Голодные кости (СИ) [Лина Янтарова] (fb2) читать онлайн

Голодные кости

Глава 1

За шелковой гладью паланкина простирались молодые рисовые поля — набухшие от влаги, зеленые от свежих, тянущихся к солнцу ростков. Их изогнутые ряды были похожи на волны, омывающие берег подле величественной горы Року, вершина которой увенчана белой короной вечного снега.

— Уже близко, госпожа, — Аюми ободряюще стиснула холодную ладонь хозяйки. — Посмотрите, какие здесь красивые места и плодородные земли! Уверена, вы еще сможете полюбоваться рисовыми полями на совместной прогулке с господином Хаттори.

Сора из клана Моримото сдержанно кивнула, стараясь подавить тошноту.

Паланкин мерно раскачивался на плечах носильщиков. С каждым шагом она все дальше уносилась от родного дома в пугающую неизвестность, страх перед которой не могли подавить ни зеленые ковры, устилающие земли Хаттори, ни темный хвойный лес, подолом платья раскинутый у Року.

Еще месяц назад Сора любовалась глициниями, занявшими половину сада, бесшумно прогуливаясь по узким дорожкам в сопровождении двух верных служанок. Одной из них была Аюми, приставленная к ней более пяти лет назад — будучи старше всего на три года, бойкая и смешливая, она тут же снискала расположение своей молодой госпожи, став не только слугой, но и подругой.

Вместе они перешептывались в саду, стараясь, чтобы фривольные разговоры не достигли ушей Айко — вторая служанка-кормилица почтенного возраста не одобряла нарушение правил, строгой тенью следуя за дочерью клана Моримото.

Однако здоровье не позволило Айко отправиться вместе с Сорой в новый дом. Поместье клана Хаттори, расположенное на краю страны, окруженное горой Року и мрачным лесом, казалось чем-то невозможным и бесконечно далеким. Их путешествие длилось уже неделю, и Сора изнывала от духоты, тесноты паланкина и однообразных пейзажев за окном.

— Айко, наверное, переживает, — задумчиво произнесла Аюми. Она не могла долго молчать, за что часто награждалась неодобрительным взглядом кормилицы, но сейчас Сора мысленно благодарила служанку за болтливый язык.

Если бы не постоянные разговоры, она бы сошла с ума от долгого и изнурительного путешествия. Страхи, которые усиливались с каждой минутой, приобретали чудовищную форму, заставляли беспрестанно думать о том, что ждет ее в новом доме.

Будет ли муж ласков и обходителен с ней?

Какой станет ее жизнь? Счастливой, или же, напротив, полной горя?

Когда тремя неделями ранее отец позвал Сору в свой кабинет, она беспечно впорхнула в комнату, где обстановка разительно отличалась от убранства остальной части дома. Здесь вдоль стен высились шкафы из кедра, набитые свитками и старыми книгами, пол устилали мягкие ковры, а в воздухе витал аромат чернил, бумажной пыли и слабый запах табака.

— У меня есть радостная весть для тебя, — отец с гордостью оглядел дочь. — Твоей руки попросил Райден Хаттори.

Серые, как грозовое небо, глаза Соры расширились. В первую секунду она испугалась, затем страх сменился предвкушением, а после — тысячей вопросов, которым вмиг стало тесно в голове. Но ни один из них она не осмелилась задать, терпеливо ожидая продолжения.

— Ты, верно, слышала о нем. Его дед был великим военачальником, что смог одержать победу в кровопролитной битве с мятежниками, — Ичиго Моримото удовлетворенно кивнул сам себе. — Земли клана Хаттори обширны и плодородны, а сам Райден — превосходный воин. Он станет отличным мужем для тебя, а ты — прекрасной женой для него.

Непоколебимая уверенность в словах отца камнем осела в душе Соры. Как можно говорить так, если она не знала о будущем муже ничего? Клан Хаттори изредка всплывал в разговорах отца с другими главами, однако Сора никогда не прислушивалась к беседам — ей, как дочери, пристало интересоваться другими вещами: искусством и умением вести хозяйство.

Тем не менее, вопрос был решен. Отец не спрашивал ее дозволения — оно ему не требовалось. Сора всегда знала, что рано или поздно предстоит покинуть отчий дом и обзавестись своим собственным — но лучше поздно... Ей только исполнилось восемнадцать, и она надеялась, что в связи со слухами о предстоящей войне замужество будет отложено на неопределенный срок.

— Я не могу сопроводить тебя к супругу, но позабочусь о безопасном путешествии, — пообещал Ичиго. — Свадьба должна состояться в следующем месяце.

— Но зачем же так спешить? — вырвалось у Соры.

Лоб отца прорезали морщины.

— Нехорошие слухи бродят в столице и ее окрестностях. Поговаривают, мятежники вновь пытаются восстать против императора. Нам следует быть готовыми…

«К сражению», — не закончил Ичиго, но это слово, пусть и не сказанное вслух, повисло в воздухе грозовым предупреждением.

— На недавнем собрании император озаботился тем, что у клана Хаттори нет наследника. Райден никогда не был женат, — пояснил отец. — Итидзин решил, что в свете грядущих событий ему необходимо позаботиться о продолжении рода.

— Так это камиго итинин приказал господину Хаттори вступить в брак со мной? — осторожно осведомилась Сора.

— Он лишь наказал отыскать невесту, — улыбнулся отец. — А я напомнил, что у меня дочь на выданье. Разве ты не рада?

Рада?.. Сора растянула подрагивающие губы в вежливой улыбке. Как она может быть рада, если ее выбрали по совету императора? Она думала... Мечтала, что встретит будущего мужа на ежегодном празднестве во дворце. И между ними сначала не будет слов — только взгляды, при помощи которых влюбленные узнавали друг друга. А потом — ухаживания, шепот подружек, смущенная улыбка, скрытая веером, глаза, опущенные вниз...

Все это оказалось безжалостно украдено.

— Рада, — Сора склонилась, — я рада, отец. Позволено ли мне самой выбрать слуг?

— Да, — Ичиго, довольный кротостью дочери, разрешил подобную вольность. — Можешь взять с собой, кого захочешь.

Конечно, она выбрала Аюми — вместе не так страшно. Позже, когда весть разнеслась по поместью, среди служанок начали распространяться сплетни... Об их содержании Сора рассказала верная Аюми. Расчесывая волосы своей госпожи перед сном, бойкая служанка была необычайно тиха и задумчива.

— Случилось что-то? — ровным голосом спросила Сора.

Рука Аюми с зажатым в ней гребнем дрогнула на мгновение, а потом вернулась к своему занятию. Причесывать госпожу было настоящим удовольствием — ее темные локоны гладкой волной стелились по спине, навевая мысли о ночном небе.

— Нет, госпожа.

— Ты не хочешь уезжать? — обеспокоенно поинтересовалась Сора.

Выбрав Аюми в качестве той, что будет жить с ней в новом доме, Моримото не спросила, желает ли этого сама подруга. Предположила, что она обрадуется — впрочем, так и случилось. Но вдруг Сора ошиблась?..

— Что вы, — Аюми от возмущения снова застыла с гребнем в ладони. — Как можно, госпожа! Куда вы — туда и я. Просто...

— Что просто? — спросила Сора, когда пауза затянулась.

— Служанки всякое говорят, — замялась Аюми. — Про клан Хаттори.

Страх, змеей свернувшийся в груди, заинтересованно шевельнулся.

— И что же говорят?

— Не надо вам этого знать, госпожа, — пошла на попятную Аюми. — Пустые сплетни да слухи — скучно у нас живется, а тут такая новость!

— Раз начала, то говори, — приказала Сора.

— Поговаривают, что предок господина Хаттори не с людьми, а с ёкаями сражался, — помявшись, все же выдала служанок Аюми. — И что клан их проклят с тех пор. Рано на свет все уходят. Места там, сказывают, красивые, но гиблые. Лес возле горы Року отмечен дурной силой, и после заката туда вход воспрещен.

— В любом лесу ночью опасно, — возразила Моримото. — Особенно сейчас, когда неспокойно в столице. Что же до слухов — в каждой провинции своя сказка есть.

— Конечно, госпожа, — подхватила Аюми. — Не стоит их слушать!

Она с удвоенной энергией принялась расчесывать и без того гладкие и шелковистые локоны. Сора молчала, глядя перед собой — руки сложены на коленях, осанка гордая, подбородок вздернут, на лице — благожелательная улыбка.

Только далеки были ее мысли от спокойных дум. То, что служанки от скуки всякое выдумывать горазды, давно известно, но на пустом месте сплетни не возникают.

— Отец бы не выдал меня за плохого человека, — вдруг произнесла Сора.

Аюми, уже успевшая позабыть о разговоре, испуганно вздрогнула. Госпожа обернулась, заглянула в темные глаза, настойчиво повторила:

— Он бы понял, если бы с кланом было что-то не так. Да и бывал он в гостях у господина Хаттори.

— Да, разумеется, — закивала служанка. — Верно вы говорите. Господин Моримото вас очень любит. И мужа он вам самого лучшего выбрал.

— Поздно уже, — Сора поднялась с дзабутона. — Пора ложиться.

Аюми, растерянная резкой сменой настроения госпожи, тоже встала, торопливо принялась гасить свечи, бесшумно задвинула сёдзи. Когда покои погрузились во тьму, Сора открыла глаза, всматриваясь в причудливые очертания веток за окном.

Сон долго не шел той ночью. Снова и снова Сора про себя повторяла, что отец желает ей счастья — стало быть, господин Хаттори действительно достойный и хороший человек. Но из раза в раз ей казалось, что она пытается этим себя обмануть, успокоить.

Сейчас, когда гладкая дорога, лентой вьющаяся между раскидистых деревьев, уводила паланкин к поместью, Сора отчетливо осознала, что в словах болтливых служанок есть доля истины. По мере приближения небо затягивалось тучами, а сам дом окутал туман. С замиранием сердца Моримото смотрела, как из белесой призрачной дымки вынырнула сначала темная крыша, а за ней — очертания энгавы.

Темное дерево, кажущееся черным из-за густой тени криптомерий и эноки в саду, внушало мысли о печали. Колокольчики не звенели от ветра, воздух был сырым и тяжелым настолько, что грудь распирало при каждом вдохе.

— Мы на месте, — крикнул Ивао громко.

Паланкин остановился. Перед тем, как выбраться, Сора прикоснулась к браслету из нефрита, с которым не расставалась с рождения. Он представлял собой наручник из потемневшего серебра, инкрустированный мутно-зелеными бусинами. Привычное ощущение гладкого камня и шероховатых узоров принесло краткое успокоение — вслед за Аюми единственная дочь клана Моримото покинула паланкин, стараясь сдержать свое любопытство.

Воздух был прохладным, с нотками свежей воды и слабым ароматом цветов. Ивао, младший брат отца, а также его наследник, зычным голосом отдавал приказы носильщикам и воинам. На Сору никто не обращал внимания — у поместья не стояли слуги и господа, никто не спешил встречать долгожданную невесту.

А долгожданную ли?.. Сомнения прокрались в ее разум. Осмелившись поднять глаза, Сора неприятно поразилась: поместье выглядело большим, но неуютным. Словно бы его хозяева призраки, а не живые люди с горячей кровью.

— Госпожа, — Аюми легко дотронулась до кимоно, расшитого узором взлетающих птиц, призывая посмотреть вправо.

— Сора, — Ивао, идущий к ним, улыбнулся, не считая нужным скрывать свое злорадство. — Идем. Господин Хаттори ожидает во внутреннем дворе.

Спина покрылась ледяным потом, по плечам побежали мурашки. Стараясь выглядеть достойно в глазах будущего мужа, Сора мелкими шажками засеменила за Ивао. Кимоно, и без того тяжелое, тянуло к земле, волосы у затылка больно оттягивали увесистые кандзаси.

Несмотря на страх, Сора не могла отделаться от мысли, присущей всем женщинам: достаточно ли она красива? Какой ее увидит супруг? После долгого путешествия у нее наверняка усталый и немощный вид, а ведь господин Хаттори хочет наследника.

Ивао резко остановился. Сора едва успела замедлить шаг, чтобы остановка смотрелась изящной и непринужденной. Глаза она по-прежнему не отнимала от земли.

— Добро пожаловать, — голос, ворвавшийся в ее уши, был тягучим, как мед. — Надеюсь, дорога не сильно вас утомила.

Ивао что-то ответил, но Сора не слышала — кровь прилила к вискам, ладони неприятно вспотели. Голос ее будущего супруга растекся по телу мелкой вибрацией, заставив все внутри задрожать.

Потеряв всякий страх и учтивость, она подняла голову, не дожидаясь представления. И столкнулась глазами с женихом — он смотрел прямо на нее, будто бы ждал этого. Его черные волосы были небрежно закручены в низкий пучок, темные брови неодобрительно хмурились, а тонкие губы плотно сжаты.

Сердце замерло на мгновение, а после забилось с удвоенной силой. Ее муж был красив. Беспощадно, невообразимо, невероятно красив — утонченные черты лица, светлая кожа, широкие плечи, изящные кисти руки и длинные, гибкие пальцы. Но сильнее всего поражали его глаза лавандового оттенка.

Разве у людей бывают такие глаза?..

— Господин, — опомнившись, она склонилась в поклоне.

Раздался шелест хакама. Сору овеяло сладким запахом, в котором смешались цветочные ноты и запах влажной земли, чужие пальцы дотронулись до ее лица — холодные, похожие на прикосновение льда.

— Посмотри на меня, — властно приказал Райден.

Ее мгновенно бросило в жар. Как он посмел... На людях, вот так бесцеремонно трогать ее лицо? Сора вскинула голову, с вызовом уставившись на будущего мужа. Хотела сделать замечание, но не осмелилась, увидев, что его глаза потемнели на тон, а губы сжались еще сильнее.

Он был явно недоволен.

— Господин Хаттори, — вступил в разговор шокированный Ивао. — Моя племянница воспитана в лучших традициях, и...

— Идемте в дом, — перебил его Райден.

Сора подавила возглас негодования. Какое неуважение к Ивао! Она не любила дядю, но сейчас он представлял клан Моримото. Ее худшие опасения оправдывались — Райдену навязали эту свадьбу. Он не хотел брака. Не хотел брать в жены Сору.

Горькая обида разлилась внутри, начисто стерев любое волнение и трепет перед будущим супругом. Держа спину прямо, Сора последовала за дядей, держась на почтительном расстоянии от мужчин. Ее затуманенное сознание едва могло удерживать внимание на окружающей обстановке: она в полузабытье опустилась на дзабутон, смиренно сложив руки на коленях, и застыла каменным изваянием, пока Ивао с владельцем поместья вели разговоры о грядущей церемонии.

Лишь одна фраза запомнилась — точно была безжалостно вырезана в разуме, как ножом в коре дерева:

— Свадьба будет завтра.

Завтра. Сора вздрогнула. Зачем же так спешить?..

Она бросила взгляд украдкой на мужчин, беседующих о делах — Ивао не возразил господину Хаттори, не посмел. Вместо этого он принялся обсуждать недавние слухи о восстании, с самодовольством пересказывая сплетни, которые и говорить-то было стыдно. Подобным могли заниматься слуги на кухне, но никак не благородный господин.

Сора перевела взгляд на господина Хаттори — и выражение полнейшей скуки на его лице, смешанной с брезгливостью, стало для нее ударом пощечины. Он не слушал рассуждения Ивао — подперев щеку раскрытой ладонью, Райден смотрел на него, как на ничтожное насекомое.

«Он хочет поскорее покончить с этим», — подумалось Сора. — «Отправить Ивао восвояси, потому что даже видеть его не может».

Тихий шорох раскрываемых седзи за ее спиной породил волну любопытства. Зная, что ей не положено оборачиваться, Сора заставила себя сохранить позу. Раздались мелкие шажки — женщина средних лет, одетая в простое кимоно с голубым поясом и с подносом в руках, принялась прислуживать за столом.

Моримото не притронулась к еде. Сначала, как положено, трапезничать стали мужчины. Когда пришла пора и ей отведать разнообразные блюда, Сора не смогла проглотить ни кусочка.

— Кейко позаботиться о вас, — Райден бросил взгляд на женщину, что прислуживала им. — Она покажет комнаты и поможет разместиться.

— Благодарю за гостеприимство, — Ивао поднялся, сложил ладони вместе, — господин Хаттори.

Сора тоже кое-как встала — напряженные мышцы отозвались болью. Стиснув зубы, она смотрела в пол.

Ее проводили в женскую половину дома — идя по пустым и просторным коридорам вслед за Кейко, Сора гадала, всегда ли тут так мрачно. Солнечный свет не освещал комнаты из-за густых крон деревьев, окружающих поместье стеной, но больше всего пугало отсутствие звуков — мертвая тишина давила на уши.

Звонкий голосок Аюми, которая вместе с вещами уже ожидала Сору в выделенной ей комнате, показался сладким щебетанием птиц.

— Госпожа, — хорошенькое лицо служанки сияло улыбкой. — Посмотрите, какие покои! Здесь есть выход в сад, а еще...

Аюми осеклась и заговорила тише, заметив недовольство Кейко.

— Еще моя комната рядом с вашей, — запнувшись, закончила она.

Сора кивнула.

— Займись вещами, Аюми.

Без лишних слов понятливая служанка коротко поклонилась и отправилась разбирать одежду. Моримото повернулась к Кейко, обратив на нее вопросительный взгляд.

— Эти покои предназначены для супруги господина, — проскрипела Кейко. — Раз уж вы станете ею завтра, я решила сразу определить вас сюда. Рада служить вам, госпожа.

Она склонила голову, продолжив смотреть на Сору исподлобья.

— Домашними делами занимаешься ты?

— Верно. Я служу клану Хаттори вот уже без малого двадцать лет, — ответила Кейко.

— А остальные слуги?

Взгляд Кейко стал острым.

— Господину Хаттори не требуется много слуг. Акио и я — вот и все, кто заботится о нем. Но из-за вас мы, конечно, вызовем слуг из деревни.

Раздражение внутри вспыхнуло жарким огнем. Очевидно, Кейко не была рада появлению Соры и не старалась скрыть своих чувств. Однако начинать знакомство с ссоры — плохой знак.

В чем-то Сора даже могла понять пожилую женщину — поместье находилось в ее полном распоряжении много лет, пока император не приказал Райдену обзавестись семьей. Однако нет никакой вины Соры в том, что на роль невесты выбрана она.

— Расскажи мне о деревне, — попросила Моримото. — Она большая?

— В первой шестьдесят домов, госпожа. Во второй пятьдесят восемь.

— Я хочу сама отобрать слуг для дома, — решила Сора.

— Вряд ли это возможно. Госпожа, — добавила Кейко после недолго молчания.

Неожиданно строптивость служанки развеселила Сору. Поджав губы, чтобы улыбка не вырвалась наружу, она поинтересовалась:

— Отчего же?

— Негоже молодой госпоже одной ездить в деревню. Господин будет гневаться.

— Я поговорю с ним, — пообещала Сора.

Подобное заявление еще больше расстроило Кейко. Видя, как женщина еле сдерживается, чтобы не вылить свою злость, Сора добавила:

— Благодарю тебя за помощь, Кейко. Надеюсь, мы с тобой сладим в будущем.

— Конечно, госпожа. И я надеюсь, — взгляд Кейко прямо таки кричал о противоположном.

Поклонившись, она покинула покои. Едва сёдзи за ней закрылись, Аюми с другого конца комнаты выдохнула:

— От меня от нее мурашки по коже. Она вас явно невзлюбила.

— С чего бы ей меня любить? — Сора подавила горький вздох. — Они не рады мне, потому что...

Она осеклась, не став заканчивать, но продолжение фразы осталось горечью на языке. Слуги всегда перенимают отношение своих хозяев — очевидно, если бы господин Хайтани был рад прибытию невесты, радовались бы и они.

Винить Кейко бесполезно, как винить отражение в зеркале за уродство.

— На новом месте всегда тяжело, — рассудила Аюми. — Но они полюбят вас, как только узнают. Вы такая красивая, добрая и умная — загляденье! Любой был бы рад видеть вас своей.

«Но Райден Хаттори — не любой», — с мрачным раздражением подумала Сора.

Его имя произносилось с подобострастием и восхищением. Сам император высоко ценил клан, который приносил ему победы одну за другой. За прошедшие столетия ни один бой, что велся Хаттори, не был проигран.

Злые языки гадали, что было тому причиной — невероятное мастерство, удача или же нечто другое?..

Ходила молва о неких темных силах, что покровительствовали роду Хаттори. Но пока он приносил победы, император оставался глух и слеп.

— Поместью требуется женская рука, — продолжила болтать Аюми. — Здесь так пусто...

И правда — комнаты, хоть и были вычищены до блеска, казались необжитыми: ни икебан, ни картин, ни замысловатых росписей. Позволят ли ей украсить пространство? Или же здешняя безликость — результат желаний господина Хаттори?

— Вы можете прогуляться по саду перед сном, — предложила Аюми. — Пока я заканчиваю с вещами.

— Хорошее предложение, — Сора с тоской устремила взгляд в сторону зелени, видневшейся через приоткрытые сёдзи. Оттуда тянуло вечерней прохладой и влагой. — Но я слишком устала и хотела бы искупаться.

— Я немедленно займусь, госпожа, — отреагировала Аюми.

Оставив вещи, она покинула комнату, чтобы распорядиться насчет фурако. С уходом служанки стало еще неуютнее — Сора зябко дернула плечами, почувствовав легкий озноб, закрыла сёдзи, ведущие в сад, но теплее не стало. Казалось, от самих стен шел жуткий, могильный холод.

— Сейчас нагреют воду, госпожа, — Аюми вернулась с радостным известием. — Давайте-ка я расплету вам волосы.

Ловкие руки служанки аккуратно вынимали украшения из прически — по мере того, как освобождались волосы от плена кандзаши, легче становилось и на душе. Закончив, Аюми провела гребнем по длинным прядям, помогла переодеться в косодэ — легкое нижнее платье.

В помещении для купания пахло нагретым кедром — из-за гигантской фурако, в которой источала пар вода, — и ароматными маслами, что заблаговременно принесла с собой Аюми. Погрузившись в горячую воду, Сора жестом отпустила служанку — эти минуты ей хотелось провести в тишине и одиночестве, не думая ни о чем.

Но мысли, одна хуже другой, сами лезли ей в голову. Моримото страшил завтрашний день — день, когда она станет частью клана Хаттори, чье величие сохранялось даже при скудном количестве представителей.

Но еще больше ее пугал собственный жених — насколько красивый, настолько же и равнодушный. Его идеальная красота казалась ядовитой — и этот яд уже начал проникать в ее тело вместе с холодными взглядами, брошенными на нее, и резкими, отрывистыми приказами.

Сора закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на чем-то хорошем. Перед глазами возникло лицо отца — он, несомненно, будет счастлив, если его дочь проявит себя как хорошая супруга. Затем появилось лицо Ивао, искаженное злорадством — дядя претендовал на роль главы столько, сколько Сора себя помнила, поэтому отбытие единственной наследницы Моримото несказанно радовало алчущего родственника.

Сора тихонько вздохнула. Если бы она родилась мужчиной, то ее жизнь была бы свободнее. Но проще ли?

Мысли сменяли друг друга как капли, падающие в воду и глухо разбивающиеся об ее поверхность. Монотонный, мелодичный звук, который звучал не только в ее голове.

Сора широко распахнула глаза, цепляясь одной рукой за деревянный бок фурако.

Звук падающих капель никуда не исчез. По обнаженным плечам прошелся холодный ветер, невесть откуда взявшийся в закрытом теплом помещении. Сердце учащенно забилось, взгляд заскользил по углам, где притаились тени, напуганные ярким светом горящих свечей.

Щелк.

Тихий звук за спиной заставил ее подскочить. Вода в фурако всколыхнулась, пошла рябью. Стремительно обернувшись, Сора завизжала от ужаса, увидев прямо перед собой две гигантские клешни.

Угрожающее щелканье вплелось в ее вопль, когда одна из клешней сомкнулась в опасной близости от ее лица. Моримото отшатнулась к другому краю — деревянный край бочки больно врезался в лопатки. Что-то — или кто-то — страстно желало достать ее, потому что в следующее мгновение клешня нацелилась ей в глаза. В попытке спастись Сора инстинктивно нырнула вниз, в ароматную воду, которая с неотвратимостью сомкнулась над ее головой.

В открытый рот хлынула жидкость, стремительно заполняя легкие, по телу разлилась обжигающая боль, вслед за которой пришла темнота.

Глава 2

Страх завладел ее телом, порабощая и уничтожая любой намек на сопротивление. Беспомощно забарахтавшись, Сора попыталась вынырнуть, но сверху на голову надавило что-то тяжелое, не дающее выбраться и глотнуть воздуха.

И страх превратился в ужас, в беззвучный крик, погребенный под водой. Когда легкие зажгло так, словно их объяло безудержное пламя, кто-то схватил Сору за плечи, с силой стискивая их, вытащил из фурако.

Закашлявшись, она выплевывала горькую от масел воду, согнувшись и тяжело дыша. Чья-то рука бережно убрала мокрые пряди с ее лица, заботливо поддержала за локоть.

— Помо...

Приступ сухого, раздирающего горло кашля вновь атаковал ее.

— Не торопись, — последовал совет, сказанный голосом, что так пленил Сору сегодня. Глубокий, бархатный, ласкающий слух — но, услышав его сейчас, она ошеломленно вскинула голову.

— Вы? — Сора попыталась высвободиться из рук Райдена. — Что вы... Как вы тут оказались?

— Я услышал шум, — его глаза цвета ирисов смотрели на нее со злостью. — Ты что же, боишься воды? Или больна чем-то?

— Я...

Сора, вспомнив, кто напал на нее, съежилась от страха.

Две клешни вместо человеческих рук. Дикое, искаженное яростью лицо.

— Здесь кто-то был, — сказала она.

Этот «кто-то» не мог быть человеком.

— Я принимала ванну, и он подкрался ко мне сзади.

— Когда я зашел, тут никого не было, кроме тебя.

Сора ошеломленно уставилась на него.

— Я не лгу, — от обиды ее голос задрожал. — Кто-то пытался утопить меня!

— Кто? — со странным снисхождением поинтересовался Райден.

— Я не знаю его, никогда не видела. Высокий... Мужчина, — запнулась она. — С клешнями.

Бровь Райдена чуть дернулась.

— С клешнями?

— С клешнями, — повторила Моримото. — Почему вы мне не верите?

— Потому что людей с клешнями не существует? — издевательски предположил Райден. — Должно быть, ты задремала и увидела кошмар, который приняла за реальность.

— Я знаю, что видела, — запальчиво воскликнула она. — Я не спала! Кто-то пытался убить меня прямо здесь, в этой ванне. В вашем поместье!

Взгляд Райдена стал холодным.

— Ты обвиняешь кого-то из моих слуг?

— Да нет же, — с досадой произнесла Сора. — Просто прошу вас серьезнее отнестись к произошедшему. И...

Она вдруг осознала, что абсолютно обнажена перед ним. И пусть вода в фурако надежно скрывала ее нижнюю часть тела, а длинные волосы прикрыли грудь, ее плечи, ключицы и спина...

Густой румянец наполз на щеки Соры.

— Пожалуйста, выйдите, — прошептала она. — Я неподобающе одета.

— Ты скорее неподобающе раздета, — хмыкнул Райден. Его отсутствие одежды не смущало. — Где твоя служанка?

— Должна быть у дверей, — Сора поглубже опустилась в воду, стараясь сохранить почтительный тон. Получалось из рук вон плохо, учитывая, что она уже стала красной от смущения, а на глаза навернулись слезы от обиды.

— Я поищу ее. Надеюсь, за несколько минут ты не предпримешь новую попытку утопиться.

Слова вонзились в нее метко брошенным кинжалом. Сора молча стерпела, утыкаясь подбородком в колени.

Ее будущий супруг был безжалостен в высказываниях. Некоторые люди не знают, какой силой обладают слова — одни могут вознести на небеса, другие — сбросить в пропасть.

Но он знал. Знал и не стеснялся пользоваться своим оружием.

— Госпожа, — Аюми, возникшая в дверях, бросилась к ней с выражением испуга на лице. — Госпожа, простите, умоляю! Я отлучилась всего на пару минут в комнату, чтобы закончить с вещами, клянусь!

Сора подняла руку, призывая служанку замолчать.

— Все в порядке, — с трудом проговорила она, когда Аюми закрыла рот, глядя на нее блестящими от слез глазами. — Помоги мне, пожалуйста. Вода уже остыла.

Кое-как закончив с купанием, Сора в сопровождении служанки вернулась в покои, где зажженные тонкие свечи наполняли пространство не только мягким светом, но и теплом. Расчесывая волосы госпожи перед сном, Аюми робко, опасаясь гнева, спросила:

— С вами все хорошо? Вы бледны.

Сора, сидящая на дзабутоне с неестественно ровной спиной, собиралась заверить служанку в хорошем самочувствии, но неожиданно сказала совсем другое:

— Мне кажется... Я кого-то видела.

Рука Аюми замерла.

— Кого? Господина Хаттори? Он... Вломился к вам в фурако? — прошептала Аюми.

Сообразив, что служанка решила, будто Райден пытался обесчестить ее, Сора едва сдержала смешок. Казалось, даже к Ивао он питал более теплые чувства, чем к собственной невесте.

— Нет, Аюми. Кого-то другого. Я даже не уверена... Не знаю, человек ли это был.

— Человек ли? — эхом отозвалась служанка. — Но... О!

Услышав изумленный возглас, Харуми резко повернулась.

— Что такое? Аюми?

— Ваши волосы, госпожа...

Мучительное чувство вязкого ужаса вновь заполонило легкие.

— Что там? — севшим голосом спросила Сора.

— Отрезанная прядь... Вы отрезали себе волосы? — Аюми непонимающе уставилась на госпожу. — Простите за мое предположение! Но тут...

Сора подняла руку, на ощупь нашла пару укороченных прядей, разительно отличавшихся по длине от других волос. Словно кто-то щелкнул острыми ножницами...

Щелкнул. В памяти всплыла клешня, нацеленная ей в лицо.

— Когда я последний раз причесывала вас, такого не было, — залепетала Аюми. — Прошу прощения, госпожа. Я бы никогда...

— Аюми, успокойся. Я верю тебе, — на лице Соры возникло сосредоточенное выражение.

Поднявшись, она огляделась с воинственным видом, точно готовилась к битве. Новость, которая должна была вызвать панику, обрадовала Моримото — по крайней мере, теперь она знала, что ей ничего не привиделось.

Райден ошибался, говоря, что она уснула, разморенная горячей водой. Сора не спала. Все, что она видела, происходило в реальности.

— Госпожа? — ничего не понимающая Аюми с тревогой следила за ней. — Прошу, расскажите мне. Что происходит?

Решившись, Сора набрала в грудь воздуха, повернулась к служанке — своей единственной союзнице в этом доме.

— Кто-то напал на меня, когда я принимала ванну. Нет, не господин Хаттори и не кто-то из его людей, — быстро добавила она, видя на лице Аюми священный ужас. — Это был кто-то... Что-то...

Сора умолкла, пытаясь понять, как обозначить то, что она видела. Силуэт... Определенно мужской — высокий, но худощавый, одетый в серые цвета. Лицо...

Она содрогнулась. Лицо напавшего было похоже на маску — словно некий мастер пытался вырезать человеческие черты, но у него ничего не получилось. Отдаленно монстр был похож на человека, но у людей не могут так широко раскрываться рты.

И его руки... Вернее, их отсутствие. Из рукавов серого балахона вместо кистей торчали две клешни — гигантские и черные.

Аюми, выслушав поток невнятных восклицаний, побелела.

— Г-госпожа, — заикаясь, проговорила она. — Это очень похоже на кама-кири.

— Кама-кири? — нахмурилась Сора.

— Злой дух с клешнями, что нападает в ванных комнатах и пытается состричь волосы под корень, — прошептала Аюми. — Айко рассказывала вам, помните...

Сора вспомнила. Стоило служанке упомянуть Айко, как в памяти всплыли темные вечера и длинные ночи, которые кормилица проводила у постели маленькой госпожи, стремясь успокоить ту. После гибели матери Сора замкнулась в себе — от веселого ребенка, с восторгом рассматривающего цветастые кимоно, осталась только тень.

Полюбив уединение, Сора много времени проводила в саду, разглядывая плавающих карпов в пруду. Их плавные движения завораживали ее, помогали отключаться от мира, в котором у Соры больше не было мамы — она давала им имена, подмечая особенности поведения и уникальную раскраску.

Но по вечерам боль и тоска накатывали с новой силой. Тогда Айко обычно рассказывала ей сказки — жуткие истории о злых духах, ёкаях и демонах. Слушая монотонное повествование, Сора засыпала, убаюканная вестями о том, что где-то добро непременно победило зло.

— Помню, — напряженно откликнулась Сора. — Но это же выдумки, сказки. Айко их рассказывала ее мать, а она, в свою очередь, делилась выдумками со мной. Никакого кама-кири не существует.

— Тогда что вы видели? — справедливо возразила Аюми.

Сора замолчала, кусая губы. Собственная уверенность в том, что она видела своими глазами, не давала ей возразить служанке.

И волосы... Кто-то отрезал пару ее прядей.

Кама-кири не из тех духов, что вредит людям. Он срезает локоны под корень — вот и все, чем опасна эта нечисть. Но причины его прихода... Сора поежилась, обхватила себя руками. Айко говорила, что кама-кири своими забавами часто пытается не допустить брачного союза, если тот несет погибель.

— Хотите, я лягу спать здесь, с вами в комнате? — дрожащим голосом спросила Аюми.

По лицу служанки было видно, что она сама напугана до ужаса. Сора кивнула.

— Да. Принеси себе футон и расстели рядом с моим. Так будет спокойнее.

Ее взгляд упал на нефритовый браслет, который она сняла перед купанием. Обычно Сора не надевала его на ночь, однако сейчас без тяжелого наручника на запястье она ощущала себя беззащитной и уязвимой. Шагнув к столику, она защелкнула браслет на руке и сразу почувствовала спокойствие.

— Я попросила одного из воинов господина Ивао присмотреть ночью за женской половиной дома, — зачастила вернувшаяся Аюми. — Он сказал, что мимо него и насекомое не пролетит. Просил не беспокоиться.

Воины дяди не внушали Соре особого доверия, но даже такая защита лучше, чем совсем никакой. Расстелив футон, Аюми помогла госпоже улечься и затушила свечи — одну за другой. Покои погрузились во тьму. Со стороны седзи, ведущих в сад, немедленно раздались шорохи и скрипы.

— Это всего лишь ветер и деревья, — тихонько сказала Аюми. — Нечего бояться.

И не понятно было, кого она пыталась успокоить больше — себя или Моримото. Не говоря ни слова, Сора вытянула руку, нащупала ладонь Аюми и крепко сжала, уверенно повторив:

— Это всего лишь ветер. С нами ничего не случится. Спокойной ночи, Аюми.

Служанка благодарно улыбнулась ей в темноте — хоть Сора и не могла этого видеть, но могла почувствовать, как загрубевшая ладонь служанки сжала ее пальцы в ответ. Так, не размыкая рук, они уснули.

Сон был беспокойным. Сора ворочалась с боку на бок — представлялись то мертвецы, тянущие к ней руки, то сад в родном доме, где деревья пытались схватить ее за ноги, угрожающе изгибая ветви. Проснулась она совершенно разбитой и усталой — словно и не спала вовсе.

Аюми выглядела не лучше. Под глазами служанки залегли тени, здоровое, пышущее румянцем лицо стало бледным. Она вяло перебирала наряды своей госпожи, чтобы подготовить праздничное кимоно, в котором Соре предстояло вступить в новую жизнь.

Умывшись холодной, как утренняя роса, водой, Сора устроилась перед столиком, на котором были расставлены разнообразные баночки и кисти для нанесения свадебного макияжа.

— А как же завтрак, госпожа? — растерянно спросила Аюми.

— Кусок в горло не лезет, — коротко ответила Сора.

— Так не пойдет, — обычно робкая Аюми уперла руки в бока. — Вы вчера не съели ни крошки, а сегодня вам предстоит долгий и трудный день. Необходимо позавтракать. Я схожу на кухню и вернусь.

— Не задерживайся, — вырвалось у Соры.

Ей ни минуты не хотелось оставаться одной в этом мрачном поместье. Оно напоминало тело дряхлого старика, который все еще был жив благодаря заботе родных, но уже практически не открывал глаз, считая часы до смерти.

Прикоснувшись к браслету на руке, Сора погладила гладкие камни. Прикосновение успокоило, напомнив о родном доме и долге, который ей необходимо выполнить. Отец сильно разозлится, если дочь опозорит клан, но гораздо страшнее лишиться расположения императора.

