пальцами. — Тело вы нашли. Заказчица уведомлена. Можете идти.

— Что-то нечисто, Борислав.

Глава гильдии наконец-то оторвался от бумаг и тяжело вздохнул. Этот вздох был громче, чем скрип просевших половиц под моими ногами.

— Стержнев, не начинай, а? Мертвец — он и есть мертвец. Это «Кишки». Тут люди мрут от сквозняка. Чем меньше лишних вопросов, тем крепче будешь спать по ночам. Ты получил свои деньги, я сдал отчет. Все довольны.

— Довольны? — я криво усмехнулся, подойдя ближе к столу. — Тот парень точно не выглядел довольным. А я не в восторге от того, что по нашему району, по земле, где слово гильдии вроде как закон, бродит какая-то тварь, убивающая людей одним только взглядом. Я не преувеличиваю. На теле ни единой царапины, кошель с монетами на месте, а на лице… Знаешь, я видел парней, которых разрывали на части дикие клыкачи в пустошах. В их глазах было куда меньше ужаса.

Я вытряхнул на стол часть той самой пыли из своего мешочка. Борислав покосился на нее своим единственным глазом, потом снова уставился на меня.

— И что это такое? Перхоть с его парика?

— Этого я как раз и не знаю. Эта пыль была на его одежде и на полу вокруг. И самое интересное — городская стража. Они даже не присмотрелись. Буркнули что-то про слабое сердце и утащили. Как думаешь, о чем теперь будут шептаться в темных переулках? Что в «Кишках» можно помереть от страха, а наша гильдия, которая берет монету и гарантирует безопасность, просто придет, заберет свою долю и умоет руки? — я наклонился вперед, упираясь костяшками пальцев в стол. Мой голос стал тише. — Люди платят нам не потому, что мы сильнее стражи. Они платят, потому что мы решаем те проблемы, которые стража решать не хочет или тупо боится. Это наша репутация, Борислав. Наш главный актив. И прямо сейчас этот актив дешевеет на глазах. Если мы начнем закрывать глаза на подобные дела, то чем мы будем лучше этих продажных неудачников в помятых доспехах? Очень скоро к нам перестанут приходить с заказами, а начнут приходить с ножами в спину. Потому что решат, что мы уже не можем дать сдачи.

Борислав замолчал. Он начал барабанить толстыми, обломанными пальцами по столешнице, не сводя взгляда с жалкой горстки пыли. Он был старым, матерым волком и прекрасно понимал каждое мое слово.

Сила гильдии держится не только на стальных мечах, но и на незримом страхе и уважении. И если уважение испарится, страх очень быстро сменится презрением.

— Черт бы тебя побрал, Стержнев, — наконец прохрипел мужик, потирая шрам над пустым глазом. — Вечно ты находишь проблемы там, где остальные видят только закрытый контракт. Я не люблю такие дела. От них воняет магией или еще какой-то дрянью похуже.

— Я тоже их не люблю. Но еще больше я не люблю, когда на моей территории кто-то безнаказанно щелкает людей, как орешки.

— Ладно. Но слушай сюда внимательно. Это будет неофициально. Никаких отчетов в гильдейской книге, никаких следов. Если вас прищучит стража или кто посерьезнее, я скажу, что впервые вас вижу, а ты просто наглый самозванец.

— Разумеется.

— Вот, — он с грохотом выдвинул ящик стола и бросил на него еще один крохотный мешочек, в котором брякнули пара медных монет. — Это все, что я могу дать сверху. На пиво и мелкие расходы. Крутитесь, как хотите.

— Нам хватит, — я забрал деньги. — Мне не нужна армия. Мне нужны ответы.

Мы вышли из его душного кабинета. Лана дождалась, пока за нами закроется дверь, и посмотрела на меня своим обычным взглядом.

— Я же говорила, дело закрыто.

— Для них — да. Для нас оно только начинается. У меня есть крохотная зацепка, — я похлопал по мешочку с пылью у себя на поясе. — Но для начала мне нужно, чтобы ты кое-что выяснила. Ты знаешь эти улицы лучше, чем кто-либо. Поспрашивай. Были ли за последнее время похожие случаи. Такие же странные смерти, которые списали на несчастный случай или внезапную болезнь. Ищи мертвецов с широко открытыми от ужаса глазами.

Она молча кивнула. Мы разделились у выхода из гильдии. Я вернулся в свою каморку, которую снимаю над оружейной лавкой — маленькую, как гроб, комнатку с койкой и столом. Зато отсюда не несет помоями. Да и никто не тревожит. Есть плюсы в том, что моей семье до меня нет дела.

Под неровным светом масляной лампы я осторожно высыпал пыль на кусок белого пергамента. Она невероятно мелкая, однородная, красно-бурого цвета. Ни на одну известную мне специю, яд или алхимический порошок не походит.

Я попробовал растворить ее в воде — безрезультатно. Капля кислоты, которую я приберег для взлома замков, тоже не дала никакого эффекта. Попробовал поджечь — она даже не нагрелась. Что за инертная дрянь?

Прошло несколько часов.

Я уже начал думать, что зря затеял всю эту возню и полез не в свое дело, когда дверь тихо скрипнула. Вошла Лана. Бесшумно, как тень. Она принесла с собой прохладный ночной воздух, а еще — плохие новости.

Девушка села на единственный стул напротив меня и молча положила на стол три маленьких обломка угля.

— Еще двое, — обычный тихий голос прозвучал сейчас, как приговор. — За последний месяц.

Она начала рассказывать подробнее. Не ходила к трактирным болтунам, вроде Гриши. Нет. Ее информаторы куда надежнее.

Говорила со старой прачкой, которая обмывает покойников для похорон, с мальчишкой-гробокопом, что подрабатывает в местной часовне, и со слепой старухой, которая целыми днями сидит у входа в ткацкую мастерскую и слышит все, что происходит на ее улице.

Первым стал ткач по имени Элиас. Одинокий старик, живший в своей коморке при мастерской. Не так давно его нашли мертвым, сидящим за своим станком. Он просто застыл, уронив челнок. Смотрел в пустоту перед собой невидящими глазами. Стража сказала — сердце старика не выдержало, бывает.

Второй оказалась молодая девушка, подмастерье в кожевенной мастерской. Ее звали Тина. Нашли в сыром подвале, где она вымачивала шкуры. Жертва лежала на полу, рядом с перевернутым чаном с вонючей жижей, и ее лицо… Лана сказала, что мальчишка-гробокоп, который помогал выносить тело, до сих пор заикается, когда вспоминает ее глаза. Официальная причина смерти — отравилась ядовитыми испарениями от химикатов.

— Все то же самое, — закончила Лана, постучав пальцем по трем уголькам на столе. Каждый из них теперь был символом одной оборванной жизни. — Умерли на месте. Лица, как у того торговца в переулке. Никаких следов борьбы или грабежа. Никто ничего не видел и не слышал.

Сидя и глядя на эти черные обломки, я задумался. Картина складывается. Мрачная и по-настоящему пугающая. Это не случайность, а серия нападений.

Три жертвы. Зажиточный торговец, нищий старик-ткач, молодая девчонка-кожевенница. Разный возраст, разный пол, разное ремесло. Между ними нет ровным счетом ничего общего. Они не были знакомы. У них не было общих врагов или тайных дел. Общим было только одно — все они жили и работали в «Кишках».

И, конечно же, эта чертова ржавая пыль. Я готов поспорить на свою голову, если бы кто-то удосужился как следует осмотреть те места, он нашел бы пыль и рядом с теми двумя телами.

— У нас серийный убийца, — констатировал я очевидное. — И он не оставляет следов, кроме своего странного «почерка» в виде ужаса на лицах и этой пыли.

Лана молча кивнула, ожидая, что я скажу дальше. В ее глазах нет страха. Только ожидание приказа.

Я снова осмотрел кучку красно-бурого порошка на пергаменте. Это единственная ниточка. Единственная улика в деле, где нет ни свидетелей, ни внятных мотивов, ни орудия убийства. Мы топчемся на месте. Нам нужен кто-то, кто мог бы сказать, что это за дрянь.

— Нам нужен специалист, — выдал, поднявшись со стула. — Тот, кто разбирается во всяких странных, необычных материалах. Тот, кто может на глаз отличить пыльцу редкого цветка из садов шпиля от перемолотого в порошок рога демона.

1

Я направился не в вонючие лаборатории ремесленников, а глубже. Туда, где даже законы «Кишок» уступают место чему-то более древнему и твердому. Мой путь лежал в подземные чертоги дворфов.

Спуск в их квартал был похож на погружение в жерло вулкана. Вонь человеческих трущоб сменилась сухим, горячим воздухом, густо пропитанным запахами раскаленного металла и угольной гари.

Узкие, ровные тоннели, выгрызенные в теле скалы, вибрировали от непрерывного гула. Стук тысяч молотов сливался в единый, могучий ритм, словно где-то в глубине билось огромное металлическое сердце. Здесь не было мусора и грязи. Каждый камень лежал на своем месте. Это мир порядка, труда и огня.

Кузницу Эрона я нашел бы и с закрытыми глазами. Даже в этом царстве огня и стали она выделяется.

Из широченной валит такой черный дым, что кажется, будто он может заслонить собой тусклое солнце под куполом.

Я толкнул тяжелую дубовую дверь, не знавшую замков, и на меня тут же дохнуло жаром, словно я сунул голову в пасть дракону. Внутри, в багровом полумраке, пляшущем в такт ревущему пламени горна, увидел хозяина. Эрон, по пояс голый, стоит у своей наковальни. Его широченная спина и руки, толщиной с мое бедро, блестят от пота. Огромный молот в руках взлетает и опускается с завораживающей точностью и силой. Кажется, он не бьет по куску раскаленного металла, а лепит его, как податливую глину.

Дворф заметил меня не сразу. Лишь когда его молодой подмастерье, здоровенный парень с едва пробивающейся бородкой, замер с кузнечными мехами в руках и уставился на меня.

Он медленно повернул голову. Его взгляд впился в меня. Затем он воткнул раскаленный добела слиток в чан с водой. Раздалось оглушительное шипение, и кузницу на мгновение заволокло густым, пахнущим серой паром.

— Чего надо, человече? — пророкотал он.

— Решил сменить обстановку, Эрон, — спокойно ответил, шагнув внутрь. — У вас тут, конечно, как в преисподней, зато воздух честнее, чем в отцовском дворце. По крайней мере, здесь не пытаются всадить тебе нож в спину, мило улыбаясь.

Эрон хмыкнул. Его суровое, будто высеченное из гранита лицо, на миг смягчилось. Он вытер пот с лица тыльной стороной предплечья, оставив на коже широкий черный след от сажи.

— Это да. Молот всегда бьет прямо. Так что привело тебя в мою нору, Стержнев? Твой новый доспех еще и царапины не видел. Неужели умудрился сломать?

— С доспехом все в порядке, — я подошел ближе, игнорируя жар, исходивший от остывающей наковальни. — Мне нужен твой совет. Как мастера по металлу.

— Советы у нас тоже не бесплатные, — проворчал он, но в его глазах блеснуло любопытство. Дворфы уважают свое ремесло больше всего на свете, и просьба о совете от «мастера» определенно льстит.

Я не стал тянуть кота за хвост. Развязав кожаный мешочек, который до этого сжимал в кулаке, осторожно высыпал на край наковальни щепотку красно-бурой пыли.

— Что это?

И тут произошло то, чего я никак не мог ожидать.

Лицо Эрона окаменело. Весь жар и жизнь, казалось, покинули тело. Он уставился на ржавый порошок. Его глаза превратились в две крошечные точки.

Молот выпал из его ослабевших пальцев и с оглушительным звоном ударился о каменный пол. Подмастерья мгновенно перестали ухмыляться и в ужасе уставились на своего учителя. В моей прошлой жизни я видел, как солдаты роняют оружие. Обычно это означало шок или смертельную рану. Но чтобы дворф-кузнец, для которого молот — продолжение руки и души, уронил свой главный инструмент…

Дурной знак.

— Вон, — прорычал Эрон, не сводя взгляда с пыли. Голос тихий, но полный ярости.

Молодые дворфы, бледные как полотно, переглянулись и, не задавая вопросов, пулей вылетели из кузницы.

Не говоря ни слова, Эрон схватил огромное ведро с грязной водой и одним размашистым движением выплеснул его в ненасытную пасть горна. Пламя, ревевшее секунду назад, с отчаянным, воющим шипением захлебнулось и погасло. В кузнице воцарилась непривычная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием остывающего угля. Он потушил свой огонь. Свой священный огонь. Мороз пробежал у меня по коже. Что бы я ни принес, для него это было хуже смерти.

— Откуда ты это взял? — наконец спросил дворф. В его голосе не осталось и тени былого дружелюбия.

— С трупа, — честно ответил, внимательно следя за каждым движением. — Нашел человека в «Кишках». Ни единой раны, ни следов борьбы. Только эта дрянь на одежде.

— Тлеющая окалина, — выплюнул Эрон. В этих двух словах было столько ненависти, что воздух, казалось, загустел. — Проклятый прах.

— Это какой-то алхимический яд?

— Хуже. Гораздо хуже, — он сгреб пыль с наковальни своей огромной мозолистой ладонью и сжал кулак с такой силой, что побелели костяшки. — Это мусор. Грязь, что остается после использования самой мерзкой магии, которую когда-либо порождал мой народ. Запретной рунной магии.

— Объясни.

Он шагнул к стене и сорвал с нее старый, выцветший гобелен, открывая высеченную в камне руну — молот, окруженный сиянием.

— Все, что мы делаем, — это созидание. Мы берем мертвую руду и вдыхаем в нее «искру». Жизнь. Мы создаем клинок, который становится продолжением руки воина. Мы куем доспех, что хранит тепло живого тела. Мы творим. А эта магия… — он с отвращением посмотрел на свой кулак, — она делает обратное. Она пожирает «искру». Вытягивает саму суть, саму жизненную силу из всего, к чему прикоснется. Из металла. Из камня. Из живого существа. Она не убивает. Она обращает в прах. В ничто. А то, что ты принес, — это все, что остается после. Пустая, мертвая шелуха.

Слушая его, ощутил, как по спине пробежал холодок. Убийство, которое не оставляет следов, потому что оно уничтожает саму причину существования. Теперь я понял тот застывший, первобытный ужас на лицах жертв. Они чувствовали, как их распыляют на атомы, как стирают из реальности.

— Я думал, это искусство утеряно. Проклято и забыто сотни лет назад, — продолжал Эрон. — Последних мастеров, что владели им, наши же предки сбросили в самые глубокие и темные шахты, а ихимена выжгли каленым железом из всех хроник. Использовать эту магию для дворфа — все равно что матери сожрать собственное дитя. Это извращение. Это плевок в душу каждого из моего народа. Ты влез в очень скверную историю, Кирилл. Тот, кто это делает, не просто убийца. Это чудовище. Невероятно опасное чудовище, которое плюет на законы и богов, людей, и дворфов.

— Как его найти? — прямо спросил я. Моя охота только что получила новый, неожиданный вектор.

— Эта магия, хоть и невидима для вас, людей, оставляет след, — сказал дворф, зашагав к дальнему, окованному железом сундуку. Порывшись в нем, он извлек небольшой предмет. — Она создает пустоту. Дыру в ткани мира, там, где раньше была «искра». Обычный человек этого не почувствует. Но тот, кто всю жизнь работает с металлом, с жизнью камня, может ощутить. Как внезапный холод посреди жара. Как тишину там, где секунду назад звучала музыка.

Он протянул мне небольшой металлический брусок, покрытый тусклыми, едва заметными рунами. На ощупь он показался мне неестественным, будто высасывал тепло из ладони.

— Это…

— Настроечный камертон. Мой дед использовал его, чтобы находить трещины в металле, которые не видно глазу. Я немного изменил его. Если ты окажешься рядом с местом, где недавно использовали эту проклятую магию, он отзовется. Не звуком. Ты почувствуешь. В руке. Будто он вдруг стал вдвое тяжелее. Будто пытается впитать в себя окружающую пустоту.

— Спасибо.

— Не благодари, — отрезал Эрон, снова повернувшись к своей остывшей, оскверненной кузнице. Его силуэт застыл в тишине. — Я делаю это не для тебя. Я делаю это для себя. Найди эту тварь, Стержнев. И когда найдешь, приведи ее ко мне. Или просто скажи, где она прячется. Мой молот соскучился по настоящей работе.

Я вышел из кузницы, оставив дворфа стоять в звенящей тишине посреди своего поруганного храма. На улице все так же ритмично гудят молоты из других кузниц, но теперь я слышу в их стуке не созидание, а глухую, сдавленную ярость.

У меня здесь не обычное расследование. Теперь это охота. Охота, в которой у меня появился непоколебимый союзник. Дело принимает совсем другой оборот. И мне это безумно нравится.

Глава 13

Трактир в низине нижнего города полностью оправдывал свое название. Находился он в самой глубокой и грязной части нижнего города. В месте, которое приличные люди назвали бы сточной канавой, если бы вообще осмелились о нем говорить.

Воздух внутри тяжелый и влажный. Под ногами хлюпает какая-то грязь, смешанная с опилками и пивом. Тусклые масляные лампы, висящие на низком потолке, еле-еле разгоняют мрак, выхватывая из темноты суровые лица завсегдатаев.

Стоило зайти, как я сразу заметил стандартную компанию. Орк-вышибала с перебитым носом, пара угрюмых дворфов, споривших о чем-то на своем гортанном языке, и несколько оборванцев, похожих на бывших наемников. В общем, отличное место, чтобы затеряться и поговорить по душам с отбросами общества.

Мы с Ланой выбрали самый темный и незаметный столик в углу. Отсюда хорошо видно весь зал, а нас самих скрывает тень от массивной балки.

Я лениво махнул рукой трактирщику, такому же засаленному и потрепанному, как и его заведение. Заказал две кружки самого дешевого пива. Одну для себя, чтобы не выглядеть белой вороной, а вторую для нашего будущего собеседника.

Лана, как обычно, сидит молча, выдерживая осанку. Она не прислоняется к стене. Вообще никогда не расслабляется. Темная кожаная куртка и штаны делают девушку почти невидимой в полумраке.

Арбалет «Молния», который для нее смастерил Эрон, лежит на коленях, прикрытый плащом. Она не смотрит на него, но рука лежит совсем рядом. Девушка готова в любой момент пустить в ход смертоносную игрушку.

Здесь меня интересует один конкретный человек, если его можно так назвать. Уже давно знакомый и проверенный.

Найти его было несложно. Он кто-то вроде местной достопримечательности. Ошивается сейчас у барной стойки и пытается разжалобить здоровенного орка-грузчика, который в одиночку осушил уже, наверное, пятую кружку.

— Ну, Клык, друг, — взвыл он противным голосом. — Всего один глоточек, а? В горле пересохло, сил нет. А я тебе за это такую историю расскажу, закачаешься!

Орк медленно повернул свою огромную голову с маленькими поросячьими глазками.

— Еще одно слово, и я твоей башкой вот эту стойку проломлю, — прогудел он. — У меня от твоего голоса зубы болят. Проваливай.

Гриша сразу сжался и сделал шаг назад. В этот момент я решил, что пора начинать. Негромко, но отчетливо постучал костяшками пальцев по нашему столу. Этот звук в общем гуле был почти не слышен, но не для местной крысы.

Гриша сразу обернулся, вглядываясь в темноту. Увидев меня, он на секунду застыл, а потом на его лице появилась самая угодливая и фальшивая улыбка, какую я когда-либо видел. Он тут же забыл про орка и засеменил к нашему столу.

— Кирилл! Дружище! Какая встреча! — затараторил он, плюхнувшись на скамью напротив. — А я как раз о тебе думал. Есть тут парочка таких слухов, просто ураган. Тебе первому расскажу, по старой дружбе.

— Спокойно, Гриша, — сказал я. — Не надо этой дешевой лести. Я не твой дружище, а ты здесь по делу.

Он сразу сник, улыбка сползла с лица. Он бросил испуганный взгляд на Лану, которая смотрит куда-то в стену. Будто почувствовал — одно лишнее движение, и разговор оборвется.

— Что-то не так? Если это из-за того долга… я почти все отдал, клянусь! Осталось совсем чуть-чуть, на этой неделе рассчитаюсь.

— Твои долги меня не волнуют, — я пододвинул к нему вторую кружку пива. — Это аванс. За информацию.

Его глаза загорелись жадностью, но он все еще пытался держать марку.

— Ну, смотря какая информация тебя интересует, — протянул он, косясь на пиво. — У меня ее, знаешь ли, на целый роман хватит. Я все слышу, все знаю.

Я ничего не ответил. Просто продолжил смотреть на него. Прямо в маленькие хитрые глазки. В прошлой жизни я научился смотреть так, что у самых отпетых головорезов начинали дрожать коленки. Гриша, конечно, не головорез, а обычный трус, так что хватило и десяти секунд. Он заерзал, вспотел и схватил кружку.

— Ладно-ладно, понял, — пробормотал, сделав большой глоток. Пена осталась над верхней губой. Болтун стал похож на усатого моржа. — Спрашивай, что хотел.

— Мне не нужны слухи про то, кто с кем спит, и у кого завелись вши. Мне нужны факты. Ты знал торговца по имени Джером? Старика Элиаса, который ткал ковры? И молодую девчонку Тину, что выделывала кожу?

Гриша отхлебнул еще пива, его взгляд стал немного мутным.

— А, этих, — кивнул он. — Конечно, знал. Говорят, померли. Странно так, один за другим. Жалко даже. Джером был мужик неплохой, хоть и жадный. Иногда, когда у него была удачная сделка, он мне даже кружку пива покупал. Элиас был тихий старик, вечно себе под нос что-то бормотал. А Тина… девчонка как девчонка, работала много. А что про них? Умерли и умерли. В «Кишках» это дело обычное.

— Меня интересует, что было незадолго до их смерти. Может, с ними кто-то встречался? Может, рядом видели кого-то необычного?

Гриша поморщился, продолжив пить.

— Необычного? Кирилл, да ты посмотри вокруг. Тут каждый второй — необычный. Вон тот дворф, например, утверждает, что может выпить бочку эля и не опьянеть. А вон тот тип в углу продает зуб дракона. Говорит, настоящий. А на деле — зуб клыкача. Я тут на днях такое слышал! Орк Клык, тот самый, что меня только что послал, клялся, что видел говорящую крысу. Она ему, мол, сказала, что скоро цены на репу подскочат, и надо срочно вкладываться. Говорю ему — ты, дубина, просто перебрал с грибной настойкой. А он мне: «Нет, она говорила со мной! У нее был такой умный взгляд!». Представляешь?

— Гриша, — мой голос стал тихим. — Я заплатил тебе за информацию по моему делу. А не за анализ финансового рынка репы от говорящих грызунов. Хватит нести бред и вспоминай. Или мне придется напомнить тебе, что бывает с теми, кто берет деньги и не выполняет работу.

Он вздрогнул и торопливо осушил кружку.

— Нет-нет, не надо. Я все понял. Сейчас… голова просто трещит сегодня. Дай-ка подумать.

Я молча встал, подошел к стойке, бросил трактирщику еще одну монету и вернулся с новой кружкой пива для моего информатора.

Гриша сразу просиял.

— Вот! Сразу мысли в порядок приходят, — обрадовался он, тут же приложившись к свежему пиву. — Точно! Я же их всех видел незадолго до смерти. Всех троих.

Я почувствовал, как напряглись мышцы. Наконец-то.

— Рассказывай. В деталях.

— Так, Джером. Я его видел буквально за пару часов до того, как его тело нашли в том тупике за мясными рядами. Он шел туда не один. С ним был какой-то нищий. Хромой, в грязном балахоне с капюшоном. Я еще подумал: странно, что такой богатый торговец делает рядом с оборванцем.

— Дальше. Элиас.

— Старик Элиас. Точно! За день до его смерти я сидел недалеко от его мастерской, одного должника высматривал. И видел, как к нему в дверь постучали. Это был опять нищий. Тоже в балахоне, лица не разглядеть. Старик вынес ему, кажется, кусок хлеба. Отдал, а тот наклонился и что-то ему на ухо прошептал. Элиас аж отшатнулся и побледнел как полотно. Я еще удивился, что такого мог сказать ему попрошайка.

Два из трех. Сердце забилось ровнее. Азарт охотника наполнил меня. Я даже не задумался, откуда столько проворства у этой хитрой крысы.

— Девчонка?

Гриша допил и эту кружку. Его взгляд стал испуганным.

— И ее… ее тоже видел. Она часто обедала прямо на улице, у своей мастерской. Вонь там, конечно, от шкур, но она привыкла, наверное. Сидит, значит, ест свою лепешку. И тут к ней подходит… он! Хромой, в капюшоне! Протянул руку, прося милостыню. Она дала ему монетку. Он взял и тоже что-то сказал ей. Она аж подпрыгнула, лепешку уронила. А он просто развернулся и ушел. А на следующий день я услышал, что… все. Померла.

Он замолчал. Было видно, как в его пропитом мозгу наконец-то сложилась картинка. Лицо из красного стало землисто-серым.

— Великие маги… — прошептал Гриша. — Так это что же… он со всеми ними говорил. Один и тот же человек.

— Опиши его, — я пододвинул к нему последнюю, третью кружку, как награду. — Все, что запомнил.

— Да что там описывать… — его руки заметно задрожали, когда он потянулся к пиву. — Обычный нищий. Таких в «Кишках» сотни. Грязный, рваный балахон. Капюшон всегда натянут так, что лица совсем не видно. Но он сильно хромал. На левую ногу, да, точно на левую. И еще рука… когда он за монеткой к Тине потянулся, я заметил. Пальцы очень длинные и белые-белые. Нездоровые какие-то. Как у мертвеца. Вот и все. Клянусь своей печенью, больше я ничего не знаю.

Расплывчато, но для первой зацепки сойдет. Хромой нищий с мертвецкими пальцами, значит.

— Хорошая работа, Гриша, — я встал из-за стола. — А теперь забудь о нашем разговоре. Сиди здесь, пей свое пиво. Если кто-нибудь спросит, о чем мы говорили, — мы обсуждали, как сильно скоро подскочат цены на репу. Ты меня понял?

Он испуганно и часто закивал.

— Понял! Могила! Ни слова никому! Цены на репу, понял!

Мы с Ланой вышли из трактира. После удушливой атмосферы воздух здесь даже кажется приятнее, чем обычно.

— Хромой нищий на левую ногу, — тихо произнесла Лана. В ее голосе не было вопроса, только констатация факта.

— Да. Наш убийца прячется на самом видном месте. Умно. Но теперь у него есть приметы.

— Что дальше? — спросила девушка, поправляя плащ.

— Дальше придется испачкать руки. Пройдемся по местам, где бедняки обычно кучкуются. Старый рынок, задворки храма, развалины у сточных канав. Пора пообщаться с попрошайками. И в этот раз, я думаю, разговор будет куда менее приятным.

— Ну наконец-то.

1

Есть места, где воняет. А есть места, где кажется, будто сам воздух сгнил и теперь медленно разлагается у тебя в легких.

Заброшенный канализационный коллектор под старым дворфийским кварталом был именно таким местом. Смрад здесь особо омерзителен. Он лезет в нос, царапает горло, оседает на языке привкусом ржавчины и старых грехов.

— Какое очаровательное местечко, — пробормотал я, просто чтобы услышать собственный голос в гулкой темноте. — Наш хромой друг определенно ценитель утонченной атмосферы. Не хватает только скрипичной музыки и свечей в серебряных подсвечниках.

Лана даже не повернула головы. Она вообще редко отвечает на мои попытки шутить. Зачем тратить слова, если можно просто делать дело?

Напарница двинулась вперед. Свет от ее магического фонаря, закрепленного на плече, выхватывает из мрака скользкие, покрытые зеленоватой слизью стены. Внизу, под узким бортиком, по которому мы идем, булькает черная, маслянистая вода. Каждый наш шаг отзывается хором омерзительных звуков.

Позади остались несколько часов бесплодных поисков. Мы прочесали ночлежку под старым рынком, где воняло потом и дешевым пойлом. Побывали в развалинах древнего храма у сточных канав, где нищие делят кров с мутантами-падальщиками. Везде нас встречали одинаково: грязь, тупое отчаяние и полное отсутствие информации. Никто не знал, не видел и не слышал о хромом попрошайке с мертвецки-белыми пальцами. Или очень хорошо делали вид, что не знали. Но Гриша, главный городской сплетник, за третью кружку пива, купленную на мои деньги, упомянул и это место. Сказал, что самые отчаявшиеся и безумные бродяги иногда спускаются сюда. Прячутся от стражи, от кредиторов, от других бандитов. От самих себя.

Я сунул руку в карман и нащупал металлический брусок. Рунический камертон, который мне всучил Эрон. Сейчас он кажется неестественно тяжелым в ладони, словно сделан не из стали, а из чистого страха. Я продолжил сжимать его, пока мы медленно продвигались вглубь этого зловонного лабиринта, и прислушивался. Не к звукам, а к своим ощущениям. Поначалу — ничего. Только холод металла и мерзкая, липкая сырость, пробиравшаяся под одежду.

Но чем глубже мы заходили, тем сильнее я чувствовал… перемену. Это было не то, что можно услышать или увидеть. Это было отсутствие. Пустота. Я привык, что даже в самых грязных «Кишках» мир отдает жизнью. Пусть уродливой, больной, но жизнью. Здесь же все иначе. Будто кто-то прошелся по туннелю с гигантским магическим пылесосом и высосал из него саму суть бытия, оставив лишь пустую оболочку. Шаги стали звучать глуше. Писк вездесущих крыс, казалось, доносился издалека, словно через толстый слой ваты. Это было оно. То, о чем говорил Эрон. «Дыра в ткани мира».

И тут камертон в моей руке отреагировал.

Он не завибрировал и не зазвенел. Он просто стал тяжелее. Словно на него внезапно надавила невидимая сила.

— Мы близко, — тихо сказал, поравнявшись с Ланой.

Она тут же остановилась. Медленно, сектор за сектором, повела лучом фонаря по стенам. Свет скользил по мокрым, оплывшим камням, по ржавым скобам, ведущим в никуда, по свисающим с потолка нитям серой паутины.

Все выглядит одинаково. Одинаково мерзко и уныло.

Мы прошли еще метров сто, а может и больше. Ощущение пустоты стало почти невыносимым. Оно давит на уши, заставляя кровь стучать в висках. Камертон в руке казался уже не куском металла, а целым слитком свинца, который тянет руку к земле. Я чувствую себя так, будто погрузился глубоко под воду, где нет никаких звуков, кроме биения собственного сердца, которое отчего-то забилось быстрее.

— Стой, — голос Ланы прозвучал слишком резко.

Я замер, едва не налетев на нее. Ее фонарь был направлен в одну точку на стене, чуть левее от нас.

— Что там? — спросил, вглядываясь в темноту

— Не знаю. Что-то не так.

Я присмотрелся, пытаясь разглядеть то, что привлекло женское внимание. На первый взгляд — обычная стена, покрытая таким же слоем слизи и грязи, как и все вокруг. Но Лана, с ее феноменальной, почти звериной наблюдательностью, заметила то, что я бы пропустил, даже если бы уставился в это место в упор.

Под слоем грязи проступают царапины. Они не слишком глубокие. Почти стертые временем и сыростью, но их линии слишком ровные, слишком правильными для естественных трещин или следов от когтей крыс.

Я подошел ближе и, поборов отвращение, стер со стены липкую грязь рукавом. То, что открылось под ней, заставило меня забыть о вони и сырости.

На камне вырезана руна.

Символ оказался до ужаса простым, почти примитивным, но от него веет такой древней и злой силой, что мне на секунду показалось, будто я смотрю в бездонный колодец.

Я узнал его. Видел в книге, которую взял сразу после визита к Эрону.

Руна, пожирающая «искру». Руна, обращающая жизнь в прах.

— Черт… — выдохнул я.

Мы нашли его. Не логово. Нет, убийца не стал бы жить в таком месте. Скорее, склад или мастерскую.

И тут осознание ударило в голову. Наш враг — не какой-то там сумасшедший убийца. Он не использует чужую для себя магию. Нет. Он отлично знаком с запретной дворфийской магией, которую сами дворфы боятся до дрожи в бородах. Все мои стройные теории о хитрых ядах, алхимических составах и психологических трюках разлетелись в пыль. Я, великий тактик и стратег, просчитался по всем пунктам.

Мы охотимся не на человека. Мы охотимся на монстра, владеющего силой, о которой я не имел ни малейшего представления.

Лана ничего не сказала. Просто стоит рядом и наблюдает. Но я чувствую, как напряглись ее мышцы под кожаной курткой. Она тоже осознала, что мы влезли во что-то куда более страшное и грязное, чем ожидали. Ее рука медленно, без единого лишнего движения, опустилась и легла на рукоять арбалета.

В этой мертвой тишине, где, казалось, замерло само время, из глубины темного туннеля, откуда мы только что пришли, раздался звук.

В этой абсолютной тишине он прозвучал как удар грома.

Кто-то идет. Шарканье хромой ноги по скользкому каменному бортику выделяется средь прочих звуков.

А затем донеслось еще кое-что. Тихое, сдавленное, влажное покашливание. Словно кто-то пытался прочистить горло, забитое мокротой. Или кровью.

Мы замерли, превратившись в каменные изваяния. Я медленно, стараясь не издать ни скрипа, потянулся за своим собственным арбалетом. Лана уже заняла боевую стойку, направив свою «молнию» в темноту, из которой доносятся шаги.

Он здесь. Убийца. Хромой нищий. Он идет прямо к нам. Видимо, пришел проверить свое рабочее место. Даже не верится в такую удачу.

Хотя, удача ли это?

Только сейчас я понял, что мы стоим в узком туннеле перед проклятой руной. Пути к отступлению нет. Свет фонаря Ланы кажется последним островком разума в этом царстве безумия.

Кто из нас оказался в ловушке?

Глава 14

Время в этом проклятом коллекторе замедлилось. В воздухе повисло напряжение.

