Метаморфозы Стивена Роджерса (СИ) [unesennaya_sleshem] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

тогда и слыхом не слыхивали) подошёл к кастрюле и молча принялся разогревать на горелке остатки бульона. Баки посмотрел на него, нахмуренного, только искоса, не переставая петь, подстукивая себе ложкой по столешнице, накинутой на чугунную ванну — вся конструкция заменяла им стол. Он замолчал лишь тогда, когда тарелка с ароматным варевом оказалась под носом, дохну́в в лицо горячим паром. Тогда Баки крякнул, шумно втянул носом и уже начал, было, есть, как Стиву вдруг пришло на ум полакомиться последней, одиноко лежащей в плетёной корзинке посреди пустой столешницы, лакричной конфетой. Стив не то чтобы любил их — скорее, конфеты нравились Баки, да и стоили недорого. Но сейчас друг был пьяный и голодный, и перед ним дымился суп, и Стив подумал — почему бы и нет? Было бы неплохо съесть эту конфету, прежде чем отправиться обратно спать. Он потянулся к ней пальцами, но Баки неожиданно выудил конфету прямо из-под носа, в мгновение освободил от серого фантика и быстро сунул в рот. Улыбнулся широко, плотоядно и одуряюще, пьяно заглядывая в глаза. «Ну ты и…» — начал было Стив, поражённо застыв на стуле напротив. И тогда Баки вдруг наклонился к нему — близко-близко, — дыхнул перегаром и вдруг быстро, влажно поцеловал. Стив не понял толком, как это произошло, сознание повело, и запекло сразу по всему телу, а когда Баки отстранился, во рту осталась лакричная конфета и стойкое ощущение привкуса алкоголя и чужого настойчивого языка. «Да ты пьяный в дрова!» — ошалело выдохнул Стив, трогая ладонью свои мгновенно покрасневшие липкие губы — будто в страхе, на месте ли они после произошедшего. Языком внутри ласково огладил едкую приторную лакричную гадость, обрезаясь об острые края. Баки только ухмыльнулся в ответ. Затем встал, расстегнул пару пуговиц на рубашке и скинул подтяжки с плеч вниз. Сказал — чётко, глядя прямо в глаза: «Дурак ты, Стиви», уверенно прошагал в спальню и рухнул на кровать лицом вниз, уже через минуту заполнив комнату оглушающим молодецким храпом. Наутро он, конечно, ничего не вспомнил, выглядя помятым и совершенно несчастным. И Стив был даже рад, что на импровизированном столе в их маленькой кухоньке с ночи осталась тарелка с простывшим куриным бульоном.

С тех пор Стив не ел лакричных леденцов. От одного запаха лакрицы его в жар бросало. Баки больше никогда не целовал его. А ещё Стив почему-то был совершенно точно уверен, что направление на мобилизацию Баки получил именно в тот день, хоть и рассказал о нём только несколько суток спустя.

Новое время, вздохнул Стив. Чёртово новое время, в которое он никак не вписывался, в котором его никто не ждал. В котором он приходил в холодную пустую квартиру и не мог поднять себя, размазанного, с пола в коридоре, потому что просто до одури устал стоять против одиночества, устал ощущать себя последним в поле воином, растерявшим всё своё войско. Новое время подкидывало мыслимые и немыслимые и фантастические задачи, фонтанировало остатками ГИДРы, террористами, горячими точками, локальными войнами и нашествиями пришельцев, но кто бы знал, что вместо всего этого его можно было уничтожить намного проще — просто дать, наконец, почувствовать сполна безграничную пустоту вокруг себя, и позволить уже окончательно сойти с ума.

Сумасшедший Капитан Америка, едко хмыкнул Стив в пол. Идиотичность яркой гротескной картинки внезапно встряхнула его и заставила разогнуться. Он напряг руку и как следует съездил себе по лицу кулаком в бурых разводах. Кожу скулы точно обожгло, и Стив повторил нехитрое действие снова с ощутимой бодрящей силой.

«Мне нужно больше, — подумал он вдруг. — Больше миссий. Больше риска. Мне нужно, чтобы одна миссия заканчивалась и сразу плавно перетекала в другую. Надо передать Марии, чтобы дала мне полную, самую максимальную нагрузку. Я не хочу снова возвращаться сюда, — размышлял Стив, поднимаясь на ноги и скидывая с плеч насквозь пропахшую потом и бензином джинсовку, а следом и футболку. В стирку, отметил он вяло. — Если я дожил до этого времени, значит, я зачем-то нужен в нём. Значит, никаких выходных. Только работа. А жить смогу и в Башне, чтобы всегда быть на подхвате».

И только в этот момент, осмотревшись, он понял, что в его квартире кто-то был в его отсутствие. Окно на кухне не было задвинуто полностью. Сквозь оставленную щель шептал прохладный ветерок с улицы и, играясь, трепал длинную прозрачную штору. Именно поэтому внутри было так холодно и выстужено. Вытащив из набедренной кобуры компактный «глок», Стив перетёк в стойку и мягко пошёл вперёд.

Сердце трепетало, как потревоженная ветром занавеска на кухне — не от страха, а больше от непонятного отравляющего предвкушения. Он прошёлся по обеим комнатам и даже в шкаф и под ванную заглянул — ничего. Квартира была пуста. Опостылевшая, холодная, она только давала поводы сильнее сверлить изнутри, накатывать ощущению одиночества. А потом он увидел то, чего точно не должно было быть