— Вот, госпожа, — Аюми вернулась с подносом. — Зеленый чай, рис, форель и яйца.

Еда оказалась вкусной. Попробовав рис, Сора осведомилась:

— Сколько человек работает на кухне?

— Четверо, госпожа. Руководит всем женщина из деревни, — Аюми занялась украшениями. — Представилась как Маи. Сказала, ее срочно доставили вчера вечером вместе с тремя девушками-помощницами, чтобы она занялась приготовлениями.

— Почему в поместье так мало слуг? — недоуменно пробормотала Сора.

— Господин Хаттори редко посещает дом, — Аюми принялась выбалтывать то, что узнала. — В основном он находится на местах сражений вместе со своими воинами.

— Сейчас они здесь, в поместье?

— Конечно. Прибыли вместе с господином Хаттори, — удивилась Аюми. — Заняли правое крыло. Там же разместили господина Ивао и его людей.

— Дядя наверняка счастлив такому соседству, — кисло подметила Сора.

Она не понимала, почему Райден отказался от всех слуг, кроме Кейко и Акио. Глава знатного клана, снискавший особое расположение императора, мог позволить себе жить в роскоши, но вместо этого предпочел уединенное поместье с двумя пожилыми людьми.

В чем причина столь странного поведения? Неужели Райден настолько любит тишину и спокойствие? Кто же готовил для его воинов, когда на полях утихали сражения, кто стирал их вещи и заботился об огромном поместье, кто ухаживал за садом? Неужто Кейко и Акио вдвоем?

— С вашим появлением тут все изменится, — пообещала Аюми. — Вы наймете слуг, как положено, приведете дом в порядок. К обеду вы уже будете полноправной госпожой Хаттори.

Сора дернулась, едва не уронив чашку. Слова служанки звучали как приговор — отчего-то возможность стать хозяйкой этих стен пугала, а не радовала Сору.

— Церемония будет проведена в маленьком храме возле реки, — Аюми закрепила высокую прическу, — что разделяет лес и поместье. Господин Ивао и его люди уже проснулись, завтракают.

Сора хотела было съязвить, что дядя и ночью бы встал, лишь бы полакомиться чем-то бесплатным, но шорох в коридоре завладел ее вниманием. Через мгновение сёдзи, тихо шурша, плавно раздвинулись.

За ними обнаружилась сидящая на коленях Кейко, одетая в темно-красное, парадное кимоно. В руках женщина держала шкатулку.

— Госпожа, — она склонила голову в знак уважения, но темные глаза недобро блеснули. — Господин Хаттори просит вас принять от него вот это.

Она положила шкатулку перед собой. Сора кивнула Аюми — служанка, забрав резную вещицу, быстро принесла ее своей госпоже.

Откинув крышку, Сора затаила дыхание — внутри, переливаясь от нежно-лавандового до глубокого цвета индиго, блестела заколка в виде цветка ириса.

— Это клановое украшение, — проскрипела Кейко. — Его носили все жены предыдущих глав.

Сора аккуратно дотронулась пальцем до искусно вырезанных лепестков, представляя, как женщины — одна за другой — держали в руках заколку, любовались переливами камней, а после украшали ее волосы и шли... На заклание.

Мысль неприятно поразила ее, собственный настрой — еще больше. Кто знает, может, те женщины были счастливы в браке?..

— Я надену его. Передай господину Хаттори мою благодарность за столь щедрый и великолепный дар, — заученно проговорила Сора.

— Это еще не все, — Кейко встала, поманила пальцем служанок, пришедших с ней. — Вы должны надеть его на церемонию, госпожа.

Две девушки, чья поступь и одежда выдавали в них деревенских жительниц, вошли в покои, держа на вытянутых руках ироутикакэ — кимоно из шелка и парчи. Светло-фиолетовое, оно точь-в-точь повторяло цвета клана Хаттори и подходило к украшению.

Сора растерянно потрогала нежную ткань, провела ладонью по искусной вышивке золотой нитью. С собой она привезла сиромуку — белое свадебное кимоно, которое спешно сшили специально для нее, но оно не шло ни в какое сравнение с этим.

Подобный наряд могла бы носить сама императрица. Соре было даже страшно представить себя в нем, хоть и ее клан не бедствовал, а отец всегда старался баловать единственную дочь.

— Вы оскорбите господина Хаттори отказом, — Кейко скрестила руки на груди, предупреждая любые возражения. — Это церемониальное кимоно.

— Я приму его.

У нее не оставалось другого варианта. Отказаться значило смертельно обидеть будущего супруга. Сора обернулась, кивнула Аюми, которая с восхищением разглядывая наряд — получив одобрение, служанка осторожно приняла кимоно из рук девушек, чтобы не помять.

— Вы будете красавицей, — сухо сказала Кейко. — Этот день запомнится вам надолго.

Сора замерла. В невинной фразе ей почудилась угроза, но когда она посмотрела на женщину, то не заметила ничего необычного: Кейко по-прежнему демонстрировала свою неприязнь к ней, но послушно опустилась на колени, чтобы выказать уважение.

В ее словах сквозил яд, но формально она соблюдала все правила. Соре не в чем было ее упрекнуть, поэтому она вернулась к Аюми, чтобы закончить приготовления.

Со стороны сада раздались шумные мужские голоса. Моримото без труда узнала высокий голос дяди, который снова о чем-то разглагольствовал, смех его людей — среди общего шума не было слышно ни голоса Райдена, ни речи его воинов. Сору не отпускало ощущение, что никто, кроме Ивао, не рад данному союзу — среди приглашенных даже не было представителей других кланов. Конечно, это можно объяснить поспешностью и предстоящими сражениями, но...

Не о такой свадьбе она мечтала.

Сердце сжалось в груди. Мучительное чувство неправильности происходящего не отпускало Сору — словно бы она оказалась заколдована злой колдуньей, и вынуждена наблюдать, как по кусочкам рушилась ее старая, прежняя жизнь, которую она любила.

— Я в жизни не видела более красивой невесты, — восхищенно воскликнула Аюми, приложив руки к груди. — Господин Хаттори будет счастлив, что сумел заполучить такую драгоценность!

— О да, несомненно, — отозвалась Кейко.

Ее острый взгляд прошелся по Соре, пытаясь выискать хотя бы один недостаток. Но Аюми не слукавила — дочь клана Моримото и впрямь была прекрасна: черные, как смоль, волосы, белая кожа, алые губы. Со спокойным лицом Сора величаво двинулась в сад, где ее должны были встретить Ивао и его люди, чтобы сопроводить к храму.

— Не опозорь свою семью, — дядя, улыбаясь, приблизился к ней и злобно прошипел на ухо. — Делай все, что прикажет господин Райден, иначе...

Он не договорил, но опасный блеск в его глазах свидетельствовал о том, что Соре лучше прислушаться. Оказавшись в паланкине, она инстинктивно дотронулась до места, где пальцы дяди больно сжали руку — на нежной коже наверняка остался след, который был удачно спрятан за длинными рукавами.

— Не волнуйтесь, — Аюми, как могла, подбадривала свою госпожу. — Господин Хаттори молод, красив и умен, из знатного рода.

Соравыдавила улыбку. Возможно, другая невеста на ее месте радовалась бы красоте и богатству будущего супруга, но Сора предпочла бы другие качества. Ей важно было знать, добр ли муж к слугам, не злой ли он человек...

Она вспомнила холодный взгляд Райдена и его язвительную усмешку, застывшую на тонких губах. К ней он не был добр, это уж точно. Подверг сомнению ее слова, бесцеремонно ворвался в баню...

«Вы станете мужем и женой», — шепнул разум голосом старой Айко. — «Произошедшее вчера уже не имеет значения. После церемонии господин Райден может делать все, что ему вздумается».

И даже больше. Сора молилась, чтобы ее дальнейшая жизнь была тихой и спокойной. Возможно, им удастся найти общий язык, и судьба будет благосклонна к бывшей дочери клана Моримото.

Паланкин остановился.

— Пора, — Аюми выглянула из-за занавески. — Все уже ждут.

Как во сне, Сора выбралась наружу, почтительно замерла перед десятками лиц, обращенных к ней. Сотни глаз жадно рассматривали ее — мужчины без стеснения разглядывали ее лицо, фигуру, волосы, алчно ловили блеск драгоценных камней.

Она не смела — и не имела права — поднимать свой взгляд. Медленно, как и полагалось, Сора двинулась вперед, к храму, где ее уже ожидал священник — каннуси, и... Райден. Его взгляд выделялся среди сотен других — его она чувствовала острее, четче, словно он был осязаем.

Церемония прошла как в тумане. Они по очереди отпили по три глотка сакэ, связывая себя узами, выслушали поздравления гостей — Сора не помнила, что им желали, потому что ее сердце гулко колотилось в груди от осознания: она больше не Моримото.

Хаттори.

Сора Хаттори.

Чужая фамилия горчила на языке хлеще выпитого сакэ. После всех формальностей молодожены вернулись в поместье, где началось празднование — Ивао первым дал напутствия, чем заслужил тихое хмыканье Райдена. Они сидели рядом, бок о бок — Сора чувствовала тепло его тела, видела широкий разворот плеч, за которым хотелось спрятаться.

— Госпожа, — Аюми, склонившись, обратилась к ней шепотом. — Пора уходить.

Воздух в комнате закончился. Сора силилась сделать вдох, но не могла. Слова служанки звучали в ее ушах громче колокольного звона.

Она знала, но все равно не была готова к первой ночи. Ночи, в которую ей предстояло отдать мужу свое тело, доказав тем самым безоговорочную верность и проявив послушание.

На негнущихся ногах Сора поднялась, бросила короткий взгляд на Райдена. Тот пригубил сакэ, поднеся к губам отеко, еле заметно дернул уголком рта.

Его слова, обращенные к ней, были тихими, но прозвучали громче раската грома:

— Иди, подготовься. Я приду позже.

Глава 3

Удивительно, как легко люди способны вызывать одновременно и отвращение, и жалость.

Уподобление животным — худший из грехов. Отдаваясь порокам и низменным желаниям, люди Ивао стали похожи на вонючих свиней, чей смысл жизни заключался в бессмысленном удовлетворении физиологических потребностей.

Кровь в венах Райдена закипала, густея и становясь тягучей, липкой смолой. От взглядов — жадных и завистливых — хотелось отмыться.

Пьяные возгласы гостей не стихли после ухода хозяина поместья. Не страшась наказания, они обсуждали, как повезло Райдену с молодой женой, сопровождая беседу похабными шутками и смехом.

Здесь, вдали от столицы, их языки развязало выпитое спиртное и радушие Хаттори. Видя перед собой гостеприимного хозяина, они даже не даже не догадывались, насколько сильно он хотел вспороть им животы и, вытащив внутренности, развесить их как украшения вдоль энгавы.

Он не выказал своего отвращения ни словом, ни делом — и причиной сдержанности являлся не страх понести наказание.

Нет, причина была в ней.

В Соре.

Райден остановился, глядя на лунную дорожку, посеребрившую траву. Он знал, что Сора ждала его в покоях — наверняка испуганная, дрожащая, но с решительно вздернутым подбородком. Клановое воспитание и правила приличия смогли набросить на Сору вуаль кротости, но Хаттори видел искры гнева в ее глазах, когда она смотрела на него.

Где-то внутри хрупкого тела, спрятанная под толстым слоем смирения, таилась неукротимая сила.

Когда император завел речь о женитьбе, Райден испытал досаду — брак не входил в его планы. Связать себя узами с невинной душой — большая ошибка, которую он всеми силами старался не допустить.

Но открытое возражение императору вызвало бы слишком много разговоров и слухов, которые и так плотной пеленой окутали его род. Пришлось согласиться.

Пожертвовать собственным спокойствием в угоду исполнения куда более важной цели. Райден ждал скромную и тихую невесту, которую бы постигла участь предыдущих — она бы, как свеча, неумолимо сгорела в закрытом поместье, в окружении стены деревьев. Век бы ее был недолог, но тих.

Сора Моримото одним своим появлением перечеркнула все его намерения.

Темноволосая, кожа — что лунный свет, губы — лепестки ликорисов. Все в ней было красиво, но глаза... Стоило Соре вскинуть голову и посмотреть на него, как внутри, слева, что-то дрогнуло — как птица взмахнула крыльями.

И до того это было странно и непривычно, что Райден растерялся. Он уже много лет не чувствовал ничего — в его груди зияла прожорливая пустота, которая поглощала все эмоции. Кровь, боль, сила — все, что у него оставалось. Он шел по полям сражений, ведя за собой отряд таких же, как он — сеющих смерть — и не останавливался ни на мгновение.

А увидев Сору — замер. Застыл, сраженный наповал не мечом, а юной девушкой.

Возгласы за спиной стали тише — гости понемногу начали разбредаться по своим спальням. Райден взглянул на луну, бесстрастно взирающую на землю сверху — холодная и неприступная, она напоминала ему о том, что он никогда не сможет получить.

Позади зашелестела трава. Кейко, двигаясь шумно и не таясь, приблизилась к нему, встала рядом — почти вровень. В саду не было ни души, потому они могли не опасаться, что кто-то увидит вольность служанки.

— Сора готова. Ждет тебя, — отбросив церемонии, сказала Кейко. — Вот...

В ее руке зловеще блеснуло темное стекло флакона.

— Убери, — приказал Райден.

Кейко растерялась.

— То есть?..

— То и есть. Слова разучилась понимать?

— Но как же ты...

Райден повернулся, взглянул на нее — хлестко, точно ударил. Кейко сжалась, вмиг растеряв всю смелость, отступила назад, опустила голову.

Удовлетворившись реакцией, он перевел взгляд на гору, возвышающуюся над темным лесом. Року — такое название она получила от людей, когда те узнали, что шесть дней подле нее велась страшная битва, которую возглавлял предок клана Хаттори. Он вернулся оттуда с победой, но без младшего брата, заплатив непомерно высокую цену.

Император любил вспоминать подвиги деда Райдена, приговаривая, что внук пошел в него доблестью. Знал бы он, сколь между ними общего... Не одна только воинская честь и умение держать катану.

— Дело твое, — через пару мгновений тихо добавила она. — Но по-моему лучше будет. Она — цветок, а ты — коса. Помни об этом.

На лице Райдена не дрогнул ни один мускул. Поняв, что ответа не дождаться, Кейко ушла в сторону дома — вновь зашелестела листва, скрипнули доски на энгаве.

Пальцы сами потянулись к ближайшему бутону камелии, безжалостно сорвали нежный бутон — им не привыкать красть чью-то жизнь. Покрутив цветок в руке, Райден смял хрупкие лепестки, растер между подушечками. Носа коснулся душистый, слабый аромат — и вспомнилась Сора, сидящая в фурако, ее обнаженные плечи, длинная, тонкая шея со змейками мокрых волос... Представилось, как она ждет его, сидя на футоне — покорная, со склоненной головой.

Глухой рык вырвался из груди. Отшвырнув уничтоженный бутон, Райден быстрым шагом направился в женскую часть. Нужно покончить с этим, да поскорее — пока его разум окончательно не поработили мысли о гладкой коже цвета сливок, о широко распахнутых серых глазах, чей цвет напоминал небо в шторм.

Служанка, услышав его приближение, испуганно вскочила, затем склонилась в поклоне. В темноте, ведущей неравную борьбу со светом свечей, чувства Райдена обострились — казалось, он слышал каждый шорох и скрип в доме, который дышал, как живое существо.

А Сора не издавала ни звука. Как застывшая статуя, она сидела на футоне — ее взгляд был устремлен в сад, видневшийся между раздвинутых сёдзи. Ветер гулял по покоям, властно трогая ее за плечи — кожа уже покрылась мурашками, но Сора не пыталась защититься. На ней было нижнее платье из тонкой просвечивающей ткани, волосы, убранные прежде в высокую прическу, сейчас темным водопадом спадали на спину.

Ощутив его присутствие, она обернулась. Тут же склонилась в низком поклоне — лоб коснулся гладких, холодных досок.

— Прекрати.

Райден остановился, глядя на нее, распростертую у его ног.

Место, которое мужчины дали всем женщинам.

Его охватила злость. Место Соры было не здесь — как катана не годилась для колки дров, так и она не должна была покорно склонять голову.

— Простите? — она вопросительно взглянула на него. — Я сделала что-то не так, господин?

— Райден. Зови меня по имени, когда мы вдвоем, — он выдохнул, чувствуя скопившуюся усталость.

Сора опустила глаза, плотно сжала губы.

— Люди не поймут...

— Плевать мне на них, — оборвал он ее.

Испуганная злостью в его голосе, Сора вздрогнула.

— Если я огорчила вас...

Она умолкла, когда он поднял руку. Несколько долгих мгновений между ними стояла плотная тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра — Райден разглядывал женское лицо. Даже сейчас, когда Сора произносила заученные фразы, он видел огонек в ее глазах, недовольство, которое она старательно заталкивала поглубже.

— Ты меня не огорчила.

«Разве что появилась не вовремя», — чуть не добавил он.

Что ему делать с навязанной женой?.. Райден смотрел на нее, чувствуя внутри сожаление. Соре надлежало бы выйти за достойного человека, но теперь она стала пленницей поместья Хаттори.

У нее не будет ни мужа, ни детей.

— Господин... Райден, — исправилась она. — Клянусь, что приложу все усилия, чтобы быть вам хорошей женой.

— Не стоит давать обещаний, которых не сможешь сдержать.

Она ничего не понимала. Не знала — ее наивность была простительна, но Райден не мог слушать клятвы, которые никогда не будут исполнены.

Он шагнул к ней, и от его взгляда не укрылось, как она сжалась в комочек, инстинктивно отодвинувшись дальше. Затравленное выражение лица говорило о том, что Соре хотелось сбежать.

Это было правильно. От него надо бежать. Враги так и поступали на поле боя, зная, что рука Хаттори несет смерть.

Но Соре, в отличие от них, бежать некуда.

— Ты боишься, — он коснулся ладонью ее щеки, наслаждаясь мягкостью кожи. Нежная, точно шелк. — Тебе рассказывали о том, что тебя ждет?

Ее щек коснулся румянец смущения. Сора отвела взгляд, не в силах смотреть на него.

— Немного... Кормилица сказала, что я должна слушать вас.

— Тебя, — исправил он.

Она метнула на него удивленный взгляд. Райдену было понятно ее изумление — подобное обращение считалось неуважительным, и порой строго наказывалось. Но он не желал делать стену между ними еще прочнее и шире — если он не может стать для нее мужем, то другом ему быть никто не запрещал.

— Тебя, — повторила она. — Должна слушать тебя.

Хаттори поморщился. Если это все, что она знала... Он еле сдержал тяжелый вздох, отгоняя от себя мысли о мягкой коже и запахе — Сора пахла душистыми камелиями. Сладкий, чарующий аромат, который сводил его с ума.

— Нелегко, — он отнял руку, тут же почувствовав болезненный укол жадности — жалкого прикосновения было мало, — довериться мне. Я понимаю — мы впервые увиделись вчера.

Сора открыла рот, чтобы возразить, но Райден повысил голос:

— Не надо лгать. Я вижу, как ты смотришь. Вижу страх в твоих глазах.

Страх, спрятанный за бравадой. Сора — как маленькая птичка, что ерошит перья перед ястребом.

— Я не хочу причинять тебе боль, — хрипловато произнес Райден. Пробудившееся внутри желание жгло его внутренности. — Но это неизбежно, если ты не сможешь довериться мне.

— Я смогу, — солгала она.

Хаттори качнул головой. Он хотел взять ее за руку, но мысль о прикосновении была слишком заманчивой, потому он не сделал этого.

— Ложись, Сора.

Ее серые глаза заволокло пеленой ужаса, как небо затягивают тучи в пасмурный день. Но она покорно выполнила его требование — легла, вытянувшись в струнку: взгляд обращен вверх, руки вдоль тела.

Райден сдержал злой смешок. Уступчивость новоиспеченной жены раздражала — она лежала, готовая ко всему, словно давая ему разрешение делать все, что придет в голову.

Идеальная жертва, выращенная специально для хищника.

Он снял хаори, нарочито медленно свернул, наблюдая, как голубоватый ручеек венки на шее Соры тревожно пульсировал. Погасил свечи и лег рядом — она издала едва слышный вздох, напряглась, ожидая худшего.

— Спи, — шепнул Райден, закрывая глаза.

Близость женского тела волновала — пришлось искусственно вызвать в памяти сцены сражений, чтобы звон стали отвлек от привлекательных дум. В покоях царила тишина — только ветер отчаянно завывал снаружи, и ветви деревьев скреблись о стены, будто прося впустить их внутрь.

Спустя продолжительное время дыхание Соры выровнялось, стало бесшумным — она уснула. К Райдену сон не шел. До появления золотистых лучей, мажущих розовым по белой шапке Року, он так и не смог освободить голову от сотни разных мыслей.

Когда солнечный свет прокрался в покои, чтобы поцеловать украдкой девичьи щеки, Хаттори поднялся и тихо ушел.

Эта ночь была одной из самых долгих, что ему доводилось переживать в своей длинной жизни.

Глава 4

«Женщина захочет — сквозь скалу пройдет», — любила приговаривать Айко, когда Сора упрямилась, бросая занятие на полпути. В ловких руках кормилицы все горело, крутилось, исправно работало — не то что у подопечной, которой едва хватало терпения вышить скромный кусок ткани.

Айко укоризненно качала головой, вскользь бросала:

— Эх, девочка, как же ты с мужниным домом управляться будешь...

А Сора только смеялась, ускользая в сад, чтобы посплетничать с Аюми под тенью дзельквы. Сейчас же, глядя на запустение, которое разрослось по поместью подобно паутине, она жалела, что не слушала Айко.

Женское крыло, в котором ее поселили, и главная часть дома выглядели почти приемлемо, но мужская... Мебель — то, что от нее осталось, — казалась настолько древней, что грозила рассыпаться от одного взгляда. На циновки было жалко смотреть — их будто потрепал зубами огромный зверь.

Ее охватило отчаяние. Сора не могла представить, сколько времени, сил и средств потребуется, чтобы вернуть поместью прежнее величие. Но что гораздо страшнее — она не знала, с чего начать.

Помогла верная Аюми, тенью скользившая за своей госпожой.

— Нужно тут все хорошенько отмыть. Для этого необходимы слуги.

Она оглядела помещение и добавила:

— Много слуг, госпожа.

— Позови девушек, которых привезли готовить праздничный ужин, — попросила Сора.

Аюми была права — следовало избавиться от хлама и пыли, что копилась тут, похоже, столетиями.

Служанка умчалась, оставив Сору в одиночестве. В комнате, где она находилась, почти отсутствовала мебель, не считая изящного комода у стены со множеством шкафчиков. Подойдя к нему, Сора провела пальцем по лакированной поверхности, снимая толстый слой пыль, аккуратно потянула за верхний ящик — с протяжным скрипом тот неохотно поддался.

Внутри обнаружились свернутые письмена — пожелтевшая ветхая бумага, тонкая, как крыло бабочки, темные чернила. Поверх лежало массивное кольцо с круглым камнем. Сора взяла украшение, повертела в руках — похоже на серебро, почерневшее от времени.

Она хотела достать и письма, но за спиной раздались шаги Аюми. Закрыв ящик, Сора обернулась с виноватым видом, точно они поменялись местами: Аюми была госпожой, а Сора — любопытной служанкой. Кольцо, спрятанное в ладони, жгло кожу.

— Госпожа, — последовал поклон, — девушек рано утром отослали в деревни.

Сора нахмурилась.

— Что? Но почему? — ее гладкий лоб изрезала еле заметная морщинка. — Слуги необходимы этому дому, как растениям вода. Кто распорядился?

— Кейко, — последовал ожидаемый ответ.

Сора вздохнула.

— Ясно. Что же, раз Кейко пригласила этих девушек, она же и имела право их отослать.

— И что теперь делать, госпожа? — робко поинтересовалась Аюми.

— Я сама поеду в деревню и отберу слуг. Как и говорила, — с нотками раздражения поведала свой план Сора.

— Но господин Хаттори...

Аюми осеклась, увидев тень, набежавшую на лицо госпожи при упоминании мужа.

— Я спрошу дозволения, само собой, — ответила Сора таким тоном, что было ясно: ей очень не хотелось этого делать. — Он у себя?

— Насколько мне известно, господин Хаттори еще не покидал свой кабинет, — бойко отчиталась Аюми.

— Отлично, — Сора направилась в главную часть.

В пустынных коридорах не было ни души. Звук собственных шагов, который Сора никогда не слышала в родном доме, эхом разносился по поместью. Перед дверью, ведущей в кабинет Райдена, она остановилась, обнаружив неожиданное препятствие.

Кейко, стоящая в коридоре, напоминала цепного пса, грозно смотрящего на всех, кто пытался подойти к ее хозяину.

— Добрый день, моя госпожа, — проскрипела она. Спрятав руки в длинных рукавах, Кейко поклонилась. — Вам что-то угодно?

Ее настороженный взгляд ясно давал понять: она готова к схватке.

— Я хотела увидеть супруга, — спокойно ответила Сора. Ругаться с вредной служанкой она не собиралась. — Он занят?

— Да, и сильно. Боюсь, он не сможет вас принять, — Кейко смягчила отказ еще одним поклоном, но в ее глазах блеснуло торжество.

Встревоженная Аюми переминалась с ноги на ногу за спиной своей госпожи, ожидая, что хозяйка отчитает служанку за наглость. Но Сора только улыбнулась — кончики ее губ изогнулись, придав лицу лукавство.

— Хорошо. Не смею отрывать господина от важных дел, — бывшая Моримото втайне наслаждалась замешательством Кейко. — Я зайду попозже.

Недоверчивый взгляд провожал их вплоть до поворота — стоило Соре оказаться вне досягаемости бдительной служанки, как она услышала взволнованный шепот Аюми:

— Она солгала вам, я уверена!..

— Тише, — шикнула на нее Сора. — Нет разницы, солгала она или сказала правду. Главное, что моя совесть чиста.

— Вы что же это удумали? — побледнела Аюми.

— Я поеду в деревню, — объявила Сора. — Раз господин так занят, что у него и минутки нет, то придется принимать решение самой.

— Но... Но госпожа, — взмолилась Аюми, — это может быть опасно! Вы же не знаете дороги...

— Из поместья ведет одна дорога, не заблудишься, — хмыкнула Сора. — Верхом ездить я умею, ты тоже. Хорошо, что Айко не стала запрещать тебе учиться со мной.

Аюми побелела лицом еще сильнее. Лошадей она побаивалась, и уроки посещала только потому, что Соре было скучно одной. Пока служанка лихорадочно искала новые аргументы против безумной затеи, они уже покинули дом и вышли во внутренний двор, где располагалась конюшня.

Идя по мощеной плитке, Сора оглядывала аскетичное убранство, которое разбавляла лишь пара деревьев, чьи корни бугрились, ломая камень. День был солнечным, ясным, на ветвях звонко распевала песни одинокая птица.

Сора остановилась так резко, что Аюми едва не влетела ей в спину.

— Что такое, госпожа? Вы передумали? — с надеждой спросила служанка.

Сора покачала головой.

— Тишина. Ты слышишь? Почему нет голосов?

— Потому что в поместье нет слуг, — опасливо напомнила Аюми.

Выражение лица госпожи пугало — на нем застыл ужас вперемешку с недоверием. Так выглядела старая Рэй, когда ей поведали, что нашлось тело сына, который исчез около десяти лет назад...

— Воины, — промолвила Сора. — Почему нет голосов воинов?

Ни звона стали, ни громких переговоров — ничего. Отряд из мужчин — всегда шум.

— Ты говорила, они живут в мужском крыле, — Сора нашла глазами окно комнаты, в которую она заходила утром. — Но там никого не было.

Аюми торопливо поклонилась.

— Я не солгала вам, госпожа. За крылом есть пристройка — и воины господина Хаттори, и люди господина Ивао были размещены там.

— Дядя уехал, — задумчиво произнесла Сора. — А где же люди моего мужа?

— Сходить и узнать? — робко предложила Аюми.

— Позже, — решила она. — Сначала посетим деревню.

— Госпожа, бросьте, дурная затея, — продолжила уговаривать ее служанка, когда Сора зашла в конюшню.

Запах сена, конского пота и кожи ударил в нос. Пройдя вдоль денников, в которых нервно втягивали ноздрями воздух лошади — все как на подбор, гнедые и рослые. Сора дошла до самого конца, ища свою кобылу — подарок отца на шестнадцатый день рождения.

Ее звали Чикара — мощь, сила. Невысокая, но крупная лошадь с отлично развитой мускулатурой и широкой грудной клеткой оправдывала свое имя, с легкостью переправляясь через реки с наездницей на спине.

Аюми поглядывала на других коней с опаской — своей лошади у нее не имелось.

— Поедешь со мной, — решила Сора, поглаживая Чикару. — Чикара сможет выдержать нас обеих.

Увидев хозяйку, та радостно заржала, а Сору укололо чувство вины — она совсем позабыла о своей кобыле. Кто ухаживал за ней эти дни? Грива Чикары выглядела чистой, а сама она казалась довольной и счастливой.

— Может быть, попросить сопровождение у господина Хаттори, — заикнулась Аюми, прижав руки к груди. — Несколько человек...

Она замолчала — со стороны входа раздалось негромкое шарканье. Так ходят старые или получившие травму люди — осторожно, приволакивая ногу. Лошади, ведущие себя беспокойно с момента появления Соры, неожиданно успокоились и притихли, внимательно следя за идущим мимо денников пожилым мужчиной.

Если бы слово «старость» получило физический облик, то он бы в точности соответствовал внешности старика. Скрюченный, сухопарый, с кустистыми белоснежными бровями и высохшей кожей, что плотно обтянула его череп — он был похож на воплощение Смерти.

— Чего вы забыли тут? — прошамкал старик. Во рту у него почти не осталось зубов. — Чего надо?

— Вы разговариваете с госпожой Хаттори, — ощетинилась верная Аюми. — Как вы смеете!..

— Аюми, — Сора прервала ее плавным жестом. — Не надо. Могу я узнать ваше имя?

— Акио, — нехотя ответил он.

Брови Соры недоуменно взлетели вверх. Значит, вот этот старик, стоящий одной ногой в могиле, и сварливая Кейко, ревниво охраняющая вход в кабинет — единственные слуги Райдена? Хорош выбор, ничего не скажешь.

— Вы на мой вопрос так и не ответили, — брюзгливо заметил Акио.

Только из уважения к возрасту Сора миролюбиво сказала:

— Я пришла проведать Чикару. Она уже застоялась, пора ей размять ноги.

Взгляд Акио — колючий и враждебный — неожиданно потеплел. Он кивнул:

— Это верно. Хорошая лошадка, грех такую в конюшне днями держать.

— Госпожа Хаттори не нуждается в оценке своих действий, — не сдержалась Аюми. Лицо служанки полыхало от праведного румянца. — Тем более от вас!

— А чем я плох? — старик взглянул на нее цепко. — Слишком стар? Или потому, что простой слуга?

Аюми замялась.

— Она госпожа...

— У меня только один господин, — оборвал ее лепет Акио. — Райден. Я его с пеленок помню...

Старик показал свои ладони, испещренные мозолями и белесыми шрамами.

— Этими руками держал, маленького. А он на меня своими глазками смотрел и улыбался...

Представить, что Райден кому-то искренне улыбался, Сора была не в состоянии. В памяти всплыл его вчерашний взгляд — чужой, отстраненный, бесконечно далекий. Только всполохи желания, вспыхивающие в его зрачках яркими кострами, давали понять, что он еще здесь, рядом с ней.

— Акио, я хотела бы вывести Чикару, — прервала поток воспоминаний Сора. — Вы ухаживаете за лошадьми?

— Я, — гордо согласился старик. — На мне вся конюшня. Помогу вам, так уж и быть.

Он неторопливо, кряхтя и охая, принялся выводить Чикару из стойла. На удивление, кобыла, славившаяся своим крутым нравом, слушалась беспрекословно.

— В лес не ездить, — строго наказал Акио. — Нельзя.

Бедная Аюми, которую и без того возмущало поведение старика, скорчила гримаску.

— Почему же? — Сора дотронулась до носа Чикары, которая взволнованно перебирала ногами, предвкушая, как вырвется на свободу. — Хищные звери?

— Да.

Старик помрачнел лицом.

— Много опасности в лесу. Густой, сгинуть можно. Туда даже воины не ходят. Не ходите, — с нажимом повторил он.

Сора пожала плечами. В лес возле горы она не собиралась — ее путь лежал в деревню.

— Я вас услышала, Акио. Благодарю за помощь и за то, что ухаживали за Чикарой.

— Она хорошая лошадка, — прошамкал старик. — И вы простите, если был груб. Привык с одними животными говорить, с ними сподручнее.

Сора внимательно осмотрела его еще раз, в этот раз подмечая дрожь рук и мутные белки глаз. Старость точила Акио изнутри, как жук-точильщик добротный ствол. В его возрасте уж пора отдыхать, а не трудиться, присматривая за десятком коней.

Неужели Райден столь слеп, что не видит, как измучен его слуга? Или же он настолько жесток?..

Решив, что в деревне необходимо набрать не только служанок, но и крепких мужчин, Сора медленно выехала со двора. За ее спиной сидела Аюми, которая со страху прижалась к своей госпоже.

Поместье Хаттори, окруженное деревьями, стояло на возвышенной местности — вся деревня внизу была как на ладони: крохотные аккуратные домики с бамбуковыми крышами и бесконечные рисовые поля, уходящие вдаль. Радостная Чикара приспустила вперед — в лицо Соры ударил свежий весенний ветер. Закрыв глаза, она пила его глотками — упоительный, чистый воздух с примесью аромата цветов и талой воды, спустившейся с гор.

Чем ближе становилась деревня и крупнее — дома, тем сильнее Сора понимала: что-то не так. В такое утро, как это, крестьяне должны заниматься работой в поле — но кучка мужчин и женщин, столпившихся у въезда в поселение, опровергала данный факт.

Собрание?..

Сора нахмурилась, впервые пожалев, что решила выехать одна, в сопровождении Аюми. Конечно, на земле мужа никто не должен желать ей зла, но кто знает... Вдруг крестьяне ополчились на собственного хозяина?

Когда расстояние между Чикарой и группой собравшихся сократилось, Сора услышала плач и разглядела скорбные лица. Кто-то увидел ее приближение — толпа торопливо расступилась, волной схлынула к стенам домов, чтобы дать дорогу.

— Я Сора Хаттори, — она оглядела толпу, не став слезать с лошади. Чужая фамилия прозвучала властно и непривычно.

Вслед за фразой крестьяне склонились, бормоча на разные лады приветствия. Поняв, что общий настрой никак не связан с ее появлением, Сора соскользнула с Чикары, царственно поправила рукава кимоно.

— Всех благ вам, госпожа, — сказала женщина, стоящая ближе всех. Лицо у нее было заплаканным. — Мое имя Маи. Рады видеть.

— Что тут произошло? Почему вы не в полях? — нахмурилась Сора. — Какая-то беда?

Вместо ответа женщина посторонилась, открывая взору тело, лежащее на носилках. Белые одежды и мертвенно бледное лицо молодой девушки... Не было никаких сомнений — мертва.

— Похороны у нас, — произнесла Маи. — Хороним племянницу мою...

Ее голос оборвался. Сора, преодолев ужас, сковавший ее тело при виде мертвой девушки, подошла ближе и пожалела о своей смелости: лицо погибшей было искажено в мучительной гримасе.

К горлу подступила тошнота.

— Почему она погибла? — с трудом выговорила Сора. Никаких ран на теле несчастной она не увидела. — Когда?

— Позавчера ночью, госпожа. Ушла в лес, да не вернулась. Нашли ее на окраине, вчера утром, — Маи запнулась, неловко утерла лицо ладонью, — Мацуши нашел. Лежала без кровинки... Целая, да мертвая.

— Вчера? — эхом отозвалась Сора.

В день ее свадьбы. Утром... Когда она вступала в храм, где-то рядом посреди деревьев лежала эта девушка.

Знал ли Райден?..

Ответ на ее вопрос пришел тут же:

— Мы доложили господину Хаттори, просили разрешение позаботиться о Мирай, — заплаканная Маи устало вздохнула. — Господин разрешил отложить работу.

Знал.

Сора выпрямилась, спрятала ладони в рукавах, соединив руки на животе. Кандзаши в ее волосах тихо звякнули от порыва налетевшего ветра.

— Маи, — голос Соры был полон сочувствия. — Я соболезную твоей утрате. Все, что цветет, неизбежно увянет, но возродится вновь, как Солнце восходит поутру. Ты можешь рассчитывать на мою личную помощь. Если что понадобится — обратись к моей служанке, Аюми.

— Спасибо, милостивая госпожа, — Маи не сдержала слез. — Но мне только одно надобно...

