Полтора человека (СИ) [Санёк О.] (fb2) читать онлайн

  Джай никогда не любил дождь. К несчастью, он родился в самом дождливом городе мира. Самом дождливом.

  Джай ненавидел этот город.

  Джаю, к счастью, уже исполнился двадцать один год, он теперь мог уехать, не спрося родителей.

  Но... он не уехал. Ни в двадцать один, ни в двадцать два, ни в двадцать пять. От родителей, правда, всё же перебрался в маленькую квартирку в мансарде. Там он никому не мешал со своей мелкой непослушной магией (все эти искорки и электрические потрескивания), а вид из единственного окна открывался превосходный. Разумеется, в те редкие часы, когда нет дождя и небо светлое, чистое.

  Это, кажется, всего несколько часов в неделю, но из окна небо не заслоняют ни другие дома, ни деревья. Джай будто бы на вершине мира (он прочитал эту фразу в книге). Правда, город находится на самом краю обитаемой вселенной.

  ***

  Джай работает в маленьком книжном магазине и не считает свою работу скучной. Каждый день в магазине что-нибудь происходит. Например, по четвергам приходит дама в возрасте и с собачкой, даже скорее собачонкой - это мелкий чихуахуа отвратительного нрава. Отвратительность её нрава заключается в основном в диком визге, который начинается сразу, как только дама переступает порог магазина. Собачка не любит магазины, продавцов, книги, пыль, шкафы и тусклый свет. Дама всё это любит и почему-то не находит нужным оставлять собачку снаружи, вместо этого перехватывает покрепче и зажимает локтем. Что не улучшает настроения собачки. Но дама - хороший покупатель, предпочитает книги подороже и покачественней. Поэтому собачку терпят.

  Или вот, допустим, девушка, которая приходит нерегулярно, примерно раз в две-три недели. У неё синие волосы, множество металлических колечек в носу, ушах, бровях, татуировка на запястье. Она покупает всегда что-то недорогое, если книгу - то в мягкой обложке, если тетрадь - то самую простую. Но очень долго ходит между стеллажами, поглаживает обложки, некоторые книги вынимает, открывает на середине и минут десять внимательно читает. Колечки тихонько позвякивают в такт её мягким шагам. Она магичка, это видно, а спрашивать, что она может и умеет, Джай никогда не решался. Надо признать, он чуточку влюблен.

  Сам он посещает вечернюю школу для магиков, что в некотором роде унизительно. Его способности обнаружились очень поздно, они слабы и совершенно бесполезны. Он бы, может, и вовсе отказался учиться, но они вечно вылазят в самые неподходящие моменты и делают эти неподходящие моменты еще более неловкими.

  Те же искры... Какой от них прок? Только и приходится носить на работе перчатки, чтобы не устроить пожар. Ну и, конечно, закон предписывает получить диплом или надеть браслет-блокатор, а про эти браслеты рассказывают всякие ужасы.

  ... Или вот, допустим, старичок-библиофил, который заглядывает по субботам и проводит в магазинчике не менее двух часов. Он почти никогда ничего не покупает, зато готов рассказать про каждую книгу или её автора какую-нибудь удивительную историю. Он знает такое, что, будь воля Джая, слушал бы его не часами - целыми днями. Начальница, впрочем, не одобряет.

  Лучшее, что есть в магазине - отдел редких и антикварных книг. Там есть даже книги начала восемнадцатого века: они лежат за толстыми стеклами специальных витрин, в которых день и ночь поддерживаются нужная температура и влажность, и стоят целое состояние. Иногда их вынимают, чтобы показать состоятельному клиенту. Тогда ему выдают белые хлопковые перчатки и маску, чтобы защитить книгу.

  В свободное время Джай частенько торчит у этих витрин, представляя, что вот, лежит книга, которая в восемь раз дольше пожила, чем сам Джай. Сколько рук её держали, сколько глаз её читали...

  Нет, работа в магазине совершенно не скучная. Просто немного одинокая.

  ***

  Под дождём, ёжась и морщась, пять дней в неделю Джай бредет до порога вечерней школы, там выкуривает одну сигарету (ровно одну в день, с понедельника по пятницу, а в выходные он не курит). Ему нужна поддержка перед двумя удручающими часами неловкости и стыда. Одно утешает - он такой не один. Правда, у него выходит хуже всех группе. Но... все они там неудачники, так что нет разницы, верно?