Шаги доносятся из глубины непроглядного туннеля. Неторопливые, размеренные, доводящие до бешенства своим спокойствием. Словно тот, кто идет в нашу сторону, наслаждается атмосферой. Наслаждается тем, что мы загнаны в тупик, как крысы, и можем лишь ждать.

Шаг за шагом.

Мой мозг, заточенный под быструю тактику и анализ траекторий в перестрелках, на мгновение завис. Все расчеты, все варианты, которые я прокручивал последние полчаса, можно было выкинуть. Я готовил операцию по захвату хитрого убийцы, алхимика-отравителя. Искал маньяка. А нашел, судя по всему, жреца какого-то древнего и очень голодного культа.

— Он один, — тихий голос Ланы вывел из мыслей.

Я коротко кивнул, приготовившись. Благо, ждать пришлось недолго.

Сначала из темноты выплыла тень, затем она обрела форму — сгорбленный, неясный силуэт. Все как описывал болтливый Гриша. Грязный, бесформенный балахон, капюшон которого скрывает лицо целиком. Двигается он тяжело, заметно припадая на левую ногу. Каждый шаг отражается от влажных стен туннеля.

Я медленно поднял свой новенький арбалет, полученный от Ланы. Надежный, смазанный механизм из стали и темного дерева.

Лана даже дышать, кажется, перестала. Она ждет. Ждет моей команды, малейшего жеста или слова. Или ждет, когда цель сама сделает ошибку. Один щелчок тетивы ее «молнии», и даже самый могущественный маг получит в грудь болт, выкованный дворфом Эроном.

Нечто в балахоне остановилось. Метрах в десяти, может, в двенадцати от нас. Как раз на той грани, где свет фонаря становится слабым и ненадежным. Он просто замер, чуть склонив голову, будто прислушиваясь к чему-то, что не слышим мы. С края его капюшона сорвалась капля грязной воды и с оглушительным звоном разбилась о каменный пол.

Мысли в голове начали метаться.

Стрелять? Прямо сейчас? А если это просто случайный бродяга, забредший не туда? Бред. Камертон в руке буквально воет от беззвучной боли. Это точно он.

Кричать? Идиотизм. Тот, кто владеет силой забирать жизнь, на такие приказы просто не отреагирует. В лучшем случае. В худшем — отреагирует, и нам это очень не понравится.

Мы стояли так, наверное, минуту. А может, и целую вечность. Три фигуры в вонючем подземелье. Два охотника и их добыча. Вот только чем дольше мы стояли, тем сильнее меня грызло сомнение: а кто здесь на самом деле охотник?

И тут он поднял руку.

Гриша не соврал и здесь. Пальцы. Невероятно длинные, тонкие, белые. Они выглядят чужеродно, болезненно чисто на фоне грязной ткани балахона.

Костлявый палец медленно поднялся и указал не на Лану с ее смертоносным арбалетом, не куда-то в сторону, а прямо на меня.

Следом раздался голос.

— Семя Стержневых проклято.

Меня будто окатили ледяной водой. Стержневых. Фамилия аристократического рода, которую я ненавижу. Моя фамилия.

— Ты, — в голосе прорезались насмешливые нотки, — следующий.

И все. Никаких огненных шаров, никаких молний. Он не напал на нас. Просто зачитал приговор. И в этом спокойном, деловитом тоне было больше угрозы, чем в любом боевом заклинании.

Прежде чем я успел скомандовать Лане или выстрелить самостоятельно, фигура сделала короткое, резкое движение. Что-то маленькое и темное ударилось о камни у его ног. Раздался резкий хлопок, и в тот же миг пространство между нами заполнилось облаком черного дыма.

— Дрянь! — выкрикнул я, отшатнувшись и инстинктивно закрывав лицо рукой. — Лана, назад!

В тумане, кроме нашего кашля, раздался новый звук. Быстрый, скребущий стук когтей или сапог по камню, который тут же оборвался.

Ушел. Смылся в одно из сотен боковых ответвлений этого проклятого лабиринта.

Когда дым наконец начал рассеиваться, и мы, отплевываясь и утирая слезящиеся глаза, смогли снова что-то разглядеть, туннель был пуст. Никого. Словно нам все это привиделось. Только тошнотворный химический смрад в воздухе да зловещая, высасывающая жизнь руна на стене молчаливо напоминали о том, что произошло.

Лана медленно опустила арбалет. Ее лицо побледнело, а в глазах отразилось замешательство.

— Стержневых? — тихо спросила она, глядя на меня.

Я ничего не ответил. Просто стоял и смотрел в пустую темноту. В голове молотом стучала его фраза.

«Семя Стержневых проклято. Ты следующий».

Теперь это не обычный контракт. Не очередная грязная работа за деньги. Это стало личным.

Этот урод в балахоне, кем бы он ни был, вел свою игру. И я, Кирилл Стержнев, нежеланный отпрыск благородного дома с душой наемника из другого мира, оказался в этой игре следующей фигурой, которую собрались сбросить с доски.

Я вдруг почувствовал, как по лицу расползается злая, кривая усмешка. Ну надо же. Только-только жизнь в этом новом теле начала налаживаться. Появилась репутация, деньги, надежный напарник. Я почти начал чувствовать себя не жертвой обстоятельств, а игроком, который сам решает, как ходить. И вот, пожалуйста. Какой-то прячущийся в канализации монстр решил, что может просто объявить на меня охоту.

Он объявил мне войну.

Что ж.

Война так война.

За всю свою прошлую жизнь я так и не научился быть дичью. Кажется, пришло время напомнить темным уголкам этого города, что самый опасный зверь — тот, которого загнали в угол.

1

Я вернулся в свою съемную каморку под самой крышей с рассветом. Спать даже не пытался. Какой тут сон, когда в голове стоит бесконечный гул.

Просто сидел на краю жесткой койки и смотрел в стену. В руке вертел рунический камертон. Он больше не светится и не гудит, но его холод отдается в памяти.

Та фраза крутится в голове. Я снова и снова вспоминаю эту скрюченную фигуру, запах гнили и тины, который исходил от нее. Этот хромой ублюдок знал, кто я.

Всю свою новую, короткую жизнь в этом слабом аристократическом теле я только и делаю, что пытаюсь сбежать от фамилии. Закопать ее, забыть, сделать вид, что я — просто Алекс, наемник, которым был раньше. Я хотел доказать себе и всему этому проклятому городу, что чего-то стою сам по себе, без магии, без титулов и денег. А теперь эта фамилия вернулась.

Ну что ж. Хватит бегать. Раз уж эта каша заварилась вокруг моей семьи, то и ответы надо искать там. Уверен, в их шкафах полно скелетов. Самое время провести ревизию.

Я тяжело поднялся. В тусклом, треснутом зеркале на стене отразилась темная, незнакомая фигура. Это уже не тот изнеженный мальчик с мягкими щеками, которого я впервые увидел несколько месяцев назад. Но еще и не совсем Алекс, ветеран десятка войн. Кто-то третий. Кому, видимо, и придется разгребать все это дерьмо.

Не стал ничего объяснять Лане. Зачем впутывать ее в разборки великих домов. Это моя война. Я просто нацарапал на клочке бумаги записку: «Ушел по семейным делам. Не теряй». И сунул ее под кружку на столе.

Добраться до верхнего города, имея к нему отношение, проще простого. Здесь ничего не меняется. Днем на каждом шагу элитная стража. Ночью, когда вся знать видит десятый сон на шелковых простынях, патрули становятся редкими и сонными. Они высматривают заблудившихся пьянчуг или мелких воришек из среднего города.

Особняк дома Стержневых показался почти сразу. Мой бывший дом, а по сути — тюрьма. Громадное, до смешного пафосное здание из белого мрамора. Раньше я ненавидел это место. Теперь смотрю на него иначе. Это склад информации.

Я обошел главный вход с его вечно бодрствующими магическими стражами и направился к той части дома, где располагались покои отца. Нашел знакомую стену, ухватился за резной карниз.

Тренировки не прошли даром. Тело слушается. Мышцы работают слаженно, без той предательской дрожи, что была раньше.

Цепляясь за выступы, я полез вверх. Бесшумно, словно огромный черный паук. Через пару минут я уже забрался на балкон второго этажа. Отсюда можно попасть в отцовскую библиотеку. Дверь, как я и ожидал, заперта. Но не магией. Отец слишком горд и самонадеян. Он не верит, что кто-то посмеет вломиться в его святая святых. Обычный стальной замок.

Я достал из кармашка отмычку. Пара минут сосредоточенной возни, и тихий щелчок прозвучал громче любого колокола. Победа.

Внутри пахнет пылью, кожей дорогих переплетов и застоявшимся временем. Гигантские стеллажи из черного дерева уходят в темноту под потолком. На них стоят тысячи книг. Но это не гримуары с заклинаниями. Отец презирает «книжную» магию. Считал ее уделом бездарей, не способных черпать силу из своей крови.

Здесь хранится история Дома. Финансовые отчеты, торговые сделки, судебные тяжбы, доклады управляющих за последние триста лет. Скука смертная для обычного человека, но настоящая сокровищница для того, кто ищет грязь, спрятанную между строк.

И все-таки как же приятно, что воспоминания Кирилла засели в темных уголках подсознания, напоминая о себе время от времени.

Я не стал зажигать светильники. Сразу начал искать. Мне не нужны были героические саги о моих предках. Достаточно сухих, правдивых фактов. Цифры, конфликты, скандалы. Я искал любое упоминание о дворфах, рудниках, крупных ссорах, увольнениях, саботаже. Что-то, что могло случиться лет тридцать-сорок назад. Что-то достаточно серьезное, чтобы стать причиной покушения.

Время текло медленно. Я перебирал тяжелые, пыльные книги. Перед глазами плыли бесконечные столбцы цифр, имена, витиеватые подписи. Прибыль от продажи руды, убытки от засухи, закупка оружия, продажа рабов. Где-то здесь, среди всей этой макулатуры, должен быть ответ.

Внезапно за спиной послышался тихий шорох. А потом до меня донесся знакомый, приторно-сладкий аромат дорогих духов. Я замер, даже не дыша. Проклятье.

— Что, братец, по дому соскучился? Решил вспомнить, как выглядят буквы, пока в своих трущобах совсем не одичал? — Голос Лидии. Как всегда полный насмешки.

Я медленно закрыл толстенный том и повернулся.

Сестрица стоит в дверях, одетая лишь в легкий шелковый халат, который почти ничего не скрывает. Ее длинные темные волосы распущены, падают на плечи, а в синих отцовских глазах плескается ленивое любопытство.

— Не спится, — спокойно ответил ей, опираясь плечом о стеллаж. — Решил почитать перед сном. Говорят, отчеты о поставках зерна за прошлый век — отличное снотворное.

Она хмыкнула и вошла в библиотеку, грациозно покачивая бедрами.

— А я слышала, ты теперь герой «Кишок». Неужели в твоих грязных норах не нашлось занятия поинтереснее, чем копаться в старой пыли? Решил поиграть в историка? Не идет тебе, Кирилл, — она подошла к столу, провела пальчиком по пыльной книге и брезгливо поморщилась. — Ты стал наглее. И глупее, раз решил, что можешь вот так просто шастать здесь по ночам. Отец будет в ярости, если узнает.

— Отец спит, — отрезал я. — Ему глубоко наплевать, где я и что делаю, пока не позорю его драгоценное имя одним своим существованием. А теперь, если ты не против, я бы хотел остаться один.

Мой безразличный тон, кажется, ее удивил. Глаза опасно сузились. Она искала, чем бы уколоть меня побольнее. И, как это часто бывает с дураками, сама того не понимая, нашла самое ценное.

— И что ты тут ищешь, а? Секреты нашего дома? Или, может, грязные следы работников? Помнится, где-то здесь даже валяется письмо одного из таких. Того, кого отец вышвырнул за воровство лет тридцать назад. Он ведь был дворфом, как твои новые дружки из подворотен. Жалкий полурослик.

Она бросила эту фразу с откровенным презрением. Для нее это был просто способ унизить меня, ткнуть носом в мое нынешнее окружение, сравнив его с каким-то давно забытым, опозоренным слугой.

Но для меня ее фраза показалась усладой.

В голове мгновенно все сложилось в единую картину. Дворф. Управляющий. Обвинение в воровстве. Тридцать лет назад. Все сходится. Эрон говорил, что его народ никогда не стал бы использовать темную магию… если только речь не идет о вопросе чести или страшной обиде. А что для дворфа может быть страшнее, чем клеймо вора? Для народа, который ценит честь и данное слово выше золота, это равносильно смертному приговору. Идеальный мотив для мести. Мести не только отцу, но и всему роду, который его опозорил.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Нашел. Вот она, иголка в стоге сена. И мне ее только что подала на блюдечке моя собственная сестра.

Я приложил все силы, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. Нельзя было ей показывать, что она сделала мне одолжение. Просто молча посмотрел на нее, давая возможность насладиться своим триумфом.

— Ты закончила? — спросил, выждав почти минуту.

Она, видимо, расстроилась, что ее укол не произвел должного эффекта. А потому лишь разочарованно фыркнула.

— С тобой стало скучно, братец. Катись обратно в свои «Кишки». Тебе там самое место.

С этими словами Лидия развернулась и вышла из библиотеки. В воздухе остался лишь легкий аромат ее духов.

Я дождался, пока ее шаги затихнут в дальнем конце коридора, и только тогда позволил себе выдохнуть. Дворф, работающий в этом доме и выгнанный тридцать лет назад. Интересно.

Я вернулся к стеллажам. Полез сразу в личные дела. А точнее — приказы об увольнении. Мне нужно его имя.

Глава 15

Информатор Гриша уже ждал меня у входа в самую грязную забегаловку района. Увидев меня, он икнул, облизал жирные губы и протянул руку. Я молча вложил в его потную ладонь пару серебряных монет.

Потребовалось меньше дня, чтобы узнать у этой крысы то, что мне нужно.

— Улица кривых гвоздей, дом семнадцать, если эту развалюху можно назвать домом, — спрятал он деньги. — Бывший управляющий твоего папаши, дворф, Ралин. Тот самый, которого лет тридцать назад вышвырнули за воровство. Уверен, что тебе нужен именно он? Старик совсем плох, сбрендил от пьянства.

— Уверен, — отрезал я. Обида, выдержанная тридцать лет в нищете и унижении, будет посильнее любого эльфийского вина. Я это по себе знаю.

Найти нужный дом труда не составило. Меня встретила покосившаяся, рассохшаяся доска с облезлыми клочьями краски, которая выполняет роль двери. Стучать я не стал. Зачем привлекать лишнее внимание в месте, где любой звук может стать для кого-то сигналом к грабежу? Просто навалился на нее плечом. С противным скрипом дверь подалась внутрь.

Здесь еще хуже, чем снаружи. Темнота, запах пыли, дешевого табака и отчаяния. В углу, на горе какого-то грязного тряпья, сидит он. Ралин.

Когда-то, наверное, это был могучий дворф, из тех, что изображены на старых гравюрах. Но сейчас передо мной сидит лишь его тень, иссохшая и сгорбленная. Седая борода свисает до самого пояса, вся в крошках и каких-то пятнах. Лицо в морщинах. Глаза совершенно пустые. Я видел такие глаза у солдат в моем прошлом мире. А еще — бледная кожа. Слишком бледная даже для мертвеца.

Он медленно поднял на меня голову. В его взгляде не было ни удивления, ни страха. Лишь бесконечная, всепоглощающая усталость.

— Пришел посмеяться над старым Ралином? — прохрипел дворф. — Ну, давай. Мне уже все равно. Можешь даже пнуть, если хочешь.

Я молча вошел и аккуратно прикрыл за собой то, что осталось от двери. Из-за пояса достал две вещи. Первым был пухлый кожаный мешочек. Он приятно звякнул, когда я положил его на единственный в комнате шаткий столик. Вторым — бутылка дорогого, выдержанного вина из отцовских погребов. Пыльная, с гербом Стержневых на этикетке. Такое вино стоит не меньше, чем какая-нибудь лавка в «Кишках».

— Я не смеяться пришел, — мой голос прозвучал ровно и спокойно. Никакого высокомерия, никакого аристократического тона. — Я пришел купить информацию.

Дворф недоверчиво перевел взгляд с мешка на бутылку, потом снова на мешок. Его ноздри, заросшие седыми волосами, чуть дрогнули. Кажется, даже отсюда он уловил дорогой аромат. В его мутных, пустых глазах что-то шевельнулось. Это еще не был интерес, но уже и не полное безразличие.

— Информация нынче не дешево обходится, человеческий мальчишка, — просипел он, не сводя взгляда с бутылки.

— Нужная мне стоит своих денег, — я слегка подтолкнул мешочек по грязной столешнице. — Здесь хватит, чтобы убраться из этого города. Уехать в Рудоград, купить маленькую кузню, взять в жены какую-нибудь молодую дворфийку. Забыть все это, как страшный сон.

Ралин долго молчал. Его взгляд бегал от золота к моему лицу и обратно. Он искал подвох. Угрозу. Но видел лишь деловой интерес. В прошлой жизни я заключал сделки с террористами и торговцами оружием. Правило всегда одно: говори на языке собеседника. Языком этого дворфа были горечь и выгода.

— И что же ты хочешь услышать за такую цену? — наконец сдался он. Его дрожащая рука потянулась к бутылке.

— Правду о том, как великий князь Родион Стержнев, мой отец, сломал тебе жизнь.

Он замер. Его пальцы, уже почти коснувшиеся горлышка, сжались в кулак. Он медленно поднял на меня тяжелый взгляд, в котором внезапно полыхнула ярость.

— Твой… отец, — прорычал он.

— Да. Но я — не он. Я ценю информацию. И плачу за нее. Ты мне — правду о прошлом. Я тебе — деньги на будущее. Все просто.

Логика, чуждая миру спесивых магов, оказалась ему понятна. Ралин схватил бутылку, неуклюже сбил сургуч о край стола и сделал большой, жадный глоток прямо из горла. Закашлялся и начал говорить.

— Этот ублюдок… этот твой отец. Он уволил меня. Украл мою жизнь! — Ралин со всей силы ударил кулаком по столу. — Я не был каким-то там управляющим. Я был инженером! Лучшим инженером по рунной механике во всем Домозерске! Я нашел способ соединять энергию рун напрямую с шестеренками, без этих ваших магических кристаллов, которые выдыхаются через час! Я мог создавать големов, которые работали бы десятилетиями! Оборонительные системы, которые не отключить простым контрзаклинанием! Я принес ему свои чертежи. Я доверял этому выродку… старый идиот.

— Продолжай.

— Он посмотрел на мои расчеты, и знаешь, что сказал? — Ралин презрительно скривился. — Это грубая и недостойная ересь простолюдина. Пытаться имитировать магию железками — кощунство. А через неделю вышвырнул меня из поместья. Обвинил в краже какой-то паршивой статуэтки, которой я в глаза не видел. Он разослал вестников по всем гильдиям. Ралин из дворфов — вор. Для нас это клеймо. Смертный приговор. Никто больше не дал мне даже самой грязной работы. А через пару лет… через пару лет я услышал, как стража шпиля хвастается новыми патрульными барьерами. Барьерами, которые работают в точности по моим чертежам. Только теперь это называется «Высшая рунная гармонизация дома Стержневых». Он украл мою работу, мое имя, мою честь. А меня бросил здесь, в этой дыре, гнить заживо.

Закончив, он сунул руку за пояс и положил что-то на стол. Вещицей оказался небольшой предмет, похожий на коготь, весь покрытый сложным узором из рун и тончайших гравировок.

С его острого кончика на стол упала крупинка красноватой пыли. Той самой ржавой пыли, что мы с Ланой нашли на одежде мертвецов. Рунический артефакт. Медленно высасывающий из человека жизненную силу, оставляя на лице маску предсмертного ужаса. Его изобретение. Его месть.

Он не признался в убийстве. Ему и не нужно было. Горящие ненавистью глаза, страшная усмешка и коготь — все это лучше любого признания.

Я медленно встал, оставив на столе и золото, и вино. Кивнул дворфу и направился на выход.

Ралин ничего не сказал. Лишь смотрел мне вслед, сжимая в одной руке бутылку, а в другой — артефакт.

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул отравленный воздух «Кишок». Картина сложилась. Каждое убийство — не бред сумасшедшего, а акт мести. Уверен, если продолжу копаться в бумажках, найду свидетельства, что те трое когда-то были связаны с домом моей семьи.

1

— Он гений, Лана. Самый настоящий, — сказал я, лениво болтая ложкой в кружке с мутной жижей. — Злой, обиженный на весь мир, возможно, даже спятивший. Но от этого не менее гениальный.

Лана, безэмоциональная, как и всегда, медленно подняла на меня взгляд.

— Не такой и гений, раз перепутал тебя и твоего отца в том туннеле.

— Похоже, что-то общее у нас все же есть.

— Почему не убил при встрече? — сказала, как отрезала.

— А какой толк от простого убийства? Одна головная боль для стражи и гильдии. Пусть я и согласен, что месть оправдана, но преступление есть преступление. Мы заработаем репутацию на этом деле, — не стану ей говорить, что польза есть и для меня лично.

— Ну и? — добавила Лана без всякого интереса.

— План простой. Возьмем с поличным. Твоя задача — не дать ему сбежать. Если дернется — стреляй. Болт в ногу или в плечо. Главное, чтобы не зацепить ничего важного. Он нужен мне живой и, желательно, с работающими руками. В будущем еще может пригодиться.

Она не ответила. Просто кивнула.

Чуть позже, выйдя из таверны, я направился в другую, расположенную парой кварталов ниже, ближе к границе с «Кишками». Это заведение на порядок грязнее и вонючее. Здесь я нашел свою вторую цель на сегодня.

Гриша сидел за своим любимым столиком в самом темном углу. Он что-то оживленно втирал паре таких же пропойц, как и он сам.

Я молча подошел к их столу. Разговор сразу оборвался. Я достал из кармана небольшой, но приятно тяжелый кошелек и бросил его на липкую от грязи столешницу. Золотые монеты внутри глухо звякнули. Глаза Гриши мгновенно округлились.

— Есть работа, — сказал я тихо. — Нужен слух. Такой, чтобы уже через час о нем трепались в каждом темном переулке.

— Так, — кивнул мужик, сглотнув.

Я наклонился еще ниже, продолжив:

— Князь Родион Стержнев, терзаемый горем и муками совести за грехи своей молодости, сегодня на закате посетит старую, заброшенную усыпальницу своего рода. Ту самую, что на самой границе с «Кишками». Понял? Повтори.

Гриша, облизывая сухие губы и не сводя жадного взгляда с кошелька, зашептал, как в лихорадке:

— Князь Родион… совсем один… в усыпальнице… совесть…

— Подай это так, будто продаешь самый главный секрет в своей жалкой жизни. Чтобы каждый, кто услышит, почувствовал себя участником великого заговора. Справишься?

— С-справлюсь, господин Стержнев! — пролепетал он, сгребая кошель в свои потные, дрожащие лапы.

— Приступай.

Я развернулся и ушел, не оглядываясь. План был прост и нагл, как удар кувалдой по голове. Дворф Ралин, наш гений-мститель, тридцать лет жил одной лишь мыслью — отомстить моему отцу, Родиону Стержневу. Что ж, сегодня я дам ему этот шанс. Подам прямо на блюдечке. Нет поводка надежнее, чем жажда мести.

2

Старая родовая усыпальница Стержневых была отлично подходящим местом для ловушки. Когда-то давно здесь хоронили великих предков, но потом шпиль стал массивнее, а нравы аристократов — брезгливее. Никто больше не хотел покоиться так близко к вони и нищете нижнего города. Теперь это просто полуразрушенное, заросшее мхом здание — мрачный памятник гордыне, забытый всеми.

Лана быстро нашла себе позицию. Она забралась в развалины дома напротив и устроилась в темном проеме окна на втором этаже. Оттуда вход в склеп был виден как на ладони. Я был уверен, что даже в густеющих сумерках ни одна мышь не проскользнет мимо ее острого взгляда.

Сам я достал из свертка тяжелый бархатный плащ темно-синего цвета. На спине серебряными нитями вышит герб дома Стержневых. Плащ моего отца. Пришлось постараться, чтобы достать его.

Накинув плащ на плечи, почувствовал себя клоуном, нарядившимся в королевские одежды. Впрочем, вся моя новая жизнь — сплошной маскарад.

— Я на месте, — раздался в голове тихий, спокойный голос Ланы через один из парных амулетов связи. Дешевые побрякушки, которые купили на первые же заработанные деньги, оказались лучшим приобретением.

— Понял. Вхожу. Будь наготове.

Тяжелая каменная дверь поддалась с протяжным скрежетом. Меня сразу обдало холодом. Вдоль стен тянутся ряды каменных саркофагов. Когда-то на них были высечены громкие имена и титулы, но теперь все покрывает толстый слой грязи и паутины. Единственным источником света был тусклый серый луч, пробивавшийся через заляпанное окно где-то под потолком.

Я прошел в самый центр зала, прямо под это световое пятно. В тяжелом отцовском плаще я похож на темную фигуру, специально выставленную напоказ.

Оставалось только ждать.

Минуты тянулись, как часы. Напряжение нарастало. Я ждал. Сейчас… вот сейчас за спиной скрипнет сдвинутый камень, раздастся хриплый от ненависти вздох, и я почувствуюна затылке прикосновение смерти.

И вдруг тишину в моей голове разорвал спокойный шепот Ланы:

— Вижу движение у входа. Он здесь.

Уже через пару мгновений дверь, которую я специально оставил чуть приоткрытой, с оглушительным скрежетом и грохотом распахнулась настежь. В проеме появился он. Ралин.

Я сразу понял — это уже не тот опустившийся, жалкий старик, которому полдня назад я принес выпивку. Передо мной сосредоточенный, хладнокровный убийца с непревзойденными талантами.

С него слетела вся его нищета и отчаяние. Он стоит во весь свой дворфийский рост, прямой и крепкий, как скала. В своей правой руке сжимает тот самый артефакт. За спиной же весит здоровенный молот.

Его глаза горят синим пламенем. Взгляд метнулся по темному склепу и нашел меня. На мгновение на его лице промелькнуло недоумение. Он явно ждал встречи с ненавистным ему магом, главой дома, а увидел… меня. Бесполезного сынка, позор семьи.

— Ты? — прорычал он, и в этом слове было больше искреннего удивления, чем злости. — Мальчишка? К чему этот маскарад? Где твой отец⁈

— Планы изменились, — я сделал театральный жест и сбросил с плеч тяжелый плащ. — Отец узнал о твоих намерениях и решил, что разобраться с пьяницей могу и я. Сказал, что тебя на большее и не хватит.

Ложь. Наглая и хладнокровная. Ралин погряз в мести. Будь обстоятельства иными, я бы и сам с радостью притащил для него отца и понаблюдал за представлением. Но сейчас все иначе.

Мне нужно было, чтобы противник окончательно отринул всякий разум. И все пошло по плану.

— Пьяница⁈ — взревел Ралин так, что со свода посыпалась пыль. Он спрятал артефакт и снял со спины молот. Руны на нем засветились. — Сейчас я покажу тебе, на что способен простой пьяница!

Он не побежал на меня. Просто поднял свободную руку, что-то рявкнул на своем гортанном дворфийском языке, и каменная крышка ближайшего саркофага задрожала. Плита весом в полтонны, а то и больше, со скрежетом поднялась в воздух. На секунду она замерла, а потом полетела прямо в меня.

Реакция наемника спасла жизнь аристократу. Я рванул в сторону, перекатился за толстую каменную колонну. Грохот поднялся такой, что заложило уши. Камень врезался в колонну с силой тарана, от нее откололись куски, по древней кладке побежали трещины. Эта магия отличается от той, коей владеет мой папаша.

— Неплохо для пьянчуги, — крикнул я, выглядывая из-за укрытия. Просто чтобы позлить его еще больше.

Ралин не ответил. Он уже поднял в воздух вторую крышку саркофага.

Пора начинать свою игру.

Пока он там пыхтел, концентрируясь на своей магии, я вытащил из сумки на поясе небольшой глиняный шарик. Дешевая поделка алхимиков из трущоб, но работает безотказно.

Я с размаху швырнул его в центр зала. Шарик разбился с сухим хлопком, и склеп почти мгновенно наполнился густым, вонючим дымом.

— Что за фокусы! — донесся до меня раздраженный голос.

Не давая ему опомниться, я швырнул туда же второй шарик, уже металлический. Он взорвался с оглушительным, пронзительным визгом. Моя личная разработка. Шумовая граната. В замкнутом склепе эффект был просто чудовищный.

Я услышал приглушенный стон. Ралин наверняка схватился за голову. Его острый дворфийский слух не был рассчитан на такую акустическую атаку.

Когда дым начал развеиваться, я притаился уже за другим полуразрушенным надгробием, подглядывая через щель.

Ралин стоит посреди зала и тяжело дышит Он яростно крутит головой, вглядываясь в мутную пелену. Молот наготове. Сейчас дворф похож на разъяренного кабана, который попал в ловушку и от злости готов разнести все вокруг.

— Выходи, щенок! — прорычал он. — Хватит прятаться, как трусливый кобольд! Дерись как мужчина!

«Дерись как мужчина» — это для идиотов, которые любят лезть на молот с голыми руками. Мой путь другой. Путь хитрости и выживания.

Я решил показаться ему. Специально вышел из-за своего укрытия. Но встал на определенную точку.

— Я здесь, Ралин, — сказал с кривой ухмылкой. — Что, устал от моих игрушек?

Его лицо перекосилось от чистой, незамутненной ненависти. Он сделал шаг ко мне, потом еще один. Точно туда, куда я и хотел.

— Сейчас ты у меня попляшешь! — взревел дворф и замахнулся своим огромным молотом.

В этот самый момент я швырнул ему под ноги свою последнюю заготовку — маленькую склянку с темно-зеленой жижей. Она разбилась, кислота с громким шипением начала разъедать каменный пол. Ралин сделал именно то, на что я рассчитывал — резкий шаг назад. И пол под его ногой с треском провалился.

Каменная плита, на которую он наступил, оказалась ловушкой. Я заметил ее, как только вошел сюда — она лежала чуть криво. Под ней пустота старого, прогнившего коллектора. Перед приходом дворфа я просто выбил пару подпорок, державших ее.

Ралин с удивленным хрипом рухнул вниз. Но не разбился. Из темноты провала взметнулась прочная сеть из толстых просмоленных веревок, которую я заранее расстелил на дне. Она мгновенно опутала дворфа, прижав руки к телу и намертво сковав все движения.

Он начал барахтаться в этой сети, как гигантский жук, попавший в паутину. Ревел от ярости и бессилия.

Я медленно подошел к краю ямы и посмотрел на него сверху вниз. Молот валяется рядом. Артефакт-коготь, видимо, выпавший из кармана, также неподалеку.

— Ты проиграл, Ралин, — сказал я спокойно, без злости. — И не потому, что ты слабее меня. А потому, что ты слишком предсказуем. Тридцать лет жил одной только ненавистью. Растратил почти все свои таланты.

Он перестал рычать и посмотрел на меня снизу вверх. В его глазах отразился шок и… кажется, понимание. Он, гениальный инженер, создатель смертоносных артефактов, попался в самую простую и примитивную ловушку из веревок и гнилой доски.

Именно в этот момент в склеп вошли люди. Впереди, с каменным лицом, Борислав, глава гильдии наемников. За его спиной маячит с десяток крепких парней с арбалетами наизготовку.

— Похоже, работа сделана, Стержнев, — глава подошел ближе, взглянув вниз, а после на меня.

Я предупредил его заранее. Сказал, где и когда ждать гостей. Представил все это, как простую операцию по поимке опасного преступника.

— Контракт закрыт, — так же ровно ответил я. — Он ваш. Только аккуратнее с ним. Его мозги стоят дороже, чем весь ваш годовой бюджет.

— Я помню, о чем мы говорили, не волнуйся.

Вскоре наемники спустились в яму и начали вытаскивать упирающегося и рычащего Ралина.

Я стоял посреди разгромленного склепа, в облаке пыли, среди разбитых саркофагов, и смотрел, как уводят гениального дворфа. Его победила не магия, не сталь, а пара дешевых алхимических побрякушек и мотки веревки.

Слух об этом разлетится по городу быстрее, чем дым от моих бомб. Слух о том, как «пустышка» Стержнев, выскочка без капли магии, в одиночку взял живьем могучего рунного мастера, с которым не смогла справиться даже городская стража. А уж когда до моего отца дойдет имя преступника…

Глава 16

Как и предполагалось, Ралина взяли под стражу, но пока приговор не вынесли. Борислав договорился со стражей по моей прихоти, чтобы передали все так, как надо. В будущем дворф может пригодиться, а потому казнь его точно не ждет. Ну а остальное не так важно.

Жизнь наемника продолжила бить ключом, и вот я снова здесь, в кабинете главы гильдии.

Борислав, сидя за своим столом, уже несколько минут внимательно изучает меня, будто пытаясь подобрать слова.

— Слишком ты популярный стал, Стержнев, — наконец прохрипел он. — Это не к добру. Популярность, она как мед для мух. Только вместо мух слетаются проблемы.

— Проблемы — это деньги, — лениво протянул я, счищая грязь из-под ногтя кончиком кинжала. А деньги — это, если я правильно помню, главная причина, почему мы все тут сидим.

Борислав криво усмехнулся.

— Ну вот, твои деньги как раз и приползли. В приемной дожидаются, ножками стучат от нетерпения.

Не успел он договорить, как дверь распахнулась без стука. В кабинет, стараясь не касаться стен, просочился высокий, тощий мужчина в сером мундире. На воротнике серебряной нитью вышиты шестеренки. Гильдия инженеров из элиты, насколько мне известно. Судя по его бледному лицу и испуганно бегающим глазкам, дело пахнет не столько деньгами, сколько очень большими и скверными неприятностями.

— Мастер Торальд, — представился он, коротко кивнув Бориславу. На меня он зыркнул с откровенной брезгливостью.