Со стороны толпы послышались неодобрительные звуки. Кто-то — Сора отчетливо услышала — прошептал:

— Молчи, дура...

Рука Хаттори взметнулась вверх. Одного движения и всполоха темно-синей ткани с вышитыми по краю журавлиными перьями хватило, чтобы шум исчез.

— Говори, — обратилась Сора к женщине.

Испуганно поглядывая на соседей, Маи, заикаясь, промолвила:

— Узнать бы, что случилось... Мирай была моей единственной радостью, дочерью покойной сестры. У меня детей нет и не будет уже, я ее как свою собственную любила. Как же так вышло, госпожа, что то немногое, что у меня было — отняли?

— Что послужило причиной гибели, вы узнали? — Сора нахмурилась. — Болезнь, дикие звери?

— Нет, госпожа, — из толпы выступил вперед пожилой, но крепкий мужчина. — Мирай не болела. И следов зверей на ее теле нет.

— Это ты ее нашел?

— Я, — признался мужчина. — Маи тревожилась, вот я пошел в лес, хоть и нельзя.

— Нельзя?

— Господин запрещает ходить к горе, — объяснила Маи. — Опасно там.

— Почему же Мирай пошла?

Жители переглянулись. Сора терпеливо ждала, пока кто-то даст ей ответ. Самой смелой оказалась Маи — помявшись, она сказала:

— На горе Року сто лет тому назад сражение было. Предок господина Хаттори вместе с младшим братом воевал с недругами императора, да все, кроме главы клана, погибли. Там и остались лежать...

— И? — не понимала Сора.

Аюми легонько дотронулась до ее кимоно, привлекая внимание.

— Золото, госпожа...

Сора вздохнула. Конечно, как же она сразу не догадалась — доспехи, сбруя и даже седла украшались богато и изысканно.

— Младший брат главы клана носил шесть перстней с драгоценными камнями, — добавила Маи. — Мирай глупая, поверила, что можно отыскать их. Она в столицу хотела уехать, да где же денег взять? Мы вдвоем были друг у друга.

— Вот сама и виновата, — вмешался в разговор еще один мужчина с сальной ухмылкой. — Говорили же — не ходить! От страху она умерла, потому что в лесу том одни мертвецы лежат.

Сора вспомнила искаженное ужасом лицо девушки. Что такого она увидела в последние мгновения своей жизни? Неужели и вправду увидела мертвеца?

Но почему ее нашли на окраине? Не дошла? Или наоборот, уже возвращалась домой?

— Я поговорю с господином, — пообещала Сора. — Мы приложим все усилия, чтобы разгадать тайну смерти Мирай.

Маи поклонилась.

— Спасибо, милостивая госпожа. Могу я?..

Она умолкла.

— Да. Иди, проводи свою племянницу, — кивнула Сора.

Большая часть толпы двинулась к носилкам, а Хаттори подозвала к себе Мацуши, что держался в сторонке.

— Мне необходимы слуги в поместье. Четверо девушек и трое крепких мужчин.

— Конечно, госпожа, — Мацуши закивал. — Любому будет за радость послужить господину и его прекрасной жене. Вам угодно самостоятельно выбрать?

— Нет, — Сора почувствовала неимоверную усталость и решила изменить планы. — Выбор я доверю вам. Пришлите их сегодня до заката. И...

Она помедлила, обдумывая свое решение.

— Если та женщина, Маи, захочет стать служанкой в поместье, то я буду рада.

— Она непременно захочет, госпожа, — заверил Мацуши. — Для нее это честь.

Сора еле заметно поморщилась. Она терпеть не могла людей, что говорили за других, но в глазах Мацуши сияла такая радость от мысли, что он мог быть полезен... Сора одарила его вежливым кивком, и он засиял еще ярче.

Ей стало больно внутри от этой ослепительной улыбки, от того, как радовался этот человек столь простой вещи... Его одежда была непритязательна, ладони кровоточили от мозолей, а спина — согнута, но он имел силы улыбаться.

Сора же улыбки из себя выдавливала, точно выжимала воду из сухой тряпки.

— Спасибо вам, — она хотела дотронуться до плеча мужчины в знак признательности, но побоялась пересудов. — И вы, если хотите, приходите тоже...

Остаток фразы Сора договорила по инерции, с нарастающим недоумением глядя, как лицо Мацуши темнеет, словно на него упала тень с неба. Глаза мужчины с тревогой уставились на что-то позади Соры — кого-то.

Она обернулась и поняла, что тенью, насылающей ужас, был Райден. Из-под копыт его коня летела пыль и мелкие камешки — черный жеребец мчался во весь опор.

Тревога охватила и ее разум. Первая мысль — о том, что случилось нечто страшное — змеей заползла в голову. С волнением Сора наблюдала, как муж приблизился, плавно соскользнул с коня, который еще даже не остановился, и направился к ней.

По мере приближения его глаза все больше чернели, возвращая Сору ко вчерашней ночи — но если тогда виной служило влечение, то сейчас лавандовая радужка темнела от ярости.

— Что ты здесь делаешь? — глухо прорычал Райден. Его голос вибрировал от клокочущего в груди гнева. — Разве ты не должна была спросить дозволения перед тем, как отправиться в деревню?

Мацуши как ветром сдуло. Краем глаза заметив позорное бегство, Сора подавила желание поступить так же.

— Я хотела спросить, но Кейко сообщила, что ты занят, — с достоинством ответила она. — Я решила не отвлекать тебя от важных дел.

— И вместо этого отправилась сюда? Что творится в твоей голове?

Сора молчала, смиренно слушая поток обвинений. Айко всегда учила ее, что нельзя перечить мужчине — нужно дать ему выговориться.

«Разгневанный мужчина что кипящая вода», — причитала кормилица. — «Пока не остынет, никакого толкового разговора не выйдет».

— Почему ты молчишь? — глаза Райдена недобро блеснули.

Он шагнул к ней вплотную, давя не только словами, но и своим телом. Чтобы посмотреть на него, Соре пришлось вскинуть подбородок, что со стороны выглядело дерзостью.

— Слушаю тебя, господин.

— Раз сказать тебе нечего, подозреваю, это потому, что и в голове твоей ничего нет, — ядовито сказал Райден. — Неужели ты не способна просто подчиняться, Сора? Что сложного в том, чтобы оставаться в поместье, в безопасности? Если бы твой отец узнал о твоем поведении — не сомневаюсь, он был бы крайне недоволен.

Мысль о том, что супруг может пожаловаться — или, что еще хуже — отослать ее обратно к отцу, заставила Сору похолодеть.

— Не нужно, — взмолилась она. — Мой отец тут не при чем. Я поступила глупо и признаю свою ошибку, господин.

— Я просил называть меня по имени, — процедил он. — Ты и это не в состоянии запомнить.

Сора пристыженно опустила глаза. Она обратилась к нему уважительно в надежде успокоить, но вышло еще хуже.

Пальцы Райдена подцепили ее подбородок — ледяные и неласковые, — заставили снова посмотреть на него.

— Смотри мне в глаза, когда я с тобой говорю, — приказал отрывисто. — Хорошо, хоть служанку с собой взяла. Не совсем безнадежна.

Он покачал головой, разглядывая ее лицо — губы плотно сжаты, ресницы опущены. Когда она наконец решилась взглянуть на него... Это было сродни удару молнии — столько огня бушевало в ее глазах цвета грозовых облаков, что у Райдена перехватило дыхание.

Строптивая.

Гнев как рукой сняло, тонкие губы искривила ухмылка.

— Служанка твоя умеет верхом ездить?

— Да, — ответила Сора.

— Значит, ты поедешь со мной, — решил Райден. Жеребец за его спиной недовольно всхрапнул. — А она пусть на твою лошадь садится.

Он развернулся, чтобы подвести коня ближе. Сора сглотнула, глядя на его спину, обтянутую светло-фиолетовой хаори — мысль о столь близком контакте озадачила ее. Вчерашней ночью...

Кровь прилила к лицу. Нет, она не будет думать об этом. Весь день Сора отвлекала себя делами поместья, забивала голову чем могла — лишь бы не вспоминать, что оказалась неприятна супругу, раз он отказался от выполнения своих обязанностей.

А утром, когда она проснулась, футон рядом с ней был пуст и холоден. Ушел еще до рассвета... Неужели настолько противна ему?

— Сора, — Райден обернулся, подозвал ее. — Иди сюда.

Глава 5

На негнущихся ногах Сора подошла к огромному жеребцу, которому едва доставала до плеча. Чикара хоть и была крупной, но высоким ростом не отличалась, поэтому хозяйка могла без проблем забраться на нее. Как сделать это сейчас, Сора не представляла.

Она с надеждой взглянула на Райдена. Уловив ее взгляд, он усмехнулся и молча протянул руку. Несмотря на следы от умелого обращения с мечом, ладонь у него была красивой и изящной — с длинными гибкими пальцами.

Помедлив, Сора протянула свою, ожидая, что муж послужит ей некой опорой, но как только ее пальцы коснулись холодной кожи, Райден бесцеремонно притянул Сору к себе. Оказавшись в кольце его рук, она предательски задрожала, не зная, куда деваться — резко стало душно, захотелось оттянуть ворот тяжелого кимоно.

К тому, что произошло дальше, она была совсем не готова. Присев, Райден без усилий подхватил ее под коленями, поднял в воздух — у Соры закружилась голова. Она вцепилась в его плечи ослабевшими пальцами, не отпустив даже тогда, когда почувствовала под собой жесткую спину коня.

— Разожми, — тихо произнес он, глядя ей в глаза. — Не упадешь, не бойся.

Но она боялась совсем не этого. Всего на краткий миг ей показалось... Почудилось, что он хотел прикоснуться к ней, потому и выбрал такой способ.

«Когда мужчина влюблен, он желает касаний», — вспомнилось одно из множества нравоучений Айко.

Сора с силой прикусила губу, чтобы отвлечь себя от тайных мыслей. Нет иллюзий — нет и разочарований. Если изводить себя мечтами, можно окончательно погибнуть.

Но они — отголосок детской наивности и девичьих надежд — упрямо кружились рядом, не оставляя ее в покое. Сильные руки Райдена обвились вокруг талии — так, что дышать стало невозможно. Одурманенная его близостью, Сора смотрела вперед, но ничего не видела перед собой.

— Зачем направилась в деревню?

Чужое дыхание коснулось уха, отозвалось предательским жаром в груди.

— Слуг хотела набрать, — прошептала она. — Поместье надо бы в порядок привести. Разрешишь?

— Занимайся своей половиной и главной частью. Мужское крыло не трогай, — приказал Райден.

— Могу узнать, почему?

— Не можешь, — отрезал он.

Сора обиженно замолчала.

Конь шел медленно, едва переступая ногами — наверное, Райден боялся, что она просто слетит при скачке. Но осторожность превратилась для Соры в пытку — сидеть вот так, в кольце рук супруга, чувствовать, как его дыхание касается шеи, было невыносимо.

Чтобы отвлечься, она рискнула продолжить беседу:

— В деревне погибла молодая девушка.

— Знаю, — спокойно отозвался Райден.

— Что с ней случилось?

— Пошла ночью в лес, да испугалась. Может, дикого зверя встретила, — небрежно ответил Хаттори. — Вот и умерла от страха.

Но за тщательно выверенной небрежностью таилось что-то еще — то ли неприязнь, то ли недовольство расспросами. И именно это заставило Сору сказать:

— В деревне верят, что в лесу можно отыскать золотые перстни, принадлежавшие младшему брату твоего деда. Правда?

— Ложь.

Конь громко всхрапнул, от чего Сора дернулась, заваливаясь набок. Упала бы, если бы не рука Райдена, в последнее мгновение прижавшая ее к себе.

— Спасибо, — отдышавшись, пробормотала она. — Значит, не было никаких перстней?

— А ты упрямая, — негромко заметил Райден над ее ухом.

Прежде, чем она успела возразить, он ответил:

— Были. Но тело похоронено. Никому не под силу его найти.

— А тела воинов, что бились с ним бок о бок?

— Глава клана похоронил всех прежде, чем спустился вниз и объявил о своей победе, — тон мужа стал сухим и трескучим. — Отправляться в лес искать золото — отправляться на верную гибель. Возле горы...

Он умолк. Сора, подождав несколько секунд, осведомилась:

— Что возле горы?

Когда она уже решила, что он не ответит, Райден предложил:

— Посмотри на лес.

Она послушно перевела взгляд вдаль, на темную полосу, окаймлявшую подножие горы. Зеленые кроны деревьев угрожающе щетинились острыми верхушками, вытягиваясь вверх, к небу, словно хотели проткнуть его насквозь.

Лес был статичен. Неподвижный, он не шумел листьями и не качал ветвями. Издалека ровные ряды стволов напоминали воинов, замерших в ожидании битвы.

— Что ты чувствуешь? — спросил Райден.

Страх.

Она чувствовала страх и необъяснимый трепет перед этими деревьями, которые стали последними свидетелями страшных событий.

— Он выглядит мрачно, — тихо признала Сора.

— Этот лес достаточно густой и большой, чтобы в нем можно было легко заблудиться. В нем много хищных зверей, что мечтают разодрать человеческое горло, — монотонным голосом, словно рассказывая сказку, начал говорить Райден. — Там есть крутые овраги и бурные реки, которые унесли жизни многих.

Сора ясно представила все это: стремительный поток воды, несущийся вперед и разбивающий упавшие ветви об острые камни, обманчиво ровные полянки, заканчивающиеся резким обрывом...

— Лес опасен. Он старше наших с тобой предков.

Голос мужа убаюкивал ее, от мерного покачивания Сору начало клонить в сон.

— Туда не стоит ходить.

— Я не собираюсь, — заверила она.

От леса Соре изначально хотелось держаться подальше. Когда она узнала о гибели Мирай, это желание усилилось в стократ. Она бы в жизни не осмелилась вступить на землю под тенью деревьев.

— Обещай мне, — тон мужа стал напряженным.

— Обещаю.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно прошептал Райден. — Мы почти приехали, Сора. Не засыпай.

Она встрепенулась, с удивлением обнаружив, что они ивпрямь близко от поместья. Если над деревней небо было чистым — ни облачка, то здесь над крышей роились низкие серые тучи. Казалось, само солнце не осмеливалось дотронуться до дома.

Райден помог ей слезть, подав руку. Ощутив под ногами твердую почву, Сора обернулась — во двор въезжала Аюми на Чикаре. Последняя была явно недовольна тем, что хозяйка ее бросила.

— Быстро же вы, — проскрипел Акио, ждущий их возле конюшни. — Думал, дольше будете.

Хаттори ничего не ответил — только бросил на старика многозначительный взгляд, после которого тот замолчал. Сора, дождавшись, когда Акио уведет жеребца в стойло, сказала:

— Он очень стар. Благоразумно ли разрешать ему выполнять такую тяжелую работу?

— Акио сам отказывается уходить. Я предлагал ему провести остаток дней в безделье, но он упрям, как стадо мулов.

Сора улыбнулась.

— Возможно, пара помощников облегчат его труд. Я взяла на себя смелость пригласить несколько мужчин из деревни...

На лицо Райдена набежала тень.

— Я не люблю посторонних в доме.

— Но ты и твои воины нуждаетесь в обслуге, — мягко напомнила Сора. — Еда, одежда, уборка...

— Кейко и Акио прекрасно справляются.

Она покачала головой.

— Они не справляются, Райден. Везде пыль, в доме неуютно...

Сора осеклась, подумав, что последнее могло обидеть мужа. Но он только мрачно усмехнулся.

— Поместье Хаттори не может быть светлым. Ты можешь попробовать, но у тебя ничего не выйдет. Не хочу, чтобы ты тратила силы понапрасну.

— Малые усилия в конце выльются в большую победу, — чуть прохладнее отозвалась Сора.

Себе она поклялась сделать все возможное, чтобы превратить поместье в безопасное, наполненное светом и солнцем, место. Из-за густо растущих деревьев претворить это в жизнь сложно, но Сора не собиралась отступать.

А Райден, похоже, не собирался с нею спорить. Попрощавшись коротким кивком, он ушел в дом, а Сора осталась ждать Аюми, которая уже вовсю спешила к ней.

— Господин разгневан? — шепотом спросила она.

Сора покачала головой.

— Слегка недоволен. Идем, Аюми, нужно решить, чем в первую очередь займутся слуги. И узнать насчет обеда.

Кейко нашлась на кухне — судя по привычным и ловким действиям, именно она была ответственна за пищу в обычные дни. На вошедшую Сору служанка не обратила внимания, продолжив нарезать овощи.

Аюми возмущенно закашляла.

— Госпожа, — Кейко подняла взгляд и изобразила на лице удивление. — А я вас и не заметила. Что угодно?

— Я пришла узнать по поводу обеда.

— Он будет готов через час, — служанка оперлась о стол, — вы будете трапезничать в своих покоях?

— Накрой на энгаве, — решила Сора. — На двоих.

Нож в руке Кейко опасно блеснул.

— Простите, госпожа? На двоих?

— Я буду обедать с мужем.

— Господин всегда обедает в одиночестве.

— Так было раньше, — охотно согласилась Сора. — Но сейчас мы будем есть вместе.

В глазах Кейко светились такие искры ярости, что будь они реальны — с легкостью бы спалили все поместье. Агрессивно воткнув нож в доску, служанка выдавила:

— Как прикажете.

— К вечеру прибудут новые слуги из деревни, — продолжила Сора. — Несколько женщин и мужчин. Возьми себе девушку для помощи на кухне.

— Мне не нужна помощь, — Кейко с гордостью выпрямилась.

— Я не спрашивала тебя, нужна тебе помощь или нет, — отрезала Сора. — Будет по-моему. Готовить на большое количество человек утомительно, а я не хочу, чтобы кто-то из слуг свалился с истощением.

«Даже если это будешь ты», — чуть не добавила Сора.

Кейко признала свое поражение легким поклоном, не распрямляя спины до тех пор, пока Хаттори вместе со служанкой не удалились в коридор.

— Какая же она жуткая, — не удержалась Аюми. — И вредная.

— Мы поладим, — ответила Сора, но в ее словах не было уверенности. — Начнем с главной части дома. В скором времени нас могут посетить гости...

Она с надеждой подумала, что отец мог бы приехать и проведать ее здесь. В конце концов, Ичиго был прекрасным военачальником, но он также любил свою дочь.

— Как будет угодно, госпожа.

— Икебанами и цветами я займусь сама, — продолжила Сора. — А слуги пусть для начала все хорошенько вымоют.

Дойдя до своих покоев, она раздвинула сёдзи и прошла комнату насквозь, не задерживаясь. Сладкий аромат цветущих растений проник в ноздри — сад, хоть и был скромным, мог похвастаться обилием зелени. Задержавшись возле камелии, Сора задумчиво потрогала стебель, с которого кто-то безжалостно оторвал бутон.

— А мужское крыло? — напомнила о себе Аюми.

— Райден запретил его трогать. Как думаешь, почему? — она повернулась к служанке.

— Возможно, он хочет контролировать изменения лично? — вынесла предположение Аюми. — Эта часть дома принадлежит ему и будущим наследникам клана Хаттори.

При упоминании детей Сора помрачнела. О каких наследниках может идти речь, если муж отказался от нее? И ничего не сказал, не объяснил.

Молчание — цветок, но цветы Райдена оказались с шипами.

— Ступай, помоги Кейко с обедом, — приказала Сора.

Аюми обиженно ускользнула из сада, оставив госпожу наедине со своими мыслями, сражение с которыми всегда заканчивалось не в ее пользу. Тяжело вздохнув, Сора потрогала бутоны камелии — один из них, самый маленький, держался в стороне и был таким хрупким, что вот-вот грозил упасть. Детская привычка давать имена всему, что видно глазу, взяла верх.

— Я бы назвала тебя Самиши, — ее палец ласково дотронулся до бледно-розовых сжатых лепестков. — Одинокий.

Это имя подходило и ей. Одна в чужом доме, не считая Аюми, в далеком краю... Сора опустила руку, поправила кимоно и наткнулась на что-то жесткое в складке пояса. Пальцы нащупали прохладу металла — кольцо, что она нашла в мужском крыле, до сих пор лежало у нее.

На секунду стало стыдно — ведь она без спроса позаимствовала чужое. Но, с другой стороны, все в этом доме теперь считалось принадлежащим ей, а перстень, судя по тому, где он лежал, не был дорог Райдену.

Она поднесла его к глазам, чтобы рассмотреть получше — темно-фиолетовый камень, казавшийся черным, в обрамлении серебра. Невозможно определить, кому принадлежало украшение, если только...

Сора примерила кольцо на указательный палец и сразу же поняла, что украшение носил мужчина — перстень свободно болтался на фаланге. Он был искусно выполнен, а камень, скорее всего, являлся аметистом — и его цвет указывал на клановую принадлежность.

Возможно, это было затерявшееся украшение Райдена. Или же кого-то из его родных — отца или деда, того самого, что принес императору победу. Сора слышала, что после сражения на горе Року он стал затворником, укрывшись в стенах поместья. Ни о нем самом, ни о его семье ничего не было слышно, пока до императора не дошла весть об уже повзрослевшем сыне прославленного воина — отце Райдена.

А может... Мысль, закравшаяся в ее разум, была безумной. Что, если этот перстень — один из тех, что украшали пальцы младшего брата главы? Сора рассеянно покрутила ободок, заметив, что он стал еще холоднее на ощупь.

Мацуши сказал, что Мирай нашли на опушке. Что, если она все же отыскала могилу и смогла раздобыть кольцо? Возвращалась с ним домой, опьяненная скорым исполнением мечты и нашла свое пристанище меж темных деревьев...

Следующая догадка пронзила тело Соры смертоносной стрелой. Ведь если кольцо оказалось в поместье, это означало...

Она гневно сжала пальцы в кулак. Нет, это ничего не означало, кроме ее богатой фантазии. Кольцо не имеет никакого отношения к Рио, младшему брату главы. Удачное совпадение, не более.

Сора собиралась снять перстень, но замерла, услышав звук шагов позади. Спрятав руку за спиной, она повернулась.

Никого.

Только ветви ближайшего куста качались, словно их кто-то задел.

Взгляд Соры лихорадочно метался от одного дерева к другому, возвращался к раздвинутым сёдзи и обратно — но в саду царила тишина. Ни следов, ни звуков.

Она неуверенно позвала:

— Аюми?

Никто не откликнулся.

Чувствуя, как спина становится влажной от холодного пота, Сора сделала первый шаг в безопасность, к собственным покоям.

Второй ей сделать не удалось.

Что-то ледяное, пробирающее до костей, схватило ее за лодыжку, с силой дернуло. Рот Соры распахнулся в громком вопле ужаса. Не сумев сохранить равновесие, она упала, пачкая кимоно и больно ударяясь о твердую землю.

Чужая хватка стала крепче, а ощущение холода усилилось. Он добрался до колена — могильный, наводящий ужас и мысли о смерти. Изо всех сил Сора поползла вперед — от страха она резво перебирала локтями, извивалась, точно гусеница под острием лопаты и кричала, не переставая.

Что-то навалилось на нее сзади — казалось, тяжесть огромной каменной плиты упала сверху. Сора обмякла, будучи неспособной даже пошевелиться. Из легких толчками вышел весь воздух, а вдохнуть новую порцию не получалось. Перед глазами потемнело, руки, загребающие землю, сами собой разжались.

Кольцо соскользнуло с пальца и упало в траву, сверкнув фиолетовой искрой.

И все исчезло — неподъемная тяжесть, леденящий холод, ужас отступили, словно волна схлынула с берега прочь. Сора закашлялась, вдыхая воздух, кое-как приподнялась на локтях. Судорожно осмотрелась — сад был пуст.

— Госпожа!

К ней бежала Аюми, подобрав полы кимоно.

— Госпожа, — служанка упала на колени возле Соры, со страхом глядя на нее. — Что с вами? Что случилось? Вставайте же, ну, вставайте!

С помощью Аюми Соре удалось встать, но ноги не держали ее. Доведя госпожу до дзабутона, служанка бросилась за помощью, но была остановлена хриплым:

— Подожди. Там, в саду, в траве осталось кольцо. Найди и принеси его мне.

Аюми испуганно уставилась на нее. Нетрудно было догадаться, какие мысли посетили голову служанки — она опасалась, что рассудок Соры помутился.

Но Аюми ошибалась. Никогда еще Сора не мыслила так трезво и ясно. Она точно понимала: то, что случилось с ней, как-то связано с кольцом, а оно — с поместьем и лесом. Все здесь было связано, как единая паучья сеть, раскинутая для беспечных красивых бабочек.

Мирай была бабочкой.

А Сора была ящерицей. И она готовилась к охоте.

Глава 6

— Вам нужно переодеться, госпожа, — тихо заметила Аюми.

После того, как она исполнила приказ, принеся кольцо Соре, та неподвижно замерла, бездумно глядя в одну точку на стене. Аюми робко оглянулась — в месте, куда смотрела Сора, царила пустота.

Кольцо она перекатывала в ладони, ощупывала, точно силилась понять, что это такое. Подобные движения Аюми видела у слепых — но госпожа-то была зрячей...

— Госпожа, — чуть громче повторила служанка. — Ваше кимоно...

На синей ткани пятна грязи не выделялись так отчетливо, как на белой коже, но все же были заметны. Одно из них особенно поразило Аюми — отпечаток пятерни. Словно некто пытался ухватить убегающую добычу, стиснуть пальцами...

Сора вздрогнула, медленно перевела взгляд на служанку, будто очнувшись от долгого сна.

— Да, ты права. Мне нужно переодеться, но сначала — смыть всю грязь.

— Я поставлю греть воду.

Сора отрицательно мотнула головой.

— Я вымоюсь холодной.

Учитывая, что слуг в доме всего трое, нагрев воды занял бы несколько часов, которых у Соры не было. Внешне она выглядела спокойной, но сердце до сих пор гулко колотилось в клетке из ребер.

Если бы кольцо не слетело с пальца, она бы уже не дышала, — это Сора понимала отчетливо.

Напуганная Аюми даже не стала спорить и сетовать на то, что хозяйка может заболеть. Помогая ей раздеться, служанка заметила темные пятна на стройной щиколотке — присев на корточки, она с ужасом разглядела синяки. Округлые, цепочкой неровно расположенных отметин...

— Что же такое происходит, — Аюми попыталась встать, но ноги неожиданно подвели. Служанка плюхнулась на пол, неловко взмахнув руками. В ее глазах застыли слезы страха. — Госпожа?

— Это поместье проклято, — Сора посмотрела на нее сверху вниз. — Кама-кири в фурако, гибель молодой девушки возле леса, нападение в саду.

— На вас напали в саду? — заикаясь, повторила Аюми. — Надо позвать воинов, рассказать господину...

— Он не поверит. Да и кого ловить, — с горечью протянула Сора. — Посмотри, сад пуст. Никаких следов. Решит, что я упала и ударилась головой.

— Вы говорите ужасные вещи, госпожа. Он ваш супруг, он должен защищать вас.

— Должен, — с болью повторила Сора. — Но не делает этого.

Ей всегда казалось, что сокрытие правды — это из самых страшных преступлений. В неведение человек счастлив, но настоящее ли это счастье или всего лишь иллюзия?

Если бы только Райден был откровенен с ней... Если бы только доверился, рассказал то, что знал сам. Соре вспомнилось — когда он ворвался к ней и услышал про кама-кири, на его лице не было удивления. Он попытался уверить ее, что дух — всего лишь плод воображения, попытался закрыть ее глаза, сделать ее слепой.

Беззащитной.

Сора прикусила губу с такой силой, что почувствовала боль. Но ей она была рада — лучше физическая, чем та, что терзала сердце.

— А как же обед, госпожа?

— Я успею вымыться до него.

Она была полна решимости вытрясти все ответы из мужа — и даже холодная вода не смогла остудить этот пыл. Торопливо натягивая кимоно с помощью Аюми, Сора размышляла о том, как начать разговор с супругом. Говорить прямо нельзя — Райден, того гляди, обвинит ее в сумасшествии. Значит, необходимо пойти на хитрость.

Когда сёдзи распахнулись, открывая взгляду стоящую на коленях Кейко с подносом, Сора уже сидела на энгаве, чинно сложив руки на коленях. Ее лицо было безмятежным, как тихие воды лесных озер, но в серых глазах клубились тучи.

— Господин просил передать, что не сможет разделить с вами трапезу, — с нескрываемым злорадством сообщила Кейко. — Он уже отобедал в своем кабинете.

Сора уставилась на служанку, которая даже не скрывала торжества. Несколько долгих минут она рассматривала лицо женщины — со скорбными морщинами у рта, поблескивающими маленькими глазками и плотно сжатыми тонкими губами, — а затем резко поднялась.

Торжество в зрачках Кейко сменилось легким удивлением, когда Сора, нагнувшись, схватила ее за подбородок.

— Ты, верно, считаешь это веселым? — негромко спросила она.

— Что, госпожа, — пробормотала женщина. — Что вы такое..

— Твои мелкие пакости, — пальцы Соры подрагивали от злости. — То, как с самого приезда ты позволяла себе дерзость в мою сторону.

— Не понимаю, о чем вы, — Кейко ощетинилась. Взгляд ее был прямым и безумным — как у совершившего преступление, которого застали врасплох.

Она понимала, что ей не отвертеться. Но храбрилась, пытаясь притвориться белой овцой.

— Ты все понимаешь, — прошипела Сора.

Ее потряхивало от злости. Никогда еще она не чувствовала такой гремучей смеси: недавний шок и страх смешались с яростью и обидой — убийственное сочетание.

Никогда прежде Сора не поднимала руку на слуг. Но когда Кейко сказала, мерзко ухмыльнувшись:

— Может, господин просто не хочет делить с вами еду, а вы вините в этом меня?

Сора, размахнувшись, дала ей пощечину. Ладонь обожгло, тишину комнаты прорезал громкий хлопок. Кейко схватилась за щеку, зыркнула исподлобья.

— Не имеешь права, — прошипела она. — Ты здесь — никто! Всего лишь одна из, которая скоро сгорит, как свеча!

— Я имею право здесь на все и даже больше, — в глазах Соры мелькали молнии. — И если мне суждено сгореть, я заберу тебя с собой.

Она угрожающе наклонилась над служанкой. Взвизгнув, та предприняла попытку отползти, но внезапно замерла и распласталась на полу с коротким:

— Господин...

Сора подняла взгляд. В проеме стоял Райден.

Его тяжелый, испытующий взгляд прошелся по комнате, подмечая каждую деталь: алый след на щеке Кейко, ее скрюченную позу, забившуюся в угол Аюми и собственную жену, которая стояла с видом разгневанной воительницы.

Когда он заговорил, каждое его слово попадало камнем в Сору:

— Вон. Все вон.

Аюми не решилась двинуться с места. Кейко взглянула на господина с надеждой, быстро зашептала:

— Вы же не оставите это просто так? Это не сойдет ей с рук, господин?

Она осеклась, когда взгляд Райдена остановился на ней — замолчала с широко раскрытыми глазами, будто пораженная невидимой стрелой. По лбу женщины прокатилась крупная капля пота, губы задрожали.

Ярость Соры сменилась беспокойством за служанку. Казалось, она испытывала мучительную боль, но не могла вымолвить и слова.

— Пошли прочь, — приказ прозвучал как щелчок хлыста.

Аюми, не выдержав, бросилась к выходу. За ней, поднявшись, последовала и Кейко — обе спасались бегством.

Соре бежать было некуда.

«Если бой неизбежен, то принять его необходимо с честью», — любил приговаривать отец.

Сора не была воином, но ощущала себя участником битвы. Поместье превратилось в поле для сражения, из которого — она не сомневалась — выйдет живым только один победитель.

На секунду ее кольнуло горькое чувство тоски — ведь, отправляясь сюда, Соре мечталось совсем о другом. Но в следующее мгновение из уст супруга вылетело безжалостное:

— Как это понимать? Ты считаешь, что вправе бить моих слуг?

Сора выпрямилась. Выждала пару секунд, в течение которых Райден буравил ее взглядом.

— Нет, — ответила она. — Ведь это и мои слуги тоже.

Если бы небеса разверзлись и молния ударила прямо в нее, она бы не удивилась. На короткий миг ей показалось, что она тонет в пучине холодной ярости, что обратил на нее муж.

Но Сора отлично умела плавать.

— Твои, — прорычал он, — тут только вещи, что ты привезла с собой. Не смей поднимать руку на Кейко или на кого-либо еще в этом доме, если хочешь остаться целой.

Страх, свернувшийся в груди скользкой змеей, заинтересованно поднял голову. Порка — так наказывали нерадивых жен особо ретивые мужья. И заступиться за несчастных было некому.

Сора всегда считала, что подобная участь минует ее. Единственная дочь благородного клана, красавица, воспитанная любящим отцом — с ней не могло случиться ничего плохого. Потому-то угроза Райдена стала для нее большим ударом — в одно мгновение прежняя уверенность растворилась, как сахар в горячей воде.

Когда она ответила ему, ее голос дрожал.

— Вы можете наказать меня, если посчитаете нужным.

«Вы».

Этим Сора проводила черту между ними, взращивала собственными руками непреодолимую стену. И Райден понял ее намерения.

— Хорошо. Я подумаю о наказании позже.

Полоснув напоследок по ней острым взглядом, он молча развернулся и ушел. Его шаги еще не стихли в пустынном коридоре, а Сора уже бессильно опустилась на футон, прижав руку ко рту, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания.

Второй день ее замужества обернулся настоящей катастрофой.

Цветок не может вырасти здоровым на больной почве.

Она с силой зажмурилась, прогоняя непрошеные слезы. Когда Аюми тенью проскользнула в покои, глаза Соры уже были сухи.

— Ваш обед, госпожа...

— Не хочу. Слуги прибыли?

— Да, госпожа. Девушки уже занялись главной частью поместья, несколько мужчин осталось им в помощь. Один отправился в конюшню к Акио, — деловито отчиталась Аюми.

Сора улыбнулась ей. Вот на кого она всегда могла положиться.

— Хорошо. Не могла бы ты проследить за тем, как идет работа? Я хочу побыть одна.

Аюми кивнула.

— Конечно. С вами... С вами все в порядке?

Она не добавила привычное «госпожа». В редкие моменты, когда граница между ними становилась зыбкой, расплывчатой, Аюми позволяла себе вольности, что придавало их отношениям искренность и напоминало о том, кем являлась Аюми.

Не только служанкой — единственной подругой, той, кто безраздельно предан Соре. И в такие моменты Сора не могла лгать.

— Нет, Аюми, — прошептала она. — Но непременно будет.

Пусть сейчас ее жизнь — развалины, она соберет каждый кусочек и выстроит что-то новое.

— Я принесу вам чай, — решила Аюми. — Он немного взбодрит и придаст вам сил.

Она ушла, но вскоре вернулась с подносом, где стояли чашки и небольшой округлый чайничек. Запах горьковатых трав наполнил комнату. Сора послушно сделала первый глоток, почувствовав, как приятное тепло согрело грудную клетку.

Аюми, уточнив несколько моментов по поводу слуг, тихо ушла. Покои погрузились в уютную тишину. Допивая мелкими глотками чай, Сора погрузилась в собственные мысли. Ей бы хотелось думать о цветах и пруду, который она собиралась обустроить в саду, но все думы неизменно занимала гибель Мирай.

Сора не знала, что хищный зверь мог напугать девушку до смерти и уйти, оставив добычу целой. Таких не существовало в природе. Животные всегда убивали с какой-либо целью — ради пропитания или для защиты.

Только человек мог убить просто так.

Она поежилась, отгоняя дурные мысли. Каким бы грубым ни казался Райден, Сора не могла беспочвенно винить его в столь жестоком злодеянии. Она отставила пустую чашку, поднялась — согретое тело стало неповоротливым, а веки потяжелели.

Ее клонило в сон. Подумалось прилечь, чтобы отдохнуть перед ужином — Сора хотела позвать Аюми, но сил не осталось. Она дошла до футона, сама расстелила его, чуть не запутавшись в подоле кимоно и повалилась навзничь.

Чувство тепла внутри сменилось жаром. Что-то было не так.

Сора оттянула ворот, жадно дыша. Ее внутренности горели, как при лихорадке. Взгляд упал на чайник, стоявший на котацу — и разрозненные части единого целого соединились в одно.

Это не травы источали горький запах, а яд.

Ее отравили.

Глава 7

Из леса тянуло гнилью. Сладковатый, удушливый запах, от которого хотелось зажать нос и прочистить легкие. Запах разложения и смерти.

Так пахло и от Кейко. Райден не мог выносить ее близость, потому что острое обоняние страдало от резкого аромата. Когда она подходила близко, начинало казаться, что он снова лежит на влажной от крови земле, в окружении мертвых тел.