  В конце концов, вечерняя школа - это не для того, чтобы достичь мастерства, а всего лишь для предотвращения несчастий и ошибок невежества. А если у кого есть некие амбиции, то путь ему в столичный университет. У Джая амбиций нет.

  - Если вы научитесь жить дальше, не убив себя и соседей, я буду считать, что моя работа выполнена, - сказал на первом занятии учитель, мистер Бинкли.

  Довольно смелое и сильное заявление, как решил тогда Джай. Учитывая, что одногруппник Джая перед занятием случайно поджёг парту.

  Ну, нужно признать, спустя год занятий работу мистера Бинкли вряд ли можно было считать выполненной.

  Через полтора года группу передали другому учителю.

  ***

  После обеда в воскресенье позвонила мать. У Джая с родителями... не очень тёплые отношения. Поэтому прежде всего он испугался, рассыпал пригоршню синих искр.

  - Что-то случилось? - спросил вместо приветствия.

  - Мать не может просто так позвонить своему сыну? - холодно осведомилась мать.

  Ответ был очевиден, но Джай смиренно и со старательным раскаянием в голосе ответил:

  - Конечно, может, мамочка.

  Она драматически - тяжело и горько - вздохнула. Выдержала паузу. А потом сообщила:

  - Отец нашёл тебе работу в нормальном месте. Администратор в офисе, зарплата приличная, да ещё уважаемым человеком будешь. Не то что в своём убогом магазине. Надо мной уже смеются. Со среды выходишь на смену.

  Джай задохнулся возмущением.

  - Спасибо, мама. Но меня и моя работа вполне устраивает.

  А потом телефон умер, потому что искры в ладони Джая превратились в пламя, синее и холодное.

  - Чёрт.

  Денег на новый телефон в этом месяце не было.

  ***

  Новый учитель, мисс Стэнли, полна нездорового оптимизма. Она сообщает:

  - Мистер Бинкли - сильный преподаватель, которого я очень уважаю, но... Его подход достаточно консервативен. Мне кажется, пришло время попробовать нечто более вдохновляющее.

  Группа обреченно вздыхает: они-то люди подневольные, они не могут сказать "нет". Более того, закон обязывает каждого из них посещать школу до момента, пока их способности не будут признаны безопасными для общества. Уж лучше посещать школу, чем надеть сдерживающий браслет, как думает большинство из них. Спустя два года обучения Джай не так уж в этом уверен. Тем более, некоторые из выпускников на выходе все равно его получат, если их способности будут признаны одновременно и слишком значительными, и совершенно неуправляемыми.

  У мисс Стэнли оригинальный подход. Она любит внезапно и без предупреждения швырять в лицо огненный шар или там молнию. Иногда даже срабатывает. Например, Лидия разом освоила левитацию и наконец получила аттестат. Но чаще все же происходят конфузы, как в случае с самим Джаем. Он, например, просто нырнул под парту.

  На третьем году обучения шансы действительно научиться управляться со своей силой и даже извлечь какую-то пользу казались Джаю иллюзорными. Он смирился, что скоро получит браслет (говорят, можно выбрать цвет и рисунок), и перестал об этом думать. Только ждал, когда и мисс Стэнли поставит на группе крест и можно будет наконец перестать ходить в школу пять дней в неделю после работы.

  ***

  До самого обеденного перерыва эта смена ничем не отличалась от предыдущей, что хорошо. Джей любит постоянство (кроме погоды; ежедневный дождь он ненавидит).

  В перерыв он быстро съел свои бутерброды и целых двадцать минут смаковал кофе с корицей под книжку по истории магической науки.

  Через десять минут после окончания перерыва зазвенел дверной колокольчик. Потом уже Джей вспомнил, что где-то далеко зловеще выли сирены. В тот момент ничего зловещего Джай не ощущал.

  В магазин вбежала старушка. Это была классическая такая полоумная старушка - в сереньком пальто, с нелепой сумочкой родом из позапрошлого века, в платочке, в очочках. Морщинистое личико в обрамлении седых кудряшек, помада того неуловимо-старушечьего оттенка, которую вроде бы уже не выпускают, но она всё равно как-то оказывается на губах таких вот дам.

