Год тигра [Джек Хиггинс] (fb2) читать онлайн

Джек Хиггинс Год тигра

Тибет 1959 год

Глава 1

На Шавассе была овечья шуба, лохматые сапоги из овчины и шапка с опущенными ушами из меха какого-то непонятного зверя. Держа в руке винтовку «ли-энфилд», он ехал верхом на выносливом пони. Эта маленькая лошадка оказалась настолько умной, что, осторожно обходя камни, сама выбирала дорогу. В какой-то момент где-то высоко Шавассу послышался гул самолета. Однако полной уверенности в этом у него не было, так как шум очень быстро стих.

Пограничная часть Тибета, располагавшаяся на высоте двадцати тысяч футов над уровнем моря, которую местные жители называли Страной снегов (более удачного названия для нее придумать невозможно), являла собой территорию, для жилья совсем непригодную. В былые времена нередко мулы, шедшие в караванах по высокогорным тропам, умирали от астмы, а у их погонщиков из-за скопившейся в легких воды возникал отек легких.

Здесь достаточно на шаг отступить от тропы, как тут же уйдешь под снег. «Быстрый способ свести счеты с жизнью, – поглядывая по сторонам, с иронией подумал Шавасс. – А что поделаешь, приходится рисковать».

Теперь по распоряжению китайских властей никто не мог пользоваться этой горной тропой, которая вела на границу с Индией.

Снова пошел легкий снежок. Шавасс остановил пони, чтобы посмотреть, не появился ли кто-нибудь впереди него. Небо затянуло кучевыми облаками, и белый снег перестал слепить глаза. Прошедшую ночь, укрывшись от неожиданно разыгравшейся метели, Шавасс провел в пастушьей пещере и на рассвете снова отправился в путь. Теперь для того, чтобы достигнуть границы с Индией, ему предстояло спуститься по длинному пологому склону. Увидев вдалеке развивавшееся на ветру цветное полотнище, он понял, что это индийский флаг, и пришпорил своего пони.

* * *

Пограничный пост представлял собой большую каменную постройку. Ни колючей проволоки, ни укрепленных сооружений на государственной границе, разделявшей Китай и Индию, не было. Возле строения Шавасс увидел шестерых индийских пограничников, одетых в зимнюю камуфляжную форму. Из-под утепленных капюшонов проглядывали их белые тюрбаны. Рядом стоял выкрашенный в белый цвет джип. Молодой мужчина, облокотившись на его капот, курил сигарету. Завидев подъехавшего Шавасса, он отошел от джипа.

– Мистер Шавасс? – подойдя к англичанину, спросил он. – Я – лейтенант Пиру. Радио тибетских повстанцев сообщило, что вы уже в пути. – Лейтенант широко улыбнулся и добавил: – А судя по китайским сводкам, никого из борцов за освобождение Тибета уже не осталось.

Шавасс слез с пони, подошедший пограничник тут же отвел животное в сторону.

– Китайцы правы. Они убивают местных жителей тысячами, сметают с лица земли целые деревни, – ответил Шавасс. Пиру протянул ему сигарету и щелкнул зажигалкой.

– Боюсь, что теперь китайцы настроены раз и навсегда покончить с сопротивлением, – продолжил Шавасс.

– Поэтому Далай-лама и решил бежать из страны?

– Да, именно поэтому. Он надеется продолжить борьбу из Индии. Как вы думаете, он может рассчитывать на благосклонность вашего премьер-министра?

– Ну конечно. Неру не раз заявлял, что в Индии Далай-ламе будет оказана всяческая помощь. Мистер Шавасс, а что мы здесь стоим? Вас в Геле, в десяти милях от границы, ждет мой начальник. Это отсюда всего-то шестнадцать тысяч футов, – улыбнулся Пиру.

Шавасс забрался в джип, а лейтенант занял место водителя.

– А кто ваш начальник?

– Полковник Рам Сингх. Отличный военный, еще старой закваски, а образование получил аж в Сандхерсте^[1], – ответил Пиру и, несмотря на то что машину, катившую по горной дороге, бросало из стороны в сторону, сумел одной рукой достать сигарету и прикурить от зажигалки. – Полагаю, что и ЦРУ помогает тибетским повстанцам?

– Да, американцы поставили им оружие, – подтвердил Шавасс. – Главным образом британского производства. Они не хотят, чтобы китайцы догадались о том, что США на стороне повстанцев. Собственно говоря, другой помощи от них почти не поступает.

– Да, но зато у тибетцев есть вы, мистер Шавасс. Судя по всему, британская разведка не сидит сложа руки.

– По ее заданию я как раз и действую.

– Но, как я понимаю, наше правительство пересекать индийско-китайскую границу вам не советовало. Тем не менее вы выбрали именно этот путь.

– Да, верно.

– А майор Хамид в вашей группе?

– Да.

Пиру осуждающе покачал головой и произнес:

– Этот патан^[2]рискует жизнью. Если его поймают, то он будет расстрелян.

– Нет, китайцы его уже не схватят, – возразил Шавасс. – Он сейчас вместе с Далай-ламой приближается к границе. Я выехал раньше них, чтобы сообщить вам об их приближении. Так что очень скоро Хамид станет у индийцев национальным героем.

– Боюсь, друг мой, что этого уже не произойдет.

– Что вы имеете в виду? – спросил Шавасс.

– Мой начальник вам, все расскажет.

Шавасс в задумчивости сурово сдвинул брови.

Джип перевалил через горный хребет и остановился. Внизу, в ущелье, Шавасс увидел взлетную полосу, а рядом с ней – несколько сборных металлических бараков. В начале взлетной полосы стоял небольшой двухмоторный самолет, выкрашенный белой краской.

– "Навахо"? – удивленно протянул Шавасс. – Интересно, зачем он здесь?

– Это самый быстрый способ оказаться на равнинной местности и прекрасное средство связи. Кроме того, на нем можно перевозить лежачих больных. Видите в нем дверцу? В нее свободно проходят носилки.

– А почему самолет белого цвета?

– Это для маскировки. Если я нарушу воздушное пространство Китая, то китайским пограничникам меня будет трудно сбить, – улыбнувшись, пояснил Пиру. – Да-да, мистер Шавасс, я летчик. Но не военно-воздушных сил Индии, а ее гражданской авиации.

Лейтенант тронул машину с места и на малой скорости повел джип вниз по склону.

* * *

В бараке было тепло. Четверо индийских военных и Шавасс склонились над столом, на котором лежала подробная карта района. Полковник Рам Сингх оказался низкорослым мужчиной с тонкими усиками, придававшими ему довольно свирепый вид. О его воинской доблести наглядно свидетельствовали пришитые к рубашке многочисленные орденские ленты.

– Это все очень сложно, мистер Шавасс, – произнес полковник. – Очень сложно. Неофициально я могу заверить вас, что премьер-министр Неру и наше правительство готово принять Далай-ламу. Лейтенант Пиру прилетел специально, чтобы забрать его. Как только он пересечет границу, мы его сразу же переправим в Дели.

– Боюсь, что обстановка резко осложнилась. Я прилетел сюда, естественно, нелегально, – заметил Пиру и ткнул пальцем в карту. – Сейчас Далай-лама находится здесь. До границы, по моим подсчетам, добираться им еще миль пятнадцать. – Он указал на другое место на карте и продолжил: – А здесь, в двадцати пяти милях позади них, движется колонна китайцев. Они едут на джипах, а не на лошадях. Так что по горной дороге преследователи передвигаются быстрее, чем Далай-лама. Поэтому те, кого мы ждем, будут схвачены на подходе к границе. Шавасс напряженно вгляделся в карту.

– Как давно вы получили эти сведения? – спросил он.

– Час назад. Не больше, – ответил Пиру.

Шавасс покачал головой.

– Я сам только что преодолел этот путь, – сказал он. – Дорога жуткая. По ней даже на джипе больше десяти миль в час не сделаешь: горная тропа кривая, повсюду камни.

– И что? – спросил Рам Сингх.

– Это значит, что китайцы все еще по другую сторону от ущелья Чоло-Гордж. Глубина его несколько сот футов. Через него проложен мост. Он деревянный и старый. Перебраться через ущелье можно только по нему. Если мост разрушить, то китайцы Далай-ламу точно не догонят.

– Прекрасная идея, мистер Шавасс, – заметил полковник. – Однако, если вы хотите, чтобы Пиру разбомбил его, то я должен напомнить вам, что мост находится на чужой территории. Вы представляете себе, что тогда будет?

– Я понимаю, вы не хотите обострять отношения с Китаем, – ответил Шавасс и обратился к Пиру: – На вашем самолете есть парашюты?

– Да, конечно.

– В таком случае вы, полковник, даете мне взрывчатку и встречаете меня на полпути от ущелья до границы. Мы с лейтенантом летим к мосту и по дороге сбрасываем записку для Хамида. Таким образом он будет знать о наших планах. Я же спрыгну с парашютом и взорву этот проклятый мост.

– А что потом? – спросил Пиру. – Вы же останетесь один и без лошади. Как же вы будете добираться до границы?

– Я попрошу Хамида, чтобы он вернулся за мной.

Стоявшие за столом индийцы молча переглянулись. Полковник посмотрел на карту, побарабанил по ней пальцами и поднял голову.

– Лейтенант, вы сможете это сделать? – спросил он Пиру.

– Да, полковник. С огромным удовольствием, – ответил тот.

– Это безумие. Полное безумие, – произнес Рам Сингх и неожиданно улыбнулся. – В таком случае, мистер Шавасс, давайте подберем для вас взрывчатку. Времени на сборы у вас почти не осталось.

Полковник открыл армейский рюкзак, в котором лежала взрывчатка, и извлек из него шашку темно-зеленого цвета.

– Это нам досталось от французов, – сказал он.

– Пластит, – кивнул Шавасс.

– Да, он, – подтвердил Рам Сингх. – Без взрывателя совершенно безопасный.

Полковник достал из мешка несколько похожих на толстые карандаши взрывателей.

– Вот эти два, что с желтыми концами, срабатывают через две минуты, а остальные – с пятиминутной задержкой, – пояснил он.

Рам Сингх уложил шашку и взрыватели обратно в рюкзак и передал его Шавассу. Один из индийских военных помог англичанину надеть парашют, а другой дал ему револьвер и два стянутых лентой магазина с патронами.

Затем полковник снабдил Шавасса тяжелой металлической банкой с прикрепленным к ней ярко-красным флажком.

– В ней послание для майора Хамида, – сказал он и положил руку на плечо Шавасса. – Подробное изложение плана ваших действий. Верю, что он обязательно придет вам на помощь.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответил Шавасс и улыбнулся. – Он же патан, а патаны такие отчаянные парни. Хамид ради друга готов спуститься даже в преисподнюю. Ну, мне пора.

Рам Сингх надел куртку и первым вышел из теплого помещения. На улице стоял лютый холод, редкие снежинки кружились на ветру. Шавасс с индийскими военными подошли к «Навахо», в кабине которого уже сидел лейтенант Пиру. Остановившись у двери самолета, полковник пожал англичанину на прощанье руку, а потом, подняв ладонь, произнес:

– Ну, друг мой, удачи вам.

Шавасс улыбнулся, поднялся по ступенькам и, войдя в самолет, плотно затворил за собой дверь. Пиру, сидевший за штурвалом «Навахо», оглянулся на англичанина и, убедившись, что тот на месте, покатил самолет по взлетной полосе.

Несмотря на теплую одежду, Шавасс ощущал сильный холод. На таком морозе ему было даже трудно дышать. Он глядел в иллюминатор и видел под собой покрытые снегом горы. Пилоту приходилось постоянно бороться с сильными порывами ветра, их то и дело бросало в воздушные ямы.

Наконец лейтенант Пиру посмотрел через плечо и, стараясь перекричать шум двигателей, крикнул Шавассу:

– Прежде чем сбросить записку Хамиду, хочу убедиться, что китайцы все еще по другую сторону ущелья.

– Отлично, – отозвался Шавасс.

Самолет вошел в зону сплошной облачности, и только минут через пять Шавасс увидел под собой перекинутый через узкое ущелье мост. В четверти мили от него в направлении ущелья двигалась колонна джипов.

– У нас осталось мало времени! – прокричал Шавасс. – Минут через десять китайцы будут у моста. Как только окажемся на высоте пятисот ярдов, я выпрыгну.

Лейтенант опустил нос «Навахо» и резко пошел на снижение. Достигнув требуемой высоты, пилот выровнял самолет. Шавасс поднялся с сиденья и, увешанный тяжелой амуницией, неуклюже двинулся к выходу. Подойдя к двери, он распахнул ее. Поток морозного воздуха ударил ему в лицо. Шавасс дождался, когда самолет оказался почти над самым мостом, и шагнул вперед.

* * *

Хамид, увидев, что один из тибетских борцов сопротивления поскакал к сброшенной с самолета банке, слез с седла.

Майор был типичным патаном – огромным, высоким, темнокожим и бородатым. Как только он спешился, процессия ехавших за ним людей остановилась. Подручный подал ему банку, он открыл ее и достал листок бумаги. Пробежав его глазами, Хамид негромко выругался.

– Майор Хамид, что случилось? – раздался за его спиной тихий голос.

Далай-лама, укутанный овечьими шкурами, лежал на телеге, в которую была впряжена лошадь. Он настолько плохо себя чувствовал, что ехать верхом не мог.

– Мы получили послание от Шавасса.

– Он через границу перебрался?

– Да. Шавасс сообщает, что нам на пятки наступают китайцы. Они приближаются к ущелью Чоло-Гордж. Шавасс собирается взорвать перед ними мост, а я должен вернуться за ним.

– Понятно, – прошелестел Далай-лама.

– Отлично. В таком случае я беру с собой двоих и еду на помощь Шавассу. А вы как можно быстрее двигайтесь вперед.

Майор снова вскочил в седло и подъехал к телеге, на которой лежало оружие. Он взял автомат, два магазина с патронами и засунул их в седельный мешок. Затем отдал краткое распоряжение двум тибетцам и, развернув лошадь, галопом помчался по горной дороге. Прихватив с собой запасную лошадь, тибетцы направились вслед за майором.

* * *

Шавасс приземлился в сотне ярдов от моста. Коснувшись ногами каменистого грунта, он завалился на бок. Полежав так несколько секунд, Шавасс поднялся на ноги и, борясь с ветром, освободился от парашюта. Китайцев не было видно. Повесив на шею автомат, он побежал по дороге, петлявшей между торчащими из-под снега камнями.

Бегать на такой высоте было тяжело, и, когда Шавасс достиг моста, у него перехватило дыхание в разреженном воздухе. Судорожно выпуская изо рта клубы белого пара, он добрался до середины моста, снял с плеч рюкзак и, достав из него брикет пластита, вставил взрыватель с пятиминутной задержкой. Перегнувшись через край моста, он поместил взрывчатку между распорками, включил часовой механизм и поднялся на ноги. И в этот момент на вершине холма по другую сторону ущелья показался китайский джип.

Китайцы, завидев Шавасса, тотчас открыли по нему огонь. Подхватив автомат и рюкзак, Шавасс побежал. Добравшись до конца моста, он укрылся за деревянной опорой фермы и, достав второй брикет пластита, вставил в него помеченный желтой краской взрыватель с двухминутной задержкой.

Из джипа продолжали стрелять, и пули, впиваясь в деревянную опору, выбивали из нее щепки. Включив таймер на взрывателе, Шавасс положил взрывчатку рядом с собой и дал из автомата ответную очередь. Он увидел, как из первого джипа, уже достигшего середины моста, вывалился солдат. Машина внезапно остановилась, заблокировав собой дорогу.

– Ну, постой еще немного, – впившись глазами в джип, умоляюще прошептал Шавасс и швырнул в его строну приготовленный брикет пластита.

К своему ужасу он заметил, что брошенная им взрывчатка, перекатившись по деревянному настилу, соскочила с моста и взорвалась в воздухе. В сопровождении следовавших за ним автомашин джип снова двинулся вперед. Из него раздались выстрелы.

Пригнув голову и лавируя между камнями, Шавасс бросился по заснеженной тропе. Оглянувшись на бегу, он заметил, что два передних джипа, перебравшись через ущелье, катят по дороге. И в тот момент, когда последняя машина въехала на мост, раздался страшный взрыв. Центральная часть моста, рассыпаясь на бревна, взмыла вверх.

Как только стихли раскаты, из двух благополучно преодолевших мост машин послышались громкие крики. Шавасс заметил, что в одном из джипов сидят четверо китайских солдат, а в другом – только трое. Услышав автоматные очереди, он согнулся в три погибели и открыл рюкзак. Оставался всего один брикет пластита. Держа наготове автомат, Шавасс вставил в брикет взрыватель с двухминутной задержкой и начал отсчитывать время.

Стреляя в своих преследователей короткими очередями, он продолжал считать секунды. Солдаты неистово палили по камню, за которым, низко пригнув голову, спрятался Шавасс, и ему ничего не оставалось, как бросить взрывчатку наугад. На этот раз ему повезло: брикет угодил в джип, в котором сидели четверо китайцев. Раздался оглушительный взрыв.

Шавасс выглянул из-за камня и увидел, что от первого джипа остался только остов, а второй завалился на бок. Вокруг машин лежали китайцы. Когда они, кашляя от едкого дыма, поднялись на ноги и стали подбирать с земли выроненные автоматы, Шавасс дал по ним короткую очередь и промахнулся. Магазин его автомата был пуст, и он, отшвырнув оружие, кинулся бежать. Китайцы, радостно вопя, бросились за ним.

Шавасс бежал вверх по склону, а рядом с ним то и дело вздымались фонтанчики пушистого снега. И тут он неожиданно услышал громкий крик:

– Пол, ложись!

Шавасс поднял глаза и на вершине холма увидел Хамида. В руках он держал ручной пулемет. Нажав на гашетку, майор начал поливать китайцев свинцом. Как только с преследователями было покончено, Хамид внимательно осмотрел то, что еще недавно называлось мостом.

– Неплохо сработано, – восхищенно произнес он.

– Можно сказать, что да, – ответил Шавасс и поднялся на гребень склона.

Внизу он увидел двух тибетцев, которые держали лошадей. Одна из них была Хамида, а вторая предназначалась для англичанина.

– Как хорошо, что вы и обо мне позаботились, – сказал Шавасс. – Премьер-министр Неру и индийское правительство готовы принять Далай-ламу. Самолет индийской гражданской авиации, который сбросил меня над мостом, ждет его на взлетной полосе в Геле. Так что очень скоро мы все окажемся в Дели.

– Отлично, – ответил Хамид. – Надо полагать, что на этом наши волнения закончились?

* * *

В британском посольстве в Дели ярко горел свет, хрусталь на люстрах переливался огнями. Во всех помещениях под потолком, гоняя теплый воздух, вращались вентиляторы. Большие окна, выходившие в сад, были широко распахнуты.

В зале приемов толпился народ. Здесь были не только сотрудники английского посольства, но и многие известные в Индии люди, включая премьер-министра Неру. Все пришли, чтобы поприветствовать Далай-ламу. Сам же виновник торжества сидел в кресле у входа и принимал поздравления от выстроившихся в очередь приглашенных.

Шавасс, одетый в легкий белоснежный костюм, черную рубашку и бледно-желтый галстук, молча наблюдал за церемонией. Рядом с ним в военной форме цвета хаки и с чалмой на голове стоял Хамид. Особенно бравый вид ему придавали приколотые к груди орденские планки. Одна из них свидетельствовала о том, что майор, помимо прочих наград, имел британский «Военный крест».

– Вы посмотрите на них, – сказал ему Шавасс. – Все они пришли только для того, чтобы потом похвалиться, что они жали руку самому Далай-ламе. Уверен, если бы это было возможно, они бы попросили у него автограф.

– Что ж, Пол, так уж устроен мир, – ответил патан.

В цепочке людей, выстроившихся, чтобы поприветствовать Далай-ламу, Шавасс заметил низкорослого китайца в роговых очках, на губах которого застыла угодливая улыбка. Англичанин внутренне напрягся.

– А это еще кто? – настороженно спросил он.

– Его зовут Чанг, – ответил стоявший рядом молодой лейтенант. – Он врач и заведует клиникой для бедняков. Китайский националист, приехавший с Тайваня. Он уже полгода здесь живет и работает.

Доктор Чанг взял руку Далай-ламы.

– Чанг с Формозы, – представился он. – Это для меня такая честь...

Тот что-то тихо произнес ему в ответ, и китаец прошел в зал. Подойдя к официанту, голову которого венчала чалма, он взял с его подноса бокал.

Подозвав к себе молодого лейтенанта, Далай-лама сказал ему:

– Ну а теперь я хотел бы пройти в сад. Глотнуть свежего воздуха. – Посмотрев на Шавасса и Хамида, он улыбнулся и произнес: – А с вами, джентльмены, я увижусь чуть позже.

Далай-лама поднялся с кресла и в сопровождении молодого лейтенанта направился к балконной двери. Проходя по залу, он кивал гостям и приветливо улыбался. Проводив его в сад, лейтенант вернулся.

– Он очень устал. Пойду скажу прибывающим гостям, что Далай-лама принять их не может, – сказал он и пошел к входу.

– Когда возвращаетесь в Лондон? – спросил Шавасса Хамид.

Шавасс прикурил сигарету, а потом ответил:

– Пока не знаю. Жду приказа от своего босса.

– От шефа? От знаменитого сэра Йена Монкриффа?

– А вот этого вы знать не должны, – заметил Шавасс.

– Конечно же не должны, – послышался знакомый голос.

Шавасс обернулся и, к своему великому удивлению, увидел перед собой Монкриффа. На нем был песочного цвета костюм и темный галстук. Седеющие волосы были зачесаны назад.

– Бог ты мой! Как вы здесь оказались? – удивленно спросил Шавасс.

– Два часа назад прибыл рейсом из Лондона, – ответил шеф. – Я очень торопился, Пол: хотел участвовать в торжествах. А это, должно быть, Хамид?

Он протянул майору руку.

– Так точно, сэр Йен, – пожимая руку Монкриффа, отозвался Хамид. – Рад с вами встретиться.

Монкрифф взял стакан у проходящего мимо официанта.

– Как видите, народу здесь собралось много, – заметил Шавасс.

– Включая и недругов, – отпив вина, добавил его начальник.

– Кого вы имеете в виду? – спросил Хамид.

– Наш китайский друг тоже здесь, – указав на шедшего к балконной двери Чанга, ответил Монкрифф.

– Этот китаец приехал с Тайваня, – сказал Шавасс. – Он в Дели заведует клиникой для бедных.

– Ну, если так считает индийская контрразведка, то их сотрудники плохо осведомлены. Всего месяц назад я видел его фотографию в Лондоне. В нашем отделе внешней разведки, который занимается Китаем. Он – коммунистический агент. Да, кстати, а где Далай-лама?

– В саду, – ответил Хамид.

И в этот момент Чанг, шагнув в балконную дверь, вышел в сад.

– Пошли, – резко сказал Шавасс Хамиду и, не сводя с балконной двери глаз, стал быстро пробираться сквозь толпу гостей.

Сад был очень красив. На легком ветерке тихо шелестели листьями пальмы. Повсюду росли диковинные цветы, а ночной воздух был напоен запахом магнолии. Посередине сада большой фонтан взметывал в небо мощный поток воды. К нему и шел погруженный в свои думы Далай-лама. Когда из густых кустов навстречу неожиданно шагнул доктор Чанг и направил на него пистолет с глушителем, он остановился.

– Я тебя прощаю, сын мой, – с улыбкой на устах произнес Далай-лама. – Ведь каждый из нас должен когда-то умереть.

Подбежавший первым Хамид одной рукой обхватил китайца за шею, а другой, сжав ему правое запястье, резко рванул его вниз. Раздался выстрел, и пуля из пистолета Чанга вошла в землю. Извиваясь всем телом, китаец все же сумел развернуться. Несколько мгновений он, маленький и щуплый, был крепко прижат к груди высокого патана. После второго выстрела Чанг замер, а когда Хамид его отпустил, рухнул на землю. Лежа, он несколько раз дернул ногами, а потом затих.

Опустившись на одно колено, Шавасс осмотрел его, а потом поднялся. В руке он держал пистолет китайца. Рядом уже стоял запыхавшийся от быстрого бега Монкрифф.

– Он мертв? – спросил Далай-лама.

– Да, – ответил Шавасс.

– Да успокоится душа его, – произнес Далай-лама.

– Я бы посоветовал вам, сэр, покинуть это место, – сказал ему Монкрифф. – Пойдемте со мной. И чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше. И вообще, ничего здесь не произошло. Ведь так же, майор?

– Будьте спокойны, сэр, о случившемся никто из посторонних не узнает, – заверил его Хамид. – Я сам об этом позабочусь.

Монкрифф взял под руку Далай-ламу и повел его в здание посольства.

– Этот мерзавец предпочел застрелиться. А жаль – теперь мы не узнаем, по чьему заданию он действовал. Пол, мы с вами едва не оказались свидетелями убийства Далай-ламы. Подождите меня здесь, я скоро вернусь, – сказал Хамид и сокрушенно покачал головой. – Да, у Пекина длинные руки.

Патан побежал к зданию посольства. Оставшись один, Шавасс достал сигарету, присел на скамейку возле фонтана и стал ждать Хамида.

Лондон 1962 год

Глава 2

Шавасс стоял на выходе из клуба «Каравелла» на Грейт-Портланд-стрит и мрачно смотрел на проливной дождь. «Да, я очень люблю Лондон, но не в четыре утра и не в такую погоду», – подумал он, спускаясь по ступенькам на тротуар.

От большого количества сигарет, выкуренных им в эту ночь, во рту стоял противный привкус. Настроение было препоганое, и даже сто пятнадцать фунтов стерлингов, выигранные в клубе, не могли его улучшить.

Вся беда была в том, что он слишком засиделся и давно не бродил по Лондону. Прошло уже более двух месяцев, как Шавасс вернулся из отпуска, в котором находился после завершения дела Каспара Шульца. Шеф сразу же засадил его за бумажную работу, с которой легко мог бы справиться любой в меру опытный служащий.

Шагая под дождем, он думал о том, как от всего этого отвертеться. Свернув на Бейкер-стрит, Шавасс случайно взглянул на окна своей квартиры и увидел в них свет.

Он быстро пересек улицу и вошел в подъезд. Вестибюль был пуст, за столом ночного портье тоже никого не было. Шавасс остановился и, слегка нахмурив брови, задумался. Наконец он решил не пользоваться лифтом, а подняться пешком.

В коридоре на его этаже стояла полная тишина. Постояв немного возле своей двери, Шавасс свернул за угол, где находилась служебная дверь в его квартиру, и достал ключ.

В кухне находилась симпатичная пухленькая леди. Она сидела на краешке стола, на котором стояла включенная кофеварка, и читала журнал. Несмотря на затемненные очки с очень толстыми линзами, женщина выглядела весьма привлекательно.

Шавасс тихо прикрыл за собой дверь и, на цыпочках подойдя к женщине, чмокнул ее в шею.

– Странное время ты выбрала для визита, но я все равно очень рад твоему приходу, – улыбаясь, произнес он.

Джин Фрейзер, секретарша шефа, обернулась и ласково посмотрела на него.

– Не льсти мне, – сказала она. – Где же ты так долго шатался? За последние восемь часов я обыскала весь Сохо и Вест-Энд.

Понимая, что его ждет приятная неожиданность, Шавасс обрадовался.

– Намечается что-то важное? – спросил он.

Она кивнула.

– Не спрашивай меня что, лучше иди в комнату. Шеф вот уже четыре часа ждет твоего появления, – ответила Джин.

– А как насчет кофе?

– Как только будет готов, принесу. – Джин недовольно сморщила нос. – Опять пил?

– Ну, дорогуша, и сварливая же женушка из тебя получится, – устало улыбнувшись, шутливо заметил Шавасс и прошел в гостиную.

Возле камина в креслах с высокими спинками сидели двое мужчин. На стоявшем между ними журнальном столике лежала шахматная доска. Седовласый мужчина лет семидесяти, в очках с золоченой оправой был Шавассу незнаком. Он напряженно рассматривал расстановку шахматных фигур.

Второго гостя на первый взгляд можно было принять за высокопоставленного госчиновника. Короткая стрижка, седеющие волосы, темно-серый костюм, галстук выпускника Итонского колледжа – все вместе являлось неотъемлемыми приметами человека, состоящего на государственной службе.

Однако стоило ему резко поднять голову и показать лицо, как становилось ясно, что личность он далеко не ординарная. Было очевидно, что человек он в высшей степени интеллигентный, а взгляд холодных серых глаз, помимо всего прочего, выдавал в нем реалиста.

– Я слышал, что вы меня искали, – снимая с себя мокрый плащ, сказал Шавасс.

На губах шефа заиграла улыбка.

– "Искали" – не то слово, – произнес он. – Ты, должно быть, облюбовал себе новое место.

– Да, клуб «Каравелла» на Грейт-Портланд-стрит, – кивнув, ответил Шавасс. – В нем подают отличные стейки.

Есть игровой зал. В основном все играют в железку и рулетку.

– Стоит посетить?

– Да нет, – усмехнулся Шавасс. – Там довольно скучно и очень дорого. А зашел я туда от нечего делать.

– В таком случае мы можем занять тебя другим делом, – сказал шеф. – Кстати, позволь мне представить тебе профессора Крейга.

Старик поднялся с кресла и обменялся с Шавассом рукопожатием.

– Итак, вы тот самый большой специалист по языкам? – улыбаясь, спросил он. – Я о вас, молодой человек, многое слышал.

– Надеюсь, только хорошее? – улыбнулся в ответ Шавасс и, взяв из коробки сигарету, пододвинул к столику еще одно кресло.

– Профессор Крейг возглавляет программу космических исследований, принятую НАТО, – сообщил шеф. – У него к нам очень интересное дельце. Сказать по правде, ты единственный агент нашего управления, которому оно под силу.

– Итак, шеф, вы начали с лести. Что ж, хорошенькое начало, – сказал Шавасс. – Так в чем проблема?

Шеф не спеша вставил тонкую турецкую сигарету в серебряный мундштук и спросил:

– Пол, когда ты последний раз был в Тибете?

Шавасс насупил брови:

– Вы же об этом знаете не хуже, чем я. Три года назад, когда мы вызволяли Далай-ламу.

– А как насчет того, чтобы снова побывать там?

– Тибетский я пока еще не позабыл, – пожав плечами, ответил Шавасс. – Говорю, правда, не бегло, но вполне прилично. Однако меня беспокоит совсем другое. Вся беда в том, что я все-таки европеец.

– Но, как я понял, это совсем не помешало вам вывести из Тибета Далай-ламу, – заметил профессор Крейг. Шавасс согласно кивнул и произнес:

– Да, но то было совсем другое дело. В Тибете я пробыл всего-то несколько дней. Не знаю, удалось бы мне выполнить задание, если бы я задержался там дольше. Знаете ли вы, профессор, что во время войны в Корее ни одному солдату союзников так и не удалось бежать из китайского плена? Оденьте меня соответствующе, забросьте в Россию, и ни у кого я там не вызову подозрений. Однако на улицах Пекина я буду выглядеть как шишка на ровном месте.

– Да, верно, – согласился шеф. – Твои опасения мне понятны. Ну а если мы сможем обхитрить китайцев?

– С ними у нас ничего не выйдет, – возразил Шавасс. – За последние три года они значительно усилили слежку за иностранцами. И особенно после волнений в Тибете. Хотя я думаю, что контролировать такую огромную территорию им все же тяжеловато.

Он немного помолчал, а потом добавил:

– А что, это дело важное?

Шеф в ответ покачал головой. Лицо его было очень серьезным.

– Думаю, что оно будет поважнее тех, что я тебе уже поручал.

– В таком случае расскажите мне о нем.

Шеф откинулся на спинку кресла:

– Как ты думаешь, какая из внешнеполитических проблем сейчас самая серьезная? Ядерное оружие?

– Нет, не думаю, – помотав головой, ответил Шавасс. – Во всяком случае, не сейчас. Скорее всего, соперничество в космосе.

Шеф в ответ молча кивнул и произнес:

– Согласен. Наши русские друзья очень обеспокоены тем фактом, что Джон Гленн и другие наши астронавты успешно повторили то, что сделали их Гагарин и Титов. Они понимают, что нашему отставанию в космосе приходит конец.

– А русским есть чем нам ответить? – спросил Шавасс.

Шеф кивнул:

– Похоже, что есть. Они работают, и, надо сказать, уже давно... Впрочем, об этом тебе, наверное, расскажет профессор Крейг. У него это лучше получится – он в этой области большой специалист.

Сняв очки, профессор Крейг достал из нагрудного кармашка носовой платок и начал протирать им линзы.

– Самая большая проблема, мистер Шавасс, – это двигатель космического корабля, – сказал он. – Когда речь идет о полетах на Луну или еще дальше, то созданием более мощного ракетного двигателя вопроса не решить.

– А русские придумали что-то принципиально новое? – поинтересовался Шавасс.

Крейг покачал головой.

– Пока нет, – сказал он, – но я думаю, что они к этому уже близки. С 1956 года в России ведутся разработки ракетного двигателя, который может использовать энергию, излучаемую звездами.

– Но это больше похоже на фантастику, – заметил Шавасс.

– Хотелось бы, чтобы это было именно так, – мрачно произнес профессор Крейг. – К сожалению, это хорошо проверенный факт, и если нам в ближайшее время не удастся создать нечто подобное, то мы гонку в космосе проиграем.

– Судя по всему, наши уже на что-то решились? – тихо спросил Шавасс.

Профессор, аккуратно надев очки, в ответ кивнул:

– В другой ситуации я бы сказал «нет», но в свете информации, полученной совсем недавно, могу утверждать, что шансы догнать русских для нас не потеряны.

Шеф подался вперед.

– Десять дней назад, – начал он, – в Шринагар, столицу Кашмира, приехал один молодой тибетец. Фергюсон, наш местный агент, занялся им. Оказалось, что парень привез с собой не только сведения о ситуации, сложившейся на западе Тибета, но и письмо для профессора Крейга. Отправлено оно было Карлом Хоффнером.

– Я уже слышал о нем, – нахмурившись, сказал Шавасс. – Это тот, что уже много лет работает в Тибете врачом?

