Авиация и время 1996 03 [Журнал «Авиация и время»] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Авиация и время 1996 03

СОДЕРЖАНИЕ

МИ-24ПС

"Восьмерка" - первый "летающий кит" Антонова

Между революцией и войной

Многоликий Як-7

Вторжение.


Винтокрылый штурмовик Миля

м-р С.Г.Марюхин. Май 1996 г., Вадим Р.Михеев/ Москва

Ми-24П (борт 77) отдельной вертолетной эскадрильи Национальной гвардии Украины, командир экипажа

м-р С.Г.Марюхин. Май 1996 г.,Вадим Р.Михеев/ Москва

История создания и развития универсального армейского транспортно-боевого вертолета Ми-24

Автор выражает глубокую признательность сотрудникам ОКБ им. М.Л. Миля, оказавшим помощь при подготовке статьи, в том числе: И.Т.Климову, М.Н.Тищенко, В.Н.Четкину и Е.В.Яблонскому.

Выдающийся деятель советского вертолетостроения генеральный конструктор Михаил Леонтьевич Миль, изучая историю военного искусства, обратил внимание на то, что еоде с древних времен существовала тенденция повышения мобильности и боевой оснащенности сухопутных войск. Очередным шагом на этом пути стала разработка в 60-е гг. боевых машин пехоты, оснащенных, в отличие от безоружного автомобиля и легковооруженного бронетранспортера, целым комплексом многоцелевого вооружения. Дальнейшее повышение мобильности сухопутных войск Миль видел в переходе на «воздушные БМП», т.е. хорошо вооруженные транспортно-боевые вертолеты с высокими ЛТХ и боевой живучестью, предназначенные для перевозки и огневой поддержки стрелкового отделения.

В то время идея аэромобильности войск была очень модной и широко обсуждалась в специальной литературе. Большое влияние на Миля оказала вышедшая в 1957 г. книга американского генерала Монтросса «Воздушная кавалерия». Развернутые в ней перспективы развития армейской вертолетной авиации через некоторое время получили воплощение в американской программе UTTAS (многоцелевого тактического транспортного авиационного средства), своего рода «летающего бронетранспортера». В отличие от этой концепции, требовавшей дополнения «летающим танком», создававшимся по программе ДАН (усовершенствованного боевого вертолета), советским авиаконструктором в первой половине 60-х гг. была разработана совершенн оригинальная система, совмещающая обе концепции в одном, аппарате. В те годы вертолета, способного перевозить отделение солдат, в советских де-сантно-штурмовых бригадах не было, т.к. Ми-4 в скором времени подлежал списанию, Ми-2 оказался неудачным, а от создания Ми-22 (своего рода аналога «Ирокеза») отказались в пользу более тяжелого и хорошо вооруженного аппарата. Предполагалось, что новая машина станет основным армейским вертолетом СССР на ближайшие десятилетия.

Нечто подобное предлагала фирма И.И.Сикорского, разрабатывая свой S-67. Но в США уже было развернуто крупносерийное производство удачного легкого вертолета UH-1 «Ирокез», и другого средства перевозки отделения солдат не требовалось. Поэтому американцы предпочли дополнить «Ирокез» ударным вертолетом АН-1 «Кобра», заменив в дальнейшем их дуэтом UH-60 «Блэк Хок» и АН-64 «Апач».

В ОКБ Миля был накоплен немалый опыт постройки вооруженных вертолетов, и главный конструктор уверенно предложил свою концепцию командованию Вооруженных Сил Советского Союза. У него нашлись союзники из числа молодых военных теоретиков из научно-исследовательских институтов ВВС и Академии Сухопутных войск. Но были и противники, в основном высокопоставленные чиновники Министерства обороны во главе с министром маршалом Р.Я.Малиновским, предпочитавшие боевым вертолетам более традиционные средства вооруженной борьбы. В 1967 г. Миль сумел уговорить относившегося с пониманием к идее вооруженного вертолета первого заместителя министра маршала А.А.Гречко провести по данной проблеме научно-технический совет. Выступая перед членами НТС, главный конструктор использовал впечатляющие плакаты, подготовленные его сотрудниками. Он подробно осветил все основные вопросы, столь детально вникая в сугубо военные проблемы, что даже благожелательно относившийся к нему Гречко не выдержал и попросил Михаила Леонтьевича оставить хоть что-нибудь для изучения военным специалистам. Их отзывы были самыми различными, в том числе и резко негативными. Так, начальник Главного политуправления генерал армии А.А.Епишев заявил: «Нужно посадить главного конструктора на вертолет и отправить на нем повоевать, чтобы он сам убедился, какую ерунду предлагает». Но в целом предложение Миля было одобрено, в чем большую роль сыграла поддержка начальника ЦНИИ-30 генерала Молоткова. ОКБ получило задание готовить техническое предложение по новому вертолету.

ОКБ очень быстро подготовило два техпредложения. Первое - по семитонному вертолету с одним двигателем ТВЗ-117, и второе - по вертолету массой в 10,5 т с двумя такими же двигателями. ОКБ Н.И.Камова, подключившись к программе, предложило более дешевое решение: вооруженный вариант уже широко применявшегося на флоте корабельного Ка-25.

Работы по оснащению этого аппарата различными системами вооружения, в том числе и ракетами класса «воздух-земля», уже давно велись на Ухтомском вертолетном заводе. Некоторые военные специалисты склонялись к предложению Камова, но в конечном счете возобладало решение оснастить отечественные Вооруженные Силы более новым и мощным боевым средством. Свою роль сыграл и больший опыт ОКБ Миля в создании вооруженных вертолетов для армии.

Окончательный выбор пал на двухдвигательный вариант, который мог нести большую боевую нагрузку и имел лучшие ЛТХ. Военные оценили его положительно, но потребовали заменить предложенную ОКБ пушку ГШ-23 на высокотемпный крупнокалиберный пулемет и предусмотреть в качестве основного противотанкового средства не реально существовавшие управляемые ракеты, а еще только разрабатывавшийся перспективный комплекс со сверхзвуковой ПТУР «Штурм» и полуавтоматическим наведением. Вертолет должен был оснащаться новым прицельным комплексом, включавшим стабилизированный прицел оператора, автоматический прицел летчика и лазерный дальномер. По мере разработки предусматривалось оборудовать вертолет круглосуточными обзорно-прицельными системами и элементами обороны от средств поражения.

По сравнению с вертолетами другого назначения боевой должен иметь большие скорости горизонтального полета и лучшие маневренные характеристики для скрытного подхода к цели и сокращения времени пребывания под огнем противника. Основной задачей при создании такой машины стало получение; следующих данных: максимальная скорость не менее 320-350 км/ч, статический потолок 1500-2000 м при повышенной температуре наружного воздуха и максимальная перегрузка 1,75д при скоростях 100-250 км/ч. Задача достижения конкретных показателей боевой живучести и эффективности не ставилась, т.к. в то время представления о них были еще весьма смутными.

Рабочее проектирование вертолета, впоследствии получившего название Ми-24, началось в июне с 1968 г., сразу же после выхода совместного постанов-; ления ЦК КПСС и Совета Министров. Общее руководство всеми работами по вертолету осуществлял лично М.Л.Миль, а после его смерти - новый генеральный с конструктор М.Н.Тищенко. Непосредственно возглавлял создание новой машины заместитель главного конструктора Вячеслав Александрович Кузнецов, один из старейших советских вертолетостроителей.

Проектирование и постройка велись быстрыми темпами, и уже летом 1969 г. первый опытный экземпляр вертолета был собран. Этому способствовало смелое решение Миля полностью или частично унифицировать значительную часть наиболее сложных и ответственных агрегатов нового вертолета с уже отработанными на Ми-8 и Ми-14. Такой подход должен* был обеспечить определенные выгоды и в процессе серийного производства, а также в эксплуатации… Прежде всего нашли применение: двигатели, втулка и лопасти несущего винта, рулевой винт, автомат • перекоса, главный редуктор и трансмиссия. Однако как ни с старались добиться полной унификации - это не удалось, с Например, лопасти несущего винта сделали короче.

Компоновка вертолета отвечала его назначению. Ми-24 имел классическую одновинтовую схему с пятило-пастным несущим и трехлопастным рулевым винтами. Прямое крыло служило не только для подвески вооружения, но и создавало в установившемся полете 19-25% суммарной подъемной силы. Вертолет имел хорошо обтекаемые аэродинамические формы. Особое внимание при проектировании было обращено на снижение лобового сопротивления, площадь эквивалентной пластинки миделя вертолета в транспортном варианте составила 2-2,15 кв.м, а в боевом - 2,75 кв.м (у Ми-8 - 3 кв.м).

Отличительной чертой компоновки Ми-24 является наклон вправо от вертикального положения на два с половиной градуса вала несущего винта вместе с силовой установкой, что вызвано стремлением повысить точность стрельбы из неподвижного оружия. Дело в том, что характерными особенностями динамики полета вертолетов являются висение с небольшим креном и полет с небольшим скольжением, вызванные необходимостью балансировки боковой составляющей тяги рулевого винта.

Первый прототип Ми-24

Рекордный вертолет А-10

Ми-24А ранних серий выпуска

Учебно-боевой вертолет Ми-24У

Благодаря наклону вала крен и скольжение вертолета на всех режимах полета получились минимальными: крен - 0,5-1,5°, скольжение - ±1°. Для разгрузки рулевого винта при полете на большой скорости концевая балка имела относительно большую площадь (2,8 кв.м) и несимметричный профиль. На максимальной скорости киль создавал две трети боковой силы, необходимой для уравновешивания реактивного момента несущего винта.

В единой кабине экипажа размещались: стрелок-оператор и за ним с некоторым смещением влево летчик. В ОКБ этот тип кабины получил название «веранда». В задачу оператора входило обнаружение и распознавание цели, управление подвижной пулеметной установкой, пуск и наведение противотанковых ракет, сброс бомб. На случай выхода из строя летчика рабочее место оператора оборудовали вторым управлением. Летчик мог вести огонь из неподвижного оружия на подкрыльевых подвесках и фиксируемого по оси вертолета носового пулемета. Кабина экипажа защищалась боковыми броневыми листами, включенными в силовую схему фюзеляжа, лобовым пуленепробиваемым стеклом и бронированным сиденьем летчика. Кроме того, броню включили и в капоты силовой установки. Предусматривалось использование экипажем касок и бронежилетов.

Первый прототип Ми-24Д имел толкающий рулевой винт

Ми-24Д ВВС Чехии. На вертолете открыты капоты двигателей, редуктора, отсека ВСУ, а также двери грузовой и пилотской кабин

Серийный Ми-24В

В средней части вертолета разместили грузовую кабину на 8 десантников, оборудованную двустворчатыми открываемыми вверх и вниз дверями на бортах. Нижняя створка содержала ступеньки. Открывающиеся окна оснастили шкворневыми установками, позволявшими десантнжам вести огонь из штатного оружия. Обе кабины образовали герметичный отсек, оборудованный системой кондиционирования воздуха с небольшим избыточным давлением для безопасности при полете над зараженной местностью. Грузовая кабина оборудовалась бортовой стрелой с электролебедкой и могла использоваться для эвакуации раненых и перевозки грузов до 1500 кг. Негабаритные грузы весом до 2500 кг могли перевозиться на внешней подвеске. Ми-24 имел убираемое в фюзеляж шасси, ниши которого закрывались створками.

В хвостовом отсеке фюзеляжа располагалось электро- и радиооборудование. Ми-24 был оснащен автопилотом, малогабаритной гировертикалью и курсовой системой, доплеровским измерителем скорости и угла сноса, автоматическим планшетом, радиосистемой ближней навигации с антеннофидерной системой и др. Управление вертолетом - механическое при помощи четырех гидроусилителей на общей плите, установленной на главном редукторе. Управление стабилизатором связано с управлением шагом несущего винта. Гидросистема состояла из трех отдельных систем:основной, дублирующей и вспомогательной.

Опробованный на Ми-14 новый двухвальный двигатель ТВЗ-117 главного конструктора С.П.Изотова был в то время одним из лучших и не уступал по своим показателям зарубежным образцам. Он имел взлетную мощность 2200 л.с., номинальную -1700 л.с., удельный вес 0,117 кг/л.с. и удельный расход 0,23-0,265 кг/л.с…час. В случае остановки одного из двигателей другой автоматически переходил на взлетный режим. Топливная система состояла из пяти мягких про-тектированных баков емкостью 2125 л. Питание не прерывалось при повреждении любого из баков. В перегоночном варианте внутри грузовой кабины предусматривалась установка двух металлических баков емкостью 1630 л.

Ми-24 построили значительно раньше, чем вооружение, под которое он разрабатывался. Ввиду неготовности комплекса «Штурм» и высокотемпного пулемета Миль решил установить на первых образцах боевого вертолета оружие комплекса К4В, хорошо зарекомендовавшее себя на вооруженных модификациях Ми-4 и Ми-8. На съемные рамы, установленные на фюзеляже под дверями грузовой кабины, Ми-24 получил по паре ПТУР 9М17 противотанкового комплекса «Фаланга-М» с ручной системой наведения. Оператор осуществлял его с помощью танкового визира 9Ш121, имевшего телескопическую оптику с кратностью 8, и радиокомандной линии управления. В носу Ми-24 была смонтирована подвижная пулеметная установка НУВ-1 с крупнокалиберным пулеметом А-12,7 и простейшим коллиматорным прицелом. К четырем балочным держателям, установленным по два под каждой консолью крыла, могли крепиться: блоки НАР по 32 ракеты С-5 в каждом, бомбы калибром по 100 и 250 кг или по одному баку с горючей жидкостью. Оператор имел бомбовый прицел ОПБ-1Р. Летчик для стрельбы НУР пользовался коллиматорным прицелом ПКВ.

Программа заводских испытаний Ми-24 началась 19 сентября 1969 г. с первого висения, выполненного летчиком-испытателем Г.В.Алферовым. Этот экземпляр, как и второй, собранный на опытном производстве Московского вертолетного завода (МВЗ), использовался только для летных испытаний. Вслед за ними была заложена опытная серия из 10 вертолетов: 5 - на МВЗ, 5 - на Арсеньевском машиностроительном заводе «Прогресс» (из последних машина №1 предназначалась для ресурсных испытаний). На них были выполнены все заводские исследования по программам испытаний Ми-24. Кроме Алферова, в полетах чествовали летчики Г.Р.Карапетян и М.Материальный, бортмеханики В.Тарабухин и Ф.Новиков. Ведущим инженером по летным испытаниям был назначен Б.В.Смыслов. Во время одного из первых показов Ми-24 командованию ВВС произошла трагедия. Пилотировавший вертолет М.Материальный хотел как можно эффектнее продемонстрировать его генералам,но допустил ошибку, и машина рухнула на душевую соседней с МВЗ текстильной фабрики. Летчик и находившиеся на борту В.Тарабухин и Б.Смыслов погибли.

Государственные испытания начались в июне 1970 г. и продолжались полтора года. Они велись интенсивно, иногда, с участием 16 машин одновременно, и в целом подтвердили, расчетные данные. В варианте боевого вертолета, т.е. только с вооружением, без десанта, Ми-24 при нормальной взлетной массе 11 т имел максимальную скорость 320 км/ч и крейсерскую - 270 км/ч, а в транспортном - 340 км/ч и 280 км/ч соответственно. Большой избыток мощности на скоростях 100-200 км/ч обеспечил вертикальную скороподъемность до 16 м/с и разгон с ускорением 3-3,5 м/с2. В случае отказа одного из двигателей вертолет мог продолжать полет на другом в течение часа. В условиях МСА статический потолок вне влияния земли составил 1400 м, а практический -4950м. Дальность полета -450км, перегоночная -1000 км. При скоростях полета 100-250 км/ч обеспечивалась вертикальная перегрузка 1,75д при нормальной взлетной массе. В ходе испытаний Ми-24 был успешно решен ряд проблем прочности и ресурса, приняты меры, направленные на исключение повышенных вибраций. Несмотря на значительное увеличение по сравнению с Ми-8 скоростей полета, уровень вибраций фюзеляжа оказался относительно не высок.

Однако испытатели встретились и с рядом проблем, потребовавших внесения существенных изменений в конструкцию с вертолета. На скоростях свыше 200 км/ч с выключенным автопилотом при наличии внешних возмущений Ми-24 был с склонен к незатухающим или слабозатухающим колебаниям по курсу и крену (типа «голландский шаг»), что заставляло летчиков постоянно вмешиваться в управление. Для улучшения боковой устойчивости конструкторами было принято решение установить крыло с отрицательным поперечным «V». Выяснилось также, что размещение ПТУР на фюзеляже является неудачным, т.к. при стрельбе НАР существует опасность их соприкосновения. В связи с этим узлы навески ПТУР перенесли на специальные пилоны, установленные на законцовках крыла, которое таким образом получило свой характерный силуэт.

Новое крыло впервые было установлено в конце 1970 г. на двух доработанных на МВЗ прототипах, отличавшихся также удлиненной кабиной экипажа. Последнее решение было вызвано тем, что прежняя кабина оказалась слишком тесной для размещения в ней высокотемпного пулемета и новой прицельной системы «Радуга-Ф», предназначенной для полуавтоматического наведения ПТУР. Однако из-за задержки с доводкой нового вооружения первые серийные Ми-24 строились с комплексами «Фаланга-М» и пулеметом А-12,7. Они поступили в войска под названием Ми-24А.

«Двадцатьчетверки» первой серийной модификации строились в Арсеньеве в течение 5 лет. Всего построили около 250 Ми-24А. Некоторое количество вертолетов было выпущено в учебном варианте Ми-24У, прошедшем испытания в 1972 г. От боевого этот вариант отличался отсутствием носового пулемета, вместо которого в передней кабине летчика-инструктора были установлены полноценный комплекс пилотажно-навигационного оборудования и стандартные рычаги управления. На Ми-24А прошли подготовку летные экипажи и наземный персонал. Приобретенный ими опыт послужил дальнейшему совершенствованию вертолета, повышению его надежности и эффективности.

В период развертывания серийного производства ОКБ продолжало совершенствовать вооружение вертолета. Новая опытная модификация получила название Ми-24Б. От Ми-24. и Ми-24А она отличалась подвижной пулеметной установкой; УСПУ-24с высокотемпным (4000-4500 выстр/мин) пулеметом ЯКБ-12,7 (Якушев-Борзов), управляемой дистанционно с помощью прицельной станции КПС-53АВ. В состав системы подвижного стрелкового вооружения (СПСВ-24) вошел аналоговый вычислитель, сопряженный с системой бортовых датчиков параметров, благодаря чему поправки при стрельбе установка вводила автоматически. Кроме того, на Ми-24Б был установлен противотанковый комплекс «Фаланга-П» с системой наведения «Радуга-Ф». Это повысило вероятность попадания ракет в цель в 3-4 раза. Гиростабилизированный прибор наведения позволил вертолету маневрировать в пределах ±60" по курсу в процессе наведения ракеты на цель, что существенно повысило его боевую эффективность.

Опытные Ми-24Б успешно прошли в 1971-1972 гг. первый этап испытаний, но их доводка была остановлена. Опыт эксплуатации Ми-24А в частях выявил серьезный недостаток - неудовлетворительный обзор из кабины летчика. Устранило его ОКБ в начале 1971 г., спроектировав принципиально новую носовую часть: летчик и оператор размещались в изолированных кабинах тандемно и на разных уровнях (обе кабины имели бронестекла).

Ми-24Д

Носовая часть Ми-24В (кабины имели бронестекла)

Носовая часть Ми-24П

Носовая часть МИ-24ВП

Ми-24Р из 113-й ОВЭ армейской авиации России. Сперенберг, Германия, 5 апреля 1994 г. На пилонах - подвесные топливные баки

При этом удалось избавиться от затенения элементами конструкции прибора наблюдения системы «Радуга-Ф» и антенны командной радиолинии управления в секторе ±60° по азимуту, что было достигнуто установкой систем по бортам ниже обвода фюзеляжа. Размещавшийся на Ми-24А в кабине патронный ящик был перенесен ниже уровня пола и стал обслуживаться снаружи.

Кроме того, летчики жаловались, что на некоторых режимах полета (например, висении с левым боковым ветром в условиях влияния земли) им не хватает запаса путевого управления. Эта проблема была решена в 1974 г. переносом рулевого винта с правого борта на левый. Винт из толкающего превратился в тянущий, потери от обдувки балки возросли, зато, за счет изменения направления вращения его окружная скорость стала складываться с индуктивным потоком несущего винта, в результате тяга рулевого винта значительно увеличилась. Так окончательно сложился внешний облик вертолета Ми-24.

Два опытных прототипа Ми-24 были оснащены новой носовой частью на опытном производстве МВЗ в начале лета 1972 г. На них, помимо высокотемпного пулемета, предусматривалась установка нового противотанкового комплекса со сверхзвуковыми ПТУР «Штурм-В». Поэтому изначально первым вертолетам с раздельными кабинами было присвоено название Ми-24В. К сожалению, доводка комплекса «Штурм» затянулась, и в серийное производство в 1973 г. поступил вариант вертолета с раздельными кабинами, но с комплексом вооружения как на Ми-24Б. Этот промежуточный вариант получил обозначение Ми-24Д (обозначение «Г» не было употреблено из эстетических соображений). Его прототипы получили высокую оценку на совместных испытаниях в 1973-1974 гг.

Выпуском в 1973 г. пяти первых Ми-24Д началось серийное производство этих машин на Ростовском вертолетном заводе. Всего до 1977 г. построили около 350 Ми-24Д. В 1980 г. появилась учебная модификация Ми-24ДУ, полученная путем переделок, аналогичных примененным при создании Ми-24У на базе Ми-24А. На экспорт вертолет Ми-24Д шел с несколько измененным оборудованием под обозначением Ми-25.