  Вбежала, взволнованно огляделась по сторонам, что-то пробормотала, всматриваясь в лица продавцов. Джай вздрогнул, когда она вдруг взмахнула рукой в его сторону, воскликнула:

  - Ты! Вот ты хороший мальчик. Приличный! Спрячь!

  И сунула ему какой-то грязный кулёк, который Джай принял сперва за скомканный платок. Он послушно (хотя и с изумлением, и даже со смутным отвращением) этот комок принял и механически сунул в карман. После этого старушка театрально вскрикнула:

  - Что ж за ироды-то! - и швырнула на пол склянку, которая разлетелась на стеклянные со звоном и едким зеленым дымом. В его клубах старушка пропала.

  А все, кому не посчастливилось в этот момент находиться в магазине, кашляя, размазывая по щекам слезы и сопли, выскочили на улицу, под мерзкий октябрьский дождь.

  Там старушку искать никто не рвался, а полиция и карета скорой помощи приехали на удивление быстро.

  Про кулёк Джай вспомнил много позже, уже дома, куда испуганная начальница разогнала буквально всех сотрудников, спешно закрыв магазин на противомагическую обработку. Приехавший полицейский, конечно, взял у всех номера телефонов и велел оставаться на связи (Джай послушно продиктовал, опять же только дома сообразив, что телефона-то у него и нет).

  Так вот, кулёк. Это на самом деле оказался мятый старушечий платочек, с вышивкой и кружевами, но изрядно, почти до марлевой прозрачности, застиранный. В платке - флакончик. В такие, наверно, разливают дорогие духи, но достоверно Джай не знал, потому что дорогих духов в жизни не видал. Этот флакончик казался хрустальным, и в нём, в совершенно шекспировском духе, плескалась янтарная жидкость. Джай повертел флакончик в руках, поразглядывал на свет, даже понюхал. Открыть не решился, поскольку старушка уже продемонстрировала своё умение составлять слезоточивые заклинания. Подумал: может, выкинуть? От греха подальше? Или отдать полиции, и пусть разбираются? Это было бы самым разумным решением.

  Джай сказал себе: завтра нужно отнести в полицию.

  Ещё повертел в руках и сунул в ящик стола.

  ***

  Ему снились голубые всполохи и тени. И будто бы над письменным столом колышутся тончайшие занавески.

  Проснувшись, Джай свои сны забыл совершенно, только осталось неловкое, тягучее ощущение тревоги.

  В магазине все только и обсуждали вчерашнее происшествие, первым вопросом любого покупателя (и просто любопытствующего) с порога был: "Так что, чёрт возьми, вчера случилось?"

  История явно успела обрасти подробностями. В частности, из неё совершенно исчез Джай, зато появились все остальные продавцы и даже начальница. Джай испытал от этого облегчение: у него болела голова, все звуки казались резкими и громкими, запах кофе Станиславы - приторно-горьким и тяжелым. Поэтому он оставил своих возбужденных и словоохотливых коллег пересказывать историю в какой-то там раз, а сам скрылся в отделе редких книг. Там всегда тихо и ровно.

  Там живут книги, и они, конечно, переживут и самого Джая. Это смущает, подавляет, но и успокаивает.

  Больше всего Джай любит небольшую книжечку в потертой обложке из буйволовой кожи (сам он он эту кожу от, скажем, коровьей не отличит, но почти наизусть знает буклет-п

  утеводитель по отделу). Эта книжечка - не книга в общем понимании этого слова. Это книжка для записей, блокнот, в котором одна юная дама конца девятнадцатого века записывала всё подряд. А сама книжка озаглавлена как "Жарко было прошлым летом..."

  Джаю довелось полистать этот занятный полудневник-полуотчёт. В нём все скопом: и цены на шляпки, перья для них, шелковые перчатки, и тут же - заметки о привычках молодого человека, к которому девица питала чувства. Или совершенно какие-то посторонние замечания, что-то вроде "За окном гуляет корова. Жует что-то, а губы у неё большие и розовые. Думала подставить ей ладонь." В общем, очаровательная книжка, Джаю она нужна была сейчас как вздух...

  Сделалось очень тихо.