– Да, – кивнув, подтвердил шеф. – Прекрасный человек, о котором многие из нас уже совсем позабыли. Его профессиональная карьера сродни жизни Альберта Швейцера: врач, музыкант, философ, математик. Сорок лет своей жизни он отдал Тибету.

– Он еще жив? – поинтересовался Шавасс.

Шеф кивнул:

– Живет в небольшом городке под названием Чангу. Это в ста пятидесяти милях от границы Кашмира. Насколько нам известно, сейчас он находится под домашним арестом.

– А это письмо? – повернувшись к профессору Крейгу, спросил Шавасс. – Почему оно адресовано вам?

– Мы с Карлом Хоффнером вместе учились и несколько лет занимались исследовательскими работами, – тяжело вздохнув, сказал Крейг. – Он, мистер Шавасс, один из величайших умов нашего столетия. Хоффнера ждала слава Эйнштейна, но он предпочел уединиться в забытой Богом стране.

– И что же в его письме привлекло ваше внимание?

– На первый взгляд в нем ничего особенно интересного не было. Так, обычное письмо старого друга. Вероятно, он узнал, что молодой тибетец едет за границу, и решил воспользоваться шансом дать о себе знать. Возможно, что в последний раз. Дело в том, что у Хоффнера плохо со здоровьем.

– А как к нему там относятся?

– Судя по всему, совсем неплохо, – пожав плечами, произнес Крейг. – Он всегда и всеми был любим. Скорее всего, коммунисты используют его в качестве некоего символа. В письме он сообщает, что вот уже более года находится под домашним арестом и это помогает ему полностью отдаться своему любимому делу – математике.

– А это так важно?

– Да. Карл Хоффнер, вероятно, один из величайших математиков нашего времени, – многозначительно заявил профессор Крейг. – Вы не против, если я буду оперировать научными терминами?

– Конечно нет, – ответил Шавасс.

– Не знаю, насколько вы знакомы с концепциями в математике, но вам, возможно, известно, что Эйнштейн доказал: вещество – это не что иное, как энергия, заключенная в жесткую кристаллическую решетку.

– Теории Эйнштейна для меня непостижимы, – улыбаясь, сказал Шавасс. – Тем не менее, я вас внимательно слушаю.

– Когда Карл Хоффнер был еще совсем молодым, он в известном автореферате доказал, что энергия – это пространство, замкнутое в некие рамки. Его доказательства явились новым толчком для дальнейшего развития неэвклидовой геометрии, что было столь же революционным, как и эйнштейновская теория относительности.

– Вот этого мне уже не понять, – заметил Шавасс.

– Это не важно, – улыбнулся Крейг. – Его теория настолько сложна, что дай Бог, если человек шесть могут постичь ее. Тем не менее в академических кругах она вызвала живой интерес. Однако про нее довольно скоро позабыли. Понимаете, изыскания носили всего лишь теоретический характер и практического применения не имели.

– Итак, как я понимаю, Хоффнеру удалось ее развить, – протянул Шавасс. – Вы это хотите сказать?

Крейг кивнул:

– В своем письме Карл говорит об этом вскользь, но я понял, что он нашел какое-то научное решение. Он утверждает, что пространство можно крутить, так сказать, манипулировать им, до тех пор, пока оно не станет энергетическим полем.

– А это и в самом деле так важно? – спросил Шавасс.

– Важно? – с глубоким вздохом произнес профессор. – Да разработки Хоффнера – это новое слово в науке! Они же позволяют совсем по-иному взглянуть на концепцию космических полетов. С их помощью мы могли бы производить двигатели космических кораблей, которые работали бы на энергии этого пространства. Если нам удастся это сделать, то мы значительно опередим русских.

– А сам Хоффнер знает, какое важное открытие он совершил?

Крейг отрицательно покачал головой:

– Судя по тем условиям, в которых его держат китайцы, я не совсем уверен, что ему известно об орбитальных полетах. Если бы Карл знал, что человек шагнул в космос, он сразу бы понял важность своего открытия.

– Невероятно, – удивленно произнес Шавасс. – Совершенно невероятно.

– Да, но пока Хоффнер живет на территории страны, контролируемой коммунистами, мы его идеи воплотить в жизнь не можем. Вся ценнейшая для нас информация содержится в голове старого больного человека, – сказал шеф. – Пол, нам просто необходимо вывезти ученого из страны.

– Да, давно мечтал о настоящем деле, – сказал Шавасс, – и вот я его получил. Однако я пока не знаю, как это сделать.

– У меня на этот счет уже есть кое-какие мысли, – заметил шеф и, сдвинув шахматную доску на край столика, положил на него большую карту. – Вот та территория, которая нас интересует. Это – Кашмир и Западный Тибет. Чангу расположен в ста пятидесяти милях от границы. Как вы видите, от нее в пятидесяти милях в глубь Тибета находится деревня под названием Рутог. На днях в своем донесении Фергюсон сообщил, со слов того же молодого тибетца, что китайцы появляются там редко и монастырь в окрестностях Рутога местными жителями превращен в оплот сопротивления режиму. Если бы тебе удалось добраться до этого монастыря, то у тебя, по крайней мере, была бы база. Само собой разумеется, что, оказавшись в нем, ты бы стал действовать уже самостоятельно.

– В таком случае у меня возникают два законных вопроса:

как я доберусь до монастыря и как убедить местных, что я их союзник?

– Эти вопросы мы уже решили, – ответил шеф. – После того, как вчера вечером ко мне обратился профессор Крейг и рассказал о письме от Хоффнера, я четырежды связывался с Фергюсоном, который живет в Шринагаре. Он устроил так, что на территорию Тибета тебя сопроводит парень, который привез письмо Хоффнера.

– А как насчет транспорта?

– Полетишь самолетом.

Шавасс задумчиво сдвинул брови.

– Из Кашмира? – спросил он. – Но тогда нам придется преодолеть хребет Ладакх. А он чертовски высокий.

– Фергюсон отыскал одного очень опытного пилота. Зовут его Ян Керенский. Он поляк и во время войны служил в военно-воздушных силах Ее Величества. Сейчас занимается воздушной разведкой. Судя по всему, со времен войны неподалеку от Леха еще сохранилась взлетно-посадочная полоса, которой пользовались наши летчики. Расположена она недалеко от границы с Тибетом, милях в восьмидесяти. За твою доставку на место мы предложили пилоту пять тысяч фунтов и еще пять за то, чтобы он тебя через неделю забрал.

– А он уверен, что с заданием справится?

Шеф кивнул.

– Керенский сказал, что такой полет вполне осуществим, – ответил он. – И больше ничего.

– Да, хотелось бы в это верить, – сказал Шавасс. – Итак, когда мне отправляться?

– В девять с военного аэродрома Эджуэрт на Сингапур вылетает самолет-бомбардировщик «Вулкан». Он высадит тебя в Адене, и оттуда ты полетишь в Кашмир. – Шеф поднялся с кресла и быстро произнес: – Ну, профессор, все вопросы мы с вами утрясли. Так что пойдемте. Отвезу вас домой, а то у вас такой сонный вид.

Крейг встал.

– Минутку, профессор, – остановил его Шавасс.

Профессор вновь опустился в кресло.

– У меня к вам вопрос, – продолжил Шавасс. – Как мне доказать доктору Хоффнеру, что я прибыл от вас? Он же должен быть уверен, что я не провокатор. В этом плане вы могли бы мне что-нибудь предложить?

Крейг задумчиво уставился в пустоту, а затем его лицо неожиданно просияло.

– Да! – радостно воскликнул он. – Есть нечто, известное только мне и Карлу. В свое время мы были влюблены в одну и ту же девушку. И вот как-то майским вечером мы сидели в его комнате в Кембридже и вдруг решили раз и навсегда покончить с этим вопросом. Девушка в это время была в саду. Кому первому из нас признаться ей в любви, мы надумали разыграть, бросив монетку. Карлу повезло, и он отправился в сад. Никогда не забуду, каким опечаленным он вернулся от нее. Когда же я предложил ей руку и сердце, а она согласилась стать моей женой, Карл заперся в темной комнате и заиграл «Лунную сонату». Он был отличным пианистом.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил Крейга Шавасс.

– Произошло это давным-давно, но Карл, я уверен, до сих пор помнит все подробности того вечера, – сказал профессор и, поднявшись с кресла, протянул Шавассу на прощанье руку. – Желаю вам удачи, мистер Шавасс. Надеюсь скоро с вами увидеться.

Крейг взял плащ, а шеф резко обернулся и, улыбаясь, сказал своему подчиненному:

– Знаю, Пол, задание не из легких. Хочу только, чтобы ты всегда помнил, насколько оно важно для всех нас. Джин здесь еще побудет. Приготовит поесть, а потом отвезет тебя на аэродром. Извини, что сам не могу тебя проводить, – у меня в девять тридцать в министерстве иностранных дел важное совещание.

– Ничего страшного, сэр, – ответил ему Шавасс.

Шеф подвел Крейга к двери, открыл ее и снова обернулся. Он хотел что-то еще сказать, но потом, раздумав, вышел в коридор и мягко закрыл за собой дверь.

Шавасс долго стоял посреди комнаты, затем, закурив сигарету, прошел на кухню.

Джин Фрейзер жарила яичницу с беконом. Услышав шаги, она обернулась и, поглядев на Шавасса, сморщила носик.

– Прими-ка лучше душ, – сказала она. – Вид у тебя просто жуткий.

– Получив такое задание, ты бы была не лучше, – парировал Шавасс. – Кстати, а что случилось с кофе?

– Я не хотела вас беспокоить, – нерешительно сказала Джин, потопталась на месте и, нервно поглаживая себя ладонями по бедрам, подошла к нему. – Пол, задание очень сложное?

– Не то слово, – ответил он. – Иногда сам себе удивляюсь:

чего это я лезу в такие рискованные дела?

Неожиданно лицо Джин приобрело такое плаксивое выражение, что Шавасс сразу понял: еще мгновение, и она расплачется. Он шагнул к ней и поцеловал в губы.

– Дай мне десять минут, – сказал он. – Приму душ, переоденусь, а потом вместе позавтракаем. Затем ты сможешь отвезти меня навстречу моей судьбе.

Джин резко отвернулась, а он вернулся в гостиную и принялся развязывать галстук. Подойдя к окну, Шавасс распахнул его и некоторое время постоял, вдыхая свежий влажный воздух. Внезапно его охватило радостное возбуждение: еще бы, впервые за два долгих месяца он снова почувствовал, что живет. В ванную комнату он уже шел, весело насвистывая себе под нос.

Индия Тибет 1962 год

Глава 3

На следующее утро Шавасс приземлился в аэропорту Шринагара. Фергюсон,высокий, с седеющими волосами мужчина лет сорока пяти, ждавший его у ворот, в своем безукоризненно белом костюме смотрелся весьма импозантно.

Завидев Шавасса, он улыбнулся и пожал ему руку.

– Давно не виделись, Пол, – сказал агент английской разведки. – Как дела?

На уставшем от перелетов Шавассе костюм выглядел так, будто он в нем спал. Тем не менее, Шавасс улыбнулся своему давнему знакомому.

– Отвратительно. Из Адена вылетел вовремя, но самолет попал в грозу, и в Дели я не успел на пересадку. Пришлось долго ждать следующего рейса.

– Да, единственное, что тебе сейчас требуется, – это принять душ и стакан горячительного, – заметил Фергюсон. – Багаж есть?

– Нет. В эту поездку я отправился налегке, – показывая ему парусиновый саквояж, ответил Шавасс. – Так что вся надежда на тебя. Ты же снабдишь меня всем, что мне будет необходимо?

– Конечно. Все уже готово, – сказал Фергюсон. – Пошли. Моя машина здесь неподалеку.

Как только они въехали в Шринагар, Шавасс закурил сигарету и посмотрел через окно на заснеженные вершины высоких гор. На фоне ярко-голубого неба они выглядели необычайно красиво.

– Это и есть долина Кашмира? – поинтересовался Шавасс.

– Что, разочарован? – улыбнулся Фергюсон.

– Нет, напротив, – ответил Шавасс. – Никакого сравнения с тем, что написано о ней в книгах. Ты уже здесь давно?

– Около восемнадцати месяцев, – снова улыбнувшись, сказал Фергюсон. – Знаю, что меня направили сюда почти что в ссылку, но я не жалуюсь. Хотя, по правде говоря, заниматься приходится канцелярской работой.

– Как твоя нога?

Фергюсон пожал плечами.

– Могло быть и хуже, – ответил он. – Иногда я ее чувствую. Говорят, эти ощущения могут длиться годами.

Машина въехала на узкую улочку, на которой располагался базар, и Фергюсон сбросил скорость. Шавасс, разглядывая толпящихся у торговых рядов людей, задумался о Фергюсоне. Он был хорошим агентом, одним из лучших оперативных сотрудников управления, до тех пор, пока в Алжире, где он работал, однажды темной ночью в окно его спальни кто-то не бросил гранату. «Не важно, опытный ты разведчик или нет, – подумал Шавасс, – но рано или поздно судьба все равно укажет на тебя перстом».

Отогнав печальные мысли, Шавасс закурил следующую сигарету.

– Тот летчик, которого ты нашел, как его... Керенский... Он надежный?

– Один из лучших пилотов, которых я когда-либо встречал, – ответил Фергюсон. – Во время войны он командовал летной эскадрильей, имеет много боевых наград. Керенский находится здесь около пяти лет.

– Значит, не подведет?

– Конечно нет. Такой высокий хребет перелететь сложно, но он отличный летчик. Равных ему здесь нет.

– Он согласен взять меня?

– Да за такие деньги он готов доставить тебя даже в ад, – улыбнулся Фергюсон. – Лихой малый.

– А живет он здесь, в Шринагаре?

Фергюсон кивнул.

– Да. В барке на реке. Всего в пяти минутах езды от моего дома, – сообщил он.

Они проехали через центральную часть города, и Фергюсон, сбросив скорость, свернул в улочку, на которой стояло красивое белое бунгало. Мальчик-слуга в ярко-красной чалме, в одежде из белого тика сбежал по ступенькам веранды и, подойдя к вышедшему из машины Шавассу, взял у него саквояж.

Внутри дома, окна которого загораживали плотные шторы, было темно и прохладно. Фергюсон провел гостя в отделанную белым кафелем ванную.

– Все ванные принадлежности здесь есть, – сказал он. – Прими душ, а я попрошу слугу приготовить тебе сменную одежду. Буду ждать тебя на веранде.

Фергюсон ушел, а Шавасс внимательно посмотрел на себя в зеркало. Глаза у него были немного покрасневшими, на покрытом щетиной лице лежала печать усталости. Тяжело вздохнув, Шавасс начал раздеваться.

* * *

Выйдя из ванной через двадцать минут, в хлопчатобумажных брюках, в чистой белой рубашке и с еще мокрыми после душа волосами, он выглядел совершенно другим человеком. Фергюсон сидел за столиком под ярким цветастым зонтом. За садом текла река Джелум.

– Отсюда отличный вид, – выходя на террасу, заметил Шавасс.

Фергюсон кивнул.

– А как здесь красиво по вечерам, – сказал он. – Поверь мне, когда солнце опускается за горы, от такого вида глаз не оторвать.

Появился мальчик-слуга с подносом в руках, на котором стояли два высоких стакана с сильно охлажденными напитками. Шавасс взял запотевший стакан и, глотнув из него, облегченно вздохнул.

– Именно это мне и требовалось сейчас, – произнес он. – Теперь я снова чувствую себя человеком.

– Рады стараться, – ответил Фергюсон. – А как насчет того, чтобы перекусить?

– Нет, спасибо. Я в самолете поел. Если не возражаешь, я бы хотел как можно скорее увидеть Керенского.

– Никаких проблем, – сказал Фергюсон.

Он поднялся с кресла и по каменным ступенькам террасы спустился на выжженную солнцем лужайку, жестом пригласив за собой Шавасса.

Они вышли через плетеную калитку и свернули на тропинку.

– А что собой представляет тот тибетец? – спросил Шавасс.

– Ты имеешь в виду Йоро? – переспросил Фергюсон. – Думаю, ты будешь приятно удивлен. Ему около тридцати, очень образованный и отлично говорит по-английски. Судя по всему, когда он был еще ребенком, Хоффнер организовал для него трехлетнюю учебу в миссионерской школе в Дели. Несмотря на свой возраст, Йоро человек мудрый.

– Где он сейчас?

– Живет со своими соотечественниками во временном лагере за пределами города. Из Тибета в Кашмир прибывает огромное количество беженцев, – ответил Фергюсон и вдруг протянул руку в сторону реки. – А вот и сам Керенский пожаловал.

К берегу в сорока ярдах от них причалила выкрашенная красной и золотистой краской барка. На мужчине, стоявшем на крыше ее будки, ничего, кроме плавок, не было. Как только Фергюсон с Шавассом подошли к краю берега, он тут же нырнул в воду.

Поскольку Фергюсону было трудно перебраться на борт барки, Шавасс первым вступил на трап и подал ему руку. Деревянная палуба судна блистала чистотой. Впрочем, и вся барка, которая служила Керенскому домом, находилась в отличном состоянии.

– Хорошее судно, – заметил Шавасс.

– Да, первый класс! – воскликнул Фергюсон. – Многие проводят свои отпуска вот на таких посудинах.

Они сели в стоявшие под тентом рядом с мачтой плетеные кресла и стали ждать Керенского, который, не замечая их, продолжал плавать. Наконец заметив гостей, пилот развернулся и не спеша поплыл к барке. Взявшись за поручень обеими руками, Керенский подтянулся и забрался на борт. Вода ручьями потекла с его мускулистого тела.

– А-а, мистер Фергюсон. Человек с большими деньгами, – улыбаясь, произнес он. – Что так поздно? А я уже думал, что вы не придете.

– Пришлось немного задержаться, – ответил Фергюсон. – Мой приятель в Дели не успел на пересадку.

У Яна Керенского было удивительно некрасивое лицо и коротко стриженные серо-седые волосы. Когда он улыбался, кожа на его лице собиралась в тысячи морщинок.

– Надеюсь, что у вашего приятеля крепкие нервы, – сказал пилот и посмотрел на Шавасса. – Они вам потребуются при перелете.

После таких слов Шавасс сразу проникся к нему доверием.

– Фергюсон утверждает, что с вами я в полной безопасности.

Керенский осклабился в широкой улыбке.

– Ему можно верить, но я бы предпочел, чтобы вы сами убедились в моих способностях пилота, – сказал он. – Минутку, пожалуйста.

Летчик прошлепал босыми ногами по палубе и исчез в кубрике.

– Сразу видно, он не из робких, – заметил Шавасс.

– Это уж точно, – согласился Фергюсон. – Если кто и может переправить тебя по ту сторону границы, так это он.

Вскоре из кубрика с подносом в руках, на котором были напитки и большая сложенная карта, появился Керенский. Он поставил поднос на столик и уселся.

– Водка со льдом, друзья мои, лучший в мире напиток, – торжественно провозгласил хозяин барки.

Шавасс сделал большой глоток и спросил:

– Польская, не так ли?

– Естественно. Самая лучшая водка у Керенского. Она для поддержания формы в таком климате просто необходима, – сказал пилот и, похлопав себя по загорелой груди, улыбнулся. – Мистер Шавасс, по-моему, для моих сорока пяти совсем неплохо?

– Да, такая мускулатура впечатляет, – ответил Шавасс.

Керенский отодвинул поднос и разложил на столике карту.

– Ну а теперь перейдем к делу, – сказал он. – Фергюсон говорит, что вы в Тибете уже бывали.

– Только в его юго-восточном районе.

– Западная его часть совсем другая, – продолжил Керенский. – Почти вся его территория расположена на высоте шестнадцати тысяч футов над уровнем моря. Дикая горная местность.

– Мы сможем туда добраться?

Керенский пожал плечами.

– Попытаемся, – ответил он. – В Лехе есть запасная взлетно-посадочная полоса, которой я иногда пользуюсь. Городок этот расположен в горах на высоте одиннадцати тысяч футов. Это Верхний Инд. Оттуда до Рутога всего сто двадцать миль.

– А там есть, где приземлиться?

Керенский кивнул.

– У тибетца, с которым вы летите, я уже об этом спрашивал. Он говорит, что в восьми милях восточнее Рутога есть отличное место для посадки. Там сразу за озером тянется что-то вроде песчаного пляжа.

– Это радует, – сказал Шавасс. – А что у вас за самолет?

– "Гавиллэнд-бивер". Лавировать между высокими горными вершинами можно только на небольшом самолете, – заметил Керенский. – В Тибет мы полетим через перевал Пангонг-Цо. Его высота приблизительно пятнадцать тысяч футов. Так что нашему самолетику придется поскрежетать брюхом. Хочу сразу вас предупредить, что там, если что, садиться негде. Там кругом только льды и снега. Если вы боитесь, то откажитесь сразу.

– Лишить вас удовольствия? Да никогда. Итак, когда мы вылетаем?

– Знаете, друг мой, вы мне нравитесь, – улыбаясь, сказал Керенский. – Я всегда считал, что летаю для удовольствия, но теперь отправлюсь в полет из чисто миссионерских побуждений. Хорошо. В Лех мы вылетаем сегодня после полудня. Если небо будет чистым, то полетим в Рутог напрямую. Но если небо затянет облаками, то через горы нам не прорваться.

– Пол, тебя такой вариант устраивает? – спросил Фергюсон.

Шавасс пожал плечами.

– Чем быстрее мы вылетим, тем быстрее вернемся, – сказал он. – В котором часу отправляемся?

– Из аэропорта в три часа, – предложил Керенский. – А как быть с тибетцем?

– Мы встретимся с ним по дороге в аэропорт и заберем его, – ответил Фергюсон.

Они поднялись, и Керенский, подняв стакан, предложил тост:

– Как говорят у нас на родине, пусть наша смерть будет красивой.

Его лицо стало вдруг серьезным, а затем, осушив стакан до дна, Керенский улыбнулся и сказал:

– А теперь, джентльмены, извините. Мне бы хотелось закончить свое купание.

Он развернулся и, прыгнув через поручень, нырнул в желтоватую воду.

Шавасс с Фергюсоном перебрались на берег и зашагали по направлению к бунгало.

* * *

По дороге в лагерь, где жили беженцы из Тибета, Фергюсон молчал, насупив брови.

– Что тебя беспокоит? – не выдержав его молчания, спросил Шавасс.

Фергюсон помялся и, вздохнув, произнес:

– Наверное, зря я волнуюсь. Просто мне показалось, что Керенский не так уж и рад лететь в Тибет, как он это хочет представить.

– Ну, за те деньги, которые ему дают, можно и не притворяться, – ответил Шавасс. – С другой стороны, он прошел войну и знает, что такое летать в экстремальных условиях. Может, ему это уже надоело.

– А ты, Пол, не боишься лететь? – искоса посмотрев на Шавасса, спросил Фергюсон.

– Зачем об этом спрашивать? Ты же прекрасно знаешь, что я лечу туда не по собственной инициативе, – меня послало наше начальство. Для меня это очередное задание. Возможно, посложнее, чем были до этого, но отказаться от него я не имел права.

– Сама мысль о перелете в Тибет тебя не беспокоит?

– Конечно беспокоит, – улыбнувшись, ответил Шавасс. Фергюсон свернул с шоссе. Дальше несколько миль они ехали по грунтовой дороге. Машина мчалась по зеленой долине, постепенно поднимаясь в гору. Когда они, наконец, оказались на невысоком холме, Шавасс увидел внизу небольшую речку, а вдоль нее – штук двадцать или тридцать палаток.

Мирную картину жизни тибетских беженцев дополняли тянувшиеся в небо струйки дыма костров, на которых готовили пищу. Несколько женщин стояли по колено в реке и стирали белье. Полы их длинных шуб были заткнуты за пояс. Рядом бегали звонко кричащие босоногие дети. Они играли в прятки.

Палатки, стоявшие на берегу речки, представляли собой типичное жилище тибетцев: плетеные из прутьев каркасы, обтянутые сшитыми между собой кожами яков и обложенные со всех сторон камнями или дерном.

В этом лагере было свое очарование. Один мальчуган, заметив спускавшихся с холма Шавасса и Фергюсона, что-то крикнул своим приятелям, и те, подняв гвалт, бросились к стиравшим белье матерям. Видя эту картину, Шавасс не смог сдержать улыбки. Женщины, ладонями прикрыв от солнца глаза, уставились на незнакомцев. И в этот момент на вершине холма ярдах в шестидесяти от англичан появился всадник. Промчавшись галопом по склону, он разогнал стадо пасущихся яков и стрелой влетел на территорию лагеря.

На нем была длинная рубаха с широкими рукавами, овечья шуба и высокие, доходившие ему до колен, сапоги из выкрашенной в зеленый цвет недубленой кожи. Из-под конического колпака из овечьей кожи свисали две косички. В левом ухе болталась большая серебряная серьга.

Натянув поводья, всадник, который, казалось, явился из средневековья, остановил низкорослую лошадку и, спрыгнув на землю, направился к англичанам. Он оказался довольно высоким и крепким мужчиной, однако в лице его, хоть и довольно смуглом, не было ничего восточного. Высокие скулы и орлиный нос придавали ему явно аристократический вид. Он шел, а дети, расступаясь перед ним, почтительно ему кивали.

– Йоро, – представил Фергюсон, – это мистер Шавасс.

Тибетец, пожав Шавассу руку, произнес:

– Очень рад, что вы прибыли.

Шавасс был буквально поражен. И вовсе не его прекрасным английским, а тем, что этот человек, вероятно, мог общаться с любой компанией. Тибетец показался ему высокообразованным, прирожденным лидером. «Такой не испугается никакой опасности и не откажется лететь со мной в Тибет», – глядя на него, подумал Шавасс.

Они вышли из лагеря и сели на заросший травой берег речки. Шавасс угостил Йоро сигаретой и, щелкнув зажигалкой, поднес ему прикурить.

– Фергюсон говорит, что вы полны решимости лететь со мной в Тибет и всячески помогать мне, – сказал он. – Скажите, почему?

– Здесь две причины, – ответил Йоро. – Во-первых, как мне известно от мистера Фергюсона, вы тот, кто в свое время устроил побег Далай-ламы. А во-вторых, вы же хотите помочь доктору Хоффнеру.

– А почему вы сами покинули Тибет? У вас были проблемы?

Йоро отрицательно помотал головой.

– Если вы имеете в виду проблемы с властями, то у меня их не было. Нет, мистер Шавасс, я покинул родину не поэтому. Мои земляки – народ очень храбрый, но нельзя же сражаться с китайцами палками или мушкетами. Нам необходимы хорошие винтовки и автоматы. Я пробрался через перевал Пангонг-Цо, зашив в подкладку шубы золото, чтобы купить на него современное оружие. И в этом мне очень помог мистер Фергюсон.

– Оружие вы берете с собой, – напомнил ему Фергюсон. – Винтовки, патроны, пара автоматов и ящик с гранатами уже подготовлены к отправке. Это все, что я сумел организовать. Мы только что встречались с Керенским, и он сказал, что хочет лететь в Лех сегодня в три часа дня. Тебя это устраивает?

Йоро согласно кивнул.

– и правильно, – произнес он. – Если мистер Шавасс готов, то тогда зачем нам попусту тратить время.

– Если погода позволит, Керенский собирается вылететь в Рутог сегодня вечером, – сказал Шавасс. – Так что на сборы у нас осталось совсем немного времени. А пока опишите мне в общих чертах ситуацию, которая сложилась в Западном Тибете.

– О, она сильно отличается от того, что происходит в других его районах, – ответил Йоро. – Китайцы, чтобы связать Гарток с Яркандом, построили дорогу. А провели они ее по плато Аксай-Чин, территории, на которую претендует Индия. Движение по ней не самое оживленное. Кроме того, плотность населения в том районе наиболее низкая в Тибете, и поэтому китайцы держат под контролем лишь самые большие деревни и поселки.

– Так что некое сопротивление режиму там есть?

Йоро улыбнулся.

– Большинство местных жителей занимается скотоводством и постоянно кочует, – ответил он. – Они смелые, мужественные люди и конечно же не могут смириться с жестокостью китайцев.

– А я думал, что тибетцы, которые исповедуют буддизм, выступают против любого насилия, – заметил Фергюсон.

– Да, так было когда-то, – помрачнев, ответил Йоро. – Но потом пришли коммунисты и стали убивать наших мужчин, насиловать женщин. Когда Великий Будда завещал народу жить в мире и согласии, все мы, тибетцы, были воинами. Вновь взяться за оружие нас заставили китайцы.

– Он прав, – сказал Шавасс, обращаясь к Фергюсону. – Когда я был на юге Тибета, там сражались даже монахи.

– Да, верно, – подтвердил Йоро. – В буддийском монастыре, расположенном неподалеку от Рутога, мы найдем много надежных друзей. Тамошние монахи сделают все, чтобы помочь нам.

– Ну а теперь расскажите мне о Хоффнере, – попросил Шавасс. – Как его самочувствие?

– Когда я его видел последний раз, он был очень болен. Поэтому я его и навестил. Я сказал ему, что собираюсь переправиться в Кашмир, и тогда он попросил меня взять у него письмо.

– Получается, что его никто не охраняет?

В ответ Йоро помотал головой.

– Доктору Хоффнеру власти позволили жить в его старом доме в Чангу. Этот город с населением порядка пяти тысяч жителей обнесен древней каменной стеной. Китайский комендант этого района, полковник Ли, проживает там же.

– И Хоффнеру покидать свой дом строго запрещено?

– Нет. Он иногда выходит, чтобы побродить по улицам, но пересекать черту города не может, – ответил Йоро. – Если вас интересует, приставлена ли к нему охрана, то могу смело сказать, что нет. Да и зачем она ему? Куда может сбежать старый больной человек?

– Это значит, что его работе никто не мешает, – заключил Шавасс. – Таким образом, от нас требуется только одно: забрать его из Чангу и привезти на взлетную площадку под Рутогом. А там Керенский переправит его в индию.

– Да, но при этом могут возникнуть осложнения, о которых вы и не подозреваете, – заметил Йоро. – Взять, к примеру, домработницу Хоффнера. Правда, когда я последний раз навещал доктора, ее в доме не было. Оснований подозревать, что она работает на китайцев, у меня нет, но я ей все равно не доверяю.

– Почему же?

– По одной и очень существенной причине, – ответил Йоро. – Ее мать была китаянка. Правда, отец у нее русский, но это еще ни о чем не говорит. Зовут ее Катя Странова. По дороге из Синкуанга в Лхасу ее отец умер, и она осталась одна.

– И Хоффнер взял ее к себе?

Тибетец в ответ кивнул.

– Это была его ошибка, – сказал он. – Доктор жалеет всех даже в ущерб себе.

Шавасс задумался, лицо его стало серьезным.

– Итак, что мы имеем? – наконец произнес он. – Вы ей не доверяете, но никаких компрометирующих ее улик у вас нет. Мы будем действовать исходя из того, что она тайный осведомитель.

– Да, именно так, – согласился Йоро.

– С ней мы будем вести себя предельно осторожно. Когда доберемся до монастыря, вам придется отправиться в Чангу и разведать там обстановку. Но об этом мы поговорим позже.

Фергюсон поднялся с травы.

– Если вы уже все выяснили, то нам пора бы возвращаться в Шринагар, – сказал он. – У меня еще много дел, завершить которые я должен до вашего отлета. А тебе, Пол, перед дорогой надо немного поспать.

Шавасс в знак согласия кивнул.

– Отличная идея. Это лучшее, что ты мне посоветовал за этот день, – улыбаясь, ответил он и, пожав руку Йоро, сказал ему: – Тогда до встречи.

Шавасс и Фергюсон направились к машине, а тибетец остался сидеть на берегу.

– Ну, что ты о нем думаешь? – отъехав от лагеря беженцев, спросил Фергюсон.

– Он точно соответствует твоим описаниям и даже лучше, – ответил Шавасс. – О таком попутчике можно только мечтать.

– Знаешь, из того, что сказал Йоро, я сделал вывод, что выполнить задание, возможно, будет гораздо легче, – заметил Фергюсон. – Он упомянул эту женщину, но она может оказаться совсем безобидной.

– Возможно, – согласился с ним Шавасс и глубоко вздохнул. «Опять эти женщины, – подумал он. – Никуда от них не деться. Теперь придется иметь дело с той, о которой ничего не известно. Кто знает, на что она способна. Ну да ладно, время покажет».

Поудобнее устроившись на сиденье, Шавасс надвинул на лоб шляпу и сомкнул веки.

Глава 4

Дождь перестал, и лунная полоска света легла на кровать, на которой лежал Шавасс. Он то засыпал, то просыпался. Открыв сонные глаза, он смотрел на темный потолок.

Наконец Шавасс посмотрел на часы. Они показывали почти одиннадцать. Он снова положил голову на подушку, а потом, откинув одеяло, встал с кровати. От жары тело было потным. Приняв душ, он быстро обтерся сухим полотенцем и оделся. Перед тем как открыть стеклянную дверь, Шавасс натянул на себя толстый шерстяной свитер и вышел на террасу.

От здания гостиницы города Леха до протекавшего внизу Инда тянулись дома с плоскими крышами. На фоне чистого неба темнели величественные горы. Было тихо, и только где-то за рекой, словно колокол в ночи, раздавался звонкий лай собаки.

Шавасс вынул сигарету, сложил ладони и чиркнул спичкой. В этот момент из-за облака вышла луна и залила все вокруг ярким серебряным светом. Небо в обрамлении высоких гор и усыпанное до самого горизонта звездами стало необычайно красивым.

Шавасс вдохнул посвежевший после дождя запах земли и подумал: «Ну почему в этом мире не все так просто, как этот пейзаж? Единственное, что он требует от тебя, – это время. А любоваться им можно бесконечно долго».

Он ощутил щекой легкий ветерок, и сразу на душе стало неспокойно. Шавасс вспомнил, что после тридцатиминутного полета в темноте он окажется по другую сторону границы. Ветерок, пробежав по крышам домов, стих. «Все, пора», – сказал себе Шавасс и, отойдя от перил, вернулся в номер.

В коридоре гостиницы было тихо и только старый вентилятор, натружено гонявший под потолком спертый воздух, издавал скрипучие звуки.