Он нашел ее в саду, сидящей возле дерева эноки. Голову Кейко опустила на грудь, руки чинно сложила на коленях. Весь ее облик выражал смирение и глубокую обиду.

— Это был плохой план.

Она не повернулась, но Райден видел, как напряглись ее плечи. Он понимал, какое неудобство испытывала Кейко каждый раз, когда поворачивалась к нему спиной. Несомненно, по ее позвоночнику сейчас гуляет мороз, потому что она знает: господин может вырвать хребет из ее тела.

Он бы солгал, если бы сказал, что не желал этого.

— Почему же? — губы женщины дрогнули в усмешке. На мгновение показалось, что между ним вот-вот покажется змеиный язык. — Ты поставил ее на место. Давно пора.

Райден стиснул зубы.

— Ее судьба будет другой.

— Тебе разве под силу это изменить? — насмешка Кейко стала явственнее. Она протянула: — Столько проблем... Следовало бы опоить девицу. Убить бы, да мертвой она принесет больше проблем, чем живая. Хотя и живая тоже немало пакостит — в деревню ездила, телом заинтересовалась.

— Тебе-то что?

Хаттори скрестил руки на груди, прислонился боком к стволу дерева.

— Мне она не по нраву, — Кейко скривилась. — Больно бойкая.

— Боишься?

Теперь настал его черед усмехаться. В глазах женщины блеснула звериная ярость.

— Нет такого на свете, что меня в страх вгонит, — отрезала она.

— Даже я?

Райден шагнул к ней. Кейко инстинктивно отодвинулась в сторону, и он рассмеялся.

— Не забывайся, — смех пропал в один миг, сменившись ледяным тоном. — И не трогай ее больше. Сора — не твоя забота.

— Что в ней такого, раз ты решил от плана отступить? Чем она лучше других? — обиженно спросила Кейко.

Он вслушался в ее детскую интонацию, всмотрелся в сведенные брови — и вправду не понимала. И не сможет понять.

Ему вспомнился последний бой с мятежниками, поднявшими восстание против императора. Они шли навстречу смерти, заранее зная, что проиграют. Шли с улыбками — молодые, смелые, с горячей кровью.

В их глазах горел неукротимый огонь. Такое же пламя бушевало в глазах Соры.

— У нее другая судьба, — повторил Райден.

Кейко фыркнула.

— Какая? Жизнь взаперти? Пройдет год, два, и она станет лишь тенью прежней себя.

— Не тебе решать, — по привычке отозвался Райден. Ему надоел этот спор. — Последний раз говорю: не смей к ней подходить.

— К слугам тоже? — Кейко все не унималась. — Поместье полно посторонних людей... Что с этим прикажешь делать?

— Ничего. Пусть делами домашними занимается — так меньше времени на расспросы.

— Опоить — и все... Я бы назвала тебя влюбленным мальчишкой, если бы не знала, что сердца у тебя давно нет.

Райден представил сокола, которому обрезали крылья — вот кем станет Сора, прикованная к постели.

Он шагнул к Кейко. Та настороженно зыркнула на него исподлобья.

— У меня оно было. Сердце, — уточнил Хаттори.

Его голос снизился до шепота. Кейко задрожала от боли.

— Я отдал его единственному человеку, который был достоин всего. Остальное для меня не имеет значения — в том числе и ты. Если потребуется, я без колебаний оборву твою жизнь.

Он сжал пальцы в кулак. Кейко изогнулась, застонала — по ее телу прошла сильная мучительная дрожь.

— Тебе ясно?

Райден склонился к ней, обдав ее лицо горячим дыханием. На дне его глаз вспыхнули кровавые искры.

— Ясно, — прохрипела она. — Ясно, господин...

Он не разжимал пальцы еще несколько долгих мгновений, глядя на ее мучения. Когда пытка закончилась, Кейко рухнула на траву, силясь отдышаться.

— Господин, — просипела она. — Не убивайте.

Жалобный тон зародил смутное подозрение в его душе. Глаза Райдена сузились.

Он слишком хорошо ее знал.

— Что ты сделала?

— Чай... В чай добавила некоторые коренья.

Хаттори выругался, круто развернулся, собираясь идти к Соре. Кейко бросилась вслед за ним — но мощный удар сбил ее с ног. С силой врезавшись в ствол дерева, она заскулила от боли — ее позвоночник треснул в нескольких местах.

Как вихрь, Райден пролетел по коридорам, расталкивая новых слуг. В покоях Соры было тихо, но запах — горьковатый, пряный — остро бил в нос.

Он увидел ее, лежащую без сознания на футоне. Лицо было бледным, покрытым испариной, губы посинели. Жизнь утекала из нее по крупице — к утру от Соры останется лишь оболочка. Как и сказала Кейко, лишь тень от нее прежней.

Рука Райдена сама потянулась к рассыпанным в беспорядке темным прядям, но он отдернул ее на половине пути, опомнившись. Может, и вправду оставить все так?..

Он пожертвовал за свою жизнь многим и многими. Еще одна загубленная душа не в силах покачнуть чашу весов в другую сторону. Но она...

Он дотронулся до мягкой кожи, погладил костяшками щек. Сора завозилась, что-то простонала сквозь глубокий, наполненный кошмарами, сон.

Беззащитная, уязвимая, измученная — в месте, где должно находиться его отсутствующее черное сердце, что-то шевельнулось. Райден сжал зубы так, словно собирался крошить ими камни, желваки заходили на скулах.

Она ему никто. Названная жена. Одна из.

Сора прерывисто вздохнула. Ее брови дрогнули, свелись к переносице. Она вслепую повела ладонью по полу, словно пыталась что-то найти. Нефритовый браслет на ее запястье тускло сверкал, предвещая скорейшую смерть хозяйки.

Нефрит был одним из могущественных камней — талисман из минерала обладал огромной силой, но даже он не мог победить темное искусство Кейко.

Правильнее было бы ничего не делать. Отступить в тень, в которой Райден прятался долгое время. Отступить и смотреть, как реки текут, меняя пейзаж, как мотыльки сгорают в пламени свечи. Смотреть, как она умирает.

Но что-то внутри него протестовало. Рвалось наружу, дрожало в беззвучном крике — все естество, казалось, обратилось против него. Эти эмоции — неподдельные и яркие, каковых он не чувствовал уже много лет — хотелось сохранить.

Сора была их источником.

Оставить ее умирать означало окончательно распрощаться со своей человеческой частью. Что сказал бы на это человек, ради которого Райден превратился в монстра?

— Помоги ей.

Хаттори вздрогнул, услышав этот голос. Невозможно.

Он вскочил на ноги, оглядываясь — но в покоях никого не было. Райден ощущал каждое колебание листьев в саду, каждый шаг слуг в доме — и точно знал, что в комнате были только они с Сорой.

Но этот голос он бы не спутал ни с каким другим. Никогда.

Опустившись на колени, он взял Сору за руку и закрыл глаза. Его ресницы затрепетали от накатившей слабости, мышцы свело судорогой, но он терпел, пока белизна ее кожи не уступила место слабому румянцу.

— Госпожа!

Вошедшая в покои Аюми растерянно вскрикнула, прижав к груди руки.

— Принеси чистой воды, — приказал Райден, не оборачиваясь.

Попятившись, служанка умчалась на кухню, чтобы вернуться с кувшином. Бережно приподняв голову Соры, Райден поднес к ее губам чашку. Пара глотков — и Сора открыла глаза, обвела всех присутствующих измученным взглядом, а затем снова опустилась на футон.

— Что случилось? — растерянная служанка переминалась с ноги на ногу. — Госпоже стало плохо?

— Она отравилась, — ответил Райден. — Но через пару дней поправится. Ты должна быть с ней неотлучно. Я скажу, что нужно делать.

Аюми с готовностью кивнула. Следующие двое суток они по очереди сидели возле Соры — Райден приходил поздней ночью, сменяя уставшую девушку на ее посту. Он садился на пол, рассеянно гладил Сору по голове, пропуская меж пальцев темные гладкие пряди, и всматривался в ее умиротворенное лицо, пытаясь угадать, какие сны она видит.

Собственные страхи? Может, хаотичные воспоминания из жизни?

Кейко не показывалась эти дни, предпочтя зализывать раны в одиночестве. Акио пару раз проведал ее — вернувшись, он отчитался перед Райденом, что состояние Кейко удовлетворительное. Лучше, чем у Соры, которая так и не пришла в себя на третий день.

Она не пришла в себя и на четвертый день. И на пятый.

А утром шестого дня на рассвете прибыл гонец от императора — Райдена в срочном порядке вызвали в столицу.

Мятеж начался.

Глава 8

Человеческая память удивительна — она способна стереть плохие события, спрятать их в дальний ларец, чтобы защитить. Но еще она жестока, ведь вместе с дурными воспоминаниями память в силах уничтожить и хорошее.

Сора не помнила маму. Сохранились лишь обрывки: негромкий женский смех, похожий на плеск ручья, ласковые прикосновения. Перед сном мама гладила ее по волосам, а уходя, целовала в лоб. Отпечаток теплых губ как незримое клеймо хранило от бед.

А потом мамы не стало.

Сора осталась одна. Больше никто не целовал ее в лоб — и память за давностью времени безжалостно отрывала по кусочку от маминого образа. Растворяло, как морскую пену.

Никто — ни отец, ни Айко — не мог заменить ее. Вместе с утратой матери Сора утратила и часть себя — ту важную часть, которая позволила бы ей вырасти мягкой, нежной девушкой. Узнав в раннем возрасте, что мир не безопасен, Сора замкнулась в себе, выставила иглы и воздвигла прочные стены между ней и окружающими.

Но если ты одинок, никто не придет к тебе на помощь.

Погружаясь в ласковую темноту черных вод, Сора отчаянно ждала помощи, которая так и не приходила. Ее выкручивало дугой — страшная боль выламывала каждую кость в теле, заставляла вновь и вновь беззвучно кричать в агонии.

Вокруг царила тишина и темнота. Вязкое, обволакивающее ничего, которому не было ни конца, ни края.

Уже утратив надежду, Сора смирилась с собственным концом. Она перестала бороться — ее руки безвольно повисли, как сложенные крылья птицы, что с высоты падает вниз. Где-то внизу, вдалеке замаячил крохотный оранжевый огонек — неяркое пятно теплого света. Сора не знала наверняка, но была уверена — там ее ожидали материнские объятия, в которые она готова нырнуть.

Но ей не позволили. Кто-то сжал ее запястье, с силой дернул наверх — плотная темная вода неохотно расступилась, продолжая цепляться за свою добычу. Вязкая темнота сопротивлялась — вместе с ней сопротивлялась и Сора.

Ей не хотелось туда, наверх. Она не могла вспомнить ничего, что удерживало ее там.

Но кто-то считал иначе. И продолжал тащить Сору, больно впиваясь в ее руку. Толчками, рывками — понемногу тьма поддавалась, рассеивалась, уступая месту слабому серому свету.

Когда Сора распахнула веки, лучи солнца отозвались болью в глазах, привыкших к непроглядной темноте. Затекшее тело ощущалось принадлежащим кому-то другому — словно ей дали поносить чужое кимоно.

— Ты очнулась.

Мужской голос — с едва заметной бархатной хрипотцой — заставил поморщиться. Сора сфокусировала взгляд на сидящем рядом с ней мужчине — под его глазами залегли тени усталости, бледное лицо осунулось.

Он выглядел измотанным, но при этом в его чертах сквозило облегчение. Будто бы он ждал ее. Верил, что она вернется.

«Муж», — вспомнила Сора. — «Это мой муж. Райден».

Вместе с этим пришло и другое воспоминание, отдающее горьковатым вкусом на языке и болью в легких — травяной чай, злые, наполненные странным торжеством глаза Кейко. Сора бросила встревоженный взгляд в сторону котацу.

— Все хорошо, — поспешил успокоить ее Райден. — Ты в безопасности, Сора.

Ее имя прозвучало необычайно нежно в его устах. Так он никогда не обращался к ней раньше. Сердце согрелось от вспыхнувшей надежды — смутившись, она вдруг поняла, что лежит перед ним в не лучшем виде.

Пальцы Райдена ласково прошлись по ее щеке, залившейся румянцем, убрали прядь волос за ухо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Вполне... Сносно.

Собственный голос поначалу отказывался подчиняться. Сора закашлялась, и Райден поднес к ее губам чашу с водой. Промочив горло, она откинулась назад, тяжело дыша — даже такое простое действие вызвало у нее одышку.

— Ничего не болит?

— Болит, — шепотом отозвалась она, положив руку себе на грудь. — Тут.

Жест показался двусмысленным. Там, где женские пальцы прижались к тонкой рубашке, гулко билось сердце. Райден посмотрел на нее — и в его взгляде Сора прочла сожаление, перемешанное с чувством вины.

— Ты поправишься. Опасность миновала.

Сора безоговорочно поверила ему. То, как он смотрел на нее, с какой тревогой и волнением прикасался — если слова могут лгать, то прикосновения — никогда.

— Мне нужно уехать в столицу, — продолжил Райден. — Император вызвал меня к себе.

Колкое чувство льда, сковывающего внутренности, вернулось. Сора с досадой отвела взгляд, дрогнувшим голосом спросила:

— Когда?

— Сейчас.

Она прикрыла веки, с достоинством принимая этот удар.

— Я должен был покинуть поместье вчера, но остался.

— Ты остался из-за меня?

Она должна была знать. Есть ли в его сердце хоть толика тепла по отношению к ней?

Райден, помолчав, прямо и открыто признался:

— Да.

Он нарушил приказ самого императора, чтобы остаться с ней — чтобы увидеть, как она открывает глаза. Это казалось подношением намного ценнее той тяжелой заколки в виде цветка ириса.

— Я буду желать, чтобы каждый твой день в путешествии был наполнен спокойствием, — ответила Сора. — И буду желать твоего возвращения, Райден.

Он кивнул.

— Я вернусь к тебе.

«К тебе».

Ее сердце запело.

На прощание Райден склонился и оставил легкий поцелуй на ее лбу. Сора прикусила губу, чтобы не разреветься — щемящая острая боль в груди, вызванная воспоминанием о матери, сменилась чувством радости.

«Судьба смилостивилась к нам», — рассеянно подумала Сора. Встрепенувшись, она окликнула супруга, когда он уже одной ногой был в коридоре:

— Райден!

— Да?

Он повернулся — высокий, статный, убийственно красивый, несмотря на долгие бессонные ночи.

— Кейко. Что с ней будет?

— Она наказана.

— Наказана? Но как?

— Как я посчитал нужным, — уклончиво ответил он.

Сора нахмурилась. Что это за ответ? Уж не считает ли он Кейко невиновной в содеянном?

В доме отца любую служанку за покушение на жизнь господ убили бы, не раздумывая. Сора не жаждала кровопролития — но считала, что несостоявшуюся убийцу необходимо выгнать. Кейко не должна быть частью клана, не должна больше получать кров и защиту.

Может, Райден просто не понял, что случилось? Как велика провинность служанки?

— Она пыталась убить меня, — севшим голосом сказала Сора. — Отравила чай.

— Это была случайность. Ошибка.

— Что?

Сора не верила своим ушам. Что эта змея успела наплести ему?

— Кейко перепутала травы. Была расстроена из-за пощечины, вот и ошиблась. Но она уже наказана, — повторил Райден. — И больше не допустит такого.

— Откуда тебе знать? — не выдержала Сора. Чувство радости, что распустилось цветком в груди, увяло. — Ты уедешь, а она придумает что-то еще! Она сделала это нарочно, Райден. Хотела убить меня.

Губы мужа сжались в тонкую линию.

— Кейко останется в поместье.

— Неужели моя жизнь ничего не значит для тебя, раз ты готов так легко рискнуть ею? — с горечью спросила Сора.

Райден хотел что-то ответить, но не смог. С нее итак достаточно — хрупкая, бледная, она казалась призраком, а не живой девушкой.

Он чудом смог вытащить ее из лап смерти. Пожертвовал теми немногими крупицами света, что оставались внутри — все без остатка он отдал Соре, страстно желая, чтобы она жила. Когда он бросал ей в лицо угрозы, то думал лишь о ее безопасности.

Он просил не приближаться и не трогать Кейко только из опасений за благополучие Соры. Ведь знал, как та мстительна и коварна. Райден понимал, что Сора наверняка подумала о порке — о том, что он собирается высечь ее, но правда — она всегда одна.

Он бы не смог тронуть Сору и пальцем. Но лучше так, чем она бросится прямиком в сети.

Вопрос остался без ответа. Так ничего и не сказав, Райден вышел, плотно задвинув за собой сёдзи.

Ушел.

В ее голове нарастала звенящая тишина. Обида и гнев раздирали грудь на части. Приподнявшись на локтях, Сора кое-как села, провела тыльной стороной ладони по взмокшему лбу и, не поднимаясь, поползла к энгаве.

Сад был спокоен и темен. Место, где Сору пытался кто-то утащить, уже не дразнилось рытвинами — покрывало из травы ровным слоем устилало всю поверхность сада.

Сколько дней она пробыла без сознания?.. Сора уставилась на собственные руки, словно они могли дать ей ответ.

Кольцо!

Украшение Сора предусмотрительно убрала в нижнюю часть комода. Доковыляв до ящика, она торопливо отбросила в сторону аккуратно сложенные вещи, провела ладонью по гладкому дну… Ничего.

Кольцо бесследно исчезло.

«Его мог взять кто угодно», — Сора привалилась спиной к стене, чувствуя, что воздуха опять стало не хватать. Перед глазами поплыли разноцветные пятна. — «Но я знаю, что это был Райден».

Сёдзи бесшумно раздвинулись.

— Госпожа, — Аюми бросилась к ней. — Что с вами? Зачем вы встали?

Она помогла Соре добраться до футона и уложила обратно, не переставая причитать.

— Как же я испугалась за вас! Господин тоже переживал, весь побледнел, смотреть страшно! Вы столько дней пролежали…

— Сколько? — хрипло спросила Сора.

— Сегодня шестые сутки, — сообщила служанка, поднося пиалу с рисовым отваром.

Сора послушно проглотила теплую жидкость, почувствовав, как желудок свело от голода.

— Как дела в поместье?

— Часть слуг отправилась обратно в деревню, — виновато сказала Аюми. — Осталась лишь Маи. Когда вы слегли, мы с господином не отходили от вас, выхаживали. Некому было давать слугам задания, а они деревенские, неопытные. Сами ничего решить не могли.

— Ясно.

Сора не ожидала другого. Винить деревенских жителей ей и в голову не пришло, просто… Как Райден и говорил, поместье будто отторгало всех, кто пытался его облагородить — как старик, мечтающий умереть, отталкивает руку с лекарством.

— Что с Кейко?

Аюми встрепенулась.

— Эта змея и носу не показывает, — яростно зашипела служанка. — Пропала куда-то. Вроде спряталась в дальних покоях, в мужском крыле. Говорят, господин сильно ее избил.

Сора вздрогнула. Избил?..

— Господин уверял меня, что это случайность, но я уверена, — понизив голос, сказала Аюми, — что Кейко хотела вас отравить.

Сора кивнула.

— Я думаю также.

— Но что же делать, госпожа? Мы не можем оставить это просто так!

Аюми разволновалась еще сильнее. Указав пальцем на пустую чашу, она с гордостью поведала:

— Я готовлю для вас сама и пробую перед тем, как подать.

— Мы не оставим, — пообещала Сора. — Но сначала мне нужно окрепнуть. Скажи, кольцо, что ты принесла из сада — не видела ли ты его?

На лице Аюми отразилась растерянность.

— Нет, госпожа. Я же отдала его вам в руки…

— Все в порядке, Аюми. Видимо, закатилось куда-то.

Но служанка уже решила самостоятельно отыскать виноватого.

— Это Кейко, госпожа! Она и украла.

Сора подавила смешок. Тому, кто совершил одно преступление, следовало быть готовым к обвинениям в совершении других.

Но она знала — чувствовала — это не Кейко. Вина служанки лишь в том, что она пыталась избавиться от Соры. Ревность затуманила ей голову, сделала незрячей, подтолкнула к ужасному поступку — но Сора выжила.

Эта ошибка — она поклялась — дорого обойдется Кейко.

Еще три дня Сора провела, не покидая своих покоев. Райден уехал — он отбыл сразу же после разговора с ней, не задержавшись ни на минуту. Единственной связью Соры с миром за пределами комнаты была Аюми — но и она зачастую возвращалась с пустыми руками.

Здесь, в поместье, посреди частокола деревьев, время будто остановилось. Из-за внушительного расстояния новости о мятеже не поступали к ним — да и кто бы стал писать женщине? Многочисленных слуг, что разбавляли атмосферу сплетнями и слухами, здесь тоже не имелось. Деревни стояли в отдалении…

Вся территория дома — пустые комнаты, широкая энгава, сад — все казалось застывшим. Сора была узницей этого места. Находясь посреди четырех стен, она сходила с ума от скуки.

На четвертый день она потребовала:

— Помоги мне одеться.

Аюми недоуменно вскинула глаза.

— Но куда вы, госпожа? Вам нужно больше отдыхать.

— Хочу пройтись. Не волнуйся, я не буду утруждать себя. Еслипочувствую недомогание — вернусь.

Служанка, пусть и хотела, но не смела возразить. Она сама видела, как с каждым днем лицо Соры утрачивает краски жизни — вроде и болезнь отступила, и аппетит наладился, но выглядела хозяйка едва ли краше больной.

Аюми принесла кимоно цвета утренней зари с серебряной вышивкой, надеясь, что его красота взбодрит госпожу, но розово-алое одеяние лишь подчеркнуло ее бледность и болезненный вид. Красно-коралловые кандзаши в темных волосах смотрелись рассыпанными спелыми ягодами, потемневшими от забродившего сока.

Перед тем, как ступить в коридор, Сора набрала воздуха, словно готовилась к прыжку в воду. И сделала первый шаг в темноту.

Поместье тихо поскрипывало, недовольное тем, что узница решилась выйти. В воздухе витал запах бергамота и пыли. Пройдя через главную часть дома, Сора обнаружила, что несколько дней беспрестанной чистки едва ли что-то улучшили — ветхость и запустение по-прежнему окутывали коридоры и комнаты.

Свежие лилии, срезанные чьей-то рукой и поставленные в вазу, увяли. Их высохшие лепестки устилали дощатый пол. Сора остановилась, посмотрела на них, как в зеркало.

Иссохшие стебли и поникшие бутоны. Она прикоснулась к своему лицу — ее кожа была еще мягка и гладка. Пока еще была.

— Госпожа?

Аюми вопросительно уставилась на нее.

— Все хорошо. Идем.

Сора стряхнула морок и двинулась дальше, в комнату, где обнаружила кольцо. Старый комод стоял в углу — подойдя ближе, Сора увидела толстый и ровный слой пыли. Она помнила, как проводила пальцем по лакированной поверхности, но никаких следов не осталось.

Словно ей привиделось это.

Пальцы дернули ручку ящика на себя. Пожелтевшая от времени бумага — хрупкая и ломкая — осторожно извлеклась из недр комода.

— Что это? — шепотом спросила Аюми.

— Не знаю, — призналась Сора, — сейчас выясним.

Она направилась в свои покои — тем же путем, что и пришла. Звук шагов эхом разносился по дому — как предупреждение всем его обитателям. Еще один признак того, что она здесь чужая — шаги Райдена и Кейко всегда были беззвучны.

Поместье скрыло поступь служанки и в этот раз. Завернув за угол, Сора столкнулась лицом к лицу со своей обидчицей. Вопреки словам Аюми, Кейко выглядела целой — ни синяка, ни царапины, но шла она медленно, даже осторожно, придерживаясь стены.

Увидев Сору, женщина растерялась. В ее узких глазах мелькнула злость, щедро сдобренная страхом. Она склонила голову, застыв, как статуя.

Сора хотела пройти мимо — прижатые к груди бумаги жгли ладони, прося поскорее их изучить. Но Аюми бросилась в атаку, как разъяренная наседка:

— Не стыдно появляться на глаза после всего, что сделала! Да тебя впору камнями забить, чтоб живого места не осталось!

— Аюми.

Сора холодно взглянула на служанку. Та стушевалась, примолкла.

— Хоть Аюми и не имеет прав судить тебя, она говорит верно. Не смей показываться мне на глаза, — отчеканила Сора. — А лучше — уйди куда-нибудь, пока не поздно. Здесь…

Она шагнула к скрюченной служанке.

— Нам двоим места нет.

Кейко подняла голову, взглянула без прежней ненависти — взгляд зацепился за бумаги, что Сора прижимала к груди.

— Что это у вас?

— Да как ты смеешь, — ахнула Аюми. — Еще и спрашивает что-то!

— Не твоего ума дела, — отрезала Сора. — Иди, куда шла.

Она прошла мимо Кейко со вздернутым подбородком, всеми силами сохраняя спокойствие. Хотелось вцепиться в волосы несостоявшейся убийце, кричать и проклинать — но воспитание взяло верх над чувствами.

Она — Сора Моримото — дочь великого клана. Она не опустится до такого. Больше — нет.

В покоях Аюми продолжила приглушенно ворчать, на разные лады распиная наглость Кейко, а Сора погрузилась в чтение. Разложив ветхие листы, она бегло пробежалась по строчкам — очевидно, все записи сделаны женщиной: округлым, красивым и ровным почерком.

Это было нечто вроде дневника или заметок — рассортировав бумаги, Сора принялась с самой ранней, как ей показалось, записи:

«Солнце почти не заглядывает в эти земли, словно оно обижено на клан Хаттори. Я соскучилась по ясному небу — из-за туч я почти забыла, как выглядит голубой цвет. Даже цветы в саду кажутся блеклыми и невзрачными…»

Прервавшись, Сора посмотрела в окно. А ведь и правда — над поместьем почти всегда клубились тучи, небо было низким и серым. Лишь однажды она застала солнце — когда выезжала в деревню.

«Мой муж не разговаривает со мной. В чем причина его холодности, мне не дозволено узнать. Прислуга едва ли обращает на меня внимание — я совершенно одна здесь, и мне нечем заняться, кроме как бесцельно гулять по саду или же писать о своей жизни, в которой нет ничего интересного. Несколько раз я порывалась поехать в деревню, что в часе езды, но мне было отказано в сопровождении. Одной женщине моего положения там делать нечего, поэтому единственная моя отрада — это сад, а мои единственные друзья — цветы, что растут в нем…».

Сора поймала себя на мысли, что поведение супруга неизвестной ей женщины похоже на Райдена — холодность, отстраненность. Она не могла вспомнить момента, когда бы муж выступал инициатором их общения — стоило Соре попасть в беду, он оказался рядом, но без повода, просто лишь потому что…

Нет.

Райден словно избегал ее. Как будто она была чумной.

Чем больше Сора исследовала записи, тем сильнее чувствовала родство с той, кто написал эти строчки. Одинокая, несчастная — бывшая владелица дневника любила проводить время в саду, возясь с цветами, которые заменили ей человеческое общение.

Как бы Сора ни старалась отогнать от себя пугающую мысль, та с упорством воды просачивалась сквозь бреши ее защиты и звенела в голове: они слишком похожи.

В каждой букве сквозила непреодолимая, глухая тоска и обреченность — будто жизнь в поместье высасывала из женщины все силы. Не в силах больше вынести чужих эмоций, что пропитывали каждый лист, Сора отложила бумаги в сторону. Аюми как раз принесла обед — пригласив ее разделить трапезу на двоих, Сора медленно пережевывала рис, изредка поглядывая в сторону сада.

За этими ли кустами ухаживала та женщина?.. На мгновение ей почудилась женская фигура в кимоно, скользящая меж зеленых зарослей.

Сора моргнула — и видение исчезло.

— Вам нужно больше отдыхать, госпожа, — голосок Аюми ворвался в уши. — Вы столько времени проводите за чтением, что ваши глаза, должно быть, сильно устают.

— Я уже здорова, — Сора перевела хмурый взгляд на служанку.

Она уже не могла выносить заботу и трепет, с которым Аюми обращалась с ней. Будто бы Сора стала хрупким стеклом, способным разбиться от одного удара.

Отец учил ее — любые шрамы нужно носить с гордостью. Каждый шаг, каждая победа и поражение — все они имеют великую ценность, являются частью тебя.

Отравление не сломило дух Соры. Она выжила — а значит, оказалась сильнее врагов.

— Конечно, госпожа, — поспешила согласиться Аюми. — Но вы еще бледны. Я лишь выразила беспокойство.

— Все в порядке. Не стоит уподобляться Айко, — пошутила Сора.

Аюми ответила робкой улыбкой, потянувшись палочками к рыбе.

— Ты сама хорошо себя чувствуешь? Уход за мной нелегко тебе дается, — Сора с беспокойством взглянула на служанку, встревоженная ее молчанием.

Раньше, услышав сравнение с Айко, та непременно бы надулась. А сейчас восприняла как комплимент… Сора не сдержала улыбки. Неужели взрослеет?

Аюми, хоть и была старше, выглядела и вела себя как ребенок. В ней сохранилась детская беспечность и способность радоваться всему, что видно глазу — выросшая в большой, но бедной семье, Аюми ценила даже мелочи. За веселый нрав и самоотверженность Сора ее и любила.

— Со мной все отлично, госпожа. Как я могу жаловаться? — Аюми широко улыбнулась. — Я делю с вами еду на двоих. Это такая честь.

— Мы делали так раньше, — напомнила Сора. — И ты не была так счастлива.

— Многое изменилось, — отозвалась Аюми.

Сора вздохнула.

— В этом ты права. Иногда я думаю, как сложилась бы моя жизнь, не озаботься император личной жизнью Райдена. Может, я осталась бы жить возле столицы…

Она испытала тянущую тоску в груди, стоило вспомнить родной дом, шумные празднества и представления, что устраивали во дворце.

— Судьбе виднее, — сдержанно промолвила Аюми.

Сора с удивлением взглянула на нее.

— Я тебя не узнаю. Когда ты успела набраться мудрости?

Аюми покраснела.

— Не знаю, госпожа. Но вот что думаю: что толку думать о несбывшемся? Нужно думать о том, что есть.

— Твоя правда, — Сора хлопнула в ладоши. Простые слова подбодрили ее. — Раз уж время нельзя повернуть вспять, остается только обратить изменения себе на пользу. Завтра мы с тобой займемся мужским крылом и вернем слуг обратно в поместье.

— Разумно ли? Господин будет недоволен.

Глаза Соры сверкнули.

— Это и мой дом тоже. Я не хочу жить в запустении. Не спорь, Аюми. Сделаем так, как я решила.

Служанка покорно замолчала. В тишине они расправились с обедом быстрее — убрав посуду, Аюми ушла на кухню, а Сора вновь устроилась на энгаве, решив продолжить чтение.

Этот лист отличался от предыдущих — некоторые буквы сдвинулись, словно у пишущего дрожала рука. Местами остались кляксы. Нахмурившись, Сора вчиталась в строки:

«Пишу это, но сама до сих пор не могу поверить. Наверное, уединение так повлияло на меня, что я схожу с ума. Иначе как объяснить то, что я вижу?..»

Сора торопливо нашла следующий лист, жадно впилась глазами в текст:

«Женщина, что стояла в моем саду — откуда бы ей взяться? Тут из слуг только Кейко и старый Акио. Я окликнула ее, чувствуя беспокойство — часть меня знала, что мне следует бежать, но я, как и любой человек в собственном доме, не ожидала плохого. Когда она повернулась, мне сделалось дурно — ее лицо было похоже на маску, ужасную, искривленную маску, но что еще ужаснее — рога на ее лбу…

Я застыла на месте. Вид этой женщины настолько поразил меня, что я не смогла даже крикнуть. Ее кожа имела голубоватый оттенок, а глаза — о, это были нечеловеческие глаза! — красные, точно ликорисы. Когда она сделала шаг ко мне, я наконец вернула своему телу подвижность, бросилась прочь.

В покоях мне стало еще хуже. Я задвинула сёдзи, но ждала, что она вот-вот ворвется ко мне и убьет… Я начала звать слуг, но никто не пришел. Когда я услышала шум из сада, то испугалась настолько сильно, что потеряла сознание…»

Сора невидящим взглядом уставилась на лист, который держала в руке. Благодаря историям старой Айко ей удалось без труда узнать в описываемом монстре киджо — женщину-демона, которой становилась извращенная человеческая душа. Они были столь же уродливы внешне, сколь была уродлива их душа — и крайне злы.

Сора отыскала следующий лист. Почерк изменился, стал более ровным, но буквы были нечеткими, словно их не хотели писать:

«Мой муж сказал, что мне привиделся кошмар из-за удара головой. Я не знаю, кому верить — себе или ему. Сейчас произошедшее вчера кажется мне просто сном, ведь монстров не существует. Наверное, Райден прав, и моя бедная голова не выдержала удара…».

Сора перечитала текст еще дважды перед тем, как устало опустить руку с листом, проверила еще несколько записей — ошибки быть не могло. Мужа этой женщины звали Райден Хаттори.

Глава 9

Покои превратились в темницу, которую Сора меряла шагами. Тридцать до одной стены — и столько же обратно.

Не в силах усидеть на месте, она расхаживала из угла в угол, словно беспорядочное метание по комнате могло привести мысли в порядок. Когда отец объявил о скорейшем соединении с кланом Хаттори, у Соры было не так много времени, чтобы изучить его историю, но она знала, что первым сыновьям в клане принято дарить имя основателя — Райдена Хаттори.

Именно он принес императору победу, выиграв сражение на горе Року. Там же он потерял младшего брата, после чего стал вести закрытый и уединенный образ жизни. Мальчика, что появился в браке Райдена и Кумико, простой девушки, назвали Райден. И его внука, который сейчас являлся супругом Соры, назвали точно также.

Она могла объяснить появление в тексте имени своего мужа. Но как объяснить появление Акио и Кейко?

Сора пролистала еще несколько страниц, чтобы убедиться в своей догадке — дневник принадлежал Кумико, жене основателя и по совместительству деду Райдена. Каким образом в то время Акио и Кейко могли присутствовать в поместье?

«Только если им обоим больше ста лет», — прикусила губу Сора.

Но это не казалось чем-то возможным. Акио стар, но Кейко… Ей вряд ли было больше сорока. Она не могла прислуживать жене основателя — Кейко еще даже не родилась в то время!

Ничего не понимающая Сора не нашла ничего лучше, кроме как снова приняться за чтение. Она торопилась разгадать загадку, поэтому читала бегло, вычленяя из текста только те отрывки, что посчитала достойными внимания:

«С каждым днем мне все тревожнее засыпать. Я слышу звуки музыки из леса — печальной и тоскливой, словно где-то плачет кото. В такой атмосфере я едва ли могу закрыть глаза — что уж говорить о сне?

Но страшнее всего то, что никто не слышит этой странной мелодии. Только я…».

На всякий случай Сора остановилась и прислушалась к тишине дома. Ее чуткий слух уловил шелест ветвей в саду, неясный скрип старых досок… И ничего похожего на мелодию.

«Мы с господином по-прежнему не разговариваем. За прошедшие года я могу по пальцам пересчитать те разы, что мы с ним виделись. Он не обращает на меня внимания, я — вещь, слившаяся со стенами этого дома».

«Музыка становится громче. Мне кажется, я слышу в ней голоса. Они зовут меня, но я боюсь идти к ним».

«Я ем все меньше и меньше. У меня совершенно нет аппетита, хотя Кейко исправно носит мне еду. Становится тяжелее вставать по утрам — нет ни сил, ни желания. Последнее, что удерживает меня на этом свете — мой чудесный сад».

«Сегодня зацвели камелии. Я долго любовалась нежными бутонами, прогуливалась в тени деревьев. Расцвет новой жизни вдохнул в меня силы…».

«Не могу смотреть на Кейко. Она внимательна ко мне, но я чувствую в ней некое злорадство. Иногда она смотрит на меня так, словно знает нечто страшное обо мне, но сколько бы я ни спрашивала, в чем причина столь жуткого взгляда, она утаивает ответ».

«Я услышала голоса возле ворот и вышла в сад. Стыдно признаться, но я подслушала разговор господина… В деревне случилось несчастье — смерть. Кто-то погиб в лесу возле горы, и господин милостиво разрешил крестьянам не работать в этот день, чтобы достойно проводить погибшего в последний путь».

«Не могу перестать думать о том умершем из деревни. Его гибель напомнила мне, как хрупка и скоротечна жизнь. Я боюсь смерти и не хочу думать о ней, но чувствую, как она кружит рядом. Я буду бороться».

«Целый день я провела в саду, рядом с моими любимыми камелиями. Скоро они отцветут и мне будет незачем вставать по утрам. Тоска и скука съедают меня живьем».

«Голоса становятся все громче. Я могу различить их шепот, сливающийся в хор. Они говорят какие-то слова, которые я не могу разобрать. Мне страшно».

«Я попросила дозволения съездить в гости к родителям. Господин отказал».