  ... Оно и всегда здесь тихо, сюда редко кто заходит, но сейчас... Сейчас звуков будто вовсе не осталось. Никаких. Джай не слышал даже собственных шагов. Единственная витрина - та самая, с записной книжкой - тихо, ровно светилась в полумраке. Джай пошёл на свет. Стекла в витрине не было, книжечка лежала - руку протяни.

  Джай потянулся.

  ...Было жарко, как бывает летом в городе - пыль, духота, запах конского навоза и прочих нечистот, постоянное желание вымыть руки и лицо. Попросила принести умывальный таз и воды из колодца, чтобы ледяной, чтобы хоть немного остудить пылающее лицо. Машка заохала, сказала:

  - Как же ж, барышня, простынет горлышко!

  И воды не принесла.

  Кости корсета больно впивались в ребра. За окном извозчик шумно ругался с лавочницей, неопрятной бабищей в грязном переднике. Орал её чумазый робятенок, вцепившись в мамкин подол. Книг новых не привезли, а обещали. Может, привезут завтра.

  Вышивать не хотелось, болела голова и клонило в сон...

  Джей отдернул руку. С неё привычно посыпались искры. Джей раздраженно тряхнул рукой, и они послушно растаяли.

  Джей отступил назад, чувствуя себя больным, усталым, сонным. Летняя жара убивала...

  Летняя жара.

  Джай отступил от витрины, в которой по-прежнему не было стекла. Попятился. А потом побежал.

  Его окликали.

  Он выбежал в дождь в чём был - в рабочем джемпере с бейджем, в белых чистых кедах. Заскочил в какой-то автобус. И только там понял, что, кажется, сошёл с ума.

  ***

  Никто и никогда не говорил Джаю, что он может оказаться магиком. В его родителях, дедах и, насколько ему было известно, прадедах искра не водилась - ни в одном. Джай учился в совершенно обычной школе, мать до замужества работала инженером, отец держит небольшой продуктовый магазин и цветочную лавку. Джай должен был (и сейчас, наверно, должен) пойти по его стопам.

  А потом эти проклятые искры. И ладно бы хоть польза от них какая, так нет. Ему уже случалось подпалить во сне кровать так, что вся квартира провоняла гарью, а приехавшие на вызов соседей пожарные долго смеялись.

  Из особенно унизительного и страшного: у них с одной милой девушкой почти дошло до секса, и была между ними вот эта особая нежность, которой Джаю вечно не хватает. А потом он от, очевидно, избытка этой нежности оставил ожог в форме своей ладони у девушки на плече. Ей было ужасно больно. Она сказала, что ему нельзя приближаться к живым нормальным людям, и даже не позволила ехать с ней в травмпункт. После этого, собственно, ему и вынесли предписание об обязательном посещении вечерней школы для магиков.

  ***

  Автобус увёз его куда-то совсем на окраину города, к реке. К тому времени Джай окончательно продрог, а смотрели на него как на ненормального. Тогда он снова вспомнил, что нет у него телефона, а его, наверно, ищут. Или уже уволили.

  Тогда он собрался с мыслями и побрёл искать остановку, на которой останавливался бы нужный ему автобус. К тому времени уже стемнело, но дождь - разумеется - так и не прекратился. Домой Джай вернулся уже ночью, несчастный, злой, смущенный, промёрзший до костей.

  Первым делом принял душ, горячий настолько, насколько мог себе позволить арендатор мансарды в доме позапрошлого века.

  Затем сел на кровать и...

  Ну, это был какой-то ступор. Он ни о чём не думал, ничего не понимал и не хотел.

  Наконец, лёг спать.

  ***

  Его не уволили. Его вызвали на следующий день в кабинет и угостили чаем, сказали, что очень его ценят. Что он не брал отпуск уже два года, и, может, сейчас самое время.

  Джай бездумно кивал, а потом спросил:

  - Но... я вчера прогулял работу. Как же?..

  На него посмотрели с недоумением и ответили, что у всех есть право на отгул. Хотя, конечно, можно было предупредить заранее.

  В общем, его не уволили.

  Он взял отпуск, целых четырнадцать дней, хотя и не знал, что будет все эти дни делать.

  Вечером он, как и обычно, отправился в школу.