Шавасс прошел мимо сидевшего за стойкой клерка-индуса, который, подперев руками голову, крепко спал, и вошел в бар.

Керенский с засунутой за ворот салфеткой сидел возле окна. Перед ним на столе стояло блюдо с едой. Других посетителей в баре не было. Возле поляка хлопотал официант, который заискивающе поглядывал на клиента, расправлявшегося с огромной порцией жареной курицы.

Шавасс прошел к стойке, взял с нее стакан и, налив в него виски, добавил ледяной воды. Он подошел к столику Керенского, и тот, услышав шаги, поднял голову.

– А, вот и вы, – улыбаясь, произнес пилот. – А я уже собирался вас будить. Что-нибудь перекусите?

Шавасс помотал головой:

– Нет, спасибо. Я не голоден.

– Как себя чувствуете? – поинтересовался Керенский.

– Отлично, – ответил Шавасс и посмотрел в окно. – И ночь для полета выдалась отменная.

– Да, лучше не бывает, – крякнув, согласился Керенский. – При такой луне лететь над ущельем – сплошное удовольствие. А это на всем протяжении нашего перелета самое опасное. Так что не волнуйтесь, долетим без проблем.

– Надеюсь, что так и будет, – сказал Шавасс.

– Можете на меня положиться. За время войны я совершил сотню вылетов, и каждый раз, когда должны были возникнуть осложнения, у меня возникало тревожное предчувствие. Это чутье я унаследовал по материнской линии. В моих жилах течет цыганская кровь. Так что я всегда знаю, что меня ждет. А сегодня, скажу вам, настроение у меня преотличное.

Керенский склонился над столом и налил водки в пустой стакан Шавасса.

– Выпейте, а потом – на взлетную полосу. Йоро с моим местным помощником уже час как там.

Шавасс, слегка нахмурившись, глянул в стакан. Инстинкт самосохранения, особенно развитый у представителей древнейших рас, к которым он, как потомок бриттов, напрямую относил себя, говорил ему об опасности. Нет, будет совсем не так, как утверждает Керенский!

С мрачным предчувствием неотвратимой беды Шавасс поднял стакан и, улыбнувшись, залпом осушил его.

– Ну, я готов, – сказал он. – Дело за вами.

* * *

Взлетно-посадочная полоса находилась на ровном участке земли всего в полумиле от Леха. Неподалеку протекала река. Построили полосу во время войны англичане, и большие самолеты с нее никогда не взлетали.

В начале располагался старый бетонный ангар, выкрашенный для камуфляжа в серо-зеленый цвет. Когда пилот и Шавасс вошли в него, с потолка капала дождевая вода.

Посередине ангара стоял самолет. Подвешенные к стропилам два фонаря-молнии освещали его. Джабар, механик Керенского, находился за пультом управления самолетом и внимательно прислушивался к реву мотора. Рядом с ним сидел Йоро.

Завидев Керенского и Шавасса, Джабар, а за ним и тибетец, выпрыгнули из кабины.

– Ну, как работает мотор? – спросил своего механика поляк.

– Отлично, сахиб, – заверил тот.

– А топливо?

– Полный бак и еще запасная канистра.

Керенский одобрительно кивнул и похлопал по обшивке самолета.

– Ну, ангел мой, не подведи, – ласково произнес он по-польски и, обернувшись, кивнул Шавассу: – Я готов.

Тот с улыбкой посмотрел на тибетца.

– А мне осталось только принять надлежащий вид, – отозвался он.

Йоро в ответ кивнул и вытащил из самолета большой узел, в котором находилась коричневого цвета шерстяная рубаха, овечья шуба, меховая шапка и пара тибетских сапог из невыделанной кожи.

Шавасс быстро переоделся и повернулся к Керенскому.

– Ну, как я теперь выгляжу? – спросил он.

Поляк кивнул:

– Отлично. В таком камуфляже вы вполне сойдете за тибетца. Но на расстоянии. Вас может выдать лицо. Поэтому прячьте его от посторонних глаз.

– Хорошо. Совета вашего постараюсь не забыть, – улыбаясь, сказал Шавасс и вместе с Йоро залез в самолет.

Керенский устроился в кресле пилота и, раскрыв карту, повернулся к Йоро.

– Ты уверен, что пограничники нас не засекут? – спросил он.

Тибетец в ответ кивнул.

– В ущелье Пангонг-Цо китайцы появляются только днем, – подтвердил он. – С наступлением сумерек они уходят, потому что боятся местного населения. Патрульный отряд – всего десять солдат и один сержант. Они стараются держаться поближе к Рутогу.

– Жди меня через пару часов, – обратился к Джабару Керенский.

Механик кивнул и вытащил из-под колес самолета тормозные колодки. Керенский выкатил самолет из ангара и развернул его навстречу ветру. Набирая скорость, самолет понесся по бетонному покрытию. Конец взлетной полосы неумолимо приближался, и тогда, подав рычаг управления на себя, Керенский поднял своего «ангела» в воздух.

Набирая высоту, они летели над ущельем. Со всех сторон их окружали величественные горы. Затем, описав плавную дугу, самолет проскочил между двух заснеженных вершин и оказался над вторым ущельем.

Его зловещие черные скалы были настолько близко, что Шавасс, смотревший в иллюминатор, непроизвольно вздрогнул.

Йоро, как ни в чем не бывало, спокойно доставал из ящика патроны и заряжал лежавший на коленях автомат.

Шавасс достал свой «вальтер» и несколько раз щелкнул затвором. Он прекрасно понимал, что, попади они в настоящую переделку, толку от такого оружия будет мало. Убедившись, что с ним все в порядке, Шавасс вложил «вальтер» в висевшую на бедре кожаную кобуру и взял автомат.

В течение получаса они летели над территорией, ландшафт которой напоминал лунный. Со всех сторон в темное небо вздымались заснеженные пики гор, а звезды, сверкавшие над ними, казались осколками бриллиантов. Ведя самолет по этому каменному лабиринту, Керенский демонстрировал чудеса пилотажа.

Несколько раз самолет попадал в воздушные ямы. Однажды, когда они перелетали из одного ущелья в другое, Шавасс мог поклясться, что самолет крылом чиркнул по отвесной скале. Однако, взглянув на спокойное лицо пилота, крепко державшего в руках штурвал, сразу же успокоился.

Когда они преодолели очередной горный хребет, Шавасс неожиданно для себя увидел внизу поблескивающую под луной гладь озера.

– Пангонг-Цо! – перекрывая шум мотора, громко крикнул Йоро.

И тут взору Шавасса предстало уходившее к горизонту ущелье. Керенский плавно подал рычаг управления вперед, и самолет, резко опустив нос, пошел на снижение. Шавасс, ожидая, что они вот-вот врежутся в неожиданно выросшую перед ними скалу, затаил дыхание. Однако этого не произошло: самолет резко взмыл вверх и в пятидесяти футах над скалой благополучно обогнул ее.

Теперь под ними простиралось ровное длинное плато.

Керенский обернулся, и на его лице, освещенном сигнальными лампочками панели управления, заиграла улыбка.

– Ну вот, мы уже и в Тибете, – прокричал он. – Чтобы не пролетать над Рутогом, я сделаю небольшой крюк. Не хотелось бы, чтобы нас заметили с земли.

Самолет резко повернул на восток и выровнял высоту.

Через несколько минут внизу показалось озеро, а еще через пару секунд – второе. Йоро коснулся рукой плеча пилота, и тот, молча кивнув, повел самолет на снижение.

Сделав над вторым озером круг, Керенский пошел на посадку над песчаной площадкой. Неожиданно самолет резко завалился на бок, а потом снова взмыл вверх.

– Что случилось? – крикнул пилоту Шавасс.

– Мне показалось, что внизу мелькнул огонек, – прокричал в ответ Керенский. – Вон там, за холмом, неподалеку от озера. Спустимся пониже и еще раз проверим.

Самолет описал над озером еще один круг, но никакого огонька внизу никто не увидел.

– Что вы об этом думаете? – повернув голову к сидевшим за его спиной пассажирам, крикнул Керенский.

Шавасс вопросительно посмотрел на тибетца. Тот, недоуменно пожав плечами, ответил:

– Если там что-то и светилось, то это наверняка костер пастуха. Провести ночь в горах китайские солдаты ни за что не отважатся.

– Тогда все нормально, – крикнул Керенскому Шавасс и похлопал его по плечу. – Можно садиться.

Керенский кивнул, сделал над озером очередной круг и, направив самолет против ветра, повел его на посадку. Шавасс зря время не терял. Как только самолет остановился, он открыл дверцу и спрыгнул на землю. Йоро тут же начал подавать ему оружие и боеприпасы.

Ветер от пропеллера поднимал в воздух мелкий песок и осыпал им Шавасса. Пыль лезла в глаза, мешала работе. Тем не менее самолет вскоре был разгружен, ящики лежали на земле, а рядом с ними стоял Йоро.

– Итак, ровно через неделю. В том же месте и в тот же час. Смотрите не опаздывайте. Мне жутко не хочется снова здесь светиться, – перед тем, как закрыть дверцу самолета, крикнул им Керенский.

Шавасс и Йоро быстро оттащили ящики и отошли в сторону сами. Самолет, набирая скорость, промчался по песчаному берегу озера и, оторвавшись от земли, начал набирать высоту. Развернувшись над озером, он взял курс на северо-запад и вскоре исчез.

– Надо куда-то спрятать ящики. Потом вы их со своими парнями из Йалунг-Гомпа заберете, – сказал тибетцу Шавасс, в ушах которого все еще стоял рокот самолета.

Он огляделся и, заметив в сорока ярдах от себя холм, за которым начинался узкий овраг, решительно зашагал в его сторону. Как ни странно, но шум в ушах не прекращался.

Шавасс уже собирался оглянуться, чтобы позвать за собой Йоро, как тут совершенно неожиданно на вершине холма появился военный джип. Шавасс застыл на месте. Он уже различал лица китайских солдат и повернутый в его сторону ствол пулемета. Оправившись от шока, Шавасс, вытаскивая на ходу «вальтер», бросился назад.

– Берегись! – крикнул он тибетцу по-английски.

Пулеметная очередь прорезала ночную тьму, подняв возле ног Йоро фонтанчики песка.

Тибетец, отскочив в сторону, упал и несколько раз перекатился по земле. Не долго думая, Шавасс развернулся и дважды выстрелил по джипу. Йоро, энергично помогая себе ногами, заполз за высокие камни. Теперь солдат, сидевший в джипе с пулеметом, нацелился на Шавасса. Тому ничего не оставалось, как упасть и распластаться на земле. Раздалась пулеметная очередь, и пули, пролетев над головой англичанина, забарабанили по находившимся рядом камням. Неожиданно Шавасс почувствовал резкую боль в щеке – осколок камня задел ему скулу. Вскочив на ноги, он кинулся в спасительную темноту оврага, и тут по его левому плечу чиркнула пуля.

Шавасс вновь припал к земле и стал ждать. Внезапно стрельба прекратилась, и воцарилась такая тишина, что у него заломило в ушах. Едва он поднялся, как раздался глухой хлопок и овраг, его единственное убежище, озарило ярким светом.

Шавасс проводил глазами осветительную ракету и, поскольку бежать ему было уже некуда, стал ждать, что будет дальше. Вскоре на краю оврага с автоматами в руках появились солдаты. Шавасс вскинул «вальтер» и уже был готов нажать на спусковой крючок, как между двумя низкорослыми китайцами неожиданно выросла высокая фигура.

Мужчина, одетый в охотничий пиджак с меховым воротником и тирольскую шляпу с пером, стоял так близко от Шавасса, что англичанин сумел разглядеть на его лице легкую улыбку.

– Не глупите, – произнес он по-английски. – Вы этим только ухудшите свое положение.

Шавасс удивленно посмотрел на него и, несмотря на боль в плече, рассмеялся. «Что ни говори, а эта ночь полна сюрпризов», – подумал он.

– Знаете, вы абсолютно правы, – ответил Шавасс и кинул мужчине свой «вальтер».

Глава 5

Ветер, гулявший по ущелью, обжигал лицо Шавасса ледяным холодом. Зябко поежившись, англичанин одной рукой поднял воротник своей овечьей шубы.

Резкая боль в левом плече постепенно превратилась в ноющую – сильный холод подействовал на Шавасса анестезирующе. Разламывалась голова, и он чувствовал легкую тошноту. Судя по всему, организм еще не успел приспособиться к высокогорью.

Шавасс сидел, прислонившись к колесу джипа. В нескольких футах от него перед небольшой палаткой горела спиртовая плита. Возле нее присели на корточки два китайских солдата. Один из них, положив на колени автомат, курил, а другой в алюминиевом ковшике варил кофе.

Шавасс волновался за Йоро. «По крайней мере, тибетец ушел от китайцев целым и невредимым, – подумал англичанин. – Теперь вся надежда только на него. А с другой стороны, что он может сделать один и без оружия? Вот если бы ему удалось связаться со своими людьми, то это было бы совсем другое дело».

Мужчина в тирольской шляпе и охотничьем пиджаке откинул полотнище, прикрывавшее вход в палатку, и вышел наружу. В руках он держал аптечку.

Подойдя к Шавассу, он присел и, дружелюбно улыбаясь, участливо спросил:

– Ну, как вы себя чувствуете?

– Выживу, – пожав плечами, ответил Шавасс.

Мужчина вынул из кармана пачку сигарет и протянул ее пленнику.

– Закурите, – предложил он. – Возможно, сигарета принесет вам облегчение.

Выглядел он лет на тридцать пять, высокий и крепко сложенный. Когда он, чиркнув спичкой, прикрыл ладонями пламя, Шавасс увидел, что у него мужественное лицо и чувственный рот.

Прикурив, Шавасс сделал глубокую затяжку и тут же зашелся в кашле. У него было ощущение, будто в горле застрял острый нож.

– Русские! – разглядывая сигарету, воскликнул англичанин.

Теперь ему кое-что стало ясно.

– Да, конечно, – улыбаясь, подтвердил мужчина и представился: – Андрей Сергеевич Курбский.

– Надеюсь, если я не назову себя, вы не обидитесь?

– Все понятно, – ответил Курбский и добродушно рассмеялся. – Да, вам крупно не повезло. Вы же и не думали, что попадете в плен.

– Кстати, а как вы оказались здесь, да еще ночью? – спросил его Шавасс. – Насколько мне известно, мы находимся на территории, которую китайцы почти не охраняют.

– Я ехал в Чангу, но у нас по дороге сломался двигатель. Пока мы с ним возились, наступила ночь. Стало так темно, что я решил поставить палатку и дождаться рассвета. Каково же было наше удивление, когда мы увидели в небе самолет. Почти такое же, какое я испытал, услышав, что вы крикнули своему напарнику по-английски.

– Да, видимо, я старею, – со вздохом заметил Шавасс. – Так это ваш свет мы увидели с самолета?

Курбский в ответ кивнул:

– Вы прервали мне ужин. Естественно, как только мы вас заметили, я сразу же выключил плиту. Вы же собирались садиться, и мне очень не хотелось вам мешать.

– А мы-то решили, что это костер пастуха, – с горечью произнес Шавасс.

– Не отчаивайтесь, друг мой. Это все издержки войны, – сказал Курбский и открыл аптечку. – А теперь, если вы готовы, я осмотрю вашу рану.

– Да она несерьезная, – ответил Шавасс. – Так, легкая царапина. Ничего страшного.

Русский осмотрел его плечо и опытной рукой забинтовал рану.

– Похоже, вы знаете, как обращаться с раненными, – заметил Шавасс.

Курбский улыбнулся:

– В Корее я был военным корреспондентом. Так что мне пришлось пройти через многое.

– А что вы делаете в Тибете? – спросил Шавасс. – Решили сами убедиться, как благодарные крестьяне относятся к новому режиму?

– Ну да, что-то вроде этого, – ответил Курбский. – Можно сказать, что я путешествую по стране. Дело в том, что я штатный сотрудник газеты «Правда». Но мои статьи печатают во многих советских изданиях.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Могу вас заверить, что мой репортаж о сегодняшнем приключении будет читаться с особым интересом, – продолжил Курбский. – Представляете себе, загадочный англичанин, переодетый под местного, ночью прилетает в Тибет и выгружает из самолета оружие. Вот только жаль, что вы не американец. Тогда бы мой материал был бы более сенсационным.

Дрожавшее на ветру пламя спиртовой плитки освещало улыбающееся лицо русского корреспондента. В глазах Курбского Шавасс увидел усмешку и тяжело вздохнул. «Да, человека с хорошим чувством юмора ненавидеть сложно», – подумал он.

– Ну а что теперь? – спросил Шавасс.

– Немного кофе, легкий ужин и сон, если вы, конечно, заснете.

– А завтра?

Курбский вздохнул.

– Завтра? Едем в Чангу и передаем вас полковнику Ли, военному коменданту этого района, – ответил он и подался вперед. Лицо его теперь было серьезным. – Послушайте моего совета, – продолжил русский. – Расскажите полковнику все, что вам известно. Зачем в такой ситуации изображать из себя героя? Я слышал, что Ли человек жестокий.

Некоторое время они не говорили ни слова. Затем Курбский хлопнул себя по бедру и воскликнул:

– Ну а теперь будем ужинать!

Он подал знак солдату, и тот тут же принес кофе и банку с бисквитным печеньем.

– Только не говорите мне, что китайские военные и дальше будут со мной предельно вежливы, – сказал Шавасс. Курбский покачал головой.

– Ошибаетесь, – сказал он. – Это угощение из моих личных запасов. Когда путешествуешь по дикой стране, хочется побаловать себя чем-нибудь вкусненьким.

Шавасс глотнул горячего кофе и от удовольствия даже застонал. Напиток оказался на удивление вкусным и ароматным.

– А вы неплохо устроились, – заметил Шавасс. – Разъезжаете по стране, словно приехали на охоту в Африку. На вас охотничий костюм, пьете отличный кофе, лакомитесь изысканным печеньем.

– Спасибо за это англичанам. По крайней мере, они смогли придать миру немного респектабельности.

– Ну, это вопрос спорный, – возразил Шавасс, и оба рассмеялись.

– Как Лондон? – поинтересовался Курбский.

Шавасс подумал, стоит ли ему и дальше вести разговор в таком тоне, а потом решил – была ни была, и, пожав плечами, ответил:

– Когда уезжал, в нем моросил дождь, а с Темзы дул порывистый ветер. Типичные признаки наступления английской зимы. Деревья в Риджент-парке еще в листве, а на Даунинг-стрит возле дома 10 пятеро борцов за запрещение ядерного оружия приковали себя к перилам ограды.

– Единственно, куда бы я сейчас охотно отправился, так это в Лондон, – вздохнул Курбский. – Знаете, в прошлом году я там был. Мне даже удалось увидеть в «Вишневом саде» самого Гилгуда. Англичанин, а так сыграл в чеховской пьесе! А после спектакля я отправился ужинать в «Элен Кордетс Сэддл».

– Для русского за границей это был очень удачный выбор, – заметил Шавасс.

– Курбский пожал плечами и произнес:

– Я же журналист, и мне просто необходимо встречаться с представителями разных слоев общества. Очень хотелось ознакомиться с различными аспектами вашей жизни. Как же иначе я мог бы вас понять?

– Такое желание делает вам честь, – сказал Шавасс. – Однако замечу, что далеко не все русские журналисты горят желанием понять англичан.

– В таком случае, вы вращались совсем не в тех кругах, – вежливо ответил Курбский.

Китайский солдат принес им еще кофе. Когда он удалился, Шавасс сказал:

– Одно меня удивляет. Я считал, что отношения между Москвой и Пекином сильно накалились. Как же китайцы позволили вам так свободно перемещаться по стране? Тем более в таком строго охраняемом районе, как Тибет.

– Да, у нас время от времени возникают разногласия. Но не более того.

Шавасс покачал головой.

– Не изображайте из себя младенца, – сказал он. – Вы, русские, обожаете во всем винить американцев, а у них, по крайней мере, есть разум, чтобы понять, от кого исходит угроза миру. Китай для вас такая же проблема, как и для нас. Даже ваш Хрущев и то это понял.

– Да, политика и религия, – со вздохом произнес Курбский и покачал головой. – Это две вещи, о которых спорят даже друзья. Думаю, что нам уже пора ложиться спать.

* * *

Несмотря на стеганый спальный мешок, который дал ему русский, Шавасс весь продрог. Голова его разламывалась на части, он снова ощущал тошноту.

Англичанин смотрел на пламя спиртовой плитки, просвечивающее сквозь брезентовую ткань палатки, и пытался заставить себя заснуть. Один китаец, завернувшись в овечьи шкуры, улегся возле плитки. Второй с автоматом в руках находился на дежурстве. Он ходил взад-вперед и постукивал резиновыми сапогами по замерзшей земле.

Шавасс подумал о Курбском. Он вспомнил все, что сказал ему русский журналист, его добродушный смех и искрящиеся серые глаза. Курбский был ему очень симпатичен. В иных обстоятельствах они могли бы стать друзьями.

Дремота затуманила мысли Шавасса, и он заснул. Проснулся только через час. Зубы его отбивали чечетку, а лицо покрылось крупными каплями пота. Курбский, подойдя к нему с чашкой в руке, опустился на колени.

Шавасс сделал попытку подняться, но русский снова уложил его.

– Не надо так волноваться, – сказал Курбский. – С вами ничего серьезного не приключилось. У вас высотная болезнь, и ничего больше. Примите таблетку, и вам сразу станет легче.

Англичанин дрожащими пальцами взял у него таблетку, положил ее в рот и, прильнув губами к чашке, которую поднес ему Курбский, запил лекарство холодным кофе.

Затем Шавасс убрал руки в спальный мешок и вяло улыбнулся.

– У меня такое состояние, как прималярии, – сказал он.

– Утром вы почувствуете себя гораздо лучше, – пообещал русский и, поднявшись с колен, вышел из палатки.

Шавасс остался один. Он смотрел в темноту и думал о том, что каждый день человек узнает для себя что-то новое. Последним русским, с которым он общался, оказался сотрудник СМЕРШа. Их встреча произошла незадолго до того, как Хрущев упразднил эту зловещую организацию. Шавасс никак не мог поверить в то, что Курбский и тот чекист – представители одной и той же страны.

Наконец он закрыл глаза. Что бы ни содержала таблетка, которую дал ему русский, она сотворила с Шавассом чудо: головная боль прошла, а по телу начала разливаться приятная теплота. Он натянул на голову капюшон спального мешка и почти сразу же заснул.

* * *

По утру небо окрасилось в невероятно яркий синий цвет. Шавасс стоял возле джипа и наблюдал за сворачивавшими палатку солдатами. Он чувствовал себя совершенно измотанным и лет на десять старше.

Даже Курбский и тот выглядел совсем иначе. Глаза его были серьезными, а на лице, словно после бессонной ночи, лежала печать усталости. Закончив сборы, Курбский рукой указал пленнику на джип. Англичанин залез в машину и расположился на заднем сиденье прямо под пулеметом.

Они ехали по промерзшей дороге. Справа и слева от нее желтела прихваченная инеем трава.

Через полчаса их джип выбрался на гладкое шоссе, проложенное властями в 1957 году. В то время как раз начались волнения среди племени хамбасов, и китайцам для продвижения военной техники срочно потребовалась скоростная трасса.

– Вот и этих мест коснулась цивилизация, – глядя на дорогу, заметил Курбский.

– Это как посмотреть, – возразил ему Шавасс. – Не забывайте, что построена она на костях тибетцев.

Курбский сразу же помрачнел. Он что-то прокричал по-китайски управлявшему машиной солдату, и тот, круто повернув руль, съехал с пустынного шоссе.

Теперь они вновь поехали по целине.

Шавасс, поняв, что русский не хочет с ним разговаривать, откинулся на спинку сиденья и стал обозревать окрестности. В стороне от них к голубому небу уходило плато Аксай-Чин, а впереди лежала бескрайняя равнина.

Когда под колесами джипа зашуршал гравий, водитель прибавил газу.

Резкий холодный ветер, подувший Шавассу в лицо, вернул его к реальности. Доехав до места, от которого начинался пологий склон, китаец за рулем джипа сбросил скорость.

В долине, в которую они спускались, Шавасс увидел монастырь, и сердце его учащенно забилось. В душе его затеплилась надежда.

– Вы что, намерены там остановиться? – скрывая охватившее его волнение, спросил Шавасс.

Курбский кивнул.

– А почему бы и нет? – сказал он. – Я собираю материалы о буддизме, а этот монастырь – один из немногих действующих в этом районе. Так что не беда, приедем в Чангу на пару часов позже.

Шавасс от радости чуть было не вскрикнул: монастырь, в который они ехали, мог быть только Йалунг-Гомпа, а он, как сказал Йоро, основная база всего тибетского сопротивления. «Вот уж куда бы не стоило соваться китайцам», – подумал он. Англичанин понимал, что может ждать их в монастыре, и, как ни странно, жалел Курбского.

Ламаистский монастырь, приютившийся у подножия скалы, представлял собой несколько обнесенных высокой стеной строений. На его территорию можно было попасть только через огромные ворота. В этот час они были открыты.

Возле монастырских стен паслись стада яков и маленьких тибетских лошадей, а на берегу протекавшей рядом речки стояли палатки пастухов.

Дым костров, гонимый ветром по долине, дополнял картину сельской идиллии. Его щекотавший ноздри запах напомнил Шавассу детство.

Толпа из нескольких десятков человек в овечьих шубах стояла у ворот монастыря. Неожиданно раздался глухой звук, отозвавшийся в ущелье долгим эхом.

– Смотрите! – восторженно воскликнул Курбский. – Вон туда, на крышу самого высокого строения. Видите, монах дует в радонг? Звук его слышен от монастыря на расстоянии нескольких миль!

Услышав шум работающего двигателя, люди, стоявшие у ворот, как один, развернулись и уставились на джип. В основном это были скотоводы. У многих из них из-за пояса торчали широкие ножи. Заметив их недружелюбные взгляды, китаец, сидевший рядом с Шавассом, поспешно развернул пулемет и проверил магазинную коробку. Водитель, направив джип к воротам, сбросил скорость. Толпа, уступая машине дорогу, тут же расступилась.

Увидев, что происходит во дворе монастыря, Шавасс обо всем позабыл: удивительное зрелище полностью завладело его вниманием.

Группа лам, одетых в яркие национальные костюмы, исполняла религиозный танец. В страшных масках демонов и разноцветных шелковых одеяниях, от которых рябило в глазах, они, выделывая замысловатые па и размахивая над головой огромными мечами, плавно кружили по двору.

– Вот это удача! – радостно воскликнул Курбский. – Такого я еще не видывал. Впрочем, мало кто из иностранцев видел такое зрелище. Я слышал, что этот обряд называется «Низвержение властителя ада».

Он открыл свой рюкзак и, достав из него фотоаппарат, с бешеной скоростью начал делать снимки. Шавасс же, затаив дыхание, сидел в джипе и с волнением ждал, что будет дальше. Неожиданно он вновь почувствовал легкую тошноту.

Танец демонов начал убыстряться. Они уже кружились так, что человеческие кости, висевшие на их поясах в виде передника, приняли горизонтальное положение. Звуки, издаваемые монахами, дувшими в раковины, и треск барабанов становились все громче и громче. Солдат, сидевший за пулеметом, подался вперед и от удивления открыл рот.

А танцующие демоны тем временем постепенно окружали джип. Они подходили к машине китайцев все ближе и ближе. Как только их круг сомкнулся, толпа тибетцев, стоявших у ворот, хлынула на территорию монастыря. Однако ни русский журналист, ни солдаты этого не заметили.

Когда в фотоаппарате кончилась пленка, Курбский чертыхнулся и, вставив новую, продолжил съемку.

А Шавасс, не отрывая глаз, наблюдал за переодетым монахом, который явно был главным персонажем религиозного спектакля. На нем был ярко-красный шелковый халат и такого же цвета маска с белым конским хвостом. Вращаясь, он размахивал над своей головой поблескивающим сталью мечом.

Приблизившись к джипу, танцор завел руку назад и хлестко ударил мечом по голове пулеметчика. Китаец обмяк и, привалившись к Шавассу, уронил на грудь голову.

Весь мир, как показалось изумленному англичанину, замер. И тут толпа тибетцев бросилась к джипу. Монах, нанесший удар китайскому пулеметчику, сдернул с головы маску, и Шавасс увидел суровое лицо Йоро.

Подбежавшие тибетцы схватили визжавшего водителя и вытащили его из джипа. Курбский, прижав к груди фотоаппарат, в оцепенении застыл. Глазами полными отчаяния он посмотрел на Шавасса, но тут же был схвачен и сброшен на землю.

Испачканный кровью и пылью, он сумел подняться на колени, но набежавшая толпа снова свалила его.

Шавасс ползком вылез из джипа и, раскрыв в немом крике рот, бросился на помощь Курбскому. Пытаясь пробиться сквозь живую стену людей, он ударил кулаком по оскалившему гнилые зубы тибетцу и тут же получил ответный удар по голове. От страшной боли он потерял сознание и упал.

Глава 6

Шавасс медленно открыл глаза. Несколько секунд разум его оставался затуманенным. Он приподнялся на одном локте, и его охватила паника.

Англичанин лежал на узкой кровати в углу комнаты без окон. С потолка от мерцающей пламенем подвешенной на цепях масляной лампы струился слабый свет, а со стен, завешенных старинными коврами, на Шавасса смотрели буддийские божества и демоны.

Шавасс закрыл глаза и тут же услышал низкий монотонный голос. Он снова открыл глаза и увидел в нескольких футах от себя сидевшего на полу старого монаха. Монах молился, перебирая пальцами одной руки бусинки четок.

Услышав, что Шавасс зашевелился, старик поднялся с пола и подошел к англичанину. Монах казался невероятно старым. Пергаментно-желтая кожа на его лице была испещрена тысячами морщинок. Неожиданно он улыбнулся и, откинув ковер, за которым скрывалась дверь с низким арочным сводом, вышел из комнаты.

Головная боль уже не мучила Шавасса, вновь вернулось ощущение бодрости. Отбросив овечью шкуру, он свесил с кровати ноги и встал на пол. В этот момент ковер откинулся от стены и в комнату вошел улыбающийся Йоро.

Одет он был так же, как и в самолете: в длинную коричневую рубаху и овечью шубу. Теперь молодой тибетец выглядел совсем по-другому, чем в костюме Властителя ада.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– С учетом того, что со мной произошло, совсем неплохо, – ответил Шавасс. – И зачем я только полез драться? Наверное, потому, что меня всего трясло.

– У вас была высотная болезнь. Человек, страдающий ею, ведет себя непредсказуемо. Пока вы спали, настоятель монастыря над вами «поколдовал».

– Отличный спектакль вы разыграли, – восхищенно произнес англичанин.

Йоро смущенно пожал плечами:

– А что было делать? У китайцев же был пулемет. Так что нам пришлось осторожничать. Рад, что моя задумка сработала. А мне, чтобы вас опередить, до монастыря пришлось идти всю ночь. Я знал, что вас обязательно повезут в Чангу. А это значит – мимо монастыря.

– Что с русским? – спросил Шавасс. – Его убили?

Йоро в ответ кивнул.

– Естественно, – сказал он. – Для нас русские и китайцы – одно и то же. Это две стороны одной медали. А вот ваш «вальтер». Я нашел его в кармане русского.

Шавасс печально вздохнул: ему было жаль Курбского.

– Что ни говорите, а он все же был хорошим человеком.

– Но только не для меня, – заметил тибетец. – То, что сейчас происходит в Тибете, – это война, а этот русский мне враг. В любом случае спасти его от разъяренной толпы я бы все равно не смог. Был занят тем, что спасал вас.

– Спасибо, – поблагодарил его Шавасс.

– Не стоит благодарностей, – помотал головой тибетец. – Я просто возвращал вам долг. Если бы не вы, то там, у озера, я бы погиб.

– Кстати, вы оружие нашли? – спросил Шавасс. – Оно лежало в джипе.

Йоро в ответ кивнул.

– В соседней комнате его уже собирают, – сообщил он. – Может быть, пройдем туда и посмотрим? Там тепло. Можем попить чаю. Он, правда, тибетский, но вам самое время привыкать к нему.

Тибетец отодвинул ковер и вышел в дверь. Англичанин последовал за ним.

Комната, в которую они вошли, оказалась намного просторнее. Потолок, высоко под которым располагались узкие оконца, покрывала грубая штукатурка. За большим деревянным столом трое тибетцев протирали огнестрельное оружие. Делали они это вполне профессионально.

– Сразу видно, что оружие им не в диковину, – заметил Шавасс.

– Да, наши парни все схватывают на лету, – сказал Йоро. – Правда, китайцы об этом пока не знают.

Он подошел к большой печи, топившейся кизяком, бросил в стоявший на ней котел плитку прессованного чая, а затем кусок сливочного масла и щепотку соли.

– Как я понимаю, курево у вас не водится, – сказал Шавасс.

Йоро кивнул на стол:

– Наш парень проверил карманы русского и все, что в них было, принес сюда. Так что три или четыре пачки сигарет для вас найдется.

Англичанин подошел к столу и бросил взгляд на то, что осталось от русского корреспондента: бумажник, документы, бумаги и три пачки сигарет.

Закурив, он взял со стола бумажник, документы на имя Курбского и сел на стоявшую возле печки деревянную скамью.

В бумажнике Шавасс обнаружил пачку китайских юаней, пару писем, очевидно пришедших из России, и членский билет московского пресс-клуба. Как ни странно, но ни одной, хотя бы маленькой, фотографии жены Курбского или его детей в бумажнике не было. Убедившись в этом, Шавасс испытал некое облегчение. Затем он занялся документами.

Среди них англичанин обнаружил обычную визу и специальное разрешение на посещение Тибета, на котором стояла дата прибытия Курбского в Пекин и подпись военного коменданта Лхасы. Документы были испачканы кровью и сильно исколоты ножами тибетцев. Однако фотография на удостоверении русского каким-то чудом уцелела.

Шавасс, не отводя глаз от документов убитого, задумался. Сообщив, что чай готов, Йоро протянул англичанину металлическую кружку. Шавасс взял ее и, продолжая думать о своем, машинально выпил горячий напиток.

