Клеймо сводного брата (СИ) [Любовь Попова] (fb2) читать постранично

Глава 1.

— Научи меня водить, Герман, — слышу, пока собираю сумку, чтобы в очередной раз сбежать из этого дома. И вот надо было показаться Соне с ее нежным голосом и босыми стройными ножками.

Смотрю сначала на пальчики с розовыми ноготками, потом уже на острые коленки и белые кружевные шорты. Их надо объявить вне закона, тем более для девушки ее возраста.

— Герман? – ее лицо как всегда чистое от макияжа и приветливое, а я смотрю на губы, что она прикусывает. В этом доме меня сводил с ума отец, который забрал меня от нищей матери и контролировал жизнь. И она. Она особенно. Нежная. Невинная. Так и говорящая всем своим видом: трогать нельзя.

— Ты же вроде уже учишься. Зачем тебе я?

— Потому что ты не будешь на меня орать. Он пугает меня.

Ты просто не знаешь, как могу испугать тебя я. Особенно своими мыслями.

— Или ты уезжаешь?

Перевожу взгляд на сумку. И выдыхаю. Очередная ссора с отцом. Ребячество. А мне уже восемнадцать. Я уже учусь на врача. Не знаю, зачем поступил, наверное, чтобы отцу насолить, который хотел отдать меня в бизнес-школу.

И я ведь тоже туда хотел, деньги я полюбил, но его требование привело меня к очередному взрыву.

— Нет. Я не уезжаю. Поехали, покажу тебе мастер-класс.

Она прыгнула от радости.

— Я быстро! Только оденусь.

Она убегает, а я быстрым шагом за ней, только и надеясь, что она опять забудет прикрыть двери. Удача. Теперь осталось только убедиться, что рядом никого, и стискивать челюсть, наблюдая, как эта прелесть, пританцовывая, переодевается. Сначала стягивает шортики, оставаясь в одних трусиках. Белых и невинных, как и она. Потом стягивает топик, все еще не утруждая себя ношением лифака. Надевает водолазку, потом джинсы, а я уже прикрываю глаза, как раздвигаю ее ножки.

— Герман, — меня буквально отшвыривают от двери, и я вижу перед собой отца. Я буду похожим на него, таким же высоким с жесткой линией подбородка и острыми скулами. Но как же от этого тошно.

Особенно тошно от той зависимости, которая возникает от власти, которой я, как и он, со временем смогу обладать. От денег, которые хотят все получить. От себя.

— Пойдем поговорим, — кивает он на лестницу, и я кидаю последний взгляд на попку яблочком.

Плетусь за ним, рассматривая убранство, лепнину под потолком и хрустальную люстру. Я быстро привык к роскоши, только вот желание все спрятать так и не искоренил у себя. Все кажется, что кто-то что-то стащит. Я бы Софку спрятал. Только вот кто ж мне даст.

Кабинет отца всегда казался кабинетом с электрическим стулом. Вот-вот и его голос превращается в разряд тока, бьющий по нервам.

— Я пошел тебе на уступку, дав поступить на мед. брата.

— Врача, — перебиваю я, перекатываясь на ступнях, и засунув руки в карманы джинс. – И я поступил сам.

— Если я захочу, единственное место, куда тебя бы приняли – смоленская шарага.

— За чем же дело встало.

— Ты мой сын! Я хочу, чтобы ты вырос человеком. А ты шатаешься по гонкам, выглядишь как босяк и набил очередную татуировку!

— Я устал от твоего контроля.

— Зато пялиться на Софию ты не устал. Она твоя сестра.

— Сводная.

— Тем не менее. Она не для тебя.

— Потому что я цыган, — ухмыляюсь.

— Нет. Потому что должна сыграть в этой семье свою роль. И ты мне в этом должен помочь.

— Какую роль? – напрягаюсь я. Не думал, что он собирается контролировать и ее. Хотя на что я рассчитывал?

— Мне нужна компания Соколова. Уверен, он будет посговорчивее, если наши дети поженятся.

Меня пробрал смех.

— Значит решил ее продать, как племенную кобылу?

— Всего лишь устроить ее, пока она не влюбилась в тебя. Петька более подходящая партия. Познакомь их.

— А если откажусь.

— Отправишься к матери в притон. Я не спрашиваю, я ставлю условие. Сделаешь все правильно, и я отправлю тебя в штаты на стажировку.

Это то, о чем я мечтал. За год мне понравилось учиться на врача, но в Америке медицина развита сильнее.

— Ну что? — поднимает густые брови отец. – Готов отказаться от будущего ради дырки?

— Не готов, — выплевываю я и устремляюсь на выход. Не готов. Потому что влюбленность в Соню похожа на болезнь. А деньги — это фундамент жизни, способный защитить от любой беды.

— Опять поссорились, — слышу голос, и в мозг стрелой огненной стреляет возбуждение. Как обычно возле нее.

— Как обычно. Ну что, готова прокатиться.

Она кивает и пружинистым шагом идет к двустворчатой двери. Я открываю ее, пропускаю сестру и быстро оборачиваюсь.

Отец