Вооружение Ми-24А: ПТУР 9М17П, бомбы ОФАБ-100-120 и блоки НАР УБ-32А-73

В 1972 г. комплекс «Штурм-В» поступил на испытания, что позволило наконец создать вариант Ми-24В, который пошел в серийное производство. Именно такой облик вертолета и предусматривался заказчиком в самом начале работ. В отличие от предшественников Ми-24В мог нести 8 ПТУР и оснащался автоматическим прицелом летчика ДСП-17В. Совместные государственные испытания вертолета завершились примерно годом позже, чем Ми-24Д. Постановлением правительства от 29 марта 1976 г. оба вертолета были приняты на вооружение. К тому времени в строю находилось около 400 Ми-24А и Ми-24Д. Таким образом, на доводку «двадцатьчетверки» ушло почти 8 лет, причем большая часть этого времени была потрачена на создание и отработку комплекса вооружения. С 1976г. по 1986 г. было выпущено около тысячи Ми-24В. В настоящее время они составляют основу армейской авиации России. За рубеж эти вертолеты поставлялись под обозначением Ми-35.

В 1974 г. с целью повышения возможностей вертолета в борьбе с бронетанковой техникой ОКБ приступило к давно запланированной работе по оснащению его пушкой. Выбор пал на авиационную двуствольную 30-мм пушку ГШ-30 (Грязе-ва-Шипунова). Ввиду большого веса и отдачи ее подвижная установка оказалась невозможной, и пушку было решено расположить неподвижно вдоль правого борта, а огонь вести, прицеливаясь всем вертолетом. Доводка этого варианта, получившего обозначение Ми-24П, затянулась. Возникли существенные проблемы с совместимостью орудия с приборным и прицельным оборудованием. Пришлось конструкторам оружия удлинить стволы пушки и оснастить их специальными насадками, выводящими очаг образования дульной волны за габариты вертолета. В 1981 г. Ми-24П поступил в серийное производство, и за девять лет было выпущено свыше 620 таких машин.

Как показало реальное применение Ми-24П, в ряде случаев мощь ГШ-ЗОК оказалась чрезмерной, для выполнения некоторых операций вполне достаточной была бы пушка калибра 23 мм. В то же время для повышения эффективности применения пушечного вооружения его следовало бы сделать подвижным. В 1989 г. в серийное производство пошла новая модификация вертолета Ми-24ВП, на которой вместо пулемета стояло двуствольное автоматическое орудие ГШ-23Л на подвижной установке НППУ-23. Таким образом, под конец серийного производства Ми-24 получил то оружие, которое с самого начала предусматривал М.Л.Миль.

Вооружение Ми-24В: ПТУР 9М114 и блоки НАР Б-8В20А Вертолет поздних серий - отсутствует ФКП на крыле

Носовая часть Ми-24ДУ

Вертолет радиационно-химической разведки Ми-24Р

Разведывательно-корректировочный вертолет Ми-24К

Для наращивания огневой мощи Ми-24 в конце 70-х гг. были разработаны подкрыльевые контейнеры ГУВ с двумя вариантами оснащения: один пулемет ЯКБ-12,7 и два столь же высокотемпных 7,62-мм пулемета ТКБ-621 либо 30-мм гранатомет АГС-17 «Пламя». В дальнейшем на Ми-24 применялись разработанные в ОКБ им. А.С.Яковлева универсальные пушечные контейнеры УПК-23-250 с пушкой ГШ-23. В годы войны в Афганистане в ОКБ разработали проекты оснащения вертолета дополнительными пулеметными установками для защиты задней полусферы. Наряду с блоками НАР малого калибра С-5, на Ми-24 используются блоки ракет С-8 (80 мм), С-13 (130 мм), пусковые установки НАР С-24 (250 мм), блоки осветительных ракет, универсальные контейнеры-разбрасыватели мин, различные бомбы массой до 500 кг. В опытном порядке была проверена возможность оснащения Ми-24 другими типами вооружения, в том числе ракетами класса «воздух-воздух», хотя для ведения воздушного боя вертолет не предназначался*.

Все серийные Ми-24 применялись для решения задач общеармейского характера в трех основных вариантах: боевом - для борьбы с танками, огневой поддержки наземных войск и тактических десантов, уничтожения точечных целей, опорных пунктов и десантов противника; транспортном - для высадки тактических десантов, перевозки войск и грузов и снабжения передовых частей; санитарном - для эвакуации с поля боя и тыла раненых и больных (два лежачих и два сидячих при одном сопровождающем). В то же время ОКБ не прекращало разработки специализированных модификаций вертолета Ми-24.

Вместительная грузовая кабина и высокая энерговооруженность вертолета способствовали появлению предложений по его применению в новых областях, большая часть которых, правда, осталась лишь на бумаге.

Экскаватор для сбора образцов грунта (на законцовке крыла) и контейнер химразведки. Прототип Ми-24Р

В частности, в 1971 г. был разработан противолодочный вариант Ми-24М, но командование ВМФ СССР предпочло проект ОКБ им. Н.И.Камова, имевшего больший опыт создания палубных вертолетов. В 1974 г. на базе Ми-24А был построен и испытан вариант минного тральщика Ми-24БМТ. Для этого с исходной модели были сняты: весь комплекс вооружения, броня и крылья шасси сделано неубирающимся. В фюзеляже размещено траловое устройство и установлен дополнительный топливный бак. Вертолет-тральщик остался в единственном экземпляре. В 1975 г. ОКБ им. М.Л.Миля создало на базе одного из первых Ми-24 максимально облегченную бескрылую модификацию А-10, на которой были установлены многочисленные рекорды скорости полета. В том же году на одном из опытных прототипов был опробован экспериментальный рулевой винт типа фенестрон.

В начале 80-х гг. на базе Ми-24В были построены разведчик химической и радиационной обстановки Ми-24Р, оснащенный контейнерами со спецоборудованием на подкрыльевых пилонах и дистанционно управляемым экскаватором для взятия проб грунта, и разведывательно-корректировочный вертолет для сухопутных войск Ми-24К. Обе модификации строились с 1983 по 1989 г., каждой было выпущено по полторы сотни штук.

Ми-24 всех модификаций в настоящее время являются одним из основных вертолетов армейской авиации России, Украины и целого ряда других стран. За его создание группе ведущих специалистов, в том числе генеральному конструктору М.Н.Тищенко, были присвоены звания лауреатов Ленинской премии, а многие конструкторы, рабочие и представители заказчика удостоены высоких правительственных наград. В настоящее время ОКБ им. М.Л.Миля под руководством генерального конструктора М.В.Вайнберга рассматривает возможность глубокой модификации существующего парка Ми-24 с целью продления сроков службы, повышения боевой эффективности, унификации вооружения, оборудования и некоторых агрегатов с боевым вертолетом Ми-28.

* Сравнение маневренных характеристик Ми-24В, АН-1G «Кобра» и АН-64 «Апач» см. «АиВ», №2'95, стр. 28-29. (прим. ред.)

Контейнеры «Люнет-21» для постановки дымовых завес. Баграм, февраль 1988 г.

Ми-24В, принимавший участие в боевых действиях в ДРА. На вертолете установлены ПЗУ и ЭВУ

Александр В. Котлобовский/ Киев, Ростислав В. Мараев/ «АиВ»

Под сенью знамен боевых

За большую помощь, оказанную при подготовке статьи, редакция выражает искреннюю признательность заместителю начальника армейской авиации Украины полковнику Н. И. Боровику, полковнику запаса Н. А. Волкозубу, начальнику службы безопасности полетов управления авиации Национальной гвардии Украины (НГУ) тковнику В.Н. Квашевичу, начальнику армейской авиации Украины полковнику А. Д. Корнийцу, начальнику управл ля авиации НГУ полковнику А.Н.Сулиме, нач. кафедры КИВВС полковнику В.Н.Хижняку, командиру отдельной вертолетной эскадрильи НГУ подполковнику С.А.Колеватых, его заместителю майору А.А.Логвинчуку, начальнику инженерно-авиационной службы этой эскадрильи майору В.В.Дубровскому, зам. начальника службы вооружения КИВВС майору С.А.Мельникову и преподавателю КИВВС майору С.А.Мельниченко.

Ми-24 в Советской Армии

Ми-24А начали поступать в войска в 1970-71 гг. Первыми машину освоили в воронежском филиале 4-го Центра боевого применения и переучивания (ЦБПП). За ним последовали полки ВВС, дислоцированные в Черниговке (Дальневосточный ВО), Бродах (Прикарпатский ВО), Пархиме и Стендале (оба из состава ВВС ГСВГ*). Позже к ним добавились полки в Пружа-нах (Белорусский ВО), Магоче (Забайкальский ВО), Рауховке (Одесский ВО), Бердичеве (Прикарпатский ВО) и др. Всего к началу 80-х гг. в Советской Армии существовало около 15 отдельных боевых вертолетных полков (ОБВП). Как правило, каждая из этих частей состояла из трех эскадрилий: двух по 20 Ми-24 и одной из 20 Ми-8. Кроме того, «двадцатьчетверки» включались в состав отдельных вертолетных полков боевого управления (ОВПБУ), а с формированием структур армейской авиации и в состав отдельных вертолетных эскадрилий при общевойсковых дивизиях.

Ми-24А в бою

Летчики, летавшие на первых Ми-24А, отмечали их хорошую маневренность и управляемость. Машины позволяли выполнять боевые развороты с креном, превышающим 60°, набор высоты с углом тангажа до 50°**, развороты на горке и др. Однако первые «двадцатьчетверки» были еще весьма далеки от совершенства. Прежде всего, нарекания вызывали «сырые» двигатели, ресурс которых не превышал 50 ч, и плохой обзор с рабочего места пилота. Выяснилось также, что при полетах ночью на малой высоте в плоских стеклах «веранды» отражались наземные огни, что существенно ухудшало видимость, а иногда даже приводило к потере летчиком пространственной ориентации. Значительным недостатком являлась склонность вертолета к вращению в горизонтальной плоскости. Это явление возникало на висении при сильных порывах бокового ветра, причем часто его не удавалось остановить даже полной дачей ноги, что приводило к летным происшествиям.

Такие важнейшие агрегаты, как редуктор, втулка и лопасти несущего винта особых замечаний не вызывали, а происходившие отказы были связаны, в основном, с ошибками в обслуживании. Но иногда и эти агрегаты преподносили неприятные сюрпризы. Так, в 1976 г. на вертолете А.С. Дубровского от замыкания в электропроводке противообледенительной системы произошло загорание лопасти несущего винта. Справиться с пожаром удалось только, отключив на борту все источники электропитания. Несмотря на то, что несколько секций лопасти выгорело, полет завершился благополучно. (В истории Ми-24 известно немало случаев, когда лопасти получали повреждения от столкновения с деревьями, птицами, другими вертолетами, огня ПВО и т.п., но чаще всего, даже при весьма существенных разрушениях, инциденты такого рода заканчивались без трагических последствий.)

Своеобразные проблемы принесло убирающееся шасси. Привыкшие к Ми-4 или Ми-8 летчики часто забывали его убирать после взлета и, что еще хуже, выпускать при посадке. Это приводило к весьма серьезным авариям. Еще одним существенным недостатком было отсутствие полноценного управления у летчика-оператора. Произвести посадку с его рабочего места могли лишь настоящие асы.

** Инструкцией экипажу угол крена ограничивался 45°, а тангажа - 30°.

Группа Советских войск в Германии.

Перекочевавший с Ми-4 комплекс вооружения не позволял эффективно решать задачи по огневой поддержке. Особенно много неприятностей доставляли ПТУРы, точность попадания которых не превышала 30%. С установкой на Ми-24Д комплекса наведения «Радуга-Ф» этот показатель превысил 80%. Сегодня точность попадания ПТУРов 9М114 комплекса «Штурм» превышает 92%.

С поступлением Ми-24А в войска начались показы машины различным высоким делегациям. Одно из первых таких мероприятий было организовано в Кубинке для министров обороны стран Варшавского договора. На нем летчики 4-го ЦБПП удивили гостей высокими пилотажными возможностями нового вертолета. Не менее успешно прошла и демонстрация огневой мощи «двадцатьчетверок», организованная для маршала Гречко на полигоне Алабино под Наро-Фоминском. Звено Ми-24А того же 4-го ЦБПП эффектно атаковало учебные цели, последовательно применив ПТУРы 9М17, НАРы С-5, 100-кг бомбы, а также пулеметы. Устроители этого показательного разгрома рядом с мишенями бронетехники установили бочки с горючим, что значительно усилило зрелищность мероприятия и способствовало получению положительной оценки от большого начальства. Когда взрывы отгромыхали, министр обороны СССР удовлетворенно сказал сопровождавшим его офицерам: «Да, на таком поле боя голову не поднимешь!».

Однако доводка и освоение Ми-24 шли достаточно долго. Лишь с появлением в частях модификации «В» Советская Армия обрела надежный боевой вертолет. Ресурс и живучесть двигателей значительно возросли. Известны случаи, когда ТВЗ-117 продолжали нормально работать после попадания птиц, веток и др. посторонних предметов. А на учениях стран Варшавского договора «Щит-79» произошел весьма редкий случай. Экипаж Ми-24 опоздал с выходом на рубеж открытия огня и оказался над полигоном, когда по нему уже работала артиллерия. Пока летчик отворачивал на обратный курс, двигатель успел «схватить» несколько осколков. При следовании на аэродром экипаж слышал стук в силовой установке, однако заметных изменений в ее работе не наблюдал.

При отказе обоих двигателей вертолет позволяет совершить посадку на авторотации. Вспоминает п-к В.Н.Квашевич: «В Минске нам испытатели показывали возможности машины. Над полосой при скорости 250-280 км/ч, на высоте 30-50 м выключали оба двигателя, после чего летчик выполнял разворот на 180° и благополучно приземлялся». В начале 80-х гг. подп-к В.С.Фанкин совершил посадку на авторотации ночью, причем Ми-24 не получил ни малейших повреждений. Однако следует отметить, что в условиях высокогорья и при повышенных температурах воздуха шансы на благополучную посадку на режиме авторотации были минимальны.

После официального принятия на вооружение окончательно определился и круг задач Ми-24. Ими стали прикрытие и огневая поддержка сухопутных войск, а также десантов, доставляемых на Ми-8 и Ми-6. Применяемые для этих целей бомбы калибром до 500 кг, бортовые пулеметы ЯКБ-12,7, пушки ГШ-ЗОК, а также пушечные контейнеры УПК-23-250 оказались весьма эффективными средствами поражения живой силы и полевых укреплений. А вот!~УВы как в пулеметном, так и в гранатометном исполнении не оправдали возлагавшихся на них надежд. Афганский опыт показал весьма низкую эффективность НАРов С-5, постепенно вытесненных в арсенале Ми-24 более мощными С-8.

Пулемет ЯКБ-12,7

До недавнего времени не получало широкого распространения применение с «двадцатьчетверок» тяжелых НАР С-13 и С-24. Дело в том, что прицельный комплекс вертолета не приспособлен для использования этих ракет, что негативно сказывается на точности их попаданий. На этот показатель влияет и повышенная по сравнению с самолетом вибрация вертолета, к тому же, при пусках существует угроза помпажа двигателей в результате попадания в них пороховых газов. Однако в материале п-ка А.Сурцукова, который опубликован в начале этого года в журнале «Авиация - Космонавтика», указано, что в ходе боевых действий в Чечне российские вертолетчики разработали методику применения С-24 с кабрирования и выполнили более двухсот успешных пусков.

Еще одной задачей для Ми-24 стала борьба с низколетящими и малоскоростными воздушными целями, прежде всего с вертолетами. До появления на вооружении американской армии АН-64 «Апач» наиболее опасным противником «двадцатьчетверки» считался вертолет AH-1G «Хью Кобра» и его модификация AH-1J «Си Кобра». Специалисты, теоретически обыгрывая встречу в воздухе этих машин, записывали в актив Ми-24 большую скорость и скороподъемность. В пассив относили прежде всего худшую горизонтальную маневренность, особенно на малых скоростях, т.к. в результате многих экспериментов было признано, что в воздушном бою вертолете в большие шансы на победу имеет тот, кто может «виражить» на меньшей скорости. К недостаткам Ми-24 относили также большие, чем у «Кобры», линейные размеры (на 25% в боковой и на 50% в плановой проекциях) и значительно худший обзор назад и вниз у летчика.

Ротор несущего винта

Ротор рулевого винта

В реальных условиях советским экипажам Ми-24пришлось встретиться с «Кобрами» при выполнении задач ПВО в составе ГСВГ. Обычно такие рандеву проходили достаточно мирно и сводились к параллельному полету вдоль линии границы. Но в начале 80-х гг. на юге ГДР произошел трагический инцидент. Ми-24 был поднят на перехват AH-1G, маневрировавшего буквально у самого проволочного заграждения. Летчик «Кобры» великолепно владел машиной. Следуя вдоль линии границы на малой высоте, он то разгонял вертолет, то энергично брал ручку на себя и гасил скорость. Сопровождать его на «двадцатьчетверке» оказалось очень сложно, но уступать советский экипаж не собирался. И вот «Кобра» опять разгоняется, а затем снова, выйдя на большой угол тангажа, в считанные секунды останавливается. Азартный летчик Ми-24 тоже задирает нос своего вертолета, но тяжелая машина начинает «сыпаться» вниз. Избежать падения можно только немедленным разгоном, и для этого пилот резко отжимает ручку от себя. Однако земля совсем близко, и он вынужден стольже энергично взять ручку на себя, при этом хвостовая балка попадает под несущий винт, и лопасти рубят ее… Экипаж погиб.

Блоки АСО-2В на килевой балке

Обтекатель антенны системы управления ПТУР

Ми-24Д - пуск ПТУР 9М17П

Во второй половине 80-х гг. на Ми-24 отрабатывалось применение ракет Р-60 класса «воздух-воздух». Оснащение вертолетов необходимым оборудованием проводилось непосредственно в частях, в том числе и в 1038-м ЦПЛС* (Туркестанский ВО). Здесь был проведен большой объем работ по изучению новых возможностей вертолета. Летчик выполнял прицеливание с помощью АСП-17В, доворачивая вертолет до момента захвата цели тепловыми головками самонаведения ракет. Учебные пуски по САБам проходили достаточно успешно. Однако отработка атак по вертолетам, оснащенным ЭВУ, показала, что ГСН захватывают цель на расстоянии не более 600 м. Этот показатель для ЛА с поршневыми двигателями был еще хуже. Среднеазиатский климат добавлял свою специфику, так, при полете на малой высоте ГСН реагировали на нагретую солнцем до +60° подстилающую поверхность. В целом в Советской Армии оснащение Ми-24 ракетами Р-60 широкого распространения не получило. Однако вертолеты нескольких эскадрилий, в том числе и в составе ГСВГ, получили это оружие.

Интерес к использованию Ми-24 для борьбы с малоскоростными воздушными целями возрос после скандально известного полета М.Руста. Этот случай побудил включить в состав ИА ПВО СССР несколько эскадрилий, вооруженных «двадцатьчетверками». Им пришлось выполнять реальные боевые задания.

Подготовка к вылету Ми-24Д

Так, известно, что вертолетчикам Калининградского района ПВО приходилось неоднократно перехватывать самолеты-нарушители, а в ряде случаев и принуждать их к посадке. Другим применением Ми-24 над территорией СССР в условиях, которые можно вполне признать боевыми, является их участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, где по своему основному назначению использовались Ми-24Р. Их экипажи работали в условиях воздействия радиоактивного излучения, а большая часть вертолетов-ликвидаторов была после списана из-за остаточной радиоактивности.

А вот идея использовать «двадцатьчетверку» в качестве летающей БМП так и не нашла широкого практического применения. Лишь эпизодически имели место случаи доставки с их помощью личного состава, в основном связанные с высадкой спецгрупп. Так, на учениях «Запад-81» две эскадрильи пружанского полка доставляли группы для захвата мостов и КП аэродромов. Вертолетчики брали на борт по 6 спецназовцев. Десантирование выполнялось беспосадочным методом с высоты нескольких метров при скорости около 50 км/ч.

Над полями сражений трех континентов

Советский Союз поставлял Ми-24 различных модификаций в 21 страну. Менее чем за 20 лет «двадцатьчетверка» приняла участие в более чем трех десятках локальных войн и вооруженных инцидентов - ее можно считать самым «воюющим» из боевых вертолетов.

Впервые появление Ми-24 над полем боя отмечено западными наблюдателями в начале 1978 г. в ходе эфиопо-сомалий-ской войны. Пилотируемые кубинскими летчиками, «двадцатьчетверки» наносилиудары по бронетанковой технике и артиллерийским позициям сомалийского генерала Спада Барре. Ввиду слабости ПВО противника эти акции проходили практически безнаказанно. После изгнания сомалийцев в Эфиопии началась затяжная гражданская война, в ходе которой правительственные войска задействовали более 40 Ми-24А. Они использовались в качестве вертолетов огневой поддержки, при этом главным оружием являлись НАРы С-5. По имеющимся сведениям, потерь в воздухе не было. А вот на земле эритрейским сепаратистам удалось уничтожить несколько «двадцатьчетверок» при нападении на авиабазу Асмара в ночь с 20 на 21 мая 1984 г.

