Остаюсь с тобой [Леонид Иванович Гаврилкин] (fb2) читать постранично

Леонид Гаврилкин ОСТАЮСЬ С ТОБОЙ Роман

Авторизованный перевод с белорусского Георгия Попова.

1

После того как в нескончаемо-длинных коридорах, куда выходили бесчисленные двери с похожими одна на другую табличками, затихали людские голоса и в огромном многоэтажном здании устанавливалась тишина, Скачков любил еще какое-то время посидеть у себя за рабочим столом. В тишине ему хорошо думалось и легко писалось. Бывало, за какой-нибудь час делалось больше, чем за весь день, нашпигованный телефонными звонками, заседаниями, разговорами с посетителями, всевозможными уточнениями, уяснениями, одним словом, той однобразно-беспорядочной суетней, какой хватает во всяком солидном учреждении.

В этот же вечер Скачков хотя и остался, по обыкновению, но ни о чем не думал и ничего не писал. Настроение у него было какое-то неопределенное, какое бывает у человека, который один груз сбросил с плеч, а другой не успел положить на те же плечи. Выдвинув ящики стола, он сидел на прочном, ни разу не скрипнувшем стуле и просматривал черновики, копии давно забытых справок, отчетов, проектов постановлений и решений — их скопилось немало, прочитывал заголовки, надеясь, что вдруг попадется какая-нибудь нужная бумага, рвал пожелтевшие от долгого лежания листы на узкие полоски и бросал их в мусорную корзину. Он перерыл все ящики, ни ничего такого, на чем задержался бы взгляд, так и не обнаружил. Все было пустое, мелкое.

Мусорная корзина наполнилась до краев. От сухой бумажной пыли начало першить в горле. Скачков встал, размял затекшие ноги, заглянул в шкаф для одежды, где у него всегда стояли бутылки с минеральной водой. Воды не было. Скачков отпил несколько глотков из графина, который стоял на столике в углу кабинета. Вода была теплая и отдавала плесенью.

Теперь можно было и идти. В дверях остановился, прощальным взглядом окинул кабинет с большим окном, полузакрытым тяжелыми зелеными шторами, с телефонами на низкой приставке за столом. Увидев радиоприемник, удивленно подумал, что ни разу не включал его. А потом тихо, чтобы не нарушать чуткой, уже устоявшейся тишины, запер двери, щелкнув замком. Ключ сунул было в карман, но тут же подумал, что надо не забыть сдать его вахтеру, и понес, выставив вперед, на указательном пальце. И в тот момент, когда Скачков хотел свернуть на ведущую вниз лестницу, вдруг раздался гулкий, частый топот и послышался, как показалось, взволнованный оклик:

— Валерий Михайлович! Валерий Михайлович!

Скачкова неприятно поразило, что и еще кто-то, кроме него, задержался на работе. Сейчас, чего доброго, пристанет со служебными проблемами, разумеется, очень важными и неотложными. А ему, Скачкову, и думать не хотелось о них, этих проблемах. Не хотелось бередить душу. Он оглянулся и увидел скользящего по гладкому паркету высокого, длинноногого и узкоплечего Капшукова. Тот был совсем еще зеленый юнец, намного моложе всех остальных сотрудников отдела, чернявый, всегда подчеркнуто сосредоточенный. Эта сосредоточенность придавала его курносому лицу какой-то смешной вид.

— Мы сегодня, кажется, еще не встречались, — сказал Скачков и подал руку, сдержанно усмехнулся. — Сидел, бабки подбивал, так сказать. Готовил кабинет для вас. Кстати, поздравляю!

— Ой, спасибо, Валерий Михайлович, спасибо! — склонил голову Капшуков. — Меня сегодня все поздравляют. Но как-то сквозь зубы, что ли. Впрочем, иначе и не могло быть. Они дольше меня здесь работают, а я только пришел. Не успел освоиться как следует — и на тебе… такое повышение. Заместитель начальника подотдела. Я сначала подумал, что меня разыгрывают. Не мог всерьез поверить, что вы оставляете нас. А когда узнал, куда вы едете, совсем растерялся. Ну, пусть бы проштрафились. А то ведь все о вас лучшего мнения. Правда, Валерий Михайлович, зачем вам это?

Капшуков был искренен, в это верилось сразу. Живя по пословице — всяк сверчок знай свои шесток, — он действительно не думал о повышении. Не мог он не видеть, что в отделе каждый сотрудник имеет куда больше опыта, чем он, а значит, и больше прав на повышение. Некоторые и метили на его, Скачкова, место, даже бегали к разным знакомым, просили замолвить словечко. Капшуков не просился и ни к кому не бегал. Это понравилось Скачкову, и он сам настоял, чтобы на его место назначили именно Капшукова.

— Может, пройдемся, если не спешите? — Скачков взял своего преемника под локоть.

— С вами хоть куда, — обрадовался Капшуков.

Они вышли на улицу, пересекли небольшой скверик, засаженный молодыми липками, и свернули на аллею, которая узкой лентой резала широкий проспект на две полосы. Скверик был совсем безлюдный. Только изредка можно было встретить упрямого пенсионера, который рысцой убегал от инфаркта.

— Вот вы, — начал несколько снисходительно Скачков, — сказали, что там все надо самому… А знаете, мне как раз этого и хочется. Хочется убедиться, способен ли я на