Жизнь Клима Самгина (Часть 3) [Максим Горький] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Горький Максим Жизнь Клима Самгина (Часть 3)

А.М.Горький

Жизнь Клима Самгина

Часть третья

Дома, по комнатам тяжело носила изработанное тело свое Анфимьевна.

- Схоронили? Ну вот, - неопределенно проворчала она, исчезая в спальне, и оттуда Самгин услыхал бесцветный голос старухи: - Не знаю, что делать с Егором: пьет и пьет. Царскую фамилию жалеет, - выпустила вожжи из рук.

Самгин попросил чаю и, закрыв дверь кабинета, прислушался, - за окном топали и шаркали шаги людей. Этот непрерывный шум создавал впечатление работы какой-то машины, она выравнивала мостовую, постукивала в стены дома, как будто расширяя улицу. Фонарь против дома был разбит, не горел, казалось, что дом отодвинулся с того места, где стоял.

"Свершилось, - думал Самгин, закрыв глаза и видя слово это написанным как заголовок будущей статьи; слово даже заканчивалось знаком восклицания, но он стоял криво и был похож на знак вопроса. - В данном случае похороны как бы знаменуют воскресение нормальной жизни".

Думалось лениво и неутешительно, мешали Митрофанов, Лютов, мешало воспоминание о Никоновой.

"Неужели она донесла на Митрофанова?"

Затем он вспомнил, как неудобно было лежать в постели рядом с нею, она занимала слишком много места, а кровать узкая. И потом эта ее манера бережно укладывать груди в лиф...

Несколько часов ходьбы по улицам дали себя знать, - Самгин уже спал, когда Анфимьевна принесла стакан чаю. Его разбудила Варвара, дергая за руку с такой силой, точно желала сбросить на пол.

- Проснись же! Ты слышишь? Около университета стреляли...

Она была в шубке, от нее несло холодом и духами, капельки талого снега блестели на шубе; хватая себя рукою за горло, она кричала:

- Ужас! Масса убитых! Мальчика...

- Мальчика? - повторил Самгин. - А может быть...

- Что - может быть? А, чорт!

Ей, наконец, удалось расстегнуть какой-то крючок, и, сбросив холодную шубку на колени Клима, срывая с головы шляпку, она забегала по комнате, истерически выкрикивая:

- И вообще - решено расстреливать. Эти похороны! В самом деле, - сам подумай, - ведь не во Франции мы живем! Разве можно устраивать такие демонстрации!

В столовой голос Кумова произнес:

- Какое... безумие!

- Кто стрелял? - недоверчиво спросил Самгин.

- Из манежа. Войска. Стратонов - прав: дорого заплатят евреи за эти похороны! Но - я ничего не понимаю! - крикнула она, взмахнув шляпкой. Разрешили, потом - стреляют! Что это значит? Что ты молчишь?

И она убежала, избавив Клима от обязанности говорить.

"Наверное, преувеличено", - соображал он, сидя и вслушиваясь в отрывистые выкрики жены:

- Да, да... ужас!

Шаги людей на улице стали как будто быстрей. Самгин угнетенно вышел в столовую, - и с этой минуты жизнь его надолго превратилась в сплошной кошмар. На него наткнулся Кумов; мигая и приглаживая красными ладонями волосы, он встряхивал головою, а волосы рассыпались снова, падая ему на щеки.

- Без-зумие, - сквозь зубы сказал он, отходя к телефону, снял трубку и приставил ее к щеке, ниже уха.

- Телефон же не работает! - крикнула Варвара.

- Я не верю, не верю, что Петербургом снова командует Германия, как это было после Первого марта при Александре Третьем, - бормотал Кумов, глядя на трубку.

- Никуда я вас не пущу, Кумов! Почему вы думаете, что он тоже пошел по Никитской? И ведь не всех, кто шел по Никитской...

В столовую птицей влетела Любаша Сомова; за нею по полу тащился плед; почти падая, она, как слепая, наткнулась на стол и, задыхаясь, пристукивая кулаком, невероятно быстро заговорила:

- Туробоев убит... ранен, в больнице, на Страстном. Необходимо защищаться - как же иначе? Надо устраивать санитарные пункты! Много раненых, убитых. Послушайте, - вы тоже должны санитарный пункт! Конечно, будет восстание... Эсеры на Прохоровской мануфактуре...

Варвара грубо и даже как будто озлобленно перебивала ее вопросами. Вошла Анфимьевна и молча начала раздевать Любашу, а та вырывалась из ее рук, вскрикивая:

- Оставьте! Я сейчас уйду... Ах, боже мой, да оставьте же...

- Никаких пунктов! - горячо шепнула Варвара в ухо мужа. - Ни за что! Я - не могу, не допущу...

Подпрыгивая, точно стараясь вскочить на стол, Любаша торопливо кричала:

- Гогины уже организуют пункт, и надо просить Лютова, Клим! У него пустой дом. И там такой участок, там - необходимо! Иди к нему, Клим. Иди сейчас же...

- Да, да, иди, Клим, - убедительно повторила Варвара, под сердитый крик Сомовой:

- Отдайте мне кофту и плед!

- Ну - куда, куда ты пойдешь? - говорила Анфимьевна, почему-то басом, но Любаша, стукнув по столу кулачком, похожим на булку "розан", крикнула на нее:

- Вы ничего не понимаете! Вы... рыба! За Алексеем Гогиным гнались какие-то... стреляли...

Анфимьевна увела Любашу, Варвара снова зашептала мужу:

- Ты иди, уговори Лютова, он человек с положением, а у нас - нет, благодарю!

Самгин пошел одеваться, не потому, что считал нужными санитарные пункты, но для того, чтоб уйти из дома, собраться с мыслями. Он чувствовал себя ошеломленным, обманутым и не хотел верить в то, что слышал. Но,