– Ну как? – улыбаясь, спросил его тибетец. – Я имею в виду чай. Понравился?

Шавасс посмотрел на пустую кружку, нахмурился, а потом улыбнулся.

– Даже не заметил, как я его выпил, – ответил он. – В таком случае налейте мне еще.

Тибетский чай оказался на удивление бодрящим, и после второй чашки Шавасс ощутил прилив сил.

– Чангу отсюда далеко? – закурив вторую сигарету, спросил он.

– Милях в девяноста, – ответил Йоро. – Это два дня езды на лошадях.

– А если воспользоваться джипом?

– Это невозможно. В Чангу размещено не менее двухсот китайских солдат, регулярно патрулирующих его окрестности. Так что если поедем на джипе, то на подъезде к городу нас непременно схватят.

– Почему? На машине китайцев мы сможем въехать прямо в Чангу.

Йоро удивленно посмотрел на англичанина.

– Такое разве возможно? – спросил он.

– Представлюсь тамошним властям Андреем Сергеевичем Курбским, русским корреспондентом, разъезжающим по Тибету при визовой поддержке Центрального Комитета компартии Китая. Кстати, я прекрасно говорю по-русски.

– А как объясните отсутствие ваших сопровождающих?

– Скажу, что ночью на нас напали бандиты. Вас же я представлю как переводчика, нанятого мною в Лхасе. Скажу китайцам, что вы уговорили бандитов не убивать меня, а взять в заложники.

– Понятно, – медленно кивая, произнес Йоро. – А ночью, когда бандиты заснули, мы от них сбежали?

– Правильно, – улыбнулся Шавасс. – Вы все схватываете на лету.

Тибетец помотал головой.

– Да, но вы забыли об одном, – сказал он. – О фотографиях на документах.

Шавасс сгреб с коленей документы, удостоверявшие личность русского корреспондента, и сунул их в печку. От жаркого огня бумаги мгновенно пожелтели и стали сворачиваться. На Шавасса в последний раз с фотографии глянул Курбский. Через несколько секунд бумаги превратились в пепел.

– Скажем, что все мои документы забрали бандиты, – сказал Шавасс. – Ну, что мы еще не учли?

Йоро покачал головой.

– Только то, что наша поезда в Чангу легкой не будет, – ответил он. – Единственное, что может сыграть нам на руку, – это отсутствие в городе коменданта. Один из моих людей, приехавший из Чангу, сообщил, что полковник Ли несколько дней будет разъезжать по отдаленным деревням. Его замещает капитан Цен. Он молодой и еще неопытный.

– Лучшего и быть не могло, – заметил Шавасс. – Если даже капитан свяжется с полковником по рации, то тот непременно подтвердит ему, что русский журналист Курбский действительно существует.

– Предположим, что Цен нам поверит. Как объясните ему цель своего приезда?

– А вот как. Поскольку русский приехал в Китай за материалами для своих репортажей, я скажу, что хочу встретиться с доктором Хоффнером и взять у него интервью.

Тибетец неожиданно улыбнулся, глаза его заблестели.

– Вот будет здорово, если нам удастся провести китайцев, да еще с их же помощью, – радостно заявил он. – Возможно, что и доктор Хоффнер оставит вас в своем доме.

Неожиданно улыбка исчезла с его лица, и он снова стал серьезным.

– Какой бы план мы ни выбрали, действовать нам нужно быстро, – сказал тибетец. – Пока не вернулся полковник Ли. А он, могу вас заверить, не тот, кого легко обмануть.

– В таком случае нам пора в дорогу.

Оставив Йоро с его бойцами, Шавасс вышел из комнаты и остановился на верхней ступеньке каменной лестницы.

Пыльный двор монастыря был уже пуст, и только у стены в лучах заходящего солнца сидела группа монахов. Они, что-то бормоча себе под нос, тихо молились.

Возле джипа Шавасс увидел на земле большие пурпурные пятна. То была кровь русского корреспондента. «Невероятно, но и здесь, в этом святом месте, совершаются убийства», – подумал англичанин.

Он залез в джип, сел за руль и тут вспомнил слова пророка из Ветхого Завета, сказанные пять тысяч лет назад: «Всем играет время и случай». Да, мудрее сказать невозможно!

Курбский, которого так часто подстерегала опасность, и подумать не мог, что погибнет именно здесь, на пыльном дворе монастыря, за тысячи миль от своей родины.

Шавасс непроизвольно поежился. Воспоминания о плачевной кончине русского отзывались в его душе болью.

Вскоре из дома появился Йоро. Он сел в машину, и они, выехав за ворота древнего монастыря, отправились в полный опасностей путь.

Первую пару часов они ехали по извилистой дороге, по которой в далекой древности перемещались караваны торговцев. Теперь на ней виднелись следы колес китайской военной техники.

Несколько раз им встречались пастухи со стадами животных, а однажды – целый караван тяжело груженных яков и мулов. Ландшафт местности, по которой они ехали, навевал на Шавасса уныние и тревогу. По обеим сторонам дороги им то и дело попадались каменные гробницы, столбы, увешанные пестрыми гирляндами, и жерди с развевающимися на ветру разноцветными лоскутами.

Спустя почти четыре часа езды Шавасс увидел вдали город. Остановив машину, он тронул рукой за плечо дремавшего в углу Йоро.

Город располагался в неглубоком широком ущелье, по дну которого бежала речка. За ней по пологому склону ярусами уходили вверх дома. Самым приметным строением Чангу оказался стоявший в центре города старинный монастырь. Стена, окружавшая город, была выкрашена красными, зелеными и черными полосами.

– А что, этот монастырь еще действует? – начав спуск по пологому склону, поинтересовался Шавасс.

Тибетец покачал головой:

– Нет, – ответил он. – Полковник Ли приспособил его под военную комендатуру. Теперь в Тибете действующие монастыри можно по пальцам пересчитать. Если бы не отдаленность Йалунг-Гомпа, то и его бы тоже закрыли.

Проехав мимо палаток, ничем не отличавшихся от тех, что Шавасс видел до этого, они, сопровождаемые удивленными взглядами скотоводов, въехали в главные ворота города.

Первое, что они увидели, прибыв в Чангу, – это долговременное огневое сооружение, выкрашенное белой известью, а рядом с ним – одетых в военную форму трех китайцев. Солдаты, присев на корточки, играли в кости.

– Сразу видно, что полковника в городе нет, – заметил Йоро. Шавасс, не останавливаясь, проехал мимо охранников. Увидев их удивленные и встревоженные глаза, он нажал на газ и, разогнав людей с животными во дворе монастыря, резко остановил джип.

Солдат, стоявший в ленивой позе у стены рядом с центральными воротами, сразу же выпрямился и схватился за автомат.

– Мне пойти с вами? – спросил Йоро.

Шавасс в ответ покачал головой.

– Нет, не надо, – сказал он. – Вы остаетесь в машине. На помощь придете, если у меня возникнут осложнения.

На ходу прикуривая сигарету Курбского, Шавасс поднялся по низким ступенькам широкой лестницы, ведущей в здание военной комендатуры. Навстречу ему с винтовкой в руках шагнул китайский солдат.

– Отведите меня к полковнику Ли, – резко бросил Шавасс по-китайски. – И побыстрей! Он мне срочно нужен.

Солдат сделал шаг назад – уверенность, с которой держался англичанин, явно произвела на него впечатление. Четко, по-военному, он доложил, что полковника Ли в городе нет, а принять его может замещающий коменданта капитан Цен.

Они прошли по длинному каменному коридору, поднялись по короткой лестнице и оказались во втором коридоре, но уже с деревянным полом. Подойдя к двери кабинета военного коменданта, солдат открыл ее и, пропуская Шавасса вперед, отступил в сторону.

Войдя в кабинет, англичанин поймал на себе по-детски удивленный взгляд сидевшего за столом капрала. При виде иностранца его глаза за толстыми линзами очков округлились. Он быстро поднялся из-за стола и уставился на Шавасса.

– Где капитан Цен? – недовольным голосом спросил Шавасс.

Капрал открыл было рот, затем закрыл и повернулся лицом к находившейся за его спиной двери. Шавасс решительно прошагал мимо него и, толкнув дверь, вошел в кабинет коменданта.

Молодому офицеру, сидевшему за столом, можно было дать от силы лет двадцать пять. Когда он поднялся, Шавасс увидел, что ростом он не более пяти футов.

– Вы Цен? – резко спросил Шавасс пришедшего в замешательство капитана. – Боже мой, что же у вас здесь за дисциплина! Часовые у въездных ворот играют в кости, а караульные только стены подпирают. И это в тот момент, когда повстанцы убивают ваших людей!

Капитан Цен, застегивая воротник военной формы, вышел из-за стола и гневно посмотрел на капрала.

– Что здесь происходит? – резко спросил он. – Кто этот человек?

– Кто я? – сердито произнес Шавасс. – Я – Курбский. Вам из Лхасы о моем приезде сообщили?

– О Курбском? Из Лхасы? – переспросил озадаченный китаец.

– Я – журналист, болван! – гаркнул Шавасс. – Езжу по заданию московского издательства и собираю материал для очерков о Тибете. Должен вам сказать, что кое-что интересное у меня уже имеется. Я напишу о том, как на меня напала банда головорезов, а китайских солдат, моих сопровождающих, убили. Так что в газете «Правда» появится отличная статейка. Не знаю, кто у вас здесь главный, но, когда об этом случае узнают в ЦК КПК, вам головы не сносить. Это я вам обещаю.

Лицо капитана стало серым. Он поспешно пододвинул стул Шавассу.

– Пожалуйста, садитесь, – заискивающе пролепетал Цен. – Но мне об этом случае ничего не известно.

– Даже не сомневаюсь, – ответил Шавасс. – Но хоть выпить у вас найдется?

Капитан молча посмотрел на капрала. Тот достал из буфета темную бутылку и, налив спиртного в стакан, протянул его Шавассу.

– Это что за дрянь? – глотнув темной жидкости, спросил англичанин. – Керосин?

Цен натужно улыбнулся и, сев на стул, придвинулся к столу.

– Товарищ Курбский, могу я взглянуть на ваши документы? – спросил он.

– Документы? – удивленно переспросил Шавасс. – Бог ты мой! Да они же у меня все забрали. Слава Господу, что я хоть смог от них сбежать. Если же вы хотите убедиться, что я действительно Курбский, запросите Лхасу, и вам все обо мне расскажут.

– Да-да, конечно, товарищ, – улыбаясь, ответил капитан. – Это я могу сделать и позже. А сейчас, может быть, вы расскажете, что же с вами произошло?

Шавасс вкратце поведал придуманную им легенду.

– А этот тибетец, что вас спас, с вами? – поинтересовался капитан.

Англичанин в ответ кивнул.

– Остался сидеть в джипе, – сказал он. – Но только прошу вас, не делайте из него героя. Помог он мне лишь из-за корыстных побуждений. Эти тибетцы такие негодяи. Единственный язык, который они понимают, – это палка!

– Здесь я с вами, товарищ, полностью согласен, – оживился Цен. – Но, к моему сожалению, наш ЦК на сегодняшний день предписывает нам действовать иначе.

– Тогда у вас там сидят одни глупцы, – раздраженно сказал Шавасс и поднялся со стула. – Если у вас нет ко мне вопросов, то я хотел бы вас покинуть. Мне надо еще принять горячую ванну и что-нибудь поесть.

– А где вы собираетесь это сделать? – удивленно спросил Цен. – Вам никуда не надо уходить. Всем необходимым мы вас обеспечим.

Шавасс решил сменить гнев на милость.

– О, это так любезно с вашей стороны, капитан, – сказал он. – Но я думаю, что Хоффнер согласится меня приютить. Все-таки я приехал сюда из-за него.

Лицо Цена сразу же просветлело. Улыбаясь, он вскочил со стула.

– А, все понял! – радостно воскликнул он. – Вы прибыли в Чангу, чтобы встретиться с добрым доктором и написать о нем статью?

– Да, другой причины для моего приезда к вам нет, – ответил Шавасс. – Я услышал о Хоффнере в Лхасе, и он мне показался человеком необычайным.

– Да-да, товарищ, наш доктор именно такой, – подтвердил капитан. – Местные его просто боготворят, а это нам очень помогает.

Цен взял со стола фуражку и произнес:

– Я лично доставлю вас в его дом.

Шавасс нахмурился.

– А этот доктор одобряет то, что вы здесь делаете? – спросил он.

Китаец кивнул.

– Да, конечно. Мистер Хоффнер великий человеколюб. Они с полковником Ли близкие друзья. Вместе в шахматы играют, – с гордым видом произнес он и что-то быстро скомандовал капралу.

Тот тут же надел на голову фуражку и выбежал из кабинета.

– Я послал его, чтобы он предупредил о нашем приезде товарища Странову, – спускаясь по лестнице, сказал капитан.

– Странову? – удивленно сдвинув брови, переспросил его Шавасс.

– Да, домохозяйку доктора, – пояснил Цен. – Отец у нее русский, а мать – китаянка. Прекрасная женщина.

В голосе капитана Шавасс уловил такую теплоту, что, не сдержавшись, улыбнулся.

– Очень хотелось бы с ней встретиться, – сказал он.

Легким кивком Шавасс указал Йоро на джип, и тот, забравшись в машину, занял заднее сиденье. Китаец и Шавасс сели спереди.

Они проехали по узким улочкам, затем по базару, на котором торговали коврами, обувью и изделиями из серебра. Люди, заслышав сигнал машины, в испуге шарахались в стороны и, прижимаясь к торговым ларькам, с ненавистью смотрели на проезжающих.

Дом, где жил Хоффнер, оказался одним из самых больших в городе. Трехэтажный особняк с традиционной для Тибета плоской крышей был окружен высокой стеной. Въехав в ворота, на которые указал капитан Цен, Шавасс нажал на тормоза.

Выключив двигатель, он вылез из машины и начал подниматься на крыльцо дома. Цен последовал за ним. В этот момент входная дверь отворилась и на пороге появилась молодая стройная женщина.

Одета она была в узкие стеганые штаны, обшитую по краям серебряной нитью шелковую черную блузку с глухим воротом. Несмотря на довольно светлые волосы, кожа ее оказалась темно-кремового цвета, типичного для евроазиатских женщин. Очень пухлые губы свидетельствовали о ее чувственной натуре.

Она была настолько обворожительно красива, что, увидев ее, Шавасс непроизвольно поежился.

Женщина сурово посмотрела на англичанина, а потом радостно улыбнулась.

– Добро пожаловать, – сказала она ему по-русски. – Рада вас видеть.

Шавасс облизнул пересохшие от волнения губы.

– И я очень рад, что оказался здесь, – ответил он.

Женщина повела его в дом, а он, шагая за ней, к своему удивлению, понял, что последней своей фразой ничуть не слукавил.

Глава 7

Комната, в которую привела Шавасса домохозяйка Хоффнера, судя по всему, была лучшей в доме. Стены ее покрывала цветная штукатурка, на деревянном полу лежали овечьи шкуры. Самое главное для Шавасса заключалось в том, что кровать, стоявшая в ней, показалась ему очень удобной.

Англичанин забрался в придвинутый к горящему камину большой деревянный чан и по горло опустился в горячую воду. Закурив русскую сигарету, он подумал о Кате Страновой.

Да, она чертовски соблазнительная женщина, но с ней надо вести себя предельно осторожно. В том, что она искренне обрадовалась его приезду, ничего удивительного не было. Катя, будучи наполовину русской, в этой дикой азиатской стране конечно же считала себя человеком цивилизованным. Поэтому встреча с «Курбским», земляком ее отца, была ей более чем приятна.

«Интересно, а есть ли у нее мужчина?» – подумалось Шавассу. Кто знает? Хоффнер – старый больной человек, но есть еще капитан Цен, который явно не скрывал своего отношения к ней, и часто бывающий в этом доме полковник Ли. Так что возможность завести себе любовника у Кати есть. И не одна.

Дверь отворилась, и в комнату с узлом в руках вошел Йоро. Положив узел на стул, он присел возле чана и, загадочно улыбнувшись, произнес:

– Эта женщина попросила меня принести вам чистую одежду.

– А я все ждал, когда вы появитесь, – сказал ему Шавасс. – Скажите, они к вам хорошо отнеслись?

Йоро кивнул.

– Мне постелили на кухне. Во всяком случае, там теплее, чем в конюшне. – Тибетец, нахмурившись, покачал головой. – С моего последнего посещения этого дома здесь многое изменилось.

Шавасс взял полотенце и, встав во весь рост, начал обтираться.

– В каком плане? – спросил он.

– Тех, кого я знал, здесь уже нет, – ответил Йоро. – Может быть, это даже к лучшему, но я никогда не заставал у Хоффнера этой женщины. Теперь у доктора всего двое слуг. Неизвестный мне мужчина и его жена.

– А почему вас это беспокоит?

– Потому что они оба китайцы и тибетцев не любят. Это они уже дали мне понять.

– Думаете, они работают на полковника Ли?

Йоро кивнул:

– Ни в чем нельзя быть уверенным. Вам с ними придется держать ухо востро.

– Не волнуйтесь. Я буду предельно осторожен, – заверил его Шавасс.

Он быстро переоделся в то, что ему прислала Катя Странова, – черную шелковую рубашку, похожую на ту блузку, в которой их встретила домохозяйка Хоффнера, стеганые штаны и толстый шерстяной свитер, – и подошел к зеркалу.

Внимательно разглядывая себя, он зачесал волосы назад и, обернувшись к Йоро, спросил:

– Ну, как у меня видок?

– Отличный, – усмехнувшись, ответил тибетец. – Уверен, что в таком виде вы произведете на нее неотразимое впечатление.

– Что ж, будем надеяться, – сказал Шавасс. – Возможно, что нам и это пригодится. А теперь возвращайтесь на кухню. Встретимся позже.

Спускаясь по лестнице, Шавасс услышал, как скрипнула дверь, и увидел вышедшую в холл Катю. Заслышав его шаги, женщина подняла голову и посмотрела вверх. При виде англичанина в глазах ее вспыхнул огонь.

На этот раз она была в узком китайском платье из тяжелого черного шелка с вышитыми ярко-красными маками. По бокам на подоле юбки имелись небольшие разрезы, через которые просматривались стройные ножки.

– Ну, после бани вы выглядите намного лучше, – подходя к Шавассу, сказала Катя. – Теперь вам осталось только выпить и хорошо поесть.

– Жутко хочу того и другого, – ответил Шавасс. – Но прежде я хотел бы сказать, что на вас очень красивое платье.

Даже при слабом свете горевшей в холле лампы англичанин смог увидеть, как на ее лице вспыхнул румянец. Женщина взяла его за руку и, улыбнувшись, сказала:

– Доктор Хоффнер ждет вас.

Она открыла дверь и ввела Шавасса в большую комнату. Все стены в ней от пола до потолка были заставлены книжными полками. Посередине комнаты стоял накрытый стол, а возле окна – большой концертный рояль. Огонь, полыхавший в большом открытом камине, яркими бликами отражался в черной полировке. Здесь царила удивительная атмосфера мира и спокойствия.

Мужчина, сидевший у камина с книгой в руках, обернулся на вошедших и поднялся с кресла. На нем были плисовый пиджак и рубашка с открытым воротом. Шавасс мог бы поклясться, что людей крупнее, чем этот широкоплечий, с седой гривой волос старик, он в жизни своей еще не видел. Но больше всего англичанина поразили его карие глаза. Взгляд их был полон удивительной безмятежности.

Старик удивленно посмотрел на Шавасса, слегка нахмурился, а затем, улыбнувшись, протянул англичанину руку.

– Добро пожаловать, товарищ Курбский, – сказал он. – Для меня ваш визит большая радость. Сюда, в Чангу, люди из других мест приезжают редко.

– А я очень ждал этой встречи, – ответил Шавасс. – Кстати, вы прекрасно говорите по-русски.

– О, это заслуга Кати, а не моя. – Хоффнер ласково посмотрел на свою домохозяйку. – До того, как она появилась в моем доме, я не знал ни одного русского слова.

Катя нежно поцеловала старика в щеку.

– Поговорите потом, – сказала она. – А сейчас – за стол. Товарищ Курбский наверняка очень голоден.

По случаю приезда «русского корреспондента» домохозяйка Хоффнера явно постаралась: стол был красиво сервирован, на нем горели свечи, а все, что она приготовила, оказалось удивительно вкусным. Они ели прозрачный куриный бульон, жареную баранину, отварной рис, китайский овощной салат, а на десерт – консервированный грушевый компот. На столе каким-то чудом оказалась даже бутылка довольно приличного вина.

Поднявшись из-за стола, Хоффнер вздохнул и, покачав головой, произнес:

– Не знаю, товарищ Курбский, как ей удается такое. Правда, не знаю.

– Наш доктор такой хитрец, – обращаясь к Шавассу, сказала Катя. – Каждую неделю он позволяет полковнику обыграть себя в шахматы. Победа приводит нашего бедного коменданта в такое хорошее расположение духа, что он с удовольствием выполняет любые мои заказы.

– Полковник Ли – один из лучших шахматистов, с которыми мне довелось играть, – заметил Хоффнер. – Он действительно прекрасный игрок, и выиграть у него очень трудно. Должен сказать, что он прекрасно к нам относится.

Мужчины вышли из-за стола и расположились у камина. Катя принесла им сваренный на маленькой спиртовой горелке кофе. Выглядела она весьма привлекательно, и Шавасс, глядя на ее светлые волосы, по которым бегали отблески пламени, неожиданно почувствовал себя очень комфортно.

Он достал сигарету и, закурив ее, выпустил изо рта длинную струю дыма. Катя поморщила нос и тяжело вздохнула.

– Этот запах, – сказала она. – Он ни на что не похож. Когда я его чувствую, то сразу же вспоминаю свой дом.

– Хотите закурить?

Катя помотала головой.

– Нет, лучше не привыкать, – ответила она. – Вы уедете, а что я потом буду делать?

Женщина налила кофе в изящные чашечки. Одну из них она подала Шавассу.

– Как Москва? – спросила она его.

Шавасс пожал плечами.

– Строится, – ответил он. – Особенно на окраине. А в остальном все такая же. Признаться честно, я редко бываю в ее старой части. Большую часть времени мне приходится бывать за рубежом.

– У журналистов-международников, должно быть, интересная жизнь, – заметила Катя. – Новые города, встречи с незнакомыми людьми.

– Да, это все так, но мне, к сожалению, никогда не доводилось задерживаться в одном месте. За несколько дней ни один город толком не узнать.

– А что вас привело в Тибет?

Шавасс пожал плечами.

– Советский народ очень интересуется происходящими в Тибете событиями, – ответил он. – Кроме того, хороший журналист всегда едет в ту страну, где происходят захватывающие события и есть надежда увидеть нечто новое.

– А вы что-то новое для себя здесь увидели?

– У меня неплохое начало. То, с чем я вчера столкнулся, меня поразило. Но все же самую интересную информацию для своей статьи я надеюсь получить от доктора.

Хоффнер, слушавший их разговор, попыхивая трубкой, удивленно поднял брови.

– Неужели я еще кому-то интересен? – спросил он.

– Вы, доктор, слишком скромны, – сказала Катя и посмотрела на Шавасса: – Ему семьдесят четыре, а он все еще продолжает удивлять людей. Вам в Лхасе об этом рассказали? Доктор всю свою жизнь посвятил этой стране. А ведь он мог бы стать профессором европейского университета.

– Ну-ну, дорогая, – проворчал Хоффнер, – не делай из меня святого. Я такой, каков есть.

– Да, но люди считают вас настоящим святым, – улыбнулся Шавасс. – Ведь вы же великий миссионер.

– Боюсь, что миссионерские функции я уже не исполняю, – глубоко вздохнув, заметил доктор.

– Можно спросить почему? – поинтересовался Шавасс.

– Причина проста, – тихо сказал Хоффнер и, наклонившись вперед, уставился на полыхавший в камине огонь. – Я приехал в Тибет с группой врачей. Хотел спасать не только жизни простых людей, но и их души. А здесь мне пришлось столкнуться с глубоко религиозным народом, у которого свои понятия о доброте. Местных западному человеку трудно понять. Так какую духовность я мог им принести?

– Я вас понял, – отозвался Шавасс. – И к какому же решению вы пришли?

– Оказывать им медицинскую помощь, и только. Помимо этого, я пытаюсь их понять и быть им другом.

– Извините, если я задам вопрос, который, возможно, вас озадачит. Но мне очень хотелось бы представить себе полную картину вашей жизни. Скажите, китайские власти хоть как-то вмешиваются в вашу работу?

– Нет, – ответил Хоффнер. – Они мне очень помогают. Знаете, сейчас пациентов в больнице стало гораздо больше. Да, мне не разрешено покидать пределы города, но это делается для моего же блага. Власти опасаются за мою жизнь. В Тибете, как вы сами убедились, все еще неспокойно.

– Скажите, а изменения, которые внесло правительство, на жизни людей сказались благоприятно?

– Да. Взять, к примеру, снабжение медикаментами. Раньше все, что требовалось для моей работы, привозилось караванами из Индии.

– А теперь?

– А теперь всем необходимым меня обеспечивает полковник Ли. Причем регулярно и без каких-либо проблем. Видите ли, до прихода китайцев народ здесь жил в средневековье. Люди были темные, необразованные. А сейчас наступили такие перемены...

Шавасс едва сдержал улыбку, но то, как доктор понимал оккупацию Тибета, его обеспокоило. Старик явно был на стороне китайцев.

Прежде чем Хоффнер продолжил, Катя поднялась с кресла и с улыбкой произнесла:

– Извините, но я должна вас оставить. Дела по кухне. Вы уж поговорите без меня.

Она вышла из комнаты.

– Замечательная женщина, – посмотрев ей вслед, заметил Шавасс. – Красавица и такая умница.

Хоффнер согласно кивнул.

– Ее отец – русский археолог, – сказал он. – По заданию китайского правительства работал в Пекине на раскопках императорского дворца. До возвращения домой он получил разрешение посетить Лхасу, но по дороге в Тибет скончался. В моем доме Катя появилась через две недели после его похорон. Приехала она в Чангу с караваном.

– И решила здесь остаться?

– Да. Полковник Ли мог бы переправить ее в Ярканд, но тогда у меня сильно прихватило сердце. В течение полугода она ухаживала за мной и в конце концов вернула меня к жизни. С того времени вопрос об ее отъезде даже не обсуждался.

– О, это очень интересный материал для статьи, – сказал Шавасс. – А в целом, надо понимать, жизнью здесь вы довольны?

– Конечно! – воскликнул старик и обвел руками комнату. – У меня есть книги, рояль, больница.

– Вот рояль-то меня больше всего и удивляет, – заметил англичанин. – Странно увидеть его в таком Богом забытом месте. Я слышал, что вы прекрасный пианист.

– Ну, я бы этого не сказал, – возразил Хоффнер. – Но без музыки я чувствовал бы себя сильно обделенным. А этот рояль был доставлен караваном из Индии. Появился он здесь еще до войны. При тусклом свете лампы он не совсем выигрышно смотрится, но уверяю вас, звук у него отменный.

Доктор подошел к музыкальному инструменту, откинул крышку и сел на стоявшую у рояля банкетку. Он взял несколько аккордов из полонеза Шопена и посмотрел на Шавасса.

– Хотите, чтобы я это сыграл? – спросил он.

Шавасс тем временем уже стоял возле камина и прикуривал сигарету.

Выпустив изо рта длинную струю табачного дыма, он произнес по-английски:

– Даже не знаю. А если нечто такое, что могло бы напомнить вам майский вечер в Кембридже?

Шавассу показалось, что все морщинки на лице старика вмиг разгладились. Стало так тихо, что было слышно, как на ветру поскрипывают оконные ставни.

– Я знал, что от вас следует ждать каких-то неожиданностей, – тихо произнес Хоффнер, и тоже по-английски. – Я понял это, как только вас увидел.

– Некоторое время назад вы послали письмо своему старому другу, – напомнил ему Шавасс. – Мое появление можете считать ответом на него.

– Так, значит, Йоро все же удалось бежать из Тибета? – спросил старик.

Шавасс молча кивнул.

– Он сейчас внизу, на кухне, – сказал он. – По придуманной нами легенде он тот самый тибетец, который спас меня от бандитов. Если у вас есть желание, то можете его увидеть.

– Вы что-то сказали про музыкальное произведение, которое напомнит мне майский вечер в Кембридже? – спросил Хоффнер.

Шавасс вновь кивнул.

– Когда-то, много лет назад вы проиграли Эдвину Крейгу. Он и девушка, которая выбрала его вместо вас, сидели в саду, а вы, уйдя в дом, стали играть для них на фортепьяно.

Хоффнер тяжело вздохнул.

– Да, порой мне кажется, что это было тысячу лет назад. Но я все еще помню влажный запах цветущей сирени. Я даже помню, что я для них исполнял.

Проведя пальцами по клавишам рояля, он заиграл «Лунный свет» Дебюсси. Шавасс тотчас помотал головой.

– Нет, доктор, не то, – сказал он. – Тогда вы играли «Лунную сонату».

Хоффнер развернулся и внимательно посмотрел на англичанина. Он долго изучал его лицо, а потом расплылся в улыбке. Поднявшись с банкетки, старик подошел к Шавассу и, взяв его за руку, взволнованно произнес:

– Мой дорогой мальчик, вы не представляете, как я рад вас видеть.

Они отошли от рояля и сели у камина. Хоффнер подвинул свое кресло и головой прижался к голове Шавасса.

– Расскажите же мне, как там мой старый приятель Эдвин Крейг, – попросил он.

– На здоровье не жалуется, – сообщил Шавасс. – Очень хочет вас увидеть. Вот поэтому я к вам и приехал.

– Меня увидеть? – переспросил доктор, и тут на его лице появилось скептическое выражение. – Но это же невозможно. Китайцы меня ни за что отсюда не выпустят.

– Об этом пока не беспокойтесь, – сказал Шавасс. – Это моя забота. Скажите, доктор, вы решитесь бежать со мной?

Спрашиваю это потому, что из начального нашего разговора я понял, что вы одобряете все, что тут делают китайцы.

Хоффнер хмыкнул.

– А что я должен был сказать корреспонденту советской «Правды»? – спросил он. – То, что полковник Ли хорошо ко мне относится, отрицать не могу. Он делает все, от него зависящее, чтобы обеспечить нашу больницу необходимыми медикаментами и аппаратурой.

– Для ярого коммуниста полковник выглядит слишком большим филантропом, – заметил Шавасс.

– Здесь все очень просто, – улыбнувшись, ответил Хоффнер. – Дело в том, что я в Тибете уже давно, люди узнали меня и прониклись ко мне доверием. А больницу мою китайцы не закрыли, потому что надеются на мое сотрудничество.

– А для вас единственный способ показать им свое отношение – это перестать работать, – заметил Шавасс. – Но это означает, что тибетцы лишатся медицинской помощи. Да, полковник Ли знает, как держать людей в узде.

– Комендант из него еще не самый плохой, – сказал Хоффнер.

– А в связи с этим я снова возвращаюсь к своему первому вопросу. Вы согласны бежать из Тибета?

Доктор вытряхнул в камин пепел, слегка нахмурился и стал набивать в трубку новый табак.

– Молодой человек, – после короткой паузы произнес он, – мне семьдесят четыре года. К тому же у меня плохое здоровье. Не ровен час, возьму да помру. Возможно, я не одобряю режим, который коммунисты установили в Тибете, но китайцы, по крайней мере, дают мне возможность помогать несчастным. Без меня местные жители останутся без врача. Я считаю, что мой долг – остаток жизни лечить больных.

– А если я вам скажу, что в вашей помощи нуждаются больше, чем в Тибете? – спросил Шавасс. – И намного больше.

– Тогда объясните, – попросил Хоффнер и неожиданно просиял. – Кстати, вы не могли бы сказать, как ваше настоящее имя?

Англичанин пожал плечами.

– Думаю, оно мало что вам скажет, – ответил он. – Но скрывать его от вас я все равно не буду. Фамилия моя – Шавасс, а полное имя – Пол Шавасс.

– А, француз, – произнес старик. – Интересно. Но я думаю, что вы не будете возражать,если мы продолжим наш разговор на английском. Знаете, говорить на нем мне доставляет истинное наслаждение.

Шавасс закурил и наклонился к Хоффнеру:

– Много лет назад вы написали тезисы к своей докторской диссертации. Они касались области математики. В них вы доказали, что энергия – это пространство, заключенное в некую структуру.

– Но откуда вам это известно? – нахмурившись, спросил старик.

– В своем письме Крейгу вы об этом упомянули. Вы также сообщили ему, что в этой области вам удалось продвинуться вперед. Теперь вы доказали, что пространство может быть превращено в энергетическое поле.

– Но мне непонятно, почему это так заинтересовало Крейга, – удивился Хоффнер. – Ведь все мои выводы не что иное, как интересная математическая концепция. Уверяю вас, это сплошная теория, и ничего больше.

– Да, так было до тех пор, пока русские не запустили в космос человека по фамилии Гагарин, который облетел Землю, – возразил Шавасс. – Мало того, чтобы показать, что его полет не случайность, они вывели на околоземную орбиту второй корабль. И тоже с человеком на борту.

Ученый уже поднес к трубке зажигалку, но, услышав последние слова англичанина, замер. В его глазах застыло удивление.

– Я мог бы предположить, что вы меня разыгрываете, но это было бы совершенно глупо, – сказал Хоффнер.

– Теперь между Штатами и Советским Союзом началось соперничество. Американцы в освоении космоса пока позади, но русских скоро догонят. Так что я не могу утверждать, кто первым высадится на Луне. Единственно, в чем я абсолютно уверен, что это будут не китайцы. Этим до полетов в космос слишком далеко.

– Вот почему никто из живущих здесь, в Чангу, об этом ничего не знает. Китайские власти держат нас в полном неведении, – сказал Хоффнер и, вскочив с кресла, быстро подошел к окну. – Единственный раз в жизни я испытываю злость! Не как ученый, а как обыкновенный человек. Подумать только, день проходит за днем, а ты и не знаешь, что люди уже шагнули в космос!

Он вернулся и сел в свое кресло. Лицо его горело, глаза сверкали.

– Расскажите мне об этом все, что вам известно, – попросил он. – К примеру, какое топливо используется.