Ничего удивительного. «Зазнавшиеся трудяги» те еще снобы.

— Всегда к вашим услугам, уважаемый мастер, — проскрипел Борислав, не меняя позы. — Особенно, когда вы не забываете прихватить с собой кошель потяжелее. Что стряслось? Опять какой-нибудь ваш голем-уборщик свихнулся и решил прибраться во всем квартале, разобрав его на кирпичи?

Лицо Торальда перекосилось.

— Все намного хуже. Сегодня ночью в нижних технических туннелях случилось небольшое обрушение. Пустяк, обычное дело. Но завал пробил стену. Очень старую стену. Она сотни лет скрывала то, что в наших архивах числится как «Законсервированный квартал», — он замолчал, с трудом сглотнув. Нервы прямо на лицо. — Из пролома… оттуда пополз туман. прямо по полу стелется, не поднимается выше колена. И рабочие… те, кто был рядом… они заболели.

— Заболели? — я впервые подал голос, отложив кинжал. — Так послали бы к ним магов-целителей. Уверен, мой дорогой папаша не отказал бы в такой любезности гильдии инженеров вашего уровня.

Торальд дернулся так, словно я влепил ему пощечину.

— Маги бессильны! Они ничего не могут поделать! Это не магическая хворь. Мы прозвали ее «металлической лихорадкой». Сперва у человека просто наваливается слабость, тело ломит. Потом кожа становится серой, как свинец, а руки и ноги коченеют. А потом… — он снова судорожно сглотнул. — Потом они начинают кашлять. Мелкой, ржавой пылью. Эта пыль разъедает легкие.

В кабинете стало тихо. Слышно было только, как скрипит кресло Борислава. Даже этот старый циник помрачнел. Немагическая чума, против которой бессильны даже целители…

— Мы заплатим, — торопливо выпалил Торальд, видя, какое впечатление произвели его слова. — Любую цену. Нужно спуститься туда. Выяснить, что это за туман. И найти способ его остановить.

Борислав медленно повернул голову и уставился на меня. В его единственном глазу я прочел все без слов. Магия не работает. Значит, это работа для того, кто на нее не полагается. Мой выход.

— Что ж, мастер Торальд, — сказал я, медленно поднявшись с кресла. — Похоже, у вас и впрямь нарисовалась серьезная проблема. И ее решение обойдется вам очень дорого. Я хочу тройную плату. Половину — прямо сейчас.

Торальд открыл было рот, чтобы возмутиться, но Борислав его опередил.

— Он стоит каждого медяка. Советую согласиться.

Инженер помялся с минуту, борясь с собственной жадностью, но страх в его глазах оказался сильнее.

— Хорошо… тройная плата.

— Это еще не все, — я сделал шаг вперед и подошел к нему почти вплотную. — Мне нужен полный, абсолютный и неограниченный доступ ко всем вашим архивам по этому кварталу. Все чертежи, доклады инспекций, вахтенные журналы. Все, что сможете найти. И не вздумайте что-нибудь утаить. Если я пойму, что вы меня обманули, просто развернусь и уйду. А вы останетесь здесь, наедине со своим ржавым туманом. Мы договорились?

Торальд, бледный как смерть, смог только кивнуть.

1

Архивы гильдии инженеров оказались огромными, пыльными и абсолютно бесполезными. Горы свитков, сотни карт и схем тоннелей. А вот про «Законсервированный Квартал» нашлось лишь одно упоминание на старом, пожелтевшем плане двухсотлетней давности. Кривая надпись от руки: «Сектор „Дельта-7“. Запечатан по прямому указу Совета Архимагов. Причина: техногенная коррозия неизвестного типа. Доступ строжайше воспрещен». И все. Ни единого отчета. Никаких подробностей. Как будто кто-то очень старательно все замазал.

— Похоже, пойдем вслепую, — констатировала Лана, стоя рядом.

— Не совсем, — возразил я, ткнув пальцем в пометку на карте. — Вот же. «Техногенная коррозия». Ключевые слова. Это значит, дело не в проклятии или темной магии, а в химии. Какая-то дрянь, которая жрет металл и разъедает легкие.

Для этого дела я собрал небольшой отряд. Лана и еще двое крепких парней из гильдии, которым пообещал хорошую долю. Конечно, про кашель ржавой пылью я им рассказывать не стал. Зачем? Сказал просто: «опасная вылазка в старые туннели». Меньше знают — крепче спят. И, что важнее, меньше паникуют в самый неподходящий момент.

Перед спуском пришлось еще и совершить набег на алхимические лавки. Я скупил все, что могло хоть как-то помочь. Концентрированные щелочи, чтобы нейтрализовать возможные кислоты. Реактивы, которыми шахтеры защищаются от рудничного газа. И самое главное — четыре дорогие защитные маски с фильтрами из зачарованного угля и толченого лунного камня. Противоядия от этой «лихорадки» у меня не было, но я мог хотя бы попробовать не вдыхать эту гадость.

И вот мы здесь. В нижнем техническом тоннеле, на глубине в пару сотен метров под вечно гудящими улицами Домозерска. Воздух сырой и тяжелый. С низкого потолка постоянно капает вода. Единственный свет — дрожащее пламя наших масляных фонарей.

Прямо перед нами в стене зияет здоровенный пролом с осыпающимися краями. А из непроглядной темноты этого пролома, медленно и неотвратимо, выплывает серый туман.

Он не рассеивается и не поднимается вверх. Ползет по каменному полу плотной массой, цепляясь за каждый камень, заполняя каждую выбоину.

Один из наемников, совсем молодой парень по имени Йорген, нервно сглотнул. Звук мгновенно разнесся под сводами тоннеля.

— Матерь божья. Что это за дрянь?

— Это наша работа, Йорген, — спокойно ответил я, натягивая на лицо защитную маску. — Лана, ты за мной. Вы двое — держитесь в десяти шагах сзади. Ничего не трогайте без моего приказа. И самое главное — не смейте снимать маски. Ни при каких обстоятельствах. Понятно?

Я достал из сумки фонарь помощнее и направил его яркий луч прямо в темноту пролома. Свет просто утонул в серой мгле, не сумев пробить ее даже на пару метров.

— Ну что ж, — добавил скорее для себя, чем для остальных, — пойдем посмотрим, какую тайну наши предки так усердно от нас прятали.

2

Стоило зайти в пролом, как воздух стал плотным. Фильтр маски тут же забился. Все звуки снаружи стихли.

— Стоять, — мой голос прозвучал глухо и неестественно, как будто говорил кто-то другой.

Я провел пальцем в перчатке по каменной брусчатке. На ней осталась темная полоса. На перчатке же остался толстый слой серой, неприятной на ощупь пыли, похожей на сажу. Я потер ее между большим и указательным пальцами. Не земля. Не грязь. Мельчайшая металлическая стружка. Точно такая же, как та, что я видел в квартале инженеров. Эта дрянь там повсюду.

— Что это за место? — пробормотал за моей спиной Йорген, молодой и нервный парень.

Я услышал, как он с лязгом вытащил из ножен свой меч. Ну вот, началось.

— Я сказал не двигаться! — рявкнул, не оборачиваясь. — И спрячь свою железяку, идиот!

Но было уже поздно. Клинок, которым так гордился Йорген, на глазах начал ржаветь. Сначала с него сошел блеск. Затем по стали побежали тонкие рыжие прожилки, как трещины на льду. Через мгновение они превратились в уродливые ржавые пятна, которые расползались, пожирая металл.

Йорген в ужасе смотрел, как его верный меч буквально рассыпается у него в руках. Пара секунд — и от грозного оружия остался лишь ржавый обрубок, который с жалобным звоном упал на камни.

— Я… я не… — пролепетал наемник, глядя на свои пустые руки.

— Зато я понимаю, — перебил его, хмыкнув. Горло уже начало першить. — Эта пыль жрет металл. Скорее всего, и легкие тоже. Всем проверить оружие! Завернуть в промасленные чехлы и без моей команды не доставать! И молитесь богам, чтобы пропитка ваших масок стоила тех денег, что я за нее выложил.

Пока Йорген и второй наемник, здоровенный орк Гром, в панике прятали свои мечи и топоры, я огляделся внимательнее. Теперь, когда глаза немного привыкли к серой мгле, удалось различить детали.

Подземный квартал похож на сон безумного механика. Обычные дома намертво оплетены гигантскими трубами толщиной в три обхвата. Из стен торчат медные вентили и циферблаты с застывшими стрелками. Фасад одного здания украшает огромная, ржавая шестерня размером с мельничное колесо. Все здесь давно мертво, неподвижно и покрыто этой серой пылью. Мы словно попали внутрь сломанных и сгнивших часов.

Мы пошли вперед, вглубь этого механического кладбища.

Лана прямо за мной. Бесшумная, как тень. Ее арбалет — подарок дворфа Эрона — предусмотрительно завернут в промасленную ткань. Йорген и Гром, наоборот, жмутся друг к другу. Они постоянно оглядываются, оступаются.

Мы прошли не больше сотни шагов. Единственным звуком был противный хруст серой пыли под нашими сапогами. Ни крыс. Ни насекомых. Ни даже мха на камнях. Абсолютно мертвый мир.

И тут все изменилось.

Гром, который замыкал наш отряд, сделал неосторожный шаг. Под его сапогом что-то оглушительно заскрежетало. Я резко обернулся. Орк провалился по колено, издав удивленный рык.

Прямо посреди улицы оказалась едва заметная под слоем пыли металлическая плита. Ржавчина сожрала ее почти полностью. Она не выдержала веса орка, проломившись и открыв под собой квадратный черный провал.

Скрежет металла, эхом прокатившийся по мертвой улице, стал сигналом.

— Назад! — заорал я.

Но было уже поздно.

Что-то зашевелилось в темноте провала. Сначала из него, мерзко щелкая, показались тонкие, острые металлические ноги. Одна, вторая, третья. А затем и все существо — отвратительное создание из ржавого металла, похожее на паука размером с крупную собаку. У него не было головы, только гладкий панцирь, в центре которого загорелся рубиново-красный огонек. Оптический сенсор.

В ту же секунду такие же красные огни начали загораться повсюду. В окнах. В узких щелях переулков. На крышах невысоких зданий. Они начали вспыхивать один за другим, десятками, окружая нас со всех сторон. Следом раздался звук, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Тихий, сухой, противный треск множества металлических лап по камню. Сотни маленьких щелчков, сливающихся в единый скрежет.

Похоже, мы разбудили местную стражу.

Глава 17

— В укрытие! — заорал я, но голос в маске приглушился. — К стене прижмитесь! Быстро!

Паника уже накрыла моих ребят. Йорген сделал самую глупую вещь, которую только можно было придумать. Вместо того чтобы спрятаться, он с каким-то диким, отчаянным воплем кинулся вперед, сжимая кулаки.

Из открытого канализационного люка выскочил один из пауков. Он не прыгнул, как животное, нет. Это был резкий, механический рывок. Стальная тварь взлетела в воздух и обрушилась на Йоргена сверху. Я услышал отвратительный, влажный хруст. Его тонкие, острые как бритвы, лапы без всякого труда пробили кожаный доспех и вошли в тело парня. Йорген захрипел. Из-под маски-фильтра хлынула темная кровь. Единственный красный сенсор на «голове» паука ярко вспыхнул и механизм, дернувшись, отскочил в сторону.

— Гром, назад! — рявкнул я, заметил, как орк освободил оружие от ткани и замахнулся на другого паука.

Раздался оглушительный скрежет металла. Огромное лезвие соскользнуло с гладкого, покатого панциря, не оставив на нем даже малейшей царапины.

Паук ответил незамедлительно. Одна из его передних конечностей метнулась вперед и полоснула орка по бедру. Гром взвыл скорее от ярости, чем от боли, и отшатнулся, тяжело припав на раненую ногу.

Проклятье. Один готов, второй — калека. И все это меньше чем за полминуты. Отличная работа!

Я даже не думал лезть в драку. Это было бы чистым идиотизмом. Пока Гром, прислонившись к стене, кое-как отбивался от наседающих тварей, я отступил на пару шагов глубже под тень арки. Мозг заработал в привычном режиме. Думай, Алекс, думай. Эти твари — машины. Запрограммированные охранники или чистильщики. Они быстрые и крепкие. Но любая машина, абсолютно любая, имеет слабое место. Питание, сенсоры, сочленения. Нужно лишь найти их.

В этот момент над головой что-то коротко и злобно свистнуло.

Тяжелый арбалетный болт влетел одному из пауков точно в красный «глаз». Сенсор с громким треском лопнул, начав искрить. Механическая тварь замерла на долю секунды, потом ее начало трясти. Она завертелась на месте, хаотично размахивая лапами и скрежеща ими по камням. Слепая и беспомощная.

Я поднял голову. Лана. Ну конечно. Она уже на позиции. Забралась на крышу невысокого склада, примыкавшего к улице. Девушка продолжила отстреливать тварей с пугающей точностью.

Это дало нам несколько драгоценных секунд.

— Гром! В тот переулок! — крикнул я, указывая на узкую щель между двумя домами впереди. — Заманивай их туда! Давай, шевелись!

Орк, матерясь сквозь стиснутые зубы и оставляя на брусчатке кровавый след, сразу все понял. Он перестал размахивать секирой и бросился в указанном направлении. Ослепшие пауки дергались на месте, а зрячие, подчиняясь примитивной программе, тут же ринулись за крупной, раненой и убегающей целью. Инстинкт преследования.

— Лана, прикрой нас! — сказал в амулет связи и побежал следом за орком.

Переулок оказался именно таким, на какой я и рассчитывал — узкий, темный и, что самое главное, тупиковый. Гром уже стоял в его дальнем конце, тяжело дыша и прижавшись спиной к глухой кирпичной стене. Его огромное, мускулистое тело почти полностью перекрывало проход.

— Держись! — крикнул я, проскочив мимо него и встав лицом ко входу в проулок.

Пауки один за другим начали втискиваться в узкое пространство, скрежеща и щелкая клешнями.

В темноте их красные глаза создают жуткое, адское зарево. Здесь им тесно. Они не могут развернуться, не могут прыгать. Они просто тупо лезут вперед, как тараканы, стремясь добраться до своей добычи. До нас.

Я сунул руку в наплечную сумку и достал несколько невзрачных глиняных шариков. Мои маленькие сокровища, наполненные самой едкой дрянью, которую только можно было сварить в алхимической лавке.

Первая бомба с концентрированной кислотой полетела прямо в гущу механических тел. Глиняный шарик с глухим стуком разбился. Зеленая жидкость с громким шипением выплеснулась на каменный пол и на ближайших пауков.

Эффект оказался даже лучше, чем я ожидал. Кислота почти не повредила их толстые панцири, но ручейками затекла в щели, «суставы» многочисленных ног. Раздался отвратительный визг.

Пауки, попавшие в зону поражения, начали дергаться в конвульсиях. Их ноги подгибались под неестественными углами, отказываясь двигаться. Одного из них буквально сложило пополам, когда кислота, видимо, разъела какой-то важный центральный механизм.

— Еще! Давай еще! — восторженно заорал Гром, видя, что моя тактика сработала.

Не мешкая, швырнул вторую бомбу, а за ней и третью. Переулок быстро наполнился едким, удушливым паром, от которого слезились глаза даже через маску. Механические твари корчились в этом аду, как живые существа в огне. Они падали, сталкивались друг с другом, их конечности отваливались, а красные сенсоры гасли один за другим. Бойня закончилась полной и безоговорочной победой алхимии.

Когда последний паук замер, в переулке снова стало тихо. Только теперь эту тишину нарушало шипение остывающей кислоты и отвратительная вонь плавленного металла

Орк только теперь сполз по стене на землю, зажимая рану на ноге. Кровь густо пропитала его штаны и уже натекла небольшой лужицей. Пришлось в срочном порядке перематывать.

— Жить будешь, — сказал я, как закончил. Разрез глубокий, но кость вроде цела. — Но далеко ты с нами сегодня не уйдешь.

Мой взгляд скользнул к началу улицы, где неподвижно лежало тело Йоргена. Один труп и один тяжелораненый за первые пятнадцать минут. Слишком дорогая прогулка. Двигаться дальше вслепую, да еще и с калекой на руках, будет верным самоубийством. Эти пауки — лишь первая линия обороны. Кто знает, что ждет нас за следующим поворотом. Нужна информация. Карта этого проклятого места. Хоть что-нибудь.

— Кирилл, — раздался в голове спокойный голос Ланы через амулет.

Я поднял голову. Она все так же стоит на крыше. Арбалет опущен. Девушка смотрит не на нас, а куда-то вдаль, вглубь этого мертвого квартала.

— Что там?

— Вижу свет, — ответила без лишних эмоций. — Далеко. Высокое здание, похожее на башню. Шестой-седьмой этаж, если я правильно считаю. Левое окно. Свет слабый, мерцает.

Выбравшись с орком из переулка, я также вгляделся вдаль. Там, в серой, непроглядной мгле, где, казалось, нет ничего, кроме смерти и ржавчины, горит одинокий, тусклый огонек. Он то пропадает, то появлялся вновь. Будто кто-то зажигает и гасит свечу. Или будто работает какой-то древний механизм, из последних сил цепляющийся за жизнь.

Башня архивариуса. Библиотека. Центр управления. Неважно. Что бы это ни было, это наш единственный шанс. Единственный источник информации во всем этом механическом аду.

— Понял тебя, — ответил в амулет, приняв решение. — Гром, сможешь доковылять до той арки у входа? Спрячься там и пережди. Мы с Ланой идем вглубь.

Возвращаться назад — значит провалить контракт, потерять деньги и, что хуже, репутацию. А этого мы с Ланой себе позволить не можем.

Огонек в башне мог быть ловушкой. Скорее всего, он и был ловушкой. Но это единственная зацепка в этом квартале остановившегося времени.

1

Мы с Ланой направились вперед с осторожностью. Перебежка от одной груды металлолома к другой. Замереть. Осмотреться. Проскользнуть дальше. Воздух был спертый. Лана двигалась впереди. Ее силуэт почти сливается с сумраком этого проклятого места. Я шел за ней, постоянно сверяясь с направлением, которое она выбрала — далекий, едва заметный огонек в окне одинокой башни.

Пару раз мы замирали, вжимаясь в стены. Мимо с мерным металлическим клацаньем проползали патрули. Механические пауки размером с большую собаку. Их многочисленные ножки-лезвия высекали искры из каменных плит. Они двигались по до смешного четким маршрутам. В любом случае, проверять их дружелюбие мне совершенно не хотелось. Хватило первой встречи.

Во время одной такой остановки один из пауков замер всего в паре метров от нас, его оптический сенсор-глаз обшаривал пространство красным лучом. Я задержал дыхание, чувствуя, как колотится сердце. Лана даже не шелохнулась.

Красный луч скользнул по стене буквально в сантиметре от ее плеча и двинулся дальше. Паук, решив, что все чисто, развернулся и потопал прочь. Я с облегчением выдохнул.

Башня с огоньком оказалась именно тем, чем я ее и посчитал издалека — архив или библиотека. Странное, высокое и узкое здание, будто штырь, упирающийся в потолок. Оно построено явно из другого сплава, не такого, как все вокруг. Пока соседние строения рассыпались в оранжевую труху, это лишь покрылось паутиной. Большие окна наглухо заколочены изнутри толстыми листами металла.

Вход выглядит как ночной кошмар слесаря. Массивная стальная плита, на которую какой-то безумец наварил с десяток поперечных балок, шестеренок от разных механизмов и просто кусков арматуры. Ни ручки, ни замочной скважины. Только сбоку, на уровне моей головы, из стены торчит медная трубка переговорного устройства, позеленевшая от времени.

Лана без слов заняла позицию у соседней колонны, присев на одно колено и вскинув свой арбалет. Умница. Всегда готова к худшему. Я же подошел к двери, приложил ладонь к ледяному металлу и несколько раз громко забарабанил костяшками пальцев. В ответ тишина.

— Эй! Есть тут кто? — крикнул, прижавшись губами к раструбу трубки. Голос улетел в металлическую пустоту. — Мы не враги! Нам просто нужна информация.

Сначала в ответ донеслось лишь шипение и треск. Я уже хотел было постучать снова, с большей силой, но вдруг из трубки раздался такой пронзительный крик, что у меня чуть зубы не треснули.

— Уходите! Убирайтесь прочь, Шумные!

— Мы пришли из-за тумана. Хотим остановить его.

— Ложь! Это все ложь! — взвизгнул голос, срываясь на почти ультразвук. — Всегда сначала сладкие слова, а потом грохот и смерть! Я все знаю! Мне Сильвия все рассказала!

— Какая еще Сильвия? — не понял я.

— Моя карта! Самая точная и правдивая карта этого места! Она никогда не врет, в отличие от вас, Шумных! Убирайтесь, или я натравлю на вас Чистильщиков!

Похоже, наш собеседник — абсолютно съехавший с катушек псих.

Если честно, я и не думал услышать ответ. Как он здесь выжил, если туннель был давно запечатан. Этот мир все еще полон загадок.

Угрожать бесполезно, уговаривать — тоже. Значит, нужно найти другую наживку. Я на секунду замолчал, прокручивая в голове варианты, а затем снова припал к трубке. Но на этот раз мой голос прозвучал совершенно иначе. Не требовательно и громко, а тихо, вкрадчиво, почти шепотом.

— Послушай меня внимательно. Мы пришли не из этого квартала. Мы пришли сверху, из-под купола. Можем рассказать тебе, что там сейчас. Как он изменился за сотни лет. Рассказать то, чего ты точно не знаешь.

В трубке воцарилась мертвая тишина. Настолько глубокая, что я даже услышал, как там, на той стороне, кто-то со свистом втянул в себя пересохший воздух.

Попался. Любой ученый, любой хранитель знаний, даже самый безумный, больше всего на свете жаждет одного — новой информации. Это их наркотик. А мне попалась определенно такая личность.

Прошла, наверное, целая минута. Я уже начал думать, что мой трюк не сработал. Но вдруг раздался оглушительный скрежет. Где-то в толще стены пришли в движение ржавые рычаги, со стоном провернулись гигантские шестерни, и массивная дверь медленно, сантиметр за сантиметром, отъехала в сторону. В образовавшуюся узкую темную щель хлынул запах пыли и старой бумаги.

Мы с Ланой переглянулись. Она молча кивнула, давая понять, что прикроет. Я шагнул в темноту первым.

Внутри еще безумнее, чем я мог себе вообразить. Огромный круглый зал, уходящий вверх, к самому потолку. Стены увешаны картами. Гигантские свитки пергамента, маленькие клочки бумаги, схемы, нацарапанные углем прямо на камне. Все это исписано какими-то пометками, разноцветными линиями, математическими формулами и странными рисунками. В центре зала гигантский круглый стол, доверху заваленный чертежными инструментами, увеличительными стеклами, линзами и высокими стопками пыльных книг. А посреди всего этого упорядоченного хаоса, на высоком, шатком табурете, сидит он, мой новый знакомый.

Гном. Маленький, сморщенный, с копной седых волос, торчащих в разные стороны, будто его только что ударило током. На длинном носу сидят очки с десятком разных линз, которые можно поворачивать и накладывать друг на друга. Он одет в какой-то нелепый рабочий комбинезон, покрытый пятнами от чернил, масла и еще бог весть чего.

— Новые истории… — прошептал гном, глядя на нас сквозь свои линзы. Его глаза показались мне огромными, безумными и в то же время пугающе гениальными. — Вы ведь не врете?

— Не врем — неожиданно для меня подала голос Лана. Она зашла следом и взглянула на гнома без капли враждебности, с каким-то странным пониманием.

— Меня зовут Физзл. А это, — он с невероятной любовью похлопал по огромному свитку, висящему прямо за ним, — это Сильвия. Мой главный труд. Карта всего.

— Кирилл. Это Лана, — коротко представил нас я, не отрывая взгляда от безумного великолепия этого места. — Физзл, ты потомок тех, кого здесь запечатали сотни лет назад?

— Потомок? Я последний из них! — гордо вскинул подбородок гном, вскакивая на свои короткие ножки. — Мой пра-пра-пра-дед был главным инженером-картографом этого квартала! Мы передавали знания из уст в уста! Мы наблюдали! Чертили! Записывали! Я знаю каждый винтик, каждый болтик, каждый камушек в этом месте! Я знаю, где спят Чистильщики! Я знаю, куда течет ржавый туман и почему!

— Так, может, поделишься?

Он резво подбежал к стене и ткнул костлявым пальцем в одну из линий на карте.

— Вот! Смотрите! Это пути миграции Чистильщиков! У них есть четкий график! Они точны, как часы! А вот здесь, — его палец ткнул в другое место, закрашенное темным, — зоны самой высокой концентрации тумана. Мертвые зоны. Там даже самый прочный металл превращается в пыль за считанные минуты!

От вида карты у меня перехватило дыхание. Безумный старикашка в одиночку проделал работу, которая стоила бы целой гильдии разведчиков и десятка лет их жизней. Нет, даже больше.

— Физзл, нам нужно попасть к источнику этого тумана, — сказал я прямо. — Мы должны его перекрыть.

— Источник? — он издал короткий, скрипучий смешок. — Вы хотите пойти в самое сердце ржавчины? Глупцы! Шумные, самонадеянные глупцы! Оттуда еще никто и никогда не возвращался! Мой род тому подтверждение!

— А мы вернемся. Я предлагаю тебе сделку. Ты же хочешь новые истории? Настоящие. Так вот. Ты проводишь нас к источнику. Дашь карту, покажешь, как обойти все ловушки и патрули. А взамен… я расскажу тебе все. Абсолютно все, что ты захочешь знать о мире снаружи. Про гигантский купол, про великие дома магов, про гильдии, про алхимию, про орков и эльфов. Про все, что случилось за те сотни лет, что ты просидел здесь.

Глаза Физзла за стеклами его сумасшедших очков жадно загорелись. Я видел, как он покосился на свою карту «Сильвию», потом на меня. В его маленькой седой голове шла титаническая борьба между животным страхом и всепоглощающим любопытством исследователя. И я уже знал, что именно победит.

— Мир снаружи… — прошептал он.

— Даю слово аристократа, — кивнул я.

— И слово наемницы, — тихо, но твердо добавила Лана.

Этого оказалось достаточно. Физзл издал какой-то странный боевой клич, похожий на визг чайки, подскочил к центральному столу, схватил оттуда огромный, туго свернутый свиток и с грохотом раскатал его прямо по полу. Эта карта оказалась еще более подробной, чем те, что висят на стенах. Она покрыта тысячами пометок.

— Хорошо. Ваша взяла, шумные. Я покажу вам дорогу в самый ад. Но вы мне за это будете рассказывать! Долго! Со всеми подробностями! Про каждую улочку! Про каждый слух!

— Разумеется.

Он ползал по карте на четвереньках, его палец лихорадочно заметался по линиям и пометкам и, наконец, замер на массивном круглом здании в самом центре схемы. Вокруг этого здания нарисованы черепа, кости и какие-то предупреждающие руны, которых я раньше не видел. Древний язык, подобно самому гному.

— Вот оно. Сердце. Мы зовем это место «Дыхание кузни», но на самых старых чертежах моего прадеда оно помечено как «Центральная вентиляционная станция». Это она отравила весь наш квартал. Она дышит этой серой, ржавой смертью, — он поднял на меня свой безумный, но на этот раз абсолютно серьезный взгляд. — Но я вас предупредил. Могу провести по тайным тропам до самого входа. Но то, что находится внутри… оно не подчиняется моим картам. Это территория древних технологий.

Глава 18

Следовать за Физзлом было настоящим испытанием. Этот мелкий, суетливый комок несся вперед, словно за ним гналась свора голодных клыкачей. Скользил по узким карнизам, под которыми чернела бездна. Нырял в темные проломы в стенах, которые я бы принял за тупики. Он без умолку бормотал что-то себе под нос, то и дело тыча костлявым пальцем в свою потрепанную карту и издавая странные хихикающие звуки.

— Нет-нет, не туда, здоровяк! — пронзительно завопил гном и дернул меня за край плаща, когда я уже было собрался свернуть на широкую, относительно чистую улицу. — Ни в коем случае! Тут у патруля чистильщиков обеденный перерыв! В полдень здесь проходит целый отряд. Они очень, очень голодные после утренней смены! Мы лучше срежем через «крысиную нору», там куда безопаснее.

Я с сомнением покосился на щель, которую он назвал крысиной норой. Это был узкий коллектор, по колено забитый какой-то темной, склизкой и отвратительно пахнущей дрянью.

За все время пути мы не встретили ни одного механического паука-чистильщика. Лана и вовсе не комментировала происходящее. Она уже давно поняла, что спорить с этим безумцем — пустая трата времени. Проще было довериться его странным маршрутам и быть готовой ко всему.

По мере того, как мы углублялись в этот забытый богами квартал, туман становился все гуще. Если раньше он был просто серой дымкой у ног, то теперь превратился в плотную массу, которая доходила до самого пояса. Она перетекала с места на место, цеплялась за одежду и оставляла на ней влажные, ржавые разводы. Я чувствовал, как фильтр в моей маске работает на пределе своих возможностей. Воздух становился тяжелее с каждым вдохом.

К этому добавился еще и звук. Низкий, вибрирующий гул, который, казалось, шел не от какого-то конкретного места, а отовсюду сразу.

— Мы почти на месте, — пропищал Физзл в какой-то момент. В его голосе смешались детский восторг и неподдельный ужас. — Вы слышите? Это сердце бьется.

Наконец мы выбрались из очередного узкого прохода и оказались на широкой, абсолютно пустой площади. Здесь, посреди нее стоит «оно», как выражался гном.

Вентиляционная станция.

Пожалуй, это самое уродливое и одновременно самое грандиозное здание, что я видел в этом мире. Огромная металлическая башня, почти черная от копоти и времени, уходит в серую мглу так высоко, что разглядеть ее верхушку почти невозможно.

Всю поверхность башни покрывает сложная паутина гигантских труб, похожих на вены на теле какого-то чудовища. Из сотен отверстий в этих трубах валит тот самый серый туман.

В прошлой жизни я видел промышленные комплексы и ядерные реакторы. Но по сравнению с этой махиной они кажутся детскими поделками из спичек.

— Что это за хреновина? — спросил я, уставившись на гнома.

— Величайшая ошибка в истории, — с гордостью и благоговением выпалил Физзл, не отрывая восторженного взгляда от монструозного сооружения. — Мой дальний родственник писал в своих дневниках. Это должен был быть вечный источник энергии. Они называли эту технологию «на-ни-ты». Представляете? Крошечные, микроскопические роботы, которые должны были сами себя строить из подручных материалов и в процессе генерировать чистую энергию. Они хотели дать городу вечную жизнь, вечный свет!

Гном сделал драматическую паузу, и его лицо на мгновение стало серьезным.

— Но что-то пошло не по плану. Вместо того чтобы производить энергию, они начали производить… вот это. — Он бессильно махнул рукой в сторону клубящегося тумана. — «Гнилостный туман», так его прозвали здесь. Но на деле это облако этих самых нанитов. И они не создают. Они разбирают. Разбирают неживую материю, чтобы построить еще больше самих себя. Они буквально пожирают металл и даже целые здания, чтобы плодить еще больше ржавчины и серой пыли.

Внутри у меня все похолодело. Наниты. Самовоспроизводящаяся механическая чума. В моем мире подобное звали серой слизью. Эта субстанция была способна поглотить любой материал. Мало того, еще и настраивалась на то или иное.

Местные гении построили целую фабрику по производству роботов. Уничтожить ее? Взорвать? Да если эта станция рванет, неконтролируемое облако этой дряни вырвется наружу. Оно не остановится на этом квартале. Оно сожрет весь город и упрется в купол. Какие гарантии, что защитная пленка выдержит?

— Значит, ее нужно выключить.

— Именно! — заулыбался гном, подпрыгнув на месте от восторга. — Выключить. Идемте.

1

Тайный вход оказался узкой щелью в основании одной из гигантских опор, доверху заваленной горой ржавого мусора и обломков. Протиснувшись внутрь, мы оказались в полной темноте.

Гул здесь стоит невыносимый. Он бьет по ушам и заставляет все тело дрожать. Мы оказались в гигантском машинном зале.

Станция превратилась в единый, техно-органический улей. Древние поршни размером с дом, покрытые какими-то странными наростами из ржавчины, медленно и тяжело двигаются вверх-вниз, издавая стонущие звуки. По стенам ползут толстые пучки кабелей, которые тускло пульсируют нездоровым синеватым светом. Все вокруг гудит, скрипит, дышит, как единый, чудовищный и больной организм.

— Потрясающе… — прошептал Физзл, его глаза за огромными линзами очков загорелись неподдельным восторгом безумного ученого.

А вот мне это все категорически не нравилось. От этого места несет смертью.

В центре зала, на небольшом возвышении, мы заметили огромную консоль управления. Она вся покрыта разбитыми циферблатами, оплавленными рычагами и перепутанными проводами. И когда мы осторожно подошли ближе, эти провода внезапно пришли в движение.

Они начали извиваться, сплетаться и расплетаться, как клубок разбуженных змей. Прямо на гладкой металлической поверхности консоли формировалось… лицо. Огромное, лишенное черт, состоящее из проводов, осколков стекла от разбитых манометров и пустых, темных глазниц старых индикаторных ламп. Оно не выражало никаких эмоций. Оно было просто жутким.

Раздался громкий щелчок, и по всему залу пронесся голос. Не человеческий. Абсолютно ровный, механический.

Протокол очистки территории активирован

Обнаружены органические загрязнители

Поставленная задача: полная ликвидация

Я инстинктивно отшатнулся и выхватил из-за пояса нож. Лана без единого звука вскинула свой новый арбалет. Даже безумный Физзл перестал хихикать. Он в ужасе замер и прижался к моим ногам, как испуганный ребенок.

— Загрязнители? — тоненько пропищал гном. — Это он что, про нас?

И тут все началось.