  ***

  В утро, когда Джай покинул родительский дом, шёл дождь (вот удивительно!). Джай собрал сумку и чемодан, ещё раз перепроверил документы и маршрут до своей съёмной квартиры, поскольку не любил неожиданностей. Сухо клюнул мать в щеку, та фыркнула:

  - Мы с отцом поспорили, он считает, месяц ты продержишься. Он с юности был оптимистом.

  Джаю исполнился двадцать один год, это был понедельник. Оптимизм в Джае, видимо, взялся от отца.

  ***

  Мисс Стэнли всегда красит ногти ярко. Джай сперва думал, ей просто нравится, но потом понял, что Стэнли просто старается помочь своим ученикам. Пальцы у нее длинные, красивые, ловкие. И она очень медленно, старательно показывает каждое движение для заклинания. Яркий лак помогает понимать и запоминать лучше.

  Стэнли - хорошая учительница.

  Сегодня у нее на ногтях ярко-голубой лак с искринками в глубине, и Джай так увлекся, высматривая эти искринки, что сам не понял, что и как сделал.

  А мисс Стэнли широко распахнула глаза и сказала:

  - Ого. Не совсем то, чего мы добивались. Но очень красиво.

  На ладони у Джая нежно горела искристая роза - того же оттенка, что и лак на пальцах учительницы. Вся та же спонтанная и непонятная магия Джая. Но - впервые - прекрасная. Даже восхитительная.

  Джай смутился, и роза рассыпалась голубым светом.

  Стэнли улыбнулась.

  - Мне кажется, у нас прорыв. Купите себе сегодня любимую пиццу, Джай. Или что вы там предпочитаете? Это нужно отметить.

  ***

  Сны меж тем становились всё безумней. В снах Джай кружил над городом, разбрасывая язычки голубого пламени и - опять! - искры. Ветер шумел в ушах, ледяной дождь мешался с искрами и пламенем, и просыпался Джай страшно промёрзшим, буквально до костей. Будто и вправду летал.

  Но жизнь в целом налаживалась. Он купил себе новый телефон, полиция закрыла дело, решив, что бабуля с дурацкими манерами - обычная городская сумасшедшая и рано или поздно без их помощи отправится к психиатру. Две недели отпуска прошли вполне приятно: Джай спал, ел, смотрел исторические и приключенческие каналы, читал книжки, и даже вечерние занятия перестали быть настолько мучительными. Теперь его чаще хвалили, а простые заклинания вроде зажигания свечи и перелистывания страниц книги на расстоянии давались всё легче и легче.

  Через месяц мисс Стэнли отвела его в сторонку и сказала, что подала его табель успеваемости и свои рекомендации к выдаче диплома начального уровня подготовки в ученый совет школы. И что документы рассмотрят на ближайшем заседании через неделю.

  У Джая с языка сорвалось:

  - Я думал, по результатам получу браслет, а не диплом.

  Но мисс Стэнли взволнованно воскликнула:

  - Ну что вы! Да, у нас долго не ладилось! Но у вас всегда были способности. Требовалось только прилежно их развивать. И вы были очень прилежны.

  Джай покраснел. Если б не закон и боязнь загреметь в тюрьму, школу он бы бросил уже раз двести.

  ***

  В день, когда Джаю должны были вручить диплом, опять (конечно) шёл дождь, но начальница дала отгул и велела выспаться и хорошенько отметить радостное событие. Она не была магичкой и восхищалась даже скромными, нелепыми способностями Джая.

  А Джай даже написал сообщение матери, но та не ответила. Всё ещё сердилась, что он отказался сменить свою неприличную, но любимую работу на работу куда более приличную - и совершенно ему отвратительную.

  Так что Джай получил свой диплом и разрешение больше школу не посещать, а отметить его отправился в бар. Возможно, он мог бы повторить фокус с голубой розой и привлечь внимание какой-нибудь симпатичной девушки, но внезапно взволновался, застеснялся и весь вечер провёл, цедя единственную кружку пива. Пару раз с ним заводили разговор, но скованность и смущение никуда не девались по-прежнему, так что около девяти он был уже дома - отвратительно трезвый и почему совершенно не радостный.

  Зато с удовольствием и даже гордостью щёлкнул пальцами - и во всей квартире включился свет, а в в душевой зашумела вода. Теперь, знал Джай, без горячего душа он точно не останется. Нагревать воду он учился долгие три недели. Горячая вода - главное счастье в этом городе. Чуть не единственная радость в некоторые из особенно скверных дней.