– Как твердое, так и жидкое, – ответил Шавасс. – Ракеты конечно же многоступенчатые.

Хоффнер покачал головой.

– Но это же, друг мой, так примитивно, – произнес он. – Запустить спутник на орбиту – это одно, а вот достичь Луны или...

– Вот поэтому я и здесь, – сказал Шавасс. – Дело в том, что русские вот уже много лет работают над созданием ионного ракетного двигателя, который работает на энергии, излучаемой звездами. В этом направлении они намного обогнали Запад. Если дело так пойдет и дальше, то главенствовать в мире будут коммунисты.

– А Крейг полагает, что с помощью моей теории разрыв в технических достижениях между Западом и Советским Союзом можно будет ликвидировать?

Шавасс в ответ кивнул:

– Я не ученый, судить не могу, но он считает, что на базе вашего открытия можно создать принципиально новый двигатель. Это правда?

– Да. С ним космический корабль сможет развивать невиданную доселе скорость. А это при освоении космоса очень важно, – ответил Хоффнер и замолк.

В комнате воцарилась тишина.

– Я понимаю, как важны для вас ваши пациенты, – прервав молчание, произнес Шавасс. – Но вы же сами видите, что ваше место на Западе, а не в этой глуши.

Старик тяжело вздохнул и вытряхнул из трубки пепел.

– Да, вы правы, – ответил он.

Хоффнер долго смотрел на горевший в камине огонь, а потом взглянул на Шавасса и улыбнулся.

– Молодой человек, и как же вы собираетесь меня вывозить? – спросил он и, не дав Шавассу ответить, тут же продолжил: – Когда мне быть готовым к отъезду?

Неожиданно по его лицу пробежала тень.

– А как же Катя? Я же не могу бросить ее одну.

– Вы думаете, что она захочет бежать с нами? – удивился Шавасс.

Хоффнер сделал легкий кивок.

– А ее здесь ничто не держит, – ответил он. – У нее ни семьи, ни связей в России нет.

Шавасс вздохнул.

– С ней у нас могут возникнуть сложности, – сказал он. – Но хорошо, я подумаю. Только, ради Бога, ничего ей не рассказывайте. Так будет лучше для нее. А то вдруг китайцы устроят ей допрос. Самолет за нами прилетит через пять дней. Так что время на подготовку побега у нас есть. Единственная проблема – это то, как вас вывезти из Чангу.

И тут Шавасс щекой ощутил легкий сквозняк. Он обернулся и, к своему ужасу, увидел в дверях Катю. В руках она держала поднос, на котором стояли стаканы с горячим молоком.

«Как давно она вошла в комнату? – подумал англичанин. – Но самое важное – что она успела услышать?»

Женщина подошла к Хоффнеру, подала ему стакан молока и нежно по-русски произнесла:

– Доктор, вам пора спать. У вас сегодня был трудный день.

Старик вздохнул, отпил молока и шутливо поморщился.

– Видите, друг мой, – сказал он, обращаясь к Шавассу, – все вернулось на круги своя. Со мной вновь обращаются словно с ребенком.

– Товарищ Странова знает, что для вас полезнее всего, – ответил англичанин.

Катя посмотрела на Шавасса и загадочно улыбнулась.

– Конечно, товарищ Курбский, – сказала она. – Причем во всем.

Шавасс заметил, как нечто странное промелькнуло в ее глазах, и мгновенно насторожился. В ее взгляде он уловил для себя очень многое.

Женщина повернулась и молча вышла из комнаты.

Глава 8

В комнате разливалось приятное тепло. Судя по всему, кто-то совсем недавно разжег в комнате Шавасса камин. Англичанин поставил масляную лампу на тумбочку, стоявшую возле его кровати, раздвинул ставни на окнах и вышел на опоясывающую весь дом крытую террасу. Внизу простирался большой сад.

Дождя не было, но в воздухе ощущалась сильная влажность. Надышавшись свежим запахом влажной земли, Шавасс почувствовал усталость. Он вернулся в комнату и задвинул ставни.

Одеваясь, англичанин услышал тихий стук в дверь, и на пороге появился улыбающийся Хоффнер с перекинутым через руку старым банным халатом.

– Я решил, что это вам, возможно, потребуется, – бросив на край кровати халат, сказал старик.

В его голосе Шавасс уловил некоторое напряжение.

– Что произошло? – нахмурившись, спросил он.

Хоффнер вздохнул и опустился на кровать.

– Боюсь, что Кате все известно, – ответил он.

Шавасс достал сигарету и закурил.

– Расскажите мне поподробнее, – попросил он доктора.

– Что тут рассказывать. Она слышала конец нашего разговора, – ответил Хоффнер. – Так что она знает больше, чем нам бы этого хотелось. Учтите, Катя прекрасно говорит по-английски и к тому же совсем не глупая. Она только что заходила ко мне в комнату и спрашивала, что здесь происходит и кто вы такой.

– И что вы ей ответили?

Хоффнер пожал плечами.

– Что я старый, больной человек и хочу умереть на родине, – сказал он. – А вас послали мои друзья, чтобы вывезти меня из Тибета.

– И больше ничего?

– Нет. Об остальном решил не говорить.

– И правильно сделали, – похвалил старика Шавасс. – Она как-никак гражданка России. Одно дело помогать вам, а другое – способствовать тем, кто намерен причинить ущерб ее стране. В любом случае, как я уже вам сказал, чем меньше она знает, тем лучше.

– Вам виднее, – вздохнул Хоффнер. – Но я думаю, что волноваться незачем. Катю политика совсем не интересует. Она даже не член партии.

– Если наш план сорвется и ее схватят китайские контрразведчики, они выпытают из нее все, что она знает, – мрачно произнес Шавасс.

– Да, вы правы. – Доктор поднялся с кровати. – Вам бы с ней надо поговорить, а то она считает, что, соглашаясь на побег, я совершаю самоубийство. Говорит, что сердце мое дороги не вынесет.

– Хорошо, я с ней поговорю, – пообещал Шавасс. – А сейчас успокойтесь и поспите еще. Обещаю вам, что все будет как надо.

Шавасс осторожно закрыл за стариком дверь и задумался. Неожиданно на него вновь навалилась такая страшная усталость, что все мысли разом вылетели из головы. Он задул лампу, лег в кровать и уставился в потолок. Вскоре сон сковал его.

* * *

Шавасс, глядя еще сонными глазами на затухавший в камине огонь, не сразу осознал, что уже проснулся. Наконец он поднял руку и посмотрел на светящийся циферблат наручных часов. Они показывали начало третьего. Это означало, что он спал не более четырех часов. Тем не менее прежней усталости Шавасс уже не чувствовал.

Воздух в комнате показался англичанину сильно наэлектризованным. Ощущение неотвратимой опасности не покидало его.

Где-то далеко угрожающе прогремели раскаты грома, а затем небо озарила яркая молния. На мгновение в комнате стало светло, и Шавасс четко разглядел все, что стояло в его комнате.

Он свесил с кровати ноги, надел принесенный хозяином дома халат и подошел к окну. Открыв ставни, англичанин вышел на террасу, и тут хлынул сильный дождь.

Было холодно, но Шавасс уходить не спешил. Он глубоко втягивал в себя воздух и никак не мог надышаться.

– На такой высоте ночным воздухом дышать вредно, – раздался чей-то голос.

Сказано это было по-английски.

Шавасс внутренне напрягся и медленно повернулся. В нескольких футах от себя он увидел стоявшую у перил Катю. Яркая молния, сверкнув, высветила в темноте лицо женщины, ее светлые, ниспадающие на плечи волосы и, отразившись в темных глазах, еще больше подчеркнула их глубину.

«Как же она красива», – первое, что подумал Шавасс. Катю он и раньше считал хорошенькой женщиной, но блеск молнии, на секунду озарившей ее лицо, добавил нечто новое в это восприятие. Облик молодой женщины, столкнувшейся с жестокими реалиями жизни, в котором чувствовалась трогательная незащищенность, неожиданно напомнил Шавассу совсем другую девушку.

– Не можете заснуть? – спросил он.

Катя в ответ кивнула.

– Кто бы знал, как тяжело у меня на душе, – вздохнула она.

– Тогда пойдемте в дом и обсудим ваши проблемы, – предложил Шавасс. – Камин в моей комнате погас, но в ней еще тепло.

Женщина вслед за Шавассом прошла в его комнату, а тот, пропустив ее вперед, закрыл на окнах ставни. Обернувшись, Шавасс увидел, что Катя подкладывает в камин поленья. Когда они вспыхнули, женщина села на расстеленную на полу овечью шкуру и протянула к огню руки. Шавасс, пододвинув кресло, сел рядом с ней.

– Я видела, как из вашей комнаты выходил Хоффнер, – не глядя на него, произнесла Катя. – Он вам рассказал о нашем с ним разговоре?

Шавасс в ответ кивнул:

– Касательно того, что вам удалось подслушать?

Она повернула в его сторону голову. Глаза ее лихорадочно заблестели.

– А мне за это совсем не стыдно, – резко сказала Катя. – Он старый человек. О нем, кроме меня, позаботиться некому.

В голосе ее Шавасс уловил твердость, которую прежде не замечал. «А характер у нее решительный», – подумал он.

Улыбнувшись, англичанин сложил на груди руки и умоляюще произнес:

– Не обижайтесь на меня. Я же ваш союзник.

– Извините, – тихо проговорила она. – Но Хоффнер мне как отец. Он необыкновенный человек, и я желаю ему только добра.

– Я с вами вполне согласен.

– Да? – удивилась женщина. – Вы в самом деле уверены, что семидесятичетырехлетний старик, у которого больное сердце, сможет выдержать столь трудный для него переезд?

– Если ничто нам не помешает, то да, – ответил Шавасс.

– Но он очень больной человек, – подчеркнула Катя. – Как же он вынесет долгую поездку на лошади? Да еще на такой высоте и по горным тропам.

– Возможно, что долго ехать на лошади ему не придется.

Катя сурово сдвинула брови.

– Как это? Ничего не понимаю, – сказала она.

– И не надо. Кстати, и доктор об этом тоже не знает. Пока. Организационные вопросы по его переезду я беру на себя, – сказал Шавасс и, наклонившись к женщине, улыбнулся. – Так что не волнуйтесь. Все будет хорошо, обещаю вам.

Катя вновь блеснула на него гневными глазами.

– У вас все хорошо и просто, – сказала она. – Ну совсем как у моего упрямого отца. Если он что-то говорил, то, значит, так оно и должно было быть.

– Разве это плохо?

– А вы полагаете, что хорошо? – со вздохом спросила Катя. – В свое время отец сказал, что в Лхасу мы отправимся с караваном. Он заверил меня, что так будет проще, а сама поездка окажется для нас легкой прогулкой. Но он не учел, что в дороге заболеет тифом и скончается.

– Откуда он мог знать, что умрет? Смерть – это такая штука, которая сама назначает свидания.

Пока они оба молчали, Шавасс достал пачку сигарет и протянул ее Кате. Женщина взяла сигарету и прикурила ее от зажигалки, поднесенной ей англичанином.

– А настоящий Курбский, надо полагать, мертв? – спросила она.

– Боюсь, что да, – ответил Шавасс.

– Это вы его убили?

– Нет. На него и солдат сопровождения напали партизаны, которые, похоже, так же ненавидят русских, как и китайцев, – сказал Шавасс.

– Понятно. А вы престо назвались его именем. А те партизаны – ваши друзья?

Шавасс пожал плечами:

– Ну как вам сказать? Если вы хотите знать, мог бы я спасти от них Курбского, то прямо скажу, что нет. Они бы меня все равно не послушались.

– А тот тибетец, что приехал с вами? Его зовут, кажется, Йоро? Он мог бы сделать так, чтобы Курбский остался жив?

– Судя по всему, вы неправильно понимаете сложившуюся в Тибете ситуацию, – заметил Шавасс. – Здесь же идет настоящая война. Тибетцы сражаются с ненавистными оккупантами, которые силой хотят изменить их образ жизни.

– Не надо мне объяснять. Я же не ребенок. Мне известно, что китайцы творят жуткие вещи. Но здесь потоком льется кровь, гибнут люди, – сказала Катя и поежилась. – Человеческая жизнь уже ничто.

– Возможно, это и так, – ответил Шавасс. – Однако вспомните. что однажды сказал Ленин: «Цель террористов – террор. У малых народов это единственный способ борьбы против империй».

– Мой отец говорил, что ни один человек не может равняться с Богом, а Ленин – тем более, – заметила Катя. – Подозреваю, что этого вождя пролетариата он не любил.

– Знаете, Катя, чем больше я узнаю о вашем отце, тем больше он мне нравится. Пожалуйста, расскажите мне о нем поподробнее.

– А что, собственно говоря, мне о нем рассказать? Понимаете, он был далеким от политики ученым-археологом. А археологические раскопки – эта та область деятельности, куда американцы меньше всего суют свой нос. Так что отец спокойно занимался своим любимым делом.

– А ваша мать?

– Умерла при родах. Школьные годы я провела в Москве. Жила с теткой, сестрой отца. Когда же подросла, отец стал брать меня с собой в поездки. Я даже принимала участие в археологических раскопках. Последние три года его жизни мы находились в Пекине.

– А почему он так стремился посетить Лхасу?

– Точно не знаю, но, похоже, это была мечта всей его жизни. А тут перед отъездом в Москву ему представился шанс туда съездить. Ну и конечно же он не мог им не воспользоваться.

– А вы думали вернуться на родину?

– Да нет, – ответила Катя. – Конечно, я тоскую по театрам, книгам и всему такому прочему. Ничто другое меня в Москву не тянет. Тетка моя умерла три года назад, а других родственников у меня не осталось.

– За исключением Хоффнера, – напомнил ей Шавасс.

Она посмотрела на него, и на ее лице засияла улыбка.

– Да, за исключением Хоффнера, конечно. Он принял меня в дом совершенно больную и вернул к жизни. Так что ему я обязана жизнью. Можете представить, что он для меня значит.

– И он вас любит, как родную дочь, – заметил Шавасс. – Он сказал вам, что хочет взять вас с нами?

Катя кивнула:

– Да. Я бы с радостью с ним поехала, но все ваши планы побега обречены на провал.

– Нет-нет, вы совершенно не правы, – возразил ей Шавасс. – Я почти уверен, что нас ждет удача. Вы даже не представляете себе, как это все просто. Так что волноваться вам не следует. Несколько дней мы переждем, а потом отправимся в путь. Доктор старый человек, и ему с больным сердцем оставаться на высокогорье нельзя.

– Понимаю, – сказала Катя и поднялась с пола. – Итак, мы должны терпеливо ждать, когда вы раскроете нам свои планы?

В голосе женщины Шавасс уловил недовольство. Он встал с кресла и с улыбкой сказал ей:

– Ну, зачем же сердиться. Я думаю прежде всего о вас и о докторе. То, во что вы пока не посвящены, вреда вам не принесет.

Англичанин положил руки ей на плечи и, глядя в глаза, произнес:

– У нас единственная проблема – как скоротать время. Поэтому скажите мне, какие здесь у вас развлечения?

Катя пожала плечами.

– Да почти никаких, – ответила она. – В хорошую погоду я обычно сажусь на лошадь и выезжаю за город.

– О, это как раз по мне.

Напряжение с лица молодой женщины мгновенно спало, и она улыбнулась.

– Хотите прокатиться со мной? – спросила она. – На прогулку я обычно отправляюсь после обеда. А вы хороший наездник?

– Да, неплохой, – улыбаясь, ответил ей Шавасс. – Умение ездить на лошадях – одно из моих самых выдающихся достижений.

– А у вас их, надо полагать, много. Не так ли, мистер Шавасс? Я всегда считала, что простой человек не может одинаково хорошо знать и китайский язык, и русский. А вы говорите на них, словно оба для вас родные.

– А вы сами? У вас же прекрасный английский, – возразил Шавасс.

Катя пожала плечами:

– Я начала заниматься им в шесть лет, когда училась в первой своей школе. Сегодня английский стал в Союзе вторым языком. – Она медленно покачала головой из стороны в сторону и продолжила: – Нет, вы все-таки человек неординарный. Совсем не тот, каким стараетесь выглядеть. Я могу поклясться, что вы не простой искатель приключений.

– Заверяю вас, что это совсем не так, – возразил ей Шавасс.

Катя вновь покачала головой.

– Нет, меня вам все равно не обмануть, – сказала она.

Неожиданно глаза ее вспыхнули. Она шагнула к Шавассу и взяла его за отворот халата.

– Нет, вы что-то тщательно скрываете, – выдохнула она. – Правда? Это связано с доктором?

Ему ничего не оставалось, кроме как обнять ее за талию и поцеловать. Что он и сделал.

Держа в объятиях женщину, Шавасс ощущал трепет ее молодого тела. Внезапно Катя мягко оттолкнула англичанина и испуганно посмотрела на него. Лицо ее пылало.

– Думаю, что мне лучше уйти, – сказала она.

Шавасс, не сказав ни слова, раскрыл ставни и пропустил Катю вперед.

На улице по-прежнему шел дождь.

Выйдя на террасу, женщина обернулась, на мгновение коснулась рукой щеки Шавасса, а потом быстро ушла.

Он некоторое время задумчиво смотрел ей вслед. Сердце его бешено колотилось. Наконец почувствовав, что ему холодно, Шавасс вернулся в комнату и, закрыв ставни, лег в постель.

Глава 9

На следующий день вскоре после полудня Шавасс и Катя оседлали низкорослых тибетских лошадей и отправились на прогулку. Высоко над ними ярко светило солнце. По периметру горизонта к голубому небу вздымались заснеженные пики гор. От этой девственной красоты Шавасс пьянел, словно от молодого вина.

Едва они выехали из ворот города, как Катя, пустив свою лошадь в галоп, вырвалась вперед. Одета она была в бриджи, на ногах – русские сапоги из мягкой кожи. Воротник ее теплой курточки и головной убор были из черного каракуля.

Шавасс же надел тибетские сапоги и овечью шубу.

Катя и бросившийся ей вдогонку англичанин, разогнав стадо яков, промчались мимо пастушьих палаток и вырвались на простор. Теперь перед ними лежала покрытая желтой травой широкая долина.

После нескольких минут езды Шавасс направил лошадь к высокой скале, у подножия которой он заметил темнеющую гладь небольшого озера. Подсохшая трава, покрывавшая его берега, тихо шелестела под ветром. Неожиданно со скалы вспорхнула потревоженная птица и, громко крича, взмыла в небо. Странная, необъяснимая печаль охватила Шавасса, и он непроизвольно поежился.

Услышав голос Кати, англичанин оглянулся и увидел ее на вершине холма. Пришпорив лошадь, он поскакал к ней.

В долине, глубину которой трудно было определить, дул теплый, ласковый ветер. Взобравшись на холм, Шавасс увидел внизу бежавшую между камней горную речку. На вершине обрыва вырисовывался силуэт Кати.

Он спустился по склону и, спрыгнув на землю, отпустил лошадь. Та сразу же направилась к речке, на берегу которой уже паслась лошадь Кати. Шавасс закурил сигарету и помахал женщине рукой.

На фоне яркого солнца, размывавшего очертания ее силуэта, спускавшаяся по склону Катя казалась ему феей из сказки.

– Пол, давайте присядем, – подойдя к англичанину, предложила она.

Они легли на траву. Шавасс вскоре закрыл глаза и расслабился. «Как же все-таки сладко лежать под солнцем рядом с приятным тебе человеком и ничего не делать», – подумал он и едва не позавидовал пляжным бродягам.

В носу у Шавасса защекотало, и он, открыв глаза, увидел Катю, державшую в руке тонкую травинку.

– Знаете, вот так расслабиться, как сейчас, я не мог много лет, – сказал англичанин.

– А следовало бы. Все-таки жизнь человеку дарована, чтобы жить, – отозвалась женщина.

– И вы абсолютно правы, – согласился Шавасс. – Вся беда в том, что у меня не было на это времени. Прямо рок какой-то.

– Я вам не верю, – со смехом сказала Катя. – А каким вы были в детстве?

Шавасс, прищурившись, посмотрел в небо, словно хотел определить его глубину.

– Даже не могу вспомнить, – ответил он. – Отец мой был французом, а мать – англичанкой. Отец погиб в боях под Аррасом в 1940 году, когда фашистская армия прошла через Бельгию и Францию, словно нож сквозь масло. Нам с матерью удалось бежать в Англию через Дюнкерк.

– А как протекала ваша жизнь в Англии?

Шавасс подумал, что вот уже много лет не рассказывал о себе. И сейчас, лежа на берегу горной речки, восстанавливал в памяти полузабытые эпизоды своей биографии.

На то, чтобы рассказать Кате о периоде жизни, закончившемся работой преподавателем Кембриджского университета, у него ушло около часа.

Заметив хмурый взгляд женщины, Шавасс замолк.

– Я все же не понимаю, как вы – человек, имевший возможность стать академиком, – взяли и разом все бросили.

– Мои взгляды на жизнь к тому времени изменились. Вот и все, – ответил Шавасс. – Однажды, проводя отпуск в Чехословакии, я помог своему другу вывезти в Англию его родственника. И мне это очень понравилось. Так сказать, вошел во вкус.

Она вздохнула и укоризненно покачала головой.

– И с тех пор вы решили постоянно этим заниматься? – спросила она.

– О, я теперь по этой части большой специалист. В прошлом меня даже пригласили вывезти в Индию самого Далай-ламу, – ответил Шавасс.

Он понимал, что рассказывает Кате много лишнего, но ничего не мог с собой поделать. Эта женщина, как никакая другая прежде, действовала на него просто гипнотически.

– А что об этом думает ваша мать?

Шавасс улыбнулся.

– Она уверена, что я государственный служащий, – ответил он. – Оно, правда, так и есть.

И после этого лицо Кати продолжало выражать полное недоумение.

– Скажите, только честно, вас такая жизнь устраивает? – спросила она. – Вы же постоянно держите голову на плахе и не знаете, когда на нее опустится топор.

– Ну, я же не всегда этим занимаюсь. Бывает работа и полегче. К примеру, обеспечение безопасности приезжающих в страну глав иностранных государств. Когда в Лондон приезжал Хрущев, то мне было поручено его охранять. Вы и это не одобряете?

– Вопрос не в этом, одобряю ли я вас или нет, – ответила Катя. – Меня политика совсем не интересует. Просто мне обидно, что вы, высокоинтеллектуальный человек, – и вдруг занялись подобными делами.

Шавасс закрыл глаза и попытался вспомнить, кто из его знакомых говорил ему то же самое. Он все хуже и хуже понимал слова, произносимые Катей. Вскоре погрузившийся в дремоту Шавасс слышал только тихое журчание бегущей по камням речки. А потом и этот шум стих...

* * *

Проснулся Шавасс внезапно. Открыв глаза, он увидел плывущие по небу кучевые облака – предвестников изменения погоды. Кати рядом не было. Поднявшись, англичанин оглянулся, но ее, увы, и след простыл. В панике он бросился бежать по склону высокого холма. Взбежав на вершину, Шавасс посмотрел вниз и наконец-то увидел Катю. Она стояла на валуне у самой воды и бросала в речку камешки. Заслышав его шаги, женщина обернулась.

– Вы бросили меня, – попенял ей Шавасс. – Я проснулся, а вас рядом нет. Исчезли, словно сказочная татарская принцесса.

Катя спрыгнула с камня и покачнулась. Бросившийся к ней англичанин, обняв, удержал ее от падения.

– С вами все в порядке? – спросил он.

– Ах, Пол, как жаль, что мы не персонажи из сказки, – сказала женщина. – Как бы мне хотелось, чтобы время остановилось.

От отчаянной безысходности, прозвучавшей в ее голосе, Шавассу стало трудно дышать. Он посмотрел в глаза Кати и нежно поцеловал ее. Она прильнула к нему, и у Шавасса под ногами поплыла земля.

Неожиданно женщина вырвалась из его объятий и, спотыкаясь, побрела через галечную отмель.

Когда Шавасс взобрался на вершину холма, Катя была уже в седле. Развернув лошадь, она пустила ее в быстрый галоп. Сбежав со склона, англичанин поймал своего коня и помчался за Катей.

Непонятно почему он ощущал острую необходимость догнать Катю до того, как на нее ляжет тень от горного хребта.

Когда между ними оставалось ярдов тридцать – сорок, она ее накрыла. Вскоре в тень въехал и Шавасс. От необъяснимого страха, сковавшего сердце, ему вдруг стало жутко холодно.

Он остановил коня. Топот копыт Катиной лошади становился все тише и тише, а вскоре и вовсе затих.

Шавасс пришпорил лошадь и медленно поехал к городу. У ворот дома Хоффнера его ждал Йоро. Лицо его было очень серьезным.

– Здесь только что был капитан Цен, – сообщил тибетец. – Задавал вопросы.

– Какие?

– Он готовит доклад для передачи в Лхасу, – ответил Йоро. – Расспрашивал меня в течение получаса. Я сказал ему, что бандиты напали на нас ночью и что произошло это неподалеку от Рутога. А также то, что тела китайских солдат нападавшие сбросили в расселину скалы.

– Ну что ж, выглядит вполне достоверно, – одобрил Шавасс. – А где сейчас капитан?

– В ломе. Он уже собирался уходить, но тут появилась домохозяйка доктора. Скажите, что между вами произошло? Вы что, с ней поругались?

– Нет. Мы просто устроили гонки. Поспорили, кто из нас быстрее прискачет. Как ни жаль, но моя лошадь вскоре выдохлась, – ответил Шавасс и, закурив сигарету, быстро продолжил: – У нас пока все идет нормально. Доктор бежать с нами согласился. Кстати, эта женщина тоже.

Йоро нахмурился:

– А вы уверены в ее надежности?

В этот момент на крыльце дома показались Катя и капитан Цен.

– Вот как раз сейчас все и выяснится, – бросил Шавасс тибетцу и направился к ним.

Катя выглядела вполне спокойно, на лице же капитана сияла улыбка.

– Ну как, товарищ, гонка вам понравилась? – спросил Цен.

– Еще бы. Да к тому же в такой приятной компании, – ответил Шавасс и сделал Кате легкий поклон. – Извините, что я так быстро выбыл из гонки. Лошадь моя немного подкачала.

– В следующий раз мы подберем вам что-нибудь получше, – ответила женщина. – Кажется, капитан Цен хотел поговорить с вами.

Цен поднял руку.

– Нет-нет, это не так уж и срочно, – запротестовал он. – Просто мне хотелось узнать, как вы лично, товарищ, оцениваете произошедший с вами инцидент. Понимаете, это необходимо для моего отчета, который должен уйти в Лхасу. Если наш милый доктор пригласит меня вечером на ужин, тогда и поговорим. Вы не против?

– Ну что вы, с большим удовольствием, – ответил Шавасс.

– Тогда до вечера, – улыбаясь, сказал капитан и, повернувшись к Кате, словно прусский офицер, щелкнул каблуками.

– Простите меня, – сказала Катя Шавассу, когда китаец скрылся за воротами. – Мне нужно было срочно готовить ужин.

Голос ее прозвучал спокойно, почти холодно, и прежде, чем Шавасс успел ответить, Катя развернулась и скрылась в дверях дома. Англичанин, сдвинув брови, постоял некоторое время на крыльце, а потом вошел в дом.

Хоффнера он застал в библиотеке сидящим перед камином. На коленях у него лежала книга, в руке дымилась кофейная чашечка из тонкого фарфора.

Услышав шаги, старик поднял на Шавасса глаза и спросил:

– Довольны прогулкой?

– Очень, – протягивая к камину озябшие руки, ответил тот. – Правда, пейзаж в Тибете довольно однообразный. Я, скорее всего, здесь долго бы не выдержал.

– Да, вы абсолютно правы, – согласился доктор. – Вы, наверное, знаете, что у нас был капитан Цен?

Шавасс в ответ кивнул.

– Я встретил его на выходе из дома. Йоро он уже расспросил. Но вы не волнуйтесь. Ему нужно составить рапорт и отослать его в Лхасу. Со мной поговорить обещал после ужина.

– Катя вернулась с прогулки в подавленном настроении, – сказал старик. – Взглянув на нее, я сразу понял, что у вас с ней состоялся серьезный разговор. Это так?

Шавасс сел в кресло напротив Хоффнера и налил себе кофе.

– Мое предложение ей очень не понравилось, но ехать с нами она тем не менее согласилась.

– Надеюсь, вы не раскрыли ей истинную причину моего отъезда?

– В этом не было необходимости. С нее достаточно того, что вы ей сказали, – ответил англичанин и, немного поколебавшись, продолжил: – Знаете, доктор, если наш план побега даст сбой и китайцы начнут вас допрашивать, то скажите им, что сказали Кате. Что вы старый больной человек и хотите умереть на своей родине. Такой довод вполне убедителен. Китайцы будут удовлетворены и глубже копать не станут.

Старик улыбнулся и покачал головой.

– Но я абсолютно уверен, что все у нас пройдет гладко, – сказал он.

В этот момент с улицы до них донесся визг тормозов. Нахмурившись, Хоффнер поставил чашку на стол.

– Интересно, кто бы это мог быть? – удивленно произнес он.

Едва он успел произнести фразу, как в комнату вбежала возбужденная Катя.

– Полковник Ли! – воскликнула она по-русски.

Лицо ее было бледным, в глазах застыл ужас.

Внутри у Шавасса похолодело, но он все же нашел в себе силы, чтобы улыбнуться. Он взял со столика чашку с кофе и спокойным голосом произнес:

– Какая приятная неожиданность!

В холле раздались громкие шаги, и вскоре в дверях библиотеки появился стройный китаец. Он был почти такого же роста, как и Шавасс. Прекрасно сшитая военная форма сидела на нем безупречно. Длинный защитного цвета плащ с меховым воротником свисал с его широких плеч. В левой руке, на которой была надета перчатка, он держал кнутовище.

Войдя в библиотеку, китаец с улыбкой посмотрел на Хоффнера и отдал ему честь.

– Мой дорогой доктор, как я рад снова вас видеть! – воскликнул он по-китайски.

Голос у полковника оказался приятным. Судя по чертам его бронзового цвета лица, в нем, как и в Кате, текла европейская кровь. В глазах Ли светился ум и доброта.

– Полковник, а мы ждали вашего возвращения только к концу недели, – сказал ему Хоффнер.

– Меня, как сказали бы англичане, позвали срочные дела, – сказал полковник и, взяв руку Кати, поднес ее к губам. – Моя дорогая, вы, как всегда, неотразимы.

Катя вымученно улыбнулась и, сдерживая волнение, произнесла:

– А нас, полковник, после вашего отъезда, посетил неожиданный гость. Позвольте мне представить вам товарища Курбского, корреспондента газеты «Правда». Он приехал, чтобы взять у доктора интервью.

Китаец повернулся лицом к Шавассу, а тот тут же протянул ему руку.

– Очень рад познакомиться с вами, – сказал англичанин.

Полковник добродушно улыбнулся и пожал англичанину руку.

– А я уже имел удовольствие познакомиться с товарищем Курбским, – заметил он.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

– Простите, я не понял, – произнес Шавасс.

– Вы что, товарищ, уже забыли? – спросил Ли. – Четыре дня назад в Рангонге. Мы жили с вами в одном и том же отеле. Вот уж где настоящее захолустье.

Шавасс, не теряя ни секунды, сделал шаг вперед и стукнул полковника ногой по колену, а правой рукой нанес ему удар в челюсть. Китаец перевалился через кресло и упал на пол.

Вытаскивая на ходу «вальтер», англичанин выбежал в холл. Теперь думать о Хоффнере и Кате времени у него уже не было. Выскочив на крыльцо, он увидел стоявшую внизу машину, а рядом с ней – четырех солдат. Прервав оживленный разговор, китайцы уставились на Шавасса. Он быстро развернулся и вбежал обратно в дом.

Из дверей библиотеки выскочил Ли. В руке он сжимал пистолет. Шавасс вскинул «вальтер» и нажал на спусковой крючок. Однако выстрела не последовало. Он нажал снова, но с тем же успехом: «вальтер» стрелять отказывался. Тогда англичанин швырнул его в полковника и, перемахнув через перила, выпрыгнул во внутренний дворик.

Приземлился Шавасс неудачно. Потеряв равновесие, он упал, а когда поднялся на ноги, почувствовал в колене острую боль.

Скрипя от боли зубами, англичанин бросился к воротам. За его спиной раздался тяжелый топот, а затем громкий возглас полковника Ли: «Не стрелять!»

У самых ворот солдат, догонявший Шавасса, сделал ему подножку. Упав, англичанин перекатился по земле и, чтобы уберечь лицо от сапог китайцев, прикрыл его руками. Один удар пришелся Шавассу в бок, другой, более легкий, по голове. Затем его подняли и приставили спиной к стене.

Бросив взгляд на крыльцо дома, Шавасс увидел на нем Катю Странову и Хоффнера.

Солдат, державший длинную дубинку, приблизился к англичанину и с явным намерением ударить его по голове взмахнул рукой. Шавасс присел, и удар китайца пришелся по стене. Шавасс резко поднялся и нанес нападавшему удар ногой в пах. Китаец выронил дубинку и осел.

Остальные трое солдат на мгновение оторопели, а затем один из них, сжимая в руке штык, двинулся на англичанина.

– Назад! Он мне нужен живым! – снова крикнул выбежавший во двор полковник Ли.

Шавасс припал на колено, подобрал с земли дубинку и ударил ею по руке солдата. Раздался хруст переломанной кости, солдат взвыл и уронил штык.

Едва Шавасс успел подняться, как двое солдат набросились на него. Удар сапога отбросил англичанина к стене. Схватив солдата за ногу, он повалил его. Вцепившись друг в друга, они несколько раз перекатились по земле, и в тот момент, когда Шавасс оказался сверху, подбежавший полковник Ли ударил его дубинкой по шее.

Глава 10

Шавасса втолкнули в камеру, и он, споткнувшись о чье-то тело, ударился о стену и упал на пол. Чтобы прийти в себя, англичанин сделал несколько глубоких вдохов. Наконец почувствовав себя несколько лучше, он огляделся.