В правительственной армии Эфиопии работали советские военные советники, принимавшие участие в техническом обслуживании вертолетов и занимавшиеся подготовкой авиационных кадров. Один из них м-р С.А.Мельниченко вспоминает: «В 1988г. из СССР поступили Ми-35. Летали на них выпускники местной летной школы, причем делали это очень успешно. Кроме выполнения обычных для «двадцатьчетверки» задач, им пришлось вести борьбу в Красном море со скоростными катерами сепаратистов, которые внезапно нападали на стоящие под разгрузкой суда, после чего молниеносно исчезали. Вертолетчики уничтожили 8 катеров, после чего противник отказался от их дальнейшего использования. В феврале 1989 г. против танков были очень успешно применены УПК-23-250. Двигавшуюся по дороге в горном ущелье колонну бронетехники с тыла поочередно атаковали две группы Ми-35, которые пушечным огнем уничтожили 8 танков». По мере развития конфликта сепаратистам удалось сбить несколько Ми-24А. Ми-35, по крайней мере до начала 1990 г., этой участи избежали, но все же одна машина была потеряна в результате посадки с невыпущенным шасси. После прекращения поставок запчастей из СССР большая часть вертолетного парка пришла в негодность. Некоторые машины были угнаны на сторону противника и использовались в боях вплоть до 1991 г., когда Эфиопия распалась на два государства.

* Центр подготовки летного состава.

ЭВУ на Ми-24В

Основная стойка шасси

В Афганистане первые Ми-24А и Ми-25 появились в апреле 1979 г. Им тут же нашлось применение в действиях против сил «непримиримой оппозиции». Использовались «двадцатьчетверки» афганскими летчиками весьма эффективно, но несмотря на слабую в то время ПВО моджахедов, без потерь не обошлось. Первый Ми-24 был сбит 30 мая. Обстрелянный с земли, он врезался в гору недалеко от Хоста. Лидеры ДРА настойчиво просили Москву о поставке дополнительной партии из 20-25 таких машин. Однако новые Ми-24 афганская с армия получила только после ввода в страну советских войск.*

После их вывода Ми-24 правительственных ВВС приняли участие в ряде крупных операций, таких, как оборона Хоста и Джелалабада. В ходе последней оппозиция впервые относительно широко применила бронетехнику, и «двадцатьчетвер-кам» пришлось потрудиться в качестве противотанкового средства. Обладая сравнительно мощной ПВО, моджахедам за весь 1989 г. удалось сбить лишь два Ми-24 (14 марта и 30 ноября), экипажи которых погибли. 24 октября 1990 г. правительственные ВВС потеряли еще одну «двадцатьчетверку». После победы оппозиции в мае 1992 г. соперничавшие группировки буквально «растащили» мат-часть ВВС, и Ми-24 приняли участие в новом туре межафганских «разборок». Однако постепенно из-за нехватки запчастей, топлива и боеприпасов их применение свелось к нулю.

Особой страницей в биографии Ми-24 стала ирано-иракская война. Поставленные Багдаду, они выполняли очень широкий спектр задач, в том числе вели борьбу с авто- и бронетехникой, служили для уничтожения живой силы, артиллерии, укреплений, переправ, сопровождали транспортно-десантные вертолеты, поддерживали атаки танков, прикрывали с воздуха действия коммандос, использовались для воздушного минирования, разведки, корректировки артогня и применения химического оружия.

В ходе той войны произошли 118 воздушных боев между вертолетами и самолетами и 56 - между винтокрылыми машинами, в т.ч. 10 - между Ми-24 и «Си Кобрами». Результаты таких боев зависели, главным образом, от конкретной ситуации и уровня подготовки экипажей. Если летчики «Си Кобры» первыми обнаруживали противника, они старались поразить его ПТУРами на дальней дистанции. В случае неудачи иранцам было не просто уйти от более скоростного Ми-24. Летчик преследуемой «Си Кобры» выполнял серию резких маневров в горизонтальной плоскости, чтобы не дать экипажу Ми-24 возможности вести прицельный огонь. Одновременно он старался завлечь иракских вертолетчиков в сторону позиций иранских средств ПВО или вызывал на помощь истребители. Если же первым противника обнаруживали иракцы, они старались набрать высоту до 1000 м и затем, пикируя, пытались зайти в хвост вражеской машине.

* Подробнее о боевом применении Ми-24 в Афганистане читайте в статье В.И.Аблазова «Между революцией и войной», помещенной в этом номере, и в цикле «Жаркое небо Афганистана» - в ближайших номерах «АиВ». (прим. ред.)

Носовая стойка шасси

Оптический наблюдательный прибор комплекса «Рута». Ми-24К

Первый воздушный бой с участием Ми-24 произошел 7 сентября 1980 г., еще до начала ирано-иракской войны. Пятерка Ми-24 пересекла иранскую границу и обстреляла пограничные укрепления, а поднявшиеся на перехват истребители сбили один вертолет. Первый бой между вертолетами, ставший первым таким событием в мировой истории, произошел в ноябре того же года в районе города Дезфуль. Пара «Си Кобр», подойдя незамеченной к паре Ми-24, атаковала их ПТУРами. Один иракский вертолет был сразу же сбит, второй получил повреждения и, пролетев около 10 км, разбился. Иранцы приземлились рядом с местом падения одного из них и взяли в плен уцелевшего иракского майора. Вторично дуэль между Ми-24 и АН-1J произошла 24 апреля 1981 г. в районе населенного пункта Панджевин, и вновь успех сопутствовал иранцам - ПТУРами они вновь сбили две иракские машины.

Реванш иракские вертолетчики смогли взять только 14 сентября 1983 г., когда в районе города Басра Ми-24 атаковал и сбил «Си Кобру». 25 февраля 1984 г. несколько «двадцатьчетверок» провели бой с группой АН-1J и уничтожили три иранских вертолета. 13 февраля 1986г. Ми-24 вновь сбили «Си Кобру», а иранцы также заявили об одной победе. 16 февраля «соколы Хомейни» недосчитались еще одной «Си Кобры», однако уже 18 февраля неудача постигла летчиков Саддама Хусейна, потерявших в воздушном бою один Ми-24. 5 февраля, по заявлению иракского командования, пилоты Ми-24 уничтожили три «Си Кобры». Последний бой с AH-1J зарегистрирован 22 мая 1986 г. Иракцы, атаковав пару иранских вертолетов, сбили один из них. Таким образом, по приведенным выше данным, в боях между вертолетами было сбито 10 «Си Кобр» и 6 Ми-24. Западные эксперты утверждают обратное - 6 «Си Кобр» и 10 Ми-24. Иракские «двадцатьчетверки» вели бои и с другими типами вертолетов. Так, только в мае-июне 1988 г. ими было уничтожено шесть многоцелевых АВ.214 и один АВ.212. Всего в ходе войны летчики Саддама Хусейна, летая на Ми-8, Ми-24 и «Газелях», сбили 53 вертолета противника.

Одна из наиболее впечатляющих воздушных побед Ми-24 - над иранским «Фантомом», одержанная 27 октября 1982 г. севернее н.п. Эйн-Хоша. Большинство источников утверждает, что истребитель был сбит на встречном курсе ПТУРами. Также зафиксирован по меньшей мере один факт обратного содержания (в последнем случае сбитый вертолет был оснащен пусковыми устройствами для ракет Р-60).

Ми-24А ВВС Ливии

Ми-25 ВВС Сирии, середина 80-х гг.

Ми-25 из Grupo Aero 3 ВВС Перу

В тени ирано-иракской войны остались малоизвестными факты применения Багдадом Ми-24 для подавления восстаний курдов. Участвовали экипажи боевых вертолетов и в захвате Кувейта в начале августа 1990г. Ми-24 эскортировали десантные вертолеты, подавляли очаги сопротивления и уничтожили несколько единиц бронетехники. В число сбитых кувейтцами 15 иракских вертолетов вошли и несколько Ми-24.

В ходе операции «Буря в пустыне» в январе-марте 1991 г. боевые вертолеты Хусейна никак себя не проявили - Багдад старался сберечь эту технику для борьбы с «внутренним врагом». Правда, полностью избежать потерь не удалось. Один Ми-24 был уничтожен корректируемой бомбой, сброшенной истребителем F-15, три - на своем аэродроме подразделением американской 24-й пехотной дивизии, один в поврежденном виде стал трофеем авангарда 82-й воздушно-десантной дивизии США под Басрой.

После победы союзники установили над южной и северной частями Ирака зоны, запретные для полетов самолетов и вертолетов его ВВС. Однако иракцы постоянно нарушали запрет, особенно на юге, совершая налеты на позиции шиитских повстанцев. В этих рейдах принимали участие и Ми-24. Полеты прекратились 22 августа 1992 г. после ультиматума Вашингтона. Ливия активно использовала свои Ми-24А и Ми-25 в Чаде во время гражданской войны между проливийской группировкой Г.Уэддея и режимом Х.Хабре. В октябре 1980 г. боевые вертолеты Миля участвовали в боях за Нджамену. В 1983 г. они применялись в операциях у населенных пунктов Умм-Шалуба, Абеше и Фая-Ларжо, против баз Хабре на территории Судана, при захвате анклава Калаит. В конце 1986 - начале 1987 гг. их задействовали при обороне населенных пунктов Бардаш, Зуар и Фада, у которого 3 января 1987 г. был сбит один Ми-24. В марте в результате захвата авиабазы Уади-Дум войскам Хабре достались три целехоньких Ми-24. Эти машины они отдали французам, а те, проведя всесторонние испытания, передали по одному вертолету в Великобританию и США. В августе чадские войска захватили ливийскую авиабазу Аузу, где на земле уничтожили один Ми-24. С 17 по 23 августа ливийцы предприняли контрнаступление, в ходе которого чадцы, используя трофейные зенитные средства, включая ПЗРК «Стре-ла-2» и ЗРК «Куб», сбили 9 самолетов и вертолетов, среди них - один Ми-24 (17 августа). Еще два боевых вертолета войска Каддафи потеряли в результате рейда чадцев на авиабазу Маатен-Эс-Сара: один был уничтожен на ВПП, второй - при попытке взлета. Его экипаж погиб. В западной прессе неоднократно отмечалось, что в составе ВВС Ливии, ввиду отсутствия достаточного количества летных кадров, воевали экипажи из Пакистана, Северной Кореи, Сирии, а также палестинцы. Не исключается участие в боевых действиях и советских специалистов.

Дебют Ми-24 ВВС Сирии состоялся в Ливане в июне 1982 г., в ходе пятой арабо-израильской войны. «Двадцатьчетверки» совместно с «Газелями» использовались для уничтожения израильских танков. И хотя в целом в июньских боях сирийские ВВС потерпели фиаско, действия вертолетчиков можно признать успешными. В прессе отмечалось, что с 6 по 11 июня боевые вертолеты этой страны совершили 93 вылета, выведя из строя большую часть из 55 уничтоженных с воздуха израильских танков. Также известно, что в районе горного местечка Айн-Згальта группа Ми-24 нанесла серьезный урон одной из израильских танковых бригад. Потерь в летних боях «двадцатьчетверки» Хафеза Асада не понесли.

После войны сирийцы активно применяли свои Ми-24 на юге Ливана в ходе борьбы с вооруженными правохристианскими формированиями. В задачи вертолетчиков входила и блокада морского побережья Ливана в районах, контролируемых фалангистами. 11 апреля 1989 г. во время одного из таких рейдов из-за ошибки пилотов произошел трагический инцидент. Пара Ми-24 атаковала и повредила находившиеся в 70 км западнее порта Тартус водолазный бот и буксир ВМС СССР, ранив семь советских моряков. Официальный Дамаск признал свою вину и принес извинения.

В Анголе Ми-24 вступили в бой в середине 80-х гг. Их экипажам, поначалу состоявшим из кубинских и восточногерманских советников, пришлось действовать против отрядов антиправительственной группировки UNITA, а также регулярных войск ЮАР. Традиционный для боевых вертолетов спектр задач дополнялся боевым охранением крупных наземных конвоев, ни один из которых не обходился без прикрытия парой Ми-24. Широкомасштабно «двадцатьчетверки» исполь зовались в ходе боев с отрядами UNITA близ городов Мавинга и Кассинга. О накале сражений свидетельствует факт, что к концу 1985г., по данным западных источников, все ангольские Ми-24 были выведены из строя. Например, по одному такому вертолету было сбито 3 и 23 июня. Противники отмечали высокую боевую живучесть Ми-24, подчеркивая, что против него неэффективно любое оружие калибром менее 23 мм. Поэтому и южноафриканцы, и бойцы Жонаса Савимби для борьбы с Ми-24 широко использовали трофейные системы советского производства: зенитные артиллерийские установки ЗУ-23-2, ЗСУ-23-4, ПЗРК «Стрела-2», «Стрела-2М» и «Игла-1», мобильные ЗРК «Стрела-1». Войска ЮАР также применяли зенитные орудия «Бофорс» и ЗРК «Кактус». В ответ ангольские вертолетчики использовали новые тактические приемы, например, полет на уровне верхушек деревьев. Густые джунгли глушили шум двигателей и винтов, и «вертушки» обнаруживали, лишь когда они появлялись над целью. Однако вскоре противник стал устраивать засады, размещая на вершинах пальм операторов ПЗРК.

В 1986 г. для восполнения потерь в Анголу из СССР была поставлена новая партия Ми-24. В октябре 1987 - начале 1988 гг… они приняли участие в боях с войсками ЮАР в районе города Куито-Кванавале, нанеся последним ощутимые потери в живой силе и технике. После ухода южноафриканцев пилоты Ми-24; действовали в различных районах Анголы против формирований Савимби. В тех боях 27 сентября 1988 г., 22 августа 1989 г. и 25 февраля 1990 г. были потеряны три вертолета. Еще одна машина разбилась 28 января 1990 г., попав в бурю во время боевого вылета. Когда советские, кубинские и восточногерманские военные специалисты покинули Анголу, у правительственных ВВС сразу же возникли проблемы с поддержанием боеготовности авиатехники и сохранением квалификации персонала. В настоящее время перебои, а то и прекращение поставок техники и запчастей из России привели к тому, что лишь несколько Ми-24 остаются боеспособными. Они продолжают использоваться в операциях против унитовцев.

Вьетнам получил Ми-24 в середине 80-х гг. Вертолеты нашли применение в операциях армии СРВ в Кампучии против отрядов «красных кхмеров». Несколько машин такого типа использовались и кампучийскими ВВС. Отмечалось, что вьетнамцы применяли боевые вертолеты по «обкатанной» на них же американской тактике. Цель отыскивалась с самолета-наводчика (Ан-2 или Cessna O-1 Birddog), с которого ее обстреливали НАР, снаряженными белым фосфором либо забрасывали ручными гранатами с подобной «начинкой». При горении фосфора выделялся густой белый дым, на который и ориентировались боевые вертолеты.

Пилоты ВВС Индии получили возможность ознакомиться с Ми-24 еще до их закупки. В печати отмечалось, что в годы войны в Афганистане группы индийских летчиков проходили там боевую стажировку, изучая опыт применения боевых вертолетов и выполняя полеты на Ми-24. Вскоре после приобретения первой партии Ми-24 индийцы применили их против пакистанских войск в 1987 г. в ходе инцидента на спорном между странами леднике Сиачин, что позволило добиться ряда успехов в боях. Однако наибольшую известность экипажам Ми-24 с зелено-бело-оранжевыми кокардами принес не Сиачин, а миротворческая миссия в Шри-Ланке в 1987-89 гг. Первой их боевой операцией стало участие в боях за город Джафна в 1987 г. против сил группировки «Тигры освобождения Тамил-Илама» (ТОТИ). Боевые вертолеты применялись для поиска и уничтожения отрядов сепаратистов, прикрытия транспортно-десантных вертолетов, нарушения коммуникаций «тигров», борьбы с катерами, на которых через Полкский пролив доставлялось оружие, боеприпасы и снаряжение. «Двадцатьчетверки» использовались в ходе многодневного сражения с «тиграми» в марте 1989 г. Одной из крупнейших акций с участием Ми-24 стала операция «Чекмейт», направленная на нейтрализацию отрядов ТОТИ в период выборов в местные органы власти осенью 1989 г. В боях вертолетчики использовали только стрелковое и неуправляемое оружие. Пусковые установки ПТУР были сняты для облегчения машин и ввиду отсутствия достойных целей. За все время конфликта индийцы не потеряли ни одного вертолета - легкое стрелковое оружие и крупнокалиберные пулеметы отрядов ТОТИ были малоэффективны против Ми-24.

В 1983-84 гг. Ми-24Д были поставлены сандинистскому правительству Никарагуа, которое задействовало их в боях против отрядов «контрас». Летно-технические характеристики Ми-24 позволяли им перехватывать любые типы летательных аппаратов, используемых вооруженной оппозицией. Однако воевать приходилось и с более сильным противником. Так, 13 сентября 1985 г. близ г. Халапа во время штурмовки позиций «контрас» со стороны соседнего Гондураса появились реактивные истребители F-86 и штурмовики А-37. Один Ми-24 был выведен из строя, однако неизвестно, кому принадлежит эта победа - «контрас» или ВВС Гондураса. Наиболее серьезной угрозой для сандинистских вертолетчиков в ходе этого конфликта стали ПЗРК «Ред Аи» и «Стингер» - два Ми-24 были сбиты 5 марта и 19 июня 1987 г. Один вертолет в декабре 1988 г. был угнан в Гондурас. Вероятно, пилота прельстило опубликованное в 1985'г. в журнале Solider of Fortune объявление о вознаграждении в 10000 USD тому, кто совершит такой «подвиг».

В 1990 г. гражданская война в стране окончилась, боевые вертолеты оказались непомерной роскошью для нищего государства и вскоре были проданы в Перу.

Приборная доска кабины летчика Ми-24В

Кабина летчика-оператора Ми-24В

Головная кабина Ми-24

Открытая дверь пилотской кабины Ми-24В

Ми-24 из состава авиации Сухопутных войск России, принимающей участие в боевых действиях в Чечне

Перуанские ВВС уже были знакомы с этим вертолетом, т.к. в начале 80-х гг. закупили в СССР партию из 12 Ми-24Д, которые использовали против вооруженных отрядов леворадикальных организаций «Сендеро Луминозо» и «ТунакАмару», а также в борьбе с наркомафией.

Кроме вышеназванных конфликтов, Ми-24 нашли применение в борьбе с вооруженной оппозицией в Алжире, Южном Йемене, Мозамбике, Судане, Сьерра-Леоне, Уганде и Хорватии.

Над одной шестой частью суши

Незадолго до распада СССР на территории его южных республик вспыхнула серия кровопролитных конфликтов. Первой «горячей точкой» оказался Нагорный Карабах. Ми-24 советской армейской авиации привлекались для патрулирования над очагами боевых действий, сопровождения автоколонн и транспортных вертолетов, подавления огневых точек. Естественно, обе враждующие стороны обстреливали «вертушки» из всех видов оружия - от охотничьих ружей до крупнокалиберных пулеметов и градобойных орудий. В январе 1990 г. Ми-24 задействовались при вводе войск в Баку, и под Гянджой один вертолет был подбит из «градобойки». В июле-августе 1991 г. появились сообщения об участии армейской авиации на стороне Азербайджана в карабахском конфликте. В ряде случаев машины получали боевые повреждения. Так, 20 июля в ходе штурмовки армянских огневых точек в Шаумяновском районе близ села Бузлук получили повреждения три Ми-24, и был ранен один летчик-оператор.

С распадом СССР ситуация в регионе еще более осложнилась. Азербайджан путем прямого захвата национализировал эскадрилью Ми-24 на авиабазе Сангачалы, а армяне «положили глаз» на вертолеты, базировавшиеся под Ереваном. Не удалось остаться безучастными наблюдателями в этом конфликте и частям ЗакВО, перешедшим под юрисдикцию России. Так, 3 февраля 1992 г. группа Ми-24, сопровождая Ми-26 с армянми беженцами, отбила атаку неизвестного МИ-8. Правда, довести своего подопечного до и не удалось - он был сбит ПЗРК.

Посадочная фара на Ми-24В

Достаточно этапной операцией с участием российских -24 стала эвакуация из Степанакерта личного тава и техники 366-го мотострелкового полка, веденная с 27 февраля по 7 марта 1992 г. Боевые вертолеты прикрывали транспортные 6 и Ми-26. В те дни огнем с земли один Ми-24 подбит и совершил вынужденную посадку. 12 российские «двадцатьчетверки» приняли участие в эвакуации останков шести человек со сбитого колькими днями ранее Ми-26. Азербайджанские Ми-24 впервые появились полем боя 19 февраля 1992 г., нанеся удар армянским позициям возле села Карагалы. пилотировали бывшие советские летчики, пючившие контракты с азербайджанской стоороной. Впоследствии эти вертолеты широко причлись для борьбы с бронетехникой армян, их эпрайонами и огневыми точками. Противобоствующая сторона заявляла, что в марте того года были сбиты 2 Ми-24, а 18 сентября 1992 г. сентября 1993 г. - еще по одному. В некоторых случаях экипажи погибли. В апреле 1992 г. армяне захватили два Ми-24, принадлежавших отдельной эскадрилье з гвардейского вертолетного полка. Через колько дней машины были возвращены. Первые достоверные сведения об использовании армянами Ми-24 относятся к августу 1992 г. Спектр их применения был аналогичен азербайджанскому, хотя чаще всего их использовали для ведения разведки. Они участвовали практически во всех крупных операциях, к примеру, в Кельбоджарской. Не избежали их экипажи и боевых потерь. Так, по заявлению азербайджанской стороны, в сентябре и 12 ноября 1992 г. армяне потеряли два Ми-24. К началу 1993 г., по данным западной прессы, у Армении имелось 11 «двадцатьчетверок», а у Азербайджана - 8.