Стены и пол зала задрожали и пришли в движение. Горы металлолома, ржавые трубы, старые шестерни, обломки корпусов — все, что до этого неподвижно валялось под ногами, заскрежетало и поползло к центру зала. На наших глазах этот мусор начал собираться в уродливые, асимметричные фигуры. Одна ржавая балка стала кривой ногой. Пучок толстых проводов — рукой-щупальцем. Место головы занял разбитый прожектор, который внезапно вспыхнул слепящим светом.

Через несколько секунд перед нами возникло не меньше десятка этих тварей. Големы-санитары, собранные из мусора самой станцией. И их единственной целью, как я понял, были мы.

С оглушительным скрежетом огромная стальная плита, через которую мы вошли, сдвинулась и намертво запечатала проход. Одновременно с этим тяжелые решетки упали на все остальные выходы, отрезая любые пути к бегству.

Мы оказались в ловушке.

— Какая прелесть, — усмехнулся я. — Лана, ищи позицию на возвышенности! Физзл, за мной, не отставать!

Я не стал ждать, пока они ответят. Мое тело сработало само. Я дернулся вправо, уходя с линии, по которой сейчас попрет гора хлама, и прижался к огромному металлическому поршню.

Краем глаза увидел, как Лана уже лезет по какой-то ржавой лестнице наверх, на шаткую платформупод потолком. Она даже не смотрит под ноги, на ходу вставляя новый болт в свой арбалет. А вот гном…

— О нет, нет, нет! Они проснулись! Это конец! — пронзительно завизжал Физзл. Он вцепился в мой плащ обеими руками, мешая мне двигаться.

— Старик, соберись! — рявкнул я, стряхивая его с себя, как прицепившийся репей. — Паниковать потом будем.

Первая тварь со всей дури опустила свой ковш на то место, где мы спрятались. Благо, я успел подхватить гнома и отпрыгнуть. Каменные плиты пола разлетелись в разные стороны.

Ну, хоть какой-то плюс. Эти штуки сильные, но тупые и неповоротливые. С такими я умею разговаривать.

В этот момент сверху что-то просвистело. Через секунду тяжелый арбалетный болт вонзился точно в «плечо» голема. Как раз в то место, где пучок кабелей соединял руку-ковш с бочкой-туловищем. Во все стороны посыпались искры, завоняло горелой изоляцией. Рука-ковш дернулась, зашипела и безвольно повисла.

Отлично. Эта тварь замедлилась.

Но тут же возникла другая проблема. Големы начали появляться отовсюду. Из-под груд мусора, из темных ниш в стенах, из-за неподвижных механизмов.

Я быстро прикинул. Десять, нет, уже двенадцать. Дюжина ходячих кусков металлолома, и все они медленно, но верно идут к нам, сжимая кольцо.

— Физзл, думай! — заорал я, пытаясь перекричать грохот металла. Я схватил гнома за плечи и хорошенько встряхнул его, так что очки чуть не слетели. — Твои предки же не были идиотами! Они строили эту чертову станцию! Они должны были предусмотреть, что их гениальные творения однажды захотят всех сожрать! Должен быть аварийный выход! Черный ход!

— Пути… — пролепетал он. — Пути Предков! Точно! Конечно! Он писал в своих дневниках! Я читал их!

В его глазах снова появился тот самый безумный огонек. Страх никуда не делся, но теперь его перевешивала гордость за своего предка. Он развернулся и побежал в самую темную часть зала, заваленную каким-то хламом.

— Лана, меняем позицию! Отступаем к гному! Прикрой нас! — крикнул я в амулет связи.

Вместо ответа снова свистнул болт. Он попал в коленный сустав ближайшего ко мне голема. Тот со страшным скрежетом рухнул на пол, перегородив дорогу двум другим железякам.

Я побежал за гномом, петляя между огромными машинами. За спиной гремело и скрежетало. Они шли за нами. Один из големов, видимо, самый умный, оторвал от стены кусок арматуры и швырнул в нашу сторону. Железка просвистела прямо у моего уха и с оглушительным ударом влетела в стену впереди.

— Сюда! Вот он, проход! — гордо крикнул Физзл. Он остановился у стены и указал на маленькую вентиляционную решетку почти у самого пола. Ее почти не было видно за всем здешним хламом.

— Ты шутишь? — прорычал я. — Мы там не пролезем!

— Придется!

Он не стал ждать, а просто нырнул в эту дыру. Я услышал, как гном кашляет от пыли уже где-то внутри. Пришлось лезть за ним. Я быстро снял с себя сумку, ремни, арбалет и кое-как боком начал протискиваться в узкий лаз. Острые края решетки ободрали плечо, но я справился.

Лана, стройная, невысокая наемница, проскользнула следом без труда. Мы оказались в узкой, абсолютно темной трубе. Пахнет здесь так, будто где-то рядом лежит труп. Снаружи раздался страшный удар — голем пытался проломить стену.

— Быстрее, вы, Шумные! Они и сюда доберутся! — донесся из темноты голос Физзла.

Так началась самая идиотская гонка в моей жизни. Мы ползли по узким туннелям, в которых было темно, пыльно и тесно. Физзл впереди. Он ориентировался так хорошо, словно родился в этих трубах. За спиной постоянно что-то скрежетало. Големы не могли пролезть за нами. Они просто ломали стены, пытаясь сделать хоть что-то.

Минут через пять пытка закончилась. Мы вылезли в коридор и побежали вдоль по мостику. Начался настоящий лабиринт.

В какой-то момент стена позади нас разлетелась на куски. В проломе показалась уродливая фигура голема. Он тут же метнул в нас кусок металла. Я успел среагировать и оттолкнул Физзла в сторону. Металл с противным скрежетом прокатился по каменному полу.

— Кажется, они обиделись! — крикнул я, продолжив бежать.

Наконец, Физзл резко остановился. Мы достигли конца коридора с огромной круглой дверью. Она уже давно заржавела, но выглядит так, будто выдержит все на свете.

— Вот! — выдохнул гном и любовно погладил металл. — Гермодверь! Модель «Титан-3»!

Грохот за спиной повторился. Големы уже совсем близко.

— Открывай!

— Секундочку. Тут очень хитрый механизм. Не для дураков, — засуетился гном. Он начал крутить круговые замки. — Так, сперва тройная обратная фиксация. Потом скомпенсировать давление… ох, гений! Мой прадед был гением!

Слушая все это, я обернулся и заметил в конце коридора одного из големов. Хотел уже добавить, как меня прервал гневный голосок спутницы.

— Физзл! — Лана оскалилась, вскинув арбалет.

Болт со свистом ударил голема в грудь, но просто отскочил с громким звоном, не оставив даже царапины. Тварь не остановилась.

— Есть! — радостно взвизгнул гном.

Раздался громкий щелчок, и огромная дверь с оглушительным скрежетом начала медленно отъезжать в стену. За ней была только темнота, но даже это сейчас радовало.

— Заходим. Быстро! — скомандовал я.

Мы буквально ввалились в темноту. Лана запрыгнула последней. Физзлом сразу навалился на рычаг закрытия. Я помог ему, опустив рычаг вниз.

Когда дверь закрылась, голем был уже у самого прохода. Я увидел в его пустой глазнице отражение красного света аварийных ламп.

В следующую секунду послышался удар. Все помещение содрогнулось, с потолка посыпалась ржавая крошка. Следом еще один. Однако дверь держится.

Мы в безопасности. Наверное.

Стоя в темноте и пытаясь прийти в себя, я услышал, как стучит мое сердце, как шумно дышит Лана и как хихикает от восторга Физзл.

Вот уж приключение.

Глава 19

За первым ударом последовал скрежет. Ржавые твари снаружи ведут себя как стая бешеных псов, загнавших добычу в нору. Они будут ломиться сюда, пока эта дверь не сдастся. Судя по тому, как она вибрирует, время у нас ограничено.

— Ох, мамочки. Кажется, мы их очень-очень разозлили, — донесся из темноты тоненький, дрожащий писк гнома Физзла. Я не сразу увидел его. Гном вжался в самый дальний угол комнаты.

— Заткнись, — выдал со вздохом.

Я опустился на одно колено и пошарил в своей походной сумке. Пальцы привычно скользнули мимо фляги, запасных болтов и перевязочных материалов, пока не наткнулись на знакомый плоский брикет, запаянный в воск. Достал его и решительно переломил пополам.

Комната наполнилась тусклым светом. В момент, когда я поднял взгляд, чтобы осмотреться, дыхание перехватило.

Вдоль стен, от пола и до самого потолка, тянутся ровные ряды стеллажей. Они сделаны из темного, почти черного дерева, на котором нет ни пятнышка ржавчины или плесени.

Здесь собраны стопки свитков, перевязанных тесемками. Толстенные книги с кожаными переплетами и медными застежками. Горы чертежей, свернутых в тугие трубки.

Посреди комнаты стоит большой стол, на котором расставлены миниатюрные модели каких-то невероятно сложных машин, собранные из разных металлов. Пахнет совсем не так, как во всем остальном улье.

Никакой сырости или ржавчины. Только сухой, терпкий аромат старой бумаги, воска и пыли, которая не видела солнечного света сотни лет. Это место герметично. Маленький островок порядка и разума.

Лана тут же нашла себе место. Прижавшись спиной к стене рядом с гудящей дверью, она закрыла глаза. Но не для отдыха. Она прислушалась. Так же, как и на прошлых наших заданиях.

А вот наш третий член команды, похоже, окончательно попрощался с рассудком. Его страх как ветром сдуло.

— Сокровища… — прошептал он с трепетом. — Архивы! Великие архивы моих предков! Они… они целы!

— Ты здесь не был? — спросил я, выпрямившись.

— Нет, я не лез сюда. Не знал, что все… все это на месте, — он кинулся к ближайшему стеллажу. Его короткие пальчики начали выхватывать то один свиток, то другой. Он торопливо разворачивал их, подносил чуть ли не вплотную к своим очкам, бормотал что-то нечленораздельное, хихикал. — Вы только посмотрите! Ну посмотрите же! Это же схема трехфазного редуктора с контуром жидкостного охлаждения! Сейчас о его существовании небось и не знают. А это! О, великие шестеренки! Это же чертеж гидравлического пресса для… о боги!

Я решил дать ему минуту. Иногда нужно выпустить пар. Но когда он, обняв пачку чертежей, начал кружиться по комнате, мое терпение иссякло. Снаружи все еще пытаются проломить дверь, а он тут танцует.

Подошел и бесцеремонно схватил его за тощие плечи, развернув к себе лицом.

— Физзл, — мой голос прозвучал спокойно, но твердо. — Я верю, что твои предки были великими парнями. Но у нас нет времени. Мне нужен план, как заткнуть этих ублюдков за дверью.

— План? Какой план? Зачем план, когда тут столько знаний! — не унимался гном. Его глаза горят безумным огнем. — Я могу остаться тут навечно! Я все изучу! Каждую схему, каждую закорючку!

— Вечности у тебя не будет, — отрезал я и ткнул большим пальцем в сторону вибрирующей гермодвери. — В лучшем случае — пара часов. А потом эти железяки проделают здесь дыру и превратят все твои драгоценные бумажки в труху. А тебя самого — в мокрое пятно. Ты этого хочешь?

Мои слова наконец подействовали. Гном сразу сдулся. Восторг улетучился, сменившись старым, знакомым страхом. Он покосился на дверь, потом на меня, и судорожно сглотнул.

— Н-нет… не хочу

— Вот и молодец. А теперь отойди в сторону и не путайся под ногами.

Я хладнокровно отпихнул его, нашел свиток о комплексе расстелил его на центральном столе.

Так… это главный сборочный цех. Вот отсюда мы пришли. Эти маленькие квадратики с молниями — генераторы. Толстые линии, расходящиеся от них — силовые кабели.

Я намеренно проигнорировал все сложные формулы и комментарии на полях. Мой мозг начал искать две простые вещи — главный источник питания, и как это все выключить.

Взгляд зацепился за аккуратную надпись, сделанную красными чернилами сбоку: «Протокол „Тишина“». Рядом стоит отсылка к отдельному документу.

Я быстро нашел нужный свиток на полке. Им оказалась не схема, а инструкция. Протокол аварийной остановки производственного комплекса.

Пробежался глазами по тексту. Все оказалось куда сложнее, чем надеялся. Никакого большого красного рубильника с надписью «ВЫКЛ» тут, конечно же, нет. Родственнички Физзла были гениями, но, как и все гении, они были законченными параноиками. Защита от дураков здесь просто невероятная.

Чтобы полностью остановить улей, нужно одновременно, с разницей не больше десяти секунд, прервать подачу энергии в трех ключевых узлах. Если сделать это по очереди, или если не уложиться по времени, система защиты посчитает это за локальный сбой, включит резервное питание, и тогда перезагрузить ее будет уже невозможно.

Следом вернулся к большой схеме и быстро отыскал на ней эти три узла.

— Нашел, — сказал вслух.

Лана тут же открыла глаза и повернулась ко мне. Физзл, уже немного пришедший в себя, с любопытством выглянул через мое плечо.

— Ну и? — прокомментировала Лана, также подойдя ближе.

— Чтобы вырубить эту шарманку, нужно повернуть три аварийных рычага. Одновременно. Первый находится вот здесь. — Мой палец остановился в самом центре схемы, на огромном помещении с пометкой «Ядро реактора». Судя по рисункам, это главный энергетический котел всей станции.

— Так.

— Второй здесь, — палец сместился ниже, в секцию с названием «Залы фильтрации». На полях кто-то приписал: «Внимание! Сектор частично затоплен. Повышенная коррозийная активность реагентов».

Прекрасно. Значит, придется искупаться в кислоте.

— Третий.

— А третий… вот тут, — указал на самый верхний уровень комплекса. Главный пульт управления. То самое место, откуда с нами разговаривал бездушный голос машины.

Я убрал палец с чертежа и обвел взглядом своих спутников.

— Три рычага. В трех разных, самых задрипанных местах этой дыры. И дернуть их нужно всем вместе. В одно и то же время.

В комнате повисла тишина.

— Это невозможно, — прошептал Физзл. В его голосе больше не было ни паники, ни восторга. Только тупое, серое осознание. — Это самоубийство.

— Да, — спокойно кивнул я, свернув чертеж. — Это чистое самоубийство. Но сидеть здесь и ждать, пока нас вскроют, как консервную банку, ничем не лучше.

— Нам придется разделиться. А мы не можем разделиться! — взвизгнул гном. — Это же верная смерть! Кто будет меня защищать?

— Придется попотеть. Иначе не выживем.

— Но…

— Соберись, Физзл. Другого шанса у нас не будет. На тебе главный пульт.

— Х-хорошо, — гном громко шмыгнул носом. Немного помолчал и нехотя кивнул.

— Лана. — Я выпрямился и повернулся к напарнице. — Твоя цель — залы фильтрации.

— Сделаю, — произнесла девушка тихо, проверив арбалет.

— Я беру ядро. Познакомлюсь поближе с местным «охранником». Теперь самое важное, — снял с запястья свои старые часы, которые прикупил после одной из миссий с Ланой. Подкрутил стрелки для точности. — Ровно в двенадцать тридцать. Ни секундой раньше, ни секундой позже, дернем рычаги. У нас всего полчаса.

Лана сразу кивнула и сняла собственные часы. Отдала их гному.

— Сообщишь по связи.

— Да, — кивнул и перевел взгляд на Физзла. — За десять секунд до назначенного времени начну считать вслух. Физзл, следи за часами.

— П-понял.

— Тогда не будем терять времени.

К нашему счастью, в комнате оказался запасной выход. Правда, ничем не лучше прошлого лаза.

Стоило гному отыскать скрытый кирпич, как стеллаж со скрежетом отъехал в сторону. Мы снова полезли в трубы.

Перед тем как нырнуть в темноту, я бросил последний взгляд на вибрирующую гермодверь. На ней уже красуется уродливая вмятина. Время на исходе.

Мы расстались на развилке в каком-то тусклом техническом коридоре. Физзл объяснил каждому, как попасть, а после уполз в свою сторону. Лана исчезла следом. А затем пополз и я.

Как ни странно, чувствую я себя сейчас более чем комфортно. Один, с четкой задачей и врагом впереди. Никаких аристократических приемов, никаких пустых разговоров. Только работа. Вспоминается прошлое.

1

Мой путь к ядру оказался самым простым в плане навигации. Просто иди на нарастающий гул и жар, остерегаясь стражу.

Как только вылез из туннеля, попал в один из коридоров. Воздух здесь горячее.

Я направился вперед, держа нож наготове. Рукоять неприятно потеет в ладони. Вокруг на удивление тихо, если не считать монотонного гула. Никаких патрулей, никаких мелких роботов-чистильщиков, которых мы встречали раньше. Словно вся охрана стянулась к главному входу, чтобы выкурить нас оттуда.

«Надеюсь, Лана уже добралась до своего этажа», — промелькнула мысль в голове.

Ее путь самый рискованный. Длинный узкий коридор с огромным провалом в пустоту. Куча големов и прочей дряни. Но я слишком хорошо ее знаю. Эта девушка пролезет даже там, где не справился бы я в свои лучшие годы. Еще и незамеченной останется.

Вскоре я вышел в огромный, круглый зал. Ядро. В центре, на массивном постаменте, стоит один из защитников. Стоило ожидать чего-то такого.

Этот голем просто большой. Он огромный. Ростом с двух орков, поставленных друг на друга. Собран не из ржавого мусора, как те, в машинном зале, а из цельных листов темной, вороненой стали.

Его тело похоже на массивный колокол, из-под которого растут четыре мощные ноги-опоры, намертво прикрученные к полу. Рук нет. Вместо них из корпуса торчат два коротких толстых ствола.

Единственный красный оптический сенсор в центре его «лица» размером с мой кулак. Он тут же сфокусировался на мне с тихим жужжанием.

Стоило сделать еще несколько шагов, как голем издал низкий, вибрирующий звук, похожий на вой сирены. Из правого из ствола с щелчком вырвался ослепительный сгусток раскаленного металла. Я едва успел откатиться в сторону. Снаряд врезался в стену позади меня, оставив оплавленную, дымящуюся дыру.

Прятаться здесь негде. Я будто на заранее подготовленную арену попал.

Что ж, повеселимся.

Как и думал, голем оказался медлительным. Он начал неповоротливо вращаться на своем основании, пытаясь поймать меня в прицел.

Я носился вокруг него кругами, не давая как следует прицелиться. Он стрелял, я уворачивался, выигрывая секунду за секундой. Нужно было подобраться к нему поближе, но как это сделать под таким огнем?

В очередной раз увернувшись от заряда, который пролетел так близко, что ощутился запах горелой ткани, я рванул прямо к нему. Голем не ожидал такой наглости.

Пока его орудия перезаряжались с тихим гудением, я подбежал к одной из массивных ног-опор и со всей силы ударил ножом. Бесполезно. Лезвие отскочило, оставив на броне лишь жалкую царапину.

Но я и не целился в броню.

Быстро сунул руку в наплечную сумку, вытащил одну из своих бомбочек — стеклянную колбу с пузырящейся зеленой жидкостью — и метнул ее к основанию ноги. В том месте, где металл соединяется с полом мощными болтами. Затем снова отскочил на безопасное расстояние.

Стекло лопнуло. Кислота с громким шипением начала разъедать крепления, которыми голем был прикручен к полу. Раздался оглушительный скрежет. Одна из опор отделилась от пола. Голем сначала накренился, а затем с грохотом рухнул на бок. Пол содрогнулся.

Его единственный красный глаз яростно заморгал, сканируя пространство. Не теряя ни секунды, я забрался на его гудящий бок и побежал к своей цели — большому аварийному рубильнику, который находится прямо за поверженным гигантом.

Я был уже в двух шагах, когда из корпуса голема с лязгом выдвинулось несколько тонких стальных манипуляторов. Они метнулись ко мне. Один из них обхватил за ногу чуть выше сапога и сжал с такой силой, что я услышал хруст собственной кости. Боль такая, что мир на мгновение погас. Я заорал и полетел с корпуса на пол. Но на меня не отпустили.

Я повис вниз головой, зажатый в стальной хватке манипулятора. Рубильник совсем рядом, но я не могу до него дотянуться.

Извиваясь от боли, нащупал на поясе кинжал и, собрав остатки сил, со всей дури вонзил его в толстый кабель. Хватка мгновенно ослабла. Я мешком рухнул на пол, неудачно приземлившись на сломанную ногу. Боль была такой, что в глазах потемнело, а к горлу подступила тошнота.

С трудом приподнявшись, я доковылял до рычага. Оперся о стену и выпрямился. Голова кружится от боли. Сломанная нога болтается, как тряпичная. Но мне и не через такое приходилось проходить.

Стиснув зубы и сдвинувшись в сторону, я схватился за рычаг.

— Лана, прием, — прохрипел в амулет, висящий на шее. — начинаю отсчет. Десять. Девять. Восемь…

Голем за моей спиной снова зашевелился. Он пытался развернуться, высекая искры на полу. Не обращая внимания на него, продолжил считать. В голове только одна мысль — дотянуться и убить не успеет. Осталось всего…

— Сейчас! — собрав последние силы и прокричав, я навалился на рычаг всем своим весом. Он со скрипом поддался и направился вниз.

Голем уже сместился в сторону, разорвав металл в нескольких местах. Прицелился, а затем…

В один миг все стихло.

Гудение кабелей прекратилось. Голем замер. Лампы погасли. Даже звон в ушах прекратился. Абсолютная тишина.

Простояв на месте еще пару секунд, я не выдержал и рухнул на решетчатый пол. Боль в сломанной ноге мгновенно усилилась.

И вот теперь, лежа на полу и глядя в потемневший от копоти потолок, мне в голову пришла мысль.

Мы победили.

Хотя, какой там.

Вместо победителей у нас трое безумцев, которые каким-то чудом уцелели в самом сердце этого механического ада. И еще орк. Надеюсь, он не истек кровью там, на выходе.

— Лана? — прохрипел я в амулет связи.

— Жива, — донесся спокойный, как всегда, голос. Ни удивления, ни радости. — Все замерли. Этот туман… он оседает.

Я с трудом приподнялся на локтях, скрипнув зубами. И правда. Густая серая дымка медленно опускается к полу. Она превращается в обычную, безвредную металлическую пыль. С каждой секундой дышать становится легче. Скоро и маску сниму.

Пусть и нехотя, но я заставил себя сесть. Каждое движение отдается острой, тошнотворной болью. Плевать. Боль — это временно.

— Лана, тащи свою задницу сюда. Нужна помощь.

Ждать напарница не заставила. Появилась минут через десять. Молча подошла, осмотрела мою ногу и подставила плечо.

— Давай, аристократ, шевели костылями, — бросила девушка. На миг мне показалось, что уголки ее губ дрогнули. Пусть и скрывает, но и сама рада тому, что все закончилось.

Оперевшись на плечо, мы потащились обратно к архиву. Физзл уже ждал нас у входа. Его лицо выразило неподдельное счастье. Правда, вскоре оно изменилось. Я не стал тратить время на пустые разговоры. За работу полагается награда.

Взяв свою сумку и оперевшись о стол, попросил Лану подсобить. Она сразу принялась за работу, складывая внутрь некоторые из свитков с чертежами. Благо, каждый подписан.

Свиток с описанием принципов работы нанитового репликатора. Чертежи автономных источников питания. Тех самых, что питали големов. Схема трехфазного редуктора. Я понятия не имею, что это, но раз гном от нее в восторге, значит, вещь стоящая.

О чем речь, всякий свиток в этой комнате рассказывает об устройстве технологий, коими на поверхности не пользуются. Просто не умеют. Не знают. Алхимия — далеко не предел возможностей.

Пока я деловито рассовывал по сумке сокровища мертвых гения, Физзл молча наблюдал за мной, сдерживая слезы. Но во взгляде была не обида, а скорее гордость. Будто знает, что я не для продажи забираю древние знания.

2

Обратный путь был до жути странным. Мы шли по тем же самым коридорам, но теперь они казались другими. Безжизненными. Големы-санитары застыли в самых нелепых позах.

Один так и остался стоять с занесенной для удара рукой-ковшом, другой врезался в стену и замер, уткнувшись в нее металлической мордой. Они больше не представляют угрозу.

Грома мы нашли там же, где и оставили. Орк сидел, привалившись к стене, и тупо точил свой огромный топор о каменный пол. Увидев нас, он издал какой-то гортанный звук, в котором смешались удивление и облегчение. Его рана на плече выглядела паршиво, но орки живучие. Этот точно не загнется.

Когда мы наконец выбрались обратно в обычные тоннели нижнего города, я с наслаждением вдохнул «свежего» воздуха. Здесь все еще пахнет худшим из районов, но определенно лучше, чем в том проклятом месте.

Добравшись до своей убогой каморки, которую снимал в одной из самых грязных подворотен, я первым делом рухнул на скрипучую кровать.

Лана принесла ведро воды и каких-то вонючих трав от местного знахаря. Мы кое-как наложили мне на ногу две доски, обмотав их тряпками. Получилась так себе шина. Болит адски, но мне не привыкать.

Вскоре девушка ушла, высказавшись напоследок в своей любимой манере.

— Заживет.

Ей не нужны были слова благодарности от меня. Мы получим приличную сумму за заказ и, главное, сможем ею распорядиться. Этого вполне достаточно.

В комнате остались только мы с Физзлом. Гном все это время сидел на единственной табуретке в углу и молчал, не сводя с меня своих огромных, безумных глаз.

Наконец, когда я закончил с ногой и откинулся на подушку, он подошел ко мне. Опустился на одно колено, что с его ростом выглядело довольно комично, и склонил голову.

— Мой предки были гениями. Но, в то же время, мечтателями. Они создавали великие вещи, но понятия не имели, что с ними делать. Ты… ты совсем другой. Я видел, как ты изучал на схемы. Ты видишь в них настоящую силу. Возможности. Я ведь прав?

— К чему столько занудных слов? — улыбнулся в ответ, глядя на гнома.

— Я бы хотел остаться с тобой. Давай поможем друг другу. Объединим знания.

И ведь не скажешь ему, что подобные технологии относительно знакомы мне благодаря прошлому миру. Я никогда не вникал в подобные чертежи. Знаю только, что они способны натворить.

— Встань, Физзл, — сказал я устало. — И принеси мне лампу поярче. У нас чертовски много работы.

— Да! — с детской радостью отозвался гном.

3

Когда острая боль в ноге немного стихла, я переместился за свой грубо сколоченный стол. Положил перед собой сокровища прошлого. Древние, пожелтевшие от времени свитки, исписанные сложными формулами и непонятными символами.

Взглянул на чертеж автономного энергоядра. На принципы работы самовоспроизводящихся механизмов. На схемы сервоприводов и систем наведения.

Магия — это дар, который течет в крови аристократов. Привилегия, которую нельзя заслужить, а можно только унаследовать.

То, что лежит передо мной, магией не является. Это чистая, незамутненная сила разума, которую можно воплотить в металле. Сила, которую можно рассчитать, построить, скопировать и улучшить. Доступная любому, у кого хватит ума ее понять и смелости применить.

Я медленно провел пальцем по одной из схем. Мир, построенный на магии и чистоте крови, очень скоро узнает, что такое настоящая власть. Власть пара, стали и гениальной инженерной мысли.

Глава 20

С момента вылазки под землю прошло совсем немного времени. Я только начал привыкать к покою. Нога тоже восстановилась, пусть и не полностью. Спасибо пьянствующему магу из шпиля, что ускорил процесс за скромную плату. А затем случилось неожиданное. Из поместья пришла весточка.

Не было ни гонца в пыльном плаще, ни записки, подсунутой под дверь моей съемной конуры.

В мою каморку, провонявшую дешевым пойлом и химикатами, ввалился личный лакей папаши. Вылизанный, накрахмаленный мальчик с зализанной прической и постным лицом.

Он даже не поздоровался. Просто вошел, окинул мое скромное жилище взглядом и молча положил на стол фамильный перстень Стержневых. Тяжелый, золотой, с гербом нашего великого дома. Затем так же молча развернулся и ушел, стараясь не касаться стен. Это было даже не приглашение, а самый настоящий ультиматум. Не явиться по такому вызову означало бы подписать себе смертный приговор. Поэтому медлить я не стал.

1

Поместье Стержневых встретило меня могильным холодом, от которого я уже успел отвыкнуть. За те месяцы, что я провел в «Кишках», успел забыть каково это — ходить по полам, в которых можно увидеть собственное отражение.

Как и ожидалось, меня встретили и сразу направили к кабинету отца. Пришлось ждать. Дешевый, но действенный трюк, чтобы показать ничтожеству его место. Я лишь усмехнулся про себя и лениво прислонился к стене.

Вскоре массивная дверь из черного дерева беззвучно открылась. Послышался тихий голос. Я сразу вошел, осмотревшись.

Кабинет отца ни капли не изменился. Все тот же гигантский зал, больше похожий на склеп. Стеллажи до самого потолка забиты древними фолиантами, которые никто и никогда не открывал. В громадном камине не плясал огонь, отчего в помещении зябко и неуютно.

За столом восседает широкая фигура. Князь Родион Стержнев. Отец года, не иначе. Рядом с ним, в кресле поменьше, сидит моя дорогая сестрица Лидия. Изящная и хитрая женщина.

Я намеренно не стал переодеваться и пришел как был. В старой кожаной куртке, рабочих штанах и сапогах, на которых еще осталась грязь трущоб. Пусть полюбуются на своего отпрыска.

— Явился, — голос отца прозвучал высокомерным тоном. Ни тепла, ни радости. Только плохо скрываемое омерзение.

— Вызывали, — пожал я плечами, остановившись в паре шагов от стола.

Отец поморщился, но взгляд не отвел.

— За последние две недели дом Стержневых понес серьезные убытки. Нас подставили. Партия редчайших стабилизирующих кристаллов, которую мы должны были поставить совету для поддержания купола, оказалась фальшивкой. В контейнерах были обычные стекляшки. Наша репутация… — он запнулся. Пальцы впились в подлокотник излюбленного кресла.

— А потом, — подхватила Лидия, продолжая улыбаться, — сорвалась поставка руды из Рудограда. В шахте случился обвал. Очень вовремя, надо сказать. Прямо перед тем, как наши рабочие должны были вскрыть богатейшую жилу. Теперь мы отрезаны от нее на месяцы. Отец пытался найти виновника с помощью магии. Сферы предсказаний, сыворотки правды, ментальные допросы. Все тщетно. Кто-то очень умный и осторожный не оставил никаких магических следов.

Ах, вот оно что. Их драгоценная, всемогущая магия, которой они так гордились, оказалась бесполезна. И когда благородные способы не сработали, они вспомнили, что у них есть сын, который привык копаться в грязи.

— Это война, — цыкнул Родион. — Кто-то планомерно бьет по нашему дому. И делает это методами, которые я не могу отследить, — он устремил на меня пронзительный взгляд. — До меня дошли слухи, что ты якшаешься с наемниками и берешься за грязную работу. Находишь людей в трущобах.

О, какое же сладкое чувство! Смотреть в глаза этому всесильному магу, который был вынужден просить о помощи своего «бездарного» сына-пустышку.

Я лишь слегка склонил голову вбок, изображая заинтересованность.

— И?

Стерпев усмешку, отец продолжил:

— Ты должен найти того, кто за этим стоит. Найти и привести ко мне. Живым. Я хочу лично вырвать ногти той крысе, что посмела точить зубы об основание моего дома.

Я продолжал молчать, наслаждаясь моментом. Эта унизительная для него пауза затягивалась. Неужели он думал, что я с радостным лаем кинусь выполнять приказ?

Они меня совсем не знают.

— И сколько это будет стоить? — мой голос прозвучал спокойно, будто я спрашивал цену за кружку пива в трактире.

Лицо отца окаменело. Следом тихо охнула Лидия, прикрыв рот ладонью.

Просить плату у собственного отца за помощь семье. Для них это было чем-то за гранью понимания.

— Что… ты сказал? — прошипел недовольный папаша. В его глазах вспыхнули опасные синие огоньки.

— Я спросил, какова оплата, — повторил, не отводя взгляда. — Это непростое дело. Рискованное. Потребуется время. Мои услуги стоят денег.

Он мог бы испепелить меня прямо здесь. Но тогда навсегда бы похоронил надежду найти своего врага. Пусть и презирает, но понимает, что я — единственный, кто сможет помочь.

— Тысяча золотых, — процедил он сквозь зубы.

Сумма, на которую я и не надеялся. За такие деньги можно безбедно жить несколько месяцев.

— Три, — без тени улыбки ответил я. — Плюс полный доступ ко всем архивам дома. Финансовым, торговым, личным. И право действовать от твоего имени, если понадобится. Тысяча авансом.

— Да как ты смеешь, ничтожество! — Лидия вскочила с места, скалясь. — Торговаться с отцом!

Я ее проигнорировал, продолжая смотреть на Родиона.

Он долго молчал, тяжело дыша. А затем медленно кивнул.

— Будь по-твоему. Ты получишь свои деньги. И доступ. Но если провалишься…

— Не провалюсь, — оборвал я его.

Он ударил по столу кулаком. Через секунду в кабинет вошел помощник и положил на стол тяжелый кожаный кошель, туго набитый монетами.

Неужто папаша знал, что соглашусь именно с условиями?

Взяв мешочек и ничего не сказав, я направился к двери. Спиной почувствовал их взгляды: один — полный ненависти, второй — ледяного презрения и подозрения. Лидия не могла понять, откуда во мне, бездаре, взялась эта сила и наглость.

Это пугает ее. А меня радует.

Покинув ненавистное поместье, я не пошел ни в гильдию, ни в городские архивы. Спустившись с сияющих высот шпиля, я пересек шумное торговое кольцо и с радостью нырнул в привычную вонь и суету «Кишок».

Для начала мне нужны не бумаги и отчеты. Мне нужны уши. Уши, которые слышат все, что происходит на дне этого города. И я знаю, где их найти.

За липким столом в самой грязной таверне нижних ярусов меня всегда ждет личный источник слухов.

2

Информация от Гриши стоила ровно столько, сколько я за нее заплатил — пару монет и флягу дешевого, но забористого пойла. Все сплетни и пьяные откровения так или иначе указывали в одну сторону — на дом Алари.