«Сегодня мне стало дурно, и я позвала Кейко на помощь. Пока меня выворачивало, она стояла и смотрела на меня, не пытаясь сделать ничего. Словно ей жаль тратить на меня время…».

«Я обратилась к господину с просьбой вызвать лекаря. Он пообещал исполнить мою просьбу».

«Прошла неделя, но лекарь так и не прибыл. Господин сказал, что не о чем волноваться. Дороги нынче плохие, и лекарь просто задерживается».

«Кейко принесла мне отвар из лекарственных растений. Я сделала глоток, а остальное вылила под куст. Я не доверяю ей. Если глаза — зеркало души, то в глазах Кейко отражается Ад».

«Я спала несколько дней, но чувствую себя ужасно. Все время кружится голова… Нет сил встать».

«Куст, под который я вылила отвар Кейко, высох полностью. Я поднялась, чтобы взглянуть на камелии, и увидела желтые ветви. Он погиб вместо меня».

«Лекарь так и не приехал. Господин не желает меня видеть. Они ждут моей смерти».

«Я пою, чтобы не слышать голоса из леса, но они заглушают мой собственный голос».

«Камелии отцвели».

Сора прижала руку ко рту, боясь дышать.

Она вновь и вновь перечитывала строчки, пропитанные безнадежностью. Фраза про камелии была последней — больше записей не было, а это означало…

Борясь с тошнотой, Сора вышла в сад, чтобы подышать воздухом. Хрупкие бутоны покачивались на ветвях, приветствуя ее. Она опустилась на колени у ближайшего куста, дотронулась до гладкого стебля — первая слеза упала на кимоно, за ней — вторая…

Беззвучно рыдая, Сора оплакивала Кумико, чья жизнь завершилась в этих стенах бесследно. Единственное, что напоминало о ней — сад, полный цветущих камелий.

Когда слезы иссякли, она поднялась и прошептала:

— Я буду помнить о тебе.

Поднявшийся ветер унес слова прочь, в сторону леса. Сора боялась даже взглянуть на него — панический ужас овладевал телом, стоило увидеть темную кромку деревьев.

Вернувшись в покои, Сора аккуратно сложила листы и спрятала под футон, подальше от чужих глаз. Руки тряслись, когда она попыталась сложить их на коленях — скоро должна была вернуться Аюми с ужином.

Что делать? Как ей быть?

«Бежать», — эта мысль билась в голове испуганной птицей.

Но куда? Как ей одной преодолеть огромное расстояние в момент, когда вспыхнули восстания? Одежда и лошадь мигом выдадут в ней госпожу. И как Сора объяснит отцу свой побег?

Райден где-то далеко, борется с мятежниками ради сохранения власти императора. А она бежит из его дома…

У нее нет никаких доказательств, кроме собственных слов и старых заметок, написанных рукой Кумико. Отец решит, что жена основателя была больна или слаба разумом — Сора знала, с каким недоверием Ичиго Моримото относился к сказкам про ёкаев. Если бы она своими глазами не увидела кама-кири в бане — тоже бы сочла Кумико безумной.

От беспрестанных мыслей у Соры заболела голова. Хотелось вскочить и бежать подальше от проклятого места, но гораздо сильнее темного леса и поместья Сору пугало другое — Кумико ни разу не упомянула ребенка.

Она писала о прожитых здесь годах, которые провела, будучи пленницей поместья. О холодности мужа, о коварстве Кейко, о голосах, что она слышала…

И ничего о ребенке. В отдельных строках Кумико упомянула о том, что противна супругу, называла себя вещью.

Сора вспомнила собственную брачную ночь и поежилась. Райден тоже не прикоснулся к ней… Несмотря на желание, которое виднелось в его глазах. Что же заставило его побороть влечение? Какие силы остановили, что вынудило отказаться от того, что по праву принадлежало ему?

Она еле слышно застонала от ужаса. От накатившей волны ужаса стало тяжело дышать. Схватившись за пояс, Сора ослабила узел, прижала ладонь к животу. Айко, когда от рыданий по матери Сора уже не могла сделать вдох, всегда просила ее «дышать животом».

Страх понемногу начал отступать. Сора закрыла глаза, представив лицо кормилицы — строгое, неулыбчивое, с колким взглядом. Стало легче.

Айко бы сказала ей не сдаваться.

«Как ни темна ночь, рассвет все равно приходит», — говаривала она.

Ничего не может длиться вечно. День сменяет ночь, Солнце приходит на место Луны, зима обращается в теплую весну.

Значит, и ужас, происходящий здесь, тоже когда-нибудь закончится.

Сора поднялась, полная решимости действовать, но не успела сделать и шагу, как в дверях появилась Аюми.

— Госпожа… О, вы куда-то собрались?

— Аюми, — начала Сора, но осеклась, глядя на румяное лицо служанки.

Если рассказать, она придет в ужас. Аюми всегда была излишне впечатлительной — и не умела держать язык за зубами.

И ведь это Сора привела ее сюда, в место, где царит смерть. Это она виновата. Из всех служанок она выбрала именно Аюми...

— Я хотела пройтись, — выдавила Сора. — И попросить тебя подготовить воду для фурако.

— Конечно, госпожа, — Аюми оживилась. — Я все сделаю. Как ваше чтение? Узнали что-нибудь интересное?

Взгляд служанки прошелся по комнате, выискивая листы.

— Там какая-то путаница, — солгала Сора. — Ничего не могу разобрать. Наверное, моим глазам нужен отдых.

Аюми кивнула.

— Вам следует больше лежать и набираться сил. Может, останетесь в покоях?

— Я хочу немного размять ноги, — отказалась Сора. И добавила: — Меня не нужно сопровождать.

— Но как же, — растерялась служанка. — Вдруг вам станет плохо…

— Я сносно себя чувствую, — заверила Сора. — Ты лучше займись водой.

Лицо Аюми слегка скривилось, но она послушно склонилась. Пройдя мимо служанки, Сора почувствовала слабый запах трав, живо напомнивший ей об отравленном чае.

Заметив подозрительный взгляд госпожи, Аюми спросила:

— Что такое? Что-то не так?

— От тебя странно пахнет.

— Я помогала Маи разбирать завалы на кухне. Там много всего накопилось, часть пришлось выбросить, — пожаловалась Аюми.

— Вот оно что, — поморщилась Сора. — Если так, то хорошо. Избавьтесь от всего ненужного.

— Разумеется, — тихо пробормотала Аюми.

Ее ответ потонул в звуке торопливой ходьбы — забыв о том, как приличествует ходить дочери знатного клана, Сора поспешила во внутренний двор, в конюшню. Акио тоже упоминался в заметках Кумико — но при этом не вызывал такой неприязни ни у Соры, ни у давно почившей жены основателя, в отличие от Кейко.

Пустые денники выглядели сиротливо. От гнедых рослых жеребцов, что встретили ее в прошлый раз, остался только запах сена и конского пота. Отряд Райдена, уехав вместе с ним, забрал с собой и лошадей — при взгляде на пустые стойла становилось не по себе.

Первым делом она устремилась к Чикаре, которая радостно заржала, приветствуя хозяйку. Погладив бархатный нос и убедившись, что за лошадью хорошо ухаживает, Сора собиралась было отыскать Акио — но он уже нашелся сам.

— Разве госпоже подобает шататься по конюшне, — недружелюбно прошамкал старик. — Или забыли чего?

Его мутноватые глаза смотрели зло. Сора отступила на шаг назад, внезапно осознав, что на помощь ей никто не придет.

— Я пришла проведать Чикару.

— Ну, с ней все хорошо.

Повисло угрожающее молчание. Акио смотрел, чего-то выжидая, и Сора сдалась.

— Я хотела поговорить и с вами.

Акио разразился неприятным, каркающим смехом.

— Со мной? Чем же такой немощный старик, как я, может помочь благородной госпоже?

— Не принижай своих заслуг. Ты исправно трудился, — ответила Сора.

— Но вы решили меня заменить.

Акио уставился прямо на нее. От мутноватых глаз, глядящих, казалось, куда-то внутрь, Соре стало жутко.

— Не заменить, — возразила она. — Облегчить труд. Я решила, что помощь будет кстати.

— Вот как, — протянул слуга. — Решили, значит…

Он с нескрываемой насмешкой сообщил:

— С чего вы взяли, что вправе решать? Явились сюда, прожили несколько дней и принялись переделывать все по своему вкусу. Пригнали деревенских в поместье, начали избавляться от вещей…

Сора растерялась. В ее глазах все выглядело не так.

— Это моя обязанность, как хозяйки поместья.

— А вы хозяйка?

Внутренности обожгло.

— Нет, — прошептала Сора, понимая, что говорит правду.

Она не хозяйка здесь. У проклятого места может быть только один хозяин. И это не она.

— Так чего вы хотели, госпожа? — пробурчал Акио. — Зачем пожаловали?

— Ты сказал, что держал маленького Райдена в руках…

Он кивнул.

— Все так.

— Значит, служил еще его отцу?

На лице Акио мелькнула тень.

— Моим господином всегда был только Райден.

— Как это понимать?

— А чего же тут понимать, — он пожал плечами. — Я говорю прямо. Как есть.

Сора попробовала зайти с другой стороны:

— Какими были родителями Райдена?

— Родители как они есть, — последовал незамедлительный ответ. — Как и у всех.

— Райден любил их?

— Кто же не любит своих родителей, госпожа? — вытаращил глаза Акио. — Конечно.

— Сколько лет ты служишь в поместье?

— Сколько себя помню.

Сора едва не застонала от досады. Она опасалась спрашивать прямо, но уклончивые ответы Акио вызывали в ней глухую злость.

— Ты был знаком с Кумико? Женой основателя, — уточнила она.

На лице Акио что-то поменялось. Какое-то болезненное чувство исказило его черты, заставило сухие губы дрогнуть.

— Не припоминаю, — наконец ответил он. — Стар я стал. Многого не помню.

«Лжешь», — чуть не выкрикнула Сора. Но вслух сказала другое:

— Спасибо за разговор, Акио.

Старик упрямо промолчал, но на выходе внезапно окликнул ее:

— Госпожа… По поводу Кейко.

Сора остановилась, склонила голову набок, показывая, что слушает. Внутри все неприятно сжалось при упоминании обидчицы.

— Она ушла.

— Куда? — потрясенно воскликнула Сора.

— Вы ее выгнали, — Акио не счел нужным скрыть недовольство. — Велели ей уйти. Вот она и ушла.

— Кейко совершила преступление.

— Она прожила здесь всю жизнь, — глухо сказал старик. — Ваше право, благородная госпожа. Вы мните себя хозяйкой… Только помните, что мы жили тут еще до вас. Много лет.

— Слишком много, видимо, — не удержалась от намека Сора.

Акио ничего не ответил.

Глава 10

Лес — не просто деревья. Это существо, которое говорит с тобой шелестом листьев, смотрит на тебя пустыми глазницами дупел, прикасается к тебе своими ветвями.

Говорят, любой лес — живой. Но тот, что раскинулся возле горы Року, был живее всех лесов. Выйдя из конюшни, Сора старалась не смотреть в сторону темной кромки, но не смогла — чувство, будто кто-то пристально сверлит ее спину взглядом, заставило обернуться.

Лес был близко. Ближе, чем позавчера.

Казалось, деревья неумолимо подступают к поместью, желая поглотить его.

Сора попятилась, с ужасом глядя вперед.

Безмолвие царило вокруг — ни шорохов, ни звуков. Даже ветер затаился, спрятавшись.

Она наступила на подол собственного кимоно, едва не упала, неловко взмахнув руками. Собственная неуклюжесть заставила рассмеяться — никогда прежде у Соры не было проблем с грациозностью. Она могла пройти длинный путь, ступая, будто шла по воде — величаво и неспешно.

Сейчас же от былой плавности не осталось и следа — Сора бросилась на кухню, желая поговорить с кем-то, кто не причастен к кошмарам. Маи замешивала тесто для лепешек — полыхал огонь в печи, жар приятно грел кожу. Пахло обожженной древесиной и свежим хлебом.

— Госпожа, — заметив ее, Маи отвлеклась от занятия. — Секунду, я сейчас…

— Не нужно, — Сора остановила ее жестом. — Занимайся делом.

— Но как же…

Маи растерялась, вопросительно взглянула:

— Будем говорить здесь?

— Говорить? — нахмурилась Сора.

Женщина окончательно пришла в недоумение.

— Я просила вашу служанку, Аюми... Я очень хотела поговорить с вами, решила, вы пришли удовлетворить мою жалкую просьбу.

— Аюми ничего не сказала мне, — пробормотала Сора. — Должно быть, не успела. О чем ты хотела поговорить?

Маи низко поклонилась.

— Спасибо вам за предоставленную работу, госпожа. Я счастлива, что вы решили взять меня в поместье. С тех пор, как Мирай…

Она запнулась, отвела глаза.

— Я ходила неприкаянная, не знала, как быть. Зачем мне дышать… Но тут появились вы, словно луч солнца из-за туч. И я вспомнила, что труд лечит любую боль.

— Я рада, что тебе легче, Маи, — Сора улыбнулась.

Женщина тяжело вздохнула.

— Да вот только мне все не дает покоя вопрос — что же случилось с моей племянницей? Уж, грешным делом, думала сама сходить в тот лес. Знаете, на ней ведь ни царапинки…

Маи всхлипнула. Ее обветренное загорелое лицо некрасиво сморщилось, став похожим на сушеный сухофрукт.

— Нечего тебе там делать, — твердо произнесла Сора.

Не выдержав, она подошла к Маи и ласково дотронулась рукой до ее плеча. Женщина растерянно вскинула голову — в ее глазах блестели крупные слезы — приняла ласку. И внезапно заговорила горячечным шепотом:

— Госпожа, поверьте мне… Я вам худого не желаю. Разбирала кладовую, перебирала, смотрела, что выкинуть, а что — оставить. Да там… Там…

Ее голос задрожал.

— Не гневайтесь, но травы, что хранились в кладовой, нехорошие. Знаю некоторые из них… Ничего полезного они не несут, только вредят. Уж мы-то с вашей служанкой все выбросили…

Сора продолжила улыбаться несмотря на то, что внутри все стянуло холодом.

Она понимала, что Маи говорила правду. Кладовая — царство Кейко… Там она хранила свои запасы трав, которыми пыталась отравить ее.

— Вы добрая, — продолжила шептать Маи. — Изнутри светитесь. А тут все в темноте погрязло. Я не думала… Не думала раньше о горе Року. Всегда к ней запрещено приближаться было. И ведь все слушались, не ходили. Но иногда находился какой-нибудь смельчак или просто глупый человек… И нет-нет, кто-то да испытывал удачу.

— И что же? — спросила Сора.

Еще до того, как Маи дала ответ, она уже знала, каким он будет.

— Никто не вернулся, госпожа. Некоторых так и не нашли…

— Почему у леса дурная слава? Почему нельзя ходить на гору? — вцепившись в плечи женщины, Сора сжала пальцы. — Разве никто не задался этим вопросом за столько лет?

— Лес… Опасен, — выдавила Маи. — Никто не знает, почему. Те, кто туда пошел, сгинули безвозвратно. Оттуда дороги нет. Иногда…

Она замолчала.

— Что — иногда? Говори!

— Иногда слышен шум. Сильный, — Маи сглотнула. — Деревья трещат и ветви гнутся. Будто что-то большое бродит по лесу…

Сора отпрянула в ужасе.

Большое? Что это может быть?

Она мысленно перебрала все варианты, какие только пришли в голову — как назло, герои сказок Аюми путались между собой. Вереница дьявольских лиц пронеслась перед глазами, хохоча и веселясь. Виски заломило от боли.

Сора прижала пальцы ко лбу, поморщилась.

— Что с вами, госпожа? — встревоженно воскликнула Маи.

— Все в порядке. Утомилась, — коротко ответила Сора. — Никому не говори о нашем разговоре.

Маи затрясла головой.

— Никому, ни словечка!

— Хорошо. И в лес не вздумай ходить.

Женщина снова кивнула.

— Сделаю, как скажете. Только вы поберегите себя. Ох, поскорее бы господин вернулся…

— Маи, ты когда-нибудь видела отца господина?

— Он рано погиб, госпожа. Я тогда еще была ребенком.

— Райден похож на него?

— Как две капли воды. Не отличить, — рассмеялась Маи. — Красивее мужчин я не встречала. Но до вас в поместье никто слуг из деревни не звал. Редко мы видели господина.

— А его супруга, мать Райдена?

Маи задумалась.

— Она хворала много. Не покидала поместье совсем. В деревне ее ни разу не было.

— Ясно, — медленно произнесла Сора.

Выходило, что мать Райдена, как и его бабушка — Кумико — оказались слабы здоровьем. Или же заболели здесь, в поместье клана?

Никто их не видел. Бедные женщины, выйдя замуж, превратились в узниц.

— А Райдена в детстве ты видела? — прикинув в уме возраст Маи, поинтересовалась Сора.

Женщина мотнула головой.

— Сказывали, в детстве маленький господин много болел. Увидела уж, когда он в статного юношу превратился.

Сора вспомнила лицо мужа — безупречное, гладкое, с мраморной кожей. Нечеловечески красивое.

— Госпожа, — в кухню вошла Аюми и поклонилась. — А я везде вас ищу. Вода готова.

— Иду, — откликнулась Сора.

Бросив предупреждающий взгляд на Маи, она вышла в коридор, погруженная в раздумья. Никто не видел Райдена ребенком…

Был ли он вообще ребенком? Слышали ли стены поместья детский смех? Или же были свидетелями только угасания чужих жизней?

Почему Кейко покинула место, которое считала своим? Сора видела — она готова была сражаться и дальше. Хоть Райден и наказал ее, но все же не выгнал. Оставил.

Вопросы, вопросы… От их количества кружилась голова. Сору тревожило ухудшающееся самочувствие — подобно дикому животному, она ощущала угрозу, исходящую от старой мебели и пустых комнат.

Вода в фурако источала слабый аромат цветов. Аюми помогла госпоже разоблачиться, потянулась к нефритовому браслету, который Сора ни разу не снимала за последние дни.

— Украшение может испортиться, — поймав недоумевающий взгляд Соры, пояснила служанка. — Лучше снять.

Сора безропотно вытянула руку. Браслет соскользнул с запястья, на место привычной тяжести пришла легкость, которая не казалась приятной.

Горячая вода расслабила мышцы. Пригревшись, Сора откинула голову, но глаза закрыть побоялась — в памяти были свежи воспоминания о кама-кири, водяном духе.

Аюми вдруг поднялась.

— Я принесу полотенце.

— Нет, — бурно отреагировала Сора. — Останься.

— Но полотенце…

— Сразу надену косодэ. Не уходи.

Ей было страшно оставаться одной в месте, где она чуть не утонула. На лице Аюми мелькнула легкая тень недовольства, но она послушно опустилась на скамеечку.

— Вы что-нибудь узнали из тех записей? — спросила она после недолгого молчания.

Помолчав, Сора ответила:

— Это нехорошее место.

— Нехорошее?

— Дурное, Аюми. Здесь…

Сора поколебалась, но все же решила сказать:

— Предыдущие жены глав были несчастны. Записи Кумико — жены основателя клана — полны печали и тревоги.

— Их жизнь сложилась несчастливо, но это не означает, что вы повторите их судьбу.

«Я уже повторяю», — мрачно подумала Сора.

Она одинока. Нелюбима. Заперта в поместье.

Она стоит на той же дороге, что и они. Еще несколько шагов — и обратно уже не повернуть.

От мысли, что ее жизнь закончится также бесцветно и тускло, как жизнь Кумико, Сору охватила тоска.

— Вода остыла, госпожа, — Аюми намекнула, что пора заканчивать. — Давайте я вымою ваши волосы.

Пальцы служанки, обычно ловко справляющиеся с густыми локонами, сегодня были неуклюжими — пару раз Аюми ощутимо дернула пряди. Сора тихо ойкнула.

— Простите, — искренне попросила служанка. — Я так устала за день, что руки не слушаются.

— Ничего, — парой волосков Сора готова пожертвовать.

На фоне нарастающего ужаса в груди эта потеря казалась такой незначительной… Как и условности и правила, которым она следовала всю жизнь.

Пряталась за деревьями, чтобы скрыть хорошее общение с Аюми — не положено госпоже водиться со служанкой. Прятала лицо за веером, чтобы никто не увидел улыбку — благородная девушка не должна открыто демонстрировать чувства.

— Готово.

Аюми помогла ей выбраться из фурако, подала нижнее платье. Тонкая ткань неприятно прилипла к коже. В другое время Сора испытала бы чувство стыда за свой вид — идти к покоям предстояло по длинному коридору, где ее могли увидеть, скажем, Маи или Акио.

В другое время.

Не тогда, когда ее жизнь висела на волоске.

От бессилия хотелось плакать. Неужели это ее судьба? От мужа нельзя уйти — отец не примет обратно. Впереди ждал или позор, или… Смерть.

Сора знала, что она, дочь благородного клана, должна выбрать.

Идя по темным коридорам, она крепко сжимала в правой руке браслет из нефрита. Аюми шла позади, держа в руках свечу. Неяркий свет едва справлялся с тьмой, тени плясали на стенах.

На повороте из сумрака выплыла фигура. Сора заметила ее боковым зрением, отшатнулась. Сзади раздался возглас Аюми — свеча в ее руках погасла, погружая коридор в беспросветный мрак.

Дезориентированная, Сора застыла на месте. Она ничего не видела — тьма украла зрение, взамен обострив другие чувства. Волоски на коже встали дыбом, когда она ощутила чье-то шумное дыхание рядом.

Хриплое, с присвистом.

Тяжелое.

Смрадное.

В внезапно наступившей тишине — звонкой и режущей уши — раздался шаг. Нечто прекрасно ориентировалось в темноте — оно видело свою добычу и шло к ней. От ужаса Сору парализовало, пальцы правой руки до боли впились в гладкий металл браслета.

Браслет!

Движимая скорее догадкой, чем знанием, Сора торопливо надела украшение на запястье и защелкнула замочек. Прислушалась — вокруг было тихо.

И тут раздался дрожащий голос Аюми:

— Госпожа, вы как?

— Все хорошо, — выдохнула Сора.

Глаза привыкли к темноте — теперь она могла различить смутные очертания дверей и бледный свет луны, проникающей в окна. Нащупав ладонь служанки, Сора стиснула ее пальцы и буквально потащила Аюми к покоям.

Только захлопнув двери комнаты, в которой ярко горели свечи, она почувствовала, как страх начал отступать.

Аюми, вопреки своему бледному, как мел, лицу, особого страха не продемонстрировала — словно ничего страшного не заметила.

Подогнув под себя ноги, Сора сама взялась за гребень. Монотонные движения успокаивали, даря иллюзорное чувство стабильности. Аюми не стала возражать, хотя раньше бросилась бы вырывать гребень из рук госпожи.

— Не гаси свечи.

Служанка обернулась.

— Госпожа?

— Не гаси, — повторила Сора.

Свет тоже давал зыбкую надежду. Так она хотя бы могла видеть, что перед ней… Неизвестность и тьма пугала больше.

На ум пришел лес — темный, густой, непроходимый; с покачивающимися ветвями, которые, словно руки, тянут их к случайно забредшему путнику. По коже прошел мороз.

Сора словно наяву услышала шорох приминаемой травы и шепот листьев. Поежилась, отложила гребень в сторону.

Пока она здесь, в своих покоях, лес ей не страшен. Он далеко.

Но шепот не утихал.

— Мне остаться, госпожа?

Сора, не задумываясь, кивнула. Она бы не решилась оставаться одна.

— Принести вам чего-нибудь? Чаю перед сном?

— Нет. Давай ляжем.

Веки, налитые свинцом, упрямо пытались сомкнуться. Слишком много произошло за день — тяжелый и выматывающий, он тянулся целую вечность. Больше всего на свете Сора хотела укрыться одеялом, закрыть глаза и перенестись в безопасное место, где не будет ни призраков, ни злобных духов, ни темного леса, чей голос все еще нашептывал ей странные песни.

Аюми, как и было приказано, оставила свечи, легла на свой футон, затихла. Сора с нежностью погладила браслет на запястье — теплый камень отозвался легкой вибрацией. Она не могла знать точно, но была уверена — сегодня украшение спасло ей жизнь.

В наступившей тишине слышались скрипы — как старик распрямляет затекшие ноги с хрустом, дом расправлял полы и стены. В саду трепетали листья. Сора закрыла глаза.

Шелест стал громче. Теперь к нему присоединилось странное бряканье — мелодичный и пустой звук, глухой и звонкий одновременно.

— Ты слышишь? — спросила Сора.

— Слышу что, госпожа?

— Звук. Как будто листья шумят и звенит что-то.

— Нет, — голос Аюми прозвучал ровно. — Не слышу.

Сора нахмурилась. Может, ветка дерева бьется о крышу дома?

Она хотела встать, чтобы осторожно выглянуть в окно — удостовериться, что никакой дурной причины нет, однако замерла. Пальцы наткнулись на смятые листы бумаги под футоном, и на ум пришли строки:

«Я слышу голоса из леса».

Сора зажала рот рукой, боясь шевельнуться.

Шелест нарастал, превращаясь в неясный шепот — беспокойный и торопливый. Сотни, нет, тысячи голосов смешивались друг с другом, перебивали, бормотали, кричали… В широко раскрытых глазах Соры застыл страх.

«Сора, Сора, Сора…».

Все они на разные лады повторяли ее имя.

Они звали ее. Звали в лес.

Глава 11

Даже прекрасная песня может превратиться в ужасающий крик, если слушать ее бесконечно.

К полуночи Сора едва могла выносить тихий шепот, раздающийся прямо за стенами поместья. Невидимые тени скреблись снаружи, гладя призрачными руками шершавый камень и влажное от дождя дерева — их голоса переплетались с шумом падающей воды.

Они звали, бесконечно повторяя ее имя — гневно, тоскливо, печально, ласково… Словно им неведомы были человеческие чувства, они перебирали разные интонации в надежде, что какая-то из них сработает — и Сора выйдет в темную мокрую ночь.

Шепот начал стихать к утру. Когда солнце робко осветило еще синее от мглы небо, голоса стали слабее. Будто кто-то воздвиг между ними и Сорой невидимую стену — потому что она еще слышала отголоски криков. Но они хотя бы не заполоняли ее голову.

Ей удалось вырвать для себя пару часов беспокойного сна на рассвете. Аюми, не став будить госпожу, тихонько удалилась и вернулась спустя время с подносом. Запах свежей выпечки не смог поднять Сору — отмахнувшись, она хотела сказать, что поспит еще немного, но вспомнила Кумико.

Она тоже не покидала постель, угасая с каждым днем. Ее мышцы превращались в желе, а мысли становились все более запутанными, пока в постели не осталась лишь пустая оболочка.

Сора в ужасе села, прижав руку к груди — туда, где сердце бешено забилось под слоем мяса и костей.

— Аюми, — она окликнула служанку, собирающуюся уйти. — Вернись, я передумала.

Еду Сора запихала в себя через силу. Пропажа аппетита, как и слабость, впервые обеспокоила ее — если так продолжится, через пару дней она не сможет встать с постели.

— Как вам спалось, госпожа?

Невинный вопрос заставил Сору вздрогнуть. И солгать.

— Хорошо. А как ты себя чувствуешь?

Она пыталась отыскать на лице служанки хотя бы один признак ухудшающегося самочувствия, но щеки Аюми алели здоровым румянцем, а губы были красны, как кровь.

— Прекрасно, — удивилась девушка. — У меня много сил. Не беспокойтесь обо мне.

Сора выдавила кривую улыбку.

Слабость и кошмарные голоса, что мучали ее всю ночь, обошли Аюми стороной. Служанка цвела и пахла, порхая по комнате, как веселая пташка — наблюдая за ней, Сора чувствовала скверное чувство зависти.

Ей нужно бежать.

Быть подальше от поместья — все, чего она хотела. Но оно уже привязало ее к себе невидимыми цепями.

Долг, клан, правила — цепи натягивались, угрожающе звеня. Соре не вырваться отсюда, не обрубив все, что связывало ее с семьей.

— Я помогу Маи на кухне, — предложила Аюми. — Если я вам пока не нужна.

Сора кивком отпустила служанку,попросив перед уходом раздвинуть сёдзи, ведущие в сад. Зеленые побеги успокаивали ее — то немногое, что казалось безопасным и привычным.

Садик, выращенный заботливыми руками Кумико. Ей он тоже придавал сил жить, пока этого не стало недостаточно.

Сора тяжело поднялась, вышла в сад, где царила утренняя прохлада. На широких листьях блестели капли ночного дождя, подол кимоно намок от росы.

Она не видела другого выхода, кроме как дождаться возвращения Райдена. Мятеж будет подавлен, Хаттори вернется в поместье — он обещал.

Но были ли его слова правдой?

Сора не знала, чему верить. На одной чаше весов был ее супруг и верность клану, на другой — Кумико, угасшая в этих стенах. Все, что осталось после нее — сад и подсказки на страницах дневника.

Кумико писала в пустоту — ее письма не были адресованы кому-то. Она не искала помощи, а просто рассказывала свою историю. Историю, которая может спасти Соре жизнь.

Внезапный приступ злости овладел ее телом, когда она подумала о бедной женщине, умирающей в кровати, брошенной всеми. Сжав ладони в кулаки, Сора быстрым шагом вернулась в комнату, отыскала небольшой, но острый клинок — тот самый, что составлял часть свадебного образа.

Стебли камелий легко перерезались. Вскоре в руках у Соры появилась охапка источающих благоухание цветов. Бережно прижимая их к себе, как младенца, она прошла в главную часть дома, выбросила засохшие лилии, которые никто так и не удосужился убрать, освежила воду и погрузила в нее букет.

Отступила на шаг, любуясь творением своих рук.

Камелии смотрелись прекрасно. Правильно.

«Я услышала тебя», — Сора подняла глаза к потолку. — «Спасибо».

— Что вы делаете, госпожа?

Голосок Аюми был возмущенным. Сора повернулась к ней.

— А на что похоже?

Она была довольна сделанным.

— Цветы тут не стоят долго, — вздохнула Аюми. — К завтрашнему утру они засохнут.

— Значит, я принесу новые. Раздвинь все сёдзи в доме, — приказала Сора.

— Зачем? — недоумевала Аюми.

— Помещения нужно проветрить. Мы никогда не избавимся ни от пыли, ни от этого запаха, если будет держать все закрытым.

Сора прошлась по комнате, острым взглядом подмечая неубранные места. Деревенские девушки, очевидно, не очень-то старались — в углах серели комья паутины, внизу стены был виден потек от вина.

— Я снова поеду в деревню, — решила Сора. Она говорила вслух, но слова ее были адресованы самой себе. — Верну служанок.

— Госпожа, но…

— Кейко больше нет, и кто-то должен взять ее обязанности на себя. Кроме того, когда вернется господин, хлопот прибавится. Его воины нуждаются в чистой одежде и горячей еде — Маи не справится одна.

— Госпожа…

— Я поеду одна. Ты останься здесь и принимайся за уборку.

— Госпожа! — Аюми в отчаянии повысила голос. — Так ли это разумно?

— О чем ты?

— Вы уже приводили служанок, но все они разбежались. И, сколько бы они ни трудились, — Аюми отвела взгляд. — Лучше не становилось.

— И пусть. Из ничего выйдет только ничего.

Сора тяжело вздохнула и добавила:

— Я хотя бы попробую.

Она не сдастся. Костьми ляжет в этом доме, но не бросит попыток прогнать из стен скорбь. Яркие цвета и свежие цветы должны немного оживить обстановку — нет такой вещи, которую бы не могла скрасить природа.

Аюми промолчала, но в ее взгляде явственно читалось осуждение. Служанка явно считала, что госпожа занялась пустым и бесполезным делом.

— Давайте я поеду с вами, — предложила она.

— Ты же боишься лошадей, — Сора с удивлением взглянула на нее.

— Но за вас я боюсь больше.

— Со мной ничего не случится, — Сора инстинктивно притронулась к браслету.

Недавно он спас ей жизнь, но что, если в следующий раз удача отвернется? Или нефрит не справится с натиском темных сил?

Сора не хотела даже думать об этом. Одно знала точно — она ни за что не расстанется с браслетом в ближайшее время.

Страх вынуждал ее то и дело проверять, на месте ли украшение. Пока Сора шла во внутренний двор, к конюшне, она постоянно дотрагивалась до нагретого теплом кожи камня. И каждый раз с облегчением выдыхала, пальцами проводя по гладкой поверхности.

Успокоение принесла и Чикара, которая заметно обрадовалась хозяйке. Акио обнаружился тут же, рядом — он чистил соседнее стойло, громко вздыхая, когда пучки сена выпадали из его потерявших сноровку рук.

На полу среди мусора и травы Сора заметила несколько измятых, растоптанных стеблей камелии. Как они тут оказались?..

— Вам стоит поберечь себя, — первой нарушила тишину Сора, за что была вознаграждена недружелюбным взглядом.

Выпрямившись, старик бросил охапку сена прямо на пол и с неприязнью спросил:

— Пришли меня поучать?

— Пришла попросить вас вывести Чикару.

— На прогулку? — коротко поинтересовался Акио.

— Я собираюсь выехать в деревню.

— Господин не велел, — тут же отреагировал старик. — Сказал, вам нельзя покидать поместье.

— Нельзя? — повторила Сора. Ее бровь выгнулась, демонстрируя возмущение. — Но как же моя лошадь? И слуги? Ведь я собираюсь отправиться в деревню, а не в лес.

Как только она упомянула темное и мрачное одеяние горы Року, как Акио помрачнел.

— Не говорите так.

— Как? — прищурилась Сора. — Про лес?

— Да, — Акио уставился на нее. — Про лес.

— Раньше мне говорили, что в него нельзя ходить, теперь же запрещено говорить о нем. Что же такого таят эти деревья, если вы все их боитесь?

— Я не боюсь, — без тени самодовольства признался Акио. — А вам бы стоило.

Сора покачала головой. С первого дня ее пребывание в поместье было омрачено страхом — но с нее достаточно. Сейчас, когда она знала, что браслет защищает ее, Сора была готова ко всему.

Она больше не будет бояться. Не будет жертвой, которая дожидается своего конца.

Не будет еще одной Кумико.

— Вам лучше дождаться господина, — выразительно посмотрел на нее Акио.

Его сгорбленная, худощавая фигура вдруг стала шире и мощнее. Скрюченные от тяжелой работы ладони — широкие, мозолистые — сжались в кулаки.

Сора вздернула подбородок.

— Я твоя хозяйка.

— У меня только один господин, — повторил сказанную когда-то фразу Акио.

— Нет. Больше — нет. Я твоя госпожа.

Сора сделала шаг вперед. Старик попятился.

— И ты будешь делать то, что я скажу, — с каждым шагом она приобретала прежнюю уверенность в себе.

Голос креп, становясь спокойным и грозным. Акио медленно отступал назад, не сводя глаз с Соры, которая продолжала наступление.

— А если откажешь — не велика беда.

Ее глаза заблестели от гнева.

— Я сама могу вывести Чикару. Справлюсь и без твоей помощи. Но никто — никто здесь больше — не будет ограничивать меня в чем-то. Достаточно! Мне тошно от этого места, — процедила Сора. — От паутины, окутавшей дом, от пыли, которая захватила все поместье. Я не хочу и не буду жить в склепе.

С каждым ее словом Акио стремительно уменьшался, как блекла тень на стене при направленном на нее свете.

Закончив, Сора сделала глубокий вдох, ненадолго прикрыла глаза и сказала:

— А теперь выведи мою лошадь.

— Да, госпожа, — смиренно отозвался Акио.

Застоявшаяся в стойле Чикара рада была размять ноги. Сора пустила ее вскачь — наперегонки с ветром они добрались до деревни гораздо быстрее, чем в прошлый раз.

Улицы были пусты — все жители трудились в полях. Сора подъехала к ближнему дому, слезла с лошади и только собралась стучать, как дверь отворилась.

— Госпожа, — Мацуши, вышедший на порог, упал на колени. — Госпожа, добро пожаловать!

— Встань, — растерялась Сора.

Она редко выезжала с отцом в принадлежащие клану деревни, однако не помнила, чтобы кто-то падал на колени перед Ичиго Моримото. Такого удостаивался лишь сам император.

Мацуши споро поднялся, комкая в руках какую-то тряпку.

— Войдете, госпожа? — заискивающе предложил он. — Мой дом слишком скромен для вас, но это солнце…

Сверху крыши действительно обжигали яркие солнечные лучи, хотя над поместьем по-прежнему висели крупные серые тучи. Сора отрицательно покачала головой — ей нравилось ощущение солнца на собственной коже.

— Благодарю, Мацуши. Поговорим здесь.