В Грузии еще в советские времена началась затяжная война в Южной Осетии, где в Цхинвали базировался полк Ми-8 и Ми-24. Часть имела приказ держаться в стороне от конфликта, однако в силу сложившихся обстоятельств приказ неоднократно нарушался. Например, 12 февраля 1991 г. «двадцатьчетверки» принудили к посадке Ми-8 Грузинского УГА, который появился в закрытой для полетов зоне. На его борту, помимо «мирных» пассажиров, находились оружие и боеприпасы. Уже после распада Союза, в один из июньских дней 1992 г. вертолетчики части совершили вылет на штурмовку грузинской бронетехники, постоянно обстреливавшей аэродром базирования полка. Был подбит БТР. Пострадавшие пригрозили расправой экипажам, однако обещание выполнить не успели - в том же месяце полк расформировали, а его матчасть передали грузинской армии.

Не прошло и двух месяцев, как новые хозяева нашли применение своему приобретению. В ходе грузино-абхазской войны Ми-24 осуществляли огневую поддержку грузинских войск при их вводе в Сухуми,, подавляли очаги сопротивления и уничтожали бронетехнику и плавсредства абхазов, а также использовались против партизан. Например, в ночь на 27 декабря, отражая попытку высадки абхазских диверсантов, боевые вертолеты повредили катер противника. Свой первый боевой вертолет грузины потеряли 5 октября 1992 г., еще один абхазы сбили 4 июля следующего года. Есть свидетельства, что в обоих случаях Ми-21 стали жертвами ПЗРК. Надо отметить, что под огонь грузинских «двадцатьчетверок» часто попадали и российские объекты: от военной сейсмолаборатории до зданий санаторно-курортного комплекса. Еще в начале конфликта, 27 августа, Ми-24 обстрелял российское гражданское судно на подводных крыльях «Комета-44», убив одного и ранив одиннадцать человек. После абхазской войны грузинские Ми-24 применялись правительственными войсками в операциях по подавлению вооруженных формирований экс-президента страны З.Гамсахурдия.

В грузино-абхазском конфликте приняли участие и россияне. Их Ми-24 совершали вылеты, главным образом, на сопровождение транспортных вертолетов. При этом им доставалось от обеих враждующих сторон. Периодически боевые вертолеты выполняли вылеты на разблокирование российских автоколонн в

различных районах Грузии. В октябре 1992 г. Ми-24 без опознавательных знаков неудачно атаковал Ми-8, на борту которого на фронт прилетал Э.Шеварнадзе.

С 1992 г. печальную географию применения «двадцатьчетверок» над бывшим Союзом пополнил Таджикистан. Российские, узбекские и таджикские вертолеты, действуя от Душанбе до Памира, от афганской границы до северных районов страны, активно применялись против вооруженных формирований антиправительственной исламской оппозиции. Уже в августе их задействовали для уничтожения бронетехники, угнанной из расположения 181-го бронетанкового полка российской 201-й мотострелковой дивизии в Курган-Тюбе. В декабре они приняли участие в разгроме отрядов оппозиции в районе г. Кофирнихон (при этом 18 декабря был сбит один Ми-24). Весной следующего года «двадцать-четверки» применялись в ходе очистки от исламистов Гармского района. Позже центр тяжести боевой работы переместился к афганской границе, за которой оппозиция имела базы и лагеря подготовки. Пилоты боевых вертолетов наносили удары по обе стороны границы.

Осенью i992 г. в Северной Осетии вспыхнул осетино-ингушский конфликт, и туда в ноябре ввели федеральные войска. Экипажи Ми-24, в основном, выполняли раз-ведполеты. Изредка вертолетчики привлекались к ударным операциям, например, 4 ноября для уничтожения «неопознанной» колонны из двух БТР и четырех грузовиков.

В Москве, в ходе событий октября 1993 г. был отмечен пролет пары Ми-24 в районе Белого дома. С вертолетов велась разведка перед началом расстрела здания верными президенту частями.

В ряде случаев экипажи российских Ми-24 применяли тэужие «в мирных целях». Примером может служить случай, происшедший в марте 1993 г. Во время паводка на Оке в районе города Белев был сорван понтон со стоящим на нем копром, который понесло вниз по течению. Высокий и массивный копр создавал реальную угрозу трем нижерасположенным линиям ЛЭП и мосту. Для затопления понтона был вызван Ми-24. Вертолет совершил несколько заходов на цель и затопил ее, выпустив весь боезапас НАР.

В сентябре 1994 г. боевые вертолеты Миля появились над Чечней. Поначалу это были четыре довольно изношенные машины, пилотируемые летчиками-наемниками, заключившими контракты с Временным Советом Чеченской республики -руководящим органом антидудаевской оппозиции. Позже количество вертолетов увеличилось. Действовали эти силы вполне успешно. Так, 30 сентября, 25 октября и 25 ноября «двадцатьчетверки» совершили налеты на контролируемые Грозным аэродромы, уничтожив и повредив на земле 11 самолетов и вертолетов. 10 октября Ми-24 нанесли удар по отрядам Дудаева, убив 24 человека, а 23 ноября совместно с российскими Су-25 - по месту дислокации чеченского танкового полка в Шали, уничтожив 21 танк, 14 БТР и 201 человека. 26 ноября 7 Ми-24 прикрывали с воздуха окончившийся провалом танковый рейд оппозиции на Грозный. По заявлениям дудаевцев, им удалось сбить один вертолет. В начале декабря российские погранвойска заявили, что боевые вертолеты Временного совета сбили неопознанный транспортный самолет, летевший в сторону Азербайджана. 11 декабря в Чечне началась война, продолжающаяся и поныне. В этих событиях, достаточно хорошо освещенных прессой, в т.ч. и «АиВ», активно использовались и Ми-24. За последнее время наибольшую известность получило применение «двадцатьчетверок» в операции по освобождению заложников в Кизляре, а также в очередном штурме села Бамут и расположенного в его окрестностях укрепрайона бывшей стартовой позиции МБР. Сейчас применение боевых вертолетов в Чечне в целом носит типичный для противопартизанской войны характер и сводится к действиям против отдельных отрядов, узлов сопротивления, баз, транспортных средств, патрульным полетам и прикрытию своих транспортных колонн.

ГУВ с двумя 7,62-мм и одним 12,7-мм пулеметами

Дверь грузовой кабины

Кресло кабины пилота

Ми-24, доставшиеся после распада СССР Беларуси, нашли боевое применение в ПВО этой страны. К сожалению, здесь не обошлось без трагического инцидента. 12 сентября 1995 г. экипаж Ми-24 неправильно опознал воздушный шар, принимавший участие в международных соревнованиях по воздухоплаванию, и сбил его в районе города Береза Брестской области. Погибли два американских аэронавта.

Немалый парк «двадцатьчетверок» унаследовала Украина. В мае 1996 г. в распоряжении ВВС, ПВО и Национальной гвардии имелось 26 машин, из которых наиболее активно эксплуатируются Ми-24 отдельной эскадрильи НГУ, дислоцированной в городе Белая Церковь Киевской области. Основное же количество - 271 вертолет (из них 217 - модификаций «В», «П» и «ВП») - сосредоточено в армейской авиации. Нынешней весной из 6 Ми-24П и 4 Ми-24К сформировали 8-ю вертолетную эскадрилью (боевую) под командованием п-ка А.И.Лева, которая вошла в контингент войск ООН, выполняющий миротворческие операции в Восточной Славонии. С 10 апреля она находится на аэродроме Клиса, расположенном между городами Осиек и Вуковар, в районе, где еще совсем недавно шли ожесточенные бои между сербами и хорватами. «При передислокации эскадрильи в Клису мы садились на полосу, от которой всего в полутора километрах стояли сербские пушки, - говорит начальник армейской авиации Украины п-кА.Д.Корниец. - Сегодня, когда идет процесс развода войск, наши летчики выполняют полеты на патрулирование демилитаризованной зоны, воздушную разведку, сопровождение транспортных Ми-8 из другой украинской эскадрильи. (Кстати, эти два подразделения - вся авиация войск ООН, базирующаяся в бывшей Югославии.) Задания выполняются с боекомплектом, включая ПТУРы, однако, к счастью, оружие применять не приходилось. За первые два месяца пребывания экипажи 8-й боевой выполнили 237 полетов с общим налетом 288 часов и заслужили высокую оценку командующего контингентом войск ООН бельгийского генерала Скупса.

ГУВ с 30-мм гранатометом на внутреннем пилоне

Следует отметить, что за каждый час полета Ми-24 ООН платит Украине 2900 USD, а общая сумма контракта пребывания наших авиаторов в Восточной Славонии в течение полугода составляет 8 млн. USD. Была бы возможность, я бы все эти средства направил на поддержание исправности парка авиатехники, ведь мизерное бюджетное финансирование привело к тому, что только 25% наших Ми-24 находятся в летном состоянии. Это прежде всего связано с расходом ресурса рулевых винтов, редукторов ВР-24 и лопастей несущих винтов. В поисках выхода из создавшегося положения мы сотрудничаем с коллективом М.В.Вайнберга, вырабатывая решения по продлению календарного срока службы агрегатов вертолетов в условиях низкой интенсивности их эксплуатации. Общий назначенный ресурс позволяет летать на 65% имеющегося парка Ми-24 до 2006 г., а последнюю «двадцатьчетверку» мы вынуждены будем списать в 2010 г. Что придет им на замену? Вопрос сложный и пока открытый».

Казалось бы, в России вопросы, связанные с эксплуатацией Ми-24 и заменой их на более современные образцы, должны решаться проще. Однако в одном из интервью командующего авиацией Сухопутных войск ген.-п-ка В.Е.Павлова читаем: «… почти 100% наших боевых вертолетов - морально изношены. Хорошие машины, надежные. Доказавшие это еще в Афганистане. Но они уже устарели. Особенно это касается вооружения и бортового оборудования. Ночью мы на этих вертолетах воевать не можем. Существует новый боевой вертолет Ка-50. Но получено всего 12 таких машин. Поэтому применение их в Чечне было нецелесообразно… На это нужны средства, но финансирование - это проблема проблем».

А пока наши государства найдут деньги на радикальное обновление вертолетного парка, временным решением проблемы может стать программа модернизации Ми-24, предлагаемая МВЗ им. М.Л.Миля и заводом «Роствертол».

Петр Б. Бутовски/ Гданьск, Польша*

Продолжение следует…

Ми-35М - второе дыхание «двадцатьчетверки»

Подвеска ПТУР комплекса «Атака»

Пусковые установки комплекса «Игла-В»

Еще в ходе берлинского авиасалона IUV94 появилась информация, что МВЗ им. М.Л.Миля совместно с заводом "Роствертол" из Ростова-на-Дону работает над программой модернизации Ми-24, а также его экспортных вариантов Ми-25 и Ми-35. Цель - повышение боевой эффективности, живучести и улучшение эксплуатационных характеристик. Усовершенствованные Ми-24, поставляемые за пределы России, будут называться Ми-35М. Предлагаемые изменения можно вводить постепенно, а многие из них уже реализованы на Ми-24ВП последних серий выпуска.

Машины первого этапа модернизации получат наименование Ми-35М1. Необходимые доработки сводятся к приведению Ми-24Д и Ми-24В к стандарту Ми-24ВП. (Техдокументация уже выпущена). Кроме того, двигатели будут заменены но-вымиТВЗ-117ВМАбольшей мощности, особенно в условиях высоких температур и низкого давления атмосферы. В системе управления вместо бустеров КАУ-110 установят новые КАУ-115, что позволит улучшить маневренность вертолета. Будет установлен дополнительный маслорадиатор главного редуктора. На этих машинах появятся апробированные на Ми-28 пусковые установки АПУ-8/4-У, позволяющие брать по 8 ПТУР 9М114 комплекса "Штурм-В"* под каждую консоль. Это даст возможность упразднить вертикальные законцовки крыла вместе с размещенными на них балочными держателями и, укоротив крыло, снизить массу планера. Фотопулемет С-13 заменят на СШ-45, позволяющий регистрировать положение цели в окуляре прицела. Новый бортовой тренажер БТШ-24, кроме имитации запуска и наведения на цель ПТУРов, одновременно сможет моделировать применяемые противником помехи. Вертолет оборудуют новыми балочными держателями оружия БДЗ-УВ со встроенными подъемниками груза. По специальным заказам могут устанавливаться дополнительные блоки навигационного комплекса, к примеру, спутниковой навигации. Экипаж Ми-35М1 получит очки ночного видения ОНВ-2.

Следующая группа изменений связана с анализом опыта применения Ми-24 в Афганистане. Надо отметить, что на всех Ми-24 в СНГ такие доработки уже проделаны и эти новшества касаются лишь экспортных машин. На Ми-35М1 будет увеличен запас отстреливаемых ИК-ловушек в обтекателях по бокам хвостовой части фюзеляжа (в каждом по 3 кассеты АСО-2В, содержащих по 32 патрона). Для оповещения экипажа об облучении РЛС противника будет установлена станция СПО-15 (Л-006) "Береза", а для постановки активных И К-помех - станция Л-166В-11Е. Предусматривается возможность оборудования вертолета ЭВУ. Для предотвращения взрыва в случае прострела топливные баки станут заполняться пенополиуретаном. Для избежания потери гидрожидкости при повреждении гидросистемы последняя будет оснащена дополнительными клапанами. Тяги управления рулевым винтом отведут друг от друга, чтобы минимизировать вероятность их поражения одним снарядом.

* Перевод с польского Андрея В. Хаустова.

** Возможно использование и новейших ПТУР комплекса "Атака-В". Они существуют в нескольких вариантах. Основным, предназначенным для поражения бронированных целей, является ракета 9М120с кумулятивной боевой частью (БЧ), а также ее улучшенный вариант 9М220. Ракета 9М120Ф (Ф - фугасная) отличается установкой комбинированной БЧ (кумулятивной и фугасной последовательно). Для уничтожения воздушных целей служит ракета 9М220О с осколочной БЧ. Все варианты ракеты имеют дальность пуска до 6 км, их система наведения - полуавтоматическая радиокомандная. Согласно рекламным данным, вероятность поражения цели равна 0,95, а боевая эффективность ракет комплекса "Атака-В" в 1,7-2,2 раза выше ракет 9М114.

В настоящее время проводятся опытно-экспериментальные работы по весовому совершенствованию вертолета. Помимо укороченного крыла, предполагается установить новый крестообразный рулевой винт по образцу Ми-28. Лопасти несущего винта планируется изготавливать из стекловолокна, автомат перекоса будет усовершенствован. Все это позволит существенно облегчить конструкцию машины. Уменьшение массы еще на 85 - 90 кг возможно при замене убираемого шасси на фиксированное. В итоге, после всехдоработок масса пустого Ми-35М1 составит 8350 кг, что на 270 кг меньше, чем у Ми-24В, нормальная взлетная масса составит 11100 кг, максимальная - 11500 кг. Максимальная скорость - 300-320 км/ч, крейсерская - 270-280 км/ч, статический потолок - 2100 м (МСА), практический потолок - 4600 м, дальность с 5% АНЗ топлива - 420 км.

Еще более совершенный вариант вертолета получит обозначение Ми-35М2. На нем, помимо прочего вооружения, возможно использование ракет класса "воздух-воздух" 9М39 комплекса "Игла-В" (модификация ПЗРК "Игла"). Ракета 9М39 оснащена пассивной инфракрасной системой наведения, имеет осколочную БЧ и весит вместе с ПУ 14 кг. Минимальная дальность пуска составляет 800 м, максимальная - 5200 м, высота полета цели - от 20 до 3500 м, а вероятность ее поражения - 0,95. Пушка ГШ-23Л будет заменена на ГШ-23В с жидкостным охлаждением, что позволит вести огонь длинными очередями и с меньшими интервалами. Планируется установка новой радиоаппаратуры связи с наземными войсками и станции наведения ПТУРов. Масса пустого Ми-35М2 составит 8050 кг. Максимальная скорость вертолета составит 312 км/ч, скороподъемность - 12,4 м/с, статический потолок - 2500 м, а практический - 5750 м.

На третьем этапе модернизации появится Ми-35МЗ. На вооружение авиации Сухопутных войск России он поступит под обозначением Ми-24ВМ. Вертолет получит пилотажно-навигационный комплекс ПНК-24, созданный по подобию ПрПНК-28 вертолета Ми-28. Комплекс управления оружием "Тор-24", заменяющий "Радугу", также базируется на технических решениях, реализованных на Ми-28. Будет демонтирована станция постановки активных ИК-помех Л-166В-11Е. Выяснилось, что против новейших зенитных ракет она не только неэффективна, но и облегчает им удерживать контакт с целью. Взамен вертолет получит станцию предупреждения "Мак-УФМ", работающую в ИК-диапазоне (ранее она была апробирована на Су-24М и Су-39), и радиолокационную аппаратуру предупреждения "Пастель".

Кабина пилота-оператора на и-35М

Тепловизионное устройство системы CHLIO

Эти комплексы работают совместно с автоматом отстрела ловушек УВ-26, что позволит отстреливать их только в случае опасности. Масса пустого Ми-35МЗ составит 8200 кг, максимальная скорость - 300 км/ч, статический потолок - 2400 м, практический потолок - 4800 м, дальность полета с 5% АНЗ -420км.

МВЗ им. М.Л.Миля разослал предложения по модернизации Ми-24/25/^5 в страны, где эксплуатируются эти вертолеты. Некоторые государства уже выразили заинтересованность, преждэ всего установкой пушки и доработкой машин под установку ПТУР "Атака-В".

"Живой" экземпляр Ми-35М впервые демонстрировался публично в Париже в июне 1995 г. Машина была близка к Ми-35М2. Вертолет имел укороченное крыло, новый несущий и хвостовой винты, вооружение, включавшее комплексы "Атака" и "Игла". В отличие от ранее распространенной информации, на этом экземпляре стояли французские навигационная система Nadir 10 и система управления оружием NOCAS (Night Operation Capable Avionics System), совместно разработанная фирмами Sextant Avionique и Thomson-TTD Optronic. NOCAS взаимодействует с аппаратурой ночного видения Chlio, системой индикации на лобовом стекле VH-100 и жидкокристаллическими индикаторами SMD 45H. Этот же вертолет экспонировался на Московском международном авиакосмическом салоне (МАКС-95) в августе 1995 г.

Помимо новых военных вариантов Ми-24, появились и другие. В ходе МАКС-95 впервые демонстрировался милицейский патрульно-спасательный вертолет Ми-24ПС. Он предназначен для поддержки, транспортировки и десантирования милицейских (полицейских) групп и проведения поисковых и спасательных операций. В настоящее время известно два варианта Ми-24ПС. Первый из них создан на базе Ми-24П и вооружен 30-мм неподвижной пушкой ГШ-ЗОК. Вертолет оснащен системой спутниковой связи и комплексом связи, применяемым российским спецназом. В носовой части вертолета на месте демонтированной станции наведения ракет установлена поисковая фара ФПП-7, громкоговорители большой мощности и гиростабилизированный оптический комплекс. Кроме того, в носовой части фюзеляжа установлен метеолокатор. В грузовой кабине Ми-24ПС может транспортироваться штурмовая группа из шести человек. Для облегчения десантирования на фюзеляже вертолета установлены поручни, захваты и зацепы (одновременно по канатам могут опускаться на землю четыре человека), а также бортовая лебедка ЛПГ-4 грузоподъемностью 120 кг. Второй Ми-24ПС, экспонировавшийся на МАКС-95 в бело-синей окраске, не оснащен метеолокатором и пулемет-но-пушечным вооружением. Он имеет крыло меньшего размаха, под которым на пилонах крепятся два подвесных топливных бака. В носовой части фюзеляжа машины в подвижном шарообразном контейнере установлен тепловизор, служащий для поиска объектов ночью. Так же, как и у первого варианта, на вертолете имеются мощные громкоговорители. По заявлению представителя ОКБ, летно-технические характеристики Ми-24ПС близки к параметрам Ми-24В.


МИ-24ПС



"Восьмерка" - первый "летающий кит" Антонова

В начале 50-х годов советская военно-транспортная авиация не располагала самолетом, отвечающим современным требованиям. Наиболее совершенным отечественным ВТС был Ил-12Д, созданный на базе пассажирского Ил-12. В то время в США массово эксплуатировался специальный транспортный самолет С-119, началось серийное производство "классического" ВТС С-123*, а фирма Lockheed разрабатывала машину нового поколения - турбовинтовой С-130. 17 апреля 1953 г. министр оборонной промышленности СССР Д.Ф.Устинов на материалах ЦАГИ, содержащих информацию о сборке двух опытных С-130, написал резолюцию: "Тов. Хруничеву**. Прошу переговорить." Это послужило толчком к созданию отечественного специализированного ВТС с ТВД.

В Советском Союзе в те годы существовало несколько проектов специализированных транспортных самолетов. Конструкторское бюро Р.Л.Бартини в 1944-48 гг. работало над поршневыми ВТС Т-108 и Т-117, а также Т-200 с комбинированной силовой установкой. Однако реализация данных проектов была затруднена, т.к. к тому времени КБ Бартини закрыли. В ОКБ-153 под руководством О.К.Антонова в декабре 1951 г. подготовили эскизный проект десантно-транспортного самолета ДТ-5/8 с двумя ТВД. Машина имела максимальную грузоподъемность 8 т, была оснащена шасси высокой проходимости и большим хвостовым люком, позволяющим осуществлять посадочное и воздушное десантирование войск и техники. Связывая большие надежды с этим проектом, Антонов принимал активное участие и в "проталкивании" работ по созданию турбовинтового двигателя соответствующей размерности***.

Летно-технические характеристики, заявленные в проекте ДТ-5/8, в общемсоответствовали потребностям ВТА. 11.12.53 г. выходит Постановление СМ СССР № 2922-1251 о создании в ОКБ Антонова (переименовано после перебазирования на Киевский авиазавод № 473 в ГСОКБ-473) транспортного самолета с двумя ТВД. 23 декабря МАП издает соответствующий приказ за № 278. Данные документы предписывали также ОКБ Ивченко доработать двигатель ТВ-2**** для установки на этот самолет.

