На рассвете [Ванда Львовна Василевская] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Ванда Василевская НА РАССВЕТЕ
— Ну, ребята, выпьем за счастливый приезд моей Кати, чтобы ей с нами хорошо жилось. Все встали. Зазвенели серебряным звоном рюмки. Катя смеялась. Наконец, после шести месяцев разлуки, она была с Алексеем. — Споем, ребята! Алексей чистым, низким голосом затянул песню. Катя смотрела на мужа. Черные, черные брови — как любила она его брови, ровными дугами очерченные на светлом лбу! Серые глаза — как любила она эти глаза, отливающие голубизной и зеленью! Черные ресницы, длинные, как у девушки… Как любила она эти ресницы… Это был Алексей, ее Алексей…* * *
Когда же это было? Невероятно — вчера вечером, сегодня ночью. Когда же это было? Тысячу лет назад, — танец, звезды в ветвях яблони? — Давай, Катя, давай… Она торопливо, лихорадочно подавала патроны. Из-под платка выбились волосы. Алексей не оглядывался — припав к пулемету, он бросал: — Давай, Катя, давай… Трещал пулемет, двигалась длинная лента. Катя торопливо хватала следующую, держа ее наготове. — Катя! — Да. — Иди, еще раз позвони. Скажи полковнику, слышишь? Все скажи. Она поползла кустами. За пригорком пустилась бегом, добежала до дому. К телефону. — Город давай, город, тридцать пять. — Не отвечает. — Давай, давай — тридцать шесть. — Не отвечает. Телефон щелкнул. Катя заломила руки. Бросилась к окну. Там, за кустами, гремели залпы, хлопали выстрелы. Она еще раз дрожащей рукой схватила трубку. — Милая, дорогая, говорит Орловка… Орловка… Милая, дорогая, дай город, тридцать пять… — Не отвечает. — Милая, милая, пойми, говорит Орловка… Орловка! Город… Все равно какой телефон, город! — Постараюсь, подождите, — сказал голос в трубку. Катя преодолевала дрожь — где-то там, далеко, она слышала треск включаемых проводов и спокойный голос телефонистки, упорно повторяющий: — Город… город… город… — Алло, Орловка! — Я здесь, Орловка, Орловка… — Связь с городом прервана. Поправляют. Надо подождать. Она бессильно опустила руки. Катя выбежала из дому. До кустов — ползком. Вот она добралась до своих. Алексей повернул от пулемета потное, закопченное лицо. — Ну как? — Связь прервана. Чинят. Он стиснул зубы. — Катя, посмотри, — от Гриши ничего не слышно. Она поползла направо, на пригорок. Молоденький пограничник лежал лицом к земле. Она осторожно коснулась мальчишеской щеки. Щека была еще теплая. Она сунула руку под гимнастерку — сердце не билось. — Мертвый, — сказала она Алексею. — Девять, — подсчитал он. — Подавай патроны, Катя. Она подавала. Расширенными от ужаса глазами смотрела туда, на другую сторону: узенькая речушка и мосток. Там, за мостком, на зеленом фоне взрывались красные огоньки выстрелов. Немцы. — Давай, Катюша, давай… Они лежали, прижавшись к земле, спрятанные за кустами, за буйно растущей травой. И без перерыва, без памяти палили в ту сторону. В двухстах — трехстах шагах от них засели немцы. Катя машинально подавала патроны и машинально считала: да, девять. Гриша ведь уже не в счет… Гриша, который так неутомимо танцевал с ней вчера. Рядом, совсем близко, кто-то застонал. Теперь уже не девять, а только восемь. Как его звали? Коля? Ну да, Коля. — Катя, попробуй еще, еще попробуй, может поправили. Она вскочила, побежала. — Орловка… Говорит Орловка… Милая, дорогая, давай город… — Связь будет через два часа. Катя бросила трубку. Бегом назад. — Алексей, связь будет через два часа. — Через два часа нас уже не будет, Катюша. Она торопливо сосчитала. Семеро. Ну да, семеро… — Катюша, возьми платок и посмотри, что там с Платоном. Она поползла за кусты, обвязала раненую руку платком. — Ползите отсюда, вы ранены… — Ничего, ничего, Катюша, ничего. — Катя! Она услышала голос мужа и бросилась к нему. — Слушай, Катя… Он не смотрел на жену. Он не отрывал глаз от зеленых зарослей там, за