Сора знала, что эта вольность дорого обойдется белизне ее лица — но сейчас это самоуправство, похожее на маленький бунт против всех правил, что вдалбливали в ее голову, радовала душу.

Мацуши закивал.

— Конечно, как будет угодно вам, госпожа.

— Мне нужны девушки, — прямо объявила Сора, не став затягивать. — Несколько крепких работниц в поместье. Подойдут и те, что были в прошлый раз.

— Госпожа…

Мацуши сглотнул.

— Понимаете…

Его загорелая кожа посерела от страха. Сора с возрастающим удивлением наблюдала за переменами, которые творились с Мацуши — прежде бойкий, лучезарный, он вдруг стал походить на измученного раба.

— Что такое? Говори, — приободрила его Сора.

— В прошлый раз мы послушались вас. Пришли в дом, как было сказано. И некоторые даже… Работали там, но потом, — Мацуши стал заикаться, — господин велел нам уйти. Он был крайне зол.

— Зол?

— Да, госпожа. Он сказал, что нам не стоило приходить. Добавил, что мы должны слушать только его.

Руки Мацуши суетливо мяли тряпку, взгляд бегал из стороны в сторону.

— Господина сейчас нет в поместье. Делами занимаюсь я, — отчеканила Сора.

Неслыханная наглость — ставить под сомнения решения законной жены касаемо домашнего хозяйства. Сора знала, что должна подчиняться мужу во всех вопросах, но то, что касалось быта… Она нахмурилась.

— Я и только я, — повторила Сора. — Решаю, кто будет работать в доме. Поэтому, Мацуши, собери тех же девушек и приведи обратно. И сам тоже приходи.

Видя его испуг, она мягко заметила:

— Обещаю, вам ничего не будет за нарушение приказа господина. Я об этом позабочусь.

Мужчина мелко закивал. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но не решался.

Сора вздохнула.

— Говори, что не так.

— Понимаете, — зачастил Мацуши. — Девушки тоже не особо хотят… Работать в поместье.

— Почему? Работа не тяжелая, — удивилась Сора.

Прислуживать в доме — мечта всех деревенских жителей. Нет ни палящего солнца, ни ветра, ни жалящих насекомых.

— Им не по себе там, — выдавил Мацуши. — Болтают всякое…

— Что?

— Разные глупости, госпожа.

— Пересказывай, — велела Сора.

«Не глупости это вовсе», — с досадой подумала она. — «А самая настоящая правда. Поместье населяет нечистая сила, призраки, духи… Зло».

— Кто-то из девушек видел женщину в саду, а потом она пропала. Еще, — набравшись смелости, заговорил Мацуши. — Ночью кто-то пробрался в спальню и пытался задушить Аи. Бедняжка еле отбилась. Устроила истерику…

— Когда это произошло?

— На второй день, госпожа.

Тогда Сора уже лежала в постели, отравленная ядом. Ее мучили кошмары и болезнь, грызущая тело изнутри.

Пальцы сами потянулись к браслету, огладили камень. Идея, нелепая и безумная, посетила голову — если нефрит помог ей, стало быть, мог помочь и другим? Но откуда у бедных деревенских жителей возьмутся украшения с благородным камнем…

— Пусть приходят, — повторила Сора. — И не о чем не беспокоятся. Так и передай: госпожа сказала, что их никто не посмеет тронуть.

Мацуши низко поклонился.

— Долгих лет вам, госпожа, — пробормотал он уже в спину уходящей Соре.

Не особо заботясь о правилах приличия, она задрала подол кимоно, что само по себе уже было величайшим проступком, залезла на Чикару и выпрямилась, обозревая окрестности.

Мацуши все еще стоял, склонив голову и прижав руки в груди. Вдалеке, на зеленых полях темнели крохотные точки — местные защищали от вредителей свое главное сокровище: ростки риса.

«Эти люди не заслужили жить в страхе», — Сора направила лошадь в сторону поместья. — «Жить, опасаясь зайти в лес, хоронить своих близких».

Пусть судьба к ней немилостива, пусть муж сторонился ее, пусть поместье и лес за ним скрывало тайные, мрачные секреты — Сора готова принять все, что отмерено. Люди, что жили здесь, отныне находились на ее попечении.

«Женщина и природа — две союзницы. Только они способны украсить собою все вокруг: как отнять, так и одарить», — учила Айко.

Погладив Чикару по густой гриве, Сора помчалась в свой дом.

Глава 12

Поместье укоризненно смотрело на нее темными проемами — сёдзи, как и приказала Сора, раздвинули, и теперь дом словно выворачивал наружу свое нутро — гадкое, пустое, пыльное.

Чикара замедлила свой шаг — лошадь волновалась, очевидно, чувствуя то же, что и хозяйка.

Страх.

Он вползал в душу подобно змее, холодил внутренности и заставлял волоски на коже вставать дыбом. Дикий, неумолимый, животный страх.

Сора погладила Чикару по шее, прошептала:

— Тише, тише. Все хорошо.

Ответом послужил тихий храп. Послушавшись хозяйку, Чикара ровным шагом вошла во внутренний дворик, где поджидал Акио. Кустистые брови старика сошлись почти на переносице, сухие губы сосредоточенно жевали травинку.

— Вернулись, — констатировал он.

Сора изумленно взглянула на него.

— А не должна была? — спросила она, спрыгивая с лошади.

Лицо Акио, и без того хмурое, вытянулось. Он несколько раз моргнул, не веря своим глазам, а потом брезгливо промолвил:

— Госпожа… Разве ж положено себя так вести? Вы же благородных кровей.

— У меня такая же кровь, как и у всех. Красная, — ответила Сора. — И проливается она легко. Верно?

Старик промолчал. Сказать ему на это было нечего, потому он нехотя признал:

— Думал, вы решили сбежать.

— А разве возможно? — усомнилась Сора.

Каждый раз, когда возникала мысль о побеге, что-то внутри нашептывало, предупреждало, что она не сможет.

Акио покачал головой.

— То мне неведомо. До вас никто не пытался.

«До вас».

Не составило труда понять, о ком он говорил.

— Кумико, бабушка моего мужа, — Сора старалась говорить спокойно, но голос дрожал при упоминании бедной женщины. — Она не пыталась сбежать?

Акио снова покачал головой. Этот жест выглядел печальным, в мутных глазах появилось что-то похожее на тоску.

— Нет. Она только за садом ухаживала. Пыталась взрастить свои любимые камелии… Но на этой земле ничего не цветет.

— Тем не менее, камелии зацвели, — удивленно напомнила Сора.

Она и здесь слышала тонкий цветочный аромат, что источали бутоны в саду.

— Да, но какой ценой, — горько усмехнулся Акио. — Кумико все отдала, чтобы ее любимые цветы ожили. Всю свою душу вложила в них. Потому и слегла.

— Ты любил ее, — вдруг догадалась Сора, вспомнив измятые стебли камелий, лежащие на полу конюшни.

— Да.

— Потому…

Она запнулась, глядя в глаза напротив, наполненные болью.

— Потому ты ненавидишь эти цветы?

— Они отняли у меня ее раньше срока. Кумико прожила бы дольше, — просто ответил Акио. — А камелии украли наши часы.

Сора попятилась. Как просто он говорил о смерти той, что любил! Знал, что Кумико не суждено прожить долго по причине проклятого поместья и голосов, что мучали ее, но винил лишь цветы, когда должен был винить это место.

— Почему вы не уехали? — тихо спросила Сора. — Почему не попытался забрать Кумико?

— Она была хорошей, но простой девушкой, которой повезло выйти замуж за благородного господина. Кумико мечтала о такой жизни: просторном доме, богатом и знатном муже… Что я, обычный слуга, мог ей дать? Она бы никогда не согласилась бежать со мной. Даже мои чувства, которые вы поняли за пару минут разговора, Кумико не замечала на протяжении многих лет. Она страдала… Страдала по господину. Да и я был не способен предать его.

— И ты предпочел молчать? Не признаваться?

— Да что толку, — повторил Акио.

— Много, — разозлившись, выкрикнула Сора. — Много толка, Акио! Если бы ты сказал… Если бы настоял… Кто знает, может, Кумико бы согласилась. Ее последние дни были агонией. Она умирала, лежа в своей постели, она просила помощи, а твой господин… Он отказался посылать за врачом. Ты слышишь? Она просила помощи, которой так и не дождалась!

В глазах Соры искрились молнии, ветер, подхвативший пару выпавших из прически прядей, взметнул их — как змеи, они взвились над ее головой. Белоснежная кожа цвета первого снега заалела румянцем гнева.

Акио сжал дрожащие ладони в кулаки.

— Ей бы ничего не помогло. Ни один врач… Ни одна сила в мире не способна защитить от того, что терзало Кумико.

— Почему же оно не тронуло вас с Кейко? — спросила Сора.

Она тяжело дышала, ее грудная клетка бурно вздымалась. От холодной, сдержанной дочери знатного клана ничего не осталось — перед Акио стояла живая, разгневанная девушка.

Он попятился, впервые за долгое время чувствуя робость. Смешно — он, старик, который прожил немереное количество лет, оробел перед юной девушкой.

Но Сора смотрела на него глазами, которые так напоминали глаза Кумико… Взгляд Акио увлажнился.

— Оно трогает только людей.

Гнев Соры сменился ужасом. Теперь они поменялись местами — она шагнула назад, чувствуя непреодолимое желание сбежать.

«Людей».

— Кто ты? — прохрипела она. — Что ты такое?

Акио не ответил. Он молча развернулся и побрел в конюшню, уводя с собой Чикару.

Сора осталась стоять, сжимая и разжимая кулаки. Ее пальцы тряслись, губы дрожали. Опомнившись, она бросилась в поместье, будто его стены могли защитить ее от Акио. Вошла в главный зал и замерла, как вкопанная — камелии, еще несколько часов назад источавшие свежесть, сморщились. Лепестки стали сухими, стебли почернели.

— Госпожа?

Аюми, вышедшая из кухни, с беспокойством уставилась на Сору, которая таращилась на цветы с непонятным выражением. Проследив за ее взглядом, служанка усмехнулась.

— Я же говорила, госпожа, они…

— Выбрось их, — перебила Сора. — И готовься встречать слуг. Они скоро прибудут.

Зайдя в свои покои, Сора устремилась к комоду, где хранились все ее украшения. Чего там только не было: и искусные заколки с гроздьями рубинов, золотые и серебряные браслеты, перстни, украшенные изумрудами… Отец всегда привозил единственной дочери что-нибудь в подарок, пытаясь проявить любовь к дочери при помощи драгоценных самоцветов.

Но ее интересовал только нефрит. Зеленоватый камень с темными прожилками, способный защитить от зла.

Не жалея прекрасные украшения, Сора зверски выковыривала нефрит из серег, кулонов и заколок, безжалостно уродуя их. Вскоре на ее ладони лежало шесть обломков разных форм и размеров — объединял их только материал.

Спрятав камни, Сора велела Аюми принести инструменты и отправилась в сад, где без устали трудилась несколько часов, ухаживая за хрупкими камелиями. Работа так захватила ее, освободив от тяжелых мыслей, что она пропустила поздний обед — о необходимость поесть напомнил желудок.

— Госпожа, — Аюми объявилась ровно в тот момент, когда Сора отмывала ладони от земли.

Ее руки — лилейно-белые, нежные, мягкие — сейчас больше подходили крестьянке, чем женщине благородной крови. Мышцы ныли от непривычного труда, поясницу ломило от неудобной позы, но эта усталость была приятной.

Рядом на столике лежали свежесрезанные камелии. Новый букет взамен старого —белоснежные лепестки светились чистотой.

— Прибыли слуги. Как прикажете поступить?

— Я сама встречу их.

Сора промокнула влагу полотенцем, бережно подняла цветы, чтобы отнести их в главную часть дома. Там, вдоль стены, уже выстроилось пять девушек — с испуганными лицами и любопытными глазами.

Сора аккуратно разместила камелии в подготовленной вазе, поправила пару листьев и повернулась к слугам.

— В прошлый раз нам не довелось побеседовать, — начала она после поклона, которым девушки синхронно одарили ее. — Я Сора Хаттори, хозяйка поместья. Как вы видите, дом нуждается в твердой и заботливой руке — возможно, даже не одной. Я надеюсь, что общими усилиями нам удастся привести здесь все в порядок. Работа не будет тяжелой, также вам положены выходные и жалование.

Она на мгновение прервалась и одна из девушек робко подняла голову.

— Ты что-то хочешь спросить?

— Да, госпожа.

— Как твое имя?

— Аи, госпожа.

«Аи», — вспомнила Сора. — «Так звали девушку, на которую кто-то напал ночью».

— Спрашивай, Аи.

— Мы не боимся тяжелой работы, госпожа. И служить в поместье великая честь, — остальные закивали, — но в прошлый раз нам… Нас тревожат некоторые вещи.

Аюми за спиной Соры еле слышно фыркнула.

— Тут, в поместье, будто живет кто-то еще, — тихим шепотом закончила Аи. — Нам страшно.

— Мацуши поведал мне о ваших опасениях. Не волнуйтесь, я все предусмотрела, — Сора позволила себе сдержанно улыбнуться. — Каждая, подойдите ко мне по очереди.

Первой вперед выступила Аи — невысокая девушка с темной косой, чей кончик был обвязан красной ленточкой. Ее простое темно-синее кимоно выглядело лучше, чем у других, и было относительно новым.

— Дай руку, — приказала Сора.

Девушка без колебаний протянула ладонь, взглянув госпоже в глаза.

«Смелая», — решила Сора. — «Такая бы не испугалась случайного сквозняка или привидевшейся тени, не стала бы поднимать шум просто так. Нет, ночью на нее напало что-то другое».

Она вкладывала в ладонь каждой девушки по камню. Аи достался крупный обломок из ожерелья, которое отец привез Соре после удачной поездки в столицу. Это было одно из первых украшений, что он подарил ей.

«Не жалеть», — Сора стиснула зубы. — «Возможно, эти камни спасут чьи-то жизни, став из дорогих бесценными».

Когда все служанки получили по нефриту, Сора обратилась к ним:

— Камни, что вы держите в руках — нефрит. Он обладает могущественной силой и способен защитить от любого зла. Не расставайтесь с вашим камнем ни на минуту — носите его с собой везде, даже во время сна и купания. Тогда вы будете защищены от любого злого умысла.

Глаза девушек блестели надеждой и радостью. Они наперебой заговорили — первой снова оказалась Аи:

— Спасибо, госпожа!

— Доброго вам здравия, госпожа.

— Да пребудет с вами солнце, госпожа!

Сора хлопнула в ладоши. Гул голосов смолк.

— А теперь пора приниматься за работу. Начнем с главной части и женского крыла. Жить вы будете там же, рядом с моими покоями.

— Но, — осмелилась возразить Аюми. — Это не по правилам…

Сора, не оборачиваясь, ответила:

— Будет так, как я решу.

Служанки взволнованно переглядывались, взбудораженные новостями. Жить в самом доме, а не в пристройке для слуг — такое могло привидеться им лишь во сне. Аи даже украдкой ущипнула себя за руку, чтобы убедиться в реальности происходящего.

Раздав указания, Сора поспешила на кухню, где царствовала Маи. Ее беспокоило то, что женщина больше недели прожила в поместье, но ни разу не пожаловалась на подозрительные звуки. Может, и она не человек?..

Сора вспомнила ее тихий плач по племяннице и потускневшие глаза. Нет, скорбь Маи была искренней.

Не застав ее на кухне, Сора отправилась в крохотную комнатку поблизости, в которой женщина ночевала.

— Маи, — она деликатно постучала и вошла.

Кухарка виновато подскочила, глядя на госпожу заспанными глазами.

— Простите, я сама не знаю, как так вышло…

— Это ничего, — воодушевленная победой, Сора не обратила внимания на оплошность Маи. — Вот, возьми.

Она протянула ей последний обломок, объяснив, что камень должен беречь Маи от зла. Женщина выслушала с любопытством, но брать отказалась, сказав:

— Я не приму, госпожа. Это очень щедро с вашей стороны, а с моей будет подло не показать вам это.

Она потянула за шнурок, виднеющийся в разрезе кимоно, и наружу выглянул крохотный зеленый камешек.

Нефрит.

Он не шел ни в какое сравнение с теми крупными обломками, что Сора раздала служанкам, но все же это был, пусть и маленький, но нефрит.

— Передавался по наследству в моей семье, — пояснила Маи. — Так что оберег мне не нужен.

Сора выдохнула, сбросив с плеч груз подозрений.

— Отлично.

Она собиралась уйти, но Маи остановила ее вопросом:

— Так дело в нем? В этом камне?

— Не знаю точно, — не стала лгать Сора. — Но я уверена, что каким-то образом нефрит бережет владельца.

— Если бы… Если бы у Мирай был такой камень, она бы осталась жива?

В глазах женщины плескалось столько вины, что Сора тонула в ней.

— Мне это неизвестно, — отведя взгляд, ответила она.

— Вы знаете, — сказала Маи. — Это украшение моей матери. Оно передавалось из поколения в поколение каждой старшей дочери. У меня нет детей, а у моей сестры были. Я должна была отдать камень Мирай, но все тянула… Привыкла с ним, сроднилась. Это единственное, что осталось от матери.

Сора не хотела слушать, но не могла заставить себя уйти. Чужая боль и чувство необъятной вины давили на нее. Она задыхалась.

— Я была так эгоистична. Что, если Мирай выжила бы, будь оно у нее…

Вопрос остался без ответа, повиснув в воздухе и сделав его тяжелым, удушливым.

— Не кори себя, — тихо произнесла Сора. — Неведомо, как бы все было. Может, такова ее судьба.

Говоря эти гадкие, лживые слова — она знала, что они являлись неправдой — Сора почувствовала себя еще хуже. Маи промолчала — сгорбившись, она закрыла лицо руками, словно хотела отгородиться от всего на свете.

Оставив ее наедине со скорбью, Сора бесшумно вышла.

До вечера она трудилась наравне со служанками. То ли это обереги подействовали на них, то ли они безоговорочно поверили своей госпоже — но смех и болтовня не утихали ни на минуту. Аюми ворчала, иногда одергивая девушек, но Сора молчала. Ни одного замечания не сорвалось с ее губ.

Смешки, перешептывания, шаги были тем, чего ей так не хватало в мертвом, пустом поместье. Безобидные и обыденные звуки смогли вдохнуть в него жизнь, немного разогнав пугающую тишину, вводившую в уныние. Но сам дом протестовал — когда на сад опустились сумерки, Сора отпустила девушек отдохнуть, а сама расположилась на энгаве.

Было тихо. Настолько, что это отсутствие шорохов и скрипов казалось краткой передышкой перед началом чего-то ужасного.

И когда в ушах зазвенело от пронзительной тишины, Сора услышала их. Голоса. Они звали, повторяя ее имя. С каждым разом оно звучало все громче и громче, пока не превратилось в крик.

Сора зажмурилась, плотно прижала ладони к ушам, замотала головой, желая избавиться от диких воплей.

Не помогло.

— Госпожа, — Аюми удалось докричаться до нее с третьего раза. — Госпожа!

— Да?

Сора с трудом уловила возглас служанки.

— Что такое, Аюми?

— Нагреть воду для купания?

— Нет. Нет, я лягу, — отказалась Сора.

Тяжело поднявшись — все тело налилось слабостью, стало дрожащим, как листья на ветру, — она вернулась в покои, плотно закрыв сёдзи за собой. Голоса продолжили терзать ее всю ночь, и лишь на рассвете Сора смогла сомкнуть глаза.

Следующий день был похож на предыдущий — они убирались в поместье, смахивая паутину, которая непостижимым образом вновь появлялась на тех же местах. Служанки, приободренные ночью, которая прошла спокойно, негромко переговаривались между собой.

— Клянусь, госпожа, вчера я убирала в этом углу и тщательно вычистила все, — вдруг вскрикнула Аи. — Как же так могло получиться?

— Продолжайте работать, — приказала Сора.

Ее голова раскалывалась на части от недосыпа. Выйдя в сад, чтобы отдохнуть, она присела на ступеньку энгавы и с тоской уставилась на камелии. Сомнения тут же накинулись на нее, как стая оголодавших зверей.

Что, если все бесполезно? Не обрекла ли она девушек на бессмысленный, изматывающий труд?

«Бороться надо с причиной, а не следствием», — произнес умудренный голос Айко. Казалось, кормилица стояла где-то рядом.

Сора подавила желание уронить голову на руки и заплакать. Как бы ей хотелось, чтобы Айко сейчас была рядом! Она бы смогла и утешить, и помочь не только словом, но делом. Кормилица так много знала обо всем… В том числе и о злобных, мстительных духах.

«Ты тоже знаешь о них все. Ведь ты внимательно слушала мои сказки», — по-доброму усмехнулась Айко.

Сора зажмурилась. Она что, сходит с ума, раз голос кормилицы мерещится ей? Или же это то, что живет в лесу, пытается обмануть, схитрить?

— Совсем поникли.

Сора резко открыла глаза. Акио стоял возле куста камелий, задумчиво глядя на белые соцветия, но слова его адресовались вовсе не бутонам.

— Со мной что-то происходит, — признала Сора.

Может, Акио и не был человеком, но не сделал ей ничего плохого. Она могла бы обвинить его в трусости и безволии, но не во зле.

— Я знаю, — он устремил на нее взгляд своих замутненных глаз. — Вы чувствуете силу хозяина.

— Хозяина? — упавшим голосом повторила Сора. — Ты говоришь про Райдена?

Акио не ответил, вместо этого сказав:

— Она так любила эти цветы. Вы ухаживаете за ними, — его фраза звучала как обвинение. — Притащили служанок в дом. На что вы надеетесь?

— На удачный исход, я полагаю, — сухо произнесла Сора. — Что мне еще остается? Сложить руки и ждать собственной смерти?

Акио невесело рассмеялся.

— Иногда смерть может быть благословением.

— Я слишком мало прожила, чтобы говорить так.

Он с любопытством оглядел ее.

— Вы боретесь, — заключил Акио. — Но даже не знаете, с чем именно. Эта сила, которую никому не победить.

— Я все же попытаюсь.

Сора встала.

— Если ты не хочешь помогать, тогда не мешай.

— Господин вернется завтра, — внезапно сказал старик.

— Райден?

— Да. Ваш… Муж, — помедлив, все же снизошел до объяснений Акио.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. Поверьте.

Сора покачала головой. Загадки, загадки… Как же она устала от них.

Старик бросил тоскливый взгляд на цветы и зашагал прочь, подволакивая ногу. Сора окликнула его:

— Постой!

Он повернулся, выжидающе приподняв бровь.

— Ты же… Не собираешься причинять мне вред? — сглотнув, уточнила она.

Пусть Акио и выглядел безобидным, он все же был… Чем-то иным. Теперь, после его признания, Сора видела это — старость, что опутала его тело, как паразиты захватывают свежие стебли.

Акио был слишком стар, чтобы ходить по земле.

— Нет, госпожа.

— Но ты не поможешь мне? — безнадежно уточнила Сора.

Он снова покачал головой. Его ответ был пропитан безысходностью, когда Акио ответил:

— Мне очень жаль, но я хочу наконец получить свободу.

— И что же является ключом к твоей свободе? Моя смерть?

Акио посмотрел ей в глаза, и Соре стало жутко от равнодушия, что заполонило тело старика.

— Не только ваша. Еще много, много людей умрет прежде, чем я лягу в могилу.

Он рассмеялся хриплым, каркающим звуком.

— И мы станем свободны.

Глава 13

Пусть слова Акио и казались бредом выжившего из ума старика, Сора решила прислушаться к ним. Она приказала служанкам готовиться встречать господина — несколько девушек отправилось на кухню, чтобы помочь Маи, другие же продолжили наводить порядок.

Они не смыкали глаз до вечера, носясь по поместью, как стайка беззаботных птичек, что перелетает с ветки на ветку — Сора понемногу узнавала каждую, трудясь с ними бок о бок. Поначалу те робели перед госпожой, но вскоре смущение уступило место любопытству.

Аи — самая бойкая из всех — спросила:

— Каково это — быть женой главы клана?

Сора спрятала горечь в улыбке. Клан… Клан ее отца был огромен: дальние родственники, слуги, жители деревень. Несмотря на то, что правила соблюдались неукоснительно, Сора все равно чувствовала себя частью большой семьи. Здесь же, под тенью горы Року, с ней оставалась только Аюми.

Клан Хаттори, несмотря на величие и славу, состоял из двух человек. Разве это можно называть кланом? Направляясь сюда, Сора не понимала, почему за прошедшие годы главы клана не озаботились наследниками — у каждого имелся всего один ребенок. Тот же вопрос мучил и императора — в итоге его терзания и привели к брачному союзу между Моримото и Хаттори.

Но сейчас она понимала. О, как прекрасно она понимала, почему представители клана Хаттори не хотели иметь много детей. Возможно, если бы не пристальное внимание к их роду, он бы вообще угас. Потому что жить в поместье — все равно что быть замурованным в склепе. Если Райден еще имел возможность вырваться на свободу, то она, Сора, как и предыдущие хозяйки, обречена быть запертой до конца своих дней.

— Это… Накладывает большую ответственность, — уклончиво ответила она.

Девушки переглянулись и рассмеялись.

— Но господин так красив и учтив, — заметила Аи. — Вам повезло.

Улыбка застыла на лице Соры, превратив лицо в маску.

Повезло?..

— И ему повезло, — продолжила Аи. — Вы такая красавица, госпожа. И очень добрая.

Девушки согласно закивали, с восхищением глядя на нее. Сору затошнило. Что они сказали бы, если бы знали, какой опасности она их подвергла?

Нефрит, который был теперь у каждой из служанок, помогал. Но что было бы, если бы она ошиблась? Если бы камень не сработал как оберег?

— Я подышу немного воздухом, — пробормотала Сора, не в силах больше выносить эти взгляды.

Девушки, переключившись на другую тему, не заметили, как она побледнела и тихо вышла в сад, где встретила Аюми, запропастившуюся куда-то с самого утра.

— Госпожа, — она поклонилась.

— Я тебя искала. Где ты была?

— В пристройке для слуг. Подумала, не мешает и там немного прибраться, ведь господин приедет вместе со своими воинами.

Сора с досадой вздохнула. Она и забыла про воинов, что сопровождали Райдена всюду. На свадьбе они стояли дальше всех, а Сора, измученная волнением, не осмеливалась поднять голову, чтобы рассматривать всех гостей. После она не видела никого из них — словно люди мужа были призраками.

— Молодец, Аюми. Попозже я попрошу Аи помочь тебе.

Лицо служанки скривилось.

— Я уже со всем разобралась, госпожа. Помощь не требуется, — заверила Аюми. — Вы можете сходить сами и удостовериться, если не верите моим словам.

— Что ты такое говоришь, — с удивлением перебила ее Сора. — Конечно, я верю тебе.

Она дотронулась до бутона камелии — вчерашний букет утром опять оказался завядшим. Если так пойдет и дальше, цветов не хватит…

«Неважно», — Сора стиснула зубы. — «Я нарву полевых цветов. Буду бороться, пока хватит сил».

Но силы предательски истощались. К вечеру, когда голоса вновь зашумели в ее голове, Сора была выжата — она едва стояла на ногах, мечтая поскорее прилечь. С непривычки все тело болело, словно ее нещадно избивали накануне. При помощи Аюми она добралась до фурако, где долго лежала в горячей воде, чувствуя, как ноет каждая косточка, а после с наслаждением вытянулась на футоне.

Аюми оставила гореть пару свечей и легла рядом — последние ночи она проводила в покоях госпожи. Некоторое время царила тишина, нарушаемая лишь скрипом половиц и вкрадчивым шепотом, доносящимся из леса, а затем Сора услышала новый звук. Тихий-тихий, ненавязчивый настолько, что его можно было принять за естественный шум старого дома…

Но Сора, привыкшая вслушиваться в каждый шорох, сразу распознала в звуке что-то новое.

Стук.

Кто-то стучал в тонкую перегородку сёдзи. В свете луны ветви бросали причудливые тени на просвечивающую бумагу, создавая хитросплетение линий, среди которого сразу бросалась в глаза уродливая массивная фигура.

Сора затаила дыхание. Страх отнял у нее голос, сковал тело. Она не могла пошевелиться, молча наблюдая, как силуэт поднял руку и провел когтем по створке. Сделанная из бумаги васи, тонкая перегородка затрещала под нажимом — хватило бы малейшего усилия, чтобы прорвать ее и ворваться внутрь.

Сора была абсолютно беззащитна. Но чудовище, стоявшее по ту сторону, медлило, наслаждаясь каждой минутой запредельного ужаса, что охватил Сору.

По ощущениям это продолжалось долгие часы, растянувшиеся в бесконечность. Голоса вопили в голове, хохоча и проклиная ее. Нечто, стоящее в саду, проводило когтями по хлипкой перегородке, дразня и мучая жертву. Казалось, это никогда не закончится. Обезумевшая, оглохшая и ослепшая от ужаса, Сора провалилась в глубокий обморок, который вскоре перешел в беспокойный сон.

Утром она чувствовала себя разбитой, подобно старой глиняной вазе, которая покрылась трещинами, но каким-то чудом еще держалась. Аюми, обычно с наслаждением занимавшаяся прической госпожи, наскоро причесала Сору и принесла праздничное кимоно — светло-сиреневое, повторяющее цвета клана Хаттори.

Помня, что сегодня должен вернуться Райден, Сора заставила себя сидеть смирно, пока служанка занималась волосами и завязывала пояс, хотя больше всего ей хотелось упасть навзничь и разбиться уже окончательно.

— Готово, госпожа, — Аюми, обычно щедрая на комплименты, в этот раз промолчала.

Сора не стала спрашивать — наверное, после ужасной ночи она выглядела отвратительно.

— Спасибо, Аюми. Посмотришь, как дела у Маи?

Сил подняться не было. Сора провела ладонью по лицу, будто пытаясь стереть следы усталости.

Поместье выпивало ее досуха. Выжимало до последней капли. Когда она все же посетила главную часть дома, камелии, собранные собственноручно, встретили ее иссохшими лепестками.

Несколько мгновений Сора смотрела на сухие цветы. Затем велела Аи выбросить их и направилась в сад за свежим букетом.

Все, что она делала, было бессмысленным. Но и сдаться она не могла.

В полдень дорогу, ведущая к поместью, заволокло пылью. Желто-серое облако появилось вдали, предвещая о появлении гостей. Первым его заметил Акио — он окрикнул одну из служанок, велев передать госпоже о прибытии господина.

Сора, которая в этот момент собиралась проверить пристройку, развернулась обратно и вышла во внутренний двор. Девушки выстроились позади нее — слышались шепотки и сдавленный девичий смех, рожденный смущением перед встречей с отрядом воинов. Нетрудно было догадаться, какие мысли бродили в головах прелестных незамужних служанок — в другое время Сору умилили бы надежды и мечты, но она едва стояла на ногах.

И все же она не позволила себе проявить слабость. Когда Райден въехал в ворота, распахнутые Акио, Сора встретила его с прямой спиной и гордо вздернутым подбородком, как и подобало хозяйке поместья.

За время, что они не виделись, ее белая кожа стала персиковой от солнца, на ладонях появились мозоли, но огонь — тот самый огонь, что заметил Райден при первой встрече — по-прежнему горел в серых глазах.

— Господин, — Сора склонилась в поклоне.

Служанки за ее спиной упали на колени, коснувшись лбами пола.

— Сора, — произнес Райден, не отрывая от нее взгляда.

Она выглядела измученной, усталой и очень красивой — хрупкая, тонкокостная, с черными, как крыло ворона, волосами. Хаттори приблизился к ней, не обращая внимания ни на воинов за спиной, ни на служанок, пытающихся скрыть смущение — перед его глазами стоял только ее образ.

— Как твое самочувствие? Все ли хорошо?

— Благодарю за заботу, господин, мне уже лучше, — Сора слегка покраснела от стыда.

Это ведь она должна была спрашивать его о самочувствии — Райден вернулся из мест сражений, где рисковал жизнью. От него пахло сырой водой, деревом и сталью, к которым примешивался тонкий, едва уловимый аромат соли.

Кровь.

Сора опустила глаза вниз. На рукаве мужа виднелось красное пятно.

— Тебе нужно отдохнуть, — Райден коснулся ее щеки костяшками. — У тебя бледный вид.

— Да, господин. Но сначала давайте отобедаем в честь вашего возвращения. У нас уже все готово.

— У нас? — поднял бровь Райден.

Сора чуть отодвинулась вправо, давая ему рассмотреть служанок.

— Я пригласила девушек из деревни в помощь. Надеюсь, вы не против.

Глаза Райдена прищурились, что говорило о гневе, уголок губ дернулся. Он отчеканил:

— Вижу, ты не оставляешь своих попыток.

Сора слегка пожала плечами.

— Я делаю то, что должна.

Ее смиренный ответ еще больше разозлил его. Рука опустилась, оставив вместо себя прикосновение прохладного горного ветра.

— Хорошо, — бесстрастно отозвался Райден. — Поговорим об этом после обеда.

Он направился в дом. Остальные, будто этого и ждали, тоже заторопились — служанки отмерли, раздалось ржание коней, недовольное, но радостное бурчание Акио…

Сора наконец посмотрела на отряд своего мужа. Крик ужаса застрял у нее в горле.

Мертвые.

Они все были мертвыми.

Глава 14

Патина времени на чужих, изъеденных старостью лицах, было видна невооруженным взглядом. Внешне воины выглядели как обычные люди — широкоплечие, высокие, в гладких блестящих доспехах, но присмотревшись, можно было заметить неживые глаза и каменные, словно окоченевшие движения.

Сора попятилась, закрыв рот рукой, чтобы крик не сорвался с губ. Оглянулась — служанки хихикали, бросая красноречивые взгляды в сторону воинов. Никто, кроме нее, ничего не заподозрил.

Она отыскала глазами Акио, который возился с лошадьми. Его понимающий, усмехающийся взгляд подтвердил догадку — с отрядом Райдена было что-то не так. Их бездушные лица принадлежали погибшим людям, которые давно покинули этот мир, оставив ходящую по земле оболочку.

— Госпожа, — Аи приблизилась к ней. — Не изволите ли пойти в дом и распорядиться насчет обеда?

Сора медленно, будто каждое движение причиняло боль, повернулась. Аи смотрела на нее смущенно, часто моргая ресницами — живая, веселая, полная чувств. За ее спиной мертвецы молча помогали Акио увести лошадей — никто из воинов до сих пор не вымолвил ни слова.

Это казалось невозможным: румяная Аи на фоне чудовищ, словно в одно время наступила и зима, и лето. Привычный порядок вещей нарушился и мир — знакомый, привычный мир — треснул на кусочки.

— Госпожа?

— Да. Можно подавать, — еле двигая губами, распорядилась Сора.

На негнущихся ногах она прошла в дом, который приветствовал хозяина: полы скрипели громче обычного, в стенах властвовали странные шорохи. Поместье чувствовало, что господин вернулся — посмотрев на вазу, Сора увидела, что камелии, поставленные в воду час назад, уже завяли, но еще не засохли.

Однако их конец былнеизбежен.

— Ты не теряла времени зря.

Тело сковал страх, глаза испуганно распахнулись. Плавно, будто позади стоял дикий зверь, Сора повернулась и тут же склонила голову.

— Я не привыкла праздно сидеть без дела, господин.

— Когда я уезжал, ты была больна. Тебе следовало больше отдыхать и набираться сил.

Больна?.. Во рту стало горько.

Она не была больна — она умирала от яда.

— Благодарю за беспокойство, господин, но сейчас я чувствую себя хорошо.

И снова — ложь, разъедающая губы и язык. Ей не было хорошо. Ей было плохо.

Если бы не снующие вокруг служанки и запах еды, доносящийся из кухни, Сора вряд ли бы выстояла на ногах. Но тихие смешки, шелест кимоно и ритмичный звук воды напоминали, что она не одна.

Сора осмелилась поднять взгляд, опасаясь увидеть то же, что и во дворе — мертвое, искореженное временем лицо. Но лик супруга был тем же — красивым и холодным: глаза удивительного цвета ирисов, светлая, без малейшего изъяна кожа, капризный изгиб губ.

— До чего же ты упряма, — тихо сказал он. — Идем.

Сора последовала за ним. Расположившись на дзабутоне, она чинно сложила руки на коленях, дожидаясь, пока Аи принесет все необходимое. Обязанность прислуживать мужу во время трапезы являлась священной, однако Сора намеренно не стала отсылать служанку.

Любой другой счел бы это за оскорбление, но Райден, казалось, только обрадовался. Когда Аи расставила тарелки и ушла — Аюми с самого утра куда-то запропастилась, — они принялись молча есть.

Маи расстаралась на славу, приготовив множество блюд — аппетитных и заманчивых, — но Сора глотала пищу, не чувствуя вкуса. Время замедлилось, растянулось, как бывает перед лицом чего-то ужасного.