В ГСОКБ-473 новому самолету присвоили шифр изделие "П", ведущим конструктором по машине назначили А.Я.Белоли-пецкого. Для выполнения такого сложного задания КБ не имело производственных возможностей и необходимого количества специалистов. По инициативе Антонова уже в начале 1954 г. в Киев начали прибывать авиаинженеры из Москвы, Риги, Ленинграда, Таганрога и Воронежа. В апреле коллектив принял первый большой выпуск студентов ХАЙ. Завод №473 передал ОКБ один из сборочных цехов для опытного производства.

Особую обеспокоенность Антонова вызывало отсутствие у коллектива опыта создания подобного самолета. Главный конструктор обращается к А.Н.Туполеву и С.В.Ильюшину с просьбой направить в его ОКБ чертежи по Ту-16 и Ил-28, разрешить ознакомиться с конструкциями этих самолетов непосредственно на серийных заводах. Вскоре одна группа киевских конструкторов изучала Ил-28 на авиазаводе в Москве, другая - Ту-16 в Казани. Помог Антонову и Бартини. "Мы были с ним в хороших отношениях,-вспоминал впоследствии Олег Константинович,- и я написал: нельзя ли получить у Вас чертежи пола? Они этот пол не сделали, а мы осуществили на Ан-8, немного видоизменив. Идея конструкции пола была очень интересная. Она заключалась в том, что сквозь шпангоуты пропускались продольные балки ферменной конструкции. В результате пол получился очень прочным, легким, и никаких претензий к нему не было". Благодаря приобретенному опыту удалось избежать многих ошибок при проектировании и существенно сократить сроки создания нового самолета. В июле 1954 г. эскизный проект изделия "П" был закончен.

** М.Л.Хруничев - а то время министр авиапромышленности СССР.

*** В июне 1952 г. О.К.Антонов, А.Г.Ивченко и М.Л.Миль обратились к Хруничеву с письмом, в котором отмечали: "Для развития конструкции десантно-транспортных вертолетов, скоростных пассажирских и десантно- транспортных самолетов необходимо создание ТВД мощностью порядка 3000 э.л.с. Учитывая, что разработка двигателя должна идти с некоторым опережением, было бы целесообразно работы над ним начать немедленно. Просим поддержать наше предложение".

**** Двигатель создавался в 1947-50 гг. в ОКБ Н.Д.Кузнецова при участии немецких специалистов. Обладал малым ресурсом и невысокой надежностью. В частности, из-за разрушения редуктора в мае 1953 г. разбился первый опытный экземпляр бомбардировщика Ту-95.

Рисунок первого варианта изделия "П"

Специфика разрабатываемого самолета поставила перед коллективом ОКБ ряд сложных проблем, требовавших проведения большого объема теоретических и экспериментальных исследований. Особую сложность вызвало конструктивное решение хвостовой части фюзеляжа с большим грузолюком (длина 7,4 м и ширина 2,95 м). Незамкнутый контур фюзеляжа плохо воспринимал нагрузки от хвостового оперения. Была разработана под руководством Е.А.Шахатуни методика прочностного расчета такого силового отсека, затем построена его модель в масштабе 1:10 с точным воспроизведением всех узлов и соединений, включая крепеж заклепками. Проведенные прочностные испытания этой модели позволили выбрать оптимальный по весу вариант конструкции люкового отсека. В дальнейшем на статиспытаниях фюзеляж выдержал 102% расчетных нагрузок.

Для изучения взаимного влияния самолета и десантируемых с него в воздухе грузов под руководством А.П. Эскина и В.Н. Гельприна были проведены летные исследования на масштабных моделях фюзеляжа изделия "П". Две модели в масштабе 1:5 с находящимися в них динамически подобными моделями грузов подвешивались под крылья Ан-2Ф. Модели в масштабе 1:10 устанавливались между крыльями Ан-2. В полете на различных скоростях и углах атаки производили сброс моделей грузов и фотографирование траекторий их падения. Эти эксперименты и выполненные под руководством А.Ю.Маноцкова теоретические расчеты позволили разработать требования к десантно-транспортному оборудованию и парашютным системам, отработать в дальнейшем безопасную методику воздушного десантирования техники, в частности, метод срыва груза с помощью вытяжных парашютов.

26 октября 1954 г. под председательством генерала-майора авиации В.И. Лебедева состоялась макетная комиссия заказчика по изд."П". Самолет был представлен с альтернативными вариантами двигательной установки: ТВД ТВ-2Т (на левой консоли) и ТРД АЛ-7 (на правой консоли). Заключение комиссии: "Предъявленный гл. конструктором Антоновым O.K. макет транспортно-десантного самолета с 2-мя турбовинтовыми двигателями ТВ-2Т (заводской шифр самолета "П") -одобрить". 17 ноября Главком ВВС П.Ф. Жигарев утвердил протокол комиссии. Однако в письме к Председателю Совмина СССР Г.М.Маленкову от 30.11.54 г. Антонов отмечает: "… Несмотря на то, что работы по проектированию самолета ведутся с опережением графика, утвержденного министром, а макет построен в срок и принят макетной комиссией, производство самолета, возложенное на завод 473, должным образом не развернуто… Ход работы по турбовинтовому двигателю для самолета вызывает серьезную тревогу. Гл. конструктор ОКБ-478 А.Г.Ивченко не получил до сих пор необходимого количества исходных двигателей ТВ-2 для их переделки и доводки. Необходимо отметить, что производство ТВД имеет большое значение для транспортной авиации в целом, так как, благодаря их экономичности, они имеют все данные стать на ближайшие 10-15 лет основными двигателями пассажирских и десантно-транспортных самолетов. В Англии построены пассажирские самолеты "Вайкаунт" и "Британия" с ТВД. В США, которые отстают в этом отношении от Англии, ведут широкие работы по установке ТВД на ряде транспортных и пассажирских самолета".

В следующем году ОКБ Ивченко адаптировало ТВ-2 под изд. "П". Двигательная установка прошла испытания на натурном стенде в аэродинамической трубе ЦАГИ Т-104 и на летающей лаборатории Ту-4. Новый ТВД, получивший обозначение ТВ-2Т, обладал взлетной мощностью 6500 э.л.с.

Самолет "П" создавался в кооперации со многими авиазаводами страны. Постройка фюзеляжа и общая сборка машины осуществлялись на опытном производстве ОКБ. В конце 1955 г. O.K. Антонов и директор завода № 473 В.А. Степанченко подписали акт о готовности самолета к проведению наземных и летных испытаний. Заместителем главного конструктора по летным испытаниям был назначен А.Я. Белолипецкий, его помощником - Р.С. Король.

Торжественная выкатка нового самолета, получившего обозначение Ан-8, состоялась в начале февраля 1956 г. Это событие коллектив ОКБ приурочил к 50-летию главного конструктора. Однако при подготовке к первому вылету обнаружилась негерметичность топливных баков, для устранения которой машину пришлось вернуть в цех.

Модель фюзеляжа изд."П" в масштабе 1:10, установленная на Ан-2

Модель фюзеляжа изд."П" в масштабе установленная под крылом Ан-2Ф

Натурный макет изделия "П"

11 февраля летчики-испытатели ЛИИ Герой Советского Союза Я.И. Берников (командир) и В.П. Васин (второй пилот) впервые подняли Ан-8 в воздух. В состав экипажа входили: штурман П.Кондратьев, бортрадист Чижиков, бортинженер И.М. Морозов и ведущий инженер Евдокимов. Взлетев с аэродрома Святошино*, самолет, несмотря на возникшие неполадки в системе управления закрылками, перелетел в Борисполь, где уже на следующий день начались его заводские испытания. Машина испытывалась также в киевском аэропорту "Жуляны" и ЛИИ.

*Аэродром авиазавода № 473.

Первый опытный Ан-8 с двигателями ТВ-2Т

Ведущими летчиками на этом этапе были: Я.И. Берников, Г.И. Лысенко и Ю.В. Курлин. Примечательно, что тогда же состоялась и первая публичная демонстрация самолета - 18 августа опытный Ан-8 принял участие в воздушном параде над Тушино совместно с другой новинкой советской авиатехники Ту-104. 2 октября закончились заводские испытания "восьмерки", и машина была передана в ГКНИИ ВВС на государственные испытания, которые завершились 27 ноября 1956 г.

В ходе испытаний Ан-8 были выявлены неудовлетворительные штопорные характеристики, недостаточная путевая устойчивость, шимми передней опоры шасси и ряд других дефектов. Проблематичным оказалось и использование на самолете ТВ-2Т. Двигательная установка имела ненадежный запуск, неустойчиво работала на больших высотах и обладала малым ресурсом (через 5-10 часов работы прогорали лопатки турбины). Экспериментальные технические решения, заложенные в конструкцию этого двигателя, не позволяли устранить указанные недостатки. В сложившейся ситуации Ивченко предложил заменить ТВ-2Т форсированным вариантом АИ-20 (взлетная мощность 4000 э.л.с.). Исследовав работу этого двигателя на повышенных режимах, ОКБ-478 заявило о возможности создания его модификации АИ-20Д со взлетной мощностью 5500 э.л.с. 4 апреля выходит Постановление СМ СССР № 373-184, предписывающее устранить на опытном самолете обнаруженные недостатки и установить двигатель АИ-20Д, после чего запустить Ан-8 в серийное производство на Ташкентском авиазаводе.

Серийный Ан-8 с двигателями АИ-20Д

В течение полугода опытную машину модифицировали, в частности, увеличили площадь форкиля и установили на фюзеляже противоштопорные интерцепторы, оснастили новыми, существенно более легкими двигателями. После доработок масса пустого самолета уменьшилась на 3 т. В июне 1957 г. КБ начало передачу чертежей Ан-8 на серийный завод.

Модифицированная "восьмерка" взлетела 30 октября 1957 г. Испытания самолета затянулись до 21 ноября 1958 г. Проходили они сложно. Так, в одном из полетов из-за проявившейся перекомпенсации руля направления возникла критическая ситуация, и только мастерство экипажа ГКНИИ ВВС спасло опытную машину. Но основная причина задержки -доводка АИ-20Д. Несмотря на большой объем проведенных стендовых и летных испытаний этого двигателя, получить заявленную мощность не удавалось. Однако Ташкентский авиазавод уже завершал постройку первых восьми серийных экземпляров. Поэтому было принято совместное МАП и ВВС решение о передаче в эксплуатацию Ан-8 с ограничением мощности двигателя до 5180 э.л.с.

Взлетную массу самолета ограничили величиной 38 т (против 42 т для машины с ТВ-2Т). В конце 1958 г. заводской экипаж (Н.С.Гаврицкий, Г.Д.Жданов, Ю.М.Сорокин, А.Н.Мягков) поднял в воздух первый самолет серийной постройки (зав. № 8340101). От опытной эта машина отличалась доработкой ряда систем: управления шасси, дренажа топливных баков, высотной, противообле-денительной. Кроме этого, на ней произвели усиление бортов фюзеляжа в зоне винтов и ограничили углы отклонения РН.

Серийный Ан-8 (зав. № 9340304) был передан на госиспытания в июне 1959 г.


Между революцией и войной

(Воспоминания советского военного советника об авиации Афганистана 1978-79 гг.)

Валерий И. Аблазов/ Киев Фото из архива автора

Валерий Иванович Аблазов - потомственный авиатор. Его отец, Иван Степанович, свою летную карьеру начал в 1935 г. на Р-5, прошел Великую Отечественную войну, а завершил службу в 1963 г. в должности зам. начальника управления боевой подготовки 17-й ВА. Автор находился в Афганистане с 20 июня 1979 г. по 17 июля 1981 г. в качестве военного советника заместителя начальника училища ВВС и ПВО ДРА. В этот период он также работал в Главном штабе ВВС и ПВО Афганистана, органах и группах боевого управления ВВС, принимал участие в подготовке и проведении ряда операций. Награжден орденом "За службу Родине в Вооруженных Силах" III степени и медалями. После возвращения в Советский Союз преподавал в Киевском высшем военном инженерном авиационном училище. Ныне полковник в отставке В.И.Аблазов - заместитель председателя Комитета ветеранов войны в Афганистане и военных конфликтов в других зарубежных странах при Президенте Украины.

Между революцией и войной

(Воспоминания советского военного советника об авиации Афганистана 1978-79 гг.)

Военное сотрудничество Советской России и Афганистана началось подписанием 28 февраля 1921 г. Договора о дружбе и взаимопомощи. Северный сосед взялся среди прочего безвозмездно передать в распоряжение короля Ама-нуллы-хана 12 самолетов, и уже в сентябре первое звено в составе "Сопви-ча", "Ньюпора-24" и 25 авиаторов вступило на афганскую землю. После второй мировой войны военные специалисты из СССР прибыли в Афганистан в 1956 г. С 1975 г., кроме них, стали работать военные консультанты, количество которых король Захир-шах, а потом и президент Дауд долгое время ограничивали числом в 60 человек. В общей сложности в 1978 г. в афганской армии работали 239 советских специалистов и консультантов.*

Авиация в Афганистане входила в состав объединенного вида Вооруженных сил - ВВС и ПВО, который состоял из трех родов войск: Военно-воздушные силы (ВВС); Зенитно-артиллерийские и зенит-но-ракетные войска (ЗА и ЗРВ); Радиотехнические войска (РТВ). Главкому ВВС и ПВО также подчинялась Летно-техни-ческая школа (ЛТШ), преобразованная затем в Училище ВВС и ПВО. Авиационная группировка отражала оборонительный характер военной доктрины Афганистана и значительно уступала по численному составу воздушным силам ближайших соседей - Ирана и Пакистана. Аэродромная сеть была развита слабо. Имелось всего 7 аэродромов с ВПП более 1800 м, и далеко не все центры провинций могли принимать транспортные самолеты. На вооружении находилась авиатехника только советского и чехословацкого производства. В СССР также получили специальность практически все авиаторы: летчики - в Киргизии и на Кубани, инженеры - в Украине.

О.Г.Орлов, Гулям Сахи и автор. Киев, 1993 г.

В состав ВВС в 1978 г. входили 6 авиаполков, которые базировались на аэродромах: Кабул (373-й ТАП), Баграм (322-й ИАП, 355-й АПИБ), Шинданд (335-й САП), Кандагар (366-й ИАП), Мазари-Шариф (393-й УАП).** На этих авиабазах были развернуты 5 аэродромно-технических частей.(АТЧ), составлявших основу тыла ВВС. В Баграме работал авиаремонтный завод (АРЗ), специализировавшийся на МиГ-17, а в Кабуле располагалась учебная база ЛТШ.

Наиболее боеспособным считался баграмский авиагарнизон, которым командовал п-к Гулям Сахи. Здесь в 322-м ИАП (командир подп-к Латиф) активно эксплуатировали МиГ-21 и осваивали его боевое применение, а в 355-м АПИБ (командир подп-к Акрам) - Су-7Б. После революции Гулям Сахи стал Главкомом ВВС и ПВО. Он устоял при аминовском перевороте, но после ввода наших войск попал в тюрьму Поли-Чархи, где провел 7 лет, а три года назад мы встретились с ним в Киеве. Латиф после революции стал начальником штаба ВВС, но после свержения Тараки был уволен и занялся коммерцией. Акрам долгое время занимал должность начальника авиагарнизона Баграм.

ЗА и ЗРВ включали зенитно-ракетную бригаду (3 дивизиона С-75 "Двина", 3 дивизиона С-125 "Печора", 2 технических дивизиона), 2 полка и 4 отдельных дивизиона ЗА. РТВ состояли из полка и 2 отдельных радиотехнических батальонов.

В апреле 1978 г. консультантами в ВВС и ПВО Афганистана работали: п-к Орлов О.Г. - при начальнике Главного штаба ВВС и ПВО, п-к Аревшетян А.Г. -при командире 355-го АПИБ, п-к Орлов Н.Д.- при командире 322-го ИАП, п-к Бердичевский Н.Г.- при командире 335-го САП, п-к Мишустин Е.И. - при командире 373-го ТАП, м-р Пехотин В.А. - при командире 393-го УАП, подп-к Стадниченко В.Д.- при начальнике учебного отдела ЛТШ, п-к Постельников А.И. - при командире 99-й ЗР бригады. Кроме того, в ГШ ВВС и ПВО ДРА в этот период работали: Егоров А.А., Кузнецов Е.Н., Копачев, Козин Н.П., Саврасенко О.С., Разуваев Ю.В., Анохин В.П., Нестеренко И.И., Уваров А.И. и др. Они имели прямые указания Главного военного консультанта ген.-л-нта Л.Н.Горелова не вмешиваться во внутриполитические процессы и воздерживаться от публичных оценок происходивших в Афганистане событий.

* Статусы специалиста и консультанта имели принципиальные отличия. В обязанности специалистов входила непосредственная эксплуатация техники, а консультанты оказывали помощь высшим военным должностным лицам в их работе.

** ТАП - транспортный авиаполк; ИАП -истребительный авиаполк; АПИБ - авиаполк истребителей-бомбардировщиков; САП -смешанный авиаполк; УАП - учебный авиаполк.

МиГ-21УМ из 322-го ИАП. Баграм, 1979 г.

Су-7БМК из 355-го АПИБ. Баграм, 1979 г.

На глазах у этих людей развернулись революционные события 1978 г., в которых афганская авиация сыграла заметную роль. Позднее О.Г.Орлов вспоминал: "Реально боевые действия ВВС начались 27 апреля в 13 часов 30 минут и непрерывно продолжались до 10 утра следующего дня. Боевая работа в поддержку революции проводилась во всех авиационных гарнизонах. Сначала работали только самолеты и вертолеты транспортного полка из Кабула, обеспечивая необходимую связь и перевозки. Затем подключились полк истребителей и полк истребителей-бомбардировщиков из баграмского авиагарнизона, на летчиков которых и легла основная нагрузка. В боевых действиях участвовало 65-70% летного состава, причем нагрузка на одного пилота была очень неравномерной - от 1 до 14 вылетов. В полку МиГ-21 одиннадцать летчиков выполнили 50 боевых вылетов. Больше всех работал инспектор отдела боевой подготовки ВВС майор Мир Гаусуддин, 14 раз вылетавший на боевые задания. В полку Су-7Б двенадцать летчиков выполнили 45 боевых вылетов. Несмотря на длительный перерыв в тренировках, 7 летчиков (4 - на МиГ-21 и 3 - на Су-7Б) провели 21 вылет ночью. Общий налет составил 53 часа, из них 11 - ночью. Было израсходовано 48 бомб ОФАБ-250, более 3000 НУРСов С-5 и более 3000 снарядов авиапушек.

Основные цели находились в центре Кабула, где располагался президентский дворец, другие административные здания, и за городом, где находился штаб Центрального армейского корпуса (ЦАК). При ударах по объектам в городе летчики пользовались только пушками и НУРСами, чтобы избежать разрушений жилых домов. При атаках штаба ЦАК эти ограничения отсутствовали, что дало возможность массированно использовать авиацию и применять бомбы.

Потери составили 2 самолета: МиГ-21УТ был поврежден зенитным огнем, после чего летчик катапультировался; Су-7Б, пилот которого на взлете почувствовал себя плохо из-за переутомления, стал терять сознание и вынужден был катапультироваться. Кроме того, от стрельбы из различного вида оружия получили повреждения в воздухе 3 МиГ-21, 4 Су-7Б, по одному Ми-8, Ил-14 и Ан-26, в котором после посадки насчитали 16 пробоин".

С приходом к власти Народно-демократической партии Афганистана О.Г.Орлов, А.Г.Аревшетян и А.А.Егоров получили генеральские звания. По одной из версий, это решение было согласовано в личной беседе Тараки и Брежнева. Может быть, это и не так, но позднее Орлов любил повторять: "Мы - генералы Тараки".

После Саурской (Апрельской) революции согласно подписанному в мае 1978 г. соглашению советские консультанты в афганской армии стали называться советниками. По Договору, заключенному в декабре 1978 г., существенно расширились их количество и сфера деятельности. Теперь они стали прикомандировываться и к низовым структурам, в ВВС - вплоть до эскадрильи. В январе 1979 г. в Афганистане работало 409 специалистов и советников, в июле их число уже перевалило за 1000, и это было только начало.

Советники попадали в Афганистан в результате многоступенчатого индивидуального отбора, но у каждого был свой персональный путь и мотивы. Одни искренне руководствовались благородной идеей интернациональной помощи и ехали добровольно, других нужда заставляла, третьи соглашались под прессом командования и партийных органов, четвертые оказывались обманутыми. Когда ручеек добровольцев начал иссякать, стали предлагать подготовиться к поездке в третью страну, например, в Алжир. "Кандидаты в Алжир" делали все, чтобы пройти отборочные комиссии, давали согласие на поездку в страну с трудными климатическими условиями и… попадали в Афганистан. Такая "алжирская" группа сменяла и нас.

Яркая индивидуальность каждого советника, а также кратковременность взаимного общения затрудняли создание и сплочение коллективов, вносили дополнительные трудности в работу. Несмотря на разрастание военного конфликта и все большую роль в нем афганской авиации, существовал официальный запрет на участие советников и специалистов в боевых действиях. Это было еще одним примером двойного стандарта или попросту лицемерия.

Советники не могли оставаться в стороне от дел, которые сами готовили, и летали без разрешения. Ответственность за это ложилась на них, особенно когда исход оказывался печальным. В Афганистане не существовало секретов и тайн, такие случаи становились известными руководству, за них журили, на летчиков шумели, но оргвыводов не делали. Так шел процесс втягивания в войну. Этому искренне препятствовал генерал Орлов. Он всеми силами противился эскалации военного участия в афганской войне, высказывался против ввода советских войск в ДРА, настаивал на повышении боевых возможностей афганских ВВС, доказывал, что их боеспособность позволяет решать стоящие задачи. Сразу после ввода ограниченного контингента генерал О.Г.Орлов был откомандирован в СССР, а его преемником стал генерал А.М.Шапошников.

