Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
Можно сказать, прочёл всего Мусанифа.
Можно сказать - понравилось.
Вот конкретно про бегемотов, и там всякая другая юморня и понравилась, и не понравилась. Пишет чел просто замечательно.
Явно не Белянин, который, как по мне, писать вообще не умеет.
Рекомендую к прочтению всё.. Чел создал свою собственную Вселенную, и довольно неплохо в ней ориентируется.
Общая оценка... Всё таки - пять.
ослабевшим голосом он вслух повторил свой вопрос.
— Тюрьма... Сибирь...— желчно передразнил его Свербеев.— Из тюрьмы выходят, из Сибири возвращаются. Да и опять же не страшна тебе, батюшка, Сибирь. Зачнешь с китайцами торговать или с Шелиховым в Росской Америке прибыль делить, вдвое богаче станешь.
— Так не крепость ли? — Ужас Корпа возрастал все более.
— Опять двадцать пять. Сказано, из тюрьмы возвращаются, значит, из крепости тоже возврат есть.
— А возврату нет...— договорил за него Корп прерывистым дишкантом, сменившим уверенный басок,— с того свету возврата нет, добрейший Иван Фадеич. Так вас изволите понимать? Господи милостивый!..
И бедный немец жалостно всхлипнул.
— На тот свет разными путями идут,— назидательно заметил обер-полицмейстер.— И тебе путь уготован особый.
Протянулась зловещая пауза. В этой паузе несчастный купец мысленно перебрал все виды смертной казни, предусмотренные законами Российской империи: расстреляние, повешение, отсечение головы, колесование, четвертование. Но сказано: путь особый... Лучше или хуже, великий боже?! И тут, надоев молчанием, обер-полицмейстер Санкт-Петербурга генерал-поручик от кавалерии Свербеев, приподнявшись из почтения к государыниным словам с кресел, звучно произнес:
— Приказано из тебя, купца Корпа, сделать чучело и представить ее величеству императрице Екатерине Алексеевне через три дни.
Корп разинул рот и так, не смыкая челюстей, простоял несколько минут, пока отогревшаяся за печью зимняя муха, яростно жужжа, не угодила в разверстый зев и сим неожиданным репримандом вывела его из столбняка. Отплевываясь и ругаясь, купец вновь пришел в чувство и, заведомо зная тщетность возражения, все же высказал его:
— Осмелюсь заметить, господин обер-полицмейстер, что я гражданин вольного города Любека и...
— И-и,— протянул за ним, не дав окончить, Свербеев.— А я тебя за умного человека почитал, Федор Иванович. Какой там вольный город Любек ввиду сих бастионов.— И он кивнул подбородком на Петропавловскую крепость, видневшуюся из окна.— Что твой вольный город Любек, что провинциальный град Елабуга суть равные ничтожества перед могуществом царицыным. Эка чем вздумал напутать!
Корп и сам знал, что аргумент его слаб и шаток, а посему не стал упорствовать.
Справившись с самой трудной частью разговора, Свербеев заметно помягчел и успокоился. Бросив взгляд на стол, он с приятным удивлением обнаружил на нем добрый немецкий фриштык. Когда он успел появиться, кто его воздвиг в то время, когда решался вопрос о животе и смерти хозяина, неизвестно, но сейчас, когда самое неприятное было позади, можно было переменить начальное решение и вкусить яств в доме жертвенном.
— А у меня ведь с утра маковой росинки не было,— бодро произнес Свербеев, принимаясь за угощенье.— Твое здоровье, Федор Иванович!
Пригубленная чарка так и застыла у отверзшихся уст. «О каком, черт побери, здоровье здесь говорить,— подумал с досадой обер-полицмейстер,— на кой ляд оно ему теперь». «Бывают и хуже обстоятельства, не унывай, душа Корп»,— хотелось ему утешить немца, но разум подсказал, что хуже обстоятельств, пожалуй, и впрямь не бывает.
«Эдак я совсем этот проклятый шнапс не выпью»,— озлился он вдруг и построжавшим голосом сказал:
— А впрочем, за повиновение и послушание!
Чарка наконец была осушена. Закусывая грибками и принимаясь за кулебяку, Свербеев размышлял вслух, изредка кидая взгляд на купца, опять превратившегося в подобие соляного столба:
— Откровенно скажу, что причина ничтожная. Просто дрянь причина. И, по моему разумению, причина сия не что иное, как предлог.
Замешан ты, любезный Корп, в делах посурьезнее контрабандного товара. В делах, надо думать, к ведомству господина Шептковского принадлежащих. Отчего же не Степану Ивановичу, а мне поручено с тобой ведаться? Высшая политика! Степан Иванович мертвого сумеет разговорить, а разговоров твоих, верно, и не надобно.
Набить чучело — и вся недолга! Да-а! Высшая политика, а я отдувайся!
— И обер-полицмейстер в сокрушении покачал головой.
— Но как же свадьба, Иван Фадеич? — в отчаянии вдруг возопил соляной столб.— Как же свадьба добродетельной Амалии, в крещении православном Анастасии, с прекрасным и достойным офицером князем Чадовым? Послезавтра как раз и свадьба!
— О свадьбе забудь,— хмуро ответствовал Свербеев.— Через год справят, коли жених не сбежит. А тебе не о свадьбе сейчас думать, а о пределах, где несть ни печали, ни воздыхания.
— Боже мой! Боже мой! — возопил несчастный немец.— И зачем я покинул вольный город Любек, где моими пфафенкухен восхищалась сама госпожа президентша городского сената.
— Да, Россия-матушка — это тебе не пфафенкухен,— назидательно сказал обер-полицмейстер.— Однако же разговор разговором, а дело делом. В причины наказанья, уготованного тебе, входить не буду и даже, если бы ты их, паче чаяния, стал объяснять мне, слушать не стану. Одного Шешковского на всю империю за
Последние комментарии
16 часов 9 минут назад
18 часов 13 минут назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 21 часов назад
2 дней 1 час назад