  Он достал из кармана диплом. Тот был скромный, словно книжечка паспорта, в серо-синей обложке, как у любого, чьи успехи не поражают воображение. Но Джай вроде как гордился. Джай вроде как заслужил. И, кстати, теперь он официально имел право покинуть город навсегда. Правда, регистрироваться по месту пребывания все равно придётся.

  ***

  Джай проснулся оттого, что кто-то плакал. Тихо, надсадно, печально и душераздирающе. Джай сел на кровати и теперь уже привычно щёлкнул пальцами, зажигая ночник.

  Плакала девушка.

  Ну или фея - некто вроде. Девушка была мелкая, полупрозрачная и сидела на краю стола. Крылышек у девушки не было, так что, наверно, не фея.

  - Ты...

  И тогда Джай вспомнил. Разом и целиком, удивляясь, как мог забыть про флакончик с янтарной жидкостью. Флакончик ведь все эти месяцы лежал в столе.

  Крошечная девушка сидела на этом же столе, а сквозь нее просвечивала ночь.

  - Ты... - снова начал Джай.

  Девушка встрепенулась и попыталась утереть слезы крошечными ручками.

  - Прошу прощения, хозяин, - сказала она. - Такое больше не повторится.

  Джай протер глаза.

  - Ты мне снишься. Ты... Ты кто?

  - Я ваша батарейка, хозяин, - ответила девушка. - Рада служить.

  Никакой радости в голосе девушки не было.

  Джай подумал, что, конечно, сошёл с ума, что во флакончике был какой-то яд, а старушка не так безобидна, как все думали. И что, может, ничего и не было - ни флакона, ни диплома, ни всех этих недель, а у Джая - тяжелое отравление, галлюцинации. Он, может, сейчас как раз умирает.

  - Ты мне снишься. И я никакой тебе не хозяин.

  Девушка вздохнула.

  - Совсем вас ничему в школах не учат, да?

  - Я умею зажигать свет по щелчку, - ответил Джай. - И подогревать воду.

  Девушка ещё раз вздохнула, но хоть плакать перестала окончательно.

  - Ну, тогда слушайте. Хозяин.

  Джай всё-таки был уверен, что спит, поэтому и принялся слушать. Не смотря на то, что слово "хозяин" девушка произнесла неприятным голосом.

  ... Жил-был учёный, Франческо Сицци. Он, как и все ученые такого типа (ну, безумные), хотел бессмертия и всевластия. Ну или хотя бы чего-то одного. Он жил в девятнадцатом веке, поэтому мог ещё проводить рискованные, опасные, злые эксперименты, не привлекая к себе никакого особого внимания. Даже эксперименты над живыми людьми (в девятнадцатом веке не за всеми живыми людьми признавалось право быть ещё и чувствующими людьми, а не просто лабораторными образцами для экспериментов).

  Так вот, он придумал интересную штуку: а ведь можно взять и сделать из человека с мощной магической искрой "зарядный элемент" для другого магика. Нужно только придумать, как продлить "элементу" жизнь, чтобы тот не выдохся раньше времени. Франческо экспериментировал долго и - большей частью - безуспешно. Сколько жизней он загубил, никто не знает, да и, кажется, не пробовал узнать...

  - Как тебя зовут? - перебил Джай.

  - Предыдущий хозяин звал Лизеттой. Ему почему-то нравилось это имя.

  - А родители?

  - Клара я.

  ... Клара родилась уже в конце века, а юность её пришлась на самое интересное - электрический свет обещали теперь в каждый дом, музыку можно было слушать, не выезжая в оперу, а по улицам крупных городов побежали безлошадные экипажи, пока ещё одышливые и довольно часто ломающиеся. Но всем своим видом они всё равно утверждали - вот оно, будущее из книжек Жюля Верна! Пусть не прямо сейчас, но уже совсем скоро!

  Клара хотела брать курсы в университете, ещё не решила, какие именно, но смутно даже мечтала, что - хирургические. Потому что женщина и хирургия прежде считались несовместимыми. Ну как же: грязь, и кровь, и женские нежные ручки. И она бы, конечно, не стала потом работать хирургом, кто бы её взял в больницу? Но рассказывала бы всем, как бывала в анатомическом театре, как ассистировала в учебной операционной - и все дружно ахали бы.