Когда мы прибыли в Афганистан и увидели на аэродромах взлетающие МиГ-17 и Ил-28, то как будто вернулись с помощью машины времени на десятилетия назад. Здесь эти самолеты оказались самыми подходящими для действий и в горах, и в пустынях. Кадры для них готовила местная ЛТШ. До революции летчики Ил-28 и МиГ-17 имели большую выслугу, не рвались в начальники, т.к. на любой должности дослуживались до звания полковника. МиГ-17 в системе ПВО поднимались на перехваты и тренировались в стрельбе, а Ил-28, в основном, летали в простых метеоусловиях не чаще 1 раза в месяц и демонстрировались на парадах как атрибуты воздушной мощи Афганистана. Когда интенсивность использования авиации стала расти, по просьбе афганского руководства прорабатывалась возможность заказать на наших заводах дополнительную партию этих самолетов и направить инструкторов для расширения подготовки летчиков. Но выяснилось, что на предприятиях уже давно нет соответствующей оснастки, а в Союзе на МиГ-17 не летают даже в ДОСААФ, и от этой идеи отказались.

Соглашения с СССР предусматривали постепенную замену МиГ-21 ПФМ и ФЛ на МиГ-21бис, а Су-7БМК - на Су-22. Первые "бисы" поступили в 1979 г., а с поставкой Су-22 вышла задержка. Для подготовки летного и инженерно-технического состава в Афганистан в июне 1979 г. прибыла группа советских инструкторов, инженеров и преподавателей. Уже в июле были переучены на МиГ-21 бис и введены в строй 4 афганских пилота, которым большую помощь оказал летчик-инструктор Зиновьев. К сожалению, 10 сентября в 7 ч 20 мин, демонстрируя над аэродромом Баграм возможности нового самолета, он погиб.

Для скорейшего освоения МиГ-21 наши советники, ссылаясь на опыт Черниговского училища, рекомендовали афганской стороне освоить подготовку пилотов на этот истребитель без переходной машины, которой являлся МиГ-17. Афганское командование не соглашалось ни в какую. Однажды мы в составе оперативной командной группы стояли где-то в горах вместе с командующим афганских ВВС Мир Гаусуддином и смотрели на проходящий караван кочевников-пуштунов. Командующий, возвращаясь к начатому ранее обсуждению, сказал: "Ваши дети рождаются под шум телевизора, не умея говорить, уже умеют включать свет и магнитофон, дергают за руль автомобиля. Когда они вырастают, им не страшно оторваться от одной ручки управления и взяться за другую. А наши дети отрываются от хвоста ишака или верблюда, от подола мамы, и Вы хотите посадить их сразу в кабину современного самолета? Не торопите и не торопитесь".

Афганские ВВС всегда испытывали острый дефицит в летном и техническом составе. Политические руководители понимали возможности авиации и ее решающую роль в военных переворотах, поэтому при смене власти старались избавиться в первую очередь от политически неблагонадежных летчиков. Проблема подготовки летных кадров обострялась еще и общим низким уровнем состояния здоровья и грамотности населения. Несмотря на то, что "планка требований" местных медицинских и квалификационных комиссий была предельно снижена, комплектовать учебные группы удавалось с трудом.

Экипажей для боевых вертолетов в афганских ВВС не было вообще. Поэтому 29 марта 1979 г. для переподготовки на Ми-24 в СССР направили группу из 30 человек: 6 пилотов, 6 летчиков-операторов и 18 техников, одновременно изменив профиль подготовки тех, кто уже находился на учебе в Союзе. Вертолеты Ми-24А и Ми-25 стали поступать в ДРА в апреле 1979 г. По плану предполагалось поставить: 1-5 апреля - 5 Ми-25, 5-10 апреля - 6 Ми-24 (5 боевых и 1 учебный), 10-15 апреля - 6 Ми-24 (5 боевых и 1 учебный). Сроки и объемы поставок, в основном, выдерживались. Так, 12 апреля в Кабул доставили 6 Ми-24. Все вертолеты вводились в состав 373-го ТАП.

Вместе с Ми-24 и Ми-25 в Кабул прибыла инструкторская группа из 3 летчиков и 4 инженеров, которые на месте начали переучивание афганских экипажей. В результате принятых мер к концу июня на 14 боевых вертолетов уже

имелось 13 экипажей, которые сразу же приступили к практической боевой работе.

"Камнем преткновения" в освоении новой для афганцев техники стали вертолетные двигатели. Запыленность атмосферы (пыльные бури и высокогорные неподготовленные площадки), высокие температуры воздуха приводили к сокращению их ресурса и преждевременному выходу из строя.

Общий комплекс неблагоприятных эксплуатационных факторов привел к тому, что на 11 июля из 9 боевых Ми-24 остались исправными только три. 18 июля потеряли еще один вертолет: из-за помпажа левого двигателя пилот совершил вынужденную посадку в расположении противника. Полет выполнялся в составе смешанной пары совместно с Ми-8, экипаж которого, разогнав душманов огнем НУРС и пулемета, подсел и забрал своих товарищей. Так как эвакуировать или ремонтировать поврежденный вертолет на месте не представлялось возможным, генерал Горелов принял решение уничтожить его. Но "по закону бутерброда" прямые попадания не смогли довести пострадавший Ми-24 до взрыва или воспламенения. Вертолет попал в объективы западных журналистов, и его снимок обошел многие издания Америки и Европы. Тогда одному из советников пришлось приземлиться рядом с ним и поджечь традиционным методом - с помощью спички и тряпки с керосином.

Все эти события привлекли внимание командования в Кабуле и Москве. Генерал Горелов приказал приостановить полеты на Ми-24А до прибытия заводских гарантийных групп из СССР, поставить вопрос о возможности эксплуатации Ми-24А в условиях Афганистана и разработке необходимых рекомендаций. Московская комиссия ВВС, плодотворно проработав в Кабуле в августе, убедилась в реальных трудностях использования техники. Заключительный акт подписали и советники, и руководитель комиссии. Однако после ее отъезда пришла шифровка из Москвы, в которой указывалось, что единственной причиной возникшей ситуации является "безграмотная эксплуатация техники афганской стороной при халатном попустительстве советников". В тот период в Главном штабе ВВС и ПВО ДРА находился начальник отдела вертолетной авиации Главного штаба ВВС СА генерал Новицкий. Он хорошо помнил о том, как непросто осваивались винтокрылые машины у нас на родине, и рассказывал, как сам стал вертолетчиком. Новицкий летал на Ил-28. Когда эти самолеты попали под автогенные резаки бездумного разрушения ВВС, ему и другим летчикам предложили перейти на новую технику. "Все дали согласие, тайно надеясь на что-то сверхскоростное, а может быть, и космическое. Но когда группа прибыла в Улан-Удэ и увидела Ми-4, все дружно отказались на них летать. Писали индивидуальные и коллективные рапорты, на занятиях демонстративно не слушали преподавателей, играли в морской бой и даже в карты. Тогда многие летчики вообще не верили в вертолет - не укладывалось в сознании, как он вообще может без крыльев летать. Ни на какие уговоры местных начальников никто не реагировал. Но потом прилетел маршал Скрипко. Он сказал, что освоение этой техники - приказ, и кто его не выполнит, пойдет под суд. В тот же день у нас приняли все зачеты - преподаватель заставлял найти в книге требуемое место и прочитать его вслух, после чего ставил отметку. Все получили допуск к полетам, которые начались на следующий день. К выпуску я налетал всего 3 часа, а у некоторых не было и этого. По выпуску меня посадили на левое кресло командиром экипажа и отправили служить в Ракетные войска стратегического назначения. Здесь я и увлекся вертолетами. Больше всего меня привлекала самостоятельность принятия решения и автономность действий: сам выбирал площадки, сам принимал решение на вылет, оценивая собственные возможности. Так и прижился…".

Комментировать директиву из Москвы Новицкий не стал, но заявил, что он обладает достаточными полномочиями и берет на себя ответственность за дальнейшую эксплуатацию Ми-24 на грунтовых площадках. Генерал Егоров, советник командующего афганских ВВС, заверил, что для уменьшения количества пыли на взлете и посадке площадки будут заливаться (пропитываться) отработанным маслом и на каждой из них будет поливочная машина с полными баками воды. Кроме того, ставился вопрос о восстановительном ремонте Ми-24 собственными силами.

Изучение двигателя ВК-1Ф в Училище ВВС и ПВО ДРА. Справа - советник-преподаватель м-р В.Калантырь.

Ми-4 из 373-го ТАП. Кабул, 1978 г.

МиГ-1?Ф из 335-го САП. Шинданд, май 1978;

Вопросы эти были очень важны, потому что советники и авиационные начальники Афганистана работали над реализацией идеи создания армейской авиации. Корпусам и отдельным дивизиям сухопутных войск планировалось придавать отдельные вертолетные отряды (ОВО). Были сформированы ОБО 17-й ПД (Герат), 1-го АК (Джелалабад), 2-го АК (Кандагар), 18-й ПД (Мазари-Шариф).* Однако позже от децентрализованного использования вертолетов отказались, т.к. армейские командиры не видели разницы между автомобилем и Ми-8, бронетранспортером и Ми-24, не понимали, почему летчиков надо кормить лучше танкистов и давать им отдыхать больше пехоты. Понятия ресурса, регламентных работ, безопасности полетов перестали существовать. Поэтому все вертолеты афганских ВВС решили собрать для постоянного базирования в Кабуле и сформировали Отдельный вертолетный полк (377-й ОВП).

Афганская пехота и шага не делала без вертолетного прикрытия, и если со стороны противника раздавался хотя бы один выстрел, не было никаких сил заставить солдат подняться, кроме шума двигателей подлетающих вертолетов. Ми-24 производили сильное психологическое воздействие на моджахедов, неискушенных в вопросах эксплуатации и боевого применения техники. Был случай, когда подразделение сухопутных войск оказалось прижато к камням огнем душманов, занимавших более выгодную позицию. Пехоте не хватало одного рывка, чтобы сблизиться с противником и сбросить его с высоты. В распоряжении командующего имелись только Ми-24, которые даже теоретически не могли взлететь, поскольку воздух раскалился до предела - температура в тени перевалила за +50', к тому же аэродром взлета находился на высоте около 2000 м. На предложение-мольбу "Так придумайте хоть что-нибудь!" летчики сделали все, что было в их силах. Из "двадцатьчетверок" выгрузили все, без чего можно взлететь, в том числе и все боеприпасы, залили минимум топлива, и буквально в тапочках и майках летчики подняли пустые машины в воздух. Грозный вид летящих хищников заставил спрятаться душманов, что дало возможность пехоте завершить свое дело. Кто-то назвал этот вылет "психической авиационной атакой".

В те жаркие летние месяцы в Афганистане вертолетчики впервые применили ПТУРы. Дело в том, что некоторые подразделения афганской армии переходили к душманам со всем своим легким и тяжелым оружием. Таким образом у них оказались даже танки Т-34 и Т-54, которые использовались в качестве ДОТов. Укрытые горными карнизами, они представляли собой труднопоражаемые цели и стали настоящей "головной болью" афганского командования. Вот тогда и решили использовать возможности Ми-25. Задание выполнили советские летчики-инструкторы, одним из которых был к-н Широбоков, уничтоживший 10 августа в районе населенного пункта Зурмат танк, 2 БТР и автомашину. Все экипажи представили к награждению орденами Красной Звезды. Однако вместо орденов летчики получили медали "За боевые заслуги". Это были первые боевые награды авиаторов в Афганистане.

Вертолеты Ми-8 начали эксплуатироваться ВВС ДРА несколько раньше. Вот докладная записка о наличии Ми-8 на 21.03.79 г.: "Прибыло из СССР - 10, 2 - разбились (1 - в Бадахшане, 1 - в Камдеже), отправлены в ремонт в СССР -4, получены в аренду на время ремонта -4, таким образом были в наличии - 8. В последние дни безвозмездно передано еще 8, итого стало 16 вертолетов Ми-8, из них неисправен 1. Ожидается дополнительная поставка 4 Ми-8 на замену арендованных".

Благодаря своей универсальности Ми-8 использовались гораздо больше, чем Ми-24. Была даже попытка посылать на боевые задания одиночные "восьмерки", но после первых потерь от этого "экономичного" варианта отказались. Из-за дефицита Ми-8 стали использовать смешанные пары Ми-8, Ми-24 (Ми-25), что в советской авиации не разрешалось.

16 сентября генерал Горелов разрешил летному составу советских военных советников выполнять полеты на сопровождение и прикрытие сухопутных войск. Разрешение было передано по телефону советнику Главного штаба ВВС и ПВО ДРА, его оформили документально как телефонограмму, которую подписали генерал Орлов и его заместитель по тылу п-к Анохин. Это сняло ограничения, а возможностей для боевой работы было много. Афганских экипажей не хватало, особенно в период месяца ромодана, специфического восточного поста, когда пить и есть можйо только ночью, что негативно отражалось на физическом состоянии летчиков.

Но и эти меры не могли покрыть дефицит техники и кадров вертолетной авиации ДРА. Откликаясь на многочисленные запросы руководства Афганистана, правительство СССР направило в ДРА отдельную эскадрилью из 12 вертолетов Ми-8, укомплектованную летным и инженерно-техническим составом (командир - подп-к Белов, начальник штаба -к-н Эрфан). Для ее переброски потребовалось 24 рейса АН-12 и 4 - Ил-76. Эта часть прибыла 21 августа, разместилась на аэродроме Баграм и была подчинена советникам. Работала эскадрилья с большим напряжением - афганский генералитет доверял ей гораздо больше, чем своим пилотам.

Афганское госруководство по-своему оценило деятельность "группы Белова" и пыталось занять ее еще и перевозкой народнохозяйственных грузов. Вскоре эскадрилья стала инструментом в политической и экономической игре большого масштаба. Дело в том, что военная помощь ДРА оказывалась практически безвозмездно на основании уже упоминавшегося декабрьского договора 1978 г. Однако существовал еще ряд экономических соглашений, подписанных до апреля 1978 г., правопреемником которых стал послереволюционный Афганистан. По ним за поставки газа СССР задолжал своему южному соседу, по разным оценкам, 270 - 500 млн. USD, но правительство ДРА не согласилось на погашение этой задолженности за счет военных поставок. Не нашло у него понимания и советское предложение купить Ми-8 по линии "Авиаэкспорта", которое предполагало реальный расчет за поставляемые машины и запчасти к ним. Тогда в СССР решили вернуть эскадрилью на родину, и стали готовить ее вывод, что заставило наконец-то "раскошелиться" афганцев.

С активизацией организованных действий душманов возросло значение авиаперевозок. В лишенном железных дорог Афганистане основным транспортным средством являлись автомобили, причем из 68000 машин более 80% находились в частном владении. Перерезая дороги, душманы реквизировали грузы, уничтожали непокорных, их транспорт, и запуганные водители отказывались выполнять госзаказы на перевозки. В этой ситуации для обеспечения афганской армии, а также решения первоочередных хозяйственных задач в распоряжение аппарата советников прибыл отряд ВТА из 10 самолетов Ан-12. Его возглавляли опытные летчики Маматов,

* ПД - пехотная дивизия, АК - армейский корпус.

Ишмуратов и другие. Базировался отряд на аэродроме Баграм.

Советская ВТА и "Аэрофлот" в тот период активно работали по доставке грузов с территории СССР. Например, 18 марта 1979 г. проследовали АН-12 (СССР-12330) в Кабул, Ан-12 в Баграм, Ан-12 (СССР-12121) в Шинданд. 19 марта из Ташкента в Баграм прибыли Ту-154 и Ту-134. 20 марта в Баграме приземлились 3 Ил-76 и 5 Ан-22 (в том числе СССР-09412 и СССР-09411). 21 марта были приняты из Челябинска 3 Ил-76 и 2 Ан-22, из Ташкента - 4 Ан-12, из Карши - 19 Ан-12, из Кокайды - 4 Ми-8. 26 марта в Джелалабаде приземлились 2 Ил-18. Кроме того, грузовые и пассажирские перевозки выполняли две афганские авиакомпании: "Бахтар" (внутренние линии) и "Ариана" (внешние).

Развитие событий в Афганистане показало, что хорошее вооружение является условием необходимым, но не достаточным для создания боеспособной армии. В войсках то и дело вспыхивали мятежи, нередки были случаи предательства и перехода на сторону противника. Вот только несколько докладов.

"В н.п. Шинкай 07.07.79 г. отряд 43-го горнопехотного полка (ГПП) перебил всех офицеров и в количестве 680 человек с техникой (БМП, 4 миномета, 2 горные пушки, 3 зенитные установки, 3 ДШК) на 10 автомобилях уходит в Пакистан."

"В районе н.п. Чамкони 25.07.79 г. две пограничные роты вместе с техникой сдались мятежникам. Получив подкрепление, мятежники организовали новое наступление. Обстановка в Чамкони критическая."

"В районе н.п. Зурмат, блокированного мятежниками, 26.07.79 было организовано наступление отряда вооруженных сил численностью 440 человек при поддержке танковой роты (10 танков). Две роты с техникой (3 танка) сдались противнику. Наступление сорвалось, остатки войск вернулись, потеряв подбитыми еще 4 танка."

25 августа в дислоцированный в населенном пункте Асмар ГПП вызвали вертолет. Пошел туда один Ми-8. Вскоре по армейской связи передали, что на посадке с ним произошла авария, на место которой необходимо доставить инженера с необходимым для ремонта оборудованием и запчастью, а также попросили прибыть командира дивизии для решения срочных вопросов. Требуемого узла на вертолете вообще не существовало. Чертыхаясь, специалисты взяли детали из тех, что могли выйти из строя при посадке, и улетели на помощь. С ними передали часть денежного содержания офицеров полка. Ми-8 приземлился, и вновь последовал запрос на прилет вертолета. Стали решать, что делать? Послали третий вертолет, но на этот раз экипажу указали на необходимость быть осторожным. Облетев расположение полка, авиаторы обратили внимание на отсутствие государственного флага и встречающих. Сделав еще один круг, вертолет ушел на базу. В это время пришла информация о том, что еще 20 июля ГПП изменил правительству. Экипажи приземлившихся вертолетов попали в плен. Они, видимо, и давали радисту для передачи всякую ерунду, но их намеков никто не понял. Мятежный полк готовился к рейду в сторону Джелалабада, поэтому было принято решение уничтожить захваченные Ми-8. Пара МиГ-21 нанесла удар по вертолетам, но они не взорвались.

В составе пропавших экипажей были летчики, которых готовили к отправке в СССР для переучивания на Ми-24. В предыдущих боях они проявили отвагу и преданность правительству. Один экипаж отличился тем, что взял в плен пять душманов. Пилотам удалось прижать бандитов к земле, и выскочивший из вертолета с автоматом техник заставил их сдаться. Брат Амина наградил одного из летчиков саблей. Всем объявили, что мятежники сначала повесили авиаторов за ноги, а потом расстреляли. Но 9 октября пришло сообщение, что все они живы и пришли в Джелалабад. Они отказались сотрудничать с предателем -командиром полка, и тот, надеясь, что летчики передумают, приказал запереть их в сарае. Воспользовавшись общей сумятицей и тем, что у них были деньги, авиаторы подкупили часовых и бежали. Двое из них хорошо знали местность и предложили идти через территорию Пакистана, где их не будут искать. Перебравшись через перевал, они купили ишаков и на этих универсальных транспортных средствах добрались до Хайберского ущелья, а оттуда - в Джелалабад. Командующий послал за ними Ил-14, организовал торжественную встречу, наградил премией (других наград тогда в государстве не было), предоставил отдых, допустил к боевой работе и последующей командировке в СССР. Их встретили как настоящих героев, увешали венками и гирляндами. Для нас это было непривычно - мы настороженно относились к людям, побывавшим в плену. Много уроков извлекли тогда из этого случая: вертолеты перестали летать поодиночке, задумались над отношением к военнопленным, и… автор стал брать с собой "на всякий случай", кроме личного оружия, еще и всю свою наличность "афгани".

Противник, имея своих людей в правительственных вооруженных силах, был не так прост, как это казалось некоторым верхоглядам. При организации боевых вылетов по вызовам сухопутных войск, спешно удовлетворяя одну заявку за другой, мы неожиданно столкнулись с ситуацией, когда весь немногочисленный вертолетный парк выработал межремонтный ресурс. Обеспечивать дальнейшую боевую работу стало нечем. Изучив ситуацию, мы обратили внимание на большое число вызовов, которые можно было назвать ложными. Это заставило принять меры, не позволяющие обыгрывать нас в дальнейшем, в т.ч. ускорило реализацию идеи об органах боевого управления авиацией в сухопутных войсках. Первыми шагами в этом направлении стало командирование в дивизии и корпуса авиационных представителей и групп боевого управления на период боевых действий. Вызов авиации осуществлялся теперь только через них. Они же как авианаводчики или штурманы наведения обеспечивали управление авиацией на поле боя. Но для реализации этого замысла в полном объеме не хватало ни людей, ни радиостанций.

Афганские летчики набирали боевой опыт в сложных условиях гражданской войны. Понимая, что воюют против своих же сограждан, они далеко не всегда до конца осознавали задачи и цели этой борьбы. Поэтому одни из них уклонялись от выполнения заданий по различным, включая религиозные, мотивам. Другие срывали сроки вылетов, необходимость в которых при этом отпадала. Пользуясь отсутствием контроля за результатами ударов, некоторые летчики докладывалио выполнении задачи, а на самом деле сбрасывали смертоносный груз в безлюдных районах. Нередко бомбометание проводилось с высот, меньших минимально допустимых, и бомбы падали на землю, не взрываясь. Однако в целом ВВС и ПВО были лояльны к новому руководству. Случаев угона авиатехники и прямого перехода авиаторов к мятежникам в 1978-1979 гг. не было. Летчики работали без наград и поощрений, перекрывая все установленные медицинские нормы и выжимая из машин максимум возможного.

