Мальтийский крест [Олег Матвеевич Борушко] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

поглядел на свежую Екатерину, мозговые часики которой в утренние минуты всегда поражали точностью хода.

Лакей внес на подносе бутылку и при ней бокал.

Потемкин, не выдержав, шагнул навстречу и двинул прямо из горла и прямо в желудок, минуя бездарные глотательные паузы.

— Еще? — спросила Екатерина.

Потемкин взял лакея за лацкан, вытер губы.

— Каюсь, — сказал он.

— Что уж тут, — потупилась Екатерина, — не впервой…

— Что газет, говорю, французских не читал — каюсь.

— А! Значит, пришел в себя? Ну, добре, как говорит собутыльник твой Безбородько.

— И чего там с французами? — оживился князь. — Постой, а что-то мне из Варшавы покойный Браницкий… уподобь, Господи, его беспокойную душу… э-э… успокой, Господи, его бесподобную… — Потемкин не докрестился и махнул рукой. — Ну-ка, ну-ка! У них же там какие-то поместья… У Мальтийского ордена, говорю, в Польше…

— Острог называется, — подбодрила Екатерина. — Ну-ну?

— И католиков у тебя теперь под рукою в новых польских землях, я чай, мильенов пять.

— Ну, не пять.

— И поляки с французами подружились, как польку Людовику сосватали. А у Людовика крестьяне бунтуют, казна пустая. Ну и чего? — с разгону остановил сам себя Потемкин.

— Может, все-таки еще?

— Да нет, лучше сяду. Позволите, ваше величество?

— Да уж лучше, чем лежа. А то ты в последнее время…

— Да все самое интересное мы ведь с тобой лежа-то и придумали! — брякнул князь.

Екатерина вспыхнула.

— Ты так думаешь? — сказала она.

— Да я не то имел, — нехотя поправился Потемкин, ни капли не смутившись.

— Отчего ж? — перебила царица. — Стара стала?

«Все мысли читает, дьявол!» — Потемкин покраснел.

— Катя! — князь вскочил так, что дубовое кресло с грохотом перевернулось на спинку и по полу покатились деревянные маковки, венчавшие резное изголовье. — Да что ты, Бог с тобой!

— Сиди уж. — Екатерина в восхищении поглядела на кресельную руину. — Да-а. Как же я от тебя родить-то не умудрилась?

— М-м-м… — Потемкин припомнил курносое лицо великого князя Павла Петровича. Вздернул одной рукой кресло обратно, как провинившегося прапорщика за шкирку. — Как подумаю, что все, чего мы с тобой навоевали, под эдакого монарха попадет…

Он давно понял, что матушка не хочет растолковать впрямую. Наталкивает исподтишка, чтобы заодно проверить и себя — верно ли разложила партию.

Но последнего доворота ключа у князя что-то сегодня не выходило. Да и на кой оно ему сдалось, когда у него совсем другой ключ в голове — от одной турецкой крепости в устье Южного Буга?

— Мы как говорили, Гриша? — Екатерина зацепила щепоть песку из чернильного прибора и стала просеивать сквозь пальцы. — Александр Павлович будет у нас российским императором. — Екатерина поежилась. — Константин Павлович — греческим царем. А Павлуша? Внуки пристроены, а сын…

— А что Павлуша? — Потемкин подумал, что напрасно отказался от второй бутылки.

— А куда его? Как Иоанна Антоновича — в Шлиссельбургский равелин? Что из этого получается — известно…{3}

Стряхнув с пальцев остатки песка, царица поднялась.

— Что такое в России обиженный наследник престола? — сказала она. — Плевать мужики хотели на букву закона: по моей монаршей воле Павлушу обидели или не по моей. Русский мужик — это тебе не прусский пехотный полк.

— Матушка, да ты на что намекаешь?… — Потемкин присел на ручку кресла и интимно обнял поврежденную спинку. — А то ведь это у меня быстро.

— Дурак! — сказала Екатерина, останавливаясь. — Чтоб я такой грех на душу… Ты когда кого невзлюбишь, у тебя мозги, словно телега немазаная, все какие-то гадкие звуки производят…

— Да раньше-то мы же… — сбитый с толку, начал князь.

— А раньше у нас с тобой впереди было много времени, — перебила Екатерина. — Понимаешь, фельдмаршал? Не будет покоя, и все тут, — подытожила царица.

Она вновь мягко пошла по кабинету, с усилием потирая рукою горло.

— Не ты ли мне доносил, что иезуиты{4} вокруг Павлуши сети плетут? — терпеливо приступила она с другой стороны.

— Дак и я же тебе про это самое.

— Что Кутайсов ему нашептывает: а не худо бы на крайний случай корону подыскать, пусть завалящую — да все лучше, чем в крепости томиться?

«Во дает баба!» — подумал Потемкин.

— Ничего себе завалящая корона! — сказал князь, чтобы что-нибудь сказать. — Великий магистр суверенного, как его… ордена больницы? Так-так-так. — Потемкин, подняв с пола деревянную маковку, пытался присобачить ее на место. — А народ?

— Гриша! Да что с тобой сегодня?

Потемкин вдруг снова вскочил, отшвырнув в сердцах деревянный шарик.

— Ты что, не понимаешь, что я к армии еду? — почти выкрикнул князь. — Где судьба России решается? А ты мне про какой-то хрен моржовый, прости Господи…

— Фельдмаршал — он и есть фельдмаршал, — тихо сказала Екатерина, глядя на князя. — И