Парень, который женился на дочке Мэксилла [Уорд Мур] (fb2) читать постранично, страница - 8

которыми она гуляла раньше, были всего лишь прожорливые дети, слюнявые и пускающие пузыри, полные бессмысленных желаний. Жители Хенритона и графства Эвартс, — нет, поправляла она себя, люди, просто люди, — ребячливы и наивны. В известиях по радио сообщали о войнах в Китае и Испании, о резне и терроре в Германии, о жестокостях и несправедливости во всем мире. Приняла ли она бессознательно точку зрения Эша? У него не было ни точки зрения, ни определенных суждений. Он принимал окружающее, как и все, что она ему объясняла, задумчиво, с любопытством, с удивлением, но не проявляя сильных чувств. Она приняла ту позицию, которая, как она считала, должна принадлежать ему, так как ей недоступна была его отчужденность. Он не способен был на откровенность, как те, кто послал его сюда, — так человек, не понимающий в обезьянах, может посадить в одну клетку гориллу с шимпанзе. Примитивные люди перестают существовать, но за это приходится платить высокую цену. Народ Эша променял его дар выращивать естественные продукты на компенсирующее умение создавать пищу при помощи фотосинтеза и других процессов. Если Эш утратил дикарскую способность презирать и ненавидеть, не потерял ли он также примитивную способность любить?

Потому что ей нужно было, чтобы Эш любил ее.

* * *

Они поженились в январе, что многим показалось странным, но Нэн выбрала это время — ей хотелось «настоящую» свадьбу и в то же время тихую. Она ждала хотя бы согласия отца: ведь Эш принес ему процветание за каких-то два коротких года. Их свадьба стала бы гарантией, что Эш и впредь будет продолжать в том же духе. Но банковский счет Мэксилла, его большая машина, репутация в Хенритоне, которой, в числе прочего, наградил его зять, — все это обязывало его раздаваться от спеси.

— А кто он, вообще-то, такой? — спрашивал Мэксилл. — Откуда он, собственно, родом? Какого происхождения?

— Разве это важно? Он хороший, ласковый и добрый, — какое мне дело, откуда он родом и кто его родители? Это ничего не меняет.

— Как не меняет? А вдруг в нем есть дурная кровь? Потом, он калека, да и умом слабоват. Сначала ведь даже говорить не мог, как нормальные люди. Конечно же, это важно, — неужели ты захочешь, чтобы дети были идиотами или у них оказалось меньше пальцев, чем положено? А может, он еще и жулик?

Нэн даже не улыбнулась, видя его страстную тягу к респектабельности, и не напомнила ему, что если ее дети пойдут в деда, они окажутся самогонщиками и бутлегерами.

— Эш не жулик.

Жуликом он не был — но остальные опасности? Ей ведь грозило не только иметь детей с недостающими пальцами или еще с какими-нибудь ненормальностями — она и не знала, с какими (ни разу не осмелилась допустить, чтобы Эша осмотрел врач, так она боялась обнаружить анатомические или органические отклонения). Детей могло и вовсе не быть. Такие разные, отличные друг от друга особи, — союз их может оказаться бесплодным. Возможно, не получится никакой сексуальной близости. Ни секунды Нэн не притворялась, будто это для нее не имеет значения. Это было ужасно важно. Но она готова была рискнуть. Она все же намерена была выйти за него.

Мэксилл покачал головой.

— И еще одно: у него даже фамилии нет.

— Дадим ему свою, — ответила Нэн. — Скажем, что он с нами в дальнем родстве.

— Еще чего! — взорвался отец. — Что за штучки!

— Ладно. Тогда мы сбежим и устроимся самостоятельно — не так-то уж это трудно, если вспомнить, что умеет делать Эш. Нам даже не обязательно, чтобы земля была хорошая.

Тут она замолчала, чтобы у отца было время обдумать все по существу. Он сдался. С гонором, но сдался.

Эш не ездил в Хенритон, и никто его не видел там, кроме тех случаев, когда он помогал Мэксиллу отрабатывать долги; но все знали, что на ферме есть какой-то работник. Глэдис и Мюриэл были с ним знакомы — просто кивали при встрече. Они удивились и весьма скептически отнеслись к тому, что он, оказывается, их дальний родственник «откуда-то с востока». Еще больше их удивило, что он женится на Нэн. Они считали, она могла бы сделать лучший выбор. Потом вспомнили ее репутацию — а может, радоваться надо, что парень так порядочно поступает? Они считали месяцы и были шокированы, когда Эш Мэксилл-младший родился только через полтора года.

Нэн тоже считала месяцы. Некоторые ее страхи живо испарились, другие продолжали преследовать ее. Она боялась пристально взглянуть на сына, и страх не уменьшался от того, что Эш при всей своей отчужденности казался взволнованным, а доктор и няня так и искрились бодрым весельем. Что-то внутри у нее медленно восстановилось, когда она осторожно притронулась к крошечному носику, к совершенным до неправдоподобия ушкам, круглой головке. Затем она протянула руку, чтобы откинуть нижнюю пеленку.

— Мм… ммм… миссис Мэксилл… ммм…

Конечно, она поняла еще прежде, чем увидела их, и страстная волна протеста пробежала по ней. Ручки в ямочках, прямые ножки — и на каждой по четыре пальца.