Камера оказалась около двадцати квадратных футов. Единственным источником света служила масляная лампа, стоявшая в стенной нише прямо над его головой. При ее тусклом свете он с трудом смог различить нескольких сокамерников. Лежавшие на полу заключенные, от которых исходил смрадный запах, с безразличием посмотрели на него и отвернулись. Большинство из них были тибетскими крестьянами, одетыми в овечьи шубы.

В углу сидел старый лама с испещренными морщинами лицом и, перебирая пальцами бусинки четок, чуть слышно монотонно молился. Испачканная грязью, рваная желтая рубаха монаха висела на его иссохшем теле, как на вешалке.

В камере было жутко холодно, с улицы сквозь решетку на окне залетали мелкие капли дождя. Шавасс поднялся на ноги, перешагнул через заключенного, у которого, судя по каплям пота на лице, была высокая температура, и, ухватившись за прутья металлической решетки, подтянулся.

За окном был небольшой дворик, окруженный стеной из самана, через пролом в ней виднелся город. По плоским крышам домов гулял ветер из монгольских степей. Он был настолько холодным, что у Шавасса быстро замерзли лицо и пальцы. От ощущения собственной беспомощности англичанин внутренне содрогнулся.

Дверь в камеру отворилась, и на пороге появился солдат. Он что-то сказал одному из арестованных, и все находившиеся в камере узники дружно захохотали. Китаец захлопнул дверь и под дождем побежал через тюремный двор.

Шавасс спрыгнул на пол. Заключенный с высокой температурой стонал, словно раненное животное. Рот его был приоткрыт, зубы стиснуты. Осторожно переступая через тела спящих, Шавасс пробрался на свободное место и уже собирался присесть, как в нос ему ударил резкий запах человеческих экскрементов – на площадке возле двери арестованные справляли свои естественные надобности.

Он вернулся на прежнее место и опустился на промокшую от дождя солому. Сидевший рядом огромный тибетец в шубе и меховой шапке, не мигая, уставился на него. Засунув руку под шубу, он почесал себе бок, затем извлек ломоть цампы, смазанной маслом, и, отломив от нее половину, протянул Шавассу. Англичанин улыбнулся и покачал головой. Мужчина пожал плечами и начал смачно жевать свою цампу.

Шавасс начал замерзать. Обхватив тело обеими руками, он закрыл глаза и начал анализировать ситуацию, в которой оказался. Он понимал, что ему непременно надо отсюда выбраться, но не знал как. Вскоре его одолела усталость, и он забылся в тревожном сне.

Сквозь сон Шавасс услышал, как в двери повернулся ключ, и ледяной ветер, дунувший в лицо, окончательно разбудил его. Китайский солдат, вошедший в камеру, схватил Шавасса за ворот куртки, поднял с пола и вытолкал в коридор.

Там ждали двое рядовых и один сержант. Все они были одеты в стеганую военную форму китайской армии, а на фуражках пламенели ярко-красные звездочки. Сержант, невысокого роста мужчина, ничего не сказав, повернулся и зашагал по коридору. Шавасс все понял и последовал за ним. Двое рядовых с винтовками на изготовку пристроились сзади.

Они поднялись по каменной лестнице, прошли по коридору и остановились у одной из дверей. Сержант постучал в дверь, прислушался и, повернув ручку, вошел в кабинет.

Большая комната, в которую ввели Шавасса, судя по всему, когда-то принадлежала какому-то очень важному человеку. Стены, обитые деревом, были выкрашены в красивый цвет, пол устилали ковры из овечьей шерсти, а в большом камине полыхали поленья. Стоявший в углу зеленый шкаф для хранения деловых бумаг и письменный стол в центре в этой комнате выглядели инородными предметами.

За столом сидел полковник Ли. Он читал отпечатанный на машинке доклад. Шавасс сделал несколько шагов вперед, остановился возле стола и посмотрел на себя в зеркало в позолоченной раме, висевшее за спиной полковника. От усталости он еле держался на ногах. Его красивое, с аристократическими чертами лицо осунулось, карие глаза глубоко впали, а из раны на лбу сочилась кровь. Шавасс поднял руку, чтобы вытереть кровь, и в этот момент полковник Ли хмыкнул, бросил на стол доклад и посмотрел на англичанина.

В глазах китайца Шавасс прочитал жалость. Полковник, сурово сдвинув брови, на отличном английском воскликнул:

– Друг мой, как же они вас отделали!

– Весьма тронут вашей заботой, – отозвался Шавасс.

Ли откинулся на спинку стула, в уголках его рта затаилась улыбка.

– Итак, вы заговорили по-английски, – сказал он. – Видите, мы уже кое в чем и продвинулись.

Шавасс молча чертыхнулся. Никогда он еще не чувствовал себя таким уставшим, как сейчас. Поэтому он, опытный агент, попался на столь примитивную удочку полковника.

Англичанин пожал плечами:

– Ну что ж, первый раунд за вами.

– Естественно! – воскликнул китаец и кивнул своим подчиненным.

Те мгновенно удалились.

От жара, исходившего от камина, Шавасса разморило. У него закружилась голова. Он качнулся и, чтобы не упасть, схватился за край стола.

– Друг мой, вам лучше присесть, – поднявшись из-за стола, посоветовал полковник Ли.

Шавасс тяжело опустился на стул. Подойдя к лакированному шкафчику, Ли достал из него бутылку и два стакана. Он быстро наполнил стаканы и один из них пододвинул Шавассу. Англичанин пить не стал – он ждал, когда первым это сделает полковник.

Ли улыбнулся и залпом осушил стакан.

– Ну а теперь выпейте и вы, – сказал он. – Думаю, что вы будете удивлены.

Это оказалось шотландское виски самого высокого качества, и Шавасс, сделав глоток, почувствовал в горле жжение. Он тихо кашлянул, взял со стола бутылку и налил себе еще.

– Рад, что оно вам понравилось, – сказал Ли.

Шавасс молча посмотрел на него и опрокинул второй стакан с виски в рот. От выпитого ему стало лучше.

– У вас комфортно, как дома, – откинувшись на спинку стула, заметил Шавасс. – А тем временем ваши товарищи, не щадя себя, борются за дело пролетариата. Кстати, может быть, у вас и сигареты найдутся? А то ваши солдаты здорово почистили мои карманы. Судя по всему, жалованье они получают не так уж часто.

Полковник Ли молча достал из кармана пачку американских сигарет и легким движением пальцев швырнул ее на стол.

– Видите, я могу удовлетворить любое ваше желание, – сказал он.

Шавасс вынул сигарету и наклонился к пламени зажигалки, которую протянул ему китаец.

– А своего производства не потребляете? – спросил он.

Ли приятно улыбнулся.

– Но виргинский табак исключительного качества, – ответил он. – Придет время, а оно непременно придет, и мы будем курить только его.

– Осторожнее, товарищ. В Пекине такое заявление истолкуют как измену, – предупредил Шавасс.

Полковник Ли вновь улыбнулся и, вынув из пачки сигарету, вставил ее в изящный мундштук, выточенный из жадеита.

– Но мы, мой друг, не в Пекине, – ответил он. – Здесь я в полной безопасности.

Говорил полковник тихим, приятным голосом. Настроение у него было превосходным, и Шавасс, к своему глубокому сожалению, наконец понял, что попал в лапы к очень опытному мастеру ведения допросов.

– Ну и что дальше? – спросил англичанин.

– Все зависит только от вас, – пожал плечами Ли. – Если мы найдем с вами общий язык, то вам ничто не грозит.

Шавасс оживился. Получалось, что полковник явно предлагал ему сотрудничество. «Что ж, такой прием допроса стар как мир», – подумал англичанин и, выпустив изо рта клубы табачного дыма, спросил:

– Итак, вы даете мне шанс?

– Ну конечно, – ответил полковник. – Единственное, что от вас требуется, – это назвать свое настоящее имя и рассказать, зачем вы приехали в Чангу.

– И что будет со мной, если я вам это расскажу? – спросил Шавасс.

– К тем, кто открыто признается в содеянных ими проступках, мы относимся благосклонно, – ответил Ли.

Шавасс рассмеялся и затушил сигарету в жадеитовой пепельнице.

– Если это единственное, что вы можете мне предложить, то продаваться вам я не стану, – сказал он.

Китаец постучал своей узкой ладонью по крышке стола и задумчиво произнес:

– Ну что ж, очень жаль.

Было видно, что он сильно разочарован ответом внимательно слушавшего его англичанина.

– Вы действительно об этом жалеете?

– Да, – ответил Ли. – Мы с вами находимся по разные стороны баррикад. Я не идеалист в политике и тем более не фанатик. Просто человек, который всегда привык приспосабливаться к генеральной линии нашей партии.

– Уверен, что вам это хорошо удается, – с иронией в голосе заметил англичанин.

– Да, пока неплохо. Я всегда держу нос по ветру, – улыбнулся китаец и собрал в стопку лежавшие на столе бумаги. – Но время передумать у вас еще есть.

Шавасс покачал головой.

– Нет, полковник, спасибо, – ответил он. – Так что можете смело переходить к фазе два.

– Кфазе два? – сдвинув брови, переспросил Ли. – Извините, но я вас не понял.

– Но вы же должны строго следовать инструкциям, а точнее, последней установке ЦК вашей компартии по методам обращения с врагами народа и политическими заключенными. Первую часть допроса вы провели блестяще, с полным знанием учения товарища Павлова.

Полковник Ли глубоко вздохнул.

– У вас странные понятия о нас, – сказал он и нажал на кнопку в столе.

Через секунду в кабинет вошел сержант и встал за спиной арестованного.

Шавасс вяло поднялся со стула.

– И что теперь? – спросил он Ли.

Тот, пожав плечами, ответил:

– Теперь все зависит только от вас. Я могу дать вам несколько часов на размышления. Ну а потом...

Полковник вновь пожал плечами и, взяв со стола рапорт, открыл его.

В коридоре Шавасса ждали конвойные. Сержант пошел первым, за ним – англичанин, а следом – вооруженные винтовками солдаты. Они спустились по каменной лестнице в подвал и свернули в ярко освещенный коридор, вдоль стены которого тянулся длинный ряд массивных деревянных дверей. Остановившись у одной из них, сержант открыл ее и кивком указал арестованному на вход.

Шавасс прошел в небольшую тюремную камеру, размером не более шести квадратных футов. У стены стояла железная койка. Окна в этом каменном мешке не было. Как только за спиной Шавасса захлопнулась дверь, в камере стало совсем темно. Касаясь руками мокрых стен, он осторожно пробрался к койке. Постели на ней не было, но Шавасс пребывал в таком состоянии, что мог бы заснуть и на полу. Он улегся на кровать, и тотчас ржавые пружины больно впились ему в спину.

Дышать в одиночке было легче, чем в общей камере. Как ни странно, Шавасс сразу же расслабился, напряжение постепенно стало спадать. Однако усталость не проходила. Все конечности ломило, а рана на лбу постоянно давала о себе знать тупой ноющей болью.

Он тяжело вздохнул и закрыл глаза. И тут над его дверью громко зазвонил звонок и замигала красная лампочка.

Шавасс, готовый к самому худшему, поднялся с койки. Нервы его были напряжены до предела, к горлу подступила тошнота.

Вскоре в замочной скважине с противным скрипом повернулся ключ, дверь распахнулась, и в ее ярко освещенном проеме Шавасс увидел низкорослого сержанта. Он стоял, упираясь руками в бока, и улыбался. Шавасс вышел из камеры и в сопровождении все того же конвоя направился по коридору. Сержант, как и прежде шедший впереди, открыл в торце коридора дверь, и они вышли на улицу. Было темно, с неба лило как из ведра.

Сержант направился к стоявшему возле барака грузовику и исчез в темноте. Шавасс остался стоять посередине двора с двумя солдатами. Холодный, пронизывающий ветер дул ему в спину. Вглядываясь в темный силуэт военной машины, он тщетно пытался понять, что же задумали китайцы. Внезапно вспыхнувшие фары грузовика высветили в ночной темноте фигуру Шавасса.

Неожиданно появился сержант. В руке его англичанин увидел автоматический пистолет. Китаец дал знак конвойным, и те тут же исчезли. Некоторое время Шавассу казалось, что они с сержантом остались наедине. Не сводя глаз с пистолета, он сделал осторожный шаг вперед, и тут его сзади окатили ледяной водой. Шавасс, шатаясь, обернулся, и следующая порция воды попала ему в лицо. Проморгавшись, он увидел перед собой смеющихся конвоиров. У каждого в руке было по пустому ведру.

На пронизывающем ветру, да еще в промокшей одежде, Шавассу стало невыносимо холодно. Он сделал неуверенный шаг в направлении солдат и тут получил от сержанта сильнейший удар по почкам. Трое китайцев набросились на упавшего Шавасса и принялись бить его ногами. Англичанин на мгновение открыл глаза и тут же закрыл их: от ослепительного света фар грузовика им стало нестерпимо больно. Его подняли с мокрой булыжной мостовой и поволокли к ярко освещенному подъезду казармы.

Шавасс нисколько не удивился, когда увидел себя возле кабинета полковника Ли. Сержант постучал в дверь, и двое конвойных, втащив англичанина внутрь, поставили его посередине комнаты. Шавасс второй раз за эту ночь посмотрел на себя в зеркало. Вид у него был ужасный: волосы прилипли ко лбу, один глаз полузакрыт, на правой скуле, раздувшейся от побоев, темнел огромный синяк, а из распухшего рта на рубашку стекала кровь.

– Друг мой, – произнес полковник Ли, – вы оказались жутким упрямцем. И все это ради чего?

На его рабочем столе по-прежнему стояла бутылка и два стакана. Китаец налил виски в стакан и подвинул его арестованному. Конвойные усадили англичанина на стул, а сержант поднес стакан к его губам.

Отхлебнув виски, Шавасс застонал от боли. Через мгновение приятная теплота стала разливаться по его телу, и он сразу же почувствовал облегчение.

– Хорошенький спектакль вы устроили, – пробормотал Шавасс.

Лицо полковника исказила злоба.

– А вы думали, что я и дальше буду с вами либеральничать? Я что, по-вашему, тут с вами в игрушки собирался играть? – прокричал он и нажал на кнопку звонка. – Теперь игра в кошки-мышки закончилась. Мне известно, кто вы такой. Я все о вас знаю.

Дверь отворилась, и в кабинет вошла молодая китаянка в туго обтягивающей фигуру военной форме. Обута она была в русские кожаные сапоги. Девушка подошла к столу и положила перед полковником папку.

– Все сведения о вас здесь, – сказал Ли и взял папку в руки. – Я связался с Лхасой, а там, в свою очередь, сразу же связались с нашей контрразведкой в Пекине. Что, не верите?

– А чему я должен верить? – пожав плечами, спросил Шавасс.

Полковник открыл досье и начал читать:

– "Пол Шавасс, родился в Париже в 1930 году, отец француз, мать англичанка, таким образом, имеет двойное гражданство. Учился в университетах Сорбонны, Кембриджа и Гарварда. Имеет степень магистра в области лингвистики. До 1955 года преподавал в Кембридже, а затем поступил на службу в секретное управление, занимающееся подрывной деятельностью против стран социалистического лагеря".

Услышав это, Шавасс не испытал не только страха, но и удивления. Все тело его ныло от боли, и единственное, на что у него пока хватало сил, – это не закрывать глаза.

– Да, у ваших разведчиков прекрасное воображение, – заметил Шавасс.

Полковник в ярости вскочил со стула.

– Зачем вы заставляете меня быть с вами грубым? – крикнул он. – Интеллигентные люди так себя не ведут!

Ли обошел стол и присел на его краешек в паре футов от англичанина.

– Я хочу, чтобы вы рассказали, зачем вы приехали в Тибет, – вкрадчивым голосом произнес он. – И больше ничего. После этого я сразу же приглашу к вам врача, вас накормят и предоставят теплую постель. Одним словом, вам дадут все, что захотите.

Шавасс почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Ему казалось, что лицо полковника Ли распухло и стало невероятных размеров. Он открыл рот, но ни одного звука произнести так и не смог.

Китаец подвинулся к нему ближе.

– Шавасс, ответьте на мой вопрос, – сказал он. – Это единственное, что от вас требуется. Обещаю, что всем остальным я займусь лично.

Собрав последние силы, англичанин плюнул полковнику в лицо. От сильнейшего удара в голову у Шавасса перед глазами поплыли разноцветные круги, и он, потеряв сознание, свалился со стула.

Глава 11

На Шавасса, бредущего под дождем в конце колонны, было жутко смотреть: выпученные глаза, слипшиеся от грязи волосы, сгорбленная фигура, старая вонючая шуба.

Запястья рук, которые он держал перед собой, туго стягивала веревка, конец которой был привязан к деревянному седлу конвоира.

От усталости Шавасс еле передвигал ноги. Дождь и ледяной ветер хлестали в лицо, в животе бурчало от голода. Он замедлил шаг, и тут же конвоир резко дернул за конец веревки. Шавасс качнулся и упал лицом в грязь. Солдат, к чьему седлу он был привязан, злобно выругался по-китайски. С трудом поднявшись на ноги, Шавасс продолжил путь.

– Ладно-ладно, ублюдок, – крикнул он в спину конвоира по-английски, – только больше так не горячись!

Впереди колонны из тридцати всадников ехал сам полковник Ли. Все китайцы сидели на коренастых тибетских лошадях, и у каждого за спиной висел автомат. «Какая странная смесь древнего и совсем нового в этих китайцах, – подумал Шавасс. – Впрочем, что же в том удивительного – ведь это же Китай».

Несмотря на то что в обязанности полковника Ли входил контроль за огромной территорией, ему было придано всего три джипа и один грузовик. Когда ему требовалось выехать в отдаленные от Чангу деревни на высокогорных плато, он брал с собой усиленное сопровождение, больше полагаясь не на автомашины, а на выносливых тибетских лошадей.

Дождь заметно усилился. Холод пронизывал Шавасса уже до костей. Англичанин чувствовал, что силы его, не только физические, но и духовные, уже на исходе. При мысли о том, что он не выдержит и раскроется полковнику Ли, ему стало страшно. «Как бы удивился китаец, если бы узнал, что я уже почти готов расколоться», – подумал Шавасс. Он поднял руки, чтобы вытереть ими лоб, и снова чуть не упал.

В течение почти трех недель китайцы его жестоко избивали и измывались над ним, как только могли. Каждую ночь в его камере включалась серена, а над дверью начинала мигать красная лампочка. Китайцы иногда приходили и уводили его на пытки, а иногда и не появлялись.

Это был один из способов морального воздействия на Шавасса. Все было организовано в строгом соответствии с трудами физиолога Павлова, который перед кормлением собаки звонил в колокольчик. Русский ученый установил, что у животного, привыкшего после звонка получать корм, но не получавшего его, наступал нервный срыв. Именно этот метод и взяло на вооружение руководство КПК, чтобы психически воздействовать на китайцев и таким образом превратить их в послушных животных.

Шавасса не переставала волновать судьба Кати и доктора Хоффнера. Тревожные мысли приходили ему в голову и по поводу Йоро, тем более что полковник Ли ни разу о нем не заговорил.

На холодный дождь, хлеставший ему в лицо, англичанин не обращал внимания – он весь ушел в себя. Такой прием помогал ему сохранить здравый ум на протяжении долгих двадцати двух дней.

Шавасс вспомнил свою одиночную камеру. По крайней мере, в ней было пусть и не тепло, но сухо. Более того, там хоть изредка, но все же давали пищу. Вспомнив ту страшную ночь, когда его будили восемь раз, и двадцатичетырехчасовой допрос, который устроили ему полковник Ли и капитан Цен, англичанин невольно содрогнулся.

Его удивляло, почему этот Ли, с лицом интеллигента и изображавший из себя аристократа, взял его с собой в инспекционную поездку.

Шавасс уже представлял себе, как бы он, будь у него шанс, расправился с ненавистным полковником. Эта мысль об отмщении вот уже много часов грела душу Шавасса.

Неожиданно он споткнулся и упал. На этот раз солдат, ехавший перед ним, за веревку не дергал. Подняв голову, Шавасс увидел, что колонна китайцев остановилась на вершине холма. Внизу в долине лежала небольшая деревенька, над домами которой в небо сквозь пелену дождя лениво поднимались струйки дыма.

Конвоир отвязал от седла веревку, и Шавасс, сделав несколько шагов, осел на землю и, склонив на колени голову, прижался спиной к камню.

Сначала он услышал звуки шагов, а затем и сочувственный голос полковника.

– Пол, вы совсем неважно выглядите, – сказал по-английски Ли. – Могу я вам чем-нибудь помочь?

Шавасс поднял голову и негромко пробормотал:

– Решили запустить пробный шар?

Полковник добродушно засмеялся и присел рядом с англичанином. Затем достал фляжку, налил в пластмассовую кружку чая и протянул ее Шавассу.

– Попейте, – предложил Ли.

Шавасс на мгновение задумался, а потом схватил кружку и, боясь, что полковник передумает, залпом выпил ее содержимое.

Чай оказался таким горячим, что Шавасс чуть было не обжег себе пищевод. Он согнулся и зашелся в кашле. Полковник Ли заботливо постучал ладонью ему по спине.

– Теперь вы почувствуете себя лучше, – сказал он.

Прокашлявшись, англичанин распрямил спину и вернул китайцу пустую кружку.

– Хотелось бы знать, что скрывается за вашей улыбкой, – произнес он. – Зачем вы меня сюда притащили? Не для того же, чтобы я смог подышать свежим воздухом.

– Конечно, – ответил полковник. – Я пекусь не о вашем здоровье, а о бессмертии вашей души.

– Разумеется, с точки зрения коммунистической идеи?

Ли улыбнулся, достал сигарету и вставил ее в мундштук.

– Знаете, Пол, за эти три недели я проникся к вам огромной симпатией, – сказал он. – Я решительно настроен переманить вас на нашу сторону. Такого хорошего человека терять очень жалко.

– Но этого вам сделать не удастся, – ответил Шавасс.

– А я так не думаю, – покачав головой, сказал китаец. – Вы, похоже, забыли о моей привычке все начатое доводить до конца.

– Что-то этого я в вас не заметил.

– Да-да. Вспомните, например, как вы первый раз появились в моем кабинете. Тогда вы отказались назвать себя. Мне же потребовалось совсем немного времени, чтобы установить вашу личность. Теперь я хочу услышать от вас, что вы делали в Тибете.

– Вы уже три недели пытаетесь это выяснить, – заметил Шавасс. – И каков результат?

Полковник прыснул от смеха.

– Но мне все было известно о вас еще три недели назад, – сказал он. – Катя в тот вечер мне все рассказала. Так что вы приехали к нам, чтобы увезти с собой доктора Хоффнера.

Шавасс облизнул пересохшие губы.

– Катя вам рассказала? – переспросил он.

– Ну конечно. Все очень просто. Мне с самого начала было ясно, что вы не зря приехали в дом Хоффнера под видом Курбского. Я пригласил доктора для беседы, но он, будучи великим гуманистом, вас не выдал. Тогда я напомнил ему, что такое поведение может отрицательно сказаться на наших с ним отношениях. И вот Катя, понимая, что грозит доктору, мне все о вас и рассказала.

– Да, теперь вам все известно, – угрюмо произнес Шавасс. – Я рад, что Катя сумела защитить доктора. И что вы с ними сделали?

– Ничего. Они пока в доме Хоффнера. Боюсь, что мне придется их обоих отправить в Лхасу, а оттуда, скорее всего, их переправят в Пекин. Но произойдет это только после того, как все в этом деле станет окончательно ясно.

– А что вы еще хотите узнать? – удивился Шавасс.

– Многое, – пожав плечами, ответил полковник. – Например, как вы попали в Тибет, кто вам здесь помогал и что стало с Курбским и его сопровождением.

– Об этом вы меня спрашиваете уже три недели, – заметил англичанин. – И к чему это привело? Так что будет лучше, если вы прекратите задавать мне эти вопросы.

– Нет, Пол, на этом я не успокоюсь, – неожиданно ледяным голосом произнес Ли. – И прежде всего потому, что я не такой уж и дурак, как вы думаете. В вашем деле мне не все ясно, и то, что вы скрываете, я обязательно выясню.

Шавасс рассмеялся полковнику в лицо:

– Проще расстрелять меня и закрыть дело.

– О нет, Пол, я на такое не пойду. Вместо того, чтобы вас расстрелять, я добьюсь от вас правды. И вы мне ее обязательно расскажете. После этого вас направят в Пекин, где из вас непременно сделают нашего союзника.

– Убейте меня, и вы избавите и меня и себя от многих неприятностей, – предложил Шавасс.

Полковник Ли покачал головой.

– Пол, я хочу вам помочь, – сказал он. – Если вы сами не хотите спастись, то вас спасу я.

Ли быстро поднялся, прошел мимо всадников и, сев на лошадь, вновь занял место во главе колонны. Вскочив в седло, конвойный Шавасса привязал конец веревки к луке и пришпорил лошадь.

На подъезде к деревне колонну китайских солдат громким лаем встретили собаки. Они прыгали на всадников, пытаясь укусить их за сапоги, а те, ругаясь, отбивались от них ногами.

Вскоре появились и одетые в лохмотья истощенные дети. Обступив колонну китайцев с обеих сторон, они проводили ее до въезда в деревню. Таких грязных улиц и жалких лачуг, как в ней, Шавасс еще никогда не видел. Он плелся в самом конце. Собаки норовили ухватить его за ноги, а дети, отчаянно крича, бежали за ним.

Посередине деревенской площади возвышался каменный помост. Рядом с ним сидела группа стариков во главе с местным старостой. Подъехав к ним, полковник Ли остановил лошадь и стал ждать, когда его солдаты сгонят на площадь всех жителей деревни.

Минут через десять площадь заполнилась людьми. Их оказалось человек сто пятьдесят. Ли подал сигнал, и солдат, вытолкав Шавасса на середину площади, заставил его подняться на помост.

Англичанин, глядя сквозь дождь на худые и апатичные лица тибетцев, пытался догадаться, что его ждет.

Вскоре он все понял. Полковник, требуя тишины, поднял руку.

– Жители Селы! – крикнул он. – Я много рассказывал вам о наших с вами врагах. О тех иностранцах с Запада, которые желают нам столько зла. Одного из них я сегодня вам привез.

По толпе пробежал тихий ропот.

– Я мог бы рассказать про этого человека много плохого. Например, что он убивал ваших сограждан и собирался причинить вред и вам. Но все эти преступления не идут ни в какое сравнение с тем, что он однажды совершил.

Толпа затихла: все ждали, что скажет дальше военный комендант их района.

– Этот иностранец, – медленно продолжил полковник, – один из тех, кто похитил Далай-ламу и тайком вывез из Тибета. Теперь Далай-ламу, этого живого Бога на земле, силой удерживают в Индии.

В толпе кто-то возмущенно закричал, затем раздался второй крик, и толпа двинулась на Шавасса, который едва успел увернуться от брошенного в него камня. Второй камень попал ему в правую бровь, и его глаз залило кровью.

Тибетцы принялись швырять в англичанина все, что попадалось им под руку: комки глины, палки, навоз. Через пару минут Шавасс оказался в грязи с головы до ног.

Полковник, отъехавший на это время от помоста, на котором стоял англичанин, громко выкрикнул:

– Какого наказания заслужил этот злодей?

Толпа на мгновение замерла, а затем раздались крики:

– Смерти! Убить его!

Кто-то из толпы схватил его за подол драной шубы, но Шавасс сумел от него отбиться ногой. Тогда другой тибетец ухватился за веревку, которой был связан англичанин, и потянув на себя, стащил Шавасса с помоста.

Упав лицом в грязь, Шавасс увидел вокруг себя лес ног, и дикий страх охватил его. Он закричал и стал отчаянно отбиваться от нападавших на него тибетцев. Однако избиение Шавасса продолжалось недолго: всадники быстро оттеснили разъяренную толпу крестьян от валявшегося в грязи англичанина.

– Нет, товарищи, – громко крикнул подъехавший полковник, – смерть – это для него слишком легкое наказание. Мы должны помочь ему исправиться. Пусть он станет таким, как мы. Пусть научится думать как мы. Разве не так?

По толпе пробежал ропот недовольства, но тут на людей стеной двинулись вооруженные всадники и словно стадо баранов погнали их с площади.

– Ну, Пол, видите, что, если бы не я, они бы вас убили, – улыбаясь, произнес Ли. – Так что, несмотря ни на что, я остаюсь вашим другом.

Шавасс поднял голову и с ненавистью посмотрел на полковника.

Глава 12

Шавасс лежал в полной темноте. Из состояния забвения узника вывел резкий звонок, болью отозвавшийся в сердце. В камере ярко замигала красная лампочка. Шавасс почувствовал, как на его лице сжалась кожа. Нервы его напряглись до предела.

Глядя в потолок, он ждал прихода конвоиров.

Вскоре Шавасс услышал шаги по коридору, а затем – скрежет дверного замка. Через секунду яркий свет ворвался в его камеру.

Медленно, очень медленно англичанин спустил ноги на пол и встал с тюремной койки. Стоявший в дверном проеме сержант резким кивком приказал арестованному выйти.

Покинув камеру, Шавасс, который ничего не ел последние три дня, еле передвигая ноги, побрел по вымощенному гладкими камнями коридору.

Он испытывал такое спокойствие и безразличие, что, дойдя до конца коридора, неожиданно обернулся и улыбнулся шедшему за ним сержанту. Тот удивленно и даже с некоторой опаской посмотрел на него.

«А чего ему меня бояться?» – подумал Шавасс и стал медленно подниматься по лестнице.

Остановившись у знакомого кабинета, англичанин подождал, пока сержант откроет перед ним дверь, и вновь улыбнулся.

За столом в маленькой приемной коменданта сидела молодая симпатичная китаянка. Она что-то писала. Увидев вошедших, девушка молча кивнула сержанту. Тот открыл дверь и пропустил Шавасса вперед.

Капитан Цен, сидевший за столом полковника Ли, так внимательно читал какой-то отпечатанный на машинке документ, что даже головы не поднял.

Шавасс посмотрел на себя в зеркало. Сквозь пелену, застилавшую ему глаза, он увидел в нем незнакомого человека. Шавасс улыбнулся, мужчина ответил ему тем же. В глазах сержанта, стоявшего за спиной незнакомца, англичанин вновь увидел испуг.

«Чего же все-таки боится этот сержант?» – мелькнуло в голове Шавасса. Незнакомец в зеркале задумчиво нахмурил брови, и тут пелена с глаз Шавасса спала. Наконец он с ужасом понял, что в зеркале, висевшем на противоположной стене, – его собственное отражение. «Большего они ничего со мной сделать не смогут. Я уже не человек», – подумал Шавасс.

Наконец капитан оторвал глаза от бумаги и посмотрел на стоявшего перед ним англичанина. Он что-то произнес, и Шавассу показалось, что голос Цена донесся до него из дальнего конца коридора.

Англичанин улыбнулся, а китаец взял лежавший перед ним документ и стал громко и медленно его зачитывать:

– "Пол Шавасс, ваше дело, направленное в Пекин, рассматривал специальный суд министерства безопасности Китая, который признал вас виновным в совершении преступлений, направленных против Китайской Народной Республики".

Что мог ответить на это Шавасс? Возмутиться, что судили его заочно? А что толку? В такой ситуации взывать к справедливости было бессмысленно.

Выдержав паузу, капитан Цен продолжил:

– "Приговор, вынесенный виновному судом, а именно – расстрел, будет исполнен в удобное для этого время".

Чувство огромной радости переполнило Шавасса. На его глазах даже выступили слезы.

– Спасибо, – произнес он. – Огромное вам спасибо.

Капитан сердито нахмурился.

– Вы будете казнены, – пояснил он. – Вы это поняли?

– Конечно! – радостно воскликнул Шавасс.

Цен удивленно пожал плечами.

– Ну хорошо. В таком случае снимите с себя одежду, – сказал он.

Англичанин и незнакомец в зеркале начали медленно раздеваться. Пальцы у обоих дрожали.

Когда последняя, измазанная грязью и кровью рубашка Шавасса упала на пол, капитан приказал сержанту:

– Тщательно проверь его одежду. Нельзя допустить, чтобы он, совершив самоубийство, избежал приговора суда.

Оставшись в чем мать родила, Шавасс удивленно смотрел на сержанта, стоя на коленях рывшегося в его лохмотьях.

Капитан нажал на кнопку звонка, и через несколько секунд в кабинет вошла дежурная. Не обращая никакого внимания на Шавасса, она остановилась у стола и, выслушав капитана, взяла у него бумаги. Затем китаянка подошла к большому шкафу и принялась раскладывать бумаги по папкам.

Шавасс терпеливо ждал, когда сержант закончит обыск, и продолжал смотреть в зеркало. Неожиданно в нем появилось отражение вошедшего в кабинет полковника Ли.

Увидев англичанина, он сразу же изменился в лице. Полковник, негодующе сверкая глазами, двумя широкими шагами пересек комнату, схватил капитана за шкирку и поднял его с кресла.

– Тупая свинья! – гаркнул он на Цена. – Тебе мало того, что он перенес? Зачем же его так унижать?

– Полковник, я просто велел его обыскать. Перед казнью так ведь всегда делают, – пытался оправдаться капитан. – Мы должны строго следовать инструкциям ЦК!

– Убирайся! – прикрикнул на него Ли. – И эту чертову бабу забирай с собой!

Капитан и дежурная быстро удалились, а сержант, поднявшись с колен, помог Шавассу одеться.

– Пол, прошу прощения, – извинился Ли. – Поверьте, мне самому было мерзко это видеть.

– Не стоит, полковник, – ответил Шавасс. – Это уже не имеет никакого значения. Мне осталось ждать совсем недолго.

– Это вам сообщил капитан?

Англичанин в ответ кивнул.

– А все-таки победа осталась за мной, – сказал он. – Не так ли, полковник?

– Пол, я сделал для вас все, что от меня зависело, – сочувственно произнес Ли. – Да вы и сами это знаете. Теперь я уже не смогу вам помочь. Приговор вынесен Центральным Комитетом, а это значит, что обратного хода нет.

– Странно, но я им очень доволен, – ответил Шавасс. – А еще я рад, что мой пистолет заклинило, и вы остались живы. Теперь у вас будет время понять, что вы были не правы. Вокруг вас творится беззаконие, а вы его поддерживаете.