Следует отметить, что наиболее активные воздушные бойцы постоянно подвергались угрозам на земле. Для многих из них самым слабым местом была беззащитность семей.

Во время выпускных полетов в Училище ВВС и ПВО ДРА. В задней кабине L-39 занял место советник командира 393-го УАП м-р В.А.Пехотин. Мазари-Шариф, 15.08.1979 г.

Советские военные советники и переводчики среди афганских авиаторов. Крайний слева - переводчик А.Мирзоев, рядом с ним - преподаватель кандидат технических наук подп-к А.Латиф, пятый слева - советник-преподаватель подп-к А.Н.Добролюбов, седьмой - советник-преподаватель подп-к Н.В.Ткач, второй справа - переводчик И.Изосимов. Баграм, осень 1979 г.

Сами летчики всех уровней, включая главное командование, большую часть дней и ночей проводили на службе. У каждого в кабинете стояла кровать, каждый имел личное оружие. Эти летчики просили не афишировать свои боевые достижения. Когда же политработники все-таки попробовали учить других на их боевых примерах и опубликовали материалы в газетах, в отношении передовых экипажей последовали попытки покушении и диверсии. Для того, чтобы хоть как-то обезопасить себя и свою семью, многие авиаторы просили включать советников в состав экипажей или боевых порядков. Это потом давало возможность объяснить, что они действовали "из-под палки" по принуждению "шурави". Такие предложения совпадали и с нашими интересами, т.к. давали возможность усилить контроль за боевыми действиями афганской авиации, особенно при нанесении плановых ударов по базам и выявленным целям. Неординарные военные и политические события следовали в Афганистане одно за другим. В той или иной мере в них принимала участие авиация, а они, в свою очередь, оказывали влияние на положение дел в авиации. Так, Амин после свержения Тараки в сентябре-октябре 1979 г. неожиданно стал пользоваться "Боингом-727" с американским экипажем и обслуживающим персоналом. На нем он совершил вояжи в Италию, Францию и другие страны. Расширение присутствия американцев на кабульской базе, а также полное отсутствие информации о содержании переговоров и визитов вызывало тревогу. Но Амин объяснял, что дело это временное, что американцы позволили купить этот самолет на ранее замороженные у них средства, что в ближайшее время "Боинг" сдадут в аренду Индии, а Афганистан будет пользоваться советскими Ту-154 и Ил-62. Объяснения были выслушаны, однако подозрения советского руководства в том, что Амин завербован ЦРУ, только укрепились.

Дальнейшие события еще более усилили напряженность между лидерами СССР и ДРА. В первой половине ноября 1979 г. пара Су-7БМК из 355-го АПИБ нанесла бомбовый удар по советской территории. В таджикском селении в районе Хорога осколочно-фугасные бомбы разрушили несколько домов, погибли мирные жители. В оправдание летчики говорили, что заблудились, этот удар - недоразумение. Они, как обычно, летали без карт и ориентировались визуально. Но ни о каком наказании виновных мы не слышали. Амин предпринял несколько безуспешных попыток принести извинения, в том числе написал личное письмо Брежневу, которое генерал Горелов передал министру обороны Устинову. Но ответа не последовало. А может быть, он последовал 27 декабря 1979 года?…


Многоликий Як-7

Продолжение. Начало в «АиВ», № 2'96

Як-7Б поздних серий выпуска. 976-й ИАП, 1-й Прибалтийский фронт, март 1944 г.

Испытания Як-7 с М-82 продолжались очень долго - с января по май 1942 г., однако полный набор летных характеристик снят не был. Мотор работал ненадежно - за этот период сменили четыре двигателя. Параллельно на Як-7А отрабатывался новый вариант мотора М-105 - форсированный М-105ПФ. К концу мая его удалось довести до пригодного для эксплуатации состояния, и в августе заводы №82 и №153 стали строить серийно Як-7Б с М-105ПФ. Эти машины приняли участие в Сталинградском сражении.

Хотя внешне Як-7Б с М-105ПА и М-105ПФ почти не отличались, последний вариант имел ряд улучшений. Тщательный весовой анализ дал возможность уменьшить вес некоторых агрегатов самолета - общее облегчение конструкции составило 30 кг. Реактивное вооружение было снято. Улучшению подверглось и оборудование кабины. Испытатели особо отметили, что "по своему объему и размещению, равно как и по культуре монтажа, спецоборудование самолета Як-7Б стоит на одном из первых мест среди аналогичных типов самолетов как отечественного производства, так и самолетов противника".

С М-105ПФ скорость Як-7Б на малых и средних высотах заметно возросла, но главное - существенно улучшилась скороподъемность и маневренность в вертикальной плоскости. И хотя по этим показателям Як-7Б все-таки не достиг уровня Bf 109F и Bf 109G-2, отставание его стало гораздо меньше и уже не играло большой роли в воздушном бою. По горизонтальной маневренности, как показали бои, Як-7Б имел превосходство над истребителями противника.

Дальнейшая судьба Як-7Б очень похожа на судьбу Як-1. Развитие с этих самолетов шло почти параллельно. В конце 1942 г. заводы с приступили к выпуску этих машин с новым каплевидным фонарем. Интересно, что первоначально работа по улучшению обзора выполнялась непосредственно на фронте бригадой КБ.

В 1943 г. по рекомендациям ЦАГИ улучшили местную аэродинамику истребителя, в том числе каналов водо- и маслорадиаторов. Благодаря более эффективной работе систем охлаждения появилась возможность использовать при наборе высоты максимальные обороты двигателя, что улучшило скороподъемность - набор высоты 5 км стал занимать 5,2 мин вместо 5,7-5,8 мин. Скорость полета возросла на 10-15 км/ч/.

Як-7Б с М-105ПФстал одним из основных истребителей советских ВВС, эти машины воевали на всех фронтах, состояли на вооружении авиации ПВО и применялись до конца войны. В общей сложности их построили 5120 экз. Производство Як-7Б продолжалось: на заводе, №153 - до конца 1943 г., на заводе №82 - до июля 1944 г. С 1943 г.выпускался также разведывательный вариант Як-7Б (всего 350 самолетов). В закабинном отсеке монтировалась фотоустановка, а внизу фюзеляжа был прорезан люк.

Помимо работы по совершенствованию конструктивно- L производственного исполнения Як-7, велось проектирование целой L гаммы модификаций этого истребителя. Здесь выделяются три главных направления, ставших в период войны традиционными для КБ Яковлева: создание фронтовых истребителей с мощным пушечным вооружением, высотных истребителей-перехватчиков для применения в системе ПВО и истребителей с большой дальностью полета, предназначенных для разведки, сопровождения ударных самолетов и выполнения других задач.

Истребители с усиленным пушечным вооружением предназначались, главным образом, для уничтожения бомбардировщиков и штурмовиков противника, а также для атак наземных целей. По замыслу эти самолеты не заменяли собой обычные фронтовые истребители, а дополняли их в совместных действиях.

Первым таким истребителем стал Як-7М, вооруженный тремя несинхронными 20-мм пушками ШВАК: одной центральной и двумя в крыле. Пулеметное вооружение отсутствовало. Этот истребитель представлял собой переделку одного из серийных Як-7УТИ. Испытания его проводились осенью 1941 г. Военные признали истребитель подходящим, но в серийное производство его не запустили, поскольку завод №153 был загружен выпуском ЛаГГ-3, Як-7УТИ и Як-7, а привлечь другие предприятия в период эвакуации не было возможности.

В конце 1941 г. в Советском Союзе под руководством известного конструктора авиационного вооружения Б.Г.Шпитального была создана новая 37-мм пушка МПШ-37 (Ш-37). Ее бронебойный снаряд с расстояния 200 м пробивал броню толщиной 50 мм. Это оружие существенно повышало огневую мощь истребителей, которые могли более эффективно поражать не только воздушные, но и наземные цели, в том числе бронетехнику. Пушка прошла испытания на ЛаГГ-3 в 1941 - начале 1942 гг., а в апреле 1942 г. под нее модифицировали Як-7Б с М-105ПА, названный Як-7-37. Поскольку новое орудие по сравнению со ШВАК было значительно тяжелее, имело большую длину, то для размещения его на самолете кабину пришлось сдвинуть назад на 0,4 м. Кроме того, истребитель оснастили автоматическими предкрылками, которые стали крайне желательны, так как его масса возросла почти на 200 кг.

Опробовав Як-7-37, военные проявили большую заинтересованность в продолжении испытаний во фронтовых условиях.

Як-7Б на полевом аэродроме. Лето 1942 г.

Мл. л-т И.Симашев на крыле своего Як-7Б. 976-й ИДП. 3.03.1944 г.

Як-7Б в полете. Видна конфигурация крыльевых баков

Як-7Б с аэрофотоаппаратом в закабинном отсеке

Отработка на Як-7Б механизма аварийного сброса фонаря нового типа в аэродинамической трубе ЦАГИ Т-101

Опытный истребитель Як-7М. Предкрылки отклонены

Экспериментальный Як-7Б с гермокабиной

Для этого в августе 1942 г. была построена серия из 22 самолетов, которые в отличие от опытного Як-7-37 предкрылками не оборудовались и оснащались более совершенной пушкой того же калибра ' НС-37, созданной в 1941 г. А.Э.Нудельманом и А.С.Сурановым. Самолеты отправили на Северо-Западный фронт в 42-й ИАП, которым командовал известный советский летчик Герой Советского СоюзаФ.И.Шинкаренко. В целом новые Яки неплохо проявили себя в боевой обстановке: в 12 воздушных боях с истребителями противника при близком соотношении сил было сбито 10 вражеских самолетов (8 - Bf 109,1 - FW190, 1 - Не 129), и еще два Bf 109 - подбито. Свои потери составили 4 сбитые и 3 подбитые машины. Вспоминает Шинкаренко: "По замыслу конструкторов 37-мм пушка предназначалась для борьбы с бомбардировщиками противника, вести из нее огонь по истребителям было труднее: цель меньше и увертливее. Но на Северо-Западном фронте в первые месяцы мы редко встречались с бомбардировщиками, а чаще прикрывали непосредственным сопровождением штурмовики и патрулировали над наземными войсками. Пушка на Як-7Б оказалась надежным и эффективным оружием против вражеских истребителей… Раньше, имея на вооружении только пулеметы и 20-мм пушки, мы стремились сблизиться с противником, открывали огонь с короткой дистанции, почти в упор. Теперь появилась возможность уверенно поражать вражеские самолеты с расстояния в несколько сот метров. Одного-двух снарядов было достаточно, чтобы фашистский истребитель загорался или буквально разваливался на части…".

В большую серию Як-7 с 37-мм пушкой не пошел. Он был все-таки слишком тяжел, и его летные данные оставляли желать лучшего. Тем не менее, опыт, приобретенный при создании и испытаниях Як-7-37, оказался чрезвычайно полезен и сыграл большую роль в дальнейших работах ОКБ. Осенью 1942 г. началось проектирование нового более совершенного самолета Як-9Т с пушкой НС-37, ставшего лучшим советским истребителем с тяжелым пушечным вооружением.

Характер боевых задач, выполняемых авиацией на советско-германском фронте, требовал ее действий на сравнительно небольших высотах, как правило, до 4-4,5 км. Тем не менее, опытные работы по созданию высотных истребителей-перехватчиков в СССР продолжались всю войну. В КБ Яковлева еще до войны вышел на испытания самолет такого класса И-28(Як-5). Летом 1942г. для той же цели был модернизирован серийный истребитель Як-7Б. На нем установили высотный мотор М-105ПД, оборудованный двухступенчатым двухскоростным нагнетателем с приводом через турбомуфту. Этот истребитель, названный Як-7ПД, имел фонарь каплевидного типа. Для облегчения самолета и повышения практического потолка вооружение уменьшили, оставив только пушку ШВАК.

На испытаниях, начатых в сентябре 1942 г., Як-7ПД показал вполне удовлетворительные данные. Его потолок оказался больше, чем у любого другого советского истребителя, а по скорости на большой высоте он уступал только МиГ-3, значительно превосходя его по скороподъемности. Тем не менее, серийно Як-7ПД не строился. Основная причина - ненадежная работа силовой установки, что объяснялось отсутствием необходимой автоматики регулирования в полете системы нагнетания (летчик вручную должен был регулировать давление масла в турбомуфте). Попытки научно-исследовательских организаций (ЛИИ и ЦИАМ) сходу решить эту проблему не дали тогда практических результатов, и работы над высотным • Яком пришлось временно приостановить.

Интересную работу по созданию на базе Як-7Б с М-105ПА дальнего разведчика Як-7Д выполнило КБ Яковлева в инициативном порядке. Главная задача, стоявшая перед конструкторами, состояла в размещении значительно большего количества топлива во внутренних объемах самолета, не нарушая его центровку (от подвесных баков сразу отказались - они сильно портили аэродинамику). Чтобы решить эту проблему, пришлось существенно изменить конструкцию крыла, лонжероны которого выполнили не из дерева, а из дюраля. Крыло удалось облегчить почти на 100 кг, а количество крыльевых бензобаков довести до 8. Еще три бака разместили под полом кабины. Общий запас топлива возрос до 690 кг против 305 кг у Як-7Б. Як-7Д имел еще одну особенность: в задней кабине можно было разместить либо второго члена экипажа, либо аэрофотоаппаратуру. Причем переделка одного варианта в другой в полевых условиях занимала не более 10 минут.

Заводские испытания Як-7Д прошли в июне 1942 г. Они завершились успешно, хотя выявили определенные недостатки, требовавшие устранения (например, заправка самолета из-за особенностей бензосистемы занимала непомерно много времени - до 1 часа). Дальность полета Як-7Д была гораздо больше, чем у любого другого советского одноместного истребителя и более чем в два раза превышала дальность Як-7Б с М-105ПА. Но по скорости, скороподъемности и маневренности Як-7Д намного уступал обычным фронтовым истребителям. Может быть, это обстоятельство и стало решающим в прекращении работ по Як-7Д - на испытания военным он не передавался. В середине 1942 г. советским ВВС требовался в первую очередь истребитель для завоевания превосходства в воздухе (в современной терминологии), превосходящий по своим характеристикам Bf 109F/G. На решение этой задачи и были направлены дальнейшие усилия КБ Яковлева, хотя стремление получить истребитель с повышенной дальностью у конструкторов осталось. Как экспериментальная машина Як-7Д сыграл важную роль и положил начало семейству дальних истребителей, разработанных уже на основе Як-9.

Прототипом Як-9 стал опытный истребитель Як-7ДИ. Являясь модификацией Як-7Д, он имел крыло смешанной конструкции, в котором размещались четыре бензобака на 500 кг топлива. Самолет имел каплевидный фонарь, мотор М-105ПФ и вооружение по типу Як-1. Отличительная черта Як-7ДИ заключалась в том, что он мог использоваться в двух вариантах. При полной заправке топливом это был дальний истребитель со взлетным весом и летными данными, примерно, как у Як-7Б с М-105ПФ, но гораздо большей дальностью полета. Во втором, облегченном варианте, топливом заполнялись только два бака, объем которых, примерно, соответствовал объему баков Як-7Б, но зато вес самолета уменьшался на 200 (!) кг. В этом случае приоритет отдавался летным данным - маневренности и скороподъемности. Именно этот вариант после всех испытаний летом 1942 г. и был рекомендован военными к серийному производству, получив название Як-9.

Следует отметить, что сама возможность организации серийного производства истребителя, в силовых элементах конструкции которого стал широко применяться дюраль, стала реальной только к середине 1942 г., когда частично удалось преодолеть острейший дефицит авиационных металлов, который испытывала советская авиационная промышленность в первые месяцы войны.

Кроме боевых модификаций, на базе Як-7 построили несколько чисто экспериментальных образцов, служивших своего рода летающими лабораториями. Так, в 1943-44 гг. в ЛИИ на Як-7Б испытывались два варианта герметичной кабины. Летом 1944 г. проводились испытания Яка, крыло которого было скомпоновано из новых ламинарных профилей, разработанных в ЦАГИ Г.П.Свищевым (впоследствии - академик и начальник ЦАГИ). Форма в плане и конструкция нового крыла были сохранены такими же, как и на серийном самолете. Машина называлась Як-7Л и первоначально испытывалась в натурной аэродинамической трубе ЦАГИ. Як-7Л стал первым в СССР истребителем с профилями нового типа, нашедшими широкое применение на послевоенных самолетах.

Одним из наиболее интересных экспериментальных вариантов Як-7 был самолет, оснащенный, кроме М-105ПФ, двумя прямоточными воздушно-реактивными двигателями (ПВРД) ДМ-4С конструкции И.А.Меркулова. Горючим для ДМ-4С служил тот же бензин, что и для основного мотора. Такие ПВРД предполагалось использовать на более скоростных самолетах для кратковременного увеличения скорости. Испытания ДМ-4С на Як-7Б проводились в ЛИИ с марта по декабрь 1944 г. и показали вполне надежную работу ПВРД. Судя по архивным документам, Як-7Л и Як-7Б с ДМ-4С стали последними модификациями Як-7. Этот истребитель не отличался рекордными показателями, но был хорошо приспособлен к боевым действиям на Востоке и условиям серийного производства.

Высотный истребитель-перехватчик Як-7ПД (сер. № 2202).НИИ ВВС, октябрь 1942 г.

Крыло Як-7Д

Опытный истребитель Як-7ДИ на испытаниях. Лето 1942 г.

Экспериментальный Як-7Л. ЛИИ, август 1944 г.

Летающая лаборатория Як-7Б для отработки ПВРД ДМ-4С

Сравнение ТТХ вариантов Як-7 и его аналогов. (По результатам испытаний в НИИ ВВС)


Вторжение.

Начало воздушной войны на советско-германском фронте. Часть I

Пролог

Дмитрий Б.Хазанов/ Москва Фото из архива автора

"То, что я услышал, превзошло все ожидания: так хорошо задуманный и тщательно подготовленный удар не дал ожидаемых результатов. Я до сих пор не понимаю, как это могло произойти: большевики встретили нас почти у границы", - такие слова вложил писатель-"фантаст" Н.Н.Шпанов в уста начальника штаба немецкого воздушного флота в романе "Первый удар (Повесть о будущей войне)". Книга вышла в 1939 г. и рассказывала о том, как был сорван немецкий удар по советским аэродромам: четкая и согласованная деятельность всех служб ПВО, особенно постов ВНОС, позволила своевременно поднять в воздух истребители, а "сталинские соколы" наголову разбили и заставили с позором отступить вражеских летчиков. Написанная в духе лозунгов типа "Красная Армия ответит тройным ударом на удар поджигателей войны", книга способствовала распространению зазнайства и явно переоценивала возможности советской авиации.

О том, что в действительности положение советских ВВС, в т.ч. и в приграничной зоне, неблагополучно, высшему руководству СССР было известно. Самолетный парк состоял в основном из устаревших и изношенных машин (И-15, И-16, СБ). Несмотря на огромные усилия авиапромышленности, ритмичные поставки новой техники начались лишь весной 1941 г., причем их отправка в строевые части осуществлялась крайне медленно. На 22 июня 1941 г. в приграничных округах имелось 1317 машин новых типов (МиГ-1, МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3, Пе-2, Як-2, Як-4, Ил-2). [1] Это составляло 18% численности группировки самолетов, сосредоточенной у западных границ.

По планам командования советских ВВС, из имевшихся к лету 1941 г. 106 истребительных полков на новую технику предполагалось перевооружить 22. Однако к началу войны считались полностью готовыми к бою лишь 8 полков (5 на МиГ-3, 1 на ЛаГГ-3, 2 на Як-1) [2], причем большинство из них находилось вдали от западных границ. Из 57 "приграничных" истребительных полков 21 получил новую материальную часть, но освоить новые самолеты успели лишь десятки командиров и летчиков.

Еще хуже обстояло дело в бомбардировочной авиации. Лишь в марте 1941 г. начались поставки в войска Пе-2, и освоить машину успел только 95-й БАЛ. Еще 15 полков в западных округах получили по 5-8 таких самолетов, из них только в 9 приступили к освоению этого сложного в пилотировании бомбардировщика. Одномоторные Су-2 имелись в шести авиаполках, а на Як-2 (Як-4) был готов воевать лишь 136-й БАП. Остальные 27 полков из тех, что прикрывали западные границы, оставались вооруженными СБ и его модификацией Ар-2.

Разведывательная и корректировочная авиация в предвоенный период была на положении "золушки советских ВВС", не получая ни современной материальной части, ни опытных экипажей. Несколько десятков не слишком удачных Як-2 и Як-4 не могли исправить положение. Точно так же 18 Ил-2, поступившие в штурмовые авиаполки Прибалтийского, Западного и Киевского округов, практически не имели никакого боевого значения. Первые летчики, освоившие их на Воронежском авиазаводе, видимо, так и не успели к роковому часу вернуться в части. Во всяком случае, о боевых вылетах Илов 22 июня ничего не известно.

