Преждевременный уход [Томас Тессьер] (fb2) читать постранично, страница - 2

пять центов за раз? Они хотели убрать мусор с кухни, мусорное ведро было под рукой, и это означало, что все равно все будет переработано. Легкий выбор.

Незадолго до трех часов утра следующего дня он положил на пассажирское сиденье коробку с черными пластиковыми мусорными пакетами и поехал по району, больше из любопытства, чем из чего-то другого. Менее чем через два часа его машина была заполнена, а когда Ларкин выкупал пустые пакеты, он получил доход 27 долларов с мелочью. Неплохо. Плюс — что важней всего — было чем заняться.

Ему не потребовалось много времени, чтобы выучить маршрут вывоза мусора — какие районы в какой вечер выставляют свои контейнеры. Полицейские привыкли к нему, некоторые из них даже махали руками или сигналили, и он стал узнавать многих разносчиков газет, которые совершали свой привычный обход. Ларкин узнал, где есть собаки, которых следует избегать, и где нужно вести себя тихо — грохот бутылок и банок в этот час казался невероятно громким. Двухлитровые емкости занимали слишком много места, поэтому он брал только банки и маленькие бутылки. Он избегал пьяных и подростков, и у него никогда не было никаких проблем.

Обычно он оставался дома, когда шел дождь, но легкий моросящий дождик его не беспокоил и не пугал. Ларкин обнаружил, что ему нравится бывать на улице по ночам. Воздух был чище, и относительное отсутствие шума, машин и людей было весьма приятным. Темнота и уличное освещение приводили к тому, что здания, которые днем были старыми и унылыми, ночью выглядели как-то моложе, свежее и обнадеживающе. Жилые кварталы города как будто снова принадлежали ему, и эти чувства он не испытывал с самого детства.

К началу сентября Ларкин совершал свои ночные обходы уже почти пять месяцев. Он успел кое-что повидать. Люди бушевали за своими жалюзи, кричали друг на друга, громили мебель. Люди пьянствовали перед телевизорами, иногда наклонялись вперед, упираясь подбородком в грудь, или откидывали голову назад, опираясь на крышку кресла, открывали рты, храпя в потолок. Пожилая женщина в длинной белой ночной рубашке, которая вышла на крыльцо и начала громко петь на каком-то странном иностранном языке — пораженный, Ларкин стоял и смотрел на нее с другой стороны улицы минуту или больше, пока ее муж не выскочил в пижаме и не затащил ее обратно в дом.

Были и животные. Помимо крыс, которых следовало ожидать в определенных районах, Ларкин иногда замечал небольшую группу оленей, проходящих через дворы, скунса или опоссума. Было несколько мест, где он часто сталкивался с енотами, пытавшимися забраться в высокие зеленые мусорные баки. В первый раз он попытался отогнать их, бросив в них несколько палок и камешков, но они не двигались, а только смотрели и шипели на него в ответ. Этого было достаточно для Ларкина, он сел обратно в машину и поехал к следующему дому.

Ветер хлестал деревья, и в воздухе витал первый сладкий вкус осени в ту ночь, когда ему показалось, что он увидел пожар. Он был на Утрехт-Стрит, в районе старых трехэтажных и выцветших кирпичных коммерческих зданий. Компаний Бондер Никель Платина и Добыча Бенхмана уже не было, как и компании Динкель: Трубы и трубочки. Ларкин знал парней, которые провели на этих заводах тридцать или сорок лет своей жизни. Теперь весь район был усеян пустующими помещениями и захудалыми магазинчиками, такими как Цветные татуировки Рубена, Сады Коулуна (только на вынос), Кабо-Верде тур и Церковь Спасения Мармонов.

Это был небольшой дом, не намного больше коттеджа, с асбестовой черепицей, которая посерела несколько десятилетий назад. Он стоял на гребне небольшого холма, где Утрехт резко поворачивал и петлял вниз к Вест-Ривер-авеню. Ларкин больше не останавливался там, потому что в их урну никогда не клали ничего выкупаемого. Но когда он притормозил машину, чтобы повернуть, то заметил мерцающий красный свет в окне первого этажа на стороне дома.

Он был уверен, что это был пожар. Кто-то заснул во время курения, а может, это была неисправная проводка — все эти старые свалки были сплошными ловушками. Он остановил машину на обочине, выключил ее и бросился через дорогу. В доме было темно, и поблизости не было ни одного фонаря. Он споткнулся о камень на изрытой колеями подъездной дорожке и чуть не упал. Окно находилось ближе к задней части дома. Прежде чем он добрался до него, он услышал голос. Обрывки иностранных слов, полуслова, полупение.

Неуверенный в себе, Ларкин медленно приблизился к открытому окну. Он заглянул через ширму. Посреди комнаты стояла небольшая кровать или раскладушка. На ней лежало тело, покрытое простой белой простыней, на которой были разбросаны срезанные цветы. Красное свечение исходило от десятков вотивных свечей в красных стеклянных банках, расставленных по всей комнате. Голос принадлежал пожилой женщине, невысокой и коренастой, которая кружила вокруг кровати медленными, преувеличенными шагами и движениями, как будто исполняла какой-то ритуал, ее руки были