Формула Бельмондо [Дмитрий Алексеевич Щеглов] (fb2) читать постранично, страница - 5

находили выхода. Дед снова задал мне уточняющий вопрос:

– Вы зачем страусу голову рубили?

Пришлось рассказывать все как есть, ничего не утаивая. Про то, как мы с Данилой периодически катались на страусе, и как ему это не нравилось, как он вчера моему дружку поставил под глазом синяк, и как Данила с утра решил укоротить пыл заморской птице, отрубить ей голову и затем обратно пришить. Сговорчивей будет. А поскольку у Данилы был бесценный опыт ассистирования знаменитому хирургу Максимычу, о котором он неоднократно рассказывал моим деду с бабушкой, то …

– О…о! – дед схватился за голову. – Что за невежественное поколение растет. Неужели вы не знаете, что голова соединена тысячами кровеносных сосудов с остальным телом. Ее, отрубленную, невозможно пришить к телу.

Дед, конечно, был прав на все сто процентов. О том же самом я твердил моему дружку, но вишь, как повернулась история. Топор мимо шеи скользнул, стесал только кожу. А историю про наши с Данилой приключения, моим деду с бабушкой рассказала не только бабка Меланья, а и одна соседок, живущая через дом от Капель. Она встретила мою бабушку, свою старую учительницу случайно на рынке. В ее рассказе была не только отрубленная голова страуса, но и то, как мы его к столбу вязали. Поэтому дед с бабушкой исходили только их этих посылок. Два разным свидетельских показания сходились в одном, сначала была проведена подготовка операции, а потом, и сама операция, под названием «секир башка».

– Что вы дальше со страусом сделали? – нахмурив брови и смирившись с содеянным, уже более спокойным тоном спросил дед.

Откуда мне было знать, что он с бабушкой владеют только половиной информации. Я им и ответил, как было на самом деле:

– Данила иголкой с ниткой пришил голову обратно, мы перебинтовали шею, и выпустили его обратно в загон.

Дед с бабушкой переглянулись.

– Ты хочешь сказать, что страус жив?

Я постарался разрядить ситуацию.

– Жив. Вот только шрам у него на шее останется. Данила, молодец, ему на всякий случай еще укол от столбняка сделал.

Подумав, я добавил:

– Он дня два наверно твердую пищу не сможет есть. Надо Даниле позвонить, чтобы его жидкой кашей кормил. Лучше манной.

У тех, кто когда-то причислял себя к работникам умственного труда, голая вера не в почете, им подавай доказательную базу, теоретические выкладки, сведи дебет с кредитом.

– Не может такого быть! – заявил дед. – Еще никто в мире…

– А вот Данила пришил! – безапелляционно заявил я. – Сходи сам убедись.

– Сходи! Сходи! – поддержала меня бабушка.

Деда долго не было. Наконец, когда он появился, то первым делом обратился не ко мне, а полез во всякие энциклопедии.

– Ну, что там? – пристала к нему бабушка.

– Этот паршивец Данила, его дружок, – дед показал на меня, – уверяет, что отрубил страусу голову и потом ее снова пришил. А сегодня это никак не проверишь. Шея у птицы забинтована. Единственное, что могу достоверно сказать, страус жив, но уж очень скучен. Болезненный вид у него.

Дед серьезный мужик. Его на мякине не проведешь. Он не задал мне больше ни одного вопроса. Не поверил он нам с Данилой. Другое дело бабушка. Та отвела меня на кухню и стала допытываться, как это у Данилы могло получиться, операция ведь суперсложная. Тысячи нервных окончаний.

– Данила отрубленную голову на клей «момент» посадил. – ответил я, лишь бы только отвязаться от бабушки.

– И прижилась?

Я посоветовал деда спросить.

– Он последний ходил смотреть!

Бабушка поверила мне, пошла деда расспрашивать. Дед неделю после этого со мной не разговаривал.

Глава 2 Злосчастная записка

И вот сегодня, в гостиной с утра пораньше, я услышал ломающийся голос своего молодого друга. Превалируют басовитые нотки. Данила гудит солидно, как труба иерихонская.

– Эмма Алексеевна. Будите Макса.

В ответ слышится голос бабушки.

– Нет, Данила. Ты мне скажи сначала, зачем он тебе так спешно с утра понадобился?

– Мне он совсем не нужен.

– Тогда зачем его будить?

Интересно, как вывернется в этой ситуации жук, Данила. Что он придумает? Вставать мне совсем не хочется, я бы еще полчаса подрых. Я так и собираюсь сделать и готов уже повернуться на другой бок, и накрыть голову подушкой, но мне интересно, что же все-таки ответит Данила. Он как заезженная пластинка повторяет одно и то же.

– Эмма Алексеевна, мне Макс до одного места. Но вот Настя…

Данила умышленно недоговаривает. Что Настя? При чем тут Настя, если он сам приперся ни свет, ни заря. Однако, красивый ход придумал, стервец. Сон с меня как рукой слетел. Я вскакиваю с постели и поспешно натягиваю шорты. Слышно продолжение разговора.

– А ты не догадываешься, зачем она хотела его так срочно видеть?

Я знаю, что теперь он может ляпнуть какую-нибудь гадость, и спешно открываю дверь. Данила лениво цедит.

– Не знаю Эмма Алексеевна. Но могу предположить, что она по нём соскучилась.

– По нему!

– Да, да! Вы правы, не по мне, а именно по нему!

И столько ехидства, удовольствия от