При оценке боеготовности советских ВВС накануне войны необходимо учитывать, что до 1940 г. большинство авиачастей было укомплектовано хорошо подготовленным летным составом. Не только отдельные пилоты, штурманы, стрелки, успевшие получить боевой опыт в Испании, на Халхин-Голе, в Финляндии, но и части в целом имели достаточно высокий уровень подготовки. Однако в 1940 г. началось формирование большого числа новых полков, в связи с чем из старых были взяты наиболее опытные кадры, что значительно снизило уровень боеготовности. Комплектовались новые части в основном выпускниками летных школ 1940 г. Нелетная погода зимой 1940-1941 гг. задержала ввод их в строй, да и командование делало это слишком осторожно, опасаясь летных происшествий. Так, за три месяца 1941 г. летчики ПрибВО находились в воздухе в среднем по 15,5 ч, Западного - по 9 ч, а Киевского - только по 4 ч. Тем не менее, а может быть, именно потому, что пилоты мало летали, за это время произошли 71 катастрофа и 156 аварий. [2]

Многие неприятности ожидали советскую авиацию из-за скученного базирования. После вступления Красной Армии на территорию Западной Украины, Западной Белоруссии, а позднее - Литвы, Латвии и Эстонии и перебазирования туда авиационных соединений немедленных мер по строительству новых аэродромов принято не было. Авиабазы, ранее находившиеся вблизи границы, теперь оказались в тылу, а на удалении 120-250 км от новой государственной границы аэродромов почти не было. План строительства и реконструкции 251 аэродрома СНК СССР утвердил только 10 апреля 1941 г. [3] Работа была поручена органам НКВД и велась почти на всех действующих аэродромах одновременно. Несмотря на большую спешку, закончить ее к июню не удалось. Например, в Западном округе из 62 аэродромов на 46 еще велись земляные работы, а остальные предназначались для временного размещения основных сил 9-й, 10-й и 11-й смешанных авиадивизий.

Говоря о неготовности ВВС Красной Армии к боям, надо отметить громоздкую структуру авиационных соединений, просчеты в организации тыла, недостаток средств связи, особенно радио, без чего немыслиломо было управление в предстоящей войне.

Если летному составу давали представление о ЛТХ немецких самолетов, то о тактике фашистских летчиков, их манере вести бои у нас почти ничего не знали. Имелись просчеты и при планировании борьбы за господство в воздухе. Так, даже на совещании высшего руководящего состава Красной Армии в последних числах декабря 1940 г., на котором этим вопросам было уделено большое внимание, не нашла должного понимания организация ударов по неприятельским аэродромам.

750-800 самолетов в месяц. Весной 1941 г. суммарный выпуск возрос примерно в полтора раза, и казалось, что положение исправлено. Но специалисты знали, что это достигнуто за счет сверхлимитного расхода дефицитного сырья. Немцы вели ускоренное перевооружение истребительной авиации новыми Bf 109F, пытаясь срочно довести моторы DB 601Е и Jumo 211J, на которые возлагали большие надежды…

Известно, что Геринг, которого трудно упрекнуть в каком-либо фрондерстве по отношению к фюреру, весной 1941 г. неоднократно высказывал серьезное беспокойство ситуацией в люфтваффе. Так, в ответ на заявление Гитлера: "Уже через шесть недель (после вторжения в СССР - ред.) вы сможете возобновить воздушную войну против Англии", Геринго ответил: "Мой фюрер, люфтваффе находятся в одной упряжке с вермахтом и не имели ни малейшей передышки с начала войны. Перед ее началом я говорил Вам, что мы вступаем в бой с хорошо подготовленными авиагруппами, но теперь их силы почти исчерпаны. Я не до конца уверен, что нам удастся сокрушить Россию за шесть недель…". [9]

Тем временем перебазирование авиационных соединений на Восток продолжалось. Одиночные самолеты и звенья, избегая пролета вблизи крупных населенных пунктов и заправляясь при необходимости на отдаленных аэродромах, занимали места дислокации. Одновременно учебные самолеты летных школ перебазировались на Запад. Вечером 21 июня многие истребители рассредоточились по полевым площадкам вблизи советско-германской границы. К решающему часу все было готово…

Подведем баланс сил накануне схватки. Если особых разночтений в цифрах по ВВС Красной Армии нет, то немецкие источники по-разному оценивают "силы вторжения". Последние то учитывают, то не учитывают резервы, учебные группы и т.д. Возьмем за основу цифры О.Гролера [10, 1] и получим следующую таблицу.

СБ-2М-100 на захваченном немцами аэродроме

Этот ДБ-ЗФ, как и многие самолеты ВВС РККА, не успел перед войной получить маскировочную окраску

В таблице не учтена советская авиация ПВО. Но даже без этого немцы уступали по количеству самолетов примерно втрое, а по истребителям и бомбардировщикам - еще больше. Для корректного сравнения к силам люфтваффе следует прибавить ВВС Румынии, а из советской группировки вычесть ВВС Ленинградского ВО (1270 самолетов) и находившиеся вдали от границы некоторые части ДВА. С учетом этого немцы и их союзники уступали более чем вдвое, но на направлениях главных ударов их войск советское численное превосходство в авиации было небольшим. Если бы Гитлер и его генералы знали, что их стратегическая разведка значительно недооценила силы русских, которые в общей сложности имели 226 различных авиаполков и 19583 военных самолета, то они бы сильно призадумались. [9] Но зато немецкое командование хорошо знало, что в составе "авиаэскадр вторжения" имелось около 2000 боеспособных самолетов, т.е. на один километр активного фронта приходился примерно один исправный самолет. Наличных сил явно не хватало. Немецкие командиры это отчетливо понимали, оценивая противостоящие им русские ВВС у западных границ, как, примерно, втрое большие. Они надеялись неожиданными ударами уничтожить большую часть краснозвездных самолетов на земле в начальной фазе кампании. Отличная работа разведывательной группы (F)ObdL подполковника Ровеля, точно указавшей размещение советских аэродромов, дала люфтваффе реальные шансы…

На прибалтийском направлении

Время удара по приграничным аэродромам было определено немцами одно и то же для всего фронта: 3 ч 15 мин. Авиачасти, базировавшиеся дальше к Западу, выделили по несколько наиболее подготовленных экипажей, которые стартовали еще в темноте, а из Восточной Пруссии самолеты взлетали, когда уже рассвело. В плане согласованного удара по советским авиабазам было сделано одно исключение: тяжелые истребители Bf 110 из 5-го отряда ZG26, возглавляемые капитаном Т.Розивалем, уже в 2 ч 50 мин пересекли границу и через 5 мин сбросили бомбы на аэродром Алитус. Из немецкого отчета следует, что эта атака не дала особого эффекта, но вызвала беспорядок и суматоху. На этом аэродроме базировались лишь несколько истребителей 15-го и 31-го ИАП 8-й смешанной авиадивизии ПрибОВО, которые первыми приняли удар в советских ВВС. К полудню 22 июня вражескими самолетами были атакованы 9 аэродромов этого округа, а к вечеру - до 11.

Налеты осуществлялись эшелонированно, небольшими группами самолетов в течение всего дня. Многие передовые аэродромы подвергались атакам по 6-7 раз. Формально против 1211 самолетов ПрибОВО действовали 675 самолетов 1-го воздушного флота, из которых более четырехсот входили в 1-й авиакорпус. Но наибольшие потери причинили здесь советским авиаторам экипажи 8-го авиакорпуса.

Вот как описывали эти события немецкие летчики в своих отчетах. Капитан О.Кац (O.Kath) из штабного звена JG54 писал, что во время первого удара в его задачу входило блокирование аэродрома Ковно (Каунас). В то время, как бомбардировщики уничтожали якобы стоявшие там рядами СБ и ДБ-3, истребители сопровождения Bf 109 принимали участие в штурмовке, уничтожая те немногие советские самолеты, которые смогли взлететь. [11] (Заметим, что на самом деле на аэродроме Ковно, занятом 8-й САД, 22 июня находился лишь один двухмоторный СБ, остальные машины были одномоторными). Капитан М. фон Коссарт (М. von Cossart) из эскадры KG1 "Гинденбург" отмечал, 1 что при первой атаке Ju 88 бомбили совершенно незамаскированные самолеты, стоявшие как на параде на краю аэродрома Либавы (Лиепая). Сопротивление оказал единственный зенитный пулемет, установленный на кромке взлетной полосы, «но он не причинил никакого вреда. По утверждению фон Коссарта, немецкие радисты перехватили передачу открытым текстом: "Нечем прикрыть с воздуха. Наш истребительный полк (речь идет о 148-м ИАП - авт.) погиб под бомбами". [11]

В журнале боевых действий советской 27-й армии этот налет описан следующим образом: "В 4 часа утра 7 самолетов противника бомбили аэродром в Либаве. 4 самолета уничтожены на земле, ранены 3 красноармейца. Один самолет противника сделал вынужденную посадку в лесу поблизости, а 6 ушли обратно". [12]

Обратимся к мемуарам А.Г.Рытова, в то время замполита 6-й смешанной авиадивизии, входившей в ПрибОВО. Он вспоминал, что приказ о рассредоточении самолетов по полевым аэродромам и маскировке поступил накануне 22 июня. "Но было уже слишком поздно… На рассвете… Иван Логинович (И.Л.Федоров, командир 6-й САД - авт.) разговаривал по телефону с командиром 148-го истребительного полка майором Зайцевым. Я понял, что там произошло что-то серьезное. Он сказал:

- Аэродром и порт в Либаве подверглись бомбежке. Сожжено несколько самолетов.

- Когда это произошло?

- В 3 часа 57 минут. И еще… Зайцев доложил, что немцы выбросили десант… (Десанты выбрасывались с Ju 52 106-й авиагруппы особого назначения (KGrzbV 106) - авт).

В штаб вошел офицер оперативного отдела с только что полученной радиограммой. Мы буквально впились в нее глазами, однако нового в ней ничего не было: на провокации не поддаваться, одиночные немецкие самолеты не сбивать.

Прилетев в Либаву, я застал невеселую картину. Аэродром рябил воронками, некоторые самолеты еще продолжали тлеть. Над ангарами стлался дым, пламя дожирало и остатки склада горюче-смазочных материалов.

Раздался сигнал тревоги, и истребители пошли на взлет.

- Сколько же будем играть в кошки-мышки? - спросил Зайцев, когда мы вылезли из щели. - Смотрите, что они, гады, наделали, - обвел он рукой дымящееся поле аэродрома. - Нас бомбят, мы кровью умываемся, а их не тронь.

- Потерпи, Зайцев, приказа нет, - уговаривал я командира полка, хотя у самого все кипело внутри от негодования. "Юнкерсы" начали сбрасывать фугасные и зажигательные бомбы. Нет, это не провокация, а самая настоящая война!…

Вернувшись в штаб, я доложил обстановку и услышал в ответ:

- Вот директива Наркома обороны. Приказано приступить к активным боевым действиям. (Приказ Народного Комиссара Обороны № 02, вышедший в 7 ч 15 мин 22 июня 1941 г., ставил общие задачи перед ВВС Красной Армии: "Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиации наносить на глубину германской территории до 100 - 150 км. Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых приказаний налетов не делать". [13] - авт.)

Bf 109F-2 из Stab.II./JG 54 рядом с И-16 на захваченном советском аэродроме в Прибалтике

Сбитый над Балтикой Bf 109E-4 из III./JG 54

После атаки советского аэродрома истребителями из JG 53.

Разгромленный советский аэродром в Прибалтике. Обломки И-16 и СБ

В 10 ч 02 мин наши краснозвездные бомбовозы взяли курс запад… В конце дня я узнал от батальонного комиссара Головачева, что с началом боевых действий 148-й ИАП сражался мужественно и организованно. Некоторые летчики провели по шесть и более воздушных боев. Счет сбитых вражеских самолетов открыл капитан Титаев. Фашистский бомбардировщик, подожженный им, упал неподалеку от Либавского аэродрома и взорвался. Порадовал майор Могилевский (командир 40-го БАП. - авт.):

- Налет на Кенигсберг, Тоураген и Мемель закончился успешно, - сообщил он по телефону. - Был мощный зенитный огонь, но бомбы сброшены точно на объекты. Потерь не имеем.

Это был первый удар наших бомбардировщиков по военным объектам в тылу противника". [14]

Вернемся к отчету фон Коссарта. Он добавляет, что летчики KG1 атаковали аэродром Либавы еще дважды: "Хотя большое количество истребителей стояло на поле, ни первый, ни третий налеты не встретили противодействия. Если первый удар был, видимо, внезапным, то третий разрушил взлетную полосу и повредил самолеты. При второй атаке И-16 (на аэродроме базировались И-153 - авт.) были приведены в боевую готовность только при приближении немецких бомбардировщиков. Русские взлетали и вступали в бой, но в их действиях не угадывался какой-либо строй, не было даже пар или звеньев. Каждый атаковал в одиночку, стрелял примерно с 500 м и, оканчивая стрельбу, переходил в пикирование". [11]

На руку фашистским летчикам было и то, что командующий ВВС ПрибОВО генерал А.П.Ионов приказал вверенным ему частям ночами с 20 на 21 и с 21 на 22 июня производить учебно-тренировочные полеты. В результате большинство бомбардировочных полков подверглись ударам, когда производился послеполетный осмотр авиационной техники и дозаправка ее топливом, а летный состав отдыхал. [15]

Поднятые в воздух по тревоге после первого налета противника советские авиачасти задач не получили и находились в течение 40-50 мин в зонах ожидания, а после посадки на свои аэродромы попали под повторные удары. [2] Штаб ВВС округа не смог сориентироваться в обстановке, что привело к продолжительному нахождению авиачастей на атакуемых противником аэродромах и дало возможность люфтваффе практически безнаказанно уничтожить их. Положение усугублялось еще и тем, что до трети боеготовых экипажей к утру 22 июня находились вне своих авиационных частей, перегоняя самолеты или переучиваясь на новую технику.

Основные события дня нашли отражение в оперативной сводке штаба Северо-Западного фронта, посланной начальнику Генерального штаба Красной Армии 22 июня в 22 ч. В ней отмечалось, что Либаву немцы бомбили 13 раз, при этом "зенитная артиллерия не задерживает самолеты противника". В заключение начштаба фронта ген.-л-нт Кленов писал: "Военно-воздушные силы вели бои с авиацией противника и бомбили скопления танков и танковые колонны в районе Тильзит и на алитусском направлении. Потери: 56 самолетов уничтожены; 32 повреждено на аэродромах. Сбито 19 самолетов противника истребителями и 8 сбито зенитной артиллерией". [16] В последующем оказалось, что сведения о потерях немцев преувеличены, авиация ПрибОВО по неполным данным лишилась 98 самолетов. [17]

Более подробный анализ действий авиации и причин неудач дал начальник управления политпропаганды фронта бригадный комиссар Рябий в политдонесении в Москву 23 июня. "Личный состав ВВС отдает все силы на выполнение боевых заданий.

Несмотря на частые воздушные бомбардировки противником наших аэродромов и большие потери от бомбежки, летно-технический состав не прекращал работы по подготовке материальной части, а личный состав авиабаз - по восстановлению аэродромов. Есть случаи, когда техсостав под огнем воздушных атак спасал самолеты, выводя их из-под удара.

Наши летчики бесстрашно вступают в бой с врагом. Летчик 61-го авиаполка Андрейченко, командир 31-го авиаполка Путивко в одиночку вели бой с 6-7 самолетами противника.

Вместе с тем, следует отметить, что среди летно-технического состава есть много разговоров о том, что самолеты противника превосходят по скорости наши СБ, И-16, И-153, самолетов же новых конструкций мало. К тому же они еще недостаточно освоены летным составом. Летчики, вылетевшие на новых типах истребителей, овладели до войны только техникой пилотирования, полетов на стрельбу не производили. Естественно, что они в первых воздушных боях на этих машинах не могли полностью использовать их преимуществ.

Переучивание летного состава на новые машины во фронтовых условиях невозможно. Целесообразно дальнейшее переучивание летного состава фронта организовать на аэродромах, удаленных от фронта на большое расстояние.

Как показали боевые вылеты, истребитель МиГ-3 имеет следующие недостатки: его мотор после 3 часов полета требует замены свечей, а при эксплуатации на пыльном аэродроме засоряются соты радиатора и мотор перегревается.

Наши аэродромы слабо прикрыты зенитными средствами обороны, а наличие зенитных пулеметов не обеспечивает надлежащей защиты. Имеющиеся зенитные батареи стреляют плохо.

Отсутствие походных мастерских не позволяет быстро ремонтировать даже легко поврежденные самолеты. Поэтому при перебазировании много самолетов было просто оставлено на аэродромах или уничтожено своим же летно-техническим составом.

Напрашивается потребность в создании на время войны при ВВС фронта отрядов по эвакуации самолетов, которые после ремонта могут войти в строй.

Ощущается острый недостаток кислорода для высотных полетов. Запаса кислорода для войны создать нельзя было из-за недостатка баллонов и наличия только трех зарядных станций на 24 авиаполка. Также недостаточны запасы свечей для моторов МиГ-3. Перед началом военных действий их имелось только 700 штук, что явно недостаточно для бесперебойного использования данных самолетов. В связи с большими потерями матчасти и уменьшением самолето-моторесурсов необходимо пополнение самолетного парка". [18]

Неудачи авиации сказались на дальнейшем ухудшении наземной обстановки. Люфтваффе обнаруживали вводившиеся в сражение колонны советских войск еще на подходе к полю боя и наносили по ним мощные удары. Это приводило к тому, что советские соединения действовали разновременно, по частям и не могли существенно замедлить продвижение танковых группировок противника.

На участке 8-й армии командующий фронтом ген.-п-к Ф.И.Кузнецов уже вечером первого дня стал готовить мощный контрудар двумя механизированными корпусами и для координации действий направил в войска начальника автобронетанкового управления фронта п-ка П.П.Полубояркова. Разобравшись на месте с обстановкой, он послал в штаб записку, где просил: "С утра прикрыть оба корпуса истребительной авиацией; Шестопалова (командир 12-го мехкорпуса -авт.) сопровождать сильной авиацией с 11 часов, а Куркина (командир 3-го мехкорпуса -авт.) - с 12 часов…". [19] Поскольку выполнить это оказалось невозможно, то неудача контрудара была предопределена.

Подвеска бомб под Ju 88

›Еще хуже складывалась обстановка в полосе 11-й армии: по ней пришелся основной удар 3-й танковой группы вермахта, прикрываемой главными силами 8-го авиакорпуса. После ожесточенных бомбежек оказалась не боеспособной 57-я авиадивизия. Исключение составил лишь базировавшийся на аэродроме Двинск 49-й ИАП. Полк потерял в первый день одного летчика - мл. лейтенант Г.С.Бачурин из-за отказа мотора И-15бис упал в реку и утонул. [20]

Уже в 17 ч командование 8-й АД отдало приказ об эвакуации в район Маркистова. В формируемом около Россиены 240-м ИАП летчиков не хватало, и командиру к-ну Андрееву пришлось сжечь 6 И-15бис и 1 У-2. [20] В других соединениях, наоборот, почти не осталось исправных самолетов, и по дорогам двинулись колонны летно-технического состава.

Гитлеровское командование поставило задачу в первый же день форсировать Неман и овладеть плацдармами для последующего наступления на Вильнюс, Минск. Противник понимал, что если не удастся захватить мосты через Неман неповрежденными, то наступление будет заторможено, т.к. ширина реки там достигает 100-150 м. Поэтому немецкие пикирующие бомбардировщики и истребители практически непрерывно обстреливали и бомбили наши войска в этом районе. Особенно пострадала 5-я танковая дивизия, которая, хотя и сражалась героически, но под массированными ударами с воздуха потеряла боеспособность. В результате оба моста у Алитуса и один из двух у Меркине противник захватил, что и предопределило ход боевых действий на данном направлении в ближайшие дни.

Подготовка СБ-2М-103 к боевому вылету

Архивные источники и литература

1. Составлено no: LJAMO, ф.35, оп.107559, д.5, лл.116-154, 169-233, 286; ф.208, оп.142690. д.З, лл.5-7; ф.217, on.142688, д.1, лл.2, 4, 16.

2. Г.А.Пшеняник. Советские ВВС в борьбе с немецко-фашистской авиацией в летне-осенней кампании 1941 г., М., 1961.

3. ЦАМО, ф.35, оп.225925, д. 12, л.77.

4. Русский архив. Великая Отечественная т.1, М., 1993.

5. Военно-исторический журнал, №1, 1959, стр.90, 91.

6. 1941 г. - опыт планирования и применения ВВС, уроки и выводы (материалы конференции), М., 1989.

7. Air Enthusiast, October 1971, pp.252, 253.

8. В.И.Даничев. Банкротство стратегии германского фашизма, М., 1972.

9. R.Suchenwirth. Command and Leadership in the German Air Force. London,1968.

10. O.Groehler. Geschiohte des Luftkriegs 1910 bis 1980, Berlin, 1981.

11. W. Schwabedissen The Russian Air Force in the Eyes of German Commanders, New York, 1960.

12. ЦАМО, Ф. 325, on. 4570, д. 36, л. 1.

13. ЦАМО, Ф. 208, on. 2683, д. 5, л. 3.

14. А.Р.Рытов "Рыцари пятого океана",М., 1970.

15. ЦАМО, Ф. 221, оп. 142687, д. 1, л. 13.

16. ЦАМО, Ф. 344, оп. 5554, д. 32, л. 11.

17. ЦАМО, Ф. 35, оп. 30802, д. 32, лл. 1-32.

18. ЦАМО, Ф. 221, оп. 1362, д. 18, лл. 3-7.

19. ЦАМО, Ф. 221, оп. 3928, д. 28, л. 8.

20. ЦАМО, Ф. 35, оп. 11321, д. 51, л. 118, 147.


This file was created
with BookDesigner program
bookdesigner@the-ebook.org
02.09.2009

Оглавление

  • Винтокрылый штурмовик Миля
  • МИ-24ПС
  • "Восьмерка" - первый "летающий кит" Антонова
  • Между революцией и войной
  • Многоликий Як-7
  • Вторжение.