  Перед Кларой расстилался целый огромный мир волшебного и фантастического будущего.

  А потом...

  Она и сама не поняла, как оказалась не там, а уже здесь, за тонкой стенкой хрусталя. Очень плакала, потому что жить без тела оказалось страшно. Ещё страшнее было перестать быть собой. Совсем. Отдаваться целиком другому человеку, злому и безумному. Умолять о свободе и узнать, что никакой свободы уже не будет.

  За двадцатый век у Клары сменилось четыре хозяина. Два из них были даже хуже того, первого. Последний был неплох. Но он по-прежнему был хозяином.

  В двадцать первом веке появился интернет, к которому Клара научилась как-то - не очень понимая, как - подключаться напрямую через модем хозяина. И в нём, интернете, даже довольно свободно жить.

  Но... у нее по-прежнему не было тела. И иногда она совсем отчаивалась. И тогда - плакала. Прежний хозяин этого не любил.

  ***

  - Я отдам диплом! Я знал, знал... - лихорадочно воскликнул Джай, подскакивая с кровати. - Это не моё. Надену браслет. А тебя мы должны отпустить. Освободить. Твоё тело... Оно же... оно же где-то есть?

  - Нет его. Давно уже. А если бы и было... Ему ведь, получается, уже больше ста лет. И нельзя тебе браслет. Хозяин нужен мне точно также, как я ему. У меня нет тела, чтобы как-то сбрасывать неизрасходованную магическую энергию. Тратить её может только тот, кому принадлежит флакон. И потом, своя сила у тебя ведь тоже есть. Я просто помогла тебе научиться её использовать.

  - Но должен же быть выход? Нельзя же... вот так. А та старуха, она... Она кто? Она ведь знала...

  Клара вздохнула, передернула плечами.

  - Это Модеста. Её хозяин погиб лет семьдесят назад, на войне. Она и сама не понимает, как получилось, что у нее снова есть тело. Она говорила, что флакончиков было сделано штук сорок или пятьдесят, хозяева многих погибли, но обычно "батарейки" гибли вместе с ними. Но она верит, что способ освободиться всё же есть. Поэтому она ищет оставшиеся флаконы и, кажется, крадёт, чтобы отдать приличным людям. Таким, вроде тебя.

  Спасибо, конечно, подумал Джай. Спасибо. Приличные люди. Приличные люди не используют других людей, чтобы диплом получить. Приличные люди не...

  - Мы должны во всём разобраться. Мы должны найти эту твою Модесту. Расспросить. И должны быть книги, в которых можно было бы прочесть. Мы найдем специалистов, учёных... нормальных, а не всяких там нацистов и живодёров. Мы что-нибудь придумаем.

  Девушка - Клара - опять вздохнула. И вроде как махнула рукой с обречённостью. Может, хотела ещё поплакать, пока никто не будет мешать.

  - Ты на самом деле хороший. Глупый, но хороший. Завтра ещё поговорим. А теперь спи. Тебе ведь завтра на работу.

  - Точно. На работу. Там ведь тоже есть книги, старинные...

  - Спи. Утро вечера мудреней.

  Она не верит, понял тогда Джай. Она живет без тела уже больше ста лет, она не верит Джаю точно также, как не верила ни одному из своих прежних хозяев. Скоты, сволочи, подонки... Может, и боится тоже. Джай теперь сам себя боится, потому что отвечать за другого человека никогда не хотел. За живого человека. Вдруг он тоже окажется живодером и подонком? Назаметно для самого себя?

  - Я могу для тебя что-нибудь сделать? Сейчас?

  - Не отрубай мне интернет. Я не дочитала один интересный роман. Современная литература - это нечто.

  Джай оставил роутер включенным. Утром будет утро. И день, и ночь. И, наверно, ещё много дней.

  Джай что-нибудь придумает. А потом отдаст диплом, потому что он не обманщик и не подлец. Он не может спать, когда рядом плачут и страдают.

  - Обещаю...

  - Спи, хозяин.

  - Джай.

  - Ну, значит, Джай. Спи.

  Завтра.