Кровь и слезы Луганска [Алексей Геннадьевич Ивакин] (fb2) читать постранично, страница - 6

ногу опускать, а Флора уже нарисовал, как домой приходят полицейские. Березка опустил ногу и из-под подошвы вылетело желтое облачко пыли, а Флора уже увидел, как Березка перед школьниками выступает.

 Одна секунда, а все уже понял. Солнце одно, хлеб один, земля одна, Бог один. И только люди — разные.

 Березка щелкнул предохранителем.

 Люди — разные. Кровь одинаковая, слезы одинаковые, пыль одинаковая. Мамы одинаковые. Жены. Дочери.

 Любовь одинаковая.

 А люди — разные.

 Братка, как же так-то?

 Флора языком потрогал сломанный зуб. Зуб шатался. Надо выдернуть и мосты поставить...

 Березка передернул затвор. Ничего лишнего он не чувствовал. Приказ. Дело привычное.

 Флора захотел закричать, но опять стало стыдно и губы слиплись. А еще он захотел попросить воды и минуту, но тут на него упала вечность.

 Березка сделал шаг назад. Поставил "калаш" на предохранитель. Подошел к телу Флоры. Пощупал пульс на шее. Хотя чего щупать, вон как разворотило. Запачкался в теплой крови. Обтер руки о траву, потом о драные штаны Флоры. Сел рядом с телом. Достал сигарету. Покосился на Флору. Закурил. Опять покосился. Снял "калаш" с плеча. Снял с предохранителя. Посмотрел в жуткую темноту ствола. Прислонился лбом к еще горячему металлу. Закрыл глаза. Нащупал левой рукой спусковой крючок. Выплюнул окурок. Погладил большим пальцем крючок. Вытащил флягу. Глотнул теплой воды. Сунул флягу обратно.

 Опять запел жаворонок.

 Березка щелкнул предохранителем, тяжело встал, закинул автомат за спину. Парой пинков столкнул тело Флоры в балку.

 Где-то снова хлопнул миномет.

Второе мая. Одесса

 Вроде бы и жарко на улице, а вроде и прохладно, когда начинал дуть ветер с моря. Поэтому Иванцов надел кожанку, если что, расстегнуть можно. Да и если там, в центре, серьезный замес, то кожанка чуть смягчит какой-нито удар. Хорошая куртка, американская, похожа на полицейскую. Броник бы, конечно, не помешал, но чего не было, того не было. Бейджик прессы повесил на шею, но пока спрятал под кожанку. Ну и стандартный набор — фотик, ноут, несколько флэшек, смарт.

 Иванцов не работал на какое-то конкретное издательство, но ему платили за блог. Но платили за то, что он хотел писать. История, психология, политика — стандартный набор стандартного креакла. Тем более, что писал-то он, но темы и информацию ему подбирали "негры". Он только обрабатывал ее в своем фирменном стиле. Иногда стебном, иногда пронзительно-тоскливом. Слезы выжимать он умел. Профессионал, чо. Новое поколение стрингеров.

 Такси прибыло быстро — старая "шестера" с георгиевской ленточкой на зеркале. Иванцов забрался на переднее сидение. Поехали по Люстдорфской.

— И шо там за центр говорят?

— Шо, шо. Пидоры понаехали, наши на Куликово собираются, щас махач будет, — ответил таксист.

— Серьезный?

— Я тебе отвечаю, серьезный. Будут трупы, вот увидишь.

— Надеюсь, уродов. Откуда они?

— Та разные, суки. Я вчера возил от вокзала — харьковских понаехало, уууу. Да и других есть. Я тебе отвечаю, какие-то в Лукьяновке лагерем стоят. Я не видел, но на Привозе говорят. Приехали и бегают. Бегают и кричат славу Украине. А где здесь Украина? Ты ее видишь? Проспект Жукова, а не Шюхевича. Тут Одесса, прекрасный город, а эти Украину понастроили вокруг Мамы. Они приехали свои порядки строить. Оно мне надо? Та куда-ты сволочь тормозишь! Не видишь, мы едем немного воевать! — заорал он в полуоткрытое окно.

 Выехали на Пушкинскую. Иванцов хотел доехать до Дерибасовской, но милиция перекрыла центр. Пришлось выйти на Жуковского. Таксист еще кого-то обматерил, на этот раз в телефон, лихо развернулся, не обращая внимания на ментов, и умчался обратно. Его "шаха" так чихала двигателем, что казалось, должна была вот-вот развалиться. Ан нет. Пердела да ехала.

 Иванцов шел в сторону Греческой площади. Оттуда доносился глухой гул — так ревет толпа. Неоднотонно, нет. Гул то усиливается, то спадает, то взрывается радостным воем, то, скуля, почти исчезает. Толпа: живой организм, со своими законами и своей анатомией. Если взлететь на вертолете над толпой, то можно увидеть ее центральное ядро, полупрозрачные мембраны, даже митохондрии. Ядро толпы тянется к объекту внимания, обтекает его и готовится жрать, жрать. У толпы нет разума, если ей не управляют. А ей легко управлять. Внутри такой толпы человеки-вирусы. Если их отметить, ну, например, красными куртками — сверху хорошо будет видно, как они снуют туда-сюда, подталкивая толпу к еде. Человек в толпе безумен. Он готов на такие поступки, которые никогда бы не позволил себе в нормальном состоянии. Интеллект в толпе стремится к минимуму. И вот люди начинают бить витрины просто так, выламывать булыжники, зачем-то таскать палки, скамейки и покрышки, строя нелепые баррикады. Толпа моментально заражается различными эмоциями, причем, одновременно. Страх, паника, ярость, гнев вызывают судороги у этого животного и оно мечется из стороны в сторону, грозя