Старые конкуренты, вечные соперники, вторая по силе семья в Домозерске после моих родственничков. Власти в городе как таковой у них нет, а вот денег навалом. К тому же, именно они возглавят город в случае чего.

Спрашивается, кто еще мог так нагло и при этом почти элегантно подставить моего папашу? Подменить целую партию дорогущих стабилизирующих кристаллов на дешевые стекляшки, устроить обвал в шахте в Рудограде.

Пару дней я без толку слонялся по среднему городу. Закопался в пыльные архивы гильдии торговцев и поставщиков, прикидываясь мелким клерком. Пытался найти хоть одно слабое звено в их безупречной бухгалтерии, хоть какую-то несостыковку в бумагах, которая могла бы вывести меня на исполнителей.

Но все было бесполезно. Их дела находились в таком же порядке, как и прически их аристократок.

И вот, когда я уже решил действовать наглее и искать в очевидных местах, меня нашли.

Это случилось в «Серебряном листе» — элитном чайном доме на самой границе между верхним и средним городом.

Здесь, под тихий звон фарфоровых чашек и за вежливыми улыбками, заключались сделки похлеще, чем на черном рынке «Кишок». Я сидел за самым дальним столиком в углу, лениво помешивал ложечкой в чашке какую-то дорогущую травяную жижу с цветочным запахом и пытался понять, что же я упускаю. И тут ко мне подошла она.

Я не услышал шагов, но почувствовал, как изменился воздух. Пропали все запахи: дорогая кожа, духи купцов, аромат выпечки. Остался лишь один — тонкий, едва уловимый аромат ночных фиалок.

Леди Элара. Эльфийка. Главная советница главы Дома Алари.

Она безумно красива. Светлая кожа, стройное тело, длинные серебристые волосы, собранные в хвост.

Но все это лишь обертка. Главное — ее глаза. Древние, как сам этот мир. Цвета жидкого серебра. В них я не заметил ни тепла, ни злости, ни радости. Только бесконечное, спокойное и всепонимающее знание.

Первой мыслью стало — рядом с ней мой отец, со всей его магией, властью и титулами, кажется капризным мальчишкой, который строит замки в песочнице.

— Господин Стержнев, — ласковый голос вывел меня из раздумий. — Не будете возражать, если я присоединюсь? В этом заведении так редко можно встретить по-настоящему интересного собеседника.

Она не стала дожидаться моего ответа. Просто грациозно опустилась в кресло напротив. Движение было таким легким, что на миг мне показалось, будто она не села, а просто зависла в паре сантиметров над сиденьем.

— Разве я похож на интересного собеседника? — хмыкнул в ответ, отпив из чашки. Мерзость редкостная. Но за такие деньги приходилось делать вид, что наслаждаешься каждым глотком. — По-моему, я больше похож на проблему, от которой ваш дом сейчас пытается поскорее и потише избавиться.

На ее безупречном лице не дрогнул ни один мускул. Лишь в уголках губ промелькнула едва заметная тень улыбки.

— Проблемы — это так утомительно. И так… по-человечески. Мы, эльфы, предпочитаем называть это «неожиданными возможностями». И вы, Кирилл Стержнев, безусловно, самая неожиданная возможность, которая появлялась в Домозерске за последние лет сто.

Такое чувство, будто эти глаза видят меня насквозь.

— Герой ржавого квартала, — продолжила эльфийка все тем же мелодичным голосом. — «Хитрый Стержнев», как вас называют в трущобах. Аристократ по крови, но наемник по духу. Сын одного из величайших магов поколения, который открыто презирает магию и добивается всего с помощью грязи, стали и дешевой алхимии. Вы — ходячий парадокс. А все парадоксальное вызывает у меня живейший интерес.

— Рад, что могу развлечь вас в эти скучные вечера, леди Элара, — съязвил я. — Но, боюсь, я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать свою скромную парадоксальную персону. Я ищу того, кто решил поиграть с поставками моего отца. И следы, знаете ли, ведут в очень уж предсказуемом направлении.

Она сделала маленький, изящный глоток из своей чашки и посмотрела на меня поверх ее края.

— Предсказуемость — это так скучно, вы не находите? Все равно что читать книгу, в которой знаешь финал. Никакого удовольствия. А вот когда на сцене вдруг появляется новый, совершенно непредсказуемый актер, игра становится намного интереснее.

Она не отрицает своей вины. Но и не подтверждает ее. Она очень умна. Не совершает ошибок, но ловко замечает чужие. Мне знакомы подобные личности.

— Мой отец думает, что я просто копаюсь в грязи, — вздохнул я, откинувшись на спинку стула и взглянув эльфийке прямо в глаза. Попробуем другую тактику. Хватит ходить вокруг да около. — Он не так уж и неправ. Только не понимает, что в грязи иногда можно найти не только червей, но и оброненные кем-то золотые монеты.

— Какая прелестная метафора, — улыбнулась она. — И что же вы надеетесь найти в нашей… грязи? Подпись моего господина на поддельных накладных? Или, быть может, вы считаете нас настолько глупыми, что мы можем оставить хоть одну зацепку?

— Нет, — спокойно ответил я. — Мне кажется, в этом вы совершенны и прекрасно понимаете, что мой отец рано или поздно найдет козла отпущения. Какого-нибудь управляющего шахтой или торговца. Устроит показательную порку, чтобы сохранить лицо, и на этом все закончится. А вы выйдете сухими из воды.

— Так, — улыбка ничуть не изменилась.

— Но я — не мой отец. Я ищу того, кто дергает за ниточки. И когда найду, я не буду устраивать допрос с пристрастием. Просто перережу эти ниточки. Тихо. Без лишнего шума. И без всякой магии.

В ее серебряных глазах на мгновение что-то вспыхнуло. Не страх. Нет. Скорее, интерес. Глубокий, исследовательский интерес.

В этот момент она увидела родственную душу. Такого же игрока, как и она, который не брезгует никакими методами для достижения цели.

Элара молчала почти минуту, просто изучая меня.

— Хорошо, — наконец произнесла она. Голос стал чуть ниже, деловитее. — Я ценю прямоту. И люблю красивые, смелые ходы. Давайте я сделаю свой. В знак, скажем так, доброй воли. И чтобы наша с вами игра стала еще интереснее.

— С радостью приму его.

Она аккуратно поставила чашку на блюдце и слегка подалась вперед, понизив голос до шепота.

— Есть в «Кишках» один мелкий контрабандист. Орк по имени Грош. Полное ничтожество, которое промышляет в основном ворованной выпивкой и поддельными амулетами от сглаза. Так вот, последние пару дней он очень много пьет и хвастается на каждом углу, что поучаствовал в «большом деле», после которого сам великий князь Стержнев, цитирую, «умылся кровавыми слезами», — эльфийка откинулась на спинку кресла. На лице снова появилась вежливая, ничего не выражающая маска аристократки. — Разумеется, это могут быть просто пьяные бредни ничтожного орка. Но кто знает… возможно, ваша «золотая монета» лежит именно в этой куче грязи.

Я прекрасно понимаю, что это наживка. Орк либо подставная утка для отвлечения от настоящего следа. Либо ходячий мертвец, которого любезно предложили убрать чужими руками, заметая следы настоящего преступления.

Но отказаться не могу. Элара бросила мне вызов. Положила на стол первую карту в нашей партии.

— Благодарю за чай, леди Элара, — сказал я, оставив на столе несколько монет, которых с лихвой хватило бы на ужин для целой семьи в нижнем городе. — В отличие от вас, он был отвратителен.

Развернулся и пошел к выходу, не оглядываясь. Спиной почувствовал женский взгляд. Внимательный, изучающий. Взгляд игрока, который с нетерпением ждет, каким же будет мой ответ.

Что ж, не стану ее разочаровывать.

Глава 21

Портовый район, как и любая другая дыра в среднем городе, имел свой неповторимый букет ароматов. Гниющие водоросли, которые выкидывало на берег из сточных каналов. Дешевое разбавленное пойло. Всепроникающий запах безнадеги.

Заброшенный склад, на который мне указала хитрая эльфийка Элара, был вишенкой на этом торте. Он выглядел так, будто его построили для благих целей, а потом просто забыли.

Я устроился на балке под самой крышей. Доски здесь старые, скрипучие. Я залег в ожидании, не двигаясь. В руках арбалет, недавно сделанный Эроном на заказ. Игрушка Ланы хорошо, но с этим не сравнится.

Внизу, дальнем, темном углу, притаилась сама Лана. Ее силуэт с трудом различается. Постоянно думаю о том, что мне повезло заиметь ее в напарницы, а не враги.

Целью стал орк-контрабандист по имени Грош по наводке Элары. Гриша подсказал, что этот тип любит заложить за воротник и похвастаться, как он ловко выкручивается из передряг. Вариантов два — либо эльфийка подсунула мне идиота, от которого решила избавиться, либо это приманка. Я склоняюсь ко второму, но проверить стоит.

— Ну что, ждешь? — голос Ланы внезапно прозвучал не в ушах, а прямо в голове. Четкий и спокойный. ментальные коммуникаторы, собранные безумным гномом Физзлом на днях, стали нашим новым развлечением. Маленькие пластинки, которые крепятся к виску и позволяют болтать без звука. Старые технологии, которые в этом мире считаются утерянным искусством.

Меня даже порадовало, что Лана так отнеслась к новым игрушкам. Она прямо оживилась. Стала общительнее, что ли.

— Жду, — так же мысленно ответил ей, не сводя глаз с массивной входной двери. — Держи ухо востро.

— Я всегда начеку.

Прошла, кажется, вечность, прежде чем петли на двери заскрипели. В проеме возникла огромная фигура орка.

Он нервно огляделся, крепко сжимая в кулаке потрепанный мешок. Грош. Один в один как на картинке, которую мне подсунул Гриша. Но было одно «но». Он абсолютно трезв и дергается, как будто ему за шиворот насыпали металлической стружки. Мое чутье, выработанное годами в другом мире, заорало дурным голосом. Что-то здесь не чисто.

Орк едва успел сделать пару шагов внутрь, как из-за горы старых ящиков в его сторону полетело несколько небольших шариков. Они с шипением лопнули, ударившись о каменный пол. Склад мгновенно заполнился густым черным дымом. Я узнал эти штуковины. Алхимические дымовые шашки. Очень похожие на те, которые я сам делаю в своей каморке.

— У нас гости, — передал Лане.

Из клубов дыма выскочили три фигуры. Все в одинаковой темной кожаной броне, без всяких гербов. Двигались они быстро, четко, обходя орка с трех сторон. Сразу видно — не шпана из трущоб. Профи.

Грош взревел и попытался выхватить свой топор, но не успел. Один из нападавших метнул в него три коротких дротика. Они вошли в шею. Орк захрипел, выронил мешок и с грохотом рухнул на пол. Все.

Мы ничего не успели сделать. Однако и не сдались.

Лана прицелилась. Арбалет щелкнул. Одна из темных фигур дернулась и схватилась за горло. Второй нападавший тут же нырнул за ящики, а третий резко развернулся и метнул что-то вверх, в мою сторону. Я инстинктивно откатился вбок. Через секунду в балку, где только что лежал, с глухим стуком вонзился нож. К нему была привязана тонкая веревка-растяжка. Ловушка. Эти ребята явно предполагали, что на чердакеможет сидеть наблюдатель. Неплохо.

— Уходим! — выкрикнул один из них.

Они работали как часы. Один прикрывал отход, стреляя вслепую в сторону Ланы. Второй подхватил тело убитого товарища и потащил к выходу. Через несколько секунд напавшие растворились в ночной мгле. Вся операция заняла меньше минуты. Быстро, тихо и эффективно.

Я спрыгнул с балки, мягко приземлившись на полусогнутые ноги. В воздухе все еще воняло химической гарью. Лана уже была рядом, перезаряжая на ходу свой арбалет.

— Это не простые бандиты, — сказала она тихо, но уверенно. — Диверсанты. Очень похожи на элитный отряд.

— Думаешь, эльфийка нас подставила? — я помотал головой, противореча самому себе. — Нет, это не в ее стиле. Слишком грубо. Она бы просто сидела в сторонке и смотрела, чем все кончится. Это что-то другое. Они пришли не за Грошем. Он был просто наживкой.

— Они пришли, чтобы убрать свидетеля и посмотреть, кто клюнет, — закончила напарница. — Нас обвели вокруг пальца.

Я подошел к ящикам, за которыми прятался второй нападавший. Он тоже оставил нам «подарок». Маленькая стеклянная колба с кислотой, примотанная к веревке на уровне щиколотки. Заденешь — и останешься без ноги. Просто, но эффективно.

Я аккуратно перерезал леску. Все это мне до ужаса знакомо. Дымовые шашки, чтобы создать хаос. Быстрые, точечные удары. Ловушки, чтобы отрезать пути к отступлению. Это мои приемы. Именно за такие фокусы я и получил свое прозвище.

Кто-то очень внимательно следил за моей карьерой. Копировал мой стиль. Ожидаемо. В мире наемников хорошие идеи долго без хозяина не остаются. Жаль только исполнение подводит.

Я увидел кое-что еще. То, от чего у меня по спине пробежали мурашки.

Узел. На той самой веревке-растяжке, которую оставили для меня на балке. Обычный, на первый взгляд, узел, которым веревка крепится к ножу. Но я его сразу узнал.

Особая петля с двойным обратным захватом. Хитрая штука, которой меня научили еще в прошлой жизни. Такой можно развязать одной рукой за долю секунды, если знать, за какой конец тянуть. Я использовал его здесь всего один раз, на своем самом первом задании, когда чистил подвал от «меха-крыс» для Борислава. Это была чистая импровизация. Мелкая деталь, которую никто не мог заметить или запомнить. О ней никто не знал.

Достав нож, я медленно провел пальцами по узлу. Это копия моего собственного узла. Копия стиля. Насмешка. Кто-то знает меня из прошлого? Знает, как я действую?

— Кирилл? Что такое? — Лана заметила, что мое лицо стало белым как мел.

Я молча показал ей узел. Она непонимающе вскинула бровь. Для нее это был просто кусок веревки. А для меня — призрак из прошлой жизни, который протянул ко мне свои костлявые пальцы.

Кто-то вмешался в нашу с Эларой игру.

1

С той ночи на складе прошла почти целая неделя, а я все никак не могу выкинуть из головы тот хитрый узел. До сих пор ощущаю его рельеф на кончиках пальцев.

Такие мелочи, такое внимание к деталям — это признак настоящего профессионала. Или полного психа. Но тот, кто провернул ту операцию на складе, психом не был. Его люди действовали слишком чисто и быстро. А это значит, что нам попался не обычный головорез из «Кишок». Заказчик — кто-то из верхушки, кто предпочитает не пачкать собственные руки в грязных делах.

Теребя в руках бумажку, полученную на днях, я наконец швырнул ее на стол.

— Ежегодный бал-маскарад в доме Архонтовых. Слишком удачное совпадение. Весь высший свет этого города соберется там. Если наш загадочный друг принадлежат к элите, он точно будет там.

Я решил сменил место. Мы с Ланой засели в новой штаб-квартире неподалеку от кузницы Эрона. Старая часовая башня, откуда открывается отличный вид. Места здесь больше, да и глаз меньше.

В воздухе ощущается приятный запах старого металла, оружейной смазки и остывающего угля. Для меня этот запах куда приятнее приторных ароматов дворцовых залов.

Лана сидела за столом и сосредоточенно точила лезвия метательных ножей. Ее движения были отточенными и методичными, она занималась этим с таким усердием, будто это была своего рода медитация. Завораживающее зрелище.

В какой-то момент она подняла на меня взгляд.

— И какой план? Проберемся на этот бал и будем подходить к каждому гостю с просьбой завязать узелок?

— Проще, — усмехнулся я. — Будем искать самого выделяющегося. На таких вечеринках все эти аристократы чувствуют себя в полной безопасности. Они расслабляются, много болтают, пьют. Но наша цель не упустит своего. Может, встретится с кем-то или отдаст новый приказ.

Лана закончила с одним ножом, проверила остроту лезвия подушечкой пальца и отложила его в сторону, взявшись за следующий.

— Я не хожу на балы, Кирилл. Лучший мой наряд — потертая кожанка. А украшение — шрам над бровью. Меня вышвырнут оттуда через пять минут.

— Именно поэтому у нас будет маскировка, — я не выдержал и улыбнулся, предвкушая ее реакцию. — Тебе понравится.

Платье я купил еще пару дней назад. Оно обошлось мне в кругленькую сумму, которую я вытряс из одного должника отца. Когда достал темно-синий шелковый наряд, Лана замерла. Она взглянула на него так, словно ее готовят к казни.

— Я это не надену, — выдала девушка, отстранившись.

— Еще как наденешь, милая моя.

— Еще раз так меня назовешь, прострелю колено.

— Не ной. Считай это очередной работой.

— В этом даже дышать тяжело. Не то что двигаться, — она с нескрываемым отвращением ткнула пальцем в тугой корсет.

— А тебе и не придется много двигаться. Будешь стоять у стены с бокалом в руке и строить из себя загадочную аристократку. По моим наблюдениям, это все, что требуется от большинства женщин на таких балах.

Она перевела взгляд на изящные туфли на небольшом, но все же заметном каблуке.

— В этом даже убежать по-человечески не получится, если что-то пойдет не так.

— А вот это, — я протянул ей веер из темного дерева со стальными спицами, — твое новое оружие. Если какой-нибудь напыщенный болван подойдет слишком близко и начнет раздражать — ткнешь его в глаз. Только не убивай.

— Ничего не обещаю, — фыркнула она, взяв веер так, будто я ей труп животного предлагаю.

Несколько раз с щелчком раскрыла и закрыла его. Во взгляде на мгновение промелькнуло что-то похожее на профессиональный интерес. Кажется, она уже прикинула, как именно этим предметом можно нанести удар.

2

Бальный зал в особняке Архонтовых слепил глаза. Повсюду было столько позолоты, хрусталя и зеркал, что казалось, будто находишься внутри какой-то дешевой шкатулки. В воздухе стоял удушливый запах живых цветов, смешанный с сотней разных духов. Оркестр на балконе играл навязчивую и приторно-сладкую мелодию. Аристократы в дурацких масках плавно двигались по натертому паркету, перешептываясь и обмениваясь фальшивыми улыбками. На мгновение я почувствовал себя так, будто вернулся в тот кошмар, которым была моя жизнь в теле настоящего Кирилла Стержнева. Та же скука, то же лицемерие. Только теперь я был здесь не жалкой жертвой обстоятельств, а охотником.

Я выбрал простой костюм. Черный, подогнанный по фигуре, без всяких дурацких рюшей и побрякушек. Маска тоже простая. Закрывает только глаза.

Лана же, к моему удивлению, выглядит… поразительно. Платье неожиданно хорошо село на ее спортивную фигуру. Маска с одним-единственным черным пером придает загадочности и строгости.

Девушка даже не пыталась смешаться с толпой или изображать веселье. Она просто нашла себе место у колонны в дальнем конце зала, откуда открывается прекрасный обзор на все помещение. Любой другой увидел бы просто красивую и немного надменную девушку. Я же вижу снайпера, который мгновенно оценил обстановку и занял идеальную огневую точку.

— Как тебе обстановка, миледи? — мысленно спросил я с шуткой.

— Слишком ярко, — тут же прошипел сухой ответ. — И шумно. А от того толстяка в фиолетовом несет духами так, будто он в них моется. Если он ко мне подойдет, я не сдержусь.

Я мысленно усмехнулся. Все идет по плану.

Пришлось вытерпеть пару танцев с назойливыми дочками каких-то баронов, поддержать пустую болтовню о погоде и последних сплетнях, все время держа в руке бокал с игристым. Я улыбался, кивал, говорил дежурные комплименты, а сам внимательно сканировал толпу. Искал то, что не вписывается в общую картину: бегающий взгляд, нервно сжатые кулаки, пальцы, теребящие край маски. Любой признак того, что человек здесь не для развлечения.

— Кирилл? Неужели это ты? — голос сестры за спиной прозвучал слишком внезапно.

Я медленно обернулся, выругавшись про себя. Лидия. Конечно, она здесь. В ярко-алом платье, которое буквально кричит о ее статус. В маске, усыпанной рубинами.

— Лидия, — натянул улыбку, отвлекшись.

— Не думала, что ты снова решишь показаться в приличном обществе, — ее губы изогнулись в привычной улыбке. — Что, решил забить на работу отца?

— Не волнуйся, я слово держу, — спокойно ответил, глядя ей прямо в глаза. — Поговаривают, дом Алари совсем обнаглел. Что думаешь?

Ее глаза за прорезями маски опасно сузились. Это меня заинтересовало.

— Так спокойно оскорбляешь другой влиятельный дом без доказательств? — прошипела Лидия. — Смотрю, ты набрался храбрости.

Она резко развернулась и ушла. Я проводил ее взглядом и заметил других аристократов.

У выхода на один из боковых балконов стоят две фигуры. Оба в простых, ничем не примечательных масках. Один высокий и худой. Второй пониже и коренастей.

Они не разговаривают, просто стоят рядом, делая вид, что смотрят на танцующих. Но я вижу напряжение в их позах. И вот высокий, прикрыв ладонью движение от зала, незаметно передал коренастому какой-то маленький сверток. Записку. Коренастый так же незаметно сунул ее в карман, коротко кивнул и тут же двинулся в сторону коридора. Высокий же остался стоять на месте, лениво облокотившись на перила.

Вот оно. То, за чем мы пришли.

— Цель движется к восточному коридору, — передал Лане мысленную команду. — Мужчина. Плотный, среднего роста, маска без украшений. Иду за ним. Следи за обстановкой.

Я уже сделал шаг, собираясь раствориться в толпе и последовать за своей добычей. Как вдруг за спиной послышался мелодичный голосок:

— Куда-то спешите?

Леди Элара. Главная интриганка Дома Алари. Она появилась бесшумно, но отнюдь не неожиданно. Ее серебристое платье мерцает, а эльфийская маска в виде переплетенных ветвей почти не скрывает лукавый и очень умный блеск глаз.

— Какая встреча, — натянул я улыбку, обернувшись.

— Вечер в самом разгаре, а вы уже собираетесь нас покинуть?

Я бросил взгляд через ее плечо. Фигура коренастого мужчины уже исчезла за поворотом.

— Просто искал, где можно глотнуть немного свежего воздуха. Здесь слишком душно.

Элара рассмеялась, прикрыв рот рукой. Само очарование.

— Не стоит. Музыка так и манит. Не откажете в танце одинокой даме?

Это был не вопрос. Она шагнула ближе и протянула свою тонкую руку. В ее глазах я отчетливо прочитал: «Да-да, я все видела. И я только что испортила твою маленькую охоту. Что теперь будешь делать, мальчик-наемник?»

Проклиная все на свете, я взял ее за руку.

— Для вас — что угодно, леди.

Глава 22

Танец с этой эльфийкой, Эларой, был настоящей пыткой. Не то чтобы она наступала мне на ноги, нет. Пытка была для мозгов. Каждое ее движение, каждый поворот головы, каждая улыбка — все было просчитано. Она вела в танце так же, как и в своих интригах — легко, изящно, не давая мне ни единого шанса взять контроль.

Мы кружились под слащавую музыку, а я чувствовал себя последним дураком, которого заманили в красивую, но смертельную ловушку. Элара видела, как я следил за тем мужиком в маске. Она специально помешала мне. Для чего? Чтобы показать, кто тут главный?

— Роль шпиона вам не к лицу, господин Стержнев, — прошептала девушка мне на ухо, когда музыка наконец прекратилась. От ее дыхания по коже пробежали мурашки. — Слишком уж вы прямо смотрите.

— А вам, леди, любая роль к лицу, — ответил я, стараясь поддерживать улыбку. — Особенно та, где вы появляетесь из ниоткуда и ломаете мои планы.

Она тихо посмеялась.

— Отправились бы сейчас и только бы все усложнили. Не волнуйтесь, я принесу извинения за свою маленькую шалость.

— Вот как. С нетерпением буду ждать.

Ее «извинения» настигли меня уже на следующий день. Какой-то гончар из ремесленного квартала, весь перепачканный пылью и грязью, нашел меня на улице и сунул в руки запечатанный пакет. А затем также внезапно испарился в толпе. Простая шестерка, купленная за пару монет.

Внутри, как и ожидал, бумаги. Куча бумаг. Копии каких-то финансовых отчетов, выписки из банковских книг. И на всех, как клеймо, мелькает имя одного из капитанов городской стражи — Марка Воронова. Имеется и пометка на полях, что именно он был тем, кого я вчера упустил.

Если верить сказанному, за последний месяц Воронов получил на счет три очень кругленькие суммы. Отправителем числится левая контора, которая помогает отмывать грязные деньги. Все даты, все подписи. Доказательства просто идеальные. Даже слишком, чтоб быть правдой.

— Она подсунула его нам, как собаке кость, — сказал я, раскладывая бумаги на верстаке в нашей новой мастерской.

Лана, сидя напротив, молча принялась изучать капитана. Информацию о нем я выудил через Гришу за пару медных монет и обещание угостить выпивкой.

— Марк Воронов. Сорок два года. Вдовец. Дочь учится в закрытом пансионе для благородных девиц. Три медали за храбрость. Не пьет. Подчиненные уважают. Характер замкнутый, прямой, — она подняла на меня свои карие глаза. — На продажного стражника не тянет. Совсем.

— Вот именно, — я стукнул костяшками пальцев по бумагам. — Эта эльфийка хочет, чтобы я поверил, будто дом Алари настолько глуп, что сначала покупает образцового капитана стражи, а потом еще и оставляет за собой такой обширный бумажный след. Либо она считает меня глупцом, либо заманивает в очередную ловушку.

— Либо и то, и другое, — безэмоционально произнесла Лана. — Может, схватим ее и допросим?

— Слишком грубо.

— Тогда это единственная зацепка, какая у нас есть. Что будем делать?

Я посмотрел на девушку. Права, как и всегда. Сидеть на заднице и ждать, пока таинственный «подписант» сделает следующий ход, было глупо.

— Будем брать его, — решил я. — Живым. Хочу послушать, что он скажет. Сегодня ночью, когда будет возвращаться со службы.

1

Ночи в Домозерске до ужаса темные. Лишь редкие фонари не дают тебе окончательно ослепнуть. Место, которое я выбрал для засады, был узкой вонючей щелью между двумя кирпичными стенами.

Я залег на покатой крыше одного из зданий. Отсюда вся аллея как на ладони. Рядом, в тени дымовой трубы, притаилась Лана со своим верным арбалетом.

План до смешного прост: я прыгаю сверху, всаживаю в него дротик со снотворным, который мне за большие деньги сварил один алхимик-затворник, и мы утаскиваем солдата в нашу мастерскую для душевной беседы. Лана страхует. Все.

Мы прождали больше часа. Я уже начал замерзать, когда в дальнем конце прохода наконец показалась одинокая фигура. Марк Воронов. Он шел ровным, солдатским шагом, даже не оглядываясь. Рука привычно лежала на мече, висевшем на поясе. Даже вне службы он был начеку. Что-то внутри меня снова забило тревогу. Этот человек не был похож на вороватого чинушу, который торопится домой с набитыми грязным серебром карманами.

Когда Марк зашел в переулок, я спрыгнул. Бесшумно приземлился на полусогнутые ноги прямо у него за спиной. В руке сжал маленький пневматический метатель дротиков — еще одно гениальное изобретение гнома Физзла.

Надеялся на неожиданность, но все пошло не по плану.

Капитан развернулся с такой бешеной скоростью, что я едва успел отшатнуться. Он не удивился. Не испугался. Он ждал меня. В его руке блеснул длинный клинок, который он выхватил из ножен быстрее, чем я успел моргнуть.

— Кто тебя послал? — прошипел солдат низким, басовым голосом. Таким, каким отдают приказы.

Я не ответил. Вместо этого бросил ему под ноги дымовую шашку. Переулок мгновенно заволокло черным дымом. Одновременно с этим выстрелил из метателя в то место, где он только что стоял. Но там было уже пусто.

Из дыма вылетела мужская рука. Я почувствовал резкую, жгучую боль в плече — он задел меня. Какой же быстрый!

Раздался выстрел арбалета Ланы. Но капитан пригнулся. Болт с воем впился в кирпичную стену и отскочил в сторону.

Марк двигался в дыму так, будто прекрасно видел все вокруг. Он не был просто опытным бойцом. Он был элитным солдатом, который прошел через ад и вернулся живым.

Я отпрыгнул назад, выхватив свой нож. Драка в дыму, в узком пространстве — это моя стихия. Но и враг не уступает. Его меч мелькает, нанося короткие, точные удары. Он не пытается убить меня одним махом. Хочет лишить равновесия и нанести побольше мелких, но болезненных ран, чтобы я истек кровью. Мне не составило труда отбиваться, но чувствую, что меня теснят.

Вскоре я понял, что живьем мы его не возьмем. Он слишком хорош. Скорее умрет, чем сдастся. В какой-то момент он сделал обманное движение, заставив меня открыться. Его клинок молнией рванулся к моему горлу.

В этот самый миг снова щелкнул арбалет Ланы. Девушка выбрала подходящий момент.

Капитан дернулся. Его глаза расширились от шока. Он медленно опустил взгляд на свою грудь, в которой теперь торчит короткий черный болт. Он вошел точно в сердце. Лана выстрелила вслепую, сквозь дым, ориентируясь только на звук лязгающего металла. И не промахнулась.

Дым начал понемногу рассеиваться. Капитан сделал шаг назад, оперся спиной о стену и медленно сполз на землю. Посмотрел прямо на меня. В его взгляде не было ненависти. Только усталость и… удивление?

Он хрипло кашлянул. Из уголка рта потекла тонкая струйка крови.

— Ты… работаешь не на ту… сторону, — прохрипел он.

С этими словами его голова наклонилась в сторону. Свет в глазах погас. Все кончено.

Лана спрыгнула с крыши и молча подошла ко мне, кивком указав на рану на плече.

— Пустяки, — отмахнулся я, не сводя глаз с мертвого капитана. Его последние слова застыли в голове. «Не на ту сторону». Что, черт возьми, он имел в виду?

Я опустился на колени и принялся обыскивать его. Карманы были пусты. Ни кошелька с деньгами, ни записки от Дома Алари. Ничего из того, что обещали «доказательства» Элары. Мои худшие подозрения оправдались. Это подстава.

На всякий случай провел рукой под подкладкой его мундира. И тут пальцы нащупали что-то твердое. Я распорол ткань ножом и вытащил небольшой стальной жетон, размером с крупную монету. На нем выгравирован странный символ, который я никогда раньше не видел — три пересекающихся молнии внутри шестеренки.

Пот прошиб меня. Начала доходить вся чудовищная правда. Саботаж на складе, поддельные кристаллы, информация от Элары, этот бой.

Все это были звенья одной цепи. Кто-то принялся дергать за ниточки, и это отнюдь не Элара. Она лишь одна из участников.

Меня использовали как кинжал в чужих руках. Я был ключевой фигурой в замысле, который оказался гораздо сложнее и опаснее, чем мог себе представить.

Я сжал в кулаке стальной жетон. Игра стала намного серьезнее.

2

Сидя за своим рабочим столом, который больше походит на свалку инженера-маньяка, я не мог отвести взгляда от находки. Стальной жетон. Три грубо выбитые молнии внутри шестеренки. Последний подарочек от капитана Марка Воронова.

Его последние слова до сих пор скребутся у меня в голове. Работаю не на ту сторону, значит.

Просто, коротко и ясно. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее эти слова напрягают.

Эту наводку, этот самый жетон, мне подсунула эльфийка Элара. Хитрая бестия. Но, уверен, она играет не одна. Есть третье лицо.

Нужно разложить все по полочкам.

Факт номер один: неизвестные, устроившие засаду на складе. Они использовали дым, растяжки, старались бить из темноты. Очень похоже на мой стиль. Только опыта и не достает.

Факт номер два: магия. Наши с Физзлом приборы, которые я успел собрать по его чертежам, зафиксировали остаточный магический фон. И на том складе, и там, где я нашел тело капитана. Фон был очень слабым, едва заметным.

Факт номер три, самый неприятный. Моя сестрица Лидия. Задуматься о ней заставила реакция на балу, когда я впервые упомянул дом Алари.

И вот сейчас я вдруг отчетливо вспомнил все ее разговоры за последние месяцы. Каждое ее язвительное словечко. «Примитивные игрушки», «возня с грязными железками», «ремесло для безродных». Она всегда говорила это с искренним презрением. Но только сейчас, прокручивая в голове ее слова, я задумался — откуда столько интереса к моей персоне. Я и так не появляюсь в доме, не показываюсь ей на глаза. Однако знает она достаточно много.

Каждое мое задание, выполненное для гильдии, каждая похвала от Борислава, каждое упоминание прозвища в кабаках нижнего города. Что, если для нее это удар ниже пояса?

Ко всему прочему, не так давно отец обратился ко мне за помощью.

Позорище семьи, которое умудряется добиваться успеха с помощью каких-то железок. А Лидия, чистокровная, талантливая волшебница, вынуждена носить со мной одну фамилию.

Мотив до тошноты прост и, в то же время, глуп. Зависть. Возможно, она хотела доказать отцу, да и всему миру, что ее магия — единственная настоящая сила. Какой лучший способ сделать это?

Победить меня на моем же поле, очевидно. А заодно избавиться и от врагов. Но что насчет дома Алари? Сама Элара подкидывала мне зацепки, что так или иначе вели к дому, где она работает. Элара хотела, чтобы их раскрыли? Или она и моя сестра связаны, а я всего лишь игрушка в их руках? Что, если эта коварная эльфийка изначально знала, что я ничего не смогу найти, а моя сестрица, в то же время, добьется желаемого успеха?

Это всего лишь гипотеза. Но слишком уж реалистичная. Неужто Лидия и впрямь причастна к происходящему?

Нужно это выяснить.