— Как прошло путешествие? — спросила Сора, когда молчание стало невыносимым.

— Не обошлось без трудностей, но все в порядке.

Райден помолчал и добавил:

— Мятежники больше не являются угрозой.

Сора опустила взгляд на собственные ладони. Она понимала, что означали эти слова, как и то, откуда взялась кровь на рукаве ее мужа.

— Император, должно быть, доволен.

— Безмерно, — последовал саркастичный ответ. — Спрашивай, Сора. Я же вижу, что тебя интересуют вовсе не внешние дела.

Она вскинула голову, не сдержавшись:

— Да! Меня гораздо больше интересует то, что происходит в этом проклятом поместье! Ты не поверил мне, когда я рассказала о нападении в фурако. Поднял на смех, выставил сумасшедшей. Затем, когда Кейко пыталась убить меня, ты сделал вид, будто это случайность, роковая ошибка! Ты все знал, Райден, с самого начала! Ты знал, что мне угрожает опасность!

Сора резко поднялась, не в силах сдержать эмоции. Ее руки дрожали, но на сей раз не от испуга, а от гнева.

— Что скажет мой отец, когда узнает? — бросила она. — Как ты объяснишь клану Моримото мою гибель? Зачем тебе это нужно, Райден?

По лицу Хаттори невозможно было что-либо прочесть. С каждым словом оно становилось все более закрытым и отстраненным. Когда у нее не осталось больше яда для фраз, Сора вымученно опустилась обратно на подушки и взялась за пиалу.

— Ты умрешь не скоро.

Горьковатый чай встал поперек горла. Сора закашлялась, в недоумении вытаращив глаза.

— Не… Скоро?

— Нет.

Лицо Райдена было бесстрастным. Ни тени жалости.

— Пройдут годы перед тем, как твои жизненные силы истощатся полностью.

— Кумико умерла за пару лет, — возразила Сора.

Он обманывал ее. Она чувствовала себя так плохо, что уже не помнила, каково это — ощущать бодрость и легкость в теле. Каждое движение давалось с трудом.

— С ней все было иначе.

— В чем разница? Мне нужны ответы, Райден!

— Ты не спрашиваешь, а кричишь, — он отвел взгляд, рассматривая вымытые стены.

— Хорошо, — Сора попыталась успокоиться. — Я задам тебе вопросы. Обещаешь ли ты честно ответить на них?

— Постараюсь.

«Лучше, чем ничего», — подумалось ей.

Велика вероятность, что он просто солжет, но даже во лжи можно отыскать крупицу правды. Собравшись с духом, она спросила:

— Почему я чувствую себя так ужасно? Что со мной? Последствия отравления?

— Нет. Поместье вытягивает из тебя силы.

— Дом? — не поверила Сора. — Эти стены…

Она обвела пространство рукой, показывая на все, что находилось вокруг.

— Полы, потолок, сад — они забирают мои силы?

— Как ты уже сказала, это место проклято. Отравлено, если хочешь знать, — губы Райдена дрогнули. — Как огонь уничтожает все, до чего дотронется, так и поместье забирает твои силы.

— Зачем оно это делает?

— Чтобы жить.

— Жить? Оно… Питается мной? — вскрикнула Сора. — Я что-то вроде угощения?

Райден кивнул.

— Это долгий процесс. Потихоньку вытягивая твои силы, тьма, живущая здесь, поддерживает себя.

— Почему только из меня?

— Ты носишь фамилию Хаттори и принадлежишь этому месту.

— Аюми угрожает опасность? Она в безопасности? — затаив дыхание, спросила Сора. Она вдруг вспомнила, что не дала служанке нефрит.

Как же она могла позабыть про свою верную Аюми!

— Никто не может быть в безопасности здесь кроме тех, кто служит тьме.

Сора вскинула подбородок.

— Ты ей служишь.

— Да, — не стал отпираться Райден.

— Или ты и есть тьма?

Ее взгляд наполнился отвращением.

— Скажи мне, Райден, почему? Зачем ты делаешь это?

— Это мой долг.

— Долг? Перед кем? — Сора разразилась безумным смехом. — Перед тьмой?

Райден поднялся.

— Достаточно вопросов на сегодня. Ты не в себе.

— Из-за тебя и твоего дома! — крикнула Сора, тоже вставая на ноги. — Не уходи. Я задам еще один вопрос. Как мне уехать отсюда?

— Никак.

— Ты хочешь моей смерти?

Она сжимала и разжимала кулаки, пока ждала ответ. Не может же быть… Он же заботился о ней, когда она отравилась.

— Нет. Но смерть всегда неизбежна, — в глазах Райдена мелькнуло сожаление. — Я лишь постараюсь оттянуть ее приход.

— Оттянуть? — она язвительно улыбнулась. — Будешь вытаскивать меня из лап смерти, если твоя служанка еще раз решит отравить меня?

— Кейко не должна была этого делать. Она уже наказана.

— Кто она?

Райден смерил ее недовольным взглядом.

— Если ты читала записи Кумико, то должна знать, кем является Кейко.

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, было ли что-то про Кейко, что могло раскрыть ее истинную сущность. Сора читала дневник бегло, между строк, вчитываясь только в те моменты, что были ей интересны. Кейко упоминалась много раз — она приносила еду и ухаживала за Кумико, но какой-либо тесной связи между женщинами не было.

— Не понимаю...

— Киджо, — Райден решил смилостивиться над ней. — Кейко — киджо.

Голубоватая кожа, красные глаза... Рога.

Сора похолодела, вспомнив, каким ужасом были объяты строчки из дневника Кумико, когда та живописала встречу с ведьмой. И с этим... Этим существом Сора жила все время?..

— Почему...

Она отказывалась в это верить. Отступила на шаг, прижав ладонь ко рту.

— Почему, Райден?..

Его глаза ничего не выражали. Он казался холодным, как камень, и таким же мертвым.

— Неужели тебе совсем меня не жаль? — голос Соры дрогнул.

На мгновение — краткий миг, такой короткий, что она могла бы принять это за фантазию — его лицо омрачилось болью. Искренней, неподдельной — словно бы она смогла заглянуть в глубины его души и увидеть там выжженную, сухую землю и скорбящее небо.

— Спасибо за еду. Было вкусно.

Обойдя ее, Райден покинул комнату.

Сора невидящим взглядом обвела котацу, задержалась на стенах. Ей казалось, что она слышит тихий, ехидный смех, доносящийся из-под пола, вырывающийся из половиц, балок и потолка — поместье смеялось над ней, упиваясь беспомощностью.

Хрупкая, глупая, трусливая... Сора прикрыла веки. Что она могла против тех, кого боялись даже опытные воины? Что ей остается? Смириться? Ждать своего конца?..

В коридорах было тихо и пусто. Девушки, взволнованные прибытием воинов, разбрелись кто куда: Сора не встретила никого, чему была рада — слишком потрясенное выражение лица у нее было, слишком много было страха внутри. Руки дрожали; стиснув ладони в кулаки, она быстро миновала пустые помещения, направляясь в покои — следовало отыскать Аюми и позаботиться о ее безопасности.

Аюми нашлась в саду — служанка задумчиво рассматривала цветущие камелии, скользя взглядом по пышным бутонам. Ее губы безмолвно шевелились — Соре показалось, что Аюми пересчитывала цветки, но зачем?..

— Аюми!

— Госпожа, — служанка учтиво склонила голову.

— У меня для тебя кое-что есть, — Сора вышла на энгаву. — Подойди.

Аюми покорно приблизилась, застыла, не поднимая головы.

— Вот, — Сора протянула ей камень, который не понадобился Маи. — Возьми и не расставайся с ним.

— Госпожа, как же я могу взять, ведь это...

— Возьми, — настойчиво повторила Сора.

Она сама схватила руку служанки и силой всунула камень, заставив сжать пальцы. Личико Аюми исказилось — испугавшись, что причинила ей боль своей хваткой, Сора поспешно отдернула ладонь.

— Прости. Но ты должна носить этот оберег день и ночь, Аюми. В поместье, — она заколебалась. — В поместье происходит что-то злое. Духи бродят здесь наравне с живыми, проклятые создания поджидают вокруг. Обещай, что будешь осторожна.

— Конечно, госпожа, — Аюми подняла на нее глаза. — Не беспокойтесь за меня.

— Почему ты не попросила камень, когда я раздавала нефриты девушкам? — вдруг спросила Сора. — Видела же, что каждой досталось по кристаллу. Неужели ты подумала, что я не дорожу тобой?

— Нет, конечно, нет, госпожа. Просто я...

Аюми беспомощно захлопала ресницами.

— Просто мне не хватало смелости, — закончила она, понурившись. — У вас и без меня забот хватает.

— Больше так не делай. И не смей так думать, — Сора укоризненно вздохнула. — Мы приехали сюда вместе, Аюми, и я отвечаю за тебя. Ты единственный близкий мне человек здесь.

Она дотронулась до лица служанки, мягко погладив щеку. Кожа Аюми была холодной, как лед, гладкой, как отполированный камень.

— Ты замерзла. Иди в дом, — распорядилась Сора.

— А вы?

— Я немного подышу воздухом.

Аюми покорно ускользнула в тень стен, оставив госпожу в одиночестве. Помедлив, Сора прикоснулась к запястью, обхваченному нефритовым браслетом. Если поместье полно призраков и духов, то, возможно, Кумико тоже была еще здесь.

Это было рискованным предположением, которое могло стоить ей жизни, но... Разве она уже не обречена? Годом раньше, годом позже — Сора не видела разницы. Умирать, будучи привязанной к поместью, которое как изголодавшееся животное будет пить ее соки... Она передернула плечами, стараясь сбросить с себя ощущение липкого ужаса.

Если Кумико еще здесь, Сора сможет увидеть ее. И тогда узнает самые темные тайны и секреты поместья. Пальцы, наглаживающие прохладный камень, сжались вокруг застежки, рывком сдернули украшение.

Нет смысла выжидать — нужно брать и делать.

Едва браслет спал с руки, Сора опасливо огляделась. Внешне сад не изменился: те же деревья, покачивающие густыми кронами, переплетения веток, точно рук, кусты с яркими бутонами... Но тени сгустились, подчеркивая каждый лист, цвета потемнели, сделались насыщеннее. Откуда-то извне пришло ощущение опасности — каждый волосок на теле Соры встал дыбом, сигнализируя об угрозе.

Она стояла, не двигаясь, с осторожностью вглядываясь в самые укромные места. Ожидала, что оттуда вот-вот выползут уродливые злобные твари, жаждущие ее плоти и крови. Но ничего не происходило — сад оставался пуст, а напряжение и страх в теле росли, ширясь и тесня реберную клетку.

На ум пришла мысль, что стоило бы пройтись, но... Сора взглянула на куст камелий. Где еще мог обитать дух Кумико, если не возле обожаемых ею цветов? Она дотронулась до лепестков, погладила пальцем, остро ощущая их хрупкость и недолговечность.

Сзади послышался шорох. Сора резко обернулась. Ее взгляд лихорадочно заметался по саду, выискивая угрозу, но натыкался лишь на густорастущую зелень.

Ничего.

Никого.

Сора вздохнула, признавая свое поражение. Возможно, она ошиблась, посчитав, что Кумико еще здесь. Вдруг ее душе удалось освободиться? Тогда ответы стоит искать у кого-то другого.

Хаттори собиралась надеть браслет обратно, но остановилась — еще один звук раздался в дальней части сада. Любопытство взяло верх над страхом — сделав несколько шагов, Сора тихо позвала:

— Кто там? Покажись.

Тонкая, бестелесная фигурка вынырнула из-за кустов. Длинное светлое кимоно, сияющее в закатных лучах солнца, темные волосы и умиротворенный лик — Сора не знала, как выглядела Кумико, поэтому спросила:

— Кумико?

Призрак помедлил, рассматривая ее, а затем — плавное, еле заметное движение подбородка. В душе Соры разлилась радость, ужас сменился ликованием.

Она здесь!

Не помня себя, Сора торопливо шагнула вперед, намереваясь расспросить прежнюю хозяйку поместья, но внезапная боль, вспыхнувшая в правом плече, заставила ее вскрикнуть и остановиться. Кожу словно проткнули иглы — инстинктивно схватившись за место, где плоть горела и пульсировала, Сора наткнулась на что-то... Холодное, скользкое, отвратительно липкое.

— Глупая девочка, — прошипел кто-то над ее ухом.

Сора дернулась — но безуспешно: держали ее крепко. И тут, будто по команде, из теней начали появляться они — порождения тьмы и злобы, самые мерзкие твари, чье существование ставило под сомнение красоту мира. Казалось, там, где цвели удивительной красоты камелии, не могло существовать такое. Но, видя искаженные уродливые рожи, желтоватые клыки, безумные формы, которые не мог принять живой организм, Сора оцепенела.

— Сама... Пришла...

Боль в плече стала невыносимой. Ноздрей коснулось зловонное дыхание, в котором смешивался аромат гниющей плоти, крови, грязи. Крик, что появился где-то в центре живота, вырвался наружу.

Сора завопила, что было мочи, рванула вперед, едва не теряя сознание от боли — когти существа прорвали кожу. Споткнувшись, она упала на землю, выронив браслет — он откатился куда-то, сверкнул и затерялся в траве.

— Пахнешь... Вкусно...

Шипящий голос преследовал ее, будто находился внутри головы. Сора задрожала — это конец. Оставалось только ждать смерти и молиться, чтобы она не была чересчур болезненной...

Холодный язык скользнул по ее щеке, будто пробуя на вкус. От ужаса Сору затошнило.

— Давно... Не было свежего...

Смрад стал гуще — существо разинуло пасть, намереваясь впиться в беззащитную добычу. Горячие крупные слезы заструились по лицу Соры. Она впилась пальцами в землю, приникла, желая провалиться сквозь нее.

Миг — ужасающе долгий, страшный миг ожидания смерти сменился яростным воплем. Существо отпрянуло от жертвы, завизжало — у Соры заложило уши. Вокруг царил хаос: раздались стенания духов, деревья затрещали, угрожающе размахивая ветвями, демоны корчились в агонии.

Открыв глаза, Сора не поверила им.

Не могла.

Но Райден, стоящий на энгаве, не был призраком. Он был настоящим — смотрел с яростью на тварей, которые выли, раскачиваясь из стороны в сторону, не зная, куда себя деть. Правая рука мужа была вытянута вперед — словно повинуясь его воле, проклятые создания опустились на колени. Или же их просто сшибло, заставив распластаться на земле.

— Все, — голос Райдена был подобен грому. — Все прочь.

Один за другим, не прекращая стенать, твари принялись отползать, забиваясь в укромные места и растворяясь в тени. Существо, что пыталось сожрать Сору, бросило на нее полный ненависти взгляд маленьких желтых глаз, и тоже скрылось, проворно передвигаясь на четырех конечностях.

Когда сад опустел, Райден торопливо спустился вниз и бросился к Соре. Помог встать, обхватив за талию — ее тело казалось тонким и невесомым в его руках, но дрожь била Сору так сильно, что ему пришлось прижать ее к себе.

— Ты цела?

— Мое плечо, — выдавила Сора.

Боль стала невыносимой. В глазах Райдена мелькнуло беспокойство — подняв Сору на руки, он понес ее в дом, где опустил на футон и разорвал кимоно. Сора не протестовала — не было сил.

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — осмотрев кровоточащие царапины, вынес заключение Райден. — Я позабочусь об этом. Полежи смирно.

Хаттори встал, чтобы принести воду, но Сора вцепилась в его рукав.

— Не уходи.

Его лицо смягчилось.

— Я здесь, Сора. Я не уйду, — он погладил ее по спутанным волосам.

— Мой браслет... В саду. Ты должен найти...

— Найду, — пообещал Райден. — Со мной рядом ты в безопасности. Не тревожься ни о чем.

Она поверила ему. Подавив страх, боль, сомнения — поверила. Кивнула, закрыв глаза и проваливаясь в зыбкий омут между сновидением и явью. Прохладная рука легла на ее лоб, убрала пряди с лица.

— Я позабочусь о тебе, маленький воин, — прошептал Райден, разглядывая ее. — Ты заслуживаешь смерти в бою, а не в постели.

Глава 15

Очнувшись, Сора первым делом ощупала руку — проверила, на месте ли браслет. Широкий обруч, инкрустированный камнями, послушно обхватывал тонкое запястье. Облегчение, затопившее душу, быстро сменилось тупой болью в туго перебинтованном плече. Осторожно потрогав плотную повязку, Сора приподнялась, села на футоне и оглядела помещение.

Пусто. Комната выглядела такой, какой она ее запомнила, разве что рядом появился маленький столик, на котором виднелась чаша с водой, чистая ткань и баночки, источающие странный, резковатый запах трав. Сквозь раздвинутые седзи показалась фигура Аюми — войдя, та обнаружила госпожу бодрствующей и поспешила поклониться.

— Госпожа...

— Сколько я спала? — спросила Сора охрипшим голосом.

Через бумажные створки, ведущие в сад, пробивались рыже-розовые лучи. День клонился к вечеру; однако тело ныло так, будто она проспала неделю.

— Сутки, госпожа. Хотите пить?

Аюми, приблизившись, поднесла чашу с водой. Сора мотнула головой, забрала пиалу из рук служанки.

— Я сама.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась Аюми, пока Сора с жадностью пила воду.

— Плечо болит, — пробормотала она, прислушиваясь к ощущениям.

Боль, что поселилась в теле, не шла ни в какое сравнение с той, что обожгла плоть, когда когти неведанного существа вонзились в нее. От одного только воспоминания Сору бросило в холодный пот — она даже предположить не могла, кем было то создание. Айко в рассказах никогда не упоминала ни о ком даже близко похожим на ту тварь.

— Я принесу вам чего-нибудь поесть, — Аюми поднялась. — И оповещу господина Хаттори о том, что вы пришли в себя.

— Не надо.

— Он распорядился немедленно докладывать ему обо всех изменениях, — потупилась служанка. — Будет недоволен, если я не расскажу.

— Хорошо, — Сора откинулась обратно. — Доложи.

Аюми ушла, двигаясь как-то скованно и тяжело — словно передвигаться ей было в тяжесть. Обратив внимание на странную походку служанки, Хаттори решила расспросить ее об этом, когда та вернется — но вместо Аюми в покои пришел Райден.

Увидев мужа, Сора опустила глаза, засмущавшись своего вида. С растрепанными волосами, в нижнем платье... Выглядела она наверняка больной и измученной. Осталось ли хоть что-то от ее красоты?

— Ты пришла в себя, — Райден присел рядом, аккуратно поставив поднос с едой на столик. — Тебе нужно поесть.

Аппетита не было, о чем Сора честно сказала.

— Знаю, — он кивнул. — Но подкрепиться следует. Съешь немного риса.

Он помог ей сесть, поставил чашу на колени. Сора медленно принялась жевать, рассчитывая отвлечь этим его внимание от еды.

— Что с моими ранами?

— Уже заживают. Царапины оказались неглубокими... Не смертельными.

Ее рука сама собой опустилась. Безжизненно уставившись в стену, Сора глухо произнесла:

— Если бы ты не пришел...

— Не думай об этом, — Райден внимательно посмотрел на нее. — Я же пришел. Ты совершила глупость, сняв браслет. Зачем?

— Хотела узнать больше о духах, населяющих поместье.

— И все? — в голосе супруга послышалась злость. — Ради этого рискнула жизнью?

— Ты не даешь мне ответов. Я решила поискать их в другом месте, — ответила Сора.

Райден прикрыл веки, сделал глубокий вдох, будто пытаясь сдержать ярость. Линия его челюсти напряглась, заходили желваки — против воли Сора залюбовалась этим зрелищем. Даже ярость не умаляла благородной красоты ее мужа.

— Я расскажу тебе то, что нужно, — наконец сказал он. — Но не больше. Не всякая правда несет благо. Иногда лучше чего-то не знать.

— Меня интересует только одно. Как мне выжить?

— Никак. Все люди смертны.

— Есть ли способ сбежать отсюда?

— Поместье не отпустит тебя, — покачал головой Райден. — Ты ведь чувствуешь его силу. Его... Голод.

Сора кивнула. Да, она чувствовала это — словно сотни невидимых глаз наблюдали за ней из стен.

— С чего все началось? — не удержалась она. — Как так вышло, что клан Хаттори опустился во тьму?

— Это давняя история. Все началось со смерти Рио, — сдержанно ответил Райден.

— Рио? Младшего брата главы, что победил в битве на горе Року? — удивилась Сора.

Она помнила, что глава клана тогда замкнулся в себе, отгородившись от остального мира. Поговаривали, что он сильно любил младшего брата и не смог смириться с его потерей.

— Да, — лицо Райдена потемнело. — Тогда... Смерть Рио навлекла проклятие на весь клан. Поместье превратилось в проклятое место, начало вытягивать силу из членов клана. Это привлекло других духов, превратив дом в обитель призраков и демонов.

— Почему жив ты? — Сора недоверчиво посмотрела на него.

То, что она видела... Райден не просил демонов уйти. Он им приказывал.

Они его боялись. Порождения худших кошмаров боялись ее мужа. И теперь Сора не знала, кого ей опасаться больше: их или его.

— Потому что я прямой потомок главы, — ответил Хаттори. — Кровь от крови.

— Неужели нет способа снять проклятие?

Она готова на что угодно. Если есть хоть какой-то способ... Она сожжет эти стены дотла, если понадобится.

Райден покачал головой.

— Нет. Его нет.

— Кто такой Акио? Он человек?

— Был им. Акио должен был умереть давно, но остался живым, потому что привязан к этому месту. Он нянчил еще основателя клана, — бесстрастно поведал Райден. — Ему очень много лет.

«У меня только один господин... Райден. Я его с пеленок помню», — пришли на ум слова, сказанные дребезжащим голосом. Сора решила, что он говорил об ее муже, в то время как Акио, должно быть, вспоминал основателя клана.

— Он мучается?

В глазах Райдена промелькнуло удивление.

— Почему тебя интересует это?

— Он жил, не зная покоя. И не может обрести его даже сейчас, — Сора моргнула, чтобы избавиться от вида печального старика на изнанке век. — Он любил Кумико...

— Я знаю, — слегка охрипшим голосом произнес Райден. — Я удивлен, что тебя волнуют чужие мучения, Сора. Ведь Акио враг для тебя. Да, ему нелегко. Он хочет покоя.

— И когда он обретет его? Покой, — уточнила Сора. — После моей смерти? Или спустя много лет? Сколько еще жертв заберет это место?

— Немного. Осталось немного, — туманно ответил Хаттори. — Я не могу сказать больше.

Сора не стала спорить. Очевидно, она была не в том положении, чтобы навязывать Райдену условия — в отличие от него, она находилась в проигрышной позиции. Но даже незначительная деталь может изменить все — обдумывая свой следующий ход, она отставила пиалу с рисом и улеглась обратно.

— Я хочу принять ванну. Можешь прислать ко мне Аюми?

— С купанием стоит повременить, пока раны не затянутся. Завтра, может быть, — добавил Райден, сжалившись над ней. — А пока отдыхай. Я вернусь позже.

Он ушел, оставив ее одну. Свернувшись калачиком, Сора укрылась покрывалом с головой, наплевав на правила, предписывающие спать на спине. Рана на плече ныла, напоминая о том, что все произошедшее в саду — реальность.

Она могла умереть. Приди Райден позже — ее плотью лакомилось бы то чудовище.

Сора содрогнулась, крепко зажмурилась, изгоняя из памяти ужасные картины. Поспать — вот что ей нужно. Айко всегда говорила, что сон лечит любые болезни, и не раз доказывала, что ее слова верны. Сора решила прислушаться к изречениям мудрой кормилицы — она продремала до самого вечера, изредка просыпаясь, чтобы выпить воды.

Райден, как и обещал, вернулся. Проник в комнату вместе с сумерками, что накрыли сад бархатным пологом беззвездной ночи. Сора, проснувшаяся от шума, встревоженно выглянула из-под покрывала — увидев супруга, с облегчением вздохнула.

— Спи, — приказал он, усевшись на дзабутон.

Его взгляд был устремлен в сторону сада, глядя на цветущие камелии с печалью.

— А ты?

— Буду охранять твой сон.

Поворочавшись, Сора вновь погрузилась в полузабытье. Голоса, взывающие к ней несколько ночей подряд, сегодня молчали — должно быть, спасение крылось в присутствии Райдена. Умом понимая, что супруг — нехороший человек, раз молчал о том, что творилось в поместье, Сора все же тянулась к нему сердцем. Ведь он спас ей жизнь — несколько раз. И обрек на мучительное существование...

Устав бороться с собственными мыслями, она заснула. Когда первые лучи солнца мазнули по верхушкам, Райден тихо поднялся и ушел — Сора слышала его шаги, удаляющиеся по коридору. Тогда она решилась открыть глаза.

При скудном свете утреннего солнца, с трудом пробивающегося через свинцовые тучи, покои выглядели безопасно и почти приятно. Рука не болела — разве что при резких движениях ощущался дискомфорт. Поднявшись, Сора умылась, сама причесала волосы и, накинув хаори, отправилась искать Аюми.

Служанка нашлась на кухне — деловито давая указания Маи, она стояла спиной к госпоже. Путь дался Соре нелегко — она чувствовала слабость и головокружение. Чтобы не упасть, оперлась о стену, морщась от властных, повелительных ноток в голосе Аюми.

Поймав испуганный взгляд кухарки, служанка обернулась и тут же потупила взор.

— Госпожа?

— Распорядись насчет фурако. Как идут дела?

— Все прекрасно, госпожа. Девушки уже принялись за работу, — отчиталась Аюми. — Принести вам завтрак?

— Да, — Сора почувствовала, как сжался желудок. — Я поем в покоях.

Возвращаясь к себе, она вспомнила, что хотела поинтересоваться у Аюми насчет ее странной скованности позавчера, но возвращаться не рискнула. На ослабевших ногах добравшись до своих комнат, Сора устроилась на энгаве, подставив лицо утреннему ветерку.

«Аюми сильно изменилась», — рассеянно подумала Сора. — «Раньше она бы не отошла от моей кровати, обливаясь слезами, а сейчас взвалила на себя мои обязанности. Действительно повзрослела».

Ей, как госпоже, было приятно видеть Аюми рассудительной и собранной. Но вместе с тем Сора скучала по девушке, что тайком делилась с ней мечтами о жизни в столице — прежняя Аюми была бы рядом, не отходя от Соры ни на шаг.

— Ваш завтрак, госпожа, — Аюми, расставив блюда, низко поклонилась.

— Не уходи, — попросила Сора. — Раздели еду со мной. Ты много принесла.

— Простите, госпожа, — Аюми еще раз поклонилась. — Но господин Хаттори изъявил желание присоединиться к вам.

— Райден? — бровь Соры дернулась. — Позавтракать со мной?

— Да.

— Хорошо, — растерянно кивнула Сора, гадая, в чем кроются причины такого желания.

Она терпеливо дождалась мужа, не притронувшись к еде. Когда Райден вошел, ее поза была смиренной, а в глазах царило спокойствие.

— Вижу, тебе уже лучше, — сказал он, усаживаясь напротив.

— Да, — откликнулась она. — Мне бы хотелось выразить благодарность за твою заботу, Райден.

— Пустое, — он разлил чай вопреки традициям. — Я уже говорил: я не желаю твоей смерти.

«Ты спасаешь меня от дождя, чтобы бросить в море», — подумалось ей. Но вслух Сора сказала иное:

— Спасибо. Я была резка в своих высказываниях. Прошу простить меня.

— Тебя можно понять, — глаза Райдена мерцали, — ты столкнулась с тем, чего, как думала, даже не существует. Не всякий мужчина с достоинством бы вынес твое бремя.

— А как справляешься ты? — Сора, зардевшись от похвалы, отпила чай. — Ты с детства знал, что поместье проклято?

— Нет. Узнал позже, — уклончиво ответил Хаттори.

— Тебе рассказали родители?

— Нет, — чуть резче произнес он. — Мне пришлось узнать самому.

Сора с жалостью взглянула на мужа.

— Как они погибли?

— Мама пропала в лесу, отец погиб в сражении, — помолчав, ответил Райден. — Это было слишком неожиданно... Но я не был один.

Решив, что он имеет в виду Акио, Сора кивнула:

— Рядом с близкими людьми легче перенести утрату. Моя мама умерла, когда я была еще ребенком. Болезнь унесла ее в могилу. Я бы многое отдала, чтобы...

Она осеклась, но вскоре продолжила:

— Отец так и не женился, не смог смириться с потерей. Меня воспитывала Айко — моя кормилица.

— Мне очень жаль, Сора, — в голосе Райдена послышалась теплота. — Мы похожи.

— В чем-то — да, — согласилась она.

«Только я не вожусь с проклятыми».

— Если бы у тебя была возможность вернуть ее, ты бы решилась? — вдруг спросил Хаттори.

Сора замерла.

— Маму?

— Да.

— Это невозможно.

— Но если бы, — настаивал Райден. — Если бы существовал путь, по которому она могла бы вернуться к тебе — ты бы сделала все возможное?

«Он говорит о духах?» — растерялась Сора, вспомнив бестелесную фигуру Кумико. — «О том, что я могла бы увидеть маму... Вновь?». Она тщательно обдумала ответ перед тем, как озвучить его:

— Если бы это не вредило другим и ей... Да.

— А если бы вредило?

— Скитаться по земле среди живых, не зная покоя, незавидная участь. Я бы не обрекла маму на такие страдания.

Райден с досадой поморщился.

— Тогда как ты можешь говорить, что многое отдала бы?

— Я бы отдала все, что у меня есть. Но я не могу отдать то, что мне не принадлежит. Не могу решать за других. Я не знаю, согласилась бы моя мама вечно бродить по земле среди духов. И не знаю, стала бы она вредить другим людям. Вот почему я не могу сказать «да».

— Разве твоя любовь к ней не важнее?

Сора покачала головой.

— Это эгоистично. Если любишь человека, ты думаешь о его чувствах, а не о своих. Если же зациклен на себе, то это не любовь.

Воцарилось молчание. Она видела, что ее ответ пришелся не по нраву мужу, но он не стал спорить или выказывать недовольство. Остаток трапезы прошел в молчании — покончив с едой, Райден встал. Сора тоже поспешно поднялась.

— Я был рад провести с тобой время. Кажется, мы впервые не ссорились, — насмешливо заметил он.

Его обычно безэмоциональное лицо раскрасилось яркими красками — уголок губ подрагивал в улыбке, глаза смеялись.

— Я тоже рада, — сдерживая улыбку, ответила Сора. — Надеюсь, мы сможем поладить, Райден. Я правда хочу этого.

Он шагнул к ней и осторожно провел костяшками пальцев по щеке. У Соры перехватило дыхание — опустив глаза в пол, она прикусила губу, не в силах сделать вдох.

— Мы поладим, — сказал он.

С его уст это звучало как клятва.

Глава 16

Следующие два дня прошли для Соры в блаженном неведении. Аюми отчитывалась о делах в поместье, говоря, что все по-прежнему, а Райден каждую ночь приходил в покои, чтобы остаться до утра — кто бы мог ему запретить, учитывая, что он являлся ее мужем.

Им приходилось разговаривать. Вынужденное молчание тяготило Сору — находясь с ним в замкнутом пространстве, она начинала говорить сама. Болтала о чем угодно: о том, как росла в доме отца, о его подарках взамен любви, о смешной и нелепой привычке давать всем имена.

— Всем? Даже сверчкам? — насмешливо уточнил Райден.

В лучах закатного солнца его волосы, распущенные по плечам, отливали золотом, несмотря на мглу, поселившуюся в них. Сора недовольно фыркнула, поправляя ворот кимоно.

— Даже деревьям и растениям.

— И, скажем, как бы ты назвала то дерево? — прищурился Райден.

Он указывал на самого дальнего и массивного жителя сада — эноки, раскинувшего ветви над зарослями диких кустов.

— Кодай, — ответила она, не задумываясь.

Райден сдвинул брови, присматриваясь к кряжистому стволу, а затем усмехнулся.

— Подходит. Забавная привычка, Сора.

— А ты? — решилась спросить она. — У тебя есть какое-то увлечение? Или, может, странная особенность.

— В бою я отсекаю правый мизинец противнику. Так слуги императора узнают точное количество убитых мной.

Сора моргнула. Воздух в комнате потяжелел после этих слов. Против воли она представила поле, где трава окроплена кровью, кучу мертвых тел, жужжащих насекомых...

— Это шутка, Сора.

Вздох облегчения вырвался у нее из груди.

— Я думала, ты...

Она замолчала. Райден улыбнулся.

— Мне нет нужды помечать убитых. Император и так знает, на что я способен.

— Это тяжело — отнимать жизнь?

— Первый раз — да. Но последующие...

Он отвернулся и, склонившись, сорвал невзрачный полевой цветок, который смог вырасти возле досок энгавы и остаться доселе незамеченным.

— Потом становится все легче и легче.

— Ты сейчас ничего уже не чувствуешь, да? — печально произнесла Сора. — Убиваешь с холодным сердцем?

— Иногда мне кажется, что мое сердце давно умерло, — Райден смял бутон. — Только ты смогла напомнить мне о том, что оно когда-то у меня было.

От признания потеплело в груди. Стремясь скрыть неловкость, Сора перевела разговор в другое русло, начав расспрашивать о деревнях и местных жителях. Когда речь зашла про Маи, она сказала:

— Бедная. Ее племянница погибла так внезапно.

— Нечего было отправляться на поиски перстней. Мирай следовало быть готовой ко всему, — резко ответил Райден.

— Перстни? — наивно осведомилась Сора. — Те, что были у Рио, младшего брата основателя?

— Да. Несколько колец, весьма дорогих. С изумрудом, яшмой, рубином и аметистом.

Догадка больно кольнула Сору в области сердца. Перстень, что она нашла, принадлежал мужчине. И камень в нем был... Фиолетовый.

Но если кольца Рио находятся в поместье, то почему местные верят, что они затеряны в лесу?..

— Мирай всего лишь хотела хорошей жизни, — спрятав горечь за легкомысленным тоном, сказала Сора.

«А мне хочется просто жить», — едва не выкрикнула она. Дни, проведенные в постели, восполнили запас сил — и присутствие Райдена, благодаря которому ее не мучили голоса, тоже помогло.

Но этого было недостаточно.

— У нее была хорошая жизнь, — отрезал муж. — Пусть Мирай не ходила в шелках, главное богатство оставалось с ней — Маи. Но она не ценила этого.

— Как бы там ни было, не будем говорить о ней плохо, — примирительно отозвалась Сора. — Спасибо, что проводишь со мной время. Аюми вечно занята хлопотами...

По правде, иной раз Соре казалось, будто верная служанка избегает встреч и бесед с ней. Притворяясь, что девушкам нужна ее помощь, Аюми ускользала, отделываясь отговорками — на вопрос о странном поведении она лишь пожала плечами, сообщив, что ведет себя как обычно.

Во взгляде Райдена мелькнула жалость.

— Поместье меняет людей в худшую сторону. Я удивлен, что не изменилась ты.

— Не такая уж я и хорошая, — пробормотала Сора, вспомнив, как забыла отдать Аюми нефрит.

— Ты умная, раз догадалась про обереги. Милосердная. Не пожалела собственных украшений, — Райден подпер щеку кулаком. — Упрямая, раз пытаешься бороться с судьбой. Мне повезло с женой.

«Но ты ни разу не показал этого», — молча сверлила его взглядом Сора.

Райден держался на расстоянии. И дело крылось вовсе не в физической близости, которую он также избегал — иногда с его уст соскальзывали фразы, лишенные фальши, но Хаттори тут же вновь становился холодным, как камень.

— Как я могу поступить иначе? Не в моих правилах просто сдаться. Айко учила меня другому.

— Ты часто ее упоминаешь, — заметил Хаттори.

— Она заменила мне мать. Жаль, что она...

Сора осеклась. Конец фразы вертелся на языке, но озвучить его было бы кощунством. Конечно, ей бы хотелось, чтобы Айко была рядом — ее мудрости бы хватило, чтобы помочь воспитаннице выбраться из ловушки, в которую та угодила. Но знать, что она обрекла Айко на мучительное существование...

Нет. Хорошо, что Айко осталась в безопасности. Соре и так хватало чувство вины, что пожирало ее ежедневно из-за Аюми.

— Жаль, что она не приехала? —мягко уточнил Райден.

— Нет. Мне не жаль.

Взгляд Соры похолодел.

— И ты знаешь, почему.

Он отвернулся. Когда Райден наконец заговорил, его голос был глухим, словно доносился откуда-то из-под земли:

— Прекрати расспрашивать меня.

— Но я не могу! Не могу не спрашивать, — с отчаянием воскликнула Сора. На глаза навернулись слезы. — Не могу перестать надеяться, что выберусь... Что не зачахну, как камелии...

