Мраморный бюст [Варвара Андреевна Карбовская] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Варвара Карбовская Мраморный бюст
Опытный пианист, едва коснувшись клавиатуры, тотчас узнает, что рояль расстроен. Совершенно так же и жена, прожившая с мужем много лет, по первому звуку мужнина голоса почувствует: слегка фальшивит, или бессовестно врет, или расстроен до последней степени и нужно принимать меры. Это, может быть, старое сравнение, но им как раз удобно начать рассказ о том, что произошло в семье Сидоровых. Или, скорее, о том, чего, слава богу, не произошло. Как только Виктор Акимыч вернулся с работы, Ольга Николаевна сразу поняла по его лицу, что у него есть какая-то скрытая от нее мысль. Поняла хотя бы по тому, что он, такой приметливый, не обратил никакого внимания на новый половик в прихожей. Как же это можно было не заметить? Прежде под ногами был просто линолеум, а теперь благодаря ее заботам два метра малиновой бархатной дорожки по сто двадцать рублей за метр. И вдруг – ноль внимания! Ольга Николаевна промолчала, уверенная, что будут еще какие-нибудь признаки невежливой рассеянности со стороны мужа. Тогда уж она выскажется обо всем сразу. Виктор Акимыч сел за ужин, но на лице его по-прежнему было отсутствующее выражение. Значит, мысленно он находился где-то в другом месте. Ольге Николаевне это было очень обидно. Близкий человек запрятал какую-то мысль в несгораемый шкаф своей души и держит ее под замком. А у нее даже нет подходящей отмычки… – Тебе какой пирожок, капустный или мясной? – спросила Ольга Николаевна, потому что у нее были напечены и те и другие. Виктор Акимыч, не отрывая взгляда от старой шторы на окне, нерешительно произнес: – Мраморный… – но сейчас же сам себя перебил и быстро сказал: – Нет, лучше бронзовый! Ольга Николаевна обомлела. Двадцать два года она прожила с мужем и привыкла к тому, что он всегда выражал свои желания определенно: мясной так мясной, а уж если капустный так капустный. И так во всем, без всяких иносказаний и намеков. А как понимать, что ему захотелось бронзового пирожка? «Заболел, – тревожно подумала Ольга Николаевна, – но поскольку нет жара, то это что-нибудь психическое, еще хуже. Надо обходиться с ним как можно бережнее и узнать исподволь». И она назвала его уменьшительным именем, которое употреблялось, как праздничное платье, только в особых случаях: – Витюша… Витюша отвел взгляд от шторы, которая его безусловно ничуть не интересовала, придвинулся к столу и сказал: – О, да какие у тебя сегодня вкусные вещи. Ольга Николаевна продолжала наблюдать за ним и заметила, что он как-то особенно внимательно разглядывает подставку под чайником. – Ты что? – настороженно спросила она. – Потускнел этот… пьедестальчик, – задумчиво ответил Виктор Акимыч. – Надо бы отникелировать. Но… лучше всего из гранита. Когда вернулась Лида, – из института или из кино – у нее никогда не поймешь, – Ольга Николаевна прошла к ней в комнату. – Дочка, по-моему, с отцом что-то неладное. – Да? – сказала Лида. У нее тоже было отсутствующее выражение лица. Но Ольга Николаевна знала: это потому, что Лида влюблена. – Разве тебя это не тревожит? Отец какой-то странный… – Ах, просто твоя очередная фантазия! – нетерпеливо оказала Лида. Она училась на литературном, и слово «фантазия» у нее было в ходу. Сама она была мастерица фантазировать или попросту – сочинять, как говорила Ольга Николаевна. Вчера, например, она звонила своему студенту и спрашивала его озабоченным голосом: – Сеня! Ты случайно не вынул из моего Флобера пропуск в институт? Наверно, недогадливый Сеня отвечал, что ни в коем случае не позволил бы себе этого. – Просто не представляю, куда я его дела! Я тебе только поэтому и звоню, – безразличным тоном сказала Лида, нервно барабаня пальцами по картонному пропуску, который лежал перед ней на столе. – Да, кстати, один мальчик предлагал мне пойти в кино, но я с ним не хочу! Забрала у него оба билета. Ты не пойдешь? «Никто тебе ничего не предлагал», – улыбаясь подумала тогда Ольга Николаевна. А Сеня, по-видимому, дал согласие, потому что Лида крикнула в трубку: – Ровно в девять, у входа! – и тут же начала звонить в кино, опрашивая, есть ли билеты на девятичасовой сеанс. А потом взяла у матери десять рублей и сломя голову побежала, наверно за билетами. «Ничего, – подумала Ольга Николаевна. – Мальчик, по-видимому, не настырный, учится в другом институте, а Лидушке не терпится с ним повидаться. Тут уж не до самолюбия». Но теперь, когда дело касалось отца, Ольге Николаевне стало обидно, что Лида так равнодушно отнеслась к ее словам и занята только своим студентом. «У отца что-то свое, у дочери тоже свое, а я как чужая», – подумала она и, сказав, что у нее болит голова, легла в постель. Когда в двенадцать часов в спальню вошел Виктор Акимыч, она притворилась спящей. «Вот и я тоже фантазирую, врать научилась. С кем поведешься, от того и наберешься». И начала глубоко дышать с очень натуральным присвистом. Виктор Акимыч заглянул ей- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
1 день 1 час назад
1 день 3 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 3 часов назад