3

Ночью поместье Стержневых погружалось в мертвую тишину. Коридоры пусты. Я двигался тенью, ступая на мягкие ковры, которые поглощали звуки моих шагов.

Добраться до покоев Лидии в северной башне оказалось нетрудно. Дверь, как и ожидал, заперта магическим замком. Плетение оказалось довольно сложным, но сделанным по учебнику. Дилетантская работа, рассчитанная на то, что никто из своих не полезет.

Я провозился минут пятнадцать, используя специальный реагент, который на время нарушает структуру магических узлов. Тихий щелчок — и я внутри.

Девушки здесь нет. У нее сегодня встреча. Все по плану.

Комната оказалась точной копией своей хозяйки. Аккуратная, безупречная, безжизненная. Книги на полках стоят строго по алфавиту. На столике флаконы с духами и косметика выстроены, как солдаты на параде. Но интересует меня не это.

Вскоре я наткнулся на участок стены за массивным книжным шкафом. На него почему-то совсем не ложилась пыль, в отличие от соседних участков.

Я достал из кармана маленький мешочек с толченым мелом самой мелкой фракции и легонько дунул в сторону стены. Пыль повисла в воздухе. Иллюзия. Простенький трюк, чтобы скрыть тайник.

Пришлось повозиться, но я нашел руну деактивации. Она была хитро вплетена в узор на корешке одной из книг. Я надавил. Стена беззвучно поддалась, сдвинувшись и открыв проход в небольшую, скрытую от посторонних глаз комнату.

Здесь самая настоящая лаборатория. Стерильная, чистая, не чета моей мастерской. Все освещено безжизненным светом нескольких магических кристаллов. И на центральном столе лежит то, за чем я пришел.

Во-первых, стопка чертежей. Моих чертежей. Перерисованных ее аккуратной, каллиграфической рукой. Схемы дымовых шашек, растяжек, даже мой новый пневматический метатель дротиков, который сделали совсем недавно. На полях пометки. «Нестабильно». «Слишком много деталей». «Можно заменить заклинанием сокрытия». Меня передернуло. Она меня копирует, оценивает. Разбирает мою работу, как учитель проверяет домашнее задание нерадивого ученика.

Лидия далеко не так глупа и проста, как мне казалось.

Рядом я заметил странный артефакт, который доводилось видеть только в книгах. Шар из дымчатого кварца, оплетенный тонкой серебряной проволокой. Артефакт-симулякр. Редкая и дорогая штуковина, способная скопировать чужую магическую ауру и создать ее слабую, но почти неотличимую копию. Вот, значит, как она маскировалась. Просто подделывала ауру под магов из дома Алари.

И, наконец, главное. Дневник. В дорогом кожаном переплете, с застежкой в виде герба нашего дома. Открыв его, я заметил легкую дрожь в руках. Не удивительно. Лидия — последняя, на кого я мог подумать, размышляя о своем противнике.

Я начал читать с первой записи, сделанной в ту самую ночь, когда я вернулся из искаженных пустошей после охоты на клыкачей.

Его прозвали «Хитрым Стержневым». Какая пошлость. Но вся эта чернь в нижнем городе в восторге. Глупый отец делает вид, что не замечает, но я вижу, как он прислушивается. Этот выродок, эта пустышка бросает тень на мое имя. На саму магию. Этого нельзя допустить!

Я перелистнул несколько страниц.

Я изучила его «тактику». Примитивно до смешного. Сплошной хаос. Грязная работа для грязных людей. Но стоит признать, это работает. Что ж. Тем лучше. Я докажу отцу, что магия может быть не только мощной, но и изящной. Я использую его же методы против него, но сделаю это чисто, без лишней грязи. Я унижу его, показав всю никчемность его железок. Мой братец не справится с работой. Провалит ее. И не важно, какова будет цена. Никакой переворот в любом случае нас не ждет. Отец слишком глуп, чтобы додуматься до этого.

И вот она. Та самая запись:

Элара — удивительно полезный инструмент. Эта эльфийка работает на великий дом, но не боится играть грязно. Мы быстро нашли общий язык. Она с радостью подсунет братцу нужные сведения. Капитан Воронов действительно был продажным вредителем. Его смерть не станет большой потерей для города. Главное — втянуть в это брата. Пусть думает, что охотится на людей Алари, исполняя грязную работу для Элары.

Я захлопнул дневник. Гул в ушах стал почти невыносимым.

Так вот оно что. Все встало на свои места. Дружба двух стерв — Лидии и Элары. И моя роль — роль глупой пешки, которую искусно разыграли в чужой партии. Все это время я делал то, что нужно, а на деле бунт против нашего дома — мелочь.

Я оказался в центре не войны гильдий. Не интриг великих домов. Все было гораздо хуже и мелочнее. Я угодил в самое сердце семейной грызни, где моя собственная сестра готова была подставить меня под удар, сломать, уничтожить, лишь бы доказать свое превосходство и потешить самолюбие.

Я сунул дневник за пазуху. Теперь у меня есть оружие. И я точно знаю, в кого целиться.

Глава 23

Я не стал играть в прятки и таиться по темным углам. Какой в этом смысл, если хочешь загнать зверя в угол? Сделал наоборот — развалился в любимом кресле сестрицы у огромного окна.

Наверное, она часами просиживала здесь, любуясь башнями верхнего города и воображая себя его полновластной хозяйкой. Я же без малейшего зазрения совести закинул ноги в грязных, видавших виды сапогах прямо на ее драгоценный столик. Пара комков грязи, прилипших к подошве где-то в сточных канавах «Кишок», шлепнулась на лакированную поверхность. Пустяк, а на душе стало как-то теплее.

На этом же столике разложил и другие трофеи. В самый центр, словно главный экспонат на выставке достижений, положил ее личный дневник в кожаном переплете. Не поленился и раскрыл его на нужной странице — той самой, где моя сестрица описывает свой «гениальный» план по моей травле. Слева от дневника веером разложил чертежи моих же ловушек, которые она так неумело перерисовала.

Справа тускло отсвечивает небольшой шар-симулякр — дорогая игрушка, способная создавать фальшивую магическую ауру. В общем, полный комплект улик. Достаточный, чтобы разрушить ее жизнь.

Я стал ждать, лениво выстукивая пальцами по резному подлокотнику. В комнате стоит приторный запах каких-то экзотических цветов, смешанный с едва уловимым ароматом магии — верный признак, что здесь недавно колдовали.

Дверь отворилась почти беззвучно. В комнату впорхнула Лидия, тихо напевая себе под нос какую-то популярную мелодию, которую я слышал на недавнем балу. Она не сразу меня увидела, ее мысли витали где-то далеко.

Сбросив легкую накидку, она подошла к огромному зеркалу в позолоченной раме, и только теперь замерла. Ее отражение застыло с довольной полуулыбкой на губах. А потом эта улыбка начала медленно таять. Взгляд сфокусировался на моей фигуре в кресле. А затем на предметах, разложенных на столике.

Она медленно обернулась. В один миг с нее слетела вся аристократическая спесь и надменность. Лицо побелело. Глаза, обычно сияющие насмешливым превосходством, округлились. Стали испуганными, как у пойманного зверька. Но первой ее реакцией все же был гнев — я заметил, как дернулись тонкие пальцы, инстинктивно сплетаясь в жест, предваряющий какое-нибудь простенькое, но болезненное заклятие.

— Не стоит, — произнес спокойно. Я не двинулся с места, лишь чуть качнул головой в сторону стола. — Если ты сейчас дернешься, то вот эта милая книжица уже завтра утром ляжет на стол к нашему дорогому папочке. Вместе с очень подробным, красочным рассказом о твоих… развлечениях. А теперь будь добра, закрой дверь. У нас намечается душевный семейный разговор.

Она замерла, переводя взгляд с меня на дневник и обратно. В ее глазах бушевала целая буря: ярость, страх, жгучее унижение. Но Лидия не была дурой. Она прекрасно поняла, что это шах и мат.

С тихим, но отчетливым щелчком замок в двери закрылся. Она осталась стоять посреди комнаты, выпрямившись и не решаясь сделать ни шагу.

— Кирилл…

— Ну что ж, давай проведем разбор твоего провального выступления, сестрица, — перебил ее, убрав ноги со стола. — Кричать и обвинять я не стану. Это непродуктивно. Просто, как старший брат, укажу на ошибки. Учись, пока я не передумал.

Она промолчала, начав учащенно дышать.

— Ошибка номер один, и она же главная, — я поднял указательный палец. — Ты меня недооценила. Катастрофически. Ты смотрела на это тело, на знакомое лицо своего брата-неудачника и видела ровно то, что хотела видеть — слабого, никчемного пьянчужку, пустое место. Тебе даже в голову не пришло присмотреться внимательнее и задуматься, а кто теперь сидит внутри этой оболочки. Решила, что раз я вожусь с гайками и шестеренками, то и мозги у меня такие же примитивные.

— Я… не понимаю.

Я пропустил фразу. Лениво протянул руку и взял со стола один из ее корявых чертежей.

— Ошибка номер два. Отвратительное, просто тошнотворное исполнение. Ты украла мои идеи, но даже не попыталась понять их суть. Думала, дымовая шашка нужна, чтобы спрятаться? Какая наивность. Дым нужен, чтобы посеять панику, сломать строй врага, заставить его стрелять по своим же. Твои ловушки — это жалкая пародия. Ты расставила их на самых видных местах. А твоя попытка скрыть следы с помощью магии… это просто смешно. Ты действовала, как ребенок, который прочитал одну страницу из «Тактики для чайников» и возомнил себя великим стратегом.

Я скомкал чертеж и бросил его на пол. Взгляд Лидии дернулся, проследив за его падением.

— И наконец, ошибка номер три. Фатальная, — я продолжил, подавшись вперед и уставившись на девушку. — Ты совершенно не знаешь нашего отца. Думаешь, он ценит магический дар? Чистоту крови? Статус? Да, все это для него важно. Но есть одна вещь, которую он ценит превыше всего на свете. Результат. Именно поэтому он связался со мной, чтобы выяснить, кто причастен к краже и обрушению. Он закроет глаза на подлость. Даже простит предательство, если оно в итоге принесет пользу дому. Но знаешь, чего он никогда не забудет? Провала. Некомпетентности.

— Ты ничего не понимаешь, — наконец издала хоть какой-то звук сестрица.

— Для него ты не любимая дочка, Лидия. Ты актив. Ценный, самый перспективный. Его гордость, инвестиция в будущее. И что же увидит отец, когда я принесу ему твой дневник? Он увидит, что его наследница из-за мелочной зависти к «пустышке» связалась с врагами дома. Помешала расследованию, пойдя на поводу у чувств. Действовала глупо, оставила за собой след из улик и с треском все провалила. Он увидит не силу, а слабость и глупые эмоции. Знаешь, что отец делает с бракованными активами, сестрица? Списывает. Твои мечты, твои планы, твое место наследницы — все это обратится в прах. Тебя лишат всего и сошлют в какой-нибудь дальний монастырь до конца дней, чтобы не позорила фамилию.

Я сделал паузу, давая ей время осознать всю картину. Она чуть заметно пошатнулась. Кажется, до нее наконец-то дошло. Хотела уже что-то сказать, но я решил закончить. Добить ее.

— Ах, да. Чуть не забыл. Твои детские игры привели к смерти человека. Да, это был продажный капитан стражи. Мусор. Но он был капитаном. И теперь его убийство расследуют. Можешь не сомневаться, моих следов там не найдут.

Я снова откинулся на спинку кресла. В комнате повисла тяжелая тишина. Было слышно лишь, как судорожно бьется сердце Лидии.

— Кирилл… давай поговорим. Обсудим все и…

— Расслабься, сестрица.

Услышанное ошарашило ее. Лидия вовсе застыла.

— Ч-что?

— Будем считать, что сегодня твой счастливый день. Я не пойду к отцу. Потому что даже такая неумеха, как ты, можешь быть мне полезна. В будущем.

Страх в глазах уступил место чему-то другому. Кипящей, концентрированной ненависти. И еще — крошечной, отчаянной искорке надежды.

— Что ты задумал?

— Предлагаю тебе сделку. Расследование нужно закрыть так, чтобы все остались довольны. Нужен козел отпущения. Какой-нибудь наемник со стороны или религиозный фанатик, на которого можно будет повесить и саботаж в нашем доме, и убийство. Ты поможешь мне. Используешь свою смекалку и магию, чтобы создать нужные улики, чтобы никто и никогда не докопался до правды. Взамен этот дневник останется нашей маленькой тайной. Все просто.

В женском взгляде я заметил, как гордость вопит и не позволяет согласиться. Но страх перед отцом сильнее. Ее только что обыграл тот, кого она всю жизнь считала пылью под ногами. Ее унизили, растоптали и теперь предлагали сделку, как последней уличной девке. Это было хуже любого наказания.

Она не проронила ни слова. Просто кивнула, не поднимая взгляда.

Сделка состоялась.

1

Самым простым вариантом было бы сдать Лидию и избавиться от нахалки, мозолищей глаза. Но тогда в доме все станет только хуже. К тому же, растерянности и смирения сестренки мне более чем достаточно, чтобы насладиться победой. Да и она правда может стать полезной вещицей в моих руках в будущем.

В стерильной лаборатории Лидии я, со своим барахлом из трущоб, чувствовал себя грязным пятном. Я намеренно вел себя по-хозяйски — беззастенчиво свалил на отполированный стол из светлого дерева целую кучу хлама. На безупречной поверхности тут же расположились несколько потрепанных пергаментов, пузырьки с дешевыми алхимическими реагентами, купленными на черном рынке, и пара моих старых, забракованных чертежей, испачканных сажей.

Лидия стояла рядом. Она молча смотрела на этот натюрморт из грязи и хаоса. Ее красивое лицо превратилось в бесстрастную фарфоровую маску, но я-то видел, как в глубине синих глаз полыхает пожар. Это была чистая ненависть аристократки, чей мирок только что грубо разрушили.

— Итак, сестрица, приступим к нашему первому совместному уроку, — начал я деловым тоном, словно мы собрались обсуждать скучный торговый контракт. — Запомни, создание козла отпущения — настоящее искусство. У него три основных правила. Первое: он должен быть достаточно правдоподобным, чтобы в него поверили без лишних вопросов. Второе: достаточно слабым, чтобы не смог огрызнуться и нанять хороших защитников. И третье, самое главное: у него должен быть настолько очевидный мотив, чтобы ни один ленивый следователь не стал копать глубже.

Я взял со стола свиток с печатью торговой гильдии, который прихватил с собой.

— Знакомься, наш клиент — союз мехоторговцев. Мелкая, но очень гордая гильдия ремесленников из среднего города. Несколько месяцев назад наш дражайший папаша отжал у них крупный контракт на поставку меховых подкладок для зимней формы гарнизона. Проще говоря, оставил их без штанов. Так что мотив для мести железобетонный. Они нас ненавидят. Это хорошо удобренная почва.

— И что мы будем делать?

— Нам нужны доказательства. И вот здесь, дорогая моя сестричка, понадобится твое «волшебство», — я произнес последнее слово с откровенной насмешкой, а затем протянул пустые бланки. — Задача номер один. Мне нужны финансовые документы. Они подтвердят, что глава союза мехоторговцев получил крупные суммы от подставной фирмы. Текст я напишу сам, моим корявым почерком это будет выглядеть достовернее. Тебе же нужно сделать так, чтобы эта бумага выглядела, будто она пару месяцев провалялась в сыром подвале. Состарить ее. Сможешь?

Она не удостоила меня ответом. Просто молча протянула свою руку к бланкам. Пальцы замерли в воздухе. Я ощутил легкое покалывание на коже, словно от статического электричества. Бумага на глазах начала стремительно меняться. Чистый белый пергамент пожелтел, пошел бурыми пятнами, уголки скривились и стали хрупкими на вид.

Когда она убрала руку, бланки приобрели вид, будто пережили как минимум наводнение в городском коллекторе.

— Пойдет?

— Неплохо, — одобрительно кивнул я, скрывая удивление. — Очень даже неплохо. Теперь задача номер два. Магический фон. На всех этих бумажках и вот на этих склянках с серой должна появиться остаточная аура. Слабая, почти выветрившаяся. Ты ведь успела познакомиться с наемниками из нижнего города. Наверняка знаешь, как «пахнет» их примитивная магия. Сделай так, чтобы эксперты из городской стражи ощутили ее, но не догадались о третьей стороне.

Ее губы сжались в тонкую белую линию, но она снова молча подчинилась. Над столом пронесся легкий, едва уловимый ветерок. Шар-симулякр вспыхнул тусклым светом и погас.

Готово.

Наблюдая за этим, я задумался.

— Кстати говоря, вопрос не по делу.

— Что еще? — хмыкнула сестрица, отводя взгляд в сторону.

— Элара. Она работает на дом Алари. И, насколько понял, чрезвычайно предана ему.

— Ты же читал мой дневник, — произнесла Лидия с откровенным презрением. — Элара является советником дома Алари, но работает там по собственному решению. Не знаю, что она задумала в будущем, но сейчас ее целью стало устранение ненужных фигур.

— Так значит…

— Орк был причастен к краже кристаллов, но, главное, мешался Алари. Тот солдат много знал о их доме. Элара изначально верила, что против дома Алари ты ничего не накопаешь, вот и направила тебя в правильном направлении под свой ритм.

— А ты, значит, встала по другую сторону, помогая ей и мешая мне. Хитрая эльфийка, использующая людей в свою пользу. Не удивлюсь, если в будущем она и свой дом предаст. Ну да ладно. Последнее, — я развернул свои старые, корявые чертежи. — Это схемы ловушек, которые якобы использовали наши мехоторговцы. Все сделано грубо, от руки, с ошибками в расчетах. Стиль дилетанта. Твой стиль. И он нам на руку. Тебе нужно лишь добавить пару клякс и сделать так, чтобы бумага пахла дешевым элем и копотью из таверны нижнего города. Справишься с такой «сложной» магической задачей?

— Да, — она бросила на меня испепеляющий взгляд, но молча выполнила работу.

Через несколько минут передо мной лежал набор улик для ленивого следователя. Настолько идеальный, что даже мне самому на секунду захотелось в него поверить.

— Прекрасно, — я аккуратно сложил все в непромокаемый мешок. — А теперь, дорогая моя, переходим от теории к практике. Пойдем, посмотришь, как работает настоящий профессионал. Может, и в своей тепличной жизни чему-нибудь полезному научишься.

— Постой, — когда я уже встал, Лидия окликнула меня, остановив. — У меня есть вопрос. Ты столько времени провел в нижнем городе. Я думала, привязался к мерзким жителям. Так почему сейчас спокойно готов подставить кого-то оттуда?

— Мы подставим не невиновного. У любого лидера или командира есть скелеты в шкафу. Просто обвинение окажется слегка иным. Возможность использовать тебя в будущем стоит того. Все, хватит языком чесать.

2

Ночь — лучший помощник наемника.

Союза мехоторговцев ютился в одном из самых темных и грязных переулков торгового района. Из охраны — один сонный орк у ворот, который крепко спал, обняв пустую бутылку из-под дешевого пойла.

Я оставил Лидию в тени арки на противоположной стороне улицы, сунув в руки один из подготовленных парных амулетов-коммуникаторов.

— Сиди здесь. И молчи. Рот не открывать, магией не светить. Просто смотри, — прошептал я и, не дожидаясь ответа, шагнул в темноту.

Для нее, привыкшей решать все проблемы щелчком пальцев и ослепительной вспышкой заклинания, мое исчезновение, должно быть, выглядело как фокус.

Проскочив мимо «охраны» к правой стене, я припал к боковой двери. Замок оказался старым и ржавым — находка для диверсанта. Пять секунд негромкого пощелкивания в тишине — и две тонкие стальные отмычки сделали свое дело. Дверь беззвучно поддалась.

Внутри меня встретило огромное, заваленное тюками и ящиками пространство. Я двинулся вперед быстро и бесшумно.

Вот стол конторщика — поддельные расписки отправляются в ящик с долговыми книгами. Нам неважно, кто связан с этим союзом. Главное, что они причастны к произошедшему.

Вот стеллаж с образцами товаров — среди шкурок лис и кроликов теперь будет лежать пара склянок с «алхимическими компонентами для бомбы».

А вот кипа старых транспортных накладных на полу. Я небрежно засунул чертежи «адских машин» меж пожелтевших листов. Вся операция заняла не больше трех минут. Чистая работа.

Я выскользнул из склада так же незаметно, как и вошел, и вернулся к Лидии. Она стояла неподвижно, как статуя, но я видел, как в полумраке широко раскрыты ее глаза. Она смотрела на меня уже не с чистой ненавистью. Теперь в ее взгляде было что-то еще. Изумление?

— Пора, — я потянул ее за рукав вглубь переулка, подальше от улицы.

Я заранее встретился с Гришей и выудил у него информацию о цели. Как и думал, этот пьянчуга быстро накопал целую телегу противозаконных делишек. Следом отправил мальчишку-гонца с анонимным доносом в ближайший участок городской стражи. Сообщил, что этой ночью что-то планируется.

Мы спрятались в глубокой тени за мусорными баками. Ждать пришлось недолго.

Сначала услышали тяжелый, размеренный топот подкованных сапог по брусчатке. Потом в конце переулка заметались рыжие огни факелов. Отряд стражи, человек десять, во главе с хмурымбородатым командиром, без лишних разговоров и предупреждений выломал главные ворота склада. Сонный орк-охранник взревел от неожиданности и боли, но его тут же скрутили и бросили лицом в грязь.

— Обыск! Именем закона и князя Стержневых! — громогласно рявкнул командир. Его голос эхом прокатился по переулку.

Стражники с факелами наперевес хлынули внутрь. Мы слышали их злые крики, грохот переворачиваемых ящиков, звон разбитого стекла.

Вскоре на улицу к командиру выскочил один из солдат. Он передал бумаги и прочее.

Лидия дернулась, словно ее ударили током. Она смотрела на все это, как завороженная. Впервые увидела изнанку правосудия. Грязную, быструю, несправедливую и до ужаса эффективную.

Я лишь усмехнулся. Шоу удалось на славу.

Они нашли все, что я им оставил. Быстро и без лишних вопросов. Через полчаса из склада выволокли бледного, ничего не понимающего главу гильдии. Он был в одной ночной рубашке. На запястьях уже защелкнулись тяжелые кандалы. Дело было закрыто, еще не успев начаться.

Мы молча ушли, растворившись в ночных тенях. Я почувствовал, как изменилось отношение Лидии ко мне. Ненависть никуда не делась. Но к ней примешалось кое-что новое — толика уважения за помощь и молчание. А еще страх. Неподдельный, чистый страх за собственную жизнь.

Глава 24

Зал аудиенций был полной противоположностью всего остального поместья. Здесь не было ни капли изящества, ни малейшего намека на красоту или уют. Все в этом огромном, гулком помещении было подчинено одной единственной цели — давить и внушать трепет. Потолки терялись где-то вверху. Голые стены из темного, отполированного до зеркального блеска камня отражали искаженные тени. На них не было ничего, кроме одного гигантского гобелена с гербом нашего дома.

В самом центре этого великолепия, на возвышении из трех ступеней, стоит трон. Не золотой, не серебряный, а высеченный из цельного куска черного камня. Абсолютно лишенный украшений, он пугает своими мертвым блеском.

Когда мы с Лидией вошли, Родион Стержнев, сидящий на этом троне, даже не повернул головы. Его взгляд был устремлен куда-то поверх нас, в пустоту зала. Он просто сидел, опустив руки на грубые подлокотники.

Лидия шла рядом со мной, беззвучно. Так, словно боится сделать каждый следующий шаг.

Я же, в пику ей и всему этому маскараду, не стал скрывать звука своих шагов. Скрип новой кожи моих сапог по гладкому камню начал разноситься по залу оглушительным эхом.

Мы остановились в десяти шагах от ступеней и замерли, как того требовал этикет. Началось ожидание. Отец наслаждался им. Это один из его любимых инструментов давления — заставить просителя ждать, нервничать, потеть и терять самообладание. Старый и дешевый трюк, но на местных аристократов он действует безотказно.

Наконец, когда молчание стало уже почти неприличным, он медленно опустил голову. Его голубые глаза впились сначала в меня, потом в Лидию, и снова вернулись ко мне.

— Я слушаю, — голос, усиленный акустикой зала, прозвучал максимально грозно.

Я сделал едва заметный шаг вперед.

— Расследование серии диверсий против нашего дома можно считать завершенным. Виновные найдены и обезврежены. Однако без жертв не обошлось. Один из солдат был убит, как свидетель.

Слушая все это, Лидия рядом со мной напряглась. На секунду мне показалось, что она вовсе решила спрятаться за меня, позволяя принять весь удар.

— Продолжай, — кратко ответил отец.

— В ходе проведенных оперативных мероприятий, — я намеренно использовал термины из своего прошлого мира. Здесь они звучат дико, но придают тем самым вес и статус, — я установил, что тактика нападавших была крайне примитивной. Они пытались имитировать действия профессиональных наемников из трущоб, но допустили ряд грубых ошибок в планировании и исполнении. Оставили слишком очевидные ложные следы. Это навело меня на мысль, что мы имеем дело не с равным по силе противником, вроде дома Алари, а с дилетантами, движимыми отчаянием и глупостью.

— Дальше.

— Я проанализировал круг лиц, у которых был явный мотив для мести нашему дому, и которые при этом не обладали достаточными ресурсами для полноценной войны. Поиск довольно быстро привел меня к союзу мехоторговцев. А точнее к главе союза. Но это были просто догадки, основанные на логике. Мне нужны были неопровержимые доказательства. И здесь помогла Лидия.

Я сделал короткую паузу и едва заметно кивнул сестре. Настал ее выход. Спектакль требовал участия всех актеров.

Она грациозно, пусть и с дрожью, шагнула вперед и склонила голову.

— Отец, Кирилл поделился со мной своими выводами, и я проверила их. Используя заклинания глубинного поиска, я изучила магический фон в местах нападений. Он действительно был намеренно искажен и грубо замаскирован под ауру магов дома Алари. Работа, рассчитанная на поверхностную проверку ленивого патрульного. Когда же я применила более тонкие методы сканирования, то без труда обнаружила следы дешевых алхимических реагентов и остаточную магическую ауру, которая тонкой нитью вела прямиком на главный склад союза мехоторговцев, — она сделала эффектную паузу, давая словам впитаться в тишину. Затем протянула вперед изящную руку. Прямо над ее ладонью из воздуха начали соткаться три полупрозрачных, мерцающих образа: финансовая расписка с грубо подделанной печатью, корявый чертеж бомбы, напоминающий детские каракули, и тот самый жетон наемника с тремя молниями внутри шестеренки. — Это магические фантомы улик, которые стража обнаружила на складе гильдии. Они полностью подтверждают выводы Кирилла. Разоренные торговцы, в своей слепой ярости, наняли каких-то отчаявшихся головорезов, чтобы отомстить. Они наивно пытались навести нас на ложный след, подделав улики против дома Алари, но их любительской магии не хватило, чтобы обмануть истинного мастера.

Она сжала кулак, и фантомы растаяли в воздухе. Отступила на шаг назад, встав вровень со мной.

Наш дуэт оказался безупречен. Практик и теоретик. Механика и магия. Кулак и разум. Мы дополнили друг друга, представив отцу законченную картину, не требующую уточнений.

Отец снова замолчал. Он медленно начал переводил взгляд с меня на Лидию и обратно.

Я не пытался прочесть его мысли. Просто ждал. Я знал, что мы дали ему именно то, что он хотел: простое и понятное решение проблемы. Решение, которое не требует ввязываться в полномасштабную войну с другим великим домом из-за кучки нищих торгашей.

Наконец, он лениво махнул рукой в сторону темного угла, где у входа застыли стражники.

— Удостоверьтесь, что от этого союза мехоторговцев не останется даже названия в городских архивах.

Его голос был спокоен, почти скучающим. Но я знаю, что за этим спокойствием скрывается ярость.

Но он не отпустил нас. Снова посмотрел на меня. И в этот момент я увидел то, чего не видел в его глазах никогда раньше. Привычное презрение исчезло. На его месте не появилось ни тепла, ни отцовской гордости. Ничего подобного.

Вместо этого в глазах зажегся огонек голого расчета. Он смотрит на меня так, как смотрит инженер на новый, незнакомый, но потенциально очень мощный механизм. Пытается понять, как я работаю.

— Возможно, я тебя недооценивал, — лениво произнес папаша. — Твои грязные увлечения могут оказаться полезны для дома. Оплату получишь сегодня же.

Эта фраза прозвучала оглушительно. Это не было похвалой. Не было признанием меня, как сына. О нет. Это была переоценка актива. Из категории «бесполезный хлам, позорящий фамилию» меня только что перевели в категорию «специализированный инструмент с неясным, но все же потенциалом».

Для Лидии это был удар под дых. Я почувствовал, как она похолодела рядом со мной. Все ее нечеловеческие усилия, вся ее магия, все ее отчаянное стремление быть идеальной дочерью и единственной наследницей только что были уравновешены моими «грязными играми» в песочнице с наемниками. В ее мире это было равносильно предательству.

Однако ни сказать, ни сделать ничего не может. Понимает, что такова цена за ее глупые игры и мое молчание.

Слова отца порадовали меня. Но также и насторожили. Когда такой человек, как мой отец, находит для тебя «полезное применение», это значит лишь одно. Тебя будут использовать. До последней капли, пока ты не сломаешься. Без жалости, без перерывов и без сантиментов. Я из позорного балласта превратился в ценный ресурс. А ресурсы здесь принято выжимать досуха.

Я молча склонил голову, изображая смирение. Принял его слова, как и полагается.

Представление закончилось.

1

Висячие сады нашего поместья — настоящее чудо. По крайней мере, так считали все, кто видел их вживую.

Я же вижу в них только показуху и верх лицемерной глупости. Каждый листик, каждый бутон накачан магией до отказа, чтобы тянуться к тусклому свету фонарей. От этого они выглядят неестественно, почти вульгарно. Картинка, созданная для того, чтобы богачи вроде моего папаши могли напрочь забыть о гниющих трущобах «Кишок».

Наш город построен по типу лестничных ступеней. И вот, стоя на краю садов и глядя вдаль, туда, где расположены остальные районы, меня берет дрожь.

Домозерск походит на разворошенный муравейник. Там, внизу, люди грызут друг другу глотки за пару медяков, а здесь мы пьем вино и любуемся фальшивыми цветами. Иронично.

Последние пару дней мне пришлось провести здесь. Я спал урывками. Напряжение после нашего маленького спектакля потихоньку спадает, но на смену ему приходит только гадкий привкус во рту, как после дешевого пойла.

План сработал как часы. Мы победили. И именно это пугает больше всего. В моей прошлой жизни, когда операция проходила слишком гладко, это почти всегда означало, что где-то впереди тебя ждет очень неприятный сюрприз.

— Любуешься?

Голос Лидии раздался совсем рядом. Она подошла беззвучно, напомнив мне о напарнице. На ней простое, но до смешного дорогое платье какого-то нежно-фиолетового цвета. Сестрица похожа на один из этих цветков, что растут вокруг. Правда, только снаружи. Внутри этого цветка, сидит маленький, колючий и очень злой зверек. Напуганный, яростный зверек.

— Оцениваю масштаб будущих проблем, — спокойно ответил ей, не отрывая взгляда от города.

Она встала рядом, сложив руки на груди. Мы промолчали несколько минут. Раньше это молчание было наполнено ненавистью и презрением. Теперь оно стало другим. Напряженным, как натянутая тетива арбалета. У меня есть сведения о Лидии. У нее — чистая ненависть ко мне.

— Кризис миновал, — наконец выдавила девушка. — Отец доволен. Репутация дома Стержневых не пострадала. Виновный наказан.

— Еще бы, — кивнул я. — Глава союза в цепях. Он провернул в городе много сделок против нашего дома, а потому заслужил такое наказание. Что с Эларой?

Лидия дернула плечом.

— Ушла в тень. Она довольна исходом. Наш дом самую малость пострадал из-за простых мародеров, что уже плюс для дома Алари. Сами они, пусть и не виновны, избежали всевозможных обвинений. Еще и избавились от интересующих их целей, не приложив никаких усилий.

— Хотелось бы мне пообщаться с этой эльфийкой еще немного.

— Наш уговор в силе, — взглянула Лидия на меня, нахмурившись. — То, о чем ты узнал… это останется между нами. Ты же сдержишь слово?

— Не сомневайся, — усмехнулся я. — На кону стоит репутация любимой доченьки и гениальной волшебницы. Если кто узнает, что ты вела дневник, в котором призналась в том, что мешала расследованию и помогла нашим конкурентам, тебя можно будет списать. А так ты еще пригодишься мне.

Скрипнув зубами, Лидия сделала шаг ко мне и добавила:

— Не думай, что это делает нас друзьями или союзниками. Это просто… перемирие. Признаю, я тебя недооценила. До сих пор не понимаю, кто ты и откуда взялся, — продолжила она тише, почти шепотом. — Но ты не тот, кем кажешься. Ты… другой. И ты опасен.

— В этом мире выживает не тот, кто играет по правилам, сестрица. А тот, кто заставляет других играть по своим. Тебе ли не знать?

Она проигнорировала мой выпад.

— Если ты решишь использовать грязь против меня или нашего дома, я найду способ тебя уничтожить. Даже если для этого мне придется раскрыть все карты отцу и сгореть вместе с тобой. Ты меня понял?

Это не было пустой угрозой. Я смотрю в ее синие глаза и вижу там ледяную решимость. Вся в отца. Она действительно готова на все.

— Понял, — кивнул я. — Можешь не волноваться. Пока ты хорошая девочка, твой дневник будет лежать в надежном месте. Но если тебе вдруг снова захочется поиграть в шпионские игры за моей спиной, я найду способ напомнить тебе, что бывает с теми, кто сует нос в чужие дела.

Она резко развернулась и зашагала прочь.

Я проводил ее взглядом. Моя победа вдруг показалась мне какой-то… неполной. Да, я получил рычаг давления на сестру. Теперь она у меня на крючке. Но этот крючок слишком слабый.