... и как Кумико, чья жизнь угасла, как свеча.

— Скажи что-нибудь, — взмолилась Сора.

— Если бы я мог спасти тебя, я бы спас, — с тоской проговорил Райден. — Но я не могу.

— Ты не пытаешься. Проклятие, гиблое место... Наверняка есть способ избавиться от тьмы. Ты не хочешь пробовать, — обвинила она. — Если не желаешь сам, то хотя бы расскажи мне! Не утаивай правду.

— Правда окончательно лишит тебя надежды, а я этого не хочу, — отрезал Хаттори. — Не хочу видеть, как свет в твоих глазах померкнет. Забудь, Сора. Ты проживешь последние годы здесь и умрешь здесь. Это неизменно.

— Хорошо, — силы куда-то ушли, осталась лишь гнетущая, прожорливая пустота внутри. Ее руки бессильно опустились. — Я больше не буду говорить об этом.

Ее обещание оказалось лживым. Ночью, лежа без сна, Сора рассматривала уснувшего Райдена — он привалился к стене, не выдержав нескольких бессонных ночей подряд, и на его лице были видны следы болезненной усталости: тени под глазами, заострившиеся черты.

Тихонько встав, она приблизилась, любуясь его обликом. Осторожно коснулась ладонью — кожа гладкая и холодная, совершенная, как мрамор. Подчинившись странному порыву, она склонилась и дотронулась губами до его щеки.

Райден раскрыл глаза. В лунном свете они отливали жутковатым фиолетовым отблеском, точно взгляд существа из потустороннего мира. Сора замерла, не зная, как он отреагирует на ее выходку — разозлится или, наоборот, заледенеет, как озера зимой, — но Райден неожиданно притянул ее к себе.

Его губы нашли ее рот, с жадностью смяли верхнюю губу. Отчаянный, голодный поцелуй — оставаясь в его руках хрупкой птицей, Сора робко отвечала, запустив ладони в тяжелые, густые пряди мужа. С трудом оторвавшись от нее, Райден прохрипел:

— Возвращайся в постель.

В его глазах сиял страшный голод по человеческому теплу. Сора не двинулась, с нерешительностью глядя на него. Как бы ей хотелось продлить этот момент, остаться в нем, окруженной жарким пламенем чужих прикосновений...

— Иди, — повторил Райден.

— Не отталкивай меня, — попросила она еле слышно.

Он отвернул лицо, чтобы не видеть ее. Неуклюже поднявшись, Сора отправилась на свой футон, улеглась на место и закрыла глаза, которые запекло от жгучих слез. Минуты, сменившиеся часами бесконечных раздумий, вновь погрузили Райдена в сон — исподтишка поглядывая на него, Сора молча глотала обиду.

Разве она не достаточно хороша? Почему же он не может вынести ее ласки? Почему отталкивает, оставляя в одиночестве бороться с ужасами?..

Стиснув зубы, Сора приказала себе успокоиться. Она не может сдаться, не может бросить на произвол судьбы Аюми и всех жителей деревни. Пусть Райден отвергает ее, она теперь Хаттори.

Фамилия обязывала заботиться обо всех живых на этой земле. И мертвых.

Сора вновь поднялась. Бесшумно ступая, вышла на энгаву. Браслет на руке был теплым, когда она снимала его в надежде увидеть Кумико вновь. В прошлый раз она пришла, но не заговорила — может, скажет что-то в этот раз. Если Райден не дает ответов, Сора получит их в другом месте — неважно, как сильно ей придется рискнуть: она уже и так одной ногой в могиле.

Ночью сад темен и тих. С тревогой оглядевшись, Сора посмотрела на Райдена — он по-прежнему спал, но она знала: стоит только закричать, и он бросится на помощь. В том, что Хаттори сможет справиться с монстрами, она не сомневалась.

Мерцание чего-то белого привлекло ее внимание. Затаив дыхание, Сора ждала, пока бестелесная фигура Кумико выплывет из-за камелий. Босые ноги девушки не касались земли — она парила в воздухе, печально глядя на стоящую неподвижно Сору.

— Я Сора Хаттори, — тихонько прошептала она и поклонилась. — Рада снова увидеть тебя, госпожа Кумико.

— Не госпожа.

Ее голос был похож на слабый шелест ветра — настолько тихий, что Соре пришлось напрячь слух, чтобы услышать хоть что-то. Такой нежный и тоскливый, не громче вздоха.

— Ты госпожа, — добавила Кумико, пристально глядя на нее. — Теперь это твое бремя.

— Как мне спасти это место? — взмолилась Сора. — Скажи, прошу!

— Кровь Хаттори пропитана тьмой и злобой. Избавься от крови.

— Избавиться... От крови? — Сора сдвинула брови. — Что это значит? Райден... Дело в нем?

Губы Кумико тронула грустная улыбка.

— Он был тем, кто позвал тьму. С ним же она и уйдет.

— Не понимаю, — прошептала Сора. — Как Райден мог позвать тьму? Ты говоришь про основателя клана или про моего супруга?

— Разве это не одно и то же? — отозвалась Кумико.

— Наследники основателя расплачиваются за его грех? — предположила Сора. — У них одна кровь. Значит, все дело в крови?

— Ты ничего не поняла, Сора, хотя читала мои записи. Спасибо за камелии, — Кумико посмотрела на пышный куст. — Ты достойно борешься, но мало просто стоять под натиском ветра. Нужно дуть в ответ. Пока ты не предпримешь никаких действий, ничего не изменится.

— Что я должна сделать?

— Избавиться от крови, — повторила Кумико.

— Ты просишь... Убить моего мужа? — сама мысль об этом казалась невозможной. — Но Райден не виноват. Не с него все началось! Должен быть способ сохранить все жизни, включая его!

— Не с него? — глаза Кумико смеялись. — А с кого же? Ты невнимательно читала мой дневник.

— Я прочла несколько раз, — возразила Сора.

Разговор все больше запутывал ее, уводя дальше в дебри. Может, Кумико видит в Райдене своего почившего супруга, деда Райдена? Они наверняка похожи... Сора прикусила губу, замечая, как тени в углахсгустились.

— Райден должен умереть. Он заслужил смерти больше, чем кто-либо еще.

— У нас мало времени. Прошу, объясни, — попросила Сора отчаянно. — Я не понимаю. Он ведь твой внук!

— Ты говоришь, что читала мой дневник. Разве я хоть раз упоминала о ребенке?

Эта деталь, на которую Сора обратила внимание, тогда показалась ей малозначимой. В конце концов, Кумико сводили с ума голоса и кошмары, мучили странные вещи — ребенком могла заниматься другая женщина или отец. Или она могла просто не упоминать того, в ком текла кровь Хаттори. Или...

Или Сора настолько не хотела думать о страшной догадке, что предпочла обмануть себя ложью.

— У меня не было ребенка, — продолжила Кумико. — Не было и у той, кто считался матерью Райдена — Хитоми. У нас был только муж.

Глядя ей в глаза, Кумико отчетливо произнесла:

— Один на всех, включая тебя. Человек, которого ты зовешь супругом, не человек. И не внук основателя. Он и есть основатель клана Хаттори — великий и непобедимый Райден Хаттори, старший брат Рио Хаттори. Это он принес императору победу на горе Року. Он женился на мне и смотрел, как я умираю, а после смотрел, как умирала Хитоми. Теперь он смотрит на тебя.

Сора зажала рот рукой.

— Это неправда, — ее тело затряслось, — ты говоришь неправду!

— Духам незачем лгать, — отозвалась Кумико. — Райден не может умереть, потому что в его жилах течет тьма. Он добровольно впустил ее внутрь.

— Зачем?..

— Причина всему любовь, конечно же, — улыбка Кумико увяла, как цветок. — Любовь, которая...

— Сора!

Громкий крик мужа заставил ее подпрыгнуть на месте от испуга. Торопливо обернувшись, Сора увидела раскрывающиеся сёдзи и быстро надела браслет.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Райден. Его лицо было омрачено тревогой и подозрением.

— Вышла подышать свежим воздухом, — солгала она, украдкой бросая взгляд назад: Кумико уже не было. — Извини, мне не спалось.

— Нужно было разбудить меня, — его тон смягчился. — Идем внутрь, ты наверняка замерзла.

Он обнял ее за плечи и увел внутрь. Оказавшись в покоях, Сора отпрянула — мысль о том, чьи руки касались ее, казалась отвратительной.

Райден.

Основатель клана.

Воин, считающийся мертвым вот уже шестьдесят лет.

Ее муж.

— Что такое? — Райден сдвинул брови. — Что-то не так?

Сора смотрела в его красивое лицо и не могла поверить сказанному Кумико. Ведь стоящий перед ней человек был живым! В нем текла кровь, он спал, ел, недовольно хмурился... На вид ему было не больше тридцати.

Но если собрать заново все крохи, что рассыпаны в углах поместья, то... Сора горько улыбнулась.

Он сказал, что его отец погиб в сражении. Но тогда было мирное время.

Акио говорил, что Райден — его хозяин. Он нянчил его...

Ребенком никто не видел Райдена... Он много болел, по словам Маи.

— Ты, — Сора уставилась на него блестящими от слез глазами. — Это ты.

— Конечно, это я. Кто еще?

— Нет, — она яростно замотала головой. — Это ты. С тебя все началось... Ты призвал тьму. Ты проклял это место. Основатель клана...

С каждым новом словом обреченность в глазах Райдена давала ей уверенность в том, что она говорила. Он шумно вздохнул, прикрыл веки, запустив ладонь в волосы.

— Ты, — закончила Сора. — Ты убил тех женщин... Зачем?

— Во все времена императоры желали сохранить мой род. Я не мог отказаться от брака с тобой. Не смог отказаться и от прежних браков.

— И обрек этих женщин на медленную и неизбежную смерть... Заточил их в поместье, не вызывал врача...

— Врач бы не помог. Это было бы пустой тратой времени.

— Тратой времени? Не могу поверить, что ты так жесток. Чем Кумико заслужила быть пленницей здесь? А Хитоми? Твоя якобы мать? Что случилось с ней?

— То же, что и с Кумико.

— То, что ждет меня, — Сора без сил опустилась на пол. Райден шагнул к ней, и она выставила вперед руку: — Не подходи! Не приближайся ко мне.

Он послушно замер в нескольких шагах.

— Ты другая. Как только я увидел тебя, то понял, что ты — прирожденный воин. Кумико и Хитоми не боролись.

— И это разрешило тебе убить их? — истерически рассмеялась Сора.

— Это сделал не я, а поместье.

— Ты в нем хозяин, — прошипела она. — Уходи. Не желаю больше видеть тебя. Никогда.

— Мы живем в одном доме, — напомнил Райден. — Это будет затруднительно.

— Мне все равно, как это будет. Ты убийца, — бросила Сора.

— Я убивал много раз по приказу, но их гибели не хотел. Это место забирает все, что попадает в его руки, — с непонятной тоской проговорил Райден.

— Не хотел, но ничего не сделал. Зачем? Зачем ты впустил тьму сюда? Ради чего?

Сора прикусила губу. Кумико упомянула любовь...

— Кем была девушка, ради которой ты совершил непоправимую ошибку?

— Никем. Ее не существовало. Это был мой брат, Рио. Он погиб, и я хотел вернуть его, — голос Райдена дрогнул. — Он погиб по моей вине. Я заключил сделку с демоном... Тысяча душ в обмен на душу брата.

Тысяча... Сора окаменела. Губы с трудом слушались, но она смогла вымолвить:

— И сколько... Сколько тебе осталось?

— Тридцать две.

— Тридцать две, — оторопело повторила она, а затем расхохоталась. — Тридцать две... Ты убил девятьсот шестьдесят восемь человек? Ты чудовище. Монстр!

Лицо Райдена стало жестоким.

— Да, я монстр. Но я любящий монстр. Жизнь моего брата стоит гораздо больше, — он сжал руку в кулак. — Я верну его, чего бы мне это не стоило.

— Эта любовь безумна, — выдохнула Сора.

Хаттори криво усмехнулся:

— Я давно уже потерял и разум, и сердце. Когда Рио вернется, все закончится. Я остановлюсь.

— Кем был демон, с которым ты заключил сделку?

— Хочешь, чтобы я сказал? Для чего? Сейчас, когда мне осталось так мало... Всего тридцать два человека отделяют меня от того, чтобы вновь увидеть младшего брата.

В глазах Райдена появилось мечтательное выражение, которое сменилось металлическим блеском.

— Я не скажу тебе. Ты больше не покинешь поместье. Будешь мешать — запру тебя в комнате.

— Лучше сразу убей, — выпалила Сора.

— Не беспокойся. Твой час обязательно настанет.

Глава 17

Райден сдержал обещание. Утром, после нескольких часов беспокойного сна Сора обнаружила, что не может покинуть женское крыло — стоящий на выходе Акио многозначительно вздернул кустистую бровь и перегородил ей путь.

— Что это означает? — потребовала ответа Сора.

Она вскинула подбородок, стараясь держаться независимо и гордо.

— Господин сказал, что вы должны оставаться в своих покоях.

— Я собираюсь отдать приказы девушкам по поводу домашних дел, — Сора призвала на помощь все свое спокойствие. — И распорядиться насчет ужина.

— Этим занимается Аюми.

«Должно быть, поэтому она не пришла утром, как делала всегда», — подумала Сора. Она уже начала беспокоиться, не обнаружив служанку рано утром в своих покоях.

— Акио, дай мне пройти. Ты не сможешь применить ко мне физическую силу. Я твоя госпожа.

— У меня только один хозяин.

— Знаю, ты обязан ему долгой жизнью, — Сора выделила последние слова, — но я, как и ты, хочу, чтобы этот ужас закончится. Пожалуйста, будь на моей стороне.

На крошечную долю секунды старик заколебался. Она видела нерешительность в его глазах — и жадный блеск, какой бывает, когда желанная вещь оказывается совсем рядом, но в пределах недосягаемости.

— Нет, — верность Райдену победила. — Вернитесь к себе.

Сора зло выругалась. Развернувшись, она ушла в обратном направлении.

Хотелось выть и кричать. Спокойный облик был обманчив — внутри нее кипела ярость. К обеду, когда Маи принесла ей поднос с едой, Сора еле могла усидеть на месте — она мерила шагами комнату, бродя из угла в угол.

— Почему еду принесла ты, а не Аюми? — набросилась она на Маи.

Кухарка испуганно поклонилась.

— Так сама Аюми и велела отнести.

— Скажи ей, пусть придет ко мне, — велела Сора.

— Конечно, я передам, госпожа.

Но не через час, ни к вечеру Аюми не объявилась. Ужин снова принесла Маи — втягивая голову в плечи, она пояснила, что передала просьбу служанке.

— С ней все хорошо? — червячок сомнений зашевелился внутри. — Или... Ей запретили приходить?

«Может, Райден, зная о моей дружбе с Аюми, приказал ей держаться подальше?», — Сора нахмурилась, тщательно прожевывая рис.

И что же ей делать? Она стала пленницей не только поместья, но и собственной комнаты. Еще хуже было то, что Райден, похоже, не придет сегодня ночью — а это значит, голоса вернутся в ее голову. Сора уже слышала неясный шум — отголоски чужого шепота, который становился громче по мере того, как солнце клонилось к горизонту.

Сжав в руках чашу, она сделала большой глоток воды. Рядом источал пряный запах отвар для заживления ран — но к нему Сора не притронулась, опасаясь быть отравленной или усыпленной.

«Избавься от него».

Она вздрогнула. Часть воды выплеснулась на голубое кимоно.

«Кровь Хаттори проклята».

То, что сказала ей Кумико. Было ли это единственным способом спастись? И можно ли назвать это спасением, если Сора сама станет убийцей?

Она сжала ладони. Ногти впились в кожу, оставляя следы. Нет, должен быть другой выход...

«Тысяча душ в обмен на одну».

Насколько сильна была любовь Райдена к младшему брату, раз он решился на такое?

«Осталось тридцать две».

Тридцать два человека погибнут... Сора не могла этого допустить.

В волнении она снова принялась бродить по комнате. Звук шагов заглушил шум раздвигаемых сёдзи — обернувшись, Сора вскрикнула от испуга, увидев Райдена в комнате.

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел убедиться, что ты в безопасности.

— Я никогда не буду в безопасности с тобой, — огрызнулась Сора.

Ей было больно и страшно. Она источала яд, но у Райдена, похоже, был иммунитет. Или он был ядовитее.

Хаттори уселся на свое излюбленное место возле выхода в сад. Сора молча опустилась на футон, начав готовиться ко сну. Если ей удастся обмануть его...

Пришлось пролежать несколько часов без движения, притворяясь спящей. Усталость сморила и Райдена — открыв глаза, Сора убедилась, что он крепко спит. Она выскользнула в коридор с опаской, но тот был пуст — очевидно, на ночь Райден отпустил Акио.

Первым делом Сора направилась в комнату Аюми. Пусто. Ее сердце сжалось в тревоге, когда она заметила лежащий на полу зеленый камень. Нефрит валялся, оброненный у футона — страшные картины промелькнули одна за другой.

Что, если на Аюми напали? Или она потеряла камень...

Сора выбежала обратно в коридор, помчалась по пустым залам. Заглянула в комнату к девушкам — все мирно спали, тихо посапывая, — проверила кухню, мужское крыло... Аюми нигде не было.

Оставался внутренний двор, сад и пристройка, где разместились воины Райдена. Повинуясь внутреннему чутью, Сора отправилась в пристройку. Лунный свет освещал ей дорогу, серебрил листья в саду и прокладывал путь. Оказавшись возле входа, Сора сглотнула ставшей горькой слюну. Ее ладони вспотели, ноги предательски подгибались.

Она помнила их лица. Неживые, лишенные смысла — как искусно выполненные маски.

Соре предстояло пойти к отряду мертвецов.

«Я только проверю, нет ли там Аюми», — успокаивала она сама себя. — «Буду тихой, как кот на охоте. И сразу уйду».

Бумажные сёдзи раздвинулись бесшумно. Войдя внутрь, Сора сняла обувь, передвигаясь босиком. Ее шаг был легок и беззвучен, как полет птицы — не зря Айко долгими годами заставляла разучивать танцы, где важна плавность и гибкость.

Главный зал был пуст. Ниши по бокам зияли черными дырами, скрадывая пустоту, луна, заглядывающая в окна, скудно освещала пространство. Помедлив, Сора направилась к входу в общую спальню. Пальцы легли в специальную выемку, но замерли — не решаясь войти, Сора несколько минут стояла в тишине, наполненной бешеным стуком своего сердца.

Спят ли мертвецы вообще? Разве неживым нужен сон? Что, если она войдет, и они все, как один, уставятся на нее мертвыми глазами?

«Не будь трусихой», — обругала себя Сора. — «Вряд ли это страшнее того монстра с длинным и скользким языком в саду».

Она потянула створку вправо. Медленно та отодвинулась, открывая взгляду футоны, расстеленные на полу в виде длинного ряда. В каждом из них спал мужчина. Картина была настолько жуткой, что у Соры перехватило дыхание от ужаса, хотя ничего особенного в ней не было: просто спящие люди.

Присмотревшись, она поняла, что вызывало в ней животный страх: они лежали на спинах, сложив руки на груди, и не двигались.

Не дышали. В спальне царила мертвая тишина. За то время, что Сора стояла возле дверей, никто из них не шелохнулся.

Чувствуя, как напряжение в теле возрастает с каждым мгновением, она отступила назад. И без того было ясно — Аюми там нет.

Но где же она?..

Оставался сад и внутренний двор — уединенные, тихие места, скрывающиеся в ночной темноте. Но что Аюми могла делать так глубокой ночью? Сора вздохнула, сжала ладони в кулаки. Стоило ей сделать несколько шагов, как снаружи раздался шорох.

Оцепенев, Сора прислушалась. Звук чужой поступи — неторопливой, вальяжной, достиг ушей. Заметавшись по помещению, Сора не нашла ничего лучше, кроме как нырнуть в одну из боковых ниш и затаиться.

Там было темно, пыльно и холодно — каменные стены леденили плечи и спину. Носа коснулся приторный, удушливый запах — так пахло мясо, пролежавшее день на солнце. Осторожно отодвинувшись, Сора нащупала что-то жесткое, но не такое, как твердый камень. Затем ее пальцы коснулись ткани...

Ей казалось, что она оглохла и ослепла разом. Сердце перестало биться. В тот момент Сору не волновало ничего — ни чужие шаги рядом, ни спящие за стенкой мертвецы, ни Райден, оказавшийся основателем клана Хаттори.

Была только ткань в ее руке, запах разложения и бледное, перекошенное лицо Аюми, на котором навечно отпечатался ужас. Сора всхлипнула, зажала рот рукой, лихорадочно рассматривая мертвую служанку в надежде, что ее образ окажется бредом, видением, насланным проклятым домом...

Но Аюми, которую убили и запихнули в нишу, как мешок с тряпками, была реальной. Настоящей. И мертвой.

Ее подруга, ее первая и единственная подруга, верная служанка, Аюми, которая сопровождала Сору всегда и везде... Которая без сомнений согласилась поехать с ней в чужой край, была мертва. По ее вине.

И, судя по аромату и пятнам на теле, Аюми была мертва несколько дней. Но как, если еще вчера Сора видела ее своими глазами...

Шаги, прозвучавшие совсем рядом, начали стихать. Сора выглянула, чтобы увидеть, кто ночью посещал пристройку. Знакомая фигура, темные, аккуратно уложенные волосы...

Она заплакала беззвучно, глядя, как Аюми — та, кто притворялась ею, — уходит в сад. Опустилась на пол, закрыла лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник.

Бесполезно. Все было бесполезно... Пока Сора разыгрывала из себя хозяйку и ежедневно собирала букет из камелий, Аюми лежала здесь, в каменной нише и гнила, как выброшенная туша оленя.

Плечи сотрясались от рыданий. Слезы текли ручьем — казалось, они никогда не закончатся, словно смерть Аюми пробила дыру в ее сердце и заполнила все болью и тоской.

Она не знала, сколько просидела так, держа в ладони холодную руку Аюми. Лишь когда солнце выглянуло из-за горизонта, Сора поднялась, вытерла слезы и прошептала:

— Прости меня.

Аюми не ответила. К горлу подкатил новый комок, колючий, как шипы. Сора выпрямила спину, решительно вздернула подбородок.

Райден сказал, что она — прирожденный воин. И она будет бороться. Убийцы Аюми непременно ответят за все, что сделали.

Когда Сора вернулась в покои, Райден уже не спал. Он открыл глаза ровно в тот момент, когда сёдзи раздвинулись — ярость в его взгляде сменилась недоумением при виде ее заплаканного лица.

— Сора? Что случилось?

— Ты знал? Скажи мне, ты знал? — прошептала она.

Выражение его лица сказало ей все без слов. Сора помотала головой, упала на колени, закричав истошно, как раненный зверь. Райден бросился к ней, сел рядом, обнимая за плечи.

— Тише, тише...

— Не трогай меня, — она отползла от него в угол в поисках спасения. — Никогда! Аюми мертва! Ты слышишь, она мертва! Кто ее убил? Ты?

— Не я, — процедил Райден, поднимаясь.

— Кто? Назови мне имя! — яростно потребовала Сора. — Скажи, что за чудовище убило ее! И почему... Почему я видела ее...

Она снова зарыдала. Дождавшись, пока горькие рыдания стихнут, Райден сказал:

— Это была Кейко. Она киджо, поэтому может принимать облик любого человека. Я держу ее в поместье, потому что она годами помогала мне обманывать местных жителей и гостей. В нужный момент Кейко принимала облик состарившегося хозяина или ребенка... В день, когда ты велела ей убраться, она не ушла. Она забрала облик Аюми.

— Зачем, — выдавила Сора охрипшим голосом. — Зачем ей это...

— Кейко хотела быть рядом с тобой. Я велел ей присматривать за поместьем в мое отсутствие. Если бы я знал, что она решит поступить так... Поверь, я бы ее остановил.

— Ты знал, на что она способна, и все равно оставил ее здесь.

Райден в раздражении отвернулся.

— Да, я совершил ошибку. Сказал ей не трогать тебя, но не подумал, что она выкинет что-то подобное.

— Эта ошибка стоила Аюми жизни. Ты во всем виноват, — глухо проговорила Сора. — Только ты.

— Я правда не хотел этого...

— Какая теперь разница, — горько усмехнулась она. — Аюми уже не вернешь. Оставь меня одну.

— Сора...

Она молчала. Не дождавшись ответа, Райден ушел. Задвинулись сёдзи, оставляя Сору наедине со своей болью. Болело все — кожа, волосы, тело. И то, что оставалось от ее измученной души. Забившись в угол, Сора тихонько плакала, безостановочно повторяя:

— Не могу, я больше не могу...

Когда силы покинули ее, она свернулась калачиком на полу и уснула, а проснулась уже лежа на футоне. Кто-то — очевидно, Райден, перенес ее и раздел. Новость, раньше вызвавшая бы массу эмоций, сейчас оставила ее равнодушной, словно с выплаканными слезами Сора потеряла способность чувствовать.

Она лежала весь день, не вставая. Подносы с едой оставались нетронутыми, день сменялся ночью, а она все лежала, не двигаясь, как те мертвые воины без души.

Райден, проводящий возле нее все время, не выдержал к концу третьего дня.

— Что мне сделать? — взмолился он. — Скажи, что мне сделать, чтобы ты поела, Сора! Я готов на все.

Она обратила к нему свое бледное, статичное лицо, на котором застыла скорбь.

— Убей ее.

Райден мгновенно понял, о ком она говорит. Желваки на его скулах заходили под кожей, взгляд потемнел. Сора, не отрываясь, смотрела на него.

— Исправь то, что она сделала.

— Хорошо, — наконец ответил он. — Я убью ее.

Глава 18

Месть была бальзамом для израненной души, лекарством для глубокой раны. Глаза Соры заблестели, на щеках появился слабый румянец. Она была уверена, что поступила правильно — каждое злодеяние требует наказания. Но что, если зло лежит в основе существа? Если зло для него — обычное дело, которое составляет его суть?

Можно ли наказывать таких созданий?

Чудовищные вопли раздались вечером. Сора стояла в саду, разглядывая камелии, когда услышала ужасающий крик боли и ужаса. Ее сердце оборвалось. В панике оглядевшись, она бросилась во внутренний двор, обуреваемая страхом.

И остановилась, наткнувшись на невидимую стену. Кейко лежала на земле — она вновь выглядела так, как раньше. Ее кимоно испачкалось в пыли, руки и ноги вывернулись под неестественным углом. Она кричала, не переставая, раскрыв рот так широко, что кожа в уголках губ лопнула. Кровь, смешиваясь со слюной, заливала подбородок.

Райден стоял над ней. Выражение его лица было непроницаемым, правая рука вытянута вперед, пальцы сжаты в кулак. Повинуясь его воле, тело Кейко претерпевало страшные изменения: сочный хруст костей достиг ушей Соры.

— Хватит, — прошептала она.

Голова Кейко запрокинулась, обнажая разорванные мышцы. Кровь — темная, липкая, хлестала ручьем.

— Райден, хватит! — закричала Сора.

Он сделал вид, что не услышал. Распахнувшее кимоно продемонстрировало ногу Кейко — из месива кожи и плоти торчала кость.

— Райден, — в отчаянии взмолилась Сора.

Он перевел взгляд на нее — страшный и пустой.

— Ты же этого хотела.

И дернул рукой. Тело Кейко изогнулось, почти сложившись пополам, и замерло. Руки и ноги обмякли. Она больше не двигалась.

Сора рухнула на колени, не веря увиденной жестокости. Посреди дня, во дворе, не боясь слуг... Райден только что расправился с Кейко, служившей ему долгие годы.

Когда Сора требовала мести, она не думала, что месть будет... Такой. Слезы заливали ее лицо — слезы не по Кейко, а по самой себе, ставшей причиной гибели человека.

Аюми была солнечной, мягкой девушкой. Она бы не хотела такого. Не так... Медленно Сора поднялась, чувствуя себя постаревшей разом на несколько десятков лет. Вернулась в дом, бросила взгляд на вазу, где стояли засохшие цветы. Один из лепестков рассыпался на ее глазах в пыль, предвещая неминуемый конец.

Не выдержав, Сора приблизилась и опрокинула вазу. Вода лужицей разлилась по полу, засохшие стебли распались на части.

Бессмысленно плыть против течения — только расходовать силы впустую. Она должна пойти другим путем... Путем, который был для нее подобен смерти. Поместье должно перестать существовать, как и все зло в нем. Может, так души обретут долгожданный покой.

Ночью, когда Райден пришел к ней и занял излюбленное место, Сора закрыла глаза и скользнула рукой под подушку. Пальцы нащупали холодный металл кинжала — особый клинок, составлявший часть ее свадебного образа. Дождавшись, пока муж уснет, она приблизилась к нему, держа оружие в руке.

Он выглядел усталым даже во сне. Измученным. Глядя на него, Сора задалась вопросом: какого это — любить кого-то настолько сильно, что без сомнений обрушить страшные ужасы на головы невинных людей?

Хотела бы она, чтобы ее любили так? Сора опустила глаза, понимая, что Райден никогда не сможет полюбить ее — не так, не как-либо еще. Потому что все его сердце занято братом — полностью, целиком и безвозвратно.

Она подняла нож над его грудной клеткой, собираясь ударить в сосредоточение этой любви. Рука дрожала.

— Давай, — Райден открыл глаза, но не двинулся. — Ты же этого хочешь.

На ее глазах показались слезы.

— Давай, — он тяжело дышал, глядя на нее. — Давай, Сора.

Несколько долгих минут она боролась сама с собой — уговаривая закончить все это. Один удар, всего один удар...

— Нет, — Сора отбросила нож в сторону. — Не могу...

Она заплакала от отвращения к себе. Какой же слабой и никчемной она чувствовала себя в этот момент: даже зная, что Райден — убийца... Она не могла. Не могла, потому что... Все, что он делал, было во имя любви.

— Мне так жаль, — прошептал он, касаясь ладонью ее щеки. — В другой жизни мы будем вместе, обещаю, Сора. Ты мне веришь?

— Да, — она закрыла глаза, накрыв его ладонь своей рукой. — Да, я тебе верю...

Прильнула к его груди, слушая, как за ребрами билось сердце. Под его стук Сора и уснула, тесно прижавшись к Райдену — ослабленная, измученная, потерявшая надежду. Ей удалось проспать совсем недолго — голоса, тихий, молящий шепот над ухом, разбудили ее.

Она открыла глаза. Хаттори спал. С трудом встав, Сора подняла кинжал и подошла к окну. Ночь еще простиралась над горой — лес был темным, как бездна, опасно топорщился ветвями.

«Помоги нам».

Шепот становился отчетливее.

«Спаси».

Среди множества голосов Сора распознала тонкий, нежный голосок Аюми. Недоверчиво замерла, прислушиваясь — через время шепот повторился.

«Госпожа, прошу... Помогите мне».

Не раздумывая, она выскочила наружу. Поместье не спало, следя за тонкой фигуркой, удаляющейся в сторону леса. Дорога сменилась мягкой, влажной землей, устланной хвоей и прелыми листьями, деревья тянули к ней тонкие руки-ветки.

Сора шла на голос Аюми, упорно зовущей ее в самую чащу. Продиралась сквозь кустарники, преодолевала ловушки из торчащих корней. И чем дальше она шла, тем сильнее и отчетливее становился зов.

«Уже близко», — она закусила губу, раздвигая ветки и выбираясь на поляну. Треск с противоположной стороны заставил ее замереть — что-то большое протискивалось к ней с другого края поляны. Большое, издающее странный, костяной звук, белое...

Ноги перестали держать Сору, когда она увидела его — хозяина этой горы.

Гашадокуро.

Огромный скелет возвышался над деревьями. В провалах белого черепа горел синий огонь, остатки зубов скалились в кровожадной улыбке. Он склонился — кости тоненько бряцали, терлись друг о друга со скрипом, — и протянул к ней руку.

И Сора услышала их. Тысячи голосов, которые доносились от костей. Потому что все эти кости... Все кости принадлежали убитым Райденом людям. Мужчины, женщины, дети...

— Нет!

На поляну, как вихрь, ворвался Райден.

— Не трогай ее!

Сора попятилась, когда муж встал между ней и Гашадокуро. Бесстрашно уставившись на чудовище, он крикнул:

— Сора, уходи.

— Разве... Она не моя?

Этот голос.

У нее волосы встали дыбом. Голос не мог принадлежать никому из людей — он был нечеловеческим, глухим, скрежещущим и звонким одновременно.

— Не твоя. Она не жертва.

Тонкий костлявый палец ткнул в Райдена.

— Все твое — мое.

— Нет, — Хаттори сузил глаза.

— Я дал тебе возможность вернуть брата. Тысяча душ в обмен на него. Я сделал тебя своей слугой и подарил силу. Ее душа тоже принадлежит мне.

Сора осторожно двинулась назад, но Гашадокуро обратил на нее горящий взгляд, и она застыла.

— Ты готов рискнуть ради нее всем?

Райден заколебался.

— Потеряешь брата, когда так близок к нему?

— Нет, — прошептал Хаттори. — Нет.

Сора всхлипнула от ужаса. Костяной монстр сделал шаг к ней, намереваясь схватить. Ей нечем было защищаться — она не могла даже пошевелиться. В руке у нее был кинжал, но против него он бесполезнее деревянной палки.

Кости в его теле скрипели и стонали на разные лады голосами. Взывали к ней, прося о помощи...

Шаг, еще один. Рука потянулась к ней — огромная, на ней она уместилась бы целиком. Гашадокуро склонился — и Сора увидела, что его зубы покрыты остатками гниющей плоти и засохшей кровью. Ее затошнило.

— У тебя... Хорошая душа, — проскрежетал он.

Сора огляделась в поисках спасения. Райден стоял безучастно, опустив голову вниз. Он не собирался помогать ей, рискуя потерять брата снова.

«Госпожа», — голос Аюми закричал. — «Проводите меня в последний путь!»

Путь.

Точно.

Сора подняла голову. Тело Гашадокуро состояло из множества костей, чьи владельцы не обрели покой. Но если освободить их...

Она сглотнула и прошептала:

— Я провожаю тебя в последний путь, Аюми Нагаи, и пусть твои мысли, сердце и душа познают покой... Я провожаю тебя, Мирай Оонори, в последний путь, и пусть твои мысли, сердце и душа познают покой...

Несколько костей отвалилось с руки Гашадокуро и упало в траву перед ней. Не веря собственным глазам, Сора тихо вскрикнула. Получилось!

Но ее радость тут же померкла: она не знала имена остальных. Тысячи безымянных воинов...

«Меня зовут Шото», — раздался голос в ее голове.

«Даичи», — перебил его другой.

Сора вымученно улыбнулась и прошептала:

— Я провожаю тебя, Шото, в последний путь...

Она повторяла и повторяла имена, шепча молитву. Гашадокуро метался по поляне, воя от ярости — деревья трещали, поднявшийся ветер был столь сильным, что Сору сбивало с ног. Райден, оказавшийся рядом, тряхнул ее за плечи:

— Прекрати!

— Нет! Я провожаю тебя, Анне, в последний путь...

— Хватит! Ты убиваешь моего брата! — он сжал ее горло.

Сора закашлялась, схватилась за его пальцы, пытаясь отодрать их от собственной шеи.

— Я не дам тебе убить его, — прошептал Райден. — Не позволю...

Она взмахнула рукой из последних сил, инстинктивно сопротивляясь. Перед глазами потемнело, голоса начали стихать. Не видя, куда бьет, Сора ударила его кинжалом.

Хватка стала слабеть. Упав на землю, она откашлялась, перевернулась и взглянула на Райдена — он держался за грудь, и между его пальцами сочилась кровь.

— Ты молодец, — он вдруг улыбнулся. Кровь тонкой струйкой стекала из его рта. — Я же говорил... Прирожденный воин.

Его глаза закрылись.

Гашадокуро взревел.

Сора подползла к Райдену и взяла его за руку — еще теплую. Глотая слезы, сказала:

— Райден Хаттори, я провожаю тебя в последний путь...

Ее губы коснулись его лба.

— Иваши... Киоко... Горо...

Она перечисляла имена до утренней зари. Когда последняя кость упала на землю, Сора поднялась, и, еле передвигая ноги, отправилась в поместье.

Там было пусто. От Акио осталось только разбросанное сено в конюшне, от воинов — пустые футоны. Служанки встречали ее во дворе, таращась круглыми, испуганными глазами.

— Госпожа... Мы переживали... Слышали ночью страшный шум... Что с вами, госпожа?

Сора устало улыбнулась.

— Все в порядке. Теперь все точно будет в порядке.

Взошедшее солнце впервые осветило крышу дома великого клана Хаттори.

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18