территория Украины, где злобствует и беснуется всемирная нечисть
Ничего, всем миром справимся с ней и погоним туда, откуда эта нечисть пришла, что б там не варнякала бледная моль, покупающая оружие в Северной Корее, и по все дни пьяный димон :)
Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
скорбящих, умывалась слезами и причитала, какого замечательного человека потерял этот мир. Его милая старшая сестрица, у которой вместо сердца — кусок кровавого льда.
Асфальт захлюпал под ногами Александра свежими лужами, стоило тому высунуться из машины. Зонт никак не хотел открываться, и он остервенело тряс его, бездумно жал на кнопку и чертыхался, проклиная всех создателей зонтов и одного конкретного создателя в частности, решившего, что в этот день только дождя не хватает для и без того скорбного настроения. Александр Куэрво никогда не был истово верующим человеком, в церковь ходил, лишь потому что заставляли родители, а заунывным молитвам предпочитал хорошую книгу. Амелия, его сестра, была иного мнения о религии — забавно, ведь именно она, по мнению церкви, должна была гореть в аду, существуй он, за все свои маленькие прегрешения.
Губы Алекса изогнулись в едкой ухмылке, — он Алекс, не Александр, как каждый раз повторяли ему родители, указывая на семейный герб и значительные суммы в банке, — стоило только вспомнить то, с какими раскрасневшимися щеками Амелия однажды вылетела из кабинета отца. Маленькие секреты сестры с возрастом прекратили быть таковыми, стоило Александру намекнуть родителям на то, что с их любимой дочкой что-то не так. Жалел ли он об этом? Ни одной секунды своей жизни. Да, Амелия, уже не Мэлли, определённо возненавидела его за это, но быть предателем в глазах сестры, казалось Александру лучшей участью, чем лицемером перед самим собой.
И все же он почему-то боялся смотреть в зеркало всю эту неделю. Проснулась совесть? Или же он просто устал от самого себя?
Амелия стояла перед ним, скрываясь в тени зонта, и закрывала притихшую за спиной подругу, чьи огненно-рыжие волосы то и дело выглядывали из-за плеча сестры. Амелия стояла перед ним, по-сестрински прекрасная в своём гневе, и прожигала своим взглядом, пока очередной знакомый семьи высказывался, каким чудесным человеком была Э… Александр поморщился: имя скользнуло по нервам раскалённым ножом, сорвалось когтями по школьной доске и наконец вонзилось маленькими иголочками в сознание. Эйлин Маккензи — имя замерло на кончике онемевшего языка.
— Попрощаться? — голос Амелии был тихим и вкрадчивым, она шипела, как взъерошенная змея, и зло трясла завившимися от воды волосами. — Ты уже попрощался, Алекс. Или ты забыл? Уходи, пока никто тебя не заметил.
Не заметить Александра Куэрво было так же трудно, как белую кошку в ясный день. Он возвышался над всеми на голову, одним только своим видом показывая, насколько он здесь лишний.
Его взгляд метнулся к трибуне, из-за которой выступали гости, — и Александр тут же закатил глаза. Если отец Эйлин и скорбел, то его траур закончился еще несколько дней назад. Улыбка Алана Маккензи прорывалась сквозь тщательно натягиваемое на лицо печальное выражение, глаза ехидно смотрели на присутствующих, а слова, произносимые не от чистого сердца, казалось, раздражали только одного Алекса. Алан Маккензи не скорбел, нет, он только отлично играл еще одну роль из своего длинного послужного списка, пока стоящий рядом с ним высокий мужчина то и дело толкал «скорбящего» отца в бок, заставляя не слишком яростно улыбаться. Но даже отсюда Александру было видно, как блестят глаза мужчины, как он подбирает слова, дающиеся с большим трудом, — конечно, нельзя радоваться на похоронах, если не хочешь, чтобы люди не поняли все неправильно, — и как его друг едва удерживается от того, чтобы провалиться под землю на уровень вырытой для гроба ямы и лечь рядом, лишь бы не испытывать этого стыда еще несколько минут.
Александр сглотнул горький, застрявший в горле комок и тряхнул разметавшимися темными кудрями. Капли воды плавно скатились по полукруглым спицам зонта, повиснув на их кончиках и сорвавшись на приподнятое лицо Амелии. Рыжая копна волос позади неё нехотя повернулась, открывая Александру миловидное веснушчатое лицо Ланы Блейк. Висок тут же пронзила острая боль, стоило встретиться с девушкой взглядом, и Алекс поспешно отвёл глаза, но из достойных внимания объектов он мог найти только Алана Маккензи или свою сестру. И он решил остановиться на последнем варианте.
— Не только ты любила Эйлин, — Александр снова раздражённо тряхнул головой, и его взгляд метнулся на Лану, а затем обратно на лицо Амелии. — Я имею такое же полное право находиться здесь, как и ты.
Амелия ответила не сразу. Она долго — как показалось Александру — смотрела на него, недовольно поджимала губы, напоминая их мать, и стискивала пальцами до побелевших костяшек рукоять аккуратного зонтика. Амелия прожигала его взглядом учителя, которой хочет, чтобы ты сам осознал свои ошибки. Но Александр не видел их. Он не понимал, в каком направлении ему нужно двинуться, чтобы разглядеть тот маленький огонёк света, что приведёт его к сути происходящего с его жизнью. И сколько бы он ни прислушивался к себе — в ответ доносилась лишь тишина. Его мысли были пусты, а лицо человека
Последние комментарии
16 часов 49 минут назад
16 часов 49 минут назад
16 часов 57 минут назад
17 часов 6 минут назад
18 часов 4 минут назад
18 часов 22 минут назад