Я прекрасно понимаю, что она не будет сидеть сложа руки. Будет искать способ сорваться. Искать мои слабые места. Изучать. Выжидать момент для удара. Наше хрупкое перемирие держится лишь на том, что сейчас Лидии есть, что терять.

Но это лишь половина проблемы.

Главная проблема сейчас сидит в своем кабинете. Отцовское «возможно, я тебя недооценивал», брошенное после поимки виновного, куда страшнее любой угрозы Лидии.

Раньше я был для него пустым местом. Досадной помехой. Он меня презирал, а значит — не замечал. Это давало мне свободу действий. Теперь все изменилось. Из бесполезного я стал «полезным». А в руках моего отца слово «полезный» — синоним слова «одноразовый».

Он будет меня использовать. Ставить невыполнимые задачи, просто чтобы посмотреть, как я выкручусь. Засунет мои «грязные увлечения» алхимией и механизмами в свою машину власти и будет крутить ручку, пока она не сломаются. А вместе с ними — и я.

Взглянув на громадное поместья, я внезапно кое-что осознал. Это просто другая зона боевых действий. Здесь не носят потертую кожу и не машут топорами. Здесь носят шелк и улыбаются тебе в лицо. А из оружия сладкая ложь, хитрые интриги и родственные узы, которые душат крепче любой удавки.

Трущобы научили меня выживать там, в низинах города. Теперь предстоит научиться и местным правилам.

Глава 25

Ситуация со смутой в доме завершилась успехом. Кристаллы украл простой орк-неудачник. Шахту, как оказалось, обрушили наемники. Солдат стал целью дома Алари и погиб от моих рук. Мы с Лидией разыграли сценку, вследствие чего она сохранила лицо, а я получил заслуженные монеты. Простыми словами — обычное совпадение превратилось в настоящую игру.

Я с большим наслаждением вернулся в «Кишки».

Уже здесь начал возиться со своей новой игрушкой. Маленький, похожий на компас приборчик, который назвал «резонансным анализатором».

Задумка была до смешного простой. Внутри небольшой медной коробки я натянул несколько тонких, как паутина, струн. Каждая из разного металла: железо, серебро, медь, платина и одна из странного сплава, рецепт которого я подсмотрел в чертежах гнома Физзла.

По моей теории, каждая струна должна была дрожать и гудеть в ответ на определенные колебания. Одна — на магию, другая — на громкий звук, третья — даже на дрожь земли. Еще одно дурацкое изобретение, собранное на коленке из воспоминаний о моем прошлом мире и безумных записок гнома-изобретателя.

Я как раз пытался настроить самую дорогую, платиновую струну, когда все началось.

Сначала пропал свет.

Уже это показалось странным. Свет от уличных фонарей и от моей собственной лампы на столе погас. Он не исчез, а как-то сжался, поблек, стал серым. На пару секунд мастерскую залило жутким, мертвенным сумраком, в котором пропали все цвета. Воздух стал тяжелым, будто наэлектризованным. Дышать стало трудно.

Маленькая стрелка на циферблате, которую я приладил для красоты, закрутилась с бешеной скоростью, сделала несколько оборотов, а потом дернулась и уперлась в самый край шкалы, где и цифр-то не было. Все пять струн внутри коробки загудели разом. Низкий, противный гул стал нарастать. От него заложило уши. Внутри что-то сжалось. А ведь это чисто механический прибор. Я не использовал в нем ни капли магии, только шестеренки и пружинки.

Это безумие продолжалось не больше пяти секунд. А потом все кончилось. Свет вернулся, такой же тусклый и желтый, как обычно. Лампа на столе снова затрещала. Анализатор жалобно пискнул, его стрелка упала на ноль.

С улицы, со всех концов города, донесся один слитный крик ужаса. Тысячи людей закричали в одно мгновение. Этот звук показался мне страшнее, чем рев любого монстра, которого я встречал в пустошах.

Где-то рядом с грохотом рухнула плохо прибитая вывеска. Послышался звон разбитого окна. Заплакала женщина.

Купол. Это мог быть только он.

Перевалив через окно и взглянув вверх, я убедился в догадках.

Огромный щит, крыша нашего уютного городка, только что… моргнул.

Почти сразу дверь за моей спиной тихо скрипнула. В комнату вошла Лана. Она как раз должна была вернуться из нижнего города, где собирала для меня кое-какие материалы.

На ее лице впервые за долгое время я увидел тревогу.

— Ты это видел? — коротко спросила девушка. Ее руки сами, по привычке, проверили натяжение тетивы на арбалете. Простой рефлекс.

— Скорее почувствовал, — ткнул пальцем в свой сломавшийся анализатор. — Похоже, сбой дала не только магия. Что там, на улицах?

— Паника. Люди просто с ума посходили. Кричат, что купол ослаб. Старики молятся прямо посреди дороги, на коленях стоят. Это уже третий раз за сегодня. Первые два были совсем слабые, почти никто не заметил. Но этот…

Третий раз. Значит, это не случайность.

— Есть какая-то закономерность? — спросил у нее, задумавшись о произошедшем.

— Есть. Сильнее всего тряхнуло в старых кварталах далеко на западе. У самой стены купола. Там, где заброшенные заводы. Говорят, там даже обычные фонари полопались.

Старые промышленные районы. Места, которые были здесь еще до того, как Домозерск стал таким, какой он есть. Про них давно забыли и уже не используют. Я слышал, что там можно найти даже образцы древних технологий, но все давно поросло мхом и смрадом.

— Мне нужно к Грише, — сказал, набросив на плечи плащ. — А ты оставайся здесь. Проверь наше снаряжение, разбери сумки. Что-то мне подсказывает, что скоро у нас появится очень много работы.

1

Трактир в самом сердце «Кишок» был настоящим заповедником грязи и убожества. Здесь всегда воняло прокисшим пивом, потом и безнадегой. За липкими, никогда не протиравшимися столами сидели его обычные обитатели: пьяные орки-грузчики, мелкие воришки с бегающими глазками и уставшие девки. Подходящее место для балабола с улиц.

Я заметил его в самом дальнем и темном углу. Сидел, обняв пустую кружку, и с ужасом смотрит в стену. Почти сразу Гриша заметил и меня. Он сразу вздрогнул, расплывшись в улыбке.

— Господин Стержнев! Какими судьбами? — пролепетал он, стоило подойти.

Я решил не тратить время на пустые разговоры. Молча кинул трактирщику серебряную монету и вернулся с двумя полными кружками. Одну с грохотом поставил перед Гришей. Он посмотрел на нее так, будто я подарил ему мешок золота.

— Рассказывай, — коротко приказал, сев напротив.

— О чем, господин? Все и так все видели. Небеса на нас падают! — запричитал он. Руки вцепились в пойло.

Я, конечно, знал, что для многих в нижнем города купол является не просто магией, а настоящим благословением, но чтобы настолько…

— Меня не интересуют вопли пьяниц. Что происходит в магическом совете?

Гриша сделал огромный, жадный глоток. Его глаза немного прояснились. Он наклонился ко мне через стол.

— Паника, господин, — зашептал он. — Самая настоящая паника. Мой племянник там полы моет, так он подслушал. Они там носятся, как ошпаренные. Главный маг орал с утра так, что в окнах стекла дрожали.

— Ну и в чем дело?

— Они ничего не понимают. Их магические приборы показывают, что с куполом все хорошо. Энергия течет, трещин нет, все как обычно. Но он мигает. И никто не знает, почему. Они, конечно, всем врут. Пустили слух, что это просто «небольшие помехи из-за активности солнца», — нервно хихикнул Гриша. — Какое, к черту, солнце, так ведь?

Вот это было уже интересно. Маги не видят проблемы. Значит, проблема не в магии. Или не только в ней. Мой сломанный анализатор это подтвердил.

— А что насчет мест, где сбои сильнее всего? — надавил я. — Старые кварталы.

— Да-да, — Гриша снова присосался к кружке. — Точно! Старый промышленный район. И еще район заводских коллекторов, под землей. Там вообще жуть! Бедняки, что там иногда ошиваются, такое шепчут.

— Говори прямо.

— Я слышал, что один из бездомных клялся, что на пару секунд камни стали прозрачными. Он видели под землей… огромные шестерни! Бред, конечно, пьяный…

Он продолжил что-то бормотать про конец света и проклятия, но я его уже не слушал. В моей голове разрозненные кусочки мозаики наконец-то начали складываться в одну, очень неприятную картину.

Купол не ослаб. Он в норме. Маги это подтверждают.

Но он дает сбои. Причем такие, что влияют не только на магию, но и на обычную механику.

Эпицентр этих сбоев — старые промышленные зоны, напичканные древними, давно сдохшими машинами.

Люди видят под землей гигантские шестерни…

И тут в голову пришла интересная мысль. Снобы из шпиля смотрят наверх. А нужно вниз. Под ноги.

Проблема не в куполе. Проблема в его фундаменте. В том, что питает его энергией.

Я читал о куполе довольно много. Он состоит из магии, которую, по большей части, контролирует мой дом. Однако есть и основа. Простыми словами, купол представляет из себя платформу с плотной крышкой. И эта самая платформа как раз под землей. Древняя машина, построенная еще до катаклизма машинерии, о которой пишут в исторических книжках. Случилась она много сотен лет назад. С тех пор люди и прочие расы так и не вернулись к былому уровню развития.

Эта гигантская машина, спрятанная в самых недрах города, начала ломаться. И что-то мне подсказывает, что сбои — только начало.

Я резко встал из-за стола, оставив Гришу наедине с его пивом и страхами. Мне срочно нужно было найти одного маленького, эксцентричного и совершенно безумного специалиста. Единственного во всем Домозерске, кто разбирался в древних и сумасшедших механизмах лучше, чем кто-либо другой.

2

Не так давно, выискивая лабораторию побольше моей штаб-квартиры, Физзл перебрался в район гномов. Там ему быстро подобрали место, где можно экспериментировать до посинения. Заодно и подзаработать, помогая местным. Я ходил с ним, а потому знал, где найти психованного гения.

Мастерская располагалась в здании старой котельной, и ее новый хозяин, очевидно, чувствовал себя здесь лучше, чем дома. Он быстро обжился. У входа уже толпились другие гномы, которые притащили ему на починку свои сломанные механизмы: остановившиеся часы со сбежавшими кукушками, заклинившие музыкальные шкатулки, и даже самоходные тачки, у которых отвалились колеса. Физзл порхал между ними, как колибри под действием боевых стимуляторов, и умудрялся уделить внимание всем.

«Улучшить» — вот его любимое слово. Прямо на моих глазах он с восторженным кряхтением прикрутил к обычному медному чайнику паровой гудок размером с мою голову.

— Теперь ты точно не пропустишь время пить чай! — радостно заявил гном клиенту, который с сомнением разглядывал получившегося монстра.

Я осторожно протиснулся внутрь, стараясь не раздавить снующих под ногами маленьких механических паучков, которые деловито подметали пол своими щеточками-лапками.

Внутри мастерской царит хаос, но, как ни странно, в нем есть своя система. На стенах висят огромные листы с чертежами. На столах громоздятся полуразобранные механизмы, а с потолка свисают целые гирлянды из шестеренок и мотки разноцветной проволоки.

Сам Физзл, в своих фирменных огромных очках — стоит на шаткой стремянке и уже пытается приладить к потолочной балке какой-то вращающийся диск.

— Физзл! — крикнул я, пытаясь перекрыть шум. — Мне нужна твоя помощь!

Гном вздрогнул от неожиданности и чуть не свалился со своей жердочки. Он обернулся. Глаза за толстыми линзами очков загорелись безумным любопытством.

— Кирилл! Ты как раз вовремя! Смотри! — он с гордостью ткнул пальцем в искрящийся диск. — Я почти закончил! Это ретранслятор позитивных вибраций! Теоретически, если его включить на полную мощность, у всех гномов в радиусе ста метров должно резко улучшиться настроение! Правда, есть небольшой побочный эффект… некоторых может затошнить. Но это ведь мелочи, правда? Жертва во имя науки!

И правда псих. Но какой гений не псих.

— Очаровательно, — сухо ответил ему. — Но у меня проблема поважнее, чем счастливые гномы. Кажется, наш город решил сломаться. Купол мигает.

Я коротко, отбрасывая ненужные аристократические экивоки, обрисовал ему ситуацию. Необъяснимые сбои в работе всех механизмов, от городских часов до лифтов в поместьях шпиля. Паника среди жителей. Странные скачущие показания моего самодельного анализатора, который реагирует на какую-то аномалию. Причем эпицентр, судя по всему, находится где-то в старых промышленных районах.

Пока я говорил, лицо Физзла менялось на глазах. Восторженная улыбка по поводу гномов сменилась глубокой задумчивостью. Он спрыгнул со стремянки с ловкостью, которой я от него не ожидал, подбежал ко мне и вцепился в рукав плаща.

— Невероятно! Просто невероятно интересная поломка! — затараторил гном так быстро, что слова начали сливаться в один сплошной поток. — Сбои в механике и магии одновременно! Это же пульсирующие затухания! Резонансный каскад по всей энергосети! Я же говорил! Я всем говорил, что старая система рано или поздно даст сбой! Но меня никто не слушал!

Не дав и слова вставить, он потащил меня в самый дальний и темный угол мастерской. Там, на огромном столе, были раскатаны пожелтевшие от времени свитки. Древние чертежи Домозерска. Гораздо более старые и подробные, чем те, что я видел в городских архивах. От них пахло пылью и вековой тайной. Они прямиком из подземного района.

— И сколько ты уже наш город изучаешь? — усмехнулся я, не сдержавшись.

— Почти с того же дня, как здесь оказался. Не важно. Смотри! — он ткнул маленьким грязным пальцем в центр карты, где сходятся все линии. — Вот! Главные магические генераторы. Три штуки. Большие, красивые, светятся. Все их знают, все их видят. Они питают купол, это основа основ. Так думают все эти ваши напыщенные маги. Но они видят лишь верхушку айсберга! Они даже не догадываются, что под фундаментом!

С этими словами он резко смахнул верхний чертеж. Под ним лежит другой. На нем, помимо трех знакомых генераторов, по всему городу разбросаны еще с десяток небольших значков, помеченных руной, похожей на шестеренку, и надписью «Опорные Башни».

— Это…

— Вспомогательная инфраструктура. Стабилизаторы. Их построили еще до катаклизма, представляешь! Они работают на совершенно других принципах! Не на чистой магии, а на техно-магическом резонансе! Большинство из них давно законсервированы и заброшены, все думают, что это просто груды старого ржавого мусора. Но они все еще подключены к общей сети! Как старые, забытые вены в теле города!

Физзл на мгновение замолчал, его мозг, казалось, раскалился от бешеной скорости мышления.

— Твоя теория верна, Кирилл, — наконец заключил он, глядя на меня с уважением. — Это не поломка. Вернее, не случайная поломка. Кто-то сумел запустить одну из этих башен. И теперь использует ее, чтобы пустить по всей энергосети «грязный» сигнал, шумовой резонанс! Это как… как кричать в ухо человеку, который пытается слушать тихую скрипку! Система не ломается, она просто сходит с ума от этих помех! Гениально! Просто и гениально! И до ужаса опасно!

— Значит, нужно его снова выключить?

Он схватил со стола странный прибор, похожий на медного паука с множеством тонких проволочных ножек, и осторожно водрузил его на карту. Несколько ножек паука задрожали и, издав тихий звон, указали на один конкретный район на окраине города.

— Так я и думал! — воскликнул гном. — Все самые сильные всплески идут отсюда! Башня номер семь. В «Ржавом поясе». Это запретный сектор на границе нижнего города и промышленных пустошей. Его много лет назад оцепили после крупной техногенной аварии. Говорят, там до сих пор металл рассыпается в труху.

«Ржавый пояс». Я слышал об этом месте. Дыра, куда не рискуют соваться даже самые отчаянные банды из «Кишок». Говорят, там даже крысы не живут. Чересчур загаженный испорченной магией воздух.

— Магический совет будет разбираться в этом целую вечность, — сказал я скорее самому себе, чем гному. — Они соберут комиссию, комиссия назначит подкомиссию, они будут совещаться, спорить… А купол тем временем может и погаснуть окончательно. Нужно идти туда. И немедленно.

Физзл посмотрел с блеском в глазах.

— Идти туда? В одиночку? В самое сердце нестабильной древней башни, которую какой-то гений-злодей превратил в генератор хаоса? Великолепно! Это же отличная возможность для полевых испытаний моих новых разработок!

Он тут же засуетился, бросился к своим ящикам и начал вытаскивать на стол свои последние, самые безумные творения.

— Погоди, ты что задумал?

Но Физзл уже не слышал.

— Так, это тебе точно понадобится! — он протянул мне небольшой наручный прибор с круглым экраном, на котором хаотично прыгает зеленая точка. — Анализатор энергетических потоков, модель вторая, улучшенная и дополненная! Он покажет тебе, где в башне самый сильный «шум». Иди на сигнал, не ошибешься. Правда, он иногда бьется током, но не сильно. Почти. Просто легкое покалывание.

Затем он протянул мне небольшой металлический цилиндр с решеткой на одном конце и несколькими тумблерами.

— А это моя гордость. Прототип звукового манка «Гоблин-3». Он издает ультразвуковой сигнал, который имитирует команды для древних ремонтных дронов. Если там остались рабочие автоматоны, он может их либо привлечь, либо, если повернуть вот этот рычажок, наоборот, отпугнуть. Но я, если честно, еще не до конца разобрался, какой режим за что отвечает. Так что используй на свой страх и риск. Будет интересно посмотреть, что получится!

Я взял в руки эти крайне сомнительные, но потенциально очень полезные игрушки. Анализатор тут же ощутимо тряхнул меня разрядом статического электричества. Не так уж и «почти».

— Спасибо, Физзл, — процедил, закрепив приборы на поясе. — Если я не вернусь, считай, что полевые испытания прошли… с интересными результатами.

— Не волнуйся! — бодро ответил он, уже ковыряясь в каком-то новом механизме, который подозрительно щелкает и дымится. — Если башня все-таки взорвется, я обязательно замерю мощность взрыва! Для науки нет ничего важнее точных данных!

Я только покачал головой и вышел из этого храма безумной науки. Впереди меня ждет «Ржавый пояс» и башня.

Глава 26

Это место не зря прозвали «Ржавым поясом» и запечатали от прочих районов стеной. На языке оставался неприятный, едкий привкус металла, а вся одежда моментально покрывалась тонким слоем бурой пыли, похожей на запекшуюся кровь. Вокруг, куда ни глянь, торчали скелеты заброшенных заводов. Огромные, ржавые конструкции, которые тянулись к куполу.

— Патруль. Двое. Примерно в ста метрах от нас, идут на север, — раздался в моей голове тихий голос Ланы.

Наш амулет-коммуникатор, простенький артефакт для связи, работает исправно. Я тут же присел за остатками кирпичной стены, которая когда-то была частью какого-то цеха.

Впереди, метрах в двадцати, замерла Лана. Она отлично умеет становиться невидимой даже на открытом месте.

Я вытащил из-за пояса свой самодельный бинокль. Пара линз, выковырянных из сломанного геодезического прибора, да корпус, склеенный из кожи и дерева. Дешево и сердито.

Навел его на патрульных. Так и есть, двое охранников из городского гарнизона. Судя по потрепанной форме и тому, что работают здесь, не из элиты. Честно говоря, я вообще не ожидал увидеть здесь солдат.

Они прислонились к огромной ржавой цистерне и закурили, выпуская в воздух колечки сизого дыма. На их лицах прямо-таки написано вселенское уныние. Видимо, патрулирование «Ржавого Пояса» для них что-то вроде наказания.

— Расслаблены. Кажется, им тут до смерти скучно, — прошептал я в амулет. — Давай обойдем их с южной стороны. Там старый трубопровод, по нему и пойдем. Держись за мной.

Мы двинулись дальше.

Я пошел первым, тщательно выбирая, куда поставить ногу. Земля усеяна битым стеклом, острыми осколками металла и какими-то крошками, которые противно хрустят под ногами, если наступить неосторожно.

Наконец, мы ее увидели. Опорная башня номер семь.

Она стоит среди развалин очередного завода, как гигантский ржавый гриб. Огромный цилиндр из потемневших от времени металлических плит, весь покрытый уродливыми наростами коррозии и бурыми подтеками.

— Вход должен быть с запада, — пробормотал я, разглядывая карту, которую нам всучил гном Физзл. Она была нацарапана на жестком куске кожи. — Старый шлюз для техобслуживания.

Лана двинулась к нему. Она опустилась на корточки у огромной круглой двери, похожей на крышку от циклопической консервной банки, и начала ковырять что-то в замке кончиком ножа.

— Заперто. Механизм намертво заклинило ржавчиной. Похоже, эту дверь не открывали лет сто.

— Это не проблема, — усмехнулся я, также подобравшись ближе.

Достал из сумки свой рабочий инструмент: набор отмычек, небольшой молоточек и флакон с мутной жидкостью.

Капнул несколько капель в замочную скважину. Послышалось злое шипение, и вверх пополз едкий белый дымок. Пришлось подождать с минуту, пока кислота сделает свое дело. Затем я принялся за работу. Вставил в скважину пару тонких стальных щупов и начал аккуратно шевелить ими. Механизм внутри был до смешного простым, но очень большим и тугим. Ржавчина не хотела сдаваться. Пришлось повозиться, проклиная про себя древних инженеров.

Наконец, с громким, протестующим скрежетом что-то внутри замка щелкнуло. Я налег на дверь плечом. Она поддалась.

Внутри нас окутал мрак и запах вековой пыли. Я достал фонарь. Его тусклый луч вырвал из темноты часть огромного зала. Вокруг нас застыли какие-то невероятные механизмы, похожие на скелеты доисторических чудовищ. Огромные поршни, толстенные цепи, свисающие с невидимого потолка, ряды пультов с потухшими экранами. Настоящее кладбище стальных гигантов. Место, где время остановилось.

Но в этом запахе пыли и старого машинного масла было что-то еще. Что-то чужое.

Я принюхался. Слабый, но до боли знакомый душок. Тот самый, который я почувствовал на заброшенном заводе под землей. Запах «гнилостного тумана». Гадость, разъедающая металл и легкие.

— Чувствуешь? — тихо спросил Лану.

Она молча кивнула. Ее ноздри едва заметно дрогнули. Уверен, тоже его узнала.

Мы двинулись вглубь башни. Я шел впереди, светя фонарем, а Лана прикрывала спину. Ориентировались на этот едва уловимый запах. Он становился все сильнее. Вскоре мы нашли и сам источник.

В центре зала стоят три огромных механизма, похожих на катушки для ниток, только размером с дом. Судя по чертежам гнома, это стабилизаторы энергии. Они должны были гасить скачки напряжения от главных генераторов города. Но сейчас принцип работы нарушен.

Самые важные части, где к ним подключаются толстые силовые кабели, покрыты мерзкой зеленоватой слизью, которая слабо светится в темноте. Металл под ней изъеден.

Это была не поломка. И не случайность. Кто-то специально пришел сюда и расплескал простейшую кислоту, какую можно найти или сделать без особых знаний.

Я поднес к разъеденному узлу маленький прибор, который мне тоже дал Физзл. Анализатор энергии. И то, что я увидел на его маленьком экране, заставило замереть.

Энергия не просто уходит в никуда из-за поломки. Все намного хуже и хитрее. Поврежденный стабилизатор больше не может удерживать ее поток. Система, следуя какому-то древнему аварийному протоколу, о котором все давно забыли, делает единственное, что может — перенаправляет излишки энергии по резервным кабелям. Чтобы не допустить перегрузки и взрыва.

— Лана, сюда. Посвети.

Я указал ей на пол у основания огромной машины. От изъеденного слизью узла в темноту уходит несколько толстых силовых кабелей. На фоне пыли и ржавчины они выглядят идеально чистыми. Их изоляция блестела, как новенькая. Кто-то не просто повредил башню. Он заранее проложил здесь свои собственные провода.

Теперь все сложилось в единую картину. Это была диверсия с целью что-то сломать. Гениальный в своей простоте план по краже энергии. Сначала ты портишь систему так, чтобы она начала сбрасывать «излишки», а потом просто подставляешь свои ведра под этот поток. Только вот, никак не могу понять, намеренно ли все сделали так, чтобы устройство начало вредить куполу.

— Идем по следу.

Мы двинулись вдоль кабелей. Они повели нас глубже в мертвое сердце башни. Через темные коридоры и залы, заваленные останками каких-то роботов и прочих устройств.

Постепенно начал слышаться гул. Он становится все громче. Не ровный гул работающей машины, а низкий, пульсирующий звук, от которого пол под ногами вибрирует. Впереди, за поворотом, показался странный, мертвенно-голубой свет.

Подобравшись ближе и выглянув, мы поняли, что попали на небольшой технический балкон, который выходит в центральный зал башни — огромное круглое помещение, уходящее на сотни метров вверх и вниз.

Весь его центр занимает главный преобразователь энергии — колоссальная конструкция из вращающихся колец и гудящих кристаллов. Он похож на огромное механическое сердце.

К нему подключены те самые новые кабели. Они тянутся к устройству, которого нет ни на одном чертеже Физзла. Это уродливый гибрид, собранный наспех из ржавых деталей и чего-то совершенно чужого. В центре медленно вращается сфера из темного стекла. Она пульсирует голубым светом, всасывая в себя потоки энергии. С каждой пульсацией по залу проходит странная рябь, искажающая воздух.

Именно из-за этих пульсаций и «моргает» купол над городом.

Лана беззвучно вскинула свой арбалет. Она инстинктивно прицелилась в пульсирующую сферу. Но я остановил ее, положив руку на плечо.

— Не надо.

— Эту штуку надо вырубить, — прошептала Лана. — Один выстрел. Вон в ту стеклянную колбу и…

— Слишком опасно, — так же тихо ответил я, не отрывая взгляда от пульсирующего механизма. — Мы понятия не имеем, что произойдет. Может, она просто погаснет. А может бабахнет так, что от нас с тобой и всей этой башни останется только новая дыра на карте нижнего города. Нужно подобраться поближе. Наверняка где-то есть рубильник или панель управления.

Я уже хотел шагнуть вперед, как из темноты донесся голос.

— Уходите.

Голос показался мне странным. Безэмоциональным, обработанным каким-то модулятором. Будто говорит не человек, а автомат. Да и звучит везде сразу, будто резонируя от стен.

Мы с Ланой замерли.

— Это последнее предупреждение, — пророкотал бездушный голос. — Ваш путь здесь окончен.

Прямо перед нами, метрах в десяти на мостике, воздух вдруг пошел рябью, как вода в луже, в которую упал камень. На долю секунды очертания гигантского механизма за этим местом исказились, смазались. А потом начал проявляться силуэт.

Это был человек. Или что-то, что хотело им казаться. Костюм полностью скрывает фигуру, а лицо прячется за глухим шлемом с узкой прорезью для глаз, похожей на трещину. Никаких громоздких лат, никакой брони.

На предплечьях и поясе я заметил несколько плоских устройств. Поле-маскировка. Шумоподавители. Передо нами возник профессиональный убийца высшего класса. И, что самое страшное, больше он походит на киллера из моего прошлого мира, нежели из этого.

Он не стал больше ничего говорить. Просто сделал шаг в сторону и буквально растаял в тени ближайшей опорной колонны.

— Займи позицию наверху, — сказал Лане. — Я попробую вытащить его на свет. Не стреляй, пока не увидишь цель.

— Поняла, — она скользнула назад и скрылась из виду.

Я медленно пошел вперед по мостику. В одной руке сжимаю нож, в другой — дешевый фонарь. Луч света выхватывает из темноты ржавые балки и переплетения труб.

Специально зашаркал ногами, создавая как можно больше шума. Приманка должна быть заметной.

Внезапно слева что-то зашумело. Я среагировал инстинктивно, всем телом рванувшись вправо. Мимо моего уха пролетел короткий черный дротик и с глухим ударом вонзился в металлическую опору. На его кончике в свете фонаря что-то маслянисто блеснуло. Яд или что-то из этого разряда.

Почти сразу же щелкнул арбалет Ланы. Она выстрелила на звук, целясь в ту тень, откуда, как ей показалось, прилетел дротик. Но там уже было пусто. Тяжелый болт ударился о стальную балку и рикошетом улетел куда-то в темноту.

Этот парень быстр. Он постоянно в движении. Не издает звуков, не привлекает внимания. Приятно встретить кого-то такого.

Я отпрыгнул за толстенную трубу, которая тянется вдоль мостика вместо перил. Еще один дротик вонзился в металл в сантиметре от моей головы. Пришлось вырубить фонарь. Черт с ним.

Прижался спиной к трубе, пытаясь заставить бешено колотящееся сердце уняться, а мозг — думать быстрее.

Что-то с этим ассасином не то. Он не пытается меня убить. Если бы захотел, я бы уже валялся на этом мостике с дротиком в глазу. Его атаки точны, но не смертельны. Они словно… предупреждающие.

Точно!

Он не дает мне пройти к машине. Загоняет в укрытие. Тянет время. Но зачем?

Пульсация от машины в центре зала стала чаще. Гул перешел в нарастающий рев. И тут до меня дошло. Эта дрянь… она завершает какой-то цикл. Ей нужно еще немного времени. Пара минут, не больше. А наш безмолвный гость всего лишь исполняет роль сторожевого пса. Его задача — не перегрызть нам глотки, а просто не дать подойти к устройству.

— Лана, он ее защищает! Прикрой! — мысленно скомандовал я.

Не дожидаясь ответа, резко выскочил из-за укрытия и со всех ног рванул вперед, к центральной платформе. Побежал, низко пригнувшись, петляя между пятнами света.

На этот раз дротик попал в цель. Я почувствовал сильный, болезненный укол в левое плечо, но толстая кожаная накладка на куртке выдержала. Яд не прошел. Скрипнув зубами от боли, я прибавил ходу.

В тот же миг Лана снова выстрелила. На этот раз ее целью был не призрак в тени, а одна из старых ламп аварийного освещения под потолком.

Раздался звон разбитого стекла. Большой сектор зала погрузился в почти полную темноту. Отличный ход.

Но наш враг оказался готов ко всему.

В той темноте, куда стреляла Лана, надолю секунды вспыхнул и погас едва заметный контур его маскировочного поля. Враг воспользовался темнотой.

Я уже почти добежал до платформы, когда почувствовал резкую, ослепляющую боль в левой руке. Наручный анализатор с громким треском разлетелся на осколки. Ассасин вынырнул из тени буквально в паре шагов от меня, нанес один короткий и невероятно точный удар каким-то клинком и тут же отпрыгнул назад, снова растворившись в полумраке.

Почти одновременно с этим я услышал короткий, сдавленный вскрик Ланы. Я резко обернулся. Она прижата к стене на своем балконе. Два арбалетных болта, выпущенные пригвоздили плащ к металлической обшивке. Один из них прошил плечо. Арбалет валяется в стороне.

За несколько секунд противник нейтрализовал нас обоих. Безупречная, мастерская работа.

Я остался один посреди зала в почти полной темноте. И тут враг показался.

Он медленно вышел из тени и на этот раз не исчез. Просто завис метрах в пяти от меня. Из темной прорези его шлема на меня смотрят жуткие глаза. В руке короткий клинок.

Он медленно, не торопясь, пошел на меня. Шаг. Еще шаг. Отрезал мне путь к отступлению. Я попятился, пока не уперся спиной в вибрирующий корпус центрального механизма.

Остановившись прямо передо мной и опустившись на корточки, неизвестный смолк. Но ненадолго.

— Анализ завершен, — искаженный, металлический голос. — Угроза: низкая. Вердикт: ликвидация.

Он медленно занес свой клинок для последнего удара. В темном металле лезвия я увидел собственное перекошенное лицо. Глаза, в которых застыл не страх, а животный гнев.

Глава 27

Как я, опытный наемник, ветеран десятка грязных конфликтов, мог угодить в такую примитивную ловушку? Я просчитался. Позволил себе на секунду расслабиться в этом слабом, изнеженном теле. Этот бездушный механизм в человеческом обличье переиграл меня. Чисто, быстро и унизительно.

Я уже приготовился к последнему мгновению. Но случилось кое-что иное.

Ослепительная вспышка ударила сзади, со стороны технического балкона, откуда мы и пришли. Это было не похоже на обычный огонь. Скорее, сгусток магической энергии, который влетел в моего врага. Его отшвырнуло в сторону, словно тряпичную куклу. Он пролетел несколько метров и с оглушительным скрежетом врезался в одну из опорных колонн.

Быстро придя в себя и проморгавшись после вспышки, я вгляделся в место, откуда и прилетел шар.

На техническом балконе стоят три фигуры. В центре — моя дражайшая сестрица, Лидия. Она облачена в дорогую дорожную мантию с подбитую белоснежным мехом. Рука все еще вытянута вперед. С кончиков пальцев все еще срываются последние искорки остаточной магии.

По обе стороны от нее застыли боевые маги из гвардии нашего дома. Огромные, широкоплечие мужики в тяжелых доспехах из темного металла. В руках они держат массивные силовые посохи. Лица скрыты под шлемами.

Лицо Лидии выразило весь спектр эмоций. Сначала шок от помещения и странного устройства, гудящего в центре. Затем презрение, когда взгляд переместился на меня.

Повисла странная тишина. Голову заполнили мысли. Что она здесь делает? Как вообще решилась спуститься в такие глубины города? Но меня отвлекли.

Новый знакомый, похоже, не собирался ждать, пока его разберут на запчасти для изучения. Он был профессионалом до мозга костей, и это чувствовалось в каждом движении.

Мгновенно оценив расклад сил, он резким скачком он поднялся на ноги. Из потайного кармана на его поясе выскользнул небольшой серый шарик, похожий на детскую игрушку. Не тратя и доли секунды на прицеливание, он швырнул его на пол между собой и магами.

— Ложись! — успел крикнуть я, скорее по старой привычке, чем в надежде, что меня послушают.