Ли тяжело вздохнул и, поднявшись с кресла, подошел к камину. Некоторое время он смотрел на полыхавший в нем огонь, а потом повернулся к Шавассу.

– Если бы у меня было хоть немного времени, всего несколько дней, то вы. Пол, согласились бы на сотрудничество. Вы ведь сейчас к этому очень близки. Очень.

Шавасс помотал головой.

– Нет, – сказал он. – Масло с водой не смешать. Это – основа химии. Нас с вами, как и всегда, разделяют миллионы миль.

Полковник Ли ударил кулаком в ладонь.

– Но мы все же правы, Пол, – сказал он. – Учение, которому мы следуем, непоколебимо, как закон природы. Так что мы обязательно победим, а вы проиграете.

– Вы совсем не учитываете психологию людей, а человеческий фактор в нашей жизни самый переменчивый, – заметил Шавасс. – Никто не знает, что может случиться с вами или со мной.

– Ну что ж, я вижу, что зря теряю время, – пожав плечами, ответил полковник и, щелкнув каблуками, протянул англичанину руку. – В таком случае, Пол, прощайте.

Шавасс инстинктивно пожал китайцу руку и в сопровождении сержанта вышел из кабинета.

Когда они дошли до камеры Шавасса, англичанин остановился. Однако сержант, подтолкнув его, подвел узника к другой двери в самом конце коридора. Открыв ее, китаец втолкнул Шавасса в новую камеру.

В ней было абсолютно темно. Вытянув перед собой руки, Шавасс сделал несколько осторожных шагов и наткнулся на железную койку. И в этот момент в камере загорелся яркий свет.

Англичанин увидел, что на койке в залитых кровью лохмотьях лежит мужчина. Глаза его были закрыты, распухшие губы неподвижны, а руки лежали скрещенными на груди, как у покойника. Кожа на лице узника, желтая, словно воск, казалась прозрачной. Однако выражения страдания Шавасс не увидел.

Он присел на край тюремной кровати и, обхватив руками голову несчастного, приподнял ее.

– Йоро! Йоро! – воскликнул англичанин и коснулся пальцами холодного лица.

Тибетец медленно открыл затуманенные глаза и посмотрел на Шавасса. Затем, открыв рот, попытался что-то сказать, но сделать этого так и не смог. Голова его откинулась, глаза закрылись.

Шавасс потерял всякое ощущение реальности. Ему показалось, что он видит жуткий, кошмарный сон. Тупо уставившись в стену, он сидел рядом с Йоро до тех пор, пока из коридора не донеслись шаги.

Дверь камеры отворилась, и в ее проеме Шавасс увидел пятерых китайцев, включая сержанта. Двое солдат подхватили Йоро под мышки и поволокли в коридор. Англичанин, сопровождаемый двумя солдатами и сержантом, поплелся следом.

Дойдя до конца коридора, сержант открыл дверь, и внутрь помещения ворвался ветер с дождем. На улице было холодно и сыро. По темному небу, дрожавшему в преддверии рассвета, плыли мрачные тучи.

Посередине двора стояли капитан Цен и шестеро вооруженных винтовками солдат. Из земли возле противоположной стены на расстоянии десяти футов друг от друга торчали два деревянных столба. К одному из них солдаты привязали так и не пришедшего в сознание Йоро, к другому – Шавасса. Как ни странно, но никакого страха англичанин при этом не испытал. Он даже не почувствовал боли, когда его туго прикрутили веревками к столбу.

Наконец с приготовлениями к казни было покончено, и солдаты отошли в сторону. Рядом с ними встал и сержант. Все затихли в ожидании расстрела.

Вскоре на крыльце центрального входа в здание появился полковник Ли. Он был в фуражке и белых перчатках. Капитан Цен, докладывая о полной готовности, отдал ему честь.

Медленно спустившись по лестнице, полковник прошел через двор и остановился в нескольких футах от привязанного к столбу Шавасса. Заложив руки за спину, он внимательно посмотрел англичанину в глаза. Затем, щелкнув каблуками, Ли приложил руку к козырьку фуражки, развернулся и отошел.

Цен дал короткую команду шестерым стрелкам, те шеренгой шагнули вперед и вскинули винтовки. Шавассу казалось, что все происходящее он видит сквозь окуляры бинокля. Только с противоположного его конца.

Увидев, что капитан Цен взмахнул рукой, англичанин закрыл глаза.

Раздался залп. Громкое эхо, разорвав пелену дождя, прокатилось по ущелью.

Шавасс, приготовившийся принять смерть, поначалу не понял, что жив. Во внезапно возникшей тишине он услышал приближающиеся шаги и тут же открыл глаза. Тело Йоро безжизненно свисало со столба. В нескольких футах от него стоял полковник Ли, который захотел лично удостовериться в смерти молодого тибетца.

Шавасс переводил взгляд то на мертвого Йоро, то на полковника Ли и ничего не понимал.

Капитан Цен вновь отдал команду, четверо солдат во главе с сержантом подошли к англичанину и отвязали его от столба. Шавасс бросил последний взгляд на то, что осталось от Йоро, и увидел, что с лица казненного на мокрые булыжники струйками стекает кровь.

– Ну, Пол, вы наконец-то поняли, что в смерти тибетца виновны вы? – подойдя к Шавассу, спросил полковник. – Вы, а не кто-то другой, втянули его в это дело.

– Почему я? – продолжая дрожать, возмутился Шавасс. – Почему я?

Ли достал сигарету и, не торопясь, вставил ее в мундштук. Прикурив от поднесенной ему сержантом зажигалки, полковник сделал глубокую затяжку и выпустил изо рта облако сизого дыма.

– Пол, вы и в самом деле не поняли, что вы окончательно сломлены? – улыбаясь, спросил он.

Внутри у Шавасса что-то взорвалось. Он кинулся на полковника, намереваясь вцепиться ему в горло. Однако сделать этого ему не удалось. Солдат, стоявший за его спиной, подставил ногу, и Шавасс, не дотянувшись рукой до шеи китайца, рухнул на землю.

Глава 13

Где-то совсем рядом вспыхнул яркий свет, а потом погас. Так повторилось несколько раз. Шавасса это уже начало раздражать. Он повернул голову и попытался открыть глаза.

Когда ему с трудом удалось это сделать, он увидел, что лежит на кровати в небольшой узкой комнате. Все вокруг сияло белизной, а в воздухе стоял запах лекарств, свойственный больничной палате.

Часть комнаты была освещена настольной лампой с накинутой на абажур темной тканью. За столом сидела молодая медсестра-китаянка и читала книгу. Стоило Шавассу пошевелиться, как девушка отложила книгу и бросилась к двери.

– Позовите доктора, – сказала она кому-то в коридоре и плотно затворила дверь.

– Я еще жив? – вяло улыбнувшись, тихо спросил Шавасс. – Жизнь иногда преподносит удивительные сюрпризы.

Медсестра приложила ладонь к его лбу. Рука девушки оказалась приятно-прохладной, и он снова закрыл глаза.

– Отдыхайте, – сказала молодая китаянка. – Вы очень слабы и не должны разговаривать.

Услышав скрип двери, Шавасс поднял веки и увидел перед собой смуглое, в мелких морщинках лицо мужчины с очень добрыми глазами. Доктор осторожно сжал двумя пальцами запястье англичанина и посмотрел на часы.

– Как себя чувствуете? – спросил он.

– Паршиво, – честно ответил Шавасс.

Доктор улыбнулся.

– У вас удивительный организм, – сказал он. – Другой бы на вашем месте давно бы уже скончался.

– Я никого не виню. Даже после того, что со мной сделали ваши люди.

– Не надо, прошу вас, – умоляюще произнес доктор. – Политика меня совсем не волнует. Вы живы, а это самое главное.

– Ну это как сказать, – возразил англичанин.

В палату кто-то тихо постучал. Медсестра открыла дверь.

– Приехал полковник Ли, – услышал Шавасс мужской голос.

Доктор не успел обернуться, как в комнату вошел Ли.

– Полковник, прошу вас, не более пятнадцати минут. Ему еще надо много спать, – предупредил доктор и с улыбкой посмотрел на Шавасса. – Я приду к вам завтра утром.

Они с медсестрой вышли из палаты, а полковник подошел к кровати Шавасса.

– Привет, Пол, – улыбаясь, произнес Ли. – Как самочувствие?

– Страшно хочется курить, – ответил англичанин. – У вас сигаретки не найдется?

Полковник молча кивнул, пододвинул стул к кровати и сел. Затем извлек из кармана красивый портсигар и, достав сигарету, протянул ее англичанину. Прикурив, Шавасс глубоко затянулся, выпустил изо рта дым и с облегчением вздохнул.

– Ну вот, теперь мне стало легче, – сказал он.

– Как вам здесь нравится? – спросил полковник. – Свежее постельное белье, удобная кровать, никакой грязи на теле.

– И как долго продлится для меня этот рай? – поинтересовался Шавасс.

– Мой дорогой Пол, – пожав плечами, ответил комендант, – все зависит только от вас.

– Я так и думал, – с горечью в голосе произнес англичанин. – Вы думали, что я не выживу? Не так ли? Поэтому и обеспечили мне такой шикарный уход. В тот день, когда я встану на ноги, меня отведут в камеру, и все повторится сначала.

– Вы правы, Пол, – мягким голосом сказал Ли. – Все повторится сначала. На вашем месте я, прежде чем отправиться вновь за решетку, хорошо бы подумал.

– О, я обязательно подумаю. Обещаю вам, – ответил Шавасс.

Ли направился к двери, но, не доходя до нее, обернулся.

– Да, кстати, вы находитесь на третьем этаже монастыря, а у него еще есть цокольный этаж, – сказал он. – Кроме того, в коридоре дежурит охранник. Так что не натворите глупостей.

– О чем вы, полковник, я в туалет самостоятельно сходить не могу, – усмехнулся Шавасс.

Ли улыбнулся.

– А теперь поспите, – сказал он. – Завтра утром я вас навещу.

Дверь за полковником без стука закрылась, и Шавасс, уставившись в потолок, ушел в тяжелые раздумья. Одно ему было абсолютно ясно: он скорее умрет, чем вернется в свою камеру пыток.

Англичанин сбросил с себя одеяло и спустил ноги на пол. Сделав глубокий вдох, он поднялся с кровати и, испытывая легкое головокружение, пошел по палате. У него было такое ощущение, будто он идет по толстому слою мягкой пряжи. Добравшись до противоположной стены, Шавасс остановился, немного передохнул и, развернувшись, двинулся обратно.

Посидев некоторое время на кровати, он поднялся и повторил все сначала. Дойдя до стоявшего в дальнем углу шкафа, англичанин открыл его, но ничего, кроме банного халата и пары вельветовых тапочек, в нем не обнаружил. Прикрыв дверцу, он прошлепал босыми ногами по полу и, подойдя к окну, с опаской выглянул на улицу.

Как только глаза его привыкли к темноте, он увидел, что окно его палаты находится от земли футах в сорока. Сердце защемило, и он, вернувшись назад, лег в постель. Едва Шавасс успел укрыться одеялом, как в палату вошла медсестра.

Она подошла к кровати, взбила подушку под головой англичанина, расправила простыню и одеяло.

– Ну, как вы себя чувствуете? – спросила девушка.

Шавасс застонал, а затем слабым голосом произнес:

– Неважно. Все время хочется спать.

Китаянка понятливо кивнула, глаза ее заблестели.

– Я загляну к вам чуть позже, – сказала она. – А вы отдыхайте.

Из палаты медсестра исчезла так же бесшумно, как и появилась в ней.

Шавасс довольно улыбнулся. Пока все идет хорошо, подумал он и слез с кровати. Подойдя к двери, англичанин прислушался. В коридоре кто-то разговаривал.

– Сидеть всю ночь? Да вы же здесь со скуки помрете, – услышал Шавасс смешливый голос молодой медсестры.

– Но если такой цветочек, как ты, составит мне компанию, то мне скучать не придется, – ответил мужской баритон.

Девушка вновь залилась звонким смехом.

– Я вернусь в половине двенадцатого. Надо будет взглянуть на пациента, – сказала она. – Будешь хорошо себя вести – налью рюмочку.

Китаянка простучала каблучками по полу, а затем Шавасс услышал, как скрипнул под охранником стул. «Все, – подумал англичанин, – это мой единственный шанс. Другого такого точно не будет. Пока все уверены, что я еще очень слаб, мне надо бежать. Кто же подумает, что в таком состоянии можно решиться на это».

Шавасс достал из шкафа халат и тапочки и быстро переоделся. Выключив настольную лампу, он поспешил к окну.

Внизу, чуть правее окна его палаты, виднелся центральный вход в здание. Над ним на чугунном кронштейне висел фонарь, освещавший площадку перед домом. Мелкие капли дождя в его свете были похожи на серебряный туман.

Шавасс открыл двойные оконные рамы и перегнулся через подоконник. Справа и слева от него сквозь щели ставней на улицу узкими плоскими пучками выбивался золотистый свет. Шавасс посмотрел вверх и, увидев всего в нескольких футах над головой карниз крыши, понял, что его палата находится на последнем этаже. Тогда он по пояс высунулся из окна и глянул вниз. Света в окнах нижних этажей не было.

Связывая простыни и пододеяльник, Шавасс едва ли представлял, какой опасности он себя подвергает. Когда с постельным бельем было покончено, он крепко привязал один конец импровизированного каната к проходившей под подоконником водопроводной трубе, а другой бросил в окно.

Забравшись на подоконник, англичанин проверил на крепость завязанные узлы, а затем начал спускаться. Мелкий дождь слепил глаза, а порывистый ледяной ветер, проникая сквозь тонкую ткань халата, холодил тело. Вскоре его ноги коснулись подоконника следующего этажа. Шавасс, держась за веревку одной рукой, другой попробовал открыть окно. Оно оказалось запертым изнутри. Не думая о последствиях, он что было сил надавил локтем на стекло. Оно треснуло и рассыпалось. Налетевший из-за угла дома сильный ветер своим воем приглушил звон осколков. Шавасс пролез в образовавшуюся дыру, спрыгнул с подоконника на пол и облегченно вздохнул.

Комната, в которой он оказался, судя по всему, была кладовкой. Вдоль стен тянулись многоярусные полки, на которых стопками лежали одеяла. Открыв дверь, из-под которой узкой полоской пробивался свет, англичанин осторожно выглянул. Затем крадучись направился в конец пустынного коридора.

Какими будут его последующие действия, Шавасс не знал. Он твердо верил в счастливый случай и был предельно спокоен.

Дойдя до конца коридора, он услышал тихие голоса. За углом на лестнице Шавасс увидел двух вооруженных китайских солдат. Они стояли, прислонившись к стене, и мирно беседовали. Англичанин отпрянул назад.

«Да, судя по всему, шансов для побега полковник Ли мне не оставил», – подумал он. Едва Шавасс сделал несколько шагов, как из другого конца коридора до него донеслась негромкая речь. Не долго думая, беглец открыл ближайшую дверь и шагнул в кромешную темноту.

Вскоре он понял, что стоит на верхней площадке лестничного марша. «Запасной выход!» – мелькнуло в голове.

Шавасс спустился на цокольный этаж, открыл еще одну дверь и оказался в длинном, выкрашенном белой известью коридоре. Осторожно ступая, он двинулся вперед, проверяя каждую выходившую в коридор дверь. Неожиданно из-за последней, приоткрытой двери до него донеслись голоса. Он заглянул в щель и увидел двух солдат. Они сидели за деревянным столом и, видимо, ужинали. Шавасс на цыпочках прокрался мимо и, свернув за угол, очутился в небольшом коридорчике всего с двумя дверями. Он открыл одну из них и, увидев, что это туалет, быстро прикрыл снова. Со второй дверью ему повезло: за ней оказалась большая комната, где стояли пять железных кроватей и несколько металлических сундуков. «Здесь живут охранники», – подумал Шавасс и вошел внутрь.

Во всех сундуках лежало одно и то же: военная форма, резиновые сапоги и личные вещи солдат. Англичанин достал первую попавшуюся под руку униформу, показавшуюся подходящей по размеру, пару резиновых сапог и начал быстро натягивать их на себя.

Переодевшись, он посмотрелся в висевшее на стене треснувшее зеркало. Своим видом Шавасс остался вполне доволен. Однако ему не хватало еще одного атрибута солдата китайской армии. Проверив все сундуки, в последнем он нашел то, что искал: фуражку с красной звездочкой. Надев ее на голову, он, чтобы максимально прикрыть лицо, надвинул козырек на самые брови.

В этот момент дверь отворилась и в комнату вошел китайский солдат. Это был молодой, простоватого вида парень, с кривыми ногами и руками земледельца. При виде Шавасса у него от удивления отвисла нижняя челюсть.

Применить против него боксерский прием англичанин был не в состоянии. Поэтому, схватив стоявший у стены сломанный стул, просто ударил им китайца по голове.

Тот крякнул и с громким стоном опустился на колени. Шавасс кинулся было к двери, но китаец обеими руками вцепился в его одежду. Развернувшись, англичанин ударил его ногой в солнечное сплетение. Тот упал навзничь, и лицо его стало синеть.

Выскочив из комнаты, Шавасс плотно прикрыл за собой дверь и побежал по коридору. В конце его он остановился у второй двери, открыл ее и оказался в узком проходе, заканчивавшемся просторным вестибюлем.

В небольшой застекленной конторке у самого выхода двое солдат пили чай. Склонив на грудь голову, Шавасс уверенной походкой направился к двери. Завидев его, один из сидевших в конторке что-то крикнул ему и, оскалив желтые зубы, рассмеялся. Англичанин на ходу приветливо помахал рукой и вышел на улицу.

Увидев у крыльца джип с задраенным верхом, Шавасс мгновенно принял, как ему показалось, единственно правильное в такой ситуации решение. Сбежав по каменным ступенькам, он забрался в машину и включил двигатель. Отъехав на несколько ярдов от крыльца, остановил джип и прислушался. Однако никаких криков позади себя не услышал. Подъезжая к воротам, он сбросил скорость, но солдат, стоявший на выезде, взмахом руки дал ему понять, что останавливаться не надо. Проехав через ворота, Шавасс свернул на площадь и погнал машину в центральную часть Чангу.

Когда он остановил джип рядом с домом Хоффнера, холодный дождь все еще моросил. «Удалось! Удалось! И довольно легко», – стучало в голове Шавасса. Однако, взбегая на крыльцо дома, радостных чувств победителя он не испытывал. От внезапно навалившейся страшной усталости его слегка подташнивало.

Шавасс дернул за цепочку и услышал, как внутри дома прозвенел звонок. Он прислонился к двери и, когда она внезапно открылась, почти ввалился в дом. Если бы не заботливые руки, подхватившие его, англичанин непременно бы упал. Шавасс поднял голову и в полутьме прихожей увидел лицо Кати.

Глава 14

Шум холодного дождя, барабанившего по ставням, Шавасса уже не волновал. Греясь у камина, он наблюдал за разливавшей чай Катей, а склонившийся над ним Хоффнер, хмуря брови, прослушивал легкие с помощью стетоскопа.

– Пол, вас следовало бы отправить в больницу, – распрямившись, произнес Хоффнер. – Со здоровьем шутить нельзя.

– Доктор, но оно вряд ли улучшится, если я у вас задержусь, – ответил Шавасс. – Главное, чтобы мне его хватило на обратную дорогу. Это в ваших силах?

Хоффнер кивнул.

– Я могу его поддержать, но только на некотороевремя, – ответил он.

Старик достал из черной сумки небольшую стеклянную ампулу и шприц.

– И на сколько ее хватит? – поинтересовался англичанин.

– В нормальных условиях ровно на сутки, – ответил Хоффнер. – Но при вашем состоянии даже и не знаю. Я вколю вам сначала одну дозу, а потом – вторую. Так что самое большее вы сможете протянуть дня два. А потом... потом будете лежать пластом.

– Ну, это уже не так важно. К тому времени мы уже пересечем границу с Кашмиром, – сказал Шавасс.

Как только Хоффнер сделал укол, которого Шавасс почти не почувствовал, англичанин начал поспешно одеваться.

– Когда вы отправляетесь? – протягивая ему чашку с горячим чаем, спросила присевшая рядом Катя.

Шавасс нахмурился.

– Когда я отправляюсь? – переспросил он. – Но мы же отправляемся все вместе.

Она положила руку ему на колено и тихо произнесла:

– Пол, бегите без нас. Доктор – старый, больной человек, а отсюда до границы, по меньшей мере, миль сто сорок. Добираться придется по бездорожью. Он этого не выдержит.

– Во дворе стоит джип с полным баком бензина, – ответил Шавасс. – Отсюда до Рутога мы поедем на машине, а у подножия Пангонг-Цо ее оставим. Так что пешком нам придется идти всего две-три мили.

– Но его сердце на такой высоте не выдержит, – возразила Катя.

Хоффнер приподнял девушку и взял ее за плечи.

– Катя, пойми, я должен ехать, – сказал он. – И больше всего хочу, чтобы ты поехала с нами.

Шавасс застегнул пуговицы на стеганом кителе и поднялся с кресла.

– Хочу напомнить, что у нас мало времени, – произнес он. – В течение ближайшего получаса мое исчезновение будет обнаружено.

Катя помотала головой.

– Но почему вы так настаиваете на бегстве доктора? Это что, так важно? – спросила она.

Хоффнер, вопросительно выгнув бровь, посмотрел на англичанина. Тот в ответ молча кивнул, и старик, глядя в глаза девушке, мягко произнес:

– Дорогая, мы были с тобой не до конца откровенны. Видишь ли, я сделал одно открытие, которое является важным вкладом в математику.

– Доктор, вы явно скромничаете, – заметил Шавасс.

Хоффнер, не обратив внимания на слова англичанина, продолжил:

– Это мое открытие полезно не только для моей страны, но и для всего западного мира.

Лицо Кати оставалось абсолютно спокойным.

– Но почему вы мне об этом раньше не сказали? Вы мне не доверяли? Неужели я для вас так мало значила? – с обидой в голосе спросила она и повернулась к Шавассу: – И для вас тоже?

– Но если мое открытие используют против Советского Союза, то вы уже не сможете вернуться на родину, – заметил Хоффнер.

Катя взяла руку старика и прижалась к ней щекой.

– Вы – моя родина. Вы – мой народ, – тихо сказала она и посмотрела на Шавасса. – Да, вы и Пол. Кроме вас, у меня никого нет.

Шавасс обнял и поцеловал ее. Лицо Кати было мокрым от слез. Она подняла на англичанина заплаканные глаза и радостно улыбнулась.

Неожиданно из прихожей потянуло холодом, и у Шавасса по спине пробежали мурашки. Он оттолкнул Катю, медленно повернулся и увидел в дверях капитана Цена. Рядом стоял молодой китаец с автоматическим пистолетом в руке, прислуживавший в доме Хоффнера.

Цен, оскалив зубы, радостно улыбался.

– Итак, мистер Шавасс, мы узнали о вас все, – сказал он. – Как видите, мы вас все же обхитрили. Все, спектакль окончен.

Неожиданно вперед вышел доктор Хоффнер и, отодвинув рукой Шавасса в сторону, обратился к Цену:

– Послушайте, капитан...

– Доктор, прошу вас, оставайтесь на месте, – сухо прервал его Цен.

Слуга, не сводивший глаз с англичанина, перевел взгляд на Хоффнера. Шавасс только этого и ждал. Оттолкнув от себя Катю, он бросился к массивному креслу и спрятался за его высокой спинкой.

Китаец вскинул пистолет, Катя с криком «Пол, нет!» кинулась вперед. Прогремело несколько выстрелов подряд, и девушка, пошатнувшись, упала на пол. Из раны на ее лбу на ковер струйкой потекла кровь. Шавасс припал к полу и выглянул из-за кресла.

Слуга и Цен все еще стояли в дверях, а доктор Хоффнер, опустившись на колени, осматривал Катю.

– Шавасс, тебе не уйти! – крикнул капитан. – Сдавайся!

Англичанин прополз на животе за большой старинный диван и стянул с журнального столика китайскую статуэтку.

– Я теряю терпение! – угрожающе прокричал капитан.

Шавасс швырнул статуэтку в дальний угол комнаты. Слуга-китаец машинально повернулся на звон разбившегося фарфора и дважды выстрелил в темный угол. Англичанин выскочил из своего укрытия и в три прыжка подскочил к нему. Ударив ребром ладони по его шее, он выхватил у него пистолет. Китаец, медленно осев, завалился на пол.

Цен успел вытащить из кобуры свой револьвер, но в спешке уронил его. Шавасс подобрал оружие капитана с пола и сунул его себе в карман.

– Не бойся, убивать не стану, – пообещал Шавасс. – Ты мне еще понадобишься. Сними ремень и встань ко мне спиной.

Цен, испуганно посмотрев на англичанина, подчинился его приказу. Шавасс завел ему руки назад, связал их ремнем и толкнул капитана в кресло.

Затем он подошел к склонившемуся над Катей Хоффнеру.

– Как она?

– Ей крупно повезло, – ответил старик. – Пуля слегка оцарапала лоб. Некоторое время она полежит без сознания, а когда придет в себя, будет в шоке.

– Она сможет ехать? Это очень важно.

Хоффнер в ответ молча пожал плечами и стал бинтовать Кате голову.

– Ей все равно придется ехать, – сказал он. – После случившегося оставлять ее здесь нельзя.

Шавасс положил автоматический пистолет на пол рядом с доктором.

– Я пока соберу необходимые вещи, – сказал он. – Оставляю вам оружие. Это на случай, если капитан вдруг вздумает сопротивляться.

Через пять минут англичанин, держа в руках овечьи тулупы и стеганые телогрейки, вернулся в гостиную. Хоффнер, уже закончив перевязывать Катю, делал ей укол.

Закрыв свою черную сумку с медикаментами, доктор поднялся.

– Теперь с ней будет все в порядке, – сказал он. – Так что можем трогаться.

Шавасс аккуратно приподнял девушку с пола, а Хоффнер принялся просовывать ее руки в рукава телогрейки. Затем он надел на нее овечью шубу и осторожно натянул на ее голову меховой капюшон.

Англичанин отнес Катю в джип, а когда вернулся, Хоффнер уже был готов. Доктор, стоя посередине гостиной в длинном тулупе, меховой шапке и с пистолетом в руке, выглядел нелепо и смешно. Лицо его было хмурым. Неожиданно оно просветлело. Быстро подойдя к шкафу, Хоффнер достал из него потрепанный атташе-кейс.

– Чуть было не забыл, – виновато произнес он.

– Это ваши бумаги?

Старик в ответ кивнул.

– Что-нибудь еще? – спросил его Шавасс.

Доктор печальным взглядом окинул комнату и тяжело вздохнул.

– Сколько же лет я провел в этом доме, – сказал он и уныло покачал головой. – Хотелось бы, чтобы все здесь осталось, как было. Никогда не рассчитывал на монумент в свою честь, а воздвигать его уже поздно.

Капитан Цен, сидевший со связанными руками в глубоком кресле, злобно посмотрел на него.

– Все равно вы из города не выедете, – сверкая глазами, произнес он.

– Нет, непременно выедем, – поднимая его на ноги, – сказал Шавасс. – Потому что через ворота мы проедем с тобой.

У капитана сделалось такое лицо, будто его внезапно затошнило. Англичанин, вспомнив, что китайцы сделали с Йоро, жалости к Цену не испытал. Он бесцеремонно вытолкнул его в прихожую и пошел следом.

Подойдя к джипу, доктор устроился на заднем сиденье рядом с Катей, а Шавасс, посадив капитана спереди, сел за руль.

На улицах Чангу было пустынно. На подъезде к городским воротам англичанин достал из кармана автоматический пистолет и положил его себе на колени.

– Если скажешь чего-нибудь не то, пристрелю, – пообещал он Цену.

Сторожевой будки на выезде из Чангу не было, и китаец-охранник, нещадно поливаемый дождем, жался у закрытых ворот под фонарем.

Шавасс сбросил скорость. Солдат, сверкнув стволом винтовки, шагнул навстречу джипу. Цен, высунувшись из машины, крикнул ему:

– Олух, живо открывай ворота! Не видишь, что я спешу?

У часового отвисла челюсть. Он быстро развернулся и поднял тяжелую задвижку. Широко распахнув ворота, китаец отошел в сторону.

Шавасс, пряча от него лицо, низко опустил голову с надвинутой на лоб фуражкой и нажал на газ. Проехав мимо часового, он обернулся и увидел, что ворота за ними начали медленно закрываться. Шавасс включил максимальную скорость, джип взревел и, сопровождаемый лаем пастушьих собак, помчался по ночной дороге.

Когда они достигли вершины холма, англичанин еще раз обернулся и в последний раз увидел внизу спящий городок.

Через минуту Шавасс остановил машину.

– Вылезай! – скомандовал он Цену.

– А мои руки? – плаксиво протянул тот.

– Кому сказал, вылезай! – гаркнул на него Шавасс.

Капитан с трудом вылез из джипа и поплелся в сторону Чангу. Шавасс, спрыгнув на землю, пошел за ним.

– Капитан Цен! – окликнул он китайца. – Я кое-что забыл. Вы не расплатились не только со мной, но и со многими другими.

Цен нехотя развернулся, и англичанин, выхватив из кармана пистолет, дважды выстрелил ему в голову.

Постояв в раздумье возле трупа, он вернулся к машине и, не глядя на Хоффнера, в глазах которого можно было увидеть и испуг и осуждение, сел за руль.

Глава 15

В предрассветных сумерках на фоне черных дождевых туч стены буддийского монастыря Йалунг-Гомпа были ярко-оранжевыми. Шавасс нахмурился. Непонятная тревога охватила его.

Ему неожиданно показалось, что в монастыре что-то произошло. Едва джип съехал с холма, как англичанин сразу же понял, что интуиция его и на этот раз не подвела: ни скота, ни собак, ни пастушьих палаток рядом с монастырем, который казался всеми покинутым, не было, а над всей долиной висела зловещая тишина.

Проехав ворота, Шавасс нажал на тормоза, и его глазам предстала полная трагизма картина. Вдоль стены лежали одетые в желтые хитоны монахи. Одни из них цеплялись мертвыми пальцами за землю, другие, прижав руки к животу, с согнутыми коленями лежали на боку. На лице у каждого лежала печать страшных мучений.

– О Боже! – с ужасом прошептал Хоффнер.

– Вот яркий пример того, как китайцы правят Тибетом, – заметил Шавасс. – Оставайтесь в машине, а я осмотрю монастырь.

Первым делом он вошел в комнату, в которую приводил его Йоро, и достал из шкафа подробную военную карту района, две связки гранат и ленту с патронами сорок пятого калибра. Последняя, скорее всего, предназначалась для пулемета. Быстро перезарядив пистолет, Шавасс наполнил карман оставшимися патронами и, выйдя во двор, направился к главному зданию монастыря.

Внутри было темно и холодно. Шавасс, осторожно продвигаясь по каменному коридору, неожиданно услышал тихий монотонный голос молившегося монаха. Покрутив головой и поняв, откуда доносится звук, он толкнул маленькую дверцу и оказался в центральной молельне.

В ней возле огромной золоченой фигуры Будды, окруженной горящими свечами, на корточках сидел монах и молился. Услышав скрип двери, он поднялся, и на Шавасса глянуло знакомое лицо настоятеля. Да, это был тот человек, которого первым увидел англичанин, когда, избитый тибетцами, пришел в себя.

– Рад вас видеть, – тихо произнес настоятель монастыря.

– А я вас, – ответил Шавасс. – Что здесь произошло?

– Власти давно приняли решение закрыть все тибетские монастыри, – ответил монах. – Мы знали, что наша очередь рано или поздно все равно придет. И вот вчера приехали китайцы. Целый отряд всадников.

– А где были друзья Йоро? – спросил Шавасс. – Они что, вам не помогли?

Старик печально покачал головой:

– Две недели назад они уехали на юг, чтобы слиться с более сильным отрядом.

Настоятель посмотрел на Шавасса своими умными глазами и положил руку ему на плечо.

– Но вы, сын мой, с того времени сильно изменились, – мягко заметил он. – Понимаю, побывали в Преисподней.

– Йоро мертв, – сообщил англичанин.

Настоятель кивнул.

– Смерть приходит за каждым, – сказал он. – От нее не уйти. Могу я вам чем-нибудь помочь?

Шавасс отрицательно покачал головой.

– Думаю, что нет, – ответил он. – С двумя друзьями я хочу перейти границу с Кашмиром. Я надеялся, что друзья Йоро мне помогут.

– Два дня назад в Индию отправилась одна группа, – сказал монах. – Семья казахов из Синкуанга. Глава клана, его жена и двое детей. Тоже хотели попасть в Кашмир. Они на лошадях, а вы на машине. Возможно, вы их догоните.

– Ну, мне пора, – сказал Шавасс и после короткой паузы добавил: – Скажите, я могу что-нибудь для вас сделать?

Старик печально улыбнулся и покачал головой:

– Нет, сын мой.

Он отвернулся от англичанина и вновь опустился на колени перед Буддой.

Шавасс вышел из молельни и, сопровождаемый эхом буддийской молитвы, побежал по коридору.

* * *

Сев за руль джипа, Шавасс обернулся и, посмотрев на Катю, спросил Хоффнера:

– Как она?

– Все еще в забытьи, – ответил доктор. – Через несколько часов она должна очнуться. Вам удалось кого-нибудь найти?

– Старого настоятеля, – кивнув, ответил Шавасс. – Боюсь, что он здесь и останется. – Он завел двигатель и произнес: – Пора трогаться. О нашем исчезновении полковнику Ли наверняка уже доложили. Могу представить, какой он сейчас злой.

– Как вы думаете, скольких солдат он взял с собой?

– У него единственный шанс догнать нас – если поедет на машине, – ответил англичанин. – У китайцев осталось два джипа. Так что, самое большее, человек десять.

– А в Рутоге? – напомнил доктор. – Там ведь тоже расквартированы китайские солдаты.

– По словам Йоро, в Рутоге десять солдат во главе с сержантом, – ответил Шавасс. – Но тот район ими почти не контролируется. Они предпочитают держаться поближе к городу.

– Но полковник наверняка свяжется с ними по рации.

