Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
кто–то хлопает его по локтю. Лодочник хочет денег.
К тому времени, когда он тоже взбирается по лестнице и спрашивает Сержанта, кто хозяин «мерседеса», машина медленно выезжает с пирса и сворачивает на Франт–стрит.
— Грек хозяин, — отвечает Сержант. — Который все пальмы привез.
— А женщина в золотых брюках?
— Это Беатрис.
— Она женщина грека?
— Приезжает в гости.
Фаустман уже слыхал об этом человеке — жирном пароходном магнате и предпринимателе из Пирея с длинной фамилией и целым флотом ржавых танкеров. Грек скупал недвижимость по всему острову с тех самых пор, как ураган Эндрю разломал в щепы все величавые пальмы, сравнял с землей отели и снес половину крыш Данстертауна. Грека окружают обычные островные слухи, разжигаемые горничными и садовниками, что работают в поместье, которое тот обустраивает в северной части острова: мол, в кронах пальм, которые он импортирует, прячут контрабанду, слишком часто и таинственно летает в Нассау его гидросамолет «Грумман», а с моторной яхты, курсирующей в Майами и Форт–Лодердэйл, где у него частный док, сходят женщины экзотической наружности. Фаустман неожиданно чувствует, что его день дает слабину — точно леска, грузило с которой сорвала слишком тяжелая рыбина, а в его случае — греческий магнат, у которого денег хватает ввозить сюда целыми пароходами пальмы из Латинской Америки, с Манхэттена — восхитительную задницу Беатрис, и бог знает что еще и откуда.
Сержант вытягивает шею и прикрывает ладонью глаза, следя за парой маленьких аэропланов, снующих взад–вперед над бухтой.
— Что тут происходит? — спрашивает Фаустман. — Зачем они гоняются друг за другом?
— Самолеты для борьбы с наркотиками, — отвечает Сержант. — У них учения.
— Зачем?
— Наверное, предупреждают.
— Кого?
Сержант вращает глазами.
— Кого–то здесь внизу.
— А о чем?
— Что–то упадет.
Фаустман узнает иносказание и больше вопросов не задает. Он видел залитые бетоном бочки, изрывшие всю крошечную взлетную полосу местного аэродрома, безлунными ночами наблюдал, как вертолетные прожекторы обшаривают бухту, на острове Ската ему попадался вынесенный на сушу морской мусор, изрешеченный пулями, а когда он ловил рыбу на отмелях Элевтеры, приходилось больше чем единожды растворяться в мангровых зарослях, если ему чем–то не нравилась подходившая к берегу лодка.
Но настроение улучшается, когда он уходит с пирса. Взор его приветствуют кляксы красок, точно соскобленные с палитры Гогена. По склону сразу за набережной карабкаются ярусы коттеджей с пылающими на солнце крышами из белой черепицы, над которыми нависают листвой гигантские фиговые деревья. За каждой стенкой — душистые сады, их населяют потрясающие цветы: алые гибискусы о пяти лепестках, оранжевые трубки испанской кордии, лиловые колокольчики бугенвиллии. Их все часто навещают колибри с раздвоенными хвостиками, они летают боком и задом, и страдающие от жажды банановые поползни, висящие вниз головой на хрупких стеблях, точно оступившиеся канатоходцы. При виде этих крохотных тропических существ душа Фаустмана взмывает ввысь, а шаг убыстряется. Через пять минут он уже поселяется в коттедже на Виндсонг–Бич. Еще через час, с полностью снаряженной удочкой, шагает по отмелям за полуразрушенной городской электростанцией.
Здесь тайный мир его мечтаний — ярко освещенная арена, на которую собираются за добычей хищники всех мастей, включая его самого. Здесь, оставив солнце за спиной, сдвинув козырек пониже на солнечные очки, он озирает лабиринт света и тени, что расстилается перед ним, присматривается к малейшему движению в ковре морской травы, закрывающем дно, ждет — вот–вот серые тени проступят на прогалинах голого песка, — изучает мелкие ямки в песке — там его добыча недавно искала пищу, — старается не забыть, что малейшее противотечение взъерошенной ветерком поверхности воды, мельчайшая рябь — уже могут предвещать появление рыбы.
В этот день, тем не менее, сосредоточенность его направлена на совсем другое. Внутренний взор его скован, он никак не может оторваться от роскошной груди Беатрис, от ее изящных бедер — такое тело вдохновило бы и Микеланджело. Пытаясь выбросить ее из головы, он возобновляет наблюдение за водой впереди, как раз когда плоская траектория закатного света бликует на серебристых хвостах нескольких рыб–лисиц, зарывшихся головами в песок в пятидесяти ярдах от него. Хвосты подергиваются и исчезают, оставив на поверхности лишь легкую волну, нервное мерцание — оно мечется из стороны в сторону, но неуклонно приближается.
Фаустман ждет, пока эта трепетная полянка не окажется футах в шестидесяти от него, быстро взмахивает удочкой, выдергивает в воздух «розового чарли», которого все время держал большим и указательным пальцами, и, попустив лесу еще одним лишним замахом, отправляет наживку в воду. Та попадает в самую сердцевину едва различимой суматохи, от которой не отрывается его взгляд. Вскипает тревога, хорошо слышится плеск.
Последние комментарии
4 минут 18 секунд назад
5 минут 19 секунд назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 19 часов назад