Шарик лопнул, ударившись о металлическую плиту пола. Но взрыва не последовало. Вместо него вырвалось облако дыма.

Я почувствовал эффект сразу. Воздух стал тяжелым. Магия исчезла. Не ослабла, не приглушилась, а просто пропала, как будто ее никогда и не было. Мой амулет-коммуникатор на шее, который до этого едва заметно теплел, превратился в простой кусок металла.

Лидия вскрикнула от неожиданности. В ее голосе смешались удивление и страх. Я увидел, как защитные амулеты на запястьях на мгновение потухли, превратившись в обычные безделушки. Силовые посохи ее телохранителей тоже замолчали. Их мерное гудение оборвалось. На пару секунд грозные боевые маги превратились в простых, неуклюжих мужиков в тяжелых и неудобных доспехах.

Ассасин использовал эти драгоценные мгновения с ледяной эффективностью. Пока маги ошарашенно пытались понять, что произошло с их силой, враг метнулся к стене. Одним точным, выверенным движением он сорвал тяжелую решетку с огромной вентиляционной шахты и исчез в ней.

Уже через несколько секунд черный дым начал развеиваться. Магия вернулась в мир так же резко, как и пропала. Посохи гвардейцев снова загудели, амулеты Лидии замерцали. Но было уже поздно. Противник ушел.

— Что… что это, черт возьми, было? — прохрипел один из магов.

Лидия с нескрываемым раздражением посмотрела на пустую дыру вентиляционной шахты, а затем перевела свой гневный взгляд на меня.

— Что это за алхимические фокусы? — процедила она сквозь зубы.

— Подавитель магии. Дорогая и очень редкая штука, — спокойно ответил я, медленно поднявшись на ноги и взглянув на раны. — Смесь толченого нуль-камня, ртути и еще какой-то дряни. На пару секунд создает зону, где магия просто перестает существовать. Очень эффективно против таких, как вы. Лучше объясни, что ты здесь делаешь?

Она ответила не сразу. Ее внимание снова приковала к себе уродливая машина, которая, казалось, за последние пару минут начала гудеть еще громче.

— Кто-то направил в поместье гонца. Нам сообщили об этом месте, — нехотя начала объяснять девушка. Она подошла к краю балкона, с опаской глядя вниз. А затем добавила с еще большим отвращением: — Отец напомнил мне, как мы хорошо сработали на пару, вот и отправил сюда.

— Вот как. Что слышно снаружи? Насчет купола.

— Наши сканеры показали, что из купола уходит сила, но мы не могли понять, куда именно. Все наши приборы, все артефакты слежения оказались бесполезны.

Когда женский взгляд снова устремился на меня, я впервые увидел не привычное недовольство, а искреннюю растерянность. Поразительно.

Лидия Стержнева, сильная, властная наследница великого дома, оказалась перед проблемой, которую нельзя решить вспышкой пламени или ледяной стрелой. Она ощутила беспомощность.

— Магические штучки здесь не помогут, — выдал я, наконец выпрямившись.

— Я не понимаю, что это и как оно работает. Но ты, чертов братец, купаешься во всем этом дерьме. Вот и разберись уже поскорее, — она резко развернулась и властно махнула рукой своим телохранителям. — Мы обеспечим безопасность снаружи. Попробуем найти ту тварь.

Взгляд вновь изменился. Пусть всего на мгновение, но я заметил в нем даже не крик о помощи, а настоящую мольбу.

Ирония судьбы. Мы снова оказались по одну сторону баррикад

Девушка зашагала прочь, цокая каблуками по металлическому настилу, пытаясь сохранить лицо. Ее гвардейцы молча последовали за ней. Я остался один.

Ну, почти один.

С технического балкона, ловко спустилась Лана. Девушка лишь раз коснулась раны на плече и выпрямилась, давая понять, что в порядке.

— Ну что ж, — пробормотал я, обращаясь то ли к Лане, то ли к самому себе. — Пора чинить эту чертову шарманку.

1

Вырубить машину, как и думал, оказалось невозможно. Однако взгляд привлекло еще кое-что.

Я подошел к панели, то располагалась в дальнем углу. Сотни кнопок, тумблеров, рычагов с непонятными символами. Похоже на пульт управления атомной станцией из моего прошлого, только с магическим уклоном. Конечно, я сразу увидел и большие красные кнопки. Аварийное отключение. Одновременно и самый простой способ отключить устройство, и самый верный взорвать все к чертям, если нажать не ту. Нет, сначала нужно подумать.

Я провел пальцами по пыльной панели, пытаясь найти хоть какую-то логику.

— Он здесь.

Голос Ланы прозвучал тихо, но ясно. Я сразу обернулся, уставившись на темный угол. Ничего удивительного в том, что старый знакомый решил вернуться тем же путем, каким и скрылся. Задержи я здесь Лидию с ее щенками, мы бы точно повредили устройство.

Ассасин вышел из тени, замерев. С пояса слетел короткий клинок. Он не стал тянуть и бросился на нас.

Лана выстрелила. Болт со свистом полетел в цель. Но враг даже не дернулся. Один из браслетов на его руке коротко вспыхнул синим. Вокруг на миг появилось мерцающее поле. Болт ударился о невидимый щит и отскочил в сторону. Одноразовый магический щит. Дорогая и очень паскудная штука.

Пока Лана перезаряжала арбалет, ассасин уже подобрался ко мне. Я еле успел отскочить. Клинок вошел в металл консоли, где я только что стоял.

— Лана, держи дистанцию! Не подпускай его! — крикнул я, кувырком уходя от очередного выпада. Лезвие просвистело в сантиметре от моего уха.

Напарница начала отдаляться, выискивая позицию для выстрела. Но наш враг умен. Он постоянно двигается, используя древние механизмы как укрытие. Не дает ей и шанса прицелиться.

Нужно что-то делать.

Мозг начал работал на пределе. Я отступил, снова увернулся, кое-как отбил выпад своим ножом. Чувствую, что долго не продержусь. Мое новое тело еще не привыкло к сражению с врагом уровня прошлого.

В какой-то момент, вновь увернувшись от удара, я поднял голову и заметил прямо над нами толстый силовой кабель. Изоляция местами обуглилась. И из трещин время от времени вылетают искры. Нестабильно. Опасно.

План родился в голове за секунду. Идиотский, самоубийственный, но план.

— Лана! Как только я крикну — стреляй! —передал я по амулету связи.

Я сделал вид, что оступился, как полный профан. Рухнул на спину, выставив вперед руку, словно пытаясь защититься от удара. Классическая ошибка новичка. Приманка, на которую клюнет любой профи.

И враг клюнул.

Он не мог упустить такой шанс. Одним прыжком оказался надо мной, занеся клинок для последнего удара сверху вниз. Точно там, где мне было нужно. Прямо под искрящим кабелем.

— Сейчас!

Арбалетный болт полетел прямо в цель. Противник отвлекся и отбил снаряд мечом. В тот же миг моя рука метнулась в сторону, и нож, который сжимал до этого, со свистом полетел вверх. Отчаянный бросок из неудобного положения. Но годы тренировок не пропьешь. Лезвие с лязгом ударило точно в трещину на изоляции кабеля.

Эффект оказался даже лучше, чем предполагал.

Раздался оглушительный треск. Кабель заискрил. Весь зал на секунду залило светом. Я и мой противник оказались в самом эпицентре. Ассасин инстинктивно дернулся, закрывшись рукой. Эта секунда, эта единственная ошибка, его и сгубила.

— Лана! — закричал я уже не в амулет, а в голос. Так громко, как только смог.

И напарница не подвела.

Она уже успела перезарядить арбалет. Прицелилась и выстрелила во второй раз.

С трудом отползя на полметра и приподнявшись, я проморгался. Искры прошлись по телу, ослепили, ослабили. Но главное не это.

Ассасин стоит на том же месте. Он слегка покачивается, глядя на меня. Болт Ланы не убил его. Он с ювелирной точностью ударил в затылочное крепление. Шлем сорвался с головы и отлетел на пару метров.

Только сейчас я понял, кем является убийца, профессионализм которого я не мог не зауважать за время сражения. Однако реальность ожидания не оправдала.

Борислав…

Глава гильдии наемников. Тот самый седой ветеран с одним глазом. Мой первый работодатель в этом мире. Человек, который дал мне шанс. Человек, которого я, черт побери, даже немного зауважал.

Его короткие седые волосы растрепаны. Усталое, изрезанное шрамами лицо побледнело. Он выглядит не как бездушный убийца, а как старый, загнанный волк. Его единственный здоровый глаз смотрит прямо на меня. Во взгляде нет ненависти. Только бесконечная, смертельная усталость. А еще… разочарование. Кажется, он разочарован не тем, что его поймали, а тем, что поймал именно я.

— Зря ты это увидел, парень, — хрипло произнес он.

Глава 28

Лана быстро перезарядила свой арбалет и снова взяла Борислава на прицел. Руки девушки даже не дрожат. Она готова выстрелить в любую секунду. Закончить то, что мы начали без лишних вопросов и сантиментов.

— Лана, погоди, — хрипло выдавил я, с трудом поднявшись с каменного пола.

Она не опустила оружие, но ее цепкий взгляд на долю секунды метнулся в мою сторону. В нем читается простой вопрос: «Почему он еще жив?».

Я решил пока это проигнорировать. Все мое внимание приковал глава гильдии наемников. Борислав. Глава подпольной ячейки, ворующей энергию купола. Два этих образа никак не склеиваются в моей голове в нечто единое.

— Зачем, Борислав? — спросил, сделав осторожный шаг вперед. — Решил выкачать энергию и перепродать ее? Это не твой почерк. Ты всегда презирал мелких воришек и барыг.

— Всегда знал, что ты слишком умен, Стержнев, — он взглянул на арбалетный болт и тяжело вздохнул. Словно только что сбросил с плеч невидимый камень. — Думаю, теперь уже нет смысла что-то скрывать. Ты заслужил право знать. Все равно мы все отсюда не выйдем.

Лана напряглась. Пальцы чуть пошевелились на спусковом крючке, но я едва заметно поднял руку, остановив ее.

— Говори.

— Я не просто глава гильдии, Кирилл, — медленно начал Борислав. — Когда-то давно я служил в шпиле. Был солдатом при союзе архимагов. Даже не так. Подручным. Тем самым, кто исполняет всякую мелкую и самую мерзкую работенку.

Речь прервал аппарат, стоящий в центре комнаты. Он начал гудеть по-другому. Тон стал выше, тревожнее.

— Продолжай, — отринул лишние мысли, пялясь на старого друга.

— Именно там я узнал, что куполы были созданы очень давно. Незадолго до катастрофы, изменившей внешний мир, если точнее. Однако их работа не предполагала полную защиту. Они должны были очищать воздух и почву. Но все изменилось. Первый собранный союз архимагов изменил верхнюю оболочку. В этом городе. В других. Да везде. Все куполы, — Борислав криво усмехнулся. В глазах отразилась тоска.

— Изменили? В каком смысле?

— Нынешние куполы пропускают солнечный свет, но блокируют естественный тип магии. Природную магию. Ту, что раньше была доступна каждому, кто был готов ее изучать. После катастрофы внешний мир изменился, чуть не умер. Но вскоре магия вернулась. Точнее, должна была вернуться, как шептались в союзе при мне. Союз архимагов еще тогда, в далеком прошлом, при запуске куполов отрезал нас от самой земли, от ее живой энергии. Эти выродки сделали так, чтобы магия стала редким даром, который можно передать только по наследству. Они узурпировали силу, Кирилл. Просто забрали ее себе. Все ради того, чтобы их потомки, эти надменные великие дома, правили вечно.

Я почувствовал, как по моим венам медленно расползается холодок.

Все это звучит как бред сумасшедшего. Но где-то в глубине души, в том уголке, где все еще сидит циничный наемник Алекс, я чувствую, что в его словах есть правда. Обладатели магии презирают таких, как мы. И все потому, что им просто повезло обойти заслон и заполучить дар.

— Но и это не все, — продолжал Борислав, выдернув меня из мыслей. — Самая главная их ложь… мир за куполом. Нам с самого рождения втирают, что там лишь выжженные пустоши, смертельные леса, монстры. Но это не так. Там сохранилась жизнь, ты понимаешь! Дороги от города к городу проложены давно. Но ты задумывался, почему в городах действует строгое правило — не уходить слишком далеко? Почему нам нельзя исследовать земли снаружи, если там можно дышать и даже найти безопасную еду и воду! Я уверен, где-то там, за горизонтом, есть даже города. Города без этой чертовой крышки над головами!

Внезапно одна из консолей управления рядом с нами с громким треском взорвалась, осыпав пол дождем ярких оранжевых искр. Гул стал невыносимым.

Лана сделала шаг назад, инстинктивно прикрыв лицо рукой, но не сводя с Борислава глаз.

— Погоди… — прокашлялся я, пытаясь отмахиваться от искр.

— Я не хотел ничего уничтожать, — он повысил голос, пытаясь перекричать рев умирающей древней машины! — Я не безумец. Моей целью был саботаж. Маленький, точечный. Я хотел повредить один из этих древних стабилизаторов, чтобы создать короткий, узконаправленный выброс энергии.

Услышанное окончательно выбило из равновесия. Я раскрыл глаза, опустив руки.

— Ты… хотел отправить сигнал?

В этот самый момент машины, наполняющие комнату, разом смолки. Гул прекратился. Все вокруг нас задрожало.

Борислав, стоя напротив меня и неотрывно глядя в глаза, продолжил:

— Да. Но я просчитался.

Ответить я не успел.

Панель управления взорвалась. Следом за ней начали раздуваться трубы. Посыпались искры, полетели осколки стекла и пластика. Воздух наполнился едким, удушливым запахом горящей изоляции и металла.

— Вот же черт!

Борислав подскочил ко мне и схватил за руку.

— Я думал, что смогу контролировать эту древнюю дрянь. Я изучил чертежи, провел расчеты. Но она слишком стара, слишком нестабильна! Мое вмешательство… оно запустило необратимую цепную реакцию!

— Может, есть способ все выключить? Остановить и…

— Поздно! Скоро эта штука рванет, — выкрикнул он.

Каменные плиты под ногами задрожали. С потолка посыпалась пыль и мелкая каменная крошка. Запахло накалившимся металлом. Энергия начала выходить из-под контроля.

Машина в центре снова загудела. Механизмы начали краснеть, нагреваясь. С каждой секундой они становятся все ярче.

Отпустив мою руку, Борислав оглядел комнату. На его лице, обычно непроницаемом и усталом, застыл чистый, неподдельный ужас. Вся его уверенность, вся идеология, которую он выстраивал годами, рухнула в один момент.

Он хотел что-то сказать, но гул стал совсем невыносимым. Одна из толстых труб на стене лопнула. Пламя устремилось к потолку.

— Уходим! — крикнула Лана, подскочив к нам.

Ее рука мертвой хваткой вцепилась в мой локоть и рывком оттащила за массивную каменную колонну. Лицо девушки побледнело. Даже она понимает, чем все может кончиться.

В этот самый момент тяжелая дверь в зал с грохотом распахнулась. По дрожащему балкону пробежалась девушка в ярком для этого места наряде. Лидия.

— Кирилл! Какого черта здесь…

Голос моей сестры Лидии оборвался на полуслове. Она застыла от увиденного. Ее лицо, только что искаженное аристократическим гневом, стало белым как полотно.

Но больше удивило не это.

За спиной, спотыкаясь из-за коротких ножек, в зал вбежал гном Физзл.

Весь перепачканный в саже и масле, он сжимает в руках какой-то странный прибор, похожий на ощетинившегося металлического ежа.

Если моя сестра смотрит на приближающуюся катастрофу с ужасом, то глаза гнома полны восхищения.

— Невероятно! Просто великолепно! — затараторил он, забыв обо всем на свете. — Каскадный резонансный коллапс в активной фазе! Вы только посмотрите на эти гармоники! Какая амплитуда! Если нас сейчас не разнесет на атомы, у меня будет столько данных!

Он ткнул своим жужжащим прибором в сторону перегревающегося устройства. Вещица запищала.

Лидии было плевать на науку. Ее взгляд метнулся от меня к Бориславу, потом к устройству.

— Предатель! — оскалилась она, указывая пальцем на главу гильдии. — Это все он! А ты, Кирилл, с ним заодно! Я знала! Я всегда знала, что ты предашь наш дом! Чертова пустышка!

Она начала складывать пальцы в замысловатый жест, собираясь сотворить какое-то боевое заклинание. Но тут зал снова тряхнуло. На этот раз так сильно, что Лидия пошатнулась и еле устояла на ногах, вцепившись в перекладину.

Огромный пласт штукатурки с потолка с грохотом рухнул на пол, подняв облако пыли, от которого запершило в горле. Ярость на лице сестры сменилась паникой. Кажется, до нее наконец дошло, что ее магия бесполезна против тысяч тонн рушащегося камня.

И вот он я. В центре этого бардака.

С одной стороны — моя сестрица, которая мечтает меня испепелить. С другой — старый наемник, который только что, похоже, приговорил к смерти весь город.

За спиной — молчаливая Лана, мой единственный по-настоящему верный союзник. А перед глазами — тикающая бомба.

Решившись, я взглянул на Борислава, коснувшись его плеча.

— Еще ничего не кончено. Любой механизм можно остановить. Думай, Борислав. Ты ведь сам сказал, что изучал чертежи!

— Ну… если подумать… можно попытаться стабилизировать реактор.

— Вот, уже лучше. Что делать⁈

— Нужен контролируемый выброс чистой энергии или мощной магии. Если повезет, он замкнет процесс и возьмет на себя цепную реакцию. Твоя сестра на это способна, — он мотнул головой в сторону Лидии.

— Отлично.

— Это не все. Нужен кто-то, кто понимает в этих древних железках. Кто направит силу в нужный контур.

— Физзл справится!

Черт, как же я рад видеть этого гнома.

Зал снова качнуло. Я удержался на ногах, лишь упершись рукой в старого друга, как вдруг он добавил:

— Есть второй вариант. Мы ничего не делаем. Просто поворачиваемся и уходим. У нас есть минут пять. Потом эта штука рванет. Взрыв снесет не только эту башню. Он превратит в пыль половину городу. Погибнут тысячи. Но Купол рухнет. Гарантированно. Те, кто выживет… они будут свободны. По-настоящему! Им не останется ничего, кроме как отправиться в другие города или на пустоши.

— Ты с ума сошел⁈ — завизжала Лидия, которая, оказывается, все слышала. Ее лицо исказилось от ужаса. — Немедленно все исправьте! Я приказываю! Отец… наш дом… все погибнет! Кирилл, ты не можешь! Ты не посмеешь!

Физзл рядом с ней перестал ловить искры и нервно поправил очки.

— С точки зрения прикладной механики и этики, выбор действительно крайне затруднительный, — пробормотал он. — С одной стороны, уникальный работающий артефакт. С другой — масштабное высвобождение энергии с непредсказуемыми последствиями для городской инфраструктуры.

Я его не слушал. Повернулся к Лане. Сам не знаю, почему.

Девушка смотрит на меня без страха или осуждения. Руки не дрожат. Лана готова к любому исходу. Скажи я, что мы уходим, девушка беспрекословно подчинится.

Только сейчас я понял, что ее доверие — единственная настоящая ценность, что у меня есть в этом проклятом мире.

Именно эти глаза подтолкнули незамедлительно принять решение.

Я медленно повернулся к Бориславу. В моем голосе не было ни злости, ни пафоса. Только усталость.

— Свобода, построенная на горе трупов? Тебя самого такое устраивает?

Лицо старого вояки помрачнело. Он опустил взгляд, тихо прошептав:

— Я тебя понял. Быть может, я изначально пошел не тем путем.

Следом перевел взгляд на сестру и гнома.

— Вы его слышали! За работу! Стабилизируйте эту дрянь!

Глава 29

Прямо над нами огромный лист металла, обшивавший потолок, сорвался с креплений. Он с грохотом рухнул в нескольких шагах. Во все стороны полетели искры.

Ждать больше нельзя.

Схватив Лану за руку, я помчался к балкону. Борислав также сорвался с места и побрел за нами.

Мы забрались по ступеням и встал рядом с Лидией. Она продолжила визжать, поддавшись страху.

Схватив ее за плечи, я уставился в глаза.

— Твои истерики здесь никому не помогут, дура! А вот магия может. Так что закрой свой красивый ротик и слушай, если не хочешь, чтобы весь наш город превратился в братскую могилу.

— Д-да, — прошептала девушка, кивнув.

— Гном, к пульту! Живо! — я ткнул пальцем в сторону другой консоли. Она, в отличие от основной, еще не превратилась в груду дымящегося хлама. — Ты теперь главный. Говори, что делать, чтобы эта машина не разнесла нас на атомы!

Физзл на секунду замер. Его маленькие глазки испуганно моргнули, а затем лицо расплылось в какой-то безумной улыбке. Видимо, страх уступил место профессиональному азарту.

— Есть! — пискнул он и, подхватив какие-то свои приборы, побежал к консоли. Встал рядом, осмотревшись. — Это запасная панель. Возможностей меньше, но… но я справлюсь! Смогу помочь!

Я снова повернулся к сестре.

— Лидия, тебе нужно воспользоваться магией. Видишь машину в центре? — указал я на то самое нагретое устройство. — Нужно перегрузить ее. Направить собственную энергию обратно по проводам.

Она хотела что-то возразить, но в этот момент очередной сгусток энергии вырвался и ударил в пол рядом с нами, оставив дымящееся оплавленное пятно. Девушка взвизгнула и закивала, готовая на все. Она сразу побежала к машине.

Я уже подумал, что осталось только ждать. Но не тут-то было. Все вокруг снова затряслось. Следом из коридора послышались вопли. Один из солдат, что пришел с сестрицей, выскочил в коридор. А за ним…

Старый, ржавый робот одним ударом пронзил грудь бойца, насадив его, словно кусок мяса. Сразу стало ясно, в чем дело. Здесь сейчас сосредоточено столько энергии. Совершенно не удивительно, что часть из них зарядила и «разбудила» тех древних защитников, чьи ядра еще сохранились.

— Лана, Борислав! — я посмотрел на двух лучших бойцов в этом зале. Молчаливая девушка-снайпер и старый наемник с повязкой на глазу. Идеальная пара для нашей заварушки. — Нам нужно защитить гнома и сестру.

Из темных проходов как по щелчку начали появляться другие големы. Огромные, неуклюжие фигуры из камня и металла. Древние стражи этой башни. Вместо глаз на их лицах тускло светятся древние руны. В груди находится круглая выемка, подходящая под зарядное устройство. Как и предположил, они банально запитались.

Всего я насчитал троих. Уверен, задача у них простая — защищать центральное ядро заброшенного места.

— Мы разберемся, — кивнула Лана, зарядив арбалет.

— Умница.

Лана бросила на Борислава короткий, оценивающий взгляд. Он ответил ей таким же. Эти двое поняли друг друга без лишней болтовни. Они профессионалы. И, если в Лане я не сомневался, то Борислав сегодня открылся для меня с новой стороны. Я видел его в бою пару раз, но он казался мне старым наемником, а не убийцей с многолетним опытом. Что же за работа была у этого вояки в союзе архимагов…

— Нашел! Я нашел аварийный протокол стабилизации! — внезапно до нас донесся восторженный вопль Физзла. — Но эта консоль тоже повреждена! Часть рубильников не отвечает! Кирилл, нужны твои руки!

— Говори, что делать, — я подбежал к нему, взглянув на море кнопок и рычагов.

Началось настоящее безумие.

— Рунный переключатель Бета-семь! Его нужно опустить! — скомандовал гном.

— Где он?

— Где-то на стене с другими рычагами и кнопками!

Выругавшись про себя, я сорвался с места. Повсюду все искрит и полыхает. Потолок давно объят огнем. Стены трясутся. Мало того, на них куча сраных рычажков!

Подбежав к одной стене, ко второй, я наконец нашел, что искал. Ржавый рычаг с почти стертой руной. Навалился на него всем своим весом. Рукоять металлическая. Она уже нагрелась, обжигая.

— Есть!

За спиной раздался грохот и чей-то вскрик. Я обернулся. Один из големов замахнулся своим огромным каменным кулаком, чтобы превратить Лану в мокрое место. Но Борислав оказался проворнее. Он молниеносно нырнул под его руку и нанес короткий, точный удар в сочленение на ноге, где виднелись связки проводов. Голем пошатнулся, потеряв равновесие. В тот же миг Лана выстрелила. Арбалетный болт вонзился точно в светящуюся руну монстра. Она потухла, и каменный гигант с грохотом, от которого задрожал пол, завалился на бок.

— Кирилл, не глазей по сторонам! — прокричала Лидия, заметив мое промедление. Она с трудом удерживает руки в сантиметрах от перегретого устройства, стерпливая боль. Магическая энергия растекается по тянущимся проводам.

— Главный контур охлаждения! Ищи красный вентиль на южной стене! Три полных оборота по часовой! — заголосил Физзл.

Я снова рванул с места, едва увернувшись от падающих с потолка кусков арматуры.

В этот момент я вдруг осознал всю абсурдность ситуации. Аристократка, ее никчемный брат-«пустышка», безумный гном, молчаливая убийца с окраин и старый мятежник — мы стали единым целым. Невозможный союз, скрепленный отчаянием и ревом умирающего реактора. Вся наша вражда, все недоверие, вся ненависть — все это сгорело без следа. Осталась только одна простая и понятная цель — выжить.

Время начало тянуться. Я уже не понимал, сколько это продолжалось. Просто бегал от одной панели к другой, дергал ржавые рычаги, поворачивал тугие вентили и нажимал на горячие руны, подчиняясь коротким, лающим командам Физзла. Я был его руками, его ногами, его физическим воплощением в этом аду.

— Последний! Главный рунный ключ! Он прямо напротив устройства! — крик гнома был уже на грани истерики. — Его нужно повернуть одновременно с выпуском энергии. Нам нужен сильный толчок, чтобы нарушить поток!

Я посмотрел на сестру. Она на меня. Сил у девушки почти не осталось. Лидия уже опустилась на колени, тяжело дыша.

— Лидия! Собери всю мощь, что у тебя осталась! Сконцентрируй ее в момент, как я поверну ключ!

— Я… я не смогу… — прохрипела она, закашлявшись.

— Сможешь! — рявкнул я так, что у самого в ушах зазвенело. — Ты же у нас наследница великого дома! Ты же лучше всех! Вот и докажи это! Докажи лично мне!

Не знаю, что подействовало больше — мой крик или оскорбленная гордость, но она нахмурилась. Ее глаза вспыхнули, стали ярко синими. Все тело покрыла магическая аура. Аура, схожая с барьером. Аура семьи Стержневых.

Я подбежал к стене и нашел нужный ключ.

— Сейчас! — раздался голос Физзла.

Я схватился за горячий ключ обеими руками, потянув его в сторону. В тот же миг Лидия закричала, что было сил, и прижала руки к раскаленному устройству. Направила всю свою оставшуюся силу в одну точку. Лана и Борислав последним отчаянным усилием опрокинули последнего, третьего голема, уставившись на нас.

Следующее мгновение стало решающим. Устройство заискрило, затряслось. Трубы загудели.

А затем пронзительный треск реактора резко оборвался. Огонь перестал вылетать из труб. Зал погрузился в тяжелый полумрак.

Я рухнул на колени, тяжело дыша. Ладони обгорели. Легкие разрываются от нехватки воздуха.

Лана и Борислав замерли, одновременно опустив на колени. Последний голем, лежащий на спине и дергающийся от бессилия, превратился в безжизненную статую.

А Лидия… она просто упала. Аура ослабла. Магия перестала ощущаться.

1

Тишина обрушилась на нас. Только что зал ревел, визжал и грохотал, а теперь — ничего. Доносится только назойливый звон в ушах. Воздух наполнился вонью.

Сидя на полу и пытаясь отдышаться, я оглядел всех товарищей. Ноги дрожат от напряжения. Руки от ожогов. В голове лишь одна мысль — мы победили? Почему тогда на душе так паршиво?

Моя сестрица Лидия валяется на полу, как дорогая, но сломанная кукла. Ее безупречный наряд в саже и пыли. Волосы растрепались, а лицо побагровело. Она выжала из себя всю свою хваленую магию до последней капли. И ради чего?

Чтобы спасти этот город, этих людишек, которых она в грош не ставит. Ирония судьбы, чтоб ее. Надеюсь, хоть проснется. Тащить на себе ее аристократическую тушку мне совсем не улыбается. Сам на пределе.

Сбоку послышалось кряхтение. Физзл.

Гном-изобретатель отполз от затухшей панели. Его обычный маниакальный энтузиазм куда-то испарился. Он подошел к одному из разбитых мониторов и с тоской провел пальцем по экрану.

— Какие данные… какие бесценные данные, — прошептал гном с тяжелым вздохом. — Вся телеметрия резонанса… все исчезло. Мы настоящие варвары.

Услышав еще какой-то звук, я перевел взгляд в сторону. Лана. Она уже поднялась и вышла в центр зала. Руки и ноги истерзаны порезами и синяками. В плече кровоточащая рана от Борислава. А на лице — пугающее хладнокровие. Хотя, не совсем.

Стоило приглядеться, как я заметил совсем уж скромную улыбку. Правда, она тут же исчезла, когда наши взгляды встретились.

Вот она, моя любимая напарница.

Борислав, глава гильдии наемников, террорист и фанатик, просто сидит, прислонившись спиной к стене. Его единственный глаз закрыт. На лице, покрытом шрамами и пылью, застыла усталость. Он сделал свой ход. Поставил на доску все, чем дорожил. И проиграл.

Эта атмосфера продлилась минут пять. Никто ничего не говорил. Мы просто отдыхали и наслаждались «триумфом». А затем из коридора донесся топот.

В зал ворвался отряд элитных солдат. Среди него я заметил одного из тех, что пришел с Лидией в самом начале. Похоже, доложил о происходящем.

Вперед вышел командир — здоровый мужик с мечом на поясе. Он упер руки в бока и осмотрелся.

И тут моя сестрица очнулась. Видимо, звук шагов любимой стражи подействовал на нее лучше любого нюхательного зелья. Она с трудом поднялась на ноги. Бледная, уставшая, но полная решительности и ярости.

— Вот он! — ее властный голос вернулся. — Это он! Террорист! Он хотел уничтожить город! Взять его! Немедленно!

Командир стражи безразлично скользнул взглядом по Лидии, потом перевел его на Борислава, задержался на мне на долю секунды и снова уставился на главу гильдии. Он не стал задавать вопросов, что здесь случилось. Зачем? Приказа наследницы великого дома достаточно.

Четверо солдат отделились от строя и направились к сидящему наемнику.

Борислав даже не дернулся. Не попытался встать, не потянулся за оружием. Он просто открыл свой единственный глаз и посмотрел прямо на меня. Будто сказал — «я проиграл, но сумел открыть тебе глаза. Взгляни, в каком мире мы живем. Сделай выбор».

Два стражника грубо дернули его за руки, заставляя подняться. Третий защелкнул на запястьях тяжелые кандалы с тускло светящимися рунами подавления магии. Борислав не произнес ни слова.

Шальная мысль успела проскочить в голове. Можно ведь попытаться оправдать его. Спасти. Но стоит ли оно того? Борислав четко верит в свою цель. Он знает, что проиграл, и сопротивляться не станет. Он принял поражение.

2

Итак, что мы имеем? Город спасен. Главный злодей пойман. «Герои» могут расслабиться. Вот только я все равно чувствую себя полным кретином. Мы не спасли город, а просто залатали дыру, проделанную Бориславом. Защитили жителей города, включая мерзких аристократов. Всех тех, кто относится к нам, как к мусору.

Если за куполами и правда есть жизнь, мы об этом уже не узнаем.

— Кирилл, ты как? — голос Ланы вернул меня в реальность. Она подошла и встала совсем рядом. Но не выдержала и облокотилась на меня, позволив поддержать. Даже приятно стало.

— В норме, — откровенно соврал, натянув улыбку. — А ты?

— Хоть сейчас на следующее задание, — ответила она в той же манере и… улыбнулась!

Я уже хотел подметить это. Насладиться моментом. Как вдруг суровая реальность напомнила о себе. Дала понять, что игра продолжается.

В зале раздался писк.

Тихий, тонкий, почти комариный. Мы все замерли, не понимая, откуда он исходит.

В следующую секунду в самом дальнем углу моргнула одна из консолей. Почерневший пыльный экран озарился тусклым светом.

Мы вырубили питание. Тогда как…

По экрану пробежали строчки каких-то непонятных символов. Они провисели секунду, а потом вдруг сменились ровными, четкими буквами на всеобщем языке.

Мы с Ланой переглянулись. Я взял ее под руку. Мы дошагали до монитора и вгляделись в него, опасаясь, чего угодно.

Надпись оказалась до ужаса короткой и понятной.

ИСТОЧНИК ИДЕНТИФИЦИРОВАН

* * *

СИГНАЛ ПРИНЯТ

* * *

ОЖИДАЙТЕ

* * *

КОНЕЦ СВЯЗИ

Экран погас также внезапно, как и загорелся. На этот раз, уверен, навсегда.

В зале снова повисла тишина.

Лидия непонимающе захлопала глазами. Она перевела взгляд сначала на меня, затем на Лану, Физзла. Попыталась найти ответ хоть где-то.

— Невероятно, — вдруг прошептал гном, выронив из рук один из своих приборов.

— Физзл, — цыкнул я от давящей боли. — Что это было?

— Сигнал. Он… успел просочиться. И его кто-то… принял.

Этого было достаточно. Я вновь уставился на черный экран, не зная, что сказать.

Сигнал, до того, как мы все вырубили, до того, как случилась перегрузка, сумел прорваться через купол. Сумел отправиться в мир за стенами нашей позолоченной клетки.

Борислав оказался прав…

Где-то в диком мире снаружи, где правят хищная природа, монстры и первобытная магия, еще остались технологии.

Неизвестные ответили нам.

Отследили местоположение.

И они придут.

Вопрос только, кого ждать — посланников внешнего мира или захватчиков.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29