– А у них ее, скорее всего, нет, – пожав плечами, ответил англичанин. – В некоторых вопросах китайцы на удивление примитивны. Во всяком случае, вероятность того, что они нас разыщут в горах, очень мала.

– Понятно, – нахмурившись, отозвался Хоффнер. – Вы действительно так уверены, что нам удастся попасть в Кашмир?

– Не мы первые и не мы последние пересекаем эту границу, – ответил Шавасс. – В Кашмире полно тибетских беженцев. Кстати, настоятель монастыря сказал мне, что два дня назад в Йалунг-Гомпа заезжала казахская семья из Синкуанга. Они тоже намеревались перейти границу. Так что на перевале мы их, возможно, догоним. Хотя помощи от них нам никакой не будет.

– Не понимаю, почему они захотели покинуть Синкуанг, – удивился доктор. – Там же казахи живут на протяжении многих поколений.

– Да, полковник Ли действительно держал вас в полном неведении, – заметил Шавасс. – В 1951 году казахи попытались избрать себе собственное правительство. Тогда китайцы собрали их лидеров, вроде бы для переговоров, и устроили резню.

Хоффнер нахмурился:

– И что потом?

– После этого из Китая начался массовый исход казахов. Их в Кашмире пока мало, но на Анатолийском плато правительство Турции отвело под их поселения огромную территорию.

– Я и подумать не мог, что был настолько изолирован от информационного потока, – с горечью произнес Хоффнер и, сурово сдвинув брови, откинулся на спинку сиденья.

Желания продолжать разговор он больше не выказывал.

Спустя пару часов с неба огромными белыми хлопьями повалил снег, и Шавасс был вынужден включить «дворники».

Они пересекли широкое шоссе, построенное китайцами в военных целях и ведущее в Ярканд, и вскоре справа Шавасс увидел озеро, то самое, на берег которого много дней назад Керенский посадил свой самолет.

«Интересно, удалось ли поляку вернуться на базу? С этим человеком я с удовольствием выпил бы еще», – подумал англичанин и улыбнулся.

Катя неожиданно застонала, веки ее дрогнули. Хоффнер тронул Шавасса за плечо и тихо прошептал:

– Пол, она приходит в себя.

Шавасс остановил машину и быстро обернулся. Лицо девушки с ввалившимися щеками были белым как полотно. Наклонившись к Кате, завернутой в огромный овечий тулуп, он улыбнулся и произнес:

– Привет, ангел.

Она рассеянно посмотрела на Шавасса и попыталась было поднять голову, но доктор остановил ее.

– Нет-нет, Катя, тебе нужен отдых, – сказал он.

Девушка отстранила руку Хоффнера, приняла сидячее положение и посмотрела на падающий за окном машины снег.

– Ничего не пойму, – сказала она. – Где мы?

– Где-то севернее Рутога. В тридцати милях от границы с Кашмиром, – ответил Шавасс. – Так что мы уже почти дома.

Она нахмурила брови и коснулась пальцами повязки.

– Что со мной произошло?

– В доме завязалась борьба. Мой слуга выстрелил в Пола, но его пуля задела тебя, – объяснил Хоффнер. – Не волнуйся, ничего страшного – тебе только слегка задело лоб. Так что отдыхай и набирайся сил. Они тебе еще пригодятся.

Катя откинулась, прижалась головой к спинке сиденья и боковой стенке машины. Меховой капюшон сполз на лоб девушки, наполовину прикрыв ей лицо.

Шавасс повернулся, чтобы включить стартер, но тут почувствовал на своем плече руку доктора.

– Подождите, – попросил старик. – Мне кажется, я слышал какой-то шум.

Шавасс сдвинул брови и прислушался. Хоффнер не ошибся: за их спиной действительно раздавался шум работающего двигателя.

– Что это? – приподняв голову, спросила Катя.

– Судя по звуку, за нами гонится полковник Ли, – мрачно произнес Шавасс и рванул джип с места.

– Могу представить, как он зол! – крикнул ему Хоффнер.

– Это уж точно, – отозвался англичанин. – Если он нас не поймает, то на его карьере будет поставлен крест. Хуже того, он может и жизни лишиться.

– Из всех возможных вариантов последний для него самый предпочтительный, – проворчал доктор.

Шавасс не стал продолжать разговор, так как неожиданно понял, что другого пути, кроме как по протоптанной караванами дороге, которая, сужаясь, уходила по склону в лощину, у них нет.

Спускаться им предстояло по прихваченной морозом колее. Дно лощины представляло собой довольно ровный участок и вело в разрезавшее высокий горный массив ущелье. В конце его Шавасс увидел мост.

Остановив джип, англичанин сверился с картой, затем, переключив скорость на меньшую, начал спуск.

Благополучно преодолев лощину, а потом и широкое ущелье, они подъехали к мосту. Он оказался очень узким. Опорами служили упиравшиеся в две противоположные скалы толстые деревянные балки.

Остановив джип, Шавасс спрыгнул на землю, прошел по мосту и остановился на его середине. Внизу под ним на расстоянии двадцати футов, перескакивая через огромные валуны, бежала бурная горная речка.

Оценив обстановку, англичанин развернулся и побежал к джипу.

– Ну что, выдержит нас? – спросил его Хоффнер.

– Он крепок, как гранит, – стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности, бодро ответил Шавасс. – Такой мост легко и трехтонку вьщержит.

Он нажал на газ и медленно повел джип. Расстояние до края моста с каждой стороны составляло не более двух футов. Сжимая в руках «баранку», Шавасс слышал скрип сухого дерева и чувствовал, как по его спине ручьями бежит пот.

Не прошло и пары минут, как они оказались на другом берегу реки.

Теперь Шавассу оставалось одно: отрезать путь преследователям. Он остановил джип, взял связку гранат и подошел с ней к мосту. Выдернув из одной гранаты чеку, англичанин бросил всю связку на середину моста и, повернувшись спиной, пригнулся. Раздался мощный взрыв, эхом прогрохотавший по ущелью. Обломки камней и деревянные щепки взмыли в небо.

Обернувшись, Шавасс увидел на середине моста огромный пролом: вся его центральная секция рухнула в реку. Он подошел к краю обрява и стал ждать, когда рассеется дым. И в этот момент на вершине холма на противоположном берегу один за другим появились два джипа. Сбросив скорость, они начали медленно съезжать по склону. В первом из них сидело с полдюжины солдат. В хвостовой его части был установлен станковый пулемет.

Завидев китайцев, Шавасс кинулся к джипу. Включив двигатель, он нажал на газ, колеса на промерзшей земле провернулись, машина забуксовала. На мгновение его охватила паника. Англичанин вторично нажал на педаль, и джип, затарахтев, словно пулемет, выбрасывая из-под колес замерзшую грязь и мелкие камни, тронулся с места.

Перевалив через вершину склона, машина выехала на уступ, опоясывавший высокую гору. Шавасс, прибавив скорости, круто повернул руль. Катя испуганно закричала, и англичанин нажал на тормоз.

Но было поздно. Передние колеса джипа въехали в вымытую дождем выбоину, машину развернуло и юзом понесло к обрыву. Шавасс машинально потянул на себя рукоять ручного тормоза. Машина замедлила движение, и ее заднее колесо зависло над краем дороги.

От гибели всех троих отделяли считанные секунды. Шавасс спрыгнул на землю, помог вылезти из джипа сначала Кате, а потом крепко прижимавшему к груди саквояж Хоффнеру.

Машина качнулась, как бы протестуя, заскрипела и стала медленно ползти под откос. Метнувшись к джипу, Шавасс схватил оставшиеся на сиденье пистолет и связку гранат и отскочил назад.

Машина задрала нос и исчезла из виду. Раздались три страшных удара, а потом наступила тишина.

Шавасс прошел по дороге назад, посмотрел через речку и сквозь густую пелену снега увидел у моста два джипа. Вылезшие из них китайцы тем временем спускались к речке в надежде преодолеть ее вброд.

– Дело принимает серьезный оборот, – подойдя к доктору и Кате, сообщил Шавасс. – Китайцы оставили машины и переходят через речку пешком.

В глазах девушки появился испуг, но Хоффнер остался удивительно спокойным.

– Пол, что будем делать? – спросил он.

– Судя по карте, мы от границы всего в десяти милях, – сказал Шавасс. – Если мы свернем с дороги и преодолеем вон тот хребет, то окажемся в ущелье Пангонг-Цо. В нем в двух милях от хребта находится старый таможенный пост. Конечно, там могут быть китайские солдаты, но нам все же придется рискнуть.

– Пол, это невозможно! – вскричала Катя. – В таком состоянии я не смогу пройти и милю. И доктор тоже.

Англичанин схватил ее за руку и потянул к склону.

– У нас нет выбора, – сказал он ей.

Хоффнер взял Шавасса за свободную руку, и они втроем, низко пригнув головы, побрели вверх.

Устав, беглецы присели возле больших камней. И тут Хоффнер резко повернулся и испуганно посмотрел на Шавасса. Лицо старика стало серым.

– Пол, мой атташе-кейс, – почти шепотом произнес он. – Я оставил его в машине.

Шавасс уставился на старика и его охватила ярость: все, ради чего пришлось вынести столько мучений, пошло прахом!

Хоффнер вцепился ему в руку.

– Это не так важно, Пол, – попытался он успокоить Шавасса. – Ведь все у меня в голове. А это самое главное.

– Черт возьми! – в сердцах воскликнул Шавасс. – А если ваши бумаги попадут в руки полковника? Вы об этом подумали?

Он вложил в руки старика связку гранат.

– Вот, держите, – сказал он. – Если китайцы будут вас настигать, выдерните из одной гранаты кольцо и бросьте в них всю связку.

Зажав в левой руке пистолет, англичанин побежал вниз. Выскочив на дорогу, Шавасс встал на край уступа и, скользя ногами по крутому склоны горы, начал спускаться к разбитому джипу.

Чемоданчик с бумагами доктора Шавасс нашел почти сразу. Тот лежал под искореженным сиденьем водителя. Схватив атташе-кейс, англичанин поспешил назад. Перебегая дорогу, он поскользнулся, упал на одно колено, а когда поднялся, услышал крики. Шавасс повернул голову и увидел появившихся из-за поворота китайцев. Припав на колено, он вскинул пистолет и, разрядив в солдат одной очередью весь магазин, побежал вверх по склону. Сердце в его груди стучало словно кузнечный молот.

Продолжая бежать, Шавасс слышал за своей спиной радостные крики. Неожиданно над его головой пролетела связка гранат. Он припал к земле, и тут же раздался мощный взрыв. Когда все стихло, снизу послышались стоны раненых.

Сил, чтобы подняться, у Шавасса уже не осталось. Он лежал, уткнувшись лицом в снег, пока на его голову не посыпались комья снега. Услышав цоканье копыт, он с трудом встал на ноги и увидел подъезжавшего к нему всадника.

Мужчина, сидевший на лошади, был одет в лохматую шубу, черные сапоги и меховую шапку. В одной руке он сжимал винтовку.

Англичанин отрешенно уставился на всадника. И тут смуглое мужественное лицо мужчины расплылось в улыбке.

Глава 16

Густой снег, гонимый порывистым ветром, покрывал все вокруг, но здесь, в расселине меж двух высоких скал, было на удивление тихо.

Шавасс с закатанным рукавом сидел, прислонившись спиной к камню, а доктор Хоффнер делал ему вторую инъекцию. Осман Шериф, глава клана китайских казахов, опустившись на корточки, улыбаясь, смотрел на них.

– Друзья мои, неисповедимы пути Аллаха, – сказал он по-китайски. – Похоже, что последний этап перехода нам придется преодолеть вместе.

За ним стояли его жена и Катя. Казашка держала под уздцы лошадей, на которых сидели закутанные в шубы дети.

Шавасс опустил рукав и поднялся на ноги.

– Если не тронемся прямо сейчас, то до границы мы можем и не добраться, – заметил он.

Осман Шериф посмотрел на падающий с неба снег и сокрушенно покачал головой.

– А я собирался здесь заночевать, – сказал казах.

– Здесь в любую минуту могут появиться китайцы.

– До наступления ночи нам границу все равно не перейти.

– А нам этого и не надо, – ответил англичанин. – Преодолев перевал, мы попадем в ущелье Пангонг-Цо, в котором находится старый таможенный пост. Он от нас в шести-семи милях. В нем мы сможем переждать ночь, а утром – снова в путь.

– А если там китайцы?

– Надо рискнуть. В любом случае их там не более шести человек, – ответил Шавасс и посмотрел на Хоффнера. – Доктор, а вы что думаете?

– Другого выхода у нас нет, – ответил старик.

– Все в руках Аллаха, – со вздохом произнес казах. – Но это означает, что большую часть нашего скарба придется оставить, а трех лошадей отдать вам.

– Об этом не беспокойтесь, – сказал Шавасс. – Когда переберемся в Кашмир, о вас позаботятся. Я лично прослежу, чтобы вас переправили в Турцию. Там на Анатолийском плато живет много казахов.

Глаза Шерифа радостно заблестели.

– Друг мой, что же вы об этом раньше не сказали! – улыбаясь, воскликнул он и, закинув за спину винтовку, пошел к тяжело груженным лошадям.

Шавасс приблизился к Кате и, наклонившись, с улыбкой спросил:

– Ну, как ты?

Лицо ее было пугающе белым, а глаза, казалось, ввалились в глазницы.

– Со мной все будет нормально, Пол, – ответила она. – Так что за меня не волнуйся. Нам правда удастся пересечь границу?

Шавасс одобряюще похлопал ее по плечу.

– Не беспокойся. Конечно же удастся, – заверил он девушку и пошел помогать Шерифу разгружать лошадей.

* * *

Небольшой караван во главе с Османом Шерифом выехал из расселины между скал и направился в сторону ущелья Пангонг-Цо. Лошади, осторожно ступая по каменистой дороге, оставляли в снегу глубокие следы.

Шавасс ехал последним. Склонив из-за сильного ветра голову на грудь, он полностью погрузился в тяжелые раздумья. О себе он нисколько не заботился – все, с чем предстояло им столкнуться, он непременно выдержит. Его волновали Хоффнер и Катя, которых он сопровождал в столь опасном пути.

Затем он подумал о полковнике Ли, вспомнил бесконечные допросы и безуспешные попытки китайца подружиться с ним. С самого начала полковник называл его по имени, словно они с ним уже друзья или как будто между ними было что-то общее. Все поползновения на установление дружеских отношений Шавасс сразу же пресекал, поскольку знал, что Ли применял метод психологического воздействия на арестованных.

Острая боль пронзила ему лицо. Шавасс вздрогнул и натянул поводья. К своему удивлению, он обнаружил, что его лошадь почти по колено стоит в снегу. Сняв рукавицу, англичанин смахнул с лица комки обледенелого снега.

Нахмурившись, он поднял глаза, но никого впереди себя не увидел. Более того, непрерывно валивший снег постепенно заметал следы прошедших перед ним лошадей. Его охватила паника. Через несколько ярдов следы на дороге и вовсе исчезли.

Несколько часов он ехал, всецело доверившись инстинкту лошади. Ветер дул со всех сторон, хлестал по лицу хлопьями снега. Щеки настолько замерзли, что уже не чувствовали боли.

Когда лошадь неожиданно остановилась, Шавасс поднял голову. Прямо перед ним за белой пеленой снега вырос темный силуэт скалы, мимо которой он проехал час назад. Получалось, что лошадь привезла его на прежнее место.

При сильном порыве ветра Шавасс пригнул голову и увидел на снегу большие нечеткие отпечатки. Пришпорив уставшую лошадь, он поехал по следу.

Ветер продолжал завывать, словно полицейская сирена. Весь покрытый снегом, Шавасс не отрываясь смотрел на следы. Вскоре он заметил валявшуюся в снегу меховую рукавицу и машинально посмотрел на свои руки. Они были в рукавицах. «А эта тогда чья?» – удивился Шавасс. Он настолько замерз, что плохо соображал.

Чуть дальше ему попалась меховая шапка с красной звездочкой. Англичанин слез с лошади, подобрал шапку военнослужащего армии Китая и, отказываясь что-либо понять, удивленно уставился на нее.

Внезапно в темноте неподалеку от себя он увидел черный силуэт человека. Неизвестный, шатаясь, шел к нему. Судя по всему, он тоже потерял дорогу. Лицо его было залеплено снегом, а побелевшая от холода рука, которую тот, подойдя к Шавассу, положил ему на плечо, – без рукавицы. Только смахнув снег с лица мужчины и заглянув в его помутневшие глаза, англичанин понял, что перед ним полковник Ли.

Шавасс некоторое время удивленно смотрел на китайца, а затем, сунув руку под шубу, вытащил отобранный у Цена пистолет. Положив палец на спусковой крючок, он приставил пистолет к груди полковника.

Неожиданно англичанин опустил руку, положил пистолет обратно в карман и надел рукавицу.

«Ну почему, ублюдок, я не застрелил тебя? Почему?» – спрашивал себя Шавасс, но ответа так и не находил. Впрочем, это уже не имело для него никакого значения.

Он подвел китайца к лошади и попытался усадить его в седло. Однако Шавасс настолько ослаб, что у него ничего не получилось. Держа Ли за плечи, он вновь заглянул ему в глаза. В них была пустота.

Тяжелая усталость навалилась на Шавасса, и тут он понял, что силы оставляют его. Сделав глубокий вдох, Шавасс вцепился руками в седло и, подтянувшись, лег поперек лошади. Та после его легкого удара тут же тронулась с места. И тут неожиданно из ночного мрака ему навстречу выехал Осман Шериф.

Глава 17

Ветер, дувший из монгольских степей, засыпал снегом сложенный из каменных блоков домик.

Большую часть его внутреннего пространства занимали лошади. Шавасс сидел словно в тумане и пил из пиалы горячий чай. От его овечьего тулупа шел густой пар. На полу по другую сторону от печки спали измотанная Катя и двое детей. Жена Османа Шерифа стояла возле печки и терпеливо ждала, когда закипит чайник.

В дальнем углу тусклым дрожащим пламенем горела маленькая масляная лампа, а под ней рядом с полковником Ли на корточках сидели Хоффнер и Осман Шериф. Китаец периодически стонал, а доктор каждый раз его успокаивал. Один раз полковник попытался приподняться, и тогда казаху пришлось снова уложить его.

Вскоре старик поднялся с корточек, попросил Османа Шерифа укрыть китайца овечьей шкурой и подошел к печке.

– Как он? – спросил Шавасс.

Хоффнер со вздохом ответил:

– Придется мне ампутировать ему три пальца на левой руке. Для него это настоящая трагедия, но гангрена хуже. Как хорошо, что вас нашел Осман Шериф.

Снаружи донесся вой ветра, и Шавасс невольно поежился.

– Да, если бы не этот домик, мы бы в такую ночь долго не протянули, – сказал он. – Этот казах настоящий мужчина.

Сколько надо иметь мужества, чтобы в такую погоду отправиться на поиски. А на полковника я наткнулся, когда, сам того не зная, вернулся на прежнее место.

Хоффнер не спеша набил табаком трубку и хмуро произнес:

– А я считал, что достаточно изучил его. Теперь у меня на этот счет большие сомнения. Не понимаю, что заставило его в буран пойти за нами пешком.

– Бог его знает, – ответил англичанин. – Что творится в голове ярого коммуниста выше моего понимания.

Подошел Осман Шериф и присел рядом с ними. Улыбнувшись жене, которая принесла ему чай, он тихо произнес:

– Вам, людям с Запада, многое кажется странным. Мы же привыкли мыслить другими категориями. Здешний охотник не прекратит преследовать зверя, пока его не убьет или сам не погибнет.

– Нет, – покачав головой, мягко возразил ему Хоффнер. – Мне кажется, что полковником двигало что-то еще. Чтобы довести его до такого состояния, требовались мотивы более основательные.

– Все объясняется очень просто, – сказал Шавасс. – Ли охотился за вашим атташе-кейсом.

– Но как полковник мог узнать, что я его забрал с собой? Ведь капитан Цен не смог с ним связаться. Нет, Пол, ему нужны были вы.

– Как бы то ни было, но он гнался за нами троими, – ответил Шавасс. – Это точно.

– К этому я мог бы кое-что добавить, но это сейчас уже не важно, – сказал Хоффнер.

Он лег, подложив под голову атташе-кейс, и укрылся овечьим тулупом.

– Извините, хочу немного поспать, – сказал старик.

Шавасс растянулся рядом с Хоффнером и, глядя на огонь в печке, попытался понять причину, по которой полковник Ли, рискуя своей жизнью, погнался за ними. Однако ответа на этот вопрос так и не нашел.

Веки Шавасса устало сомкнулись, и он погрузился в глубокий сон.

Проснувшись, Шавасс некоторое время лежал неподвижно и, глядя в низкий потолок, пытался сообразить, где находится. «В скольких же местах мне пришлось побывать», – подумал англичанин. Наконец вспомнив, что он в Тибете, Шавасс приподнялся.

Руки его опухли и покрылись цыпками, лицо горело. Он провел пальцами по щекам и нащупал глубокие ссадины.

Все, кроме него, казалось, спали. Шавасс наклонился к печке, подул на тлеющие поленья, и они снова загорелись. В домике сразу посветлело. И тут он увидел склонившуюся над полковником Ли Катю.

Лицо ее было болезненно белым. Осторожно ступая, она пробралась между лежавших на полу тел к Шавассу и села рядом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила девушка.

– Ничего, выживу. А как наш друг?

– Я услышала его стон и решила взглянуть на него. Что с его рукой?

– Обморозил, – ответил Шавасс. – Доктору пришлось ампутировать ему три пальца.

Катя с тихим присвистом тяжело вздохнула. Шавасс положил руку ей на плечо.

– Я понимаю, все это словно в кошмарном сне, – сказал он. – Но этот сон скоро кончится. Как только установится погода, мы тронемся в путь. А отсюда до границы рукой подать.

Девушка помолчала, а потом произнесла:

– Пол, как ты думаешь, почему он в буран пошел за нами пешком?

– Судя по всему, он очень этого хотел. Желание догнать нас его буквально съедало. Хоффнер полагает, что это из-за меня.

Катя нахмурилась.

– Что он хотел этим сказать? – спросила она.

Шавасс пожал плечами:

– Полковник Ли – человек, который свято верил в коммунизм, как священник в Бога. Вся его жизнь была построена на этой вере.

– Да, но какое отношение это имеет к тебе?

– Точно не знаю, могу только догадываться. Думаю, что для него было важно, чтобы я не только признался в преступлениях, совершенных против Китайской Народной Республики, но и поверил в учение марксизма-ленинизма.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что считаю, что он проникся ко мне симпатией, – вздохнув, ответил Шавасс. – В другое время и в другом месте мы, возможно, стали бы друзьями.

Они долго молчали, а потом Катя тихо спросила:

– А что с ним теперь?

– Точно не знаю. Думаю, я подорвал ему эту веру, так как отказался ее принять даже под пытками. В его сознании, скорее всего, произошли перемены. В таком состоянии у него просто не осталось выбора. Пытаясь надломить меня, полковник сломался сам.

– Странно, – нахмурившись, произнесла девушка. – Ты говоришь о нем, казалось бы, сочувственно, но доброты в твоем голосе нет.

– Доброта – это последнее, что он заслуживает. На его руках слишком много крови.

– Как ты с ним поступишь?

– Дам ему лошадь и немного еды. Если захочет, отсюда он легко сможет добраться до Рутога. Убивать его я не собираюсь. Теперь в этом нужды нет.

– Нет нужды, потому что ты морально раздавил его?

– Ну, что-то вроде этого.

Катя посмотрела на полыхавшие в печке поленья.

– Пол, а что будет со мной, когда мы окажемся в Кашмире? – после долгой паузы спросила она.

Шавасс улыбнулся и нежно поцеловал ее в щеку.

– Ты не пропадешь. Все у тебя будет хорошо, уверяю тебя, – ответил англичанин.

– Полагаешь, что мне можно на что-то надеяться?

Лицо Кати стало как у маленькой девочки, а взгляд ее черных глаз, наивный и полный надежды, тронул его сердце.

– Катя, надежда всегда есть, – ответил ей Шавасс. – А ради нее стоит жить.

Она положила голову ему на грудь, и он крепко обнял ее.

Вскоре Катя заснула, а Шавасс, глядя на огонь в печке, стал ждать наступления утра.

Перед самым рассветом ветер стих. Едва проснувшись, Осман Шериф вышел на улицу. Вернулся он с довольной улыбкой.

– Снег перестал, – сообщил казах. – Так что с переходом границы у нас проблем не будет.

Он начал выводить лошадей из домика, и от топота копыт все разом проснулись. Его жена растопила печку и поставила на огонь чайник с водой.

Шавасс вышел, чтобы помочь Шерифу оседлать лошадей, и сообщил ему, что хочет оставить одну из них полковнику.

– Для меня это значит потерять хорошую лошадь, – сурово ответил ему казах.

Шавасс нахмурился.

– Неужели ты думаешь, что он пешком доберется до Рутога? – спросил он.

Шериф покачал головой.

– Нет, я имел в виду совсем другое, – ответил он. – Друг мой, я видел его глаза. Это были глаза ходячего мертвеца.

Шавасс вернулся в дом и сел рядом с пившим чай Хоффнером. Старик выглядел измученным, но глаза его светились радостью.

– Пол, откуда такая печаль на лице? – спросил доктор.

– Да у вас самого вид не лучше. – Шавасс взял пиалу с чаем, которую поднесла ему жена Османа.

Катя подсела к детям, расположившимся по другую сторону от печки, и задумчиво посмотрела на огонь. Глаза ее болезненно блестели, лицо осунулось.

– Теперь недолго осталось, – желая подбодрить ее, мягким голосом произнес Шавасс.

Девушка вздрогнула, удивленно посмотрела на него, а потом улыбнулась. Улыбка ее была такой печальной, что у англичанина защемило сердце.

Допив чай, он налил в свою пиалу бодрящего напитка и подошел к полковнику. Тот полусидел на полу, прислонившись спиной к стене. Ноги Ли были укрыты овечьей шкурой, а его забинтованная рука висела на уровне груди. Несмотря на бледность, выглядел он вполне спокойным.

– Думаю, что вас можно поздравить, – тихо сказал он подошедшему англичанину.

– Одного не могу понять, – произнес Шавасс. – Почему капитан Цен приехал в дом Хоффнера один?

Полковник вяло улыбнулся.

– Предполагалось, что группу из шести солдат он возглавит в полночь, – ответил он. – Но вы, сбежав раньше, нарушили все наши планы. Кто-нибудь из моих людей остался в живых? Их со мной было трое.

– Я никого не видел. Да и наткнулся я на вас только потому, что сам заблудился, – ответил Шавасс и кивнул на вошедшего с улицы казаха. – А тем, что остались в живых, вы обязаны вон тому человеку.

Выпив чай, китаец аккуратно поставил пустую пиалу на пол.

– Но, надо полагать, жить мне осталось недолго, – заметил он.

Шавасс покачал головой.

– Вы все понимаете не так, как следует, – сказал он. – Мы оставим вам лошадь и немного еды. Так что вы легко доберетесь до Рутога.

Губы полковника дрогнули, и на его лбу выступили капли пота.

– Вы разве меня не расстреляете? – удивленно произнес он.

– Полковник, убивать вас нет необходимости, – покачав головой, ответил Шавасс. – Угрозы вы для нас больше не представляете. Как бы сказали американцы, вы окончательно сломались.

Китаец стал подниматься с пола, и тут за своей спиной Шавасс услышал тихий голос:

– Не совсем, Пол.

Англичанин медленно повернулся и увидел стоявшую за печкой Катю. Сжимая в руках пистолет, она смотрела то на полковника, то на Шавасса.

– Катя, Бога ради, что это значит? – первым нарушив гробовую тишину, удивленно спросил Хоффнер.

Ослепительная белизна лица Кати делала ее еще красивее. Она смотрела на англичанина словно пантера, приготовившаяся растерзать свою жертву.

Шавасс, глубоко засунув руки в карманы тулупа, сделал шаг по направлению к девушке и, улыбаясь, спокойно произнес:

– Ну, ангел мой, ответь ему. Расскажи ему все.

В глазах Кати появился ужас.

– Ты все знал, – прошептала она. – И знал с самого начала. Но если это так, то почему взял меня с собой?

– Только из-за доктора, – ответил Шавасс. – А потом, мне очень хотелось, чтобы ты сама себя выдала. Видишь ли, для получения нужной информации я не пользуюсь вашими методами. Мои методы, как ты сама поняла, более успешные. Я долго ждал, когда ты покажешь свое истинное лицо. А за то, что я тебя быстро раскусил, благодари своего дружка. Помнишь, как я разыграл спектакль, прикинувшись Курбским? Полковник тогда во всеуслышание заявил, что он встречался с ним в Рангонге. Как ни печально для вас, но русский журналист говорил мне, что он полковника Ли никогда не видел.

– Мы все допустили ошибки, – заметила Катя.

– Но не в этой игре. Когда мы катались на лошадях, я рассказал тебе, что мне удалось вывезти из Тибета Далай-ламу. Мне доподлинно известно, что о моем участии в этой операции ни Пекин, ни тем более полковник знать не могли. Ты была единственным человеком, который мог рассказать это полковнику. Молодец! Ты выбрала себе достойный круг друзей.

– Это было совсем не трудно сделать – полковник Ли мой брат, – с гордостью произнесла девушка. – Мы с ним знали, что делаем и ради чего.

– Катя, ради всего святого, – взмолился Шавасс. – Я этой чушью сыт по горло. На протяжении последних недель я слушал ее из уст полковника. Лучше скажи мне, почему вы так крепко держались за доктора Хоффнера, опекали его.

– Доктор в нашем городе был, можно сказать, знаковой фигурой, – пожав плечами, ответила она. – И это потому, что местные жители верили в него, как в Будду. Они ему полностью доверяли и часто обращались к нему за помощью или за советом. Именно этим и объясняется мое присутствие в его доме.

– И вот еще что мне хотелось бы у тебя выяснить, – сказал Шавасс. – Когда я попытался выстрелить в твоего брата, мой «вальтер» не сработал. А между прочим, он меня до этого еще ни разу не подводил.

– Ничего удивительного. Накануне вечером я предусмотрительно вынула из него все патроны, – объяснила Катя. – Сделала я это, когда ты спал.

– Умница, – со вздохом произнес англичанин. – Ты хоть представляешь себе, что станет с нами, когда вы доставите меня обратно в Чангу?

– С вами сделают то, что пойдет на пользу нашей республике, – ответила девушка. – И больше ничего.

– Катя! – с болью вголосе воскликнул Хоффнер. – Неужели я больше для тебя ничего не значу?

– Ничего, доктор, – подтвердила она.

– Я тебе не верю! – в отчаянии крикнул старик и шагнул к девушке.

Катя угрожающе наставила на него пистолет.

– Назад, доктор! Обещаю вам, что буду стрелять.

– А как же его мозги? – усмехнулся Шавасс.

– Ничего страшного. Все, что нам нужно от доктора, находится в его атташе-кейсе, – ответила она.

– Катя, пожалуйста, выслушай меня, – сделав еще один шаг, взмолился старик.

– Я вас предупредила, – угрожающе произнесла девушка.

Шавасс крепче сжал пистолет Цена, который лежал в его кармане, и, увидев, что указательный палец, который Катя держала на спусковом крючке, побелел, дважды выстрелил.

Выстрелами девушку отбросило назад. Падая, она ударилась спиной о стену и, выронив пистолет, медленно сползла по ней на пол.

Хоффнер истошно закричал и прикрыл лицо руками. Оттолкнув его, Шавасс присел возле Кати. Девушка, нахмурив брови, посмотрела на него, кашлянула, и из ее рта фонтаном брызнула кровь. Голова убитой упала на плечо. Шавасс осторожно взял Катю за плечи и уложил ее на пол.

А Осман Шериф тем временем поспешно выталкивал членов своей семьи за дверь.

Шавасс медленно поднялся и посмотрел на Хоффнера.

– Простите, – сказал он. – Я знаю, как много она для вас значила.

Старик задумчиво покачал головой и тихо промолвил:

– А что вам оставалось. Вы сделали все, что могли. Наконец-то я понял истинную силу зла. Нет, с ним надо неустанно бороться.

Хоффнер, прихватив с собой атташе-кейс и саквояж с медикаментами, вышел на улицу. Шавасс в последний раз посмотрел на Катю, над которой склонился полковник.

– Вы крепкий человек, – поднимаясь с колен, чужим голосом произнес китаец. – Гораздо крепче, чем все остальные.

– Быть им – моя работа, – ответил англичанин. – Я профессионал. Это то, что вы отказывались понимать, а вот Катя поняла сразу.

Он повернулся, чтобы уйти, но китаец схватил его за локоть.

– Убейте меня, Пол! – неожиданно прокричал он. – Убейте!

Шавасс отбросил его руку и, не проронив ни слова, вышел из дома.

Семейство казахов и доктор Хоффнер уже сидели на лошадях. Осман Шериф держал под уздцы коня англичанина. Шавасс взялся за луку высокого деревянного седла и, подтянувшись, забрался в него. Это потребовало невероятных усилий.

Вытянувшись в цепочку, всадники тронулись в путь.

Шавасс услышал за своей спиной скрип двери. Он понял, что полковник вышел на улицу и, остановившись возле привязанной к дому лошади, смотрит им вслед. Оборачиваться англичанин не стал.

Действие лекарства, которое дважды вкалывал ему Хоффнер, постепенно ослабевало. Вскоре он почувствовал, что сил у него уже не осталось. «Это не важно, – подумал Шавасс. – Самое главное, что я остался жив».

Где-то через час они достигли вершины горного перевала. Внезапно Шавассу показалось, что откуда-то издалека кто-то его окликает. Он обернулся и бросил последний взгляд на крохотную фигурку человека, стоявшего возле старого поста таможни. Пришпорив коня, он повел его вниз по склону, у подножия которого лежал Кашмир.

Примечания

1

Сандхерст – военное училище сухопутных войск Великобритании.

(обратно)

2

Патан – индийское название представителей основного населения Афганистана – пуштунов.

(обратно)

Оглавление

Тибет 1959 год

  Глава 1

Лондон 1962 год

  Глава 2

Индия Тибет 1962 год

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

*** Примечания ***