мостком, где расцветали красные взрывы. — Катя, слушай внимательно. Сумеешь вывести машину из сарая? Она отшатнулась, словно ее толкнули в грудь. — Сумеешь? Он не смотрел на нее. Он смотрел туда, в зелень зарослей, где взвивались красные огни. — Да, — сказала она глухо. — Слышишь, Катя? — Да. — В шкафу документы. Все документы — в машину и в город. Отдашь полковнику. Понимаешь? — Алеша, я останусь… Не могу… — Катя, немедленно! Понимаешь? Немедленно! Через минуту может быть поздно. Документы — все, что в шкафу. Понимаешь? Катя… — Да. Он ни разу не взглянул. А она не решилась коснуться его руки, протянутой за новой пулеметной лентой. — В машину, и полный ход. Гони, как можешь. Возьми наган, слышишь? Помни, Катя, семь патронов — последний оставь на всякий случай, понимаешь? — Да… Она тихо поползла к кустам. Вдруг он снова позвал: — Катя, подожди, мой партийный билет возьми, собери у всех. Отвезешь партбилеты. Трясущимися руками она взяла красную книжечку. Потом поползла от одного к другому. Пятеро, пятеро подали ей свои партийные билеты. — У тех тоже возьми. Она обыскала карманы убитых. Вот они, маленькие красные книжечки. — Помни, Катя, приготовь бензин, в случае чего — облить и поджечь… И седьмой патрон, помни… Иди скорей, Катя, скорей… Теперь он, наконец, взглянул на нее. Серые, любимые глаза… Она почувствовала отчаянную, безудержную, безумную любовь к этому человеку. — Алеша… — Ничего, ничего, Катя. Иди поскорей. Это и есть любовь, Катя… Она закусила губы. Осторожно ползла, чувствуя на груди жесткое прикосновение красных книжечек. За домом сарай, в нем грузовик. Катя завела мотор. Там, за кустами наверняка слышат его гуденье. Слышит Алексей. — Это и есть любовь. Вот это и есть любовь, — как в бреду, повторила она сухими губами. Выехала на дорогу. Она наклонилась над рулем. Дорога была ровная, гладкая. Катя дала полный ход. Ветер свистел в ушах. Мелькали зеленые деревья, белые дома. Она неслась, неслась вперед, повторяя про себя слова Алексея: — Скорей, может быть слишком поздно… На распутье пришлось остановиться, спросить дорогу. Она ведь не знала эти края — первый раз здесь. Один вечер и одна ночь после шестимесячной разлуки. Алексей… Наконец, город. Ее задерживали, спрашивали. Она автоматически отвечала. Ей показали дорогу. Она тяжело поднималась по лестнице. Один этаж, другой. Ах, какая длинная лестница… Одна дверь, другая, третья… Военные, милиционеры, полно людей. Зеленые фуражки пограничников. Сердце сжалось при виде зеленых фуражек… — Начальник заставы Алексей Назаров велел мне отвезти документы. — А вы кто сами? — спросил человек за столом. — Катерина Назарова. — Жена? — Жена. Она подавала бумаги, портфели, пакеты. Человек за столом брал это все по очереди, спокойно, тщательно складывал. — А теперь сядьте, отдохните. Она хотела сказать, что не устала, но ноги подгибались и она тяжело опустилась на стул. В голове еще гремели выстрелы и нестерпимо грохотал мотор грузовика. Человек за столом взял телефонную трубку. — Дайте Орловку. Катя ждала. — Орловку, Орловку, немедленно! Она ждала. Тот тоже ждал. Глазами, полными одного-единственного страстного желания, она пыталась прочесть что-нибудь в его глазах, крепко сжимала пальцы. — Так… так… Он медленно положил трубку. — Что, что? Он вышел из-за стола. Взял в свои руки ее крепко стиснутые пальцы. — Орловка не отвечает. — Еще нет связи? Она чувствовала, как стынут ее пальцы, как леденеют ноги, леденеет все тело. Хотя она ведь знала… — Милая, храбрая… Что ж делать? Война… В Орловке немцы… Как эхо, как отдаленное воспоминание пронеслись в голове слова песни — кто же это пел и когда? Алексей, чернобровый, светлоглазый, милый, любимый, любимый Алексей!1941
Последние комментарии
6 часов 29 секунд назад
16 часов 20 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 14 часов назад